Маэрс-сити. Рождение охотника

МАЭРС-СИТИ РОЖДЕНИЕ ОХОТНИКА

by Kirill "Droi" Klevanski

Пролог

Кто я? О, это абсолютно несущественно. Ведь история, которую я собираюсь вам рассказать, совсем не обо мне, моем друге или хотя бы знакомом. Эта история о человеке ставшем для одних мифом, для других интересной байкой, но для кого-то он легенда. Он образ, раскаленным гвоздем въевшийся в подкорку стольких людей, что уже даже нельзя различить где выдуманная быль, а где реальный сюжет. И все же мне довелось узнать правду, правду которую больше не знает никто, и это то, что я собираюсь вам рассказать.

Рассказать историю о Джоли Роджерсе, сухопутном пирате, самом разыскиваемом аферисте Маэрс-Сити, мошеннике и воре. Но в то же время — о герое, в которого переодеваются дети, о котором, закрывшись одеялом и при свете фонарика, рассказывают юные школьники.

Я не знаю кем вы должны быть, если не читали о мистере Роджерсе. Если никогда не слышали рассказов о его черной, короткополой шляпе без ленты у тульи. О черном плаще с изображением белого гогочущего черепа и скрещенных меча и пистолета. И, конечно, о его красоте. Не удивляйтесь, по преданиям именно она порой заводила Джоли в самые безумные переделки, но она же и выручала. Впрочем, обсуждения этого качества оставим юным и не совсем, но все же — леди.

Мне же уже не терпится начать эту, бесспорно, удивительную и небывалую легенду, но сперва стоит немного погрузиться в историю. Наш мир, а я не сомневаюсь, что существуют и другие, называется Земля. Да-да, вот так просто, на некоторых языках это даже синонимично с "Грязь", но все же.

А теперь самая важная черта. Попрошу запомнить её и постараться не забывать, иначе история, пусть и не самая лучшая, окончательно превратится в дешёвый фарс. Итак. В нашем мире существует магия. Она проявляется в самых разнообразных формах, от ужасных и до поражающих своей красотой, от мистичных и до вполне обыденных и даже отчасти пошловатых в своей простоте. Но все же именно магия скрепила нашу историю стальными скобами, которые уже и не разжать.

Я бы мог вам рассказать очень многое, но остановлюсь на том, что в какой-то момент люди решили создать остров. Остров чуть выше экватора, где-то в водах Тихого океана. Одни говорят, что он близок к Гавайям, принадлежащих стране Эмрике. Другие — что он плавуч и всегда меняет свое положение. Но даже это не является сутью, а лишь декорацией к моей правдивой легенде.

Итак — остров был создан около трех веков назад, если мне не изменяет память — в 1720ом году. И буквально через несколько десятилетий на эту землю стали как мухи слетаться маги. Со всех концов света они спешили туда, порой даже оставляя за спиной обжитые земли, города и все имущество. А у магов в мире Земля имущества ой как много...

Минуло полвека и на острове, не самой большой, но все же немалой площади, возвели город — Маэрс-Сити. Город, уже с первым кирпичом в фундаменте, ставший притчей во языцех. Но так же город стал и страной. Да-да, остров словно отделился от прочего мира, провозгласив полную независимость.

Шло время, трещали стрелки часов, а город рос и увеличивалось количество жителей. И вот к 1945 году, в день окончания Второй Магической Войны, в тот самый день, когда было положено начало этой истории, на острове оказалось тридцать пять миллионов человек. Удивительная цифра...

Но это станет для вас еще удивительней стоит лишь упомянуть и другую статистику. Всего, по данным последней переписи, на нашей голубой планете живет около шести миллионов магов. При этом, пять из них проживает на острове Арбигейн (так именуется та земля), три с половиной из которых, обосновались в Маэрс-Сити. В самом крупном мегаполисе, общим населением в двадцать шесть миллионов. Впрочем, мы немного отдалились от истории...

Итак, попрошу вашего внимания, и, будьте добры, не перебивайте меня, иначе я могу сбиться с мысли. И даже если вы что-то знаете о Джоли Роджерсе — прошу, сохраняйте эту таинственную, мистичную тишину. Ведь, уверяю вас, я знаю о нем гораздо больше.

Что ж, вот она, моя история о сухопутном пирате, преступнике, воре, мошеннике и просто отличном парне — Легенда о Джоли Роджерсе.

Глава 1. Имя

1945г. Арбиген, Маэрс-сити, район "Литтл-Гарден сквер"

По темной, отчасти мрачной и без всякого сомнения — вонючей улице шел человек. Он был высокого роста, а фигуру скрывал кожаный плащ с серебряными иглами на плечах. Учитывая славу района Литтл-Гарден, самой криминальной ямы Маэрс-сити, можно было смело предположить, что этот некто — вор, убийца, мошенник, насильник, наркоман, бандит, пьяница или кто иной из подобной котлы.

О да, этот район, где мостовая пропахла кровью и порохом, где на стенах виднелись отметины от пуль, а по подворотням всегда можно было найти пару мертвых шлюх, стал широко известен именно благодаря криминалу. Да и чего удивляться — с самого создания Города Магов, как называли Маэрс-сити СМИ планеты, Литтл-Гарден слыл местом, куда стекалась вся грязь этого острова. Здесь, среди трущоб, среди вони, среди пара от давно проржавевших канализаций, всегда отыщется что-то, что придется вам по душе.

Вам нужна однодолларовая шлюха, которую никто не станет искать с рассветом Нужно нанять молчаливого громилу, опытного стрелка или иного "чистильщика"? Вы давно ломаетесь по очередной дозе белого порошка или прозрачного геля. Просто хотите прокутить несколько тысяч в самых злачных заведениях, где не существует ни правил, ни запретов? Тогда вы знаете куда идти — в "Литтл-Гарден сквер".

Но все же человек шел без страха, твердо и уверенно, несмотря на то что из за углов за ним следили местные крысы. Самый сброд, самая грязь района. Нищие, продающие свое тело за пару центов пьяному рабочему. Мелкая шантрапа, счастливая подрезать кошелек у зазевавшейся, измученной многодетной матери. Калеки, озлобленные на весь свет, в том числе и на самих себя, и, конечно же — босота. Все они как коршуны внимательно наблюдали за "чужим", загулявшим незнакомцем. Он был для них словно приглашением на долгожданный пир, обещанием зеленых, хрустящих купюр, на которые можно купить дозу героина или шарик с гелем "Аместрис".

Вдруг бетонные трущобы, покрытые коркой грязи и краски от самых разнообразных надписей, осветила яркая вспышка. Она на миг выхватила лицо человека, но коршуны смогли разобрать лишь одно — ярко голубые глаза и темный белок и, черт возьми, эти глаза были ужасны.

Ужасны своим ледяным спокойствием и некоей решимостью. Такие глаза могли принадлежать только одному — убийце. Человеку, нет — существу, за свой век погубившему немало жизней. Когда грянул гром, и на разбитый асфальт рухнули первые капли теплого дождя — за человеком в плаще уже никто не следил. Сброд никогда не лез на готового к прыжку льва, они лишь забирали с улиц падаль, доставшуюся от более крупных хищников.

Человек остановился и поднял голову. Его до того черные, что даже теряющиеся в ночной мгле, волосы, мигом слетели с лица. Незнакомец любил этот дождь. За свою жизнь он побывал во многих местах, пройдя путь от северных пустошь Русии и до южных джунглей Черного Материка, но здешний дождь любил больше всех других. Эти теплые, крупные капли словно пытались смыть с людей всю грязь и всю чернь. Да, бесспорно, на Острове Магов шли хорошие дожди.

Накрыв сверток краем плаща мужчина пошел дальше. Чужак свернул на углу Сэнт-Гарден-грейвъярд, обогнул проржавевшую решетку кладбищенского забора и остановился напротив пустыря. В самом центре поля стоял старый четырёхэтажный дом.

Старый, обветшалый, с давно уже облупившийся краской на оконных рамах и, даже по виду — скрипучим крыльцом, он не казался чем-то необычным или удивительным. Для Литл-Гардена подобные здания уже давно стали обыденностью и на них никто не обращал внимания. Так же никому и дела не было до того, что единственный приют района расположился вплотную к кладбищу. Напротив, многие считали подобное довольно ироничным.

Мужчина, подняв повыше воротник и накрыв сверток краем плаща, двинулся ко входу. На небе то и дело сверкали молнии, гремел гром, заставляя дрожать старые стекла. Иногда там, по ту сторону от трещавшей и местами — треснувшей слюды, зажигались свечные огоньки, но тут же гасли. Человек, столь не естественный для подобного района, не хотел даже задумываться что за жизнь ведут воспитанники приюта "св. Фредерика". От подобных мыслей не было никакой пользы, а вот с левой стороны груди болело сильней.

Подойдя к крыльцу, мужчина уже было достал из кармана записку и почти положил сверток на прогнившие доски неопределенного цвета — настолько много на них красовалось слоев облупленной краски. И, может быть, эта история повернула бы в немного другое русло, но обладатель весьма колоритного плаща нечаянно наткнулся взглядом на лицо младенца, на миг выглянувшее из свертка.

Мужчина замер и, вздохнув, убрал записку.

Выпрямившись, чужак толкнул дверь, петли которой даже и не подозревали о существовании масляной смазки. Впрочем, об этом не подозревали и работники приюта. А если и подозревали, то только с целью сбыта на сторону за жалкие десять центов.

Внутри приют оказался еще боле жалким чем выглядел снаружи. Слева от прихожей — общий зал, пустующий в этот полуночный час. Ковер, некогда пушистый и ворсистый, сейчас походил на ободранного, заплешившего пса — столь же жалкий и вонючий. Камин если когда-то и мог похвастаться жаркими языками пламени, то сейчас был надежно заколочен досками. Шляпки железных гвоздей сверкнули, отразив свет очередной молнии и мужчина отвернулся.

Взгляд человека сам собой нашарил старенькую лестницу, ведущую на второй этаж. Не нужно быть магом, знающим заклинание ночного зрения, чтобы различить пробитые ступени, так и грозящиеся сцапать неудачливого ребенка.

— Чертова лестница!

Ну или работника.

Сверху, стоило лишь прозвенеть медному колокольчику, подвешенному над дверью, спустилась дородная дама в чепчике. При её полновесной конституции и замасленной ночнушке, не закрывающей толстые, уродливые ноги, этот чепчик казался какой-то нелепой насмешкой.

— Кого там принесло на ночь глядя? — голос оказался под стать фигуре — полный, густой и совсем не женский бас.

Сверкнула молния, ударил гром, и женщина споткнулась. Неловко схватившись за перила, она тут же вскрикнула и резко притянула руку. На ладони показалась длинная заноза, скорпионьим жалом впившаяся в перепонку между пальцами. Нормальный человек испытывал бы от такого неподдельный дискомфорт, но, видимо, жир добрался даже до таких отдаленных границ своих, несомненно, единоличных владений.

— Мэм, — кивнул мужчина. — Доброй ночи.

— Доброй, — фыркнула женщина, вставая за некое подобие ресепшена. На самом деле — обшарпанного прилавка, подпертого рыночными ящиками. — Добрые ночи у меня были в шестнадцать. По двадцатке баксов за те добрые ночи, милок.

Мужчина промолчал.

— Чо те надо? — продолжала местная управительница. Толстыми пальцами-сосисками она дернула за шнур и над головой зажглась лампочка.

Не люстра даже, а обычная лампочка, повисшая на пожелтевшем от сырости и времени проводе. Раскачиваясь в такт неумолкающему скрипу, она то и дело билась о самопальный абажур, сделанный из проволоки и битого бутылочного стекла.

— Недалеко отсюда я нашел вот это.

Сохраняя абсолютное внешнее спокойствие, мужчина положил на стойку сверток. Боже, кто бы знал, что за буря бушевала в сердце этого человека. Что за проклятья он сыпал на собственную голову и как рьяно рвал свое воображаемое горло.

Женщина небрежно откинула край намокшего под дождем одеяльца и скривилась, смотря на пухлое, но красивое лицо годовалого ребенка.

— Очередной ублюдок, — сплюнула управительница.

Дама, доставая с полки книгу учета, не заметила, как сталью сверкнули голубые глаза мужчины. А заметь она это, то не стала бы уже возить обмусоленный карандашом по исцветшим листам книги. В том стальном блеске плескалось столько ярости и желания немедленно свернуть толстую, коровью шею, что дородная мадам просто задохнулась бы собственным страхом.

— Как думаешь сколько ему? — не поднимая головы, произнесла местная хозяйка.

— Год, — тут же ответил мужчина, но, спохватившись, неуверенно добавил. — Наверно.

— Имя есть?

Чужак вздрогнул, но все же сдержал порыв назвать настоящее имя ребенка. Никому не надо было знать имя, а главное — фамилию маленького человечка.

— Значит нет, — сама же и ответила мадам. — Пусть тогда будет...

Пока управительница листала страницы книги, ища незанятую бастардтскую фамилию, взгляд мужчины шарил по полкам. Там, среди каких-то коробок, свертков и прочего хлама, лежало несколько книг (видимо вся местная библиотека), стоял черный ящик маговизора. Сверкнула очередная вспышка и маговизор сам собой включился.

— Передаем экстренный выпуск новостей, — вещал диктор, чье лицо было сложно разобрать из-за частых помех. Черно-белое изображение то и дело плющилось, искрило и рябило, но звук оставался отменным.

— Проклятая гроза, — скривилась управительница.

Она, протянув руку и привстав на цыпочки, от чего затрещали половые доски, подергала ручку регулятора, но так ничего и не добилась.

— А пошло оно, — отмахнувшись, мадам вернулась к книге.

— ... сегодня, в ночь с восьмого на девятое мая, Джерманские войска подписали акт капитуляции. Победа, господа, победа!

Мужчина несколько отстраненно отметил про себя, что закончилась семилетняя война, унесшая жизни многих миллионов человек и сотни тысяч магов.

— Значит завтра выходной, — пробубнила управительница. — Одно дерьмово, маги возвращаются. С ними эта дьявольская дыра станет чертовой задницей.

Не поняв смысла собственного каламбура, женщина сделала длинный росчерк и развернула книгу к мужчине.

— Джоли Роджерс, — произнес чужак.

— Что?

Мужчина вновь посмотрел на пиратский флаг, выглядывающий из одной из многочисленных коробок и повторил:

— Имя. Пусть будет — Джоли Роджерс.

Управительница пожала плечами, демонстрируя полное безразличие к происходящему в целом и выбору в частности. Мадам споро нашкрябала в графе имя, навсегда запечатлев в книге безалаберный почерк, даром переводящий черные, чуть блестящие чернила.

С очередной вспышкой мужчина зашелся страшным кашлем. Мокрый, задыхающийся, несколько пугающий — вот какой кашель терзал чужака. Когда же он разогнулся, судорожно втягивая воздух носом, то увидел, как на кожаной перчатке багровеет кровь.

— Э, да ты чехоточный! — отшатнулась управительница. Женщина, не сводя глаз с посетителя, сделала шаг назад и нашарила рукой бейсбольную биту. Стоило только некрасивым пальцам сомкнуться на рукояти, как хозяйка кинулась на больного. — Вали отсюда! Пошел! Пошел!

Сопровождая крики неловкими ударами, от которых увернулся бы и безногий инвалид, хозяйка погнала чужака к выходу.

Мужчина, не став искушать судьбу, пятился к двери, не сводя взгляда со свертка, так и оставшегося лежать на прилавке. Ребенок, распахнув свои глаза-блюдца, неотрывно смотрел на удаляющегося во тьму человека.

— Убирайся! Катись! — звучали крики.

Малыш не плакал.

Чужак улыбнулся.

Скрипнули старые петли, прозвенел медный колокольчик и в приюте вновь повисла гнетущая, даже вязкая тишина. Мужчина не видел, что происходит за дверью, но чувствовал, что все будет хорошо. Настолько хорошо, насколько это вообще возможно в подобной ситуации.

Вновь подняв воротник, чужак поспешил скрыться. Он пробежал мимо помойки, служившей временным пристанищем ютящимся бомжам. Те, стремясь хоть как-то согреться в пасмурную ночь, жались к блохастым котам и крысам. Увы, животные и сами не обладали хоть частичкой тепла.

Мужчина миновал бандитское кабаре, в которое совсем скоро нагрянут фараоны. Они стрясут с держателя несколько сотен "вечно хрустящих", а потом направятся в бордель, так же скрывшийся за поворотом.

В этом борделе, по слухам, если у тебя есть достаточно денег, то не важно, кто представлен на витрине. Захочешь и тебе доставят десятилетнюю девочку или мальчика — в зависимости от вкусов. А если денег и вовсе не жалко, то в комнатку приведут обоих.

Бары, притоны, заброшенные больницы и родильные дома, все это оставалось за спиной чужака. Развевался потрёпанный плащ, дорогие ботинки чуть причмокивали каждый раз, когда под подошву попадала грязная лужа с радужными разводами.

Мужчина все бежал, по привычке придерживая рукой фетровую шляпу без ленты у тульи.

Очередной приступ кашля скрутил чужака. Тот схватился за грудь и рухнул на разбитый асфальт. Удивительно, но это покореженное полотно, давно уже обзаведшееся колдобинами и трещинами, как нельзя точно обрисовывало судьбу мужчины. Некогда ровное — сейчас же как после бомбежки.

Все так же сотрясаясь от очередного приступа, мужчина, держась за стену дома, свернул в темный тупичок.

Раздался гром.

— "Нашли" — подумал мужчина.

Трясущейся рукой чужак достал из внутреннего кармана пальто помятую пачку сигарет. Выудив ракового солдатика, мужчина ловко закинул его в рот и прикурил от молнии, ударившей прямо перед ним.

Столп белого света, по недоразумению явившийся после, а не перед оглушительным громовым ударом, взорвал и без того многострадальный асфальт. Раскаленные капли брызнули на кирпич и чью-то столь неудачно припаркованную машину. Видимо хозяину придется раскошелится на перекраску.

— Ты заставил меня побегать, — произнес высокорослый джентльмен, вышедший из молнии словно та была обычной дверью в какой-нибудь дешевый кабак. Высокий, на две головы выше чужака, он что-то придерживал у пояса. Толи тубус, толи трость. В такой темноте, разгоняемой лишь тлеющей сигареткой, сложно было разобрать даже собственные пальцы, не то что чью-то фигуру.

— Закончим, — прокряхтел чужак, сплевывая скопившуюся во рту кровь.

— Ты проиграл, — произнес джентльмен, поправляя вычурную шляпу котелок. Нет, мода на головные уборы бессмертна, но вот котелок — это уже слишком. Чужак ухмыльнулся. — Мы все равно добьемся своего. Ты лишь не более, чем помеха на пути нашего господина.

— Твоего, — прокряхтел чужак. — Твоего господина.

Повисла тишина. Её, впрочем, буквально разрывал все нарастающий гул, схожий с волной увеличивающегося цунами. Люди включали маговизоры или радио и слушали объявление о конце войны. Кто-то кричал, иные смеялись, утирая слезы радости и считали дни, до возвращения родных; иные проклинали магов, большая часть которых вскоре вернется. Но, так или иначе, Маэрс-сити неожиданно для себя проснулся в этот темный час, освещая ночь мириадами электрических огней.

Чужак поднял голову и подставил лицо каплям дождя.

Интересно, а как сейчас выглядит остров из глубин бесконечного космоса?

— Приготовься.

Уши прорезал металлический лязг. Сверкнуло лезвие длинного клинка.

Наверно, как чертова задница.

Раздался свист, а затем пришла очередная молния. Белый дракон сорвался с черных небес. Он, словно жадная до плоти любовница, обнял клинок, заставив сталь сиять ярче полярной звезды. Всего одно движение и меч вспорол плащ. Изогнутое лезвие, сотканное из искрящейся молнии, прошло дальше, разрезая кирпичную стену за спиной чужака и уходя куда-то к центру авеню, корежа машины и вспарывая дорожное полотно, словно то было лишь прохудившейся половой тряпкой.

На землю упала сигарета, которую, спустя мгновение, накрыла черная, фетровая шляпа.

Больше в тупике не было ничего и никого. Исчез высокий джентельмен, а вместо трупа и крови на асфальте лежала кучка пепла. Подул ветер и не стало и её.

Крики все нарастали. Народ начал выбегать на улицы, не обращая внимания ни на грозу, ни на дождь. Крупные капли тарабанили по листовому железу, покрывшему крыши трущоб Литтл-Гардена. Молнии то и дело вонзались в громоотводы, а сам гром как-то "поскромнел" на фоне орущего людского моря.

Вдруг, неожиданно для всех, кто мог бы случайно заметить вспышки подчиненной стихии, из тьмы вышел третий человек. В его фигуре не наблюдалось ни единой черточки, за которую мог бы зацепиться взгляд и надежно запереть в памяти. Абсолютно обычная конституция, ничем не примечательная одежда. Только лицо, показавшееся в свете зажегшихся фонарей, удивляло и даже поражало какой-то детской наивностью и юношеской добротой.

Человек, встретивший этого мужчину, сам собой придумывал прозвище "Добряк", потому как иначе подобного джентльмена назвать было сложно.

Добряк, или как там его зовут на самом деле, нагнулся и поднял шляпу, с укором глянув на промокшую сигарету. Отряхнув головной убор от воды и грязи, он сделал шаг назад, растворяясь во тьме.

* * *

Закончив с бумажной волокитой, управительница небрежно подняла ребенка на руки, словно тот был кулем с одеждой, а не живым человечком. Посыпая чехоточного, личинку человека, приют, район, город и бога самыми отборным ругательствами, женщина поднималась по трескучей лестнице. Еще в прошлом месяце девочка Элис сломала здесь ногу, но ступени менять не стали. Даже дыру не заделали.

С каждым пролетом брань становилась все красноречивей и отборней. Какой-нибудь ученый, возможно, сделал бы вывод о прямой зависимости количества пройденных метров и нецензурного словарного запаса. Впрочем, сама управительница сделала лишь один вывод — этот проклятый голубоглазый мозгляк принесет ей немало бед.

Бывшая шлюха хоть и не верила в бога, зато верила в приметы. Появиться в такую мерзкую ночь, да еще и на руках чахоточного — подобной участи не очень-то и позавидуешь. Видимо сам факт того, что ребенку предстоит стать очередной сиротой Литтл-Гардена, не очень-то и волновал суеверную тетку.

Остановившись на четвертом этаже, покрасневшая хозяйка переложила ребенка на левую руку, правой стянула чепчик и принялась вытираться им, пользуя вместо платка. Жирный пот оставлял не только неприятный запах, но и столь же пакостные отметины на и без того пожелтевшем предмете ночного туалета.

— Принесли же тебя черти на мою голову, — с отдышкой, буквально задыхаясь, прорычала мадам.

Ребенок, моргнув, не подал и виду, что его как-то задели прозвучавшие слова.

— Мерзкий ублюдок, — прошипела управительница.

Что ж, несмотря на необъятные габариты и трясущийся под ночнушкой жир, диапазону её голосовых способностей мог позавидовать иной лектор. Шипя, причитая, рыча, цедя, сплевывая, гаркая, скрипя и даже шепча, она все же смогла добраться до инкубатора. Так работники "св. Фредерика" называли угол, где воспитанники жили до трех лет. Потом их разбрасывали по комнатам и переводили на другие этажи. Чем ниже — тем старше, а чем старше — тем озверелей.

Я вас не обману, сказав, что некоторая, не самая малая часть криминала Литтл-Градена, некогда обиталась именно в этом приюте.

Малыш, кажется, даже не удивился очередному дверному скрипу. Но стоило только прозвучать первой ноте, как небольшая комнатушка, которую иные постеснялись бы пристроить под чулан, взорвалась гвалтом детского крика и писка. Кто-то кричал потому что хотел есть, иные потому что их разбудили, а последние, как считала управительница, из вредности и за компанию. Что ж, возможно она была права.

— Поганые отродья, — каркнула хозяйка.

Женщина, скривившись, сбросила с небольшого столика соски, бутылочки, пеленки и прочие атрибуты ухода за ребенком. Пока те падали на пол и куда-то резво укатывались, женщина с отвращением скинула новенького на столешницу, а потом ушла, громко хлопнув дверью.

Дети все продолжали кричать, а Джоли так и лежал. Молча. Он смотрел на низкий потолок, и спокойно посасывал большой палец. Скорее всего маленький разум ребенка не мог осознать, как сильно за последние дни изменилась окружающая его реальностью. Не осознал он и появления самого обычного, ничем не примечательного человека.

Вот только стоило этому джентльмену появится в комнатке, как тут же смолкли детские крики. Джоли же, словно по волшебству, переместился в непонятно откуда появившуюся кроватку. Пусть плохонькую, местами подгнившую, но все же кроватку. Сверток накрыло дырявое одеяльце, а на недавно оккупированный столик взлетели соски, пеленки, бутылочки и прочий инструментарий нянечек.

Добряк, а именно им и оказался наш незнакомец, положил в ноги мальчику черную фетровую шляпу без ленты у тульи и исчез. Джоли же, все так же посасывая большой палец, прижимал к себе небольшую белую визитку, появившуюся вместе с шляпой.

На карточке красовались лишь красные чернила, складывающиеся в две буквы — "D.H." и больше ничего.

Глава 2. Блюз бродячих собак

1951 г, Арбиген, Маэрс-сити, приют "св. Фредерика"

Джоли, обернувшись, убедился в том, что за ним никто не следит и юркнул за невысокий куст, стоявший у приютского забора. Куст, выросший со стороны улицы Роз, оказался ровно тех размеров чтобы взрослый человек не обратил на него никакого внимания, а маленький мальчик мог скрыться в листве от любого постороннего взгляда.

По стечению обстоятельств, коим поспособствовал Роджерс, за кустом образовалась дыра в заборе. Через неё Джо (имя Джоли мальчик искренне считал девчачьим) каждый день пробирался в город и возвращался тем же способом.

Чумазый парнишка, больше похожий на вороватого котенка, пролез в зазор и, прикусив кончик языка от усердия, вернул прикопанную доску на место, а в специальный паз воткнул заточенную палочку. Доска, с которой уже давно осыпалась некогда пахучая желтая краска, встала как влитая.

Джо, поправив черную фетровую шляпу, оказавшуюся слишком большой для мальчишеской головы, гуськом добрался до небольшого холма.

Здесь росло, пожалуй, единственное дерево, не занятое тарзанками или сиротскими тайниками. А за каждый тайник, если быть откровенным, шли нешуточные разборки. Как несложно догадаться, в подобных баталия верх одерживали старшие. Куда молодым тягаться с шестнадцатилетними лоботрясами, изведавшими все тяготы и относительные радости жизни босяка.

Джоли разлегся под раскидистым деревом, чья листва не могла спасти от июньского зноя. Солнце, словно рассердившись на смертных, неутомимо метало лучи света, споря в меткости с самим Аполлоном.

Мальчик, сощурившись, забрался в тенек и вытащил из под шляпы белую визитку. Карточку, казалось, не трогало время, заботливо обходя стороной. Края визитки все так же могли порезать тонкие пальцы Джоли. Красные буквы "D.H." как и раньше напоминали застывшие брызги крови.

— Что же ты такое? — задумчиво произнес мальчик.

Когда-нибудь его голос станет густым баритоном, от звука которого будут млеть даже самые стойкие леди. Сейчас же мальчик пищал, как и положено любому семилетнему отроку.

Роджерс за этот год успел излазить почти весь район, но так и не нашел заведения с названием, указанным на карточке. В телефонной книге так же не значилось ничего начинающегося одновременно на D и H. Впрочем, это не останавливало сироту.

Мальчик, сколько себя помнил, всегда обожал разнообразные загадки. Благо его острый ум оказался способен не только безупречно учиться (во всяком случае, так было до тех пор, пока Джо не вырос), не получая меньше сотни баллов за все контрольные, но и решать любые головоломки.

Конечно вы можете посмеяться над подобной самоуверенностью. Ведь, если подумать, то мало кто в первом классе младшей школы умудрялся получать отметку ниже, чем девяносто. И тем не менее.

Парнишка убрал визитку обратно и вновь нахлобучил убор. При маленьком тельце, он до смешного напоминал грибную шляпку.

Убрав на бок вьющуюся челку, мальчик подложил под голову руки и прикрыл ярко-голубые глаза. На ногах сорванца красовались рваные кеды с выглядывающими грязными пальцами. Некогда хорошие бриджи цвета хаки обзавелись заплатками и многочисленными дырками. Рубашка и вовсе испытала столько иголочных уколов, что считала нитки близкими родственниками, а штопки — сутью текстильной промышленности.

— Жрать охота, — сказал Джо. Такая у него имелась привычка — разговаривать сам с собой.

Так сложилось, что Роджерс не смог завести в приюте друзей. Мальчик, даже в этом возрасте, уже был красив, словно ангел. Причем, по словам славянского священника, изредка подкармливающего шалопая — толи падший, толи недавно вознесшийся.

У Джоли были, пусть и скрытые детской пухлостью, изящные черты лица. Высокие скулы пока еще не окончательно "выросли" из хомячьих щек, но и этого, вкупе с большими голубыми глазами и волнистыми, черными волосами, хватало чтобы девочки начинали краснеть и заикаться в присутствии Роджерса.

Мальчики сверстники Джоли и вовсе сторонились его, пока еще сами не зная почему испытывая приступы зависти и зловредности. Старшие же парни не обращали на молодняк никакого внимания. Порой, правда, взрослые девушки использовали Роджерса вместо живой куклы, теша пока еще не заглушенный и подающий голос материнский инстинкт.

Но не жалейте Джо. Мальчик терпеть не мог, когда его жалели.

Как и любой приютский, да и иной сирота, Джоли часто мечтал о родителях. Его мама — конечно же добрая и красивая. Ведь иначе и быть не может. Она, мама, просто не могла быть дешевой шлюхой, избавившейся от случайного бастрада. Нет, это глупости и злоба старших и сверстников. Конечно она не такая. Просто что-то случилось и она его спрятала здесь. Спрятала, чтобы потом вернуться.

А отец. Высокий, сильный, он тоже, конечно же, вовсе не какой-нибудь забулдыга или бандит. И, конечно же, с ним тоже просто что-то случилось.

Может один из магов, коих так много на острове, стер память его родителям. И теперь он — Джоли Роджерс, должен отыскать их в бесконечном городе, где трущобы перемеживаются с высотками, пронзающими само небо. Где из баров тянет парами виски, кабаре полны неумолкающего и нестареющего блюза и дешевой, искусственной похоти. Где по дорогам тянутся бесконечные вереницы пыхтящих авто, а в телефонных будках за пару центов раздаются гудки.

— Гуд, гуд, гуд, — а потом голос. Красивый, безразличный женский голос. — Здравствуйте. С кем вас соединить? — и робкий, но пылкий и резкий, детский. — С мамой и папой. — и снова. — Гуд, гуд, гуд...

В порту кричат грузчики, с кораблей снимая товары. Скрипят краны, чьи тросы плотно облегают бесчисленные контейнеры, доставленные с большой земли.

Где-то в высотках живут маги, а в самом центре, в Синем Доме, проходят собрания семи Глав — семи гильдейских глав, правящих Маэрс-Сити и Городского Совета.

А в центре этого котла, безумного, хаотического варева из денег, власти, машинных гудков, телефонных звонков, продажного женского смеха, криков, выстрелов, заглушенных приставленной к дулу подушкой, скрипа высверкнувшего лезвия ножа-бабочки, тихого шепота страшных заклинаний, интриг, блеска драгоценных камней, хруста банкнот и неумирающего, пропитанного сигаретным дымом и дешевым виски блюза, лежал Джоли, искавший своих родителей. Как и любой другой приютский. Как и любой другой сирота, пока еще не понявший, что он не нужен этому миру. Пока еще не понявший, что и мир, по сути, не очень-то нужен ему самому.

Нет, не жалейте малыша Роджерса. Он просто не поймет вашей жалости. Если вы протянете ему конфету, он ловко запустит руку вам в карман и вытянет бумажник. Забрав угощение, воспитанно поблагодарив и возможно даже пустив щенячью слезу, мальчик скроется за углом и будет, жуя конфету, считать вас дураком.

Нет, не жалейте Джоли. В Маэрс-сити вообще никого не жалейте. Разве что только небо. Где-то там, застрявшее между бесконечным космосом и землей, оно оказалось заслонено сотнями небоскребов. И теперь, чтобы полюбоваться его бескрайней синевой, человек должен вскинуть голову до хруста в шейных позвонков. Редко кто находит даже минуту на подобное. Жалейте небо, не жалейте людей.

Не жалейте продажного фараона, готового закрыть глаза на педофила, если у того есть крыша в одной из банд. Не жалейте судью, для галочки отправляющего на рудник невиновного, коему не посчастливилось вызвать неудовольствие сильного. Не жалейте мага, перешагивающего через протянутую в мольбе руку нищего бродяжки. Не жалейте никого — вас обманут, предадут, оболгут и отнимут последнее.

Вы живете в Маэрс-сити, это не Атлантис, не Эвалон, не Эльдорэйдо — ни один из иных мифических городов, построенных волшебниками. Нет, это настоящий Город Магов. Чертова задница, дьявольская дыра.

— Не отдам!

Джоли вынырнул из полудремы и, приподняв шляпу, осмотрелся. У подножия холма, где он лежал, загоралась драка. К своим семи годам Джо успел побывать во многих заварушках, а пару раз испытал голод стали, жадно пожиравшей податливую плоть. Шрамы от ударов навечно запечатлелись на пока еще детской фигуре.

— Слышь, шусеныш, а ну отдай!

Рослый парень, кажется — Роббин Пэри толкнул мальчугана, чуть старше, чем Джо. Тот упал на землю и Роджерс заметил, как мальчик сжимает в руках яблоко. Не то червивое, гнилое, которое можно по воле случая и удачи стянуть на кухне у сварливой поварихи Эльзы. А настоящее. Красное, почти глянцевое, сочное яблоко. Такого Джо не ел ни разу в жизни.

— Тебе хваталки сломать, блин?!

А это был Блин — одна из шестерок Пэри. Приземистый четырнадцатилетний старшак, чьи кулаки больше походили на небольшие гирьки. Надо отдать должное, они были не только пухлые, но и тяжелые.

— Блин, мелкие внатуре оборзели.

Как не трудно догадаться, прозвище коротышка получил благодаря неисчерпаемой любви к слову "блин". Каждая фраза шестерки либо начиналась, либо заканчивалась этой нехитрой конструкцией.

— Бей его! — крикнул кто-то из оставшихся двух прихлебателей, чьих имен или прозвищ Джоли не знал.

Старшие накинулись на сжавшегося паренька. Они были щедры на удары ногами, приходившиеся по рукам, сжимавшим яблоко, бокам, голове и ступням. Мальчишка стойко выдерживал побои и лишь редкий хрип срывался с его разбитых, окровавленных губ.

Джо, не долго думая, вскочил и помчался в сторону дерущихся. Не обращая внимания на то, что противник превосходил числом, был в два раза больше, в четыре раза сильнее и во столько же старше, Роджер взмыл в воздух и с силой ударил Блина двумя ногами в спину.

Коротышка перелетел через лежавшего мальчика и проехался лицом по земле. Роджер с ухмылкой смотрел на кровавую лужу, расплывавшуюся под головой Блина. Чья-то наглая, противная харя, даже после бинтов и йода станет еще более омерзительной.

Драка на миг замерла.

Старшие обернулись и с неверием уставились на паренька, вставшего в некое подобие боксерской стойки. Ни капли страха не отразилось в ярких, голубых глазах. Но не стоит заблуждаться и тешить себя надеждой, что Джоли — подрастающий герой.

Черт возьми, Джо как никто другой знал, что такое страх. Как боялся он, когда в приют заходили сектанты, извращенцы или торговцы, чтобы купить какого-нибудь неудачливого ребенка. Как боялся он, что кто-нибудь в городе просто от нечего делать покалечит босяка. Как боялся он грозы, сопровождающей летние месяцы. Джоли боялся так многого, что проще было перечислить, что не вселяло трепет в душу паренька.

Впрочем, Роджерс знал и как сердце бьется чаще, когда впереди стоит враг. Знал, как голову дурманит пьянящее желание поскорее схватится с противником и бить, колотить, кусать, пока не будет одержана победа. Знай Джо, что такое "адреналин", он обязательно сказал бы что впитал его с прокисшем молоком, разбавленным водопроводной водой.

— Ты допрыгался, Бэмбифэйс, — сплюнул Пэри. — Ломай его!

Вперед рванул какой-то уродец, которому неудачно сшили заячью губу. Джо поднырнул под выставленный кулак и с оттяжкой врезал старшему ногой в пах. Парень согнулся, рухнул на колени и вывалил на землю завтрак.

— Мелкий ублюдок, — прохрипел босяк, лицом упавший в собственную рвоту.

— Лупи по шарам — выигрывай махач, — усмехнулся Джо, смахивающий на боевого котенка. Процитировав одного из любимых книжных героев, Роджерс не спешил нападать.

— Ты покойник!

Не успел Пэри прорваться к Джо, как получил мощный удар под колено. Мальчишка, сжимавший яблоко, вытер кровь и второй раз пнув Роббина, встал рядом с Джо. Роджерс не знал, боится ли драки обладатель яблока или нет. Ему было плевать.

— Эй! Наших месят!

Даже после этого крика Джо не отступил бы и на дюйм назад. Первый закон Литтл-Гардена — дерись или заткнись. Начав драку, нельзя идти на попятную — посчитают трусом. А если посчитают трусом, то потеряешь уважение. Уважение, пусть и в такой извращенной форме, было тем немногим, чем могли обладать приютские сироты.

