"Мы тогда старались никого не убивать — ещё кровников нам не хватало. Но в плен полдюжины захватили. Ну и заставили этих рана отработать вместо выкупа. Декаду всего, мы же не звери. Кормили как своих работников" — продолжил тенхорабитский голова — "Потом отпустили восвояси. Вот после того случая они постоянно приходят к Ухрат-Уму: поодиночке или небольшими ватажками. Мы их не трогаем, следим только, чтобы чего-нибудь не стащили и по полям не лазили. Если нужно, пользуемся их помощью, когда нужны дополнительные руки. Когда этеш убирали последний раз, десятка три пришло. Кормим рана, сколько в них влезет. И с собой дали рыбы вяленой да зерна, объяснили, как этеш выращивать и как из него кашу да лепёшки готовить. Не знаю, пойдёт ли это им впрок. Так-то земля возле озера, где большая часть рана обитает, подходит для этеша лучше, чем под эти ваши клубни. Но много ли они поняли и тем более запомнили.... Нам их даже жалко — твой наместник, Сонаваралинга-таки, не стрижёт, а скорее шкуру снимает".

Я мрачно слушаю. Увы, степень моего контроля над Бонко близка к нулю: Такумал, конечно, судя по всему, искренне полагает, что служит типулу-таками верой и правдой, но фактически его деятельность ведёт к созданию независимого от Тенука политического и экономического центра. Самое идиотское, с точки зрения государственных интересов, мне нужно всячески поддерживать старину Панхи и береговых сонаев с Нижним Бонхо, но тогда Сонаваралингу-таки не поймут собственные старые сподвижники, на которых по-прежнему держится формирующаяся армия, да и в гражданском управлении хватает "макак".

"А когда почтенный Чирак-Шудай сказал, что месторождение серебра достаточно большое и богатое, и есть смысл его разрабатывать, мы подумали про рана. Тут после жатвы две семейные пары попросились остаться. Рабочие руки лишними не бывают — то на солеварне нужна помощь, то овец стричь, да и за скотом пригляд требуется" — продолжил глава Вохе-По — "Ну, мы им и определили кусок земли у родника рядом с полями, чтобы они могли себе дома построить и коя посадить. И под этеш им с краю пару пиу распахали, когда всей деревне участки под посев готовили. Зерна дали, разумеется. Каменщики наши помогли им жилища сложить из сушёного кирпича. В Ухрат-Ум их пускаем, конечно, только, когда нужда есть в работниках — нечего высматривать здесь всё. Нет к рана доверия до конца. Те из твоих сородичей, Сонаваралинга-таки, которые с запада острова с нашими сюда иногда приходят, люди в большинстве надёжные, веру нашу приняли: Кесутону с женой на Приморской улице себе дом построил, на солеварне работает; за Толо мой двоюродный брат, Хубас-Набал, младшую дочку выдал в прошлом году, Иру и Хонеа живут у меня, по хозяйству помогают. А эти...." Курот-Набал красноречиво замолчал. После паузы вновь принялся рассказывать: "Значит, когда начали копать серебряную руду, совет старейшин и решил позвать рана. Уже прижившимся об это сказали. Туроки, тот из чужаков, что помоложе, пошёл на озеро. Дней десять тому назад с ним пришли два десятка человек — некоторые сразу с жёнами и детьми, а большинство одинокие. Мы им место для поселения выделили там же, где и первым оставшимся: земля под кой ещё найдётся, а этешем накормим. И до сих пор приходят то в одиночку, то сразу ватажками".

Я стою и молча думаю. Может, оно и к лучшему, что такумаловы данники побежали сюда: меньше рабочих рук будет под контролем слишком самостоятельного "олени востока". А ведь процесс запросто способен пойти по нарастающей — тем рана, что останутся в своих деревнях у озера Ранео, придётся отдуваться за ушедших, потому как сидящие в Мака-Купо "макаки" не станут снижать обязательные поставки корнеплодов, а поскольку никому не хочется платить больше, а дорога в Вохе-По уже протоптана, то поток переселенцев только усилится. Ну а тенхорабиты же применение понаехавшим папуасам найдут: не на разработке серебряной жилы, так в солеварнях, не в солеварнях, так на строительстве стены или расширении оросительных систем.

