Метро 2036: Изумрудный Город

— И чего, утащил ребят с собой?

— В том-то и дело, что нет! Ослепил только слегка. Но это мелочи, самое интересное — не один он появился. Второй с виду паренёк обычный, лишь глаза фиолетовым светятся, объявил громогласно — не бывать, мол, Серпуховской под Ганзой.

Вот так и рождаются мифы, усмехнулся про себя Артём. В вольных пересказах ему как пить дать ещё пририсуют клыки, рога и копыта, заодно наделят способностью изрыгать огонь.

— Представляю, как наши доблестные погранцы в штаны наклали.

— А ты бы нет на их месте? Стрелять по мертвякам бесполезно, а далеко ли слепым убежишь?

— Главное — живы остались.

— Крыша лишь съехала основательно. Едва дежурство закончилось, оба бегом к начальнику постовой службы с воплями и плачем прося отправить их куда угодно, хоть ассенизаторами, но в караул ни за какие коврижки больше не пойдут. И вообще к автоматам не притронутся, убивать людей грешно, и дальше всё в том же духе.

— Пацифисты, мать их... Крепко же, однако, им мозги промыли!

Да уж, Обходчик постарался на славу. Ещё несколько подобных душеспасительных бесед, и оружие в Метро станет использоваться исключительно против агрессивно настроенных монстров.

Перекусив, Артём оставил на столе чаевые в виде двух "пулек" и покинул ресторан. Без двадцати девять, до подхода мотодрезины ещё сорок минут. Рабочий день уже начался, озабоченные клерки, технари и рабочие сновали туда-сюда. Чтобы не толкаться, он присел на скамеечку немного передохнуть перед дорогой.

Вскоре в поле зрения нарисовались двое юнцов, явно не озабоченных необходимостью зарабатывать на хлеб насущный. Один, упитанный и пухлощёкий, напоминал игрушечного пупса-переростка со злыми глазами. Второй, зачёсанный "под Гитлера", с дёргаными ужимками и словно приклеенной кривой ухмылкой смахивал на паяца, двуцветную шапку с бубенчиками одеть — и место придворного шута обеспечено. У обоих из карманов выглядывали горлышки бутылок с эрзац-пивом. Судя по вооружению, — у "пупса" бейсбольная бита, у "паяца" обрезок пластиковой трубы, — ребята явно ищут, над кем бы развлечься.

— Гы, глянь, какой прикид! — пихнул приятеля "паяц", кивая в сторону Артёма.

— Во, блин, и правда прикол, — восхитился "пупс". И, развязным шагом подвалив поближе, без предисловий поинтересовался, — это чё на тебе? Ты ваще чьих будешь?

— Что значит чьих? — бессмысленность фразы сбила с толку, однако тон обращения не предвещал ничего хорошего, заставив слегка напрячься.

— Баклан тупой, что ли? С какой станции, спрашиваю?

— Ну, допустим, с ВДНХ. А тебе какое дело? — привстал Артём, готовясь дать отпор.

— Негр, стало быть? — нехорошо заулыбался "пупс", легонько постукивая битой по ладони левой руки.

— По-вашему, я похож на негра?

— В натуре провинция. Не въезжает. Негр значит НЕ-ГРажданин Ганзы, — снисходительно объяснил "паяц", взявшись покрепче за обрезок трубы.

— А место негров, как известно, у параши, — подхватил его приятель. — И щас мы этим займёмся.

Уверенность, что их жертва никуда не денется и вряд ли способна оказать серьёзное сопротивление, подвела наглецов: поигрывая извлечённым из кармана якобы безобидным брелком, Артём молниеносно выбросил вперёд руку.

Выскочившее лезвие едва не распороло одну из пухлых щёк.

— Бандос! — охнул упитанный, непроизвольно отшатнувшись. Ещё бы — среди бандосов немало мастеров поножовщины.

— Полици-ия! — фальцетом завопил кривляющийся, вмиг стерев ухмылку с лица. Привыкли, видать, издеваться над беззащитными гастарбайтерами, оттого и жидки на расправу, подумал Артём, убирая лезвие.

