— Почему мой внук?
— Да потому что он стал бесполезен в ином качестве. Когда я захватил его в плен, было решено просмотреть всю его память, от первых детских воспоминаний. Мало ли, что услышал в доме деда молодой Конохамару? В итоге, получился овощ. Не поливать же его питательными растворами. Гуманизм по отношению к пленным — это или трезвый расчёт, или слюнявый идиотизм. Вам ли не знать?
— Тогда зачем я здесь?
— Да просто так. У нас был овощ, я предложил его утилизировать. Вашу кандидатуру на роль возвращенца оценили и утвердили. Вот и всё.
Ну и традиция, конечно. Всё же, в нашей культуре, месть — это святое. К сожалению, я слишком поторопился, разнося поместье вашего клана, так что осуществить ритуальный Таней Презрения на могилах ваших предков не получится. Да и не люблю я быть клоуном настолько. А вот побеседовать с обречённым на запечатывание, — почему бы и нет? Не Мей Теруми же мне душу изливать, право слово.
Хирузен почувствовал, как пересохло в мёртвом горле. Пусть это и невозможно, сознание определяет бытие, и если в горле из серого пепла пересохло, значит, так оно и есть.
— Клан... мёртв?
— Разумеется. Опять же, ничего личного, Третий. Око за око, зуб за зуба, печень за печень, слава за славу, жизнь за жизнь. Если бы я не стёр в порошок саму память о вашем клане, меня бы свои не поняли. Да и оставлять в живых кого-то, способного провозгласить Поход Огня и возрождение Листа, нам не нужно. Тем более, думаю, Первый и Второй меня бы поддержали. Если они были таковы, как я думаю, а не полными гнидами, предавшими семью ради эфемерной мечты.
— А как же остальные? Ты их тоже предал, Наруто?
— Предал? Кого? Какаши, ученика моего отца, который ничему меня не учил, даже когда это было его профессиональными обязанностями? Джирайю, учителя моего биологического прародителя, который не вспоминал обо мне дюжину лет, а потом стал навязываться? Сверстников, этих тупых мажоров, живущих в кланах, в окружении заботливых родственников, кующих их них любящее Родину оружие? К кому из них должен был привязаться я, нищий сирота, с которым каждый день общался клон такого же как я, сироты, но достигшего куда большего в Тумане?
Оп-па, а вы так и не узнали? Да, Третий, такова ваша хвалёная система безопасности. Вы так прижали кланы, специализировавшиеся на охране объектов, что те блюли только свою территорию. Да и осталось их в вашем Листе ещё тогда немного. А в результате малолетний шпион из Тумана, внаглую прошёл через главный ход, завербовал главное ваше оружие и свалил. А в следующий раз ещё прихватил свиток с техниками Первого. И как вы после таких провалов ещё могли считаться одной из сильнейших военных сил на континенте, честно, — не понимаю.
Впрочем, это всё уже прошлое. Ваш клан и место, которым по задумке должен был править ваш клан, уничтожены. Один ваш ученик умер в бою, другой предал, третья сбежала. Вам незачем жить. И не для кого возвращаться. Совсем как мне когда-то.
Повернувшись со стулом, оказавшимся только на одной, задней левой, ножке, вокруг своей оси, Наруто подскочил вверх. Затем стул исчез, очевидно, снова попав в печать, как и подушка. А затем самый удачливый агент в истории Тумана, как уже ясно понял Хирузен, обернулся.
— Скоро из этого помещения откачают воздух и отключат гравитацию. Ты будешь парить здесь, в пустоте. Без воздуха, без цвета и звука. Без какой-либо информации.
Ничего личного. Это просто месть.
Дверь, странная металлическая плита в форме полусферы, закрылась за спиной ушедшего.
В свисте утекающего из помещения воздуха, послышался голос, идуший из динамика на потолке.
— Это ведь наша древняя традиция, произнести прощальную речь врагу перед смертью.
Счастливого безумия, Сарутоби Хирузен.
Третий лежит. Или парит. В пустоте. Он не помнит ни слов, ни имен.
Он забыл обо всём.
Лишь надеется, что всё это — сон.
