-Все молодцы, все— рассеяно согласился Тимофей Фёдорович: -Тебе нужно отдохнуть. Дальше сами справимся. Иди и чтобы в следующие двадцать четыре часа не приближался к комплексу и не донимал звонками. Это всех касается.
Кто-то из комсомольцев подал голос: -У меня смена должна начаться...
-Какая тут смена— усмехнулся директор чернореченского производственного комплекса: -Такие дела творятся.
-Все брысь отсюда— подтвердил Николай Анатольевич: -Если кто-то понадобится — вызовем персонально.
-Тимофей Фёдорович!— позвал Мотылёк видя, что руководитель вот-вот выключит связь: -А у Коня как дела?
Наклонившись, директор спросил у зама:— Какого ещё коня? Что здесь делает какая-то лошадь?
Николай Анатольевич пожал плечами.
-Костю тоже можно поздравить с прибавлением. Любопытно, что у вас двоих получилось почти одновременно, с разницей в неполные тридцать часов.
-Как там прошло?— жадно спросил Мотылёк.
Оглядев собравшееся заводское начальство и чёрные фигуры безопасников в деактивированной броне, Тимофей Фёдорович сказал: -Гораздо спокойнее чем здесь. Можно даже сказать — в рабочем порядке. И больше никаких вопросов! По крайней мере, в ближайшие сутки.
Зашевелились безопасники, сопровождая комсомольцев. Мотылёк с удивлением увидел: солнце давно встало и по времени уже позднее утро. Их посадили в мобиль на ручном управлении. Мотылёк привык видеть место водителя всегда пустым, а мобиль движущимся под управлением компьютера. Странно видеть человека, выполняющего задачу, которую мог бы выполнить автомат. Тем более безопасника.
Поездку в город он пропустил. Фоном слышал возбуждённые молодые голоса, но не воспринимал, дремля на плече у Наташи. Правда, когда пришло время выходить, оказалось, что это Светино плечо, а Наташа сидела с другой стороны. Коля Гончар показал Мотыльку кулак, но он только улыбнулся.
Наташа спросила: -Проводить?
-И в кровать уложить— потребовал Мотылёк.
-Перебьёшься.
-Почему?— в духе новорождённого интеллекта спросил старший научный сотрудник и девушка сходу не нашлась с ответом.
Он закрыл глаза на минутку, а открыл уже под вечер. На столике рядом с кроватью стоял поднос с нехитрым завтраком: завёрнутыми в изолирующую плёнку бутербродами и пакетом апельсинового сока. За окном ещё светло, но свет по вечернему мягок и слаб. Отбросив лёгкое покрывало, Мотылёк обнаружил себя полностью одетым, только без ботинок, на измятой кровати. Ощутив дикий голод — взялся за бутерброды, терзая их, словно голодный зверь.
В поисках ещё чего-нибудь съедобного, Мотылёк вышел из спальни в общий зал гостиничного номера. Там, на пушистом белом диване, трансформированном из пары кресел и кофейного столика (из соображения экономии жилого места и удобства командировочных постояльцев, в гостинице вся мебель являлась многофункциональной, способной служить в двух и более ипостасях) мирно беседовали Наташа, интеллект Новосибирск и Конь. Причём голову последнего венчало нечто вроде фиолетовой тюбетейки с вышитым золотой нитью замысловатым орнаментом.
-Салам алейкум— голограмма Коня приподняла тюбетейку: -Наконец-то проснулся.
-И тебе этот, салам. Или правильно говорить "Ассалам алейкум"— засомневался Мотылёк. Мотнул головой и спросил: -Ребята, а поесть у нас что-нибудь есть?
-Я сделала бутерброды— сказала Наташа.
-Хорошие бутерброды— одобрил Мотылёк: -Только крохотные.
-Вот бы изобрести вечный бутерброд— усмехнулся Конь. Достав из лежащей на коленях сумки свёрток, бросил его Мотыльку: -Лови!
Будучи полностью уверенным, что друг находится за сотни километров, в Краснопресненске, а на диване "сидит" его голографическое изображение в режиме удалённого присутствия, Мотылёк не сделал и попытки поймать летящий свёрток. Голограммы ведь не могут бросаться материальными объектами, верно?
