Нувориш

— А я считаю, что нужно издать законы, запрещающие простолюдинам приближаться к благородным. Совет мы или нет?! Это королевство принадлежит нам, и мы сами должны решать по каким законам нам жить! — сказал Жерар громким басом.

— Давайте хоть сегодня обойдемся без политики. Эти споры мне на заседаниях надоели, а вы и тут не уйметесь! — возмутился мужчина, стоящий в середине.

Это был мужчина за пятьдесят, с коротко подстриженными темными волосами и небольшой наполовину седой бородой. Он выглядел вполне добродушно. Овальное лицо, высокий лоб, печальный задумчивый взгляд. Вот только когда он остановил громогласного Жерара, его взгляд полностью изменился, став взглядом матерого убийцы.

— Конечно, Жан, никакой политики, все как прикажет ваше величество, — начал уверять его Пьер.

Первой моей реакцией была злость, на оборзевших торгашей. Второй — сдерживаемый гнев на наглых дворянчиков. Третьей — страх, что задел кого-то кланового. Ну а когда я понял, что принял за торговцев короля и его советников, то мне было уже все равно — я достиг точки кипения.

Вечер едва начался, а мне уже множество раз отказали в элементарном общение. С каждой следующей попыткой диалога во мне накапливалось раздражение, а разговор с королем окончательно взбесил. Королек крошечного королевства вел себя так, словно император всего мира. Со мной за всю мою жизнь никто так нагло не говорил. Даже Николай Громов вел себя как нормальный человек, а ведь он может одним чихом уничтожить подобного королька. Да что там, даже покойный Алексей Быстров не вел себя со мной так нагло.

Я, конечно, могу и дальше сдерживать злость, но это может плохо закончиться... возможно, даже кроваво. Нужно как-то избавиться от нахлынувшего гнева. Мои тренировки по контролю гнева не прошли зря, и я научился нескольким способам сброса ярости: Например, простейший — поддаться ярости: сломать что-нибудь, подраться, наконец выматериться от души. Посложнее перенаправить ее — секс, физическая тренировка или резкая смена деятельности. Самый сложный — взять под контроль эмоции с помощью медитации не подавляя гнев, а принимая его и управляя им.

'Пошли вы все на хрен! Корольки, знать, торговцы. Я и без вас обойдусь. Еще сами за мной бегать будете', — зародились бесшабашные мысли в голове, пока я оглядывал зал в поисках того, на что можно было бы перенаправить свой гнев.

Вместо попыток наладить деловые отношения я лучше займусь чем-нибудь приятным. Как тут развлекаются? Жрут, пьют и болтают? Разговаривать со мной не хотят. Значит пойду есть и пить, стоять как бедный родственник в уголке я не собираюсь. Культура? Счаз! Раз я быдло для вас, то так и буду себя вести. Лучше, я выпущу злость уничтожая еду, а не людей. Успокоюсь и тогда продолжу попытки завести знакомства.

Можно было не дразнить гусей проверяя свою выдержку на прочность и уйти домой, не будь этот вечер столь важен. Уходить с вечера без результатов никак нельзя, неизвестно когда еще появится такая возможность. Любая полученная мной информация об аристократии и кланах жизненно важна для моего будущего, ведь получить достоверную информацию из других источников не удалось. Собранные сплетни были слишком неправдоподобны и противоречили друг другу. Даже изображения короля Вифинии однажды виденное мной совершенно не соответствовало его реальной внешности.

Следующие десять минут я вел себя... некультурно. Жрал, пил и игнорировал все презрительные взгляды. Когда ко мне соизволил подойти один из гостей и высокомерно сказал, что готов поучаствовать в моем бизнесе, я послал его, заявив, что не собираюсь сегодня говорить о делах. Да, так я только ухудшил мнение окружающих о себе, но какие могут быть дела, если я едва сдерживаюсь, чтобы не прибить кого-нибудь. Нет-нет, пока никаких дел, только когда успокоюсь. Разговор с очередным индюком меня только снова взбесит.

