Опричник I

Проще всего сделать нитрокрахмал, но у него есть свои минусы. Для шеддита требуется хлорат калия или натрия и флегматизатор, в качестве которого подойдет, например ворвань или спермацет. Вот только чтобы получить хлорат, нужен либо хлор, либо электричество. Для изготовления шимозы, по старому методу начала XX века, нужна не только 44% азотная кислота, 98% серная, а так же натриевая селитра и естественно сам фенол. С ним, как я надеюсь, проблем не возникнет, тем более, что и пиролизную печь и дистиллятор для перегонки жидких продуктов пиролиза древесины мы скоро начнем строить. Основная проблема в азотной и серной кислотах, для которых нужно серу и селитру, причем в весьма приличных количествах. Если селитру из селитряниц через год-полтора года мы получим, благо ерундой с ворошением куч я настрого запретил баловаться[32], то с серой сложнее. Хороший товар государь скупает первым, а то, что можно купить у иноземцев после царских закупщиков и стоит дорого, и по количеству мизер, и по качеству швах.

А вот селитры хватит, причем с избытком. Учитывая, что в доннике, скошенном с одной десятины примерно полдюжины пудов азота, то при вызревании в селитрянице даже при потере двух третей, как минимум на два пуда азота можно рассчитывать. В пересчете на кальциевую селитру это порядка двенадцати с половиной пудов. На калиевую же — почти семнадцать. Донник мы сняли, считай, с двухсот сорока десятин, так что на четыре тысячи пудов калиевой селитры можно рассчитывать, а с учетом того, что мы приняли меры по уменьшению потерь то и на пять или даже больше.

Впрочем, потери при литровании тоже будут, но как ни крути, что потеряем, то обратно в землю пойдет, как удобрение. Пусть даже в итоге тысяча пудов чистой селитры выйдет, нам этого вполне хватит. По ценам это не много не мало, а соизмеримо с той суммой, что государь мне за спасение наследника отвалил. Хотя о деньгах тут вопрос не идет — селитра, для нас это и порох и взрывчатка, и качественная инструментальная сталь, и чистая медь без вредных примесей. Такие вещи в нынешние времена серебром не измерить: они или есть у тебя или нет, и нигде ты их не купишь. Сейчас в первую очередь нужен порох и взрывчатка, но для них еще сера требуется в приличных количествах. Хотя, в крайнем случае, можно и на основе нитрата калия взрывчатку сделать.

Что самое обидное: знаю я, где можно серу добыть, но пока Иван Васильевич Астрахань брать не пойдет, соваться туда опасно. До Самарской Луки путь по Волге лежит, причем в ближайшие четыре года малыми силами там не пройти — разграбят караван не далее чем у устья Камы. Англичан кстати и позже грабили, причем наши же казаки. Есть правда один интересный вариант, но вот выгорит ли он большой вопрос. Впрочем, до следующего года о нем думать рано, хотя выйти на Строгановых лучше бы пораньше. С деньгами у них на данный момент уже неплохо, с сотню-другую казаков им нанять вполне по силам, а соль для них дело родное, знакомое. Вот только нужно от государя жалованные грамотки на Эльтон, Булухту и Баскунчак получить, а иначе бывшим новгородским купчишкам я не компаньон, а мальчик на побегушках. Оно мне надо? А будет документ на право добычи, разговор совсем другой пойдет.

Но это пока только планы, так что стоит подстраховаться, на случай если ничего не выйдет. Потому изначально буду рассчитывать на шеддит, пусть даже на основе хлората натрия, а будет сера и селитра — избыток шимозы в заряде лишним не будет. В крайнем случае, уменьшить заполняемый объем всегда можно. Кстати, он выходит немалый — диаметр шара получиться как минимум в четырнадцать вершков. Такой, пожалуй, только в ту дуру и влезет, что мастер Каспар готовил к отливке. Посчитал вес самой мины, получилось шестнадцать пудов, а вместе с зарядом все двадцать два. Что-то уж шибко запредельно! Сделать сможем и до места доставить тоже, если зимой по санному ходу. А вот заряжать такую "дуру" в ствол будет тяжко.

