We are the Imperial Navy! - Арка I "Тьма сгущается"

Вступление

Это начало сорок первого тысячелетия.

Вот уже сто веков Император недвижимо восседает на Золотом Троне Терры. Он — бессменный Повелитель Человечества, правящий миллионом миров благодаря мощи своих неисчислимых армий. Он — гниющий полутруп, чьи незримые муки продлеваются загадочными устройствами Тёмной Эры Технологий. Он — разлагающийся властелин Империума, которому каждый день приносят в жертву тысячу душ.

На человеческой крови и плоти зиждется сам Империум.

Даже в своём нынешнем состоянии, Император продолжает свою вечную миссию. Огромные армии сражаются во имя Его на бесчисленных мирах. Величайшие среди Его солдат — Адептус Астартес, космические десантники, супер-воины, созданные с помощью биоинженерии. Их братья по оружию — это полки Имперской Гвардии и бесчисленные планетарные силы обороны, всевидящая Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус.

Однако первой и самой важной линией обороны, защищающей миллиарды звездных систем, контролируемых человечеством в это неспокойное время, по праву считается Имперский Военный Флот.

Многочисленные пираты, ренегаты и чужаки совершают коварные набеги из межзвёздной пустоты, наивно считая, что могут не опасаться возмездия. Они ошибаются. Огненный меч гнева Императора может покарать их в любой момент, и этим мечом станет Военный Флот — колоссальная организация, обладающая достаточной властью для тотального разрушения звёздных систем и уничтожения целых цивилизаций. Неисчислимые корабли Имперского Флота, начиная с тяжеловесных линкоров и до юрких эсминцев, являются щитом и мечом Империума в бесконечной войне среди звёзд. Ни один конфликт, охватывающий более чем одну систему, не обходится без их участия.

Но даже всего этого множества едва хватает, чтобы сдерживать вездесущие опасности для человечества: пришельцев, еретиков, мутантов и гораздо, гораздо худшие вещи...

Редкие годы относительного затишья сменяются десятилетиями кровавых сражений. Немногие миры могут похвастаться тем, что их жителям не приходилось брать в руки оружия. Война в этой галактике не стихает ни на мгновение, но сейчас угроза поистине велика.

Вот уже двенадцатый раз Аббадон Разоритель ведёт запятнанные Хаосом армии в одном из величайших Черных Крестовых походов. Его коварный замысел приведён в исполнение, и Готический Сектор содрогается под ударами бесчисленных воинств Архиврага, лишенный подкреплений и надежды. Десятки миров и миллиарды людей уже пали в этой бойне, но грядущие события будут стоить Империуму куда дороже. В этот темный час лишь немногие сумеют выстоять перед ужасами столь чудовищными, что разум простого смертного не способен даже вообразить их...

Быть человеком в такие времена — значит быть одним из бесчисленных миллиардов. Жить при самом жестоком и кровавом режиме, какой только можно вообразить. Забудьте о силе технологий, науке и банальной человечности. Забудьте о напророченном прогрессе и общем взаимопонимании, ибо нет мира среди звёзд, а есть лишь вечность резни и бойни под хохот кровожадных богов.

Однако никогда не забывайте, что Вселенная огромна, и, что бы ни случилось, никто не заметит вашего исчезновения...

Пролог

143.М41

Сегментум Обскурус

Сектор Готик

Субсектор Циклопа

Ненаселенная система ССХ-104

Пустота. Огромные, безграничные пространства абсолютной, бескрайней и пугающей пустоты... Здесь, на окраине звездной системы, не было ровным счетом ничего, что могло бы привлечь внимание разумных.

Вечный холод вакуума и бескрайние кубометры пустоты... Лишь отдельные пылевые скопления, едва заметные в тусклом свечении нейтронной звезды второго класса, заполняли эту бесконечность. Далекие звезды тускло мерцали, отражая всю эфемерность течения времени. Многие из этих сияющих точек уже тысячелетия как не существовали, исчезнув во вспышках сверхновых или тихо угаснув, вот только свет их продолжал нестись сквозь вечную пустоту, не имея ни цели, ни какого-то особого, возвышенного смысла.

Казалось, ничто не способно потревожить эту фантастическую, завораживающую своим постоянством идиллию пустого и тихого космоса, но у несоизмеримо более молодых созданий было на этот счет свое мнение.

Совершенно беззвучно, но оттого даже более удивительно, по метрике пространства вдруг пробежали фиолетовые молнии, словно цепляясь за действительность Вселенной. На мгновение могло показаться, что все закончилось, а феномен — лишь иллюзия или кратковременный сбой в системах наблюдения, вот только дальнейшее моментально разрушило эту гипотезу.

Резкий пучок молний вырвался из одной точки, обхватил пространство, словно доисторический терранский спрут, а затем резко начал расти, охватывая все больший и больший объем ломаными фиолетово-черными линиями и протуберанцами, к которым добавлялись алые пульсирующие вспышки, возникающие в точке переплетения этих нитей. Все больше и больше увеличивающаяся аномалия начала растягиваться, образуя подобие странной воронки.

В масштабах Вселенной происходящее могло показаться нормой, но вот для конкретно этой системы подобное было в новинку.

Вдруг все увеличивающийся нарыв на Границе Реальности лопнул, подчиняясь давлению чего-то с той, внешней стороны и пропуская сюда незваного вторженца. Полыхнув, воронка буквально во мгновение ока выплюнула из себя громадную рукотворную конструкцию, поражающую своими размерами того, кто раньше не был знаком с исполинами, производимыми на орбитальных верфях Империума Человечества.

Когда-то этот корабль был грозным и чрезвычайно опасным бойцом, способным противостоять почти любой угрозе, с которой Имперский Флот сталкивался в начале сорок первого тысячелетия. Более пяти километров длиной, почти километр шириной и около километра в высоту, крейсер класса "Лунный" по праву считался гордостью Линейного Флота Готического сектора, но сейчас адамантиевый корпус исполина нес на себе многочисленные следы крайне жестокого боя.

На месте батарей макро-орудий правого борта остался лишь исковерканный и перекрученный в совершенно невообразимую конструкцию внешний бронекорпус, из-за отдельных плит которого можно было различить уничтоженную орудийную палубу крейсера.

Расположенные ближе к центру корабля по обе стороны парные башни тяжелых лэнс-излучателей сохранили боеспособность, но барбеты их несли на себе следы многочисленных попаданий и повреждений, и лишь благословленный феррокрит и Бог-Император хранили канониров от встречи с холодной пустотой космоса, раскинувшейся в считанных метрах.

Впрочем, по-настоящему обширные повреждения начинались в районе наполовину сметенной взрывом надстройки и почти полностью уничтоженной двигательной группы, и не иначе как чудо смогло уберечь тех, кто все еще был жив там, от детонации плазменных ядер реакторов "Лунного". Казалось, будто гигантский клинок просто обрубил двигательную группу, разметав заодно и посадочно-стыковочные пилоны, а также частично уничтожив внешние системы связи и наблюдения.

Однако то, что творилось там, внутри корпуса, поистине пугало...

* * *

Помещение боевой рубки было затянуто густым, удушливым дымом. Среди темных клубов выделялась активно искрящаяся оборванная проводка, а аварийное освещение, погружающее темные коридоры в черно-красные тона, мешало разобрать происходящее. Ровный механический голос из динамиков твердил о тяжелых повреждениях и требовал немедленно прислать кластер технического обслуживания на третью палубу.

По своей форме помещение напоминало полусферу. В центре располагалось возвышение прямоугольной формы, на котором замер, окруженный десятками уходящих в полумрак кабелей, наиболее желанный для любого офицера предмет — капитанский трон.

Сейчас, впрочем, трон выводил на двух гололитических проекторах диаграммы и графики состояния судна, а также информацию о повреждениях. Но тот, кто должен был заниматься анализом поступающих данных, на данный момент был совершенно недееспособен, свесившись на ремнях и откинув голову на спинку трона.

Широко распахнутые и совершенно безразличные глаза уставились в какую-то неизвестную точку в темноте, а по подбородку капитана стекала слюна вперемешку с кровью. Знающий человек бы понял, что из-за сенсорного шока при крайне резком разрыве нейроподключения между капитаном корабля и тактическим когитатором, офицеру просто-напросто выжгло разум.

Из темноты, шатаясь и постанывая, вынырнула фигура, одетая в драный офицерский мундир Имперского Боевого Флота. Луч света из чудом уцелевшего плафона осветил перемазанное в копоти и покрытое коркой запекшейся крови лицо мужчины. Еще пару секунд спустя человек напоролся на валяющийся на полу труп и выругался.

— Мать твою... А где я вообще? — русский язык тут прозвучал крайне неожиданно и неуместно.

Мужчина, пошатываясь, поднял руки к лицу, и вдруг вскрикнул, в шоке рассматривая аугментацию левой ладони и лихорадочно осматриваясь.

— Капитан Гриссом, доложите статус, — механический голос из динамиков вдруг сменил тембр.

— Какой, бля, статус? — с нервным смешком выкрикнул в пустоту человек. — Где я вообще? Что вы со мной сделали, суки?

— Капитан Гриссом, доложите статус, — неизвестный собеседник не желал успокаиваться.

Человек осел на пол, приваливаясь к капитанскому трону и сжимая виски руками. Мигрень возвращалась, причем на этот раз куда как более сильная и резкая, заставляя обхватить голову и скулить от боли, в тщетных попытках заглушить резкие, словно ввинчивающиеся прямо в мозг ощущения.

А затем перед глазами что-то полыхнуло и человек взвыл, теряя сознание, чтобы через крохотное мгновение блаженной пустоты и тишины вновь вернуться в затянутую дымом боевую рубку имперского звездолета.

— Капитан Гриссом, доложите статус, — в который уже раз прогудели динамики.

Офицер встал, пошатываясь. Взгляд человека бессмысленно блуждал с одной детали на другую, не имея сил сосредоточиться. Наконец, он наткнулся на свисающее с поручня трона тело, а затем тихо хихикнул.

— Мертв... Хах... Все, отбегался... О, Император, что я несу? — с этими словами офицер, разом встрепенувшись и словно придя в себя, быстро добрался до креплений и грубо спихнул предыдущего капитана крейсера вниз, на палубу.

Жесткое сидение трона приняло человека в свои объятия, а еще спустя мгновение в четыре металлических разъема в районе затылка вонзились, словно иглы шприцов, контактные кабеля тактического когитатора. С негромким щелчком встал на место ремень, фиксируя сидящего, а еще секунду спустя по помещению разнеслась серия щелчков.

— Капитан Гриссом небоеспособен, — хриплый, но при этом уверенный голос пронесся по помещению. — Как старший по званию из сохранивших боеспособность на капитанском мостике, я, лейтенант-коммандер Фрейзер, принимаю командование крейсером "Хранитель Оберона", тип "Лунный", паттерн "Гидрафур". Доложите свой статус.

— Говорит старший трансмеханик Тектрий, — механический голос обрел отдаленную осмысленность, — Готов функционировать в штатном режиме. Прошу сообщить статус Магоса Ксантора.

— Мертв, — коротко отозвался офицер, пробегая глазами по строчкам выводящегося на гололитические экраны текста.

— Требуется подтверждение, — гнул свое техножрец.

— Десять минут назад я переступил через то, что от него осталось, — раздраженно откликнулся Фрейзер. — Доложите свое местонахождение и уровень допуска.

— Принято, капитан, — машинный голос был лишен эмоций, — Я нахожусь в отсеке 32Д-17. Готов функционировать в пределах до Гамма-Алеф включительно.

— Принимайте командование сервиторами, — в голосе капитана судна зазвучала спокойная, деловитая уверенность, — Ваш уровень допуска отныне и до прибытия старших техножрецов повышен до Альфа-Прим. Займитесь восстановлением контура энерговодов от реакторной до первого и третьего артиллерийских отсеков. Схемы я вам перешлю. По выполнении доложить.

— Принято, капитан. Приступаю к выполнению, — разобрать эмоций в голосе техножреца было невозможно, но Фрейзер мог поклясться, что там прозвучало удивление, сменившееся ликованием.

* * *

С момента отдачи соответствующего приказа минуло около часа, которые столь неожиданно очнувшийся в теле капитан-лейтенанта Имперского Флота попаданец потратил на судорожное восстановление собственной и свежеприобретеннной памяти, а также на реанимацию навыков работы в прямом подключении с тактическим когитатором корабля, которые у прошлого хозяина тела были развиты весьма и весьма неплохо.

Удалось, наконец, более-менее разобраться со списком повреждений и даже распределить приоритеты ремонта крейсера, заодно уточнив, что там с экипажем и личным составом в целом и с офицерами в частности. Большинство личных вокс-аппаратов старшего командного состава молчали, но из поста артиллерийской наводки неожиданно откликнулись, сообщив, что готовы производить целеуказание для уцелевшей артиллерии и поинтересовавшись наличием каких-либо приказов и директив.

Затем удалось достучаться до команды обслуживания реактора, после чего перенаправить отрезанных от остальной части корабля членов экипажа на восстановление подачи энергии на орудийные системы лэнс-батарей, заодно поставив муфты и блоки в узлах распределительных энерговодов уничтоженных двигателей, с целью предотвращения утечки столь необходимой сейчас энергии.

Со щелчками вспыхнуло нормальное освещение, а завывшая вентиляция начала поглощать попавшие в помещение газы, гарь и дым. Корабль постепенно оживал, приходя в хотя бы относительный порядок. Вдруг пришел в себя авгур-радар ближнего радиуса действия, и крейсер частично прозрел, получив возможность контролировать хотя бы десяток ближайших пустотных единиц космического пространства.

— Фух... — устало выдохнул Фрейзер, массируя виски. — Пока не прокололся. Вроде как нормально все... А твою ж мать!..

В нормальном свете тела погибших офицеров и техножрецов, залитые кровью, равно как и превращенный в филиал скотобойни после экстренного варп-прыжка капитанский мостик крейсера, продемонстрировали, что офицер несколько ошибся в своих умозаключениях.

Как итог, пока более-менее пришедший в себя экипаж вызволял из заточения герметичных отсеков своих товарищей и пытался справиться с бушующими на макро-орудийных батарейных палубах пожарами, на капитанском мостике блевал, скрючившись в три погибели, незадачливый попаданец.

А ведь проблемы только начинались...

Глава 1

— О-о-ох, мама, роди меня обратно... — простонал приходящий в себя офицер, уронив гудящую голову на собственные руки.

Творящаяся в сознании каша постепенно устаканивалась, но до полного разделения на легко усваиваемые составляющие было далеко. Из несомненных плюсов, впрочем, был на удивление быстро исчезнувший шок от творящейся вокруг фантасмагории и пришедшее в относительную норму мировосприятие. Во всяком случае, аугмент кисти левой руки теперь не вызывал безотчетного ужаса, а только легкий интерес и недоумение из-за причины испуга. И что может быть страшного в бионическом протезе, сила сжатия которого не уступает таковой у средних размеров орочьего Ноба, не правда ли?

Да и, в конце-концов, пора было брать себя в руки и принимать командование кораблем. Ведь не зря же он пять лет проучился в Академии Флота на Агриппе, став одним из наиболее перспективных мичманов в выпуске 132 года 41-го миллениума.

Перед глазами пронеслись картины сдачи выпускных экзаменов, а затем и дальнейшее распределение, во время которого молодого офицера запихнули на далеко не самый перспективный в плане карьерного и служебного роста корабль. Крейсера типа "Лунный" с их командой под девяносто пять тысяч человек вообще в этом плане считались не лучшим вариантом, ибо могли пройти десятилетия, прежде чем молодой офицер достигал хотя бы промежуточного звания, не говоря уже о столь желанном личном капитанском троне.

Фрейзеру не повезло с начальством, зато относительно повезло с условиями службы, так как часть старого экипажа демобилизовалась за выслугой лет, а новичков распределили на вакантные места, на которых столь высоко и быстро взлетевшие юнцы застревали на долгие годы. Старший офицерский состав оставлять свои места не планировал, да и всеобщая кастовость среди офицеров Имперского Флота серьезно мешала в построении карьеры педантичного, осторожного и умного, но совершенно безродного офицера, попавшего в Академию не иначе как каким-то чудом.

Встряхнувшись от воспоминаний о взаимоотношениях между сослуживцами, которые были крайне далеки от идеальных, лейтенант-коммандер еще раз окинул взглядом капитанский мостик, старательно сдерживая вновь подступающую тошноту.

Вокруг возвышения, на котором и располагался трон, полуокружностью были размещены рабочие места для старшего офицерского состава, на которых в данный момент и лежали тела различной степени комплектации.

Панели когитаторов и вокс-аппаратов, равно как и управляющие стенды авгур-станций, были заляпаны кровью и машинным маслом, а изувеченные крайне резким ментальным и физическим ударом тела сервиторов, техножрецов и офицеров добавляли ощущения сюрреализма.

— Господин капитан, ремонтные работы по восстановлению энерговодов к орудийным системам лэнс-батарей завершены, — вновь захрипел голосом Тектрия динамик внутренней связи, — Прошу дальнейших указаний.

— Отправляйтесь к центральному посту управления артиллерийским огнем и разблокируйте старшего канонира Биро, — приказал лейтенант, судорожно пытаясь вспомнить, кто именно так изувечил корабль и в каком бою они участвовали.

Фрагментированная память подвела, не желая выдавать очередной информационный блок, но зато предоставила несколько безинформативных отрывков, сопровождающихся ненавистью, яростью, страхом и злой радостью. Подобный высококонцентрированный букет эмоций временно выбил Фрейзера из реальности, заставляя переживать отдельные отрывки жизни прежнего лейтенант-коммандера.

— ...тан. Капитан! — динамик вновь вернул его в реальность. — С вами все в порядке?

— Никак нет, — хрипло и машинально выдавил Фрейзер, но быстро поправился. — Точнее да, все в порядке. Я немного ударился головой и... О, Господи, что я несу... Вы не могли бы прислать сервиторов, чтобы они освободили проход в боевую рубку? Боюсь, механизм открытия переборки заклинило.

— Конечно, капитан, — в тоне техножреца звучало что-то, похожее на тревогу. — С вашим функционированием все нормально?

— Да... Да! Выполняйте приказ, — Фрейзер вновь встряхнулся, ощущая, как неуверенность и слабость обычного жителя начала двадцать первого века вновь отступают перед напором пусть и молодого, но уже успевшего хлебнуть крови и дерьма офицера, закалившего свой дух и характер.

— Слушаюсь, сэр, — отозвались с той стороны.

* * *

Адамантиевая переборка со скрежетом отъехала в сторону, и на капитанском мостике сразу стало довольно... многосервиторно? Фрейзер не хотел особо рассусоливать и раздумывать на этот счёт, с интересом рассматривая механических помощников человечества.

Вполне себе гуманоидные металлические фигуры, высотой достигающие примерно полутора метров, были оснащены многочисленными весьма опасно выглядящими резаками, инструментами, бурами и щупальцами.

Нет, не щупальцами, поправил себя лейтенант, а механодендритами. Он вспомнил еще один отрывок прошлого, и теперь, оценив, насколько эти самые механодендриты были эффективны в противостоянии с отступниками и орками, посматривал на сервиторов с легким опасением. Сами же низшие рабочие единицы Механикус споро разбежались по помещению, потроша тела своих собратьев и производя частичный полевой ремонт, а заодно осматривая валяющихся на полу рубки техножрецов.

— Господин капитан, — на малой гололитической панели внезапно подлетевшего из-за переборки сервочерепа возникло изображение трансмеханика, — Рад приветствовать вас лично.

— Взаимно, — кивнул Фрейзер. — Доложите обстановку.

— Нам удалось восстановить питание лэнс-батарей правого борта, а также частично и для левого, но там возможна стрельба лишь из одного излучателя. У второй турельно-башенной установки заклинило автоматику системы горизонтальной наводки, а при наведении вручную пригодная для стрельбы дальность гарантированного поражения уменьшается до неудовлетворительных величин. Также нам удалось вернуть в строй маневровые двигатели номер семь, восемь и одиннадцать, и, вместе с тем, обеспечить их функционирование.

— Секунду, — прервал техножреца офицер, быстрым взмахом руки активируя на ближайшем гололитическом столе объемное изображение корпуса корабля. — Я так понимаю, теперь нам доступно частичное маневрирование в горизонтальной плоскости, вплоть до вращения корпуса?

— Да, господин, — прострекотал подлетевший ближе сервочереп, — К несчастью, основная двигательная группа уничтожена, а варп-привод был экстренно заглушён и, согласно доступным мне положениям из Лекс Механика, не может быть запущен вновь при отсутствии на борту более чем семидесяти процентов положенных по штату техножрецов.

— То есть улететь мы отсюда не сможем, — подвел итог Фрейзер, — Впрочем, как и ожидалось. Да, а что с Навигатором?

— Не могу знать, господин. В моих протоколах нет данных о диагностике состояния представителей Навис Нобилите, но я могу сделать предположение на основе человеческой физиологии, если это будет позволено, — техножрец выдержал драматическую паузу.

— Продолжай, — поощрительно кивнул Фрейзер, параллельно производя оценку повреждений артиллерийских систем и пересылая информацию канонирам на артиллерийскую палубу и в пост управления огнем.

— Согласно моим сканерам, у достопочтенного Навигатора отсутствует голова, а также оторваны обе ноги и из ректального канала отросло щупальце, — сообщил этот... нехороший техножрец.

— Платформу, производившую сканирование, уничтожить, — осознавая, чем может грозить последнее известие, принялся сыпать приказами Фрейзер, — Тело Навигатора по возможности сжечь. Заблокировать доступ в его покои физическими методами. Вероятно заражение варпом, а потому приготовься отражать возможные нападения и ускорь тушение пожаров. Ты меня понял?

— Да, господин, — голос техножреца был подчеркнуто сух и деловит, — Приступаю к выполнению и ожидаю дальнейших приказов.

— И убери здесь... Органические отходы, — неопределенно взмахнул рукой временный капитан крейсера, направляясь к одному из когитаторов.

Работы оставался еще непочатый край. В первую очередь было необходимо разблокировать уцелевших членов экипажа, которых насчитывалось более пяти тысяч нижних чинов во всех частях корабля. Столь огромная толпа на данный момент была занята ремонтом и попытками добраться через внутренние завалы и повреждения буквально скрученного и сжатого корпуса до пятой технической палубы.

Там на данный момент все было очень хорошо, так как именно там располагался центральный пост артиллерийского наведения, а также авгур-станция среднего радиуса действия, которую и пытались привести в порядок, заодно реанимируя автоматику систем наведения турелей ПВО/ПКО. Последние, впрочем, имели два режима работы, но для ручного их использования необходимо было в первую очередь доставить к ним матросов, обученных из этих самых турелей стрелять, а автоматическая СУО (система управления огнем) накрылась медным тазом, не пережив прямого попадания чего-то, подозрительно напоминающего хаоситское макро-орудие.

Во-вторых, нужно было получить доступ к складским помещениям, ибо в противном случае всем этим пяти тысячам человек будет тривиально нечего жрать. И это не учитывая еще более чем четыре тысячи раненых, а также то, что корабельный лазарет приказал долго жить, испарившись во вспышке прямого попадания вражеского боевого лазера. Да и размещать людей как-то нужно будет...

К тому же, Фрейзера по непонятной причине подспудно волновала предыстория столь неожиданной гибели всего командного состава крейсера. Причем объяснить, что именно ему не нравится, офицер и сам не мог. Точнее, чувствовал, что знал это когда-то, но вспомнить сейчас не мог.

* * *

— Господин лейтенант-коммандер, сэр, — было видно, что девятнадцатилетний кадет волнуется.

Несмотря на, откровенно говоря, не самое лучшее качество связи, удалось с некоторыми трудностями связаться с запертыми в торпедном отсеке людьми, отрезанными от остального корабля все еще горящими макро-орудийными батареями.

Собственно, для этого временно назначенному старшим техножрецом Тектрию пришлось вспоминать бурную молодость техноадепта и лезть в вентиляционные туннели вместе с лазерным резаком, так как имеющиеся в наличии сервиторы работать, стоя на потолке, не могли по причине отсутствия магнитных захватов, а для доступа к отсеку, где ждала своего часа полноценная когорта пустотных ремонтников, необходимо было наконец погасить пламя в центральной части корабля, и вот тут-то и начинались проблемы.

Казалось бы, чего уж странного, открой к черту шлюзы или откачай воздух, а огонь сам потухнет, но было одно большое НО! которое разом перечеркивало все усилия.

Звалось это самое НО! лайн-капитаном Богнаром и разом перечеркивало все надежды на сколь-нибудь долгое капитанство Фрейзера, ибо с самого своего обнаружения найденыш раскомандовался и попытался наехать на попаданца, требуя немедленно освободить свою тушку из заблокированного и активно нагревающегося отсека.

В принципе можно было бы не мелочиться и просто-напросто забить на придурка, который явно считал, что раз у него аристократическая династия, то ему все можно, но вот только тогда возникали еще две проблемы. Первой из этих проблем можно было считать реакцию Тектрия. Доверять техножрецу у Фрейзера причин не было, равно как и не доверять, но проверять верность служителя Омниссии не хотелось. Вторая же проблема заключалась в том, что в том же отсеке, где сидел лайн-капитан, укрылись два десятка матросов и один из корабельных астропатов, непонятно что там вообще забывший.

Самому лейтенант-коммандеру было, в общем-то, наплевать на нижних чинов, ибо в Империуме рядовое мясо вербовалось постоянно, а недостатка в новобранцах флот не испытывал. Вот только новая личность с подобным была не согласна, упирая вначале на этику, что ту часть сознания, которая принадлежала офицеру, не проняло, а затем на то, что тратить ресурсы в данных условиях — непозволительная роскошь.

Да и астропат, который оставался едва ли не единственной возможностью послать сигнал о помощи и достучаться до своих, как оказалось, стал тем самым весомым аргументом, смирившись с которым, амбициозный и наконец дорвавшийся до власти Фрейзер-старый отдал приказ о вызволении этой честной компании из заточения.

Теперь вот и этот кадет... И что ему ответить этому сопляку, который смотрит на него с надеждой во взгляде и со святой уверенностью, что он, лейтенант-коммандер, знает что делать дальше? Особенно учитывая, что там скопилось уже более семисот выживших, а переборки раскалились и шипели, в то время как воздух в торпедном отсеке стремительно заканчивался.

— Сми-и-ирно! — рявкнул Фрейзер. — Доложите по всей форме! Вы кадет Имперского Флота или дочка Планетарного губернатора?

— Сэр, слушаюсь, сэр! — разом вытянулся по стойке смирно мальчишка. — Разрешите доложить, сэр?!

— Докладывайте, — кивнул капитан-коммандер, пытаясь придумать, как вытаскивать еще и этих.

Пока кадет докладывал, браво и громко крича в портативную станцию связи, Фрейзер отключил звук и связался с техножрецом, надеясь, что у Тектрия найдутся идеи или хотя бы предложения. Все же собственноручно обрекать на гибель почти семь сотен человек не хотелось.

Изображение имело довольно странный ракурс, показывая перевернутое лицо техножреца, вцепившегося магнитными захватами в потолок боевой галереи и поддерживающего в воздухе целый пучок кабелей. Снизу копошились сервиторы, разрезая очередную уже по счету демпфер-переборку, предназначенную для гашения остаточной энергии при таранах и обстреле.

— Тектрий, что у тебя?

— Приветствую, господин, — чуть качнул свободным механодендритом техножрец. — Прошли еще семь метров, но с такой скоростью мы просто не успеем. У них слишком мало кислорода, а при нашей скорости продвижения выжившие погибнут.

— Есть идеи, как избежать этого? — Фрейзер потер виски и сглотнул, осознавая, что так и не удосужился стереть с лица кровь и гарь.

— Ничего, даже из наносящего поправимый урон корпусу корабля, — качнул головой, скрытой под металлом, техножрец.

— Даже из наносящего урон, говоришь... — задумчиво произнес лейтенант-коммандер, — А если просто взять и взорвать шахту к чертям?

— Во-первых, это трудноосуществимо, — в тоне техножреца проскользнули снисходительные нотки, — во-вторых, это с восьмидесяти процентной вероятностью повредит элеватор подачи снарядов на третье макро-орудие правого борта, что является неприемлемым, ну и в-третьих, их внизу просто завалит обломками.

— Тогда примени заряды последовательно, — воскликнул капитан, лихорадочно вспоминая хоть что-то из того, чему его учили как в Академии, так и в школе с ВУЗом. Как на зло, ничего подходящего в голову не шло, а виски вновь начинало ломить.

— Невозможно, — техножрец уже явно был раздражён. — Подрыв переборок последовательно приведёт к захламлению шахты и вызовет обрушение конструкции.

— Бог-Император... — выдавил из себя Фрейзер, сжимая голову руками.

Тяжело было это признавать, но он и сам не видел выхода из этой ситуации, осознавая, что спасти людей там, внизу, сможет лишь чудо. А ведь через каких-то три часа у них полностью закончится воздух, в том числе и в скафандрах, в которых они там сидят.

— Это приемлемые потери, капитан, смиритесь, — произнес техножрец безразличным тоном, — мы зря тратим ресурсы...

Фрейзер уже вскинулся, чтобы резко и, скорее всего, грубо ответить, но общение было прервано резко активировавшейся системой внутрикорабельной связи.

— Господин капитан, — возникший на гололитической панели старший канонир Биро коротко кивнул, приветствуя старшего по званию: — Боюсь, у меня не лучшие известия. Двенадцать секунд назад восстановленные авгуры засекли резкий всплеск варп-активности в семнадцати пустотных единицах от нас. Судя по сигнатуре, это "Время Резни".

— "Время Резни"? — недоуменно вскинул бровь Фрейзер. — Боюсь, я не совсем понимаю...

— Сэр? — старший канонир озадаченно обернулся к соседнему гололитическому изображению, на котором замерло лицо Тектрия.

— Лейтенант-коммандер ударился головой при постигшем всех нас несчастье, — откликнулся техножрец. — Вероятно, у него частичная потеря памяти.

— Что за "Время Резни"? — требовательно спросил попаданец, предчувствуя очередные проблемы.

— Опознан как крейсер класса "Убийство", — произнес Биро. — Корабль пропал еще семьсот лет назад, и с тех пор о нем не было никакой информации. Он участвовал в последнем боестолкновении и нанес нам некоторые повреждения. Вероятнее всего, нынче этим грозным судном управляют еретики...

— Хм, господа, а мы случаем не в Готическом ли секторе находимся? — напряженно думая, поинтересовался Фрейзер.

Пока что он узнал только текущую приближенную дату и год, но надеялся, что ему повезет оказаться где-нибудь подальше от одного из самых многострадальных секторов Империума, особенно в начале 12-го Черного Крестового похода.

— Именно так, сэр, — кивнул старший канонир, улыбнувшись и видимо решив, что временный капитан всё вспоминает.

— Вот теперь точно "jopa"... — непонятно высказался мужчина, хватаясь за голову...

Примечание к части

Собственно, вот и прода. Следующая глав скорее всего завтра. Как всегда, жду комментарии.

Глава 2

— И это вы называете КРЕЙСЕРОМ?! — ошарашенно поинтересовался Фрейзер, пробегая взглядом по выведенной на панель когитатора краткой сводке.

— Полагаю что так, сэр, — невозмутимо сообщил техножрец. — Ваши приказы?

Мужчина задумался. Вариантов действия в подобных случаях было несколько, но вот определяться конкретнее придётся уже в зависимости от действий противника. Радовало, несомненно, то, что дистанция в восемнадцать пустотных единиц давала уцелевшему в прошлом бою экипажу крейсера время для проработки стратегии.

— Насколько я помню, после выхода из варп-пространства авгур-станции кораблей имперской постройки дают некоторую засветку, называемую также "слепым пятном", — задумчиво произнес лейтенант-коммандер, анализируя ситуацию. — Тектрий!

— Слушаю, сэр, — отозвался техножрец.

— Вырубайте ко всем чер... тьфу, демонам варпа наши авгур-радары, — и пояснил, видя легкое недоумение на лице старшего канонира: — Противник может засечь излучение. Попытаемся обмануть их и заманить как можно ближе.

— Разумная идея, капитан, — кивнул Биро. — С оставшимися в строю оружейными системами у нас, вероятнее всего, не слишком много шансов нанести им урон на дальней дистанции.

— Сэр, я взял на себя смелость также деактивировать восстановленные маневровые двигатели, — подключился к беседе техножрец.

— Иными словами, прямо сейчас мы крутимся в пустоте только под действием собственной гравитации и начального импульса после выхода из варпа... Прекрасно, просто прекрасно, — с сарказмом протянул Фрейзер.

Необходимо было заняться выработкой дальнейшей стратегии и решить наконец, что именно в этой ситуации делать с отрезанными в торпедном отсеке людьми, которые в случае вступления крейсера в бой почти гарантированно становились трупами, как бы новообретенной личности лейтенант-коммандера не хотелось обратного.

— Так... Ладно, действуем следующим образом, — встряхнул кистями рук Фрейзер. — Старший канонир, возвращайтесь на пост управления огнем и займитесь выработкой огневых решений для обстрела корабля предателей. Точка глобального позиционирования — звезда в центре системы. У вас есть час, после чего я хочу видеть откалиброванный вариант прицельной матрицы с учетом вероятных скорости, курса и дальности для вражеского крейсера.

— Приступаю к выполнению, сэр, — кивнул канонир. — Какой борт в приоритете?

— Правый. У нас там боеспособны сразу две барбетно-турельные установки. Макроорудия вернуть в строй мы в любом случае не успеем... И да, перешлите информацию непосредственно на орудия. Пусть ведут цели в пассивном режиме.

— Слушаюсь, — отсалютовал этот не молодой, в общем-то, уже мужчина, отключаясь.

— Тектрий, теперь вы, — развернулся к сервочерепу Фрейзер. — У нас есть возможность вывести прямую голосовую трансляцию по всем отсекам, где на данный момент находятся члены экипажа?

— Да, сэр. Мне активировать её?

— Именно... И, пожалуй, не транслируй передачу нашему свеженайденному лайн-капитану. Не будем волновать его лишний раз, — зло хмыкнул попаданец, продумывая, что именно сказать запертым в отсеках людям.

* * *

— Дистанция до цели?

— Четырнадцать и три пустотных единицы.

— Курс?

— Неизменен, сэр. Продолжают смещение на три градуса в минуту.

— Тектрий, что у нас со щитами?

— Мы сможем поглотить два-три попадания из их плазменных пушек, сэр, но не более.

Собственно, на полупустом мостике сейчас шла весьма активная работа. Временно переехавшие сюда младшие чины и унтер-офицеры производили передачу информации, отслеживали состояние цели и параллельно с этим пытались наладить управление сильно урезанным, но все еще слишком обширным для полусотни разумных функционалом корабля.

На гололитических панелях отображалось будущее поле боя, по которому ползли, словно мухи по стеклу, две точки кораблей. Сбоку выводились скорость, дистанция и уровень исходящего облучения, свидетельствующие о том, что сраный хаосит свою жертву уже просканировал.

Будущий противник как минимум заставлял нервничать и потеть, а как максимум вызывал настоящий испуг, ибо назвать крейсер класса "Убийца" безобидным врагом не смог бы никто, сколь-нибудь осведомленный об этом порождении древних верфей Агриппы, Марса и Люция. Поистине страшной и опасной для врагов Империума технологией тогда, почти шесть тысяч лет назад, являлось вооружение этого корабля.

Недоступные ныне техножрецам Адептус Механикус технологии стабилизации плазмы позволяли конструкторам установить на почти что пятикилометровый крейсер по полноценной батарее плазменных орудий с каждого борта, сделав этот тип кораблей настоящим убийцей куда как более бронированных и защищенных исполинов. Чудовищная мощь бортового вооружения вкупе с традиционно высокой скоростью и неплохим бронированием могли бы сделать эти крейсера идеальными охотниками, но за все новшества пришлось платить.

Служители Омниссии вместе с имперскими конструкторами рассудили, что обойтись без нормальных по тем временам двигателей корабль не сможет, зато пустотными щитами можно в определенных пределах пренебречь, и в этом-то и крылась возможность для скрытых под броней израненного "Хранителя Оберона" если не победить, то как минимум нанести противнику неприемлемый для него урон. Крайне нестабильная структура энергетических ядер, используемых в реакторах "Убийцы", позволяла несколькими удачными пробитиями лишить врага возможности дальнейшей стрельбы, а то и, чем Император не шутит, разнести вражеские реакторы вместе с крейсером еретиков.

Благо, для этого у имперских крейсеров класса "Лунный" имелось все необходимое, а именно: полноценные барбетно-турельные секции лэнс-излучателей повышенной мощности, великолепно и крайне стремительно снимающие щиты с любого класса кораблей. Правда, с пропиливанием пусть и хаоситской и изъеденной временем и варпом, но все еще адамантиевой брони эти орудия справлялись плохо, оставаясь при этом настоящим бичом эскортных кораблей всех рас Галактики в сорок первом тысячелетии.

Впрочем, против брони у отчаянного экипажа верного Императору крейсера имелось одно крайне неприятное оружие, уже заряженное и готовое к применению.

Торпеды...

Фрейзер не стал скрывать от кадета ничего, честно сообщив, что пробиться к заблокированным до того, как у тех кончится воздух, не получится, и что ввиду угрозы вступления в открытый огневой контакт с противником менее чем через два-три часа он вынужден отозвать людей, сервиторов и техножреца, но в ответ вместо проклятий и угроз услышал лишь произнесенную с отчаянной решимостью просьбу-вопрос помочь уничтожить корабль отступников.

Было ли то результатом имперской пропаганды, или кадет сам настолько ненавидел еретиков, но он, кажется, был готов сдохнуть, но таки влупить в борт вражеского корабля те три шестидесятиметровых "поросеночка" с плазменными реакторами и адамантиевыми наконечниками, великолепно подходящими для пробивания толстой и крайне прочной брони.

И сейчас, в эти самые минуты более семи сотен человек, тратя последние остатки кислорода в собственных скафандрах, задыхаясь от углекислого газа и буквально варясь заживо в отсеке, температура в котором достигла уже более девяноста градусов по Цельсию, продолжали вручную, так как вся автоматика вышла из строя, заряжать гигантские пусковые торпедные аппараты.

Они понимали, на что идут. Знали, что им не выжить. Сила духа и воли этих людей заслуживали того, чтобы их имена запомнили, и Фрейзер преклонялся перед ними. Космодесант, Гвардия, Сороритас... Все это, о чем очнувшийся в этом теле менее двенадцати часов назад попаданец в своем времени только читал, меркло перед героизмом простых матросов и юнца, которому еще жить бы да жить...

Фрейзер уже решил для себя, что неотомщенной их жертва не будет, а значит стоит сделать все, чтобы хаоситские ублюдки тут и угробились.

* * *

— Дистанция менее трех пустотных единиц!

Сгустившееся в боевой рубке напряжение заставляло матросов и унтеров обливаться потом, а также тихо читать молитвы Богу-Императору. Когитаторы стрекотали, выдавая огромное количество информации, обстановка крайне стремительно менялась, а пальцы плясали на курках, гашетках, рунических клавиатурах и кнопках. У верных Империуму канониров уж точно.

Хаосит, словно издеваясь, вот уже почти час медленно описывал дугу вокруг мрачной и полностью внешне обесточенной громады имперского крейсера, активно сканируя корпус своей до сих пор каким-то темным образом функционирующей аппаратурой. Помимо тревожного писка бортовых систем, сообщающих о внешнем облучении, вновь заныла голова. Нервы на пределе.

Противник ищет любые, хотя бы минимальные признаки активного функционирования бортовых систем, но экипаж от обнаружения спасает, как ни странно, самый страшный враг космического корабля — огонь.

Бушующее на орудийных и нижних технических палубах пламя, которое не удалось потушить до сих пор, создавало в центре корпуса огромную засветку для любых вражеских систем слежения и сканирования. Фиолетово-черное пламя, питаемое, казалось, самим варпом, продолжало гореть даже тогда, когда кислород в отсеке полностью заканчивался, и крайне плохо тушилось доступными методами.

— Дистанция до цели две целые и одна шестая пустотной единицы, — старший канонир бледен, но держится молодцом, уверенный в своих силах.

Фрейзер отмечает это краем глаза, заодно оценивая общую обстановку на мостике, а потом ныряет обратно в успокаивающую и размытую полутьму единения с тактическим когитатором крейсера. Это позволяет слегка расслабить напряженные до предела нервы.

Время здесь течет почти в десять раз медленнее, но зато позволяет грамотно, точно и внимательно просчитывать тактику и стратегию предстоящего боя. Космическое сражение превращается в огромные трехмерные шахматы, ну или в трехмерный же регицид, переходя из плоскости битвы духа, силы воли, умения и смелости, в тонкую битву разумов, в которой все сводится к как можно более выгодному для себя и невыгодному для врага размену имеющимися в наличии ресурсами.

Чем эффективнее этот размен и чем умнее тот, кто командует кораблем, тем меньше потери среди своих и тем больше среди врагов, и тем выше шансы уцелеть самому и уничтожить противника. Жестокая игра, имя которой — жизнь.

Лейтенант-коммандер знает, что враг ждёт. Ждёт и проверяет своего оппонента, перед тем как приблизиться до нескольких жалких километров, чтобы выпустить абордажные боты, набитые еретиками и ренегатами, жаждущими убить дезорганизованных и разделенных имперцев во славу своих Богов.

Чем ближе дистанция, тем выше шанс того, что торпедные аппараты "Хранителя Оберона" соберут богатейшую кровавую жатву. Тем выше вероятность того, что пустотные щиты "Убийцы" слетят, не выдержав напора пучков энергии, направляемых лэнс-излучателями. Тем выше возможность того, что у кого-то из лояльных Императору канониров сдадут нервы и весь план полетит в варп, разрушенный малодушным исполнителем.

Фрейзер понимал, что ответный залп с такой дистанции не оставит им шанса. Плазменные макро-снаряды пробьют и так потрепанную броню, после чего рванут в глубине корпуса, уничтожая экипаж "Лунного" окончательно и бесповоротно. А значит, противнику нельзя было дать возможности сделать этот залп.

* * *

— Дистанция?

— Девять десятых пустотной единицы и быстро сокращается, — отрапортовал бледный как мел оператор, обливаясь потом.

— Есть! — не сдержался временный капитан имперского крейсера. — Они клюнули! Приготовиться к экстренному маневрированию. Магос, каков статус двигателей?

— Все готово, сэр, — проскрипел сервочереп. — Жду только приказа.

— Канонир Биро? — обернулся к старшему артиллерийскому офицеру Фрейзер. — Доложите, что у вас.

— Противник в прицеле. Уклонение с такой дистанции невозможно. Поджарим ублюдков, — было видно, что мужчина волнуется, но он умудрялся не слишком показывать это.

Фрейзер коротко кивнул скорее самому себе, с легким недоумением замечая, что его лицо все так же напоминает рожу дорвавшегося до свежей плоти зомби, а затем удивился тому, что перед боем в голову лезла всякая фигня. Впрочем, возможно организм просто требовал разрядки, спасая мозг от перенапряжения, а нервы от выгорания...

Из мыслей попаданца выдернул очередной возглас от поста управления.

— Сэр, дистанция до цели менее половины пустотной единицы! Достижение оперативной точки Алеф менее чем через семь... шесть... пять... Четыре, три, два, один... Точка достигнута!

— Начать маневр уклонения! — взревел капитан, вцепляясь в поручни трона. — Канониры, выстрел обоими лэнс-турелями через восемь секунд! За Императора, сукины дети!

— За Императора, сэр! — дружно громыхнул экипаж.

* * *

Должно быть, хаоситский капитан очень сильно удивился, когда имперский крейсер, который по всем параметрам и показаниям должен был лишиться всего офицерского состава и абсолютного большинства экипажа, вдруг начал выполнять боевой разворот, а затем, повернув ровно на сорок три градуса, замер.

Миг, другой, и прямо по курсу крейсера предателей уставились жерла шести торпедных аппаратов. А затем, полыхнув там, в глубине корпуса, наружу вырвались три истинных Копья Императора, разом врубив плазменные движки и рванувшись вперед.

Менее чем через три секунды после этого в окружающее "Час Резни" мерцание пустотных щитов ударили, словно бивни, два луча разрушительной энергии, приступив к тому, для чего они и были созданы. Мощность защищающей крейсер отступников преграды полетела вниз, а когда энергетическое воздействие наконец завершилось, до ослабленных на семьдесят процентов пустотных щитов добрались остаточные импульсы. Избыточная зарядка лэнс-батарей крейсеров типа "Лунный" позволяла провернуть подобный фокус, резко и скачкообразно увеличив давление.

По факту, мощность пустотных щитов противника упала до десяти процентов, что поставило хаоситского капитана перед дилеммой. В этой ситуации можно было восстанавливать щиты перед вторым залпом, можно было резким маневром на грани перегрузок попытаться уклониться от части торпед, а можно было произвести ответный залп, уповая на крепость брони и многочисленные турели и уничтожая вражеское судно.

Вот только Фрейзер смог просчитать логику хаоситского капитана, основываясь на столь длительных маневрах и пируэтах при приближении к подбитому "Лунному", и пришел к выводу, что тот предпочтет избежать наибольшей угрозы, а именно торпед, чтобы потом разбираться со столь наглыми рабами Трупа-на-Троне.

— Тектрий, крути нас! — заорал попаданец, а все, находящиеся на мостике, спешно вцепились в наиболее зафиксированные элементы конструкции.

— Исполняю, сэр... — проскрипел техножрец, одновременно управляющий огромным количеством техники. — Держитесь.

А "Хранитель Оберона" уже вращался вокруг своей горизонтальной оси, оказываясь повернутым к маневрирующему противнику левым бортом. Тут функционировала только одна лэнс-турель, но канониры хорошо постарались, а потому избыточный заряд вонзился точно в корму "Убийцы", стремительно пропиливая адамантий.

За те четыре секунды, которые потребовались лучу на преодоление трех метров бронеплит и почти пяти тысяч километров до цели, попаданец успел помянуть Императора, Кузькину мать и русский дух, после чего в реальном времени пронаблюдал в высоком разрешении с помощью прицельной матрицы, как на корпусе вражеского крейсера вспухает, словно нарыв, яркая точка детонации одного из реакторов.

Раз... И время восстановило свой неспешный бег, а вывалившийся из очередного сеанса глубокого единения с тактическим когитатором капитан смог увидеть растягивающееся в счастливой, понимающей улыбке лицо старшего канонира.

А еще секунду спустя мостик взорвался радостными криками и ликованием тех, кто вырвал свои жизни из лап костлявой. Люди вскакивали из-за рабочих терминалов когитаторов, бросались обниматься, кричали и славили Императора, в то время как поврежденный, но не уничтоженный хаосит сделал ответный ход.

Видимо, капитан вражеского крейсера, понимая, что от всех торпед отклониться просто-напросто не успеет, а затем и оценив повреждения, решил, что это недобитое имперское корыто обходится ему слишком дорого.

Как бы то ни было, но противник частью корпуса развернулся к "Хранителю Оберона" и начал процедуру варп-прыжка, напоследок отвесив своему визави жиденький залп из орудий правого борта, которые своего реактора не лишились и вполне могли стрелять.

Впрочем, этот залп всего лишь из трех орудий успел натворить делов. Наводимые в спешке плазменные макро-орудия выплюнули свои убойнейшие ракето-снаряды и заткнулись, так как вся энергия устремилась на варп-привод.

— Капитан, противник стреляет. Фиксирую три поражающих элемента, — сообщил Тектрий. — Наши действия?

— РАЗВОРАЧИВАЙ!!! — экспрессией в голосе Фрейзера можно было изгонять в варп демонов.

— Не понял, сэр...

— Носом нас к нему разворачивай! — проорал попаданец, обливаясь холодным потом и надеясь, что броня выдержит.

Два десятка томительных секунд, а затем еще полминуты воющих сирен и общего приказа: "Приготовиться к удару" по общей связи завершились мощнейшим ударом по носовой части крейсера, из-за которого "Хранитель Оберона", все еще продолжающий медленно лететь вперед благодаря полученному при экстренном покидании варпа импульсу, остановился и полетел уже назад.

Сила двух последовательных ударов и дальнейшей детонации была такова, что абсолютное большинство плафонов в помещении полопалось, а людей приложило вначале о ложементы и кресла, а затем о панели и тумбы перед ними, заодно увеличив и так не маленький список погибших еще на несколько человек...

* * *

— Что у нас с потерями? — морщась от боли, поинтересовался Фрейзер.

— Более трех десятков человек погибло, — склонил голову старший канонир, не переставая при этом бинтовать капитану рассеченную голову.

— Да сколько ж можно-то, а? — страдальчески вопросил лейтенант-коммандер.

С момента столь неожиданного завершения боя прошло уже более трех часов, за которые потрепанный хаосит успел свалить в варп, плюнув на огрызающуюся добычу, а побитый жизнью и плазмой отступников "Хранитель Оберона" второй раз за этот долбаный день был вынужден едва ли не с нуля восстанавливать боеспособность.

Если бы капитан еретиков знал, какие повреждения получил его оппонент, то он бы, вероятнее всего, немедленно прервал бы активацию варп-привода и занялся бы окончательной аннигиляцией врага, но Император сохранил своих верных защитников и все завершилось так, как завершилось, причем, судя по пиктам и записям когитаторов, последнее боестолкновение имперцы по очкам выиграли.

Во всяком случае, у хаосита был выбит минимум один борт вместе со всей артиллерией, что в условиях Двенадцатого Черного Крестового похода не ремонтировалось, а требовало отправки на демонические миры-кузницы. Да и в экипаже у противника потери явно были велики...

Из размышлений Фрейзера вырвал резкий пиликающий звук, неожиданно ворвавшийся на постепенно приходящую в себя боевую рубку. Недоуменно переглянувшись с Биро, попаданец ткнул на клавишу приема вызова.

Жесткое лицо с короткой и откровенно козлиной бороденкой, вместе с парой мелких шрамов и холодными водянистыми глазами возникло прямо над гололитической панелью, а затем развернулось, осматривая помещение.

— Назовите себя! — властно потребовал неизвестный.

— Лейтенант-коммандер Николас Фрейзер, — осторожно представился попаданец.

— Где капитан Гриссом? — холодно и жестко поинтересовался неизвестный.

— Лишился рассудка после разрыва варп-прыжка, — ответил Фрейзер. — А вы, простите, кто?..

— Инквизитор Ордо Еретикус Фэйдус Фалконет Хорст, — представился неизвестный. — Вы командуете кораблем?

— Так точно... — попытался ответить лейтенант-коммандер.

— Прекрасно. Николас Фрейзер, вы обвиняетесь в предательстве Империума, своевольном оставлении поля боя и сговоре с силами Хаоса, — оскалился Инквизитор. — Старший канонир, оглушите предателя.

— Слушаюсь, — откликнулся Биро, а затем обернулся к охреневшему от происходящего попаданцу: — Прошу прощения, сэр. Инквизиция во всем разберется.

С этими словами по многострадальной голове лейтенант-коммандера Имперского Флота прилетело пудовым кулаком, качественно и надежно вырубая попаданца...

Интерлюдия: Хорст

143.М41

Сегментум Обскурус

Сектор Готик

Субсектор Лисэйдс

Система Виндэйлекс

Инквизитор Хорст устал. Он чертовски устал разгребать за своими коллегами и предшественниками ту заразу, которая расцвела здесь, в Готическом секторе благодаря попустительству его коллег. Огромные массивы космического пространства, десятки миров и миллиарды человеческих жизней висели на волоске только потому, что они не успели. Не досмотрели, не обнаружили, не уберегли...

Десятки сообщений почти ежегодно со всего сектора. Вначале единичные, но после становящиеся пугающе постоянными случаи странных бунтов и выступлений. Неизвестно откуда вылезшие культы и нежелание Экклезиархии разбираться с происходящим...

Фэйдул в который раз возблагодарил Императора за то, что Инквизиция все же обратила внимание на этот, в общем-то, довольно тихий участок Империума и послала сюда своих агентов. Лучше поздно, чем никогда. Во всяком случае, сам Хорст считал именно так.

Прибыв сюда менее года назад, он вместе со своими аколитами сходу погрузился в работу, разбираясь с проблемами, буквально сыплющимися на Готический сектор со всех сторон. Тогда казалось, что перед представителями наиболее опасной и устрашающей организации Империума падут любые угрозы, да и сам Фэйдул вполне обоснованно считал, что очистка этих пространств от порчи и проникающей в умы скверны закончится быстро и в целом достаточно бескровно.

Как же они ошиблись...

Все началось еще в начале 139.М41, когда разведывательный фрегат Вознесение уловил слабый сигнал о помощи, посланный стареющим астропатом со станции Аркс. О налётчиках информации не было и когда через четыре месяца подкрепления прибыли, невозможно было определить природу нападавших. Имперские Гвардейцы, расквартированные на планете, были истреблены.

Странная природа этого явления, вместе с десятками других случаев нападения на аванпосты вокруг Ока Ужаса, побудила военное и политическое руководство секторов уведомить о происходящем тех, кто по своему призванию должен был разбираться с подобными случаями, уничтожая на корню любые угрозы для Человечества и его бессменного Владыки.

Инквизиция направила своего агента, опытного Инквизитора Хорста, но ему уже нечего было расследовать. Если бы Аркс был единственным аванпостом, атакованном в такой манере, рейд бы превратился в ещё одну интригующую загадку во вселенной, полной нераскрытых тайн. Однако за последующие три года похожие нападения были зафиксированы в соседних системах и распространялись на смежные сектора. Планеты вдруг переставали выходить на связь, а прибывшие на место оперативники Ордо Еретикус обнаруживали лишь выжженные руины вместе с трупами защитников. Логика происходящего была совершенно непонятна, и кто-то даже начал предрекать появление новой ксеноугрозы, но у Фэйдула на этот счет было свое собственное мнение.

Инквизитор Хорст начал подозревать, что некий план пришёл в движение. Однако, без подтверждения своих подозрений и информации о нападавших, он принял решение ждать и наблюдать, когда загадочный враг сделает следующий ход.

Спустя год после рейда на Аркс, несколько патрульных судов сделали внушающие ужас открытия в Секторе Атэна. Несколько Имперских торговых и боевых судов, включая Линкор класса Император, дрейфовали в космосе. После абордажа было установлено, что вся команда погибла, их распухшие от заразы тела устилали коридоры и палубы, некоторые лежали прямо на своих рабочих местах. Также каждый корабль нёс следы схватки и абордажа, но тел нападавших обнаружено не было. Это событие ввергло в ужас Вольного торговца, обнаружившего столь ужасную находку, и если бы не вездесущие агенты Инквизиции, возможно, Империум так и не подготовился бы к противодействию новой угрозе.

Однако оперативник Ордо Маллеус Ксебал Астролакс и Магос Биологис из Адептус Механикус запротоколировали все данные об осмотре трупов с торгового корабля Шанкси.

Кожа была покрыта множеством язв, кровь бледная и водянистая. Грибковые наросты найдены даже на головном мозге, вероятно это причиняло невыносимую боль и влекло за собой лихорадку, пока жертвы были ещё живы. Вероятнее всего, данное воздействие было приписано влиянию Нургла, после чего секториальное отделение Ордо Маллеус приступило к превентивному противодействию вероятной угрозе.

Пока Инквизитор Хорст ломал голову над новыми событиями, его многочисленные агенты и шпионы доставили новые вести.

Несмотря на все попытки скрыть информацию о случившемся, это не удалось, либо удалось не в полной мере. Среди капитанов Имперского Флота начали муссировать слухи про древний, презираемый корабль Хаоса, известный как Чумной Коготь, управляемый заражёнными последователями Отца Заразы. Этот древний линкор был настоящим бичом для Империума на протяжении четырёх тысячелетий, став истинным призраком, несущим лишь смерть и разложение.

Загадочная болезнь и возникновение Чумного Когтя сами по себе были более чем совпадением, а когда Космодесантники Хаоса из варбанды Стражей Смерти опустошили мир-улей Моргангаст, Хорст уже был уверен, что силы Хаоса планируют очередное массированное вторжение. Наблюдательные станции вблизи Кадианских Врат были поставлены на усиленное дежурство, и кораблями со всего Сегмента Обскурус усилили патрулирование вокруг Кадии. В это же время с другого конца Сектора пришли дурные вести, узнав о которых, Фэйдул, ведомый предчувствием, сорвался в путь как можно быстрее.

Навигаторы из Навис Нобилитэ, служащие на кораблях, идущих из Готического Сектора, рапортовали о сильном возмущении варпа по всему региону, что было сочтено признаком надвигающихся варп-штормов. На многих планетах в самом Секторе сообщение вызвало панику, к тому же ситуацию ухудшали многочисленные фанатики, возвещавшие, что Император был недоволен и наслал варп-шторма, чтобы очистить здешние миры от нечестивцев, отступников и грешников. Это повлекло создание множества скрытых сект, чьи члены были напуганы приближением рока, быстро попав под влияние темных и загадочных личностей.

На некоторых планетах культы стали до такой степени сильны, поддерживаемые населением, что Экклезиархия (а иногда и губернатор планеты) была бессильна перед беснующимися ордами. По мере распространения истерии линчующие толпы заполонили города-ульи и добывающие колонии в поисках нечестивцев. Костры и виселицы стали обычным делом по мере того, как отчаявшиеся люди погружались в объятья апокалиптических верований, преследуя своих друзей и родных за реальные или вымышленные грехи перед Императором. И все эти потуги были безрезультатны, лишь странные люди в отливающих синевой одеяниях вели своих последователей все дальше и дальше, завоевывая умы сектантов.

Под прикрытием распространившейся паранойи, тайные культы и объединения проникли к руководящим позициям, вовлекая ещё больше людей в свои искажённые верования. Те, кто позже были идентифицированы как последователи Тёмных Богов, открыто заявляли, что лишь Хаос способен спасти человечество, тогда как Император отвернулся от них. Тысячи и миллионы Имперских граждан были одурачены лживыми обещаниями, тогда как местные отделения Инквизиции были перегружены, пытаясь искоренить все культы, отступников и еретиков, а также противодействуя демоническому влиянию.

Мало того, по официальным данным, несколько новейших космических кораблей, только-только переброшенных в Сектор в качестве подкрепления, были уничтожены прямо в орбитальных доках в результате перегрузки реакторов и детонации боеприпасов. И хотя официальная версия заявляла о плохом уровне технического обслуживания, старых боеприпасах и прочих тривиальных причинах, многие без сомнений поверили в версию о саботаже и предателях в рядах офицеров Флота. Это привело к учащению попыток самосуда и, зачастую, к ликвидации многих подающих надежды дарований и опытных и заслуженных адмиралов, которые пренебрегли личной охраной.

Ситуация ухудшалась...

В то время как в Готическом Секторе полыхала анархия и смятение, Хорст пытался вызнать больше о планах еретиков. Когда до него дошёл слух о нападении предателей на Имперский мир Чистилище, инквизитор потребовал вылета в составе флота расследования. Кое-что выделяло Чистилище из дюжин похожих рейдов — устройство, известное под названием Рука Тьмы. Лишь считаные единицы среди высших чинов Инквизиции были осведомлены о существовании этого предмета, и знание о том, что данный артефакт интересует хаоситов, заставило Фэйдула отдать приказ о внутренней проверке секториального отделения Ордоса.

Рука Тьмы была необычайно древним артефактом, спрятанным глубоко под поверхностью планеты. Все попытки выяснить её предназначение оканчивались провалом, но старинные легенды, полученные от таких древних рас, как Эльдар, упоминали о Руке Тьмы со страхом и отвращением. Большинством инквизиторов считалось, что Рука была оружием невиданной мощности, но истинное предназначение артефакта так и осталось скрытым от Архивов под темным покровом тайны. По прибытии худшие страхи Инквизитора подтвердились — артефакт пропал.

Хорсту было известно и о другом артефакте, по преданиям связанном с Рукой Тьмы. Именуемый Глазом Ночи и расположенный на планете ратлингов Орнсворлд, этот объект неизвестной природы резонировал с течениями варпа, будучи надежно зафиксированным и скрытым от посторонних глаз, но этого оказалось недостаточно.

В то время как инквизитор направился к планете на самом быстром из доступных кораблей, пришло сообщение о нападении. Небольшой отряд предателей высадился недалеко от места расположения Глаза, который был помещён в древнюю статую и обожествлялся местным населением в пре-Имперские времена. После небольшой схватки гарнизон Имперской Гвардии с вербовочной станции, расположенной недалеко от высадки сил Хаоса, смог отбросить нападавших.

Однако уже через месяц ударные корабли Хаоса блокировали планету и началось полномасштабное вторжение. Беззащитные ратлинги не могли ничего противопоставить закованным в броню Космодесантникам Хаоса, и потери достигли астрономических цифр. Последователи Тёмных Богов обрушили на мир океаны огня и бомб, залив поселения абхуманов кровью.

Горы черепов ратлингов устилали равнины, дым от погребальных костров затмил свет солнца, по мере того как Предатели систематично сметали всё на своём пути. Число погибших ратлингов исчислялось сотнями миллионов, а спешно переброшенная сюда Имперская Гвардия медленно отступала, будучи не в силах сдержать еретиков, в то время как на орбите Имперский флот героически пытался не дать кораблям Хаоса испепелить обороняющихся орбитальными бомбардировками.

В пылу сражения Глаз Ночи был сорван со своего постамента, после чего похитители в доспехах, до ужаса напоминающих таковые у Адептус Астартес, скрылись среди звезд. Обладая Рукой Тьмы и Глазом Ночи, силы Хаоса теперь, возможно, располагали мощью, способной поставить весь Сектор на колени. Инквизитора Хорста мучил единственный вопрос: где будет нанесён удар?

Ответ пришёл сам собой очень, очень быстро...

Старый инквизитор приступил к компиляции разрозненных отчётов о всевозможных аномалиях на ещё большей территории, чем раньше, и узнал о беспорядках, захлестнувших Готический Сектор. Это привело к тому, что среди Администратума была инициирована проверка, выявившая огромное количество нарушений, а также более десяти тысяч проявлений ереси. Доверив казни предателей и пособников Темных Богов своим аколитам, Фэйдул устремился в Порт Моу.

Направившись в центральные субсектора, Хорст получил ещё больше рапортов о контактах с боевыми судами Хаоса, что окончательно убедило инквизитора в том, что именно этот Сектор будет целью грядущего вторжения. Через месяц и ровно три года спустя с момента набега на Аркс, по всему пространству разразился варп-шторм небывалых доселе масштабов, отрезав весь Готический Сектор от Империума. Что бы ни случилось в будущем, корабли и солдаты встретят это одни и без надежды на помощь...

Сообщения о нападениях кораблей Хаоса затопили боевые сводки в начале 143.М41. По всей видимости, первый удар отступников был тщательнейшим образом спланирован, поскольку флоты Хаоса скоординировано нанесли удары по дюжине ключевых флотских баз по всему Сектору.

Предатели напали внезапно, застав врасплох Имперские корабли, когда те ещё были в доках или располагались на стоянках около орбитальных станций. Учитывая то, что флоты были разбросаны по сектору из-за общей напряжённости, сопротивление практически отсутствовало. И если потерю легких крейсеров или фрегатов еще можно было восполнить, то гибель или же повреждения линкоров и крейсеров сильно ослабили Боевой Флот Готического Сектора.

Орбитальные станции также пали перед натиском сил вторжения, захваченные или разрушенные в суматохе битвы. Потеря многих орбитальных верфей, таких как Трипольские Доки, Имперский Порт и Станция Гатара, была двойным ударом — не только Имперские корабли лишились возможности перевооружиться и произвести ремонт, но теперь враг использовал их для своих нужд.

После подобного Инквизитор, лишившись связи с частью собственных агентов и подозревая предательство на высшем уровне, отправился на Халементскую базу, расположенную в Скоплении Циклопа.

Его рейдер "Всепрощающий" прибыл в систему перед самой атакой сил Хаоса, и Инквизитор стал свидетелем случившегося потом избиения.

Предатели напали со стороны солнца, ослепив Имперские фрегаты-разведчики. А потом попадания дальнобойных торпед разнесли "Авангард" (лёгкий крейсер класса "Неустрашимый") и серьёзно повредили "Индомитус Империус" (крейсер класса "Лунный"). По большей части крейсера смогли отчалить из доков, а затем вступили в ближний бой с эскадрой противника. За менее чем три часа суммарные потери превысили семьсот тысяч погибших, но что было гораздо хуже, один из "Лунных", получив повреждения, вероломно покинул поле боя, провозгласив на всех волнах: "Это безумие! Вы все здесь умрете!"

К счастью для Инквизитора Хорста и выжившего персонала базы, флот Хаоса не собирался вести длительное сражение, отдав предпочтение тактике болезненных молниеносных ударов и мгновенных отступлений, нанося Имперскому Флоту катастрофический урон и уничтожая ключевые корабли, но едва еретики отступили, как Фэйдул устремился в погоню за "Хранителем Оберона", пылая праведной яростью.

Однако на момент прибытия как Хорст, так и весь экипаж "Всепрощающего" стали свидетелями героического противостояния тяжело поврежденного "Лунного" и хаоситского крейсера типа "Убийство". Это поколебало уверенность Инквизитора в абсолютной виновности экипажа мятежного крейсера, но куда как больше на него повлияли слова изумленного астропата, сообщившего, что он смог связаться со своим коллегой на борту, а отражение атаки хаоситов осуществляют нижние чины.

Порядком обескураженный Хорст предположил предательство офицерского состава, после чего связался со спящим агентом на борту "Хранителя Оберона", и, пока экипаж крейсера приходил в себя после тяжелых повреждений, Фэйдул смог удостовериться в том, что спящий агент жив и до сих пор верен Трону, а затем отдал приказ на захват вероятного пособника сил Хаоса, некоего лейтенант-коммандера Фрейзера.

Это и было выполнено в наикратчайшие сроки лично агентом, при отвлечении внимания подозреваемого лично Инквизитором, после чего Хорст поспешил приступить к дознанию и проверкам личного состава, и вот тут-то и крылись некоторые проблемы.

Начать стоило с того, что Фрейзер не помнил ровным счетом ни-че-го из того самого боя, равно как и упустил любую информацию из более чем годового временного промежутка. Дополнялось это далеко не тривиальной формой выборочной амнезии и довольно высоким порогом психической сопротивляемости, что резко осложнило работу санкционированных псайкеров из свиты Хорста.

Тем не менее, вердикт последних был однозначен — влияния Хаоса не обнаружено. Фрейзер был чист, как слеза младенца, а в его сознании были перемешаны тысячи отрывков воспоминаний и видений, вероятнее всего появившихся после того самого внезапного выхода из варпа. В общем-то, обычное дело среди офицеров и матросов Имперского Флота.

Экипаж тоже оказался относительно чист. Во всяком случае, ничего излишне криминального или же еретического за теми, кто пережил этот самый бой, не водилось. Да, были случаи коррупции, превышения должностных полномочий или кумовства, но порчи Хаоса не было.

Зато был обезображенный варпом труп Навигатора корабля, вместе с телами еще более чем двадцати офицеров, среди которых оказался и Гриссом. Причем у последнего так и вовсе обнаружили метку Слаанеш на срамном месте, что привело к резкому обострению дознания.

А потом пришел черед лайн-капитана Богнара, и вот тут-то Инквизитор понял, что наткнулся на адамантиевую жилу. Клиент, что называется, "поплыл" и стал колоться, сливая всю известную ему информацию и не пытаясь врать.

В результате в руки Инквизитора попала информация о замаскированной под офицерский бордель секте демонопоклонников на Муниторе, равно как и некоторые персоналии, вероятнее всего являющиеся пособниками прислужников Губительных Сил. Собственно, абсолютное большинство офицеров "Хранителя Оберона" оказалось втянуто в липкие мерзостные путы порока и сладострастного разврата.

Это привело к повторной проверке пребывающего в состоянии перманентного беспамятства Фрейзера, но тут сыграло свою роль происхождение лейтенант-коммандера.

Горькая ирония заключалась в том, что не принадлежащий к кастовой аристократии офицерства Фрейзер был, по сути, изгоем на борту "Хранителя Оберона", общаясь во внеслужебное время в большинстве своем с нижними чинами и унтер-офицерами, так как со стороны офицерского состава сталкивался с презрением и дискриминацией. Понятное дело, это не добавляло лейтенант-коммандеру очков репутации в глазах потомственных дворян, чьи предки командовали флотами, а потому в тот самый бордель, оказавшийся элитарным и скрытым от глаз остальных Имперских организаций местом, Фрейзера никто не приглашал.

В итоге, тот оказался едва ли не единственным незапятнанным среди командного состава крейсера, а после нескольких довольно продолжительных перекрестных допросов был отпущен из-под ареста.

Да и сам Фрейзер тугодумом не был, а потому быстро понял, что от него требуется, после чего был сдан на руки Адмиралу Дрейку, который на данный момент возглавлял остатки оперативного соединения в Кластере Циклопа, с приказом не препятствовать продвижению по службе.

Как итог, Флот получал относительно неплохого офицера, перепроверенного со всех сторон, а Инквизитор Хорст теперь имел под рукой еще одного лояльного агента.

В этой ситуации самого Фрейзера, оказавшегося между двух крупнейших организаций Империума, можно было только пожалеть...

Глава 3

143.М41

Сегментум Обскурус

Сектор Готик

Скопление Циклопа

Система Халемент

Челнок тряхнуло, и Фрейзер поморщился от очередного приступа острой боли, пронзившей многострадальный затылок. Сказать по правде, голова новоиспеченного капитана Имперского Флота за предшествующие этому дню две недели порядком натерпелась, пройдя через серию ментальных допросов и не только, что, разумеется, не могло не сказаться на его текущем состоянии.

Впрочем, попаданец вполне обоснованно считал, что ему повезло не только выжить в бою, но и пройти через цепкие руки Дознавателей Святой Имперской Инквизиции и даже не понести каких-либо физических повреждений. Аколиты Хорста работали на удивление аккуратно, не стремясь нанести непоправимых увечий или окончательно испортить Фрейзеру лицо.

В конечном итоге, все наконец закончилось, а сам капитан был освобожден из-под стражи, выпущен из противного, грязного и холодного карцера, а затем и накормлен. К тому же, один из аколитов инквизиторской свиты, выполнявший, как понял Фрейзер, функции полевого медика и палача одновременно, расщедрился на несколько блистеров с желтоватыми таблеточками неопределенного вкуса. Препарат, как оказалось, великолепно снимал симптоматику и боли после подобной ломки сознания, вот только к распространению был ограничен. Как итог, капитан резонно поинтересовался, с чего бы представителям наиболее опасной организации Империума делиться своими внутриведомственными разработками.

Он, конечно, предполагал, что ответ ему не сильно понравится, но реальность оказалась куда как более грустной. Хирургеон на подобный вопрос лишь хмыкнул и заявил, что это его работа — следить за физическим и психическим состоянием как аколитов, так и агентов Хорста. Если эти самые агенты верны своему работодателю, конечно.

Хорошего настроения подобное уточнение Фрейзеру не принесло, впрочем, подспудные страхи и тревоги пока что не получили какого-либо подтверждения в реальности, ибо единственное полученное указание предусматривало выполнение своих служебных обязанностей надлежащим образом, не более. И на том спасибо, как говорится.

Вообще, та самая беседа с Хорстом оставила весьма неоднозначное впечатление, подтвердив худшие опасения попаданца. О какой-либо свободе на действительной службе можно было и не мечтать. Выполняй свою задачу, и останешься жив, а может быть даже станешь расти по службе. Ну, а чтобы ты не загнулся раньше времени, дадим тебе кораблик под командование.

Правда, какой именно кораблик, должен был решать вовсе не Инквизитор, а адмирал Дрейк, у которого, судя по имеющейся у Фрейзера информации, на данный момент хватало своих проблем глобального уровня. К тому же начальство на верхах носилось как наскипидаренное, и времени разбираться еще и с этим явно не имело, но тут ситуацию решал инквизиторский мандат и рекомендация.

Понятное дело, такое назначение из-под палки, к тому же со стороны человека, к флоту имеющего минимальное отношение, должно было окончательно рассорить новоиспеченного капитана со своим постоянным начальством и осложнить рост по флотской карьерной лестнице, сделав Николаса куда как более зависимым от благосклонности Инквизитора Хорста. Да и в целом данный стимул полностью соответствовал традиционному принципу "разделяй и властвуй", что дико не нравилось самому Фрейзеру, разом оказавшемуся втянутым, причем совершенно без какого-либо желания со своей стороны, в малопонятные и заумные интриги.

Теперь, наконец, нужно было получить назначение на теперь уже СВОЙ корабль и приступить к выполнению боевых задач.

От активной мыслительной деятельности сильно заныла голова, а потому Фрейзер отвлекся от обдумывания и, откинувшись в удобном кресле, обшитом натуральной кожей какого-то животного, уставился в иллюминатор, получив возможность, что называется, из первых рядов ознакомиться с последствиями боестолкновения у Халементской базы Имперского Флота.

"Аквила" как раз несся мимо раскуроченного корпуса легкого крейсера класса "Неустрашимый". Корабль получил огромное количество повреждений, судя по всему поймав бортом не менее пяти хаоситских торпед, которые только чудом не разорвали четырех-с-половиной километровый крейсер на части.

Оплавленный и перекрученный металл бронекорпуса, равно как и с корнем вырванные из гнезд башни макро-турелей, навевали тоску и заставляли погружаться в мрачные воспоминания о судьбе тех, кого тогда еще лейтенант-коммандер обрек на смерть.

Тот самый кадет вместе со своими подчиненными...

Прямые попадания двух хаоситских плазменных макро-снарядов не оставили им шансов, испепелив во вспышках перегретой плазмы всю носовую часть "Хранителя Оберона". Смерть тех, кто находился там, была мгновенной. Люди даже вряд ли успели толком понять, что умерли, не ощутив ничего. В какой-то мере это успокаивало, но не более.

Мимо несущегося к орбитальной станции шаттла медленно проследовали, сияя тусклым синим пламенем дюз, эсминцы типа "Кобра". Полуторакилометровые космические корабли двигались относительно медленно, отбрасывая красноватые отблески отражающегося на гладких поверхностях света местного светила.

— Удачной охоты, парни... — скорее сам себе, чем кому-то еще, пробормотал под нос Фрейзер.

— Вы что-то сказали, сэр? — поинтересовался по внутренней связи пилот челнока.

— Нет. Следи за курсом, — резко оборвал того офицер.

Он почти сразу же устыдился своей реакции, но его поведение имело и свою подоплеку. Проносящиеся мимо корабли стали зримым напоминанием того, что, вполне возможно, вся дальнейшая служба Фрейзера пройдет на подобных "Кобрам" мелких эскортниках, которые строились в Готическом Секторе десятками и так же десятками гробились потом на минах или под огнем пиратов, орков, хаоситов или вероломных эльдар.

Корабли-смертники, которыми командовали отчаянные и исключительно смелые люди, тем не менее, обладали разрушительной мощью своих более крупных собратьев, умудряясь удачными торпедными залпами в лихих атаках уничтожать куда как более мощные корабли, но, несмотря на это, попадать на эскортные суда Фрейзер не хотел совершенно. В начинающейся войне шанс выжить был значительно выше на чем-то более крупном и бронированном...

Вообще, больше всего в этой ситуации новоявленного капитана Боевого Флота Сектора Готик удивлял не сам факт попадания в считающуюся выдумкой Вселенную далекого мрачного будущего, а реакция тех менталистов, которые его допрашивали.

Псайкеры из свиты Хорста отнеслись к полученным обрывкам информации без особого интереса, пояснив, что формирование странных видений или иных проявлений потустороннего — обычное дело для опытных офицеров и матросов, часто пересекающих варп, а тем более покидающих Океан Душ в экстренном режиме. Как итог, то ли мозгоправы не смогли разглядеть подоплеки воспоминаний, то ли Император смилостивился, но, так или иначе, про вневременное происхождение новой личности Фрейзера никто не узнал, а он сам не спешил делиться известной ему информацией.

Во-первых, это просто страшно, а во-вторых, судя по обмолвкам тех, с кем ему довелось контактировать, тут, в реальности, ситуация шла не совсем так, как в очередной раз пройденной накануне столь внезапного попадания Battlefleet Gothic: Armada. Те самые артефакты, судя по всему, таки оказались в руках Хаоса, а исходя из событий игры, Фрейзер вполне обоснованно предполагал, что тут лояльные Империуму люди окажутся в еще большей жопе, чем в оригинале, что тоже не добавляло оптимизма...

Шаттл тряхнуло еще раз, снаружи что-то громыхнуло, а на тело навалилась давящая гравитация, отличающаяся от таковой на имперских кораблях.

Фрейзер на всякий случай оправил форму и проверил, как сидит на голове фильтрационная маска, положенная по штату. Затем, удостоверившись, что таки точно сели, и, получив подтверждение об этом от пилота, отстегнул ремни и поправил висящий на поясе офицерский палаш.

Оружие это ощущалось так, словно ему прицепили хвост и не показали, как им пользоваться. В итоге, клинок тоскливо свисал до самых голенищ высоких офицерских сапог со встроенными магнитными захватами и системой герметизации. Последнее, кстати, немало позабавило "новую" часть личности, заодно ввергнув "старую" в состояние глубокой задумчивости от сочетания герметичных сапог с совершенно обычным мундиром и шароварами. Помпезность и непрактичность во всей красе, но в данном случае так было необходимо.

* * *

— Да пропади оно все пропадом! — весьма эмоционально высказался почти двухметровый мужик с внушительными усами, буквально вырываясь из кабинета адмирала.

Фрейзер с легким недоумением проводил этого человека взглядом, постепенно приходя в крайнюю степень изумления. Начать стоило с того, что мужик был наряжен в тулуп. А если точнее, то в классический такой полушубок темно-алого цвета, дополняемый кушаком и на данный момент снятой шапкой. Дополнял образ настоящего crazy Russian, каким данный разумный демонстрировался в западной киноиндустрии, слегка звероватый общий вид, вместе с даже на первый взгляд тяжелым стаб-пистолетом в открытой кобуре, покоящейся на поясе гиганта.

— И что это было? — озадаченно поинтересовался Фрейзер, а затем обернулся к секретарю адмирала.

— Востроянцы... — подавил вымученный вздох парень с эполетами лейтенанта.

Как ни странно, конкретно этот представитель офицерства, особенно приближенного к начальству и командному составу субсектора, не испытывал к Фрейзеру никакого предубеждения и вполне охотно отвечал на вопросы, а также просветил новоявленного капитана о текущей ситуации в Кластере Циклопа. Впрочем, возможно, что этот конкретный дворянчик, о чем свидетельствовал любовно надраенный и прилепленный на мундир герб, просто не знал о личности стоящего перед ним, считая Фрейзера кем-то вроде очередного переброшенного сюда офицера, ожидающего дальнейшего назначения. Как бы то ни было, но сам попаданец пренебрегать информацией не стал и вежливо попросил объяснений.

— Да что там объяснять-то... — раздраженно отмахнулся секретарь. — Прибыли тут с полгода назад, на рекрутском транспорте, да прямиком с Вострои. И что с ними делать, никто не знает.

— Говорят, что в обороне они хороши, — попробовал дипломатично намекнуть Фрейзер, надеясь на продолжение ликбеза по обстановке.

— Говоря-я-я-ят, — передразнил лейтенант, распаляясь, — Были бы они пехотой, так запихнули бы их в Гвардию к этим крысам планетарным, и все. Но они ведь по директивам наши, флотские...

— Как так? — на этот раз действительно удивился попаданец.

— А вот так! Их Тетрархия, понимаете ли, решила, что нынче можно свой системный флот создать. Высочайшее Дозволение с самой Терры пришло, вот они и забегали. А этих, — секретарь неопределенно взмахнул рукой в сторону коридора, в котором скрылся востроянец, — набрали в 320-й отдельный флотский экипаж, да перевели сюда, чтобы учить и тренировать.

— И чем все закончилось? — с интересом спросил Фрейзер.

Стоило отметить, что терзающая голову мигрень отступила перед чудодейственной таблеточкой Инквизиции, позволив без проблем поддерживать общение и не кривить лицо в гримасе. Впрочем, злость на тех, кто его до такого состояния довел, утихать не собиралась.

— Да ничем, — пожал плечами лейтенант, склоняясь к терминалу своего когитатора. — Временно причислили их к противоабордажной команде станции, но скорее всего спишут в Гвардию. Их всего-то тысячи четыре, а командовать такими...

— Так разве плохо, что бойцы проверенные под рукой появятся? — удивился попаданец.

Долбаные предрассудки уже начинали бесить, равно как и закостенелый традиционализм и дискриминация. Тем не менее, новоиспеченный капитан был вынужден временно смириться с этим и молчать, не имея какого-либо влияния и не желая еще более ухудшать ситуацию с отношением к себе начальства. Там и так все было не слишком хорошо.

— Да кто ж этими планетарниками командовать-то будет? — удивился лейтенант, аж оторвавшись от когитатора от такого кощунственного предложения.

— И в самом деле... — пробормотал задумавшийся Фрейзер, направляясь к отъехавшей в сторону броневой переборке, из-за которой как раз выходил очередной вырядившийся, словно павлин, франт в форме Линейного Флота Готического Сектора. Аристократ попаданца, судя по всему, узнал, а потому одарил неприязненной ухмылкой и отвернулся.

Сам же Фрейзер, проигнорировав это, двинулся наконец на встречу со своим начальством...

* * *

— Мне уже сообщили о вашей... Кхм, ситуации, — с ходу встретил подчиненного адмирал Дрейк, скрытый за тяжелым и даже на первый взгляд массивным столом, заваленным картами и талмудами.

Замерший у когитатора сервитор заскрипел чем-то и стал быстро набирать текст на рунической клавиатуре, противно щелкая механическими клавишами по пиктограммам.

— Сэр, лейтенант-коммандер Фрейзер по предписанию явился, сэр! — попаданец вытянулся во фрунт, предпочтя маску тупого и исполнительного офицера, чтобы выиграть время и разобраться в ситуации.

— Не пытайтесь казаться тупее, чем есть, Фрейзер, — раздраженно отмахнулся адмирал. — Я ценю то, что инквизитор удосужился поставить меня в известность о случившемся, но не более. В конце-концов, ваши деяния хоть и весьма героические, тем не менее, не сравнятся с таковыми у многих моих подчиненных.

— Вы правы, сэр, — осторожно откликнулся попаданец, пытаясь осознать, почему адмирал взъелся на него.

— Прав, — кивнул Дрейк, а затем быстро подошел к сервитору.

Секунда, другая, и вот перед Фрейзером на стол приземлились несколько скрепленных сургучными печатями официального вида бумаг, а также информационный планшет и капитанский информационный ключ, являющийся, по факту, тем самым подтверждением притязаний попаданца на капитанский трон.

Да, в менее напряженной обстановке все это растягивалось на длительное время, с банкетом и посвящением по всем флотским традициям, а также с долгими торжествами и поздравлениями, но текущая обстановка, а также недавний визит Инквизитора Хорста и предвзятое отношение со стороны адмирала ускорили и упростили процедуру до невозможности.

— Ваше судно — законсервированный патрульный крейсер класса "Защитник", — официально начал адмирал, когда с формальностями было покончено: — Корабль находится в доках 134-й резервной базы хранения тут, на Халемнете. Причал номер 578М-31, но его, я полагаю, вы в состоянии найти сами. Вопросы?

— Что с командой, сколько у меня времени, а также каково состояние корабля? — не стал рассусоливать и тратить время на словесные кружева Фрейзер. Было видно, что адмирал не настроен тратить свое время на выскочку и плебея, оказавшегося, как аристократ считал, в нужное время в нужном месте.

— Минимальный экипаж прибудет в течение трех-четырех дней, — коротко и веско начал этот не молодой уже, в общем-то, мужчина. — Срок на введение судна в строй — не более года. Затем отправитесь на патрулирование, так что рекомендую поторопиться. Первые ремонтники обещают прибыть не позднее недели с момента отдачи приказа. Состояние выясните сами. Мне не докладывают о боеготовности всякой рухляди. Еще вопросы?

— Так точно, — Фрейзер подавил поднимающуюся злость, понимая, что еще больше ухудшать ситуацию не следует. Вообще, играть с огнем не следовало, но он решил попытаться. Мало ли, чем Цегорах не шутит.

— Я слушаю, — коротко бросил адмирал Дрейк.

Попаданец собрался с духом, а затем, помянув Императора, мило улыбнулся и поинтересовался: — Вам востроянцы, которые полчаса назад заходили, сильно нужны?

Глава 4

Тяжеленные бронированные створки заскрипели, но с места не сдвинулись. Гидравлика дико подвывала и скрипела, что-то в глубине механизмов щелкало и опасно поскрипывало, а с потолка, скрытого в полумраке огромного ангара, вдруг посыпалась какая-то токсичная гадость, фосфоресцирующая в полумраке всеми оттенками зеленого цвета. Такой сюрприз заставил пару обряженных в пустотные скафандры востроянцев опасливо сдвинуться в стороны от непонятной кляксы, хлюпающей и выполняющей непонятные телодвижения. Короткий окрик сбоку подействовал на бойцов отрезвляюще, а буквально через мгновение растерявшиеся поначалу бойцы вскинули свои лазганы. Два алых луча на мгновение соединили распластавшуюся на полу кляксу и оружие будущих контрабордажников, а затем непонятное существо испарилось, оставив после себя лишь почерневший след на феррокритовом полу, кое-где изъеденном ржавчиной.

Фрейзер устало вздохнул, покосившись на сопровождающих. Казавшаяся в самом начале столь хорошей идея неожиданно столкнулась с множеством совершенно неучтенных и неожиданных проблем. В свое оправдание сам новоявленный капитан мог бы сказать, что ранее никогда не пытался выполнять роли старшего каптернамуса, старшего помощника и казначея одновременно, но объяснять это в конце концов придется явно не настроенным на беседу оркам, пиратам и отступникам, которые уж точно никого щадить не станут...

Потому и приходилось крутиться так, как только возможно, вначале за двое суток оббегав всю станцию и выправив необходимую в минимальных объемах канцелярию, а также подписав кучу бумажек, подтвердив полномочия и таки получив под командование востроянцев...

Вот только последних нужно было кормить, снабжать и где-то размещать, и если обычно с этим разбирался не капитан космического корабля, а его помощники, то в данных условиях это было совершенно невозможно. Как итог, за прошедшие с момента назначения трое суток Фрейзер поспал не более десяти часов и держался почти исключительно на оксе и медицинских препаратах, впрочем, за Оксолосвенной стоило поблагодарить востроянцев, среди которых нашелся настоящий умелец, готовящий действительно превосходный заменитель привычного кофе.

Вот тоже проблема та еще. Востроянцы говорили на чем-то, отдаленно напоминающем смесь суржика и старославянского, с вкраплениями польского и чешского, что тоже отодвигало взаимопонимание или хотя бы возможность подслушать, что именно говорят подчиненные, на неопределенное время. Впрочем, всегда можно было спросить у того же Михайло Радуловича, но отвлекать господина майора от командования было бы в данной ситуации контрпродуктивно.

Наконец, техножрецы, до того насиловавшие полумертвый когитатор многочисленными механодендритами и попутно разбиравшие один из боковых технических стендов, прекратили свое занятие, и створки отдельного космического дока, в котором до поры до времени и скрывался "Защитник", медленно и печально поползли в стороны, осыпая трухой быстро отбегающих назад, насколько это было возможно в неудобных пустотных скафандрах, востроянцев и техножрецов.

— Тектрий, что там у вас? — нахмурившись, поинтересовался попаданец, наблюдая, как взвизгнув, створка окончательно замерла на месте, не пройдя и половину пути.

— Возникли некоторые... Сложности, — механический голос техножреца был слегка недоволен. — Полноценное восстановление на месте невозможно. Проход разблокирован на 53 процента. Дальнейшие работы прямо сейчас малопродуктивны.

— Принято, — бросил в вокс Николас, в очередной раз пожалев о том, что в стандартных пустотных скафандрах отсутствовали любые системы терморегуляции. Впрочем, что выдали на складе, то и приходилось носить, обливаясь потом в этих парилках.

Капитан быстро прошел вперед, туда, где около прохода рассредоточились востроянцы, а затем кивнул майору Радуловичу, давая свое "высочайшее дозволение". Очередное канцелярское выражение, въевшееся за время заполнения бумажек, вызвало волну раздражения и недовольный вздох, а также резкое желание оказаться как можно дальше от станции и представителей Администратума.

Адмирал Дрейк думал, что агент Инквизиции не захочет куда-либо сваливать, а потому специально засунул Фрейзера куда подальше? Три раза ха, попаданец и сам буквально мечтал свалить в космос, подальше от вынесших ему мозг конторских крыс. А ведь дальше будет только хуже, да и ком проблем будет только нарастать.

Повинуясь приказу майора, бойцы быстро и довольно слаженно проникли внутрь, разворачивая мощные полустационарные фонари и осматривая часть огромного, вытянутого помещения.

Космический док внушал. Как снаружи, где эта громада в форме параллелепипеда вытянулась почти на шесть километров от станции, достигая при этом двух километров в ширину и километра в высоту, так и внутри. Правда, вместе с величием и гордостью за достигший таких высот в космическом строительстве Империум Человечества, появлялось еще чувство брезгливости от огромного количества непонятно откуда взявшейся тут органической формы жизни, представляющей собой что-то вроде кислотного мха. Собственно, среди этого самого мха и обитали не слишком многочисленные формы жизни, мутировавшие под воздействием радиации, излучений и остаточного воздействия отработанных топливных элементов. Тот самый случай, когда несоблюдение условий консервации и хранения привело к далеко не самым приятным последствиям.

Группа вышла на одной из верхних технических галерей ангара. Шесть ярусов охватывали внутренние стены дока по периметру, облегчая доступ к замершему в жестких тисках гигантских космических "стапелей" сторожевому крейсеру. Конструкция дока была рассчитана на космические корабли размерами вплоть до крейсера, а потому отсюда, с шестого яруса, открывался вполне нормальный вид на замерший чуть ниже корабль.

Вытянутый корпус орудийной секции, плавно перетекающей в носовой таран, сменялся возвышающейся на почти двести метров центральной, жилой и командной секцией, которая плавно расширялась в двигательно-реакторную группу. Двигатели третьего класса модели "Юпитер", стандартные для всех легких крейсеров, построенных на базе "Неустрашимого", ощетинились десятью огромными соплами, дюзы которых, тем не менее, покрылись ржаво-кислотными потеками, скрывающими черноту опаленного перегретой плазмой феррокрита и адамантия.

Мостик и вовсе вызывал если не жалость, то возмущение, ибо большинство украшающих обзорную галерею фигур имперских святых и героев просто и незатейливо сняли со своих мест, обнажив шпили антенн систем наведения и связи. Дополнялось негативное ощущение еще и варварским надругательством над обоими "крыльями" мостика, которые безжалостно ободрали вплоть до комбинированных бронеплит корпуса, когда-то серовато-черного, а ныне рыжеватого и почерневшего. Над потрепанной конструкцией расположились помещения Купола Обсервации, ныне темные и покинутые, внушающие холод и пробирающие своим безразличием.

— Господин капитан? — голос майора Радуловича отвлек Фрейзера от созерцания потрепанного жизнью и людьми корпуса космического корабля.

Попаданец обернулся, обнаружив рядом и Тектрия, который с нечитаемым выражением аугментированного лица, скрытого тем не менее под дыхательной маской, взирал на сторожевой крейсер. Востроянцы и техножрецы уже рассредоточились вдоль галереи, готовые двинуться дальше, а потому Фрейзер перещелкнул вокс на общий канал.

— Спускаемся на пятый уровень. В лифты не лезть, не факт, что они до сих пор корректно функционируют. Тектрий, ваша задача активировать основные реакторы дока, или хотя бы определить, в каком они состоянии. Майор, обеспечивайте нашу безопасность и смотрите в оба. Варп его знает, что тут могло скрыться в герметичных помещениях. Все, выдвигаемся.

Обычной практикой при расконсервации имперских кораблей, длительное время простоявших в доках, считалась принудительная разгерметизация этого самого дока со стороны, которая позволяла убить большинство незваной органической живности, способной поселиться в полутьме коридоров или мутировавшей из совершенно, на первый взгляд, безобидных представителей флоры. А ведь еще неизвестно, проводили ли на самом крейсере полную стерилизацию перед тем, как законсервировать его, или же ограничились минимальными мерами, просто заблокировав грузовые и пустотные трюмы вместе с неиспользуемыми отсеками.

* * *

Фрейзер с болью смотрел на то, что осталось от орудийной палубы крейсера. Вернее на то, что от нее не осталось, и вот тут все было очень грустно. Вместо ровных рядов макроорудий, которых на корабле имелось по шесть единиц на борт, чернели провалы артиллерийских казематов, закрытые временными, судя по виду, заглушками в глубине орудийных масок. Создавалось впечатление, будто неизвестному варвару потребовались исключительно стволы, а про автоматику систем наведения и управления, равно как и про частичную автоматизацию систем подачи боеприпасов, этот самый вандал просто-напросто забыл. Как итог, крейсеру зверским и откровенно говоря глупым образом выбили один из наиболее мощных и опасных компонентов вооружения.

Башенные установки лэнс-излучателей, размещенных над верхней палубой, к счастью, оставили на месте, но, судя по нагару и внешнему виду стволов, снимать их не стали исключительно по причине низкого остаточного ресурса этих самых башен. Теперь становились понятны обтекаемые фразы в нескольких архивных отчетах, наполненные предупреждениями относительно "частичной разукомплектации" и "низкой боеспособности" корабля. Чудо еще, что плазменные двигатели не выдрали, хотя этот самый двигатель мог быть убит настолько, что использовать его для поддержания боеспособности других кораблей данного типа сочли просто-напросто бессмысленным и бесполезным.

— Хоть бы турели ПКО оставили, — пробормотал Фрейзер, наблюдая за тем, как полтора десятка сервиторов вместе с техножрецом возятся над панелью механического открытия ангарных створок.

Сбоку устроились на полу востроянцы, готовые, тем не менее, быстро вскочить и встретить любую угрозу шквалом лазерных импульсов, как они это уже сделали при осмотре реакторной, который быстро превратился в скоротечное боестолкновение с непонятными мутантами, напоминающими помесь крысы и таксы. Твари, пусть и не особо крупные по габаритам, перли толпой и быстро расстреливались, а грамотное командование майора позволило медленно отойти к узкому проходу между отсеками и накрыть мутантов прометием сразу нескольких огнеметов, благо атмосфера в технических отсеках дока, как ни странно, была.

Тоже тот еще вопрос, почему воздух не откачали, как того требовали инструкции и предписания. Возможно, что это была чья-то халатность, а может быть, во всем был виноват неизвестный прислужник Темных Богов, решивший таким незатейливым образом вывести сторожевой крейсер из строя...

В любом случае, узнать это сейчас не представлялось возможным, так как с момента постановки корабля в док минуло уже более восьми столетий и абсолютное большинство тех, кто тогда работал тут, в данный момент уже было мертво, представ перед Золотым Троном. Приходилось работать с тем, что осталось, благо реакторный отсек зачистили довольно быстро.

Поступили просто, зато эффективно. Открыли переходные шлюзы и выпустили всю атмосферу внутрь основной части дока, где и находился космический корабль. Пахло это все ужасно, так как установки циклической регенерации и очистки атмосферы не функционировали уже очень давно, вот только тех существ, которые обжились в технических коридорах и коммуникационных тоннелях, резкий перепад давления просто-напросто размазал.

В итоге, сейчас техножрецы, подчиненные Тектрию, занимались реанимацией реакторов и пытались привести в порядок энергетические магистрали и распределительные узлы, чтобы запитать хотя бы внутреннее освещение в доке и часть технического и ремонтного оборудования вроде расположившихся под потолком и скрытых во тьме доковых кранов и механических захватов.

С техножрецами, кстати, получилось достаточно интересно. Согласно существующему в Боевом Флоте Готического Сектора Уставу, техножрецы корабля находились в прямом подчинении старшего технопровидца судна, составляя сводный совет техножрецов машинного святилища. При этом сам старший технопровидец являлся неоспоримым лидером и имел право вето на коллективные решения остальных техножрецов, будучи арбитром и суровым надзирателем, предотвращающим какие-либо склоки между подчиненными и одновременно с этим отвечающим за общее техническое состояние космического корабля. В итоге, при гибели старшего технопровидца, данный титул переходил к его более младшему коллеге. В свою очередь, назначенный новым старшим технопровидцем обязан был подчиняться старшему офицеру космического корабля, принося ему обет верности.

Собственно, именно этот случай и имел место быть с Тектрием, который, будучи едва ли не единственным выжившим техножрецом с "Хранителя Оберона", соответствующий обет принес тогда, когда подтвердил притязания Фрейзера на капитанский трон, что, в итоге, привело к довольно необычной ситуации, в которой сам старший технопровидец должен был последовать вслед за своим капитаном на новое место службы.

Таким образом, именно Тектрий и возглавил относительно небольшой пока что коллектив техножрецов, приставленный к "Защитнику", чье гордое имя еще только предстояло узнать, ибо при списании в резерв суда Имперского Флота лишались прежнего имени, которое записывалось в банки данных, приобретая лишь длинный числовой номер.

На данный момент коллектив техножрецов быстро развернул вокс-станцию, а затем приступил к трансляции бинарных гимнов для пробуждения и успокоения духов машин вначале дока и реакторов, а потом и корабля. Впрочем, мешать этому процессу, который лично ему казался совершеннейшей дикостью, попаданец не стал. Причин этому было две: звуки ритуальных песнопений привлекали внимание местных мутантов, позволяя существенно сократить популяцию обитателей дока; а также то, что лезть к пусть и подчиненным, но при этом фанатичным и религиозным киборгам с идиотскими требованиями и советами, было бы безумством.

"Защитник" поражал в первую очередь своими габаритами. Попаданец ранее не имел возможности оценить размеры имперского корабля, стоя в десятке метров от адамантиевого корпуса, но сейчас... Представьте себе десять одноподъездных девятиэтажных домов, поставленных один на другой, и вы поймете, сколь велика высота всего-то орудийной секции корабля. Затем увеличьте эту конструкцию в полтора раза, и осознаете, сколь огромны жилой блок и капитанский мостик, а положив данную конструкцию на боковую грань и увеличив еще в десять раз, вы будете поражены воистину титанической длиной космического корабля...

* * *

Броневые плиты с натужным гудением поднялись, открывая вид на очередной узкий коридор космического корабля. Темно-серый цвет стен, неработающее освещение и могильный холод вакуума заставляли ежиться и крепче сжимать лазганы не только востроянцев, но и, казалось, совершенно невосприимчивых к подобным психологическим воздействиям техножрецов, пусть у них это и выражалось иначе.

Отряд уже почти сутки медленно и печально продвигался к капитанскому мостику сторожевого крейсера. Основная причина этого заключалась в нежелании как Фрейзера, так и Тектрия взрывать или резать броневые герметизирующие переборки, демпфер-буферы и противоабордажные перегородки, замена которых в текущих условиях превратилась бы в бесконечное и бессмысленное дело.

Как итог, пришлось вручную находить гнезда подключения, активировать автоматику и подавать энергию от протянутых снаружи из доков кабелей, а затем и подбирать необходимые коды, что также требовало времени, благо примерный ключ шифрования для того промежутка времени, в который крейсер и отправили на консервацию, заполучить удалось.

Тем не менее, на данный момент было пройдено около трех четвертей всего расстояния до броневой рубки корабля, а востроянцы, сопровождавшие отряд, уже трижды сменялись. Предосторожность майора, обеспечившего техножрецам сопровождение, пришлась как нельзя кстати, ибо уже дважды откуда-то из отнюдь не лишенных атмосферы трюмов пытались пробиться классические такие мутанты, напоминающие смесь упыря и крысы.

Как удалось выяснить, отправив туда пару сервочерепов, под основными жилыми отсеками на данный момент была создана своя собственная замкнутая экосистема, в которой выделилась основная пищевая цепь, что, в общем-то, было обычным делом на кораблях Империума, но поражало попаданца, привыкшего считать, что на космическом корабле обязана царить едва ли не стерильная чистота. А ведь все это предстояло еще зачищать, ибо в отличие от других имперских капитанов, которые к существованию так называемых Темных Трюмов относились вполне спокойно, почти никогда не покидая мостика и офицерских кают, новообразованная личность Николаса Фрейзера требовала как можно быстрее разобраться с этим рассадником заразы и коррозии. Впрочем, огнеметы вполне неплохо справлялись с этой проблемой, а несколько сервиторов и оставленный там техножрец так и вовсе обеспечили бойцов некоторым аналогом полевых укреплений.

* * *

Освещение появилось внезапно, что было особенно неожиданно после ставшей уже привычной за это время полутьмы. Лампы под потолком, размещенные в специальных противоударных плафонах, замигали, а затем тускло засветились на экономичном режиме работы.

Боевая рубка крейсера довольно сильно отличалась от таковой у "Хранителя Оберона". По форме наиболее защищенный командный пункт "Защитника" походил на треугольную пирамиду с одной из граней, перпендикулярной основанию. Подобная форма была довольно необычна для имперского кораблестроения, да и расположение рабочих мест членов экипажа тоже вызывало вопросы. Капитанский трон, традиционно расположенный в центре помещения, был наполовину окружен стендами для старшего канонира, комиссара и техножреца, судя по всему.

К трону из-под потолка тянулись многочисленные кабели, уходящие куда-то вглубь конструкции в районе весьма удобного даже на вид подголовника. По обе стороны расположились широкие подлокотники в форме крыльев гигантской аквилы, причем как левый, так и правый имели встроенные голографические проекторы, а также открывали доступ к функционалу систем наведения, как смог определить Фрейзер, опираясь на знания себя прежнего.

Внизу, под возвышением, находились еще двенадцать стендов с когитаторами и вокс-станциями, а также панелями управления авгур-радаров. В отличие от более крупных кораблей, здесь управление большинством систем было сконцентрировано в одном месте, что, с одной стороны, позволяло облегчить и упростить управление кораблем, а с другой, при уничтожении боевой рубки делало сторожевые крейсера типа "Защитник" слепыми и глухими мишенями.

Фрейзер с интересом осматривался, обходя помещение. Большинство поверхностей покрывал толстенный слой пыли, взметавшейся в воздух при каждом шаге, а тусклое освещение вдобавок к этому создавало странное чувство какой-то нереальности.

Тектрий, до того момента копавшийся в когитаторе, ловко воткнул сразу несколько механодендритов в разъемы и отошел в сторону.

— Господин капитан, — механический голос вывел попаданца из задумчивости, — получен прямой доступ к тактическому когитатору корабля. Требуется ваше подтверждение идентификационным управляющим ключом.

Фрейзер неторопливо подошел к панели и вытащил из одного из отсеков скафандра требуемое. Цилиндрической формы ребристое яйцо, по форме напоминавшее гранату, было выполнено из адамантия и по массе приближалось к килограмму.

Спустя секунду точно в рассчитанное для этого гнездо воткнулось основание ключа, а еще через мгновение руническая клавиатура засветилась ярко-зеленым. Следом ожил и экран когитатора, по которому пробежали строчки бинарного кода, а затем и появилось окно, запрашивающее подтверждение пароля.

Выполнив требуемое, Фрейзер пробежался глазами по появившемуся на экране тексту и улыбнулся под шлемом, понимая, что этого все равно никто не заметит.

— Ну здравствуй, "Страж Бездны", — разнесся по помещению приглушенный и измененный динамиками голос...

Интерлюдия: Радулович

— Господин майор? — вежливо постучали со стороны двери.

— Входи, — буркнул Радулович, стаскивая с головы уставную шапку с кивером, в которой на станции было жарковато.

Раздражение, копившееся с самого утра, требовало выхода, но Михайло не привык срываться на подчиненных или каким-либо еще образом демонстрировать свое состояние. Впрочем, Августин Деяч своего командира читать научился давным давно, а потому, сочувственно вздохнув, протиснулся через узкий и непривычный проем в каюту, выделенную для командира отдельного 320-го флотского экипажа.

— Как все прошло нынче? — больше для проформы поинтересовался бессменный заместитель и помощник, помогая сбросить тяжелый и не слишком удобный тулуп, а затем и церемониальную панцирную броню.

— Как обычно, — Радулович уже даже не злился. — Сказали, что мест нет, а в десантных партиях больших потерь пока не наблюдалось.

Майор устало вздохнул, в который уже раз сожалея о том, что произошло тогда, почти четыре месяца назад. Ведь если бы сдержался, да промолчал. Так ведь нет же! И ведь не виноват никто больше. Сами себя загнали в ситуацию, из которой выход только один — в пехоту.

— Ну, может, поменяется все, — прогудел Августин, подходя к столику в глубине каюты и вынимая из походного вещмешка, с которым не расставался, какие-то свертки.

— Чем бойцы заняты? — майор привычно уже отложил в сторону богато украшенный плазменный пистолет и отцепил от пояса цепной меч, с которым в маленькой и узкой каюте, не рассчитанной на габариты двухметрового востроянца, было просто-напросто невозможно развернуться. Да и ходить приходилось пригнувшись, ибо свое отношение флотские продемонстрировали даже тут, заселив их в старые ремонтные ангары.

— Нынче штурм жилого блока отработали, — размеренно ответствовал Деяч, приступая к таинству приготовления традиционного востроянского напитка.

— В нормативы уложились? — майор пригладил шикарные усы, а затем размашисто осенил себя знаменем аквилы, двинувшись к столу.

— А как иначе-то? — вопросом на вопрос, удивившись, откликнулся капитан.

— С таким распорядком и немудрено все навыки растерять, — страдальчески поморщился Радулович, доставая из маленького шкафчика, встроенного в стену, пару настоящих керамических востроянских чашек, с выгравированными на них именами прославленных воинов этой планеты.

И в самом деле, на навыках личного состава вынужденное ничегонеделание сказаться не могло, так как дорогое начальство скучать подчиненным не давало, постоянно отрабатывая самые разные ситуации, начиная с обычного абордажа вражеского космического корабля, в роли которого выступал один из соседних ангаров, забитых всяким хламом, и заканчивая соревнованиями по стрельбе, рукопашному бою и многим другим дисциплинам.

Причем чем дольше растягивалось ожидание назначения, тем больше Радулович изгалялся, придумывая все новые и новые вводные, вплоть до штурма оркоидами казарм, в которых востроянцы спали бы без своего оружия и брони под боком. Роль оркоидов обычно доставалась четвертой роте, за что ее тихо ненавидел уже почти каждый, но сбавлять темпы майор не собирался. В конце концов, если флотским не нужна элитная пехота, приспособленная и натренированная на действия в городских условиях и в узких коридорах космических кораблей, то востроянцы пойдут воевать на поверхности планет, чтя традиции предков и продолжая героическое дело защиты Империума от многочисленных врагов. Для этого их призвали...

