— Ну, тогда пойдем, — я встал и подал ей руку. Кей уставилась на неё абсолютно непонимающим взглядом, — Мужчине положено подавать руку девушке, — объяснил я, — это что-то вроде общего правила. Впрочем, это не значит, что ты непременно должна за неё хвататься. Если ты хочешь, можешь идти сама по себе.

Я не удивился, когда она просто встала рядом со мной, не воспользовавшись предложенной рукой, чтобы подняться. А вот покорно склоненная голова — уже гораздо хуже.

— Я тебя на прогулку веду не разглядывать пол, а смотреть по сторонам. И мне абсолютно не интересна твоя покорность. Скорее уж твои желания.

Она ничего не ответила, но голову подняла и уставилась на меня. Что ж, это хоть немного лучше.

На крыше нашей гостиницы был разбит небольшой парк, здесь росли пальмы и цветы, и имелся даже маленький пруд с золотыми рыбками. Единственным неудачным элементом была каменная будка, в которой садовник держал инструменты, расположенная, зачем-то, прямо посередине крыши, и делящая импровизированный оазис пополам. Мы прошли за нее, к тому самому пруду с рыбами. Больше на крыше никого не было.

— И что ты хочешь тут делать? — я опять уловил нотки беспокойства в её голосе.

— Просто гулять. Делай что хочешь. Понаблюдай за рыбами, понюхай цветы... Это место для отдыха. Можешь просто посидеть в тени на скамейке и подышать воздухом.

— Так что же из этого мне делать сначала?

— Ты меня опять не поняла. Делай то, что тебе больше хочется.

Она не шелохнулась.

— Тебе так интересно стоять рядом со мной?

— Н-не знаю, — поёжившись, сказала она.

Я понял, что без магии тут не обойтись.

— Ладно, тогда я сделаю так... Вернусь через часок! — улыбнулся я, и накинул на себя заклинание невидимости.

На самом деле, совсем прозрачным я становиться пока не умею. Если приглядеться, можно различить искажения воздуха, как от сильного жара. Но, с другой стороны, если знать как себя вести, никто этого не заметит. Например, можно пройти на фоне подвижных мельтешащих объектов — в моем случае, это была листва кипариса. Двигаться бесшумно меня научил еще Зеф, так что я бес труда зашел растерянной девушке за спину и взобрался на будку садовника. Прекрасный наблюдательный пункт.

Несколько минут девушка стояла в растерянности, смотря точно перед собой. Казалось, она просто не решается пошевелиться. Потом оглянулась.

— Эй... — тихо позвала Кей. Я, естественно, не ответил

Тогда она быстрым шагом обошла вокруг будки, на которой я сидел. Потом снова постояла в нерешительности на том же месте. Наконец, она огляделась и села на одну из скамеек около пруда. Поначалу девушка все время дергалась и оглядывалась, но со временем, видимо, просто от скуки, начала глазеть на рыб и по сторонам. Минут через пятнадцать, она повторно прошлась по саду, рассматривая местную растительность. Посмотрела на птицу на ветке дерева, в общем, наконец, начала проводить время примерно так, как должна была с самого начала. Я даже порадовался, насколько удачным ходом стало мое "исчезновение" — рядом со мной Кей бы точно не расслабилась. В завершении вечера она даже покормила рыб хлебом, который лежал в специальном ящике. Когда мне показалась, что девушка начинает скучать, я слез по другую сторону будки, снял невидимость и вернулся к ней. Беззаботное выражение на её лице минном испарилось, уступив место привычной нервной гримасе, чем немало подпортило мое приподнявшееся настроение.

— Вот примерно этого я и добивался, — с улыбкой похвалил я, — пошли в номер, на улице становится холодно.

Войдя в нашу гостиную, я развалился в кресле. Кей же рванула прямиком в мою комнату. На пороге она остановилась, нервно обернулась, и одними губами прошептала: "спасибо", после чего закрыла дверь. Что ж, сегодня явно был достигнут немалый прогресс.