Вино неплохое, жратва отстой. Такие выводы я сделал после быстрой проверки столов. Вина мне все чаще приходится употреблять, и я потихоньку начал разбираться в них. Про еду можно даже не говорить — вернувшись в свой мир, я мог смело устраиваться работать критиком дегустатором. Поэтому все блюда, подаваемые на вечеринке, не произвели на меня хорошего впечатления. Хотя стопэ. Вон то блюдо подозрительно знакомо. Ну да, пельмешки. Ням-ням. Да это наши пельмешки!

Станислав делал какие-то булки похожие на манты, а я попросил его сделать пельмени. Оказалось, он не знал, что это. Я тогда очень удивился и поделился с ним рецептом. Думал, они просто скопировали рецепт, но нет же, аристократы, презрительно относящиеся ко мне, угощают меня едой, купленной в моем же ресторане. Двуличные сволочи. Присмотревшись получше узнал еще пару блюд, подаваемых в нашем ресторане. Злость снова полезла наружу. Я сжал руки в кулаки и сделал пару глубоких вдохов.

'Нужно мыслить позитивно, — отложил я в сторону погнутую вилку, которой не повезло находиться у меня в руке. — Хоть нормально поем', — подумал я и вновь принялся за приятное времяпрепровождение.

Гости продолжали обходить меня стороной, но мне это было уже пофигу. Кроме меня в зале был еще один изгой. Его тоже все обходили стороной, и он тоже, как и я, наслаждался обжираловкой.

Изгоем был совсем молодой парень, лет двадцати с хвостиком. У него были длинные светло-русые волосы с небольшой рыжиной. Он имел худощавое телосложение и утонченные черты лица и рук. Стоял этот тип напротив меня и наворачивал за обе щеки, большой ложкой, приготовленное Станиславом рагу — словно век не ел.

— Да что ты только рагу ешь?! Вон пельмени попробуй, пока не остыли, или рулет, он тоже вкусный, — не выдержав посоветовал я.

По себе знаю, что от этих блюд трудно оторваться, а желудок не резиновый. Часто начинал есть что-то одно и пока не объедался, не мог остановиться. Сейчас то Тонька, подлиза, мне много маленьких порций подает. Вот я парню от доброты душевной и посоветовал — уж больно комично он выглядел, и я его пожалел.

Сначала он посмотрел на меня презрительно-удивленно, словно говоря: 'это еще и говорить умеет', но с каждой секундой во взгляде все меньше было презрения и больше удивления. Я продолжал есть, не обращая на него внимания. Если буду реагировать на все это презрение, то долго в высшем свете не протяну.

Минуту спустя парень не выдержал и попробовал один из пельменей. 'Ха, я же говорил!' — думал я, глядя на чудо природы уплетающее пельмени ложкой.

— Про рулет не забывай, — напомнил я.

Отвечать он не стал, а сразу принялся пробовать.

— А ты неплохо разбираешься в еде, — заговорил со мной рыжик смолотив все блюда.

Я, конечно, ему тоже помогал, но надолго меня не хватило, а эта глиста ненасытная остановился только когда съел все.

— Еще бы мне не разбираться. Эти блюда из моего ресторана, — сказал я задумавшись.

— Тогда я обязательно должен его посетить...

Я не слушал что он говорит, а внимательно разглядывал его живот. Он был аномально плоским и не вздулся даже на сантиметр! Последние пятнадцать минут я наблюдал за этим чудом природы и пытался разгадать куда девается еда. От такого необычного зрелища, я даже начал успокаиваться.

Чего ты на меня так пялишься! — вывел меня из созерцания голос рыжика.

— Да вот думаю, почему ты еще не лопнул, — серьезно ответил я.

— Ха...Ха-ха... Ахахахаха — заржал он в ответ.

— Чего ржешь? Ты сожрал столько, сколько десять мужиков не осилят! — возмутился я.

