Любимый город

Результаты голосования, увы, оказались недостаточным аргументом для новых властей в пользу лояльности московских коммандос. И будущее Бориса оказалось в руках Самого Главного Человека в КУБе. Если бы он ему отказал, Борису оставалось только до окончания контракта тянуть лямку "где пошлют", а потом выйти на гражданку и забыть о своих военных приключениях, как о дурном сне. Поручик Ницеевский долго думал, как он должен себя вести на приёме и решил, что надо вести себя естественно, всё равно ему не предугадать логику, по которой начальник москворусской беспеки сделает свой выбор. Будущее показало, что выбор был правильный. То ли генералу Кадочникову показалось, что внешность поручика вызывает доверие, то ли на него призвело впечатление его упорство, то ли ему понравился ответ на его вопрос: "Значит, Вы готовы служить Речи Посполитой, не зная сомнений? — Так точно, готов... но сомнения всегда остаются". Так или иначе, его следующий рапорт о переводе к "молниеносным" был удовлетворён. А для генерала Кадочникова он навсегда стал "знающим сомнения".

89 "Błyskawica" ("Молния") — батальон оперативного реагирования при Управлении Безопасности

— Добрый день, — донёсся из динамика приятный женский голос, — входите, Борис Сергеевич, дедушка Вас ждёт.

Интересно, как сейчас выглядит Дед? Борис не видел его уже года два, с тех пор, как он ушёл на пенсию. Иногда приходила в голову мысль навестить бывшего шефа у него на даче, но... он начинал чувствовать себя не в своей тарелке при мысли о встрече с Дедом не по службе. И через себя переступить так и не удалось — сегодняшний визит тоже был в некотором смысле "по работе".

— Вы только не мучайте дедушку слишком долго, — эта фраза в устах Ирочки тоже выглядела привычно.

Непривычным было ощущение, что она уже не маленькая девочка. Вручая предназначенную для неё коробку шоколадных конфет, Борис почувствовал себя неловко. Идиот, надо было купить букет цветов. Это ж сколько времени прошло, когда он первый раз приехал к Хозяину на дачу?

К генералу дивизии, в противоположности от его внучки, время оказалось безжалостно. Сморщенная кожа на лице, дрожащие руки, слезящиеся глаза — казалось, Дед (а может, уже по-просту дед) уже наполовину умер. Борис снова почувствовал себя неудобно — ну что, в самом деле, этот старик с трясущимися руками будет делать с полученным в подарок охотничьим ножом? Шеф, впрочем, подарок принял, вынул из ножен, осмотрел со всех сторон, подержал в руке, проверил заточку. Похоже, понравилось. Правда, кто может быть в чём-то уверенным, когда речь идёт о Хозяине?

— Благодарю Вас... поручик, — мутные глаза смотрели исподлобья из-под седых ресниц.

— Спасибо, Павел Александрович, — раз уж дело начато, нужно довести его до конца. Хотя по дороге сюда Борис надеялся найти Деда в лучшем состоянии.

— Охотник? — старик произнёс почти по складам, — ты тоже охотник... поручик? — повторил он, вглядываясь в глаза Бориса.

— Да, Павел Александрович, — Борис тоже вглядывался в что-то спрашивающие глаза его бывшего начальника.

У него действительно было охотничье ружьё и он несколько раз стрелял уток на охотах, которые организовывал Охотничий Клуб. Но заядлым охотником себя не считал — просто его регулярное отсутствие на мероприятиях, организуемых Хозяином, вредно отразилось бы на карьере.

— Охотник, — удовлетворённо произнёс Кадочников и откинулся в кресле-качалке, — И что теперь тебе, охотник, надо?

— Скажите, Павел Александрович, — осторожно сказал Борис, — Вы знаете полковника Злотопольского? Вальдемара Злотопольского из Киева?

