Ангел Специального Назначения (Часть 1)

Содержание

Вступление 2

Глава 1

Здравствуйте, девочки 3

Глава 2

Редактор и покойники 16

Глава 3

Камаз — машина хорошая, но дурная 35

Глава 4

Позывной "Викинг" 50

Глава 5

А в актрисы слабо? 62

Глава 6

Нам песня строить и жить помогает 78

Глава 7

И Аз воздам 94

Глава 8

Разбор полетов 112

Вступление

— Слева вниз, "сто" — двое, — прошелестел голос в наушнике.

Поворот ствола, два хлопка, едва заметное шевеление в густой полосе придорожной "зеленки".

"Мельчают кадры. Ну и кто так боевое охранение организовывает? Чисто дети", — лежащий в засаде стрелок поправил прицел, вновь замер.

Потекли прежним руслом неторопливые мысли: "Все верно — да только сорок, как ни крути, возраст, а ты все по горкам. Смолчал бы, уже наверняка бы и вторую звездочку дали. А теперь так капитаном и помрешь. Да ладно, проехали. Хорошо на гражданку не выперли".

— "Викинг", работаем! — оборвал рассуждения голос напарника из миниатюрной пуговки в ухе.

Из-за рыжего края скалы вынырнул открытый УАЗ. Подлетев к завалу, остановился. Замерла и "Нива" с охраной. В перекрестие прицела вползла папаха сидящего на переднем сидении человека. Снайпер выбрал курок, зажал дыхание и довел спуск. Роскошная папаха полевого командира прыгнула с пробитой головы в дорожную пыль.

— Ноль, два, один. Уходим, — шепнул Алексей в черную пуговку передатчика.

Медленно, черепашьим темпом выбрался с оборудованной лежки за бугорок, полной грудью вдохнул осеннего воздуха. Пристроил "кормилицу" за спину и двинул по пологому склону в пункт сбора.

"А помирать нам, рановато..." — закрутился в голове, помогая бежать, настырный рефрен. Проверил азимут и продолжил движение. К месту сбора вышел почти в срок. На подходе замер, осмотрелся.

"Странно, вроде чисто вокруг, а вот погано на душе как-то", — мелькнуло краем нехорошее предчувствие.

Ткнул пальцем в микрофон, вызывая напарника, и вдруг уловил за спиной тихий шорох. Кувырком ушел в сторону. Дернул клинок с ножен, встретив летящего на него "духа" прямым в грудь. Нож скользнул по пластине жилета, ушел в сторону.

Сталь чужого клинка обожгла предплечье. Ответный выпад: "Борода — штука хорошая, но "Бобру" не помеха". Леха рванул c плеча ствол снайперки, и только чудо спасло от прямого попадания: почти весь заряд короткой автоматной очереди взявшего его на прицел врага приняла на себя разгрузка, только одна пуля нашла цель, но срикошетила от ствольной коробки "Винтореза".

"Спасибо, родной, выручил, только без тебя совсем плохо выйдет. Неужто только и осталось — "Варяга" петь?". Дернул с зажима АПС, выстрелил на звук. В ответ услышал хриплый, гортанный крик — "Иван, сдавайся!"

"Вот хрен вам! Признаю, бойцы классные, хоть и сволочи. Живьем хотят взять", — успел подумать Алексей. Выждал очередного броска и подловил басмача в перекате.

"Еще один. Мимо, — щелкнул затвор: — Последний".

"Вот и все. Сейчас. Чуть-чуть потерпеть и все", — уже на безмыслии, торопясь обогнать вползающий в сердце ужас, не давая ему лишить себя воли, рванул зубами чеку. "Духи" кинулись с трех сторон, норовя ошеломить ревом. Клацнула, вылетев из разжатых пальцев, скоба. Грохот взрыва уже не слышал.

Вспышка и тьма.

Все.

Глава 1

Здравствуйте, девочки

"Так вот ты какой — мир загробный?" — сумел удивиться капитан. Выдохнул, успокаивая сердце, сосчитал до пяти. Разжал ресницы и обмер.

Вместо буйной азиатской зелени серый низенький потолок, а неяркое осеннее солнышко заменила пыльная люстра.

"Не мог я уцелеть, не должен был", — словно заклинание повторил про себя Алексей. Оторвал взгляд от матовой лампы. Перевел взгляд на свое тело, ожидая увидеть изорванный осколками камуфляж или, на самый худой случай, неловко намотанные "сердобольными духами", почерневшие от крови бинты.

Худенькие, словно не настоящие, ручки, тоненькое, со смешной родинкой, неестественно бледное предплечье, обтянутая футболкой грудь, вытертые до белизны дурацкие джинсы дудочки: "Это еще что за такое? Как это? Тело-то не мое!"

И тут, словно на голову упал толстый ком ваты, навалились, проснулись чужие, но до невозможности яркие воспоминания: "Краснодар, выпускной, Казанский вокзал. Списки абитуриентов, принятых на первый курс. Ее фамилии нет. Текст объявления в случайной газетке — модельный бизнес, предоставляется жилье".

Дернулся. Сжал веки, усилием воли обрывая мелькание чужих эмоций, картин и образов. Легкие, пушистые пряди русых волос накрыли лицо, мазнули по щеке.

Алексей медленно согнул руку, вытянул ладошку и медленно приоткрыл один глаз, разглядывая какие-то кукольные, не настоящие, пальчики, с крохотными ноготками в остатках облезшего розоватого маникюра: "Тьфу, непотребство какое".

Дернулся, пробуя встать, в лодыжку врубилось кольцо наручника. Только тут сообразил, что лежит на грязном матрасе, прикованный обычным ментовским наручником к батарее отопления. Изогнулся, подтянул ставшее безобразно худеньким и стройным тело к окну. Уперся в ребристый металл батареи спиной и принялся за осмотр помещения, в котором оказалось его, или не его, тело...

Дверь с треснутым стеклом, пегие обои, диван, затертый, продранный в нескольких местах линолеум. На полу сигаретные бычки, какие-то смятые тряпки, несколько использованных презервативов.

Порадовало одно — в импровизированной камере кроме него никого не было.

"Срач-то какой? А еще говорят, как в казарме. Да в последнем стройбате за такой бардак нарядами замордуют", — не удержавшись, Алексей смачно плюнул в сторону двери, матерно оценив ситуацию.

"Ладно, эмоции в сторону. Итак, что мы имеем? — Незнакомое тело, неизвестно чью память и полный комплект неприятностей. Это минусы. А плюсы? Из плюсов — отсутствие ранений, переломов, и прочих, если не считать непонятных, но почти не мешающих функционировать мышцам, легких ожогов. Ну а теперь будем разбираться", — Леха откинул голову назад, в очередной раз мимоходом удивившись мягкости чужих волос, и сосредоточился, прислушался к обрывкам чужой памяти.

Первое, что всплыло: безликий, чистенький офис. Менеджер по персоналу, молодой человек явно кавказского происхождения, выслушал историю Олиного фиаско с актерским факультетом, посочувствовал неудаче, угостил кофе, мимоходом поинтересовался семейным положением. Услужливо продиктовал текст заявления, помог заполнить анкету. И под конец любезно предложил отвезти новую сотрудницу в гостиницу. Никаких подозрений, предчувствий. Разве что кольнуло легкое удивление: "Общежитие на окраине, а клуб в центре".

Но едва вошли в квартиру, ударил в живот, приказал заткнуться, добавил кулаком, разбив лицо в кровь. А после доходчиво объяснил, что за работа ей предстоит.

"Как же я сразу не догадалась?! Мама!" — голос сорвался, ледяной страх захлестнул сердце.

Алексей собрал волю в кулак, старательно давя эмоции. Дальше — сопли, острая боль, страх, расстройство от потери иллюзий.

Трое. По меньшей мере, трое. Еще раз, и снова. Ожог, словно вонзили острую спицу в грудь. И дикий, животный ужас.

"Что ж вы творите, суки, — захлестнула Леху волна злости, однако выучка не подвела. — Отставить, — мысленно рявкнул он. — Берем только информацию. Все остальное отставить".

"Итак: Первый — Руслан. Этот вроде визитки, второй — охрана и бык. Чернявый, мускулисто-квадратный. Третий — Ахмед. В годах уже. Седина во всю бороду, а туда же. Кобель-переросток".

Из обрывочных фраз, которыми обменивались насильники, понял: Ольга седьмая. Остальных, после акции устрашения, уже отправили (громко звучит, в апартаменты). А вот с последней кандидаткой, войдя в раж, перестарались.

Испорченный товар списали на боевые потери. Возиться по ночи поленились. Потерявшую сознание девчонку пристегнули к батарее отопления и разъехались по своим делам.

Внезапно Алексей сообразил, почему не слышит голос ее сознания, только обрывочные воспоминания и ужас. От пережитого ею девочка сошла с ума. Рассудок сейчас далеко. Там, где хорошо и спокойно. Здесь только ее истерзанное тело.

Получив достаточный минимум информации, Алексей порылся свободной рукой в развале вонючего матраса. Потерянная кем-то из Олиных предшественниц заколка для волос подошла идеально.

Задумчиво растирая занемевшую кисть, брезгливо перешагнул через приметы сексуальной невоздержанности хозяев, миновал узенький коридор и выбрался в кухню.

"Господи, и это называется тело?" — Леха с огорчением оглядел тонкие, едва ли не просвечивающие на свет, пальцы. Осторожно, искренне опасаясь ненароком переломать кости, покрутил худенькими плечами, разминая суставы.

Тактику действий выбирал уже с учетом субтильности нового тела. Кухонный нож, как нельзя лучше подходящий для предстоящего дела, пришлось отложить в сторону. После недолгих поисков выбрал небольшой, с ребристыми гранями молоток для отбивания мяса.

Кем бы ни были его противники, оставлять надолго сумасшедшую пленницу без присмотра они, наверняка, не рискнут. Логично предположить, что сторож просто куда-то отлучился. Эта версия подтверждалась и разобранной постелью, обнаруженной Алексеем в соседней комнате.

Долго ждать не пришлось. Не прошло и трех минут, как в замке повернулся ключ. Гость распахнул дверь и шагнул в квартиру.

Короткий взмах кухонной утварью, и посетитель, получив не сильный, но точный удар за ухо, плавно сполз на пол.

Алексей сноровисто обыскал бесчувственное тело. С глубоким удовлетворением выдернул из кобуры-лентяйки ствол.

Перевернув охранника на спину, опознал в нем пресловутого Руслана: "Действительно, морда гламурная. Располагает. На чем дурех и ловили".

Первым делом отстегнул снаряжение и, подтянув ремешки почти до упора, надел на себя. Привычная тяжесть оружия под локтем создала рабочий настрой.

Не прошло и минуты, как лишенный одежды "Казанова" улегся посреди комнаты.

"Ничего личного, старик, просто допрос в боевых условиях подразумевает глубокое психологическое воздействие, а времени убеждать в серьезности намерений, у меня нет", — мысленно объяснил свои действия Леха, оглянулся, ухватил ножку старенького бра и аккуратно разбил стекло лампы, оставив торчать два контакта. Тем временем связанный пленник очнулся. Закрутил головой, пытаясь осознать, что с ним произошло.

— Отвечай быстро. Когда придут остальные? — в полном соответствии с методичкой "экспресс-потрошения", Алексей задал вопрос и тут же лишил пленника возможности выразить свое отношение к происходящему, залепив тому рот скотчем. — Советую прежде подумать, и не вздумай орать, иначе не сдержусь и шлепну, — закончил он вступительную речь и, работая на контрасте, истерически рявкнул: — Или забыл, сука?!

Морщась от боли, задрал майку. Обнажилась маленькая, почти детская грудь с черными уже кровоподтеками, подсыхающей коркой подпалин от затушенных о тело сигарет.

"Прости меня, девочка. Тебе некого стесняться. Мы с ним оба покойники, я настоящий, он будущий, — виновато вздохнул Алексей и тут же одернул себя: — Стоп, главное — работа, остальное в сторону".

Легонько ткнул пленника в бедро.

"Язык" взвыл и забился на грязном полу.

— Спрашиваю второй и последний раз, — спокойно произнес Алексей. — Когда придут остальные?

Лицо пленного исказила гримаса страха. Картина, действительно, впечатляла. Руслан заворожено наблюдал, как "сумасшедшая девка" привычно, словно делала это не одну сотню раз, передернула затвор пистолета и навела ствол. И вот опять звучит деловитый, без малейших эмоций, голос. Это спокойствие пробирает до дрожи, до слабости в мочевом пузыре, но куда больше пугают ее глаза. Однажды, ребенком, гуляя в родных горах, Руслан столкнулся с волком. Тогда обошлось, зверь был сыт, но вот взгляд хищника врезался в память навсегда. Вдвойне жутко и чужеродно сочетание таких глаз с почти детским лицом.

И тут Руслан, наконец, осознал, что при всей дикости, нереальности ситуации, это происходит всерьез. Осознал и потерял сознание от новой вспышки боли. А когда очнулся, заговорил.

"Молодец, на глазах умнеет", — Лехе надоело тратить электричество, и он уже собрался перейти к более действенным способам дознания.

Из путаного рассказа понял главное. Руслан должен позвонить еще одному напарнику, с тем, чтобы совместными усилиями ликвидировать несостоявшуюся работницу, а после вывезти тело за город.

— Звони, — девчонка приложила трубку к его уху.— Только помни, говорить по-русски, а начнешь крутить — убью. Медленно и больно. В назидание торкнула в затылок стволом.

— Приезжай, эта уже не годится. Надо прибрать, — хрипло пробурчал Руслан.

— Зачем тебе Ваха? Ключ вон там. Уходи, не тронем. Честно клянусь, — приободрился пленник. Видимо, общение с сородичем внушило ему ложную иллюзию скорого избавления.

— Чего сказал? Кого не тронете? Вы — меня? — искренне изумилась девчонка. — Так ничего и не понял, дурашка. Тогда продолжим. Откуда вы, такие грозные, чем промышляете, под кем ходите? Колись, тварь!

После короткого сеанса "электротерапии" "язык" выдал всю нужную информацию.

Ахмед собрал бригаду в прошлом году, платит кому-то из местных, те "крышуют". Кому отправляют товар? Руслан не знает. Пробавляются девочками, изредка дурью. На Тверской офис. Здесь, на съемной квартире, отстойник.

— Оленька, — зачастил пленный, словно что-то поняв, — милая, отпусти. А? Денег надо? Бери. Все деньги отдам, здоровья клянусь! Тайник в машине, — продолжая бормотать еще что-то, он неловко попытался отползти к стене.

— Ишь ты, слова какие хорошие вспомнил? "Оленька", "милая". А кто меня вчера едва до смерти не затрахал, а потом и вовсе удавить хотел? — запросто, словно о чем-то мимолетном, поинтересовалась девчонка, выдергивая вилку из розетки.

— Да, о чем это я? — прикидывая, сколько времени осталось у него в запасе, повторил Алексей. — Ах, да, про деньги. Деньги — это хорошо. Где?

— Поклянись, не убьешь? — заторопился абрек.

— Ну, нет так нет, — девчонка дернула худеньким плечом, поправив разорванную футболку, и подняла оружие, направив ствол в лицо пленника. Сухо щелкнул взводимый курок.

— Эй, не надо, слушай. В машине, в моей машине. В колонке для музыки. Все забирай, пожалуйста. Там много, — Руслан заворожено уставился на оружие, на конце носа появилась неопрятная капля пота.

— Да пошутила я. Чего ты так разволновался? Живи себе... — продолжая говорить какую-то успокаивающую ерунду, разведчик шагнул к "выжатому языку". По дороге подхватил с дивана подушку. Прижатая к стволу она заглушила звук выстрела. Оставив раненого "доходить", Леха вернулся на кухню и закурил трофейных.

"Мальборо? Крепкие, — едва продышался он после первой затяжки. — Неужели не курила?"

Глянул на свое отражение в грязном буфетном стекле.

"До невозможности грязная, с лиловым фонарем под глазом и разодранной щекой, растрепанная девчонка, лет восемнадцати-двадцати, но, всяко, не сорокалетний капитан-неудачник. Тело капитана Бессонова, лежит сейчас изорванное осколками где-то в треклятых, таких негостеприимных, горах. И хорошо, если хищная мелочь еще не успела растащить то, что от него осталось, себе на обед".

Алексей поискал глазами куда бросить окурок, не нашел и ткнул в заваленную грязной посудой раковину.

"Подведем итоги: Как ни дико это звучит, но, выходит, я и есть теперь эта Ольга Шилова, уроженка города Краснодара".

Размышления прервал настырный звонок из прихожей.

Алексей в два шага пересек коридор, повернул барашек замка и отступил назад. Дверь приоткрылась, прозвучал хриплый, каркающий голос: — Руслан, ты где? Давай, еще разок.

Квадратный, с курчавой шапкой жестких волос, крепыш, похожий на безымянного басмача из фильма Белое солнце пустыни", c трудом протиснулся в проем, толкнул, захлопывая, обитую дерматином дверь. Заметив стоящую посреди прихожей пленницу, удивленно ощерился и шагнул вперед, намереваясь схватить беззащитную жертву.

Ствол пистолета в руке девчонки чуть дернулся. Грохнуло, поплыл в коридор клок вонючего тумана.

"Огнестрел в печень — штука отвратная", — невольно посочувствовал противнику Алексей, отступая в сторону. "Басмач" тонко взвизгнул и, рухнув на пол, закрутился, извиваясь как придавленный шлепанцем таракан.

"Это тебе за Олю, — вспомнив дикие "подвиги" выдумщика, Алексей бесстрастно наблюдал за агонией. — Не заслужил ты, собака, легкой смерти".

Дождавшись, когда тот затих, осторожно, стараясь не испачкать обувь, прошел в ванную комнату. Торопливо сдернув с себя воняющее какой-то псиной белье, забрался в ванну.

Именно сейчас Алексей вдруг осознал, что начал ассоциировать себя с ней, с Ольгой. Может, потому, что, перейдя смертельную грань, понял: его больше нет? И назад пути не будет.

Вытер худенькое тело рваной простыней и заставил себя натянуть жесткое от грязи барахло. Еще раз прошелся по квартире, внимательно осмотрел место второго рождения и, убедившись, что "зачистка" не нужна, сбежал по затертым ступеням во двор.

На стоянке около дома приткнулись несколько разномастных авто. Однако на нажатие кнопки сигнализации отозвалось лишь одно. Довольно потрепанный черный седан БМВ третьей серии. Леха забрался в пропахший табачным дымом салон и вытянул из-за сиденья пластиковую коробочку динамика.

"Тысяч пять — если сотками, — прикинул он толщину упакованного в целлофан свертка. — Только для дела, на оперативные расходы", — чувствуя некоторую неловкость, оговорился Алексей, засовывая деньги в карман.

Как ни подмывало его завести машину, осторожность возобладала. Он выбрался из салона и неторопливо зашагал со двора.

— В центр, пожалуйста, — попросила голосующая на обочине девчонка хмуро косящегося на ее наряд шофера стареньких жигулей, нехотя притормозивших возле нее после довольно долгого ожидания.

Неодобрительный взгляд бомбилы подсказал Лехе план дальнейших действий.

Машина остановилась, девчонка выбралась из прокуренного авто и решительно двинулась к входным дверям косметического салона, вывеску которого приметила еще из окна попутки.

В чистеньком холле храма красоты одиноко дремала обильно накрашенная дама средних лет. Едва мазнув по вошедшей посетительнице наметанным глазом, она даже и не подумала отвлечься от монитора, на котором был разложен простенький пасьянс.

— Вы работаете? — постучала Ольга сломанным ногтем по стойке, выждав для порядка пару минут.

— Мы, да, — лениво отозвалась администратор. — Но, за деньги. Деточка, да ты знаешь, сколько стоит здесь самая простая процедура? Тебе...

— А вы смотрели американское кино "Красотка"? — невежливо прервала ее девчонка. — Давайте не будем подражать героям этой пошлой мелодрамы. Деньги у меня есть, и меня интересует весь комплекс услуг, кроме разве что антицеллюлитных.

При этом нахальная провинциалка акцентировано покосилась на едва прикрытое короткой юбкой бедро собеседницы, бугрящееся апельсиновой кожурой.

Мастер, в отличие от "привратницы", отнеслась к странной клиентке без предубеждения. Поэтому и разговор с ней Алексей построил иначе:

— Умоляю, выручайте. Если с вашей помощью я стану хоть немного похожа на нормального человека, в смысле на москвичку, сумма к оплате возрастет втрое. Идет? — весело попросила чумазая девчонка, усаживаясь в кресло.

Однако косметическая пытка затянулась. Стрижка, расчесывание, притирки, еще какие-то непонятные, но довольно болезненные выщипывания. Легкий запашок химии сменился ласковым ветерком фена. Новое кресло, пар из широкого раструба, молочная пена, укрывающая лицо и шею.

Наконец, мученье завершилось.

Светлые пряди, уложенные в художественном беспорядке, призванном, по замыслу мастера, создать некое подобие прически, на взгляд более привычного к короткой уставной стрижке Алексея выглядели полным кошмаром. Но, в тоже время, этот беспорядок придавал лицу неуловимое обаяние. Исчез, словно испарился, и лиловый фингал под глазом. Кожа лица приобрела свежесть. Подобрать более изысканные сравнения Алексей не пытался. Однако общей картиной остался весьма доволен.

"Оля, да мы с тобой, оказывается, просто красавица", — невольно умилился Леха, недрогнувшей рукой отсчитывая пять стодолларовых бумажек.

Следом пришел черед маникюра и процедур косметолога.

"Господи, как они это терпят?" — вздохнул непривычный к подобным истязаниям разведчик. Самое интересное, что после всех этих примочек, втираний и вовсе уже непонятных процедур, он глянул в зеркало и почти не заметил на Олином лице никаких следов косметики. Разве что стали чуть более ярко очерчены брови, да проявились невероятно длинные пушистые ресницы.

"И то сказать, профи — он и в Африке профи", — удовлетворенно повертел Леха преобразившейся головой, признавая класс чужого мастерства.

Облегчив заначку еще на три сотни долларов, клиентка с облегчением выбралась из кресла, запросто, по-мужски потянулась, разминая плечи.

— Знаете, — улыбнулась косметолог, — вам очень подходит этот стиль, есть что-то завораживающее. Наверное, все дело в контрасте? У вас глаза взрослого человека, причем сильного и умудренного жизнью. В сочетании с почти детским личиком, эффект поразительный. Только будьте осторожны. С такой внешностью в Москве вы можете многого добиться или попасть в серьезную неприятность.

Продемонстрировав на прощание изумленно глядящей на преобразившуюся замарашку тетке в предбаннике перламутровый маникюр на среднем пальце, Ольга двинулась по улице, ловя заинтересованные взгляды идущих навстречу мужчин. Не сразу понявший причины такого внимания Алексей насторожился. Незаметно проверил, застегнута ли молния на джинсах, и огорченно сплюнул, сообразив что к чему. Мало того, бунтовало и естество разведчика. Где неприметность, заурядность? Однако в то же время он понимал, что в том и заключается мастерство перевоплощения. Когда исполняешь роль, играть надо правдиво. А по нынешним временам, отсутствие косметики на лице молодой девчонки выглядит куда более странно, чем вызывающая оторопь индейская раскраска. Теперь дело встало за камуфляжем. Пройдя всего сотню метров, наткнулся на витрину нужной лавки.

В своей прежней жизни Алексей искренне считал, что лучшая одежда для нормального мужика — это хорошо подогнанный, с достаточным количеством карманов, не стесняющий движений комбинезон, а обувь — хорошо разношенные кроссовки "Адидас" сделанные в городе Кимры. Но сейчас ему предстояло еще одно испытание: изобразить крайний интерес и увлеченность Ольги выбором подходящего наряда.

— Милая девушка... — Алексей закашлялся, сообразив, что чуть было с порога не прокололся совершенно естественным для брутального капитана, но не слишком подходящим Оле обращением. — Будьте любезны, помогите провинциалке выбрать наряд. Джинсы, футболку, обувь, белье, куртку, а еще сумочку. В общем, все, что положено.

"Ох и цены?" — сопел разведчик, выкладывая на прилавок смятые сотенные купюры. За тряпочку размером в ладонь, названную одеждой явно для смеха, ему пришлось выложить сто пятьдесят баксов, джинсы обошлись в семьсот, куртка из тонкой кожи в тысячу, туфли, слава богу, без каблука — двести. Не говоря о прочих предметах, так сказать дамского туалета. Переоделась в купленные вещи Оля там же, в кабинке. Что и говорить, если бы зеркало могло отразить красное как свекла лицо капитана в этот момент, то картинка вышла бы еще комичнее.

Правду гласит молва — по одежке встречают. Статус девочки в глазах встречных, особенно женщин, вырос на два порядка. Проходя по этажам супермаркета и, что греха таить, с интересом разглядывая свое новое отражение в витринах, Леха сообразил, что для полного соответствия образу не хватает украшений. Оглянулся по сторонам и решительно шагнул в сияющий неоном зал ювелирного салона.

Колечко белого золота с тремя небольшими бриллиантами обошлось "всего" полторы тысячи "зеленых денег". В конце концов Алексей задавил большую зеленую жабу и решительно выгреб из новенькой сумочки остатки купюр. Операция по преображению и маскировке заняла чуть более трех часов. Телефон Руслана звонил дважды, но только раз на экране высветился номер Ахмеда.

"Пора навестить старого кобеля", — недобро ухмыльнулся капитан, вспомнив потную рожу главаря этнических бандитов.

Отыскав нужное здание, поднялся на этаж.

Негромко постучав в дверь, Ольга впорхнула в офис. Сердце неожиданно екнуло. Видимо, ее стресс был так силен, что картина, врезавшаяся в память, даже сейчас вызвала бессознательный всплеск ужаса. Леха взял себя в руки и резко выдохнул.

"Разве это стресс? Вот когда мы в девяносто седьмом, в Косово на албанский патруль нарвались, а у нас на троих два "трехсотых" и никакого оружия, вот тогда был стресс, а это так, семечки", — с некоторой даже ностальгией вспомнил он дела давно минувших дней.

— Здравствуйте. Что желаете? — галантно привстал Ахмед из глубокого кресла.

— Это модельное агентство? Я приехала в Москву из... из Владивостока. Прочла ваше объявление, хочу найти подходящую работу, — обворожительно улыбнулась девушка. Рассказ о провале на экзаменах в театральный институт пожилого сатира почти не заинтересовал. И без того было видно, что он уже готов предоставить новой соискательнице полный ангажемент.

— Конечно-конечно, вы нам подходите, — соловьем разливался мятый жизнью пакостник, едва сдерживая текущие от вожделения слюни.

Формальности отложили на следующий день. Следуя отработанному сценарию, не откладывая в долгий ящик, работодатель предложил лично показать перспективной модели ее новое место жительства.

"... Где вам будет обеспечен соответствующий уровень комфорта, питание".

"Ага, видели мы ваш комфорт", — иронично прокомментировал недобросовестную рекламу Алексей про себя.

Усадив вожделенную даму в перламутровый внедорожник с красочным итальянским именем "Паджеро", погнал "жеребца" в Останкино.

Заметив у подъезда машину Руслана, Ахмед расплылся в золотозубой ухмылке.

— Вот и менеджер по кадрам тоже подъехал. Сразу введет вам в курс дела, — кочетом пропел старик, коверкая от вожделения язык.

— Руслан, принимай гостей, — крикнул Ахмед, поворачивая ключ в замке. Молоток, оставленный на обувной полочке, оказался востребован вновь.

С трудом затащив тело главаря в комнату, Алексей пристегнул нового клиента к пресловутой батарее так, чтобы остальные покойники оказались в его поле зрения. Опыт разведчика подсказал — нужды в дополнительных мерах убеждения не понадобится, этому сморчку будет достаточно увиденного.

Ахмед очнулся и перепугано уставился на тела бывших подельников.

— Если не хочешь стать таким же, как они, будешь отвечать на вопросы. Честно, коротко и без лирики. Ясно? — решив, что клиент дошел до нужной кондиции, сказал Леха. Вернее, произнесла эти слова, естественно, совсем не похожая на киллера девушка. От неожиданности, а скорее от зрелища мертвых, Ахмед взвыл: — Зарежу... Голову...

"Так и знал", — разочарованно вздохнул Алексей и легонько стукнул жертву по колену пресловутым молотком. Ахмет охнул и попытался вновь открыть рот, чтобы выплюнуть новую порцию угроз и ругани.

Впрочем, все его лингвистические старания прошли впустую. Алексей, занятый разматыванием широкой полосы клейкой пластиковой ленты, в которую хозяйки обычно заворачивают завтрак, пропустил их мимо ушей. А еще через несколько секунд тонкая, но прочная лента надежно перекрыла дыхание "последнего из могикан".

— Сорок два, сорок три, — неторопливо считала девчонка, наблюдая в окно за носящейся по двору ребятней. За спиной дергался, пытаясь оторвать батарею, пленник. Заметив, что тот потерял сознание, капитан сорвал импровизированный пластырь. Нашатырь, вдох, сдавленный кашель.

— За что? — жалобно всхлипнул Ахмед, немного придя в себя.

— Что, так и не узнал меня? — участливо поинтересовалась Оля, но раздумала и просто махнула рукой. — Ну и ладно, не узнал, так не узнал. Тебе уже без разницы. Хотя, можешь попытаться вспомнить, напоследок, с кем ты так изобретательно развлекался вчера. Хорошо, поди, было? Только, не обессудь, за все платить нужно. Кровью, — блондинка уперлась в бледное лицо пленника взглядом широко распахнутых глаз "комсомолки, и просто красавицы". Однако Ахмеду они скорее напомнили взгляд Гоголевской панночки.

Умело построенный допрос много времени не занимает: "Где, что, когда". Выбор один — отвечать кратко и без задержки.

Ахмед работал на местного авторитета по кличке Камаз.

— Чем занимается? — добавил Алексей в Олин голос брезгливого недовольства.

— Оружием он занимается. Девки ему не по понятиям, вот он нас и нанял. Но что-как, я не знаю. Правда, — выдохся "язык".

Слушая пленника, Алексей проверил содержимое его бумажника, одновременно убеждая себя в правомерности этих действий: "Никакое это не мародерство, он ведь живой, пока".

— Правильно говорю? Какое же мародерство, ежели ты сам согласен?

Обнаружив две банковские карточки, Алексей протянул Ахмету ручку и блокнот: — Пиши коды.

"А вы что, думали, вам вот так, по шерсти, всегда везти будет?"— хмыкнул капитан, наблюдая за эпистолярной деятельностью Ахмеда.

— Написал? Тогда продолжим. Вот бланк доверенности, можешь даже его не заполнять, роспись только поставь. Я на твоем авто съезжу, проверю счет и, если не соврал, отпущу.

— Все вроде? — спросил Алексей, проверяя бумаги. — Ничего не хочешь сказать, напоследок?

Ахмед замер.

— Да ты не пугайся, пошутила я. Кстати — с кем ваш "грузовик-оглы", враждует?

— Открыто — ни с кем, но местные на него давно зуб точат. Витя Маленький, из Останкинских, — с готовностью откликнулся пленник,

"Теперь все", — тоненькие пальцы обернули пленку вокруг плешивой головы сутенера.

— Хреновую вы себе работу выбрали ребята, стыдную. Потому и смерть вам такая. В общем, по Сеньке и шапка, — озвучил свое решение Алексей, подошел к зеркалу и оставил короткое послание.

Выведенная аккуратным, ученическим почерком надпись содержала всего три слова: "Привет от Вити".

Глава 2

Редактор и покойники

Неспешно пробираясь на трофейном джипе сквозь московские пробки, Леха недоумевал: "Столько видел фильмов про то, как мужчина превращается в женщину, и во всех в них мужики, ломая ноги, неуклюже пытаются пародировать женские повадки. А тут, без малейших затруднений, совершенно естественно сумел вписаться в женскую пластику? Непонятно. Очевидно, помогает ее память? Не только воспоминания прошлого, но и память тела. Интересно, а мои навыки сохранились? Девяносто процентов умения бережет тело, не зря его тренируют до автоматизма. Но ведь десять-то голова, рассудок, — надо проверить".

Бросив переливчатый джип возле входа в спортивный магазин, Ольга прошла внутрь.

— Здравствуйте, — выскочил навстречу бойкий продавец-менеджер. — Подсказать?

"Все забываю делать поправку на новый облик, — запоздало сообразил Алексей. — Когда тебе так щерятся мужики, хочется незатейливо дать в ухо".

— Где у вас ножи продают? — смущенно поинтересовалась покупательница. — Хочу своему парню сделать подарок.

Последняя фраза стоила Алексею некоторых усилий.

— У нас отличный выбор, — заученно принялся расхваливать товар приказчик.

Покупательница сложила губы бантиком в глубоком раздумье: — Покажите мне вот этот, бо-о-льшой. Еще один, с верхней полочки, и два с витрины.

Наскоро перебрав отобранные ножи, Леха выбрал финку с красноречивым названием "Смерш".

— Эти клинки практически идентичны тем, которые применяют в спецназе, — вынул продавец нож из чехла.

— Ага... — прикидывая вес, задумчиво согласилась Ольга, перехватив рукоять обратным хватом. — Только спуски толстоваты и гарды нет. И баланс ни к черту. Ну да ладно. Как говорят в нашей филармонии: "За неимением туалетной сойдет и наждачная".

