Уроки практической магии.

— Забудьте.— Это не та сумма, что бы о ней говорить.— Петров отхлебнул глоток ароматного чая. — Сегодня у меня неожиданная удача. Поэтому я могу позволить себе безболезненно расстаться с такой суммой. — Не мое дело, но вы не похожи на бродягу. -Что с вами случилось? — Петров погладил устроившегося у него на коленях кота. — Извините, если вам неприятно.

— Нет, все верно. Я именно тот, за кого вы меня приняли. — Гость, успевший смолотить два бутерброда, уже тянулся к третьему. — Хотя было бы бессовестно платить вам за гостеприимство нудными жалобами. Скажу коротко. Попал в неприятную ситуацию, и решил, что лучшим выходом будет сбежать. Сел в поезд, а на третий день обнаружил, что у меня украли все деньги и документы. Обращаться в милицию, значило тут же обнаружить свое местонахождение. Доехал до вашего города, сошел, жил на вокзале несколько дней. Там же, за гроши, продал все более-менее ценное. Взамен своего гардероба получил вот это тряпье. Однако вскоре меня остановил вокзальный... не знаю как назвать, в общем — милиционер. Предложил либо платить деньги, либо убираться. Последние три дня мне пришлось ночевать в подъездах. — Вот и вся история. — Гаврила Петрович невесело улыбнулся. — Когда стало совсем невмоготу, пошел по квартирам .

-А почему именно двадцать два рубля? — Поинтересовался Петров.

-Булка хлеба. На пару дней мне бы хватило.

— А потом? — Петров озадаченно взглянул на своего визави, — и почему вы уехали? Ведь это так трудно. Сорваться с места. Боюсь советовать, но вам наверное будет лучше вернуться.

— А потом я надеюсь, что смогу исполнить задуманное как можно безболезненно... — Едва слышно ответил гость, и добавил.— Увы, вернуться для меня значит то же самое, только куда более мучительно. Это страшные люди.. Кроме того... пока у них есть надежда отыскать меня они не тронут мою семью.

-Все так плохо? — Сообразив, что имеет в виду Гаврила Петрович, посочувствовал Сергей.— Может стоило обратиться в органы?

— Человек, который хочет меня убить вхож в самые высокие коридоры власти. Обедает с премьером. Он владелец одного из самых серьезных капиталов. В стране. Никто не станет портить себе карьеру и ссорится с таким человеком из-за ничтожного искусствоведа.

-Простите? — Насторожился Петров.— Искусствоведа, вы сказали? Это вы?

— Ну да. Имел неосторожность возомнить себя великим специалистом ориенталистике. Я востоковед, занимался древним искусством Юго-Восточной Азии, и в частности, Китая. До перестройки работал в Институте Юго-Восточной Азии, успел защитить кандидатскую. Когда начался рынок я устроился в довольно престижный фонд. Не Грабаря, но не менее солидный. Понемногу занялся и самостоятельным бизнесом. — Сначала экспертизой произведений Восточного искусства для солидных аукционов, ну а после осмелел, начал проводить экспертизу для крупных коллекционеров. А в прошлом месяце совершил крупную ошибку. Стоимостью в....почти в два миллиона долларов. Дальнейшее предсказуемо и неинтересно. Пришлось отдать все сбережения. Продать квартиру, машину, дачу. Хорошо, что успел развестись с женой до того, как появились эти. Черные коллекторы, как они себя называют. А вообще просто бандиты...

— Бывший искусствовед покосился на кусок колбасы.— Можно еще один бутербродик?

— Нет.— Отрезал Петров. — Вот. Берите тарелку, накладывайте. Это, конечно не из Астории, но... есть можно. Здесь макароны с тушенкой. Как говорят, по-флотски. Вкус, конечно, не очень, но всяко более сытно, чем эти заедки. А что бы вы не чувствовали себя неловко, так сказать, в качестве платы... могу я задать вам пару вопросов? Получить консультацию.

-Да бога ради. — Благодарно кивнул Гаврила Петрович.— Чем смогу.

