Маэрс-сити. Рождение охотника

Джоли задышал чуть чаще. Хрустнули пальцы, сжатые в стальные кулаки. Это был первый раз, когда он общался с магом и что-то подсказывало парню, что второго раза он не очень-то и ждет.

— Наши чувства взаимны, — выдавил из себя провалившийся аферист.

Сержант выпрямился и сделал шаг назад. Гримаса ненависти и омерзения стремительно сменилось показательными радушием и доброжелательностью. Вряд ли кто-то из присутствующих, кроме тех, кто стоял в непосредственной близости от Джо, вообще смогли произошедшие с рельсом метаморфозы.

— Я мог бы арестовать вас, мистер, за попытку нарушения закона, но спишем на стресс.

Со стороны учителей послышались вздохи облегчения. Не то чтобы хоть кто-то из них переживал за беспризорника, просто подобный арест негативно сказал бы на и без того хромой репутации "Хай-Брукс". Сам Рельс, довольный своим маленьким спектаклем, принялся медленно убирать рапиру обратно в ножны. Джо, еле сдерживая злобу, посмотрел в глаза омаровцу. И стоило хоть на секунду приоткрыть завесу, отделявшую сознание от бушевавшего гнева, как сержант выхватил уже почти убранной оружие. Сверкнула красная молния и Роджерс отшатнулся — на пол упали лоскуты одежды а на груди, от левого плеча и до правого бедра тянулся длинный, но не глубокий порез.

И вновь в зале повисла тишина. Сердце Джо билось с бешенной скоростью. Если бы он не успел, опоздал хоть на мгновение, то заклинание, сорвавшиеся с кончика рапиры, рассекло бы его на несколько частей. Сержант же с недоумением посматривал на юношу — в недрах голубых глаз он увидел нечто такое,ч его не замечал даже у самых опасных и диких химер. Словно из оборванца на миг выглянул какой-то древний, страшный монстр. Но Рельс не носил бы сержантские погоны, если бы не умел находить выход даже из таких патовых ситуаций.

— Впрочем, — нарочито громко произнес взволнованный волшебник. — Я оставлю этот шрам, чтобы он всю жизнь напоминал тебе о твоем месте в этом мире.

Очередной взмах рапиры, короткое заклинание и края раны стянулись, оставляя длинный, уродливый рубец. Джо, тяжело дыша, не сомневался что он действительно запомнит этот. Черт возьми, он его обязательно запомнит...

Дальнейшее мероприятие прошло без особых эксцессов. Выигранного времени хватило чтобы Кэвин избавился от артефактов и прибор не зафиксировал жульничества. Одного "клоуна" ОМР еще могли стерпеть, но два эпизода за день это уже слишком. Они с Бриксом угодили бы в тугой переплет. Уж лучше только один поплатится за глупость, че ем второму влетит за доверчивость.

Правда под конец "Хай-Брукс" отличилась во второй раз. В самом конце шеренги шар вновь заполнился багровым туманом. На этот раз ни сержант, ни рядовой первого класса не выявили нарушений и под всеобщие аплодисменты из строя вышла девушка. Та самая миловидная девушка, скромно улыбавшаяся Джо на остановке и прятавшая взгляд, в то время пока её подруги строили из себя работниц "Мамочки Руди".

Когда военные выходили на улицу, заботливо и разве что не нежно сопровождая новоявленную волшебницу, Роджерс все отчетливее понимал, что его мечта оказалась не более чем яркой вспышкой догоравшего костра. Эти маги. Эти проклятые маги не заслуживают ни одной связанной с ними мечты.

Джо сверлил спины уходящим, обещая себе что когда-нибудь в этом городе все изменится. Что ж, уходя вместе с Кэвином из школы чтобы уже никогда не вернуться, юный музыкант еще не знал что был чертовски прав. Маэрс-сити должен был измениться. Но, как это часто бывают, изменения не всегда ведут к лучшему, зато они всегда, как бы это глупо ни звучало, ведут к переменам.

Стоя на улице, Джо закинул в рот сигарету и закурил, поблагодарив кивком подставившего спичку Брикса.

