| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
В общем первые ясные воспоминания у меня появились в больничном крыле. Я тогда очнулся как раз в момент разговора директора, Снейпа и Минервы. Наш главный повествовал страшную и загадочную историю о маленьком мальчике, которого похитили во второй раз и он сумел сбежать благодаря самоотверженной животине...
Вот когда про гиппогрифа услышал, аж взгрустнулось. Суки, они убили (Кенни) Клювика!
Самое странное в рассказе — это как Дамблдор тактично опускал подробности о том, откуда взялся гиппогриф или вообще скрывал присутствие некой огненной птички. А ведь если бы не Фоукс, то думаю ни Клювокрыл, ни Стинги меня бы не нашли.
Закономерно вставал вопрос, директор обо всем знал? Заранее или уже по факту? И почему не вмешался? Ни за что не поверю, что он не знал где ошивается Фоукс.
Вот такие мысли появлялись в голове по мере рассказа Дамблдора и увеличения толщины макаронных изделий на ушах двух деканов. Правда когда речь зашла о том, что Беллатрису разорвали в клочья, да еще не кто-нибудь из авроров, а всего лишь милая Молли Уизли, я чуть не поперхнулся своим же собственным языком оттого что хотелось сказать громко и в слух что-то в духе "Ахуехалмойавтобус!"
Правда потом еще пара дельных мыслей посетила мою больную голову. Например в духе, что Джинни обижать не стоит, а то её мама может организовать мне реальную раскаленную сковороду для шарундул. Что-то, знаете ли, не хочется, чтобы у кого-то на завтрак появился омлет с беконом "made in Harry Potter". Злое воображение еще рисует замену, вместо "in" на "out", а потом словно добивающий аккорд над ухом раздается такое "чик-чик" с металлическим лязгом... У-х-х, прям мороз по коже!
Шаг. Предпоследняя...
После вздохов Минервы, скрипа зубами Снейпа и напутствий Дамблдора, Помфри наконец изгнала этих демонов из больничного крыла. Ко мне через минут двадцать даже стал подкрадываться сон, но его нагло прогнали громким лязгом двери, ударившейся о стену при резком открытии на распашку.
Зарёванная, нечёсаная, вся в помятой мантии на меня налетела Гермиона. Ну как налетела, она приземлилась на колени возле моей кровати и давай умолять меня не умирать.
Я сначала так офонарел, что забыл открыть глаза и признаться о своем стабильном состоянии. Вроде бы стабильном... Правда стоило ей сказать всего пару слов, как я решил повременить и прикинуться бессознательным, чтобы послушать чего она такого мне тут говорить собралась.
А Гермиона тем временем заливая пол горючими слезами молилась Мерлину, Фламелю и всем основателям Хогвартса чтобы бедный Гарри воскрес. Так и хотелось запеть "пожалуйста не умирай, ты же видишь, я живу...", но быстро подавил желание, а то еще захочется потом грохнуть соседей, что мешают спать.
В общем мне чуть ли не признались в любви и сказали, что я не могу так поступить, бросив её здесь одну. А если все же поступлю, то она потом найдет способ достать меня из загробного мира и надавать по наглой хитрой морде.
Блин, она скулила почти как Стинги, который при моем возвращении обгрыз двери больничного крыла и пометил все углы из-за того, что его не пускали ко мне. Но черт возьми, мне было очень приятно осознавать, что меня кто-то ждал, что за меня волновались и что я кому-то все же нужен.
В общем пока Гермиона не вызвала своими завываниями больничного Ктулху по имени Помфри, я открыл глаза и сказал, мол ладно, если ты так просишь, то не умру прямо сейчас. Я возьму сначала подрасту, закончу Хогвартс и женюсь на одной приставучей и очень лохматой зубриле, которая будет просто обязана родить мне минимум троих детей.
Ох какой фонтан эмоций забушевал-то от моих слов. До сих пор как вспомню, аж задыхаться начинаю. Просто Гермиона, когда поняла, что я в сознании и не собираюсь покидать сей грешный мир, обняла меня так, что я думал услышу хруст позвонков. А потом сквозь радость стали прорезаться возмущение (мол как ты мог быть таким безответственным), злость (почему меня с собой не взял), радость (молодец, что остался жив и здоров), ну и под конец смущение, когда до нее дошел смысл сказанного мной про женитьбу и детей.
М-да, мы с ней так всю ночь бы и ржали как кони, если бы нас не прервала Джинни, которая опоздала (с таким же подвигом как Гермиона) минут на пять. Но при посторонних Джинни не стала растекаться соплями по паркету, а просто радостно улыбалась, утирая повлажневшие глаза, и взахлеб рассказывала как узнала от мамы всего несколько минут назад последние новости (Гермионе кстати меня спалила старая кошка Минерва).
Шаг. Последняя ступенька...
