Хозяин порталов (Спираль миров-2).

— Доброй ночи товарищ лейтенант. Возвращаем казённый предмет, он нам очень помог. Без него плутали бы как Моисей по пустыне, — Сергей положил на стол компас.

— А, явились не запылились. Чего так долго? Поболе недели прошло.

— Любовались красотами Карелии. Что-то вы не в духе, Егор Кузьмич.

— Это вам, Анастасия, нелюдям хорошо, отдыхаете где хотите, а нам, честным людям, покой только сниться.

— Что пишете?

— Пишут писатели, а я скорее бумагу мараю.

— Судя по вашей щеке, не только бумагу.

— Где? — участковый выдвинул ящик, доставая осколок зеркала. — А, это. Издержки писчего производства.

— Пишите простым.

— Кто бы его ещё дал, положено пользоваться химическим.

— Держите, — Сергей протянул плоскую картонную коробочку. — Набор от самого мягкого до самого твёрдого. Так сказать презент на прощание.

— Всё-таки нашли, что хотели, — Швед понимающе подмигнул.

— Нашли. Правда шуму было на всю округу. Ваши коллеги понаехали, стали тренироваться в управлении лодками.

— Опять Юргилицкий? Знаменитый островок по части всяких непонятных явлений. Значит расстаёмся навсегда? Жаль, я к вам уже почти привык, — он встал и протянул руку. — Счастливого пути, но по традиции положено проставляться.

— Нет проблем, — о дерматиновую поверхность стола стукнула литровая бутыль 'Столичной' с ручкой.

— Кхм...— поперхнулся Егор Кузьмич. — Я же пошутил.

— Бойтесь желаний, они могут исполниться, — философски заметил Сергей.

— Тогда просто так не отпущу. Питие в одиночку есть скользкий путь пьянства и нравственного падения. Закусь, надеюсь с собой? Ага, я так и думал. Анастасия, мне кажется, у вас есть острый ножик...о, отличный клинок. Не одна душа улетела с его помощью. Откуда знаю? Таким чаще перерезают горло врага, чем верёвочный хвостик на колбасе. Ну, граждане черти, вздрогнем...

Они опустошили гранёные стопки и лейтенант, отработанным движением, занюхал рукав. Осторожно поковырял лёгкой белой вилкой банку со шпротами, старательно выкладывая на кусок хлеба рядок из копчёных рыбок.

— Егор Кузьмич, а чего вы нас всё время чертями оскорбляете? — Сергей разлил очередную партию водки.

— Обижаетесь? Зря, я же любя так говорю. Вы мне, почитай, как родные стали.

— Ну, раз пошла такая пьянка...дайте листок бумаги, — тихо прошуршал карандаш, выписывая ряд цифр и букв. — Это номер телефона и фамилия одного важного человека из нашего мира. Если вдруг прижмёт, не дай бог, почувствуете сгущение туч над служебной фуражкой — отправляйтесь на остров. Лучше уйти в неизвестность, чем стоять перед расстрельной командой.

— Авось не пригодится, — Швед сложил записку в несколько раз и спрятал в нагрудный карман. — Давайте прощаться, мне ещё полночи писать клятый рапорт.

Мужчины пожали друг другу руки, Анастасии тоже перепал пролетарский обычай и остался Егор Кузьмич в гордом одиночестве. Грустно глядя на початую бутыль 'Столичной', кучку слегка тронутой закуски, тихо произнёс:

— Вот черти...

Мельком пробежав заголовки статей, Копытин с раздражением отложил свежий номер ведомственной газеты:

— Это не 'Советская психиатрия', а какие-то 'Вести с полей'. Зачем мне, врачу, знать сколько гектар засеял комбайнёр Прокопенко?

— Для общего развития. Нужно быть в курсе, чем дышит страна.

— О, Господи! — вздрогнул Пётр Михайлович. — Сергей, вы так до инфаркта доведёте. Могли бы и через дверь войти, как приличные люди.

— Могли, однако есть неувязочка. Что за соседи живут справа от вас?

— Старичок один. Только я его уже второй день не вижу. Может приболел?

— Скорее всего, если у него дома находятся ещё два человека.

— Наверно родственники, — неуверенно произнёс доктор.

