Непреклонный туман

Непреклонный туман

Annotation

Аканэ и Ранма разрывают помолвку, и Касуми решает, что пора взять дело в свои руки.

Непреклонный туман

Глава 1. Объявление.

Глава 2. Неостановимая.

Глава 3. Вопрос обучения.

Глава 4. Невесты наносят ответный удар.

Глава 5. Ресторанные проблемы.

Глава 6. Препятствий больше нет.

Глава 7. Свадьба.

Глава 7b. Честь семьи.

Глава 7c. Вечная связь.

Notes

Непреклонный туман

Глава 1. Объявление.

Тендо Касуми, старшая из трех дочерей Тендо Соуна, была одна в своей спальне, и никто этого даже не заметил. Она лежала на своей кровати, опираясь на несколько подушек, с отрытой книгой на коленях. Лампа над ее правым плечом освещала страницы, но это было бесполезно. То, что она сейчас видела, было в ее сознании, ее мысли были далеки, на пару часов в прошлом.

Два часа. Два часа, за которые угли ее ярости и не начали тускнеть.

Никто из семей, живущих под крышей Тендо, не осознавал ее текущего душевного состояния. Ее глаза, ее голос, все ее поведение было таким же спокойным, как и всегда, когда она убирала осколки. Ни один игрок этой маленькой домашней драмы еще не догадался, что они добавили последнюю каплю.

И так происходило всегда, катастрофа вращалась вокруг помолвки между младшей сестрой Касуми Аканэ и женихом Аканэ Саотоме Ранмой. Два упрямых, гордых, незрелых восемнадцатилетки боролись со своей помолвкой с тех пор, как ее заключили между ними два года назад. Были времена, когда они, казалось, принимали договоренность, но упаси боже кому-то открыто сказать об этом. Отрицающие крики были спокойнейшим из возможных результатов.

Как и сегодня. Подобно какому-то виду самоистязания, мысли Касуми в сотый раз переиграли случившееся ранее, во второй половине дня, когда обед закончился…

— Ранма! Аканэ! У нас есть кое-что для вас!

Все взоры обратились к двум мужчинам, что стояли там и ухмылялись. Отец Ранмы, Саотоме Генма, и отец Аканэ, Тендо Соун, закадычные друзья, чей суммарный IQ не превышал суммы своих составляющих. Возможно, он был даже ниже, чем у каждого из них по-отдельности. Два подростка простонали в унисон в осознании того, что еще одна схема, чтобы свести их вместе, надвигается на них.

— Батя, что бы это ни было, забудь. И я не шучу, — произнес Ранма уже побежденным тоном, зная, что все бесполезно.

— Ерунда, парень, — решительно сказал Генма. — Поверь, вы оба поблагодарите нас за это. — Он держал в руках лист бумаги.

— Что это? — спросила Аканэ тоном, подразумевающим, что она совершенно не хочет этого знать.

— Бронь для вас обоих, — весело сказал им Соун. — В отеле. Шанс… э-э… повеселиться друг с другом.

Набики украдкой подошла сзади и теперь заглядывала Генме через плечо.

— Одна комната, — забавляясь, объявила она. Затем ее брови поднялись, когда она узнала название, что несколько раз попадалось ей ранее. — Отель Эрос? Любовный отель?! Для этих двоих?! Да вы шутите!

Аканэ и Ранма вскочили на ноги, их лица горели. Они мгновенно отреагировали на свое взаимное смущение давно ставшим привычным способом.

— Вы спятили! — закричала Аканэ. — Думаете, я позволю этому извращенному уроду дотронуться до меня?!

— Как будто мне это нужно! — закричал Ранма в ответ. — Зачем, черт возьми, мне куда-то идти с такой бесполой пацанкой, как ты?

— Полагаю, ты бы хотел пойти с этой куклой Шампу! — горячо отреагировала Аканэ.

— Да? — Ранмы подыскивал ответное оскорбление. — Ну, ты бы, наверное, пошла со своим маленьким поросенком Пи-тяном!

— Ты!.. Ты!.. — Не в силах придумать ни одного достаточно резкого оскорбления, Аканэ прибегла к выражению себя через действие. Она схватила со стола чайник и швырнула его в Ранму, который уклонился и высунул язык. За ним последовала чаша, разбившаяся об стену, когда Ранма, смеясь, поднырнул под нее. Несколько других блюд постигла та же участь.

Затем Аканэ подняла весь стол и бросила его в своего надоедливого жениха. Он метнулся в сторону как раз вовремя, чтобы пропустить его. Их отцам так не повезло. Двум мужчинам удалось поймать стол, но они пошатнулись под его тяжестью, падая назад, проламываясь сквозь стену позади них.

— Ня, ня, — провоцировал Ранма. — Маленькая Мисс Пацанка. Не попадет и в склон Фудзиямы.

Аканэ схватила катану, лежащую рядом с испуганной матерью Ранмы, Нодокой. Совершенно не думая об увечьях, она вытащила ее из ножен, обращаясь с ней как с дубинкой. Погоня пару раз промчалась по всей комнате, на первый раз наружу вылетели сёги, затем наружу вылетела одна из дверей, оставив дыру в еще одной стене. Ранма проскользнул через дверь в зал.

Касуми наблюдала за всем этим со знакомым беспокойством, уже раздумывая, кому именно ей придется позвонить, чтобы все отремонтировать. Она медленно последовала за парой, надеясь, что сможет подобрать мягкие слова, способные привести их в чувство.

Когда она дошла до двери, ее беспокойство доросло до полной тревоги, когда она увидела, что погоня велась теперь на кухне. Аканэ размахнулась, и Ранма протанцевал в сторону, смеясь над перекачанными и неуклюжими девчонками. Впав в ярость, Аканэ взмахнула снова. Ее цель снова увернулась, но на этот раз Ранма не был так уж изящен. Он поскользнулся. Падая и дико хватаясь, он взмахнул рукой и схватился за подставку для сушки посуды. Касуми ничего не могла поделать, только в ужасе смотреть, как несколько блюд на ней разбились из-за столкновения.

Несколько фарфоровых блюд. Что разбились вместе с ее сердцем.

Фарфоровые блюда, которые умершая мать Касуми получила много лет назад в качестве свадебного подарка.

Фарфоровые блюда, которые Касуми использовала под угощение во время визита нескольких друзей этим утром.

Затем, будто стремясь к преступлению из преступлений, Аканэ и все еще не восстановивший равновесия Ранма одновременно схватились за подставку, пытаясь не дать ей упасть на пол. Сделав так, им только удалось сбить ее на книгу на столе, которая быстро соскользнула в раковину, полную раковину воды.

Кулинарная книга ее матери.

Написанная от руки.

Чернилами, которые никто и никогда больше не прочтет.

Касуми оказалась не в силах произнести ни звука. Не то чтобы какого-нибудь звука было бы достаточно. Возгласы проклятия, вопли горя, крики боли — ничего из этого не было бы достаточно. Когда Аканэ, наконец, удалось своей импровизированной дубинкой сбить Ранму с ног, Касуми молча подошла и выловила из воды книгу. Она тщательно отделила одну страницу от другой, только чтобы убедиться, что не более одного слова из трех было все еще разборчиво.

Крики позади нее достигли крещендо, когда Ранма поднялся на ноги, держась за формирующуюся на голове шишку. Как в противоположность момента кульминации, Аканэ и Ранма хором закричали, что с помолвкой покончено. Они унеслись в противоположных направлениях, игнорируя оставшийся позади беспорядок. От них больше не было слышно ни звука.

Механически двигаясь, Касуми смела осколки посуды и выбросила их в мусорное ведро. Несколько бесконечных минут она рассматривала книгу, прежде чем выбросить ее вслед за осколками. Затем она, по-прежнему молча, прошла в свою комнату, закрыла за собой дверь, села на кровать и попыталась подумать о чем-нибудь еще, чем угодно.

Ей так и не удалось.

Ее ярость не облегчали размышления о том, на кого возложить всю вину. Вокруг было слишком много виноватых.

Пусть Аканэ с Ранмой уже восемнадцать, и они старшеклассники, действовали они как дети. Они уже два года продолжали танцевать вокруг помолвки, отказываясь двигаться вперед, игнорируя попытки разнять их, вызывая вокруг сплошной хаос.

Их отцы, Соун и Генма, сами были как дети. Все время интригующие, все время вызывающие между парой проблемы. Мать Ранмы, жена Генмы, Нодока, поначалу беспечно помогала двум мужчинам с их назойливостью, хотя в последнее время она стала гораздо сдержаннее, по крайней мере, если судить по ее постоянно поджатым губам.

Сестра Аканэ и Касуми, Набики, похоже, устраивала неприятности ради самих неприятностей. Не упоминая уже о деньгах, которые она могла на этом заработать.

В Нэриме были и другие вносящие вклад люди. На самом деле, список был не так уж и короток. Шампу, Укё, Кодачи, Татеваки, Мус, Рёга, Колон, Хаппосай и другие.

Доктор Тофу. Ну, в отношении Аканэ и Ранмы он не был виноват ни в каких проблемах. Но он, конечно, был виноват в том, что не… ну… он просто был виноват.

Не жалела Касуми и себя. Она горько подумала о том, что она, возможно, давно бы попыталась разрешить этот вопрос, если бы не чувствовала своим долгом отложить желания отца. Можно увидеть, к чему это привело.

Нет. Винить людей бесполезно. Что сделано, то сделано, и ни желания, ни мольбы этого не изменят. Больше этого не будет. Пора было с этим покончить, раз и навсегда! Будет болезненно. Не так она хотела, чтобы все произошло. Но ясно было, что никакого выбора больше не было. У Тендо Касуми был долг перед своей семьей, и она исполнит его сполна.

Ужин подходил к концу, и большинство членов семей Тендо и Саотоме удовлетворенно вздыхали, допивая последние глотки чая. Аканэ и Ранма, с другой стороны, выглядели как угодно, но совсем не довольно, оба сидели неподвижно, стараясь избегать контакта, и демонстративно игнорировали друг друга. Ни один из них не собирался быть первым возобновившим помолвку.

Касуми деликатно откашлялась.

— Я хочу сделать несколько объявлений, — тихо сказала она в выжидающей тишине.

Все взгляды обратились на старшую из тройки сестер, с интересом ожидая ее слов. Возможно, снова проблемы с горячей водой? Или какие-то представители общественности договорились о встрече с собравшимися в комнате мастерами боевых искусств? Или, может быть, стоит сменить день стирки?

— Как мы все знаем, — начала Касуми, — была заключена договоренность об объединении семей Тендо и Саотоме посредством брака, ради обеспечения наследия додзе Тендо.

Аканэ и Ранма поморщились и опустили глаза. На лицах Соуна и Генмы начали появляться намеки на улыбки. Неужели Касуми прибавит свой голос к призывам Аканэ и Ранме скорее жениться?

— К несчастью, — продолжила Касуми, — Аканэ и Ранма-кун, похоже, всеми силами противятся этой договоренности. Они с самого начала ей сопротивлялись, и сегодня оба объявили, что отказываются ее придерживаться.

Лица Соуна и Генмы увяли. Набики выглядела заинтересованной. Нодока слегка заволновалась. Аканэ и Ранма подняли свои глаза обратно на Касуми, они оба были в замешательстве, не понимая ее слов.

— Тем не менее, — безжалостно продолжила Касуми, — соглашение между семьями по-прежнему существует. Честь семьи Тендо требует исполнения наших обязательств. Так как Аканэ не в состоянии иметь с этим дело, ясно, что мой долг, как старшей дочери, заменить ее. Завтра мы с Ранмой публично объявим о нашей помолвке. Мы женимся в самую раннюю возможную дату, через месяц с этого дня, в воскресенье, двадцатого числа, через два дня после окончания школьного триместра.

Она умолкла. Никто не заполнил оставшуюся после ее слов пустоту. Даже Набики была слишком потрясена, чтобы подать голос удивления этим обстоятельствам.

Прячущаяся под столом рука Касуми крепко сжимала единственный фарфоровый осколок, его острые края болезненно впивались в ее сжавшуюся плоть. Это был остаток разбитых фарфоровых блюд, вынутый ею из мусорного ведра, когда она спустилась вниз приготовить ужин, избранный ею напоминанием, почему она будет делать то, что она решила сделать. Касуми взяла его в руку, начав свое объявление, и крепко держала его, совсем как свой талисман.

Когда мозги медленно возобновили свою работу, отцы заинтересовались, не сработает ли это, в конце концов, лучше. Нодока беспокойно переводила взгляд с Касуми на своего сына и обратно, размышляя о том, что же творится у них в сердцах. Набики затаила дыхание, неописуемо радуясь тому, что это бремя возложили не на нее, она выучила свой урок в тот раз, когда претендовала на принятие помолвки.

Сильнейшая реакция была от двух младших, стоящих на коленях бок о бок и, каким-то образом, сблизившихся. Оба чувствовали, как у них под ногами только что разверзлась бездна, и они падали, ошеломленные, неуверенные.

Ранма подумал про себя: «Но… но… Аканэ моя невеста. Касуми мне… она мне как старшая сестра. Я не могу на ней женится. Это просто неправильно».

Аканэ не смогла найти в своем разуме слов, чтобы выразить свои мысли. Она просто испытывала чувство потери и скорбь от сестринского предательства. Ее рот открылся:

— Но… — Больше она ничего не сказала. Она не знала, каким должно быть следующее слово.

Касуми резко взглянула на Аканэ.

— Так что ты хочешь сказать? Ты хочешь сказать нам, что выйдешь за Ранму?

Голова Ранмы быстро повернулась, и он, подняв брови, взглянул прямо на Аканэ. Он не мог, не собирался говорить ей те слова, которые хотел от нее услышать, но, возможно, он мог надеяться.

Аканэ видела, как уставился на нее Ранма, в своей самоуверенности действуя так, как будто он знал, что она скажет. Ее губы сжались в тонкую линию.

— Нет. Если тебе этот козел нужен, можешь его забирать.

Челюсть Ранмы закаменела, а глаза вспыхнули.

— Отлично! — выдавил он. — По крайней мере, я смогу съесть то, что приготовит мне жена!

Аканэ стиснула зубы, а на щеках появились красные пятна гнева. Она раздраженно отбросила салфетку, встала и выбежала из комнаты, затопав наверх по лестнице. Спустя мгновение Ранма оказался на ногах и вышел из комнаты в коридор. Через несколько секунд оставшиеся в комнате люди услышали, как хлопнула задняя дверь, и поняли, что он направился в додзе.

— Ты в этом уверена, онээтян? — тихо спросила Набики.

— Да, — твердо ответила Касуми без признаков сомнения в голосе. — Это безумие нужно остановить. Если это единственный способ, то пусть будет так.

Пусть в голосе старшей сестры не было сомнений, но Набики видела сомнения у нее в глазах, когда она поднялась на ноги и вышла из-за стола. Касуми сделала вид, что не заметила этого.

Следующим утром Набики ушла пораньше, чтобы можно было заскочить в старшую школу Фуринкан, прежде чем отправиться в университет. Этот новый проект не продержится долго в секрете, так что придется ей ковать железо пока горячо, если она хочет сорвать весь возможный куш. Она уже подсчитывала, сколько можно потребовать, и к кому первому подойти, одновременно с этим ругая себя, что была слишком ошеломлена, чтобы начать вчера вечером.

По старой привычке Аканэ и Ранма покинули дом вместе. Они шли в школу в абсолютной тишине. Шли, не бежали. Они оба, как сквозь сон, волочили ноги. Ранма даже шел по тротуару, а не по забору, несмотря на то, что вчерашним вечером последние их слова друг другу были сказаны в гневе.

Время от времени они краем глаза поглядывали друг на друга. Так получилось, что они этого друг у друга не заметили. Их мысли сходились, они пытались понять, как они очутились в этой ситуации. Пытались понять, как долго прождет другой, прежде чем все исправить.

Набики передала информацию некоторым своим неофициальным помощникам для продажи всем любопытствующим, прежде чем, наконец, заметила свою основную цель. Со все возможной невозмутимостью бывшая старшеклассница подошла к Куондзи Укё, когда та шла по коридору к своей классной комнате. Повар окономияки, так называемая «милая» невеста Ранмы, поджав губы, посмотрела на приближающуюся старшую сестру Аканэ.

— Давай ближе к делу, — резко сказала Укё. — Сколько твоя информация будет мне стоить?

Набики положила руку на сердце.

— Ты меня ранишь. Неужели я не могу просто навестить старых друзей?

Укё недовольно поморщилась.

— Ты достаточно рано встала — и помни, мы говорим о тебе — специально прибыла сюда, прежде чем сесть на метро и поехать на занятия в университет. Похоже, у тебя что-то крупное.

Набики вздохнула.

— В этом и проблема сегодняшнего мира. Ни у кого больше нет времени на вежливость в деловых отношениях. Ну хорошо. Три тысячи иен, пожалуйста, — протянула она руку.

Молодая шеф-повар приподняла бровь.

— Что-то крупное. Лучше бы ему того стоить. — Она выудила деньги и отсчитала три банкноты.

Средняя Тендо взяла деньги и убрала их в карман, сказав:

— Неужели я когда-нибудь тебя обсчитывала? Не отвечай. — Рот Укё, приоткрывшийся, чтобы ответить на этот вопрос, вновь закрылся с ухмылкой.

Скрестив на груди руки, Набики чуть наклонила голову и начала:

— Все началось с еще одной драки между Аканэ и Ранмой. Крупной, вроде тех, в которых страдают здания. Закончили они тем, что разорвали помолвку.

Набики сделала паузу, но Укё просто продолжала скучающе смотреть на нее. Ничего нового она пока не услышала.

Иронично изогнув губы, Набики продолжила:

— По каким-то причинам Касуми решила серьезно к этому отнестись. Очень серьезно. Говоря коротко, Ранма и Аканэ больше не помолвлены. Теперь Ранма помолвлен с Касуми. Об этом объявят сегодня, и свадьба состоится сразу после окончания школьного триместра.

Укё больше не выглядела скучающей. Ее челюсть отвисла, а глаза были широко распахнуты. Затем она резко закрыла рот и прищурилась.

— Это просто еще один трюк, да? Я припоминаю твою помолвку с Ран-тяном.

Набики пожала плечами.

— Полагаю, это зависит от того, веришь ли ты, что Касуми будет участвовать в таком трюке. Мне она сказала, что она серьезна. Кажется, она выразилась: «Если это единственный способ, то пусть будет так». Если она разошлет приглашения на свадьбу, я сомневаться не буду.

Кроссдрессерша-старшеклассница отвернулась, скрывая свое обеспокоенное выражение лица, хоть это и не очень ей помогло. Она тихо выдавила «Спасибо за информацию», и стояла, покусывая губу, прислушиваясь к шагам уходящего человека. Проблема была в том, что трудно было представить Тендо Касуми, столь зло кого-нибудь разыгрывающую, и если она серьезна…

Ран-тян никогда не ранит Касуми. Никто никогда не ранит Касуми. Она могла пойти и умолять его жениться вместо этого на ней, но если Касуми настоит, сможет ли он отвернуться от старшей Тендо? Укё посмотрела на себя, на форму, что она носила. Каков шанс, если честно, что она завоюет сердце Ранмы, соревнуясь с женщиной, которая практически была живым представлением идеальной японской женщины? Ясно было одно — слово «немиленькая» никогда не сорвется с губ Ранмы в адрес Тендо Касуми.

Ей стоит поговорить с Ран-тяном, и как можно скорее. Узнать, что он думает, и серьезно ли это. И молиться — молиться, чтобы это было не так. Потому что она вдруг заволновалась гораздо сильнее, чем за все время, что Ранма был помолвлен с Аканэ.

Прежде чем сесть в метро, Набики зашла еще в одно место. Дом Куно. С момента своего выпуск Куно Татеваки проводил большую часть дня в своем личном тренажерном зале, практикуя кэндо. Примерно через день или около того он появлялся в начале или конце школьного дня, чтобы бросить вызов Саотоме Ранме. Позже он отскребал себя от земли и тащился домой, чтобы позаботиться о своих ранах и потренироваться еще немного. Этим утром он все еще был дома.

— Куно-тян! — пропела Набики, как только слуга, узнав ее, открыл дверь. — У меня есть для тебя информация!

Спустя минуту Татеваки вошел в комнату, деликатно вытирая сложенным полотенцем пот со лба.

— Что в этот день привело тебя сюда, торговка? — устало спросил ее молодой человек.

Девушка спрятала хмурый взгляд за яркой улыбкой.

— Новости о помолвке Аканэ и Ранмы. Новости, которые ты определенно захочешь услышать. Которые я расскажу тебе по вполне разумной цене в семь тысяч иен.

Куно тяжело вздохнул, но залез в карман и вытащил кошелек. Он безмолвно передал запрошенную сумму и с презрением пронаблюдал, как Набики пересчитала деньги и убрала их в свой карман.

Улыбка Набики стала еще шире, хоть и не из-за молодого человека перед ней. А лишь потому, что она стала на семь тысяч иен богаче. Она коротко объяснила:

— Аканэ и Ранма больше не помолвлены. Теперь Ранма помолвлен с нашей старшей сестрой Касуми. Во всяком случае, Аканэ теперь ни с кем не помолвлена. Ранма и Касуми женятся через месяц, что звучит довольно-таки серьезно.

Татеваки просто стоял, глядя в пространство. Набики с любопытством наблюдала за ним и, наконец, увидела, как уголки его губ медленно, очень медленно, поползли вверх. С растущим нетерпением она развернулась и вышла из дома. Едва дверь за ней закрылась, молодая женщина услышала доносящийся изнутри пронзительный вопль «Банзай!». Она ухмыльнулась и продолжила свой путь. Взглянув на часы, она ускорила свои шаги, чтобы вовремя добраться до метро.

Касуми остановилась у стеклянной двери и глубоко вдохнула. Позади нее по тротуару текли толпы пешеходов, их отражения виднелись в стекле перед ней. Она осмотрела свое лицо, решимость во взгляде, и хмуро отметила морщинку на лбу. Она с трудом заставила себя расслабиться, позволяя морщинке исчезнуть.

Она шагнула вперед, дверь со свистом открылась, заметив ее, а затем беззвучно закрылась позади. На двери были большими буквами напечатаны слова «Асахи симбун». Мелким шрифтом ниже было дополнено: «Общенациональная японская газета».

Кратко изучив указатель, Касуми прошла по коридору к двери с табличкой «Стиль жизни». Она слегка улыбнулась, увидев женщину, которую она и надеялась увидеть, сидящую за одним из столов в комнате. Несколько лет назад эта женщина была ее одноклассницей в Фуринкан. Касуми плавно подошла, встала перед столом, обеими руками держа перед собой свою сумочку, и тихо сказала:

— Здравствуй, Аой-сан.

Женщина подняла голову, ее лицо осветилось узнаванием.

— Касуми-сан! Что за приятный сюрприз! Пожалуйста, присаживайся. Что привело тебя сюда?

Касуми скромно присела на кресло на ее стороне стола, затем открыла сумочку и залезла в нее.

— Кое-что более удивительное, чем ты, полагаю, могла ожидать, — серьезным тоном сказала она своей бывшей однокласснице. — Я скоро выхожу замуж. — Она передала листок бумаги с печатью, который пораженная сотрудница газеты взяла не раздумывая. — Не могла бы ты приглядеть, чтобы это объявление появилось в выпуске завтра утром?

Аой опустила глаза и быстро прочитала объявление.

— Саотоме Ранма? Почему я раньше об этом не слышала? Как долго вы… стоп. Погоди. Саотоме Ранма? Разве он не жених твоей сестры? Я думала, что он должен жениться на Аканэ-сан.

Улыбка Касуми застыла.

— Боюсь, произошло изменение планов. Это я выйду замуж за Ранму-куна. Так, как здесь и сказано.

— Но разве ты… — Женщина сделала паузу, останавливая себя, прежде чем грубо влезть в дело, которое ее не касалось. Она призналась самой себе, что дожидалась, когда же Тендо Касуми придет сюда с объявлением о помолвке между ней и неким молодым доктором, но ей трудно было спросить о чем-то еще. Ее снедало любопытство, но строгое лицо Касуми дало понять, что ответы будут вежливы, но нежеланны.

— Ты сказала, в утренний выпуск? — наконец, слабо спросила она.

— Да, пожалуйста, — твердо кивнула Касуми. — Спасибо тебе огромное. Хотела бы я остаться и поболтать, но, боюсь, мне еще многое предстоит сделать, и на это у меня не так много времени. Рада была снова тебя видеть.

Аой встала и поклонилась, по-прежнему выбитая из колеи.

— Я тоже рада была тебя видеть, Касуми-сан. Пожалуйста, заходи, когда у тебя будет время. Мне бы очень хотелось еще с тобой поговорить.

На этот раз улыбка Касуми вышла чуть естественней.

— Мне бы тоже этого хотелось. До встречи. — Она спокойно встала со стула, повернулась и вышла из комнаты.

Аой несколько долгих секунд тупо смотрела, как она уходит, прежде чем медленно опуститься на свое кресло. Она быстро внесла полученную информацию в компьютер. Сделав паузу, чтобы все обдумать, она подняла телефонную трубку и набрала номер. Ей необходимо было немедленно переговорить с несколькими давними подругами.

Укё все утро наблюдала в классе за Ранмой, и ей было ясно, что он чем-то очень отвлечен. Он уделял учителю даже меньше внимания, чем обычно, и его взгляд постоянно скользил в сторону Аканэ. Более того, Аканэ постоянно находила причину повернуться на своем месте, после чего ее глаза отыскивали Ранму, хотя он был достаточно осторожен, чтобы в такие моменты не смотреть на нее. Этот танец раздражал наблюдательницу еще больше, чем их обычное поведение.

Когда пришло время обеда, Укё в одно мгновение поднялась с места и встала рядом со столом своего жениха.

— Ран-тян, могу я… э-э… поговорить с тобой?

Ранма поднял взгляд на серьезное лицо своей подруги, он приостановил свой обычный процесс вытаскивания бэнто и исчезновения из класса.

— Мм… конечно. Что случилось?

Она заметила, что в его голосе отсутствовала обычная веселая нотка.

— Не здесь, — негромко сказала Укё, нервно оглядевшись по сторонам. — Поднимемся на крышу?

Ранма выглядел озадаченным, но храбро ответил:

— Конечно.

Он встал, и они вместе покинули класс. Прикусив губу, Аканэ проводила их взглядом, после чего достала свой бэнто. Решившись, она быстро скользнула вслед за ними.

Спустя несколько минут, на крыше, Ранма раскрыл свой бэнто и начал есть, а Укё принялась расхаживать из стороны в сторону. Остановившись перед ним, Укё повернулась к Ранме лицом и спросила:

— Это правда?

Ранма проглотил бывший у него во рту рис, поднял голову и уточнил:

— Что именно правда?

Сквозь стиснутые зубы Укё спросила:

— Ты теперь помолвлен с Касуми?

Парень вздрогнул. Как она уже прослышала об этом? Ответ был очевиден: Набики. В поисках вдохновения он оглядел крышу, только чтобы увидеть за углом лестницы краешек обуви. Он нахмурился, сразу же догадавшись, кто последовал на крышу за ним и Укё.

— Ага, полагаю, что так, — наконец, все еще хмурясь, ответил он. — Не то, чтобы мне когда-нибудь давали в этом выбор.

— Таким образом, ты не хочешь помолвки с ней, верно? В смысле, знаешь, ты же должен жениться на мне. — Она пожевала губу, сказав это.

Ранма обеспокоенно поднял голову, услышав жалобную нотку в речи подруги. Он посмотрел туда, где пряталась Аканэ, снова пытаясь понять, как же это произошло, и почему Аканэ так упрямо не просит Касуми перевести помолвку обратно на нее. Его взгляд вернулся к девушке перед ним.

— Я… все не так просто, У-тян. Касуми… ну, она сказала, что мы поженимся. И… не то чтобы я получил какой-то выбор. Никто никогда не спрашивал, чего я хочу. Ни даже ты — ты никогда не спрашивала, чего я хочу. Я просто делаю, что говорят.

Укё фыркнула.

— Да черта с два ты делаешь то, что тебе говорят. — Она чуть сильнее прикусила губу, затем сказала: — Ладно, я спрошу. Чего ты хочешь?

Взгляд Ранмы снова метнулся к лестнице, вызывая в сердце Укё пронзительную боль. В его ответе было немало горечи.

— Не трудись спрашивать. Все равно это не важно. — Он опустил глаза, затем снова поднял. — Эй, не волнуйся. Я уверен, что скоро все разрешится. И все вернется к обычной жизни. — Он возвысил голос. — Едва только упрямая пацанка признает, что она хочет, чтобы помолвку перевели обратно на нее.

Это было слишком явно, чтобы этого не заметить. Аканэ, сверкая глазами, вышла из укрытия.

— Итак. Полагаю, это значит, что ты хочешь снова быть помолвленным со мной. А?

— Мечтай, пацанка! — ответил Ранма, все еще чуть громче, чем обычно. — Я вполне счастлив и с тем, как все сейчас. Это ты не можешь жить без меня.

Аканэ уперла кулаки в бока.

— Ты настолько самодоволен, козел! Я рада, что мы больше не помолвлены! Уверена, что вы с Касуми будете очень счастливы вместе.

Ранма забросил руки за голову и посмотрел вверх.

— Да, не сомневаюсь. Конечно, мы позволим тебе остаться в нашем доме, пока ты не окончишь школу. Если, конечно, ты не передумаешь.

— Ха! — решительно сказала Аканэ. — Это именно то, чего ты хочешь! Ну, если хочешь вернуть нашу помолвку, то это ты должен сказать об этом Касуми! Потому что мне это не нужно.

Их спор продолжался, пока не прозвонил колокол, сообщающий об окончании обеденного перерыва. Ни один из двух спорщиков не заметил, что Укё ускользнула гораздо раньше, вытирая влагу, пытающуюся выскользнуть из уголков глаз.

Татеваки подумывал встретить свою истинную любовь, когда она выйдет из своей школы во второй половине дня, но в конце концов решил остаться и подготовиться еще немного. Была также небольшая проблема, он решил продегустировать хорошее вино, чтобы отпраздновать изменившиеся обстоятельства, и теперь его немного штормило из-за того, что он выпил слишком много алкоголя. Из-за этого он был дома, когда из школы вернулась его сестра Кодачи.

Когда дверь хлопнула, помешав его отдыху, он слабо позвал:

— Моя демоническая сестра, нужно ли прикладывать к нашему дому такую силу?

Она со свирепым взглядом развернулась на каблуках.

— Первоклассницы, присоединившиеся к гимнастическому клубу, настаивали на сегодняшней демонстрации своей некомпетентности. Мне пришлось строго их всех наказать. И если ты не хочешь того же самого, придержи свое мнение при себе.

Ее брат лениво махнул в воздухе рукой.

— То, что ты делаешь со своими миньонами, это твоя забота. Однако, если ты будешь ступать потише, у меня будут новости, которые, я считаю, затрагивают тебя.

Кодачи нахмурилась, со слабым интересом разглядывая своего брата. Его не заботило ее благополучие, и улыбка на его лице не предвещала для нее ничего хорошего.

— Продолжай, — ожидающе сказала она с каменным лицом.

Его улыбка стала шире.

— Похоже, что Саотоме Ранма больше не помолвлен с Тендо Аканэ, — сказал он ей, восторженно проговаривая слова.

Сердце Кодачи подпрыгнуло, но она заставила его успокоиться. Опыт подсказывал ей, что это еще не все.

— И?

Татеваки закашлялся.

— Ах да, ну… Хотя Аканэ-кун теперь свободна высказать свою любовь моей замечательной персоне, похоже, что Саотоме теперь помолвлен с Тендо Касуми, старшей сестрой моей возлюбленной.

Его сестра прищурила глаза, пытаясь припомнить все известное ей об упомянутой Тендо.

— Тендо Касуми не боец. Она не сможет защитить ее предполагаемую претензию на моего Ранму-сама.

Татеваки фыркнул.

— Дело твое, хотя я считаю, что у Саотоме будет что тебе сказать, если ты открыто нападешь на нее. Просто не впутывай в свои схемы мою ярую тигрицу. Если мы не пересечемся, у нас не будет причин мешать целям друг друга.

Кодачи безумно расхохоталась.

— Достаточной причиной помешать тебе будет то, как мне нравится причинять тебе боль. Однако моей первой заботой будет добиться любви моего Ранмы-сама. Я должна идти и… за всем присмотреть. — Она потерла ладони. — Да, нужно все подготовить. Составить планы. Та-да, дорогой брат. — Она выскочила из комнаты.

Тем временем, благодаря утренней активности Набики, весть распространилась среди учеников Фуринкан Хай, и эти ученики к настоящему времени разошлись. Многие из них собрались в кафе, кафе-мороженых и других места послешкольного сбора для обсуждения этого вопроса. Начали делать ставки на срок, как долго это продлится, прежде чем будет восстановлена помолвка между Аканэ и Ранмой, причем большинство ставило на срок в ближайшие два-три дня.

Укё делала все, чтобы игнорировать такие обсуждения, проходящие в ее ресторане. Она в основном держалась в стороне, у гриля, вынудив своего официанта Конацу разбираться с посетителями, в то время как сама она стоически делала вид, что ничего не слышит. Однако она не могла удержаться от злого взгляда в сторону Конацу, когда тот поставил на то, что Аканэ и Ранма послезавтра снова будут вместе.

В ресторане рамэна, известном как Нэкохантен, обслуживающие клиентов двое китайских амазонок услышали тот же разговор. Мус, соперник Ранмы, не знал, что и думать о таком развитии событий. С его точки зрения не похоже было, чтобы что-то изменилось, так как его любимая Шампу по-прежнему говорила о Ранме как о своем муже. Кроме того, для него не имело никакого значения, которая из дочерей семьи Тендо была помолвлена со злодеем Саотоме.

С другой стороны, упомянутая Шампу поспешила обратно на кухню, чтобы рассказать своей прабабушке Колон все, что она только что услышала. Шампу поначалу была рада, так как знала, что Тендо Касуми не была бойцом, и она давно подозревала о чувствах ее айженя к Аканэ. Колон поспешила ее немного остудить, указав, что брак по договоренности это вопрос долга, и Касуми была гораздо более придерживающейся традиций японкой, чем ее сестра Аканэ. Старуха заставила свою наследницу вернуться в столовую, пока сама она обдумывала варианты и звонила некоторым своим знакомым.

То, что узнала старейшина амазонок, ее не успокоило. Матриарх семьи Тендо уже укрепляла свои позиции. В завтрашней газете появится объявление о помолвке и предстоящей свадьбе. Совершались покупки и сделки, связанные с церемонией, которую, как ожидалось, планировали провести уже в течение месяца. Продолжая готовить, она задумчиво курила трубку, пытаясь разобраться со своим полным замешательством. Эти шаги говорили о серьезности намерений, хотя она готова была поклясться, что жених Шампу влюблен в Тендо Аканэ и наоборот. Она чувствовала, как на нее давит эта ситуация, ставя в положение, когда надо в ближайшее время принять меры, и меры, принятые без полного понимания, могут оказаться фатальны.

В конце концов Колон решила, что нанесет завтра в дом Тендо дружеский визит, в то время как младшие члены семьи будут в школе. Расслабленный разговор за чашкой чая может дать ей ответы на ряд ее вопросов. Оставалось лишь надеяться, что ее правнучка не наделает за это время каких-нибудь глупостей.

Аканэ и Ранма вместе шли из школы домой, демонстративно игнорируя друг друга, почти касаясь плечами. Они ступили на порог, и Аканэ крикнула «Мы дома!», пока они меняли туфли на тапочки.

Касуми подошла к ним, держа в руках свадебный журнал, раскрытый на странице, демонстрирующий различные варианты платьев.

— О, вот и вы, — с улыбкой сказала она. — Я пытаюсь решить, какое хочу платье. Пожалуйста, скажи мне, что ты думаешь, Ранма-кун. — Она вручила ему журнал, несмотря на его сопротивление. — Объявление появится в завтрашней газете, а на сегодня я договорилась с флористом. Он был очень мил и предложил нам существенную скидку.

Аканэ и Ранма уставились на Касуми, полностью сбитые с толку.

Касуми беспечно продолжила:

— И еще, Ранма-кун, я договорилась с портным, он встретится с тобой завтра днем в четыре. Подогнать тебе смокинг. Постарайся прибыть вовремя. Аканэ, вы с Набики пойдете со мной на следующий день, чтобы подобрать платья подружек невесты. Конечно, я хочу, чтобы это были вы обе.

Старшая сестра тепло улыбнулась им обоим, после чего немного нахмурилась. Она постучала пальцем по странице на руках у Ранмы.

— Платья, Ранма-кун. Я спрашивала твое мнение.

Парень опустил глаза на раскрытую страницу, пытаясь увидеть платья. Голова так сильно кружилась, что сложно было что-то увидеть или о чем-то подумать. Он ведь на самом деле не женится на Касуми, да? Это лишь пока они с Аканэ со всем не разберутся. Как только Аканэ перестанет упрямиться, они снова будут помолвлены.

Аканэ попыталась сглотнуть, но обнаружила, что ее горло для этого слишком пересохло. Неужели Касуми всерьез? Взаправду ли все это? Неужели ее сестра действительно собирается выйти замуж за Ранму? Почему эта козлина ничего не говорит? Все, что ему нужно было сделать, это сказать всем, что он хочет помолвки с ней, а не с Касуми.

Ранма посмотрел на Аканэ. Поднял бровь.

Аканэ отвела взгляд.

Он попытался представить платья на Касуми. Перед его мысленным взором они продолжали появляться на Аканэ. Наконец, он ткнул в одно и сказал:

— Вот это неплохо выглядит. Мне нравится. — Он не упомянул, что ему понравилось, как оно смотрелось бы на Аканэ. Он решил, что если оно неплохо будет выглядеть на ней, то и ее сестре, наверное, оно хорошо подойдет.

— Спасибо, Ранма-кун, — радостно сказала Касуми. — Думаю, оно будет прекрасно. — Она забрала обратно журнал из его несопротивляющихся пальцев.

Аканэ медленно повернулась и посмотрела. Ее разум пытался осмыслить тот факт, что Ранма только что выбрал свадебное платье, которое оденет Касуми, когда он будет на ней жениться. Через некоторое время она, спотыкаясь, вслепую побрела по лестнице. Каким-то образом она очутилась в своей комнате. Ее школьный портфель незамеченным упал на пол, тогда как Аканэ невидяще уставилась в окно.

Это был какой-то сон, подумал он про себя, тот, от которого он скоро проснется. В конце концов, этого не может произойти, он никаким образом не может жениться на Касуми. Он добрался до гостевой комнаты, не обратив внимания на отца и мать, после чего принялся переодеваться. Его мать быстро отвела глаза, тогда как отец отвесил ему подзатыльник. Удар не возымел никакого эффекта. Ранма, продолжая их игнорировать, закончил переодеваться и вышел из комнаты, не сказав им ни слова.

Ранма с чувством облегчения вошел в додзе. Это было единственным местом, где он всегда был уверен в себе, где он всегда знал, чего ожидать. Неважно, насколько сильно переворачивалась вся его жизнь, здесь это ничего не затрагивало. Здесь он мог быть спокоен, в последнем своем убежище.

Дверь в конце комнаты отворилась, прерывая его ката. Ранма медленно обернулся взглянуть, кто это, ожидая, что это Аканэ, пришла требовать, чтобы он с ней поспарринговал. Вместо этого, что потрясло его до глубины души, он увидел Касуми, с увязанными косой волосами и одетую в ги.

— Ранма-кун? — нарушили ее слова тишину. — Полагаю, пришло время обсудить мое обучение.

Глава 2. Неостановимая.

Ранма недоуменно уставился на Касуми, когда она, одетая в ги, прошла дальше в додзе. Ему было сложно осмыслить ее слова.

— Обучение? — тупо повторил он. — Что ты имеешь в виду под обучением?

— Мое обучение боевым искусствам, конечно же, — повторила Касуми, как будто то, что она говорила, было самым естественным в мире. — Отец обучал меня основам, когда я была младше, но я далеко не столь опытна, как Аканэ. Боюсь, этому придется измениться. В конце концов, я должна помочь тебе запустить додзе, после того, как мы поженимся. В этом ведь и была цель помолвки, помнишь?

— Э-э… м-м… но…

— Кроме того, — неумолимо напомнила Касуми, — если мы будем партнерами, я могу время от времени сталкиваться с людьми, с которыми ты имеешь дело. Что если Шампу, или Укё, или Кодачи нападут на меня? Что если Чулочек Таро или кто-то вроде него попытается похитить меня, чтобы добраться до тебя? Мне нужно уметь защищаться самой.

Ранма встряхнулся.

— Э-э, я могу об этом позаботиться. Ты же знаешь, я никому не позволю тебе навредить.

Старшая девушка улыбнулась, но с намеком на печаль, вынужденная возразить взгляду на мир через розовые очки.

— Не говори глупостей. Ты не сможешь все время быть рядом. Кто-нибудь может появиться здесь, например, пока ты в школе. Во всяком случае, нам будет принадлежать додзе, и это значит, что мне придется овладеть искусством. Боюсь, у меня впереди долгий путь, но это значит, что нам лучше начать.

Она медленно подходила ближе, пока говорила все это. Теперь она была на расстоянии вытянутой руки. Ранма с обеспокоенным видом шагнул назад.

— Слушай, я ни за что тебя не ударю! — решительно, почти сердито, запротестовал парень.

Касуми остановилась, стоя с наклоненной головой и озадаченным выражением лица.

— Я знаю это. Но мы говорим об обучении, а не о том, как меня бить.

Ранма выставил перед собой руки. Лицо сморщилось, в тоне голоса проступило беспокойство:

— Это одно и то же, — несчастно сказал он ей.

Касуми стояла около минуты, ничего не говоря, стараясь удержать безмятежное выражение лица. Наконец, она заговорила, слова ее были тихи:

— Когда ты начнешь обучать в нашем додзе новых учеников — учеников, которые только начинают — ты будешь обучать их, избивая их?

Лицо парня скривилось, он был озадачен.

— Ну, нет, конечно нет. — Он сделал паузу, ненадолго задумавшись. — Сперва им нужно будет научиться основам. Стойки, затем ката. Правильно дышать. Упражнения для наращивания мышц. Им нужно…

Женщина перед ним подняла руку, заставив его остановиться. Ее губы сжались в непривычно серьезную линию.

— Боюсь, мои базовые навыки немного проржавели, так что почему бы нам с этого и не начать?

Ранма, нахмурившись, скрестил на груди руки.

— Я же сказал тебе, я не собираюсь тебя обучать.

Касуми тяжело вздохнула и опустила голову.

— Очень хорошо, — тихо сказала она. Затем она снова подняла голову, на ее лице была написана решимость. Она повернулась и подошла к стене, где она подняла катану и выдвинула ее из ножен.

Глаза Ранмы расширились от удивления, когда она начала с ней промежуточное ката. Его охватило чувство глубокого беспокойства. Его руки помимо его воли сжались в кулаки. Напряженным голосом молодой человек спросил:

— И что ты делаешь?

— Обучаюсь, — вежливо ответила Касуми.

Ранма беспомощно смотрел, как она продиралась через упражнение, причем ясно было, что ее память о нем была в лучшем случае смутной. Он вздрогнул, когда бритвенно-острое лезвие прошло неуютно близко от ее плеча. От беспокойства он принялся кусать губы, когда она делала следующие ошибки, всерьез думая подойти и выхватить меч у нее из рук. Когда лезвие аккуратно прорезало штанину ее ги, Ранма сдавленно вскрикнул и в один прыжок оказался рядом с ней, выхватив катану, прежде чем она могла бы причинить дальнейший ущерб.

— Ты спятила? — выкрикнул он, наклоняясь, чтобы изучить аккуратный разрез, выдохнув с облегчением, когда увидел, что кожа под ним была не повреждена. Ему даже в голову не пришло, что он впервые накричал на Касуми.

— Что-то не так, Ранма-кун? — ласково спросила молодая женщина.

Ранма выпрямился после осмотра, стараясь удержать голос под контролем.

— Ты чуть не порезала себе ногу, вот что не так!

Касуми снова склонила голову.

— Мне казалось, что при обучении травмы вполне ожидаемы.

С чувством разбивающейся надежды Ранма провел рукой по волосам.

— Это не значит, что ты… Слушай, ты не готова к… Черт возьми, нужно начать с более простого…

Она с вежливым замешательством продолжала смотреть на него.

— Прости, если я сделала что-то неправильно. Но если никто не будет направлять мое обучение, мне придется самой догадываться, в каком направлении двигаться.

Слегка нахмурившись, Касуми вновь повернулась к стене. Затем ее глаза загорелись. Она снова подошла к стене, на этот раз выбрав боевой топор, и лишь одному Богу было известно, где Соун его достал. Она на пробу приподняла его, в то время как Ранма с ужасом на это смотрел.

— И что ты собираешься с ним делать? — хриплым шепотом спросил он.

Касуми скользнула на него взглядом, затем снова посмотрела на топор. Она отошла от стены и приняла стойку.

— Обучаться, — ответила она ему полным решительности голосом.

Скользнув в первое движение, Касуми в замешательстве нахмурилась. Топор не двигался вместе с ней. Из-за этого и ее руки не двигались, что привело к тому, что она немного споткнулась. Повернув голову, она увидела, что рукоять схватила другая рука. Повернувшись чуть дальше, она посмотрела на бледное лицо Ранмы. Он облизнул губы и раскрыл рот, но не издал ни звука. Он откашлялся и снова облизнул губы.

— Ты победила, — прошептал он, осторожно забирая у нее топор и вешая его обратно на стену. Повернувшись обратно к ней, он продолжил уже более ровным тоном: — Я поработаю с тобой над базовым ката, если ты пообещаешь не пытаться обучаться самостоятельно.

Она внимательно, изучающе посмотрела на него.

— Я очень серьезно отношусь к этому, Ранма-кун. Если ты думаешь тратить на это по несколько минут в день, то я посчитаю, что ты отступил от своего слова, и сама займусь своим обучением.

Ранма закрыл глаза, собираясь с мыслями. Когда он снова открыл их, он ответил:

— Ладно. Пару часов каждый день, после школы. По выходным больше. Этого достаточно?

Касуми пронизывающе посмотрела ему в глаза, после чего широко улыбнулась. Улыбка была совсем не такой, как у Аканэ, хотя она почти так же хорошо осветила додзе.

— Это будет прекрасно. Тогда приступим?

Она перешла на середину додзе и встала, ожидая. Ранма тяжело вздохнул, затем подошел и начал объяснять, на этот раз он был серьезен. Через несколько минут Касуми приняла стойку и под его бдительным взглядом начала ката.

Следующим утром, за завтраком, Соун, как обычно, читал газету, держа ее перед собой, как будто прячась за ней. Семья не обращала на него внимания, единственным звуком со стороны мужчины был шелест перелистываемых страниц. Но эту привычную ситуацию прервал его неожиданный вздох. Соун медленно опустил газету, глаза устремились на его старшую дочь, только чтобы столкнуться с любопытными взглядами всех вокруг. Нервно откашлявшись, он объяснил:

— А, объявление… то есть, я только что наткнулся в газете на объявление о помолвке Касуми и Ранмы. И запланированную дату их свадьбы. — По его щеке от счастья скатилась слеза.

Аканэ и Ранма опустили глаза на свои тарелки, пусть даже у них полностью пропало желание съесть то, что еще оставалось у них на тарелках. Все остальные обратили свое внимание на Касуми.

— Да, — сказала она им. — Вчера вечером я зашла в редакцию и подала объявление для публикации. Я нанесла еще несколько визитов. Со свадьбой всего лишь через месяц еще многое предстоит сделать. Приглашения доставят из типографии в течение двух дней. Надеюсь, все помогут с их рассылкой.

Ранма поднял голову, закусив губу, ожидая, пока он не привлечет внимания Касуми. До сих пор он был уверен, что все вернется к тому, как было, но если Касуми разошлет приглашения, возможно ли будет повернуть все назад? Когда она, наконец, посмотрела на него, Ранма откашлялся и сказал:

— Онээсан…

Она сразу же с улыбкой прервала его:

— Ранма-кун, это не очень подходящее обращение ко мне, учитывая, что через месяц мы женимся.

— Э… э… — У него заплетался язык, когда он смотрел в ее невинные глаза, так ласково глядящие на него. — Касуми… э… Аканэ хотела что-то сказать.

Аканэ резко подняла голову и уставилась на Ранму. Касуми обратила внимание на свою младшую сестру. Аканэ сидела, лелея свои страдания, вынужденная признать тот факт, что Касуми действительно собиралась пройти через все это. Она взглянула на Ранму, отметив его поднятые брови, намек в выражении его лица, что он установил сцену, и теперь пришло время ей на нее выйти. Она опустила взгляд обратно на свою тарелку, краем глаза при этом видя терпеливый взор Касуми,

— Мне нечего сказать, — тихо ответила Аканэ. Она не смогла увидеть быстро промелькнувший на лице Ранмы вид хмурого разочарования, прежде чем он наклонился над своим завтраком.

— Очень хорошо, — сказала Касуми. — Ранма-кун, пожалуйста, не забудь о встрече с портным сегодня днем. И пожалуйста, не разочаруй меня своим опозданием.

— Да, конечно, — пробормотал он, набивая рот остатками риса.

Немного позже Аканэ и Ранма вместе шли по дороге в школу. Они оба были в глубоких раздумьях, в каждой черте лица проявлялась напряженность.

— Так почему ты ничего не сказала? — негромко выдохнул Ранма.

— За завтраком? — ответила Аканэ. — А почему я должна была что-то сказать? Если ты хочешь что-то сказать Касуми, то сам ей и говори. Мне-то откуда знать, что ты имел в виду.

Ранма нахмурился, но ничего на это не ответил. Вместо этого он заметил:

— Касуми, похоже, довольно серьезно относится к перспективе нашей с ней свадьбы.

— Да. Да, это так, — глухо ответила Аканэ.

— Ну, тогда… о, черт.

Услышав возглас Ранмы, Аканэ оторвалась от изучения своих ног. На тротуаре перед ними стояли Шампу, Кодачи и Укё. Все вооруженные, все мрачные.

Кодачи заговорила первой, с обычным своим воркованием:

— Ранма-сама, я так понимаю, у вас произошло… изменение обязательств.

Шампу ткнула своим бонбори:

— Почему ты все еще ходить с извращенкой?

