Xxi век не той эры

Глава13. Судьба.

Ты, Зин, на грубость нарываешься,

Все, Зин, обидеть норовишь!

Тутза день так накувыркаешься,

Придешь домой — там ты сидишь!

В.С.Высоцкий, "Разговор у телевизора"

Говорят, как вы лодку назовёте, так она и поплывёт. Правило оченьнадёжное, работающее не только с кораблями, но и с людьми, и совсякой живностью.

Жеребец носил звучное гордое имя Бьёрн, или, проще говоря, Медведь.Кто догадался так назвать коня, история умалчивала, но конь Ульварупонравился сразу, именно непримиримым упрямым характером и откровеннозлобным нравом. За этот нрав сын Тора его и выбрал, найдя общий языкс животным очень примитивным, но от этого не менее действеннымметодом: держа за горло, завалил голыми руками на землю и держал дотех пор, пока у животного кончились силы к сопротивлению. На этозрелище прибежал смотреть весь персонал конезавода, и в конце концовсын Тора мог бы забирать добычу бесплатно: сила полубога поверглалюдей в трепет и ужас.

Когда глупая девчонка из прошлого полезла к незнакомому животному,Ульвар хотел... проучить её, что ли? Нет, он в любом случае былбыстрее, и конь не успел бы причинить вреда; да и вряд ли попытался,скажем, ударить копытом, потому что рядом был хозяин, которого Бьёрнскрепя сердце признал. А куснуть мог, да. То, что Ольга приняла застрах, было как раз раздражением, что какое-то мелкое двуногое...

А вот дальнейшее развитие событий очень озадачило сына Тора. Черезкакие-то пару минут злобный демон в лошадиной шкуре, которого боялисьпочти все конюхи, снисходительно позволял маленькой женщине висеть усебя на шее, обнимать, гладить, благосклонно внимал её ласковомубормотанию и клянчил угощение.

Если бы Ульвар догадался сопоставить собственное поведение споведением этого коня, его ждало бы неожиданное открытие. После того,как у гостьи из прошлого получилось приручить и непостижимым образомпривязать к себе самого сына Тора, было бы уже не с руки удивлятьсяпокладистости обычного животного. Но мужчине подобное сравнение вголову не пришло, поэтому он просто удивился, и даже почтивосхитился. А ещё испытал странное чувство удовлетворения; как будтоэто он сам только что достиг высоких успехов на поприще дрессировкичетвероногих друзей человека, а не Ольга. Но последней эмоции абсолютне придал значения; может быть, напрасно.

А гостья из прошлого, похоже, решила побить все рекорды по выведениюмужчины из душевного равновесия и совершению неожиданных поступков.Сначала конь, потом сцена на скале...

Её совершенно искреннее и добровольное желание доставить емуудовольствие таким желанным любому мужчине способом приятно удивилоименно тем, что было её инициативой. А осторожные бережныеприкосновения тонких пальчиков, нежных губ и языка, да и общий видрыжей лохматой макушки в подобном положении возбуждали до полнойпотери самоконтроля.

Потом были слёзы в ответ на его слова, которые обычно вызывали страх.Причём слёзы жалости, и вот это уже не радовало, а, скорее,раздражало: не привык Ульвар сын Тора, чтобы его жалели. Не привык,никогда не испытывал подобного и не знал, как на это реагировать. Ипотому — злился. Жалость — удел слабых, а чувствоватьсебя слабым мужчина не умел, и не желал учиться.

Потом ещё платье... Спору нет, выглядела Ольга в подобном нарядепо-настоящему привлекательно, что был вынужден признать даже далёкийот эстетизма сын Тора. Только этот факт опять не обрадовал и недобавил хорошего настроения. Отчего-то ужасно не хотелось, чтобыкто-то посторонний видел, насколько хороша его женщина. И этаэмоция тоже была непонятна, и тоже раздражала.

