Ибо богиня 16-25

— Одну. И я даю слово чести, что она не принесёт урона чести твоей, — и он поморщился: — Да и для тебя будет необременительна. Совсем.

— Вы, — он обернулся к джюсам, сделал паузу, поморщился... и поклонился: — вы даёте слово мне. Сразу после инициации мы с Орли объявим о своем отсутствии, а вы, под своё слово чести, делите и ту, и другую тающую синеву. Моим будет третий камень, и вы выводите нас наверх. Статус инвайдеров мой аватар на сутки с вас здесь снимет, а на лабиринт Тантры — даст благословение. И его план. И это всё.

— Тогда вот моё последнее последнее слово, — поднялась Орли: — Ты активируешь и мой жезл. Полностью, — она вопросительно взглянула она на парня.

— Принято, — раздражённо махнул он рукой.

— Тогда и мною, принято, — помахала ладошкой Орли, — Если первый камень — мой. И помимо третьего — ты в дальнейшем выборе не участвуешь.

— И нами тоже принято, — чуть поклонился Сурадзи, — Если... Чтобы вынести зерно, пришлось выложить часть вещёй из рюкзака. Так что маршрут возврата обязательно будет через ту же самую площадку у озера, место боя с водяными драконами. И мы забираем своё. И второе если: второй камнень наш, и мы в очередь с Орли выбираем ещё пять. И последнее: если мы получаем явное согласие на инициацию жезла со стороны нашей уважаемой партнёрши.

— Да, — кивнула джюсу Орли, перевела взгляд на Блейка и, ехидно ухмыльнувшись, уточнила: — Принято, Но и у меня появились "если": если и впрямь, не последует урона моей чести, и просьба Амадея будет необременительной. Ну, совсем.

"Получил?"

"Следующий раз буду внимательней к словам".

"Следующий раз в словах будь — экономнее".

"Да не буду я больше разбрасываться серебром! Не буду!"

"И золота у тебя — прибудет", — закончила молчаливый диалог Глоса, а вслух порассуждала:

— В россыпи обычно около двух дюжин камней... То есть у нас будет третий и ещё три дюжины. И зерно. То есть холд клана и основа для клановой сокровищницы...

— Принято! — заставил себя согласиться Блейк.

Процесс инициализации её не впечатлил, да и что взять с шаманов древних племён... "А недавно, наверху? — подумала она, — А может, если короля играет свита, то спектакль — зрители?"

Здесь зрители энтузиазма не выказали. Джюсы явно ждали явления света не от этой богини, а на личике Орли откровенно читалось: и куда ж это я вляпалась?! Не получалась из неё средневековая девушка... ну никак.

А потом засиял алтарь. А потом засияли алым жезлы. Потом один погас, а второй... Словно увитый алыми осенними листьями, он... Нет, он не больше не светился, но оттенки красных цветов бродили по нему, как по огромному небу в заполярье Земли бродят всполохи северного сияния. А потом... Потом раздался треск... С потолка сорвалось несколько камней... Все замерли... Но обошлось.

— Кажется, это было предупреждение... — пробормотала Орли.

— Э! — возмутились девушки, — Что это было?!

— Да выпущу я ваших шаманов, выпущу... — улыбнулся программист. — Вон и девчонка поняла — предупреждение это. Согласитесь сами, не может быть главное святилище во владениях какого-то отдельного клана. Кстати, я это "пожелание" получил уже от семи лидеров. В Совете Кланов вопрос не поднимался, скорее всего потому, что моя реакция на то им уже известна. Так что, где вы обе Святилище попервоначалу наметили — там оно и встанет. Всё.

А потом Блейк сказал:

— Я объявляю о своём отсутствии.

Значит, и ей пора:

— Я объявляю о своём отсутствии, — сказала Глоса.

