Жена Болотного царя

Арис странно посмотрел на меня, потом бросил быстрый взгляд на мой наряд и растрепанные волосы — привести себя в порядок, прежде чем вызывать его, я не подумала, — потом за окно, где только просыпалось солнце, и поморщился.

— В Акатане еще вечер. Так что ты хотела?

— Вчера на поселение напали, — проговорила я четко, старательно выговаривая каждое слово. — Вы об этом что-нибудь знаете?

— Предположим, — сухо ответил маг. — Что-то еще?

— Это вы сделали? — спросила его, разделяя каждое слово, излишне выделяя и подчеркивая, отчего, наверное, казалась очень смешной. — Вы заставили нечисть напасть? Такой был ваш план?

— Я не вижу причин, почему мне стоит отвечать...

— Мы же союзники, — напомнила я и поморщилась от того, как последнее слово обожгло язык. — Подельники, если хотите.

Арис недолго молчал, не испытывая особой охоты со мной откровенничать. Но в итоге все же признался:

— Да. Это сделал я.

— Ну что ж, поздравляю, из-за вашей скрытности наш... кхе... союз вчера чуть было не распался. — Меня начинало мелко потряхивать. От холода ли, от злости или просто от нервного перенапряжения, крутившего меня последние несколько часов, я не знала. По полу тянуло сырым промозглым воздухом, и я решительно во всем винила его. Так было легче.

— Почему же?

— Потому что меня чуть не убили! — сдавленно рявкнула я. И меня, и Агнэ, и Ислэ... но нам повезло, и мы остались живы, а ведь кто-то действительно погиб.

— Какие глупости. Да, признаю, вчера я слегка перестарался, но тебе совершенно ничего не угрожало. Мой амулет... — он осекся, посмотрел на зажатую в моих пальцах подвеску со все еще опасно топорщащейся иглой и безнадежно выдохнул. — Ты не носила его.

— А вы не предупреждали, что собираетесь уничтожить целое поселение.

Арис потер переносицу, утомленный долгим днем и моей несвоевременной упертостью.

— Насколько я могу судить, поселение все еще стоит, а болотники живы.

— Эва. — Я быстро поднялась на ноги и сквозь темные точки, роящиеся перед глазами, зло проговорила: — Не болотники — эва. Они живые! И не должны...

— Моя мать тоже была живой! — темнея лицом, перебил меня маг. — И она тоже не должна была умереть... так. Но когда какая-то болотная тварь утащила ее, трусливый царь болотников посчитал лишним искать ее.

— Ксэнар так бы не поступил, — несмело возмутилась я.

— Разве про него я говорю? Его отец отказал моей матери в спасении.

Арис не краснел от гнева, как это на моей памяти бывало с людьми, он бледнел. Белел и будто выцветал. И это было жутко.

— Десять лет она верно служила царю, и он принимал ее силу, звал другом, но, когда случилась беда, легко выбрал нового пастуха сов.

— Ваша мать была... — я осеклась. Нахмурилась. — Вы не похожи на эва.

— Правда? — Маг потеребил прядь абсолютно черных волос. — Ты будто не знаешь, как легко можно сменить цвет волос, если есть желание.

— А глаза?

— Потемнели после инициации. Как говорят старейшины, моими глазами смотрит сила. — Он не успокоился. Все еще бледный и натянутый как струна, вот-вот готовый взорваться новым приступом злости, Арис не отводил взгляда от меня.

И я признавала правоту старейшин. Человек не мог так смотреть.

— Ты, вероятно, уже знаешь об одной неудобной особенности болотников, — заговорил он после недолгой паузы. — Они бывают неразумно привязчивы. Чаще всего от этого страдают дети. Конечно, связь матери с ребенком, как правило, оказывается достаточно сильной и оберегает женщину от угасания в случае гибели мужа. С мужчинами все сложнее. Они не так сильно привязаны к своим детям. Отцы ненадежные родители... Мой был таким. Не прошло и года, как он умер. Родственники хотели забрать меня. У эва же чужих детей не бывает... но я сбежал. Чудом сумел выбраться к людям. Дар вывел.

