Князь Михаил Вяземский

Карл Габсбург, работая испанским императором, рвал и метал. Его родословная ужасала своим видом. Всего десять предков в пяти поколениях имелось в генеалогическим древе. Страна приходила в упадок, а какой-то никому не известный московский тартарин посмел забрать земли, принадлежащие короне. И так со здоровьем нелады: то понос, то золотуха, так и по длинному носу оскорбительно щёлкнули. Послать бы могучий флот, высадить армию, жаль, что нет ни того, ни другого. И венский родственник занимается своими благоглупостями, вместо того, чтобы отнять родовые Нидерланды и вернуть их истинному хозяину. Те же португальцы кружат возле островов Карибского моря, небось хотят воспользоваться моментом и откусить что-нибудь от испанского величия.

В общем, Европа, как всегда, маялась дурью, в очердной раз перекраивая карту и то сходилась, то расходилась в разных альянсах, союзах и "вечных братствах" (на несколько лет).

В конце августа состоялась итоговая встреча Дофина и Михаила. Обе стороны надеялись, что она будет итоговой, так как нуждались в определённости. Вместе с принцем, на всякий случай, прибыл и Лувуа ле Телье. Он и начал переговоры, испросив разрешения.

— Сир Мишель, наш король обдумал возможное сотрудничество в военной кампании и хотел бы сделать предложение, которое вам будет удобно.

Далее последовал пересказ варианта о продаже части Фландрии и Эно. В обмен на войска, которые следует передать генералу Буфлеру.

— Ваше высочество, мсье маркиз, я бы хотел упростить задачу, так как не умею хитрить и не берусь за это.

Фраза смутила обоих французов, но заинтриговала, а вдруг московит сам откроет карты? Было бы хорошо узнать, что у него на уме.

— Уважаемые потенциальные союзники, давайте называть вещи их именами, — переводил толмач, — Ваша часть Фландрии, в данный момент, является обузой для вас. Двадцать тысяч солдат завязаны и вы не можете их использовать для гораздо более важных задач. Поэтому, чтобы вам помочь, я готов принять земли Фландрии и Геннегау в состав Маальца...

Бесплатно, разумеется, а размеры и границы Михайла указал на разложенной карте. Добавив лишь Ипр и Турнэ (от которого граница с Францией и её интересами шла на восток по Шильде и Самбре до Намюра).

— Кроме того, мы согласны занять западную часть принципата Льеж, вплоть до границы с Люксембургом. Чем отвлечём Голландию от войны с вами, которая может стать неизбежной, если они вступят в Аугсбургскую Лигу...

"Сир Мишель" уважительно, но твёрдо доводил до собеседников свою позиции. Его территориальные интересы находились с северной стороны герцогства Люксембург, не затрагивая французских (к югу от него же). Получалось, что то же самое он может исполнить, вступив в союз с Лигой. Мало того, "помощь войсками" будет в том, что французы разморозят целый корпус во Фландрии и их левый фланг будет защищён русской армией. Хорошего мало, но Людовик Четырнадцатый потребовал не вступать в конфликт ни в коем случае. Лучше пусть вернутся обратно, если что-то пойдёт не так, без скандалов и споров. Стотысячная армия слишком опасна, когда болтается туда-сюда на маятнике неопределённости.

Ни дофин, ни Лувуа не были готовы к такому повороту и быстренько отправились обратно в Версаль, пытаясь понять в чём логика московита.

Чтобы не тратить зря время, Людовик Четырнадцатый приказал принести все отчёты о Московии последних лет. Сначала те, что с 1683 года, а потом ещё и ещё, углубившись до 1680-ого. Выводы, как ни странно, порадовали монарха, находящегося в расцвете лет. Теперь всё становилось на свои места, странно, что такой подход он не применил раньше. Но кто мог ожидать подобное тому, что неожиданно вскрылось? Так что прибывших посланников встретил радостный человек, который спокойно их выслушал, временами одобрительно кивая головой. Дерзкие предложения герцога Вяземски, казалось, нисколько не возмутили его, а даже чем-то порадовали.