Вот только Радуловича несказанно печалил тот факт, что из-за незнания, глупости и снобизма первому подразделению космической пехоты, на создание которой ушло немало времени, ресурсов и пота граждан родной Вострои, до своего конечного пункта назначения 320-й экипаж вряд ли доберется, так и бесславно сгинув в какой-нибудь дыре, поддерживая местные СПО и убивая еретиков.

Иллюзий относительно дальнейшей судьбы подразделения Михайло не имел. Тут, в Готическом Секторе, будучи отрезанными от остального Империума и родины, лишенные подкреплений и пополнения востроянцы не смогут долго и эффективно воевать так, как воевали бы обычные полки Имперской Гвардии. Вооружение не то, да и снаряжение.

Вот как приспособить для боя в атмосфере тяжелый и хорошо бронированный, но при этом неповоротливый бронескафандр, в конструкции которого Адептус Механикус смогли совместить панцирную броню и защиту от холода вакуума? Или же что сейчас делать с укороченными и специально усиленными для действий в узких коридорах хеллганами, каждый из которых предназначался для зачистки и штурма космического корабля противника? Да и как можно в атмосфере планет использовать дорогие и тяжелые штурмовые щиты из особого сплава рокрита с примесью адамантия, которые и керамическую картечь, и лазерные импульсы, и очередь из автогана держат...

Ко всему вышеперечисленному прибавлялось отсутствие тяжелой бронетехники и гарантированное отсутствие подкреплений, так как варп-шторм, охвативший Готический Сектор, в ближайшее время стихать явно не собирался. Потому и сидел майор Радулович в мрачных раздумьях, пытаясь найти выход из далеко не самой приятной ситуации, когда в дверь вдруг громко и весьма требовательно постучали.

Переглянувшись с заместителем и встретив такой же недоуменный взгляд, Михайло решительно шагнул к двери, слегка согнувшись, а затем и распахнул ее, едва ли не нос к носу столкнувшись с переминающимся с ноги на ногу востроянским первенцем в полной броне и спокойно стоящим рядом человеком.

Мужчина среднего роста, слегка щупловатый и могущий похвастаться прямой как палка спиной, коротко кивнул словно сам себе и шагнул вперед, слегка наклоняя голову на бок.

— Майор Радулович, я полагаю? — чуть хриплый голос, уставший взгляд и спокойное выражение лица помешали востроянцу дерзко ответить нахалу, а потом он увидел капитанские эполеты и мысли резко свернули в сторону.

— Так точно, — басом прогудел Михайло, пытаясь вспомнить, видел ли он этого человека раньше. — С кем имею честь?

— Капитан Имперского Флота Николас Фрейзер, — обозначил себя мужчина. — У меня есть к вам разговор и деловое предложение.

— Проходите, — слегка сбившись с мысли, пробурчал Радулович, обдумывая ситуацию.

— Благодарю, — кивнул незваный гость, без каких-либо затруднений подныривая под низкий дверной косяк и устремляясь внутрь каюты.

— Уй итить твою мать, — вдруг высказался на северном диалекте, судя по голосу, Деяч, что заставило майора устремиться внутрь, забыв даже провести рядовому профилактическую чистку мозгов на тему того, что пускать кого попало через охраняемый периметр строжайше запрещено, впрочем, сам рядовой таким итогом был, кажется, крайне доволен, предпочтя свалить, пока начальство забыло.

* * *

Майор медленно, но верно выпадал в осадок, приходя в состояние меланхоличного недоумения от того, что творилось вокруг последние полчаса. Ситуация и в самом деле была далеко не тривиальная. Добавлял происходящему остроты еще и внезапный визит этого самого Фрейзера, который вел себя... Странно.

Во всяком случае, сейчас капитан откинулся на ферропластовую стенку и, блаженно прищурившись, мелкими глотками пил настоящий востроянский Оксолосвенной или окс — распространенный на Вострое и некоторых других ледяных мирах горячий напиток. Густой и соленый окс заваривали из измельчённой в порошок гроксовой солонины. Иногда, чтобы окс лучше согревал, в него могли добавить амасека, но в данном случае состав изначальной запариваемой смеси был секретом Деяча, который считался настоящим профессионалом в деле приготовления этого напитка. Тем страннее было поведение капитана Фрейзера, который, казалось, искренне наслаждался довольно специфическим на вкус напитком.

Впрочем, благодаря такому размещению своего посетителя, Радулович получил возможность как следует изучить Фрейзера, чтобы выработать свою линию поведения в дальнейшем разговоре, да и вообще обдумать ситуацию.

Внешне он был довольно молод. Лет двадцать пять, не более, но имперская медицина и особенности родного мира вполне могли искажать возраст, скрадывая либо добавляя лишние годы. Короткие темные волосы, серые, совершенно безэмоциональные и тусклые глаза, прямой нос и заостренный подбородок по отдельности могли бы выглядеть не слишком эстетически приятно, но в случае Фрейзера все смотрелось довольно гармонично, образуя в общем-то обычное человеческое лицо, вот только около десятка мелких и явно свежих шрамов демонстрировали, что капитан явно прошел не через одну хорошую передрягу, а аугментированная кисть левой руки так и вовсе заставила Радуловича испытать что-то вроде уважения к незваному гостю. Слишком хорошо господин майор знал, как выглядят остающиеся после ударов орочьих чопп культи, а отличить в общем-то почти не прикрытый ничем кроме рукава форменного кителя переход от живой плоти к механике востроянцу помогал собственный аугментированный глаз.

Потратив еще несколько секунд на рассматривание Фрейзера, с блаженной улыбкой попивающего горячий окс, Радулович перевел взгляд на многострадального заместителя. Деяч, скривившись, аккуратно отвел от своей шикарной лысины ледяной ствол лазерного пистолета и глянул в висящее на стенке зеркало. Зеркало, в свою очередь, ничего не изменило и все так же демонстрировало всем присутствующим солидную шишку, постепенно наливающуюся синевой.

Страдальчески сморщившись и что-то маловразумительно фыркнув в усы, Деяч отвернулся и вновь прижал собственное оружие к столь неожиданно образовавшейся травме, всем своим видом показывая, что участвовать в беседе не намерен. Столь вопиющее пренебрежение субординацией можно было бы трактовать как весьма серьезное нарушение устава, но майор своего подчиненного знал достаточно давно, а потому ничем не показал своего недовольства и развернулся к Фрейзеру, временно оккупировавшему откидную койку у стенки.

— Итак, у вас было ко мне какое-то дело? — поинтересовался майор, старательно беря под контроль так и норовящие начать ползти вверх брови.

— Именно, — кивнул Фрейзер, залпом допив окс: — Скажем так, я могу предложить вам решение вашей проблемы.

— С чего вы взяли, что у НАС, — выделил интонацией обращение Радулович, — есть какие-то проблемы?

— Господин майор, — вздохнул посетитель, глянув на стоящий на столике электронный хронометр, — у меня осталось не так много времени, а точнее не более трех часов, а потому, если позволите, я буду говорить открыто. Не возражаете?

— Нисколько, — качнул головой востроянец, бросив весьма выразительный взгляд на Деяча.

Заместитель чуть кивнул, показывая, что внимательно слушает и анализирует все то, что мог сказать им этот самый капитан. Все же нужные навыки у одного из бывших офицеров службы безопасности Тетрархии были, да и опыт в этом деле имелся весьма немалый, так что стоило поблагодарить родное начальство, включившее в штаты флотского экипажа столь нужного в общении с "коллегами" подчиненного.

— Благодарю, — чуть улыбнулся Фрейзер. — Буду краток. После довольно неудачного по времени вашего тут, на станции, появления, вас запихнули в резерв, стремясь разобраться с текущими проблемами, которых на тот момент был "vagon y malenkaya telega", но вам это не понравилось. Пока что я прав?

— Целиком и полностью, — чуть нахмурился Радулович.

Пока что посетитель говорил вполне здравые вещи и описывал ситуацию весьма реалистично, но вот к чему этот самый Фрейзер клонил, майор решительно не понимал, и это ему совсем не нравилось. А вот безопасник, судя по всему, что-то понял и слегка напрягся...

— Тогда продолжим! — Фрейзер улыбнулся, — После того, как вас определили в контр-абордажную группу станции, вы, не желая с этим мириться, попробовали получить назначение по профилю, так как считали, что начальство про вас забыло. Ну, а вам прозябать в тылу не хотелось совершенно... Я прав?

— Да, — неожиданно вылез вперед Деяч, — продолжайте.

— Прекрасно, — Фрейзер буквально лучился счастьем. — Вот только когда вы, майор, заявились на ковер к нашему дорогому адмиралу Дрейку, то имели не слишком приятный разговор, по результатам которого вам было сказано выполнять приказ и никуда не лезть. Вас это, понятное дело, не устроило, и вы... Хм, спустили пар. Только чем вам не угодил сынок герцога Акштарского, что вы его так обработали? Там ведь даже личные хирургеоны только руками разводили, будучи не в силах его лицо обратно собрать...

— Варп побери! — прорычал сквозь зубы майор, ощущая, как поднимается внутри тугая пружина ярости на того ублюдка, его отца и нынешнее начальство, а теперь и на этого самоуверенного урода, заявившегося сюда, только чтобы понасмехаться.

— Варп поберет, — в голосе Фрейзера вдруг лязгнул металл, — всех поберет, рано или поздно! А теперь возьмите себя в руки, майор. Вы дикарь с феодального мира или востроянец?

Столь разительная перемена на мгновение ошарашила Радуловича. Капитан смотрел открыто и жестко, а выражение его лица изменилось и демонстрировало скорее злое недовольство.

— Продолжайте, — вдруг попросил Деяч, про которого все временно забыли. Впрочем, его фраза несколько разрядила обстановку.

— Герцог Акштарский о происшествии узнал, но сходу сечь головы не захотел. Предпочел разобраться, — Фрейзер говорил короткими, рублеными фразами, словно вколачивая слова в феррокрит. — Это вас спасло. Но оставить происшествие без внимания этот аристократишка не смог, как, впрочем, и разобраться с вами, вызвав на дуэль. Использование бретеров запретил до отмены военного положения лично Рейвенсбург, а идти поперек приказа адмирала никто из младших офицеров, убивающих ради денег и влияния, не станет, ибо честолюбие и шанс запороть карьеру соперничать не могут. Потому-то и решил этот самый герцог, что удачной идеей будет договориться с адмиралом Дрейком, да списать вас к демонам на планетарников, после чего послать в какую-нибудь задницу вроде Орара. Я все еще прав?

— Прошу простить, но откуда?! — изумленно и слегка шокировано поинтересовался Деяч, пытаясь осознать, откуда у этого, обычного в общем-то на первый взгляд капитана такая информация.

— У меня свои источники, — туманно ответил Фрейзер. — Я могу продолжать?

— Продолжайте, — буркнул Радулович, думая.

Вполне вероятно, что этот капитан знает даже, что их может ждать на этом самом Ораре, и в случае чего это поможет как можно лучше подготовить подразделение к планетарным боям, чтобы 320-й флотский экипаж смог продать свои шкуры подороже. Надеяться на выживание в таких условиях было бы глупо.

— Ваше подразделение готовили для чего-то вроде штурма космических объектов или же и вовсе для абордажа, тут у меня информации нет, — Фрейзер хмыкнул. — Соответственно, снаряжение у вас весьма специфическое, да и если помнить, чем именно помимо своих солдат может гордиться Востроя... Впрочем, не думаю, что в мясорубке войны за Готический Сектор, без подкреплений и бронетехники вы бы долго провоевали. Да, героически погибли бы, не спорю, но вот в остальном...

В помещении установилась тишина. Столь нагло заявившийся сюда капитан Имперского Флота налил себе еще одну чашку напитка и приступил к его медленному и вдумчивому употреблению. Востроянцы молчали, в который раз за эти дни обдумывая ситуацию, в которой оказались, и пытались найти выход из тупика. Наконец, Деяч встряхнулся и обратился к Фрейзеру.

— Вы ведь не для того, чтобы это рассказать, сюда пришли?

— Именно, — кивнул капитан, — Скажем так, у меня есть решение, которое устроит и меня, и вас.

— Обычным мясом в темные трюмы? — с горечью поинтересовался Радулович. — Так к нам с этим уже обращались, еще и приплатить предлагали, с-сволочи. Если вы с этим, то убирайтесь. Я предпочту сдохнуть где-нибудь на планете.

— Ну почему же? — вполне искренне удивился Фрейзер. — Мне не нужно мясо, которое не жалко бросить на вражеском корабле при экстренном отступлении или подставить под удар, если все пошло не по плану. Я предлагаю вам возглавить Боевую службу, равно как и применять ваших бойцов как оперативников внутренней безопасности. Абордаж, контр-абордаж, подавление бунтов и выступлений, а также обеспечение безопасности офицерского состава. Как раз то, чему вас учили.

— Не совсем, но... Об этом позже, — неуверенно произнес Радулович. — Вы ведь понимаете, что начальство не даст житья уже вам? Да и хотелось бы знать, на каком корабле и под командованием кого именно нам придется служить.

— Начальство меня не любит примерно так же, как и вас, — улыбнулся Фрейзер. — Нас запихнут на патрулирование куда подальше, так что до адмирала Дрейка будет не менее десятка световых лет, а до герцога, который вас так невзлюбил, и вовсе более сотни заполненных астероидами, орками, еретиками и пиратами световых лет. Что же касается корабля, то под мое командование отдан сторожевой крейсер класса "Защитник". Основной перечень задач — патрульная служба, проводка конвоев, охрана коммуникаций. В меньшей степени нас могут привлечь для разведки или диверсий. Служить будете под моим командованием. Итак?

— А что с... — начал было Деяч, но был оборван резким взмахом руки своего командира.

— Я так понимаю, времени на раздумья у нас особо и нет? — с сарказмом поинтересовался майор.

— Ну, как мне сказали, транспортник прибудет через трое суток, а ждать они не станут и либо заберут вас на Орар, либо пристрелят, чтобы не задерживали, а это, в свою очередь, выльется в небольшую войну, — улыбнулся еще раз Фрейзер. — Так что да, хотелось бы услышать как минимум принципиальное решение.

— Варп с вами, я согласен! — решился Радулович. Возможно, они еще пожалеют об этом, но это будет потом, а пока перспектива угробить личный состав отодвинулась на неопределенное время, да и если все на самом деле будет обстоять так, как обещает капитан, то будущее вполне может стать если не относительно удачным, то как минимум приемлемым.

— Прекрасно! — просиял Фрейзер. — Предлагаю обсудить детали и необходимые условия...

* * *

Когда за Фрейзером... Нет, теперь уже капитаном Фрейзером захлопнулась створка гермодвери, Радулович перевел взгляд на забившегося в угол Деяча. Тот смерил командира странным взглядом, качнул головой и, зашипев, вновь прижал к шишке ствол табельного оружия.

— Осуждаешь? — поинтересовался майор, поднимая со стола термос с оксом.

— Было бы что осуждать... Ауч! — скривился безопасник. — А если серьезно, то ты поспешил.

— Знаю, — чуть пожал плечами Радулович, а затем встряхнул чайник, — где весь Околосвенной?

— Капитан забрал, — уныло произнес Деяч, — Вот не понимаю я его. С одной стороны, обычный флотский, который просто увидел для себя возможность захапать хороших абордажников и даже готов мириться с нашими, не такими уж и большими, кстати, требованиями, а с другой...

— Зараза, — буркнул востроянец. — И что он нашел в твоем пойле? У тебя от его крепости даже сержантов воротило, помнится. А насчет другой стороны, давай-ка поподробнее.

— То же, что и ты, — криво улыбнулся, что смотрелось не слишком эстетично, безопасник, — сам же знаешь. А насчет поведения, подозреваю я, что не так этот Фрейзер прост, как пытается казаться...

Деяч замолчал и задумчиво уставился в стенку, сверля взглядом налепленный прямо на феррокрит постер с Императором в золотой броне. Император в ответ грозно и воодушевляюще взглянул на безопасника, что заставило востроянца негромко ругнуться и помянуть незлым тихим словом пропагандистов из Экклезиархии, подобравших для изображения исключительно удачный ракурс.

— Не тяни грокса за чешуйчатый хвост, — потребовал майор. — Если все так плохо, почему ты не предупредил? У нас был шанс отказаться.

— Да в том-то и дело, что не плохо, а просто непонятно, — вздохнул безопасник. — С того момента, как ты ушел от Дрейка, проходит менее четырех часов, и тут к тебе заваливается этот Фрейзер, о котором лично я ничего не знаю, и оперирует аргументами и фактами, про которые даже нам с тобой неизвестно. Вот и вопрос, откуда он так быстро информацию узнал...

Глава 5

Грохот и лязг, до того на несколько благословенных Императором минут стихшие, вновь ударили по ушам, заставляя морщиться от очередного приступа острой мигрени и глухо материть личный состав, чересчур ретиво принявшийся за возвращение сторожевого крейсера в боеспособное состояние. В любом случае, ничего иного не оставалось, ибо препятствовать техножрецам, дорвавшимся до отнюдь не тривиальных компонентов корабля, стал бы только безумец, каковым ни Фрейзер, ни оказавшийся в его теле попаданец не являлись.

Капитан грустно взглянул на заваленный пергаментом ферропластовый стол и уронил голову на скрещенные руки, позволяя себе минуту слабости, пока подчиненных поблизости не было и не предвиделось. Перечень дел рос и ширился, ком проблем накапливался быстрее, чем их успевали решать, а сам Фрейзер отчетливо понимал, что постепенно зашивается. Да, слегка удалось разгрузить штаты, привлекая востроянцев и свежее пополнение, но профессионалов, знакомых с ситуацией и способных взять на себя текучку, не дергая капитана по любому поводу, под рукой, к несчастью, не было... Вот и приходилось пока что тянуть все это на себе, да на временно немногочисленном, как надеялся Николас, штабе.

Офицеров не хватало катастрофически. Нижние чины не имели образования и опыта, да и не было пока что даже тех, кто способен был пусть и частично, но взять на себя роли младшего командного состава. У востроянцев была совершенно другая специфика, а у свежего, только что прибывшего пополнения были свои проблемы и сложности, и их нужно было в первую очередь как-то разместить, обеспечить питанием и провести карантинные и санитарно-эпидемиологические мероприятия, чтобы не тащить потом на борт крейсера всякую гадость.

В углу временно отданной для капитана каюты застрекотал вокс-аппарат, уведомляя о прибытии очередной сводки. Вообще, согласно боевому расписанию, тут должен был располагаться обычный кубрик для старшего офицерского состава, но пока что в небольшом помещении разместил свои немногочисленные пожитки Фрейзер, вполне логично рассудив, что, во-первых, отсюда до боевой рубки бежать в два раза меньшее расстояние, а во-вторых, это помещение хотя бы можно назвать жилым, ибо стандартные капитанские покои на крейсере напоминали скорее рефрижератор, ибо температура там не поднималась выше пяти градусов по стандартной шкале, а отвлекать Тектрия еще и для этого Николас посчитал несвоевременным и, откровенно говоря, глупым занятием.

Потянувшись к рунической клавиатуре, попаданец быстро вывел строки текста на сияющий всеми оттенками темно-зеленого экран, а затем пробежался глазами по строкам. Ситуация... Не радовала, сказать по правде. Очередной конвой добрался до цели сильно потрепанным, очередная патрульная эскадра недосчиталась эсминца, в который уже раз пришла просьба о помощи с еще одного мира, подвергшегося атаке пиратов или отступников... Да, все это было приправлено пропагандистскими реляциями и весьма качественно смещало акценты, но свежеобразованный конгломерат личностей, одна из которых была воспитана на новостных выпусках Киселева, а вторая сталкивалась с подобным по долгу службы, весьма качественно фильтровал поступающую информацию, причем нынешний Фрейзер и сам не смог бы сказать, заслуга какой именно из частей его личности в этом была большей.

Капитан провел ладонями по лицу, а затем помассировал виски, отрешаясь от боли и возвращая себе более-менее работоспособное состояние. Очередной отчет по техническому состоянию был передвинут ближе, после чего Фрейзер углубился в продирание через казенные фразы, наполненные специфическими техническими терминами и оборотами, что тоже занимало время. И ведь тут только наиболее важное, то, что отобрали для своего непосредственного начальника Тектрий, Радулович и Деяч, а несоизмеримо больший объем повис на них.

Собственно, ремонтные работы шли. Как-то. Во всяком случае, с зачисткой центральной секции корабля удалось наконец разобраться, равно как и провести более-менее подробный осмотр и изучение основных магистралей и энерго-распределительных узлов. Вердикт Тектрия, однако, разом портил настроение, ведь согласно заключению старшего техножреца крейсера, только тут, в центральной секции требовалось заменить почти семьдесят процентов проводки и почти четверть всех терминалов, не говоря уже о давным-давно окислившихся сплавах, примененных в трюмах космического корабля.

Желание жестоко и медленно убить того, кто консервировал корабль, нарастало с каждым днем, и "успокаивающие" слова Тектрия о том, что это стандартная практика, ни хрена не помогали. Еще бы, ведь из интендантов требовалось выбить почти три тысячи километров разнотипных проводов, несколько тысяч распределительных модулей, пару сотен когитаторов и десятка три, и это в лучшем случае, малых плазменных реакторов взамен выбывших из строя резервных, которые и должны были обеспечивать корабль энергией во время стоянок в доках и на орбитах. А ведь с их установкой еще придется помучиться, в этом Фрейзер был уверен на все сто процентов.

Дополнительно бесили конструкторские решения, при которых огромные и теряющиеся во тьме залы машинариумов и корабельных мануфакторумов были украшены позолотой и лепниной, в то время как экипаж был вынужден ютиться в узких и тесных кубриках в крайне неприятных санитарно-эпидемиологических условиях. Как итог, это даже привело к небольшому спору с Тектрием, в результате чего из техножреца удалось выбить принципиальное согласие на внутреннюю частичную переделку сразу трех палуб, благо внешний адамантиевый корпус это затронуть не должно было.

И ведь пока что ремонт затронул только центральную часть судна, а когда Фрейзер вспоминал про плазменные двигатели, орудийные палубы и шпили Навигаторов, ему становилось слегка не по себе. В то, что при текущих усилиях с ремонтом удастся справиться за год, попаданец уже не верил, предполагая увеличение сроков раза в полтора. А ведь командование ждать не будет, и за невыполнение приказов по головке не погладит, да и в бой может отправить на не до конца приведенном в порядок судне, а потому Фрейзер пахал, как проклятый, наплевав, по-сути, на свое состояние и требуя того же от подчиненных, что тоже стало некоторым шоком для жителей сорок первого тысячелетия.

Ну не привыкли они, что капитан судна буквально зашивается на рабочем месте, наплевав на комфорт, удобство и личную выгоду, и если для того же Радуловича подобное неожиданностью не стало, то вот для Тектрия или новоприбывших боцманов и старшин подобное было в новинку.

Относительно новоприбывших, а если быть точным, то новоприсланных, свое мнение попаданец составить уже успел. Ничего особо поражающего воображение, но вот достаточно опытных и, главное, бывавших во многих боях представителей унтер-офицерского состава в подчинении оказалось более двух сотен человек. Как удалось выяснить, подключив к делу того же Деяча и переговорив с одним из контактеров из списка, выданного еще Хорстом, не так давно из-за нападений еретиков из строя выбыли и встали на длительный ремонт сразу несколько линейных кораблей, что привело к тому, что экипаж с них быстро рассовывали туда, где имелись места в штатах и боевом расписании, закрывая те или иные дыры, из расчета один унтер-офицер на сотню обычных матросов.

А вот с последними были некоторые проблемы... Вообще, Николас с изумлением знакомился с практикой комплектования экипажей огромных и дорогущих космических кораблей, способных залпами раскалывать континентальные плиты. Начать стоило с того, что наравне с довольно распространенной практикой набора добровольцев с поверхностей тех или иных планет, которая одобрялась уставом Имперского Флота в положениях, датируемых еще 32-м тысячелетием, имела место существовать практика вербовки экипажей из различного отребья, в большинстве своем родом из подульев и трущоб, а то и вовсе с планет-каторг и иных специфических мест.

Понятное дело, все это негативно сказывалось на боевом духе, возможностях и эффективности такого экипажа, да и заставляло раздувать штаты сверх меры, требуя ради сохранения минимальной эффективности грести людской ресурс в тройном размере, что зачастую приводило к бунтам, случаям неповиновения и прочим пренеприятнейшим ситуациям в условиях космических перелетов или, упаси Император, варп-путешествий, где на неокрепшие умы шепот Межреальности воздействовал крайне негативно.

С последним должны были справляться младшие флотские комиссары или жрецы Экклезиархии, а также многочисленные проповедники и добровольцы из числа этого самого экипажа, своим примером и тяжелыми пистолетами приводя в чувство и воодушевляя тех, кого старший офицерский состав презрительно и вполне заслуженно именовал крысами Темных Трюмов.

Впрочем, наряду с этим в Имперском Флоте существовала также отдельная каста пустотоплавателей, считающаяся наиболее приспособленной для службы в качестве экипажа на боевых кораблях. Те, кому домом стали узкие и тесные кубрики и отсеки, те, кто проводил жизнь среди душных коридоров, низких палуб, вечно ломающейся вентиляции и прочих проблем, имеющих место на звездолетах Империума Человечества. Те, кто рос среди снарядов для макро-орудий, те, кто десятками, сотнями и тысячами погибали при разгерметизациях, пожарах и прочих несчастных случаях, те, кого не считали после боя, просто-напросто выдергивая с Жилых палуб очередных мальчишек и девчонок, зачастую не достигших и пятнадцати лет, так как чудовищные потери требовалось восполнять как можно быстрее...

Пустотники. Наиболее подготовленные, дисциплинированные и обученные представители рядового флотского состава, которых, впрочем, совершенно не ценило старшее командование, совершенно необоснованно ровняя под одну гребенку маньяков и насильников из подулья с одной стороны и тех, кто вырос на корабле, зная определенные его части и разбираясь в функционале тех или иных модулей на весьма высоком уровне.

Они отличались наибольшей выживаемостью в тех или иных инцидентах, проявляли лучшие свои качества на службе и не мыслили своих жизней без космического корабля, который становился для них домом. Крошечным островком стабильности и силы в безграничном, пугающем и чертовски опасном пространстве вечно ледяного космоса...

Собственно, костяк команды на "Страж Бездны" составляли как раз из этих самых пустотников сразу с трех почти уничтоженных космических кораблей, ставших жертвами хаоситских макро-орудий, торпед и лэнс-батарей. Более десяти тысяч разумных, которых просто-напросто спихнули на станции, а затем сгрузили на руки Фрейзеру.

Да, попаданец заколебал местных кадровиков, требуя себе как можно более обученный экипаж и периодически наведываясь в станционное управление Администратума, при этом принципиально отказываясь давать кому-либо из многочисленных клерков те или иные "поощрения", по совершенно банальной причине отсутствия каких-либо денежных средств в зоне доступа, а жалование пока что запаздывало, что также накладывало определенные ограничения. Как итог, после совместного "мозгового штурма" с привлечением начавшего потихоньку формироваться штаба из Радуловича, Деяча и Тектрия, было принято Соломоново решение, и в следующий раз в приемную очередного кадровика Фрейзер ввалился в сопровождении хищно щелкающего кучей манипуляторов медицинского сервитора, и с парой нарочито вырядившихся как можно более грозно востроянцев, что все вместе оказало на клерков весьма живительное воздействие.

Вот только в итоге на руках оказалось почти двадцать три тысячи человек, так как в Администратуме не сочли необходимым считать в итоговом составе еще и детей и жен тех пустотников, которых и спихнули на "Стража Бездны" самым беспардонным образом.

Понятное дело, такую ораву нужно было где-то размещать, чем-то кормить и как-то обеспечивать хотя бы минимальным перечнем необходимых для выживания вещей, что в этой ситуации едва не похоронило только-только начавшую налаживаться структуру системы снабжения и обеспечения корабля, и если бы не некоторые личности... Фрейзер хмыкнул, погружаясь в воспоминания.

* * *

— Гони их всех на дезинфекцию! — весьма эмоционально высказался Николас, цепляя на лицо респиратор и отворачиваясь от "благоухающей" ароматами помойки толпы пустотников.

Честно говоря, не такого он ждал от этих людей, но разочарование быстро прошло, ибо большинство из этих самых разумных менее трех суток назад находилось на откровенно говоря раздолбанных кораблях, проводя ремонтные работы, реанимируя различные системы и пытаясь вернуть в строй гидропонику и энергомагистрали, в то время как остовы кораблей стремительно остывали, а спасательные партии занимались преимущественно менее поврежденными космическими кораблями.

— Господин капитан, это неразумно, — попытался было возмутиться молодой и буквально вчера прибывший хирургеон из свежепризванных с планеты.

— У большинства из этих людей даже я, далекий от медицины человек, наблюдаю симптоматику острой пневмонии, простуды или бронхита, — буквально прошипел в ответ Фрейзер, эмоционально встряхивая затянутыми в перчатки скафандра руками. — Вы хотите, чтобы у нас на борту эпидемии вспыхнули? Уж не знаю, кому вы там клятву давали, или нет, но это нуждающиеся в помощи люди.

— Господин, это обычные матросы, — возразил хирургеон с труднопроизносимым именем. — Не разумно тратить на них...

— Закройте рот и выполняйте приказ, Серводэмиэнус, — зло произнес Фрейзер. — Произведите полный осмотр и поставьте диагнозы, а затем приступайте к лечению. И не забудьте о полной, подчеркиваю, ПОЛНОЙ дезинфекции как людей, так и имущества. Вам все ясно?

— Да где я препараты найду и прием организую? — едва не вскричал медик, а затем пояснил: — Я ж не против помощи экипажу, даже наоборот. Только чем мне их лечить-то?

Фрейзер устало вздохнул и отвел взгляд от толпы. Ситуацию нужно было решать, а штатный Госпитиум крейсера был в, откровенно говоря, не самом лучшем состоянии. Да и штатные сервиторы, равно как и четыре положенных по штатам лазарета, были, судя по всему, безжалостно изъяты либо каннибализированны в неизвестных целях.

— Действуйте так, как можете, — он перевел взгляд на Хирургеона, попутно прикидывая текущие расходы, — Кое-что выбьете из Администратума, только вначале с майором пообщайтесь, он вам "варварский комитет" организует, а что не дадут, то закупите. Уж деньги на медицину-то мы, я надеюсь, найдем.

— "Варварский комитет"? — недоуменно переспросил Серводэмиэнус, вот только господин капитан уже двинулся в сторону лифтов на третий уровень орбитального дока, где временно и разместили прибывших для прохождения службы пустотников.

Собственно, на данный момент уровень разделяли на секции и пытались организовать карантин под охраной востроянцев в загерметизированной от греха подальше штурмовой броне, в то время как техножрецы налаживали в весьма стесненных условиях тепло и энергоснабжение всей этой оравы.

Щелкнула и захрипела вокс-бусина, а через мгновение в ухе забубнил приглушенный голос Тектрия. Озадаченно прослушав сообщение техножреца, Фрейзер недоуменно вздернул вверх брови. Спелись, заразы...

На караульных Радуловича вышел некий присланный Администратумом главный интендант, он же каптернамус, он же главный снабженец, он же ответственный за обеспечение многотысячного экипажа космического корабля всем необходимым, за реализацию части трофеев, за управление внутренними логистическими службами и в какой-то мере за коммуникабельное общение между различными разобщенными группами тех или иных специалистов внутри команды, так как без его деятельности накрывалось адамантиевым тазом буквально все.

Интерес вызывало то, что сам Радулович доставлять задержанного под светлые очи отца-командира не стал, а спихнул обязанность о сообщении об этом на старшего техножреца, заодно припахав Деяча, ибо на этого самого снабженца уже прилетело на личный информационный планшет сокращенное досье, откопанное, судя по описанию и канцеляризму, откуда-то из глубин архивов Астра Милитарум.

Николас бегло пробежался взглядом по строчкам, вычленяя главное. Не понял, перечитал, осознал, аж сбился с шага и чуть хмыкнул.

— Таки еще одна легендарная ветвь человечества... — улыбнувшись, Николас отправился встречать одного из представителей немногочисленного народа космических гномов.

Впрочем, далеко уходить не пришлось, так как конвой, сопровождающий этого самого... Старшего Хирдмана Фраара Решительного из клана Кхим. Слышно этого самого сквата было еще издалека, ибо даже на первый взгляд тяжелая и, судя по всему, далеко не традиционная пластинчатая силовая броня грохотала так, что начинало закладывать уши, и это в условиях не прекращающегося ремонта, сопряженного с такими неизбежными прелестями, как звуки буров, грохот кувалд, забористый мат и визг резаков, вместе с размеренными ударами гидравлических молотов, по которым можно было время сверять...

Скват был ниже среднестатистического гражданина Империума, но примерно метра шестидесяти достигал, как услужливо подсказала телеметрия, присланная Тектрием, плюс еще десяток сантиметров добавляли конструктивные особенности брони, что, в итоге, почти уравнивало Фрейзера с этим самым Фрааром.

Среди снаряжения сквата выделялась, помимо брони, весьма габаритная сумка из кожи какого-то животного, да укрепленный на поясе... Цепной топор! Фрейзер аж сморгнул, когда увидел это оружие абсолютного насилия и расчленения. С другой стороны висело богато украшенное нечто, в чем, благодаря подсказке верного техножреца, попаданец смог опознать облегченный болт-пистолет специфической конструкции. Голова нового главного интенданта была скрыта под даже на вид мощным шлемом, напоминающим классический средневековый салад.

— Vemu, — коротко и довольно неприветливо буркнул скват.

— И вам gamut manun, — на автомате отозвался попаданец, вспомнив несколько месяцев своего сожительства с одной слегка ушибленной на голову любительницей эльфов, гномов, Средиземья и выездов на ролевки глубокой осенью, когда в мокром и холодном лесу хотелось только выпить чего покрепче, да свалить в город... Вот и нахватался.

— Кхех, — аж поперхнулся скват от неожиданности, но быстро пришел в себя: — Старший Хирдман Фраар Решительный из клана Кхим прибыл для прохождения службы! Прошу заверить соответствующие документы!

С этими словами раздувшаяся сумка была сброшена с плеча, а скват закопался в нутро своей торбы, совершенно беззастенчиво насвистывая себе под нос что-то похабное. Старший караула в звании сержанта сделал умоляющее лицо и так взглянул на Фрейзера, что попаданец задавил смешок, махнул востроянцу рукой и со щелчком отключил внешние динамики скафандра. Миг, другой, вызов прошел, и вот на небольшом участке шлема возникли одно под другим изображения Деяча, Радуловича и Тектрия.

— Как я понимаю, вас он тоже достал? — уже не сдерживая смеха, поинтересовался Николас у подчиненных.

— Господин капитан, поведение этого сквата возмутительно! — коротко, емко и прямо высказался Радулович. — Он не имеет ни малейшего понятия о субординации, ведет себя вызывающе и хамил караульным, а затем громко выражал свое недовольство данным назначением! Предлагаю всыпать ему десяток плетей и выкинуть на станцию!

М-да, на майора, прямого, честного и бесхитростного служаку, поведение сквата подействовало весьма сильно. Впрочем, спешить с выводами Николас не стал, да и требовалось остальных соратников выслушать.

— Я вас понял, господин майор, — кивнул востроянцу попаданец. — Теперь вы, Тектрий. Что можете сказать о нашем госте?

— Скват чистокровный, — начал с наиболее очевидного техножрец. — санкционированный абхуман, отклонение от эталона около двадцати восьми процентов. Возраст — сто семь терранских циклов, по меркам скватов — расцвет сил, знаний и умений. Явно женат и имеет как минимум двух совершеннолетних детей, иначе его бы не выпустили с территории анклава. Не имеет правой ступни, вероятно, противопехотная мина или фугас. Телеметрия показала большое количество шрамов, а также наличие весьма оригинального импланта в мозжечке. Назначение неизвестно. Броня специфическая, сплав содержит в себе некоторое количество адамантия, но не более сорока процентов, оружие производства Анклавов, конструкция нестандартная. Мешок данного абхумана выполнен по весьма интересным технологиям из армированной синтетики и дополнительно защищен некой прослойкой от сканирования. Общий вывод — уровень опасности не ниже С4, рекомендуемые действия в случае конфронтации — упасть на пол и переместиться на шесть метров к юго-востоку, за транспортные контейнеры. Сам объект в зоне поражения двух оборонительных турелей класса "Тарантул". У меня все.

Техножрец как всегда был в своем репертуаре. Разложить по полочкам, оценить с помощью имеющихся данных, дополнительно проверяя наличие особенностей, а затем выработать способы противодействия просто так, на всякий случай, чтобы было. Все же гибель тогда, на "Хранителе Оберона" старшего магоса стала для Тектрия сильным ударом, ибо Ксантор, как понял Николас, был для нынешнего главного техножреца "Стража Бездны" кем-то вроде учителя, наставника, научного руководителя и, возможно, друга.

— Благодарю, Тектрий, это очень кстати, — качнул головой Николас. — Продолжай контролировать ситуацию. А теперь вы, капитан. Kolites уже, что вы там на него naryli. Вас аж распирает, честное слово...

— Прошу простить, — Деяч и в самом деле лучился положительными эмоциями. — Благодаря помощи нашего Старшего Магоса нам удалось аккуратно влезть в инфосеть резервного дата-центра планетарного командования Имперской Гвардии и найти много интересного на этого кадра.

— Надеюсь, вас не засекли? — заволновался Николас. — Вы ведь понимаете, что вам может грозить в том случае, если наши коллеги начнут рыть в этом направлении?

— Никак нет, господин капитан, не засекли, — качнул головой безопасник. — Как вы там говорили? Firma vеnkov ne viazet?

— Venikov, — поправил подчиненного Фрейзер. — Но ближе к делу.

— Итак, некто Фраар Решительный. До того, как был отправлен к нам, успел послужить аж в пяти местах, но действительно долго воевал только в составе 34-го отдельного бронетанкового полка, где потерял ступню. Там он сражался с врагами Императора более двенадцати лет, вместе со своими сородичами поучаствовав, в том числе, в компаниях в скоплении Гало и повоевав около полугода на Кадии, куда их вывели для поддержки гарнизона планеты и замены 179-го ударного танкового полка Армагеддона. Затем, после того, как подразделение сквата потеряло более девяноста процентов личного состава, отражая очередной штурм планеты войсками еретиков и предателей, был переведен не иначе как по ошибке в мордианскй 93-ий мотопехотный, где прослужил около полугода, после чего из-за конфликта с начальством был переведен на тыловую должность. Еще через три месяца отправлен в штрафной легион номер четырнадцать, после чего принимал участие в компании на Ксальдра Онем, был вновь ранен, дослужился из-за чудовищной убыли штрафников до звания интенданта девятой штурмовой когорты, а затем за мужество и героизм при штурме губернаторских шпилей улья был переведен в отдельный элизианский штурмовой батальон, впрочем, судя по некоторым файлам, они просто совместно так хорошо отметили победу, что наш скват пришел в себя уже на борту улетающего непонятно куда армейского транспорта. Затем еще трижды менял место службы, нигде долго не задерживаясь. В личном деле два десятка порицаний и выговоров, вместе с шестью представлениями к тем или иным наградам, а также специфическая характеристика из Комиссариата. С начальством кадр уживается плохо, конфликтует часто, а в течение нескольких месяцев пытался демобилизоваться, но результата не получил...

— Достаточно, господин капитан, — аж встряхнулся от столь подробной характеристики Фрейзер. — Какие-либо серьезные проблемы с ним быть могут? И как он себя в качестве снабженца показывал?

— Проблемы... — призадумался Деяч. — Не знаю, господин капитан. Относительно же службы, то непосредственное начальство отзывалось о нем в лучшем виде, однако отмечало неуступчивость, скопидомство и патологическую тягу к крупнотоннажным трофеям.

— Ну, это дело поправимое, — хмыкнул Николас. — Господа, благодарю за информацию, можете возвращаться к своим текущим задачам, а я пойду, пожалуй, побеседую с фигурантом.

Уже не слушая ответов подчиненных, капитан перенес внимание на сквата, который как раз с торжественным видом извлек из торбы мятое и засаленное предписание, которое и протянул начинающему потихоньку закипать Фрейзеру. Паясничание и вызывающее поведение ни одна из частей новой личности добродетелями не считала, скорее наоборот, пусть и попаданец относился к этому спокойнее, чем сам бывший лейтенант-коммандер.

Выхватив из рук сквата бумажку, Николас честно попытался разобрать расплывающиеся буквы текста, покрытого хорошим таким слоем местного аналога солидола, после чего безуспешно попробовал оттереть лист с приказом, но успеха не добился.

Фрейзер поднял вверх забрало шлема, после чего хмуро воззрился на данного... Нехорошего разумного. Тот в ответ всем своим видом попытался показать гордое и независимое недоумение и протянул следующий лист, не удержавшись от комментария: — Если вам таки старший интендант не нужен, так может вы во-о-он там внизу сразу распишетесь? А я пойду... Куда-нибудь?

— Идти куда-нибудь запрещаю, — буркнул Фрейзер, бегло просматривая текст на приказе о демобилизации. — К тому же, тебе его все равно в Администратуме не подпишут. Уж попытки крючкотворствовать они буквально чуют, сам понимать должен.

— Уже сталкивались? — в голосе сквата промелькнул легкий интерес.

— Неоднократно, — поморщился Фрейзер, а затем опустил бумажку вниз: — Пройдемте-ка побеседуем, уважаемый.

Сказано это было вполне спокойным тоном, но хирдмана аж передернуло. Впрочем, Николас, заметивший эту реакцию, понял, что это можно использовать против данного разумного, благо кое-какая дополнительная информация, нарытая Деячем и аккуратно присланная отдельным сообщением, открывала сразу несколько вероятных точек давления на данного представителя расы абхуманов, умудряющихся в весьма непростых условиях сорок первого тысячелетия сохранять пусть и частичную, но независимость.

— Ну пройдемте... — пробормотал скват, топая следом за капитаном.

Далеко, впрочем, отходить не пришлось. Буквально в паре десятков метров расположился небольшой ремонтный модуль, отвечающий за управление одним из потолочных манипуляторов, да и к тому же пустой на данный момент. Относительно маленькая комнатушка, тем не менее, имела одно важное преимущество, а именно хорошую звукоизоляцию и весьма удачное расположение, исключающее наличие посторонних ушей или средств прослушивания. Не стоило подчиненным знать о том, что планировал использовать в разговоре Фрейзер.

Едва за вошедшим в помещение следом за капитаном скватом захлопнулась броневая переборка, как Николас резко развернулся и, перехватив механической конечностью пластиковый табурет, до того сиротливо приткнувшийся в углу, расположил его точно посередине помещения.

— Садитесь, — в голосе Фрейзера лязгнул металл.

А вот теперь скват слегка заволновался, о чем сообщал микроимплант, воткнутый дорогими друзьями из числа свиты Хорста еще тогда, на борту инквизиторского фрегата. Собственно, вспоминать некоторые детали происходившего тогда Фрейзер начал только сейчас, но воспоминания яркой реакции не вызвали, а скорее наоборот, впрочем, попаданец отнюдь не исключал частичного психического кодирования.

Ребята из Ордо Еретикус тогда сработали очень оперативно, умудрившись не только воткнуть Фрейзеру один оказавшийся весьма полезным имплант, но и используя мнемокодирование, успели залить под кору головного мозга будущего агента полтора десятка мнемограмм, в которых вкратце описывались кое-какие относительно не секретные методики из арсеналов Великой и Ужасной Инквизиции.

Помимо всего прочего, имелись там и кое-какие варианты для связи с определенного рода информаторами и предписания и рекомендации относительно ведения полевых допросов и частичной обработки тех или иных объектов для достижения собственных целей.

Впрочем, Фрейзер не обольщался, прекрасно понимая, что залили ему лишь верхушку айсберга, и что о том, что в его бедную голову успели впихнуть дополнительно, сообщать никто не будет. Да и не было у него опыта или практики применения подобных навыков, но на данного хирдмана должно было хватить... Все же Николас в некоторой мере поражался предусмотрительности Хорста, ибо старый инквизитор действовал на каком-то совершенно фантастическом уровне, умудряясь совмещать микроконтроль с общим управлением. А сейчас нужно было начинать.

— Хирдман Фраар Решительный, — веско и медленно, как и рекомендовала сухая информация мнемограмм, произнес Фрейзер, буравя собеседника взглядом.

— Да, господин капитан! Так точно, господин капитан! — попытался было паясничать скват, скрывая за бравадой волнение.

— Напомните мне, Фраар, что именно вы делали в Системах Кровавого Заката четыре года назад, — капитан не видел смысла рассусоливать и предпочел сразу зайти с козырей.

Скват замер, словно статуя, хотя мгновение назад беспечно покачивал ногой, считая себя если не хозяином ситуации, то уж точно существом, способным на нее повлиять.

В помещении сгустилось напряжение, прерываемое только ставшими вдруг довольно громкими вздохами абхумана. Фрейзер краем сознания отметил, что дыхание и пульс подследственного участились, что в этой ситуации можно было трактовать как явный признак волнения, если не паники. Разобрать более тонкие оттенки поведения собеседника Николас не мог, так как не видел до сих пор скрытого шлемом лица собеседника и не имел достаточно опыта, чтобы, как говорится, прокачать оппонента по косвенным.

— Э-э-это секретная информация, — наконец выдавил Фраар, — Я не могу...

— Мне — можете, — веско произнес попаданец, смотря точно в прорезь шлема сквата.

Хирдман громко сглотнул, и в помещении на несколько секунд установилась гробовая тишина.

— Вы... Оттуда, да? — со всей доступной ему осторожностью и почтительностью, вперемешку с опаской, поинтересовался скват.

— Скажем так, я представитель смежной... Хм-м-м, организации, — оскалился Фрейзер, понимая, что оппонент, кажется, поплыл.

— Но ведь мне сказали...

— Не беспокойтесь, устранять вас не предполагается, — Николас тонко улыбнулся и продолжил, — во всяком случае, пока что...

— Что от меня требуется? — осторожно поинтересовался скват и вдруг зачастил. — Вы же понимаете, что после стирания памяти я не могу вам ничего...

— Этого не потребуется, — оборвал Фраара Николас. — Приступайте к выполнению своих обязанностей и принимайте на себя снабжение экипажа корабля и Механикус всем необходимым в рамках собственных полномочий. Прежнее начальство отзывалось о вашей деятельности на интендантских постах весьма положительно, и я надеюсь, что вы оправдаете мои надежды. Со своей стороны я, полагаю, смогу обеспечить вам режим некоторого... Хм, благоприятствования и протекции, в доступных мне рамках и границах. Полагаю, мы поняли друг друга?

— Да, господин капитан! — вскочил скват, вытягиваясь во фрунт и всеми своими силами демонстрируя желание как можно лучше служить на благо "Стража Бездны" и своего непосредственного командира.

— Великолепно, — улыбнулся Фрейзер. — В таком случае, можете идти. Найдете капитана Деяча, вернее, вас к нему сопроводят. Он введет вас в курс дела, покажет фронт работ и объяснит ситуацию. И да, полагаю, упоминать о том, что данный разговор конфиденциален, излишне, не так ли?

— Конечно, господин капитан, — мелко закивал абхуман, пятясь к двери. — Я могу идти?

— Ступайте, Фраар, ступайте, — прохладно произнес Николас, отворачиваясь от своего собеседника. — Но помните, что Инквизиция помнит все!..

Едва за космическим гномом захлопнулась створка гермодвери, попаданец устало выдохнул и пробормотал: — Ну или почти все...

* * *

Вообще, со скватом все получилось буквально по самому краю. В условиях жесточайшего цейтнота и при отсутствии возможностей заблаговременно поднять информационные пласты и продумать разговор, пришлось оперировать тем скудным описанием, которое обнаружилось в условно открытых в тот момент архивах, доступ к которым Фрейзер таки имел как в силу своего статуса, так и в силу принадлежности к одной крайне влиятельной имперской организации, правда в том, что тот же Тектрий засечет внеплановый исходящий трафик, к тому же направленный на вполне определенные информационные шлюзы внутренней сети станции, капитан не сомневался.

Так оно, собственно, и оказалось, после чего со старшим техножрецом состоялся небольшой, но при этом крайне информативный разговор, по результатам которого стороны обозначили намерения и прояснили дальнейшую ситуацию, впрочем, на данный момент это имело второстепенное значение.

Фраар все же сломался. Ну или прогнулся под суровые обстоятельства, что в данной ситуации было бы более точной формулировкой, но попаданец отчетливо осознавал, что за время той, буквально пятиминутной беседы выдал хирдману абсолютно все, что содержалось в той сверхкраткой странице, на которую вели несколько ссылок с упоминаниями данного кадра и подразделений, в которых он служил.

Текст и описания были тщательным образом подтерты, многочисленные гиперссылки сияли ярко-алым, свидетельствуя о недостаточном уровне доступа или и вовсе запрашивая личное подтверждение у вышестоящего начальства, а потому Фрейзер предпочел забыть все это как страшный сон и как можно скорее убрался из тех самых архивов, некстати вспомнив одну притчу еще своего времени о том, что в ФСБ хорошо служит тот, кто умеет не спрашивать лишнего. В условиях сорок первого тысячелетия все это и вовсе было возведено едва ли не в абсолют, во всяком случае, на территории Империума Человечества уж точно.

Впрочем, пора было выныривать из грез, мечтаний, размышлений и опасений и начинать вникать в подготовленный старшим техножрецом корабля совместно с имеющимися в наличии офицерами план модернизации и ремонта сторожевого крейсера.

В базовой комплектации корабль был хорош, или, как минимум, весьма неплох для проводки конвоев. Тот же самый "Неустрашимый" с усиленным артиллерийским вооружением, с которого от греха подальше выкинули торпеды, но оставили средне-тяжелый курсовой лэнс-излучатель. Это позволило слегка облегчить конструкцию и освободить часть заброневого пространства, в том числе и скрытого основной цитаделью, что в текущих условиях являлось настоящим даром свыше. Наибольшей проблемой данного типа крейсеров можно было считать более слабые пустотные щиты, но тут сказывалось весьма энергоемкое вооружение и далеко не самые совершенные по ТТХ реакторы космического корабля, что также негативно влияло на скоростные качества "Защитников".

Если смотреть на крейсер снаружи, то от "Неустрашимого" кораблик отличало наличие сразу трех башен со спаренными лэнс-излучателями в каждой, которые расположились над первой броневой палубой, выдаваясь над корпусом корабля приземистыми основательными конструкциями. Для того, чтобы корабль получил возможность ведения продольного и курсового огня из всех лэнсов сразу, спинальный хребет крейсера пришлось лишить многочисленных статуй, в которых до поры до времени скрывалась часть внешних сенсоров, а также пересмотреть места расположения турелей ПВО/ПКО, которые теперь расположились точно на ребрах корпуса вдоль основной артиллерийской палубы.

Еще одним немаловажным фактором, который сказался на относительно небольшой распространенности кораблей данного типа в начале сорок первого тысячелетия, была ограниченная автономность. Конструкторам пришлось пожертвовать частью жилых и складских помещений, после чего крейсер потерял изрядную долю своей привлекательности в рядах старшего командного состава, ведь старые предписания предполагали использовать "Защитников" едва ли не в качестве "Неустрашимых", что, в итоге, вело к глупым и, зачастую, идиотским потерям этих, в общем-то, очень неплохих кораблей.

Часть систем связи и обнаружения переместили под носовой таран, выполненный в несколько суженной и более заостренной конструкции, а параллельно с этим еще часть систем с двойным, а кое-где и тройным дублированием вынесли на крылья надстройки и ходового мостика, что сам Фрейзер считал несколько спорным решением. Впрочем, для начала стоило разобраться с вооружением корабля...

В башнях излучателей стояло то, что могло стать настоящим козырем в будущих сражениях. Не слишком удачная попытка техножрецов Люция скопировать древние лэнс-батареи Мк 4 "Убийца Богов" привела к созданию более облегченной его версии: Мк 5 "Погибель Чудовищ". Быть может, данная разработка и достигла своей главной цели, а именно снижения коэффициента рассеивания луча на дальних и сверхдальних дистанциях, но потеря в мощности залпа при этом достигала почти двенадцати процентов, что для Имперского Флота было на тот момент неприемлемо, впрочем, орудие нашло свое место на кораблях Вольных торговцев и в тех проектах и паттернах Имперского Флота, которые требовали высокой дальности при ограниченной энерговооруженности.

Вот только на данный момент стволы и фокусирующие линзы были приведены в полнейшую негодность и не могли считаться сколь-нибудь удовлетворяющими параметрам и требованиям тех, кто из этих орудий должен был стрелять. Исходя из доклада Тектрия получалось, что на данный момент установки изношены не на девяносто и даже не на сто, а на все сто сорок шесть процентов, и главный техножрец решительно недоумевал, куда из этих лэнсов можно было попасть на дистанциях выше трех пустотных единиц.

Портило картину и то, что на складах подобные орудийные системы отсутствовали, а то, что в наличии имелось, по параметрам являлось классикой жанра вроде стандартных лэнс-батарей "Кузницы Титана" или их менее распространенных аналогов, дальность применения которых категорически Фрейзера не устраивала. Как итог, выбрав из имеющихся зол наименьшее и ознакомившись с кое-какой спецификацией, Николас полез смотреть, что на корабле имелось из систем наведения.

Вот тут предки порадовали, причем сильно. Автостабилизируемый логис-целеуказатель, точнее, еще одна попытка адептов Бога-Машины вернуть утраченную технологию, что приводило к весьма... Интересным результатам.

До археотеха комплекс управления огнем, конечно, не дотягивал, но зато производил выработку огневых решений почти на тридцать процентов быстрее и, что куда как важнее, мог считать предположительные координаты вражеских объектов на дистанции до двенадцати пустотных единиц, что разом увеличивало доступную дальность ведения боя. А уж в комплекте с установленными на корабле авгурами серии "Марк-201б" — значительно расширяло доступные для сканирования и обзора просторы. Дополнялось все это усовершенствованной СУО "Архистратиг 0476", что, в итоге, делало крейсер весьма и весьма дальнобойным кораблем.

Впрочем, сколь бы ни были хороши системы наведения, но вот макро-орудия на корабле стояли, откровенно говоря, хреновые. Старая марсианская модель, более известная среди офицеров флота как "Удар Грома", имела дальность всего в четыре пустотные единицы, а сами пушки имели облегченный заряд и уменьшенные габариты. С одной стороны, могло бы показаться, что это не так уж и плохо, но созданный во времена после только что отгремевшей Ереси Вандира паттерн не имел систем автоматического заряжания. Тот самый случай, когда матросам и комендорам приходилось ВРУЧНУЮ грузить тяжеленные болванки, а затем с помощью едва ли не примитивнейших блоков и лебедок загружать многотонные снаряды в казенники макро-пушек.

Впрочем, ситуация тогда была критическая, флоту было не до изысков, а на нормальные системы не хватало ресурсов и времени, ибо все верфи были забиты заказами на производство новых кораблей взамен выбывших из строя или уничтоженных. С учетом же существенно низкого качества личного состава и при отсутствии в рядах сподвижников Себастьяна Тора действительно опытных и толковых артиллеристов и офицеров, которые предпочитали отсидеться где-нибудь в стороне, корабли изначально строились ущербные и неполноценные, но зато в больших количествах. К чему это привело, можно было не объяснять.

Другое дело, что продолжали так строить еще очень даже долго, и до сих пор кое-где так строили, что сам Фрейзер списывал на косность мышления, бюрократизм и огромные размеры Империума, осознавая, что к концу Готической войны в секторе будут клепать тех еще уродцев взамен выбывающих из строя кораблей.

Сейчас, впрочем, кое-какие орудия на складах имелись, причем, что было очень хорошо, прямо тут, в системе. И пусть выбирать можно было в основном между Стигийскими и Марсианскими модификациями, но все наличествующие на данный момент пушки были хотя бы частично автоматизированы.

Выбор между пушками Стигии и Марса был сложен и труден. Стигийцы, вполне обоснованно считая, что скорострельность это одно, а бронебойность другое, предпочли в своих паттернах сделать ставку именно на пробитие брони и мощь взрывчатки. Как итог, эти макро-орудия получили усиленные компенсаторы и гасители отдачи, их калибр превысил таковой у марсианских моделей на четверть, а боевое могущество снарядов с адамантиевыми наконечниками возросло почти на сорок девять процентов. Платить за это приходилось сокращенным на двадцать процентов боекомплектом и увеличенным до восьми минут временем перезарядки в автоматическом режиме, в отличие от шести минут у марсианских орудий. Впрочем, с учетом прицельных матриц и авгуров, Фрейзер склонялся как раз таки к макро-орудиями Стигии.

Да, пусть их дальность и была меньше на целую пустотную единицу, но это нивелировалось прицельными матрицами и СУО, а чуть более медленная перезарядка должна была компенсироваться крайне разрушительными последствиями попаданий.

Решив, что еще вернется к этому вопросу, Николас бегло пробежался по представленным вариантам замены турелей ПВОПКО и, выбрав наиболее приемлемый вариант, поставил электронную подпись на документе. Тут куда как более хорошо разбирался Тектрий, в свое время эти самые турели на "Хранителе Оберона" и обслуживавший.

В остальном корабль представлял собой тот же "Неустрашимый" первой модификации, за исключением, пожалуй, одного действительно важного момента, а именно реакторов и пустотных щитов, которые в имперском кораблестроении были связаны очень тесно.

Плазменные реакторы модели "Солар KXS-12", являющиеся основой и скелетом, вокруг которых собирали установки стандартных юпитерианских двигателей, были на момент своего создания действительно выдающимися образцами среди представленного тогда модельного ряда, но на данный момент бесповоротно устарели, причем не столько по мощности, сколько по габаритам и относительно низкому КПД. Современные аналоги выигрывали у старичков почти шестнадцать процентов суммарной мощности, девять процентов КПД и более трехсот кубометров свободного пространства, что можно было считать действительно серьезным преимуществом перед более старыми моделями, вот только вероятные проблемы при замене этих самых реакторов оптимизма не прибавляли.

Другое дело, что в таком случае можно было бы впихнуть на борт корабля куда как более мощный множественный блок пустотных щитов модели Восс, что, в свою очередь, весьма существенно повысило бы выживаемость. Да, энергии на новые высокоскоростные двигатели паттернов Сатурна уже не хватало бы, но вот установить надежные и проверенные временем юпитерианские модели "Класс 8", модель вторая, что дало бы при двадцатипроцентной прибавке к скорости ещё и возможность впихнуть невпихуемое...

Фрейзер тяжело вздохнул и потянулся к вокс-аппарату. Требовалось вызвать Тектрия и как следует все просчитать, ведь если устанавливать все то, что хотелось Николасу, то энергии и пространства на вспомогательные, тыловые и хозяйственные службы совершенно не оставалось, а для корабля сопровождения и проводки конвоев это было смерти подобно...

Глава 6

С грохотом и гудением огромная механическая клешня, скрывающаяся во тьме гигантского ангара, пришла в движение. Титаническая конструкция медленно и неотвратимо принялась распрямляться и опускаться вниз, заставляя сотни людей морщиться от чудовищного скрипа и визга, слышимого, казалось, всем обитателям огромного космического дока.

Со стороны это напоминало титанического спрута, тянущего свои щупальца к скрытому в полумраке космическому кораблю, безучастно встречающему свою участь. Казалось, что остановить движение гигантского механодендрита будет решительно невозможно, но... Резкий, пронзительный визг вдруг повторился, а на когитаторах центра управления замигали красным цветом многочисленные руны и пиктограммы, вызывая у техножрецов настоящий ужас, смешанный со страхом. Не успокаивало и осознание того, что с ними сделает руководство, если, не дай Омниссия, эта громадина таки рухнет на ослабленный в данный момент корпус сторожевого крейсера.

Впрочем, тем, кому по долгу службы и профессии было положено с такими проблемами разбираться и подобные казусы предотвращать, было не до разъяснения происходящего бесконечно далеким от таинств служения Машинному Богу офицерам Имперского Флота. Десятки сервиторов неслись к сторонним терминалам, техножрецы, издавая совершенно мозголомные трели на бинарном, лихорадочно переключали рычаги и, спешно распахивая распределительные щитки, вырывали из креплений и фиксаторов целые пучки кабелей.

Посреди всего этого хаоса замер совершенно спокойный внешне Тектрий, вот только если бы кто-нибудь из присутствующих тут разумных, не являющихся при этом служителем Омниссии, знал бы бинарный настолько хорошо, у него бы свернулись в трубочку уши, ибо старший техножрец буквально пел на технолингве богохульную оду человеческой тупости, глупости и безграмотности, а если по-простому, то громко и красочно материл подчиненных ему идиотов, демонстрируя этим плодам противоестественного спаривания болта и гайки, насколько он зол.

В общем-то, старший магос имел на это полное право, ведь последствия могли бы быть катастрофическими, но техножрецы успели. С противным и, казалось, даже обиженным скрежетом титаническая клешня прекратила свое неотвратимое падение на корпус совершенно не готового к таким сюрпризам крейсера. Постепенно замедляясь все больше и больше, конструкция, наконец, замерла в считаных сотнях метров от шпилей Навигатора космического корабля. Благо, что этого разумного сюда пока что не прислали, но вот потери среди пустотников, техножрецов и рабочих с верфи, которые на данном этапе ремонта восстанавливали там системы наблюдения и связи, а заодно приводили в порядок и один из двух имеющихся на корабле храмов Императора, могли бы достичь действительно ужасающих масштабов.

Тем не менее, техножрецы успели, справились, удержали и предотвратили катастрофу. А сотни простых работяг, до того сжавшихся среди огромных золоченых конструкций в ожидании неотвратимой гибели, постепенно приходили в себя под грозными командами бледных как снег боцманов и матерящихся офицеров. Опасность миновала, и искренние молитвы Императору, сохранившему жизни своим верным подданным, звучали в полумраке, среди огромных и темных конструкций. Люди опускались на колени и склоняли головы, благодаря за чудесное избавление и преклоняясь перед волей и силой вечного Защитника Человечества.

Фрейзер мрачно взглянул в сторону Тектрия, а затем в раздумьях приблизился к прозрачным плитам толстого бронированного стекла, укрывающего центр управления ангара. В последнее время все шло, откровенно говоря, не самым лучшим образом, причем количество проблем не то, чтобы увеличивалось, нет, но вот результаты решения этих самых проблем и те варианты, которые удалось с превеликим трудом согласовать со всеми заинтересованными сторонами, не радовали.

Во-первых, как оказалось, менять двигатели никто из техножрецов и не собирался, ибо, покорпев в машинариумах и проверив ресурс, они заявили, что на оставшихся тридцати процентах корабль сможет летать полтора столетия, вот только скорость крейсера при этом, понятное дело, совершенно не увеличивалась, а очень даже наоборот. Учитывая также то, что еще на момент закладки модификации "Защитника" не отличались какими-либо особо выразительными скоростными характеристиками, на данный момент выходило, что скорость корабля не превышала таковой у довольно почтенного "Лунного". А это самого Фрейзера, понятное дело, совершенно не устраивало.

Впрочем, все упиралось в главный аргумент — время. Двигателям для полной замены требовался частичный разбор корпуса, ибо протащить новые дюзы внутрь через шлюзы или ангары для эвакуационных челноков и капсул было решительно невозможно, а распиливание корпуса, выдергивание старых и установка новых ПДУ (плазменных двигательных установок) с последующей наладкой и проверками, а затем и восстановление броневого покрытия цитадели, требовали не менее девяти месяцев ремонта на нормальных верфях, что в текущей ситуации было решительно невозможно.

Зато удалось поменять реакторы, которые и являлись огненными сердцами самих двигателей, на более мощные. Причем тут возражений не нашлось ни у техножрецов, для которых это стало интересной технологической задачей, ни у снабженцев. Вот только если первые и сами были согласны с тем, что это старье надо было поменять еще восемьсот лет назад, то вот господа снабженцы были заняты тем, что прятали недоимки и факты хищений от занявшихся ими эмиссаров Хорста. Старый инквизитор, наконец, выделил аколитов и для Халементской базы Флота, и счастье, что до Фрейзера им никакого дела не было.

Ну... Как сказать. Присланное по одному из каналов связи послание осведомлялось о темпах ремонта, о процессе набора экипажа и общем настроении личного состава, но вот зафиксировали ли добрые друзья из Ордо Еретикус факт копания в своих архивах и какие выводы из этого сделали, было не ясно от слова совсем.

Вообще, проводить подобного рода операции стоило бы в несколько иных условиях, но ни времени, ни возможностей для этого не было, и вместо замены всей плазменно-двигательной установки пришлось менять только ту её часть, которая отвечала за обеспечение корабля энергией.

В общем, из снабженцев удалось при минимальных затратах нервов и сил выдавить реакторную группу из шести плазменных реакторов модели "Меркурий 5.3". В отличие от использовавшихся ранее "Медуза 3.0", выигрыш в мощности составил почти сорок процентов, в КПД более десяти, а в общей выработке энергии при сопутствующих затратах в двадцать три процента. К тому же, лично Фрейзера очень радовала значительно выросшая технологичность новых моделей, что позволяло, наконец, отказаться от позорной практики использования матросов из группы обслуживания двигательных отсеков в качестве тривиальных кочегаров, забрасывающих в топки различные энергоносители с чудовищно низким КПД. А это, в свою очередь, приводило к огромному проценту смертей среди рекрутированных сюда в добровольно-принудительном порядке несчастных.

Да, Николас понимал, что на заре становления Империума это была обычная практика, и что подобное использование людских ресурсов было оправданно в первую очередь по причине отсутствия надежной автоматики и возможностей быстрого восполнения тех, кто задыхался токсичными испарениями в узостях топливных ям. Потом их частично заменили сервиторами, а когда отгремела вначале Ересь Хоруса, а затем и Эпоха Вандира, данная практика была возобновлена по причине падения общего технологического уровня, отсутствия развитой сети баз и верфей, на которых можно было бы произвести плановое ТО и ремонт, а также в качестве наказания для еретиков и предателей, так как долго выживать там было решительно невозможно.

Вот только потом, когда нужда в подобном отпала, прекращать практику строительства именно таких кораблей никто не стал, видимо считая, что раз это устраивало всех раньше, то устроит и впредь. Нет, Миры-Кузницы Механикус вполне справлялись со строительством нормальных в этом отношении кораблей, да и развитые Имперские планеты вполне могли себе позволить если не автоматику, то уж точно сервиторов, что получалось не только этичнее, но и выгоднее. Однако в различных Зажопинсках до сих пор продолжали производить, откровенно говоря, дебильные паттерны, являющиеся едва ли не вредительскими.

Впрочем, помимо этого, новые реакторы тоже обладали возможностью функционирования в ручном режиме, но тут это как раз таки было рассчитано на повреждения и выход из строя автоматики, а то и разрушение части реакторов, и в данном случае было совершенно оправданно. Имперская практика грамотного резервирования, достигавшего в некоторых случаях и четырехсот процентов от нормы, позволяла продолжать бой с поистине чудовищными повреждениями.

Фрейзер дернул щекой, перевел укоризненный взгляд на зависший рядом сервочереп и мрачно поинтересовался: — Как скоро вы сможете продолжить выполнение ремонтных работ?

— Необходимо проверить работоспособность и определить причины выхода из строя, после чего провести ремонт манипулятора, — прохрипел динамик дистанционно управляемого Тектрием механического помощника.

— Мне нужны сроки, — жестко отрезал Николас. — Итак?

— Не менее пяти дней, — кажется, сервочереп даже выглядел виноватым. — Возможно, удастся сократить до трех, но вероятность этого менее семи процентов.

— Занимайтесь...

Фрейзер двинулся влево, к лифтам, планируя спуститься на второй уровень. Если уж с заменой лэнс-башен главного калибра сегодня уже ничего не сделаешь, то проконтролировать замену макроорудий сам Император велел, а то установят еще не так, как надо, это чудо научно-технической мысли...

Стигийских макропушек снабженцы не дали. Просто заявили, что не положено на легкий крейсер такие стволы втыкать, и все. Хоть к Императору взывай, хоть демонов призывай, но клерки управления по делам артиллерийского вооружения Халементской базы Имперского Флота стояли до конца, в конце концов с трудом выделив двенадцать марсианских макро-орудий относительно недавней постройки. Точнее, пушки собирали на относительно близкой Агриппине, но по марсианскому паттерну, тем не менее внеся в конструкцию пару изменений.

К счастью, данная модель имела полуавтоматическое заряжание и обеспечивала скорострельность в те самые десять выстрелов в час, но в сравнении с другими моделями ничем не выделялась. Относительно невысокая пробивная мощность, сниженное боевое могущество снаряда, уменьшенный на пять процентов вес установки, средненькая прицельная дальность, что компенсировалось имеющимися в наличии древними оптиконами и нормальной системой целеуказания, равно как и автоматикой наведения.

Тем не менее, о всесокрушающих залпах стигийских макропушек пришлось забыть на неопределенный срок, надеясь и мечтая, что когда-нибудь потом... Вот только в бой кораблю идти уже менее чем через полгода, а ведь придется противостоять орочьим поделкам, отличающимся крайне высокой боевой устойчивостью и, к несчастью, хорошим бронированием.

* * *

Женщина напротив была... Хм, пожалуй, понятие "эффектна" тут будет наиболее уместным.

Нет, ничего слишком уж поражающего воображение, да и сложно будет остаться писаной красавицей, прослужив в действующем флоте более полусотни лет, хотя и проводя два последних десятилетия в центре подготовки личного состава на Фуларисе. Однако омолаживающие процедуры, общая подтянутость и, честно говоря, весьма внушительных размеров декольте производили впечатление, да...

Не портили коротко стриженную брюнетку ни внешне довольно ровные и тонкие шрамы, ни аккуратные разъемы подключения на висках. Герардина Вентурини, происходящая из древнего дворянского рода офицеров-пустотоплавателей, умела произвести впечатление и, на взгляд Фрейзера, неплохо этим умением пользовалась, да и было тут на что посмотреть, благо явно не страдающая излишним аскетизмом мадмуазель носила значительно укороченный вариант офицерского френча, чем тот, который был положен по уставу.

Николас изучал женщину с холодным, вежливым интересом, параллельно просматривая сводку об установке лафетов и монтаже амортизирующих "ног" под макро-орудия. И тут не было ничего необычного или даже постыдного, ибо, по личному мнению попаданца, служащие в армии или на флоте женщины зачастую относились к служебным обязанностям совершенно иначе, чем мужчины, и подход к ним требовался соответствующий.

Недаром же сам Император не рискнул пытаться сделать из представительниц слабого пола Астартес, и это не учитывая то, что было сказано Повелителем Человечества Малкадору во время приснопамятной беседы, в которой речь зашла о совершенно различном строении гормональной системы и слишком высоких рисках неконтролируемых изменений.

Из того, что попаданец мог припомнить из своих воспоминаний и жизни в двадцать первом веке, выделялись случаи с посаженным на камни и затонувшим норвежским фрегатом, который предварительно столкнулся с танкером и на котором капитанствовала женщина, продолжая перевернувшейся и рухнувшей в кювет "Меркавой" армии обороны Израиля, и заканчивая женщиной-пилотом, которая умудрилась прокомандовать в истребительной эскадрилье менее двух недель, после чего была снята с должности с не самой приятной формулировкой в личном деле.

Да, мужчины тоже косячили, в том числе Тектрий с не до конца проверенной механической клешней, и зачастую залеты там были куда как более серьезные, вот только в отличие от офицера-мужчины, офицеру-женщине по прелестному личику кулаком не врежешь, и на пьянку не утащишь, а если и утащишь, то готовься к тому, что при пробуждении дамочка ошарашит тебя какой-нибудь новостью, и дай Император, чтобы новость ограничилась только возмущениями и обвинениями в домогательствах и спаивании, а не чем-нибудь похуже.

Например, писающимся в пеленки и орущим свертком месяцев через девять, да...

Фрейзер аж передернул плечами от ужаса, в красках представив себе, к чему сможет привести интрижка с дамочкой, которая на данный момент докладывалась о своем прибытии Деячу, в то время как сам Николас не слишком удобно устроился в соседней каюте, наблюдая не только техническими, но и физическими методами, и обдумывая текущую ситуацию.

Почему же, спросите вы? Да просто опыт общения с предыдущим разумным, присланным для службы на "Страже Бездны", показывал, что лучше уж первый удар примет на себя непрошибаемый и спокойный товарищ старший безопасник, чем мозги будут полоскать уже Фрейзеру. Да, низко и не соответствующе понятиям негласной офицерской этики, но Николас, как известно, происходил из отнюдь не аристократической семьи, а потому в этом случае предпочел отыгрывать карту совершенно неотесанной деревенщины.

Данное поведение имело под собой сразу три причины. Во-первых, Герардина Вентурини не нравилась Фрейзеру. Правда, как женщина она была очень даже ничего, но вот внутри что-то подсознательно ворочалось, вызывая необъяснимую неприязнь и заставляя дышать глубже и контролировать себя лучше.

Вторая причина заключалась в том, что Николас совершенно не хотел выходить за рамки деловых отношений типа "начальник-подчиненная", а для этого, помимо всего прочего, требовалось показать свое отношение с самого начала. Нет, Фрейзер не был женоненавистником или, тем паче, и вовсе асексуалом, но вот к женщинам в форме имел стойкое предубеждение...

Третья же причина столь... Затворнического поведения заключалась в том, что личное дело той, которую сейчас аккуратно и тщательно раскручивал Деяч, было слишком уж обычным. Никаких глобальных взысканий, минимум негатива в присланной характеристике и некоторое количество поощрений за толково проведенные преимущественно вдали от крупных театров военных действий операции, большая часть которых сводилась к "прилетели, постреляли, собрали трофеи, высадили десант". И вот это не нравилось уже Деячу, который прямо заявлял, что дослужиться до текущего поста, оставаясь все таким же "обыденным" разумным, решительно невозможно.

Радулович не понимал, что не нравится безопаснику, Тектрий и Фраар самоустранились, а Николас скептически хмурился и чесал затылок в районе разъемов подключения к капитанскому трону, но Деяч стоял на своем.

— Поймите, господин капитан, столь... "Серые" и незаметные личности либо отбираются в те или иные службы безопасности, либо прямо в процессе обучения к ним присматриваются разные... Организации, в интересах которых они потом и работают, — объяснял востроянец, пока они шли к кабинету, в котором ожидала беседы госпожа Вентурини.

— Империум огромен, поэтому я не вижу ничего странного в подобном, — скептически покачал головой Фрейзер.

— Согласен, — кивнул дистанционно участвующий в беседе майор, — невозможно проверить всех. И вообще, баба как баба, чего ты взъелся-то?

Деяч поднял глаза к низкому потолку коридора, всем своим видом демонстрируя негодование, а затем вдруг выдохнул, прекратил паясничать и стал серьезно и быстро объяснять.

— Флот ценит хороших офицеров. Флот ценит толковых офицеров. Но флот не позволит подняться наверх тому, кто большую часть своей службы провел на каботажном мониторе планетарной обороны, а потом поучаствовал в паре операций. И уж точно офицерский состав не допустит, чтобы такой выскочка получил весьма высокое звание...

— На своем собственном примере, я не могу согласиться с вами, — с улыбкой прервал подчиненного Фрейзер.

— Вы... — сбился с мысли Деяч. — В вашем случае всем интересно, что будет дальше. Иными словами, вы смогли произвести на флотских некоторое впечатление, и теперь тем, кто в курсе, интересно, выплывете вы из этого, прошу прощения, дерьма или утонете в процессе. Но у вас есть начальная репутация и о вас кое-что знают...

— Хочешь сказать, — в миг растерял все веселье Николас, — что у нее ВООБЩЕ ничего не было?

— Возможно, — озадаченно огладил короткую бороду востроянец. — Хотя я бы скорее сказал, что эта... Герардина Вентурини не известна в секторе вообще никому. И чтобы ее вот так сразу спихнули к нам... Нет, если бы там был определенный скандал или иное проявление начальственной немилости, то об этом бы знали...

— Тогда что мы можем с уверенностью утверждать? — задумался Фрейзер.

— Может она... — казалось, Радулович даже слегка смущен. — Ну это... Гулящая слегка?

— Да вроде как и нет, — наверное, если бы не русская часть личности, Николас бы не понял, что именно имеет в виду Деяч.

— Тогда что? — попаданец внимательно взглянул на безопасника.

— Пока не знаю... — рассеянно пробормотал Деяч, а затем словно встряхнулся, приходя в себя: — Разрешите взять объект под ненавязчивое наблюдение?

— Копать будешь? — понял Фрейзер. — Не рекомендую. Лучше комиссаром новоприсланным займись.

— Я все же разделю силы, — упрямо мотнул головой востроянец.

Сейчас Деяч напоминал хмурого бульдога, готового при первых же признаках угрозы рвануть в атаку, и попаданец уступил этому холодному, уверенному желанию проконтролировать, проверить и убедиться. Ведь вреда не будет, правда?

— Дело твое, — хмыкнул капитан, направляясь дальше по коридору, — А комиссаром все же займись. Если не найдешь рычагов давления, так хоть на нервы подействуешь...

Комиссар оный прибыл на место службы менее двух недель назад, и за прошедшее с того момента время успел завоевать не самые лестные оценки не только у экипажа, но и у командного состава. Обличенный правом карать еретиков без суда и следствия, мрачный и нелюдимый Адам Ланге темной тенью скользил по помещениям дока и крейсера, блестя надраенными линзами противогаза, который этот не молодой уже мужчина предпочитал не снимать вне своей каюты.

Впрочем, причина не снимать данное одеяние у комиссара имелась вполне достойная и даже заслуживающая уважение. Еще бы, пройти через чудовищную мясорубку на Наковальне 206 три года назад, в самом начале Готической войны, и выжить после встречи с предателями из числа Гвардии Смерти, причем не только выжить при этом, но и сохранить почти нормальный вид... Чудом было уже то, что комиссара не отправили на тот свет коллеги и подчиненные старины Хорста, который занимался этим вопросом наравне с несколькими другими случаями атаки космодесантников Хаоса на лояльные Императору миры.

Как итог, комиссар слегка повредился рассудком, а также счел, что к его спасению приложил божественную длань сам Император. В общем, уровень набожности одного конкретного представителя старшего командного состава крейсера превысил все мыслимые пределы, а Адам к тому же счел, что обязан не допустить подобного и искоренять любую ересь.

За прошедшие с момента прибытия комиссара недели Фрейзер удостоился единственной скупой похвалы за удивительную чистоту на борту корабля, а затем вынужден был терпеть буравящий взгляд господина комиссара, когда противился требованиям этого фанатика расстрелять очередного члена экипажа, который, по мнению Ланге, не уделял должного почтения Великому Императору или же не демонстрировал рвения в делах религиозных. Помимо этого, Адам также требовал как можно быстрее восстановить священные мозаики и реставрировать алтарь Императора, а затем и отстроить заново храмы, причем действовал настойчиво и прямо, совершенно не желая входить в положение и знакомиться с текущей ситуацией.

Наблюдая в течение недели за жизнью нового подчиненного, которому в каюту аккуратно подсунули пару камер, Николас все больше и больше склонялся к мысли об аккуратном устранении данного конкретного комиссара, либо о частичном раскрытии ему своего статуса как агента Инквизиции, но тут тоже существовали свои трудности...

В итоге, Деяч получил задание занять комиссара на время, чтобы не лез и не мешался, ибо попытка занять Адама тренировками личного состава привела к резкой конфронтации с Радуловичем. Майор считал, что абордажников и матросов должно учить в первую очередь не молитвам и шагистике, а действиям в тесных коридорах и отработке навыков обращения с оружием и скафандрами, с чем комиссар оказался решительно не согласен и схватился за лаз-пистолет. Радулович, понятное дело, в долгу не остался.

Разнимать спорщиков пришлось Фрейзеру, и после этого инцидента отношения комиссара с остальным экипажем еще более усложнились. Во всяком случае, решивший срезать путь через технические тоннели Николас лично слышал, как пара пустотников обсуждала, что капитан добр, а вот Ланге вообще зверь. С учетом того, что пара быстро завершила обсуждение и приступила к продолжению рода и улучшению демографической ситуации в Империуме, Фрейзер, ведомый мужской солидарностью, решил, что мешать им не стоит, но случай запомнил.

Как итог, комиссара Ланге ждали весьма интересные месяцы...

Интерлюдия: Ланге

Время.

Оно всегда воспринимается по-разному... В одних ситуациях часы пролетают незаметно, а затем ты вдруг приходишь в себя, ослепленный и ошарашенный тем, чего ты смог добиться. Однако это не всегда так. Зачастую секунды растягиваются, минуты превращаются в вязкую и совершенно отвратную патоку, а организм, разум и все твое естество требует сорваться вперед, начать действовать, отпустить тугую пружину напряжения, не позволяющего выдохнуть, и, отбросив сомнения, начать выполнять свою задачу.

— Вперед! — резкий окрик бьет по ушам и натянутым до предела нервам.

Хриплый голос где-то далеко отдает приказ, и сотни людей, одинаково одетых и вооруженных, устремляются в мрачную глубину ничем не освещенных коридоров. Там затаился враг. Жестокий, опасный, хитрый враг. Наиболее изобретательный и изменчивый, наиболее опасный противник из всех тех бесчисленных ужасов Галактики, с которыми сталкивался Империум в сорок первом тысячелетии.

Люди. Такие же, как и те, которым сейчас поставлена задача прорваться к защищенному и укрепленному резервному командному пункту системы управления артиллерийскими системами. За многометровыми бронеплитами и толщей сгустившейся в коридорах темноты скрыта сегодняшняя цель. Цель важная, ценная и очень, ОЧЕНЬ опасная. Те, кто занимает оборону там, в узких коридорах, среди труб и кабелей, организуя импровизированные баррикады и устанавливая различнейшие технические средства противодействия.

Впрочем, штурмующие готовы к этому. Бойцы, быстро углубляющиеся во тьму, обучены выполнять подобные задачи. Они знают, что им необходимо сделать. Они умеют пользоваться своим вооружением. Они примерно представляют себе, на что способен сегодняшний их враг. Они представляют, какая награда может ожидать их в случае успеха миссии. Сегодня каждый из них, волей стоящих куда как выше в командной иерархии разумных, имеет право поразить своего врага из табельного оружия.

Но противник хитер и коварен. Обороняющиеся оставляют первые метры коридоров, ведущих к скрытому в глубине корпуса космического корабля командному пункту. Тут пусто и отсутствуют различные "сюрпризы", к которым уже в общем-то привычны по прошлым операциям те, кто играет роль атакующих. Это должно сбить их с толку, ввести в заблуждение, отвлечь и заставить потерять темп. Разумная мера в текущих условиях.

— Время! Вперед! — Ланге склоняется над панелью тактического стола, просматривая поступающую от передовых отрядов информацию. — Не сбавлять темп!

Стрекочут когитаторы и шипят воксы, информация облекается в сухие строчки машинного кода, меняется, шифруется и стремительно мчится по коммуникациям к передатчикам, чтобы через пару секунд достигать передовые группы штурмующих.

— Вперед! Пошли, пошли, бегом! — надрываются сержанты, подбадривая и ускоряя подчиненных: — Усилить бдительность! Не задерживаться!

Они усердствуют, стремясь не потерять время, но в то же время не влететь в сети ловушек противника. Вперед выдвигаются сервиторы-щитоносцы, перекрывая проходы толстенными и тяжеленными плитами, по прочности не уступающими рокриту. Бойцы пока что не могут самостоятельно таскать подобные конструкции сколь-нибудь долго, но отказываться от чрезвычайно эффективного средства защиты нельзя...

Бледные, вытянутые лица скрыты однотипными дыхательными масками. Универсальные замкнутые фильтро-вентиляционные установки, входящие в стандартное снаряжение тех, кто сейчас продвигается вперед, обеспечивают бойцов кислородом на протяжении более шести часов, пусть к концу дышать в очередной раз прошедшей цикл очистки воздушной смесью становится почти невозможно. Это не останавливает штурмовиков в одинаковых серых герметичных комбинезонах. Они привыкли делать невозможное, жить в невозможных условиях, воевать с невозможными тварями и выживать в совершенно нереальных ситуациях.

Однако обороняющиеся не собираются облегчать своим сегодняшним противникам жизнь. С тихим шумом начинают опускаться вниз несколько броневых переборок, отрезая передовые группы. Штурмовики замедляются, останавливаются, ощетиниваются стволами лазерных пистолетов и кинетических дробовиков, укрываются за щитами. А в отрезанных переборками отсеках с хлопками рвутся противопехотные мины. Рой мелких шариков проходится по щитам и людям в серых комбинезонах, а затем тела валятся на пол. Не спасают ни ростовые щиты у передовых групп, ни то, что считаные секунды спустя переборки вскрываются подоспевшим подкреплением.

Авангардные штурмовые группы уничтожены. Ланге криво ухмыляется под противогазом.

— Вот значит как... — Хриплый голос разносится по импровизированному штабу. — Интересное решение. Что ж, учтем. Доложить о потерях, перегруппироваться, подтянуть резервы и продолжать движение! Глушилки не врубать.

Новые приказы несутся к сержантам и капралам штурмовых групп. Бойцы перестраиваются, а затем медленнее и осторожнее продвигаются вперед, оставляя позади своих выбывших из игры товарищей. Все наличные детекторы и ауспики, встроенные в снаряжение штурмовиков, работают на полную мощность, сканируя пол и стены. В таком режиме их и так урезанного заряда хватит не надолго, но зато данная мера позволит прорваться до кольца обороны перед самим командным пунктом противника.

Обороняющиеся вновь преподносят сюрприз. На этот раз сбоку из стенных ниш выдвигаются автоматические турели модели "Тарантул", после чего вдоль коридоров хлещет ливень из мелких шариков, разогнанных до весьма чувствительных скоростей. Впрочем, тяжелые штурмовые щиты держат удар.

В ответ штурмующие массово применяют легкие однозарядные гранатометы модели "Обжора", выстреливающие фотонными гранатами, и турели тут же замолкают, выведенные из строя. Несколько мгновений уходит на контроль и проверку боковых ниш и простенков, после чего змейки десяти пусть и слегка поредевших штурмовых групп продолжают движение.

— Пока что один — один, — хрипло произносит Адам, проходясь по помещению. — Турели у них почти закончились, но и у нас фотонок больше нет. Они попробуют отыграться. Будьте готовы.

Очередные приказания несутся к командирам штурмовых групп. Ланге предполагает, что противник закрепится в самом центре и предпочтет продержаться отведенное время, а затем для штурмующих наступит неминуемое поражение. Комиссар, обороняясь, действовал бы именно так, но сейчас ему противостоят совершенно отмороженные сумасшедшие, способные на многое... Во всяком случае, опыт предыдущих операций говорит именно об этом.

Ощетинившись стволами и подняв щиты, изгибающиеся в узких коридорах штурмовые группы продолжают движение. Пройдены и зачищены совершенно без проблем небольшие каюты проживания личного состава, обеспечивающего работоспособность самого резервного командного пункта. Захвачены в том числе и несколько заложников из их числа. Дополнительная задача будет выполнена, ведь если, вполне вероятно, у них получится захватить объект, удастся не только отключить противнику системы наведения, но и обеспечить целеуказание по совершенно иным координатам.

Подобный подарок со стороны обороняющихся тем более неожиданен и выглядит скорее вызовом лично Ланге и тем бойцам, которыми он командует. А значит, впереди ловушка, и комиссар бы потратил лишнее время для перепроверки коридоров, но... Сроки поджимают. Осталось менее сорока минут, и операция будет считаться проваленной, а значит необходимо ускориться.

— Всем группам, — диктует приказ Адам, — приказываю действовать энергичнее. Удвойте бдительность и будьте готовы. Во славу Императора!

— Воистину! — эхом откликаются штурмовики, и Ланге снова скупо улыбается под маской своего неснимаемого противогаза.

Да, они неопытны и не слишком хорошо обучены. Да, их снаряжение и оружие уступают таковому у тех, кто на данный момент сидит в обороне, замыслив очередную пакость, но они верят. Нет, не так, ВЕРЯТ! Верят в первую очередь в своего капитана и в Императора, заодно отдавая часть этой веры и комиссару.

И вот за то, что ему дали ощутить, каково это, когда в тебя ВЕРЯТ, Ланге готов одновременно и расстрелять Фрейзера, и склонить перед ним голову в искренней благодарности. Он никогда не сделает второго. Не может, не умеет да и, честно говоря, не слишком-то хочет. Но вот признать это перед самим собой Адам мог. Это было странно... Необычно и, чего уж греха таить, неожиданно приятно и воодушевляюще.

Да, комиссара Ланге боялись. Да, перед ним склоняли головы в страхе гвардейцы, лебезили интенданты, слепо и истово внимали младшие комиссары, но в то же время... На старом месте службы его ненавидели. Его подчеркнуто вежливо и холодно игнорировали. Зачастую приказы Адама саботировались либо вовсе срывались, и ему приходилось брать в руки свой лазерный пистолет, а затем добавлять тем, кто рисковал стать на пути, еще одно отверстие в черепе.

Ланге не считал себя праведником. Он не был и фанатично верующим, признавая тем не менее, что вера необходима и, варп подери, крайне нужна. В этом человеке удивительнейшим образом сплетались умения как воздействовать на сослуживцев, выполняя свои обязанности, так и контролировать происходящее в подразделениях, к которым он был прикреплен, и в то же время не мешать людям делать свою работу.

Другое дело, что зачастую эту работу подчиненные делали плохо, и вот тогда Адам выносил свой приговор...

А потом случилась Наковальня 206, и семьдесят третий моарский пехотный полк оставил там девяносто восемь процентов личного состава, столкнувшись в прямом противостоянии с предателями Астартес.

Ланге отчетливо помнил, как от корпусов космических кораблей предателей Императора потемнели небеса. Как исчезла во вспышках плазменных и ядерных ударов немногочисленная воздушно-космическая оборона. Как по городам-ульям, немногочисленным и не слишком крупным, пришлись удары химическим и бактериологическим оружием, измененным мерзкими миазмами одного из Богов Хаоса...

Чудовищные эпидемии косили верных Императору солдат тысячами. Гражданские, которым не хватало чистой воды, фильтров, скафандров и сколь-нибудь защищенного пространства, гибли, мутировали и изменялись миллионами, зачастую превращаясь в чудовищных тварей, стремящихся разорвать на своем пути все живое...

Комиссар встряхнулся, выныривая из воспоминаний, и развернулся к тактическому столу. Что-то было не так. Что-то было совсем не так.

Обороняющиеся никак не проявляли себя, в то время как нападающие оказывались в считаных десятках метров перед броневыми створками, закрывающими три прохода в центр управления. Вернее, створками были закрыты два прохода, а третий являлся техническим, и сейчас там, в узких тоннелях, ползли к своей цели худые проворные фигуры в серых комбинезонах, заодно таща с собой вышибные заряды и двойные комплекты гранат.

А затем началось. Резко, внезапно, вдруг...

Связь пропала. Картинка зарябила, а затем и вовсе пошла помехами, звуки потонули в многочисленных шумах и треске, а вместо докладов из вокс-станций успели вырваться крики об огневом контакте.

Ланге раздраженно стукнул кулаком, затянутым в черную перчатку, по поверхности стола, а затем мрачно уставился на рябящие и совершенно неразличимые изображения, передающиеся от ауспиков командиров штурмовых групп и сервочерепов разведки. Мало того, одна за другой принялись гаснуть отметки бойцов на укрепленном сбоку экране, обобщающем происходящее.

Комиссар понимал, что истерить и ругаться смысла нет, ибо быстрее от этого техножрецы работать не станут, но в то же время счел необходимым поторопить группу технического обеспечения, как называл приставленных к штурмовикам представителей Адептус Механикус капитан Фрейзер.

Наконец, действие вражеских глушилок завершилось, вредоносные воздействия резко ослабли, а на панель посыпались многочисленные доклады и уведомления, пестрящие сообщениями о выходе личного состава из строя.

Оппоненты провернули не хитрый, но от того не менее опасный прием, внезапно атаковав сразу после глушения связи. Нет, если бы у сержантов и капралов, командующих атакующими на тактическом уровне, было бы больше опыта, они бы справлялись с такими ситуациями куда как лучше. Другое дело, что вот опыта как раз таки не хватало, хотя на этот раз подчиненные среагировали значительно быстрее и эффективнее, чем в предыдущих миссиях, что грело холодное сердце комиссара, но и так потери были слишком велики.

Третья, пятая и шестая штурмовые группы погибли полностью. Способных продолжать выполнение задания там не осталось, а информация из тех участков была потеряна. Обороняющиеся смогли каким-то образом завести в тыл к бойцам комиссара свои боевые группы, и нанесли свой удар. Тем не менее, остальные группы потеряли от двадцати до восьмидесяти процентов личного состава, после чего восстановивший контроль над отрядами Ланге вывел поредевших штурмовиков к третьему проходу.

К счастью, продвигающихся через коммуникации противник не засек, а это значило, что шансы у атакующих еще были, хоть победа в любом случае была бы, как говорил Фрейзер, "пирровой". В итоге, координируя действия бойцов, Адам смог восстановить контроль, переформировать остатки штурмовых групп в три полноценных, а затем отдал приказ на штурм.

Комиссар знал, что изначально находящийся в меньшинстве противник тоже понес потери, не смотря на более совершенную броню и куда как более опасное оружие. И вот теперь можно было одним сильным ударом завершить противостояние, пока поредевшие засадные группы обороняющихся пытались в обход основных путей просочиться обратно в командный центр.

— Бойцы, — обратился напрямую к подчиненным Ланге, — там, в считаных метрах, находится цель нашей миссии! Там вас ждет заслуженная награда! Там — возможность стать чем-то большим! Там — наш сегодняшний противник! Так сокрушите его, во славу Великого Империума Человечества! Докажите, что вы достойны именоваться солдатами! Вперед! За Императора!

— За Императора!!! — дружно грянули голоса, а затем...

Подрывные заряды пробили проходы, и внутрь командного центра вломились штурмовые группы из технических туннелей. Вломились, укрывшись щитами и паля во все стороны из лазерных пистолетов и кинетических дробовиков.

Влетели внутрь гранаты, чтобы бессильно рвануть на модульных быстросборных полевых укрытиях, а следом толпу нападающих встретили мины и уверенный прицельный огонь лазерных винтовок обороняющихся.

Бойцы в серых комбинезонах один за другим полетели на феррокритовую поверхность пола, не в силах прорваться через концентрированный поток лазерных импульсов. В это же время остатки засадных групп обороняющихся сковали боем тех, кто ждал своего часа перед проходами в помещение резервного командного пункта.

А затем...

Гулкий, раскатистый звук пронесся по помещениям, впиваясь в уши и заставляя рефлекторно сжаться, а заодно сообщая о завершении операции.

Комиссар прикрыл глаза, осознавая, что его бойцы не успели совсем немного, и понимая, что на этот раз поражение по большей части на его совести. Ланге не досмотрел, не учел, отвлекся, не продумал. Это значило, что не менее шести часов он проведет в только-только восстановленном храме Бога-Императора Человечества, отмаливая эти грехи.

По-хорошему следовало бы уделить литаниям и молитвам больше времени, но капитан Фрейзер приказом в письменной форме запретил тратить на это больше четырех часов в сутки, а затем в личной беседе потребовал выполнения всех обязанностей флотского комиссара, а не только одной в ущерб остальным. Адаму это, понятное дело, не понравилось, но и спорить он не стал.

— Тактические состязания УТ-12-ЗО-5 завершены, — объявил из динамиков голос независимого наблюдателя и арбитра, в лице которого на всех учениях присутствовал лично старший магос Тектрий: — Командам разрешено покинуть полигон. Командующие противоборствующих сторон, Комиссар Ланге и майор Радулович, просьба проследовать в Стратегиум для подведения итогов состязания.

Ланге вздохнул, осознавая, что все же капитан Фрейзер — по-своему гениален. Простое и изящное решение, позволившее в зародыше погасить возможный конфликт, заодно положительно сказалось и на уровне подготовки абордажной и контр-абордажной группы. Фрейзер просто-напросто заявил, что в споре о том, чей подход более эффективен, победителей стоит определять на практике, после чего предложил устроивший обе стороны вариант проведения комплексных состязаний в несколько этапов.

Причем господин капитан умудрился соблюсти требования и пожелания всех сторон, и теперь победители отправлялись молиться Императору, укрепляя свое моральное и духовное состояние, а заодно проникаясь величием и силой Господа, в то время как проигравших ожидали долгие и нудные покрасочные работы.

Ремонт сторожевого крейсера постепенно подходил к концу, а теперь наступало время приведения космического корабля в порядок уже после самого ремонта, причем по требованию Фрейзера сам корабль перекрашивали изнутри в белый и светло-серый цвета, заодно составляя наиболее точную карту судна из всех возможных.

Понятное дело, масштабы покрасочных работ, охватывающих "Страж Бездны" от клотика до киля, поражали воображение, и помощь со стороны той или иной группы разумных техножрецам и рабочим оказалась совсем не лишней, причем вторые из солидарности болели за свеженабранных в абордажники пустотников, а техножрецы наоборот поддерживали востроянцев, входящих в состав контр-абордажной группы и десантной партии. Причина у всего этого была довольно проста: чем больше людей в команде проигравших, тем быстрее корабль красится, соответственно, поскольку пустотников было просто больше, Механикус предпочитали поддерживать бойцов из флотского экипажа.

Ну и профессиональная солидарность, куда уж без нее...

Ланге вздохнул и отошел в сторону, пропуская сервитора с аппаратурой фиксации. В каждом из импровизированных "штабов" на учениях присутствовали такие наблюдатели, плюс пара сервочерепов, чтобы потом, собравшись в Стратегиуме, все заинтересованные стороны могли разобрать происходящее чуть ли не поминутно, а затем и сделать выводы.

Подобные посиделки, кстати, были обязательны для всех "наземников" со званиями от лейтенанта и выше, а Адам еще и сержантов из тех, кто посообразительнее, с собой брал. Пусть смотрят и учатся. Остальные же офицеры в Стратегиум не заглядывали, предпочитая свою собственную компанию и бои на тактическом когитаторе, имея под командованием небольшой флот. Впрочем, комиссар туда тоже приходил, ибо понимал, что во всей этой флотской "кухне" не разбирается, и признавал, что в тактике и стратегии космического сражения не смыслит ровным счетом ничего.

Вообще, Адам Ланге был до глубины души удивлен своим местом постоянной службы, так как до этого на космических кораблях присутствовал исключительно в качестве пассажира и необходимой подготовки не имел. Тем не менее, указание было точным и иных толкований не имело, а потому комиссар исполнил приказ со всей свойственной ему педантичностью, заодно выяснив довольно нелицеприятные слухи относительно своего нового командира.

Тогда он предпочел не слишком высовываться и разобраться в происходящем на месте, и о данном решении не пожалел. Капитан Фрейзер оказался несколько... Импозантной личностью. Он совершенно не чурался работы, многим показавшейся бы грязной или недостойной капитана, вникал во все вопросы, включая те, которые обычно оставляли на откуп младшим офицерам, интендантам или механикусам, игнорировал общепринятые правила поведения, а широтой взглядов и циничным прямолинейным прагматизмом напоминал скорее Вольного торговца, нежели капитана имперского флота Его Божественного Величества. Он раз за разом ясно давал понять окружающим: "Мне не важно, кто ты, мне важно то, чем ты можешь быть полезен для моего корабля".

Однако при этом Фрейзер не только имел если не товарищеские, то крепкие рабочие отношения с большинством офицерского состава, придерживавшегося куда более консервативных взглядов, но и весьма неплохо справлялся с руководством текущими работами, на дилетантский в вопросах ремонта кораблей взгляд Ланге.

Собственно, одной из главных проблем в Фрейзере Адам тогда считал отсутствие рвения в вере в Бога-Императора, что было совершенно недопустимым в текущих условиях. Также его сильно покоробили новаторские и довольно смелые идеи в плане модернизации и реорганизации, но ознакомившись с выкладками и предлагаемыми вариантами поближе, Ланге оценил несколько решений, согласился с парой вариантов и скрепя сердце не стал поднимать волну с парой не слишком устраивавших его инициатив.

Удалось заодно проверить и реакцию личного состава экипажа, а также посмотреть, как будут действовать непосредственные командиры и сам Фрейзер при возникновении некоторых казусов. Ситуация разрешилась, и реакция как личного состава, так и непосредственного начальства и коллег была сочтена комиссаром удовлетворительной либо и вовсе весьма достойной.

Другое дело, что после этого некий капитан Деяч вежливо побеседовал с комиссаром о некоторых весьма и весьма... Интересных моментах.

В итоге стороны пришли к компромиссу, ибо сам Адам был более чем уверен, что Деяч говорит от лица Фрейзера, а ситуация на борту пока еще стоящего в доке корабля постепенно нормализовалась, что, кажется, радовало абсолютно всех членов его экипажа, начиная с последнего ребенка-пустотника и заканчивая самим капитаном.

Не то чтобы это помешало Ланге застрелить своего капитана, если бы комиссар увидел в Фрейзере малейшие признаки ереси, порчи или предательства, но подобное отношение было показательно.

Адам щелкнул рычажком и по вокс-аппарату вызвал девятерых сержантов, которым необходимо было сегодня присутствовать в Стратегиуме на "разборе полетов", как именовал данный процесс присутствующий там каждый раз Фрейзер.

Подчиненные уже оклемались после парализующего эффекта выставленных на минимальную мощность лазганов востроянцев, стерли с брони и комбинезонов следы краски, которой были заполнены мягкие поражающие элементы мин, а затем отодрали прилипающие шарики, которыми стреляли турели и дробовики, на которые для таких целей ставили особые насадки.

Правда, Тектрий ворчал, когда переделывал часть оружия под учебные стволы, а затем и налаживал выпуск дополнительной партии дробовиков и лазерных пистолетов в мануфакторумах на борту крейсера, но это того стоило...

Глава 7

144.М41

Сегментум Обскурус

Сектор Готик

Скопление Циклопа

Система Халемент

Боевая рубка жила своей, совершенно особенной жизнью. Даже сейчас, в условиях, далеких от боевой обстановки или хотя бы простого перелета из одной системы в другую, здесь стрекотали когитаторы, шипели вокс-станции и мигали многочисленные пульты. Вдоль стен помещения расположились сервиторы и техножрецы, часть декоративных панелей была снята, и сейчас слуги Омниссии закопались в глубины хитросплетения тысяч кабелей. Собственно, такая картина открылась бы стороннему наблюдателю, попади он в любое помещение "Стража Бездны", имеющее сколь-нибудь значительное отношение к системам наведения, слежения и астрокоррекции.

Ну, а если говорить по-простому, то почти вся условно-механическая часть далеко не маленького экипажа сторожевого крейсера занималась сложным и очень важным делом. Собственно, поставленная перед техножрецами задача ввергала ортодоксальных представителей марсианского техножречества в состояние, близкое к религиозному экстазу и, одновременно с этим, величайшему почтению к непостижимому величию и могуществу Машинного Бога. Бинарные гимны чередовались псалмами и тихим шелестом необходимых молитв, причем некоторые существа, скрывающие свои кибернетизированные тела под красными балахонами, умудрялись не только выполнять весьма обширный список задач по передаче, анализу и оценке данных, но и успевали окроплять технологические чудеса освященным машинным маслом!

Впрочем, Тектрий, с легким скептицизмом относящийся к столь рьяным последователям Омниссии, отправил большую часть своих коллег, являющихся теми еще ортодоксами, проверять и перепроверять жутко почетные и важные для Адептус Механикус, но при этом не слишком необходимые конкретно в данный момент плазменные двигательные установки, а также освящать и благословлять свежеустановленные алтари Машинного Бога. Нет, и старший магос, и капитан прекрасно понимали, что потом придется все равно проверить, что фанатики успели учудить в порыве религиозного фанатизма, но возможность качественно и быстро разобраться с настройкой действительно важной и древней технологии того стоила.

Автостабилизируемый логис-целеуказатель внушал. В первую очередь своими габаритами, а во вторую быстродействием, объемом единовременно доступной памяти и возможностями распараллеливания протекания информационных потоков, что позволяло действительно единомоментно реализовывать расчеты сразу по нескольким высокоскоростным рукотворным космическим объектам. Помимо всего вышеперечисленного, довольно продвинутая система могла самостоятельно составлять базовые алгоритмы стрельбы по тем или иным спецификациям, прогоняя в автоматическом режиме вероятные сценарии развития событий, чтобы потом выдать старшему оператору из числа приближенных к магосу техножрецов предпочтительные вариации курсовых векторов, скоростей и положения.

Понятное дело, даже столь скупой и несамостоятельный процесс, когда-то известный среди сколь-нибудь разбирающихся в этом процессе, как "машинное обучение", превратился из вариации "десяти китайцев с калькуляторами" во вполне эффективную структуру, наголову превосходящую все то, что обычно ставили в качестве приборно-аппаратной части систем управления огнем. Сам Фрейзер особо глубоко в принципы работы комплекса вникать не стал, вполне обоснованно беспокоясь за свою психику, но вот возможности довольно-таки продвинутой системы представлял и в который уже раз радовался паранойе прошлого капитана "Стража Бездны".

Судя по записям в сохранившихся копиях логов бортового журнала, а точнее, в электронной его части, открыто демонстрировалась ярко выраженная неприязнь магоса Альтеро, который в свое время и занимался кораблем, к подобной машинерии. Ну, а магос, понятное дело, смог правильно расставить акценты перед своим капитаном, и в итоге последние годы перед длительной консервацией крейсер существовал с полностью отключенными от бортовой сети энергопитания компонентами, которые были сочтены проявлениями влияния идей "изуверского интеллекта". Причем лицемерие магоса, который втихаря сам этими системами пользовался, вызвало искреннее возмущение теперь уже у Тектрия, после чего последний с полного согласия и одобрения Фрейзера отправил в архивы конклава Механикус на Мезоа описание весьма нелицеприятных деяний своего предшественника. Пускай разбираются...