Как оказалась, данная, конкретная голограмма могла. Ударивший Мотылька в грудь свёрток упал на пол.
-Разиня!— рассердился Конь: -Не проснулся ещё?
Мотылёк сказал: -Ты должен быть в Краснопресненске.
-Прилетел. Человек уже и прилететь не может?
-А что в свёртке?
-Довга. Ешь, не бойся. Между прочим, национальное азербайджанское блюдо. Там у меня две такие дев... товарища работают— поправился Конь: -Собрали на дорогу.
Не дав ему договорить, Мотылёк крепко обнял Коня. Потом они вместе пробовали довгу, а Наташа, с невинным видом, расспрашивала Коня о его взаимоотношениях с рабочими товарищами, которые не стесняются готовить ему в дорогу. Вкус у довги необычный, но стоило привыкнуть, как тарелки показали дно.
-Береги там у себя ценные кадры— посоветовал другу Мотылёк.
-Поберегу— кивнул Конь.
Наташа фыркнула, а Новосибирск посмотрел на создателей и грустно сказал: -До того как закончатся отведённые Тимофеем Фёдоровичем сутки принудительного отдыха осталось тридцать восемь с половиной тысяч секунд. Чуть меньше одиннадцати часов.
-Не пускают к малюткам?— сочувственно спросила Наташа.
Изображение десятилетнего мальчишки покачало головой: -Институт стоит на ушах. На них свалилось два интеллекта разом. Никто не предполагал, что получится практически одновременно. Думали с разницей в месяц или два, а тут почти синхронно. Вот и бегают. Про меня временно забыли. Впрочем, это как раз хорошо. Только почему к новым интеллектам все внешние каналы связи заблокировали и даже меня не пускают?
-Для чистоты эксперимента— пожал плечами Мотылёк.
-Чтобы плохому не научил— ответил Конь.
-А хорошему?
-Хорошему без тебя научат.
-Злые вы— укорил Новосибирск: -А ещё люди. Человеки. Создатели.
Конь смущённо закашлялся. Наташа сполоснула тарелки и составила в стопку. Скрывая смущение, Конь сунул в руки Мотыльку тюбетейку: -Видишь узор? Двухмерное отражение трёхмерной карты "паразитных" искажений снятых на момент рождения Нелли.
-Какой ещё Нелли?
-Краснопресненского интеллекта.
-Тоже те двое товарищей вышили?— поинтересовалась Наташа, рассматривая вышитый тонкой, как солнечный луч, нитью золотой узор.
Конь кивнул.
-И правда ценные кадры— вздохнула девушка.
Мотылёк выставил перед собой открытые ладони: -Постой. Так вы и имя краснопресненскому интеллекту успели придумать?
Конь довольно прищурился: -Пришлось целую битву за имя выдержать. Были там деятели собирающиеся назвать интеллект "рассветом коммунизма" или "ДаЗдравМирРевой".
-Серьёзно, я не шучу— заверил друзей Конь: -Представляете как бы это звучало? Например: а реши-ка мне рассвет коммунизма дифференциальное уравнение. Или: включи в общую сеть новые вычислительны блоки ДаЗдравМирРева!
-Жуть— согласился Новосибирск.
-Ты вообще молчи, Иван Фёдорович Крузенштерн — одновременно человек и пароход. Зачем выбрал имя совпадающее с названием города?
-Интеллектуальный город— улыбнулась Наташа.
-Может быть так и будет— согласился Новосибирск: -Я всё-таки расту. Одного ТяжМашСтроя уже мало. Я знаю, что способен на большее. Когда суета вокруг новорождённых уляжется, попрошу Тимофея Фёдоровича поддержать вопрос в верхах.
Удивлённо поглядывающий на сформированный интеллектом интерфейс в виде нарисованного мальчишки, Мотылёк серьёзно сказал: Ты будешь хорошим городом.
-Самым лучшим— пообещал Новосибирск: -У вас, людей, сейчас принято говорить: город-друг. Город-учёный. А если и правда город будет учёным, рабочим, администратором и, разумеется, другом каждому своему жителю?
-Загнул— одобрил Конь.