Ранма вздохнул, затем заметил сердитый взгляд Аканэ. Прежде чем она успела раскрыть рот и что-то сказать, он перебил:

— Да ладно, Шампу, в этом нет ничего сложного. Мы живем в одном доме и учимся в одной школе. — Он повернул голову в сторону. — Почему бы тебе не пойти вперед, Аканэ? Увидимся в классе.

Она фыркнула, но пошла дальше, описав по улице широкую дугу, обходя остальных девушек. Другие идущие по улице люди уже переместились на другую сторону дороги, не заинтересовавшись происходящим и продолжая свой путь. Такие происшествия были слишком повседневны, чтобы обращать на них внимание.

Ранма нервно провел рукой по затылку.

— Я думал, мы вчера уже это обсудили, У-тян. И, э-э, думаю, вы двое где-то услышали, что мы с Касуми собираемся жениться.

На другой стороне улицы остановилась пара прохожих.

— Ты должен жениться на Шампу, — твердо заявила китаянка.

— Напротив, Ранма-сама, — мурлыкнула Кодачи, — нам с вами суждено быть вместе.

— Да, мы это обсудили, — подтвердила Укё. Она рассеянно коснулась лопаток в своей перевязи. — Но у меня еще не было возможности высказать свое мнение. Твой отец двенадцать лет назад помолвил тебя со мной, забрал наш яттай, оставил меня на дороге. И теперь ты думаешь, что можешь просто взять и переключиться на помолвку с Тендо Касуми?

На другой стороне улицы еще несколько человек остановились и стали смотреть. Некоторый их них показывали другим что-то в утренней газете.

Ранма широко развел руки.

— Ну а что мне с этим делать?

Все девушки по очереди дали ему ответ:

— Разорвать помолвку с Касуми-сан и жениться на мне. — Глаза Укё сузились до щелок.

Кодачи, казалось, почти позабавилась этим вопросом:

— Это довольно просто. Женитесь на мне, Ранма-сама.

— Ранма айжень Шампу. — Шампу удалось четко выразить свое мнение, что любой исход, не включающий женитьбу на ней, просто немыслим.

Теперь три девушки смотрели друг на друга. Ранма, пожалуй, неосмотрительно, встал между ними.

— Эй-эй. Не нужно из-за этого нападать друг на друга!

— Ты прав, — решительно сказала Укё. — Это твоя вина. Если бы ты давно выбрал меня, до этого беспорядка просто не дошло бы. — Она вытащила из-за спины свою боевую лопатку.

— Девка-с-лопаткой почти права, — прорычала Шампу, поднимая на изготовку бонбори. — Айжень давно должен вернуться в Китай с Шампу. Научит сейчас айжень уроку. Затем вернуться в Китай, пока Касуми не пострадать.

Кодачи завертела свою ленту.

— Я должна согласиться, что наказание, пожалуй, вполне уместно. Если она мудра, Тендо Касуми откажется от любых претензий на вас и не столкнется со своим наказанием.

— Эй, минуточку, — запротестовал Ранма. — Не впутывайте в это Касуми. Если хотите напасть на меня, это одно…

Как будто эти слова были просьбой, лопатка, бонбори и лента ударили одновременно. Ранма извернулся, но, как часто бывало, когда он не был уверен в том, виновен ли он в чем-то на самом деле, он не смог уклониться от всех ударов. Раны стали накапливаться, когда он отказывался бить в ответ.

Ни один из дерущихся не обратил внимания на зрителей на другой стороне улицы, чьи лица потемнели, когда они услышали некоторые из произнесенных заявлений. Эти люди яростно разговаривали друг с другом. Внимательно к ним прислушивающийся, возможно, услышал бы неоднократно упоминающееся имя «Тендо Касуми».

В нескольких кварталах оттуда, в кабинете в задней части клиники, доктор Оно Тофу наслаждался чашкой свежезаваренного кофе, просматривая утреннюю газету. В этот день было немного заметок, последний скандал с участием некоего политика, обсуждение новых требований по топливной эффективности автомобилей, вышедшая из-под контроля подростковая вечеринка, сопровождаемая стенаниями над горестным состоянием нынешнего поколения. Все слишком знакомо.

Когда он перелистывал разделы газеты в обратном порядке, складывая их в одну стопку, его внимание привлекло объявление на главной странице в разделе Стиля жизни. Обычно он не читал этот раздел, но ему в глаза бросилось имя «Касуми». Когда он вчитался, его сердце чуть не остановилось. Забытая чашка кофе упала на пол, где и разбилась, забрызгав каплями кофе тапочки и лодыжки мужчины.

— Нет, — прошептал он. Это был единственный изданный им звук.

Когда Ранме удалось сбежать от разъяренных девушек, он заскочил в клинику и устало оперся о стену. Его лицо и руки были покрыты синяками и ссадинами, еще больше травм было скрыто под растрепанной и немного порванной одеждой. Ни одна из ран не была серьезна, и он, как правило, все равно быстро излечивался, но парень надеялся, что доктор Тофу сделает что-нибудь с худшими ранами. Не говоря уже о максимально мощном обезболивающем.

— Эй, док? — прохрипел он. Ответа не было.

Ранма оттолкнулся от стены, умудрился сменить ботинки на тапочки и побрел к задней части. Он заглянул в процедурные, но не увидел ни единого следа доктора. Он снова позвал Тофу, в замешательстве нахмурившись из-за отсутствия ответа. Прохромав по коридору, он постучал в дверь кабинета, затем повернул ручку и приоткрыл дверь.

Тофу сидел в своем кресле, не шевелясь, на грязном столе перед ним лежала газета.

— Док? — снова окликнул Ранма. Он вошел в кабинет и рухнул на стоящий за столом стул напротив молодого доктора. Он устало поднял руку и помахал ею, чтобы посмотреть, привлечет ли это внимание. Затем он замер с поднятой рукой, когда увидел, что лежит прямо перед глазами Тофу, по центру верхней части газеты.

— Вот дерьмо, — сказал Ранма, быстро поднимаясь на ноги. На этот раз глаза Тофу заметили движение.

— Ранма-кун? — В голосе Тофу было сомнение, как будто он думал, что человек перед ним может быть лишь порождением его размышлений.

— Э-э… забудь, что я заходил. Я в порядке. Не беспокойся, я сам дойду до выхода.

— Ты ранен? — поднялся на ноги Тофу.

Ранма рывком открыл дверь и вывалился в коридор. Ему удалось сделать два шага, прежде чем на его плечо легла рука. Помимо воли его утянули в процедурную и толкнули на один из столов.

— Давай посмотрим, в чем проблема? — спросил Тофу. Возможно, это было всего лишь воображение Ранмы, но ему показалось, что в глазах у доктора загорелся какой-то огонек.

— Ничего серьезного, — нервно сказал парень. — Не нужно тратить свое время. Я просто пойду, ладно? — Он начал подниматься, только чтобы его уложили обратно.

— Вздор, — твердо сказал ему доктор. — Ты явно ранен. А теперь рассказывай, что произошло.

Ранма вздохнул.

— Как я сказал, ничего. Девушки немного на меня обозлились. Из-за, м-м, последних новостей.

Пальцы Тофу начали осторожное прощупывание, Ранма с опаской задрожал под прикосновениями.

— «Последние новости», как я понимаю, включают недавнее изменение помолвки?

Голос доктора был вполне обычен, но даже в этом случае юный мастер боевых искусств вздрогнул, услышав его, и внутренне поморщился.

— Ага. Это была не моя идея! Я полагал, мы с Аканэ все исправим. Как всегда.

— Чья это была идея? — негромко спросил Тофу, дергая в то же время локоть Ранмы. Парень ахнул, но затем вздохнул, пошевелив рукой и обнаружив, что теперь ему легче двигать локтем.

— Э-э… Вообще-то, Касуми.

Тофу застыл, его пальцы болезненно впились в плечо Ранмы, но молодой человек решил, что лучше промолчать, чем кричать.

В голове Тофу в замешательстве вихрились его мысли. Поначалу он храбро боролся со своей клятвой Гиппократа, тщательно контролируя руки, что легко могли посеять хаос в теле распутного парня перед ним. Но Ранма прекрасно был известен как ужасный лжец, и молодой доктор уступил ужасающей уверенности, что он только что сказал правду. Это Тендо Касуми сама приняла решение выйти замуж за Саотоме Ранму. Всего через один месяц она выйдет замуж, и все его мечты обратятся в прах.

Руки Тофу снова двинулись, механически ослабляя боль парня.

— А что ты думаешь о женитьбе на Касуми? — хрипло прошептал он.

Ранма повесил голову.

— А это важно? — так же тихо спросил он, его монотонный голос не выражал никакой надежды. — Думаешь, хоть кто-нибудь ко мне прислушается? Батя и Тендо-сан уже уверены, что это даст им то, что они хотят. Касуми уже поглощена планированием свадьбы. Я просто делаю, что говорят.

За спиной Ранмы доктор прошептал:

— Ты можешь сказать, что хочешь жениться на Аканэ.

Ранма болезненно пожал плечами.

— Пацанка ясно дала понять, что ее все это устраивает. Она могла возразить, но не стала. Она сказала мне взять и жениться на Касуми.

— А что если она просто так же упряма, как и ты? — спросил Тофу.

— А что если ей просто плевать? — горько сказал Ранма, повысив голос. Он снова вздохнул. — Кроме того, Касуми, кажется, хочет этого. И мне сказать ей об этом забыть? Что я хочу жениться на кое-ком, кто не хочет за меня замуж? Э-э, не то чтобы я хотел жениться на Аканэ. И чем это поможет, когда наши отцы настоят, что мы должны жениться? Мне сказать маме, что я собираюсь опозорить нашу семью и отказаться вступить в брак? — С каждым словом в голосе появлялось все больше и больше горечи. Закончил он шепотом. — Что если я скажу «нет», и мама и наши отцы вместо этого заставят меня жениться на Набики?

Тофу больше ничего не сказал, молча продолжая свои размышления. Он сам был японцем, и понимал разочарование и обеспокоенность своего пациента. Доктор был уверен, что Ранма глупо себя ведет по отношению к Аканэ, но проблема от этого не была менее реальна. Вопрос в том, что, если хоть что-то, он может сделать за то немногое оставшееся время, прежде чем ничего нельзя уже будет остановить. В частности, учитывая его собственную печаль, когда Касуми будет занята. Возможно, ему стоит поговорить с Аканэ?

Доктор написал Ранме оправдание за опоздание, после чего проводил его, похлопав напоследок по спине. Хлопок, во время которого он, с огромным трудом, справился с искушением и не коснулся ни одной точки шиацу. Ранма тихо ушел. Больше ни одним словом они не обменялись.

Когда Аканэ подошла к школьным вратам, изнутри донесся голос:

— Тендо Аканэ здесь! — Затем на нее понеслась толпа парней.

Сперва она подумала, что еще спит, и ей снится один из ее старых кошмаров. Затем она поняла, что это реальность, результат окончания ее помолвки с Ранмой, и догадалась, что неподалеку обнаружится некий придурок с боккэном. Ее губы сжались в злую линию.

К несчастью для парней, вставших перед ней в этот день, это была совсем не та самая Аканэ, что два года назад. Это была Тендо Аканэ, что продолжала обучаться все эти два года, чья скорость и сила резко увеличились из-за постоянных попыток ударить ее экс-жениха. Это была Тендо Аканэ, столкнувшаяся с драконами, проклятыми нападающими, летающими воинами и другими врагами. Это была Тендо Аканэ, перед глазами у которой все покраснело, и вокруг которой взорвалась пылающая аура.

В сознательном планировании нужды не было. Ее тренированный разум автоматически реагировал на каждую угрозу, с достаточной мощью, чтобы оставить неизгладимые последствия. Кулак Аканэ врезался в парня, достаточно невезучего, чтобы возглавлять группу, отправляя его в полет до школьной стены. Парни за ним не обратили не это внимания, кинувшись в оставленный им промежуток. Аканэ схватила следующего за руку и размахнулась им как булавой, отбрасывая следующих трех нападающих в стену. Когда она отпустила вывихнутую руку своего импровизированного оружия, он отлетел в сторону и врезался в ствол ближайшего дерева.

Повернувшись на импульсе полета своего противника в сторону, Аканэ пнула следующего парня, ее нога врезалась между его ног. От силы удара он взлетел в воздух, крик его агонии звучал лишь мгновение, после чего ему позволено было потерять сознание.

К этому моменту передний ряд толпы попытался сменить направление, сопротивляясь давлению тех, кто был сзади, некоторые даже переползали через друг друга, стремясь сбежать. К несчастью для них, Аканэ была полна решимости преподать им урок, который они никогда не забудут. Она схватила одного одноклассника за ворот рубашки и за пояс штанов и швырнула его как шар для боулинга, сбивая остальных как кегли. Один сумоист, неспешный из-за своей массы, от пинка взлетел в воздух. Трех невезучих парней раздавило, когда он приземлился прямо на них.

Один парень, отчаянно сопротивляясь давлению толпы позади него, встретился взглядом с Аканэ. Ему хватило времени, чтобы перед глазами успели пройти лишь ранние годы его жизни. Затем он замертво упал в обморок, опрокинувшись навзничь, прежде чем мог пострадать от травм.

Все закончилось быстро. Всего через несколько секунд Аканэ стояла за школьными вратами, и вокруг нее на ногах не было ни одного человека. Ее кулаки были сжаты, сквозь зубы шипело дыхание, волосы развевались от окружающего ее жара.

— Куно, покажись! — закричала Аканэ. — Где ты? Ты, ты бураку (1).

Татеваки вышел из-за дерева, с боккэном в одной руке и розой в другой. С задранным носом он выглядел слегка обиженно.

— Уверяю вас, что моя родословная безупречна, — заверил он сердитую девушку перед ним. — Не нужно опасаться, что кто-то свысока будет смотреть на наш союз.

— Все через минуту будут так на тебя смотреть! — заверила его Аканэ. — Потому что я раздавлю тебя!

— Ах, вы возвращаете такие приятные воспоминания, — аристократически протянул Куно. — Уверяю вас, моя любовь, если вы победите, я позволю вам встречаться со мной. — Он бросил розу в сторону Аканэ и поднял боккэн на изготовку.

Аканэ отбила розу в сторону, от жара ее ауры она увяла. Затем она потратила мгновение, чтобы изучить своего противника. Для Куно было необходимо контролировать свою ярость, не позволяя ей контролировать ее саму. Сосредоточив внимание на боккэне, Аканэ помчалась к нему.

Когда он замахнулся, она откинулась назад, как делал у нее на глазах Ранма, позволяя клинку безвредно пройти в паре сантиметров над ней. Она мгновенно выпрямилась, тогда как Куно извернулся, обращая замах своего оружия. Прежде чем он успел ударить в обратном направлении, Аканэ подняла колено к подбородку, а затем обрушила пятку как копёр. Прямо на стопу Куно.

Все на школьном дворе услышали хруст. Выронив забытый боккэн, Куно раскрыл рот и завопил от боли.

— Ааааа!..

Вопль оборвался с громовым ударом, когда раскрытая ладонь Аканэ прилетела со стороны и хлопнула Куно по лицу. Раздался еще один хруст, когда сломалась его челюсть. Его повернуло и свалило на землю, где он и улегся без сознания.

На школьном дворе воцарилась тишина, за исключением шороха травы, когда множество парней отползало назад, увеличивая расстояние до снизошедшей на них валькирии.

— Все кончено, — решительно объявила Аканэ легко разнесшимся в безмолвии голосом. — Пусть я больше не помолвлена, но я никогда не буду встречаться ни с одним из вас. Клянусь, что сделаю еще хуже, если кто-нибудь попробует это еще раз.

Закончив выступление, она пригладила рукой волосы, глубоко вдохнула и неспешно пошла ко входной двери. Никто не заговорил и не пошевелился. Когда дверь за ней закрылась, раздался коллективный выдох, когда парни снова начали дышать, все одновременно.

У окна, где они за всем наблюдали, Юка сказала стоящей рядом с ней Саюри:

— Мороженое после школы. Думаю, кое-кому это нужно.

Саюри кивнула.

— Определенно. И шоколад. Много-много шоколада.

Когда Ранма скользнул за свой стол, он выглядел немного потрепанным, но его одноклассникам, как правило, было это неинтересно, так как видели, как он неоднократно отмахивался и от гораздо более серьезных травм. Аканэ подошла и критически его оглядела, прежде чем прокомментировать:

— Похоже, они не слишком серьезно на тебя ополчились.

Парень пожал плечами, отвечая стоящей перед ним девушке, после чего вздрогнул от движения.

— Серьезно. Я заглянул по пути в клинику Тофу. По правде говоря, я весьма удивлен тем, что добрался сюда одним куском. Я наполовину ожидал, что у меня на полпути откажут ноги.

Аканэ хмуро подняла бровь.

— Почему?

— Просто вспомнил, как док как-то раз так уже сделал. — Ранма нервно поерзал, не в силах выдержать ее взгляда. — Он, э-э, смотрел на газету. Когда я туда зашел. Где, э-э, было объявление. Обо мне и Касуми.

— О, — невыразительно сказала Аканэ. Она отвела от него взгляд, крепко сжав перед собой кулаки. Она была крайне удивлена, что ее жених… нет. Нет. Он больше не был им. Она была удивлена, что Ранма все еще был цел, не говоря уже о том, что он добрался до школы.

Подумав о чувствах Тофу к ее старшей сестре, Аканэ задалась вопросом, что он может сделать после того, как оправится от первоначального шока от новостей. Сделает ли он что-нибудь, скажет ли что-нибудь. Что-нибудь, что сможет повлиять на нынешнюю ситуацию.

— Доктор Тофу что-нибудь сказал? Об… этом? — почти смиренно прошептала она вопрос.

Ранма откинул голову назад, взглянул в потолок и испустил выдох.

— Не так много. Он выглядел… Не знаю. Не злым. Не как я, не так сильно, во всяком случае. Скорее… разочарованным, может быть. Как будто он хотел ударить, но не знал, куда бить.

Аканэ посчитала, что вполне может посочувствовать такой эмоции. Как ей стоило все это исправить? Нужно ли ей было высказаться за завтраком, когда Ранма явно хотел этого от нее? Но если этот дурак не хочет помолвки с Касуми, то почему он просто так не сказал? В прошлом он достаточно хорошо дал понять, что не в восторге от идеи помолвки с ней. Кроме того, Касуми, похоже, довольно серьезно отнеслась к идее выйти за Ранму. Что если она правда этого хочет? Для своей старшей сестры Аканэ сделала бы почти все.

В класс вошел учитель и радостно поприветствовал учеников. Аканэ и Ранма вытащили учебники и обратили свое внимание на урок, пытаясь отвлечься от семейных проблем.

Касуми отворила парадную дверь и увидела стоящую там древнюю сморщенную китаянку. Она улыбнулась со всей возможной радостью и поклонилась.

— Как приятно увидеть вас, старейшина Колон! Не хотите войти?

— Спасибо, дитя, — ответила Колон, принимая приглашение. Она быстро сменила свою обувь на тапочки, говоря: — Я надеялась, что мы с тобой сможем поговорить.

Касуми улыбнулась и сказала:

— Конечно. Позвольте я провожу вас в гостиную, а затем принесу чаю. — Вскоре после этого обе женщины уселись на противоположных сторонах низкого столика, потягивая из чашек.

Несколько минут пообсуждав несущественные вопросы, Колон перешла к делу, заметив:

— Я так понимаю, что некая предполагаемая помолвка была недавно перенесена с вашей сестры Аканэ на вас.

— Это верно, — улыбаясь, ответила Касуми, — за исключением слова «предполагаемая». Мы с Ранмой-кун сейчас помолвлены, и я выйду за него замуж в течение месяца.

Старуха позволила своим бровям подняться.

— Могу я спросить, как это произошло?

Касуми скромно опустила взгляд на чашку.

— Боюсь, это частное дело семьи. Однако, соглашение между кланами Тендо и Саотоме должно быть исполнено, и исполнить его теперь мой долг. Это вопрос чести, понимаете?

Колон понимала, но, к сожалению, это конфликтовало с требованиями Шампу.

— Полагаю, вы знаете, что у моей внучки тоже есть право на Саотоме Ранму. Право, которое нельзя отменить.

Молодая женщина сделала еще один глоток, после чего сказала:

— Знаю, и я очень сочувствую ситуации, в которой оказалась Шампу. К несчастью, Ранма-кун только один человек, так что лишь один брак возможен. Соглашение нашей семьи о браке с наследником семьи Саотоме было сделано более двадцати лет назад. Никакое более позднее… событие… не может изменить того факта, что Ранма-кун должен его соблюсти.

Колон опустила чашку.

— Джокецузоку по-другому смотрит на этот вопрос. Я всегда надеялась, что ситуация не дойдет до точки… конфликта. Вы, конечно, предпочтете, чтобы мы забрали у вас этого… невоспитанного парня? Никто не скажет, что вы опозорили свою семью, не выйдя за него замуж, если причина в том, что мой зять оказался за пределами вашей досягаемости.

Старейшина амазонок ощутила в воздухе перемену и поняла, что совершила ошибку, еще до того, как уголки губ Касуми опустились, а глаза сузились. Дочь Тендо холодно сказала ей:

— Не стоит так легко обращаться с честью моей семьи. Лучше я честно откажусь от брака, чем буду «смотреть в сторону», пока вы замышляете этому помешать. Нет. Уверяю. вас, Саотоме Ранма женится на Тендо, и ничто этого не изменит. — Она поставила чашку и встала, ясно давая понять, что разговор окончен, прежде чем добавила: — Жаль, что я не могу выделить больше времени. Мне нужно заняться еще многими приготовлениями к свадьбе.

Колон кратко рассмотрела варианты, прежде чем прийти к выводу, что нет ничего, что она может сейчас сделать. Причинение вреда или угрозы Касуми будут абсолютно неверным подходом, так как это никак не убедит Ранму вернуться с ними в Китай, и, вероятно, до такой степени настроит его против них, что они, возможно, никогда этого не преодолеют. Она тоже встала и просто сказала:

— Мне очень жаль это слышать. С нашей точки зрения, он должен жениться на Шампу, таким образом, эта планируемая свадьба не может состояться. Мы еще свяжемся.

Они не обменялись больше ни единым словом, пока Касуми вежливо провожала старуху к парадной двери, молча глядя, как она обувается и уходит, ее шаги были как обычно бодры, неожиданно для кого-то столь преклонных лет. Касуми смотрела от двери, как Колон вышла за ворота, затем позволила себе легонько кивнуть на то, как прошел их разговор. Она ожидала визита старейшины, и все прошло так, как она и могла надеяться, хотя на самом деле на этом этапе Касуми не ожидала никаких прямых угроз или насилия.

Вздохнув, она развернулась, только чтобы обнаружить перед собой мать Ранмы, Нодоку. Женщина улыбнулась и тихо, но твердо, сказала:

— Я бы хотела поговорить с тобой наедине, Касуми-тян. Касательно твоих намерений к моему сыну. На самом деле, если ты готова, я бы хотела предложить тебе свою помощь.

Глава 3. Вопрос обучения.

Витрина магазина была невыразительна. Ни товаров, ни рекламы. Только имя «Кодзима» на простом деревяном знаке. Ранма осторожно открыл дверь, всматриваясь в полумрак интерьера, ища признаки того, что магазин может быть закрыт.

— Эй! Есть здесь кто?

Из ниоткуда появился веселый старик, худой и сутулый, с бахромой седых волос на голове.

— Ну здравствуйте, молодой человек! Чем я могу вам помочь?

Ранма откашлялся, стараясь не показать своего разочарования.

— Я здесь для примерки смокинга. Меня зовут Ранма, Саотоме Ранма.

Глаза мужчины загорелись.

— А! Молодой человек Касуми-тян! Как прекрасно! Я Кодзима Дзиро, и это мой магазин. Вы не пройдете сюда?.. — Он махнул рукой и прошел в глубину.

Вздохнув, но не увидев причин сбежать, Ранма последовал за ним, прокладывая свой путь мимо вешалок с костюмами, упаковок с рубашками и галстуками, полок с туфлями и другими предметами галантереи. Все они выглядели довольно причудливо, хотя он не представлял, насколько они качественны. На самом деле, несмотря на внешний вид, мало привлекающий к себе внимание, этот магазин тихо заслужил себе репутацию среди людей, проявляющих к своей одежде более чем случайный интерес.

В задней части магазина Кодзима велел Ранме встать перед несколькими зеркалами и повернуться, пока он снизу доверху разглядывал парня. Он задумчиво заметил:

— Полагаю, обычно вы предпочитаете яркие цвета, вроде этой красной рубашки, а? Хорошо и ярко, да. — После осторожного согласия Ранмы мужчина кивнул и сказал: — Они достаточно хорошо вам подходят, но вы же понимаете, что на свадьбу их не надеть, да?

Ранма поморщился и пожал плечами. Он никогда об этом не задумывался, но мужчина был прав. Тот смокинг, что он надевал в прошлый раз, был ведь довольно скучен, не так ли?

Кодзима кивнул на это неопределенное согласие.

— Хмм. Хмм. Думаю, я знаю, что нам нужно.

Старый портной скользнул вокруг вешалки с одной стороны на другую и через секунду вернулся, держа в руках светло-серую одежду. Подняв ее перед Ранмой, Кодзима прищурился и решительно кивнул.

— Да! Прекрасно! Уверен, что это очень порадует Касуми-тян! Что думаете?

— Думаю, это, э-э, неплохо. — По правде говоря, Ранма бы не рискнул не согласиться.

— Хорошо. Вот, держите и снимайте свои штаны.

Ранма взял протянутый костюм и недоуменно уставился на него, когда лавочник вновь исчез из вида. Он посмотрел вниз, пытаясь понять, как же ему снять штаны, когда его руки заняты. Пока он оглядывался по сторонам в поисках места, куда бы он мог спокойно положить смокинг, появился Кодзима с коробкой в руках, тут же выпаливший вопрос:

— Почему вы все еще в штанах?

Ранма покорно передал смокинг обратно ему и быстро стянул штаны. Спустя мгновение на нем оказался пиджак и брюки, а Кодзима вытаскивал булавки из своей коробки и шустро втыкал их в манжеты на рукавах и штанинах. Когда с этим было закончено, с него снова сняли одежду, не оставив на Ранме ни единой царапины, а вокруг его шеи обвилась измерительная лента.

— Архх? — сказал Ранма.

Лента передвинулась вниз к груди, а затем вытянулась вдоль рук, после чего Кодзима махнул рукой в сторону упаковок с рубашками.

— Сюда, сюда. Белую рубашку, конечно же. Думаю… — Он сделал паузу, глядя на Ранму с немного озадаченным видом, затем оглянулся на стекло двери, мимо которой проходили пешеходы, некоторые из которых вытягивали головы, чтобы заглянуть внутрь. Одна его бровь поднялась. Вернув свое внимание Ранме, он сказал: — Э-э, возможно, вы захотите вернуться и надеть свои штаны, молодой человек.

Ранма покраснел и обежал вокруг вешалки с одеждой, через мгновение вернувшись со штанами на положенном месте. Немного позже были выбраны рубашки, носки, туфли и даже нижнее белье.

— Превосходный выбор! — заявил Кодзима. — Превосходный. Я подготовлю все к концу недели. Пожалуйста, зайдите в субботу ровно в одиннадцать для финальной примерки.

— Хм, сколько? — спросил Ранма в состоянии крайней нервозности.

По его щеке легонько похлопали, как будто он был напуганным щенком.

— Не беспокойтесь сейчас об этом. Расходы покроют Тендо-сан и ваш собственный отец. Вам лишь нужно появиться на свадьбе. Конечно, правильно одетым. — Кодзима широко улыбнулся, подхватил все вещи и исчез в глубине магазина.

— Э-э, точно, — ответил Ранма в пустоту. Он развернулся и рассеянно побрел через дверь, огляделся по сторонам с неопределенным выражением лица, которое не было бы неуместно и на лице Рёги, затем повернулся и направился к дому.

На некотором расстоянии оттуда в своем кафе над плитой сидела Колон, помешивая содержимое кастрюли перед ней. Лишь наполовину она была занята готовкой рамэна, рассматривая ситуацию с суженым Шампу. Старуха не могла позволить себе с чем-то торопиться. Применить силы, если до этого придется дойти, можно будет в любой момент до этого фарса со свадьбой. Не после, конечно, но осталось еще полно времени.

Хотя не так много времени, как она раньше думала. Колон вздохнула. Последние два года ей было забавно наблюдать за окружающим Ранму хаосом, порой протягивая ему руку, давая тем самым понять, что может предложить ее народ. Она предпочла подождать, пока он достаточно повзрослеет, чтобы осознать, что любовь это не все, что Джокецузоку смогут предложить ему гораздо больше, чем какое-то глупое додзе посреди Токио.

К несчастью, время уходило. Кто-то еще вмешался в график, и свидетельства показывали, что на этот раз все будет не так халтурно, как прежде. Она уже получила тревожащую информацию о резервных планах, на случай, если провалится любой из изначальных — другой священник, подруга со свадебным платьем, которое можно будет в крайнем случае одолжить. Нет, лучше будет, если не рассчитывать на срыв церемонии.

Но Колон предпочла бы избежать насилия. Работать с Ранмой было все равно что укрощать дикого жеребца, в честь которого его и назвали. Гораздо предпочтительнее было бы убедить его самого прийти к ним. Но чтобы он пришел к ним с местью из-за того, что тому, о ком он заботится, навредили — старуха фыркнула, это точно не лучший вариант. Пойти только за самим парнем, похитить его — этого тоже стоило избегать, хотя она, если придется, была вполне готова на это.

Но сейчас главное — терпение. Во время визита к Касуми она оставила один-два намека. Через пару дней она отыщет Ранму, если он не придет к ней первым, чтобы сделать ряд предложений и обронить несколько завуалированных угроз. Указать преимущества присоединения к ним в сравнении с рисками этого брака, особенно учитывая, что это не та девушка, которую он любил. Скривив губы, Колон напомнила себе не поднимать последнюю тему, позволив себе надеяться, что парень все еще отрицал эти чувства. С этим ее работа будет гораздо проще.

Конечно, Ранма вряд ли согласится сразу столкнуться с реальностью. Она даст ему побарахтаться еще неделю-две, подбрасывая другим членам семьи еще некоторые подсказки. Если повезет, он возьмется за ум. А если нет, еще останется время принять иные меры. Любой момент вплоть до самого дня свадьбы.

Старейшина амазонок уверенно кивнула самой себе, когда она поднесла половник к губам и попробовала. Члены семей Тендо и Саотоме — сколько их, семеро? — даже все вместе, никогда не сравнятся с ней самой и Шампу.

На следующий день наступила очередь Аканэ страдать, когда они с Набики, сопроводили свою сестру Касуми, чтобы сделать окончательный выбор платьев подружек невесты. Касуми сократила выбор до четырех, дополняющих выбранное Ранмой свадебное платье. Аканэ с Набики примеряли платья и демонстрировали их Касуми, критическим взором оглядывающей результат.

Когда они остались наедине в раздевалке, пока Аканэ меняла одно платье на другое, Набики воспользовалась возможность спросить:

— Так чего ты ждешь? Почему ты не скажешь, что хочешь вернуть Ранму?

Аканэ покраснела, чувствуя, как болезненно выворачивает ее внутренности. Она спряталась за гневом.

— А должна? Может, я не хочу. Почему он не сказал, что он хочет вернуть меня? С чего я должна за него держаться? Не похоже, чтобы он когда-нибудь серьезно хотел жениться на мне. Шампу, Укё, Кодачи, он никогда не пытался по-настоящему убедить кого-то из них отказаться от него. Теперь он помолвлен с Касуми, и не похоже, чтобы он возражал. Ну и пусть он тогда женится на ней, раз уж он этого хочет.

Набики непривычно мягко ответила:

— Это говорят твои слова. Твои глаза говорят кое-что совсем другое.

Аканэ отвернулась и закрыла свои предательские глаза. Тихим голосом, что звучал почти как у их старшей сестры, она сказала:

— Это не важно, онээтян. Если он не хочет меня… Я не хочу выходить замуж только потому, что его к этому принуждают. Его, похоже, устраивает жениться на Касуми. Может быть, это и к лучшему.

Набики удержала себя от попытки шлепком вбить немного смысла в свою идиотку сестру, сказав себе, что она должна, по крайней мере, попытаться показать немного симпатии. Конечно, у нее был свой собственный способ проявлять симпатию.

— Вы двое просто пара чемпионов по идиотизму, — язвительно сказала Набики, снимая свое платье. — Конечно, он хочет тебя. Проблема в том, что он такой же тупой… хм, я имею в виду упрямый, как и ты.

— Боюсь, я не могу в это поверить, — тяжело ответила Аканэ, встряхивая следующее платье, прежде чем надеть его.

— Что? — невинно спросила Набики. — Ты не веришь, что он так же упрям, как и ты?

Из глубин платья донеслось рычание.

— Я хотела сказать, что не верю, что он хочет меня. Он явно так себя не ведет.

Набики принялась за свое платье.

— О нет, конечно нет. Он просто спас тебе жизнь в Китае. Загорается от ревности, когда на тебя смотрит любой другой парень. Глаз не может отвести, когда ты проходишь по комнате, где он сидит. Конечно, он не хочет тебя.

Аканэ устало покачала головой.

— Ты забыла упомянуть, что он оскорбляет меня всякий раз, как ему подворачивается возможность. Отказывается пойти до конца и жениться на мне. Что у него масса невест, стремящихся выйти за него замуж. Кроме того, с каких это пор ты пытаешься уговорить меня на эту помолвку? Если в игре нет денег — или папа заплатил тебе за попытку?

Набики вздохнула.

— Неа. Папа в полном восторге от того, что Ранма унаследует додзе через Касуми. Заметь, я думаю, что из вас с Ранмой вышла бы лучшая команда для этого. И не волнуйся, я найду способ на этом подзаработать. Но прямо сейчас, веришь или нет, я за тебя беспокоюсь.

— Ну, не надо, — отрезала Аканэ. — Я в порядке. Застегни, пожалуйста.

Набики подошла к своей сестре и потянула молнию. Затем она положила руки по обе стороны от лица Аканэ и повернула ее так, чтобы ей пришлось взглянуть в зеркало.

— Слова пусты, — тихо сказала Набики. — Ими легко солгать. Но это лицо лгать не может. Это лицо говорит мне, что оно хочет видеть в зеркале белое платье, а не эту сиреневую… штуку.

Аканэ посмотрела в зеркало, ее подбородок задрожал. Наконец она отвернулась в сторону, пересилив хватку сестры.

— Давай я застегну, — хрипло сказала она. — А потом покажемся Касуми.

Касуми, стоя снаружи раздевалки, слышала каждое слово. Ее сердце разрывалось от желания вбежать и утешить младшую сестру. Она много лет была для Аканэ как мать, и ей больно было знать, чему она сейчас подвергла девушку. На мгновение она заколебалась, подумав о том, чтобы обнять Аканэ и сказать ей, что она переводит помолвку обратно на нее.

Она отвернулась и глубоко вздохнула, сжимая в кармане осколок фарфора, принуждая свое сердце отвердеть. Аканэ больше не была маленькой девочкой, и на этот раз не Касуми должна была ее утешать. Если помолвку перевести обратно, все вернется точно к тому, как все изначально и было, а этому нельзя позволить произойти. Пришло время покончить со всем, что привело ко всему этому затруднительному положению, не важно, как болезненно, не важно, как дорого это будет стоить. Ради своей семьи она пойдет до конца.

Касуми повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть выходящих из раздевалки Аканэ и Набики, у первой на лице была фальшивая улыбка, вторая вообще не побеспокоилась улыбнуться. Она настроилась на осмотр этой сиреневой… штуки, решила она, молча соглашаясь с мнением Набики. Оно торопливо отослала своих сестер попробовать следующую пару платьев.

Доктор Оно Тофу сидел в своем кабинете и размышлял. Снова. В последнее время так часто было, он как можно скорее разбирался с пациентами, чтобы можно было без промедления вернуться к тому, чтобы по кругу гонять свои мысли.

Проще говоря, он приходил в ужас от идеи встретиться с Касуми лицом к лицу. Последнее, что ему сейчас хотелось, это чтобы она продолжала думать о нем как о каком-то клоуне. Он подумывал еще раз поговорить с Ранмой, но не придумал, что нового можно ему сказать, и сомневался, что просто сказать парню, что он идиот, будет нисколько не продуктивно. Особенно учитывая источник.

Тофу снова подумал о том, чтобы поговорить с Аканэ, но и эта идея его беспокоила. Поговорить с ней о романтических отношениях будет не так уж неловко, учитывая, что когда-то она была в него влюблена. Хотя, если подумать, от этого будет только еще более неловко. Но был и страх, что она может в ответ отправиться к Касуми и передать ей, что он рассказал. В таком случае он в итоге может сам столкнуться с Касуми, а он просто не мог заставить себя на это пойти.

Доктор встал и, подойдя к стоящему в углу скелету, наклонил голову, прижавшись лбом к черепу.

— Ну и что мне делать, Бетти-тян? — пробормотал он. — Я так долго мечтал о ней. Но я никогда не мог ей об этом сказать. А теперь она будет с этим… парнем. Растратит себя. — Он вздохнул.

— Ты единственная, с кем я мог поделиться чем угодно, — сказал он скелету. — Как долго я ждал ее с того момента, как она была девушкой, последний год учащейся в средней школе. Тот первый раз, когда она появилась здесь, потянув на физкультуре запястье. Как же я хотел поднять ее на руки, унести ее, жениться на ней, сделать ее своей — как же я боролся с желанием обесчестить нас обоих. Как я скрывал свои чувства за шутками, глупостями — пока это не перестало быть притворством. Боги, я был таким идиотом!

Кулак сжался.

— А теперь. Кто-то другой заберет ее. Женится на ней. Я думал, еще есть время. Но теперь его не осталось. Или почти не осталось. Что мне делать? Что я могу? Если она хочет быть с ним, правда хочет, не стоит ли мне за нее порадоваться? Если я правда забочусь о ней, не стоит ли мне ее отпустить?

Тофу рухнул в кресло, откинув назад голову, чтобы взглянуть в потолок, в его ладони впились ногти.

— Нет! Я не сомневаюсь, что она этого не хочет. Не взаправду. Она делает это лишь из чувства долга. Ради семьи. Что я должен уважать. Наверное.

Он выпрямился и стукнул кулаком по столу.

— Нет! Этот долг может исполнить Аканэ! Кроме того, Аканэ с Ранмой оба предпочли бы, чтобы так и было. Я в этом уверен. Не важно, что они говорят. Но как? Что сделать, чтобы заставить их это увидеть? Может…

Тофу наклонился вперед, закрыв лицо руками.

— Может, мне все равно стоит попытаться поговорить с Аканэ. Попытаться уговорить ее образумиться. Чтобы все исправить. Если она сможет. Если она не пойдет прямо к Касуми. — От этой мысли он с трудом сглотнул.

— Я… Я должен. Я должен, по крайне мере, что-нибудь сделать. Пока еще осталось немного времени. Итак, поговорить с Аканэ. — Он кивнул самому себе, после чего его сердце вздрогнуло от мысли, что это может привести к разговору по душам с Касуми. — Только, только не сегодня. Сперва мне нужно придумать, что сказать. Приготовить аргументы. Да.

Нерешительно приняв решение, он виновато посмотрел на телефон, моргающий индикатор которого говорил об ожидающих его ответа записанных сообщениях. Он знал, что к настоящему времени их накопилось уже много. Вздохнув, он поднял трубку и нажал на кнопку, чтобы прослушать первое сообщение.

— Я дома, — с искусственной жизнерадостностью крикнула Аканэ, переобуваясь в домашние тапочки.

— Мы дома, — подчеркнул Ранма, делая то же самое.

— О, как прошел ваш день в школе? — вежливо спросила Касуми. Улыбаясь, она вышла в коридор и нежно взяла Ранму за руку, переплетя на мгновение с ним пальцы, прежде чем его отпустить.

Аканэ быстро отвернулась.

— Все в порядке, онээтян.

Касуми сказала им:

— Это замечательно. Как только переоденетесь, сможете оба спустится вниз? Я сегодня забрала из типографии приглашения. Нужно сегодня вечером подписать их, чтобы я могла завтра занести их на почту. Вы ведь знаете, у нас не так много времени.

Ранма, слегка нахмурившись, посмотрел на девушку.

— Что насчет тренировки? Если ты серьезно говорила об обучении, то нельзя просто взять и пропустить день.

Аканэ, уже шагнувшая на лестницу, застыла. Она повернулась со скоростью движущегося ледника и посмотрела на Ранму.

— Обучении? — спросила она настолько тихим шепотом, что его едва можно было услышать. — О чем ты говоришь? Обучение?

— М-м… — Ранма поднял руку и ухватился за основание своей косички. Ему вдруг стало страшно дать хоть какой-то ответ.

— Обучение боевым искусствам, — прямо ответила Касуми. — В конце концов, я буду помогать Ранме с додзе, когда мы поженимся. Так что он обучает меня боевым искусствам.

— Ясно, — ответила Аканэ, ее голос был резок, пуст, хрупок. Ее взгляд пригвоздил Ранму как биологический образец. — Да, ясно. Я так и не стала для тебя достаточно хороша, чтобы воспринимать меня в додзе всерьез. Но теперь ты обучаешь мою сестру. Я… — Она отвернулась от него и посмотрела вверх по лестнице. Она объявила: — Если… если я кому-то понадоблюсь, я буду в своей комнате. — Девушка пошла вверх по лестнице, ровно, механически.

— Аканэ… — выдавил Ранма. Его рука немного приподнялась.

Его бывшая невеста продолжала без раздумий подниматься по лестнице. Как будто он ничего не говорил.

Ранма сжал кулаки, бормоча:

— Черт возьми! Разве она не понимает? — Он медленно повернулся в сторону Касуми и спросил: — Что мне делать?

Касуми подняла бровь.

— Мы женимся меньше чем через месяц, Ранма-кун. Я буду твоей женой. Но это не значит, что я могу думать за тебя. Тебе не кажется, что пора уже тебе начать встречаться со своими проблемами и понять, как самому их решить? Твои проблемы не исчезнут, если их игнорировать или надеяться, что кто-то даст тебе ответы. Если ты сможешь понять, почему Аканэ расстроена, то у тебя будет возможность самому решить, что ты можешь с этим сделать.

Она повернулась в сторону гостиной, но прежде чем уйти, взглянула через плечо.

— Пожалуйста, спускайся поскорее вниз. Нам еще нужно подготовить много приглашений, и я не думаю, что Аканэ после всего этого нам поможет.

Когда она ушла, и Ранма остался в коридоре один, он закрыл глаза и тихо спросил:

— Разве нельзя все просто вернуть к тому, как было? Я знал, что делал на прошлой неделе. Я знал, чего от всех ожидать. Все изменилось. — С тяжелым сердцем он пошел вверх по лестнице. Через несколько минут он покорно спустился вниз, чтобы помочь Касуми и своей матери со свадебными приглашениями.

Той же ночью, когда все остальные были уже в кроватях, Ранма искал утешения на крыше додзе, прислушиваясь к звукам ночного Токио и изо всех сил стараясь заглянуть внутрь себя. Обычно он сидел на крыше дома, над комнатой Аканэ, но сегодня ему там было бы неуютно. Если она проснется и застанет его там, он не знал бы, что ей сказаться.

Впрочем, он не знал и что сказать ей завтра. Он знал, что Аканэ, по большинству стандартов, довольно неплохой мастер боевых искусств, и он даже ставил на нее против Куно или других порой появляющихся людей, вроде того разрушителя додзе. Хоть он и не мог позволить ей узнать, что он ставил на нее.

Но на самом деле поработать с ней над боевыми искусствами, просто поспарринговать или помочь ей стать лучше…

Он всегда от этого отказывался, и не без причин. И не потому, что она девушка, или, по крайней мере, не вскоре после его прибытия в Нэриму. Нет, главная причина была в том, что их отцы все время пытались подтолкнуть их с Аканэ к свадьбе, и все, что он вдвоем делали вместе, воспринималось как доказательство, что они становятся «ближе». Так что для него сейчас было почти второй натурой избегать любого взаимодействия с Аканэ, если его к этому не вынудят. Что совсем не объясняло, как же в итоге они вместе сделали так много всего, даже когда им никто этого не говорил.

Юный мастер боевых искусств тяжело вздохнул. Это оправдание правда звучало настолько жалко, когда он облек его в слова? Ранма, забросив руки за голову, улегся взглянуть на ночное небо. Жалко и теперь уже бессмысленно. Он больше не помолвлен с Аканэ. Он помолвлен с Касуми. Так какое у него оправдание?

Ну, с одной стороны, Аканэ ни за что не будет довольна тем, чем он сейчас занимается с Касуми. Старшая сестра быстро восстанавливала свою форму, в той мере, что требовалась для базового ката. Гораздо быстрее, чем оценивал ее Ранма, учитывая ее характер. Через несколько дней он начнет изучать с ней промежуточное ката. Тем не менее, Аканэ явно выходила за пределы необходимости в этом; далеко выходила.

Так что они могут сделать? Спарринговать? Да, возможно, он сможет заставить себя это сделать, хотя можно поставить на то, что Аканэ будет стараться ударить его сильнее, чем он будет готов. Есть, к тому же, несколько приемов, которым он мог ее таким образом научить. Он может так поступить, и она будет счастлива.

Дня три примерно. Максимум.

Он ясно представлял это перед своим мысленным взором. Аканэ ни за что не согласится заниматься с ним только этим. Впервые он понял, насколько они с Аканэ похожи. Нет никаких сомнений, что этого будет не достаточно, что она будет настаивать, чтобы он показывал все больше и больше, желая узнать все, что знает он. Боль не будет ее сдерживать. Как и риск.

Вот к чему он пришел. Если он пойдет по этому пути, он дойдет того, чего он не сможет вынести. Когда ему придется смотреть на ее боль. Когда он сможет увидеть ее раненой. Когда он сможет увидеть ее хуже, чем раненой.

Как его батя это выдержал? Он знал, чему подвергнет своего сына во время этого тренировочного путешествия, когда они только начинали? Ну, все было достаточно просто. Его батя был ублюдком. Но сам он нет, так что он не мог этого выдержать.

Лучший способ остановиться, не дойдя до этого, это вообще не начинать, на так ли? Касуми, вероятно, к тому моменту устанет от этого, а если и нет, ну, тогда ему просто придется найти способ положить конец, прежде чем они доберутся до чего-то серьезного. Но в случае с Аканэ, с этого и придется начать, так что все, что она захочет, будет слишком плохо.

Ранма невольно представил самого себя, как бы он сам через это прошел. Молодой, полуобученный, столкнувшийся со своим отцом. И ему говорят, что его обучение завершено, потому что его старик не может подвергнуть своего сына большему. Не в силах рисковать. Он перевернулся на живот, пытаясь заглушить эти мысли. Хоть это и не помогло. Он слышал свой голос, умоляющий батю, говорящий, что ему плевать на риск, плевать, как больно это будет, что он хочет научиться большему. Он хочет быть лучшим.

«Заткнись! — сказал он сам себе. — Аканэ это не ты». — Конечно, она может думать, что она готова с этим столкнуться, но она не может знать, не может даже представить, на что это похоже. Не совсем.

А мог ли он сам это представить? Еще когда он был не так опытен?

«Аканэ больше не моя невеста!» — Ну, да. Но это должен быть аргумент против ее обучения? Или же за?

Ранма вновь представил себе Аканэ, когда она поднималась по лестнице, со строгим, замкнувшимся лицом. Ее голос в конце звучал так, что он хотел никогда больше его таким не слышать. Он представил, как увидит ее завтра. Услышит ее такой. Он сомневался, что сможет это принять.

Но сможет ли он жить с альтернативой?

Следующим днем было крайне неудобно. Аканэ полностью отказывалась разговаривать с Ранмой. Она не пошла вместе с ним, ни по дороге в школу, ни возвращаясь домой. За весь школьный день она ни разу не взглянула в его сторону. Впрочем, Укё тоже оказывала ему в школе довольно холодный прием, так как недавно побила его. В целом, ко времени возвращения домой, Ранма уже был готов что-нибудь стукнуть.

Генма, совсем ни о чем не подозревая, принял предложение Ранмы прийти в додзе помочь с обучением Касуми. Парень использовал своего отца, чтобы продемонстрировать своей невесте ряд приемов боевых искусств, неоднократно подтаскивая мужчину обратно, когда тот пытался уползти. Когда Ранма и Касуми, наконец, покинули додзе, Генма остался, полностью неподвижный, за исключением случайных стонов.

Вместо вероятности столкнуться с Аканэ и быть ею проигнорированным, Ранма сразу после этого отбыл, позволив своим ногам унести его, куда они захотят. Или, по крайней мере, так он поступил, пока вдруг не понял, что приближается к Нэкохантену, после чего он свернул в другую сторону. У парня не было особого желания в данный момент столкнуться с любой другой их его «невест».

Так что вполне понятно было, что он отпрыгнул назад, когда завернул за угол и обнаружил стоящую у него на пути Колон. Старейшина прыгнула к нему и ткнула в его сторону пальцем, от чего Ранма отпрыгнул еще дальше.

— Самое время тебе прекратить эту ерунду, зять! Ты должен знать, что мы не позволим осуществиться этой свадьбе! Наш закон говорит, что ты женишься на Шампу.

Ранма без энтузиазма стукнул по протянутому пальцу, не сумев достать его, когда он отдернулся. — Да-да. Ты мне уже часто это говорила, — угрюмо ответил он. — Мама, и батя, и Тендо-сан говорят мне, что моя честь значит, что я должен жениться на Ака… То есть, Касуми. Укё со своим отцом говорят, что я должен жениться на ней. Кодачи говорит… ну, кого это волнует. Мы все согласны, что Кодачи безумна.

— У нашего требования приоритет, — серьезно сказала Колон.

Ранма повернул голову и взглянул прямо на старуху, его лицо сморщилось от горечи.

— Почему? Потому что ты так сказала? Чушь. — Он отвернулся в сторону и, вздохнув, закрыл лицо руками. — Все говорят мне, что, по их мнению, я должен делать. Но я никогда ничего не решаю. А иначе я бы… черт возьми, это все равно не важно. В итоге я все равно сделаю то, что мне скажут сделать.

— Тогда сделай то, что тебе скажу я, — сказала ему старейшина Амазанок, стараясь быть как можно более убедительной.

Стоящий перед ней парень сунул руки в карманы.

— Не хочу, — раздраженно ответил он.

Колон снова приблизилась, вынудив Ранму немного отодвинуться.