Не будем забывать, что это непростая еда, а очень сильно насыщенная энергией пища. Как-то раз я наготовил столько же, но на целый десяток здоровых мужиков, и они едва смогли справиться — продолжали есть в течение нескольких часов, делая частые передышки на усваивание пищи. Этот уником сожрал все в кратчайшие сроки и даже не вспотел.

— У меня хороший аппетит. Ха-ха-ха, — продолжал смеяться он.

— Не хотел бы я с тобой на необитаемом острове оказаться, — проворчал я.

Явно ненормальный тип. Понятно, чего его стороной обходят.

— Весельчак значит. Лев! — сказал он гордо и протянул мне руку.

— Чего? — вывел он меня из задумчивости своими словами.

— Имя мое — Лев, Лёва, Лёня. Понял? — пояснял он все еще держа руку вытянутой.

— А, понял, Виктор, — ответил я и пожал ему руку.

— Что ты там про ресторан говорил, — блеснул глазами Лев.

— Блюда эти из моего ресторана. Мой свекор их готовил, а он лучший из известных мне поваров, — начал я на автомате рекламировать ресторан.

Если такого обжору заманить, он один дневную выручку сделает.

— Обязательно посещу твое заведение, — расплылся он в хищной улыбке царя джунглей.

— Ты тока поаккуратней заказывай, цены там высокие, — решил я предупредить его.

На меня странно посмотрели. Может, я зря последнее сказал. Раз он получил приглашение на вечер, то вряд ли беден.

— Разве ты не угостишь своего нового друга?! — жалостливо спросил он, хлопая большими голубыми глазищами.

Я чуть не задохнулся от негодования. Наглый аристократишка решил сожрать мой бизнес! Даже будь он моим лучшим другом, я не стал бы угощать такого обжору.

— Когда это мы успели стать друзьями!? — вытаращился я на него. — Мы знакомы всего полчаса.

— Это были прекрасные полчаса! Они сдружили нас не хуже многих лет дружбы и теперь мы лучшие друзья! — говорил он патетично, встав в пафосную стойку и эмоционально жестикулируя, но резко прекратив дурачиться, снова стал клянчить: — ну что, я могу рассчитывать на угощение?

— Нет! Ни за что! Тебя легче пристрелить, чем прокормить! — взорвался я негодуя.

— Ой, да ладно тебе, всего один разик можно и угостить хорошего друга. Многие посчитали бы за честь угостить меня, а ты отказываешься, — не сдавался проглот.

— Вот пусть они тебя и угощают, а я слишком беден для твоего аппетита, — отмахнулся я от сумасшедшего и попытался уйти.

— Но они не мои друзья! — схватил меня за руку Лев.

— Я тоже не твой друг, — говорил я пытаясь выдернуть свою руку из тонких пальцев рыжика, схвативших меня словно тиски.

— Как ты можешь говорить такое после всего что между нами было! — сказал он плаксиво и прижал руки к груди для большей драматичности. Так как хватку свою он не разжал, моя рука была прижата к его груди, и эта ситуация выглядела очень компрометирующее.

— Отцепись от меня, придурок! — тихо рычал я.

Сейчас сорвусь и оторву ему руку, а успокоиться я уже не могу. Если этот рыжий еще и гомосяком окажется — точно прибью.

— Вижу вы весело проводите время, — раздался голос за моей спиной.

Это оказалась Катерина, хозяйка приема.

— Извиняюсь, но могу я украсть у вас Льва на несколько минут? — спросила она доброжелательно улыбаясь.

Хотелось орать матом на всех и вся, но Катерина и ее муж были единственными людьми, нормально отнесшимися ко мне, поэтому я постарался ответить сдержанно.

— Конечно-конечно, можете забрать его на столько времени, на сколько вам понадобится — говорил я, вежливо улыбаясь и не прекращая попытки освободить свою руку — желательно навсегда — добавил зло, когда мне таки удалось вырваться из стального захвата рыжика.

Катерина взяла Льва за руку и повела его в сторону.

'Надо валить отсюда. Тут одни хамы и психи, лучше я дождусь приглашения на другой вечер', — думал я, быстро двигаясь к выходу.