Впрочем, по дороге Ульвар всё-таки сумел её растолковать. Это чувствобыло сродни тому, что по милости Её Величества он испытал совсемнедавно, просто менее острым. Страх потерять женщину, только теперьне в случае её смерти, а в случае её гипотетического желания уйти.

Решение нашлось быстро, а реализовать его было совсем нетрудно. Ктому же, очень удачно сотрудник сертифицированной организации поработе с кацалиоцли и некоторыми иными полезными и распространённымиприборами перепутал настройки, и у Ульвара появилась возможностьдобраться до свежевыданного женщине удостоверения личности, чтобыспокойно уладить все формальности. Подключиться к чужой цале былоделом техники: полубог был всё-таки очень грамотным иразносторонним человеком, а Ольга совсем ничего не понимала вокружающих реалиях и подобному произволу не пыталась противиться дажеинстинктивно.

Явление собственного кузена вызвало раздражение, не больше того. Авот его поведение откровенно разозлило. Впрочем, здесь уже не былоничего удивительного и неожиданного: оскорбление женщины — этооскорбление сопровождающего её мужчины, если он, конечно, мужчина.Это была установка откуда-то из давних, ещё довоенных времён, когдасын Тора был просто молодым аристократом.

О том, что Ольга может возражать против его решения, мужчина простоне подумал. Когда она высказала свои претензии, он в глубине душипризнал их справедливость: поступок был грубый и даже незаконный(наверное, впервые в жизни Ульвар сознательно и цинично нарушилчто-то кроме морально-этических норм; можно сказать, памятный день).Только женское недовольство всё равно меркло на фоне собственныхвдруг обнаружившихся страхов. Бояться сыну Тора очень непонравилось.

Что касается сцены в леталке... К обучению маленьких абсолютов во всевремена подходили очень ответственно. Уже к году слишком сильныемалыши умели соизмерять силу и не причинять вреда окружающим даже вочень эмоционально возбуждённом состоянии. Поэтому случаи, когдаполубоги вдруг оказывались неспособны себя контролировать, были оченьредки. А уж ситуации, когда при этом по их вине страдал кто-то изокружающих людей, и вовсе можно было пересчитать по пальцам.Основополагающее, самое главное и самое сильное "табу" вжизни абсолютов: соразмерять силу.

В общем, Ольгу Ульвар вряд ли ударил бы, даже если бы она не вызывалав нём столь странных и непривычных эмоций. Но то, что он всё-таки несдержался, было показательно.

Правда, и на этом неожиданности не закончились. Сын Тора и правдаочень не любил разговаривать и кому-то что-то объяснять, и делал этотолько в крайнем случае. И его полностью устраивало, что окружающиене жаждали получить разъяснения именно у него, предпочитая выяснятьинтересующую информацию иными, менее нервными способами. Так чтожелание Ольги поговорить было очень некстати, но почему-то раздражалогораздо меньше, чем могло, и он даже не рявкнул на неё, как делалобычно. Ворчал, но всё равно рассказывал. Хотя и обрадовался прилётуэвакуационной службы.

Проще говоря, поступок Императрицы запустил целую цепочку событий,быстро и беспощадно пинками загоняющих полубога в неотвратимоесветлое будущее.

А пока Ульвар сын Тора занимался устройством своего быта и личныхотношений на Терре, можно сказать — наслаждался заслуженным отдыхом,в окружающем мире продолжала кипеть жизнь. Поместье Йенсендействительно было очень тихим уголком в глубочайшей глуши; туда недоносились отзвуки взрывов.

Обстановку в Империи и быт её жителей сложно было назватьбезоблачными, но Ульвар знал, о чём говорил. Здесь действительно неумирали от голода, и действительно не было непроглядной нищеты. Ибольшинство жителей Империи действительно искренне клало свою жизньна алтарь общей войны.