Вскоре к драке присоединились еще трое. И, что самое печальное — не на стороне Джо и яблочного короля. Старшие ухмылялись, напоминая собой карикатурных гиен. Скалились, смеялись, гоготали, разве что не выли. К ним присоединился и Блин, на чьей роже красовались длинные, глубокие царапины. Из носа коротышки текли споли. Джо скривился.

— "Слабак" — подумал парнишка, а вслух сказал. — Переростки безмозглые...

И тут же Роджерс увернулся от прямого удара в голову и, вновь поднырнув под руку, собирался провести свой коронный удар в пах, но наткнулся на скрещенные колени. Блин, наученный горьким опытом подельника, язвительно ухмыльнулся, но тут же побледнел, потом позеленел, а мгновением позже и вовсе рухнул на землю, повторяя участь все еще ноющего от боли уродца. Джо попросту согнул ногу в колене и ударил пяткой.

— Гнида! — разве что не хором крикнули старшие.

Началась драка, больше похожая на Спэртанское побоище. Вот только вместо трех сотен Спэртанцев — всего два мальчика, пропускающих удар за ударом, покрываясь кровью, потом и грязью.

Джоли вертелся словно ловко запущенный волчок. Он все попытался дотянуться до самых болезненных точек — солнечного сплетение, колена и паха. Руки мальчика были слишком коротки, ноги тоже. Старшие буквально давили массой, пользуясь тем что успели родиться раньше двух пискляков. Их удары сильнее, руки длиннее, а кулаки больше. И все же ребята сражались подобно загнанным в угол котам, против которых выступила целая стая дворовых псов.

Удары сыпались, сливаясь в единое полотно боли. Любой домашний мальчик уже давно бы упал на землю, съежился в комочек и начал бы звать маму с папой. Что ж, слава богу, что Джоли Роджерс не был домашним мальчиком.

Падая, поднимаясь и не давая себя придавить, мальчик сверкал кровавым оскалом, из которого уже выбили несколько зубов.

Удар за ударом, пинок за пинком. Главное попасть, главное ударить — неважно куда и неважно что будет с врагом. Кому-то сломали руку, иной лишился глаза. Драки сирот — это свалка голодного, злобного зверья, стремящегося излить накопившуюся ненависть на другого.

В какой-то момент сверкнуло дешевое, побитое ржавчиной, лезвие ножа-бабочки. Роббин, выставив "перо" перед собой, оскалился словно шавка, довольная сделанной пакостью. Джоли неловко шагнул назад. На лбу выступила испарина.

Все в приюте и ближайших окрестностях знали, что Пэри без тормозов. Однажды, по слухам, он перерезал глотку какому-то бездомному бедняге просто за то, что тот слишком противно пах. К слову — Роббин и сам вонял нещадно.

С каким-то мало понятным криком малолетний бандит рванул вперд. Рука дернулась в неумелом, но отчаянном и быстром выпаде. Раздался свист, а Джоли действовал как ему велело тело, а не разум.

Мальчик плавно отошел чуть в сторону, а затем, резко перенеся центр тяжести ближе к пояснице, качнулся словно упавший осенний лист. Всего одним движением переместившись к Пэри, оставляя стальное жало за спиной, Роджерс обхватил опорную ногу Роббина и рванул на себя. Бандит мешком свалился на землю. Громкий, резкий хрип вырывался из глотки, и враг принялся судорожно втягивать столь необходимый ему воздух.

Пока Пэри задыхался, Джо ударил того лбом прямо в кончик уродливого, перебитого в нескольких местах носа-картошки. Брызнула кровь, в том числе и на лицо Джоли. Тот не обратил на это ни малейшего внимания.

Заломив руку Роббину, Джо сам не понял, как выхватил нож и приставил его к горлу поверженного старшего.

Драка стихла. Даже стоны и всхлипы самих побитых и покалеченных и то куда-то исчезли. Паренек, чья шляпа уже давно покоилась среди дорожной пыли, слышал лишь как бьется сердце. Не свое, нет-нет, — чужое. Джоли отчетливо слышал и ощущал ритм жизни Пэри. Жизни, которая в данный момент находилась в его руках.

Горло дрожало. Кожа, в месте где её страстно ласкал ржавый нож, покрылась мурашками. Что-то нашептывало Джоли, что-то обхватило его руку и давило нож все ближе и ближе к жирной, синей артерии. Роджерс уже почти забылся в этом чарующем шепоте, как Пэри закричал.

Роббин кричал со всей отчаянностью и безысходностью существа, осознавшего что находится в тесных объятьях костяной леди. И этот полный животного ужаса вопль подействовал на Джоли лучше, чем ведро холодной воды или хлесткая пощечина.

Джоли, испугавшись сам себя, выронил нож и плюхнулся на задницу. Мальчик судорожно втягивал воздух, пытаясь унять дрожь в конечностях и тошноту, подступающую к горлу. Пэри же, воспользовавшись моментом поступил так, как поступил бы любой иной бандит на его месте. С криками о месте, он побежал куда-то в сторону. За ним ринулись и побитые шестерки, цедя самые мерзкие и грязные ругательства.

Джо смотрел на свои руки и постепенно успокаивался. В конце концов — Роббин сам виноват. Джо вовсе не какой-нибудь сумасшедший маньяк, он просто... просто...

— Спасибо, — прохлюпали рядом. — Помог.

Парнишка, весь побитый, с заплывшим левым глазом, выбитыми зубами и буквально разорванной нижней губой плюхнулся рядом. Джо усмехнулся, но по такой же зеркальной усмешке понял, что и сам выглядит не лучше. Впрочем — к черту. Они только что отметелили банду старших. Уже к вечеру об этом узнает весь приют, а к завтрашнему утру — половина Литтл-гардена.

— А с чего ты взял, что я тебе помогал? — оскалился Джо, поднимаясь на ноги. — Отдай яблоко!

Мальчик вскочил и не раздумывая более ни секунды, врезал Джоли. На багровой от крови земле загорелась новая драка.

* * *

Мальчишки, больше похожие на свиные отбивные, сидели спина к спине. У кого-то был сломан палец, у другого вывихнута челюсть. Так или иначе, не надо быть гением, чтобы понять, что с такими ранами в приюте лучше не показываться. Управительница — мадам Легвин, сперва, конечно, вызовет костоправов. Но когда те выполнят свои обязанности, то хозяйка накажет драчунов так сильно, что лучше уж и вовсе прямо здесь подохнуть.

Солнце клонилась к западу, стремясь поскорее скрыться в теплых водах бескрайнего океана. На востоке, где черное покрывало закрывало небесную синеву, зажигались первые звезды. Их холодный, бесстрастный свет ласкал уставшую от зноя землю. Скоро покажется и луна.

Джоли отвернулся — он никогда не любил звезд.

— Меня зовут Кэвин Брикс, — прохрипел "яблочный король".

— Джоли. Джоли Роджерс.

— Какое-то это...

— Только посмей сказать, что это девчачье имя! — через силу рявкнул Джо, потому как ворочать языком было банально больно.

Кэвин усмехнулся и сплюнул алую кровь. Та мигом смешалась с багровыми вишенками, коими стали комки пыли.

— Я хотел сказать — пиратское.

Джо задумался. Пират... А ведь звучит. Джоли Роджер — пират и гроза Литтл-гарден сквера. Черт, еще как звучит!

— Будем дружить? — спросил Джоли.

— Конечно, — не задумываясь ответил Брикс.

Джоли улыбнулся бы, не будь ему так больно. Говорят, что нет крепче той дружбы, что родилась из столь же крепкой драки. Что ж, у него будет время, чтобы проверить эту присказку.

— Держи.

На разбитые коленки упало сочное, глянцевое, красное яблоко. Новоявленный пират чуть не захлебнулся слюной, но сдержал порыв немедленно схватить фрукт и спросил:

— А ты?

— И я.

С этими словами Кэвин покопался в широких штанах и достал из кармана второе, точно такое же яблоко.

Мальчики, подражая старшим, чокнулись фруктами и дружно вгрызлись, а потом застонали от боли. Так заканчивался тот знаменательный день.

955 г, Арбиген, Маэрс-сити, старая церковь

Зашипев, Джоли грозно зыркнул на отца Юджина, но тот полностью проигнорировал волчий взгляд и продолжил бинтовать разбитые костяшки. Кэвин, сидя у чуть покосившейся кафедры, ехидно поглядывал на друга и грыз привычное яблоко. Джо был уверен, что Брикс просто издевается над ним.

Четыре года назад, когда они сдружились, мальчикам нужно было придумать как отвадить старших от мести. А ведь надо быть полным идиотом, чтобы понадеяться, что бандиты не отомстят. И тогда Джо придумал план. Дьявол, план был гениальным как полотна Леонардо и простым, что твой цент.

Роджерс, обливаясь горькими слезами, решил отдать яблоко Роббину. Правда перед этим он добыл червяка и позволил тому прогрызть себе дорогу к сердцевине фрукта.

Увы, благодаря судьбе, управительнице, надоедливым девчонкам и банальной неудаче, Джо случайно сам взял червивое угощение. Какого же было его удивление, когда откусив здоровый кусок, он обнаружил собственную подлянку. А если быть точным — её половинку. После того случая, Роджер не мог не то что есть яблоки, а даже смотреть на них.

— Ты же понимаешь, что насилие это не выход? — мягкий, увещевательный голос Юджина всегда успокаивал бесшабашного сухопутного пирата. Этот случай не стал исключением.

— Я же аккуратно, — буркнул Джо, надвигая шляпу на глаза.

— Ага, — кивнул Кэвин, хрустя ненавистным фруктом. — Только, мне кажется, Турпин с этим не согласен. Сколько там ты ему ребер сломал? — Брикс сделал вид что задумался. — Все?

— При чем тут я! — огрызнулся Джоли. — Его Ист-сайдовские шавки с прошлой зимы мечтают нас на тот свет отправить.

— А нефиг было с сестрой моего тезки целоваться!

Роджерс отвернулся. Не, ну вот в этом он точно не виноват. Красавица Лиза Турпин, по которой сохло большинство подростков Литтл-гардена, сама обратила на него внимание... Ну и что если Джо воспользовался своим особым изобретением под названием "умильная мордаха". Черт возьми, от этой рожицы не знали спасения многие леди Литтл-гардена. И пусть они не пытались поцеловать одиннадцатилетнего сорванца (разница в возрасте и все такое), зато щедро забивали его карманы всякими вкусностями, конфетами и даже звонкими монетками.

Конфеты Джо перестал есть лет в восемь и сейчас активно спекулировал им среди малышни и старших-сладкоежеек. Цент за тянучку, два за мармеладку, пять за помадку, и вот уже собран доллар.

Отец Юджин особо сильно стянул бинт и Роджерс скрипнул зубами. По вечно пустующему залу церкви заиграло эхо, спугнувшее несколько голубей, прикорнувших у самого купола. Джо любил это место. Любил ходить по старой, потрескавшейся кладке каменного пола. Зимой друзья часто ночевали в подсобке, темной и заполненной пауками. Отец Юджин, в такие ночи, часто приносил им одеяла и книги. Книги даже чаще, чем одеяла.

Стены, чуть обшарпанные, с давно уже облетевшей краской и прогнившей, некогда красивой, резной фурнитрой.

В отдалении стояла позолоченная кафедра, за которой никто не ведет проповедей и не проводит служб. Бог не популярен в городе магов. Здесь свои кумиры и идолы. И все же, в этом огромном помещение с разбитыми витражами и дырами в стенах, Джо больше всего любил потолок.

Далекий, теряющийся где-то среди лучей солнца, видимых благодаря кружившей на легком ветру пыли, он притягивал внимание редких посетителей славянского священника. Некогда изысканная фреска сейчас уже растеряла свой блеск, но все же сохранила некую чарующую красоту, неподдающуюся времени, крысам, пыли и прочим вредителям.

На ней херувимы летали вокруг маленького мальчика. Тот же замер, занеся ногу и так и не сделав шаг. Чуть правее малыш все же сдвинулся с места, но предстал в образе молодого юноши. Так он и шагал с востока на запад, а за ним следовали херувимы. Радостные, веселые, беззаботные младенцы, чьи крылья, казалось, хлопали подобно голубиным. Вот только чем старше становился джентельмен, тем меньше вокруг него порхало ангелков.

Под конец, когда джентельмен целовал леди, с ним остался лишь один херувим. Больной, с поломанным крылом и подбитым глазом, он с надеждой смотрел на мужчину, но тот одной рукой отмахивался от своего спутника, а другой рукой засовывал зеленые купюры под платье спутницы.

Отец Юджин говорил, что сам, в молодости, нарисовал эту фреску. Джо верил. В конце концов, вряд ли в какой-либо другой церкви можно отыскать подобное.

— Ну все, — произнес отец, завязав тугой узелок. Брикс еле слышно хохотнул. Джо знал, что его друга забавит рычащий акцент священника. — Теперь как новенький.

Роджерс с подозрением глянул на забинтованный кулак и решил, что бывал и "поновее".

— Джоли, — мальчик скривился, услышав свое полное имя. Почему-то из уст взрослых оно казалось еще более девчачьим, чем было на самом деле. — Я уже говорил тебе, что ты должен быть осторожнее со своей силой.

Мальчик понуро кивнул и спрятал взгляд под полой черной шляпы. Он действительно обладал некоей силой. Физической, если быть точным. Черт возьми, во всем районе не было подростка сильнее, нежели Джоли Роджерс. И когда я говорю подросток, то имею ввиду и парней семнадцати лет.

Одиннадцатилетний мальчик на спор поднимал на вытянутой руке пудовую гирю и держал её так почти минуту. Он, конечно, мог и больше, но тогда совсем скоро пропали бы спорщики. А с каждого такого "самого умного", Джо сшибал чуть ли не по пятерке вечно хрустящих.

Отец Юджин часто говорил, что с такой силой надо быть осторожным. Во-первых, никто не знает откуда она взялась и легко предположить, что отец парнишки был магом. В этом случае Джо сам был магом, пусть и не "прирожденным", и его ждало светлое будущее, деньги, свобода и исполнение многих, даже самых потаенных желаний. Но был и другой вариант.

Благодаря повышенному какому-то там фону и бесконечным взрывам многочисленных лабораторий, в городе часто рождались мутанты, или как их называл отец Юджин — эсперы. И стоило этим "эсперам" попасться на глаза ОМР — отделу магических расследований, как их больше никто и никогда не видел. К слову, работников отдела часто называл омарами — не только из-за аббревиатуры, но и за красную полу-военную форму, которую те были обязаны носить при исполнении обязанностей.

— Я знаю, — вздохнул мальчик, разглядывая аккуратную бинтовку. Интересно, кем работал священник у себя на родине? — Но мне, порой, сложно контролировать это.

— Поэтому ты должен чаще тренироваться.

— Если мы будем часто тренироваться, — подал голос Кэвин, метко запустивший огрызок прямо в урну, стоявшую в двадцати футах от него самого. Брикс не даром слыл самым жутким шулером при игре в дартс. Вот только Брикс никогда не жулил... — То нам нечего будет есть.

— Вам стоит вернуться в приют, — в который раз произнес отец.

А друзья, переглянувшись, в который раз хором ответили:

— Ни за что!

В последний раз, полтора года назад, им лишь чудом удалось избежать участи быть проданными каким-то извращенцам. Попадешь к таким в рабство и уж лучше сразу в объятья к дьяволу.

— Это лишь вопрос времени, когда в школе узнают, что вы больше не живете в приюте.

— Мы перевелись на "домашнее обучение", — пожал плечами Кэвин.

Отец Юджин, убирая бинт в самодельную аптечку, поперхнулся и с подозрением глянул на ребят.

— Могу ли я поинтересоваться, как вы это провернули?

— Поинтересоваться можете, — кивнул Джоли.

Не то чтобы Роджерс не доверял священнику, но раскрывать детали той аферы не хотел. Джо пришлось красть документы, подделывать печати и шантажировать директора, любящего ходить в небезызвестный бордель на седьмой авеню. И это не считая вклада Кэвина, который тоже на попе ровно не сидел.

— Не важно, — отмахнулся святой отец. — Если вас раскроют, отправят в место похуже, чем приют.

— После "св. Фредерика" колония для несовершеннолетних нам не страшна.

— Не скажи, — покачал головой священник. — Не скажи...И чтобы туда не попасть вам надо поумерить свой пыл.

— Мы же сказали, что не страш...

Брикс натолкнулся на осуждающий взгляд падре и замолчал. Джо знал, что Кэвин в глубине души побаивается Юджина, но никогда в этом не признается. Впрочем, Роджерс не винил друга. Отец внушал благоговейный трепет и ему самому. Черная роба не могла скрыть мужественной, широкоплечей фигуры, а белый прямоугольничек на черном воротнике — мускулистую, бычью шею. Да и мозолистые, грубые руки явно не могли принадлежать обычному, пусть и не чистому на эти самые руки, священнику.

— Насилие, дети, ведет только к насилию.

— Я не собираюсь подставлять вторую щеку, — фыркнул Брикс и Джо был с ним полностью согласен.

— Никто тебя и не просит этого делать. Но если драки можно избежать, то лучше так и сделать. И не только потому, что Джоли, если продолжит вести себя столь же безрассудно, однажды привлечет внимание "омаров".

— Здесь не стучат, — тут же вскинулся Джо. — Это не в духе Литтл-гардена.

— В духе не в духе, а, поверь мне на слово, и у омаров и у фараонов хватает своих языков во всех районах города. Надеюсь, ты не станешь спорить с тем, что попадание в застенки куда как хуже пары лишних синяков и пострадавшей гордости?

Роджерс спорить не стал. Про мифические застенки он даже слышать не хотел — настолько сильно они его пугали и порой даже мучили жуткими ночными кошмарами.

Отец Юджин, глядя на понурившегося парнишку, ставшего похожим на расстроенного котенка, вздохнул и, подняв шляпу мальчика, потрепал того по волосам. Джо разве что не зашипел — он терпеть не мог, когда трогали его волосы. Исключений в этом правиле не было даже для падре и Кэвина.

— Будьте осторожнее в своих действиях, — произнес отец. — И помните, что семена насилия всходят еще большим насилием. А теперь шуруйте отсюда, у меня клиент.

Джо обернулся и увидел как у входа припарковывается новенький Форд "Зандерберд", чья рыночная стоимость превышала все разумные пределы. Длинный, с откидной крышей, сделанной из бежевой кожи, покрытый яркой красной краской, он притягивал взгляд не хуже дармовой еды. Джоли догадывался кому может принадлежать новенькое авто и поспешил скрыться вместе с Кэвином через потайной выход. Встречаться с одним из королей преступного мира мальчикам не хотелось.

Наверно вы думаете, что может мафиози делать в старой церкви... Что ж, пора вам открыть суть бизнеса отца Юджина. Славянский священник торговал оружием.

1959 г, 8ое декабря, Арбиген, Маэрс-сити, Альберт-холл

После того как на прошлую лежку ребят нагрянул фараоны, Джо с другом перебрались в театр. Нет, не то чтобы в них вдруг проснулись актерские таланты, просто сторож оказался слишком мягкосердечным и открыл проход на чердак.

— Спасибо, дядя Сэм, — улыбнулся Роджерс, забирая ключ от запасной лестницы.

Дядя Сэм — старый ветеран, вернувшийся со второй магической. Его обветренное лицо уже давно избороздили все виды морщин, а руки тряслись от мучившего даже в летние дни холода. Сэм, кряхтя и опрокидывая одну микстуру за другой, любил поговаривать что это душевный холод. Мол, где-то под городом святого Петра, на севере Русии, джерманские маги ударили по их батальону особо зверским заклинанием, под кодовым названием "Джомолунгма". Все, кто стоял вблизи эпицентра, превратились в художественные ледяные скульптуры. Кому-то, конечно, повезло больше, — например, как дяде Сэму. Тот лишился только правой ноги.

Одернув старое, драповое пальто, прикрывая грязный деревянный протез, Сэм подмигнул парням и подтолкнул их к обшарпанной двери.

— Постарайтесь не шуметь.

— Мы как мыши, — откозырял Брикс.

— Здоровые нынче мыши пошли, — хмыкнул старик и, зайдясь очередным приступом мокрого кашля, опрокинул уже пятый за день мерзавчик с микстурой.

Джо самодовольно вздернул подбородок. В пятнадцать лет его рост достигал пяти с половиной футов — почти на полфута выше Кэвина и любого иного "недоросля".

— Акселерат чертов, — немного недовольно, но добро проворчал Кэвин.

Брикс вообще ворчал крайне редко и зачастую выступал голосом разума в их слаженном дуэте. Когда Джо захватывал дух авантюризма и парень придумывал самые невероятные аферы и махинации, Брикс частенько останавливал друга. Если бы не это, Роджерс бы уже давно угодил к кому-нибудь из детективов, но сам Джоли, понятное дело, этого не признавал. В конце концов, по его мнению, Кэвин просто не обладал достаточной решительностью для настоящего "абордажа".

Друзья поднялись по старой лестнице, заваленной самым разнообразным хламом, по недоразумению названным реквизитом. За три года жизни на крыше театра, Джо научился с ходу отличать ливрею к постановке "Короля Лира", от плаща Ромео. Лодка, по которой Данте пересекал Стикс, больше не казалась похожей на ту, которая послужила плацдармом для высадки Ахила к берегам Трои. И уж конечно палица Геракла нисколько не походила на дубину под мостового тролля. Собственно, именно с такой же четкостью Джоли мог отличить фальш, от напускного безразличия. Порой Брикс шутил, что если что — они смогут работать в качестве суфлеров.

Отодвинув в сторону муляж фрэнчского военного, ребята провернули огромный ключ в не менее огромном замке. Раздался противный, тяжелый щелчок и скобы разомкнулись. Джо, закрывая за собой дверь, разочарованно вздохнул. В его руках отмычки, припрятанные в кармане дырявых бриджей, некогда бывших классическими брюками, не знали поражений. Двери всех лавок, квартир и даже некоторых домов смиренно поддавались ловким пальцам юноши, но только не этот амбарный замок. Огромный пузан, весивший не меньше пяти фунтов, будто издевался над сухопутным пиратом.

— Не всем нам дано богам демонстрировать совершенство, — продекламировал Кэвин, плюхаясь на пожелтевший матрас, заменявший парню кровать.

В центре чердака, так же заполненного самым разнообразным списанным барахлом, друзья расчистили небольшой пятачок, в котором жили и хранили небольшой хабар, состоящий из пары сотен баксов, нескольки комплектов дешевой одежды и фальшивые паспорта. Как они достали последние лучше и не рассказывать, вы все равно не поверите, что подобную аферу способен провернуть на то время — четырнадцатилетний подросток по имени Джоли Роджерс. Сейчас Джо, конечно же, считал себя взрослым.

— С каких пор ты цитируешь классику? — удивился Джоли, со скрипом выдирая доску, служившую крышкой тайника. — Да и Тристан тебе никогда не нравился.

Брикс пожал плечами и Джо понял, что сегодня друг не в настроении. Кэвин вообще страдал такой мужской благодетелю (по мнению женщин, конечно же) как неразговорчивость. Если Кэв произносил за день тысячу слов, то это уже считалось за великий словесный потоп... ну или понос, смотря кто выступал собеседником Брикса.

— К совершенству стремясь, я, смеясь, богов заставлю подметки мастерить, — с ухмылкой произнес Джоли, припоминая Илиаду.

Кэвин снова пожал плечами и вынул из под подушки, в качестве которой выступала старая шерстяная шапка, учебник по истории города. Джо закатил глаза -Кэвин всерьез вознамерился закончить школу с отличием. Сам Роджерс учился из рук вон плохо. Не то чтобы юноша был идиотом, нет-нет, совсем наоборот. Просто Джоли не видел пользы в заучивании правил арифметики, химических соединений, синтаксических конструкций или законов физики. Как все это может помочь ему в жизни?

Вот знание, как ловко уйти от слежки фараонов, как запутать омаров, рыщущих в поисках эсперов; как вскрыть наручники деревянной зубочисткой, как сломать замок дамской шпилькой; где подороже продать, где подешевле купить; какой ресторан за пару баксов даст доесть то, что не доели посетители и в какой части города лучше не показываться и с какими людьми не иметь дел — вот это действительно полезные знания. А все остальное... пффф. Джоли хватало того, что он умел читать и считать, а так же знал наизусть сотню другую пьес и прочел за свою жизнь книг больше, чем их видел иной библиотекарь. Что же до ненавистной математики и физики — пусть ими занимаются те, кому это по душе.

В тайник Джо убрал бережно завернутый в серую половицу старенький револьвер. Оружие оказалось настолько древним, что боек, при спуске, разве что не выдавал музыкальную трель. Печально, но к подобному раритету слишком сложно подобрать пружину, так что парни решили не заморачиваться и продать пушку. И как-то само собой получилось что покупатель, только увидев посеребренный корпус с красивым медным рельефом в виде скачущей лошади, вознамерился кинуть парней. Джоли, понятное дело, был не согласен с подобной позицией.

Роджерс искренне считал, что только он может "абордажировать" безалаберных дурачков, но чтобы кинули его самого... Теперь несостоявшийся прохвост вынуждено покинул город и спрятался в какой-то деревне. Ну, оно и к лучшему — банда Ржавых Тесаков не любит когда с ним шутят шутки. А именно после прозрачных намеков Джо, пущенных им же слухов и присказок, банда стала считать Джей Джея (того неудачливого кидалу) этим самым "шутником".

Джо, после определенного момента, проникся речами отца Юджина и насилию предпочел шевеление извилинами. Так, конечно, зачастую оказывалось несколько труднее вести дела, но зато ОМР не обращала на подобные выходки никакого внимания.

В след за пистолетом, Джоли убрал и толстый сверток зеленых, хрустящих купюр. Первый закон пирата — не работай себе в убыток.

— Если продадим по сходной цене, — Роджерс закусил губу, старательно высчитывая пени. — Можем выручить баксов семьдесят.

— Оно тебе надо? — Кэвин, хоть и зарылся с головой в учебу, но кушать тоже хотел, а значит — работал на ровне с другом. — Оставь. Глаза не мылит и черт с ним.

— Нам нужны деньги.

— Тебе.

— Что?

— Тебе нужны деньги, — повторил Брикс. — И я все еще не знаю зачем.

Джо закатил глаза и ласточкой прыгнул на матрас. Тот, приняв немалый весь юноши, застонал, но все же не разошелся по швам.

— Только не начинай, — взмолился Роджерс. — Все будет о"кей.

— Я не начинаю, — огрызнулся Кэвин. — Но все твои аферы, рано или поздно, приводят к тому, что ситуация только ухудшается.

— Скажи это нашему толстеющему тайнику, — парировал Джо.

Кэвин захлопнул учебник и резко принял полусидячее положение.

— Когда же ты поймешь, что не все в этом мире определяется деньгами.

Джо приподнял шляпу, которой только мгновение назад накрыл лицо, и уставился на друга.

— Ты это ведь не серьезно, да?

Ни один мускул не дрогнул на лице Брикса. Парень даже бровью не повел, услышав вопрос товарища.

— Знаешь, — протянул Роджерс. — Подобную чушь я спокойно выслушал бы от любого мажора, но ты... Или, может, уже забыл приют?

— Ничего я не забыл! Но то что нам по жизни не повезло, еще не означает что весь мир прогнил насквозь и надо из людей превращаться в животных.

— Вот когда нас начнут считать за людей, а не за животных, тогда и поговорим.

Джоли надвинул шляпу на глаза и скрестил руки на груди, демонстрируя что не хочет продолжать разговор. Иногда Кэвина заносила и парень знал, что нужно просто переждать этот душевный порыв его лучшего друга.

— Не важно что о нас думают, важно кого мы видим в водном отражении.

— Тебя прям пробило на классику, — сквозь зубы процедил Роджерс.

— А тебе самому не противно? Каждый день, каждый чертов день начинается с того, что мы планируем кого бы обмануть, где бы что украсть или перепродать.

— В чистенького захотелось поиграть? — все так же, не поднимая шляпы, спросил Джо.

— А может и захотелось, — немного заглушено прозвучал ответ Брикса. — Может мне надоело, что я не могу смотреть в глаза девушкам при этом не краснея и не жуя губы.

— Так вот из-за чего это, — засмеялся Джо. — Из-за леди? У тебя с этим какие-то пробле...

Роджерс не успел договорить, как на одних инстинктах увернулся от пущенной в его сторону книги. Драки из-за этого не началось. Если бы Кэвин хотел, он бы непременно попал в Джоли. Но, как понял сухопутный пират, другу опять обломалось пойти погулять с какой-то богатенькой леди. Сам Роджерс не видел смысла искать пассию где-то за пределами Литтл-гардена. Нет, право же, романтика плохого парня живет только до тех пор, пока оборванцу не закрывают вход в добротный кинотеатр или не дают пройти в хорошее кафе.

Впрочем, как это часто бывает и как Джо уже знал на собственном опыте — не все могут смириться с подобным положением дел. Не мог и Кэвин. Он часто выбирался за пределы "Чертовой" — тринадцатой авеню и пытался с кем-нибудь познакомиться. Наверно не сколько из желания приобщиться к "светлому" обществу, как из стремления доказать что-то. В первую очередь — самому себе.

— У меня нет проблем. А вот у тебя могут начаться...

— Все. Замолкаю. Смиренно удаляюсь дабы не рассердить величайшего и прекраснейшего из...

Вторая книга пролетела намного ближе к голове, чем того хотел бы Джо. И вообще, участь быть убитым какой-то беллетристикой не очень-то радовала юного афериста. Вот если бы томиком Гетте, ну или там Алигьере — тогда да, тогда еще можно подумать. Но вот бульварный детектив для такой цели явно не подходил.

— Ты можешь хоть минуту побыть серьезным? — Кэвин, выпустив пар, снова заговорил спокойно.

— Могу, — кивнул Джо, ловко подхватывая слетевшую шляпу. — Даже больше чем минуту. Ты бы видел меня сегодня на белом троне — я был серьезен как никогда.

— Видимо это из-за вчерашних пирожков с капустой, — хмыкнул парень.

— Да уж, — сморщился Роджерс, потирая живот. — Мне стоило тебя послушать. Они явно были не первой свежести.

— И даже не второй. Да и слушать меня надо почаще и не только в вопросах кулинарии.

— Если бы я слушал тебя чаще, то мы бы жили где-нибудь под мостом. А единственной девушкой, с которой бы ты имел общение, была бы твоя правая рука.

— Бы, бы, бы, — передразнил Брикс. — И вообще, ты меня утомил.

Джо чуть не задохнулся от возмущения и не смог подобрать нужной цитаты. На его памяти, ни одна пьеса, ни один сценический герой не обладал необходимой цитатой для описания подобной наглости. Черт возьми, Кэвин почти переплюнул его собственную наглость. А уж, поверьте на слово, в Литтл-гардене ходят легенды про беспардонность некоего красавчика-босяка.

Роджерс, уныло покачав головой, большим пальцем отщелкнул десяти центовую монету. Кэвин ловко поймал железный кругляш, позерски проверил на зуб и убрал во внутренний карман пиджака, ножницами превращенного в жилетку. По негласному спору тот, кто не мог подобрать цитату, проигрывал десять центов. Так монета и кочевала из рук в руки, став неким талисманом слаженной команды.

— Может ты и прав, — вздохнул Джо, нехотя признавая собственную неправоту. — Но мы ничего не можем поделать с тем, кто мы есть.

— Можем.

— Надеешься что в шестнадцать нас заберут в Замок?

По закону Маэрс-сити, все учебные заведения были обязаны раз в год проходить своеобразную проверку. В школу или колледж приезжала специальная инспекция магов, задачей которой был поиск потенциальных магов и волшебников. Обычно на пятьсот подростков приходилось двое-трое одаренных. Но это, конечно же, только в Городе Магов. Встретить одаренного где-то в большом мире — задача не самая тривиальная. Да и инспекции туда ни кто не посылает. Понастроили приемных пунктов в каждой столице и ждут пока сами придут и найдутся. Конечно же желающих стать, а если вернее — быть магом хоть отбавляй, на деле же... В лотерею выиграть шанс выше, чем родиться с задатками чародея.

— Я так похож на наивного дурочка?

— Иногда бываешь.

Третя книга ударилась о деревянную, косую стену и шлепнулась на пол, порождая целый оркестр самого разнообразного эха.

— Что-то это не вяжется с "как мыши", — заметил Джо. — Смотри как бы дядя Сэм не счел, что бутылка в неделю слишком скудная рента.

— А ты что-нибудь придумаешь, — мстительно улыбнулся Кэвин. — Ты же у нас сухопутный пират Джоли Роджерс — самый известный аферист Маэрс-сити. Ну или как ты там себя величаешь.

— Эксплуататор. Задарма пользуешься моей безграничной криминальной гениальностью.

— Плачу собственными нервами.

— Плакать нервами это что-то новенькое.

Дружеская перепалка могла бы продолжаться и дальше, но тут прозвенел третий звонок. Сколько уже таких звонков слышал Джоли и вроде ничем они друг от друга не отличаются. Взвизгнет первая нота, а за ней проследует длинная, мало музыкальная трель. Роджерс, когда был младше, даже представлял себе такую картину. Вот выйдет вперед курносая леди в бежевом платьице, а за ней спешит строгая дама в пенсне и с толстой указкой в руках. Леди смутиться, отойдет в сторону, а потом покажет язык из-за спины гувернантки и убежит. Такой же был и звонок — нотка, трель, нотка и тишина.

Наверно вы скажете, что с такими аллегориями Джо не должен волочить существование вора и мошенника... Что ж, возможно вы и правы. Но Джо, если честно, просто не знал чем ему жить, если не обманом и криминалом. Это было для него всем. Его кумирами стали: Рик Дырка — самый известный вор Маэрс-Сити; Черная Борода — пират, чьего имени боятся даже по сей день и, конечно же, Атикус Рэйвен — изысканный авантюрист и аферист. Рожденный среди бедняков, Атикус сумел стать своим в высшем обществе. Он был бесстрашен как лев, красив словно Апполон, свободен как сокол и изыскан, будто урожденный принц. Да, если Роджерс и хотел кем-то стать, так это вторым Рэйвеном.

— Потише, — прошипел Кэвин, отодвигая в сторону небольшой сундучок.

В полу открылся лаз, из которого открывался потрясающий вид на зал и сцену. Пожалуй, знай заядлые театралы о подобном виде, они бы переплачивали не за ложи бенуара и первые ряды партера, а за прозаичный чердак, в котором вместо швейцаров двери бы им открывали крысы и пауки. Что ж, хорошо, что об этом виде знало лишь двое беспризорников и один сторож-ветеран.

— Я вообще молчал!

— Ты слишком громко думал, — сморщился Брикс и втянул голову в плечи, пропуская дружеский подзатыльник.

Внизу же собирались люди. Вы не думайте что Альберт-холл это какое-то местечковое заведение, где нередки посетители, чьи туфли уже давно не знали лака и щетки, а брюки пестрят цветастыми заплатками. Нет, данный театр собирал самый цвет высшего общества(что довольно пародоксально, учитывая в каком районе, пусть и на самом его краю, построено данное заведение).

Джентельмены щеголяли во фраках, строгих, со стрелочками по бокам. И, как это было модно, снимали шляпы, небрежно подавая вышколенным швейцарам. Их обувь походила на матовые зеркала, в которых отражался светлый, расписанный потолок. В руках те, кто постарше, держали трости, а из нагрудного кармашка выглядывали настолько накрахмаленные платки, что их можно было использовать в качестве ножей.

Отдав пальто швейцару и резко, на манер лордов девятнадцатого века, откинув крышку карманного хронометра, сэры спешили помочь леди. Аккуратно сняв с их плеч пушистые шубки и столь же небрежно, как шляпы мгновением ранее, подав верхние одежды щвейцарам, джентельмены смиренно ждали пока их спутницы, с жеманностью истинных принцесс, поприветствуют подруг и знакомых.

Джоли подозревал что в этом обряде обмена ядовитых улыбок, оценивающих взглядов, холодных поцелуев в щечку и смеха, прикрытого запястьем, сверкающим бриллиантовым браслетом, кроется какой-то сакральный смысл, некое тайное знание. Впрочем, Роджерс не слишком-то и задумывался на эту тему. Пятнадцатилетний подросток куда охотнее оглядывал фигуры леди, нежели вслушивался в их речи.

Стройные, высокие, в изысканных платьях, лишь придающих желанности образу, они сверкали подобно спустившимся с ночного неба звездам. И пусть юноша не любил звезды, но, черт возьми, леди он любил со всей страстью и решительностью, на какую только способен парень его возраста. Джоли, отбросив воровские замашки, не оценивал изумрудное колье, вместо этого лаская взглядом шею и яремную ямочку между косточек ключицы.

Роджерса не беспокоили кристаллы, прикрепленные к платью и играющиеся отраженными лучами света, Джо смотрел лишь на длинный вырез, открывающий столь манящую ножку, а порой даже и бедро. Парень еще не знал, что одно такое платье может стоить больше, чем ящик автоматического оружия. Не знал и то, что большинство кавалеров не знают даже имен своих спутниц, лишь их "сценические" псевдонимы. Воистину — в городе магов покупалось и продавалось все. Если верить городским легендам — даже души имели свою цену.