Это сказалось на текущем состоянии целеуказателя весьма специфическим образом. С одной стороны, комплекс не был каннибализирован или "убит" длительной эксплуатацией, но вот большую часть информации в него приходилось загружать даже не с нуля, а с некоторой абстрактной отрицательной величины, так как часть той информации не соответствовала действительности. Это, понятное дело, тут же сказалось на сроках, равно как и довольно неожиданная идея комиссара вернуть на место снятые с корпуса корабля статуи Имперских Святых и великих воителей прошлого.

Спорить и ломать только-только наладившуюся в коллективе систему взаимоотношений Фрейзер не стал, к тому же, Ланге неожиданно получил поддержку со стороны техножрецов, пустотников и, что вообще ни в какие ворота не лезло, ворчливое одобрение от Радуловича. Неприязнь между начальником Боевой Службы и корабельным Комиссаром перебороть так и не удалось, но вот сглаживать вполне получалось.

В итоге попаданец отказался от весьма заманчивой перспективы завершить ремонт раньше срока, чтобы успеть не только потренировать экипаж в условиях космоса, но и посетить пару-тройку окрестных систем, в которых можно было бы разжиться чем-нибудь ценным или полезным, а иногда и тем, и тем. Впрочем, особого недовольства из-за краха своих мечтаний Фрейзер не испытывал, а потому дал свое Высочайшее Добро на "реставрацию историко-культурного наследия", как с подачи попаданца и обозвали весь этот процесс.

Это все привело к тому, что экипаж занимался делом, полностью соответствуя древней армейской поговорке: "Чем бы солдат ни занимался, только бы заколебался". Правда, в зависимости от того, кто данную мудрость и вспоминал, менялось и содержание, и терминология. Во всяком случае, Николас был весьма удивлен, когда услышал подобное выражение из динамиков Тектрия, адресованное техножрецам корабля. Правда, причина там была весьма значительная, но все же...

В остальном процесс ремонта сторожевого крейсера благополучно завершился, и капитана в порту удерживали только три вещи: отсутствие астропата и Навигатора, приказ Адмирала Дрейка и желание как можно лучше поднатаскать личный состав на практике в относительно спокойной обстановке. Как итог, это вылилось в неожиданные ночные побудки, тревоги и периодически происходящие учения, причем тут попаданец встретил всеобщее одобрение со стороны офицеров старшего звена. С младшими офицерами, по уставу заполняющими многочисленные промежуточные должности, проблема все же возникла.

В общем-то, вчерашние кадеты и переведенные с тыловых должностей лейтенанты не горели особым желанием проявлять усердие в тренировках. Первые желали подвигов, славы и почестей, но зато не хотели возиться с "трюмными крысами", равно как и утруждать себя излишними тренировками. Вторые же, привыкнув к тихой и размеренной жизни на космических станциях, пунктах резервного хранения, станциях дозаправки и наблюдательных постах, отнюдь не хотели жить в том ритме, которого пытался добиться от подчиненных капитан.

Тут-то и сказалось наличие на борту крейсера такого интересного и необходимого человека, как Адам Ланге. Господин комиссар рассусоливать не стал и в своей непревзойденной манере вправил им мозги на место, причем некоторые из особо крикливых при этом познакомились с древней традицией Непобедимой и Легендарной Советской Армии, после чего приступили к надраиванию корабельных гальюнов ручками. Фрейзер в который раз порадовался, что не стал упоминать при Ланге про то, что некоторые особо жестокие дембеля умудрялись заставлять личный состав применять в этом унизительном процессе зубные щетки, ибо Комиссар вполне мог применить на практике и это.

Как итог, личный состав был занят делом, задолбанные офицеры задалбывали собственных подчиненных, а в итоге эффективность и скорость реакции экипажа при тех или иных проблемах реально удивляли. Собственно, на практике это даже пригодилось, когда раздолбаи из числа доковых рабочих умудрились нарушить условия хранения аэрозольных покрасочных смесей. Полыхнуло тогда нехило, но операторы постов наблюдения быстро обнаружили очаг возгорания, заблокировали пламя переборками и попытались потушить огонь путем удаления атмосферы из этих самых отсеков. Правда, пламя едва не попало в вентиляцию, после чего на мостике появился Тектрий, раздал звездюлей особо ретивым присутствующим и разбудил капитана.

Фрейзер же, на вполне законных основаниях отсыпающийся после завершения монтажных работ, отреагировал на сообщение о возгорании весьма эмоционально, после чего залетчики отправились вначале тушить сам пожар, а затем были сданы на руки прибывшим разбираться в ситуации Адептус Арбитрес, которых тут привлекали в качестве аналога военной полиции, ибо специализированных подразделений на всех не хватало совершенно. Николас не собирался покрывать идиотов, вполне осознавая, что если бы не скорость реакции дежурной смены, корабль мог бы проторчать в доках куда как больше времени, а это уже было бы ОЧЕНЬ неприятным инцидентом. Экипаж и офицеры решение Фрейзера встретили с одобрением либо с безразличием, ну, а дальнейшая судьба залетчиков попаданца больше не интересовала. Кусок личности, ранее принадлежавший капитан-лейтенанту, брал свое.

Помимо всех относительно хороших новостей, имелись и не слишком приятные. На глобальном стратегическом уровне Имперский Флот продолжал нести потери, заодно теряя системы на окраинах отдаленных субсекторов, и если для Порт-Моу, где базировались основные силы Линейного Флота Готического Сектора, это было не слишком актуально, то вот для Гефсимании и Бхейн Морр данная проблема стояла в полный рост, причем зачастую помимо лишь условно полезных планет и систем вроде Дурана или Н"Ман под ударом оказывались Харлос, Бладен, Коимбра и другие объекты, находящиеся на периферии. Тем не менее, глобальное вторжение Хаоса ворочалось где-то в отдалении, а в операциях участвовали отдельные эскадры рейдеров и немногочисленные крейсерские силы, зачастую воюющие не только с имперцами, но и устраивающие разборки между собой.

Что было гораздо хуже, вдруг активизировались оркоиды, причем прямо тут, в субсекторе Циклопа, и их нападения на отдаленные форпосты начали носить всё более активный характер. Помимо постоянно растущей угрозы со стороны ксеносов, было полностью прекращено сообщение с цивилизованным миром Ребо, где на данный момент базировалась четвертая Чернокаменная Крепость, и причин, по которым Инквизиция и лично Хорст могли бы обратить внимание на эти объекты, Фрейзер пока что не видел. Во всяком случае, пока Аббаддон не продемонстрировал пристального внимания к крепостям, и волноваться было вроде как и незачем, но вот малопонятная активность вызывала некоторое недоумение. Хотя членам Ордо Еретикус было виднее...

Ну, а на локальном уровне Администратум наконец приступил к началу поставок необходимых припасов и расходников для "Стража Бездны". Еще бы, сроки уже поджимали, а заполнить пусть и не столь обширные, как на разведывательных "Неустрашимых", но все равно весьма и весьма внушительные трюмы сторожевого крейсера было далеко не просто. К тому же, сказывался человеческий фактор и классические ошибки в накладных, что приводило к таким проблемам, как недостача необходимого и избыток различных, далеко не самых необходимых в глубоком космосе вещей. Нет, Николас не имел ничего против весьма фривольного содержания журналов, но не в том случае, когда порнуху присылали в пяти контейнерах, зато не выдав положенных по штатам станций химико-биологического сканирования. Вот только если без эротики в космосе вполне можно было прожить некоторое время, то вот при встрече со слугами Великого Нечистого у экипажа были бы гарантированные проблемы.

И вот тут показал себя во всей красе Фраар. Скват недаром имел прозвище Решительный и, не тратя времени даром, приступил к тяжелой и неблагодарной работе по выбиванию всего, что нужно, и еще чуть-чуть сверху. Казалось бы, Флот как структура держится на офицерском составе, героических адмиралах и опытных матросах, прошедших через кучу передряг, но на деле всех этих людей требовалось чем-то кормить, во что-то одевать, как-то лечить и развлекать, и вот тут без толкового интенданта обойтись было совершенно невозможно.

Скват действовал нагло, смело и напористо, полностью оправдывая нелестные отзывы Администратума, но в невозможных условиях выцарапывая из клерков лишний контейнер с гроксовыми консервами, чтобы личный состав не давился батончиками из трупного крахмала, еще несколько дополнительных комплектов снаряжения, оружия и так далее. Кроме того Фраар смог убедить начальство в том, что ему можно доверить такие процессы, как, например, восстановление гидропонных ферм и обеспечение их всем необходимым. В итоге крейсер получал стабильный источник не слишком вкусной, но очень питательной пищи, а также возможность разводить прямо на борту тех же гроксов, выращивать различные питательные грибы и водоросли и получать замкнутые технологические цепочки, а это, в свою очередь, повышало автономность корабля.

Отдельно стоило упомянуть и восстановленные мануфакторумы, что в будущем могло бы стать ещё одним источником дохода для крейсера, ведь те же жители отдаленных миров с радостью скупали относительно высокотехнологичную продукцию, причем тут, за счет перепланировки палуб и уменьшения высоты боевых галерей, удалось расширить площади почти на сорок процентов, добиваясь таким образом действительно внушительных объемов производства в перспективе...

Фрейзер завершил прочтение очередного доклада и, отключив панель когитатора, а затем и выдернув капитанский идентификационный цилиндр, развернулся к передней части рубки. Работа кипела, техножрецы продолжали настраивать и калибровать логис-целеуказатель, бинарные гимны в исполнении многочисленных динамиков погружали помещение в торжественную атмосферу, а особые смеси на основе ладана и машинного масла курились в воздухе, воздавая должную хвалу Омниссии. Капитан не собирался позволять подобное в боевой обстановке, и магос с ним тоже был вроде как согласен, так как дополнительно усложнять работы систем вентиляции, особенно когда автоматика грозит сдохнуть от очередного попадания, было бы преступно. Николас все еще относился к машинным духам и технологической теократии с легким скептицизмом, но на всякий случай несколько особых воззваний выучил.

Впрочем, куда как больше внимания попаданец вынужден был уделить Имперскому Культу, причем на то было сразу несколько причин. Основная заключалась в том, что подсознание упорно твердило о необходимости веры и требовало участвовать в ритуалах и обрядах. Чуйке Фрейзер привык за прошедшее время доверять, но вот до конца принять и осознать веру в Императора не мог, причем тут основную роль играли те немногие книги цикла "Ереси Хоруса", которые землянин успел осилить до своего пробуждения на борту "Хранителя Оберона". В книгах Император не был Богом в том смысле, который вкладывали в него здесь, в сорок первом тысячелетии. Там он представлялся как могущественное и умнейшее существо, но при этом смертное и способное ошибаться, да и к тому же утверждающее, что не является Богом. Да и в свое время часть новой личности, проживавшая на Земле, получила достаточно атеистическое образование. Это, кстати, на первых порах вызывало некоторый ступор у второй части, не способной до конца осознать сам факт того, что когда-то давно ВОТ ЭТО жило на самой Великой Терре и НЕ ВЕРИЛО в Императора. Тот факт, что Император на тот момент если и существовал, то ходил среди смертных, а то и вовсе обитал в другой реальности, осколками личности лейтенант-коммандера не воспринимался.

Тем не менее, на службы в открывшийся на корабле Храм Бога-Императора Николас ходил, причем не без удовольствия, ибо выполняющий на данный момент не только свои обязанности, но и работающий капелланом на полставки Ланге говорил очень харизматично и довольно зажигательно. К тому же от Николаса посещать каждую службу и не требовали, равно как и не требовали досконального знания всех сотен и тысяч молитв от простых матросов, но вот необходимый минимум Фрейзер повторил, а кое-что заучил заново. Вот только без искренней веры все это воспринималось как-то по-дурацки...

Возможно, если бы в тот момент попаданец знал, что именно ждет его в дальнейшем, он бы пересмотрел свою точку зрения, но... Судьба распорядилась иначе.

* * *

— Вот уроды... — мрачно буркнул Николас, отбрасывая в сторону старомодное приглашение, напечатанное на даже на вид дорогой бумаге, сулящее весьма немалые в перспективе проблемы.

— Господин капитан, полагаю, новости не слишком приятные? — весьма тактично осведомился Деяч.

Фрейзер обвел взглядом присутствующих. Послание из штаба доставили как раз в разгар рабочего совещания, и сейчас присутствующие внимательно наблюдали за собственным командиром. Собственно, помещение стратегиума было залито мягким золотисто-желтым светом, проходящим напрямую через прозрачные плиты отполированной до блеска полимерной брони из пластали. В центре довольно обширного помещения расположился длинный и вытянутый стол в форме полумесяца, где в центре восседал на величественном и украшенном золочением и драгоценными камнями троне капитан космического корабля.

По обе стороны от этого места протянулись менее вычурные и помпезные кресла из натурального дорогущего черного дерева, оббитые алым материалом, отдаленно напоминающим шелк. Над столом же нависала позолоченная аквила огромных размеров, отбрасывая на единственный проход мрачную и слегка пугающую тень. Таким образом каждый вновь входящий в помещение оказывался в положении если не подсудимого, то уж точно просителя, и вот тут Фрейзер отдавал должное конструкторам, которые смогли добиться такого эффекта.

Пожалуй, более величественным и дорогим убранством отличались только шпили Навигаторов, но туда никто особо не лез, следуя бытующим на флоте поверьям относительно того, что эта территория предназначена только для своего хозяина и его охраны, и ни для кого больше. Когда-то, впрочем, так же была отделана и ныне разграбленная капитанская каюта, которую восстановили в стиле, описание которого Николас затруднялся подобрать. Что-то похожее на минималистичный хай-тек хоть и было относительно комфортным, но в сравнение с личным винным погребом, бассейном и массажными залами в шпилях не шло. Нет, раньше там были подобные помещения, вот только при перепланировке встал вопрос о том, как пропустить новую энергомагистраль, после чего конструкцию положенных себе по статусу покоев безжалостно порезал сам попаданец, считая, что пара дополнительных процентов мощности пустотных щитов это все же важнее, чем натуральный бордель. Назвать иначе помещения для проживания наложниц Николас просто не мог.

Закончив обозревать архитектурные изыски, попаданец вернулся к присутствующим, терпеливо ждущим пояснений.

— Господа, офицерское собрание Халементской базы Линейного Флота Сектора Готик любезно приглашает нас прибыть на торжественный вечер по случаю вступления в должность Лорд-Адмирала Райвенсбурга, — мрачно произнес капитан, опускаясь обратно в не слишком удобное кресло.

— Полагаю, дело не только в этом? — вежливо осведомился Ланге, уже знакомый с манерой Фрейзера мрачно иронизировать в неприятных ситуациях и понимающий, что какие-то проблемы таки появились на горизонте.

— Именно, — Николас вздохнул. — Наибольшая проблема в том, что данный торжественный вечер начнется через... Восемнадцать часов! Итак, господа, что вы об этом думаете?!

Реакцию присутствующих можно было описать достаточно быстро. Тектрий оторвался от расчетов, пропиликав что-то вроде: "Глупые мешки с мясом". Радулович глухо матюгнулся, Ланге нахмурился, а Деяч лихорадочно полез в когитатор. Впрочем, Фраар среагировал на известие довольно оперативно и что-то сосредоточенно прикидывал в уме. Герардина Вентурини вела себя довольно сдержанно, но также возмущенно вскинулась, осознавая всю глубину проблемы.

— Полагаю, наши... Хм, недоброжелатели из числа штабных решили, что это хорошая возможность выставить нас если не дураками, то как минимум продемонстрировать превосходство аристократии над какими-то, прошу простить, господин капитан, "выскочками", — Деяч говорил прямо и не собирался скрывать свое мнение.

— Мне про это ничего не известно! — резко вскинулся Ланге. — Что за недоброжелатели и каких именно мер противодействия мы можем ожидать?

— Капитан Деяч введет вас в курс дела чуть позже, — произнес Фрейзер. — На данный момент нам необходимо решить, что предпринять в данной ситуации, и к чему может привести наше решение.

— Вопрос стоит в чем? — принялся за пространные рассуждения Радулович. — Идти или не идти? Поскольку эти уро... Кхм, "умнейшие" люди решили выставить нас не в лучшем свете, предлагаю просто проигнорировать данное "приглашение".

Последнее слово майор буквально выплюнул, словно о еретиках говорил, чем вызвал легкое недоумение у старшего помощника и интенданта сторожевого крейсера, которые с начальником Боевой Службы близко не общались.

— Не выйдет, — отреагировал на возмущение товарища Деяч. — Неявка выставит нас в дурном свете и бросит тень на экипаж и корабль. Все же взаимоотношения со штабистами и так далеки от идеальных...

Начальник СБ не договорил, но подспудный посыл поняли и приняли все. Фрейзер дернул щекой, понимая, что идти кажется придется, ведь иначе на дальнейшем сосуществовании с коллегами придется ставить большой и жирный крест.

— Вариант не пойти по достойной причине? — предложил идею Ланге.

— Не выйдет, — включилась в обсуждение Вентурини. — На мероприятиях подобного уровня действительно достойными причинами считаются либо крайне тяжелые заболевания, либо нахождение вне базы на боевом задании...

— Хм-м-м-м, — интонация Тектрия попаданцу не понравилась совершенно, — а ведь заболевание можно и организовать. Насколько должны быть тяжелыми повреждения?

— Отставить! — гаркнул Фрейзер, понимая, что эти маньяки исключительно из лучших побуждений сейчас решат ему что-нибудь отпилить. А ведь капитан только недавно окончательно свыкся со своей аугментированной кистью...

— Слушаюсь, — Тектрий снова выпал из беседы.

Поскольку разговоры смолкли, капитан поднялся с неудобного "трона" и прошелся по помещению взад-вперед. Окинул подчиненных тяжелым взглядом, заранее отрепетированным, кстати, а затем шумно выдохнул.

— Значит так... Идти придется. В любом случае. А потому мне необходима вся доступная вам информация относительно того, чем именно занимаются на подобных сборищах, и что стоит учесть уже нам при подготовке к этому. Итак?

— Это не сборища! — с жаром запротестовала Герардина. — Там будет присутствовать самый цвет офицерства субсектора! Возможность завести новые связи, наладить контакты, договориться о сотрудничестве!

Женщина говорила с таким пылом и уверенностью, что Николас насторожился. В глазах подчиненной пылало что-то, до боли напоминающее если не фанатизм, то нечто подобное... Одержимости? Впрочем, спустя секунду мнимое ощущение померкло, и Фрейзер отвел взгляд, пытаясь проанализировать ситуацию. Мысль настойчиво пыталась уцепиться за что-то, но постоянно ускользала в сторону...

— Не имеет значения, как это называть! — крайне невовремя выразил свое мнение Ланге, заодно окончательно сбивая своего командира с мысли.

— Тихо! — гаркнул раздосадованный Фрейзер, понимая, что зацепка пропала. Впрочем, стоило взять это на заметку: — Что необходимо иметь при себе? И в каком количестве?

— Обычно капитаны появляются на таких закрытых вечерах вместе со свитой, — начала рассказывать Вентурини. — В состав свит включаются наиболее приближенные и доверенные личности из окружения командования. Относительно же числа, то принято сопровождение из как минимум одной дамы, а также не более чем четырех мужчин. Охрану обычно также берут с собой, но ограничиваются десятком, не более.

— Форма одежды? Разрешенные к проносу стволы? — поинтересовался Радулович.

— Настоятельно рекомендуются парадные мундиры, которые обычно шьются под заказ за несколько недель до мероприятия, — с готовностью выложила информацию госпожа старпом. — Оружие ограничивается церемониальным или же наградным, также допускается наличие некоторых строго регламентированных артефактов. Подробнее об этом можно узнать в тематических пособиях по этикету, но тут опять же может сказаться местный колорит...

Взгляды всех присутствующих разом скрестились на аж слегка сжавшемся от такого внимания Фрааре. Скват затравленно зыркнул на присутствующих и что-то невразумительно буркнул в бороду, явно желая оказаться подальше от этой компании психов.

— Господин интендант, — почти нежно начал Николас, — у вас ведь оставались контакты с не совсем легальными представителями теневой части Администратума?

Комиссар разом помрачнел и, кажется, потянулся за болт-пистолетом, но, заметив предупреждающие взгляды со стороны одновременно опустивших руки под столешницы Деяча и Радуловича, расслабился и стал с интересом наблюдать за происходящим. Все же долг это одно, но вот возможность бесславно и бессмысленно сдохнуть от рук своих же, только из-за того, что не разобрался в ситуации, Адама Ланге не прельщала. Но вот Фрейзер, наблюдавший за ситуацией со стороны, понял, что в дальнейшем придется ответить на несколько далеко не самых приятных вопросов со стороны комиссара, чтобы вернуть доверие этого подозрительного фанатика.

— Ну есть кое-что, — отвел взгляд в сторону скват. — А что надо-то?

— Мне бы ОЧЕНЬ не хотелось бы, чтобы об этом кто-то узнал, — с намеком произнес капитан, откидываясь назад. — Но в текущей ситуации... Полагаю, нам потребуются парадные мундиры должного качества, кроя и шитья, притом не являющиеся копиями других моделей, на меня, на вас, а также на господина комиссара. Полагаю, вы, майор, сможете присутствовать на собрании в своей востроянской парадной форме?

— Сочту за честь! — браво гаркнул Радулович, подскакивая со стула.

— Итак, — вернулся к сквату Фрейзер, — желательно было бы получить список разрешенного к проносу, а также того, что туда реально возможно пронести. Желательно с расценками, хах.

Попаданец обнаружил на себе сразу несколько удивленных взглядов и пояснил: — Вероятно, туда можно доставить куда как больший арсенал, главное только знать, к кому обратиться... А поскольку там вероятны сюрпризы, я предпочту перестраховаться. Вы сможете достать подобное?

— Тут думать надо, — буркнул скват. — Уважаемые люди потребуют многого, да и с костюмами все шатко, но если надо...

— ОЧЕНЬ надо, — интонацией выделил слово капитан. — Если справитесь, то получите много больше, чем могли бы, а также обретете некоторый карт-бланш, но об этом поговорим в более приватной обстановке. Ну, а если нет...

Фрейзер не договорил, но его поняли. Понял и Фраар, после чего сосредоточенно кивнул и поинтересовался: — Что я могу обещать своим... Хм, "друзьям"?

— Все! — жестко произнес Николас, но тут же поправился. — С поправкой на законодательство, конечно.

Почему-то попаданец был уверен, что Фраар справится. Та самая подспудная уверенность, которая заставляла его нервничать и куда как более внимательно следить за поведением той же госпожи Вентурини, прилагая весьма существенные резервы для этого. Да и почему-то Фрейзер чувствовал, что каких-либо глобальных проблем подобное сотрудничество в дальнейшем не принесет... Кстати о Вентурини!

— А что насчёт прекрасной дамы, которая будет сопровождать вас на этом прекрасном мероприятии? — от интонаций в голосе чертовки не дернулись, кажется, только Тектрий, у которого стоять было в общем-то нечему, и Ланге, отличающийся действительно стальными яйцами. А вот остальных пробрало.

Фрейзер задумался, прикидывая ситуацию. Брать с собой Вентурини решительно не хотелось, а недоверие к старпому никуда деваться не желало. Да и все же это было слишком рискованно... Но вот варианты... Как, во-первых, грамотно отказать, и кого с собой таки взять? Пустотницу? Раскусят. А Навигатора как назло пока не прислали... Навигатора?! Навигатора!!!

— Господин комиссар, кажется, старшим астропатом на наш крейсер назначена девушка? — едва скрывая волнение, осведомился капитан у Ланге.

— Да, вы правы, — Адам чуть наклонил голову, буравя своего командира внимательным взглядом, — Она должна была прибыть около двух часов назад. Если мне не изменяет память, её имя — Каролина Ниро.

— Великолепно! — кажется, попаданец не смог скрыть радость, во всяком случае взгляды, брошенные в его сторону, говорили именно об этом. — В таком случае, я должен немедленно побеседовать с новым и крайне важным членом нашего экипажа! Госпожа Герардина, прошу вас, обеспечьте в мое отсутствие порядок и контроль на борту корабля! Уверен, вы сможете справиться с этим лучше, чем кто-либо! Фраар, приступайте к задаче немедленно! Вы знаете, что делать. Остальным быть готовыми к выдвижению через четырнадцать часов, и проспитесь как следует! Радулович, Тектрий, через два часа у меня, обсудим охрану! И да, господин комиссар, прошу вас показать мне, где сейчас находится наша прелестная незнакомка!

Фрейзер играл. Играл по самому краю и понимал это. Пойдут шепотки, и народ начнет активно обсуждать, что капитан не доверяет старпому, либо не желает с Вентурини куда-то идти, и вот тут есть два варианта. В первом она окажется не при делах, и тогда попаданец просто-напросто сломает ей дальнейшую карьеру, либо второй вариант, о котором сейчас думать не хотелось...

В любом случае брать с собой госпожу старпома было слишком рискованно, а тут за ней сможет присмотреть и проконтролировать ситуацию не только Деяч, с которым планомерно разыгрывалась карта "обиженного офицера", но и Тектрий, а уж с его средствами технической разведки Герардина никуда соваться не рискнет... А сейчас все же нужно было объяснить происходящее комиссару и надеяться, чтобы Ланге осознал ситуацию...

Глава 8

Полумрак помещения оттенял многочисленные бутылочки и баночки из разноцветных материалов, а тускло мерцающие торшеры дополняли картину ощущением сюрреалистичности. Громадные зеркала от пола и до скрытого от глаз потолка отражали картины происходящего и демонстрировали мастеру результат его работы.

Расположенная примерно в центре помещения невысокая платформа на данный момент была увенчана довольно неприятного вида креслом с кучей небольших манипуляторов и странных приборов. Выполненная в фиолетовых тонах обивка, равно как и пусть ненавязчивый, но весьма стойкий аромат смешения многочисленных духов и одеколонов неприятно щекотал непривычные к такому разнообразию рецепторы, вызывая желание громко и неприлично чихнуть, нарушая идиллию рабочей атмосферы.

Около десятка манипуляторов находились в постоянном движении и действии. Негромко шипели пульверизаторы, тончайшими слоями нанося на участки кожи особые химические составы. Необходимо было в полной мере соблюсти созданную мастером своего дела схему, дабы тонкий букет ароматов с точностью гармонировал с одеянием и прической. Стоило отметить и тихое гудение микро-пилочек, приводящих ногти клиента в идеальное состояние, а также миниатюрных пинцетообразных щипчиков, занимающихся удалением отдельных очагов лишней растительности на лице капитана. Параллельно с этим несколько особых манипуляторов, подчиняясь беззвучным командам молчаливого стилиста, завершали формирование прически...

Николас Фрейзер аккуратно и негромко выдохнул, чтобы вновь не испортить то чудовищное творение, которое именовалось местными ценителями моды "строгой элегантной" мужской прической. Долбаные предрассудки и традиционализм аристократов, привыкших демонстрировать таким же расфуфыренным франтам, как и они сами, очередные веяния столичной моды. Благо, что не было необходимости оплачивать все это из своего кармана...

С оплатой, кстати, получалось довольно интересно. Фраар надавил на нужных специалистов, поговорил со своими старыми знакомыми, уточнил расценки у конкурентов и даже, смирив недовольство, передал часть информации об этих контактах службе безопасности в лице Деяча. Ну, а затем прижатые сразу с нескольких сторон представители одной из криминальных Гильдий планеты Халемент отыскали таки нужных мастеров и, что куда как более важно, смогли заставить специалистов взяться за экстренный сверхсрочный и крайне секретный заказ. Теперь вот приходилось терпеть, пока дружная компания стилистов и модельеров, негромко переговариваясь и периодически что-то обсуждая, продолжала измываться над Николасом.

За прошедшие два с половиной часа, проведенные в элитном доме мод, который как раз таки и занимался наведением лоска на желающих блистать на различных торжественных мероприятиях разумных, Фрейзер успел помянуть не злым тихим словом Фраара с его "мастерами, которые и бороду заплести могут, и облик видоизменить", как описал данных разумных скват. Затем пришел черед самих местных кутюрье, успевших за прошедшее время вынести Николасу мозг обсуждением цвета запонок, руганью относительно прически и попытками вмешаться в то, в чем эти, несомненно, прекрасные специалисты не разбирались. Ну, а потом попаданец про себя мрачно материл командование, снобистскую аристократию, Хорста, своих подчиненных, поучаствовавших в составлении плана действий, и свою собственную паранойю. Пожалуй, беззвучного русского мата не удостоился только Ланге, вошедший в ситуацию и довольно спокойно воспринявший сотрудничество, пусть и временное, с местными криминальными структурами. Во всяком случае, Фрейзер считал, что смог подобрать аргументы, которых было бы достаточно для упрямого, подозрительного и верного своим идеалам комиссара.

Ну, а на данный момент группа стилистов заканчивала наводить последний лоск и прихорашивать медленно, но верно свирепеющего Фрейзера. Теперь Николас совершенно перестал понимать женщин, согласных терпеть многочисленные ужасы вроде депиляции, маникюра, горячего обертывания, минерализации, ламинирования, скрабирования и прочих минеральных масок с парафинорией в придачу... Сей, казалось, бесконечный комплекс процедур не принес капитану никакого удовольствия, кроме, разве что, легкого злорадства над своими подчиненными, впрочем, долго это подлое чувство Фрейзера не преследовало...

Ну кто же знал, что Ланге со своими специфическими проблемами будет буквально млеть под массажными валиками, принимая параллельно с этим минеральную ванну? Вот и попаданец не знал, но когда пересекся во время этого процесса с бравым господином комиссаром, был поражен открывшимся зрелищем до глубины души... Впрочем, пока часть будущей делегации занималась этими, несомненно, важными вещами, их коллеги были увлечены другими задачами.

Тектрий заканчивал настройку и подготовку того оружия, которое планировалось взять с собой на прием, параллельно с этим инструктируя востроянцев сопровождения касательно того, куда и как именно необходимо будет воткнуть вокс-передатчик и где желательно разместить усилители сигнала. Оставаться без связи с кораблем никто из вынужденных посетить данное сборище разумных не хотел.

* * *

Шаттл слегка дернулся, а пилот, до того момента почтительно отмалчивающийся, по внутренней связи сообщил, что до конечной точки полета остается пять минут ожидания. Замерший словно изваяние Фрейзер лишь сумел с трудом выдавить скупое "принято", стараясь дышать как можно аккуратнее.

Паранойя вкупе с требованиями стилистов привели к тому, что и так не слишком просторный парадный камзол теперь и вовсе сжимал тело стальными тисками. Еще бы, надеть под внешнее одеяние, прошитое армированными нитями, сохраняющими свою стойкость в любых ситуациях, тонкий, что называется, "в облипку" комбинезон из тканой брони. В носу удобно устроились микрофильтры, заставляя дышать размеренно и спокойно, под манжетами скрылись от посторонних глаз парные браслеты, помимо чисто декоративной функции являющиеся заодно и наперстным оружием, а микробусина в ухе вызывала зверское желание почесаться.

Помимо данного арсенала Фрейзер имел в своем распоряжении капитанский перстень со скрытым внутри анализатором ядов. Тяжелые и высокие сапоги из кожи весьма редкого животного были, по словам стилиста, "безвкусно испорчены" вшитыми в подошву магнитными захватами, а под кафтаном скрывалась до поры до времени незаметная относительно тонкая адамантиевая кираса. Прямо над сердцем на всеобщее обозрение была выставлена золоченая имперская аквила, заодно являющаяся также и розарием, а микролинза в левом глазу выводила невидимый для стороннего наблюдателя текст сплошным потоком.

Да, капитан понимал, что он "слегка" перебарщивает с уровнем непосредственной угрозы, но вот что-то поделать с чуйкой и требованиями подчиненных не мог. Да и, к тому же, если у вас в распоряжении есть подобный арсенал, вы не станете пренебрегать им. Вот и Николас не стал, хотя история с обнаружением данных устройств получилась знатная...

Капитан аккуратно скосил глаза вправо, на невозмутимого и безучастного комиссара. Ланге внушал. Черная шинель-пальто с золочеными эполетами, мундир-доломан, напоминающий таковые у гусарских полков середины восемнадцатого века, высокая фуражка с верхом характерной конической формы, увенчанная раскинувшей крылья аквилой, парадные солдатские брюки, обычные солдатские сапоги и, конечно же, темно-красный кушак. С одной стороны дорого и внушительно, но вот с другой строго соблюдена пропорция между роскошью и практичностью.

От панцирного нагрудника комиссар отказался, зато надел легкую кирасу под мундир, а из различных "дополнительных" средств ограничился вокс-бусиной и газоанализатором, впрочем, учитывая нацепленную на лицо ради такого случая устрашающую маску, прикрывающую повреждения и производящую на окружающих психологический эффект, волноваться было, в общем-то, не о чем. Из вооружения комиссар ограничился цепным мечом паттерна "Геката", каковым был вооружен на данный момент и Радулович, а также не расстался с лаз-пистолетом и прихватил пару скрытых до поры до времени фраг-гранат.

Радулович с Фрааром экипировались в общем-то достаточно обыденно. Майор просто надел востроянский парадный комплект офицерской формы, взял цепной меч, положенный по этикету, и дополнил его плазменным пистолетом. Скват ограничился черным мундиром с серебряной окантовкой и нанес на него необходимые клановые знаки, расставшись с броней с большой неохотой. Бывший хирдман долго плевался и бухтел, не обнаружив в списке дозволенного к проносу оружия столь любимых им цепных топоров, а потому ограничился только парадным клинком и пороховым крупнокалиберным стаб-пистолетом.

Данное великолепие было обнаружено совершенно случайно и при непосредственном участии господина комиссара, который решил лично проконтролировать отбывание заслуженного наказания одним из недавно назначенных на судно кадетов. Данный разумный позволил себе весьма вольные суждения в адрес одной из планетарных шишек и, к несчастью для себя, был услышан одним из бдительных помощников Ланге. Адам простыми нотациями не ограничился, и проштрафившийся офицер отправился отбывать наказание, очищая офицерские же гальюны, а точнее один из резервуаров под биологические отходы.

Причем Ланге оказался настолько суров, что лично спустился туда, в зловонную и мерзейшую клоаку, после чего, обливаясь потом в душном костюме химической защиты, бдительно проконтролировал процесс очистки. Сам Фрейзер не знал, что именно привлекло внимание комиссара к одной из боковых стоковых ниш, но в результате там был обнаружен весьма обширный контрабандный тайник с крайне интересным содержимым. Понятное дело, информацию сразу же засекретили, найденное аккуратно и скрытно извлекли, а кадету сделали внушение и отпустили с миром. Зато экипировка, подобранная из тамошних сюрпризов, пришлась как раз кстати.

Николас осторожно скосил глаза влево, на замершую в противоперегрузочном кресле миниатюрную женскую фигурку, облаченную в даже на вид недешевое вечернее платье. Да, тот самый случай, когда геном псайкера пробуждается в представительнице одного из достаточно древних дворянских родов сектора. В результате это сказалось и на положении новоприобретенного астропата, и на её финансовом состоянии. Ну, а если проще, то Каролина Ниро вместо ожидаемой серой мышки оказалась самой настоящей светской львицей, даром что слепой.

Аккуратная аугментация и миниатюрные последствия пластических операций создавали впечатление загадочности и некой тайны, отражающейся в уютно устроившихся на месте глазниц женщины крупных сапфирах. Подобная инкрустация также демонстрировала окружающим статус, а заодно, как выяснил Фрейзер, выполняла функцию чего-то вроде опосредованной передачи визуальной картинки напрямую в мозг своей владелицы. Замена зрению, причем весьма и весьма продвинутая.

В остальном девушка отличалась излишней миниатюрностью и хрупкостью. Невысокая, всего около метра шестидесяти, и в тоже время анорексично худая бледнокожая девушка особых эстетических чувств не вызывала, да и столь странная аугментация вызывала подсознательное отторжение, но тихий и чарующий голос, равно как и излишняя плавность и элегантность движений кардинально меняли впечатление. Каролина была похожа на странное экзотическое насекомое, с отношением к которому попаданец просто не определился. Слишком уж странной она была, даже по сравнению с тем же Тектрием, который далеко не блистал внешностью.

Астропат в своем нынешнем облике вообще смотрелась на фоне хмурых и вооруженных по самое не могу мужиков совершенно чужеродно, а уж когда Николас задумывался о том, как это будет гармонировать на капитанском мостике, он и вовсе внутренне передергивался от контрастной картины. Все же результаты общения со стилистами несколько часов назад сказывались на призме восприятия действительности.

Шаттл слегка пихнуло вперед, и Фрейзер ощутил уже ставшую совершенно привычной перемену гравитации. Еще один толчок и легкое изменение курса свидетельствовали о том, что стыковочная "лапа" дока орбитальной крепости в автоматическом режиме захватила небольшую "Аквилу". Делалось это в первую очередь для того, чтобы противостоять внезапному абордажу или вторжению, а также принимать различных нежелательных, а то и вовсе опасных гостей, попутно держа наготове группы захвата. В боевых условиях, правда, этим обычно не заморачивались, вырубая автоматику нафиг и быстро принимая и выпуская истребители, бомбардировщики и шаттлы.

— Прошу на выход, господа и дамы, — прозвучал в полутьме пассажирского отсека слегка ироничный голос Фрейзера.

* * *

— Третья группа, доложите статус, — не разжимая губ, пробормотал Николас.

Ларингофон, скрытый высоким воротником, считывал вибрации трахеи, интерпретируя их и преобразуя в слова, которые передавались той самой группе.

— Ретранслятор развернут, сэр, — откликнулись с той стороны. — Посторонних на точке не обнаружено, вокс-кастеры функционируют в штатном режиме.

— Принято, — Фрейзер переключил волну, — Тектрий, статус связи.

— Канал устойчивый, помехи в пределах допустимого, — сухой и лязгающий голос техножреца звучал отстраненно. — Готов к выполнению приказов.

Тяжелые и мощные бронестворки, перекрывающие один из проходов от подъемно-лифтовых механизмов, медленно и величественно разошлись в стороны, и эшелон проследовал вперед, не сбавляя скорости.

Николас с интересом осматривался, в то время как вагончики монорельса продолжали нестись в темноту, разрываемую исключительно редкими плафонами. Вообще, подобный способ транспортировки был довольно обыденным для многокилометровых космических станций Империума Человечества. Проложенные в отдельных герметичных шахтах пути позволяли крайне быстро и в то же время качественно перебрасывать старший офицерский состав и безопасников к боевым постам и точкам возникновения тех или иных проблем. Правда, в качестве транспорта для приглашенных на прием сам Николас ожидал чего-то иного.

Ну, а пока что почти пустой поезд, пассажиры которого были ограничены несколько поредевшей делегацией крейсера, уносился все дальше и дальше в глубь орбитальной крепости. Отдельно стоило упомянуть приданного в качестве гида сопровождающего, заодно выполняющего функции соглядатая и контролера. Данный весьма расфуфыренный человечек до смешного напоминал чопорного английского дворецкого конца девятнадцатого века. Это привело к паре небольших казусов, когда Фрейзер на автомате именовал сопровождающего Бэрримором, на что последний невозмутимо отвечал, что его зовут Кэроном.

В данный момент капитан со свитой продвигались к конечной цели своего небольшого и достаточно увлекательного путешествия, отдельная группа востроянцев в сопровождении техножреца прибыла на станцию якобы за деликатесами для офицеров "Стража Бездны". На самом же деле в обязанности бойцов входило обеспечение отдельного закрытого канала связи и, при необходимости, силовая поддержка, если все пойдет совсем не так.

Николас не опасался коллег из числа офицеров. Вернее, не считал угрозу с их стороны сколь-нибудь существенной, вот только на встрече обещались быть представители аристократии и сам небезызвестный герцог Аркштарский, сынку которого Радулович не так давно начистил его благородную рожу. И почему-то капитан был уверен, что дворянин осведомлен о том, кто это сделал, а значит, на приеме все могло выйти из-под контроля.

Тем временем темный тоннель вдруг резко разошелся в стороны, открывая попаданцу вид на весьма обширный транспортный узел. На разных уровнях в вертикальную шахту, в центре которой замер гигантский барабан-вертушка, выходили многочисленные одинаковые тоннели. Поезда въезжали внутрь конструкции в центре, после чего выезжали на несколько уровней ниже, разгрузившись, либо забрав новых пассажиров, а затем возвращались на маршруты, охватывающие большинство уровней гигантской орбитальной инсталляции Халементской базы Имперского Флота.

Поезд въехал внутрь цилиндрической конструкции и затормозил, сбавляя ход, а затем и вовсе замер рядом с длинным серым перроном. Желто-белое освещение и серый феррокрит стен вызывали не самые приятные ассоциации, да и в целом станция напоминала таковую в первой части старой, но отнюдь не доброй "Обители Зла". М-да, вот только нынешняя спутница отнюдь не тянула на обворожительную Милу Йовович, да и бойцы сопровождения достаточно сильно отличались как классификацией, так и снаряжением от наемников Амбреллы.

Фрейзер невесело хмыкнул собственным мыслям и, подав даме руку, проследовал к выходу на перрон. Здесь уже ожидали начальство комиссар вместе с Радуловичем и скватом, о чем-то негромко переговариваясь. Сбоку с лязгом и шумом выгружалась облаченная в надраенную до блеска панцирную броню востроянская боевая группа.

— Прошу за мной, господа, — засеменил вперед дворецкий, — Адмирал Дрейк желает лично встретиться с вами перед приемом.

— Что ж, не будем заставлять гостеприимных хозяев ждать... — негромко произнес Фрейзер, непроизвольно опуская руку на гарду парадного палаша. — Хоть мне и интересно, почему его высокопревосходительство не счел нужным предупредить нас об этом...

Интерлюдия: Дрейк, Броссар

— Господин, — тихо зашелестел вокс-коммуникатор, установленный сбоку от рабочего места того, в чьем подчинении находились сотни тысяч мужчин и женщин, а также десятки боевых кораблей, образующих отдельное соединение Боевого Флота Готического Сектора.

— Я слушаю, — адмирал Дрейк аккуратно отложил в сторону изящный мундштук курительной трубки.

— Ожидаемый вами молодой человек прибыл на распределительный узел, — негромко и учтиво сообщил верный адъютант. — Системы наблюдения сообщают, что он весьма существенно подготовился к встрече.

— Хм, вот как? — в помещении на несколько мгновений воцарилась тишина, пока сидящий за массивным столом бегло просматривал выводы тех, кто ненавязчиво контролировал Фрейзера с момента прибытия на станцию. — А ведь мальчик подготовился, да... Эйнар, твое мнение?

Декоративный простенок позади адмирала плавно отъехал в сторону, и из полумрака вынырнула одетая в темно-зеленую робу санкционированного псайкера фигура. Мужчина в несколько движений достиг стола и под наигранно-возмущенным взглядом Дрейка приложился к графину с водой.

— Ты как всегда бесцеремонен.

— А ты задолбал меня своей паранойей, так что терпи, — пробулькал столь экстравагантно появившийся в помещении псайкер. — Но к делу. Парня сопровождает моя коллега. Вероятно, астропат. Не находишь это довольно-таки странным?

— Позволь мне самому делать выводы, — слегка нахмурился офицер. — Полагаешь, он просчитал Вентурини?

Псайкер хохотнул, скривился и взмахнул рукой: — А я говорил тебе, что привлекать всякую деревенщину к подобному — непрофессионально.

— Привлекли бы профессионала и нарвались бы на противодействие со стороны господина Инквизитора, — поморщился Дрейк, а затем перевел взгляд на хронометр: — Так, а теперь будь так добр, скройся с глаз моих. Наш гость уже в двух минутах.

— О, ты так спешишь остаться с ним наедине! — разразился хохотом тот, кого назвали Эйнаром. — Только не забудь про то, что картинка пишется, хах-ха...

— Нарываешься, — обманчиво равнодушно произнес Дрейк. — Время.

— Ухожу, ухожу, — пробормотал псайкер, отправляясь к месту своего пребывания. — Это будет как минимум интересно...

* * *

— Господин Адмирал, — мужчина вытянулся по стойке смирно, вскидывая кулак правой руки к сердцу, — капитан сторожевого крейсера "Страж Бездны", Николас Фрейзер по вашему приказанию прибыл!

Дрейк внимательно наблюдал за стоящим напротив человеком, постепенно приходя во все большее недоумение. Нет, он конечно предполагал, что Инквизиторы, равно как и их агенты, отличаются крайней степенью паранойи, но вот такого он не ожидал. Экипированный на уровне аристократа достаточно высокородного Дома, Фрейзер выглядел как столичный франт, весьма удачно сочетая щегольское одеяние и регалии с вполне боевым оружием и комплектом всех тех "сюрпризов", которые ожидали любого разумного, посмевшего бросить вызов этому... Провинциалу?

Нет, называть Фрейзера провинциалом и простолюдином после такого представления было совершенно неуместно. И вот это они собирались аккуратно прощупать, а затем взять за шкирку, чтобы без членовредительства вытрясти информацию о текущих задачах? Дрейк понял, что контрразведка Флота явно недорабатывает, причем очень и очень сильно. Появилось нестерпимое желание устроить индивидуальную словесную порку контр-адмирала Антереса, ответственного за разведывательную информацию. Впрочем, он обдумает это позже, а пока стоит перейти к беседе.

— Вольно, капитан, — неопределенно взмахнул рукой адмирал, пытаясь прикинуть линию поведения. — Доложите о состоянии находящегося под вашим командованием корабля.

Не знаешь, что делать? Заставь подчиненного докладывать, а сам проанализируй ситуацию. Данный принцип Дрейк усвоил довольно давно, и использовал при возникновении различных специфических ситуаций, вот как сейчас, например. Да и беседа пишется в текстовом виде, выводясь на голографическую панель, расположенную так, что адмирал мог без проблем считывать слова подчиненного.

Фрейзер вел себя крайне нетипично. Девять месяцев он безвылазно проторчал в доках, изредка появляясь в Администратуме станции, да пару раз мелькнув в штабе, по большей части исключительно занимаясь приемкой грузов или ругаясь со снабженцами, но информации по этим случаям по факту не было. Да и информационные запросы в сеть станции от него шли исключительно по тактике, информационным сводкам и экипажу, да в меньшей мере Фрейзер шарился по архивам Флота, поднимая информацию тысячелетней давности. М-да, тут опасаться было нечего, ибо сам адмирал был назначен в Сектор Циклопа только пять лет тому назад, а до того и вовсе базировался со своей эскадрой в далеком Канале Квинкрокса. Накопать что-то здесь было просто нереально...

Стоп, что?!

Машинально продолжающий читать с экрана доклад подчиненного, адмирал совершенно несдержанно выпучил глаза и чуть не поперхнулся. Еще бы, эта реплика действительно поражала...

— Сэр? — аккуратно поинтересовался Фрейзер, видимо не понимая, чем вызвано изумление Дрейка.

— Капитан, кхм, — прокашлялся адмирал, — ну-ка, повторите, каков статус ремонтных работ?!

— Полностью завершены, сэр, — в спокойном и уверенном голосе стоящего напротив выскочки мелькнуло недоумение и настороженность.

— Так, — помассировал виски переставший понимать что-либо Дрейк, — а боеготовность корабля какова?

— Согласно докладам Магоса корабля, "Страж Бездны" полностью боеспособен и по боевым возможностям превосходит изначальный проект более чем на девять процентов, минимум, — Фрейзер произнес это настолько уверенно и спокойно, что адмиралу захотелось материться. — Если позволите, вот техническое заключение. А вот подтверждения о завершении регламентных работ капитального ремонта и общей модернизации.

Николас коснулся пальцами наладонника, набрал там что-то и, совершенно не обратив внимания на пару чуть выдвинувшихся из-под потолка турелей, откинулся в кресло. Пиликнул когитатор, принимая информацию, и Дрейк обратился к чтению, резким жестом приказав своему собеседнику подождать.

Шок, непонимание, удивление... Адмирал был изумлен. Изумлен в первую очередь скоростью и качеством проведенных работ. В свое время ему пришлось отвечать за экстренный ввод в эксплуатацию из резерва нескольких старых крейсеров, и он представлял себе примерный список проблем, возникающих на всех этапах. Усталость конструкции, деградация электроники, внеплановые живые существа, замкнутые биоценозы в трюмах, где три-четыре типа мутантов по кругу жрали друг-друга, дохнущий из-за болезней и вирусов, а также гробящийся по невнимательности экипаж, присланный на новое судно, и тотальный недостаток всего, необходимого для модернизации. К этому прибавлялась некомпетентность части подчиненных, твердолобость Механикус и быстро расцветающая буйным цветом преступность, с которой бороться было совершенно бессмысленно.

Плюс проблемы с поставкой компонентов, плюс желание в первую очередь обеспечить себя наилучшими условиями из возможных со стороны офицеров и капитанов, да и откровенно говоря наплевательское отношение к происходящему вне сферы непосредственной ответственности приводили к тому, что в установленный срок на возвращаемых в строй кораблях функционировал необходимый для перемещения минимум систем, а также стояло вооружение, по большей части эффективное только на сверхмалых дистанциях. К данным проблемам добавлялись также малообученный экипаж и тотальное недоверие между сплавленными в один коллектив разумными из разных социальных уровней и классов. В итоге это приводило к тому, что абсолютное число таких посудин, презрительно именуемых в кулуарах "древними развалинами", существовало два, в лучшем случае три-четыре боестолкновения, а потом там ломалось что-то критически важное. К чему это приводило в условиях тотальной войны, объяснять не надо.

Это же, кстати, служило одной из причин, по которым туда пихали далеко не самый обученный и подготовленный личный состав, а также старались не посылать на такие корабли толковых и верных офицеров без лишней на то необходимости, ибо выживаемость там была минимальная...

Проблемы старые, но в общем-то привычные для Империума и не вызывающие недоумения от своего наличия. Однако этот случай не просто выбивался из общей статистики, но был исключительно удачным примером функционирования структур снабжения. Особенно в условиях варп-блокады Готического Сектора и без личного мандата Инквизиции, уж о подобном доложить адмиралу были просто обязаны.

Да, вот получить вместо кое-как летающей развалины не новый, но весьма крепкий конвойный крейсер с нормальным вооружением и действительно продвинутыми прицельными системами, а также сохраненными на прежнем уровне ходовыми характеристиками, Дрейк не ожидал, а потому и находился в некоторой степени изумления.

Реалистичный вариант тут был только один. Хорст, видимо, все же как-то умудрился оказать своему агенту поддержку и протекцию в обход адмирала и его коллег, что было пусть и не слишком приятно, но зато реалистично и объяснимо с точки зрения Дрейка. Либо тут имела место быть совершеннейшая фантастика. В то, что только-только повышенный из младших офицеров Фрейзер смог справиться с управлением таким коллективом, а также адаптировался к происходящему и выдал НАСТОЛЬКО непривычный результат, адмирал не верил.

— Так... — свернул доклады адмирал, задумчиво проводя рукой по шраму на левой щеке. — Так. Фрейзер, составите докладную записку о методах ремонта, а также подробно, я подчеркиваю, подробно распишите процесс подготовки личного состава. А теперь, раз уж все оказалось несколько лучше, чем я ожидал...

Адмирал прошел к скрытому в боковой стенке сейфу. Пискнул анализатор генетического материала, с шипением завершилось сканирование сетчатки, недоверчивая автоматика сравнила отблеск души Дрейка с эталоном, и только потом, наконец, открылась панель для ввода личного идентификационного ключа. Еще несколько секунд, деактивация установленной в боевом режиме мельта-бомбы, и адмирал наконец вернулся к столу, сжимая в правой руке толстый конверт из желтого пергамента.

— Здесь, — на стол перед Фрейзером опустился конверт, — перечень приказов для оперативно-тактической группы охранения "Денеб".

Николас чуть двинул подбородком, показывая, что он понял, и продолжил наблюдать за действиями адмирала. Дрейк же быстро вскрыл один из внутренних скрытых отсеков стола, и наверх опустились тяжелые даже на вид серебряные эполеты коммодора.

— Как видите, я выполняю "просьбу" вашего непосредственного начальника, — криво ухмыльнулся адмирал, опускаясь в свое кресло. — Полагаю, вы понимаете, о ком я?

— Вполне, — склонил набок голову Фрейзер. — Однако и цена за это будет соответствующая. Не так ли?

— Именно, — Дрейк вцепился в подлокотники и наклонился вперед, зло прищурившись. — Ответите на вопрос, Фрейзер?

— Если это будет дозволено мне перед лицом Императора, — в голосе капитана, точнее, теперь уже коммодора, лязгнул металл.

— Какие указания вы получили относительно действий на базе Флота? Полагаю, вы понимаете, что стандартное "принять под командование корабль и выполнять приказы непосредственного начальства" меня не устроит.

— В таком случае, боюсь, мне нечего вам ответить, и, Император мне свидетель, я не получал никаких указаний о действиях внутриИмперского Флота. Аналогична ситуация и для инструкций и пожеланий со стороны господина Хорста, — Николас тяжело и даже как-то обреченно вздохнул. — Я ответил на ваш вопрос?

— Вполне... — пробормотал Дрейк, пробегаясь взглядом по миг назад присланному сообщению от затаившегося в своем убежище Эйнара. Фрейзер не врал, либо был уверен в том, что не врет. Сказать точнее не представлялось возможным из-за высокой психической сопротивляемости субъекта.

Вот теперь адмирал по достоинству оценил выбор Инквизитора. Подобрать не просто толкового и достаточно способного исполнителя, но и умудриться сделать это таким образом, чтобы предотвратить возможные утечки информации... Да, все же оперативники Ордо Еретикус умели работать, и делали это хорошо. Однако пауза затягивалась, а потому Дрейк вернулся к беседе.

— Что ж, я удовлетворен ответом, — адмирал поднялся. — В таком случае, не стану задерживать вас более необходимого, коммодор. Отправляйтесь на нынешнюю встречу, полагаю, вы как раз успеете к окончанию торжественной части. Думаю, вы понимаете, чем вам может грозить отсутствие усердия в выполнении новых обязанностей?

— Более чем, господин адмирал, — Фрейзер тоже вскочил, вытягиваясь по стойке смирно. — Чем больше власть, тем больше ответственность!

— Неплохо сказано, — чуть улыбнувшись, позволил себе отступление от субординационных рамок Дрейк. — Что ж, я вас больше не задерживаю.

— Разрешите идти?

— Ступайте, Фрейзер, ступайте, — кивнул адмирал, возвращаясь к бумагам, и продолжил, когда посетитель был уже у переборки. — Дам вам один совет: постарайтесь не ввязаться там в неприятности.

— Приложу все усилия, господин адмирал, — чуть дернул щекой Николас, покидая помещение.

* * *

Негромкая и достаточно приятная музыка расслабляла и погружала в состояние ментальной неги. Казалось, сам эфир трепетал от нежных переливов нескольких арфеев, наполнявших воздух искусными переборами струн. Пожалуй, стоило уделить еще немного времени, чтобы насладиться переливчатым звучанием действительно выдающегося мастера, приглашенного сюда, дабы услаждать тонкий вкус имперской аристократии и старшего офицерства Халементской базы Имперского Флота.

Авелин решила, что она сможет позволить себе потратить еще минуту на столь нетипичные и острые эмоции. Все же постоянное поддержание разума в тисках ментального льда, позволявшего очень быстро анализировать информацию и при этом сохранять здравый рассудок, несколько ограничивало доступный спектр восприятия.

Огромная зала была наполнена негромкими голосами, тихим смехом, вежливыми улыбками, за которыми прятался оскал ядовитых клыков, и шорохом движений. Вот только помимо физического уровня госпожа Броссар была одарена возможностью воспринимать происходящее куда как глубже и полнее, чем не преминула воспользоваться. Да, подобные встречи давали очень много информации для размышления и дальнейшей работы...

Вот, к примеру, проскользнул в окружении сразу нескольких знойных красоток третий помощник заместителя начальника секториальной службы снабжения. Казалось бы, что в этом такого, но Авелин лишь тонко и загадочно улыбалась, едва шевельнув незримыми нитями, связывающими её с одной из куртизанок, льнущих к полноватому мужчине. Уже скоро её коллекция пополнится еще одним не слишком интересным, но весьма и весьма полезным экземпляром. Да, она найдет ему куда как лучшее применение.

Она отставила на небольшой столик свой, опустевший менее чем наполовину фужер, и грациозно скользнула из банкетной зоны к террасе, несколько возвышающейся над остальным помещением этого фешенебельного и престижного места.

Камень помпезной и массивной лестницы сменился стильным и статусным паркетом, укрытым весьма изысканными коврами. По обе стороны протянулись элегантные перила, выполненные в форме Имперских воителей, поддерживающих площадку в воздухе. Слева в кадках расположились многочисленные экзотические растения, впереди журчал музыкальный фонтан, отражая разноцветные блики, а из-под потолка грозно и внушительно взирали на потомков и преемников мудрые и мужественные лики военачальников и флотоводцев, адмиралов и генералов, Магистров Астартес и Лордов-Кастелянов.

Помпезность и эпичность гигантских статуй, подпиравших с трудом различимый потолок, не тронула Авелин. За годы своего пребывания в высшем свете госпожа Броссар привыкла к подобным изыскам имперской архитектуры и относилась к этому с легкой иронией. Впрочем, цель, ожидавшая её тут, была куда как более интересна...

Все же решение отослать нескольких агентов и агентесс в состав действующего флота оказалось как нельзя кстати. Сколько новых методик, идей, нестандартных решений и поражающих своим размахом изменений! Да, определенно эта идея удалась. К тому же, удалось получить опосредованный доступ к высшему руководству эскадрой и планетой, и одно это в глазах амбициозной женщины окупало гибель нескольких незначительных фигур.

Нынче же здесь ожидалось появление одного из довольно нестандартных персонажей Боевого Флота Кластера Циклопа. Да, все же этому Фрейзеру уделялось достаточно внимания как со стороны руководства, так и со стороны некоторых аристократических семей. Еще бы, столь удачная возможность наступить на больную мозоль внезапно и незаслуженно возвысившихся Аркштарских упустить не мог никто из имеющих доступ к подобной информации.

Вот только если крупные Дома ограничились сбором информации и учли новый фактор в своих пусть и весьма закрученных, но достаточно легко читаемых интригах, то игроки "средней лиги" попробовали сыграть на опережение. Пришлось даже обломать особо дерзкие руки, посмевшие потянуться к одному из представителей Её "Коллекции", каковым она уже легкомысленно воспринимала Фрейзера.

Женщина коснулась охватывающего тонкое запястье браслета и провела по граням двух кусающих один другого за хвосты драконов. Артефакт ответил лишь тусклым блеском рубинов, вставленных в глазницы искусной поделки, что свидетельствовало об отсутствии той, на которую был завязан артефакт.

Авелин чуть нахмурилась. Нет, она конечно предполагала, что Вентурини могут вызвать к себе для приватной беседы её коллеги и, по совместительству, оппоненты, но в таком случае ментальный паразит сообщил бы о подобном немедленно. А если бы агент присутствовала среди приглашенных, то госпожа Броссар с легкостью ощутила бы одну из своих марионеток.

Впрочем, негромкая размолвка слева привлекла её внимание, и спустя мгновение аристократка скользнула к быстро собирающейся в том месте группке разумных, предварительно чуть кивнув своему напарнику, продолжавшему беседу около столиков. Все же брать с собой Марка не следовало. Нынче он только отвлекал от основной задачи, но Авелин предпочитала перестраховаться.

Впрочем, удача улыбнулась ей ликом Всезнающей Птицы, едва она приблизилась к группе спорщиков менее чем на десяток метров. С такого расстояния для Броссар не стало проблемой различить лица как с одной, так и с другой стороны, а потому она, чуть прикрыв личико веером, спрятала легкую и загадочную улыбку. Акштарский все же пересекся с Фрейзером, причем ни первый, ни второй, судя по всему, не ожидали встречи. Теперь оба напряженно буравили оппонента взглядами, в то время как свиты капитана и герцога несколько поменяли свою диспозицию.

Авелин мазнула взглядом по лицам, после чего легко скрыла удивление от отсутствия в свите капитана Вентурини. Все же она была уверена в том, что марионетке удастся тем или иным способом попасть на прием, а там... Небольшая отлучка в дамскую комнату и краткий обмен информацией, а заодно смена директив для ментального паразита. Однако вместо обворожительной Герардины она видела перед собой богато одетую, но при этом совершенно незнакомую девушку болезненного вида, чья характерная аура позволяла осознать, что перед Авелин находится астропат. Однако подобные вкусы стоило учесть для дальнейшего планирования. Фрейзер еще раз продемонстрировал некоторую нетипичность, а потому госпожа Броссар рискнула слегка вмешаться в разгорающуюся сцену.

Аккуратное ментальное воздействие на герцога сказалось на том наилучшим образом. Нет, никакого грубого внушения, лишь легкое изменение вектора мыслительной деятельности, и вот боров, выплюнув что-то угрожающее и маловразумительное, первым разрывает дистанцию. Капитан же склонил голову, негромко произнося что-то в ответ, а затем плавно отшагнул назад.

Авелин чуть улыбнулась и скользнула в толпу, полагая, что ей удастся пообщаться со своей будущей марионеткой во время обязательных для программы вечера танцев. Вот только внимательный и слегка напряженный взгляд, каковым одарил её господин Симус Лери, приглашенный на этот прием Вольный торговец и любитель знатно поесть, обладающий действительно внушительным животом, госпожа Броссар не заметила...

* * *

Ей удалось вновь пересечься с Фрейзером на третьем танце, когда тот оказался втянут в кружение пар. Партнеры менялись один за другим, но Авелин быстро достигла необходимого ей человека.

Первый круг прошел в общем-то стандартно. Молчание, аккуратные жесты и ни малейших попыток сдвинуть руку чуть ближе к вырезу на спине, чем это положено по этикету, доказывали, что будущая марионетка рассматривает её исключительно в практичном стиле. Легкий кивок, улыбка из-под вздернутого вверх веера, и госпожа Броссар перемещается к следующему партнеру, успев напоследок продемонстрировать, что как минимум не против продолжить.

Второй круг проходит примерно так же. Фрейзер держится исключительно в рамках этикета, скользя взглядом по её лицу и успевая контролировать происходящее. Уж в этом-то она не сомневалась. Слишком знаком был подобный взгляд. Новая разбежка, и в третий раз кружение.

— Госпожа, — Николас, ведя партнершу, чуть склоняет голову, — Николас Фрейзер, капитан Имперского Флота, к вашим услугам.

Все в строгом соответствии с этикетом, и либо он — чопорный аристократ, что исключено, либо в правой ушной раковине её партнера ничто иное как скрытая под слоями тонального крема вокс-бусина. Авелин по достоинству оценивает предусмотрительность и осторожность будущей марионетки.

Едва старинный терранский вальс завершается, она с легкой полуулыбкой наклоняет голову, чуть взмахивая веером и демонстрируя, что заинтересована в продолжении общения. Подчиняясь строгим нормам этикета, Фрейзер предлагает Броссар руку и плавно двигается в сторону банкетной зоны, с достоинством игнорируя несколько весьма неприязненных взглядов в свой адрес.

— Прекрасная госпожа, вы позволите узнать ваше имя? — в этот раз её собеседник спешит, но это простительно.

Авелин представляется и завязывает неспешный разговор. Капитан отвечает аккуратно и тратит время на обдумывание некоторых ответов, предварительно извиняясь за бестактность, но Броссар считает это разумным, а потому с улыбкой увлекает собеседника за один из боковых столиков.

Ничего не значащие вопросы, легкое прощупывание почвы и, параллельно с этим, попытки осторожного ментального вмешательства. Она может лишь считывать верхние образы и приходит к выводу, что человек напротив прикрыт чем-то вроде особого артефакта. Со стороны он ощущается немного неоднородно. Словно завихрения периодически то вновь поднимающегося, то стихающего ветра, именно так происходящее выглядит, если взглянуть на него через варп.

Наконец, приходит время нового танца, и она со смехом, вызывающим у некоторых молодых офицеров зубовный скрежет, увлекает своего партнера обратно в танцевальную зону. Медленная музыка и достаточная дистанция позволяют негромко общаться, скрывая сей факт от других.

— О чем вы мечтаете, Николас? — интересуется она, словно невзначай.

— Боюсь, я не в силах ответить на ваш вопрос в полной мере, — в голосе Фрейзера слышна ирония и, в тоже время, напряжение, которого там не было миг назад.

— И все же? — она не отступает. — Что вас привлекает?

— Полагаю, — он чуть отклоняется, позволяя Авелин сделать необходимое па, — на данный момент я хотел бы в первую очередь выжить в этой войне.

Капитан говорит серьезно и спокойно, но в тоже время с затаенной грустью внутри. Она хорошо чувствует это, благо Покровитель даровал ей подобные возможности.

— Неужели в своих мечтах вы ограничиваетесь лишь этим? — притворно изумляется Броссар, без малейших трудностей скрывая досаду. — К примеру, вам никогда не хотелось ощутить полноту власти?

— На данный момент мне хватает доступного сейчас, — и вновь этот резкий переход от легкой иронии к холодной реальности. — Власть накладывает обязанности и ограничения.

— Хм, а вы, выходит, желаете отбросить эти ограничения?

— Боюсь, вы торопитесь с выводами, — он чуть разрывает дистанцию, кружа партнершу. — Все в этой Вселенной подчинено тем или иным ограничениям.

— Весьма смелое заявление... — начинает было она, но замолкает, заметив, как вдруг меняется моторика движений Фрейзера.

Если раньше Николас танцевал, будучи расслабленным, то теперь он напряжен и выискивает кого-то в толпе. Вот он находит свою цель, легко кивает и чуть наклоняет голову.

— Прошу простить меня, леди Авелин, но обстоятельства требуют от меня присутствовать в ином месте. Честь имею, — он коротко кивает и разрывает дистанцию, в два шага оказываясь около высокого человека в парадной комиссарской шинели и с весьма характерной фуражкой.

Она поражена такой наглостью со стороны своей будущей марионетки, но секундная растерянность не дает ей начать действовать на ментальном уровне. Человек тем временем кивает своему собеседнику, кажется, Ланге, и быстро движется в сторону террасы. Судя по движениям головы, Фрейзер быстро говорит что-то.

Авелин воспользовалась своим даром и замерла. Линии вероятностей сплелись в единый комок и настолько перемешались, что разбираться в этой каше было решительно невозможно. Однако, что куда хуже, все они сливались в один-единственный вариант событий, который грозил лично Броссар большими неприятностями. Она напряглась, пытаясь прозреть грядущее, но наткнулась лишь на зловонную стену ментальной энергии, отвратную для всякого слуги её Повелителя.

*Рабыня Птицы... Ещё одна, да... Ты познаешь суть... Да... Никаких изменений... Только покой...*

Ментальный шепот ударил внезапно и со всех сторон. Одна из верных слуг Изменяющего Пути стремительно развернулась, пытаясь определить источник, а время словно замедлилось.

Симус Лери, толстый Вольный торговец, до того общавшийся с представителями дома Тарек, вдруг неприятно оскалился, заметив её взгляд, а затем поднял руку в сторону банкетной зоны.

Истошный, протяжный вопль ударил по ушам очень неожиданно, а буквально мгновение спустя ментальный молот отшвырнул её на пол. Отсюда она прекрасно увидела, как извивается сотрясаемый судорогами Марк. Плоть напарника стремительно чернела и буквально гнила. На пол полетели какие-то ошметки и что-то, до боли напоминающее слизь, и она закричала, осознавая, что именно происходит со слугой Повелителя Перемен.

— Убейте демона! — громкий и грозный приказ пронесся откуда-то слева, а через секунду прямо перед стремительно превращающимся в одно из отродий Нургла Марком мягко приземлился, перекатываясь, тот самый комиссар из свиты Фрейзера.

— Ланге, mat tvoyu! — заорали весьма знакомым голосом, а через мгновение в помещении раздались вопли, крики, команды и характерное шипение, с каковым покидали емкости столь любимые агентами Великого Нечистого боевые отравляющие вещества...

Глава 9

— Ланге, что, chert pobery, происходит? — раздраженно поинтересовался Фрейзер, протискиваясь сквозь плотную толпу отдыхающих и наслаждающихся жизнью аристократов и офицеров.

— У нас проблема, господин капитан, — комиссар оставался совершенно невозмутим и сделал вид, будто не заметил раздражения командира: — Я посчитал, что вам стоит быть ближе к группе... На всякий случай...

— Вы можете толком объяснить... — начал было заводиться Николас, так зыркнув на несчастного официанта, попавшегося на пути, что бедняга аж посерел. Вот только объяснения беспардонно прервали.

— Тектрий — группе. Зафиксирована незарегистрированная сигнатура чувствительной к варпу сущности. Поправка... Сигнатура определена как субъект, обладающий психическими способностями ранга не ниже Эпсилон...

— Быстрее! — Фрейзер буквально вырвался из толпы, переходя с быстрого шага на бег: — Адам, что у вас?

— Очень нехорошее предчувствие, — комиссар говорил коротко, рублено и отрывисто, попутно хватаясь то за рукоять цепного меча, то за кушак, под которым скрывались фраг-гранаты.

— Насколько нехорошее... — начал было Фрейзер, но был прерван.

— Объект в базе данных не обнаружен! В помещении несанкционированный псайкер. Фиксирую передачу неизвестного информационного пакета. Ошибка... Расшифровка невозможна! Фиксирую всплеск варп-активности! — Тектрий чеканил слова, периодически срываясь на бинарное пиликанье.

— Фрейзер — группе! Боевая тревога! Код желтый, наивысший приоритет! Полная готовность! Выполнять!

Вокс-бусина глухо зашипела короткими и отрывистыми "Принято", "Выполняю" и "Так точно". Николас развернулся, чувствуя, как напряжение сжимает внутренности. Обернулся, чтобы увидеть, как один из совершенно на первый взгляд неприметных приглашенных вдруг странно дернулся, а затем и рухнул на пол, сотрясаясь в конвульсиях. Спустя мгновение оттуда раздались изумленные возгласы и спины и тела скрыли от Фрейзера происходящее.

— Фиксирую передачу по ЗАС! Получатель — адмирал Дрейк. Обнаружена аномальная варп активность. Источник... Определен. Сравнение с имеющимся в базе. Ошибка... Совпадений нет. Повтор. Ошибка... Запрашиваю разрешение на использование доступных архивов Ордо Еретикус! Хш-ш-ш-ш-ш.

— Разрешаю! — Фрейзер рычит сквозь зубы, а затем разворачивается к подбегающим подчиненным, на ходу расталкивая приглашенных: — Включить индивидуальные фильтро-вентиляционные установки!

Сзади раздаются вопли и чей-то пронзительный вой. Сбоку глухо матерится Радулович, а на оперативном канале проходит волна помех, впиваясь в мозг и противным писком прочищая мозги.

— Зафиксировано совпадение! Хар-ш-ш-шх... Подтверждаю! Это Отродье Нечистого в процессе трансформации! Пш-ш-ш... Обнаружена биологическая угроза пятого уровня. Капитан, немедленно покиньте опасную зону, — Тектрий с той стороны наконец пробивается через помехи, чтобы принести совсем не радостные новости.

— Убейте демона! — появляющийся сбоку адмирал Дрейк на бегу натягивает на лицо фильтрующую маску.

С двух сторон в помещение вбегают бойцы флотской СБ, глухо бряцая оружием и держа наизготовку укороченные лазганы и кинетические дробовики. Вот только броня на них парадно-выходная, а значит, что в бою с отродьями Великого Нечистого толку от них будет немного.

Ланге сорвался с места внезапно и без каких-либо пафосных кличей. Молча, резко, быстро рванул к перилам террасы и, выдернув из ножен цепной меч, сиганул вниз.

— Ланге, mat tvoyu! — проорал Фрейзер, дернувшись было следом, но затем осознал идею комиссара и затормозил.

Остановка. Разворот на сто восемьдесят градусов. Адмирал Дрейк, склонившийся над наладонником в окружении своей охраны, бледные лица не понимающих, что происходит, аристократов и офицеры, хватающиеся за клинки и пистолеты. А также шум, крики, гам, вопли и вопросы, сыплющиеся со всех сторон.

Николас решительно шагнул вперед, кивая Фраару, уже выдернувшему свой крупнокалиберный недообрез, и теперь хищно прищурившемуся. Дуплет в потолок, сыплющаяся каменная крошка и моментально заткнувшиеся гражданские, также вскинувшие стволы и взявшие на прицел неизвестных любителей пошуметь.

— Адмирал! Наши действия? — Николас наплевал на этикет и субординацию.

— Они применили химию, — отрывисто бросил Дрейк, приблизившись. — Я активировал систему принудительной вентиляции помещения. БОВ не дойдет сюда еще около пяти минут. Развернем рефракторное поле, попробуем вывести тех, кто здесь, в безопасное место. А вы... Как у вас со средствами биологической защиты?

— Фильтры, герметичные комбинезоны, полевые аптечки по стандартам Организации... — сзади истошно заорали, и Николас резко развернулся, вскидывая лазерный пистолет.

На парапет террасы пыталось выбраться что-то, до боли напоминающее ходячий кусок зеленого, покрытого слизью и плесенью дерьма. Люди, и так прижавшиеся к задраенным на данный момент эвакуационным переборкам, шарахнулись еще ближе к стене, стараясь оказаться как можно дальше от порождения Губительных Сил. На секунду все замерли в тишине, а затем тварь что-то неразборчиво пробулькала и рванула вперед.

Вернее, попыталась. Над ограждением взметнулась рука в черной перчатке, а еще через мгновение точно в затылок твари вошел покрытый чьей-то кровью по самую рукоять гвардейский штык-нож устрашающих размеров. Миг, и вот тело отродья с пронзительным писком отправилось вниз, зато на площадку буквально взлетел Ланге...

— Задержите тварей, пока мы откроем ворота! — приказал Дрейк, устремляясь к панели когитатора сбоку от механизма закрытия гермодверей.

— Ebal ya v rot takie prikazy... Фраар, где тяжелая артиллерия? Радулович, за мной, Каролина, с-с-свалите в тыл. Бегом! Ланге, что с вами?

— Норма! — прошипели из-под респиратора. — Форма загерметизирована, симптомов нет. Декокты вколоты.

— Принято. Принимайте командование, — и, видя что комиссар удивлен, Фрейзер нашел мгновения, чтобы пояснить, сходу стреляя в новую тварь, лезущую наверх. — Вы уже сражались с ними. Командуйте!

Ланге лишь кивнул, шагая к заграждению и вскидывая пистолет...

* * *

— Стреляйте, стреляйте, blyat! Огонь, ублюдки!

То, что происходило внизу, на танцполе и в банкетной зоне, больше всего напоминало декорации к высокобюджетному штатовскому триллеру о зомби. Вот только на этот раз попаданец оказался по одну сторону экрана с жаждущими его плоти и крови тварями, рвущимися к человеческому мясу, не обращая внимания на свои потери.

Пол и перевернутые столики стремительно покрывались слоем слизи и чего-то, подозрительно напоминавшего зеленоватую фосфоресцирующую плесень. Те люди, кому не повезло оказаться близко к точке трансформации демона, успели перед смертью позавидовать мертвым, но сейчас там творилась полнейшая вакханалия. Тварь, ставшая катализатором происходящего, скоропостижно сдохла, не пережив подрыва сразу двух фраг-гранат в непосредственной близости от своей башки, и Фрейзер только порадовался тому, что отродье не успело закончить преобразование своей плоти и костной ткани.

Над трупом теперь копошилась странная и противная аморфная масса, в воздухе висели не иначе как варпом сюда принесенные трупные мухи самого отвратительного вида, а оказавшиеся поблизости куски плоти стремительно трансформировались в подобие тварей, сейчас лезущих на импровизированные укрепления.

Потерявшие часть бойцов СБ-шники вжимались в спешно развернутые кадки с цветами и декоративные постаменты со статуями, заодно разворачивая в сторону атакующих столы. Плотный огонь лазганов пока что не давал тварям зацепиться за бортик, перемалывая атакующих с завидной эффективностью, но долго так продолжаться не могло. К тому же, у нападающих оказалась и своя дальнобойная артиллерия.

Плюх... И комок чего-то, напоминающего кислотно-зеленую слизь, шлепнулся на соседнюю кадку, забрызгав и безопасника, сидящего там. Солдат заорал и рухнул на пол, дергаясь и подвывая, а заодно пытаясь сбросить с себя бронежилет. Гадость, попавшая на снаряжение, стремительно прожигала его, добираясь до плоти.

Мимо черной тенью метнулся Ланге, склонившись над телом и всадив универсальный одноразовый инъектор тому в шею. Еще через мгновение комиссар тряхнул скрытой под противогазом головой, и вскинул лаз-пистолет. Николас выматерился, понимая, что зараза добралась до головного и спинного мозга раньше, чем универсальный антидот. Еще одна страшная и отнюдь не героическая смерть...

— Гха-а-арш-ш-ш-ах-с-с-с... — прохрипело очередное кошмарное порождение, взмывая на бруствер и бросаясь вперед, причем в этот момент произошло то, что рано или поздно должно было случиться.

Сразу у нескольких бойцов одновременно кончился заряд в батареях лазганов, и тварь без особых проблем прорвалась через поредевший поток лазерных импульсов. Вернее, попыталась прорваться, поймав мордой слитный заряд керамической картечи в уродливую морду и рухнув на начавший стремительно разлагаться под кислотно-щелочным коктейлем паркет. Однако остальные отродья, получив передышку и "свободное окно", волной захлестнули бруствер.

— Фраар, на один час! — вопль Фрейзера, должно быть, услышали даже у вскрываемой переборки.

— Всегда готов! — оскалился скват, вскидывая однозарядный гранатомет модели "Обжора".

Бумс. Пш-ш-ш-ш-ш... Хлоп.

М-да, звуков минимум, зато результат... Аэрозольная смесь растеклась по трупам и телам тварей, а затем полыхнула, уничтожая вместе с болезнетворными спорами, слизью и заполнившим воздух гнусом еще и часть особо ретивых отродий. Часть террасы попросту утонула в сплошном потоке огня, через который сумели вырваться воющие и обожженные существа, считаные минуты назад бывшие людьми.

Фрейзер скрылся за бруствером, перезаряжая лаз-пистолет. Осталась последняя батарея из взятых с собой, но сбоку стремительно остывал лазган модели "Аккатран", к которому СБ-шники выдали еще пять батарей. Впрочем, половину из них он уже отстрелял.

Выпрямиться сбоку от кадки, не высовываясь над бруствером, и стрелять, стрелять, стрелять в метающиеся под огнем силуэты, надеясь, что у все еще живых хватит мужества и сил не дрогнуть, не побежать, а перемолоть тварей. Сколько там, внизу было людей? Вряд ли больше пяти, максимум шести десятков. Вот только тварей перемололи уже около сотни... Мозг тупеет, сознание отключается от управления телом, а организм действует самостоятельно.

Выстрел! Выстрел! Выстрел... Ёк! Батарея всё.

Твари воют. Сзади вдруг что-то хлопает, и вопли переходят в пронзительный, истошный визг и булькание. Из-за спины слышен востроянский мат, справа Ланге расчленяет за мгновения заразившегося и трансформировавшегося безопасника, а на вокс-канале сплошные помехи. Тектрий сейчас занят взломом аварийно заблокировавшихся гермодверей, чтобы спасти тех, кого еще можно спасти, пока концентрация заразы в воздухе не достигла критического для фильтров порога.

Прямо на кадку налетает полуобуглившаяся и ослепшая тварь, которая, тем не менее, слишком быстра и опасна. Фрейзер едва успевает отдернуть кисть руки, уклоняясь от противно клацнувших зубов в гигантской пасти. На маску респиратора капает какая-то дрянь, а противоестественное существо прыгает, пытаясь располосовать капитана чудовищными когтями.

Николас вскинул левую руку вверх, принимая на протез удары чудовищных конечностей и стремясь не подставляться. У твари на этот счет было свое мнение, и аугметика жалобно заскрипела, сминаясь и хрустя, а попаданец понял, что если не сделать что-то вот прям сейчас, его просто-напросто расчленят и сожрут. Адамантиевая кираса пока что держалась весьма неплохо, но вот не прикрытое горжетом горло грозило стать следующей целью уродливого порождения губительных сил.

— Да ot'ebys ты... — прокряхтел Фрейзер, пытаясь удержать тварь от вырывания из точки крепления своего протеза, и одновременно с этим вытаскивая вибронож. Ну вот нахрен нужен этот долбанный розарий, когда тебя грозят попросту распотрошить в ближнем бою кривыми и уродливыми когтями, покрытыми какой-то слизью?

Наконец, оружие покинуло ножны, и Николас нанес несколько сильных ударов куда-то в район желудка твари. Впрочем, результат оказался явно не тем, на который надеялся попаданец.

Отродье вдруг заурчало и резко дернулось вперед, само себя распарывая об острое лезвие, но при этом приближаясь буквально к самой маске, закрывающей лицо капитана. Время словно замедлилось, и Фрейзер смог разглядеть оскаленные желтые клыки в два ряда, покрытые какой-то бурой жижей, то, что когда-то было языком, да желто-черные, буквально полопавшиеся изнутри белки глаз. Остатки одежды, словно вплавленные в плоть, двигались и шевелились, откуда-то из прорехи выглянуло уродливое щупальце, а затем тварь рванула еще раз, нависая прямо над Николасом.

Понимая, что сейчас эта погань просто накапает токсичной слюной ему на забрало, после чего хоронить будет просто некого, попаданец дернулся и попытался рывком сбросить тварь с себя. Каково же было его удивление, когда отродье буквально снесло в сторону, приложив о статую. А затем сбоку шагнул, взмахивая цепным мечом, Ланге.

— Во славу Императора! — что-то средние между криком и рычанием на миг заглушило звуки сражения.

Адам внушал. Покрытое ихором, кровью и слизью комиссарское пальто зияло многочисленными дырами, кокарда с фуражки исчезла вместе с частью козырька, подол парадного мундира был частично оторван, а кушак и вовсе канул в лету.

— В светлом разуме нет места сомнениям! — провозгласил мужчина, и завывающий на высоких оборотах цепной меч вошел в податливую плоть еще одного создания, порожденного воспаленным сознанием Владыки Болезней.

Фрейзер поднялся на ноги, с трудом разгибаясь и чувствуя, как ледяной волной прокатывается по телу и разуму осознание того, как близко остановилась старуха с косой считаные мгновения назад. Николас хватал ртом воздух, глубоко и тяжело дыша. Что-то стиснуло грудь, перед глазами все плыло, а легкие требовали кислорода, и человек дернулся стянуть с себя ту единственную преграду, которая отрезала от него воздух.

Кто-то рванул за плечи, встроенный в тканную броню инъектор вкатил своему владельцу лошадиную дозу стимуляторов, и перед глазами прояснилось. Вернулись и звуки, а вместе с этим размытое пятно, мельтешащее перед забралом, превратилось в взволнованного и встревоженного Радуловича. А еще спустя мгновение Фрейзер осознал себя полусидящим за декоративной колоннадой, наполовину снесенной метким плевком одного из отродий.

— ...осподин капитан! Господин капитан! — майор натурально орал, тряся своего командира за плечи. — Вы меня слышите?!

— Слышу... — словно сомнамбула отозвался Николас, но затем встряхнулся, приходя в себя. — Доложите обстановку! Что сейчас происходит?! Куда?!

Сбоку вынырнул безопасник, заляпанный землей с ног до головы, подхватывая Николаса под правую руку. Слева пристроился Радулович, и майор вместе с, кажется, сержантом, поволокли капитана в тыл, к частично раскрывшейся переборке, где уже начали закрывать узкий проем.

— За Императора!!! В атаку! — заорали сзади, и Николас повернул голову, с трудом различая, как все еще удерживающие позиции бойцы с криком, больше напоминающим протяжное и озверевшее "Р-р-ра-а-а-а!!!", схлестнулись со своими бывшими сослуживцами, успевшими восстать в виде слуг Нургла. Не всегда успевали сделать "контроль" своих павших, не всегда получалось прострелить голову трупу, а потому у отродий получалось пополнять свои ряды...

Когда до двери оставались считаные метры, безопасник, прихрамывавший справа, рухнул на землю, начав биться в конвульсиях, и Радулович, матерясь и обливаясь потом в загерметизированной броне, буквально бегом рванул к проходу, схватив Фрейзера за шкирку, словно какого-то кота. Следом из мясорубки боя вылетели, иначе и не скажешь, отдельные части того, что секунды назад было очередным результатом воздействия заразы Хаоса, а затем отступающих в два прыжка догнал Ланге.

Миг, и броневые створки захлопнулись, отрезая спасшихся от толпы беснующихся тварей...

* * *

— Что с медикаментами? — глухо поинтересовался полусидящий у стены Аркштарский.

— Спросите что-нибудь попроще, — безразлично и невпопад бросил Николас.

За прошедшие с момента начала приема восемь грёбаных часов, наполненных кровью, дерьмом, стрельбой и смертями, взаимная неприязнь сначала несколько притупилась, а затем и вовсе сошла на нет. Сложно, однако, собачиться, когда полчаса тому назад рубились плечом к плечу, а теперь рядом подыхают коллеги по несчастью.

Усталость и опустошение накрыли с головой. Организм, за прошедшее время выбросивший в кровь ударную дозу эндорфинов и адреналина, отреагировал на улучшение обстановки тяжелой апатией, к которой прибавлялись последствия приема вовнутрь препаратов и боевых коктейлей вперемешку с декоктами и блокираторами.

Остальным, впрочем, было не лучше, а куда как хуже. Вжавшаяся в стенку девушка, кажется, представительница одного из планетарных отделений Торговой Гильдии, забилась в предсмертных судорогах. Изо рта несчастной хлынула розово-черная пена, вперемешку с какой-то бурой гадостью, а судя по неестественно замершим зрачкам, она уже впала в коматозное состояние. Да, таких вот коматозников на руках было уже более десятка, и что с ними делать, никто не знал...

Ланге подошел бесшумно и быстро, остановился на мгновение, смерив тело у стены внимательным взглядом, а затем присел на колени и опустил ладони на виски пострадавшей. Несколько минут в полной тишине, тусклое свечение, а затем комиссар выпрямился, зло дернув щекой.

— Как вы, капитан? — поинтересовался Адам, переводя внимательный взгляд, сияющий легкими золотистыми оттенками, на Фрейзера.

— Вам виднее, — вяло отозвался Николас, тщетно кутаясь в тонкий и холодный плед, каковые обычно входили в состав снаряжения муниципальных учреждений здравоохранения на мирах-ульях. Тем удивительнее было увидеть эти самые одеяла здесь, в резервном пункте технического обслуживания центрального кластера транспортных шахт станции.

— Заражение купировано, — чуть улыбнулся комиссар, присаживаясь напротив. — Вы очень вовремя применили все то, что запихнули в наши аптечки. Признаю, ваше давление на Серводемиуса было полностью оправданно.

— Капитан всегда прав, — с тихой усмешкой просипел Николас. — Что с личным составом?

— Еще шестеро в коме, двое мертвы, — чуть поморщился Ланге. — Если нас не вытащат в течение пяти-шести часов, начнется повальная гибель тех, кто пока еще жив. Блокираторы просто не в состоянии столь долго сдерживать в гибернации токсичную заразу тварей.

Да, не в состоянии... Оснастить аптечки средствами, применяемыми в тех случаях, когда до действительно квалифицированной медицинской помощи было далековато, а вот всякая ядовитая и не очень гадость поражала действительно ценных для Империума людей, могли позволить себе немногие. Фрейзер — мог, а потому отказываться от подобного не стал, предпочитая переплатить, распродав часть элитного содержимого собственного личного винного погребка, доставшегося по наследству от прежнего капитана, зато обеспечив личный состав тремя десятками доз.

В нормальных условиях одного одноразового инъектора хватало на двенадцать часов. В этот период все процессы метаболизма практически останавливались, а при применении еще пары составов можно было добиться еще и крайне жесткой и безжалостной рвоты вперемешку с опорожнением кишечника. Препараты делали все возможное, чтобы по максимуму очистить организм от той гадости, которая попадала внутрь, и это работало. Правда, треть доз была потрачена на самих себя, едва только началось, но и оставшееся позволяло товарищам по несчастью в лучшем случае дождаться помощи, а в худшем протянуть подольше.

С учетом наличия Ланге в шаговой, кхм, доступности, шансы на выживание и вовсе возрастали до совершенно неприличных пятидесяти процентов. Комиссару были обязаны жизнью очень многие. Именно Адам в самом начале успел накормить недотрансформировавшегося до конца демона парочкой крак-гранат, и именно он потом смог так долго сдерживать тварей, личным примером вдохновляя СБ-шников и добровольцев. И именно Ланге стал той причиной, которая до сих пор удерживала выживших на этом свете.

Золотистая аура, мягко сияющая вокруг комиссара, снимала боль и прочищала сознание, заодно оказывая эффект, сходный с антисептическим, и регенерировала часть травм. Истовая Вера даровала истинное чудо, и сам Император, казалось, коснулся отмеченного в битве своей дланью. Уцелевшие шептали молитвы и обращались к Адаму с просьбами и стенаниями, моля об избавлении и облегчении страданий, получая истинный свет милосердия и... тьфу! Совсем с этими священниками двинулся...

Фрейзер вжался в плед, в то время как Ланге, переговорив с Аркштарским и осведомившись, не болят ли культи в спешке ампутированных ног, и не начался ли некроз, двинулся на совещание старшего командного состава. Николас, застонав сквозь зубы, встал и побрёл вдоль стеночки следом за комиссаром. В конце концов, на совещание у адмирала собирали всех, способных идти.

* * *

Колонна медленно двигалась по техническим тоннелям уже четвертый час. Покинуть комплекс по основным проходам оказалось совершенно невозможно из-за параноидального протокола зачистки и сдерживания, активировавшегося во всем центральном блоке станции. Жаль, что они поняли это слишком поздно.

Фрейзер привалился к стене и обернулся назад, рукой отбрасывая мокрые от пота волосы, лезущие в глаза. Бредущий сзади Радулович понимающе кивнул, опираясь на очередной ферропластовый короб, под которым скрывалась хрен его знает зачем нужная труба. Импровизированные носилки, на которых сейчас метался в бреду Аркштарский, аккуратно опустили на пол. Тусклое освещение отбрасывало блики на бледные, посеревшие лица выживших. Два десятка мужчин и женщин, в том числе и адмирал Дрейк вместе с частью штабных офицеров, и семеро находящихся в крайне тяжелом состоянии выживших. Ланге пытался помочь, но сам рухнул без сил, да так, что едва откачали...

Аристокра-а-аты, мать их... Гении интриг, варп побери. Генные изменения, выверенные линии породы, максимальное соответствие изначальному геному. А на практике там, где потомку колонизаторов негостеприимной Агриппы Николасу Фрейзеру было просто нехорошо, эти самые благородные едва переставляли ноги, а то и вовсе находились на грани. Вот вам и плебейское происхождение.

Капитан перевел дух и кивнул крякнувшему Радуловичу, после чего отрубившегося герцога бережно подхватили и поволокли дальше. До вероятной точки эвакуации оставалось менее пяти километров по лабиринту технических коридоров, а Тектрий как назло перестал выходить на связь.

Впереди вновь замаячила мощная и широкая спина Фраара, на которой словно мешок с картошкой повисла Каролина. Астропат вырубилась около трех часов назад, и помочь ей не было никакой возможности. Псайкерам вообще очень досталось в этой передряге. Еще бы, ведь именно они не только ставили непроницаемые для большей части заразы энергетические барьеры, но и играли роль передвижных пунктов дегазации и дезактивации, правда, не слишком долго.

Где-то позади топал Ланге с выжившими безопасниками, прикрывая отход основной группы и отправив порывавшегося помочь Радуловича вперед. Востроянец вообще держался так, что попаданца брала гордость за далеких потомков. Майор, переживающий о своих подчиненных, оставшихся на точке установки ретранслятора, тем не менее вида не показывал и вообще действовал так, словно проходить через подобное для него — обычное дело, упаси Император от повторения подобного кошмара!

Фрейзер автоматически сотворил жест аквилы и пробормотал под нос литанию защиты, с мимолетным удивлением заметив, как идущие вокруг подхватывают негромкий голос, просящий Владыку Человечества о защите от ужасов варпа и от богопротивной заразы. Неожиданно стало легче. Значительно легче. Фрейзер выдохнул, поправил начавшую было сползать лямку импровизированных носилок и продолжил переставлять ноги. Мысли вернулись к той самой девушке, с которой капитан кружился в танце около восьми часов назад. Казалось, будто с того момента минула целая вечность, заполненная болью, ужасом и страданиями, а также давлением неотвратимого молота всевозможных заразных болезней, но на деле минуло не так уж и много времени.

Вероятнее всего, Авелин погибла в самом начале, когда нурглиты только-только начали нападение. Фрейзер не ощущал на себе вины в её гибели. Да, красивая женщина, да, он мог бы вернуться и предупредить её, но все случилось так, как и случилось, смысла скорбеть по потерянным возможностям он не видел. Впрочем, Николас пообещал себе, что прочтет молитву за упокой души госпожи Броссар, как только они выберутся из этих катакомб.

Капитан скосил взгляд на наручи правой, к счастью, не пострадавшей руки. Судя по показаниям анализатора, после дегазации и дезинфекции, а также выливания прямо на себя двух пятилитровых емкостей медицинского очищающего состава, содержание букета инфекций в организме было не критично, но ведь те, кто, скорее всего, ждет их снаружи, разбираться далеко не факт, что будут...

* * *

— Именем Священной Имперской Инквизиции я приказываю вам остановиться! — ударивший по ушам голос, многократно усилившийся аппаратурой, едва не привел к тому, что Фрейзер чуть не уронил господина герцога.

Кажется, кто-то пытался что-то объяснять аколитам, Дрейк и вовсе попробовал было давить авторитетом, что было загодя глупой затеей. Николас поморщился и устало выдохнул, ощущая, как покалывает затекшие конечности, как с трудом разгибается поясница, и как немного кружится голова. М-да, все же инфекции, сидящие внутри, все больше беспокоили каждого члена маленького отряда. С каждым часом количество тех, кто больше не мог идти сам, увеличивалось, и теперь капитан был вынужден волочить полумертвого Аркштарского в одиночку, а тот, несмотря на отсутствие ног, был отнюдь не пушинкой.

— Помогите нам... Мы не заражены... Там еще люди, — крики тех, кто выбрался из той передряги и теперь отчаянно пытался не погибнуть от рук своих же, заглушали все и вся.

Фрейзер приподнял руку, как козырек над глазами, чтобы противный искусственный свет, бьющий напрямую в тоннель, не слепил привыкшие к полумраку глаза. Да, все в лучших традициях санитарно-эпидемиологических мероприятий и карантина. Впереди блок-пост, баррикада из быстросборных ферропластовых плит, да крупнокалиберные стабберы на треногах, дополненные парочкой огнеметов. Сам коридор за блок-постом был перекрыт чем-то, до боли похожим на герметичный карантинный модуль.

— Старшим по званию выйти вперед! — вновь начали надрываться со стороны укрепления. — Оружие на землю, не ходячих не тащить! Иначе мы открываем огонь!

— Не стреляйте! — Орал выдвинувшийся вперед Дрейк. — Мне немедленно нужно...

Что там ему было нужно, Фрейзера уже не интересовало. Попаданец слишком устал, чтобы пытаться контролировать себя, а потому он стал действовать так, как подсказывала ему вбитая в сознание мнемограмма, весьма подробно поясняющая действия оперативника Инквизиции в ситуациях, подобных данной.

Правда, соответствующие допуски Николасу выдать как-то подзабыли, а потому оставался неиллюзорный шанс того, что после их все равно грохнут, только на этот раз за превышение должностных полномочий.

— Код Зулу-Три-Семь-Элис-Коур, порядковый номер 376-8, Зета. Требую встречи с оперативником в ранге не ниже Дознавателя! — Фрейзер под прицелами разнокалиберных стволов выдвинулся вперед.

— И снова здравствуйте, Николас, — в установившейся после этого тишине хриплым карканьем прозвучал один весьма знакомый, но отнюдь не приятный голос.

— Приветствую Вас, Инквизитор Хорст...

Отчет о проведении следственных мероприятий по делу WL-43-I-67G

ОТПРАВЛЕНО: АРХИВЫ ИНКВИЗИЦИИ (КАРДИНАЛЬСКИЙ МИР САВАВЕН)

КОПИЯ: ИМПЕРСКИЕ АРХИВЫ (ПОРТ МОУ)

УРОВЕНЬ ДОПУСКА: БЕТА-СЕКУНДУС

ДАТА ОТПРАВКИ: 3.918.144.М41

АВТОР: ИНКВИЗИТОР РАХАК

ПОЛУЧАТЕЛЬ: ЛОРД-ИНКВИЗИТОР Х.

ПЕРЕДАНО: (

* * *

**)

+++++++

ПЕРЕДАЛ: ПРИМ-АСТРОПАТ НУТЕРЕТ

ПРИНЯЛ: АСТРОПАТ-СЕПТИМУС ТРАУС

МЫСЛЬ ДНЯ: "Эт Император Инвокато Диаболус Демоника Экзорцизм!"

≫Мой Повелитель,

Тщательно выполняя высочайшее повеление по изничтожению проявлений Ереси против Божественного Императора, моя оперативная группа 1.907.144.М41 прибыла в систему Халемент для завершения цикла проверок по протоколу G-3/12 и проведения оперативно-розыскных мероприятий по розыску и ликвидации объекта DH-89.

В ходе проверки секций удаленного доступа Архивариумов Ордоса, оперативником QB-314 ?F было обнаружено несанкционированное проникновение в закрытые области ER-67K/ET-23U.

В то же время аколиты Джефферсон и Хрисмарх приступили к совместному с планетарными силами Арбитрес поиску следов местонахождения основной цели. Результаты прилагаются: tir://(*Внимание! Вашего уровня допуска недостаточно! *)/

Согласно проверке остаточного информационного следа и анализу логов, оперативной группой был зафиксирован источник исходящего сигнала, расположенный на сторожевом крейсере Имперского Флота типа "Защитник", бортовой идентификатор PLC-067, "Страж Бездны". Принимая во внимание доступную мне информацию о нахождении на борту корабля оперативного агента прямого подчинения с непроверенным коэффициентом лояльности, было решено выйти на контакт с объектом для уточнения ситуации и последующей всесторонней проверки.

Исходя из вышеперечисленных факторов, мной были предприняты следующие действия:

В отношении основной цели:

1) ≪Доступ запрещен! ≫

2) ≪Доступ запрещен! ≫

...

12) ≪Доступ запрещен! ≫

В отношении фигуранта ?2:

1) Всесторонняя проверка деятельности агента в период с момента назначения по текущий момент.

2) Перекрестный анализ выборок Администратума и Архивов Секториального Штаба ИФ ПБ Халемент за текущий период.

3) Опрос и ментальное сканирование разумных из числа представителей Администратума, контактировавших непосредственно с объектом "≪Доступ запрещен! ≫"

4) Передача через агентурную сеть приглашения на посещение закрытого мероприятия на территории станции, с целью выяснения происходящего и параллельного выполнения пункта ?8 плана действий по ликвидации основной цели операции.

5) Отправка на встречу аколита "Тенебрис", как единственной, имеющей достаточный уровень боевой и агентурной подготовки, а также обладающей должными навыками в поиске скверны.

Последующие материалы основываются на выборочной энграмме систем связи и сканирования, установленных на борту Орбитального авгура Инквизиции AUV — 839/93, фрегата Ордо Еретикус "Аутодафе".

17:14 "...Фигурант обнаружен. Подтверждаю наличие в окружении объекта личности, проходящей по делу ER-67K/ET-23U. Отмечаю высокий уровень технической оснащенности и вооруженности фигуранта и свиты. Вероятность уничтожения целей, при получении данного приказа, не превышает 50 процентов... "

17:25 "...Свидетельствую о словесной перепалке наблюдаемого с представителем Имперской Аристократии. Замечены резкие изменения в поведении части свиты. Нетипичная покладистость и необоснованная скорость угасания конфликта позволяют предположить ментальное вмешательство. С учетом наличия в окружении агента ≪Доступ запрещен! ≫ как минимум одной разумной, чувствительной к варпу (некто Каролина Ниро, ссылка прилагается tir://(*Внимание! Вашего уровня допуска недостаточно! *)/), мной принято решение о плотном контроле объекта..."

17:37 "...Фигурант проводит время в банкетной зоне. Поведение типичное. Признаки ментального воздействия не обнаружены. Свита вытеснена на террасу зала. Принимаю решение о сближении со связным..."

17:44 "...Варп побери! Рядом с объектом наблюдения с завидной периодичностью мелькает некая личность эпатажной и приметной наружности. Выход на прямой контакт на данный момент невозможен, ввиду риска привлечь излишнее внимание к данному событию. Прошу дальнейших инструкций..."

18:12 "...Продолжаю наблюдение. Фигурант, выполняя предписанные этикетом нормы поведения на данных мероприятиях, проследовал за личностью к одному из банкетных столиков. Фиксирую активацию аппаратуры подавления средств прослушивания. Возможность получить информацию напрямую утрачена. Существует вероятность того, что меня засекли..."

18:25 "...Опасения не оправдались. Я не обнаружена. Продолжаю выполнение задачи. Объект вместе с личностью в танцевальной зоне. Стоп!.. *Помехи* О, Император! Аномальная варп-активность на три часа! Срочно! Всем оперативникам! *Помехи* У нас угроза варп-прорыва, повторяю, угроза прорыва пространства! Запрашиваю инструкции как можно быстрее!"

18:27 "...Трон Терры! Амплитуда колебаний возрастает, а спектр излучения четко указывает на Нечистого! *Помехи* Передаю общий информационный пакет по происходящему. Фигурант вместе с частью свиты движется в сторону террасы, вероятно, они смогли перехватить мой информационный поток!.."

18:28 "...Вижу эту тварь! Прямое преобразование в Отродье... *Помехи* В сей смутный час я молю Императора о защите души его верной слуги! Поправка... *Помехи* Обнаружен DH-89! Совпадение по базе полное! *Помехи* Ментальная проекция и внешность в пределах допустимого! Сейчас ты ответишь за Ксебала! "Тенебрис", "Оку!" Принимаю решение о ликвидации цели. Во славу Его!.."

18:30 "Тут просто Пекло! Твари мутируют прямо на ходу! Тьфу. *Помехи* Кха! Непрямой варп-разлом! Эта мерзкая тварь все же сумела сделать свое ублюдочное дело! Кха! Кха-кха... *Помехи* Я заражена! DH-89 устранен... *Помехи* Гибель запротоколирована... Кха... Да будет рука моя тверда, а разум чист! Тенебрис, конец связи... *Взрыв*"

≪конец записи≫

Согласно первичному анализу фрагментированных отрывков личного вокс-кастера аколита "Тенебрис", могу с прискорбием утверждать, что оперативница была напрямую поражена Имматериумом и, с высочайшей вероятностью, потеряна для нас. Оцениваю решение Ассасина как единственно верное в той ситуации. Предполагаю проведение некоего ужасного ритуала, имевшего целью устранить высшее командование Сектора Готик в целом, и Кластера Циклопа в частности.

Ввиду определения типа угрозы как 'Маллеус/Еретикус', запрашиваю дозволения на соответствующие меры, если будет на то дана Ваша высочайшая воля и одобрение.

Ваш наипокорнейший слуга

Инквизитор Рахак ≪<

Конец передачи ≪<

* * *

ОТПРАВЛЕНО: АРХИВЫ ИНКВИЗИЦИИ (КАРДИНАЛЬСКИЙ МИР САВАВЕН)

КОПИЯ: ИМПЕРСКИЕ АРХИВЫ (ПОРТ МОУ)

УРОВЕНЬ ДОПУСКА: БЕТА-СЕКУНДУС

ДАТА ОТПРАВКИ: 3.918.144.М41

АВТОР: ЛОРД-ИНКВИЗИТОР Х.

ПОЛУЧАТЕЛЬ: ИНКВИЗИТОР РАХАК

ПЕРЕДАНО: (

* * *

**)

+++++++

ПЕРЕДАЛ: АСТРОПАТ-СЕПТИМУС ТРАУС

ПРИНЯЛ: ПРИМ-АСТРОПАТ НУТЕРЕТ

МЫСЛЬ ДНЯ: "Эт Император Инвокато Диаболус Демоника Экзорцизм!"

≫Вероятен выход из зоны поражения агента ≪Доступ запрещен! ≫. При подтверждении этой информации, приказываю: обеспечить прохождение карантина и, при возможности, лечения, а затем и ПОЛНОЙ перекрестной проверки на любые виды ментального, психического и физического воздействия всех выживших.

Результаты переслать напрямую в Порт-Моу для дальнейшего анализа. В случае подтверждения непосредственной вины агента, либо фиксации следов стороннего влияния порчи и Хаоса, приказываю: ликвидировать тех, кто не смог сохранить Веры перед тварями варпа, а также убрать любую информацию об инциденте из всех источников с уровнем допуска ниже Бета-Секундус.

Выживших и прошедших карантин подвергнуть повторному ментальному сканированию и допросу. Методы от 1-й, до 5-й категории включительно, в том случае, если вина подозреваемого несомненна. После этого установить ментальную блокаду на области памяти выживших, связанные с инцидентом. (Переживших полный курс проверок убивать запрещаю. Рейвенсбург рвет и мечет, а после ТАКИХ потерь мы можем и вовсе потерять весь субсектор.) Все файлы сразу по завершению — мне.

Лорд-Инквизитор Хорст ≪<

Конец передачи ≪<

* * *

Вырезка из докладной записки аколита оперативной группы ?2 Хуана Пьетро Бариби.

"...Около 03:16 прибыл в составе группы быстрого реагирования на точку вероятного выхода группы зараженных. Совместно с силами Адептус Арбитрес в спешном порядке были развернуты карантинный модуль и универсальное блокирующее заграждение. Все бойцы загерметизировали броню и были предупреждены о рисках и санкциях за нарушение приказа о полной стерильности без веских на то причин, идущих вразрез с таковыми, оцененными непосредственным руководителем операции, Инквизитором Рахаком..."

"...Согласно докладу оперативной группы ?3, неизвестный источник вокс-связи на территории центрального модуля станции найден и ликвидирован. Из перехвата последних сообщений на этой волне следует, что неизвестный сторонний координатор выводит группу выживших напрямую на наши позиции. Не имея возможностей определить месторасположение координатора и вероятное время прибытия выживших, отдал приказ о постоянной бдительности. В ожидании приготовили расстрельную команду для ликвидации зараженных, а также группу зачистки для последующего сжигания тел..."