Скажите, чем занимаются эти, специалисты по оценке, как их... дилеры? — Припомнил Петров слышанное слово. Вы ведь были дилером?

— М-м., не совсем. — Помотал гость головой, — Дилер — человек, который сам находит вещь, производит атрибуцию, приводит в порядок, после чего продает. Я вещи не выкупал, я представлял интересы клиента и получал вознаграждение за консультацию. Предпочитал работать с коллекционными вещами. — Гаврила Петрович замолчал, прожевал кусок и продолжил. — В Москве серьезных коллекционеров — в пределах десятка. Поэтому у настоящих, высококлассных консультантов, да и у дилеров как правило один-два клиента: больше не надо. У меня их было два с половиной... Тех, которые не коллекционеры, считаю за половинку. Был еще один западных клиента.

Сергей Иванович, которому эти детали были не столь важны, тактично кашлянул.— Простите, может вопрос покажется несколько бестактным... — И каковы были обороты?

Собеседник чуть смутился. — Ну..., оборот у таких китов в год — сотни тысяч долларов. В редких случаях миллион, а то и два. Мои комиссионные были минимальны — пять-шесть процентов стоимости. Из этих денег я покрывал и все расходы — авиабилеты, услуги рентгенографии, консультантов. Согласитесь, невозможно знать все. А у меня было три задачи: найти вещь для клиента, найти клиента, и по просьбе клиента обслужить вещь...

— В каком смысле обслужить?— Поинтересовался Петров. — В смысле...?

-Допустим, мой клиент получил вещь от другого дилера, а мне нужно выяснить, проводилась ли нормальная экспертиза. По своим каналам я и выяснял все нюансы.

Гаврила Петрович махнул ладонью. — С экспертизой в России — полный кошмар! Разные вещи, разные эксперты. Девятнадцатый век — это Третьяковка, иногда Центр Грабаря. А двадцатый — вообще чума. Собирать информацию приходится по крупицам. У экспертов, и у наследников, и даже у людей, которые выставки за рубежом организовывали, по их каталогам. Ведь за подлинность вещи перед клиентом отвечал я, а не эксперт.

Так вот, если говорить о двадцатом веке, русском авангарде, я собирал мнения трех-пяти людей. Часто и самому приходилось заниматься научными изысканиями. Вещь переходит из рук в руки, и, если она действительно музейного уровня, как ни крути, требует обслуживания. — Он не выдержал, взял тарелку в руку и принялся активно работать вилкой.

— И неужели до этого случая у вас ни разу не было проколов? — Задал вопрос Петров, дав Гавриле Петровичу разделаться с обедом.

-Бывали конечно, но все это выяснялось до продажи.— Отозвался тот, глядя на Сергея осоловелыми глазами. — В последнее время стало казаться, что фальшак уже вижу. Вот в живописи например... Гляжу и вижу. Что-то не то, механически нарисовано. У настоящей вещи есть аура, она забирает. Поэтому, то, что мне казалось подделкой, просто не брал. Хороших вещей вообще мало, ни на аукционах, ни на ярмарках. Все уходят из-под полы, никогда не выставляются. Шедевры не выставляют: на них всегда есть покупатели.

-Может хотите выпить? — Поинтересовался Петров, он совсем забыл, что совеем недавно его гость просил у него два десятка рублей.

Я и раньше не очень любил..., а сейчас, не стоит. Похмелье в моем состоянии это прямой путь в петлю... — Бывший искусствовед вздохнул.— Спасибо вам... Пора и честь знать.

Если вы не торопитесь, посидите еще немного. — Заинтересованно двинул стулом Петров. — Поверьте мои вопросы вовсе не праздный интерес. — Расскажите еще...

Хм... Вы журналист? -гость неприметно глянул на интерьер убогой кухоньки, перевел взгляд на уставленный деликатесами стол. — Впрочем..., неважно. Извольте. Спрашивайте.

— Скажите, а как вы находили настоящие раритеты?