Шутка капитана ответного понимания не вызвала. Более того, не ожидавший от типичной блондинки подобного знания предмета продавец поперхнулся.

— Мой э... друг увлекается, я и запомнила, — непринужденно объяснила Оля свою осведомленность.

— Вот этот возьму, — отложила она финку, — и, может, еще вон тот, с краю. Ах, это чтобы бросать? Тем более, заверните, — два метательных ножа, копия "Осы", но поменьше и без заточки, пополнили и без того неслабый арсенал.

— Тогда заодно и досточку, — кивнула Оля на деревянную мишень, висящую в конце зала. — А можно ее проверить? — невинно взглянула блондинка на очарованного ею собеседника.

Лицо продавца вытянулось. Он почесал в затылке, соображая, каким манером девчонка собирается проверять, как она выразилась, "досточку"?

Подбросив нож на ладони, Леха поймал центр тяжести, медленно поднял и, уповая на выработанные долгими годами тренировок рефлексы, взмахнул рукой. Клинок мелькнул в неоновом полумраке салона, вонзился точно в центр круга.

— Нормально. Беру, — покупательница выудила из сумочки стопку купюр, прервав задумчивое созерцание торговцем пораженной мишени. — Упакуйте.

На выходе ждала неприятность. Неизвестно откуда возникшие мужички в салатных распашонках сноровисто окутывали ее авто тросами, собираясь погрузить джип на платформу эвакуатора.

— Ребятки. Я уже пришла, — хозяйка приблизилась к работникам проезжей части. — Выпрягайте, рассчитаюсь на месте.

Хмурые дорожники продолжали цеплять троса.

"Не понял? У них что, со слухом неважно? — Алексей не завелся, но уже недоумевал.

Наконец, один из эвакуаторщиков процедил сквозь зубы: — К начальству иди, там и договаривайся. Командирша сопливая, — он, словно невзначай, но довольно крепко, пихнул плечом вовсе не мешающую движению девчонку.

"Ладно, с тобой мы после разберемся", — затаил Леха в памяти поведение нагловатого типа и направился к машине ГАИ.

— Здравствуйте, я хозяин, в смысле, я хозяйка машины. Виновата. Штраф выписывайте, — легонько постучала Оля согнутым пальцем по матовой тонировке стекла.

Пауза затянулась. Наконец боковое стекло машины плавно поползло вниз.

— С арестплощадки заберешь, — лениво выплюнул старший лейтенант.

Леха взглянул на заплывшее жиром лицо и понял: "Уговаривать бессмысленно. Этот упивается властью. Ему не так важны деньги, как сама возможность заставить человека униженно просить".

— Надеюсь, вы понимаете, что поступаете незаконно? — уточнила Оля. — В присутствии хозяина арестовывать машину.

— Ты мне еще про закон будешь? — неожиданно "завелся" стражник дорог.

"Чего это он? Нервный, или это на слово "закон" аллергия? — удивился Леха. — Нет так нет. Не хочешь по закону, будем "по понятиям".

— Товарищ капитан, — обратилась Оля к старлею, изобразив подобие многообещающей улыбки. — Давайте решим вопрос, на месте. Вы позволите даме присесть? — тон прожженной шалавы Леха, к своему собственному удивлению, сымитировал весьма ловко.

Сообразительный гаишник уловил знакомые интонации, окинул взглядом ладную фигурку и расплылся в масляной улыбке: — Ага! Тогда садись, подружка, карамелькой угощу.

"Пошути, пока", — недобро усмехнулся оскорбленный до глубины души разведчик.

Скользнув на сидение, девчонка легонько коснулась большим пальцем руки его лоснящейся, не влезающей в форменный воротник, шеи и ласково проворковала: — Ой, помадой испачкали. Жена ругать будет. Я вытру.

Нажала чуть посильнее, расслабленное предвкушение перешло в глубокий сон. Голова ГАИшника запрокинулась, рот приоткрылся. Ослабив нажатие в точку, расположенную под левой скулой, Оля откинулась на сидение: "Ну, вот и договорились. Теперь отдыхай".

Его всегда развлекало перечисление "смертельных" точек, которые печатают в популярных книжках по самообороне: "Точек, конечно, как грязи. Но, давить, упираясь со всей силы, можно до скончания века. Физика тут не поможет. Смысл воздействия в прохождении энергий. На фаланге большого пальца, к примеру, идет канал тай-инь, в переводе — ручной канал легких. А на шее янь-цяо-май. Отвечает за кровообращение. Совмещение противоположных энергий ведет к угнетению функций выбранного органа. А если подержать чуть дольше, ну, понятно. Клиент, как говорится, может и "ласты склеить".

Элементарно, казалось бы. Одна закавыка. Для того, чтобы сработало, меридиан и точка на пальце должны быть открыты, а вот это и достигается годами тренировок и медитаций".

"А вот старшему лейтенанту, к сожалению, уже никогда не стать капитаном. Даже легкое нарушение кровообращения мозга ведет к трудно обратимым последствиям. Он, конечно, и не вспомнит, что стало причиной столь печального исхода. А врачи определят стопроцентный инсульт".

"Перевозбудился, кровь в голову и привет. А я при чем? — Алексей открыл бардачок и выгреб оттуда кучу смятых купюр. — Ничего себе заработок? Трудненько ему после таких доходов на пенсию по инвалидности жить будет. Но, сам выбрал. Предлагали ведь ему "по закону".

Кокетливо сделав ручкой темному стеклу, Ольга прошла к своей машине.

Сидя в машине, и слушая тихое журчание Русского радио, Алексей размышлял о том, как жить дальше: "Для чего меня занесло в тело несчастной девчонки? Неужели лишь для того, чтобы отомстить этим подонкам? Тогда, будем считать, задача выполнена. Пора отбывать к месту назначения. Но, судя по всему, повторной кончины не ожидается. И все-таки, неправильно это: Какая из меня женщина? Смех один. Да я первому кавалеру голову сверну. А идти в психушку с подобной историей, вряд ли толковая мысль. И меня не спасут, и ее залечат. Хотя, не случись этого, лежать ее телу сейчас в придорожной канаве, точь-в-точь, как там, далеко в горах, лежит сейчас мое, изодранное железом".

"Если Он решил сохранить ей жизнь, мог бы послать в загаженную квартирку взвод спецназа. Да мало ли, как? А попал я, профессиональный, будем называть вещи своими словами, "мокрушник". Выходит, так и было задумано. А поскольку хорошо и качественно делать в этой жизни ничего другого я не умею, то остается одно: продолжать делать свою работу. И не зря началась она с этих подонков. Дальше — остается идти по цепочке, а там видно будет".

От такого вывода ему стало чуть легче. Цель есть, задача поставлена. Остается выполнять.

"Сорок бойцов — это серьезно. Воевать — не с руки, тут нужен снайпер. Снайпер — это я, а где взять подходящий инструмент? На базаре не продадут".

Ход мыслей нарушило явственное урчание в животе: "Действительно, сколько времени она не ела? Сутки, двое? Надо подкрепиться".

Недалеко от дороги Леха заметил вывеску небольшой кафешки.

В помещении забегаловки было на удивление чисто. Звучала спокойная музыка, несколько парочек тихо ужинали под разноцветными абажурами.

Оля опустилась за столик, автоматически выбрав место так, чтобы держать под наблюдением все выходы, закурила, ожидая появления официантки.

— Котлету с гарниром, крабы, селедочку в соусе, кальмар под майонезом, салат из помидоров, водочки грамм триста, сок апельсиновый, — и тут Леха замер, сообразив, что официантка пытается что-то спросить.

— Вы ждете гостей?

— В смысле? А? Нет. Просто проголодал... ась. Ладно, кальмар отменяется, и, раз уж так, водку тоже вычеркните.

Закурив, погрузился в размышления: "Надо определиться, где спать? Ночевать в машине? Мне-то не привыкать, а девчонка уже третьи сутки по шалманам".

Неожиданно он сообразил, что относится к Ольге слишком уж по-отечески. "Может, потому, что своих детей так и не завел? Сначала не с кем было, потом командировки, жена не хотела, а после и вовсе ушла. Не задалось".

"Какая разница? — разозлился он на себя. — Психолог хренов, фрейдист доморощенный".

Расстроенно смяв окурок в пепельнице, заметил, что человек за соседним столиком внимательно наблюдает за ним.

"Вроде не было, когда успел подсесть? — Алексей начал вспоминать.— Точно. Официантка стояла в три четверти, перекрыв траекторию, когда он прошел и сел. Плохо, вот так и случаются провалы. Все эти размышления, так совсем контроль ослабишь".

В наказание приказал себе составить словесный портрет соседа.

"Рост — метр семьдесят восемь, плюс-минус сантиметр. Телосложение-среднее, возраст — примерно тридцать пять, волосы темно-русые, зачесаны наверх и вправо, короткие. Черты правильные, глаза карие, средние, нос прямой, с легкой горбинкой, носовые складки симметричные. Что еще? — Подбородок выпуклый, квадратный, на лбу три морщины, параллельны. Руки ухоженные, дела с железом не имеет, одет дорого, со вкусом, работал дизайнер, носки в тон. Ботинки не стоптаны, поведение естественное, средней открытости, жесты плавные, мотивированные. — Ладно, вижу, помнишь".

Хитрость в том, что при составлении такого портрета нельзя смотреть на объект. Называть то, что отложилось в памяти с одного взгляда.

Развлечение прервал звук посуды. Бросив заниматься ерундой, навалился на ужин. Утолив голод, выпил сок.

"Жизнь налаживается", — улыбнулся капитан немудреной шутке.

Тем временем атмосфера в кафе внезапно накалилась. Троица здоровых парней по-хозяйски расположилась за столиком, где уже сидел привлекший внимание Алексея человек.

— Заткнись, козел! — невежливо предложил один из них попытавшемуся слабо возразить соседу.

Алексей вздохнул: "Обычные хамы. Нигде от них покоя нет".

Мужчина завертелся, отыскивая администратора. Куда там, почуяв неладное, плюгавый мужичок в похоронном костюме благоразумно испарился в глубинах кухни.

Голоса зазвучали громче. Звякнула сбитая со стола на пол тарелка. Мужчина поднялся и нерешительно двинулся по залу, направляясь прямиком к столику, за которым сидела Оля.

— Простите, Вы позволите сесть к вам? Идиотская ситуация. Утверждают, что они заказывали эти места. Затевать скандал не хочется, — вежливо пояснил он.

Ольга индифферентно пожала плечами: — Место свободное.

А Леха тем временем прокачал ситуацию: "Подстава? А что, запросто. Классический финт для установления контакта. Главное — вполне мотивировано: легкая неловкость и униженность должна вызвать симпатию и жалость. Хотя, торопиться с выводами не стоит. Иначе подозрительность может превратиться в паранойю".

Однако инцидент получил дальнейшее развитие. Видимо, что-то из сказанного вгорячах ее соседом, не понравилось хамоватым искателям приключений.

Один из них неторопливо поднялся, приблизился к Олиному столу и завис над ее соседом, распространяя тяжелый пивной выхлоп.

— Ты что, гнида? От нас к шлюхе свалить решил? А за базар ответить? — стандартно предъявил незваный гость.

"Вот не стоило про нее так-то, — колыхнулось в душе разведчика легкое раздражение. — Ладно, мне пофиг, но эта падла девчонку ни за что оскорбил".

Ольга подняла голову от тарелки.

— Не ищи приключений, — твердо, совершенно по-мужски предложила она незваному гостю.

Неизвестно, что послышалось в ее словах нахалу. Но то, каким тоном было сделано нелестное предложение, не очень походило на обычное женское возмущение. Звучало в ее голосе четкое предостережение уверенного в себе, сильного человека.

Парламентер невольно шагнул назад, однако издевательский смех приятелей пересилил чувство самосохранения, и он вернулся.

— Ах, ты учить она меня будет? — далее последовал набор идиоматических выражений, выражающих его отношение к женщинам вообще. Однако, как ни странно, далее этого он не пошел, а перенес внимание на Олиного визави.

— А ты чего язык в ж... засунул? — спровоцировал он мужчину.

Тот вспыхнул и рывком вскочил на ноги.

"Все как обычно. Вот так "на слабо" и разводят, — усмехнулся Леха.— Сейчас он врежет, вернее, попытается врезать, хаму по морде. Тот удара ждет и потому легко увернется. А после они навалятся всей командой, уделают, как сумеют. Ну а под шумок, свистнут у него телефон и бумажник. В итоге, потерпевшему еще и за разбитую мебель платить придется, как зачинщику".

Ольга тронула мужчину за рукав: — Здесь не стоит, они вас провоцируют, имеет смысл выйти, там больше шансов, что менты разнимут. И вообще, если рвануть в сторону сразу от дверей, могут и не догнать.

Дельный, кстати, совет нивелировался тем, что исходил от симпатичной особы.

"Не побежит, — понял Леха. — Ну, и дурак. Отступление — не слабость, маневр".

Мужчина, держась неестественно прямо, но, судя по всему, отчаянно нервничая, двинулся к выходу, а троица, ехидно ухмыляясь в предвкушении развлечения, потянулась следом. Уже в дверях один из них обернулся и попрощался с Ольгой крайне непристойным жестом.

"Все, напросились, — с облегчением выдохнул Алексей. И, словно оправдываясь, пробормотал: — А что я им эта, что ли. Всякое терпеть?

Оля аккуратно вытерла пальцы салфеткой, бросила на столик пару купюр и непринужденно двинулась к выходу. А возле крыльца уже шла потеха. Уложив противника на асфальт, тройка нападения азартно размахивала ногами, норовя достать жертву в голову.

"Ого, а ведь они его всерьез "работают". Прямо отморозки какие-то? За паршивый телефон живого человека убивать? Куда катиться мир?" — удивился Леха.

Легко спрыгнув с крыльца, Ольга приблизилась к свалке. Нож, купленный в спортивном магазине, она вынула из сумочки и спрятала в рукаве курточки еще когда шла по вестибюлю.

— Эй! А ну прекратите хулиганить! Я милицию позову! — громко крикнула она и, отвлекая на себя одного из фланговых, коротко ткнула клинком в протянутую к ее плечу ладонь.

Короткое лезвие пронзило кисть, словно кусок масла. Впрочем задача состояла именно в этом. Не задеть кость, а вызвать обильное кровотечение. Огорошенный здоровяк уставился на хлещущий из поврежденной ладони поток крови и с ходу получил удар в пах. Движение ноги малогабаритной защитницы выглядело вовсе безобидно, и даже комично. Однако, судя по тому, что громила мгновенно выбыл из боя и грузным мешком осел на землю рядом с жертвой, удар вышел на удивление эффективным и болезненным. Второй боец обернулся и взмахнул ногой, собираясь без особых изысков лягнуть неожиданную заступницу в живот. Делать ему этого не стоило ни при каком раскладе. Алексей, который и так еле сумел сдержаться, чтобы не изувечить первого "бойца" не выдержал: "Ну, извини, сам виноват. Ты же таким манером ее убить мог, скотина".

Легкий шажок, уход в сторону. Маленькая ладонь на удивление цепко ухватила лодыжку бьющей ноги. И тут у немногочисленных зевак возникло впечатление, что нападающий вдруг замер, став на мгновение здорово похожим на отрабатывающего строевой шаг часового.

Удар ребра Олиной ладони в обтянутое грубой джинсой колено "футболиста" прошел и вовсе незамеченным.

Однако эти неприметные на первый взгляд действия привели к совершенно поразительным результатам. Колено нахала, посмевшего покуситься на Олин живот, вдруг вывернулась под невероятным углом. Вопль, сравнимый разве что с гудком отчаливающего буксира, перекрыл хруст рвущихся сухожилий и связок.

"Капец котенку. Отпрыгался", — слегка запоздало подумал Леха. — Не стоило, наверное, так-то... Ну да фарш назад уже не провернуть".

"...Хитрость казалось бы несильных ударов — в концентрации. Кроме физиологии есть еще энергетика. Направленная в конечность она создает... Хрен его знает, что она создает, но работает наверняка", — вспомнилась ни с того ни с сего Лехе емкая в своей простоте фраза инструктора по рукопашному бою.

Третий из нападающих, увидев настолько неправильное развитие ситуации, замер, судорожно пытаясь сообразить, как поступить далее, но не успел. Толчок открытой ладонью в солнечное сплетение Оля нанесла ему так быстро, что ни сам пострадавший, ни кто другой не мог потом толком сказать, чем она его ударила, да и был ли удар вообще. Однако результатом стал перелом двух ребер и разрыв поджелудочной железы.

"Легко отделался", — прикинув возможные последствия, решил Бессонов. При всей парадоксальности вывода он был прав. Окажись на Олином месте сам Леха, лежать бы все троим в качестве полноценных покойников. И дело вовсе не в какой-то особой кровожадности спецназовца. Так уж учили.

Вежливо предупредив молодых людей о необходимости вести себя пристойно в общественном месте, девушка помогла потерпевшему встать. "Разбитая скула. Заплывший глаз. Кровь из носа залила пиджак".

— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, — вздохнула Оля, открывая дверцу. — Поехали, эй, воин.

Отъехав несколько кварталов, джип остановился.

— Мужчина, что вы так дышите, словно вас катком переехали? Ну побили слегка, что, в детстве не дрались? Сосед ошарашенно покосился на девчонку, совершенно забыв про текущую из носа кровь.

— Осторожно, вы мне весь салон замажете, — Оля раскрыла бардачок и вынула ветошь, которой прежний хозяин вытирал лобовое стекло.

Стресс первых минут лучше всего снимается обыденностью поведения.

— Куда едем, командир? — голосом прожженного московского таксиста-"бомбилы" отвлекла она пассажира от переживаний.

— В Медведково, — шепеляво пробормотал он разбитыми губами.

"В Сибирку так в Сибирку. Вам же хуже", — процитировал Леха кого-то из классиков и мысленно почесал затылок.

— Вот что, садись рядом и показывай дорогу, — наконец выдала провинциалка свое невежество. Мужчина перебрался на переднее сидение.

— Вы не местная? — с удивлением сообразил он.

— Хм, а что, заметно?

Видно, по голове ему пришлось не слабо — ушиб мозга, если не сотрясение.

— Может, в "травму" заедем?

— Нет, спасибо, я домой, — отказался потерпевший.

Повинуясь его указаниям, кое-как миновали Кольцевую трассу и двинулись к цели. Добрались, когда на часах уже было около одиннадцати.

— Ну вот, приехали. С вас триста, — пошутила девчонка, не выходя из роли таксистки.

Мужик распахнул дверцу и, туго соображая, пригласил зайти в гости.

— Как бы жена тебе за такую компанию еще по голове не добавила, — усмехнулась странная девчонка.

Мужчина внезапно сдал и мягко опустился на асфальт.

"Все же в больницу надо было заехать, — вздохнул Бессонов. — Как это у классика: "Мы в ответе за тех, кого не убили?" — Придется знакомиться с супругой. Надеюсь, сцен ревности она не будет устраивать".

Захлопнув машину и взвалив тяжелое тело спутника на плечи, девчонка двинулась к подъезду, рискованно покачиваясь.

"Слава богу, хоть дверь без кода", — перевел дух Алексей.

На звонок выскочила миниатюрная блондинка лет тридцати. Картина, надо думать, ей запомнится надолго. Девчонка, с растрепанными волосами, держит на плече, словно мешок с картошкой, ее супруга.

— Ваш? — не придумал большей глупости, чем спросить принадлежность груза Алексей. — Забирайте, — и шагнул в прихожую. Усадив хозяина в кресло, миниатюрная гостья облегченно выдохнула и стерла пот. В результате, вся тушь с глаза осталась на тыльной стороне ладони.

"Мать моя, краска потекла. Представляю, что с ресницами?" — огорчился Леха.

Но хозяйка, растерянно заглядывая в разбитое лицо мужа, на такие мелочи внимания не обращала.

— Витя, что с тобой? — наконец смогла выдохнуть она.

На шум выглянула дочка. Мелкое чудо, лет тринадцати, в наушниках. Увидев незнакомую девицу посреди квартиры, разинула рот и выходить из ступора явно не собиралась.

— Ну, и что стоим? — обратилась Ольга к подростку. — Папе плохо, обычное дело. Нашатырь давай.

Дите, получив распоряжение, отмерло и рвануло в кухню.

Но глава семейства пришел в сознание сам. Приподнял голову, огляделся: — Маша?

"Интересно, а кого он ждал увидеть?" — невпопад хмыкнул Леха.

Вернулась дочка, растерянно показав пустые руки.

— Ладно, проехали, не нужно уже. Принеси тогда лед, или кусок чего-нибудь холодного, из морозилки.

Виктор неловко повернулся, шевельнул головой и застонал.

— Тошнит? — кинулась к нему супруга.

Больной только поморщился.

— Вызывайте "Скорую", похоже, сотрясение, — распорядилась Оля.

— Девушка, вы кто? — наконец разглядела гостью Мария.

— Да так, прохожая. Вижу — вашего мужа бьют. Они его бить закончили, я его в машину посадила, довезла, а у подъезда он сознание потерял. Пришлось на себе тащить. Вот, доставила. Теперь пойду. Счастливо оставаться.

Алексей развернулся в надежде по-быстрому испариться.

— Девушка, — слабым голосом пробормотал Виктор, — не уходите.

Мария, растерянно топтавшаяся возле супруга, согласно закивала головой. Как видно, оставаться наедине с проблемами ей было непривычно.

Поняв, что исчезнуть по-английски не удалось, Оля приняла у подоспевшей дочки пакет с куриным филе и приложила к голове пострадавшего. С сомнением глянула на синюшную бледность его лица и повторила распоряжение: — Звоните в "Скорую". Дело серьезное.

Вызвав "неотложку", мать с дочкой растерянно засуетились над больным.

— Да не дергайте вы его, пусть отдохнет, потом все расскажет. Побои — это все мелочи, главное — жив. Кстати, где у вас умыться можно, а то я вся в крови перемазалась, — отвлек Леха внимание хозяйки.

Зайдя в ванную и глянув в зеркало, он в который раз поразился метаморфозе. На него смотрело личико с размазанной по щеке тушью и растрепанными волосами. Но все равно привлекательное и симпатичное. Кое-как смыв с глаз тушь и причесав волосы, осмотрел куртку. Однако пятна крови уже впитались в тонкую кожу, выглядели просто отвратительно.

В гостиной уже колдовал врач. Глянул в зрачки, измерил давление. Глубокомысленно изрек: — Скорее всего, сотрясение мозга и перелом носа, про внутренние повреждения сказать точно не могу. Покажет обследование. Необходима госпитализация.

— Я с тобой! — вскинулась Мария с решимостью декабристки.

— Не стоит, его сейчас будут по кабинетам возить, Вас туда не пустят, — врач не отговаривал, а констатировал ситуацию.

— Да-да, не надо ехать. Лучше успокой Лизу и напои чаем гостью. Она тебе все расскажет, — Виктор повернулся к жене, но закрыл глаза от боли.

Проводив мужа до машины, супруга вернулась обратно. Видок у Марии был, и вправду, потерянный.

— Ну, что вы кукситесь? — решительно взяла гостья инициативу в свои руки. — У меня мама хирург, я сама почти доктор, ничего серьезного, все обойдется. Лучше давайте, как сказал ваш муж, попьем чаю. Я расскажу, что случилось, а то мне ехать надо.

Устроившись на аккуратной кухне, они пили чай с печеньем. Уплетая вкусный корж, Леха коротко изложил версию событий:

"Пристали пьяные хулиганы. Испугались воплей, разбежались, ну, а остальное, как говорится, по тексту".

— Спасибо Вам большое, — наконец сообразила поблагодарить хозяйка, не заметив изъянов в наскоро состряпанной истории. Она уже пришла в себя, по извечной женской привычке успела оценить Олину внешность, наряд, не упустила из виду даже недешевое колечко.

Однако, не сочтя пигалицу серьезной угрозой семейному очагу, она всплакнула и завела бесконечный женский разговор, когда обе собеседницы разговаривают одновременно и слышат только себя. В отличие от Марии, разведчик слушал умело. Где нужно кивал, где требовалось, соглашался, не забывая демонстрировать жестами полнейшую открытость и расположение. Не удивительно, что уже через пятнадцать минут он знал о семействе редактора небольшой газеты Виктора Обухова все, включая пристрастия дочки и маленькие проблемы самой хозяйки.

— А Вы? — сообразив, что за час так ничего и не узнала о собеседнице, наконец удивилась Маша.

— Я приехала поступать в институт. Из Краснодара, — коротко отозвалась Оля и после некоторой паузы, чтобы как-то замотивировать недешевый джип под окном, добавила: — Мой папа там занимается бизнесом. Крупным.

"Ха, видели бы они крупного бизнесмена в рваных носках и растянутых тренировочных штанах, сидящего у телевизора.

Олин батя всю жизнь прослесарил на небольшом заводе, но дочку любил и отпустил в столицу с крайней неохотой. Как выяснилось, опасался не зря.

...Ну, это реплика в сторону, как писали в старых романах".

— Живу в гостинице, где-то в центре, — аккуратно забросил удочку Леха. — И как сейчас по ночи ее искать? Ума не приложу.

Расчет оправдался. Мария среагировала на легкую провокацию вполне адекватно. Очевидно, еще и потому, что ее саму вовсе не прельщала перспектива метаться всю ночь по комнате, накручивая себя разными страхами.

— А оставайтесь у нас, — предложила она. — У нас три комнаты, так что не стесните. Время уже двенадцать. Куда ты поедешь? — взяв шефство над провинциалкой, она тут же обрела некую уверенность столичного жителя: — Мы тебе очень благодарны.

Дочка, крутившаяся во время чаепития рядом, признав в гостье почти сверстницу, решила привлечь ее внимание и потащила к себе в комнату.

Выяснив, что в молодежных феньках Оля ничего не понимает, и списав это на дремучую провинциальность, прониклась расположением. Уже через пять минут девчонки разглядывали, как выразилась Лизавета, прикольные картинки в ее компьютере. На Лехин, консервативный, взгляд, изображения больше походили на суровую порнуху, разбавленную туалетным юмором.

"Да ладно тебе, — лишь усмехнулся разведчик. — Иные времена, иные нравы. Нашим родителям битлы тоже казались верхом разврата. Чего уж теперь?"

— Лиза, отпусти Олю. Она устала, — не выдержала одиночества Мария, заглянув в комнату дочки.

— Все, спокойной ночи, — попрощалась новая подружка с малолетней стрекозой, пообещав утром прокатить до школы на джипе.

Оказавшись на кухне, Мария наконец приступила к главному: — Оля, а вы не знаете, зачем Витя ездил в это кафе?

Собеседница равнодушно пожала плечами: — Откуда?

Маша продолжила: — Он даже оставил машину, сказал, что у него важная встреча с каким-то человеком, и вообще очень оживился, когда тот ему позвонил. Я отчего-то беспокоюсь — не связано ли это с нападением?

Остальная часть разговора, кроме нескольких мелких фактов, смысловой нагрузки не имела. Легкий треп за жизнь, причем говорить Ольге даже не пришлось. Где-то часа в два Леха не выдержал и начал зевать. Только тогда гостью отпустили на боковую.

Проснулся он от звука голосов в коридоре.

— Лиза, ну нельзя так, — громким шепотом выговаривала мать. — Легли поздно, она устала.

— Мы же договаривались? — канючила та. — Она меня подвезти обещала.

— Встаю, — крикнула Оля через дверь. — Одну минуту.

— Вы не сможете завезти меня в больницу? — нерешительно попросила Мария, когда они уже допивали кофе.

— Хорошо, только забросим Лизу в школу, и я в Вашем распоряжении.

Остановив машину возле ближайшего банкомата, набрал код доступа. На счету у покойного лежало чуть больше трехсот тысяч рублей. С нескольких заходов банкомат отдал все.

На деньги у Лехи были далеко идущие планы: "Хороший инструмент стоит дорого, так что пригодятся".

Высадив Лизу возле школы и посигналив ей на прощанье, двинулись в больницу. Где она находится, ни Леха, ни его спутница даже не представляли, поэтому несколько раз Марии пришлось спрашивать у прохожих.

— Огромное вам спасибо, — скомканно поблагодарила супруга редактора Олю, когда они, наконец, отыскали нужное здание. Она чуть помялась и закончила вовсе неожиданно: — Не могли бы вы, в общем, не могли бы вы пойти со мной? Возможно, придется написать заявление. А вы, как свидетель...

"Ну, это вы хрен угадали! — Алексей категорически не горел желанием общаться с ментами, но, чтобы не спорить, кивнул в знак согласия. — Сходить можно. А там уж, как получится".

Что и говорить, сейчас, при свете дня, выглядел Виктор совсем неважно. Отекшее лицо, заплывший глаз. Поговорив с женой, он обратил внимание на Ольгу.

— Огромное Вам спасибо, — пробормотал он. — Вы не оставите телефон, если потребуется подтвердить факт избиения?

— Конечно, конечно, — Оля с готовностью покивала головой.

— И еще одно, — он испытующе глянул на девушку. — Маша сказала, что Вы приезжая, остановились в гостинице. Может быть, пока я в больнице, поживете у нас? — больной помолчал, собираясь с мыслями. — Дело в том, что хулиганы пристали ко мне не случайно. В кафе у меня была назначена встреча с человеком, который пообещал принести материал про торговлю оружием из армии, конкретно с северного Кавказа. Человек не пришел. И все дело в том, что здесь, в Питере, этим занимается местный авторитет по кличке Камаз. Я подозреваю, что таким образом мне посоветовали не совать нос в это дело. Не уверен, что они могут ограничиться одними угрозами.

— Вы не обязаны, но я помню, как Вы расшвыряли их, и, думаю, с Вами Маше будет спокойней. Она совершенно непрактичный человек. А я заплачу. Скажем, тысячу рублей в день, — он сжал дрогнувшие губы, — не отказывайтесь, прошу, я очень беспокоюсь за моих близких.

— Ну так отступитесь. Наверняка им только это от вас и нужно.

— Да я бы, наверное, так и сделал, — отозвался Виктор с тяжким вздохом, — но сейчас, когда мне стала известна фамилия одного из участников этой грязной истории, некоего капитана Бессонова, и прочие детали последней сделки, обратной дороги, похоже, и нет. Они просто не поверят мне. И не успокоятся.

Пока в разговоре не прозвучало имя Камаза, Леха даже голову не забивал этим предложением: "Всему есть разумный предел. Свои проблемы каждый решает сам".

Но последние слова журналиста изменили его мнение в корне.

"Что значит соучастник? Я? Похоже, выход на фигуранта упрощается".

Чтобы не вызвать подозрений, Оля слегка помялась и дала согласие.

— Начинается обход, — заглянула в палату медсестра. — Посетителей прошу выйти.

— Сейчас я отвезу вас домой, а потом заберу Лизу из школы, — приступил Леха к обязанностям бодигарда, когда они спустились вниз, к машине.

Подъехав к школе чуть раньше полудня, когда заканчивались уроки, Оля бросила джип в соседнем переулке и неторопливо приблизилась к входу. Подозрительная Лада-семерка, блестящая густо тонированными стеклами, которая одиноко стояла на противоположной стороне дороги, привлекла внимание Алексея сразу. И, судя по тянущейся из приоткрытого окна струйке табачного дыма, в ней, явно, кто-то сидел.

"Курить в закрытой машине удовольствие сомнительное, почему не открыть окно? Странно".

Оля бегло просмотрела расписание уроков, встретила девчонку прямо у дверей класса. А когда удивленная встречей Лиза подбежала к новой знакомой, быстро выяснила, где находится черный ход.

На все вопросы ответила кратко: — Мама все объяснит, а сейчас домой.

Оставив неизвестных автолюбителей ожидать у моря погоды, в пять минут добрались к дому.

Сдав недовольно сопящую дочку матери, Оля категорически наказала сидеть дома и не открывать двери никому.

"За годы службы ему пришлось иметь дело с разными людьми. Жизнь научила — нет людей хороших или плохих. Судьба и обстоятельства делают их такими. Кому-то повезло, и ему не пришлось стоять перед выбором, который мог сломать человека, а многим нет".

В середине девяностых с его сослуживцем, командиром соседнего взвода, произошло несчастье. Тяжело заболела жена. Попытка отыскать денег на лечение честным путем закончилась, не начавшись. Геннадий выбрал другой путь. Детали остались за кадром, но деньги он все же нашел. Каким образом, стало ясно, когда после очередной проверки выплыла недостача нескольких единиц вооружения. Служебное расследование уперлось в него, но командиры не сдали. Кому охота выносить грязь на всеобщее обозрение. После тяжелого разговора с командиром дивизии Геннадий подал рапорт и уволился со службы.

Уволился, но не пропал, даже поддерживал контакты с некоторыми из бывших сослуживцев. Но со временем перебрался ближе к столице и сейчас жил в Твери. Ходили, правда, глухие слухи, что своего прибыльного дела он не бросил и там.

Взвесив все за и против, Леха завел машину, выбрался из московской толчеи и двинул в Тверь. Мощный джип домчал за пару часов.

Генка здорово изменился, потолстел, обрюзг и ничем уже не походил на того ретивого старлея, которого знал капитан Бессонов.

И вовсе не удивительно, что он весьма неприветливо встретил неизвестную девчонку, пришедшую к нему со скромной просьбой. Иначе говоря, он с ходу послал ее в известный адрес. Однако в ответ гостья поведала хозяину одну старую историю, не имевшую, по странной прихоти законодательства, сроков давности.