— И вы, обиженный на... отца Ксэнара, полагаю, решили оставить сиротами ни в чем не повинных детей?

— Сопутствующие потери, — повел плечами Арис, разминая затекшие мышцы.

— Я все расскажу Ксэнару, — сказала очень просто и спокойно. И лишь когда слова прозвучали, я осознала, что вслух их лучше было не произносить.

Маг нахмурился.

— Рагда, не глупи.

— Я не соглашалась участвовать в убийствах, — раздельно проговорила я, жалея лишь о том, что не могу прямо сейчас бежать к царю... Дорогу к двери мне преграждал чернокнижник. — Вы... вы же нечисть на них натравили.

— У нас договор.

— Я ни в чем не клялась.

Сначала он собирался угрожать. Это было написано на его лице.

Я была не первой, кто сегодня злил мага своей глупостью, и достаточно бесполезной, чтобы на мне сорваться.

Арис сдержался.

— Сядь, — велел он сухо, кивнув на стул. Дождался, пока я выполню его приказ, и спросил: — Считаешь, я сам не рискую?

Ответить мне маг не дал, хотя я собиралась, продолжил говорить.

— Дар пастуха велик, и каждый, наделенный этим даром, способен подчинить себе любое животное и любую нечисть. Особенно талантливые пастухи способны влиять даже на людей... Такая сила находится в их руках, но используют ее они лишь на совах. Тебе не кажется это странным?

Я пожала плечами.

— Совы податливы, их сознание мягко и согласно принять волю другого существа. Работать с ними просто и безопасно.

— Мне нужно вам посочувствовать? Связались с нечистью, рискуете своей жизнью...

— Я осознаю последствия своих действий и не прошу жалости, — спокойно ответил он. — Я лишь хочу, чтобы ты знала: моя жизнь защищена не больше, чем жизнь каждого из жителей поселения. И я надеюсь, ты поймешь, у меня есть такое же право на месть, как и у тебя.

Я молчала, желая, чтобы наш разговор поскорее закончился и я смогла бы бежать к Ксэнару и все ему рассказать. О том, что он со мной сделает, после того как узнает правду, не думала. Страшно было об этом думать, но и скрывать этот жуткий секрет я уже просто не могла. Не могла рисковать чужими жизнями...

Словно почувствовав мое намерение, а может, разгадав мой нетерпеливый брошенный на дверь взгляд, Арис спросил, прищурившись:

— Ты должна понимать: это будет ошибкой. Мне никто не сможет помешать, но тебя накажут. Предательства болотники тебе не простят.

— В таком случае мне лучше молчать. Я же не хочу умереть какой-нибудь страшной смертью.

Вышло наигранно и неправдоподобно, маг мне не поверил.

Ксэнар успел создать о себе впечатление спокойного и во многом (за исключением воспитания своей дочери, пожалуй) здравомыслящего царя. Не возникало сомнений — он даст мне все объяснить... Потому угроза Ариса меня не очень напугала.

И он это понял.

Вздохнул тяжело. Огорченно покачал головой и в одно мгновение оказался рядом со мной:

— Тогда ты не будешь возражать, если я помогу тебе в этом, — проговорил он, нависая надо мной. В утреннем теплом полумраке зрачки его глаз угрожающе затлели, наливаясь магией, голос приобрел особую силу. Он заговорил, и во мне больше не осталось упрямства, чтобы противиться его словам. — Ты никому и никогда не расскажешь о нашем сговоре. Что бы я ни делал и что бы ни велел делать тебе, все это правильно и справедливо.

Я сидела неподвижная и горько жалела о том, что не попыталась сбежать, когда была возможность.

— Этот разговор ты забудешь.

Мне не нужна была эта сомнительная радость — знать, как чувствуют себя совы при общении с пастухом. Знать, что Арис способен повелевать не только нечистью, но и людьми, мне тоже не было нужды.

— И амулет, — я почувствовала, как маг осторожно заправил прядь мне за ухо, — никогда не снимай его. Надень.

