Зверь лютый Книга 33. Интриганки

Ростислава нахмурилась, пытаясь вспомнить смысл этого, столь всё объясняюще прозвучавшего слова. Что-то такое она слышала. И во Всеволжске, и потом. В Гданьске, в Магдебурге... какой-то трёп, какие-то страшилки...

Оп-па. А ведь это и вправду может быть опасно. Смертельно опасно. Двое телохранителей на месте. Но не в боевом состоянии — палаши в ножнах. До этого... Густава три шага. А она — как дурочка. Даже кольчужку не одела.

Впрочем, эти обычно вешают, а не режут.

Ну, у тебя, Ростя, и утешалочки.

— По... кх... по мою душу?

Длинный Густав явно наслаждался страхом, промелькнувшим на лице герцогини. Он сделал ещё шаг, но, перехватив её взгляд на охранников, остановился:

— Нет, ну что вы. У нас нет причин. Пока нет.

"Ничего-ничего". Помнить это и поступать соответственно. Меня учили. Я могу.

* * *

Фемы в эту эпоху в Саксонии страшилка почище графских или церковных судов. Суды — "тайные".

Около 800 г. Карл Великий подчинил, в очередной раз, "свободолюбивых саксов". Тысячи туземцев были переселены на юг, на их место заселили франков. Знать перешла на сторону оккупантов, простолюдинов заставляли креститься, отнимали для переселенцев лучшие земли, давили налогами. И судили франкским судом. В котором простому саксу "правды не сыскать".

Тогда и появились "неуловимые мстители". Которые рассмотрев очередную жалобу "простого человека", наказывали наглого захватчика.

Довольно распространённая реакция покорённого населения. Хотя, например, соседи-славяне, попавшие под власть уже саксонцев в сер. 12 в. такого механизма не создали.

Говорят о традициях судебных функций народных собраний германцев. Нечто подобное звучит в Англии в истории Айвенго или в балладах о Робин Гуде. В 1945 г, нацистская верхушка Третьего Рейха активно использовала в пропаганде образ фем, пытаясь создать "Вервольф".

Священные Фемы. Тайные суды для защиты десяти заповедей Христовых. Преследовали еретиков и колдунов, отступников от веры и впавших в язычество, тех, кто испортил церковное имущество, оклеветал невинного, совершил насилие в отношении беременной женщины, уголовное преступление — кражу или разбой. Гнев Фемов мог навлечь на себя тот, кто переспал не со своей женой или не соблюдал пост.

Сейчас в Германии множество таких судов. Это не всегерманская сеть — отсутствует в областях баварского и алеманнского права. Но в Саксонии — вполне.

Национальный конфликт (между саксами и франками) перетёк в форму конфликта социального.

Судебную власть на местах получили местные феодалы. Эти "физкультурники по железу" не обладают ни правовым сознанием, ни знанием законов, часто неграмотны, ни человеческим чувством справедливости. У них справедливость — сословная. С отягчающими типа личного имущественного интереса.

Немногие суды остались в непосредственном подчинении императорской власти. Они и называются "свободными" судами, а руководящие ими представители центральной власти — "свободными графами".

Здесь "граф" не землевладелец, а председатель суда.

"Если не можешь уничтожить — возглавь".

"Тайные борцы с деспотией власти" превратились в исполнителей воли императоров. Произошло "сращивание". "Выразителей воли угнетённых народов" и верхушки "угнетателей".

В Вестфалии, где сохранилось более всего "свободных судов", они превратились в "тайные судилища" — фемические суды (Femgericht). В 1352-1382 гг., архиепископы Кельнские от имени императора стали осуществлять пожалование привилегии "свободным графам" на руководство "свободными судами". Суды превратились на "красной земле" (т.е. в Вестфалии и Саксонии) в "союз свободных шёффенов".

"Красная земля" — территория, на которой эти суды выносят и исполняют смертные приговоры, "льют кровь".

Графы и города, покупавшие у архиепископа Кельнского привилегию отправления Femgericht, дорого платили за нее. Дворяне и бюргеры, домогавшиеся включения в число "свободных шёффенов", уплачивали высокие взносы руководителю соответствующего суда. Перед зачислением происходила особая проверка их нравственных качеств. Приносили в торжественной обстановке присягу, в которой обязывались неуклонно выполнять все постановления Femgericht, даже если они были бы направлены против самых близких им лиц. Под страхом смерти обязывались хранить в полной тайне всё, касающееся деятельности суда.

Из присяги:

"Клянусь в вечной преданности тайному судилищу; клянусь защищать его от самого себя, от воды, солнца, луны и звезд, древесных листьев, всех живых существ, поддерживать его приговоры и способствовать приведению их в исполнение. Обещаю сверх того, что ни мучения, ни деньги, ни родители, ничто, созданное Богом, не сделает меня клятвопреступником".

Какую опасность для "неуловимых мстителей" представляют "древесные листья"? Выдадут спонтанным шелестом при приближении к жертве? — Не знаю.

Деятельность Femgericht проходила в закрытых заседаниях, окруженных особой таинственностью, обычно — ночью.

