Уникум 2. Феномен. (Черновик)

— Информация, которая вам будет сообщена, не должна покинуть стены этого здания. Прежде чем перейдём к основной теме, решу вопрос с секретчиками. Сейчас опишу что было. Моя колонна, возвращаясь из штаба корпуса в Лапы, была обстреляна. Водитель был сразу убит, экипаж броневика геройски закрывая мою машину, пытался пулемётным огнём сдержать бандитов, трёх ему удалость уничтожить, но был подбит из бронебойного ружья. Машина по сути целая, но экипаж погиб. Судя по крови, что натекла из ушей, погиб из-за внутреннего давления от попадания. Известная проблема для танкистов. О ней позже. Ещё в начале обстрела я потерял сознание, пуля чиркнула по голове. Рана и лёгкая контузия, как определили врачи. От госпитализации я отказался, времени мало. Очнулся я, когда бандиты осматривали технику, как-то смогли вскрыть броневик и доставали тела экипажа. Очнулся я от того что молодой бандит срывал мои награды, видать в трофеи забрать хотел. Я убил его, используя его же оружие. За поясом был пистолет, выдернул и выстрелил в подбородок, и сразу повёл огонь по другим бандитам. Помню смутно, их там два десятка было, ещё на месте засады двое с винтовками. Прикрывали. Они первыми по мне огонь открыли. Я укрылся за 'эмкой', тут один из раненых мной бандитов лежал, рядом с ним оружие неизвестной мне конструкции, вооружившись им, и тремя гранатами, закидал гранатами бандитов у броневика, и убил тех двух с винтовками. Потом и наблюдателя, что охранял со стороны, банда была ликвидирована. Сам не ожидал что получится, гранаты здорово помогли. Для секретного отдела сообщаю, пока я был без сознания с меня сняли планшетку и вскрыли конверты, секретные. Зафиксируйте этот факт. Информация из них не ушла на сторону, потому как вся банда была ликвидирована. Опечатайте конверты снова. Начальнику штаб, вот документы погибших бойцов дивизии, оформите их.

Когда секретчик закончил, и я убрал конверты в свой сейф, ключи были у меня, в планшетке нашёл, то я отпустил его, и подозвал командиров к столу, где уже лежал тюк. Развязав и распахнув брезент показал оружие, говоря:

— Того раненого бандита я допросил. Он оказался действующим агентом Абвера. Это немецкая военная разведка. Латышом оказался, Рудольф Еккельн, вполне себе гражданин Советского Союза. Так вот, оружие, что вы видите, под промежуточный патрон, больше пистолетного, и меньше винтовочного, вот он, можете поинтересоваться, изготовлено всего несколько десятков, сейчас на испытаниях. Тут должны были испытать в боевой обстановке. Гильзы после боя собрать и сдать. Это не всё. Это второе секретное оружие, что немцы, вот так на нас используют. Три единицы. Вот эти палки с набалдашниками, противотанковые гранатомёты. Оружие против танков, против нашей дивизии. К счастью, они лишь в стадии разработки и испытаниях на полигоне. В серию пока не пошли. Вот что мне удалось узнать, дальность не далее восьмидесяти метров, прожигает броню в двести миллиметров огненной струёй. Кумулятивные тут гранаты. Да, мощность избыточная, наши новейшие танки могут жечь только так. Слабые стороны, малая дальность и реактивная струя, что вылетает с обратной стороны. В окопе, отразившись, может сжечь самого солдата, или тех, кто стоит сзади. Неудобно стрелять, зажимая подмышкой. Оружие одноразовое, взводится вот этим рычагом, не разряжается после взвода, не предусмотрено, при нажатии на рычаг, происходит пуск. В засаде на меня это оружие не использовалось, причина в старшем бандгруппы, тот сделал самодельное бронебойное ружьё и хотел его испытать, что вполне удалось на нашем броневике. Теперь для начальника Особого отдела дивизии. Вы лично, берёте это оружие, выезжаете немедленно на ближайший аэродром, охрану обязательно возьмите, и вылетаете в Москву, где сдадите по описи оружие соответствующим сотрудникам. Я позвоню куда нужно, вас встретят в Москве по прилёту. Рапорт моего боя у колонны тоже возьмите, думаю пригодится. Пока опишите оружие, патроны обязательно пересчитайте. Я потратил полтора магазина. Моё личное впечатление, точность высока, уничтожил трёх бандитов, двух на дистанции двухсот метров одной очередью и на дистанции четыреста метров одного, очередью в три патрона. Сбили с ног его пули. Вблизи тоже хорош, от живота бил по бандитам. Неудобен приклад. Оружие мощное, достаточный боезапас, немного тяжело с перезарядкой, но это у меня с непривычки. Что внутри, какие конструкторские недостатки, не знаю, не разбирал. В бою понравился, кроме приклада. Моё личное мнение, не думаю, что оно годится для пополнения линейных частей Красной Армии, вот для разведчиков, мотострелков, и других родов войск, где такое оружие будет высоко оценено, думаю пригодится. Ну что, товарищи, начнём бюрократию, которая развалила Римскую империю?