Кстати о них — о магах. В толпе богатеев эти граждане никоим образом не выделялись. Во-всяком случае, так считало большинство невольных свидетелей этой своеобразной выставки драгоценных камней, денег и дизайнерских решений. Но Джоли знал, куда смотреть. Большинство "белых китов", как бандиты называли богатых, пусть и тщательно скрывали сей неприятный факт, но уже давно оставили за спиной отметку в тридцать, а то и в сорок лет. Маги же напротив — буквально дышали молодостью, силой, красотой и уверенностью в себе. Именно так их и можно было отличить от простых смертных. По возрасту.

— Ты прекратишь или нет?

Джо охнул, получив болезненный тычок в бок.

— Чего опять? — возмутился сухопутный пират.

— У тебя брови сейчас переносицу раздавят.

— Ну я же не в слух рассуждаю!

— Я слышу скрип твоих прямых извилин.

— Извилины не могут быть прямыми, — со знанием дела возразил Джо. — На то они и извилины.

— К ходячим парадоксам это не относится!

Джоли намеревался ответить что-то достойное, но свет начал постепенно гаснуть. Именно этот момент Джо любил больше всего. Красные бархатные чехлы, обтянувшие удобные кресла из драгоценной древесины, постепенно багровел и порождал сонм теней. Исполинская, много-ярусная люстра, сверкавшая тысячами электро-свечей словно засыпала, погружая огромный зал, рассчитанный на тысячу зрителей, в таинственную мглу.

Самые состоятельные граждане рассаживались в партере и центральных ложах бенуара, чьи бортики, покрытые позолотой и красивым барельефом, ловили последние блики все тускнеющего света. Перед самим действом всегда следовала короткая увертюра — игра театра теней, преображающего и богато украшенный зал и его посетителей. Богатые на миг становились беспомощнее бедных, ведь последние куда как привычнее к темноте и мраку.

Постепенно угасали шепотки и шорох дорогих одежд. Царица тишина безраздельно правила несколько длинных, словно ленивых секунд, не очень-то и спешащих слиться в бесконечную минуту, предшествующую поднятию занавеса.

Многие, из тех кто пришел, жаждали оценить нововведение недавно назначенного художественного руководителя, специально для этого прибывшего с большой земли. Некоторые критики называли подобную идею нонсенсом и бессовестным коверканьем всех театральных законов, иные и вовсе предполагали что худ.рук не чист на руку, но тем не менее.

На сцену, под редкие, даже хлипкие аплодисменты вышла маленькая леди лет тринадцати. В голубенкьом платьице, с синей шелковой лентой в рыжих волосах, зацелованная солнцем, то бишь — покрытая веснушками, чуть курносая, она смущенно улыбнулась и опустилась в нелепом книксене. Её зеленые глаза со страхом оглядывали искушенную публику, а зрители лишь снисходительно перешептывались, обсуждая самодурство руководителя.

— Роза Эштентон, — с придыхание прошептал Брикс.

— А ты откуда знаешь? — удивился Джоли.

Роджерс был удостоен столь презрительно взглядом, что чуть было не бросился в драку, когда услышал оскорбительное:

— Афишу прочитай.

Тем времен на сцене поднялся второй занавес, отделявший центр сцены от декораций и движущихся механизмов, которые сегодня, если верить нечитанной Джоли афише, должны были поработать в полную силу. С шуршанием придворного платья, огромный лоскут парчи, украшенный нитевидными оборками, уполз куда-то под потолок, обнажая черные грани рояля.

Свет осторожно мигнул и леди уселась на длинный табурет. Вытянув спину, словно проглотив оружейный штык, рыжеволосая девочка положила тонкие, белые пальчики на столь же белые клавиши. Заиграла музыка. Немного грустная, местами лиричная, абсолютно банальная история. Джоли, признаться, не очень любил классические клавишные композиции, так что выслушал игру леди безо всякого удовольствия. То же, наверно, можно сказать и большей части публики, так как под конец некая Эштентон оказалась вознаграждена еще более скудными авиациями, чем в самом начале.

На смену леди вышла группа людей никоим образом не вписывавшихся в некую вычурность Альберт-холла. И пусть четверка ребят щеголяла черными, узкими галстуками, белыми, выглаженными рубашками, жилетками в тон матово серым брюкам и туфлям, но в них, все же, читалось нечто, что Роджерс определил как "не местное". В отличии от Брикса, еще не отошедшего от выступления рыжеволосый, Джо оказался полностью поглощен этой четверкой.

Если верить электро-гитарам, пока не нашедшим большого признания как у исполнителей так и у слушателей, четверка оказалась музыкантами. Вскоре это подтвердилось, когда один из них встал у выехавшего из пола рифленого, прямоугольного микрофона на длинной, блестящей ножке. Парень остервенело схватил шнур усилителя, воткнул в базу и заиграл, следом в мелодику влились и остальные. Среди стен заиграла агрессивная музыка, щедро сдобренная грязным, перегруженным звучанием. О словах песни и стили исполнения говорить и вовсе не приходилось. Наполненная жаром и энергией, песня, неожиданно для Джоли, заставила сердце биться быстрее а пальцы до белизны сжать бортик лаза.

Стоило только отзвучать первым нотам и дрогнуть всего двум аккордам, как зал заполнился недовольными криками и свистом. Несложно догадаться что музыкантов погнали со сцены и хорошо, что без помощи магов.

— Вот ведь уроды.

Джоли был полностью согласен с другом — как они могли не дать ему дослушать это... это... это... нечто. Парнишка даже слов не мог подобрать для описания услышанного.

— Как они могли так испортить вечер своим, — тут Кэвин скривился и брезгливо выплюнул. — роком.

Роджерс скосил взгляд в сторону товарища, но ничего не ответил. Теперь он знал что означает "рок", о котором Джо раньше только слышал, но исполнение которого так и не слушал. Леди, переговариваясь в барах и клубах, пришедших на смену кабаре, поминали рок не иначе как омерзительный продукт инцеста блюза и рок-н-ролла. Слишком грязный, слишком агрессивный и через чур громкий, чтобы считаться музыкой.

Зрители вскоре угомонились. Как никак — цвет общества. Снова мигнул свет, словно извиняясь перед оскорбленными богатеями и на сцену вышли настоящие актеры. Что ж, видимо первый опыт худ.рука закончился полным провалом. Джоли надеялся, что после такого поворота в руководстве театра не начнется чехарда. А то мало ли чем это может грозить простому сторожу дяде Сэму, а вместе с ним — двум беспризорникам живущим на чердаке.

Впрочем, стоило только начаться действу, как все мысли куда-то улетучились. Сегодня, на театральных подмостках, впервые в истории Маэрс-сити показывали мюзикл "Отверженные", созданный по мотивам знаменитой книги фрэнчского писателя. В оркестровой яме зажглись огни и заиграли первые ноты, а люди, в красивых, аутентичных костюмах начали петь...

Три часа спустя

— Надо признать — мюзикл шикарный, — заявил Джоли, лежа на матрасе и пялясь в потолок.

Наверно скоро надо будет достать несколько одеял поплотнее, когда ударят февральские морозы, жестяные листы, коими покрыта крыша, не спасут от холодных ветров и мороза.

Парню, кстати, действительно понравилась постановка. Красивая музыка, прекрасные голоса, все это дополняло трагичную, но вместе с тем обнадеживающую историю. Рассказ о простых людях, идущих по жизни ни разу не отклоняясь от собственных принципов и убеждений. Людях, гибнущих за абсолютно разные идеи. Кто-то за свободу, кто-то за пресловутую любовь, иные ради закона и совести. Что ими двигало Может Кэвин и прав, может действительно в мире не все определяют деньги. Что ж, если и существует подобная страна, где не важно сколько у тебя банкнот в бумажнике, то Джо хотел бы туда попасть...

— Да и вступление ничего, — заметил Брикс.

Джоли только хмыкнул. Он никак не мог забыть тех музыкантов и сам не мог понять, что же ему так приглянулось в обхаянном СМИ и критиками роке. Слишком громко, слишком резко, но почему-то сердце, только при воспоминании о паре аккордах начинало биться быстрее и краски становились ярче.

— Если, конечно, не вспоминать этих обезьян в шляпах.

— Ну да, а то та замухрышка прям показала высший пилотаж, — прыснул Джо.

— Ничего она не замухрышка.

— Самая обычная простушка.

— Ну-ну, конечно. Ты бы видел как её пальчики бегали по клавишам, как светилось её лицо, когда она перешла к третей части, как...

Джо приподнялся на правом локте и посмотрел на друга. Тот еще что-то тихо шептал, восхваляя те или иные черты Розы Эштентон. Кэвин, видимо сам того не осознавая, еле заметно улыбался и слегка покачивал ногой. Роджеру не нужно было больших доказательств, чтобы понять что его друг попал. Ну или пропал.

— Беда, — протянул Джо. — кажется наша шхуна села на мель. Мой квартирмейстер влюбился!

— Ничего я не влюбился! — взбрыкнул Кэвин.

— И главное в кого, — Джо продолжал, не замечая настроения друга. — В какую-то пианистку. Хоть бы выбрал певичку того же блюза. Если верить старшим...

В бок Роджерсу впилось холодное, железное острие. Джо тут же откатился в сторону и уставился на Кэвина, обнажившего полновесный бастард, некогда служивший в роли легендарного Экскалибура при постановке "короля Артура". В левой руке Брикс держал копию своего клинка.

— Защищайтесь сэр.

С этими словами Кэвин кинул клинок эфесом вперед. Джо ловко поймал оружие за обвязанную кожей рукоять и принял классическую стойку. Собственно, кроме классической, он никакую другую и не знал. В конце концов актеры, на репетициях, пользовались только ей и ребята просто не могли подглядеть и, следовательно, запомнить ничего другого.

Джо внимательно наблюдал за тем, как Брикс, изредка покачивая клинком, кружит вокруг него на манер хищной птицы. По опыту Джоли знал, что нельзя отвлекаться на блики и сверкание опасно оскаленного стального жала. Стоить только скосить взгляд и тут же проиграешь пару мгновений в инициативе. Увы и ах всем любителям, но в настоящей, не постановочной схватке, все происходит за пару секунд и лишнее мгновение может стоить победы.

Роджерс чуть отступил, выманивая Брикса на скоростной выпад. Кэвин, в последний раз качнув клинком, не заставил себя ждать и рванул вперед. Джо, растянув уже привычный пиратский оскал, отскочил в сторону и пнул друга по пятой точке.

— Ты же знаешь, что хуже фехтуешь, — Джо знал, что хвастается, но по другому не мог.

— А ты жулишь, — с азартом ответил Кэвин, восстанавливая равновесие. — Постоянно используешь это.

— Иди пожалуйся омарам.

— Сам иди.

Кэвин показал неприличный жест и закрутил свой любимый финт, включающий укол и проход.

— Как некультурно.

Джо засмеялся и с показной ленцой парировал атаку.

— Проигравший покупает завтрак.

Кэвин, сместив центр тяжести, попытался задеть опорную ногу Джо. Роджерс лишь подогнул колено, а потом выстрелил клинком, метя им в живот противнику.

— Заметано! — прокричал сухопутный пират, переходя в наступление.

До поздней ночи ребята возились с клинками, воображая себя если не рыцарями, то благородными разбойниками. Что ж, знай некий аферист как сильно однажды помогут ему полученные в театре навыки, он не стал бы дурачиться и приложил максимум усилий для того, чтобы сродниться с оружием...

1960 г, 17ое февраля, Арбиген, Маэрс-сити, бар "У Полли"

Грязно-серое небо еле-еле просматривалось сквозь сомкнувшиеся, на манер древесных крон, крыши трущоб. Белые снежинки кружили свой бесконечный, неповторимый вальс, падая на широкие плечи Джо. Парень чихнул, утер сопливый нос и потуже закутался в дырявое, дешевое пальтишко, какое постеснялся бы нацепить иной бродяга. Роджерс плелся по пустынной улочке, хрустя снегом и собственными зубами, стиснутыми до боли в деснах.

Наверно юноша должен был любить зиму, как и любой иной подросток и даже взрослый. Ведь как можно не обожать веселые снежные побоища, заканчивающееся смешливой возней в пузатых сугробах и катание снеговиков-великанов. Те кто постарше, надолго должны бы замирать под ветвями омелы, а потом бежать в любое ближайшее кафе — греться за чашечкой крепкого кофе, столь же крепкого, как объятья близкого человека.

Конечно нельзя не ценить и не наслаждаться зимним утром. Зарывшись щекой в теплую подушку, сильнее прижать к себе тело любимой и с улыбкой вдыхать аромат волос, щекочущих нос и подбородок. Девушка наверняка проснется, засмеется и сорвется готовить завтрак, а ты только сильнее прижмешь её и попросишь весь мир подождать. Там — холодно и серо, а здесь так тепло и радужно.

Когда-нибудь вы все же проститесь с манящей уютом кроватью и пройдете на кухню, осторожно ступая босыми ногами по прохладном полу. У окна обязательно будет стоять металлическая турка, с уже давно обгорелым и даже немного сожженным донышком. Всего пятнадцать минут и голова закружиться от горьковатого, такого дурманящего аромата свеже сваренного кофе. Да, зима прекрасная пора. Правда вот — не в Литтл-гарден-сквере.

Здесь вонь разорвавшихся от распирающего льда канализаций, смешивается с угрюмыми багровыми пятнами на желтоватом снегу. Больные люди слоняются без дела, пытаясь отыскать хоть какой-то заработок, потому как основная область дохода — работа грузчиком в порту, недоступна в эти два холодных месяца. Озверевшие фараоны, беснующиеся от необходимости патрулировать в мороз, цепляются к любой мелочи и щедро раздают тычки прорезиненными дубинками с металлическим стержнем, на раз ломающим ребра и руки.

Бандиты ютятся в барах и притонах, для отвода глаз, следуя моде, названных клубами. Торчок замертво падают на дорогу, привлекая стаи воронья и иных падальщиков. Трупы крыс, чьи вывалившиеся кишки так похожи на дождевых червей, кочуют из пасти одного плешивого кота в другую — не менее болезненную и облезлую. Бешенные псы готовы загрызть неосторожного бездомного или пьянчужку, слепо бредущего к месту, которое он почему-то называет домом.

Нет, Джо не любил зиму. Не любил отчаянно, не любил ревностно и страстно. Собственно, как вы уже возможно поняли, Джоли вообще ко всему относился весьма эмоционально, впадая из одной крайности в другу. Если драка — то до последний капли крови; если любовь — то до распухших от поцелуев губ и затуманенных желанием глаз; если ненависть — то до последнего ржавого гвоздя в крышке гроба; если жить — то так, чтобы потом не было стыдно за бесцельно прожитые годы. Или это из какой-то книги? Впрочем — неважно.

Снежинки же, словно в насмешку над беспризорником, все кружили свой прекрасный вальс. Резкие порывы ветра порой поднимали пургу, заставляя Джо прикрывать и без того поросшие инеем веки. Наконец, свернув за угол, юноша вышел на широкий проспект, на противоположной стороне которого стоял старенький бар "У Полли".

По дороге тоскливо ползли колымаги, некогда носившие гордое именование — автомобили. В Литтл-гардене авто имели либо бандиты, либо начальники полицаев, остальные довольствовались разбитыми ржавыми ведрами на четырех колесах.

Джоли вышел на пешеходный переход и засеменил к бару.

Взвизгнул клаксон, пропищали шины и шевроле пронеслась всего в паре дюймов от парня. Показав неприличный жест в сторону не заметившего разметки водилы, Джо чуть ли не добежал до поребрика.

Взлетев по маленькой лесенке, парень толкнул дверь и тут же с наслаждением втянул теплый, но немного затхлый воздух.

— Закрывай дверь — тепло выпускаешь, — пробухтел Шестипалый Тэри.

Как нетрудно догадаться хозяин заведения, в данный момент стоявший за длиннющей барной стойкой, получил прозвище за шестой палец на левой руке.

— Чисто технически он впускает холод, — заметил Брикс, прочищавший столики у дальней стены.

— Во-во, — со знанием дела покивал Джо, хоть и не понял в чем разница.

— Умники, — скривился хозяин. — Полюби вас фараоны.

Второй раз прозвенел колокольчик и дверь отсекла голодную зиму, от царившей в баре осени. Помещение было достаточно просторным, чтобы в нем уместились пятнадцать столиков, каждый рассчитанный на шесть человек и дюжина стульев у стойки. Но все же он оказался слишком тесным, чтобы не провоцировать кулачные побоища, когда здесь столпится толпа под сотню человек.

На стенах, покрытых обычными обожженными досками, висели чернобелые работы какого-то популярного фотографа, некогда бывшего здесь постоянным посетителем. Увы, неизвестный для Джо фотограф уже давно кормил червей, ну или рыб, смотря куда его тело скинули. Роджерс не очень любил эти тоскливые, пустынные виды, запечатленные на глянцевой бумаге. Возможно именно поэтому парень так спешно скинул пальто под стойку и поспешил за работу.

Схватив швабру и ведро, юноша принялся очищать пол от последствий неуемного потребления алкогольной продукции.

— Смотри чтобы без пятен, — продолжал ворчать Тэри.

— Знаю я!

— Знает он... Потом еще сортиры отдраешь!

— Куда ж без этого, — процедил Джо, активно орудуя деревянным древком и чавкающей, намыленной тряпкой, резво скользящий по вечно замасленному полу.

Брикс, закончив со столиками, принялся протирать бокалы и как бы невзначай подошел к другу.

— Ты чего так долго?

— Дела, — отмахнулся Джо.

Кэвин покачал головой и больше не проронил ни слова. Джо знал, что заставляет товарища волноваться не говоря о сути предстоящей аферы, к которой готовился уже почти целый год. Но скажи он Бриксу в чем смысл всех этих махинаций, и друг тут же забракует авантюру. Хуже того — он может убедить в этом и Джоли!

— Хорош базарить, дармоеды! Если к вечеру не закончите, хрен что заплачу!

— Так точно, — хором ответили друзья и принялись за работу с утроенными силами.

Ни что так не вдохновляет, как возможность получить за работу дырку от пончика...

* * *

— Контуй его, контуй!

— Тяжелая мразота!

— Только поцарапайте, я с вас шкуры спущу и солью посыплю!

— Отвали Шестипалый, я сейчас маму свою рожу!

— Не надо! Она была страшнее пьяного копа!

— Падает... падает!

— Безрукие гоблины! Джо, подсоби инвалидам!

Джоли, до которого доносились отзвуки возни, мигом перебрался из засранной, во всех смыслах, уборной в зал. Не долго думая, парнишка подорвался ко входу, где трое взрослых мужиков не могли справится с каким-то ящиком.

— Отвали щусенышь, — прокряхтел красный от натуги толстопуз.

Ящик, вернее — последняя модель маговизора, не падал лишь потому, что ему мешал необъятный мамон несостоявшегося грузчика. Джо всегда поражался наличию толстяков в Литтл-гардене. Казалось бы, с чего и где можно отожрать такую ряху и такие ляхи.

— Я сейчас сам тебя отвалю! — Тэри, кажется, срочно требовался мерзавчик с крепким виски — а то того и глядишь сердце остановится. Вон как за грудь держится и учетной книгой обмахивается. — Джо, принимай работу.

— Так точно! — шутливо козырнул парень и, закатав и без того уже закатанные по локоть рукава, легко поднял огромный агрегат.

Буквально вырвав маговизор из рук "гоблинов" парень, проигнорировав удивленные взгляды, легко взлетел на стойку, бывшую ему по пояс и водрузил визор на заготовленную заранее полку. Помнится Брикс, чтобы закрепить этот выпиленный из какого-то поддона самодел, извел все шурупы и уголки, хранящиеся в подсобке. Поставив визор, Джо убедился в том что полка не трещит и нет крена к полу.

— Нормально? — спросил Джоли, уже зная какой ответ услышит.

— Ужасно. Но чего с вас, криворуких, взять-то. Антену привинтил и спринтом за стойку!

— Есть!

Роджерс одним ловким движением загнал в паз антенный кабель, спущенный по косяку аж с крыши соседнего здания, спрыгнул уже по ту сторону стойки. Накинув на плечо белое полотенце, юноша присоединился к Бриксу, моющему бокалы и прикручивавшему к бутылкам специальные металлические носики-дозаторы. Грузчики же сцепились языками с Тэри, не желавшем платить им ни цента. Те же настаивали что все же дотащили тяжеленный маговизор от грузовика и до самых дверей.

Шестипалый выдвигал в качестве контр-аргумента тот факт, что раз Джо в одиночку поднял устройство на полку, значит ничего оно не тяжелое. У носильщиков тоже нашлось что ответить, в итоге торг затянулся до самого вечера, когда в бар начали стекаться желающие не только выпить, но и посмотреть финал Магического Бокса. Причем не просто посмотреть, а на большом экране и в цвете. Да-да, Шестипалый раскошелился на цветной маговизр, первые образцы которого появились всего полгода назад. Если честно, Джо еще ни разу не видел цветной ленты. В кино — слишком дорого, а устройства, на подобие купленного Тэри, и вовсе стоили как новая машина.

Люди, заходившие в бар, в большинстве своем выглядели одинаково. Тонкое, длинное пальто с развязанным поясом, чьи язычки волочились разве что не у ног. Полосатые брюки; сероватые, некогда белые носки, выглядывающие из тугого горлышка квадратных туфель, обросших комьями грязного снега. Дешевые шляпы снимались с голов и кидались куда не попади. Джо был уверен, что под конец матча многие наденут чужие уборы и будут вполне равнодушны к потери собственного.

Немногочисленные леди тоже не отличались особыми изысками. Недорогие, неброские, шерстяные юбки припорошенные белыми хлопьями. Высокие, тщательно ухоженные ботинки чуть сверкали и отчетливо пахли разведенным гуталином. Кофточки, купленные не на свой размер, язычки накрахмаленных блузок и убогие прически, сделанные под гриб. Некоторые, вызывая зависть подруг, щеголяли завитками и кудрями.

Роджерс тщательно прятал свое отвращение. Ему никогда не нравились дешевая одежда, поддельные духи, как мужские так и женские, пьяные вопли да и многое другое, присущие рабочему классу. Джо, зачастую, смотря на богатеев и магов, приходящих в театр, представлял себя на их месте. Прикрыв глаза, он видел как пройдет по Линд-авеню, центральной улице города, в самых дорогих и стильных одеждах. Он будет элегантно снимать свою любимую шляпу, приветствуя обязательно милых и красивых дам. Те, прикрывая лица ладошками, смущенно улыбнуться в ответ и начнут шептаться, стреляя в спину новоявленному денди.

— Чего застыл? — огрызнулся один из работников Тэри, толкая Джоли плечом. — Памятник, чтоб тебя.

За длинной стойкой в этот неспокойный вечер работало четверо — два неразлучных друга и еще пара малознакомых Джо и Кэвину ровесника. Тэри никогда не нанимал совершеннолетних — им надо было больше платить да и невыплатами стращать тяжелее — профсоюз никто не отменял.

— Успокойся, — прошептал на ухо Кэвин.

— Я как мамонт.

— Ага. Как мамонт... Того и глядишь набросишься на него.

— А чего он нарывается?!

— А ты расторопнее руками шевели, глядишь народ нервировать перестанешь.

Джоли признал, что последние несколько минут глупо пялился на все пребывающую толпу и взялся за дело. Бокалы резво мелькали в его руках, сменяясь на бутылки с самым разным содержанием. Кто-то просил просто виски и Джо резво опрокидывал бутылку, особо прижав носик и позволяя жидкости пролиться в бокал. На стол обычно шлепалась грязная, мятая двухдолларовая купюра и клиент устраивался поудобнее, расталкивая локтями конкурентов.

Редко, когда просили что-то более дорогое, но даже тогда стоимость ограничивалась максимум десятью баксами и это явно кто-то шиковал. Частенько заказывали несколько коктейльных шотов и тогда работа переходила Бриксу. У Джо все никак не получалось на глазок отмерять ингридиенты и Тэри, после очередного недовольного клиента, отдал "коктейльщиков" Кэвину. Вместе с ними ушла и приличная часть чаевых.

Сейчас же, беря сразу по десять, а то и по пятнадцать стопок, народ, держа подносы над головой, спешно занимал свободные столики, готовясь к просмотру финала чемпионата по самому популярному спорту на земле. Магический Бокс. Одно только это название заставляло девушек визжать, мечтая о кумирах, а парней нервно теребить костяшки пальцев, жалея что они не маги. Что же до самих магов, то их повадок Джоли не знал. Да и не мог знать.

— Эй, Джо, — за стойкой показался знакомый работяга, частенько ошивающихся в этом квартале.

— Я работаю Брут.

— Ну и работай, — пожал плечами большелобый Брут. — Слушай, мне ж только на минутку. С парнями забились, а они не верят.

— Вопрос спора? — мигом оживился Джо.

— Двадцать баксов.

— Мои пятнадцать.

Брут, жестом заказавший себе ром на два пальца, аж поперхнулся и закашлялся. Джо не завидовал работяге. Поперхнуться ромом — хуже участи и быть не может. Горло после этого саднит нещадно, а вода в баре платная... Кинув на стойку двадцать центов, Брут вылакал чуть ли не целый графин живительной влаги.

— Пятнадцать? — прохрипел отдышавшийся спорщик. — Ты ж не ворье какое-нибудь! Давай по-честному договоримся.

— "Знал бы ты, как сильно ошибаешься" — подумал Роджерс, а вслух сказал: — Или так или скажи своим парням что соврал.

Брут сощурился, процедил нечто неценузрное, проклял Джо до десятого колена и активно замахал, зазывая очередных бедолаг. Роджерс заметил как Кэвин с упреком поглядывает на происходящее. Брикс в последнее время все острее и острее воспринимал любые аферы и "абордажи" друга. Джоли даже начал подозревать, что Кэвину нравится честный труд и работа на "дядю".

Вскоре к стойке протолкнулось пятеро мужиков не самого честного вида. Кепки уточки, дешевые сигареты за ушами, серьги, а один и вовсе перекидывал с одного уголка губ на другой хрестоматийную зубочистку. Тэри явно был недоволен появлением в баре бандитов, но ничего не сказал. Да и как тут скажешь, если "У Полли" крышевала одна из местных группировок, к которой эти личности и принадлежали.

Посетители, завидев вечно агрессивных личностей, спешили скрыться в глубине зала или просто прятали взгляд. Конечно были и те, кто не страдал малодушием и даже позы не изменил, но такие непременно привлекали внимание бандитов. Джо не дал бы и ломанного цента, за шанс того, что кто-то из смельчаков закончит этот вечер без проблем. Чем больше внимания привлекаешь, тем больше проблем приобретаешь. Обычно одной только смелости не хватает — нужно еще и уметь отпор дать. В общем, как говорит отец Юджин — если в глаза волку смотришь, то научись рогатиной орудовать. Что такое "рогатина" Роджерс не знал, но примерный смысл понимал.

— Что-то не тянешь ты на силача, — просвистел сам низкий, мерзкий, да еще и щербатый бандюган.

Скинув кепку на стойку, он выхватил из рук Кэвина стакан и через зубы сплюнул. Тэри побагровел, но отвел взгляд в сторону, как, собственно, и большинство посетителей. Мало кто хотел связываться с мафией.

— А у меня сила не в мускулах, а в жилах, — с улыбкой ответил Джоли, меланхолично разливая бренди по бокалам.

Надо отдать должное, Джоли выглядел вполне прилично для своего возраста. Во всяком случае дохляком не был и в случае чего мог продемонстрировать и бицепс, и трицепс, и прочие отличительные черты любителей толкнуть железо.

— Брут сбрехнул — за монету ножи об палец матаешь, — очередной плевок звонко плюхнулся в стакан.

Джоли хотел было указать на неправильную конструкцию предложения, но учить бандитов высокому слогу как-то не с руки — не поймут и полезут в драку. Не то чтобы Роджерс испугался "мобстеров", просто не хочется настолько сильно привлекать внимание омаров к Полли.

— Так и есть.

В баре нарастал шум и нетерпеливый гомон. Через четверть часа должен был начаться финал, а Брикс, по приказу Шестипалого, все никак не мог настроить прием сигнала без помех. По цветной, пока беззвучной картинке все время бегали белые полосы, искажая и коверкая и без того не самое четкое изображение. Эх, будь у местных по триста баксов, они бы обязательно сходили в Коллизей и посмотрели схватку в живую. Но где ж возьмешь такую сумму.

— Забьемся, что не скрутишь перо?

Уши Джо стремительно вяли. За годы жизни в театре, юноша несколько по-отвык от уличного говорка и некоторые слова, с неожиданной ловкостью, начали утаивать свой истинный смысл. Благо лексикон Щербатого не отличался особым портовым вывертом, так что худо бедно, но Джоли разобрался что от него хотят.

Не произнося более ни слова, Джо отложил в сторону пузатую бутылку дешевого бренди и положил на стойку новенькую десятку. Бандиты переглянулись и дружно заржали. Смехом этот звук назвать было невозможно. Даже некоторые смельчаки, до этого имевшие вид невозмутимых статуй и те подобрались и отодвинулись в сторону. Живя в этом районе человеку не требовалось никакой сирены или сигнализации, вместо них работал подобный смех. Еще никогда на памяти Джо он не предвещал ничего хорошего.

Тэри юркнул в подсобку, откуда показательно вытащил старенький телефон, от которого тянулся длинный, местами надорванный кабель. Если бандюганы начнут драку, Шестипалый позвонит их старшим. Конечно, маловероятно что те побьют своих, но втык устроить могут.

— Мелочь свою стяни.

Джоли пожал плечами и убрал десятку. Щербатый, в очередной раз сплюнув, с громким шлепком положил на стол стодолларовую купюру. Джо еле сдержал себя, чтобы не облизнуться на манер хищного кота. Такого поворота он не ожидал.

— Уверены? — уточнил аферист.

Щербатый растянул довольную, мерзкую улыбочку, сквозь которую проглядывались его гнилые зубы.

— В очко сыграл?

Джо не терпел обвинений в трусости. Схватив со стола обычный нож, он уже собирался было его скрутить, как Брут выложил на прилавок свой ножик.

— Ты свою бутафорию оставь, — довольно произнес рабочий. — Вот этот возьми.

Начав что-то подозревать, Роджерс взял в руки обычный охотничий нож. Но только коснулись пальцы лезвия, как все стало понятно. Лезвие оказалось дерьмовым, ломким на излом. Таким не особо и поорудуешь. Пырнешь что-нибудь крепче картона и лезвие сразу на несколько частей расколется. Джо посмотрел в глаза Бруту и понял, что рабочий решил нажиться на знакомом. Он явно был заодно с бандитами.

— И ты Брут.

Увы, ни мафиози, ни предатель шутки не поняли. Ну и черт с ними. Джо поднес лезвие к глазам, покрутил немного, пустил между пальцев и ловко подкинул схватив за самый кончик.

— Кончай цирк разводить, — в стакане Щербатого плескалась мутная, желтоватая жижа от одного вида которого у нормального человека случался приступ тошноты. — Либо крути, либо бабки доставай.

Джоли пожал плечами и, показательно выставив левую, а не правую руку, в мгновение закрутил лезвие вокруг пальца, словно то было не сталью, а обычной веревкой. Боже, Джо повторил бы этот трюк бесплатно еще раз сто только для того, чтобы посмотреть на то как медленно сходят улыбки с лиц бандюков. С металлическим звоном скрученное спиралью лезвие покатилось по столешнице, оставляя малозаметные царапины.

"Хорошо, что у Тэри лак еще остался" — подумал парень, представляя сколько часов ему придется потратить, чтобы подлатать стойку.

Пока ошарашенные гангстеры неверяще разглядывали испорченный нож, Джо медленно убирал в карман вожделенную купюру. По ладони сухопутного пирата резво бежала тонкая струйка горячей крови, но парень этого не замечал. Сто баксов это его доход за несколько удачных месяцев. Глупо упускать такую прибыль, когда она сама просится к тебе в руки.

— Простите господа, — голос Кэвина, схватившего Джоли за руку, буквально источал подобострастие. — Мы немного пошутили, вы немного посмеялись. Давайте забудем об этом фокусе?

Проигнорировав щенячий взгляд друга, Брикс вырвал из цепкой хватки изрядно помятую купюру и протянул её бандитам. Щербатый, в очередной раз сплюнув, забрал деньги и, процедив мерзкое ругательство, буквально вылетел из бара. За ним угрюмо семенили подельники и Брут, кидающий в сторону Джо извиняющеся взгляды. Роджерс, будь его воля, подправил бы предателю внешний вид, доведя того до гармонии с гнилым нутром.

— Границы ощущай, — прошипел Брикс, с силой наступая на ногу другу. — Они на нас за такое облаву бы устроили .

— Но нож-то я потерял! — буквально рычал Джо, пытаясь столкнуть Кэвина со стопы.

— По собственной дурости, — Кэвин немного подумал и добавил. — Или жадности.

С этими словами товарищ удалился и мило улыбался покупателям, разливая коктейли и накладывая на тарелки гренки, пончики, колбаски и прочие алкогольные закуски. Джоли запустил руку в карман и нащупал ломкий нож, выданный ему бандитами. Вся суть показушных бросков состояла в том, чтобы подменить чужой клинок на свой. Роджерс счел немыслимой удачей, что его нож оказался похож на гангстерский. Жаль, благоразумие Кэвина порой рушило аферы на корню.

— Брэнди и закусить, — прозвучало рядом и Джо бросился выполнять заказ.

Разлив еще одну бутылку, Джоли, отправившись в подсобку за второй, чуть не пропустил начало матча.

Под всеобщие аплодисменты и улюлюканье, Кэвин все же настроил сигнал и теперь изображение лишь изредка походило почти незаметными волнами. Поскольку все знали, что лучшее враг хорошего то и возражать не стали.

По ту сторону выпуклой линзы маговизора бушевало человеческое море. Стадион "Колизей" вмещал в себя почти восемьдесят тысяч человек и, насколько видел Джоли, на трибунах не было ни одного свободного места. И вся эта многотысячная орава, подняв в воздух флаги и плакаты, орала и скандировала имена своих любимцев. Чем выше — тем беднее одежды и, соотвественно, люди. Внизу же, у самой земли, в секторах, которые камера выхватывала намного реже других, сидели маги и богатеи. В очередной раз Джоли убедился, что если тебе повезло родиться с волшебным даром, то и жизнь у тебя будет не менее чудесная.

В центре же, словно маленький островок спокойствия, возвышался каменный подиум. Пожалуй это звучит несколько скромно — "каменный подиум", но позвольте описать его несколько подробнее.

Подиум возвышался примерно на четыре ярда. Сложенный из белого камня "сэкил". Подобный ринг представлял собой огромный, но пустой аккумулятор волшебной энергии. Пустой, потому как возможности редкого камня использовались для того, чтобы абсорбировать заклинания, покидающие пределы арены. Таким образом обеспечивалась безопасность зрителей и самая большая магическая батарейка в мире. После окончание турнира, проходившего раз в пять лет, накопленная аккумулированная энергия жертвовалась на благотворительные цели по всему миру.

Джоли не очень верил в широту души и щедрость семи Глав, так что скорее это был хитрый политический ход. Кто захочет нападать на остров, снабжающий весь мир дармовой энергией? Нет, понятное дело идиоты всегда находились, но все чего они добились, это две Магические войны. Самые страшные военные конфликты за всю историю Земли, в сумме унесшие почти четверть миллиарда жизней.

Сам же подиум по размерам представлял собой две третих от футбольного поля. Покрытый искусственно выращенной травой, он блестел специальной разметкой. Правда специальной она называлась только в регламенте состязания, а так по середине шла белая, искристая полоса волшебной краски. Никаких кругов, канатов, стоек или иных атрибутов. Просто огромная площадь, разделенная на две части.

Наконец зажгли прожекторы, направив столбы света на два входа. От каждого тянулись длинная дорога, ведущая к ступеням арены. По разные стороны от живого оцепления омаров прыгали, кричали и бесновались фанаты спортсменов. Понятное дело, в большинстве своем там находились девушки. Удивительно, но Магический бокс привлекал одинаково и леди и джентльменов.

— Добрый вечер Стив, — из колонок прозвучал немного хриплый, но приятный голос главного комментатора.

— Действительно добрый, Рэй, — у его ассистента так же был довольно певучий тембр.

Как это часто бывает, на радио и в комментаторы берут тех, чей голос не вызывает у слушателя немедленно желание повернуть рубильник.

— Добрый вечер и вам наши дорогие магозрители, — продолжал Рэй. — К сожалению Коллизей не способен вместить всех желающих и нам придется наслаждаться зрелищем по ту сторону кабеля.

Роджерс хмыкнул. Точнее было бы сказать, что не у всех есть деньги на билет.

— Спасибо погодникам, сегодня у нас будет идеальная погода.

— Да уж. Хоть раз в год эти лентяи разогнали тучи.

— Ну что, Рэй, начнем с представления почетных гостей

— Конечно, Стив. Пока наши претенденты на титул готовятся, пройдемся немного по списку.

Толпа все еще кричала. Мелькали вспышки фотоаппаратов. Оцепление служивых магов разве что не хваталось за шпаги, чтобы сдержать рвущихся к кумирам фанов. Странно конечно — кумиры то еще даже не показались, а болельщики уже озверели. Видимо и правда говорят, что толпа обладает своим, уникальным разумом, поглощающим каждого отдельного индивида.

— Итак, — прозвучал далекий бумажных шорох. Видимо Рэю требовался список. — На центральной трибуне у нас сегодня присуствуют — Глава гильдии "Мракс", сэр Эджком Мракус — прямой потомок легендарного Основателя гильдии.