Озадаченный Геннадий хмуро поскреб в затылке, искренне недоумевая, откуда столь пикантные подробности могли стать известны посторонним, но решил не искушать судьбу и скрепя сердце пообещал глянуть что надо. Гена сумел сопоставить факты и вполне логично предположил, что кто-то из знакомых, испытывая нужду в "инструменте", привлек девчурку для большей конспирации. Случай, пересказанный девочкой, был известен всего нескольким бойцам из их группы. Ссориться с кем-то из старых, но весьма боевых друзей он не решился. Поэтому через два часа стороны благополучно завершили сделку. В небольшом гараже на окраине Твери Лехе пришлось выложить почти все деньги, снятые с карточки покойного Ахмеда. За потрепанную "Драгунку" и коробку патронов, бывший товарищ слупил как за новейший "Утес". Однако выбирать Лехе было не из чего.

Девчонка поблагодарила торговца армейскими неликвидами и, чтобы у бывшего товарища не возникло желания хитрить, намекнула, что фактический покупатель доверяет продавцу, и весьма не хотел бы получить повод для сомнений в его порядочности. Сказанного оказалось достаточно.

А уже к вечеру того же дня, благополучно миновав все посты ДПС, Ольга вернулась в столицу. Прикопав пакет со стволом и патронами на небольшом пустыре, поспешила к дому.

Маша, которая от избытка переживаний и беспокойства не сомкнула глаз всю ночь, теперь мирно спала на диванчике. Дверь открыла Лиза. Крайне недовольная тем, что ей весь день пришлось просидеть в четырех стенах, она буркнула что-то сквозь зубы и ушла к себе. Впрочем, переживать из-за детских капризов Леха не стал. Наоборот, такое отсутствие чужого внимания оказалось ему на руку.

Открыв папку с рабочими материалами в ноутбуке журналиста, он почти сразу наткнулся на черновик статьи о торговле оружием.

Как и предполагал — ничего конкретного. Сплетни и слухи.

"Ну вывезли с Кавказа контейнер-другой стволов. И что? Мало ли за последние годы таких случаев? Из-за такой ерунды устраивать столь жесткий наезд? Дичь".

Но главная неожиданность ждала в самом конце текста. Автор, ссылаясь на неназванный источник, обмолвился, что "на днях попал в засаду и был убит один из причастных к этому делу, капитан Бессонов. Погиб фигурант, — как цинично пошутил автор, — весьма кстати, поскольку офицера этого, якобы, уже давно подозревали и буквально со дня на день собирались арестовать". А дальше шла уже полная нелепица, из которой выходило, что все эти поставки организовывал именно он.

Алексей даже и не понял вначале, что речь в пасквиле идет о нем. Решил — однофамилец, но, когда вчитался, сомнения исчезли.

"Что за хрень, какие пряники? — разозлился Леха. — Мало того, что не все ясно с самой засадой, так еще на меня, мертвого, чьи-то грехи решили повесить?"

Бегло просмотрев остальные документы и поняв, что из компьютера больше ничего не выжать, Алексей выключил ноутбук и задумался: "Имеем два варианта. Первый — журналист высосал все из пальца, либо, либо этот компромат ему подсунули, чтобы перевести стрелки с истинных виновников на убитого".

Он, говоря по совести, не очень и злился на тех абреков, что подловили его в месте сбора. Война есть война: они делали свою работу. Но вот того мерзавца, который это все придумал, он очень хотел увидеть.

Поостыв, решил довериться пословице "утро вечера мудренее". Проверил замки и, выставив на входе простенький сторожок в виде двух стеклянных банок, прислоненных к двери, отправился спать. Негромкий звон разбудил среди ночи. Кто-то, аккуратно вскрыв замки, пытался забраться в квартиру.

Дверь приоткрывалась, вновь тихо звякнули банки. "Не профи, те среагировали бы иначе", — выдернув клинок из ножен, Леха замер.

Дверь скрипнула, в проеме возникла рука. Сомнения в непрофессионализме злодея превратились в уверенность. Даже первогодок знает, проникать в помещение следует либо в нижнем секторе, на полусогнутых, либо рывком, но, в любом случае, не вытягивая руку с оружием вперед. Держать пистолет рекомендуется ближе к телу, на уровне пояса.

Алексей не стал ждать, когда "гость" просунется в дверь целиком, и махнул клинком, целя по руке, а на возврате, достал дернувшегося от неожиданности и боли злоумышленника в корпус.

Стук упавшего на паркет оружия совпал с истошным визгом раненного.

"Потрошить по-горячему" смысла нет. Он — простой исполнитель, способный назвать разве что имя отдавшего приказ. А куда его потом? Сколько времени придется успокаивать хозяек дома и как объясняться с милицией?" — рассудил Леха и дал воющему от боли бандиту возможность убраться восвояси.

В прихожую выскочили Мария и ее дочка. Вспыхнул свет, и они увидели стоящую посреди коридора квартирантку с неслабым ножиком в руке, а еще лужицу крови возле открытой двери. Хорошо еще, "ствол" она успела пнуть в комнату.

— Все в порядке, — Оля осторожно прикрыла дверь и спрятала нож за спину, — успокойтесь.

В порядке было не все. Истерика, естественно, случилась. Мария пыталась вызвать милицию, позвонить мужу, задвинуть дверь шкафом. Наконец Алексею все это надоело, и, плюнув на приличия, он вправил дамочке мозги. Виртуозный старшинский мат, с трехэтажным спряжением, стал откровением даже для продвинутой дочки. Однако плач прекратился, и наступила тишина.

— Всем спать, — скомандовала Оля. — Остальное завтра.

Утро прошло в безуспешных попытках объяснить Марии, что для нее и дочери будет куда безопаснее на время уехать из города.

— Получив отпор, бандиты могут предпринять кардинальные меры, и тогда не факт, что я смогу прикрыть вас от нападения, — убеждала Ольга.

— Мне нужно поговорить с Виктором, — уперлась Мария.

"Пообщаться с ним, по-всякому, не мешает", — согласился в душе Леха.

Глава 3

"Камаз" — машина хорошая, но дурная

Несмотря на бытующие в народе представления о "настоящих" ворах, брезгующих торговлей наркотиками и живым товаром, Андрей Камазин, по кличке Камаз, был потомственный уголовник. Сидел его дед, сидел и отец. Даже родился будущий авторитет на поселении в далеком сибирском поселке. Однако поставка девчонок на потребу ближневосточным контрагентам приносила неплохой доход. Не без оснований полагая неприемлемым заниматься этим бизнесом, он подписал для этого дела южан. Бизнес шел ходко. Живой товар без помех уходил заказчику, в ответ шел другой. Огнестрельный. А хорошо отлаженные связи в Питерской таможне позволяли Камазу гнать его дальше, на запад, почти не засвечивая себя.

Проведя в "зоне" полжизни, устав от неустроенности тюрем и пересылок, Камаз решил остепениться. Прикупил дачу в ближнем Подмосковье и перешел, как говорят в спорте, "на тренерскую работу", предоставив таскать каштаны подельникам. Однако бразды правления своей небольшой империи держал крепко. И хотя организация работала, как отлично смазанный механизм, любой, даже самый незначительный, сбой в этой системе не ускользал от внимания опытного "авторитета".

Отсутствие вестей от старшего одного из низовых звеньев, Ахмеда, немного удивило, но встревожился Камаз лишь на третий день. И вот теперь он сидел на террасе и вел беседу с человеком, отвечавшим в его неспокойном бизнесе за безопасность.

— Понимаешь, Макс, творится что-то странное, — разменявший шестой десяток, однако сухой и жилистый, как настоящий шоферюга, Камаз отхлебнул сок и продолжил: — Все одно к одному. Началось с того, что последняя партия стволов с Кавказа едва не пропала. Вышли накладки. Болтанул один человечек, земля ему пухом, — небрежно обмахнулся Камаз. — Слил покойничек информацию в один журнал. Так, мелочь. Редактор, он одновременно и журналист, начал рыть.

Я принял решение слегка поучить этого писаку, чтобы отбить охоту совать нос в чужие дела. Но вот тут началось странное. В разборку влезла какая-то девчонка, которая пришла на встречу с этим папарацой.

— На следующий день я дал задание прихватить дочку этого журналюги, однако и снова вышел прокол. Все та же девка увела ее из-под носа и, ты не поверишь, — Камаз незаметно начал заводиться, сжал в кулак синие от татуировок пальцы. — На Ахмедовой тачке! А сам он уже третий день, как пропал.

— Людей по его точкам я уже отправил, — подтвердил информацию слушатель.

— Это потом. Сейчас я про журналиста, — поморщился Камаз. — Так вот. Пацаны завелись, решили навестить семейку по ночи. В итоге, тихарь получил удар "пером". А поутру из подъезда вышла жена этого хмыря, ее дочка и, опять, эта девка. Как тебе история? — закончил монолог бандит.

Собеседник слушал внимательно, умело.

— Хорошая история, — наконец высказал он мнение, и добавил: — Что за накладка с товаром?

— Да там много накручено, — нехотя процедил Камаз.

— А все-таки? — Макс пристально взглянул на собеседника. — Сам знаешь, в нашем деле мелочей не бывает.

— Вот, блин, ладно. Короче. Груз нам гнали с той стороны. Мы в ответ зарядили деньги. Вроде все как всегда, но тут пошли косяки: конторские пробили место стрелки и зарядили снайпера. Но у басмачей среди федералов оказался свой человек, предупредил. На перехват абреки кинули своих боевиков.

Цель была — захватить cтрелка и повесить на него всех собак. Но тот не дался. Рванул гранату и забрал с собой еще троих "духов".

Макс, до этого слушавший молча, покачал головой: — Что за вояки? Казалось, все знали, а упустили. Мельчают кадры или... Или все не так просто.

— Во-от, и я о том же, — Камаз окончательно перешел на привычную речь: — Стали кубатурить. Как такое палево вышло? В конторе не дураки сидят. Враз просекут, что был стукач. Чтобы отмазать своего, "духи" скинули на тело стрелка компромат. Будто, этот снайпер был в теме и просто хотел прибрать деньги себе. Бабло им, конечно, жалко, но свой человек у федералов важнее. Ты, кстати, имей в виду — если звон пойдет, то лишь от нас двоих. Знаю, что не трепач, но предупредить обязан. Голову снимут, обоим.

Вояки, поняв, что влипли в дерьмо, назначили убитого "иудой". Все журналюги тему схавали, а один, наш который, по наводке копать начал. Вроде чего и нарыл.

— Вроде? — поднял бровь слушатель.

— Не успели узнать, — огорченно скривился Камаз. — Вот такая история. Главное, теперь вайнахи товар придержали. Мол, когда "разведете ситуацию", тогда и пошлем. Им важно, чтобы на их человечка даже не дунуло. И потому задача тебе Максим будет — выяснить чья эта девка. Как бы не "конторская".

Проигрыш вызова телефона отвлек внимание Камаза. Глянув на экран, он недовольно скривился, нажал кнопку ответа: — Ну, докладывай.

По мере доклада его лицо, изрезанное глубокими складками, мрачнело.

— Как? От Вити, говоришь? Ладно, сваливайте, не топчите. Все.

Он уперся недобрым взглядом в заросли за террасой. Наконец, взяв себя в руки, продолжил: — Ахмеда и его нукеров нашли. Все дохлые. На хате одной, типа отстойника для транзитных девок. Перед смертью их пытали. Ахмеда удавили, остальные постреляны. На зеркале надпись: "Привет от Вити".

А мы ведь неделю как с "Маленьким" все косяки заровняли. И вот на тебе?! Ну, теперь ясно, почему машина Ахмедова в городе засветилась. И все равно, непонятно. Если это Витина работа, при чем тут девка? Давай, Макс, впрягайся в тему.

Максим Геннадьевич Праскудин ушел на пенсию в сорок пять. Мог бы еще послужить, но начальство в кадрах решило иначе. Подполковник особенно не расстроился и, пройдя выбраковку, направился к своему знакомому, который вышел на него еще в начале девяностых и понемногу платил контрразведчику за мелкие услуги, скорее даже за благосклонность. Однако времена изменились. Камаз поднялся в реального бизнесмена и на компромат, образно говоря, чихал. Но, зная Максима, как грамотного опера, взял на работу. Тот ломаться не стал и, придавив гордость, впрягся. Дело оказалось почти родное, те же разработки, слежка, агентура. Только с гораздо более щедрым финансированием и почти без оглядки на законы.

Семья, неизбалованная доходами, с удивлением обнаружила, что можно жить, не считая дни до зарплаты, и отдыхать не в деревне, нюхая навоз, а на курорте в Анталии.

Привыкший работать на совесть, Максим Геннадьевич вел дела фирмы с военной педантичностью. Поэтому приказ воспринял с должной серьезностью. Прибыв на квартиру в Останкино, осторожно прошел в комнату. Прикрыв нос платком, осмотрел тела и обстановку. Прихватив ствол, из которого были застрелены подручные Ахмеда, отправился в рабочий кабинет.

"Что мы имеем? — размышлял он, сидя за столом, уставленным сувенирами со всего света. — Работал специалист. Жестко, но без садизма. Только одного завалил на эмоциях, может, сказал что поперек? А в остальном чисто и грамотно. Школа. Может, наш? Нет, скорее — вояки. Методика потрошения их. Спецназ? Или из отставников? Выяснить — есть ли у Вити спецы, и с каким опытом. Второе — Девка. Куда делась? Изготовить портрет. Третье — Судя по следам, работал один. Не стыкуется. Значит — Витя для отвода глаз? Или наоборот: "Маленький" послал настолько крепкого спеца, чтобы показать силу. Ерунда. Камаз реальное количество и класс ликвидаторов не просек бы. Значит, был кто-то третий. Скажем, приятель ее или старые разборки Ахмеда. Все равно, нужно брать эту малолетку и "колоть".

Наметив план, позвонил помощнику. Григорий — прапор из разведбата — прошел три компании и в свое время приглянулся Максу полным отсутствием принципов и рассуждений.

"Приказ отдан — значит, должен быть выполнен. Любой ценой", — любил повторять бывший "кусок".

— Гриша, — сказал Макс, когда тот по-военному четко представился в трубке. — Подскочишь к ребятам, они у "Автомобилиста" служат, покажут объект. Надо быстро и аккуратно его заснять и отправить в проявку. Все понял? Главное, не засвети пленку. Кадр очень ценный.

Прослушки бывший чекист не боялся, шифровался, скорее, по привычке. Отдав распоряжение, связался с Камазом и попросил выручить людьми. Хотя он и был уверен в навыках опытного вояки, но "Девчонка может начать дергаться, устроит шум. Лучше уж наверняка. С гарантией. А что подумает шеф — вопрос третий. Главное — дело".

Лехина беседа с редактором не задалась. Узнав последние новости, тот побледнел, замкнулся, начал хамить. В общем, потерял лицо.

Оставив Виктора убеждать жену в необходимости исчезнуть из города, Леха вышел из главного входа больничного корпуса и, размышляя о своем, тихо пошел к воротам. Тут его и сработали. Неприметный мужичок, до этого мирно читавший газету, потянулся и ловко ткнул "шокером". Среагировать Леха успел, но подвело нетренированное Олино тело. Тряхнуло и свело мышцы, а новый разряд вырубил и сознание. В себя пришел быстро, однако только для того, чтобы сообразить: лежит на полу машины, сверху крепко прижимает чья-то, обутая в пыльную кроссовку, лапа. Рот и глаза завязаны, руки тоже.

"Взяли меня люди Камаза — это к бабке не ходи. Высветили через контакт с Машей и джип Ахмеда. Сам виноват, расслабился, посчитал людей дурней себя. Закономерно, теперь хлебну горячего", — не подавая вида, что пришел в себя, определил расклад диверсант.

Ехали молча, один раз только мужичок отзвонил кому-то, доложил о захвате. Судя по ухваткам и обращению, мужик из бывших армейцев. Говорил коротко, без имен, прокололся лишь под конец.

""Так точно" братки не говорят. И "до связи" — не прощаются. По всему, отставник. Судя по возрасту, прапор или младший офицер, до капитана. Но чтобы уйти капитаном, нужно пить по-черному. Этот вроде не пропитый, да и не взяли бы алкаша к себе серьезные бандюганы. Значит, прапор. Основы знает, следовательно, учен. Служака. Все, хватит о нем.

Просчитывать варианты не стал, бессмысленно. Значит, ждем и терпим".

Перескочив через бугорок, машина снизила скорость и остановилась. Выдернули, особо не церемонясь. Кто-то здоровый взвалил на плечо и поволок. По дороге слегка потискал, но в пределах.

Алексей втянул носом: "Одеколон не дешевый, но и не супер, главное — запоминается. Разберемся с владельцем, бог даст".

Уронили совсем мягко. Сорвали повязку, руки оставили связанными. Чувствительный хлопок по щеке едва не пересчитал все зубы.

"Да встаю я, встаю", — Оля с готовностью открыла глаза, всем видом показывая, что очухалась.

"Подвал, бойлер, оборудование. Все дорогое, качественное. Ухожено, чисто. Логово Камаза или?.." — в углу, спиной к закрытой плафоном лампочке, Леха заметил неясный контур.

"Камаз? Вряд ли. Одет не броско, украшений ноль, прическа короткая, уставная. Седина. Точно, "контора". Не лает, не кусает, а в дом не пускает. Умный. Оно и понятно, дурака не возьмут. На службе не прижился — это плохо. Умный и не прижился, значит, с амбициями, потому работает на совесть. Такой иголки под ногти загонит и не сморщится. Но до пыток доводить не резон. Я, конечно, перетерплю, но тогда у него появится еще больше вопросов, откуда у девчонки этакая стойкость? Начнет "мотать" всерьез. Значит, что? Играем. Только бы не проколоться взглядом. Искра проскочит, и готово. Свой своего по глазам узнает", — Алексей подвел итог рассуждениям и глубоко вдохнул, готовясь к работе.

Оля слабо дернулась, срывающимся голосом попыталась крикнуть. Короткий удар по затылку ткнул носом в диванную подушку.

"Не больно, но обидно. Для девчонки достаточно, — Леха, сделав поправку на свое нынешнее естество, попытался изобразить страх. — Замолчим, взгляд испуганный, голос в дрожь, горло перехватило".

— Слушай внимательно, подруга, — начал разговор мужчина, — говорить будем долго, поэтому не ори, а послушай.

— Кто ты? Откуда? Как оказалась на хате, в Останкино? Все... пока.

"Кто, кто? "Конь на лыжах", — времени строить правдоподобную версию у Лехи не было, поэтому рассказ Ольга начала с Краснодара. С того, как приехала в Москву, как нашла фирму Ахмеда. Изложила и то, что случилось дальше, в деталях.

"Слушай, слушай, это тебе не диссидентов наркотой обставлять. А про групповуху не хочешь"?

Наконец подошла к главному. Голос сорвался, зазвучал с дрожью. Дескать, решили бандиты меня напоследок еще раз попользовать и отправили в ванну, я ведь у батареи трое суток просидела, а по нужде не отпросишься. Вот, они, извращенцы, в ванну и загнали.

"Верит, нет? Поди, пойми. Я бы поверил. Врем дальше. Слышала стук, удары. В щелку глянула. Со спины. Человек, в черной куртке. Открыл ему Руслан, повернулся спиной, тот его по затылку и стукнул.

— Стоп, — прервал слушатель, — он что, его знал?

— Кто?

— Ну Руслан, вошедшего.

— Да. Похоже. Впустил ведь.

— Дальше, — распорядился зануда.

— Он в комнату зашел, а Руслан у порога остался лежать. Потом выстрел, один, потом второй. Потом кому-то приказал на пол сесть. Я ждать не стала. Оделась, выскочила потихоньку из ванны, а там на полочке барсетка Ахмеда лежала, ее прихватила и в дверь. В подъезде пошарила в барсетке, нашла ключи от машины. На ней и уехала.

— В себя пришла, купила одежду, макияж и остальное, — протараторила пленница, сбивая внимание.

— Значит, мужика этого ты в лицо не видела?

"Плохо спросил — не верит. Почему?" — озадачился Алексей.

— Нет, не заметила, он спиной стоял. Среднего роста, волосы короткие, — ответила пленница.

— Рассказывай, что дальше, — Особист уперся взглядом в лицо Ольги.

"Что дальше, что дальше? О-хо-хо. Дальше сказка сказывается, и чем дальше, тем страньше, — это Алексей пробормотал уже про себя, в раздумье. — Не сходится уже много, а после очередного эпизода куда больше вопросов появится. То ли дело Штирлицу: "— Где мог залапать чемодан? — А коляску нес. Спросите, у кого хотите. — Ну, извини тогда".

"С этим горлохватом такой номер не пройдет. Расколет он меня. И скоро. Надо форсировать".

И хотя при захвате Олю, конечно, не забыли обыскать, один козырь в запасе у Лехи все же остался.

"Слабо им наши женские ухватки пробить, — горделиво усмехнулся про себя разведчик. — Ножик-то есть, одно плохо, доставать трудно. Джинсы, хотя и клешеные, под коленкой не видно, но пока вытянешь, не будут они стоять и ждать".

Делая вид, что поперхнулась, Оля жалобно спросила воды. Выпила.

И тут только Леха сообразил, что Особист не взял стакан, а предложил поставить его на поднос.

"Ясное дело, отдаст на сравнение. А как только ясность появится, тогда и пентотальчиком могут уколоть. Вот удивятся, когда правду узнают. И ведь не поверят. Решат, что препарат просроченный", — несмотря на критичность ситуации, Алексей поймал себя на мысли, что на удивление спокоен. Должен мандражить, волноваться. Или после смерти всегда так? Да, но ведь и живой как бы.

"Тело ее я этим уродам курочить не дам. Порву, кого смогу, а там по легкому и успокоят, — твердо решил он. — А если повезет, то и сам. Но самому — это в последний момент нужно. Пока надежда есть, погодим о грустном. Как это у классика? — "Со мной был нож, решил я, что ж..." — Может, тоже стихи писать?"

"Нашел время, "идиет", — вспомнился ему голос Папанова в знаменитой комедии.— А почему нет? Нормально. Девочка уже все, что могла, потеряла, а меня, считай, вороны доели. Значит, повоюем. Хорошее настроение, бойцовое. С таким настроем на горке бы не взяли. Там я один был, на работе, здесь — другое дело. Ой, ребята, на вашем месте я бы еще троих подтянул, для страховки. И то, хватит ли?"

"Пора", — девушка потупилась и сжалась в комочек.

Особист постоял, качаясь на носках модельных туфель, видно, раздумывая, как поступить дальше.

Алексей выдохнул, сосредоточился и старательно испортил воздух.

— Ой, — пискнула Оля, — живот, скрутило. Ой, не могу.

Понимая, что реакция на непроизвольный страх проявляется именно таким образом, хозяин поморщился. Кивнул надзирателю, приказав отвести пленницу в сортир. Шли недалеко, из подвала на первый этаж. Лоб открыл дверь и пропустил ее в туалет.

Леха напрягся: "Интересно, зайдет или нет?"

Однако тот лишь осмотрел помещение, в котором не было ничего, кроме рулона бумаги и ароматизатора на стенке.

— Иди, — здоровяк посторонился, запуская девчонку в клозет.

"Ах ты, рыбий глаз, — припомнил Алексей запах одеколона. — Ничего личного, но за козла ответишь".

Выдернуть нож — секундное дело.

— Дяденька, — жалобно окликнула Оля стоявшего за дверью сторожа, — здесь вода.

Амбал сунул в дверь голову и, увидев, что Ольга, согнувшись, заглядывает в унитаз, приблизился.

— Ну, чего там? — брезгливо поинтересовался он, наклоняясь. Закончить не успел. Пошла работа. Напоровшись на лезвие, хрипнул и удивленно открыл рот. Еще один удар и еще. Это в кино люди падают с одного удара. В жизни надо бить до последнего. Чем больше, тем лучше. Маленькая ладошка зажала рот охраннику.

"Извини, — вытер Алексей лезвие о куртку покойника, — я тебя к ним на работу не гнал. Сам выбрал".

Жалости к поверженному не было, приходилось, знаете, сталкиваться с подобными кадрами. Такой туповатый, исполнительный кадр, ежели прикажут, и по частям нашинкует, и кожу на ремешки со спины спустит. Война есть война.

"Оружие, конечно, в наплечке. Как же иначе, секьюрити и без ствола. "Иж", но полностью снаряженный. Все, время пошло".

Диверсант оттащил тело в угол, прикрыв банным халатом: "Совсем не укрыть, но хотя бы время потратят, пока будут открывать, разглядывать, а мне и секунда лишняя на пользу".

Глянув в зеркало и не обнаружив следов крови, тихонько приоткрыл дверь.

"Никого. Отлично. Служивый минут пять точно будет ждать. Время есть", — неторопливо двинулся по коридору.

За поворотом увидел лестницу, а возле нее сопляка с бритым черепом.

— Камаз там? — кивнула Оля наверх. — Его Данилов зовет.

— Нет, он на веранде, — автоматически среагировал "шестерка". — Какой Данилов?

Посыльная отмахнулась: — Не твое дело.

Сделав шаг к выходу на просторную, укрытую зарослями вьющихся лиан, террасу, Леха, прикинув, где может находиться объект, рывком проскочил дверь и перекатом, преодолев добрых три метра, вынырнул у плетеного кресла, в котором дремал мужичок в спортивном костюме.

Девчонка шагнула за спину и, ухватив левой рукой за короткий чуб, блокировала движение рук. Нож плотно зажал горло: "И впечатляет, и не заорет сдуру".

Выпучив глаза, Камаз потянулся встать. Громким шепотом, одновременно усилив нажим, в самое ухо предупредила: — Сидеть, прирежу.

Кожа лопнула от нажима отточенного клинка.

— Все-все, — урка благоразумно вернул руки на подлокотники. — Что тебе надо?

Фразу Алексей произнес медленно и разборчиво, делая поправку на состояние жертвы: — Скажи охране, пусть подгонят машину. Мы с тобой отъедем. Если все будет как надо, через пять километров тебя отпущу. Начнешь дергаться, пристрелю.

На сдавленный крик хозяина в беседку влетел давешний пацан.

— Машину подгони, — хрипло приказал Камаз.

Струйка крови, текущая по шее хозяина, впечатлила бойца лучше всяких слов, и, не задавая больше вопросов, он кинулся во двор.

— Прикажешь всем стоять ровно, особенно Особисту. Еще одно, предупреди их: за нами не гоняться. Увижу хвост, отрежу руку, — девчонка мило улыбнулась. Уточнила: — Тебе — руку.

Вернулся посыльный, доложил: — Готово.

Он с любопытством обвел глазами веранду и снова исчез.

Прижав ствол к плешивому затылку, Леха вытянул узенький ремешок. Прихватив руки пленника за спиной, обмотал другой конец вокруг шеи.

Во дворе одиноко стоял "Мерседес", чуть поодаль, рассредоточившись и выставив стволы, залегли охранники.

Алексея разобрал смех: — Камаз, скажи ты им, пусть не позорятся. Что за детство?

Заложник сердито засопел носом, но промолчал, не дав сорваться с языка резкому слову в адрес наглой девки.

Не торопясь, преодолели десяток метров от дома к машине.

Ольга пристроилась за спиной стреноженного авторитета, контролируя его движения нажимом ствола в бок.

Открыв дверь, шмыгнула на сиденье и рывком, без церемоний, прямо за пояс втащила задохнувшегося пленника в салон. Захлопнула дверцу и тут же, рукояткой пистолета, "выключила" жертву.

Камаз ткнулся носом в боковое стекло. Однако глубокая тонировка скрыла варварское обращение с заложником от глаз охраны.

Мерседес тронулся мимо застывших телохранителей и выскочившего из дома начальника охраны.

Как ни подмывало Леху приоткрыть окно и влепить шустряку пулю в колено, но пришлось сдержаться.

Не обремененные интеллектом соратники Камаза могли отреагировать агрессивно. Машина перескочила водосток и, вывернув на асфальтированный проселок, рванула к трассе.

Алексей гнал машину, поглядывая на завалившегося к дверце Камаза, и прикидывал, как его потрошить. Допросить было необходимо, но дорогая машина наверняка имела систему слежения, поэтому остановиться на достаточное для беседы время не получится.

"Что ж, будем говорить на ходу", — он застегнул ремень на безвольном теле и похлопал бандита по щеке: — Подъем!

Камаз дрогнул веками.

— Не надо придуриваться, — Леха дернул удавку.

Пассажир открыл глаза и осторожно пошевелился.

— Не выйдет, — охладила его надежды девчонка. — Сиди тихо и отвечай на вопросы.

Авторитет грубо выругался, помянув ее родителей. Затем перешел к конкретике. Угрожать не рисковал, но намеками пытался запугать, конкретно.

— Что это за история с оружием и федералами.? Возражения не принимаются. Ты видел результаты допроса Ахмеда и его "шестерок", поверь, рука не дрогнет, — невозмутимо поинтересовалась Оля, следя за дорогой.

Камаз сидел молча, глядя на пролетающие мимо столбы.

— Тебя предупредили, ты не послушал, — коротко размахнувшись, Алексей ткнул острием ножа в локоть вывернутой руки пленника. Если знаешь, куда ударить, боль невыносимая. Реакция на нерв разрывает руку и всю половину тела от макушки до ноги. Выдернул, теперь кровь текла не только из пореза на шее, но и по руке.

— Слушай, кончай партизанить, так на кровопотере загнешься, — пошутил диверсант.

— Что ж ты за тварь такая? — выдохнул Камаз.

— А ты весь в белом? Пойми, ответить придется. Только, когда ты заговоришь по принуждению, легче будет добить, чтоб не мучился, — Леха глянул в зеркало: "Сопровождения пока не видать, но это дело времени. Появятся, не усидят".

Вопрос пришлось повторить дважды. Скрипнув зубами, Камаз бессильно плюнул кровью в лобовое стекло и начал рассказ про контейнер с оружием, про засаду. В общем, все, что знал. А когда "авторитет", между прочим, обмолвился о том, что снайпера сдали два раза, сначала чужие, а потом свои, то желание прекратить допрос стало у Алексея почти невыносимым. Наконец, "язык" замолчал, на лбу у него выступили бусинки пота.

Алексей понимал: "Нужно заканчивать, скоро пост ГАИ".

— А ведь ты с этим снайпером сейчас и едешь, — без эмоций произнесла девчонка.

Невероятно, но авторитет поверил, и от того посерел еще больше. Он мог надеяться, что его отпустит посторонняя дурочка, но теперь надежда исчезла. В отчаянии дернулся, пытаясь достать ее головой. Лехе осталось только выставить клинок. Лезвие вошло точно между ребрами, пробив сердце. Откинувшись на сидение, бандит коротко всхлипнул, попытался вдохнуть мгновенно посиневшими губами и замер.

Заметив поворот на второстепенную дорогу, Алексей съехал к небольшому лесочку.

Леха задумчиво подбросил на ладони маленький шедевр компьютерной техники, найденный в кармане бывшего уже авторитета, с наслаждением вдохнул прохладный осенний воздух. Пахло травой, прелостью. Запахи осени, такие мирные и настраивающие на лирический лад, никак не вязались с этой кровавой суетой, в которую его затянула неудачная реинкарнация. Невесело хмыкнул и, стряхивая расслабленное настроение, хлопнул в ладоши.

— Рота, подъем, — рявкнул Леха голосом старшины Пилипенко.

С верхушки сорвалась одинокая ворона, каркнула, ругаясь на шебутную соседку, и, тяжело взмахивая крыльями, полетела к трассе. "Пора и мне", — встал и, сбивая сухую траву, двинулся к трассе, а уже через пару минут, остановив попутку, ехал в город, слушая веселую болтовню водителя Жигулей.

Паренек записал неизвестно чей телефон и довез Ольгу к самому подъезду.

Маша оказалась дома. Хотя, по идее, должна была свалить куда подальше.

— Где была? — встретила она Олю риторическим вопросом. — За что тебе деньги платят?

"Что ты будешь. Домохозяйка, а гонору, как у комиссарши, — усмехнулся Леха — Положим, денег мне еще не заплатили. Ну, да бог ей судья".

Не обращая внимания на взбалмошную дамочку, Оля собрала свои вещи, проверила документы.

— Ты куда? — остановила ее Мария.

— Послушай, я тебе русским языком сказала. Нужно исчезнуть. Муж повторил. Что, совсем тупая? — поинтересовался Алексей. — Сама жить не хочешь, дочку пожалей. Последний раз говорю. Бежать нужно. Немедленно. Через час, максимум, придут люди, которые, прости за пошлость, из тебя дуршлаг сделают. Ты что, мазохистка?

Ольга двинулась к выходу.

— Подожди, — визгнула хозяйка. — Мы с тобой.

— Лиза, — крикнула она дочери, — собирайся, поедем к бабушке!

"Господи, снова здорово. Как вы достали".

— Давай так, — Алексей задумался. — Схожу за машиной, а вы собирайтесь. Посигналю, спускаетесь вниз. Только не к матери, вспомни каких-нибудь знакомых. Желательно, не в Москве, а в пригороде. Барахло не бери. Документы, деньги. Все.

Оставив их собираться, прогулялся на стоянку. Машина была на месте.

