— Ну да, есть такой человек, полковник Колонтаев, он в нашей конторе и обретается. Отвечает за поставки всего необходимого к артиллерии. А к чему подобный вопрос?

— Просто я хочу предупредить, он приобретает по завышенным ценам некачественные запчасти. Вот на днях он постарается закупить дистанционные трубки для орудий, я не знаю, какие у вас тут расценки, но как подтверждение моих знаний о будущем вспомнил: продукция явно невысокого качества, за сокрытие данного факта он получит неплохой откат. Мелочь вроде, по сравнению с мировой буржуазией, но мне, да и вам полковник тоже, не помешает знать: я смог таким образом подтвердить свое реноме. Прошу, внимательней отнеситесь к заявкам офицера, насколько я знаю, именно вам приходится узаконивать сделки при оплате банком закупок перед отправкой их в Россию. Не исключаю, подобная подстава или некомпетентность со стороны вашего подчиненного не в первый раз происходит. Без подписи начальника товар ведь не приобретается? Как думаете, правильно поднят вопрос?

— Думается да. Если честно, то каждый второй из наших новых сотрудников занимается чем-то подобным, я при этом просто не в состоянии осуществлять необходимый контроль. Да еще и решения нового руководства.... Вообще непонятно стало, за что хвататься. С момента назначения генерала Занкевича полномочным представителем временного правительства России во Франции, рухнула с таким трудом налаженная организация снабжения нашего тыла, порвались связи с военным ведомством. Из-за неумелой деятельности на этом поприще приходится исправлять созданное им негативное отношение к сегодняшней России. Естественно, генералу не нравится вмешательство в распоряжения, всячески стремится избавиться от моего влияния на обстановку и делает все возможное для моей отставки. Постоянно намекает, насколько я непригоден новой России в лице Временного правительства. Я генерала в какой-то степени понимаю. Любой начальник пытается вокруг себя видеть своих людей, тех, кому доверяет. Я и сам, заступив на должность, почти полностью заменил в бюро сотрудников. Но вот зачем он постарался оборвать мои связи с бригадами Русского экспедиционного корпуса? Непонятно. Там же совсем некому было заниматься снабженческими вопросами. Я занимался их снабжением. И ведь изменить что-то невозможно. В глазах таких людей, повылазивших из ниоткуда ярых сторонников демократических преобразований в стране, я ГРАФ, и по идее этих самых горлопанов, являюсь несомненным приверженцем монархизма в России, тем более семья наша всегда была на хорошем счету в царском окружении. И ведь никому не докажешь, что Игнатьевы сторонники перемен. Видят во мне ярого поборника монархии. Ну а как иначе. Раз граф, значит за царя, какие могут быть сомнения. После ваших рассказов о будущем России невольно возникает желание этого генерала послать далеко-далеко, а еще лучше взять и расстрелять.

Полковник вновь сел на любимого конька. Я уже понял, его медом не корми, дай только высказаться в отношении своих оппонентов с одной и той же мыслью: "Все плохие, один я хорош". Самокритичности у него нет. Снобизм у человека периодически проявляется. Придется по мере необходимости поправлять. Незаметно.

— Неужели в действиях Занкевича вы увидели угрозу России? Что-то же он делает? Его уверенность в необратимости свершившихся перемен вызывает уважения. Разве не так?

— Карьеру себе создает. Выслуживается и только. Момент хорош для выскочек. Тут даже гадать не приходится. Люди, попавшие по воле случая, а вернее по распоряжению царя и министров, во Францию, генерала не интересуют совершенно. Пусть хоть все погибнут, главное выполнить предписанные сверху приказы и распоряжения по обеспечению участия воинского контингента, находящегося здесь, в боевых действиях на фронтах.

— Про Занкевича я в курсе, и даже знаю, именно по его инициативе будут расстреляны взбунтовавшиеся русские солдаты из этого самого корпуса.

— Звучит несколько неожиданно. Подробнее, если можно. Я слышал, в бригадах люди недовольны сложившейся ситуацией. И это никого не удивляет, считается в порядке вещей. После известий о революции и, особенно о введенном равноправии в армии, солдаты что угодно могут сделать лишь бы домой попасть. А тут еще и агитаторы. Франция для всякого сброда, бежавших от преследования царской охранкой, мать родная, и в настоящий момент таковых здесь много. Власти пытаются мобилизовать..., так сказать этих "революционеров", и отправить на фронт, в окопы. Считают, хоть какая-то польза от них будет. Мне не нравится сама идея. В армии наплыв людей склонных к анархии может привести к непредсказуемым действиям, а после ваших рассказов лишь уверенность появилась в необратимости подобного исхода.

Менять, как я понимаю, что-то уже поздно, да и кому это надо? Правительство Франции такое проявление патриотизма всячески приветствует. Им тоже надоели подобные говоруны, желающие изнутри разложить их армию и готовы всех русских находящихся в стране одеть в военную форму и затолкать в бригады корпуса, поэтому и поддерживают Занкевича, пытаясь хоть таким образом предотвратить угрозу и не допустить волнения, подобные тем, что происходят в России. Не секрет, французские солдаты неоднозначно встретили революцию, очень заразителен пример оказался. Поэтому новое командование во главе с генералом Петеном всячески способствуют устранению подобных настроений в армии, и старается любыми путями не допустить ее разложения.