Камера плавно приблизилась к ложе "избранных". В объектив попал высокий господин с густой, белой бордой и темным цилиндром на голове. У кресла, а не пластмассового сидения, как у простых смертных, стоял резной, красивый посох из черного дерева искусным орнаментом в виде белых русалок, плескавшихся в воде. Гильдия "Мракс" славилась заклинаниями черной и водной магии.

— Имею честь представить вам Главу "Резакса", — подхватил Рэй. — Сэр Грэйв Менком.

На этот раз зрители имели счастье лицезреть пухленького, шарообразного, добродушного мужичка лет сорока. Обтирая платком вечно потное лицо, он приветственно улыбался толпе и даже помахивал толстой ладошкой, увенчанной пальцами-сосисками. Вместо посоха у Менкома на груди висел старинный медный медальон, с изображенным на нем грозовым облаком и зигзагообразной молнией. Когда комментатор говорил про погодников, то имел ввиду именно "Резакс".

— Увы, из-за дел государственной важности, остальные главы не смогли на посетить. Но! Сам господин Председатель Совета Семи прислал нам свои поздравление и пожелания честной и достойной схватки.

— Да, Стив, мы все согласны с господином Председателем. Честная, достойная, а главное — зрелищная схватка это то, ради чего мы все сегодня собрались на трибунах Коллизея и у экранов маговизоров.

— Лучше и не скажешь, Рэй!

Джо, как обычно, сомневался в том что глав действительно задержали какие-то там дела. Скорее они нашли себе более достойное развлечение, чем сидеть в окружение плебеев и смотреть на то как дерутся, по их мнению, инвалиды от волшебства. Главами гильдии становились не только самые ушлые, политизированные и умные, но и так же самые могущественные маги.

По легенде, глава гильдии "Соркерс", древнейшей и могущественной гильдии, вот уже семь веков Председательствовавшей в Совете (Совет был основан за долго до того, как из океанских пучин подняли Арбиген), сумел разрушить стену Трои, впустив туда войска Гриков.

Конечно никто не знал секретных заклинаний гильдий, но весь мир знал, что "Соркерсы" имеют не просто тайное знание тех или иных чар, а целое исскуство. Некое направление волшебства, кое не смогли превзойти за три тысячи лет истории существовании гильдии.

Вот такие вот монстры и сидели в Совете. Неудивительно что Магический бокс, включая его финал, не вызывал у них большого интереса. Что же до Мракса и Менкома, так их скорее всего сослали сюда за какой-нибудь косяк. А может те просто вытянули короткие соломинки.

Кстати, не думайте что в ложе, кроме двух Глав, больше никого не находилось. Там сидели лидеры некоторых самых крупных и авторитетных держав; бизнесмены с их прекрасными спутницами; ну и, конечно, золотая молодежь а так же те, кому посчастливилось выиграть билет в ежегодной лотереи. Сам Джо никогда не покупал билет на розыгрыш места в ложе. Стоило недешево, а шанс выигрыша до смехотворного мал.

Вы спросите почему же их не представили и я мог бы отговориться ограниченным количеством минут в эфирном времени, но это лишь часть правды. Из подобных соображений не объявляли лишь бизнесменов и прочих состоятельных граждан, а вот насчет иностранцев... Если упростить, то Маэрс-сити, в частности Совет, еще не простил Большую землю за развязывание второй Магической. Так что президентов не объявили просто потому, что никто не хотел слышать их имен. Пусть довольствуются тем, что вообще пригласили и не рассчитывают на большее.

Да, в мире, пожалуй, нет зверя злопамятней, чем маг. И если вы не верите в то, что злая колдунья может проклясть внучку обидевшего её человека, то зря. Если сама не сможет, завещает потомкам и те отомстят уже не внучке, а какому-нибудь потомку, давно ушедшему за десятое колено от обидчика. Четыре века пройдет — а все равно отомстят. Наверно, это все потому, что магов, на деле, не очень-то и любят. Иначе с какой бы им стати свой остров-государство строить. Вот и живут по принципу — "за зуб, я весь твой род со света сживу".

Но это все лирика, а матч-то уже начинается. Джоли даже не заметил, как за размышлениями пропустил гонг.

— И вот то, чего мы все так долго ждали.

— Да, Стив, несомненно, одно из важнейших событий этого вечера — выход наших претендентов. Встречайте! С правой стороны сегодня выступает двадцатипятилетний лейтенант особого, оперативного батальона ОМР — мистер Трэвис Блайндмэн!

Под всеобщие аплодисменты в восточной части арены открылись немаленького размера ворота — дань традициям. Десяток прожекторов направили лучи на вход и в свете софитов появился ничем не примечательный парень. Ростом примерно пять футов и девять дюймов. На экране было плохо видно, но и лицо, кажется, не отличалось запоминающимися приметами. Разве что глаза то ли зеленого, то ли ярко-серого цвета. Одетый в обычную форму турнира — длинные шорты, спортивная обувь и защитный жилет поверх белой майки, Блайндмэн, тем не менее, вызвал у зрителей бурную реакцию. Болельщики что-то кричали, размахивали флагами и гербом своего любимца.

В баре народ тоже не дубом сидел. Кто-то шутил, иные молились богу и дьяволу чтобы их ставка сыграла и Трэвис победил. Сам Джо придерживался четкой политики — ставить только на себя, а если это невозможно, то не ставить в принципе.

— Напомню вам, — продолжил Рэй, пока Трэвис, в сопровождении тренерской и медицинской команды, шел к подиуму. — Наш довольно молодой претендент за свою спортивную карьеру успел получить серебро на районном кубке и, что стало сенсацией для газет...

— Золото на городском первенстве, — закончил второй комментатор.

— Согласись, Стив, после этого уже никто не сомневался что и на отборочных он покажет себя.

— Ну почему же не сомневались. Букмекеры, к слову, до сих пор не очень в него верят. Сегодняшние коэффициенты: один и три десятых на Блайндмэна и один на Бернхарта. А вот, кстати, и он. Обладатель двух чемпионских континентальных посохов. Опытный и всегда уверенный в себе, маг с Большой Земли — тридцатисемилетний Эрен Бернхарт!

Теперь ворота открылись с западной стороны и софиты обласкали высоченную фигуру иностранца. Уж этого сложно было не запомнить. Плечи шириной как штанга, руки толщиной с ногу Джо, бычья шея и рельефные мускулы на нарочито оголенном торсе. Пока Эрен натягивал трещавшую по швам майку и надевал защитный жилет, Роджер мог поклясться, что слышал звон разбивающихся женских сердец.

Высокий лоб, пышные черные волосы, слегка прореженные сединой, волевой подбородок и высокие скулы, все это только дополняло картину. Многие согласились бы с тем, что северянин вполне сгодился бы на роль викинга, а не мага. В руки Эрену так и просился боевой топор, а в глаза — пьяная ярость. Лишь по какой-то нелепой насмешке судьбы, Бернхарт вырос магом, а не воином.

Кстати, иностранца приветствовали несколько хуже, но все же вполне себе бурно. В баре некоторые так и вовсе подняли герб северянина.

— Итак, претенденты поднялись на подиум и встали в центре.

Рефери, больше похожий на выставочный манекен, демонстрирующий последние достижения защитного обмундирования, пожал руки каждому спортсмену и принялся объяснять правила поединка. Джоли истинно уважал всех рефери Магического Бокса. Чтобы судить матчи магов надо обладать достаточно крупными шарами. Защита защитой, но вот угодит тебе в лоб зловредное заклинание и в доме твоем заиграет музыка, но ты её уже не услышишь. Конечно утешал тот факт, что за всю историю проведения турнира погибло лишь семь судей, но раз на раз не приходиться и кто знает, когда печальная статистика добавит себе еще одну галочку в графе смертности.

— Напоминаю нашим зрителям регламент финала, — безликий, но звучный Рэй, кажется, получал истинное удовольствие от работы. — Спортсмены могут пользоваться только общедоступными заклинаниями, а так же собственными изобретениями, предварительно завизированными в коллегии чародеев.

— Все так, Рэй, и если верить таблоидам, то оба финалиста подготовили для нас нечто новенькое.

— Этого стоило ожидать, Стив. Бернхарт берет опытом, у него наверняка есть в запасе пара убойных козырей. А вот наш земляк полностью положился на хитрость своего тренера.

— Пожалуй, матч может стать соперничеством между Эреном и тренером Лапласом. Кстати вон и он, сидит в технической зоне на ступенях.

— Да уж. Будем надеяться, что сегодня обойдется без эксцессов. Напоминаю, что вот уже седьмой финал обходится без жертв. Как со стороны рефери, так и участников.

— Ну, Рэй, я бы сказал что технологии не стоят на месте. Как физические, так и магические.

— Это верно, Стив. Я уже давно не помню, чтобы кто-то бросался фаерболлами или молниями.

— Оставим плазмо-шарики и прочие гротескные заклинания архивариусам и историкам.

Комментаторы засмеялись. Им вторили зрители в баре.

В это время на подиум уже вышли невзрачные операторы и вынесли на свет прожекторов оружие магов. Арбигенец пафосно, показательно ленивым, но стремительным рывком вытянул из ножен рапиру. Полоска стали, сверкавшая зелеными и синими рунами, а так же механизированная гарда, идеально защищавшая руку и обладавшая встроенным щитовым заклятием. Отдав атрибутом честь, Блайндмэн поклонился сопернику, потом судье и, наконец, двинулся к начальному рубежу, находившемуся прямо у ступенек.

Эрен же взял в руки кедровый посох, украшенный арнаментом из застывших в прыжке волков. Так же отдав честь, поклонился и без всяких выкрутасов, развернувшись на пятках, пошел к рубежу. Судья поднял правую руку. Завершались последние подготовления. С арены уходил обслуживающий персонал, а над самим подиумом медленно нарастала сверкающая защитная сфера, призванная уберечь от случайных заклятий.

— Стив, ты обратил внимание на оружие Трэвиса

— Да, Рэй. Несомненно это "Shipr 2000". Новейшая спортивная рапира. Я слышал, что она несколько выигрывает в скорости у "Shipr 1900", но в мощности проигрывает "Aisak — Bloodhunt".

— "Bloodhunt" подходит только несильным магам, желающим сравнять свои основные показатели. Так что я уверен в выборе тренера. "Shipr 2000" идеально впишется в стратегию лейтенанта силача.

— Ну, и не стоит забывать про комиссионные за рекламу!

Комментаторы снова засмеялись. Сфера уже почти захлопнулась и рефери поднес к губам свисток. Трибуны чуть смолкли. Каждый сосредоточил внимание на происходящем.

— Бернхарт же не изменяет себе, — Рэй, видимо, собирался основательно пройтись по оружие. — На каждом матче Эрен появляется в компании родового посоха.

— Немного архаично, но достойно уважения.

— Слава богу, что посохи вышли из обихода. А то представь картину, когда ОМР и военные расхаживали бы с этими палками за спиной.

— Желтым страницам было бы над чем позубоскалить.

— Это точно! Ну что ж, посмотрим что одержит верх. Скорость и юность Блайндмэна или сила и напор Бернхарта.

— Хитрость тренера Лаплана или опыт северянина.

— Ну и в конце концов — новейшая модель рунной рапиры или наследие веков — волшебный посох!

Резкий, пронзительный свист прозвенел под захлопнувшийся куполом и на экранах загорелись цифры. Последние достижение ученых, показатель "Штайна". Некоторое числовое значение, условно отображающие количество сил, оставшихся в запасе у мага. Бернхарт обладал почти двадцатью тысячью штайнерами, в то время как Блайндмэн мог расчитывать только на восемнадцать с половиной. Но, все же, все это лишь условности не показывающие настоящей сути.

— И рефери дает сигнал к началу боя! — кричал Рэй. — Инициативу тут же захватывает скоростной лейтенант!

В то время, пока Бернхарт размахивал посохом, Трэвис уже вычертил в воздухе витиеватый знак, выкрикнул формулу и провел пальцами по лезвию, зажигая несколько рун. С кончика рапиры сорвалась стремительно увеличивающаяся в размерах искра. Спустя долю мгновения в сторону северянина устремилось словно чирикающие копье, сотканное из десятка молний.

— Идеальное исполнение "Ярости Зевса"!

— Бернхарт отвечает "Саваном Пандоры"!

На пути копья возникла черная, будто бы шелковая завеса. Она слегка трепыхалась на несуществующем ветру, но в миг, когда острие копья пересекло разделявшую зоны границу, саван обернулся каменной стеной. Молнии, натолкнувшись на олицетворенный мрак, взорвались цветастым фейерверком, вызывая шквал аплодисментов.

— Первый обмен закончен! Лейтенант потратил всего около двухсот штайнеров, в то время Бернхарт лишился всей тысячи!

— Кажется мы недооценили хитрость Лаплана.

— Нет, Стив, смотри. За время действия савана Эрек выиграл пару футов в дистанции, переместившись ближе к границе. И, кажется, он создает "Генский Набат"!

Бернхарт, закончив размахивать посохом, ткнул им в сторону лейтенанта. В воздухе замерцал еле заметный мираж. Огромный колокол, направленный не к земле, а параллельно ей. Пока лейтенант лихорадочно возводил защиту, северянин ударил посох о мираж и тот разбился хрустальной пылью. Видимая невооруженным взглядом звуковая волна ринулась к Блайндмэну.

Встретив на своем пути саван, волна скомкала его, а потом выплюнула, преобразив в форму исполинского молота.

— Вот черт! Это была обманка! Блайндмэн не успеет переконфигурировать щит!

Лейтенант, создавший волшебный щит, явно выругался и большим пальцем нажал на эфес шпаги. Закрутились шестеренки, скрипнул обод, закружившись миниатюрной, но мощной динамомашиной. Молот уже почти обрушился на омаровца, как гарда рапиры разлетелась металлическими лепестками. Резонируя волшебной энергией, они накрыли Трэвиса и молот, ударив о щит, разлетелся порванными лоскутами. Трибуны дружно охнули.

— Матерь господня! Это была тройная атака! И у нас есть первое попадание! Рефери поднимает желтый флажок!

Пока арбигенец в панике использовал щит "Shiprа", Бернхарт создал быстрое, но слабенькое заклинание. В грудь Трэвису ударила огненная птица, отбросив лейтенанта на пару ярдов назад.

— Да, Рэй. Бернхарт зарабатывает первые пять очков. Напоминаю, в случае, если не будет нокаута, победитель определиться по очкам.

— Можно сказать, Эрен только что влепил сопернику насмешливую оплеуху.

— Надеюсь, Трэвис не оставит это без ответа.

Лейтенант, вскочив на ноги, выкрикнул короткую формулу, вычертил что-то шпагой и пропуская над головой каменный тесак, пущенный северянином, вонзил рапиру в газон. Джо, не веря своим глазам, наблюдал за тем как дрожит подиум, а трава буквально оживает. Бернхарт, не успев опомнится после неудачной атаки, оказался опутан непонятно откуда взявшимися корнями. Те, словно змеи, оплели его руки, ноги и плотно прижали посох к телу.

— "Страсть Друида"! — крикнул Рэй.

— Опасный момент!

Пытаясь вырваться из пут, Бернхарт упустил главное — Трэвиса. Лейтенант, сохраняя невозмутимую мину, повернул рапиру и путы обросли шипами, терзающими незащищенные руки, ноги и шею.

— Черт возьми, омаровец съехал с катушек!

Рефери что-то нажал на запястье и прозвенела сирена. Тут же заклятие рассеялось, будучи поглощенным подиумом.

— Судья фиксирует опасную игру — атака в шею, — скороговоркой произнес Стив. — Кажется лейтенант уходит в минус в самом начале первого раунда.

— Лаплан пытается спорить, но только зарабатывает для своего подопечного первое предупреждение. Напоминаю, три предупреждения и впервые за всю историю Арбигена, Посох Королей может уехать с острова на материк.

Медики, выскочившие на подиум, быстренько подлатали Бернхарта и рефери, дождавшись кивков от обоих спортсменов, снова взмахнул рукой. Не успели маги закончить чары, как прозвенел гонг. Трибуны дружно выдохнули, а потом зашлись овациями.

— Первый раунд закончился. Счет — пять, минус три, в пользу Бернхарта!

За время короткого, полу минутного перерыва Джо успел обслужить больше клиентов, чем за иной вечер. Пока медики обхаживали магов, Роджер обхаживал чужие стаканы, бокалы и рюмки. Бутылки мелькали в руках юноши, щедро разливая алкогольные реки. Перегруженная кухня не справлялась с заказами и Кэвин то и дело убегал к ним, чтобы хоть чем-то помочь.

Наконец снова гонг и тишина. В баре смолкли выкрики заказов и редкая, недовольная брань. Даже Шестипалый и тот замер на месте, будучи полностью поглощенным зрелищем.

— Стив, будь я проклят, но Бернхарт настроен решительно!

Камера, словно повинуясь воле комментатора, выхватила лицо северянина. Джо никогда не считал себя трусом, но и он вздрогнул, увидев выражение лица больше бы подошедшее разъяренному барсу, нежели человеку. Яростно взмахнув посохом, Эрен ударил им о землю и, под гомон толпы, из подиума выбрались два огромных голема, по девять с половиной футов каждый. Словно исполинские гориллы, они, оглушая звериным воплем, ринулись в атаку.

— Скользкую дорожку выбрал северянин!

— Да, Рэй, несомненно в созидание Трэвис не имеет себе равных!

Лейтенант в подтверждение слов комментатора, взмахнул рапирой и с ленцой создал на пути големов живого, настоящего носорога. Взбесившейся обитатель джунглей отличался от оригинала лишь тем, что вместо рога у него торчало стальное копье. Видимо лейтенант был спецом не только в олицетворении, но еще и в химеризации. Маги, обратившиеся к самой сложной отрасли волшебного искусства, потеряли довольно много сил, что немедленно отразилось на табло.

Носорог, запыхтев, бросился на големов, за считанные мгновения набирая немыслимую скорость.

— Бернхарт должен отвести големов, иначе те развалятся!

Эрен уже взмахнул посохом, но не успел создать нужные чары. С диким ревом носорог протаранил каменных горилл. Серые булыжники, разлетелись градом. Лейтенант лишь небрежно отмахивался от них рапирой, а та высекала искры всякий раз, когда отбивала очередной снаряд.

Камни рухнули на землю, а носорог, натолкнувшись на очередные защитные чары, превратился, на радость и смех зрителям, в безобидного тушканчика. Даже Трэвис, видя как ловко обезвредили его заклинание, н смог сдержать внимание. Как не смог этого сделать и Бернхарт.

— Что за вечер! Северянин использует Звездную Клетку!

Булыжники, упавшие вокруг лейтенанта, выстрелил в небо столпами звездного света. Трибуны охнули. Замелькали вспышки фотоаппаратов. В баре начали гомонить, послышались глубокие глотки, сопровождавшиеся приступами кашля.

Блайндмэн, не сводя взгляда с противника, поднял рапиру над головой и выкрикнул длинную формулу, сопровождая речь вычерчиваниями таинственных знаков.

— Ребус Багровой Реки! — пояснил зрителям Рэй.

— Немного коряво, но действенно! — заметил Стив.

Шпага буквально выстрелила фонтаном красных, кровавых брызг. Крупные капли, похожие на россыпь чистейших рубинов, ударили в столпы света и зрители захлопали, радуясь развернувшемуся светопредставлению. Увы, продолжению не было суждено состояться. Раздался гонг и второй раунд закончился, а остатки чар абсорбировал подиум.

— Бернхарт выиграет, — как бы невзначай заметил Кэвин.

— Мне кажется, что Трэвис переиграет его, — возразил Джо, наливая очередной заказ бренди.

Брикс пожал плечами и отошел в сторону.

Следующие раунды напоминали собой выставку последних достижений волшебной науки. Новейшие, самые смертоносные и действенные чары сменяли друг друга с немыслимой скоростью. Лишь глубокий и не превзойденный профессионализм главного комментатора позволил зрителям разобраться в этой кутерьме.

Лейтенант запустил в северянина очередное копье, на этот раз кристаллическое. Северянин ответил защитной сферой, окутавшей его плотной водяной пленкой. Стоило копью лишь коснуться её поверхности, как вода обернулась кислотой и тут же растворила кристал. Бернхарт взмахнул рукой и целый поток кислот устремился в атакующем выпаде, но и сам наткнулся на непреодолимую преграду.

Кислоты сменялись огненными валами и снежными бурнами. На смену стихиям приходили големы, гигантские птицы и прочие звери и химеры. Иногда, когда расстояние между магами сокращалось до пары ярдов, те переходили на оружие. Создавали перед собой рыцарей, закованных в гротескную броню и пускали их в зрелищный бой. Как говорится — "зрелищность равняется славе".

Джо в которой раз убедился в том, что бой на подобном уровне перерастает в нечто родственное шахматам. Противники обманывали друг друга, строя стратегию на защите и контратаке, которая немедленно натыкалась на контр-контратаку. Бесконечный хоровод из ответных действий и контрмер, вызывающий либо разочарованные вздохи, от удара, прошедшего в паре дюймов от цели; либо радостные крики, когда рефери присуждал очередные пять очков.

— И у нас финал! — Рэй, после полутора часов крика, чуть охрип, но это лишь прибавляло его голосу некоего шарма. — Табло показывает нам, что Бернхарт может сохранил лишь семьсот штайнеров, в то время как лейтенант располагает почти четырьмя тысячами.

— Пожалуй, после этого матча компанию "Shipr" ждет бум продаж. Непревзойденное сочетание экономии, скорости и силы исполнения!

— Ну что, Стив, соперники выходят для последнего состязания.

— Да, сразу видно что они измучены и держаться только благодаря воле и усилиям медицинской команды. Впрочем, назовите мне хоть одного человека, кто не был бы измотан подобной схваткой.

— Это точно. И, забегая чуть вперед, скажу вам что именно сейчас, скорее всего, мы станем свидетелями индивидуальных разработок наших соперников.

— Что вполне ожидаемое, учитывая что пришло время выбрасывать все козыри, которые только есть.

— Все ради победы, Стив.

— Все ради победы, Рэй.

Измочаленные, покрытые ожогами и ссадинами; подлатанные медицинским клеем и целительскими заклинаниями, маги встали на позиции. Странная, тяжелые, неестественная тишина сжала Колизей в тесных объятиях.

Лейтенант выставил вперед рапиру и та засветилась мерным, изумрудным сиянием. Бернхарт, в ответ, показательно убрал руки с посоха и тот остался стоять словно фонарный столб.

— Не может быть, — только и успел произнести Рэй.

Земля под ногами оперативника ОМР вспучилась и выстрелила лентами черного шелка. Того самого шелка, который предстал перед зрителями в самом начале схватки. Что ж, не было никаких сомнений в исходе поединка.

Несколько часов спустя

Эту ночь нельзя было назвать тихой, но Джо помнил и более жаркие времена. Например те, когда воевали банды. Вот тогда от пожаров, погромов и бесконечных перестрелок Литтл-гарден просто не знал спасения, а покой работягам лишь снился. Так все продолжалось до тех пор, пока Председатель не ввел в район военных магов. Те быстро навели порядок, а потом свалили, вновь переложив заботу на плечи фараонов. Не "маговское" это дело — с простыми смертными разбираться.

Роджерс пытался закутаться в давно уже прохудившееся пальто, но все что у него получалось, это лишь переместить дырки с одного места,на другое. Так юноша и грелся. И если вы думаете что идущий рядом Брикс чувствовал себя лучше, то вы сильно ошибаетесь. Пальто Кэвина сохранилось немногим лучше, чем у друга, вот только сам Брикс по жизни оказался довольно мерзлявым человеком. Самого слабенького сквозняка хватало для того, чтобы парень простудился или вообще слег с температурой. Как с подобной слабостью беспризорник сумел выжить на улице до сих пор остается загадкой.

— Что за вечер, — бурчал Джо, вытирая покрасневший от холода нос. — И нож проиграл и Посох Королей на материк улетел.

— Ты же говорил, что тебе все равно кто выиграет, — Кэвин, стуча зубами, походил на механического болванчика, которого водители любят ставить на приборную доску.

— Так ведь солидарность земляков и все такое!

— Ну-ну.

Роджерс даже не стал возражать. Пока в турнире выигрывали арбигенцы, юноша действительно безразлично относился к результатам матча. Но вот стоило островитянину проиграть, как Джоли тут же ощутил не только недовольство результатом, но еще и некую обиду. Наверно нечто подобное испытывает любой человек, чья страна проигрывает в каком-нибудь спортивном состязании. Вроде ничего особо ужасного, а все равно неприятно.

Да и день выдался не самый продуктивный. Тэри опять зажал часть зарплаты и не выдал обещанной премии. Единственное, что обнадеживала, так это тот факт, что афера Джоли, кажется, увенчалась успехом.

— Нам действительно надо было все это проворачивать? — спросил Брикс.

— Омары слишком много внимания уделяли театру, — пожал плечами Джо. — Так что отвлечь их внимание в другом конце района было прекрасной идей.

— Если там не тупицы сидят, то поймут что спорщик в баре "У Полли" и какой-то мутный парень, ошивающйися у театра — это одно и то же лицо.

— Если бы там сидели семиизвильные умники, — передразнил Джо. — Меня бы поймали еще в детстве.

Мимо прошла толпа болельщиков. Сложно было понять за кого именно они болели, потому как, судя по крикам, хаяли весь мир в целом и магов в частности. В общем, пьяные и обтрепанные они искали повод для драки. Джо и Кэвин быстренько юркнули в темную, неосвещенную мигающими фонарями подворотню и затаились. Когда фанаты свернули вниз по авеню, ребята вышли, отряхнулись от снега и пошли дальше.

— Все это лишь подтверждает мою теорию о том, что ты им нафиг не сдался. Все что делают омары — следуют наводкам жителей. Не светись и будет тебе счастье.

— Ну еще про паранойю задвинь.

— И задвину, — Кэвин чихнул, чертыхнулся и злобно сверкнул глазами. — Три месяца пахать на Шестипалого, только ради того чтобы оправдать твою маниакальную идею о слежке.

— Но я чувствую, что за нами кто-то присматривает!

— Ну ты же не девка, чтобы чувствовать!

— Хоть в чем-то мы солидарны, — проскрипел Джо, толкая друга плечом. — Если тут кто и девка, так это ты.

— Сейчас на свете станет одним пиратом меньше.

Как это обычно бывает, подобная дружеская перепалка переросла в неменее дружескую кутерьму, в результате которой схватившиеся мальчишки упали на снег и укатились куда-то в кювет. Немного поборовшись, Джо признал победу Кэвина, запихавшего другу снегу за шиворот. Брикс, корчась от судорожного смеха, утирал слеза наблюдая за тем, как Роджерс, крича и матерясь, крутиться юлой пытаясь вытряхнуть льдинки.

Заходя на очередной круг вращения, парень зацепился за что-то и, неловко смахивая с головы собственную шляпу, упал в сугроб. Кэвин уже валялся на земле, стуча по ней кулаками. Джо тоже посмеивался — сам над собой. Как говорил отец Юджин, удача любит только тех, кто любит смеяться над своими неудачами. Роджерс свято следовал этому наставлению, всегда находя повод повеселиться над собственными промахами.

Чертыхнувшись, парень выбросился из холодных объятий грязного снега и отряхнул так неудачно попавшую под ноги доску. Правда на поверку доска оказалась электрогитарой. Старенькая, обшарпанная, с надломленным грифом, отсутствующими колками и пятью, нет, шестью дырками от пуль на базе-корпусе.

Джо, игнорируя шутки друга, подполз к гитаре и не смог сдержать порыва. Рука, словно обладая своей, чуждой разуму Джоли волей, сама собой потянулась к треснувшему грифу. Пальцы пробежались по ладам, тоскуя о порванных струнах, закрученных гусарскими усиками. Сквозь привычную вонь Литтл-гардена Роджерс почувствовал какой-то тонкий, бодрящий аромат, исходящий от некогда лакированной, округлой базы. В этой гитаре было нечто такое, чему юноша не мог подобрать ни описания, ни подходящей цитаты, как из книг, так и из пьес.

Что за историей мог обладать старенький, видавший виды инструмент. Принадлежал ли он блюз-мену, нашедшему покой на дне бутылки, а затем неудачно попавшему под шальные бандитские пули. Или, что вероятнее, гитара пылилась на витринах музыкальных магазинов, не привлекая покупателей завышенной ценой и отпугивая неизвестным брендом. На боку красовалась надпись "DH" и больше ничего. Странно, но Джо эти буквы показались смутно знакомыми. Впрочем, парень не стал заморачиваться.

Так или иначе, Джоли, не раздумывая более ни секунды, бережно поднял инструмент на руки и с дурацкой улыбкой на лице начал выбираться из кювета.

— Мда, — протянул Кэвин, почесывая припорошенную снегом макушку. — Любовь с первого взгляда все же существует.

20 апреля 1960г, Арбиген, Маэрс-сити, Восточный парк

Самый разгар весны в районе Джо и Кэвин любили проводить в парке. Здесь всегда скапливалось множество парочек, поглощенных друг другом и не обращавших внимания на такую мелочь, как два беспризорника. Благодаря этому, парни частенько подрабатывали на озере, где за доллар катали желающих на краденных лодках. Конечно приходилось отдавать часть дохода местным бандюкам и прочим криминальным и полу-криминальным личностям, но на обед хватало. С ужином и завтракам все обстояло несколько сложнее, но весной подработок куда как больше, нежели в вечно холодную и голодную зиму.

Так Джо зачастую проводил ночи в порту. Пользуясь своей нечеловеческой силой, он довольно быстро заслужил репутацию хорошего работяги, так что порой даже получал премии от начальства. Всего пяток долларов в лучшую смену, но Джо и этому был рад. Что делал Кэвин, для Роджерса оставалось загадкой, но и тот тоже приносил деньги и без дела не сидел. В общем и целом друзья выживали как могли, но и на самое дно опускаться не спешили.

Сейчас же ребята, после тяжелого рабочего дня, сидели на своем излюбленном месте — небольшом скалистом холме на окраине парка. Забраться сюда было непросто даже начинающему альпинисту, но парни, частенько промышлявшие воровством, наловчились преодолевать и не такие препятствия. Впрочем, все труды с лихвой окупались открывавшимся с горки видом.

Отсюда весь Маэрс-сити лежал словно на раскрытой детской ладошке. От северных, промышленных районов, до юго-восточных трущоб и порта; от южных районов, перемежающихся бесконечными складами и ангарами, до западной границы. А там, за окружной дорогой, лежали бескрайние зеленые холмы и равнины, рассеченные путаницей железных дорог. Где-то там, за линией горизонта, стояли многочисленные городки, поселки, фермы, а так же огромный лес.

Маленькие дети, слушая сказки родителей, искренне верили, что в том лесу живут всякие волшебные существа. Грифоны, фениксы, великаны, гоблины, тролли, саламандры, единороги, пегасы и, наверно, даже драконы. И дети действительно верили в это — ну а как же может быть иначе, когда сам живешь среди магов. В подобное, когда-то, верил и Джоли, пока не выяснил что все вышеперечисленные обычные химеры, созданные волшебниками-учеными. Конечно же они не жили в лесу, а существовали лишь в качестве фотографий и галочек на архивных бланках исследователей.

Как бы много магии не было вокруг, а лжи в Городе Магов всегда оказывалось еще больше. Дети вырастали, превращаясь во взрослых, для которых колдовство столь же рядовое явление как проколотая шантрапой шина. Но все же, весной, а особенно в такие вечера, очень хотелось верить что где-то там, за пределами этой чертовой дыры, существует настоящая сказка.

Что не даром над головой, наконец, раскололась гранитная гробовая крышка, выпуская на волю бескрайнее синее небо. По улицам зазеленели деревья, до этого больше напоминавшие кладбищенские, разлапистые указатели. Парк же и вовсе дышал жизнью. Здесь пели птицы, смеялись беззаботно играющие дети, журчала вода, сбегая по десятку миниатюрных водопадов и на скале, укрытой плотным травяным ковром, курили два друга.

Брикс отдавал предпочтение обычным "Melbern" — дешевым сигаретам по полбакса за пачку. Джоли, вопреки логике, брал дорогие и от того мало известные "Pirate"s dream". Парню нравилось нетолько название, но и особый состав табака, содержащийся в белой, пергаментной бумаге. Вдыхал Джо вовсе не горьковатые смолы, а будто бы легкий, даже солоноватый морской бриз. Выдыхал же не вонючий, едкий серый дым, а словно облака. Белые, пушистые, они степенно выплывали изо рта, создавая иллюзия того, что юноша творит чудное волшебство. За подобное удовольствие Джоли платил по пять долларов за упаковку. Видимо, благодаря этому парень не то чтобы часто курил.

Играясь с дымом, выпуская его кружками и спиралями, Джо смотрел на центр города. Отсюда он походил на горное скопление высоченных, но отчего-то черных пиков. Хотя, вернее было бы сравнение с прямоугольными, вытянутыми к небу рождественскими елками. В деловом центре, сосредоточие жизни и денег Маэрс-сити, стояло порядка сотни небоскребов, из которых семь выделялись особенно. Как вы правильно догадались — они принадлежали правящим гильдиям.

Огромные, стеклянно-бетонные джунгли даже в эту весеннюю пору скрывали от жителей небо, уже давно отчаявшееся продемонстрировать свои просторы жителям "Уорден-плэйс". Именно так назывался район волшебников и богатеев. Джоли бывал там всего раз, но и этого хватило чтобы на всю жизнь заразиться мечтой поселиться в одной из уходящей к облакам высотке. Увы, стоимость лофта в подобном комплексе скорее напоминала телефонный номер, а не богоугодный ценник.

В отдалении, где-то за чертой северных районов, стоял замок. Нельзя сказать что он был древним, скорее просто стилизованным под старину. Никто из простых смертных не знал почему маги сделали здание Университета именно в таком архаичном строении, да и никого это и не волновало. Позвольте представить вам — освещенные тысячью прожекторами, воздушный, украшенный горгульями и статуями нимф, витражами и обвившим стены плющом, с антуражными бойницами и острыми шпилями на многочисленных башнях — Университет Магических Исскуств. Место, в котором юные маги обучаются с шестнадцати и до двадцати двух лет.

Частенько, в детстве, Джоли представлял как будет бродить по этим с виду холодным, но обязательно чудесным камням. Ну а какие еще камни могут быть в волшебном замке? Конечно же столь же удивительные, как и все, что имеет отношение к чародеям. Примерно в те же времена Джо отчаянно пытался узнать хоть что-нибудь о своих родителях.

Проходили годы.

Университет уже больше не казался чем-то необычным и сказочным. Скорее даже прозаичным и несколько отталкивающем нелицеприятной правдой о сути большинства магов. Напыщенных уродов, пьяных от бесконечной вседозволенности и власти. Необременные проблемами простых людей, они жили на полную катушку, заставляя Роджерса кусать лацканы, зверея от чувства несправедливости и банальной зависти.

Ведь чем он — Джоли Роджерс хуже Тем что бос и беден будто старая церковная мышь Ну так ведь деньги это еще не все, если, конечно, верить отцу Юджину и Кэвину. Но как бы то ни было, вон они — маги, живут в просторных квартирах, а не ютятся по углам и щелям. Ездят на шикарных авто и их никоим образом не заботит как сменить подметку на дырявых башмаках. Наверно, любой, даже средний волшебник, мог себе позволить купить небольшую обувную лавку, а не то что месяц собирать деньги на куцее, поношенное барахло.

Проходили годы.

Мчась, со скоростью паровоза, каждый день отходящего в сторону зеленеющих лугов, они забрали с собой детскую наивность Джо, его веру в сказку и все мысли о родителях. Становясь старше, ты рано или поздно учишься принимать правду, не тешась ядовито-сладким самообманом. Юноша, более известный как "сухопутный пират Литтл-гардена", оставил бесплотные надежды.

Скорее всего его мать работала дешевой шлюхой, случайно залетевшей от какого-нибудь нарколыги или загульного бандита. Странно, как у такой парочки мог получится такой замечательный ребенок. Красивый, высокий, умный и сильный. Как вы поняли — скромности бог решил не выдавать, считая, что босоте и так досталось слишком много добродетелей. Зато дьявол, или как там его принято называть, щедро приправил уже почти готовое блюдо корыстью, толикой жадности, щепоткой хвастовства, парой кило авантюризма и целой тонной замкнутости и гордости.

Вряд ли хоть кто-то из Литтл-гардена мог сказать, что хоть что-нибудь знает о мыслях Джоли. Порой даже Кэвин обвинял друга в чрезмерной замкнутости и привычке держать все в себе. Хотя, наверно, все эти качества, в той или иной мере, присущи большинству сирот. И пусть прошли те славные, детские годы, когда сказка была неотличима от реальности, но Джо все же не отказался от идеи — он страстно желал поступить в Университет. Конечно же его авантюристский нрав нисколько не смущал тот факт, что парень не обладал и толикой волшебного таланта.

— Завтра все измениться, — мечтательно произнес юный аферист, выкидывая скуренную до фильтра сигарету и заменяя её сочной, горьковатой травинкой.

Они с Кэвином лежали на траве и смотрели на медленно чернеющее небо и огни Линд-авеню.

— Ты так и не расскажешь что задумал?

— А как же сюрприз? — возмутился Роджерс.

Брикс закатил глаза и отправил окурок в далекий полет. Маленькая красная искорка вспорхнула к небу, на миг превращаясь в новую звезду, а мгновение спустя столь же стремительно исчезла, потерявшись где-то во тьме.

