Кшатрий с соседнего двора

— Владимир Иванович, мы на месте — называя по телефону адрес найденного дома, произнес Серый — понял, возвращаемся.

Приехали в управление к восьми. Настя сидела на месте, молча роясь в каких-то документах. Парни направились к Федорцову.

— Пробили домик — Владимир Иванович выглядел несколько мятым и уставшим — находится в собственности у некой гражданки, сорока двух лет отроду, проживающей по тому же адресу. Зовут ее Яна Леснова, занимается продажей ювелирных украшений. Магазин у нее в центре, кстати. По нашей части у нее без нареканий, и у конторы к ней вопросов тоже нет. Были какие-то налоговые нарушения в прошлом году, но без уголовщины.

Как-же так, расстроился Макс, просто так, что ли съездили, неужели фуфло прогнали про атташе.

— В общем, самый удачный вариант прикрытия для завербованного агента — потирая руки, сказал довольный Владимир Иванович.

Максим обрадованно встал — так давайте ее и спросим, что к чему и почему. Пригласим ее культурно к нам в управление и пообщаемся.

— Нет, Максим, так дела не делаются — возразил Федорцов — возможен вариант, что не она является конечным звеном в группе предателей. Тогда если мы ее выдернем, то спугнем основного фигуранта. Мы себе этого позволить не можем — в голосе Владимира Ивановича вновь стали проявляться уже знакомые нотки торжества — не дремлет наш враг, готовит себя к вторжению, точит когти.

Понеслась, Макс устало вздохнул и устроился на кожаном диване, готовясь к очередной политинформации.

В десять вечера Максим заскочил в спортивный зал, где каждый офицер Отряда обязан был оттачивать свое бойцовское мастерство. В зале уже никто не тренировался, там был лишь пенсионер, заведующий спортивным залом ветеран отряда Николай Ильич, или, как его называли в Отряде, дядя Коля.

Проходя в раздевалку, Макс посторонился, пропуская вперед выходящего из душа одного из братьев Бобиков — Кибердрона. Несмотря на то, что Макс прижался буквально к стене, чтобы не задеть Кибердрона, тот специально расставил огромные каменные локти и неслабо, но типа случайно въехал одним из них в руку Макса. Погнали, обрадованно вскинувшись, заорал Броник. Завались, беззлобно цыкнул на него Макс. Ссыкло, обиделся Броник, не предпринимая больше никаких активных попыток, но оставаясь недалеко от сознания Макса.

Полная хрень, конечно, вкручивая ноги и руки в огромную, по ощущениям, сделанную из железа грушу, думал расстроенный Макс. Понятно, блатные, понятно, уголовники, но здесь сами меня попросили влиться в свое эфэсбэшное движение, и сами же ведут себя, как истеричные телки. В следующий раз размотаю на хрен его, Бобика этого.

— Хорошо работаешь, сынок, душевно — дядя Коля с удовольствием наблюдал за работой Макса по груше, сидя на своей каталке — чувствую, лишнее сейчас от себя отпускаешь на волю. Это правильно, нам эту силу копить долго нельзя, иначе сама может выход искать. Тогда беда может случиться. Ну а может и не случится.

— Как понять? — Макс прекратил уничтожать грушу, и быстро восстанавливая дыхание, подошел к дяде Коле. Находясь рядом с Бобиками, Макс чувствовал себя небольшим.

Стоя рядом с сидящим на инвалидном кресле дядей Колей, Максим ощущал себя лилипутом. Дядя Коля наверно не был человеком, правильно Федорцов говорил, что разные берсерки бывают. Дядя Коля был как раз таким вот не похожим на других берсерком, то есть самым настоящим, потому что рядом с ним все остальные его сородичи выглядели обычными людьми. Даже Бобики, находясь вблизи дяди Коли, смотрелись как пионеры с дядей Степой Великаном. Наверно ростом дядя Коля был метра так два с половиной, потому как сидя на инвалидном кресле, его голова находилась на одном уровне с лицом Максима. Кресло было сделано под заказ и выглядело, как небольшой автомобиль купе без верха и капота. Описывать дядю Колю мы больше не будем, чтоб читатель не подумал, что автор хочет уподобиться одному известному классику британской литературы, упомянутому в этой книге, скажем лишь, что предплечья дяди Коли не уступали по объему бедру Максима.