Гаврила Петрович задумался. — Сложно сказать... По разному. Есть вещи в коллекциях, есть вещи в семьях наследников. Я сам туда не лез. Это отдельная профессия — общение с семьями. Со мной работало два таких специалиста. Отличные психологи, владеющие НЛП технологиями.

-Как? — Не разобрал далекий от непростого искусства охмурения ближних, Петров.— Еще один вопрос, последний. — А как насчет технологической экспертизы? Она может дать гарантии?

-Честно? Я не верю. — Рубанул с плеча искусствовед. — В России отрицательное технологическое заключение встречается крайне редко. Только если попадется совершеннейшее фуфло. Ни один умный эксперт не будет давать отрицательное заключение. Они говорят, что у них нет достаточной информации, чтобы атрибутировать эту вещь. Так говорится. Писать отрицательную экспертизу на что-то — это подписывать себе приговор. Вот... Я к слову и погорел почти на этом. Доверился чуть больше.... Ну а еще, конечно подвела сумма. Пять процентов от такого лакомого куска, согласитесь, неплохо... Зато теперь потерял все. Но можно задать встречный вопрос. Зачем вам это? Вопросы. Вы ведь не журналист, и не коллекционер.

Я могу отличить подделку от настоящей вещи... — Собрался с духом Сергей. — Врать вам мне не имеет никакого смысла. Это сугубо личное. Но... вы сами обмолвились о некоем духе настоящего... Ауре. Вот что-то подобное я и чувствую.

— Что-ж... я рад.— Вовсе без интереса произнес гость. — Возможно вам повезет больше... Но мне пора. — Он поднялся, но вдруг побледнел и начал медленно оседать в сторону.

-Блин... — Охнул Петров. — Не стоило ему так наедаться... Он подхватил сухощавое тело. — Эй... Гаврила Петрович, очнитесь...

— Да, да. Сейчас. Ухожу, ухожу, не нужно милицию... — Пробормотал тот, не открывая глаз. Ухожу...

Сергей спихнул встревоженного кота с узенького кухонного диванчика и уложил гостя на жестковатое сидение. — Поспите... Айда, Васька. Не хочу загадывать..., но сдается мне, что этого человека послала мне судьба.

Проснулся Гаврила Петрович когда за окнами уже вовсе стемнело. — Сморило... — Виновато улыбнулся гость, заходя в комнату. — Еще раз спасибо, и простите за беспокойство. Прощайте.

-Одну минуту. — Петров, который успел обдумать все варианты, тоже встал.— Коротко говоря... Предлагаю вам работу. Я хочу стать экспертом в области антиквариата. Вы возьметесь обучить меня тонкостям этого дела, а я буду платить вам... скажем тридцать процентов от прибыли. Ну и естественно вы сможете пока пожить у меня. Кто знает, а вдруг за это врем я что-то изменится. Как говориться или шах помрет... или ишак сдохнет.

Глава 4

— Не обижайтесь, но это не серьезно. Эксперт это как минимум искусствовед, а лучше действующий сотрудник крупного музея, желательно защитивший кандидатскую по соответствующему профилю. Это скорее минимум. Нужны, знания, опыт, и еще бог знает сколько всего. Не говоря уже про конкуренцию. Рынок антиквариата в России, если говорить откровенно, ничтожен, и настоящих произведений искусства практически нет. Зато в избытке всевозможных жуковитых дельцов от искусства, стремящихся заработать... любыми способами. И что бы пробиться, занять свое место требуется попотеть. Невозможно. Поверьте, я благодарен вам за предложение, и не стану скрывать, подмывает ответить согласием. Уж больно тяжко в моем возрасте жить так, как приходится. Но увы, себя не переделать. Я привык отвечать за свои слова... — с ходу отверг идею

Гаврила Петрович

Петров озадаченно уставился на гостя. Что и говорить, аргументы показались довольно весомыми.

-Поймите... — В отличие от остальных я имею исключительное качество. Я знаю, что передо мной. Настоящий предмет или фальшивка. Не объяснить почему, но это так.