Это был омак на "Холодного Оружейника". Так сказать, сколько-то лет спустя.
Если бы, да ка бы
— Тишина! — председатель с криком обрушил на плато свой молот, объятый молниями. Раздался грохот.
Когда стихли раскаты грома, развеялась гроза и поутих дождь мелких и высокоскоростных каменных осколков, возмущённый гомон возобновился. Тем не менее, в нём теперь появились голоса лидеров, отчего хаос общественного мнения стал упорядочиваться.
— Возмутительно!
— Это называется самобытность, коллега!
— Хвостороге на... МПХ, да под хвост, эту вашу самостийность! Понаехали тут!
— Вообще-то, это вы тут, п'наехали.
— Заткнись, полукровка! С тобой говорит потомок племён Дану!
— Ой, правда что ли? Это как в том фильме, да? "У меня было пять отцов.... и все рогатые" Правда?
— Молчать, стерва!
Меч, выкованный из металла, поглощающего и принимающего свойства любой дряни, что не сумела его уничтожить, описал полукруг. Но бессильно остановился о прямой клинок цзяня, издав глухой звук.
— Все заткнулись — раздался уверенный женский голос — мы тут собрались для обсуждения эксперимента, или меряния всяким-разным? Брат, начинай.
— Ну, наконец — ухмыльнулся председатель, глядя на пылающее пламя радикально-чёрного цвета. Ох, не вовремя, далеко не вовремя очередной гайдзин решил выступить зачинщиком нового витка споров — Итак, слушается дело номер 197-DuPa+965 под индексом HPvsUN.
Ну, собственно, с бюрократизмом покончили. Можно и к делу переходить.
Братья мои, доколе? Доколе у поганых чароплётов будет Живая Магия, а у наших подопечных только тупая чакра? Доколе Теория Вымысла так и будет буксовать, не уходя дальше собирания природной чакры? Доколе наши подопечные будут жить по канонам тысячелетней давности?
Товарищи, отставание в этом вопросе — архиперступно и сверхсаботажно. Достаточно вспомнить командора Пери, визит которого случился из-за пренебрежениями нами новомодными технологическими веяниями. А каков итог? Только в осевом мире, произошло падения числа верующих и инфляция курса правоверных душ на 43%! Товарищи, это недопустимо! Мы не может позволить Тёмной Стороне Чакры и далее пребывать в небытие!
— Хм, ну, в принципе... — начал кто-то.
— Никаких "в принципе", собрат! И никаких восстаний Легионов Тоби, Второго Раскола Шиноби и прочей Ереси Хоруса! Никакого плагиата! Только хардкор, только революция!
— Только Живая Чакра — раздалось из задних рядов.
— Именно — согласился председатель. И тут же добавил, не меняя интонации — а теперь отрубить голову джедайскому лазутчику.
— Ну-с, начнём, пожалуй.
"Они все меня используют. Они меня обокрали. У-у, гады.Все они — гады. Данзогады, Хирузеногады, Все-все-гады"
Подумав таким образом, Наруто хмуро пошёл на центральную площадь Конохи. Путь его лежал сквозь отчаянно петляющий, жутко кривой переулок. Каким образом подобный проспект оказался в архитектурном центре Конохи, история умалчивает.
Итак, наш герой, шел, сверкая неземной синевы глазами и шрамами на морде лица, пока не увидел надпись. И надпись была "банк".
"А, да это же та самая конура, куда меня пытался затащить тот огромный чунин-Акимичи" — подумал Наруто и протёр глаза. Ему вдруг показалось, что оба привратника на входе — одноногие и одноглазые сущности неопределённого пола.
Плюнув на непонятные глюки, Наруто вошёл в банк и пошёл к ближайшей свободной стойке. На прочих служащие, такие же стрёмные циклопы-инвалиды, занимались какой-то фигнёй. Кто-то взвешивал гигантские красные леденцы с таким видом, как будто это как минимум монокристаллы рения. Кто-то с тщательно скрываемой брезгливостью смотрел, как некто гигантсткий, выкладывает на стойку заплесневевшие собачьи бисквиты. Судя по повадкам и росту, этот некто был продуктом противоестественной связи Акимичи с Инудзука, получивший от первых заклинивший в Увеличении рост, а от вторых — любовь ко всему живому, зубастому и агрессивному.