Писались рапорты, приказы. Например, начальнику Особого отдела, фамилия его оказывается Трофимов, иначе без приказа покинуть дивизию тот не мог. Я изучил в сейфе по записям почерк Никифорова, росписи. Тут моторная память, не стоит напрягать и пальцы сами выводят нужные буквы. Также меня соединили с начальником Особого отдела нашего формирующегося ещё корпуса, я сообщил ему о нападении, там уже знали, идёт следствие, и о том, что удалось добыть секретные образцы оружия, что нужно срочно направить в Москву на изучение в институт, что этим занимается. Именно этот особист и вышел на Минское управление НКВД, те быстро пробили коридор, и в Москве уже в курсе посылки и должны с нетерпением ждать. Так что отправлять Трофимова по земле не пришлось. Прилетел из Белостока, где был наш военный аэродром, самолёт 'У-2', и уже когда начало темнеть, тот с грузом отбыл на аэродром. Оттуда на двухместном истребителе 'УТИ-4', с одной дозаправкой полетел в Москву. Сотрудники особого отдела очень серьёзно отнеслись к сообщению о захваченных в бою образцах секретного оружия. Что мне понравилось. Кстати, оказалось, за штабом моей дивизии числятся два самолёта 'У-2', связные, на одном как раз Трофимов и улетел. Почему их держат на аэродроме Белостока, я ещё выясню, а в планах перегнать сюда, видел ровный луг на окраине Лапы, там пусть и стоят. Мне они пригодятся.

До десяти вечера я занимался бюрократией, но все рапорты написаны, описание самого боя тоже, и зафиксированы в штабе. Копии отправлены в вышестоящие штабы. Десять вечера было, стемнело уже, я попросил начальника штаба проводить меня до квартиры, где живу. Мол, поговорить надо. Я же не знаю где жил Никифоров. Поэтому и не ходил сменить форму, так в этом грязной, в крови, и пропахшей сгоревшим порохом и занимался делами. Командиры намекали, но я отмахивался. Ещё и бинт на голове. Хоть на транспарант командира о событиях Гражданской войны. Как там в песне поётся? И бинт кровавый стелется по сырой траве... Зачем ему стелется? Странная песня. Нас сопровождал боец из комендантского взвода, с карабином, но отстав, не мешая общаться, вот так неспешно шагая, и разговаривали. Мелькали командиры, штаб работал допоздна, только сейчас те расходились по домам, но они нам не мешали.

— Фёдор Иванович, надеюсь то что я скажу, останется между нами.

— Конечно, Николай Матвеевич.

— Хорошо. Это ранение, всё же натворило дел. С памятью моей что-то плохо стало. Империалистическую помню, Гражданскую. Курсы, Даже Финскую, про нашу дивизию как стена. Пришлось осторожно к вам обращаться.

— Вы меня не помните?

— Нет. Узнавал кто вы, и как к вам обращались, от других. Нужно будет присмотреть списки дивизии, чтобы запомнить командиров.

— Почему же вы врачу?!..

— Нельзя! — перебил я того. — После того что я от немецкого агента узнал, нельзя говорить было. Сам понимаешь, сообщи врачам, снимут меня с дивизии, а я не всё рассказал, что агент сообщил. Сам знаешь истерику наших командиров, никакой войны не будет, это всё провокации. И положат мои рапорты под сукно. Только заикнись. А у меня планы встретить немцев так, чтобы они кровью умылись.