"Ох, не дело. Не дело. Сто к одному, белобрысый, по своим каналам, ментов уже наверняка озадачил. Теперь первый гаишник тормознет. Но не бросать же девчонок? Люди покойного сейчас в таком раздерганном состоянии, что не дай бог им в руки попасть. Жалко и ее, и дочку. Попробую вытащить".

Перекрестившись, подал авто назад. Заглушил двигатель и тихонько прошел к подъезду. Вроде спокойно? Однако, в окне третьего этажа шевельнулась тень.

"Мужик, судя по габаритам?" — осмотрел двор внимательней и зацепился взглядом за стоящую в ряду спящих машин "Ниву".

"Маска, маска, я тебя знаю. Точно, возле дома у Камаза такую видел, номер, правда, не помню, а вот цвет соответствует. Пойду, проверю", — Леха скользнул вдоль баков с мусором и вынырнул в мертвой зоне, чуть позади шедевра российско-американского автопрома. В машине, больше смахивающей на Оку-переростка, чем на джип, кто-то сидел. Девушка постучала в стекло и заблажила пьяным голосом малолетней оторвы: — Мужчина, угостите даму сигареткой.

— Да пошла ты, — отмахнулся тот, не сводя глаз с окон.

— Хам! — Оля коротко ткнула сидящего стволом в висок. — И разиня.

Водитель завалился на пассажирское сидение.

"Почему от субтильной девочки никто не ожидает подвоха? Наверное, чистая психология? — размышлял Алексей, приоткрывая дверцу и тихонько дергая застревающее в узком проеме тело. Добивать не хотелось.— Что я, зверь, что ли. Еще разок по кумполу, и на полчаса глубокий наркоз обеспечен".

Сев за руль, приготовился ожидать: "В доме шуметь не станут. Скорее всего, ждут. Маша, наверняка, им все рассказала. Это понятно — своя рубаха, как говорится, ближе. Только теперь, как я понимаю, девочек должны отвезти на базу и допросить с пристрастием. Ну, как и вспомнят? Что говорила, куда заезжала? Дело нудное. На психе, да в суете, много не выяснить. Опять же — соседи".

Не прошло и часа, как засадные хлопцы двинулись вниз. Снова мелькнул силуэт в окне, потом свет погас.

Леха скользнул из кабины и притаился в тени. Через минуту процессия вышла. "Лиходеев", и впрямь, оказалось трое: "Жаль, белобрысого нет. А вот мужичок знакомый. Прапор, сука умелая. Значит, его и надо валить первым. Снайпер ушел в сторону, меняя приоритеты. Едва фигуры приблизились, открыл огонь. Выстрелы слились в один трескучий хлопок. Ошеломленные развязкой, Маша и Лиза застыли возле корчащихся на асфальте боевиков.

Наметанным глазом Леха определил: "Добивать некого. Все трое с дырками в голове. Ну, что поделать, не их сегодня день. А ведь куда проще. Отзвони водителю, убедись, что все чисто. Пришлось бы тогда в квартире погром устраивать. С неясным результатом. А так — все ровно". Открыл дверцу и втолкнул подопечных в салон. Маша судорожно втягивала воздух, борясь с дурнотой. А вот в глазах дочки, как ни странно, проявился огонек восхищения.

"Вот они, детки-то, ничего святого, — посетовал Алексей. — "Никиты" разной насмотрятся".

Аккуратно освободил пленниц от оков и строго наказал: — Хотите жить, ни звука, нервы потом. Не отошедшие от потрясения они сидели, прижавшись друг к дружке.

"Вот и хорошо, молчат и ладно", — вытащив из кармана водителя бумажник с документами, завел "мустанга тольяттинского розлива" и тронул прочь.

Наконец Маша заговорила: — В Одинцово, — глядя на Ольгу с животным страхом, попросила она. "Еще бы, кто она в ее глазах? Убийца. А то, что нелюди приехали за их жизнями понимает? Ох, вряд ли. Вот, когда они всем коллективом ее и дочку, перед тем как закопать, на хор бы поставили, тогда сама в горло будет готова, наверное, вцепиться, да поздно".

"Хотя, что тут мудрить. Душегуб я. Какие ни есть, они — люди. И душа у них должна быть, другой вопрос, какая? — Отставить. Устроил здесь", — осадил себя рулевой.

Высадив пассажирок у новостройки, кивнул на прощание и собрался отъезжать.

Неожиданно Мария нагнулась к окошку и тихо, нерешительно произнесла: — Спасибо, Оля. Не знаю, кто ты, но спасибо.

Они ушли, а Леха двинул машину в ночь.

Спать ему пришлось в салоне. Повертелся в неудобном кресле, кое-как устроился и задремал. Навалились воспоминания. Его, Лехины. Понемногу вытесняя реальность прожитого дня, словно кадры старого фильма, где он — в главной роли.

Военкомат. Стриженый наголо призывник стоит перед комиссией. Седоватый полковник решительно закрывает папку с его делом и веско произносит: "Годен во флот".

Глава 4

Позывной "Викинг"

Армейская романтика исчезает после трех дней службы. Разом и навсегда. Рев сержантов, стриженые "под ноль" головы новобранцев, казарма, вонь портянок.

Все бегом: бегом умываться, бегом в столовую, бегом на построение и только "строевые" шагом, хотя тут вот лучше бы бегом.

День за днем, вот и неделя пролетела, вторая, появилось легкое понимание этого бардака.

Что-то злит, коробит, но уже становится привычным и потому не страшным.

В элитные части Алексей не рвался. Он вообще с удовольствием сачканул бы от "почетной обязанности и долга". Но проходной балл в университете был такой, что поступить честно не стоило и мечтать. Итог — повестка, военкомат, ПТК со странным прозвищем "холодильник". И вот: "Через две весны, через две зимы".

Слова популярной тогда песни отзывались нехорошим предчувствием этих зим и весен.

В десант попал случайно. Расписанный в ВМФ, он ждал вызова от своего "покупателя", сидя на лавочке возле площадки, где с высоких ступеней выкрикивали фамилии новоявленных воинов.

"Какой смысл давиться в толпе?— размышлял призывник. — Если нужен — найдут".

Когда рядом присел офицер, он даже не повернул голову, дисциплина еще не въелась в сознание.

— Эй, воин, спичку дай, — попросил сосед. — А что не там, "купили" уже? — кивнул головой военный, прикурив.

— А чего толкаться, услышу, — Алексей глянул на собеседника.

"Ого, десант", — по экранам только прошел забойный фильм про десантуру, и ореол романтики веял над всем, связанным с полосатыми тельняшками и голубыми беретами.

Он присмотрелся: "Не многим старше его этот лейтенант. Сам Леха призывался на два года позже сверстников, дали окончить техникум, поэтому выглядел почти ровесником офицера".

Здоровьем и силой Алексея природа не обидела, а спортом он занимался с детства. Русый чуб, рост за метр восемьдесят, широкие плечи. Белозубая обаятельная улыбка. Если бы в те времена крутили западные боевики, то кличка "Лундгрен" была бы ему обеспечена.

Лейтенант перехватил взгляд новобранца.

— Земляк? — разглядел он на рукаве стройотрядовской ветровки эмблему Новосибирска.

Оказалось, что до службы "летеха" учился в соседней школе, отыскались и общие знакомые — местные знаменитости района. Уже через пять минут Виктор, как назвал себя лейтенант, предложил: — Слушай. Фактура у тебя соответствует. Парень, как вижу, не глупый. Пошли к нам. В ВДВ. Чего тебе на флоте три года прогары топтать-рвать.

Алексей, всей душой согласный, что три года — это, всяко, не два, раздумывать не стал. С готовностью сообщил фамилию, номер команды и, слегка волнуясь, закурил в ожидании. Решилось быстро.

— Иди в казарму, — скомандовал, вернувшись из штаба, офицер. — Завтра в десять — здесь, — он ткнул пальцем на знакомую скамейку. — Ну, все, "земеля", — лейтенант хлопнул новобранца по плечу: — С десантом тебя!

И вот уже три недели Алексей служил в десанте.

Учебка, она и у космонавтов учебка. "Строевые", уставы, наряды, опять строевые, постоянное чувство голода, бег на физзарядке, бег с выкладкой, бег просто так.

Алексей постепенно втянулся. Понятно, не получал удовольствия, но и тягот, особых, не испытывал. Помог характер, спокойный и рассудительный.

"Значит, так надо, "гражданку" из нас выбить, — смеялся он про себя, прыгая после отбоя, по команде орущего сержанта. — Стресс выбивают стрессом".

Наступила дата присяги. Отстояв на плацу и прочитав заученный текст, они перешли в надежные лапы Вооруженных Сил.

А на следующий день его вызвал командир роты.

Само по себе, это — событие. Командир роты новобранцев не замечал в упор, и вызов к нему значил не просто нарушение, а сверхпроступок.

Алексей, чувствуя себя невинно осужденным, вошел в кабинет и, бросив ладонь к виску, рявкнул, докладывая: — Товарищ майор, по вашему...

Однако, вместо командира, за столом сидел немолодой офицер, в звании подполковника. Форма почему-то смотрелась на нем чужеродно. Словно на переодетом гражданском. Уставная фуражка с покосившейся кокардой. Ни один офицер не станет терпеть такое издевательство над головным убором. А тем более подполковник.

"Как известно, "шитые" фуражки — привилегия старших офицеров, и носить уставной котелок?" — Алексей перестроился и продолжил доклад: — Рядовой Бессонов по вашему приказанию прибыл.

— Ладно, не ори, — остановил подполковник.

— Садись, — ткнул пальцем, указывая на стул.

Алексей сдернул берет и присел на край, наготове при первой необходимости вскочить.

— Размазывать кашу по тарелке некогда. Перейду к делу, — офицер достал папку. — Предлагаю вам, рядовой Бессонов, службу в подразделении специального назначения.

Алексей невольно усмехнулся, вызвав удивление собеседника.

— Странная реакция, — насупился тот: — Объяснитесь, солдат.

Алексей смутился, потом честно ответил: — Когда я, на "призывном", услышал короткое слово — ВДВ — это значило два месяца бега и строевых занятий. Вот и подумал — сколько месяцев строевых означает такое длинное слово?

Подполковник хлопнул ладонью по зеленой ткани стола и оглушительно захохотал.

— Ай, молодца. Ну, молодца, — повторил он. — Впервые слышу такой ответ. Парень, мы споемся.

Странный офицер утер слезу: — Я, командир роты, набираю личный состав. Честно скажу, твое дело смотрели психологи, поэтому, в том, что ты согласишься, не сомневаюсь. Но, вот что так отреагируешь, психологи не сказали.

— Строевых будет мало. Это я тебе обещаю, а вот всего остального хлебнешь полной ложкой. Детали, извини, сообщать пока не могу, но одно скажу — служба в самый раз для тебя. Романтики у нас не задерживаются. Работа мужская, тяжкая и грязная. Решай.

— Товарищ подполковник, наверное, психологи знают лучше. Согласен, — Алексей, действительно, не имел ничего против нового предложения.

Служба в десанте, по его пониманию, мало что могла ему дать: "Если быть, то быть профессионалом, а при таком обучении и загруженности хозяйственными работами стать профессионалом невозможно. Каких высот можно достичь, если за два с лишним месяца обучили только тянуть ногу?"

— Твое согласие — полдела. У нас строгий отбор, — продолжил офицер. — Не очень сложный, но специфичный. Вот, к примеру, ты — молодой боец, для тебя любой офицер — это царь и бог. То, что ты сумел перестроиться и доложить, это уже плюс. Что среагировал на предложение с юмором — тоже и так далее. Самое невинное задание может оказаться проверкой, поэтому будь внимателен.

— Значит, договорились, — он встал и протянул руку: — Зовут меня Василь Кириллович. Прозвище в части скажут. Завтра тебя вызовут. Ну и, естественно, никому, ничего. Бывай, Алексей Бессонов.

Новая служба началась с испытаний. Тряской. Его и бойца из соседнего взвода погрузили в кузов бортового Урала и повезли.

Ехали долго. Сержант разговорчивостью не страдал. Он сдвинул берет на глаза и задремал, не обращая внимания на дикие рывки и подпрыгивания.

Водитель гнал, как на ралли. Пока шли по трассе, было терпимо, но когда дорога стала похожа на стиральную доску, а водила почти не сбросил скорость, стало тяжко.

Но добрались. Военный городок оказался небольшим. Три казармы, учебный корпус, штаб, полоса препятствий, парашютная вышка.

И все это в окружении вековых сосен. На этом сходство с учебкой и лагерем закончилось.

Сержант привел их в казарму и, показав две койки, буркнул: — Спать здесь будете. Рундуки сдать в каптерку, дальше по распорядку.

И ушел. Настроенный на пристальное внимание старослужащих, Леха удивился тому, что никто их не встретил.

Только из каптерки появился толстенький солдатик, отобрал мешки и "парадку", выдал застиранную п/ш.

— Устраивайтесь, бойцы, — он весело подмигнул. — Не дрейфь, босота, не съедят.

Действительно, не съели. Легкую издевку считать за "дедовщину" смешно. Каждый занимался своим делом и к новичкам не лез. Они попали в спецнабор одного года, из стариков были только замкомвзвода.

Отбор начался с кросса. Их, команду тридцать пять новобранцев, гнали три сержанта. Темп они взяли такой, что даже сами, как заметил Алексей, к концу задохнулись. Бессонов, имевший первый разряд по пятиборью, пробежал нормально, вперед не лез, но и не отставал, держался в середине. Однако после кросса пошло издевательство над организмом.

Остановив их в распаханном поле, сержант отдал приказ: — По-пластунски, вперед.

После десяти метров беречь форму стало бессмысленно.

Преодолев вспаханный участок, рванули. Сержанты уже не подгоняли, а просто бежали рядом.

"Отрезок пять километров, — как понял Алексей. — Гоняют кругами".

Снова пахота и снова ползком. Он насчитал пять кругов, команда растягивалась все больше и больше. Отставших не ждали. Наконец, пытка кончилась. Резкая команда — в одну шеренгу становись. Перекличка.

— Иванов, Петров, Сидоров... — отозвалось семнадцать. Отставших списали в тот же день.

"Сурово", — усмехнулся Леха. Ему это испытание далось не сказать, что просто, но не на пределе. Однако следующий день принес совсем другие тревоги. Началось все обыденно. Их вывели на полигон и приказали пройти по широкой доске строевым шагом, инструктор засек время. Недоумевая, Алексей промаршировал, как и все. Но, когда поступил приказ забраться на пятиметровую лестницу, где была установлена такая же доска, и промаршировать по ней, в животе стало пусто.

Кажущаяся невысокой конструкция сверху смотрелась "пятиэтажкой". Шаг, которым испытуемые проходили по доске, назвать строевым мог только отъявленный льстец. Один из курсантов просто лег на доску, и снимать его пришлось сержантам.

"Не дождетесь, — Алексей выдохнул и, когда подошла его очередь, резко скомандовал себе: — Доска на земле, вперед".

И, почти не глядя, удерживая срез краем глаза, прошагал, казалось, даже быстрее, чем на земле.

Инструктор крякнул и занес время в журнал.

"Отходить" Леха начал позднее. Загнанный вглубь страх вышел наружу, когда возвращались с полигона. Ноги задрожали, бросило в пот. Однако никто не заметил.

На доске отсеялось двое. К концу недели из двадцати осталось трое. Утром, их вызвал командир роты — уже знакомый Василий Кириллович. По кличке "Груздь", как выяснилось, фамилия Грибов.

— Справляешься? Я знал, что ты пройдешь, — он пригласил сесть.

Теперь, взамен мешковатого кителя, на нем был выцветший комбинезон цвета хаки с множеством карманов и берет, заломленный на ухо.

— Поздравляю. Молодец. Показатели хорошие, но это только начало, расслабляться не советую. Готовим мы, как ты, наверное, понял, диверсантов-разведчиков, причем именно в таком порядке. А так же снайперов, — он прошелся по кабинету, однако старый паркет даже не скрипнул. Помолчав, добавил: — На занятиях тебе объяснят, что это, и с чем едят. Рота у вас пока учебная, но все инструкторы воевали и могут научить не только книжным знаниям. Старайся вникать. Все на занятиях не освоишь, курс громадный.

— Вопросы? — он поднялся. — Тогда вперед.

Занятия, тренировки, снова занятия и бег, бег, бег. Как будто из них готовили в первую очередь марафонцев. И все же молодой организм восстанавливался быстро. Появились приятели. Особенно Алексей сошелся с рыжим пареньком, одним из тех, с кем он проходил испытания.

Вовка Сидоров — крепкий, как боровик, смешливый, находчивый сибиряк, простоватый, но в то же время с легкой крестьянской хитрецой. Его сложно было увидеть сидящим. Живчик вечно с кем-то спорил, загорался, быстро остывал, подначивал. Алексей же, спокойный и неторопливый, выглядел его полной противоположностью. Мог подолгу всматриваться на занятиях по маскировке в складки местности и на все уговоры приятеля начать действовать отвечать — Успеется. Иногда они ссорились, но дольше часа Вовка не выдерживал и шел мириться.

— Эх, Алеха, — мечтал Вовка, — вот бы счас в увольнение пойти. Берет, тельник, все девки наши.

— Ага, ты этот берет заслужи еще, — тормозил мечтания Алексей.

— Приземленный ты, Алексеич, человек, уж и помечтать нельзя, — злился приятель.

Три месяца пролетели быстро. Наступил день первого прыжка. Психовали, конечно, все.

Вовка, оживленный даже сверх обычного, чуть ли не носился по казарме, Алексей сидел молча и просматривал конспекты.

— Я слышал, после прыжков увольнительную дадут, — притащил очередную сплетню приятель.

— Вовка, достал. Куда? От нас до ближайшего поселка сорок километров. Кто нас повезет? В лучшем случае, в культпоход съездим. В кино и назад.

— Тоже неплохо, — соглашался приятель.

Первый прыжок описать сложно. Постные лица сидящих вдоль борта товарищей, мерный гул двигателя, полумрак грузового отсека транспортного борта. Мерзкий вой сирены, сигнал на сброс, ледяной поток воздуха. Алексей, зацепив карабин, двигался следом за приятелем. У самого люка заметил, что того заносит к поручню.

Инструктор, провожая очередного бойца, отвлекся и на них не смотрел.

"Прихватило, — понял Алексей, — сейчас вцепится, не оторвешь". Он, опережая движение руки, толкнул друга в люк. Сам шагнул следом.

Занятый приятелем, не то, что забыл испугаться, как-то проскочил момент выхода и сообразил, что летит, уже падая в бездонную яму.

Но тут по спине отброшенный тугой волной шелка хлопнул клапан ранца. Забыв обо всем, он смотрел на раскинувшийся до горизонта зеленый фон леса, стальной блеск петляющей реки. Приземлился удачно, спружинил на бок и погасил купол. Почти не протащило.

Свесив ноги, они сидели на краю парашютной вышки.

— Алекс, — приятель чуть повернулся, опасаясь смотреть вниз. — Я высоты с детства боюсь. Что-то надо делать, а прознают отцы-командиры, отчислят вмиг.

— Ну, все боятся, — Алексей пожевал губу. — Я тоже боюсь, что теперь, всех гнать?

— Ты не поймешь, — Вовка печально вздохнул.

Они залезли на вышку специально. Первый раз, на верху страх зацепил так, что похолодело в ступнях ног. Однако, сев на край, и посидев минуту-две, заметили — бояться словно надоело, страх стал подконтрольным. Еще пару дней, и они могли сидеть уже спокойно. А сегодня даже Вовка сумел оторвать руку от перил и повернуться к собеседнику. Тут их и застал товарищ "Груздь".

— Але, бойцы, — неслышно подойдя к вышке, он задрал голову и разглядывал их с нескрываемым любопытством.

— Вы что там, мушкетеры, заговор устроить решили? Ну-ка, слезайте.

Застигнутые врасплох, солдаты начали было спускаться.

-Э, нет. Куда? — остановил командир: — По перекладинам вниз, — он стоял, ожидая: — Что, слабо?

Командир явно не шутил. Какие шутки? Добряк Вася, как звали его курсанты, прошел три войны и немыслимое число командировок, где, понятное дело, не мед собирал. Поэтому, когда он говорил, его слушали.

Деваться некуда. Алексей уперся взглядом в круглые от ужаса Вовкины глаза, произнес: — Ты сможешь. Если что, удержу, — прибавил металл в голос: — Ты сможешь. Вперед!

Вовка странно глянул на него и внезапно успокоился.

Он развернулся и, поискав перекладину ногой, повис на вытянутых руках. Нащупал, закрепился, перехватил трубу, присел, зацепился и проделал операцию снова. Алексей последовал за ним.

"Земля, не смотреть на землю, — убеждал он себя. — Командир знает, что делает, мы сможем".

Пятнадцать метров они преодолели за пять минут. Мокрые от пережитого страха, соскочили с последней перекладины, но возле вышки уже никого не было.

— Алеха! — вдруг заорал Вовка. — Я смог, тудыть его, смог!

Он упал в траву, глядя на вышку: — Я смог, совсем не боялся, мне казалось, на поясе страховка. Он сел, удивленно глядя на друга: — А ведь это ты мне сказал — страховка.

— Ладно, — Алексей вытер со лба пот, и тоже присел в траву, колени дрожали от пережитого страха, но в душе была радость — "он это сделал". — Главное, мы слезли.

Часовой развернулся и неторопливо двинулся в обратном направлении. До угла ему оставалось еще три метра.

Алексей выждал и двинулся в такт шагам противника. Раз, два, три, разворот. Он опустился на корточки, сжавшись в комок,

Маскировочный комбинезон с нашитыми кусками ткани, ветками, листьями, скрывая контуры тела, превратил его в неприметный на фоне кустов бугорок. Пять шагов, разворот. Часовой вдруг остановился и резко обернулся назад.

"Чтоб тебе", — Алексей едва успел прервать движение и замер в полусогнутой позе. Ноги мгновенно затекли.

Часовой внимательно осмотрел прилегающую территорию, поправил автомат за спиной и нехотя отвернулся.

"Раз, два, три", — Алексей, увеличивая шаги, пошел в разбег и на счет четыре, в прыжке, сбил часового с ног и, падая, рубанул ножом по шее, другой рукой успевая зажать рот.

— Готов, — он поднялся и протянул руку: — Вставай, Вова, ты помер.

— Совсем сдурел? — Вовка растирал шею. — Хорошо, резиновый. А если б настоящий? И вообще, я тебя, кажется, слышал.

— Если слышал, чего не стрелял? — Алексей понимал, что приятель, если и слышал, уверен не был, а открыть огонь по кустам, без противника — это незачет.

— Надо было стрелять, — хлопнул он друга по плечу, — был я там.

— Ладно, погоди, сейчас я тебя сделаю, — Вовка натянул маскировочный комбинезон, а его напарник двинулся к складу. Занятие по снятию часовых продолжалось.

Среди множества инструкторов и преподавателей в роте был свой человек-легенда. Бойцы, на перекурах, пересказывали о нем слухи и домыслы. Ему подражали и побаивались. Хотя, на первый взгляд, невзрачный, худощавый, а в камуфляже и вовсе щуплый, он совсем не походил на супермена.

Однако, как уже успел понять Алексей, в разведке такие здоровяки, как он, конечно, тоже имеются, но хватает и солдат обычного телосложения.

Вел он предмет, который, как оказалось, считался в спецназе вторым по важности после бега. Предмет назывался "Работа с ножом".

— Нож — это главное оружие разведчика, — сказал на первом занятии Влад. В полном варианте его прозвище было "Влад Дракула".

— Почему? — задал он вопрос и сам ответил: — Скрытность и тишина — вот что спасет вас в тылу противника. Оружие, будь оно трижды совершенное, не дает гарантии бесшумности.

— Объяснять почему, думаю, не надо, — он прошелся по залу.

— Нож должен быть продолжением руки. Сейчас модны стали эти боевые искусства, — он косо глянул на сидящего в общей массе Леху. — Так вот, нож гораздо эффективней всех ваших прыжков и криков. А сталь, всяко, тверже руки.

— Во-первых, — он совершенно незаметно вынул нож. — Доставать его нужно мгновенно — это восемьдесят процентов успеха. В неожиданной схватке побеждает тот, кто первый достанет оружие, это понятно? Второе, никаких понтов, вы не в балете. Финты, уклоны оставьте для уличной шпаны. Удар по блокирующей или бьющей руке и добивание: в горло, в лицо или в сердце.

— Первое правило, — начал инструктор. — Рукоять ножа расположена по диагонали ладони, причем, сила захвата в кольце из безымянного пальца и мизинца. Указательный, средний и большой пальцы лишь слегка придерживают оружие и направляют его в цель.

Они учились выхватывать нож в любом положении, лежа, стоя, в прыжке, с разворота. Сотни, а то и тысячи раз, до полного автоматизма.

Следом пошла отработка удара: на манекене, в спарринге, с резиновыми лезвиями, с настоящими ножами. Влад преподавал и метание ножей, тоже необходимую науку разведчика.

В работе ножом прекрасно зарекомендовал себя Вовка, он неожиданно быстро достиг очень приличных результатов. Техника, простая и надежная, а особенно скоростная работа, позволяли ему справляться с партнерами за две, три секунды.

А вот метание пришлось по душе Алексею. Он интуитивно выбирал нужный замах, и процент попаданий у него был лучшим в группе.

Нож для метания — особый: тяжелая ручка, отверстие для тросика. Но, брошенный мастером, имеет силу, в два раза большую, чем удар рукой, а если учесть, что расстояние для прицельного броска около пяти метров, то преимущества очевидны.

Конечно, тренировки важны, но играют роль и природные способности.

Кому-то дано, и тогда тренировки помогут добиться выдающихся результатов. Алексею было дано. Он метал в прыжке и стоя, спиной и с переворота, а нож, как заколдованный, вонзался именно в место, куда был предназначен.

Даже Влад, глянув на Лехины достижения, покачал головой, заметив: — В цирке большие деньги можешь заработать.

Вроде похвалил?

Дни шли. Рукопашка, стрельбы, ножевой бой, работа саперной лопаткой, психологическая подготовка. Ох, как трудно далось это упражнение, далеко не каждый смог запросто возиться в кровавом месиве. Возили их и в морги, на вскрытия.

После этих занятий отношение к службе у Алексея изменилось. То, что раньше считал просто тренировкой, приобрело зловещий и суровый смысл. Как поступить с заметившим разведчиков мирным жителем? Отпустить? Но это гарантированный провал и смерть всей группы. Ответ один, но как даже самому себе признаться в том, что это придется сделать?

И Алексей нашел выход. Он определил для себя: "Это работа. Просто служба, на которую ты попал по незнанию, по недомыслию, из глупой романтики, но это то, что ты должен делать, и делать хорошо".

Он прошел через этот порог. Теперь тренировался серьезно, в полный контакт, не жалея себя. Ему казалось, если он терпит боль и готов к смерти, то и сам, при вынужденном убийстве, морально имеет право на это.

Полгода они провели в классах, а с началом лета перебрались в поле. Ориентирование на местности, подготовка следопыта, выживание, топография.

Снайперская подготовка, вообще-то, относится к специализированной и идет после окончания курса общей, но их учили одновременно и этому.

"Вы, ребята, особый случай", — обмолвился командир роты. Чем особый, не досказал.

Причину узнали позднее. События в Афганистане выходили из-под контроля, требовалось огромное количество снайперов.

Начали с маскировки. Костюмов было только два — для демонстрации. Поэтому шили сами.

На комбинезон пришивались куски распоротой ткани, бахрома, делались петли для веток и листьев, полог, он же "намордник-накомарник", кусок ткани, закрывающий лицо. Костюмы получились что надо. Каждый, проявляя смекалку, придумывал что-то свое.

Алексей, нашив несколько кусков ткани, вставил внутрь тонкую медную проволоку и при ее сгибании куски меняли фигуру до неузнаваемости, причем их можно было изогнуть по месту, приспособив к форме конкретного фонового участка.

Дальше — "прятки". Один прячется, другой высматривает. Наконец, пришел черед стрельбы, но сперва сборка-разборка. Легендарная "Драгунка" снилась по ночам. Осваивали всерьез. Леха уловил, как выбрать курок и плавно провести его по всем шероховатостям и зацепам спуска. Придумал, а потом отработал способ, ярко представляя, что какая-то сила давит на указательный палец, и незаметно для себя производил выстрел.

Наступил новый, 1981 год. Свободные от вахты солдаты сидели в Ленинской комнате. По телевизору шел "Голубой огонек".

— Леха, — негромко произнес, отвлекая приятеля, Вовка, — а я себе "позывной" придумал.

— Ну? — Алексей, следя за прыгающим на экране Леонтьевым, поинтересовался: — Какой?

— "Лютый", — гордо выдохнул приятель и в ожидании глянул на товарища.

Понимая, что обидеть можно не только словом, но и интонацией, Алексей состроил соответствующее лицо, помолчал и, наконец, произнес: — А что, нормально. Одобряю.

С тех пор Вовка перестал отзываться на имя, признавая только новое прозвище.

* * *

Разбудил Алексея стук в стекло.

— Эй, в джипе, запер, — разорялся мужичок в коротком плаще.

Леха передвинул машину и попытался вновь задремать, но сон улетучился.

"Надо же, как наяву? А ведь, сто лет прошло", — Алексей потянулся и задумался. Вчерашние события казались далекими, словно были и не с ним.

"И что дальше? Выяснять, кто из моих командиров сволочь? — внезапно почувствовал совершенное безразличие. — Да хрен с ними. Чего добился? Убрал одного бандюгана, так сегодня на его месте трое новых появятся. Найду я подонка в родном полку? Его тоже валить? Тогда и Гену Тверского надо убирать, чем он лучше?"

Новое состояние переполняло душу. Жизнь прожил, а кроме роты покойников за спиной вспомнить и нечего.

Решение созрело мгновенно. Он подхватил сумку, бросил в салон оба ствола и захлопнул дверцу.

"Пропади оно все", — махнул рукой и, не оборачиваясь, двинулся прочь. Сделал пару шагов и внезапно сообразил, что его сознание не одиноко. В голове отчетливо звучали чужие мысли.

Глава 5

А в актрисы слабо?

Ольга улыбнулась. На душе необычайная легкость. Захотелось петь. Она оглянулась. Раннее утро, кругом ни души.

Потихоньку затянула старинный романс. Откуда вспомнились эти слова и мелодия?

Миновав парк, вышла к остановке. Автобус со вздохом распахнул забрызганные дорожной грязью двери. Забралась внутрь и устроилась возле окна. Не имея представления, куда едет, Оля точно знала — все будет хорошо.

Неожиданно заметила площадь "трех вокзалов". Не раздумывая, выскочила из салона и двинулась в кассы. А уже через час, сидя в купе, провожала взглядом неласковый московский пейзаж.

В Питер так в Питер. Ближайший поезд решил все.

Попутчиков, к счастью, не оказалось, пустое купе.

Разглядывая мелькающий за окнами ужастик промзоны, неожиданно сообразила, что скучает по дому.

"Как там они, даже не позвонила. Странно, будто провал в памяти, так бывает, когда дни заполнены рутиной, учебой, например. При желании не вспомнить, что делала вчера, а уж тем более три дня назад. Но тут? Я же вроде экзамены сдавать приехала?"

— Ничего не понимаю, — голосом "колобков" из мультика пробормотала она.

Поезд заскочил в небольшой тоннель и, глянув на отразившееся в темноте провала лицо, девчонка обалдела: "Бли-ин! Прическу сменила? Когда? Ох, провалы в памяти, это склероз, — и все равно, настроение полета не пропадало: — Мы живы, мы веселы, впереди слава. Разберемся". Ей до ужаса захотелось сладкого. Глядеть в окно быстро наскучило, и остаток пути она с удовольствием проспала, несмотря на музыку, гремящую в поездной трансляции.

Разбудила проводница: — Вставайте, девушка. Белье сдаем.

Наскоро умылась и, оглядев дикой расцветки и фасона топик, решила: "Эту страсть в утиль немедленно".

В Питере она была всего раз и то в детстве, поэтому город казался совсем незнакомым. Запомнились только кони на Аничковом мосту, сугробы, голуби у Казанского собора и Дом книги напротив.

С вокзала, поймав такси, махнула в гостиницу.

"Номера дико дорогие, почти сто долларов в сутки. Но искать жилье, в таком виде, просто бессмысленно. Кто пустит немытую, бомжеватого вида, девчонку в дом?" Первым делом залезла в ванну. Отмокала час. "Господи, так вывозиться? — недоумевала она, отчаянно царапая пятна на джинсах и подтеки на кожаной курточке. — Симпотная, кстати, курточка. Где купила? Ума не приложу. И колечко новое? Странно, что с памятью? Забыть такое? А камешек вообще, прикольный. Фианит?" — полюбовалась колечком и, наскоро высушив волосы, кое-как расчесалась.

"Здорово, а мне идет, — крутанулась у зеркала, — диковато, но мордашка высветилась. Еще бы накраситься и барахло поменять. Отстирать это, мне кажется, невозможно. Въелось, как не знаю... Кетчуп что ли?"

"Слушай, Олька, — озадачилась девчонка, — а чего ты в Питер поперлась? Вроде в Москву собиралась? Да ладно, Питер так Питер, театральные вузы и тут есть, — распахнув сумку, обалдела: — Ой, а денег-то сколько?"