Но всегда находились те, кому хотелось больше, причём чужими руками изадарма, и легионам порой приходилось выступать против собственныхграждан. Так отдыхающий и проходящий доукомплектовку "Гамаюн"успел за это время совершить вылазку из системы звездыЦентурион-альфа в соседнюю систему Центурион-гамма, где на одной изпланет вспыхнул мятеж, и оный мятеж подавить.

На передовой же привычно и почти обыденно полыхало. Девятыйгвардейский легион "Чончон" в тяжёлом бою отстоял Скальд,а одиннадцатый легион "Джатаю" в противостоянии с лиепчиуспел потерять и вернуть обратно сразу две системы пятого сектора.

К слову, секторов было как раз пять. Это была наиболее крупная формаадминистративного деления Империи, и системы относились к секторам по"территориальному" признаку. На каждый сектор приходилосьпо два легиона, отвечающих за их безопасность, за исключением первогосектора, в котором и находилась Терра; там, в самых старых колониях,покой граждан охранял первый легион "Феникс".

А Императрица... О, у неё действительно было много дел. И сталобольшой удачей, что её консорт Муэто Перо Совы взвалил на себя заботуо тех сферах жизни Империи, в которых Её Величество не то чтобы неориентировалась; скорее, просто не любила копаться. Хотя разделение витоге получилось нестандартным: в военной стратегии и технике женщинаразбиралась гораздо лучше своего супруга, главным интересом которогобыла так нелюбимая ей экономика.

Жизнь Императрицы сложно было назвать спокойной. За это время онауспела не по одному разу облететь почти все обитаемые миры (которыхбыло сравнительно немного), нанести визиты всем легатам легионов,разобраться с проблемами в нескольких аристократических родах помимоЙенсенов... Много чего успела. Кроме отдыха.

Такие вечера, когда можно спокойно повозиться на ковре с младшимидетьми и никуда не спешить, в её жизни выдавались очень редко. ИМуэто очень любил наблюдать свою решительную супругу в подобныемоменты.

Правда, сейчас Императрица мыслями явно была далеко.

— Что за думы омрачают твоё чело, моя Императрица? — с ироничнойулыбкой подал голос мужчина, вот уже пару минут стоявший в дверяхкомнаты и до сих пор не замеченный.

— Вам обязательно так подкрадываться, мой Император? — проворчалаАриадна, вздрогнув и испуганно вскинувшись.

— Не ворчи, я не подкрадывался. Ты просто слишком погрузилась вмысли. Что случилось? — поинтересовался он, подходя ближе иприсаживаясь рядом с частью собственного семейства на корточки, срассеянной улыбкой слушая лепет и восторженные визги облепившего отцапотомства.

— Да ничего нового, — поморщилась женщина. — Мне, видишь ли, однодело не даёт покоя... Помнишь, я рассказывала тебе про ту милуюдевочку, предначертанную Ули?

— Как он относится к тому, что ты его до сих пор так по-домашнемусокращаешь? — усмехнулся Муэто, не сразу сообразив, о ком речь.

— А он не знает. Хотя, подозреваю, он просто недовольно поморщится, иэтим вся его реакция ограничится. Мне кажется, он уже совсемпревратился в механизм, и надежды на излечение нет. Вот зачем этонужно было отцу, скажи мне? Сын Тора никогда не был таким уж милым ичеловечным, но это всё-таки слишком. Я, конечно, кое-чтопредприняла... Но пока результат не проверяла, боязно как-то. Да и необ этом речь, — оборвала она себя.

-Ао чём? — подбодрил запнувшуюся супругу он. Эту её привычку он отличнознал: если Ариадне в голову глубоко запала какая-то идея, товытряхнуть её оттуда довольно трудно. И так и будет Её Величестводумать серьёзную думу, мучиться, страдать бессонницей и отвлекатьсяот всего на свете. А у Муэто тоже каким-то чудом выдался относительносвободный вечер, и провести он его хотел во вполне определённойкомпании. Поэтому выход был один: подобно расспросить и обсудить ссупругой её Важную Мысль, дабы изгнать эту неприятную императоруособу.