Полковник, как всегда при продолжительном разговоре, не мог усидеть на месте, постоянно жестикулируя, наворачивал круги по комнате. Периодически останавливался передо мной, вглядывался в мои глаза как бы проверяя, внимаю ли я его речам или вновь ушел в свои мысли. Вот и сейчас, убедившись в моем участии, продолжал говорить:

— Я предполагал возможность проявления неподчинения офицерам со стороны нижних чинов, но не бунта, хотя причин для него у солдат много, и основная — желание уехать домой. Вы же говорите о расстрелах взбунтовавшихся военных, я пока не представляю, как такое может случиться. Неужели у Занкевича возникнет такая бредовая идея? Если так и произойдет, то для нас с вами Христофор появится еще одна цель, и вероятно главной задачей в ближайшее время станет не допустить суровых мер наказания ни в чем не повинных людей. Причина, в результате которой прибегнут к расстрелу, явно будет надумана и нам следует помешать Занкевичу и не допустить возможность доказывать лояльность Временному правительству таким варварским способом.

Возмущение грязными делами начальника, и вызванная моим рассказом озабоченность судьбой военнослужащих, оказавшихся на данный момент во Франции, привело полковника в состояние еще большего возбуждения:

— И это происходит здесь, в демократической Франции.... Уму непостижимо. Солдат понять можно. Длительные войны редко кому нравились, будь то политики или обычные солдаты. Одно дело защищать свои земли и совсем другое находиться у черта на куличиках с непонятной им целью. К сожалению, я не в курсе происходящего, как уже сказал, меня полностью отстранили от дел по снабжению полков, даже появляться рядом, запретили.

— Зато я знаю. Вскоре русские особые бригады из-за угрозы прямого неподчинения отведут на отдых в лагерь Ля-Куртин, но это не спасет от волнений в подразделениях и бунт вспыхнет. В дальнейшем события осложнятся, противостояние солдат и офицеров приведет к многочисленным жертвам, а кто-то попадет и на каторгу. Французское правительство окажет помощь командованию бригад в подавлении восстания, и то, что произойдет в дальнейшем, у меня лишь вызывает желание этому помешать. Иначе я нашим солдатам не завидую. Не скоро они смогут вернуться на Родину, а многие из них так и останутся здесь, кто-то в могиле навечно упокоится, кто-то будет в качестве чуть ли не рабов вкалывать на рудниках и заводах Франции.

— Твои сведения насчет переброски русских бригад на отдых, в лагерь Ля Куртин, для меня не новость, они уже там. А вот бунт солдат и последующий их расстрел — новость. Я в смятении, неужели подобное возможно? Предстоящие события, которые вскоре, как ты говоришь, произойдут в лагере, следует предотвратить. Мои предложения я уже высказал, остается заранее побеспокоиться, например, твой план слегка подкорректировать. Приоритетом, я думаю, следует поставить вопрос недопущения гибели солдат. Ты согласен со мной?

От волнения полковник вновь перешел на "ты", ему явно было не до политеса.

— Да, согласен. Эту задачу нам по любому придется решать. Сохранить жизни русских солдат, оказавшихся по прихоти царского командования вдали от Родины — выглядит более чем благородно и отвечает моим планам. Не секрет для меня, да и вы понимаете, ведь несмотря на лучшие условия воинской службы по сравнению с теми, которые приходится испытывать на восточном фронте таким же солдатам, почти все находящиеся во Франции, стремятся вернуться домой. Помочь, несомненно, надо. Непонятно, правда, каким образом провернуть подобные действия? Это же прямое неповиновение командованию, а распоряжения Временного Правительства по поводу продолжения войны предусматривают токмо подчинение приказам. Не более того. Я, трактую распоряжения правильно? Выходит, в таком случае, сделать хоть малую толику в пользу задуманного будет не просто трудно, а невероятно трудно.

К тому же Французы заинтересованы в том, чтобы русские солдаты оставались здесь. Им все равно в качестве кого. Будут ли воевать на их стороне или вкалывать на каторжных работах — не имеет значения. Главное им видится — все они, так или иначе, должны приносить пользу Франции, лишние руки в военное время для промышленников считай манна небесная, причем в любом виде. Поэтому наверху можно даже не начинать разговор об отправке солдат домой. Никто из правительства навстречу не пойдет. И при всех ваших связях ничего не сможете изменить. Представители России, находящиеся здесь, не захотят портить отношения из-за такой мелочи с правительством Франции. У них другие намерения, основанные на прямых указаниях из Петрограда, они еще надеются убедить солдат воевать в интересах Антанты, планы продолжать войну до победного конца в умах многих людей остались без изменений. Желание нижних чинов никто не станет учитывать. Особенно когда предстоят большие финансовые траты. Одним кораблем здесь не обойтись, а значит денег необходимо много.