"...Скопление из двух десятков частично способных к передвижению разумных. Явные следы порчи и заражения наблюдаются минимум у троих. Один из выживших определен как агент ≪Доступ запрещен! ≫. В присутствии непосвященных с его стороны зафиксирована прямая передача одноразового идентификационного кода. Согласно предоставленным мне указаниям, для общения использована энграмма вокс-модуляции голоса ?241, ошибочно принятая агентом за прямое присутствие Лорда-Инквизитора Х..."

"...Выполняя изначальные директивы, арбитры использовали нелетальные средства поражения центральной нервной системы выживших. Тела были помещены в герметичные стерильные транспортные боксы и доставлены на борт "Аутодафе" в течение часа с момента захвата..."

* * *

Краткая выписка из медицинского заключения о состоянии психического и физического здоровья пациента ?45BH-78R. Составил: Магос-Биологис Вальдри-Дзета-семь.

Синусовая брадикардия. ЧСС 41-45 уд/мин. Положение электрической оси сердца вертикальное. Ускоренное (относительно ЧСС) АВ-проведение. Короткий QT. Синдром ранней реполяризации желудочков.

Ортостатическая проба (11-минутный тест по Наваки): пульсовая реакция слабо выраженная. Прирост ЧСС 4 уд/мин., без реполяризационных изменений миокарда левого желудочка. Нормо— или гипосимпатикотония.

Артериальное давление — 133/78 мм рт. ст. — систолическое нормальное (высокий диапазон нормы), диастолическое — оптимальное. АД средне умеренно повышенное (+2% от верхнего уровня нормы). Ударный объем сердца нормальный (нижний уровень нормы). Общее периферическое сопротивление умеренно повышенное (+2% от верхнего уровня нормы). Состояние гемодинамики по гипокинетическому типу.

Вентиляционная функция легких в пределах условной нормы. Не исключается умеренное снижение вентиляционной функции легких по обструктивному типу.

Пролапс передней створки МК до 6 мм (2 степени) с регургитацией 0 степени.

Регургитация на МК 0, ЛК 0 степени.

ММЛЖ 230 г. ИММЛЖ 111,5 г/кв.м. Ударный объем сердца 88 мл. Фракция выброса 60,5%.

УЗИ признаки увеличения селезенки.

Акустических признаков патологии не выявлено.

Органы грудной клетки после прохождения полного курса лечения в норме. Выявлены следы применения препаратов из закрытого реестра. Тип: W6CxM. Последствия: ограничение варп-патологии на начальном этапе развития, купирование очагов заражения.

Самочувствие до теста, во время теста и после него условно хорошее (пациент в сознание не приходил). Работа на тредмиле прекращена при достижении ПАНО (по лактату около 4-5 ммоль/л.).

При имитации достигнута максимальная скорость — 18,0 км/ч, время выполнения работы 766 сек. Максимальное ЧСС 172 уд./мин., максимальная вентиляция легких 116,3 л/мин. (102% от должного уровня), максимальное потребление О2 — 4,69 л/мин. (58,8 мл./мин./кг. 136% от должного уровня).

ЭКГ: нормальная метаболическая реакция миокарда.

Восстановление ЧСС "быстрое", ЭКГ — нормальное.

Аэробно — восстановительная зона — при ЧСС до 135 уд./мин., аэробно — развивающая зона — при ЧСС до 163 уд./мин.

Физическая работоспособность хорошая. Аэробные возможности организма нормальные. Вентиляционная функция легких нормальная. Восстановление метаболических процессов миокарда нормальное.

Анализ крови клинический: Эозинофилы 14,0 (2-5%); Базофилы 1,2 (0-1%)

Анализ крови биохимический:

Магний 0,61 (0,65-, 05 мМ/л.). Щелочная фосфатаза 364 (до 270 Е/л). Холестерин высокой плотности 1,1 (>1,45 mmol/l)

Группа крови и резус-фактор:

AB (IV) Rh + полож.

Заключение:

Частично здоров.

УЗИ признаки увеличения селезенки.

Функциональное состояние выше среднего.

Магос-Биологис Вальдри-Дзета-семь.

Глава 10

Фрейзер на собственном опыте познал весь ужас пребывания в застенках самой таинственной и пугающей организации Империума, название которой боялись произносить даже сиятельные аристократы, могущественные Вольные торговцы и спесивые планетарные губернаторы, не говоря уже о более "простых" смертных. Что уж скрывать, по сравнению с тем приемом, который был оказан тогда еще лейтенант-коммандеру "в гостях" у Хорста, нынешнее место временного пребывания оказалось гораздо, гораздо хуже.

Во-первых, в застенках у Фэйдула никто не пытался пичкать тушку новоявленного коммодора огромным перечнем различнейших медицинских препаратов, сывороток и укрепляющих коктейлей, причем примерно половина из всего этого великолепия вводилась в организм исключительно внутримышечно, а остальное через катетер. В результате, уже через три дня такого "отдыха" сидеть, не испытывая действительно "фантастических" ощущений, было решительно невозможно, благо что Магос-Биологис из числа наблюдателей выделил какое-то чудодейственное средство, снимающее отечность и остаточные боли, пробормотав при этом что-то про "капризных мешков с мясом, которые даже потерпеть не могут". К чести Фрейзера, он терпел, а обратился за помощью только тогда, когда после очередного пробуждения просто не смог разогнуться от поразительных ощущений в области пониже поясницы.

Во-вторых, в гостях у нынешнего Инквизитора любые телодвижения Николаса тщательно фиксировались и проверялись, что тоже поначалу приводило к некоторым казусам. Захотел, называется, почесаться, а в итоге едва не был расстрелян выведенной в параноидальный режим автоматикой, управляющей установленной на потолке турелью, и это только потому, что тупая и ограниченная машина сочла, что подобные телодвижения являются признаками подготовки к организации локального варп-шторма, как на следующем допросе сообщил, посмеиваясь за герметичным шлемом, нынешний радушный хозяин этого места, Инквизитор Рахак. После этого пришлось тщательно контролировать свои движения, правда и турель теперь не раскручивала стволы тяжелого стаббера, а всего лишь лупила из чего-то вроде нейропарализатора или печально известного шокового оружия Адептус Арбитрес.

Ну и наконец были еще в-третьих, в-четвертых и в-пятых, к которым относились постоянные ментальные и не только допросы, порой длящиеся по шесть, а то и восемь часов нудного повторения ответов на, по факту, одни и те же вопросы, у которых менялась только формулировка. После Хорста и его аколитов подобное воспринималось довольно легко, во всяком случае, желания умереть вот прямо сейчас Фрейзер не испытывал, да и голова болела поменьше. Правда, методички у Рахака и его коллег существенно различались, и это здорово так выбивало из колеи поначалу.

Ну и помимо всего вышеперечисленного, существовала еще одна немаловажная деталь, которая легко и непринужденно демонстрировала все коварство и иезуитскую хитрость представителей Ордо Еретикус. Музыка!

Как говаривал Моцарт, именно музыка — самая тесная связь с народом. Она может изменить его взгляды, подарить новое мировоззрение, заставить любить что-то новое, наставить на другой путь, проникая в самые глубины сознания.

Николас не задумывался о том, имеет ли Рахак представление о этих словах великого композитора, и знают ли в Империуме вообще о том, что данный классик когда-то существовал, но вот идею маэстро господа с весьма характерными литерами на сутанах восприняли как-то не так. Специфично восприняли, честно говоря, пропустив через призму своей работы.

Профессиональная деформация в худшем виде, так сказать...

Песнопения и литании, гимны и оды, арии и литургии сменяли одна другую в бесконечном калейдоскопе того извращения, которое считалось в Империуме классической музыкой. Нет, возможно, для того, чтобы подданные проникались величием Императора и распаляли в своих сердцах огонь веры, подобные композиции и подходили, но вот спать под завывания очередного храмового хора, записанного в тридцать пять тысяч каком-то году, было невозможно от слова совсем.

И ладно бы только это, но то ли на третью, то ли на четвертую ночь Фрейзера, забывшегося чутким и рваным сном и страдающего жуткими мигренями, а к тому же не исцелившегося до конца от подхваченной на приеме заразы, выдернул прямо из продавленной кушетки боевой марш Ордена Ультрамаринов, неизвестно как оказавшийся в оригинальном исполнении в коллекции одного экстравагантного Инквизитора, обожающего применять садистские методики психологического воздействия. В результате Николас оказался свален обратно на кровать шоковым импульсом со стороны турели, но по результатам данного случая Рахак несколько пересмотрел репертуар.

Вырвавшийся из далеко не самых приятных размышлений коммодор вздохнул и нервно покосился на дверь. Ежедневная порция садистского иглоукалывания, в которое постоянно превращались медосмотры, по какой-то причине запаздывала, причем наученный горьким опытом Фрейзер предполагал, что у Вальдри-Дзета-семь в загашнике появилось что-то крайне неприятное для бедной тушки одного из молодых офицеров Имперского Флота.

Здоровье, кстати, особых нареканий не вызывало, хотя первые две недели карантина Николас помнил крайне смутно и скорее урывками, да и держали его тогда под комплексным медикаментозным воздействием напрямую в Госпитиуме корабля, погрузив в аналог контролируемой комы и изредка приводя больного в себя только для того, чтобы дать Фрейзеру в очередной раз вывести из организма все то, что там внутри скопилось.

Впрочем, не было худа без добра, и протез, наполовину сгрызенный тварью Нургла, оказался полностью заменен на куда как более продвинутую аугметику, лишенную дебильных ограничений на силу сжатия, каковыми отличалась предыдущая модель. Новая же модификация этого недостатка была лишена, имея весьма широкий спектр настроек, подгоняемых непосредственно под пользователя, и за последние две недели уже здесь, в блоке интенсивной терапии, где держали всех, переживших карантин, Фрейзер более-менее освоился с обновленной конечностью и перестал крошить в мелкую пыль одноразовые контейнеры со стандартными армейскими пайками, которыми и снабжали всех страдальцев, переживших прием.

Николас аккуратно отвернулся к стенке, ощущая, как по коже проносится волна противного зуда, вызывая раздражение и закономерное желание содрать с себя белый балахон, каковым его снабдили, едва попаданец оклемался после карантина.

Сбоку раздалось противное пиликанье, и коммодор, глухо застонав, накрыл голову синтетическим валиком, выполнявшим роль подушки, пытаясь скрыться от начинающейся морально-этической экзекуции собственного слуха. Никак иначе назвать очередной сеанс песнопений он просто не мог, благо что сейчас протяжные завывания не звучали из динамиков на постоянной основе.

— Niterio in venium

Fell adian et porius!

Polis liberium

Titanius sub letemio!..

Фрейзер глубоко вздохнул. Ну хоть не экклезиархальные цитирования воззваний из "Жития Себастьяна Тора" и им подобного, а вполне приемлемый двадцать третий кантон о "Воззвании к Духу", что, во всяком случае, можно было терпеть без особого вреда для барабанных перепонок, да и подпевать в случае чего.

Коммодор поднялся с кушетки и в два шага достиг стоящего напротив низенького металлического стола, буквально вплавленного прямо в пол. Отодвинул в сторону легкий мультипластовый табурет, такой, чтобы даже при использовании его в качестве дробящего оружия, не нанести "добрым и всепонимающим" надзирателям каких-либо повреждений, да и к тому же сопротивляющийся варпу.

Очередная пачка одинаковых листов серовато-белого синтетического пергамента и стандартное стило, каковые использовали здесь в качестве аналога шариковых ручек, хотя определенные социальные группы, подчеркивая статус, писали наоборот исключительно перьями тех или иных птиц.

Бегло просмотрев то, что сумел выдавить из себя за этот день, Николас с тяжелым вздохом склонился над пергаментом, продолжая незаконченную фразу и в который уже раз удивляясь качеству и читаемости почерка реципиента. В свое время это порядком удивило, так как ровные и каллиграфически-выверенные буквы Высокого Готика совсем не походили на кривоватые и не слишком хорошо читаемые каракули жителя двадцать первого столетия.

Задача, поставленная Рахаком, поражала своей дотошностью. Как можно более подробно расписать события приема, а затем на-гора выдать отчеты о проделанной работе, о проведенной операции и о причинах, побудивших Николаса использовать личный идентификационный код, и это уже не говоря о докладных записках о контактах с местным криминалом и тех покупках, которые через эти нелегальные структуры были совершены. И если в общем-то сдать все вышеперечисленное можно было довольно быстро, то вот быстро написать для адмирала Дрейка подробный доклад по методикам подготовки личного состава, проведению ремонта и организации модернизационных предприятий было, сказать по правде, трудновыполнимо.

Тем не менее, задачи эти отменять никто не собирался, а вот вероятность шантажа и попрания нарушениями непосредственных приказов Николас отнюдь не исключал. С Дрейка станется доколебаться до какой-нибудь совершенно, на первый взгляд, не важной херни.

Инквизитор, кстати, также проявил живейший интерес к данным "шедеврам" эпистолярного жанра и вежливо приказал расписывать все как можно более подробно. В общем, Фрейзер уже и не сомневался, что минимум одна копия уже написанного отчета по ремонтным работам была тщательнейшим образом изучена либо Рахаком, либо одним из аколитов, либо и вовсе самим Хорстом. А пока что приходилось выдавливать из себя подробное, а главное, четкое и последовательное описание действий с осторожной и выборочной аргументацией, чтобы не вызвать лишних подозрений со стороны самой жуткой организации Империума, причем несмотря на заключения аколитов Хорста, сделанные теми почти девять месяцев назад, Николас не сомневался, что в случае чего это не помешает поставить его к стенке по очередному подозрению в ереси или одержимости.

Хотя судя по тому, что после местных ментальных экзекуторов его еще не тащили на костер и не совали в закрытые пыточные для проведения комплексных мероприятий дознания от четвертой категории и выше, пока что ничего критичного аколиты и псайкеры нарыть не смогли. Ну, а если и смогли, то тот же Хорст вполне мог предупредить про травму головы при выходе из варпа, после чего все воспоминания старше этих самых девяти месяцев не стали бы воспринимать как абсолютную истину.

Со стороны герметичной и крайне толстой переборки, имеющей свое собственное рефракторное поле, послышался предупреждающий писк.

— Лицом к стене! — приказал отрешенный металлический голос, искаженный воксом, и Николас поспешил подчиниться, осознавая, что, погрузившись в процесс написания очередного литературного творения, совершенно перестал следить за временем.

Под потолком зашевелилась турель, беря на прицел единственного "гостя" данной камеры корабельного карцера, превращенного в прекрасную тюрьму для особо опасных личностей. Одно лишнее движение, и очередной парализующий заряд в корпус гарантирован, а это, в свою очередь, не понравится очередным посетителям.

Со скрипом и шипением гидравлики провернулась кремальера гермодвери, а затем со щелчками и лязгом ушли в стороны стопоры, блокирующие открытие двери наружу, после чего внутрь помещения, лязгая сочленениями, проследовала пара прекрасно вооруженных штурмовиков, облаченных в тяжелую броню с системами дополнительной биологической защиты.

— Руки за голову. Не шевелиться, — приказал первый из вторженцев, поводя вдоль белого балахона сканирующей аппаратурой, а заодно быстро и ловко втыкая маленький анализатор в один из ничем сейчас не прикрытых разъемов подключения на затылке.

Пока тонкая игла набирала какую-то совершенно особенную кровь из враз онемевшего участка организма коммодора, штурмовик Инквизиции быстро и тщательно проверил Фрейзера сканирующей аппаратурой, в то время как его напарник держал Николаса на прицеле шокового разрядника. "Ну хорошо хоть не мельта или импульсная винтовка, варп побери," — мелькнула и пропала совершенно неуместная сейчас мысль.

— Следуйте на выход, — приказал первый вторженец, ловко защелкнув на запястьях коммодора тяжелые и крайне неудобные кандалы. — Напоминаю, что попытки побега и сопротивления караются физическим воздействием третьей категории. Неподчинение прямым приказам может привести к использованию методов физического воздействия четвертой категории, а также к нанесению вашему организму неустранимых повреждений.

Устало выдохнув, Николас шагнул вперед, буквально кожей чувствуя, как смотрят в спину стволы, и как фиксируют свою цель холодные ярко-голубые визоры, готовые отреагировать на любое проявление неповиновения или сопротивления. Ну что ж, раз ведут, значит не процедуры и не очередная партия препаратов. Тогда бы прямо в "палате" кололи и осматривали, а в остальном... Варианты варьировались от условно-досрочного освобождения и до расстрела, либо перевода в сектор дознания, откуда, как Фрейзер выяснил за прошедшее время, вернуться на своих двоих было совершенно нереально.

* * *

— Ваши любимые миньоны как всегда удивительно тактичны! — с сарказмом произнес Фрейзер, когда его рывком усадили в кои-то веки нормальное, человеческое кресло. После неудобных табуретов и жестких стальных стульев, вваренных в пол, мягкая обивка казалось если не даром свыше, то, как минимум, очень приятным бонусом.

— Ох, голубчик, вы же простите мальчиков за это недоразумение? — всплеснул руками Инквизитор, хитро поблескивая стеклом шлема.

Николас только закатил глаза, попутно отметив, что "мальчики" покидать помещение не спешили. Первый штурмовик контролировал допрашиваемого, а второй приступил к повторному взятию проб, на этот раз уже артериальной крови. Шипение, кожа на шее немеет, а затем на несколько секунд что-то холодное и металлическое касается кожи. Боли нет, да и болеть там уже, в общем-то, нечему. Еще несколько секунд, писк сканера, и рефракторное поле, отделяющее кресло с "клиентом", погасло, позволяя рассмотреть до того размытый силуэт Рахака.

— Как будто у меня есть приемлемый выбор, — пробормотал Фрейзер, уже зная, что он сейчас увидит.

Инквизитор эпатировал. Внешне невысокий, выглядящий как суховатый и совершенно мирный старичок с небольшой бородкой, он предпочитал негромкий доверительный тон, а в речи данного мастера завуалированных допросов фигурировало дикое смешение иронии, уменьшительно-ласкательных выражений и жесткого прессинга, причем признаком надвигающихся неприятностей была именно что ирония.

Когда Фрейзер в первый раз встретился с Рахаком, попаданец был в первую очередь поражен тем, насколько образ дознавателя Ордо Еретикус напоминал таковой у большинства психиатров в старых советских фильмах. Как оказалось, характер был внешности под стать, и в методиках извлечения мозга собеседника с помощью чайной ложечки Инквизитор мог с легкостью соперничать со своими прототипами из двадцать первого века.

— Ой, я вас умоляю, не тушуйтесь, голубчик! — Рахак жестом отослал из помещения дуболомов. — Таки вы же все понимаете, да и времена нынче такие... Сложные.

Намек в голосе собеседника Николасу не понравился совершенно. За прошедшие две недели Рахак успел выкачать из своего "гостя" огромное количество различной информации, а также крови, плоти и биологических материалов, удостоверяясь в непричастности новоявленного коммодора к тому, что произошло на приеме. Сейчас, наконец, предстояло услышать вердикт, и Фрейзер почувствовал, как неожиданно вспотевшая правая рука против его воли вцепилась в подлокотник кресла. Протез левой же наоборот безвольно повис вдоль туловища.

— Ваша работа? — мрачно поинтересовался офицер, понимая, что просто не может управлять собственной аугметикой.

— Знаете, молодой человек, — проникновенно начал Инквизитор, — очень многие из нас умудряются в своей жизни совершать разные глупости. Так вот наша задача заключается в том, чтобы объяснить, какие глупости совершать категорически не стоит. Танны(1)?

— Не откажусь... — машинально произнес Фрейзер, пытаясь осознать, было ли это намеком на вероятное освобождение, или собеседник просто острит и прикалывается.

Рахак чуть тряхнул рукой, и сразу два сервитора-официанта моментально оказались в допросной комнате, буквально ввергая в ступор контрастом белых передников и изысканными запахами танны, в то время как со всех сторон были лишь серые, рокритовые стены, да под потолком расположился одинокий элемент освещения.

— Итак, — начал Инквизитор, когда биомеханические слуги убрались из помещения, завершив сервировку грубого стола, помнящего, судя по вмятинам, весьма жесткие допросы. — Могу заверить вас в том, что в скором времени вы вынуждены будете покинуть нашу гостеприимную обитель! Таки количество следующих постояльцев требует от вас освободить занимаемое место!

От такой формы подачи информации Фрейзер чуть не подавился чаем и, хрипло выдохнув, в молчаливом охренении уставился на Рахака. Мозг требовал пояснений, а разум просил, наконец, перестать использовать его для попыток разобраться в том, что сказало сидящее напротив чудовище в человеческом обличии, сейчас снявшее неудобный шлем и с удовольствием прихлебывающее танну из керамической кружки.

— Да вы пейте, пейте, — решил подбодрить своего собеседника Рахак, а затем добил: — Остынет ведь. Вот тут плюшки есть, свежие. Только испекли. Дознаватель Хрисмарх, знаете ли, не для того старалась, чтобы вы тут черствую сдобу ели.

Молчание... Глухой стук, с которым чашка опускается на стол.

Тишина... И дергающийся глаз Фрейзера, вместе с правой кистью, вдруг начавшей непроизвольно скрести по металлу стола...

— Ну таки что вы на меня глядите, как мне по профессии на еретиков смотреть положено? — делано удивился Рахак, — Можно подумать, мы здесь, в Инквизиции, и не люди вовсе. Сами ведь агент действующий, должны понимать...

С этими словами улыбающийся одними губами Инквизитор отставил чашку на стол и толкнул к Фрейзеру закрытое пресс-папье с идентификацией по генетическому коду и с системой самоликвидации.

— Ознакомьтесь с заключением и краткой выборкой из отчетов. Резолюция в папке номер два, там же должностные инструкции от вашего непосредственного начальника и вербовщика. Выносить папки из этого помещения запрещаю. Отдадите их скитариям, они утилизируют. Полагаю, проводить с вами беседу о превышении должностных полномочий мне уже не надо, господин коммодор, не так ли? — вот теперь из голоса Рахака исчезли любые намеки на тепло и юмор.

Холодная, железная, несгибаемая воля и острый разум, лишь закалившийся и огрубевший, но не утративший проницательности. Теперь Николас понимал, почему столь эпатажная на первый взгляд личность занимала настолько высокий и ответственный пост. Понимал, и с трудом скрывал дрожь от осознания того, что бы с ним могли сделать, если бы Фрейзер не стал максимально лояльно и открыто сотрудничать со своими тюремщиками. А полномочия... Хрена с два он полезет в подобное дерьмо без действительно весомой причины.

И уж точно Николас не рискнул бы повторить свою эскападу с криминалом и приобретением оказавшихся действительно очень ценными декоктов и блокираторов. Запасец небольшой имеется, а остальным, увы, придется обойтись. Снова играть с огнем не хотелось совершенно, да и, судя по всему, тем поставщикам Фраара, решившим, что они в пирамиде власти Империума стоят где-то в стороне, крупно не поздоровилось...

— Могу я узнать, что с моими подчиненными? — аккуратно поинтересовался Николас, отрываясь от убористых строчек текста с весьма внушительным содержанием канцеляризмов.

— К большому неудовольствию моих коллег из Ордо Маллеус, комиссар Ланге отныне не представляет интереса как личность, способная на ограниченное приложение эгрегора Веры в практических целях, — сделал скучающее лицо Инквизитор. — В других условиях, несомненно, я бы рекомендовал проверить и перепроверить все от ереси подальше, да и вряд ли бы его потом выпустили, но здесь и сейчас у нас нет ни времени, ни сил, а часть секториальных крепостей Инквизиции подверглась нападениям. Поэтому ваш комиссар вернется к своим обязанностям, как только его закончат терзать господин Епископ со свитой.

— А остальные люди и... Абхуманы, сопровождавшие меня на приеме? — напрягся Фрейзер. — Они живы? Какие действия будут предприняты в их отношении?

— Вы забываетесь, агент, — в голосе Инквизитора скользнули стальные нотки, — не стоит...

— Это мои люди, господин Рахак! — перебил старика Николас. — И Я несу за них ответственность перед Богом-Императором, Лордами Терры и адмиралом Дрейком! А потому желаю знать, что ожидает моих подчиненных, и каково их состояние сейчас!

— Не стоит испытывать мое терпение нарушением субординации! — рявкнул Инквизитор. — И не рекомендую вам впредь пытаться напоминать мне про ответственность! В отличие от вас, коммодор, мы несем несоизмеримо более тяжелый груз!

Рахак прикрыл глаза и выдохнул, усмиряя в себе гнев, а затем вскинул голову и отчеканил: — С вашими людьми все в порядке. Согласно приказу Лорда-Инквизитора, ликвидировать прошедших карантин и проверки на порчу запрещено. Они — прошли!

— Благодарю, господин Инквизитор, — офицер склонил голову, признавая свою неправоту. — Я перед лицом Императора прошу прощения за оскорбление его верных слуг.

— Читайте, Фрейзер. И не забывайте: мы видим все!

* * *

— Господин Адмирал... Коммодор Фрейзер прибыл, — Николас щелкнул каблуками, вытягиваясь во фрунт и подавляя в себе дурацкое желание засмеяться.

Адмирал Дрейк, устроившийся на фантастическом гибриде кресла-качалки, больничной койки и аппарата жизнеобеспечения, обритый налысо и покрытый классическими подростковыми прыщами, выглядел очень необычно.

— Проходите, Фрейзер, не стойте титаном, — мрачно буркнул немолодой уже мужчина, склоняясь над очередным информационным планшетом. — Раз вы здесь, значит старый хрыч все же передал вам мою просьбу о встрече.

— Так точно, господин адмирал! — Фрейзер здраво рассудил, что лучше не конкретизировать в данной ситуации, а то явно нервный и раздраженный Дрейк ведь вполне может психануть.

— Так точно, хрыч, или так точно, передал, коммодор? Потрудитесь отвечать четко и по существу! -м-да, провести многоопытного и битого жизнью адмирала было далеко не так просто.

— Есть, отвечать по существу! Так точно, передал, сэр! — Николас решил, что в данной ситуации лучше всего будет отыграть тупого служаку, а то ведь не отцепится.

— Вот то-то и оно, что передал... Ладно, коммодор. Вы завершили написание отчета? — Дрейк, видимо, закончил с какими-то документами внутри папки и теперь отвлекся от просматривания листов, сосредоточившись на собеседнике.

— Да, господин адмирал, сэр! Завершил, сэр.

— Отлично, оставите на тумбочке, я потом прочту, что вы там набросали... Так, — Дрейк закопался в стопку бумаг сбоку от своего ложа, — вот тут список новых приказов для вашего будущего соединения. Обстановка изменилась, а рейдерские эскадры Хаоса активизировались на коммуникациях, поэтому пока что мы вынуждены задержать отправку и прибытие новых конвоев. Подождете месяц, пока ваши будущие подопечные долетят сюда от Танета с грузом легированных сплавов.

— Слушаюсь, сэр, — Фрейзер принял пухлый конверт, почти идентичный тому, который был им получен перед приемом и так и не был вскрыт до нападения, а затем превратился в рваную бумагу под когтями мутировавшего кровожадного упыря, равно как и парадный мундир. Впрочем, в любом случае вся одежда выживших либо была сожжена, либо, как в случае с адамантиевой кирасой, прошла несколько термических обработок и экспертизу у местного Магоса-Биологис.

— Теперь приказы лично вам, как капитану, — адмирал откинулся назад, к спинке кресла и с сипением выдохнул: — Кажется, у вас там некомплект трюмного "мяса" получался? Отправляйтесь на Слейд и наберите из тамошних штрафников тех, кто предпочтет умереть за Императора, а не махать кайлом в урановых шахтах. Суб-секториальное управление я предупрежу, препятствий не будет, а лететь тут недалеко...

Дрейк замолк, выдыхая с легким присвистом и прикрыв глаза. Благодаря освещению Николас смог увидеть, что на лбу адмирала выступили капельки пота, да и сам он явно чувствовал себя не лучшим образом. Одно бледное лицо и впавшие щеки, дополняемые раскрасневшимися областями вокруг обоих глаз, показывали, что Дрейк явно не стремился заботиться о собственном здоровье, с головой уйдя в работу.

— Господин адмирал, как вы себя чувствуете? Мне вызвать магоса? — с тревогой поинтересовался Фрейзер, осознавая, что в случае осложнений или, не дай Император, гибели Дрейка, ему придется напрямую иметь дело с вырядившимися спесивыми идиотами в секториальном штабе. Наберут ведь именно таких на освободившиеся должности...

— Отставить, — негромко, но властно отрезал адмирал, поворачивая к Фрейзеру голову, — это нервное. Организм старый. Вот, до сих пор с "украшениями" валяюсь...

Про какие "украшения" говорил этот не сломленный свалившимся на него объемом проблем человек, было, в общем-то, понятно, а потому Николас лишь молча кивнул, мысленно высказывая сочувствие, но не стремясь вслух жалеть имперского флотоводца. Взбесится ведь, психанет...

— И вот еще что, Фрейзер, — более-менее пришел в себя Дрейк. — Вы там жаловались, что у вас на корабле комиссар сразу две должности совмещает? Так вот, могу вас обрадовать, теперь не будет.

Не успел Николас собрать мысли в кучу и спросить, куда же Ланге денется, как адмирал с явным удовольствием продолжил: — Я нашел вам капеллана! Личность героическая и опытная, говорят, еще на Белатисе воевал. Был эвакуирован с планеты в числе последних, отражая яростные атаки сил предателей и прикрывая отход остальных сил вместе с Боевым Братством, а до этого прошел в одних рядах с паломниками половину планеты!

— Постойте, но разве с Белатиса успели эвакуировать всех?! — от удивления Фрейзер отбросил субординацию в сторону.

— Абсолютное большинство сохранивших верность Императору отрядов успели вывезти, — кивнул несколько удивленный такой реакцией своего подчиненного адмирал. — Впрочем, об этом вам расскажет непосредственный участник этих событий. А вот, собственно, и он.

С этими словами герметичная перегородка уехала вверх, и внутрь помещения шагнула фигура в простой сутане, с выделяющимся сбоку боевым молотом-чеканом.

— Господа офицеры, позвольте представиться, Исповедник Иоганн Деван, — вошедший склонил голову в приветствии.

Фрейзер смог лишь выдохнуть через до боли сжатые зубы, осознавая, что что-то явно пошло не так...

(1)Танна — отвар из листьев дерева танна, растущего на Вальхалле. Употребляется только вальхальцами, так как к его специфическому вкусу, иногда описываемому как горьковатый, очень трудно привыкнуть.

Глава 11

Вам когда-нибудь доводилось наблюдать за лихорадочными сборами войскового подразделения от роты и больше? Нет? О, это поразительное зрелище. Непонятные личности, беготня, ругань, подчиненные, пытающиеся выполнить взаимоисключающие приказы, и общая обстановка растревоженного муравейника, помноженная на наличие у бойцов боевого оружия с боеприпасами, приводят к внушительному перечню инцидентов и трудностей, решать которые за оставшееся время либо чересчур сложно, либо вообще невозможно.

А теперь увеличьте масштаб происходящего раз в двадцать, и вам откроется ужасная картина вселенского бардака и хаотичного, совершенно неуправляемого движения. Собственно, именно это и увидел Фрейзер, когда вместе с извлеченными из застенков Инквизиции подчиненными вернулся в космический док, ставший за это время родным для почти сорока тысяч человек. Вот только сейчас все эти люди пребывали в крайне взбудораженном состоянии и являли собой первородный Хаос Неделимый, а это ни Николасу, ни Ланге, ни, тем более, Радуловичу с Фрааром не понравилось.

Среди бегающих с какими-то ящиками, контейнерами и тюками людей, сервиторов и техножрецов выделялись потерянно застывшие, словно истуканы, востроянцы, совершенно не понимающие, что им теперь делать. Примерно в таком же состоянии находились боевые группы пустотников, которые приказов относительно перебазирования не получали и что делать в таких ситуациях, представляли себе довольно слабо. Оценив происходящее, Фрейзер рванул на поиски тех, кто этот бардак замутил, буквально выдернув вокс-кастер у ближайшего боцмана из состава пятого трюмно-пожарного дивизиона, а затем и наорав на враз побледневшего мужика.

Еще через пять минут попаданец, шипя сквозь зубы не хуже василиска, завершил экстренное вправление мозгов Тектрию, слишком рьяно и бестолково взявшемуся за процесс сворачивания базы. Нет, план был весьма неплох и предусматривал четко выверенные маршруты транспортировки грузов и вполне выполнимый список того, что, куда и какой стороной совать, а что с борта готовящегося к отлету крейсера снимать. Вот только техножрец со своей наполовину машинной логикой неправильно оценил риски и не взял в расчет человеческий фактор, а офицеры и матросы, которым сверху прилетели странные приказы, к тому же проходящие по другой епархии, предпочли не торопиться и перепроверить.

Как итог, с исчезновением с борта крейсера капитана и старших офицеров, на борту образовался классический вакуум власти, так как госпожа Вентурини предпочла запереться у себя в отсеке и не покидать его. Деяч, пытавшийся было разрулить ситуацию, оказался в положении того самого человека, который нужен был абсолютно всем и зашивался, не справляясь с проблемами. Да и не управлял глава корабельной СБ настолько большими коллективами, чтобы проконтролировать всех и вся.

Потом, правда, Вентурини вернулась к выполнению своих прямых обязанностей по поддержанию боеспособности, но вот отвоевать обратно часть полномочий у доковых служб не смогла, да и внутри коллектива обстановка оказалась далеко не здоровой, что привело к тому, что каждый счел своим долгом тянуть одеяло на себя.

Фрейзер понимал, что в общем-то и сам виноват в подобном. Все же явно выказанное недоверие к своему старшему помощнику, равно как и показательное дистанцирование от госпожи Вентурини в пользу остальной части старшего командного состава корабля, привели к тому, что подчиненные предпочли пытаться решить вопрос самостоятельно, а это закономерно привело к довольно печальному итогу.

Николас вздохнул и окинул взглядом происходящее внизу. Пять минут назад на максимальную громкость врубили динамики, установленные внутри дока, после чего броуновское движение внизу прекратилось, а народ, получив хорошенько сдобренные командным матерным указания, приступил к выполнению своих прямых обязанностей, попутно стараясь не попадаться на глаза явно разозленному начальству.

И, как говорится, "Слава Императору!", ибо нервы в последнее время стали понемногу сдавать, подточенные постоянным стрессом, усталостью, проблемами и происходящим вокруг непотребством и ересью, что, понятное дело, к улучшению психологического климата отнюдь не вело, а как бы даже наоборот.

* * *

— Господин капитан, — безопасник покаянно склонил голову, — я признаю свою вину и...

Фрейзер устало вздохнул. За прошедшие с момента возвращения двое суток подготовку и сворачивание более-менее завершили, благо большая часть всего необходимого уже находилась в глубинах трюмов космического корабля. Вот только с выселением из дока вполне обжившихся тут рабочих и приведением той его части, которая в скором времени должна была напрямую окунуться в холодный и безжизненный вакуум открытого космоса, возникли некоторые проблемы. Кто-то не хотел бросать уже обжитые места, кто-то, привыкнув к хорошей и регулярной кормежке и щадящим условиям, и вовсе не желал покидать борт "Стража Бездны", прячась в глубинах технических туннелей. И ведь всех их нужно было оттуда извлечь, иначе рано или поздно, но на корабле восстановились бы Темные трюмы со всеми положенными отличительными чертами, чего Николас совершенно не желал. А тут еще подчиненные чудить вздумали...

— Капитан, я вас не виню, — попаданец поднялся из-за непривычно массивного стола теперь уже личной каюты, в которую он переехал буквально позавчера. — В той ситуации вы справлялись так, как привыкли справляться, и, полагаю, свои ошибки вы осознали. Благо, времени этому вопросу на последнем совещании мы уделили немало, не так ли?

— Вы были очень... Убедительны, — дипломатично уклонился от прямого ответа Деяч.

Николас про себя улыбнулся. Еще бы, тогда он, уставший, невыспавшийся, злой и страдающий мигренью, да к тому же лишенный чудодейственных препаратов от своих работодателей, медленно и со вкусом распекал попеременно бледнеющих, краснеющих и зеленеющих подчиненных, применяя все то, что успел оценить на себе. Все же методы Рахака, при всей их иезуитской сущности, были очень эффективны.

— Однако результаты подобного общения прекрасны, — иронично заметил Фрейзер. — Согласитесь, эффективность всех служб возросла почти на порядок.

— Боюсь, я не обладаю точными сведениями, — вновь "включил дипломатию" востроянец. — Магос весьма щепетильно относится к сохранению такого рода информации.

— Только не делайте вид, будто бы не успели заранее договориться с Тектрием, ни за что не поверю, — скептически хмыкнул Николас. — Впрочем, у вас было ко мне какое-то дело, не так ли?

— Да, господин капитан, — Деяч разом сбросил в сторону излишнюю расслабленность и теперь замер в кресле с идеально ровной спиной. — Докладываю: за время вашего отсутствия мной, совместно с магосом корабля, были засечены две попытки выхода во внешний сегмент станционной сети с прямым подключением через наши ретрансляторы. В первом случае среагировали с запозданием, а потому задержать неизвестного не успели, но во второй раз сделали все в лучшем виде.

— Вот как? — заинтересовался Фрейзер. — И кто же решил, что стучать на нас и сливать информацию — хорошая идея? И кто, кстати, пытался там подключиться?

— Один из младших представителей техножречества с низким процентом общей аугментации, — безопасник передал своему непосредственному начальнику папку с информацией. — А также группа вольнонаемных специалистов из числа доковых рабочих. На них вышли через посредника и неплохо заплатили тронами, а Механикусу предложили редкий внеплановый аугмент.

— Известно, кто именно их нанял? — спросил Николас, бегло просматривая отчет.

— Так точно, господин капитан, — кивнул Деяч. — Согласно данным агентуры и внешнего наблюдения, там действовала настоящая цепочка, которая вывела нас напрямую на госпожу Вентурини.

— А-а-а, — вмиг поскучнел Фрейзер, — тогда все понятно...

Деяч насторожился, это было видно и со стороны. Еще бы, он не знает чего-то, что знает его непосредственный начальник, в епархии, которая полностью висит на самом востроянце, а значит либо у начальника появился другой источник информации, либо... Наблюдать за промелькнувшими на лице подчиненного мыслями было интересно, но Николас поймал себя на том, что вновь начинает хищно улыбаться. Пора было переходить к делу.

— Понимаете, господин капитан, — Фрейзер на миг задумался над формулировкой, — милостью Императора мне стало известно, что госпожа Вентурини самым наглым образом сливает информацию самому адмиралу Дрейку. И в свете этого мне было рекомендовано не предпринимать каких-либо мер в её отношении.

— Эм, прошу прощения, "сливает"? — не до конца понял термин безопасник.

— Сливать информацию, шхерить, циклопить, сечь фишку, следачить, шпионить... Не суть важно! — тряхнул головой Николас. — Вы меня поняли? Никаких агрессивных действий или давления на старпома. Пусть работает.

— А насколько вы уверены в этой информации? — попробовал зайти с другой стороны Деяч.

Николас вздохнул. Все же при всех своих достоинствах безопасник умудрялся иногда своей въедливостью и подозрительностью, граничащей с паранойей, доставать абсолютно всех. Причем Фрейзер и сам в последнее время стал если не таким же, то довольно схожим в этом отношении человеком, но вот иногда это мешало.

— Считайте, что данная информация полностью достоверна. Еще вопросы?

— Так точно, господин капитан, — мужчина напротив сосредоточенно кивнул. — Хочу обратить ваше внимание на психологическое состояние господина комиссара. С ним что-то... Не то.

— Знаю, — вздохнул Николас. — Будем думать и решать, но тут спешить нельзя. Что вы, кстати, думаете о нашем свеженазначенном капеллане?

— Эм... На данный момент я не могу ответить на этот вопрос, — слегка растерялся Деяч. — Каких-либо приказов насчет Девана не поступало.

— Считайте, что у вас есть карт-бланш на ненавязчивое наблюдение и контроль. Найдите толковых людей, обеспечьте техническую разведку, договоритесь с Тектрием... Не мне вас учить, в общем. Собирайте информацию. Нам необходимо знать, чего можно ожидать от этого человека.

— Вы полагаете, могут быть проблемы?

— Уверен в этом, — Фрейзер поморщился. — У нас нет времени на слаживание, и вливание в коллектив нового и крайне важного для всех нас человека придется проводить в боевых условиях, а это чревато многими недоразумениями. Это не Ланге, с которым можно было действовать последовательно и аккуратно, потому как время терпело.

— Мне пригласить господина капеллана для приватной беседы? — понимающе улыбнулся одними глазами Деяч.

— Пожалуй, не стоит так спешить, — Николас поднялся. — Но сбор информации обеспечьте. И сверните наблюдение за Вентурини. Вполне возможно, она давно срисовала наружку и часть датчиков, а портить отношения со вторым человеком в командной вертикали этого корабля перед выходом в пусть и условный, но боевой поход несколько... Безрассудно.

— Будет исполнено, господин капитан, — безопасник тоже поднялся, правильно поняв, что разговор окончен. — Разрешите идти?

— Не смею более вас задерживать...

* * *

Рабочая атмосфера боевой рубки пробуждала старые воспоминания и навевала ностальгию по тем временам, когда над головой не висела карающая длань Инквизиции, под боком не бродили прислужники Темных Богов, а начальство предпочитало плести свои интриги где-то в стороне. Да, жаль, что это время давно закончилось... Впрочем, быть может, оно и к лучшему, ведь Николас все еще был жив и относительно здоров, в отличие от прежних командиров и сослуживцев.

Сейчас Фрейзер был здесь простым наблюдателем, предоставив важную и ответственную задачу по выводу крейсера из орбитального дока тем специалистам, которые и должны были это делать. От команды корабля теперь зависело очень немногое, по сути, помимо матросов и обслуживающего персонала двигательной установки и реакторной группы, а также операторов маневровых систем, каковыми являлись многочисленные техножрецы, более никто на корабле не смел вмешиваться в ответственный процесс, сопряженный с некоторыми рисками.

Гигантские створки в передней части дока сейчас медленно, но неотвратимо разъезжались в стороны. Многометровые бронеплиты, призванные защитить укрытый ими док со своим драгоценным содержимым, давным-давно должны были принять форму единого целого из-за медленной, неотвратимой и неизбежной двусторонней диффузии, но чудеса тяжелой промышленности Империума, равно как и достижения на почве создания универсальных броневых сплавов, позволяли не опасаться этого.

Куда больше Фрейзер волновался насчет того, что электроника и механика механизмов открытия гермоворот просто-напросто встанет в какой-то момент, полностью выработав все свои запасы надежности и заперев "Страж Бездны" в уже лишенном атмосферы доке. Однако Император и Омниссия хранили своих верных слуг и воителей от печальной участи на несколько месяцев застрять тут, на базе, в ожидании завершения гипотетического ремонта.

Писк когитаторов и песнопения бинарных гимнов, щелчки и шелест бумаги, гул работающих механизмов и негромкие разговоры присутствующих в боевой рубке людей... Все это сливалось в тот самый, непередаваемый рабочий шум, столь приятный уху любого пустотоплавателя. Пока этот шум не стихает, корабль продолжает жить и выполнять боевую задачу, отпечатывая в тысячах звуков происходящее.

Иногда это яростные, отрывистые команды и лязг огромных стопоров, гудение обмоток конденсаторов и треск переполненных батарей, готовых выплеснуть на врага весь гнев бортового вооружения. Иногда это приглушенные и короткие приказы, мат, грохот десятков и сотен залпов, а также стоны корпуса, страдающего под вражеским огнем. Их дополняют стоны раненых и умирающих, дикий вой обожженных и превратившихся в обрубки плоти людей, когда их волокут по залитым кровью и заполненным дымом коридорам к корабельным лазаретам и госпитиумам.

Это и яростные и преисполненные гнева боевые молитвы и литании, когда разум и организм действуют в едином тандеме, прося у Императора укрепить очередную болванку макро-снаряда, загоняемого в казенник огромного орудия. Это и многое, многое другое...

Фрейзер встряхнулся, вырываясь из цепких пут меланхолии и возвращаясь к реальности из досужих размышлений. Уже менее чем через два часа кораблю предстояло взять курс к точке Мандевиля в сегменте С12-23, откуда и произвести варп-переход напрямую к планетарной системе Слейд, славящейся своими "исправительными" учреждениями, а по факту являющейся одной из каторг субсектора.

Вот только присланный буквально сутки назад представитель Навис Нобилите не внушал какой-либо уверенности в том, что путешествие к конечной точке маршрута пройдет полностью удачно и без проблем. И Николас испытывал сильные сомнения в реальной компетенции данного разумного, на что были вполне определенные причины.

Нет, адмирал Дрейк, конечно, предупреждал в своем сопроводительном письме, которое оказалось внутри того самого пакета с приказами, что будущий Навигатор — это довольно эксцентричная и самолюбивая личность, которая зачастую ведет себя несколько неадекватно, но вот столкнуться с холодным игнорированием и совершеннейшей отрешенностью со стороны данного разумного Фрейзер не ожидал.

В итоге вместо самого Зарена Арвалия Цедда пришлось общаться с его доверенным слугой, который и был прислан на капитанский мостик с целью координирования двустороннего взаимодействия. Сам же Навигатор предпочел сходу удалиться в собственные шпили, всем своим видом демонстрируя, что совершенно не заинтересован в общении с плебсом, не обладающим даром зреть сквозь вихри варпа и вести космический корабль сквозь Имматериум. Причем, как знал Фрейзер, обычно подобные разумные, служащие в Имперском Флоте, предпочитали действовать куда как более терпимо и с пониманием и смирением относились к необходимости поддерживать нормальное общение со старшим командным составом.

Впрочем, дом Цедд, как удалось узнать за прошедшее время, почти всю свою пятитысячелетнюю историю работал с древнейшими и влиятельнейшими семьями Вольных Торговцев, что, в свою очередь, наложило свой отпечаток на их мировоззрение и поведение, зачастую граничащее с сибаритством, снобизмом и прочими проявлениями собственного эго.

Вот только Флот отличался от той свободной вольницы, каковую из себя представляли держатели торговых патентов в абсолютном большинстве регионов Империума, и уже скоро Зарен Арвалий должен был на практике познакомиться с такими милыми сердцу любого офицера словами, как субординация, дисциплина и Устав.

Ну, а пока что Фрейзер следовал вежливой просьбе адмирала Дрейка, будучи весьма признательным последнему за слив своего доверенного агента в лице Вентурини. Правда, поначалу Николас весьма сильно удивился, когда ознакомился с предоставленной информацией, и не до конца понял резоны своего непосредственного руководителя. Еще бы, подобная демонстрация доверия, на взгляд офицера, была несвоевременна и даже вредна, вот только знать, что кто-то на борту стучит непосредственному начальству, это одно, а вот иметь точные данные по этой личности — совсем другое. Подобный жест со стороны адмирала заслуживал уважения, хоть и не был приятен.

Створки наконец завершили разведение в стандартное положение, и по помещениям крейсера прокатилось противное жужжание баззеров боевой тревоги. Скорость отдачи приказов значительно возросла, а к гулу бортовых систем прибавилось и мерное урчание активировавшихся на минимальных мощностях маневровых двигателей. Наступал второй этап операции по выводу космического корабля за пределы дока, и вот тут ошибки были непростительны. Громадина адамантиевого бронекорпуса при любом неосторожном движении или глупой спешке могла мгновенно превратиться в огромный и крайне инертный к внешним факторам таран, что, в свою очередь, несло в себе опасность уже для орбитального дока.

Впрочем, ожидание должно было продлиться не более двух, максимум трех часов, за которые гигантские манипуляторы под потолком дока, дополняемые своими менее крупными копиями по обеим сторонам титанической конструкции, медленно и почти нежно выталкивали космический корабль из чрева того места, которое на несколько столетий стало для него домом, чуть не превратившимся в кладбище.

Николас откинулся назад, к спинке капитанского трона, а затем пробежался взглядом по помещению. Полумрак боевой рубки озаряли зеленоватые отблески многочисленных лампочек, тусклое мерцание панелей когитаторов, а также зависшие по обе стороны от подлокотников трона голографические отображения.

Периодически мимо проносились сервочерепа, чьи ярко-алые визоры во тьме казались чем-то потусторонним и несколько неуместным. Техножрецы в своих мантиях тоже почти сливались с обстановкой, но вот бинарное пиликанье и, опять же, алые отблески позволяли понять, где именно находятся подчиненные Тектрия. Зато сервиторы были относительно легко идентифицируемы, так как неестественные позы и характерные одеяния, а также затылочные панели, озарялись отсветом многочисленных световых элементов преимущественно зеленого цвета. Делалось это для того, чтобы при необходимости произвести полевую диагностику и ремонт смогли даже те люди, которые никогда не носили одеяния вернейших слуг Омниссии. Весьма полезная и разумная идея, да...

Офицеры и матросы из числа операторов бортовых систем в происходящем участвовали опосредованно, тем не менее не забывая осуществлять мониторинг космического пространства, на данный момент окружающего носовую часть корпуса крейсера. Короткие команды, пиликанье когитаторов и спокойные, деловитые доклады...

Халементская база Флота нынче была весьма оживлена. Около самой орбитальной станции-крепости, в основе конструкции которой лежал звездный форт модели "Рамилес", мельтешили многочисленными засветками москитные силы, со стороны планеты тянулись внутрисистемные каботажники, доставляя кораблям эскадры и работающим на орбите людям пищу, воду, пополнение и все, необходимое для функционирования огромных человеческих масс. Если задуматься, то чиновники Администратума ежедневно выполняли совершенно адский по объемам и сложности труд, при этом умудряясь вести учет всего этого, контролировать и направлять, а также интриговать и воровать ту часть имущества, которая по всем накладным была списана в утиль как "испорченная" и так далее.

Чуть выше плоскости эклиптики, примерно над северным полюсом планеты, зависла полноценная орбитальная инсталляция. Построенная в первую очередь как транспортная артерия и перевалочный пункт, данная монструозная конструкция не могла похвастаться особо мощными генераторами пустотных щитов или чудовищным вооружением, вовсе нет. Но вот загрузить крупный конвой из десятка войсковых межсистемных транспортов вместе с судами сопровождения местные умельцы могли за какие-то никчемные две недели, поражая темпами своей работы тех, кто не понаслышке был знаком с особенностями данного процесса.

Еще одна подобная конструкция вращалась вокруг планеты в районе экватора. Перемещенная на низкую орбиту, весьма далекую от оптимальных в таких случаях геостационарных, эта инсталляция отвечала в первую очередь за обеспечение функционирования эскадр и тактических групп быстрого реагирования. В подобные формирования обычно входили несколько облегченные, но весьма скоростные силы из одного крейсера типа "Диктатор" и двух-трех "Неустрашимых", а также легкие силы из судов сопровождения, обычно включающие пару фрегатов "Огненный Шторм" и пару обычных, простых и надежных, как лом, "Мечей".

По Уставу Боевого Флота Готического Сектора, который, как и всякий секториальный устав, пусть и в мелочах, но отличался от такового, принятого на высшем уровне, подобные эскадры должны были противодействовать рейдерским флотам предателей, еретиков и ксеносов, а также проводить дерзкие операции на коммуникациях врага и осуществлять прикрытие не самых важных, но также весьма существенных миров, которым угрожало вторжение. Ну, а при необходимости сразу несколько таких соединений могли, собравшись воедино, продемонстрировать всю мощь гнева Императора и значительно более крупным силам хаоситов и иже с ними.

Ну, а в стороне от основных маршрутов и более удобных подходов к планете расположились, наполовину скрытые астероидными полями, доки длительного хранения, где и замерли в томительном ожидании десятки старинных боевых кораблей Имперского Флота, готовые по приказу командования вернуться в строй и вновь нести пламя и ярость врагам Империума, или же согласные навеки затихнуть тут, молчаливыми и забытыми остовами, постепенно приходящими в негодность.

Вообще, позиционирование резервных доков было выбрано с умом. Два свободных от крупных астероидов фарватера перекрывались готовыми активироваться по команде минными полями, безучастно дрейфующими в пустоте. Ну, а пара орбитальных оборонительных платформ, скрытых за пустотными щитами и расположенных таким образом, чтобы контролировать все окружающее космическое пространство, спокойно могла уничтожить как незваных вторженцев, напоровшихся на мины, так и расстрелять доки с наиболее ценными и хорошо сохранившимися кораблями, если бы возникла такая необходимость.

Сделано это было в первую очередь для того, чтобы в случае гипотетического падения Халементской базы или захвата её еретиками и предателями, древние корабли не доставались врагу, и инициатива эта была хоть и жестока, но крайне эффективна. Когда падет орбитальная крепость, а автоматизированные экипажи оборонительных платформ перестанут получать кодовые подтверждения, активируются плазменные макро-орудия и всесокрушающие снаряды превратят доки, в которых ждут своего часа "Экзорцисты" и "Отвергающие", в груды искореженных обломков.

* * *

— Доброй охоты, "Страж Бездны"!

Это были стандартные слова напутствия ко всем кораблям Имперского Флота, отправляющимся на задания. Но все же в голосе диспетчера орбитальной инсталляции прозвучало что-то, похожее на восхищение, и Фрейзер расправил плечи, старательно пряча улыбку. Три часа назад корабль покинул место своего пристанища, а затем, управляемый исключительно командой, прошел через фарватер, перебросившись бинарными гимнами со своими сторожами и защитниками.

Наконец-то... В кои-то веки все эти интриги, шпионские истории и прочая нелегальная шушера оставались позади. Наконец исчезала вечно висящая над головой безучастным клинком карающая длань Инквизиции. Слава Императору, оставались в миллионах километров за кормой надоедливые и неуступчивые представители Администратума, скрывались во тьме чванливые и высокородные аристократы, а также все больше и больше удалялись те места, с которыми у Фрейзера были связаны далеко не самые лучшие воспоминания.

Впереди только бескрайние просторы космоса, холодные глубины которого таят в себе миллионы страшных, ужасных и прекрасных тайн и загадок. Пустота, в которой скрываются наиболее опасные в этой Галактике существа, и, в то же время, место, ставшее домом для миллиардов разумных... Далекие миры манили и вызывали тот самый затаенный, щенячий восторг и надежду, которая в свое время охватила абсолютное большинство населения древней Терры, когда первый человек покинул её поверхность, чтобы пронестись в примитивном спускаемом аппарате по орбите колыбели Человечества.

Удивительный коктейль из чувств и эмоций на мгновения накрыл с головой, но затем отступил перед суровой реальностью далеких космических перелетов, с которой сталкивался за годы своей службы прошлый хозяин этого тела. Абордажи и кровавые схватки в узких коридорах, оскалившиеся в гримасах ярости и боли морды орков и лица пиратов. Потусторонняя демоническая хрень, лезущая из каждой щели в тех случаях, когда поле Геллера начинало сбоить, а также сходящие с ума от долгого пребывания в варпе подчиненные, внутренние драки и резня в глубине Темных Трюмов, противнейшие пищевые концентраты и батончики из трупного крахмала, являющегося продуктом переработки тех, кто еще сутки назад стоял рядом, смеясь и шутя, а затем не пережил очередной стычки с противником...

Космос таил в себе сотни опасностей, и об этом не следовало забывать.

Очарование моментом исчезло без следа, и Фрейзер, встряхнувшись и поведя плечами, мрачно воззрился на тонкую нить курса космического корабля. На данный момент он не подключался напрямую к тактическому когитатору, предоставив своему старшему помощнику довести крейсер до точки Мандевиля, откуда "Стражу Бездны" надлежало в кратчайшие сроки совершить ориентировочно недельный варп-прыжок к конечной точке.

М-да, строго выверенные временные рамки, чтобы успеть до выхода в ту же точку дивизиона отправляющихся на патрулирование "Кобр", а также слегка суетливые движения подчиненных, находящихся в некотором смятении от такого самоустранения капитана от командования, не прибавляли оптимизма.

Впрочем, Николас понимал, что учения это одно, а вот реальность — совсем другое, а потому отдал командование Вентурини и наблюдал за действиями экипажа, будучи готовым в любую минуту вмешаться и предотвратить возможное безобразие. Да, честно говоря, самому капитану требовалось учиться, учиться и еще раз учиться, ибо реципиент корабли от точки А до точки В водил крайне редко и не слишком уверенно, а вот сейчас показывать свою некомпетентность было решительно нельзя.

— Магос, — переключил личный вокс-коммуникатор Николас, — начинайте подготовку к варп-прыжку. Ориентировочное время прибытия в стартовую точку — менее двух часов. Цедд переслал вам общие карты?

— Да, господин капитан, — голова Тектрия на той стороне склонилась в подтверждающем кивке. — Разрешите приступать?

— Приступайте, — произнес Николас, отключаясь.

Вообще, с навигационными картами для перелета через варп все было... Интересно. Автоматика когитаторов просчитывала через свои алгоритмы, отдаленно схожие с теорией вероятности, возможные "рифы" и "отмели" внутри течений Имматериума для того, чтобы даже в случае гибели Навигатора корабль мог продолжить движение или, хотя бы, экстренно покинуть Царство Душ в ближайшей пригодной для этого точке. И слава тем кораблестроителям, которые решили, что на модификацию "Защитника" все же стоит ставить данный технический девайс, ибо в противном случае Николас никогда бы не рискнул соваться в бушующий океан варпа с непроверенным Навигатором, даже если непосредственное начальство прислало рекомендации на его счет.

Свою жизнь Фрейзер все еще ценил выше, чем выполнение зачастую тупых, глупых и несвоевременных приказов непосредственного начальства. Другое дело, что показывать это кому-либо было несколько... Неразумно. Да и отказаться возможности не было, а потому Николас вновь и вновь про себя благодарил Императора, Омниссию и Геллера за все те специфические приспособления, которые были призваны помочь экипажу пережить погружение в варп с минимальными потерями.

Все равно больше ничего иного не оставалось. Все, что можно было сделать за это время, сделано. Все планы, хоть сколь-нибудь реализуемые в текущих условиях, выполняются, а все то, что можно было узнать и изучить для повышения собственной выживаемости, было найдено, каталогизировано и тщательнейшим образом изучено.

Дальнейший экзамен предстояло сдавать уже суровой и безжалостной реальности сорок первого тысячелетия...

Интерлюдия: Мертвый мир

"Пусть быстрая и безжалостная расплата — справедливая и должная участь всех грешников и преступников, также эффективно устанавливать для них и иные наказания. Отправка на далёкие миры для использования в качестве каторжников или вербовка в армию для искупления грехов — две подобные альтернативы. Населённые заключёнными изолированные штрафные колонии предоставляют яростных и закалённых бойцов, пусть и требующих самой жестокой дисциплины в бою. В любом случае, в отличие от большинства подразделений, эти заблудшие могут считаться готовым расходным материалом, ведь душа грешника уже давно потеряна"

— выдержка из "Тактика Империалис"

Слейд...

Всякий, удостоенный чести оказаться здесь, мог бы утверждать, что он знает на своей шкуре, что такое настоящий ад. Преступники, рецидивисты, убийцы и воры, чья физическая форма и список правонарушений поражали. Эти люди были сочтены Арбитрами и планетарными силами безопасности недостойными смертной казни, но вполне пригодными для тяжелой и убивающей работы, а потому их ждала участь куда как более гадкая, чем быстрая и почти безболезненная смерть на эшафоте или у расстрельной стенки.

Система поглощала человеческие жизни сотнями тысяч. Миллионы заключенных ежегодно прибывали сюда со всего субсектора, чтобы приступить к неблагодарной и жуткой работе, которую кроме них выполнять было в общем-то некому.

А потом темная и мрачная громада промышленного крематория выбрасывала в небо черный, чадящий столб густого, противного дыма, оседающего на одежде и забивающегося в прорези лицевых масок, залепляющего визоры и решетки воксов, густым слоем отложений покрывающим дома, тела и землю. И вечно пылающие где-то там плазменные печи, совмещающие функции уничтожения шлака и минеральных отложений в поступающей на горно-рудные комбинаты породе с процессом уничтожения отработавших свое биологических отбросов, чьи тела из-за чудовищных доз радиоактивного и электромагнитного излучения становились похожи на гротескные и чудовищно раздутые мешки сероватого цвета.

Слейд медленно убивал всякого, кто имел несчастье ступить на поверхность этой планеты, превращая более-менее здоровые и вполне живые организмы в безразличные ко всему трупы, заносимые снегом на длинных и ровных площадках перед крематорием. Ежедневно очередная партия тел, строго соответствующая показаниям и предписаниям, отправлялась на переработку, а остальные оставались лежать под открытым небом, заносимые снегом, покрытые коркой льда и инея и безучастные к дальнейшей судьбе.

Ледяная планета, расположенная в пустой и холодной системе, была открыта очень давно. Более семи тысяч лет назад данный мир был классифицирован как ледяной Мир Смерти, после чего здесь на одной из трех лун был основан малый форпост, занимающийся исключительно наблюдениями за перемещением космических объектов, да ведущим сканирование магнитных полей звездной системы.

А затем в этой ледяной пустоши нашли богатые залежи родиуса. Этот достаточно редкий в Галактике минерал — благородный и очень редкий металл серебристо-белого цвета. Он используется в ювелирном деле, в плазменных реакторах и как катализатор в химических реакциях. Руды, обладающие высоким содержанием родиуса, считались стратегическим ресурсом пятой категории. А это, в свою очередь, приводило к тому, что наиболее легко восполнимого ресурса в Империуме, которым издавна считался человеческий, на подобные задачи не жалели.

Заключенные, прибывающие на эту планету, вливались в чудовищный конвейер по переработке органики наиболее эффективным из возможных методов. Свежие партии смертников прибывали на планету и отправлялись в шахты и штреки, проводили в забоях по двенадцать, а то и по шестнадцать часов в сутки, если бригада не успевала выполнить положенную норму. Обычно выживаемость там не превышала полугода, после чего обычное "мясо" в муках умирало от жесточайшей лейкемии или, в худшем случае, от лучевой болезни третьей и более высоких стадий. Тела отправлялись в крематорий, проходили через тотальную термическую обработку, а затем перерабатывались на автоматических линиях, разделяясь между тем, что сжигалось в ненасытных утробах плазменных реакторов, и тем, что шло на создание пищевых батончиков из трупного крахмала.

Здесь это была привычная еда, огромные запасы которой, хранящиеся в темных и ветхих катакомбах и подземельях, ежегодно пополнялись и росли. Искусственно индуцированная форма каннибализма, полностью привычная и обыденная для тех людей, которые были вынуждены существовать в таких условиях и поставлять руду, выполняя драконовские нормы и терпя побои, издевательства и голод.

Жестокое общество не терпело слабых. Опустившиеся кончали жизни самоубийствами, а затем их тела растаскивались теми, кто не брезговал человеческим мясом. Тех, кому не хватало силы воли и духа для того, чтобы вскрыть вены острым куском породы или откусить себе язык, сглатывая кровь до тех пор, пока не захлебнешься, ожидала более страшная участь.

Лишенное женской ласки общество, состоящее почти исключительно из мужчин, было безжалостно, а потому в обвалившихся штреках иногда находили остатки тел с чудовищными повреждениями внутренних органов, лишенные тех или иных конечностей, которые скрытно проносились каннибалами в свои жилые блоки.

Страх, ужас, боль и отчаяние витали над планетой, накрывая всякого, ступающего на поверхность Слейда, такой сильной волной безнадежности и обреченности, что, казалось бы, привычные ко всему капитаны тюремных транспортов предпочитали не приближаться к планете, зависая на геостационарных орбитах, а среди экипажей ходили жуткие легенды и байки об этом месте.

"Отсюда не возвращаются" — девиз этого мира, сгинувшего в вихре катаклизмов галактического масштаба миллионы лет назад и почти что лишенного всякого подобия биосферы.

* * *

Фредерик Исидоро Риччи ненавидел холод. Всегда, сколько себя помнил, он испытывал это чувство, оказываясь в тех местах, температура в которых не превышала десятка градусов по стандартной шкале. Не помогали ни шинели, ни отопительные элементы, ни даже жаркие, выкрученные на максимальную мощность системы обогрева помещений.

Он обливался потом, страдал телом, но в душе все так же простирался ледяной арктический холод, сковывающий своими тисками разум и душу и заставляющий тщетно выискивать крохи любого доступного тепла. Риччи не знал, было ли это проклятьем, или же болезнью. Да и, честно говоря, не стремился узнать, будучи полностью уверенным, что в его текущем положении повинен именно этот проклятый недуг, против которого не помогали ни многочисленные микстуры или ампулы, щедро выдаваемые тогда еще семейным врачом, ни принятие вовнутрь солидных порций амасека или иных алкогольных напитков.

Да, на короткое время это приносило облегчение, но тогда он еще стремился бороться с подобным, будучи уверенным, что ему, как представителю весьма древней и достойной династии, невместно напиваться как обычный рабочий из подулья, сорвавший куш. Да, тогда мир был полон надежд и чаяний, и казался прекрасным, совершенно идеальным раем.

А потом случилась комиссия, визит дорогого деда, прищуренный внимательный взгляд мерзкого колдуна в свите родственника, и тихий шепот. Результат того случая Фредерик пожинал до сих пор, будучи запертым здесь, в, как он считал, его личной Преисподней, наполненной худшими кошмарами из возможных.

Начальник колонии обвел свой кабинет мутноватым взглядом, а затем со стоном откинулся на жалобно скрипнувшем металлическом стуле, с раздражением пытаясь понять, куда же делось столь привычное и милое сердцу кресло с обивкой и, что самое главное, встроенной системой подогрева, которая слегка облегчала состояние Исидоро в те длинные ночи, когда над ровной ледяной поверхностью Слейда, из которой иногда возвышались пики оледеневших и покрытых снегом скал, проносился, завывая и неся настоящие вихри снега, холодный ветер, температура воздушных масс которого вплотную приближалась к более чем минус семидесяти градусам...

Бешеные скорости, которые приобретали воздушные массы, приводили к тому, что часть внешних укреплений просто стесывало или отполировывало чуть ли не до зеркального блеска, в случае пластали, либо хронически стачивало, как это бывало в случае уже рокрита.

Впрочем, со своей основной функцией укрепления справлялись, защищая технику, строения и изредка поднимающихся на поверхность людей от твердой и мелкой поземки, действующей эффективнее наждака.

При мыслях о царящей на поверхности непогоде обрюзгший и тяжеловесный мужчина скривился и с трудом поднялся на ноги, после чего двинулся в сторону соседнего помещения, ощущая, как на сознание накатывают ставшие уже привычными последствия вчерашних возлияний. Алкоголь оставался единственным способом спастись от накатывающей тоски и безнадежности, а также позволял ненадолго избавиться от противного и гложущего изнутри ощущения льда, образовавшегося где-то в районе диафрагмы.

Он с руганью отбросил в сторону очередную стопку доставленных сюда отчетов. Зачем вникать в одинаковые строчки, написанные блеклым и невыразительным шрифтом на желтоватой бумаге не лучшего качества? Там все равно не было чего-то по-настоящему важного и интересного, а визировать естественную убыль заключенных или подсчитывать, сколько питательной массы поступит в оранжереи, с легкостью могли многочисленные заместители, чьи лица размывались и замыливались.

Крысы. Серые, невыразительные, крысиные черты, подобострастные внимательные взгляды, бегающие глазки и паническая боязнь сделать что-то не так... Для детей Слейда, рожденных здесь, на этом утлом и озябшем ледяном мирке, не было ничего страшнее, чем пасть на самое дно здешнего социума.

Пища. То, что всегда контролировало рост популяции любой сколь-нибудь крупной группы живых существ. Именно контролируя распространение и воспроизводство пищи, администрация колонии могла держать под контролем жестоких и озверевших обреченных, загибающихся от радиации где-то там, глубоко внизу. Фактор еды и её недоступность для тех, кто отказывался подчиняться, а также ограничение суточной нормы пайков в тех жилых блоках, которые демонстрировали малейшие признаки недовольства, приводили к великолепным, на взгляд Риччи, результатам.

Две трети заключенных думали только о том, как набить голодное брюхо, а на что-то стороннее времени у них уже не оставалось. Простая и жестокая истина. Если ты не выполняешь норму, ты не получаешь паек. Если ты не получаешь паек, ты начинаешь умирать. Чтобы получить паек, бригада заключенных должна выполнить норму.

Таким образом убирался фактор личного неучастия в работе. "Авторитеты" и прочие представители криминала были не в состоянии гнобить более слабых или же неподготовленных к такому людей, оказавшихся рядом с ними. Просто потому, что на это тратилось время, которое должно было уходить на сон и выполнение драконовских норм выработки. Попытки спихнуть выполнение своих обязанностей на "шестерок" и "терпил" поначалу имели место быть, но Фредерик решил этот вопрос.

О, пожалуй, это было то единственное решение, которым он на самом деле гордился. А ведь всего-то и надо было поднять рекомендованные Администратумом объемы экспорта добываемого тут родиуса на треть, и вот у заключенных просто не остается времени на подковерную возню. Работай или сдохни, все просто.

Конечно, были и отщепенцы. Те, кто, окончательно свихнувшись, кидались на надзирателей и сторожей, или же бросались на своих "коллег" по несчастью, стремясь любой ценой выгрызть желанный кусок сероватой плитки, сделанной из безвкусного трупного крахмала. Другие оставались в забоях, отделяясь от своих бригад, после чего скрывались в полутьме фонящих катакомб, нападая на других заключенных, пожирая трупы тех, кто умирал прямо там, в процессе работы, а затем и самостоятельно загибаясь в полутемных углах от гигантских доз радиации. Воду-то им никто не очищал, а скапливающийся в штреках конденсат включал в себя настолько убойный коктейль различных агрессивных смесей и соединений, что убивал любого безумца за считаные дни.

И вот теперь этот идиотский приказ. Обеспечить набор добровольцев в сто седьмой Штрафной легион, а также оказать содействие господину полковнику и всеми силами обеспечить скорейшую подготовку подразделения...

Риччи передернул плечами. Новости сюда доходили редко, но если уж прямое начальство из Порта-Моу озаботилось грозным мандатом и подтверждением предписания, отданного прибывшим сюда полковником, то дела в секторе, скорее всего, действительно плохи. На что могло сгодиться в священной войне то отребье, которое подыхало на этом ледяном шарике, Фредерик Исидоро Риччи не представлял.

* * *

В раздираемой войнами вселенной сорок первого тысячелетия очень непросто хранить закон и порядок, на миллионах миров их едва удерживают руки хранителей воли Императора. Адептус Арбитрес — вселенская опора правосудия, патрулирующая даже отдаленные, второстепенные миры Империума, где восстания и открытое неповиновение являются преступлениями против населения и где арбитры выслеживают и захватывают мятежников, которые могут принести страдания и хаос всему человечеству.

Самые физически крепкие преступники, захваченные арбитрами, призываются на службу в Легио Пенатанте, более известные как Штрафные Легионы. Штрафников набирают среди самых безбожных подонков галактики — серийных убийц, мятежных солдат СПО, грабителей, налетчиков и прочих бандитов всех мастей, ставших, за свои грехи, частью Штрафных Легионов. Эти отбросы избежали смертной казни или доли сервитора, вместо этого они были брошены в бой с врагами Императора.

Даже в армии самого Императора, в его Имперской Гвардии, присутствуют те, что отказывают Ему в уважении, нелояльные, мятежные глупцы. Эти солдаты — военные преступники, те, кто дрогнул пред лицом опасности, вместо того чтоб сразиться с ней, те, кто ослушался своих командиров, дабы спасти себя, пока другие расплачивались за их трусость. Такие дезертиры отлавливаются и отсылаются в Легио Пенатанте, где им предстоит постичь, как должно почитать Императора, и где им предоставляется шанс искупить свои грехи перед Ним.

Во вселенной нет места индивидуумам, которые могут угрожать обществу — таких направляют в Штрафные Легионы. Они становятся пристанищами для убийц и психопатов, мошенников, самозванцев, сумасшедших и фанатиков. В легионах проходят службу самые кошмарные человеческие отбросы в этой Галактике. Среди них можно встретить мутантов, которые не могут оставаться на свободе, таких, как не-люди с полузвериными телами, носители патологий и прочие генетические анархисты, тем не менее способные сдохнуть во славу Императора на сотнях миров по всем Сегментумам объятых огнем владений Человечества.

Легионы предоставляют достаточно большие силы для Имперских армий, а потому именно ими затыкают дыры при неожиданных прорывах мириадов врагов и именно они бросаются штурмовать мощнейшие укрепления. Многие гибнут в первых же боях, когда их гонят как скот в гущу сражения, но сильнейшие, наиболее опасные и удачливые каким-то непостижимым образом выживают, становясь прирожденными убийцами.

Штрафной Легион не самостоятельная армия, но он незаменим там, где для победы требуется большое количество пушечного мяса. Арбитры и комиссары контролируют легионеров на расстоянии при помощи надетых на них взрывающихся ошейников, которые можно привести в действие одним нажатием кнопки. Ошейник невозможно снять никому, кроме опытного члена Адептус Механикус, хотя и требуется это крайне редко, так как очень и очень немногие штрафники доживают до конца службы...

Полковник Картер перевел взгляд на фигуры, обряженные в разнотипные лохмотья. Заключенные тянулись в глубину шахты узкой, медленной и темной змеей, глухо ворча, переругиваясь и бросая ненавидящие взгляды на протянувшиеся по обе стороны от единственного выхода из жилого блока стены. Бойцы охраны, которых набирали здесь же, на планете, но из числа уже местных жителей, отвечали особо дерзким плевками и гулкими раскатами рева, доносящегося из громкоговорителей.

И вот из этого мяса ему предстояло набрать себе людей... Приказ из сегментарного управления Легио Пенатанте не терпел иных толкований, требуя, чтобы сто седьмой Штрафной был сформирован как можно скорее, так как в Готическом Секторе ожидались глобальные проблемы.

Вот только, в отличие от прибывшего буквально за сутки до разразившегося варп-шторма астропатического сообщения, транспортные корабли с контролирующими ошейниками, автоганами и представителями Адептус Арбитрес затерялись где-то в варпе, оставив полковника без того, что являлось костяком любого Штрафного легиона в сорок первом тысячелетии.

Вместо отмороженных бандитов и свирепых мясников и убийц с нижних уровней Ульев приходилось грести доходяг и прочую шушеру, которая даже не смогла совершить что-то, достойное смертной казни! Мало того, отсутствовала даже малейшая возможность разбавить криминальный контингент теми, кто не понаслышке знал, с какой стороны браться за лазган. Дезертиры просто отсутствовали как факт, ибо прорваться к осажденным еретиками системам не получалось из-за богомерзкого варп-шторма, а с павших планет не мог сбежать или отступить уже никто, даже если бы захотел.

Флотские, правда, сталкивались с подобными случаями довольно часто, но, как это обычно и бывало, предпочитали сор из избы не выносить и разбирались со своими дезертирами и трусами другими, не менее эффективными методами. Грести же многочисленных беженцев с обреченных миров было и вовсе бессмысленно, ибо гражданские превращались в обычную смазку для клинков, не способные добраться до врага и вступить в рукопашную, а также совершенно не обученные.

В тех же случаях, когда эти самые гражданские успевали консолидироваться, собраться и насмотреться на зверства еретиков и ксеносов, а затем вдумчиво устраивали вторженцам геноцид, грести бойцов в Штрафные легионы было запрещено, а уцелевших охотно вбирала в себя ненасытная до человеческого мяса утроба, именуемая Имперской Гвардией.

Полковник ожесточенно потер висок, думая. До прилета транспортов оставалось еще около трех недель, хотя с нынешними скоростями перелетов через варп вероятность прибыть на место вовремя варьировалась в очень широких пределах. Ну, а пока что приходилось просматривать те личные дела, которые сочли подходящими прибывшие сюда Арбитры, выносить вердикты и следить за тем, чтобы мясо не загнулось раньше времени и не поубивало друг друга. Последнее, кстати, было бы наиболее сложным моментом, если бы не ошейники, каковые получал каждый из набранных в ряды легиона. Казалось бы, простая и надежная конструкция, но вот при необходимости она могла долбануть своего носителя мощным зарядом тока, а если ублюдка не вразумит и такое, то полсотни грамм химической взрывчатки разнесут ему шею и часть черепа, гарантированно ликвидируя смутьяна.

Еще одним немаловажным фактором было то, что среди попавших на Слейд отморозков почти отсутствовали те, кто когда-либо брал в руки то или иное оружие, характерное для Имперской Гвардии. Максимум, на который были способны потенциальные рекруты, это владение кастетами, ножами и, в лучшем случае, кинетическими пороховыми пистолетами. Впрочем, в том, что подобное мясо можно будет обучить хоть чему-то, Картер не сомневался ни на миг. Захотят жить — научатся сразу, ну, а в том, что у них возникнет такое желание, полковник был уверен на все сто процентов.

В общей сложности изначально он рассчитывал на девятьсот тысяч рекрутов, находящихся в относительно нормальном состоянии и способных выживать в весьма жестоких условиях, но теперь с такими надеждами пришлось попрощаться. Недостаток личного состава и отсутствие сколь-нибудь приемлемого количества ошейников с функцией самоликвидации не позволяли скачкообразно увеличивать штаты подразделения смертников, загребая сюда всех и вся без какой-либо предварительной проверки.

А тут еще и от флотских прилетело уведомление о том, что какой-то корабль появится здесь, чтобы пополнить экипаж... Полковник сбросил вниз, в снег, недокуренную палочку лхо и развернулся в сторону теплых и защищенных помещений администрации и охраны. Погода здесь и в самом деле оказалась дрянная настолько, насколько её описывал местный глава штрафной колонии.

Жирный и трусоватый боров, пристрастившийся к алкоголю, не оставил после себя никаких впечатлений кроме брезгливости и желания как следует вмазать уроду по заплывшей жиром роже...

Ну, а пока стоило продолжать загружать уже отобранное для службы в легионе мясо на болтающийся где-то над северным полюсом планеты звездный галеон "Воздающий". Весьма высокопарное название для транспортно-боевого корабля, предназначенного для того, чтобы перевезти из точки А в точку Б двести тысяч отпетых рецидивистов и маньяков. Впрочем, там же ожидали своего часа те самые три процента из числа прошлого списочного состава, которые умудрились пережить крайнюю самоубийственную миссию в очередной раз воссоздающегося едва ли не с нуля подразделения.

* * *

Achtung! Ненормативная лексика и немного тюремного жаргона.

Противный писк ворвался в сознание, разгоняя призрачную дымку чуткого и беспокойного сна. Парень дернулся, подрываясь вверх и уже привычно промаргиваясь, а заодно стараясь не зацепиться за разбуженных соседей и не рухнуть прямо в переплетение тел.

Противное контрастное освещение ярко озарило серые рокритовые стены, испещренные царапинами и полустертыми похабными надписями. Тревожная лампочка над герметично закрытой створкой мигала желтым, свидетельствуя о скором начале очередной рабочей смены. Со всех сторон слышалась приглушенная ругань, смачные и громкие зевки, бормотание и прочие звуки, сопровождающие пробуждение двух десятков обреченных.

— Быстрее, гроксовы выродки! — Проорал Гвоздь, запрыгивая на помост перед выходом наружу: — Обход через два удара, кто накосячит, без пайки останется!

Люди мрачно потянулись строиться. Вега как мог поправил лохмотья и вытянул из-за пазухи величайшую ценность в этой забытой Императором дыре: обычный технический респиратор открытого типа. Вот только даже такое средство индивидуальной защиты позволяло не наглотаться фонящей пыли и протянуть на пару месяцев подольше. Правда, чистить фильтры и уж тем более чинить серую полумаску тут было невозможно, но он надеялся, что до того, как загнется, респиратор сможет протянуть.

Сбоку с хрипами и приглушенными стонами пытался подняться Монолит. Кто-то из дробильщиков, Брюс, кажется, нагнулся над скулящим от боли сокамерником и перевернул тело на спину. В нос ударил резкий, пронзительный запах мочи и фекалий, а взгляду предстало посиневшее лицо еще вчера более-менее нормального товарища по несчастью. Сейчас, однако, кожа на шее и лице пошла крупными темными язвами, зрачки покраснели, а общая нездоровая бледность и приглушенные стоны, равно как и обильное потоотделение на лбу, показывали, что у Монолита ничто иное, как лучевая болезнь в тяжелой форме.

— Все, братан, отбегался, — с сожалением произнес Брюс, поднимаясь над телом, а затем обернулся к бригадиру: — Гвоздь! У дробильщиков один загибается!

— Бля! — отозвались с той стороны. — Че, в натуре?

— Падлой буду, Гвоздь, — громила аж выпрямился во весь свой немаленький рост. — Че делать-то с ним, а? Кончать или пускай подыхает?

— Ты охуел? — почти вежливо поинтересовался приблизившийся к месту столпотворения, вокруг которого уже начал собираться народ, Гвоздь. — Вертухаи эпидемку на неделе пригонят. Хочешь без пайки сидеть? Посадят ведь, если найдут... Апельсинчик, падла такая, гайки крутит только так.

— Я понял, Гвоздь, — помрачнел Брюс и обернулся к телу. — Звиняй, братуха.

Пудовые кулаки взметнулись вверх, и через мгновение тщедушное тело умирающего зависло над полом. Одно движение, тихий хруст, сдавленное сипение — и труп с выпученными глазами и переломанной трахеей падает на грязное рокритовое покрытие пола.

— Хули вылупились, бля? — грубо и зло поинтересовался Гвоздь, поднимая над головой культю и потрясая протезом, выполненным в форме полноценной кирки. — По местам, мрази, пока вертухай бакланит!

— Шухер, братва! — завопили со стороны прохода. — Атас цинкует, идут, падлы!

С матом и руганью нестройная толпа, спешно подхватывая те личные вещи и снарягу, которые разрешалось проносить с собой в жилые блоки, потянулась в сторону площадки, образуя перед входом кривоватый и куцый строй.

* * *

Сколько себя помнил здесь, на Слейде, Вега работал обычным молотильщиком. Рядовая должность в бригаде, вся суть работы на которой заключалась в том, чтобы лупить киркой по крупным кускам породы, которые выбивали из стены дробильщики, а затем выламывать руду и сбивать часть шлаковых отложений с кусков. Впрочем, последним также занимались и стоящие на подхвате доходяги, а также те заключенные, которые на данный момент болели или не могли без устали махать кирками.

Но вот сегодня естественная убыль привела к тому, что Вега был вынужден встать в пару к мрачному и неразговорчивому Брюсу, специализирующемуся на дроблении породы и выламывании её пластов прямо из забоя.

С любовью оглаживающий огромный автомолот-отбойник, дробильщик примерялся к полутемной стене и, выбрав одному ему известную точку, надавил на скобу запуска. Грохот агрегата ворвался в уши, и во все стороны брызнула мелкая каменная крошка и пыль. В один момент стало почти ничего не видно, а фигуры заключенных по обе стороны превратились в размытые силуэты. Где-то позади тускло светил установленный на дрезине прожектор, но он был не в силах пробиться своими лучами сюда, в эпицентр вакханалии.

Четверо дробильщиков встали так, чтобы не мешать друг другу, и теперь планомерно продвигались вперед, пробивая в породе глубокие шурфы и ослабляя камень. Наконец, пришли в себя те, кто должен был противодействовать такому сильному запылению, и в проход ударили потоки мутной технической воды, сбивая пылевое облако и обнажая будущий фронт работ.

Отдельные куски породы усеивали поверхность неровного пола забоя, часть стенки и вовсе рухнула вниз здоровенным пластом, слегка зацепив одного из нерасторопных дробильщиков, не успевших убраться из-под падающей вниз породы, и теперь мужик, Косяк, вроде, громко и красочно матерился, пока двое забойщиков со своими перфораторами начали освобождать его из каменного плена.

— Хера ты вылупился? — грубо поинтересовались слева, и обернувшийся Вега увидел мрачного Брюса, вновь, как и считаные минуты назад, взвалившего на плечо автомолот: — Сверли, бля, долдон.

Зэк приподнял в руках непривычный перфоратор и шагнул вперед, едва не цепляясь за провод, протянувшийся по полу. В отличие от бригад третьего участка, им автономных систем не полагалось, ибо работали зэки поближе к поверхности и не забуривались под слой жилы, стремясь найти богатые выходы родиуса. Все они хотели жить, а потому предпочитали протянуть чуть подольше, пусть и таская более тяжелые и неудобные инструменты.

Защитная маска, давным давно опущенная на лицо, слегка искажала картинку, но Вега смог отыскать выступающий из пролома уступ, после чего вжал сверло инструмента в выемку и надавил, зажимая клавишу. Тяжелый агрегат слегка затрясся и пронзительно засвистел, а через мгновение сильно завибрировал, пока толстое сверло вгрызалось в породу.

— Ты, етить, не Вега! Ты — клифт! — возмутился появившийся за плечом Гвоздь. — Хули ты тычешь? Воткни и надави! Вот сюда! Левее! Левее, м-мать твоя сороритка...

Он послушно выдернул из уже высверленного канала буровую головку, после чего сбросил обороты перфорационного сверла и сдвинулся левее, а затем, подчиняясь грубым командам старшего, резко всадил выведенный на полную мощность инструмент в неожиданно податливую породу. В забрало маски брызнула мелкая каменная крошка, а на пол посыпалась струйка пыли, но громкие и взбудораженные вопли Гвоздя над ухом не давали отвлекаться.

Авторитет размахивал своей культей, увенчанной тяжелой и весьма жуткой киркой с заточенным нижним лезвием. Обычно он применял свое оружие, чтобы карать непокорных или бунтарей, а также усмирять залетных, и изредка применял как оружие в стычках с другими бригадами, а потому пользоваться инструментом, ставшим продолжением собственной руки, умел очень хорошо. Уж в этом-то Вега убедился и не один раз.

Злить Гвоздя не хотелось, а потому новоиспеченный проходчик, а в прошлом обычный обитатель подулья, откликающийся на кличку Вега, лишь сильнее надавил на массивный железный корпус перфоратора, наплевав на радиацию, забитые фильтры и риск наглотаться фонящей пыли.

Сейчас он, наконец, впервые за три месяца с того момента, как его замели вертухаи на Моаве, чувствовал что-то, отдаленно похожее на извращенное удовлетворение от своей работы...

Глава 12

Варп...

Прекрасное и, вместе с тем, ужасное место. Хотя место ли?

Варп можно сравнить с бесконечным океаном энергии, свободно и постоянно перетекающей, завихряющейся, подверженной приливам и отливам. Варп и реальный космос — две взаимосвязанные параллельные вселенные.

Точно так же, как лист, упавший с дерева в ручей, будет унесён потоком и в конце концов пристанет к берегу, так же и космические корабли входят в Варп и плывут по волнам его энергии, в конце пути выбираясь в спокойный космос, но Эмпиреи гораздо более сложны, нежели обычный прямой поток, они бесконечно изменчивы, непредсказуемы и капризны.

А еще опасны. Очень опасны.

Лишь тонкая пленка поля Геллера защищает космический корабль, несущийся по волнам имматериума, от тех многочисленных ужасов, которые таит в себе царство Хаоса.

Неизвестно, когда точно появился варп. Скорее всего, он существует столько же, сколько и наша Галактика. Во времена древних, когда разумных живых организмов во Вселенной было мало, варп сильно отличался от его состояния на 41-е тысячелетие. Тогда это было относительно спокойное место, в котором не было как таковых варп сущностей и Тёмных Богов. Говорят, что предсказуемые и контролируемые течения Эмпиреев не несли тем, кто отправлялся по ним в путешествия, никакой угрозы.

Но шли миллионы лет, цивилизации появлялись и исчезали одна за другой, а наиболее сильные из эмоций триллионов разумных и неразумных существ проецировались в варпе и обретали форму, сказываясь не только на "наполнении" варпа специфическими оттенками, но и на его состоянии. И в итоге, наполняясь эмоциями павших и исчезнувших под пятой безжалостного времени цивилизаций, варп стал хаотичен и непредсказуем.

Из эмоций разумных существ со временем начали появляться существа, названные демонами, но завершающим аккордом в изменении и формировании Эмпиреев стало рождение так называемых Тёмных Богов: Кхорна, Тзинча и Нургла. Они олицетворяли разделенные по тональностям и окрасу эмоции тысяч цивилизаций, доведённые до абсурда и искажённые варпом, и именно они стали самыми могущественными существами в межреальности, обретя способность искажать сам варп под свои предпочтения.

Но даже тогда эти сферы не были и на десятую часть столь опасны, каковыми стали сейчас. Неразумные порождения таких эмоций, как первородная черная ярость и ненависть, страх смерти и отчаянное желание жить, жажда познания скрытого и стремление к запретному, не имели ни разума, ни смысла существования. Величайшие сущности океана эмоций спали, погруженные в вечный летаргический сон, и лишь череда чудовищных в своих масштабах случайностей, выстроившихся в цепь важнейших событий, привела к тому, что Галактика обрела свой нынешний облик, а человечество бессчетное число раз вновь и вновь оказывалось на грани уничтожения.

Кто бы мог подумать, что все случится именно так, как и случилось...

Душа любого разумного существа в момент смерти переходит границу физического царства и попадает в варп. Как правило, такое "отбытие" не влияет на реальность, но не в случае эльдар. Души этой психически одаренной расы намного ярче и оставляют в варпе куда более заметный след.

Смерть миллиардов эльдар чрезвычайно болезненными или приятными способами и следующее после этого путешествие души имели катастрофический побочный эффект — беспокойные души эльдар образовывали яростные варп-штормы, делавшие межзвёздные перелёты невозможными. Однако было и нечто куда более страшное. Каким-то образом эти души начали сливаться в нечто целое — нематериальное воплощение разврата и морального падения. Чем больше эльдар умирало, тем сильнее становилась эта сущность, и тем сильнее бушевали варп-штормы, погружая Галактику в Вечную Ночь.

В начале 30-го тысячелетия существо осознало себя. Всего за несколько лет до его полного рождения, эльдар окончательно утратили рассудок от неконтролируемых психических энергий. Немногие сохранившие крупицы благоразумия покинули приходящую в упадок империю на огромных космических кораблях, забирая с собой растения, животных и любые части культуры старой империи. Позже они станут известны как эльдар миров-кораблей.

Последним родившимся богом стало Слаанеш, которое воплотилось из эмоций триллиардов представителей расы эльдар в часы их Падения, и своим первым вздохом-криком практически полностью истребило эту цивилизацию и создало самый мощный разрыв между Материумом и Имматериумом в Галактике — Око Ужаса.

Но то были дела давно минувших дней, последствия которых привели к той ветви событий, которая росла здесь и сейчас на глазах миллиардов мужчин и женщин, отрезанных варп-штормом в Готическом секторе без подкреплений и помощи.

Четырехкилометровый, вытянутый корпус легкого крейсера класса "Неустрашимый", на базе которого и создана модификация "Защитника", бросает вихрями ветров варпа, периодически то увеличивающих, то уменьшающих нагрузку на поле Геллера. Вой страдающих душ, пожираемых демоническими тварями, сдерживают только намоленные обереги, да многочисленные щиты и адамантий брони, собственная пассивная психическая сила которых, ведомая Духом Машины, хранит огромный, почти что тридцатитысячный экипаж.

Люди и сервиторы, укрытые под многометровыми бронеплитами цитадели, живут в своем собственном, непохожем ни на что иное ритме. Они рождаются и умирают здесь, в полутьме узких отсеков, теряясь в тысячах ведомостей и отчетов, отправляемых в Администратум при каждом посещении сколь-нибудь крупного Имперского мира. Многие из них ни разу не увидят солнца и не ступят на поверхность планет. Более четверти будут подвергнуты определенным наказаниям и в конце концов пополнят собой полуживую часть экипажа, став сервиторами.

Кого-то распылит на атомы в сражениях с ксеносами и отступниками. Многих превратит в пыль попаданиями макроснарядов, всесокрушающих плазменных торпед и игнорирующих броню пучков энергии лэнс-излучателей. У каждого из этих людей своя трагедия и своя история, подчиненные единственной цели — служению Империуму Человечества и его бессменному Повелителю. Каждый из них пройдет своей дорогой, совершив такие разные и, в тоже время, такие похожие деяния, стремясь к тому, что было избрано ими в качестве великой цели.

Но перенесемся из такого надежного и крепкого пространства, укрытого многими десятками метров адамантия и ферропласта, туда, где бушуют в первородном хаосе концентрированные эмоциональные порывы. Со стороны кажется, будто в безумном буйстве красок и цветов, сводящем с ума любого разумного, тускло сияет облепленная со всех сторон темными тенями сфера света. То, что скрыто за тонкой пленкой этой сферы, является наиболее желанной и самой приятной пищей для тех, кто населяет это чудовищное место. А потому они стремятся любой ценой прорваться внутрь, уничтожить преграду, извратить или подчинить себе тех, кто находится там, внутри корабля. Иногда кажется, что этим размытым теням, направляющим тонкие потоки концентрированных энергий в сияние щитов Имперского космического корабля, удастся их черное дело, но поле Геллера все еще хранит экипаж, а отринувшие плоть Адептус Механикус возносят молитвы Машинному Богу — Омниссии, прося благословления и защиты для тех технологических чудес, которые функционируют в глубинах легкого крейсера.

За сиянием работающих сейчас на минимальном уровне плазменных двигателей мчатся, словно ошметки, мелкие падальщики Эмпиреев. Они пожирают энергию, которая остается после гибели своих старших товарищей, вцепляются один в другого, существуя только ради того, чтобы добыть очередную крупицу энергии, которая позволит им просуществовать чуть дольше.

Иногда здесь попадаются души. Тусклые искорки разных цветов несут вокруг себя характерный эмоциональный окрас тех, кем они были раньше. Немногие способны сколь-нибудь долго существовать в Имматериуме в таком состоянии, но лишь истинным героям удается противостоять тем опасностям, которые таит в себе варп.

Вокруг мерцающей пленки поля Геллера мечутся чудовищные порождения ночных кошмаров. Странные гротескные пародии на живых существ вызывают лишь безотчетную ненависть и страх, ибо, неспособные к осмысленной коммуникации, они распространяют вокруг себя эмоции жажды, голода и страданий.

Варп по-своему чудовищно прекрасен, сколь и ужасен, но простым смертным не суждено оценить истинную суть, размах и перспективу этой сферы бытия. Возможно, оно и к лучшему...

* * *

Пожалуй, наиболее частыми ассоциациями с варпом и передвижением в нем у офицеров и матросов Имперского Флота будут головная боль и постоянное подспудное напряжение, а также изматывающая неизвестность. Когда находишься на борту космического корабля, пересекающего кишащие мириадами демонов области подпространства, именно изматывающее ожидание и давящее напряжение являются теми факторами, которые открывают внешним силам пути внутрь защищенных многометровой броней исполинов.

Кто-то не может сдержаться от попыток расслабиться наиболее приятным способом из возможных, кто-то, не до конца осознавая, чем это грозит остальным, готов заигрывать с силами столь же могучими, сколь и коварными, ища в темных гримуарах и древних свитках имена созданий, способных даровать глупцам кратковременное ощущение всемогущества. Вот только расплата за такие деяния наступает очень быстро, а души неудачников усиливают извечных обитателей варпа, заодно позволяя демоническим отродьям просачиваться внутрь защищенных сиянием поля Геллера пространств.

И ведь зачастую нет никакой необходимости в прямом искушении или соблазнении различными пороками. Куда чаще для того, чтобы свершить коварный замысел, хватает лишь почти беззвучного шепота и странных снов, подчиняющих слабые сознания своей воле. А потом какой-нибудь никчемный матрос с нижних палуб, про существование которого до того в лучшем случае знали только его товарищи по несчастью, да пара-тройка младших офицеров, с легкостью раскидывает боевую группу безопасников и, добравшись до мерзкого ножа, покрытого черными дрожащими знаками, вскрывает себе глотку, впуская на борт судна очередное кошмарное порождение Имматериума.

Все-таки хорошо, что на "Страж Бездны" прислали именно Иоганна с его Боевыми братьями. Более двух сотен переживших весь кошмар и ад Белатиса мужчин, каждый из которых собственноручно рубился в ближнем бою с еретиками и предателями, а затем и преодолел многочисленные проверки... Николас был вполне согласен с Деячем, на полном серьезе заявившим, что это едва ли не дар свыше.

Как бы то ни было, но Иоганн к выполнению своих обязанностей корабельного капеллана и Исповедника Братства приступил со всем возможным тщанием и рвением. Ежедневные общекорабельные молитвы в утреннюю и вечернюю вахты, когда весь экипаж бодрствовал, а боевые смены на постах сдавали свои обязанности сменщикам, позволяли консолидировать и воодушевить экипаж, а также продемонстрировать всем единство и нерушимость внутренних уз и традиций Имперского Флота.

В ночные часы, когда сменившиеся боевые вахты отправлялись в зыбкий и наполненный странными видениями тревожный сон, по жилым палубам и отсекам выходили на патрулирование боевые группы закованных в броню востроянцев, СБ-шников и пустотников, сопровождаемые также минимум одним членом Боевого братства Белатиса. Оснащенные широким спектром различного вооружения, подобные отряды в зародыше гасили любые конфликты и всяческие признаки неповиновения, а спокойные и мудрые духовники в светлых рясах словом и шоковой дубинкой обращали отдельных индивидуумов к истинной Вере в Бога-Императора.

Все же господин Исповедник оказался достаточно умен, чтобы предварительно уточнить у всех заинтересованных сторон их мнения, вежливо покивать на просьбы и требования, а затем и учесть графики дежурства личного состава. Как итог, на стол к Фрейзеру лег уже заверенный начальниками различных служб документ, четко регламентирующий мероприятия духовные, а также обосновывающий частичную переработку общекорабельного графика.

Весьма впечатленный этим Николас заверил документ собственной подписью, и теперь с удовольствием мог оценить внушительные результаты работы Иоганна Девана.

В остальном же на борту все было в относительном порядке, насколько это слово применимо к путешествию сквозь слои первородного Хаоса Неделимого. Пара небольших конфликтов среди пустотников была подавлена в самом начале оказавшимися поблизости отрядами службы безопасности, зачинщиков запихнули на пару дней в корабельный карцер, после чего отправили туда на стажировку наиболее фанатичных богословов из имеющихся на борту, и в итоге страдальцы, столь опрометчиво развязавшие драки, были вынуждены слушать изливаемые им на головы священные тексты.

Признаться, поначалу Николас хотел применить методику инквизитора Рахака, но с сожалением обнаружил, что под рукой просто нет достойной коллекции священных песнопений, а того, что имелось, хватило бы только на пять, максимум шесть часов непрерывной трансляции, чего, на взгляд на практике познакомившегося с этим методом коммодора, для полного исправления и осознания прегрешений было совершенно недостаточно. Тогда Николас решил уточнить у подчиненных, не имеется ли у них подобных подборок, но, к несчастью, затея привела к неутешительным результатам. То, что имелось у находящегося в состоянии перманентной депрессии Ланге, по большей части перекликалось с имеющимся уже у Фрейзера, а то, что мог предложить Иоганн, относилось к довольно специфическим разделам теологии Империума и не привело бы к ожидаемому результату.

Впрочем, нет худа без добра, и господин комиссар оказался загружен еще и подборкой достойных музыкальных композиций, а также в довесок еще и литературой, а затем, после тщательного обдумывания идеи и близкого общения с Исповедником, на Ланге и вовсе повесили программу духовно-патриотического воспитания экипажа. Собственно, главная цель этой самой программы уже была выполнена, так как у Адама просто не оставалось времени на рефлексии и прочие самокопания, ибо помимо основных обязанностей на него нагрузили гигантский кусок работы.

Да, Николас понимал, что это временная мера, и что рано или поздно ему придется поговорить с комиссаром, чтобы вернуть его в чувство, наконец! Но спешить в этом вопросе было нельзя, да и Фрейзер не был уверен в собственном ораторском мастерстве и искусстве, чтобы пытаться экспромтом изменить душевное состояние выпускника Схол Прогениум, который повидал в своей жизни слишком много различного дерьма.

* * *

— До реактивации варп-двигателя осталось два часа ровно, — доложил Тектрий, продолжая просматривать с бешеной скоростью проносящийся по экрану когитатора текст.

— Принято, — кивнул Николас, а затем щелкнул тумблером, вызывая Радуловича: — Господин майор, объявляйте желтую тревогу. Экипажу — занять посты согласно боевому расписанию!

— Слушаюсь, — откликнулся с той стороны востроянец, отключаясь.

Секунда, другая, и вот по помещению боевой рубки проносится характерный приглушенный звон баззеров боевой тревоги. В отличие от никогда не спящего сердца космического корабля, на жилых палубах и в многочисленных отсеках этот вой, постоянно меняющий тональность, подобран таким образом, чтобы разбудить даже смертельно уставшего человека, и теперь тысячи людей из числа резервной боевой вахты вскакивают с коек и, на ходу приходя в себя, бегут по километрам коридоров и узких боевых галерей. Десятки тысяч ног барабанят по напольному покрытию палуб, и в то же время оживает часть отключенных на данный момент систем.

Николас откинулся на спинку капитанского трона, а затем скользнул в совершенно иное измерение, позволяющее совершенно иначе воспринимать этот мир. Здесь, в прямом подключении к тактическому когитатору, корабль воспринимается как огромное, полуживое существо, живущее своей собственной жизнью, подчиняющееся своим собственным законам, но действующее так, как надо уже ему, Фрейзеру.

Внешний корпус мелко вибрирует от многочисленных нагрузок и давлений, поля Геллера, надежными объятиями охватывающие громадину корабля, пожирают огромные объемы энергии, а сенсоры ближнего радиуса действия трансформируют сводящие с ума картины варп-пространства до формы, воспринимаемой человеческим мозгом, и при этом не несущей какого-либо вреда подготовленному сознанию.

Нагрузка на электронную компоненту корабля довольно велика, но схематично прорисовывающиеся течения и муссоны, воронки и завихрения, а также характерные алые области, окружающие корабль со всех сторон, показывают, с чем приходится иметь дело Навигаторам, рискующим выйти в варп в то время, когда в океане Имматериума бушует шторм. Команды из шпилей несутся напрямую на мостик, и экипаж лишь выполняет их, отрабатывая маневровыми двигателями и проскальзывая между сходящимися волнами совершеннейших противоположностей, готовых разорвать любое препятствие на их пути.

Иногда полностью уклониться от потустороннего шквала эмоций невозможно, и тогда пиковая нагрузка на поля Геллера резко возрастает, чтобы схлынуть затем так же быстро, как увеличивалась считаные секунды назад. И тут остается только воздать хвалу конструкторам и техножрецам, заложившим в четырехкилометровую громадину столь огромные запасы конструкционной прочности и скрытых резервов.

Да, прямого удара разбушевавшегося Имматериума поля Геллера вряд ли выдержат, но пока Навигатор раз за разом уводит крейсер от потрясающих межреальность проявлений воли Темных Богов, и Император хранит экипаж от всех тех ужасов и кошмаров, которые таит в себе варп, а броневые створки на обзорных окнах боевых галерей опущены и зафиксированы так, чтобы ни одна живая душа не смогла поднять их без прямого приказа капитана космического корабля.

Долгое пребывание здесь негативно сказывается на самочувствии в реальности, и потому когда Фрейзер вырывается из беззвучного информационного кокона тактического когитатора, на сознание и тело наваливается давящая тяжесть и противное головокружение. В глазах на мгновение темнеет, грудь простреливает болью, но Николас через силу делает вдох, и симптомы перенапряжения отступают. А ведь Навигатор вынужден проводить в куда как более худшем состоянии значительно большее время, а не только выводя корабль из верхних слоев Имматериума, перед тем как пробить в пространстве межреальности прокол, достаточный, чтобы имперский крейсер покинул бушующий океан Эмпиреев.

В отличие от аналогии с океанами древней Терры, варп, будучи совершенно непостоянным и, вдобавок, дополнительно взбаламученным последствиями огромного числа ритуалов, на глубине был гораздо опаснее, чем около "поверхности", но вот путь из глубин слоев Имматериума к его границе отличался от обычного перелета куда как большими рисками вляпаться в очередное паранормальное дерьмо. В таких условиях оставалось только молиться о том, чтобы Навигатору хватило силы воли, духа и здоровья на то, чтобы вывести корабль отсюда. И ведь перелет происходил относительно "неглубоко"...

В этой ситуации от Николаса мало что зависело, и итог путешествия был совершенно непредсказуем, колеблясь в зависимости от несчетного числа факторов и особенностей течений варпа конкретно в этой области Имматериума. Но зато в силах Фрейзера было сделать так, чтобы в случае экстренного прерывания прыжка корабль вышел в обычное космическое пространство как можно более удачно, и чтобы при этом, Император упаси, на борт не просочилась какая-нибудь потусторонняя зараза.

Потому и опускались по всему кораблю многочисленные переборки, потому и начинали действовать тревожные протоколы и директивы, написанные по опыту тысячелетий перелетов через океан Эмпиреев. Вот и сейчас дополнительные гермодвери в задней части рубки с шипением опустились, отрезая помещение от остального корабля. Точно так же сейчас блокировались и реакторные отсеки, и жилые палубы, и каюты офицерского состава, и многочисленные орудийные казематы. Даже нахватав на борт демонов, крейсер должен был сохранить боеспособность и быть готовым к тому, что сражаться с еретиками, ксеносами и прочими врагами Империума придется, имея в собственных трюмах незапланированный десант.

* * *

Момент перехода из Имматериума в Материум отпечатался в мозгу Николаса ярким пятном воспоминания. Просто в один миг корабль вдруг содрогнулся, резко дернулся вперед, а освещение тревожно мигнуло.

Сенсоры ушли на перезагрузку, резервные и неиспользуемые при перелете в варпе широкополосные ауспексы начали считывание информации из окружающего пространства, чтобы можно было как можно быстрее определиться с текущим местоположением космического корабля относительно наиболее крупных небесных тел, а также предотвратить гипотетическое столкновение с теми или иными объектами, которых в космосе всегда хватало, кто бы что ни говорил на этот счет.

Перемигивающаяся аппаратура, напряженное ожидание и, наконец, первые доклады от операторов систем наблюдения за космическим пространством. Надо признать, весьма успокаивающие доклады. Во всяком случае, конечной точки путешествия "Страж Бездны" достиг. Правда, насколько точно крейсер вышел из варпа, и сколько времени придется провести на борту до достижения орбиты Слейда, еще только предстояло выяснить путем точных измерений и подсчетом примерной точки завершения варп-прыжка.

— Сэр, пространственное отклонение от прогнозируемой точки составляет около сорока двух пустотных единиц, — наконец, доложила Вентурини, сидящая за своим рабочим местом впереди и правее капитанского трона.

— Почти в иголочное ушко!.. — удивился кто-то из присутствующих на мостике.

