— Не стоит так переживать.
— Не стоит?! — воскликнул Элкси горестно, — Ты не представляешь, что я оставил там! И как мне жить теперь?
Дайн какое-то время молчал, переваривая информацию, но вопросов задавать не стал.
— Поторопитесь, — сказал он только, — Его величество не в том настроении, чтобы дожидаться вас.
— Да-да! — Элкси вскочил с кровати и помчался в ванную.
Несмотря на то, что сам он говорил, будто надежды никакой нет, на самом деле Элкси не переставал надеяться на какое-нибудь чудо, которое вдруг все изменит, в частности — на императорскую волю, которая сможет снова отправить его на Остров Рен, вопреки неудовольствию начальства Академии, вопреки всему. В конце концов, можно будет поплакать на груди у бабушки, а императору в последнее время было трудно отказывать в чем-то сестре.
Элкси вымылся, причесался и оделся в курсантскую форму, которую теперь, наверное, уже не имел права носить. За истекший год он очень вырос и возмужал, он уже не был худеньким хрупким мальчиком, — суровая физическая подготовка Академии сделала свое дело, превратив его в образцового юного офицера, которого можно было бы снимать для рекламных роликов патриотических программ. Его фигура лишилась хрупкости, но не утратила аристократического изящества, что в сочетании с красивыми, правильными чертами лица и высокомерной надменностью, сквозящей в синих глазах, делало его совершенно неотразимым. Форма сидела на нем, как влитая, Элкси смотрелся в ней просто великолепно и знал об этом.
Бабушка его не узнала. Она замерла и всплеснула руками, а потом по обыкновению, принялась обнимать его, хотя теперь уже была ниже его на полголовы и не могла сделать это достаточно качественно. Ей пришлось заставить его наклониться, чтобы поцеловать. Элкси смотрел поверх ее плеча на императора. Его величество как раз сейчас вышел из своих апартаментов и направился к столу. Он не любил, когда домашние опаздывают к завтраку, и Элкси очень обрадовался, что не опоздал. Он пытался определить настроение монарха, но не особо преуспел, — взгляд его величества скользнул по нему совершенно равнодушно, и у Элкси в душе все упало.
Его высочество, наследный принц, напротив смотрел на двоюродного племянника с иронией и в общем достаточно добродушно. Может быть, попробовать подкатиться к Стенису? Да, но, в любом случае, это после аудиенции у его величества. Вот интересно, что же имеет сказать ему дедушка Фарнис? Наверняка он уже получил из Академии рапорт, подробный рапорт. Ох, блин...
Элкси уселся за стол на полагающееся ему по регламенту место — в самом конце. Напротив него сидела Айрелина, младшая из императорских внучек. Рядом с ней, ближе к голове стола, сидели сестры — Онелина и Севелина. Девчонки тоже очень изменились за этот год, особенно Севелина, старшая. Ей, должно быть, уже исполнилось четырнадцать, она выглядела совсем уже взрослой девушкой, и наверняка, его величество уже начал задумываться, кому достанется это сокровище.
Муж Севелины никогда не сможет стать императором, но если девочке повезет родить сына, ребенок получит статус наследника престола и, уж у него-то шанс сесть на трон будет гораздо более реальный, чем у нынешнего дофина, папочки Севелины. Дедушка Фарнис помирать явно не сбирается, а учитывая достижения галактической медицины, и не соберется еще много-много лет. Если, конечно, сыночек когда-нибудь его не отравит. Предложить ему, что ли, такую идею?
А из Севелины получилась вполне красивая девушка. В маменьку должно быть, уж точно — не в папеньку. Личико миленькое и фигурка ничего, даже грудки уже совершенно явно выделяются под лифом платья. Севелина притворялась, будто полностью поглощена приемом пищи, но все-таки не выдержала и скосила глазки в сторону Элкси. Когда же они встретились взглядами, она вспыхнула и вздернула носик. Элкси пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться.