— Прости дружище, — покачал головой Джоли. — Я спустил все наши деньги, а в итоге чуть не прикончил нас обоих.

Кэвин посмотрел на бледного друга и впервые увидел, чтобы у Роджерса дрожали руки.

— Джо...

Музыкант, чья гитара все так же покоилась за спиной, приготовился к худшему. Наверно Кэвин скажет, что на этом их дружбе конец, что с него хватит приключений на пятую точку и бесконечных секретов и недомолвок, хватит неприятностей и проблем. Что ж, наверно это справедливо. Но, по правде сказать, Джоли не выдержал бы еще и такого несчастья в этот и без того безрадостный день. Джоли мало чего боялся — годы жизни в Литтл-гардене либо превращают человека в конченого параноика, либо заставляют забыть о значении слова "страх". Но, как бы то ни было, Джо больше всего на свете боялся одиночества. Он бы его просто не вынес.

— Джо, я еще вчера вечером узнал, — Кэвин понизил голос до шепота. Ему было сложно говорить — горло изнутри драл колючий ком. — Отец Юджин, он...

В небе танцевало облачко белого дыма. Солнце стремилось скрыться среди бескрайних зеленых лугов, лежащих на западе Арбигена, а по щеке Джо вдруг сбежала одинокая соленая капля. Первая и последняя соленая капля в жизни нищего эспера.

Вечер того же дня, кладбище Сент-Лемон-грэйвъярд.

Джоли положил к свежему надгробию, еще пахнущему дешевой краской, букет каких-то желтых цветов с трудно запоминающимся названием. Кэвин стоял рядом и курил. Друзья молчали. Для них было непривычным стоять на могиле. На могиле старого другая. Вчера, в семь вечера, погиб отец Юджин. В причине смерти коронеры указали семнадцать ножевых ранений и девять проникающих пулевых. Что из этого перечня стало смертельным не так уж и важно, потому что для друзей подобные цифры не были безлики.

Отец Юджин продавал оружием сразу четверым бандитским группировкам и никогда не стелился перед самой мафией. При таком образе жизни довольно наивно расчитывать на глубокую старость и скрипучее кресло коляско под морщинистой задницей. И все же почему-то было не по себе. Не по себе от осознания того факта, что смерть действительно кружит где-то рядом, а жизнь безумно коротка. Как поется в одной старенькой блюзовой песне — "от ножа, до пистолета лишь десять дюймов свиной кожи и пять ударов сердца".

Друзья стояли на могиле и курили. Мысли Джо путались. Все, о чем он мог думать, так это о странности.

"И почему его похоронили так быстро?" — совсем не те мысли, которые должны занимать семнадцатилетнего юношу.

Они стояли еще долго. Стояли молча. Только курили сигарету за сигаретой, кидая на землю тлеющие окурки и сожженные спички. Ушли, лишь когда кладбищенский сторож пригрозил взывать фараонов. Прошедший день заставил задуматься двух беспризорников и каждый сделал для себя определяющий выбор. Каждый из них, молча, про себя, поклялся на могиле други и учителя изменить собственную жизнь. И то, что новые мечты и цели друзей лежали в разных плоскостях, не помешало им уйти одной дорогой, став за этот день еще дружнее чем прежде, если это, конечно, в принципе возможно.

Тяжело и страшно скрипели петли кладбищенских ворот. Словно тупой топор они разделяли отрезки жизни, отсекая юношество от чего-то большего, от чего-то страшного, смертельного, опасного, грязного, беспросветного, но при этом парадоксально красивого. Да, именно эти слова описывают будущее, в которое смело шагали люди с такими разными взглядами.

Один пообещал славянскому священнику, что наденет на голову Корону Рока, а другой — фуражку Комиссара. И как бы не были различны их пути, но цель оказалась одна — и Кэвин и Джоли страстно желали изменить Маэрс-сити. И вот, к чему это привело...