Я не хотела, но сопротивляться его приказу просто не представлялось возможным.

— Спи...

Утро мое началось ближе к обеду, с больной головы и странного беспокойного чувства, быстро списанного мною на кошмар прошедшего дня.

ГЛАВА IX. Ночное чаепитие

— Рагда-а-а-а, — жутковато подвывая и тряся за плечо, Агнэ разбудила меня в непозволительно ранний час. — Встава-а-а-ай.

С трудом разлепив веки, мутными со сна глазами я глянула на темное окно и хрипло спросила, натягивая одеяло на голову:

— Если солнце еще не встало, почему я должна?

— Потому что, — веско ответила царевна и стащила с меня одеяло. — У тебя десять минут на то, чтобы одеться и умыться. Мы идем на дело!

— Никаких дел, — среагировал мой здравый смысл, полностью поддержанный ленью. — Если попадемся твоему отцу, нам не жить. А мы точно попадемся... Что за дело вообще?

Единственное, чего удалось добиться от Агнэ, — обещания, что дело ее не опасное и находится буквально в двух шагах от дома, а не за пределами поселения. А значит, убивать нас в случае чего точно не будут, максимум помучают немножко.

— Я это для тебя делаю, — с негодованием добавила она, скрестив руки на груди. — Ты после нападения все время какая-то странная ходишь. Бормочешь что-то себе под нос... От помощи Ллэт отказалась.

— Мне не нужна помощь, — отмахнулась я. Села в кровати, чувствуя, как сон окончательно и бесповоротно покидает меня, и добавила: — Я в порядке.

— Ну да, ну да. Одевайся.

Собиралась я быстро, решив для себя, что чем быстрее я узнаю, чего хочет Агнэ, тем быстрее скажу, что это плохая идея, и мы не будем этого делать.

Возможно, мы даже не опоздаем на завтрак...

Я думала, что была готова к любой неожиданности, но, когда царевна привела меня в курятник, растерялась. Куры дремали на протянутых вдоль стен широких жердях, расслабленно ожидая, когда новый день наступит и для них.

Девочка, тихо ступая по поскрипывающим кое-где доскам пола, уверенно направилась в дальний конец курятника, осторожно проходя мимо многоярусных куриных насестов.

— Агнэ, — позвала я шепотом, опасаясь напугать нервных птиц. Не хотелось бы оказаться в верещащем водовороте перьев и когтей. Видела я уже, как легко пугаются местные куры, — веселое и нелепое зрелище, но только на свежем воздухе и на безопасном расстоянии. Клювы и когти у этих птиц все же были впечатляющими...

— Иди сюда, — негромко отозвалась она, выискивая что-то в сене.

Шурша соломой, разбросанной по деревянному полу курятника, я неохотно приблизилась. Раньше я никогда не бывала в таких местах и не представляла даже, что куры могут так сильно пахнуть.

— Что ты делаешь? — нависнув над царевной, требовательно спросила я, уже немного утомленная всей этой таинственностью.

— На. — Агнэ выпрямилась и вложила мне в руку яйцо, еще теплое, с трогательно прилипшим к боку серым пушистым перышком. Потом потянула за рукав рубахи вниз. — Садись, только осторожно. Тут везде яйца.

Я послушно поворошила сначала сено пальцами, убедилась, что там ничего не лежит, и села на пол.

— Зачем оно мне?

— А ты как думаешь? — весело спросила Агнэ, удивляясь моей недогадливости.

— Но они же из-под курицы, — обеспокоенно заметила я, с запозданием поняв, что она собирается делать. — Сырые!

— Ну да. — Царевна посмотрела на меня с сочувствием. — Ты что, никогда их вот такие просто не пила?

— Нет...

— Сейчас мы это исправим, — весело заверила меня Агнэ и бережно тюкнула яйцом о край выступавшей из стены деревяшки. Скорлупа послушно хрустнула и проломилась. Девочка чуть расширила получившуюся дырочку и протянула яйцо мне. — Держи.

