Не упоминая вопроса о том, как в первую очередь вообще оказаться рядом с ним. Старейшина костьми знала, что каждый ее и Шампу шаг будет отмечен. Они столкнулись не просто с горстью Саотоме и Тендо, но с городом тысяч, которые, казалось, готовы были пожертвовать собой, чтобы не дать им добраться до их цели.

Древняя женщина, гордый воин гордого народа, рассмотрела оставшиеся им ближайшие несколько дней и не увидела ничего кроме… унижения. С беспомощным разочарованием стоять в стороне или без толку вертеться неподалеку. Она предвидела предотвращаемые попытки подойти к их цели, потому что она не посмеет силой проложить путь через стоящих между ними людей, что делало такие усилия бессмысленными даже до их начала.

Колон склонила голову.

— Мы проиграли, — прошептала она.

— Прабабушка! — воскликнула Шампу.

— Нет! — покачала она головой. — Воин должен знать, когда принять поражение, каким бы болезненным оно ни было. Ранма отказался прийти к нам и теперь предупрежден. Люди этого города не позволят нам даже приблизиться. Я с самого начала совершила фатальную ошибку, посчитав, что могу атаковать в любой выбранный момент. Теперь нам придется либо стоять в стороне и ничего не делать, отказавшись от дальнейших попыток, пока в какой-то момент в будущем парень не окажется в браке, чего мы не можем допустить. Или же бесполезно попробовать это снова, столкнуться с такой же ситуацией и снова пойти на попятную. Ну… я, например, не пожертвую своей гордостью, чтобы беспомощно барахтаться на потеху этих… людей. Пора идти домой.

Шампу хотела протестовать. Хотела кричать. Хотела выкосить толпу, молча стоящую на крышах и улицах перед ними. Но старейшина сказала. Для достижения их цели до назначенного дня свадьбы придется вырезать воспротивившуюся им толпу, а это нельзя сделать, не рискуя самим существованием их собственного народа. Не получится и подождать, что в какой-то момент что-то решится, потому что собственная претензия Шампу испарится в момент женитьбы Ранмы на другой. По ее щекам потекли слезы, подавленная отчаянием, Шампу в принятии опустила голову.

— Не будет никакого боя! — звонко крикнула Колон. — Я не режу овец! Сообщите главе клана Тендо, что все кончено. Мы уходим и навсегда стряхнем с ног пыль этого города!

Не сказав больше не слова и даже не оглянувшись, она развернулась и запрыгала прочь. Шампу немедленно последовала за ней, пытаясь сглотнуть застрявший в горле ком. Прибыв в кафе, они выпустили ошеломленного Муса и сказали ему собирать вещи. В Японии у них ничего не осталось, и ни одна из женщин не желала видеть еще один восход солнца над городом их поражения.

Глава 6. Препятствий больше нет.

Укё тщательно заперла за собой дверь ресторана, выходя во влажный вечерний воздух. Над ней смутно мерцали звезды, когда она отправилась вниз по улице, и она постаралась разжечь в своих глазах надежду. Сосредоточившись на своих мыслях, она продумывала аргументы, которыми она скоро воспользуется. Каким-то образом ей нужно будет убедить Ранму сделать правильный выбор.

Ее мысли настолько ее отвлекли, что Укё не заметила наблюдающих за ее уходом людей, принявших к сведению, в каком направлении она направила свои стопы. Тем не менее, она не могла не заметить результата, когда через несколько кварталов молодой шеф-повару пришлось внезапно остановиться. Она моргнула, осознав, что на тротуаре перед ней нет свободного места. Перед ней плечом к плечу стояло несколько человек. Пока она озадаченно разглядывала их, подошли еще люди, заполняя улицу. Вскоре не осталось никакой возможности пройти, даже если бы она сошла с тротуара.

— Что происходит? — неуверенно спросила она.

Перекрывающие ей дорогу люди молчали, с каменными лицами наблюдая за ней.

— Не могли бы вы дать мне пройти? — спросила она, мало надеясь, что они позволят. Конечно, никто не пошевелился.