— Лувуа, не смотрите на меня, как на потерявшего разум человека. Наоборот, всё складывается отлично!

Странно, но явно неприемлемые условия ничуть не расстроили короля, а каким-то образом даже воодушевили. Последующая фраза шокировала и требовала хоть каких-то разъяснений.

— Наконец-то мы имеем достойного союзника, друзья мои. Думаю, что союз с Маальцем принесёт нам успех...

Дальше последовали объяснения, по-своему убедительные. Всё-таки союзник, имеющий силу духа достаточную, чтобы не соглашаться с королём самой сильной страны в Европе, сам по себе представляет интерес. Как и его армия. Просто нужно закончить считать молодого правителя диким и неотёсанным вождём орды, а признать его достоинства. Да, герцог хочет увеличить свою территорию, но он не собирается претендовать на зону французских интересов. Мало того, он готов отвлечь на себя внимание Испании, Голландии и земель на северо-западе Германии.

— Обратите внимание на линию Люттих-Аахен-Кёльн, а затем через Мюнстер в Оснабрюк. Это явная будущая южная граница его интересов. Герцог Мишель способен обложить кольцом Голландию. По крайней мере, местные князья и графы вынуждены будут с этим считаться, а значит, не смогут поддержать Аугсбургскую Лигу. Меня устроит, даже если он ввяжется в войну с Люксембургом и заберёт себе северную часть герцогства. Тогда легче будет завоевать себе всю южную, а не те два клочка, что мы имеем.

Французский король правильно оценивал то, что князь Вяземский согласен иметь одного сильного союзника, чем соответствовать хотелкам десятка мелких. И лучше дать карт-бланш, чем пытаться подмять под себя потомка древних варягов. А напоследок он окончательно ошарашил собеседников тем, что нашёл в отчётах. Всё, происходившее в Московии, не обходилось без юного Михаила Вяземского, начиная с того, что именно он поддержал столь же юного Ивана, сделав того царём Иоанном Пятым. Отдельные мелкие штрихи сложились в общую картину.

— Прошу вас, господа, держать это в тайне. Лувуа, подготовьте договор, я подпишу и отправляйтесь в Маальц. Тогда мы сможем уже следующей весной отправить свои войска к Рейну.

14 сентября 1686 года Маальц и Франция подписали союзный военный договор, направленный против Аугсбургской Лиги. Событие удивило европейцев, но было воспринято лишь критически. Ни Московия, ни Португалия, ни Швеция, ни Голландия не присоединились к альянсу, обозначив эдакий негласный нейтралитет. Вывод французских войск сопровождался ликованием фламандцев, неожиданно воспылавших подозрительной любовью к новому правителю. В разных частях страны строились базы отбора желающих вступить в Пограничную Стражу и иные силовые подразделения поддержки правопорядка. Потянулись ходоки из Восточного Брабанта и даже из принципата-епископства Льеж. Безусловно, что прошли тайные переговоры с личным полномочным представителем Вильгельма Оранского. Общий язык был найден, так как базировался на тайном соглашении с Людовиком Четырнадцатым по поводу английского престола. Всё-таки это очень щекотливый вопрос, так как французы поддерживали Якова Второго. Михайле удалось убедить союзников, что в любом случае сей король долго не продержится у власти, раз вступил в конфликт с более чем половиной собственных дворян. И уж лучше, если страну возглавит лояльный претендент, чем какой-нибудь новый Кромвель.

Ох, сколько нам открытий чудных...!

Глава 6

Те читатели, которые лично занимались выводом войск из Фландрии осенью 1686 года, вполне себе представляют процесс. Термина "мародёрство" ещё не существует, поэтому уходящие пытаются нахапать побольше бесплатных сувениров на память. Горожане и окрестные сельчане недовольны, а приходящие наказывают французов за излишнюю деловую активность. Обычная история, ничего личного.