Помфри разогнала нас только через час, когда наши хиханьки стали превышать норму (установленную видимо самой Помфри) по децибелам. Ну точнее я остался в кровати, а вот девочек чуть не спровадили к Филчу за отработкой наказания, которое хотели впаять из-за блуждания по замку в столь поздний час.
Следующий день был прекрасен. Тело испытывало неимоверное наслаждение без пыток, я ел прямо в кровати, где меня кормили в четыре руки две девочки, а солнце весело светило в окна больничного крыла, оповещая всех о на редкость прекрасной погоде.
Счастье продлилось до обеда (точнее чуть меньше, часов до одиннадцати), потом всех стали выгонять из Хогвартса и сажать на экспресс до Лондона. Гермиона и Джинни пытались уговорить профессоров оставить их на денек-другой здесь, но наткнулись на стальное упрямство и сдались, угрюмо погрузившись в вагоны.
Потом еще полдня мне было ужас как скучно и одиноко. Я даже попытался встать и прогуляться, правда ничего хорошего из этого не вышло. Встать получилось, а вот при первом шаге земля неожиданно и очень больно ударила меня по лицу. Стало отчетливо понятно, что на подвиги Гарри ещё рано и лучше бы невыёживаться, а слушать умную клизму Помфри, иначе в целях профилактики получу реальную клизму.
Наконец к вечеру меня немного отпустило. Я смог нормально встать и пройтись держась за стеночку. И либо меня кто-то заложил, либо "биг бразер вотчинг он ю", потому что сразу после "прогулки" мне доставили приглашение зайти к директору. Приглашение отказа не подразумевало...
Лестница позади, открывая вид на коридор в котором на страже директорского кабинета стояла горгулья.
— Шиншилловые мюсли. — произнес я останавливаясь перед ней.
Та упрямо смотрела на меня и совершенно не собиралась сдвигаться.
— Лимонный щербет? — забросил я очередную удочку. — Нет? Что же тогда... Может гранатовый зефир?
Непоколебимое молчание горгульи стало напрягать. Мне и так уже дико хотелось присесть где-нибудь и не насиловать свои ноги, а она распинается тут передо мной, стоит, скотина молчаливая.
— Что, тоже нет?.. Значит так, слушай сюда, KFC-сишный ты голем, ты сейчас пропускаешь меня к директору и даешь моим бедным ноженькам блаженный отдых. В противном случае тебя ждет орда гоблинов, которых я проведу через выручайку, попутно рассказав им что ты раритетный и очень дорогой артефакт. Смекаешь чем пахнет?
Ответа конечно не последовало, зато каменный хруст отчетливо сообщил мне, что мои мольбы услышаны. Став на площадку перед горгульей, я почувствовал как она стала вращаться, поднимаясь вверх.
Через полминуты я стоял в пустом кабинете Дамблдора и играл в гляделки с Фоуксом. Игра была не то чтобы очень веселой, но сильного огорчения не было когда нас прервал появившийся директор.
— Присаживайся Гарри.. — начал он, а потом увидел, что я уже сижу. — О, ты уже... Ну что ж, тогда и я присяду с твоего позволения. — произнес он устраиваясь с другой стороны стола в свое кресло. — Лимонную дольку?
— Нет, спасибо.
— Зря, очень вкусна штука. — закинул себе в рот конфету Дамблдор.
— Зачем вы меня позвали, профессор?
— Сразу к делу, да, Гарри? Что ж, разговор предстоит нелегкий. Министерство магии осталось очень недовольным произошедшими событиями. Слава богу обошлось без серьезного ущерба, но совет Визенгамота настаивает на усилении контроля за учениками и их охраной. Люциус Малфой продавил идею наблюдателя и контролера от министерства, который теперь будет дежурить в школе и в случае необходимости вызывать подмогу, так как ему предоставят прямую связь с авроратом. На должность контролера назначена Долорес Амбридж. В следующем году вас с ней познакомят. А теперь, что хотелось бы сказать конкретно тебе, Гарри. У меня осталось не так много времени на посту директора, так что я постараюсь передать все дела...
— Зачем? — перебил я директора.
Мне очень не понравилась новость, особенно в свете того, что Дамблдор помрет. Пусть он хитровымудренный мудозвон, но школа при нем если честно цветет и пахнет. И мне не хочется что-то здесь менять, потому что при нынешних правилах можно неплохо выучиться. А что будет при других руководителях даже не представляю. Пусть Минерва (а именно её скорее всего Дамблдор пророчит в директоры) имеет не маленькие зубки, но с Амбридж думаю ей не тягаться. Так что школу возможно будет ждать армейские порядки.
— Не совсем понимаю о чем ты, Гарри? — внимательно посмотрел на меня директор.
— Вы все прекрасно понимаете! Зачем было одевать кольцо? Вы же великий волшебник, гроза Британии. Не поверю, что вы не знали как уничтожить крестраж! Гермиона уничтожила их целых четыре штуки одним клыком василиска!!! У вас же под рукой есть меч Гриффиндора, яд акромантула, да тот же яд василиска!!! Так объясните мне директор, зачем вы его одели? Зачем, именем Мерлина и тети Ро, вы хотите сдохнуть? — Все это я выпалил на одном дыхании даже не дав директору раскрыть рта.