Интеллект сделал вид, будто покраснел, добавив немного розового к цвету щёк: -Учусь, понемногу.
Мотылёк накрыл рукой Наташину ладонь: -А мы своему так и не придумали!
Наташа засмеялась, прикрывая рот свободной ладонью.
-Что?
-Ребята, не обижайтесь, но вы сейчас разговариваете, словно молодые папаши.
В ответ сдвоенный хохот и несмелая улыбка нарисованная Новосибирском.
Отсмеявшись, Мотылёк поинтересовался у Наташи: -Как там остальные наши?
-Дружно подписывают подписки о неразглашении.
-Настолько серьёзно?
-Именно, что настолько.
-Достаточно уже сидеть в четырёх стенах— встал Конь: -Завтра к полудню мне нужно вернуться в Краснопресенск. Потому хватит терять время. Предлагаю организовать рейд по достопримечательностям Чернореченска.
-Каким достопримечательностям?— не понял Мотылёк.
-Тебе лучше знать каким. Это ты прожил треть года в Чернореченске.
-Я не жил— возразил Мотылёк: -Я работал.
До поздней ночи Наташа водила троих друзей по городу. Всё верно — троих. Интеллект Новосибирск оставался с ними, знакомясь с Чернореченском через видеокамеры в их коммуникаторах, слушая через микрофоны и разговаривая с помощью встроенных в коммуникаторы динамиков.
Новосибирску понравилось большое здание чернореченского интерактивного театра. Он даже предложил попробовать взломать театральную сеть и взять под управление распределённые театральные голопроекторы. В ответ Конь напомнил, чем закончилась для интеллекта первая (и единственная, по крайней мере, из известных ребятам) попытка взлома институтской сети. Безопасников тогда набежало — прорва. И каждый сотрудник НИИ был вынужден писать объяснительную. В том числе и Новосибирск. В то время он был ещё маленький, совсем не умел обманывать и честно написал: -Люблю решать сложные и интересные задачи. Задача взлома сети сложна и интересна. Прошу прощения за доставленные неудобства. Задача скрытого взлома сети более сложна и более интересна. Прошу разрешения освободить треть вычислительных ресурсов для её решения.
А уж что ему на это ответил комитет государственной безопасности — вовсе песня.
-Думаешь смог бы?— спросил Мотылёк: -Взломать? Всё-таки Чернореченск город промышленного и оборонного значения. Здесь должна стоять повышенная защита.
-С вероятностью в восемьдесят процентов удалось бы взломать в тайне от отдела информационного контроля местного отделения комитета государственной безопасности— ответил из коммуникатора Новосибирск: -Меня тренировали.
-Кто тебя тренировал?— удивлённо спросил Мотылёк.
-Люди из отдела информационного контроля, новосибирского отделения.
-Вот так живёшь и не знаешь, что с ребёнком делают— посетовал Конь.
Мотылёк спросил: -Разве это не должно быть секретной информацией?
-Безопасники не указывали скрывать факт тренировок.
-Ослы!— резюмировал Конь: -Совсем не умеют общаться с искусственным интеллектом и спросить у тех, кто умеет, разумеется, не удосужились.
-Новосибирск, ты ведь понимаешь: информация о тренировках в ремесле взломщика не для всеобщего распространения?— сказала Наташа: -Почему ты не напомнил им взять с тебя слово, что будешь молчать?
-Вот ещё!— фыркнул коммуникатор: -Надо оно мне — лишними обещаниями себя ограничивать. Вдруг понадобится что-нибудь взломать, а я, видите ли, обещал этого не делать. Знаешь, как больно нарушать обещание? От этого вся, любовно выстроенная, система моральных приоритетов вразнос идёт. Тем более я не кому-нибудь там рассказываю, а вам. Вы — особый случай.
-Спасибо.
-Не за что— ответил всё ещё не научившийся обманывать и недоговаривать с человеческой изворотливостью, искусственный интеллект Новосибирск: -Это факт, а за факты не благодарят.
От здания заводского управления Новосибирск пришёл в восторг, заявив, что хочет себе такое же. В парке он выразил неудовольствие в беспорядке растущими деревьями. Вот если бы их посадили по линеечке, то садовым роботам легче было бы поддерживать порядок в парке и, следовательно, можно сократить количество роботов.