— Ну, лучше тебе поскорее вытащить голову из песка и решиться. Мы не позволим тебе жениться на Тендо Касуми. Или, если уж не то пошло, ком-то еще. В течение следующих нескольких недель может наступить день, когда нам придется принять более жесткие меры, чем простая беседа на тротуаре. И я искренне не хочу до этого доводить.

Ранма медленно повернулся к ней, склонив голову набок. Его лицо было холодно, а глаза смотрели как-будто издалека, когда он пристально осматривал ее, и Колон под его взглядом почувствовала легкую дрожь. Когда он заговорил, в его голосе больше не было раздражения или горечи, он был так же холоден, как и его лицо:

— Тогда я советую тебе передумать.

Колон и сама подпустила холода в голос:

— Тогда тебе лучше хорошенько подумать, на ком ты собираешься жениться.

Ранма отвернулся от нее, глядя на здания вдалеке.

— Хотел бы я… Хотел бы я, чтобы это был мой выбор. Хотел бы я, чтобы мне дали варианты, немного возможностей принять свои решения. Я устал от того, что все в моей жизни решают за меня.

Старуха посмотрела на него долгим взглядом, после чего фыркнула:

— Ну что за бред! Ты уже сам принимал решения. Только с невестой у тебя нет выбора. — Она вздохнула. — Ты мне нравишься, зять. Правда нравишься. Так что хватить хандрить! Кто говорил тебе отправляться в Китай и сражаться с народом Феникса над Дзюсенкё? Разве это не был твой выбор? Сколько еще решений с тех пор ты принял? Выбора нет. Ба!

Ранма стоял, обдумывая эти слова. В них была доля правды. Черт, если уж на то пошло, проблема, с которой он весь день мучался, тоже была связана с его выбором, разве не так? Он согласился обучать Касуми боевым искусствам, но не считал, что у него был в этом какой-то выбор, и он боролся с идеей поработать с Аканэ над более продвинутыми вещами. Это ведь должно быть его собственное решение, так ведь?

Ранма повернулся обратно к Колон, кидая на нее полный любопытства взгляд.

— Скажи, старый упырь, ты не против, если я у тебя кое-что спрошу?

Изучив его, она ответила:

— Если это поможет тебе решиться, то спрашивай.

Парень покачал головой, после чего сказал:

— Ты обучала Шампу, верно? И она твоя правнучка. Как ты это сделала? Я знаю, что ты о ней заботишься. Как у тебя получилось провести ее через такой ад?

Колон испытующе посмотрела на парня.

— Думаешь о своем отце, не так ли? И, возможно, еще о том, как вы с Шампу будете учить детей? — Она сделала паузу, обдумывая ответ. — Ну, конечно, я не занималась всем этим сама. С ее подготовкой мне помогали другие люди. Но ты прав. Я отвечала за ее подготовку, и я провела ее через ад и точно знала, что она испытывает на каждом шагу. Единственное, что я могу предложить, это подумать об альтернативе. Предположим, ты не обучил своих детей быть лучшими, хоть им это под силу, не важно, сколько боли это потребует. И однажды одна из них столкнется с кем-то лучше. Как ты будешь себя чувствовать, зная, что это твоя вина, что она не достаточно хороша?

— Но это может никогда и не произойти, — пожаловался Ранма.

Старейшина вздохнула, ощутив свой возраст, вспомнив людей, потерянных ею в прошлом.

— Зять, ни мастеру боевых искусств, ни воину не стоит выдавать желаемое за действительное. Я давно выучила этот урок.

Ранма стоял, глубоко задумавшись.

Терпеливо подождав в тишине минуту, Колон устала ждать какого-то ответа и снова заговорила:

— Ну? Ты согласен жениться на Шампу?

Ранма встряхнулся, вспомнив, где он и с кем говорит. Он решил постараться быть дипломатичным, насколько он это понимал.

— Прости, но я не думаю, что мне это позволят. И я скажу, что она все равно не была бы моим первым выбором.

Колон развернулась и сделала от него два резких шага, затем развернулась обратно, указывая своим посохом на его лицо.

— Шампу твой единственный выбор. Помни это! Я дам тебе еще немного времени, чтобы самому прийти к этому выводу. Но не слишком много! Иначе мы можем пожалеть о том, что произойдет. — Она отвернулась и ушла, не оглянувшись назад.

Ранма перестал думать о старухе, едва она скрылась из виду. Вместо этого его мысли вернулись к Аканэ. Значит, ему нужно рассмотреть альтернативу помощи Аканэ с продвижением? Возможность того, что ее могут однажды победить в бою, может быть даже убить, потому что он не помог? Он правда принимает желаемое за действительное, представляя, что она никогда с таким не столкнется? Он с беспокойством подумал о некоторых своих прошлых сражениях, в которые была вовлечена Аканэ.

Идущие по тротуару прохожие оборачивались взглянуть на шаги идущего по высокому забору парню, громко бормочущего себе под нос. Казалось, он даже не смотрел, куда ставит ногу, и, хотя большинство из них знало, кто он такой, и слышало кое о чем, что он сделал, им все еще казалось удивительным, что он не падал.

Этой ночью Ранме снились не слишком приятные сны, он видел множество жестоких смертей Аканэ в руках Чулочка Таро, принца Хабу, капитана Киимы, группы неустановленных ниндзя и других. Он проснулся, вспотевший и дрожащий, пытаясь прогнать остаточные образы. Как только он сумел немного успокоиться, он тихо сказал:

— Ладно, ладно. Я понял. — Выбравшись из постели, он не мог не задаться вопросом, делает ли он то, что нужно, и как быстро он об этом пожалеет.

После неспешного субботнего завтрака он проследовал за Касуми на кухню.

— Эй, Касуми. Могу я, э-э, поговорить с тобой кое о чем?

Она поставила посуду на стойку и повернулась к нему.

— Конечно. В чем дело?

Он нервно потер затылок.

— Это, э-э, насчет обучения. Которым мы должны скоро заняться.

Касуми взглянула краем глаза на тарелки. Она осторожно сказала:

— Мне нужно сперва вымыть посуду.

— О, я не про это! — заерзал Ранма. — Дело в том, что, э-э, я хотел спросить, что думаешь, если, э-э, если Аканэ к нам присоединится?

Брови Касуми медленно поднялись, пока она пыталась сдержать улыбку.

— Мне казалось, тебе не нравилась идея обучать любую из нас. А теперь ты собираешь обучать нас обеих?

Ранма сложил обе руки перед собой, переплетя пальцы, и с силой упер большие друг в друга.

— Мне, э-э, ага, не нравилась. Но я тут подумал, может, знаешь, это не такая уж и плохая идея, вроде того.

Его невеста позволила себе улыбнуться.

— В таком случае, думаю, это очень хорошая идея. Когда-нибудь ты будешь преподавать в додзе, и у тебя будет гораздо больше двух учеников. Работая сразу со мной и с Аканэ, ты сможешь узнать, как сбалансировать такую ответственность.

— Ну, э-э, ага, наверное.

— Полагаю, ты уже обсудил это с Аканэ.

— Еще нет, — сказал ей Ранма, интересуясь, почему она это упомянула. — Я думал, она вцепится в такую возможность. Разве нет?

Улыбка Касуми соскользнула, и она тихонько вздохнула.

— Думаю, ты обнаружишь, что убедить ее будет несколько труднее. Полагаю, она была очень расстроена. Тебе нужно заставить ее поверить в то, что ты правда этого хочешь, и что ты серьезно к этому относишься. Если она посчитает, что ты только говоришь ей то, что она хочет услышать, и что позже ты отступишься…

Ранма ткнул пальцем в грудь.

— Эй! Саотоме Ранма ни от чего не отступает! — Он развернулся и пошел прочь.

Один уголок рта Касуми приподнялся, когда он исчез за углом. Она резко кивнула, после чего повернулась к раковине.

Ранма подошел к двери с именем Аканэ на табличке и громко постучал. Он подождал минуту, затем постучал еще раз. Через мгновение он крикнул:

— Эй, Аканэ! Это я!

— Я знаю, кто это! — ответил изнутри голос. — Все остальные стучат вежливо. Уходи!

— Черт возьми! Я хочу поговорить с тобой!

Ответа не было. Ранма постучал еще раз. Никакой реакции. Повернув ручку, он, как и ожидалось, обнаружил ее запертой. Он всерьез задумался о том, чтобы выбить дверь, но потом решил зайти с другой стороны.

Пару минут спустя Аканэ подняла глаза на стук в окно и увидела висящего снаружи вверх ногами Ранму. Он ей улыбнулся. Она раздраженно отвернулась, скрестив на груди руки, отказываясь на него смотреть. Так что она не увидела, как его улыбка перетекла в гримасу.

Стук стал громче. Аканэ продолжала его игнорировать. Затем раздался щелчок. Аканэ развернулась и увидела, как окно открывается, а защелка на нем сломана.

— Эй! Ты окно мне сломал, козел!

— Тебе стоило открыть, — крикнул он в ответ. Он приготовился прыгнуть внутрь, но отстранился, когда налетела Аканэ.

— Урод! — закричала она, пытаясь выкинуть его из окна.

К несчастью для нее, Ранма увернулся от удара. Он схватил ее за разминувшееся с ним запястью и добавил ее движению импульс. Аканэ издала негромкое «Ой!», когда поняла, что сама вылетела в окно. Через мгновение она повисла над землей на запястье, которое держал Ранма.

— Отпусти, козел! — крикнула она. В конце концов, под ней был всего один этаж. С уже опущенными ногами она без проблем сможет упасть с такой высоты.

— Не отпущу, пока ты меня не выслушаешь, — крикнул ей в ответ Ранма.

— Я не хочу тебя слушать! — закричала Аканэ. Она энергично принялась извиваться и выворачиваться.

— Эй! Смотри… — Его ноги потеряли хватку, и они упали. Даже не подумав о том, сумеет ли Аканэ безопасно приземлмиться сама, Ранма развернул их. Его спина врезалась в землю, а через мгновение Аканэ рухнула ему прямо на живот. Она немедленно вскочила, но тут же упала на колени, когда Ранма не отпустил ее руку.

— От-пус-ти!

— Только. Когда. Выслушаешь!

Аканэ замахнулась свободной рукой, пытаясь отвесить жесткую пощечину, только чтобы и эту руку перехватили. Презрев представление о том, что она делает из себя посмешище, она попыталась продолжить. Вложив в свой голос как можно больше яда, она прошипела Ранме прямо в лицо:

— Я тебя ненавижу. Иди женись на Касуми и оставь меня в покое.

Ранма приблизил свое лицо, пока кончик его носа не оказался в сантиметре от ее. Глядя прямо ей в глаза, он резко сказал:

— Я пытаюсь сказать тебе, что я был не прав!

Аканэ откинулась назад.

— Ч-что? — Она не могла ослышаться. Саотоме Ранма только что сказал, что он в чем-то был не прав?

Ранма вздохнул.

— И какого черта ты заставляешь меня это повторять? Я был не прав. Довольна?

— Н-насчет чего? — спросила она. В данный момент она уже не обращала внимания, что он по-прежнему держал ее руки.

— Насчет спаррингов с тобой, — сказал он ей, говоря более нормальным тоном. — Насчет занятий с тобой в додзе. Если хочешь… — Его глаза опустились, он не в силах был смотреть на нее. — Я могу начать. Спарринговать с тобой. Показывать тебе приемы.

Аканэ отвернулась. Обратив, наконец, внимание на свои руки, она рывком их освободила, когда Ранма решил их отпустить. После минутного раздумья она спросила:

— Почему я должна тебе верить? Что изменилось? Ничего! Я знаю тебя. Ты терпеть не можешь, когда тебя игнорируют. Сейчас ты так говоришь, но едва ты посчитаешь, что все вернулось к норме, ты прекратишь.

— Не прекращу.

— Вздор.

Ранма провел рукой по волосам.

— Черт возьми. — Он на минуту задумался, затем медленно заговорил: — Слушай, боевые искусства это то, к чему я отношусь серьезно. Это то, что я достаточно хорошо знаю, чтобы… чтобы правда понять, что я думаю. Что касается всего остального, ты вполне можешь быть права. Я не уверен, насколько хорошо я справляюсь с остальным, так что, возможно, я слишком много от этого уклоняюсь. Но если что-то такое я говорю о боевых искусствах, я так просто не передумаю.

— Почему Касуми? — спросила Аканэ, все еще не глядя на него. — Почему ей тебе гораздо проще было сказать да? Думаю… о ней ты правда заботишься куда больше, чем обо мне.

— Все… все не совсем так. Я не хотел обучать ее, не сразу. Но я не давлю на нее, потому что она еще не готова в сложному. — Его голос стал почти неслышен. — Не как ты. На твоем уровне все, что я тебе покажу, причинит тебе боль. Мне… было не просто решиться на это.

Несколько секунд Аканэ ничего не говорила, переваривая его слова.

— Иными словами, ты никогда не верил, что я мастер боевых искусств. Не взаправду. Иначе ты бы знал, что я вполне была готова к боли. Это часть цены, что мы платим.

Ранма в отчаянии стиснул зубы. Не то чтобы он должен был это сделать. Он пытался сделать это ради нее. Почему же она все усложняет?

— Ты ошибаешься, — решительно сказал он ей. Затем он добавил: — Но разве это важно? Сейчас я предлагаю помочь. Что бы ты обо мне не думала, если ты так заинтересована в искусстве, как утверждаешь… — Он позволил вопросу повиснуть.

Аканэ задумчиво посмотрела вдаль, ее рот сжался в тонкую линию. Затем она едва заметно кивнула.

— Ты прав. Боевые искусства слишком много для меня значат, чтобы сказать нет, даже назло тебе. Даже если ты первоклассный козел. — Она горько вздохнула. — Ладно. Я принимаю твое предложение. Но я не верю, что ты и правда имел в виду то, что сказал. Пока не верю. Если ты этого хочешь, тебе придется постараться, чтобы меня в этом убедить.

Аканэ покачала головой и скорбно добавила:

— Почему я никогда не могла тебе доверять?

Ранма безуспешно попытался проигнорировать воспоминания о прошлых событиях, о которых напомнил этот вопрос. Он прошептал свой ответ:

— А ты хоть когда-нибудь по-настоящему пыталась?

Следующие несколько минут они оба сидели там, молча и не двигаясь. Когда они, наконец, зашевелились, они сделали это одновременно, поднявшись на ноги. Ни один не смотрел в сторону другого. Ранма откашлялся и сказал:

— Встретимся в додзе, когда Касуми будет готова. Я поработаю с вами обеими.

Аканэ просто вздохнула. Они оба разошлись, двинувшись в разных направлениях.

Глава 4. Невесты наносят ответный удар.

Ранма несколько минут наблюдал за Аканэ, чтобы убедиться, что она сможет справиться с упражнением, которое он ей задал. Сдержанно кивнув, он повернулся к углу, где разминалась Касуми. Когда она закончила и обратила на него все свое внимание, он объявил:

— Я хочу сегодня показать тебе новое ката. Оно почти полностью защитное, его стоит использовать, если на тебя одновременно нападают несколько человек. Если ты видела, как Аканэ сражается с теми уродами в школе, до того, как я прибыл в Нэриму, то ты видела, как она использует многие из этих движений.

Касуми обеспокоенно посмотрела в сторону своей младшей сестры.

— Ты уверен, что она будет в порядке?

— Конечно, — без каких-то сомнений ответил Ранма. — Скорость у нее есть. Ей только нужно сосредоточиться. Она быстро это поймет или же…

— О чер… Уф! — донесся из-за спины Ранмы резкий рык боли, и Касуми, заглянув через его плечо, в ужасе распахнула глаза. Оттуда же донеслись новые звуки. — А! Ауч! Нет… Ах! Прок… Оуу!

— … и вот это и было «или же», — закончил Ранма. Он вздохнул, но не обернулся. — Я не слышал, чтобы сломались кости, так что поднимайся снова на ноги, пацанка! Еще раз!

Касуми смотрела с по-прежнему широко раскрытыми глазами, как свернувшаяся на полу Аканэ осторожно поднялась на ноги и снова встала. Морщась, она потерла в нескольких местах и вновь шагнула в круг свисающих с потолка тяжелых молотов. Аканэ глубоко вдохнула, а затем стала быстро вертеться, ударяя по одному молоту за другим, откидывая их от себя. Она завершила оборот как раз вовремя, чтобы снова ударить по первому молоту, как раз перед тем, как он вместо этого ударил ее. Ей надо было продолжать быстро крутиться, по очереди ударяя их с точным количеством силы, чтобы сохранить смертельный ритм и не стать жертвой множества ударов. Той жертвой, какой она стала минутой ранее.

— Я… Я думала, ты сказал, что все будет в порядке, — тихо сказала Касуми.

— Будет, — заверил Ранма старшую сестру. — К концу дня Аканэ даже не придется над этим думать. Я в этом уверен. Конечно, до этого ее много раз ударит.

— Вот дерь… оуу! Аргх! Не… ауч! А… ой-ой-ой!

— Внимательно следи за мной, — сказал Ранма Касуми, начиная в замедленном темпе демонстрировать ката, — и попытайся представить, как на меня нападают несколько человек. Это поможет тебе понять мои движения. — Возвысив голос, он крикнул через плечо: — Еще!

Касуми услышала бормотание своей младшей сестры, когда та вновь поднималась на ноги.

— Я это слышал, — отозвался Ранма. — И я вполне уверен, что это физически невозможно. И если хочешь, я могу сделать упражнение поинтереснее.

Касуми увидела, как Аканэ побледнела, и опустила голову. Младшая Тендо вздохнула, затем снова встала посреди молотов и начала их бить.

— Ты смотришь на меня или на нее? — сухо спросил Ранма.

Касуми дернула голову обратно в сторону своего жениха.

— Прости. Ты уверен, что она будет в порядке?

— Если она настоящий мастер боевых искусств, то да, — ответил Ранма. — Она будет чувствовать себя как собака… избитой и с тремя-четырьмя слоями синяков, но… — Он почти пожал плечами, но сдержался, чтобы не добавлять движения, что не были частью ката. — Если она не настоящий мастер боевых искусства, то она на этом успокоится и все закончится.

— Я и так настоящий мастер боевых искусств! — выкрикнула Аканэ. — Ой! Да! Ха! — Звук ударяемых молотов все продолжался.

— Просто следи за тем, что ты делаешь, пацанка! — отозвался Ранма, переходя к заключительным движениям ката. — Разговоры во время боя это более продвинутое упражнение.

Он повернулся обратно к Касуми.

— Ладно. Теперь повторяй за мной.

Два дня спустя, утром, Касуми открыла входную дверь и удивленно моргнула, обнаружив стоящую там Куондзи Укё. Был будний день, и Ранма с Аканэ ушли в школу почти полчаса назад. Именно поэтому старшая девушка и удивилась, так как Укё должна была быть в школе вместе с ними.

— О! Здравствуй. Не хочешь войти? — отошла Касуми в сторону, чтобы пропустить внутрь Укё.

Девушка молча сняла свои туфли с серьезным, но решительным выражением лица, скрывающим все испытываемые ею чувства. Она последовала за хозяйкой по коридору до гостиной.

— Хочешь чаю? — вежливо предложила Касуми.

— Нет, спасибо, — тихо ответила Укё. — Я хотела поговорить с тобой наедине. Я ради этого пропускаю класс, но не хочу опоздать больше, чем необходимо.

— Ясно, — старшая девушка уселась на колени, тщательно выдерживая доброе и благожелательное выражение лица, догадываясь о том, что сейчас произойдет. — О чем ты хотела поговорить?

— Я… — Укё остановилась, поняв, что она не может быть настолько резкой, насколько она планировала, когда представляла этот разговор. — Ты правда помолвлена с Ран-т… Ранмой?

— Да, — тихо ответила Касуми, но без намека на извинение. — Я уверена, что ты видела объявление в газете.

Укё поморщилась.

— И… и это не трюк? Ты правда собираешься выйти за него замуж?

Касуми пристально изучила свою гостью, затем посмотрела на свои руки на коленях.

— Я бы, конечно, предпочла, чтобы он женился на моей младшей сестре. Но ты видишь надежду на то, что это произойдет? Соглашение между нашими семьями требует, чтобы он женился на одной из дочерей моего отца. Этот долг должен быть исполнен.

— Саотоме Генма и с моим отцом заключил соглашение! — сказала молодая шеф-повар, не в силах удержать свой голос спокойным. — Он должен жениться на мне!

Касуми мягко продолжила:

— Мне, конечно, жаль, что Саотоме-сан действовал столь бесчестным образом, оставив вам с твоим отцом обещание, которое он не имел права делать. Как я поняла, ты поклялась наказать его за это и потратила большую часть десяти лет в погоне за этой целью.

Настала очередь Укё опускать глаза.

— Я… я передумала. — Прикусив губу, она снова взглянула на нее. — Я, я люблю его. Ты нет. Ты делаешь это лишь из чувства долга.

Глаза Касуми все еще были опущены.

— Пожалуй, это немного самонадеянно с твоей стороны утверждать, что знаешь мои чувства. Не то чтобы это имело значение. Что касается твоих чувств, их можешь знать только ты, и я не буду просить доказательств. Но так уж ты уверена? Скажи мне, рискнешь ли ты задать себе вопрос, сколько раз ты ставила потребности Ранмы выше своих?

Укё чуть дернулась как от удара.

— Я забочусь о том, чего хочет Ран-тян!

Касуми ничего не сказала, лишь молча сидела, разглядывая свои сжатые руки.

— Я люблю Ран-тяна! — уже громче сказала Укё. Она встала, уперев кулаки в бока. — Я люблю его! — выкрикнула она. — Кто ты такая, чтобы говорить, что это не так! Я не должна тебе что-то доказывать, ни я, ни кто-то еще!

Закрыв на мгновение глаза и заметно взяв себя в руки, Укё вновь уставилась сердитым взглядом на молодую женщину перед ней.

— Я люблю Ранму. И я выйду за него замуж! — Она развернулась на месте, затем пошла, делая длинные шаги. Она резкими движениями натянула туфли и едва не хлопнула дверью на выходе. Когда она открыла ворота, чтобы уйти, Укё прошептала себе: — Он мой жених. Он должен жениться на мне! Должен!

После того, как другая девушка ушла, Касуми ослабила жесткий контроль над своими эмоциями, и по ее щеке скатилась слеза. Ее глубоко огорчала мысль, что она сама стала причиной боли других. Она медленно поднялась и вышла из дома, после чего вошла в додзе, где опустилась на колени перед небольшой святыней. Касуми вытащила сохраненный ею фарфоровый осколок разбитой посуды и подняла его перед собой, медленно сведя пальцы.

— Мама, — тихо спросила она, — правильно ли я поступаю? Так многим людям сейчас из-за меня больно. Аканэ, Ранма-кун, Куондзи-сан… остальные. Я думала, что это единственный способ. Права ли я? Неужели нет никакого способа выбрать будущее, не прикладывая таких усилий? Возможно, будь я более терпелива…

Молодая женщина сжала в кулаке осколок фарфора, достаточно сильно, чтобы порезать кожу острыми гранями, затем покачала головой.

— Нет. Терпения было бы достаточно, если бы Аканэ и Ранму можно было бы оставить в покое, чтобы мирно решить все противоречия. Но это невозможно. Столько людей тянут их во всех направлениях. И все, что произошло между ними, только привносит еще больше давления. Продолжись все так, они бы…

Касуми снова затихла и вздохнула.

— Я должна верить, что сделала правильный выбор. Я не вижу иного выхода из этого… беспорядка. Я знаю, что будет трудно. Мама, пожалуйста, дай мне сил довести все до конца. Присмотри за нами в эти темные времени и помоги мне с надеждой увидеть в конце свет.

Она снова замолчала, спокойно сидя на коленях, пересматривая свои планы. Она знала, что остальные преследующие Ранму девушки не сдадутся, просто услышав о помолвке. Вполне ожидаемо, что они ясно выразят свои чувства. Не было никаких сомнений, что будут и новые столкновения, и они могут быть не настолько мирными, как этим утром.

Как оказалось, следующее такое событие произошло всего через два дня. Касуми шла домой с рынка, когда вдруг обнаружила, что ее путь перекрыт велосипедом. Сидящая на нем китаянка целенаправленно спешилась, скрестив руки и пригвоздив угрюмым видом Касуми.

— Я могу тебе чем-то помочь, Шампу? — вежливо спросила Касуми, тщательно контролируя свой голос.

— Держись подальше от айженя Шампу, — жестко сказала ей другая девушка.

Касуми потребовалась вся сила воли, чтобы не задрожать, продолжая без видимого страха смотреть в глаза Шампу.

— Если ты говоришь о Ранме, — мягко сказала она, — то, боюсь, это невозможно. Он мой жених, и сейчас идет подготовка к нашей свадьбе.

И так угрюмая Шампу помрачнела еще сильнее.

— Нет свадьбы. Ранма жениться только на Шампу.

Многие проходящие неподалеку прохожие остановились, озабоченно наблюдая за двумя молодыми женщинами. Некоторые и сами были мрачны.

Касуми глубоко вдохнула.

— Мне очень тебя жаль, Шампу, но Ранма не может на тебе жениться. Он должен исполнить соглашение с нашей семьей. Это его долг.

Шампу шагнула ближе. Несколько людей, включая и Касуми, вздрогнули.

— Долг айженя жениться на Шампу. Закон Джокецузоку так гласит!

Касуми собралась с духом, любопытствуя, нападет ли она на нее.

— Боюсь, что нет, — строго сказала она. — Никто из семьи Саотоме никогда с этим не согласится. Ваш закон не имеет над ним никакой власти.

Шампу оскалила зубы. Ее руки крепко сжались и поднялись на уровень груди, почти по своему собственному желанию.

Люди вокруг них ахнули. Несколько мужчин вдруг быстро зашагали, решительно приближаясь к ним. Они знали, насколько опасно это может быть, но они посчитали невозможным просто стоять в стороне и ничего не делать.

Амазонская воительница с удивлением оглядела приближающихся людей. От них не было абсолютно никакой угрозы, но… сегодня Шампу пришла не с целью напасть на женщину перед ней, как бы ей ни хотелось этого секунду назад. И она, конечно, не собиралась сражаться с другими людьми, чтобы этого добиться. Стоило также задаться вопросом, что скажет прабабушка, поддайся она искушению.

Так что, фыркнув и тряхнув длинными волосами, она просто сказала:

— Ты не жениться на айжене Шампу. Помни. — После этого она развернулась, уселась обратно на велосипед и поехала прочь. До всех донеслось дребезжание ее звонка, когда она исчезла из виду.

— Ты в порядке, Касуми-тян? — обеспокоенно спросил один из мужчин.

Касуми одарила его яркой улыбкой, на что он и остальные улыбнулись в ответ.

— Да, конечно. Спасибо, что беспокоитесь обо мне, но уверяю вас, я в полном порядке. Надеюсь, у вас будет хороший день.

Еще раз улыбнувшись всем на прощание, она продолжила свой путь. Глаза толпы последовали за ней, на всех лицах ясно было видно беспокойство.

Аканэ шла домой со школы, вновь чувствуя, как у нее болит живот. Она еще не совсем простила Ранму за то, что он взялся обучать Касуми боевым искусствам, тогда как он всегда отказывался всерьез принять ее боевые умения, хотя то, как он сейчас с ней работал, постепенно стирало это чувство. Что важнее, она все еще сердилась на Ранму за то, что он так легко принял идею жениться вместо нее на ее старшей сестре. Еще она не могла избавиться от обиды на Касуми за «кражу» ее жениха, и это тоже всерьез ее тревожило. Аканэ всегда брала пример со своей сестры, всегда думала о Касуми как о единственном человеке в их семье, кто по-настоящему о ней заботился, и этот образ был, если не уничтожен, то, по меньшей мере, серьезно запятнан.

Этого было достаточно, чтобы у кого угодно разболелся живот.

Молодая женщина по давней привычке автоматически изучала свое окружение. Ей в голову пришла мысль, что ей, вероятно, больше не придется беспокоиться о нападениях Шампу или Кодачи, но брат Кодачи не прекратил свои нападки, особенно с того утра в школе и несмотря на свои травмы. Кроме того, в Нэриме с пугающей регулярностью появлялись случайные психи, чтобы устроить неприятности.

Так что когда из-за угла вдруг выскочил мужчина и преградил ей путь, вытягивая вперед ладонь, Аканэ отреагировала на инстинктах. Она бросила сумку и махнула ногой в сокрушительном пинке, готовясь продолжить его парой мощных ударов. Тем не менее, она не смогла дотянуться, когда человек проворно запрыгнул на стену рядом с ними.

— Э-э, я сделал что-то не так? — спросил он.

Аканэ подняла взгляд.

— Доктор Тофу?!

Мужчина почесал в затылке.

— Собственной персоной. Уже безопасно спуститься?

Аканэ просто кивнула. Доктор спрыгнул и встал перед ней, пока Аканэ наклонялась поднять школьный портфель. Когда она выпрямилась, пара просто посмотрела друг на друга.

После повисшей на долгие секунды тишины Аканэ поинтересовалась:

— Я могу вам чем-то помочь?

Тофу вздохнул.

— Я надеялся, что мы сможем поговорить.

Аканэ внутренне поморщилась, нисколько ни радуясь предстоящему разговору, хотя она не видела способа аккуратно от этого уклониться. Оглядевшись по сторонам, она тревожно спросила:

— Здесь?

Тофу тоже огляделся вокруг.

— Хм, вообще-то, я думал о том, чтобы вернуться в мой кабинет. Он всего в паре кварталов. Я пришел сюда только чтобы, э-э, перехватить тебя по пути.

Аканэ кивнула и молча последовала за доктором до его клиники. Прибыв туда, они оба сменили обувь на тапочки, затем прошли по коридору до его кабинета. Аканэ устроилась в одном из удобных кресел за столом, пока Тофу кипятил и разливал чай. Он вручил одну из чашек Аканэ, прежде чем сесть в свое кресло, затем медленно глотнул чай, собираясь с мыслями. Аканэ терпеливо ждала, пока он начнет, попивая чай и не замечая его вкуса.

— Я надеялся, что мы сможем поговорить о недавнем… изменении помолвки, — наконец, выдавил он.

— А что такого? — осторожно спросила Аканэ, делая еще один глоток.

Тофу вздохнул, видя, что оправдывается его страх, что с Аканэ будет так же сложно, как и с Ранмой. Он подумал минуту, затем предложил:

— Мне трудно поверить, что все сейчас… идет в том направлении, как тебе хочется.

Аканэ отвела глаза.

— Все… сложно. Разумеется. Все, связанное с этим дураком, становится сложным. — Она остановилась, задумавшись над тем, что он сказал. — Что мне хочется… — Она снова остановилась, прежде чем продолжить странно мрачным тоном: — … ну, не только мои желания под угрозой.

Попытавшись обойти этот момент, Тофу мягко заметил:

— Я наблюдал за, хмм, запутанными отношениями между тобой и Ранмой последние пару лет. Я искренне верю, что Ранма не хотел бы, чтобы все дошло до такого.

Аканэ рассматривала свой чай. Нижняя губа задрожала, когда она ответила:

— Не похоже, чтобы он так вел себя. — Уже уверенней она добавила: — Нужно учитывать и желания Касуми. Она похоже… довольно целеустремленна. Приглашения разосланы, и не только.

Лицо доктора отвердело.

— Тем не менее, я должен выразить свою обеспокоенность. Я уверен, что вы все делаете ошибку, самую ужасную ошибку.

Молодая женщина резко повернула к нему голову, пригвоздив его своим взглядом.

— И что же именно вас в этом беспокоит? Это личное дело семей Тендо и Саотоме.

Тофу выпрямился с немного оскорбленным видом.

— Я беспокоюсь, потому что у меня… есть свои желания. Ранма-кун, хоть и хороший парень, э-э, не тот человек, чтобы жениться на твоей сестре.

Глаза Аканэ вспыхнули, ее разочарование вскипело. Ее голос, когда она заговорила, был тих, но холоден:

— А кто же «тот человек»? Вы? Вы правда думаете, что вы можете жениться на Касуми? Вы лепечете и сходите с ума, едва увидев ее! Как вы можете вообще жениться на ней, когда вам не хватает даже стержня чтобы с ней поговорить?

Какой-то беспристрастный уголок сознания Аканэ был ошеломлен там, что она только что сказала такое доктору Тофу. Остальная ее часть была слишком зла, чтобы ее волновало, насколько она вспылила от этой темы.

— Будь вы мужчиной, вы бы давно нашли способ сблизиться с Касуми! Вы бы сказали ей, что вы чувствуете! Моя сестра пришла бы в восторг, что привлекла ваше внимание! Но нет! Вы были слишком заняты своим безумием! Зачем вам нужно было быть таким глупцом? Вы с Касуми давно могли бы заключить помолвку, даже жениться! Тогда ничего этого бы не произошло!

Аканэ села обратно, покрасневшая, тяжело дышащая, чувствующая, как в уголках глаз собирается горячая влага. Она не могла поверить, что сказала все это, но она не собиралась забирать слова обратно. Части ее даже было хорошо, излив долю стресса последних дней.

Тофу опустил глаза на свой чай, мышцы напряглись, пытаясь не расколоть чашку в стиснутых пальцах.

— Раз уж мы заговорили о трусости, — очень, очень тихо сказал он, — мы можем обсудить, насколько открыто и честно ты выражала свои истинные чувства к Ранме.

Гнев Аканэ испарился в порожденном огорчением тепле. Она опустила голову, позволяя своим волосам упасть вперед, чтобы скрыть из вида ее лицо.

Тофу медленно заставил свои пальцы ослабить хватку на чашке, затем поднял руку, чтобы провести ею по лицу, пытаясь немного расслабить напрягшиеся мышцы.

— Прости, Аканэ-тян. В последнее время я сам не свой. И твои слова лишь повторяют те самые мысли, что я говорил самому себе. Правда в том… я не знаю, что делать. Я надеялся… я надеялся, что смогу поговорить с тобой или Ранмой, чтобы, каким-то образом, это исправить.

Аканэ сказала так тихо, что это был почти шепот:

— Я не думаю, что я могу это исправить. Этого хочет Касуми. Это принял Ранма. Я не могу… это не в моих силах. — Она остановилась, после чего добавила: — Мне жаль.

— Как и мне, — так же тихо сказал Тофу.

Они вдвоем молча сидели, допивая чай. Закончив, Аканэ осторожно поставила чашку на стол, затем встала, поклонилась и ушла. Тофу продолжал потягивать свой чай, гораздо медленнее, напрасно ища ответы в его глубинах.

Однажды днем Касуми направлялась в один из цветочных магазинов, чтобы разобраться со своим заказом. Ее шаги были чуть быстрее, чем обычно, так как она выбивалась из графика. В этот самый момент Ранма уже шел домой со школы, и он будет ожидать, что она готова к тренировке. Она смирилась с мыслью, что опоздает, и ей придется столкнуться с его молчаливым неодобрением, и не собиралась терпеть задержек больших, чем было необходимо для завершения ее задачи.

Краем глаза она заметила размытие и отреагировала натренированной реакцией. Касуми уклонилась в сторону, махнув рукой в быстром блоке. Она тревожно хныкнула от резкой боли, когда отбила то, что оказалось гимнастической булавой, с торчащими из нее шипами. Она недовольно отметила проступившую из небольшого укола на руке кровь.

«Ну, — сурово подумала она про себя, — я ожидала, что последний член этого трио в какой-то момент выскажет свое неудовольствие. Полагаю, не стоило ожидать, что она, как остальные двое, решит сперва поговорить».

Куно Кодачи спрыгнула на тротуар перед Касуми, резко рассмеявшись, пока вокруг нее опускался душ из лепестков черной розы. В одной руке она держала длинную ленту, описывая ею круг, готовясь ударить.

Гимнастка громко и гордо заявила:

— Я предупреждала Ранму-сама, что накажу вас, если вы не отзовете свою претензию! Я даю вам последнюю возможность так поступить!

Все проходящие мимо них прохожие остановились посмотреть, давая, тем не менее, паре простор. На лицах были самые разные выражения, от несчастья до откровенного гнева.

— Боюсь, я не могу этого сделать, — вежливо ответила Касуми.

— Тогда, боюсь, мне придется сделать так! — ответила Кодачи. Ее лента метнулась вперед, чтобы обернуться вокруг руки старшей девушки.

Другой рукой Касуми мгновенно вытащила из сумки швейные ножницы и разрезала ленту. Кодачи отшатнулась назад, одновременно с этим потянув ленту. Зная, что лучше ей не влезать в такой бой, Касуми развернулась и побежала.

Старшая из сестер Тендо была далеко не ленива, и всегда была в гораздо лучшей форме, чем могли бы посчитать многие люди. Кроме того, ее сила, скорость и выносливость уже улучшились после обучения ее жениха. Она стремительно летела по тротуару, и толпа перед ней расступалась, казалось, как по волшебству.

К счастью, какой бы магией для этого Касуми не пользовалась, Кодачи ее не разделяла. Люди со строгими лицами заступали ей путь, замедляя ее, когда она вынуждена была прокладывать через них дорогу. Она неоднократно пыталась длинными прыжками сократить разрыв, но сумела лишь не дать расстоянию увеличиться. Однако ее глаза заблестели, когда ее соперница свернула с улицы в сторону дома Тендо.

Уменьшение толпы значило, что разрыв сокращался. Тридцать метров. Двадцать метров. Десять метров. Кодачи радостно рассмеялась, когда ее соперница оказалась в пределах досягаемости ее укороченной ленты. Она отвела руку назад, чтобы ее метнуть… только чтобы ее запястье схватили и с непоколебимой силой удержали.

Человек, схвативший ее за запястье, потащил ее назад и развернул ее, схватив ее за другое запястье и удержав руки за спиной. Разъяренная гимнастка постаралась вывернуться, когда перед ней появился другой человек. Узнала она мгновенно — это была ее старая соперница, Тендо Аканэ, сестра ее последней цели. Зарычав, Кодачи взглянула через плечо на того, кто осмелился ее держать. Ее ярость стократно увеличилась, когда она увидела, что это была рыжая девушка с косичкой.

Однако все ее усилия вырваться ничего ей не принесли, и Кодачи, наконец, успокоилась. Она настороженно смотрела, как Аканэ подошла и встала прямо перед ней. Лицо другой девушки потемнело от гнева.

— Как ты посмела напасть на мою сестру! — сердито огрызнулась Аканэ, откусывая каждое слово, почти выплевывая их в гневе.

Кодачи вскинула голову.

— Я буду драться с любым, кто встанет между мной и моим Ранмой-сама! — задрав нос, сказала она им. — А теперь отпустите меня, крестьянки.

— Мы не отпустим тебя, пока ты не пообещаешь оставить Касуми в покое, — мрачно сказала из-за ее спины девушка с косичкой.

Кодачи рассмеялась.

— Зачем же мне вообще давать такое обещание?

Аканэ подошла ближе и уставилась в лицо другой девушки.

— Потому что ты в меньшинстве. И хоть человек, что тебя держит, возможно, не склонен тебе навредить, я не считаю себя столь благосклонной к тем, кто беспокоит мою сестру. Понимаешь?

Кодачи громко фыркнула.

— Она все равно исчезла. Как трус, кто она и есть. Пока что я оставлю ее в покое.

Ранма отпустил ее, не дожидаясь, пока Аканэ что-то скажет, последняя запротестовала слишком поздно. Гимнастка вывернулась, громко объявив:

— Пожалуйста, передайте Тендо Касуми, что она снова со мной встретится! Если она не оставит моего Ранму-сама! — Она легко отскочила, исчезнув через несколько прыжков.

Войдя в дом, два подростка увидели спускающуюся по лестнице Касуми, одетую в ги. Она решила, что флорист может подождать еще один день. Увидев Ранму, она весело ему улыбнулась и сказала:

— О, хорошо, вот и ты. Поторопись переодеться, я буду ждать в додзе. Похоже, мое обучение сейчас как никогда важно, не правда ли?

Под взглядами ошарашенных сестры и жениха Касуми вышла за дверь. По ее поведению никто бы не догадался, что произошло что-то серьезнее ссоры на школьном дворе по вопросу, чья очередь качаться на качелях. Через мгновение Ранма пожал плечами и отправился переодеваться. Через несколько секунд Аканэ последовала его примеру.

Колон с чувством разочарования вернулась в Некохантен. Сегодня она подошла к человеку, о котором она с неохотой думала как о свекре Шампу, чтобы надавить на него и заставить мужчину отменить брак его сына с Касуми и подтолкнуть парня к Шампу. Мус совершил ошибку, улыбнувшись при виде ее лица, когда она вошла, что привело к трем большим шишкам у него на голове.

Дело не в том, что Генма не согнулся. Он гнулся как ветвь ивы. Проблема в том, что она была уверена, что как и упомянутая ветвь, он распрямился, едва она исчезла из виду. Его низкопоклонство почти подтолкнуло ее сломать его, а не просто попытаться его согнуть. Почти. Она сдержалась, напомнив себе, что она достаточно стара и осторожна, что могут быть последствия, что она будет придерживаться своего плана, пока есть шанс, что он может сработать.

Завтра она загонит в угол отца Тендо. Колон вздохнула. Она предвидела много слез и много плача, с незначительным результатом. Тем не менее, она была полна решимости попытаться.

Урок истории едва начался, когда распахнулась дверь. Все в шоке обернулись, чтобы увидеть ворвавшуюся в класс Тендо Набики, небрежно бросившую «Простите, сэнсэй», когда она подбежала прямо к Ранме. Одной рукой она схватила парня за руку, другой за ухо, и прежде чем кто-то успел отреагировать, вытащила его наружу. Все взгляды остановились на закрывшейся за ними двери, хотя Аканэ вскочила на ноги, чтобы последовать за ними. На все событие ушло менее десяти секунд.

В тот момент, когда они оказались в коридоре, Набики побежала, таща за собой Ранму. Она объясняла быстрым, сдавленным тоном, размахивая перед носом своим сотовым телефоном.

— Мне позвонил продавец из Кодзима, что на Седьмой. В магазине была Касуми, когда влетела Шампу, размахивая этими своими дубинками. Гналась за ней. Касуми спряталась. Они сделали вид, что она выбежала через заднюю дверь, в переулок. Шампу пошла туда. Касуми вышла спереди. Они беспокоятся, что Шампу сможет найти…

Она говорила с воздухом. Ранма выпрыгнул через окно, пока она еще говорила. Набики кинулась к окну и огляделась, но не увидела никаких его признаков. Покачав головой, она понадеялась, что он успеет вовремя. В этот момент подбежала Аканэ, узнала всю историю и тоже умчалась, хотя она, вероятно, окажется там гораздо позже Ранмы.

Прислонившись к стене, Набики набрала на сотовом телефоне домашний номер. Она была не уверена, что Аканэ, ее отец и дядя Саотоме успеют попасть вовремя, чтобы помочь Ранме защитить Касуми от Шампу, или, что важнее, смогут ли они чем-то помочь, если они окажутся там вовремя. Тем не менее, не помешает, если они попробуют. К телефону подошел ее отец, и она быстро объяснила ситуацию.

Ранма проклинал себя, когда бежал по крышам, говоря себе, что он должен был ожидать этого после нападения Кодачи. Но что он мог сделать? Они бы не позволили ему перестать ходить в школу. Он уже тренировал Касуми, но пройдут годы, прежде чем она будет в состоянии защитить себя от человека уровня Шампу, и не похоже было, что у нее когда-нибудь будет надежда на победу. Касуми была во многом прекрасным человеком, у нее была возможность стать прекрасным наставником боевых искусств, но ей не хватало таланта к искусству Аканэ.

Когда он думал, насколько повезло, что кто-то додумался позвонить Набики, ему в голову пришла мысль, что, может быть, ему с Касуми тоже стоит носить сотовые телефоны. Чтобы она могла связаться сразу с ним, на случай, если нападет кто-то еще. Особенно если будет возможность быстрого набора, чтобы было достаточно лишь нажать одну кнопку. Может быть, он сможет убедить батю и дядю Тендо присматривать за Касуми, когда она выходит? Они, по крайней мере, смогут достаточно задержать Шампу, чтобы он успел добраться.

Разве что считая, что Касуми к концу дня будет все еще в порядке. Ранма взялся за дело всерьез и влил в свои ноги еще больше скорости.

Ранма, наконец, добрался до Седьмой и побежал по крышам в сторону дома. Он осматривался в поисках признаков разрушений, смотрящих в одном направлении людей, любых признаков, что здесь недавно прошла разъяренная китаянка-воительница. Через три квартала он увидел, что искал, группу людей, ведущих торопливый разговор, жестикулирующих и указывающих. Дальше были и другие, делающие то же самое. Он мрачно пошел по следу.

Через минуту он увидел огромную толпу, прижавшуюся к забору вокруг канала, взбудоражено переговаривающуюся и даже сердитую. Он перепрыгнул через улицу, чтобы приземлиться на вершине забора, и чуть не свалился от облегчения. В воде стояла мокрая и непривычно потрепанная Касуми, в то время как на берегу стояла Шампу, кричащая на китайском и гневно размахивающая бонбори. Она явно была возмущена тем, что ее цель укрылась в том месте, куда проклятая девушка последовать не могла.

Тем не менее, прежде чем сердце Ранмы начало замедляться, он с ужасом увидел, как Шампу отвела одну руку назад, подняв в воздух булаву. Он прыгнул с забора по длинной дуге, когда ее рука метнулась вперед, и ему удалось отпнуть оружие в сторону, прежде чем оно могло бы попасть в Касуми. Он со всплеском упал в воду, но через мгновение вернулся на поверхность, стряхивая с рыжих волос воду и готовясь к любым дальнейшим атакам.

Увидев, что Шампу от кратковременного шока остановилась, Ранма выпрыгнул из воды и приземлился перед ней. Почти шипя он потребовал:

— Какого черта ты тут собираешься делать?

Китаянка вздрогнула от гневного выражения ее айженя, но через мгновение ее храбрость вновь заявила о себе.

— Ранма айжень Шампу! Шампу дать Касуми шанс отменить свадьбу, но Касуми отказаться! Она сделала себя препятствием!

Взгляд Ранмы ожесточился.

— А препятствия для убийства. Так?

Шампу кивнула.

— Так. — Затем она кинулась мимо него.

Развернувшись, Ранма увидел, что Касуми подошла к берегу. Рванувшись, ему удалось схватить Шампу за длинные волосы. Проигнорировав ее вопль, он схватил ее за запястье и, крутанувшись, отшвырнул ее от берега.

Шампу извернулась, приземлившись на ноги на первые ступени. Она прыгнула высоко в воздух, пролетая над головой Ранмы в сторону Касуми. В прыжке она подняла оставшийся бонбори, готовясь его использовать. Затем Шампу услышала крик «Moko Takabisha». Кричал голос, что она слишком хорошо знала. Шампу резко опустила голову, не веря своим ушам, когда ее ударил посланный Ранмой заряд ки. Китаянка пролетела берег и упала в воду с униженным воплем «Нет!»

Касуми забралась обратно в воду, чтобы подхватить полуутонувшую кошку и вынести ее на берег. Шампу пришла в себя в тот момент, когда Касуми проверяла ее дыхание, расцарапала руку старшей девушки и взглянула на Ранму как на предателя. Этого взгляда он не заметил, так как старательно отводил глаза от ее кошачьего тела. Униженная и не способная в этот момент что-то сделать, Шампу сбежала, за несколько секунд исчезнув из виду.

— Мне жаль, Касуми, — тихо сказал Ранма, не глядя на нее. — Хотел бы я сказать, насколько мне жаль.

Она подошла к нему и положила руку ему на плечо.

— Все в порядке. Я знала, что они разозлятся. Я знала, что такое может произойти.

Он покачал головой.

— Это безумие. Неужели они думают, что убедят меня жениться на них, нападая на тебя? Почему нельзя… почему нельзя просто вернуть все к тому, как было раньше.

— Боюсь, этот момент уже прошел, — мягко сказала Касуми. — Планы завершены. Их объявили. В обратном направлении время не идет. Остается лишь двигаться вперед.

— Я… я не знаю, как тебя защитить, — признался Ранма. Ему сложно было выдавить эти слова. — Думаю, наши отцы могли бы помочь, сопровождать тебя, когда ты выходишь, но если они решатся…

— Мы справимся, — сказала она, все еще мягко, но успокаивающе. — Я поговорю об этом с отцом и дядей Саотоме. Мне не так уж много осталось сделать перед свадьбой. Если все остальные помогут с продуктами и всем остальным, мне не придется часто выходить, пока мы не женимся.

Ранма вздохнул.

— Наверное. Можем попробовать. Может сработает.

Касуми взяла его за руку и легонько потянула.

— Идем домой, Ранма-кун, — тихо предложила она.

Он устало кивнул. Они вместе поднялись по лестнице до улицы, с облегчением встретив Аканэ, когда она подбежала. Не обращая внимания на толпу, все трое направились в сторону своего дома.

Позади них толпа собралась в круг, люди гневно разговаривали друг с другом. Они привыкли, что в их городе мастера боевых искусств постоянно нападают и чуть ли не убивают друг друга. Они не привыкли стоять и смотреть, как нападают на кого-то вроде Касуми-тян. В праведной ярости они согласились в одном — время стоять и смотреть закончилось.

Глава 5. Ресторанные проблемы.

— Черт возьми! — кричала Укё в телефон, — доставить должны были в четверг! Два дня назад! К закрытию у меня все закончится, а теперь вы говорите мне, что не прибудете до понедельника?!

Она остановилась, выслушивая голос на другом конце.

— Ну тогда найдите способ! Окономияки с креветками это как минимум пятнадцать процентов моих продаж! И я не могу делать их без креветок!

Она послушала еще несколько секунд, прежде чем едко ответить:

— Нет все не в порядке! В понедельник утром этому грузовику лучше бы первым делом оказаться здесь! И в будущем я вполне могу вести дела с кем-нибудь еще! — Она с громким стуком повесила трубку.

— Черт подери! — громко воскликнула она еще раз. Развернувшись, она вздрогнула, обнаружив стоящего перед ней ее официанта.

— Что-то случилось, Укё-сама? — с очевидным беспокойством спросил Конацу. — В зале можно было услышать ваш голос.

Укё чуть не зарычала, но сумела взять себя под контроль. Конацу был не виноват.

— Доставка морепродуктов снова облажалась. Почему-то. Теперь они говорят, что не прибудут до понедельника. Я думаю, что у нас достаточно всего, чтобы продержаться выходные, но у нас почти закончились креветки.