— Война?

— Да. Сначала немецкое командовании планировало начать семнадцатого мая, чтобы всё лето у них было. У агента родственник при их штабе ОКВ, в курсе был. Согласно разработанному плану, а называется он 'Барбаросса', за три месяца те дойдут до Москвы и возьмут её. Смешно, но они считают, что со взятием Москвы всякое сопротивление прекратится, и наши на остальных землях, до Владивостока, сложат оружие, и покорятся победителям.

— Идиоты.

— Скорее другой менталитет. В Европе также было, вот и мерят по одной планке.

— Значит не май? — поторопил тот меня.

— Да, от семнадцатого мая они отказались, не было завезено достаточного количества снарядов для ствольной артиллерии, да и несколько дивизий было снято и переброшено подавлять восстание в Югославии. Гитлер же в мистику ударился, решил напасть в самый длинный день в году. В воскресенье, двадцать второго июня, в три часа пятнадцать минут утра. Удобное время, большая часть командиров с семьями, отдыхают. Это будет разгром. Я не знаю кто против нас стоит, основное ли направление удара, что вряд ли, напрягу разведку, пусть выясняют, но бить немцев буду от и до. Дивизия к счастью, у нас хорошо вооружена, единственная из всего корпуса, нужно списки посмотреть и по полкам прокатится, потом изучить места будущих боёв, и дальше буду составлять планы. Скажи, Фёдор Иванович, я женат?

Начальник штаба пребывал в своих думах, новости я вывалил на него не самые приятные. Тут же встряхнувшись, с удивлением обернулся ко мне и уточнил:

— И это не помните?

— Вообще.

— Ну тут и помнить нечего. Не выдержала ваша супруга постоянных переездов. Разведены вы, два года уже как, перед Финской. Забрала дочку и уехала.

— Это хорошо, баба с возу кобыле легче. А вот насчёт семей комсостава дивизии, но тут назревает самая настоящая подлость. Запрет вывоза семей из зоны будущих боевых действий. Похоже, враг окопался высоко, в командовании округа. Поэтому в режиме секретности, составите списки всех семей дивизии и приданных подразделений, сколько нужно транспорта, и с утра двадцать первого июня, отправите колонну не в Белосток, а в Пинск, посадите на поезд, и отправите вглубь страны. Идеально в Москву. Отвечаете за это вы. Я выдам пушечный броневик, зенитку и отделение бойцов для охраны, все приказы для эвакуации подадите мне, подпишу. Я не хочу, чтобы командиры с началом войны занимались спасением своих семей, а не своими обязанностями.

— Хорошо.

— А теперь покажете где я живу. Я вас и для этого тоже пригласил прогуляться.

— Мы соседи.

А жили полковники совсем рядом со штабом здания, в бывшем купеческом доме переделанным под небольшие квартиры. Ключ на связке подошёл к двери, на которую указал Соломин, это была фамилия начштаба, и разошлись. Причины, почему я открылся тому, были серьёзные. Не смог бы я долго выдавать себя за старого Никифорова, раскрыли бы быстро, его хорошо знали, ещё заподозрив в замене. За этот неполный день я успел изучить полковника и считал, что ему можно доверится, вполне честный командир. Насчёт особиста и политработника, я бы так не сказал. С двойным дном люди. У начштаба была семья, встретила в дверях супруга, очень недовольная, я вежлив поздоровался и прошёл в свою квартирку. Включив свет, он был, и изучил два помещения. Кухни не было, спальня да гостиная с рабочим столом. Обедает Никифоров в штабе, там небольшая столовая, меня сегодня там ужином покормили. Весь состав собрался, чтобы поглазеть на раненого комдива. Быстро разобрал вещи, подготовил свежую форму, денщик утром заберёт старую, попытается привести ту в порядок. Где ванная я не знал, и есть ли она, а пот смыть хочется, поэтому прихватив мыло и полотенце, выбрался через окно, квартирка у меня на первом этаже, и пройдя мимо будки туалета, направился к пруду, что приметил ещё днём. Там намылился хорошенько, покупавшись в приятной прохладной воде, не моча голову и рану, и избежав патрулей, вернулся в дом, где вскоре и уснул на кровати. Документы все я нашёл, и на награды, и письма от семьи, пока всё ценное, что терять жалко, убрал в хранилище, потом изучу. А сейчас спать, я очень устал.

