Бэкап

А наша пифа в это предобеденное время не придумала ничего лучше, чем искупаться в озере голышом. И как только не боится! Я, конечно, знаю, что здесь вполне безопасно, но все равно временами как-то не по себе. Тьма зараза давит, да и относительно близкое присутствие нечисти пугает. Шкурка-то у меня одна, запасных частей к ней не приложено! Девушка показалась из-за кустов, и в оптику мне отлично просматривается ее ладная фигурка. Знает ведь что второй пост с пулеметом на дебаркадере наблюдает за лесом, в другую сторону, а по самому причалу я шарахаюсь, также обращая больше внимания на лесистый берег по ту сторону озера. Ох, мать моя женщина! Я, честно говоря, такие совершенные тела видел только на рисунках. Японцы любят в таком стиле изображать девушек в плакатном анимэ. Все у Василисы излишне выпуклое и рельефное, как у статуэтки. Не бывает в человеке так идеально везде. И грудь, выпирающая вперед без всяческих поддерживающих подвесок, безупречного изгиба бедра и в меру длинные, и совсем не худые ноги.

Василиса даже почти не возбудила меня, больно выглядит эта девушка нереально, как некий призрак или русалка. Волосы роскошные по плечам распустила, тело еще совсем не загорело, розоватое, как у молочного порося, по лобку заметно, что блондинка она натуральная, с рыжизной. При движении видно, что под гладкой кожей вполне развитая мускулатура. Я видел похожие формы у девчонок в начале девяностых, которые занимались боди-аэробикой. У них не было гипертрофированных мышц культуристок, все вполне женственных очертаний. Да что там видел! Так сказать, ощущал, молод был, горяч... Фу! Пока Вася до деревьев дошла, я весь взмок. И как с ней Паша обходится? Ему то ее красоту чаще наблюдать приходится. Идеальная парочка, ничего не скажешь!

Внезапно ледяная заноза уколола меня в сердце. Вернее сказать, своим седьмым чувством уловил некие резкие изменения в окружающей обстановке. Я тут же усилил и сузил охват собственного "радара". Так и есть! Тварь, засевшая в зарослях, явно оживилась. Если, вообще, можно так выражаться по отношению к Неживому. Что-то здесь не так! Внезапно мои глаза упираются в странное завихрение, идущее к озеру со стороны висящей у горизонта колоссальной черной стены. В голове пока еще прыгают неясные образы, а рот уже зашелся в отчаянном крике: — "Выброс!" И понеслось...

На глаза попадается тянущий к причалу нагруженную тележку Серега Вронин, со стороны дебаркадера тревожным набатом звучит рында, а в воздух взлетает, громко шипя, красная ракета. Тревога в полном ее разгаре. Руки привычно выхватывают из подсумка очки-консервы, а ноги несут в сторону откидного трапа, ведущего в наш плавучий домик. А "радар" не спит, в лесу отчётливо заметно "оживление", тварь уже не одна. Видимо, эти суки ждали выброса!

Мне парни успели рассказать, что атмосфера в местах "под Тьмой" иногда такие выверты совершает, нечто вроде смерчей. И вот как раз с ними любит "Морок" атаковать, превращая нормальных людей с чокнутых зомби. Серега и еще один пацан из команды Чалдона уже перебежали по трапу, я иду за ними последним и тут же запираю двери. Остальные сталкеры отсидятся в гаражах, там отличная герметизация, ни одна тварь не пролезет.

Сверху по поручням, двигаясь задницей к палубе, "по-морскому" слетает Игорь. Спешно оглядываюсь — вроде все в сборе. Люди осторожно подходят к окнам, но очки никто не снимает. Береженого, как говорится, бог бережет. Делать нечего, образовался нежданный перекур. Народ, нервно балагуря, уходит в сторону камбуза. Это нас Игорь, морская душа, быстро приучил к моряцкой терминологии. Я же остаюсь неподалеку от входных дверей, стараясь заново нащупать тварей. На полуостров, где расположена база, ведет только небольшой заболоченный перешеек. Так мы его в первый же день по приезде перекрыли двойной огородой с колючей проволоки. А над проточной водой твари не летают.

