Однажды в Калиновке, или Призрак Интерната

— А что же учитель музыки? Он ужасно ревновал?

— О да. Даже хотел вызвать его на дуэль. Но увы, в наше время если бросишь перчатку, вызывая недруга на поединок, то он просто подберет ее и попросит вторую... Во время линейки Эрик на глазах у всей школы помахал шпагой у носа химика и наговорил ему колкостей. Тот покраснел, но на дуэль, разумеется, не согласился. Тем не менее, публичного оскорбления тоже снести не мог. Видите ли, химик был из тех людей, что живут по принципу "Если тебя ударили по правой щеке, сломай обидчику левую руку." Прямо с линейки он ушел в лабораторию и просидел там несколько часов. А потом направился прямиком в класс, где Эрик вел урок пения. В руках у химика была колба. С серной кислотой... А в школе в тот день отключили воду, — мадам Жири выглядела настолько равнодушной, что Рауля даже показалось, будто она сейчас заплачет. Этого, разумеется, не произошло.

— Химику дали три года — за хулиганство и халатное обращение со школьным имуществом, а пока он сидел, та практикантка носила ему передачи.

— А что случилось с ним потом?

— Потом? Они поженились, и он, конечно же, бросил ее, уехал на ПМЖ заграницу...

— Да нет, дался вам этот неадекватный химик! Что случилось с учителем музыки, с Эриком?

— На сей счет существуют разные мнения, — Антонина Васильевна развела руками. — Одни говорят, что он уехал во Калининград, сделал пластическую операцию, открыл студию аудиозаписи и женился на собственной секретарше. Но вот другие...

— Что другие?

— Другие с этим не соглашаются.

— Значит, он вернулся сюда! — Рауль вскочил и зашагал по комнате, — Вот же черт, не сиделось ему в Калининграде! Сколько бы мы нервов сэкономили!

— Я не говорила, что это именно он. Я могу ошибаться.

— Да ну вас, Антонина Васильевна! По-моему, все сходится один к одному. Кроме того, вы ведь наверняка его видели. Разве вы его не опознали?

Преподавательница балета собрала всю паутину с платья и рассеяно крутила в руках клубок, которого хватило бы на пару добротных носков. Ее осанка оставалась такой же прямой, лицо — спокойным.

— Рауль, я действительно несколько раз передавала письма с требованиями, которые он оставлял в ложе номер пять. И относила туда конверты с деньгами... Но неужели вы подумали, что я когда-нибудь стану искать с ним встречи?

* * *

— Куда везти-то? — буркнул шофер, натягивая кепку на глаза и отворачиваясь, чтобы Кристину не сбила с ног ударная волна перегара. Лица его девушка не разглядела, да и не особенно старалась — в утром 1го января люди не отличаются утонченной красотой. А что уж говорить о водителе зеленого жигуленка, такого помятого, словно его использовали вместо футбольных ворот.

— До кладбища, — торопливо ответила Метелкина.

Она растирала занемевшие пальцы и завидовала амебам, которые обладают дивной способностью втягивать конечности внутрь. Таким образом, им не нужно беспокоится о забытых перчатках, а вот что делать ее многоклеточному организму? Но возвращаться в школу Кристине не хотелось, раз уж ей удалось улизнуть оттуда тихо, не разбудив ни Мег, ни Призрака, ни Карлыгаш.

— Стольник.

— Сто рублей? — задохнулась Кристина. — Да за эти деньги я могу туда и обратно съездить раза четыре!

— Ну так и езжай туда-сюда четыре раза. Только без меня, — равнодушно отозвался жадный частник.

Метелкина огляделась — она таксовала уже более получаса, но толпы таксистов, жаждущих подвезти ее до кладбища за улыбку, пока что не наблюдалось. Неудивительно, ведь в это время года и в это время суток водители не помнят, с какой стороны в машине находится руль, и долго чешут затылок, отвечая на вопрос "Чем заправляют автомобиль — бензином или березовым соком?" Метелкина нехотя пошарила в кармане стареньких джинсов, подцепила негнущимися пальцами купюру и протянула ее наглому вымогателю. Даже не обернувшись, тот взял деньги — Кристина завистливо отметила его теплые варежки — и коротко скомандовал.

