Ангел Специального Назначения (Часть 1)

— Приказано никого не брать, — майор сморщился, как от зубной боли, отвел взгляд. — Леша, не бузи. Я уже спрашивал. И даже своего полковника просил, чтобы тот посодействовал. Дохлый номер. Его даже слушать не стали. Командир от них злой пришел, как черкес. Меня ни за что вздрючил. Майор оглянулся и понизил голос: — У них и так полтонны уже перевеса.

— Все понятно, — Алексей махнул рукой и шагнул за порог скворечника ГРП. — Я думал, что ты Полетами руководишь, а ты тут просто, для интерьера. Ну, извини. Дай тогда хоть "вертушку", я его в Кабул попробую перебросить. Может, оттуда выйдет?

Обрадованный тем, что имевший дурную славу командир группы спецназа наконец отстанет, майор торопливо закивал головой: — Бери, Леша, какой разговор. Сейчас только у ОБУшника уточню, кто на выходе, и лети себе.

Замысел Лехи был прост, как армейский бушлат. Загрузить раненого в вертолет, подойти по рулежной дорожке как можно поближе к заветному борту, ну а там уже как повезет.

Он поправил козырек выцветшей афганки, выпрямил спину и зашагал к московскому гостю.

— Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться? — Алексей, в планы которого не входило ссориться хотя и с чужим, но генералом, приложил руку к виску. — Старший лейтенант Бессонов.

— Чего ты орешь? — как видно, проводы председателя комиссии были весьма бурными. Генерал поморщился, но все же милостиво разрешил продолжать.

Леха оглянулся на сиротливо стоящего возле "вертушки" Вовку, баюкающего раненую руку, сглотнул комок: — Вы в Ростов летите. Возьмите раненого. Лейтенанту срочно нужно в госпиталь.

— Самолет полностью загружен. Извини, старлей, не могу. Секретный груз, — лицемерно вздохнул генерал, но тут же сменил тон и грозно глянул на стоящего перед ним офицера: — А что у вас за вид? Почему одеты не по уставу? Кто тебя сюда за оцепление вообще пустил?

— Товарищ генерал, я вас прошу! — вынужденно смирил поднявшуюся волну злости Алексей. — Мы только с задания. Поймите.

— Я уже сказал. Нет, — генерал упер взгляд мутных от вчерашнего перепоя глаз в бестолкового наглеца: — Кругом. Шагом марш.

Леха сжал кулаки, понимая, что не в силах переломить ситуацию в свою пользу. И тут один из ящиков, которые взмокшие солдаты перегружали из тентованного "ЗИЛа", выскользнул из рук и рухнул на бетон взлетного поля. Доски разошлись, и из пролома выпал темный от времени клинок. Кривая афганская сабля в узорчатых ножнах.

— "Секретный", значит? — в голосе Алексея скользнуло неприкрытое презрение.

— Пошел вон, — рявкнул взбешенный генерал и рванулся к грузчикам, торопливо запихивающим артефакт обратно в ящик.

— Так не возьмешь? — чувствуя, что голову захлестнула багровая пелена ярости, шагнул Алексей вбок, заграждая генералу дорогу.

— .. твою! Да я тебя! — зашелся в бессмысленном наборе матерных слов высокий чин. — На "губе" сгною суку. И самострельщика твоего, если выживет, под суд отправлю.

Закончить паркетный вояка уже не сумел. Забыв от ненависти про все свои навыки и умения в рукопашке, Леха попросту, с плеча, врезал кулаком в плюющую слюной свиную морду хапуги в шитых погонах. Генерал хрюкнул, подавился криком и медленно, словно в старом кино, рухнул на пыльный бетон. Покатилась в сторону громадная, с вышитыми дубами фуражка.

Результатом неудачной просьбы стали десять суток "губы". Зарубили и представление на "Звездочку", которое отправили в Москву на всех, вернувшихся живыми, членов его группы. Про очередное звание Лехе тоже посоветовали забыть очень надолго.