Николас был полностью согласен с подчиненным. Действительно, столь небольшое относительное пространственное отклонение как ничто иное доказывало уровень опыта и квалификации навигатора, направленного сюда по рекомендации господина адмирала. Все же Дрейк знал, кого стоит послать на "Страж Бездны", ну, а проблемы... Их вполне можно было решать.

— Господа, поздравляю вас с завершением первого и, я уверен, далеко не последнего удачного варп-прыжка, — чуть привстал с трона Николас, привлекая внимание присутствующих. — Благодарю за службу!

— Во славу Императора и Имперского Флота, сэр! — весело и залихватски улыбнулся один из молодых лейтенантов, присутствующих на мостике, почти сразу же, впрочем, смутившийся от собственной наглости и слегка покрасневший.

Смех, негромкий, но такой успокаивающий и искренний, неожиданно снял давящее чувство неизвестности. Напряжение спадало, отступая перед внезапным улучшением эмоционального состояния, и Фрейзер понял, что, как и абсолютное большинство присутствующих на мостике крейсера, растягивает губы в скупой улыбке. Впрочем, ситуация требовала возвращаться в реальность и командовать.

— Радулович, обратитесь к экипажу от моего имени, — произнес Николас в вокс. — Сегодня всем положена двойная порция суточного рациона. Они хорошо поработали.

— Слушаюсь, господин капитан, — в голосе майора чувствовалось облегчение.

— Сэр, определена конечная точка маршрута, а также темпоральное отклонение, — доложили с радарного поста. — Ориентировочное время прибытия на геостационарную орбиту Слейда — трое суток. Темпоральное смещение положительное, составляет четыре десятых и не выходит за пределы нормы.

— Прекрасно! — коммодор не скрывал своего удовлетворения. — Господа, мы прибыли на место всего-то на четыре дня позже, чем нам было назначено! Великолепный результат!

В самом деле, при перелетах через бушующее варп-пространство, да еще и при том, что для текущего экипажа данное путешествие и вовсе было первым, столь малое отклонение от предполагаемого времени прибытия могло бы считаться настоящим чудом. Бывали случаи, когда куда как более подготовленные экипажи прибывали к конечной точке перелета спустя годы, а то и десятилетия, находя на местах цветущих миров или громадных кузниц Адептус Механикус лишь выжженные пламенем Экстерминатусов или испещренные последствиями хаоситского вторжения планеты.

Доклады поступали со всех сторон, уведомляя, что первый варп-прыжок обновленного корабля завершился весьма удачно. Критичных повреждений не было, обновленная конструкция внутренних помещений с достоинством встретила испытание Имматериумом и с честью выдержала удар, равно как и прочие компоненты корабля. Экипаж, наконец получивший возможность выдохнуть и перевести дух, настроение имел весьма бодрое и воодушевленное, а многоопытные пустотники, не раз и не два летавшие по океанам Эмпиреев, и вовсе пребывали в состоянии счастья. Еще бы, ведь не надо было куда-то бежать, что-то экстренно чинить и кого-то убивать, да и в жилых блоках все было спокойно.

* * *

Фрейзер в который уже раз перечитал то самое сопроводительное послание, покосился на лежащую на краю стола информационную подборку по штрафной колонии, и устало потер разъемы подключения к капитанскому трону. Кожа там онемела, лишилась чувствительности и ощущалась довольно странно, отвлекая от работы. К этому прибавлялась странноватая "ватность" пальцев и сниженная подвижность кистей рук.

Нет, Николас конечно знал, что у перелетов через варп есть свои специфические последствия и эффекты, но не предполагал, что они могут выражаться подобным образом. Впрочем, голова не болела, блевать не тянуло, да и общая вялость не донимала. Наоборот, капитан был довольно свеж и бодр, а потому, разобравшись с ежедневной "текучкой", приступил к повторному ознакомлению с тем, что из себя представляла система Слейд.

В центре планетной системы расположился белый карлик, пребывающий в таком состоянии уже более, ориентировочно, нескольких миллионов лет. Сжавшаяся до своих текущих размеров звезда, лишенная собственного источника термоядерной энергии, более не могла обогревать своим теплом одиночный газовый гигант, саму штрафную колонию, а также пару планет-спутников, скользящих в космическом пространстве.

Согласно наблюдениям и исследованиям имперских астрономов, когда-то Слейд был классической системой из двух малых связанных звезд, так называемых красных карликов, которые отличались от иных небесных тел небольшой массой и относительно низкой энергетической активностью, тем не менее достаточной для того, чтобы обеспечивать теплом остальные космические объекты. Примерно тогда же в системе существовало не менее пяти планет, минимум одна из которых являлась вполне пригодной для жизни после минимальной терраформации.

А потом по какой-то причине, вероятно, из-за глобального катаклизма системного масштаба, один из красных карликов по неизвестной причине выпал из связки и взорвался, уничтожив два крупных небесных тела и, вместе с тем, изменив постоянные орбиты остальных планет в системе, а заодно пройдясь по ним хорошим таким метеоритным дождем. По итогам этого деяния, вторая звезда в системе достаточно быстро изменила свое состояние, что повлекло гибель абсолютно всех живых организмов на единственной на тот момент обитаемой планете, а также сдуло в космос любые намеки на атмосферу или гидросферу.

Но и теперь, спустя миллионы лет, Слейд медленно угасал. Среднегодовая температура на планете не превышала минус шестидесяти градусов по стандартной шкале, лишь у экватора достигая "каких-то" минус двадцати. Постоянные ветра продували лишенную какого-либо намека на местные биологические объекты каменную глыбу, а так и не восстановившаяся до конца атмосфера не могла защитить тех, кто был вынужден выживать на поверхности планеты, от прямой космической радиации и электромагнитного излучения со стороны белого карлика. Все это усугублялось также тем, что в варпе планета отображалась далеко не самым лучшим образом, окруженная, по словам астропатов, малопонятной сероватой пленкой, искажающей её местоположение и затрудняющей идентификацию этого места. Мало того, псайкеры здесь начинали испытывать весьма неприятные ощущения, а некоторые при этом утверждали, что нечто подобное они испытывали при отдаленном контакте с париями.

Феномен сей изучали весьма активно и довольно-таки давно, но результатов, применимых на практике, добиться не смогли, а потому ограничились тем, что назвали происходящее особенностью данной звездной системы и рекомендовали ограничить её посещение.

Вот только у Империума на этот счет было свое собственное мнение, а потому Слейд превратился в штрафную колонию строгого режима, прекрасно подходя под все те критерии, которыми руководствовались Адептус Арбитрес при выборе мест лишения свободы. А уж когда здесь обнаружили родиус...

Николас отложил отчет и потянулся за стилом. Стоило записать кое-что, а также проследить, чтобы ни госпожа Ниро, ни новоприсланный Зарен Арвалий Цедд не вздумали прогуляться по местным равнинам, а то ведь откинут копыта, и останется корабль без Навигатора и астропата.

А вообще, пускай лучше и вовсе на орбите посидят. Так оно всем спокойнее будет...

Глава 13

— Все готовы? — Фрейзер окинул взглядом собравшихся, отмечая, что свита выглядит весьма представительно и немного нелепо.

Еще бы, ведь на поверхности планеты сейчас было около минус двадцати градусов по стандартной шкале, а теплого и термостойкого снаряжения в запасах, как всегда, не оказалось. Благо, у востроянцев как раз таки имелись соответствующие элементы экипировки, но вот тот же Ланге в тулупе выглядел, словно взъерошенный и нахохлившийся филин, да и остальные сопровождающие тоже не сильно от него отличались.

Впрочем, это не относилось к бойцам сопровождения из числа уже чистокровных востроянцев и Радуловичу, который в своем тяжелом алом парадном полушубке выглядел крайне представительно, а уж учитывая меховую папаху с кивером и золоченой аквилой... В общем, именно на Радуловича и, в меньшей степени, Ланге и был возложен процесс отбора будущих подчиненных, а сам Фрейзер шел в качестве официально-традиционного довеска.

Выслушав нестройное угуканье, согласное и подтверждающее даканье, а также кряхтение некоторых младших медикусов, которых с собой брали для осмотра кандидатов прямо на месте, и которые в явно больших им тулупах смотрелись очень уморительно, Николас дал отмашку на погрузку в шаттлы.

Для операции были взяты две "Аквилы" из четырех имеющихся на борту, что, в свою очередь, не слишком нравилось уже Деячу, требовавшему взять с собой больше людей и техники. Отличающийся обострившейся формой хронической паранойи безопасник мрачно бурчал, что опять будут какие-то проблемы, но Николас отреагировал на это философски, считая, что чему быть, того не миновать, да и в конце-то концов должны же были такие "прогулки" хоть когда-нибудь пройти так, как и было задумано! Впрочем, это не помешало загрузить Вентурини, Тектрия и Фраара списком инструкций и предписаний, а также подробно обрисовать в общих чертах те или иные действия в нештатных ситуациях.

Наконец, шаттл оторвался от палубы, и сидящих в пассажирском отсеке вдавило в кресла небольшой перегрузкой. Обзорные экраны были закрыты, иллюминаторы задраены, и делать внутри было в общем-то и нечего, ибо шум работающих движков мешал конструктивному общению, да и рвать глотку в попытках докричаться до соседей Фрейзер не захотел, а потому просто и незатейливо последовал древней солдатской мудрости о том, что солдат спит, пока служба идет.

* * *

Едва вошли в атмосферу планеты, как "Аквилу" сильно затрясло, и дальше пытаться дремать стало совершенно невозможно. Впрочем, пилот к тому моменту уже поднял бронеплиты, а потому у скучающих людей появилась возможность полюбоваться местными красотами через маленькие и не слишком удобные обзорные иллюминаторы.

Было бы чем любоваться и на что смотреть... Низкая и густая белая облачность быстро сменилась непроглядной серой туманной кашей, в которой нельзя было разглядеть ровным счетом ничего, а ведь к этому прибавлялся еще и бьющий со всех сторон снег, разогнанные до чудовищных скоростей частицы которого на такой высоте воздействовали на защитную окраску и грунтовку корпуса шаттла не хуже крупнофактурной наждачки, стирая с покатых поверхностей только недавно нанесенные опознавательные знаки и безжалостно сдирая покрытие.

Затем сильно затрясло, и Фрейзер полностью расстался с надеждами выспаться или как минимум прикорнуть до того, как спускающийся летательный аппарат прекратит свое снижение по параболической траектории. Вибрации и тряска от прохождения зоны сплошной турбулентности мешали даже разговаривать, а потому в пассажирском отсеке установилась тревожная, напряженная тишина. Сложные погодные условия и пилот, сражающийся со стихией, чтобы посадить-таки тяжелую громаду шаттла на землю, заставляли чувствовать свою беспомощность.

Наконец прошли и зону турбулентности, после чего тряска существенно уменьшилась, но вот разглядеть происходящее снаружи стало совершенно невозможно. Над планетой простиралась вечная ночь, полумрак которой стал следствием древнего катаклизма системного масштаба, безжалостно перекроившего состав атмосферы планеты и поднявшего в воздух настоящие тучи пыли и пепла, до сих пор закрывавшие небосвод.

Пилот в кабине негромко и малоразборчиво переговаривался с диспетчерской местной столицы и, по сути, единственного не исправительного поселения на этой планете. В этом городе, хотя скорее крупном поселке, расположенном в районе экватора, где среднегодовые температуры были наиболее высоки, проживало не более двенадцати тысяч потомков первых солдат и рабочих, которые когда-то давно строили эту колонию и возводили космопорт на северном полюсе планеты. Впрочем, с тех пор минули тысячелетия, а невысокая рождаемость и частая смертность привели к тому, что "свободное" население колонии, выполняющее обязанности клерков, ремонтников, провизоров, врачей и прочих социальных служб, неуклонно сокращалось.

Наконец пилот шаттла получил разрешение на посадку, и спустя считаные минуты посадочные опоры "Аквилы" коснулись растрескавшегося от частых перепадов температур рокрита аэродромного покрытия. Вибрация двигателей стихла, и разом оживившиеся люди стали отстегивать ремни и противоперегрузочные фиксаторы, радуясь завершению сложного полета.

— Господа, прошу на выход, — хмыкнул Фрейзер, потягиваясь, — полет окончен...

Люди нестройной толпой потянулись в заднюю часть салона, где уже как раз откинулась вниз загрузочная аппарель. Холодный воздух волной ударил внутрь, неся также и мелкую, противную поземку, и Николас подавил желание закрыться от потока снега рукой. Сбоку тихо матерился пилот, представляющий, сколько времени уйдет на просушку салона шаттла.

* * *

Коридоры здания колониальной администрации не внушали от слова совсем, особенно после того, как Николас имел честь и несчастье посетить офицерское собрание на орбитальной инсталляции Халементской базы Имперского Фота. Там золоченая драпировка и алый шелк ковровых дорожек великолепно гармонировали с изысканной лепниной на батальную тематику и с многочисленными статуями, демонстрируя всем и каждому величие и достаток.

Однако здесь, на поверхности Слейда, построенное с похожими целями здание несло на себе печать боли, усталости и мрачного, безразличного угасания. Казалось, что сама жизнь покидала эти стены год за годом, и лишь ветер сквозняков гонял холодный, вымораживающий воздух по коридорам, заставляя ежиться и плотнее кутаться в тулупы. Все же этот мир накладывал свой отпечаток на всё, что имело несчастье оказаться на его поверхности сколь-нибудь длительное время.

Так и сейчас всеобщее запустение и уныние, вместе с сероватым цветом обшарпанных стен, не слишком искусная лепнина на входе, промерзшая, покрытая торосами льда, а кое-где и вовсе осыпавшаяся, равно как и серовато-желтые, болезненные и осунувшиеся лица местных клерков, внушали какую-то подспудную неприязнь и отвращение к этому месту. Вместе с тем появлялось и сожаление, а также в некоторой мере сочувствие к этим забитым и уставшим людям, ежедневно тянущим на себе весь груз административной работы колонии.

Вот и сейчас семенящий во главе небольшой кавалькады служка, одетый в далеко не новую, но аккуратную и опрятную сутану, вновь обернулся, чтобы обвести прибывших на эту планету своим заполошенным, испуганным взглядом и понять, что гости следуют за ним и не думают отвлекаться. Казалось, что каждый раз, когда он так оборачивался, этот человек с лицом, напоминающим крысиное, боялся, что прибывшие на эту планету из совершенно иного мира люди просто проигнорируют его и пройдут мимо, не обращая внимания на жалкого и никчемного клерка, привыкшего лишь считать и записывать.

Но все имеет свойство заканчиваться, и наконец-таки завершилось шествие через мрачные и пустые коридоры, по обе стороны усеянные сплошными дверями. Впереди открылся вид на золоченые тяжелые двери из красного дерева, увитые серебряной виноградной лозой и увенчанные имперскими аквилами. Именно здесь, в атмосфере болезненной и, откровенно говоря, лишней помпезности, и обитал глава колониальной администрации, по сути являясь аналогом Планетарного губернатора всего Слейда.

Расположившийся сбоку за огороженной стойкой секретарь вскочил на ноги, едва завидев входящую в помещение процессию, и, подхалимажно кланяясь и прося господ подождать буквально минутку, метнулся к тяжелым и помпезным дверям. Николас с интересом, быстро перешедшим в скуку, осмотрел помещение, оценил полумертвую пародию на обыкновенный древнетерранский фикус в углу, после чего развернулся к своей свите.

— Господа, действуем, как планировали. Иоганн, Михайло, мы идем внутрь. Адам, проконтролируйте тут всё. Все готовы? Тогда идем.

Секретарь выскочил из помещения и вежливо и заковыристо попросил высоких гостей заходить, после чего распахнул двери, отшагивая в сторону. Фрейзер, шагнувший внутрь одним из первых, в первую очередь поразился тому, насколько внутри помещения жарко. Казалось, здесь пытались сосредоточить всё то тепло, которого так не хватало этой планете. В тяжелом тулупе моментально стало жарко, и Николас с сожалением понял, что, видимо, потом придется менять комплект нынешней формы, ибо жара способствовала излишне активному потоотделению.

Местный хозяин и властитель планеты вскочил из глубины даже на вид массивного кресла и, колыхаясь весьма внушительными телесами, устремился навстречу "дорогим гостям", не переставая при этом громко и высокопарно приветствовать как капитана, так и его подчиненных. Фрейзер с трудом смог прорваться через поток малоразборчивых фраз и восхвалений, чтобы вставить свое собственное приветствие.

— Ах, что же я! — всплеснул тяжелыми, пухлыми ладонями толстяк. — Прошу простить мою бестактность! Позвольте представиться, Фредерик Исидоро Риччи! Скромный сын благородного семейства Риччи, ха-ха! О, моя семья издревле славилась...

Фрейзер пропустил мимо ушей большинство последовавших после этого бесполезных фраз, не несущих какой-либо необходимой информации. Стало понятно, для чего в этом помещении витает тяжелый и душный запах каких-то приторных духов, граничащий с вонью. Терпкий, пронзительный аромат был призван перебить стойкий пьяный перегар со стороны господина начальника колонии, а теперь, когда тот высунулся на свет, в отблесках освещенной Омниссией спирали стала видна желтоватая, болезненная бледность и характерные покраснения, а также общее запойное состояние, которое пытались замаскировать толстым слоем румян.

Стало вдруг противно до отвращения. До желания сейчас же сбросить все на подчиненных и свалить с этой полумертвой и больной планеты назад, на борт такого надежного крейсера, где не было тянущего ощущения обреченности и угасания и где не царил пронзительный, пробирающий холод. Николас с трудом смог подавить свои эмоции, но все же смог удержать лицо, нацепив фальшивую и ненатуральную маску вежливого интереса.

Собеседнику, впрочем, было все равно. Явно страдающий от жесткого похмелья толстяк увлеченно нёс какую-то малопонятную пургу, всячески стараясь ухватить своего собеседника за локоток, чему, впрочем, ловко и решительно воспрепятствовал Радулович, перенаправив совершенно не заметившего этого Риччи обратно к креслу.

— У меня имеется предписание касательно набора личного состава для абордажной группы из числа отбывающих срок искупления в исправительных учреждениях, — Николас устал выслушивать бред о "величии фамилии" и бахвальство касательно "незаменимости господина Риччи на своем месте", а потому действовал решительно и напористо: — Ввиду этого, а также сокращенных сроков выполнения приказа по набору личного состава в собственный экипаж, мне необходим доступ к имеющимся в вашем распоряжении людским ресурсам из числа здоровых и физически развитых заключенных с относительно высокой лояльностью, желательно из числа добровольцев. Где я могу их найти?

От столь резкого перехода "Жирный Жаб", как про себя поименовал борова Фрейзер, глупо захлопал серыми невыразительными глазами, разевая рот в тщетных попытках сказать что-то умное или как минимум разборчивое, но получалось у него, мягко говоря, не очень.

— А-э-э-а... Ну, я, наверное... Быть может... Кхах, господа зачем же вы?!..

Начинающий свирепеть Фрейзер уже готовился дать отмашку изрядно раздраженному поведением этого чиновника Радуловичу, что, скорее всего, привело бы к паре-тройке незапланированных гематом у господина Риччи, благо в нанесении побоев должностным лицам и вышестоящим по социальной лестнице разумным востроянец имел кое-какой опыт, но не потребовалось, ибо двери в кабинет распахнулись, и внутрь ворвался мужчина с начинающими седеть волосами, облаченный в странный гибрид сероватой пехотной формы Ландесвера времен Первой Мировой Войны и зимнего снаряжения Имперской Гвардии одновременно. В глаза бросились полковничьи эполеты и расстегнутая кобура с тяжелым кинетическим пистолетом на бедре.

Незваный гость, особо не обращая внимания на окружающих, действовал быстро, решительно и крайне неожиданно, просто-напросто подскочив к глупо раскрывающему и закрывающему рот пьяному толстяку, и, ни мгновения не колеблясь, вмазал тяжеленной рукоятью своего пистолета по зубам господина Риччи.

— Кхух! — подавился собственными зубами, соплями и кровью местный начальник колонии.

— Сволочь! — выплюнул неизвестный полковник, нанося еще один удар, на этот раз рукой в черной перчатке: — Ты что творишь, урод?

— Хм, — слегка озадаченно приподнял бровь Фрейзер, наблюдая за происходящим. — Однако...

Тем временем неизвестный полковник, видимо решив, что от борова, сползшего обратно в кресло и зажимающего разбитое лицо руками, а также глухо подвывающего, он уже ничего не добьется, развернулся к присутствующим и мрачно поинтересовался: — А вы еще кто?

Негромко хмыкнувший Николас шагнул чуть вперед, рукой придерживая явно собравшегося влезть в конфликт Радуловича, а затем представился: — Коммодор Имперского Флота Фрейзер, тактическая группа "Денеб". С кем я говорю?

— Командующий сто седьмым отдельным Штрафным легионом, полковник Джеймс Картер, — хмыкнув, обозначил себя мужчина. — Как я понимаю, именно ваш крейсер сейчас висит на орбите, на всякий случай наведя орудия на наш транспорт?

— Если вы про звездный галеон типа "Завоевание", то я счел необходимым предупредить различные... Казусы. Не знаю, что происходит у вас на борту, полковник, но в эфире сейчас некоторый бардак.

— А, вы про это, — отмахнулся Картер. — Побузят и успокоятся, не в первый раз уже. А до кого не дойдет через шоковые дубинки, просто вернем на планету. Пусть дальше себе в грязи, дерьме, холоде и радиации от голода подыхают.

— Все так плохо? — не наигранно удивился Фрейзер, не ожидавший такого, — Меня, конечно, предупреждали, но колония вроде как не строгого режима...

— Была! Была нестрогого, — скривился, как от зубной боли, полковник. — А потом вот этот боров, чтоб его демоны сожрали, решил, что он самый умный и нормы Администратума ему не писаны!

— А проверяющие куда смотрели? — в свою очередь изумился Фрейзер. — Объект ведь стратегический и для Механикус крайне необходимый! Ведь должны были прислать своего наблюдателя, чтобы сроки не срывались.

— Был наблюдатель. Еще полгода назад был. И флот обороны планеты тоже был... Когда-то, когда не было этой сраной войны и сраного варп-шторма! Всех загребли по мобилизации! — полковник саданул кулаком по столешнице, от чего глухо поскуливающий боров взвыл и скукожился в кресле.

— Господин капитан, — вдруг затрещала уже привычно вставленная в ухо вокс-бусина, — с орбиты докладывают, что фиксируют странные энергетические сигнатуры в районе Южного полюса планеты. Интенсивность нарастает.

— Докладывайте сразу, как только будут какие-то изменения, — бросил в вокс Фрейзер, а затем развернулся к Картеру. — Полковник, что у вас творится на юге? И откуда там высокоинтенсивная энергетическая активность, что её даже на пассивных ауспексах с орбиты видно?

— Какая еще активность? — изумился Джеймс. — Вы уверены?

— Полностью! — отрезал Николас, после чего переключился на общий канал: — Фрейзер — всем. Боевая тревога, алый код. Повторяю, всем подразделениям боевая тревога!

Полковник тем временем тоже попытался связаться с кем-то, но в этот момент произошло что-то странное. Во-первых, до того безучастно валявшийся в кресле, словно мешок с дерьмом, Риччи вдруг завозился, силясь подняться на ноги и что-то неразборчиво мыча, и со стороны коридора и приемной перед кабинетом раздался недоуменный возглас. А буквально через мгновение это случилось...

Волна странных вибраций прокатилась по помещению, принося с собой головную боль и заставляя хвататься за виски в тщетной попытке подавить резкие спазмы. Сбоку натурально скрючился, постанывая, полковник, а остальные прибывшие на планету вместе с Фрейзером посетители также испытывали "фантастические" ощущения. Вот только проблемы лишь начинались...

Риччи проворно и молча рванул прямо с кресла на ближайшего к себе человека, которым по совпадению оказался господин майор. Радулович, не ожидавший такой подлянки от толстого и слабовольного борова, а также частично выведенный из строя сильной болью, оказался застигнут врасплох и едва не рухнул на пол, пытаясь уклониться от пытающегося вцепиться в свою жертву зубами начальника колонии.

— Что тут, blyat, происходит?.. — едва успел выговорить Николас, как дверь со стороны коридора вдруг распахнулась, и внутрь ввалилась весьма интересная конструкция.

Первым в помещение вбежал хрипящий и безумно вращающий глазами служка, чьи совершенно безумные и черные глаза, лишенные какого-либо намека на зрачки, уставились прямо на Фрейзера, а затем монстр в человеческом обличии попытался прыгнуть на свою жертву. Не вышло. Буквально впечатавший тварь в стену заряд крупной керамической дроби, выпущенный из дробовика господина исповедника, стал тем спусковым крючком, который привел в чувство до того пребывавшего в некотором шоке Николаса, а заодно привлек внимание борова, до того сосредоточившегося на Радуловиче.

Впрочем, толстяку надо было пробежать целых семь метров до Иоганна, и все эти семь метров три ствола выплевывали в человеческую тушу потоки лазерных импульсов, керамику и тяжелые экспансивные пули, которые, как выяснилось, предпочитал в своем оружии более-менее оклемавшийся полковник. Тем не менее, живучий результат воздействия очередной глобальной херни планетарного масштаба и не подумал останавливаться, хотя и слегка притормозил. В итоге туша таки добралась до исповедника, получила прикладом в и так разбитую морду, но упорно попыталась вцепиться в Девана зубами. Именно что попыталась, ибо подскочивший сзади к уродцу Радулович снес монстру башку своей боевой востроянской силовой саблей.

Миг, и вот озадаченные и задумчивые взгляды, провожающие откатывающийся в сторону отделенный от тела череп, сменились пониманием того, что в коридоре как-то слишком тихо. Первым к двери аккуратно приблизился наиболее боеспособный и вооруженный сейчас Иоганн, не расставшийся со своим дробовиком на время визита к местному начальнику планетарной администрации и, по факту, существенно облегчивший положение всем.

Только-только открыли дверь, взяв на прицел коридор, как там кто-то взвыл, рванула фраг-граната, а затем и замелькали лазерные импульсы, перемешанные со вспышками выстрелов и порохового оружия и громким востроянским матом, дополняемым сложнопереводимыми диалектическими оборотами. А затем из-за поворота вывернул злой и взъерошенный Ланге с цепным мечом в руках, окинул присутствующих взглядом, пробежался по головам, словно пересчитывая, оценил валяющийся на полу труп и перешел к делу.

— Связи нет. Накрылась сразу, как это началось. Местные обезумели, либо и вовсе продались Хаосу.

— Ясно, — коротко и отрывисто бросил Николас, а затем перешел к насущным вопросам: — Где вы были? Что по потерям?

— Нас отвели в соседнее помещение, — поморщился Адам. — Сказали, что велено накормить и разместить, пока тут проходят "переговоры". Мы, понятное дело, от угощения вежливо отказались, а потом на нас попытались напасть с применением химического оружия.

— Herovo... Чем травили? — Фрейзер быстро прошел в центр холла, в то время как втянувшиеся в помещение бойцы приступили к организации обороны и созданию импровизированных баррикад.

— Какая-то гадость из технических смесей, — безразлично пожал плечами комиссар. — Анализаторы никто не глушил, засекли сразу. Затем герметизация и вырезание уродов, возомнивших себя самыми умными. Безвозвратных потерь нет. Пару бойцов зацепили, но не критично.

— Ясно... Так, господа, ваши предложения в текущей ситуации? — Фрейзер развернулся к присутствующим, слегка растерянно переглядывающимся. Ну да, подобных проблем не ожидал уж точно никто, да и образовавшаяся тактическая пауза позволяла продумать ситуацию. — Может быть вы, полковник? Все же у вас куда как больший опыт пребывания на этой планете. Полковник?!

— Как я могу быть уверен в том, что это не вы устроили подобное? — напряженно поинтересовался смещающийся в угол помещения Картер, не сводя с Николаса ствола своей ручной гаубицы, ошибочно называемой пистолетом.

— Вы в своем уме? — изумился Фрейзер. — Мы вместе отбивались от пары обезумевших уродов в соседнем помещении! Какого демона вы творите?

— Это не может быть доказательством вашей невиновности, — полковник оказался в углу помещения и, не сводя прицела с Николаса, вытянул из кармана кителя крак-гранату. — Думали, что возьмете меня живым? Нет, твари, я вас всех с собой...

Договорить он просто-напросто не успел, ибо отвлекшись на беседу, совершенно не обратил внимания на слегка сместившегося вбок Иоганна Девана, перехватившего свой дробовик за цевье. А потому не увидел ни замаха, ни молодецкого броска с хеканьем, а получил по морде лица тяжелым оружием и на миг выпал из реальности, умудрившись при этом всадить тяжелую экспансивную пулю куда-то в сторону Фрейзера.

Вот только господину коммодору на месте стоять просто не позволили...

— Кха, кха, тьфу... Слезьте с меня, тьху, — прохрипел Фрейзер, ощущая, как сверху навалились почти полторы сотни килограмм суммарного живого веса от тел Ланге и Радуловича, бросившихся прикрывать родное начальство, но слегка переусердствовавших на этом поприще.

— Как скажете, господин капитан, — индифферентно произнесли над ухом, пока востроянцы быстро и качественно вязали буйного полковника и производили полевой шмон.

— Спасибо... — просипел вздернутый на ноги Николас. — Так, поскольку главный источник информации к общению совершенно не расположен, а допрашивать его нет ни времени, ни смысла, предлагаю идти туда.

Взгляды всех присутствующих остановились на полумраке единственного коридора, в котором после самого начала всего этого пиздеца кто-то нехороший вырубил все имеющееся освещение...

* * *

— Бегом, бегом, бегом!!! — казалось, комиссар успевал быть везде. — Шевелитесь, беременные!

Ну да, матом ведь родное начальство не покроешь, а ситуация как бы располагала к подобному. Группа неслась через местные катакомбы, в которые с отключением всякой пародии на освещение превратились запутанные и узкие коридоры, на ходу отстреливаясь от лезущих из боковых дверей обезумевших клерков и административных работников, явно желающих отведать свеженькой человеческой плоти.

Мало того, снаружи доносился жуткий и пробирающий до костей вой, чьи-то безумные вопли и странное, пугающее хрипение и шипение, настолько громкие, что спокойно игнорировали многие десятки метров рокрита. Впрочем, возможно, виновато тут было как раз таки то самое неизвестное излучение, интенсивность которого, согласно показаниям сканеров с шаттлов, не только не снизилась, но и снова начинала расти. И вот это было плохо, ибо группа имела немаленькие шансы вновь свалиться с головными болями, но уже в совершенно непригодном для обороны помещении и в полном составе, что гарантировало почти моментальную гибель всех, пока еще живых, гостей с орбиты.

С орбитой, кстати, все было плохо. Тяжелая и слабо восприимчивая к радиоволнам атмосфера искажала передаваемый сигнал в обе стороны, и до крейсера там, над поверхностью, не могли достучаться ни маломощные вокс-передатчики офицеров группы, ни куда как более мощные, но все равно недостаточные для подобного станции связи на "Аквилах".

Пожалуй, первой хорошей новостью с момента начала всех этих неприятностей стало именно то, что оба летательных аппарата не только смогли уцелеть, но и взлетели, когда охрана из числа местных просто-напросто скорраптилась и склонилась перед Темными Богами, а остальное население центрального административного центра планеты превратилось в обезумевших и кровожадных тварей. В итоге сейчас оба шаттла носились над строениями и, используя все свое бортовое вооружение, пытались, как могли, помочь обороняющимся.

Наличие других выживших, ведущих бой с хаосней, стало как для Фрейзера, так и для остальных офицеров сводной группы крайне большой и, что уж греха таить, приятной неожиданностью. Во всяком случае, отстреливающиеся неизвестные оттягивали на себя внимание и обстрел павшей в объятия ереси охраны, позволяя гостям с крейсера покинуть строение, превратившееся в филиал высокобюджетного хоррора и скотобойни. Как выяснилось, далеко не все клерки и местные обитатели превратились в кровожадных тварей сразу, и далеко не все смогли попытаться запереться в отдельных помещениях.

В итоге сейчас группа уже несколько раз натыкалась на полуобглоданные тела и почти целиком сожранные трупы, продолжая отбиваться от наседающих со всех сторон тварей, которые, распробовав человеческого мясца, явно хотели еще. Причем такие "гурманы", что хреново, оказались значительно быстрее и опаснее прототипов, умудряясь выдерживать даже одиночные попадания из лазганов своими телами.

Поворот, еще один коридор, и мельтешащие лучи света от тактических фонарей... Да, ситуация была сложная, но, по словам Ланге, вполне решаемая. Всего-то и нужно было, что выбраться наружу, да преодолеть полсотни метров до ближайшей посадочной площадки. Правда, взваленный на закорки полковник, продолжающий без остановки материть своих пленителей и молиться Императору, хорошего настроения и нервов отнюдь не добавлял, но хоть удалось выяснить, что отбивающиеся снаружи неизвестные — это подчиненные Картера из числа все того же злосчастного сто седьмого Штрафного легиона. Правда, больше ничего выдавить из и так понявшего, что проговорился, полковника не получилось.

— Быстрее, быстрее... — вновь надрывается над ухом Ланге.

Сбоку тяжело пыхтит Иоганн, прущий на себе часть "очень нужного" снаряжения, которое востроянцы, составлявшие внешнее оцепление и отстреливавшие тварей, скинули, но бросать не позволили. Внутри этакого полукольца из мрачных потомков восточных славян в тяжелой броне и бежал нынешний "балласт", и Николас уже в который раз задумался о том, что вместо тактических наставлений и особенностей ведения космических баталий пора бы начинать тупо бегать и качать мышцу, ибо пока что навыки командования космическим кораблем особо не пригодились еще ни разу, в отличие от физической формы.

— Нет, больше я без "Химеры" под боком ни на какую планету не сунусь, — пропыхтел себе под нос Фрейзер, пытаясь на ходу поправить начинающего куда-то сползать полковника, спеленатого по всем правилам военного искусства и наконец-то заткнувшегося.

— Было бы... кхах, неплохо, ... фуф, господин капитан, — устало выдохнул в промежутках между шагами бегущий справа Исповедник, которому тоже приходилось нелегко.

— Сто-о-о-ой! — раскатистая команда пронеслась из головы колонны, и люди едва ли не попадали на землю прямо там, где бежали.

Востроянцы с матом и руганью организовывали тыловое охранение, заодно пытаясь запихнуть куда подальше мешающихся под ногами начальников и медицину, в то время как из передней части подобрался мрачный Радулович.

— Господа, у нас проблема, — провозгласил Михайло, оглаживая бороду и косясь во тьму пока что безлюдного прохода, куда уже упирались яркие лучи мощных тактических фонарей и стволы многочисленных лазганов. — Впереди тупик, а возвращаться мы уже вряд ли сможем. Крайняя развилка была полтора километра назад, а затем там обрушился проход.

— То есть мы отрезаны? — сходу вычленил главное Фрейзер.

— Вероятно, — кивнул майор, устало приваливаясь к стенке. — Комиссар вместе с несколькими бойцами выдвинулись проверить, что там сейчас. По результатам надо будет что-то решать...

Пока ожидали возвращения Ланге с добровольцами, пересчитали живых. Их оказалось неожиданно много, а именно все тридцать шесть востроянцев, в том числе пятеро раненых, четверо младших медикусов, напуганных, но собранных и занятых своей работой, а также почти полтора десятка клерков и административных работников, оказавшихся достаточно сильными духом и телом, чтобы не впасть в ересь. Понятное дело, их усадили отдельно и под бдительным присмотром готовых пустить в ход лазганы востроянцев, в то время как все остальные расположились чуть в стороне. Возражений, впрочем, не последовало, ибо спасенные понимали, кому именно обязаны своими жизнями, а потому сидели тише воды, ниже травы, выпуская только редкие флюиды страха и волнения.

Тем временем из прохода вернулся Ланге с сопровождающими и сходу огорошил: — Проход завален направленным взрывом. Обратно просто не пройдем, там потолок на соплях держится. Попробуем разбирать — и рухнет вообще все.

А затем, переждав охреневшие взгляды и изумленное мычание, пояснил: — У меня отец был военным инженером-горнопроходчиком в пятом отдельном полку Антонианских Туннельных крыс. Вот и научил.

— Так... — устало обхватил голову руками Николас, пытаясь отрешиться от таких новостей о предках господина комиссара. — А если попробовать пробуриться на соседние уровни?

— Не получится, — авторитетно отклонил идею Ланге. — Тут слишком толстый рокрит. Не успеем проломить его прежде, чем у нас воздух кончится.

Все задумались.

— Хм, а если не вбок, а вниз? — вдруг подал голос до того молчавший Иоганн.

— А чем? — мрачно поинтересовался уже Фрейзер, пытаясь найти выход из резко осложнившейся ситуации.

— Так вот этим! — обезоруживающе улыбнулся исповедник, с кряхтением поднимаясь и начиная копаться в том, что на него нагрузили востроянцы, а затем вытаскивая оттуда... Классическую такую противотанковую мельтабомбу. Кажется, глаза вылезли из орбит абсолютно у всех.

— Майор... — печально простонал Николас, — ваши подчиненные когда-нибудь доведут меня до инфаркта!

— Могу вас успокоить, сэр, при всем уважении, меня они доведут значительно раньше...

* * *

Громкий взрыв, поднявшаяся ударная волна и взмывшая в воздух стойкая пылевая завеса, не желающая оседать, значительно осложнили группе очистку провала вниз, в пустоту расположенного под этим коридором уровня. Впрочем, когда наконец удалось разгрести обломки и откинуть в сторону наиболее крупные куски армированного рокрита с дополнительным усилением какой-то местной присадкой, из-за чего до конца проломить почти полутораметровые перекрытия так и не вышло, в пролом, превращенный в импровизированный забой, спустились наиболее подкованные в деле прокладки туннелей разумные, собравшиеся здесь, после чего пришлось медленно и печально проплавлять лазганами на максимальной мощности шурфы, а потом и запихивать туда крак-гранаты.

Второй раз бабахнуло тише, да и эффект был значительно менее разрушительным, но и так ослабленная конструкция, которую дополнительно разрушили и проломили в четырех местах, не выдержала, после чего вниз, в пустоту рухнули несколько кусков рокрита, а уцелевшие смогли полюбоваться на дыру примерно четыре на три метра на дне глубокой, почти полутораметровой воронки.

Затем пришлось аккуратно, так, чтобы не вызвать еще больше разрушений, спускать вниз фонарь, освещая стены и поверхность пола, покрытую густым слоем старой, если не сказать древней, пыли, и шарить по помещению глазами в поисках малейших следов присутствия тварей, кровавых разводов, потеков и характерных следов волочения трупов, но все было спокойно.

Тогда аккуратно и осторожно приступили к спуску группы вниз по одному, используя имеющиеся под рукой тросики и импровизированные канаты, связанные из части одежды тем, что было, чтобы выдержать вес востроянцев в броне и снаряжения, которое никто после подобного бросать не собирался. Мало ли где оно еще понадобится...

А когда Фрейзер, наконец, приземлился на рокритовое покрытие пола, чувствуя, как пружинят ноги, и видя, как взметается в воздух настоящее облако пыли, из глубины огромного полутемного ангара раздались изумленные возгласы и восклицания.

Оказавшийся на месте происшествия Николас смог лишь озадаченно почесать затылок, да в задумчивости пробормотать: — Желания имеют свойство сбываться...

В ближней части помещения, прямо напротив даже на вид мощных и нерушимых гермоворот, стояли четыре "Химеры", уставившись стволами лазерных орудий в пространство. Впереди, уперев охлаждающие кожухи тяжелого болтера и станкового огнемета в ворота, замерла бело-черная командно-штабная "Саламандра"...

Интерлюдия: Пропавший конвой

Эта звездная система не отличалась от тысяч таких же почти ничем. Давным-давно погибшая естественным путем звезда, обширные области астероидных полей, когда-то образовывавших здесь настоящие лабиринты, да относительно "узкий" гравитационный колодец, создаваемый все еще продолжающими вращение по теперь уже хаотичным траекториям планетоидами, а также несколькими так и не исчезнувшими безжизненными шариками, слишком крупными, чтобы просто так разлететься на части, но слишком мелкими, чтобы перебороть силы остаточного взаимодействия.

Какие-либо источники видимого человеческим глазом света здесь почти отсутствовали, кроме огромных областей на избитых метеоритными дождями и сверхмощными ударами древнего катаклизма планетах, где пылала различимая даже с огромных расстояний космоса чрезвычайно горячая магма, извергающаяся из недр объектов, уже получивших свои ядра, но лишенных атмосферы и вынужденных мириться с жалкими огрызками литосферы.

Среди вечной тишины и холода космоса не было ничего, заслуживающего внимания разумных, а болезненная красота этого давным-давно мертвого места не могла привлечь сюда абсолютно никого. Вот только в плане стратегического расположения система была довольно удобна, а потому мелькали на границах гравитационного колодца редкие и немногочисленные конвои, без остановок направлявшиеся к точке Мандевилля, чтобы в пути сбросить незваных гостей и произвести быстрый полевой ремонт потрепанных путешествием через Имматериум кораблей.

Люди не были единственными посетителями мертвого места, являющегося наглядным памятником вечной изменчивости и непостоянности, а также немым уроком для того, кто посмел возомнить себя вершителем судьбы Галактики. Иногда здесь проскальзывали узкие, хрупкие и элегантные кораблики эльдар, отбрасывая редкие блики своими солнечными парусами, перед тем, как вновь устремиться в Паутину, но не они сегодня стали посетителями звездной системы, недостойной того, чтобы получить собственное название в имперских реестрах. Лишь длинный и бесполезный цифро-буквенный идентификатор, присваивающийся подобным мирам, лишенным какой-либо привлекательности для жадного и амбициозного вольного торговца.

Впрочем, сейчас ткань межреальности оказалась проткнута, и из огромных межпространственных язв, полыхающих различными оттенками фиолетового, красного и черного цветов, устремились корпуса кораблей Империума Человечества.

Среди относительно некрупных транспортных судов класса "Иерихон", переоборудованных силами Адептус Арбитрес в тюремные транспортники, выделялся громадой корпуса крейсер класса "Готика", сияющий блеском многочисленных статуй и грозно обозревающий космическое пространство вокруг стволами грозных лэнсов, тяжелые башни которых разместились в барбетных установках по четыре единицы с каждого борта. Размеры, соотношение длины и ширины, а также общая геометрия корпуса полностью соответствовали таковым у куда как более распространенных "Лунных", но специфическое вооружение и усиленная энергетическая установка, равно как и особенности применения, не позволяли никому спутать эти два типа космических исполинов Империума Человечества.

По обе стороны от небольшого по имперским меркам конвоя парами двигались, контролируя подступы и держа курс в паре десятков пустотных единиц, фрегаты флангового дозора, предназначенные для заблаговременного обнаружения различных неприятностей, сюрпризов и прочих неожиданностей. "Огненные Штормы", вооруженные лэнс-орудием и парой макротурелей, обладали весьма продвинутыми авгурами и ауспексами, а достаточно опытный экипаж гарантировал, что в случае внезапных "случайностей" эскортные корабли встретят противника сталью и пламенем с дальних дистанций.

Шестерка транспортных судов класса "Иерихон", по размерам примерно на четверть превосходящих "Штормы", достигающие 1,8 километра от кончика клюва носовой аквилы и до почерневших от долгой работы кормовых дюз, а также примерно трехсот метров в ширину, вытянулась в линию параллельно фрегатам сопровождения, неся в своих пустых пока что трюмах эфемерную надежу на избавление от мук для сотен тысяч заключенных на далеком мире-колонии Слейд, который и являлся конечной точкой путешествия. Приказ о массовом наборе штрафников вышел из-под пера самого Лорд-Адмирала Райвенсбурга буквально пять суток назад, и теперь ретивые подчиненные поспешили приступить к его выполнению.

Наконец небольшая эскадра достигла точки Мандевилля, чтобы через считаные минуты исчезнуть из реального пространства, скрывшись в охваченных молниями и сиянием дырах в ткани границы межреальности. А затем, едва уродливые нарывы на теле Вселенной исчезли, схлопнувшись, мертвый мир вновь погрузился во тьму и бесконечное угасающее движение. Ничто в системе больше не напоминало о том, что происходило тут столь недавно...

И вот, когда стихли даже малейшие намеки на движение в варпе, на геостационарной орбите одного из полумертвых планетоидов ожила странная и слегка пугающая конструкция, напоминающая гротескную пародию на темно-багровый шар из неизвестного материала, дополненный тонкими антеннами ретранслятора, покрывающими поверхность сферы, словно шипы — тело дикобраза.

На секунду мигнули тусклым энергетическим импульсом навершия антенн, после чего все системы орбитального авгура погрузились в безучастный сон. Задача была полностью выполнена, двигатель и гироскопы стабилизации самоуничтожились, а устройство, полностью отработавшее то, для чего было создано, умерло, подчинившись воле гравитационного взаимодействия, чтобы столкнуться с поверхностью планетоида и разлететься на куски.

Вот только краткая информационная энграмма уже отправилась к получателю, передавая все сведения, собранные за то краткое время присутствия здесь имперского конвоя. Где-то в миллиардах километров от этой точки существо, находящееся на борту корабля, испещренного уродливыми изображениями восьми стрел в кольцах, прикрыло единственный глаз, скупо улыбнувшись. Великий План выполнялся в точности. Теперь оставалось лишь донести информацию до нынешней пешки, посмевшей возомнить себя ферзем, и вот тогда...

Колдун, давным-давно продавший душу Хаосу, каркающе засмеялся, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие от многоходовки, которая даже при нарушении всех вариантов приводила к тому, ради чего этот отринувший свет Императора псайкер сорвался с одного из отрезанных сверхмощным варп-штормом миров сюда, в Готический Сектор.

Тюремный конвой был уже обречен, хоть и сотни тысяч членов экипажей кораблей там были уверены в обратном...

* * *

Лоуренс Маккартни не любил неожиданности. Причем не просто не любил, а буквально на дух не переносил, несмотря на место своей постоянной службы. Было ли это результатом столь частых встреч со всякими неприятностями, или же данное качество он приобрел как-то иначе, не смог бы ответить, наверное, и сам Лоуренс. Впрочем, его мнения особо никто и не спрашивал, предпочитая оставлять на долю не выделяющегося происхождением, родословной или подвигами офицера обыденную рутину и ежедневную текучку, которых хватало на любом космическом корабле Имперского Флота, начиная с внутрисистемного каботажника или монитора планетарной обороны, и заканчивая гигантскими гранд-крейсерами и линкорами.

Причем таковая ситуация преследовала господина Маккартни в течение всей его уже достаточно долгой жизни. Еще бы, дожить до ста девяноста трех лет, сохранив рассудок, организм и совесть в целости, для офицера Имперского Флота — это уже достижение. При этом Лоуренс, будучи за все время своей службы заместителем и начав сражаться за Императора кадетом из числа артиллерийской обслуги на батарейных палубах, сумел дослужиться до лейтенанта, что удавалось, согласно статистике, лишь половине всех молодых кандидатов в офицеры, а затем и перешагнул тот порог, который отделял младшего командира, руководившего отдельным модулем где-нибудь в глубинах громады корабля, от тех, кто отдавал и передавал приказы на капитанском мостике.

За последние пятьдесят лет он, медленно, но верно продвигаясь по службе, продолжал безукоризненно выполнять свои обязанности, оставаясь для своих капитанов кем-то вроде безликого и почти незаметного звена в командной цепи, но при этом обеспечивая функционирование всего экипажа корабля. Вот и сейчас, достигнув звания старшего помощника и оказавшись, по сути, на вершине своих способностей, Лоуренс остро ощущал, что несмотря на десятилетия битв, сражений, дежурств и странствий по варпу и космосу, за которые различные корабли избороздили миллиарды астрометров, он так и не получил того, к чему стремился всякий кадет.

Чудесная и прекрасная вершина капитанского трона все так же маячила в отдалении, пленяя эфемерным сиянием и демонстрируя всяческие блага и возможности, но оставаясь все так же недосягаемой для простого служаки, честно и упрямо тащившего лямку.

Возможно, в этом было виновато в первую очередь патологическое чувство педантичности и упрямое нежелание на первых порах отходить от прописанных в Уставах инструкций, а может быть все заключалось в совершеннейшем неумении Лоуренса договариваться с нужными людьми, искать лазейки и делать свой маленький гешефт, перевозя контрабанду, распространяя наркотики или же потворствуя прочим "забавам", столь любимым обитателями Темных трюмов.

Приходилось довольствоваться малым, оставаясь на своем месте и выполняя все обязанности как можно лучше, а затем в одиночестве ностальгировать с бутылочкой амасека в собственной каюте, закрыв на кодовый замок дверь и убрав от греха подальше штатный лазерный пистолет. Но иногда обида так хватала за горло, что хотелось просто взять и как следует протоптаться по самолюбию всяких "достойных" и "многообещающих" юнцов, которых старались присылать в качестве капитанов на корабли, где служил Маккартни, прекрасно понимая, что старый и опытный служака не даст очередному "назначенцу" и папенькиному сынку по-глупому угробить корабль и экипаж, а также сможет сгладить различные шероховатости в общении между таким "капитанишкой" и остальными офицерами.

Вот и сейчас один такой разумный устроился на капитанском троне в считаных шагах от Лоуренса, потягивая из бокала что-то явно дорогое и слабоалкогольное, и при этом умудряясь вовсю общаться с собственной свитой, по факту свалив командование как кораблем, так и эскадрой на своего заместителя и старшего помощника одновременно. Впрочем, насмотревшийся всякого за время сосуществования с такими личностями Маккартни ограничился лишь парой вежливых замечаний и предупреждений, но, получив в ответ презрение и пренебрежение, окончательно потерял желание что-то этому сыночку очередной шишки объяснять.

Ну не хочет младший отпрыск герцога Акштарского вникать в тонкости проведения транспортных конвоев с промежуточными варп-прыжками, значит и не надо оно ему. А раз не надо, так пусть развлекается, лишь бы делу не мешал. К подобному компромиссу между субординацией, Уставом и совестью Лоуренс пришел относительно недавно, но такая тактика давала весьма положительные результаты. Вот и сейчас со всех сторон поступали короткие доклады, сообщающие о том, что варп-прыжок успешно завершен, потерь в кораблях не имеется, демоны нигде не прорвались, и никто в Око Ужаса на променад не направился, а ведь бывали случаи...

Эскадра сопровождения и конвой находились буквально в двух варп-прыжках от конечной цели своего путешествия, преодолев уже две трети пути без каких-либо проблем, и теперь Лоуренс надеялся завершить очередную рутинную операцию по сопровождению без особых неожиданностей и проблем, даже позволил привычному хмуро-скептическому выражению лица смениться на просто хмурое. Как оказалось, очень и очень зря...

— Обнаружен странный объект! — монотонно загудел один из сервиторов-наблюдателей.

— Подробности? — мрачно поинтересовался Лоуренс, устремляясь к ближайшей информационной панели.

Все кадровые офицеры из числа боевой вахты, присутствовавшие на мостике, бросились к приборам, понимая, что старший помощник желает слышать человеческий голос, а не бездушный электронный гул механизмов, обслуживавших многочисленные системы наблюдения.

— За нами все еще тянется энергетический шлейф. Видно очень плохо, но, судя по всему, в пятнадцати-двадцати пустотных единицах прямо за нашей кормой что-то есть. Не исключено, что это корабль! И он приближается! — зачастили со стороны наблюдательного поста операторы ауспексов, пытаясь различить сигнатуры.

— Поправка, фиксирую еще три высокоскоростных объекта в передней полусфере! Дистанция до целей менее ста десяти тысяч и сокращается.

— Определить скоростные и габаритные характеристики целей! Штурмана, меняем курс всей эскадрой со смещением на пятнадцать градусов по горизонтали вправо. Передайте всем кораблям. Астропат, запросите фрегаты! Мне нужна вся информация, немедленно. Экипажу — боевая тревога! — зачастил Лоуренс, стискивая поручни возвышения, на котором располагался капитанский трон.

Люди внизу забегали и засуетились, стремясь выполнить приказы того, кто в боевой обстановке слишком часто за последние десять лет, в течение которых Маккартни служил на "Истинном праведнике", вынужден был заменять капитана. Пищали и стрекотали вокс-кастеры, свистели на бинарном техножрецы, а вне рубки сейчас должны были завывать на высоких нотах противные и крайне доходчивые баззеры боевой тревоги, пробуждая спящих и поднимая экипаж по местам.

— Что происходит, Лоуренс? — лениво и в тоже время слегка растерянно поинтересовались со стороны трона, где как раз смолк очередной взрыв подхалимского хохота, сопровождавший очередное "остроумное" высказывание юного Аркштарского.

— Операторы засекли несколько сигнатур, сэр, — вежливо и кратко должил старший помощник, стараясь не показывать своей неприязни к подобному поведению, — На данный момент нами осуществляются мероприятия, которые предписываются Уставом в таких случаях...

— Ах, это не столь интересно! — прервал Лоуренса герцогский сынок, кривясь, — Скажите лучше, с кем мы имеем дело? Здесь слишком скучно, было бы неплохо устроить тренировку для наших канониров и хорошее представление для всех остальных!

Подхалимы разразились одобрительным гулом, в то время как старший помощник обреченно прикрыл глаза, понимая, что наследник древней и благородной семьи одновременно играет на публику, показывая спокойствие, уверенность и полнейшую незаинтересованность, но на деле явно напуган перспективой вступить в космическое сражение с неизвестным противником. Варповы аристократы с их варповым воспитанием, побери их всех Око Ужаса!

— Это не очень хорошая идея, сэр, — изобразил вымученную полуулыбку Лоуренс, — У нас не слишком выгодное положение относительно неизвестных и отсутствует какая-либо информация о противнике...

— Ну так выясните что-нибудь, наконец! — буквально взорвался младший сын Аркштарского, — И потом непременно доложите! Вот к чему приводит отсутствие дисциплины...

Последние слова были сказаны на полтона тише и в первую очередь для свиты, но Лоуренс прекрасно их услышал, продолжая сохранять спокойное выражение лица, а затем развернулся к поручням, попутно вызывая на мостик госпожу Нормандин. Ивонна Нормандин относилась к Сестринству Фамулос и являлась доверенным лицом господина герцога, в чьи обязанности входило также урезонивание и удержание в узде характера и поведения юного "дарования", на данный момент узурпировавшего капитанский трон.

Также старший помощник попытался узнать у подчиненных, что именно происходит вне ордера эскадры и почему, наконец, неизвестные объекты до сих пор не только не идентифицированы, но даже и не обнаружены толком? Однако внятного ответа так и не получил, ибо электроника и благословленные жрецами Омниссии сенсоры не могли произвести селекцию на такой дистанции в областях, имеющих высокое содержание космической пыли, как оно и произошло в данном случае. Причем сами по себе пылевые облака кораблям Имперского Флота были совершенно не опасны, но вот системы наблюдения они глушили качественно, а еще обнаруживались далеко не сразу.

— Лоуренс, долго вы будете там возиться? — раздраженно поинтересовался явно выведенный из себя долгим ожиданием герцогский сыночек, а сам старший помощник вознес мольбу Императору, чтобы тот направил сюда, на мостик, стопы верной его слуги в лице сестры Нормандин: — Если не можете разглядеть врага с такой дистанции, то подлетите ближе! Я приказываю!

В последней фразе мальчишка буквально сорвался на крик, вот только Маккартни лихорадочно размышлял. С одной стороны на чаше весов оказывалось неподчинение приказу вышестоящего начальства в боевой обстановке, что однозначно трибунал, но вот с другой стороны нынешний капитан некомпетентен, а его решения могут привести к гибели кораблей и людей и срыву операции по переброске рекрутов для Штрафных легионов, что гарантированно приведет к тому, что ситуацией заинтересуются те, с кем пересекаться вообще не хотелось.

— Сэр, ваш приказ не может быть выполнен ввиду того, что оставленные без сопровождения транспорты могут быть немедленно уничтожены. Как более опытный здесь, я рекомендую уплотнить ордер и как можно быстрее двигаться к точке Мандевилля.

Лицо Акштарского вдруг вытянулось в изумлении, когда один из членов его свиты склонился к своему патрону и забормотал что-то малоразборчивое, но вот вздувшиеся на лице мальчишки вены и стремительно краснеющее от ярости лицо не предвещали ничего хорошего, тем более что на мостике находились полтора десятка человек из герцогской охраны, а комиссар Сайренс имел прямой приказ не вмешиваться не в свое дело.

— Значит, вы решили, что сможете разобраться со мной, лишь вызвав сюда цепную псину моего отца?! — в голосе юного Акштарского злость, изумление и презрение смешивались воедино, — В таком случае вы крупно просчитались, господин уже бывший старший помощник. Хадсон, арестуйте Маккартни за неподчинение приказам капитана в боевой операции и нарушение субординации!

— Слушаюсь сэр! — Браво рявкнул не отличающийся особым умом звероватого вида мужчина, возглавлявший присланных вместе с герцогским сынком охранников, — Сдай оружие!!! Быстро!

В бок Лоуренсу уткнулись сразу два ствола, а противное дыхание прямо над ухом, равно как и громкие вопли присутствующих здесь планетарных "сапогов", не давали сосредоточиться, мешали думать, отдавать приказы и командовать кораблем и эскадрой в целом. Впрочем, в этой ситуации нечего было и думать о том, чтобы сохранить за собой контроль над соединением, ибо вскинувшие многочисленные стволы люди герцога были готовы устроить здесь кровавую баню. Вцепившись в ограждающие перила мостика так, что костяшки пальцев побелели, Маккартни осторожно выдохнул и, скосив глаза на замершего с немым вопросом на лице лейтенанта справа, отрицательно качнул головой. Да, здесь и сейчас достаточно людей, многим обязанных и даже доверяющих Лоуренсу, но если они достанут стволы и вспыхнет бой, трибунал в случае выживания всех тут присутствующих грозил почти всем старшим офицерам, а в милосердие начальства, предпочитающего "наказывать невиновных и награждать непричастных", старший помощник не верил уже очень давно.

— На колени! Руки за голову!!! Не двигаться, мразь!!! — надрывался над ухом Хадсон, в то время как Лоуренс, выполнивший команды и успевший одними лишь губами надиктовать магосу Детери прямой приказ как можно медленнее сближаться с противником и тем более не отрываться от конвоя, печально и тоскливо рассматривал тяжелую рукоять массивного бебута в поясных ножнах урода напротив. Соблазн выхватить клинок и просто перерезать себе горло, чтобы снять с себя ответственность за все то, что будет здесь твориться далее, был слишком силен, однако субординация, совесть и ответственность требовали перестать заниматься самокопаниями и не дурить.

* * *

На мостике этого корабля вот уже более трех столетий царила вечная тишина, прерываемая лишь редким падением отдельных капель конденсата. Охваченные призрачным багровым сиянием когитаторы продолжали выводить мертвенно-бледные сводки о состоянии корабля, в то время как гигантские механизмы в глубинах корпуса работали, благословленные волей Хаоса и доработанные Темными Механикус, в своих чудовищных экспериментах заходивших, порой, слишком далеко.

Вечный полумрак с чарующими бликами и давным-давно приросшие к пазам напрямую бронеплиты переборок, отрезающие мостик от остального корабля, а также закрывающие обзорные панели, превращали это помещение в чудовищных размеров клетку для единственного своего обитателя, давным-давно лишившегося какого-то подобия на нормальность и человечность.

Там, где раньше блистал золотом и инкрустациями капитанский трон, ныне возвышалось ужасное переплетение плоти и металла, окруженное сотнями различных кабелей и трубок, по которым в полумертвый раздувшийся до отвратительных форм и размеров организм вливались кислотного цвета жидкости и смеси. Хозяин и узник этого места одновременно давно перестал напоминать хоть кого-то, схожего с человеком. Раздувшееся тело, испещренное желтоватыми язвами и даже трупными пятнами, лишенное какого-либо намека на волосяной покров и конечности, напоминало какую-то желеобразную массу, к тому же обожженную чем-то, до боли напоминающим плазму. Рубцы древних шрамов и чудовищных ожогов образовывали кошмарную картину боли и страданий, но тот, чей разум продолжал ютиться в уродливом обрубке, подключенном к искусственной системе жизнедеятельности, так и не смог бы никогда оценить свой внешний вид. Уж об этом-то создатели тюрьмы позаботились на славу.

Когда-то его звали капитаном Брабандером. Когда-то он командовал крейсером класса "Бойня", носившим гордое имя "Вечное служение", но с тех пор минуло три столетия, и измененный и извращенный варпом и своим текущим положением разум утратил какие-либо осознанные воспоминания о том периоде. Ему было достаточно лишь ненависти. Столь мощной и яркой, что именно эта эмоция позволяла Стефану Брабандеру продолжать существовать ради того, чтобы убивать псов Трупа-на-Троне, которые и стали причиной его нынешнего положения.

Он не помнил, как оказался тут, равно как и не помнил, что послужило причиной столь сильной и иррациональной ненависти, но это было и не важно. Пленитель отдавал свой приказ, и ради того, чтобы ощутить кратковременное освобождение от физических мук, превратившийся в зверя человек был готов разорвать на куски любого врага. Лишь одной команды из глубин давным-давно отвернувшегося от света Императора корабля было достаточно для высвобождения всей ярости и мощи древнего судна, слившегося с своим капитаном.

Брабандер мог бы ощущать извращенное удовольствие от того, какая мощь находится в его подчинении, если бы в принципе был способен чувствовать хоть что-то кроме боли разной интенсивности, ярости и ненависти, но это было не столь важно. Главное, что в бою застилающая сознание алая пелена страданий наконец отступала, и еретик получал возможность мыслить более-менее свободно, выстраивая тактику и стратегию будущего сражения так, как желал это сейчас.

Объединенный с тактическими когитаторами судна мозг, напрямую подключенный к устройствам, наполненным работающими по неизвестным принципам скрап-кодами, с чудовищной скоростью анализировал ситуацию, ибо напрямую в верхние доли вентромедиальной префронтальной коры Стефана были погружены эмуляторы и раздражители, призванные стимулировать лишь то, что требовалось Повелителю. Однако сейчас помимо робкой радости от возможности служить и приносить пользу, разум искалеченного капитана был охвачен также злобой и предвкушением. Вот-вот вспыхнут в плазменных вспышках разрывов уничтожаемые космические корабли, спустя мгновения по субъективному мировосприятию погибнут сотни тысяч людей, и тогда же по космосу разнесется лишь клич-призыв: "Убивать! Убивать! Убивать!"

Силы еретиков, привлеченные Повелителем для перехвата конвоя, были весьма многочисленны и более чем достаточны для подобного, если бы речь шла о лояльных экипажах с как минимум средним уровнем подготовки, чего, к несчастью, ожидать от хаоситов было нельзя. Вот и сейчас выдвинутые вперед "Язычники" ублюдка Блау были предназначены для того, чтобы увлечь имперских псов погоней и заманить их в ловушку, а затем и уничтожить с особой жестокостью.

Стоило мыслям об этом проскочить в сознании, как Брабандер издал торжествующий ментальный вопль, радуясь возможности вновь вцепиться во врага когтями макропушек и бивнями лэнсов. Однако ментальные стражи Повелителя были начеку и моментально пресекли несвоевременное торжество, оставив разум потерявшего человеческий облик капитана крейсера предателей заходиться в судорогах сверхмощной боли.

Едва эмоциональный всплеск спал, как откуда-то изнутри прилетел наполненный ледяной волей ментальный приказ, и Стефан с огромным трудом подавил желание дико закричать. Его лишали возможности самому устремиться в бой, отдавая инициативу прочим кораблям эскадры и наказывая за своеволие. Оставалось лишь сделать так, чтобы подобное наказание более не повторилось, а посмевшие заступить дорогу падшему капитану сдохли в муках. Именно поэтому передовой отряд, который и должен был выманивать рабов Трупа-на-Троне на себя, выдвинулся значительно ближе к точке выхода конвоя из варпа. Все же Повелитель с его способностью зрить через варп с легкостью справлялся с задачей добычи разведданных.

Наказания за новое своеволие не последовало, и Брабандер смог чуть ослабить ментальную удавку боли, сковывающую разум. Со стороны Повелителя чувствовалось злорадство и одобрение, ибо колдуну были совершенно не нужны фанатичные и не желающие подчиняться слуги ублюдка Блау. Новый план предусматривал уничтожение наименее подконтрольной Повелителю части эскадры, в то время как остальные силы в виде еще двух "Язычников" и двух "Иконоборцев", переданных в подчинение Аббадону кланами отступников с Бриганниона IV, а после отданных под командование колдуну, вместе с легким крейсером типа "Несущий Ад" выскочки Латту, должны были атаковать растянувшийся и нарушивший построение конвой, чтобы захватить транспортные корабли неповрежденными.

И пусть разум отравленного варпом и Хаосом капитана не понимал и не осознавал, для чего необходимо брать трофеи обязательно целыми и неповрежденными, но гениальный План Повелителя требовал именно такого развития событий, а значит Брабандеру стоило сделать все, от него зависящее, чтобы вновь не окунуться в океаны боли.

* * *

Пять имперских боевых кораблей выстроились широким клином и двинулись прямо в центр вражеской эскадры.

— Торпедные аппараты — к бою! — азартно скомандовал юный Акштарский, едва не подпрыгивая в нетерпении.

Приказы понеслись в глубины крейсера один за другим, чтобы достичь торпедных отсеков и заставить сотни и тысячи людей приступить к заряжанию и наведению чудовищного оружия. Наконец, спустя более чем пятнадцать минут с момента отдачи приказа, распахнулись бронированные створы, и в космос вырвались облака газа — торпедные двигатели приготовились к старту.

— Торпедный залп! Пли!

Из пусковых шахт "Истинного праведника" вырвались языки пламени. Гравитационные катапульты вытолкнули стометровые снаряды в пустоту, наполняя их импульсами, достаточными чтобы выйти на нужную дистанцию и активировать основные двигательные группы. Торпеды устремились вперед с головокружительной скоростью, стремясь впиться в борта хаоситских, теперь в этом не было никаких сомнений, кораблей. Лоуренс лишь скривился, как никогда остро ощущая собственное бессилие. Торпедный залп потряс имперские корабли от носа до кормы так, что даже матросы на несколько мгновений оставили свою работу и забормотали молитвы, благоговея перед колоссальной разрушительной силой духа Бога-Машины их корабля.

— Торпеды вышли. Идут к цели, — твердым голосом доложил внешне совершенно невозмутимый артиллерийский офицер.

Стоя на коленях на капитанском мостике, Лоуренс Маккартни следил за траекториями движения торпед. Командиры всех четырех "Огненных Штормов", а именно: "Стремительного", "Хищника Морры", "Непременного Карателя" и "Графа Тенир" сейчас, несомненно, делали то же самое. Наиболее крупный корабль эскадры разрядил пусковые, и теперь к цели со скоростью несколько сотен километров в секунду неслись шесть торпед. На мгновение бывший старший помощник позволил себе скупую улыбку. На мониторе справа он уже увидел отметки о всплесках энергии со стороны немногочисленных вражеских кораблей, включивших вспомогательные маневровые двигатели. Идентифицированные, как несомненно вражеские рейдеры класса "Язычник", суда неприятеля отчаянно старались уклониться от смертоносных "подарочков", и трем из четырех это удавалось, но как минимум один из хаоситов гарантированно попадал под смертоносный удар. До сих пор все шло так, как запланировал номинальный командир имперской эскадры, отдавая свой сумасбродный приказ, но исход всего сражения должен был решиться в следующие несколько мгновений.

— Торпеды продолжают движение к цели на финальном участке пути! — доложил один из наблюдателей, ознакомившись с данными, поступившими с носовых ауспексов. — Корабли противника маневрируют и ломают строй.

— Разрешите открыть огонь, сэр? — азартно заулыбался артиллерийский офицер, разворачиваясь к явно довольному таким исходом дела Акштарскому.

— Разрешаю, — лениво взмахнул рукой юноша, принимая от служанки новый бокал вина, — Покажите этим отступникам и предателям, что бывает с теми, кто предает Императора! Быть может, именно Вы наиболее достойны того, чтобы принять на себя обязанности моей правой руки...

Лоуренс лишь прикрыл глаза, понимая, что честолюбивый и не гнушающийся "топить" своих коллег старший артиллерист теперь из кожи вон вывернется, но поручение этого безмозглого юнца выполнит, наплевав на предыдущие договоренности и обязательства. Еще бы, с чего ему что-то там менять или саботировать, если Маккартни жить осталось отнюдь недолго, а впереди маячит столь желанная перевязь старшего помощника с соответствующими статусу привилегиями?

Погруженный в свои мысли Лоуренс почувствовал, как корпус корабля мелко задрожал, свидетельствуя о том, что в бой вступили тяжелые лэнс-батареи "Готики", выплевывая в космос лучи почти невидимого человеческому глазу излучения. По поступающим докладам, произносимым громко и вслух, становилось понятно, что на данный момент фрегаты также присоединились к флагману в деле артиллерийской дуэли с улепетывающими хаоситами. Судя по поступающей информации, один из "Язычников" уже вспух шаром плазмы, полностью уничтоженный прямыми попаданиями торпед, а еще два сейчас стремительно превращались в развалины под плотным огнем имперских кораблей.

— Да, прекрасно, офицер! — громко выкрикнул Акштарский, вскакивая с трона, — Продолжайте стрельбу и уничтожьте их всех! Гоните отступников к астероидному полю, не прекращайте преследования!

— Сэр, но мы оставляем конвой без прикрытия... — попробовал было возразить один из лейтенантов.

— Ах, юноша, не уподобляйтесь вашему прошлому старшему помощнику в никчемной паранойе и опасениях, — отмахнулся в ответ этот придурок, — Неужели вы не видите, что враг разбит и бьется в агонии? Нам остается только добить еретиков во славу Императора! Вперед!

Лоуренс глухо застонал, чувствуя, что ощущение грядущих неприятностей становится все более и более реальным и сильным. Что-то должно было произойти уже совсем скоро, буквально через считанные минуты, и это что-то Маккартни совсем не нравилось! Эскадра уже оторвалась от прикрываемых транспортов более чем на пять пустотных единиц, и быстро вернуться к подопечным не представлялось возможным. Напряжение нарастало.

Это действие совпало с почти одновременным уничтожением еще двух хаоситских рейдеров. Один "Язычник" просто-напросто развалился на несколько частей, сотрясаемый волной детонаций по всей поверхности расплавленного и испещренного кратерами корпуса, а второй просто вывалился из строя, замедлился и полыхнул пламенем далекого взрыва, уничтоженный в огне детонации боезапаса, судя по сигнатуре. И в этот же миг на ауспексах эскадры прикрытия появились новые отметки.

С все более возрастающим ужасом и яростью Лоуренс всматривался в показания сенсорных блоков обнаружения, пробегаясь глазами по строчкам. Это был конец, причем бесповоротный. Один крейсер класса "Бойня", один "Несущий Ад" и еще по два "Язычника" и "Идолопоклонника" материализовались прямо между оторвавшейся от подопечных эскадрой прикрытия и оставленными без внимания транспортами, получив возможность веси огонь с двух бортов одновременно.

А уж учитывая то, что фрегаты и крейсер лоялистов оказались по отношению к новым противникам в крайне невыгодном положении, развернутые к хаоситам слабобронированными и уязвимыми дюзами основных двигателей, при том, что форсажный запас маневровых этот идиот Акштарский спустил за время погони...

* * *

Корпус "Истинного праведника" сотрясался от града разрывов. Установленные на кораблях еретиков макропушки отличались от своих имперских визави меньшим удельным весом залпа и значительно менее высоким боевым могуществом снарядов. Иными словами, в вражеских болванках было значительно меньше взрывчатых веществ, а бронепробиваемость весьма существенно уступала таковой у основных орудий Имперского Флота.

Другое дело, что в дальности стрельбы еретики ни в чем не уступали лоялистам, а скоростью перезарядки и вовсе превосходили, успевая делать по полтора залпа, тогда как имперцы отвечали лишь одним. Впрочем, сейчас это не играло никакой роли, ведь макровооружение имперских кораблей было ограничено лишь парой орудий на каждом из фрегатов, в то время как основу вооружения составляли лэнсы.

Акштарский, пребывающий в состоянии перманентной паники и прострации, за время, прошедшее со столь резкого изменения тактической обстановки успел отдать десяток взаимоисключающих приказов и несколько самоустранился от командования боем, наорав на артиллерийского офицера, свеженазначенного старшим помощником. Тот пытался что-то сделать, но не имея должного опыта в руководстве всем кораблем разрывался между управлением собственным артиллерийским хозяйством, экипажем судна и эскадрой.

Комиссар Сайренс, ни демона не понимавший в управлении космическим кораблем и командовании эскадрой, лишь глупо хлопал глазами, да хватался за болт-пистолет, не представляя, что ему в такой ситуации делать. Откровенно говоря сухопутный назначенец умел вести людей за собой в атаку и мог уживаться с высоким начальством, но вот принять на себя командование или хотя бы пойти поперек воли Акштарского — нет. Маккартни совершенно не понимал, как такого человека вообще могли воспитать в Схолах Прогениум, но лезть не в свое дело не собирался, хоть и накатал в свое время пару докладных записок в Комиссариат флотского управления, но бумаги были завернуты обратно лично герцогским сыночком, а сам старший помощник имел со своим номинальным капитаном пренеприятнейший разговор. Впрочем, то были дела давно минувших дней.

Лоуренс отчетливо понимал, что если так пойдет и дальше, то неприятелю удастся уничтожить не только совершенно беззащитные транспорты, но и корабли Имперского Флота, которые были лишены централизованного управления и пытались воевать кто во что горазд. Приказы, запросы и донесения сыпались со всех сторон, становясь с каждой минутой все более и более паническими, и тогда Маккартни плюнул на субординацию, трибунал и возможные последствия. Нужно было спасать тех, кого еще можно было спасти, и рассчитывать продать свои шкуры подороже. К тому же отвлекшийся Хадсон, ошарашенно пытающийся понять хоть что-то, в творящемся вокруг хаосе и неразберихе не обратил на телодвижения бывшего старпома никакого внимания.

В тот момент, когда на капитанском мостике грянули один за другим три выстрела, в помещении установилась тишина, нарушаемая лишь стрекотом электроники и поступающими с фрегатов донесениями. Все присутствующие с шоком смотрели на злого и растрепанного Лоуренса с реквизированным пистолетом Хадсона в руке, а также на трупы этого самого Хадсона и еще пары герцогских солдат, контролировавших до этого наиболее лояльных к Маккартни офицеров.

— Что вы себе... — проблеял было младший Акштарский, но был перебит весьма жестко и резко.

— Молчать! — рявкнул Лоуренс, — За вопиющую некомпетентность, нарушения устава и действия, порочащие честь мундира офицера Боевого Флота Сектора Готик, я смещаю вас с занимаемой должности, и пусть Император будет мне свидетелем! Комиссар Сайренс?

— А?! — аж встрепенулся этот совершенно не похожий на среднестатистического обладателя характерной фуражки и кушака мужчина, — Это же...

— Вы подтверждаете обвинения? — почти нежно поинтересовался Маккартни, не сводя с лба комиссара ствола трофейного пистолета.

Ситуация замерла в шатком равновесии. Если комиссар сейчас откажется признавать справедливость действий бывшего старшего помощника, то Лоуренс превратится в самого обычного еретика, которого здесь же и расстреляют, но сам Маккартни надеялся, что здравый смысл и понимание всей глубины задницы, в которой они оказались, позволят Сайернсу отреагировать соответствующе.

— Что здесь происходит?! — громко и яростно поинтересовались со стороны переборок, отрезающих капитанский мостик от остального корабля.

Лоуренс облегченно выдохнул. При всех своих особенностях сестра Нормандин отличалась редкостным здравомыслием и должна была понять, что если что-то не сделать вот прямо сейчас, не спасется вообще никто...

* * *

— Принимайте командование, Маккартни, — приняла решение Ивонна, едва вникла в происходящее, — А я пойду разбираться с одним молодым идиотом, чуть не погубившим всех нас!

Уже скрученный собственной охраной, враз подчинившейся настоящей представительнице герцога, младший Акштарский на это смог только икнуть и попытаться утереть кровь, хлещущую из разбитого носа, но на него никто не обратил особого внимания.

— Вы же понимаете, что у нас мало шансов? — тихо поинтересовался Лоуренс, одновременно с этим пытаясь понять, что в данной ситуации можно сделать.

— Прекрасно понимаю, — скривилась представительница Фамулос, — Что вы предлагаете?

— Мы обязаны не допустить попадания транспортников в руки еретиков. Если предатели смогли подобраться к нам на столь близкую дистанцию, то смогут повторить подобное и на Слейде, а там сейчас почти отсутствует какой-либо флот прикрытия. Не мне вам рассказывать, что будет, если к хаоситам попадут несколько миллионов отъявленных головорезов, психопатов, насильников и убийц...

— Нас проклянут, — прошептала Нормандин, прикрывая глаза, но затем встряхнулась: — Я признаю свою вину и знаю, что мне нет прощения. Равно как и оправдания тут бессильны, но мы обязаны не допустить захвата тюремных кораблей. Судьба слишком многих миров, на которые эти лоханки потом выпустят свой смертоносный десант, заставляет меня страдать от боли духовной. А потому — действуйте! И пусть Император примет души своих воинов, павших в этот день в неравном бою!

— Воистину! — коротко кивнул Лоуренс, разворачиваясь к когитаторам: — Маккартни — эскадре. Приказываю: "Хищнику Морры" и "Графу Тениру" — продолжать следовать к точке Мандевилля, приступить к экстренному варп-прыжку и доставить на Слейд всю информацию по сегодняшнему боестолкновению. "Стремительному" и "Непременному Карателю" совершить боевой разворот и вступить в бой. Ваша задача — прорваться к транспортам любой, слышите меня, любой ценой!!! А мы расчистим вам путь...

— Сэр, но ведь у нас нет шансов! — попытался было возразить кто-то.

— Нам не нужны никакие шансы! — прорычал Маккартни, — Время думать и считать прошло! Теперь остается лишь сделать все, чтобы нас запомнили и враги, и свои! Шансов нет? Плевать! Мы должны выполнить то, чему нас учили, так, чтобы эти уроды в Оке Ужаса вздрагивали от страха всякий раз, когда сталкивались с кораблями Боевого Флота Сектора Готик! И если нам суждено погибнуть при этом, что ж, Император распознает своих! А теперь вперед! Удвоить стрельбу!

— Наши действия в случае вашей гибели?! — удивительно спокойно и деловито поинтересовался Сайренс, передергивая затвор собственного болт-пистолета, а затем пояснил: — Ни один из здесь присутствующих кроме вас, как выяснилось, не способен вести корабль в бой. А потому мне нужны инструкции.

— Взорвать это ржавое корыто, но не сдаваться! — рявкнул Лоуренс, — Нас проклянут и враги, и свои, но мы заберем с собой как можно больше этих тварей! Магос, приступайте к минированию реакторов, Сайренс, проследите за тем, чтобы ни одна гнида не извлекла заряды! Вы меня поняли?!

— Сэр, так точно, сэр! — вытянулся по стойке смирно комиссар, — С вашего позволения я проследую к контр-абордажной группе. На мостике от меня мало толку, но это не значит, что я не смогу забрать с собой нескольких уродов.

— Разрешаю! Действуйте, — Маккартни развернулся к лейтенанту слева, — Проследуйте в торпедный отсек и зарядите аппараты. Вы должны будете выдать залп, как только мы сблизимся с вражеским флагманом на минимальную дистанцию. Выполняйте!

— Слушаюсь, господин капитан, — лейтенант сложил руки на груди в жесте аквилы, — Для меня было честью служить рядом с вами.

— Не спешите хоронить нас раньше времени, — криво улыбнулся Лоуренс, а затем приказал в вокс: — Машинному — самый полный, который только сможете. Плевать, даже если будем разваливаться, но нам надо прорваться к уродам в клинч! Рулевые — держать тета — семь — три и не отклоняться ни на градус без моего личного приказа! Вперед!

* * *

Ревун бьет по ушам, и мичман едва успевает съежиться в узком и неудобном кресле старшего оператора оптикона. Прежний старший оператор валяется на полу с раскроенным об острый угол окуляра прицела черепом. Труп накрыли его же кителем и присыпали известью, чтобы ноги не скользили в крови, но по палубе перекатываются при каждом сотрясении корпуса ноги уже полчаса как мертвого комендора. Голова трупа жалко мотается при каждом залпе, ударяясь шлемом об стальное возвышение дальномерной стойки, на которой сверху и установлен один из двух оптиконов дополнительного наведения.

Дистанция до противника сокращается с каждым мгновением, и в зеленой сетке прицела изображение максимально приближенного корабля предателей занимает все пространство. Отсюда уже различимы богопротивные знаки и символы, равно как и багрово-черные, словно кровавые, разводы, покрывающие поверхность вражеского корпуса. Перекрестие прицела скользит по ребрам жесткости и казематным артиллерийским установкам макроорудий противника, выхватывая отдельные детали, само изображение слегка мерцает в тусклом полумраке, а при каждом залпе картинка темнеет, защищая зрение наводчика.

— Смещение на три выше, по курсу пять плюс единиц, — мичман уже кричит в амбошюр переговорной трубы, надеясь, что операторы систем горизонтальной и вертикальной наводки услышат его и успеют внести изменения в положение барбетной установки, — За-а-алп!

Где-то на тридцать метров ниже находящиеся под броней в основании барбетной установки лэнс-батареи люди также кричат и распахивают рты, чтобы противное ультразвуковое визжание, с которым огромные массивы энергии отправляются точно в борт противнику, не оглушало всех окончательно. Сотни лиц в полумраке напряженно склоняются над механизмами, убеждаясь, что основные энергомагистрали выдержали.

Воняет паленой проводкой, под потолком витает сероватый дым, несущий с собой запах горелой химии. Техножрецы и сервиторы лихорадочно перенаправляют энергомагистрали и заменяют сгоревшие распределительные узлы, пока наводчики снова ловят вражеский корабль в сетки прицелов и получают целеуказания с мостика. Освещение давно не функционирует, ибо плафоны боевого и аварийного освещения разлетаются на куски, не выдерживая чудовищного напряжения и постоянных сотрясений корпуса, от которых люди каждый раз валятся с ног. Стеклянные осколки разлетаются в стороны и ранят копошащихся во тьме людей, но на это никто не обращает внимания.

Сверхмощный удар приходится прямо в броню барбета, отбрасывая личный состав к тыльным стенам, с силой нанизывая неудачников на острые элементы конструкции и корежа человеческие тела словно пластилин. Тысячи мелких осколков, откалывающихся от сверхпрочной брони тут, с внутренней стороны батарейной палубы, разлетаются в стороны, терзая человеческую плоть и выбивая снопы искр. Над головами свистят вылетающие из-за чудовищного давления заклепки, превращаясь в кошмарную импровизированную картечь. Сбоку истошно завывают лопнувшие паропроводы, и потоки чрезвычайно горячего газа, отводимые от стволов лэнсов, окатывают тех, кто оказался слишком близко. Вопли раненных и обожженных, стоны умирающих и мат, команды и приказы смешиваются в единое целое.

— За-а-а-алп! — снова орут из-под верхотуры каземата, и новый скачок напряжения проносится по помещению, и снова повторяется вся эта последовательность действий.

Люди тупеют, превращаясь в автоматоны, выполняя одни и те же действия. Этот механизм чудовищной в своей неотвратимости машины войны остановится только тогда, когда погибнут все те комендоры и члены расчетов, которые обеспечивают работоспособность лэнс-батарей, либо когда благословленные жрецами Омниссии машины выйдут из строя уже окончательно.

Вражеский ярко-алый луч хаоситского лэнса впивается в ослабленную десятками попаданий броню и врывается внутрь, проплавляя себе пространство все глубже и глубже в корпус. Взрывная декомпрессия моментально убивает сотни людей, прежде чем переборки успевают опуститься, отрезая пораженный участок от остального каземата, а из глубин барбетных установок снова бегут новые человеческие фигурки, бросаемые в качестве топлива и мяса на жернова Вечной Войны.

— За-а-а-алп!!!..

* * *

Броня разлетается обломками во все стороны, буквально выворачивая кусок корпуса, а также уничтожая более трети четвертой палубы и распыляя на атомы один из корабельных лазаретов. Основной госпитиум все еще функционирует и сейчас туда волокут тысячи раненных со всего корабля. Коридоры залиты кровью и известью, трупы валяются прямо в проходах, но "Истинный праведник" продолжает сражение, не смотря на то, что уже исчез во вспышке прямого попадания капитанский мостик, да выбиты две трети артиллерии. Во все стороны от корпуса летят настоящие снопы обломков, гигантские статуи и внешние украшения рушатся, но уничтожаемые вражеским огнем, выступают в роли дополнительной брони.

Центральная часть крейсера оплавлена и избита прямыми попаданиями. Позолота и украшения давным давно исчезли под залпами вражеских макропушек и лэнсов, а носовая фигура аквилы, венчающая таран, утратила левое крыло. Из шести торпедных пусковых установок боеспособны только четыре. Еще одна выбита прямым попаданием, а другую разнесло на части от детонации торпеды, и теперь в правой скуле крейсера зияет чудовищных размеров пробоина, через которую видно внутренние отсеки и помещения.

Корабль все еще жив, не смотря на то, что мозг его давно мертв, а само тело агонизирует. Хаоситские макроснаряды разворачивали в бортах такие дырищи, через которые свободно проходил челнок, а избитая броня не могла больше выносить столь многочисленных попаданий. Пробило броню в районе ангаров МЛА под надстройкой, и один из снарядов ворвался внутрь, рикошетируя от стен, после чего прошил насквозь шахту элеватора подачи топлива и снарядов в ангары, а затем ухнул напрямую в малый склад боепитания, но каким-то чудом не взорвался, лишь шипя и дергаясь на покрытии палубы, словно какое-то экзотическое и крайне опасное животное.

Хаоситы тоже страдали от огня имперцев. Исчез в пламени разрывов один из "Идолопоклонников", не выдержав концентрированного огня, затем вывалился из строя весело полыхая, словно факел, "Несущий Ад", избитый попаданиями лэнсов лоялистов. Корпус легкого крейсера отступников был весь истерзан черными оспинами и шрамами попаданий, но броня, измененная варпом и колдовством, держалась.

Лопнул, словно пузырь, несущийся на полном ходу в пламени разрывов "Стремительный". Фрегат был совершенно не рассчитан на то, чтобы выдерживать настолько плотный обстрел. Второй "Огненный Шторм" пока что держался, но тоже не смог достичь нужной дистанции, с которой можно было бы открыть огонь по тюремным транспортам. А там на данный момент все было плохо.

Из шести "Иерихонов" вот уже пять были облеплены десантными капсулами и челноками хаоситов, словно мёд мухами. Над корпусами периодически что-то взрывалось, но транспорта уже легли в дрейф и лишились возможности сопротивляться, а в эфире стояли лишь панические вопли, истошные крики и обреченные стоны. Последний, шестой "Иерихон", к которому приближалась, пожалуй, наиболее крупная группировка МЛА хаоситов, дождался, пока вся эта орава свалится к нему на корпус, после чего во все стороны разнесся последний призыв: "За Императора! Прощайте!".

Вспышка детонации реакторов уничтожила как сам транспортник, так и все те десятки тысяч хаоситов, которые высадились на борт космического корабля. Геройская смерть тем не менее не стала примером для остальных капитанов "Иерихонов", которым то ли не хватило мужества и сил для отдачи такого приказа, то ли недоставало времени и они к этому моменту уже были мертвы.

"Непременный Каратель" тем временем увеличил скорость на максимум и рванул вперед, оттягивая обстрел хаоситов с флагмана на себя и стремясь подарить "Истинному праведнику" кратковременную отсрочку. Возможно, если бы капитан Лоуренс на тот момент был жив, он бы смог правильно воспользоваться моментом, но капитанский мостик крейсера лоялистов исчез в огне взрыва уже двадцать минут как, а потому самопожертвование экипажа фрегата привело лишь к тому, что разваливающийся прямо на ходу "Огненный Шторм" врезался в выскочившего ему наперерез "Язычника", после чего оба корабля разлетелись на куски.

А избиваемый со всех сторон "Истинный праведник" терял скорость и почти прекратил огонь. Артиллерия вышла из строя, либо была уничтожена, хотя единственная боеспособная башня правого борта все еще стучала, словно метроном, отсчитывая последние минуты жизни крейсера. Оплавившаяся и избитая громада корпуса теряла скорость и замедлялась, ибо три дюзы из семи уже были уничтожены либо повреждены, и техножрецам реакторной группы, которые были все еще живы, приходилось экстренными темпами глушить плазменные двигатели, стремясь не допустить их преждевременной детонации.

В центральном госпитиуме тем временем творился сущий ад. Вповалку лежали на полах и столах раненные и изувеченные, обгорелые, безглазые и лишенные конечностей, обварившиеся и получившие смертельные дозы радиации.

— Пустите! Кому я такой нужен! Лучше пристрелите! — рвался из рук удерживающих его санитаров лишенный нижней части тела лейтенант.

— Вколите что-нибудь ему, — бросил пробегающий мимо хирургеон, — Все равно не жилец...

Корабельные исповедники отпускали грехи раненным и умирающим, заодно успевая отпевать умерших прямо тут. Кто-то куда-то тащил перевязочные материалы, кого-то уносили наружу, а некоторое раненные, обколотые обезболивающим по самые ноздри, поднимались с залитых кровью коек: — Пусти, брат, я им еще покажу...

И ведь шли и показывали! Вставали к орудиям ПКО, отстреливаясь куда-то в сторону приблизившихся на минимальную, пистолетную по космическим меркам дистанцию, кораблей предателей. Устремлялись в отсеки, тушить пожары и бороться с разгерметизацией. Тащили других раненных и складировали трупы, готовились к отражению абордажа. В воздухе звучали молитвы и литании, щедро сдобренные матом и криками. Экипаж сдаваться не собирался.

Острый свист заглушил все слова и крики. Хаоситские макроснаряды все-таки доломали защиту в виде внутреннего бронепояса, и теперь уничтоженные ребра жесткости не смогли больше поддерживать конструкцию. Расположенная на пять метров выше палуба просто сложилась внутрь, погребя под обломками всех тех, кто так хотел жить...

* * *

Хермеус Лотту мрачно смотрел на избитую громаду имперского крейсера, зависшую без движения в паре пустотных единиц. Фанатики сопротивлялись до самого конца, предпочитая умирать за своего Лжеимператора, а не сдаваться в плен для того, чтобы умереть уже в рабских загонах, на гладиаторских аренах или под ножом очередного ритуалиста или колдуна.

Ну никакого с них прибытка, и вот что с этим делать, спрашивается? Капитаны и команды транспортных "Иерихонов" это совсем другое дело. Сложили оружие быстро и почти без сопротивления, поубивав собственное начальство и навязанных на борта кораблей комиссаров и оперативников Арбитрес.

Нет, без эксцессов конечно не обошлось. Один из кораблей, к примеру, самоуничтожился, забрав с собой более пяти тысяч штурмовиков, являющихся собственностью семейства Лотту, и не принес никакой прибыли. Примерно схожая ситуация складывалась и с имперским крейсером, который на данный момент преподнес своим захватчикам не мало сюрпризов, начиная с продолжающих сопротивляться контр-абордажников и заканчивая реакторами, заминированными установленными на неизвлекаемость зарядами. Причем еретехи, служащие семье, лишь разводили руками и заявляли, что они туда лезть не рискнут, ибо тот, кто сумел накрутить там такое, однозначно либо полный псих, либо безумный фанатик. Впрочем, тут скорее было верно второе.

На данный момент вся эта операция приносила лишь убытки, что Хермеусу совершенно не нравилось. То ли дело было в самом начале этого конфликта, уже именуемого в кулуарах Войной в Секторе Готик! Тогда посланный на помощь Аббадону с единственным кораблем младший отпрыск фамилии умудрился за пару месяцев захватить два транспорта и пленил более миллиона хороших рабов, став одним из самых удачливых каперов в истории Дома Лотту, ибо действовал там только лишь с одним единственным рейдером.

Но вот сейчас, когда в сектор решено было отправить нормально подготовленную и снаряженную экспедицию, выяснилось, что наиболее благоприятная и богатая пора грабежа и безнаказанного веселья уже закончилась. Еще бы, потерять в первом же боестолкновении один эсминец класса "Иконоборец" и один рейдер "Язычник", а также лишиться суммарно почти десяти тысяч штурмовиков, это далеко не удачный результат. Особенно если вспомнить про то, что из трофеев удалось захватить только пять транспортников, из которых четыре придется отдать этому ненормальному колдуну. К тому же еще только предстояло установить число потерь в экипаже флагмана экспедиции, легкого крейсера класса "Несущий Ад", именуемого "Алчным Странником". А в том, что потери будут большими, сам Хермеус не сомневался ни на миг. Пожары до сих пор не были потушены, а две трети артиллерии нуждались в ремонте или в замене.

Правда, единственным развлечением можно было бы считать взятого в плен представителя одного из аристократических домов Империума. Не сильно высокородная пешка, являющаяся к тому же далеко не первым сыном или наследником, но зато с ним можно будет безнаказанно позабавиться, не затевая скучную возню с выкупом и обменами. Сам Хермеус никогда не любил подобное, да и к тому же наличие в шаговой доступности пленной друкхари буквально требовало оценить умения дочери Комморага не только в постели, но и в пыточной. Благо, сама темная особо и не сопротивлялась, считая происходящее еще одним интересным приключением. Ну, а после одного разговора, завершившегося в горизонтальной плоскости, ведьма и вовсе сменила статус на почетную "гостью"...

Впрочем, о приятном времяпрепровождении можно было бы подумать и позже. Главное, что на данный момент заканчивалось изъятие всего того, что еще не успели разломать на борту имперского крейсера хаоситские макроснаряды, а потом не погрызли демоны этого долбанного колдуна, командующего всей операцией, варп бы его побрал. Что делать с самим кораблем решить так и не удавалось, ибо бросать крейсер "Готика", пусть и настолько поврежденный, Хермеусу совершенно не хотелось. Впрочем, пронесшаяся вдоль борта космического корабля волна последовательной детонации, заодно слизнувшая несколько не слишком расторопных челноков, решила все за благородного представителя семейства Лотту.

Пора было отправляться дальше. Впереди лежал Слейд...

Глава 14

С громким и пронзительным визжанием бронированные створки раздвинулись, открывая холодному ветру, несущему с собой ледяную крошку и хлопья снега, доступ в глубины комплекса. Сплошная белая пелена в наступающих сумерках казалась скорее серой, а низкая и клубящаяся облачность добавляла капельку сюрреализма в открывшуюся взорам людей картину.

Рокритовые плиты площади были покрыты толстым слоем идеально чистого считанные часы назад снега, но сейчас здесь словно промчалось стадо древних терранских диплодоков, преследуемое тиранозавром. Многочисленные следы волочения чего-то, подозрительно напоминающего человеческие тела, темно-алые разводы то тут, то там, побуревший и пропитавшийся кровью наст, изрезанный следами от гусениц и колес. Чуть в стороне валялись несколько уже частично занесенных снегом трупов. Тела, обряженные в лохмотья, казались инородными темными грудами, и лишь ветер трепал рванину, тревожа покой тех, чьи души отправились к основанию Золотого Трона.

Воздух был наполнен только лишь звуками стихии и завываниями танковых моторов небольшой колонны. Тяжелые градины, принесенные очередным порывом ветра, хлестнули по броне, выбивая отрывистое и сбивчивое стаккато, спустя считанные мгновения унесенные дальше, лишенные цели и смысла. Среди этой ледяной и совершенно мертвой пустоши невозможно было выделить хоть что-то, что смогло бы разрушить ужасающее очарование буйства первородной стихии...

Фрейзер сморгнул с ресниц нанесенные ветром крупицы снега, стремительно тающие, но мешающие разглядеть происходящее. Видимость не превышала десятка метров, а все то, что простиралось далее, было скрыто за серой пеленой. Операторы курсовых болтеров до рези в глазах всматривались вперед, туда, откуда все новые порывы ветра приносили частички льда, режущие незащищенную кожу лица.

— Начать движение, — короткий и отрывистый приказ Ланге разорвал обманчивую тишину и словно вывел людей из какого-то подобия сказочного транса.

Колонна взревела многочисленными двигателями, где-то за броневыми плитами пришли в движение механизмы, с лязгом и усилием провернулись направляющие катки, скрытые под дополнительными броневыми экранами, и техника тронулась вперед.

Первое движение слегка качнуло, заставив Фрейзера откинуться чуть назад, приложившись спиной о неудобную и холодную вокс-станцию. Подобные системы устанавливались на любую командно-штабную "Саламандру", но данный образчик технологий Империума перед консервацией был частично демонтирован, а потому связаться с пилотами шаттлов напрямую не было никакой возможности. Что ж, это было бы слишком просто, а трудности... Трудности были вполне преодолимы.

В открытое десантное отделение КШМ (здесь и далее командно-штабная машина) забивались крупные хлопья снега. Снег оседал на киверах и папахах, на тулупах и шинелях, покрывал белыми крупицами рифленый пол десантного отделения, засыпал потемневшую, кое-где лишенную краски скамью, попадал в лица, заставляя морщиться и отворачиваться.

Напротив замер, в задумчивости обхватив дробовик руками, Иоганн. Исповедник выглядел достаточно уверенно и спокойно, одетый в тулуп поверх рясы и подпоясавшийся гвардейским ремнем. На груди его замерла золоченая пластина в виде раскинувшей крылья Аквилы, которая была заляпана чьей-то кровью. Сам Иоганн выглядел устало, но в то же время демонстрировал силу духа и уверенность. Священник перехватил направленный на него изучающий взгляд, и вскинул брови в немом вопросе, на что Фрейзер лишь качнул головой да перевел взгляд правее. Там, рядом со стрелком у турели с тяжелым болтером, замер, словно изваяние, Ланге, всем своим видом показывая непоколебимость и стойкость перед всякой угрозой.

Колонна тем временем продолжала движение. Под траками "Химер" и "Саламандры" хрустел снег, лед и кости трупов, а сами машины слегка переваливались на отдельных участках. Скорость колонны, на взгляд Николаса, колебалась где-то в районе тридцати километров в час, не более. Вперед выдвинулись две БМП. Еще две замыкали движение, и таким образом КШМ-ка оказалась ровно посредине колонны, прикрытая со всех сторон, как могло бы показаться почти любому.

Слева и справа вырастали громадины зданий и корпусов, высились темно-коричневые и черные стены, да уходили куда-то в небеса гигантские трубы неизвестного назначения. Сама же колонна выехала на широкий, примерно восьмиполосный проспект, совершенно пустой к тому же. До зданий по левой стороне было около сорока метров, в то время как справа дистанция сократилась примерно вдвое. Противники, до того момента совершенно невидимые и никоим образом не проявлявшие своего присутствия, решили, что время пришло.

Стремительные черные тени, размывающиеся за бесконечной пеленой сыплющегося с небес снега, устремились к бронетехнике совершенно неожиданно и почти бесшумно. Казалось, что тварями управляет некто, способный охватить всю картину целиком, и это чувство быстро крепло у всякого, оказавшегося там в тот момент. Взметая перед собой настоящие облака снега и разбрасывая в стороны куски льда, твари, считанные часы назад бывшие людьми, неслись к колонне, мечтая добраться до горячей человеческой плоти или погибнуть. О, сидящие за броней могли обеспечить их и тем, и другим...

Первыми по нападающим открыли огонь тяжелые болтеры и автопушки, установленные в башнях "Химер". Тяжелые активно-реактивные снаряды, выбрасываемые наружу с огромной скоростью, в считанные мгновения настигли своих жертв и во все стороны на девственную белизну снежного покрова брызнула черная кровь мутировавших отродий. Грохот залпов своих старших собратьев поддержали дружным шипением лазганы, которыми были вооружены востроянцы в десантных отделениях. Шквал лазерных импульсов, несоизмеримо более многочисленный, пусть и не столь разрушительный, уничтожил тех монстров, которые прорвались через плотный заградительный огонь башенного вооружения.

Не в силах добраться до скрытых за броней людей, твари взывыли столь противно и пронзительно, что Фрейзер зябко повел плечами, отгоняя противный холодок, охвативший тело. Мутанты отступали, на ходу пожирая тела своих менее удачных собратьев и устраивая драки за наиболее сочные куски плоти. Казалось, что неизвестный кукловод в один миг потерял какой-либо интерес к своим пешкам и бросил их на произвол судьбы. Монстры визжали, хрипели и грызли один другого в чудовищной вакханалии, стремясь уничтожить таких же, как и они сами.

Но вот чудовищная бойня скрылась за поворотом, отрезая от взглядов десятков людей бессмысленную резню. Колонна свернула с основного проспекта на боковое ответвление, и Николас склонился над тактическим планшетом, просматривая вероятный маршрут.

— Впереди эстакада! — пробился сквозь рев моторов и вой пожирающих самих себя тварей голос Ланге, — Поедем через неё!

— Почему не напрямую к посадочным площадкам?! — в ответ попытался перекричать гул двигателей Фрейзер, и его услышали.

— Я сомневаюсь в том, что шаттлы целы! — проорал комиссар, придерживая так и норовящую слететь фуражку, — Связи нет! Помехи! Доберемся до бывшей крепости Арбитров и попробуем оттуда!

— На эстакаде нас могут зажать! — возразил Николас, пытаясь окоченевшими даже в черных кожаных перчатках пальцами приблизить изображение на планшете.

Очередной порыв ветра заглушил слова Ланге, а еще через несколько мгновений в воздухе вновь зазвучали звуки стрельбы. Колонна снова вела бой, шквалом огня уничтожая атакующих ради разнообразия с левой стороны тварей. Толпа мутантов, голов примерно с полсотни, ломанулась вперед, не разбирая дороги и ставя себе целью любой ценой достичь превратившихся в настоящие бастионы "Химер". Впрочем, это вновь не удалось уродливым порождениям воли бессмысленного и беспощадного Хаоса Неделимого.

Тела падали на брусчатку и рокрит, покрывали снег и устилали собой землю. Шквал лазерных импульсов буквально испепелял нападавших, в то время как залпы автопушек разрывали врагов на части или отбрасывали изломанные фигуры в стороны. И сквозь этот шум и грохот Фрейзер скорее не услышал, а чем-то в глубине своей объединенной души ощутил ответ Ланге.

— Не успеют!..

* * *

Achtung! Ненормативная лексика и немного тюремного жаргона.

В тот день Вега проснулся с сильной головной болью. Казалось, будто бы он вновь оказался дома, на родном Страниваре, в секторе D32 подулья, причем непременно после употребления внутрь порции сивухи, которую предприимчивые дельцы умудрялись буквально на коленке перегонять из мутировавших эндемиков, произрастающих на нижних уровнях ближе к земле. Иногда, "чтоб зашибал", в состав также добавляли кислотного мха, которым были покрыты сочащиеся влагой и паром гигантские трубы систем очистки и теплоснабжения огромного ойкуменополиса. После употребления даже пары чарок подобной убийственной смеси вовнутрь рафинированных неженок из Шпилей моментально убило бы убойнейшей дозой различных токсинов, но коренные обитатели этих мест вполне спокойно переносили алкогольное отравление.

Но голова болела, да... Со стоном поднявшись, заключенный попытался было понять, что произошло вчера, и почему ему так плохо. Впрочем, куда как больше Вегу занимал вопрос о том, почему не звучит сигнал побудки, и почему сосед лежит без малейшего движения, хотя раньше подрывался едва ли не от каждого шороха.

— Э, слышь... — попытался растормошить собрата по несчастью заключенный, — Что вчера было-то?

Тело ответило безмолвным молчанием, не захотев не только просыпаться, но и демонстрировать малейшие признаки жизни. Сглотнув и ощутив, что горло вмиг пересохло, Вега пихнул соседа в плечо, надеясь, что на это-то Брюс, а это был именно он, ответит хоть каким-нибудь действием. Врежет своему незадачливому корешу по шее, например, чтобы не мешал спать.

Однако этого не произошло, и в полумрак помещения безучастно уставились остекленевшие, выцветшие глаза заключенного. Голова Брюса безучастно мотнулась на толстой шее, после чего стукнулась о давным-давно просящий каши ботинок Веги и замерла без движения. Дробильщик был мертв...

— Брюс, брат... — сипло выдохнул Вега, смаргивая, — Как же так?!

— Еще один отмучался! — хрипло прокаркал кто-то из-за спины, заставляя пока что живого дробильщика обернуться на звук.

Гвоздь полусидел, привалившись к стене и тяжело дыша. Грудь заключенного быстро вздымалась и опадала, само лицо побелело, а сквозь стиснутые зубы вырывалось тихое сипение. Рука, увенчанная протезом в виде кирки, безучастно валялась справа. Бригадир был очень плох, и, кажется, сам понимал это.

— Уже девятый... Кхах! — немолодой мужчина скривился, — Не знаю, что за херню вертухаи решили на нас спустить... Наши мрут как мухи... Тьфу! Молодняк в основном живой... Я тоже того уже, да... Петер из шестой приходил. Он спятил...

Вега быстро приблизился к умирающему, присев рядом с Гвоздем. Наклонил голову, всматриваясь в лицо бригадира, и чуть пихнул своего начальника, стремясь вызвать хоть какую-то реакцию. У него это удалось в полной мере!

— Храх! — вдруг распахнул глаза и выгнулся дугой Гвоздь, а затем зачастил, сбиваясь на крик: — Слушай и не перебивай! Это не излучение и не "черная окись". Пятен не было ни у кого! Сегодня не включали сирену! В комплексе тишина! Из наших почти все мертвы... Бери людей! Тех, кто остался, я знаю! Вертухаи тоже подохли, успеете уйти, или умрете в процессе! Давай, пацан, у вас есть шанс! Один на миллион, но есть... Кхарх! Кха-кха... Не доверяй никому! Я видел... Видел...

— Что ты видел?! — почти заорал заключенный, хватаясь за руку умирающего, словно утопающий за спасательный круг.

— Церковники не врали... Твари действительно рядом! Они здесь! Они пришли за нами! Всех убьют... Не верь никому! Кха. Помоги... Хрх-х-х... Мне...

Он зашелся глухим и сухим кашлем, стараясь вымолвить еще что-то, но у него не получилось. Впрочем, Вега понял все, когда живая рука Гвоздя опустилась на скрытую в глубинах тряпья рукоять заточки. Бригадиру не хватало сил на то, чтобы уйти самому, и он глазами просил у теперь уже бывшего подчиненного помощи. Вега не стал отказывать. Вверх взметнулось ржавое лезвие, выполненное в кустарных условиях из куска жести, после чего в стороны из перерезанного горла брызнула кровь, орошая грязный и замызганный пол жилого помещения. Тело рецидивиста дернулось в предсмертных конвульсиях, а затем затихло.