— Залезай.

Юная паломница открыла переднюю дверь, но увидела, что сидение заставлено баулами, а рядом с ними лежит нечто длинное, узкое, завернутое в пыльный брезент. Теперь все ясно. Кристинин шофер собрался на рыбалку с утра пораньше. Что ж, Посейдон в помощь. Интересно, отмечает ли водный мир новогодние праздники? Если так, то неразговорчивый водитель выудит много мрачной, помятой и циничной рыбы.

Не долго думая, девушка со всей силы хлопнула дверью — пусть он ее деньги на ремонт потратит — и забралась на заднее сидение, холодное как плита Стоунхеджа. И сразу же заметила, что в машине нет зеркал. Они были аккуратно выломаны, но этот факт ничуть не смутил девушку из городка, где проколотые шины заклеивали скотчем, а хлопающий багажник прибивали гвоздями. Гораздо больше возражений вызывал микроклимат автомобиля. Здесь царила вечная мерзлота, печка не работала и не удивительно, что водитель натянул свитер до самых глаз. Не долго думая, Метелкина последовала его примеру, а так же поглубже засунула руки в карманы, надеясь согреть пальцы, которые к этому моменту превратились в сосульки с ногтями. Водитель хмыкнул и, порывшись под сидением, бросил ей какую-то тужурку, не первой свежести, но потолще чем куртка Кристины. После стянул с рук варежки и отправил вслед за тужуркой. Благодарно улыбнувшись, девушка закуталась и рассеяно поглядела из окна на калиновские пейзажи — дома с сонными окнами, обожженные фейерверками сугробы, деревья, нарисованные тонкой кисточкой на сером небе.

Машина подпрыгивала на ухабах, то и дело грозясь отбросить выхлопную трубу. Несколько раз Кристина чуть не вылетела через лобовое стекло, потому что водитель гнал как на пожар — ему явно не терпелось поймать свою хмурую плотву. Кроме того, он предпочитал зигзаг скучным прямым линиям, так что Метелкина имела возможность наблюдать за ландшафтом то из правого окна, то из левого...

— Приехали, — лихо развернув автомобиль, водитель притормозил у самых ворот кладбища, которые были наглухо закрыты — вернее, наглухо завязаны ржавой проволокой. — Только как же ты войдешь — кажись, они еще не открылись?

— Ничего, я знаю лаз в заборе, — мотнула головой Кристина, и ее волосы выбились из под вязаной шапки. Девушка улыбнулась, заправляя их под куртку — в морозы начинаешь ценить длинную шевелюру не столько из-за эстетического аспекта, сколько из-за теплоизоляции.

— А не страшно одной по погостам шляться? — вдруг вопросительно прохрипел водитель, и Кристина, совершенно бездумно, выдала любимую фразу.

— Нет конечно, ведь меня хранит мой Ангел.

И тут же зажала рот. Вдруг еще накличешь. Метелкина очень надеялась, что ее Ангел сейчас посапывает в кровати под балдахином и видит сны об их вальсе, или же о президентском поздравлении — все равно, главное чтобы она осталась одна, хотя бы ненадолго. Ей нужно подумать. Ей нужно принять решение. Хотя бы постараться.

— Ну-ну, Ангел значит, — усмехнулся шофер. — А варежки себе оставь, а то будешь потом пальцы по всему кладбищу собирать.

Быстро отыскав лаз в заборе, целомудренно прикрытый фанерой, Кристина проникла в калиновский некрополь. Здесь было тихо. В принципе, и в обычные дни кладбище не отличается разнообразием звуков, но сегодня тишина казалась такой явной, что ее можно было пощупать. Она словно смешалась с туманом, что клочьями свисал с деревьев. Даже треск случайной ветки под ботинком отозвался грохот снаряда.