Последние, кстати, отдельная песня: для начала мигранты методично обустроили для своих нужд доступные родники и ручьи в радиусе доброго десятка километров, местами просто убрав потоки воды в керамические трубы или в канавы, закрытые сверху камнем, чтобы уменьшить бесполезное испарение; попутно устроили рядом с деревней три глубоких пруда, куда собиралась дождевая вода с окрестных холмов. А сейчас в полусотне перестрелов от Вохе-По, у нового поселения (в котором пока только три дома) сооружают огромные емкости на десятки тонн каждая для сбора осадков: стены из высушенной и затем по возможности обожжённой глины, выведенные арками потолки из каменных и керамических блоков, скреплённые раствором, заведённом на смеси жжёной извести и толчёной лавы.

А в планах, по словам Курот-Набала, переделать солеварни, чтобы помимо хлорида натрия с магнезией ещё и пресную воду получать — подумать только, на одну часть соли приходится тридцать частей жидкости! Пока что местных умельцев сдерживают бешеные расходы на изменение технологической схемы процесса. Сейчас черпаки, присоединённые к ветрякам, просто льют морскую воду в желоба, по которым она подаётся на тянущиеся многие "перестрелы" выварочные поля; работникам нужно только периодически переключать с помощью деревянных заслонок поток с одного участка на другой по мере их заполнения до определенного уровня, а затем, по достижении должной крепости, слить рассол через расположенное с противоположной стороны от загрузочного хода отверстие, откуда полуфабрикат идёт на окончательную очистку. После чего остаётся только выскрести осадок, состоящий в основном из смеси поваренной соли и всяких иных хлоридов да сульфатов и грязи — его также пускают в дальнейшую переработку, перекристаллизацией убирая механические примеси и разделяя хлорид натрия, сульфат магния и т.д. Несмотря на долговременность и непредсказуемость процесса, занимающего, в зависимости от температуры, интенсивности солнечного света и незапланированных дождей, иной раз до десяти дней, в получении полупродуктов — рассола и "серой соли" — основные трудозатраты приходятся на выгрузку выпавшего грязесолевого осадка да ремонт ветряных установок и поддержание в порядке выварочных полей с канавами и трубами. Ну и, разумеется, нужно следить, чтобы вовремя заметить неисправности оборудования или попадание крупного мусора. А так большую часть работы делают ветер и солнце.

Если же озадачиться получением попутно с солью пресной воды, то нужно кардинально переделывать всю технологию: требуются какие-то емкости, в которых будет вывариваться рассол, и каким-то способом будут удаляться пары и где-то собираться в конденсат. Причём, как понимаю, сразу же снижается эффективность процесса — сейчас-то выпаривание идёт на открытом воздухе, а если делать это в закрытом объёме, то без дополнительного подвода энергии для нагревания не обойтись. Учитывая, что на Пеу единственно возможный источник таковой — древесина, становится весьма грустно. Курот-Набал, правда, когда я озвучил свои соображения, ответил: "Нет, дровами никто у нас котлы выпарительные греть не собирается. Всё то же солнце будет работать". И дальше пояснил, что жители Ухрат-Ума планируют заказать в казённых медеплавильнях полированные медные листы, чтобы сделать из них нечто вроде системы зеркал, концентрирующих солнечный свет на емкости, в которой будет упариваться рассол: повсюду успевающий Хчит-Дубал уже провёл серию опытов с применением полудюжины бронзовых блюд, позаимствованных из общественной трапезной, и миниатюрной установки, состоящей из нескольких керамических деталей. И эксперименты показали принципиальную осуществимость процесса. Правда, нужно будет решить проблему масштабирования технологии до промышленных объёмов. Но уж с этим-то Люди Света и Истины должны справиться. Некоторые сомнения оставались только по поводу соотношения затрат и выгоды — потому старейшины Ухрат-Ума и не торопятся.