Наряд из трёх полицаев, лейтенанта и двух сержантов, окружил их.

— Та-ак, что здесь происходит?

— Я дипломатический представитель "Содружества ВДНХ", — решительно заявил Артём, суя "ксиву" под нос офицеру. — Эти двое оскорбили меня. Если вы их не арестуете, ваше правительство получит соответствующую ноту протеста.

— Да он сам ножичком угрожал! — обиженным голосом пожаловался "пупс", однако получив лёгкий, но вполне ощутимый тычок под рёбра от одного из сержантов, сразу же замолчал.

— Господин посол, может, обойдёмся без официальщины? — вымученно улыбнулся лейтенант, которому явно не хотелось становиться героем дипломатического скандала — прав или нет, а погоны на всякий случай снимут, дабы другим неповадно было, — мальчики слегка погорячились, они принесут извинения.

— Мы больше не будем! — тут же радостно подтвердил "паяц".

Детский сад, да и только.

— Ладно, пусть убираются на все четыре стороны.

Тех не нужно было упрашивать дважды.

— Спасибо, что пошли навстречу, — повеселел офицер. — Это вам, за беспокойство, так сказать.

— Зачем? Вовсе не нужно... — но некий предмет уже успел перекочевать в нагрудный карман его кителя.

— Эти юнцы — отпрыски богатых и влиятельных родителей, — пояснил второй сержант, постарше. — Мы с ними сами уже намучались. Творят что хотят, поскольку уверены — благодаря папашиным кошелькам всё сойдёт с рук.

Откозыряв, полицаи удалились. Интересно, чью сторону приняли бы, если б не дипломатический статус? И как вовремя переоблачился в мундир! Однако что за фигню сунули ему в карман? Явно не патроны.

Всего лишь тонкая пластинка из белого металла. Уж не пресловутый ли Неограниченный Кредит? Нет, вряд ли — такой может водиться разве что у начальника полиции всей Ганзы. Надо будет при случае проверить её ценность. Сейчас же главное — не опоздать на дрезину, уже подкатившую к перрону. Заскочив за рюкзаком и предупредив портье об убытии, Артём поспешил занять положенное ему место. Вовремя — через пару минут "автобус" тронулся с места.

По освещённому туннелю мотодрезина мчится ненамногим медленнее метропоезда. Не успеешь оглянуться, как уже следующая станция, на каждой из которых стоянка не более десяти минут. А потому отлучаться куда-либо надолго не рекомендуется. Из-за этого Артём так и не смог толком рассмотреть Октябрьскую, в памяти отложились лишь светильники-факелы на внутренних стенах арок. Очень необычно, напоминает дорогу к трону. Или к усыпальнице короля, обессмертившего своё имя.

На Парке Культуры, впрочем, нашлись свои достопримечательности. Ячеистый декор потолка, шестигранные светильники фонарного типа, ковровое покрытие пола, составленное из плит чёрного и серого гранита. Здесь также большая часть арок превращена в жилые помещения, плюс двухэтажный дом у торца, правда, иной конструкции, нежели на Добрынинской. Почти сразу на глаза Артёму попался стол со стопками разнокалиберных патронов и табличкой "Обменный пункт". Вот где можно узнать стоимость куска металла, доставшегося ему в качестве "благодарности".

Клерк, обслуживавший стол с "маслятами", ничуть не удивился неосведомлённости клиента. А если и удивился, то не показал этого.

— Цена Серебряной Карты — 500 стандартных патронов. Или соответствующий эквивалент в любой расчётно-денежной единице, конвертируемой в пределах Метро.

Пятьсот патронов! Целое состояние. Неплохо, однако, умаслили его полицаи с Добрынинской. Впрочем, вряд ли те сильно обеднеют — наверняка стрясут "компенсацию" с богатеньких буратин, чьи сыночки вздумали поиграться с Чрезвычайным и Полномочным иной державы.

— Можно также положить её на счёт. Кстати, по срочному вкладу наш банк платит аж семь процентов годовых! Начисления ежеквартально!