Разумеется, девушка не удосужилась припомнить, что безмятежность природы зачастую предвещает, что скоро здесь раздадутся громкие крики. Скорее всего, нецензурные. И даже со стрельбой. Но Метелкина закрыла глаза, радуясь долгожданной возможности выполнить дочерний долг. Причем выполнить его в одиночестве, ведь сквозь завесу тишины она еще ни разу не услышала знакомый шелест плаща. В конце концов, и у призраков должны быть выходные. Понятие "драматическая ирония" тоже, увы, не забрезжило на ее горизонте.

Один поворот направо, два налево, прямо и еще один поворот... Случайный посетитель заблудился бы здесь в два счета и скитался до тех пор, пока его не подобрали бы готы-доброхоты.

Но Кристина Метелкина не нуждалась в путеводной нити. В этом лабиринте она была Ариадной. Свернув на широкую аллею в западном крыле кладбища, она увидела знакомую могилу под сенью живописного ясеня, который рос здесь исключительно для того, чтобы осенью девушка не забыла как выглядят грабли. С ветвей свисали корявые сосульки, словно дерево пыталось заплакать, но не вполне еще овладело этим процессом. Кристина подошла к могиле, запустила руку за пазуху — колючая шерсть варежек защекотала кожу — и торжественно возложила на заснеженный бугорок букет фиалок, надерганных этим утром из цветочного горшка на окне в столовой. Долго еще повариха будет гадать, с чего бы это Призрак Интерната заинтересовался цветоводством. Кристина не сдержала улыбки — если бы не Эрик, жизнь у воспитанников была бы не в пример сложнее. По крайней мере, было бы гораздо больше дисциплинарных взысканий, зато сейчас даже проваленную контрольную можно списать на его происки, а на вопрос о домашнем задании сделать таинственные глаза. Словно читая ее мысли, Густав Метелкин улыбался дочке с гранитного обелиска.

— Привет, па, — сметая снег с плиты, начала Кристина. — С Новым Годом тебя... с наступившим. Надеюсь, что у тебя все в порядке, потому что у меня тоже все хорошо. В этом году я заканчиваю школу, теперь нужно думать о поступлении. Но если я не поступлю, это не беда. Карлыгаш Гуидичелевна сказала, что я всегда могу вернуться в школу и работать уборщицей, на пол-ставки. Это очень мило с ее стороны, но дело в том, что мне даже не нужно волноваться о будущем! Ты помнишь Рауля — того мальчика с курорта, который достал из воды мой шлепанец, а потом еще попросил рубль за доставку? Представляешь, па, он сделал мне предложение и пообещал, что я стану великой певицей! Здорово, да?

Кристина ожесточенно терла черный камень.

— Но потом Призрак Интерната отнял мое кольцо — как думаешь, означает ли это что моя помолвка разорвана? А когда он его забирал, то сказал что теперь я принадлежу ему. Мег считает, что он хочет сделать на меня колдовской приворот, поэтому ему и понадобилась моя личная вещь, но мне кажется, он подразумевал это в метафорическом смысле.

— Да кстати, — посерьезнела калиновская Электра, — помнишь, па, ты обещал послать мне Ангела Музыки? Ну так вот, он и оказался Призраком Интерната. Иногда я думаю, что уж лучше бы ты прислал мне домового или целый батальон кикимор — тогда в моей жизни присутствовал бы хоть какой-то здравый смысл. Нет, я понимаю что ты хотел добавить красок в мое серое существование, но здесь ты явно перестарался! Теперь у меня в шкафу полно скелетов, они скребутся каждую ночь и мешают мне спать. Мне порою приходится щипать себя, чтобы убедиться что я это на самом деле я, Кристина Метелкина, а не героиня какого-то нераспроданного авантюрного романа. Подожди, я тебе про "Борозду" сейчас расскажу...

Кристина вдруг замолчала и, опустив голову, посмотрела на фиалки, которая лежали на снегу словно... словно топазы в обрамлении бриллиантов. Как же все глупо.

— Извини, па, что я несу тут всякую околесицу. Мне надо было раньше взяться за ум и разобраться что к чему. Но я ведь не могла не верить в Ангела Музыки! Иначе получилось бы, что ты наврал мне с три короба, — девушка поежилась. — Теперь Ангел Музыки никогда не оставит меня в покое.

