Попаданец 2в1. Пупсик

— Спасибо, госпожа Астра.

— В...все? — спросила женщина. — Или нужно что-то еще?

— Все, госпожа Астра.

— И что д...дальше?

— Теперь мне нужна тишина, — сказал я. — И чтобы никто не мешал. Я начинаю.

* * *

"Малое заклинание регенерации?" — поинтересовался я у Ордоша.

"Не сразу, друг мой, — сказал колдун. — Сначала мы отрежем эту тварь от канала, к которому она присосалась. А потом уже будем восстанавливать здоровье этой доходяге. Эх, жаль, что я не разобрался с работой местных накопителей! А то перенес бы слепца в него".

"Зачем он тебе?"

"Пригодился бы, — ответил Ордош. — Есть у меня одна задумка".

"Какая?"

"Ты, правда, хочешь, чтобы я рассказывал об этом сейчас?"

"Пожалуй, нет, — сказал я. — Командуй, когда начинать. Хотелось бы скорее закончить здесь наши дела и вернуться домой. А то уже начинает светать. Я мечтаю вздремнуть хотя бы часок перед работой".

"Тогда не будем тянуть, — сказал Ордош. — Приступаем".

— Сионора! — сказал я.

И почувствовал, как колдун отправил в тело Гадюки заклинание. Руна на моем животе поглотила жизнь первой птицы.

— Погиб поэт! — невольник чести — пал, оклеветанный молвой...

* * *

Гадюка спала.

Мне пришлось дважды рассказать стихотворение Лермонтова: в этот раз Ордош творил заклинания, делая большие паузы.

"Нам некуда спешить, Сигей, — сказал колдун. — А слепня я прикончил. Жаль, что из-за нашей криворукости мне приходится уничтожать ценные ресурсы. Как же нам недостает объема маны и знаний!"

Астра убрала из-под спины больной лишние подушки, передвинула Гадюку так, чтобы та приняла горизонтальное положение. Прикрыла одеялом.

Гадюка тихо посапывала.

"Когда восстановится цвет кожи?" — спросил я.

"Дня через два, возможно, через три, — ответил Ордош. — Она и через час уже не будет такой синей".

Кто-то тронул меня за плечо.

— Ну, как она? — спросила Елка.

— Спит, — сказал я. — Завтра можно начать ее откармливать. Вес скоро восстановится.

— Т...ты ее вылечил? — спросила Астра.

Я кивнул.

— Она здорова. Но организм сильно истощен. Не переживайте, она быстро поправится.

— Было бы з...здорово, — сказала женщина.

Я видел, что она не верит моим словам. Однако то, что Гадюка спит и даже улыбается во сне, ей определенно нравилось.

— А зачем ты спрашивал про Кошку? — прошептала Елка.

— Так, просто.

— Просто?

— Ты видела ее? — спросил я. — Как она выглядит?

— Чуть старше нашей Г...гади, — сказала Астра. — Ты легко уз...наешь ее.

— Как?

— По эмблеме. Она единственная с...среди к...кошек без р...рисунка на руке. Ее эмблема вот з...здесь.

Женщина показала на свой живот.

— З...здесь у нее кошачья б...башка с короной. Такой рисунок есть только у К...кошки.

— Спасибо.

— А д...дерево мы принесем тебе з...завтра, — сказала женщина, — н...нет, уже с...сегодня вечером. Не с...сомневайся. Оставим около двери твоей к...комнаты.

Глава 10

Агентство по найму персонала не нашло желающих трудоустроиться в наше кафе. Кошки сделали заведению Рябины "хорошую" рекламу. Сегодня мы снова работали вдвоем с Рябой. А вечером и хозяйка кафе перестала помогать мне: к тому времени она с трудом понимала, где находится, и что ей нужно делать.

До полуночи я даже ел на бегу. Предложил Рябине закрыть на сегодняшний день маленький зал (бывшую бильярдную), чтобы облегчить нам работу. Но та лишь одарила меня возмущенным взглядом.

"Надеюсь, это последний раз, когда ты вынуждаешь нашего принца столько работать", — сказал Ордош.

"Если у нас сегодня все получится, то последний", — ответил я.