Итак, наш герой подошёл к стойке и остановился. На его лице отразилось то самое выражение, что посещает мужей, оказавшихся с женами в магазине одежды. Одним словом, его явно посетили мысли в духе "и какого черта я послушался этой ведьмы и приперся сюда? И что я вообще тут делаю?".
Но тут что-то — может, Кьюби, а может, и его Тёмная Сторона, словно подтолкнуло Наруто. И того осенило.
— Могу я узнать, что мне вообще причитается в вашей шарашке?
Служащий(ая) посмотрел(а,о). Правил(а,о) очки. Если, конечно, можно считать очками монокль с двумя дужками.
— Конечно, уважаемый мистер Удзумаки. Уколите пальчик — заботило (?) проворковал(а,о) он(а,о).
Наруто уколол. Ну, как учили. В смысле, как и подобает суровому конохскому мужику, не мелочась, распорол руку от локтя до середины ладони. Кровь тут же побежала на лист пергамента, зачем-то положенный на золотой кубок на манер кастрюльной крышки.
— Отлично! — провозгласил(а,о) служащий(ая, ее) — теперь у нас есть всё для Эдо Тенсей! А ещё вы, мистер Удзумаки, оказывается, у нас наслденик Основателей разом всех Деревень, Поселений, Сёл, Городов, Городков, Хуторов, Хижин, Изб, Сараев, Амбаров и прочая, и прочая.
— Чё, правда, что ли? — удивился Наруто.
— Конечно, конечно — покивал(а,о... ну, вы поняли) клерк — а теперь иди отсюда, мальчик. Понаехали тут.
— Вообще-то, Коноха построена в эндемичной для человека зоне.
Клерк внимательной смерил его взглядом. Даже снял очки-монокль и протёр, после чего посмотрел с головы до пять ещё раз.
— Поговори мне ещё — и щёлкнул пальцами.
Наруто очнулся в своей комнате. Вспомнил о произошедшем. И разозлился.
— Ах, так? — вопросил он Небо, которому, как известно, всё пофигу — Ну, тогда вы таки доигрались. Я отомстю, и мстя моя будет ужасна. Я стану Хокаге, введу в армии мини-юбки, походные казино и стиль "ню" как элемент женского дресскода, и превращу Коноху в публичный дом с гей-уклоном! Впрочем, последнее, наверное, будет слишком жестоко. Хотя, нет, стоит быть принципиальным! Начну войну, свалю на фронт, и буду называть всех тыловых п...расами! И меня назовут Самым Правдивым Хокаге!
Покончив с предвыборной программой, наш герой сосредоточился, набычился и напрягся. По квартирке разнесся неприятный запах.
Но, наконец, Наруто добился своего, и супер страшная четырёхмерная додеоксапентаграмма, циклически изменяющаяся с течением Четвертого Измерения, таинственно пылала чакрой Кьюби, Смерти, самого Наруто, его отца и матери.
— Имя моё — Удузмаки Наруто — раздалось над Конохой. Даже в пяти километрах от дома, где в центре фигуры стоял пятнадцатилетний шиноби, взлетели напуганные птицы
— Именем моим и моего наставника Джирайи!
Барьер для нисходящего ветра.
Врата четырех великих сторон единым ключом заперты.
Я призываю Чакру услышать Великого Меня!
Прибудь от Трона дорогой перерождения!
Внемли же!
Если слышишь ты зов, и подчиняешься моей воле и разуму — ответь!
Ибо я клянусь:
Я стану всем добром этого мира.
Я сокрушу все зло этого мира.
Короче: мне нужно золото и бабы. Так что слушай мою команду:
ВЫРЕЖЕМ! ВЫРЕЖЕМ! ВЫРЕЖЕМ! ВЫРЕЖЕМ!
ИСПРАВИМ! ПЕРЕПИШЕМ! ТАК МЫ СМОЖЕМ
ИЗБЕЖАТЬ КОНЦА МИРА!