— Ну да. Сидят в темноте — керосин экономят, — усмехнулась Нарейса. — Товарищи из органов приходили? После того, последнего случая.

— Были через день, посоветовали сразу звонить, как только вы опять появитесь.

— Плохо дело, похоже доктора взяли на заметку, — сказал я супруге по-дарински.

— Рыбаков придётся забирать в другом месте, иначе выйдет чистая подстава.

— Господа, вы о чём сейчас говорите?

— О наших клиентах. Пришла пора отправляться домой. Вот думаем, как правильно поступить, чтобы на вас не пали подозрения.

— Я сегодня заполнял документы на отправку, а завтра прибудет конвой — автозак и грузовик с охраной.

— Откуда такие подробности, доктор? — я с интересом посмотрел на Корытина.

— Чему вы удивляетесь? Не первый раз это делаю. Как лечащий врач, я передаю дела сопровождающему.

— Куда везут?

— Сначала на станцию, а там поездом в Казань. Нехорошее, кстати, место. По слухам, многих потом хоронят на местном кладбище.

— Казань нам не нужна, — задумчиво произнесла Нарейса. — К какому времени ожидаются гости?

— К одиннадцати. Состав со специальным вагоном отправляется после полудня.

Мой сканер показал нездоровое шевеление у соседа — две точки начали смещаться в нашу сторону.

— Дорогая, мы уходим.

— Подождите? — растерялся Копытин? — Как уходите? Что-то случилось? Мы ещё о многом не поговорили.

— Пётр Михайлович, сейчас постучат два человека. Думаю они заметили через окно что-то подозрительное в вашей позе — занавески уж больно короткие. Спасибо за помощь и до свидания. Может когда и свидимся — жизнь такая штука заковыристая...

Расстроенный доктор молча махнул рукой, видимо прощаясь навсегда. В этот момент в дверь настойчиво забарабанили и потребовали впустить для проверки паспортного режима. А разве можно не впустить? Ссылаться на поздний час себе дороже, ещё вменят оказание сопротивления сотрудникам органов правопорядка. Через неактивный переход нам было видно, как двое в гражданском бесцеремонно прошлись по комнатам. Заглянули в подпол, отбросив половик в сторону; полистали документ хозяина и удалились, несолоно хлебавши, с кислыми минами на лицах.

— Пойдём, прогуляемся при полной Луне, поищем подходящую точку для тёплой встречи, — Нарейса подхватила меня под локоть и повлекла прочь от околицы села. Далеко идти не пришлось, каких-то двадцать минут неспешного шага и мы на месте.

— Стоим как два тополя на Плющихе. Почему бы не выбрать чуть дальше? Вон там деревья подходят прямо к дороге, а тут на полкилометра во все стороны сплошное поле.

— Вот это и главное. В свете последних событий одинокая девушка в лесу вызовет больше подозрений. Из-за плохой видимости охрана обязательно напряжётся и в случае конфликта сдуру пальнёт по автозаку...или не сдуру, если есть приказ о ликвидации при возникновении ЧП.

— Собираешься останавливать машину?

— Да, она нам пригодится, чтобы долго и нудно не объясняться с клиентами.

— Сопровождение могу и так нейтрализовать — накрою силовой сетью...

— А водителей достанешь? Ты-то будешь находиться сзади.

— Пожалуй нет, позиция неудобная. И Нарейса...поаккуратнее там, будешь работать без общей защиты. Пуля — дура, не стоит забывать об этом.

Около десяти утра в сторону больницы протарахтел автомобиль с железной будкой, а следом, глотая клубы пыли, полуторка с четырьмя штыками на борту. Мы просидели в посадке, клином упирающейся в крутой поворот грунтовки, почти час. Вероятно конвой не стал разводить долгие церемонии — сличили наличие голов с документами и в путь. Нарейса вышла на середину дороги и пошла неспеша, помахивая сорванными ромашками. Передняя машина отчаянно засигналила, требуя уступить дорогу, но не тут-то было — пришлось останавливаться. Солдаты в полуторке забеспокоились, привставая со скамеек — в этот момент я и выпустил сеть, спеленавшую четверых человек невидимыми путами. Крики ужаса слились с надсадным рёвом насилуемого первой передачей движка. Водитель с перепугу нажал полный газ и, вывернув руль влево, рванул поперёк поля, нещадно подпрыгивая на кочках. Поездка оказалась недолгой — где-то в посевах скрывался большой бугорок, предательски нырнувший под колёса, и машина завалилась набок. Я видел, как от автозака улепётывал человек в синей форме, а когда подошёл, Нарейса уже вышвырнула из кабины обмякшее тело.