Ордош сокращал поголовье городских крыс, чтобы не дать мне свалиться без сил. И с иронией пересказывал извлеченные из моей памяти пословицы и поговорки "о труде". Я несколько часов подряд выслушивал изречения о том, что труд сделал из обезьяны человека, и прочие "умные фразочки". Но не ругал колдуна и не вступал с ним в споры. Я понимал, что смогу продержаться до окончания смены только благодаря его заклинаниям.

Сегодня вернулась на свой пост в кафе Елка. И весь день радовала окружающих хорошим настроением. Но помогать нам с Рябой Елка не пыталась. Она без интереса наблюдала за моими метаниями по залу, развлекала поварих байками, строила глазки смазливым дамочкам — гостям кафе.

В конце дня Елка объявила мне о своем намерении снова ночевать в моей комнате. Не спрашивала моего мнения — просто поставила в известность о том, что будет ночью охранять. А когда я попробовал возразить, сообщила, что таково желание Гадюки.

Гадюка, кстати, по ее словам шла на поправку, уже утром пыталась встать с кровати.

"Нас записали в ценный актив, — сказал Ордош. — Что неудивительно: какой еще идиот будет так на них вкалывать?"

"Зачем она нужна нам в комнате сегодня? — сказал я. — Надо как-то от нее избавиться!"

"Не переживай, — сказал колдун. — У тебя есть я: придумаю что-нибудь. Она нам не помешает".

Елка явилась, когда я вышел из душа. Ввалилась в комнату без стука, бросила на пол матрас, в кресло — сумку. Вынула изо рта зубочистку и спросила:

— Чо, принесли девки твое дерево?

Я указал на липу, которую несколько минут назад прислонил к стене в углу комнаты. Я обнаружил ее у своей двери, когда пришел после работы. Кто-то обмотал дерево веревкой, прижав ветви к стволу. Деревце срубили совсем недавно: листья еще не увяли.

— И чо ты собираешься с ним делать? — спросила Елка.

"Я бы и сам хотел это знать", — сказал я.

"Я все объясню, когда окажемся у Кошки, — сказал Ордош. — Оно нам нужно. Ты сам в этом скоро убедишься".

"А сейчас объяснить нельзя?"

"Сейчас — нет. Ты после поймешь, почему".

— Посажу, — сказал я.

— Просто посадишь?

— Да.

— Ну-ну. У него же корней нету!

— Вырастут, — сказал я.

— Серьезно? Накой тебе это сдалось? Это как-то связано с Липой?

— Никак не связано, — сказал я. — Всегда мечтал посадить дерево. С детства.

— Ясно. Прикольно. Не забудь поливать чаще.

Я погасил свет, проигнорировав предложение Ордоша полюбоваться на устроенный Елкой стриптиз. В течение получаса мы с Елкой вели разговоры ни о чем. А потом я изобразил спящего.

Я слышал, как Елка ворочалась на матрасе, зевала. Едва не пропустил момент, когда Ордош метнул в нее заклинание.

"Поспи, красавица, — сказал он. — Приятных снов".

"И сколько она будет дрыхнуть?" — спросил я.

"С гарантией — часов пять, не меньше. Для нашей цели — вполне достаточно".

* * *

Мы решили ограбить Кошку. Предложил эту авантюру я. Ордош согласился, хотя и признался, что предпочел бы "снять с кошек шкурки", а не просто грабить.

"Толку от их шкурок? — сказал я. — А деньги нужны".

Ордош ежедневно мне твердит, что существует множество способов раздобыть деньги, не расходуя драгоценное время на неинтересную работу. Признаюсь честно, его слова звучат разумно. Но за долгую жизнь я так и не научился поступать вразрез со своей совестью. А та утверждает, что отнимать что-либо у других — подло, неправильно. Даже завидую Ордошу, который давно избавился от подобных предрассудков!

Смерть Липы огорчила меня. Расстроила она даже Ордоша, хотя тот и пытался этого не показывать. За дни, что прошли с момента нашего с Липой знакомства, мы с ней не стали друзьями. Но в будущем вполне могли бы подружиться. И потому поступок кошек я расценил, как грубое вторжение в мое личное пространство, пощечину лично мне. Мое эго требовало мести. На это же намекал и Ордош.