А Вовку отправили из Кабула. Рана зажила, он благополучно получил своего "Героя" и вернулся уже Лехиным командиром.

* * *

Матерый, писавший добрую половину всех монстров Советской, а после и Российской эстрады, оператор встретил их на пороге студийной камеры, подозрительно шмыгая носом.

— Паразиты, — грубовато пошутил он. — Я за всю жизнь только когда Аннушку записывал, прослезился.

— Спойте еще, — вдруг попросил он.

Ольга нерешительно пожала плечами.

— А давай, — не стал ломаться певец. — Ты мои тексты помнишь?

Они вернулись в студию, и с первым звуком аккордов пошло негласное соревнование. То начинал он, подхватывала Ольга, то наоборот.

Попадание было стопроцентным. Час пролетел мигом. Только, когда ожидающие своей очереди заволновались, они прервались. Оператор вынул диск и протянул его Тимофею.

Тот помялся и вдруг отдал диск Ольге: — Возьми, я уже в шоколаде, а тебе наверняка пригодится.

Оля шагала по продуваемому ветром проспекту, не замечая осенней слякоти. Душа ее ликовала. Она вдруг впервые поняла, что она настоящая певица.

А Леха задумчиво повторял застрявший в памяти рефрен из последней исполненной их дуэтом песни:

Бескрылый ангел в камуфляже, со стволом наперевес,

Летит, срываясь на форсаже, всем чертям наперерез.

Вечером Ольга решила зайти в маленькое кафе возле гостиницы, отметить первую победу. Вообще-то сюда она забегала почти каждый день выпить кофе, но сегодня пришла с особым удовольствием.

Бармен по-свойски раскланялся с постоянной, а главное очаровательной клиенткой. В кафе было пусто, заняты только три столика.

— Володя, — попросила вдруг Оля бармена. — Поздравь, я сегодня записала диск. Если можно, поставь мне его, хочу послушать, что вышло. Не помешает?

— Услужить красивой девушке, — он расцвел в улыбке, — Даже если там волки будут выть — для тебя выдержу.

Оля заказала кофе, рюмочку коньяку и присела в углу.

Диалог гитар, вступление, и началась песня. Одна закончилась, началась вторая, третья. Их голоса звучали так мелодично и душевно, что заслушалась сама. Когда прозвучала последняя композиция, к стойке подошел немолодой солидный мужчина.

"Сейчас ругаться начнет", — екнуло у нее сердце.

— Молодой человек, — обратился тот к бармену. — Что это за исполнительница? Ну, Тимофея я, конечно, узнал, а кто певица? И, вообще, откуда у вас эта запись? Совершенно незнакомые песни.

Бармен ухмыльнулся: — А вы сами у исполнительницы и спросите. Звать ее Оля.

Мужчина чуть дернул бровью, гася удивление, неторопливо подошел к ее столику, извинился и повторил вопрос.

— Я с ним их сегодня записала, — смутившись, пояснила она. — Что, неужели так плохо?

— Вы? — он недоверчиво присмотрелся к ее маленькой фигурке, перевел взгляд на лицо. — Это очень хорошее исполнение. И отличные песни.

Она вежливо поблагодарила и убрала диск в сумочку.

— Извините, если не секрет, с кем Вы работаете? — спросил ее вдруг незнакомец.

Оля назвала агентство.

— Пристойно. Весьма рад знакомству. Надеюсь, мы еще встретимся, — мужчина расплатился и вышел.

Глава 7

И Аз воздам...

Смертью хозяина Максим Геннадьевич был расстроен не только, как потерей стабильного заработка, а скорее, как профессионал, которого, на его же поле, "сделала" команда первой лиги. Однако, по зрелом размышлении, уверенность в случайности ее появления и на редкость удачливом исчезновении уменьшилась, если не сказать, исчезла. А если суммировать все детали и события, связанные с непонятной девицей, картина складывалась презанятная.