В беседы, что велись за столом, Элкси, разумеется, не встревал. Он вообще старался вести себя как можно более хорошо и правильно. Его величество о чем-то тихо беседовал c сыном, бабушка делилась свежими сплетнями с Денарой, супругой дофина и матерью юных принцесс. Для Элкси собеседников не нашлось, поэтому пришлось помалкивать, говорить за столом с кем-нибудь из девчонок было бы крайне неприлично. Да и о чем ему с ними говорить? Севелина воротит нос, изображая важную даму, Онелина вся в себе, ее всегда мало занимало окружающее, и только Айрелина смотрела на Элкси жадно и хитро, и вертелась на стуле, было видно, что ей не терпится расспросить его об Академии и, самое главное, о том, почему он вернулся так скоро.
В предвкушении аудиенции у его величества, кусок не лез Элкси в горло, поэтому он так толком и не поел. Он все думал, как бы расположить к себе императора, но в голову абсолютно ничего не приходило. У дедушки Фарниса не было слабых мест, на которые можно было бы надавить. Разыгрывать перед ним сироту тоже было бесполезно, его величеству было не очень жаль мальчика оставшегося без родителей, в конце концов, он-то виноват в этом не был и даже со всей строгостью наказал убийцу. Фарнис был равнодушен к своей племяннице, терпеть не мог ее мужа, а их сыночка считал досадным недоразумением, свалившимся ему на голову и терпел его только из-за сестры, да и то — терпел едва-едва. Элкси с прискорбием понимал, что его отчисление из Академии должно было явиться последней каплей, переполнившей чашу терпения его величества, и участь его теперь незавидна.
Окончив завтрак, его величество поднялся, бросил на стол салфетку и небрежно кивнул напряженно глядящему на него Элкси, чтобы шел за ним. Тот вскочил, едва не опрокинув стул и, ни на кого ни глядя, отправился в императорский кабинет. Перед глазами полыхало красным, и солнечное сплетение скрутило от напряжения. Сейчас решится его судьба. Впрочем, не стоит обольщаться — она уже решена, Элкси предстоит только выслушать приговор.
Его величество уселся за письменный стол. Элкси он сесть не предложил, хотя они были в кабинете одни и аудиенция явно не носила официального характера, и тот так и остался стоять, по привычке вытянувшись по швам и высоко подняв подбородок.
— Ты не можешь больше носить мундир, — сказал Фарнис, доставая из инкрустированной коробочки сигару и с наслаждением закуривая, — Ты отчислен из армии. Позаботься о том, чтобы к вечеру у тебя была цивильная одежда, и чтобы я больше не видел тебя в форме.
— Слушаюсь, ваше величество, — тихо ответил Элкси, чувствуя как кровь приливает к лицу.
— Что намерен делать дальше?
Элкси секунду молчал, собираясь с духом.
— Хотел просить вашей милости, — выдохнул он, — Позвольте вернуться в Академию!
Император презрительно хмыкнул.
— Соскучился по любовничку? Не выйдет. Не позволю тебе развращать мои кадры, понял? Что за... гадостная семейка! Папаша твой, ты теперь... Свалились на мою голову... Я всегда бы против того, чтобы Мирану отдавали за твоего отца, но дед твой души не чаял в Сайгероне, считал его лучшей партией. И что? Все они теперь в могилах — и Сайгерон и Мирана. Скажешь, я был не прав, что не одобрял этот брак?
Элкси молчал, изображая каменную статую и глядя куда-то поверх головы императора.
— Так что давай, выбирай себе занятие по душе. Какое хочешь. Желательно подальше от дворца. Об Аландере забудь. Он закончит Академию и улетит служить на границу, вы не увидитесь больше, за этим я прослежу. И на Севелину заглядываться не смей.
Элкси изумленно выдохнул и уставился на императора.
— Я и не...
— Помалкивай. Это я тебя заранее предупреждаю. По-хорошему, надо бы вообще запретить тебе жениться, чтобы проклятый род Сайгерона прервался, наконец. Ну да тебе и рано еще. Ладно... там видно будет, посмотрим, как будешь себя вести.
Его величество докурил сигару и бросил окурок в пепельницу, которая тот час же уничтожила его.
— Все, можешь идти.
Элкси коротко, по-военному, поклонился, развернулся на каблуках и вышел, едва не врезавшись в дверной косяк. Перед глазами все кружилось от ярости и боли.
— Ненавижу, — проскрежетал он тихо, сквозь зубы, — Старая... сука...