— Человек, берсерк он или нет, роли не играет, сам должен решать, когда и на какие цели ему свои силы пускать — ответил дядя Коля.

— Так есть же те, кто не контролируют, изначально не умеют — вежливо возразил Макс.

— Не хотят контролировать — по доброму улыбаясь, говорил дядя Коля — не желают напрягаться они, чтобы свое сознание научиться контролировать. Напрягаться всегда нелегко, проще придумать оправдание, дескать, такие неукротимые, что сами себя остановить не могут. Все они могут, просто жалеют себя. А ты нет — продолжал дядя Коля — ты парень добрый и к людям относишься хорошо. И дерешься не потому, что любишь это дело, а потому что сильно не любишь тех, кому драться слишком нравится, особенно с теми, кто слабее их.

Сказал дядя Коля эти добрые слова Максиму, и у него сразу в голове все встало на свои места. И сразу стало ясно, зачем он в управление пришел работать и почему в Отряд вступил. Да, велик дядя Коля и мощью и умом. Так он жизнь прощупал, что Максиму в двух словах все спокойно объяснил. Максиму стало сразу все интересно.

— Дядя Коля, а можно вопрос?

— Валяй.

— А правда Вы в Афгане одной рукой мерседес в моджахедов швырнули и всех пятерых придавили?

— Нет конечно, Максим! Ситроен я в них кинул небольшой. И всего двух задавил.

Домой Максим пришел к двенадцати ночи, умылся, почистил зубы, лег на кровать. И сразу, не ворочаясь, вырубился, проспав так до самого утра.

— Езжайте тогда в ювелирный этот, посмотрите, что к чему, приглядитесь. По ходу дела, Сергей, решишь знакомиться с ней или нет. Максим пусть в это время в машине посидит, посмотрит, что вокруг у нее делается.

И так понятно было, что в магазин к ней ехать надо будет, смысл даже обсуждать, Макс, вполуха, слушал Владимира Ивановича, сидя рядом с Андреем на диване. Было очередное сонное утро.

— Если две такие рожи, как наши, зайдут в магазин к этой мадам, она сразу все чухнет — рассудительно произнес как всегда спокойный Серый — я один поеду. Тем более Леня Макса знает, и возможно, что и в поселке мы примелькались. Я там три камеры видел, а машин кроме наших двух в это время там не ездило.

— Как же... — начал возражать Максим.

— Все верно — согласился Федорцов — тогда без самодеятельности, у тебя одного тоже физия видная. Оттуда потом свяжешься, и вместе решим, как быть. И возьми тысяч пять под отчет, купишь чего-нибудь для вида.

— Пять тысяч? — не поверил ушам Макс — чего он там купит на пять рублей в ювелирном — бумажку с рекламой?

— Тут я с Максимом согласен, он в этом деле дока — согласился Владимир Иванович — Сергей, возьмешь у Макса пятьсот, нет лучше тысячу долларов, чтоб наверняка сразу. У него сейчас, как мы знаем денег очень много.

Сергей уехал в ювелирный. Макс в расстроенных чувствах сидел в их с Серым кабинете и размышлял. Конечно, не могли они здесь эту тему с деньгами обойти, гонял мысли Макс, но я же все равно у преступника денег дернул. Они тем жиртрестом добыты неправомерно, путем незаконных операций, обнал там нал всякий. Велят отдать деньги, скажу, что потратил много, если чего сотку только верну, у Максима к этому моменту осталось триста тысяч долларов. Сто он оставил себе, а остальные отдал родителям. Мама переполошилась, стала переживать, дескать, откуда столько.

— В ФСБ сегодня подъемные дали — честно глядя в глаза матери сказал Максим — у них сейчас программа такая, называется Антикоррупция двадцать первый век. Чтобы, значит, сотрудник взятки не брал и не вымогал, а честно за зарплату работал.