Нет, всё-таки тенхорабиты при всей своей честности и благонравии, делающих их надёжными до железобетонности партнёрами, в чём-то остаются вохейцами до мозга и костей. Но если при переговорах с иноземными купцами или представителями Повелителя Четырёх Берегов эти национальные черты можно вовсю использовать в интересах Пеу, то торговаться с Людьми Света и Истины, когда находишься с оными по разные стороны стола, удовольствие ниже среднего. И даже Чирак-Шудай с Шивоем в качестве моей группы поддержки мало уравновешивали десяток урхатумских старейшин в родных стенах.

"Доставка продовольствия на присылаемых из западной части Пеу работников дело довольно затратное. И разумеется, лучше обеспечивать их провизией с полей Ухрат-Ума" — соглашаюсь я — "Но это не повод увеличивать долю жителей Вохе-По в доходах от серебра сразу до четверти. Тем более, не забывайте, на чьей земле вы живёте". Последняя фраза прозвучала неожиданно резко даже для меня самого.

-Хорошо. Мы согласны на одну пятую — с готовностью пошёл на уступку Курот-Набал, обменявшись взглядами со своими коллегами.

-Не больше пятнадцать из ста — продолжаю стоять на своём.

-Восемнадцать из ста — уступает хитрый жук.

-Шестнадцать — прибавляю один процент. В принципе, можно и ещё немного набавить: если обитатели Ухрат-Ума возьмут на себя полное продовольственное обеспечение занятых на серебряном месторождении рабочих, то увеличение их доли на пару пунктов от предлагаемых изначально оправдано.

-Сонаваралингатаки, имей совесть — укоризненно говорит глава совета старейшин — Нам кормить шесть десятков лишних едоков. И это только для начала. Когда дело пойдёт во всю, по словам почтенного Чирак-Шудая потребуется почти две сотни работников.

-Семнадцать — выдыхаю.

-Хорошо — делано удручённо соглашается Курот-Набал.

В любом случае, выторгованная местными тенхорабитами уступка в два процента от стоимости реализованного металла второй степени благородства с лихвой перекроет все их расходы по прокорму как долбящих и таскающих камень чернорабочих, так и мастеров, очищающих серебряно-свинцовую руду от пустой породы и плавящих из неё готовые продукты.

Чирак после осмотра месторождения откомандировал сюда полтора десятка своих подчинённых: и вохейцев, и папуасов. Работа, конечно, в самом начале: пока что удалось только отладить разделение кусков, содержащих нужный компонент, от балласта, плавка же идёт со скрипом. Ну, в принципе, сплав металлов получается, но, по словам нашего главного металлурга, ещё придётся повозиться с отладкой как собственно режима восстановления, так и отделения серебра от свинца.

К сегодняшнему дню накопилось несколько стопок металлических "блинов" разнообразного размера и состава, но драгметалла чище восьмидесяти процентов ещё не выплавляли. Впрочем, старина Шудай полон оптимизма и обещает через пару-тройку месяцев товарный продукт. "Ты только подумай хорошенько Сонаваралингатаки, как поступить дальше: менять серебро в слитках или же чеканить собственную монету. Я бы второе выбрал. Только по размеру и форме чтобы "чинвы" повторяли. А то "тилихи" тагирийские во внешней торговле никто не уважает" — говорил мне мастер. Причём совершенно серьёзно. Я, послушав торговцев и тенхорабитов, склонялся к тому же: монета в любом случае котируется выше куска драгоценного металла того же веса. Конечно, неизвестные ранее деньги будут вызывать подозрения у торговцев и менял, но доверие к пеусской валюте — вопрос времени; главное, держать в монетах содержание серебра на изначальном уровне, чтобы не повторить печальную судьбу имперских "тилихов".