— Труп?

— Я не кровожадная — придушила слегка и всё. Через полчасика очухается.

— Мы хоть тех тормознули?

— Сейчас узнаем, — она ударила кулаком по будке, оставив заметную вмятину. — Юхтин, здесь?

— Тут я, тут, — за маленьким решётчатым окном появилось бледное лицо водителя бусика. — У вас воды не найдётся? Со вчерашнего утра пить не давали, сволочи.

— Подожди, — я нашёл в бардачке четырёхгранную ручку от внешней двери, выломал навесной замок на внутренней и протянул полторалитровую бутылку минеральной. — Держитесь, мужики, немного осталось. Скоро будем дома.

— Серхео, поторапливайся.

— Дорогая, а ты сможешь управлять этим пепелацем?

— Да я на танке каталась, между прочим.

— А-а-а, тогда другое дело.

Я открыл широкий переход прямо к внешнему кольцу портала и мы исчезли из негостеприимного мира в сполохах разноцветных протуберанцев.

Два паренька лет шестнадцати, сидели с дедом Епифаном на завалинке покосившегося от старости дома, ловко сплёвывая кожуру от семечек.

— Дед, семян хош?

— Каки семена, Федька? Один зуб во рту.

— Это плохо. Вот было бы два...— мальчишки заливисто засмеялись, скаля друг другу полные рты кусалок.

— Вот ужо огрею дрыном промеж крыл, и тогда курлычте скока хотитя.

— Дед, да я шучу, — Федька незаметно подмигнул товарищу. — Ты лучше расскажи про какие-нибудь чудеса.

— Чудяса? Ну слухайте...тольки енто страшная правда. Недавноть ко мне два диавола заходили, один из них женска полу...

— Да, бабы они такие — настоящие черти.

— Дурень, чёрт против диавола тьфу, букашка мелка, потому и в бабу лезя. Но ёть отходишь вожжой, да хорошенько, с чуйством — чёрт и бежить сломя голову, а диаволица сама тебе башку оторвёть. Понял, сопляк?

— Да понял, я понял...чё дальше было?

— А дальше оне старца-ведуна искали, который всяку скотину лечит, вроде вас, неблагодарных...да послал я их к знахарке нашей...Или не послал? — старик задумался ненадолго. — Пошли оне, вобщем, к бабке Марии и сгинули...

— Как это? — вытаращились пацаны

— А вот так, — довольный эффектом заулыбался Епифан. — Нюрка вдовица сама видела. Зашли, грит...а обратно так и не вышли.

— Да она с Колькой Коротеньким заболталась, вот и не видела.

— А кудыть знахарка пропала, а?

— Откуда я знаю. Может в лес за травами подалась.

— За травами...— передразнил Федьку Епифан. — Эх молодь, молодь, многого ещё не ведате, а туда же.

— А ты, значит, ведаешь?

— Да, — дед гордо задрал куцую бородёнку. — Её диаволы за грехи забрали.

— С чего ты взял, что они дьяволы? — Федьку стали потихоньку раздражать стариковские выдумки.

— Я их зрел вблизи, как вас, обормотов. Белые глазищи, острые зубы а на перстах когти, что остра бритва.

— Васька, пошли, надоело брехню слушать.

— Бряхня? А енто што? — Епифан ткнул пальцем в сторону острова Юргилицкого. Над остатками леса кружились четыре разноцветных кольца.

Глава 11. Дом, милый дом

Громкий звук басовой струны...ощущение стремительного вертикального взлёта с мельканием чёрно-белых пятен...Нарейса коротко ругается, отчаянно нажимая на тормоз...машина скользит по каменистому склону и упирается в сосну на краю обрыва. Мы переглянулись и моментально выскочили из кабины. Я распахнул дверь будки и сразу поймал падающее тело одного из рыбаков.