Мысли о нехватке денег, злость на кошек, усталость от работы — все это бурлило во мне, не давало покоя.

И вскоре превратилось в идею ограбления.

"Ты все еще уверен, что хочешь это сделать?" — спросил Ордош.

"Уверен".

"Кошки такого не простят. Рано или поздно они узнают, кто их обидел".

"И что с того?"

"Нам придется либо убить их всех, либо сваливать из города".

"Отправимся к морю, — сказал я. — Или еще куда-нибудь. С деньгами мы сможем устроиться где угодно".

"Не проще ли было бы ограбить вечером кафе, а не кошек?" — спросил Ордош.

"Рябину я грабить не буду. А кошки... этого заслуживают".

Я шел по ночному городу, кутаясь в красный плащ и накинув на голову капюшон. Под плащом прятал сумку на длинной лямке, которую надеялся наполнить в доме Кошки.

Дерево в моей руке походило на посох, какие принято носить в мире Северика. Бездомные собаки, увидев его, переходили на другую сторону улицы. Ордош все еще не признался, зачем оно ему понадобилось.

Встречая прохожих, я опускал голову, пряча лицо. Для этого и накинул подаренный Елкой плащ — чтобы не показывать всем и каждому свою мордашку. Но заглядывать мне в лицо никто и не пытался: люди мне по пути встретились редко, реже, чем собаки.

Маршрут этой ночью я преодолел почти тот же, что и прошлой. Вот только теперь я проделал его пешком. И в одиночестве, если не считать бубнившего в моей голове Ордоша.

Я стоял около металлического забора, рассматривал облицованный красным кирпичом дом.

"В сарае у ворот кто-то есть", — сказал Ордош.

"Одна?"

"Да. Не спит. И еще две собаки. Большие".

"Пообещай, что не станешь ее убивать", — сказал я.

"Обещаю, — сказал Ордош. — Но собаку-то можно? Иначе нам не хватит энергии, чтобы и ворота открыть, и усыпить всех в доме".

Я чуть помедлил с ответом.

"Ладно".

"И запомни: ты просто идешь к дому. Я же занимаюсь всем остальным".

"Ясно", — сказал я.

Натянул на голову трикотажные колготки, в которых заранее прорезал дыры для глаз. Накинул капюшон, спрятав под ним торчащие подобно заячьим ушам штанины. Выслушал остроты Ордоша.

Ордош долго не мог поверить, что я не шутил, когда я делился с ним идеей использовать во время ограбления колготки. Пришлось объяснять: рассчитываю, что капюшон и колготки помогут мне сохранить инкогнито в доме Кошки. И дадут фору во времени, позволив покинуть город до того, как кошки нас вычислят.

"Про перчатки не забудь, дубина. Неизвестно, какие методы использует местная полиция. Вдруг дойдет и до нее дело. Не стоит оставлять следы".

"Я помню о них", — сказал я.

Теплый ветерок, дождавшись, когда я надену перчатки, подул мне в спину, подталкивая к дому Кошки.

"Мы долго будем тут стоять? — спросил колдун. — Иди, займись уже делом!"

* * *

Я успел подхватить замок прежде, чем тот упал на землю. Толкнул калитку, поморщился от ее скрипа. Бросил сломанный замок на траву, продолжая поглядывать на окна и дверь деревянного строения, стоявшего у самых ворот.

Никто не отреагировал на мое появление.

Нагрелась руна.

"Собака, — сказал Ордош. — Девка и вторая псина живы. Но нам не помешают".

"Усыпил?"

"Нет. На заклинание сна нужно больше маны. Экономлю. Просто обездвижил, как тебя тогда, в карете".

"Понял, — сказал я. — Много в доме народа?"

"Пока не вижу: толстые стены, — сказал Ордош. — Нужно подойти ближе, а лучше — зайти внутрь".

Я опустил прикрытое тканью колготок лицо, пряча его в тени. По выложенной мелкой плиткой дорожке направился к крыльцу дома, перешагивая упавшие с деревьев сухие ветки.