20. Долина Вулканов

О том, что Машка интересно рисует, Танечка узнала ближе к концу третьего курса. (Впрочем, появившееся тогда свободное время принесло много сюрпризов. Ну, то, что среди двадцати одного курсанта затесалась пара новомодных маньеристов — это было даже ожидаемо, а вот, что получилось даже собрать классический квартет!.. Когда Таня, широко раздвинув ноги, привычно разместила между ними свою виолончель... Это было почти эротическое наслаждение!

А ещё быстренько организовалась фолк-группа: волынка, баян и — гусли! К ним тут же присоединилась Галка Ветлужских, которая, как оказалась, даже на профессиональной сцене пела. А стихи им, по мотивам русских и кельтских сказок, легенд, былин и саг Давид подогнал.

А Диана Солодова возобновила отложенный на три года свой цикл скульптур "Ветер!" — среди которых была и девушка, пытающаяся одновременно и усмирить своё платье, и удержать свою шляпку; и ломающийся дуб; и, конечно, парусник; и, конечно, древняя мельница. А ещё, к примеру просто флюгер... Рядом с которым рефлекторно хотелось пригнуться, убраться из-под дуба, схватиться за шляпку и прижать к коленям подол платья.

"— Ура! — приветствовали её на форуме скульпторов, — Данька! Вернулась!

Машка на своём художественном форуме играла в строгую даму, и запанибратских возгласов при её возвращении не появилось, но её авторские работы, как и прежде, до Академии, стали стабильно раскупаться.

" — Даже лучше, — похвасталась рыжая, — средний срок продажи снизился на 14%.

Куратор на удивление младшей Стеховой только пожала плечами:

"— Ничего удивительного, работа или полноценное хобби в том или ином виде искусства — было одним из дополнительных критериев на вступительных экзаменах... У тебя, кстати, всё на краешке качалось, так что виолончель тебе подсобила существенно.)

Здесь, на Гессе, в келье Марии картин было мало.

Впрочем, какая там келья! Местные сколько угодно могут играться в виртуальность реальности, а "прикомандированные", им в пику, наслаждались вещёственным, живым, реальным! Один вид самих миссионеров чего стоит! — атлеты, красавицы... А для них, а под их фактуру и апартаменты — просторны, и еда — под индивидуальные заказы, и концерты — престижны. Да-да, концерт на Гессе было не только престижно посетить, но и — дать! Конечно, это не Карнеги-Холл на старой Терре, и не Каррар Пэлеси Кастальского Ключа — и слава не та, и совсем не те гонорары, но уже то, что представления для миссонеров (не только на Гессе, конечно) обязательно освещались в новостной ленте официальных каналов!.. Такая реклама лишней не бывает. Не говоря уж о том, что игнорирующим такие вот официальные структуры — не пробиться и в тот же Каррар Пэлеси. Потому что в очереди туда тоже есть... дополнительные критерии.

Комнаты рыжей были подчеркнуто просторны, свободны, солнечны. Танюша предпочитала нечто более заставленное, затенённое, с уютными уголками. И...

Чуть ли не с начальной школы играясь в разведчиков, в десантников, в спецназовцев, у неё давным-давно выработалась привычка "не подставляться под первый выстрел".

" — Выиграв мгновение — выигрываешь жизнь! — как-то процитировала она свои детские правила.

" — А выиграв два мгновения, — хихикнула тогда Машка — выигрываешь дополнительные две жизни?

— Ну, показывай.

Куда идти Танюшка знала, но вдруг кольнуло предчувствие, и она, по автомату, чуть потянула время.

— Идем, — подруга ничего не заметила, но...

Но она сама была растревожена, взбудоражена. И, если умненькая блондинка при непонятках старалась сесть и подумать, то решительной рыжей хотелось вскочить и что-нибудь сделать. Она и сделала: открыла дверь в студию.

Вынесенная за пределы несущих стен, сплошь застекленная, снаружи она казалась яркой капелькой — одной из многих, сверкающей на чёрном матовом фоне здания. Первые этажи комплекса были заняты техническими службами космопорта, верхние предназначались для служб КОМКОНа. Но батальон вывели из Гессы уже лет пять как назад, так что обитаемых комнат осталось немного.