Молодой человек в кимоно сочувственно кивнул на ее беспокойство. Укё была не довольна, когда в четверг не было доставки. Связавшись тем же днем с поставщиком, она узнала, что доставят сегодня. Теперь снова отложили. Неудивительно, что она была расстроена.

— Я могу чем-то помочь, Укё-сама?

Шеф-повар пожала плечами, затем строго на него взглянула.

— Почему ты не в зале, не принимаешь заказы к обеденному наплыву? Я знаю, что утром все было тихо, но сейчас люди уже должны подойти. Иди туда.

Конацу опустил глаза.

— Там только два посетителя. Оба обслужены. Я прислушиваюсь к дверному колокольчику.

— О. — Укё подошла к двери и посмотрела на двух мужчин, обедающих за стойкой. Больше никого не было.

— Ха, — сказала она, когда Конацу встал рядом с ней. — Где-то еще сегодня что-то особенное? Вот только я должна была об этом услышать. — Она нахмурилась. — С такими темпами креветок хватит на день. Но все же…

Она подошла к кассе и вытащила немного денег. Развернувшись, она протянула их.

— Держи. Дойди до рынка. Возьми пару коробок креветок, чтобы мы продержались. Похоже, я смогу в одиночку здесь со всем справиться.

Конацу взял деньги и поклонился, после чего развернулся и вышел. К этому времени он достаточно узнал о ресторанном бизнесе, чтобы ему можно было доверить такую задачу, хотя так было не всегда. Укё повернулась к залу и немного обеспокоенно нахмурилась, надеясь, что толпа на ужине восполнит все нынешние пустые места.

Как оказалось, с ужином было не лучше, чем с обедом, и Укё ощутила прикосновение ужаса, когда пересчитала наличные и убрала их в сейф. Это был не самый худший из ее дней — не слишком — но лишь иногда бывало так плохо, что-то из происходящего должно было объяснить отсутствие клиентов. Ну, несомненно, завтра дела наладятся.

Пожелав доброй ночи Конацу, Укё поднялась по лестнице в свою квартиру и со вздохом закрыла за собой дверь. Она попыталась обдумать, каким должен быть следующей ее шаг касательно ее жениха. Конечно, она слышала о том, что Шампу и Кодачи напали на Касуми. Это было бесполезно и глупо, и не имело никакого отношения к Укё, и это не то, что она когда-нибудь бы сделала — она была мастером боевых искусств, а не каким-то варваром. К сожалению, разговор с Касуми тоже не помог. Как и разговор с Ранмой. В этот момент Укё была не уверена, что же еще, если есть что-то, она может сделать. Кроме как испортить, как в прошлый раз, свадьбу. Она съежилась при мысли о том, что ей после этого придется столкнуться с печальным лицом Касуми.

Закончив заданную на понедельник домашнюю работу, Укё переоделась в пижаму и халат, после чего опустилась на колени перед столиком с чашкой чая. Она посмотрела на пустой экран телевизора перед ней, но не стала поднимать пульт и включать его. Ее мысли неустанно смещались к Ранме. И Касуми. И к ней самой. И к свадьбе. И любви.

Если бы только она смогла убедить Касуми отступить. Однако краткий их разговор на эту тему ясно дал понять, что старшая девушка не намерена так поступать. Вопрос Касуми о чувствах Укё к Ранме вернулся непрошеным, беспокоя шеф-повара. «Рискнешь ли ты задать себе вопрос, сколько раз ты ставила потребности Ранмы выше своих?»

— Конечно, я поставлю первым Ран-тяна, — вслух сказала Укё, даже если никто не мог ее услышать. — Я отказалась убивать козла и возобновила нашу помолвку, не так ли?

В голову Укё пришла мысль, что дело не столько в том, что она отказалась от этого, сколько в том, что она не смогла его убить. Как только Ранма прекратил дурачиться и стал серьезен, в день, когда они сразились, она не смогла его коснуться. Молодая шеф-повар тяжело вздохнула.

— Я многое делаю для Ран-тяна. Кормлю его бездонный желудок всякий раз, как он сюда приходит, ведь так? — Укё кивнула сама себе. — А как насчет того времени, когда Хаппосай сделал его слишком слабым, чтобы сражаться. Я предложила позаботится о ним, ведь так? Хотя, если подумать, Аканэ под конец тоже. Ха. Сложно такое припомнить, слишком часто она рядом с Ран-тяном теряет контроль.

Укё улыбнулась, вспоминая этот инцидент.

— И я еще пошла с Ран-тяном искать схему прижигания для его исцеления. Конечно, как и Аканэ. И я пошла с Ранмой и его отцом тренироваться в долину Ёмоги, и мы с Аканэ помогали Колон обучить его Ледяной душе. — Молодая женщина покраснела, вспоминая фотографию с обнаженным Ранмой, что показал ей Саотоме Генма. Чертов мужчина, закрыл пальцем самую важную часть.

Укё нахмурилась, вспомнив, как Аканэ с Ранмой вернулись позже той ночью, и Аканэ была в рубашке Ранмы. Позже ей рассказали, что Аканэ полезла руками в огонь, помогая Ранме научиться следующей части приема, из-за чего ее рубашка и загорелась. Укё покачала головой. Аканэ поступила безрассудно и глупо, пойдя на такой риск.

Эта мысль вызвала воспоминание о событии, произошедшем спустя пару дней, когда она завороженно смотрела на огромный торнадо, означающий, что Ранма победил напавшую на него четверку людей. Как она недоверчиво смотрела, с пересохшим ртом, как Аканэ нырнула в этот вихрь, пытаясь спасти схему, содержащую исцеление Ранмы. Это было безумием, рисковать собой ради…

Укё почувствовала, как у нее в животе все переворачивается, как сдавило горло. Кто в тот день поставил нужды Ранмы выше? Она? Или Аканэ?

— Но Аканэ не любит Ран-тяна! — запричитала она. — Я люблю! Лишь оттого, что я не настолько глупа, чтобы прыгнуть в торнадо, не значит, что я его не люблю!

Укё принялась перебирать воспоминания. Должны же быть и другие времена.

— Тот… Король Игр. Я позволила Ран-тяну поставить мой ресторан. Я могла его потерять. — Прежде чем она успела на этом остановиться, ее совесть напомнила ей, что она ожидала потерять его. Рассчитывала на это, так как Ранма был столь плохим игроком. Таким образом, он должен был пообещать, что останется с ней и позаботится о ней.

Она отчаянно вспоминала другие случаи. Они приходили к ней, следующий убийственнее предыдущего. Как заплатила Набики, чтобы заставить Ранму пойти с ней на свидание. Она хоть потрудилась спросить себя, хочет ли он того? Как победила с Рёгой в гонке на горячих источниках и увидела несчастные лица Ранмы и Аканэ, когда они стояли перед финишной чертой. Не то чтобы она знала, что стояло на карте — лишь позже она узнала, что Аканэ пыталась помочь Ранмы выиграть поездку в Дзюсенкё, чтобы исцелить его проклятие.

Пещера разбитых сердец. Укё вздрогнула, вспомнив, что вся ее цель была в том, чтобы разделить Ранму и Аканэ. Не то чтобы это сработало. Она и Шампу и Кодачи разнесли дом его матери, пытаясь заполучить несуществующее обручальное кольцо. Это было настоящей демонстрацией того, что она заботится о желаниях Ранмы, да?

— Но я люблю Ран-тяна! — с отчаянием снова сказала себе Укё. Она подумала сказать это Касуми. Она подумала, как другая девушка с жалостью посмотрит на нее, спрашивая, как она продемонстрировала свою любовь. Из ее глаз потекли слезы, когда она подумала, как же мало доказательств она может представить.

— Но Касуми даже не любит его, — пожаловалась Укё, смахивая влагу со щек. — Если кто и любит, то это… — Она остановилась, придя в ужас от того, что она чуть было не сказала. Это было невозможно. Укё успокаивала себя, снова и снова, что с самого момента возобновления помолвки, что если и был человек, не желающий выходить замуж за Ранму, то это…

— Аканэ, — почти неслышно прошептала она имя.

Укё встряхнулась.

— Никоим образом, — прошептала она. Она встала. Она слишком много об этом думала, если дошла до столь безумных мыслей. Она пошла налить себе еще одну чашку чая. Глотнув, она обратила свои мысли на решимость дойти до некоего офиса компании доставки и избить менеджера своей лопаткой.

Задняя дверь ресторана открылась. Мус, пошатываясь, вошел внутрь, изо всех сил стараясь не уронить башенку из четырех ящиков у него на руках.

— Самое время! — отрезала Колон, стоя у горшка и помешивая. — Ты должен был вернуться три часа назад! С кем ты подрался? Или мне даже не нужно спрашивать?

Мус с грохотом опустил ящики. Поправив очки на носу, он испепеляюще взглянул на старуху.

— Я ни с нем не дрался. У наших поставщиков здесь, в Нэриме, все закончилось. Или так они сказали. В итоге мне пришлось добираться то Сэтагаи, чтобы что-нибудь найти.

Колон на это подняла брови.

— Почему же ты на попробовал в Сугинами, а вместо этого отправился до следующего района?

Парень скрестил руки.

— Я так и сделал. Вернее, я заглянул в одно место. Когда и они тоже не смогли выполнить мой заказ, я подумал, что потеряю меньше времени, уйдя достаточно далеко… чтобы происходящее не добралось дотуда.

Старейшина амазонок задумчиво кивнула.

— Никакой доставки, и теперь к тому же никто ничего не собирается нам продавать. Легко понять, что это касается, хмм, ситуации с зятем. С другой стороны, я была достаточно осторожна, чтобы не предпринимать пока никаких действий, открыто угрожающих семье Тендо. Интересно, что к этому привело?

Мус пожал плечами.

— Я пытался спрашивать. Я не получил ответов. Только пустые непонимающие взгляды. И я не думаю, что вы хотели, чтобы я выбивал из них правду.

Колон фыркнула.

— Вряд ли. Ситуация и без того достаточно деликатна. У нас кончаются запасы, и в последние дни мало клиентов, так что вряд ли стоит открываться.

Мус несколько смело спросил:

— Сможем ли мы в таких условиях сохранить Нэкохантен отрытым?

Шампу ворвалась через переднюю дверь.

— Прабабушка! У нас посетитель. Он хотеть миску куриного рамэна. — Затем она заметила еще одного человека в комнате. — О, Мус. Ты вернуться. Почему так долго?

— На то была причина, — ответила Колон своей наследнице. — Что касается тебя, мальчик, твой вопрос был дерзок. Но не нужно бояться, что нас прямо сейчас выселят из нашего дома. — Она протянула ему миску рамэна. — Сделай теперь что-нибудь полезное и отнеси это нашему клиенту.

Когда он ушел, Колон перевела встревоженный взгляд на свою правнучку.

— Что-то происходит. У меня на рука достаточно средств, чтобы платить за квартиру и все остальное еще несколько месяцев, но после… — Она покачала головой. — Я не знаю, что происходит, но если это не изменится, мы будем вынуждены скоро уехать. Сомневаюсь, что деревня вышлет нам еще денег, чтобы продолжить твой поиск. Что приводит к важности решения проблемы с твоим мужем, до этой глупости со свадьбой. Тем не менее, у нас пока еще есть немного времени, и ты знаешь, что мне никогда не нравилась идея чрезмерно спешить, когда это затрагивает зятя. Я надеялась, что Тендо Касуми прислушается к своим чувствам.

— Она сделать себя препятствием, — возразила юная амазонка. — Шампу должна…

— Цыц, — строго сказала Колон. — Нападение на Тендо Касуми будет худшим, что сейчас можно сделать. Я запрещаю тебе думать об этом. — Старая женщина задумчиво замолчала, тогда как Шампу спрятала виноватое лицо. Через мгновение Колон продолжила: — Думаю, завтра я снова поговорю с ней. До сих пор гордость удерживала ее на этом пути, но заботы должны были ее подкосить. Несколько тщательно подобранных слов с моей стороны, несколько дней, чтобы над ними подумать, и она может сдаться без боя. Или так я надеюсь. — Она испустила усталый вздох.

Передняя дверь снова открылась. Внутрь вошел Мус, но придержал дверь открытой.

— Простите, старейшина. Этот человек хочет с вами поговорить.

За китайцем проследовал мужчина среднего возраста. Он протянул визитку, которую Колон с неохотой приняла. Опустив на нее взгляд, она прочла:

— Мацусита Хидэаки, инспектор, Нэримский совет здравоохранения.

Она подняла взгляд, пристально глядя на него.

— У нас всего в прошлом месяце была инспекция.

Мужчина немного поклонился, не отрывая от нее взгляда.

— Правила гласят, что проверка может проводиться в любое время. Мы получили жалобу. — Он поднял свой блокнот. — Я должен попросить вас дать мне полный доступ в помещение.

— Конечно, — едко ответила Колон.

Тем временем на тринадцатом этаже офисного здания в деловом районе Токио вокруг стола с конференц-зале собралась группа людей. Мужчина чуть старше двадцати, стоящий рядом со своим стулом с одной стороны стола, только что закончил свой доклад. Иронично искривив губы от переданных им новостей, он вернулся на свое место.

— Ясно, — сказал мужчина во главе стола. Ему было шестьдесят два, но несмотря на серо-стальные волосы, его легко можно было принять за человека десятью годами моложе. Не то чтобы кто-нибудь его недооценивал. Одного взгляда на его лицо, навсегда застывшее в каменном выражении, было достаточно, чтобы не дать сделать такой ошибки.

Его непоколебимый взгляд остановился на его подчиненном, мужчина продолжил говорить:

— В то время как плохим новостям никогда не рады, я рад, что мои люди в этом честны. Однако я заметил, что в вашем отчете кое-что пропущено, Ханатори-сан. Вы не предоставили никакого объяснения, почему на северо-западе Токио доходы упали на двадцать процентов.

Мужчина, только что сделавший доклад, поклонился со своего места, немного опустив глаза.

— Боюсь, я только сегодня получил все числа. Я уже распорядился, чтобы этот вопрос изучили.

Старший мужчина, к которому он обращался, генеральный директор компании, ведущей обширные операции по всей Японии, серьезно кивнул. Хорошо иметь подчиненных, проявляющих разумную инициативу, не дожидаясь, пока им скажут, что делать, и не задерживающихся с ответом на потенциально серьезный вопрос. Суровый человек во главе стола сказал:

— Я буду признателен за копию этого доклада, как только вы его получите.

Ханатори снова поклонился.

— Конечно, Куно-сан.

— Еще раз. На этот раз быстрее.

Аканэ глубоко вздохнула, остановившись на мгновение, чтобы позволить своему взгляду пробежать по обширным прорехам в ее ги. По счастью, ни одна из них не раскрывала ничего неуместного. «Пока что», — подумала она про себя. Пристально уставившись на парня перед ней, Аканэ начала свое нападение, хотя ей немедленно пришлось извернуться когда она побежала.

Касуми в стороне закончила свои утренние упражнения и стояла, прислонившись к стене додзе, слегка похлопывая полотенцем по шее и под подбородком. Она с испуганным увлечением смотрела, как Ранма снова и снова взмахивает боккэном, оставляя в воздухе заметные искажения, где сконцентрированное клинком воздушное давление летело в сторону ее младшей сестры. Аканэ уклонялась и уворачивалась от них, быстро сокращая разрыв до нападающего на нее. С финальным криком «кия» она нанесла точно выдержанный удар в солнечное сплетение Ранмы, от которого он отшатнулся, вместо того чтобы уклоняться.

— Хорошо, — поздравил ее Ранма. — На этот раз у тебя только один разрез, на левом рукаве. — Он покачал головой. — Ты улучшаешься гораздо быстрее, чем я ожидал.

— Говорила же, что я настоящий мастер боевых искусств, — выдавила Аканэ, упершись руками в колени.

Касуми с грустной улыбкой увидела, как Ранма быстро отвернулся, пряча покрасневшее лицо. Ясно было, что младшая сестра не знала, что она только что продемонстрировала Ранме под верхом своего ги. Эта стеснительность была одним из самых милых его качеств; жаль, что Аканэ, казалось, так и не узнала об этом. Старшая девушка посмотрела, как ее жених подошел к ней.

— Думаю, нам лучше идти, — предложила Касуми. — Вам двоим нужно поторопиться и вымыться, если вы хотите вовремя добраться до школы.

Ранма осмотрел себя.

— Не думаю, что мне это нужно. Я не делал ничего напряженного. Хотя вы с Аканэ… — Он развернулся, чтобы оглядеть свою бывшую невесту.

Она показала ему язык. По ее лицу стекал пот, ко лбу и шее прилипли нити волос, разрезы в ее форме, мокро облепившей все ее тело, Аканэ демонстрировала мастеру боевых искусств почти неописуемо привлекательную фигуру. Он тяжело сглотнул и снова отвернулся.

— Да, лучше нам пойти, — согласился он.

Когда они прошли через дверь в дом, они чуть не столкнулись со спешащей к ним Набики.

— Как раз вовремя, — сказала им средняя сестра. — Колон на проводе. Хочет с тобой поговорить, — сказала она Касуми.

Старшая девушка невозмутимо прошла по коридору и взяла трубку.

— Алло? — сказала она. — Это Касуми.

Несколько мгновений она слушала, а после паузы задумалась. Все были заняты, и нужно было учесть некоторые последние события. Наконец, она ответила:

— Я не думаю, что прийти сюда будет такой уж хорошей идеей. Возможно, мы сможем встретиться где-нибудь еще. Вам известен чайный домик Коидзуми?

Она снова послушала, после чего кивнула.

— Очень хорошо. Возможно, мы там встретимся… секунду, пожалуйста.

Она повернулась и посмотрела на своего жениха, коснувшегося ее руки и энергично помотавшему головой.

— Ты никуда не пойдешь с этими амазонками, — прошипел он сквозь зубы.

— Я не могу проявить такую невежливость и отказаться поговорить с ней, — мягко сказала Касуми.

Ранма прорычал, но он понимал, когда спорить бесполезно.

— Тогда договорить на после школы, — прошептал он. — Чтобы мы смогли пойти с тобой.

Касуми, молчаливо соглашаясь, улыбнулась ему. Вернувшись к телефону, она сказала:

— Мы можем встретиться там в половину четвертого? Да? Хорошо, я с нетерпением жду нашей с вами встречи. До свидания, старейшина. — Она повесила трубку, все время игнорируя недовольный взгляд Ранмы.

Во второй половине дня Колон терпеливо сидела за столом в чайном домике, думая о скорой беседе. Она не задумывалась о провальной инспекции в прошлый день, ее размышления о том вечере были загнаны подальше в уголок ее сознания, чтобы разобраться с ними позднее. С другой стороны, часть ее мыслей была занята загадкой людей, что она заметила ранее, гуляющих по улице снаружи ее ресторана. Они слишком явно ничего не делали. Тем не менее, они прикладывали слишком мало усилий, если их целью было шпионить за ней, даже не обращая внимания на тот факт, что им нечего было узнавать. Вздохнув, Колон отбросила глупцов как не имеющих никакого значения.

Древняя старуха подняла глаза, услышав звякнувший над входной дверь колокольчик, после чего ее глаза расширились, когда она увидела входящих внутрь Ранму и Аканэ, их движения демонстрировали, что они были готовы ко всему. Они оба на мгновение уставились на нее, затем скользнули в стороны, чтобы осмотреть внутри каждый уголок. Кивнув друг другу, они прошли дальше внутрь, отходя от двери.

После чего внутрь вошла Касуми. За ее спиной были ее отец, Тендо Соун, и отец Ранмы, Саотоме Генма. Оба мужчины были в ги, и лица обоих были абсолютно серьезны. Они изучили интерьер, так же как и их дети. После этого вся группа собралась вместе.

— А… похоже, я несколько в меньшинстве, — нерешительно объявила Колон.

Ранма и Касуми скользнули за столик, сев напротив нее. Остальные уселись за соседним столом. Ранма грубо ответил ей:

— Мы не собираемся рисковать после того, что уже произошло.

Колон покосилась на него, мысленно планируя избить свою правнучку до грани жизни и смерти, если произошло то, что она подозревала, и девушка намеренно это от нее скрыла.

— Похоже, мне известно не все, что произошло. Могу я спросить, что случилось?

Касуми ответила:

— Шампу выразила свое неудовольствие касательно предстоящей свадьбы. Боюсь, по большей части физически. Мой жених и мой отец посчитали, что для меня будет неразумно выйти без сопровождения. — Она мило улыбнулась Ранме.

Ранма долго и слегка сердито посмотрел на Касуми.

— Выразила свое неудовольствие? — негромко повторил он. Повернувшись к сидящей через стол старухе, он зло поправил: — Она имеет в виду, что Шампу чуть не оторвала ей голову! Оторвала бы, не прибудь я в последний момент.

Колон закрыла глаза и глубоко вздохнула. С Шампу она разберется позднее, сейчас ее внимания требовали и другие вопросы. Снова открыв глаза, она сказала:

— Ясно. Даю вам слово, что я ничего об этом не знала. Честно говоря, я не хочу кому-то навредить. — Она на мгновение остановилась, после чего продолжила, прежде чем кто-то еще мог заговорить. — Несмотря на это, вы должны понять нашу точку зрения. Ваше намерение устроить эту свадьбу вступает в противоречие с нашими законами.

Касуми мягко ответила:

— Как я сказала ранее, я сожалею о ситуации с вашими законами. Но соглашение между семьями Тендо и Саотоме должно быть исполнено.

— Этого не произойдет, — сказала Колон. — Предупреждаю вас, у вас крайне мало времени на то, чтобы изменить свое мнение по этому вопросу. Я сказала, что не хочу кому-то навредить. Если вы тоже не хотите, чтобы кто-то пострадал, я призываю вас пересмотреть свое намерение.

— Не угрожайте моей сестре! — горячо сказала Аканэ.

Колон повернулась в ее сторону, но сохранила контроль над своим голосом.

— Тогда вразумите ее. — Она повернулась обратно к паре напротив нее. — Если вы вынудите нас действовать, в потенциальном хаосе может произойти ненамеренное несчастье.

— Тогда вам лучше ничего не пробовать, — мрачно сказал Ранма. — Или какое-нибудь «несчастье» просто может произойти.

Старейшина амазонок глубоко вздохнула. Она была еще не — пока что — готова наращивать конфликт. Если уж на то пошло, если и придет время для эскалации конфликта, то она, скорее, сделает это намеренно.

— Мы предлагаем тебе широчайшие возможности, зять. Та займешь уважаемую позицию среди наших людей. У тебя будет возможность изучить приемы боевых искусств, о которых ты мог только мечтать. У тебя будет возможность оставить свой след в следующем поколении Джокецузоку. Сравни это с тем, что предлагают здесь! Запущенное додзе и жена, которая тебя не любит. Выбери с умом, и мы все можем быть довольны результатом.

Она вполне ожидала появившегося во время ее речи замкнутого вида Касуми, как и сердитых выражений Тендо Соуна и Аканэ. Со вздохом разочарования она увидела, что и Ранма сердито смотрит на нее. Колон снова заговорила, прежде чем кто-то мог что-нибудь сказать.

— Хорошенько обдумай мои слова. Вполне может быть, что я в последний раз говорю тебе это.

Прежде враждебных слов кого-то еще заговорила Касуми, ее голос был тих, но хорошо имитировал абсолютную незаинтересованность.

— Возможно, вам с Шампу тоже стоит хорошо все обдумать. Поспешные решения могут вызвать сожаления и у вас.

Колон покачала головой.

— Я сказала то, что должна была сказать. Теперь я уйду. Зять, надеюсь скоро увидеть тебя, по доброй воле. — Она поднялась, а затем, шаркая ногами, вышла из комнаты. Все проводили ее взглядом, пока она не ушла.

— Вот и все, — объявил Ранма. — Я брошу школу на оставшуюся часть семестра. Не то чтобы там много что осталось. Нам нужно защитить Касуми.

Полностью согласившись на этот раз со своим бывшим женихом, Аканэ заявила:

— Я тоже. Мы за тобой присмотрим, онээтян.

Касуми с печальной улыбкой перевела взгляд с одного на другого.

— В этом нет необходимости. Разве вы не поняли? Старейшина Колон не Шампу. Она не навредит мне, если ей это не поможет. Нет, если она решит действовать, то она придет за Ранмой. Он единственный, кто для нее важен.

Ранма ошеломленно уставился на нее.

— О, — тихо сказал он.

Прошло несколько дней. Нэкохантен вывесил знак, гласящий, что они временно закрыты. У-тян пыталась выжить на горстке заходящих посетителей, людей, что случайно проходили через город. Кодачи снова попыталась напасть, пока Ранма был в школе, но ее отбросили объединенными усилиями Соуна и Генмы, прежде чем она смогла добраться до Касуми. Ее брат Татеваки из-за сломанной челюсти был благословенно тих, но дал понять, что он полностью поддерживает предстоящую свадьбу. Записки, что он пытался передавать Аканэ, раздавливались и выбрасывались непрочитанными.

В конце недели, в середине дня, Колон вошла в спальню Шампу над Нэкохантеном. Наклонившись, чтобы заглянуть внутрь клетки, она спросила:

— Теперь ты будешь стараться делать все, как тебе скажут, не так ли?

— Мяу!

— Очень хорошо. — Старуха открыла дверцу клетка, позволив кошке выбраться, затем вылила горячую воду из принесенного с собой чайника на свою проклятую наследницу.

Шампу вздрогнула от облегчения, наконец, снова стать человеком, когда она подняла свою одежду и натянула ее.

— Шампу обещать. Но что нам делать? Свадьба уже близко.

Колон вздохнула.

— К сожалению, это так. Похоже, зять сделал неразумный выбор. Боюсь, пришло теперь время, э-э, убедить его пойти с нами. Знаю, ты надеялась, что будет иначе, но, похоже, так не получится.

Шампу, стиснув зубы, отвернулась. Она попыталась проигнорировать боль в груди, услышав слова окончательного и прямого заявления, что Ранма отказался выбрать ее. Повернувшись обратно, она спросила:

— Когда?..

Она оборвала себя, когда Колон подняла руку, услышав легкие шаги на лестнице снаружи. Через мгновение раздался стук в дверь.

— Вы здесь, старейшина?

— Мы обе, — ответила она. — Входи, Мус.

Парень вошел, кивнув и счастливо улыбнувшись в сторону Шампу, вновь увидев ее человеком. Девушка сделала вид, что не заметила этого. Вздохнув, он повернулся и протянул Колон конверт.

— Только что принесли почту. Выглядит официально.

Колон открыла конверт и вынула лежащий внутри один лист бумаги. Быстро его изучив, она рассеянно сказала:

— Вот и все, Мус.

Слегка нахмурившись, он повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Слышно было, как он спускается по лестнице.

— Что это, прабабушка? — спросила Шампу.

Колон вздохнула.

— Боюсь, дальнейшие последствия твоего идиотизма. Похоже, наш домовладелец выселяет нас.

— Он не мочь так сделать! — запротестовала Шампу.

— Конечно могут, — сурово сказала ей Колон. — Я уже говорила тебе, что тебе стоит обращать больше внимания на деловые вопросы. Наш «домовладелец» не один человек, это крупная компания. Вряд ли я могу угрожать всем их сотрудникам до единого, и угрозы их высшему руководству вызовут международный беспорядок, что привлечет нежелательное внимание со стороны Пекина. Бессмысленно будет доводить дело до суда. Мы китайцы. У нас не будет ни шанса.

— Тогда что нам делать? — спросила встревоженная девушка.

— У нас еще есть несколько дней, но… — Она снова вздохнула. — Думаю, пора действовать. Сегодня, во время ужина. Все в доме Тендо соберутся в одном месте. Используем немного этой парализующей пыльцы, что я украла у Куно. Мы заберем Ранму, и ни он, ни кто-то еще и пальцем не сможет пошевелить, чтобы остановить нас. — Она пригвоздила Шампу стальным взглядом. — Никому нельзя вредить. Понимаешь меня? И так плохо будет злить Ранму. Я не хочу разбираться с чьей-то убийственной яростью.

— Шампу сделать как сказано, — угрюмо пообещала девушка.

— Я рада это слышать. Мы превратим Муса и запрем его в его клетке, чтобы он не помешал. Как только мы заберем Ранму, нам придется быстро уйти. Я хочу уйти с ним подальше, прежде чем кто-нибудь попытается нас остановить. Боюсь, нам придется держать его под наркотиками. — Она критически взглянула на свою наследницу. — Разомнись немного, пока есть время. Ты закостенела за время своего наказания.

Шампу кивнула и потащилась вниз по лестнице, направляясь к заднему двору, чтобы сделать несколько ката. Колон осталась строить планы, грызть губу и пытаться понять, что же еще может пойти не так. Жизненно необходимо было преуспеть с первой же попытки, пока на их стороне будет элемент неожиданности. Конечно, Ранма и остальные знают, что они в итоге что-нибудь попробуют, но это не то же самое, что знать, что они решили напасть.

В нескольких кварталах оттуда Укё испуганно смотрела на письмо в руке, почти точного близнеца полученного Колон.

— Выселяют?! — недоверчиво воскликнула она. — Почему?!

Конечно, в каком-то смысле она уже знала, почему. Она давно уже поняла, что слишком многое шло не так, чтобы это было простым совпадением. Все было связано с предстоящей свадьбой. Или, вернее, ее противодействию этой свадьбе. Как член местного делового сообщества, Укё знала о большом уважении к Тендо Касуми, ребенку, что заняла место своей матери после несчастной и преждевременной смерти женщины и которой удалось сохранить одну из виднейших местных семей. Просто она никогда не задумывалась о последствиях, пока они не вцепились ей в горло.

Ничем не помогли бы возражения ее поставщикам и остальным, что она не нападала на Касуми, как Кодачи и Шампу. В представлении местных жителей, Укё была мазана тем же миром, ее прошлые действия вернулись и аукнулись ей. Она снова задалась вопросом, как же в то время взрывающиеся окономияки могли показаться хорошей идеей.

Ощущая беспомощность еще даже прежде чем начать, Укё взяла телефон, чтобы попытаться связаться с кем-нибудь, кого она может расспросить о своей проблеме, набрав номер, написанный на уведомлении о выселении. Как она и боялась, каждый человек, с которым она разговаривала, был абсолютно вежлив и услужливо переключал ее звонок в более подходящий офис. После десятка таких переключений она сдалась, вернув трубку на свое место.

Молодая шеф-повар медленно опустилась в кресло, оглядывая пустые места в обеденном зале.

— Что мне делать? — риторически спросила она. Конацу после вопроса на мгновение поднял глаза, прежде чем продолжить протирать безупречную стойку.

Она чувствовала, как будто ее раздавливает, когда против нее обернулся весь мир. Уже не только Ранма отказывался принять решение. Не только его родители настаивали, чтобы он женился на одной из Тендо. Не только Шампу или Кодачи и вызванные ими проблемы.

Нет, это были все. Или, по крайней мере, все в Нэриме. Ну и как ей бороться со всем городом, чтобы завоевать мужчину, которого она любит?

«Но любишь ли ты его?» — не смогла не спросить она себя.

— Он… он должен… жениться на мне. — Она негромко сглотнула. — Ми-милой не-невесте. — Она опустила голову, пряча лицо в ладонях.

Молодой женщине горько пришлось признать, что все закончено. Невозможно было бороться с выступившими против нее силами. Она придет к Ранме, сегодня же, попробует в последний раз заставить его понять, что с ним должна быть она. Если она не сможет… если она не сможет…

«Я должна. Я должна убедить его, — почти сломавшись, сказала она сама себе, — если я не смогу, то останется только сдаться. Пожалуйста, Ран-тян…» — Даже в мыслях она умолкла, стараясь найти в себе хоть какую-нибудь искру надежды.

Мус поднял глаза на неожиданный звук. Слишком поздно, когда на него обрушилась волна воды. Он сердито крякнул, но не смог увернуться от крепко его схвативших рук. Через мгновение его заперли в клетке, оставив его бессильно биться крыльями в решетке.

— Идем, Шампу, — сказал иссохший голос. — Пыльца готова. Ее должно хватить на всю семью.

Они вдвоем покинули ресторан. Когда они запрыгнули на крышу, Колон нахмурилась, поглядев вниз. Чуть дальше по улице беззаботно бездельничали несколько человек, примелькавшихся за последние несколько дней, и которых она отбросила как неважных. Пока они прыгали вперед, что-то насчет наблюдателей ее обеспокоило, из-за чего она задумалась, не слишком ли она поспешила их проигнорировать.

Стоящий на проходящей перед Нэкохантеном улице мужчина поднял руку с сотовым телефоном.

Через несколько мгновений старейшина амазонок негромко выругалась, когда ей пришло в голову, что выработанные сотни лет назад, задолго до современных технологий, инстинкты могли подвести ее. Она ощутила внезапное беспокойство, что эти люди, возможно, были там, чтобы заблаговременно предупредить Тендо, если покажется, что они с Шампу решат принять меры. Тем не менее, если это так, скорее всего, уже слишком поздно предотвращать такое предупреждение, что значило, что Ранма, вероятно, уже знает, что они идут. Она хотела пнуть себя, но сурово произнесла старую поговорку о планах на бой. Они уже взялись за дело. Ранма знает, что они готовы действовать, так что не было никакого смысла ждать еще день. Они ударят сейчас, надеясь, что Саотоме и Тендо не будут готовы к тому, что последует.

Когда две китаянки бежали и прыгали по крышам зданий, Колон нахмурилась, увидев в нескольких кварталах впереди какое-то движение на крышах, частично скрытых сгущающимися сумерками. Замеченное движение продолжало нарастать, и когда они приблизились, Колон и Шампу остановились. Насколько они видели, на всех крышах перед ними стояли толпы людей, не оставляя свободного места приземлиться. Посмотрев вниз, они увидели, что и улицы между домами также заполнены.

— Что они делать? — в замешательстве спросила Шампу. — Они не мастера боевых искусств. Не суметь нас остановить.

Колон огляделась вокруг. Все люди, насколько она видела, были мрачны. Многие держали в руках различные орудия. Бейсбольные биты, грабли, кухонные ножи, изредка даже катаны или другие клинки. Но это смешно. Они с Шампу могут с легкостью пройти через таких людей. У глупцов не будет иного выхода, кроме как уступить или рисковать пострадать.

На крыше прямо перед ними трое мужчин вытащили из карманов полоски белой ткани. Подняв их, они повязали их узлом вокруг голов, по центру были изображения восходящего солнца. Они гордо встали, ожидая.

— Камикадзе, — резко прошептала Колон.

Шампу повернулась к ней.

— Что прабабушка сказать?

Пожилая женщина устало опустила плечи.

— Они не отойдут в сторону, если мы попытаемся пройти, — тихо сказала она. — Они собираются пожертвовать собой, если мы пойдем.

Шампу недоуменно огляделась.

— Они сильно-сильно глупы. Они нас не остановить. Только много людей пострадать.

— Именно, — побежденно сказала Колон. — Думай, дитя! Что произойдет, если завтрашние газеты опубликуют историю, что двое граждан Китая зверски убили сотни японцев? Как ты думаешь, поблагодарит ли нас Пекин за попытку начать войну? Как ты думаешь, что они сделают ради перемирия?

Старейшина Джокецузоку покачала головой, чувствуя во рту горечь.

— КНР отказалась от попыток раздавить нас, потому что за это придется заплатить слишком высокую цену. Пока мы оставались практически неизвестны, они могли это принять. Но если они изменят свое мнение… не важно, если мы убьем сотню за каждого нашего павшего воина. Наш народ не выдержит таких потерь против числа, что они могут послать против нас.

— Но что нам делать? — спросила Шампу, снова оглядевшись по сторонам. — Не пройти не навредив людям. Мы попробовать что-то еще?

Колон кисло рассмеялась.

— Ты правда думаешь, что ответственные за это люди еще не предупредили семью Тендо? Они уже знают, что мы решили действовать. Они уже ожидают боя, и если мы прождем еще, они будут полностью к этому готовы. Я могла бы победить Ранму, если он наготове и ждет меня. Возможно. Сохранить его целым это уже другой вопрос. Как ты оцениваешь свои шансы против Саотоме Генмы, Тендо Аканэ и Тендо Соуна, пока я сражаюсь с Ранмой? Против одного из них, конечно, но всех сразу?

Она замолчала, рассматривая возможности. Теперь их жертва была предупреждена, из-за ее близорукого игнорирования наблюдателей. Ранма вряд ли выйдет куда-то один. Даже если так, лучший ее шанс был в неожиданности. Полномасштабная битва предполагает ужасные шансы, против парня, победившего лидеров племен как мусков, так и фениксов. Предполагая, что она победит, что было отнюдь не гарантированно, какие будут шансы, что он будет цел и здоров, когда все закончится?

Не упоминая вопроса о том, как в первую очередь вообще оказаться рядом с ним. Старейшина костьми знала, что каждый ее и Шампу шаг будет отмечен. Они столкнулись не просто с горстью Саотоме и Тендо, но с городом тысяч, которые, казалось, готовы были пожертвовать собой, чтобы не дать им добраться до их цели.

Древняя женщина, гордый воин гордого народа, рассмотрела оставшиеся им ближайшие несколько дней и не увидела ничего кроме… унижения. С беспомощным разочарованием стоять в стороне или без толку вертеться неподалеку. Она предвидела предотвращаемые попытки подойти к их цели, потому что она не посмеет силой проложить путь через стоящих между ними людей, что делало такие усилия бессмысленными даже до их начала.

Колон склонила голову.

— Мы проиграли, — прошептала она.

— Прабабушка! — воскликнула Шампу.

— Нет! — покачала она головой. — Воин должен знать, когда принять поражение, каким бы болезненным оно ни было. Ранма отказался прийти к нам и теперь предупрежден. Люди этого города не позволят нам даже приблизиться. Я с самого начала совершила фатальную ошибку, посчитав, что могу атаковать в любой выбранный момент. Теперь нам придется либо стоять в стороне и ничего не делать, отказавшись от дальнейших попыток, пока в какой-то момент в будущем парень не окажется в браке, чего мы не можем допустить. Или же бесполезно попробовать это снова, столкнуться с такой же ситуацией и снова пойти на попятную. Ну… я, например, не пожертвую своей гордостью, чтобы беспомощно барахтаться на потеху этих… людей. Пора идти домой.

Шампу хотела протестовать. Хотела кричать. Хотела выкосить толпу, молча стоящую на крышах и улицах перед ними. Но старейшина сказала. Для достижения их цели до назначенного дня свадьбы придется вырезать воспротивившуюся им толпу, а это нельзя сделать, не рискуя самим существованием их собственного народа. Не получится и подождать, что в какой-то момент что-то решится, потому что собственная претензия Шампу испарится в момент женитьбы Ранмы на другой. По ее щекам потекли слезы, подавленная отчаянием, Шампу в принятии опустила голову.

— Не будет никакого боя! — звонко крикнула Колон. — Я не режу овец! Сообщите главе клана Тендо, что все кончено. Мы уходим и навсегда стряхнем с ног пыль этого города!

Не сказав больше не слова и даже не оглянувшись, она развернулась и запрыгала прочь. Шампу немедленно последовала за ней, пытаясь сглотнуть застрявший в горле ком. Прибыв в кафе, они выпустили ошеломленного Муса и сказали ему собирать вещи. В Японии у них ничего не осталось, и ни одна из женщин не желала видеть еще один восход солнца над городом их поражения.

Глава 6. Препятствий больше нет.

Укё тщательно заперла за собой дверь ресторана, выходя во влажный вечерний воздух. Над ней смутно мерцали звезды, когда она отправилась вниз по улице, и она постаралась разжечь в своих глазах надежду. Сосредоточившись на своих мыслях, она продумывала аргументы, которыми она скоро воспользуется. Каким-то образом ей нужно будет убедить Ранму сделать правильный выбор.

Ее мысли настолько ее отвлекли, что Укё не заметила наблюдающих за ее уходом людей, принявших к сведению, в каком направлении она направила свои стопы. Тем не менее, она не могла не заметить результата, когда через несколько кварталов молодой шеф-повару пришлось внезапно остановиться. Она моргнула, осознав, что на тротуаре перед ней нет свободного места. Перед ней плечом к плечу стояло несколько человек. Пока она озадаченно разглядывала их, подошли еще люди, заполняя улицу. Вскоре не осталось никакой возможности пройти, даже если бы она сошла с тротуара.

— Что происходит? — неуверенно спросила она.

Перекрывающие ей дорогу люди молчали, с каменными лицами наблюдая за ней.

— Не могли бы вы дать мне пройти? — спросила она, мало надеясь, что они позволят. Конечно, никто не пошевелился.

Укё подумала запрыгнуть на крышу, но, поглядев вверх, она с изумлением заметила, что люди уже были и там. Ясно было, что они не собирались позволить ей пройти дальше. И, конечно, у молодой мастера боевых искусств не было никакого желания силой прокладывать себе путь. Если она не сможет мирно убедить их позволить ей пройти, ей не останется ничего другого, кроме как вернуться домой и отказаться от возможности лично поговорить с Ранмой.

Она обдумывала ситуацию, изучая толпу, терпеливо и не двигаясь стоящую перед ней. Их целью, по-видимому, было усложнить ей прибытие к дому Тендо, где она могла бы, предположительно, устроить дальнейшие неприятности для Касуми и будущей свадьбы. Укё покорно вздохнула, признав в этом еще одно проявление тактики, не так давно устроившей столько проблем для ее бизнеса. Но даже если и так, то что ей с этим делать — просто сдаться?

Она решила, что если и есть то, что она не будет пытаться делать, то это силой идти через толпу. Особенно с учетом мельком замеченного у них оружия. Не то чтобы она опасалась пострадать, но она могла бы кому-нибудь навредить, если бы ей пришлось защищаться. В итоге Укё решила вернуться в свой ресторан и попытаться связаться с Ранмой по телефону. Возможно, она сможет убедить его прийти к ней и поговорить?

На звонок ответила Набики, но она без вопросов позвала Ранму. Спустя минуту на проводе раздался его голос.

— Привет! У-тян? Что случилось?

— Хотела спросить, не сможешь ли ты ненадолго зайти ко мне. Мне очень нужно с тобой поговорить. Пожалуйста?

Она услышала на другой стороне вздох.

— Прости, не могу. Амазонки недавно кое-что устроили. Пока что они, кажется, отступили, но они могут позже повторить попытку. На этот случай я должен оставаться здесь.

— О, — слабо ответила она.

— Думаю… — Он замолчал. — Думаю, ты можешь прийти сюда. Пока ты пообещаешь оставить лопатку у себя и ничего не пробовать.

— Эй! — сердито воскликнула Укё. — За кого ты меня принимаешь? Я не собираюсь ни на кого нападать.

— Прости, — сказал Ранма. Хотя не похоже было, чтобы он извинялся. — Шампу и Кодачи уже нападали на Касуми. И ты, как известно, легко загораешься, когда дело доходит до женитьбы на мне. Или это кто-то другой послал взрывчатку в прошлый раз, когда я чуть не женился?

Укё нерадостно покраснела. Отказавшись отвечать на последний его вопрос, она сказала:

— Даже если бы я этого хотела, есть не дающая мне прийти проблема. Соседи не хотят меня пропускать.

— О. Мм. — Ненадолго повисла тишина. Укё было интересно, о чем думает Ранма. Злится ли он, что люди так с ней обращаются? Согласен ли он с ними? Или он просто запутался? Зная Ранму, скорее всего последнее.

Наконец, он снова заговорил.

— Вот что. Подожди. Кто-нибудь придет к тебе и проводит тебя сюда. Думаю, так они тебя пропустят. Скоро увидимся. — Он повесил трубку, не дожидаясь ее ответа.

Не зная, чего ожидать, но не имея лучшей идеи, Укё принялась ждать. Через полчаса в дверь к ней постучали. Открыв ее, шеф-повар с удивлением обнаружила стоящую там Аканэ.

— Мм… — Укё старалась восстановить душевное равновесие. — Ты пришла помочь мне поговорить с Ран-тяном?

Аканэ поджала губы.

— Это была не моя идея. Но все решили, что ни Ранма, ни Касуми никуда одни не пойдут, пока мы не узнаем, чем заняты амазонки. Мы с Ранмой и Касуми подумали, что ты сдержишь слово и просто хочешь поговорить. Думаю, ты все еще наш друг, хотя некоторые из соседей сейчас не уверены, что тебе стоит доверять. Так что пошли.

Укё испытующе посмотрела на девушку.

— Просто я удивлена, что ты готова позволить мне… То есть, я не думала, что ты рада тому, что происходит.

Аканэ отвернулась, не желая, чтобы ее одноклассница и бывшая соперница увидела то, что может показаться в ее глазах.

— Решение принято. Касуми и Ранма женятся. Нет ничего, что я… нет ничего, что ты можешь с этим сделать. Иди и поговори с Ранмой обо всем, о чем только захочешь. От этого не будет никакой разницы.

Укё почувствовала внутри себя иррациональный гнев.

— Знаешь, я наполовину убедила себя, что ты заботилась о нем. Видимо, я ошиблась, раз уж ты не готова за него бороться.

Аканэ по-прежнему не смотрела в ее сторону. Ее голос был тих, с заметой мукой.

— Касуми моя сестра. Она практически сама меня воспитала. Я всем обязана ей. Если этого хочет она, и этого хочет Ранма, то пусть так.

Укё скрестила на груди руки.

— Ну, я не сдамся, если не услышу от него самого, что именно этого он и хочет. Ему придется взглянуть мне в глаза и прямо сказать, что наша помолвка для него ничего не значит. Идем.

Больше Аканэ ничего не сказала. Две девушки молча покинули ресторан, идя бок о бок. Они прошли мимо многих людей, но ни один им не помешал. Однако Укё медленно сникала под неумолимым недоверием, что она видела в устремленных на нее взглядах. Она не хотела представлять, как бы они действовали, будь у нее при себе заметно оружие.

Слишком скоро перед ними замаячили ворота дома Тендо. Когда они вошли внутрь, перед ними появился Ранма, остановившись у самой лестницы.

— Привет, У-тян, — спокойно, но отстраненно сказал он. — Полагаю, ты хочешь поговорить наедине. Пошли наверх.

Аканэ нахмурилась, но ничего не сказала. Укё тихо последовала за Ранмой, пытаясь понять, что творится у него в голове Он не был так холоден к ней. Во всяком случае, не настолько. Может быть, отвлекся? Его мысли, казалось, были далеки отсюда.

Когда он опустился, скрестив ноги, на полу своей комнаты, Ранма спросил:

— Итак, чего хочешь?

Укё вздохнула и опустилась на свои колени.

— Ты знаешь, что я хочу. Ты мой жених.

Ранма ни отвернулся, ни опустил глаза, ни вздрогнул, ни рассердился. Он просто выглядел усталым. По-настоящему вымотанным.

— Мы уже говорили об этом, разве нет?

— Ага, — ответила она. — И ты сказал, что все пройдет.

На этот раз он поморщился.

— Похоже, я ошибся, — тихо сказал он ей. — С тех пор, как я попал сюда, всякий раз, когда казалось, что что-то изменится, ну, ничего не менялось. Все всегда возвращалось к тому, как все и было. Похоже, я начал думать, что все всегда будет по-прежнему. Что вы, девушки, все так же будете гоняться за мной, когда мы все постареем и поседеем.

Укё фыркнула, представив это.

— Нет, спасибо. — Она остановилась, успокаивая свой голос, чтобы он не казался слишком уж умоляющим. — Ты все еще можешь отступить. Я твоя невеста. Просто скажи им, что ты хочешь жениться на мне. Касуми поймет. Тебе не придется беспокоиться, что Шампу нападет на кого-то здесь, и, ну, пусть она просто придет ко мне. Я смогу себя защитить. Мы можем быть счастливы вместе. Ты правда думаешь, что вы с Касуми будете счастливы?

— Не знаю, — сказал он, склонив голову и задумавшись над этим вопросом. — А насколько здесь дело в счастье? Я не думаю, что батя думал о моем счастье, когда устраивал мне помолвку с Аканэ или с тобой. Сомневаюсь, что Колон думала о моем счастье, когда впервые сказала мне, что я должен жениться на Шампу. Все эти разговоры о браке… Не помню, чтобы я слышал, как кто-нибудь говорил о счастье.

— Так ты просто сделаешь то, что они от тебя хотят? Даже если в итоге ты будешь несчастен?

Ранма взглянул ей прямо в глаза, в то время как по его лицу прошло что-то неясное. Затем он опустил взгляд. Тихо, очень осторожно он спросил:

— А чем это отличается от того, что хочешь ты?

Укё почувствовала, как разрывается у нее в груди сердце. Он все равно что признался, что если бы он женился на ней, это было бы не потому, что он этого хотел, что он был бы при этом счастлив. Что он даже мог бы быть при этом несчастен. У нее перехватило дыхание, когда она изо всех сил пыталась сдержать боль. Мерцание скорби, что она увидела в его глазах, только усилило ее боль.

— Ран-тян, я… — Укё остановилась, не зная, что и сказать. Она правда хочет все равно умолять его жениться на ней, зная, что он будет несчастен? Неужели именно этого она хочет от жизни? Неужели она воображает, что он каким-то образом все равно влюбится в нее? Только потому, что она этого от него хочет?

Но разве не в этом она пыталась убедить себя с того самого момента, как прибыла в Нэриму?

— Ран-тян, — снова начала она, сражаясь со слезами. — Я… я хочу, чтобы ты был счастлив. Ты должен… должен сделать то, что говорит тебе сердце.

Он горько ей улыбнулся.

— Если бы я сделал то, что говорит мне сердце, я бы не разорвал… — Он остановился, проглотив остаток высказывания. — Все не так, У-тян. Я не могу получить то, чего хочу. Лучше, если я сделаю то, что хочет моя семья.

Часть ее хотела кричать. Часть ее хотела вопить. Часть ее хотела спокойно лечь и умереть. Она не сделала ничего из этого. Отягощенная чувством утраты, Укё мысленно сложила свои мечты и засунула их подальше в какой-то ящик в своем сознании. Она изящно встала. Голос немного ломался, когда она сказала:

— Пока, Ран-тян. Надеюсь, у тебя все получится.

Укё развернулась и пошла прочь с высоко поднятой головой. Дойдя до двери, она не смогла удержаться от последних слов. Повернув голову, Укё сказала через плечо:

— И для протокола, я думаю, что вы оба сейчас ведете себя как пара полных идиотов. — Затем она ушла.

Ранма уставился ей вслед.

— Мы оба? Я и Касуми? Или… — Он покачал головой, отбрасывая эти мысли.