Около парадной двери на стене горел яркий фонарь, приглашая меня ступить на каменные ступени лестницы. Что я и сделал.

Заметил свет и в окнах первого этажа: в доме Кошки кто-то не спал, хотя до рассвета оставалось всего пара часов.

Я прислушался. Не услышал ни голосов, ни шорохов. Только едва слышно позвякивает, покачиваясь на ветру, тонкая серебристая цепь дверного звонка — такая же, как и в доме Гадюки.

"Заходим? — спросил Ордош. — Готов?"

"Откроешь тихо, или снесем дверь вместе со стеной?" — спросил я.

"Воздушный таран сработал бы эффектно. Но мы сделаем кое-что проще и экономнее".

Ордош бросил заклинание, но никаких визуальных эффектов я не увидел.

"Входи, дубина. Чего замер?"

Я потянул за массивную металлическую ручку, приоткрыл дверь, не почувствовав сопротивление. Перешагнул порог и замер, потому что Ордош снова использовал магию.

"Охранник в кресле около лестницы, — сказал колдун. — Обездвижена. Она здесь одна. Остальные наверху. Постарайся не мелькать у нее перед глазами".

Тут все было, почти как в доме Гадюки. Даже мебель похожая. Обитые бархатистой тканью диваны, столик с толстой деревянной столешницей, овальные зеркала в металлических рамках, массивные шкафы.

Свет, который я заметил с улицы, исходил от настольной лампы, стоявшей на маленькой тумбе около лестницы. Рядом с лампой лежал пулемет. В кресле, уронив книгу на бедра, замерла молодая женщина с татуировкой кошки на руке. Ее открытые глаза, не мигая, смотрели на страницы книги. Мне вспомнился украшенный бисером туфель Жасмина: вот так же я рассматривал его совсем недавно, не в силах пошевелиться.

"Не стой, — сказал Ордош. — Ты не в музей пришел".

"Наверх?"

"Да. Расположение комнат здесь то же, что и в доме Гадюки. Шагай туда, где мы вчера занимались целительством".

Я торопливо взобрался по ступеням парадной лестницы на второй этаж, сжимая в руке липу, словно пехотное копье. Ковер заглушил мои шаги. А вот сердце в груди колотилось громко, извещая обитателей дома о моем приближении: грабить дома я пока не привык.

Ворсинки ткани колготок щекотали нос, заставив меня прижать к лицу ладонь и чихнуть. Я остановился на самой верхней ступени, прислушался.

"Все спокойно, — сказал Ордош. — Я слежу. Не переживай".

На потолке светился белый шар лампы. Его света едва хватало для того, чтобы я видел, куда ступаю. Я сделал шаг по узкому коридору и снова замер. Успел заметить две блестящие точки у самого пола дальше по коридору, прежде чем нагрелась на животе руна.

"Кошка, — сказал Ордош. — Четвероногая. Была. Вовремя подвернулась".

"Зачем ты ее убил?" — спросил я.

"Прости, конечно, но наши запасы маны далеко не бесконечны".

"Я люблю кошек".

"А мне они безразличны, — сказал Ордош. — И они невкусные. Я съел одну, когда отбывал каторгу на руднике. Крысы лучше".

"Ты ел крыс?"

"Крысы — не самое мерзкое из того, что мне довелось попробовать".

"А что самое?" — спросил я.

"Шевелись уже. Отложим беседы до лучших времен".

Я тенью заскользил по коридору, готовый встретить уколом липы-копья любого, кто попадется мне на пути. Сам не понимаю, чего опасался: ведь Ордош сканировал пространство вокруг тепловым зрением, замечая все живое. Возможно, тему охоты с копьем мне подсказали увешанные головами-чучелами животных стены. Волк, олень, кабан, лось, медведь; у самой последней двери, к которой я направлялся, — черная голова здоровенной кошки.

Едва я замер около кошачьей головы, как снова ощутил творимую Ордошем магию.

"В комнате двое. Лежат. Можешь входить: они тебе не помешают".

Я протиснулся в незапертую комнату и тут же прикрыл за собой дверь. Поморщился, почувствовав запах спиртного. После освещенного коридора, мои глаза разглядели в спальне лишь очертания мебели.