Вега поднялся на ноги и, слегка пошатываясь, двинулся к приглашающе распахнутым дверям, стараясь не наступать на валяющиеся на полу трупы. Злая, горячая ненависть бурлила где-то внутри, готовясь выплеснуться наружу и волной обрушиться на уродов, сотворивших с ними подобное...

* * *

Над головой что-то пронзительно просвистело, а затем громыхнуло, обдав сжавшихся в боевом отделении КШМ-ки людей снежной взвесью и кусками льда. Корпус машины качнуло от сильного удара, кто-то яростно матерился справа, а Фрейзер слетел с неудобного сиденья на пол, едва не выронив до судорг стиснутый в правой руке лаз-пистолет. Тяжелый и неудобный тулуп мешал перевернуться и оценить ситуацию, на спину рухнуло что-то тяжелое и Николас беспомощно забарахтался в одеяниях, пытаясь освободить хотя бы руку. Получалось не очень.

Наконец, коммодор избавился от предмета своего, стоит отметить, не слишком большого гардероба и обернулся. Одновременно с этим тяжелый болтер вновь заревел, словно разъяренный зверь, осыпая оказавшихся на дне десантного отделения людей потоком тяжелых гильз. Кто-то спихнул вбок тело уже мертвого востроянца, которому вражеская пуля разнесла лицо. Николас успел запомнить остекленевшие, замершие в вечном недоумении глаза мужчины, а также сведенные предсмертной судорогой пальцы. Погибший продолжал стрелять до конца...

Колонна вляпалась в дерьмо еще тогда, когда бронетехника начала въезжать на эстакаду, используемую грузовым транспортом. Именно в тот момент стало понятно, что дорога просто-напросто забита брошенными грузовиками, а диких тварей тут как бы не сотни. С одной стороны, это не могло остановить многотонные "Химеры" на гусеничном шасси повышенной проходимости, но вот снизить скорость движения — вполне. Собственно, это и произошло. Верным Императору людям не хватило буквально пяти минут для того, чтобы покинуть неудобный съезд и скрыться в переплетении улиц и проездов административного поселения, где среди одинаковых фабричных корпусов и приземистых жилых модулей даже столь приметную колонну можно было искать крайне долго.

К несчастью, реальность внесла свои коррективы в надежды и планы Фрейзера, Ланге и Радуловича, ибо навстречу колонне выскочил свежеперекрашенный в дикую смесь черно-багрового "Рино" и, не сбавляя скорости, попытался протаранить передовую "Химеру" господина майора, откуда востроянец и командовал движением. Наводчик там подобрался толковый, а потому БМП встретила противника шквалом снарядов из автопушки, изрешетив вражеский, в этом сомнений теперь не было, броневик до состояния дуршлага. Затем многотонная махина имперского танкостроения врезалась напрямую в БТР неприятеля и, завывая на высоких оборотах, спихнула несущийся на встречу разваливающийся и горящий полицейский бронеавтомобиль с дороги, только для того, чтобы врезаться в едущий следом грузовик, из которого, хрипя, завывая и славя Хаос Неделимый, полезли местные бойцы войск лагерной охраны, хорошо опознаваемые по серым шинелям и автоганам в качестве основного вооружения.

Под градом пуль и аккомпанемент ругательств сразу на нескольких языках колонна лоялистов проносилась мимо техники отступников, осыпая еретиков шквалом огня из всех стволов. Впрочем, нечего было и надеяться, что у предавших Императора и Империум отсутствует тяжелое вооружение, а потому когда с флангов полетели многочисленные противотанковые ракеты, выпущенные из различных гранатометов и пусковых установок, колонне резко поплохело.

Вопреки распространенному заблуждению о том, что всякая реактивная граната или ракета гарантированно выводит из строя танк или БМП, только если те не защищены динамической защитой, в реальности дело обстояло несколько иначе. Сказывалась далеко не идеальная подготовка бывших охранников, из-за чего большая часть различных смертоносных "подарочков" прошла мимо. Прибавлялись к этому также погодные и климатические условия, особенности хранения вражеского вооружения и квалификация добровольных механиков-водителей, активно маневрирующих и меняющих позиции, а также яростное противодействие скрытых за броней востроянцев, открывающих шкальный огонь по любой вспышке. В сгущающихся сумерках точки пусков ракет были хорошо видны по белесым дымовым следам, прорезающим воздух. Однако спастись от всех ракет было невозможно.

В стороны летели куски внешних бронеплит, навесное оборудование и прикрывающие снаружи ходовую полимерные экраны. Вспыхивали отметины попаданий, уходящих в рикошеты или же просто не срабатывавших ракет. Что-то удавалось чудесным образом сбить огнем из стрелкового оружия через амбразуры, а еще часть противотанковых поражающих элементов просто уходила мимо, ибо в дыму и неразберихе боя было просто невозможно внятно различать силуэты бронемашин.

Третья "Химера" потеряла гусеницу из-за прямого попадания в ленивец, пробившего броню, и, закрутившись на месте, выбыла из строя колонны. Четвертая БМП попыталась было притормозить, чтобы подобрать десант и экипаж из подбитой бронемашины, но точно под башню ударили сразу две или три ракеты, вызывая мгновенную детонацию боекомплекта и окончательно уничтожая обреченную боевую машину пехоты. Из распахнутого люка механика-водителя вывалилась на рокритовое покрытие вопящая и завывающая фигурка человека, объятого пламенем. Горящий заживо востроянец мучился недолго, ибо кто-то из экипажа четвертой "Химеры" подарил своему товарищу быструю смерть очередью из болтера. Фрейзер хорошо видел это в мутной зеленой сетке наблюдательного визора, когда "Саламандра" преодолевала очередной поворот...

— Заряжайте! — проорал в перерыве между сменой патронных коробов Ланге, возвращая Николаса из прострации в суровую и жестокую реальность.

Фрейзер заполошенно озирнулся и, увидев распахнутый ящик с поблескивающими в неровном свете болтерными лентами, бросился туда, отчаянно стараясь ни за что не зацепиться, пока КШМ преодолевала очередной крутой поворот.

Наконец, добравшись до ящиков с боеприпасами и притянув к себе пустой короб, Николас оттолкнул в сторону тело еще одного мертвого бойца, которого убило прямым попаданием кумулятивной струи. Парень умер почти моментально, собственной грудью закрыв единственную возможность для высокотемпературного потока ворваться внутрь корпуса бронемашины, но легче от этого никому не было. Внутрь полетела первая лента, а где-то рядом вдруг дико завыли и заскреблись.

Действуя только на свеженаработанных рефлексах, коммодор вскинул лазерный пистолет, который так и не выпустил из правой руки, и всадил импульс прямо в запрыгнувшего на борт "Саламандры" упыря. Мутанта отбросило назад, а затем откуда-то со стороны места механика-водителя выглянул господин исповедник с дробовиком, парой выстрелов прикончив тварь. Коротко кивнув Фрейзеру, Иоганн полез обратно, а Николас, глухо выматерившись, вырвал из поясных креплений мертвого востроянца пару крак-гранат. Один за другим щелкнули предохранители и, пока запал не прогорел окончательно, мужчина с силой зашвырнул их по разные стороны от корпуса командно-штабной машины.

Ланге, как раз в этот момент пригнувшийся, чтобы принять из рук исповедника еще один короб с боеприпасами, идею оценил, после чего наружу одна за другой полетели еще шесть гранат, отсекая быстрых, проворных, но совершено тупых мутантов от бронемашины. "Саламандра" вновь вздрогнула на очередном внезапном препятствии, и Николас был вынужден прекратить разглядывание окружающих, чтобы не лишиться собственных зубов от удара о бронированную створку кормового десантного люка. Бой продолжался...

* * *

Когда-то это помещение использовалось в качестве гигантской столовой, где тысячи заключенных в разделенных блоках принимали пищу после тяжелого трудового дня, получая в качестве еды не нынешние стандартные трупные батончики, а полноценную похлебку из кореньев или безвкусную питательную кашицу. Вега ощутил некоторый прилив чувства голода, стоило ему подумать об этом, но почти сразу неожиданное ощущение сменилось кисловато-рвотным привкусом на языке и стойким отвращением. Дробильщик едва сдержался, чтобы не выплюнуть наружу свой скудный вчерашний ужин, ну или обед, кому как угодно. Было от чего.

Все помещение столовой было просто разгромлено. Создавалось ощущение, будто здесь схлестнулись две рабочие смены из пятидесяти бригад каждая, причем перед этим у заключенных по какой-то причине забыли отобрать шанцевый инструмент и рабочий инвентарь. Пол был покрыт темными разводами, в которых с трудом можно было угадать кровь, еду и следы дерьма. Столы в большинстве своем были сломаны или перевернуты, а те, что сохранили свою целостность, валялись в совершенно невообразимых положениях. То там, то тут между лавок попадались трупы в тряпье и лохмотьях, а иногда встречались перевернутые или опрокинутые чаны с едой. В воздухе витал совершенно отвратительный смрад, дышать которым с каждой минутой, проведенной здесь, становилось все тяжелее.

Вега осторожно двинулся в сторону тамбура проходной в соседний блок, решетка которой была открыта и поскрипывала, покачиваясь на давно не смазываемых петлях. Заключенный периодически косился наверх, там, где во тьме потолка, отделенные от зоны принятия пищи находились специальные подмостки. Обычно на этих конструкциях дежурили охранники с автоганами, но сейчас привычный к темноте глаз дробильщика не замечал ни малейшего движения.

— Сдохли они там все, что ли? — скорее, чтобы просто сказать хоть что-нибудь, тихо вымолвил Вега.

Наконец, помещение было преодолено, и заключенный аккуратно, стараясь не шуметь, толкнул от себя решетку, проходя в длинный коридор с серыми стенами и литерными обозначениями белой краской на стенах. Сейчас, однако, поверх белых букв были видны кровавые потеки и следы, а на полу в конце прохода замер без движения труп в арестантской робе, свесив голову вниз и привалившись к стене.

Вега быстро прошел мимо, уловив звуки активного общения на повышенных тонах, и ввалился прямо в гигантское помещение склада, освещенное отблесками нескольких костров, разведенных прямо в бочках. Впереди и с боков стояли люди. Сотни, а то и тысячи человек в лохмотьях заключенных заполняли гигантский ангар и шумели, топтались, матерились и взаимодействовали друг с другом, в то время как с импровизированной трибуны в торце помещения вещал какую-то дичь непонятный мужик в темно-фиолетовом одеянии, экспрессивно размахивая руками и мастерски играя интонациями.

Перед постаментом образовывали некое подобие оцепления одетые в какую-то рванину неизвестного происхождения люди, отпихивая особо назойливых и поводя из стороны в сторону стволами автоганов и пистолет-пулеметов. Кто-то, однако, обходился ножами или дубинками, но Вега опытным взглядом определил, что умеющих держать оружие среди шавок этого фиолетового относительно немного. Это сквозило в жестах, движениях и легкой суетливости, уж в этом-то выходец из подулья, которому не раз приходилось убивать, мог не сомневаться.

Он протолкался вперед, пробираясь через многочисленные тела и вдыхая воздух, наполненный вонью, запахами немытых тел, пота, курительных смесей, мочи и варп знает чего еще. Внимательно слушая скупые реплики и задавая вопросы, Вега устремился все дальше и дальше, чувствуя всей своей чуйкой, что тот, кто является одним из виновников гибели почти всей бригады, сейчас стоит там, впереди, и изливает на головы слушателей поток сладкой патоки о величии и истинном месте в обществе.

— Давно он так? — поинтересовался заключенный у какого-то амбала правее.

— Да уже с полчаса бакланит. Тьфу! — мужик громко сплюнул и высморкался.

— И про что же? — продолжал любопытствовать Вега.

— Да все одно... Заливает про возможность стать выше и обрести "единственно-верную суть и предназначение", — передразнил говоруна уже другой зэк.

— На перо бы его насадить! — однозначно высказался третий. — Посмотрел бы я, как этот урод кишки по полу собирал! Братанами он нас зовет... Вертухай ему братан!

— Нечисто тут что-то, парни. — загудели из толпы.

Вега продолжал приближаться к трибуне, прикидывая, что ситуация и в самом деле крайне странная. Вот впереди показался ряд весьма плотного оцепления, а из толпы, разозленной словами этого трындуна, уже слышался мат, оскорбления и свист. Заключенный протолкался еще дальше и едва не рухнул на пол, лишившись сдерживающего чувства окружающей тебя со всех сторон толпы.

Прямо напротив дробильщика оказался оскалившийся парень из числа тех, которые стояли в оцеплении. Он слегка покачивался и дергал головой, словно припадочный, а затем вдруг вскинул голову и уставился прямо в лицо Веге. Заключенный всмотрелся в словно затянутые сероватой поволокой глаза, обратил внимание на легкий тремор мимических мышц, из-за чего казалось, что человек напротив готов засмеяться и заплакать одновременно, а затем перевел взгляд на губы нового вертухая. И замер...

Синюшные, покрытые суховатой коркой, они разом напомнили заключенному о случае двухмесячной давности. Тогда на бригаду попытался напасть совершенно обезумевший и съехавший с катушек дикарь из числа каннибалов, и именно такая примета запомнилась Веге в облике хрипящего существа, пытающегося дотянуться до человеческой плоти. Вертухай часто и быстро сглатывал, дергая головой в резком и корявом ритме, а затем вдруг подался чуть вперед, навстречу бывшему заключенному.

В лицо Веге пахнуло убийственной смесью запахов, но главное он смог ощутить почти сразу же. Специфическая вонь накатила волной, принеся с собой весьма однозначный привкус на языке, заставляющий кулаки сжиматься, а глаза наливаться кровью. Вега понял, на кого больше всего похожи эти уроды, возомнившие себя новой властью, и прислуживать этим мразям был не намерен.

— Шухер, братва!!! — заорал он, перекрикивая гул толпы. — Это трупожор!

Возможно, его голос потонул бы в шуме и гуле взбудораженной, словно стая ос, толпы, но как раз в этот момент оратор на трибуне прервался, чтобы глотнуть воздуха, и клич услышали.

В зале вдруг установилась звенящая, напряженная тишина. Воздух сгустился и едва не звенел от эмоций, а толпа словно чуть качнулась вперед. Возможно, если бы торчок-каннибал был более адекватен, он бы не позволил Веге сделать то, что тот сделал, но... Судьба распорядилась иначе.

Подскочив к с запозданием начавшему реагировать вертухаю, заключенный сорвал с головы уродца капюшон и в ужасе отшатнулся назад. Совершенно лысый череп был покрыт сияющими тускло-багровым татуировками, а шея и щеки были испещрены весьма характерными бубонами желтовато-синего цвета.

— Это че, бля, такое? — охренело поинтересовался кто-то из толпы. — Гля, и впрямь трупожор! Братва... В натуре...

Чем дальше, тем больше менялась интонация говорившего, потому как вертухай-каннибал вдруг неестественно дернул головой, хрустнул чем-то, протяжно захрипел и рванул к толпе, которая на подобное отреагировала соответствующе.

— Мочи трупожоров!!!

Кто первый проорал это было, в общем-то, неважно. Важно было другое: толпа обозленных и заведенных зэков увидела перед собой тех, кого привыкла считать абсолютными и бесповоротными врагами. Вега выхватил из-за пазухи заточку и приготовился к броску. В руках окружающих взметнулись обрезки труб, куски породы и бруски жесткого, почти каменного мыла, обвязанные тканью. Толпа с все более нарастающим гулом, переходящим в совершенно звериный рев, рванула вперед.

Убивать.

* * *

Завершение планетарной эпопеи на Слейде Фрейзер помнил крайне смутно. Возможно, виной тому была жесткая контузия, немилосердно настигшая Николаса как раз тогда, когда колонна, наконец, вырвалась за пределы городка, оставив на ледяных улицах две БМП и, как выяснится значительно позже, семнадцать отличных солдат, шестерых спасенных писарей Администратума, а также один из двух шаттлов "Аквила", которые пытались обеспечить воздушную поддержку прорывающемуся отряду на финальном участке пути.

Казалось, что колонна все же вырвалась, а самое худшее позади, когда одна из полуавтоматизированных зенитных турелей внешнего периметра вдруг развернулась и всадила в челнок с полсотни тяжелых стамиллиметровых снарядов, в считанные мгновения продырявивших транспортное средство, являющееся заодно и возможностью покинуть планету. Пилот второй "Аквилы" совершил почти невозможное, умудрившись не только уклониться от потока предназначавшихся ему болванок, но и, совершив умопомрачительный вираж, отстрелялся в турель неуправляемыми ракетами "Инферно", по одной шестизарядной кассете которых можно было установить на шаттлы.

Как итог, позицию разнесло на куски, но с северо-востока уже накатывал буран и становилось понятно, что пытаться сажать челнок в ледяном поле, а затем эвакуировать личный состав с неподготовленной площадки будет чистой воды самоубийством. К тому же у уцелевших "Химер" и "Саламандры" подходило к концу топливо, а связи с орбитой до сих пор не было. Выжившим оставалось только продолжать движение в неизвестность, стараясь не съезжать с уходящей куда-то сквозь снега трассы.

Фрейзер помнил, как Ланге, матеря всех и вся, обсуждал с Радуловичем дальнейший маршрут, в то время как сам Николас вместе с Иоганном занимались тем, что выкидывали наружу, в снег, трупы упырей, которым все же удавалось проникнуть внутрь КШМ-ки через открытый верх. Впрочем, таких оказалось всего трое, так что с задачей справились довольно быстро.

Затем... Затем был марш-бросок на две сотни километров на последних крохах прометиума, когда механики-водители были вынуждены держать наиболее "экономичные" пятьдесят километров в час, пытаясь при этом не потерять курс и моля Императора и Омниссию о том, чтобы случайно не съехать с заметаемого снегом шоссе. Все понимали, что вытаскивать никто никого уже не будет, а заплутать и отбиться в буране было легче простого, при том, что большинство габаритных огней и опознавательных знаков на бронетехнике было уничтожено за время прорыва.

Сам Фрейзер то засыпал, то просыпался, замерзая и балансируя на грани странного состояния апатии и отрешенности, параллельно с иногда возникающей жаждой кипучей деятельности. Однако пронизывающий до костей ледяной ветер наравне с упавшей до минус двадцати семи градусов по стандартной шкале температурой в один миг убивали всякие намеки на трудовой энтузиазм.

Потом... Дальнейшее Николас помнил смутно. Кажется, им удалось добраться до какого-то лагеря, где содержались местные заключенные. Вроде бы потом был бой с какими-то уродами и переметнувшейся на сторону Хаоса охраной. Фрейзер не помнил, да и не хотел помнить, честно говоря. На тот момент его бил озноб, а голова раскалывалась от дикой боли, свидетельствуя о том, что господин коммодор явно умудрился подхватить какое-то вирусное заболевание. Впрочем, это не помешало Николасу сначала заряжать болтерные ленты вручную, а затем, когда заряжать стало нечем, отстреливаться от толп набегающих со стороны громадного черного здания мутантов. Кажется, затем из темноты в тыл тварям ударили местные зэки из числа переживших Выброс, как выжившие между собой обозвали случившееся.

Потом они вместе строили баррикады, едва ли не в рукопашную отбивались от лезущих со всех сторон уродов, а потом Николас, скрючившись в три погибели, хрипел в ледяную решетку вокс-кастера свои позывные, требуя экстренную эвакуацию и запрашивая любую помощь, потому что заряженные батареи к лазерному пистолету закончились.

Их услышали. Помощь пришла. На орбите тоже не все было гладко, но на этот раз сигнал, пусть и искаженный, все же смог достигнуть сенсоров крейсера, а этого мигом развившему бурную деятельность Тектрию было достаточно. Уже через полчаса в вероятный район местонахождения капитана корабля на шести резервных "Аквилах" была десантирована рота востроянцев из Гвардейского экипажа, которая и удерживала внешний периметр, пока шаттлы вывозили выживших.

Вроде бы молодой лейтенантик пытался было оставить зэков тут, на планете, равно как и бросить бронетехнику, вывезя только начальство и сослуживцев, и тогда Николас, который на тот момент, судя по ощущениям, имел температуру под сорок градусов, схватился за клинок и прохрипел, срываясь на крик:

— Вывозить всех... Это приказ!

Он вырубился уже окончательно только тогда, когда оказался в теплой и надежной "Аквиле", полностью вымотанный морально и физически...

Глава 15

— Сорок первое тысячелетие, мать их ети... Величайшая в истории человеческая империя... Недосягаемый уровень развития науки и техники, варп бы вас всех побрал! А простуду лечить как не умели, так и не научились! А-а-апчхи!!!..

Фрейзер совершенно некуртуазно высморкался в очередное синтетическое полотенце, пытаясь избавиться от заложенности носа, что ему, впрочем, снова не удалось. Вот уже почти трое суток господин капитан был занят тем, что опять пытался привести свое здоровье в порядок и избавиться от последствий едва не успевшей перейти в пневмонию простуды. Получалось откровенно говоря не очень хорошо.

— Да что это за херня?! — страдая, поинтересовался у довольно высокого потолка собственной каюты Николас. — Сколько ж можно, а?..

Причина недовольства господина коммодора вновь постучалась в дверь, давая знать о себе характерной трелью звонка. Высветившийся на небольшом экранчике хирургеон не успел сказать ровным счетом ничего, потому что Фрейзер уже отдал команду на открытие бронированных дверей. Нарисовавшаяся в дверях процессия состояла из старшего медика корабля, а также из парочки сервиторов и двоих бдительных бойцов СБ. Востроянцы из хозяйства Радуловича зорко следили за всеми возможными угрозами, заодно контролируя происходящее и подчиняясь солидному перечню приказов, которыми нагрузил подчиненных господин майор.

— Господин, — поклоном поприветствовал начальство Серводемиус, — Нам необходимо...

— Оставьте, — отмахнулся Николас, косясь на циферблат около перетащенного сюда, в спальню из рабочего кабинета, тяжелого стола из мореного дерева, — И колите уже быстрее, у меня совещание через полчаса.

— Будет исполнено, — покорно согласился хирургеон.

Фрезер перевернулся на живот и тоскливо вздохнул, покосившись в сторону минибара, спрятанного за появившейся в этом помещении не так давно статуей какой-то великой фигуры прошлого. Собственно, именно там за относительно тонкими деревянными вставками был спрятан второй, малый сейф, а также алкогольная заначка на черный день, пополняющаяся благодаря времени и стараниям корабельного каптернамуса. Скват уделял этому вопросу весьма пристальное внимание, и потому там ожидала своего часа батарея из четырех десятков весьма старых бутылок из различных материалов и с различным содержимым, включая разную экзотическую дрянь, валящую с ног не хуже водки.

Николас снова глянул на часы, затем покосился на бар, а потом опять на часы и... Скривившись, уронил голову на руки, ожидая, пока хирургеон наконец закончит свое неблагодарное дело. Не хватало еще упиться перед совещанием, а потом заявиться перед очи подчиненным в непотребном виде. Не поймут-с, однако. Да и "лечение" в первые сутки после возвращения с поверхности Слейда, когда в коммодора влили кучу всякой лекарственной дряни, продолжилось на второй день в компании Ланге и Радуловича, с принятием во внутрь так называемого "адмиральского чая".

Пить подобное раньше не доводилось, но тут повод был крайне существеннен. Начиная с необходимости сбросить нервное напряжение, продолжая потребностью помянуть погибших подчиненных, ну и сообща подумать над происходящим. Подумать, кстати, было над чем, ибо картина того, что творилось на Слейде в первые часы после прохождения волны Выброса, более-менее прояснилась. Вот только легче от этого не стало...

Возвращаясь к "адмиральскому чаю", ранее Николас про эту флотскую традицию только слышал, но сам ни разу не участвовал. Да и привносить что-то новое в досуг офицерского состава Имперского Флота тоже не планировал, но пришлось. Собственно, согласно Михаилу Веллеру, чай по-адмиральски — это так: берется тонкий чайный стакан в серебряном подстаканнике, наливается крепчайшим горячим свежезаваренным чаем, бросается ломтик лимона и сыплется три ложечки сахара; а рядом становится бутылка коньяка. Отхлебывается чай, и доливается доверху коньяком. Еще отхлебывается — и еще доливается. И вот когда стакан еще полный, а бутылка уже пустая — это и есть настоящий адмиральский чай.

Подчиненным вроде понравилось, хотя и пришлось заменить коньяк каким-то местным бренди с труднопроизносимым названием, вместо лимона подобрать здешний эндемик, сходный по вкусовым качествам, а вместо чая использовать танну, которая, в свою очередь, нашлась в загашнике у Радуловича.

— Уй, blyat! — просипел Николас, вновь погружаясь в пренеприятнейшие ощущения и морщась. — Серводемиус, долго там еще?!

— Еще два кубика, господин, — отозвался хирургеон, откладывая первый опустевший инъектор в эмалированную миску и забирая у второго сервитора новый...

* * *

На этот раз помещение стратегиума было окрашено под стать настроению господина капитана корабля. Свет умирающей звезды этой системы погружал помещение в полумрак с синеватыми оттенками, а золотистые аквилы казались помрачневшими и нахохлившимися, а не гордыми и величественными. Тяжелые броневые экраны, которые согласно Уставу были опушены в положение "по-походному", тоже не добавляли стратегиуму красок, но эти неудобства были вполне терпимы. Хотя у Фрейзера сил и желания терпеть это и дальше оставалось с каждой минутой все меньше.

Подчиненные, собравшиеся здесь, за длинным и вытянутым серпообразным столом, кажется, тоже понимали, что начальство изволит пребывать не в духе, а потому старались докладывать в почтительно-успокаивающих интонациях. Хоть Николас и не был замечен в привычке срываться на личном составе, но перестраховаться было необходимо, в этом сходились, пожалуй, все здесь присутствующие.

-...таким образом мы можем с шестидесятипроцентной вероятностью утверждать, что данный эндогенный геологический процесс имеет неестественную природу и даем восемьдесят три процента того, что виной всему оказался некий артефакт имматериального происхождения, имеющий прямую связь с Губительными силами и воздействующий на микрообъекты в субъядерном масштабе, что приводит в том числе к изменению свойств физических объектов и материи в целом на расстоянии, обратно пропорциональном площади воздействия, а потому логично предположить... — да, к Тектрию чувство такта в данном случае не относилось.

— Магос, а можно как-нибудь попроще? — со вздохом произнес Николас, которого получасовая лекция, переполненная специфическими терминами, успела уже доконать.

Судя по заметно оживившимся сослуживцам, у подчиненных просто не хватало духа и авторитета попросить недовольного Тектрия о том же, ну, а раз капитан решил выступить в качестве "тяжелой артиллерии", то и им высказать точку зрения сам Император велел! А потому на магоса обрушился негромкий, но однозначный гул голосов присутствующих.

— Как вам будет угодно, — проскрипел бывший трансмеханик, а затем застучал механическими манипуляторами по рунической клавиатуре, вызывая над голографическим экраном в центре стола изображение вращающегося ледяного шарика Слейда.

— Первые эманации были засечены нами вот тут, в пятидесяти семи километрах к северу от Южного полюса в западном полушарии, — на изображении вспыхнула красная точка, — в девятнадцать часов двадцать три минуты по внутрикорабельному времени и изначально не были восприняты как однозначная угроза. Сенсоры не давали четкой картинки из-за прохождения массивного грозового фронта высокой плотности, а потому изначально периодичные энергетические импульсы неизвестной природы были сочтены очередными помехами местного уровня операторами электронно-визуальной компоненты систем наблюдения корабля. Каких-либо действий по углубленному сканированию на тот момент не проводилось. На данном этапе у присутствующих имеются вопросы?

— Никак нет, — произнес Фрейзер, пробегаясь взглядом по сосредоточенным лицам подчиненных: — Продолжайте.

— Спустя примерно двадцать минут периодичность возникновения импульсов увеличилась примерно в четыре с половиной раза, а мощность и вовсе в шестнадцать с четвертью раз. На тот момент личный состав, не имея возможности уточнить первопричину происходящего, вызвал на капитанский мостик старшего помощника. Не понимая первопричины и не имея возможности определить вероятные последствия данных событий, госпожа Вентурини немедленно связалась со мной и привлекла все ресурсы для того, чтобы разобраться в ситуации.

— Дальше, — нетерпеливо отмахнулся Николас, — Все это мы уже слышали. Что произошло потом?

— В девятнадцать часов пятьдесят семь минут волны излучения, на тот момент идентифицированные штатным астропатом корабля, как имеющие имматериальное происхождение, внезапно прекратились, после чего в течение ровно пяти минут и пятидесяти пяти секунд не происходило ровным счетом ничего, заслуживающего внимания.

За это время "Страж Бездны" изменил положение на орбите, двигаясь в точку перигея и пытаясь связаться с отправленной на планету группой, что было несколько затруднительно ввиду сложных метеоусловий на поверхности Слейда. После чего в изначальной точке возникновения неизвестных импульсов произошла некая реакция, сопровождавшаяся выделением большого количества тепла и световой энергии, а в ментальном поле лица с повышенной чувствительностью оказались временно выведены из строя. Относительно первопричины происходящего у меня всё. Каких-либо точных прогнозов дать невозможно из-за тотальной нехватки информации и отсутствия в нашем арсенале средств восприятия излучений варпа со столь специфической частотой.

— Благодарю за доклад, — кивнул техножрецу Фрейзер, а затем развернулся влево: — Госпожа Ниро, не могли бы Вы поделиться с нами своими впечатлениями относительно случившегося? Если это не нарушает каких-либо внутренних догм и правил Адептус Астра Телепатика, конечно же.

— Я постараюсь не выйти за рамки дозволенного, — женщина встала и чуть поклонилась, — Но к делу. Данное воздействие имеет прямое отношение к Губительным силам в целом и, вероятнее всего, к тому, кого еретики и предатели именуют "Повелителем Перемен", в частности. Импульс имел своей целью подчинить ослабленные или же нетвердые в Вере умы, а также, на мой взгляд, должен был вывести из строя всех, способных к варп-коммуникациям на поверхности планеты...

— Надеюсь, с вами не произошло ничего непоправимого? — вскинулся Ланге.

— Соглашусь. Не хотелось бы лишиться единственной возможности связаться с Халемнетом, — поддержал коллегу Радулович, отставив в сторону обычную подозрительность к потусторонним и внематериальным вещам.

— Милостью Его, я была защищена от участи, постигшей моих коллег и собратьев там, внизу, — женщина прикрыла глаза и склонила голову в знак скорби по погибшим, — Но некоторые из до конца верных Императору астропатов успели передать сообщение. Увы, я не могу раскрыть его содержания вам, господа, но клянусь перед Золотым Троном в том, что там нет ни малейшего упоминания первопричины случившегося...

— Хотите сказать, что пока мы тут ломаем головы непонятно над чем, вы скрываете от нас что-то? — возмутилась Вентурини, недолюбливающая госпожу Ниро.

— Правильно! — поддержал старшего помощника скват. — Может быть у нас в трюмах сейчас толпа подчиненных отродьям варпа монстров, только и готовых ударить в спину, а может сюда уже летит какой-нибудь флот еретиков! А мы, напомню, совершенно не готовы!

— Тихо! — гаркнул Фрейзер, прерывая зарождающийся спор. — Не нам вмешиваться во взаимоотношения между Адептус Астра Телепатика и Лордами Терры, равно как и не нам оспаривать высочайшие вердикты, требуя от госпожи Ниро невозможного! И не поминайте лихо, Фраар!

— А я что? Я ничего, — забубнил себе под нос интендант, — не вам ведь теперь кормить и размещать толпу этих оглоедов, бандитов и доходяг! А спросят потом с меня...

— Так, с этим разобрались, — помассировал виски Николас, — Теперь о другом. Чем нам аукнулось это "непонятно что", и какие проблемы сулит в будущем? Кто начнет?

— Если позволите, то с докладом по космическому сегменту выступлю я, — поднялась из кресла Вентурини и, получив одобряющий кивок, начала: — На момент инициации энергетической реакции неизвестной природы орбитальная группировка прикрытия Слейда была представлена четырьмя оборонительными мониторами. Собственных варп-двигателей нет, возможности для астронавигации отсутствуют, функционал жестко ограничен вооружением, пустотных щитов не имеется. Размерами с эсминец класса "Кобра", не более. Из оружия облегченные макробатареи, по одной единице на каждый борт. Экипаж, суммарно, около пяти тысяч разумных, с комплектацией из числа отправленных в колонию заключенных, осужденных по не расстрельным статьям. После прохождения волны Выброса на трех мониторах, а именно "Лютеций", "Тарий" и "Лантан", вспыхнули и были крайне быстро подавлены беспорядки среди трюмно-пожарных и ремонтно-технических дивизионов. Данные подразделения комплектуются коренными жителями Слейда и целиком состоят из рожденных там, в этой ледяной клоаке. В то же время четвертый монитор "Кадмий", экипаж которого против всех инструкций и предписаний на восемьдесят процентов был укомплектован выходцами с этой штрафной колонии, поднял бунт.

— Прямо таки нарушение инструкций и бунт? — нахмурился Николас. — И откуда у вас информация по особенностям комплектования экипажей этих мониторов?

— Удалось запросить краткую сводку, на основании которой и были сделаны соответствующие выводы, — дипломатично ушла в сторону госпожа старпом. — Капитан "Кадмия" погиб на своем мостике вместе с большинством офицеров, после чего бунтовщики попытались открыть огонь по звездному галеону сто седьмого Штрафного легиона "Воздающий", но нанести какие-либо повреждения не успели, так как были уничтожены вместе с перешедшим на сторону еретиков кораблем залпами наших лэнс-орудий.

— У вас была прекрасная возможность взять эту лохань на абордаж и выяснить хотя бы что-то, — фыркнул Ланге.

— Не соглашусь! — вскинулся Радулович. — Штурмовать корабль неизвестной конструкции без предварительной подготовки и при отсутствии части командного состава это безумие!

— Господа! — вновь повысил голос Фрейзер, — Мы поняли ваши точки зрения, а теперь давайте все же вернемся к тому, с чего начали. Вентурини, у вас все?

— Так точно, господин коммодор, — вытянулась по стойке смирно женщина, — Хочу добавить лишь, что экипаж отлично проявил себя во время расстрела неприятельского корабля!

— Учтем, — кивнул Николас, а затем откинулся к спинке стула, едва успев подавить болезненное шипение, так как места недавних уколов все еще болели. — Серводемиус, вам слово. Вы сумели чего-то добиться? Только кратко и коротко, если можете.

— Если кратко, то мы не знаем, что именно их убило, но примерно знаем, как это произошло, — хирургеон несколько робел, а потому торопился и едва не тараторил, — Резкое декомпрессионное повышение внутричерепного давления, причиной чему стала патологическая плохо контролируемая артериальная гипертензия патологического происхождения, привело к прямому кровоизлиянию в мозг. Что странно, данная весьма редкая в наше время особенность строения сосудов отсутствует у всех заключенных, проведших на Слейде менее трех месяцев. У рожденных уже здесь пациентов, которых удалось заполучить для вскрытия, присутствует инородное вкрапление в мозжечке, являющееся, как выяснилось, особым клапаном, регулирующим внутричерепное давление. В нашем понимании это мутация, но совершенно незначительная... Как могло бы казаться, да.

— А у тех, кхм. Существ, которые пытались нападать на нас во время прорыва?

— Там все еще более странно. Кроме существенного изменения структуры левого полушария и лобных долей головного мозга, нам удалось установить также экстренный и совершенно нетипичный абсцессивный процесс на поверхности гипоталамуса, а вместе с тем и обширную отечность мозжечка! Я не представляю, как эти существа могли самостоятельно перемещаться и атаковать! Они ведь даже к инстинктивной деятельности не приспособлены совершенно...

— А мог ли достаточно сильный псайкер управлять этими тварями дистанционно? — прервал разошедшегося медика Ланге.

— Не знаю, — смешался Серводемиус. — У меня недостаточно данных для такого заключения, но исключать такую вероятность нельзя.

— Что насчет предателей? — спросил Радулович, — Есть ли какие-то изменения в организмах бывших охранников?

— То же самое, что и у мутантов, но в значительно меньших масштабах, — ответил хирургеон, перекладывая покрытые мелким убористым текстом листы желтоватого пергамента: — Могу отметить только частичную деградацию нервной системы и снижение на несколько порядков скорости полного кровообращения. Казалось бы, при этом эти существа должны были бы стать малоподвижными увальнями, неспособными даже навести лазган на цель, выражаясь понятным языком, но этого, по вашим словам, не происходит! Эх, если бы удалось добраться до результатов медицинского освидетельствования там, на планете...

— Это исключено, — хором отрезали Николас и Адам, а затем переглянулись и комиссар кивком уступил Фрейзеру право говорить: — Там сейчас неизвестное количество подобных мутантов, и варп знает какие еще твари, а у нас нет под боком полка Имперской Гвардии со средствами усиления! Кстати, что с личным составом, который мы доставили с планеты?

— Если вы про толпу заключенных, которая изгадила нам шаттлы и часть ангаров, то на данный момент они находятся в карантине в трех отдельных трюмах. Оцепление выставлено, турели развернуты, огнеметы установлены, а личный состав из числа бойцов СБ проинструктирован, — доложил Деяч, до того не вмешивавшийся в обсуждение, — Согласно списку в наличии пять тысяч семьсот двадцать три человека, из них заболевших и раненных четыреста семь, итого в строю пять тысяч триста шестнадцать бойцов весьма сомнительного качества и подготовки.

— Питание обеспечили? Каковы прогнозы по выздоравливающим? Что с настроениями среди вывезенных с планеты, а также каков их моральный дух?

— Обеспечиваем в рамках возможного, — должил Фраар, — Правда, при таком расходе запас внештатных индивидуальных рационов питания грозит кончиться через полгода!

— Не прибедняйтесь, господин интендант. Вы натащили в свое хозяйство продуктов на пять лет автономного поиска в отрыве от баз из расчета на полный экипаж. В то время как с медикаментами при текущих тратах мы рано или поздно распрощаемся! — внес свою лепту хирургеон.

— Вы намекает на то, что мне стоит меньше болеть? — хмыкнул Фрейзер. — Не переживайте, я сам не больше вашего хочу получать очередную партию инъекций. Впрочем, это к делу не относится. Обеспечивайте и лечите, насколько я помню, там хватает тех, кто просто изнурен голодом, равно как и тех, у кого обнаружена острая форма лучевой болезни. У кого-нибудь есть что добавить?

Оценив отрицательные покачивания головами и нестройное "Никак нет!", коммодор тяжело вздохнул и поднялся, превозмогая боль чуть ниже поясницы и философски размышляя о том, что сиденье капитанского трона можно сделать и помягче.

— Подведем итог, господа. На планету нападает неизвестный противник, до того на протяжении длительного периода времени влияя на местных жителей, что приводит к образованию совершенно особенных мутаций, позволяющих этому самому неизвестному не только моментально обезглавить штрафную колонию, но и, заполучив под свой контроль армию искаженных варпом мутантов, быстро захватить наиболее важные точки на поверхности Слейда. При этом местные представители медицинских служб и органов контроля генетических отклонений не фиксируют ничего необычного. В результате безусловно враждебный Империуму Человечества враг получает армию, тыловую базу и, при некотором везении и попустительстве комиссариата, кое-какой оборонительный флот, пусть и внутрисистемный. Учитывая также последующие особенности подавления восстаний на таких мирах, неизвестный противник каким-то образом насытил свою будущую "гвардию" большим количеством противотанковых и зенитных средств, сэкономив на бронетехнике и стрелковом оружии. Отсюда можно сделать вполне закономерный вывод: наш враг не собирается удерживать данную систему, а операция, вероятнее всего, служит для отвлечения внимания верных Императору войск. Поэтому приказываю: дождавшись прибытия транспортного конвоя в систему, сообщить им о произошедшем и немедленно отправляться в пункт постоянного базирования. Пусть с этим разбирается Инквизиция. Вопросы?

— Никак нет, сэр!

— Вот и отлично. Кстати, господин комиссар, а что у нас...

Внезапно разразившиеся противными трелями воксы сразу нескольких присутствующих прервали реплику коммодора, а спустя миг в помещении уже стоял негромкий гул голосов.

— Обнаружены две точки варп-перехода. Дистанция до ближайшей более девяноста пустотных единиц.

— Конвой? — предположил кто-то.

— Как бы то ни было, Устав не терпит толкований! Всему экипажу — боевая тревога! Господа офицеры, всем занять посты по боевому расписанию! Тектрий, врубайте ревуны!

Противный визг баззеров боевой тревоги в считанные секунды подорвал с коек почти двадцать тысяч человек личного состава. Коридоры сторожевого крейсера наполнились топотом ног, шумом и отрывистыми командами...

* * *

— Сэр, при всем уважении...

— Отставить панику, офицер! — отмахнулся Николас, прихрамывая к капитанскому трону. — Уж на то, чтобы сидеть на месте и отдавать приказы меня хватит!

— Но эффективность взаимодействия и скорость принятия решений...

— Упадут совершенно незначительно. И успокойтесь наконец, старпом! Расклеились! Лейтенант, доложите обстановку, — приказал Фрейзер развернувшемуся и вытянувшемуся по стойке смирно юноше.

— Сэр, тринадцать минут назад ауспексами дальнего обзора были зафиксированы открытия двух точек варп-перехода, по размерам примерно соответствующие таковым у эскортных кораблей не крупнее фрегата. Отклонения в рамках статистической погрешности. Затем еще через пять минут варп-пространство покинули две скоростные космические цели естественного происхождения. На данный момент личным составом осуществляется идентификация фракционной принадлежности условно-враждебных кораблей. Лейтенант Орстан доклад окончил!

— Продолжайте определение и докладывайте сразу же, когда сможете установить хоть что-то, — приказал Николас, опускаясь в глубину капитанского трона и заводя правую руку за голову, чтобы извлечь из специальной ниши первый штырь нейроконтакта: — Старший канонир, докладывайте!

— Слушаюсь, — резко кивнул офицер, отрываясь от панели своего когитатора: — На данный момент производится заряжание макро-орудий обоих бортов, а также осуществляется подача энергии на лэнсы. Процесс зарядки завершен на пятьдесят семь процентов.

— Принято. Вентурини, капитаны мониторов предупреждены? Пускай занимают геостационарную орбиту над экватором и не вмешиваются. Нам только неповоротливых утюгов в ордере не хватало.

— Сэр, цели передают на наших волнах опознавательные коды Имперского Флота! Объекты идентифицированы как фрегаты класса "Огненный Шторм" из состава группы охранения конвоя. Согласно переданной инфограмме, перед нами "Граф Тенир" и "Хищник Морры". Наши действия?

— И где остальной конвой? — в недоумении вскинул брови Фрейзер. — Они вышли из варпа в нарушение всех инструкций, словно и не собираются прикрывать своих подопечных! Я, конечно, понимаю, что опасаться нападения здесь, не имея информации о последних событиях, это несколько ненормально, но для них что, Устав не писан?

— Сэр, передача открытым текстом на всех волнах!

— Включайте, — приказал Николас и обратился к Вентурини. — Снизить приоритет целей до условно-дружеских, но из прицельных матриц не выпускать.

— Полагаете, они могут выдавать себя за других?

— В свете последних событий это было бы весьма разумно. Кто знает, до чего в своих планах додумались наши здешние оппоненты...

-...ряю, сводная группа сопровождения "Церера" уничтожена! Транспортный конвой PQ-17-J-23 полностью уничтожен! Повторяю...

— Та-а-ак... — задумчиво протянул Николас. — Ситуация резко осложнилась. Лейтенант, дайте мне связь с "Хищником Морры". Штурман, расчет курса перехвата прекратить.

* * *

Герметичная броневая переборка с тихим шипением опустилась вниз, щелкнув напоследок автоматической кремальерой и закрывая вид на спины удаляющихся восвояси посетителей.

В капитанской каюте установилась напряженная тишина. Говорить было нечего, да и не хотелось, честно говоря...

— Подведем итог, — мрачно начал Фрейзер, — Конвой большей частью уничтожен, транспортные корабли захвачены, а еретики имеют прекрасную возможность атаковать лишенный какого-либо прикрытия Слейд, где их с радостью встретит полноценная армия таких же отродий, готовых рвать всякого. Кто-нибудь все еще сомневается в том, что это звенья одной цепи?

— Если сомнения были, то теперь они рассыпались в прах перед осознанием грядущего, — негромко произнес присутствующий здесь исповедник. — Но куда более меня беспокоит не это, а те действия, которые нам должно предпринять в таком случае.

— По-факту, мы не имеем к местным планетарным силам никакого отношения, — пожал плечами Радулович, — Можно было бы просто забрать часть личного состава и вместе с галеоном Штрафного легиона покинуть столь негостеприимное место, но мне претит сама мысль оставить такие силы предателей в нашем тылу.

— Что еще хуже, теперь у противника есть транспорта, на которых можно перебросить всю ту орду отродий Имматериума, которые контролируют наиболее крупные агломерации планеты. И не мне вам говорить о том, чем это может грозить Мезоа!

— Учитывайте однако то, что если мы приступим к орбитальной бомбардировке планетарных сооружений, уничтожая еретиков, то, скорее всего, лишимся возможности покинуть систему без боестолкновения с превосходящими силами неприятеля, — предостерег подчиненных Николас.

— Какие у нас шансы справиться с вражеской эскадрой? — спросил молчавший до того Ланге.

— Как ни странно, они довольно высоки, — Фрейзер прошелся по помещению и, приблизившись к тактическому столу, вызвал над ним голографические изображения крейсеров типа "Бойня" и "Несущий Ад": — Вражеский флагман имеет какие-то повреждения, и я сильно сомневаюсь в том, что наш противник сможет устранить всё до того, как начнется сражение. А легкий крейсер и вовсе частично выгорел изнутри, что однозначно привело к большим потерям в экипаже. Нет, к лэнсам можно приставить и оборванцев с нижних палуб, но вот быстро стрелять и куда-то попадать при этом они не смогут.

— Господа, нам нет необходимости уничтожать боевые корабли, — вмешалась и Вентурини, — Достаточно только вывести из строя или тяжело повредить транспортники, чтобы сковать вражескую группировку адамантиевыми цепями.

— Вот только прежде, чем расстрелять транспорта, нам придется прорываться через плотный обстрел пусть и поврежденных, но все еще минимум полуторакратно суммарно превосходящих "Страж Бездны" по вооружению крейсеров врага! — возмутился и Тектрий, — Это чревато обширными повреждениями и повторной постановкой в доки на длительный ремонт. Неприемлемо!

— Если подтянуть мониторы... — начал было Радулович.

— То мы не сможем нагнать ордер противника, так как скорость "Иерихонов" на четверть выше, чем у этих utiyugov, — отклонил идею Николас.

— Пропустить к планете и атаковать, когда транспорта приступят к погрузке? — предложила Вентурини. — Таким образом нам удастся ликвидировать и транспорта, и десант.

— Но уничтожить всех прежде, чем "Бойня" выйдет на дистанцию стрельбы своим главным калибром и пристреляется, мы не сможем в любом случае. Зато враг, едва отогнав нас в сторону от ордера, получит возможность сразу же отправляться к лояльным Императору мирам, что равносильно поражению! — парировал Ланге.

— Господа, мы неверно рассматриваем конечную цель, — задумчиво протянул Фрейзер, пытаясь ухватить за кончик крутящуюся в сознании мысль: — Нам достаточно нанести оппонентам такие потери, после которых продолжать выполнение своей задачи они однозначно не смогут...

— Кажется, у вас уже есть идея, сэр, — понимающе произнес Иоганн.

— Лучше, господин исповедник! — оскалился Николас. — У меня есть план...

Правда, коммодор умолчал о том, что именно подразумевает оный план, прекрасно понимая, что подчиненных придется долго убеждать в собственной правоте и жизнеспособности данной идеи. Следовало продумать аргументы и как следует поразмыслить...

Интерлюдия: Тени грядущего

144.М41

Сегментум Обскурус

Сектор Готик

Субсектор Бейн Морр

Система Фуларис

— ...и обеспечьте незамедлительную отправку объекта в Бремервоорд. Тамошние экзекуторы вытрясут из слуги Птицы все, что он смог бы утаить от нас...

— Милорд, срочное астропатическое сообщение! — вокс-кастер, встроенный напрямую в столешницу монструозного предмета мебели, занимавшего почти половину каюты, буквально выплюнул эту фразу взволнованным голосом аколита Бариби: — Приоритет передачи Гамма-Прим. Прошу разрешения...

— Переслать немедленно, — приказал Хорст в вокс, а затем продолжил наставлять своего текущего собеседника, нестабильное голографическое изображение которого периодически шло помехами и дергалось: — По выполнении доложить. Затем отправляйтесь на Фелос, что в субсекторе Квинкрокс, и окажите помощь Канонессе Áгне в деле изничтожения глупцов, отвергнувших свет Императора. Дальнейшие инструкции получите по месту прибытия. Вопросы?

— Отсутствуют, господин Инквизитор, — Лорд-маршал Адептус Арбитрес Грегор фон Рихтер был краток и серьезен, — Мы доставим объект в наикратчайшие сроки.

— Да хранит вас Император, — кивнул Фэйдус, отключаясь. — Инквизитор Хорст, конец связи. Пьетро, что там у тебя?

Аколит, с недавних пор выполняющий функции доверенного лица и посланника, быстро вошел в каюту, гремя сочленениями выполненной по заказу Ордо Тенебрис силовой брони. Большую часть лица его, отныне не скрытого забралом, занимала искусно выполненная маска, скрывавшая под собой ужасный ожог, полученный в время очередной полевой операции, закончившейся встречей с колдуном Хаоса и его цепным демонхостом. Повреждения оказались весьма обширны и теперь более сорока процентов тела аколита были аугментированы.

Непосвященным могло бы показаться, что использовать для такой важной и ответственной задачи оперативника в чине только лишь аколита — преступная халатность, но Хорст отлично знал, чем именно должен заниматься Ордо Тенебрис и насколько трудно оказаться в числе тех, кого можно было назвать Инквизицией внутри Инквизиции. Обличенные властью карать и миловать, ныне они надзирали за деятельностью многочисленных агентов, аколитов и инквизиторов младших рангов, попутно пресекая новые попытки внедрения в ряды Конклавов. Империуму слишком дорого обошлись последствия той халатности и некомпетентности, которую продемонстрировали такие, казалось бы, опытные и достойные личности, как лорд Нагарро, леди Нуала Тесла или же сам Дециус Леккора.

По сути все оперативное командование Ордосов Инквизиции накануне Готической Войны пребывало с положении блаженного неведения и в упор не замечало опасных тенденций, которые вылились в события уже пятилетней давности. Впрочем, за это они и поплатились. Внутренний суд Ордо Тенебрис был быстр и чрезвычайно жесток.

— Триста семьдесят шесть — восемь Зета уведомляет о разгроме конвоя PQ-17-J-23, а также о восстании в штрафной колонии Слейд, Скопление Циклопа. Более в сопроводительном документе ничего не имеется, — произнес аколит, протягивая Хорсту на данный момент опечатанный тубус с расшифрованным посланием.

— Вероятность направленной дезинформации или подделки?

— Ниже двадцати процентов, милорд. Прим-астропат Греймар опознал психический отклик своей ученицы сразу же.

Инквизитор принял легкий герметичный тубус, десятки и сотни тысяч которых ежедневно использовались самой опасной организацией Империума Человечества для передачи наиболее ценных и важных посланий, ввел идентификационный код и передал настороженному Духу Машины малого логис-когитатора свой психический слепок, после чего вытряхнул свиток наружу и углубился в чтение.

* * *

Гермодверь за аколитом закрылась уже давным-давно, но Фэйдус Фальконет Хорст не обращал на это никакого внимания. Прямо сейчас Инквизитор быстро, но при этом крайне осторожно и аккуратно, перелистывал выполненные из тончайших серебряных страницы извлеченного из особого хранилища талмуда. Скупые строки выплавленных золотыми нитями символов Высокого Готика складывались в, казалось бы, бессмысленную для непосвященного тарабарщину, но для того, кто по долгу службы далеко не раз прибегал к прозрению будущего с помощью Имперского Таро, здесь было сокрыто истинное Знание.

Книга Эврииды, огромный и крайне ценный сборник результатов ритуального гадания на картах Имперского Таро, была готова открыть преемникам своей составительницы мудрость, прошедшую сквозь пыль столетий, дабы уберечь потомков от предсказанных тысячелетия назад опасностей. Более девятисот страниц из покрытого гексаграммическими печатями серебра, прошедшего пламя тайных мануфакторумов Ордо Маллеус, надежно защищали ценнейшую информацию от посягательств со стороны обитателей варпа, демонических сущностей и всех тех, для кого скрытая тут информация была страшнее самой смерти.

Тогда еще Сестра Битвы, в свое время сражавшаяся в рядах Инквизиции на заре тридцать седьмого тысячелетия, к концу своей жизни утратила зрение в схватке с очередным порождением Имматериума, но обрела нечто куда более ценное, явив дар предсказания грядущего с помощью Имперского Таро. С тех пор минуло вот уже третье тысячелетие, но многие из так и не разгаданных пророчеств Эврииды сохраняли свою ценность и по сей день, а Инквизитор Хорст вовсе не собирался отказываться от возможности облегчить себе и командованию всего Готического Сектора жизнь.

К этой книге обращались ещё в самом начале конфликта, хотя тогда это не принесло какого-либо положительного результата, но отныне Фэйдус желал повторить тот опыт, небезосновательно полагая, что один из вариантов раскладки Таро полностью подходит под происходящее.

Наконец, нужная страница была найдена, и взгляд Хорста понесся по строчкам, впитывая и анализируя информацию.

Комбинация из семи карт Имперского Таро образовывала так называемую 'Форму семи звезд', где четыре расположенные вертикально по центру карты должны были дать толкование для ещё двух групп, содержащих в себе по три психоактивных пластины каждая. С одной стороны подобная комбинация была крайне туманна, не позволяя с абсолютной точностью получить ответ на заданный вопрос, а зачастую и вовсе имея до нескольких десятков глубинных смыслов. Зато с другой стороны такая раскладка позволяла определять знамения глобального уровня, иногда затрагивающие и всю Галактику. Достаточно было вспомнить, что для предугадывания Черных Крестовых Походов Абаддона Разорителя так же использовались подобные комбинации.

Четыре центральные карты, шедшие вертикально вниз одна за другой, на первый взгляд являлись полнейшей белибердой. Искаженный Отступник, Магус, Четверка Мечей и Разбитый Мир. Толковать такой расклад можно было совершенно различными способами, но Хорст обратился к оставшейся тройке карт.

Две из них легли слева, предвещая вероятные проблемы, и лишь одна карта расположилась справа, а их принадлежность к Высшему Аркану не могла радовать того, кто прекрасно знал, чем грозило подобное. Хуже было бы, если бы все три психоактивные пластины легли слева от основной четверки, но и так знамение предвещало глобальные проблемы как минимум у всего Сектора.

Звезда и Око Хоруса. Фэйдус сморгнул, пытаясь вникнуть в размытый смысл подобного расклада. Перевел взгляд правее, наткнувшись на Великое Войско. В принципе, теперь карты сообщали, что справиться с грядущими проблемами будет сложно, но не невозможно. Однако Инквизитор желал получить больше конкретики, а потому приступил к разгадыванию загадки своей древней предшественницы.

Противник — однозначно силы Хаоса. Вероятно, некий предатель, имеющий немалый психический потенциал и специализирующийся на использовании энергий варпа. Значит, не Разоритель. С одной стороны даже хорошо, но вот с другой...

Четверка Мечей для Ока Хоруса и Великое Войско Разбитого Мира, причем последний перевернут. Такое положение карты может означать как-то, что этот самый мир еще не сгорел в пламени Экстерминатуса, так и то, что противниками в грядущем столкновении станут утратившие Родину от рук лоялистов, а таких личностей в Галактике было слишком много.

Хорст прошествовал ближе к голографическому экрану и вывел перед собой карту Готического Сектора. Сделанные ранее предсказания и видения, которые удалось расшифровать представителям Эвриидского Конклава, полностью специализирующегося на противодействии угрозам, описанным в Книге, позволяли с высокой вероятностью локализовать предполагаемое место свершения пророчества. Правда, для этого нужно было как следует попотеть.

Фэйдус прикрыл глаза, погружаясь в состояние специфического транса и начиная анализировать известные ему факты. В этом должна была помочь особая ментальная техника, не требовавшая от пользователя ни капли психических сил или способностей, но зато позволявшая на несколько минут превзойти по скорости анализа и исследования данных даже кластерные массивы когитаторов.

Инквизитор отрешился от реальности, а не по годам острый и проницательный разум устремился вперед, прорываясь через сонмы недомолвок и искаженных смыслов и отбрасывая ложные вероятности одну за другой. В помещении установилась близкая к абсолютной тишина, а сам Хорст напоминал скорее статую, замерев и вцепившись руками в край голографической панели. Само время будто застыло здесь и сейчас, не решаясь нарушить ход мыслей того, кто творил невозможное.

Наконец, веки Фэйдуса дрогнули раз, другой, а затем глаза резко распахнулись, буквально полыхнув вспышкой осознания. Хорст буквально бросился к своему рабочему месту и, схватив кусок пергамента, принялся лихорадочно строчить нечто, ставшее в миг крайне важным.

— Тьма среди звезд... То, что скрыто... Ну конечно... Четыре Меча, словно номер... Око Хоруса, как указание на место, названное в честь ему подобного... А ведь куда ближе был бы Магнус-Предатель... Но она понимала, что такое указание можно будет слишком легко связать с истиной. Перестраховка, спасшая миллионы... А Воинство вскоре будет отправлено к цели...

На миг прервавшись, Хорст обвел помещение потускневшим взглядом, из которого исчезли малейшие крупицы безумия. Нужно было тщательно все обдумать. Ведь не смотря на собираемые силы, сама Цель того, кто скрывался под маской Искаженного Отступника, не была нейтрализована.

— Но ведь цитадель все равно нерушима. Если только... Что может отключить Чернокаменную Крепость? — пробормотал в пустоту Хорст, и сам себе ответил: — То, что отступники похитили с Орнсворлда. Рука Тьмы. Нужно уточнить у Аверантийского Конклава...

Теперь он знал, что станет целью эскадр Хаоса в ближайшей перспективе. Да, с одной стороны, это казалось совершенно невозможным безумием, но с другой Инквизиция как раз и должна была противостоять самым невозможным и безумным угрозам в Галактике, а значит требовалось подумать, кого именно придется привлекать для обороны стратегического объекта.

— Что ж, видимо Адмиралу Спайру придется выйти на сцену и показать, что мы не зря вознесли его на вершину, — хмыкнул себе под нос Хорст, — В любом случае что Санкара, что Борух не смогут выделить достаточно сил. Фабрикаторы Мезоа не позволят им увести эскадры прикрытия, а ссориться с крупнейшим Миром-Кузней Механикус сектора в разгар конфликта, это даже не самоубийство, а настоящее предательство...

Впрочем, помимо одного протеже Инквизитора, который на данный момент собирал свою собственную боевую группу в Порт-Моу, имелся еще и второй фигурант, не так давно обретший дополнительную ценность в глазах наиболее опытного представителя самой страшной организации Империума в Готическом Секторе. Генеторы клялись именем Омниссии, что ошибка исключена, утверждая, что им удалось проследить генеалогическое древо объекта вплоть до основателя династии.

Однако ни Хорст, ни, тем более, Адептус Биологус, не собирались сообщать агенту триста семьдесят шесть — восемь Зета об особенностях его происхождения. Впрочем, это не мешало самому Фэйдусу предпринять некоторые шаги, повышающие шансы этого агента на выживание в дальнейшем.

В конце-концов, они все были обязаны теперь уже коммодору Фрейзеру. Хорст прекрасно понимал, что если бы не тот самый говорливый пленник с не иначе как чудом уцелевшего 'Хранителя Оберона', ни ему, ни Рахаку не удалось бы в сжатые сроки полностью выжечь агентурную сеть Разорителя на Моабе, и тем более не удалось бы перехватить прислужника Птицы, транспортируемого сейчас в самую защищенную тюрьму Инквизиции здесь, в Готическом Секторе. А о том, чтобы выйти на хвост демонопоклонникам с Ребо и вовсе не могло быть и речи, в то время как именно это привело к своевременной эвакуации Белатиса и не только.

Про то, что могло бы случиться, не узнай он о планах Аббадона на четвертую Чернокаменную Крепость, Хорст старался не думать. Правда, что ответить самому агенту, оказавшемуся в столь... Безвыходной ситуации, Инквизитор пока так и не решил.

* * *

Сегментум Обскурус

Сектор Готик

Скопление Циклопа

Система Слейд

Борт фрегата 'Хищник Морры', тип 'Огненный шторм'

Сеньор де Ланже, де Вандом, де Ла-Эрбодьер, дю Белле, де Монтиньи, дю Буше, де Гранмулен, д'Эстувиль и прочее, барон де Коммерк и дю Плесси-Маше, более известный среди офицеров Боевого Флота Сектора Готик, как Мартен дю Белле, огладил аккуратно подстриженную бородку и в задумчивости склонил голову, изучая развернутую перед ним звездную карту системы, на которой отображался текущий вектор движения фрегата, а также позиции остальных кораблей сводной тактической группы.

Рожденный в благороднейшем семействе аристократов Донии, лежащей в пределах Миров Саббат, что в Сегментуме Пацификус, этот человек обладал небезынтересной судьбой, а также уникальным умением находить на свою голову неприятности. Возможно, виной тому было особое знамение, сделанное в день его рождения преподобным кардиналом де Монтери, а может быть сам Император предпочел таким образом взять с его отца, Луи дю Белле, плату за быстрый взлет из простого, пусть и опытного полковника Имперской Гвардии, до основателя своего собственного аристократического дома.

Как бы то ни было, но с самого рождения Мартена дю Белле преследовали многочисленные курьезные неприятности, зачастую завершающиеся весьма болезненно. Начать стоило с самого рождения, когда третий сын семейства умудрился застрять в чреве самой Маргерит де Майе де Латур-Ландри, третьей жены Луи дю Белле. Даже несмотря на оперативно оказанную медицинскую помощь и присутствие при рождении нескольких Адептус Биологус, мать Мартена едва не предстала перед Золотым Троном, а сам ребенок родился с врожденным дефектом черепа.

В дальнейшем неприятности не прекратились, и уже в пять лет мальчик оказался под завалами собственной комнаты, обрушившейся из-за того, что его отцу вздумалось опробовать новый паттерн танка 'Леманн Русс', с установленной на него мортирой. По итогам испытаний техника была признана 'несомненно замечательной', а Мартен заполучил еще и перелом позвоночника. Впрочем, его младшему брату, малолетнему Луи, пришлось еще хуже, ибо дитя просто не дожило до оказания запаздывающей медицинской помощи.

Уже в двенадцать лет мальчик едва не свернул себе шею при экстренной посадке сбитой конкурентами 'Аквиллы', а еще через год был возвращен буквально с того света после шуточной дуэли с приятелем, которая резко утратила статус учебной, когда оказалось, что какой-то слуга принес молодым господам очень даже боевые и заточенные рапиры. Правда, с тех самых пор в фамильном замке не осталось ни одного пригодного для немедленного боевого применения клинка, но вернуть юноше глаз это не помогло.

К двадцати годам Мартен, к тому моменту обучавшийся в Флотской Академии на Гидрафуре, а также утративший еще и ступню правой ноги после близкого знакомства с противопехотной миной, умудрился лишиться половины желудка и двух третей кишечника в результате внеплановой активации маневровых двигателей учебного линейного крейсера класса 'Кардинал'. Несчастного буквально нанизало на кремальеру стыковочного узла, только чудом не сломав ему еще и позвоночник.

С тех пор минуло почти пятнадцать лет, а столь негативная способность Мартена прогрессировала в сторону уменьшения урона хозяину, при этом раз за разом увеличивая ущерб для окружающих. Доходило до абсурда, когда из-за детонации плазменных торпед в секции погибли более трех тысяч человек, а дю Белле лишился остатков мизинца на правой руке.

В итоге, разменяв третий десяток лет, этот мужчина отличался совершенно удивительным для непосвященных фатализмом и не менее удивительной тягой к строгому соблюдению инструкций и предписаний. Впрочем, учитывая, что большинство неприятностей в жизни Мартена произошли из-за тех или иных нарушений правил эксплуатации, ремонта, обслуживания и лечения, граничащее с маразмом неукоснительное исполнение всего, начиная с высочайших рескриптов и заканчивая предписаниями ассенизационной службы, находило свое объяснение. Благо, такое рвение приносило свои плоды, и вот уже более четырех лет Мартен обходился без дополнительных аугментаций, а окружающие не страдали от данной особенности своего капитана и сослуживца.

И именно этому человеку было поручено лично коммодором Фрейзером провести орбитальную бомбардировку мест скопления искаженных варпом заключенных на поверхности Слейда, равно как и мест их дислокации. Вероятность возникновения тех или иных внештатных ситуаций сам Мартен дю Белле оценивал как пятьдесят на пятьдесят, честно предупредив об этом своего нынешнего командира. На это коммодор отреагировал достаточно спокойно, сохраняя при этом некоторый оптимизм, ведь творящееся вокруг безумие как нельзя лучше подходило под определение внештатной ситуации.

Мартен допускал, что эту задачу можно было бы перепоручить более приспособленным для такого рода операций мониторам планетарной обороны. Но в то же время он понимал, что если вот прямо сейчас эскадра еретиков выйдет из варпа на окраине системы, у массивных и неповоротливых утюгов, жертвующих скоростью и маневренностью ради большей толщины брони, просто не хватит времени чтобы выйти из поля гравитационного притяжения планеты. А уж в схватке с оснащенными значительно более дальнобойным вооружением кораблями хаоситов пребывание на низких орбитах грозило неотвратимым уничтожением.

В то же время фрегат типа 'Огненный шторм' вполне мог быстро убраться из гравитационного колодца планеты, чтобы затем занять куда как более выгодную позицию где-нибудь выше плоскости эклиптики. А наличие на вооружении 'Хищника Морры' носового лэнс-излучателя позволяло наносить орбитальные удары с хирургической точностью. Да, потеря мощности луча в атмосфере была неизбежна, но целями сегодня были отнюдь не гигантские агломерации городов-ульев, или же позиционные районы рассредоточения СПО. Ну, а расположенным весьма компактно лагерным поселениям вполне должно было хватить всесокрушающего теплового воздействия.

Фрегат занимал позицию в районе экватора, в то время как экипаж приступил к подготовке к исполнению приказа. Техножрецы, обслуживающие реакторную группу корабля, перенаправляли энергетические потоки от двигателей напрямую к лэнсу, в то время как рулевые завершали корректирование положения почти двухкилометровой громадины относительно выбранного в качестве точки отсчета нулевого меридиана. Аккуратно подруливая маневровыми двигателями, опытные офицеры, действующие в тандеме с артиллеристами, значительно облегчали наведение, позволяя отстреляться из одного положения по трем целям сразу, почти не изменяя положения корабля в пространстве.

Артиллерийская палуба наполнилась речитативом молитв и литаний Точности и Стрельбы. Разбавляли их песнопения бинарных гимнов и команды комендоров и техножрецов. Массивные механизмы азимутального наведения окроплялись священными маслами, в то время как служители Омниссии взывали к Духам Машин, прося их направить неудержимый гнев Императора на врагов Его. Соблюдение малого цикла ритуалов было обязательно, к тому же, сам фрегат сейчас находился вне огневого контакта с противником, а потому пренебрегать священными инструкциями Мартен дю Белле запретил.

В это же время с другой стороны планеты занимал огневую позицию брат-близнец 'Хищника Морры', такой же фрегат проекта 'Огненный шторм'. 'Граф Тенир' в самом деле был систершипом корабля дю Белле, будучи построенным всего полсотни лет назад на орбитальных верфях мира-кузни Мезоа, располагавшегося здесь же, в Скоплении Циклопа. Именно эта планета и была той самой стратегической точкой, потеря которой грозила полным и безоговорочным поражением в разгорающемся пламени Готической войны. Мир Механикус поставлял более сорока процентов производимых в секторе единиц бронетанковой и осадной техники, а также ежегодно передавал под командование Порта-Моу несколько эскортных кораблей и даже легких крейсеров.

План, на выработку которого ушли почти восемь часов безостановочного мозгового штурма, в конце концов свелся к уничтожению части планетарной инфраструктуры и аннигиляции ключевой цели эскадры предателей. Коммодор Фрейзер весьма здраво рассудил, что без фанатичного мяса, которым хаоситы хотели забить трюмы трофейных транспортников, вся операция Вечного Врага как минимум теряла смысл. В то же время, никто не собирался отказываться от возможности нанести неприятелю урон, отплатив таким образом за разгром конвоя и гибель 'Истинного Праведника'. Собственно, именно для этой цели прямо сейчас и переоборудовался экспедиционный галеон Штрафного легиона.

Дю Белле позволил себе скупую улыбку. Осознание того, какой сюрприз будет ждать хаоситов, грело душу не хуже Света Императора, а злость и ненависть вылились наружу в виде предвкушающего оскала. Вряд ли запланированное стало бы возможно, если бы не модернизированный комплекс авгуров дальнего вооружения на 'Хищнике Морры', благодаря которым удалось не только распознать сигнатуры космических кораблей врага, но и определить принадлежность одного из них. Ну, а не узнать весьма опрометчиво представленный на всеобщее обозрение герб семейства, издавна являвшегося заклятыми врагами рода дю Белле, Мартен просто не смог.

Тем более он не мог допустить, что алчные и высокомерные Лотту откажутся от возможности несколько увеличить свой флот, затратив при этом минимум усилий. Правда, комиссар Ланге, который служил на сторожевом крейсере и стал таким образом старшим представителем Комиссариата в сводной тактической группе, услышав предложение барона схватился сначала за голову, а потом за болт-пистолет. Примерно таким же образом поступили и капитан звездного галеона вместе с приставленным к нему надзирателем из числа Арбитрес, но после длительного обсуждения стороны таки пришли к консенсусу и общий план был утвержден господином коммодором, пусть и с некоторыми поправками.

Пускай ныне враг торжествует, тешась ложным превосходством и кичась своей удачливостью, но уже скоро залпы грозных орудий покажут отступникам, что те смертельно ошиблись, когда рискнули сунуться туда, где на страже имперского пространства веками стояли корабли Боевого Флота Сектора Готик.

Теперь в это не сомневался никто...

* * *

Невидимый человеческому глазу луч пробил атмосферу планеты на скорости почти триста тысяч метров в секунду. Вызванный в воздухе плазменный канал просто не успел поглотить достаточное количество энергии, так и не превысив расчетной величины, примерно эквивалентной одному мегаджоулю на кубический сантиметр. Эффект рассеяния оказался столь ничтожен, что фокус луча изменился всего на несколько сантиметров, что никоим образом не повлияло на результат. Равно как и не смогли противодействовать столь мощному излучению материалы, находящиеся на поверхности планеты как раз в точке поражения. Абсорбция луча оказалась скомпенсирована термическим разложением породы, что вполне естественно вызвало высвобождение некоторых химически абсорбированных веществ.

И вот тогда в действие вступил основной поражающий фактор, сделавший применение лэнсов для орбитальной бомбардировки в этом конкретном случае не только оправданным, но и рекомендуемым. Выкладки Тектрия, равно как и анализ, проведенный с помощью тактических когитаторов, показывали, что целесообразность такого решения близка к абсолютной. Еще бы, ведь кроме экономии боеприпасов для макро-орудий, что в свете предстоящего боестолкновения было крайне важно, это позволяло увеличить не только область, но и спектр поражаемых объектов. Последнее было крайне важно, ведь большая часть целей была скрыта более чем пятью метрами рокрита и камня, а учитывая площадь поражаемого объекта, не менее пятнадцати процентов личного состава противника гарантированно переживали обстрел макро-орудиями. Это было неприемлемо, и потому на помощь человечеству снова пришла Её Величество Физика.

Реакция лазерного термоядерного синтеза очень проста даже для непосвященных. Казалось бы, что сложного? Возьмем маленькую стеклянную ампулу, которую для примера заполним смесью дейтерия и трития. Их здесь не более десяти миллиграмм. В масштабах планеты величина совершенно незначительная. Теперь облучим нашу ампулу со всех сторон лазерными импульсами. Их мощность может отличаться, колеблясь в ту или иную сторону, главное, чтобы её хватило для испарения самой оболочки. От этого будет зависеть лишь время протекания реакции, не более. Ампула испаряется, а реактивное давление паров перешедшего в газообразное состояние материала сжимает её содержимое настолько, что в смеси моментально вспыхивает термоядерная реакция.

Десять миллиграмм такой адской смеси порождают энергию, эквивалентную взрыву тысячи тонн обыкновенного тротила. Миг, и нагретые до чудовищных температур продукты реакции, влекомые неудержимым потоком нейтронов, сметут всё и вся.

Внимательный читатель возмутится, недоумевая, откуда на планете в области поражения возьмется даже столь малое количество инициирующего вещества. Адептус Механикус прекрасно знают ответ на этот вопрос. Богатейшие залежи родиуса, за обобществленным названием которого скрывался целый перечень уникальных изотопов, сработают куда как лучше тривиальной тритие-дейтериевой 'кашицы'. В считанные миллисекунды испепеляющий луч уничтожает ненужную породу, в то время как эффект термической абсорбции освобождает нужные элементы и их частицы на суб-атомном уровне.

А затем происходит реакция...

Ярчайшая вспышка чистейшего света накрывает относительно небольшую область, испепеляя всё на своем пути и инициируя уже новые, пусть и куда как менее разрушительные реакции. Цепной термоядерный взрыв расходится в стороны, словно круги от брошенного в воду камня, теряя мощность с увеличением расстояния от эпицентра. Небольшое по имперским меркам поселение просто исчезает в череде вспышек, накрывающих всё вокруг, в то время как низкая серая облачность отражает обратно чуть зеленоватые блики.

Те, кого не убило сразу термическим и сейсмическим воздействием, загнутся в течение суток от жесточайшей лучевой болезни, получив огромные дозы проникающего излучения. Неудержимый поток быстрых нейтронов безразлично поражает всё на своем пути.

Цель поражена. Оборудование и перерабатывающие комплексы, вынесенные за пределы поселения, полностью сохраняют свою работоспособность. Список требующих уничтожения объектов сократился на одну единицу. До завершения процедуры зачистки Слейда оставалось менее десяти часов...

Они успели...

Глава 16

"С глубочайшим прискорбием я вынужден констатировать, что многие летописцы Готической Войны отнеслись к своим обязанностям не слишком добросовестно, дружно описывая пусть и эпохальные, но и без них хорошо известные события последних этапов этого кровопролитнейшего вооруженного конфликта. А ведь и в самом его начале прогремело немало славных сражений. Я не принижаю такие замечательные события, как героическая оборона Орара Компелом Бастом, сражение в Канале Квинкрокса, Халемнетская мясорубка, бойня при Чернокаменной IV или последний бой в Платее, обессмертивший имя мужественного адмирала Варуса, но о них сказано уже столько, что все новые и новые описания этих битв кажутся лишь глухим эхом того, что было написано о них в первый раз.

Не надеясь разыскать те единственные слова, от которых захватит дух у самого взыскательного читателя, я все-таки дерзну обратиться к некоторым малоизвестным событиям самого страшного этапа Готической Войны, когда уничтожавшие все на своем пути эскадры боевых кораблей Осквернителя застали врасплох Боевой флот Готического Сектора. Хотя описание схваток отдельных кораблей на фоне сражений, невиданных по масштабам со времен Ереси Хоруса, многим покажется нелепым, внимательные исследователи наверняка поймут мой интерес к этим, казалось бы, несущественным эпизодам по той причине, что в них фигурируют такие известные всякому кадету флотских академий личности, как Барух, Спайр, Моундракк, Харлен, Фрейзер, Семпер и другие, вписавшие впоследствии славнейшие страницы в историю не только Боевого флота Готического Сектора, но и в анналы флота Сегментума Обскурус всего Империума..."

Заслуженный летописец Родриго Коннигер.

"В клыках смерти и пасти преисподней. Замечательные события войны в Готическом Секторе. 143-149. М41"

Вариант первый, не подвергнутый цензуре.

Рецензия: Какого варпового отродья имена сразу двоих фигурантов из списка <Вашего уровня допуска недостаточно> оказались в экзерсисах этого писаки? Немедленно передать оригинал Ордо Скрипторум!

Хорст

Приписка к рецензии: Инквизитор Графониус произвел проверку. Все данные, относящиеся к категориям <Вашего уровня допуска недостаточно> были удалены. Редактура текста произведена в соответствии с постановлением ?125-78-90, "Об увековечивании памяти павших в Готической войне 139 — 156.М41". Литературная ценность произведения оценена как ниже среднего. Во славу глагола!

* * *

Центральный храм сторожевого крейсера сегодня распахнул свои объятия для тысяч и тысяч мужчин и женщин. Гигантские створки герметичных врат, покрытые изысканной росписью и золочением, разомкнулись, впуская в теряющееся во мраке помещение страждущих, дабы укрепить их веру и волю перед неизбежным сражением. Статуи величайших воителей прошлого сурово взирали на тех, кому предстояло вскоре столкнуться в бою с еретиками и предателями. Расписные гобелены слегка колыхались, отбрасывая таинственные отблески, складывающиеся в утонченную и прекрасную феерию света и сусального золота. Мерный речитатив молитвы, низкий и пробирающий до костей, гудел в храме, впиваясь в сознания и погружая находящихся здесь в некое подобие транса.

— О, Бессмертный Император, будь к нам милосерден, хоть мы и недостойны того...

Иоганн Деван замер на возвышении в торце помещения, распахнув перед собой даже на вид тяжеленную книгу "Testamentum Veritas", и хорошо поставленным басом выводя строки священного писания.

— О, Владыка Галактики, храни свое стадо от чужаков...

Прямо сейчас где-то в глубинах "Стража Бездны" разносились слова транслируемого по всему кораблю молебна, вселяя в сердца слабых силу, даруя сомневающимся уверенность, укрепляя дух и воодушевляя. Люди отвечали этому голосу свыше, и губ десятков тысяч начинали шевелиться в такт, повторяя строки и моля Защитника Человечества не о помощи, нет, просить о таком было бы кощунственно, но лишь о воздаянии.

— О, Охранитель Света, направь луч, что покажет тропу на нашем темном пути...

Десятки боевых братьев в серых церковных облачениях двигались между рядами молящихся, окропляя склоненные в едином порыве головы всех членов экипажа огромного корабля. Офицеры и старшины, комендоры и операторы систем наблюдения, лекс-механики и бойцы Службы Безопасности. Все они, от капитана и до последнего трюмного матроса, сейчас были едины в своем порыве.

— Мы Твои воины и слуги Твои...

Хор, до того молчавший, подхватывает речитатив катрена и затягивает сотнями голосов оду человечеству, тысячелетиями сражающемуся с самыми ирреальными и ужасными порождениями суровой и мрачной вселенной сорок первого тысячелетия. Хоралы поддерживает низким тембром словно пробудившийся ото сна оргáн. Гигантский музыкальный инструмент, занимающий все пространство левой стены помещения и уходящий сотнями труб в потолки палубы, он обслуживается несколькими особыми сервиторами, встроенными напрямую в огромную конструкцию. Отдельный техножрец и несколько братьев-духовников надзирают за своевременным исполнением всех необходимых ритуалов и отвечают за то, чтобы звучание инструмента, олицетворяющего собой величие Империума, не смолкало до самого конца молебна.

— Избавились мы от слепоты сердца!

Голос Иоганна, усиленный особой акустикой помещения и специфическими устройствами в основании кафедры, на которой лежит священная книга, перекрывает песнопения хорала, и растет на несколько октав с каждой новой строкой.

— Освободились от лицемерия, тщеславия и лжи!

Фрейзер, присутствующий здесь же, слегка отстранился от происходящего, не забывая, впрочем, держать руки сложенными в священном жесте аквилы, и повторяя слова молитвы одними губами. Планетарная бомбардировка завершилась сутки назад, и с тех пор все корабли заняли свои места, обозначенные им по плану развертывания. Теперь все зависело от действий хаоситов и от того, как скоро они покинут варп...

— Но одеваем на себя цепи ненависти, презрения и злобы!

После того, как живая сила еретиков была поражена термоядерными взрывами, а Инквизитору Хорсту отправился объемный и наполненный подробностями отчет с подробным обоснованием проведения орбитальной бомбардировки, сводную боевую группу в системе задерживал только звездный галеон, и вот с ним были проблемы. Предназначенный для перевозки различных грузов в условиях боевых действий, этот корабль был хорош почти всем, обладая потрясающим объемом трюмов, высокой мощностью плазменных двигателей, неплохим вооружением и низкой стоимостью каждого перебазирования. В общем, почти идеальное сочетание факторов цены и эффективности, если бы не скоростные характеристики. Только для того, чтобы добраться до края системы, "Завоеванию" требовалось почти полторы недели, в то время как варп-прыжок из куда как более близкой точки Мандевилля грозил кучей неприятностей. Ну кто же знал, что Навигатора на борту "Воздающего" не было? По логике конструкторов перемещаться через Имматериум звездный галеон должен был исключительно с помощью массивов когитаторов и на очень небольшое расстояние.

— К грязи, ксеносам, еретикам! — тем временем неистовствовал впавший в подобие религиозного экстаза исповедник.

Хорошо еще, что об этом выяснили до того, как был подготовлен финальный план операции, но мата в адрес пришедшего в себя и проникшегося ситуацией полковника Картера, равно как и в адрес капитана самого "Воздающего", на борту "Стража Бездны" прозвучало очень много. Зато благодаря капитану Мартену дю Белле удалось выяснить кое-что об одном из будущих противников и, основываясь на полученной информации, подготовить таки ловушку для хаоситов. Ну, а если враг окажется слишком осторожен и умен, то корабли сводной тактической группы просто дождутся, пока галеон удалится на необходимое расстояние, а затем покинут систему, не вступая в бой. В конце-концов план-минимум уже был выполнен ещё тогда, когда первые лучи дорсальных лэнсов "Огненных Штормов" ударили в атмосферу Слейда.

— Во имя Твоих мук и кровавого пота, во имя Золотого Трона Твоего!!! — интонация исповедника изменилась, а голос приобрел торжественные нотки.

В тот же миг тысячи человек здесь, в храме, как один повторили воззвание, сотрясая стены и заставляя звук резонировать, отражаясь от броневых переборок и шпангоутов силового набора.

Николас тоже присоединился к хору, влекомый не столько необходимостью, сколько собственным желанием и чувством единения, охватившего всех, присутствовавших здесь в этот миг. Да, враг еще не появился в системе, а сама вероятность боестолкновения, по выкладкам Тектрия, колеблется в районе пятидесяти процентов. Но если еретики все же решатся атаковать, возможность провести богослужение отправится прямиком в варп. И в то же время отказываться от психологической накачки экипажа перед боем Фрейзер не хотел, равно как и не собирался очернять себя в глазах подчиненных, отказываясь от молебна.

— Во имя гибели Твоей и воскрешения, как Бога Человечества — храни и укрепляй нас, сражающихся ради Тебя! — громыхнул Иоганн, и десятки тысяч голосов дружно грянули: — Во славу Твою!!!

* * *

— Это еще что за дерьмо! — возмущенный возглас одного из бывших заключенных оторвал Вегу от попытки справиться с заедающим затвором автогана.

Да, видели бы служки Омниссии, как именно Арбитрес хранят оружие для мяса из Штрафных легионов... С другой стороны дробильщик считал, что наличие хотя бы такого оружия гораздо лучше, чем его отсутствие. Но стоило ему вспомнить о том, как были вооружены те бойцы, которые и эвакуировали остатки заключенных с планеты, как внутри зарождалось глухое раздражение, а руки сами тянулись кого-нибудь прибить.

— Не, чо это за хреня, я спрашиваю?! — явно не желал успокаиваться неизвестный здоровяк, размахивая погнутым стволом ручного стаббера, словно дубиной.

— Что здесь происходит? — бегущий по проходу энфорсер Арбитрес в чине сержанта, сопровождаемый еще несколькими вертухаями, сходу наставил на особо говорливого ствол тяжелого дробовика: — Попытка бунта?

— Спокойно, гражданин начальник, — Вега ужом нырнул в толпу, чтобы через пару секунд выскочить перед командованием и принять на себя гнев непосредственного руководства: — Небольшое недоразумение, сейчас все уладим.

— Надеюсь на это, — ледяным тоном произнес сержант, и не думая сводить со здоровяка ствола дробовика, — Быстрее там, ваш батальон ждут на третьем участке.

— Сей момент, гражданин начальник, — вскинул вверх руки Вега, нарочно не касаясь ствольной коробки автогана и проклиная про себя тупицу, из-за которого он опять оказался в такой ситуации. И ведь говорил же Хмырю, чтобы давил неповиновение в зародыше, но рецидивист предупреждение проигнорировал. Выходец из уличных банд, крышевавших злачные районы, относился к коллеге из тех, кто держал грибные фермы Подулья, с плохо скрываемым презрением.

— Ты чё, бля, совсем кукушкой поехал? — злобно зашипел Вега на бугая, — Хочешь, чтобы нас здесь всех и порешили нах?

— Не гони волну, — забухтел здоровяк, — Глянь лучше, что за дерьмо они нам всунули.

С этими словами он сунул под нос Веге, назначенному на общаке командиром и "старшим" среди выживших зэков, свое оружие. Ствольная коробка стаббера была изъедена коррозией, клеймо изготовителя давным-давно исчезло из-за интенсивной эксплуатации, а на месте целика торчал куцый металлический штырь, еще и обработанный напильником вручную. Ствол оружия изгибался под весьма замысловатым углом чуть ближе к пламегасителю, и был слегка раздут. Вега опытным взглядом определил, что стаббер отработал свой ресурс очень давно, но конфликт требовалось гасить прямо сейчас.

— Не вдупляешь? — хрипло поинтересовался он у бугая, — У местных, которых в штрафники загребли, и такого нет! Они в бой с железным ломом и баграми пойдут потому, что начальство местное сцыт стволы в руки таким отморозкам давать! Ты тоже, бля, захотел с топором на лазганы?! Так я устрою, гнида!

— В сторону, мрази! Что тут происходит? — громкий и зычный бас с металлическими нотками разнесся по кубрику, заставив ближайших к источнику звука присесть от неожиданности.

Толпа бывших заключенных расступилась, открывая Веге прекрасный вид на новое действующее лицо. И надо признать, вошедший в помещение внушал своей монументальностью и статью. Не высокий, даже немного уступающий собравшемуся тут отребью в росте, он был закован в тяжеленную и даже на вид дорогую силовую броню, имел шикарную бороду, завитую особым образом, а также лихо проворачивал в правой руке цепной топор. Заворчавшие было заключенные разом заткнулись, опознав того, кто имел право приказывать.

— Какого выкидыша варпа я, Старший Хирдман Фраар Решительный из клана Кхим, должен ждать ничтожных khagam menu penu rukhs*, в то время как третья палуба еще совершенно не подготовлена к обороне? Может быть, мне снести голову кому-нибудь из вас, мenu shirumund*? — низкорослый обвел толпу мрачным взглядом и рявкнул: — Я жду объяснений, раздери вас варп!

Кто-то выпихнул Вегу в спину, а люди позади отступили на несколько шагов, оставляя своего свежеизбранного командира на растерзание. Впрочем, энфорсеры Арбитрес и даже сержант тоже не демонстрировали давешней самоуверенности, робко и осторожно отступив подальше от психа с цепным топором. Мысленно прокляв ублюдков, Вега приступил к объяснениям.

— Господин Фраар, оружие, которое нам выдали здесь, оно, это, как его, не-ба-и-спа-со-бнае, — вспомнил он нужное слово и продолжил, — мы не сможем даже умереть во славу Императора, ибо смерть эта будет напрасна!

В который раз порадовавшись, что спал далеко не на всех проповедях, на которые водила его покойная ныне матушка, Вега с плохо скрываемой надеждой покосился на сержанта Арбитрес.

— Это в самом деле так? — низкорослый оперся на свой чудовищный топор и развернулся к арбитрам.

— Да все он врёт, отродье! — вскинулся сержант, поняв, что может стать крайним, — Выдали то, что было приказано, а эти ублюдки сломали что-то, и теперь отлынивают и бузят! Расстрелять их надо!

— Покажите, — хирдман огладил бороду, тяжелым взглядом уставившись на Вегу и не слушая возмущения сержанта.

Заключенный быстро сориентировался и толпа через секунду выпихнула наружу обескураженного и разом начавшего заикаться здоровяка, всё ещё сжимающего в руках злосчастный стаббер.

— В-вот, ва-ваша милость... Как вы-выдали, так и о-отдаю... Все в целости... Не дураки же мы, чай, все понимаем... — забормотал бугай, протягивая ствол вперед и стараясь стать как можно меньше и незаметнее.

Низкорослый вырвал из рук заключенного стаббер и начал едва ли не обнюхивать его, периодически морщась и что-то бормоча себе под нос. Затем коротышка ловко вскрыл ствольную коробку, извлек затворную раму и газовый поршень, а сразу после этого заглянул в ствол и глухо выругался на своем наречии.

— Испортить это caragu rukhs даже такой khagam menu reliku pembu rukhas не мог! — бросил низкорослый и развернулся к арбитрам, — Заменить и доложить по выполнении! И быстрее, khagun! Времени мало, а я не хочу отскребать ваше дерьмо от палубы!

* * *

— Они здесь... — едва слышно прошептала погруженная в свои мысли астропат, замерев без движения слева от капитанского трона.

— Постам наблюдения, доклад, немедленно! — приказал Фрейзер, в то время как механические пальцы его левой руки молниеносно пронеслись по рунической клавиатуре, отбивая серию команд.

— Сэр, авгуры "Хищника Морры" зафиксировали выход из варпа крупной группы неизвестных кораблей! — почти сразу отозвались операторы, лихорадочно что-то переключая и стараясь как можно точнее определить состав и местоположение врага.

— Дистанция? Курс? Идентификация? — холода в голосе Николаса могло хватить для того, чтобы проморозить до дна небольшую лужу.

— Пятьдесят шесть пустотных единиц... В процессе определения, — моментально сообщил Тектрий, вокруг которого были раскрыты сразу несколько голографических экранов, испещренных постоянно меняющимися символами.

— Подтверждаю, это "Алчный Странник", — сбоку возникло изображение Мартена дю Белле, внимательно вглядывающегося во что-то, невидимое при таком ракурсе голопроектора: — Ошибки быть не может, он поврежден, но все еще опасен. Наконец-то мы встретились...

— Вы сможете сполна расквитаться с этими уродами, а теперь дайте мне четкую картину происходящего! — приказал Николас, а затем развернулся к старшему помощнику: — Вентурини, объявляйте по всем кораблям боевую тревогу! "Стилету" и "Авроре" — максимальная тишина в отсеках. Вести наблюдение только в пассивном режиме, и не дай Император какая-нибудь гнида нажмет не туда! Лично пристрелю!

— ...Курс алеф-пять-гамма-зеро, вероятное отклонение в пределах восьми градусов. Веду идентификацию целей... Объект номер один — определен, крейсер класса "Бойня", присвоен идентификатор "Ксилит-прим". Объект номер два — определен, легкий крейсер класса "Несущий ад", присвоен...

— Идут строем пеленга, формация тридцать один, возможны дополнительные изменения. Фиксируем направленное сканирование космического пространства! Источник — "Ксилит-прим", — возобновившийся доклад старшего техножреца был прерван сообщением с поста астрокоррекции.

Фрейзер на миг поморщился, а затем скользнул в вязкий и размывающийся полумрак единения с вычислительными массивами тактического когитатора. В один миг окружающее пространство изменилось, и перед взором коммодора раскрылась, словно фантастический бутон неизвестного ботанике цветка, карта звездной системы Слейда.

Объемное изображение находилось в постоянном, пусть и неспешном движении. Пылающая в центре системы звезда сияла тут гораздо более тускло, чем в реальности, а движущиеся по многочисленным орбитам объекты наоборот выделялись отдельными маркерами. Мерцали особыми пиктограммами астероидные поля и газопылевые скопления, зелеными линиями радиус-векторов отражалось движение большей части таких структур. Но постоянное мельтешение цифр и символов мигом превращалось в четкие и краткие описания скоростей и курсов движения тех или иных объектов, стоило лишь разуму сконцентрироваться на каком-либо из них.

Николас устремил свое сознание выше, удаляясь от сияющей во тьме структуры, и смог обозреть общую интерактивную тактическую карту. Разделенная на сотни одинаковых кубов с ребрами, соответствующими одной пустотной единице каждое, схема охватывала пространство вокруг самого Слейда и, частично, около звезды, выбранной за точку глобального позиционирования. Часть объектов здесь была отмасштабирована таким образом, чтобы не перекрывать обзор на куда как более важные, но несоизмеримо меньшие цели, пусть это и искажало общую картину. Но здесь и сейчас Фрейзер не собирался восторгаться уровнем детализации и проработки виртуального поля боя.

Формация кораблей противника вышла из варпа отнюдь не на краю системы, а примерно в пятидесяти миллионах километров от поверхности Слейда. С одной стороны, это разом меняло ситуацию, ведь теперь время сближения противоборствующих эскадр значительно сокращалось. Но с другой, неприятель торопился и отныне вынужден был собирать корабли, разбросанные по весьма обширной области пространства, в единую формацию, теряя время и запас энергии в маневровых двигателях. Вот и думай, что лучше...

Лояльные Империуму силы распределились следующим образом. "Страж Бездны", на время проведения операции получивший позывной "Стилет", занял позицию выше плоскости эклиптики, удалившись от геостационарной орбиты Слейда более чем на сотню пустотных единиц и скрывшись в газопылевом облаке весьма крупных даже по космическим меркам размеров. Картинка с внешних сенсоров теперь несколько искажалась, но "Хищник Морры" должен был исправить эту неприятность. Оставалось лишь сожалеть, что другую проблему решить до боестолкновения уже не получится.

Звездный галеон вместе с эскортирующим его фрегатом дю Белле, обозначенные как группа "Корбан"*, на данный момент находились в восьмидесяти пустотных единицах от текущего местоположения сторожевого крейсера и сияли почти на всю систему, активно имитируя панику и растерянность. Впрочем, Николас не исключал, что данные эмоции были ненаигранными. Всё же время до огневого контакта теперь резко сократилось, в то время как закончить все приготовления к встрече противника на "Воздающем" просто не успевали. Зато это поможет обмануть лидера вражеской эскадры и его колдунов, ведь психического морока, подобного тому, что сейчас проецировался на "Стража Бездны", у звездного галеона не было и быть не могло по определению.

Мощи психического хора крейсера никогда бы не хватило на то, чтобы полностью скрыть корабль от пытливых взоров еретических псайкеров, но это сейчас и не требовалось. Достаточно было лишь слегка размыть их внимание и увести взгляды от совершенно обычного и ничем не примечательного пылевого скопления, скрывавшего в себе флагман небольшой эскадры. Едва ли это помогло бы, если бы хаоситы занялись вдумчивым и неторопливым сканированием системы, но отступники спешили, и на этом и был весь расчёт.

Третья группа имперских кораблей "Аврора", включавшая в себя "Графа Тенира" и мониторы планетарной обороны "Лютеций" и "Тарий", заняла позиции на отдалении пятидесяти пустотных единиц от группы "Корбана". Соединение, соблюдая режим абсолютной тишины, скрывалось в ещё одном газопылевом облаке, дожидаясь сигнала к действию. Капитан Скрев, командовавший вторым "Огненным штормом" в небольшой эскадре, был даже недоволен тем, что не ему предстоит первому вступить в схватку с еретиками, но согласился, что именно его удар сможет переломить исход противостояния Фрейзер был уверен, что этот желчный и не слишком приятный в общении мужчина не станет чудить и действовать раньше времени.

Оставив корабли союзников, Николас устремил свой взор к эскадре неприятеля, благо, что Тектрий как раз закончил идентификацию и поверхностное опосредованное сканирование врага. Сознание техножреца сейчас прибывало на двух кораблях одновременно, дистанционно наблюдая за неприятелем через улучшенные кластеры авгуров "Хищника Морры", но не оставляя ни на миг общую картину происходящего.

Флагман вражеской эскадры занял место во главе ордера, поднявшись несколько выше, нежели остальные корабли неприятеля. На таком расстоянии оценить повреждения, нанесенные "Бойне" в бою с группой прикрытия конвоя, не представлялось возможным, но дополнительная настройка сенсорных массивов уже завершалась, и ожидать оставалось совсем недолго.

Транспортные корабли активно маневрировали, занимая свои места в двух походных колоннах позади вражеского крейсера. Захваченные "Иерихоны" явно управлялись далеко не полноценными командами, потому как скорость и точность маневров оставляли желать много лучшего. Впрочем, для лояльных Империуму сил это сейчас было очень хорошо.

Пара рейдеров класса "Язычник" расположилась по флангам, образуя вынесенный за пределы ордера кордон, призванный прикрыть конвой от внезапных атак, но Николас полагал, что в скором времени эта ситуация изменится. Причина этого сейчас маневрировала левее основной группы кораблей неприятеля на расстоянии примерно десяти пустотных единиц.

Легкий крейсер класса "Несущий ад" в сопровождении эсминца типа "Идолопоклонник" даже не пытался скрывать свое присутствие, явно полагая, что в этой системе не найдется силы, сравнимой с эскадрой еретиков. Зато его капитан явно заметил звездный галеон, ибо соединение быстро отвернуло от основного ордера и на всех парах рвануло на пересечение курса группы "Корбан". Беспринципные пираты, подлецы и авантюристы в очередной раз доказали, что алчность и голод способны застилать разум даже самым осторожным хищникам. Их цель была беззащитна и медлительна. Опасное заблуждение, которое будет стоить очень многим предателям их жалких жизней сегодня. Уж Радулович и Фраар об этом позаботятся...

Честно говоря, Фрейзеру претила мысль отправлять две тысячи востроянцев вместе с их командиром, а также полторы тысячи заключенных, изъятых с планеты, на борт звездного галеона, но в противном случае шансы справиться с вражескими штурмовиками в абордажном бою стремительно падали. А это, в свою очередь, ставило под угрозу весь план операции. Немного успокаивало то, что на борту "Воздающего" находились также почти двадцать тысяч штрафников вместе с арбитрами, и основные потери лягут как раз таки на их плечи. Но вот пребывание сквата на борту галеона оказалось неприятной неожиданностью. Фраар инспектировал монтаж импровизированного "сюрприза", к созданию которого приложил свою руку, и вернуться на борт флагмана просто не успел.

Отчего-то Николас был уверен, что ушлый и пронырливый коротышка не пропадет, а потому поспешил вернуться в реальность. Вернуться, чтобы оценить дистанцию и принять решение, от успеха которого по большей части и зависел результат боестолкновения. Еще можно было переиграть и изменить план, отклонить этот вариант и ограничиться лишь перестрелкой на дальней дистанции с дальнейшим уходом в варп, но...

Полторы тысячи человек сами выбрали этот путь. Отступить сейчас значило бы лишить их шанса на искупление, ибо предателей и трусов в Имперском Флоте ждала лишь смерть. Одна фраза Фрейзера теперь отделяла остатки экипажа бывшего мятежного монитора "Кадмий", посмевшего восстать против Империума, от смерти. Смерти безжалостной и неотвратимой, но зато искупающей самый страшный грех.

Имел ли он достаточно подлости, чтобы, прикрываясь моральными терзаниями, лишить полторы тысячи человек шанса погибнуть в очищающем пламени разлетающегося на части корабля? Николас принял их решение еще тогда, когда план только обсуждался, а отступить сейчас — значит окончательно сломать что-то внутри себя.

Хотел ли он этого? Нет! А потому приказ последовал незамедлительно.

— Ударной группе "Кара" приготовиться, — приказал Фрейзер. — И пусть ваша гибель искупит грехи ваши!

* * *

Капитан Брабандер испытывал странное чувство. Возможно, обычный человек счел бы это простой скукой, но измененное колдовством и отравленное варпом сознание просто не могло скучать. На самом деле отступник, три столетия назад слившийся со своим кораблем в единое целое, в принципе не способен был ощущать скуку.

Он раз за разом производил проверки уцелевших после сражения батарей макро-орудий и турелей ближней обороны. Заново оценивал повреждения, смакуя воспоминания о недавней кровавой и безжалостной схватке в холодной пустоте. Обращался к информаториумам памяти, становившейся в определенные моменты абсолютной. Тот, кого давным-давно мертвые подчиненные и коллеги могли знать, как Стефана Брабандера, вновь и вновь стремился скрыться от подступающей боли, терзающей искалеченное сознание.

В то время как часть его сущности билась в нерушимых оковах, норовя устремиться в схватку с противником как можно скорее, другой осколок личности продолжал делать свою работу. Двигались сенсоры, фокусируясь на ближайших объектах и передавая информацию в глубь корабля, стрекотали авгуры, отслеживая изменение обстановки и сканируя космическое пространство, неслись в пустоту короткие, хлесткие импульсы запросов, приказов и команд.

Сейчас именно он вел эскадру по весьма извилистому маршруту, прокладывая и выбирая курс, меняя скорость хода, отслеживая изменения обстановки и перераспределяя сектора ответственности, закрепленные за каждым из меньших кораблей в его свите. Именно Брабандер всецело властвовал здесь, в обманчиво спокойной и безразличной пустоте, выполняя свое предназначение на благо Повелителя и его тайного замысла.

Ничто не должно было помешать ему в этом, а потому ненужные эмоции купировались, личность дробилась и собиралась заново, меняя свою конфигурацию под текущую цель, а разум открывал и познавал новые горизонты страданий, мечтая лишь о прекращении вечной тянущей боли, изредка сменяющейся рвущими пронзительными импульсами. Извращенное удовольствие от кошмарной формы служения, вечная и неизменная боль, бушующая в глубине вечная ярость, гложущая изнутри ненависть, а также размывающееся чувство времени, превращающее столь изощренные мучения в бесконечный калейдоскоп...

Да, Брабандер олицетворял собой Хаос Неделимый, как силу, которой поклонялся и из которой черпал личное могущество его Повелитель. Что он сам ответил бы на это? О, результат всецело зависел бы его текущего эмоционального состояния, и далеко не факт, что спрашивающий пережил бы ответ.

Ставший чудовищным единением мастерства колдунов таинственного К"Сала, изуверской фантазии еретехов Поликса, да кошмарных экспериментов падших генеторов, Брабандер отныне стал куда больше машиной, нежели созданием из плоти, и наслаждался этой особенностью своего бытия в те редкие мгновения, когда Повелитель был занят своими опытами или экспериментами и ослаблял удавку ментального контроля.

Могучий корпус из оскверненного адамантия скользил сквозь вечный холод вакуума, ведя за собой эскадру и готовясь вцепиться клыками макор-орудий в неосторожную жертву, промедлившую или рискнувшую остаться в зоне досягаемости отмеченных Хаосом пушек. Борта, испещренные оспинами попаданий лэнсов лоялистов, мрачно глядели на далекие звезды символами Хаоса Неделимого. Кое-где выделялись уничтоженные, словно вскрытые изнутри башни макро-орудий, чернели на темно-багровом корпусе глубокие раны, оставшиеся с последнего сражения. Отсутствовали целые сегменты сметенных взрывами бронеплит, а верхняя часть надстройки была и вовсе срезана примерно посередине.

Но корабль продолжал существовать и полыхать неутоленной жаждой битвы. Лишенный чести добить крейсер верных Лжеимператору глупцов в предыдущем бою, сейчас он изучал и анализировал ментальные отклики других кораблей небольшой флотилии, чувствовал реакцию их Духов Машин на свое присутствие, наслаждался тем эффектом, который словно бы разливался по космосу вокруг него.

Вот позади плетутся тяжелые и неповоротливые, точно фрассийские вормы, транспортники. Медлительные и небольшие, готовые принять в свои трюмы многие тысячи тонн грузов, они олицетворяют собой истинных жертв, вызывая у ярящегося осколка личности желание наброситься и растерзать их. Но ментальные стены и вбитые в саму суть приказы ограничивают животные порывы Брабандера, в то время как плененные Духи Машин "Иерихонов" бьются в безотчетном ужасе под его давящей аурой. Они ещё слишком молоды и слабы, чтобы осознать себя как нечто большее, и им никогда не стать истинными хищниками космических просторов, но оттого упоение их страхом только возрастает.

Глупец тот, кто утверждает, что металл механизмов не подвержен эмоциям. Проходят десятилетия, их сменяют века, а психические отпечатки тех, кто рождался, жил, любил, растил детей и умирал в этих кораблях, намертво врастают в саму суть Машинных Духов "Иерихонов". Пройдут еще десятки лет, и ускоренный постоянным воздействием варпа процесс завершится, явив Галактике новых чудовищных отродий Имматериума, норовящих лишь пожрать всё и вся на своем пути. Но пока они слабы и нелепы, а психический отсвет транспортов подобен мерному и светлому сиянию. Намоленная сотнями тысяч человек техника неохотно склоняется перед волей Хаоса Неделимого, и этот процесс когда-нибудь дойдет до своего логического конца.

По флангам скользят вытянутые, немного инородные силуэты рейдеров класса "Язычник". Когда-то они были со всеми должными предосторожностями и вниманием созданы на орбитальных верфях имперского мира-крепости Монск, считаясь едва ли не заменой для куда как более почтенных и заслуженных "Кобр" и "Гадюк", но затем чертежи оказались похищены неизвестными силами, чтобы спустя полсотни лет десятки подобных кораблей обрушились на коммуникации Имперского Флота по всему Сегментуму Обскурус.

Изначально созданные для боя, эти полуторакилометровые суда кардинально отличались от "Иерихонов" своей сутью. Готовые наброситься на неосторожного или зазевавшегося странника, малые хищники пустоты сияли багрово-черными эмоциональным сгустками, обшаривая своими ауспексами окружающее пространство в поисках новых жертв, чтобы с наслаждением вонзить когти тяжелых плазменных торпед в борта куда как более крупных судов.