Следующим днем прохожие останавливались и смотрели на большой знак на окне У-тян. «Куондзи Укё оставляет все претензии на Саотоме Ранму. Она не встанет на пути его свадьбы с Тендо Касуми».

Бизнес в ресторане ожил в тот же день.

Ранма вытянул руки перед собой.

— Ладно, сильно бей по моим ладоням, когда я буду говорить. Готова? Удар. Удар. Удар.

Касуми ударяла по ладоням Ранмы так сильно, как только могла, стараясь не морщиться, хотя казалось, что бьет она по стене. Загнав боль в уголок своего сознания, она сосредоточилась на голосе своего жениха, снова и снова нанося удары. У нее на лбу проступил пот, собираясь в ручейки, скользящие по ее щекам и шее.

Она все утро старалась заставить себя почувствовать хоть немного счастья. Прошлым вечером Укё вышла из воины невест. Этим утром пришла новость, что амазонки, возможно, покинули Нэриму — Набики и их отцы все еще старались подтвердить этот слух. Кодачи никогда не была серьезной угрозой, не считая угрозы физического нападения.

Тем не менее, Касуми не чувствовала счастья от исчезновения всех этих препятствий, когда приближалась дата свадьбы. Все, что она испытывала, это мрачное чувство выполненного долга от замеченного прогресса ее планов, цели которых она поставила перед собой и стремилась достигнуть. В этом просто не было счастья.

Касуми с самого начала знала, насколько сложно все будет. Знала разумом, но теперь она осознала, что на самом деле не понимала то, что она понять не могла. Она не ожидала ощутить какой-либо радости, когда другие девушки сошли с дистанции. Вместо этого, как и ожидалось, она испытывала печаль, видя, как они отказываются от своей мечты. Хуже всего была боль, что, как она знала, она причинила своей младшей сестре. Если бы она думала, если бы она смогла убедить себя, что есть хоть какая-нибудь надежда на то, что Аканэ и Ранма женятся, если она подойдет к ним сегодня и переведет помолвку обратно, она сразу бы так и поступила. Но они оба были слишком упрямо горды, и, возможно, даже сейчас надеялись, что все каким-то образом вернется к тому, как было, чтобы они могли до бесконечности упорно отказываться признать свои чувства.

Так что она ради своей семьи старалась превратиться в мастера боевых искусств. Что интересно, Аканэ тоже тренировалась напряженнее, чем в любое время с момента прибытия Ранмы в Нэриму. Касуми была весьма признательна, что Нодока тратила столько времени, помогая по хозяйству, готовя и планируя свадьбу, иначе она просто не знала, как бы справилась.

— Хорошо, — сказал Ранма, и Касуми с благодарностью остановилась. — Хотя нам нужно будет больше поработать над силой твоих рук, — продолжил он. — Вот что. Когда закончим, спроси Аканэ, можно ли тебе одолжить у нее пару гантелей полегче. А затем поработай с ними, по одной в руке, по полчаса каждый вечер в своей комнате.

Ранма взглянул в сторону, где Аканэ только что закончила третий проход через ката, которому он вчера научил ее, его губы едва изогнула беспомощная улыбка. Повернувшись обратно, он сказал:

— Мне нужно научить пацанку некоторым вариациям этого ката. Ты тем временем потренируй с манекеном боковые пинки. Десять одной ногой, затем десять другой, и так далее, пока я не скажу тебе остановиться. — Он отвернулся и подошел к стоящей Аканэ.

Касуми несколько секунд смотрела, как они болтают, прежде чем приступить к тому, что сказал Ранма. Пока она тренировала ноги, она мысленно анализировала ключевые моменты, что все еще необходимо было сделать до того, как может быть проведена свадьба. Их не было много, но они были крайне существенны. Для нее будет очень важно, чтобы все прошло идеально.

Набики в доме перелистывала журнал, когда в дверь к ней постучали.

— Входите, — рассеянно бросила она, пытаясь понять, что может хотеть кто-то из ее сестер. Или, возможно, Ранме нужна была помощь. Последнее было бы неплохо, у нее сейчас оставалось маловато денег.

Вместо этого через дверь прошла Нодока.

— О, здравствуйте, тетя Саотоме, — сказала Набики, откладывая в сторону журнал и пытаясь понять, что же привело к ней женщину.

Нодока вежливо кивнула.

— Мне нужна твоя помощь со стиркой, Набики-тян, — сказала она девушке. — Одежда уже рассортирована.

Набики моргнула.

— Касуми чуть позже это сделает, — медленно сказала она.

Нодока покачала головой.

— Касуми занята обучением боевыми искусствами. С этим и с подготовкой к свадьбе она не может справиться со всеми делами. Боюсь, тебе тоже нужно помочь.

— Но… я недавно помогала с посудой, — запротестовала девушка.

— Помогала. Спасибо, — согласилась Нодока, после чего твердо продолжила: — А теперь тебе нужно помочь со стиркой.

— А что насчет Аканэ? — спросила Набики. — Разве она не должна тоже чем-то помочь? Почему бы ей не помочь с стиркой?

Мать Ранмы окинула девушку нетерпеливым взглядом.

— Так получилось, что я этим утром уже обсуждала это с Аканэ. Пока ты все еще была в постели. Она согласилась, что всем нужно взяться за дело и больше помогать по хозяйству. Аканэ этим утром рассортировала одежду для стирки, прибралась в гостиной, накрыла стол для завтрака и подмела в коридоре и на входе.

Набики безучастно уставилась на нее.

Нодока уперла руки в бока.

— Так что теперь твоя очередь. Идем.

Последнее слово было выдано как команда, и Набики сразу же оказалась на ногах, прежде чем ее мозг осознал, что она делает. Не в силах придумать никаких немедленных контраргументов, девушка беспомощно поплелась вслед за ней. Она подавила стон при мысли, как могут пройти ближайшие дни.

В уютной квартире в другом районе Нэримы Оно Тофу одиноко сидел за своим столом, разглядывая стоящий перед ним обед. За многие годы было слишком много столь же одиноких обедов. Мысль, что их будет гораздо больше, растянувшихся на какое-то неопределенное будущее, была более чем просто удручающа.

С момента своего бесплодного разговора с Аканэ Тофу далеко неоднократно вцеплялся в идею попытаться поговорить с Касуми. Он боялся, что «попытаться» было для этого вполне подходящим словом. Его мужество рассыпалось от мысленного представления его, стоящего перед ней и бормочущего всякую чушь, пока она смотрит на него с любопытством и без понимания.

Но что еще ему делать? Несомненно, разговор с ней был его последней надеждой. Он знал, что ему стоит так сделать. Более того, он знал, что время уходило, и слишком быстро. Да, он должен поговорить с ней. Если только он сможет посчитать, что от этого будет какой-то толк.

Он снова опустил глаза на свою еду. Его палочки медленно поднимали ее ко рту, кусочек за кусочком. Может быть, это было сытно, но почему-то совершено безвкусно.

Хотя ужин в доме Куно был семейным мероприятием, живущие там всегда были рады, когда он заканчивался и они могли перестать притворяться семьей. Хотя этим вечером их спокойная рутина расходящихся путей оказалась прервана. От двери донесся громкий, но отдаленный стук, как раз когда они поднимались на ноги. Они все остановились и прислушались, пытаясь выяснить личность посетителя.

Через минуту брови всех троих поднялись, когда из коридора послышались шаги целого отрада. Ведущий их слуга первым появился в дверях, поклонился и ушел так быстро, как только осмелился. Следующим был пожилой мужчина с темными седеющими волосами, за которым следовали несколько других, мужчины и женщины, с узнаваемым видом телохранителей. Они быстро оглядели комнату, а затем разошлись, приняв расслабленные позы, но сохраняя внимание.

Глава семьи, печально известный директор старшей школы Фуринкан, старался не выпучить глаза. Откашлявшись, чтобы прочистить горло, он выдавил:

— Дядя Сатоси! Что привело вас сюда?

— Деньги, — лаконично сказал старик, скрестив на груди руки. — В частности, их отсутствие. Доходы в этом районе резко упали. Мы проследили за причиной до этого места. — Последние слова были похожи на звук, что издает крышка захлопывающегося саркофага.

Два подростка, брат с сестрой, с недоумением наблюдали за разворачивающейся сценой. Они не узнали мужчину, который был, по-видимому, каким-то их родственником, и понятия не имели, почему же их отец так заволновался. Пока что они оба были просто в восторге от его волнения.

Их отец нервно спросил:

— Я не понимаю. Как то, что мы делаем, может повлиять на продажи?

Их посетитель мрачно сказал:

— Полагаю, вам всем известны имена Тендо и Саотоме?

После этого вопроса как Татеваки так и Кодачи продемонстрировали неожиданный возникший интерес, интересуясь, как это может повлиять на их настоящую любовь и их врагов. Все три члена семьи слегка кивнули.

— Как представляется, — медленно продолжил старик, — многие из вас устроили массу неприятностей, тех или иных, для некоей Тендо Касуми. Так же как и для ее сестры Тендо Аканэ и ее жениха Саотоме Ранмы. Тихо! — Он поднял руку и возвысил голос, упреждая неизбежные возгласы людей перед ним. Каким-то образом резкой команде удалось убедить из промолчать.

Продолжая говорить, отсекая теперь каждое слово, Куно Сатоси сказал им:

— В обычной ситуации мне было бы плевать, как вы разбрасываетесь своим авторитетом здесь, а Нэриме. Или, если уж на то пошло, в любом другом месте. Нет смысла в деньгах или власти, если их порой не использовать, чтобы облегчить себе задачу. Однако лишь глупцы думают, что раз у них есть власть, они могут делать абсолютно все, что только пожелают. Есть черта, и вы все, черт возьми, ее пересекли!

Теперь он практически рычал.

— По какой-то немыслимой причине эта Тендо Касуми известна практически всем в этом городе. Число тех, кому она не нравится, можно, по-видимому, пересчитать по пальцам одной руки за вашей спиной! И хоть вы и не могли не знать этого, вы пересекли черту и напали на этих людей, средь бела дня, на глазах у свидетелей! Теперь, благодаря вашей глупости, для Куно Энтерпрайзис стало невозможно вести дела здесь, в Нэриме!

Кодачи больше не могла молчать.

— Она пытается украсть мужчину, что я люблю. За это она должна заплатить. — Это заявление поставило ее в центр внимания, и она гордо встретила взгляд мужчины.

— Ты, — с безграничным презрением сказал Сатоси, — идиотка, прямо напавшая на эту Касуми. Что и привело ко всему этому беспорядку. Что вызвало отмену заказов, и никаких новых так и не поступило. Что значит, что наша прибыль упала, сильно упала. Что значит, что дивиденды, поддерживающие, в частности, этот дом, упали. — Его губы исказились в усмешке, а глаза, насколько это было возможно, охладели. — Что, в свою очередь, значит, что с этого момента у меня нет никакого намерения в дальнейшем поддерживать этот дом. К вашему сведению, дети, на документах на это поместье стоит мое имя. Поместье, что я решил продать. Что, в свою очередь, значит, что для вас всех наступил день переезда.

Отец Кодачи обрел голос раньше кого-либо из своих детей, хотя он все равно дрожал:

— Куда мы отправимся?

Его дядя кивнул в сторону двух сопровождающих его людей.

— Они сопроводят тебя, племянник, в аэропорт. Где ты сядешь на рейс до Гавайев. На этот раз там и оставайся. — Он насмешливо фыркнул, когда немолодой мужчина облегченно расслабился.

Повернувшись к Кодачи, Сатоси сказал:

— Маленькую Мисс Конгениальность заберут в мое поместье на Окинаве. Этим двоим, — теперь он кивнул на двух женщин рядом с юной гимнасткой, — и их коллегам в имении приказано не позволять ей покидать территорию. Я не собираюсь позволять ей вызвать для нас еще больше проблем. Никогда.

Кодачи достала свою ленту и пару булав. Негромко, беспечно, она сказала ему:

— Хо-хо. Никогда. Вы не сможете пленить меня.

— Конечно смогу, — сказал он девушке. — Забирайте.

Две женщины мгновенно выдвинулись. Кодачи широко улыбнулась, щелкнув в их сторону лентой и кинув вслед за этим булавы. Ее глаза в шоке распахнулись, когда ни лента, ни булавы не коснулись их. Она крутанулась, уворачиваясь, но ее противники были быстрее, и Кодачи замерла с вывернутыми за спиной руками. Она начала что-то говорить, но резкий толчок выбил у нее дыхание.

Ее двоюродный дедушка спокойно заметил:

— К твоему сведению, я точно знаю пределы боевых возможностей вас всех. Если ты думаешь, что самые мощные мастера боевых искусств в мире находятся только в Нэриме, то ты ошибаешься. Кроме того, я могу позволить себе нанять лучших.

Татеваки изучил мужчин рядом с собой, переоценивая их в свете опыта его сестры. Теперь, когда он знал, что искать, он видел признаки того, что они были умелыми мастерами боевых искусств. Нельзя было сразу сказать, насколько именно, хотя его внутренним убеждениям сложно было признать, что они могут бросить вызов Синему Грому. При обычных обстоятельствах. Он оперся на свой костыль. К сожалению, гипс от выплеска гнева Аканэ все еще оставался на месте, и он не мог не сомневаться в своих шансах в бою.

Откашлявшись, Татеваки сказал:

— Я не понимаю, в чем ваша проблема со мной. Я полностью поддерживаю намерения Касуми-сан выйти замуж за пресловутого Саотоме Ранму. Это ее сестра Аканэ пленила мое сердце. — Его слова были немного невнятны из-за боли в челюсти.

— Когда я прочел доклад, — сказал старик в сторону, — мне трудно было поверить, что ты и правда так говоришь. — Он покачал головой. Уже более прямо он добавил: — Тендо Аканэ терпеть тебя не может, юный глупец. Сломанные кости должны были это доказать, раз уж ничто иное не помогло. Во всяком случае, я не позволю тебе устроить для этой семьи еще больше проблем. Для меня очевидно, что тебя нужно чем-то занять. С понедельника ты работаешь в нашем офисе в Осаке. Обо всем уже договорились — квартира, счет в банке… первое назначение у психиатра. Настоятельно рекомендую тебе не давать мне повода передумать насчет этой свободы. Ты всегда можешь закончить как твоя сестра.

Татеваки посмотрел на тщетно сражающуюся со своими похитителями сестру, пока они утаскивали ее в сторону дверей. Ее лицо исказилось от боли. Все в комнате игнорировали ее вопли и ругательства. Не потребовалось много времени, чтобы решить, что лучше сейчас подыграть, дать себе исцелиться, а затем приступить к следующему шагу. Как только Саотоме и Касуми женятся, он сможет попросить руки своей возлюбленной. Придя к такому выводу, он с молчаливым согласием кивнул.

— Я рад видеть, что мы все договорились, — иронично заметил старший Куно. — Ваши сопровождающие присмотрят за вами, пока вы собираетесь. Все должны отправиться в путь в течение часа. Завтра мы осторожно сообщим нужным людям, что вы все были удалены по моему приказу. Будем надеяться, что это сведет на нет часть этого бреда.

Сатоси с внутренней усталостью оглядел опустевший зал. Ему и правда давно нужно было что-то сделать с этой ветвью семьи, прежде чем их странности могли бы вызвать проблемы. Он ненадолго задумался, не поможет ли значительный свадебный подарок Тендо Касуми быстрее навести порядок, но затем отказался от этой идеи. Оставалась возможность, что такой жест истолкуют как взятку или еще каким-нибудь плохим образом. Немного пожертвований в местные благотворительные организации, вероятно, справятся не хуже, с меньшим шансом на обратное.

Прекрасным днем, незадолго до запланированной даты свадьбы, Касуми, Набики, Аканэ и Нодока сидели перед ужином вокруг стола, обсуждая план рассаживания гостей и вручную подписывая гостевые карты. Когда Касуми положила перед собой список гостей, она заметила, что Набики чуть ли не чем-то распирает. Надеясь, что это хорошая новость или не плохая, она спросила:

— Ты хочешь с нами чем-то поделиться?

Набики улыбнулась, говоря:

— Полагаю, это довольно дорогая информация.

Нодоки и Аканэ с неудовольствием покосились на нее, но Касуми подняла руку, прежде чем они могли что-нибудь сказать или решить предложить деньги.

— Тогда прости, имототян, но у нас еще много дел, и слишком мало на это времени. Возможно, если ты будешь готова заплатить пятьсот иен, мы сможем выделить время, чтобы тебя выслушать. В противном случае, думаю, нам и правда стоит вернуться к работе.

Набики в шоке уставилась на нее.

— Но… но…

Касуми взяла два лежащих перед ней листа бумаги.

— Итак, большинство из этих людей родственники или друзья семьи Тендо. Мы хотим насколько возможно распределить их среди остальных, но не настолько, чтобы они ощущали себя подавленными. Мы…

— Слушай! — прервала Набики. — Поверь мне, ты правда хочешь это услышать!

— Это не может быть настолько важно, — сказала ее старшая сестра. — В первую очередь нам нужно убедиться в справедливом представлении родственников обоих семейств в передней части комнаты. Думаю…

— Куно ушли! — выпалила Набики.

— Мило, — ответила Касуми точно таким тоном, который могла бы использовать, сообщая, что почтальон принес письмо. — Как я сказала…

— И это все? — недоверчиво спросила Набики. — Я только что сказала тебе, что последнего препятствия нет. Нет больше никого, кто бы мог напасть на эту свадьбу. Тебе не кажется, что это важно?

Касуми протянула руку и погладила ее по тыльной стороне ладони.

— Конечно, важно. Спасибо, что сообщила. Не стоит ли нам теперь вернуться к главному вопросу?

Аканэ прикрыла ладонью рот, глаза сияли. Она заговорила хрипло, как если бы ей приходилось делать усилие, чтобы говорить нормально.

— Да… спасибо, что сообщила… онээтян. Полагаю, это значит… что Куно-сэмпай… больше не будет… нападать на меня в школе?

Набики откинулась на спинку стула, скрестив на груди руки.

— Ага, — недовольно ответила она. — Кстати, где твой жених? — спросила она у Касуми. — Ему тоже стоит здесь помочь.

Ответила на это Нодока.

— Это не та работа, которую стоит доверять мужчинам. Они не понимают тонкостей социального взаимодействия. Зная моего мужа, он бы посадил тетю Киёми рядом с тетей Харукой, что было бы ничуть не менее опасно, чем кидающие взрывчатку люди. Нет, поверь мне, мужчины гораздо лучше работают руками, чем рассаживают гостей. Именно поэтому я проинструктировала моего мужа, чтобы они втроем построили на одном конце додзе возвышение для главного стола. Хотя я признаю, что с самого обеда не видела своего сына.

Аканэ и Касуми переглянулись. С тех пор, как амазонки ушли, Ранма взял в привычку надолго уходить из дома. Порой казалось, что они почти и не видели его, кроме как в школе, за столом и во время занятий боевыми искусствами. Аканэ пару раз незаметно проследила за ним, отчасти чтобы успокоить свою старшую сестру, отчасти чтобы удовлетворить свое соответственное любопытство, пытаясь понять, не уходил ли он поговорить с кем-нибудь вроде Укё. Но он уходил куда-нибудь вроде канала или парка, и все, что он делал, это сидел и размышлял.

В каком-то смысле Аканэ не могла заставить себя его винить. Всегда, когда она не была занята тренировками или не помогала Касуми и тете Нодоке, казалось, она просто отключалась, не в силах достаточно преодолеть свою меланхолию, чтобы что-нибудь сделать. Ее успеваемость, конечно, страдала, хотя она была почти уверена, или, по крайней мере, надеялась, что средний балл за триместр не просядет слишком сильно. Встряхнуться и чем-то заинтересоваться, казалось, было слишком сложно.

После ужина Аканэ ненадолго оживлялась, когда они с Касуми присоединились к Ранме на занятиях боевыми искусствами. Это было кульминацией дня Аканэ, такая работа непосредственно с Ранмой. Она почти могла представить, что они все еще помолвлены, а последние несколько недель были лишь дурным сном. Иногда, когда он показывал ей какое-нибудь движение, или когда они медленно практиковали блок, ей казалось, что его прикосновения задерживаются на секунду-две дольше необходимого. Порой ей отчаянно хотелось схватить его и умолять все вернуть. Но она не могла заставить себя так предать свою сестру.

В свою очередь, Ранма виновато признавал, что он гораздо больше внимания уделял тренировке Аканэ, а не Касуми. Тем не менее, он ничего не мог с собой поделать. Эта вина, это понимание занимало все его мысли все время, что он уходил в одиночку прочь. То, как Аканэ улучшала свои навыки, заставляло его проклинать свое прежнее упрямство. Порой он задавался вопросом, будет ли у него когда-нибудь другой ученик, демонстрирующий большие возможности. От мысли, что она могла быть его и только его, у него сводило живот. Если бы только он посмел бросить всем вызов: их отцам, своей матери, Касуми…

Он через силу подавил вздох, одобрительно кивнув, когда Аканэ отлично исполнила прыжок и пинок. Наконец, поддавшись требованиям совести, он назначил Аканэ упражнения и обратил внимание на свою невесту.

Ранма выбрался из окна на крышу. Все равно в эти дни сложно было уснуть, и жаркая июльская погода действовала угнетающе. Представление, что всего через несколько дней он женится на Касуми, начало осознаваться, и от этой мысли его внутренности скручивало все сильнее и сильнее. Касуми для него всегда была как сестра. Представление, что она и он…

Он озадаченно покачал головой. Поначалу казалось невозможным, что такое может произойти. Хотя в последнее время ему пришлось осознать, что да, возможно. Часть его продолжала надеяться, что однажды он проснется и обнаружит, что все это было сном. Остальная его часть знала, что все это слишком реально.

Ранма взглянул вдоль крыши на другой конец дома, место, где ему удобнее всего было лежать, место, что таинственным образом достаточно успокаивало его внутреннее смятение, чтобы уснуть. Ему отчаянно нужны были эти немногие часы забвения, когда его мысли могли прекратить это беспокойное кружение, в ловушке которого они в последнее время оказались. Но не сейчас. Он знал, что ему пока еще рано было засыпать.

Часть его сказала ему проявить благоразумие и остаться на месте. У него не было никакой причины каждую ночь мучить себя. Когда он встал и принялся тихо красться вперед, он проклял себя за глупость, желая знать, почему же он заставлял себя проходить через это. «Итак, я глупец, — признал он, — что же в этом нового?»

Он беззвучно устроился на крыше, прикусив губу при мысли о той, чья кровать была сразу под ним. Он знал, что она уже лежала в ней. Он ждал, снова спрашивая себя, почему же он заставляет себя это терпеть. Все, чего ему было достаточно, это подождать лишний час. Вместо этого он сознательно выдвигался в то время, когда ему приходилось страдать, как будто он выполнял какой-то странный обряд покаяния.

Ранма вспомнил ту ночь несколько дней назад, когда совершил открытие. Две ночи до той прошли совсем без сна, и после второй он начал бояться, что может сойти с ума. Той ночью он поднялся на крышу, ища в ночной прохладе помощи со своими вихрящимися мыслями. Когда он сидел над своей комнатой, гнетущая летняя жара несколько ослабла, но сон все еще ускользал. Влекомый какой-то неведомой силой, он спустился по крыше, остановившись над ее комнатой.

Именно тогда он это и услышал. Тихий всхлип, приглушенный, но безошибочный. Не в силах сдержаться, Ранма спустился к ее окну и тихо ее окликнул. Единственной его мыслью было, что он не мог спокойно слышать ее плач, и должен был что-то сделать, чтобы это прекратить. Но она не дала ему шанса.

Когда он окликнул ее, он услышал удивленный вздох. Аканэ повернулась к Ранме спиной, проводя рукой по лицу. Затем она медленно поднялась с постели, с безразличием, странно тревожило отсутствие ее гнева. Она взялась за занавески и закрыла их перед его лицом.

— Уходи, — той ночью тихо сказала ему Аканэ. — Ты жених моей сестры. Ты не можешь ночью приходить ко мне в комнату.

— Но…

— Нет, — подытоживая, сказала она. — Ты женишься на Касуми. Лучше тебе не соваться в мое окно. Не возвращайся.

— Но…

— Ранма… — с болью сломался ее голос. — Пожалуйста… прошу тебя… пожалуйста, уйди, — закончила она еще одним слабым всхлипом.

Не в силах больше этого вынести, Ранма забрался обратно на крышу. Там он слушал, как она плакала, пока не уснула. Также он делал каждую следующую ночь. Также он поступит и этой ночью.

Он снова изо всех сил задумался над вопросом, что же вызывало ее ночные слезы. Была ли это ревность, что он вместо нее женится на Касуми? Была ли это горькая жалоба на судьбу, что превратит парня, которого она считает уродом, в ее зятя? Была ли это простая усталость, что более чем два года постоянной борьбы закончатся столь неожиданным образом?

Могло ли быть возможным, хоть немного, что это Аканэ хочет выйти замуж? За него?

Ранме хотелось спросить у нее, узнать правду.

Но даже больше, чем спросить ее, Ранма боялся узнать правду.

Так что он снова лежал над комнатой Аканэ. Прислушивался. Ему не пришлось ждать долго. Все началось как обычно, с тихих вздохов. Затем негромкое сопение. Еще одно. После этого звуки стали приглушенными, и он знал, что она уткнулась лицом в подушку. Его грудь опустела, внутренние демоны заявляли, что это он виноват в ее слезах.

Единственным утешением было то, что начавшись, испытание не продолжалось слишком долго. Достаточно скоро это заканчивалось, усталость дарила Аканэ милость сна. После этого он лежал, следующие несколько часов глядя в небо, ища в его глубинах ответы на свои вопросы, гадая, как все до этого дошло. В конце концов его мышцы медленно расслаблялись, его глаза, наконец, закрывались, предоставляя ему желанный временный покой. Он получал в дар усталый сон без сновидений, но лишь до того, как его будило солнце следующего утра.

И этой ночью, как и во все предыдущие, последней мыслью просыпающегося Ранмы было удивление, что ночная роса, похоже, больше всего конденсировалась на щеках, чем где-то еще.

Глава 7. Свадьба.

Когда угрозы ей оказались благополучно удалены, Касуми вновь была свободна выходить одной из дома, и ей это часто было нужно. До свадьбы оставалось всего три дня, оставалось еще множество мелочей, которые нужно было решить, и — хотя все и помогали — было кое-что, с чем Касуми должна была справиться сама. Нынешнее дело было одним из них. Более того, оно было тем, чего она ждала не с радостью, потому как оно должно было быть болезненным.

Тем не менее, она не позволит своему внутреннему страху показаться на своем лице. Касуми дарила каждому человеку, мимо которого она проходила, все ту же нежную улыбку и веселое приветствие, что и всегда, и все они отвечали ей тем же. Только она знала, что ее шаг замедлялся, как будто она могла растянуть свое путешествие, чтобы ее цель всегда была вне досягаемости. Не то чтобы это было возможно. На самом деле, молодая женщина подняла голову и увидела, что она уже пришла, с тяжелым сердцем глядя на напечатанные на вывеске слова: «Клиника Оно».

Крепко сжав в руке сохранившийся осколок фарфора, Касуми двинулась к двери. Она медленно открыла ее, вошла, переобулась в тапочки и пересекла комнату. Каждое действие выглядело растянутым, как будто она двигалась в замедленном темпе. Чувствуя себя довольно неуместно, она молча проскользнула по коридору, скользнула мимо смотрового кабинета, не привлекая внимания ни врача, ни его пациента. Незамеченной добравшись до кабинета доктора Тофу, Касуми с облегчением выдохнула, не заметив, что задерживала дыхание. Там она приготовила чай на двоих, уселась в кресло для посетителей и стала ждать.

Касуми прождала не слишком долго, когда услышала из коридора голоса. Несколько секунд спустя дверь открылась, и доктор Оно Тофу бодро вошел в комнату. Он уже почти обогнул свой стол, когда наконец понял, что комната была не пуста. Касуми, не теряя времени, передвинула кресло более чем на метр, ставя его напротив двери.

— Здравствуйте, Тофу-сэнсэй.

Тофу тяжело сглотнул, его кадык дернулся вверх и вниз.

— Ка-Ка-Касуми-сан! — выдавил он. На заплетающихся ногах он отошел в дальний угол своего кабинета.

— Я пришла вернуть эти книги. — Молодая женщина вынула из сумки две книги и положила их на стол. — Простите, что так долго держала их.

— В-все в порядке, — с усмешкой ответил Тофу, доставая их кармана носовой платок и вытирая им с телефона пыль. — Ч-что привело вас сюда?

— Полагаю, я только что сказала, что возвращаю вам две книги, — строго сказала Касуми. — А теперь, пожалуйста, присаживайтесь. — Последнее слово точно не звучало как приказ, но, конечно, лишь как предположение, что говорящая не могла представить себе, что вы не сделаете так, как она попросит.

Тофу сел. Он попытался ослабить галстук, пока не вспомнил, что он его не носил.

— Такое ваше поведение длилось уже достаточно долго, — строго сказала Касуми. Ну или по крайней мере так строго, как это могла сказать Тендо Касуми. — В свое время это было забавно. Однако я вскоре выхожу замуж, и полагаю, что пора вам прекратить развлекать меня своими выходками и начать вести себя с большим уважением.

Тофу снова тяжело сглотнул, болезненно морщась при этом напоминании. Почувствовав боль в ноге, он посмотрел вниз, чтобы обнаружить, что воткнул в бедро не менее пяти акупунктурных игл. Он вытащил их все и осторожно выложил на столе в ряд. Напрягая мышцы, чтобы постараться держаться нормально, молодой врач ответил:

— Ко-конечно. Вы абсолютно правы. — С его лба градом лился пот, отражая совершаемые им усилия.

Касуми критически осмотрела его, отметив потение, нервные подергивания рук, дрожь, мечущиеся взад и вперед глаза. Ее губы сжались. Для этой беседы ей нужно было все его внимание.

— Тофу-сэнсэй, вы, кажется, необоснованно сильно отвлекаетесь. Что-то не так? Вы не могли бы принять какое-либо лекарство для успокоения нервов без ущерба для вашего здравомыслия?

Разум Тофу неудержимо проследовал за этой мыслью, пройдясь по всей фармакопее в его шкафах. Через мгновение его мысли остановились на кое-чем, что действительно ненадолго могло придать ему спокойствия. Никогда раньше ему не приходило в голову так попробовать, возможно, потому, что все такие встречи казались незапланированными. Или, по крайней мере, незапланированными им самим.

Кивнув, врач неуверенно поднялся на ноги. Он снял с полки банку с нарезанными листьями и внимательно ее осмотрел. Сейчас было не время по ошибке выбрать неправильное средство. Ему удалось неловко растереть бывшим у него пестиком несколько листьев, больше в итоге просыпав, чем добавив в чай. После этого он несколько мгновений в замешательстве смотрел на чашку, не в силах припомнить, когда же он налил себе чай. Покачав головой, он сел на краешек стула и сумел отпить из чашки, не пролив все это на себя.

Не в силах после этого усидеть, Тофу быстро встал, ударив спинкой стула по книжной полке. Он подошел к столу на другой стороне комнаты. Там он засуетился, наливая чай себе и своей гостье.

— Э-э… Тофу-сэнсэй? Я уже налила нам обоим чай. Вы добавили в свой лекарство и выпили его. Помните?

Тофу приостановил свои движения, молча проклиная себя за глупые действия. Он вцепился в край стола, чтобы не дать своим рукам двигаться. Пять минут он оставался в этой позе, пока под конец этого времени покалывание в конечностях не дало ему предположить, что зелье подействовало. Он вернулся к своему стулу и сел на него, опять оказавшись на самом краю.

Вежливо взглянув на свою гостью, Тофу сказал:

— Спасибо что вернули книги, хотя, конечно же, вы всегда можете держать их столько, сколько пожелаете. И… э-э… очень рад вас видеть.

Касуми немного наклонила голову.

— Не за что. И спасибо. А теперь, я надеюсь, вы простите мне мой вопрос, но почему в ответ на приглашение на мою свадьбу вы отослали свои извинения?

Тофу страдальчески посмотрел на нее.

— Боюсь, что в этот день я буду занят.

Касуми подняла брови.

— В воскресенье? С моей стороны было бы крайне невежливо предположить некую уклончивость вашего ответа. Почти так же невежливо, как для вас бы было увиливать от ответа.

Он быстро, но мягко вздохнул, не привыкнув слышать такое от молодой девушки перед ним.

— Тем не менее, боюсь, я не смогу присутствовать. По… по личным причинам, если вы хотите другого ответа.

— Ну, мне жаль так говорить, но я думаю, что мне необходим иной ответ помимо этого, — сказала Касуми так вежливо, как только могла. Она исполнилась решимости, отказываясь выбрать легкий способ, решив придать ему необходимый дополнительный толчок, чтобы сделать все правильно. — Много лет вы были не только нашим семейным врачом, но и дорогим другом. Отказ присоединиться к нам на праздновании этого события — немыслимое дело. Вы должны прийти, действительно должны. Или, по крайней мере, вы должны представить оправдание получше.

Тофу опустил глаза, на его губах появилась легкая улыбка.

— Где та Касуми, которую я знал все эти годы? Девушка, которая никогда не забывала даже о мельчайших правилах этикета? Слыша, как вы вот так вот оставляете приличия, я задаюсь вопросом, не приближается ли конец света. Хотя, возможно, все это просто сон.

Касуми сложила руки на коленях и поджала губы, чтобы избежать их непроизвольного дрожания, ибо и для нее все это было непросто.

— Если вам легче будет думать, что вы спите, то думайте. До тех пор, пока вы отвечаете.

Тофу с сожалением вздохнул, зная, что ему придется ответить. Он ни в чем не мог отказать женщине перед ним, если она начинала настаивать. Он сказал прямо, принятая им трава смягчила часть его боли:

— Я не хотел приходить из-за боли, что она мне принесет. Когда я увижу, как вы выходите замуж за Саотоме Ранму.

Касуми слегка кивнула, подтверждая, что она, наконец, получила часть правды. Ее глаза горели от слез, и какое-то время она не позволяла себе заговорить. Затем она ответила:

— Я бы хотела спросить, есть ли у вас проблемы с моим женихом? Он на несколько лет моложе меня, он немного импульсивен и плохо воспитан, но у него доброе сердце. Я полагаю, что он будет прекрасным мужем.

Доктор на мгновение отвернулся, желая как-нибудь избежать этой беседы. Он повернулся обратно, решительно придвигаясь вперед.

— Проблема не в Ранме. По крайней мере, не напрямую. На самом деле, мне очень жаль, что я не могу его за это возненавидеть. Так было бы легче. Но я не могу. Вы правы, он хороший человек, как только вы взглянете под его грубую внешность. Если бы только он женился на ком-нибудь еще. Как, например, на вашей сестре.

Касуми тихо спросила:

— Вы не верите, что у меня есть право выйти замуж за хорошего человека?

Челюсть Тофу отвисла.

— Ко-конечно есть! Но я всегда надеялся, что я мог бы… я имею в виду…

Сидящая с другой стороны стола молодая женщина осторожно спросила:

— Могли бы что?

Тофу опустил глаза, устремляясь навстречу своей судьбе. Он прошептал:

— Я надеялся, что я мог бы быть тем, кто женится на вас.

При этих словах сердце Касуми взлетело, как радостно поющая весной птица. Несколько чудесных мгновений она наслаждалась этим чувством. Затем она крепко сжала находящийся у нее в руке осколок фарфора, от боли мягко прикусив губу. Она обернула слова Тофу в шелковую ткань и спрятала их в дальний уголок своей памяти. Осторожно закрыв дверь к своим воспоминаниям, она твердо напомнила себе придерживаться избранного курса.

— Почему вы никогда не говорили этого раньше? — тихо спросила она, не слишком успешно пытаясь говорить спокойно.

— Вы… вы были слишком молоды. Слишком уж молоды, — со слезами ответил Тофу. — Еще в средней школе. День за днем я напоминал себе, как же молоды вы были.

Касуми крепко сжала губы. Глубоко вдохнув, она едко ответила:

— Я уже много лет как окончила среднюю школу. Более года назад достигла надлежащего возраста. Года! Если уж на то пошло, мой отец был бы рад дать согласие еще раньше, по крайней мере, после того, как Аканэ выбрали изначальной невестой Ранмы. Почему? Почему вы ждали, пока говорить не стало слишком поздно?

Тофу не мог не закрыть лицо руками. Он хрипло сказал ей:

— Вот уже почти месяц я каждый день задаю себе этот вопрос. Я надеялся… я так долго напоминал себе о вашей молодости, что это стало… привычкой. Привычкой, которую я не мог оставить. Но я всегда надеялся… — Он покачал головой, затем взглянул на нее, в уголках глаз была заметна влага. — Но неужели вы не понимаете? Я не могу смириться с мыслью, что буду стоять там и смотреть, как вы выходите замуж за Ранму.

Касуми собралась с духом, готовясь сделать то, что она должна была сделать.

— Я так понимаю, что вы трус.

Тофу откинулся на спинку стула, как будто его ударили.

Молодая женщина, не останавливаясь, продолжила:

— Вы близкий друг семьи Тендо. Вы также были другом Ранмы. Все наши соседи это знают. Вас пригласили на нашу свадьбу, и все ожидают вас там увидеть. Если вы не появитесь, они заинтересуются и задумаются над причиной. Я понимаю, что это будет больно. Но разве вы недостаточно мужественны, чтобы несмотря ни на что исполнить свой социальный долг и пережить все это? Или узы чести применяются лишь тогда, когда их легко исполнить?

Она с полным безразличием смотрела, как сидящий напротив мужчина открывал рот, не произнося ни звука. Она дала ему пару минут. Когда не появилось никакого признака улучшения, она нетерпеливо спросила:

— Ну?

Тофу казалось, что его тело стало вдвое тяжелее. Он осел, и только стул не дал ему упасть на пол. Впервые на его памяти, милая девушка, которую он все эти годы знал, продемонстрировала нечто суровое, и он не мог прекратить думать, что от этого он лишь полюбит ее еще сильнее. Тем не менее, она все еще смотрела на него, ожидая, требуя его ответа. Требуя, чтобы он, в конце концов, поступил как мужчина.

Он закрыл глаза, черпая силы откуда глубоко изнутри себя.

— Я… я приду, Касуми-сан.

— Спасибо, Тофу-сэнсэй. — Она поднялась на ноги и ослепительно ему улыбнулась. Затем она развернулась и вышла за дверь.

Тофу еще полчаса не двигался с места, пока внимание доктора не привлек нервный стук в дверь. Не обращая внимания на боль в суставах, он поднялся на ноги и приветствовал пациента, проводя пожилого мужчину в смотровой кабинет. Тихая рутина его работы была не в состоянии полностью изгнать воспоминания о недавнем разговоре.

Прозвонил колокол, сообщая об окончании последнего учебного дня первого семестра. Ученики высыпали из здания, смеясь и готовясь к летним каникулам. Много позже всех остальных медленно показались еще двое. Ни Ранма, ни Аканэ не чувствовали в себе сил куда-то бежать.

Прибыв домой, они обнаружили, что в этот день не будет никаких тренировок боевых искусств, пока не отпразднуют свадьбу. По крайней мере, не в додзе. Внутренняя часть здания была преобразована, вдоль стен выстроились столы, меж них рядами расположились стулья, до середины тянулся проход. Даже если бы додзе было доступно, времени не было, все были заняты последними приготовлениями. Аканэ немедленно призвали на помощь, хотя Нодоке хватило присутствия духа, чтобы выбрать для нее задачи за пределами кухни.

Ранма сбежал в додзе, где Тендо Соун и его собственный отец развешивали украшения. Он знал, что должен был предложить им свою помощь, но не мог заставить себя это сделать. Может, он и не пытался остановить происходящее, но становилось все труднее делать то, что это приближало. Он отступил из дверного проема, прежде чем двое мужчин успели его заметить, а затем перепрыгнул через стену, направляясь в парк в южной части города, где он надеялся некоторое время спокойно помедитировать.

С кухни ему вслед смотрели две пары глаз — Касуми и Нодоки. Две женщины обеспокоенно переглянулись. Они относительно недавно обсуждали последнее поведение Ранмы, его мать выразила опасение, что он до воскресенья может попытаться сбежать, чтобы избежать давления, но Касуми была уверена, что он так не поступит. В итоге, Нодоку не нужно было долго убеждать, чтобы дать ей понять, что ее сын будет достаточно мужественен и будет присутствовать на церемонии.

Главной причиной их беспокойства было знание, что Ранме придется вернуться сегодня задолго до ужина, чтобы встретиться со священником. Предположив, что они с Аканэ были готовы прояснить ситуацию между собой, по крайней мере, немного, относительно предстоящей свадьбы, Касуми решила позже отправить Аканэ позвать его. Однако, когда уже прошло много времени, Аканэ все еще не появилась, хотя давно уже должна была закончить свое нынешнее поручение.

Немного обеспокоенная Касуми отправилась на поиски своей младшей сестры. Заглянув сперва в пару мест, она постучала в закрытую дверь комнаты Аканэ.

— К-кто там? — раздался изнутри дрожащий голос.

— Это Касуми, — сказала старшая сестра так бодро, как только могла. — Мне нужна твоя помощь.

— М-минутку, онээтян.

Через несколько долгих мгновений Аканэ, широко улыбаясь, открыла дверь. В свою очередь, Касуми осторожно не продемонстрировала, что заметила под глазами Аканэ красные полосы.

— Прости, — сказала Аканэ. — У меня немного разболелась голова, и я решила на несколько минут прилечь.

— Надеюсь, сейчас ты чувствуешь себя лучше, — ласково ответила Касуми. — Видишь ли, я надеялась, что ты можешь мне кое с чем помочь. Как ты думаешь, не могла бы ты сходить и поискать Ранму? Он снова ушел на прогулку, и я боюсь, что он забудет, что скоро придет священник, чтобы обсудить с нами церемонию. Но время еще есть, так что не торопись. Может быть, свежий воздух даже поможет тебе с головной болью.

— Хорошо, — уже не так хмуро сказала Аканэ. Идея примерно на час выбраться из дома показалась ей сейчас довольно привлекательной. — Я найду тебе этого дурака.

Касуми улыбнулась.

— Не нужно так называть его. Просто напомни ему вовремя вернуться. Вот и все.

Ранма оказался на втором месте, которое проверила Аканэ, в одном из местных парков, он сидел на скамейке у стены несколько в стороне от пешеходной дорожки. Он, видимо, наблюдал за семьей, которая неподалеку кормила у пруда уток. Несколько минут Аканэ просто стояла там, упиваясь его видом, вспоминая, как он пришел в ее жизнь, и все, через что они вместе прошли. Затем какое-то шестое чувство предупредило его о ее прибытии, потому что он повернул ей навстречу голову, поймав ее на наблюдении за ним. Собравшись с духом, Аканэ подошла и села с ним рядом.

Ранма подвинулся, давая ей место, удивляясь, почему же она к нему пришла. Он медитировал, размышляя о плаче, что он каждую ночь слышал из ее комнаты, спрашивая себя, возможно ли, только возможно, что это означало, что она, в конце концов, хотела быть с ним. Верилось в это с трудом, но если есть возможность, что это правда, не лучше ли ему было побыстрее это выяснить? Именно поэтому до неожиданного появления Аканэ он сидел там, пытаясь набраться храбрости, чтобы спросить ее, чтобы узнать правду. Ну а теперь почти как будто бы Судьба направила ее, она просто подошла и села с ним рядом. Может быть, Аканэ решила все о себе обсудить?

— Искала меня? — с надеждой спросил он, не отрывая взгляда от семьи, за которой он наблюдал, боясь, что если он на нее посмотрит, то выдаст себя.

— Ага, — сказала она. — Касуми отправила меня тебя найти. Напомнить тебе, что скоро придет священник, чтобы все обсудить. — Она сидела рядом с ним, не слишком близко, сосредоточившись на семье, что, казалось, захватила все его внимание.

Ранма вздохнул, глубоко разочарованный тем, что ее причина была настолько обыденной, так сильно отличающейся от его надежд. Он поднял взгляд на солнце, чтобы оценить время.

— До этого еще около часа. Предположим, я все же про это забыл. Спасибо.

Аканэ покосилась на него.

— Что-то не так? — спросила она, желая узнать, почему же он вздохнул.

Ранма безутешно пожал плечами.

— Я просто хотел… — Он замолчал.

— Что? — спросила Аканэ, чуть склонив набок голову, любопытствуя, что же творится у него в голове.

Следующие слова он почти прошептал:

— Это глупо, я знаю, но… на какое-то мгновение я подумал, что, может быть, ты искала меня, потому что того захотела. А не по просьбе Касуми.

— О, — опустила Аканэ взгляд на свои колени. Через мгновение она вынуждена была спросить: — Почему? Это не похоже на… знаешь… ну… раньше ты, похоже, никогда не искал моего внимания.

Слова встали у Ранмы в горле, слова, что появились по привычке, когда он готовился сказать, что ему не нужно было ее внимание. Но он не мог заставить себя высказать эти слова. Они горели у него на языке, а затем на всем пути обратно, когда он их проглотил. Это были те самые слова, которые он слишком часто говорил, используя их как оружия, удерживающее ее на расстоянии. Он понял, что хочет забрать их все обратно, каждое глупое заявление об отсутствии интереса, что он когда-либо сделал.

Он снова взглянул на семью неподалеку. Неужели и они с Касуми когда-нибудь будут так выглядеть? Со своими детьми? Был ли хоть один шанс, что с ним могла бы быть Аканэ? Было ли для него неправильно хотеть, чтобы будущее было таким?

Почему Аканэ плакала по ночам во сне? Был ли шанс, что она действительно хотела быть с ним? К несчастью, даже если и был, его желание простого ответа не будет удовлетворено — она пришла сюда не для того, чтобы об этом говорить. Что оставляло лишь одного человека, с которым он мог там быть.

И она раскрылась ему, если бы ему хватило смелости воспользоваться этим. Она спросила — он мог ответить, сказать ей, почему же он надеялся, что она пришла искать его. Это был его шанс узнать правду. Быть может, последний его шанс. Если он когда-нибудь и соберется это сделать, то лучше, чтобы это было сейчас, потому что времени уже почти не осталось.

Кашлянув, Ранма попытался объяснить:

— Я думал, что, может быть, ты искала меня потому что… видишь ли, я надеялся…

Он остановился. Что-то здесь казалось неправильным. Через несколько мгновений он понял, что — он хотел, чтобы Аканэ сказала ему первой, если она чувствует то же самое, она избавит его от выставления себя на посмешище. В этот момент он понял, что он трус, и что на это больше нет времени. Если он хочет правды, то ему стоит начать, и первым делом признаться во всем самому себе.

Глубоко вдохнув, Ранма заговорил снова:

— Думаю, я облажался еще тогда, когда Касуми перевела помолвку на себя. Черт, да даже еще до этого. Мне… не легко об этом говорить, но… я был немного идиотом.

Аканэ почти огрызнулась на него с «что же тут нового?» Однако она сумела себя остановить. Слишком много раз она говорила ему нечто подобное. Слишком много раз она избегала говорить что-либо серьезное, вместо этого оскорбляя или отшучиваясь. Она больше не могла вынести мысли снова двинуться той же дорогой.

Аканэ и сама припомнила тот момент, когда изменили помолвку. Когда она могла бы выступить против, избрать другой путь. Ее ответ был тих, а не презрителен, задумчив, а не наоборот.

— Думаю… я и сама была немного идиоткой. Так что… м-м… что именно идиотское ты имеешь в виду? — Ей было искренне интересно, она тоскливо думала, что было бы слишком плохо, если бы он сказал что-то вроде того, что он хочет жениться на ней, а не на Касуми.

Ранма махнул рукой в сторону семьи, за которой он наблюдал. На отца в западном костюме. На мать в летнем платье. На мальчика примерно трех лет, бегающего с неисчерпаемой энергией. На ребенка неопределенного пола, что сейчас был на руках у матери, а не в коляске рядом с ней.

— Посмотри на них, — тихо сказал он. — Это то, чего я хотел… хочу. Я не только мастер боевых искусств, парень, который избивает монстров и всех остальных. Я хочу того же, что хотят и другие люди, когда думают о будущем. Свадьба, жена, дети. Ага, звучит нисколько не похоже на меня, не так ли? Но это правда. Вот только… не с Касуми. На этой картине я никогда не мог представить ее.

Ранма сжал кулаки, смотря куда-то вдаль.

— Именно поэтому я и сказал, что был идиотом. Мне не стоило допускать помолвки с Касуми. — Он вздохнул. — Едва это произошло, мне надо было заговорить. Надо было это прекратить. Как-нибудь. Надо было сказать им, с кем я действительно хотел быть.

Аканэ снова взглянула на семью, видя в той матери себя саму. На мгновение она ощутила надежду, но затем ее уничтожила. Слишком поздно. Кроме того, лишь из-за того, что он не хотел помолвки с Касуми, не стоило обманывать себя, предполагая, что он хотел быть с ней.

— Так что ты, наконец, решил? После всего этого времени? Теперь, когда ты вот-вот женишься на моей сестре? — Она вздохнула. — Могу я спросить, кто это? Это ведь уже не важно. Полагаю… полагаю, это Укё, не так ли?

Ранма с огнем во взгляде повернулся к ней. Все сдерживаемые эмоции излились в его голосе, слова не останавливались.

— Укё?! Разве ты не поняла? Единственная, на ком я хотел жениться, это ты! Ты, черт возьми! Не Укё. Не Шампу. Не Касуми. Это… — Он, сжавшись, наклонился вперед, руки свисали между колен. — Это всегда была ты.

Рука Аканэ взлетела к горлу. Она задыхалась. В парке не хватало воздуха. Она, должно быть, ослышалась. Невозможно было, чтобы Ранма действительно хотел быть помолвленным с ней. Но она это слышала. Слова все еще эхом повторялись у нее в голове. Слова, с которыми нельзя было спорить.

Все еще пытаясь убедить себя, что не ослышалась, все еще пытаясь дышать, она выдохнула:

— Почему? Почему ты не сказал это месяц назад? Хоть когда-нибудь? Почему ждал до сих пор?

Он фыркнул, его слова были полны горечи:

— Ты достаточно ясно заявляла о своих чувствах.

Аканэ почувствовала, как ее дыхание снова пропадает, на этот раз от масштабов глупости всей ситуации. Она уже почти ответила гневно, но ощущаемая ею боль поглотила гнев, и ее слова вместо этого оказались тихи и печальны:

— Клянусь, Ранма, я заявляла о своих чувствах так же ясно, как и ты.