Если этот клоун снова прицепится ко мне, то я ни то что сегодня, я вообще никогда не смогу отмыться от позора и влиться в высшее общество. Так и буду всю жизнь общаться только с такими изгоями как он.

— Виктор, мы еще не закончили наш разговор! Я скоро вернусь! Дождись меня! — раздался крик конвоируемого Льва, который только добавил мне скорости.

Я так спешил покинуть неудавшуюся вечеринку, что не заметил выскочившего мне навстречу человека. 'Если не везет, то не везет во всем' — подумал я печально. В результате нашего столкновения мужчина упал и пролил вино себе на грудь.

— А ты с... я тебя п... ... ... — культурно выразился упавший, показав этим, что является настоящим джентльменом.

— Извините, — сказал я и попытался удалиться.

— Тебя никто не отпускал убогий. Сперва ты должен извиниться! Или крестьяне не знают даже этого? — сказал он мне зло, поднявшись.

— Я же сказал, извините.

— Встань на колени, умоляй меня и тогда, возможно, я прощу тебе твою выходку. Мы аристократы должны проявлять снисхождение к черни, — сказал он высокомерно, скорчив презрительную мину.

Русоволосый мужчина был невысокого роста, чуть пухловатым, имел круглое лицо и немного женственные черты. Его поведение совсем не сочеталось с его внешностью и не могло вызвать ничего кроме улыбки.

— Да-да, сейчас, только шнурки поглажу. Ты пока тут подожди, я быстро вернусь, не успеет русалка на шпагат сесть, — сказал я и пошел дальше.

'Одни психи в этом высшем обществе. Чтоб я еще хоть раз принял, хоть одно приглашение', — думал я, удрученно качая головой. Вдруг меня что-то толкнуло, появилась резкая боль, из моей груди выскочил кончик лезвия и тут же исчез. 'Меня что, только что проткнули?!' — удивленно подумал я, глядя на быстро пропитывающуюся кровью рубашку. Удивление не помешало мне прыгнуть вперед и достать из кармашка зелье, хранимое как раз на такой случай.

— Я вроде бы сказал, что не отпускаю тебя, падаль.

Мужчина вел себя все так же высокомерно и совершенно непринужденно, словно не он только что проткнул меня насквозь своей шпагой. Окружающие смотрели на происходящее с улыбками на лицах и предвкушали развлечение, словно это было цирковое представление.

— Но раз ты слишком туп, чтобы понимать человеческую речь, то я зарежу тебя, как тупое животное коим ты и являешься, — сказав это, он пошел в мою сторону с явным намерением выполнить обещанное.

'Да что тут черт побери происходит?! Почему никто не остановит этого маньяка?! Меня не могут вот так просто убить на глазах десятков человек!' — панически думал я.

— Не здесь, Никита Потапович. Не стоит марать пол — вечер в самом разгаре, а кровь плохо отмывается, — заступил ему дорогу Владислав Ветров — хозяин дома.

— Только из уважения к вам я убью его на улице, — сказал, склонив голову, Никита и щелкнув пальцами добавил: — вытащите эту падаль на улицу.

Несколько, словно из-под земли выросших, здоровых мужиков подхватили меня под руки и потащила наружу.

Я находился в шоке от произошедшего, держался за быстро зарастающую рану, а в голове мелькали десятки вопросов: Как такое могло произойти? Разве закон не защищает меня? Почему меня так спокойно пустили в расход среди такой толпы? Я даже охрану оставил дома! Считал, что в высшем обществе мне ничего не грозит. Почему долбаная 'Чуйка' только сейчас начала подавать признаки жизни и сообщает о надвигающейся беде?! Она уже второй раз подводит меня... может, она на людей не работает... нет, когда меня избили, она предупреждала об этом... Тогда почему?

В это же время, неподалеку от Виктора:

— Катька, куда ты меня тащишь? — плаксиво спросил Лев.

— Туда где будет поменьше ушей, — отвечала ему Катерина, нахмурившись.