В суде участвовал "свободный граф", его спец.заместитель (Fronbrote), на котором лежала обязанность исполнения приговора, и "свободные шёффены"; их число доходило до ста. На столе перед председателем лежали меч и верёвка. Но не свод законов и Библия.

"Шёффены — землевладельцы неблагородного происхождения, обязываемые и допускаемые к исполнению функций шёффена". "...должны участвовать в светских судах. Шеффены — в суде графа через каждые 18 недель по королевскому приказу".

Это какой же поток тяжб должен идти, чтобы "неблагородных землевладельцев" нужно призывать в заседатели по три раза в год! Какой-то вариант "гужевой повинности" в России?

Три степени судей. Штулхеррен — главные судьи, скабины — заседатели, франботен — послы. Все вместе — виссен-де, "знающие", "посвящённые". "Свидомые"?

К Femgericht обращались истцы, не могущие получить удовлетворения своих притязаний в обычных судах. "Свободный граф", выслушав жалобщика, решал, подлежит ли дело рассмотрению. Другим источником возбуждения преследования служили сообщения (Femwroge) "свободных шёффенов" о лично известных им людях, совершивших преступления.

"Стукачи — основа правосудия".

Фрайграф приглашал обвиняемого в суд. Если тот не являлся через 6 недель и 3 дня (а обвиняемый шёффен — после троекратного приглашения, через 19 недель и 2 дня), дело рассматривалось в его отсутствие. Если обвиняемый (не шёффен) являлся, суд над ним проходил публично — открытый "фрайгерихт"; если нет — фемгерихт судил его тайно. Приглашения передавались открыто, но при опасении насилия над посланцем, приглашения ночью прибивались к входной двери дома вызываемого в суд.

Если обвиняемый не являлся, обвинитель излагал жалобу, становился на колени перед фрайграфом и, положив два пальца на меч, клялся, что говорит правду. Если у него находилось, между собравшимися шеффенами, шестеро "друзей" (Freunde, Folger), которые подтверждали клятвою правдивость обвинителя, обвинение считалось доказанным.

"Друзья" могли ничего не знать о разбираемом деле, требовалась лишь уверенность в общей правдивости обвинителя.

Гёте:

" — (Фрайграф) Судьи тайного судилища, вы клялись на мече и петле жить непорочно, судить сокровенно, карать сокровенно, подобно богу! Если чисты сердца и руки ваши, возденьте длани, возгласите злодеям: "Горе! Горе!".

— (Обвинитель) Сердце мое чисто от злодеяний, руки — от неповинной крови. Прости мне, боже, злые помышления, прегради путь злым желаниям! Я воздел длань — и обвиняю! Обвиняю! Обвиняю! Обвиняю на мече и петле Адельгейду фон Вейслинген. Она повинна в прелюбодеянии и в отравлении мужа через его отрока. Отрок сам свершил над собой суд, супруг скончался.

— (Фрайграф) Умереть должна она! Умереть двойною и горькою смертью. Пусть дважды искупит — через нож и петлю — двойное злодеяние. Возденьте руки и призовите на нее гибель! Горе! Горе! Предана в руки мстителю!".

Гёте, как и положено немецкому романтическому поэту, несколько привирает и нагнетает.

Фемы не судили женщин.

М-м-м... обычно.

Не судили титулованных дворян.

М-м-м... аналогично.

В описании нет клятвы шёффенов, подтверждающей правдивость обвинителя.

Но две вещи указаны точно: право любого, а не только пострадавшего, обвинять любого. Без воплей: "А твоё какое собачье дело?!". Прокурором может быть каждый.

Смертный приговор. Как по подозрению в убийстве, так и по подозрению в нарушении супружеской верности.

Когда обвинение считалось доказанным, фрайграф после совещания с шёффенами произносил приговор (Vervehmung). Обвиненный провозглашался лишенным "мира и права и вольностей", его шея "отдавалась веревке, труп — птицам и зверям, душа — Господу Богу, если Он пожелает её принять; его жена да станет вдовою, его дети — сиротами".

С этого момента все шёффены всячески содействовали (nach aller ihrer Kraft und Macht) поимке преступника и повешению "на ближайшем дереве". Текст приговора с печатью фрайграфа выдавался на руки обвинителю, который мог рассчитывать на помощь всех шёффенов Германии в тайном и неусыпном преследовании обвиненного; для последнего судебное разбирательство и приговор оставались тайною.

Всякий шёффен имел право взять на себя инициативу в поисках и преследовании осужденного. Тайные лозунги и условные знаки облегчали сношения между незнакомыми шёффенами. Чтобы опознать друг друга, члены судов клали на обеденном столе рядом с тарелкой нож острием к себе. Носили предметы с нанесенными на них буквами SSGG (аббревиатура мистической формулы "Камень, Веревка, Трава, Зелень").

Это облегчало исполнение задачи: отыскать осужденного, схватить и немедленно повесить, оставив знак, указывающий, что имело место не злодейское убийство, а исполнение приговора.