Брабандер не испытывал к этой мелочи ничего, кроме презрения. Падальщики, не способные сравниться с более крупными кораблями мощью вооружения и несокрушимостью брони, пусть и достаточно опасные числом. Трусливые шакалы, предпочитающие бежать или прятаться, когда враг действовал осторожно и внимательно, но при этом глумящиеся змеи, норовящие вцепиться в борта поврежденному недобитку и разнести ослабленного опонента на куски. Разбегающиеся при каких-либо потерях и не способные выполнять приказы до конца, "Язычники" и их команды сейчас защищали конвой от гипотетических атак вражеских легких сил и не рисковали даже коситься прицельными импульсами своих авгуров в сторону потрепанного, но все еще смертельно опасного флагмана.

Но вот слева по курсу эскадры движется совершенно иной корабль. Хищные, словно оскаленные черты, выделяющиеся грани, аэродинамические формы, уменьшающие трение при входе в атмосферу для планетарных штурмов или орбитальных бомбардировок. Размеры, почти не уступающие кораблю под командованием самого Брабандера...

Это "Алчный Странник". Корабль, название которого как нельзя лучше отражает его суть. Пират, чья алчность могла соперничать только с его же наглостью. Четырежды жажда наживы превращала легкий крейсер в груду оплавленного и перекрученного металла. Четырежды он восставал, словно мифический феникс из пепла, снова и снова круша своих врагов мощью бортового вооружения и захватывая всё новые и новые трофеи во славу семейства Лотту.

Брабандер испытывал двойственные чувства по отношению к этому кораблю. С одной стороны его обуревало презрение к ничтожному пирату, отказывающемуся подчиняться и весьма своевольному, но с другой капитан ощущал гложущую зависть. Пускай Дух Машины "Несущего ад" не имел столь впечатляющих улучшений, а его капитан не мог похвастаться глубочайшим уровнем единения со своим кораблем, но они были несоизмеримо более свободны, нежели постоянно сдерживаемый в ментальной клетке Брабандер. Это вызывало ненависть и желание атаковать, в то время как другая часть его сознания наоборот признавала за союзником право на существование, по достоинству оценивая эффективность сражений, в которых участвовал "Алчный Странник".

Малые летательные аппараты и штурмовики именно этого корабля позволили захватить столь большое число транспортов почти не понеся потерь и не упустив ни один из "Иерихонов", а в бою легкий крейсер проявил себя достойно, получив обширные повреждения и лишившись примерно половины экипажа. Проклятые слуги Лжеимператора бились с отчаянием обреченных, предпочтя умереть, но не сдаваться, и успели выбить "Несущему ад" две трети всей бортовой артиллерии. Да, часть удалось вернуть в строй, но половина всех орудий легкого крейсера теперь не могла стрелять...

И вот сейчас этот союзник, вероятный противник и конкурент одновременно вдруг ускорился и отвернул от ордера эскадры, игнорируя все запросы и приказания немедленно вернуться в строй! Это было непростительное своеволие, и Брабандер, мигом рассвирепев, послал щедро сдобренный негодованием и злобой гимнариум Духу Машины "Алчного Странника", требуя немедленно повиноваться. Легкий крейсер издевательски промолчал и, словно насмехаясь, провернул обе башни с трехствольными макро-орудийными турелями.

Брабандер издал глухой ментальный рык и уже собирался отдать обслуге орудийных палуб разворачивать боеспособные орудия, как сверхмощный ментальный удар на несколько мгновений отправил предавшего Империум капитана в океан боли и страданий. Это длилось всего пару секунд реального времени, но начисто отбило всё желание действовать без приказа, а ещё через мгновение со стороны покоев Повелителя прилетел короткий и наполненный злобой приказ не вмешиваться.

Капитан "Вечного Служения" напряг все массивы своих испорченных варпом авгуров, заодно загрузив анализом поступающих данных все мощности когитационных массивов, совершенно случайно убив нескольких младших еретехов из условно живой части команды крейсера. Но это прошло мимо него, ведь холодная рациональная часть искалеченного сознания смогла обнаружить цель, к которой устремился конкурент.

Два корабля, один из которых едва уступал размерами "Бойне", а второй был обычным эскортным фрегатом, сейчас пытались на максимальной скорости уйти от внезапной погони. В реальности искаженное тело Брабандера заколыхалось и полупрорычало что-то маловразумительное, но разум его обратился к Повелителю с просьбой разрешить ему устремиться в погоню за врагом.

Преисполненный презрением и холодной яростью приказ не отвлекаться на сторонние цели заставил его сознание на миг съежиться, забившись в самые потаенные уголки искалеченного разума, а затем приступить к более подробному анализу целей.

В реальности прошло меньше минуты, но весь крейсер словно содрогнулся от жгущей, непереносимой эмоции... Брабандер испытал жесточайшее разочарование, обнаружив перед собой не достойного противника, но купца, решившегося на приобретение звездного галеона. Огромная и неповоротливая туша, по размерам не уступавшая крейсерам, не смогла бы противопоставить ему ничего, имея лишь минимальное вооружение для защиты от пиратов и опираясь на мощь пушек эскорта, да богатство и хитроумие его владельца.

Второй корабль и вовсе не стоил внимания, являясь обычным фрегатом отвратного паттерна "Огненный Шторм", подобные каковому часто встречались в патрульных флотах проклятого Империума по всему Сегментуму Обскурус. Нечего было и мечтать встретить здесь противника, достойного битвы с ним, Брабандером, а потому капитан-еретик утопал в жесточайшем разочаровании.

А затем корабль вдруг затопило недоумение, мигом сменившееся яростью столь сильной, что в отсеках разлетались лампы аварийного освещения, переборки стонали от нагрузок, а у оказавшихся поблизости от капитанской рубки отступников мозги буквально вытекали на палубу через рты и носы. Весь более чем пятикилометровый корабль трясся от жгучей ярости и ненависти вместе со своим Повелителем.

На поверхности Слейда не было ни малейшего следа свежих эманаций Хаоса Неделимого. Лишь отдаленное эхо смертей сотен тысяч новых прислужников Темных Богов, погибших бездарно, бессмысленно и абсолютно бесполезно...

Глава 17

Тусклый свет белого карлика падал на затемненную поверхность прозрачного сплава, выполняющего функцию стекла в сводчатом панорамном окне обзорной галереи звездного галеона. Герметичные переборки с двух сторон отрезали длинный и почти полностью пустой коридор, позволяя единственному посетителю этого места подумать о чем-то своем в тишине и покое.

Темные гобелены свешивались из-под пятиметрового потолка, шурша тяжелой тканью по отполированным до зеркального блеска плитам гарреокского мрамора, покрывавшего суровый феррокрит палубы. Внешние броневые створы галереи, закрывающие уязвимое место корабля в бою, частично раздвинулись, позволяя безбоязненно взирать на чарующую пустоту космоса.

Полковник Картер не любил ошибаться. До дрожи, до пробирающего чувства самобичевания и презрения к самому себе. Было ли это последствием профессиональной деформации, или же такая черта характера сложилась у него изначально, мужчина не смог бы сказать и сам. Пожалуй, его можно было отнести к той особой категории людей, которые ненавидели менять свое, уже сложившееся мнение о чем-то, происходящем вокруг.

Но ещё больше Картер не любил, когда его предположения или изначальные выводы сбывались. Слишком часто полковнику приходилось потом вытаскивать остатки своего подразделения из очередной задницы Галактики, в которую их загонял новый несомненно мудрый и своевременный приказ Мунисторума. Он буквально чувствовал ту незаметную при поверхностном знакомстве гнильцу в подчиненных, соратниках и руководителях, кажущихся на первый взгляд совершенно безобидными, неопасными или хотя бы адекватными. Да, Картер был поборником Лекс Империалис, считая, что любой, преступивший закон, должен искупить свою вину. Но, с другой стороны, бессмысленная трата человеческих жизней в самоубийственных атаках на подготовленные позиции не могла найти одобрения в его глазах.

'Всякий ресурс должен тратиться с разумением и аккуратностью, проистекающей из предполагаемой эффективности.'

Жаль, что многие в погоне за славой, признанием, почестями или простой статистикой забывали об этом, предпочитая бросать криминальное отребье штрафных легионов на броню и клинки несоизмеримо более сильного и подготовленного врага.

Полковника не волновали жизни подчиненных, нет. Не трогали его душу и схватки, после которых подразделение либо расформировывали, либо отправляли на переформирование. В конце концов, души всех жителей Империума, пусть и столь ничтожных, принадлежат лишь Повелителю Человечества и должны быть брошены на наковальню войны, чтобы исполнить Его замысел. Но бессмысленная трата личного состава претила Картеру.

Впрочем, грядущая битва обещала стать достойным местом гибели для запятнавших себя трусостью, предательством или иными позорными деяниями штрафников. Многие из находящихся в трюмах гигантского звездного галеона не заслуживали и тени шанса на достойную смерть в бою с извечным врагом Империума.

Однако составители весьма осторожного и изящного плана грядущей схватки считали иначе, и полковник вынужден был подчиняться, скрывая свое недовольство и стойко перенося удар по своему самолюбию. В конце концов у коммодора Фрейзера были все основания не доверять Картеру после случившегося на планете. Это и не требовалось Джеймсу. Он всё ещё был уверен в правоте собственных действий, но вот мнение относительно самого Фрейзера изменил... С зубовным скрежетом и почти ощутимой неприязнью, да.

И пусть Картер не мог воспротивиться решению импровизированного оперативного штаба, но вот проконтролировать исполнение приказа было как раз в его силах. Тщательно подготавливаемый сюрприз должен был стать фатальным для хотя бы одного корабля врага, и одно это примиряло полковника с необходимостью подобного решения.

В штрафные легионы попадают разные люди. Это дикие банды отчаянных головорезов, одна часть которых сошла с ума от ярости, а другая — от раскаяния. Выпущенные из камер смертников из-за своих способностей или животного инстинкта, эти подонки составляют самую несдержанную, яростную и взрывную армию во всей Имперской Гвардии. Но в то же время там, где находится место отчаянию и обреченности, безумию и ярости, можно обнаружить непоколебимую преданность и веру, близкую к фанатичной.

Три десятка седых ветеранов, многим из которых ещё не исполнилось и двадцати циклов, должны были проконтролировать исполнение высшего долга перед Империумом и его бессмертным властителем. Тридцать четыре человека, каждый из которых выжил там, где погибли сотни и тысячи. Те, чья верность зиждется не на почтении или преклонении, а на слепой, почти фанатичной вере и жажде раскаяния. Даже если предавшие единожды посмеют предать вновь, эти люди смогут остановить их. А затем совершат то, что запланировано.

И ничто их не остановит...

Главное, чтобы эти фанатики не взорвали импровизированный брандер раньше времени, но об этом загодя позаботились техножрецы. Теперь устройство инициации ступенчатой реакции в плазменных двигателях превращенного в одну гигантскую торпеду монитора было завязано напрямую на капитанский мостик 'Воздаяния'. А уж там-то Картер был почти всесилен.

Почти...

Вокс-бусина в ухе пискнула и заговорила голосом старшего представителя Арбитрес. Джеймс чуть улыбнулся. Приказ о начале операции был передан с флагмана небольшой эскадры менее минуты назад.

* * *

Негромкая музыка звучала в этом помещении, услаждая слух даже самого требовательного и взыскательного критика. Мягкое освещение в багрово-лиловых тонах удивительным образом расслабляло и позволяло на время отрешиться от проблем и тревог, терзавших уставший разум. Изысканные ароматы различных шедевров парфюмерии смешивались в обладающий легким наркотическим действием запах, в то время как полуобнаженные женские тела извивались в причудливом танце, услаждая взор истинного властителя этого места.

Резонирующие с варпом артефакты загадочных Ю-Ват, разместившиеся на особых постаментах и прикрытые силовыми полями, мерцали и переливались гранями, поражая буйством фантастических и невозможных в реальности полутонов и оттенков. Одни из этих поразительнейших творений ксеносов позволяли буквально ощутить вкус, запах и цвет эмоций. Другие же играли на тончайших струнах Эмпиреев, трансформируя боль отен истязаемых где-то в огромных казематах крейсера разумных в поразительную феерию музыки и красок.

Хермеус Лотту мог позволить себе такую вольность, как расслабляющее бездействие перед будущей схваткой. Разговор с колдуном потребовал сильнейшего умственного напряжения и выпил немало нервов из лорда, возглавлявшего экспедицию падшего аристократического Дома в Готическом секторе. После столь изнурительной нервотрепки Хермеус буквально упал в заботливые руки сенешалей и многочисленных прислужников, а теперь восстанавливался душой и телом. По такому случаю даже решено было подвергнуть целую тысячу до того нетронутых пленников изощренной пытке, но Лотту вполне справедливо считал, что грядущая прогулка позволит с лихвой окупить все затраты.

Звездный галеон не виделся ему достойным противником. Корабль, находящийся под управлением не воина, но торгаша, отчаянно улепетывал от легкого крейсера, надеясь спастись. Учитывать же ещё и фрегат было бы совершенно лишней перестраховкой, ибо хваленые слуги Лжеимператора бросили эскортируемый транспортник и на максимальной скорости удалялись от места скорой расправы, не забывая при этом переругиваться гимнариумами с звездным галеоном.

Хермеус не был глупцом, и уж тем более не забывал об осторожности. Псайкерский хор из числа взятых с собой колдунов просканировал систему, но не обнаружил ни единого следа недавнего варп-перехода, а в возможность засады здешними силами Империума не поверил бы даже конченый параноик. Точнее, засада была как раз весьма реалистична, но даже четверка оборонительных лоханей не смогла бы не то, что причинить вред 'Алчному Страннику', но даже догнать его. Да и саму цель экспедиции надо было, наконец, достигать.

Всякое деяние ради личной выгоды внутри Дома — игра. Жестокая, кровавая, безжалостная грызня между членами одной династии, не прекращающаяся ни на миг. Почти что с первого вздоха рожденные высшей знатью Лотту учатся роли, которую должны играть, и тому, как они должны это делать. Их обучение охватывает не только азы истории, торговли и политики силы, но и тонкости вкуса и этикета: как носить маску по своему выбору, как выразить нарочитое пренебрежение, как снискать и отмерять благосклонность, как вести себя в любой ситуации и оборачивать её к своей выгоде. Эти уроки глубоко укоренились и отныне имеют более темные нюансы: правильное использование ядов, удачное предательство и наем убийц, и это далеко не полный список возможностей для устранения недоброжелателей и конкурентов.

Когда Хермеус собирал коалицию и готовился к своей экспедиции, он прибег к большинству из этих приемов, дабы склонить Совет Дома на свою сторону и добиться возможности реализовать давно и нежно лелеемые амбиции. Поход обещал принести славу, трофеи, рабов и уникальные предметы в родовую коллекцию, и поражение в этом начинании было совершенно невозможно.

Звездный галеон, сейчас медленно летевший на расстоянии всего-то восемнадцати пустотных единиц, должен был стать первой жемчужиной в списке ценных трофеев, раз уж провернуть подобное с тем крейсером не вышло. И ошибки здесь были исключены. Транспортные корабли, захваченные при разгроме конвоя, не могли утолить вечной жажды 'Алчного Странника', а любая схватка с боевыми кораблями Империума грозила обернуться глобальными проблемами и постановкой на ремонт в доки, если не гибелью.

Все же повреждения легкого крейсера в прошлом бою оказались очень существенны. Лоялистский крейсер, погибая, успел забрать с собой более половины существ из почти шестидесятитысячного экипажа 'Несущего ад', а абордажные команды и призовые партии оказались потрепаны при захвате транспортных кораблей и понесли ощутимые потери. Одно самоуничтожение даже одного 'Иерихона' вместе с штурмовиками семьи Лотту болезненно ударило по репутации Хермеуса и разом отодвинуло возвращение домой. И ведь помимо этого в схватке с лоялистами были уничтожены еще два эскортника, восстановить которые не было ни единой возможности. Кто-то счел бы такую победу пирровой, но тут в дело вступал иной фактор...

Проклятый колдун, которому династия Лотту задолжала два столетия назад, явился требовать плату поддержкой в его начинаниях и снаряжением для экспедиции. С учетом начавшейся внутри династии грызни, соперники и конкуренты не упустили случая 'помочь' любимому братцу, сыну, дяде и племяннику в столь важном начинании. В результате Хермеусу не стали мешать в его стремлении укрепить свои позиции в Совете семьи. Глупцы не видели главного: шанс сложить свою голову здесь, в Готическом Секторе, был весьма велик, но и вероятная награда поражала воображение и отбрасывала конкурентов от желанной вершины абсолютной власти над Домом.

В иных условиях захват в личную собственность четырех транспортов был достаточен для того, чтобы по возвращении сохранить за собой большинство в Совете и выиграть в грядущей схватке за место почившего лорда-патриарха. Но радость победы омрачалась горечью потерь, а Хермеус стремился к абсолютному превосходству над соперниками. В этой ситуации захват для семьи ещё и столь почтенного корабля, как звездный галеон класса 'Завоевание', выглядел не только индульгенцией за потерянные эскортники, но и должен был стать той самой костью, которая заткнет глотки старым пердунам в Совете и лишит конкурентов даже тени шанса на победу.

Казалось бы, в такой ситуации Хермеусу стоило отправиться на мостик, где и напрямую командовать кораблём, загоняя жирную добычу. Но пребывая в мечтах о собственном гареме, положенном по статусу патриарху династии, он возложил ответственность за захват галеона на капитана 'Алчного Странника', будучи уверенным, что никто не посмеет оспаривать священное право Дома Лотту на лучшую добычу.

Хермеус улыбнулся своим мыслям. Колдун злился, но не мешал ему пополнять личный флот, в то время как крейсер класса 'Бойня', прошедший сквозь столь же искусные, сколь и ужасные эксперименты колдунов К'Сала, буквально сотрясался от ярости из-за того, что у него из-под носа уводили очередную жертву. Такая реакция тешила самолюбие и, мужчина этого не скрывал, поднимала настроение, особенно после очередного сеанса головомойки от слишком много себе позволяющего колдуна.

* * *

Не страшно мне зло, и смерть не страшна, ибо Император придет за мной.

Карлуш Габейра глубоко вздохнул, с присвистом втянув в легкие суховатый, совершенно особый воздух капитанского мостика. Сегодня здесь не звучал привычный лязг механизмов и перестук сервиторов, обслуживающих машинерию небольшого корабля. Не сияли под потолком плафоны боевого освещения, не струился сквозь панорамные окна обзора свет далекой звезды. Лишь тускло мерцали багровым лампы аварийного освещения.

Не было слышно звуков команд и докладов, не сообщали о готовности посты и боевые части. Только кроткие и отрывистые фразы доносились из вокс-передатчика на груди конвоира и палача Карлуша. Не было на своих местах капитана и офицеров, отсутствовали лекс-механики и матросы, а рабочая область пугающе темнела в полумраке. Лишь пара помощников да четверо надзирателей и стражей сейчас присутствовали в капитанской рубке корабля, столь похожего на тот, на котором служил Гайбер, и столь же чуждого.

— Время! — хриплый, словно каркающий голос надзирателя вырвал из раздумий бывшего старшего помощника уничтоженного монитора планетарной обороны 'Кадмий' группировки прикрытия Слейда.

Мрачный и неразговорчивый одноглазый мужчина, седой как лунь и обладающий уродливым шрамом, перечеркивавшим его лицо от виска до скулы, смотрел на Карлуша серыми, выцветшими глазами, словно через прицел лазгана.

Гайбер передернулся. Две льдины, объятые бездной, продолжали внимательно всматриваться в него, вызывая чувство иррационального страха. Штрафник перед ним был страшен именно этим пугающим фатализмом и ледяной ненавистью.

В тишине звонко щелкнул предохранитель стаб-пистолета, и бывший старший помощник устремился к рычагам тяги. Палач и экзекутор не любил повторять приказы дважды, это Карлуш очень хорошо усвоил за три дня, прошедших с их знакомства.

Он быстро перевел рукояти в положение 'Полный вперед', и в тот же миг единственный голографический монитор на полупустом мостике озарился холодным, потусторонним светом. Мужчина в обычной гвардейской шинели, но с полковничьими эполетами, обвел собравшихся тяжелым взглядом и коротко кивнул замершему за спиной Карлуша штрафнику. Затем перевел взгляд на самого Гайбера, и столько презрения обрушилось в тот момент на бывшего старшего помощника, что тот едва не отшатнулся назад.

— Вам всем дан единственный шанс искупить самый тяжкий грех перед Империумом и Божественным Императором, — мужчина с той стороны чеканил слова, будто бы вбивал тяжелые гвозди в крышку гроба: — Будь моя воля, вы бы отправились в расстрельную яму в тот миг, как попали бы мне на глаза. Но коммодор Фрейзер позволяет вам умереть достойно. Так не падите же еще ниже. Сержант...

— Все будет выполнено в точности, господин полковник! — рыкнул палач, козыряя мужчине в шинели, — Я горд возможностью умереть достойно. Мы не подведем!

— В вас я не сомневаюсь, сержант... — Карлушу на миг показалось, что голос полковника Картера на самую чуточку потеплел: — Будьте сильны. До конца.

— И повергнем мы всех, кто ищет нашей погибели! — рявкнул экзекутор в черноту отключившегося голопроектора.

На несколько мгновений на мостике установилась близкая к абсолютной тишина. Штрафники беззвучно, известными только им самим знаками, общались о чем-то своем, а затем все, кроме самого палача и Гайбера покинули мостик. Броневая переборка с шипением захлопнулась, отрезая оставшихся тут от остального корабля, а спустя мгновения, когда ушедшие покинули и тамбур, там зашипела автоматика, отрезая рубку монитора планетарной обороны 'Лантан' от остального корабля.

Быстро застывающая смесь на основе какого-то специфического вида феррокрита не даст кому-либо войти сюда, а отрезанным тут — выйти наружу. Точно так же, как и оставалась позади прошлая жизнь, обрубленная тем неизвестным воздействием артефакта, превратившего тысячи членов экипажа мятежного 'Кадмия' в алчущих крови и смерти своих товарищей тварей, здесь и сейчас захлопнулся последний шанс избежать гибели. Смерти страшной, неминуемой, но смывающей все грехи перед величием Его Золотого Трона.

Карлуш облизал враз пересохшие губы, а затем несмело, рваной, дерганой походкой двинулся к бывшему капитанскому креслу. Всё еще функционирующий экран одного из не снятых с монитора-смертника когитаторов показывал пунктиром вероятную траекторию курса. Все поправки и смещения были введены заранее, маршрут проложен, и, по логике вещей, оставаться на мостике никому не требовалось, но... Автоматика могла выйти из строя, пойти в разнос или просто отказать в самый неподходящий момент.

Надсмотрщик, имени которого Гайбер так и не узнал, встал сбоку. Вытащил из нагрудного кармана гвардейского френча без знаков различия пачку синтетических палочек лхо, всунул в рот одну и ловко прикурил о шоковую дубинку. Затянулся, не произнося ни слова, а затем выпустил в потолок струю дыма.

Мгновения проходили в тишине. Багровый пунктир курса мерцал, постоянно сокращаясь, сержант-экзекутор курил не переставая, а старший помощник мертвого капитана мятежного монитора смотрел на экран, не мигая.

О чем думал этот обреченный на неминуемую смерть человек в тот момент? Вряд ли вам кто-то ответит...

По внешней обшивке корабля пришлись первые попадания вражеских макро-орудий. Палуба под ногами слегка вздрогнула. Штрафник присел прямо на пол, ухватившись рукой о подлокотник капитанского кресла.

Взвыли баззеры боевой тревоги и тут же заткнулись, словно одернутые рукой невидимого великана. Вибрация корпуса нарастала, попадания сыпались одно за другим. Захрипел что-то маловразумительное вокс на груди у штрафника. Сержант выслушал непонятное бормотание, хмыкнул чему-то и отключил прибор, вздохнул: — Вот и началось...

— Что началось? — с безразличием спросил Карлуш, выныривая из собственных мыслей.

— Мятеж на орудийной палубе. Требовали остановить монитор, — спокойствию в голосе сержанта в тот момент позавидовал бы сам Император.

— И что теперь?..

— Выстрелить не успеем, да и не надо это теперь, — штрафник выбросил недокуренную палочку лхо, потянулся за следующей: — Зануда открыл клапаны вентиляции. Декомпрессией убило всех...

Снова замолчали. Пунктирная линия до пульсирующей красной точки продолжала сокращаться. Что-то с грохотом отломилось где-то в чреве монитора, а на экране когитатора возникло сбоку от курса корабля возникло тревожное сообщение о массовом разрушении броневого покрытия в носовой части судна. Впрочем, ещё были целы десятки залитых феррокритом отсеков и сотни метров импровизированного аналога армированного бетона, простиравшиеся от мостика до того места, в котором хаоситские макро-снаряды сейчас рвали всё и вся на своем пути.

Заверещал до того молчавший когитатор систем наведения орудий ПКО, селектируя множественные цели. Автоматика выделяла одну сигнатуру за другой, и спустя несколько мгновений монитор начала сотрясать легкая вибрация.

— Абордаж? — вскинулся было штрафник.

— Нет, — Карлуш вяло качнул головой, — Тогда бы мы услышали, как капсулы обшивку режут. Это бомбардировщики, наверное...

— Двигатели не повредят?

— Не должны, — Гайбер попытался отвлечься от мрачных мыслей с помощью разговора, — Там плазменный хвост сожжёт всё, что подлететь попытается, а расстреливать движки через корпус никакого боезапаса не хватит. Там сейчас феррокрит вперемешку с ферропластом. Так просто не расковырять.

Противник, видимо, тоже понял, что предотвратить прорыв 'Лантана' таким образом не удастся, и решил отозвать авиацию. Автоматика управления заградительным огнем отчиталась о четырех пораженных целях, приближенно соответствующих типу 'Фурия'. Карлуш про себя порадовался тому, что бомбардировщиков у еретиков, видимо, не имелось.

Хаоситы возобновили обстрел. На мостике снова установилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь автоматическими сообщениями о новых повреждениях. Начало планомерно разносить орудийную палубу. Уничтожило резервные резервуары для технических жидкостей. Превратило в раскаленную плазму резервные склады боепитания, и Гайбер неожиданно для самого себя вознес хвалу слугам Омниссии, изъявшим из арсенала монитора-смертника большую часть макро-снарядов.

Все понимали, что больше одного залпа почти в упор им сделать никак не выйдет...

— Тебя как зовут? — бывший старший помощник и сам не знал, зачем спросил это.

— Зови... Ну, скажем, Навгаль, — сержант хмыкнул чему-то своему.

— А это что? — проявил интерес Карлуш.

— Кто знает... — Навгаль в последний раз затянулся и выкинул огарок во тьму.

Запиликал вдруг когитатор. Гайбер бросился к экранчику и, вчитавшись в написанное, выругался: — Три тысячи демонов в час!

— Что там? — сержант мигом оказался на ногах, не забыв вскинуть стаб-пистолет при этом.

— Цель меняет курс. Экстренный маневр уклонения... — бормотал тем временем Карлуш, пытаясь понять, что делать теперь: — Смена приоритета... Нет, не пройдет. А если...

— Несанкционированный доступ! — рявкнула автоматика, а спустя секунду протяжно и гулко завыли системы.

— Какого варпового отродья тут происходит? — взъярился сержант.

— Они уклоняются от нас... Будем поворачивать вручную! Быстрее!

— А наводиться как? — сержант мигом оценил ситуацию.

— Мы всё ещё в прямой связке с кластером авгуров 'Воздающего'! — голос Карлуша был наполнен веселой яростью и срывался, — В двух пустотных единицах по правому крамболу какой-то эскортник с нас размером! 'Идолопоклонник' или 'Язычник', хрен поймешь...

— Это нарушение приказа, — в голосе Навгаля лязгнул металл, — У меня нет оснований тебе верить.

Гайбер провел рукой по коротким волосам, протер глаза и устало, обреченно выдохнул. Поднял спокойный взгляд на немного выгнувшуюся после очередного попадания бронеплиту слева, и заговорил: — Ты можешь мне верить или не верить. Но знай, сержант, если мы продолжим лететь этим же курсом, то нас просто обойдут с кормы и расстреляют дюзы. Твое решение?

Навгаль стоял прямо перед ним, молчал и в упор смотрел на собеседника. Его щека скривилась, от чего шрам стал выглядеть еще уродливее, а лоб прорезали складки морщин. Мужчина думал, анализировал, оценивал что-то, известное только ему самому.

— Варп с тобой. — Наконец, обреченно выдохнул штрафник. — Но если не получится, я успею тебя застрелить!

— Не сомневаюсь в этом...

Они налегли на ставшие тяжеленными рукояти управления. Автоматика по большей части вышла из строя, но простая как лом конструкция все ещё работала, пусть и с приложением усилий. На небольшом экране когитатора отразились дистанционные показания авгуров галеона.

— Готово... — буквально просипел Карлуш, когда вектор движения монитора медленно, словно нехотя изменился на девятнадцать градусов, — Хер вы у меня... Из зоны поражения... Вылетите...

Сержант поднялся на ноги, сплюнул и скрестил руки на груди в жесте аквилы. Корабль сотрясло очередными попаданиями, а под потолком лопнула ещё одна лама аварийного освещения.

— Жизнь свою отдаю Императору. Молюсь, дабы Он принял ее.

Слова молитвы разнеслись по помещению. Сержант выводил строки с какой-то особенной, совершенно неожиданной теплотой и спокойствием, не обращая внимания на вонзившийся в скулу кусок лопнувшего плафона. Кровь капала на пол, пятная серое покрытие палубы.

— Силу свою отдаю Императору. Молюсь, дабы ее не лишил меня Он.

Карлуш встал рядом и подхватил мотив боевой молитвы. Где-то в нескольких сотнях километров капитан хаоситов истошно заорал, когда терзаемая артиллерийским огнем громадина вдруг увеличила скорость.

— Кровь свою отдаю Императору. Молюсь, дабы утолила она жажду Его...

Пунктирная линия на экранчике когитатора уменьшалась с каждой новой строкой.На мониторе кроме этих двоих не оставалось ни одного живого человека.

— Тело свое кладу на алтарь битвы, Молюсь, дабы Он даровал мне благородную смерть. Молю Его о защите, всё отдавая взамен...

И пришёл свет...

* * *

Страшный удар застал Хермеуса Лотту в тот момент, когда будущий патриарх династии находился в скоростном подъемнике, перемещаясь в боевую рубку 'Алчного Странника'. Менее пятнадцати минут назад его вырвали из расслабляющей неги трелью вокс-кастера, после чего взмыленный и бледнеющий прямо на глазах непосредственный капитан легкого крейсера сообщил, что лоялисты выпустили брандер, который они не успевают сбить. В ответ Лотту заметил, что ему не нужны в подчинении тупицы, не способные справиться со столь простой задачей, как догнать и взять на абордаж звездный галеон без прикрытия.

Несмотря на браваду и показное спокойствие сам Хермеус решил все же проконтролировать происходящее, а потому направился в рубку, по пути заглянув в Чертоги Страданий и позаимствовав из этого гибрида тюрьмы и пыточной старшего экзекутора Асдрубала. Это... Существо приняло специфическую милость Слаанеш, но не утратило разума окончательно, равно как и не превратилось в алчущее боли, страданий и похоти порождение Имматериума. Наоборот, гротескная пародия на человека отличалась относительной адекватностью. В те моменты когда не убивало, трахалось или пытало, конечно...

Тем сильнее оказался удар по репутации когда экстренное торможение и возникшая из-за этого инерция швырнули находящегося в лифтовой шахте Хермеуса со свитой прямо на стену, и если кому-то из нерасторопных слуг ударом размозжило голову, то сам Лотту заполучил порез на ладонь и по причине этого имел преотвратнейшее настроение, которое только ухудшилось, когда он ворвался на капитанский мостик.

Первым что бросилось в глаза, была обширная гравитационная аномалия слева по курсу, примерно в пяти пустотных единицах. А еще с голографических карт системы исчез сопровождающий легкий крейсер эсминец 'Кровопийца' типа 'Иконоборец'. Зато вместо вышеозначенного эскортного судна прямо через аномалию летел, ведя огонь из погонных орудий, тот самый звездный галеон класса 'Завоевание', в то время как 'Алчный Странник' лишился почти всех пустотных щитов, последний из которых грозил вот-вот пасть под плотным обстрелом неприятеля.

Но едва Хермеус начал вникать в обстановку и знакомиться с ходом боестолкновения, как неудержимое желание убить тупицу-капитана, поставившего легкий крейсер на грань уничтожения, стало просто нестерпимым. От немедленной кары Лотту останавливало только понимание того, что если это ничтожество сдохнет, то командовать кораблем станет попросту некому, а это в свете кардинально изменившейся обстановки грозило полным уничтожением не только легкому крейсеру, но и самому Хермеусу.

В этих условиях действовать надо было как можно быстрее...

— 'Язычникам' — оставить ордер и на максимальной скорости идти на сближение с 'Алчным Странником'! Плевать на колдуна и его посудину, если здесь всё сорвется, я лично прикончу нерасторопных капитанов! Доложить о потерях, сейчас же! — Хермеус нарочно не смотрел на прежнего капитана 'Несущего ад', демонстрируя, что тот жив и здоров только до завершения боестолкновения.

— Господин, — склонился в поклоне старший помощник, вовремя оценивший, куда дует ветер и явно рассчитывал в скором будущем самому занять капитанский пост: — Эсминец 'Кровопийца' потерян, количество погибших превысило шестнадцать тысяч одних только членов экипажа!

— Кто ещё?! — буквально прорычал Лотту, хватаясь за древний хелл-пистолет на поясе и мечтая тот час же испепелить урода, сжавшегося в объятиях капитанского трона: — Говори! Сейчас же!

Повинуясь особому знаку Хермеуса, экзекутор, до того мрачной глыбой возвышавшийся за плечом своего господина, в считанные мгновения преодолел разделявшее его и старшего помощника расстояние, после чего швырнул того на пол. Секунда — и вот к горлу вздумавшего пролезть на вершину прижато слегка мерцающее лезвие силового тесака.

— Семь тысяч отборных штурмовиков, милорд! — затараторил старший помощник, до крайности впечатленный перспективой лишиться головы путем усекновения её тесаком Асдрубала, готового по первому слову исполнить приказ Лотту: — Две эскадрильи модернизированных 'Адских Бритв'!

Именно в этот момент пустотные щиты корабля лопнули под обстрелом слуг Лжеимператора, и макро-снаряды проклятого торгаша вонзились в потрепанную прошлыми схватками броню легкого крейсера. Корпус корабля содрогнулся от ударов, а когда болванки сдетонировали, вырывая целые куски обшивки и фермы внешних модулей, находящиеся на ногах люди едва не рухнули на пол.

— Раздери вас всех Кровожад! — уже ненаигранно взорвался Хермеус, — Арх-милитанта ко мне, сейчас же! Выкиньте этот кусок гроксового дерьма, по недоразумению названный капитанов, из мостика! Мастер Пустоты, принимайте управление крейсером! Бездарный уроды...

— Господин, молю о снисхождении! — взвыл рухнувший на колени капитан корабля.

— Мне некогда с ним разбираться, — отмахнулся Лотту, склоняясь над голографической панелью и прикидывая варианты: — В Чертоги его. И сообщите нашей гостье, что скоро у неё появится возможность размяться.

Как и любой, рожденный в династии Лотту, он получил правильное образование, включавшее, помимо всего прочего, управление космическими кораблями в бою, основы тактики космических баталий и стратегическое планирование. И пусть ему никогда не нравилось подобное, но в чрезвычайной ситуации Хермеус вполне мог выступать в качестве высшего офицера небольшой эскадры.

На мостике появился арх-милитант со свитой и тут же приблизился, почтительно замерев на расстоянии пары метров и дожидаясь, пока на него обратят внимание, что произощло почти сразу же.

— Приготовьте абордажные капсулы! Загружайте внутрь творения многоуважаемого Магоса, нам некогда возиться с экипажем этой калоши. Твари сильно облегчат нам штурм. Второй волной — штурмовики и абордажные партии из числа экипажа. Все ясно? — Хермеус отбросил любезности и был краток.

— Будет исполнено, господин! — арх-милитант сглотнул, до крайности впечатленный и замотивированный перспективой возиться с находящимися в стазисе результатами экспериментов безумного Биологуса.

— Выполнять! Сейчас же!

* * *

— Сэр, 'Ксилит-прим' меняет курс! Фиксируем резкое увеличение скорости хода.

— Что с рейдерами? — глухо спросил мрачный Фрейзер и, не дожидаясь ответа, повторил: — Что, варп побери, делают эти сраные 'Язычники'?!

— Без изменений, сэр, — доложили с поста астрокоррекции.

— Blyat! — Николас уже не сдерживался, — Suka, да как так можно?!

Что изначальный план трещит по швам стало понятно ещё тогда, когда 'Несущий ад' выпустил две эскадрильи истребителей, хотя сам Фрейзер прекрасно видел на приближенных кадрах с авгуров 'Хищника Морры', что это артиллерийская модификация корабля. И если это не слишком повлияло на происходящее, то вот дальнейшие изменения...

Превращенный в импровизированный брандер 'Лантан' промахивался совершенно ясно и четко, а тот, кто командовал хаоситским легким крейсером, вовремя произвел филигранный маневр уклонения, избегая не то, что столкновения, но даже сближения с монитором-смертником на дистанцию, с которой его подрыв повредил бы 'Алчного Странника'. А потом почти двухкилометровая стальная болванка с минимумом экипажа вдруг самостоятельно изменила курс. В результате, пока матерящийся на бинарном Тектрий пытался дистанционно перенаправить начавший вдруг своевольничать монитор, 'Лантан' на полном ходу протаранил обстреливающий его эсминец хаоситов и взорвался, распылив на атомы эскортник противника.

Да, это было бы хорошо, если не вспоминать про то, что уничтожением данной посудины должны были заняться 'Хищник Морры' и 'Граф Тенир', пока 'Воздаяние' в сопровождении остальных мониторов тактической группы 'Аврора' разбирались бы с 'Несущим ад'!

А теперь ещё и рейдеры сломали строй и на полном ходу неслись на помощь 'Алчному Страннику', нарушив сразу два десятка пунктов Устава, бросив конвоируемые транспорта и забив огромный болт на приказы и гневные гимнариумы, казалось бы, флагманской 'Бойни'.

Поле боя из выверенного и просчитанного на несколько ходов вперед под различными векторами сражения превращалось в какую-то примитивную свалку, где каждый стремился сражаться только за себя и, может быть, за своего господина.

Совершенно целый звездный галеон сцепился в клинче с 'Несущим ад', крутясь на пистолетной дистанции и лупя прямой наводкой из макро-орудий по оппоненту. Оба противника уже лишились пустотных щитов, а хаосит, к тому же, заимел несколько незапланированных конструкцией отверстий в корпусе. После этого произошел обмен абордажными группами и там начался какой-то форменный pizdets, бессмысленный и беспощадный в кровавой феерии.

'Хищник Морры', пытавшийся подойти к 'Алчному Страннику' с кормы, выполняя один из заранее просчитанных вариантов, не мог стрелять без опасений зацепить свой же галеон, а потому, покрутившись там немного, выдвинулся наперерез 'Язычникам', стремительно сокращающим дистанцию.

Группа 'Аврора', которая и должна была этих самых 'Язычников' принимать и уничтожать, весьма логично интересовалась, что ей делать, потому что крейсер 'Бойня' оставил все захваченные 'Иерихоны' на произвол судьбы и Темных Богов, на максимальной скорости устремившись следом за рейдерами. В итоге 'Аврора' едва не оказалась между молотом в виде 'Бойни' и наковальней в представлении эскортников хаосни.

А вот 'Страж Бездны', дожидающийся момента в газопылевом облаке, сейчас находился в подвешенном состоянии. Фрейзер видел два варианта действий. Первый: бросить 'Аврору' на съедение 'Бойне', а самому вломиться в ряды вражеских транспортов, гарантированно купируя угрозу дальнейшего использования захваченных 'Иерихонов' против Империума в Готическом Секторе. К минусам, помимо вероятного уничтожения всей группы 'Аврора', можно было отнести также неизвестные последствия для галеона, и высокие шансы на спасение для всё того же 'Несущего ад'.

Второй вариант был более прост и находился ближе к изначальной версии плана сражения, но был сопряжен с высокими рисками для самого Фрейзера и 'Стража Бездны'. Приказать 'Авроре' навалиться на 'Язычники' еретиков вместе с 'Хищником Морры', в то же время сцепившись в перестрелке один на один с 'Бойней'. Минусами выступали вероятные повреждения для сторожевого крейсера, что шло в разрез с приказом адмирала Дрейка перед всей этой эпопеей, немалый шанс погибнуть самому, а также риск недосчитаться после боя пары-тройки сбежавших 'Иерихонов'. Зато в плюсах были шансы целиком уничтожить вражескую эскадру...

— Кто в бою не рискует, по тому и орден не тоскует, — негромко пробормотал Николас, а затем продолжил громко и четко: — Как командующий сводной тактической группой, приказываю...

Интерлюдия: Абордаж

Существо волновалось.

Привычная тихая тьма бронированной камеры-вольера, в которой лишь изредка появлялись живые существа, пропала, сменившись на какую-то узкую железную коробку.

Со всех сторон в тело вновь втыкались проклятые трубки, из-за которых существо до одури желало почесаться, а острые грани внутренней поверхности новой клетки раздражали нежные и чуткие рецепторы создания, вызывая тянущую боль в многочисленных вибриссах.

Узкая железная коробка тряслась и слегка покачивалась, и с каждым новым движением порождение тайных экспериментов теряло терпение. Измененный мозг требовал сорваться в движение и убивать, терзать, пожирать всё на своем пути, и острые вытянутые когти с адамантиевым напылением скребли внутреннюю поверхность узилища. Должные по проекту их создателя вскрывать даже силовую броню, они только снимали крупную металлическую стружку с выкованного в кузнях таинственного К'Сала материала, и из-за этого существо бесилось всё больше и больше. Было ли так задумано, или падший генетор допустил просчёт в генокоде своих питомцев, покажет лишь время.

Оно ненавидело абсолютно всё живое, что смело попасть в объединенную область восприятия этого создания. Рабы и жалкие слуги дрожали в ужасе, едва заслышав заунывный, обрекающий на гибель вой существа. Живые охранники нервно хватались за свои жалкие железки, мечтая, чтобы их минула участь кормить мерзкое порождение падшего генетора. Даже привычные ко всему ассистенты и ученики бывшего Магоса Биологус опасались приближаться к клетке с этим существом.

О, тварь была довольна этим. Её вырастили для единственной цели — убивать жутко, кроваво, ужасающе красиво. Так, чтобы любой или почти любой враг её господина, посмевший вступить в бой, содрогался от ужаса при виде размывающихся серовато-красных теней, когда-то давно, очень давно бывших людьми.

Отродье было странным. Непропорционально раздувшийся человеческий торс, усиленный дополнительными костяными наростами и имплантированной в грудную клетку бронепластиной, не имел головы. Вместо неё верхнюю часть существа венчали около десятка длинных и мощных щупалец, каждое из которых обладало особо прочными крючьями и липкими присосками для перемещения по отвесным поверхностям. Почти три десятка небольших фасеточных глаз, идеально подходящих для боя в темноте, были разбросаны по всей поверхности торса, а также заняли свои места и на конечностях, предоставляя твари почти идеальный сферический обзор.

Из рёбер отродья в обе стороны выросли по две длинные, трехсуставчатые конечности, увенчанные клешнями и когтями. Эти 'руки' способны были вращаться почти в любую сторону и изгибались под немыслимыми углами, позволяя твари выбирать совершенно невообразимые вектора атаки.

Ноги монстра были заменены шестилапой механической платформой, позволяющей крайне быстро перемещаться почти в любом направлении. Здесь же были смонтированы и электронный компонент измененного мозга отродья, и медицинский блок, сейчас накачивающий тело особыми препаратами, полностью подавляющими волю создания. Оно должно было только убивать и ничего более. А для этого ему достаточно было лишь злости и наведенной со стороны боли, которая и не думала прекращаться...

Существо забилось в ярости, скованное узкой капсулой и частично парализованное транквилизаторами, выведенное из себя постоянной болью и невозможностью распрямить страдающие конечности.

Гулкий вой, пробирающий до глубины души, вырвался из измененной пасти этого создания, а его ментальная компонента была подхвачена полутора сотнями таких же или похожих отродий, которых падший Магос предоставил своему господину и Повелителю для этой битвы.

Объединенные в единую сеть путем манипуляций с их сознаниями, а также способные к ограниченному телепатическому общению, твари готовы были растерзать всё и вся на своем пути, когда случилось ЭТО.

Резкий удар буквально выкинул в ледяную пустоту космоса восемьдесят капсульных клеток, а спустя миг мощные двигатели включились, чтобы как можно быстрее доставить свой смертоносный груз на борт вражеского корабля, стремительно проносящегося мимо. Активировались электронные мозги запущенных к цели ракето-снарядов, каждый из которых нёс по два мутанта, любовно выращенных и прошедших трансформацию в автоклавах падшего генетора. Автоматика должна была сделать всё возможное для того, чтобы как можно большее число отродий попало на звездный галеон.

Но не стоит думать, будто только твари являются основной ударной силой в этой операции. Нет, они должны лишь посеять панику, да отвлечь защитников на себя, нанося как можно больший ущерб, в то время как стартующие второй волной штурмовые лодки типа 'Акула' несут в своих чревах по полсотни отборных штурмовиков дома Лотту. Запакованные в герметичные скафандры, усиленные броней, они накачаны боевой химией по самые брови, и готовы к битве. В задачи абордажников входит прорыв к капитанскому мостику, реакторам и орудийным палубам вражеского корабля, чтобы можно было вначале захватить самые важные элементы и отсеки, а затем и пристыковать обезглавленный и ослепленный корабль к легкому крейсеру.

И вот тогда, когда 'Алчный Странник' вцепится клыками своих абордажных шлюзов в борта галеона, огромные толпы наемников, солдат и простых матросов бросятся на штурм основных помещений и палуб корабля-цели. Во всяком случае, отступники планировали именно это...

Ауспики распознают сигнатуры, микропроцессоры принимают и анализируют потоки данных, вырабатывая алгоритмы прохождения систем ПКО, а траектории сближения резко меняются, приобретая хаотичные, совершенно не прогнозируемые элементы, выходящие за грани возможностей обычных когитаторов.

Да, проклятые колдуны К'Сала и в самом деле хорошо поработали...

Треть капсул первой волны всё же погибает ещё на подходе, ведь заградительный огонь на удивление точен. Трассеры вольфрамовых болванок корежат корпуса, пробивают броню, разносят в клочья электронные и биологические потроха.

Ментальный вой умирающих от декомпрессии или близкого знакомства с вакуумом созданий разносится по космосу, ещё больше разъяряя остальных и словно подстегивая проклятую электронику абордажных ракето-снарядов. Резко ускорившись, оставшиеся капсулы буквально прорываются сквозь стену сверхскоростных стрел. Корпуса многих повреждены. Какие-то из них сбиваются с курса и тут же уничтожаются, другие самоликвидируются. Но всё же около половины из них прорываются к своей цели.

Визжит установленный в передней части корпуса мультилазер, разжижая и нагревая до огромных температур бронекорпус корабля-цели. Феррокрит и пласталь теряют целостность, начинают оплывать и вминаться внутрь, а затем туда, в пышущую жаром каверну в броне, вонзается заостренный нос абордажной капсулы.

Страшный удар, с которым снаряд пробивает броню, ещё больше выводит из себя в край обезумевшую тварь, но спустя миг тяжелые створки клетки распахиваются, выпуская монстра наружу.

Прямо внутрь корпуса звездного галеона...

И в этот же момент гигантский корабль начинает на первый взгляд медленный, но совершенно неудержимый разворот кормой прямо к приближающимся абордажным катерам и лодкам. Маневровые двигатели завывают от чудовищного напряжения, направленные струи газа вырываются из многочисленных дюз, а где-то в сотнях километров отчаянно вопят пилоты хаоситских летательных аппаратов, осознавая замысел капитана лоялистов.

Пылающие белым, девственно чистым плазменным шлейфом, дюзы основных двигателей галеона направлены точно на приближающихся врагов. Они готовы испепелить до молекул глупцов, которые рискнут прорваться сквозь эту преграду.

А зенитные орудия продолжают стрелять...

* * *

Непривычная маска, герметично закрывавшая лицо, мешалась и вызывала сильное желание почесаться, натирая область вокруг глаз и подбородка. Вега поправил гофрированный шланг, выступающий из нижней части неудобного шлема. Недлинная конструкция уходила к поясу штрафника, где в отдельном кармане располагался патрон регенерации воздуха. По заверениям раздававшего их медика, одной такой штуковины хватало на один час активного ведения боя, а затем патрон кончался и надо было или заменять его, или умирать в муках, добирая последние крупицы кислорода.

Внешне эта небольшая и неказистая штука, от которой сегодня зависели жизни тысяч таких же, как он, напоминала то ли банку из-под консервов, то ли крак-гранату. Некоторые остряки, подметив последнее, уже отпустили пару шуточек насчёт того, чтобы никто не перепутал, что бросать в противника, а что оберегать всеми силами. Скват, до сих пор оставшийся со сводным штрафным миллениалом, пресек шуточки почти моментально. Хватило одной единственной фразы.

— Если бы такое на Ксальдра Онем у нас было, может быть и не сдохли бы там три моих лучших родича. А теперь заткнулись и проверили, у всех ли плотно фильтры зафиксированы? Кто вздумает сдохнуть из-за криворукости, будет драить сортиры у подножия Золотого Трона, это я вам обещаю!

Желание что-то там спрашивать, равно как и зубоскалить, у бойцов отпало моментально. А затем, по достоинству оценив хмурый вид их временного командира, а также общую мрачность прибывшего в усиление штрафникам взвода каких-то очень круто экипированных солдат, бывшие заключенные прониклись и пошли готовиться к бою.

Доставшаяся им для обороны позиция, на взгляд Веги, отличалась преизрядной дерьмовостью. Длинное и, главное, высокое помещение вплотную примыкало к общей галерее этой палубы, кольцом проходящей вокруг центральных грузовых отсеков корабля. Потолок резко уходил вверх, теряясь во тьме, освещение почти не функционировало, а четыре прохода от примыкающих к внешней обшивке отсеков скалились черными провалами.

Востроянцы, которыми оказались те самые круто экипированные бойцы, разместились наверху, устроив позиции за парапетом той самой галереи. Камень и ферросталь усилили баррикадами из того, что попалось под руки, а с помощью мешков быстро застывающего феррокрита удалось даже оборудовать нечто вроде стационарных огневых точек с бойницами для тяжелого вооружения. Вот только заключенные должны были принять на себя первый удар внизу, на баррикадах перед коридорами. При этом имевшееся вооружение совершенно не впечатляло, а гранат не было вообще.

Вега, оценив перспективы, пошел к своему нынешнему начальнику. В итоге получил четыре ящика горнопроходческой взрывчатки, тихой сапой вывезенной с поверхности Слейда, и предупреждение о том, что если он решит всех тут взорвать, то его в любом случае из-под земли достанут.

Тем не менее, имелись и хорошие новости. Атмосферу из примыкающих непосредственно к бронекорпусу отсеков тут уже откачали, сами отсеки частично заварили или заблокировали техножрецы, сервиторы и сами штрафники, а выходящие в общую галерею проходы превратились в настоящие 'коридоры смерти' для почти любого врага.

Вот и сейчас, например, несколько добровольцев, до того занимавшихся подрывом породы в шахтах планеты-каторги, вместе с востроянскими саперами и под бдительным руководством хирдмана Фраара тщательно минировали там всё и вся, готовя незваным гостям дополнительные сюрпризы. Ну, а на позициях заключенных буквально из воздуха появились тяжелые болтеры. Особенным шоком для Веги, да и для всех остальных заключенных, стало то, что востроянцы приволокли с собой мельта-бомбы, и теперь совершенно спокойно минировали ими буквально все условно-опасные направления.

Хотя казалось бы, вот четыре коридора, чего думать...

Корпус корабля мелко вздрагивал от залпов бортовых орудий и иногда немного сотрясался от резких маневров, но к этому все давно привыкли. Как мрачно буркнул Фраар, на данный момент пустотные щиты уверенно держали удар.

— Глядите, бегут! — Крикнул кто-то из заключенных.

И в самом деле, добровольцы-минеры, возглавляемые скватом, быстро возвращались на позиции. Вибрация палубы под ногами тоже немного изменилась, а в звуки работы многочисленных механизмов вплелись новые ноты. Словно злые серые шершни, гнездящиеся в трубах мануфакторумов проклятого Странивара, некстати всплыла мысль. Вега аж встряхнулся от неприятных воспоминаний, стараясь отвлечься.

— Всё! Бросай кирки, хватай лазганы! — Проорал скват, в лихом прыжке с грохотом перемахивая через импровизированные баррикады. — С мостика сообщают: к нам гости! Много!

Бойцы с матом и руганью шарахнулись в стороны, пропуская своих товарищей и востроянцев на их позиции. Защелкали затворы автоганов, вылетали из гнезд пломбы и фиксаторы, блокирующие спусковые механизмы. Раньше за такое можно было быть расстрелянным, как за попытку бунта, но теперь на это все плюнули и просто готовились встречать незваных гостей.

Слева на бруствер взгромоздили тяжелый стаббер. Мощный ствол качнулся из стороны в сторону, словно жало гигантского радиационного скорпиона, и замер в ожидании, пока его расчет склонился над своим оружием. Со всех сторон смолкли шутки, нервные смешки и мат. Позиции погружались в напряженную, гнетущую предбоевую тишину. Нервы у всех были на пределе.

Вдруг захрипели старые, едва работающие динамики громкой связи, установленные под потолком помещения. Хриплый голос полковника прерывался помехами и каким-то шелестом, но был достаточно неплохо различим.

— Напоминаю особо одарённым! Ваши ошейники активированы! Всякий, кто оставит позиции без приказа, сдохнет, лишившись башки. Рекомендую поверить мне сразу, так вы проживете подольше. Помните, мясо, только смерть в бою избавит вас от грехов перед Империумом!..

Вега скривился. Слова полковника совершенно не воодушевляли, а очень даже наоборот. Нужно было что-то делать, иначе найдутся идиоты, которые решат проверить сказанное. В том, что трусы всё равно побегут, заключенный не сомневался, а потому включил динамики своего скафандра на полную мощность, радуясь, что их миллениалу вообще выдали герметичное снаряжение и какую-никакую связь. О важности координации действий бывший бандит знал на собственной шкуре.

— Братишки, полковник, конечно, гнида, но он наша гнида! — Вскочил в полный рост Вега, — А вот те мрази, что к нам щас летят, они, сука, гниды уже не наши! Они нас щадить, кормить и вооружать не станут! Просто порвут во славу своих божков, да рванут дальше. Братва! Вы все здесь видели, что творится, когда такое дерьмо прорывается в реальный мир! Не остановим их тут, и завтра сдохнет в десять раз больше народу!

— А какое мне дело до того народу? — Удивился кто-то из зэков. — Мне он что дал? Может, я солдат, али ополченец? Не-е-е, братка, шутишь. Бандиту плевать за что умирать! Главное, чтоб лавэ имелось!

— Да пусть даже и за лавэ! — Вега понимал, что собравшийся здесь жжёный и битый жизнью народ на сказочки не клюнет, — Нам за каждого трупака башлять обещали. Всё в общак! Погибших доля на похороны идёт, а остальное между собой поделим честь по чести! Главное здесь удержаться! А ежели дрогнем, побежим, сдохнем все, как собаки! Ну, братва, вы с кем?

— Да куда ж мы отсюда денемся? — Весело и зло ответили ему, — А подыхать, так с музыкой! Чтоб запомнили как следует!

Штрафники подхватывали эти слова, матерились, поминали начальство, раззадоривали себя перед боем, целенаправленно накачиваясь злостью и куражом, чтобы задавить липкий, въедающийся в нутро страх.

— Хорошо сказал, — хмыкнул скват на внутренней командирской волне небольшого подразделения, — Далеко пойдешь.

И добавил, немного подумав: — Если не убьют, конечно.

* * *

— Приготовиться! — Зычная команда разнеслась над позициями, и всё живое здесь замерло, будто окаменев.

Где-то в десятках метров слышались странные хлопки, удары и скрежет, словно кто-то ржавым и старым напильником медленно пилил адамантивевые прутья гигантской клетки. Звук был такой, что даже дешевые шлемы не могли полностью заглушить его. Противное шарканье и скрежетание впивалось в уши, терзая какие-то струны в глубинах зачерствевших, сухих душ.

Вега громко сглотнул, ощущая, как в миг пересохли губы. Возникло нестерпимое желание провести рукой по лицу, словно сбрасывая липкую пелену не страха, нет, но давящего, терзающего ожидания чего-то страшного и неотвратимого. Самое поганое время перед боем, когда секунды становились минутами, а минуты растягивались в часы...

Но вот очередные особо громкие хлопки отгремели, и в коридорах там, в пугающей тьме, установилась тишина. Мрачная, давящая, холодная пустота. А затем миг, другой, и в динамиках звучит хриплое, напряженное дыхание сотен штрафников.

— Что там? — Собственный голос показался Веге чуждым и безразличным.

— Пусто всё, босс, — откликнулись из-за стаббера, — Ни варпа не видно, только темнота!

И в этот самый миг...

— Движение! — Громкий и внезапный, несмотря на долгое ожидание, возглас доносится откуда-то из-под верхотуры галереи: — Всем огонь!

— Огонь! — Дублирует команду Вега, и в тот же миг перед ним разворачивается настоящая феерия.

Огненные струи трассеров мчатся к проходам. Воздух разрезают сотни злых, жужжащих пуль. Громыхают многочисленные стволы автоганов, заходятся глухим лаем стабберы, басовито рычат тяжелые болтеры, и во всё это вклинивается визгливое, отрывистое шипение хеллганов.

Рубиновые росчерки уносятся в пустоту, корежа тела неизвестных пока что врагов. С громкими хлопками детонируют мельта-бомбы и мины, собирая богатую жатву. Несколько мощных прожекторов светят прямо в проходы, чтобы ослепить штурмующих. Одновременно с этим громыхают и ракетометы...

И Вега видит.

Серые, размывающиеся фигуры мечутся под перекрестным огнем, издавая чуждые, нечеловеческие вопли. Они быстры. Очень быстры и вместе с тем живучи, потому что штрафник видит, как пули тяжелого стаббера рвут на куски одну из непонятных тварей, а та, не обращая никакого внимания на это, несется прямо на позиции обороняющихся.

— Сверху! — Истошно вопят откуда-то со стороны, — Потолок!

Вега поднимает голову вверх, только чтобы увидеть проворно перебирающихся прямо по отвесным поверхностям и стенам тварей. Они карабкаются прямо по потолку, не обращая никакого внимания на заградительный огонь, а затем прыгают на обороняющихся сверху. Истошные вопли и крики звучат со всех сторон, к этому добавляется противное стрекотание и хруст...

На расчет тяжелого вооружения слева приземляется одна из странных, пугающих тварей. Время словно размывается, замедляясь, и Вега получает возможность как следует рассмотреть сцену расправы над заключенными.

Наводчик стаббера, до того стрелявший прямо в проход, успевает заметить тварь, и даже переводит ствол своего орудия в сторону, но поздно. Слишком поздно. Сгорбленная низкая фигура приземляется прямо на позицию, и выстреливает во все стороны потоком противных щупалец, хлещущих по обороняющимся и сбивающих людей на палубу. Уродливые руки, увенчанные пугающих размеров когтями, вскидываются, а затем опускаются на тело наводчика.

Его истошный вопль прерывается, не успев начаться, когда тварь распахивает огромную, словно мешок, пасть, а затем одним движением откусывает заключенному голову. Второй номер пытается убежать или хотя бы уползти, но его лодыжку обхватывают сильные щупальца и тянут, тянут завывающего в ужасе человека прямо к пасти монстра, жаждущего людской плоти.

Вега словно приходит в себя после ступора и вскидывает автоган. Длинная очередь на весь магазин, такая, какой хватило бы чтоб с гарантией пробить даже усиленный нагрудник Арбитрес, вязнет в прочной шкуре и гипертрофированных мышцах чудовища, которое с упорством тянет к себе прежнюю жертву. Штрафник заполошно оглядывается в поисках более мощного оружия, заполошно проклиная про себя Императора, командование, тварей и еретиков разом, но не может найти ничего...

Ему остается только смотреть на то, как тварь сейчас сожрёт такого же бывшего заключенного, как и он сам. И сделать тут уже ничего нельзя.

Удивительно, но заряжающий, вопящий от боли, пересекается взглядом с ним, с Вегой. В его взгляде боль, страх, паника, если не ужас. Но вдруг там появляется понимание. Словно бы озарение охватывает пожираемого заживо человека, и Вега видит совершенно ясно и отчетливо на расстоянии почти в десять метров в полумраке и за стеклом шлема, как губы обреченного растягиваются в злой улыбке.

Он не слышит щелчка вылетающего из пазов предохранительного кольца, и не может видеть, как прогорает запал, но результат взрыва крак-гранаты в полуметре от пасти твари демонстрируется совершенно отчетливо. Теперь уже не узнать, как этому проныре удалось добыть запрещенное к раздаче штрафникам оружие. Может быть просто украл ещё на планете, подобрав с трупа охранника, а может и обменял на что-то уже здесь, на корабле. Гораздо важнее другое. Удивительно, но тварь, истошно визжащая и сучащая обрубками своих щупалец, всё ещё жива. Да, она напоминает кусок мяса, нафаршированный осколками, а механическая шестилапая платформа расколота и судорожно дергается, но монстр до сих пор не сдох...

Вега бросается вперед быстрее, чем успевает осознать и обдумать своё действие. Он буквально прыгает к телу твари, вгоняя на место опустевшей обоймы новую, а затем всаживает ствол автогана в кровавое месиво торса неизвестного монстра.

Оружие прыгает и трясется от отдачи, в лицо Веге летят какие-то ошметки и кровь, сам он орет что-то нечленораздельное, но продолжает стрелять. До последнего патрона, что называется, 'до железки', пока оружие не клинит. И только тогда он осознает, что чудовище, наконец, сдохло...

Со всех сторон звучит заполошная стрельба, грохочут взрывы гранат, заходятся грохотом стабберы и болтеры. Наверху, в темноте боевой галереи, светло как днём на поверхности планеты из-за шквала лазерных лучей кроваво-рубинового цвета. Потоки смертельной энергии полосуют тела монстров, отбрасывают их назад, испаряют части гротескных тел, вырывая громадные куски плоти.

Кто-то из штрафников не выдерживает и с истошным криком бросается назад, к стене. Он пробегает десяток метров, а затем голова несчастного улетает вверх, в то время как из обрубка шеи быстрыми, частыми толчками бьёт тёмная, плохо различимая в полумраке кровь. Полковник не солгал, им действительно некуда было отступать.

— Baruk khazad ai-menu! — Громкий и хрипящий голос сквата, измененный динамиками его шлема, разносится над позициями: — Стоять насмерть!

Сбоку на палубу падают сцепившиеся в смертельных объятиях востроянец и монстр. Они катятся по феррокритовому покрытию, полосуя один другого когтями и тяжелым тесаком. Щупальца скользят по броне, не в состоянии зацепиться за отдельные элементы, когти бессильно царапают нагрудник, а сам боец хрипит что-то на родном языке, да наносит в тело твари удар за ударом.

Всё это Вега обдумывает ещё в движении, прыгая на тварь сверху всем весом, вцепляясь в противную скользкую и холодную кожу, да начиная буквально руками рвать загривок монстра. Отродье внизу бьется в судорогах, пытаясь скинуть нежданного наездника, но заключенного это только злит и раззадоривает. Вспоминая про заточку, он выдергивает верное оружие и начинает быстро бить сверху в то место, где у обычных людей располагалась шея, а у твари наличествовала пасть.

Разделываемый с двух сторон монстр, наконец, не выдержал и сдох, получив ранения, несовместимые даже с его улучшенным организмом. Вега рухнул на палубу, откатываясь от тела твари, и тут же пытаясь вскочить на ноги.

Что-то ударило его в спину, и заключенный снова рухнул вниз, на скользкое от человеческой крови и странной темной жижи монстров покрытие. Рванул в сторону, поскальзываясь и едва не падая, но стремясь как можно дальше убраться от ещё одного монстра, что сейчас приземляется за его спиной.

Грохот выстрела в паре метров от ушей оглушает и едва не вырубает заключенного. А когда Вега промаргивается, то видит, как выбравшийся из-под туши сдохшего монстра востроянец переламывает чудовищных размеров обрез, вгоняя в камору новую... Осколочную гранату?!

Грохот выстрела и последовавший за этим взрыв швыряют штрафника назад, с силой прикладывая о баррикаду.

Перед глазами всё плывёт, Вега поднимается и шарит руками по полу в поисках оружия. Со всех сторон звучат крики, мат и проклятья, истошно вопят раненные и тоскливо, обреченно подвывают умирающие, которым никто не облегчит их страдания. Наконец, он нащупывает приклад чего-то массивного, а спустя мгновение передергивает цевье кинетического помпового дробовика.

Чья-то оторванная с мясом кисть до сих пор держится за рукоять оружия, с нечеловеческой силой насмерть вцепившись в ферропласт ложа. Штрафник тратит несколько мгновений на то, чтобы оторвать ненужный груз, а затем разворачивается к позициям в поисках противника.

— За мной! — Орёт проносящийся мимо скват, лязгающий сочленениями силовой брони. — Впёред!

Вега бросается следом, увлекаемый этим криком, краем глаза успевая заметить работающий цепной топор в руках Фраара, да забрызганное вражеской кровью забрало шлема. Но затем смотреть по сторонам становится совершенно некогда.

Скват рубит мерзко визжащую тварь цепным топором, с каждым ударом погружая скрежещущие зубья оружия всё глубже в плоть. Другой монстр, уже лишившийся где-то части конечностей и с зияющей в центре торса дырой выпрыгивает сбоку. Отродье не успевает ничего сделать, потому что Вега вбивает заряд керамической картечи в грудную клетку существа, опрокидывая его на палубу. Больше тварь не встанет, она и так атаковала на пределе.

Сверху приземляются востроянцы, спускаясь на тросиках встроенных в их броню лебедок. Они сходу вступают в бой, отстреливая тварей слаженными залпами, концентрируя огонь двух-трёх хеллганов на одной цели, и буквально распыляя отродий на куски.

Заключенные, бившиеся с отчаянием и яростью обреченных, неожиданную подмогу оценили и с утроенной ненавистью рванули вперёд, на тварей. Страх смерти уступал, рассеиваясь словно дым, перед жестокими, первобытными инстинктами, требующими рвать и убивать. Больше, сильнее, яростнее...

И хлестала на палубу звездного галеона кровь. И хрипели умирающие, в последнем рывке подрывая себя и монстров гранатами. И орали что-то неразборчивое штрафники, выхватывая засапожные ножи, кастеты и заточки, кидаясь на тварей в слепой ненависти и злобе.

А затем монстры вдруг закончились...

* * *

Галеон весь содрогнулся от попаданий, и майор схватился за поручень ограждения, чтобы не полететь на пол. Освещение под потолком капитанского мостика мигнуло, замерцав, а затем, словно обдумав происходящее, вернулось.

— Три попадания в носовую оконечность. Разрушены отсеки на третьей и четвертой палубах ютовой секции, с Н-54 по Р-12. Массовые разгерметизации. Нам разнесли основной распределительный узел. Прогнозируются временные перебои с энергоснабжением третьей и пятой батарей ПКО верхней полусферы...

— Ожидаемое время исправления повреждений? — капитан 'Воздающего' был совершенно спокоен.

— Не менее получаса при задействовании аварийных команд трюмно-пожарных дивизионов, сэр, — лейтенант тараторил и быстро сглатывал, пряча неуверенность и волнение.

— У вас есть пятнадцать минут, — хозяин корабля развернулся к гололитическому экрану и замолк, вглядываясь в многочисленные обозначения.

Корабли-соперники зависли в неком подобии паритета. Легкому крейсеру хаоситов удалось в лихой атаке прорваться на дальность пуска абордажных капсул, но результатов это не принесло. Непонятных тварей встретили, как самых желанных 'гостей', быстро, пусть и не бескровно истребив вторженцев.

Вторая волна абордажников и вовсе наткнулась на потоки плазменного шлейфа из двигателей галеона, сильно поредела и смешалась, утратив темп, целостность и организацию. Некоторые штурмовые лодки отвернули назад, другие же попытались прорваться, попадая под огонь орудий противокосмической обороны. Да, несколько катеров всё же смогли прорваться к корпусу корабля, но судьба их была предрешена. Высадившиеся слишком далеко от того места, где на борт судна проникли твари, обычные штурмовики не имели шансов пробиться через подготовленную оборону и все полегли в запутанной паутине отсеков, загнанные в ловушки и разделенные.

Ну, а телепортированная напрямую к мостику штурмовая спецгруппа и вовсе оказалась под шквальным огнём различных турелей, сходу потеряв половину численности. Против такой плотности болтеров, лазеров и огнемётов не помогала никакая броня или щиты, а мины и ручные гранатомёты довершили разгром. Немногие выжившие предпочли самоубийство плену и пыткам. Отборная сотня востроянцев, встретившая незваных гостей в лучших традициях родного мира, потерь убитыми не имела.

У еретиков пока получилось только расковырять пустотные щиты звездного галеона, но на любые попытки сблизиться капитан корабля лоялистов отвечал разворотом на сорок пять градусов и неполным бортовым залпом, разнося корпус 'Несущего ад' в хлам. Потому и приходилось отступникам держаться точно по носовой оконечности галеона, не влетая в сектора обстрела бортовых макро-орудий 'Воздающего'.

— Как думаете, сэр, чего нам ожидать от них дальше? — Поинтересовался Картер, малосведущий в космических боях.

— В прошлом бою нашему противнику выбили почти все зубы, — капитан корабля кривовато улыбнулся, — Сейчас они могут стрелять только из макро-орудий в башнях на верхней палубе. Рано или поздно снаряды у них закончатся, и вот тогда можно будет ожидать самоубийственного рывка для повторного абордажа.

— Это... Несколько успокаивает, — пробормотал полковник, — Вряд ли у них остались ещё капсулы или штурмовые лодки.

— Ваши люди неплохо справились, — капитан, видимо, решил, что сейчас можно было уделить немного времени для беседы. — В какой-то момент я уже готов был ожидать худшего. Они проявили похвальную стойкость для штрафников.

— Позволю себе заметить, без господина майора и его людей, а главное, их весьма занимательных идей всё прошло бы куда как... Напряженнее, — не стал кривить душой Картер, — Однако текущая ситуация весьма обнадеживающая, не так ли?

Капитан не ответил, вместо этого замерев беззвучно, словно изваяние. Вероятно, в эти секунды он отдавал какие-то приказы подчиненным, скрытым под толщей переборок и километрами отсеков звездного галеона. Картер взглянул на экран своего инфопланшета и удовлетворенно кивнул. Первая стадия боя стоила защитникам всего-то полутысячи погибших или тяжело раненных. Ничтожная цифра для противостояния с таким противником, особенно если помнить, что абсолютное большинство убитых составляли вчерашние заключенные, многие из которых сдохли только потому, что вздумали сбежать или проявили малодушие во время сражения.

— Сэр, корабль противника начал сближение, — сообщил один из операторов авгур-станции.

— Вижу. Рулевой! Экстренный разворот левым бортом к противнику на тридцать четыре градуса! Канониры, накормите подонка гневом Императора!

— Они всё же решились, — удовлетворенно произнес полковник, — Капитан, я направлюсь к своим людям. В этот раз они бросят на нас всё дерьмо, которое скопилось в их карманах.

— Ступайте, Картер, — буркнул капитан, на этот раз не отвлекаясь от командования кораблем: — Постараемся сделать всё, чтобы к вам долетело как можно меньше этих уродов.

* * *

— Быстрей, быстрей, варп вас всех побери... — Хрипел сорванным голосом в гарнитуру вокса скват.

Остатки четвертого сводного штрафного миллениала, как официально именовалось подразделение Веги, неслись по погруженным в полумрак коридорам скрипящего, трещащего и постанывающего корабля. Звёздный галеон пережил особо мощный удар и теперь приходил в себя, всячески выражая недовольство происходящим, и заставляя тех букашек, которые сновали в глубинах темных отсеков, вжимать головы в плечи и молиться, чтобы корабль не развалился раньше времени.

Пятнадцать минут назад хаоситы, в конец отчаявшись, пошли на таран...

Вега свернул в очередной проход, краем глаза отмечая сорванные мощным ударом переборки. Свистели и шипели искореженные трубы систем охлаждения, из-под потолка вырывались струи азотной смеси, а сам проход быстро покрывался инеем, в то время как в углублениях рельефного покрытия палубы скапливался конденсат. Под ногами похрустывал только сформировавшийся ледок, а некоторые из заключенных уже падали на ферросталь, поскользнувшись или оступившись на скользкой поверхности.

Их осталось около половины. Всего чуть более пяти сотен штрафников, способных сражаться. Ещё две сотни были ранены или имели разгерметизированные, а то и вовсе изорванные скафандры. Их оставили на поле закончившегося боя, помогать раненным и собирать трупы. Вега уже жалел, что его скафандр оказался на диво прочным, а сам он не сообразил вовремя проткнуть его своей заточкой или одним из валяющихся под ногами клинков.

А теперь, пока галеон скрипел адамантиевыми 'ребрами' силового набора, да гулко хлопал декомпрессиями отдельных отсеков и локальными перепадами давления, выжившие в том бою заключенные рвались к верхним палубам. Туда, где и произошло касание двух кораблей, нанесшее и галеону, и вражескому легкому крейсеру тяжелые повреждения. Туда, куда в эти минуты отступники сбрасывали последних своих солдат...

Тяжелое дыхание сотен быстро бегущих мужчин звучало словно глухое шипение. Кого-то уже вывернуло прямо в маску шлема. Таких блюющих оставляли приходить в себя позади, но хитрецам, желавшим избежать нового боя, важно было избежать затаптывания. Веге, бегущему в начале колонны, это однозначно не светило.

Очередной одинаковый коридор свернул, и в этот самый момент голова колонны затормозила, едва не уткнувшись в опущенную из-под потолка броневую переборку.

— Тормозим, бля! — Заорал на общем канале Вега, — Тут тупик!

— В сторону, в сторону! — Надрывался скват, чья фигура в силовой броне быстро добралась до переборки. — Не толпимся, не затаптываем никого! Ждать приказа!

Хирдман уже подключался с помощью наладонника к панели когитатора сбоку от прохода, и, пока неожиданно выдалось несколько свободных минут, штрафники привалились к стенам по обе стороны прохода, отдыхая и переводя дух.

Вега сжал двумя руками ложе подобранного дробовика, на переднюю часть которого он прицепил снятый с трупа другого неудачника штык-нож. Приятная тяжесть оружия успокаивала и внушала некоторую уверенность, а потому штрафник решил, что по возможности попытается оставить оружие себе.

Со всех сторон щёлкали затворы различных стволов, шипели проверяемые патроны регенерации воздуха, сыто клацали наполняемые тупоносыми, дешевыми пулями обоймы оружия. Со щелчками вставали на место энергетические батареи хеллганов. Никто не желал тратить время зря. Вега пожалел только о том, что взять с собой тяжелые болтеры не было никакой возможности. Тяжелая поддержка под рукой могла бы пригодиться...

— Всем проверить скафандры! — Зычно гаркнул скват, закончив копаться в панели когитатора. — Следующий отсек разгерметизирован, но вроде более-менее цел. Держитесь за что-нибудь, когда начнется декомпрессия. Пройдем опасную зону быстро, но шансы сдохнуть по глупости велики! Так что не разочаровывайте меня, мясо! Всё поняли?

— Сэр, да, сэр! — Рявкнула в ответ со стонами и руганью поднимающаяся на ноги толпа.

— Отлично! А теперь приготовиться! — Скват ухватился за какую-то трубу, — По моей команде!..

С шипением, переходящим в вой, переборка резко поехала в сторону, открывая вакууму дорогу в очередной, уже загерметизированный с одного конца коридор. Декомпрессионная волна рванула Вегу за скафандр, стараясь утащить его за собой, но штрафник вцепился в торчащий из стены обломок трубы и удержался. Правда, ноги заключенного уже не держали, а само тело плавно взлетело, влекомое невесомостью. Вега лишь крепче сжал пальцы, моля Императора о том, чтобы ремень дробовика не слетел с руки, на которой висел.

— Это ещё что такое? — Как-то удивленно-обреченно поинтересовались в канале вокса, теперь хрипящем статикой и помехами: — Это что ещё такое, я вас спрашиваю?

Вега аккуратно повернул голову и... Замер, в шоке уставившись на пространство перед собой.

Пола не было, равно как и потолка. И стен, и коридора вообще. Вместо стандартной секции впереди перекручивались смятые, словно в руках неведомого великана, конструкции бронекорпуса, а слева и справа тянулся глубоко вспарывающий борт звездного галеона разлом. На три палубы вниз и вверх уходил громадный каньон, созданный неизвестной силой...

Один из штрафников, подлетевший ближе к краю, вдруг замахал руками, пытаясь привлечь внимание. Он явно кричал что-то, но вакуум и отсутствие у него вокса не давали разобрать ни слова. А затем тело заключенного дернулось раз, другой, третий и обмякло прямо в пространстве. Руки, до того державшиеся за товарища, разжались, и фигура человека медленно поплыла куда-то вверх, в то время как из глубоких пробоин в спине погибшего вырывался воздух.

— Вперед, все вперед! — Заорал на общем канале скват, пихая пытающихся влезть обратно в отсек зэков наружу: — Или все здесь поляжем!

Ещё несколько штрафников уже погибли от продольного огня невидимого отсюда противника, и дальше это число будет только нарастать.

Вега оглянулся в поисках какого-то укрытия, оценил дистанцию до другого края провала и, прокляв про себя командование, Императора и отступников, оттолкнулся ногами от трубы, за которую держался. Тело штрафника стремительно, словно пробка из бутылки, вылетело наружу, в пустоту космоса. Видя, что он несётся к другому краю провала, заключенный вцепился в тело ещё одного погибшего и, используя его, словно щит, попытался осмотреться.

Лазерные импульсы и вспарывающие пустоту вакуума пули, оставляющие за собой тонкие шлейфы пузырьков какого-то газа, неслись с верхних уровней пролома. А сверху, прямо из космического пространства, падали на корпус корабля десятки и сотни одинаково маленьких фигурок.

Тело, которым он прикрывался, содрогнулось от попаданий, и Вега понял, что его уносит куда-то вбок. Вцепившись одной рукой в импровизированное укрытие, заключенный попытался другой остановить беспорядочное вращение. Ему совсем не хотелось вылетать в открытый космос, на верную смерть. К тому же в скафандре уже стремительно потеплело. Климат-контроль тут почти отсутствовал, а изоляционный материал не мог полностью защитить тело носителя от перегрева.

Однако все попытки остановить вращение были тщетны. Понимая, что еще немного и его просто вынесет за пределы космического корабля, Вега в отчаянии развернул дробовик стволом от себя и выпалил в пустоту. Чтобы спустя миг с руганью полететь обратно к кораблю, словно получив хороший пинок под зад. Сильно болела едва не вывихнутая отдачей кисть, проклятый дробовик норовил улететь куда-то в пустоту, удерживаемый только за ремень, а тело перед штрафником снова начало содрогаться от попаданий.

Но всё это было не важно, ведь остальные бывшие заключенные, оценив предложенный вариант действий, сиганули прямо в пустоту, используя отдельные обломки и трупы в качестве укрытий, а теперь массово 'гребли' по космосу в сторону противника, прикрываемые примагнитившимися вокруг импровизированного шлюза востроянцами. Солдаты вели плотный огонь на подавление из своих хеллганов, прижимая противника и не давая врагу вести ответный огонь. Лишенные отдачи лазеры позволяли стрелять без опасений улететь в космос от случайного залпа, а беззвучно хлопающие в вакууме гранатометы посылали на позиции противника шквал легких осколочных гранат.

Тело перед штрафником снова затряслось от массовых попаданий, планомерно нагреваясь и начиная весьма существенно припекать, но наученный горьким опытом Вега лишь ещё раз жахнул из дробовика назад, стараясь, тем не менее, не попасть по своим товарищам. А затем его буквально вынесло прямо на позиции противника.

Отпихнув в сторону изорванный пулями и почти сожжённый лазерными импульсами труп, штрафник оттолкнулся от перекрученного куска ферропласта, торчащего прямо из пролома. Его бросило вниз и в сторону, спасая от участи быть хорошенько прожаренным, и в этот момент очередная граната, выпущенная из легкого гранатомета, попала особенно точно. Хлопок разрыва взвился прямо на импровизированной позиции противника, и обстрел почти стих.

Вега долетел до какого-то декоративного парапета, украшенного черепами и превышавшего его рост раза в полтора, а затем обернулся. Лучше бы он этого не делал.

Ледяная громада Слейда, окутанная плотными белыми облаками, распростерлась прямо перед ним огромным белым пятном в половину неба. Мелкая россыпь далеких звёзд загадочно мерцала и перемигивалась разными цветами, а какие-то бледно-серые 'облака', о сути которых бывший заключенный не знал ничего, клубились в пустоте...

Шок и осознание того, что он действительно в космосе, вокруг миллиарды километров пустоты, а у него воздуха на десять минут, накрыли Вегу с головой. Эти мысли едва не вырвали его из реальности, но в этот момент рядом с ногой штрафника вонзился очередной лазерный импульс, и бывший заключенный мигом вывалился в реальность.

Секунда на анализ ситуации, а затем вверх, в пустоту, устремился ребристый цилиндр крак-гранаты, отправленный в полет мощным броском. Обстрел тут же стих, потому что обороняющиеся, не будь дураками, гранату увидели и спрятались за укрытия.

Вега на миг прикрыл глаза, выдохнул и с силой оттолкнулся от покрытого сколами и шрамами корпуса космического корабля, взлетая над парапетом. Он оттолкнулся ногой от бортика и буквально перелетел через бруствер вражеской позиции, начиная стрелять сразу же, как увидел первую цель.

Неизвестный в красно-черном скафандре, усиленном бронепластинами, умер моментально, получив заряд картечи в верхнюю часть груди. Керамические поражающие элементы вспороли защитный материал и убили отступника декомпрессией за пару мгновений. А Вега уже передернул цевье своего оружия и выстрелил снова, опять совершенно беззвучно, снимая ещё одного еретика. Попадание отбросило врага на спину, перевернув и запустив в полет самого штрафника, но бывший заключенный действовал по отработанной схеме, выстрелив себе за спину.

А потом добравшаяся до цели волна заключенных захлестнула оставшиеся позиции врага. Нельзя не упомянуть и потери штурмующих. В этот раз они заплатили высокую цену. Кто-то из штрафников не уделил должного внимания своему скафандру и погиб почти сразу же из-за микротрещин и пробоин. Кто-то упустил из виду запас своего воздуха и теперь задыхался в пустоте, хрипя и пуская кровавые пузыри. Кто-то просто неудачно подставился под шквальный огонь обороняющихся, полностью подавить которых востроянцам не удалось...

Но всё это теперь было не важно, потому что остатки четвертого сводного миллениала продолжали продвигаться по поверхности звёздного галеона, уничтожая всё и вся на своем пути.

Они рвались к легкому крейсеру противника, темной громадой зависшему прямо над верхней палубой корабля-оппонента. Капитан еретиков совершил очень большую глупость, когда пошел ва-банк, стремясь как можно быстрее высадить остатки своих абордажников прямо на звездный галеон. Теперь пришла пора расплатиться за это.

* * *

— Заряд! — Кричит подрывник, вбивая в проплавленное прямо в красноватой броне корабля отверстие вытянутый цилиндр белого цвета: — Все нахер отсюда!

Вега вжимается в темный корпус вражеского крейсера, дожидаясь своей команды и моля Императора сохранить ему жизнь до конца этого сумасшедшего дня. Вокруг него, сцепившись неким подобием страховочного троса, цепляются за поверхность хаоситского крейсера остатки четвертого сводного миллениала. Чуть больше сотни человек, вооруженных в основном трофейными лазганами, снятыми с тел погибших абордажников, ждут команды на штурм.

— Подрыв! — Командует на общей волне скват, живой и даже не поцарапанный.

Звук детонации совершенно не слышен, но Вега видит, как накладной заряд вырывает из обшивки вражеского корабля сноп обломков, да редкие языки тут же гаснущего при контакте с вакуумом огня. Металлолом улетает куда-то в космос, и в этот момент оживает сраная турель противо-космической обороны сбоку, стараясь в бессильной ярости дотянуться до мелких букашек, ломающих корпус крейсера еретиков.

— Штурм! — Ревут на общей волне десятки голосов, и цепочка скованных страховочной цепью штрафников вламывается внутрь корпуса вражеского корабля.

У них не было каких-то планов или приказов. Связь глобального уровня сдохла ещё три часа назад, когда Вега сотоварищи отбивались от абордажников на корпусе звездного галеона. То, что осталось, работало только на небольшом удалении. Не было у штурмующих и подготовки, навыков, а также опыта абордажа вражеских кораблей.

Зато всего этого с лихвой хватало у всё ещё живых востроянцев, уже проникающих внутрь вскрытой обшивки легкого крейсера. Ну, а штрафники компенсировали эти недостатки яростью, злобой и природной хитростью, выкручиваясь, изворачиваясь и побеждая.

— Вперед! — Приказал своим, теперь уже точно своим подчиненным Вега. — Добьем уродов!

— Да-а-а-а-а!.. — В ярости выдохнула влекомая общим порывом толпа.

Они побеждали. Это чувство витало в пространстве и пустоте, укрепляло дух и питало ярость бойцов. Незримое ощущение общности и причастности к тому, что куда как более сильный враг сейчас бился в агонии, сметало барьеры и останавливало трусов, воодушевляло слабых, подчиняло непокорных.

Вега влетел в проем, с ходу вскидывая ствол верного дробовика и готовясь открывать огонь навскидку. Но это не потребовалось, потому что немногочисленных местных, присутствовавших в отсеке, убило разгерметизацией. А теперь востроянцы уже вскрыли следующую переборку, и из коридора вылетали новые трупы, облаченные в лохмотья темных цветов, или же обряженные в безлико-черные скафандры. Скорее всего это было мясо темных трюмов, да обычные матросы.

— Мы внутри, — подлетел штрафник к сквату, зависшему сбоку от прохода. — Что дальше?

— Не знаю, — буркнул закованный в силовую броню, усеянную оспинами попаданий, хирдман. — Мне не доводилось брать на абордаж такие корабли.

— Но что-то же надо делать? — Не сдавался Вега, — Мы заменили патроны регенерации воздуха, но новые тоже скоро закончатся.

— Все под контролем, — бросил протискивающийся в проход сержант востроянцев, — Теперь нам примерно известно, где мы.

Трое командиров склонились над небольшим экранчиком наладонника, изучая примерную схему конструкции легкого крейсера класса 'Несущий Ад'.

— Мы проникли на борт вот здесь, — закованный в усиленную перчатку бронескафа палец сержанта ткнулся в точку на карте, — Почти прямо под их двигательным отсеком. Выше будут орудийные палубы, где всё разнесло прямыми попаданиями ещё в прошлом бою, а затем начнутся мостик и командный пункт.

— Врагов там будет как грязи, — буркнул Вега, с сомнением рассматривая схему.

— Нам не привыкать, — пожал плечами, что в силовой броне выглядело довольно странно, скват, — К тому же от нас никто и не требует пробиваться напрямую на мостик. Захватим двигательные отсеки и улететь отсюда эти уроды однозначно не смогут.

— Штурмовать вражеский корабль сотней бойцов? — Изумился штрафник, — Ты спятил?

— Не сотней, а ста двадцатью тремя, — педантично поправил его востроянец, — К тому же вражеский экипаж сильно поредел и не готов сопротивляться. Они куда больше внимания уделяют попыткам спасти свой корабль.

— Мне это не нравится...

— Зачем вообще ты тогда сюда полез? — Возмутился скват.

— Потому, что мне приказали! — Огрызнулся Вега, а потом добавил: — Ничего другого не оставалось. Шансов выжить там, внизу, у нас не было!

— Не разводи панику, прорвёмся...

* * *

— Прорвемся, значит? — Злобно поинтересовался в пустоту штрафник, вжимаясь в скрытые в полумраке энжинариума механизмы.

— Не дрейфь, братан, — неожиданно хмыкнули в воксе, — После сегодняшнего пиздеца и сдохнуть не жалко!

Вега подавил желание сплюнуть и мрачно уставился в темноту галереи, расчерчиваемую частыми выстрелами. А ведь начиналось всё так хорошо...

Расчищая дорогу в толпе насмерть перепуганных людей, оборонявшихся рабочими инструментами и бесполезными сейчас пистолетами, он наслаждался каждым мгновением бойни. Матросня и рабы из темных трюмов бежали от них, но падали и падали, погибая от залпов дробовиков, стрекота автоганов и шипящих выстрелов лазерного оружия. Их гнали, словно скот на бойню, и многие убегающие просто падали под ноги толпе, затаптываемые насмерть.

Так сладко было вновь ощутить эту власть. Власть над человеческими жизнями, возможность безнаказанно убивать ещё и ещё, разя врагов и вымещая на них весь страх, всю ту злобу, которую штрафник копил месяцами на Слейде. Когда отряд ворвался в другой отсек, где находились какие-то механизмы, Вега открыл огонь по сервиторам. Люди успели сбежать несколькими секундами раньше, но несчастные лоботомированные рабы не получили приказа отступать.

Сержант востроянцев выбил дробовик из рук опьяневшего от крови заключенного, приводя Вегу в порядок, и с тех пор штрафник старался более-менее сохранять контроль. Это очень помогло, когда за очередным поворотом штурмовиков встретил шквальный огонь нескольких болтеров и стабберов, разя атакующих одного за другим. Вега тогда едва успел броситься в сторону, уходя с линии огня, но многим его подчиненным так не повезло.

Заминка была недолгой. Востроянцы быстро подорвали боковую стену и вышли в тыл защитникам, перебив и какого-то мелкого шестеренку-предателя, и его рабов, посмевших противостоять возмездию. С тел своих погибших собрали патроны регенерации воздуха, у убитых врагов позаимствовали автоганы и болтеры, и ещё немного сократившийся отряд рванул дальше. Крушить и убивать всё на своем пути.

Здесь не было союзников и не надо было беспокоиться о сопутствующем ущербе. Они просто рвались вперед, уничтожая любое сопротивление и минируя за собой проходы, подрывая некоторые механизмы и учиняя полнейший хаос в тылу еретиков. Да, это нравилось Веге куда больше, чем кровавая мясорубка ближнего боя при контр-абордаже, когда от неминуемой смерти его отделяли считанные мгновения.

Не все из тех, кто не успел бежать, пытались вступить в бой. Десятки рабов и слуг застыли, окаменев от ужаса и тупо глядя на пробегающих мимо бандитов, насильников и убийц, явившихся из худших кошмаров человечества. Люди стояли, разинув рты, бормоча бессмысленные литании и бесполезные молитвы своим темным покровителям, провожая взглядами явившихся по их души мстителей. Вега с иронией отметил для себя, что как бы имперская пропаганда не демонизировала предателей, ничто человеческое рядовым культистам и еретикам чуждо не было. Они так же боялись, когда привычный для них мир рушился, разлетаясь на осколки, и также тряслись в ужасе, столкнувшись с силой и безжалостностью.

Но потом кровавый марш-бросок по хаоситскому кораблю столкнулся с яростным сопротивлением шестеренок-предателей и их слуг, закрепившихся в машинариуме крейсера. Штрафникам очень повезло перехватить одну из групп ещё на подходе. Гротескные механические фигуры мигом познакомились со шквалом лазерных импульсов и крак-гранат, не успев применить своё собственное вооружение, а отряд абордажников разжился мельтаганами и несколькими огнеметами.

Шанс опробовать новое приобретение выдался сразу же, когда из очередного прохода хлынула толпа культистов-оборванцев, возглавляемая орущим что-то про милость Темных Богов проповедником. У такой огромной массы народа, которая насчитывал не менее тысячи обезумевших фанатиков, хватило бы сил на то, чтобы прорваться в ближний бой и разорвать вторженцев, но вот справиться с потоком раскаленного прометия они были не в силах...

Воющие от боли фигуры, охваченные пламенем, метались по проходам, страдая от чудовищных мучений и умирая одна за другой. После этой стычки огнеметы пришлось выбросить из-за исчерпания запасов инициирующей смеси, а к автоганам кончились боеприпасы.

Радовало то, что батареи лазганов и мельтаганов можно было заряжать прямо на ходу. Просто вскрыли с помощью ножа, трофейного багра и какой-то матери один из распределительных узлов, подключившись напрямую к энергетической сети корабля, когда выдалась спокойная минута. Тогда же перевязали и оставили там раненных, забаррикадировав отсеки и отдав соратникам часть тяжелого вооружения. Тащить дальше болтеры и стабберы с минимумом боеприпасов смысла не было. Они просто тормозили движение.

А теперь они уперлись в машинариум и вынуждены были замедлиться, а потом и вовсе остановиться. На массированный штурм не было ни сил, ни возможностей, ни взрывчатки с боеприпасами. Скват и востроянцы сейчас вроде как пробивались в обход, пытаясь найти возможность ударить с тыла, но Вега понимал, что время упущено и надо уходить либо вверх, к орудийным палубам и мостику, либо прорываться назад. Сопротивление организовавшихся предателей возрастало с каждой минутой.

— Отходим, — вывернул из прохода сбоку скват, — Там не пробиться. Только людей положим!

— Ща, — проорал в ответ штрафник, — Сюрприз им напоследок оставим.

Он развернулся к двоим своим подчиненным и кивнул, резко двинув шлемом, покрывшимся сеткой трещин после очередного падения. Подрывники-добровольцы в ту же секунду показали, что приказ они поняли верно. Мощный взрыв обрушил пол палубы вниз, а заодно частично обвалил потолок, заволакивая коридор густыми клубами пыли и частично заваливая проход.

— Вот теперь отходим, — приказал своим Вега, подхватывая почти лишенный боеприпасов дробовик и отступая назад по проходу. — Хера с два они отсюда в ближайший час выберутся.

— Что у вас с боеприпасами? — Поинтересовался на бегу сержант-востроянец.

— Две обоймы на брата, десяток гранат, немного взрывчатки, — сообщил Вега, выяснив вопрос.

— Минут на десять боя, — перевел для себя полученную информацию востроянец и скривился: — Плохо, может не хватить...

— На что не хватить?! — С нарастающим подозрением проорал штрафник...

* * *

— Чтобы вы сдохли в муках с такими идеями!!! — Вопил Вега, пока трясущийся и постоянно скрипящий грузовой лифт тащил семь десятков уцелевших абордажников куда-то на верхние палубы крейсера хаоситов.

— Не ссы, бандит, прорвемся! — Проорал в ответ скват, отвлекаясь от увлекательнейшего процесса стрельбы по живым мишенями.

Снизу его возглас, видимо, тоже услышали, а потому прямо в дыру в полу лифта ударил шквал выстрелов из пистолетов и автоганов. Вега лишь плотнее вжался в скрипящее и искрящее из-за трения о стенку лифтовой шахты ограждение. Преследователи не отставали, наплевав на потери, и в последние полчаса ситуация решительно выходила из-под контроля.

— Получите, твари! — Проорал сержант, опуская прямо в дыру в полу ствол ручного ракетомета, судя по богатым инкрустациям и куче черепов, трофейного.

Грохнул выстрел, противотанковая ракета умчалась вниз, а затем внизу грохнуло особенно сильно, кто-то взвыл, ну, а сам лифт дико затрясло.

— Ну, во всяком случае мы оторвались от преследования! — Весело заметил скват, предпочитая пропускать мимо ненавидящие взгляды всё ещё живых штрафников.

Лифт ещё раз дернулся, проскрипел что-то протяжное, а потом, наконец, замер. Мелодичный женский голос, сообщивший о достижении нужного уровня, прозвучал в раздолбанной и изрешеченной попаданиями кабине, среди заляпанных своей и чужой кровью оборванцев, шесть часов назад бывших солдатами Империума Человечества...

Кто засмеялся первым, Вега вспомнить потом не мог. Но тогда они, все шестьдесят восемь всё ещё живых бойцов, сидели там, на грязном полу, в паре сотен метров от капитанского мостика вражеского легкого крейсера, и тупо истерически ржали, пытаясь выплеснуть напряжение и сбросить давящую обреченность. Смертельно уставшие люди в заляпанных кровью скафандрах были безразличны к смерти. Старуха с косой слишком часто за этот день проходила мимо. Они привыкли.

— Ну пошли, что ли, — отсмеявшись, произнес скват, поднимаясь на ноги. — Добьем этих уродов!

— Да-а-а!.. — В едином порыве выдохнула толпа, устремляясь вперед. В последний бой...

* * *

Когда прямо в порядки продвигающихся по коридору бойцов влетела, размазываясь в воздухе, серая тень, Вега даже не понял, что произошло. Уставшее сознание было затуманено, мозг отупел и не мог реагировать так же быстро, как и в начале боя, а руки с усилием держали тяжелеющий с каждым новым шагом дробовик. Но то, что произошло далее, разом вернуло штрафника к реальности...

Фонтан крови ударил из отрубленной точно над кадыком головы идущего впереди бойца. Тело убитого только начало заваливаться назад, когда непонятный противник метнулся в сторону, чтобы буквально вскрыть панцирь замешкавшегося востроянца. Его изумленный возглас оборвался, переходя в хрип умирающего, а новый враг уже устремился вперед, нанося удары странной, вытянутой плетью-семихвосткой, концы которой мерцали серебром и тьмой.

Один из кончиков непонятного оружия только по касательной задел грудь Веги, но чудовищная боль пронзила, казалось, каждую клеточку его тела. Волна пламени пронеслась по телу, заставляя его распахивать рот в мучительном спазме, заходясь в истошном, беззвучном крике и страдая. Это были не плети родного подулья, не шипящие раскаленные инструменты палача банды-конкурента, и не шоковые дубинки надзирателей-шестеренок на Страниваре. Квинтэссенция боли и страданий охватила и поглотила его одним единственным небрежным касанием, погружая в пучины агонии.

Штрафник оказался отброшен к стене, но почти не почувствовал этого. Его тело билось в судорогах, в то время как нервные окончания буквально плавились и шипели, терзая ослабленный и уставший разум. На краткое мгновение Вега даже потерял сознание, но затем снова вскинулся, приходя в реальность. Тело накрыла вялая, преступная слабость и непокорность. Любое движение требовало дополнительных усилий, а конечности ощущались, словно набитые синтетическим заменителем.

По всему пространству коридора лежали тела в разной степени комплектации. Где-то, где неизвестный противник прорывался, используя своё основное оружие, оставались кровавые пятна, да валялись расчлененные и обезглавленные тела штрафников и востроянцев. Где-то, где главную угрозу представляла только плеть врага, стонали и ворочались, приходя в себя, такие же счастливчики, как Вега.

Слева донесся громкий лязг. Он повернул голову и увидел...

Скват, закованный в силовую броню, вращал свой цепной топор, отбиваясь от наседавшей на него твари. Теперь штрафник получил возможность оценить внешний вид своего противника, и он ему не понравился.

Безукоризненно элегантный и обтягивающий комбинезон черного цвета, усеянный шипами и лезвиями, облегал высокую женскую фигуру, подчеркивая нечеловеческую грацию и пластику своей хозяйки, а также не оставлял простора для фантазии. В другое время Вега, может быть, уделил бы этому больше внимания, но его никогда не привлекали бледные, словно смерть, и тощие как жерди представительницы прекрасной половины человечества. А уж эта мразь и подавно не вызывала в нём ничего, кроме глухой ненависти и жажды удавить тварь собственными руками. Слишком многих его братьев она убила сегодня.

Было видно, что это существо просто играет со скватом, словно с добычей. Силовая броня давала своему владельцу силу и живучесть, но не прибавляла ловкости и скорости, а в этом бою было критично именно последнее. Потому Фраар отступал, уйдя в глухую оборону, да старался минимизировать наносимые ему повреждения.

Вега с немым восхищением отметил выдержку воина, раз за разом игнорирующего удары той самой плетью, которая отправила самого штрафника в нокаут и едва не вырубила. Скват же, казалось, вообще не обращал на это внимания, глухо рыча сквозь зубы на непонятном, гортанном и отрывистом языке, под смех двигающейся вокруг жертвы... Ведьмы? Да, пожалуй именно это слово наиболее точно характеризовало противницу Фраара.

Раз за разом непонятная мразь осыпала сквата градом ударов, чередуя атаки и заливисто хохоча, словно искренне наслаждаясь схваткой. Для этой твари происходящее было не более, чем развлечением. Развлечением, которое уже забрало жизни трёх десятков отличных парней. Ненависть к суке в тот момент стала тем самым катализатором, который заставил Вегу двигаться.

Впрочем, сержант востроянцев успел раньше, и теперь целился в тварь из лазгана. Штрафник зашарил рукой рядом с собой в поисках дробовика, раз за разом натыкаясь на какой-то металлический инструмент, которым был вооружен один из атаковавших их до этого культистов, чтобы поддержать соратника огнем, но проклятое оружие оказалось придавлено к полу трупом ещё одного бывшего заключенного. Матерясь сквозь зубы, Вега смог освободить оружие из-под мертвеца, но было уже поздно.

Востроянец выстрелил, и луч рубиново-красной энергии вонзился в то место, где мгновение назад стояла ведьма. А спустя ещё секунду Фраар улетел к стене коридора, получив мощный удар. Сама же ведьма нечеловечески быстро рванулась к новому противнику, заливисто хохоча и что-то выкрикивая на своем языке. Вега успел заметить развевающуюся черную косу, в которой блестели вплетенные в волосы металлические штыри, а также парные зазубренные клинки, которые атакующая держала обратным хватом, вскинув над головой.

Тварь сократила дистанцию и ударила, всаживая лезвия своего оружия точно под рёбра сержанта и моментально убивая его. Вега, отстраненно отметив это, передернул цевье дробовика. Ведьма, невероятным образом услышав этот звук сквозь стоны раненных и умирающих, начала разворачиваться, но штрафник уже выстрелил.

Раз. Другой. Третий. Осечка...

Вега передернул цевье дробовика, точно помня, что у него в запасе есть ещё один выстрел. Золотистый бок латунного тупоносого патрона улетел во тьму, и он направил ствол на ксеноса. Удивительно, но ведьма было всё ещё жива, пусть ей и не пришлась по вкусу керамическая картечь. Она стояла на одном колене, покачиваясь из стороны в сторону, в то время как из многочисленных рваных ран на её теле бежали струйки густой, нечеловеческой черной крови.

Штрафник выстрелил ещё раз, и тварь опрокинулась на спину, выронив клинки. Однако бывший заключенный не удовлетворился этим. Отбросив в сторону бесполезный теперь дробовик, он зашарил руками в темноте, ища что-то, что гарантированно добьет варпово отродье.

Ладонь легла на рельефную, такую знакомую и привычную рукоять. На миг замерев, Вега жутко оскалился и надавил на руну активации. С тихим жужжанием тяжёлый бур пришёл в движение, раскручиваясь всё быстрее и быстрее.

Штрафник тяжело поднялся, удерживая столь привычный ему инструмент, и шагнул к почти мёртвой твари. Один, второй, третий шаг. Со стороны он, наверное, выглядел, словно Ангел Мщения, ступивший на залитую кровью палубу и несущий возмездие во славу Императора. Вега не задумывался об этом. Вся его суть сейчас взвилась, требуя пойти и окончательно убить эту мразь.

Ведьма лежала на спине, широко раскинув руки и захлебываясь собственной кровью. Её черные глаза, лишенные зрачков, безразлично взглянули сквозь штрафника, когда тот приблизился. В глаза бросилось длинное, заостренное ухо, и бывший заключенный вспомнил, как в далеком детстве священник на проповедях рассказывал прихожанам о мерзких ксеносах, жаждущих уничтожить человечество. Тварь всё ещё была жива. Вега видел, как двигается, в попытках вдохнуть, грудная клетка ведьмы. Именно она и стала его целью.

— Сдохни, мразь! — Прохрипел штрафник, поднимая визжащий на максимальных оборотах бур, а затем и опуская его прямо в центр грудины ведьмы.

— Waela elghinn... — Едва слышно прошептала ксенос перед тем, как из её глотки хлынул поток темной крови, а голова в агонии катнулась на бок. — Waela elghinn...*

* * *

Три десятка выживших скопились у броневых переборок перед капитанским мостиком. Вега мрачно осмотрел своих подчиненных, составлявших лишь жалкую горсть от того миллениала, который вступил в сражение в этот день. Ненависть к отступникам, убившим так много хороших парней, с которыми штрафник делил пайку и план выработки, заставляла скрипеть зубами и злобно скалиться.

— Они ответят за все, — только и сказал он, разворачиваясь к переборкам, а затем скомандовал подрывникам из числа добровольцев: — Рвите!

Грохот последовательного подрыва сразу четырех мельтабомб — последней взрывчатки, оставшейся у отряда абордажников — вывернул тяжелые створки наружу, словно кошмарный цветок. Броня оплавилась и стекала на пол палубы, с шипением застывая и охлаждаясь, а внутрь уже летели последние из имевшихся у штурмовиков гранат.

— Впёред! — Приказал более-менее оклемавшийся и накачанный обезболивающим по самые брови Фраар, первым шагая в разверзшийся на той стороне ад.

И они пошли...

Двадцать девять штрафников, шестеро востроянцев и один скват вломились на капитанский мостик корабля словно волна, сокрушающая всё на своем пути. Разум Веги превратился в машину уничтожения, методично отмечая новые и пораженные мишени.

Цель, цель, цель, ещё цель...

Подобранный с тела мертвого сержанта хеллган плевался злыми, ненавидящими лучами кроваво-красной энергии. Регулятор мощности был выкручен на максимум, и потому каждое попадание испаряло тела вместе с броней. Шквал импульсов корежил консоли и разносил сервиторов и выбирающихся из-за кресел и рабочих мест людей, убивая, убивая, убивая...

Обороняющиеся пытались было отстреливаться и даже сразили нескольких атакующих, но залпы из трофейных мельт и дробовиков разорвали личную охрану капитана корабля на куски за считанные мгновения. Столь велика была ненависть и ярость штурмующих, что штрафники не обратили ни малейшего внимания на потери, в ожесточении продолжая убивать любого, не носившего серого скафандра или востроянской брони.

Скват, крича что-то на своем языке, сошёлся в рукопашной с огромным мутантом в кирасе и с мощным клинком, а затем тремя движениями разобрался с врагом, вогнав цепной топор тому точно в грудь.