Михайла распределил своих по нацпризнаку. Города на границе с Францией получали гарнизоны из шведов, которым добавили "комиссаров", представляющих правителя и имеющих особые полномочия. А то полевые коменданты сами могут заняться беспределом. В любом случае, жители-фламандцы с радостью встречали новых оккупантов, а жители-французы раздумывали над выбором: или уехать во Францию, или принять светлое будущее, как оно есть. В остальной части новой территории использовали португальцев и русских, выйдя к концу октября к графству Намюр и Льежскому епископству. Особого сопротивления не ожидалось, так как эти земли имели лишь парадные подразделения.

До конца года укрепили, на всякий случай, имеющиеся порты и создали отряды быстрого реагирования. Группы развед-"егорок" прошлись по лесам ТВД следующего года, попутно уничтожая разбойничьи ватаги. Завоевательный поход следовало подготовить потщательнее, чтобы показать свою ответственность и системный подход.

В остальном, жизнь продолжалась своим чередом. Целая программа интенсификации сельского хозяйства, создание торговых "русских домов", даже строительство новых верфей и модернизация старых. Россия оставалась в стороне, да и не нуждалась в "вяземском пригляде", своих уже в достатке вырастили (в смысле, приглядывателей и "манагеров"). Иоанн с Ромодановским и Голицынами разработали комплексный план по перебазированию в Западную Русь, а на хозяйстве оставляли верного Владимира Дмитриевича Долгорукова. Конечно, переезд сродни стихийному бедствию, да и Кремль может взбрыкнуть в любой момент, но нет смысла вечно ждать у Белого моря погоды.

Остальной мир затихал в преддверии рождественских праздников, даже поляки с австрияками угомонились. А курляндцы не заметили (или не хотели замечать), что две трети их экономики перешли в руки Вяземского. Эдакая экономическая колония герцогства Маальц, по совместительству являющаяся данницей Речи Посполитой. Впрочем, Яну Собесскому было не до своего северо-востока, ему надлежало выбрать одно из двух зол. Или выйти к Чёрному морю, или захапать Валахию. На всё про всё сил не хватало, увы.

Епископство-принципат Льеж (он же Люттих, он же Лидж, он же Люик) привлекало многих своей спецификой. Оружейники почему-то считали его Меккой и приезжали со своими идеями и образцами стрелялок со всей Европы. Естественно, что в таком муравейнике можно найти даже чёрта со ступой. Странным образом столь ценная драгоценность умудрялась оставаться независимой. Да и епископ Максимиллиан Генрих проводил политику предшественников. Он получил диоцез в 1683 году и старательно гнобил горожан, которые потеряли власть за два года до этого. Так что варварам класса "руси" оставалось лишь тряхнуть яблоньку. А то, что какой-нибудь король Баварии пришлёт по-родственному тысяч двадцать своих воинов, в расчёт не принимали. Куды яму супротив орды переть? Могут сдуру и в саму Баварию отправить своих "афанасиев никитиных", мало не покажется. Так что епископ тоскливо чесал репу и рассылал повсюду свои мольбы. Он бы и в Ватикан обратился, но недавно посрался с теми, пытаясь остаться независимым даже от Папы. Оставалось лишь молиться в надежде, что пронесёт и бог не допустит.

Тогда графство Намюр получится внутренней территорией, а дальнейшая колонизация сведётся к захвату той части Южного Брабанта, которую пока не забрали себе голландцы. Тем более, что взор штатгальтера польностью устремлён на северо-восток, а не на юго-запад. Хотя потенциальный клочок неподеленной земли уж слишком мал, лучше бросить взгляд на германские земли с правобережной стороны Мааса. Тот же Лимбург, пока ещё принадлежащий Испании, вполне достойный плацдарм для дальнейшего продвижения к Рейну. Увы, со Священной Римской Империей бодаться будет сложно. Никаких мехов со смазками не хватит, чтоб хотя бы палец засунуть внутрь германского гадюшника.

— Ох, допрыгаемся мы, княже, — бухтел Ларион на очередном совете, — и так уже нахапали сверх меры.

"Канцлер" и так замучился с администрированием новенького герцогства, а тут ещё и планы на следующий год увеличивают количество головных болей.