Утром в восемь часов, как и обещал меня разбудил начштаба стуком в дверь. Пригласив того, быстро собрался, тут и денщик промелькнул, хоть познакомился с ним, тот помог награды перекинуть на чистый френч, и забрал форму в стирку. А мы направились в штаб, фуражку я надел, хотя та ободком и давила на рану. Сначала завтрак, а потом занялись документами. Мою 'эмку' и броневик уже отправили в рембат, начали ремонт. Сегодня похороны погибших ребят. Звонили из штаба корпуса, Трофимов долетел, встретили в Москве. Скоро должен вернутся. Да на том же истребителем. Это учебная машина была. Потом отправился на похороны. Лично проводил их, светлая память ребятам.

Этот день, девятого июня, принимая звонки от разных командиров, в основном соседних частей, получал поздравления, не каждый в одиночку двадцать бандитов положит, да ещё раненый, сам изучал бумаги по дивизии, постепенно картина начала выправляться. Её подразделения размещались Лапы, Нарьевка и Брянск. Тылы, медсанбат и штаб дивизии в городе Лапы. Постепенно состояние дивизии выяснялось, начальник штаба подавал мне нужные документы, чтобы мне быстро войти в суть дела. Тут он молодец. Узнал, что по артиллерии беда. По штату должен быть полк гаубиц в сто двадцать два или сто пятьдесят два миллиметра на мехтяге, а был временно приданный полк 'трёхдюймовок' на конном ходу. Похоже с ним мы и встретим войну. Несколько приказов всё же я отдал, например, авиазвено-связи перевести под Лапы, организовав полевой аэродром и его охрану. Приказ подписан, на выполнение дано двое суток. Также отдал три приказа, провести совместные учения двух полков, Пятидесятого танкового, и Двадцать Пятого мотострелкового. Отдельно учения разведбата, что стоял под Браньском. План учений я расписал, задача остановить наступающие немецкие войска в обороне. Командиры полков и батальона должны прибыть, ознакомиться с планом учений, и подготовится. Хочу глянуть чего стоят местные танкисты и разведчики. Для разведки ведение разведывательных мероприятий пешими и на технике, но главное, это маскировка на местности. Сам буду с неба их искать. Помимо этого, выяснил, что практически всё ПВО дивизии было отправлено в мае под Минск, на учёбу, зенитного прикрытия у дивизии не было и к началу войны не будет. Как я помню, зенитчики не успеют вернутся. Поставлю начальнику штаба задачу связаться с курсами, куда их направили, и выяснить, когда закончат обучение. Попросить отправить наши подразделения обратно пораньше. Если не получится, сам слетаю, и вырву зубами своих зенитчиков, пинками гоня обратно в дивизию.

В принципе всё за этот день, девятого июня. Обедал и ужинал тут же, при штабе. Под вечер внезапно звонок, командир корпуса, генерал-майор Ахлюстин. Тот уже звонил ранее, узнавал лично подробности боя на дороге, а сейчас недовольным голосом уточнял, что ещё за учения я планирую, почему не доложил? Разве не был отдан приказ, у границы манёвры не проводить? Не напрягать немецкую сторону. Сообщил, что стрельбы не планируются, только манёвры, хочу узнать, как мои подразделения в движении управляются и занимают оборону, генерала это заинтересовало, узнал, когда будут учения, пообещал быть с командирами штаба корпуса. Его ещё не хватало. Ну и долго изучал топографические карты районы действий моей дивизии. К слову, мы должны прийти на помощь Сто Тринадцатой стрелковой дивизии, что прикрывала госграницу. Ну и отправил запрос в разведотдел нашей Десятой армии по информации, какие немецкие части стоят у немцев с той стороны, кто у них командиры. Хочу знать против кого буду драться. То, что тут не главное направление ударов, мне отлично известно, и вряд ли тут будут танковые части. Танки и самоходки были и у пехотных частей, но немного, основной наш противник пехотные дивизии Вермахта. Это очень сложный противник. Вот честно, легче с немецкими панцерами драться, чем с пехотой. Вот и этот день пролетел.