— Вальдек? Из Киева... — старый человек в качалке смотрел слезящимися глазами прямо перед собой, машинально вертя в руках подаренный нож. Колышащиеся тонкие занавески на стёклах веранды бросали на плетёный стол переливающиеся тени, — Своих? На своих теперь охотишься, охотник? — сидящий поднял глаза на Бориса, и он увидел в его глазах прежнего Хозяина.

— Мы с полковником Злотопольским вместе работаем, Павел Александрович, — при разговоре с Хозяином осторожность необходима больше, чем при передвижении по улицам военной Костромы.

— Охотники, — генерал дивизии словно бы пережёвывал каждое слово, — снова замышляете? Раз уж вспомнили обо мне, — он снова замолчал, глядя на то, как ветерок из окна переворачивает страницы лежащей на плетёном столе книги.

Борис молчал. Тишину нарушал только шелест бумаги. Старик взял со стола чашку с остатками чая.

— Углич, — теперь он смотрел вверх, на потолок, — это было хорошо исполнено. На самом деле хорошо... — допил чай и поставил чашку на место.

Борис переваривал услышанное. Услышать это из уст Хозяина было... неожиданно.

— Вы хорошо поработали, поручик, — теперь он снова рассматривал нож, глядя поверх острия, — Вы нам определённо подходите...

Генерал дивизии положил нож на колени остриём к себе. Кресло спокойно и размеренно раскачивалось. Борис терпеливо ждал. С Дедом всегда нужно было иметь терпение. И железные нервы. Первое у Бориса было, насчёт второго он не был уверен — в присутствии Хозяина он всегда испытывал какую-то робость. Даже сейчас, когда тот заснул в покачивающемся кресле.

— До свидания, Ирочка, — сказал он на прощание внучке генерала, — Твоему жениху можно только позавидовать.

Дела ещё не требовали от Бориса его немедленного присутствия в бюровце, с текщими вопросами мог справиться и Кругловский, а если будет что-нибудь срочное — там знают номер его мобильника. Время пока что было. Служебный серебряный "полонез" Бориса сразу же за кольцевой дорогой свернул с дороги, укрывшись от солнца в тени высокого жилого дома. Полковник Ницеевский заглушил двигатель, открыл передние окна и закрыв глаза, откинулся на сиденье. Его щёки овевал лёгкий прохладный ветерок. Нужно было обдумать слова бывшего Хозяина.

Углич девяносто первого выглядел негостеприимно. Транспортёры огибали лежащие на улицах трупы. Некоторые в полицейской форме, некоторые — в штатском. Борису запомнились красные туфли на ногах лежащей под деревом женщины с длинными чёрными волосами. Одна из туфель почти свалилась с ноги и держалась только на кончиках пальцев. Голубая блузка на груди была мокрая от красной крови. Стоящие на тротуарах люди что-то кричали проезжающим солдатам. В основном: "Где вы раньше были?"

Ближе к центру начались пожары. Именно здесь танкисты встретились с силами дружины Николая-Угодника, вошедшими город несколько дней назад. Дома зияли выбитыми стёклами, местами из окон вырывалось пламя. Некоторые здания уже выгорели внутри и просто тихо дымились. Дома бревенчатые превратились в пепелища с торчащими в середине кирпичными печами с непропорционально высокими трубами.

Когда "Смерч" подняли по тревоге, Борис сначала не понял, о чём речь и кто его враг. Согласно вводным во время большинства учений, неназываемый по имени "противник" атаковал Можайск, Курск или даже Москву. Как "пшеки" (а никто не сомневался, что речь идёт именно о них) могли оказаться в глубоком тылу, притом на границе с союзной (в чём тогда тоже никто не сомневался) Великоруссией, никто не понимал. Впрочем факты — вещь упрямая, приказ есть приказ, и его надо было выполнять, не забивая себе голову политическими тонкостями.