— Ну и иди к черту.

— Вот она — дружеская солидарность. Чуть что, так сразу к черту.

Джоли положил ладони за плечи, подтянул колени к груди и одним рывком взмыл в воздух. Ловко приземлившись на пятки, парень покачнулся и, подражая акробатам, картинно развел руки в стороны. Со стороны казалось, будто Роджерс хочет обнять весь Маэрс-сити. На его лице блуждала мечтательная улыбка, совсем не похожая на привычный пиратский оскал.

— Ты никогда не хотел стать магом?

Кэвин поперхнулся и с недоверием посмотрел на друга. Интересно, что Джо видел в этих холодных, отталкивающих огнях Уорден-плэйс Совсем не тех огнях, которые смогли бы притянуть к себе Брикса. Наоборот — они отталкивали, пугали его, напоминая о том что самая большая тень всегда живет рядом с самым ярким светом.

Брикс поднялся и подошел к другу. Вдвоем они стояли на краю пропасти и вглядывались в ночной город. Пожалуй, каждый видел там что-то свое.

— Зачем?

Джо резко обернулся и в его глазах сверкнула неподдельная решимость и даже злость.

— Буквально — за всем! — кажется, Джоли прорвало. — Эти ... волшебники имеют все, что только можно захотеть. Имеют просто так — по праву рождения! Все, что мы должны зарабатывать потом и кровью, они могут получить щелчком пальцев! Дорогие женщины и одежда, крутые тачки, теплые и большие квартиры и все это только потому, что им повезло родиться магами!

Кэвин промолчал и отвернулся. Он всегда знал, что его друг искренне завидует волшебникам, но это была какая-то странная зависть. Совсем не та, какую испытываешь к человеку, которому по жизни повезло чуть больше, чем тебе самому. Нет, здесь крылось что-то другое. Словно несбыточная детская мечта, терзающая любителя шляп и по сей день.

— Как елку не наряди, а она все равно останется елкой.

— Цитируешь отца Юджина?

— Порой он говорит мудрые вещи, — Кэвин пожал плечами и с силой пнул камень, отправляя его вслед за исчезнувшей сигаретой. — Мы те, кто мы есть Джоли. Беспризорники, с трудом собирающие по десять баксов за две недели. У нас по двадцать пять приводов в полицию и чудом ни одного суда и регистрации в личном деле. Как бы ты не стремился изменить это, но прошлое на то и прошлое, что остается неизменным.

Джоли насупился, становясь похожим на обиженного кота.

— И что, поэтому надо всю жизнь волочить это жалкое существование

— Вовсе нет. Одежда, какая бы дорогая она не была; самая крутая и быстрая машина; самая желанная женщина, все это не сделает из тебя кого-то другого. И я не хотел бы, чтобы мой друг потерял себя под весом всего этого, как ему кажется, нужного барахла.

Роджерс хотел было уже что-то ответить, но тут на его лице вновь показался знаменитый пиратский оскал.

— Не знал, что тебе нравятся женщины с весом.

До Кэвина не сразу дошла шутка, а когда дошла, то друзья смеялись уже вдвоем. Их споры и перепалки всегда заканчивались либо небольшой потасовкой, либо таким вот смехом. Странно, но это лишь сближало двух бездомных.

Похлопав друг друга по плечам, ребята стали спускаться вниз, что, учитывая опустившуюся на парк ночь, оказалось не самой простой задачей. Прижавшись к камням, Джо решил немного подколоть друга.

— Как там твоя Рози?

Как и ожидалось. Вопрос, словно метко выпущенная стрела, попал прямо в цель. Роджерс мог поспорить, что Кэвин покраснел и спрятал взгляд.

— Мы вчера гуляли.

Судя по тону, которым Брикс произнес эту фразу, в гулянии не оказалось ничего приятного. Неужто Эштентон продинамила его Не, невозможно. Кэвин слишком хорош собой, чтобы его дала от ворот поворот такая простенькая леди, как Роза.

— И?

Кэвин бурчал настолько тихо, что сложно было разобрать отдельные слова.

— Я отвел её в кафе. Ну, то, что на пересечении королевской и седьмой-стрит.

— И?!

Джо ожидал любого поворота событий — от хлесткой пощечины, до откровения. что Роза на самом деле парень, но только не такого:

— Мы поцеловались.

Роджерс сперва не поверил своим ушам, а потом разочарованно выдохнул:

— И все?

— Мы не заметили её родителей.

— И все?!

Кэвин и вовсе понизил голос до шепота новорожденного.

— Её отец — член Городского Совета.

Сперва висела ночная тишина, разгоняемая трелями сверчков, а потом Джо засмеялся. Парень зашелся в такой истерике, что сам не заметил как схватился обеими руками за живот. Прошло мгновение, и все, что успел сказать Роджерс до того, как сорваться с уступа, это "Ой!".

Кэвин, слушая крики друга, всем сердцем надеялся что сухопутный пират разобьется о камни, благо лететь ему почти восемь футов. Увы, уже через несколько минут снизу послышались проклятья в адрес сил гравитации и шляпы, так неудачно улетевшей прямо в куст шиповника. В этот миг Брикс понял, что Джоли Роджерса так просто не прикончить и придется ему мучится с беспардонным другом и дальше.

7 июля 1960г, Маэрс-сити, школа "Хай-Брукс"

Стоя перед треснутым зеркалом, Джо усердно пытался завязать таки хоть какой-нибудь узел из удавки, почему-то названной галстуком. Дешевый атрибут обязательной школьной формы извивался похлеще иной змеи и никак не хотел принимать нормальную форму. Убогий, толстый, абсолютно безвкусный, он только портил и без того бедный облик Роджерса, что только сильнее злило выпускника.

— Да что б тебя!

Джо скомкал удавку и швырнул ту куда-то в сторону, доставая из кармана короткий, узкий, черный галстук не пользующийся большой популярностью среди добропорядочных граждан.

Повязав его меньше чем за секунду, Джоли поправил скрепки и иголки, благодаря которым прохудившийся пиджак не разваливался на части. Оценив свой нищенский вид, не сглаживаемый даже треснутым зеркалом, парень уныло вздохнул. Серая от старости сорочка, заплатанный пиджак, из левого плеча которого давно уже вывалилась подкладка и из-за чего Джолм стали походить на переломанного уродца. Брюки, еле скрывающие щиколотку, черные, штопанные носки и замотанные скотчем, некогда коричневые туфли.

Да уж — есть отч его не любить школьную форму.

— Ты готов?

Кэвин, выглядевший точно так же как и его товарищ(за исключением, пожалуй, галстука), в очередной раз с укоризной посмотрел на тонкий галстук.

— Чего? У меня не получается завязать этого питона!

— Могу помочь.

Джо, представив как другой парень будет завязывать ему галстук, мигом скривился и даже чуть побледнел. Роджерс ожидал что его друг сейчас начнет в который раз распинаться на тему благопристойности, но Кэвин почему-то не торопился с этим.

— Приятель, мне нужно кое-что тебе рассказать. Вче...

— Все потом! — отмахнулся Джоли.

Он закинул за плечо гитару, к которой вместо лямки приладил обычную бельевую веревку. Опустив гриф к земле, Роджерс широко усмехнулся и хлопнул друга по плечу.

— Сегодня нас ждут великие свершения!

— Но...

— Потом, дружище, все остальное — потом!

Даже не посмотрев на товарища, музыкант, сроднившийся за прошедшие месяцы с гитарой, буквально вылетел с чердака, пронесся по лестнице и чуть не сбил охранника. Тот, не оценив маневра, попытался дать беспризорнику пенделя, но вряд ли деревянная нога может посоперничать с живой.

Увернувшись, Джо отвесил шутливый поклон и приподнял шляпу. Брикс уныло плелся сзади и с тревогой думал о грядущем событии, оптимизм Джо обычно означал что грядут проблемы.

Лето в Маэрс-сити выдалось на удивление жарким. Нет, оно никогда не отличалось особыми заморозками или дождями, но в этом году небо и вовсе казалось таким низким, что можно было дотянуться рукой и таким легким, что хватило бы обычного вентилятора, чтобы его сдуло куда-то в бескрайний космос. От невыносимой, почти сорока градусной жары что-то сломалось в метрополитене, превратив подземку в филиал ада. Люди там порой теряли сознание и теперь по радио частенько говорили о необходимых мерах предосторожности. Слава богу — Джо никогда не любил спускаться под землю.

Признаться, Роджерса, после жизни в приютском "инкубаторе", несколько пугали тесные, закрытые пространства заполненные людьми. Именно по этой причине, а вовсе не из-за солнца, ребята миновали двенадцатую стрит и вышли аккурат к трамвайной остановке. Конечно на метро быстрее, да и станция ближе к школе, чем остановка, но порой можно позволить себе забыть о рациональности.

Под навесом, прячась в небольшой тени, стояли не только работники, с тревогой смотрящие на часы, считая минуты до того срока, когда явка на работу станет штрафом за опоздание, но еще и несколько школьниц.

Джо против воли расплылся в улыбке.

Если за что-то и можно любить неудобную, уродливую и дорогую школьную форму, так это за лето. И чем жарче лето — тем короче юбки леди, а следовательно — тем богоприятнее любая, даже самая строгая форма.

Четыре девушки, видимо из той же школы что и Джо с Кэвином, мирно шептались на углу остановки, в то время как ветер ласкал их гладкие, стройные ножки и игрался клетчатыми, тонкими юбками. Роджерс отдал бы многое, чтобы на миг оказаться на месте ветра, но сегодня его ждали другие, более важные дела. Впрочем, одна из девушек, поправляя короткие, черные волосы, все же повернулась к парню и так и застыла. Спустя лишь мгновение на Джоли смотрели уже и её подруги, одна как-то нерешительно улыбались, в то время как её подруги резко отвели взгляд в сторону и заулыбались.

Роджерс приподнял шляпу и улыбнулся — леди зарделась и тоже отвернулась.

— Позер, — фыркнул подоспевший Брикс.

— Ничего ты не понимаешь, — покачал головой Роджерс.

— И у кого из нас двоих есть девушка?!

— У тебя, — согласился музыкант и тут же добавил: — Потому что у меня их несколько.

— Что постоянно приводит к пощечинам и проблемам с большей частью парней Литтл-гардена.

Джо кинул косой взгляд на белые блузки, выгодно подчеркивающие то, что они и должны подчеркивать. И даже убогие женские пиджаки не могли скрыть этого. Но Кэвин был прав, Джо никогда не отличался особым постоянством — каких бы вопросов это не касалось.

— За все надо платить, — пожал плечами Джоли. — В том числе и за это.

— А сам говорил, что не любишь продажный секс.

— Нарываешься.

— Ой-ой. Прям уже трясусь весь. Опят заставишь слушать свой "рок"?

— Эй!

Кэвин улыбнулся и хлопнул друга по плечу.

— Да я же по-дружески.

— Ну-ну, — надулся Джо.

Раздался мало мелодичный звон и из под холма выехала "горбушка" — так на городском слэнге называли трамвайный вагончик. Усами он дотягивался до черных проводов, длинной не превышал дюжины ярдов, но почему-то назывался не жуком, а именно горбушкой. Наверно, для полного сходства с хитиновым вредителем, вагончику не хватало выпуклостей или иных более плавных изгибов. Прямые углы, резкие линии, даже крыша была настолько ровной, что положи на неё стеклянный шарик и он сохранит абсолютную неподвижность.

Провизжала двойная дверь и на ступенях показался кондуктор. В руках он держал старенький билетный аппарат, одновременно и отщелкивавший и пробивающий эти самые билетики. Народ торопливо выстроился в очередь. Люди, наверно, думали что чем быстрее они сядут, тем быстрее поедут и, следовательно, не опоздают на работу. Никто з них даже не догадывался, что ленивый кондуктор, как бы не спешили будущие пассажиры, продает билеты с одинаковой скоростью. Ленивой, почти черепашьей скоростью.

Встав в конце очереди, Джо заметил как одна из девушек, поднимаясь по металлической лесенке, забыла прикрыть портфелем юбку и на солнце сверкнуло нижнее белье. Наверно это должно было доставить молодому юноше удовольствие, но Роджерс, вопреки всему, не терпел пошлостей. И тем более он не любил, когда столь откровенно заигрывали или пошлили леди. Всего одного этого эпизода хватило, чтобы Джо мигом потерял всякий интерес к четверым леди.

— И как ты только не сходишь с ума от жары в своей-то шляпе? — сокрушался Кэвин, протягивая кондуктору десятицентовую монету.

— А может она волшебная, — хмыкнул Джо, так же расставаясь с небольшой, но ценной денежкой.

Пробитый билетик нашел свое пристанище в кармане заплатанных брюк и парни с трудом протиснулись к балкончику, находившимся в хвосте вагона. Проржавевший, с покосившимися перилами, он пугал людей тем, что, с виду, в любой момент мог банально обвалиться, но друзей это не беспокоило. При такой погоде либо ты гибнешь на трамвайных путях, либо от духоты. И почему-то трамвайные пути в данном случае казались меньшим злом.

Проходя мимо дам, Джо специально сделал вид, что его больше интересует собственные пальцы, нежели миловидные дамы. Правда это не уберегло его от якобы неловкого касания чужого плеча и сдержанного смешка. Парень лишь закатил глаза, надвинул шляпу на лоб и поторопился к другу. Нет, порой его собственное лицо играло с ним слишком злые шутки. Особенно когда дело касалось противоположного пола.

— Нет, ну правда, не может же она действительно быть волшебной.

Кэвин, закинув некогда кожанную сумку за плечо, облокотился на перила, словно игнорируя любые посылы здравого смысла. На некоторые вещи благоразумие Брикса не распространялось.

— Да черт его знает, — пожал плечами Джо, копируя позу друга. — Мне иногда кажется, что в этом городе даже крышка от унитаза может оказаться каким-нибудь артефактом.

— Да уж... Слышал последнюю байку?

— Про сундук, внутри которого останавливается время?

— Ага.

— Что-то такое припоминается.

Мимо степенно протягивались грязные, пошедшие трещинами стены домов, построенных впритык друг к другу. Из парадных тянулись вереницы людей, активно обмахивающийся либо желтыми страницами документов, либо платками. Мужчины пытались стянуть с головы кепки и шляпы, но прохожие смотрели на таких с некоторым укором — не дело, с непокрытой головой. Даже босяки стараются чем-нибудь прикрыть волосы. Даже тот же Брикс носил привычную кепку-уточку, в чей нос, подражая известной банде, вшил бритвенные лезвия.

По поребрикам носились беззаботные дети, размахивая тяжелыми портфелями и пугая родителей. Частенько на обочине останавливались авто и водитель, нехотя выползая из салона, спешили поменять колеса и с омерзением поглядывали на расплавившуюся резину. Жара стояла невыносимая... Странное лето.

— Кстати, всегда хотел спросить. Откуда она у тебя? — Кэвин все вертел в руках фото-карточку Рози.

Эштентон улетела на большую землю, но обещала вернуться к октябрю. Брикс страшно и страстно ревновал подругу, сетуя что та не оставила даже телефонного номера. Только адрес. А письма с Арбигена идут долго.

— Не знаю. Вроде, сколько себя помню — всегда при мне.

В памяти Джоли всколыхнулся образ какой-то визитки, но парень тут же отмахнулся от бесполезных воспоминаний. Сегодня ему предстояло провернуть крупную аферу, так что тут не до рассуждений о шляпах.

Мимо пронесся новенький, прямой словно стрела, двухдверный Кадилак. Прямой, вытянутый словно стрела, с кожаной откидной крышей, он исторгнул облачко черного дыма и скрылся за поворотом. Вслед за ним, терзая уши воем сирен, промчалось еще трое представителей той же фирмы. Правда на этот раз по проще — "Эльдорэйдо" выпущенная специально для фараонов. Правда, производители вроде как обещали выпустить вариант и для гражданских, но без крыши — обычный кабриолет.

Сверкая красно-синими огнями, полиция тоже скрылась за поворотом.

Наверно, для обычного обывателя эта погоня как-то разбавила бы ничем не приметное утро, но только не для жителя Литтл-гардена. Здесь подобное не являлось чем-то из ряда вон выходящим — обычные будни.

— Не уйдет, — вынес вердикт Джо.

— М?

— Вихлял на повороте, да и подвеска расшатана. Как есть не уйдет. А если свернет на королевскую, то и вовсе не впишется в поворот и врежется в твое любимое кафе.

Брикс сжал зубы и процедил довольно грязное проклятье в адрес гонщика. В вопросах погонь и машин, Кэвин безоговорочно доверял своему другу. Уж кто-кто, а Джо знал толк в авто. Порой он мог часами пропадать в гараже отца Юджин, копаясь в самых разных моделях и вымазываясь почище иного трубочиста. Простите за каламбур.

Роджерс просто обожал скоростные машины, порой уделяя им больше внимания, чем своим однодневным пассиям.

Тренькнул сигнал и кондуктор безразлично протянул:

— Остановка Хай-стрит.

Пока кто-то пытался протолкнуться сквозь толпу, беспризорники попросту спрыгнули с балкончика и пошли в сторону школы. Вообще с трамвайным балкончиком связана отдельная история. Где-то на конце семнадцатой улицы, пути уходят по резкий откос и трамвайчик неизменно набирает неслабую скорость. И вот, среди школяров похрабрее, существует некое крещение. Надо подгадать момент и запрыгнуть на балкончик. На словах — ничего сложного, а на деле врачи уже проклинают этот холм и традицию школы "Хай-брукс". В самый "удачный" месяц к костоправам может угодить до десятка пострадавших с переломами и длинными, рваными порезами.

— На следующей неделе обязательно попробуем, — в сотый раз повторил Джо, провожая вагончик тоскливым взглядом.

По какому-то недоразумению, сюрреалистическому стечению обстоятельств, обитатели театрального чердака так ни разу и не попробовали свои силы в этом непростом испытании. Каждый раз у них находилась веская причина отложить покорение трамвайного балкончика.

Поправив вечно соскальзывавшую с плеча сумку, Кэвин уже заторопился к школе, но Джо остановил его и отвел ближе к кустам — так, чтобы их не было видно не со стороны дороги, ни тропинки, ведущей к зданию школы. Роджерс приложил палец к губам и достал из сумки небольшой сверток. Развернув ткань, Джо, сверкая пиратским оскалом, достал на свет то, о чем некоторые могут только мечтать. В коричневой половой тряпке лежали разнообразные волшебные "штучки".

— Это что?

— Артефакты.

— Вижу, что не пыльца фей. Зачем они тебе? — и тут Кэвин вдруг понял. — Это на них ты потратил все наши сбережения!

Джо зажал другу рот ладонью, дабы тот не оповестил весь район о задумке афериста.

— Тише ты, — прошипел Роджерс, с опаской оглядываясь по сторонам. — Слушай, я все выяснил. Когда сегодня приедут ОМРовцы, они будут проверять нас при помощи прибора, считывающего штайнеры.

Кэвин, судя по выражению его лица, начал догадываться о сути аферы, но отвечать не спешил. Джо немного выждал и продолжил.

— Эти артефакты я купил у нормального продавца. Смотался в Мэджик-ярд.

— Ты ездил в район волшебников?!

И вновь ладонь Джо закрыла пол лица Кэвина.

— Да тише ты.

— Ум-румб-хлюп-шууп.

— Чего? — Роджерс в недоумении изогнул правую бровь и тут же наткнулся на осуждающий взгляд друга. — А, да, прости.

Роджерс убрал ладонь и Брикс показательно вытер губы.

— Ты вообще обезумел?

— Слушай, я верну твою долю.

— Да я не про деньги, — если бы Кэвин не шептал, то этот крик был бы слышен даже в башне Соркерсов. — Ты, эспер, проворачивал свои дела прямо под носом омаров? В пяти шагах от их центрального управления?!

Джо хвастливо вздернул подбородок и даже как-то опасно сверкнул глазами.

— О мой бог. Даже и не знаю — восторгаться или врезать тебе посильнее.

— Слушай, Кэв, воспринимай это как инвестиции в наше будущее.

Брикс еще немного посверлил друга глазами, но не добившись ни тени сожаления, махнул на это дело рукой. Совесть Джо оказалась слишком глубоко закопана, чтобы достучаться до неё такими тривиальными методами.

— Ладно, черт с тобой. Рассказывай что задумал.

На этот раз голубые глаза Джоли сверкнули тем, что писатели обычно называют "дух авантюризма". Джоли показывал один артефакт за другим. Шарики для пинг-понга, внутри которых был заключен свет, отпугивающий комаров; листочки со странными иероглифами, запирающие или отпирающие любой замок (если он, конечно, не защищен магией); авторучки с бесконечными чернилами; камешек, обладающий свойствами каучука; стекло, сквозь которое можно увидеть человека без одежды...

— А оно-то тебе зачем?

— По скидке взял. Слушай дальше...

Нож... нет-нет, не разрезающий все подряд, а наоборот — склеивающий; ну и еще десяток прямоугольных листков-закладок с разными иероглифами.

По задумке Джоли, все эти артефакты надо было...

— Я не буду глотать подобную хрень! — Брикс так сильно размахивал кулаками, что Джо опасался как бы товарищ не вывихнул плечо.

— Ты бы не перебивал, — скривился Роджерс. — Ничего глотать не надо. Рассуем по карманам, так чтобы не выпирало. Омарчики прибором проведут, а он показатели с артефактов и считает.

— Ну ладно. Хорошо, — Брикс устало массировал переносицу, пытаясь рассуждать логически. — Предположим сработает. Допустим нас заберут в Замок. А дальше что?

— А дальше, а дальше... а дальше...

Лицо Джоли, еще недавно буквально светившееся энтузиазмом стремительно темнело, но вдруг вспыхнуло ярче прежнего.

— А дальше по обстоятельствам!

— О мой бог.

* * *

Школа "Хай-Брукс" находилась прямо в центре жилого квартала на краю Литтл-гардена. Уже отсюда можно было почувствовать соленый морской бриз, а если постараться, то услышать далекие, приглушенные расстоянием крики грузчиков и матросов. Хай-Брукс как внешне, так и внутренне ничем не отличалась от еще сотни таких же, разбросанных по всему городу. Обычная, общеобразовательное заведение, где зачастую наличиствует нехватка учителей и переизбыток туповатых учеников.

Брукс не могли похвастаться сильной спортивной командой или каким-нибудь продвинутыми студентами-умниками. Здание у них оказалось самое обычное, трехэтажное, с небольшой пристройкой. Наверно сверху это все напоминало знаменитый "ход конем", но с земли выглядело печально. Разбитое крыльцо, где из цемента торчат куски арматуры. Грязные, никогда не моющиеся окна и целое кладбище сигарет на углу пристройки.

Конечно, взгляд иногда натыкался на серые стены, разрисованные появившимся из ниоткуда "граффити". Что означает это слово Джоли не знал, но в последний год странные, цветастые рисунки заполонили весь район и часть подземки. В общем, единственное, что делало честь данному заведению, так это близость к двум автобусным остановкам, одной трамвайной и метро.

Зайди в холл, Джо перекинулся парой фраз с Кэвином. Они условились встать в разные концы шеренги — так у омаров возникнет меньше подозрений, когда они найдут сразу нескольких магов в одном школьном выпуске. Брикс опять хотел что-то рассказать другу, но Джоли только отмахнулся.

Слившись с потоком незнакомых подростковых, зачастую прыщавых (спасибо вечному смогу промышленного района) лиц, Роджерс вошел в спортивный зал, где и должно было состояться главное событие в жизни любого школьника. То самое событие, когда волшебник в красной форме окидывает тебя презрительным, высокомерным взглядом и выносит безапелляционный вердикт — "не маг". После этого ты можешь хоть головой об стену биться, но тебя ждет однообразная и серая жизнь.

Если имеешь семь пядей во лбу или богатеньких родителей — поступишь в колледж. Там, проучившись четыре года, сможешь выбрать три пути. Или становиться кем-то вроде офисного хомяка, просиживая штаны на скучной работе за мизерную плату. Возможно тебе повезет и тебя возьмут еще на три года учебы — это второй путь. Тогда тебе, по получению сертификата об образовании, будет открыто чуть больше дверей. Но, опять же, придется горбатиться на неизвестного тебе толстосума, каждую ночь просыпаясь в холодном поту и ожидая сокращения. Третий же путь доступен лишь избранным и тем, кому повезло родиться в семье предпринимателей или просто богатых граждан.

Джо усмехнулся. Вряд ли среди семидесяти выстроившихся в шеренгу выпускников найдется хоть один или одна, соответствующие последнему критерию. У богатых имелись "свои" школы и ни один отпрыск высшего света не учился бы в заведении подобном "Хай-Брукс". Скорее всего, большинство из присутствующих заканчивает сегодня учится и уже завтра или послезавтра отправляется искать работу. Черную, грязную, тяжелую, выматывающую и дешевую. За десять баксов в день они будут мыть полы, разносить почту, рвать пупки на грузовых работах, может пойдут на заводы, где им вобьют в головы элементарные технические знания.

Судя по выражениям лиц, многие прекрасно понимали и осознавали ждущую их судьбу. Некоторое, вероятно, сожалели что не налегали на учебу так, как это делал, к примеру, Брикс. У Кэвина, после сдачи всех экзаменов, в табеле красовалась лишь одна "B". И та — по астрономии. Невзлюбил астроном прямого и всегда честного Брикса, валил на экзамене так безбожно, что даже комиссия кривилась и морщилась. Но все чего он добился — снижения оценки лишь на один балл.

Сам Джо без тени стеснения радостно размахивал табелем, где пузатые "D" разбавляли редкие, почти одинокие стройные"C". Роджерс не видел смысла в тех знаниях, что можно было получить из школьных предметов. За одну ночь в театре он узнавал куда больше, чем из любого иного учебника. А слушая уличных музыкантов и подрабатывая уборщиком в бывших кабаре — нынешних клубах, Джоли учился музыке лучше, чем у иного профессионального репетитора. Школа не готовила к жизни на улице, так к чему она тогда вообще нужна?

Кэвин частенько повторял, что Джо не прав и с его мозгами он мог бы учиться не хуже, но Роджерс отшучивался и брал в руки гитару. Нет, он действительно не был дураком, но и не питал пустых иллюзий. Чтобы вырваться из цепких лап Литтл-гардена, надо либо родится гением, либо везучим бандитом, способным на одной лишь удаче уйти от фараонов, конкурентов, других "акул" и выбиться в люди. Джо знал, что он не хочет становиться настоящим мафиози или гангстером, но и гением он тоже не был. Все, на что уставалось уповать, это на навыки афериста и то, что омары действительно увезут их в Университет.

Вскоре за кафедру встал сухонький, морщинистый директор. Невзрачный, неряшливый, он, произнося пафосную и во многом лживую речь, постоянно утирал пот с покрасневшего лба. Джо не мог всерьез воспринимать слова про широкие возможности и какую-то там ответственность. Парня постоянно тянуло засмеяться. Малого то что глава школы с таким важным видом нес абсолютную чушь, так он еще, кажется, верил в неё! Как говорил отец Юджин — хуже дурака, может быть только дурак, влюбленный в собственную дурость.

Наконец директор, в очередной раз утерев пот, провожаемый вялыми аплодисментами спустился с кафедры и скрылся среди учителей. Наступал решающий момент. В зал, через черный вход, вошли двое. Звуки мигом стихли. Замолчали даже те, кто не стеснялся говорить во время речи директора. Все взгляды и мысли были обращены в сторону визитеров. Высокие, статные, они степенно и неторопливо шли к шеренге подростков.

У каждого на поясе — армейская рапира, разработки государственной военной компании "Slicedice". Высокие ботфорты отбивали мерный ритм, выстукивая каблуками по дощатому полу. Вишневые брюки держаться широким, черным поясом. Вместо бляхи сверкает номер подразделения. Белые сорочки увенчаны не галстуками, а двойными черными шелковыми шнурками, развевающимися при ходьбе на манер лент танцовщиц. Но самая главная часть формы ОМР — ярко-красный, словно кровавый фрак-плащ. Да-да, именно так.

Фрак-плащ. Его борты заканчивались не доходя дюйма до пояса, а с анфаса "костюм" походил на мундир начала девятнадцатого века. За спиной же развивались две полы. Разрезанные чуть пониже спины, они дотягивались до пяток и были так сильно накрахмалены, что напоминали крылья самолета. Джоли был уверен, что стоит ударить по такой и та не сомнется, а хрустнет на манер тонкой доски.

Роджерс почувствовал как невзрачная леди, стоявшая от него по правую руку, задышала чаще и глубже. Не то чтобы парень завидовал омарам, но их форма неизменно привлекала внимание леди. Сам парень как-то внутренне подобрался и инстиктивно приготовился к бегству. Будучи эспером, Джо старался держаться как можно дальше от этих господ, но сегодня был вынужден столкнуться с ними лицом к лицу.

Один из омаровцев встал перед шеренгой и народ как-то сам собой вытянулся по стойке смирно. Джоли не нашел ни в лице ни в тоне военного ничего, что могло бы надежно закрепиться в памяти. Казалось, что чем внимательнее всматриваешься в лицо, прикрытое черным, лакированным козырьком красной фуражки, тем туманнее оно становится.

— Добрый день, — спокойно произнес маг. Второй стоял рядом и бездумно смотрел в одну лишь ему видимую точку. Видимо процедура уже успела надоесть им и волшебники воспринимали её как привычную, но бесполезную бюрократическую волокиту. — Позвольте представиться. Меня зовут сержант Рельс, это рядовой первого класса о"Нил. Сейчас мы проведем процедурную проверку ваших способностей к магии. Прошу сохранять спокойствие. По возможности не двигаться и очистить разум от любых посторонних мыслей. Так же напоминаю, что аппеляцию по нашему решению вы можете подать в течение одного года в районный или городской суд по делам магов и волшебников.

Все это сержант Рельс произнес стол бесцветным тоном, что, пожалуй, даже диктор в аэропорту отличался большими эмоциями чем этот вояка. Впрочем, учитывая что по косвенным признакам Рельсу было не больше тридцати, то вряд ли он успел повоевать на большой земле. Очередной представитель следователей и детективов, занятых поимкой эсперов и магов-нарушителей. Может иногда ездит за город и охотится на сбежавших, из-за террактов тех же эсперов, опасных химер.

— Вопросы есть? — как и ожидалось, ни у кого не набралось достаточно храбрости чтобы заговорить с омаровцем. Даже Джоли, обычно язвительный и колкий по своей натуре, струхнул и замолк. — Вопросов нет. Тогда приступим.

Рядовой первого класса достал из дорогой кожаной сумки некий прибор, напоминающий обычный пистолет. На известной всем жителям Литтл-гардена рукояти с курком, вместо бойка красовался небольшой, примерно полдюйма в диаметре стеклянный шар. Дуло уже и вовсе оказалось таким узким, что Джоли сомневался что сквозь него можно провести женский волос.

О"Нил шел по шеренге, наставляя дуло на сердца учеников. И это мгновение, когда прибор нацеливался на очередного тестируемого, оно было совсем не похоже на то, когда человек вглядывается в черный провал боевого ствола. Люди смотрели на прибор с нескрываемой надеждой, верой в то, что сейчас что-то произойдет и им объявят о наличии способностей к волшебству. Но проходило время, а стеклянный шар оставался все так же прозрачен.

Две секунды на персону — именно столько сержант отводил на проверку. Всего два удара сердца и вот темнеет лицо, тускнеют глаза, а в руках мнется сероватая справка "магического дара не выявлено". Самый страшный приговор, через который проходит большинство жителей Земли. Миг, когда любая вера в сказку становиться не дороже пыли, скопившейся в темном углу захламленной комнаты.

Перед тем, как рядовой подошел к Джоли, они с сержантом успели разрушить сказку семерых людей. Роджерс, скрипя зубами, искренне желал применить свои способности эспера и размазать эти самодовольные улыбочки омаровцев, но не мог шевельнуть и пальцем. Страх оказался сильнее. Страх, такой старый и сильный, что даже сухопутному пирату, удалому аферисту и авантюристу, а так же будущему рокеру — Джоли Гарсиа Роджерсу не удалось его перебороть.

О"Нил остановился перед юношей и с неодобрением взглянул на его шляпу. Джо вообще никогда не расставался с головным убором, начисто игнорируя правила хорошего тона. Роджерс, оценив гримасу вымуштрованного рядового, прижавшего фуражку к бедру, мысленно возликовал. Хоть так, но он смог отплатить магу за его выкрутасы и неприкрытое издевательство над "простыми смертными".

Медленно поднималось дуло фантасмагоричном пистолета, но как пылко и резво разгоралось пламя в сердце сухопутного пирата. Как страстно Джоли желал наконец вырваться из цепкой хватки ненавистного района со всей его грязью и бесконечной ложью. Конечно, де-факто, литтл-гарден являлся лишь отражением темной сущности Маэрс-сити, но, возможно, за пределами двадцатой-стрит мир немножечко, но лучше.

— Приступаю к проверке, — в восьмой раз произнес рядовой, нажимая на курок.

Сержант, не веря в успех предприятия, уже достал очередной справочной бланк, ожидающей синей, чуть размазанной печати.

В голове Джоли бился набатный колокол. Напряжение оказалось настолько высоко, что тряслись колени, а рубашка прилипла к спине мокрой от холодного липкого пота. Наконец загудело устройство и прозрачный шар, под всеобщие вздохи, начал заполняться красноватым туманом. О"Нил от удивления чуть не отпустил рукоять, а Джо мысленно возликовал. Он дотянулся до своей мечты! Обманул этих дубовых солдафонов и теперь отправиться в Замок!

— Неплохо малец, — хмыкнул сержант. Рельс положил правую руку на ножны и что-то прошептал. В тот же миг Джоли вскрикнул от боли, когда его объял порыв горячего ветра. Из карманов, складок одежды, даже из подвернутых носков вылетали всевозможные волшебные артефакты. Проплыв по воздуху они мало аккуратной кучкой упали у ног сержанта. — Но трюк не нов, — улыбка рельса больше походила на насмешку начальника, над работником-просителем.

— Я же говорил вам, мистер о"Нил, с этими отбр... гражданами Литтл-гардена надо быть аккуратнее.

— Да сэр, — кивнул рядовой.

Буквально источая злобу, он сжимал эфес рапиры и только присутствие старшего по званию не давало ему ринуться в бой.

— Эй, малой, надеюсь ты ничего не проглотил? — того количества высокомерия и презрения, источаемых сержантом, хватило бы, в энергетическом эквиваленте, для освещения всего Уорден-плэйс. — А то помню в прошлом году был такой умник. Так ему после моих чар пузо две недели зашивали. Говорят, швов сорок наложили.

— Нет, — прорычал Джоли.

Он стоял прямо, напрочь игнорируя угрозу рядового и смешки стоявших в шеренге учеников не смевших оторвать взгляд от носков собственных ботинок.

"Трусы" — думал Роджерс. — "А я самонадеянный дурак... Тоже мне — гениальный аферист... лишь бы Кэвин успел избавиться от барахла. Не стоило его подбивать на это... Нужно потянуть время".

— Нет, сэр, — с нажимом на последнее слово произнес сержант.

— Не уверен.

— Что "не уверен"?

— Не уверен, — на лицо Джо сам собой выполз пиратский оскал и Роджерс, нисколько не боясь, закончил: — Не уверен, что вы можете называть меня "сэром". Думаю, "господин" больше соотвествует сит...

Джоли не смог договорить. Сверкнуло стальное лезвие и жало рапиры хищно впилось в горло юноше. По металлу побежала тонкая струйка алой крови. В зале повисла тяжелая, давящая тишина. Смолкли шепотки и смешки. Никто не мог поверить в произошедшее — кто-то, да даже не "кто-то", а жалкий оборванец посмел нахамить сержанту ОМР.

— Поганый мусор, — прошипел Рельс. Джо как-то отстраненно подумал, что в случае чего, сможет одним ударом раскрошить череп противнику, но тут же загнал эту мысль куда поглубже. Первое правило эспера — не идти на мокрое. После убийства нет дороги назад. Убить человека — табу для таких, как Джоли. — Мне не понятно — ты дурак или любитель адреналина?

— Я бы объяснил, да чувствую, что ваши умственные способности ограничены диаметром вашей же фуражки.

Сержант чуть пододвинулся и Джоли захрипел, чувствуя как рапира оставляет еще одну глубокую царапину. Наверно, нормальный человек должен был заткнуться и молиться, чтобы его не превратили в какое-нибудь земноводное, но Роджерс слишком сильно ненавидел магов, чтобы загнать обратно накопившуюся за годы несправедливости злобу.

— Ты знаешь, что делают за решеткой с такими смазливыми малолетками как ты? — сержант наклонился над ухом парня и шептал так тихо, чтобы его не могли слышать стоявшие рядом ученики. — Хочешь поработать ходячим отхожим местом? Обещаю, после всего одного месяца, проведенного там, ты с ужасом будешь смотреть на стулья и всю жизнь проживешь стоя. Ну как, хочешь попробовать?

— Пожалуй нет, — Джо все продолжал скалиться, несмотря на кровь, капавшую на разваливающиеся туфли и выцветший дощатый пол. — Положусь на ваш личный опыт.

Сержант засмеялся и плюнул под ноги парню. Жест, конечно, не соответствовал высокому положению волшебника, что навело Джоли на определенную мысль. Возможно омаровец и сам когда-то стоял в точно такой же шеренге. Вот только ему повезло чуть больше, чем Роджерсу.