"Во-первых, отпечатки. На оружии, из которого положили бригаду сутенеров в Останкино, и на пленке, удавившей их старшего, были только ее отпечатки. Второе: скрупулезный допрос тройки, отправленной убеждать редактора, выявил, что "уделала" их простая девчонка. Причем, травмы, нанесенные "орлам", говорили о редкостном уровне подготовки. Третье: ножевое ранение "тихушнику", в квартире того же редактора, указывало на то, что бил специалист. Удар в верхнюю долю печени ставится годами, потому как случайно попасть в межреберье в нужный момент, выйдет не у каждого.

И наконец, допрос, как и последующий уход, показали — она в полной мере знакома со специальными методами противодействия, причем то, как девчонка задурила голову даже ему, чующему фальшь верхним нюхом, говорило само за себя".

"Итак, что мы имеем? — размышлял Максим Геннадьевич, когда суета с похоронами и поисками по горячим следам стихла. — Девка — диверсант высшего класса. Это по результату. Но по возрасту и биографии — невозможно".

"Однако факты говорят обратное. И если вначале еще можно было, с известной долей вероятности, предположить, что ее подстраховывали и позиционировали как живца, то в последнем случае никакой подмены точно не было. Она завалила охранника и ушла, прихватив шефа. То, как она его захватила, потом убрала, красноречивей десятка пересказов.

Ладно. Положим невероятное: девчонка — диверсант-специалист. Логично вытекает следующий вопрос. Кто и зачем натравил ее на Камаза? Ясно, что остальные — только разменные фигуры.

Если это вояки, недовольные, что покойный залез в чужой огород оружейного бизнеса, одно.

Теоретически, они могли подготовить такого агента. Но, использовать столь ценное оружие на, будем говорить откровенно, мелкотравчатого бандюгана? Аналогия с пушкой и воробьем. Куда проще элементарно пристрелить, воспользовавшись услугами снайпера, которых у них не в пример больше. Легче, да и провести операцию можно без особых затрат.

Теперь другой вариант: она сама по себе? Ну, попала к этим басурманам случайно, обиделась, рассчиталась. И по привычке зачистила всю цепочку. А затем растворилась. Логично. Выпадает редактор. Зачем и как одиночка вышла на него?

А эта история с его родными? Только не надо говорить о благородстве. Значит, интерес? Какой? И что мог выболтать на допросе Ахмед? Она не стала рыскать по городу в поисках выхода на Камаза. Мы сами организовали его. Но это насколько нужно быть уверенным в себе, чтобы идти на такой риск? Малолетний какой-то "терминатор", выходит?"

Все эти дни он рыл землю, пытаясь отыскать хоть какой-то след. Ничего.

Место Камаза во главе организации занял его, как сказали бы ребята с Палермо, консиглиоре. А если по-нашему, подельник и правая рука усопшего, с непонятным "погонялом" Сотник. Кличка эта была связана со случаем, когда он соскочил с приличного срока в зоне по смешной статье, имевшей в кодексе, тогда еще РСФСР, номер сто.

(От автора: Статья 100 УК РСФСР вводила новый вид принудительных мер медицинского характера, ранее неизвестный УК РСФСР. До 1988 г. в некоторых бывших союзных республиках (Украина, Узбекистан, Грузия, Азербайджан, Казахстан) уголовными кодексами в числе таких мер была предусмотрена передача лица, совершившего общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, либо заболевшего после совершения преступления или во время отбывания наказания тяжелым психическим расстройством, на попечение родственникам или опекунам при обязательном врачебном наблюдении, по сути типичная коррупционная "отмазка").

В отличие от своего покойного предводителя, имевшего некоторые понятия о воровской чести, Сотник любое дело воспринимал в контексте собственной выгоды. А слово Бизнес ассоциировалось у него лишь с размером процента за "крышевание", и только заступничество Камаза мешало недовольным этаким беспределом заказать "оборзевшего урку".

Знакомство Сотника с Камазом состоялось в Крестах, в год Московской Олимпиады.