— Что высматриваешь?

Я от неожиданности чуть до потолка не подскочил! И как она так тихо сюда подошла? Василиса, не обращая на меня внимания, уселась в свободное плетеное кресло, закинув ногу на ногу. В глаза сразу бросились босые ступни и отсутствие очков на лице. Хотя вру! Первым делом я отметил ее соблазнительные выпуклости, торчащие под рубашкой. Видимо, она не успела вытереться толком перед тревогой, тонкая ткань промокла, сделав сокровенное девичье практически открытым. Блин, она, что никогда лифчиков не носит? И ведь замечает, зараза, мою откровенную реакцию. Все красивые девушки по-своему стервы! Все!

— Понравилась?

Я покосился на миг, не отрывая взгляда от леса, и решил ее подколоть.

— Ты что имеешь в виду? Твое беззастенчивое купание? Василиса, ты, вообще, головой иногда думаешь? Или тебе она с железяками не нужна? А если бы не я на посту был, а молодой какой пацан? В таком возрасте кровь с головы Туда моментально перетекает.

— Ну, ты же мужик женатый?

Твою ж мать, какие же у нее глаза, прям синий омут! В таких запросто утонуть можно. Так, тормозим! Делаем два вдоха и выдоха.

— Вася, не борзей!

— Извини, так искупаться было охота. Живем у воды, а... — девушка достает сигарету и прикуривает. В этом слое многие из женок курят, говорят, что здоровью здесь все равно, хоть какой-то кайф от жизни получать. — Осуждаешь?

Опять она меня удивила, чуть не поперхнулся водой из фляги.

— За что?

— Ну, я вся такая бесстыжая, — Василиса кивнула головой, волосы еще не прибраны, качнулись вслед шелковистой волной. Вот бы их пощупать?

— Не гоняй. В моем слое девчата были ого-го! Мы — народ ко всему привыкший. Вот ваших бы мужиков к нам на улицу летом, штаны мигом обкончали.

Шутка вышла весьма пошлой, но подействовала. В деревнях народ завсегда попроще жил, и частушки у него ох какие задорные.

— Плохо быть очень красивой!

Опаньки! Как быстро женщины могут менять свое эмоциональное состояние. Вроде как должен уж привыкнуть, не первый раз за... то есть женат, а все равно удивляюсь. Правду говорят некоторые ученые — мы с женщинами два совершенно разных биологических вида.

— Почему это? Парни боятся подходить? — оглядываюсь, вместо смешливой девчонки на меня смотрит в меру серьезная и взрослая женщина. — Бывает у нашего брата. Такой, как ты надо соответствовать, не все хотят прыгать выше головы. Я по молодости также робел перед красавицами. Ведь какая-нибудь дурнушка с тобой скорей в койку прыгнет, еще и радехонька будет. А с красавишнами же все сложно и непонятно. Сейчас понимаю — дурак тогда был. Вы ведь, женщины, раньше нас взрослеете, так и надо с вами себя вести по-взрослому. Но парни в юном возрасте к жизни обычно относятся легкомысленно.

— Так это чтобы нас, дурочек, веселить. Представляешь мир из одних взрослых и серьезных зануд.

Теперь мы смеемся вместе. Из камбуза показывается голова Вронина и делает ехидные глазки, затем подмигивает и ныряет обратно. Видать, добрались стервецы до общего запаса пива. Василиса неожиданно поднялась и придвинулась к застекленным дверям, заодно показав мне свой весьма фактурный "тыл". Все-таки стерва!

— Ушло. Здесь такое временами бывает. Возникает легкий "воронок" ниоткуда, затем исчезает. Морок над водой не властен. Поэтому тятя и остался в Выселках, у нас тут намного безопасней, если дурака не валять.

Осознаю, что под "воронком" Вася имеет в виду легкий смерч, замеченный мною раньше. Подхватываю оружие и поднимаюсь наверх, на крышу, обнесенную по кругу деревянной балюстрадой. Мой "радар" ничегошеньки не показывает. Вообще ничего. Нежить исчезла тихонько, как и появилась, видать, обломилось им сегодня.