— Как же я вас всех ненавижу, — дыхание Рельса буквально пропитала жажда крови и пьяная, тошнотворная ярость. — Поганые ублюдки Литтл-гардена. Грязные, вонючие, нищие, вечно копошащиеся в собственном дерьме. Вы — смердящая язва на прекрасном лике нашего города. Будь моя воля, я бы сжег весь ваш район вместе со всем отребьем, ползающим здесь подобно поганым гадам.

Джоли задышал чуть чаще. Хрустнули пальцы, сжатые в стальные кулаки. Это был первый раз, когда он общался с магом и что-то подсказывало парню, что второго раза он не очень-то и ждет.

— Наши чувства взаимны, — выдавил из себя провалившийся аферист.

Сержант выпрямился и сделал шаг назад. Гримаса ненависти и омерзения стремительно сменилось показательными радушием и доброжелательностью. Вряд ли кто-то из присутствующих, кроме тех, кто стоял в непосредственной близости от Джо, вообще смогли произошедшие с рельсом метаморфозы.

— Я мог бы арестовать вас, мистер, за попытку нарушения закона, но спишем на стресс.

Со стороны учителей послышались вздохи облегчения. Не то чтобы хоть кто-то из них переживал за беспризорника, просто подобный арест негативно сказал бы на и без того хромой репутации "Хай-Брукс". Сам Рельс, довольный своим маленьким спектаклем, принялся медленно убирать рапиру обратно в ножны. Джо, еле сдерживая злобу, посмотрел в глаза омаровцу. И стоило хоть на секунду приоткрыть завесу, отделявшую сознание от бушевавшего гнева, как сержант выхватил уже почти убранной оружие. Сверкнула красная молния и Роджерс отшатнулся — на пол упали лоскуты одежды а на груди, от левого плеча и до правого бедра тянулся длинный, но не глубокий порез.

И вновь в зале повисла тишина. Сердце Джо билось с бешенной скоростью. Если бы он не успел, опоздал хоть на мгновение, то заклинание, сорвавшиеся с кончика рапиры, рассекло бы его на несколько частей. Сержант же с недоумением посматривал на юношу — в недрах голубых глаз он увидел нечто такое,ч его не замечал даже у самых опасных и диких химер. Словно из оборванца на миг выглянул какой-то древний, страшный монстр. Но Рельс не носил бы сержантские погоны, если бы не умел находить выход даже из таких патовых ситуаций.

— Впрочем, — нарочито громко произнес взволнованный волшебник. — Я оставлю этот шрам, чтобы он всю жизнь напоминал тебе о твоем месте в этом мире.

Очередной взмах рапиры, короткое заклинание и края раны стянулись, оставляя длинный, уродливый рубец. Джо, тяжело дыша, не сомневался что он действительно запомнит этот. Черт возьми, он его обязательно запомнит...

Дальнейшее мероприятие прошло без особых эксцессов. Выигранного времени хватило чтобы Кэвин избавился от артефактов и прибор не зафиксировал жульничества. Одного "клоуна" ОМР еще могли стерпеть, но два эпизода за день это уже слишком. Они с Бриксом угодили бы в тугой переплет. Уж лучше только один поплатится за глупость, че ем второму влетит за доверчивость.

Правда под конец "Хай-Брукс" отличилась во второй раз. В самом конце шеренги шар вновь заполнился багровым туманом. На этот раз ни сержант, ни рядовой первого класса не выявили нарушений и под всеобщие аплодисменты из строя вышла девушка. Та самая миловидная девушка, скромно улыбавшаяся Джо на остановке и прятавшая взгляд, в то время пока её подруги строили из себя работниц "Мамочки Руди".

Когда военные выходили на улицу, заботливо и разве что не нежно сопровождая новоявленную волшебницу, Роджерс все отчетливее понимал, что его мечта оказалась не более чем яркой вспышкой догоравшего костра. Эти маги. Эти проклятые маги не заслуживают ни одной связанной с ними мечты.

Джо сверлил спины уходящим, обещая себе что когда-нибудь в этом городе все изменится. Что ж, уходя вместе с Кэвином из школы чтобы уже никогда не вернуться, юный музыкант еще не знал что был чертовски прав. Маэрс-сити должен был измениться. Но, как это часто бывают, изменения не всегда ведут к лучшему, зато они всегда, как бы это глупо ни звучало, ведут к переменам.

Стоя на улице, Джо закинул в рот сигарету и закурил, поблагодарив кивком подставившего спичку Брикса.

— Прости дружище, — покачал головой Джоли. — Я спустил все наши деньги, а в итоге чуть не прикончил нас обоих.

Кэвин посмотрел на бледного друга и впервые увидел, чтобы у Роджерса дрожали руки.

— Джо...

Музыкант, чья гитара все так же покоилась за спиной, приготовился к худшему. Наверно Кэвин скажет, что на этом их дружбе конец, что с него хватит приключений на пятую точку и бесконечных секретов и недомолвок, хватит неприятностей и проблем. Что ж, наверно это справедливо. Но, по правде сказать, Джоли не выдержал бы еще и такого несчастья в этот и без того безрадостный день. Джоли мало чего боялся — годы жизни в Литтл-гардене либо превращают человека в конченого параноика, либо заставляют забыть о значении слова "страх". Но, как бы то ни было, Джо больше всего на свете боялся одиночества. Он бы его просто не вынес.

— Джо, я еще вчера вечером узнал, — Кэвин понизил голос до шепота. Ему было сложно говорить — горло изнутри драл колючий ком. — Отец Юджин, он...

В небе танцевало облачко белого дыма. Солнце стремилось скрыться среди бескрайних зеленых лугов, лежащих на западе Арбигена, а по щеке Джо вдруг сбежала одинокая соленая капля. Первая и последняя соленая капля в жизни нищего эспера.

Вечер того же дня, кладбище Сент-Лемон-грэйвъярд.

Джоли положил к свежему надгробию, еще пахнущему дешевой краской, букет каких-то желтых цветов с трудно запоминающимся названием. Кэвин стоял рядом и курил. Друзья молчали. Для них было непривычным стоять на могиле. На могиле старого другая. Вчера, в семь вечера, погиб отец Юджин. В причине смерти коронеры указали семнадцать ножевых ранений и девять проникающих пулевых. Что из этого перечня стало смертельным не так уж и важно, потому что для друзей подобные цифры не были безлики.

Отец Юджин продавал оружием сразу четверым бандитским группировкам и никогда не стелился перед самой мафией. При таком образе жизни довольно наивно расчитывать на глубокую старость и скрипучее кресло коляско под морщинистой задницей. И все же почему-то было не по себе. Не по себе от осознания того факта, что смерть действительно кружит где-то рядом, а жизнь безумно коротка. Как поется в одной старенькой блюзовой песне — "от ножа, до пистолета лишь десять дюймов свиной кожи и пять ударов сердца".

Друзья стояли на могиле и курили. Мысли Джо путались. Все, о чем он мог думать, так это о странности.

"И почему его похоронили так быстро?" — совсем не те мысли, которые должны занимать семнадцатилетнего юношу.

Они стояли еще долго. Стояли молча. Только курили сигарету за сигаретой, кидая на землю тлеющие окурки и сожженные спички. Ушли, лишь когда кладбищенский сторож пригрозил взывать фараонов. Прошедший день заставил задуматься двух беспризорников и каждый сделал для себя определяющий выбор. Каждый из них, молча, про себя, поклялся на могиле други и учителя изменить собственную жизнь. И то, что новые мечты и цели друзей лежали в разных плоскостях, не помешало им уйти одной дорогой, став за этот день еще дружнее чем прежде, если это, конечно, в принципе возможно.

Тяжело и страшно скрипели петли кладбищенских ворот. Словно тупой топор они разделяли отрезки жизни, отсекая юношество от чего-то большего, от чего-то страшного, смертельного, опасного, грязного, беспросветного, но при этом парадоксально красивого. Да, именно эти слова описывают будущее, в которое смело шагали люди с такими разными взглядами.

Один пообещал славянскому священнику, что наденет на голову Корону Рока, а другой — фуражку Комиссара. И как бы не были различны их пути, но цель оказалась одна — и Кэвин и Джоли страстно желали изменить Маэрс-сити. И вот, к чему это привело...

Глава 3. Последний дьявол

9ое апреля 1965г. Маэрс-сити, открытый рынок Литтл-гардена

Толпа шумела и кричала. Окружив кольцом небольшой, деревянный загончик, они трясли чумазыми, потными руками, разбрасывая вокруг рукописные талончики. Джоли лежал в вонючей грязи и пытался собраться с мыслями. Вокруг все плыло. Над ним навис детина шести с половиной футов росту и весом не меньше двух сотен фунтов. Странно, но его фигура как-то странно размывалась, смешиваясь с гнилым, далеким сводом.

Где он находился?

Ах да, на подпольном ринге огромного склада, где торгаши хранили свой продукт. Вдруг перед лицом пронесся сероватый шар. Джо, на одних лишь инстинктах перекатился чуть в сторону и тут же застонал — в голове словно в набат стучали.

— ...вай ... сук... сын! — доносилось со стороны галдящего моря непонятных силуэтов, мало напоминавших человеческие.

Джо с удивлением обнаружил, что его нагло поднимают за волосы. Детина, улыбаясь во все двенадцать зубов, держал его словно нашкодившего котенка. Роджерс, чуть пришедший в себя, резонно заметил, что второго столкновение с пудовым кулаком не переживет не только его самолюбие, но и белоснежная улыбка, рискующая стать улыбкой в черную клеточку.

Звуки постепенно становились глубже, а образы резче. Вскоре со всех сторон доносились выкрики сходящей с ума толпы. Кого-то опьянял вид крови, смешивающийся с серой грязью, иные обезумели от азарта, считая ставки и возможные барыши.

Детина замахнулся, все так же скаля беззубую улыбку. Джо, все так же пребывавший в стальном захвате огромного кулака, хотел было заметить что подобное поведение неспортивно, но вовремя предпочел не говорить, а действовать. Буквально из последних сил парень согнул ногу в колене, а потом с силой распрямил. Глаза здоровяка распахнулись пошире пятидесяти центовой монеты, а толпа шумно выдохнула. Лица некоторых даже переняли гримассу боли, исказившую и без того уродливую рожу гиганта.

Джо упал на колени и, мотая головой на манер какого-нибудь бычка, чуть ли не отполз в сторону деревянного заграждения, формирующего квадрат ринга. Опираясь на доски, парень кое-как принял стоячее положение, все еще держась за звенящую голову. Кто-то из толпы обвинял его в не джентельменском подходе к схватке, на что Джоли ответил вытянутым средним пальцем.

По мнению Роджерса куда более "не джентельменским" было выставлять против него этого перекормленного, порочного отпрыска грехопадения женщины с какой-то чертовой химерой. Детина, пережив шок, поднялся и заревел не хуже чем иной вепрь. Сам Джо все еще шатался — выдержать прямое попадание в скулу и не свалиться без чувств, это уже достижение.

Гигант, раздвинув руки на манер медведя-шатуна, ринулся вперед. Увы, при всей своей выдающейся комплекции, особой скоростью он не обладал и вместо Джо поймал в железные объятья зрителя. Хрустнули кости, на лицо брызнула кровь, но никто не обращал внимание на пострадавшего. Отбросив в сторону изломанную куклу, некогда бывшую человеком, здоровяк обернулся, но было уже поздно.

Джоли, забравшись на ограждение, прыгнул, намереваясь окончательно испортить коленом морду гиганта. Роджерс и не думал, что детина успеет схватить его и швырнуть на землю словно мешок с мусором. Благо грязь смягчила падение. Что ж, надо отдать должное гиганту — в этот раз Джо проиграл.

Боец закатил глаза, раскинул руки и замер, будучи без сознания.

Гигант что-то закричал и забил кулаками в могучую грудь. Звук получался что надо — будто в пустую бочку молотом долбят. Толпа разочарованно выдохнула. На землю посыпались проигрышные купоны, а букмекер принялся за расчет. И в этот самый момент, когда первые доллары уже перекочевали из "банка" в руки зрителям, распахнулись ворота склада. Звук сирены резал уши, скрипела резина дубинок, стучали каблуки ботфорт, кто-то закричал:

— Фараоны!

Еще недавно гомонящая толпа обернулась порождением хаоса. Все что-то кричали, куда-то бежали, спотыкались, падали, вставали и снова падали, настигнутые жестким ударом резиновой дубинки, сдобренной болезненным тычком сапога или кулака. На детину и вовсе запрыгнуло сразу три полицая, принявшись молотить его всем, что попадало под руку. Гигант рычал, стучал руками по спине и плечам, но все же не выдержал напора и упал лицом в грязь.

Отплевываясь от густых, вонючих комьев, гигант с недоумением смотрел на только что поверженного противника. Джоли, заметив что на него бессовестно пялится скручиваемый гигант, беззаботно пожал плечами, подмигнул и продолжил свое занятие.

Роджерс ползал на четвереньках и собирал баксы, так щедро разбрасываемые пытающимися скрыться участниками подпольных боев. Голова никоим образом не болела, ничего не гудело, а мир не танцевало джигу. В конце концов нет ничего проще, чем притвориться что тебя избили. А особенно это просто, когда в роли избиватель выступает подобная горилла. Два месяца Джо пропадал на этом рынке, выигрывая бой за боем. Ставки на соперников падали, а на него росли. И вот сегодня коэффициент был просто сумасшедший. Семь на гориллу и ровно единичка на Джоли. Казалось бы, вот она — легкая нажива, но ведь надо было нарисоваться этим клятым полицаям.

Запихнув очередную пятерку в карман бриджей, Джо случайно сшиб с ног очередного бегуна.

— Прошу прощения, — извинился парень и пополз дальше.

Какого же было удивление Джо, когда его схватили за ногу. Обернувшись, парень не с разу понял что сшиб фараона, который не собирался так просто отпускать свою добычу.

— Отвали, — прошипел парень и пнул служивого в нос.

Раздался крик и, что удивительно, Роджерс осознал себя стоящим на четвереньках в плотном оцеплении синих фуражек.

— Это что-то новенькое, — в недоумении промычал один из полицейских, почесывая дубинкой затылок.

"Попал" — подумал Джоли. Впрочем, Джо не был бы тем, кто он есть, если не... ну и дальше по списку.

Прокашлявшись и стряхнув руку с дешевых, резиновых сапог, Роджерс встал в полный рост, оказавшись на пол головы выше самого рослого фараона. Выпрямив спину и сомкнув ладони за спиной, двадцатиоднолетний парень по-хозяйски оглядел строй служивых.

— Джентельмены, — кивнул аферист. — Что-то вы долго. Боялся — подкрепление не прибудет.

Нет. Тишина не повисла. Она буквально родилась в этом месте, демонстрируя всю свою чарующую полноту и глубину. Казалось, что смолкли даже стоны избитых и повязанных горожан.

Джо, довольный произведенным эффектом, на манер военного генерала принялся расхаживать по землному полу, словно по плацу.

— Я уж думал, что мне крышка. Три месяца искал этот гадюшник, выписал ордер, внедрился, а подкрепления все нет! Кто в этом виноват? Что мне ответить Комиссару, когда он спросит почему его лучший сыщик выглядит хуже последнего оборванца?!

Джоли произносил речь с такой пылкостью и самоуверенностью, что некоторые из сине-фуражных побледнели, а другие в нерешительности переминались с ноги на ногу. Прожив многие годы на крыше театра, хочешь не хочешь, а научишься хотя бы азам сценического мастерства. Впрочем, даже самые гениальные артисты порой страдают от каверз публики.

В оцепление неожиданно прорвался букмекер, схватил за руку псевдо сыщика и закричал не своим голосом:

— Джо! Валим! Полицаи набежали!

Если вам казалось, что тише быть просто не может, то вы правы. Мысль Джо, о том что его сегодня как часто хватает, была, пожалуй, слышна даже глухому.

— Кх, — прохрипел парень.

Медленно развернувшись, Джоли отвесил звонкий подзатыльник дельцу и выхватил у него из рук жестяную банку с наличностью, а так же свою бессменную черную фетровую шляпу без ленты у тульи.

Напялив убор на грязные, спутавшиеся волосы, Роджерс улыбнулся и припустил с такой скоростью, что сумел не только прорвать круг ошарашенных фараонов, но и за пару секунд преодолеть почти сорок ярдов и выбежать на улицу.

Рынок Литтл-гардена гудел и кипел. Вокруг складов пестрели десятки различных палаток и навесов, закрывающих от солнца самодельные прилавки с дешевой, частенько — порченной едой. Рыба с небольшим душком, синюшная курица, подгнившая картошка и прочее. Люди, снующие по рынку, соответствовали точно такому же описанию. Жалкие, нищие, они тем не менее старались выбрать что-то получше и по-дешевле.

Продавцы кричали и разве что не отплясывали, зазывая покупателей, а сами покупатели порой походили на сонных сомнамбул. В этот воскресный денек, когда наконец-то можно было отдохнуть от шестидневной рабочей недели, народ не очень-то стремился веселиться и развлекаться. Джо по себе знал, что в Литтл-гардене каждый рабочий в воскресенье мечтает лишь об одном — о бесконечном сне. Но тем не менее жизнь, можно сказать, цвела бурным цветом. Слышались шутки и смех, где-то играли уличный музыканты, собирая жалкие центы, лаяли собаки, играли дети, бегая между прилавком и ловко стягивая хоть что-то, что можно положить в карман или съесть.

Резкий свист полицейского свистка заставил Джоли вновь сорваться на бег. Послышалась сирена — по параллельной рынке дороге неслись дешевые белые авто, располосованные синей, красной и серебрянной краской. Парковались черные квадратные грузовички с зарешеченными дверями, куда буквально закидывали повязанных участников подпольного боя.

Джо же несся мимо прилавков и палаточных ларьков. На ходу вытаскивая из банки деньги и скользкими от грязи пальцами рассовывая их по карманам, парень пытался уйти от погони. На хвост Роджерсу упало сразу четверо офицеров. Один из них и дул в свисток, нервируя все громче лающих собак и заставляя продавцов нашаривать заначку для взятки за незаконную торговлю. Рынок, пожалуй, хотели разогнать уже дцатый год, но это не мешало Джо перепрыгивать ящики, с выложенными на них продуктами.

Джоли разве что не задницей чувствовал, как один из преследователей почти дотянулся до его шеи. Что-то выкрикнув, парень прыгнул и проскользил под следующим препятствием в лице торговца рыбой. Полицейский среагировать не успел и вскоре под всеобщий смех, судя по удаляющимся звуком, пытался встать с земли, но каждый раз спотыкался и падал прямо в вонючую рыбу. Пожалуй, от такого ему еще не скоро удастся отмыться.

Свернув на повороте, Джо резко развернулся и сократил количество преследователей метким броском банки. На солнце сверкнул отблеск алюминия и ближайший полицай упал на пятую точку, прижав ладонь к разбитому носу.

— В яблочко! — засмеялся Джоли.

— Стоять! — кричал свистун, убрав таки ото рта противную пищалку.

— Вы арестованы за...

Дальше парень не слушал. Он, показав неприличный жест, ногой вышиб дверь заброшенного дома, служившего своеобразной рыночной стеной и понесся по лестнице. Скрипели деревянные ступеньки, некоторые, обманув доверие нежданного посетителя, с хрустом разлетались в щеп, и тогда лестница превращалась в хищного монстра, жаждущего цапнуть визитера за ногу.

Одной рукой схватившись за перила а другой оперевшись о хлипкую стену, Джо с силой оттолкнулся от лестницы и взмыл на несколько ярдов, зацепившись за край пролета четвертого этажа.

Офицеры, вломившиеся в дом, с недоумением смотрели на парня, лишь мгновение назад зашедшего в помещение. Каким образом он умудрился так высоко забраться?

Джо, усмехнувшись, приподнял шляпу и подмигнул.

— Да что б тебя! — крикнул один из преследователей.

Толкаясь и мешаясь друг другу, фараоны побежали к лестнице. Джо, в очередной раз хмыкнув, отошел к стене и схватился за батарею. Тяжелая, чугунная, с давно облетевшей краской, обнажив черный сплав, она висела на толстенных болтах, облюбованных пауками. Мысленно извинившись перед единственными жителями аварийного здания, Роджерс сжал зубы и потянул батареи на себя.

Наверно, ни один, даже самый сильный человек не смог бы не то что вырвать чугунный агрегат, но и просто приподнять его. На крепких, натруженных, но все же не самых мощных руках вздулись вены, лицо парня покраснело от натуги. Глупая затея. Каблуки полицаев уже стучали по третьему пролету, еще немного и они окажутся здесь.

Джоли выдохнул и резко дернул. Болты, толщиной в палец, лопнули подобно перетянутым струнам. Эспер еле удержал равновесие. Отшатнувшись на пару футов назад и довольно комично семеня ногами, Роджерс поднял многопудовую конструкцию над головой и вновь подошел к краю пролета.

Полицейские замерли. На побледневших лицах отразился страх. Джо, в очередной раз подмигнув, сбросил батареи вниз. Офицеры вскрикнули и прикрыли головы в нелепой попытке защититься от падающего на них чугуна.

Раздался глухой удар, какой бывает если палкой ударить о металлический валик. В воздухе клубилась пыль и обрывки паутины. Двое человек, вытирая с лица пот, смотрели перед собой и вместо лестнице видели лишь обломки и чернеющий провал.

— Джентельмены, — Джо картинно поклонился, сверкая коронным пиратским оскалом. — приятного дня.

— Замри! — заорали полицейские, словно это действительно могло бы остановить беглеца.

Развернувшись, Роджерс, размяв шею, разбежался и прыгнул в окно, коим заканчивался не очень-то и длинный корридор. Хрустальными брызгами разлетелось старое стекло и под недоуменные крики и вздохи, парень, придерживая шляпу, свалился на мостовую королевской-стрит.

Отряхнувшись, парень вскинул голову и оценил преодоленное расстояние. Сам себе присвистнув и не обращая внимание на глазеющих прохожих, Джо спокойно зашагал по тротуару. Полуголый, вымазанный в грязи и облепленный комьями пыли и паутины, Роджерс спокойно шагал по улице, насвистывая любимую, но очень назойливую мелодию. Смахнув с плеча наглеца-паука, видимо решившего что их дом не просто разоряют, а проводят государственную программу расселения, парень планировал провести остаток дня дома... Если так, конечно, можно назвать ту дыру, где последние годы обитался один из самых разыскиваемых мошенников и воров не только Литтл-гардена но и всего Маэрс-сити.

Впрочем, Джо не очень нравились подобные нелицеприятные эпитеты. Эспер больше предпочитал термин "пират", на крайний случай — аферист и авантюрист. Хотя, если зрить в корень, то аферист это профессия, а авантюрист — состояние души.

Подмигнув леди, ответившей презрительным фырканьем, парень разочарованно выдохнул. Он-то надеялся что и чумазый, грязный и вонючий будет неотразим, но видимо еще есть куда расти.

Все так же насвистывая мелодию, беспечный Джоли совсем не ожидал что из за поворота вылетит машина, мало музыкально взвизгнув шинами. Загудела сирена, засверкали сигнальные огни за красно-синим рифленым стеклом.

— Да вы шутите, — выдохнул парень, обнаруживая по ту сторону лобового стекла два знакомых лица.

На этот раз физиономии полицаев исказила ярость, а не страх.

— Ну что за день сегодня! — надрывался Джо.

Развернувшись на сто восемьдесят, эспер, распихивая прохожих, бросился в сторону ближайшей подворотни. Фараоны даже не пытались доставать рупор, понимая что это бесполезно. Джо буквально ощутил, как водитель дернул ручник, потом резко опустил его, вдавил педаль газа в пол, сбросил передачу, поднял и мотор взревел словно в него плеснули закисью. Колеса прокрутились, окутывая мостовую дымом и машина сорвалась с места.

Фараоны поровнялись с Джоли всего за мгновение. Из спущенного окна показалось серебристое дуло. Щелкнул боек и в стену дома впилась коническая пуля.

— Вы с ума сошли?!

Что с этими полицейскими? Мало того, что палят из машины в обычного мошенника, так еще и среди граждан. Тут ведь рикошет или промах и всё — жертвы! Полицейский даже не удосужился что-то ответить. Вновь взведя боек и отправив к дулу заполненный паз барабана, офицер лишь сощурился и даже облизнулся.

"Словно одержим!", — то ли восхитился, то ли ужаснулся Роджерс.

Ударив по руке и отправив пулю к небу, Джо оттолкнулся от машины и сиганул в вожделенную подворотню. Тесная, узкая, она все же позволила широколобому коделаку, поцарапав крылья, протиснуться внутрь. Джоли бежал по прямой, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь дверь или поворот, избавивший бы его от назойливых преследователей. Роджерс, знавший район лучше чем собственные пять пальцев, впервые в жизни понял, что свернул куда-то не туда.

В паре дюймов от уха просвистела пуля и жадно вгрызлась в кирпичную кладку .

— Ну держитесь, — прорычал Роджерс.

Перепрыгнув через ошалевшую от ужаса собаку, парень схватил крышку ближайшего мусорного бака и швырнул её на манер фрисби. Снаряд, не предназначенный создателями для подобных выкрутасов, на половину прошил лобовое стекло. Коделак вильнул и влетел в стену. Клубы пара сорвали крышку и обнажили искрящийся двигатель. Если и был минус у полицейских тачек, так это легкая воспламеняемость.

Пока оглушенные офицеры пытались выбраться из загорающийся машины, Джо, не долго думая, перепрыгнул двенадцатифутовый деревянный забор, отделявший одну улицу от другой. Оказавшись по ту сторону тупика, аккуратно на углу семнадцатой стрит, Роджерс не допустил прошлой ошибки. Парень продолжил бежать. Бежать ровно до тех пор, пока у самого выхода на мостовую у тупика не остановилась белая, располосованная краской машина.

Врезавшись в капот, Джо сильно ударился коленом но все же устоял. Из окна, не открывая двери, ловко, ногами вперед, вынырнул полицией. Не теряя времени, он просунул дубинку под левую руку Роджерсу, ногой ударил под правую коленку, резко развернул, усаживая на колени, надавил на спину и защелкнул наручники, сцепляя правое запястье с левой лодыжкой. В таком вот комичном виде Джоли буквально закинули на заднее сидение.

Рявкнул мотор, заурчала подвеска, скрипнули стойки и колымага, поражая воображение своей живучестью, двинулась вниз по дороге.

Джо сидел на ноге в ободранном салоне с явными следами чей-то рвоты и, пожалуй, мочи. Пахло здесь соответствующе.

— Ты бы помирился с сержантом, — скривился эспер, зажимая свободной рукой нос и сетуя, что на заднем сидении коповской тачки нельзя опускать стекло. Что, в принципе, весьма логично. Будь здесь доступна подобная функция и редкого преступника довезли бы до участка.

— Просто заткнись, — прошипел Кэвин. — И отдай наручники.

Брикс, неотрывно глядя на дорогу, ловко открыл небольшую форточку в решетке, разделявшей машину на две части и протянул руку, нагло даже поманив пальцами.

— Господин офицер, у меня нет ключа! — возмутился задержанный.

— Я тебя сейчас ударю.

— И так уже избил, — пробурчал Джо отдавая наручники. — Лучшего друга как мусор в машину засунул.

Брикс хмыкнул и швырнул браслеты в бардачок, где помимо запасного магазина и кобуры лежали какие-то бумажки и железки.

— Нет, серьезно, я задыхаюсь. Ты ведь чертов детектив! Почему тебе до сих пор не дают машину получше патрульной? Да к черту получше. Просто не эту!

— Сам знаешь.

И Джо знал. Как-то раз, еще будучи патрульным, Кэвин свернул нос начальнику. Лишь чудом не вылетев с работы, Брикс настроил против себя начальство в лице сержанта. И теперь, не смотря на звание, Кэвин ездил на самой поганой машине отдела. В ней обычно ездили на задержание наркоманов, шлюх, вязали бомжей и прочую нечисть. За салоном здесь никто не ухаживал и вскоре кузов превратился в филиал помойки Литтл-гардена. Хотя, если откровенно, пахло здесь похуже чем на помойке.

— И вообще, — спохватился водитель. — Не меняй тему. Что ты делал на территории Лучо? Он же тебя терпеть не может.

— Да так, — пожал плечами Джо. — Просто прогуливался.

— Ага. Прогуливался. В канализации что ли? От тебе несет почище чем от салона, а грязи больше, чем на языке секретарши моего шефа.

В этот самый момент за поворотом прогремел взрыв. Роджерс вздрогнул и вжал голову в плечи. Надежда на то, что они успеют отъехать подальше осталась лишь надеждой. Кэвин обладал многими положительными качествами настоящего мужчины, но ездил как рафинированная девочка. Аккуратно, спокойно и по черепашьи медленно.

— Ох ё! — Брикс вцепился в руль с такой силой, что заскрипел одеревеневший кожезаменитель.

Самый молодой детектив за всю историю Маэрс-сити проехал еще несколько ярдов и манерно припарковался, поставив машину на ручной тормоз. Глядя на все эти маневры Джо устало поглаживал аккуратную бороду-щетину с забавным названием "канадка" и недовольно бухтел.

Кэвин вышел из машины и ошарашено смотрел на то как рядом с его любимой кафешкой клубиться черный дым. Прохожие поспешно отбегали от зарождавшегося пожара. Кто-то спешил к телефонной будке и трясущимися пальцами набирал номер пожарной службы. Жадные багровые языки пламени страстно ласкали стены домов и тротуар. Лопнули стекла, послышались крики.

Брикс сел обратно, закрыл дверь, глубоко вдохнул и обернулся к другу.

— Скажи мне, что ты к этому не причастен?

— Я...

— Молчи! — детектив повернул ключ и мотор послушно заурчал. Вопрос оказался риторическим. — Если произнесешь хоть слово мне придется тебя арестовать и Рози обидится, что я сорвал наш ужин.

Роджерс поднял раскрытые ладони и хитро улыбнулся. Брикс печально покачал головой и придавил педаль газа.

За окном медленно плыли ветхие здания построенных впритирку домов. Иногда покосившиеся, с трещинами дюйм толщиной, они словно склонялись над улицей, накрывая её непроницаемым щитом. Люди шатались, некоторые бежали в сторону пожара — просто поглазеть, а потом пересказать байку в баре. Джоли не удивится если обычный взрыв вскоре превратиться в разбушевавшегося химеру-дракона, вырвавшегося из лаборатории ополоумевшего мага. А может и вовсе в незаконную дуэль тех же волшебников. Несмотря на обилие событий, жители Маэрс-сити любили приукрасить происшествие, добавив очередной слух в и так переполненную копилку сплетен о колдунах и чародеях.

Джо, в принципе, знал что "колдун", "чародей", "волшебник" и "маг" — разные термины, обозначающие разные вещи, но не имея нужного образования просто не заморачивался по этому поводу. Для него все обладатели рапиры или старомодного посоха были на одно лицо.

Кэвин выкрутил руль и служебное авто чуть занесло на повороте, ощутимо вдавливая Джоли в стенку. Брикс молчал. Возможно его терзало любопытство, но пока не закончен а смена, Кэвин не мог задать ни одного вопроса. Молчал и Джо. Аферист смотрел на четырехпалую перчатку друга и думал о том, как сильно потрепала жизнь женившегося офицера.

Сразу после выпуска из полицейской академии, Брикс угодил в патруль на самую опасную точку Литтл-гардена. Пересечение улицы Роз с Портовой слыло местом, где можно достать все что угодно вашей испорченной душе. Дешевые шлюхи, на лице которых дрянной косметики больше чем в ином магазине; гель Аместрис или разбодяженный героин; убийца, готовый выполнить заказ за сотню баксов ну или просто приключение на многострадальную задницу. Все это ждало вас на углу, прозванном "Крест Четырех Королей".

С каждой стороны перекрестка стояли здания основных мафиозных группировок, контролировавших весь район. Нередко между ними происходили ожесточенные стычки с применением не только огнестрела, но и волшебных артефактов. Фараоны на подобные вызовы ездили с неохотой и частенько прикатывали к шапочному разбору. Скручивали самых подраненных, накрывали черными пакетами трупы и уезжали. Никто не хотел связываться с Королями и тем более их прикормленными магами-недоучками и эсперами.

ОМР в Литтл-гарден вызовы по криминалу не принимало принципиально. Складывалось такое впечатление, что им плевать на двухсот тысячный район. Самый маленький, вонючий и нищий, но все же — район Маэрс-сити. Но к черту красноплащевых, самое страшное что именно на этот угол и угодил желторотый патрульный Кэвин Брикс.

Джо умолял друга взять маржу от одного из королей и ходить по улице не боясь за собственную спину. На Кресте ты либо прикормленный фараон, либо мертвый фараон, третьего варианта не дано. Во всяком случае так было, пока там не появился Брикс.

Идеалист и моралист, он отказал всем мафиози заработав себе славу шального пса. Кто-то пытался его подранить и убрать угрозу с улиц, но получил пулю в брюхо. Еще трое бандюков угодили в больничку с травмами разной степени тяжести. Когда же мафиози, в конец обнаглев, попытались напасть на Рози, то к решению вопроса присоединился и Джо. С тех пор бандиты полагают, что Бешенный и Музыкант играют в свою игру и являются представителями иных сил, орудующих в других районах города. Никто, понятное дело, не стал их убеждать в обратном.

Казалось бы, после всех перепитий, Кэвин должен наконец обрести покой и патрулировать в свое удовольствие, но человек предполагает, а засранец, вроде как сидевший на небесах, имеет на все свое мнение. В тот злополучный день, когда Джо в очередной раз играл на улице, собирая в шляпу жалкие гроши, на Кресте взбесился эспер. То ли он переборщил с гелем, то ли принял слишком уж плохую наркоту, но итог один — в тот день люди узнали что такое "ад".

Эспер мочил всех без разбору. Обладаю способностью к манипулированию человеческим сознанием, он чужими руками убивал прохожих, приехавших на вызов фараонов, спецназ и даже омаровцев. Брикс рассказывал, что эспер что-то делал со зрением человека, заменяя одни образы на другие. Вроде как служители закона видели всякие ужасы, монстров, ходячих мертвецов и прочую чернуху. Палили друг в друга, прохожих, детей... Пресса, под давлением правящих гильдий, умолчала о настоящем количестве жертв, но жители знали, что в тот день погибло не меньше трех сотен человек.

Когда отчаявшееся управление уже собиралось подтягивать в город армию, на сцену вышел Кэвин. Брикс не любил рассказывать о произошедшем, но по его обрывистым историям выходило следующее. Какой-то омаровец применил особо пакостное заклинание, от которого растворялся асфальт и испарялись люди. Кэвин, чудом почувствовавший опасность, успел отбежать в сторону от кислотного облака. Увы, в тот день Крест больше напоминал зону военных действий. Избежав одних чар, патрульный угодил под другие. Черная молния сожгла безымянный палец на его левой руке.

В тот же миг, когда боль ошпарила сознание Кэвина, он словно прозрел и увидел цель. Именно в этом месте Бркис всегда замолкал и отговаривался тем, что выстрелил на удачу и прикончил эспера. И действительно в отчете, да и выжившие свидетели говорят о пуле, засаженной прямо между глаз взбесившегося эспера. И вроде все стройно и гладко, но что-то терзало Джо. Эта история не походила на обычные происшествия, связанные с эсперами. Там, конечно, всегда фигурирует убитые, но не в таком количестве и никогда еще одного сумасшедшего не задерживал чуть ли не целый взвод полицейских в перемешку со спецназом и ОМР.

Конечно же после того случая гильдии закрутили гайки еще сильнее, делегировав омаровцем куда большие полномочия, чем были прежде. Теперь красномундирные по одному лишь подозрению, без ордера, могли врываться в дома, устраивать обыски, задерживать без ареста на срок до пятнадцати суток, а самое страшное — при исполнении они приобретали неприкосновенность. Прямо как у членов Городского Совета. Вот идешь ты по улице, а навстречу тебе ОМР с ударившей в голову мочой. Захочется ему — проклянет тебе или еще что сделает, а ты даже банальную жалобу написать не сможешь. При исполнении ведь, а значит все по закону.

Понятное дело, граждане после этого еще сильнее невзлюбили органы магического правопорядка. Джо даже думал что начнется революция, но то ли люди слишком малодушные, то ли понимают что обычный человек против волшебника не боец. Последний пальцами щелкнет и нет баррикады, щелкнет еще раз и революция захлебнется в собственной крови. Вот и жили, стиснув зубы посильнее да взгляд притупив. Вернее — выживали.

Хотя, возможно, так дела обстояли только в Литтл-гардене, а в городе все было немного лучше. Джо не знал. За последние несколько лет он не покидал пределов района. Боялся что его случайно проверят омары и здравствуй небытие. Но мы немного отдалились от истории.

Брикс, хоть и был идеалистом и моралистом, а все же смог извлечь для себя выгоду. С тех самых пор недавний патрульный служит в качестве младшего детектива. Пусть младшего, но все же детектива. А там и зарплата побольше, жилье, опять же, город выделил ну и с полномочиями по-шире, да и, по словам Кэвина, работа по-интереснее. В общем, одни плюсы, вот только на левой руке теперь всегда красуется черная кожаная перчатка, скрывавшая уродливый шрам оставшийся на месте безымянного пальца.

Кадилак, противно провизжав на спуске, остановился у старенького четырехэтажного здания. Три приподнятых над землей крыльца с разбитыми бетонными ступенями, сквозь которые опасно просвечивали ржавые арматурные плиты. Вместо мусорного контейнера у выезда на мостовую лежали серые, прозрачные мусорные пакеты. Под теплым солнцем и влагой, принесенной ветром с моря, запах их напоминал вонь от протухшего сыра, смоченного в задохнувшемуся вине.