— Я не мог иначе, есть определенные рамки, которые не смогу переступить даже я, — блеснул очками-половинками он, — и кто такая эта Ро?
— Это он, Дамблдор! — неожиданно крикнула какая-то женщина у меня за спиной.
— Он? — удивленно протянул директор.
А я же обернулся на звук голоса и увидел портрет, висящий несколько обособленно от всех остальных. На нем была изображена миловидная женщина с трудно узнаваемым из-за внешнего вида возрастом. Ей с тем же успехом можно было дать тридцать пять, а можно и все пятьдесят, все зависит от угла под которым на нее смотришь. И самое поганое, что я где-то видел её, но хоть тресни не помню где.
— Да-да-да! — тем временем радостно тыкала она в меня пальцем со своего полотна. — Это он!!! Сума сойти, он сам объявился здесь, Дамблдор, понимаешь? Сам!
— С чего ты взяла, что это именно он, Джоан? — нахмурившись спросил директор.
— Джоан???... — меня же в этот момент словно молнией шарахнуло. Я вспомнил где видел её. Вспомнил и понял, что её портрета здесь быть никак не должно.
— Да потому что тетушкой Ро называют меня! Понимаете?
— Понимаю. — теперь уже Дамблдор несколько удивленно, если не сказать пораженно, уставился на меня. — Теперь понятны все те странности, что происходили вокруг тебя, Гарри... Или кто ты там. Ступефай!
И прежде чем я осознал происходящее, мое тело одеревенело и перестало слушаться.
— Отправляй нас скорее домой, Дамблдор, я так устала томиться в этой картине.
— Да-да, сейчас Джоан, сейчас. — забубнил директор и стал выводить палочкой в воздухе причудливые фигуры, нашептывая заклинание.
А я кричал внутри, так как не мог этого сделать снаружи. Кричал о том, что мне некуда возвращаться, что я умер там. Просил не делать этого, но прекрасно понимал, что меня не услышат.
— Как же долго я ждала... — тем временем протянула с портрета Джоан Кэтлин Роулинг. — И ладно бы просто ждала. Так нет, мне приходилось исправлять все, что ты натворил, — ткнула она в меня пальцем, — ты-ты, не удивляйся. А знаешь как трудно это сделать? Конечно не знаешь, откуда тебе знать... Я уже ненавижу салфетки. Думала, что больше никогда мне не придется их использовать для таких целей, но тут случилось что-то невероятное и вот я здесь, заключена в портрете и обязана исправить всю историю, которая почему-то неожиданно рушится как карточный домик. Понимаешь, у меня даже не было моего старого Гермеса[1]! И все руками, все только перьями, потому что среди картин ни у кого не нашлось даже самой завалящей ручки!! Но теперь ты здесь и я наконец-то смогу вернуться назад, в реальный мир. И ты кстати тоже, мальчик. Я понимаю, что волшебный мир прекрасен, но надо жить в настоящем. Тем более у тебя нет выбора, потому что мне нужно вернуться, а без тебя заклинание не сработает. Мир не выпустит часть, только всех кто вторгся разом. Уж поверь, я узнала... Долго еще, Дамблдор?
— Уже почти все. — откашлялся директор и сделал завершающий жест палочкой. — Reincaro!
— Прощайте, директор! — помахала рукой Джоан.
— Всего доброго, мисс. — кивнул в ответ он.
А меня в это время стремительно затягивала мгла...
[1] Опять таки могу ошибаться насчет Гермеса, я не уверен что первой печатной машинкой у Д.К.Роулинг не был аппарат например фирмы Оливетти.
* * *
И снова вбоквел...
Стоило заклинанию сработать, как портрет на стене стал девственно чист, а маленький Гарри осел на пол без чувств. Дамблдор тут же бросился к ребенку и первым же делом нащупал пульс и проверил дыхание. Слава богу все оказалось в порядке. Сделав несколько пассов палочкой Директор аккуратно приподнял голову Гарри и положил себе на колени, поглаживая черные непослушные волосы мальчика.
Не минуло и минуты, как он завозился и наконец открыл глаза, с удивлением уставившись на директора.
— Кто вы? — были первые его слова.
— Меня зовут Альбусом Дамблдором, я директор школы чародейства и волшебства Хогвартс. И у меня есть к тебе вопрос, Гарри. Что последнее ты помнишь?
— Эм... Я помню как засыпал на своей кровати в чулане под лестницей, сэр.
— А какой был год?
— Кажется... кажется тысяча девятьсот девяносто первый, сэр.
— Девяносто первый... Ох, Гарри, у меня для тебя плохие новости.
КОНЕЦ ОСНОВНОГО ЭПИЛОГА
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