Он озадаченно повернулся к ней лицом.

— И что это значит? Кажется, я только что сказал тебе. Я… ну… я никогда не признавал, что же я в действительности чувствовал. До этого момента. Что значит, что я просто никому не показывал своих чувств.

— Это я и имею в виду, — печально подтвердила Аканэ. — Если ты думаешь, что я… я не хотела помолвки, то… боюсь, ты ошибаешься.

Ранма уставился на нее, горечь поражения уступила место первым проблескам надежды.

— Что? Ты… ты хотела нашей помолвки? Я думал… я думал, что ты была счастлива передать меня Касуми.

Аканэ из стороны в сторону помотала головой. Она прошептала, едва выдыхая слова:

— На самом деле я никогда не хотела разрывать нашу помолвку. Я… я хотела выйти за тебя замуж. Когда-нибудь. Если бы ты того хотел.

Дух Ранмы воспрял словно ветер. Появился свет, показывая путь из тьмы.

— Прости. — Он изо всех сил пытался найти слова, чтобы выразить, что же он сейчас чувствует. — Боже, «прости» слишком мало, чтобы про все это забыть. Не могу поверить, каким же идиотом я был. Слушай, мы можем…

— Нет, — твердо произнесла она негромкое слово.

— Что значит «нет»? — спросил Ранма, поднимая руки. — Ты даже не дослушала, что я хочу сказать.

— Нет ничего, что бы мы могли сделать, — непримиримо сказала Аканэ. — Твоя свадьба через два дня. Касуми всем сердцем ждет этой свадьбы.

— Откуда ты знаешь, что она ее ждет? — потребовал ответа Ранма. — Может быть, она вообще этого не хочет.

Аканэ покачала головой. Ее голос оставался прежним, малоэмоциональным.

— Она месяц это планировала. Приглашения, платья, цветы и все прочее. Теперь ты хочешь оставить ее у алтаря? И чтобы это было из-за меня?

— Что если я все равно откажусь жениться на ней? — спроси Ранма. — Это будет не твоя вина.

Аканэ сердито посмотрела на него.

— Ты хоть представляешь, что с ней после этого будет? Если ты так поступишь, я правда тебя возненавижу.

Ранма отвернулся, его лицо покраснело. Через минуту он сказал:

— Прости. Я не это имел в виду. Я бы… я не хочу ранить Касуми. И не раню. Но я хочу жениться на тебе, а не на ней. То есть… то есть, со временем. Я всегда этого ожидал. Я… я…

Он сделал паузу, чтобы глубоко вдохнуть, заставляя себя говорить спокойно.

— Я иногда об этом думал. Представлял. Как бы это было, будь ты готова. Проводить вместе время, не потому, что мы должны, а потому что хотим этого. Преподавать в додзе. Завести детей. Смотреть, как они растут. Учить их боевым искусствам. Девочки были бы прекрасны, конечно, потому что они были бы похожи на тебя. — Он резко остановился, смутившись от того, что сказал слишком много.

Аканэ, чувствуя ком в горле, сказала:

— Что, никаких рыжеволосых девочек с косичками? Полагаю, мальчики были бы похожи на тебя?

Все еще смущенный Ранма пожал плечами.

— Ну да.

Она снова посмотрела на семейную группу, отец и мать сейчас сидели на траве, маленький мальчик был на коленях у отца, мать все еще держала своего ребенка. Ее взгляд размылся, и на мгновение она смогла увидеть там себя и Ранму, вмести с их детьми.

— А что насчет тебя? — спросил Ранма. — Ты когда-нибудь думала об этом? Мы с тобой? Ты когда-нибудь представляла, как бы это было?

Моргнув, чтобы прояснить взор, Аканэ глубоко вдохнула и кивнула.

— Иногда, — призналась она. — Я думала о… нас с тобой… вместе. Иногда… — Она не смогла продолжить, упущенные возможности и сожаления душили ей голос.

Ранма жалобно попытался предложить:

— Мы можем…

— Нет, — тихо сказала Аканэ, прерывая его. Она крепко сжала вместе ладони, ее глаза увлажнились. Слеза показалась и скатилась вниз по ее щеке. — Нет, мы не можем, Ранма, — сказала она ему, пытаясь сохранить контроль над своим голосом. — Мы просто не можем. Пожалуйста, не искушай меня.

— Но я люблю тебя!

— О Боже! — Он сказал это, ясно, без отрицания, слова, которые она так долго хотела от него услышать. Эта простая фраза, больше, чем все, что он ей сказал, угрожала сокрушить ее оборону. Аканэ вскочила, закрывая ладонями уши, мотая из стороны в сторону головой. По ее лицу текли слезы. — Нет! Не говори этого! Пожалуйста, не говори этого! Ты помолвлен с Касуми. Все придут на вашу свадьбу. Я не предам свою сестру. Не предам!

Ранма вскочил перед ней на ноги и отвел ее руки от головы.

— Но ты хочешь быть со мной! — закричал он. — И я хочу того же! И я скажу это! Я люблю тебя!

— Прекрати! — закричала Аканэ, вырываясь из удерживающих ее рук. — Слишком поздно. Ты женишься на Касуми. Я не разобью ей сердце. Не разобью. Не разобью!

Она сломалась, разрыдавшись, и Ранма притянул ее к себе, обхватывая ее, обнимая ее. Он хотел утешить ее, в то же время утешая себя, гладя ее по волосам и немного ее покачивая. Его глаза были плотно закрыты. Почему? Почему все должно быть именно так?

В конце концов Аканэ успокоилась и отодвинулась. Взглянув на него, но не встречаясь с ним взглядом, она слегка улыбнулась и сказала:

— Боюсь, я промочила тебе всю рубашку.

— Аканэ, я…

Она подняла палец и прижала его к его губам, прося его замолчать.

— Ранма, я буду дорожить тем, что ты сказал. Всегда. И что еще хуже, я бы хотела, чтобы у нас было будущее. Но слишком поздно. Ты сейчас с Касуми.

Бормоча ей в палец, Ранма сказал:

— Еще не слишком поздно, еще не наступило воскресенье.

Аканэ прикусила свою губу, ее глаза снова увлажнились.

— Пожалуйста. Не надо. И так тяжело.

Она подалась вперед, и на мгновение Ранма подумал, что она хочет его поцеловать. Но Аканэ сдвинулась в сторону и прижалась щекой к его щеке. Ее губы оказались около его уха, и тишайшим шепотом она ему сказала:

— Я люблю тебя, Ранма. Позаботься ради меня о Касуми.

Затем она повернулась и ушла, не дав ему еще раз взглянуть на ее лицо. Ранма беспомощно уселся на скамейку, смотря ей вслед, пока она уходила. Он почти вскочил, чтобы бежать за ней. Но он сдержался, что-то внутри подсказывало ему, что этим он только причинит больше боли. Так что он сидел там и смотрел, как Аканэ исчезает у него из вида, пытаясь в то же время понять, как же в такой ясный летний день все, казалось, могло потускнеть.

Наступило утро воскресенья. Двое младших жителей дома сразу по пробуждению закрыли свои глаза, пытаясь сделать вид, хотя бы на несколько минут, что этот день еще не наступил. Однако время неумолимо шло, и достаточно скоро им пришлось подняться их своих кроватей, вымыться, съесть завтрак и помочь с последними приготовлениями.

Гости начали прибывать. Отцы и Набики ушли принимать подарки и показывать всем их места в додзе. Когда Аканэ надела свое платье подружки невесты, она присоединилась к Нодоке помочь Касуми с ее свадебным платьем.

Ранма тоже отправился в свою комнату, чтобы надеть смокинг. Его движения были резки, почти сердиты, он быстрыми, прерывистыми шагами ходил из стороны в сторону. Он чувствовал себя слишком туго сжатой пружиной, рассеянно пытаясь понять, не может ли он каким-то образом «сломаться». Время от времени он чуть не пробивал кулаком стену, только чтобы остановиться в последний момент, снова убеждая себя, что перед началом церемонии он должен взять себя в руки.

Ранму, возможно, позабавило бы, знай он, что доктор Тофу в этот самый момент тоже надевал смокинг, и что движения и поведение мужчины были почти точным зеркальным отражением Ранмы. Но он не знал.

В комнате Касуми платье, наконец, смогло удовлетворить женщин. Нодока взяла расческу и принялась за длинные пряди Касуми, пока Аканэ стояла рядом с ней, держа цветок, что будет закреплен в волосах ее сестры. С тяжкой решимостью Аканэ удерживала на своем лице улыбку, но мысленно она все возвращалась к дню другой свадьбы, той, когда она была в платье, прежде чем все обратилось катастрофой. Ее мышцы напряглись так сильно, что она боялась, что может что-нибудь разбить.

— Ты прекрасно выглядишь, онээтян, — сказала Аканэ, и по крайней мере это было правдой.

— Спасибо, Аканэ, — ласково ответила Касуми. — Конечно, от свадебного платья и должен быть такой эффект.

Аканэ слегка покачала головой.

— Ты и без платья выглядишь прекрасно. — Затем она густо покраснела. — Я… я хотела сказать… я не имела в виду…

Касуми хихикнула, а Нодока усмехнулась. Хулигански стрельнув взглядом в сторону Аканэ, Нодока повернулась к старшей девушке и сказала:

— Что мне напомнило. Кажется, мы еще не обсуждали медовый месяц. Ты еще не думала, куда вы отправитесь?

Аканэ застыла, не желая слышать ответа. Желая осмелиться закрыть уши руками, чтобы заглушить весь звук.

Касуми взглянула на Аканэ и вернула внимание Нодоке так быстро, что младшая девушка не заметила. Глубоко вдохнув, она мягко сказала:

— Учитывая, в каком Ранма был со всем этим состоянии, я опасалась затрагивать с ним эту тему. Лучше, если мы сперва побеспокоимся о свадьбе. Можем спланировать медовый месяц через неделю-две, когда он привыкнет к браку. Моя спальня прекрасно подойдет для первой брачной ночи.

Беспомощный вздох мгновенно привлек внимание двух женщин к самой младшей. Рот Аканэ приоткрылся, ее губы молча шевелились, тело чуть-чуть покачивалось.

Нодока двинулась вперед, беря Аканэ за руку.

— Осторожнее, дорогая. Ты раздавишь цветок.

Аканэ рассеянно опустила взгляд на цветок, позволяя Нодоке взять его у нее из пальцев. Ее глаза бездумно проследили за ним, пока его не оставили на маленьком столике. Она отчаянно старалась совсем ни о чем не думать.

— Аканэ? С тобой все в порядке? — мягко спросила Касуми. Но было в этом что-то решительное.

Ее голос вернул внимание Аканэ.

— Все хорошо, Касуми. Я… я… — Она поперхнулась. Вид ее сестры неумолимо напомнил, что всего через несколько часов Ранма навсегда будет связан с другим человеком. Ее глаза крепко сжались, выталкивая слезы, размывая за собой тушь. Девушка развернулась, не желая стоять лицом к двум другим, глотая воздух, чтобы сдержаться и не сломаться.

Касуми встала со своего стула. Она положила руки на плечи Аканэ.

— Ты уверена, что все в порядке?

Аканэ резко кивнула, желая, чтобы ее сестра дала ей минутку покоя. Она была столь напряжена, что любое сочувствие или мягкие слова легко могли бы отправить ее за край.

Тщательно подбирая слова и тон, Касуми нежно спросила:

— Это насчет Ранмы? Тебя что-то беспокоит, что-то, что стоит сказать мне?

Покатились не подавленные слезы.

— Прости, онээтян! Прости! Прости!

Касуми прижалась к спине сестры, положив одну руку Аканэ на лоб. Она нежно поцеловала ее в макушку.

— Тебе не за что извиняться, Аканэ.

— Но я люблю его! — запричитала девушка. — Я так хочу быть с ним. Это меня убивает. Я знаю, что он твой, но… но я…

Нодока подошла и обняла Аканэ. Они стояли втроем, Аканэ медленно старалась прекратить то, что она воспринимала как свою глупость.

Отступив наконец, Касуми мягко развернула Аканэ и изучила ее.

— Ну что ж. Нам придется хорошо поработать, восстанавливая твой макияж.

— Прости, онээтян, — снова сказала Аканэ очень тихим, дрожащим голосом. Она попыталась снова выгнуть губы в улыбке и не справилась.

— Как раз этого и следовало ожидать, — сказала Касуми. — Ну, если только ты наберешься терпения, думаю, что… — Она остановилась, склонив набок голову. Ее губ коснулась легкая улыбка. — Ах, да. — Улыбка стала шире, когда она посмотрела на Аканэ. — Ранма идет. Если ты не хочешь, чтобы он увидел тебя такой, возможно, тебе стоит залезть на минутку в шкаф.

Придя в ужас от того, как она, несомненно, выглядела, и не желая позволить Ранме увидеть ее такой, Аканэ практически влетела в шкаф. Она не успела запереться в нем, когда дверь в спальню распахнулась.

Минутой ранее, у себя в комнате, Ранма, наконец , достиг критической точки. Он неподвижно застыл и зарычал. Не будет так, что Саотоме Ранма сдастся без боя! Сейчас же он вошел в комнату своей невесты, блистая в смокинге и дрожа от энергии.

— Касуми, мне нужно с тобой поговорить! — громко заявил он.

Нодока заговорила первой.

— Ранма, что это значит! Ты не должен видеть невесту до свадьбы! И, конечно, не должен врываться без стука в комнату женщины, особенно зная, что она одевается.

Ранма явно был на пределе.

— Мама, при всем уважении, зат… — Он остановился. Проглотил свои слова. Продолжил немного спокойнее: — Мама, хоть раз дашь мне, пожалуйста, сказать, что я думаю? — Он снова остановился, сжал кулаки, а затем осторожно разжал их. — Если бы только ты, батя и Тендо-сан не говорили мне, что я должен делать, может быть, я… — Он вновь остановился.

Он немного поник.

— Нет, это просто несправедливо. Я никогда раньше не говорил, чего я хочу, так почему кто-то должен ожидать чего-то другого? Я просто делал, что мне говорили. И мне это так… черт возьми… надоело. Почему я не могу, на этот раз, получить то, чего хочу?

— А что ты хочешь, Ранма-кун? — вежливо спросила Касуми. С любопытством.

Юноша позволил себе медленно выдохнуть. Он поискал слова.

— Касуми? Ты очень особенный человек. Не могу даже сказать, как много ты для меня значишь. Я никогда не знал кого-либо лучше или добрее или… Ты заслуживаешь лучшего. Правда заслуживаешь. — Он опустил глаза. — И я не думаю, что это я.

Он снова поднял глаза, и в выражении его лица была какая-то мука.

— Если я женюсь на тебе, обещаю, я постараюсь быть лучшим мужем, насколько смогу. Я всегда буду о тебе заботиться. Я никогда тебя не предам. Я всегда буду относиться к тебе так хорошо, как только смогу.

Его глаза вновь опустились, а голос стал тише, когда он продолжил:

— Но также мне следует быть честным. И правда в том, что я никогда не смогу тебя полюбить. Не так, как должен муж. Потому что я… потому что есть еще кое-кто, кого я люблю. Кого я всегда буду любить. Я не смогу отдать тебе свое сердце, когда оно уже мне не принадлежит.

Изнутри шкафа донеся всхлип.

Касуми довольно мирно спросила:

— А кому?

Ранма повернулся к шкафу.

— Аканэ?.. — сразу ответил и спросил он. Он медленно подошел и открыл дверь, опустив глаза на стоящую на полу на коленях плачущую девушку. Не сказав больше ни слова, он шагнул в шкаф и опустился рядом с ней на колени, притянув ее в свои объятия. Она уткнулась лицом в плечо Ранмы, когда он положил одну руку ей за голову, другую на ее спину.

— Ну-ну, — прокомментировала Нодока, кивая Касуми.

Со стороны лестницы донеслись внезапные шаги.

— Действие третье, — таинственно сказала Касуми. Она быстро выдохнула, как будто оканчивала долгую гонку, напряженно, но уверенно. Нодока кивнула и подошла к шкафу, закрывая дверь. Аканэ немного успокоилась, крепко вцепившись в Ранму, и через дверь не было слышно ни звука.

В комнату ворвался Оно Тофу, одетый в смокинг, что он одолжил на свадьбу. Его прическа, его одежда, все в нем было удивительно к месту, вполне прилично. Но одновременно с этим он выглядел более чем немного дико. Возможно, что-то такое было в его глазах.

— Я не могу позволить тебе это сделать, Касуми!

— Что вы не можете позволить мне сделать, Тофу-сэнсэй? — спокойно спросила она.

— Я не могу позволить тебе выйти замуж за Ранму из-за… из-за… из-за какого-то чувства долга! — Одной рукой он теперь размахивал в воздухе. — Он прекрасный человек! Несомненно! Но ты прекрасно знаешь, что он тебя не любит. Не как… — Он остановился, собираясь с силами. — Не как я, — решительно закончил он.

Касуми улыбнулась.

— Не мог бы ты еще раз это сказать, Тофу? Возможно, с меньшим числом слов?

Он взял себя в руки.

— Я люблю тебя, Тендо Касуми. Пожалуйста, не могла бы ты отказаться от этой… этой идеи выйти замуж за Саотоме Ранму и вместо этого выйти замуж за меня?

Касуми изучила мужчину перед собой.

— Надеюсь, ты простишь меня, что я на время меняю тему, но твое поведение выглядит, скажем так, немного рациональнее, чем обычно.

Тофу угрюмо рассмеялся.

— Удивительно, что может сделать мужчина, когда понимает, что он вот-вот навсегда потеряет желание своего сердца. — Он опустился на одно колено. — Касуми, пожалуйста, я люблю тебя и обещаю всегда заботиться о тебе. Пожалуйста, скажи, что ты выйдешь за меня замуж.

Вместо ответа Касуми повернулась и подошла к шкафу. Открыв дверь, она посмотрела на пару внутри, что все еще изо всех сил цеплялась друг за друга.

— Ладно, вы двое, — серьезно сказала она, — вылезайте отсюда.

Тофу в замешательстве уставился на выбирающихся из шкафа Касуми Ранму и Аканэ, по-прежнему держащихся друг за друга.

Касуми оглядела комнату, привлекая к себе всеобщие взгляды, ее же взгляд на мгновение остановился на осколке фарфора на столе.

— Все, что я могу вам пообещать, — сказала она им, — что сегодня будет свадьба.

Касуми подошла к Ранме и взглянула ему прямо в глаза. Голосом, что не потерпел бы глупостей, она сказала:

— Пойми ясно. Я спрашиваю только один раз. Ты любишь мою младшую сестру?

— Да, — сказал он, почти умоляя ее.

— И ты согласишься жениться вместо меня на Аканэ? Сегодня? Без задержек в последнюю минуту? Без раздоров в последнюю минуту? Ты встанешь перед священником и принесешь обеты? Предупреждаю тебя, я и правда даю последний шанс.

Ранма тяжело сглотнул.

— Да, — прошептал он. Аканэ почти с благоговением посмотрела на него.

Касуми повернулась к Аканэ, которая повернулась навстречу своей старшей сестре.

— И ты любишь Ранму? — спросила Касуми.

Аканэ дернула головой вверх и вниз, так же напуганная, как и жертва перед хищником.

— Ты хочешь выйти замуж за Ранму?

— Больше всего на свете, — прошептала Аканэ.

— Сегодня? — неумолимо продолжила Касуми. — Прямо в додзе? На глазах у всех? Ты примешь Ранму как своего мужа?

— Я… я… — Аканэ беспомощно опустила глаза на надетое платье подружки невесты, зная, что платье Касуми, конечно же, не подойдет. Она набралась храбрости, решив, что она сделает это, даже если ей придется выходить замуж в этом платье.

Однако в этот момент Нодока забралась в дальний уголок шкафа и вытащила…

Свадебное платье. Нет, не просто какое-то свадебное платье, но то самое свадебное платье. То, что Аканэ надела на предыдущую свадьбу, превратившуюся в хаос. Его явно почистили, и оно выглядело столь же прекрасно, как и в первый раз, когда она на него взглянула.

Глаза Аканэ наполнились слезами, но на этот раз это были слезы счастья.

— О, да. Да. Обещаю. Спасибо. Спасибо, Касуми.

Касуми кивнула с широкой улыбкой на губах. Однако ее лоб украсила морщинка беспокойства, когда она повернулась к врачу, шокировано за всем этим наблюдающему. Касуми подошла и встала перед ним, сцепив за спиной руки.

— Кажется, ты просил меня выйти за тебя замуж, — сказала Касуми.

Тофу облизнул пересохшие губы.

— Ах, так и есть.

Улыбка Касуми стала чуть шире.

— Похоже, я в свадебном платье, и ты, кажется, в смокинге. У нас есть гости на свадьбе и ожидает священник. Так что… ты это и имел в виду?

Тофу чуть не потерял сознание, когда комната засветилась и завращалась вокруг него. Затем что-то внутри него рявкнуло и топнуло ногой. Комната успокоилась. Тофу выпрямился, без необходимости поправив свой фрак.

— Да, — твердо сказал он. — И если ты этого хочешь, я буду более чем счастлив жениться на тебе прямо сейчас.

Касуми весело оглядела комнату.

— Тогда, я думаю, все решено. А теперь вы, джентльмены, выйдите в коридор и немного подождите, боюсь, нам с тетей Нодокой нужно подготовить Аканэ к свадьбе. Тофу, пожалуйста, убедись, что Ранма не сбежит. Ранма, пожалуйста, убедись, что Тофу не сбежит. О, а если он начнет танцевать, не стесняйся сбить его с ног.

Двое мужчин, оба абсолютно ошеломленные, вышли из комнаты, закрыв за собой дверь. Они прошли по коридору до комнаты Ранмы и уселись ждать. В конце концов, довольно очевидно, что для этого потребуется более чем несколько минут.

— У меня страннейшее ощущение, что меня надули, — прокомментировал Ранма другому мужчине. — Если бы я не знал лучше, я бы подумал, что Касуми спланировала, чтобы все так и произошло.

Тофу кивнул.

— Я понял, что ты имеешь в виду. Но знаешь, думаю, я просто это оставлю. И я, конечно, не собираюсь жаловаться на результат. А ты?

Ранма задумался.

— Думаю, я немного устал от ощущения манипулирования. Но может быть, только этот раз, — он вздохнул. — Может быть, это был единственный способ.

Тофу кивнул, и в комнате стало тихо.

Немного позднее, но раньше, чем можно было бы ожидать, в додзе вошла Нодока. Едва она это сделала, ее заметила Набики и подошла к ней.

— Счастливая парочка готова? — с ухмылкой спросила она. — Полагаю, мне сейчас стоит пойти и присоединиться к Касуми и Аканэ.

— Они спустятся через пару минут, — сказала Нодока, с удовлетворением оглядывая переполненный зал. С маленькой, непонятной улыбкой она спросила: — Ты еще не раздала свадебные программы?

Набики щелкнула пальцами.

— Как раз хотела вас об этом спросить. Я не смогла их найти.

Нодока подошла к одному из столов, где наклонилась и подняла скатерть. С негромким «ах» удовлетворения, она достала из-под нее коробку. Быстро изучив ее, она покачала головой и толкнула ее обратно. Затем она достала другую коробку, почти точного близнеца первой. Подняв крышку, она махнула своему мужу и Соуну присоединиться к ней. Когда она передала часть программ Набики и двум мужчинам, они вчетвером начали распространять их среди гостей.

Вскоре Набики заинтересовалась поднявшимся гулом любопытства. Оглянувшись, она увидела людей, склонившихся над программами, показывающих их друг другу и оживленно их друг с другом обсуждавших. Она с недоумением раскрыла одну из программ, что она держала, пытаясь понять, что привлекло их внимание.

Набики в шоке их чуть не выронила. Там, прямо перед ее глазами, были слова: «Свадебная церемония — Тендо Касуми и Оно Тофу — также празднуют брак — Тендо Аканэ и Саотоме Ранма».

— Что?! Но?.. — не могли ли в типографии сделать какую-то чудовищную ошибку? Но как Касуми бы ее пропустила?

Стараясь не бежать, Набики покинула додзе так быстро, как только несли ее ноги. Но даже прежде чем она смогла добраться до дома, дверь открылась. Вышла Касуми, ошеломляющая в своем свадебном платье, под руку ее держал доктор Тофу. Позади них были Ранма и Аканэ, краснеющие и держащиеся за руки, не в силах оторвать друг от друга взгляда. Аканэ тоже была в свадебном платье, том, что Набики признала по предыдущей попытке свадьбы.

Набики остановилась, думая, что кто-то сделал из нее полную дуру. Как она могла пропустить планирование, в котором должны были быть задействованы все четверо? Она была уверена, что тетя Нодока тоже в этом участвовала. Их отцы? Возможно. Может ли быть так, что она была единственной в семье, кто ничего не знал? Думать об этом было более чем унизительно.

Когда они встретились, Набики выдавила:

— Похоже, меня ввели в заблуждение насчет того, кто на ком женится.

Тофу усмехнулся.

— Боюсь, что не только тебя. Но постарайся не слишком этому злиться. Я знаю, что я не буду.

Брови Набики поднялись на предположение, что доктор Тофу мог не знать, что он сегодня должен быть одним из женихов. Она услышала начальные аккорды музыки в додзе, и для вопросов не осталось времени. Не желая показаться перед гостями обеспокоенной, Набики взяла себя в руки и присоединилась к группе. «Я буду выглядеть довольно глупо, — мрачно сказала она себе, — как единственная подружка, превзойденная числом невест».

Когда группа вошла в додзе, Набики с удовлетворением увидела, что оба их отца были в шоке. Ее отец рухнул на спину. Генма отступил в одну из цветочных композиций, разбив вазу и облившись водой. Она подумала, что панда в смокинге это крайне странное зрелище. К счастью, он был в глубине комнаты, и Нодока стояла рядом с горячей водой, так что он снова оказался человеком, прежде чем многие люди заметили, что произошло.

Укё, стоящая на своем месте, поймала взгляд Аканэ на пути к алтарю. Шеф-повар окономияки грустно ей улыбнулась и показала большой палец, и Аканэ едва справилась с желанием метнуться и обнять другую девушку.

Затем она встала перед всей комнатой, лицом к Ранме. Люди что-то говорили, что Аканэ совсем не слушала, но каким-то образом ей и Ранме удалось в нужный момент правильно ответить, потому что священник вдруг сказал что-то об объявлении мужем и женой. Плюс что-то насчет поцелуя невесты.

Аканэ подумала, что сейчас упадет в обморок. От нее ждут поцелуя с Ранмой? На глазах у всех этих людей? Но затем перед ней появилось его лицо, и он, казалось, заколебался на мгновение, и Аканэ не смогла терпеть более ни одной секунды, и она наклонилась вперед, и они целовались, и она не хотела, чтобы это прекращалось, и, Боже, как все могло оказаться так чудесно после всех этих недель ужасных страданий, и люди подбадривали их, и…

Наконец, пришлось вдохнуть. Их глаза смотрели друг на друга, Ранма и Аканэ одновременно прошептали:

— Я люблю тебя.

Касуми на мгновение прекратила целовать своего мужа, чтобы взглянуть краем глаза на свою младшую сестру и зятя. С чувством полного удовлетворения она подумала, что, может быть, время от времени может что-то происходить, что будет заставлять ее терять весь свой гнев. Не то чтобы Касуми собиралась часто это допускать.

Затем Тофу снова поцеловал ее, и она забыла обо всем остальном. Наконец, она могла освободиться ото всех планов, схем и стратегий прошлого месяца. Она, наконец, смогла получить свое долго и счастливо, без забот о чем-то большем, чем наслаждении жизнью вместо со своим мужем.

По крайней мере, до следующего раза, когда ее семье понадобится тот, кто сделает то, что должно быть сделано.

КОНЕЦ

Глава 7b. Честь семьи.

Когда угрозы ей оказались благополучно удалены, Касуми вновь была свободна выходить одной из дома, и ей это часто было нужно. До свадьбы оставалось всего три дня, оставалось еще множество мелочей, которые нужно было решить, и — хотя все и помогали — было кое-что, с чем Касуми должна была справиться сама. Нынешнее дело было одним из них. Более того, оно было тем, чего она ждала не с радостью, потому как оно должно было быть болезненным.

Тем не менее, она не позволит своему внутреннему страху показаться на своем лице. Касуми дарила каждому человеку, мимо которого она проходила, все ту же нежную улыбку и веселое приветствие, что и всегда, и все они отвечали ей тем же. Только она знала, что ее шаг замедлялся, как будто она могла растянуть свое путешествие, чтобы ее цель всегда была вне досягаемости. Не то чтобы это было возможно. На самом деле, молодая женщина подняла голову и увидела, что она уже пришла, с тяжелым сердцем глядя на напечатанные на вывеске слова: «Клиника Оно».

Крепко сжав в руке сохранившийся осколок фарфора, Касуми двинулась к двери. Она медленно открыла ее, вошла, переобулась в тапочки и пересекла комнату. Каждое действие выглядело растянутым, как будто она двигалась в замедленном темпе. Чувствуя себя довольно неуместно, она молча проскользнула по коридору, скользнула мимо смотрового кабинета, не привлекая внимания ни врача, ни его пациента. Незамеченной добравшись до кабинета доктора Тофу, Касуми с облегчением выдохнула, не заметив, что задерживала дыхание. Там она приготовила чай на двоих, уселась в кресло для посетителей и стала ждать.

Касуми прождала не слишком долго, когда услышала из коридора голоса. Несколько секунд спустя дверь открылась, и доктор Оно Тофу бодро вошел в комнату. Он уже почти обогнул свой стол, когда наконец понял, что комната была не пуста. Касуми, не теряя времени, передвинула кресло более чем на метр, ставя его напротив двери.

— Здравствуйте, Тофу-сэнсэй.

Тофу тяжело сглотнул, его кадык дернулся вверх и вниз.

— Ка-Ка-Касуми-сан! — выдавил он. На заплетающихся ногах он отошел в дальний угол своего кабинета.

— Я пришла вернуть эти книги. — Молодая женщина вынула из сумки две книги и положила их на стол. — Простите, что так долго держала их.

— В-все в порядке, — с усмешкой ответил Тофу, доставая их кармана носовой платок и вытирая им с телефона пыль. — Ч-что привело вас сюда?

— Полагаю, я только что сказала, что возвращаю вам две книги, — строго сказала Касуми. — А теперь, пожалуйста, присаживайтесь . — Последнее слово точно не звучало как приказ, но, конечно, лишь как предположение, что говорящая не могла представить себе, что вы не сделаете так, как она попросит.

Тофу сел. Он попытался ослабить галстук, пока не вспомнил, что он его не носил.

— Такое ваше поведение длилось уже достаточно долго, — строго сказала Касуми. Ну или по крайней мере так строго, как это могла сказать Тендо Касуми. — В свое время это было забавно. Однако я вскоре выхожу замуж, и полагаю, что пора вам прекратить развлекать меня своими выходками и начать вести себя с большим уважением.

Тофу снова тяжело сглотнул, болезненно морщась при этом напоминании. Почувствовав боль в ноге, он посмотрел вниз, чтобы обнаружить, что воткнул в бедро не менее пяти акупунктурных игл. Он вытащил их все и осторожно выложил на столе в ряд. Напрягая мышцы, чтобы постараться держаться нормально, молодой врач ответил:

— Ко-конечно. Вы абсолютно правы. — С его лба градом лился пот, отражая совершаемые им усилия.

Касуми критически осмотрела его, отметив потение, нервные подергивания рук, дрожь, мечущиеся взад и вперед глаза. Ее губы сжались. Для этой беседы ей нужно было все его внимание.

— Тофу-сэнсэй, вы, кажется, необоснованно сильно отвлекаетесь. Что-то не так? Вы не могли бы принять какое-либо лекарство для успокоения нервов без ущерба для вашего здравомыслия?

Разум Тофу неудержимо проследовал за этой мыслью, пройдясь по всей фармакопее в его шкафах. Через мгновение его мысли остановились на кое-чем, что действительно ненадолго могло придать ему спокойствия. Никогда раньше ему не приходило в голову так попробовать, возможно, потому, что все такие встречи казались незапланированными. Или, по крайней мере, незапланированными им самим.

Кивнув, врач неуверенно поднялся на ноги. Он снял с полки банку с нарезанными листьями и внимательно ее осмотрел. Сейчас было не время по ошибке выбрать неправильное средство. Ему удалось неловко растереть бывшим у него пестиком несколько листьев, больше в итоге просыпав, чем добавив в чай. После этого он несколько мгновений в замешательстве смотрел на чашку, не в силах припомнить, когда же он налил себе чай. Покачав головой, он сел на краешек стула и сумел отпить из чашки, не пролив все это на себя.

Не в силах после этого усидеть, Тофу быстро встал, ударив спинкой стула по книжной полке. Он подошел к столу на другой стороне комнаты. Там он засуетился, наливая чай себе и своей гостье.

— Э-э… Тофу-сэнсэй? Я уже налила нам обоим чай. Вы добавили в свой лекарство и выпили его. Помните?

Тофу приостановил свои движения, молча проклиная себя за глупые действия. Он вцепился в край стола, чтобы не дать своим рукам двигаться. Пять минут он оставался в этой позе, пока под конец этого времени покалывание в конечностях не дало ему предположить, что зелье подействовало. Он вернулся к своему стулу и сел на него, опять оказавшись на самом краю.

Вежливо взглянув на свою гостью, Тофу сказал:

— Спасибо что вернули книги, хотя, конечно же, вы всегда можете держать их столько, сколько пожелаете. И… э-э… очень рад вас видеть.

Касуми немного наклонила голову.

— Не за что. И спасибо. А теперь, я надеюсь, вы простите мне мой вопрос, но почему в ответ на приглашение на мою свадьбу вы отослали свои извинения?

Тофу страдальчески посмотрел на нее.

— Боюсь, что в этот день я буду занят.

Касуми подняла брови.

— В воскресенье? С моей стороны было бы крайне невежливо предположить некую уклончивость вашего ответа. Почти так же невежливо, как для вас бы было увиливать от ответа.

Он быстро, но мягко вздохнул, не привыкнув слышать такое от молодой девушки перед ним.

— Тем не менее, боюсь, я не смогу присутствовать. По… по личным причинам, если вы хотите другого ответа.

— Ну, мне жаль так говорить, но я думаю, что мне необходим иной ответ помимо этого, — сказала Касуми так вежливо, как только могла. Она исполнилась решимости, отказываясь выбрать легкий способ, решив придать ему необходимый дополнительный толчок, чтобы сделать все правильно. — Много лет вы были не только нашим семейным врачом, но и дорогим другом. Отказ присоединиться к нам на праздновании этого события — немыслимое дело. Вы должны прийти, действительно должны. Или, по крайней мере, вы должны представить оправдание получше.

Тофу опустил глаза, на его губах появилась легкая улыбка.

— Где та Касуми, которую я знал все эти годы? Девушка, которая никогда не забывала даже о мельчайших правилах этикета? Слыша, как вы вот так вот оставляете приличия, я задаюсь вопросом, не приближается ли конец света. Хотя, возможно, все это просто сон.

Касуми сложила руки на коленях и поджала губы, чтобы избежать их непроизвольного дрожания, ибо и для нее все это было непросто.

— Если вам легче будет думать, что вы спите, то думайте. До тех пор, пока вы отвечаете.

Тофу с сожалением вздохнул, зная, что ему придется ответить. Он ни в чем не мог отказать женщине перед ним, если она начинала настаивать. Он сказал прямо, принятая им трава смягчила часть его боли:

— Я не хотел приходить из-за боли, что она мне принесет. Когда я увижу, как вы выходите замуж за Саотоме Ранму.

Касуми слегка кивнула, подтверждая, что она, наконец, получила часть правды. Ее глаза горели от слез, и какое-то время она не позволяла себе заговорить. Затем она ответила:

— Я бы хотела спросить, есть ли у вас проблемы с моим женихом? Он на несколько лет моложе меня, он немного импульсивен и плохо воспитан, но у него доброе сердце. Я полагаю, что он будет прекрасным мужем.

Доктор на мгновение отвернулся, желая как-нибудь избежать этой беседы. Он повернулся обратно, решительно придвигаясь вперед.

— Проблема не в Ранме. По крайней мере, не напрямую. На самом деле, мне очень жаль, что я не могу его за это возненавидеть. Так было бы легче. Но я не могу. Вы правы, он хороший человек, как только вы взглянете под его грубую внешность. Если бы только он женился на ком-нибудь еще. Как, например, на вашей сестре.

Касуми тихо спросила:

— Вы не верите, что у меня есть право выйти замуж за хорошего человека?

Челюсть Тофу отвисла.

— Ко-конечно есть! Но я всегда надеялся, что я мог бы… я имею в виду…

Сидящая с другой стороны стола молодая женщина осторожно спросила:

— Могли бы что?

Тофу опустил глаза, устремляясь навстречу своей судьбе. Он прошептал:

— Я надеялся, что я мог бы быть тем, кто женится на вас.

При этих словах сердце Касуми взлетело, как радостно поющая весной птица. Несколько чудесных мгновений она наслаждалась этим чувством. Затем она крепко сжала находящийся у нее в руке осколок фарфора, от боли мягко прикусив губу. Она обернула слова Тофу в шелковую ткань и спрятала их в дальний уголок своей памяти. Осторожно закрыв дверь к своим воспоминаниям, она твердо напомнила себе придерживаться избранного курса.

— Почему вы никогда не говорили этого раньше? — тихо спросила она, не слишком успешно пытаясь говорить спокойно.

— Вы… вы были слишком молоды. Слишком уж молоды, — со слезами ответил Тофу. — Еще в средней школе. День за днем я напоминал себе, как же молоды вы были.

Касуми крепко сжала губы. Глубоко вдохнув, она едко ответила:

— Я уже много лет как окончила среднюю школу. Более года назад достигла надлежащего возраста. Года! Если уж на то пошло, мой отец был бы рад дать согласие еще раньше, по крайней мере, после того, как Аканэ выбрали изначальной невестой Ранмы. Почему? Почему вы ждали, пока говорить не стало слишком поздно?

Тофу не мог не закрыть лицо руками. Он хрипло сказал ей:

— Вот уже почти месяц я каждый день задаю себе этот вопрос. Я надеялся… я так долго напоминал себе о вашей молодости, что это стало… привычкой. Привычкой, которую я не мог оставить. Но я всегда надеялся… — Он покачал головой, затем взглянул на нее, в уголках глаз была заметна влага. — Но неужели вы не понимаете? Я не могу смириться с мыслью, что буду стоять там и смотреть, как вы выходите замуж за Ранму.

Касуми собралась с духом, готовясь сделать то, что она должна была сделать.

— Я так понимаю, что вы трус.

Тофу откинулся на спинку стула, как будто его ударили.

Молодая женщина, не останавливаясь, продолжила:

— Вы близкий друг семьи Тендо. Вы также были другом Ранмы. Все наши соседи это знают. Вас пригласили на нашу свадьбу, и все ожидают вас там увидеть. Если вы не появитесь, они заинтересуются и задумаются над причиной. Я понимаю, что это будет больно. Но разве вы недостаточно мужественны, чтобы несмотря ни на что исполнить свой социальный долг и пережить все это? Или узы чести применяются лишь тогда, когда их легко исполнить?

Она с полным безразличием смотрела, как сидящий напротив мужчина открывал рот, не произнося ни звука. Она дала ему пару минут. Когда не появилось никакого признака улучшения, она нетерпеливо спросила:

— Ну?

Тофу казалось, что его тело стало вдвое тяжелее. Он осел, и только стул не дал ему упасть на пол. Впервые на его памяти, милая девушка, которую он все эти годы знал, продемонстрировала нечто суровое, и он не мог прекратить думать, что от этого он лишь полюбит ее еще сильнее. Да, решил Тофу, он любил ее. Но достаточно ли сильно он любил ее?

Доктор поднял взгляд и увидел, что Касуми все еще смотрела на него, ожидая, требуя его ответа. Требуя, чтобы он, в конце концов, поступил как мужчина.

Он закрыл глаза, черпая силы откуда глубоко изнутри себя. Ему отчаянно будут нужны силы.

— Я буду мужчиной, Касуми-сан, — осторожно сказал он ей. — Обещаю. Я исполню то, что требует от меня честь.

— Спасибо, Тофу-сэнсэй, — спокойно ответила Касуми. Его ответ ее успокоил, но было жаль, что он не был чуть более определенным. Молодая женщина поднялась на ноги и благодарно ему улыбнулась. Затем она развернулась и вышла за дверь.

Тофу еще полчаса не двигался с места, он напряженно размышлял, пока внимание доктора не привлек нервный стук в дверь. Не обращая внимания на боль в суставах, он поднялся на ноги и приветствовал пациента, проводя пожилого мужчину в смотровой кабинет. Тихая рутина его работы занимала лишь долю сознания Тофу, все остальное было отдано размышлениям о браке Касуми и о будущем.

Прозвонил колокол, сообщая об окончании последнего учебного дня первого семестра. Ученики высыпали из здания, смеясь и готовясь к летним каникулам. Много позже всех остальных медленно показались еще двое. Ни Ранма, ни Аканэ не чувствовали в себе сил куда-то бежать.

Прибыв домой, они обнаружили, что в этот день не будет никаких тренировок боевых искусств, пока не отпразднуют свадьбу. По крайней мере, не в додзе. Внутренняя часть здания была преобразована, вдоль стен выстроились столы, меж них рядами расположились стулья, до середины тянулся проход. Даже если бы додзе было доступно, времени не было, все были заняты последними приготовлениями. Аканэ немедленно призвали на помощь, хотя Нодоке хватило присутствия духа, чтобы выбрать для нее задачи за пределами кухни.

Ранма сбежал в додзе, где Тендо Соун и его собственный отец развешивали украшения. Он знал, что должен был предложить им свою помощь, но не мог заставить себя это сделать. Может, он и не пытался остановить происходящее, но становилось все труднее делать то, что это приближало. Он отступил из дверного проема, прежде чем двое мужчин успели его заметить, а затем перепрыгнул через стену, направляясь в парк в южной части города, где он надеялся некоторое время спокойно помедитировать.

С кухни ему вслед смотрели две пары глаз — Касуми и Нодоки. Две женщины обеспокоенно переглянулись. Они относительно недавно обсуждали последнее поведение Ранмы, его мать выразила опасение, что он до воскресенья может попытаться сбежать, чтобы избежать давления, но Касуми была уверена, что он так не поступит. В итоге, Нодоку не нужно было долго убеждать, чтобы дать ей понять, что ее сын будет достаточно мужественен и будет присутствовать на церемонии.

Главной причиной их беспокойства было знание, что Ранме придется вернуться сегодня задолго до ужина, чтобы встретиться со священником. Предположив, что они с Аканэ были готовы прояснить ситуацию между собой, по крайней мере, немного, относительно предстоящей свадьбы, Касуми решила позже отправить Аканэ позвать его. Однако, когда уже прошло много времени, Аканэ все еще не появилась, хотя давно уже должна была закончить свое нынешнее поручение.

Немного обеспокоенная Касуми отправилась на поиски своей младшей сестры. Заглянув сперва в пару мест, она постучала в закрытую дверь комнаты Аканэ.

— К-кто там? — раздался изнутри дрожащий голос.

— Это Касуми, — сказала старшая сестра так бодро, как только могла. — Мне нужна твоя помощь.

— М-минутку, онээтян.

Через несколько долгих мгновений Аканэ, широко улыбаясь, открыла дверь. В свою очередь, Касуми осторожно не продемонстрировала, что заметила под глазами Аканэ красные полосы.

— Прости, — сказала Аканэ. — У меня немного разболелась голова, и я решила на несколько минут прилечь.

— Надеюсь, сейчас ты чувствуешь себя лучше, — ласково ответила Касуми. — Видишь ли, я надеялась, что ты можешь мне кое с чем помочь. Как ты думаешь, не могла бы ты сходить и поискать Ранму? Он снова ушел на прогулку, и я боюсь, что он забудет, что скоро придет священник, чтобы обсудить с нами церемонию. Но время еще есть, так что не торопись. Может быть, свежий воздух даже поможет тебе с головной болью.

— Хорошо, — уже не так хмуро сказала Аканэ. Идея примерно на час выбраться из дома показалась ей сейчас довольно привлекательной. — Я найду тебе этого дурака.

Касуми улыбнулась.

— Не нужно так называть его. Просто напомни ему вовремя вернуться. Вот и все.

Ранма оказался на втором месте, которое проверила Аканэ, в одном из местных парков, он сидел на скамейке у стены несколько в стороне от пешеходной дорожки. Он, видимо, наблюдал за семьей, которая неподалеку кормила у пруда уток. Несколько минут Аканэ просто стояла там, упиваясь его видом, вспоминая, как он пришел в ее жизнь, и все, через что они вместе прошли. Затем какое-то шестое чувство предупредило его о ее прибытии, потому что он повернул ей навстречу голову, поймав ее на наблюдении за ним. Собравшись с духом, Аканэ подошла и села с ним рядом.

Ранма подвинулся, давая ей место, удивляясь, почему же она к нему пришла. Он медитировал, размышляя о плаче, что он каждую ночь слышал из ее комнаты, спрашивая себя, возможно ли, только возможно, что это означало, что она, в конце концов, хотела быть с ним. Верилось в это с трудом, но если есть возможность, что это правда, не лучше ли ему было побыстрее это выяснить? Именно поэтому до неожиданного появления Аканэ он сидел там, пытаясь набраться храбрости, чтобы спросить ее, чтобы узнать правду. Ну а теперь почти как будто бы Судьба направила ее, она просто подошла и села с ним рядом. Может быть, Аканэ решила все о себе обсудить?

— Искала меня? — с надеждой спросил он, не отрывая взгляда от семьи, за которой он наблюдал, боясь, что если он на нее посмотрит, то выдаст себя.

— Ага, — сказала она. — Касуми отправила меня тебя найти. Напомнить тебе, что скоро придет священник, чтобы все обсудить. — Она сидела рядом с ним, не слишком близко, сосредоточившись на семье, что, казалось, захватила все его внимание.

Ранма вздохнул, спрашивая себя, был ли он разочарован тем, что она искала его по просьбе Касуми, а не по своему желанию. Он поднял взгляд на солнце, чтобы оценить время.

— До этого еще около часа. Предположим, я все же про это забыл. Спасибо.

Аканэ покосилась на него.

— Что-то не так? — спросила она, желая узнать, почему же он вздохнул.

Ранма безутешно пожал плечами.

— Я просто хотел… — Он замолчал.

— Что? — спросила Аканэ, чуть склонив набок голову, любопытствуя, что же творится у него в голове.

Ранма покачал головой.

— Ничего. Хочется, чтобы все уже закончилось. Дома все так суматошно. Неплохо будет, когда все успокоится.

— О, — опустила Аканэ взгляд на свои колени. — Ага. Довольно беспокойно. Будет, э-э, да, неплохо со всем… покончить.

Они оба молча сидели, устремив взгляды вдаль. Ни один не повернулся взглянуть на другого. Они оба гадали, о чем думает другой. Они оба боялись спросить.

Одна рука Ранмы сжалась в кулак — та, что была в стороне от нее, которую она не видела. Почему все должно быть так? Он подумал о всех тех временах, когда пытался себе представить, каким бы был брак с Аканэ. Проводить с ней время, чтобы никто не мешал. Преподавать вместе в додзе. Растить семью и учить своих детей боевым искусствам. Вместе состариться. В горле стало горячо, сдавленно, больно.

С другой стороны, что ему оставалось делать? Признаться в любви девушке, которая всегда считала его извращенцем и уродом? Он представил, как бы она посмотрела на него, сжав при этом губы. Странно, он не думал, что она накричит на него или хотя бы назовет его по имени. Она просто ровно скажет ему, что никогда не сможет ответить на его чувства. Что было бы куда разрушительнее, чем любое оскорбление, что она только могла бы придумать.

Но затем он вернулся к вопросу, почему Аканэ плакала каждую ночь? Ранма знал, что это могло быть не потому, что она хотела выйти за него замуж, но разве не было хоть какого-то шанса, что хотела? Хоть крошечного? И если он не скажет сейчас, а она испытывает эти чувства, не потеряет ли он эту возможность навсегда?

Он откашлялся.

— Аканэ?

— Да, Ранма?

Он остановился, пытаясь придумать, как задать этот — возможно, самый важный вопрос, что он когда-либо задавал.

— Почему я слышал, как ты плачешь каждую ночь?

У Аканэ перехватило дыхание. Он слышал? Каждую ночь? Почему? Разве не достаточно плохо называть ее пацанкой? Он теперь начнет называть ее еще и плаксой? Неужели боль от его оскорблений никогда не прекратится?

Аканэ посмотрела на себя, посмотрев вниз так, чтобы челка скрыла ее лицо. Говоря почти шепотом, хрипло, она ответила:

— Может, потому, что даже если ты женишься на Касуми, а не на мне, мне все равно всю оставшуюся жизнь придется терпеть твои оскорбления. Урод.

Ранма наполовину отвернулся, прикрыв глаза и крепко сжав зубы. Значит, как он и боялся. Аканэ никогда не хотела быть с ним, как она всегда и говорила. Она даже была расстроена тем, что он будет ее зятем. Как он и говорил Укё — у него никогда не будет того, что он хочет, так что он может сделать то, что хочет его семья. По крайней мере, Касуми милая. Мысль, что он женится на ней, была странной, но со временем это пройдет. Не так ли?

Аканэ смотрела на Ранму, озадаченная отсутствием ответа. Никакого поддразнивания? Никаких оскорблений? Что творилось у него в голове? Она осторожно спросила:

— Ранма?

Он не повернулся в ее сторону. Ему нужно было прекратить так думать об Аканэ, нужно было сосредоточиться на девушке, на которой он женится.

— Я прекрасно тебя слышал, пацанка. Жаль, что никуда мы друг от друга не денемся. Теперь я постараюсь быть чуть вежливее, пока ты будешь поступать так же. Живи и дай жить другим, а? Так что тебе больше не придется плакать из-за глупостей.

Ранма вдруг встал, не в силах и дальше продолжать с ней сидеть, эмоции внутри него били ключом. Он так и не оглянулся; он не видел, как ее лицо омрачилось после замечания о ее «плаче из-за глупостей». Махнув рукой, он сказал:

— Скажи Касуми, что я вернусь к приходу священника. — Затем он ушел, быстро шагая прочь.