Изнутри... Изнутри тоже было "просторно, свободно, солнечно"... И вид на раскинувшуюся саванну добавлял градуса в каждую из означенных компонент. Извилисто пересекающая зеленую равнину река избавляла пейзаж от монотонности, а сближающиеся на горизонте отроги Кордитиер добавляли законченности.

В трех местах, почти вплотную к стеклянному ограждению стояли мольберты, глубже — стенды с работами на продажу. На своём сайте Мария предусмотрела возможность в реальном времени "прогуляться" по своей студии, она давно убедилась, что заказы на покупку чаще поступают именно отсюда, а не из официального каталога, хотя, вроде бы, в каталоге рассмотреть каждую работу можно было подробнее да и освещёние не зависело от погоды за окнами.

Разумеется, у виртуального проводника были и зоны недоступности. В неё входил один из мольбертов и два вертикальных стенда-книжки. Машка только хихикала, читая домыслы посетителей о том, что она там хранила... Не забывая время от времени высокомерно, в стиль аватары, пожурить авторов особо рьяных комментов. Ещё посетители могли видеть диван, два кресла, но ни зашедших к ней, ни её саму, работающую или отдыхающую, видеть уже — нет. Просто потому что воспроизведение автоматически переключалось на записанное ранее, если в студии кто-то был.

Ещё посторонние не знали, что стекла студии были фактически экранами, мониторами камер слежения — и самого комплекса и спутниковых. И поэтому любой участок изображения можно увеличить, любую деталь пейзажа можно приблизить. И Мария часто отдыхала, просто настроив экран на какой-нибудь водопой у реки... Или привязав его к какому-нибудь зверю...

— Туда, — кивнула на закрытую зону.

— Ты подглядывала! — возмутилась Татьяна.

— Не только, — как-то странно улыбнулась Мария, и как-то растерянно повторила: — Не только...

И замолчала. А Танюша не стала требовать продолжения и объяснений, она уже листала страницы огромной книжки, потом второй и смотрела, смотрела, смотрела...

Это были рисунки чёрной тушью — паутинные линии, экономные штрихи... Только два цвета — черный и белый. Без никаких оттенков никакого серого.

Это был знакомый интерьер, угадываемые фигуры, легко распознаваемый ворох волос, ещё быстрее узнаваемые лица...

Кровать, свечи, поднимающиеся завихрения струек дыма... Объятия, поцелуи... Более откровенные сцены... Почти порно... Порно классическое...

Вот во весь лист — лицо, сзади виден только торс мужчины и его руки у неё на плечах, но тело не в фокусе, оно смазано и неотчётливо, а руки... Они так сжимают плечи, что ясно: после останутся синяки... А лицо — словно застигнутое врасплох, и на нём — то ли отчаяние, то ли блаженство...

Вот те же руки, пытающиеся, ради глотка воздуха, разобрать, разгрести, содрать с лица груду женских волос... Ради воздуха, но над ними, почти вплотную к ним — отчётливо различимое облачко дыма.

Вот те же волосы... Женщина крутанула головой, волосы взлетели — облаком, прядями, струями — и мужчина пытается ртом поймать... напиться...

А вот женщина, как измученная жаждой, собирает с живота мужчины губами последние капельки. Но это — там, сзади, фоном, а на переднем плане равнодушно горят свечи и вверх уходят растворяющиеся в нигде дымки...

А вот...

— У? — Таня оторвалась от рисунков и с любопытством взглянула на Машеньку, — Ты тоже видела это?

— Не только, — опять повторила рыжая, — не только...

... Откинувшийся в изнеможении на спинку кровати, раскинувший руки и ноги мужчина, и свернувшаяся в изнеможении на другом краю кровати, свернувшаяся в колечко, укрывшаяся только своими волосами женщина, и струйки дыма над нею, один в один повторяющие её позу...