На аэродроме всё окончательно прояснилось. Углич был захвачен не "ляхами", а дружественными (из песни слова не выкинешь) "угодниками". Третий батальон 37-го полка Ростовской танковой дивизии, пытавшийся восстановить контроль над Угличем, был, по всей видимости, разбит. По сведениям с захваченной территории, прорвавшиеся боевики уничтожают в первую очередь служащих полиции и городской администрации, а также противников присоединения города к Великоруссии. У полковника Маркова, когда он информировал об этом офицеров "Смерча", лицо было каменное. Поручик Ницеевский не знал, как выглядит со стороны лично он, но все остальные явно были поражены никак не меньше. Все, разумеется, знали о претензиях костромских властей на Углич, но то, что это приведёт к открытой войне между двумя русскими народами, было громом среди ясного неба. Не было секретом, что "кастраты" — люди, мягко говоря, со странностями, но что их экстравагантность примет ТАКИЕ формы — не ожидал никто.

Ко времени появления бойцов "Смерча" столкновения в городе уже прекратились. "Угодники" не стали ждать появления главных сил Ростовской дивизии и отошли на восток, в Великоруссию. Московским коммандосам осталось только поддерживать какой-то порядок в наступившей каше и помогать вывозить трупы. От нескольких дней пребывания в Угличе в памяти Бориса остались яркие, но какие-то не связанные между собой картины. Особенно запомнилась ему стена монастыря (Покровского, кажется) с выщербинами от пуль и телами расстрелянных на земле. Через всю стену шла огромная надпись синей краской великорусской кириллицей: "ЭТО ВАМЪ ЗА ИГНАТА!!!". Что это был за Игнат, и почему он требовал столь кровавой мести, Борис Ницеевский так никогда и не узнал.

Много дыма, много пыли, много крови. Такими и остались в его памяти дни "углицкой резни", первые дни Костромской войны. Дни, которые окончательно похоронили "Великую Россию" и вообще решили судьбу "карнавала свободы".

И выходит, что ко всему этому имели непосредственное касательство некие "охотники" и столичный гость Вальдемар Злотопольский. Вот только какое? И главное, что он ищет в столице Москворуссии теперь?

Зазвонил мобильный телефон. Полковник Ницеевский открыл глаза и протянул к нему руку.

— Ницеевский слушает.

...

Ну и как тут везде успеть? Обед, магазин, Веркины проблемы, ковры, Евина школа, снова обед (теперь уже не приготовление, а кормление дочери) — просто ужас. И ещё некоторые мужчины имеют наглость говорить, что женщины весь день отдыхают. А только что бы они делали, если бы это действительно было так? Слава Богу, её муж к ним не относится. Но постучать по дереву всё-таки не помешает.

— Мама, а ты эти свои блюда из поваренной книжки берёшь или из Интерсети?

Ну надо же, какая любопытная девушка. Впрочем, хорошо, что она этим вообще заинтересовалась. Инстинкт проснулся. Интересно, существует ли такая вещь, как инстинкт домохозяйки?

— И оттуда и оттуда. А иногда сама выдумываю.

— Ой, мама, ты шутишь. Ну как можно выдумать вот это... что ты сейчас сделала?

— А что, не понравилось? — а ну как возьмёт, да и скажет "нет"?

— Нет, — ну вот, пожалуйста, — нет, не в том смысле, что нет, а в смысле, что нет... ой.

Вот и договорились. И что вырастет из дочки при таком способе выражаться?

— То есть? "Нет" в смысле "нет" или "нет" в смысле "да"?

— В смысле "да". То есть нет. Мама, ты меня совсем запутала. Я хотела только сказать, что это твоё... ну не знаю, как правильно называется... мне понравилось. Очень. Я просто не понимаю, курдемоль, как ты это сама можешь из головы выдумать.

Холера! Только этого теперь не хватает!

— Ева! Что ты сейчас сказала?

— Что я сказала? Я говорю, не понимаю, как...

— Слово! Ты сказала...

— Но кур... Ой! Извини, мама, это у меня случайно вылетело.

— За своими словами, милая барышня, надо следить. Тогда они не будут никуда "вылетать", — приходится читать не в меру свободной особе небольшую нотацию. А что делать? На самотёк таких вещей пускать нельзя.

— Ой, мама, хорошо, извини, я больше не буду, — если бы это действительно было так...