Укё подумала запрыгнуть на крышу, но, поглядев вверх, она с изумлением заметила, что люди уже были и там. Ясно было, что они не собирались позволить ей пройти дальше. И, конечно, у молодой мастера боевых искусств не было никакого желания силой прокладывать себе путь. Если она не сможет мирно убедить их позволить ей пройти, ей не останется ничего другого, кроме как вернуться домой и отказаться от возможности лично поговорить с Ранмой.

Она обдумывала ситуацию, изучая толпу, терпеливо и не двигаясь стоящую перед ней. Их целью, по-видимому, было усложнить ей прибытие к дому Тендо, где она могла бы, предположительно, устроить дальнейшие неприятности для Касуми и будущей свадьбы. Укё покорно вздохнула, признав в этом еще одно проявление тактики, не так давно устроившей столько проблем для ее бизнеса. Но даже если и так, то что ей с этим делать — просто сдаться?

Она решила, что если и есть то, что она не будет пытаться делать, то это силой идти через толпу. Особенно с учетом мельком замеченного у них оружия. Не то чтобы она опасалась пострадать, но она могла бы кому-нибудь навредить, если бы ей пришлось защищаться. В итоге Укё решила вернуться в свой ресторан и попытаться связаться с Ранмой по телефону. Возможно, она сможет убедить его прийти к ней и поговорить?

На звонок ответила Набики, но она без вопросов позвала Ранму. Спустя минуту на проводе раздался его голос.

— Привет! У-тян? Что случилось?

— Хотела спросить, не сможешь ли ты ненадолго зайти ко мне. Мне очень нужно с тобой поговорить. Пожалуйста?

Она услышала на другой стороне вздох.

— Прости, не могу. Амазонки недавно кое-что устроили. Пока что они, кажется, отступили, но они могут позже повторить попытку. На этот случай я должен оставаться здесь.

— О, — слабо ответила она.

— Думаю… — Он замолчал. — Думаю, ты можешь прийти сюда. Пока ты пообещаешь оставить лопатку у себя и ничего не пробовать.

— Эй! — сердито воскликнула Укё. — За кого ты меня принимаешь? Я не собираюсь ни на кого нападать.

— Прости, — сказал Ранма. Хотя не похоже было, чтобы он извинялся. — Шампу и Кодачи уже нападали на Касуми. И ты, как известно, легко загораешься, когда дело доходит до женитьбы на мне. Или это кто-то другой послал взрывчатку в прошлый раз, когда я чуть не женился?

Укё нерадостно покраснела. Отказавшись отвечать на последний его вопрос, она сказала:

— Даже если бы я этого хотела, есть не дающая мне прийти проблема. Соседи не хотят меня пропускать.

— О. Мм. — Ненадолго повисла тишина. Укё было интересно, о чем думает Ранма. Злится ли он, что люди так с ней обращаются? Согласен ли он с ними? Или он просто запутался? Зная Ранму, скорее всего последнее.

Наконец, он снова заговорил.

— Вот что. Подожди. Кто-нибудь придет к тебе и проводит тебя сюда. Думаю, так они тебя пропустят. Скоро увидимся. — Он повесил трубку, не дожидаясь ее ответа.

Не зная, чего ожидать, но не имея лучшей идеи, Укё принялась ждать. Через полчаса в дверь к ней постучали. Открыв ее, шеф-повар с удивлением обнаружила стоящую там Аканэ.

— Мм… — Укё старалась восстановить душевное равновесие. — Ты пришла помочь мне поговорить с Ран-тяном?

Аканэ поджала губы.

— Это была не моя идея. Но все решили, что ни Ранма, ни Касуми никуда одни не пойдут, пока мы не узнаем, чем заняты амазонки. Мы с Ранмой и Касуми подумали, что ты сдержишь слово и просто хочешь поговорить. Думаю, ты все еще наш друг, хотя некоторые из соседей сейчас не уверены, что тебе стоит доверять. Так что пошли.

Укё испытующе посмотрела на девушку.

— Просто я удивлена, что ты готова позволить мне… То есть, я не думала, что ты рада тому, что происходит.

Аканэ отвернулась, не желая, чтобы ее одноклассница и бывшая соперница увидела то, что может показаться в ее глазах.