— Что может в таком случае посоветовать человек, знающий, чем закончится факт неподчинения распоряжениям Временного правительства? Ведь никто кроме нас двоих еще не знает о переменах, которые вскоре произойдут в высших эшелонах власти. Так что же следует предпринять? Сам же сказал — необходимо помочь воинам вернуться домой.

— Во-первых, не допустить восстания. Я знаю, любые решения полковых комитетов будут отвергнуты вплоть до применения оружия. Никто даже пальцем не пошевелит с целью отправки служивых в Россию. Нет денег на это. Как выход можно солдатам предложить после отказа воевать временно трудоустроится, и заработанные средства потратить на фрахт судов. Но тут, необходимо прямо сказать — быстро не получится. Хотя идея неплохая, уверяю вас, полковник. Россия на подобное не выделит ни копейки, не входит в планы Временного правительства тратить деньги на никому не нужных людей. Списали их в мертвые души. Они не скажут — нет денег, придумают другое, например, о необходимости учитывать наличие в море немецких подводных лодок. Совсем не секрет, в настоящее время подводники Германии очень активны, и рисковать кораблями, на которых могут находиться люди, никто не станет, даже за деньги, а сопровождение каравана военно-морскими силами, сами понимаете, очень накладно. Кроме этого, придется еще один немаловажный фактор учитывать — Франция без одобрения подобного шага английским командованием тоже не захочет рисковать. Так что, как ни крути, а дело труба.

— Какая труба? И зачем солдатам деньги? — Полковник тут же себя поправил. — Вернее, кто им их даст? Или, вот ты говоришь, предоставить работу..., ну и как такое провернуть? Это же не двух или трех человек устроить. Тысячи! Вообразить себе и то невозможно. Сегодня они хоть немного, но получают на руки, а если отказаться от содержания.... А ведь нижние чины по сравнению с солдатами, воюющими на фронтах России, имеют гораздо лучшие условия, даже в денежном содержании нижние чины в лучшем положении, французские солдаты и те получают меньше. Тем не менее, это капля в море, так ведь ещё некоторые офицеры считают, что и такая, мизерная плата за пролитую кровь на фронтах, для них лишняя. Тут я недавно разбирался в конфликте, произошедшем из-за невыплаты содержания окопникам по вине командира роты, укравшего деньги у своих подчиненных. Разозленные солдаты убили этого офицера, пришлось судить и наказывать военнослужащих за подобное самоуправство. И было бы из-за чего, там франков..., считай всего ничего. Ну, а если они откажутся следовать приказам из России, то вообще не получат ни копейки, не говоря уже о больших суммах. И я не могу выделить средства, даже ради такой весьма важной миссии. Деньги не мои, и я не имею права ими распоряжаться по своей прихоти.

— Насчет денег мы с вами еще поговорим. А вот каким образом предотвратить расправу над солдатами русского экспедиционного корпуса, следует хорошенько подумать. Хотя, что тут думать? Мне просто необходимо вернуться в часть, к моим сослуживцам, и там постараться их убедить искать другие варианты возвращения домой. Мы верно определили, денег никто на блюдечке не преподнесет. Массу предлогов выдумают, но не дадут. Но вот самим заработать и собрать в результате необходимую сумму для найма корабля солдатам по силам, и наша задача им в этом поспособствовать.

Как такое осуществить? Пока неясно, но идеи есть. Требуется лишь объяснить и нацелить, ведь именно таким образом, сохранив их целостность в одном коллективе, сможем решить этот вопрос положительно. Главное не дать разбить корпус на части и разбросать по отдаленным провинциям. Разделяй и властвуй — такой принцип действий лиц, обладающих властью, еще со времен Римской Империи существует, и правительство Франции этот постулат активно применит по отношению русских воинов, вынужденно находящихся в стране. Поэтому для нас важно придумать, каким образом сорвать попытку расчленения бригад. И у меня имеются наметки, думаю кое-что можно сделать. Вы же в хороших отношениях с промышленниками? Меня в первую очередь интересует Ситроен?

— При чем тут мои подрядчики? Ты думаешь, что они дадут нам деньги? Даже не надейся, нет среди них бескорыстных бизнесменов.

— Вы не поняли. То, что мы не сможем получить у них деньги ясно и мне, далекому от этих людей. У них зимой снега не выпросить, а тут франки, причем мечтаем еще и даром получить. Я достаточно хорошо представляю глубину заинтересованности руководства Антанты в том, чтобы Россия продолжала войну с Германией. Неплохо знаю и другую сторону медали. Желание победить противника и что-то на этом "поиметь", никоим образом не перекликается с ожиданиями Российской империи. Надеюсь, для вас Алексей Алексеевич, это не является новостью. У всех государств, участвующих в мировой бойне, мотивы в первую очередь направлены на меркантильные интересы. И у России имеется схожие цели, плохо только то, что они не совпадают с планами Франции и Англии. По мнению "союзничков" отдать в случае победы Черноморские проливы не входит в число обязательных контрибуций. России этот кусок не видать, как своих ушей не видит человек. Подобный ход конем они и планируют. Союзникам глубоко безразлична судьба России, и помогать ей в достижении желаемого никто не станет. Я уж не говорю о лелеемой мечте наших вечных противников, которых мы упорно считаем друзьями.