— Мужики, в темпе!

Из железной клетки выбрались ещё двое, за остальными пришлось лезть самому. Пожилой мужчина с безумным взглядом, тихо подвывая, пытался спрятаться под пассажирской скамейкой. Стопор, в виде дерева, опасно поскрипывал и здесь уже не до уговоров — выдернул за ногу страдальца и выкинул к своим товарищам. Последний человек безучастно смотрел в пол, позволяя бесцеремонное обращение с собственной персоной.

— Зря торопились, — прохрипел Юхтин, видать несладко произошёл переход между мирами.

Опровергая его слова, щёлкнули лопающиеся корни и сосна величаво рухнула, увлекая за собой автозак. Снизу раздался грохот сминаемого железа и всплеск воды. Вовремя мы подсуетились — высота скального обрыва была никак не менее пятнадцати метров.

— Опять остров? — Нарейса окинула взглядом безбрежную воду до самого горизонта. — Интересно, а там что? — Она показала вправо, на виднеющуюся вдалеке землю.

— Подождите-подождите...— небритый мужчина, болезненной худобы, всмотрелся в очертания берега. — Мне кажется я тут бывал...да, точно...катались в этих местах зимой на снегоходах. Не уверен, но скорее всего это Валаам, а мы на Дивном

— Пойду, отойду за кустики, — я подмигнул супруге, очертив пальцем контур прямоугольника.

— Только недолго, — согласно кивнула головой.

Я попытался открыть переход домой, лишь когда из виду пропали нежелательные свидетели. В зале первого этажа, на диване, лежала Аня с планшетом в руках.

— Ура! Папка вернулся! — с громким визгом она кинулась мне на шею. — Ну что же так долго. Мы уже всей компанией хотели идти на поиски.

— Я бы вам пошла, любительницы экстрима. Ремень давно плачет по тугим задницам.

— Мам, ну что ты сразу — ремень, ремень...

— Отпусти отца, не только ты ему родная, — Вера прижалась к моей груди. — Дурачок, разве можно так неосторожно...

— Прости, мать, вышло действительно по-дурацки. В следующий раз наука будет.

— Я как чувствовала, что скоро вернёшься — пирог уже почти готов. Нарейса с тобой?

— Конечно. От вас разве куда денешься?

— Ещё раз пропадёшь — пойдём всей толпой искать.

— Договорились. Ты мой телефон не видела? Нужно Меркулову срочно позвонить — нашлись пропавшие рыбаки.

— Все живы?

— Живы, но не совсем здоровы.

— Ну и слава богу — были бы кости, а мясо нарастёт. То-то радость родным будет, а телефон на кухне, как положил на холодильник, так там и лежит.

— Дочка, дай свой смартфон, симку переставлю. На моём, скорее всего, батарея в летаргию впала.

— Пап, а ты меня возьмёшь с собой?

— Ещё чего, — возмутилась мать. — Нечего у людей под ногами путаться.

— Пап, ну что я как дура дома сижу...

— Вер, пусть сходит, тут недалеко, на Ладожском озере. Возьмём рюкзак с продуктами — будет изображать туристку.

— Ой, да делайте что хотите, но к вечеру, как штык дома.

— Есть, товарищ генерал, — сделала стойку Аня и тут же умчалась в спальню переодеваться.

— Пойдём на кухню, хоть там побудем вместе пяток минут, а то всё с майоршей да с майоршей. Развлекались поди без удержу вдали от родных стен? — вроде в шутку спросила, но нотка ревности нет-нет, да и проскочила.

На такие измышления я лишь укоризненно покачал головой. Пока Вера отвлеклась на пирог — перекинул сим-карту и набрал номер уфолога.

— Слушаю.

— Здравствуйте, Андрей Никонович, это Мирошников.

— Какой Мирошников?...Сергей Сергеевич?! Ну наконец-то...совсем память стариковская стала. Вы не представляете, как я рад. Нам необходимо обстоятельно обо всём поговорить. Когда у вас будет свободное время? Только, пожалуйста, не отказывайте, иначе трагедия на всю жизнь. Я же спать не смогу — возможно раскроется одна из величайших тайн мироздания...