— Благодарю, но не сейчас, — забрал пластинку Артём. — Однако на обратном пути, вполне возможно, мне придётся воспользоваться услугами вашей конторы.

— Приходите, всегда рады посетителям!

Как приятно, когда люди с тобой вежливо разговаривают. Пусть даже это их профессиональная обязанность, и для того же клерка ты не более чем очередной источник прибыли. Как там подобные улыбки называются, "фальшивые" или "дежурные"? Но уж лучше пусть они, чем звериные оскалы от души.

На пути к эскалаторам его внимание привлекла толпа, собравшаяся внутри одного из арочных проходов к путям. Привлечь внимание значительного количества населения Кольцевой, славящегося деловитостью и целеустремлённостью, могло лишь нечто экстраординарное, и Артём не удержался от искушения поглазеть на объект столь высокой степени притягательности.

Оказалось — карикатура, искусно выполненная разноцветными карандашами на куске ватмана. В верхней части — мужчины в смокингах и женщины в вечерних платьях танцуют, играют в карты, пируют за столом, заваленным всевозможными яствами. Лента, парящая над всей этой веселящейся публикой, гласит: "Мы правим вами".

Снизу, подобно атлантам поддерживая подмостки со "сливками общества", легкоузнаваемые персонажи — челнок, сталкер, скотник, плантационный рабочий, швея, повариха, землекоп, охранник. И надпись у их ног — "А мы вкалываем на вас!".

И в самом верху большими заглавными буквами — "ГАНЗА".

Стопившийся народ активно обсуждал увиденное, постепенно разделяясь на два лагеря. Большинство склонялось к мысли — чего, мол, спорить, так оно и есть.

— А ну, посторонись! — проходящий мимо патруль, заметив "несанкционированный митинг", рьяно принялся наводить порядок. Шустро работая дубинками-"демократизаторами", полицаи в момент рассеяли толпу, проложив дорогу к "возмутителю спокойствия". Краснолицый старшина, добравшись первым, порвал карикатуру на части.

А жаль, кто-то над ней немало потрудился.

Народ разочарованно расходился. Дождавшись, когда стражи порядка удалятся на безопасное расстояние, Артём решился побеспокоить одного из зевак, судя по виду — представителя творческой интеллигенции.

— Прошу прощения, я из дальних краёв, поэтому интересуюсь: кто ж у вас столь забавные плакаты развешивает?

— Диссиденты скорей всего постарались, — равнодушно пожал плечами тот.

— Судя по смыслу рисунка, с Красной Линии?

— На самом деле там они орудуют тоже.

— Анархисты, стало быть? По очереди против всех?

— Не совсем, — вопрошаемый призадумался, как подоходчивей объяснить любопытствующему тонкости политических разногласий. — Анархисты — те же бандосы, только идейные. А диссиденты оружием принципиально не воюют. Считают, что убеждением куда больше смогут сделать. Выступают за свободу, гласность, равноправие, ну и тому подобное.

— Странно. Разве у вас нет свободы?

— Да как тебе сказать... чуть не то скажешь, и свободен. От работы, а то и от гражданства. Поэтому всё больше промеж собой, на кухнях да посиделках, а прилюдно мало кто осмеливается.

— Но разве ничего нельзя изменить? У вас же есть выборы?

— Выборы, выборы, кандидаты — п...! — заржал проходивший мимо детина.

— Вот так-то. Ну ладно, извините, мне бежать надо. Дела не ждут! — торопливо распрощался собеседник Артёма и ускоренным шагом ретировался из зоны видимости.

Как они тут напуганы, однако. Впрочем, если представить себя на месте добропорядочного ганца, для которого стать "негром" смерти подобно, поневоле станешь держать язык за зубами. Эти диссиденты, похоже, отчаянные ребята, если не боятся под самым носом у полицаев агитки развешивать. У красных, наверно, за такое сразу полжизни отнимают.

Вынырнувший откуда-то сбоку неприметный мужчина в чёрных очках легонько задел его плечом, чем привлёк к себе внимание.