Глава 3. Последний дьявол

9ое апреля 1965г. Маэрс-сити, открытый рынок Литтл-гардена

Толпа шумела и кричала. Окружив кольцом небольшой, деревянный загончик, они трясли чумазыми, потными руками, разбрасывая вокруг рукописные талончики. Джоли лежал в вонючей грязи и пытался собраться с мыслями. Вокруг все плыло. Над ним навис детина шести с половиной футов росту и весом не меньше двух сотен фунтов. Странно, но его фигура как-то странно размывалась, смешиваясь с гнилым, далеким сводом.

Где он находился?

Ах да, на подпольном ринге огромного склада, где торгаши хранили свой продукт. Вдруг перед лицом пронесся сероватый шар. Джо, на одних лишь инстинктах перекатился чуть в сторону и тут же застонал — в голове словно в набат стучали.

— ...вай ... сук... сын! — доносилось со стороны галдящего моря непонятных силуэтов, мало напоминавших человеческие.

Джо с удивлением обнаружил, что его нагло поднимают за волосы. Детина, улыбаясь во все двенадцать зубов, держал его словно нашкодившего котенка. Роджерс, чуть пришедший в себя, резонно заметил, что второго столкновение с пудовым кулаком не переживет не только его самолюбие, но и белоснежная улыбка, рискующая стать улыбкой в черную клеточку.

Звуки постепенно становились глубже, а образы резче. Вскоре со всех сторон доносились выкрики сходящей с ума толпы. Кого-то опьянял вид крови, смешивающийся с серой грязью, иные обезумели от азарта, считая ставки и возможные барыши.

Детина замахнулся, все так же скаля беззубую улыбку. Джо, все так же пребывавший в стальном захвате огромного кулака, хотел было заметить что подобное поведение неспортивно, но вовремя предпочел не говорить, а действовать. Буквально из последних сил парень согнул ногу в колене, а потом с силой распрямил. Глаза здоровяка распахнулись пошире пятидесяти центовой монеты, а толпа шумно выдохнула. Лица некоторых даже переняли гримассу боли, исказившую и без того уродливую рожу гиганта.

Джо упал на колени и, мотая головой на манер какого-нибудь бычка, чуть ли не отполз в сторону деревянного заграждения, формирующего квадрат ринга. Опираясь на доски, парень кое-как принял стоячее положение, все еще держась за звенящую голову. Кто-то из толпы обвинял его в не джентельменском подходе к схватке, на что Джоли ответил вытянутым средним пальцем.

По мнению Роджерса куда более "не джентельменским" было выставлять против него этого перекормленного, порочного отпрыска грехопадения женщины с какой-то чертовой химерой. Детина, пережив шок, поднялся и заревел не хуже чем иной вепрь. Сам Джо все еще шатался — выдержать прямое попадание в скулу и не свалиться без чувств, это уже достижение.

Гигант, раздвинув руки на манер медведя-шатуна, ринулся вперед. Увы, при всей своей выдающейся комплекции, особой скоростью он не обладал и вместо Джо поймал в железные объятья зрителя. Хрустнули кости, на лицо брызнула кровь, но никто не обращал внимание на пострадавшего. Отбросив в сторону изломанную куклу, некогда бывшую человеком, здоровяк обернулся, но было уже поздно.

Джоли, забравшись на ограждение, прыгнул, намереваясь окончательно испортить коленом морду гиганта. Роджерс и не думал, что детина успеет схватить его и швырнуть на землю словно мешок с мусором. Благо грязь смягчила падение. Что ж, надо отдать должное гиганту — в этот раз Джо проиграл.

Боец закатил глаза, раскинул руки и замер, будучи без сознания.

Гигант что-то закричал и забил кулаками в могучую грудь. Звук получался что надо — будто в пустую бочку молотом долбят. Толпа разочарованно выдохнула. На землю посыпались проигрышные купоны, а букмекер принялся за расчет. И в этот самый момент, когда первые доллары уже перекочевали из "банка" в руки зрителям, распахнулись ворота склада. Звук сирены резал уши, скрипела резина дубинок, стучали каблуки ботфорт, кто-то закричал:

— Фараоны!