Придется обойтись более скромным вариантом. Точность будет чуть хуже, но это вполне компенсируется площадью накрытия. Ограничил вес заряда тремя пудами, а калибр восемью вершками, в итоге после трехчасовых расчетов стала вырисовываться примерная концепция реактивной мины общим весом в десять пудов. Впрочем, это для варианта с литым корпусом из чугуна. Если делать из кованого железа, можно вес уменьшить, а заряд увеличить. На край можно делать вообще из кожи с горячей масляной пропиткой. Хотя за последний вариант, как-то стыдно перед стариком Густавом — такой дешевкой его "угощать", да и точность чувствительно ниже будет — уж больно разброс размеров велик получится.

Впрочем, дальность особая мне не нужна, дистанция пять сотен саженей максимум, скорее всего и с более близкого расстояния стрелять можно: тут надо смотреть по взрывчатке и по рассеиванию, чтоб своих не контузило при промахах. В целом с ракетами вроде ясно. Запускать их можно будет с железного или с деревянного станка, который, правда, получиться одноразовым, потому как сгорит от выхлопа, но нам это даже на руку — все следы в воду! По моим прикидкам хватит и двух дюжин, впрочем, точное количество определим после результатов стрельб, когда замерим параметры эллипса рассеивания.

Теперь что касается винтовок — калибр придется использовать довольно приличный, на это как минимум две причины: во-первых, малый будет сложнее сделать с тем оборудованием и инструментом которые мне по силам на данный момент, а во-вторых, оптимально выводить противника из строя одним выстрелом, даже если на нем доспехи. Так что две седьмых вершка или примерно полдюйма будет самое то. Пуля весом в пять-шесть золотников, и заряд такой, чтобы разгонял ее до четырех с половиной сотен, больше на дымаре не стоит и пытаться. По энергии это практически эквивалент ружья двенадцатого калибра, но точность за счет нарезов будет прилично выше, да и дальность тоже.

Вес пятизарядного снаряженного барабана у меня вышел примерно ста шестидесяти восьми золотников или два фунта без четверти, а само ружье — порядка семи с полтиной, заряженное — девять с четвертью или чуть меньше четырех килограмм. С пятью запасными, заранее снаряженными сменными барабанами, и сотней подготовленных зарядов, упакованных в бумагу, общий вес приблизится к двадцати пяти фунтам, что, в общем-то, близко к пределу выше которого перегружать бойца нежелательно. Впрочем, сотню зарядов во время Выборгской операции таскать нет смысла, хватит и половины, а сэкономленный вес позволит добавить к вооружению бойца пару гранат и холодное оружие. Подозреваю, что с запалом для гранаты придется повозиться, потому, как там обычно ставиться спиральная пружина, а я кроме двуперой или ленточной пока ничего другого сделать не смогу — элементарно нет проволоки, да и пружинной стали для нее. Впрочем, это задача чисто инженерная и мне она вполне по плечу.

...

Заняться разработкой конструкции в этот день у меня не вышло — к вечеру вернулись посланные за огнеупорной глиной мужики с сопровождающими их татарами. Об этом известил меня Заболоцкий: без приключений там не обошлось, на обратной дороге верховые заметили небольшой отряд бунтовщиков, шедший в сторону Нижнего Новгорода. В азарте обошли их с фланга, обстреляли из луков и погнали прямо в сторону основного отряда.

Ватажники и тут показали себя: встретили противника дружным залпом, чем окончательно деморализовали не ожидавших подобного поворота событий мятежников. В результате большую часть взяли в полон, а за остальными пустились вдогон касимовские татары и изловили ежели не всех, то, по крайней мере, большую часть. Мысленно обматерил неуемных героев: еще одна орава дармоедов мне на шею, но делать было нечего, что сделано, то сделано. Пришлось даже похвалить и выдать по алтыну серебром, а особо отличившимся в деле по пять. Одно радует — ободрать, как липку пленников не успели, или резонно решили, что гнать их по холоду в исподнем не дело, а уж на месте исправить это упущение я не дал.