— А почему в долларах? — удивилась мать.

— Чтобы экономику США обрушить.

Максим сходил на обед в ближайшее кафе, увидел в столовой Настю и в очередной раз расстроился. Она сидела за малюсеньким столиком с Маршаком и весело щебетала. Максим в очередной раз огорчился, Настя выглядела пришельцем среди прочих посетителей кафе, так она была красива. Маршак сидел за столом, поглощая Настю глазами. Еду он тоже, впрочем, поглощал. Чего она в этом писателе для детей нашла, переживал Макс, наверно стихи ей написал детские про Артемиду.

Обеденное время окончилось. Настя с Маршаком давно ушли на работу. Макс сидел за столом, и вяло ковырял вилкой невкусное мясо. Сергей пока не выходил на связь. Надо будет сейчас к Федорцову сходить, узнать, может ему Серый звонил, прикидывал осоловелый Макс, но не прямо сейчас, доем и пойду. Зазвонил телефон. Вот и Серый проявился, Максим не спеша поднес мобильник к уху.

— Срочно в Склиф. Андрюху порвали — Федорцов бросил трубку.

Как добрался до института Склифосовского, Макс естественно не помнил, понятно в жесточайшем Бронике. Влетел в учреждение, выхватил какую-ту девушку из группы людей в белых халатах, попытался ей объяснить, откуда он и что ему нужно. Получалось плохо, Максу мешали переполняющие его чувства тревоги за жизнь друга, бешенства, поганого ощущения непонимания ситуации, отсутствия контроля над ней, да еще Броник не отпускал ни на секунду, да и Макс не хотел из него выходить.

— В отделении реанимации Ваш товарищ — заявила девушка Максу, когда он, догадавшись, показал ей удостоверение — но к нему нельзя, в тяжелом состоянии, сейчас ему операцию будут делать.

— Он в порядке будет? — какое-то тугое и тяжелое чувство бессилия, тоски навалилось на Максима.

— Простите, с этими вопросами не ко мне — честно сказала девушка — вон видите, стоит врач скорой, не уехал еще. Он его сюда привез.

— Нас милиция вызвала, они в этот ювелирный магазин первые приехали — рассказал врач скорой помощи — у друга Вашего травмы такие, как будто его ломами несколько человек били, переломы голени, предплечий, перелом основания черепа, нижняя, верхняя челюсти сломаны, нос сломан, ребра с обеих сторон, стопа правая сломана как будто он ей в бетонную стену со всех сил бил, глаз один под угрозой потери, повреждения внутренних органов. Мягких тканей. Это при первом осмотре, здесь будут более глубоко смотреть. Он еще держался нормально, крепкий парень, с такими травмами люди на грани находятся, а он кричал сначала все.

— Что кричал? — спросил убитый Макс.

— Сказал, чтоб по одному за ним не ходили.

— За кем, за Серегой, в смысле за пострадавшим?

— Ну, это Вам лучше знать — ответил уставший врач — там еще охранника убили, голову почти оторвали. И такое чувство, что внутри этого магазина на танке катались, все перевернуто, сломано, раздавлено.

— Спасибо Вам, доктор, большое — Макс пожал врачу руку и пошел искать главного врача. Там ему объяснили, что свяжутся с ним после операции, идти она будет долго, и в случае удачного исхода пообщаться с Серым можно будет еще не скоро.

— В реанимации его пока будем наблюдать после операции — строго сказал врач — дальше посмотрим. Оставьте контакт, с Вами позже хирург свяжется.

Макс вернулся в управление. Настя сидела с бледным лицом и смотрела перед собой. Макс не стал ее трогать. Зашел в кабинет к Федорцову, тот сидел напряженный, хмурый.

— Непонятно, кто так мог нашего человека отметелить — рассуждал внешне спокойный Владимир Иванович — Сергей не простой берсерк, с боевым опытом, да и не может обычный человек берсерку вред причинить. Ребята магазин осмотрели, следов применения огнестрельного оружия нет, ранений таких у нашего Сергея тоже нет.