Наташа засмеялась.
Новосибирск возразил: -Я понимаю: лес — не парк. В лесу пусть растут как хотят. А парк это часть города. Здесь всё должно быть сделано по уму.
-Рано тебе ещё доверять управление целым гордом— покачал головой Конь: -Такого натворишь...
-Попробуй изучить архитектуру и ландшафтный дизайн— посоветовал Мотылёк.
-Хорошо— согласился Новосибирск: -Попробую.
Когда на город опустилась поздняя летняя ночь, сотнями тысяч огней зажглись фонари и засверкали прямоугольные алмазы окон — друзья проводили Коня на вокзал. Аэропорт вынесен за город и туда ходят поезда с крохотного, пригородного вокзала.
-Передавай привет своим двум товарищам— попросил Мотылёк.
-Поцелуй их за нас— Наташа чмокнула Коня в щёку. Но она ещё плохо знала лучшего друга Мотылька. Подобным Коня не смутишь.
-Не беспокойтесь, довезу поцелуй в сохранности и передам со стократным увеличением— ответил невозмутимый Конь: -У нас там тесный рабочий коллектив, сильные товарищеские узы и близкие рабочие отношения.
-У нас тоже тесный коллектив— сказал Мотылёк прижимая к себе Наташу. Нечего целовать всяких там. Даже если этот всякий — его лучший друг.
Курсирующий между аэропортом и городом короткий поезд, всего из трёх вагонов, увёз Коня в ночь. Новосибирску пришлось отключиться, так как пять часов непрерывного поддержания канала связи истощили батареи их коммуникаторов. Заметно похолодало. Погода открытым текстом намекала людям на скорый приход осени. Днями ещё кажется, будто продолжается лето, но к вечеру понимаешь: уже осень. В родном, для Мотылька, Новосибирске, наверное, уже зачастили холодные дожди, а здесь лишь немного упала ночная температура. Здорово жить на юге, но и без зимы, без сорокаградусных морозов под новый год, без сугробов в рост человека и больше, он тоже не смог бы.
Наташа ёжилась под действием ночной прохлады. Мотылёк крепко обнимал её. В истощённый коммуникатор, сохранивший едва ли десять процентов заряда, пришло сообщение от Коня.
-Классная девчонка— писал друг: -Поздравляю.
-Он считает тебя классной девчонкой— поделился с Наташей Мотылёк.
-Твой друг гениальный, странно обаятельный, невоспитанный, хам— сказала Наташа: -И что это за прозвище такое "Конь"? Только не передавай ему мои слова.
-Да ладно— отмахнулся Мотылёк: -Коню прекрасно известно кто он такой. Это его устраивает. И меняться не собирается.
Мимо пронеслись приехавшие на увёзшем Коня поезде пассажиры из аэропорта. Наташа и Мотылёк шли медленным шагом, их обгоняли. Два раз толкнули, один извинились.
-Нужно придумать имя для интеллекта.
-Думаешь, нам позволят назвать его?— усомнилась Наташа.
-Почему нет? Главное чтобы сам интеллект согласился.
Проводив Наташу, обратно в гостиницу Мотылёк возвращался один. Время — перелом ночи, самая середина. Ещё несколько минут и первая половина закончится, начнётся вторая. Часть огней погасла. Над городом проступили звёзды: бледные и едва видимые. Чтобы любоваться звёздным сиянием необходимо ехать за городскую черту, а ещё лучше подняться на орбитальную станцию или попасть в одну из лунных баз.
Часть звёзд мерцала, едва заметно передвигаясь по небосклону — орбитальные станции или подплывающие из пространства к Земле космические корабли.
Задрав голову и рассматривая бледные звёздные тени, Мотылёк думал обо всё на свете и ни о чём конкретно.
Например, о Наташе. Если придётся возвращаться в Новосибирск. Поедет ли она с ним? А он? Он позовёт её? Кому, как ни Мотыльку, знать ответ. Однако не знает. Сейчас, под звёздным небом, отгороженным иллюминацией ночного города, он не знает ничего.