— Ну, как там? — из люка выглядывает взлохмаченная голова Игорька.

— Бей в свою рынду, отбой тревоге.

Все сразу повеселели, очки сняты, на лицах улыбки. Обычная мужская реакция на перенесенную смертельную опасность. Никто из этих парней никогда не скажет мне — зачем типа я ложную тревогу поднял. Бизнес у нас такой. В дальних рейдах ты будешь или чрезмерно осторожный, или совсем мёртвый. Некоторые из сталкеров считают, что нежить Тьмы из людей душу вытягивает, не оставляя шансов на "воскрешение" или повторное существование в другом теле. В этот проклятый слой, вообще, сыпятся люди разных вероисповеданий. Поначалу в местных городках такие жаркие религиозные споры разгорались, что до кровавых драк дело доходило. Потом рассказывают, как-то разом все затихло. О чем спорить? Ни одна из религий о нашей Тьме и понятия не имела. Вот и получилось так, что все мы в этом чертовом слое, по сути, поганые язычники. Некоторые даже придумали кучу новоявленных ритуалов, сталкеры в их создании, кстати, пошли дальше всех. Они ведь чаще под смертью ходят, и нежить лицом к лицу встречают. Тут и в самого Дьявола поверишь! А что если это и есть Ад?

Сегодня я целый день на стреме. После вчерашнего кипиша Чалдон и Воронцов порешали поставить меня на специальный пост, на крыше дебаркадера. Да и закончились по существу погрузочно-перевозочные работы. Сейчас подготовленные автомобили загружают ништяками, а к вечеру подгонят к причалу. Завтра, наконец, уходим. Всем морально и психически тяжело, относительная близость Тьмы здорово на нервах сказывается. Народ то и дело ввязывается в глупейшие перепалки, спится плохо, да и в дневное время подспудно ждешь каких-либо неприятностей. Выжимает эта черная субстанция Живое отовсюду, куда ее щупальца дотянутся. Мы, живые ей здесь даром не нужны.

А я сегодня с полным комфортом устроился под белым зонтом в кресле-качалке, рядом столик с напитками и корзина со свежими булочками. Прям курорт, если бы нет автомат и аккуратно сложенная разгрузка. Жарковато сегодня! Встаю, потягиваясь, кошу глазом в сторону бойца из Чалдоновских молодых да ранних. Сам шкет шкетом, а лицо пытается серьезное корчить. Как же — поручили стоять у пулемета! У Чалдона, вообще, не забалуешь. Хочешь получить авторитет — заработай. Стреляй лучше всех, морду бей сильней всех, или просто стань охрененным автомехаником. За понты в его шайке не уважают. Правильный, скажу сразу, подход.

По спине рябью пробежал до мерзости знакомый холодок. Опять двадцать пять! Хватаю бинокль, подбегаю к балюстраде и тщательно осматриваю прибрежные заросли. Ни черта не видать! "Суживаю" луч и делаю его чуть сильнее. У меня уже довольно быстро и ненапряжно получается. Так и есть! Тварь, видимо, решила приблизиться к самой воде, но почувствовав мое "присутствие", тут же отошла вглубь чащи.

— Что там, Петрович? — голос паренька дал "петуха", волнуется. Вон как ствольную коробку сжал. Осторожно поглядываю в его сторону.

— У тебя хоть оружие на предохранителе?

— Обижаешь.

А вот зря понтуешься, дурачок! На всякий случай подхожу, проверяю. Парень заметно нервничает, но старается выглядеть "нордически выдержанным".

— Тварь появилась, но показаться опасается.

— Разве они людей боятся?

— Да нет, но она меня учуяла, и ее это дело нервирует. Это походу наблюдатель. Так что не ссы, а поглядывай по сторонам.

Мы недолго молчим, я еще раз прохожу биноклем по лесу, а затем перевожу взгляд на небо. Сегодня на нем ни облачка, поэтому "воронок" не будет. И, слава богу!

— Петрович?

— А?

— У нас пацаны тебя "шаманом" прозвали.

— Во, как! — и почему я ни разу не удивлен.