— Решение принято. Касуми и Ранма женятся. Нет ничего, что я… нет ничего, что ты можешь с этим сделать. Иди и поговори с Ранмой обо всем, о чем только захочешь. От этого не будет никакой разницы.

Укё почувствовала внутри себя иррациональный гнев.

— Знаешь, я наполовину убедила себя, что ты заботилась о нем. Видимо, я ошиблась, раз уж ты не готова за него бороться.

Аканэ по-прежнему не смотрела в ее сторону. Ее голос был тих, с заметой мукой.

— Касуми моя сестра. Она практически сама меня воспитала. Я всем обязана ей. Если этого хочет она, и этого хочет Ранма, то пусть так.

Укё скрестила на груди руки.

— Ну, я не сдамся, если не услышу от него самого, что именно этого он и хочет. Ему придется взглянуть мне в глаза и прямо сказать, что наша помолвка для него ничего не значит. Идем.

Больше Аканэ ничего не сказала. Две девушки молча покинули ресторан, идя бок о бок. Они прошли мимо многих людей, но ни один им не помешал. Однако Укё медленно сникала под неумолимым недоверием, что она видела в устремленных на нее взглядах. Она не хотела представлять, как бы они действовали, будь у нее при себе заметно оружие.

Слишком скоро перед ними замаячили ворота дома Тендо. Когда они вошли внутрь, перед ними появился Ранма, остановившись у самой лестницы.

— Привет, У-тян, — спокойно, но отстраненно сказал он. — Полагаю, ты хочешь поговорить наедине. Пошли наверх.

Аканэ нахмурилась, но ничего не сказала. Укё тихо последовала за Ранмой, пытаясь понять, что творится у него в голове Он не был так холоден к ней. Во всяком случае, не настолько. Может быть, отвлекся? Его мысли, казалось, были далеки отсюда.

Когда он опустился, скрестив ноги, на полу своей комнаты, Ранма спросил:

— Итак, чего хочешь?

Укё вздохнула и опустилась на свои колени.

— Ты знаешь, что я хочу. Ты мой жених.

Ранма ни отвернулся, ни опустил глаза, ни вздрогнул, ни рассердился. Он просто выглядел усталым. По-настоящему вымотанным.

— Мы уже говорили об этом, разве нет?

— Ага, — ответила она. — И ты сказал, что все пройдет.

На этот раз он поморщился.

— Похоже, я ошибся, — тихо сказал он ей. — С тех пор, как я попал сюда, всякий раз, когда казалось, что что-то изменится, ну, ничего не менялось. Все всегда возвращалось к тому, как все и было. Похоже, я начал думать, что все всегда будет по-прежнему. Что вы, девушки, все так же будете гоняться за мной, когда мы все постареем и поседеем.

Укё фыркнула, представив это.

— Нет, спасибо. — Она остановилась, успокаивая свой голос, чтобы он не казался слишком уж умоляющим. — Ты все еще можешь отступить. Я твоя невеста. Просто скажи им, что ты хочешь жениться на мне. Касуми поймет. Тебе не придется беспокоиться, что Шампу нападет на кого-то здесь, и, ну, пусть она просто придет ко мне. Я смогу себя защитить. Мы можем быть счастливы вместе. Ты правда думаешь, что вы с Касуми будете счастливы?

— Не знаю, — сказал он, склонив голову и задумавшись над этим вопросом. — А насколько здесь дело в счастье? Я не думаю, что батя думал о моем счастье, когда устраивал мне помолвку с Аканэ или с тобой. Сомневаюсь, что Колон думала о моем счастье, когда впервые сказала мне, что я должен жениться на Шампу. Все эти разговоры о браке… Не помню, чтобы я слышал, как кто-нибудь говорил о счастье.

— Так ты просто сделаешь то, что они от тебя хотят? Даже если в итоге ты будешь несчастен?

Ранма взглянул ей прямо в глаза, в то время как по его лицу прошло что-то неясное. Затем он опустил взгляд. Тихо, очень осторожно он спросил:

— А чем это отличается от того, что хочешь ты?