Минут через сорок пришел Берфест, и сразу направился в ванную. На пол пути остановился, прислушался...

— Ты опять довел её до слез?

— Снова плачет? Боги... Ну ладно, я сейчас ничего не могу с этим сделать. Чтобы ты успокоился, скажу, что вечер она провела хорошо...

— Хорошо — это как?

— Я отвел её на крышу и оставил там одну. Она гуляла в парке и кормила рыб... На мгновение мне даже показалось, что вот-вот и она улыбнется.

— Ладно, звучит вполне безобидно...

— А плачет, наверное, из-за прошлого. Знаешь, такое бывает, когда накатывают дурные воспоминания.

— Да, бывает. Я пойду мыться. Кстати, я все сделал, а Алин получил приглашение на ту вечеринку. Так что завтра, наконец, эта каторга кончится.

Сам Алин не заставил себя ждать — завалился в номер минут через пять.

— Продул сегодня аж три сотни золотом. Зато граф был очень доволен, и на радостях пригласил меня с друзьями на завтрашний банкет. Самым сложным было незаметно выбивать из игры тех, кто мог обыграть его, но в итоге я это сделал!

— Ты пьян?

— Да, но я не мог не пить.

— Понимаю. Иди и проспись, завтра нужно быть в форме.

— И без тебя знаю! — плывущим голосом заявил напарник, и поплелся к себе.

Остаток вечера прошел спокойно, Мы поиграли в кости с Берфестом, спровадили спать пораньше пристроившегося, было, к нам Алина. Поужинали, накормили Кей омлетом, который она жевала без особого энтузиазма, и виноградом, который она съела куда охотнее.

Как всегда, в гостиной я задержался допоздна. Наконец, подойдя к своей двери, я постучал.

— Да? — через пару секунд отозвалась Кей. После нашего разговора, она все-таки начала отвечать на стук в дверь.

Я зашел внутрь. Она уже сидела под одеялом, но, слава богу, не жалась к стене как вчера.

— Кей, — сказал я, — прежде чем ты ляжешь спать, я тебе кое-что скажу. Завтра я ухожу очень рано, и ты наверное еще будешь спать. И я не вернусь даже к ночи. И Друзья мои не вернутся.

— Ты хочешь бросить меня тут?

— Нет. Я вернусь на следующее утро. И я хочу тебя кое о чем попросить.

— Что ты от меня хочешь? — напряглась Кей. Интересно, что она подумала?

— Поспи днем. Так, чтобы проснуться к ночи. Потом оденься и жди нас. Я заберу тебя, и мы уедем.

— Куда?

— Я тебе уже говорил — в Сатис. Сделаешь, как я прошу?

— Да...

— Тогда ложись спать. Спокойной ночи, — я растянулся на полу. Кей задула свечу.

— Черт, ненавижу эту одежду! — выругался я, расправляя плечи. За окнами рассвет уже окрасил восточную часть неба в алый цвет.

— По-моему, довольно удобный наряд, нигде не жмет... — развел руками Алин.

— Дело не в этом. В случае чего я окажусь в этом костюме словно связанный. Он здорово сковывает движения.

— Придется терпеть.

Алин уже выглядел порядком уставшим. С тех пор, как мы покинули гостиницу утром, он все время был на ногах — развлекал молодого графа, закрепляя свой успех, а потом вместе с нами "веселился" всю ночь на банкете.

— Эти торжества меня убивают, — пожаловался Берфест, подходя к нам, — ни одного нормального блюда — все какие-то салаты и деликатесы... И даже воды нет, — он покосился на бокал с вином.

— Где твой работорговец, Берф?

— Вон там, говорит с графом.

Я посмотрел туда, куда показывал оборотень. У одной из картин стоял человек, за которым я следил все эти дни. Я делал это, чтобы убедиться, что он не покинет свой клуб слишком рано, и не помешает Алину, который в это время разводил его сына на приглашения. Граф говорил с потным смуглым стариком. Под глазами у того были синяки.

— Похоже, твое зелье уже действует, — кивнул я Берфесту, — я пошел ближе.