И что-то шепнуло в ухо ужасно гордого собой Наруто. И слова были:
— Да будет так.
Председателю Объединённого Арбитража
Ками Райджину Кото Амуцакамовичу
От аккредитованного наблюдателя от
Союза Племен
Гриффиндора Г.М.
Служебная записка.
Довожу до вашего сведения, что, в связи с общей расбалансированностью мира и идиотизмом основного персонажа, а также тем, что ваша Живая Чакра тварь сильная и тупая, обладает недружественным интерфейсом, мир, в эксперименте значащийся под номером 1173, был подвергнут целительному Экстерминатусу.
В утешение могу сказать, что в пепле отмечено зарождение новой, чакросгенерированной жизни. Судя по первичным эманациям, ваш мир теперь называется Зергус. С чем вас и поздравляю.
P.S. Счет, включающий и неустойку, вам, альтернативно одарённым, вышлю позднее.
О логическом конце, попаданцах, развилках и молотках
За 26 лет до описываемых событий.
— Слов нет. Только буквы.
— Это п... ц — послышалось сзади.
Соотечественник? Что же, надо законтачить. Учитывая диаметр задницы, в которую мы оба попали, союзник не помешает.
А потом тикаем, тикаем отсюда. И побыстрее.
Подопытный в последний раз дёрнулся и затих. Экран показал прямые линии.
— Кажется, всё.
— Ты уже восемь раз это говорил.
— А я виноват, что у этих гигантов такая живучесть? Ладно, начнём. Ну, благослови... кто-нибудь.
Повинуясь команде, специально назначенный доброволец, третий за этот день, приблизился к прикованному гиганту. Приблизился с опаской — даже толстенные металлические скобы, прикрепившие пленника к корабельной обшивки, не являлись полноценной гарантией.
Невольно вспоминается, как тяжело было с первыми. То скобы не выдержат, то бетон расколется. А ещё это мерзкая привычка плеваться слюной, содержащей просто чудовищно количество токсинов и гидролизующих ферментов. Пока подобрали подходящую модель скафандра, пока научили народ ими пользоваться, — сколько добровольцев прошло. И назначенных, и честно вызвавшихся.
Циркулярная пила с громким скрежетом и визгом, начала пилить пленника.
— Не опасно, оставлять его в живых? Может, лучше забить как скот и разделать на запчасти?
— Нет — отвечаю, не отрывая глаз от экрана, на котором доброволец в колониальной подделке под силовой доспех, вошёл в грудную полость. Все мы тут немного хирурги. Даже те, кого назначают резать пленных.
— Видишь ли, эти модификанты отлично регенирируют. Хочешь верь, хочешь нет, но нам удалось подобрать терапию, благодаря которой каждый пленник регенирирует обратно почку, лёгкое, или иной орган. Главное, оставить кусочек ему на память, чтоб было с чего регенерировать.
— Отлично. Что там дальше в твоём хозяйстве?
Наконец, экскурсия по моему хозяйству была закончена. Да и нечего там было, в принципе-то, показывать. Два Ультрамарина, один Волк, аж четверо Драконов и почти целый Ангел. Собственно, который из них, — а Орденов, имеющих подобное название, существует никак не менее десятка — непонятно. Когда в трюме корабля добытчиков, удирающего из охваченного войной сектора, начал буйствовать незадекларированный груз, те решили проблему творчески. Настолько, что провели единственную известную мне удачную лоботомию изменённого.
Впрочем, происхождение всяких экспонатов моей коллекции — это отдельный вопрос, не требующий излишнего внимания. Совсем не требующий.
— Итак, нам надо решить, что делать дальше — начал говорить мой союзник ещё до того, как дверь отсека закрылась.
Прежде чем ответить, я сел на стол. Да, есть у меня такая привычка, сидеть на столах, тумбочках и других предметах, сидя на которых, я могу свесить ноги вниз.
— Поясни, пожалуйста.
— Сейчас, мы достигли своего потолка — отвечает мой... нет, не друг, не люблю разбрасываться этим словом... но хороший приятель — если доходы нашей компании станут чуть больше, то на неё обратят внимание.