Не обнаружив при покойнике его бесценной игрушки, Сотник, естественно, сделал логичный вывод, что прихватила столь ценную безделушку деваха, "замочившая", как принято говорить в современных деловых кругах, шефа и старшего товарища.

Не став кричать вслух о пропаже, он, тем не менее, поставил Максу весьма жесткое условие. Коротко обрисовал возможные перспективы и, намекнув, что искомый прибор дорог ему, как память, он порекомендовал Максиму Геннадьевичу найти компьютер как можно быстрее. Понятливый Макс отлично сообразил: жив он до сих пор только потому, что искать пропавший компьютер кроме него некому.

И потому, не откладывая дело в долгий ящик, Макс взялся за розыск девчонки. С душой и на совесть. Собрал о ней самые мелкие и ничтожные данные, связался со знакомыми по прежней работе и пояснил, как важно для него отыскать "дочку приятеля". За достоверную информацию был готов заплатить очень приличные деньги. И вот, уже на исходе "высочайшего" терпения, пришла радостная для Максима Геннадьевича весть. И пришла она в виде статьи в желтой газетенке, в которой "мусолилась" сплетня о молодой, начинающей певице, которая сама оплатила раскрутку и всего за месяц вышла на пусть невысокую, но орбиту.

Макс впился глазами в плохонькое фото и радостно засмеялся. На фото была именно она. Убийца Камаза. Когда Максим Геннадьевич доложил эту новость шефу, Сотник на мгновение онемел. Мало того, что, завалив коронованного авторитета, девчонка не затаилась в неизвестном никому Урюпинске, но и выбрала наиболее быстрый и бестолковый способ потратить его, а после смерти босса он считал себя прямым наследником этих миллионов, денежки.

— Это не наглость, это, охренеть!.. — орал Сотник, брызжа слюной и потрясая газетой.

Наконец, главарь стравил пар и немного успокоился: — День на подготовку, и чтобы завтра твои спецы уже были в Питере, а послезавтра эта... — он еле сдержался, чтобы снова не выругаться, — у меня на даче. Все ясно?

Макс тяжело вздохнул, но спорить не стал. Поведение девчонки ему казалось диковатым, но он предположил и другой вариант: "А может, она настолько хорошо стоит, что не боится тратить их деньги. Тогда, это Государство. Но не просто государство, а конкретные лица, стоящие совсем рядом с престолом. Настолько рядом, что спорить с ними станет себе дороже и более крупным тузам чем какой-то Камаз и тем более Сотник.

Но просить время на подготовку, наблюдая в каком волнении находится работодатель, Макс не осмелился.

"Черт с ним, попробуем", — решился он после некоторого раздумья и вызвал группу.

Пятерка отчаянных бойцов, собранная им за годы работы в комитете, не раз уже выручала Макса в сложные моменты. Это была, так сказать, его личная гвардия.

Два уволенных из армии старших лейтенанта — разведбат. Пара бывших оперативников, и ВВшный спецназовец.

Ребята битые и опытные. Все они были должны ему лично и к просьбе отнеслись весьма ответственно. Однако, несмотря на все предупреждения Макса, приняли рассказ о подвигах девчонки с известной долей скепсиса, понимая, что подготовить классного спецназера из двадцатилетней соплюхи невозможно. Снайпера — да, но не более.

Привычка не позволила бойцам разгильдяйничать, однако и смысла особо напрягаться они не усмотрели.

Выехав вечерней "Стрелой" из Москвы, утром следующего дня прибыли в Питер. На вокзале разделились и, взяв в аренду пару прокатных авто, установили за Ольгой тотальную слежку.

Меняясь, "пропасли" до гостиницы, где остановились на ночлег и сами. Брать объект решено было утром, на пути к стоянке. Тем более, что один из "оперов", зайдя в студию, доподлинно выяснил, что на девять у Ольги назначено сведение очередной песни. Изучив маршрут, составили план и отрепетировали действия каждого. Все было готово к захвату.

Выставив наблюдателя, чтобы не упустить объект, остальные поднялись в номер.