Укё почувствовала, как разрывается у нее в груди сердце. Он все равно что признался, что если бы он женился на ней, это было бы не потому, что он этого хотел, что он был бы при этом счастлив. Что он даже мог бы быть при этом несчастен. У нее перехватило дыхание, когда она изо всех сил пыталась сдержать боль. Мерцание скорби, что она увидела в его глазах, только усилило ее боль.

— Ран-тян, я… — Укё остановилась, не зная, что и сказать. Она правда хочет все равно умолять его жениться на ней, зная, что он будет несчастен? Неужели именно этого она хочет от жизни? Неужели она воображает, что он каким-то образом все равно влюбится в нее? Только потому, что она этого от него хочет?

Но разве не в этом она пыталась убедить себя с того самого момента, как прибыла в Нэриму?

— Ран-тян, — снова начала она, сражаясь со слезами. — Я… я хочу, чтобы ты был счастлив. Ты должен… должен сделать то, что говорит тебе сердце.

Он горько ей улыбнулся.

— Если бы я сделал то, что говорит мне сердце, я бы не разорвал… — Он остановился, проглотив остаток высказывания. — Все не так, У-тян. Я не могу получить то, чего хочу. Лучше, если я сделаю то, что хочет моя семья.

Часть ее хотела кричать. Часть ее хотела вопить. Часть ее хотела спокойно лечь и умереть. Она не сделала ничего из этого. Отягощенная чувством утраты, Укё мысленно сложила свои мечты и засунула их подальше в какой-то ящик в своем сознании. Она изящно встала. Голос немного ломался, когда она сказала:

— Пока, Ран-тян. Надеюсь, у тебя все получится.

Укё развернулась и пошла прочь с высоко поднятой головой. Дойдя до двери, она не смогла удержаться от последних слов. Повернув голову, Укё сказала через плечо:

— И для протокола, я думаю, что вы оба сейчас ведете себя как пара полных идиотов. — Затем она ушла.

Ранма уставился ей вслед.

— Мы оба? Я и Касуми? Или… — Он покачал головой, отбрасывая эти мысли.

Следующим днем прохожие останавливались и смотрели на большой знак на окне У-тян. «Куондзи Укё оставляет все претензии на Саотоме Ранму. Она не встанет на пути его свадьбы с Тендо Касуми».

Бизнес в ресторане ожил в тот же день.

Ранма вытянул руки перед собой.

— Ладно, сильно бей по моим ладоням, когда я буду говорить. Готова? Удар. Удар. Удар.

Касуми ударяла по ладоням Ранмы так сильно, как только могла, стараясь не морщиться, хотя казалось, что бьет она по стене. Загнав боль в уголок своего сознания, она сосредоточилась на голосе своего жениха, снова и снова нанося удары. У нее на лбу проступил пот, собираясь в ручейки, скользящие по ее щекам и шее.

Она все утро старалась заставить себя почувствовать хоть немного счастья. Прошлым вечером Укё вышла из воины невест. Этим утром пришла новость, что амазонки, возможно, покинули Нэриму — Набики и их отцы все еще старались подтвердить этот слух. Кодачи никогда не была серьезной угрозой, не считая угрозы физического нападения.

Тем не менее, Касуми не чувствовала счастья от исчезновения всех этих препятствий, когда приближалась дата свадьбы. Все, что она испытывала, это мрачное чувство выполненного долга от замеченного прогресса ее планов, цели которых она поставила перед собой и стремилась достигнуть. В этом просто не было счастья.

Касуми с самого начала знала, насколько сложно все будет. Знала разумом, но теперь она осознала, что на самом деле не понимала то, что она понять не могла. Она не ожидала ощутить какой-либо радости, когда другие девушки сошли с дистанции. Вместо этого, как и ожидалось, она испытывала печаль, видя, как они отказываются от своей мечты. Хуже всего была боль, что, как она знала, она причинила своей младшей сестре. Если бы она думала, если бы она смогла убедить себя, что есть хоть какая-нибудь надежда на то, что Аканэ и Ранма женятся, если она подойдет к ним сегодня и переведет помолвку обратно, она сразу бы так и поступила. Но они оба были слишком упрямо горды, и, возможно, даже сейчас надеялись, что все каким-то образом вернется к тому, как было, чтобы они могли до бесконечности упорно отказываться признать свои чувства.