Набросок(Наруто)

Правда эйфория быстро прошла, вряд ли до меня никто не задумывался о таком. Все-таки развитие собственных способностей это один из краеугольных камней всего общества шиноби. Разве что у каждого клана они были своими. Все было завязано на врожденные предрасположенности к манипуляции чакрой, а мой метод был полностью построен на использовании печатей. Да, о подобном мог задумываться кто-то из кланов склонных к фуиндзюцу, но я все же надеялся, что мой метод нов. Ведь чтобы создать нечто подобное нужно обладать большими теоретическими знаниями в области печатей и иметь под рукой доступ к наработкам поколений мастеров, которые жили прежде. У меня все это было, а вот у других?

К тому же, до недавнего времени моя семья была ведущей в области печатей и не только потому, что были такими умными. Вовсе нет, когда я спрашивал об этом у деда, тот только весело фыркал. Да, были умными, да, опытными, да, со склонностью к подобным техникам, но не только. Это только одна сторона медали, вторая, безжалостное уничтожение конкурентов и целых семей со склонностью к печатным техникам. Хотя, в конце-концов обширные познания клан не спасли, а скорее всего даже подтолкнули к гибели.

— Акено, ты опять витаешь в облаках? — Маленькая язва опять попыталась вернуть меня на грешную землю. Вот так всегда, даже подумать спокойно не дают. Как бы я хотел какой-нибудь пустынный домик с бессловесной прислугой, которая быстро бы делала все свои дела и также незаметно исчезала, а я смог бы полностью сосредоточиться на печатях. Так нет ведь, все время приходится отвлекаться и даже на обдумывание интересной проблемы приходиться выкраивать время, словно я занимаюсь чем-то предосудительным. Хотя, для большинства жителей этого мира так оно и была. Только пожив среди обычных людей я понял, как они не любят, и бояться элиту этого общества — шиноби. И меня, наверное, будут бояться, если узнают, несмотря на то, что я какое-то время жил вместе с ними бок о бок. — О чем ты постоянно думаешь?

Тут девочка внезапно прищурилась.

— А может ты влюбился, Акено? И теперь при каждом удобном случае снимаешь с себя одежду и отправляешься на небеса.... — От такого предположения я поперхнулся собранным для отповеди воздухом и закашлялся возмущенно смотря на мелкую вредину.

— С чего такие мысли, Марисса? — Мне наконец удалось прокашляться. — Я старательно рисовал у себя в голове фантазию, чтобы не уснуть во время торжественной речи мастера Тохо, а ты все испортила. Теперь если я буду зевать, виноватой окажешься только ты.

— Не, не будешь ты зевать. — Малявка ехидно показала язык. — Мастер Тохо обидится. А вот и он.

Из одного фургона выбрался высокий мужчина, одетый в крикливое, разноцветное одеяние. Вообще, это было концертным костюмом, но мастер Тохо скорее всего забыл его снять, потому что каждый день носить такое.... Я даже не знаю украшения со всех концов света, какие-то яркие вставки, причем даже не из однотипной ткани. Лично я подобный наряд не надел бы на себя, ни за какие деньги, но вот на хозяине передвижного балагана он смотрелся вполне органично, но даже он не носил его в повседневной жизни.

— Друзья! Сегодня замечательный день.... — Как я уже говорил, мастер Тихо был прекрасным организатором, но у его голоса была одна пренеприятнейшая особенность, всех сразу начинало клонить в сон. И вот, как я и говорил, все члены труппы принялись украдкой зевать и тереть глаза, причем это только начало речи!

Подавив зевок, я незаметно сделал шажок назад, потом еще один шажок. Меня все видели, а значит, если я сейчас исчезну, то хватятся меня через пару часов, да и потом не будут старательно искать, а потом любые поиски станут бессмысленными и никому не нужными, не такая уж и важная фигура подросток-акробат, чтобы его усиленно искать. А я к тому времени успею прошагать с десяток километров и растворюсь в этой стране.

Я уже третий день находился в пути, избегая дорог и скоплений людей. Делал я это скорее всего по привычке, чем от реальной необходимости. Кому нужен одинокий подросток в скромной одежде с тощей котомкой за спиной? Вроде бы не кому и не нужен? Но, одно старик вбил мне в голову крепко. Разумная осторожность спасла множество жизней, а на большой дороге порой исчезали люди посильнее меня.

Разбойники с ради обувки или со скуки могли напасть. Тем более времена сейчас не спокойные. Или феодал какойнибудь решить молоденького парнишку на сторону продать. Нет, в стороне от людей спокойнее. Я конечно с подобными опасностями смог бы справиться, но зачем людей смущать, внимание к своей скромной персоне привлекать?

А так, просто идешь, природой любуешься. Окрестности прощупываешь. Два в одном. И польза и эстетическое удовольствие. Учитывая, что я постоянно был занят тем, что чему-то учился, совершенствовался и так далее, то подобное путешествие. Просто на двух ногах, ни к чему не обязывающее, можно было воспринять, как нечто вроде отпуска или каникул.