Тугой воротничок мундира мешал дышать и Элкси одним движением разорвал его. Чего уж теперь — он больше не в армии. Он больше никто и ничто, он уничтожен.
* * *
— Элкси! — услышал он радостный вопль, и едва успел обернуться, чтобы не быть снесенным с ног маленьким безумным вихрем.
Айрелина кинулась ему на шею и повисла на нем болтая ножками.
— Элкси, а почему ты вернулся? — воскликнула она, — Ты приехал в отпуск? Твоя бабушка говорила, что ты будешь учиться еще год! Ты научился управлять кораблем? Большим военным кораблем? А стрелять?
Девочке было всего восемь и все-таки Элкси поспешно поставил ее на пол и быстро глянул по сторонам — нет ли кого. А то доложат его величеству, что он пытался совратить его маленькую внучку прямо в коридоре дворца, с них станется. А с его величества станется — поверить, и вышвырнуть его из дворца, из города, с планеты... Пристрелить на месте! И уж ему-то точно ничего за это не будет. Ох, Боже.
— Научился, — сказал он, вымученно улыбаясь, — Всему научился.
— Здорово! А теперь — ты полетишь на границу?
Элкси захотелось ее стукнуть, чтобы перестала щебетать, радоваться непонятно чему, смотреть такими счастливыми и восхищенными глазками и задавать глупые вопросы. Пусть обидится — и поплачет. Может быть, это доставит ему удовольствие? Элкси было так тошно, что хотелось кинуться из окна и разбить голову о камни дворцовой площади. Хотя бы так досадить дедушке Фарнису. Впрочем... Дедушка Фарнис только обрадуется, он прикажет смыть кровь и мозги с гранитных плит и уже к вечеру забудет о его существовании. Проклятый род Сайгеронов... Ну, я припомню тебе! Я твои мозги размажу по граниту, если не придумаю чего поинтересней!
— Ну Элкси! Ты полетишь?!
— Не полечу.
— Почему?
— Его величество... не хочет, чтобы я служил в армии.
— Почему?
Ах, чтоб тебя!
— Потому что боится, что меня могут убить, — проговорил Элкси сквозь зубы, — Он меня очень любит, Эйри, он говорит, что не переживет, если со мной что-нибудь случится.
— Правда? — девочка слегка озадачилась. Она, должно быть, тоже не представляла себе, что дедушка Фарнис может кого-то любить, — Это в самом деле было бы очень плохо, если бы с тобой что-то случилось. Но служить на границе, должно быть, так здорово! Тебе жаль, что ты не полетишь?
— Эйри... Я пойду, ладно? Мне надо... Дела у меня, в общем.
— Ну почему?! Я хотела, чтобы ты рассказал мне про Академию!
— Зачем тебе?
— Интересно...
Вот ведь дурочка.
— Потом расскажу. Потом, ладно?
И он отправился к себе, чувствуя спиной обиженный взгляд ребенка.
Шли бы вы все, маленькие принцессы! Никого и никогда не будет волновать, что вам интересно и чего вы хотите от жизни, почему это должно волновать меня? Никто вас не любит, никто никогда не будет относиться к вам иначе, чем к генетическому материалу. Зачем генетическому материалу знать про войны и звезды, про иные миры? Вам никогда их не увидеть, никогда...
Элкси замедлил шаг и обернулся.
Айрелина стояла у окна и смотрела на площадь, по которой маршировали солдаты. Как раз сейчас проходила смена караула.
— Эйри, — позвал он.
Девочка обернулась и, немного поборовшись с собой, улыбнулась.
— Хочешь, научу тебя стрелять?
— Ой, Элкси! — пискнула маленькая принцесса, не веря своему счастью, — Хочу! Хочу! Из настоящего боевого бластера?!
— Ага. Выбирайся в парк после обеда, приходи куда-нибудь... Туда, где беседка короля Виртоса, знаешь? Там нас никто не увидит.
— Я приду! Приду! — горячо зашептала девочка, ее глазки сияли как звезды.
Элкси махнул ей рукой на прощание и отправился к себе, зловеще улыбаясь.