Леха, впервые, тихонько вклинился в ворох чужих мыслей, якобы припоминая: "Фишки, шампанское. Воспоминания оживил мелкими эпизодами покупок и похода в Салон красоты".

"Казино? Странно, не помню, совсем. Шампанского, что ли, на радостях перепила? А, ладно, не банк ведь ограбила. Здорово как. Можно что хочешь накупить, а еще и домой послать", — защебетала про себя фантазерка.

Наконец, уже спокойно, вынула деньги и пересчитала. "Надо в банк положить, — твердо решила хозяйственная девочка, — и карточку завести".

"Гостиницу оплатила, на шмотки тысяч пять возьму, и на жизнь столько же. Хватит, наверное?"

Ее рука ткнулась в упрятанные на самое дно сумки ножи.

"Ничего себе, кинжалы настоящие?"

"Пусть лежат", — неслышно попросил Алексей.

"Да ладно, пусть валяются", — ответила она себе и положила "Осу" назад. С отвращением натянув "стоячие" от грязи джинсы, спустилась в холл. К ее радости, все, что нужно, оказалось в том же здании. И филиал банка и бутики.

Скоренько оформила счет, расписалась за карточку и кинулась за покупками. В последний момент не удержалась и захватила с собой еще десять тысяч. На всякий случай.

Набрав гору тряпок и умотав Леху беготней по примерочным, девчонка отправилась в парикмахерскую.

"Косметику потом выберу, а сегодня хоть так, голову подправлю и ногти сделаю", — размышляла довольная, как стадо диких слонов, провинциалка.

Леха с тоской представил, что предстоят два часа муки, и смирился. Дама в парикмахерской заинтересованно прочесала волосы и одобрительно кивнула.

— Хороший мастер. У нас делали стрижку?

— В Москве, — подсказал Оле внутренний голос. — На Арбате в "Волшебнице".

— Знаю, как же, — кивнула собеседница. — Салон известный.

Стоит признать, второе посещение храма причесок Леха перенес значительно легче: "Привыкаю, что ли?"

А вот на живодерской процедуре с ногтями, которые клеили, сушили, пилили, резали по живому, скис: "Ну что тут поделать, выше сил, не могу".

Высидев положенное и рассчитавшись, Ольга выскочила наружу. Однако качество маникюра стоило потерянного времени.

Утром, перекусив в буфете, собралась и отправилась в приемную комиссию.

"Первый тур через два дня, слава богу, успела".

"Стоило мучиться, на каблуках-то? Ведь не экзамен", — запоздало сообразила абитуриентка. "А к чему и на экзамены наряжаться? — подкинул идейку Алексей. — Там все будут в лучшем, и кого здесь "раскраской" удивишь? Может, наоборот? На контрасте".

Оля задумалась: "Может, и правда, не выпендриваться?"

С этой мыслью и заснула.

Весь следующий день выбирала, что читать: "Басни — не актуально. Классиков — скучно. А что?" — так ничего не решив, она устала и махнула рукой.

Вообще-то плюнул Леха, ему надоело следить за ее мученьями из-за такой ерунды.

Странно, Ольга вовсе не беспокоилась о первом туре. Главное — второй этап, музыкальный номер, вокал.

А на следующее утро, повинуясь невнятному желанию, съездила в Пассаж и выбрала хорошую шестиструнную гитару. Концертная "Кремона" обошлась в двадцать тысяч, но денег стоила. Чистейший звук, легкий строй. А в придачу к инструменту, гулять так гулять, разорилась на роскошный футляр. Твердый, обтянутый матовой кожей, кофр.

"Захотелось вот. И плевать, что играю я так себе. Не очень играю, если честно, но пусть будет", — начала оправдываться перед собой транжира.

"Нет, ну надо такое сказать? Это кто, "не очень"? — Алексей даже обиделся. -Да я одних только струн под сотню порвал, а на аранжировке собаку съел".

"Нормально сыграем. А если еще споешь как надо, вообще "супер" будет".

Придя в номер, Оля, первым делом, вынула гитару, устроилась поудобнее и, неожиданно для себя, заиграла какую-то замысловатую классическую мелодию. Не рваными дворовыми аккордами, а немыслимо ловко перебирая тонкими пальцами лады, и с немым восторгом вслушиваясь в кружево волшебной мелодии.

"Ага, вспомнила. Бетховен, "Соната ре минор". Ух, ты, как я успела забыть, что учила. Но, все равно, здорово вышло".

Окончив, взяла новый аккорд и заиграла вступление к старинному романсу. Всплыли в памяти слова великого поэта. Чудо, пальцы сами брали нужные аккорды. Она пела и не могла понять, что стало с голосом. Ну, пела раньше. Для себя, дома, в компании. Знала, есть, но чтобы такой?.. Откуда? Тембр, сила. А верха? Даже слезы проступили. Спела еще, но уже кого-то из современных. Тоже неплохо. В тон и без фальши, правда, немного по-своему. "Ну, так это ведь здорово".

А напоследок, решив похулиганить, вспомнила старую вещь Розенбаума, что-то из "Одесского цикла".

"Обалдеть. Это не я. Это почти мужской голос, даже переходы мужские, интонации. И хотя пела весь вечер, в горле не скрипнуло".

На первый тур пришла в простеньком цветном сарафане, лишь слегка подправив глаза и уложив волосы.

Немного беспокоило ее только одно. Она так и не решила, что будет читать. Но, вот, поди ж ты, страха не было. Была твердая уверенность — все будет хорошо.

Своей очереди ожидала, тихонько сидя в уголке похожего на рынок обилием народа, пропахшего духами и прочей "боевой химией", вестибюля. Дождалась к полудню. Озверев от наплыва чтецов, экзаменаторы уже не слышали ничего. Тоскливо смотрели перед собой, выполняя тягостную повинность.

Ольга поздоровалась и, не дожидаясь традиционного вопроса, неожиданно для себя, на вдохновении, произнесла: — Есенин "Письмо к женщине".

Чуть подсаженный вчерашним вокалом голос ушел вниз, возникла легкая хрипотца, но звучал он четко и сильно. Повторила чуть тише: — "Письмо к женщине".

— Вы помните? Вы все, конечно, помните.

Показалось, что произнесла это вовсе не хрупкая, в простеньком платьице, девчонка, а кто-то другой.

Один из экзаменаторов, задумчиво сидящий за столом с видом страдающего острой зубной болью, вздрогнул. Поднял глаза. Заинтересованно толкнул локтем соседа, профессорского вида толстяка, незаметно читавшего статью в газете.

А перед глазами у Алексея вдруг всплыл его последний разговор с женой.

Леха сидел на продавленном диване в убогой комнатке гарнизонного ДОСа, закутанный в казенное одеяло, глядел на стоящую у окна Машу и пытался справиться с потряхивающей тело малярийной дрожью. Двухнедельный рейд по джунглям, кишащим тропической живностью, оставил после себя дикое безразличие.

Тяжелый разговор вышел.

В заключение Мария коротко и доходчиво подвела итог: "Если тебя, дурака, убьют в очередной командировке, мне вовсе не светит вдовствовать на копеечную пенсию у черта в турках. Решай".

А на следующий день их группу выдернули на новое задание. Когда вернулись, комната в офицерской общаге была уже пустой.

"Интересно. Как она сейчас? А что меня нет, наверное, и не знает?" — внезапно подумалось Алексею.

Оля читала Есенинские строки и, словно наяву, переживала боль расставания. Всплыло непонятное раздражение и чья-то, уже вовсе нестерпимая, почти смертельная тоска, а еще понимание невозвратности. Скорее, даже не для них читала, для себя. Закончив, подошла к столу и вопросительно глянула на председателя комиссии. Оля часто видела ее по телевизору. Красивая, еще эффектная женщина, задумчиво и слегка недоверчиво посмотрела на абитуриентку. Протянула ей листок зачетки.

Показалось, что глаза актрисы, спрятанные за стильными очками, подозрительно блеснули.

Сосед председательствующей кивнул головой с величественными залысинами: — Да, да, будет очень интересно послушать на втором туре.

В гостиницу летела, как на крыльях: "Надо же, кто мог подумать, прошла. Ура".

Алексей тоже удивлялся, но не ее успеху, а своему настроению: "Это ж надо, сколько лет прошло, думал — зажило все. Ну, разошлись и разошлись. А вон как зажгло. Может, зря тогда не удержал, может, стоило отказаться? Глядишь бы и проскочили.

Нет, бесполезно жалеть. Да и как отказаться? Вся группа на задание, а я в кусты?"

Готовили их тогда для работы в Африке, "Аденские кореша" по социалистическому лагерю неожиданно и крепко поссорились с Генсеком, а их задачей было вправить кое-кому мозги. Воду мутил дальний родственничек их вождя. Без меры уважающий американские деньги, к тому же с непомерными амбициями. Вот эти амбиции ренегату и вышибло, вместе с мозгами. "Ладно, чего уж теперь, проехали, — вздохнул Леха. — Эка, вспомнил".

На музыкальный конкурс Ольга пришла с гитарой. Стоило видеть, как скривило лица экзаменаторов, вообразивших, что вновь придется слушать самодеятельное пение под нестройные "три аккорда".

"Ах так? Ну, держись, славяне", — Леху заело.

Ольга распахнула футляр, вынула инструмент, провела по струнам: "Нормально, не стрясла".

И тут же, без подготовки, выдала шикарный блюз Гарри Мура.

Пройдя почти до финала, внезапно оборвала исполнение, взяла новый аккорд.

— Ехали цыга-а-а-не... — вещь, при кажущейся простоте, для исполнения сложная, и кто понимает, вокал оценит обязательно. А если ее к тому же грамотно аранжировать, вызывает не меньший интерес и искреннее переживание, а голос, улетающий местами на три октавы, слушать без волненья мог только глухой с детства.

"Молчат?" — удивилась Оля, закончив.

Подняла глаза на членов комиссии и заметила вчерашнего мужика, с первого тура. Тот незаметно поднял вверх большой палец и, подбадривая, кивнул головой, предлагая спеть еще.

Дверь в коридор приоткрылась, там тоже слушали.

"Чего они молчат?— уже с тревогой замерла, переводя дух, исполнительница.— Ну, раз не гонят, сыграем еще, чтобы на любой вкус".

После короткого, рваного вступления, зазвучали отчаянные слова.

— Я. Як, истребитель,

— Мотор мой ревет, — пропела она, чувствуя как на пределе, в опасной близости от срыва напряглись связки, но справилась.

Пела, забыв про связки, не думая ни о чем, а в конце, когда вышла на финишное — "Мир-р-р вашему дому", слушатели замерли, борясь с пугающе зримым ощущением надвигающейся земли, с неповторимой правдой его интонаций.

Сама находясь под впечатлением вырвавшихся эмоций, спрятала гитару в футляр и коротко спросила у комиссии: — Я пойду?

И тут взорвались. Хлопали долго.

Отдавая бумажку, профессор негромко посоветовал: — Оля, если к нам не пройдешь, обязательно иди в музыкальный, у тебя талант.

— Я подумаю, — пробормотала Оля и торопливо, стараясь не разреветься, ретировалась.

Домой ехала в раздумьях: "А может, прав старик. Может, действительно, в музыкальный?"

"Стоп, не дергайся. Давай закончим с одним, после будет видно" ,— подкинул Леха здравую мысль.

Утро он встретил в отвратительном настроении. Перспектива жить в чужом теле, постоянно зависеть от прихотей ее сознания, желаний, стала невыносима.

"Она не виновата, а я чем провинился? Нагрешил? Так что? Ну, убили, Я свое получил, забирайте, куда там дальше? Готов я. А так-то, зачем? Самое гнусное, если не давить ее сознание, ничего не сделаешь. Руку по собственной воле не поднять", — короче, злой был, как черкес. Да и соседка поскучнела, детские мысли разбегались из крайности в крайность. То она хотела все бросить и уехать назад домой, то нарядиться, как на свадьбу.

"У нее, видишь ты, сегодня этюды. Задолбало", — Алексей отключился и тихо ненавидел всех. Себя, ее, весь мир. Кое-как добрались в институт. Снова нудная, парфюмерно-потная очередь. Она попыталась встряхнуться и привести себя в бодрое настроение.

"А, пусть творит, что хочет", — он разглядывал портреты театральных корифеев, развешанные по стенам, и в происходящее не вникал.

— Ну-с, детка. Вы успешно прошли два тура, сегодня мы дадим вам задание, исполнить сценку, экспромт, — вальяжный мэтр с гривой седых волос снисходительно взирал на зеленую выскочку через позолоченные очки.

— Попытайтесь изобразить, к примеру, — он на секунду словно задумался, — грабителя банка. Вот мы, посетители и персонал, Вы — грабитель. За пять минут нужно сделать так, чтобы мы отдали Вам деньги. Взаправду!

Ольга растерялась, по молодости лет ей было невдомек, что нет для серости больше удовольствия, чем поражение таланта.

Задача казалась ей невыполнимой. Она и без того еле заставила себя прийти на экзамен. На душе скребли кошки. Плохо было. Тоскливо настолько, что хотелось выть. Она замерла, надеясь поймать кураж, но Лехе было все равно: "Ее проблемы".

"Ничего, ни одной мысли, — Ольга представила, как поднимет руку, изобразив пистолет, произнесет какую-то пошлую дичь навроде: — Спокойно, это ограбление".

"Чушь собачья, лучше не позориться", — навалилось сонное безразличие. Опустив голову, чтобы скрыть выступившие слезы, двинулась к выходу.

"Да за что мне такое? — она беззвучно всхлипнула. — Пропади вы все пропадом. Но куда теперь? В контору, полы мыть? Или за прилавок, народ обвешивать?"

За спиной прозвучал жизнерадостный хохоток довольного своей выдумкой мэтра.

— Вот видите, — фаянсово прожурчал он, обращаясь к соседке, увешанной копеечным серебром. — Искусство — это не только смазливое личико.

И тут Лехина злость нашла выход. Мгновенным движением Оля рванулась назад и, крутанув через стол сальто, пришла за спину болтливого пердуна. Уже в воздухе клацнула об угол пустой бутылкой от газировки. Поймав очкарика за седые патлы, нежно вмяла "розочку" в дряблую шею.

"Не убить бы", — мелькнуло запоздалое опасение. Имей Леха такую цель, шутник бы уже сипел разорванной трахеей.

— Ты! Гнида, пархатая. Деньги, на стол, живо. Кому сказано, ну? Всех касается. Пришью его, и другим не жить. Мне терять нечего, — прозвенел Ольгин голос.

Но сказано это было тем тоном, от которого тренированный британский диверсант, которого он "потрошил" в Анголе, сделал под себя. Что уж говорить про окаменевших эстетов. Они заворожено уставились на блестящее острыми гранями стекло, утопленное в жирную плоть.

— Мне повторить? — разведчик тонко изобразил режущее движение.

Заложник взвизгнул и поперхнулся слюной, глаза закатились. Приемная комиссия зашевелилась. Бумажники и кошельки легли на стол. Кто-то в углу тихо взвыл в нешуточной истерике.

Причина была не в стекле, и даже не в голосе. Агрессии, исходящей от девчонки, было достаточно, чтобы ввергнуть в панику всю аудиторию. Внезапный стресс требовал выхода. Соседка мэтра начала стаскивать алюминиевую бижутерию.

Понемногу начало отпускать. Леха ослабил пальцы, стискивавшие кусок стекла, и выпустил сомлевшего мэтра.

Прошло секунд десять, пока они начали приходить в себя. Облегчение мгновенного избавления привело к выбросу огромной дозы адреналина в кровь пожилых любителей сцены. Эйфория вылилась в громкий, истерический смех.

Оля, едва обозначив нетерпение, повернулась к председателю и вежливо уточнила, указывая на "лопатники": — Я сдала? Будьте любезны, зачетку.

Дрожащей рукой экзаменатор вывел закорючку подписи и протянул листок.

— Прощайте, "Станиславские", — Оля улыбнулась и долгим внимательным взглядом обвела стихшую публику: — "Похоже, выгонят? Да и хрен с ним".

Оля сидела на скамье и дрожала от страха.

"Неужели это я? Не может быть, — мысли путались. Чувство, что ею управлял кто-то другой, не исчезало. — Безжалостный и спокойный убийца. Безумие?"

Пожалев девочку, Алексей тихонько внушил ей, что, мол, "перевоплотилась, психологические аспекты механизмы лицедейства до конца не изучены. Недаром говорят, актер умирает с каждой ролью".

Запудрив мозги и кое-как успокоив свою подопечную, задал вопрос. Уже самому себе: "А как мне? Как мне жить?"

И тут его осенило. Внезапно, вдруг. Быть может, сжалился Он, Всевидящий и Всемогущий, но вмиг все стало понятно.

"Никто и не собирался дарить ему это тело. Для его души была уготована другая роль. Вечная обязанность безмолвно хранить и беречь ее душу от бед и напастей. Но, по злой иронии судьбы, именно в момент их встречи ее рассудок отключился, не выдержав издевательств насильников. И, вместо того, чтобы занять свое, полагающееся место в пограничье ее сознания, хранитель стал временным хозяином самого тела. Одна накладка привела к череде последующих, и вот теперь случилось то, что случилось. Самое плохое, что ее сознание тоже начало пробиваться в разум Алексея.

Не приведи господь ей получить то знание жизни, что кроется в его памяти. А впрочем, и сам факт осознания раздвоения личности, который она испытает, прямой путь в психушку, а плюс такой жизненный опыт. Это — гарантированное безумие".

— Оля, — мысленно произнес Алексей, — не пугайся. Ты не сошла с ума. Этот голос в твоей голове, голос Ангела — хранителя.

— У тебя была травма, и поэтому ты не помнишь о той неделе, что прошла со времени отъезда из дома. Сейчас все в порядке, и все будет хорошо.

Девушка вздрогнула, когда в голове у нее зазвучал тихий, спокойный голос.

— Не пугайся, — произнес он. — Ты не сошла с ума.

Она верила и не верила. В детстве ей казалось, что они если и существуют, то должны быть какие-то другие. Ну, скажем, с крыльями, в белых одеждах. А здесь — голос и все. Но, в то же время, стало легче. Хотя сомнение не исчезло.

— Тебе мало доказательств? — прошелестел, усмехнувшись, голос.

— Но почему у меня именно так? — не в силах сформулировать неправильность, Оля покрутила пальцами.

— А ты думаешь, что это неправильно? — прозвучал резонный вопрос. — Не так уж много людей имеет своего личного Ангела. В основном, ну, это тебе знать не стоит.

Голос продолжил: — А те, у кого он есть, на каждом углу о нем кричать не станут.

— И что теперь? — наивно спросила собеседница.

— Жить, — просто ответил голос. — Живи, как жила. А я буду рядом. Подскажу, помогу. Когда и поругаю. Не бойся, без пригляда не брошу. Ты только не удивляйся некоторым странностям и все. Хорошо?

— Хорошо, — кивнула она головой, вызвав удивленный взгляд сидевшей неподалеку женщины.

— А я смогу разговаривать с тобой? — задала она детский вопрос.

— Вряд ли. Сама посуди, раздвоение личности — это диагноз. Так что, нет. Напоследок, запомни, ты должна стать более ответственной в своих желаниях и эмоциях.

"Это нужно осмыслить", — Оля встала и побрела в направлении станции метро, рассчитывая вернуться в гостиницу и в спокойной обстановке решить, как жить дальше. Однако мысли не отступали. Потрясение оказалось чересчур сильным. Не каждый день случается подобное. Сначала дикая сцена в институте, потом голос, звучащий в голове.

Она неспешно брела вдоль зарослей цветущей черемухи и продолжала внутренний диалог.

"Ну, и зачем мне эта профессия? Неужели хочется всю жизнь по указке таких вот мордатых "кротов" повторять чужие слова и придуманные другими жесты? Как показал опыт, актриса из меня не очень и, если не помощь неизвестно кого, то все бы уже прояснилось. Выходит, эта суета впустую? Ой, не знаю".

Неожиданно кто-то тронул ее за рукав.

— Постойте, пожалуйста, — элегантная женщина, в строгом брючном костюме, улыбаясь, протягивала визитку. — Здравствуй, Оля, меня зовут Татьяна, я видела тебя на втором туре и была свидетелем сегодняшнего, — она кивнула головой в сторону училища. — Должна признаться, это какое-то помешательство, то, как ты сыграла, это невозможно. Комиссия до сих пор в шоке. Споры, шум до потолка. Мэтр орет: "Вон!" Другие стоят на том, что ты гениально талантливо выполнила поставленную задачу. Но, боюсь, он все же убедит комиссию и, как ни грустно, тебя срежут.

Ольга весело рассмеялась: — Подумаешь? Одно удовольствие проучить этого "борова" того стоит, что до остального, я уже поняла — это не мое. Так что, флаг им в руки, — не смягчила она ответ.

— Вот как? — дама заинтригованно вскинула голову. — Это интересно. Давай зайдем в кафе и поговорим.

В груди у неудавшейся актрисы что-то сжалось, мелькнула неясная тревога, словно звякнул тревожный звонок. Однако явных причин отказываться она не усмотрела.

— Пойдемте, — кивнула в ответ Ольга.

Они присели за столик в уютном баре. Негромкая музыка усиливала впечатление спокойствия и комфорта от стильно оформленного интерьера. Заказав кофе и пирожные, Татьяна приступила к разговору.

— У тебя превосходные внешние данные, — чуть польстила девушке собеседница и продолжила перечисление достоинств: — отличный вокал, профессиональное владение инструментом. Чудесный, завораживающий тембр. Странное, необъяснимое обаяние.

— Мы отслеживаем появление талантливой молодежи. Невозможно ориентироваться только на безголосых, оплаченных спонсорами "Фабриканток". Если раскручивать только их, не заработать.

Мой шеф, посмотрев запись выступления на втором туре, решил попробовать тебя на музыкальном поприще, — она сморщилась от канцелярского оборота. — Ну что поделаешь. Не могу же я предложить тебе попросту "лабать" в эстраде. Это звучит еще хуже. Смысл предложения — мы ставим тебе программу и образ. Запускаем в рекламную компанию. Пробиваем участие в каком-нибудь телешоу. Потом, если сможем раскрутить, гастрольная деятельность, но придется поработать над имиджем. Формат молодежной эстрады. Ты заключаешь эксклюзивный контракт на наших условиях, поверь, они вполне достойные.

Ольга задумчиво слушала. "Предложение неожиданное и, на первый взгляд, привлекательное. Настораживало только одно — слишком вовремя появилась эта добрая фея".

"С каких это пор ты стала такой предусмотрительной? Неделю назад ты бы от счастья прыгала, а сейчас — опасения, непонятная тревога. Странно, — усмехнулась Оля своим страхам. — Чего тут сомневаться. Соглашаться немедленно, и кланяться в ножки. Это ведь просто чудо!"

— Мне нужно подумать, — внезапно, сама того не ожидая, ответила Ольга. — Ваш телефон у меня есть, я позвоню.

Видно было, что искусительница не ожидала подобного ответа и слегка озадачена. Сломанный стереотип заставил ее проявить эмоции.

— Что ты? — продолжила Татьяна. — Хватайся, девочка, это твой шанс. Знаешь, сколько нам заявок шлют? Тысячи. Он ведь может и передумать.

— Татьяна Васильевна, — припомнила Оля отчество, — разница в том, что они присылают, а ко мне Вы подошли сами. Согласитесь, для тех девочек это заветное желание, цель, а для меня Ваше предложение слегка неожиданно, ведь так? Я должна обдумать его. Один-два дня ничего не меняют. Но, если Вашему шефу с самого начала не понравится моя просьба, то это может еще более затруднить наше дальнейшее сотрудничество. Я уверена, что он поймет мотивы и примет верное решение.

Татьяна кивнула головой, признавая очевидность.

— Да, похоже, шеф в Вас не ошибся, — наконец произнесла она. — Вы не только талантливы, но и рассудительны. Я, со своей стороны, сделаю все, чтобы к Вашей кандидатуре отнеслись внимательно. Вы мне нравитесь, — она протянула руку и на прощанье еще раз посоветовала: — Не отказывайтесь.

После ухода новой знакомой озадаченная Ольга взяла кофе и растерянно задумалась: "Как же быть?"

Алексей неожиданно вспомнил, как сам впервые почувствовал в себе тягу к музыке.

Тогда, в конце семидесятых, о карате или ушу почти никто и ничего не знал. Слышали, краем уха, и только. Даже в спецназе, где рукопашный бой — одна из профильных дисциплин, главенствовало наставление по физподготовке и методички, написанные еще при царе Горохе. Опять же, армия — не Новгородское вече, а институт замполитов в спецназе имел точно такой же вес, как и везде. И стоило кому-то сделать шаг от утвержденной программы, никакие заслуги не удержали бы того "ренегата" в войсках.

Лехе повезло дважды. Сначала тем, что в отряде оказался нормальный замполит. В меру пьющий и потому слегка расслабленный. На вольности во время самоподготовки он смотрел сквозь пальцы. Вернее, ему было просто лень забивать голову посещением занятий. А кроме того, в их набор попал паренек, умудрившийся получить базовые знания восточных единоборств.

Сергей, так звали сослуживца, выклянчил у командира помещение, изготовил примитивные снаряды и потихоньку начал тренироваться.

Леха заглянул в зал и "повелся".

Занятия начинались стандартно. Часовая разминка, повтор связок из блоков и ударов. Верхний, средний внутренний, нижний, нижний, средний внешний, верхний — и так сотни раз.

— Автоматизм в защите — это главное, — любил повторять тренер. — Если "достал", но не закрылся — ты проиграл.

Ката. Первая ката. Формализованное упражнение, как ее еще называют. Как нудно он разучивал ее. Каждое движение разделялось на два, а то и четыре. Поворот корпуса, стопа на линии колена. Р-раз, два. Рука в левый блок. Раз, два. Ровнее ладонь, локоть на уровне плеча, раз-два. Поворот, новый блок. И так сотни, и сотни раз. Зато уже через две недели движения эти, заученные до автоматизма, он мог бы повторить в любое время в любом месте.

А через месяц, когда прошла крепатура мышц от первых нагрузок, заныли сухожилия. Сидеть на одном месте более пяти минут стало невыносимо. Особенно это мешало на снайперской подготовке. Но и это прошло.

Алексей понял, что хоть тренер и сам не очень разбирается в теории, практикой владеет хорошо.

У Лехи были разные учителя — сильнее, слабее, но такого настроя на работу, энтузиазма и влюбленности в свое дело, как у Сереги Воронцова, не было больше ни у кого.

В какой-то момент Алексей заметил, что стал более вынослив, чем остальные. Когда все вокруг в изнеможении падали на живот после пары серий из каких-то семидесяти, ста отжиманий, он легко мог выполнить еще столько же. И не понимал, почему другие "сачкуют". Конечно, боль в мышцах появлялась, но после некоторого преодоления слабела и повторениям не мешала. Только возникала непонятная дрожь в теле. Когда надоедало считать, и он опускался лицом вниз, на паркет, боль возвращалась, схватывая коротким спазмом мышцы. А после возникало чувство восторга и непередаваемое ощущение движения в теле. Будто под кожей пробегал слабый разряд тока. Начинали чесаться и гореть ладони и стопы ног.

Уже потом, в девяностых, прочитав гору книг по этому вопросу и позанимавшись у настоящих мастеров, он понял, что это просыпалась энергия.

Иногда Алексей вставал в стойку и замирал, прислушиваясь. Он ощущал, как нечто словно двигается по его нервным окончаниям. Вот дернуло в середину ладони, кольнуло в локтевом сгибе, через секунду дрогнула жилка на шее, защекотало затылок. Он мог стоять так бесконечно долго. Никаких мыслей, только пустота и покой. Вскоре пришли первые успехи в физическом плане.

Сел в поперечный шпагат. Технически грамотно выполнял удары и блоки. Только удары, все более скоростные и хлесткие, почему-то не отталкивали тяжелый мешок, набитый песком, а заставляли его подпрыгивать, в то же время звук, по своей резкости, мог соперничать с хлопком взрывпакета.

"Быстрые, но слабоваты", — наивно вздыхал Алексей, продолжая работать по "макиваре". Стена содрогалась и сыпалась штукатурка. Однажды, в бесконтактном спарринге, он не рассчитал дистанцию и перчаткой, вернее, всего краем, легонько зацепил партнера, тот согнулся от боли, а когда выпрямился, в месте касания видны были два кровоподтека. На следующий день выяснилось, что порвана жевательная мышца и трещина в челюсти. Тренер, опасавшийся травм, которые грозили не только закрытием зала, но и серьезными последствиями, Алексею спарринги в контакт запретил.

Чтобы испытать блаженное чувство взрыва энергии, ему приходилось все более нагружать себя.

Десять серий по сто отжиманий на трех пальцах, полчаса качания пресса.

Это потом, после десятка лет работы с Ци, он мог прогнать ее по каналам или направить в любую точку тела простым усилием мысли, а тогда эти медитации всегда были его любимым упражнением на тренировках.

Сосредоточившись, он вытягивал вперед руки, представляя, как поток энергии, проходя по большому кругу, концентрируется в кончиках пальцев, постепенно усиливается. Казалось, лучи вырываются из пальцев и устремляются вперед.

Резкость удара отрабатывал со свечей. Стоящая в отдалении свечка должна была гаснуть от легкого взмаха рукой. Он довел расстояние до пяти метров.

Парадокс — ему ни разу не удалось применить свои навыки вне службы. На улице, даже когда навстречу шла пьяная компания отморозков, он проходил спокойно. Словно был для них невидимкой. Возможно, причиной были не только габариты, но и полное отсутствие внутренней агрессии.

— Добрый ты слишком, — не раз приходилось слышать ему от совсем разных людей, и не всегда это звучало, как комплимент.

Глава 6

Нам песня строить и жить помогает

"Слишком мало исходных данных, — как-то уж совсем рассудительно решила, выныривая из непонятного забытья, Ольга. — Раз так, информацию нужно добыть".

Средних возможностей ноутбук и мобильный телефон обошлись начинающей певице в двадцать пять тысяч рублей. Следом пришла очередь авто. "Рено"-трехлетка с небольшим пробегом понравился сразу. Компактная, юркая машинка неброского, серого цвета.

"Если приспичит, на продаже потеряю немного, а сейчас без колес — никак".

Не переставая удивляться, с какой обыденностью смогла в один день совершить столько поступков, каждый из которых в другое время мог стать для нее космической проблемой и событием жизни, она дождалась оформления документов и выехала из автосалона.

"А откуда такое спокойствие за рулем в незнакомом городе?" — изумилась Оля, когда управляемая ею "малютка" уверенно влилась в многорядный поток городской автотрассы. На права она сдала перед самым отъездом, и опыта вождения практически не имела, однако вела спокойно, не дергаясь, особо не наглея, но и не кидая юркую легковушку к обочине после каждого сигнала, звучащего позади.

"Чудеса. А может это Ангел? Наверное, помогает.

— Спасибо! — мысленно поблагодарила она и вдруг с ликованием поняла, он слышит ее.

Стало вдруг спокойно и тепло. Уверенность, обретенная после беседы с ним, не исчезала. "Все будет хорошо, — сказал он. — Так и будет".

Припарковаться удалось не сразу. Хоть Питер и не Москва, но обилием машин не многим уступает столице.

Приткнув машинку в углу платной стоянки, включила компьютер и вышла в сеть. Сайт музыкальной тусовки дал несколько ссылок на нужные ресурсы. "Проще всего найти интересующую информацию на приличном форуме, — решила она. Действительно, проскочив всего три полусонных сообщества, попала на активное обсуждение продюсерских центров.

"Звездный альянс", такое название было выведено позолотой на визитке искусительницы, оказался достаточно крупной фирмой, стоящей в ряду других продюсерских центров несколько особняком. Небольшое количество скандалов и отсутствие вовсе уж одиозных фигур в компании раскручиваемых заинтересовало.

Зашла на сайт кампании: "Так, перспективы развития, привлечение новых имен. Ну, что ж, соответствует сказанному". Поисковиком разыскала фамилию Татьяны: "Есть такая, правда на фото моложе, но она. На каких условиях работают? Грабят потихоньку, ну, это понятно, все же не школа гуманизма. Бизнес есть бизнес. А в остальном, выглядят достойно. Кто в хозяевах? Нефтяник, известный продюсер, два шоумена со связями". Пробила на связь с криминалом. Пришлось съездить на рекламируемую в том же "инете" точку, где совсем недорого купила полную базу "РУБОПА". Просмотр досье выдал два мелких эпизода конца девяностых, но, в целом, чисто.

"Господи, Оля, какая ты умная? — в который раз поразилась она своей хватке, укладывая ноутбук в сумку. — Это ж надо? Прямо, как в шпионском фильме".

Кроме общей информации о центре поинтересовалась и личностью ее руководителя. Евгений Петрович Длинных. Тридцать шесть лет, холост, намеки на легкую голубизну. "Это не страшно, меньше шансов, что придется отбиваться, а что гей, так они в этом отношении все там свихнулись. Не мое дело осуждать чужие нравы, просто приму к сведению". В остальном — профессионал, есть небольшие заскоки, но в целом особых гадостей не выявила.

Копаясь в памяти, Леха отбирал то, что, как ему казалось, могло помочь Оле. В методиках и наставлениях эти истины даны таким канцелярским языком, что применить достаточно полезные и нужные сведения практически невозможно.