— ... Все время крутится вокруг моего дома... Боюсь, я подхватил какую-то заразу от этой псины, — жаловался торговец.

— Может, вам стоит прилечь? — обеспокоено отвечал пожилой граф.

— Нет-нет, не стоит. Я просто...

В это время я намеренно споткнулся о чью-то ногу, и толкнул старика в спину.

— О! — скорчил я виноватое лицо, — Извините, мне так неловко! — я обернулся к тем, о чью ногу запнулся, — Простите, простите... — снова повернулся к работорговцу, — Право же, мне так неловко... Меня зовут Гудзон, меня пригласил ваш сын, — обратился я к графу, пожимая ему руку, — приятно познакомиться, — Я пожал руку и старому рабовладельцу тоже. В этот момент глаза его закатились, и он рухнул в мои объятия.

— Ч-что случилось? — заикаясь, выдавил граф.

— Не знаю, но он выглядит неважно, — прокомментировал я, — давайте отнесем его в другую комнату.

Конечно же, я знал, что случилось. Просто моя рука была смазана последним компонентом яда, который смешал Берфест, и, как только он впитался через кожу в кровь старика, тот потерял сознание.

— Да, я думаю, вы правы, — потирая лоб, сказал граф.

Вокруг нас уже толпился народ. Чтобы перенести старика подоспели двое охранников. В этот момент в другом конце зала раздался треск, и звон разбитого стекла. Берфест нетвердой походкой шел прямо по столу, пьяным голосом вопя какую-то чушь.

— Я позабочусь о джентльмене, — крепче подхватывая на руки старика, сказал я, — идите.

Граф кивнул. Охранники пошли усмирять моего напарника, а я поплелся вслед за хозяином поместья, волоча за собой его приятеля.

— Отнесем его в библиотеку, — командовал Граф. Я подчинился.

Оставив шумный, переполненный гостями зал позади, мы пересекли холл и оказались в комнате, уставленной книжными шкафами. Я поместил свою ношу на диван, и приложил пальцы к шее старика.

— Я сам по профессии врач, — объяснил я графу, — но у меня совершенно нет при себе медикаментов... Я же шел на праздник, а не на работу! Черт, пульс слабеет. Пошлите слугу за врачом. Как долго он будет добираться?

— Около двадцати минут...

— Пошлите быстрее! Я боюсь, он не продержится даже так долго...

Я всеми силами изображал крайнюю озабоченность и нервозность.

— Подождите, я сейчас вернусь, — граф вышел. Возвратился же он в сопровождении четырех охранников, неся в руках ларец.

— Что это? За доктором послали?

— Нет, это не понадобится. Это секретный эликсир моей семьи, я еще не встречал ни одной болезни, от которой он бы не помог. Граф открыл ларец, в котором, обернутый шелковой тканью, лежал пузырек из толстого стекла с яично-желтого цвета жидкостью внутри.

— Спасибо, ваше превосходительство, — улыбнулся я, запуская струю воздуха в одного из охранников, сбивая его с ног. Подскочил к другому и вырубил его одним точным ударом. Схватил пузырек, и, увернувшись от сгустка пламени, выпущенной одним из уцелевших стражей, запустил в обидчика ларцом, выхваченным из онемевших рук графа. Последнему бойцу я просто поставил подножку. Граф так и остался стоять, хватая пальцами воздух, его я трогать не стал.

Я пробежал к окну, по пути срывая одежду, и выпрыгнул сквозь стекло на улицу. Уже в воздухе мне, наконец, удалось расстаться с рубашкой, и превратиться в демона. Ловко проскакав до стены, я одним махом забрался на нее, оттолкнулся, как только мог, расправил крылья и улетел. Вдогонку мне пустили несколько стрел, но ни одна не попала.

Я посмотрел на заветный пузырек, который сжимал в руке. Ну конечно, все было задумано ради этого зелья. Этим рецептом владела одна единственная семья, что совсем не устраивало кого-то еще. Имени заказчика Незул нам не назвал, но, в принципе, оно и не важно. Значение имеет лишь то, что за задание нам заплатили кругленькую сумму, да и еще сам Некромант сторговался оставить себе образец зелья для исследований. В общем, выгодное дело.