В какой-то мере проблема с привлечением к работам пленников решилась. Теперь, благодаря спасенной от продуванивания одежде вновь захваченного полона, стало возможно выводить их на работы посменно. Впрочем, заставлять работать силой я никого не собирался: хочешь усиленное питание — тачку в руки и вперед, а нет, так и дальше можешь сидеть на постной каше да жидких щах, ожидая выкупа или обмена.

На следующий день, с утра, я навестил узников и озвучил всё выше сказанное. Судя по тому, что из сорока шести человек, кроме трех шибко хворых и одного татарина с холеной мордой, согласились работать практически все, "гнилой интеллигенции" среди них явно не наблюдалось. Татарин если и тянул на "цвет нации", то уж скорее в военном плане: больно характерные мозоли у него на руках — такие зарабатываются исключительно многолетними ежедневными упражнениями с саблей и луком, а никак не с пером или кистью.

Троих раненых велел переместить в один из свободных закутков в землянке с ватажниками, потому как один из них в какой-то мере был сведущ в травах, о чем доложился еще в Нижнем Новгороде, при найме на работы. А вот с татарином я решил поговорить особо, но не сейчас, а ближе к вечеру, под хороший обед. Он ведь явно мурза или что-то в этом роде, так что стоит с ним обстоятельно побеседовать, такой человек немало знать может, да и держится шибко высокомерно, даром что пленник.

...

Разговор состоялся уже ближе к ночи, потому как к обеду вернулся Кичай с сопровождающими, да не один. С ним нагрянула целая делегация местной мокши, в том числе и Овтай. Старейшины хотели обсудить вопрос защиты от набегов, в то время как отец Тумая прибыл в основном повидать сына, не забыв впрочем, и дела торговые. На это раз его интересовали не только топоры, но и лопаты, причем в изрядных количествах. С этим задержки не стало — большая часть работ была уже окончена и нужды в инструменте, сделанном ранее, не было, так что я продал Кежеватоню сотню лопат и столько же топоров. Моя казна разом пополнилась почти на десять рублей, что впрочем, не сильно утешало, поскольку срок расчета с посохой уже был близок.

Решив не откладывать, с этим, оставил гостей за трапезой, а сам зашел к Ласкиреву, но оказалось, что ушлый стрелецкий голова подсуетился и тут, отправив гонца с грамоткой в Москву. Понятное дело, что сидеть в тепле и сытости, что ему, что стрельцам нравилось куда как больше, чем гонять мятежных черемисов и чувашей по луговой стороне или куковать в голодной и чумной Казани. Вот и бил он челом государю, мол, защиты ради завода железоделательного, столь для дела воинского потребного, надлежит им быти тут, а на Казани не быти...

Глядя на то, как я озадачено чешу в затылке, Михайло Дмитриевич успокоил, мол, де не горюй, не объедим, корм в Муроме получен, жалование стрельцам за весь год выплачено, а что касаемо посохи — тут сам решай. Коли в них нужды нет, так отправим в Муром. По поводу провианта я махнул рукой: не в нем дело, да и хлеба запасено изрядно, и леса вокруг богатые и рыбные ловли — морозы придут, так полные амбары дичины и рыбы набьем, с голоду пухнуть не будем. А вот работой обеспечить не смогу, с той, что осталось, и мои люди справятся, да и не по плечу она неопытным новикам, неспроста я мужиков в Нижнем Новгороде отбирал токмо знающих да толковых. Посоху еще куда не шло, можно хоть лес рубить послать, а вот стрельцов не решусь, толку от них в этом деле ноль, зато убиться на лесоповале дури точно хватит. И без дела оставлять их никак нельзя: как пить дать не позже чем к весне забалуют.