— Не нравится мне эта история, — обрадовавшись возможностивыговориться, оживилась Её Величество. — Нет, к девочке никакихвопросов, она честно не в курсе. Но даже после всех исследований нашиучёные не смогли высказать внятных предположений относительно самоговажного вопроса: как она переместилась во времени на столько веков?

— А боги что говорят?

— Боги... — насмешливо усмехнулась Императрица. — Во-первых, онитакого не умеют, и никогда не умели. А, во-вторых, у них нынче другиепроблемы.

— Какого рода? Мне кто-то жаловался, что они в последнее время неоткликаются ни на какие призывы. Пока особого беспокойства ненаблюдается, но всё равно странно.

— О-о, это чудесная история, — довольно прижмурилась Ариадна. — Онитеперь пытаются обрести смысл жизни. Ну, ты же в курсе подоплёки сэтой их предопределённостью и Хаосом? Кроме того, и это ты уже врядли знал, они бессмертны только за пределами Ирия, а на нём вполнеуязвимы. То есть, планета каким-то хитрым образом на них влияет, япока ещё не знаю, каким: на планете они полностью материальны, а вотза её пределами переходят в полностью энергетическую форму. Иразмножаться они могут только в пределах родной планеты, вматериальной форме, причём наследование у них совсем не генетическое,да ещё размножаться они умеют не только половым путём, но ещё иделением. Как они при этом абсолютов умудряются делать, не спрашивай,сама так и не разобралась. Нет, мне пытались объяснить, но там такаяматематика, что всякое желание разбираться пропадает. Точнее, такдела обстояли раньше: их жизнь была проста, понятна и расписана намного веков вперёд. А когда наши бойцы захватили Ирий, случилось...что-то. Что именно — пока выясняем. Вроде бы, планета почти непострадала, но почему-то в механизме существования наших боговпроизошли странные изменения. Во-первых, они внезапно зависли где-тона полпути между своими формами существования, и сами теперь не имеютпредставления не то что о механизмах собственного размножения, но и отом, кто они теперь есть. Во-вторых, они разом забыли свою судьбу, иу них в связи с этим лёгкая паника. А, в-третьих, они теперь могутперемещаться не только в так называемые "места силы" и кбольшим скоплениям верящих в них людей, но в любое место, где раньшебывали или которое хорошо представляют. Мгновенно и на любоерасстояние. Но этот процесс с его странными ограничениями нашимучёным был непонятен и раньше, так что почти ничего не изменилось.Короче, им не до нас и не до гостьи из прошлого.

— А это не может быть как-то связано?

— То есть, ты предполагаешь, что именно её визит всё испортил? -улыбнулась Императрица. — Это было бы забавно.

— Не обязательно, возможен обратный эффект. События на Ириепоспособствовали её перемещению.

— Так она же не на Ирие нашлась. Хотя... — задумчиво пробормоталаженщина. — Мы же понятия не имеем, где именно она нашлась. Да нет,вряд ли. От Скальда до Ирия всё-таки далековато, у них и поближеесть развитые планеты, зачем было так далеко тащить?

— Может, как раз на развитую планету не хотели? — провокационноуточнил Император.

— Тоже верно, — тяжело вздохнула женщина. — Да ладно, тут бесполезногадать. Как бы выяснить, где всё это было?

— А расшифровка добытого на Ирие ничего не дала?

— Во-первых, там много что утрачено; но это неизбежные потери, СВОРапоработала на славу, без них мы бы могли и не победить. А, во-вторых,на рассмотрение того, что нашли, уйдёт ещё не меньше полугода.

— А тебе настолько горит разобраться с этим прямо сейчас? -рассмеялся Муэто.

— Хотелось бы поскорее. Говорю же, не нравится мне эта история.

— Чем именно?