— Выходи.

Джо и без приглашения вынырнул из машины и, отбежав подальше от пакетов, с наслаждением втянул свежий воздух. Не то чтобы в округе пахло хвоей или цветами, но любой воздух по сравнению с салоном данной патрульной машины казался свежим. Брикс запер двери, зачем-то пнул колесо и пошел к дому. Следом за ним шел и Джоли. Все такое же грязный, но теперь еще и без меры вонючий, он играл в гляделки с местным котом. Черные, с белыми подушечками и воротничком, он сидел на покосившемся деревянном заборе, поставленным между двумя домами.

Брякнула связка ключей и друзья поднялись в здание. Свеже покрашенные стены, чистый пол, вполне приличные входные двери и скромно украшенный лестничный пролет. В этом здании жили обычные рабочие, пара продавцов, один детектив и хозяин бара. Не богатые, но и не настолько опустившие, чтобы позволить своему дому превратиться в подобие притона.

Поднявшись на третий этаж, Брикс еще не успел повернуть в замке ключ, как дверь открылась и на пороге показалась Роза. Любимая Кэвина относилась к числе тех женщин, чья красота раскрывается позже чем у остальных. И пусть Рози так и не стала сногсшибательной женщиной, но и простушкой её сейчас не назовешь. Чувственные алые губы; вечно румяные щечки с потрясающими ямочками и белоснежной улыбкой; большие, теплые зеленые глаза, пышные рыжие волосы и некогда аккуратная фигура. Сейчас, на восьмом месяце беременности из-за большого живота о прочих чертах леди сказать было сложно.

Будущая мать окинула мужчин строгим взглядом и ткнула пальцем в Джо.

— Ты.

— Я.

— Марш в ванну.

Шутливо отдав честь, Джо чмокнул подругу в щеку и в припрыжку побежал вперед по корридору. Двухкомнатная, маленькая квартирка Бриксов со старенькой мебелью, покосившимся книжным шкафом, который Кэвин "чинил" вот уже почти полгода, кристально чистыми окнами и симпатичными занавесками всегда казалась Джо местом, где можно отдохнуть от всех проблем и забот. Некий очаг спокойствия, статус-кво в этом порой слишком стремительно меняющемся городе. Еще вчера цветной маговизор являлся предметом роскоши, а сегодня его имеет даже семья младшего детектива.

Шагнув в маленькую ванную комнату, Джо повернул вентили, выслушал фырканье смесителя и снял одежду, предварительно кинув шляпу на тумбочку в корридоре. Горячая вода расслабила тело и смыла грязь. Мысли успокоились, дыхание выровнялось. За занавеской послышалось шуршание и в открывшуюся дверь, вероятно, зашла Роза.

— Это не отстирать, — сокрушалась она. — Разве что сжечь.

— Эй!

— Если не отмоешься — к столу можешь даже не подходить.

Прозвучал звук падающей одежды и хлопок двери.

Джо простоял под душем еще пять минут и убедившись в соблюдении всех норм личной гигиены выключил воду. Шлепнув мокрыми ногами по желтому кафелю, Роджерс рукой протер запотевшее зеркало висевшее над миниатюрной раковиной. На Джоли смотрел красивый рослый парень. Непростая жизнь и частые тренировки сделали тело парня пусть и не атлетичным, достойным какого-нибудь журнала, но сильным и довольно таки рельефным. Прямые, широкие плечи, ожоги, шрамы и черная татуировка во все левое предплечье. Изображавшая самую известную музыкальную ноту, она и стала причиной, по которой Джо получил на районе свое прозвище.

Откинув длинные, черные волосы, Роджерс сполоснул лицо холодной водой. Высокие скулы, волевой подбородок, слишком волнистые, словно женские брови, голубые глаза и немного резко очерченный овал лица. Все это, привлекая женское внимание, компоновалось в образ удалого авантюриста коим Джо и являлся. Роджерс еще раз умылся и поморщился. Шрам на груди заныл. Пересекая весь торс от левого плеча и до правого бедра он служил напоминанием о сути магов Маэрс-сити.

Подняв с пола дешевые тряпочные штаны и бежевую рубашку парень вышел в коридор. Брикс, процедив что-то по поводу любителей "поплавать" вошел в ванну. Заурчала вода. Джо, взяв шляпу в руки, двинулся на кухню откуда уже доносился приятный аромат. Чего у Рози не отнимешь, так это кулинарного дара. Друзья частенько убеждали рыжеволосую леди подумать о собственном кафе, но та ссылалась на нехватку денег и скорое рождение ребенка.

Порхая на небольшой кухоньке, где не помещался даже старенький холодильник, вынесенный в корридор, Рози походила на сказочную фею. Не хватало только прозрачных крылышек ну и крупный живот несколько портил картину. Да и, если честно, не очень-то она сейчас и порхала. Скорее кряхтела и причитала словно старая бабка.

— Я помогу, — Джо подхватил чуть не выпавший из рук хозяйки глиняный горшочек с тушеным мясом.

Утварь, некоторая мебель и еще много чего, что явно не могла себе позволить молодая семья, осталось в наследство от родителей Розы. Тех убили еще четыре года назад и дело до сих пор не закрыто. Джо и Роза знали, что Кэвин порой ночами сидит над очтетами и документацией, а порой и ездит по свидетелям и занимается собственным расследованиями. Но все, чего добился младший детектив, это настроил против себя половину бюро и обзавелся двумя коробками, полными документов.

Роджерс, как, собственно, и Брикс, подозревал что убийство совершили по политическим мотивом и руками наемника. Отец Розы пытался пробить в Городском Совете законопроект, призванный сперва улучшить а потом и реконструировать Литтл-Граден, но кому-то это оказалось невыгодно. Ради этого семейство Эштентон и уезжало на большую землю — найти инвесторов для осуществления задумки. Увы, чем это закончилось всем известно — Роза потеряла родителей и часть своего очарования.

Рози тщательно это скрывала, но Джо частенько замечал отпечаток хорошо скрываемой грусти на её некогда светлом и добром лице.

— Спасибо.

Тяжело опираясь о стол, Роза села на стул и положила руки на живот.

— Толкается? — спросил Джо и тут же спохватился, наткнувшись на насмешливый взгляд. — Кэвин рассказывал что-то такое.

Леди улыбнулась и Роджерс поспешил скрыть стеснение. Не по нему это — интересоваться детьми. Расставляя тарелки на стол, Джо надеялся, что будущая мать не станет обсуждать это с мужем.

— Джоли, — музыкант вздрогнул и улыбнулся. Эштентон произносила это "Джоли" как-то иначе, делая почти ненавистное имя приятным для слуха. — Тебе нужна девушка.

— У меня есть, — пожал плечами парень. — И даже не одна.

— И не с одной из них ты не проводил больше одного дня.

Роджерс мог бы сократить предложение до "одной ночи", но не позволил себе подобной вставки. Впрочем, Розе и не понадобились слова — она все поняла по одному лишь насмешливому взгляду.

— Я сейчас не про твои бесконечные пассии, а про постоянную девушку, — миссис Брикс взяла в руки поварешку на манер клинка и принялась разливать суп.

— Для постоянной девушки нужна постоянная жизнь, — пожал плечами Джо, занимавшийся тем что одновременно протирал вилки и расставлял граненные стаканы. — К тому же...

— К тому же ему просто нравится твоя стряпня, — закончил Кэвин.

Детектив, поцеловав жену, принялся нарезать хлеб, что получалось у него не очень-то и ловко. Брикс никогда не ладил с холодным оружием и не важно будь то кухонный нож или сценическая шпага. Хотя, фехтовал он лучше большинства людей ни разу не державших в руках клинка.

— Вот именно, — поддакнул Джо. — В Маэрс-сити нет девушки, которая готовила бы так же потрясно как ты.

Роза немного смутилась и принялась активнее орудовать своим импровизированным орудием.

— Плюс, — продолжил Роджерс. — Я должен сохранять образ непутевого дяди. Инфантильного, но очень веселого и беззаботного!

— Видимо ты начал готовиться к рождению племянника еще с десяти лет, — хмыкнул Кэвин.

— В десять лет нельзя быть инфантильным! И я настаиваю на племяннице.

Друзья переглянулись и засмеялись. Вскоре все уселись за стол и Брикс прочитал молитву. К этому приучил еще отец Юджин. Славянский священник говорил, что подобная привычка существует не для бога, а для человека. Прочтя молитву перед трапезой начинаешь осмысливать и оценивать свое положение без жалоб на плохую судьбу.

Джоли орудовал ложкой с такой скоростью, что создавалось впечатление будто суп сам вытекает из тарелки и, игнорируя законы физики, водопадом наоборот попадает ему в рот. Когда закончилось первое Рози, пресекая любые попытки помочь, самостоятельно поднялась и, вытащив горшочек из духовки, разложила по тарелкам тушеное мясо. Такого мяса Джо не ел нигде кроме как в доме Бриксов. Впрочем, Роджерс не часто-то и ел гдето помимо этого дома. На рестораны и кафе не хватало денег, а пища, лежавшая "дома", кроме как "жратвой" никак именоваться не могла.

Не удивительно, что мясо закончилось еще быстрее. Беременную домохозяйку таки удалось уговорить и отправить лежать на диван. Роза, уходя, обещала страшные кары на головы двух мужчин если на тарелках останется хоть одно пятнышко. Джентельмены взяли под козырек и пообещали вылизать кухню до чиста, на что получили снисходительный кивок.

— Уже восьмой месяц как с пороховой бочкой живу, — вздохнул Кэвин когда его жена закрыла за собой дверь. — И это даже не про фигуру.

— Да уж, — протянул Джоли, наливая черный, ароматный кофе.

Друзья солидарно помолчали, потом открыли форточку и закурили. Брикс так и вовсе кайфовал. При жене не особо покуришь — врач не разрешил, а в машине и так кислорода не хватает чтобы там еще и смолить. За окном постепенно вечерело. Солнце пряталось среди бескрайних лугов, лениво зажигались фонари, а на дороге отчетливее различались фары ближнего света.

— Есть разговор.

По тону товарища, Джо понял что диалог предстоит не из легких. Докурив, Роджерс достал вторую, благодарно промычал и прикурил от подставленной зажигалки.

— К делу о "Мусорщике" подключили ОМР.

Аферист подавился дымом и закашлялся. Сделав крупный глоток воды из стоявшего рядом графина, Джо вытер губы и с недоумением посмотрел на друга.

— А я здесь при чем?

Кэвин ответил те же взглядом.

— Не делай из меня дурака, приятель. Городской Совет решил, что нашему бюро не справиться с вором, виртуозно обходящим все защиты магов. Выносить из их особняков и квартир предметы роскоши и драгоценности это не самая твоя лучшая затея.

— Еще раз повторяю — при чем тут я?

Брикс еще немного поиграл в гляделки, но не добившись результата затушил сигарету и переместился за стол. Роджерс остался стоять у окна, оперевшись о деревянный, тщательно покрашенный подоконник.

— Переведем наш разговор в гипотетическую область? — спросил Кэвин.

— Без проблем, — тут же отозвался Джо.

Немного помолчали. Видимо Брикс собирался с мыслями, а Джоли просто наслаждался открывающимся из квартиры видом. Отсюда, если приглядеться, можно было увидеть даже высотки Уорден-плэйс.

— Зачем тебе грабить магов? Если, конечно, не из ненависти.

— Гипотетически?

— Гипотетически, — кивнул детектив.

— Тогда можно долго гадать, — пожал плечами музыкант. — А фактически ты и так знаешь.

— Фактически у нас после каждого случая дерзкой кражи различные благотворительные фонды получают крупные пожертвования. В последний раз, если мне не изменяет память, а она мне не изменяет, деньги достались фонду сирот.

— Это так плохо?

— Плохо все, что идет в разрез с законом, — с жаром выпалил Кэвин не раздумывая и секунды.

Джо промолчал. Он смотрел в окно и наблюдал за счастливой семьей — мама держала за руки девочку, а смеющийся паренек сидел на плечах отца. Джоли всегда интересовало насколько теплы и нежны материнские руки и насколько велики и сильны отцовские плечи. В детстве он даже искал и ждал горячо любимых родителей, теперь же остался только интерес.

— Мораль, закон, справедливость, честь и совесть. Как сложно понять где правильно одно, где применимо второе и где царствует третье.

— Не цитируй мне тут Альенса.

— Этот вор не крадет последнего, не вредит и не грабит, просто забирает чуть-чуть у тех, кто и без того имеет все, о чем можно пожелать.

— И отдает бедным, — добавил Кэвин.

— И отдает нуждающимся, — поправил Джоли.

Семья скрылась за поворотом и улица словно опустела. Роджерс отвернулся. Подойдя к раковине, аферист повернул вентиль и принялся мыть посуду. Мыло плохо пенилось и тарелка то и дело норовила выскользнуть и разбиться. Джо смотрел на свои руки и не видел тонких, изящных пальцев гитариста. Мозоли вовсе не походили на струнные — скорее на тяжело-трудовые. Кожа грубая, обветренная и местами исполосованная белыми нитями застарелых шрамов. Совсем не изящные и далеко не аристократичные руки.

— Не знал, что тебе нравится старина Робин который "хорош".

Роджерс проигнорировал этот выпад. Его голову занимали другие мысли. ОМР это всегда плохо. От них любой здравомыслящий человек, не важно маг, эспер или смертный, стараются держаться по-дальше.

Скрипнула табуретка и рядом встал друг. Брикс взял полотенце и начал вытирать вымытую посуду.

— Мы просто волнуемся за тебя.

Журчала вода, скрипела губка, скользя по белой поверхности тарелок.

— В конце концов, у ребенка должен быть непутевый дядя, — Кэвин хитро подмигнул и совсем как в старые времена толкнул Джо в плечо.

Роджерс не смог сдержать улыбки и ответил привычным несильным тычком.

— Будь осторожнее приятель... Чисто гипотетически, конечно.

— Буду, — на полном серьезе кивнул Роджерс, но все же насмешливо добавил. — Гипотетически.

Кэвин хлопнул друга по спине и вышел из кухни. Джо, закрыв воду и вытерев руку, воровато оглянулся и снял с полки жестяную коробку.Под крышкой лежали десяти и двадцатидолларовые купюры, чаще, конечно, десяти. Еще раз постреляв глазами по сторонам, Джо запустил в коробку руку... Когда своеобразный банк Бриксов вернулся на свое законное место в нем находилось на сорок баксов больше чем прежде.

Вскоре друзья присоединились к Рози и до позднего вечера беседовали и играли в популярную настольную игру, суть которой слишком долго объяснять, чтобы это имело хоть малейший смысл.

Когда на небе уже сверкали звезды, а улицы игрались с призрачным светом фонарей, Джо покинул друзей. Перед уходом будущие родители пожелали товарищу удачи на прослушивании и попросили обязательно позвонить. Не важно, возьмется ли продюссер работать с Роджерсом или нет, главное — позвонить.

Плетясь домой, Джо с улыбкой вспоминал о проведенном дне. Может и не нужны материнские руки и отцовские плечи, чтобы понять, что такое "семья". Возможно, только возможно, для этого достаточно всего двух людей. Самых родных людей на всей земле и во всем двадцатипятимиллионном Маэрс-сити.

10ое апреля 1965г. Маэрс-сити, улица Роз, заброшенный склад

На самой окраине улицы Роз, на небольшом пустыре за плотными рядами трущоб, стоял старый заброшенный склад. Он немного не дотягивал до ангара, но вполне себе мог вместить колонну из пятнадцати машин. Крышу, обшитую рифлеными, проржавевшими листами дешевой стали облюбовали голуби. Частенько по утрам можно было увидеть как они летают вокруг, собирая еду и камешки для птенцов.

Под бетонным полом, лежащим прямо над канализационной трубой, жили коты и мыши. Удивительный симбиоз схожий с круговоротом жизни той же саванны. Когда кошки ощущали голод, то начинали охотиться на мышей, в свободное же время отгоняли крыс, обеспечивая безопасность остальным жильцам. У поросших мхом и иной растительностью стен порой собиралась радикальная молодежь и байкеры.

Внутри же просыпался живший на складе Джоли Гарсиа Роджерс, известный под прозвищем Музыкант. Джо еще несколько лет назад построил себе здесь небольшое убежище, а его репутации хватало чтобы внутрь не совалось всякое отребье, вроде наркоманов или местных шакалов. Роджерс притащил на склад доски и соорудил пристройку к служебному кабинету.

Тесная, не больше обычной сорокафутовой комнатки, она, тем не менее, вполне сносно служила в качестве лежки. До гордого звания "дом" еще далеко, но и не без крыши над головой. Зимой и осенью Джо закутывался в несколько прохудившихся одеял и мылся в общественной бане. Летом и весной обходился своеобразной вентиляцией в виде ржавых дыр на крыше и часто купался в море. Благо до него отсюда рукой подать. И пусть вода не самая чистая, но хоть от жары спасала.

Поскольку прослушивание назначили на девять вечера, Джо позволил себе королевскую роскошь — спать сколько хочется. В итоге парень проснулся только когда стрелка часов переместилась к отметки в четыре часа. Поднявшись с матраса расстеленного прямо на земле, Джо потянулся и, сделав всего несколько шагов, попал в некогда "кабинет", сейчас же — ванная комната.

Вместо унитаза — квадратный деревянный ящик, а вместо канализации, выдолбленная в полу дырка ведущая в точно такую же дырку, но уже в городской трубе.В качестве раковины обычный железный бак наполненный кипяченой водопроводной водой. Поскольку на складе этого самого водопровода не имелось, то приходилось раз в два дня ходить на городскую колонку. Но после того как в детстве Джо переболел самой страшной болезнью беспризорника, ему не лень было кипятить и ходить в другой конец квартала. Личная гигиена это важно.

Умывшись и побрившись глядя в отражение широко охотничьего ножа (и им же бреясь), Роджерс с трудом выбрал сегодняшний гардероб. В итоге из ящика, но не туалетного, показалась не самая рваная и застиранная рубашка, а так же более менее целые брюки. Отложив их в сторону, Роджерс пересчитал свои сбережения. Тридцать два доллара и семнадцать центов. На неделю хватит, а там еще чем-нибудь перебьется. В крайнем случае можно почаще напрашиваться в гости Бриксам.

Убрав деньги в небольшой тайничок под матрасом, Джо вышел из пристройки, задернув за собой ширму, служившую в качестве двери. Зима в этом году выдалась такая сильная, что деревянная дверь к весне превратилась в дырявую губку. Пришлось снять. А новую вешать то времени не находилось, то сил. Порой после игры в роли уличного музыканта, афер, погонь и прочих "работ" Джо еле добирался до лежки и засыпал уже в полете к тощей подушке.

— Какая тут подруга, — бурчал Джоли, защелкивая на груди тяжелый амбарный замок, скреплявший тяжелые цепные звенья. — Когда то под пули, то под нож, то побираться под забор.

Улегшись на землю, Роджерс сцепил пальцы за затылком и глубоко вдохнул. На выдохе парень начал медленно поднимать туловище к коленям. Запела многофунтовая цепь. Проскальзывая через два валика — один подвешенный у потолка, второй у земли, она тянула за собой несколько бетонных блоков. Право же, не думали ведь вы что чтобы натренировать мускулы, заряженные силой эспера, хватит одного лишь спорт зала? Нет, спортзала хватало, но весьма своеобразного. Тренировки же и вовсе походили на адскую кару закостенелого грешника.

Примерно тысяча фунтов в данный момент служила противовесом для Джо пока тот, обливаясь потом, скручивал пресс. Несмотря на титанический вес, парень все так же мечтал о мифических седьмом и восьмом кубике, которые, если быть откровенным, можно увидеть только на обложке спортивного журнала. Три подхода по двадцать повторений... Страшно даже сосчитать общий объем поднятого веса и затраченных усилий.

Разогревшись и прогнав слетевших на зрелище голубей Роджерс перешел к следующему снаряду. Над обычной авто-яме, имевшейся в каждой гаражной мастерской, на нескольких кирпичах стоял корпус от старого авто бородатого года выпуска. Тяжеловесный гигант, достойный лишь упоминания в разговоре двух не менее бородатых стариков. Выпотрошенный и максимально облегченный, он служил Джо в качестве штанги. Можно сказать — хобби по выходу на пенсию.

Забравшись на хитрую металическобетонную конструкцию на дне ямы, Джо положил на плечи стальной блок с приваренным к нему кузовом и начал приседать. После двух по сорок, Роджерс скинул своеобразную штангу и закончил ежедневную утреннюю зарядку гантелями-трубами и отжиманиями. Вот только в отличии от пресса, Джо добавил еще одну бетонную плиту, тем самым увеличив вес настолько что завизжали звенья цепи.

Смыв пота заготовленной ледяной водой, Джо насухо вытерся, оделся, напялил шляпу, надел еле живые туфли и повесил за спину гитару. Старый коричневый ремень перетянул грудь выставляя в выгодном свете те немногие достоинства коими мог похвастаться нищий вор.

Выйдя на улицу, Джо вытащил достал из под растущего рядом шиповника не самый габаритный замок и повесил его на петли. Не то чтобы подобная мера предосторожности убережет от грабителей, но кто в своем уме поставит на копье Музыканта. И нет, вовсе не из-за уважение, просто у Джо нечего красть. Денег нет, имущества нет, оружия кроме охотничьего ножа тоже нет. Кому могут понадобиться разваливающиеся одежды, старые одеяла, матрасы и продырявленная пулями гитара.

Вдохнув полной грудью и зажмурившись, наслаждаясь морским бризом, Роджерс направился к автобусной остановке. И пока парень гордо вышагивал по пробитом соринками, колдобистому асфальту, пожалуй стоит вам немного рассказать о прослушивании.

В Маэрс-сити для музыкантов существовало несколько видов заработка. Либо играть в подземке и в людных местах, либо в клубах. Ни одной мировой звезды, собиравшей стадионы и концертные залы, в Арбигене не рождалось и, вероятно, не родится. Это же не Бритонский остров, где последних хоть распродавай — все равно не закончатся.

И вот месяц назад из популярного среди богатой молодежи кабаре-клуба ушел один из ведущих сольных артистов. Продюссер, управляющий заведением, назначил прослушивание на вакантное место. Конечно не в роли хэд-лайнера, за это место оставшиеся "работники" грызлись, но просто резидента клуба "Cherry drop". Клуб так же славился тем, что занимался популяризацией пока еще не очень распространенного жанра "рок музыка".

Звукари обычно предпочитали звать на шоу исполнителей джаза, блюза, рок-н-ролла. Реже кантри и соул, но, в принципе, за место под солнцем боролись поп и блюз. Клуб, в массах прозванный "Вишенка", решил разорвать порочный круг и дать шанс новым направлением и именно туда держал путь Джо.

Дюжина автобусных, семь трамвайных, и еще девять автобусных остановки спустя

Выйдя прямо напротив спуска в метро, Джо чуть было не перекрестился. Порой нет ничего труднее, чем перебороть детские страхи. Уж лучше переплатить семьдесят центов, чем трястись в тесных, вечно забитых вагончиках электрички. Там, где воняет людским потом, где что не лицо, то апогей апатии и безразличия; там где настолько тесно, что даже мысли в голове чувствует себя не очень свободно; там где вечно шумит, трясет и не пропадает ощущение что сейчас что-то произойдет и ты окажешься заживо погребен под каменной толщей — в это "там" Джо отчаяно не хотел спускаться.

Потратив на дорогу почти два часа, Джо оказался в центре города — на Линд-авеню. По проезжей части среди бесконечных желтых кэбов лишь изредко проносились дорогущие элитные авто. По тротуару гуляли люди, чей гардероб стоил дороже чем Джо мог заработать за весь год. Леди в дерзких, но красивых платьях беззаботно смеялись и даже этот смех звучал как-то не так чем в Литтл-гардене.

Джентельмены щеголяли стильными костюмами с приталенными пиджаками, широкими короткими галстуками и разнообразными шляпами. Их начищенные, лакированные туфли стучали каблуками по асфальту и то и дело нои приподнимали уборы, приветствуя миловидных дам.

Вокруг же к небу устремлялись небоскребы. Самой разной формы, они поражали не только размерами, но и светом. Сотни огней от неоновых до ламповых, сверкающие вывески баров, клубов и дорогих бутиков превращали темный вечер в легкие сумерки. Света было так много, что в нем можно было не только купаться, но и согреться в самую суровую зиму.

Роджерс, придерживая рукой шляпу, озирался по сторонам забыв банально прикрыть открывшийся от изумления рот. Наверно именно поэтому его так неудачно толкнули в спину.

— Простите, — тут же отозвался мужской голос.

Джоли чуть сознание не потерял от шока. В первые в жизни перед ним кто-то извинился! И при чем за такой пустяк — всего лишь небольшое столкновение. В его районе за переломанные ребра не просили прощения, а тут такая мелочь.

Вперед прошла большая веселая компания молодых людей, а за Джо стоял невысокий парень с рапирой на поясе. Сглотнув, Роджерс только сейчас понял что орудие волшебников носили так же четыре девушки и еще два парня. Собственно тот, что толкнул Роджерса и сейчас вернул на голову шляпу, вдруг решил посмотреть кого же он чуть не сбил.

Как же стремительно менялось его выражение лица и атмосфера вокруг. Недавняя добродушная улыбка обернулась гримасой презрения, а в глазах появилась злоба.

— Надеюсь я от тебя ничем не заразился, — прошипел маг принявшись отряхивать одежду.

Показательно обойдя "нищеброда", как кто-то насмешливо выкрикнул из компании, по широкой дуге, маг поспешил присоединиться к друзьям и те скрылись в людском потоке.

Прохожие вокруг словно не заметили этой сценки, но обтекали Джо подобно волнам, рассекаемым волнорезам. Роджрс стоял среди сотен горожан, но чувствовал себя словно попал на необитаемый остров. Казалось, что жители Уорден-плэйс и те, кто приехали провести здесь вечер, даже не глядя на бедняка создавали вокруг него зону отчуждения.

— Не все так плохо, — Джо, убедившись что его не видет, и сам отряхнул одежду. — Меня ведь ни во что не превратили.

Нет, эти школяры (а кем они еще могут быть) не рискнули бы применять магию, ведь они, в конце концов, не служащие ОМР, а простые гражданские. Убедившись в том, что на горизонте нет красномундирных, Джо отошел поближе к поребрику и зашагал вдоль проезжей части. Здесь было немного свободнее да и в случае чего всегда можно скрыться среди машин.

Это только не знавших босяцкой жизни полагает, что на дорогу выбегать опасно. Ха. Когда за тобой гонятся фараоны опасно не выбегать на дорогу, потому как скрыться можно только там. Разжиревшие любители пончиков либо не рискнут броситься в погоню, либо сядут на первый же капот, попав на первые строки очередной барной байки.

Идя по улице, Джо разглядывал теряющиеся в ночном небе здания и витрины. По его скромному мнению это был точно не Маэрс-сити. Какой-то другой, чистый, свежий, просторный, богатый и современный город, но точно не Маэрс. Трудно представить, но, кажется, Литтл-гарден и остальные районы разделяла не только классовая пропасть но еще и пара десятилетий.

Порой Джоли залипал у неоновых вывесок с такими смелыми изображениями, что у иного падре случился бы сердечный приступ. Витрины бутиков украшались дороже, чем стоили некоторые магазины Литтла! У дверей ресторанов стояли вышколенные швейцары в смешных тюбетейках и бежевых жилетках. Во всем мире их брат носил красные, а в Маэрс-сити — бежевые. Если вы не совсем глупы, то легко догадаться из-за кого.

Некоторые проезжавшие мимо машины Джо видел только на страницах журналах, да и то не был уверен что ему не чудиться. Это ведь даже не роскошь, это целый банк на колесах! Если продать один такой экземпляр, то хватит на открытие кафе Розы, колледж для ребенка Бриксов и на квартиру для Джо. Возможно даже останется на мебель и ремонт.

"Безумное место" — подумал Джо.

Без сомнения, восторг Роджерса не имел границ. То и дело озираясь по сторонам, глазея словно приехавший на экскурсию деревенщина, парень не заметил как проделал почти половину оставшегося пути.

— Пусти!

Такой знакомый крик мигом отрезвил Джо, напоминая что он все еще находиться в чертовой заднице этого мира — Городе Магов. Прямо перед Джоли из остановившегося у тротуара Мустанга чья-то рука схватила запястье сногсшибательной леди. Роджерс понял, что не только некоторые машины он видел лишь на обложках, но и женщин тоже.

"Манекенщица?" — пронеслась шальная мысль.

Девушка в цветастом сине-зеленом платье с широкими полами пыталась вырваться из цепкого хвата грубой мужской руки. Волосатые пальцы, каждый из которых увенчан толстым золотым кольцом, крепко держали хрупкое дамское запястье. Леди, упираясь в поребрик, сломала каблук и теперь пыталась удержаться стоя на одной ноге. Надо признать, ножка эта завораживала Роджерса.

Высокая, стройная, в меру мускулистая. Парень еще по платью понял, что вынужденная пленница танцует твист. По комплекции и по фигуре можно смело утверждать, что занимается она этим профессионально.

"Танцовщица" — сделал вывод Джо и поправив гитару пошел дальше. — "Впрочем это не мое дело".

Сделав всего несколько шагов, Роджерс остановился и поднял голову. Из-за света, излучаемого небоскребами, длинными лучами подсвечивающих здания прожекторов, мигающих вывесок и билбордов, фар и фонарей — из-за всего этого не было видно небо. Что-то неощутимое и незримое касалось краем далеких крыш, но не более. Будто солнце сошло с ума и упав с небес осталось жить в центре Маэрс-сити.

— Я об этом точно пожалею, — прошептал Джоли и развернулся на пятках.

Решительно пройдя разделявшее расстояние, парень схватил толстую волосатую руку и сдавил пальцы. Послышался неприятный хруст и мужской вскрик. Хотя он оказался слишком высок, чтобы полноправно называться мужеским.

— Мне вызывать полицию?

Затемненное стекло не позволяло рассмотреть обнаглевшего пассажира. Вообще Джо, будь он в Литтл-гардене, не стал бы произносить эту фразу. Кого ей там можно напугать? Но здесь, в Уорден-плэйс, дела обстояли иначе.

Роджерс разжал пальцы и рука мигом скрылась в недрах салона. Прозвучал хриплый, не самый приятный голос что-то приказывающий водителю и машина тронулась с места. Мустанг уезжал ниже по улице, а Джо смотрел ему в след и даже не мечтал, что когда-нибудь сядет за руль подобного авто. К чему эти гулпые терзания, когда столько денег не то что не заработать, даже не украсть!

— Мисс? — парень повернулся к девушку и понял насколько был прав.

В отличии от того же волшебника, леди даже не стала менять выражение лица. Презрительно скривившись и не удосужившись поблагодарить, танцовщица, сняв пострадавшие туфельки, босяком скрылась в людском потоке. Почему-то стало невыносимо обидно. Наверно, когда помогаешь кому-то и не получаешь даже молчаливой благодарности начинаешь чувствовать себя преданным.

— Вот тебе и равноправие, Кэвин, — качал головой Джо, ища по карте куда ему нужно идти. — Вот тебе и равноправие.

Выбрав направление, Джоли, теперь уже не обращая внимания на окружавших его людей, поспешил на прослушивание.

Двадцать минут спустя, клуб "Вишенка"

Протиснувшись между мусорных баков, Роджерс оказался перед служебным входом в бар. Узкое пространство между зданиями, заполненное вырывающимся из люка паром, на фоне главного сверкающей улицы казалось каким-то черным провалом.

Мимо пробежала кошка, спасаясь бегством от оголодавших собак. Вне зависимости от района, бродячие животные оставались серьезной проблемой Маэрс-сити. Службы по отлову в городе не водились со времен основания. И опять же нам известно кто отказывался урезать собственный бюджет ради создания этих самых служб.

— Удачи, — прошептал Джо.

Могло показаться, что пожелание предназначалось кошке, но если вдуматься, то становилось понятно, что им обоим. И бездомному кошаку и столь же бездомному музыканту.

Толкнув тяжелую, металлическую дверь, Джоли оказался на лестнице залитой мерцающим багровым светом. Преодолев всего один пролет, Джо вошел в длинный, завешанный расписанными плакатами корридор. На каждом изображении, не важно групповом или сольном, красовались порой вычурные, а иногда и простые подписи. Такова традиция всех клубов. Вне зависимости от популярности заведения, в таком вот корродире непременно висят постеры выступавших на местных подмостках исполнителей.

Роджерс, идя вдоль стены, восхищался количеством собранных звездных подписей. Некоторых музыкантов он слушал, некоторых видел, но о многих лишь слышал. Здесь, в "Вишенке" отметились даже несколько мировых звезд. А это, надо признать, уже что-то. Обычно гиганты эстрады, приезжая на Арбиген, дают концерты в залах или стадионах. Обычно, кстати, на стадионах. Вернее — стадионе "Колизее".

Закончив пускать слюни на плакаты и оставив идеи тайком стянуть хоть один, Роджерс присоединился к длинной очереди. Исполнители самой разнообразной масти стояли, сидели, а самые безбашенные еще и полулежали, спиной прислонившись к стене. Леди и джентельмены, седые и еще безусые, со своими инструментами и без, все они как один ждали вызова на прослушивание.

Всего в конце корридора, у импровизированной стойки регистрации в виде обычного стола и крупногабаритного вышибалы, собрались по меньшей мере сорок человек. Джо, ужаснувшись подобной конкуренции, вспомнил что на бюджетные места в колледж и то меньший спрос. Там, вроде, если верить Кэвину, до двадцати желающих на одно место. А тут целых сорок.

Подойдя к стойке, Роджерс собирался уже представиться, как ему, не поднимая головы от журнала, протянули бумажку с написанным от руки номером. Как только своеобразный билет перекочевал в руки афериста, вышибала помахал ему словно отгонял назойливую муху. Что ж, Джо не дурак — намеки понимает.

Роджерс культурно приподнял шляпу и перешел в конец очереди. Кажется, здесь он застрял надолго.

* * *

И это действительно только казалось. Претенденты один за другим проходили через дверь за спиной вышибалы и больше уже не возвращались. Джоли попробовал было пошутить на эту тему, но на него никто не обращал внимания. Народ занимлся своими инструментами или, прикрыв глаза, вспоминали текст песни. Нет, конечно и сам Роджерс тоже мандражировал, но не до такой степени. Выступать перед продюссером это не перед многотысячной толпой. Вот если Джоли когда-нибудь доводиться выйти на большую сцену, то уж тогда...

Люди все уходили и уходили. Из корридора пропала высокая, стройная блондинка в красном платье усыпанном блестками. Исчез и пузатый негр с золотым саксофоном и губной гармошкой. Ушли несколько молодых, внимание, волшебников. Для разнообразия они относились к окружающим вполне нормально, что наталкивало на невообразимую в своей фантастичности мысль, что не все маги одинаковы. Впрочем, Джо ловко для себя обусловил это тем, что они меньше маги, а больше музыканты.

Наконец, спустя полтора часа, вышибала назвал номер Джоли.

Роджерс, поднявшись с небольшой скамейки, по привычке отряхнул штаны и, перевесив гитару к поясу, смело шагнул к резной, дорогушей, лакированной двери. Еще несколько шагов по темной кишке и арка тусклого света, выведшая парня на сцену.

Без посетителей любой клуб выглядит несколько пугающе, будто заброшенный театр, но "Вишенка" выделялась особенно. Строение напоминала двухэтажную полусферу. Танцпол перед сценой, дальше столики и длинная барная стойка параллельно входу. Сверкающая позолотой лестница вела на второй ярус, где за изящными, фигурными стальными решетками располагались диванчики для клиентов по-богаче. На сцене же, за исключением органа, стоял инструмент на любой вкус. От рояля и до треугольника. От ударника и до арфа.

Но пугали даже не безжизненная атмосфера и накрытый пленкой бар, а пустующие огромные просторы, перевернутые на столы стулья, несколько моющих полы уборщиц и ужасное, оглушающее эхо. Можно было щелкнуть пальцами и звук гулял бы еще по меньшей мере пол минуты.

Перед сценой, за вытянутым столом, сидело четверо. Все в стильных костюмах, лощеные, с дорогими шляпами, показательно небрежно брошенными на стол. Их часы сверкали не хуже таблоидов Линд-авеню, а глаза блестели неподдельным азартом. Они действительно искали новую звезду, полностью отдавая себя любимому делу. Для таких деньги действительно лишь сопутствующее успеху, а не повод его добиваться. Во всяком случае эта характеристика относилась к трем членам жюри. Последний скрыл лицо и правую руку за вечерней газетой.

— Поете? Играете? — спросил тот, что с аккуратной, ухоженной эспаньолкой и слишком уж широкой улыбкой.

Клетчатый костюм тройка по последней моде, дорогие запонки и зажим для галстука. Холеный и лощеный, сразу видно — денди.

— И то и то, — ответил Джо.

— Хорошо, — произнес денди выдавая в себе, по акценту, явного Бритонца.

Только они могут произнести простое "хорошо" такой интонацией, будто вместе с воздухом вдохнули капельку амброзии.

— Позвольте поинтересоваться, рок?

Роджерс нашел в себе силы лишь на легкий кивок.

— Приступайте.