— Заметил, вы заинтересовались нашим движением. Про нас тут немало разного болтают, но на самом деле мы всего лишь боремся с тиранией в любых формах её проявления. Вот, почитайте, убедитесь сами, — торопливо прошептал он, глядя в сторону и незаметно вложив в ладонь Артёма сложенный в несколько раз листок. После чего тихо испарился в направлении Киевской.

Привалившись к стенке, дабы никому не мешать, Артём развернул бумагу. На обратной стороне — печатный текст, но не типографский, скорее набран на машинке. От руки было бы проще, но если зацапают и догадаются сверить почерк — пиши пропало, а так ещё можно отбрехаться. Сверху цитата — "Я не согласен ни с одним словом, которое вы говорите, но готов умереть за ваше право это говорить", принадлежащее некоему Вольтеру. Занятно, ничего не скажешь, в Подземке скорее морду набьют, чем согласятся с чужими доводами, а уж чтоб за них жизнь отдавать — вообще из области фантастики. Так же, как и призыв подставлять левую щёку, когда бьют по правой. Но, может, мы просто не доросли до подобных истин?

Там, где заканчивается свобода слова, начинается фашизм, прочитал Артём, но осмыслить не успел. Прямо перед ним вырос наряд полиции в лице капитана и старшины — того самого, краснолицего.

— Вот он! Дисидент! — завопила какая-то бабка, выглядывая из-за их спин. — Я его сразу приметила! Вы только посмотрите, что читает!

— Разберёмся, гражданка, — хмуро пообещал капитан, покосившись на мундир Артёма. — Если под руку лезть не станете.

Старшина тем временем конфисковал листовку.

— Ага. Антиправительственная агитация! А ну, гражданин, пройдёмте!

— Куда?

— Куда надо. Выяснять, кто таков и откуда.

— Так ему, плюралитику несчастному! — снова вынырнула неугомонная старуха. Роль добровольного осведомителя "компетентных органов" ей, похоже, очень нравилась. — Будет знать, как подстрекательствовать!

— Позвольте отказаться от вашего предложения, — набрался наглости Артём. — Дипломатический иммунитет!

И вновь, как на Добрынинской, стражам порядка не захотелось раздувать "инцидент международного масштаба".

— Извиняйте, господин посол, — буркнул офицер. — В следующий раз будьте осторожнее. Тут немало провокаторов развелось. Красная Линия рядом, оттуда с караванами постоянно проникают. Куда он побежал, не приметили случайно?

— Туда, — указующий перст простёрся в сторону Октябрьской.

— Если недалеко ушёл, ща мы его враз догоним, — пообещал краснолицый. — Враз забудет, как всяку мазню развешивать!

Хорошая вещь — посольский паспорт, усмехнулся Артём, когда шаги патруля стихли вдали. Интересно, будет от него толк на территории приверженцев заветов Ильича?

Глава 9. День Пионерии

И вновь продолжается бой,

И сердцу тревожно в груди...*

* — музыка А.Пахмутовой, слова

Н.Добронравова, "И вновь продолжается бой".

Лишь подойдя поближе к эскалаторам, он обнаружил неприятный сюрприз — никакого блокпоста, глухая решётка в два человеческих роста, замуровывающая весь проход, а возле неё под навесами расположился "офисный планктон", с умным видом перебиравший бумаги. Здесь же можно было купить последние выпуски "Вестника Ганзы".

В иных обстоятельствах Артём, может, и приобрёл бы пару номеров свежей прессы, но когда сердце сжимает предчувствие беды, не до того. Если Мельник ошибся и отсюда на Сокольническую не попасть, придётся катить на противоположную сторону Кольца, до Комсомольской, где и делать пересадку. Минимум день потери, и неизвестно ещё, удастся ли без проблем пересечь там границу. Надо было ещё вчера расспросить о том билетёра. Опять задним умом крепок. Но, может, ещё не всё потеряно? Капитан упоминал про караваны, идущие с радиальной, как-то же они сюда попадают...

— Прошу прощения, разве не здесь переход на Красную Линию? — извиняющимся тоном, словно спрашивая, где находится туалет, поинтересовался Артём у ближайшего к нему клерка.