— Это не человек был — произнес Макс — врач скорой, которая Серого в Склиф привезла, сказал, что по нему как танком проехали.

— Плюс охраннику голову оторвали — вслух размышлял Федорцов — реально оторвали, на коже боталась.

— А баба где эта Леснова?

— На работе и дома отсутствует, ведется розыск — грустно сказал полковник — надо Леню твоего выдергивать, единственное звено осталось.

Макс это и сам знал.

— Думаешь, он это был?

— Он, Петь, больше некому. Плохо, думал, уничтожили мы его с Василием тогда. Получается, Вася в пустую погиб.

— Не в пустую, Коля. Вы людей тогда много спасли простых, он бы без Вас их в пыль пустил.

— Знаю, но все равно плохо.

Глава девятая

Макс гнал на машине по ночной Москве. Только что ему позвонил хирург, сказал, что операция прошла успешно, но возможно нужно будет опять Серегу прооперировать, поэтому пока он будет в реанимации. Макс поблагодарил доктора и сказал, что завтра к нему заедет.

Максим летел на своей бэхе в сторону Лениного дома, и его наполняло ощущение того, что он опять вернулся в систему. Ему не хотелось соблюдать никаких правил, кроме только своих моральных, он не желал ни перед кем отчитываться, пояснять, что, зачем, куда пошел. Нет, в системе это тоже было, но в намного меньшем объеме и декларировалось братвой, не как субординация и соблюдение определенных требований закона, а как уважение к коллективу, а в особенности к близким авторитетным товарищам, которые рвут себя на благо общего дела.

Макс в этот момент об общем деле не думал, и не думал о заокеанских злодеях, готовивших подлость против родной страны Макса, ему было даже не до Насти, которая, когда он выходил из управления, зачем-то с тревогой спросила, куда он собрался. Максим хотел найти гада (вот он в натуре гад), который посмел поднять руку на его друга. У Макса, выросшего в борцовском коллективе, все было просто. Есть коллектив, за него надо глотку рвать, обидели близкого человека Макса (родственник, подельник, напарник, без разницы), найди черта и порви его.

Макс представил, что бы он сделал, если бы порвали Гию, Снегиря или даже Ждана, а че Ждан нормально к Максу относился, и про гада эту тему точно не он выдумал, а известно кто. Но не в этом суть. Не мог Макс спокойно существовать в то время, как неизвестный персонаж, покалечивший его товарища, спокойно сидит где-нибудь и пельмени ест, или плов, да по барабану, что он жрет, и кто он. Главное, как его выдернуть, найти. Вот за этим Макс и прилетел к Лене.

Был уже поздний вечер, Макс остановился рядом с подъездом Лениного дома, который находился недалеко от метро Первомайская. Мерседес Леонида Барашкина стоял рядом, весь какой-то грязный и совсем не шикарный. Макс поднялся на этаж, где располагалась квартира, и с ходу въехав в Броник, с одного удара вынес дверь в квартиру Леонида. Зайдя в квартиру, Максим взял полуодетого Леню за волосы и быстро спустился с ним вниз по ступенькам. Выйдя из дома, он швырнул Леню на переднее пассажирское сидение своей машины, сел за руль и произнес — пристегнитесь, Леонид, а то оштрафовать меня могут — после чего не сильно врезал локтем Лене в область грудной клетки, отчего Леню скрутило пополам, и выехал со двора.

Поставив машину в заброшенном дворе относительно недалеко от Лениного дома, Макс заглушил мотор и повернулся к Лене. Все это время Леонид стонал и плакал.

— Слушай меня, Леня. Я в курсе, что ты общаешься с Лесновой и выполняешь ее поручения. Она мне нужна. Ты мне сейчас расскажешь, как ты с ней познакомился и где ее найти. Если ты сейчас начнешь играть в игру: типа я не в курсе, я не понимаю, то я тебя прямо здесь замочу. Веришь?