Люди с отвращением относятся к формализованным нравоучениям. Попробуйте запомнить, что: "Главное в общении — негативный эгоцентризм, банальность, пассивность, самоуглубленность, низкая эмоциональность, угрюмость, серьезность, льстивость, отсутствие тактичности и..." — даже сам заскучал.

Можно сказать иначе: "Оленька. Говоря с малознакомым человеком, не веди разговор о личных проблемах. Ну не хотят люди слушать о чужих болезнях, неприятностях, пусть даже сами своими рассказами как бы приглашают к откровенности. Не ведись".

"Бородатые шутки и банальности — еще одна ошибка. Лучше промолчать, чем трепаться на избитые темы".

"Не поддакивай собеседнику, если тебе лень или не хочешь говорить о чем-то свое мнение. Ловится мигом, и, даже не поняв причины, собеседник замкнется".

"Немного о лице: американцы "щерятся" бессмысленно, это их беда. Улыбайся от души, не обеднеем".

"Смотри в глаза, улыбайся, старайся контролировать голос и, хоть на короткое время, но отвлекись от своих проблем, забудь о них и, вообще, будь естественна, без панибратства. Испытанная тобой положительная эмоция, даже не высказанная, будет с благодарностью воспринята собеседником. Старайся почувствовать к нему доброе расположение. Неважно, что он "козел по жизни". Нет людей хороших или плохих. Важно твое отношение к нему. Сегодня человек сказал тебе гадость, завтра наоборот. Ни в том, ни в другом случае он не изменился внутренне. Меняется твое отношение к нему".

"Не перебивай, пусть выскажется. Слушай. Люди не умеют слушать. А ведь иногда мы хотим сказать то же, что собеседник".

"Советы — последнее, чего от тебя ждут. Все равно сделает по-своему, а ты раскроешься. Проницательный слушатель может понять по твоему совету, именно, о тебе, о твоем отношении к ситуации. А оно нам нужно?"

"И еще, не дай бог, он этим советом воспользуется. Как правило, добра от этого не выходит. Люди склонны испоганить любой, самый верный способ решения проблемы, а виноват в их глазах будет только советчик".

"Еще один способ оказаться в дураках — считать себя хитрее других. Если у тебя возникла подобная мысль, значит, уже сглупила. Остановись, вспомни, что сделала и сказала, проанализируй. Ощущение явного успеха или правоты — верный признак надвигающейся неудачи".

"Обманывать нужно очень осторожно. Человек расположен к обобщениям. Невинная ложь, раскрытая им в общении с тобой, отложится в подсознании и сформирует целостное мнение".

"Закончить беседу нужно вовремя, лучше всего на положительной ноте. Запоминается, это еще Штирлиц сказал, последняя фраза. Старайся, чтобы твой визави остался под впечатлением концовки разговора. И наконец, уходя — уходи".

Оля расслабленно запрокинула голову и с удивлением вспомнила несколько, как ей показалось, известных давным-давно мелочей.

Она знала, что фраза должна быть не длиннее семи слов, в крайнем случае, десяти. А скороговорка запоминается плохо потому, что говорится быстрее двух с половиной слов в секунду. Фраза должна произноситься не дольше шести секунд. Ее рассмешило, что мужчина способен внимательно слушать только первые пятнадцать секунд, после начинает думать о том, что добавить к разговору от себя.

Она медленно засыпала под короткие, но врезающиеся в память фразы.

Алексей дождался, когда подопечная уснула, и, наконец, прервался: "Зачем ей это? Хотя, кто знает. Не так много в его знаниях вещей, способных не вызвать у человека неприятия".

А утром навалились сомнения: "Почему я решаю за нее? Зачем пичкаю этими знаниями? Мало того, что она делает все по моей указке. Естественно, ее решения возникали не без моего влияния".

Алексей не давил на нее, лишь ненавязчиво подсказывал возможные варианты действий. К его удовольствию, девочка все сделала верно. С одной стороны, чрезмерная рассудительность в таком возрасте — это не очень хорошо. Всему свое время. Молодость должна совершать безрассудные поступки, успеет еще набить шишки. Но ее первый опыт показал, что иногда ошибки могут стать роковыми.

"Может, стоит рискнуть? Петь ей нравится, способности явные, конечно, это ведь не на всю жизнь, Оботрется, подучится, потом легче будет найти свое призвание".

Пока Оля разъезжала по городу, Леха незаметно учил ее азам контраварийного вождения. Где нужно — пропустить или, наоборот, добавить газа, а где и слегка нарушить правила, чтобы не вывалиться из общего потока.

К концу дня почти не вмешивался, ученица оказалась способная. Только стиль вождения переделать сложно. Женщины водят иначе — это аксиома. И еще неизвестно, чей стиль езды лучше. Однако главный принцип, принцип "Три Д", они осваивают с трудом. А расшифровывается правило довольно просто: "Дай Дорогу Дураку". Им характер не позволяет уступать без внутреннего дискомфорта. Ну, что толку в принципиальности, если вместо эпитафии на памятнике над могилой этакого "принципиала" будет выбита фраза "Он был прав"?

Придя домой, даже не раздеваясь, она устроилась под теплым пледом и тут же заснула. Сказалась чехарда событий и обилие новой информации.

А Леха сосредоточенно размышлял. Еще в молодости у него были неплохие способности к внушению: "Интересно, всегда думал, что гипноз — это какие-то биохимические процессы в мозгу, а сейчас придется заняться тем же самым, но без малейшей физиологии, получится?" Однако, был уверен — получится.

Сосредоточился и перенес свои навыки и умения в ее мозг. Для него это выглядело так, будто нечто густое переливается из одного сосуда в другой, наполовину заполненный, и мгновенно растворяется в его содержимом. Знания музыкальных произведений, опыт. Все это тоже не имело никакой формы, он просто знал: все, что собрано за годы практики и тренировок, теперь станет ее опытом и умением. Конечно, руки тоже должны вспомнить, но это уже легче. Не беда, что и другие, не столь мирные, знания перейдут вместе с музыкальными. Она сможет пользоваться только тем, что необходимо для виртуозного аккомпанемента. Остальное же так и останется "не распакованным". И только его воля сможет открыть доступ к этим файлам.

Едва открыв глаза, Ольга удивленно прислушалась к себе. В голове звучала мелодия. Вынула гитару и тихонько тронула струны. Аккорд, другой. Вспоминаются сольные партии. Она почти не удивилась метаморфозе. А к полудню у нее была твердая уверенность в том, что играет с детства. Отложив инструмент, блаженно откинулась в кресле. Усталость, не тягостная усталость монотонного труда, а благодарная усталость тела, которая сама по себе награда за работу, наполнила душу.

"Отдохну немного и сыграю еще", — посулила она, интуитивно тревожась, что обретенное умение вдруг исчезнет, хотелось вновь и вновь подтверждать его.

"Имел ли я право сделать это? — размышлял Алексей. — Не знаю. Но если не остановили, значит, наверное, да. Хотя, наша с ней история, мне кажется, вообще не знает прецедентов. Что ж, будем рисковать".

"Вот только боюсь одного, не рухнет ли ее рассудок вовсе под ворохом нахлынувших знаний? — задал он себе вопрос и тут же ответил: — Жизнь покажет. Вреда ей я, по-любому, не желаю".

Три дня пролетели как один час. Новые возможности захватили. Она перепела все. Когда онемевшие, стертые до кровавых мозолей пальцы отказывали, бежала в буфет и, наскоро перекусив, возвращалась. Только когда озверевшие соседи пожаловались администрации, прервалась. Пора было звонить и договариваться о встрече с продюсером.

Количество народа оглушило. Жеманные волосатые мальчики в узеньких джинсах, девицы, бритые наголо. Нарочито жаркие приветствия, объятия. Ольга, слегка теряясь в этом бедламе, тихонько присела на диванчик возле окруженной множеством непонятных электронных агрегатов секретарши. Прижав ногами гитару, осмотрелась, пытаясь увидеть в толпе Татьяну.

— Слышь, свали. Здесь мы сидели, — прозвучал вдруг хриплый, прокуренный голос.

Оля подняла голову. Перед ней стояла затянутая в кожу девчушка с черными прямыми волосами и суровым пирсингом в губе. От неожиданности Ольга дернулась, собираясь уступить место, но неожиданно для себя внезапно раздумала.

— Перебьетесь, — отрезала она. И громко, отчетливо произнесла, обращаясь к секретарю: — Мне назначено на два часа. Сейчас же пять минут третьего. Доложите шефу, что Ольга Шилова ожидает в приемной.

В холле повисла напряженная пауза, прерываемая дикими воплями панели телевизора.

— Евгений Петрович занят, — попыталась отшить наглую провинциалку привратница.

— Я думаю, следует доложить, — отчаянное веселье захлестнуло Ольгу. И ее уверенность произвела на собеседницу должное впечатление. Та послушно нажала кнопку связи с боссом, повторив сказанное Олей.

— Зови, — отозвался голос.

— Прошу Вас, — слегка обижено указала на дверь "вахтерша".

— А Вы не спешили, — приветствовал ее хозяин просторного кабинета. Ухоженное лицо, небрежно повязанный галстук, своеобразный шик слегка мятого пиджака.

— Не думай, что я назначаю встречу каждой претендентке. Меня, честно скажу, удивило и даже заинтриговало твое отношение к предложению. Захотелось познакомиться ближе. Присаживайся, — махнул он рукой.

— Значит, решилась? — с неприметной усмешкой, имея в виду отсутствие сомнений в итоге размышлений гостьи, перешел к делу он. — Тогда о главном: Мы прослушаем тебя, попробуем записать, рассмотрим возможные стилевые решения, а уже после этого будем решать вопрос о сотрудничестве. А сейчас расскажи о себе: Какое образование? Где пела раньше?

Ольга открыла рот, чтобы начать рассказ о своих скромных достижениях, а вместо этого вдруг положила гитару на гостевой столик и, пересев с неудобного кресла на гостевой стул, произнесла: — Суть такова: Я оплачиваю услуги вашего агентства по созданию "пилотного диска" и двух-трех клипов на записанные песни. Рекламную кампанию в прессе, продвижение песен на радио. Дизайнер, стилист, звуковая режиссура, все это на Ваше усмотрение. С одной оговоркой. Окончательное решение по запуску продукта в раскрутку приму я сама. В случае моего отказа сумма возврату не подлежит. На первом этапе я намерена истратить где-то семьсот, восемьсот тысяч евро, — Ольга назвала сумму и оторопело заморгала ресницами. На счете в банке, за вычетом денег, истраченных на "Рено", ноутбук и вещи, осталось чуть более трехсот тысяч рублей. Однако, уже слегка привыкнув к изгибам сознания, она примирилась с произнесенным.

А вот Евгений Петрович удивился. Конечно, с подобными, ну, или сходными предложениями, к нему обращались. Но, как правило, это были отцы или спонсоры девочек, не особенно разбирающиеся в кухне продюсирования. Слышать от едва оперившейся птахи рассуждения о делах, достаточно серьезных, было странновато.

"Мистификация? — пронеслось у него в голове. — Но, с другой стороны, деньги есть деньги. К тому же девочка, явно, не бездарь. Может, это и есть шанс ухватить жар-птицу?"

При всей утонченности манер, продюсер был профессионал, считать умел хорошо. Суммы, озвученной гостьей, действительно хватало именно на первый этап раскрутки, причем, все затраты шли в доход имеющего свою звукозаписывающую студию продюсера. А оговорка о претензиях указывала на понимание ею двойственности итога. В отличие от толстосумов, спонсирующих протеже и стремящихся получить результат даже в случаях клинической бесперспективности претендентки.

Разговор продолжался уже в деловом русле. Желая получить ясность, он спросил без обиняков: — Вы действительно располагаете подобной суммой? Простите за прямоту, но мы ведем деловую беседу, не будем расшаркиваться.

— Деньги есть, ими я распоряжаюсь единолично, — веско подтвердила Ольга. У нее опять было чувство, что это не она ведет беседу, а ее неведомый спутник. Но теперь этот факт воспринимался уже более спокойно. — Договор, когда Ваши юристы его подготовят, я подпишу и в трехдневный срок перечислю сумму.

— А нельзя ли узнать, отчего Вы настаиваете на утверждении образа? — поинтересовался Евгений Петрович.

— Без комментариев. Если хотите — женский каприз, — пошутила Ольга и добавила: — Думаю, что следом должен последовать намек на возможное продолжение сотрудничества, в случае удачного завершения первого этапа?

Продюсер приподнял бровь, не зная, что и ответить, поскольку, в самом деле, собирался затронуть эту тему.

— Обещаю, если мне понравится работа Вашего агентства, а в случае удачного старта это будет очевидно, я предложу Вам более выгодные условия и приоритетное заключение контракта. Это мы можем внести в договор, — она мило улыбнулась.

Обсудив ключевые пункты сотрудничества, перешли к спокойному общению.

— Оля, Вы прелесть, — растроганно произнес хозяин кабинета. — Умница, не сочтите за лесть.

Когда срочно вызванный юрист выслушал распоряжение хозяина, его губы изогнулись в понимающей улыбке. Девочка мягко и незатейливо выщелкала все подводные камни типового договора и предложила свои. Они чуть ущемляли интересы противной стороны, но оставляли партнерам возможность для торговли.

"Молодец", — усмехнулся про себя опытный крючкотвор. Уважение профессионала вылилось в то, с какой скоростью были готовы бумаги. Уже через двадцать минут он принес заполненный договор.

Расставшись с продюсером, который любезно проводил ее до дверей, Ольга непонимающе уставилась на листы договора, в графе которого значилась дикая для ее восприятия цифра в семьсот пятьдесят тысяч евро.

Секрет наличия подобной суммы в ее распоряжении был прост. В ходе поездки с бандитским главарем, когда Леха вел оперативный допрос, на свет появился коммуникатор, где и находились счета и коды гражданина Камаза. Способы убеждения повлияли, он выболтал все тайны.

Не утаил и то, что, кроме него, доступа к этим счетам нет ни у кого.

В общей сложности, на счетах в Питерском филиале "Дойче Банк" лежало порядка трех миллионов евро. Видимо, это была "кубышка" "авторитета" на черный день, но она ему, к сожалению, не пригодилась.

Главной задачей сейчас было уверить Ольгу в ее праве распоряжаться этими деньгами.

Лехе пришлось сочинять очередную, абсолютно дикую, историю о некоем случайном попутчике, который попал в аварию, и на смертном одре поведал ей историю о вкладе. Алексей не озаботился правдоподобностью рассказа. Небольшое внушение убедило ее в реальности. Она удивленно прислушалась к воспоминаниям, так внезапно посетившим ее. Попробовала дозваться личного советчика, чтобы прояснить детали этой сентиментальной истории. Но голос молчал, как партизан. В итоге, сработало. Придя в себя от размера суммы и, в целом, не очень поверив в ее реальность, Ольга уже привычно махнула рукой, предоставив событиям идти своим чередом.

Ей осталось только заехать в отделение банка и выполнить ряд необходимых действий. В ответ на озвученный код номерного счета ей был предоставлен специальный терминал. Введя идентификационные данные, наличествовавшие в КПК, она перевела необходимую сумму на счет агентства.

Осознав величину суммы, лежащей на ее счетах, Ольга испытала настоящий шок. Еще бы. Угодить в миллионерши — это, что ни говори, событие. И не каждый может его пережить без потрясений.

Темп, заданный хранителем, абсолютно сбил ее с толку. А сейчас, когда возникла некоторая ясность, ей захотелось развлечься. Сказать, что идея пойти в ночной клуб, вызвала у Лехи бурю восторга, будет гиперболой. Скрепя сердце, он примирился и дал себе слово не вмешиваться.

Заехав в салон и, уже без внутренних смятений, потратив на соответствующий мероприятию наряд две тысячи совсем не рублей, она оставила машину на парковке возле гостиницы, поймала такси, которое и доставило ее в элитный ночной клуб.

К миганию огней и грохоту музыки Алексей привык быстро, оно крепко напомнило ему один из хитрых тренажеров, а вот то, как вел себя окружающий народец, для консервативного "ангела— хранителя" оказалось в новинку.

"Старею, — привычная мысль неожиданно сменилась осознанием. — Ты уже не постареешь больше. Так что за ханжеские мысли? Пусть живут, как хотят", — Алексей отключился, предоставив Ольге развлекаться.

Ночь пролетела незаметно. Слегка перебрав коктейля, девчонка чуть опьянела и перестала дичиться заинтересованно поглядывающих на нее молодых людей.

То, как запросто общалась молодежь, вызывало легкую оторопь. Конечно, много напускного, но аналогичные "невинные" позы и объятия в прежние времена могли стать поводом к вынужденному замужеству.

Подогретая спиртным публика отрывалась по полной программе. Ближе к утру, хотя рев музыки не ослабел, азарт немного стих. И в этот момент из толпы появился высокий парень. Ольга узнала "сынка", который заговорил с ней после второго тура, и с папашей которого она так неласково обошлась на третьем.

— Ну что, соска? — перебравший спиртного мажор схватил ее за ворот. — Совсем оборзела? Ты на кого пасть разинула?

— Убирайся, — Ольга оттолкнула хама. Вернее, попыталась. Крепкая ладонь обидно смазала ее по щеке.

Заметив взгляд охранника, "золотой" мальчик притянул Олю к себе.

— А ну, пошли. Сейчас мы тебя воспитывать будем, — сально заржал он, обращаясь к приятелям.

Танцующие усиленно делали вид, что это их не касается, не желая соваться в чужие разборки.

Прикрыв жертву от камер слежения, парни двинулись к выходу.

Паника Ольги достигла предела.

"Оля, не волнуйся, — прозвучал вдруг у нее в голове спокойный, чуть насмешливый голос. — Все будет хорошо, я с тобой. Они не тронут тебя".

"А ты точно хочешь их наказать?" — на всякий случай уточнил Алексей.

Девушка лишь кивнула головой.

Затащив жертву в блистающий кафелем туалет и выставив одного из приятелей "на стреме", долговязый тут же приступил к действиям. Размахнулся, норовя угодить стоящей перед ним Оле прямо в лицо.

"Вот, ты и дождался", — мстительно выдохнул Алексей.

Повинуясь командам подсознания, тело девчонки чуть сдвинулось в сторону, заставив обидчика чуть вывернуть удерживающую руку, все еще сжимающую ворот кофточки. Дальше все оказалось и вовсе легко. Перенос веса на зафиксированный сустав и легкий толчок сжатыми в щепоть пальцами. То, что испытал неудачливый мститель, в принципе, можно охарактеризовать коротко, но емко. Болевой шок.

Он опустился на кафельный пол, обхватил травмированную конечность пока еще здоровой рукой и надолго потерял интерес к выяснению отношений. Для закрепления воспитательного эффекта, Леха восстановил "статус-кво", несильно хлопнув по баюкающей руке носком туфельки.

"Трудно собирать выбитые зубы сломанными руками", — всплыла детская шутка.

"Кто сказал — жестоко? А напомнить, что хотели сотворить эти подонки с девочкой? Удар набитым кулаком, сломал бы ей нос, без вариантов, а при неудачном раскладе и челюсть. Унижение, которое ей суждено было испытать, тоже мало сочетается с принципами гуманизма. А в довершение, при попытке заявить на обидчиков, именно ее, как лицо без регистрации, "приняла бы" Левобережная дежурка. Как умеют обходиться слуги закона с задержанными, рассказывать, надеюсь, излишне? Пусть скажет спасибо, что легко отделался. Может, умнее станет, или хотя бы осторожней?"

— Что за сволочи? — Оля в ярости пнула банку из-под пива, лежащую у входа в элитный шалман. — Невозможно спокойно отдохнуть.

А уже на следующий день, без подготовки, Ольга нырнула в мир шоу-бизнеса. Она даже внешне переменилась. Общение со стилистами не прошло даром. Стала пластичней, свободней. К тому же, наличие состояния позволило ей сохранить независимость, и обжилась она в музыкальном мире без особых проблем. Постепенно начали лепить сценический образ. Отобрав десяток песен, написанных не раскрученным, но способным композитором, она проработала их, и уже через неделю перебралась в студию. Запись шла не ходко, чего-то не хватало. Сопровождение уже было готово, но вот вписать ее вокал с гитарным соло аккомпанементом не выходило. Звукорежиссеры настаивали на том, чтобы писать один голос. Но Ольга уперлась. Интуиция подсказала, без гитары эти песенки останутся просто секундным успехом, и она мучилась, отыскивая нужное звучание. Леха почти не вникал во все эти события. Его сознание наблюдало за происходящим и только.

Она жила своей жизнью, появились, наконец, подружки. Беседы за жизнь, сплетни. В таких случаях он просто отключался, уходя в воспоминания, пожалуй, единственное, что у него осталось. Память переносила в то время, когда он был еще жив. Иногда это были невеселые воспоминания, но их горечь сгладилась, осталась только возможность переживать случившееся снова и снова.

Пролетел месяц. Диск уже был почти готов. Началась работа над клипом. Песни запустили на радио. Вышли первые комментарии. Пока оплаченные. Хотя неожиданно выяснилось, что ее песни понравились в первую очередь не молодежной тусовке, а людям старшего возраста, тридцать пять, сорок — вот тот диапазон, на который их воздействие оказалось самым внушительным.

Случайно забежавший в один из таких дней в студию популярный композитор и певец, со смешным концертным именем Тимофей, неожиданно тормознулся. Послушал ее, а потом предложил попробовать записать одну из своих песен об Афганской войне. Выступление планировалось приурочить к праздничному концерту на Первом канале. А спеть новую песню дуэтом. Стоит ли говорить, что Оля с готовностью согласилась. Не возражал и Алексей, которому песни Тимофея, в принципе, нравились. Парень не пытался изображать из себя бывалого солдата, но и не допускал особых ляпов. Писал честно и от сердца.

Чтобы не ехать в Москву, решили писать в студии фирмы. Их голоса и манера игры неожиданно удачно дополнили друг друга.

Они пели, а Леха вдруг вспомнил один из моментов своей службы.

Генерал был красив и важен. В новой, еще не пришедшей в войска меховой камуфляжной куртке он стоял чуть поодаль от готового к взлету борта, внимательно следя за погрузкой каких-то плотно запакованных ящиков.

Алексей, едва успевший стереть с лица маскировочную раскраску, и еще не вполне отошедший от дикого напряжения, не дожидаясь, когда винты вертолета застынут окончательно, выпрыгнул на бетонку, помог выбраться на полосу невезучему Вовке, которого вновь, уже в который раз, зацепило. Товарищ держался, но выглядел хреново. Пуля задела какой-то нерв, и нужно было срочно доставить раненого в Ростовский госпиталь. Как на грех, ни одного борта в ближайшие сутки Баграм не выпускал. То ли просчитались снабженцы, не завезшие вовремя топливо, а может, просто кто-то хотел сэкономить горючку. Однако полосу просто закрыли, сославшись на погоду. А вот этот, возле которого суетились бойцы комендантского взвода, отчего-то выпустили.

— Комиссия из Москвы. Понимаешь? — закатил глаза к небу майор из службы полетов на резонное удивление Алексея таким вопиющим фактом. — Им погода не указ.

-Ну так пусть и моего заберут, — вновь не понял старший лейтенант. — Парень на боевом выходе пострадал. Руку потерять может. Какие вопросы? Они ведь в Ростове садиться будут. Антошка без дозаправки до Москвы не долетит.

— Приказано никого не брать, — майор сморщился, как от зубной боли, отвел взгляд. — Леша, не бузи. Я уже спрашивал. И даже своего полковника просил, чтобы тот посодействовал. Дохлый номер. Его даже слушать не стали. Командир от них злой пришел, как черкес. Меня ни за что вздрючил. Майор оглянулся и понизил голос: — У них и так полтонны уже перевеса.

— Все понятно, — Алексей махнул рукой и шагнул за порог скворечника ГРП. — Я думал, что ты Полетами руководишь, а ты тут просто, для интерьера. Ну, извини. Дай тогда хоть "вертушку", я его в Кабул попробую перебросить. Может, оттуда выйдет?

Обрадованный тем, что имевший дурную славу командир группы спецназа наконец отстанет, майор торопливо закивал головой: — Бери, Леша, какой разговор. Сейчас только у ОБУшника уточню, кто на выходе, и лети себе.

Замысел Лехи был прост, как армейский бушлат. Загрузить раненого в вертолет, подойти по рулежной дорожке как можно поближе к заветному борту, ну а там уже как повезет.

Он поправил козырек выцветшей афганки, выпрямил спину и зашагал к московскому гостю.

— Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться? — Алексей, в планы которого не входило ссориться хотя и с чужим, но генералом, приложил руку к виску. — Старший лейтенант Бессонов.

— Чего ты орешь? — как видно, проводы председателя комиссии были весьма бурными. Генерал поморщился, но все же милостиво разрешил продолжать.

Леха оглянулся на сиротливо стоящего возле "вертушки" Вовку, баюкающего раненую руку, сглотнул комок: — Вы в Ростов летите. Возьмите раненого. Лейтенанту срочно нужно в госпиталь.

— Самолет полностью загружен. Извини, старлей, не могу. Секретный груз, — лицемерно вздохнул генерал, но тут же сменил тон и грозно глянул на стоящего перед ним офицера: — А что у вас за вид? Почему одеты не по уставу? Кто тебя сюда за оцепление вообще пустил?

— Товарищ генерал, я вас прошу! — вынужденно смирил поднявшуюся волну злости Алексей. — Мы только с задания. Поймите.

— Я уже сказал. Нет, — генерал упер взгляд мутных от вчерашнего перепоя глаз в бестолкового наглеца: — Кругом. Шагом марш.

Леха сжал кулаки, понимая, что не в силах переломить ситуацию в свою пользу. И тут один из ящиков, которые взмокшие солдаты перегружали из тентованного "ЗИЛа", выскользнул из рук и рухнул на бетон взлетного поля. Доски разошлись, и из пролома выпал темный от времени клинок. Кривая афганская сабля в узорчатых ножнах.

— "Секретный", значит? — в голосе Алексея скользнуло неприкрытое презрение.

— Пошел вон, — рявкнул взбешенный генерал и рванулся к грузчикам, торопливо запихивающим артефакт обратно в ящик.

— Так не возьмешь? — чувствуя, что голову захлестнула багровая пелена ярости, шагнул Алексей вбок, заграждая генералу дорогу.

— .. твою! Да я тебя! — зашелся в бессмысленном наборе матерных слов высокий чин. — На "губе" сгною суку. И самострельщика твоего, если выживет, под суд отправлю.

Закончить паркетный вояка уже не сумел. Забыв от ненависти про все свои навыки и умения в рукопашке, Леха попросту, с плеча, врезал кулаком в плюющую слюной свиную морду хапуги в шитых погонах. Генерал хрюкнул, подавился криком и медленно, словно в старом кино, рухнул на пыльный бетон. Покатилась в сторону громадная, с вышитыми дубами фуражка.

Результатом неудачной просьбы стали десять суток "губы". Зарубили и представление на "Звездочку", которое отправили в Москву на всех, вернувшихся живыми, членов его группы. Про очередное звание Лехе тоже посоветовали забыть очень надолго.

А Вовку отправили из Кабула. Рана зажила, он благополучно получил своего "Героя" и вернулся уже Лехиным командиром.

* * *

Матерый, писавший добрую половину всех монстров Советской, а после и Российской эстрады, оператор встретил их на пороге студийной камеры, подозрительно шмыгая носом.

— Паразиты, — грубовато пошутил он. — Я за всю жизнь только когда Аннушку записывал, прослезился.

— Спойте еще, — вдруг попросил он.

Ольга нерешительно пожала плечами.

— А давай, — не стал ломаться певец. — Ты мои тексты помнишь?

Они вернулись в студию, и с первым звуком аккордов пошло негласное соревнование. То начинал он, подхватывала Ольга, то наоборот.

Попадание было стопроцентным. Час пролетел мигом. Только, когда ожидающие своей очереди заволновались, они прервались. Оператор вынул диск и протянул его Тимофею.

Тот помялся и вдруг отдал диск Ольге: — Возьми, я уже в шоколаде, а тебе наверняка пригодится.

Оля шагала по продуваемому ветром проспекту, не замечая осенней слякоти. Душа ее ликовала. Она вдруг впервые поняла, что она настоящая певица.

А Леха задумчиво повторял застрявший в памяти рефрен из последней исполненной их дуэтом песни:

Бескрылый ангел в камуфляже, со стволом наперевес,

Летит, срываясь на форсаже, всем чертям наперерез.

Вечером Ольга решила зайти в маленькое кафе возле гостиницы, отметить первую победу. Вообще-то сюда она забегала почти каждый день выпить кофе, но сегодня пришла с особым удовольствием.

Бармен по-свойски раскланялся с постоянной, а главное очаровательной клиенткой. В кафе было пусто, заняты только три столика.

— Володя, — попросила вдруг Оля бармена. — Поздравь, я сегодня записала диск. Если можно, поставь мне его, хочу послушать, что вышло. Не помешает?

— Услужить красивой девушке, — он расцвел в улыбке, — Даже если там волки будут выть — для тебя выдержу.

Оля заказала кофе, рюмочку коньяку и присела в углу.

Диалог гитар, вступление, и началась песня. Одна закончилась, началась вторая, третья. Их голоса звучали так мелодично и душевно, что заслушалась сама. Когда прозвучала последняя композиция, к стойке подошел немолодой солидный мужчина.

"Сейчас ругаться начнет", — екнуло у нее сердце.

— Молодой человек, — обратился тот к бармену. — Что это за исполнительница? Ну, Тимофея я, конечно, узнал, а кто певица? И, вообще, откуда у вас эта запись? Совершенно незнакомые песни.

Бармен ухмыльнулся: — А вы сами у исполнительницы и спросите. Звать ее Оля.

Мужчина чуть дернул бровью, гася удивление, неторопливо подошел к ее столику, извинился и повторил вопрос.

— Я с ним их сегодня записала, — смутившись, пояснила она. — Что, неужели так плохо?

— Вы? — он недоверчиво присмотрелся к ее маленькой фигурке, перевел взгляд на лицо. — Это очень хорошее исполнение. И отличные песни.

Она вежливо поблагодарила и убрала диск в сумочку.

— Извините, если не секрет, с кем Вы работаете? — спросил ее вдруг незнакомец.

Оля назвала агентство.

— Пристойно. Весьма рад знакомству. Надеюсь, мы еще встретимся, — мужчина расплатился и вышел.

Глава 7

И Аз воздам...

Смертью хозяина Максим Геннадьевич был расстроен не только, как потерей стабильного заработка, а скорее, как профессионал, которого, на его же поле, "сделала" команда первой лиги. Однако, по зрелом размышлении, уверенность в случайности ее появления и на редкость удачливом исчезновении уменьшилась, если не сказать, исчезла. А если суммировать все детали и события, связанные с непонятной девицей, картина складывалась презанятная.

"Во-первых, отпечатки. На оружии, из которого положили бригаду сутенеров в Останкино, и на пленке, удавившей их старшего, были только ее отпечатки. Второе: скрупулезный допрос тройки, отправленной убеждать редактора, выявил, что "уделала" их простая девчонка. Причем, травмы, нанесенные "орлам", говорили о редкостном уровне подготовки. Третье: ножевое ранение "тихушнику", в квартире того же редактора, указывало на то, что бил специалист. Удар в верхнюю долю печени ставится годами, потому как случайно попасть в межреберье в нужный момент, выйдет не у каждого.

И наконец, допрос, как и последующий уход, показали — она в полной мере знакома со специальными методами противодействия, причем то, как девчонка задурила голову даже ему, чующему фальшь верхним нюхом, говорило само за себя".

"Итак, что мы имеем? — размышлял Максим Геннадьевич, когда суета с похоронами и поисками по горячим следам стихла. — Девка — диверсант высшего класса. Это по результату. Но по возрасту и биографии — невозможно".

"Однако факты говорят обратное. И если вначале еще можно было, с известной долей вероятности, предположить, что ее подстраховывали и позиционировали как живца, то в последнем случае никакой подмены точно не было. Она завалила охранника и ушла, прихватив шефа. То, как она его захватила, потом убрала, красноречивей десятка пересказов.

Ладно. Положим невероятное: девчонка — диверсант-специалист. Логично вытекает следующий вопрос. Кто и зачем натравил ее на Камаза? Ясно, что остальные — только разменные фигуры.

Если это вояки, недовольные, что покойный залез в чужой огород оружейного бизнеса, одно.

Теоретически, они могли подготовить такого агента. Но, использовать столь ценное оружие на, будем говорить откровенно, мелкотравчатого бандюгана? Аналогия с пушкой и воробьем. Куда проще элементарно пристрелить, воспользовавшись услугами снайпера, которых у них не в пример больше. Легче, да и провести операцию можно без особых затрат.

Теперь другой вариант: она сама по себе? Ну, попала к этим басурманам случайно, обиделась, рассчиталась. И по привычке зачистила всю цепочку. А затем растворилась. Логично. Выпадает редактор. Зачем и как одиночка вышла на него?

А эта история с его родными? Только не надо говорить о благородстве. Значит, интерес? Какой? И что мог выболтать на допросе Ахмед? Она не стала рыскать по городу в поисках выхода на Камаза. Мы сами организовали его. Но это насколько нужно быть уверенным в себе, чтобы идти на такой риск? Малолетний какой-то "терминатор", выходит?"