Я научу тебя стрелять, я расскажу тебе про Академию и про космос и про другие миры, про все, что ты захочешь, — я научу тебя любить то, что тебе любить запрещено. А ненавидеть... Ненавидеть — ты научишься сама!
* * *
Дайн дожидался его, сидя за компьютерным терминалом и выискивая что-то в информационной сети.
— Я заказал вам одежду, — сказал он, — через пару часов должны все доставить.
— Вот спасибо, — раздраженно пробормотал Элкси.
Дайн был одет в военную форму, офицерские знаки различий светились матовым серебром у него на рукавах. Какой-то бывший шеану — старший офицер! А он...
— С чего ты взял, будто знаешь, что я собираюсь носить?
Дайн обернулся и посмотрел на него с удивлением.
— Я заказал вам новую форму, Элкси. Не военную. Университетскую.
Элкси зашипел сквозь зубы.
— Ты издеваешься надо мной?! Добить хочешь?! Я — в университет? Как какой-нибудь вшивый эшлен? Как какой-нибудь заморыш, который больше ни на что не годен? Убирайся отсюда к черту! — он оттолкнул Дайна от терминала и погасил экран, ударив по выключателю кулаком, — Не хер вообще сидеть в моей комнате, за моим компьютером! Не хер решать за меня!
В глазах закипали слезы, горло сжалось спазмом.
— Уйди! — сказал он злобно, стараясь, чтобы Дайн не услышал, как дрожит его голос и не дожидаясь, пока телохранитель удалится, отправился в ванную и захлопнул за собой дверь.
Его трясло от ярости и обиды, сердце, казалось, рвалось на части от боли. Элкси чувствовал себя маленьки и жалким, беспомощным, одиноким, и он уже не мог ничего сделать с собой, не мог удержаться и, закрыв лицо дрожащими руками, со стоном сполз по стенке на пол и разрыдался. Джес, Господи! Мы как в подбитом корабле, где система безопасности закрывает и закрывает переборки, намертво разделяя отсеки, тупая, безжалостная машина. И хоть убейся, колотясь в них головой — они не откроются. Чем, черт возьми, мы отличаемся от девчонок-принцесс, когда все решают за нас, что нам делать, и никому не приходит в голову, что мы тоже можем чего-то хотеть! Впрочем, ты хочешь летать, я знаю... Ты остался в том отсеке, который не поврежден, а у меня... У меня скоро кончится воздух, его почти уже не осталось.
* * *
— Я что-то не пойму, что тебе надо... Ты хочешь летать?
— Я хочу летать, — сказал Джес, угрюмо глядя в пол.
— Вот и летай, — с чувством сказал начальник Академии, отворачиваясь к терминалу и делая вид, что страшно занят, — У тебя есть для этого все возможности. Все у тебя?
— Не все, — упрямо сказал Джес и повторил в третий раз, — Вы должны провести расследование.
Дин Айсфер почувствовал, что начинает закипать. Хотелось взять — и этого тоже вышвырнуть из кабинета. И из Академии! К черту!
— Не было никакого амектана, — спокойно сказал Джес, — И вы прекрасно это знаете.
— Да? — язвительно воскликнул директор, отрывая взгляд от монитора, — И всего остального тоже не было?
— Было, — сказал Джес, — Все остальное — то, что вы имеете ввиду — было. И что?
Джес смотрел ему в глаза и взгляда не отводил. Он был бледен и измучен, у него глаза были совершенно больные, но смотрел он твердо, смотрел так, как когда-то много лет назад на Дина Айсфера смотрел адмирал... Нет, тогда еще не адмирал, тогда еще — генерал Аландер, командующий Третьей Армией "Север", когда сказал, что не уведет войска, что они будут держать границу до тех пор, пока не придет подмога, даже если им и не суждено ее дождаться. Айсферу было тогда чудовищно страшно, и в то же время в сердце горела какая-то безумная эйфория и хотелось, очень хотелось преодолеть страх, преодолеть все, не струсить и остаться стоять на мостике рядом с командующим, глядя в лицо смерти, своей и своих солдат, так же спокойно и твердо, как глядел Аландер. И он остался. И в итоге получил высший орден Империи и звание Героя, и — место начальника Академии, на которое претендовали многие.