На сей раз, пришел черед чесать в затылке самому стрелецкому голове, видать за долгий воинский век довелось ему и с этой бедой столкнуться. Для меня тут особой проблемы не было б, будь я их командиром. Впрочем, пока секретами, чем занять бойцов, делиться намерений у меня не было, пусть помучается в раздумьях, глядишь, в следующий раз сообразит со мной посоветоваться, а не будет вот так вот ставить перед фактом.

То, что Иван Васильевич ему добро даст, я практически уверен: сотней стрельцов в Казани больше, сотней меньше — не велика важность. А вот сожженный завод означает отсутствие приличной толики ядер для артиллерии и это уже ой как серьезно. Железа выпускают нынче на Руси не шибко много, а чугуна почитай, совсем не льют. Каменные же ядра в работе непросты, да и свинца для обливки требуют, а он недешев. Кованые из железа в работе тоже не сильно проще, да и мастера там нужны грамотные, простой молотобоец не справится. Отковать из нескольких пятифунтовых криц ядро весом в полпуда задача непростая, но решаемая. В пуд, али в два, уже сложнее, а уж шестипудовое сладить — такая морока, что хоть вешайся. Так что расчет у Ласкирева был верный, да и особо возражать мне не с руки, вот только не люблю, когда такие вещи у меня за спиной проворачивают.

Вернулся в трапезную, завершить разговор со старейшинами. Эх, переговорить бы мне с ними с глазу на глаз, но Заболоцкий похоже запах снеди почуял, да сам прискакал, незваный, так что пришлось обсуждать всё через толмача. Сначала поинтересовался, участвовал ли кто из окрестной мокши в нападении. Старики кривить душой не стали, ответив, что были и такие. Нет, не с их деревни, да и с соседних тоже никто на посулы мятежников не поддался, а вот из тех, что за Тёшей десяток, али два, уговорам поддались, соблазнившись обещанной добычей и возможностью показать свою удаль. Однако, вернувшиеся "батыры" домой ни с чем, мало того, что стали объектами насмешек односельчан, так еще и получили на орехи от старейшин и родителей, которым не улыбалась возможность ответных карательных мер со стороны русских.

В ответ я заверил, что зла не держу, мол, что взять с дурней, которые старших не слушают. Старейшины согласно закивали и поспешили перевести разговор в другое русло. Судя по всему, успехи Овтая в торговле, не давал спокойно спать многим односельчанам, однако пришлось их немного притормозить, мол, опоздали любезные! Нет пока товара, закажете — будет через пару недель или более. Нет денег, возьму воском, или шкурами, в общем, думайте, а как надумаете, приходите.

...

На разговор с татарином я пригласил стрелецкого голову, который по-татарски говорил отменно, а вот толмача звать не стал, незачем ему при этом разговоре присутствовать, тем более что латынь стрелецкий голова еще с прошлой войны с литвинами немного знал, хотя и лексикон у него был бедноват. Я же от Михайло Дмитриевича знание языка особо не скрывал, но и в полной мере не показывал, так что говорили мы, мешая латынь, немецкий и русский. Кроме как во вновь поставленной бане говорить было негде, вести во внутренние помещения через крытые ходы и показывать ему хотя бы часть нашей системы обороны я желанием не горел. А ну как сбежит? После всего случившегося на караул у меня особой надежды нет, так что ну его от греха подальше.

Поначалу разговор шел вокруг да около: мы с Ласкиревым прощупывали мурзу, а он нас. Расчет на то, что после сытного обеда клиент "поплывет" не оправдался, то ли татарин действительно оказался столь непрошибаемым, то ли последовательно потеряв сначала источники дохода и статус, а затем и свободу, теперь цеплялся за иллюзии, что всё скоро перемениться и станет как раньше. По ходу разговора я всё больше убеждался в последнем варианте, уж больно он высокомерно и нагло себя вел.