Все эти дни он рыл землю, пытаясь отыскать хоть какой-то след. Ничего.

Место Камаза во главе организации занял его, как сказали бы ребята с Палермо, консиглиоре. А если по-нашему, подельник и правая рука усопшего, с непонятным "погонялом" Сотник. Кличка эта была связана со случаем, когда он соскочил с приличного срока в зоне по смешной статье, имевшей в кодексе, тогда еще РСФСР, номер сто.

(От автора: Статья 100 УК РСФСР вводила новый вид принудительных мер медицинского характера, ранее неизвестный УК РСФСР. До 1988 г. в некоторых бывших союзных республиках (Украина, Узбекистан, Грузия, Азербайджан, Казахстан) уголовными кодексами в числе таких мер была предусмотрена передача лица, совершившего общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, либо заболевшего после совершения преступления или во время отбывания наказания тяжелым психическим расстройством, на попечение родственникам или опекунам при обязательном врачебном наблюдении, по сути типичная коррупционная "отмазка").

В отличие от своего покойного предводителя, имевшего некоторые понятия о воровской чести, Сотник любое дело воспринимал в контексте собственной выгоды. А слово Бизнес ассоциировалось у него лишь с размером процента за "крышевание", и только заступничество Камаза мешало недовольным этаким беспределом заказать "оборзевшего урку".

Знакомство Сотника с Камазом состоялось в Крестах, в год Московской Олимпиады.

Не обнаружив при покойнике его бесценной игрушки, Сотник, естественно, сделал логичный вывод, что прихватила столь ценную безделушку деваха, "замочившая", как принято говорить в современных деловых кругах, шефа и старшего товарища.

Не став кричать вслух о пропаже, он, тем не менее, поставил Максу весьма жесткое условие. Коротко обрисовал возможные перспективы и, намекнув, что искомый прибор дорог ему, как память, он порекомендовал Максиму Геннадьевичу найти компьютер как можно быстрее. Понятливый Макс отлично сообразил: жив он до сих пор только потому, что искать пропавший компьютер кроме него некому.

И потому, не откладывая дело в долгий ящик, Макс взялся за розыск девчонки. С душой и на совесть. Собрал о ней самые мелкие и ничтожные данные, связался со знакомыми по прежней работе и пояснил, как важно для него отыскать "дочку приятеля". За достоверную информацию был готов заплатить очень приличные деньги. И вот, уже на исходе "высочайшего" терпения, пришла радостная для Максима Геннадьевича весть. И пришла она в виде статьи в желтой газетенке, в которой "мусолилась" сплетня о молодой, начинающей певице, которая сама оплатила раскрутку и всего за месяц вышла на пусть невысокую, но орбиту.

Макс впился глазами в плохонькое фото и радостно засмеялся. На фото была именно она. Убийца Камаза. Когда Максим Геннадьевич доложил эту новость шефу, Сотник на мгновение онемел. Мало того, что, завалив коронованного авторитета, девчонка не затаилась в неизвестном никому Урюпинске, но и выбрала наиболее быстрый и бестолковый способ потратить его, а после смерти босса он считал себя прямым наследником этих миллионов, денежки.

— Это не наглость, это, охренеть!.. — орал Сотник, брызжа слюной и потрясая газетой.

Наконец, главарь стравил пар и немного успокоился: — День на подготовку, и чтобы завтра твои спецы уже были в Питере, а послезавтра эта... — он еле сдержался, чтобы снова не выругаться, — у меня на даче. Все ясно?

Макс тяжело вздохнул, но спорить не стал. Поведение девчонки ему казалось диковатым, но он предположил и другой вариант: "А может, она настолько хорошо стоит, что не боится тратить их деньги. Тогда, это Государство. Но не просто государство, а конкретные лица, стоящие совсем рядом с престолом. Настолько рядом, что спорить с ними станет себе дороже и более крупным тузам чем какой-то Камаз и тем более Сотник.

Но просить время на подготовку, наблюдая в каком волнении находится работодатель, Макс не осмелился.

"Черт с ним, попробуем", — решился он после некоторого раздумья и вызвал группу.

Пятерка отчаянных бойцов, собранная им за годы работы в комитете, не раз уже выручала Макса в сложные моменты. Это была, так сказать, его личная гвардия.

Два уволенных из армии старших лейтенанта — разведбат. Пара бывших оперативников, и ВВшный спецназовец.

Ребята битые и опытные. Все они были должны ему лично и к просьбе отнеслись весьма ответственно. Однако, несмотря на все предупреждения Макса, приняли рассказ о подвигах девчонки с известной долей скепсиса, понимая, что подготовить классного спецназера из двадцатилетней соплюхи невозможно. Снайпера — да, но не более.

Привычка не позволила бойцам разгильдяйничать, однако и смысла особо напрягаться они не усмотрели.

Выехав вечерней "Стрелой" из Москвы, утром следующего дня прибыли в Питер. На вокзале разделились и, взяв в аренду пару прокатных авто, установили за Ольгой тотальную слежку.

Меняясь, "пропасли" до гостиницы, где остановились на ночлег и сами. Брать объект решено было утром, на пути к стоянке. Тем более, что один из "оперов", зайдя в студию, доподлинно выяснил, что на девять у Ольги назначено сведение очередной песни. Изучив маршрут, составили план и отрепетировали действия каждого. Все было готово к захвату.

Выставив наблюдателя, чтобы не упустить объект, остальные поднялись в номер.

Спецназовец, звали его Антон, вылетел со службы за убийство по неосторожности. За то, что повздорив, на пьяный глаз, с приятелем, не сдержался и удачно приложил тому в голову. Она и подвела, оказавшись слабым местом собутыльника.

Сослуживец, выражаясь образно, "склеил ласты", а перспективного лейтенанта уволили со службы и не посадили только благодаря заступничеству Макса.

Антон устроился в кресле на этаже и просматривал газетку, ожидая смены. Чего проще, сидит человек, никого не трогает?

Никто, даже Макс, не знал насколько хитрым и опасным мог быть Сотник, когда его задевали на деньги. Он, не мудрствуя лукаво, вызвал уголовного консультанта по сомнительным делам и "нарезал задачу".

— Гони в Краснодар, "маляву" я нацарапаю. "Перетрешь" с местным "положенцем", он даст несколько отморозков. Надо вытащить одну телку, через родных. Ну, не тебя учить. Мне нужен такой маленький компьютер. Она его с собой носит. Доставить мне. Все ясно? — он почесал верхушку торчащего в вырезе рубахи купола, наколотого лагерным умельцем, и вернулся к насущным заботам о стрижке подопечных торгашей.

Сотник, по невежеству, напрочь забыл, что сам по себе КПК — железка. А коды и пароли у Ольги в голове. Он и подумать не мог, что его "железный пахан" перед смертью настолько разговорился, что с готовностью выложил все эти циферки. Вот так, недоразумение повлекло за собой большую беду.

Понимал ли Алексей, что такое поведение, рано или поздно, обязательно раскроет Ольгу?

"Конечно. Перед тем, как она начала раскрутку в музыкальном мире, Леха долго размышлял над возможной опасностью. И, никакой разницы в том, как поступить, не увидел. Предположим, она бросает все и возвращается в родной город. Разыскать ее там — дело двух телефонных звонков. Да по большому счету, если не уходить в нелегалы, то почти любой вариант проигрышный. Даже, если не отыщут. Постоянная угроза остается. Так зачем рубить хвост по частям? А вот если ты сам устанавливаешь правила игры, то и шансов выиграть больше".

Когда пошли первые публикации и съемки Алексей начал внимательно присматриваться к обстановке. Хвост засек, не то чтобы сразу, но засек. Если откровенно, разведчик был о Максиме лучшего мнения.

Объяснить можно лишь тем, что тот, загнанный в цейтнот, не успел качественно спланировать захват. Скорее всего, разозленный преемник Камаза надавил, требуя отыскать, а спорить об отсрочке у Макса не хватило духу.

"Ну, что ж, тебе жить, — как говорят эти ребята. — Потанцуем".

Единственная сложность была с Ольгой. Ну сколько можно насиловать ее сознание. Чувствовать себя марионеткой ей, сдается, не очень приятно. Конечно, коли совсем худо станет, потерпит, но без крайней нужды не хотелось. Сколько ни размышлял о том, как договориться с ее сознанием, ответа не нашел. Решил обойтись полумерами. Мягким убеждением в необходимости того или иного шага. И снижением уровня критичности.

Когда они, проводив Ольгу до номера, выставили пост, Леха даже умилился:

"Ну не дети? Он бы еще табличку на грудь повесил.

Хотя, кто знает, будь я на их месте, может, тоже не стал осторожничать. Все эти рассказы о, якобы, крутости объекта разбиваются тем, кого мы перед собой видим. А видим мы гражданскую, по всем признакам не имеющую боевых навыков и опыта, девочку. Так кому верить? Дяде или собственному опыту? Ответ ясен. Вот и они поверили опыту. Брать, скорее всего, будут на подходе к машине, утром. Ну, бог в помощь".

Против ребят, собственно, никакого предубеждения не было. У них своя работа, у него своя. Они сачканули. Теперь наш ход. Вот, только, валить их почему-то категорически не хотелось.

"Утро вечера мудренее, теперь все равно не отстанут, так что, жизнь покажет", — решил Алексей.

Ольга вообще ничего не решала. Она готовилась к записи, не догадываясь о том, что вернуться к музыке ей придется очень не скоро, если придется вообще.

А ночью налетел сон из прошлого. Как бы продолжение того, уже подзабытого московского. Да и сон ли это был? Больше похожее на явь действо вернуло его далеко в прошлое.

Командировка нарисовалась внезапно. Вечером вызвали в штаб.

— Дуйте на склад, получите снаряжение, паек, вылет завтра в пять, — командир помолчал и негромко добавил: — Ребята, зря не геройствуйте, вам еще учиться и учиться, эта война — не ваша. Главное, живыми остаться. Ну, все, по коням.

Утром, доехав на все том же "тентованном трясовозе" до военного аэродрома, погрузились в транспортный "Ан". Через двадцать минут буднично взлетели.

Группу составили из трех стариков, уже имевших боевой опыт, и Алексея с неразлучным приятелем. Старшим был капитан Решетников — Влад.

— Куда летим? — вился неугомонный Вовка.

Сержант, с добрым прозвищем "Черный", буркнул: — А ты сам как думаешь? "За речку", куда еще?

Их отдельный отряд и создан был, всего три года назад, для ведения операций в азиатском направлении, поэтому странностей в этой командировке не было. Удивило, что отправили группу пожарным порядком, всего за месяц до плановой командировки основного состава. Но начальство не докладывает. Надо значит надо.

— Алексей, ручаюсь, сжаримся мы, в нашем наряде, — забеспокоился приятель. — Афган, он же на юге.

Алексей усмехнулся: — Ты чем на лекциях слушал? Там в горах сейчас минус восемь. Не сжаримся, будь спокоен.

Влад пристроился неподалеку от приятелей и задремал, но прекрасно слышал все, потому как приоткрыл глаз и хмыкнул: — Не дрейфь, босота. Не замерзнем.

Остальные разведчики сидели чуть дальше и увлеченно травили анекдоты. Летели долго, где-то часа через два вышел летчик и что-то шепнул Владу.

— Ребята, внимание, — командир поднял руку. — Мы за речкой, так что, готовность "раз". И придерживайтесь.

Он пояснил молодым: — От ракет будем прятаться. "Духи" коридор могут пасти.

И как сглазил. Не прошло и пяти минут, как тяжелый самолет почти лег на бок и начал снижаться. Все кубарем посыпались на левый борт, хватаясь за что придется.

Самолет выровнялся и пошел, цепляя брюхом тяжелые облака, местами заходя в них и тут же выныривая. В разрывы показались горные хребты, блестящие снегом.

И тут барабанной дробью раздался стук, точно горсть булыжников попала в фюзеляж. Противно засвистело, и в отверстия ударил ледяной воздух. — Из пулемета врезали, — мрачно прокомментировал командир группы, разглядывая строчку небольших отверстий. — Сейчас начнется, — он тяжело вздохнул. Разгерметизация — это не страшно, идем низко, но дышать будет тяжело.

Однако только этим не обошлось, через пару минут в салоне запахло горелым. — Попали, — сообразил Алексей и поежился.

Самолет опять накренился и, покачивая крыльями, снизил скорость.

— Бойцы, положение дрянь, — выскочил из кабины бортмеханик, — пробили баки и маслопровод, будем искать пятачок, куда упасть. Держитесь.

Влад отрывисто скомандовал: — Пристегнуться всем, каски надеть. Коснемся земли, сгруппироваться, закрыть голову руками.

Бежали секунды. В иллюминаторе мелькнул совсем близкий склон с редкими деревцами. Двигатели взвыли и заглохли, наступила тишина, прерываемая свистом ветра в пробоинах.

"Вот и повоевали", — мелькнуло в голове у Алексея, он напрягся в ожидании удара, но то, что произошло, невозможно было представить. Самолет чиркнул крылом за склон, и все мгновенно завертелось. Перед глазами мелькнули летящие по салону предметы. Скрежет рвущегося металла, крики людей. Алексей не удержался и от бешеного толчка ударился головой о какую-то железку. Все исчезло. Пришел в себя разом. Тишина, кругом завалы оборудования, обломков. Голова звенела, в глазах мелькали цветные пятна, но острой боли не было.

Он пошевелился и, въезжая в реальность, осмотрелся.

Смятая в гармошку, носовая часть салона похожа на огромную свалку. Из кучи обломков, торчала нога, обутая в армейский ботинок.

А совсем рядом, в разломе корпуса, виднелась невзрачная поросль и кусок серой земли.

Алексей отстегнул ремень и выбрался из-под прижавшего его мешка со снаряжением.

"Надо выбираться", — он вытолкнул мешок в отверстие. Следом еще один и, расчистив проход, по куче обломков двинулся вперед, Сделав два шага, увидел висящего на ремнях командира. — Влад, — он потряс командира, без результата.

Алексей вколол ему тюбик "Промедола", отстегнул ремни и попытался сдвинуть с места. Кое-как удалось.

Взвалив на плечо некрупную фигуру, он доковылял к проему и опустил тело на мешки.

"Может, очнется?" — подумал он, дергано озираясь, в надежде увидеть приятеля. Вовка лежал на боку. Глаза закрыты, из неглубокой раны на скуле текла струйка крови.

"Вроде неопасная, потом перевяжу", — Леха истратил еще один антидот и потянул друга из завала. Тот очнулся и закричал.

Ступня оказалась повернута неестественно вбок. "Сломал, ясно. Только как? Напрочь, или?.. Ладно, потом".

Осторожно, стараясь не тревожить ногу, оттащил Вовку к пролому. Запах дыма усилился.

Навстречу приподнялся Влад, все еще не соображающий где он. Наконец, глаза его приобрели осмысленность, он протянул руки и принял раненого.

— Что там, как остальные? — задал вопрос.

— Не успел еще, — голос Алексея перешел в скрип, — вроде горит. Ребята в носу, там завал, попробую отыскать.

Он подобрался к месту, где заметил кого-то из сержантов. Нога уже не шевелилась. Ломая ногти, Алексей раскидал обломки и освободил тело. "Черный" был уже мертв, голова залита кровью, из раны выступила белая масса.

Бессонов подтащил труп к забравшемуся в салон Владу. Тот принял тело и приказал: — Ищи оружие и снаряжение, спасать уже некого. Только быстро, может рвануть.

Под руку попался автомат Влада, чья-то СВД. Он выглянул из отверстия, осмотрелся вокруг. Склон, изуродованный пропахавшим его самолетом, куски измятой, исковерканной дюрали, разбросанные вокруг. Влад уже оттащил в сторону раненого и возвращался забрать вещмешки. Передав оружие, Алексей выбросил два цинка с патронами.

— Уходи! — закричал капитан, увидев, что в обломках фюзеляжа показались языки пламени. — Сейчас рванет.

Едва Леха успел отбежать к большому камню, как по ушам ударила тугая волна, и в глазах вспыхнуло от взрыва.

Грохот он не услышал, уши заложило. Упав за валун и дождавшись, когда с неба перестанут падать мелкие обломки, выглянул. На месте самолета полыхал огромный факел, а в стороне, укрыв телом Вовку, лежал Влад. Но вот и он приподнял голову, потряс ею и огляделся.

— Давай сюда, — махнул командир подчиненному. Взвалили на себя товарищей и отнесли вверх по склону. Следом доставили спасенные от огня мешки и снаряжение. Отдышавшись и глотнув воды из фляги, капитан распорол штанину и снял ботинок с Вовкиной ноги. Быстро ощупал ногу.

— Перелом, обе кости, плохой, держи его, пристраивать буду, — и, когда Алексей прижал тело друга к земле, принялся осторожно вправлять кости.

Вовка очнулся и задергался. — Сейчас закончу, — командир подобрал кусок дюрали, прибинтовал. Осмотрел рану на скуле.

Сержанта похоронили недалеко от места падения.

— Хороший пацан был, — произнес Влад, — Две командировки без царапины. Земля ему пухом. Вечная память.

Шли третий день. Вес уменьшили до предела и все равно — тащить два рюкзака, оружие и раненого было тяжело.

Алексей нес Вовку, посадив на спину. Тот уже чуть оклемался и пробовал ругаться, уговаривая отпустить.

"Не было счастья, да несчастье помогло", — говорит русская пословица. Конечно, у них уже были занятия в поле, но все это не шло в сравнение с действительностью.

На переходе особо не поболтаешь, да и на привале Влад, не страдая многословием, больше молчал. Но, глядя, как он проходит завалы, ставит ногу, осматривает поверхность камней, Алексей делал заметки и старался повторять. Ночевали в спальниках, благо сентябрь выдался теплый. Скорость была низкой, чтобы не сбить дыхание, часто останавливались и одну-две минуты отдыхали.

За три дня прошли километров тридцать.

— Упали мы где-то в предгорьях Гиндукуша, летели от Душанбе, идти надо на запад, так больше шансов выйти, и через ледник не надо лезть. Главное... — Влад не закончил, но и так поняли, что главное, не нарваться на местных. Причем, любых.

Те сообщат "духам" о гяурах мигом.

Утром четвертого дня капитан замер, вглядываясь в точку на дальнем склоне, который миновали вчера.

Он помолчал, сплюнул: — Все, отбегались. Во-он баран, на склоне, голову повернул, человека почуял, а здесь, кроме "бабаев", ждать некого.

— Значит, так, — он задумчиво продолжил: — За нами идут, у бабки не гадай.

Наконец, приняв решение, заговорил. Коротко, отрывисто: — Рядовой Бессонов, слушай приказ, берешь приятеля и уходишь. Я остаюсь. Идешь на северо-запад по предгорью, вверх не лезь. А там уж, как повезет.

Алексей, поняв, что капитан решил остаться прикрывать их, попытался дернуться.

— Отставить, — рявкнул Влад так, что охота спорить пропала. — Не в колхозе. Приказываю выполнять. Как понял?

— Есть выполнять, — сник Леха.

— Ты пойми, — чуть мягче закончил командир, — втроем мы точно не уйдем, а так, я их уведу, а бог даст, и сам оторвусь. Мне, — он кивнул на Вовку, — его не утащить, да и ты, как заслон, ноль без палочки. Логично?

Алексей понимал справедливость его рассуждений, но уходить одному, с раненым на плечах, было еще страшнее.

Вышел через полчаса. Теперь идти стало труднее, он иногда путался, попадая на сложный участок, приходилось возвращаться. Ночевали без огня.

Отдаленный звук выстрелов донесся ближе к полудню. Капитан завернул на юг, в горы. Стрельба то затихала, то раздавалась вновь, пока не стихла совсем. Они долго вслушивались, надеясь услышать звук, но тишина уже не нарушалась. И только ближе к вечеру вдруг ухнул слабый взрыв. "Граната" — понял Алексей и, глянув через плечо на заскучавшего приятеля, тяжело вздохнул. Все было понятно без слов.

Капитан подарил им полтора дня. Афганцы достали их на следующий вечер. Повезло еще, что беглецы как раз отдыхали и первыми смогли засечь мелькнувший на склоне тюрбан. Солдаты укрылись за выступ скалы. Сверху их не достать, отвесная скала нависала обрывом. Выждав несколько минут, пока в пределах видимости появится еще один преследователь. Леха расчехлил "Драгунку" и, с первого выстрела, снял идущего чуть впереди низкорослого проводника. Остальные залегли и, аккуратно постреливая из автоматов, начали перегруппировываться, стремясь обойти их с флангов.

Опытные бойцы, прижав их с двух сторон огнем, не давали поднять головы. Ситуация была конечная. Дело времени, заставят расстрелять боезапас, а потом или гранатами закидают, или в плен.

Спасло чудо. "Волна" из трех вертолетов, обходя грозовой фронт, свернула с курса чуть дальше. Кто-то заметил активное перемещение "духов" и, пока "Шмель" гонял бабаев, второй, МИ-8, подобрал своих.

* * *

Видение оборвалось среди ночи. Тишина в голове, только на окраине сознания ее сон, почти не различимый для Алексея.

А наутро пришло понимание причины этого сна, ставшего вещим. Оказалось, что пока он спал, Олино окрепшее сознание лишило его возможности управлять ее действиями и подавлять волю.

Осталась способность видеть, чувствовать, переживать, и только. Он чувствовал себя зрителем, сидящим в первом ряду суперсовременного голографического кинотеатра. Все видел, слышал, осязал, но при этом не имел возможности ни уйти с сеанса, ни нажать кнопку стоп. Увы, этого следовало ожидать. Его душа и разум вломились в чужое тело, как незваные гости. Прошло какое-то время и оправившийся от такой наглости "хозяин" призвал разгулявшегося постояльца к порядку.

Олю разбудил звонок телефона. В трубку ворвался знакомый голос:

— Оленька, это я, Марь Степановна. Соседка ваша. Мне твой номер мама твоя дала. Они с папой в больнице. Ты не волнуйся только. В больнице они. В аварию попали. Беда.

Собеседница зашлась в плаче, на редкость надрывном и неутешном, произнесла сквозь душащие ее слезы: — Отец в реанимации, а Нина в палате лежит. Позвонить вот попросила. Приезжай Оленька! Ради бога, скорее.

Ольга заметалась по комнате, собирая вещи. Уже через двадцать минут, сдерживая грозящие политься вновь слезы, ждала у входа.

Леха бы с радостью согласился на то, чтоб ее захватили присланные горлохваты, но, как на грех, утомленный ожиданием часовой сомлел в кресле, а Ольга пролетела мимо, даже не заметив.

Подрулил желтый "Рено". Она запрыгнула в салон и замерла, сжимая кулачки в тревожном молчании. Сознание Алексея, устав от безуспешных попыток пробить незримую стену, тоже замолкло.

То, что не могло даже краем задеть ее внимание, для него било в набат.

Странности и нестыковки сквозили в каждом слове вестницы беды. Будь она трижды жалостливый и сердечный человек, не могла чужая беда вызвать у нее столь явного страха и таких отчаянных слов. В голосе читался больше страх за свою жизнь, и связан он был почему-то с приездом Ольги.

Чтобы не стать дурным пророком, даже про себя не посмел озвучить догадку.

"Ох, неспроста лишился он возможности ей помочь. Похоже, судьбе угодно провести ее еще по одному кругу ада?"

Ольга вылетела в родной город первым же рейсом. А через три часа она уже мчалась на такси по узеньким краснодарским улочкам.

Питерская слякотная осень сменилась теплом южного города.

Однако, ни забившуюся в уголок салона пассажирку, ни ее безмолвного советчика не увлекла красота бабьего лета.

Оля повторяла короткую молитву, а Леха безуспешно искал выход.

Не зная, в какой больнице родители, она попыталась дозвониться до соседки, но трубка была поднята.

"Может, с больницей говорит?.." — возникла у Оли безрассудная, с Лехиной точки зрения, мысль. Девушка наклонилась к водителю и назвала домашний адрес.

"Логично заехать к тете Маше и с ней вместе в больницу", — подумалось ей.

"Все логично, — согласился Леха. — Разработчик сыграл в "десятку". Продумал все, учел даже снятую трубку телефона".

Алексей с содроганием представил, что произойдет через пять, максимум десять минут. И оказался прав.

Едва открылась дверь соседской квартиры, куда Ольга бросилась, оставив в машине вещи, ее оглушил тяжелый удар в голову. Девушка рухнула в прихожей, а сознание Алексея, лишенное возможности пользоваться ее зрением, очутилось в полном мраке, только слух позволял ориентироваться в происходящем.

— Сходи к таксисту, — скомандовал уверенный голос. — Слышишь, Лось, кому говорю? Расплатись, забери вещи, и чтоб без базаров там. Нам шум не нужен. Пусть уедет.

Несколько минут голоса неторопливо болтали о совершенно посторонних вещах, словно и не лежала на полу оглушенная жертва. Для них это была такая же рутина, как и выбивание долгов. Вернулся посланный во двор Лось.

— Чисто, — выдохнул он, тяжело сопя от подъема по ступеням невысокой лестницы.

В другое время только одного хрипа хватило бы разведчику, чтоб составить его портрет и тактику боя. Но сейчас все это было бессмысленно. Лехина роль свелась к безмолвному присутствию.

— Скрипнул замок-молния, послышался шорох разбрасываемых вещей. Поиски завершились радостным возгласом.

— Есть, вот он! У самой низ сховала, — захлебываясь от избытка эмоций, гундосил кто-то.

— Ну-ка, дай! — рявкнул главарь. — Не вздумай включать. Нам Сотник башку снимет, если что не так. Буди эту шуструю, только руки замкни, а то она опять подлянку выдумает.

— Спокуха, я ей устрою подляну, — пробормотал гундос, грубо перевернув Ольгу, и защелкнул оковы. Он по-хозяйски охлопал ее бедро: — А деваха — самое то.

Распаляясь, ухватил уже посильнее, но голос старшего заставил прерваться: — Эй, Кострома, погоди. Сейчас мы ее поспрошаем, а потом и оторвемся. Шеф сказал, можно не церемониться. Главное, чтоб живую.

— Живая будет, но еле-еле, — заржал Лось.

— Ладно, буди, — распорядился старший.

Подручный ухватил Олю за растрепавшиеся волосы и влепил две пощечины.

Голова опасно мотнулась, но глаза приоткрылись.

Замерев, она с ужасом глядела на кажущиеся громадными фигуры налетчиков. На взгляд Алексея — обычные "шестерки", но ей эти ублюдки казались воплощением вселенского зла.

— Кто с тобой еще? — задал вопрос предводитель городских шакалов.

— Никого, — она замотала головой.

— Никого? А вот мы сейчас иначе спросим. Значит, и Камаза ты одна завалила, и Ахмеда? — бандит постепенно входил в состояние истерического азарта, которым так умеют заводить себя уголовники.

— Чего ты гонишь? Тварь! — здоровый кулак с размаху врезался в солнечное сплетение девочки. Подброшенная ударом, она рухнула и, падая, врезалась головой в стену. Из раны потекла струйка крови.

— Эй, Петро, ты, никак, ее мочить собрался? Мы ж еще не попользовали? — недоуменно влез тощий верзила с морщинистым серым лицом лагерного "туберкулезника".

"Ах ты, страдалец", — ярость выжигала мозг, Леха физически ощущал, как его воля рвется из отведенного ей закутка.

Ольга, закрыв лицо руками, жалобно поскуливая, прижалась к стене.

— Ладно, тащи ее папахена, — распорядился голос. — Чтоб не дергалась, его на пику поставим.

— Как шелковая будет, — глумливо ощерился тот, которого звали Петром.

"Черт, ну какой паскудный народ — урки", — диверсант, в силу специфики своей профессии, редко желал чьей-то смерти душой, но сейчас хотел только одного. На минуту, хоть на десяток секунд просил он у Всевышнего дать возможность управлять ее телом.

Из соседней комнаты вышел чахоточный, волоча связанного. По тому, как она вздрогнула, понял — отец. Лехиного, примерно, возраста, но крепко мятый жизнью и тяжелым трудом мужик, с обильной сединой в волосах. Выглядел он страшно.

Посланцы Сотника, пытаясь заставить его вызвать Ольгу, перестарались. Лицо — огромный фиолетовый кровоподтек. Рука висит плетью, правый глаз залит кровью.

"Крепкий мужик, — с искренним уважением, несмотря на трагичность момента, подумал Леха. — А вот то, что они мать не вытащили, признак плохой. Похоже, в живых ее уже нет, да и отца не выпустят. Зачем им свидетель?"

Оля, увидев, во что превратилось лицо отца, вскрикнула и бросилась к нему. Но, встреченная пинком тощего, отлетела в угол и завыла уже в голос.

"Суки, да лучше пять раз на гранате подорваться, чем такое видеть. Может, стоило тогда, на горке, "духам" сдаться? — мелькнула бестолковая мысль. — Они бы только меня замучили".

— Оленька, — сипло выдохнул отец и вдруг крикнул, повернувшись в сторону соседней комнаты: — Будьте вы прокляты!

Из распухших щелей, в которые превратились его глаза, потекли слезы, оставляя две дорожки на запекшейся крови.

Лось — мелкий, парашного вида воренок, синими от наколок пальцами ухватил его за сломанную руку и, повалив на пол, прижал лезвие к горлу.

— Ну, давай, не тяни, — бросил он Петру, в нетерпении пританцовывая на месте.

— Слышь, подруга, сейчас мы чуть побалуем, а ты, если хочешь, чтоб папаша жив остался, примешь.

Обрюзгшие щеки, исчерченные мелкими багровыми сосудами, покрылись испариной. Браслеты зацепились, и он никак не мог совладать с ними. Тогда, выхватив ключ, насильник расстегнул наручники и придавил жертву своим телом.

Почувствовав, что руки освободились, она рефлекторно попыталась защититься. Новый удар по лицу сломил сопротивление. Но тут отец, не вынеся муки, схватил рукой лезвие ножа и попытался отобрать его. Кровь из рассеченных пальцев обильно брызнула на пол. Лось дернулся, вырывая клинок. Отточенное жало финки скользнуло и легко, словно ломоть сала, рассекло плоть. Захрипев перерезанным горлом, отец забился в конвульсиях.

Глаза ее захлестнула багровая пелена. Из глубины сознания поднялась неодолимая волна. Ненависть к убийцам, боль от потери и бог знает, что еще сплелось в ней. Но главное, все знания и навыки, весь опыт профессионального "диверса", выплеснулись на поверхность и намертво вплелись в естество.

Незряче, на инстинктах, Ольга выдернула из кармана ручку и вонзила ее в глаз насильнику. Пробив зрачок и глубоко уйдя в мозг, пика навечно успокоила бандита.

А она, выскользнув из-под тела, молнией кинулась к Лосю. Хлестким круговым ударом достала висок убийцы.

Тот закатил глаза и, выронив нож, завалился в сторону.

Кострома, увидев, с какой стремительностью жертва вырубила его подельников, метнулся на выход, но успел только развернуться. Подхватив нож, Ольга махнула рукой. С хрустом вспоров ткань, клинок вошел под лопатку. После такого добивать не требуется. Страшная, с безумным взглядом, она работала, как автомат. Подойдя к лежащему, вырвала нож и развернулась к оглушенному Лосю.

Она не подарила изуверу легкой смерти. Умер тот, когда ее тоска стала нестерпимой.

Ольга опустилась на колени рядом с отцом.

"Странно, Алексей замечал, как смерть меняет людей. Одни вдруг приобретают благообразность, другие наоборот ее теряют. Отец лежал совершенно такой же, как был при жизни.

Смешной венчик пегих волос, довольно заметная лысина. Резкие, словно вырубленные резцом, скулы. Казалось, человек просто прилег отдохнуть после тяжелой, но выполненной работы.

Леха даже засомневался: "Неужели опыт обманул, и он жив?"

Увы, рана оказалась смертельной. Сделав все, чтобы спасти дочь, отец не сумел уберечь себя.

Она сидела, обняв его голову, слепо глядя в пустоту. Но безумия не было. Девочка говорила с отцом, а он говорил с ней. Она уже знала, что ее мать, не выдержав пытки, умерла, что соседку даже не били, а лишь припугнули.

"Не сердись на нее, Оленька, — попросил отец. — Она уже наказана. Не плачь", -попросил на прощанье. Его душа уносилась куда-то, в ту даль, где Лехе еще только суждено было оказаться.

И тут Алексей понял: "Теперь она знает о нем все. Их души, расплавленные вспышкой эмоций, слились в единое целое".

Леха шептал какие-то слова утешения. Но они были не нужны, девочка изменилась. Боль из ее сердца не ушла, но появилась способность рассуждать. Просто, словно они сто лет знакомы и близки, она спросила: "Алеша, и как теперь жить? Скажи!"

"Оля, побудь с отцом. Я все сделаю. Держись".

— Хорошо, — беззвучно прошептала она, и Алексей осознал, что опять один.

Канитель с милицией, протоколами, допросами, очными ставками продлилась насколько дней.

Кто знает, смогла бы она перенести армейскую простоту общения с оперативниками, заботы о похоронах и прочие тягостные мелочи. Наконец, признав самооборону, отцепились.

Беглых уголовников списали на боевые потери. Удивились, как удалось такой пигалице совладать с ними, и только.