Пока Ранма уходил, Аканэ смотрела ему вслед. Часть ее хотела вскочить и побежать за ним, но гордость не позволила ей показать такую слабость тому, кто ясно не хотел быть с ней, точно так же, как и она не хотела быть с ним. Ранму вполне устраивала идея жениться на Касуми. Касуми хотела выйти замуж за Ранму. Разве нужно было здесь говорить что-то еще?

Фигура Ранмы становилась все меньше и меньше, пока он не скрылся за поворотом. Аканэ так и не поняла, что он, в каком-то смысле, забрал с собой солнце, оставив ее сидеть в темноте.

Доктор Оно Тофу стоял на улице перед Клиникой Оно, разглядывая ее в сгущающихся сумерках. Ну, нет, больше ее нельзя было так назвать. Он даже не был уверен, почему он пошел этой дорогой, почему он захотел еще раз взглянуть на это место. Конечно, оно навевало множество воспоминаний. В частности, воспоминаний о Тендо Касуми, приводящей свою младшую сестру Аканэ, как правило, с какими-то легкими травмами.

Тендо Касуми. Это больше не будет ее именем. Завтра она станет Саотоме Касуми. Эта мысль подняла новую волну боли, но он был полон решимости оставить эту боль себе, а не вынуждать ее разделить ее. Как говорится в старой пословице? Что-то о том, чтобы любить достаточно, чтобы отпустить? Ну, он был полон решимости доказать, что достаточно любит Касуми.

Не то чтобы он намеревался остаться и мучить себя и ее, наблюдая, как она обустраивает семейную жизнь с юным Ранмой. Это правда, что его запланированный отъезд наполнял его невероятным чувством вины, знанием, что она не одобрит его нынешних действий, что она подумает, что он действует бесчестно, уходя накануне ее свадьбы. Но он был готов заплатить такую цену. В целом лучше, если Касуми будет думать о нем как о человеке без чести. Если так случится, что у нее есть к нему какие-то чувства, это поможет ей твердо отложить их в сторону и сосредоточить все свое доброе сердце на своем муже.

Конечно, настоящая причина его ухода была в нежелании обесчестить себя и ее. Тофу знал, что если он появится на этой свадьбе, он не сможет спокойно ее пережить. В конце концов, в ее присутствии он и раньше был не в себе, так чего же ожидать теперь? Слишком легко было представить, как он во время церемонии потеряет связь с реальностью и провозгласит перед всеми гостями о своей любви в ней, напав на безвинного Ранму. Катастрофа прошлой попытки свадьбы и так плохо отразилась на семье Тендо. Никоим образом Тофу не позволит себе стать причиной еще одного такого скандала.

Тофу повернулся в сторону, посмотрев в направлении дома Тендо.

— Будьте счастливы, Касуми-сан, — прошептал он. Затем он твердо поправил на плече свою сумку и решительно пошел в противоположном направлении, в сторону железнодорожного вокзала.

Солнце опустилось за горизонт, тени от зданий накрыли всю улицу темнотой. Загорелись уличные фонари, оставляя ореолы света на дороге и тротуарах. Но доктор Тофу уже растворился в тенях.

Наступило утро воскресенья. Глаза Касуми распахнулись под звуки бива, струны щипали под мрачный мотив, эхом отражающийся в ее сердце. Сочетаясь с предвещающим восход солнца серым светом, они наполняли молодую женщину дурными предчувствиями. Ее рука потянулась отключить будильник, когда она поднялась в сидячее положение, одновременно с этим излишне напоминая себе, что к концу дня все так или иначе закончится.

Когда роковое время подошло, вся семья собралась вместе. Все, кроме Ранмы и Касуми уже оделись для церемонии. Небрежно черпая силу в этот предполагаемый день ее свадьбы, Касуми раздала им указания:

— Набики, пожалуйста, выйди с нашими отцами наружу. Отец, дядя Саотоме, вам стоит ждать у ворот, чтобы приветствовать наших гостей, а затем проводить из в додзе, где вы с Набики поможете им найти свои места. Ранма, я знаю, что в смокинге тебе неуютно, но ты должен надеть его, прежде чем сможешь жениться на мне. Аканэ, вы с тетей Нодокой нужны мне, чтобы помочь со свадебным платьем.

Аканэ внутренне вздрогнула. Она твердо решила увидеть все до конца, но у нее не было никакого желания приближаться к центру этого больше, чем абсолютно необходимо.

— Э-э, может быть, мне стоит помочь отцу с гостями, а Набики поможет тебе одеться?

Набики вздохнула и направилась к лестнице, только чтобы удивленно остановиться, когда Касуми сказала:

— Аканэ, есть какая-то причина, по которой ты не можешь помочь мне с платьем?

Младшая сестра попалась, не желая давать честный ответ. Она покачала головой и тихо ответила:

— Ко-конечно нет, Касуми-онээтян. — С тяжелым сердцем она повернулась к лестнице и пошла наверх. Касуми, Нодока и Ранма последовали за ней, последний повернул к себе в комнату, как только достиг коридора.

Ранма медленно, вяло облачился в смокинг. Он не видел необходимости торопиться. Он собирался завершить одну главу своей жизни и начать другую, но не чувствовал от этого особой радости. Он чувствовал только долг. Он собирался исполнить обещание своего отца и осуществить желание своей матери. Это было для них, я не для него.

Ранма лениво задался вопросом, что же из-за всего этого испытывает Касуми. Неужели она нетерпеливо ждет их свадьбы? Или для нее все это тоже из чувства долга, исполнение сделанного ее отцом обязательства? Он надеялся, ради нее, что она хоть немного этого хотела. Молодой человек пообещал себе постараться быть хорошим мужем, приложить усилие, чтобы не усложнять жизнь Касуми, если он мог этого избежать.

В комнате Касуми платье, наконец, смогло удовлетворить женщин. Нодока взяла расческу и принялась за длинные пряди Касуми, пока Аканэ стояла рядом с ней, держа цветок, что будет закреплен в волосах ее сестры. Младшая сестра пыталась отгородиться от всех мыслей о том, что за этим последует.

— Что думаешь, Аканэ? — поинтересовалась Касуми. — Как выглядит?

Аканэ подняла взгляд, а затем снова опустила.

— Ты прекрасно выглядишь, онээтян, — тихо сказала Аканэ.

— Спасибо, Аканэ, — как всегда ласково ответила Касуми. Однако внутренне она нахмурилась. Она ожидала, что ее сестра будет под большим давлением, напряженная, готовая сломаться от прикосновения. Вместо этого Аканэ казалась… пустой. Она попыталась подтолкнуть к дальнейшей реакции. — Конечно, от свадебного платья и должен быть такой эффект.

Аканэ слегка приподняла плечи и продемонстрировала Касуми маленькую, пустую согласную улыбку. На этот раз, когда глаза Аканэ снова опустились, старшая девушка нахмурилась. Предпочтительный план требовал, чтобы Аканэ была перегружена, готова сломаться после правильных слов.

Нодока, все же, двинулась вперед, не заметив слабого покачивания головы Касуми. С лукавой усмешкой мать Ранмы сказала:

— Мне только что пришло в голову. Кажется, мы еще не обсуждали медовый месяц. Ты еще не думала, куда вы отправитесь?

Касуми быстро взглянула на Аканэ. Ее сестра сгорбилась еще сильнее, но не продемонстрировала никаких признаков излома. Аканэ осторожно положила цветок на стол.

— Простите, — тщательно выдержанным голосом сказала Аканэ. — Думаю, тетя Нодока сможет и без меня справиться с твоими волосами. Мне правда стоит помочь с гостями. Увидимся в додзе. — Она вышла за дверь, прежде чем обе женщины успели что-то сказать.

Меж ними не было сказано ни единого слова, пока Нодока осторожно укладывала волосы Касуми и вставляла туда цветок, что недавно держала Аканэ. Когда она закончила, женщина вздохнула и сказала:

— Ты и правда прекрасно выглядишь, Касуми-тян.

Касуми стоически кивнула.

— Кажется очевидным, как все пройдет, но не могли бы вы… осмотреться?

Нодока ответила ей кивком и выскользнула из комнаты. Касуми постаралась не беспокоиться и не делать ничего, что могло бы испортить ее внешний вид. Она спросила себя, не произойдет ли вдруг какое-то чудо, и ситуация разрешится, перейдя к тому, на что она надеялась. Могла ли она настолько ошибочно прочесть других игроков этой драмы?

Нодока вернулась через несколько минут и печально покачала головой.

— Мой сын в своей комнате, в смокинге, спрашивает, что так долго. Он готов исполнить семейный долг. Я сказала ему, что уже скоро. Заглянула ненадолго в додзе. Никаких признаков Тофу-сэнсэя.

Касуми ненадолго закрыла глаза, сразу от боли и гнева. Она постаралась сказать себе, что знала, что может окончиться и так. Снова открыв глаза, она позволила им остановиться на осколке фарфора на столе. Такой исход с самого начала был возможен, и теперь она должна была его осуществить.

— Касуми-тян, — нерешительно сказала Нодока, — может быть, если мы скажем…

— Нет, — ровно ответила молодая женщина, покачав головой. — Я думала, я убедила себя, что чувства между Ранмой и Аканэ достаточно сильны, чтобы в итоге преодолеть их гордость и упрямство. Я знала, что они дотянут до последней минуты, но я и правда думала, что они сломаются, признав, что хотят быть друг с другом. Похоже, я ошибалась. Похоже, они не любят друг друга так, как я предполагала.

Она вздохнула.

— Тем не менее, пора закрыть этот вопрос. Как я сказала месяц назад, соглашение между нашими семьями должно быть исполнено. Раз уж Аканэ и Ранма не могут или не желают вступать в брак по любви, честь семьи требует, чтобы мы с Ранмой вступили в брак из долга.

— Я надеялась, что мой сын будет любить свою жену, — грустно сказала Нодока.

Касуми горько ей улыбнулась.

— Возможно, любовь придет со временем. По крайней мере, мы с Ранмой достаточно хорошо ладим. Бывали браки и с худшим основанием.

Старшая женщина глубоко вздохнула.

— Если ты уверена… — Еще одна пауза. — Нам нужно идти. Нет причин заставлять всех ждать еще дольше.

Касуми кивнула, и они вдвоем вышли из комнаты. Нодока постучала в дверь Ранмы, затем отогнала его, не позволяя взглянуть на его невесту. Внизу лестницу Нодока передала Касуми подружкам невесты, Аканэ и Набики.

Войдя в додзе, Нодока быстро присоединилась к Соуну, вслед за которым плелся ее муж Генма.

— Счастливая парочка готова? — просиял Соун. Когда Нодока кивнула, его улыбка превратилась в нахмуренность, и он сказал: — У нас проблема. Мы не смогли найти свадебные программы, чтобы их раздать.

Нодока подошла к одному из столов, где наклонилась и подняла скатерть. Она достала из-под нее коробку, изучила этикетку на ней, затем полностью вытащила ее. На мгновение она бросила взгляд на другую коробку, оставшуюся под столом, похожую на близнеца первой, прежде чем с печальным смирением покачать головой. Подняв крышку, она вытащила программы и передала их двум мужчинам, прежде чем присоединиться к ним в распространении их среди гостей.

Немного погодя, пока священник говорил, не мог заставить себя не поглядывать на Аканэ, стоящую рядом и чуть позади его невесты. Разве не было какой-то западной традиции, когда священник должен спросить, нет ли у кого каких-то возражений? Что-то насчет «скажите сейчас или молчите вечно». В этот момент он подумал, насколько верны эти слова. Если ни он, ни Аканэ ничего прямо сейчас не скажут, он через считанные минуты окажется женат на Касуми, и ему вечно придется с этим жить.

Но он, конечно, ничего не скажет, как и Аканэ. Что-то отличающееся от смиренного принятия обетов обесчестит обе их семьи до точки невосстановления. Как только он это подумал, Ранма услышал свой собственный голос, говорящий «Клянусь», лишь после этого поняв, что он только что сказал. Затем их с Касуми объявили мужем и женой, и ему сказали поцеловать невесту.

Ранма заметил, что Аканэ демонстративно не смотрела в его направлении. Повернувшись обратно к Касуми, он увидел ее выжидающий взгляд и едва заметную морщинку на лбу. Собравшись с мужеством, молодой жених наклонился вперед и слегка коснулся своими губами губ невесты. Когда он отстранился, он заметил, что Касуми ободряюще ему улыбнулась.

— Поздравляем, парень! — Соун с Генмой сердечно похлопали его по спине. Краем глаза Ранма заметил, как Аканэ и Набики обнимают свою старшую сестру. Внезапно он осознал, что все это реально.

— Я… я… я и правда женился на Касуми. — Мир мрачно повернулся. Генма как раз успел подхватить своего сына, прежде чем парень рухнул на пол.

Время шло. Люди жили своими жизнями.

Мой верный муж,

Когда Ранма и Касуми устроили свою семейную жизнь, не прошло много времени, как Нодока и Генма перебрались в свой восстановленный дом. Набики получила свой диплом и тоже уехала, начав карьеру и проживая в современной высотной квартире ближе к центру города. Ранме и Аканэ удалось выделать пару лет на учебе в колледже в области физического воспитания, в небольшой школе, до которой им было удобно добираться, пока Касуми продолжала заботиться о доме. С наступление дня, когда они оставили позади колледж, пришло время строить планы вновь открыть, наконец, додзе.

— Ну, конечно, нужно начать с малого, — сказал Ранма. — Нельзя же ожидать серьезных учеников, пока у нас не появится репутация. Хотя она у нас будет. Тем временем, готов поспорить, ты отлично справишься с начинающими учениками. — Он посмотрел на Касуми, когда так сказал.

Аканэ задумчиво улыбнулась при мысли, что ее сестра и зять запустят додзе. Она сама еще не решила насчет додзе, в которое предложит себя на место инструктора.

— Уверена, что вы оба просто прекрасно справитесь, — сказала им Аканэ.

Ранма озадаченно взглянул на свою бывшую невесту.

— Ты не поможешь? Я думал, тебе тоже не терпится начать! То есть, где еще ты будешь учить Беспредельным Искусствам?

— Ты… хочешь, чтобы я… осталась здесь… и преподавала в додзе? — нерешительно спросила Аканэ.

— То есть, да, когда я только прибыл в Нэриму, ты лишь наполовину была мастером боевых искусств, но это было много лет назад! Я обучал тебя последние два, три года. Ты теперь лучшая! Ну… не совсем. Лучший это я. Но ты все равно очень хороша.

— Урод, — пожаловалась Аканэ, хоть и улыбалась, говоря то. Она медленно перевела взволнованный взгляд на свою сестру. — Но… — оставила она повисшим одинокое слово.

Касуми быстро рассмотрела варианты и последствия. Возможно, что такая договоренность может привести к боли для нее, или для Аканэ, или для них обеих. Но опять же, она все свою жизнь жертвовала собой ради своей семьи. Тогда как Аканэ не была и никогда не будет равной Ранме в искусстве, ее муж был прав, за последние пару лет мастерство Аканэ значительно улучшилось, и ей сложно было бы начать расслабляться — не важно, какие шутки мог бы устроить Ранма. Шанс, что додзе будет процветать, будет гораздо выше, если Аканэ станет старшим инструктором в дополнение к Ранме.

Так что Касуми глубоко вздохнула, не проявив внешне никаких признаков этого, прежде чем сказать:

— Конечно, мы хотим, чтобы ты осталась, Аканэ. Ранма прав. Ты нужна додзе. И ты знаешь, что будешь счастлива, преподавая стиль нашей семьи. Пожалуйста, соглашайся.

— Ну… ладно, онээтян. Если ты уверена, — неуверенно улыбнулась Аканэ своей старшей сестре.

Приятно по прошествии лет видеть, как вырос успех нашего додзе, каким оно стало сегодня. Мы с тобой, и Аканэ, и даже мама Саотоме и наши отцы все можем в равной степени гордиться твоими достижениями в этой области.

С самого начала додзе достаточно неплохо работало с финансовой точки зрения, с записавшимся на занятия большим числом людей. В то же время, с точки зрения Аканэ и Ранмы было довольно утомительно учить таких относительно неумелых учеников. Затем наступил день, когда к ним подошел человек, который уже достиг мастерства в другом месте, и который хотел научиться Беспредельному Стилю. По его следам медленно пошли другие серьезные ученики, пока не сложилось ядро высококвалифицированных практиков, гордящихся тем, что их знают как учеников додзе Саотоме.

Когда прошли первые годы, Ранма и Аканэ, наконец, повзрослели, чего столь не хватало, когда они были подростками. Оскорбления и недопонимая почти подошли к концу, тогда как дружба между ними продолжала расти. Лишь в своих мыслях они с горечью признавали печальную ошибку, что они сделали, разорвав помолвку и не высказав своих настоящих чувств. Однако вслух об этом от них не было ни единого выдоха, хотя они оба, наконец, поняли истинные чувства друг к другу.

Будущее нашего додзе тоже в безопасности. Даже в нежном возрасте шести лет для всех очевидно, что наш сын истинный наследник своего отца, и он в свою очередь станет мастером додзе. Меня переполняет изумление, когда я наблюдаю, как он тренируется с тобой и Аканэ.

— Поздравляю, Саотоме-сан. Это мальчик. — Доктор положил новорожденного на грудь его уставшей матери.

— Здравствуй, Хикару, — слабо сказала Касуми, поглаживая рукой волоски на его голове. — Рада, наконец, встретиться с тобой. — Она посмотрела на своего мужа, держащего ее за другую руку. — Не хочешь поздороваться со своим сыном?

Ранма кивнул, на его лице было написано крайнее удивление, прекрасно ей знакомое. Он протянул руку и коснулся пальцами макушки ребенка, но, казалось, не в силах был найти никаких слов, чтобы сказать.

— Он прекрасен, онээтян, — прошептала Аканэ. Глаза ее были влажными. Через мгновение слеза показалась и скользнула вниз по ее щеке.

Касуми с грустью посмотрела на свою младшую сестру, задаваясь вопросом, есть ли шанс, что она когда-нибудь будет держать своего ребенка. За многие годы она выходила всего на несколько свиданий, да и те были в основном по настоянию их отца «дать мальчикам шанс». Если подумать, после окончания колледжа она не ходила ни на одно свидание.

— Не хочешь его подержать, Аканэ?

Аканэ прикусила губу, после чего кивнула, стараясь не выглядеть слишком нетерпеливой. Она нежно подняла ребенка, качая его на руках. Она удивленно смотрела на его крошечное тельце, как будто не в силах поверить, что она может произвести такого маленького человечка, воплощение следующего поколения. Она постаралась проигнорировать слабую боль в сердце, что это был не ее ребенок.

Ранма отпустил руку Касуми и шагнул встать рядом с Аканэ, глядя через ее плечо на своего сына. Осторожно потянувшись, он положил на ребенка руку чуть выше руки Аканэ. Они стояли там, замерев, не подозревая, как они выглядели.

Касуми закрыла глаза и отвернулась, не в силах смотреть. Они втроем выглядели представлением идеальной семьи. Почему же Судьба настояла на таком исходе? Но не было смысла сейчас над этим плакать. Что сделано, то сделано, и никакие слезы в мире это не изменят.

Как Хикару проявил себя твоим наследником, так и Аканэ, наконец, проявила себя наследницей нашего отца. Я так горжусь ею, что она помогла тебе сделать додзе таким, какое оно сегодня, гораздо лучше, чем смогла бы я. Я справляюсь с домашним хозяйством, но в додзе именно моя сестра твой истинный партнер. И так мило, что она все еще теряется, когда ученики выказывают ей такую же степень уважения, как и тебе. И я счастлива, очень счастлива, зная, как сильно ее любит Хикару.

Передняя дверь открылась, пропуская мужчину и женщину старше двадцати лет, вместе с немногими блуждающими снежинками. Аканэ и Ранма смахнули снег с волос друг друга и принялись стаскивать свои сапоги. В них врезался сгусток энергии, каким-то образом сумев вцепиться в ноги сразу их обоих, тогда как они, рассмеявшись, попытались вырваться.

— Папа! Тетя Аканэ!

— Привет, малыш! — сказал Ранма, высвободившись, наконец, из хватки ребенка и поднимая его на руки. — Скучал по мне?

Маленький мальчик сунул палец в рот и торжественно кивнул. Ранма рассмеялся и взъерошил волосы мальчика.

Касуми с улыбкой подошла поприветствовать их.

— С возвращением, муж. Аканэ. — Она не смогла избежать быстрого взгляда в их глаза и тайком вздохнула с облегчением, не найдя в них никакой вины. В конце концов, они ушли вдвоем, оставаясь наедине в течение трех недель. — Достали? — спросила она.

Аканэ поставила свой рюкзак на пол и вытащила изнутри свиток. Подняв его, она торжественно ответила:

— Ага! Именно там, Где он и был согласно слухам.

Когда вернувшаяся пара закончила переобуваться в тапочки и последовала за двумя другими в дом, Аканэ огляделась и спросила:

— Где папа? Куда-то вышел?

Касуми вздохнула, но прежде чем она успела ответить, Хикару объявил:

— Деда ушел.

Его мать нахмурилась, на что мальчик вздрогнул.

— Я же тебе говорила не называть так дедушку. Это не вежливо. А теперь беги поиграй. Мне нужно поговорить с папой и тетей Аканэ.

Когда они втроем собрались, греясь, вокруг котацу, Касуми объяснила:

— Отец решил, что скучает по своему старому другу сильнее, чем готов был ранее признать. Он съехал, перебравшись к маме и папе Саотоме.

— О, — негромко ответила Аканэ, хотя и не совсем с грустью.

Некоторое время после этого они втроем молчали, погрузившись каждый в свои мысли, хотя общее направление этих мыслей было схоже. После свадьбы никто из детей не смог скрыть медленно нарастающее охладевание к своим отцам. Они всегда оставались прекрасно уважительными, но в тот день было потеряно что-то жизненно важное. Все они в своих сердцах знали, что Соун, наконец, решил, что всем будет гораздо удобнее, если он больше не будет делить с ними дом.

Я знаю, что в нашем браке нет всего, что тебе бы хотелось. Не отрицаю. Мы оба знали, как и все остальные, что это было вопросом чести семьи, а не любви. Так что я счастлива, я правда счастлива, что вы с Аканэ смогли порой опираться друг на друга все эти годы.

Да, я очень хорошо знаю, что ни один из вас не сделал ничего, чтобы бы могло навлечь бесчестье на наш брак. Ты полагал, что я не знаю о тех случаях, когда бремя твоего проклятия становилось подавляющим, когда ты отчаялся найти когда-нибудь исцеление? Что лишь в объятиях Аканэ ты можешь отпустить свою настороженность и уронить немного мужских слез? Точно так же я знаю, что ты порой обнимаешь и утешаешь Аканэ. Когда ее подавляет депрессия от отсутствия семьи и своих детей. Некоторые бы сказали, что она сама виновата в своем горе, но это то, в чем я никогда не смогу ее обвинить.

Касуми приготовилась лечь спать, зная, что ей нужно будет рано встать, чтобы приготовить завтрак для всей семьи. Когда она откинула на своем футоне одеяло, она подумала о днях до своего замужества, когда она всегда спала в кровати. Тем не менее, ее мужу было неудобно на кроватях, он предпочитал футоны, так что ради него она приняла их.

Не то чтобы это было настолько необходимо, сказала она себе, посмотрев на футон Ранмы. Он лежал неподалеку от ее. Она могла оставить свою кровать, пока он спит на футоне, но это бы только увеличило мнимую дистанцию между ними. Пропасть между их футонами и так была достаточно широка.

Конечно, Ранма регулярно присоединялся к ней на ее футоне. На самом деле, почти как по расписанию. Их первая брачная ночь была каким-то бедствием, с учетом всех обстоятельств, но позже он превратился в нежного и даже опытного любовника. Однако страсть…

Касуми вздохнула. Во имя небес, ей было почти тридцать. Слишком стара, чтобы мечтать после всего, что могло быть. Она должна быть счастлива с тем, что есть, радоваться, что договорный брак, как у нее, не оказался хуже.

Она снова посмотрела на пустой футон своего мужа. Он, конечно, был в додзе. Он и Аканэ. Тренировались. Они упорно тренировались вместе, по три раза в день, перед завтраком, в перерыве между занятиями после обеда и прежде чем лечь спать. Ее тренировки, для поддержания себя в форме для начальных классов, проходили после завтрака, перед началом первых занятий.

Касуми постаралась не представлять сцену в додзе. Она порой заглядывала к ним, всегда осторожничая, чтобы ее не заметили. Их навыки были невероятны, а акробатика их спаррингов была такой, что любой бы заплатил хорошие деньги, чтобы посмотреть. К этому времени Аканэ в очередной раз отрывала себя от пола, тем не менее радуясь двум-трем разам, когда она одолевала Ранму. К этому времени Ранма говорил завершать вечернюю тренировку.

Они подходили к скамейке и брали полотенца, стирая стекающий по лицам пот. Встав на расстоянии вытянутой руки, они повернутся лицом друг к другу и слегка поклонятся. Затем Ранма потянется и коснется костяшками пальцев щеки Аканэ. Аканэ закроет глаза, подавшись навстречу этому прикосновению. Замечая это при каждом случае, когда она осмеливалась пронаблюдать, Касуми знала, что это был их заветный вечерний ритуал.

Касуми постаралась убедить себя, что глупо думать, что этот скромный жест был почему-то более интимным, чем любое другое прикосновение, что ее муж когда-либо с ней разделял.

Я, наконец, готова открыто признать, после всего этого времени, что я совершила ошибку, настояв на нашей свадьбе, когда ни ты, ни Аканэ против нее не возразили. Конечно, в тот день мы все совершили ошибку, но это я подняла вопрос. Я поставила честь нашей семьи превыше всех остальных соображений и убедила себя, что я в этом права. И с этим я нам всем не принесла ничего кроме боли.

Признавая это, я также признаю, что мой долг исправить эту ошибку. Ты найдешь эту записку, когда вы с Аканэ и Хикару вернетесь с соревнований. Я знаю, что вы трое будете счастливы…

Касуми остановилась, глядя на эти слова на мониторе перед ней. Ну, они явно не будут счастливы. Не сразу. Больше беспокоило, будут ли они хоть когда-нибудь счастливы, если обвинят в этом себя. Вполне возможно, что это оттолкнет Аканэ и Ранму друг от друга, от одного лишь знания, что это ради них она ушла. Ее шестилетний сын скорее всего никогда не поймет такого решения.

Со вздохом сожаления Касуми удалила документ, прежде чем отключить компьютер. Она последует изначальному плану, кроме того, что в дополнение к соседям она обманет и своего мужа и сестру. В последний раз оглядев комнату, она открыла ящик стола и что-то оттуда вытащила, крепко сжав это в руке.

Надев ги, Касуми вышла в додзе, стараясь не думать о завтрашнем возвращении своей семьи. Расположив соломенные манекены для своего ката, она подняла короткое лезвие и начала.

Она все сильнее и сильнее принуждала себя, выкладываясь так, как никогда раньше. Она летела в танце, ее меч точно резал фигуры, когда она замахивалась на них. Пот сверкающими каплями разлетался от нее. Очень важно, чтобы оставшаяся соль ее пота показала, как напряженно она тренировалась. Ни в чьем разуме не должно быть никаких сомнений, как именно это произошло.

Быстрее. Сильнее. Выше. В это краткое мгновение она была аватарой Мусабецу Както Рю, жертвуя собой в искусстве ради его нынешних мастеров. Она кругами приближалась к стене, каждое движение точно выверено, идеально расположено.

Краткий шок запланированного удивления. Резкий поворот уклонения, не совсем успешный. Голень Касуми сильно ударилась о наполненный матами ящик. Когда она упала, женщина была рада знать, что синяк поможет им понять, что произошло.

Ее руки неловко ударились о пол. Женщина почти с благоговением смотрела, как лезвие меча вошло в ее предплечье, чуть выше запястья. Удивительно, как мало боли она чувствовала, когда бритвенно-острое лезвие прекрасно сделало свою работу. На пол полилось красное.

Когда ей стало холоднее, она с облегчением поняла, что не задержится надолго. «Будь хорошей матерью моему сыну, имототян. Ранма, Аканэ, я желаю вам обоим только счастья. И вы все постарайтесь не скорбеть слишком долго. В конце концов, вся моя жизнь была жертвой».

Следующего ее вдоха не произошло. Комната потускнела. Ее внимание привлек отблеск света посреди красной лужи, искорка на полу, что упала неподалеку от ее протянутой раскрытой ладони. Последним, на чем остановился взгляд Саотоме Касуми, был небольшой яркий осколок фарфора.

КОНЕЦ

Глава 7c. Вечная связь.

Когда угрозы ей оказались благополучно удалены, Касуми вновь была свободна выходить одной из дома, и ей это часто было нужно. До свадьбы оставалось всего три дня, оставалось еще множество мелочей, которые нужно было решить, и — хотя все и помогали — было кое-что, с чем Касуми должна была справиться сама. Нынешнее дело было одним из них. Более того, оно было тем, чего она ждала не с радостью, потому как оно должно было быть болезненным.

Тем не менее, она не позволит своему внутреннему страху показаться на своем лице. Касуми дарила каждому человеку, мимо которого она проходила, все ту же нежную улыбку и веселое приветствие, что и всегда, и все они отвечали ей тем же. Только она знала, что ее шаг замедлялся, как будто она могла растянуть свое путешествие, чтобы ее цель всегда была вне досягаемости. Не то чтобы это было возможно. На самом деле, молодая женщина подняла голову и увидела, что она уже пришла, с тяжелым сердцем глядя на напечатанные на вывеске слова: «Клиника Оно».

Крепко сжав в руке сохранившийся осколок фарфора, Касуми двинулась к двери. Она медленно открыла ее, вошла, переобулась в тапочки и пересекла комнату. Каждое действие выглядело растянутым, как будто она двигалась в замедленном темпе. Чувствуя себя довольно неуместно, она молча проскользнула по коридору, скользнула мимо смотрового кабинета, не привлекая внимания ни врача, ни его пациента. Незамеченной добравшись до кабинета доктора Тофу, Касуми с облегчением выдохнула, не заметив, что задерживала дыхание. Там она приготовила чай на двоих, уселась в кресло для посетителей и стала ждать.

Касуми прождала не слишком долго, когда услышала из коридора голоса. Несколько секунд спустя дверь открылась, и доктор Оно Тофу бодро вошел в комнату. Он уже почти обогнул свой стол, когда наконец понял, что комната была не пуста. Касуми, не теряя времени, передвинула кресло более чем на метр, ставя его напротив двери.

— Здравствуйте, Тофу-сэнсэй.

Тофу тяжело сглотнул, его кадык дернулся вверх и вниз.

— Ка-Ка-Касуми-сан! — выдавил он. На заплетающихся ногах он отошел в дальний угол своего кабинета.

— Я пришла вернуть эти книги. — Молодая женщина вынула из сумки две книги и положила их на стол. — Простите, что так долго держала их.

— В-все в порядке, — с усмешкой ответил Тофу, доставая их кармана носовой платок и вытирая им с телефона пыль. — Ч-что привело вас сюда?

— Полагаю, я только что сказала, что возвращаю вам две книги, — строго сказала Касуми. — А теперь, пожалуйста, присаживайтесь. — Последнее слово точно не звучало как приказ, но, конечно, лишь как предположение, что говорящая не могла представить себе, что вы не сделаете так, как она попросит.

Тофу сел. Он попытался ослабить галстук, пока не вспомнил, что он его не носил.

— Такое ваше поведение длилось уже достаточно долго, — строго сказала Касуми. Ну или по крайней мере так строго, как это могла сказать Тендо Касуми. — В свое время это было забавно. Однако я вскоре выхожу замуж, и полагаю, что пора вам прекратить развлекать меня своими выходками и начать вести себя с большим уважением.

Тофу снова тяжело сглотнул, болезненно морщась при этом напоминании. Почувствовав боль в ноге, он посмотрел вниз, чтобы обнаружить, что воткнул в бедро не менее пяти акупунктурных игл. Он вытащил их все и осторожно выложил на столе в ряд. Напрягая мышцы, чтобы постараться держаться нормально, молодой врач ответил:

— Ко-конечно. Вы абсолютно правы. — С его лба градом лился пот, отражая совершаемые им усилия.

Касуми критически осмотрела его, отметив потение, нервные подергивания рук, дрожь, мечущиеся взад и вперед глаза. Ее губы сжались. Для этой беседы ей нужно было все его внимание.

— Тофу-сэнсэй, вы, кажется, необоснованно сильно отвлекаетесь. Что-то не так? Вы не могли бы принять какое-либо лекарство для успокоения нервов без ущерба для вашего здравомыслия?

Разум Тофу неудержимо проследовал за этой мыслью, пройдясь по всей фармакопее в его шкафах. Через мгновение его мысли остановились на кое-чем, что действительно ненадолго могло придать ему спокойствия. Никогда раньше ему не приходило в голову так попробовать, возможно, потому, что все такие встречи казались незапланированными. Или, по крайней мере, незапланированными им самим.

Кивнув, врач неуверенно поднялся на ноги. Он снял с полки банку с нарезанными листьями и внимательно ее осмотрел. Сейчас было не время по ошибке выбрать неправильное средство. Ему удалось неловко растереть бывшим у него пестиком несколько листьев, больше в итоге просыпав, чем добавив в чай. После этого он несколько мгновений в замешательстве смотрел на чашку, не в силах припомнить, когда же он налил себе чай. Покачав головой, он сел на краешек стула и сумел отпить из чашки, не пролив все это на себя.

Не в силах после этого усидеть, Тофу быстро встал, ударив спинкой стула по книжной полке. Он подошел к столу на другой стороне комнаты. Там он засуетился, наливая чай себе и своей гостье.

— Э-э… Тофу-сэнсэй? Я уже налила нам обоим чай. Вы добавили в свой лекарство и выпили его. Помните?

Тофу приостановил свои движения, молча проклиная себя за глупые действия. Он вцепился в край стола, чтобы не дать своим рукам двигаться. Пять минут он оставался в этой позе, пока под конец этого времени покалывание в конечностях не дало ему предположить, что зелье подействовало. Он вернулся к своему стулу и сел на него, опять оказавшись на самом краю.

Вежливо взглянув на свою гостью, Тофу сказал:

— Спасибо что вернули книги, хотя, конечно же, вы всегда можете держать их столько, сколько пожелаете. И… э-э… очень рад вас видеть.

Касуми немного наклонила голову.

— Не за что. И спасибо. А теперь, я надеюсь, вы простите мне мой вопрос, но почему в ответ на приглашение на мою свадьбу вы отослали свои извинения?

Тофу страдальчески посмотрел на нее.

— Боюсь, что в этот день я буду занят.

Касуми подняла брови.

— В воскресенье? С моей стороны было бы крайне невежливо предположить некую уклончивость вашего ответа. Почти так же невежливо, как для вас бы было увиливать от ответа.

Он быстро, но мягко вздохнул, не привыкнув слышать такое от молодой девушки перед ним.

— Тем не менее, боюсь, я не смогу присутствовать. По… по личным причинам, если вы хотите другого ответа.

— Ну, мне жаль так говорить, но я думаю, что мне необходим иной ответ помимо этого, — сказала Касуми так вежливо, как только могла. Она исполнилась решимости, отказываясь выбрать легкий способ, решив придать ему необходимый дополнительный толчок, чтобы сделать все правильно. — Много лет вы были не только нашим семейным врачом, но и дорогим другом. Отказ присоединиться к нам на праздновании этого события — немыслимое дело. Вы должны прийти, действительно должны. Или, по крайней мере, вы должны представить оправдание получше.

Тофу опустил глаза, на его губах появилась легкая улыбка.

— Где та Касуми, которую я знал все эти годы? Девушка, которая никогда не забывала даже о мельчайших правилах этикета? Слыша, как вы вот так вот оставляете приличия, я задаюсь вопросом, не приближается ли конец света. Хотя, возможно, все это просто сон.

Касуми сложила руки на коленях и поджала губы, чтобы избежать их непроизвольного дрожания, ибо и для нее все это было непросто.

— Если вам легче будет думать, что вы спите, то думайте. До тех пор, пока вы отвечаете.

Тофу с сожалением вздохнул, зная, что ему придется ответить. Он ни в чем не мог отказать женщине перед ним, если она начинала настаивать. Он сказал прямо, принятая им трава смягчила часть его боли:

— Я не хотел приходить из-за боли, что она мне принесет. Когда я увижу, как вы выходите замуж за Саотоме Ранму.

Касуми слегка кивнула, подтверждая, что она, наконец, получила часть правды. Ее глаза горели от слез, и какое-то время она не позволяла себе заговорить. Затем она ответила:

— Я бы хотела спросить, есть ли у вас проблемы с моим женихом? Он на несколько лет моложе меня, он немного импульсивен и плохо воспитан, но у него доброе сердце. Я полагаю, что он будет прекрасным мужем.

Доктор на мгновение отвернулся, желая как-нибудь избежать этой беседы. Он повернулся обратно, решительно придвигаясь вперед.

— Проблема не в Ранме. По крайней мере, не напрямую. На самом деле, мне очень жаль, что я не могу его за это возненавидеть. Так было бы легче. Но я не могу. Вы правы, он хороший человек, как только вы взглянете под его грубую внешность. Если бы только он женился на ком-нибудь еще. Как, например, на вашей сестре.

Касуми тихо спросила:

— Вы не верите, что у меня есть право выйти замуж за хорошего человека?

Челюсть Тофу отвисла.

— Ко-конечно есть! Но я всегда надеялся, что я мог бы… я имею в виду…

Сидящая с другой стороны стола молодая женщина осторожно спросила:

— Могли бы что?

Тофу опустил глаза, устремляясь навстречу своей судьбе. Он прошептал:

— Я надеялся, что я мог бы быть тем, кто женится на вас.

При этих словах сердце Касуми взлетело, как радостно поющая весной птица. Несколько чудесных мгновений она наслаждалась этим чувством. Затем она крепко сжала находящийся у нее в руке осколок фарфора, от боли мягко прикусив губу. Она обернула слова Тофу в шелковую ткань и спрятала их в дальний уголок своей памяти. Осторожно закрыв дверь к своим воспоминаниям, она твердо напомнила себе придерживаться избранного курса.

— Почему вы никогда не говорили этого раньше? — тихо спросила она, не слишком успешно пытаясь говорить спокойно.

— Вы… вы были слишком молоды. Слишком уж молоды, — со слезами ответил Тофу. — Еще в средней школе. День за днем я напоминал себе, как же молоды вы были.

Касуми крепко сжала губы. Глубоко вдохнув, она едко ответила:

— Я уже много лет как окончила среднюю школу. Более года назад достигла надлежащего возраста. Года! Если уж на то пошло, мой отец был бы рад дать согласие еще раньше, по крайней мере, после того, как Аканэ выбрали изначальной невестой Ранмы. Почему? Почему вы ждали, пока говорить не стало слишком поздно?

Тофу не мог не закрыть лицо руками. Он хрипло сказал ей:

— Вот уже почти месяц я каждый день задаю себе этот вопрос. Я надеялся… я так долго напоминал себе о вашей молодости, что это стало… привычкой. Привычкой, которую я не мог оставить. Но я всегда надеялся… — Он покачал головой, затем взглянул на нее, в уголках глаз была заметна влага. — Но неужели вы не понимаете? Я не могу смириться с мыслью, что буду стоять там и смотреть, как вы выходите замуж за Ранму.

Касуми собралась с духом, готовясь сделать то, что она должна была сделать.

— Я так понимаю, что вы трус.

Тофу откинулся на спинку стула, как будто его ударили.

Молодая женщина, не останавливаясь, продолжила:

— Вы близкий друг семьи Тендо. Вы также были другом Ранмы. Все наши соседи это знают. Вас пригласили на нашу свадьбу, и все ожидают вас там увидеть. Если вы не появитесь, они заинтересуются и задумаются над причиной. Я понимаю, что это будет больно. Но разве вы недостаточно мужественны, чтобы несмотря ни на что исполнить свой социальный долг и пережить все это? Или узы чести применяются лишь тогда, когда их легко исполнить?

Она с полным безразличием смотрела, как сидящий напротив мужчина открывал рот, не произнося ни звука. Она дала ему пару минут. Когда не появилось никакого признака улучшения, она нетерпеливо спросила:

— Ну?

Тофу казалось, что его тело стало вдвое тяжелее. Он осел, и только стул не дал ему упасть на пол. Впервые на его памяти, милая девушка, которую он все эти годы знал, продемонстрировала нечто суровое, и он не мог прекратить думать, что от этого он лишь полюбит ее еще сильнее. Тем не менее, она все еще смотрела на него, ожидая, требуя его ответа. Требуя, чтобы он, в конце концов, поступил как мужчина.

Он закрыл глаза, черпая силы откуда глубоко изнутри себя.

— Я… я приду, Касуми-сан.

— Спасибо, Тофу-сэнсэй. — Она поднялась на ноги и ослепительно ему улыбнулась. Затем она развернулась и вышла за дверь.

Тофу еще полчаса не двигался с места, пока внимание доктора не привлек нервный стук в дверь. Не обращая внимания на боль в суставах, он поднялся на ноги и приветствовал пациента, проводя пожилого мужчину в смотровой кабинет. Тихая рутина его работы была не в состоянии полностью изгнать воспоминания о недавнем разговоре.

Прозвонил колокол, сообщая об окончании последнего учебного дня первого семестра. Ученики высыпали из здания, смеясь и готовясь к летним каникулам. Много позже всех остальных медленно показались еще двое. Ни Ранма, ни Аканэ не чувствовали в себе сил куда-то бежать.

Прибыв домой, они обнаружили, что в этот день не будет никаких тренировок боевых искусств, пока не отпразднуют свадьбу. По крайней мере, не в додзе. Внутренняя часть здания была преобразована, вдоль стен выстроились столы, меж них рядами расположились стулья, до середины тянулся проход. Даже если бы додзе было доступно, времени не было, все были заняты последними приготовлениями. Аканэ немедленно призвали на помощь, хотя Нодоке хватило присутствия духа, чтобы выбрать для нее задачи за пределами кухни.

Ранма сбежал в додзе, где Тендо Соун и его собственный отец развешивали украшения. Он знал, что должен был предложить им свою помощь, но не мог заставить себя это сделать. Может, он и не пытался остановить происходящее, но становилось все труднее делать то, что это приближало. Он отступил из дверного проема, прежде чем двое мужчин успели его заметить, а затем перепрыгнул через стену, направляясь в парк в южной части города, где он надеялся некоторое время спокойно помедитировать.

С кухни ему вслед смотрели две пары глаз — Касуми и Нодоки. Две женщины обеспокоенно переглянулись. Они относительно недавно обсуждали последнее поведение Ранмы, его мать выразила опасение, что он до воскресенья может попытаться сбежать, чтобы избежать давления, но Касуми была уверена, что он так не поступит. В итоге, Нодоку не нужно было долго убеждать, чтобы дать ей понять, что ее сын будет достаточно мужественен и будет присутствовать на церемонии.

Главной причиной их беспокойства было знание, что Ранме придется вернуться сегодня задолго до ужина, чтобы встретиться со священником. Предположив, что они с Аканэ были готовы прояснить ситуацию между собой, по крайней мере, немного, относительно предстоящей свадьбы, Касуми решила позже отправить Аканэ позвать его. Однако, когда уже прошло много времени, Аканэ все еще не появилась, хотя давно уже должна была закончить свое нынешнее поручение.

Немного обеспокоенная Касуми отправилась на поиски своей младшей сестры. Заглянув сперва в пару мест, она постучала в закрытую дверь комнаты Аканэ.

— К-кто там? — раздался изнутри дрожащий голос.

— Это Касуми, — сказала старшая сестра так бодро, как только могла. — Мне нужна твоя помощь.

— М-минутку, онээтян.

Через несколько долгих мгновений Аканэ, широко улыбаясь, открыла дверь. В свою очередь, Касуми осторожно не продемонстрировала, что заметила под глазами Аканэ красные полосы.

— Прости, — сказала Аканэ. — У меня немного разболелась голова, и я решила на несколько минут прилечь.

— Надеюсь, сейчас ты чувствуешь себя лучше, — ласково ответила Касуми. — Видишь ли, я надеялась, что ты можешь мне кое с чем помочь. Как ты думаешь, не могла бы ты сходить и поискать Ранму? Он снова ушел на прогулку, и я боюсь, что он забудет, что скоро придет священник, чтобы обсудить с нами церемонию. Но время еще есть, так что не торопись. Может быть, свежий воздух даже поможет тебе с головной болью.

— Хорошо, — уже не так хмуро сказала Аканэ. Идея примерно на час выбраться из дома показалась ей сейчас довольно привлекательной. — Я найду тебе этого дурака.

Касуми улыбнулась.

— Не нужно так называть его. Просто напомни ему вовремя вернуться. Вот и все.

Ранма оказался на втором месте, которое проверила Аканэ, в одном из местных парков, он сидел на скамейке у стены несколько в стороне от пешеходной дорожки. Он, видимо, наблюдал за семьей, которая неподалеку кормила у пруда уток. Несколько минут Аканэ просто стояла там, упиваясь его видом, вспоминая, как он пришел в ее жизнь, и все, через что они вместе прошли. Затем какое-то шестое чувство предупредило его о ее прибытии, потому что он повернул ей навстречу голову, поймав ее на наблюдении за ним. Собравшись с духом, Аканэ подошла и села с ним рядом.

Ранма подвинулся, давая ей место, удивляясь, почему же она к нему пришла. Он медитировал, размышляя о плаче, что он каждую ночь слышал из ее комнаты, спрашивая себя, возможно ли, только возможно, что это означало, что она, в конце концов, хотела быть с ним. Верилось в это с трудом, но если есть возможность, что это правда, не лучше ли ему было побыстрее это выяснить? Именно поэтому до неожиданного появления Аканэ он сидел там, пытаясь набраться храбрости, чтобы спросить ее, чтобы узнать правду. Ну а теперь почти как будто бы Судьба направила ее, она просто подошла и села с ним рядом. Может быть, Аканэ решила все о себе обсудить?

— Искала меня? — с надеждой спросил он, не отрывая взгляда от семьи, за которой он наблюдал, боясь, что если он на нее посмотрит, то выдаст себя.

— Ага, — сказала она. — Касуми отправила меня тебя найти. Напомнить тебе, что скоро придет священник, чтобы все обсудить. — Она сидела рядом с ним, не слишком близко, сосредоточившись на семье, что, казалось, захватила все его внимание.

Ранма вздохнул, глубоко разочарованный тем, что ее причина была настолько обыденной, так сильно отличающейся от его надежд. Он поднял взгляд на солнце, чтобы оценить время.

— До этого еще около часа. Предположим, я все же про это забыл. Спасибо.

Аканэ покосилась на него.

— Что-то не так? — спросила она, желая узнать, почему же он вздохнул.

Ранма безутешно пожал плечами.

— Я просто хотел… — Он замолчал.

— Что? — спросила Аканэ, чуть склонив набок голову, любопытствуя, что же творится у него в голове.

Следующие слова он почти прошептал:

— Это глупо, я знаю, но… на какое-то мгновение я подумал, что, может быть, ты искала меня, потому что того захотела. А не по просьбе Касуми.

— О, — опустила Аканэ взгляд на свои колени. Через мгновение она вынуждена была спросить: — Почему? Это не похоже на… знаешь… ну… раньше ты, похоже, никогда не искал моего внимания.

Слова встали у Ранмы в горле, слова, что появились по привычке, когда он готовился сказать, что ему не нужно было ее внимание. Но он не мог заставить себя высказать эти слова. Они горели у него на языке, а затем на всем пути обратно, когда он их проглотил. Это были те самые слова, которые он слишком часто говорил, используя их как оружия, удерживающее ее на расстоянии. Он понял, что хочет забрать их все обратно, каждое глупое заявление об отсутствии интереса, что он когда-либо сделал.

Он снова взглянул на семью неподалеку. Неужели и они с Касуми когда-нибудь будут так выглядеть? Со своими детьми? Был ли хоть один шанс, что с ним могла бы быть Аканэ? Было ли для него неправильно хотеть, чтобы будущее было таким?

Почему Аканэ плакала по ночам во сне? Был ли шанс, что она действительно хотела быть с ним? К несчастью, даже если и был, его желание простого ответа не будет удовлетворено — она пришла сюда не для того, чтобы об этом говорить. Что оставляло лишь одного человека, с которым он мог там быть.

И она раскрылась ему, если бы ему хватило смелости воспользоваться этим. Она спросила — он мог ответить, сказать ей, почему же он надеялся, что она пришла искать его. Это был его шанс узнать правду. Быть может, последний его шанс. Если он когда-нибудь и соберется это сделать, то лучше, чтобы это было сейчас, потому что времени уже почти не осталось.

Кашлянув, Ранма попытался объяснить:

— Я думал, что, может быть, ты искала меня потому что… видишь ли, я надеялся…

Он остановился. Что-то здесь казалось неправильным. Через несколько мгновений он понял, что — он хотел, чтобы Аканэ сказала ему первой, если она чувствует то же самое, она избавит его от выставления себя на посмешище. В этот момент он понял, что он трус, и что на это больше нет времени. Если он хочет правды, то ему стоит начать, и первым делом признаться во всем самому себе.

Глубоко вдохнув, Ранма заговорил снова:

— Думаю, я облажался еще тогда, когда Касуми перевела помолвку на себя. Черт, да даже еще до этого. Мне… нелегко об этом говорить, но… я был немного идиотом.

Аканэ почти огрызнулась на него с «что же тут нового?» Однако она сумела себя остановить. Слишком много раз она говорила ему нечто подобное. Слишком много раз она избегала говорить что-либо серьезное, вместо этого оскорбляя или отшучиваясь. Она больше не могла вынести мысли снова двинуться той же дорогой.

Аканэ и сама припомнила тот момент, когда изменили помолвку. Когда она могла бы выступить против, избрать другой путь. Ее ответ был тих, а не презрителен, задумчив, а не наоборот.

— Думаю… я и сама была немного идиоткой. Так что… м-м… что именно идиотское ты имеешь в виду? — Ей было искренне интересно, она тоскливо думала, что было бы слишком плохо, если бы он сказал что-то вроде того, что он хочет жениться на ней, а не на Касуми.

Ранма махнул рукой в сторону семьи, за которой он наблюдал. На отца в западном костюме. На мать в летнем платье. На мальчика примерно трех лет, бегающего с неисчерпаемой энергией. На ребенка неопределенного пола, что сейчас был на руках у матери, а не в коляске рядом с ней.