Я приняла. И пока Агнэ выбирала яйцо для себя, отчищала от сена и сдувала прилипшее к скорлупе перышко, я собиралась с силами. Сомнений не возникало — сейчас меня заставят это пить.

Сначала я хотела отказаться, но предвкушающий вид царевны растревожил мое любопытство.

Первой яйцо попробовала Агнэ, и уже после нее, убедившись, что она не шутит, попробовала и я.

Царевна ждала моей реакции с неподдельным интересом.

— Ну как?

— Похоже на сопли, — сдавленно прошептала я, силясь сглотнуть. Хотелось выплюнуть скользкую гадость, выбраться отсюда и хорошенечко прополоскать рот.

Агнэ рассмеялась.

— Это ты просто еще желток не попробовала. Вот что самое вкусное.

К счастью, пробовать его мне и не пришлось. Одна из работниц спасла меня, так вовремя явившись в курятник за свежими яйцами.

В уютном полумраке, не разглядев нас толком, она испугалась и подняла визг.

И через несколько минут мы уже стояли перед Ксэнаром, все в соломе и куриных перьях. Зато познавать все грани удивительного вкуса сырого яйца мне не пришлось...

Агнэ оказалась права: страшной бури наше глупое приключение не вызвало. Но Ксэнар все равно провел нас в библиотеку, выстроил посреди помещения и ровным, уставшим голосом отчитал.

* * *

После утреннего приключения в курятнике я надеялась, что Агнэ истратила весь запас энергии на глупости. Я ошибалась. Предложение ее, озвученное после занятий, было правильным, разумным и глупым одновременно.

Потому что предложила она навестить Ислэ. Я сама очень этого хотела, но не была уверена, что эва не сочтут мое желание проведать раненого чем-то оскорбительным, стеснялась спросить и очень из-за этого мучилась. И когда Агнэ сама это предложила, я очень обрадовалась. Ровно до следующих ее слов...

— Отпроси нас у отца, — выпалила она, просительно сложив перед собой руки и доверчиво заглядывая мне в глаза.

— Почему я? Ты его дочь.

— Ну на болота же ты нас отпросить смогла...

— И вспомни, что случилось, — недовольно велела я, перебив Агнэ на полуслове. — К тому же в прошлый раз нам помог Сэн.

— Пошли за дядей, — мгновенно сориентировалась она.

Наверное, я смогла бы отказаться... все же я была старше и вроде как являлась ее нянькой, но молча пошла за дядей, которого не пришлось даже уговаривать. Сэнар не мог упустить возможность немного потиранить брата.

— Он сейчас в библиотеке.

Как уверяла девочка, нам нужно было просто предупредить царя, что мы желаем навестить своего спасителя и сделаем это вот прямо сейчас. Сэнар обещал поддержку, Агнэ обещала, что ничего страшного не случится. И если она не истратила утром весь запас дури на этот день, то у Ксэнара точно больше не осталось слов для нравоучений.

Но никто из них не мог меня предупредить, что, получив разрешение на поход к Ислэ, я буду озадачена непонятным требованием.

— Рагда, — окликнул меня Ксэнар, когда мы уже готовы были бежать на кухню за чем-нибудь таким, что сошло бы за гостинец. Агнэ вылетела в коридор, Сэн придерживал дверь, пропуская меня вперед, и так же, как и я, с удивлением посмотрел на царя. — Когда вернетесь, зайди ко мне.

— Хорошо, — ответила я, переглянулась с Сэнаром и вышла из библиотеки.

Только на кухне, дожидаясь, пока улыбчивая и разговорчивая повариха соберет достойное Ислэ подношение, осмелилась спросить у Сэнара:

— Я что-то не так сделала?

— Если бы это было так, ты узнала бы об этом сразу, — эва улыбнулся. — Брат не любит откладывать неприятные разговоры на потом.

На какое-то время меня успокоили его слова и та уверенность, с которой они были произнесены.

Жил Ислэ через четыре улицы от царского дома, в одноэтажном, построенном по новой моде, то есть без свай, аккуратном домике с чудесным видом на небольшой парк.