Еще недавно гомонящая толпа обернулась порождением хаоса. Все что-то кричали, куда-то бежали, спотыкались, падали, вставали и снова падали, настигнутые жестким ударом резиновой дубинки, сдобренной болезненным тычком сапога или кулака. На детину и вовсе запрыгнуло сразу три полицая, принявшись молотить его всем, что попадало под руку. Гигант рычал, стучал руками по спине и плечам, но все же не выдержал напора и упал лицом в грязь.

Отплевываясь от густых, вонючих комьев, гигант с недоумением смотрел на только что поверженного противника. Джоли, заметив что на него бессовестно пялится скручиваемый гигант, беззаботно пожал плечами, подмигнул и продолжил свое занятие.

Роджерс ползал на четвереньках и собирал баксы, так щедро разбрасываемые пытающимися скрыться участниками подпольных боев. Голова никоим образом не болела, ничего не гудело, а мир не танцевало джигу. В конце концов нет ничего проще, чем притвориться что тебя избили. А особенно это просто, когда в роли избиватель выступает подобная горилла. Два месяца Джо пропадал на этом рынке, выигрывая бой за боем. Ставки на соперников падали, а на него росли. И вот сегодня коэффициент был просто сумасшедший. Семь на гориллу и ровно единичка на Джоли. Казалось бы, вот она — легкая нажива, но ведь надо было нарисоваться этим клятым полицаям.

Запихнув очередную пятерку в карман бриджей, Джо случайно сшиб с ног очередного бегуна.

— Прошу прощения, — извинился парень и пополз дальше.

Какого же было удивление Джо, когда его схватили за ногу. Обернувшись, парень не с разу понял что сшиб фараона, который не собирался так просто отпускать свою добычу.

— Отвали, — прошипел парень и пнул служивого в нос.

Раздался крик и, что удивительно, Роджерс осознал себя стоящим на четвереньках в плотном оцеплении синих фуражек.

— Это что-то новенькое, — в недоумении промычал один из полицейских, почесывая дубинкой затылок.

"Попал" — подумал Джоли. Впрочем, Джо не был бы тем, кто он есть, если не... ну и дальше по списку.

Прокашлявшись и стряхнув руку с дешевых, резиновых сапог, Роджерс встал в полный рост, оказавшись на пол головы выше самого рослого фараона. Выпрямив спину и сомкнув ладони за спиной, двадцатиоднолетний парень по-хозяйски оглядел строй служивых.

— Джентельмены, — кивнул аферист. — Что-то вы долго. Боялся — подкрепление не прибудет.

Нет. Тишина не повисла. Она буквально родилась в этом месте, демонстрируя всю свою чарующую полноту и глубину. Казалось, что смолкли даже стоны избитых и повязанных горожан.

Джо, довольный произведенным эффектом, на манер военного генерала принялся расхаживать по землному полу, словно по плацу.

— Я уж думал, что мне крышка. Три месяца искал этот гадюшник, выписал ордер, внедрился, а подкрепления все нет! Кто в этом виноват? Что мне ответить Комиссару, когда он спросит почему его лучший сыщик выглядит хуже последнего оборванца?!

Джоли произносил речь с такой пылкостью и самоуверенностью, что некоторые из сине-фуражных побледнели, а другие в нерешительности переминались с ноги на ногу. Прожив многие годы на крыше театра, хочешь не хочешь, а научишься хотя бы азам сценического мастерства. Впрочем, даже самые гениальные артисты порой страдают от каверз публики.

В оцепление неожиданно прорвался букмекер, схватил за руку псевдо сыщика и закричал не своим голосом:

— Джо! Валим! Полицаи набежали!

Если вам казалось, что тише быть просто не может, то вы правы. Мысль Джо, о том что его сегодня как часто хватает, была, пожалуй, слышна даже глухому.

— Кх, — прохрипел парень.

Медленно развернувшись, Джоли отвесил звонкий подзатыльник дельцу и выхватил у него из рук жестяную банку с наличностью, а так же свою бессменную черную фетровую шляпу без ленты у тульи.