Смертной казни подвергался и тот из "свободных шёффенов", который уклонялся от исполнения приговора или нарушил присягу о соблюдении тайны. Его вешали выше, нежели обыкновенного преступника.

Когда местонахождение обвиняемого не было известно, объявление о вызове выставлялось на каком-либо людном месте — на оживленном перекрестке, у подножия статуи какого-нибудь святого или в церкви. Когда обвиняемым был рыцарь, шёффены ночью прокрадывались в его замок и оставляли вызов там в одной из комнат. Или прибивали к воротам замка, уведомляя об этом стражу, и отрубали три куска от этих ворот в качестве вещественного доказательства, что вызов был вручен обвиняемому.

В фемическом суде мог председательствовать сам император. Приговор не подлежал обжалованию. Позднейшим смягчением была возможность обжаловать его в суд архиепископа Кельнского. Обвиняемый мог приводить свидетелей и апеллировать к Генеральному капитулу тайного закрытого трибунала в Дортмунде.

Фемические суды выносили только два вида приговоров: казнь или изгнание.

Таинственность фемического суда устрашала почти столько же, сколько роковая сила приговоров, приводившихся в исполнение многочисленными, разбросанными по всей стране людьми.

Тайная террористическая организация, действующая "в интересах народа", под управлением высшей власти, против всех остальных. Аналог "эскадронов смерти"? Саксонские "тонтон-макуты"?

Обыкновенные суды с компетенцией, ограниченной территориально, при средневековых средствах сообщения, при фактическом отсутствии полиции часто оказывались бессильны в деле осуществления приговоров, даже если вопрос шел об обыкновенном лице, а не о человеке, располагавшем влиянием или богатством. Сходный оттенок "свободной охоты на чужой территории" проявляется у дальних потомков "свободных шёффенов" — американских шерифов.

Обвиненный должен быть убит (по возможности — повешен) в любом месте и в любой момент, смотря по удобству для исполнителя приговора. Приговоры не имели срока давности, если приговорённому удавалось скрыться, суд обязан его преследовать сколько угодно долго. Приговор фемгерихта относительно не явившегося подсудимого держался в строжайшей тайне, чтобы он не мог принять меры к охране своей жизни. Исполнение поручалось кому-либо из шёффенов, а иногда просто лицу, с которым суд был в сношениях.

Наёмные убийцы? "Охотники за головами"?

Сначала фемические суды нуждались в шёффенах и старались приобретать их во всех концах Германии (но прием лишь в Вестфалии). По мере того как росло почтение к фемическим судам и уверенность в их силе, чуть ли не все независимые юридически граждане Вестфалии и ближайших стран предлагали им свои услуги. Шёффены пользовались почтением, с ними считались, они были в большей безопасности относительно страшных тайных судов.

Если трем шёффенам удавалось застигнуть преступника на месте преступления или собрать против него непререкаемые улики (степень непререкаемости устанавливалась ими самими) — они могли, не доводя дела до суда, повесить обвиняемого там же, где застигли его. Это полномочие и злоупотребления им были одною из причин ужаса, который внушали тайные судилища.

"Сообразили на троих"? А "четвёртого, толстого" — повесили.

Одна из функций фемгерихта, всё более заметная с течением времени — преследование еретиков; Папы относились к фемическому суду очень благосклонно, архиепископы германские всячески им помогали. В XIV в. духовная власть принимала фемический суд под своё прямое покровительство.

В XIII, XIV, и отчасти в XV в. бессилие обыкновенной юстиции заставляло смотреть на фемгерихт как на защиту от произвола сильных, но со второй половины XV века, одновременно с кульминацией могущества фем, начались жалобы на злоупотребления. Эльзасские и дортмундские летописи прямо указывают на случаи подкупа фемгерихта.

Право вешать без соблюдения обычных юридических форм с негодованием упоминает (1430 г.) секретарь Людвига Пфальцского и его современники.

Закон фемы выделял три доказательства вины: "владеющая рука" (преступник держал в руках улику), "внешний вид" (например, рана) и "запинающиеся уста" (признание вины преступником). То же относилось и к краже. "Поймать преступника по факту преступления" — убегал или был найден с оружием или краденой вещью в руках.

Фемы рассматривали: бродяжничество, воровство (кроме мелкого), насилие, разбой, убийство, измену, святотатство и сознательное осквернение церквей и кладбищ.

Приговоренного вешали на дереве у дороги. В качестве петли использовали ивовые прутья. Было столь много практики, такой сноровки они достигли в этом деле, что фраза "осуществить фему" — стала означать просто "повесить".

К концу XV в. императоры стали торговать привилегиями, освобождавшими частное лицо или целый город от подсудности фемгерихта. Иногда не император, а Папа давал такие привилегии.

Хотя владетельные князья не спешили уничтожить фемические суды, ставшие послушным орудием мести и личных счетов, но к концу XV века они выродились в нечто не столько охраняющее, сколько нарушающее "земский мир". В начале Реформации о фемических судах говорится уже в тоне насмешки или негодования; возникла поговорка: в фемгерихте подсудимого сначала вешают, а потом допрашивают.