— Посмотри на них, — тихо сказал он. — Это то, чего я хотел… хочу. Я не только мастер боевых искусств, парень, который избивает монстров и всех остальных. Я хочу того же, что хотят и другие люди, когда думают о будущем. Свадьба, жена, дети. Ага, звучит нисколько не похоже на меня, не так ли? Но это правда. Вот только… не с Касуми. На этой картине я никогда не мог представить ее.

Ранма сжал кулаки, смотря куда-то вдаль.

— Именно поэтому я и сказал, что был идиотом. Мне не стоило допускать помолвки с Касуми. — Он вздохнул. — Едва это произошло, мне надо было заговорить. Надо было это прекратить. Как-нибудь. Надо было сказать им, с кем я действительно хотел быть.

Аканэ снова взглянула на семью, видя в той матери себя саму. На мгновение она ощутила надежду, но затем ее уничтожила. Слишком поздно. Кроме того, лишь из-за того, что он не хотел помолвки с Касуми, не стоило обманывать себя, предполагая, что он хотел быть с ней.

— Так что ты, наконец, решил? После всего этого времени? Теперь, когда ты вот-вот женишься на моей сестре? Она вздохнула. — Могу я спросить, кто это? Это ведь уже не важно. Полагаю… полагаю, это Укё, не так ли?

Ранма с огнем во взгляде повернулся к ней. Все сдерживаемые эмоции излились в его голосе, слова не останавливались.

— Укё?! Разве ты не поняла? Единственная, на ком я хотел жениться, это ты! Ты, черт возьми! Не Укё. Не Шампу. Не Касуми. Это… — Он, сжавшись, наклонился вперед, руки свисали между колен. — Это всегда была ты.

Рука Аканэ взлетела к горлу. Она задыхалась. В парке не хватало воздуха. Она, должно быть, ослышалась. Невозможно было, чтобы Ранма действительно хотел быть помолвленным с ней. Но она это слышала. Слова все еще эхом повторялись у нее в голове. Слова, с которыми нельзя было спорить.

Все еще пытаясь убедить себя, что не ослышалась, все еще пытаясь дышать, она выдохнула:

— Почему? Почему ты не сказал это месяц назад? Хоть когда-нибудь? Почему ждал до сих пор?

Он фыркнул, его слова были полны горечи:

— Ты достаточно ясно заявляла о своих чувствах.

Аканэ почувствовала, как ее дыхание снова пропадает, на этот раз от масштабов глупости всей ситуации. Она уже почти ответила гневно, но ощущаемая ею боль поглотила гнев, и ее слова вместо этого оказались тихи и печальны:

— Клянусь, Ранма, я заявляла о своих чувствах так же ясно, как и ты.

Он озадаченно повернулся к ней лицом.

— И что это значит? Кажется, я только что сказал тебе. Я… ну… я никогда не признавал, что же я в действительности чувствовал. До этого момента. Что значит, что я просто никому не показывал своих чувств.

— Это я и имею в виду, — печально подтвердила Аканэ. — Если ты думаешь, что я… я не хотела помолвки, то… боюсь, ты ошибаешься.

Ранма уставился на нее, горечь поражения уступила место первым проблескам надежды.

— Что? Ты… ты хотела нашей помолвки? Я думал… я думал, что ты была счастлива передать меня Касуми.

Аканэ из стороны в сторону помотала головой. Она прошептала, едва выдыхая слова:

— На самом деле я никогда не хотела разрывать нашу помолвку. Я… я хотела выйти за тебя замуж. Когда-нибудь. Если бы ты того хотел.

Дух Ранмы воспрял словно ветер. Появился свет, показывая путь из тьмы.

— Прости. — Он изо всех сил пытался найти слова, чтобы выразить, что же он сейчас чувствует. — Боже, «прости» слишком мало, чтобы про все это забыть. Не могу поверить, каким же идиотом я был. Слушай, мы можем…

— Нет, — твердо произнесла она негромкое слово.

— Что значит «нет»? — спросил Ранма, поднимая руки. — Ты даже не дослушала, что я хочу сказать.

— Нет ничего, что бы мы могли сделать, — непримиримо сказала Аканэ. — Твоя свадьба через два дня. Касуми всем сердцем ждет этой свадьбы.

— Откуда ты знаешь, что она ее ждет? — потребовал ответа Ранма. — Может быть, она вообще этого не хочет.

Аканэ покачала головой. Ее голос оставался прежним, малоэмоциональным.

— Она месяц это планировала, посвящала этому каждую свободную минуту. Приглашения, платья, цветы и все прочее. Теперь ты хочешь оставить ее у алтаря? И чтобы это было из-за меня? Я не могу этого сделать, Ранма. Я не сделаю этого.

Ранма умоляюще посмотрел на нее.

— Но…

Аканэ снова покачала головой, не глядя на него.

— Нет! Ты согласился жениться на Касуми. Ты должен жениться на Касуми. Я не собираюсь красть мужа у собственной сестры.

Ранма отвернулся, его лицо сморщилось.

— Я еще не ее муж, — отчаянно ответил он. Он глубоко вздохнул. — Слушай… я не хочу ранить Касуми. И не раню. Но эта свадьба, это неправильно. Я хочу жениться на тебе, а не на ней. Э-э… со временем, знаешь, когда-нибудь жениться на тебе. Это… это…

Он сделал паузу, чтобы еще раз глубоко вдохнуть, пытаясь успокоиться и разобраться в своих мыслях.

— Я иногда об этом думал. Представлял. Как бы это было, будь ты готова. Проводить вместе время, не потому, что мы должны, а потому что хотим этого. Преподавать в додзе. Завести детей. Смотреть, как они растут. Учить их боевым искусствам. Девочки были бы прекрасны, конечно, потому что они были бы похожи на тебя. — Он резко остановился, смутившись от того, что сказал слишком много.

Несмотря на свою решимость, Аканэ чувствовала ком в горле. Она услышала свой ответ:

— Что, никаких рыжеволосых девочек с косичками? Полагаю, мальчики были бы похожи на тебя?

Все еще смущенный Ранма пожал плечами.

— Ну да.

Она снова посмотрела на семейную группу, отец и мать сейчас сидели на траве, маленький мальчик был на коленях у отца, мать все еще держала своего ребенка. Ее взгляд размылся, и на мгновение она смогла увидеть там себя и Ранму, вмести с их детьми.

— А что насчет тебя? — спросил Ранма. — Ты когда-нибудь думала об этом? Мы с тобой? Ты когда-нибудь представляла, как бы это было?

Моргнув, чтобы прояснить взор, Аканэ глубоко вдохнула и кивнула.

— Иногда, — призналась она. — Я думала о… нас с тобой… вместе. Иногда… — Она не смогла продолжить, упущенные возможности и сожаления душили ей голос.

Ранма жалобно попытался предложить:

— Мы можем…

— Нет, — тихо сказала Аканэ, прерывая его. Даже на ее слух прозвучало слабо. Она крепко сжала вместе ладони, разыскивая решимость, с которой она недавно ему отвечала. Было тяжело, очень тяжело, и она почувствовала, как ее глаза увлажнились, слеза показалась и скатилась вниз по ее щеке. Она неохотно отбросила мечту, про которую она недавно вспомнила. Ее голос окреп, Аканэ сказала: — Нет, мы не можем, Ранма. Мы просто не можем. Пожалуйста, не искушай меня.

— Но я люблю тебя!

— О Боже! — Он сказал это, ясно, без отрицания, слова, которые она так долго хотела от него услышать. Эта простая фраза, больше, чем все, что он ей сказал, угрожала сокрушить ее оборону. Аканэ вскочила, закрывая ладонями уши, мотая из стороны в сторону головой. По ее лицу текли слезы. — Нет! Не говори этого! Пожалуйста, не говори этого! Ты помолвлен с Касуми. Все придут на вашу свадьбу. Я не предам свою сестру. Не разобью!

Ранма вскочил перед ней на ноги и отвел ее руки от головы.

— Выслушай меня! — закричал он. — Я, наконец-то, смог сказать тебе, чего я хочу! Что я был слишком глуп, чтобы сказать тебе в последний раз, когда… когда ты спрашивала. Что я понял в тот день, когда думал, что ты… мертва. Аканэ, я не думаю, что смогу жить без тебя! Пожалуйста… я… я люблю тебя. — Он позволил себе повесить голову и, все еще держа ее руки, тихо повторил эти слова: — Я люблю тебя.

Акакэ казалось, что ее сердце внутри разрывается на части. Ей так сильно хотелось сказать «да», сбежать вместе с ним, покинуть семью, покинуть всех. Выйти замуж и завести семью там, где из никто никогда не найдет. Потому что это будет нужно. Если она сама попытается претендовать на Ранму, она обесчестит себя, она больше не сможет встретиться со своей семьей.

Она сломалась, разрыдавшись, и Ранма притянул ее в свои руки, тепло обнимая ее. Его сила, его душа, его объятия утешали ее. Она плакала все сильнее, чувствуя, как его рука гладит ее по волосам, как он легонько ее покачивает. В безопасности его объятий она представляла себе их совместное будущее, только их, но они есть друг и друга, и у детей, которые появятся.

Слезы замедлились до всхлипов. Это была пьянящая фантазия, и все, что необходимо было, это бросить свою семью, предать сестру, что вырастила ее как мать, отбросить свою честь. Она еще раз судорожно вдохнула и отстранилась, стараясь не встречаться взглядом с Ранмой.

— Боюсь, я промочила тебе всю рубашку, — хрипло сказала она ему.

— Аканэ, я…

Аканэ подняла палец и прижала его к его губам, прося его замолчать.

— Ранма, я буду дорожить тем, что ты сказал. Всегда. Я хочу, я очень хочу, чтобы у нас было будущее. Но слишком поздно. Ты сейчас с Касуми.

Бормоча ей в палец, Ранма сказал:

— Еще не слишком поздно, еще не наступило воскресенье.

Аканэ прикусила свою губу, ее глаза снова увлажнились.

— Пожалуйста. Не надо. И так тяжело.

Она подалась вперед, и на мгновение Ранма подумал, что она хочет его поцеловать. Но Аканэ сдвинулась в сторону и прижалась щекой к его щеке. Ее губы оказались около его уха, и тишайшим шепотом она ему сказала:

— Я люблю тебя, Ранма. Позаботься ради меня о Касуми.

Затем она повернулась и ушла, не дав ему еще раз взглянуть на ее лицо. Не в силах поверить, что это произошло, Ранма начал идти за ней, думая, что он должен как-то найти слова, чтобы ее убедить. Хотя он остановился, когда Аканэ пошла быстрее, не в силах смириться с мыслью, что она может сбежать от него, если он будет ее преследовать. Так что он стоял там и смотрел, как Аканэ исчезает у него из вида, пытаясь в то же время понять, как же в такой ясный летний день все, казалось, могло потускнеть.

Касуми и Нодока были в комнате Касуми, в последний раз спокойно обсуждали планы перед завтрашней свадьбой. Ясно было, что определенные стороны испытывали сильный стресс, но это было неизбежно, по-настоящему необходимо, чтобы все пошло так, как они надеялись. Они обе были довольно уверены, что все пройдет по сценарию.

Касуми сказала:

— Ранма и Тофу готовы сломаться. Я это чувствую. Вы видели, как ваш сын весь день нервничал. Он едва сдерживался. Когда придет время завтрашней свадьбы, он будет в таком отчаянии, что готов будет на что угодно.

Нодока крепко сжала руки на шелковом свертке, что все время держала при себе.

— Пока это «что угодно» то, на что мы надеемся.

Младшая женщина улыбнулась.

— Если честно, я просто не могу поверить, чтобы Ранма смог сбежать от своих обязательств. Он встанет против нас. Должен. Я не вижу никакого другого выхода, который он мог бы придумать и сделать, кроме как пройти через свадьбу. И его любовь к Аканэ слишком сильна, чтобы он так поступил.

Нодока глубоко вздохнула.

— Надеюсь на это. Я хочу, чтобы мой сын был счастлив.

Касуми прикусила губу.

— Меня беспокоит Аканэ. Я бы предпочла, чтобы она решилась сказать, что она хочет, прежде чем произойдет столкновение с Ранмой. Но, боюсь, сама она так не сделает. Хотя она чувствует себя почти как и Ранма, она… — Касуми вздохнула. — Она чересчур оглядывается на меня. Помещает меня на незаслуженный пьедестал. Думаю, нам стоит дать ей некоторый дополнительный, э-э, толчок, прежде чем она признает, что хочет.

Старшая женщина взглянула на тьму за окном. Через мгновение ее губы изогнулись.

— Может быть, мы заставим ее думать о тебе и моем сыне? Скажем, вместе? Что если я, предположим, спрошу тебя о ваших планах на медовый месяц?

Касуми очаровательно покраснела, опустив при этом глаза. Однако ее губы точно так же изогнулись

— Это… немного жестоко. Но должна признать, это вполне может вызвать необходимый нам шок. Пока она будет в правильном психическом состоянии.

Нодока кивнула.

— Попросим ее помочь мне завтра с твоим платьем. Вид тебя в свадебном платье, выглядящей готовой выйти замуж, должен сделать свое дело, как думаешь? Не могу поверить, что она не подумает о том, что могло бы произойти, если бы это она надела платье.

Касуми испустила вздох.

— Да. Это может сработать. — Она вздохнула. — Жаль, что нам приходится так ими манипулировать. Хотела бы я, чтобы они сами могли просто признать, чего хотят. Но если мы оставим их на произвол судьбы…

— … они просто продолжат этим возмущаться, — закончила за нее Нодока. — Отказываясь признать, что теперь они хотят того, против чего так долго возражали. Они оба слишком гордые и упрямые мастера боевых искусств. И если мы позволим им продолжить так себя вести, то придет день, и будет сказало слишком много обидных слов. Нет, я уже несколько недель назад согласилась с тобой. Возможно, это наша лучшая надежда сделать то, что они на самом деле хотят.

— Если все это сработает, — сказала Касуми с отчетливо слышной в голосе мольбой.

— Да, — сказала Нодока. — Если это сработает. — Она остановилась. — Полагаю… как это называют? Адвокат дьявола? Я знаю, что мы уже давно это обсуждали, но этот план может провалиться. Свадьба завтра. Если все провалиться, ты по-прежнему будешь готова через это пройти? Выйти замуж за моего сына? Не сомневаюсь, легче было рассматривать возможность, когда она была… отдаленной.

Касуми очень глубоко вдохнула.

— Да, — сказала она, заставляя свой голос быть твердым. — Потому что если они не… если Ранма и моя сестра не смогут, когда придет время, преодолеть свою гордость, когда они должны будут сказать или навсегда потерять свой шанс… если так произойдет, то я была неправа. Неправа, думая, что они любят друг друга. Неправа, думая, что им суждено быть вместе.

— Если так произойдет, — продолжила она суровым тоном, выражающим ее решимость, — тогда да, я должна выйти замуж за Ранму. Честь нашей семьи, моя честь требуют этого…

Этим вечером Ранма рано забрался на крышу. Он сомневался, что вообще сможет уснуть, зная, что завтра он должен жениться на Касуми. Должен же быть какой-то выход! Это Аканэ он любит. И она любит его. Не должно ли это значить, что они с Аканэ должны жениться?

Он поник, думая о других людях. Изначально Касуми настаивала на этом браке, прикладывала все свои силы весь прошлый месяц. Неужели он заставит себя причинить ей столько боли, отступив сейчас? В самый последний момент?

Но что если Касуми на самом деле не хочет выходить за него замуж? Что если она делает это из долга, ради сохранения чести семьи? Если это так, ну, честь вполне будет сохранена, и если замуж за него вместо нее выйдет Аканэ. Конечно, это вызовет пересуды, учитывая, чего все ожидали, но разве это так плохо? Все равно их семьи всегда были темой сплетен, и пока не произойдет ничего, позорящего их, все будет в порядке.

Конечно, батя, и мама, и Тендо-сан все скажут ему, что он должен жениться на Касуми. Но неужели это для них так важно? Если он вместо этого женится на Аканэ? Он сомневался, что их отцы будут, так или иначе, сильно возражать. Хотя его мать… вот она была весьма несговорчива. Он согласился жениться на Касуми. Приглашения разосланы. Люди придут на его с Касуми свадьбу. Что подумает мама о такой последнеминутной бесхарактерности с его стороны?

Кроме того, все это зависит от согласия Аканэ выйти за него. От этой мысли Ранма поник. Он знал, она хотела этого. Но когда он попытался с ней об этом поговорить, она отказалась об этом думать. Прямо сказала ему не искушать ее, что он должен жениться на Касуми. Почему же она должна быть настолько бестолковой?

Не то чтобы прилагательное «бестолковый» нельзя было применить и к его поведению за последний месяц. Или даже еще больший срок.

Даже если бы он смог поговорить об этом с Аканэ, убедить ее согласиться, оставался еще вопрос с Касуми. Конечно, если она делает это лишь из долга, она, вероятно, готова будет уступить и позволить ему жениться на Аканэ. Может быть. Если она готова будет смириться с неловкостью от такого изменения в последнюю минуту. Но если она правда хочет выйти за него замуж… Что тогда? Что если она правда думает, что влюблена в него?

Ранма прошелся по крыше из стороны в сторону, он был в смятении. Что ему стоит сделать? Что он может сделать? Даже если бы был какой-то выход, Бога ради, свадьба завтра! Ранма был вполне уверен, что слишком поздно было ждать, что после свадьбы он что-нибудь придумает.

Сунув руки в карманы, Ранма спустился по крыше в сторону комнаты Аканэ. Не то чтобы он собирался с ней поговорить. Пока ему на ум не придет какой-нибудь план. Он просто надеялся, что сидя над ее комнатой он сможет достаточно успокоиться, чтобы думать чуть яснее.

На некотором расстоянии от своей цели юноша остановился, заслышав звук голоса из окна ниже. Он машинально признал их как Касуми и свою мать. А комната под ним была спальней Касуми. Зная, что подслушивать невежливо, он оказался не в силах, или по крайней мере в нежелании, уйти. Он внимательно вслушивался, тихо произнесенные слова были едва различимы.

— … я должна выйти замуж за Ранму. Честь нашей семья, моя честь требуют этого. — Голос Касуми был суров, полон решимости. — С самого начала так и было задумано. Я должна выйти замуж за Ранму, а он должен жениться на мне. Никакого иного выхода не должно быть. Так что ответ на ваш вопрос — да — церемония завтра состоится в любом случае.

— Ты знаешь, что он никогда тебя не полюбит, — спокойно заявила Нодока. — Не о таком мечтают молодые женщины.

Касуми вздохнула.

— Любовь это роскошь, что редко появляется в договорном браке. Он добрый и порядочный молодой человек, и мне придется довольствоваться этим. Вы правы, он не любит меня. И, раз уж на то пошло, я не люблю его. Не так. Тем не менее, уверяю вас, это не помешает нашей свадьбе.

Наступила пауза, во время которой Ранма стоя дрожал, стараясь промолчать, столкнувшись с тем, что он услышал. Он подобрался поближе, прислушиваясь, интересуясь, возможно ли, всего лишь возможно, что его мать проявит здравый смысл. Возможно, предложение, что любовь, в конце концов, важна.

Еще через мгновение Касуми снова заговорила.

— Пока мы обсуждаем эти вопросы, что если… что если Ранма просто откажется появиться на свадьбе? Или попытается сбежать? Знаю, я сама говорила, что уверена, что он так не поступит. Но позвольте на этот раз мне взять роль адвоката дьявола. Что тогда?

В голосе Нодоки, когда она ответила, была сталь:

— Мой сын не поступит столь немужественно. Если понадобится, я сама в этом удостоверюсь. Люди могут понять расстройство свадьбы из-за нападения, но обе семьи будут опозорены, если свадьбы не состоится из-за того, что мой сын… так решил. Уверяю тебя, я не позволю ему отказаться. Если он сбежит, я выслежу его и верну его.

Ранма услышал достаточно, более чем достаточно. Он в отрицании потряс головой, раскрыл рот, но не в силах был подобрать слов. Ранмы прыгнул, осторожно приземлившись на другой стороне от дома. Без всяких мыслей он бесцельно побрел в додзе, где уставился на украшения, пытаясь справиться с тем, что он узнал.

В комнате Касуми невеста сказала:

— Ну, будем надеяться, что до этого не дойдет. Да, лучше быть готовыми действовать в рамках такого сценария, если — если — окажется, что мы настолько ошиблись в силе их чувств. Но для меня это совсем не на первом месте. Я уверена, что завтра мы все сможем жениться по любви. Еще немного давления, внимательность под конец, и я уверена, что мы найдем щель в невероятном упрямстве вашего сына и моей сестры.

— Рассчитываю на это, — с надеждой ответила Нодока.

В додзе Ранма открыл глаза, вглядываясь в темноту. Должно быть, он ненадолго потерял сознание. Он увидел, что сидит на коленях на невысоком возвышении, что они построили в конце додзе, рядом со святыней. Его мысли кружились, попав в замкнутый круг, не пропадая из его вида.

Касуми и его мать его не отпустят. То, что он любит Аканэ, а Аканэ любит его, не имеет значения. Завтра, возможно сегодня — сколько уже времени прошло? — ему придется жениться на Касуми. Если понадобится, под острием катаны его матери.

За этим последует жизнь во исполнение планов его отца и Тендо-сана. В браке с женой, которую он никогда не полюбит, и которая никогда не полюбит его в ответ. Он мог бы это стерпеть, если бы не знал, что Аканэ любит его. Перспектива жизни в браке с Касуми, все время при этом глядя на Аканэ, или просто зная, что она где-то там — зная, что она любит его, зная, что они могли бы…

Это безумие! Ранма стукнул кулаком, ломая платформу под ним, его мысли бежали все быстрее. Неужели они думают, что он может так жить! Он всего лишь человек! Не какой-то робот-мастер боевых искусств!

Но что он может сделать? Ему не позволят жениться на Аканэ. Не только его мать, так сказала и Касуми! Их слова ясно дали понять, что его желания не имеют никакого значения; они настоят, что честь требует, чтобы он женился на Касуми. Они не примут его отказа. Даже если он попытается сбежать, его собственная мать придет за ним, требуя, чтобы он вернулся.

И в любом случае, что он получит, сбежав? Если Аканэ не последует за ним, его жизнь будет пустой. Теперь, зная, что она любит его, он не мог вынести мысли о том, чтобы оставить ее позади. Но все же он был уверен, что она не пойдет вместе с ним. Когда она говорила с ним, она сказала ему не искушать ее, отказываясь рассматривать любую возможность, включающую кражу его к Касуми. Нет, Аканэ не сбежит вместе с ним.

Даже если сбежит… Ранма попытался это представить. Аканэ будет чувствовать себя обесчещенной. Ей будет казаться, что она предела свою сестру, обесчестила себя. Если он убедит ее уйти с ним, тогда он будет отвечать за то, что принудил ее к этому. У них не будет никакого шанса быть счастливыми вместе, живя с таким грузом.

В нем нарастало давление, требуя высвобождения. Однако все двери, о которых он мог подумать, оказались закрыты. Он сказал Аканэ, что любит ее, что не может без нее жить. Тем не менее, он представил Касуми и свою мать, стоящих над ним, первая неумолима, вторая держит катану, требуя, чтобы он женился на Касуми. Его душа рычала отказ, крича, что или Аканэ, или ничто.

Он не мог сбежать, потому что так он не мог получить Аканэ. Он не мог, не станет жениться на Касуми. Он не мог просто отказаться жениться на ней. Не осталось ничего, никакого способа все изменить, никакой возможности, никакой надежды…

Ранма пробил в платформе под собой еще одну дыру, сердце бешено колотилось, воздуха не хватало. Он в ловушке, в ловушке, спасения нет…

Ранма, наконец, признал, чего хочет в жизни, отчаянно хочет. Чего жизнь ему уже не позволить получить. Что он по-дурацки упустил из своих рук.

Юноша обнял себя, сжавшись, раскачиваясь. Он хотел взвыть, выкрикнуть свой отказ. Он хотел не делать того, что хотели они! Он хотел не позволить им так его заставлять! Но единственный оставшимся вариантом было уйти, уйти навсегда, скрыться настолько хорошо, чтобы они никогда его не нашли. И он не мог. В его голове снова взревела мысль: «Я не могу жить без Аканэ!»

Ранма продолжал, пока исчезало эхо его мысленного крика, искать новый смысл в выкрикнутом заявлении. В этот момент он осознал что да, есть другой выбор. Выбор, в котором его не заставят жить без женщины, что он любит. Его губы изогнулись в мрачной усмешке на вывернутый смысл этой мысли.

Юноша едва не рассмеялся, но подавил смех, опасаясь, что он будет звучать как у сумасшедшего. Его позабавило, что это был выбор чести, тогда как все остальные варианты приносили бесчестье. Возможно, его мать будет им гордиться. По крайней мере, это было решение, с которым ей должно быть достаточно удобно.

Ранма скользнул внутрь дома, заметив по кухонным часам, что осталось еще немного времени до полуночи. Двигаясь так тихо, как он только мог, он вошел в комнату, что делил вместе со своими родителями, радуясь, что его батя так крепко спит. Через несколько минут острожных поисков он нашел белые одежды, которые искал. Взяв их, он покинул комнату, после чего заколебался. Вместо того, чтобы немедленно спуститься вниз по лестнице, он повернулся в другую сторону.

Он приоткрыл дверь, с сожалением улыбнувшись утке на табличке с именем. Шагнув внутрь, он закрыл дверь так же тихо, как и открыл ее. Беззвучно двигаясь, он опустился на колени рядом с кроватью, некоторое время просто разглядывая лицо спящей Аканэ.

Он протянул руку и кончиками пальцев смахнул с ее лба несколько прядей волос.

— Прощай, пацанка, — сказал он так тихо, как только мог. — Знаешь, я люблю тебя. Больше жизни. Постарайся не слишком грустить.

Ранма наклонился вперед. Как можно легче, он коснулся губами Аканэ. Затем он стремительно встал и выпрыгнул в ее окно.

Аканэ приподнялась на локте, касаясь пальцами своих губ. Был ли это сон? Или Ранма только что?.. Или она заметила его спину в своем окне? Она поспешно выбралась из-под одеяла и выглянула на улицу, но ничего не увидела. Немного поколебавшись, она выскользнула из своей комнаты и спустилась по лестнице.

Снова войдя в додзе, Ранма включил свет. Не стоит подворачивать лодыжку, споткнувшись обо что-то в темноте, невесело подумал он про себя. Пробравшись к стенду с оружием, он выбрал танто и пальцем проверил его остроту. Он мрачно кивнул появившейся капле крови. Собравшись с духом, он вновь пробрался к концу зала и опустился на колени перед святыней.

Аканэ вышла на улицу, глядя на додзе. Из окон и дверей лился свет. Неужели Ранма тренировался так поздно ночью, не в силах уснуть? Вот только в этом не было никакого смысла. В комнате не было место, все было готово к свадьбе. Что этот дурак там делал? Она молча подобралась поближе.

Аканэ выглянула из-за края двери. Через мгновение она заметила Ранму в передней части зала, на коленях, спиной к ней. Одетого в белое. Что он делал? Его тело дернулось, она ясно расслышала, как он рыкнул. Затем он снова дернулся, на этот раз рык четко свидетельствовал об агонии. Встревожившись, Аканэ уже шагнула вперед, наклонился в сторону и упал. Задохнувшись, она мгновенно перепрыгнула оставшееся расстояние.

Кровь. В первые секунды она не могла подумать ни о чем другом. Когда прошел первоначальный шок, она поняла, что держит Ранму, одной рукой напрасно зажимая алый поток из его живота. Там было два длинных разреза, один горизонтальный, другой вертикальный. Она взглянула в его лицо, распахнув рот в вопле ужаса, что так и не раздался. Его глаза смотрели на нее, на губах было немного крови.

— А-Аканэ?

— Зачем? Зачем?!

Он слабо поднял руку. Мазнул кончиками пальцев по ее щеке.

— Я люблю тебя. Сказал же… не могу жить без тебя. О-они все равно заставили бы меня ж-жениться на Касуми. Слышал. Не было другого выхода.

Ее взор размылся из-за льющихся из глаз слез.

— Ты мог жениться на Касуми. Ты мог быть счастлив. Достаточно счастлив.

Ранма покачал головой.

— Глядя на тебя, все эти г-годы? Зная, что могло бы быть? Поверь, так меньше боли. — Он закашлялся, выпуская еще больше крови. — Нужно запомнить. В следующий раз. Позвать кайсяку. Закончить побыстрее.

Из ее горла вырвался всхлип.

— Я не хочу, чтобы ты умер!

— Так лучше, Аканэ. Все сохранят свою честь. По крайней мере, я… — Он снова закашлялся, морщась от боли, из уголка рта по его лицу бежала кровь. Закрыв глаза, он откинулся на спину. Зашептал, заканчивая свои слова: — … Я смог в последний раз увидеть тебя.

— Ранма!

— Люблю… тебя… — Казалось, с последним словом его дыхание прекратилось. Следующего вдоха не произошло.

— Нет!! — вырвался из ее горла крик, вызвав у нее боль. Он эхом отразился от стен. Она крепко прижала тело Ранмы к своей груди, бессмысленно раскачиваясь из стороны в сторону, плача над своим горем. Ее ум отключился, не слыша кричащих людей, желающих узнать, что происходит.

Затем ее потянули прочь руки.

— Ты ничего не сможешь для него сделать, — сказал голос у ее уха, рваный от своего горя. — Он ушел. — Она напрасно вырывалась из рук своего похитителя. Затем она обмякла, судорожно всхлипывая.

Аканэ слепо слышала голоса вокруг. Слова шока, ужаса, горя, тоски. Ее сестра Касуми рыдала, снова и снова повторяя, что все это ее вина, тогда как мать Ранмы холодно выражала свое жестокое с этим согласие. Набики, ее голос звучал как-то сломлено, была где-то неподалеку и предлагала воспользоваться успокоительными.

Аканэ почувствовала, что ее опустили на скамью. Руки, что ее держали, отпустили свою хватку, их владелец отвернулся, чтобы задать вопрос еще кому-то поблизости.

Ранма ушел. Он по-настоящему, совершенно ушел и никогда не вернется. Ей не стоило отказывать ему в тот день в парке. Она должна была наплевать на честь, на свою сестру, и сбежать вместе с ним. Сбежать туда, где людей не заботит честь и обязательства перед семьей. Туда, где они с Ранмой смогли бы жениться и провести вместе всю жизнь и вечность.

Он ушел. Ушел навсегда. Она никогда больше не увидит этой проказливой ухмылки. Этого блеска в его глазах. Этой невыносимой самоуверенности. Она никогда больше не будет целой, потому что он забрал с собой кусочек ее сердца.

Перед ней замаячило будущее. Пустая жизнь, растянувшаяся в бесконечность. Пока смерть, наконец, не сведет их снова вместе.

Зачем ждать?

Аканэ открыла глаза. В ее движениях не было абсолютно никаких сомнений, когда она вскочила со скамейки и в два прыжка пересекла помещение. Откуда-то сзади закричал голос, но слишком поздно. Подняв танто там, где его уронил Ранма, Аканэ погрузила его в свой живот. Закричав в агонии, она резко дернула его, отчаянно разрезая. Рот открылся в гримасе боли, она упала вперед на его тело, стремясь дотянуться своими губами до его. Она едва сумела с этим справиться, прежде чем рухнула, не в состоянии прекратить сдавленные крики боли.

Ее отец оказался рядом с ней, взял в свою руку ее, по-прежнему держащую нож, крича Набики вызвать скорую. Другую руку он прижал к длинной ране, напрасно пытаясь остановить льющуюся из нее кровь. Очевидно было, что ее неуклюжему удару удалось затронуть что-то жизненно важное. Аканэ уже не действовала сознательно, вяло подергивая ногами, боль перегрузила ее. Касуми, прижав к ушам руки в тщетной попытке отгородиться от криков своей сестры, смотрела, как Нодока целеустремленно подошла к стене и подняла катану.

— Нодока, ты не можешь, — выдавил Соун. — Скорая будет здесь…

Женщина указала. Слова ее были горьки.

— Посмотри, сколько крови она потеряла, и скажи мне, что думаешь, что у нее есть шанс. Послушай, как ей больно! Она выбрала почетную смерть! Как и мой сын! — Ее зубы чуть не сломались, так плотно она сжала их на последних словах. — Или честь для тебя важна, лишь когда она затрагивает помолвку? Честь важна, лишь когда это удобно? — выплюнула она последнее слово.

— Но она моя девочка, — судорожно всхлипнул Соун. Вздохи Аканэ на его руках стали слабее, но не менее мучительны.

— Как и Ранма был единственным моим ребенком, — яростно ответила Нодока, вновь роняя слезы. — Посмотри на них и узри жертву вашей гордости. Ты знаешь, что она умрет. Нет смысла продлевать ее страдания. Все началось с честь. Пусть с честью все и закончится.

Касуми смотрела в ужасе, тряся головой. Не в силах говорить.

Генма встал рядом со своей женой, по его лицу текли слезы, сдавленным голосом он выдавил:

— Ты уверена, что сможешь?.. — махнул он рукой в сторону меча.

Нодока отрывисто кивнула.

— Знаю, что я плохо обращаюсь с клинком, но по крайней мере это я практиковала. И я много лет мысленно подготавливала себя.

Она шагнула вперед. Соун, слыша агонию своей дочери, зная, что Нодока была права, немного приподнял Аканэ. Он закрыл глаза. Раздался свист воздуха и легкое вздрагивание у него на руках. Касуми снова вскрикнула, после чего потеряла сознание. Мужчина мягко опустил своего затихшего младшего ребенка на пол.

— Имя Аканэ будет внесено в регистр Саотоме, — с каменным лицом заявила Нодока. — Их прах будет захоронен вместе. — Никто не посмел ей возразить.

Гости испытывали немалое потрясение, прибывая один за другим на следующий день. Вместо счастливой свадьбы оказалось, что им придется выражать свои соболезнования двум раздираемым горем семьям. Большинство ушли вскоре после прибытия, чтобы не быть обузой. Некоторые близкие родственники остались, предлагая свою помощь с уборкой и всем необходимым. Укё рухнула, и ее усадили, завернув в одеяло, в углу.

Доктор Тофу привел себя этим утром в прекрасное состояние, пока надевал смокинг. Наполовину обезумев от мысли, что он вот-вот навсегда потеряет желание своего сердца, он нашел в себе силы сделать ужасающий выбор. Так что он засунул свой скелет Бетти-тян в шкаф, после чего прошел по улице в сторону дома Тендо, горя от решимости. Он собирался встретить с Касуми перед церемонией, умоляя ее передумать, прося ее выйти замуж за него, а не за Ранму.

Однако когда он дошел до ворот, стало ясно, что происходит что-то странное. Несколько людей выходили с потрясенными лицами, после чего поворачивали на улицу и уходили. Одна женщина открыто плакала. Недоумевая и беспокоясь, Тофу медленно двинулся к воротам. Вздохнув, он толкнул их и вошел.

Там стоял Саотоме Генма, выглядя заметно измученно. Тофу потребовалось некоторое время, чтобы узнать мужчину, чаще сталкиваясь с ним в форме панды. Кроме того, казалось, отец Ранмы за ночь постарел лет на десять. Напротив, Генма сразу узнал доктора.

— А, доктор Тофу, — сказал Генма. — Интересно было, придете ли вы. Свадьбы не будет. Произошло… трагедия. — Его голос был необычайно хрипл, почти на грани слез, насколько мог судить доктор.

— Надеюсь, ничего слишком ужасного, — оптимистично предположил Тофу.

Генма хмыкнул с несчастным выражением лица.

— Мой сын и Аканэ-кун. Оба умерли прошлой ночью.

Тофу чуть не упал в шоке. Умерли? Как? Что же могло произойти? Неужели напал один из старых врагов, застав их врасплох?

— Я очень сочувствую вашему горю, — сказал доктор. — Я могу чем-то помочь вам или вашей семье?

Генма покачал головой.

— Ничего уже и не нужно. Моя жена справляется со всем в доме, вместе с тетей и парой кузин. Тендо-кун принял снотворное и немного саке. Он сейчас спит. Набики не слишком разговорчива, пытается притвориться, что не плачет. Касуми заперлась в своей комнате. Ни с кем не разговаривает. — Он вздохнул. — Еще пара родственников. В додзе. Прибираются.

— Ясно. — По-прежнему невероятно было услышать столь опустошающие новости. — Возможно, мне стоит попробовать поговорить с Касуми, — предложил он. — Я давно ее знаю.

Генма пожал плечами. Его глаза устало проследили за молодым человеком, когда Тофу вошел в дом.

Неизвестная Тофу женщина вышла ему навстречу, когда он разувался. Он тихо объяснил, что он местный хиропрактик и, в частности, друг Касуми, прежде чем поднялся по лестнице. Однако стук в ее дверь не вызвал никакой ответной реакции. Он постучал еще раз, затем попробовал открыть, только чтобы обнаружить, что дверь заперта. Он негромко позвал:

— Касуми-сан? Это я, Тофу. Пожалуйста, впустите меня.

Изнутри комнаты донесся вздох, но больше никаких звуков.

— Касуми-сан. Пожалуйста. Я знаю, что вам больно. Пожалуйста, поговорите со мной.

По-прежнему ничего не было слышно.

Молодой доктор изучил закрытую дверь перед ним. Какой бы враг не поразил ее семью, нехорошо было так запираться. Если бы он всегда был глупцом, она всегда бы от него отгораживалась ради своего же блага. Недавно он решил, что любит ее и собирается столкнуться с этой любовью. Хотя он был не таким идиотом, чтобы провозглашать нежеланные заявления перед лицом семейной трагедии, сейчас было время начать действовать как мужчина, которым он хотел для нее быть.

Он постучал еще раз.

— Касуми, боюсь, я настаиваю, чтобы ты открыла эту дверь. Ты не можешь все время там прятаться.

Подождав еще минуту и все еще не получив ответа, Тофу глубоко вдохнул. Опершись одной рукой на дверь, он отвел другую руку назад, после чего сильно ударил дверь ладонью чуть выше ручки. Раздался резкий треск, с дверь приоткрылась на несколько сантиметров. Он толкнул ее и вошел внутрь.

Касуми сидела на своей кровати, спиной к углу комнаты, прижав колени к подбородку. Она спрятала лицо в тот же момент, когда Тофу вошел в комнату, но не раньше, чем он заметил, насколько красными и опухшими были у нее глаза. Надтреснутым голосом она взмолилась:

— Пожалуйста… уйди…

— Нет, — ответил он резким отказом. Подойдя, он уселся на кровать, сев рядом с ней, когда она отстранилась. Он попытался обнять ее, тогда как она постаралась ему этого не позволить.

— Касуми, это не твоя вина! — сказал ей Тофу. — Тот, кто это сделал…

Касуми вырвалась из его рук, прижавшись к стене.

— Моя! Моя! — запричитала она.

Тофу положил руку ей на спину, не пытаясь немедленно обнять ее.

— Почему бы тебе не рассказать мне, что произошло?

— Они… не сказали тебе? — спросила она, всхлипывая между слов. — Нодока-сан… не сказала тебе… что это из-за меня?

Тофу покачал головой, не то чтобы растерянная девушка могла увидеть его жест.

— Я не говорил с матерью Ранмы. Так что, пожалуйста, расскажи мне. Почему ты винишь себя? Конечно, виноваты напавшие на них люди.

— О, — слегка осела Касуми, поняв, что мужчина рядом с ней заблуждается. Что ей придется просветить его.

— На них… не напали.

Тофу вздрогнул, пытаясь собраться с мыслями.

— Тогда что…

— Они… лишили себя… жизней, — сказала молодая женщина, чувствуя, как Тофу напрягся рядом с ней. — Сперва Ранма… избегая… брака. Аканэ… нашла его. Затем она… убила себя. Я… видела ее смерть.

Доктор потерял дар речи. Трудно было представить, чтобы столь уверенный юноша, как Ранма, которого он знал, отчаялся до такой степени. Тем не менее, похоже, так и произошло. Теперь было понятно, почему Касуми считала это своей виной, так как это случилось из-за планируемого брака с нею. Он не убрал руку с ее спины, пытаясь передать через прикосновение утешение.

— Это не твоя вина, Касуми. Он оказался в ловушке чести. Той, которой никто из нас не мог положить конец. Если бы только он давно признал свои настоящие чувства к Аканэ, прежде чем эта свадьба была спланирована. Или если бы Аканэ признала чувства к нему. Или я… если бы я признал свои чувства… к тебе.

— Поэтому это моя вина, — прошептала Касуми. Ее рыдания стихли, когда она нашла в себе силы признаться: — Это был план. Все были слишком упрямы, чтобы признать, чего они хотят. Когда бы вы все поняли, что сегодня и правда последний ваш шанс… вы должны были, наконец, признать… но он не… это не сработало… я не справилась. И теперь они мертвы! — снова расплакалась она.

Тофу все еще сидел, обдумывая то, что она ему только что сказала. Верно было, что он в итоге сломался этим утром под нарастающим давлением, что он пришел сюда с намерением попросить ее отказаться от Ранмы выйти вместо этого за него. Неужели она да такой степени манипулировала им? И если так, сможет ли он ее простить?

Ноющий тихий голосок внутри спросил, если бы ее план удался, что бы он думал?

Он посмотрел на женщину с разбитым сердцем, плачущую рядом с ним в стену, вспоминая девочку, которую он в первый раз встретил, уже являющуюся главой семьи во всем, кроме своего имени. Мудрую не по годам, и все же… все еще двадцати одно летнюю. Едва год как ставшую взрослой.

Тофу снова потянулся обнять Касуми. Она опять попыталась вырваться, но на этот раз он не собирался ее отпускать. Вскоре он прижал ее к своей груди, рукой держа ее под голову.

— Это не твоя вина, Касуми, — прошептал он. — По крайней мере, не больше, чем кого-то еще. Было множество выходов из этого беспорядка. Ранма не должен был выбирать такой способ. Ваши отцы давно могли проявить по этому поводу большее благоразумие. Даже я, как я сказал, я мог давно признать, что было у меня на сердце. Мы понесли ужасную потерю, но виноваты мы все.

Касуми обратила на него размытый взор.

— Ты… ты не думаешь, что это моя вина? Нодока-сан сказала такие ужасные вещи…

Он провел рукой по волосам, сжав ее чуть крепче.

— Она оплакивает потерю своего единственного ребенка. Я уверен, со временем она пожалеет, что сказала в разгар столь ужасного момента. И я еще раз скажу, что нет, вина за это лежит не только на тебе. Ее должны разделить мы все. — Он остановился, затем сказал: — В конце концов, ты моя прекрасная Касуми, всегда изо всех сил старающаяся сделать все как можно лучше для своей семьи. Как я могу думать о тебе что-нибудь столь ужасное?

Она одарила его храброй улыбкой, которая, все же, дрожала.

— Ты был весьма красноречив. Ты уверен, что ты мой Тофу-сэнсэй?

Он улыбнулся в ответ.

— Я нужен тебе. Так что пора мне оставить позади все те глупые действия. Да, я твой Тофу-сэнсэй. Пока еще слишком рано о таком говорить, но… я хочу скоро поговорить с тобой о том, чтобы по-настоящему быть твоим. Так долго, как мы оба сможем прожить.

У Касуми перехватило дыхание. Ее руки, за его спиной, вцепились в его рубашку, не отпуская. В это мгновение она увидела в нем спасательный круг, с помощью которого ее могли вытащить из этого ада, в который она себя погрузила. Когда она справилась со своим голосом, она сказала:

— Пожалуйста, забери меня отсюда.

— Касуми…

Она покачала головой.

— Знаю. Не сейчас. Я нужна своей семье, в этой последней задаче. Но после… — поперхнулась она на мгновение, — после похорон, пожалуйста, заберешь меня отсюда? Навсегда?

— Если ты того хочешь, — серьезно сказал ей Тофу перегруженным эмоциями голосом. — Я заберу тебя туда, куда ты пожелаешь. Настолько долго, насколько я смогу быть рядом с тобой. Навсегда.

Касуми кивнула, после чего снова уткнулась лицом в его грудь, вновь начав плакать. Однако на этот раз слезы, наконец, смогли принести катарсис, и Тофу продолжал держать ее, пока убитая горем девушка не уснула у него на руках.

Быстро шагая, женщина шла по тропе через парк. Несколько матерей с детьми с любопытством наблюдали за ней, когда она проносилась мимо них, интересуясь, что же вызвало такую спешку. Ей было немного за тридцать, и одета она была в консервативное платье. Длинные каштановые волосы, подвязанные лентой, стекали по плечу. Пристально взглянув, можно было бы заметить пробившиеся среди каштанового несколько седых прядей.

Судя по лицу, она была немного вымотана, а ее глаза мелькали из стороны в сторону, когда она шла, заглядывая повсюду — за кустами и скамейками, внутрь мусорных баков и даже в самом пруду.

Она остановилась, подняв руки рупором ко рту.

— Ранма! Аканэ! Где вы! Ответьте!

Мальчик отозвался:

— Наверху, мам!

Оно Касуми позволила своему взгляду проследить в направлении голоса наверх к дереву, чтобы увидеть, как ее девятилетний сын Ранма машет ее среди листьев. Положив руки на бедра, она попыталась сурово сказать:

— Сколько раз мне еще говорить тебе не убегать вперед! А теперь спускайся, молодой человек!

— Уххх!

Мальчик спрыгнул с ветки, на которой он стоял, вцепившись руками в другую. Он качнулся на ней, чтобы приземлиться еще на одну, более низкую ветвь, где опасно пошатнулся. Рука Касуми испуганно взлетела ко рту, когда он начал падать, но каким-то чудом восстановил равновесие. Оставшаяся часть пути вниз прошла без происшествий. У подножия дерева мать крепко схватила его и прижала к себе.

— Мам! Ты меня смущаешь!

— А ты заставишь меня поседеть раньше времени, — возразила она. Тем не менее, она отпустила своего сына и взъерошила его волосы, прежде чем положить руку ему на плечо и поймать его взгляд. — Итак, больше не лазь так по деревьям.

Ей ответили упрямым взглядом, и она подавила внутренний стон. Было множество случаев, таких же, как этот, когда Касуми убеждалась, что упрямый характер ее детей был ее наказанием за то, что произошло годы назад.

Тряхнув головой, Касуми спросила:

— Ты знаешь, куда делась твоя сестра?

Ранма кивнул, после чего указал прямо вверх. С нарастающим беспокойством Касуми подняла взгляд, чтобы, наконец, заметить свою семилетнюю дочь на том же самом дереве. Сердце у нее встало в горле. Девочка забралась вдвое выше, чем Ранма.

— Аканэ!

— Иду, мама.

— Нет! Будь там!

Слишком поздно. Спускаясь, девочка поскользнулась и упала. Пятой точкой она приземлилась на толстую ветвь чуть ниже, с которой она соскользнула назад и в итоге повисла вниз головой, вцепившись коленями. Она хихикнула. Схватилась за другую ветку, которая была едва в пределах досягаемости, после чего качнулась на ней до места, где она смогла поставить одну ногу на развилку ствола.

— Пожалуйста, остановись!

— Почему, мама?

— Просто!..

— Похоже, вам пригодится помощь?

Касуми развернулась и увидела молодого человека, если и старше двадцати, то вряд ли намного. Он улыбнулся ей и сказал:

— Мы работаем здесь в парке, подрезаем деревья. Я могу спустить ее к вам вниз.

Касуми молча кивнула в ответ, глядя, как он быстро обвязал ремень вокруг ствола и полез наверх. Вскоре он спустился вниз с маленькой девочкой, вцепившейся в него как пиявка. Он снял ее руки со своей шеи и опустил ее, где ее и схватила благодарная мать.

— Спасибо. Спасибо вам огромное. Не знаю, как…

— Не волнуйтесь. Я просто рад, что был здесь и смог помочь. Хотя, возможно, вам захочется пристальнее приглядывать за малышкой.

Касуми покраснела на выговор от этого молодого человека. Конечно, не без причин.

— Хотела бы я, чтобы это было так просто, — пробормотала она. — Еще раз спасибо.

Когда мужчина ушел, Касуми подхватила Аканэ под одну руку. Протянув другую, она взяла Ранму за руку.

— Что касается вам двоих, мы идем домой. Если хотите приходить в парк, вы должны научиться себя вести. — Она ушла, утаскивая за собой двух протестующих детей.

Под деревом, если бы чьи-то глаза могли видеть то, что лежит за гранью этого мира, можно было бы заметить две фигуры. Молодого мужчины и женщины, сидящих бок о бок на траве и держащихся за руки.

— Мне нужен отпуск, — сказал дух-мужчина, свободной рукой приглаживая волосы и слегка дергая свою косичку. — Нашим тезкам нужна целая армия духов-хранителей, чтобы за ними приглядывать, а не только мы двое.

— Неплохую пару трюков ты там применил, — сказала дух-женщина.

— Ага, но и ты тоже неплохо поработала. Заставила этого парня взглянуть в эту сторону и заметить, что происходит.

Дух-женщина усмехнулась.

— Должна признать, я никогда не ожидала, что у моей сестры и доктора Тофу будет пара столь, хм, неугомонных детей. Я имею в виду, они сами настолько спокойны и тихи.

— Вроде как заставляет задуматься, насколько хуже могли бы быть наши дети, — предположил он с кривой ухмылкой.

Она вздрогнула, после чего кинула на него настороженный взгляд.

— Ты передумал? Знаешь, о возможности реинкарнации?

Он поднес ее руку к губам, целуя кончики пальцев.

— Нет! Мы будем присматривать за этими двумя, пока они не вырастут. Затем настанет наша очередь, наш второй шанс. Ничто не помешает мне жениться на тебе, назвать тебя моей женой. Даже смерть.

Она счастливо положила голову ему на плечо, но сказала:

— Знаешь же, мы не будем помнить.

Он положил руку ей на плечо.

— Мы не будем помнить наших прежних имен, или наших жизней, или даже что мы встречались. И я, может, снова буду упрямым дураком, которому даже самому себе сложно признать свои чувства. Но я обещаю тебе, Аканэ, если и есть что-то, что я никогда не забуду, отныне и до конца вечности, это как же сильно я тебя люблю.

Она повернулась к нему лицом, наклоняясь к нему, чтобы ответить поцелуем, когда ее голова резко поднялась.

— Что-то должно произойти! В доме!

Они быстро встали, все еще держась за руки.

— Работа духа-хранителя никогда не заканчивается, — с улыбкой сказал Ранма. Он быстро поцеловал ее, а затем они оба исчезли.

КОНЕЦ

1

«Бураку» относится к члену буракумин, японской касты неприкасаемых. — прим. авт.