Ее сознание вернулось в день похорон. Она стояла над двумя холмиками со свежими отесанными крестами и молчала. Молчал и Алексей. Каждый думал о своем. Леха знал, о чем думает Оля. Она слышала его мысли.

Но все когда-то кончается, кончился и этот день.

Прошло еще несколько. Она понемногу оживала. Иногда спрашивала его о чем-то, иногда он задавал ей вопрос. Странное существование не тяготило. Алексей уступил Оле право распоряжаться телом и вновь ушел в воспоминания.

Но все это время невысказанным вопросом давило понимание того, что ничего еще не закончено. Расправившись с исполнителями, она не решила проблем. И вот настал день решающего разговора.

Однако, никаких споров и сложностей не возникло.

"Ты спец, — коротко прошелестели ее мысли, — тебе и выполнять. Я даю тебе это право".

"Вот и все, девочка повзрослела. Но чего ей это стоило?" — понял Алексей.

Дальше действовал почти на автомате. Он столько раз проходил этот путь в мыслях, что поступал не задумываясь: билет в Москву взял на чужой, купленный на рынке, паспорт. Ни к чему давать врагам козыри. А загримировать постаревшую от горя Ольгу оказалось куда проще, чем после ее памятного бегства с Останкинского отстойника.

И, вот, продремав три часа в салоне бизнес-класса, она уже спускалась в промозглую тьму московского тумана.

"Начнем завтра",— коротко произнес Алексей, начав отсчет перед последним броском.

Глава 8

Разбор полетов

Приехав в Москву, Алексей поразился, насколько тяжелый город для психики — столица нашей Родины. Мегаполис, на подсознательном уровне, говорит: "Ты чужой, не место здесь тебе. В этом мире успешных и самодостаточных людей".

Лехе вспомнилась интересная методика, которую внушал работавший с ними психолог: "Главное — не противопоставлять себя окружающему пространству. Китайский принцип взаимопроникновения един во всех проявлениях. Стоит подумать, что ты одинок, затерян во враждебной среде, и она, эта среда, тут же начнет отторгать тебя. Примется, словно разумный организм, бороться с чужаком. В чем беда и проблема эмигрантов? Они приезжают в чужой мир. В новую обстановку нужно входить, словно возвращаешься в давно оставленный, прочно позабытый, но родной мир. Неважно, что ты здесь никогда не был. Важно твое отношение.

И ни в коем случае нельзя сравнивать новое место с тем, откуда человек ушел. Противопоставление не конструктивно.

Приходят к этим простым и полезным истинам, как правило, интуитивно. Разработчики спецметодичек не стремятся к широкой известности. Это может показаться смешным и в чем-то несерьезным разглагольствованием. Однако почти все в этом мире смешно и несерьезно. Самые сложные и закрученные события и хитросплетения политики, бизнеса имеют в основе одну, максимум две, изначальных причины. Остальное — камуфляж и сбивающая с толку маскировка".

Леха все не мог успокоиться и, пользуясь каждой свободной минутой, словно боясь не успеть, пичкал ее сознание все новой и новой пищей.

"Если хочешь спрятаться в большом сообществе, стань как все". Полчаса в модной лавке, короткая стрижка, и вот уже неотличимая от сотен тысяч московских тинэйджеров Ольга могла идти хоть куда, не опасаясь быть узнанной. "Конечно, сверстники на раз вычислят пижонящую старушку. В таком возрасте три года — это почти вечность. Но в бандитах ходит народ чуть старше, и у них подобное чутье уже пропало".

В удобной кожаной сумке вместо ракетки уместился завернутый в картон инструмент. Снятый приклад и глушитель преобразили его в компактную игрушку.

Несколько дней, проведенных в московской сутолоке, не пропали даром. Прежде всего, он вышел на офис компании "Галеон", которая чуть заметно обозначала на российском рынке этот криминальный айсберг, и в коридорах узнал достаточно, чтобы составить представление о новостях в фирме. Главой компании стал некий Кривицкий Андрей Петрович. Он же неоднократно судимый уголовник по кличке Сотник.

Уголовные моменты его деятельности, естественно, не обсуждались, но, имея ноутбук, Интернет и базы данных, выяснить "кто есть кто" в серпентарии преступного мира несложно. Остальную информацию Леха примитивно подслушал. Закупив на Горбушке несколько слепленных в Китае, но достаточно качественных жучков и лазерный съемник звука, уже через день знал о настроениях в высших уголовных кругах. Конечно, имей разведчик дело с солидной корпорацией, где безопасность возведена в культ языческой религии, такие примитивные способы, естественно, не сработали бы. Но поменявшие окрас уголовники вовсе не поменяли образ мышления. Поэтому, отгородив себя от окружающего "быдла" тонированными стеклами джипов, они совершенно спокойно вели разговоры на самые горячие темы. В результате сложилась картина вопиющего скандала в благородном семействе.

Новости, пришедшие из Краснодара, вызвали замешательство. Не имея времени выяснить, что за "непонятка" там произошла, Сотник сорвал зло на Максиме.

Чудом пережив без летальных последствий показательную порку, устроенную ему шефом, и понимая, что его жизнь висит на волоске, Геннадьевич развил бешеную деятельность. Но, все "мимо кассы". Единственный разговор, который Алексея насторожил, прозвучал после безрадостного визита его к ревущему от злости шефу. Максим Геннадьевич долго мялся, нерешительно чесал себя в разных местах, наконец позвонил неизвестному абоненту и попросил выручать. Было заметно, что удовольствия от беседы он вовсе не испытывает, наоборот, откровенно побаивается собеседника. Результат его обнадежил. Он ожил и повеселел. Алексей понял, что просил он никак не совета, а специалиста по антикризисной ситуации. Интеллигентно говоря, он Ольгу "заказал". Причем, не уркам с мыльного завода, а структуре, которая привыкла отвечать за свои поступки. "Вот это, как раз, и не радует. Не ошибусь, если предположу, что профессионалов такого уровня он мог найти только в кругу моих сослуживцев. А если продолжить нить рассуждений, то люди эти, наверняка, связаны с торговлей огнестрельным и взрывоопасным товаром. Иными словами, круг замкнулся. Те, кто убили его один раз, облили грязью после смерти, теперь намеревались исполнить фокус в третий раз". Даже в сегодняшнем игривом настроении заскучал. Какой там заскучал, рассвирепел. Обозлился до невозможности: "Что это за беспредел такой. Одного и того же человека, три раза? Ну, ребята, совесть у вас имеется? Не собирался встревать, простить даже хотел. И ведь почти смог. Честно. Никакой обиды, так, легкая надежда встретить их в новом качестве и потолковать. Они ведь тоже не бессмертные, могу подождать. Но теперь, фигушки. Будем выяснять и разбираться. По-полной, до упора".

Чтобы противник начал совершать ошибки и подставился, нужно загнать его в ситуацию стресса. А лучший стресс — это угроза жизни: собственной и близких.

К тому же, пришло время платить по векселям. Не имело значения, что не он держал нож у горла ее отца. Он отдал приказ. Этого достаточно. Когда играешь в серьезные игры, нужно быть готовым к любой ставке.

Выяснить, где проживает пресловутый Сотник, оказалось значительно проще, чем купить упаковку пластита. Ну, не сезон в этом году на пластит. Однако, знание химии, особенно прикладной ее части, помноженное на семинар в 43-м учебном центре, помогло обойтись подручными средствами.

Алексей упаковал полученную массу в теннисный мячик и забросил его на корт, расположенный в угодьях особняка оружейного барона. Среди десятка других мячей, валявшихся вокруг площадки, он смотрелся абсолютно естественно.

Разжирелому спортсмену лень ходить за мячами, поэтому рано или поздно он подберет и его. А дистанционный взрыватель, утопленный в пластичную массу и срабатывающий от радиолуча, позволял выполнить задуманное в любой удобный момент. Не хочется выглядеть провидцем, но что-то Лехе подсказывало, утомленный делами авторитетный предприниматель вряд ли предпочтет отдыху в теплой сауне прыжки по корту. Однако забота о борьбе с лишним весом заставит его, хотя бы раз в неделю, посетить этот спортивный объект. А будет это, если он не ошибается, именно в воскресенье утром. Пятница банный день — это святое, суббота на поправку, а вот с утречка, в воскресенье — милое дело. И, надо же, предчувствия не обманули. Сотник, обряженный в роскошный спортивный костюм, появился на корте в десять часов. Самое главное, в субботу Леха позвонил жене Особиста и передал "личное приглашение господина Кривицкого к ее мужу, посетить теннисный корт, на предмет совместного времяпрепровождения".

Мелькнуло краем подленькое желание добавить: "C супругой", но сдержался: "Чем она виновата, если муж гнида?"

Макс, не избалованный вниманием нового шефа, приглашению искренне обрадовался. Поэтому, ровно за пятнадцать минут до назначенного времени опальный советник безропотно топтался у ворот загородной резиденции Сотника. Удивленный босс выслушал сообщение начальника охраны, почесал в затылке, соображая, мог ли он по пьяной лавочке вызвать помощника, но, вспомнив о необходимости прояснить меры по возврату наследства, махнул рукой и приказал впустить.

Удобно присев на поросшем редким кустарником склоне и открыв термос с горячим чаем, он лениво наблюдал за общением подельников. Вообще-то, цели подрывать Особиста Бессонов не имел. А вот поприсутствовать ему будет полезно, для общего развития. Вряд ли его жизненный опыт изобиловал сценами развешанных по кустам внутренностей. "Большой уже, пусть привыкает. Для психики полезно. Не так спокоен будет".

Дождавшись, когда Геннадьевич сообщил о наличии "явного прогресса" в поисках и вернулся на свою половину корта, Леха нажал сенсор передатчика.

Кустарный заряд рванул не хуже фабричного. Авторитета, "по несчастливой случайности" оказавшегося в непосредственной близости от заряда, разнесло по сетке. Обрывки спортивного костюма, обильно заляпанные кровью и прочими продуктами жизнедеятельности, украсили скучноватый пейзаж корта. Ждать продолжения Алексей не стал, а усевшись на новенький велосипед, продолжил поездку, оставив взволнованную челядь мучиться в неведении относительно причин столь радикального обращения с их хозяином.

"Сказать, что смертоубийство совершенно Лехе незнакомого, пусть и не совсем законопослушного, члена общества доставило удовольствие, нельзя. С другой стороны, не он первый начал. И даже дал тому возможность избежать неприятных последствий. Но такие, как этот бывший уже представитель сволочной породы, никогда не примирятся с тем, что кто-то увел у них из-под носа жирный кусок. И, кроме того, посыльные за Ольгой хотели отвезти ее вовсе не для светской беседы. Приказ о похищении отдал покойный? Так, простите, о чем говорить?

Надеяться на милость? Или прятаться, вздрагивая от каждого скрипа и косого взгляда? Да, все понятно. Нет другой альтернативы при решении таких проблем. Если потребуется, не задумываясь, развешу на фонарях и самого Особиста и десяток его подручных.

Однако, базар в пользу бедных. Никаких выводов он не сделает, как ни прискорбно это понимать. Испугается. Начнет дергаться, но не оставит поиски. Ну, нет так нет".

Сканер обошелся как самолет, дорого. Но когда засек разговор Особиста с прибывшим в город контактом, затраты окупились сторицей. Спокойный, чем-то даже знакомый, голос назначил встречу и дал отбой. "Неужели знаю иуду? Или это кастовая принадлежность накладывает отпечаток? Теперь внимание и осторожность. Проколоться нельзя. Специалист, однозначно, сильнее. Даже, если по опыту и навыкам мы ровня, то физически он в плюсе. На встречу придет с подстраховкой, а может и не прийти, глянуть со стороны и переназначить. А в запасе всего день.

Задумка снять обоих на месте встречи отпадает. Опытный диверсант, гарантированно, обставится, чтобы не светиться. Да и Особист не подарок. То, что Леха убрал Сотника, это не его прохлоп, а скорее вина самого авторитета. Отстранив прежнего безопасника, и, следуя бандитским понятиям, усадив "на измену", он не озаботился заменить его никем другим. "Нет ничего хуже времени перемен" гласит китайская мудрость. Охрана, расслабленная отсутствием контроля, как любая структура, начальника которой снимают, работала спустя рукава".

Но подарки, судя по всему, кончились. Грамотно уйдя от слежки, Максим Геннадьевич домой не вернулся.

"Лег на тюфяки", как говорят итальянские любители спагетти и гарроты. В распоряжении наблюдателя остался только двойник его сотового. И когда он его сменил, а сделал это он сразу после звонка наемника, единственной ниточкой осталось место встречи. Думать Лехе пришлось и за себя, и за них: "У армейского горлохвата наверняка хватит соображения вычислить новый телефон заказчика и поменять время и место встречи".

Пришлось и Алексею пойти на непопулярную меру. Но, на войне, как на войне. Алексей настроил сканер на телефон несостоявшейся вдовы Особиста и, слепив небольшой заряд, подорвал на двери их квартиры. Не прошло и пары минут, как перепуганный до слез голос супруги тут же сообщил мужу о новом взрыве. Однако Геннадьевич оказался на высоте. Если и всполошился, то вида не подал. Успокоил и, не слушая стенаний о разбитой мебели, приказал жене немедленно уехать на дачу. Впрочем, для Алексея важней было не выяснение уровня ущерба, нанесенного жилью бывшего контрразведчика, а номер его новой трубки, который высветился на дисплее хитрого приборчика. Однако предосторожность оказалась излишней. В назначенное время Геннадьевич прибыл на берег Москвы-реки и нервно гулял по набережной.

"Отлично понимаю его беспокойство. Он вполне может предположить, что девчонка решит убрать его до встречи с киллером и обрубить все контакты. В принципе, идея здравая, не будь у него желания встретиться с типом, который надеется заработать на очередной смерти. К тому же, этот человек, единственный выход на контр..."

"Стоп, а это еще кто?" — Алексей, хоть и сидел далеко, все же не мог ошибиться. К дергано озирающемуся Максу небрежно подошел его старый, проверенный годами и последним рейдом дружок. Вовка, он же "Лютый", он же "Пончик", стоял на гранитной набережной, и ветерок с реки теребил его отросшие волосы. Алексей зажмурил глаза. Теперь он понял все. Или почти все. Но главное он понял, кто был тот "засланный казачок", которого прикрыли от провала смертью капитана Бессонова. И тот, кто сдал его "духам".

Слишком сильным оказался удар, даже для покойника. Признаться, от такого открытия прослезился. Вернее, на глазах у Ольги выступили слезинки. От волнения упустил не только момент заказа, но и то, как они разошлись. Вернее, куда исчез Вовка, потому как "заказчик" потеряно поплелся к своему Мерседесу. Но "тянуть" его сил просто не было. Нужна была передышка. Чтобы все осознать и привыкнуть к перевернутому, новому миру.

Новость была настолько дикой, что на это понадобилось с десяток минут, но привычка к неожиданностям выручила. "Ну, продал. Или я в нем чего-то с самого начала не углядел. Или его уже после жизнь переломала. Какая теперь разница? Главное — я в нем ошибся. Такое бывает значительно чаще, чем кажется. Значит, нужно внести корректуру и продолжать. А эмоции оставить на потом. Дело прежде всего. О причинах и мотивах будем думать после, — смирился Леха. — Однако теперь ситуация коренным образом усложнилась. "Лютый" — профессионал высшего класса. Единственный мой козырь — я знаю его привычки и психологию, а он о моей сущности не догадывается. Будем исходить из этого. Что он сделает? Прежде всего, выйдет на объект и определится. Как бы я поступил на его месте? Зацепка для начала слежки — это Особист. Резонно предположить, что я буду охотиться на него. А Вова — на меня. Значит, он будет где-то на дальних подступах к объекту отслеживать контакты и передвижения. Очевидно, и Геннадьевич получил соответствующие указания. Его может привлечь и сам Вовка. В свою очередь, "Лютый" отнесется к непонятному заказу с полной серьезностью. И будет работать без скидок на внешнюю легковесность противника. Значит, очень возможна двойная подстраховка. Или подстава. Стоп, я размышляю так, словно имею дело с незнакомым. Стоит напрячь память и подумать, что такого я знаю про его привычки, которые не меняются с годами. Он выдумщик, азартен, но и хитер. Нет, это не то. Слишком большое количество переменных. Есть десятки готовых наработок.

После выпуска мы с ним почти восемь лет служили в разных частях. Меня распределили в спецподразделение, а его в 167 ОБСН. Это я, после увольнения из группы, пришел к ним, а он на юге все зубы съел. Они больше войсковыми операциями промышляли. Соответственно, и примочки у него свои. Поправку на опыт нужно делать, а не воспоминаниями о тревожной юности душу рвать.

Он ищет, прекрасно, пусть найдет. А там видно будет".

Алексей отбросил ненужное и выбрал главное: "Высота, он с детства боится высоты. И никакие тренировки не смогли этот страх изжить. Вот на этом и будем играть".

Леха не стал тянуть и засветился у дома Геннадьевича уже на следующий день. Конечно, засечь хвост ему не удалось. Но возникло ощущение "не одиночества". Чувство это не описать, но уверенность, что ему сели на хвост была теперь почти стопроцентная. Без малейших послаблений, проверяясь и путая следы, он вернулся на съемную квартиру.

В том, что его все равно вычислят, не сомневался. Единственно, о чем позаботился, это пригасить наиболее характерные способы проверки и уходов. "Ни к чему наводить противника на размышления о природе столь высокой квалификации малолетней мстительницы. Попроще, в чуть забугорном стиле. Второе, Вовка — снайпер, логично, что закладывать мину или бегать за мной с ТТшником, он будет в последнюю очередь. Выберет наиболее привлекательное место и спокойно отработает на дистанции, — проанализировал все подходы к лежке. — Много подходящих мест. Слишком много. Значит, нужно менять привычки. У него должно быть всего несколько мгновений на выцеливание и работу". С трудом нашел вариант подходящего развития. Спрессованное время неслось галопом.

Наблюдать, запоминать обстановку и анализировать информацию. И вот, наконец, засек признаки его деятельности. Осматривая возможные направления засады, в самом конце длинного бульвара на месте канализационного люка неожиданно обнаружилась старая, до неприличия ржавая бадья, вроде тех, что применяют строители для растопки битума. Неподъемная на вид, вросшая в асфальт, она казалась неотъемлемой частью пейзажа. Спроси кого-нибудь из ежедневно проходящих по этому маршруту местных жителей, любой поклянется, что помнит ее с детства. В том и состоит мастерство оборудования, маскировки засады в городе. Стрелок, вооруженный не самой лучшей винтовкой с ПБС, имеет шансы сделать свое дело и уйти незамеченным в ста случаях из ста. Он рассмотрел умело изготовленный "городской пенек", как называют такое приспособление снайперы. Отметил пластину в нижней части бочонка, которая в нужный момент легко убирается изнутри и предоставляет возможность вести прицельную стрельбу. "Пути отхода, вероятно, тоже продуманы. Колодец уходит в коллектор, а оттуда на сотни метров в любую сторону. Запах? Ну так, ему с дерьмом не впервой". Мысль натравить на Вовку "конторских", отбросил сразу: "Это наше, семейное, дело. Сами разберемся".

Когда с лестничной площадки, на которой располагалась дверь съемной квартиры, исчезло оконное стекло, понял: "вышли на финишную прямую". Сделал это противник с одной целью — иметь возможность отслеживать перемещение объекта.

День выдался суматошный, поэтому спать лег рано. И едва Олина голова коснулась подушки, как пришел сон.

Сон, из старой, советской еще жизни, вынырнул в растревоженном сознании. Снилось Лехе давным-давно забытые курсантские годы. Он сидит за потертой, исцарапанной партой, уперев ручку в конспект.

— При стрельбе спереди, солнечное сплетение является основной точкой прицеливания "по корпусу", — уныло бубнил преподаватель, сидящий у кафедры. — Поскольку средняя точка попаданий всегда отклоняется от точки прицеливания, поражение пневмоторакса само по себе ничего не означает, наиболее эффективно попадание в сердце или в коронарные сосуды. Внешним признаком его является падение стоящего человека "мешком" — вертикально вниз на подогнутые ноги.

Уловив в невнятном бормотании капитана последнее слово, Леха с замиранием сердца вспомнил вчерашнее свидание:

"Ах, как она ему понравилась. Стройная, c волосами, заплетенными в невероятно тугую русую косу, девчонка неуловимо походила на тургеневских барышень".

"Такие ноги красят человека, — отыскал будущий разведчик возвышенно-философское сравнение. — Папа профессор, мама искусствовед, значит, девушка правильная, не какая-то там. Хотя и с такими ногами".

Он вновь уткнулся мечтательным взглядом в тетрадь, бездумно записывая мудреные термины: "Может, стоит пригласить в кино? Или в театр?"

Инструктор, акцентируя внимание слушателей, заговорил громче: — Поскольку, стреляя спереди, перебить спинной мозг пулей можно скорее случайно, из этого положения эффективнее целиться лишь в точку между глаз, в переносицу.

"Ой, а глаза синие, синие", — у Лехи сладко сжалось сердце от воспоминания о взгляде, который бросила девчонка на него, прощаясь.

— Касательное ранение позвоночника вызывает рауш — кратковременное оглушение. Спустя какое-то время оно проходит. Поэтому, приближаться к раненому противнику всегда следует осторожно, наблюдать за ним из укрытия и сохранять готовность к производству немедленного выстрела, — зудел капитан.

Алексей перевернул страницу, добросовестно законспектировал что-то про повторный выстрел и решительно сжал губы: "Немедленного. Точно, чего ждать, вот прямо после этой пары, иду на КПП и звоню ей.

Только куда? В кино, или все же в театр? — вновь засомневался он. — В театр, конечно, приличнее, и вообще, в кино — это несерьезно, а в "Оперный" дорого. Да и вообще, как потом ночью из города в "Академ" добираться. Хотя, у Вовки вроде как в Доме Ученых блат есть? Может, у него билеты поклянчить? Потом, правда, его СВД после стрельб неделю придется чистить. А, ладно, дел-то. Почищу".

Леха прислушался и, выхватив начало фразы, быстро зачеркал в тетради, едва поспевая за капитаном, торопящимся отчитать тему до перерыва.

Мысли вернулись к принятому решению: "Собраться, подготовить первую фразу и, главное, не мямлить. В театр и точка. А ну, как скажет: занята? Тогда — послезавтра. И точка", — Алексей перевел дух, успокаивая застучавшее, словно он уже набирает заветный номер, сердце, с волнением глянул на часы. До перемены было еще пять минут.

"Ох, стресс. Да не откажется она, — попытался успокоиться он. — Cама сказала "Позвони как-нибудь".

— Ранение шеи с повреждением позвонка часто приводит лишь к оглушению жертвы, не обязательно приводит к поражению сонной артерии, — капитан, продолжая диктовать, неожиданно встал и двинулся между рядами.

— Курсант Бессонов, — перехватил преподаватель Лехин мечтательный взгляд. — Повторите, что я сказал?

Алексей напрягся, пытаясь вспомнить. — Ранения лицевой части черепа болезненны, но не смертельны, — медленно произнес он, косясь в тетрадь, и, чувствуя, что несет чушь. — При стрельбе сзади. Идеальной позиции для боевого стрелка. Подобное ранение головы может быть нанесено снизу-вверх, — он неуверенно замолчал, очумело переваривая сказанное.

— Ясно, — инструктор постучал указкой по столу. — Сам-то понял?

— Значит, ворон считаем? Плохо, курсант.

— Командир отделения, — обернулся к передней парте майор.

"Комод" подпрыгнул: — Я!

— Доложите "классной даме": Объявляю курсанту Бессонову лишение увольнительных, на неделю, — гневный монолог оборвал звонок.

— Дежурный, собрать секреты, все свободны, — мгновенно отключился от рутины воспитания будущей смены инструктор, подхватил с кафедры свою тетрадь, развернулся и двинулся к выходу.

Леха стоял возле стола и с удивлением чувствовал, что на глаза наворачиваются слезы.

— Как же так? Мы ведь в театр хотели, — прошептал он, понимая, что Наташки ему уже не видать, как своих ушей: "Прохиндей Вовка, явно имеющий на нее виды, ждать не станет".

— Уведет. Как пить дать, уведет, — в сердцах ругнулся он.

Оборвался сон так же внезапно.

Наступило утро следующего дня. Ровно в восемь девчонка открыла дверь и двинулась вниз по лестнице, но едва миновала окно, как опустилась на колени и, стараясь не высовываться, проскочила наверх, а затем еще выше, на чердак.

Леха занял подготовленную позицию. Винтовка, укрытая рваной тряпкой, уже стояла, нацеленная в пенек. Сыграть решил на том, что Вовка не станет устраивать засаду на втором ярусе. Поэтому, когда настроил прицел и увидел заваленную мусором битумную поверхность, был твердо уверен, что за подтеками скрыт противник. Чуть сдвинул ствол и осторожно выбрал ход спускового крючка.

Расцвела на черной поверхности розочка разорванного металла. Тяжелая пуля прошила тонкий слой маскировки и лист жестянки, словно картон. Еще одна, чуть выше. Контрольная. "Вот, пожалуй, и все. Можно..."

Удар в плечо отбросил на шершавые стропила. Настоящая боль еще не пришла, в голове только одна мысль: "Переиграл. Посадив в укрытие напарника, занял позицию на соседней крыше. Единственный прокол: стреляя вторым номером, не учел отдачу и немного промазал, пуля вошла в плечо, чуть ниже ключицы, а не в висок, как задумывалось. Прижав рану, выскреб из кармана аптечку, вколол антишок и попытался наложить повязку. Пуля прошла навылет, но, судя по всему, напакостила изрядно. Кость, точно, зацепило.

"Молодец. Грамотно сработал, — без особой досады подумал Леха, лежа на пыльных досках. — Наверняка, понял, что промазал, будет зачищать".

Ждать пришлось недолго. Ничего такого не думалось, разве что насмешила мысль: "Это входит в привычку. Ожидание смерти".

"Хрен-то вы угадали", — Алексей сцепил зубы, придерживая руку, которую уже вовсю дергало болью, укрылся за вентиляционной шахтой. Замер.

Тихо скрипнула дверь, мелькнуло неясное пятно. Умело зашагивая и тут же прячась, бывший приятель осматривал чердак, пробираясь через завалы.

Алексей сосредоточенно ждал, воспроизводя в памяти все трубы и провода, через которые охотнику нужно перебраться.

Наконец решился: "Пора". Короткий шаг из-за трубы, взмах рукой. Бросал практически наугад. Но, все же он неплохо изучил своего кореша. Вовка стоял, чуть пригнувшись, спиной. Звериная реакция кинула диверсанта в сторону. Но опоздал всего на миг. Кирпич, не современный сосредоточено "новодел", крошащийся от легкого толчка, а старый, красный в белую крапинку, смачно влепился в макушку бывшего сослуживца и приятеля.

Алексей охнул, от резкого движения противно закружилась голова, но собрал силы, доковылял к лежащему человеку. Назвать его другом как-то не повернулся язык.

Сцепив браслетами безвольно опадающие кисти, примотал старого знакомца к стропилам: "Так-то надежней. Иначе он меня, такого, и с завязанными руками уделает".

"Лютый" очнулся, навел резкость, сплюнул кровь, криво ухмыльнулся: — Ну, ты, девка, мастер. Признаю.

— А ты, Вова, тогда, кто? — не стал Алексей тянуть резину, чувствуя, как набухает бинт кровью.

— Откуда имя знаешь?

— Оттуда. Зря ты наверх полез. Не твое это. Ты ж всегда высоты боялся, или уже привык? Неужели вышка помогла?

— Какая вышка? — Вовка переспросил, но видно было, что отлично понял. Он не мог понять одного. Как девчонка могла узнать про ту парашютную вышку. — Кто рассказал?

— Никто. А мне тебя в том самолете надо было бросить. Может, тогда бы и Влад живой остался.

— Кто тебе рассказал? — настойчиво повторил Вовка, словно это было так важно.

— Никто. Просто я это. Тот, которого ты на горке сдал, а после в дерьме вывалял.

— Как это? — недоверие в глазах бывшего товарища сменилось мистическим страхом. — Не может...

— Как? А ты это скоро сам узнаешь. Может такое быть или нет, — не стал тешить его несбыточной надеждой Алексей. — Одно мне интересно. Почему? Не могу понять. Ты ведь меня не просто убить хотел. Ты и память обо мне сумел испоганить.

— Зачем? — повторил Лехин вопрос Владимир, одновременно тихонько пошевелился, проверяя крепость связывающих веревок. — Леха, говоришь? — он как будто приучал себя к новому облику старого приятеля. — Ну, если так, то жаль, что я промахнулся, — отрезал он.

— Да с чего ты кровожадный такой? — Алексей даже удивился.

— Если ты Леха, то должен Наташу помнить, — Вовка уперся ногами в хрустящие окатыши и приподнялся, опираясь спиной о брус.

— Здрасте. А это тут причем? — даже оторопел Алексей, вспомнив вчерашний сон.

— А помнишь, в девяносто первом, задание на "партийного" было? Тебе приказ дали, его убрать, а его жена случайно под пулю сунулась. И ты ведь, сука, секунды не думал. "Есть, так точно, лапу к уху". Наташка это была. А я ведь ее до сих пор каждую ночь во сне вижу, — Владимир оборвал себя, провел языком по сухим губам.

— Вот как?.. — Алексей вспомнил мелькнувшее в прицеле пятно. — Надо же? Выходит, это ты мне за Наташкину гибель мстил? Но почему сложно так. Мог попросту всадить на рейде рожок в спину, а ты вон как, с выдумкой? Темнишь.

— Ишь, хитрый какой. Ну, положим, шлепнул бы я тебя тогда в "зеленке". Тогда пришлось бы на "духов" валить. Кто бы ты был, герой? Героем умереть легко, а ты вот гнидой помер, — усмехнулся Вовка. — Да и с меня подозрения снял.

— Огорчил ты меня, Вова. Да, так уж вышло, что убил я твою бывшую жену — это факт. Хотел, не хотел — не извиняет. А неужели я мог по-другому? Да и не только в этом дело. Ты ведь, Вова, давно в тот бизнес с "духами" влез. Я ведь тоже кое о чем догадывался. Ну да это уже не важно сейчас.

— Сейчас я тебе только одно могу сказать, сегодня ты ведь не на меня охотился. На девчонку эту. Ее Ольгой, кстати, зовут. И работал ты ее, чтобы приказ от нынешних своих хозяев исполнить. Так что оба мы с тобой твари последние, — медленно произнес Алексей. Я, правда, хочу надеяться, что свою вину почти искупил. Крепко надеюсь. А вот тебе с этим еще жить...

— А мне что было делать? Отказаться? Ради незнакомой девчонки я должен был все бросить? — вынужденно отозвался Вовка и вдруг рванулся в немыслимой попытке разорвать каленую сталь браслетов. Не смог.

— Ты, сволочь, и так всю жизнь перед носом, как красная тряпка, и даже после смерти сейчас мне мораль читать будешь. Ненавижу! С первого дня в любимцах у Груздя ходил. Все тебе. И после "Вышки" распределение в особую группу тебе одному дали. Что, лучше всех, да? А мы, значит, быдло? Не прогибались, как некоторые. Все в войска, а его в белую кость. На валютные командировки.

— И Наташку ты убил, — теперь он уже не пытался вырваться, ему просто нужно было высказать наболевшее. Бессвязно, рвано, но Леха его понял.

— Так ты из-за этого меня "духам" сдал? Из-за валюты, и... из-за всей этой, херни?

Алексей резко выдохнул, успокаивая нервы, и закончил: — Жаль. Поздно я тебя понял. Но это все теперь лирика. О чем теперь говорить? Ты меня уже убил, можешь радоваться.

— Только, вот что, я тебе такой легкой смерти не подарю. Я тебя здесь оставлю. Там, в пеньке, сто к одному, Особист сидел? Угадал? Так мыслю, ты его "в темную" вел. Вот и объясни теперь людям из его конторы, кто Сотника завалил. Заодно расскажешь, как с Камазом БК с Кавказа гонял. И про наркоту в цинках тоже не забудь. А вопросов к тебе много будет.

— И если за жизнь Наташкину ты со мной рассчитался, то за остальное — я с тобой. Пусть теперь в той школе, где бюст Герою во дворе стоит, и о тебе правду узнают. Я думаю, справедливо будет. А мне что с тех наветов? Я же умер. Там, на горке.

— Да клал я на вас на всех, я сейчас самый счастливый человек в мире. Тем, что за все рассчитаться сумел. И девочку эту от пули твоей уберег. Мне помирать не страшно. Я умер уже. А тебе с этим жить придется... — Леха не закончил, махнул рукой и, бессильно шатаясь, побрел к выходу с чердака. Держась за стенку, спустился во двор. Упал на скамейку и выудил телефон. Набрал короткий номер. Чувствуя, что сознание уплывает, ослабил блок, удерживающий ее разум. Она, словно проснулась, охнула.

"Оля, — уже из последних сил сказал он, — тут, такое дело. Стреляли в тебя. Что мог, я сделал. Держись, не умирай. Тебе еще столько песен спеть надо. Живи, а? За себя, за меня, за всех тех пацанов, которые на своей горке лежать остались. Извини, если что не так..."

Его сознание растворялось, исчезало бесформенной дымкой. И вдруг все пропало. Теперь навсегда.

Конец первой части