-Я..., я благодарен вам. — Вежливо улыбнулся искусствовед. — Но что значит " знаете"? Просто знаете и все? Нонсенс. Поймите... Подделка это не просто халтура, намалеванная кустарем-ремесленником. А как отличить к примеру полотно написанное на старом холсте старыми красками... Есть и такой способ. Это конечно подделка, но определить это можно лишь изучив особенности стиля художника, работу которого копируют.

Гаврила Петрович, не рискуя открыто назвать выручившего его , но странноватого человека, глупцом попытался донести до слушателя свою мысль иначе.— Вот вам пример.... Весной этого года на аукционе Сотбис картина "Пейзаж с ручьем" была атрибутирована как ранняя работа Шишкина — периода его стажировки в Европе у художников Дюссельдорфской школы. Обычное дело... Ученик писал много, и появление такой работы вполне возможно, вполне. Оценили ее примерно в миллион и, кстати, пикантная подробность..., сваталась она знаменитому предпринимателю Борису Березовскому. А как оказалось полотно это ни какой ни Шишкин, а слегка подретушированная работа голландского живописца Маринуса Куккука.

Гаврила Петрович сложил губы трубочкой. — Хотя лично я, при всем уважении к великому пейзажисту, полагаю, что Шишкин даже несколько слабее Куккука как художник.

Искусствовед увлекся, присел на краешек хлипкого кресла, не заметив предупреждающего жеста Петрова, и продолжил. — К моменту появления на аукционе в Лондоне ее подлинность уже была засвидетельствована экспертами нашей Третьяковки и естественно, самого Сотби. И потребовалась длительное исследование... с привлечением многочисленных экспертиз... В итоге вышла некрасивая сцена...

Петров, пожал плечами. — Если все так запущено, как умудряются вообще отыскивать истину. Ну, по каким признакам. Если оба художника, как вы сказали, ставили руку в одной школе, и написаны в одной манере... Тем более у раннего Шишкина наверняка еще не выработался индивидуальный стиль... Как смогли определить что это не он?

-Они скорее смотрят не содержание и ценность картины, не технику исполнения, а провенанс.

Искусствовед заметил грустную мину на лице слушателя.— Возвращаясь к вашей просьбе...Надеюсь теперь вы понимаете как это сложно? Я твердо убежден, что хороший эксперт обязан на глаз определить, что, к примеру, такую-то картину известного итальянского художника дорисовывал другой художник. И должен быть в состоянии даже по телевизионной картинке с выставки определить, сколько в такой-то галерее или салоне фальшивок, а сколько подлинников.

Петров уловив возникшую паузу, приблизился к искусствоведу. _ Гаврила Петрович. Если не трудно, пересядьте на стул. У меня есть печальный опыт... падения с него. Кресло дышит на ладан. И снимите вы наконец свою куртку...

Поняв, что привлечь специалиста к сотрудничеству с ходу не выйдет, Сергей Иванович решил прибегнуть к другой тактике. Заинтересовать гостя...

-Пусть выскажется... заодно расскажет что-то интересное. — Рассудил Петров. Дождался, когда новый знакомый устроится возле стола и подлил масла в огонь. — А как вообще делаются фальшивки? Ну что должен уметь художник, решив написать копию...?

Гаврила Петрович хитро усмехнулся... — Те, кто работает на самом первом, низовом уровне обычно копируют полиграфические репродукции технически сложных работ: Айвазовского, Шишкина или Щербакова... Они упрощают их до символичного напоминания композиции картины-первоисточника. Определить такую подделку легко... Но, набив руку, на следующем этапе копиист , начинает усложнять свои работы. В основном за счет мелкой отделки, наработанной им на художественных изделиях меньших форматов. В результате повышается вероятность продажи картины за более высокую цену. Иными словами... Выловить подделку становится куда сложнее.

Но это справедливо для наших дилеров. Для местечковых по духу галерей типа э... Гелоса. Для Сотбис такие работы не пройдут...