Джо несколько раз вдохнул и выдохнул, успокаивая бешенно бьющееся сердце. Прикрыв глаза, парень восстановил законы мироздания и вернул потолок на надлежащее ему место, отделив последний от пол. По лбу катились крупные капли пота и втыкая штекер в базу, Роджерс ощущал как сильно трясутся всегда спокойный пальцы.

Достав из за уха красный, немного стертый медиатор, Роджерс на выдохе начал игру. Его пальцы бегали по ладам, зажимая аккорды, медиатор скользил по струнам, выдавая чуточку грязный, перегруженный звук настоящего рока. Стоило только прозвучать первым аккордам, заиграть на стенах первым тонам, как парень потерялся в музыке. Исчезла незамутненная ненависть к магам, пропали вонючие трущобы Литтл-гардена и манящие огни Уорден-плэйс.

Исчезли детские переживания и обиды, умчались насущные проблемы, испарились всякие желания и стремления. В данный момент все, что осталось от Джоли Роджерса это лишь пять пальцев бегущий по грифу и еще два, сжимающих старенький медиатор. И когда Джо полностью растворился в музыке, то с языка сорвались первые слова.

Роджерс не верил, но все его слушатели ( в основном случайные прохожие и Кэвин с Рози) заверяли, что его низкий, густой, чуть хрипловатый голос буквально создан для рока. Наверно — льстили. Джо не заморачивался со сложностью композиции, не демонстрировал вокальные способности, просто пел от всей души и терялся в музыке.

В своей песне аферист рассказывал историю о бродяге, встретившем на дороге дьявола и ангела и не сумевшего различить их. Спросив кто есть кто, он услышал лишь тишину. Глупая, наивная песня, еще несколько лет назад в попыхах записанная на обрывке газетной бумаги.

Прижав медиатор мизинцем, Джоли перешел к гитарному солу, поражая скоростью теппинга. Теперь уже восемь пальцев, бегущих по грифу, размывались в розоватое пятно, создавая иллюзию что играет не одна, а несколько гитар. И в момент, когда был достигнут пик ожидания финального аккорда, композиция вдруг прервалась. Лишь легкое эхо играло среди пустующих стен, заставляя застывших уборщиц вернуться к работе.

Когда же отзвучали и полутона, играющиеся с эхом, Джо позволил себе вернуться обратно. Он все так же стоял на сцене, возвышаясь над пустым залом, но теперь что-то изменилось. Что-то поменялось, трансформировалось в нем самом. Будто старое желание стать первой рок звездой Арбигена приобрело резкость, четкость, наполнилось смыслом и породило определяющую жизненный путь форму.

Судьи шушукались, что-то жарко обсуждая. Роджерс ждал. Возможно его не примут сразу, может дадут сыграть два вечера в месяц. Пусть так. Даже этого будет достаточно оборванцу Литтл-градена. Главное начать с чего-то, а там уж останется лишь работать еще усерднее и тогда все обязательно получится.

Наконец троица отвернулась от скрывшегося за газетой продюссера. Почему-то они не смотрели в глаза Джоли, старательно избегая зрительного контакта.

— Свободен, — грохнул сипловатый бас.

Шурша листами, газета съехала на пол, открывая лицо хозяина заведения. Но суть не в лице, а в руке, лежавшей на столе. Толстая, волосатая, завернутая в белые бинты, плотно стягивающие запястье. Волосатые пальцы, увенчанные толстыми золотыми кольцами.

Сердце Джо совершило круиз по телу, вернувшись на законное место только после посещение столь отдаленных мест, о которых не знал даже сам Роджерс.

"Этого просто не может быть!" — подумал Джо и прикрыл глаза.

Увы, даже после подобных махинаций забинтованная рука и глаза, полные ненависти и отвращения никуда не пропали.

— Проваливай, я сказал! — гаркнул продюссер и по совместительству хозяин "Вишенки". — Или мне полицию вызывать?

— Но...

И тут пострадавшего звукаря словно прорвало. Чуть ли не брызжа слюной он орал и надрывался, срываясь на хрип и потирая поврежденную руку.

— Выметайся, черт тебя подери! Ни один достойный клуб тебя не примет, поганый нищеброд, уж я-то об этом позабочусь. Проваливай!

Джо не помнил, как оказался на улице.

По Линд-авеню гуляли люди, богатые и не очень, молодые и не совсем. Мерцали холодные, но такие яркие огни. В них бы согреться, да разве что только замерзнуть. Сияя, они вряд ли указывали путь хоть куда-нибудь, кроме как в никуда. Исполинские небоскребы, подлинные стекло-стальные муравейники закрывали собой звездное небо. Собирались ли тучи, светила ли луна, падали ли сорвавшиеся звезды, все это осталось где-то там, где-то в прошлом.

Гудели машины, порой у тротуара останавливались такси, забирая подвыпивших или просто веселых отдыхающих. Порой сверкали эфесы рапир или мрачно блестели кожаные кобуры. Леди смеялись, джентельмены поднимали шляпы, искрились билборды, мерцал неон и среди этого непрекращающегося карнавала бездумно шел бедный музыкант.

За его спиной висела вишневая электрогитара. Опущенная грифом к земле, она выглядела не менее поникшей чем её хозяин. Будь у инструмента слезы, он бы обязательно выплакал их сквозь шесть пулевых отверстий на корпусе. Сам же Джо просто не понимал, что делает и зачем. Просто шел.

Наверно, это плохо — получить волчий билет среди клубов Уорден-плэйс.

Наверно.

Наверно, не стоило вмешиваться не в свое дело.

Наверно.

Наверно...

Роджерс остановился у телефонной будки. Нашарил в кармане немного мелочи и опустил их в аппарат. В трубке загудело. Непривычно, тихо, совсем не мелодично. Аппарт стоял новый, такой, в котором нужно самостоятельно набирать номер, а не просить у девочки-операционистки соединения.

Наверно нужно позвонить Бриксам. Они обязательно поддержат и помогут. Объяснят что ничего страшного не произошло. Но Джо и так понимал что ничего не произошло. Просто Литтл-гарден так просто не отпускает. Хватит уже играть в добропорядочного гражданина. Нет ничего смертельнее самообмана и ничего столь же приторно-гадкого как несбыточные мечты.

Учись вертеться и насмерть драться за самую мелочь, потому что если не так, то иначе только в деревянный ящик.

Чертова дыра. Проклятый Город Магов с его бесконечными ложью и обманом.

Наверно нужно было позвонить друзьям.

— У аппарата.

— Дуло, это я.

На таком конце замолчали. Судя по шуршанию, трубку прикрыли ладонью.

— Джо?

— Да, — Роджерс машинально кивнул и отрешенно добавил. — Я в деле.

— Супер! Знал, что на тебя можно положиться. Тогда жду тебя завтра в восемь! Инструмент наш.

Роджерс повесил трубку и пошел дальше. Черная пластмассовая скоба покачалась на металлической стойке и, не удержавшись, соскользнула вниз, повиснув на одном лишь проводе. Из динамика звучали частые гудки. Джоли обернулся, постоял немного, но не стал возвращаться. Это не для него. Все эти огни, машины и люди, это совсем не про него. Пора возвращаться обратно. Литтл-гарден так просто не отпускает.

11ое апреля 1965г. Маэрс-сити, Ральф-стрит

Район с трудно произносимым названием находился всего в нескольких остановках от центральной части города. Здесь тоже жили волшебники, но не такие богатые, как в Уорден. Здесь так же высились небоскребы, но не такие исполинские как в Уорден. Здесь, как вы уже догадались, все было похоже, но немного не так. Если позволите — более бюджетный вариант.

На Ральф-стрит и еще нескольких здешних улицах проживали те, кто мог себе позволить что-то выше среднего класса, но не тянул на элиту. И таких водилось достаточно, чтобы заинтересовать воров.

Брокеры, дельцы средней руки, предприниматели, творческая богема, хозяева лавок, магазинов, достойных баров и пабов. Все они и еще многие другие проживали именно здесь. Во втором по "высоте" районе города. Если проехать чуть дальше, то места небоскребов займут обычные высотки и вы окунетесь в бездонное море среднего класса — основной прослойки Маэрс-сити. Но все же это "чуть дальше".

Дуло свернул в небольшую кишку рядом с невзрачным складом. Главарь шайки затормозил, дернул ручник и Джоли с облегчением выбрался на улицу. Сидеть на заднем сидении разбитой колымаги это одно, но когда тебе составляют компанию еще два головореза — совсем другое.

Переднее сидение в машине мелкого криминального авторитета отсутствовало. Вернее, оно, конечно, имелось в наличии, но в его обшивку зашивалось оружие, так что сидеть на подобном не только неудобно, но еще и опасно.

Размяв затекшую спину, Джо вновь отметил для себя, что с Дуло шутки плохи. Последние пол года он работал именно с этим гангстером и еще ни разу низкорослый, худощавый, вечно курящий бандит не появлялся на людях без двух дуболомов-охранников. На районе даже шутили, что Лайм "Дуло" Шертон и в отхожее место сперва пропускает шестерок, а сам заходит только после них.

Роджерс куда охотнее сотрудничал бы с другими бандитами, но Лайм хотя бы брал по божески. Три процента за наводку и десять от общей стоимости краденного. Остальные дельцы теневого бизнеса предпочитали драть в три раза больше, да и инструмент предоставляли не самого лучшего качества. А в вопросе кражи со взломом, нужный артефакт, порой, играет определяющую роль.

Неделю назад Дуло выцепил информацию о ценном грузе, поступившем на хранение именно в этот невзрачный, маленький склад. Конечно, слишком банально устраивать ограбление ночью, потому как, если честно, разница между светлым временем суток и теменем практически отсутствует. Это только хороший режиссер все обставит так, что только в безлунную полночь, выполнив особо вредный ритуал, надо, обмазавшись кровью ягненка и слезами девственницы, идти грабить магов. На самом же деле волшебников обчищать даже проще, чем обычных граждан.

Все дело в самоуверенности. Колдуны почему-то свято верят в собственную неприкосновенность и что ни один здравомыслящий бандит не покусится на их собственность. И здесь вся суть содержалась в слове "здравомыслящий". Джоли Роджерс никогда не причислял себя к нормальным людям. К черту её, эту нормальность.

— Готов? — прокуренный голос Дуло как нельзя лучшее дополнял атмосферу.

На какой-то момент Джо ощутил себя главным героем гангстерского вестерн-боевика. Вот только вместо банка он собирался обчистить склад, где из охраны в лучшем случае три полусонных студента.

— Чистюля, — фыркнул один из головорезов.

Джо не особо старался запоминать имена верзил, чтобы ненароком не персонализировать их. Одно дело когда сталкиваешься с безликим верзилой, совсем другое, когда знаешь его подноготную и прочие заморочки. Почему-то от такой информацией страха только прибавляется.

— Оставь его, — командирским тоном отрезал Дуло. — Нравится человеку выпендриваться, пусть выпендривается.

Роджерс скрипнул зубами, но виду не подал. Осведомленные граждане с района никогда не признавали его привычку надевать на дело белые перчатки. Кто-то из барменов запустил слушок, что Музыкант таким образом показывает, будто может любое дело закончить без капли крови. Пусть уж верят в это, чем узнают правду. Суть же белых замшевых перчаток заключалась не в крови или отпечатках пальцев, а в том, что Джо не хотел окончательно испортить руки. Все же Роджерс, даже после столь оглушительной неудаче, не мог оставить любимую гитару и музыку.

— Твое барахло.

С этими словами Лайм швырнул небольшую металлическую шкатулку. Ловко поймав специальный схрон, Джо открыл крышку и недовольно промычал. В этот раз инструмент действительно можно было назвать барахлом. Несколько отворяющих амулетов в виде расписных закладок, всего одна растягивающаяся лента-лассо, пара стеклянных шариков с заключенным в них черным туманом, баллончик, распаляющей нейтрализующей магию газ и обложка мужского журнала с весьма пикантной леди в неглиже.

— Это что?

— Бонус от заведения, — пожал плечами Дуло.

— А активируется как?

— Никак.

Роджерс недоуменно вздернул правую бровь, но гангстер вновь пожал плечами.

— Ты где этот хлам брал? Как мне с таким работать?

— Лучшее из предлагаемого, — мигом парировал Шертон. — ОМР повадились облавы по лавкам устраивать. Контрабандистам медленно но верно приходит конец.

Джо вспомнил предупреждение друга и поморщился. Чего у красномундирных не отнимешь, так это умения выполнять свою работу. Пожалуй, стоит залечь на дно, перебиться уличными выступлениями месяц другой. А еще лучше — полгода.

— Ладно, — вздохнул Джо. — Процент скинешь и забудем.

— Полтора.

— Три.

Дуло сощурился. Дуболомы приняли это за сигнал к атаке, но были остановлены властным взмахом руки.

— Один и семьдесят пять. И не обсуждается!

— По рукам.

Гангстер и вор плюнули на раскрытые ладони и скрепили сделку крепким рукопожатием. Джо привычным жестом поправил шляпу и повернулся к складу.

Стандартное здание. Тридцать ярдов в длину и двадцать пять в высоту. Эдакая стальная коробочка с приличной толщиной стен. Роджерсу привычнее иметь дело с квартирами и особняками, но в профессии вора привередничество не приветствуется.

Со стороны дороги послышалась полицейская сирена и преступники машинально спрятались во тьме. Дождавшись, пока звуки погони затихнут, сверили часы. Без двадцати минут полночь. Все как в фильмах. Роджерс, подойдя к пожарной лестнице, зарыл в землю один из амулетов. Так он узнает, если кто-то захочет проверить лаз. Самый надежный и самый бесстрашный "шухер". Такой точно не подведет.

Еще залезая на стену, Джо уже столкнулся с первой проблемой. А если быть точным — сразу с тремя. Две из которых, по размерам, считались сразу за пять.

— Вы чего? — прошипел Роджерс.

— Мы с тобой, — ответил Дуло таким тоном, будто это нечто само собой разумеющееся .

— Одурел?

— Всегда было любопытно посмотреть на твою работу.

Лайм с таким открытым намеком кивнул на вооруженных громил с глазами, пылающими жаждой действий, что у Джоли сразу пропал интерес к спору.

— Если что — сам выпутывайся.

— Не беспокойся, — хмыкнул Дуло. — Меня выручат.

Головорезы синхронно хрустнули шейными позвонками и поиграли бугрящимися мышцами. Роджерс покачал головой и полез выше. В такой темноте фонарик приходилось держать в зубах от чего постоянно подташнивало. В первый раз это ощущение не очень-то и приятно, но со временем привыкаешь и уже не можешь спокойно работать без судорог в горле.

Старая лестница пугала ржавчиной и постоянно ожидаемым скрипом. Джо двигался осторожно. Тщательно выбирал куда поставить ногу и как распределить вес между конечностями. Роджерс не переживал за Дуло и его прихвостней — сейчас каждый сам за себя. Возможно парень даже желал, чтобы под кем-то из них завизжало железо и включилась сирена. Но то ли удача сегодня улыбалась банде Лайма, то ли не в первых раз с виду тупоголовые бандиты идут на дело.

Забравшись на крышу, Роджерс развернул обычный лист полупрозрачной кальки. Расстелив его и придавив с краев припасенными камнями, вор достал из нагрудного кармана невзрачный цилиндр. Нажав на небольшую кнопку, Джоли поставил артефакт на кальку и принялся ждать. Всего пара мгновений и вокруг прибора закрутились синие вихри волшебной энергии. Обычный аккумулятор вызвал целую волну пораженных вздохов.

"Любители" — мысленно фыркнул Роджерс.

Калька, впитав вихри, засияла мерным золотым свечением и превратилась в окно. Нет, её нельзя было открыть как настоящее окно, но через артефакт теперь вполне комфортно, пусть и с помехами на манер маговизорных, просматривался весь склад. У дверей, как и предполагалось, за столом сидело трое охранников. Перед ними в хаотичной куче валялись фишки, а в руках маячили карты. Работники играли в покер лишь изредка окидывая ленивым взглядом вверенное помещение.

Убедившись в том, что другая живая охрана, к примеру злобная химера или банальная собака, отсутствует, Джо деактивировал цилиндр и свернул кальку. Сверкнула вспышка бензиновой зажигалки и артефакт исчез в зеленом пламени.

— Семь баксов стоила! — ужаснулся Дуло. — Зачем портить?

— Чтобы маг след не взял, — пояснил Джо. — Все артефакты только на один раз.

Процедив ругательство в адрес волшебников, Лайм успокоился и предоставил Джо пространство для работы.

Джоли на глаз нашел нужное место на крыше и расчистил его от налетевшего мусора, птичьего полета и грязи. Из коробочки показался самый обычный деревянный кубик. Единственное, что отличало его от сородичей, это наличие странных красных вензелей, под которыми скрывались таинственные письмена. Второй раз сверкнул аккумулятор и кубик сперва покраснел, а потом и вовсе прожег дыру в десятидюймовым листе стали. Под конец, когда уже показался тусклый свет, Джо, предварительно надев специальную перчатку, подхватил кубик и швырнул его высоко в небо. Прохожие если что и заметили, так это внезапно сорвавшуюся с неба красную звездочку.

Не снимая черной, толстой перчатки, Роджерс засунул кулак в отверстие и окончательно продавил лист. С надеждой, что легкий треск никто не слышал, вор кинул в дыру стеклянный шарик.

Посмотрев на часы, Джоли скомандовал:

— Ждем, — и улегся на спину.

Надо отдать должное, за двадцать минут ни Дуло, ни его шестерки не проронили ни слова. Когда прошло отведенное сонному туману время, Джо прибег к саммой надежной и простой проверке. Экранную кальку можно и обмануть, а вот самого себя — нет.

— Дай монетку или гвоздик.

— М?

— Монету, говорю, дай.

Джо поманил ладонью. Дуло пошарил по карманам и развел руками. Пришла очередь головорезов. Верзилы долго возились, разве что не обыскивая друг друга, пока не добыли маленький пятак. Джо повертел в руках монетку и решительно бросил её в прожженное отверстие. Спустя пару секунд послышался многократно усиленный эхом и акустикой звон.

Роджерс наклонился, но не услышал ничего, кроме громогласного всхрапа и далекого, будто доходящего сквозь толщу воды, бормотания.

— Добро, — кивнул парень.

Наконец пришел черед артефакта, за распространение и незаконное владение которым платятся огромные штрафы, либо садятся сроком вплоть до шести месяцев. Приложив к цилиндру закладку с черными иероглифами, Джо отсчитал указанные в инструкции три секунды и бросил закладку на крышу. Еще в полете она начала краснеть, пока не вспыхнула за долю мгновения оборачиваясь двадцати дюймовой огненной сферой.

Шар, соприкоснувшись с поверхностью, заискрил и пропал столь же стремительно, как и появился. На крыше вновь царствовала темнота, но теперь из склада бил еле заметный, сероватый луч света. Артефакт прожег дыру достаточно диаметра, чтобы в неё пролез даже заядлый любитель нездоровый пищи и пончиков. Волшебники всегда, любили давать своим побрякушкам пафосные имена, но в данном случае этикета соответствовала сути. "Глаз дракона" отлично справился с задачей.

На этот раз Джо воспользовался черной шелковой лентой. Один конец обвязав вокруг пояса, Роджерс приложил второй к краю незапланированного строителями люка. Аферист и вор не знал, что за чары наложили на ленту, но та намертво пристала к крыше. Теперь её уже и не оторвать — только уничтожить. Собственно, по рассказу Кэвина, в деле о "Мусорщике" именно эта лента стала так называемым почерком известного домушника.

Слава богу, данный инструмент обходился без аккумулятора. Джо повернулся спиной к провалу и, одну руку отставив в сторону, а второй придерживая шляпу, сделал всего один шаг назад. В животе мигом возникло то самое чувство, когда падаешь с немалой высоты. Крыша стремительно удалялась, а пол столь же быстро приближался. Перевернувшись в воздухе, Джо схватил ленту всего в десяти дюймах от пола. Артефакт, только легла на него морщинистая ладонь, тут же прекратил удлиняться.

Подтянувшись, Джо встал на ноги и отвязал ленту, одновременно с этим пустив её волной, давая понять Дулу что можно спускаться. Пока гангстер с подручными скользили по импровизированному тросу, Джо решил убедиться в том что студенты крепко спят. Те, одетые в синюю форму, разве что без погон и с четырех миллиметровым калибром в кобуре. Таким, наверно, и ранить-то сложно, не то, что убить.

У гангстеров на спуск ушло примерно минуты четыре. Верзилам приходилось труднее всего. Их психика просто не могла вместить в себя соотношение немалого веса и тоненькой, почти незаметной шелковой ленты. Джоли не знал как Шертон добился подчинения, но громилы все же спустились.

Пока Джо осторожно, с хирургической четкостью движений вытаскивал пистолеты охранников, Дуло банально щелкнул пальцами и бандиты схватили троицу в охапку. На вопросительный взгляд афериста, гангстер только развел руками.

Так, с охранниками на плечах, головорезы пошли вслед за вором и боссом. Среди бесчисленного множества деревянных ящиков разных габаритов и маркировок, нужно было отыскать всего один. Лайм то и дело сверялся с подобием карты. На тетрадном листе были плохо нарисованы примерные очертания расположения ящиков склада. К верхнему углу розовой скрепкой прикрепили фотокарточку с изображением нужного контейнера.

Джо по этой маленькой детали сразу понял, что в качестве настоящей наводчицы выступила неизвестная секретарша. Право же, кто другой, в здравом уме, станет использовать розовую скрепку?

Поплутав в лабиринте ящиков и контейнеров, Дуло таки вывел народ к нужной секции. Здесь стояли настоящие деревянные гиганты, высотой под дюжину футов и шириной еще в шесть. Что могло храниться в подобных "емкостях" Джо не знал, да и не очень-то хотел знать. Роджерс помнил старую, как Арбиген историю, о том как один неудачливый вор украл что-то у военных. По слухам, участь того джентельмена удачи заставляла вздрагивать даже бывалых гангстеров.

Оглядев хранилище, Джоли пришел к выводу, что это все же никак не связанно с вояками. Ни тебе металлических скоб с рунным шифром, ни вечно бодрствующих химер, ни даже охраны в ботфортах и с винтовками на перевес. Стенки прибиты толстыми, длинными гвоздями, а в местах наивысшего напряжения — прикручены болтами.

На лицевой стороне стандартная маркировка торгового флота Маэрс-сити. Номер, идущий по нижней планке, в расшифровке датирует прибытие корабля и разгрузку товара. Если верить надписи, груз прибыл в порт две недели назад, а сюда на хранение — пару дней.

Джо скосил взгляд в сторону немного нервничающего Дуло. Интересно, от кого он все же получил наводку на этот склад?

— Он?

Лайм закатил глаза и принял позу вечно недовольной леди.

— Слушай, Музыкант, а вот если бы ты один пошел, у кого бы спрашивал?

— Те самые дни? — хмыкнул Джо.

— Работай и помалкивай.

Джоли решил больше не дергать тигра за ухо и действительно приступил к работе. Пока головорезы усаживали спящих охранников спиной к спине и связывали их бечевкой, Джо успел достать набор взломщика. Несколько амулетов и всего один артефакт. Помнится, он обошелся парню разве что не пол сотни баксов. С виду — простая эбонитовая указка, на деле же — детектор магии. Незаменимая вещь в вопросах взлома.

Прикоснувшись кончиком пяти дюймовой указки к стенке Джо внимательно вглядывался в мутный, полупрозрачный материал. Медленно ползли секунды и столь же степенно в указке загорались огни. Сперва черный, потом мигающий красный, ярко-желтый и под конец, смесь оранжевого и золотого.

— "Не самый простой танец" — выдохнул Джо.

Каждый цвет обозначал одно из защитных заклятий-покровов. Многие работники отмычки и амулета, до изобретения указки, успели расплавиться, сгореть, раствориться или просто умереть от особо опасных защитных чар.

Воздав хвалу неизвестному изобретателю, Джо вытащил собственные амулеты. Предоставленные гангстерами, парень решил оставить на потом. Первом делом следовало определить последовательность наложения чар. Для этого каждый вор использовал свой, уникальный прием. Джо, к примеру, послюнявил чистую болванку под амулет. С виду — ничем не примечательная закладка. На деле же мощный контейнер, в который при желании можно запихнуть почти любое заклинание. У магов вроде была своя классификация чар, но Роджерс, понятное дело, о ней не знал.

Притерев намокшую закладку к стенке ящика, Джо вытащил из кармана простой карандаш. Под любопытствующими взглядами бандитов, Джо, облизнув грифель, провел вертикальную черту, разделив листок на две части. Перечеркнув разделитель еще и горизонтальной, Роджерс оформил немного корявый крест. Теперь на закладке четко различались четыре не очень ровные графы.

В первой Джо поставил закорючку, одновременно напоминающую зигзаг и первую всем известного алфавита. Во второй немного похожий символ, но на этот раз вместо зигзага основой стала спираль. Третий просто перечеркнул крестиком, а последний и вовсе оставил пустым.

Разломав карандаш пополам, Роджерс затолкнул обломки в щели под контейнером. Судя по скептицизму Шертона, он не верил, что подобные нехитрые махинации могут помочь вскрыть волшебную защиту ящика. Проходило время и гангстер уже начал выходить из себя, как вдруг, абсолютно внезапно, символы на закладке задрожали. Вибрируя, будто изображение на плохо настроенном канале, они резво перескакивали с графы в графу, пока не заняли положенные им места. Теперь крест занял первую позицию, после него шла спираль и пустая клетка. Зигзаг и вовсе переместился в самый конец.

— Хитро, — протянул Джо, выкладывая перед ящиком рядом необходимых амулетов.

Благодаря указке, вор узнал какие именно чары защищали схрон. Указатель же расставил порядок, в котором лежали покрова. Дело оставалось за "малым" — сорвать один за другим.

Проверив что энергии в аккумуляторе достаточно для активации четырех артефактов, Джо повернулся к бандитам.

— Не двигайтесь и чтобы не произошло — ничего не предпринимайте.

Дождавшись пока кивнут все трое, Джо содрал закладку и, взяв в руки лом, подсунул его под шляпку гвоздя. Стоило ему это сделать, как ящик задрожал, заходил ходуном и из всех щелей повалил густой, красный дым. Клубясь, он приобретал форму шипящих змей, готовых к смертельному прыжку.

Не убирая руку с лома, Роджерс бросил в клубок гадов первый амулет. В тот же миг дым словно всосало в закладку, а следом испарилась и она сама.

Джоли надавил на лом еще раз.

На этот раз ему противостоял гогочущий, облитый синей слизью череп. Правда стоило прикрепить ему на лоб амулет, как тот тут же превратился в обычный орех и укатился куда-то под откос.

Третьим ящик выдал, казалось бы, безвредную хрустальную сферу спокойно кружащуюся в паре дюймов от лица вора. Новичок, возможно, и не заметил бы её вовсе. Коснулся ненароком и почувствовал как кожу вырезают мириады мельчайших, невидимых глазу тонких клинков. Джо не знал названия этих чар, но однажды видел последствия неумелого взлома. Тот вонючий, красный фарш, оставшийся от его хорошего знакомого, снился Роджерс по крайней мере месяц.

С осторожностью бывалого сапера Джо поднес к сфере амулет и тот вспыхнул ядовито-зеленым пламенем. Не обжигая руки владельца, закладка пылала и вместе с ней сгорала и сфера клинков. Вскоре все стихло и лишь по полу шуршали лоскуты сероватого пепла.

По виску Джо катились крупные градины пота. Оставалось самое сложное.

Вооружившись последним амулетом, Роджерс вырвал гвоздь и в ту же секунду, пока из дерева еще полностью не вылетело стальное жало, приложил к стенке исписанную иероглифами закладку. Та мигнула пару раз и погасла.

Джо, выдохнув, плюхнулся на задницу. Держа в руках лом, Джоли тяжело вздыхал и старательно тер виски. На складе повисла тишина.

— И? — Дуло первым нарушил неловкую паузу. — Нет, я понимаю змеи, череп, шар этот. Но сейчас-то что?

— Звук, — прохрипел Роджерс. — Если опоздать хоть на мгновение, то "Крик Банши"...

Джо передернулся. Ему не хотелось говорить о последствиях этих чар. Их он, собственно, никогда не видел, но по слухам — удовольствие еще то. Не чета сфере призрачных клинков. Достав из нагрудного кармана сигарету любимой марки, Джо подкинул её щелчком большого пальца и ловко поймал ртом. Щелкнула бензиновая зажигалка, зашипела бумага, сгорал табак, отправляя под потолок клубы густого, белого дыма, больше похожего на маленькие облака.

— С виду ничего трудного.

— Ага, — яда в голосе Джо звучало больше, чем содержалось в железах тех дымчатых змей. — В следующий раз сам попробуй. А я потом с радостью сыграю на твоих похоронах. Тебе что больше по душе? Соул, блюз, джаз?

— Да все-все, — Шертон замахал руками и подозвал своих телохранителей. — Никаких претензий. Просто не понимаю я вашего ремесла. Ты пока смоли в свое удовольствие, а мои мальчики поработают.

"Мальчики", проглотив столь дерзкое обращение, принялись за работу. Сердце радовалось смотреть на то как споро они срывают заклепки, выворачивают болты, порой с мясом вырывая их из паза. Ломы в руках мелькали с бешенной скоростью. Щеп сыпался на пол, словно снег в Рождественскую ночь. Джо не успел докурить сигарету, как своеобразная крышка была сорвана и под пыхтения и сдержанные проклятья оттащены в сторону.

Пока Джо вставал, привычно отряхивая штопанные штаны, в его голове пронеслась всего одна мысль.

— "Странно" — подумал Роджерс.

Вроде все было нормально, но интуиция эспера подсказывала что что-то тут не чисто. Нет, склад не походил на ловушку, в которую легко зайти, но за выход надо платить жизнью или здоровьем. Три охранника на своих местах. Мало достоверная информация и сложные чары. Правда, не через чур сложные. Опять же, титанический труд не потребовался — справился одними навыками и опытом. Ящик защищали именно так, как и положено охранять не особо ценный для крупных дельцов груз. Стандартные меры предосторожности...

И вроде все нормально, и вроде все гладко, но что-то не давало покоя Роджерсу. Терзало похлеще жужжащего над ухом, приставучего москита.

Пока Джо шел к черной арке, открывающей вход в контейнер, то все обдумывал свои опасения. Было ли это напоминание разыгравшейся паранойи или просто нервный отходняк после адреналиновой дозы. Нет, Роджерс никогда не сталкивался с подобным. Адреналин и опасность уже давно стали для него ценнее воздуха. Без них эспер просто не ощущал себя живущим. Либо музыка, либо так и никак иначе.

Заглянув внутрь и не увидев ничего, кроме странного люка в полу, Джо сразу понял, что его смущало.

— " Все слишком стандартно. Слишком усредненно. Как по учебнику!"

Резко обернувшись Роджерс успел заметить, как заваливаются на спину дуболомы. Из их шей торчали стандартные дротики-транквилизаторы.

— Ничего личного, — спокойно произнес Дуло нажимая на курок.

Джо инстинктивно дернулся в сторону, но духовое ружье-обрез обладало намного большей скоростью, чем мог похвастаться эспер-силовик. Черное жало дротика впилось в бедро музыканта. Мир начал кружить джигу, путая расположения потолка и пола, смешивая их в полотно сумасшедшего художника.

Уже теряя сознание, исчезая где-то в пучинах бесконечного омута, Джо увидел, как поднимается крышка люка. Появившийся из лаза высокий человек в черной рясе отдал Шертону кейс. Тот спокойно кивнул и что-то сказал. Роджерс не мог разобрать слов. Все плыло.

* * *

В отличии от охранников и преданных верзил, Джо не отключился. Он то и дело возвращался в сознание. Роджерс не мог пошевелить и пальцем,в место слов его губы пьяно лепетали, порождая тягучие, неразборчивые звуки. Перед глазами мелькали размытые образы. Голову словно ватой набили. Джоли напивался всего раз в жизни, но даже тогда не испытывал такого кумара, как сейчас.

Его куда-то несли. Семь, а может и тридцать семь ступенек вниз. Джо не помнил. Порой ему казалось, что он летит на облаке и ангелы омывают его тело из источника молодости. Порой демоны рвали его на части, утаскивая в геенну, заполненную вопящими от боли и ужаса душами.

Подставленному вору чудилось, что носилки держат трупные руки, покрытые струпьями. Иногда казалось — их обвивают лианны, исписанные древними рунами и таинственными, сакральными письменами. Звуки больше походили на испорченный грамофон. Шуршание, треск и редкий писк, на фоне происходящего казавшийся манной небесной.

Джо, приходя в себя, будто смотрел обрывистое, нечеткое, дешевое кино. Вот они спустились в слишком гротескное помещение, чтобы его называть подвалом, но и немного натягивающее до подземелья. По стенам висели не факелы, а лампы, на полу вместо кровостока — ворсистые ковер. Конечно все стилизовано, но не хватало готичности. Роджерс мысленно усмехнулся. Вот и общайся с Рози — жизнь на кону, а он интерьер рассматривает.

Вновь придя в себя, Джо понял, что его раздели. Немного неприятно лежать на каменном ложе абсолютно голым. Не радовала и другая открывшаяся задурманенному взору картина.

Сквозь плотный строй балахонщиков, чьи лица скрывали капюшоны, проглядывались сваленные в кучу трупы. Вы не подумайте, Джоли Гарсиа Роджерс это не кисейная барышня, теряющая сознания от вида крови на уколотом пальчике, но даже он пожелал забыться и поскорее умереть. Вид бедолаг, расставшихся с жизнью, был одновременно и ужасающ, и омерзителен. Если бы Джо мог стошнить — он бы стошнил не только обед и завтрак, но и вчерашний ужин, а так же и собственные кишки.

Из круга культистов вышел обладатель толстенной золотой цепи с болтающимся Эгипидским символом бессмертия. Джо, сквозь пелену беспамятства, успел заметить, что анкх сделан из платины. Теперь можно не сомневаться в собственной обреченности. Тяжелый, серебристый, редчайший металл строго регламентировался и допускался к использованию только особым военизированным частям.

"Серебряная смерть магов", "убийца химер", "лунный клык". Как только не именовали природный элемент, способный разрушить любое заклинание и убить любую волшебную тварь.

— "Еще не все потеряно!" — Джо дал себе мысленную пощечину. — "Надо только поднапрячься".

Роджерс, используя все силы эспера, смог добиться только того, что немного покачнулась его правая рука. Скатившись с каменного алтаря, она заставила вздрогнуть балахонщиков. Обладатель анкха, прервав монотонное песнопение, взмахнул рукой и из строя вышло еще пятеро. Они схватили Джо за конечностb, а один, обвив холодными руками голову, зафиксировал её в таком положении, что Джо при всем желании не мог не смотреть на прямой, простецкий кинжал, направленный ему в брюхо.

— "Я так просто не дамся!" — билась отчаянная мысль.

Джоли сражался с дурманом и призрачными оковами до самого конца. Но, порой, даже самый отчаянный сухопутный пират и джентельмен удачи не может одолеть магию. Только за одно это её стоило ненавидеть.

Кинжал жадно впился в брюхо. Культист, выкрикивая неизвестные слова на шипящем языке, проворачивал лезвие в животе, наматывая кишки будто горячую лапшу. Джо не кричал. Боли не было. Только темнота.

Нельзя сказать, что Джо обнаружил себя посреди бескрайнего моря абсолютного мрака. Скорее он и вовсе себя никак не ощущал. Если и есть определение выражения "абсолютного одиночества", то это было именно оно. Беспросветное и бесповоротное. Отчаянное и безжалостное. Всепоглощающее и не оставляющее ни тени надежды на спасение. Возможно так и выглядит приют всех грешник, ожидающих пока паромщик переправит их через реку безвременья и передаст во власть Лимбо... Пожалуй, вы правы — Джо слишком увлекся восхвалением "Божественной комедии". Вряд ли это воспеваемое древним поэтом великое "ничто".

Роджерс пребывал в состоянии чистого разума. Ни ощущений, ни переживаний, ни стремлений, не осталось даже толики сожалений. Исчезла неутолимая ненависть к волшебникам и извечные амбиции, толкающие на самые безумные и авантюрные поступки. Просто клубок мыслей, застывший среди ничего не значащей бесконечности. Клубок мыслей, до краев заполненный страхом.

Страха оказалось так много, что им можно было напоить изнывающего от жажды путника, заплутавшего в пустыне Черного Материка. И когда даже рассудок уже почти покинул здешние чертоги, появилось то, чему нет описания в человеческом языке.

Нечто появилось здесь, давая бесконечности формы и вырезая из мрака очертания. Оно вошло в мысли того, что вдруг осознало себя как Джоли Роджерс. Со всей его памятью и осознанием собственного "я". И это нечто, войдя в разум обычного нищего музыканта, произнесло первые слова. Те звучали с той четкостью и ясностью, с которой звучат лишь ваши собственные мысли.

— Я это ты... Колесо вновь крутится... Ты это я... Фигуры расставлены по местам, занавес поднимается... Мы это ты... Порочный круг находит начало в конце... Мы это я... Ничто не изменно... Герои и злодеи готовы к битве... Ты это я. Я это ты. Предашь меня, умрешь сам... Предам тебя, умру сам... Колесо крутится... Первый акт начинается... Колесо... Герои и Злодеи... Просыпайся, последний дьявол!

Джоли открыл глаза.

Глава 4. Охотники

Дальнейшее распространение осуществляется по подписке. Правила подписки можно найти под соответствующим катом на странице.