— Так что ты у нас в авторитете. Если какие проблемы — обращайся.

— Ну, спасибо!

Усмехаюсь про себя и вздыхаю. Чем бы, как говорится, дитя не тешилось. Хотя с другой стороны — вроде и пацаны при деле, у Чалдона не забалуешь, все чем-то занимаются или к чему-то стремятся. Так-то оно и лучше, наверное! Жить им с их юными лицами здесь еще долго. С одной стороны, конечно, приятно, очень долго время хотя бы внешне выглядеть юным. Но... Как-то мой сосед по общаге встретил в кабаке "юную" деваху. Она ему в койке такие вещи показывала, тот дня два отходил от впечатлений.

— Крепи ровней! Данька, каши мало ел? Затяни туже!

На палубе баржи полное столпотворение. Сегодня, наконец-то, уходим. Первыми двумя рейсами вывезли груз на тележках и самые большие автомобили. Перед дорогой сталкеры крепят к бортам небольшой грузовичок немецкого производства и два аналога нашей УАЗовской "буханки". Грузовик на продажу, а вездеходы каждая команда себе оставляет. В этом слое они почему-то редки. То ли только выпускать начали, то ли не пользуются в этом климатическом поясе спросом. Так оно и понятно, чай не Севера или Сибирь с их непролазными дорогами.

— Сидит? — рядом останавливается Мордашин. Дебаркадер с утра утащили, поэтому дежурю с Врониным на ближнем к лесу краю причала.

— Тварь-то? С раннего утра нас пасет, сучара!

Жутко хочется курить. Постоянное присутствие Нежити меня уже начинает здорово раздражать. Или это от моего сверхчувствительного "радара" таковские нервы?

— Смотрящий сидит, тварь опасная, — а вот и Чалдон нарисовался. Он почти на голову выше, оттого приходится немного башку задирать.

— Да, чую, что вроде не волчара.

— Мы так эти твари прозвали потому, что "Смотрящие" обычно другой нежитью руководят. Под их рукой различные твари ходят: волчары, гамадрилы, даже морок их слушается.

— А ты сам "Смотрящих" видал?

— Не. Думаю, что те, кто их самолично лицезрел, уже ничего рассказать не может. Акелу обычно никто из людей не чует.

— Так, так, — я о чем-то начинаю догадываться. В последнее время от этих двоих в мою сторону конкретный такой интерес проявился. Прям, закадычные дружки! А насколько я о них наслышан, люди они безмерно практичные, шагу просто так не сделают. — Братцы-кролики, ничего мне рассказать не хотите?

— Не сердись, Петрович. Разговор давно назрел, но видишь, сколько дел сразу навалилось. Обещаю железно — по приезде немедленно встретимся.

— Твоими молитвами.

Подношу к глазам бинокль, показывая, что разговор окончен. Да и Акела этот мне покоя не дает. И в самом деле, тварь она необычная. Если от других видов нежити я ощущаю нечто вроде раздражения или аналог глухой злобы, то здесь... Я бы назвал это Интересом. Хотя правильней сказать, что я для нее забавен, как некая любопытная игрушка. Желание навсегда стереть меня и остальных людей с территории Света главенствует. Это даже не обсуждается. Как я их суть понимаю? Не знаю... Понимаю и все!

— С нами плывешь, Василиса?

— Да, в городе дела есть.

Девушка сегодня одета в легкий сарафан. И опять без лифчика, зараза! На таком близком расстоянии ткань полностью просвечивает, раскрывая взору великолепнейшей формы бюст. Ноги под коротким подолом также открыты всем нескромным взорам.

— Слушай, это, конечно, не мое дело... — а, была не была! Не все же ей меня нервировать. — Я тебя с Пашей в грузинском ресторане как-то видел. Ты никак в город перебираться думаешь?

То ли это румянец такой от свежего загара, то ли от невольного смущения по щекам краски заходили?

— А ты глазастый.

— Угу, локатор на ножках! Слышала, как меня пацаны называют?

— У тебя редкий дар... — бросает на меня украдкой странный взгляд. Что-то больно часто так посматривать начали!