Шивой бодро чиркает пером по бумаге, правя текст договора по ходу моего общения со старейшинами Ухрат-Ума. А мы от торга вокруг распределения прибыли переходим к дальнейшим спорным моментам совместного проекта. К счастью, всё остальное таким же упорным перетягиванием каната не сопровождается: количество рабочих на руднике и в плавильных мастерских, их питание, обеспечение инструментом, строительство жилья и т.д. и т.п. обсуждается довольно мирно и быстро. Ученик Шонека только успевает исправлять и дополнять "болванку" договора: местные тенхорабиты с привлечёнными рана расширяют площади под зерновые, там, где позволяет увлажнение, сажают кой; власти Пеу со своей стороны передают им десять волов для вспашки и три взрослые тёлки; за срыв продовольственного обеспечения рудничных рабочих жителями Ухрат-Ума, буде оный потребует поставок провианта с запада острова, их доля снижается с семнадцати до пятнадцати процентов....

Сонав мало изменился с того времени, когда я в компании местных подростков лазил по каменистым пустошам в поисках кусков малахита: серо-жёлтые склоны с тускло-зелёными пятнами хвойников, голубой овал озера Со в сочном кольце полей, в пяти местах прерывающемся вставками деревень.

Стоящий за моей спиной Хчит-Дубал, выступавший проводником в путешествии от Вохе-По до внутреннего Сонава, прокомментировал: "Сколько раз ни смотрю вот так вниз с перевала, всё равно всегда дух захватывает". Ничего не отвечаю, ограничиваясь пожатием плеч, и начинаю молча спускаться вслед за "макаками", сопровождавшими меня в нынешнем путешествии на восток Пеу: ведущая вниз тропа крутая, а я ещё не отдохнул толком после последнего отрезка подъёма, так что нужно беречь дыхание, не отвлекаясь на лишние разговоры — это молодые могут позволить себе разговоры на столь непростом маршруте, а в моем возрасте приходится, стиснув зубы, хватать ртом воздух и надеяться, что не сильно осрамишься перед спутниками.

У подножья стены кратера устраиваем привал, наскоро перекусив копчёным мясом и сушёным коем, и молодой и неугомонный тенхорабит уверенно ведёт наш отряд дальше, к берегам озера и жилым местам. А вот и первое отличие от прежних времён: то и дело встречающиеся разработки медной руды — выкопанные в случайном порядке ямы разной формы и глубины, следы костров, мусор, неизбежно сопровождающий стоянки хомо сапиенсов, в независимости от эпох. Разумеется, здесь не было консервных банок или бумаги с пластмассой — преобладали куски лубяной ткани, объедки да служившие в качестве ложек-вилок-тарелок деревянные щепки, обломки веток и крупные листья. Насчёт соблюдения порядка и чистоты местные копатели руды не заморачивались, мусоря повсюду вокруг стоянок. Чирак-Шудая на них нет. Наш главный металлург и руководитель тяжелой промышленности своих подчинённых в хвост и в гриву гоняет за подобное свинство — так что в промышленной зоне Кесу-Талу повсюду царит образцовый порядок. Хотя, с другой стороны, органика за несколько лет полностью разложится, вернувшись в природный круговорот вещества — это вам не пластмасса моего родного мира.

Кроме разработок медной руды очень быстро нахожу ещё одно отличие от прежнего Сонава — раньше приходилось постоянно обходить или перепрыгивать торчащие там и тут камни, теперь же можно более-менее сносно перемещаться по натоптанным и худо-бедно расчищенным тропам. В мой первый визит к родичам в Тено-Кане, помнится, были только проторенный путь к южному краю кратера, ведущий в Бонко, да ещё один — на юго-запад, к "Текокским воротам", которые правильнее называть было бы "Огокскими", потому как через то ущелье выходили в земли огов, а уже оттуда через Кехет шла дорога в Текок. Ну, и тропинки между деревнями и по полям.