— Не бухти, премьер-министр, недолго осталось, — попытался успокоить верного помощника Вяземский, — скоро нужно будет вернуть войска союзникам. Пока возьмём то, что в руки просится, а потом перейдём в глухую защиту награбленного.

Шутник, блин-картошка, попробуй удержи земли в Европе, когда, что ни год, так чьё-нибудь наследство великие державы делят. Никак не угомонятся, чтобы провозгласить нерушимость границ. Афанасий вставил и свои "три копейки":

— Быстрее бы уж возвернуть, а то денег скоро не будет хватать. Ты, князь, дал волю налоги не платить и мы ничего с народу не имеем. Так по миру и пойдём.

— Да ладно, Афоня, — встрял Дмитрий фон Митау, — вон, с Курляндии хорошие прибыли идут, а через два года и со своих начнём получать.

— А на что эти два года жить, да оружных оглоедов кормить? И так ужо с казны больше уходит, чем приходит.

Великий ворчун и жадюга всех времён и народов до сих пор чах над каждой золотой монетой, мечтая создать запасы "на чёрный день". А что поделать, если старый дьяк привык не столько зарабатывать, сколько копить. Его уже не перестроить, да и финансист он был от бога, такого не прогонишь за излишнее скопидомство. Ну, а планы так и остаются лишь планами, пока не будут реализованы.

— Да, друзья, в Амстердам наконец-то прибыл младший царь Пётр Первый на обучение. Через год планирует перебраться во Францию со своими, хочет поучиться в Сорбонне, в университете. Надо бы навестить до Рождества, выразить почтение, как подобает, — закончил очередную говорильню Михайла.

Этикет есть этикет и следует его соблюсти. Юный царь никому на Руси не интересен, но протокол важен. Закон прост: "Как ты относишься к другим — так и к тебе будут относиться".

Ситуация, когда всем "вяземцам" приходится жить "на тюфяках" уже достала их по полной. Всё-таки даже героическим героям нужен тыл в виде семей, чего уж говорить о захватчиках. Аппетит усиливается во время еды, да и горизонты раскатывания губы расширяются. В общем, к рожденственским праздникам приближались тускловато, плюс, накапливалась агрессивное чувство по отношению к тем, кто якобы виноват в сложившейся ситуации. Радовали лишь различные ходоки и сообщения из-за границы. Тот же корпус генерал-поручика Гордона вернулся в Киев, где ожидал нового приказа царицы Софьи Первой. То ли в 1687 году, то ли в 1688-ом следовало примкнуть к собираемой русской армии. Великий Поход, затеянный государыней Московской против Крыма, готовился всерьёз. Расчёт прост — воспользоваться историческим моментом, когда крымские войска заняты в войне с Польшей. И французы на турков расчитывали, и даже шведы подумывали о том, чтобы прирезать к своей Померании ещё и Штеттин. Священная Лига выглядела непрочно и, на первый взгляд, не могла решить сразу все вопросы по перепланировке Европы. Германские герцогства и графства, особенно вдоль Рейна, имели небольшие армейки, исчислявшиеся лишь тысячами, класса "каждый сам за себя". Политическая картинка напоминала то, как обстояли дела в русских княжествах, как раз перед нашествием Бату-хана.

Зато предпраздничная торговля принесла хорошие прибыли русским, обеспечив денежный запас на следующий год. Прикольно, но правители независимых, пока, земель повысили налоги со своих, чтобы иметь вдосталь колобашек: то ли для военных действий, то ли, чтобы было с чем сбежать от маальце-французской угрозы. А португальцы усиливали свои экспедиционные корпуса в Вест-Индии — явно собираясь отгрызть побольше у испанцев в тех местах. Уж очень сладко выглядела река Ла-Плата и прилегающие к ней земли. У испанцев просто руки не доходили толком управлять столь лакомым куском, они в Европе имели достаточно проблем. Ну и Кубу перехватить при возможности, а большего и не надо. Педру Второй считал, что синица в руках по-всякому лучше журавля, даже если она размером со слона.