Пытавшихся убежать офицеров расстреляли в спины, астропата еретиков, убившего троих абордажников своими способностями, распылили на атомы залпами мельт, а затем всё закончилось. Только единственный выживший обитатель мостика отбросил от себя разукрашенный инкрустациями пистолетик и что-то истошно вопил, уползая в сторону...

Вега не обратил внимания на вопли, надвигаясь на визжащего в ужасе подонка. Он не реагировал на окрики сквата и остальных штурмовиков и пропускал мимо ушей увещевания своей будущей жертвы.

Привёл его в чувство только несильный удар в ухо.

— Ты что творишь? — Проорал скват, лишенный шлема, сверкая расширенными из-за гроксовой дозы обезболивающего глазами. — Совсем спятил?

— Я его убью... — Спокойно произнес Вега, пытаясь шагнуть дальше. — Не мешай мне.

Он видел перед собой врага. Последнего живого врага, которого надо было уничтожить, чтобы всё это закончилось. Заключенный и сам не знал, что двигало им в эти мгновения. Вега просто хотел ликвидировать последнюю угрозу.

— Это Лотту, дурья твоя башка! — Рявкнул Фраар, — Он командовал всеми этими уродами! Он знает слишком много, и он будет говорить!

Скват видел, что штрафник пропускает его слова мимо ушей, а потому решился.

— Ты. Убьешь. Его. После. Допроса, — раздельно выговорил хирдман, удерживая Вегу за плечи: — Понимаешь?

— Понимаю, — в глазах штрафника мелькнуло что-то, а затем он оскалился так, что даже привычный ко всему скват отшатнулся: — Я убью его чуть позже...

Глава 18

— Мониторам — немедленно выдвинуться на перехват 'Бойни'. 'Графу Тенир' и 'Хищнику Морры', приказываю, сковать боем рейдеры противника. Ближе шести пустотных единиц не лезть, расстреливать из лэнсов и не нарываться на залпы торпед! Пусть просто скуют еретиков боем, большего я не требую...

Фрейзер замолк, сцепив руки в замок под подбородком и упёр взгляд в тактическую карту. Коммодор словно гипнотизировал разбитое на пронумерованные кубы изображение, мерцающее ярко-зеленым.

От его решения теперь зависели жизни более чем сорока тысяч человек и судьба легкого крейсера класса 'Защитник'. И это не говоря уже о его собственной жизни. А ещё от этого зависел результат сегодняшнего сражения, скатившегося до кровавой мясорубки. Ещё один тяжелый и неприятный выбор. Далеко не первый за этот идиотский день.

— Сэр, наши действия? — разорвал сгустившуюся тишину голос Вентурини.

— Оператор, доложите местоположение противника. Относительно отметки два нуля, девятнадцать — сорок пять, — сейчас ещё можно было что-то изменить. Дальше придется уповать лишь на крепость брони и точность комендоров, да на результативность многочисленных учений и эффективность древней автоматики, ну и, конечно же, на милость Императора.

— В пределах полутора пустотных единиц, господин коммодор.

Фрейзер улыбнулся. В конце-концов, ему ли бояться гибели? Под его командованием находились десятки тысяч человек. По его воле готовы были устремиться в бой огромные космические исполины, способные стирать в пыль города и континенты. Решение было принято уже давно. Оставалось только отдать приказ.

Ланге замер сбоку от капитанского трона, по левой стороне. Комиссар был молчалив и напряжен, внимательно наблюдая за работой офицеров мостика. Привычная маска противогаза вновь скрывала его лицо, а негромкий звук выдоха с характерным присвистом немного нервировал присутствующих.

Вентурини расположилась правее, за консолью старшего артиллерийского офицера, часть функций которого она исполняла в боевой обстановке. Всё же недостаток компетентных офицеров старшего звена чувствовался, несмотря на все усилия коммодора.

— Действуем в соответствии с третьим вариантом, — приказал Николас, выдыхая.

— Принято, сэр, — проскрипел Тектрий. — Начинаю экстренную активацию плазменных двигателей. Выход на расчетную мощность через девять минут сорок пять секунд.

Капитан корабля просто кивнул, показывая, что он принял к сведению данную информацию. Слова сейчас были излишни, поскольку техножрец вновь погружался в бесконечные массивы информации, общаясь напрямую с машинным духом корабля. Необходимо было удостовериться в том, что к сложной и весьма трудной процедуре реактивации в полной мере готовы как люди, так и механизмы. Фрейзер совсем не хотел, чтобы в самый ответственный момент что-то пошло не так.

— Лейтенант, вы завершили анализ сигнатуры вражеского крейсера? — обратился Николас к старшему офицеру, руководящему операторами систем слежения.

— Так точно, сэр. Докладываю: по условно-левому борту, индекс 'алеф', небоеспособны четыре макро-орудийных башни. Ещё три точки размещения вооружения потенциально неактивны. По условно-правому борту, индекс 'бруно', небоеспособны пять макро-орудий. Информация по условно-неактивным орудийным системам нуждается в уточнении.

— Приемлемо, — кивнул Фрейзер и развернулся к старшему помощнику. — Вентурини, у вас будет почти десять минут до начала реализации огневых решений. В приоритете двигательные установки и реактор. Приступайте к подготовке.

— Слушаюсь, сэр, — женщина позволила себе скупо улыбнуться, — можете быть уверены, им это не понравится.

— Не сомневаюсь в этом... Секунду, — Фрейзер связался с Деячем.

Весьма кстати оказалось то, что последний как раз сейчас беседовал с Иоганном. Это позволяло сильно сократить время на отдачу нужных указаний и не повторять всё два раза.

— Августин, исповедник, мы начинаем атаку.

— Благая весть, господин, — Деванн улыбнулся. — Братья сейчас же приступят к патрулированию совместно с бойцами службы безопасности.

— Принято, сэр, — кивнул Деяч. — Не сомневайтесь, со своей стороны мы готовы к любым неожиданностям.

— Отлично. В таком случае, да поможет нам Император, — Фрейзер вновь сменил волну на общекорабельную: — Общий приказ по кораблю — красная тревога! Исполняйте свой долг.

* * *

Военные действия в открытом космосе представлялись Брабандеру куда более изысканными, чем любая стычка на поверхности. Зверство планетарных войн не шло ни в какое сравнение с чистотой и отточенностью космических поединков.

Но он не ограничивался простым наблюдением. Нет, капитан 'Вечного Служения' гордился тем, что срежиссировал немало таких безупречных баталий, и пронес эту гордость через все изменения своего разума.

Битва в космосе всегда напоминала Брабандеру о бешенстве пожирающих добычу акул. На поверхность его искаженной варпом памяти редко всплывали воспоминания о детских и юношеских годах, но память о прошлых сражениях возвращалась всякий раз, когда разум и чувства капитана охватывала лихорадка космического сражения.

Это был его дар. Стефан не просто знал, нет. Он чувствовал космическую войну. Его разросшийся, искаженный мозг воспринимал всю ее грандиозность так же четко, как обычный человек ощущает оружие в собственных руках. Корабль был его телом, даже без примитивных нейропрошивок Механикус, связывавших человека и машину. Единение плоти и металла, созданное колдунами К'Сала и еретехами Поликса. Брабандер сливался с Машинным Духом 'Бойни' благодаря измененному восприятию, зная крейсер как самого себя. Остальные члены экипажа ощущали лишь дрожь корпуса, да гул плазменных двигателей, но им было не понять таких тонкостей.

Лишь колдун и повелитель, заточивший тело и разум капитана в эту ловушку, мог приблизиться к его восприятию действительности. В нечастые мгновения спокойствия, лишенные извечной боли, Стефан ощущал нечто вроде солидарности со своим Повелителем.

'Вечное служение' не раз выходило из передряг, где шансы на спасение были совершенно ничтожны, и успел поучаствовать во многих кровопролитных войнах и стычках во славу своего господина. Его репутацию — а заодно и репутацию того искаженного варпом существа, которое некогда было капитаном Брабандером, — подтверждал длинный список одержанных в космосе побед. Одержанных во многом благодаря искусству Стефана.

Сегодня он мог бы увеличить тот перечень славных деяний ещё на одну победу. Мог бы, если бы не допустил ошибку.

Самый простой способ выиграть космическую войну заключается в том, чтобы не дать командирам противника действовать согласованно. Если их единство нарушено, вражеские корабли можно изолировать, отсечь от основных сил и уничтожить по одному. Именно за этот подход Брабандер не раз удостаивался похвалы своего Повелителя.

Ни к чему знать планы врага. Враг должен быть повержен прежде, чем вступит в игру.

Тем горше и неприятнее было то, что против него применили такой же прием. Эскадру хаоситов заманили в отлично срежиссированную и продуманную засаду, а теперь стремительно расстреливали по частям.

Многочисленные сканеры и ауспики, все ещё работоспособные, передавали ему картину происходящего там, в холодной пустоте космоса, где в эти самые мгновения погибал глупец, посмевший не просто отнестись без почтения к гению Стефана. Нет, тот, чей корабль сейчас страдал, раздираемый на куски залпами макро-орудий и терзаемый изнутри абордажными группами, принадлежал продажному и изворотливому Лотту. Пирату, способному лишь грабить, жадность которого привела своего хозяина в ловушку.

Пара эскортников — рейдеров класса 'Язычник', рванулась было на помощь своему господину, но теперь оказалась скована боем с имперским фрегатом 'Огненный шторм'. Ещё один такой же корабль лоялистов быстро приближался к месту сражения, чтобы залпами своего лэнса поддержать собрата.

Брабандер на мгновение задумался, анализируя ситуацию. Силы противника обладали преимуществом. Не подавляющим или абсолютным, но вполне достаточным для того, чтобы заставить 'Вечное Служение' отступить, бросая союзников на растерзание. Стефан никогда не чурался самой концепции отхода для перегруппировки и повторного удара. К тому же цель экспедиции, находившаяся на планете, оказалась уничтожена ещё до их прибытия сюда. В этой ситуации не было никакого смысла подставлять и без того потрепанный крейсер под огонь лоялистов, рассчитывая на победу.

Даже если бы слуг Лжеимператора удалось сокрушить, 'Вечное Служение' оказалось бы на грани уничтожения или, что ещё хуже, лишилось бы самой способности к перемещению через варп.

Так думала первая, ледяная и рациональная часть сознания Стефана Брабандера, в то время как второй осколок личности заходился раскатистым, безумным хохотом, наблюдая за битвой перед собой.

И — вот она. Война в своем величайшем воплощении. Кровавый спектакль, каждую секунду отнимающий сотни, а то и тысячи жизней. Несколько мгновений Брабандер позволил себе наслаждаться зрелищем, радуясь каждому смертоносному взрыву, — независимо от того, какая из сторон несла потери.

Наслаждение, охватившее вторую часть личности, оказалось столь сильно, что грозило перейти в эйфорию, и тогда Брабандер с усилием заставил себя сосредоточиться. Не стоило тревожить колдуна и слишком уж подчиняться эмоциям. Капитанский трон, ставший клеткой, достался ему не за слабость и потакание собственным желаниям.

Он видел свои цели. Пара мониторов системной обороны неторопливо сближалась с 'Вечным Служением', пытаясь дотянуться стволами своих макро-орудий до крейсера еретиков. Их глупцы-капитаны словно не понимали, что Брабандеру будет достаточно получаса для того, чтобы разорвать жалкие лоханки мощными залпами, а затем выпотрошить обломки.

Похвальная смелость. Необычайная глупость и самоуверенность. Новая добыча...

Размышления Брабандера были прерваны самым беспардонным образом. Пустотные щиты, незыблемое мерцание которых надежно прикрывало крейсер, расцвели мыльными разводами. Громадные конденсаторы в глубинах корпуса начали наполняться, спасая экипаж и корабль от всесокрушающей мощи лэнс-орудий.

Стефан вскинулся, словно зверь, вцепляясь чуткими вибриссами ауспиков и сканеров в холодную пустоту космоса. Ему потребовалось не более пяти секунд на то, чтобы определить местонахождение нового врага, и ещё почти полминуты для уточнения типа неприятельского корабля.

В десяти пустотных единицах от 'Бойни' начал движение, стремительно ускоряясь и охватывая корабль Брабандера с кормы, легкий крейсер Имперского Флота класса 'Защитник'.

Капитан 'Вечного Служения' счастливо оскалился. Наконец-то судьба преподнесла ему возможность лично сразиться с тем, кто придумал и реализовал весь этот план. Такое представление требовало оваций для своего режиссера.

Стефан Брабандер решил для себя, что кожа с трупа этого смертного будет отлично смотреться в качестве украшения его тюрьмы.

* * *

'...Отвлекшись от, несомненно, крайне значимых драматических событий, происходивших в тот миг на борту легкого крейсера класса 'Несущий ад', обратимся к общей диспозиции, сложившейся в космическом пространстве планетарной системы Слейда в это время.

Можно без преувеличения заявить, что многие из произошедших с этого момента деяний стали, в конечном итоге, определяющими в финальной части того сражения. Для наилучшего ориентирования в хронологии боя удобно ввести, наряду с начальной отметкой, некоторую точку отсчета. Для примера назовём её отметкой 'два нуля, девятнадцать — сорок пять', как дань памяти тому решению коммодора Фрейзера, которое легло в основу всех последующих событий.

Итак, флагман еретиков, известный Империуму как крейсер 'Вечное Служение', оказался в полуокружении. Относительно фронта к нему на максимальной скорости приближались строем атаки оба монитора планетарной обороны, остававшихся на тот момент в строю. Дистанция до них составляла около восьми пустотных единиц, в то время как макро-орудия данных кораблей могли стрелять не более, чем на шесть. Это заставило капитанов данных судов терять время на маневрирование и выбор наиболее оптимального курса.

Сказалась здесь и недостаточная подготовка личного состава. Как отмечает в своих воспоминаниях контр-адмирал Джек Уилкинсон, на тот момент служивший комендором на борту флагмана коммодора Фрейзера — легкого крейсера 'Страж Бездны', заминки и ошибки в маневрировании привели к тому, что мониторы вышли на позиции для стрельбы почти на час позже, чем было запланировано.

Значение данной задержки трудно недооценить. Капитаны этих кораблей не только продемонстрировали вопиющую некомпетентность и низкий уровень подготовки, но, что куда важнее, предоставили крейсеру еретиков возможность беспрепятственно сближаться со своим имперским визави. Должно быть, командующий эскадрой сил Хаоса был очень рад такому 'подарку'.

Не менее важно здесь и то, что оба эскортных корабля класса 'Огненный Шторм' оказались слишком далеко для того, чтобы поддержать 'Страж Бездны' огнём. Сковав боем неприятельские 'Язычники', и Мартен дю Белле, и Рэндолф Скрев вынуждены были сильно задержаться. В конечном итоге это позволило увеличить потери в корабельном составе еретиков, но расплачиваться за такой результат пришлось 'Стражу Бездны'.

Стоит отметить, что на тот момент ещё коммодор Фрейзер вынес из этого боя немало важных уроков. Многие из тех, кому по долгу службы или статусу позволено ознакомиться со страницами этой книги, знакомы с такими наставлениями, как 'Организация и обеспечение взаимодействия' или 'Тактическая реализация стратегического планирования: как не проиграть по плану'. В основу данных книг легли как раз итоги Слейда и последовавших за этим сражений.

Таким образом, как может увидеть внимательный читатель, 'Страж Бездны' оказался по сути в одиночестве против 'Бойни' предателей. Напомню, легкий крейсер, пускай даже и усиленный для конвойной службы, вынужден был противостоять полноценному боевому кораблю, разработанному для стайной охоты в составе эскадр. Уничтожение легких крейсеров Империума — одна из функций, которая и по сей день возлагается еретиками на данный тип кораблей.

Генералы Имперской Гвардии усмотрели бы в этом забавную аналогию, которую стоит рассматривать в качестве сильно упрощенной версии случившегося. Можно утверждать, что охотник и жертва встретились как раз тогда, когда первый был ранен и потерял половину своего арсенала, а второй одел броню и прихватил из дома лазган.

Тем занимательнее будет рассмотреть как результат их боестолкновения, так и последствия этой встречи...'

Заслуженный летописец Родриго Коннигер.

'В клыках смерти и пасти преисподней. Замечательные события войны в Готическом Секторе. 143-149. М41'

Вариант первый, не подвергнутый цензуре.

* * *

Хаосит оказался опытный. Можно даже сказать, бывалый. Попытка провести классический 'Кроссинг Т', с охватом вражеского флагмана и концентрацией огня на 'Бойне', провалилась в самом начале. Вражеский капитан вовремя изменил курс, и теперь мониторы отставали, не имея возможности стрелять.

— Целостность щитов сократилась до сорока восьми процентов, — проскрипел Тектрий, на миг оторвавшись от тактического когитатора.

— Пристрелялись, svolochi...

Фрейзер мрачно взглянул на голографическую панель. Ползущие по трёхмерной карте отметки мигали дополнительными обозначениями. Десятки пиктограмм отмечали важные, либо требующие немедленного внимания изменения, и с каждой минутой их становилось всё больше.

— Что с мониторами? — Обернулся Фрейзер к операторам систем связи.

— Рапортуют о достижении точки открытия огня через двадцать семь минут, сэр.

— Слишком долго, — капитан нахмурился, — 'Бойня' вот-вот пойдет на прорыв...

Хаоситский крейсер стремительно сближался со 'Стражем Бездны'. Развернутый к имперскому кораблю носом, он подставил под удары лэнсов наиболее бронированную носовую оконечность. Такая позиция серьезно уменьшала эффективность главного калибра легкого крейсера. Но для того, чтобы добраться до бронепояса, требовалось сначала перенасытить энергией пустотные щиты неприятельского корабля. Одно это могло занять не менее пятнадцати минут, в то время как сам хаосит весьма болезненно огрызался.

— Тектрий, сколько под подобным обстрелом продержатся наши щиты? — Спросил Николас, почесывая зудящую кожу в районе разъемов нейроконтактов на затылке.

— В среднем от десяти до двенадцати залпов, сэр, — проскрипел техножрец, — но, чем больше сокращается дистанция, тем выше процент попаданий.

Корпус корабля содрогнулся ещё раз. Башни лэнсов выплюнули накопленную в конденсаторах энергию к вражескому кораблю. Дистанция для применения макро-орудий была всё ещё слишком велика. В боевой рубке звучали бинарные гимны, заклиная Дух Машины крейсера и моля Омниссию о благословении. Громкость этих воззваний была снижена, чтобы не мешать десяткам офицеров выполнять свои обязанности.

— Стоит им сблизиться ещё на две пустотные единицы, а затем развернуться к нам бортом, и нам останется только молиться Императору и надеяться на прочность брони, — слышать такое от Ланге было довольно неожиданно.

— Не думаю, что он пойдёт на это, — качнул головой Николас. — Наш противник не идиот. Он понимает, что его миссия провалена. Даже сильно повредив 'Страж Бездны', он не сможет спасти остальные корабли своей эскадры.

Коммодор снова нырнул в глубину единения с тактическим когитатором, проследив за тем, как два энергетических луча достигают свей цели, заставляя вражеские пустотные щиты характерно мерцать. Не так уж и плохо. В прошлом залпе цели достиг лишь один луч...

— Вы ожидаете попытки прорыва, сэр? — осведомилась Вентурини.

Фрейзер не ответил. На его взгляд, самым логичным решением хаосита в данной ситуации было проскочить мимо имперского корабля, нанеся 'Стражу Бездны' максимальные повреждения, а затем покинуть реальное пространство.

— Тектрий, что с тем феноменом, который не дает нам нормально стрелять?

— Господин, я затрудняюсь определить природу данного... Явления. Но в банках данных автостабилизируемого логис-целеуказателя есть протоколы стрельбы, рассчитанные для противодействия кораблям расы эльдар. Загрузка адаптированных огневых решений ожидается через три минуты.

Наличие в носовой части 'Защитника' сразу трёх погонных лэнсов позволяло надеяться на то, что первым лишится щитов именно хаосит. Если бы ещё не странная оптическая иллюзия, прикрывающая корпус вражеского корабля, Николас чувствовал бы себя куда как увереннее. Но теперь от варп-активности 'Бойни' подспудно ожидали проблем.

— Уже лучше... Каролина, ваше мнение?

— Господин, у меня не осталось сомнений, — астропат склонила голову набок, а её голос звучал приглушенно: — На вражеском корабле находится сильный псайкер с поддержкой психического хорала. И... Он готовит удар.

— Та маскировка, которая размывает изображение крейсера во всех доступных нам спектрах, это ещё не всё? — Нахмурился Ланге, — Чем дальше, тем больше я хочу прикончить этого ублюдка!

Корабли шли на контркурсах. Дистанция сократилась до шести пустотных единиц, и можно было уже разворачиваться бортом. Макро-орудийные батареи всегда оставались главным аргументом в драке на близких расстояниях, равно как и торпеды. Вот только отвернуть сейчас, означало дать врагу возможность выбирать, в какую сторону прорываться. Да, хаосит при этом подставился бы под огонь, но и сам отстрелялся бы с максимальной эффективностью.

— Продолжаем сближение, — приказал Фрейзер. — Когда дистанция сократится до четырех пустотных единиц, поворачиваем на тридцать градусов. Курс 'зарт-девятнадцать-ксарл-ноль-три'. Если враг не отвернёт, то рано или поздно влетит прямо в поле астероидов...

— Или в нас самих, — с нервным смешком закончила за капитана Вентурини.

— Таранные удары — прерогатива Имперского Флота, — Николас криво улыбнулся. — Их крейсер просто развалится, если они пойдут на такое.

* * *

'Вечное Служение' содрогнулось всем корпусом. Дрожь пронеслась от Шпилей Навигаторов, где в последние годы обосновался Повелитель вместе со свитой и учениками, а затем дошла до самых глубоких и темных технических коридоров в брюхе крейсера. Сотни людей и мутантов рухнули на пол, проклиная этот корабль и его капитана. Десятки из них погибли из-за того, что страдающий Стефан не успел среагировать.

Три тонких, почти незаметных невооруженным глазом луча, движущихся со скоростью света, на миг соединили корпус крейсера класса 'Бойня' с имперским легким крейсером. Тераватты энергии без малейших затруднений пробили насквозь и без того потрепанный бронекорпус, а затем пронеслись по отсекам волной разгерметизаций и взрывных декомпрессий. Сотни еретиков погибли, испепеленные мощью лэнсов имперского корабля.

Брабандер глухо взвыл, дергаясь на своём капитанском троне. Обрюзгшее и раздувшееся тело, увенчанное многочисленными трубками капельниц и увитое проводами, затряслось от ярости.

Первая часть личности Стефана вот уже десять минут пыталась полностью перехватить контроль, чтобы утолить свою жажду крови и отомстить лоялистам за ту боль и повреждения, которые 'Вечное Служение' в обилии получало с каждой минутой. Чем больше времени проходило, тем агрессивнее и безумнее становился капитан Брабандер, и вводимые в его кровь седативные препараты и наркотики уже не помогали.

Носовая часть 'Бойни' почернела, и заполучила более десятка совершенно незапланированных конструкцией пробоин. Дорсальная башня с тяжелыми макро-орудиями молчала вот уже три минуты из-за уничтожения механизмов азимутального наведения. Нечего было и пытаться восстановить её в ближайшее время.

Вторая часть личности Брабандера с идеальной четкостью осознавала происходящее, в то время как первая в ярости выплескивала свой гнев в окружающее пространство и ярилась, утратив контроль над ситуацией. Повелитель помочь своему слуге тоже не мог, будучи занятым проведением какого-то сложного и важного ритуала, а потому Стефану приходилось страдать.

Главная аксиома космического боя сейчас работала против 'Вечного Служения' и его капитана. Чем больше времени корабль находится под огнем противника, тем большие повреждения он получает, и тем слабее становится ответный огонь.

Здесь и сейчас к этому стоило прибавить целостность пустотных щитов, а также не до конца устраненные повреждения, доставшиеся крейсеру после боя с силами охранения имперского конвоя. Каждый залп лоялистов отныне мстил Брабандеру за погибших в той безымянной системе собратьев. Немало натерпевшийся в прошлом бою корпус терял целостность с пугающей скоростью, но ещё быстрее сокращался экипаж корабля. Лэнсы и присоединившиеся к ним несколько минут назад макро-орудия собирали богатую жатву черепами, выдирая из правого борта 'Бойни' целые секции.

Уже сейчас там могли отстреливаться только три макро-орудия из имевшихся, в то время как корабль лоялистов только-только потерял щит!

Капитан вновь обратился к своему Повелителю с просьбой-вопросом об отступлении, но оказался проигнорирован. Занятый чем-то невообразимо более важным колдун проигнорировал мольбы раба, лишь бросив короткое и раздражённое: "Ждать!"

Рациональная часть личности Брабандера с завистью отметила действия вражеского капитана. Имперец играл со скоростью движения, периодически изменяя мощность двигателей и затрудняя прицеливание. Активно маневрирующая цель то пропускала потоки макро-снарядов перед собой, то наоборот ускорялась, сжигая разогнанные до чудовищных скоростей болванки в сиянии плазменного шлейфа дюз.

Стефан тоже был способен на такое. Правда, на данный момент только в теории и очень недолго. Без того перегруженные реакторы, не прошедшие даже нормального технического обслуживания после прошлого боя, могли бы взорваться, вздумай Брабандер начать играть мощностью двигателей. Оставалось полагаться на дарованную Повелителем оптическую броню и терпеть, когда залпы противника достигали своей цели.

Да, имперцу не хватало опыта и профессионализма. Это просматривалось в ничтожных задержках между движениями, виделось в изменчивости и ломаной кривизне его курса, демонстрировалось некоторой скованностью и боязнью отойти от шаблонов.

Вот только сейчас это не имело никакого значения, ведь этот сопляк побеждал. Орудия его корабля сейчас превращали крейсер Брабандера в груду металлолома. Это его экипаж работал, словно проклятый, умудряясь превзойти прописанные в наставлениях и уставах нормы, успевая выпустить полтора залпа там, где иные имперские корабли не успевали выпалить и один раз.

Холодный взгляд Машинного Духа вражеского корабля смотрел на Брабандера без страха или волнения. Только ледяная механическая ненависть, сконцентрированная в башнях лэнсов и в стволах макро-орудий. Чистая и незамутненная, безразличная ко всему остальному, эта эмоция была направлена именно на капитана 'Вечного Служения'.

Не так опасна ненависть врага. Куда страшнее ненависть оружия.

Но Стефан терпел. Заходясь в яростном хрипении, он стойко переносил всё новые и новые удары, не обращая внимания на повреждения. Он знал, что его Повелитель готовит ритуал, который если не перевернет ход боя на корню, то, как минимум, позволит 'Вечному Служению' уйти из этой ловушки.

Судьба эскортных кораблей и даже транспортников стала теперь совершенно безразлична. Можно было захватить ещё одни транспортные лоханки. Можно было нанять новую пиратскую банду для того, чтобы это отребье умирало вместо Брабандера и его Повелителя. Достаточно было только выжить.

И потому корабль рвался вперед, чувствуя отчаяние и ненависть своего капитана, густо смешанные с надеждой и жаждой существовать. Пусть даже и в искаженном облике заточенного в боевой рубке монстра, но продолжать убивать...

Брабандер чувствовал, что ритуал был почти завершен.

* * *

— Разгерметизация на третьей палубе. Повреждена тридцать седьмая ветвь пятой энергомагистрали. Обзорный клуатр полностью разрушен.

— Направить туда седьмой трюмно-пожарный дивизион! — Приказал Фрейзер, оценивая последствия очередного попадания.

'Страж Бездны' очень достойно держал удар. Главный бронепояс легкого крейсера был несколько усилен по сравнению с базовым 'Неустрашимым', а потому отличающиеся меньшим калибром хаоситские макро-пушки пока что не могли пробиться внутрь броневой цитадели. С другой стороны, полностью забронировать 'Защитник' было совершенно невозможно, и поэтому многие попадания приходились в точки, не имевшие критически важного значения для космического корабля.

— Аргх, это была моя любимая обзорная галерея! — Вызверилась Вентурини, в ярости саданув кулаком по ферропластовой консоли.

— Скорость перезарядки второго дорсального лэнса снижена на пятнадцать процентов, — сообщил Тектрий, — Фиксирую нарушение герметичности системы сброса отработанных газов. Прогнозирую повышение температуры в отсеке до сорока градусов по стандартной шкале в течение часа.

— Переживём, — бросил Фрейзер, — Что с перепадами напряжения в контурах плазменных двигателей?

Корпус корабля содрогнулся вновь. Но на этот раз вибрации были уже привычны и не вызвали никаких негативных эмоций. Макро-орудия легкого крейсера продолжали вколачивать в корабль еретиков болванку за болванкой.

— Я предупреждал, что агрессивное маневрирование сразу после экстренной реактивации грозит нам множеством неприятностей, — в тоне старшего техножреца промелькнули обиженные нотки.

— Если бы мы не меняли скорость, то процент попаданий по нам был бы выше раза в три, — отрезал Николас. — Сколько времени необходимо для стабилизации контуров?

— Недостаточно данных для точного заключения. Рекомендуется углубленная проверка.

— Плевать на проверку, разбираться с этим будем после боя. Сейчас необходимо...

Это произошло очень быстро и совершенно неожиданно. В боевой рубке корабля уже было весьма и весьма жарко, но вот внезапное падение температуры, сопровождавшееся образованием инея на нескольких консолях, вызвало изумление у всех, присутствовавших здесь.

— Что за?.. — Ошарашенно поинтересовался Ланге, но был прерван.

— Ментальная атака...

Астропат буквально простонала это и медленно сползла на пол, заливая феррокрит кровью из собственного носа. Женщина обхватила череп руками и закричала. Завыла тонко, пронзительно и страшно.

Фрейзер почувствовал это очень резко и отчетливо. Вначале появился невнятный гул, а время словно замедлилось. Зрение помутилось, и перед глазами заплясал хоровод разноцветных пятен, сопровождавшийся противным, визгливым скрежетом. Словно гигантский напильник проскрежетал по краю его сознания.

В себя Николаса привёл резкий и отрывистый звук выстрела. Промаргивающийся Фрейзер на ощупь схватился за лазерный пистолет и заполошно озирался, пытаясь определить угрозу. Открывшаяся ему картина не вызвала ничего, кроме мрачной ненависти.

Тело Вентурини лежало на полу, суча ногами в предсмертных конвульсиях. На месте головы старшего помощника расплывалось уродливое кровавое пятно, щедро нафаршированное осколками костей черепа. В воздухе витали запахи сгоревшей взрывчатки, блевотины, да кисловатый аромат свежей крови.

Слева от капитанского трона выворачивало одного из лейтенантов. Парень бился в судорогах, исторгая из себя обед вместе с завтраком. Кто-то глухо выл на одной ноте, схватившись за голову.

— Как вы, сэр? — Поинтересовался Ланге, так и не опустивший болт-пистолет.

— Какого cherta тут произошло? — Прошипел Николас. — Зачем вы застрелили моего старшего помощника?!

Ланге ничего не ответил, и лишь шагнул к лежащему в луже крови телу. Комиссару потребовалось менее секунды на то, чтобы откинуть в сторону полу кителя и продемонстрировать Фрейзеру содрогающуюся кожу на руках Вентурини. Пальцы трупа дергались и изменялись, темнея, вытягиваясь и трансформируясь в некое подобие когтей.

— Это что ещё за дрянь? — Ошарашенно сморгнул и нахмурился Николас. — И как вы определили угрозу?

— Нас... Не учили определять воздействие Имматериума на солдатах, — голос Адама стал глух и безразличен. — Очень зря. На поверхности Наковальни я слишком часто смотрел на такое.

Комиссар немного растерянно улыбнулся, кривясь, и добавил: — Рефлекс, наверное...

Сбоку с лязгом и шипением встряхнулся Тектрий. Техножрец быстро вколол себе что-то из одноразового инъектора, а затем на пару мгновений подвис. Звонкая трель на бинарном пронеслась по помещению, оживляя замерших было сервиторов.

— Зафиксировано ментальное воздействие. Отражено. Работоспособность восстановлена, — из голоса старшего техножреца исчезли любые намеки на эмоции, — Приступаю к загрузке реанимационных протоколов. Эмулирующие модули отключены. Выполняю подключение к тактическому когитатору. Эффективность взаимодействия снижена на тридцать процентов.

— Принято, — просипел Николас.

Фрейзер рвано выдохнул. В крови бушевали гормоны, во рту словно кошки нагадили, а голова начинала немилосердно ныть.

— Лейтенант, — коммодор обернулся к более-менее пришедшему в себя подчиненному, с ужасом уставившемуся на продолжающие мутировать руки уже мертвой Вентурини: — Займите место старшего помощника и корректируйте огонь.

Николас понимал, что если сейчас поддаться эмоциям и сорваться в истерику, то хоронить потом будет некого и нечего. Корпус 'Стража Бездны' уже сейчас содрогался от многочисленных попаданий. Хаоситы в полной мере использовали те несколько минут, на которые легкий крейсер лишился командования.

Ланге безмолвной тенью скользнул по помещению, всматриваясь в лица и руки приходящих в себя офицеров. Дважды щелкнули отрывистые, сухие выстрелы, но смотреть на тех, кому фатально не повезло, не было ни времени, ни желания.

— Сэр, мы фиксируем скачкообразное изменение интенсивности энергетической структуры вражеского корабля. Активность варп-двигателя нарастает. Они бегут, сэр...

— Hera s dva я вас отсюда выпущу, твари! Лейтенант! Немедленно выяснить, какие из орудий всё ещё могут стрелять! Добьем эту мразь!

* * *

Брабандер взвыл от боли и бессилия. Здесь и сейчас всё шло совсем не так! Проклятье, это было совершенно невозможно!

Крейсер лоялистов продолжал стрелять. Да, его движения утратили осмысленность, и теперь вражеский корабль просто двигался прежним курсом, не меняя скорость. Было видно, что сложная машинерия древности более не корректирует огонь макро-батарей и лэнс башен. Гимнариумы и бинарные трели, исходившие от легкого крейсера имперцев, смешались, утратили четкость и осмысленность.

Но их пушки всё ещё палили. Не залпами, но вразнобой, они осыпали и без того настрадавшийся корпус 'Вечного Служения' шквалом беспорядочных попаданий. Многие болванки теперь пробивали 'Бойню' насквозь, оставляя в бортах огромные дыры. Где-то под капитанской рубкой бушевал, не утихая ни на миг, огромных размеров пожар, почти достигший машинариума корабля.

С чудовищным ударом детонировал склад боепитания в носовой части. Более малый и менее прочный корабль такой взрыв расколол бы пополам, но 'Вечное Служение' только лишилось носовой оконечности, теперь вывернутой изнутри, словно гигантский чудовищный цветок, в центре которого продолжали взрываться отдельные макро-снаряды.

Стефан переключился на несколько уцелевших внутренних пикт-камер, бездумно просматривая изображения. Коридоры корабля были завалены трупами. В начале боя погибших стаскивали на кремацию вниз, к плазменному двигателю, но теперь про это можно было забыть. Из-за постоянных попаданий окончательно умерли реакторы центрального освещения, и отсеки 'Бойни' погрузились во тьму. Там, во мраке затерянных в глубинах титанического корабля коридоров и палуб, блуждали немногочисленные выжившие, хватаясь друг за друга и хрипя что-то невразумительное сорванными голосами.

Еретики и мутанты ещё пытались что-то делать, но были обречены. Резервные переборки и демпфер-буферы выгибались внутрь или срывались с креплений очередными близкими попаданиями. Счет жертв взрывной цикличной декомпрессии давно достиг десяти тысяч хаоситов.

Брабандер утратил контроль над кораблем. Энергетические магистрали и информационные сети более не функционировали, либо выходили из строя с чудовищной скоростью. Новая волна детонаций сотрясла корпус корабля. Информационные дата-банки тактического когитатора взорвались изнутри вместе с особо защищенной серверной, отрубая Стефана от большинства систем.

Вместе с тем оказались уничтожены и почти все системы наблюдения. Немногочисленные авгуры и ауспики всё ещё работали, но о том, чтобы обеспечить централизованное наведение орудий корабля, не могло быть и речи. Да и не осталось у него боеспособных пушек. Брабандер мог рассчитывать только на до сих пор не потрепанные макро-орудия правого борта, но что в них толку, если расчеты этих пушек полегли, туша пожары, чиня повреждения да помогая восстановить то немногое, что всё ещё работало.

Стефан послал ментальный зов, больше походивший на стон, своему господину. Он умолял колдуна увести корабль в варп, чтобы скрыться там от убийственных залпов имперского корабля, к которому теперь присоединились и мониторы, наконец вышедшие на позиции для стрельбы.

Зов оставался без ответа. Его господин молчал.

Тогда Брабандер попытался раздвинуть границы своей тюрьмы, чтобы самому напрямую обратиться к Повелителю через вокс.

К его изумлению, это удалось без малейших проблем...

Реальность разбила и сломала Стефана.

На месте ритуальных залов, в которых плели свои чары Повелитель и его ученики, теперь распростерлась огромная каверна. Словно неизвестный великан вырвал кусок обшивки вместе с отсеками, безжалостно проломив бронекорпус.

И тогда Брабандер завыл.

Ментальный вопль стал прощальным боевым кличем погибающего хаоситского крейсера. Его орудия молчали, а отсеки были пусты. Хозяин этого корабля разлетелся на атомы в испепеляющем всё на своем пути луче имперского лэнса. Путь 'Вечного Служения' должен был оборваться здесь. В забытой Темными Богами ледяной системе на окраине Готического Сектора. Сама судьба, казалось, вела Брабандера к этому мгновению.

Теперь он мог лишь наблюдать за тем, как вновь окрепший и усилившийся огонь вражеского корабля ломал корпус 'Бойни'. Имперец был жив. Да, потрепан и поврежден, но жив!

Жив, в то время как Стефан Брабандер умирал...

Капитан 'Вечного Служения' слишком хорошо представлял себе то, что произойдет дальше. Слуги Лжеимператора не станут окончательно уничтожать корабль, нет. Они дождутся, пока солнечная радиация и излучения далеких звезд выжгут всякие следы Хаоса с оскверненного корпуса. А затем притащат мертвый остов на свои верфи, чтобы разобрать его на запчасти для кораблей такого же класса, либо восстановят судно и включат его в состав проклятого Имперского Флота!

Брабандер в ужасе взвыл, не желая для корабля, ставшего ему тюрьмой и домом одновременно, столь ужасной судьбы. Но что ему оставалось? Большинство систем уже не функционировало. Лишь двусторонний канал связи с реактором до сих пор работал, передавая сплошные потоки данных от плазменного ядра.

И тогда еретик принял решение...

До поры до времени скрытая в глубине корпуса 'Вечного Служения' термоядерная реакция вырвалась наружу всесокрушающей волной света и тепла.

Глава 19

Фрейзер со всевозрастающей неприязнью разглядывал существо, лениво покачивающееся в паре десятков сантиметров от лица коммодора Имперского Флота. С каждым новым мгновением мужчина хмурился всё больше и больше, периодически косясь куда-то вниз. Существо в ответ безразлично лупало вытаращенными глазищами, да помахивало широким фиолетовым хвостом...

Наконец, капитан раздраженно дернул щекой и развернулся к остальным представителям старшего командного состава 'Стража Бездны', которые собрались здесь в это непростое время. Некоторые отсутствовали, и глядя на пустые кресла, Фрейзер испытывал глухую, черную тоску.

Вентурини и Ниро. Старший помощник и астропат. Искореженное мутациями тело первой прямо сейчас лежало в герметичном стазис-контейнере под охраной неразговорчивых и хмурых востроянцев. А вторая пребывала в глубокой коме после ментальной атаки, и находилась в госпитиуме крейсера, подключенная к системам искусственного поддержания жизнедеятельности. Серводемиус клялся и божился, что Каролина выживет. В сорок первом тысячелетии кровоизлияние в мозг лечить умели, и сейчас нужно было просто доставить пострадавшую туда, где ей могли оказать помощь.

На Мезоа. В древнюю цитадель Механикус, на защите которой и были сосредоточены все силы Имперского Флота в Кластере Циклопа. К конечной цели эпопеи, приключившейся в звездной системе Слейда за две недели, прошедшие с того момента, как 'Страж Бездны' прибыл в штрафную колонию.

Фрейзер скривился. Уставшему разуму казалось, будто с того момента прошло уже не меньше месяца. Часть личности коммодора, которая принадлежала жителю сорок первого тысячелетия, мечтала об этом, но реальность превзошла все ожидания. Первый же выход в космос в качестве капитана полноценного космического корабля обернулся вначале планетарным побоищем, а затем и жестоким космическим сражением с превосходящими силами противника. Что дальше? Орочий халк? Налёт эльдарских корсаров? Или и вовсе нападение Черного Флота Аббадона Разорителя?! Впору было начинать верить в судьбу...

Николас покосился на хронометр в углу гололитической панели. Пора было начинать совещание. У него не было права расклеиваться и психовать, но терять подчиненных, с которыми он проработал около года, было тяжело и очень болезненно. Однако Николас давно осознавал, что рано или поздно до этого дойдёт. Ещё недавно раздельные личности, которые в последнее время ощущались единым и неделимым целым, в унисон говорили, что для меланхолии сейчас совершенно не то время.

Но начинать совещание с чего-то надо было, и мысли Фрейзера вернулись к малопонятному и, откровенно говоря, пугающему существу, которое всё так же меланхолично бултыхалось в почему-то отливающей розовым цветом воде. Именно в этот момент лобастая морда твари раскрылась, чтобы ловко и быстро отхватить кусок какой-то зеленой жижи. Николас тяжело вздохнул. У него появилось очень много вопросов за последние двадцать минут.

— Кто-нибудь может мне объяснить, что это такое? — указал коммодор на гигантский куб из прозрачного ферропласта, расположенный за его спиной. — Например вы, господин майор?

— Не могу знать, сэр, — Радулович имел вид потрепанного жизнью и до крайности удивленного филина. — Но думаю, что это... Аквариум.

— Я вижу, что перед нами не панель когитатора! — Подпустил в голос раздражения Николас, тут же переключаясь на другого подчиненного: — Фраар, может быть вы ответите, откуда в резервном зале тактической подготовки старшего офицерского состава взялась сия конструкция? И, что куда важнее, почему этот аквариум, варп побери, сделан из броневого сплава третьей категории?

— Не имею ни малейшего понятия, господин коммодор! — Ушёл в отказ снабженец, правая рука которого была немилосердно зафиксирована после ранения. — Но припоминаю, что не позднее, чем два месяца назад мне была предоставлена накладная на отгрузку полутора тонн отборного ферропластового сфалерита высшей пробы. Завизированная подписью господина комиссара!

— Ланге?! — В изумлении развернулся к Адаму Фрейзер.

— Я... Разберусь с теми 'гениями', которые подсунули мне ту бумажку, — зловеще пообещал комиссар.

Николас устало прикрыл глаза. Иногда у него создавалось такое чувство, что он командовал толпой дорвавшихся до оружия сентиментальных детишек, у которых всё ещё бушевали гормоны. Он уже читал отчёт Деяча, касающийся этого случая. Какой-то аквариумист-любитель из числа молодых офицеров не захотел расставаться с любимым питомцем после перевода на новое место службы.

— Для начала предложите им явку с повинной... Ну, а пока, Тектрий, просветите нас о том, кто живет в данном аквариуме, чтоб его пустота отымела.

В любом случае спускать такую выходку было нельзя. Но и дело это в большей степени касалось комиссара, а не безопасника. К тому же коммодор не мог не отметить всю комичность данной ситуации.

— Выполняю, — техножрец быстрее всех оправился от ментальной атаки, и сейчас мог в полной мере демонстрировать эмоции. — Внутри резервуара с раствором сульфата бария проживает, судя по показаниям дистанционного сканирования, особь Anguilla balaaminsis, она же угорь балаамский, речной. Обитает на планете Балаам в субсекторе Бейн Морр...

— Спасибо, — прервал техножреца Николас. — А согласно заключению нашего хирургеона, данные рыбы, умирая, впрыскивают в окружающую среду порцию весьма опасного токсина, способного распространяться воздушно-капельным путём. Одного вдоха достаточно для того, чтобы впасть в глубокую кому. Не мне вам объяснять, что случилось бы, если бы от близких разрывов аквариум лопнул...

Подчиненные встревоженно переглянулись. Ситуация была серьезная. В этом помещении в конце сражения разместили один из временных лазаретов, куда доставляли пострадавших от ментальной атаки. Вряд ли находящиеся на грани помешательства люди смогли бы среагировать на неожиданную угрозу.

— Но вернёмся к основной теме нашего сегодняшнего совещания, господа, — капитан обвел тяжелым взглядом подчиненных, — а именно к результатам космического сражения с силами еретиков двое суток назад. Лейтенант, вам слово.

Как-то само-собой получилось, что Джек Уилкинсон — тот самый офицер, которому выпала 'честь' заменить погибшую в конце боя Вентурини, был назначен временно исполняющим обязанности старшего помощника. Ну, а Фрейзер, на собственном опыте зная, что нет ничего более постоянного, чем временное, присматривался к парню. Нужно было решить, справится ли юноша с такой должностью, или лучше будет отправить его командовать артиллерийским хозяйством крейсера, подыскав по возвращению на базу кого-то более толкового.

— Экхм, да, сэр... — лейтенант встал и прокашлялся, явно робея. Впрочем, в его поведении не было ничего странного. Именно этому офицеру выпало открывать совещание по стандартной формуле 'люди — железо — прочее'.

Данный постулат Николас почерпнул из дневников и бортовых журналов своего предшественника, восемь столетий назад командовавшего 'Стражем Бездны'. Упрекать его можно было во многом, но о крейсере тот и в самом деле старался заботиться. Подчиненные, правда, решили, что это личное нововведение самого Фрейзера, и коммодор не спешил их в этом разубеждать.

— По результатам боестолкновения суммарные потери личного состава объединенной эскадры достигли, согласно примерным подсчетам, восемнадцати тысяч погибших и более чем одиннадцати тысяч раненных, либо пострадавших от ментального удара...

— Разбиение потерь по кораблям, — кивнул Николас в сторону появившейся над гололитической панелью схемы. — Как видите, основные жертвы пришлись на звёздный галеон и его экипаж. Около двенадцати тысяч погибших и почти три тысячи раненных, многие из которых более не годны к службе. Про то, что с потерями у 'Стража Бездны', лучше меня расскажет хирургеон. Серводемиус, вам слово.

— Благодарю, — медик поднялся, протирая красные от стимуляторов глаза. — На данный момент число погибших в бою на борту крейсера достигло шести тысяч двухсот пятидесяти восьми человек. Ещё две сотни умрут от ран в течение суток, а более семи тысяч получили ранения, но по большей части страдают от последствий ментальной атаки. При этом у меня нет информации по востроянцам, сражавшимся на других кораблях.

— Майор, что у вас по потерям? — уточнил Фрейзер.

— Мы отделались малой кровью, сэр. Двести семнадцать нижних чинов, одиннадцать сержантов и семеро офицеров погибли. Пятьдесят шесть — ранены. Ещё тридцать один — в коме из-за ментального удара, — чётко и коротко доложил Радулович, — Полностью боеспособны три тысячи пятьсот сорок шесть востроянцев.

Николас был немало удивлен и, что греха таить, обрадован таким исходом. Он ожидал куда большего числа погибших, но штурмовая броня, крепкие щиты и высокий уровень подготовки позволили сохранить немало жизней этих бойцов.

— Семеро братьев пали в жестокой схватке с воинством Архиврага, — внёс свою лепту в обсуждение Деван, — Мы вознесем молебен Императору, чтобы он принял души всех слуг и рабов своих, которые возложили свои тела на алтарь общей победы в этом бою.

— Несомненно, достойное деяние, — кивнул Фрейзер, — Стоит также провести общую литургию и организовать кремацию тел нижних чинов и офицеров, чьи судьбы неразрывно связаны с пустотой. Я всецело полагаюсь на вас в этом вопросе, Иоганн.

Это была одна из традиций не только Боевого Флота Готического Сектора, но и всего Имперского Флота в целом. Офицеры и матросы, служившие на десятках тысяч человеческих кораблей по всей Галактике, предпочитали не задумываться о собственной гибели. У каждого из тех, кто постоянно проходил мимо ледяного дыхания смерти, вырабатывалось совершенно особенное отношение к этому. Многие аристократы желали, чтобы их останки покоились в фамильных склепах, но куда больше офицеров предпочитали уходить в изначальную пустоту космоса.

'В пустоту подайся и назад не возвращайся' — старая, но от того не менее актуальная и мрачная насмешка, бытовавшая среди молодых гардемаринов и мичманов, была неразрывно связана с этим.

— Мы не подведем, господин коммодор, — воодушевленно произнес исповедник, явно довольный такой возможностью укрепить веру в божественную сущность Императора среди отнюдь не маленькой паствы.

Николас просто кивнул и дал отмашку Тектрию. Он не особенно вслушивался в доклад старшего технопровидца, потому как знал, что потери среди личного состава Культа Механикус оказались крайне незначительны. Техножрецы вполне уверенно встретили ментальную атаку, пережили обстрел из хаоситских макро-орудий и почти не пострадали тогда, когда пришёл черед разбираться с последствиями псайкерского удара.

— ...отдельно отмечу деятельность Сигма-два-дзета-четыре. Данный лекс-механик, являясь старшим оператором авгурии дальнего обнаружения в составе автостабилизируемого логис-целеуказателя проявил себя истинно верным делу служения Богу-Машине во всех его проявлениях...

Николас улыбнулся, вспоминая. Про действия этого фанатика он уже прочитал сразу четыре различных доклада и отреагировал скорее положительно. Молодой служитель Омниссии был вынужден вступить в схватку с пятерыми бывшими членами экипажа, которым ментальной атакой уничтожило разумы. К сожалению, подобная судьба сложилась у более чем полутора тысяч тех, кого уже внесли в списки погибших.

— Говоря проще, — позволил себе вмешаться Фрейзер, — этот техножрец с помощью пожарного багра и кадила со священными машинными маслами нейтрализовал всех пятерых подчиненных, сошедших с ума, а затем продолжал корректировать огонь наших орудий. Нисколько не принижаю заслуги остальных членов экипажа, но именно благодаря Сигма-два-дзета-четыре мы успели расстрелять хаоситскую 'Бойню'. К слову, составьте списки отличившихся подчиненных. По прибытии на Халемнет попробуем выбить из жлобов в высоких кабинетах некоторые награды.

В зале раздались редкие смешки. Люди переглядывались, оживившись. Да, они и в самом деле заслужили если не награды, то хотя бы отдых. Впрочем, простой, связанный с починкой крейсера, грозил 'Стражу Бездны' в любом случае, и от мыслей об этом у Фрейзера начинали противно ныть зубы. Коммодор помнил приказ адмирала Дрейка и понимал, что руководство совсем не обрадуется новому ремонту...

— Возможно, стоит задуматься о переводе данного лекс-механика в состав контр-абордажной группы? — поинтересовался Ланге, — Нам бы совсем не помешали столь... Боевитые личности.

— Это трудноосуществимо, ввиду высокой квалификации Сигма-два-дзета-четыре, как старшего оператора авгурии дальнего обнаружения. Однако я высказываю сомнение в том, что под вашим непосредственным командованием он сможет принести более существенную пользу Богу-Машине.

— Вернемся к этому вопросу позднее, — прервал разгорающийся спор коммодор. — И перейдем ко второй части совещания, а именно к трофейным и уничтоженным кораблям неприятеля. Лейтенант, продолжайте.

Уилкинсон, немного сбитый с толку тем, что его периодически перебивали, тем не менее быстро сориентировался. Изображения над гололитической панелью, до того демонстрировавшие кадры того самого противостояния Сигма-два-дзета-четыре и его свихнувшихся подчиненных, сменились на пикты с почерневшим и серьезно поврежденным звездным галеоном.

— Слушаюсь, сэр. Итак, нами захвачен тяжело поврежденный легкий крейсер класса 'Несущий Ад'. Ключевые точки корабля взяты под контроль и охрану. Техножрецы приступили к проведению ритуалов поверхностной очистки Духа Машины этого судна. На данный момент штурмовые группы продолжают зачистку технических помещений и тёмных трюмов...

— Должен сказать, что большего дерьма в жизни не видывал, — пробурчал Деяч, только пару часов назад вернувшийся обратно на 'Страж Бездны'. — А уж еретики, которые сдаются буквально толпами, выглядят просто кошмарно.

Николас решил не говорить, что на большинстве имперских кораблей рядовой состав выглядел примерно так же. В бытность свою обычным лейтенантом, Фрейзеру не раз доводилось спускаться в глубины Темных Трюмов и общаться с местными обитателями. Это уж точно были не те моменты, о которых ему хотелось бы вспоминать.

— Что у нас по пленным, к слову?

— Я не знаю, где размещать такую толпу, сэр, — безопасник выглядел озадаченным. — Эти пираты расплодились там, словно вомп-крысы в подулье. Мы уже скрутили около десяти тысяч, и процесс всё ещё продолжается.

— Наиболее информированных забирайте на крейсер, — принял соломоново решение Фрейзер. — Посидят в карцере в раздельных камерах и потом будут 'петь' для дознавателей с куда большей охотой. Обычное отребье попробуйте сплавить полковнику. Легион Картера понёс потери, правда, я не уверен, что их не расстреляют сразу же.

— Главный вопрос в том, что делать с мутантами? — признался Радулович, до того не особо стремившийся участвовать в дискуссии. — Они ломятся навстречу штурмовикам толпами и молят о пощаде, на что военнослужащие реагируют очень нервно. Мы, конечно, стараемся избегать эксцессов, но...

— 'Пока мерзкие мутанты дышат, не может быть мира. Пока бьются нечестивые сердца еретиков, не будет передышки. Пока живы неверующие предатели, не будет прощения, ' — процитировал исповедник, и пояснил: — Серебряные Черепа, 'Катехизис Ненависти', стих первый. И я считаю, что в нашем случае иной выход противопоказан.

Люди-мутанты часто являлись ужасно уродливыми существами, отвратительными и жестокими. С другой стороны, не все из них представляли собой дегенератов, движимых лишь животными инстинктами. Многие из тех, с которыми Николасу доводилось сталкиваться по долгу службы, имели лишь несколько необычных черт, отличающих их от остального человечества. Но немало было и тех, кто подвергся воздействию психической энергии Хаоса, которая часто приводила к безудержным изменениям живых существ. Именно на последнее напирал Иоганн, желая кардинально решить проблему.

— Мы ещё вернёмся к обсуждению этого вопроса, — вмешался Фрейзер. — А сейчас предлагаю вернуться к флоту.

— Помимо этого, — продолжил с явным облегчением лейтенант, — Крейсер класса 'Бойня' полностью уничтожен при детонации реакторов. Выживших там нет. Наши авгуры фиксируют лишь пару некрупных обломков.

Уилкинсон на миг прервался, оглянувшись на присутствующих и намекая, что если у кого-то и были вопросы по этому моменту, их следовало задавать именно сейчас. Николас подавил усмешку, оценив этот маневр. Лейтенант быстро учился держать контроль над аудиторией. Возможно, из него и выйдет толк.

— Таранным ударом разрушен и в дальнейшем подорвал реакторы эсминец класса 'Иконоборец' из числа кораблей, принадлежавших пирату. Также по результатам дуэли между кораблями господ Мартена дю Белле и Рэндолфа Скрева против двух хаоситских эскортников 'Язычник', один рейдер предателей расстрелян и выгорел изнутри, а второй успел покинуть реальное пространство, уйдя в варп. Все четыре уцелевших транспортника класса 'Иерихон', сдались и уже взяты штурмом людьми господина Комиссара.

— Адам, я надеюсь, сложностей не возникло? — уточнил Фрейзер, разворачиваясь к Ланге.

— Без Навигаторов и с 'внезапно' сократившейся командой улетать им было просто некуда, — скупо улыбнулся мужчина, — А духу на то, чтобы подорвать реакторы, у предателей не хватило. Слишком быстрый и эффективный разгром основных сил еретиков сломил их волю и готовность воевать. Теперь они заплатят за свое предательство!

От того, каким тоном была произнесена последняя фраза, чуть вздрогнул, казалось, даже совершенно невозмутимый внешне Тектрий. И это не было чем-то неожиданным. Все, собравшиеся здесь, знали о том, как Ланге относится к отступникам и предателям.

— Комиссар, я всё понимаю, но постарайтесь обойтись без массовых казней, — попросил Фрейзер и, видя реакцию подчиненного, поправился: — Показательно расстреляйте особо замаравшихся и идейных. Остальных — в Штрафной легион. У Имперской Гвардии ожидается недостаток пушечного мяса.

— Я учту вашу рекомендацию, господин коммодор, — прохладно кивнул Ланге.

— О большем и не прошу. Перейдем к нашим потерям. Уилкинсон, озвучьте для всех, сколькими кораблями нам пришлось заплатить за разгром неприятеля.

— Безвозвратные потери в корабельном составе относительно невелики, — продолжил лейтенант, — Мы потеряли монитор, переделанный в брандер, вместе со всем сокращенным экипажем в полтысячи человек. Звездный галеон получил тяжелые повреждения и только ограниченно боеспособен, но точной информацией капитан делиться отказался. Наш крейсер поврежден, однако боеспособность сохраняется.

Фрейзер знал об этом, равно как и о том, что транспорт Штрафного легиона в ближайшее время никуда не полетит. Им требовалось около месяца на восстановление энергетических магистралей, ремонт генераторов поля Геллера и приведение в порядок реакторов, прежде, чем куда-то прыгать через варп. В противном случае и так не слишком надёжная автоматика грозила окончательно выйти из строя прямо в Имматериуме.

— 'Огненные Штормы' прикрытия повреждений почти не получили. Как вы знаете, на рейдерах хаоситов отсутствовало оружие, способное быстро пробить пустотные щиты, а увернуться от торпедных залпов труда не составило.

Лейтенант воспринимал это как должное, но Николас понимал, что если бы не его внушение лично Мартену дю Белле и Рэндолфу Скреву, как минимум один из них полез бы на перехват прорывающегося эскортника, ввязавшись в ближний бой. И коммодор не мог ручаться за то, что фрегаты не получили бы хаоситскими торпедами в борта. Излишне было говорить, что даже одного-единственного удачного торпедного залпа хватило бы еретикам, чтобы уничтожить имперский эскортный корабль.

— Теперь по 'Стражу Бездны'. Генераторы пустотных щитов вышли из строя во время детонации 'Бойни', половина макро-орудий левого, попавшего под ментальную атаку борта, временно лишилась прислуги, а из-за обширных повреждений в системах энергоснабжения наши реакторы сейчас работают на половинной мощности. Это не говоря уже о трети выбитых залпами неприятеля сенсоров.

— Иными словами, — тяжело вздохнул Фрейзер, — Нам опять нужен ремонт, причём отнюдь не косметический. Тектрий, ваш вердикт?

— Понадобится неделя для того, чтобы мы смогли, наконец, убраться отсюда, — проскрипел техножрец. — И не менее месяца, чтобы восстановить всё остальное уже на Мезоа.

— Это если у них найдутся требуемые компоненты и ресурсы, а также желание немедленно поделиться этим, — сварливо заметил скват.

Николас скрыл за покашливанием смешок. Иногда скряга-снабженец немало веселил своими... Экзерсисами, касающимися трофеев и материально-технического имущества. С другой стороны, в закромах запасливого Фраара хватало различного крайне полезного добра. Вот и сейчас скват просто не мог поверить, что кто-то из снабженческой братии будет добровольно предоставлять всё запрошенное.

— Просто согласуете с Тектрием список того, что нам нужно прямо сейчас, — предложил Фрейзер, — А затем прибавьте к этому всё то, что нам не помешало бы иметь. Как минимум первое нам выдадут.

— Сэр, при всём уважении, таки не надо учить сквата делать гешефт!

— Поддерживаю. Опыт совместной работы показывает, что эффективность самостоятельных решений хирдмана существенно превышает результативность стандартных протоколов снабжения и обеспечения...

* * *

Корпус шаттла мелко подрагивал, вибрируя. Приглушенный рев двигателей 'Аквилы' периодически менял тональность, когда тяжелый летательный аппарат влетал в очередное завихрение. Снаружи бронекорпуса шаттла властвовала снежная буря.

Фрейзер сидел в 'офицерском' отсеке шаттла. Эта модификация 'Аквилы' изначально проектировалась для перевозки старшего командного состава, а потому заполучила, кроме прочего, весьма удобный салон, оборудованный вокс-станцией, санузлом и даже мини-баром. Правда, и помещались сюда не более четырёх человек. Впрочем, сейчас их было только двое.

— Августин, поправьте, если я ошибаюсь, — Фрейзер массировал виски, — Вы предлагаете нам инсценировать устранение агента флотской контрразведки, а затем сообщить об этом их руководству? Не слишком ли это... Самонадеянно?

Света в отсеке почти не было. Основные лампы отключил параноидальный Деяч, показывая всевозможным наблюдателям, что господин коммодор изволит сладко спать. Хотя казалось бы, откуда взяться вражеским наблюдателям внутри шаттла? Но Августин в этом вопросе был категоричен, и потому пришлось обходиться тусклой декоративной подсветкой.

— Отнюдь, сэр, — Деяч был спокоен, как удав. — Наоборот, таким образом мы сможем избавиться от пристального внимания безопасников и перестать постоянно ожидать удара в спину.

— Объяснитесь! — Николас уже совершенно не понимал, куда клонит подчиненный.

Шаттл тряхнуло особенно сильным порывом ветра, и наполненные оксом стаканы, стоявшие на откидном столике в металлических подстаканниках, возмущенно звякнули. Хорошо хоть, что их содержимое не вылетело наружу...

— Легко, — Августин выглядел совершенно безмятежно, — У нас есть неповрежденные файлы, которые техножрецы выковыряли из шпионской аппаратуры госпожи 'старпома'. А она, замечу, стремилась подсунуть эти жучки именно вам.

— И это логично, — фыркнул коммодор. — Дрейк явно сообщил о новом капитане адмиралу Баруху, а тот не мог пройти мимо. Он знал, что мной занималась Инквизиция, и был проинформирован об 'инциденте' на приёме. Соответственно, решил подослать в окружение уже собственного krota.

— Эта, как вы говорите, krot, — запнулся на незнакомом слове Деяч, — Готовила ваше устранение и бунт на борту 'Стража Бездны', в чём весьма преуспела. Хотя за ней следили несколько наблюдателей, да и я сам не переставал контролировать ситуацию, но до сегодняшнего дня у нас не было не то, что ни едной зацепки! Даже намёков не было!

Шаттл заложил вираж, начиная снижаться. Фрейзер определил это по тому, как заложило уши. В и без того уставшую голову словно ваты напихали. Пришлось повысить тон, чтобы докричаться до собеседника, испытывавшего те же проблемы.

— У вас из подтверждений для этой теории есть только один-единственный разговор! В котором Вентурини, на минуточку, всё ещё остающаяся весьма привлекательной женщиной, соблазняла лейтенанта Харпера.

— И попутно выясняла подробности устройства корабельной СБ, а также весьма профессионально вербовала нашего человека, — не согласился Августин.

Характерная вибрация корпуса оповестила о том, что 'Аквила' заходила на глиссаду. Высота быстро сокращалась, а на табло в подлокотнике пассажирского кресла, весьма комфортного, к слову, высветилось оповещение о скорой посадке. Затрясло ещё сильнее.

— Да за что мне это всё... Так, — Фрейзер на миг прикрыл глаза, проводя ладонью по лицу. — Хватать и волочь в карцер всех, кого, по вашему мнению, пыталась таким способом 'завербовать' покойная старпом, — запрещаю. Имейте хоть каплю уважения к погибшей. В остальном можете тихо, подчеркиваю, не привлекая внимания разрабатывать эту версию. А с отправкой соответствующего письма флотским торопиться не будем.

— Как скажете, — покладисто согласился Деяч.

— Вот и славно, — буркнул Фрейзер, — А теперь перейдём к тому, зачем я вас с собой, собственно, взял. Вы смогли установить, что именно случилось с колдуном противника?

Тональность гудения двигателей внезапно изменилась, а тянущее чувство в животе сменилось таким же, но направленным в обратном направлении. В первый раз сесть не получилось из-за сложных метеоусловий в районе посадочной зоны. Николас, впрочем, на другое и не рассчитывал.

— Там всё очень странно, сэр, — Августин в сомнении склонил голову, — Тектрий установил, что в пределах восемнадцати секунд после ментальной атаки абсолютно все сенсоры нашего корабля были перегружены и забиты потоком мусорного бинарного кода...

— А когда атака прервалась, завершилось и это воздействие, — продолжил за Деяча коммодор.

— Да, — кивнул безопасник, — У нас, правда, есть один из свидетелей, утверждавший, что видел странную вспышку в это время. Описывает увиденное как столб ярко-зелёного пламени в районе надстройки хаоситского крейсера. Якобы появился из пустоты и так же внезапно исчез... Но доказательств у него нет, и ничего, кроме своих слов он предоставить нам не может.

— Как он вообще смог рассмотреть что-то из-под брони? — удивился Фрейзер. — В боевых условиях все переборки и защитные экраны должны быть опущены.

— Фигурант был пустотником и служил в одном из трюмно-пожарных дивизионов, — пояснил Августин, — Их тогда как раз отправили бороться с разгерметизациями отсеков на третьей палубе. Но парень, нервничая, до максимума провернул вентиль подачи кислородной смеси в скафандре и заполучил весьма красочные галлюцинации.

Снова гул двигателей и вибрация корпуса, снова закладывает уши, но на этот раз 'Аквила' не уходит в на новый виток кружения. Коммодор слышит, как посадочный опоры с грохотом соприкасаются с поверхностью планеты. Они снова на Слейде. Фрейзер надеялся, что теперь это будет уж точно последнее посещение забытого Императором и скованного холодом мирка.

— М-да... — после недолгого молчания только и смог произнести Николас, — То есть мы имеем только показания наловившего glukov пустотника, который в теории вообще ничего видеть не мог. Не густо, честно говоря...

— Что бы ни убило колдуна, но это сыграло нам на руку, — пожал плечами Деяч.

Откинулись в стороны внешние створки иллюминаторов, открывая 'шикарный' вид на бесконечную позёмку. Десятки снежинок тут же покрыли поверхность прозрачного ферропласта, расчерчивая её кривыми узорами. Против этого не помогал даже антиобледенитель.

— Хотелось бы мне быть в этом уверенным, Августин. Впрочем, оставим это. Давайте заканчивать с поручением от нашего благодетеля и убираться отсюда...

* * *

Снег залеплял всё и вся, забиваясь в сгибы скафандра и застывая ледяной коркой, покрывая визоры шлема и отчаянно стремясь попасть внутрь. Даже со стороны это выглядело буквально вымораживающим, и Фрейзер зябко передернул плечами.

Да, это был отнюдь не экватор с его минус двадцатью круглый год. Сейчас коммодор со своими наиболее доверенными офицерами и охраной находились в, пожалуй, самом холодном месте Слейда. Южный Полюс планеты, то самое место, в котором были обнаружены малопонятные энергетические сигнатуры перед тем, как абсолютное большинство населения штрафной колонии сошло с ума или мутировало. Это случилось всего-лишь около десяти дней назад, но Николасу начинало казаться, что с того момента прошло почти полгода.

Из белой пелены вынырнула темная фигура в востроянской штурмовой броне зимнего образца. Линзы шлема тускло светились ярко-красным, а настоящая меховая папаха с раскинувшим крылья золоченым имперским орлом придавала бойцу инфернальный вид. Фрейзеру почему-то пришло на ум воспоминание о Великом Сибирском Ледяном походе. Впрочем, ствол хеллгана имел мало общего с 'мосинкой', а броня востроянца никак не походила на шинель солдата Белой гвардии Каппеля.

— Господа офицеры, прошу следовать за мной, — прохрипела солидным басом гарнитура вокс-кастера, — Тут недалеко, но заплутать проще простого, так что не отставайте. Ежели нужда в том возникнет, говорите, передохнём.

Небольшая колонна гуськом двинулась по неглубокому ходу сообщения, выдолбленному прямо в здешней, почти что вечной мерзлоте. Бесконечный снегопад, однако, уже постепенно заметал все усилия востроянских саперов.

— Непременно... Сержант, — Николас таки смог разглядеть сквозь сплошную метель знаки различия сопровождающего, — Вы тут с обстановкой уже ознакомились, так что просветите нас по ходу движения о происходящем?

— А чего тут рассказывать? — судя по тону, слегка опешил боец. — Тихо как в 'Леман Руссе'. Метёт, правда, сильно, я такого даже у нас на Вострое не припомню, но это только здесь. Как за горку переберемся, так сразу потеплеет. А в остальном ну чисто курорт!

— М-да, интересный, однако, курорт, — пробормотал Фрейзер, косясь на вышеупомянутую горку.

Прямо сейчас над ледяным пиком вовсю поднимались клубы темно-серого вулканического пепла. То тут, то там по ходу движения попадались клочья в самом прямом смысле упавшей с неба пемзы, а почти черная мелкодисперсная пыль, витавшая в воздухе, не позволяла снять фильтры ни на секунду. Количество токсичных элементов здесь просто зашкаливало даже при сканировании с орбиты.

Очередной огненный болид промчался над склоном, оставляя за собой черный пылевой след, а затем с грохотом вонзился в другой ледяной отрог. Все пригнулись, пережидая, пока разнокалиберные каменные и ледяные глыбы перестанут сыпаться с неба.

— И часто он вот так постреливает? — Осведомился Фрейзер, посмотрев на валяющийся в паре десятков метров кусок горной породы.

Недавно вырвавшийся из жерла извергающегося вулкана, камень шипел и трескался, быстро охлаждаясь. Лёд и снег вокруг места падения быстро таяли, а в воздух устремились клубы пара. Впрочем, судя по десяткам таких же черных проплешин со всех сторон, такой раскаленный 'град' здесь был обычным делом.

— Вулкан-то? — Уточнил сержант, отодвигая в сторону металлическую створку, которую врезали прямо в ледяном склоне, используя вместо импровизированной двери. — Раз в полчаса теперь. Раньше и вовсе каждую минуту каменюками плевался...

Разговор угас сам собой, пока они пробирались по узким коридорам, стены которых состояли из льда и камня. Деяч помалкивал с самого начала, а Фрейзер предпочёл экономить дыхание, с недовольством отметив ухудшение своей физической формы. С этим надо будет что-то делать. Сержант и вовсе не горел особым желанием разговаривать с высоким начальством.

Наконец, добрались до импровизированного наблюдательного пункта. Оборудованный по всем правилам науки фортификации, он был заглублен в толщу скалы, а единственная обзорная амбразура нарочно была пропилена узкой, с расширением внутрь и угловыми скатами. Так, чтобы никакие шальные осколки или куски породы, прилетавшие с той стороны, не могли попасть внутрь.

— Господа офицеры, — встретил их моложавый востроянец с погонами лейтенанта-сапера, — Разрешите доложить обстановку?

— Докладывайте, — благожелательно кивнул Фрейзер, — А мы потом ещё и посмотрим.

Деяч в ответ на это просто кивнул.

Лейтенант управился быстро, бегло доложив обстановку и сообщив, что никакого подозрительного шевеления со стороны объекта наблюдения замечено не было. Затем пригласил Фрейзера и Деяча самих полюбоваться на происходящее, пообещав незабываемые впечатления.

Проследовали в соседнюю комнату, где уже развернули две футуристичного вида артиллерийские буссоли. Агрегаты были увенчаны кучей каких-то датчиков, антенн и тихо жужжащих модулей, а к установленному в соседнем помещении генератору тянулись десятки каких-то проводов.

Николас аккуратно склонился к окуляру и замер, в полнейшем охренении...

Некогда располагавшаяся тут ледяная долина, судя по космическим снимкам, ничем не отличавшаяся от таких же в паре-тройке километров сбоку, перестала существовать. Вместо этого перед коммодором раскинулась многокилометровая каверна неправильной формы, в центре которой сиял багрово-алым провал в недра планеты.

Потоки раскаленной магмы вырывались оттуда сплошным потоком, в то время как к небесам устремлялись громадные массы вулканического пепла. Основным источником света в долине служила именно лава, мерцающая всеми оттенками красного и оранжевого.

Со стенок рукотворного каньона стекали, застывая прямо на глазах, новые пышущие жаром капли. Пробудившийся вулкан ревел потусторонним гулом, изредка грохоча осыпающейся породой. Внезапно этот рёв перешёл в пронзительный, шипящий свист.

— Сейчас жахнет, — сообщил обернувшемуся Николасу совершенно спокойный лейтенант-сапёр, — Секунд через двадцать.

Долго ждать не пришлось. На несколько мгновений установилась обманчиво спокойная тишина, а затем вулкан с громогласным рёвом выплюнул в небеса очередной сгусток пепла, щедро нафаршированный раскаленными болидами.

— Blyat... — Только и смог пробормотать Фрейзер, проследив за уносящимися в небеса сгустками лавы, — И что мне теперь Хорсту в отчёте писать? Неизвестный артефакт поглощён действующим вулканом, так, что ли?

— Видимо так, сэр, — в глубокой задумчивости произнёс Деяч, до крайности впечатленный увиденным.

— Ладно, — Николас ещё раз глянул на огненную феерию с той стороны. — Лейтенант, сворачивайтесь. Вы и ваши люди хорошо поработали, обеспечив наблюдение за объектом. Правда, сам объект, видимо, уже где-то в недрах Слейда, если эта штука не разрушилась при контакте с лавой, конечно...

* * *

— На этом всё, сэр? — поинтересовался Деяч полчаса спустя, когда они уже шли к шаттлам.

— Да, — Фрейзер выдохнул это с видимым облегчением. — Наконец-то весь этот adskiy pizdets закончился. Теперь прямой дорогой на Мезоа. Чиниться и отчитываться о содеянном.

— Думаете, дальше будет проще?

— Вам сказать правду или успокоить? — хмыкнул Николас.

— Желательно правду, сэр, — с иронией ответил Августин, подхватывая шутливый тон. — Хотелось бы знать, к каким ещё проблемам готовиться.

— Эх, если бы я знал точно... Ну, а если хотите услышать правду, то помяните моё слово, всё только начинается...

Эпилог

Планета умирала медленно и тяжело.

Моря уже давно испарились, обнажив неровные гряды подводных гор. Атмосфера была полностью уничтожена, полностью сгорев за считанные минуты. Стыки тектонических плит вспучились, исторгая из себя бесконечные потоки магмы. Абсолютное большинство живых существ погибло, либо умрёт в течение часа. Даже мельчайшие бактерии не смогли бы выжить в том огненном аду, что буквально разрывал планету на куски.

Абаддон Разоритель знал, что ждать оставалось совсем недолго. Как докладывали падшие еретехи Черного Флота, ядро планеты утратило стабильность, и он без труда мог рассмотреть это даже отсюда, находясь в сотнях тысяч километров от агонизирующего мира.

Все южное полушарие превратилось в океан огня, колыхавшийся на месте одного из трёх континентов. Именно сюда обрушился всесокрушающий залп 'Планетоубийцы', ознаменовавший начало конца этого безымянного мира. Твёрдое внутреннее ядро уже коллапсировало, а полужидкое внешнее стремительно нагревалось.

Это было предрешено...

Содрогаясь от полюса до полюса от непрерывных землетрясений, планета корчилась, словно лоялист, попавший в руки падших Астартес Третьего Легиона. Абаддон не сомневался в том, что после первого же залпа, уничтожившего атмосферу, на поверхности не осталось ничего живого. Ударные волны, кругами расходившиеся от эпицентра, смели всю почву, раздробили скалы и предопределили участь гибнущего мира.

Местная цивилизация гуманоидных рептилий пребывала в зачаточном состоянии, только-только отринув родоплеменной строй. Разорителя не интересовало самоназвание уже погибшей расы. Эти существа были жалки и бесполезны, поклоняясь 'духам природы' и не зная ни пороха, ни обработки металлов. Ящеры не могли даже умереть во славу Темных Богов, потому что их психический потенциал был близок к отрицательному. Вожди здешних племен, встретившие эмиссаров Темного Легиона, до конца сохраняли надежду, но планета и её обитатели были обречены с самого начала. Единственный залп главного калибра 'Планетоубийцы' поставил точку в их бессмысленном существовании.

Абаддон упивался этим апокалипсическим зрелищем. Казалось, словно он вновь стоял рядом с Хорусом на капитанском мостике 'Мстительного Духа', наблюдая за тем, как на поверхность Истваана III падает град вирусных бомб. Тогда они уничтожили двенадцать миллиардов жителей той планеты за считанные мгновения. Оглушительное псионическое эхо их смертей звучало в голове Абаддона, словно триумфальный гимн...

Но теперь далекая бойня казалась ему лишь невинной шалостью по сравнению с тем, что он намеревался совершить в будущем.

'И пусть Галактика горит огнем!' — приказал Хорус. Абаддон и Примархи, собравшиеся под его знаменами, выполнили этот приказ. Осквернитель вспоминал сожранные пламенем миры. Перед его взором проносились звездные системы, заполненные обломками кораблей и планет после яростных космических баталий. Он вспоминал тысячи кровавых сражений, в которых на тысячемильных фронтах космические десантники и чудовищные боевые титаны безжалостно рубились со своими же бывшими соратниками.

Абаддон вспомнил ликующий рев, изданный миллионами изуродованных Хаосом глоток в тот момент, когда он, любимый Первый капитан Хоруса, взял штурмом бастионы казавшегося несокрушимым дворца самозваного 'Лжеимператора' на Терре и ворвался в его внутренние покои.

С тех пор минула вот уже сотня веков, но никогда ранее подчинявшиеся Разорителю армии Хаоса не были столь велики, как сегодня. Миллиарды жалких рабов и культистов на оскверненных мирах питали своим потом и кровью машинерию Темных Механикус, производя оружие и снаряжение для его воинств. Миллионы солдат были готовы ринуться в бой, восславляя Великую Четвёрку и лично Абаддона. Десятки тысяч космических десантников-предателей склонились перед ним. Он привёл с собой многие сотни разнообразнейших космических кораблей, начиная с примитивных 'Иконоборцев' и заканчивая 'Планетоубийцей' — подлинной вершиной технологического мастерства лучших еретехов и колдунов во всей Галактике. И это не упоминая пиратов, бандитов всех мастей и прочий сброд, атаковавший имперские линии снабжения и слабо защищенные миры...

Палуба вновь содрогнулась, и на обзорных экранах возникло изображение громадного облака раскаленной магмы, взлетевшего над неторопливо раскалывавшейся планетой. Желто-красное и чёрное сплетались воедино, мерцая и срываясь на прерывистую рябь. Сенсоры флагмана Черного Флота до сих пор настраивались после всесокрушающего залпа.

Абаддон в раздражении дернул щекой, думая об этом. Помнится, еретехи клялись всей Четвёркой, что никаких проблем с наведением чудовищных орудий 'Планетоубийцы' не возникнет, но испытания показали обратное. Требовалось прождать не менее часа для того, чтобы откалибровать прицельные матрицы. Что ж, за это многим из падших техножрецов пришлось заплатить своими жалкими жизнями...

Разоритель оскалился, вспоминая, как лично сокрушил одного из глупцов, посмевших перечить его воле. Эзекиль не был слишком уж разъярён столь неприятной задержкой, но идиотов требовалось учить наиболее жестоким и действенным способом. В остальном же он был полностью спокоен. Задержка не была критична, ведь чтобы воспользоваться такой паузой и нанести вред 'Планетоубийце', имперским шавкам придётся сначала разобраться с его свитой. Учитывая то, что представлял из себя Черный Флот, вероятность такого была совершенно смехотворна.

Четыре линкора класса 'Разоритель' — одни из лучших кораблей линии, когда-либо созданных на человеческих верфях, — расположились с двух сторон от флагмана, прикрывая его громадными вытянутыми корпусами и ощетинившись сотнями разнокалиберных орудий. Хаос-Лорды, командующие каждым из этих кораблей, были готовы разорвать любую цель, на которую укажет им Абаддон.

'Предвестник Гибели' — боевая баржа класса 'Глориана', которую Разоритель предпочитал использовать в качестве резервного флагмана, нависал над боевыми порядками Черного Флота сверху, окруженный десятками меньших кораблей. Золочёные символы Хаоса Неделимого сияли кровавыми бликами, отражая свет умирающей планеты.

Флот Эзекиля был недостижимо силён, даже несмотря на отсутствие здесь эскадр Воителя Хейнриха Бейла и Локки Ванамы, или же флота Повелительницы Битв Леди Ользбет Колдайрон. Они, как и десятки иных союзников или вассалов Аббадона, в эти мгновения вновь обрушивались на миры Готического Сектора, неся боль, страх и разрушение с именем Разорителя на устах...

Он проследовал в центр рубки в сопровождении живого щита из Несущих Отчаяние — терминаторов Хаоса Чёрного Легиона, которые служили элитными телохранителями Абаддона. Техножрецы, офицеры и завывающие на разные голоса уродливые порождения варпа бросились прочь с дороги бронированных гигантов.

Повинуясь очередному беззвучному приказу Абаддона, платформа в центре рубки стала опускаться сквозь нижние палубы корабля. Экипаж 'Планетоубийцы' ощутил волю своего повелителя, и на борту огромного судна вспыхнула лихорадочная деятельность. Разоритель знал, что корабли, сопровождающие его флагман, тоже готовятся к походу, а их командиры облегченно вздохнули при мысли о том, что вот-вот покинут окрестности планеты, бившейся в непредсказуемой агонии.

Испытания новейшего супероружия прошли полностью успешно, доказав сомневавшимся всю мощь его нынешнего флагмана. Возможность уничтожать миры одним-единственным залпом открывала широчайшие перспективы и позволяла перейти к следующему пункту плана.

Абаддон Разоритель, Воитель Легионов Хоруса, командующий так называемыми Предательскими Легионами, как именовали их слуги 'Лжеимператора', шествовал мимо своих последователей, искривив губы в жуткой улыбке. Он не был озабочен тем, как окружающие воспримут выражение его лица. Для того, чтобы они молчали, будет достаточно лишь ужаса, который Эзекиль внушал им.

Опустившись на самую нижнюю палубу, платформа остановилась на массивном возвышении в центре громадного отсека, пол и стены которого скрывались во мраке. Керамитовые сабатоны Несущих Отчаяние загрохотали по адамантию гигантской плиты, удерживаемой массивными цепями. Целая армия техножрецов тут же опустилась на колени и приветствовала своего Владыку глубочайшими поклонами.

В иной раз Эзекиль не упустил бы случая, чтобы насладиться унижением этих гордых еретехов. Лучшие из лучших Темных Механикус, каких только можно было привлечь на его сторону, сейчас замерли перед ним. Они утверждали, что машина не способна испытывать страх, но в то же время боялись. Не того, что Разоритель мог бы сделать с ними, но того, что могли утратить в перспективе, не подчинившись сейчас. Алчность всегда была одним из худших человеческих пороков. Жажда познания не слишком отличалась от неё...

— Покажите! — ледяным тоном повелел Абаддон.

Один из еретиков прикоснулся механическими пальцами-щупальцами к хрустальному пульту. В тот же миг бинарные трели наполнили помещение, чтобы внезапно стихнуть на особо высокой ноте. Где-то в темноте раздался гул, а затем стены отсека исчезли, поглощенные мраком. Из колышущейся тьмы стали одна за другой возникать многоцветные сферы и линии, выстраиваясь в строгом порядке. Ещё секунда, и вокруг платформы закружился сверкающий хоровод звезд, планет, созвездий, комет, метеоров и прочих бесчисленных небесных тел.

Проведя здесь в одиночестве много часов за размышлениями о постоянно меняющейся картине звездного неба, Абаддон уже довольно хорошо знал это четырехмерное голографическое изображение Готического Сектора, отражающее в том числе и непредсказуемое воздействие расширения времени в варпе. Таинственная виртуальная карта была найдена на борту неизвестного космического корабля, покинутого экипажем и бесцельно дрейфовавшего в пустоте.

За столь неожиданную находку стоило благодарить Лорда Кхарака Изменяющегося, преподнесшего Абаддону этот щедрый дар. Впрочем, Разоритель не сомневался в том, что это было сделано лишь из-за невозможности самостоятельно воспользоваться этой технологией. Служители Тзинча знали, как заинтересовать Эзекиля...

На 'Планетоубийцу' этот реликт прошлого перенесли вместе с рубкой судна, в которой она находилась. Несомненно, она была намного старше самого Империума, и ее создателями были существа, не принадлежавшие к человеческому роду. Впрочем, всё это не слишком волновало Абаддона.

По всему Готическому Сектору мерцали синие и красные руны, показывающие расположение флотов. Эти отметки не давали ни малейшего представления о жарких сражениях, которые велись за стратегически важные звездные системы. Абаддон проследил взглядом за изумрудными пунктирами маршрутов вражеских конвоев, с риском для жизни снабжавших прифронтовые миры всем необходимым. Обозначения отборных рейдеров сил Хаоса, следивших за этими конвоями из варпа, светились алым, а вдоль маршрутов имперских транспортов мерцали сине-зеленые руны пиратских эскадр, помогавших Разорителю.

Но это не волновало его сегодня.

Абаддон по очереди взглянул на шесть ярких золотых значков, разбросанных по всему Сектору. Первая часть кампании завершилась успехом, и теперь требовалось сделать выбор, прежде чем приступать ко второй части грандиозного события, уже нареченного летописцами двенадцатым Черным Крестовым Походом.

— Фуларис, Анвил-206, Фир, Ребо, Шиндлгейст, Бритая... — он смолк, не обращая ни малейшего внимания на окружавших его слуг и вассалов.

Существа вокруг не посмели как-либо выразить своё изумление или недоумение, опасаясь мгновенной кары, но Разоритель чувствовал, что они не понимают. Черви никогда не могли осознать всю красоту и полноту замыслов тех, кому самой Судьбой было предначертано править и повелевать. Как это было знакомо ему...

'Глупцы! — Абаддон опустил веки, дабы ничто не отвлекало его от раздумий. — Они не понимают, что наше сильнейшее оружие — не этот огромный корабль, а страх и смятение, которые он посеет на своем пути. Мы будем наносить внезапные удары по самым разным мирам, и никто не догадается, что на самом деле у нас на уме. Враг не будет знать, где мы появимся в следующий раз, потеряет рассудок от ужаса и не сможет разгадать наши истинные цели. Нам не нужны стратегически важные миры. Пусть наши непредсказуемые атаки сеют панику в рядах противника'.

Приоткрыв глаза, Абаддон взглянул на кружащиеся вокруг него звезды и протянул к ним руку со страшными железными когтями. Повинуясь жесту Разорителя, голографическое изображение стало двигаться медленнее и, наконец, остановилось, а две звезды внезапно засветились ярче других.

Повинуясь воле своего владыки, техножрецы засуетились вокруг хрустального пульта, и яркие звезды стали расти.

Судьба предоставляла ему выбор. Простой и одновременно с этим сложный. Впрочем, Разоритель был уверен в своих силах. Ошибка здесь и сейчас не привела бы Абаддона к поражению, но она могла немного отсрочить его триумф.

— Фуларис или Ребо?

Он спросил скорее сам себя, чем кого-то ещё. Разоритель думал о чём-то, что было скрыто от понимания остальных существ, присутствовавших в этом отсеке.

Выбор... Что ж, Абаддон Разоритель, командующий Черного Легиона, вармастер Хаоса, отмеченный Великой Четверкой и объединивший еретиков и предателей ради нового удара по Империуму, сделал выбор.

Ощутив волю своего повелителя, техножрецы молча преклонили колени, а к остальным кораблям флота Хаоса полетел сигнал, содержащий наименование и координаты следующей цели. Обитатели обреченной системы ещё не знали об этом, но их судьба была предрешена.

'И пусть Галактика горит огнем!' — приказал Хорус десять тысяч лет назад, и наконец-то Абаддон Разоритель сможет выполнить его приказ...

Если только он не ошибся с выбором...

* * *

Оно пробудилось резко и быстро.

Прошло меньше пикосекунды, но даже за этот ничтожный отрывок времени командные протоколы успели произвести анализ окружающей обстановки.

Движение отсутствовало.

Разум отдал инстинктивную команду, и из внешних динамиков его вместилища вырвался протяжный, сипящий звук. Лишь звук, не более. Это тело не было предназначено для дыхания...

Ледяные протоколы боевых модулей отсекли те немногочисленные эмоции, что оставались у него после биопереноса. Высокоразвитое сознание, заточённое в оболочку из живого металла, уже получало многочисленные доклады и сообщения от важнейших компонентов. Анализирующие модули загрузили информацию, поступившую в то время, как он отсутствовал в реальности.

За один короткий миг перед глазами промелькнул весь чуть более чем шестидесятимиллионный цикл неизменного постоянства, который сохранился в памяти скупыми и размытыми отрывками. Шестьдесят миллионов лет безмолвного молчания и редких мгновений бодрствования. Вначале каждый год, потом раз в десятилетие, в столетие... Банки данных услужливо сообщили ему, что в последний раз он спал более ста тысячелетий.

Понемногу самосознание возвращалось, короткими вспышками зажигаясь в механическом разуме.

Имя.

Предназначение.

Последняя задача.

Протоколы служения быстро восстановили тот необходимый минимум, без которого дальнейшее функционирование было бы невозможно. Криптеки династии хорошо поработали, создавая для своего фаэрона идеальных слуг и защитников...

Личность.

Самое яркое и болезненное воспоминание вспыхнуло в глубине его разума, окончательно пробудив механическую оболочку.

Кхедес. Лич-страж фаэрона Хети IV. Образцовый слуга династии Неферхара. Предатель, отступник и ренегат, отвергнутый собственной расой.

Сейчас это не имело слишком большого значения...

Вокруг клубилась тьма, медленно уступая зелёному свечению. Тусклые линии складывались в знакомые и волнующие символы. Каждый из них обозначал нечто важное, но он не мог вспомнить, что именно. Рот с лязгом распахнулся, исторгнув беззвучный хрип. Тело, состоящее из живого металла, дернулось, словно марионетка в руках неумелого кукловода.

Очередной информационный пакет, скомпонованный аналитическими модулями, раскрылся перед лич-стражем. Он был мужчиной. Во всяком случае тогда, когда не завершились времена Плоти, предшествовавшие биопереносу. Когда его раса ходила под звёздами в телах из мяса и костей. До того, как Тсара'нога, Потусторонний, молчаливый звёздный бог, предложил династии свою милость. До того, как Безмолвный Царь решил, что один из его вассалов окончательно утратил разум...

Пронзительный и безумный хохот вырвался из его сознания, преобразованный вокализатором в искусственное и нереалистичное лязганье. Звук отдавал страхом, безысходностью и застарелой болью.

Миллионы лет прошли с тех пор, но боль так и не ушла. Это было даже лучше, чем просто 'хорошо'. Наличие осколков этих эмоций означало, что он всё ещё продолжал свою службу. Значит, Кхедес всё ещё должен был выполнять последний приказ. Он мог бы печально улыбнуться, если бы его неживой череп отобразил подобное выражение чувств.

Тревога ушла. То было кратковременное помрачение рассудка после пробуждения. Но теперь он испытывал нечто иное.

Беспокойство.

Эта эмоция охватила всю его сущность. Страх привычно занял разум Кхедеса, заставляя терзаться собственной неполноценностью.

Подобный страх в той или иной мере пронизывал всю расу лич-стража. Ужас перед неминуемой смертью, со временем перешедший в удушающую зависть к иным видам, и вспыхнувший ненавистью к сущностям, обрекшим некронтир на жалкое существование. Управляемые болезненной гордостью, эти эмоции не только ввергли его расу в величайшую из войн этой Вселенной, но и вынудили отказаться от самой жизни.

Слабость и смертность.

Последнее оказало куда как большее влияние, пусть горделивые некронтир и не признавали этого.

Глупцы...

Некронтир сами назвали К'Тан своими повелителями. Сами обратились к Звёздным Богам, надеясь отомстить Древним и возвыситься до небывалых высот. А затем сами нанесли удар в спину, ведомые глупыми и бессмысленными страстями.

Кхедес знал это, равно как и любой другой некрон династии Неферхара, одарённый собственной личностью. Тсара'нога никогда не скрывал своих намерений относительно присягнувших ему на верность. Он был слишком безумен, вспыльчив и одержим местью, чтобы отвлекаться на возню с потенциальными слугами. Этот К'Тан даровал свою милость и знание лишь тем, кто готов был принять их.

Разве найдется среди фаэронов такой глупец, который пожертвует ясностью рассудка лишь ради отмщения своим врагам?

Мерибра Хети IV, Возвышенный Изыскатель, по собственной воле обратился к тому, кого подобострастно именовали Непознанным или Потусторонним. Фаэрон, во времена Плоти являвшийся одним из наиболее образованных и проницательных учёных среди некронтир, отчётливо осознавал все риски и перспективы подобного. Говорили, что Мерибра был одержим лишь постижением нематериального, да собственной женой, прекраснейшей Нефертари. Ведомый жаждой познания и нежеланием видеть смерть той, кого на самом деле любил, он добровольно обрёк себя и свою династию на вечное существование в телах из некродермиса.

Как жаль, что иные владыки некронтир поступили иначе...

Ослеплённые ненавистью и уязвлённые, они выбрали этот путь не разумами, но сердцами. Это решение даровало им вечное существование в механических телах. Помогло окунуться в тайны мироздания и подчинить себе энергию звёзд. Избавило от ненужных и опасных эмоций, надёжно сплотив и объединив некронтир вокруг трона Безмолвного Царя. Эпохи династических войн и раздоров были отброшены, чтобы сконцентрироваться на чём-то большем. В конце концов, оно позволило стремительно и безжалостно сокрушить Древних.

Наряду с этим, осознание последствий такого выбора шокировало фаэронов. Владыки иных династий сочли, что у них не только отняли эфемерную 'славу' и 'власть'. Они вдруг поняли, что лишились энергии живых созданий. И с тех пор раса некронтир была обречена.

Разъяренные и шокированные последствиями своего выбора, фаэроны сплотились вокруг Безмолвного Царя, снова ведомые жгучей ненавистью. Эта эмоция стала их бичом и проклятием, вылившись на многострадальную Галактику новым витком чудовищной войны. Вот только на этот раз врагами были назначены Звёздные Боги.

Но отнюдь не все династии предпочли предательство верному служению...

Мерибра Хети IV отринул повеление Безмолвного Царя. Он лично управлял проведением тайного эксперимента, результаты которого могли изменить баланс сил в Галактике. Величайший проект фаэрона, воплощённый в реальность благосклонностью Тсара'нога, должен был гарантировать незыблемость границ династии.

Неферхара предпочли нейтралитет и невмешательство насилию и предательству. Вот только Сарех не терпел своеволия. Его ответ был жесток и стремителен.

Бессмертные легионы двух династий — Оросхов и Империи Отделенных — обрушились на владения непокорных сородичей. В то же время неисчислимый ВААГХ! зеленокожих примитивов, ведомый тайным замыслом проклятых аэльдари, устремился к коронному миру Нефрех, уничтожая всё и вся на своём пути.

Фаэрон Мерибра Хети IV повелел своим вернейшим защитникам оберегать коронный мир, который был усладой его разума, и прекраснейшую Нефертари, что стала отрадой его сердца. Сам он вместе с эскадрой возмездия направился в глубины пространства Империи Отделенных, готовясь нанести ответный удар по вероломным и подлым сородичам.

— Оберегайте дом мой и возлюбленную мою до тех пор, пока не погаснут звёзды, или же покуда Нерождённые твари не вторгнутся в коронный мир!

Таков был последний приказ фаэрона династии Неферхара своим лич-стражам...

Слуги Древних дорого заплатили за своё вмешательство в тот конфликт. Царица Нефертари, принявшая на себя бремя власти над владениями своего мужа, встретила захватчиков с воистину ледяной ненавистью. Оружейные системы избранников Тсара'нога являли собой квинтэссенцию технологического развития некронтир. Уродливые корабли зеленокожих накатывали бесконечными волнами, но раз за разом разбивались о несокрушимые космические бастионы.

Семь могущественных Черных Цитаделей, созданных в глубокой тайне даже от Безмолвного Царя, обрушили на нападающих ужасающие энергетические лучи, разрушающие саму материю. Они были столь совершенны, что могли вести бой и самовосстанавливаться даже при отсутствии экипажа. Это в конце-концов и произошло к финалу сражения, когда после сотен абордажей гарнизоны крепостей погибли, сражаясь до последнего некрона. Двенадцать суток продолжалась оборона Нефреха, и потери нападающих за это время превзошли все мыслимые пределы.

Но когда битва подошла к концу, случилось ужасное. Безумная череда нелепых случайностей, наложившихся одна на другую, подтолкнула лавину грядущих событий.

Последняя армада зеленокожих вышла из варпа точно в ядре одного из двух солнц коронного мира. Жалкие корабли примитивов за считанные мгновения оказались поглощены чистейшей перегретой плазмой, но флагманский корабль оркоидов успел привести в действие какое-то неизвестное оружие.

В тот же миг ядро красного карлика стремительно коллапсировало и взорвалось. Законы материи оказались попраны мерзким психическим полем жалких варваров. Произошло то, что ранее считалось абсолютно невозможным и нереальным...

Подчиняясь командным протоколам, все Черные Цитадели запустили директивы межпространственного перемещения, отправившись в случайно выбранные точки в границах владений Мерибры Хети IV. Но для Нефреха всё только начиналось. Гравитационная аномалия на месте одного из двух красных карликов мигом перекроила карту небесных тел внутри системы, разрушив две из трёх планет, которые образовывали так называемое Жемчужное Кольцо династии.

Арсеноя, Береника и Нефрех...

Три самых развитых и важных мира среди всех владений Мерибры Хети IV. Три планеты, красотами которых восхищались даже искушенные вассалы Безмолвного Царя. Подлинные сокровищницы знаний как технологических, так и нематериальных.

Перед лицом неминуемой гибели прекраснейшая Нефертари обратилась к лучшим умам династии, призывая своих вассалов и слуг сделать всё возможное для сохранения коронного мира. И личные ученики Мерибры Хети IV сделали всё от них зависящее, чтобы исполнить приказ своей госпожи.

Тайные знания о природе реальности, которые были получены криптеками от самого Тсара'нога, позволяли защитить ядро планеты от уничтожения. Воплощенные в причудливом смешении технологий и того, что иные примитивные расы могли назвать магией, громадные механизмы могли скрыть тронный мир в иных измерениях.

Нефертари знала, что её муж никогда не решился бы воплощать в реальность непроверенную технологию, а потому она отдала приказ, не колеблясь ни мгновения. Причудливые механизмы активировались, охватив планету призрачным сиянием. На несколько мгновений иные планы реальности поглотили Нефрех, надёжно защитив его от последствий взрыва звезды. Только для того, чтобы выплюнуть обратно мертвый и безмолвный каменный шар.

Вновь нелепые случайности привели к самому невообразимому результату...

Так пал коронный мир династии Неферхара. Так погибла прекраснейшая Нефертари.

В то же время возмездие достигло и предателей, отринувших власть Звездных Богов. Созданные криптеками искажающие вирусы поразили правящую верхушку Оросхов, погрузив вражескую династию в пучину кровавой междоусобицы.

Личная эскадра Хети IV, до поры до времени таившаяся у самого сердца Империи Отделённых, вторглась в коронный мир Саркона, а затем обрушили на его поверхность всю мощь тайного искажающего оружия.

То, что мы называем хаосом — это всего лишь закономерности, которые мы не сумели распознать. То, что мы называем случайностями — это всего лишь закономерности, которые мы не в состоянии расшифровать. То, что мы не можем понять, мы называем невозможным.

Разрушительная сила экспериментальных технологий вырвалась из своего узилища, поражая всё и вся на своем пути. Электромагнитные бури мгновенно разрушили энграммы памяти каждого некрона в той звёздной системе, унося с собой все тайны Владыки Неферхары и обрекая его врагов на жалкое и никчёмное существование...

Воспоминание прошло столь же внезапно, как и началось, а после с задворок сознания донёсся шёпот. Протоколы служения перестраивались и видоизменялись. Прежние директивы теряли актуальность и переоценивались, старые приказы признавались недействительными, а нерушимые оковы энграмм вдруг раздвинулись, даруя разуму лич-стража невозможную и почти безграничную свободу.

Это было совершенно невозможно...

Шли мгновения, и разумом Кхедеса овладевала паника. Он ненавидел отсутствие контроля, боясь необратимой эрозии личности. Это означало необратимый и скорый распад сознания, а следовательно — невозможность продолжать выполнение последнего приказа. Беспокойство нарастало, тревожа синаптические структуры его тела.

Следом за припадком в сознании лич-стража возник вопрос.

Великая война завершилась слишком давно. Кхедес знал это, поскольку недремлющие сенсоры легкого крейсера уловили последний приказ Безмолвного Царя. С тех пор ничто не тревожило вечный сон лич-стража. Во всяком случае, он не мог вспомнить ничего важного...

Что послужило причиной пробуждения именно сейчас?

В голове пронеслись неясные образы. Ледяной холод бескрайнего космоса, уродливые корпуса неизвестных космических кораблей, грубых и квадратных, но при этом симметричных. Сотни челноков, которые доставили на поверхность мертвого мира странных существ, чьи жалкие попытки объединить плоть и машину не вызывали ничего, кроме презрения. Фырчащие и лязгающие механизмы, не слишком отличающиеся от поделок оркоидов. Громадные промышленные и перерабатывающие строения, испятнавшие поверхность Нефреха...

В разуме Кхедеса вспыхнула ненависть, густо смешанная с чем-то ещё. Он не мог определить суть новой эмоции, да и не пытался сделать это. Всё, что его волновало, было заключено в одном-единственном вопросе.

В какой промежуток времени это происходило?

Незнакомое ощущение вспыхнуло с новой силой. Чёрная пелена совсем затянула зрение. Кхедес полностью потерял контроль над двигательными функциями.

Командные протоколы сыпали ошибками и запретами, с машинной чёткостью стремясь отсортировать и упорядочить воспоминания.

Единственной реакцией роботизированного создания, служившего ему сейчас опорой, стало неспешное вращение головой. Из челюстей механического черепа вырвался тревожный шум помех. Командные протоколы, изначально созданные чтобы помочь ему в выполнении приказа, больше не давили на Кхедеса, словно бы самоустранились...

Воспоминания прервались также внезапно, как начались.

Надежда.

Эта эмоция была слишком необычна для лич-стража, потерявшего всё.

Но теперь он ощущал именно надежду.

Картины прошлого наконец сложились в упорядоченную последовательность. Некоторые отрывки до сих пор отзывались ошибками и безмолвной пустотой, но главное лич-страж узнал.

Примитивная раса левоаминокислотных антропоморфных гуманоидов называла себя 'людьми'. Они поклонялись какому-то деятелю своего прошлого, именуя его Императором и богом, что вызвало у Кхедеса лишь презрение. Жалкие дикари не в состоянии были понять, насколько они заблуждаются.

А потом один из них, связавший свою душу с Нерождёнными тварями, посмел активировать жутко примитивный, но при этом чрезвычайно мощный артефакт неизвестной природы, исказивший сородичей этого варвара. Едва это произошло, как аналитические модули Кхедеса досконально изучили угрозу, после чего отдали команду на пробуждение разума своего носителя. Однако жалкая букашка не собиралась ждать, сразу воззвав к отродьями ирреальности, чтобы протащить их на поверхность Неферхары.

Энграммы подчинения не могли допустить подобного, а потому нанёсли ответный удар. Защита коронного мира имела наивысший приоритет среди иных протоколов служения. Его противник был умён и осторожен, поставив вместо себя лишь пешку, чтобы вернуться впредь.

В тот же миг он стал для механической части сознания Кхедеса не просто противником, но Врагом — целью, уничтожение которой стало самой приоритетной задачей со времён Великой войны. Разум лич-стража всё ещё пребывал в вечном сне, но протоколы служения были способны справиться с угрозой самостоятельно.

Так и произошло, когда через неимоверно короткий промежуток времени его энграммы вновь самостоятельно отразили атаку.

Несколько космических кораблей, пропитанных отравой нематериальности, вторглись в пределы звездной системы. Другие примитивы, однако, встретили врага во всеоружии, разобравшись со свитой и прислужниками Врага, а также облегчив частично пробудившемуся лич-стражу поиск и уничтожение его цели.

Последний приказ был выполнен. Нерождённые твари всё же пришли на Нефрех, а династия пала. Его служение оказалось завершено...

Безумное, невозможное, чуждое лич-стражу осознание того, что больше никто не смел ему приказывать, едва не отформатировало медленно перестраивающийся разум Кхедеса. Попытка обратиться к энграммам служения не дала почти ничего, и это стало последней каплей.

Теперь он сам должен был принимать решения.

Кхедес выпрямился в полный рост, поднявшись с ноктолитового трона, на котором он провел без малого шестьдесят миллионов лет. Правая рука лич-стража династии Неферхара сжалась на древке фазовой глефы. Теперь он вспомнил, как телепортировался на борт отравленного ирреальностью примитивного корабля, и как его оружие пробило грудь жалкого создания.

Полностью осознавший себя некрон со скрежетом повернулся, оглядев помещение вокруг себя. Повинуясь его воле, каноптековые пауки устремились из многочисленных технических отверстий, перемещаясь за счёт антигравитационных полей и стремительно оживляя капитанский мостик космического корабля, погрузившийся в сон многие эры назад.

Легкий крейсер класса 'Кхопеш', некогда сражавшийся с зеленокожими на орбите Нефреха, пробуждался от сверхдолгого сна. Шестьдесят миллионов лет этот корабль продолжал исполнение последнего приказа. Единственный выживший в той бойне, что разверзлась на орбите коронного мира, он каким-то чудом сумел пережить глобальный катаклизм, сотрясавший звёздную систему. А когда лишённая малейшего следа разумной жизни планета возвратилась из других измерений, 'Кхопеш' опустился на поверхность Нефреха, где и замер безмолвным памятником погибшей династии.

Манипулятор левой руки Кхедеса с хрустом сжался.

Впервые за шестьдесят миллионов лет из динамиков лич-стража вырвались сухие, лишённые эмоционального окраса слова.

— Анализ завершён... Подтверждение статуса династии — 'уничтожена'... Отсутствует... Производится определение списка задач... Высший приоритет — установление истинного статуса династии. Приступить к выполнению немедленно.

И пусть Галактика содрогнётся, ведь последний из слуг К'Тан принял своё решение.

С хрустом и скрежетом разорвались нематериальные нити Судьбы.

На жернова этой истории упал первый существенный камешек...