Путь предстоял еще не близкий, еще дней десять, не меньше. И это если я буду идти с тем же темпом, что и сейчас. То есть с утра и до ночи. А что? Выносливости для подобного марш броска хватало, хвала длительным тренировкам и утяжелителям старика. Мог бы идти день и ночь, но к чему такие напряги? Дневного перехода как раз хватало, чтобы к вечеру ощутить в ногах усталость, поужинать скромными припасами, недолго посидеть у костра, систематизируя те мысли, что посещали, а их было не мало. Пусть я не мог сесть и вдумчиво поработать над печатями, но размышлять и вспоминать узоры. Перебирать варианты, как сделал бы я или что можно исправить, а то и улучшить мог. И делал.

Потыкав палочкой в вяло горевший костер, я с настороженностью прислушался. К костру приближался человек. Он был еще в стороне, но уверенно двигался по направлению к моему костру. Вот ведь принесла нелегкая. Думал же, не зажигать костер. Обошелся бы. Перекусил бы холодным, да лег спать. Не замерз бы. Ночи сейчас теплые, а мне и легкий морозец не страшен. Привык. Но я костер разжег и теперь вынужден был гадать, с чем приближался к нему незнакомец.

— Мое почтение. Разрешишь погреться у твоего костра? — Незваный гость заговорил заранее, еще не приблизившись толком к костру. То ли глупый, то ли наоборот привыкший к вот таким встречам в пути. — У меня есть рисовые лепешки и солонина.

— Солонина ни к чему, а вот лепешкам буду рад. — Надо же вежливый. Я не отрывал взгляд он гостя. Лет тридцать или около того. Загорелое лицо. Скромная одежда. И блестящая лысина. Да-да, гость был абсолютно лыс. — Мне посчастливилось поймать птицу.

Которую я и собирался сегодня съесть, но не отказывать же гостю, который первым предложил свое дорожный припас? Невежливо. К тому же, на двоих эта птичка определенно не тянула, так что и до солонины дойдет черед.

— С удовольствием. Меня зовут Удо. — Гость с облегчением поставил свой дорожный мешок, с притороченной к нему скруткой на землю.

— Акено. — Разговаривает правильно, с подростком вежлив, к тому же лысый. Не иначе как монах. — Куда путь держите?

— Пока вперед. — Добродушно улыбнулся мужчина. Ну да, ну да, так первому встречному все и скажешь? Знаю, проходили, поэтому я на мужика ни капельки не обиделся. — А ты?

— И я. — На этом обмен любезностями подошел к концу. Мы в молчании принялись готовить себе ужин. Мужик как и обещал достал свои лепешки, солонину, флягу с водой. Я же занялся птицей.

— Что в стране слышно нового? — Поели, теперь и поговорить можно. Я после года жизни в монастыре четко усвоил. Здесь мужик пришел к моему костру, а значит он был гостем, а я хозяином. Чем же еще можно отблагодарить гостеприимного хозяина, как не беседой.

— Говорят, что зима в этом году будет холодной. Приметы были. — Да уж. Всем бы такой холод. Их бы на недельку в Россию, в крещенские морозы. Вот тогда перестали бы жаловаться на свои зимы, которые не иначе как холодной осенью и назвать было нельзя. — Многие уверены, что это будет карой за убийство дайме. Не следует поднимать руку на осененного дланью неба.

Я издал какой-то хмык, который можно было принять как согласие. Все правильно, а как же? Правители владеют землей с благословения богов все верно. Очень это убеждение полезно было во время правления. Положительным образом действовало на неокрепшие умы. Впрочем, плохих правителей под этим же лозунгом можно было свергнуть, как не оправдавшего доверенность богов.

— Двоюрный брат покойного принял под свою руку владения, но вскоре тоже отправился на встречу с предками. — Да, это я тоже слышал. Эта новость, как и про смерть дайме была не новой. Я ее знал еще до того, как отправился вместе с балаганом. Про смерть двоюрного брата поновее, но тоже не первой свежести. — Следом умер племянник дайме, а потом еще один. Люди стали говорить про проклятье.

Вот не повезло людям. Тут поневоле начнешь говорить про проклятье, когда подряд умирает столько феодалов. Похоже сейчас будет настоящая новость. В беседе всегда так. Идет кругами, и самое сладкое в конце.

— А пару недель назад несколько кланов. — Чьих кланов даже уточнять не стоило. Шиноби. — Объединились и провозгласили образование скрытой деревни.

Вот это новость так новость! Страна была не настолько влиятельна, а кланы не настолько сильны, чтобы подобное было возможно. Их основательно покосила последняя мировая война. И от былой славы местных кланов остались только воспоминания, а тут такой финт ушами.

— Уважаемый Удо, а какой клан смог заполучить лидерство? — Мне было дико интересно, кто теперь играет первую скрипку в стране. Может Фуума? Раньше они были сильны, как рассказывал старик. Или кто-то другой. Монах посмотрел на меня, но ответил Да, нестандартный вопрос для юного паренька в бедной одежде, но что делать?

— Нет. Это оказался чужак, но кланы приняли его главенство. Говорят, что о бледном лидере ходит дурна слава.

— Бледном?

— Да, так его прозвали. Говорят, лицо у него очень бледное, почти белой. Он и предложил назвать деревню скрытой в звуке.

— Вот оно как. — Только это и оставалось протянуть. В провинциальное захолустье наведался кто-то еще? И навел порядок железной рукой? Все интереснее и интереснее.