— Всё в порядке, я не сержусь, — Бася погладила дочь по голове, — а если хочешь выдумать что-нибудь новое, то просто представляешь это в голове. Представляешь, из чего это состоит, как это выглядит, какой у этого вкус. А потом делаешь, так, как задумала.

— Ну нет, — Легкомысленная Барышня сузила глаза и посмотрела куда-то над левым плечом Мудрой Матери, — я не понимаю, как можно себе представить вкус. Особенно, когда я сама ничего такого ещё не ела.

— А ты попробуй. И увидишь, что это очень легко. Во-первых...

— Ой, мама, я сейчас не могу, мне надо уроки готовить. Ты мне это потом... когда-нибудь объясни, хорошо?

И вот попробуй объяснить что-то такому ребёнку. Хорошо хоть пошла делать уроки, а не звонить по телефону какой-нибудь подружке. Хотя попробуй проверь, кому она высылает из комнаты телефонограммы. Теперь надо вымыть посуду. И не забыть забрать из школы сына.

Барбара пришла в школу немного раньше, чем было нужно — продлёнка ещё не закончилась, и на крыльце ещё не стояли ожидающие родителей дети. Зато вокруг было полно Бдительных Родителей, ожидающих своих Непослушных Отпрысков. Они прятались от ещё не забывшего лета жаркого солнца в тени деревьев в школьном парке.

— Какие теперь трудные школьные программы! Вот Вы, Леночка, в возрасте Вашей Лины знали, чему равен синус прямого угла?

— A ja osobiście swoją Jagódkę teraz nigdzie z domu samą nie wypuszczam. Jak chce gadać ze swoimi koleżankami, to proszę bardzo — ale w domu!90

— О, Боже, какой ужас! Теперь из-за всего ЭТОГО приходится отпрашиваться с работы...

— No mówię Pani, ci wszyscy terroryści nie mają szczególnego znaczenia. Wystarczy tylko porównać, ilu ludzi zginęło w tych całych wybuchach i ilu — w wypadkach na terenie województwa. Powiadam Pani, Pani Irenko, te wszystkie bomby w porównaniu z rozpędzonym samochodem — to pikuś!91

Родители переминались с ноги на ногу и разговаривали о своём, взрослом. При этом они не спускали глаз со дверей. Те, впрочем, были пока что закрыты. Бася скучала.

90 А лично я свою Ягодку теперь никуда из дома одну не выпускаю. Если хочет болтать со своими подружками, то пожалуйста — но дома! (польск.)

91 Ну говорю Вам, эти все террористы не имеют особого значения. Достаточно только сравнить, сколько человек погибло при этих взрывах и сколько — в катастрофах на территории воеводства. Я Вам говорю, пани Иренка, эти все бомбы по сравнению с разогнавшимся самоходом — мелочь! (польск.)

Ну вот, ещё теперь и в ушах звенит. Наверное, это от жары. А, нет, это проснулся телефон в сумочке. Неужели, Ева пробовала что-то сама пожарить и вызвала пожар? А теперь звонит и спрашивает, что делать? Пусть не сомневается, мать ей всё подробно объяснит! Очень подробно! И хвалить за это не будет! А даже совсем наоборот!

— Алло, Баська! Ты здесь? — какой у Верки взволнованный голос.

— Алло! Верунчик, у тебя что-то случилось?

— Баська! Только ты можешь сейчас мне помочь! — вот не было печали! И это именно сейчас, когда надо заниматься Никитой.

— Верчик, можешь мне перезвонить через полчаса... то есть час? Я сейчас забираю сына из школы.

— Баська! Басюня! — да что с ней, она прямо на месте зарыдает, — Не могу через полчаса! Не могу-у-у, понимаешь! — всё-таки разревелась. Что там у неё, это уже начинает по-настоящему беспокоить? — Потому что Сла-а-вик...

Славику нужно поговорить с Барбарой Ницеевской? А если нет, он бросит своего Верчика прямо сейчас и ни минутой позже? Бред какой-то.