— Говори!

— Я подменила вам свечи.

— Когда?

— В конце первого раза.

— Не мудрено, что я не заметила...

— Не мудрено, — чуть пожала плечами подруга.

— С чем они? — с угрозой начала Татьяна.

— С остролистом.

— А он?!..

— Недавно обнаружили, он слегка гасит торможение. Человек просто становится собой. Становится более собой, чем обычно, — успокаивающе улыбнулась Машка и продолжила: — А вы, став собой, стали такими красивыми... Да? — кивнула она на стенды.

— Да, — с облегчением выдохнула Танюшка: что было правдой — правдой и осталось. Ещё раз посмотрела на последний рисунок, опять перевела взгляд на подругу, — Что-то не похоже на тебя, ну, чего ты тянешь? Говори!

— ...Запах свечей я чувствовала тоже. Я смотрела на вас, любовалась вами, завидовала вам. И знала, что буду рисовать вас. И когда ты свернулась... Из-за случайного сквознячка дымки потянулись к тебе... протянулись над тобой. И я придумала эту картинку и подрисовала её. И дым послушался. И вот... — она замолчала, потом продолжила, — тогда я успокоила себя: показалось...

А сегодня утром Таня пересказала Машке видение Антона: похвасталась...

— ...Значит, не показалось... И что теперь с этим делать?

— Слушайте, ну зачем вам вообще понадобились эти шлюхи?!

Татьяна замешкалась, и тогда Мария, пародируя её обстоятельность, ответила:

— Если в-третьих, то мы, кажется, провалились. Идея была увлечь геймеров реальным — реальным сексом, для начала. То есть женщиной, которая красива, как в их виртуалках, но реальная; с которой можно всё, как в их виртуалках, но в реальности; с которой, как в их виртуалках, не страшно для их самомнения, потому что она никогда не откажет: просто не умеет говорить "нет".

— Но добились вы лишь усиления качества виртуальности! — хмыкнул Антон.

— Похоже на то, — согласилась с ним Татьяна.

— Пока похоже, — уточнила Мария: — реальность не одномоментна. Реальность — это якорь. Виртуальность — симулякр ощущений. В реальность вытаскивают чувства.

— Чувства к шлюхам?

— Они не шлюхи, — поморщилась Мария. — Секс — их работа, а не блажь. Но, вообще-то, ты прав.

— И именно это — "во-вторых", — улыбнулась Татьяна.

Мария взглянула на неё и еле сумела подавить вздох: Татьяна сидела за почти прозрачным столиком Антона, в почти прозрачном кресле Антона, маленькая с маленькой чашечкой кофе... Тяжёлая коса лежала на коленях... И время от времени поглядывала на Антона... Почему-то вспомнился знаменитый альбом Мориса Трантье "Счастье".

— Проституция? — сразу понял возлюбленную мужчина.

— Да, библиотеке КОМКОНа не помешает добавка реального опыта классных профессионалок.

— А как же ваши пресловутые "Основы сексуальных практик?"

— А как ты думаешь на чём эти "основы" основываются? Ведь одно дело практики индийских жриц II века до нашей эры, восстановленные по единичным спискам и храмовым картинкам, или гейш — XVII века нашей эры, взятый из немногих книг и многих стихов, совсем другое — реальный опыт современниц.

— Ну, а главным, кажется, будет совсем другое, — всё-таки вздохнула Мария, благо, теперь её охи и ахи можно переадресовать теме разговора, — экономика, сэр, экономика...

— Вся земная экономика на Гессе запрещёна Договором, — заметил Антон.

— Вот именно. Вот именно.

— Лет пять назад установили, что флора Гессы активно воздействует на земные организмы.

— Это установили пятнадцать лет назад, — проворчал Антон, — для тридцати процентов людей ее органика остро-аллергентна.