— Тебе не откажешь в догадливости, — раздался голос из ниоткуда, заставив Кристину устало вздрогнуть.

Нет, девушка не испугалась, скорее у нее было такое чувство, словно она возвращается ночью из ванны, зная что за дверью спальни сопит Мег, готовая заорать ей в ухо. Умом от страха не тронешься, но и расслабится тоже не получится. Идиллическая картинка — Призрак похрапывающий в обнимку с бутылкой шампанского — развеялась как дым.

— Познакомься, па, это Эрик, Призрак Интерната, известный в определенных кругах как Ангел Музыки. Вот, полюбуйся кого ты мне прислал, — произнесла девушка, искоса поглядывая по сторонам. — Здравствуйте, мой шестикрылый серафим. Все таки решили явиться мне на перепутье?

— Я просто хотел убедиться, что с тобой все будет благополучно, — невозмутимо ответил голос, который в настоящий момент исходил от фиалок.

Чревовещатель нашелся! Кристина решила, что если с ней однажды заговорит ее расческа, или бутерброд, или еще какой-нибудь предмет, от природы не имеющий голосовых связок, то она сама попросится в психиатрическую больницу. И не только попросится, а даже вышьет крестиком именную смирительную рубашку.

— Я устала от ваших трюков, Эрик! Хватит уже ходить за мной по пятам. Скажите, вы и в душевую со мной пойдете? — Метелкина не без удовлетворения услышала, как фиалки смущенно засопели. Это был жестокий удар для ее наставника, который, как она уже заметила, испытывал легкое головокружение при виде женской лодыжки.

— Вы обращаетесь со мной как с игрушкой! Словно я ваша кукла, которая не имеет собственной воли, которую нужно дергать за веревочки! — Кристина завершила свою гневную тираду, достойную появится в лучших феминистских журналах, рядом со статьями "Гендерная политика в средневековой Полинезии," "Мужчина как побочный продукт эволюции" и "Неотъемлемое право женщин на трудоустройство в сфере разгрузки вагонеток".

Вдруг она зарделась. Как с игрушкой... Ей почему-то вспомнились прочитанные недавно "Отверженные", и перед глазами возник образ чумазой девочки, которая сквозь витринное стекло смотрит на самую дорогую куклу. Которая только в самых диких мечтах представляет, что вожделенная игрушка достанется ей. Которая потом, когда кукла уже куплена, сидит перед ней как пред алтарем, не смея прикоснуться к розовому платью, не смея осквернить фарфоровую фею своими немытыми руками.

"Я ваша кукла... и вы не решаетесь ко мне прикоснуться... потому что считаете себя недостойным, не так ли? Ох, Эрик, да что же скрывается под вашей маской? Кто вы, мой учитель?"

— Ха! Если я отпущу твои веревочки, ты не боишься упасть, Кристина Метелкина? Моя игрушка!— вознегодовал Призрак. — Скорее ты моя Галатея! Я дал тебе голос, неблагодарная девчонка, и как же ты мне отплатила?

Метелкина взвилась.

— Ах Галатея? Но разве Галатея бегала за своим скульпторам и ныла — сделай меня человеком, ну пожаааалуйста?

— Ммм... нет, вообще-то. Трудно бегать, когда твои мышцы из мрамора...

— Да не в этом дело! Разве кто-нибудь спрашивал ее, хотела ли она стать человеком? Так нет ведь, боги с Пигмалионом устроили меленький междусобойчик и бах! — Галатею очеловечили. Разве кто-то спрашивал ее мнение? Может, ей этого совсем не хотелось! Может, она предпочла бы оставаться камнем, без всяких там нервных окончаний.

— Я думал, что каждая статуя мечтает стать живой и обрести бессмертную душу, — поколебавшись, ответил Эрик.

Кристина смутилась. Это был логичный аргумент.

— Вы, наверное, правы. Просто... просто я устала от того, что все решения принимаются за меня. Я хочу быть свободной... хотя бы чуть-чуть.