— Перемещением во времени! — раздражённо буркнула она. — Ладно, хотьвперёд провалилась! Если бы она из будущего явилась, я бы вообще незнала, что делать; это всё-таки считается невозможным.

— Всё равно не понимаю, чем тебя это так озадачило. Нет, странно,конечно; но не до такой степени, чтобы ты тут сидела, погружённая вуныние. Тогда что?

— Да, ты прав, — женщина состроила недовольную гримаску. — Яподозреваю злой умысел. Нет, я, конечно, понимаю, что это скореевсего глупости, и даже почти паранойя, но ничего не могу с собойподелать.

— Какой злой умысел? Против кого? — нахмурился Император. — Погоди,ты имеешь в виду, что это диверсия циаматов? Они решилинанести удар через прошлое? — недоверчиво разглядывая супругу,уточнил он. Прочитав всё, что надо, по её хмурой мордашке, радостнорасхохотался, опрокинувшись на спину; благо сидели они на полу. Двоеиз трёх детишек (которые были самоходные; младший пока лежал внебольшой переносной люльке и не слишком осмысленно что-то угукал)решили, что папа так играет, и тут же этим воспользовались, попадавна него сверху. Расстраивать отпрысков Император не стал и судовольствием принялся их тискать и щекотать, параллельно выговариваялюбимой жене. — Возлюбленная моя Императрица, не пыхти как сердитыйёж. Я говорил тебе, что твоё увлечение фантастической литературой недоведёт до добра; вот они, плоды. Ты ещё вспомни мозговых паразитов ивсяческие истории про иные формы жизни, вселяющиеся в людей.

— Да с формами жизни всё понятно, — вздохнула женщина, вытягиваясь наковре рядом с мужчиной и пристраивая голову ему на плечо. — Там сточки зрения биологии всё невозможно. Но вот это перемещение...

— Ариш, ты не хуже меня понимаешь, что это глупости. Поэтому ихмуришься, поэтому данная мысль и не даёт тебе покоя. Если бы непонимала, давно бы уже пол Империи на уши подняла. Успокойся. Я неудивлюсь, если циаматы даже не поняли, что она из прошлого. Скореевсего, наткнулись на неё на своей планете и встревожились, после чеготочно также, как мы, попытались выяснить, что она из себяпредставляет. Тем более, насколько я понимаю, она была не вполневменяема.

— Но как она всё-таки сюда попала? — уже исключительно из упрямствапроворчала женщина.

— Разберутся. Или не разберутся. Я понимаю, что любопытно; мне тожелюбопытно. Но не настолько, чтобы на этом зацикливаться. У тебя дляэтого целый институт работает, расслабься. Или ты по какой другойпричине не можешь отвлечься?

— Не знаю, — вздохнула Ариадна. — Наверное, мне просто её жалко.Может, напрасно я тогда не удержалась и пошла сама на неё посмотреть?А теперь вроде как чувствую себя ответственной. Нехорошо получилось,бросили её как слепого котёнка в горную речку...

— Ты её ещё удочери! — засмеялся мужчина. — Не думаю, что там всё такфатально.

— Да я на самом деле тоже не думаю. Просто странно. Ты бы видел, какона поначалу от сына Тора в угол жалась, смотрела на него с ужасом, атут я её ему вроде как на съедение отдала. Предначертанная там, илинет, с Ульваром ей будет очень тяжело. С ним кому угодно будеттяжело, — мрачно фыркнула Ариадна.

— Слушай, я точно сейчас начну ревновать, — весело фыркнул Перо Совы.— Смотри, вызову твоего Улю на дуэль!

— Вот то ли ты правда дурак, то ли успешно притворяешься, — вздохнулаженщина. — Он тебя прибьёт и не заметит, а мне что прикажешь потомделать?

— Я-то, может, и дурак, а ты зануда, — рассмеялся Муэто. — И шуток непонимаешь.

— Ах так, да? — возмущённо прошипела она.

И на ковре в императорских покоях образовалась радостно визжащаякуча-мала.