Проблема была только одна: мы не знали, где хозяин поместья прячет эликсир. Выход был найден самый простой — испугать графа, отравив его лучшего друга, и вынудить достать зелье из тайника. Работорговец теперь проваляется месяц в постели в горячечном бреду, но мне его было совсем не жалко. Вдохнув утренний воздух, я полетел за Кей.

Приземлившись в заранее выбранной подворотне, я вытащил из кустов свою обычную одежду. С радостью скинул оборванные остатки костюма и нацепил балахон. Жизнь прекрасна.

Пройдя по пустым улицам, зашел в гостиницу и поднялся к нам в номер. Вообще, если бы не Кей, я бы больше сюда не вернулся. Подошел к своей двери, постучал.

Тишина.

— Опять ты не отвечаешь! Или спишь? — я осторожно заглянул внутрь. Пусто.

Прошелся по остальным комнатам, девушки нигде не было. Ужасно.

Бегом спустился на первый этаж.

— Моя рабыня не уходила?

— Нет. Но, сэр, постойте! К вам пришли гости, они сказали, что подождут на крыше.

Гости?! Да я ни с кем не знаком в этом городе! Чертовски плохо! Я пулей взлетел на крышу, и, проигнорировав двух стражей, поджидавших меня у выхода, прошел за будку садовника к рыбному пруду. Навстречу мне встал старик, державший Кей за левое плече. Девушке пришлось тоже встать. Лицо её было в слезах, глаза опухли.

— А я все думал, когда же ты придешь?

— Ты — тот, кто продал мне Кей?

— Верно, — протянул он с хищной улыбкой, не отпуская Кей. До меня вдруг дошло, что его большой палец как раз попадает на её клеймо. Не с проста...

— Чего тебе надо? — меня уже окружили шестеро солдат.

— До меня дошли слухи, что ты очень уж печешься о рабыне. Кто-то даже решил, что ты собрался освободить её. Верно? — он сжал руку на плече Кей, — он тебе что-то такое говорил?

— Аа! Да! — выкрикнула она, оскалившись от боли. Из глаз снова потекли слезы, — П-прости, — прошептала она, глядя на меня.

— Ничего личного, но, похоже, вместо одной рабыни я заберу сегодня сразу...

— Пол минуты.

— Что?

— У тебя есть тридцать секунд, чтобы отпустить её и убежать отсюда. Иначе ты умрешь, — злость переполняла меня. Стражи схватили меня и выкрутили руки. Как будто, это им поможет...

Старик рассмеялся.

— Впрочем, я тут подумал... Мне не нужна такая проблемная рабыня, — он отшвырнул Кей на землю, и потянулся за мечем.

— Кей, — тихо сказал я, — закрой глаза.

Плечо до сих пор ныло, даже теперь, когда старик Вап отпустил Кей. Если кто-то касается проклятого клейма, раб не может ослушаться, не может соврать. Она попыталась, как и всегда, но не смогла. Боль не дает этого сделать.

Кей повернулась лицом к работорговцу. Это ненавистное лицо, неужели это последнее, что она увидит? Она цеплялась руками за гальку, упиралась ногами, пытаясь отползти от старика. Вап потянулся к мечу.

Это лицо...

— Кей, закрой глаза, — тихо, но отчетливо проговорил Гудзон.

Да, он прав. Лучше не смотреть на это лицо перед смертью...

Меч зашуршал, выходя из ножен.

Кей закрыла Глаза. Новый хозяин до последнего заботился о ней, по ему одному ведомой причине. Смерть лучше, чем снова в рабство.

Шорох меча прекратился.

Кей было страшно. И в то же время спокойно. Да, смерть определенно лучше.

Мгновение — и щеки девушки коснулось что-то холодное и острое.

Это был меч? Это конец?

Боли не было.

"Совсем не больно, — подумала Кей, — Да, смерть намного лучше неволи"