| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Последний же, выделив из своей армии 4-тысячный корпус в составе двух "дивизий" — Андрея Немировича и Василия Чижа, который был отправлен под Клецк, где должен был встретить всё ещё продолжавшую наступление Юго-Западную русскую армию, с основными силами направился к Новогрудку, к которому прибыл 7 сентября. Тогда же осаждавшим привезли артиллерию. Далее они начали обстреливать замок. 8 сентября их пушки разрушили часть замковой стены. На следующий день обстрел продолжался чуть ли не целый день, и 10 сентября русский гарнизон во главе с князем Дмитрием Щепиным-Оболенским сдал полуразрушенный замок литвинам.
Покончив с Новогрудком, гетман устремился к самому желанному призу — столице великого княжества. Он торопился, как мог. Осень уже вступала в свои права, начинались дожди, из-за чего пришлось оставить часть артиллерии в Новогрудке. И не задерживаясь возле Лиды, для блокады которой он оставил небольшой отряд, 16 сентября литовская армия подошла к Вильно. Разместив свой лагерь в двух вёрстах от него, Радзивилл приступил к осадным работам. Однако приведённое им войско не было подготовлено к ведению осады, оно не имело достаточного количества пушек. И хотя трокский воевода Гаштольд, перешедший вновь на сторону литвинов, и предоставил гетману хранящуюся в Троках артиллерию, но среди имевшихся запасов не было "стеноломных" орудий, способных "размягчить" оборону города. Литовское командование надеялось на выход русских из замка и открытое сражение. Однако те оставались за городскими стенами, выбрав тактику длительного отсиживания. Вскоре на помощь Вильно начала собираться крупная военная группировка в Полоцке, однако она не понадобилась — 4 октября 1531 года литвины отступили, так и не начав активных действий по осаде замка.
И русские сполна воспользовались неспособностью литовского войска вести осадные операции. Подойдя к Вильно "помочная" армия, распустила по всему Северному Понеманью "загоны", которые возвращали под "царскую руку" посмевшие было "изменить" города и местечки, безжалостно расправляясь с восставшими. Даже если в принадлежавших мятежникам маетностях сами восставшие отсутствовали, то захватывались их жёны, дети и прочая ближайшая родня. Сами маетности сжигались, а крестьяне угонялись в Россию. И благодаря столь жёстким и быстрым мерам первую вспышку антироссийского мятежа на занятых территориях удалось подавить. Спешно отступивший на левый берег Немана гетман даже "забыл" очистить от русских гарнизонов города и местечки по правобережью реки. Русский гарнизон остался даже в Гродно, хотя на тот момент было достаточно послать даже малые силы, чтобы заставить его покинуть захваченный город.
Уже некоторые современники, как и поздние историки, обвиняли Юрия Радзивилла в том, что он, побуждаемый своим честолюбием, погнавшись за возможностью изгнать русских из столицы великого княжества, совершенно оставил без внимания россыпь их мелких гарнизонов в Понеманье, сохранность которых позволила русским, после отхода литовской армии, быстро восстановить свой контроль над этой территорией. Никто иной, как сам король ставил в вину радным панам то, что, не имея возможностей как следует подготовиться в осаде Вильно, лучше было бы обратить внимание на менее крупные укреплённые пункты, приводя в качестве примера Лиду. Однако, справедливости ради, необходимо отметить, что для таких действий у Радзивилла были вполне уважительные причины. Во-первых, зачем нужно было терять время и распылять свои силы для ликвидации сети небольших вражеских гарнизонов, когда выбивание неприятеля прямо из ядра этого укрепрайона, вынудило бы русских самих покинуть свои форты, отойдя к Западной Двине? Во-вторых, не смотря на весь эффект от поражения русских под Каменцом-Литовским, в чём-то повторявший события прошлой войны, когда после достигнутого русскими огромного успеха в виде взятия Смоленска, последовала катастрофа их армий под Оршей, разгром Западной армии ещё не означал кардинального поворота в войне. Русские силы в Литве не сводились только к одной Западной армии. В то самое время, как Радзивилл шёл к Новогрудку, в юго-восточной части великого княжества продолжала успешно наступать вторая русская военная группировка, которая после уничтожения корпуса Немировича, создавала угрозу удара в спину действовавшей на севере литовской армии. Что, в ситуации приближения срочно мобилизованной русскими Северо-Западной армии порождало опасность окружения Центральной группы литовских войск, и принуждала Радзивилла действовать в ситуации постоянного недостатка времени.
Коснёмся же теперь действий Юго-Западной армии, которая выступив в начале лета из Гомеля, уже 8 июня 1531 года осадила Горваль, который был важным пунктом контроля над пересечением сухопутных дорог и водных путей по Березине и Днепру. Как и Борисов, он был хорошо укреплён литвинами, и представлял серьёзный рубеж для прорыва вражеских войск на Полесье. Окружив город плотным кольцом, русские приступили к его осаде. Но взять Горваль оказалось непросто. Этот был сильный оборонительный центр, с населением примерно в полторы тысячи человек и имевший довольно солидные укрепления (валы с палисадом) и мощный замок, где укрылись беженцы из дальних и ближних окрестностей. Юрий Радзивилл направил в Горвальскую волость универсал, запрещавший его жителям уклоняться от защиты своего замка под страхом "отобрания имущества, лишения чести и изгнания из имений". После этого "все городские и земские чины", а также шляхта и жители волости на собранном сеймике твёрдо решили защищать Горвальский замок от русских войск. В замок стеклось большое количество людей, и все склады замка были переполнены имуществом сбежавшихся с окрест зажиточных обывателей. Однако не всё население Горвальской волости было настроено на сопротивление. Как докладывал королю горвальский наместник князь Александр Вешнивецкий: "селяне заодно с Москвою" и "Неприятель (русские) этот здесь, в этих краях, берет большой перевес. Куда бы ни пришел он, везде собираются к нему мужики толпами". При этом к русским войскам присоединилась и часть шляхты, которая, по свидетельству ряда очевидцев, также принимала участие в штурме замка.
Русские войска довольно быстро выбили осаждённых из городских укреплений, однако сходу взять замок не смогли. В течение четырёх дней они обстреливали замок из пушек, нанося значительные повреждения его укреплениям и большой урон в людях, защищавших его. Также русское войско неоднократно предпринимало попытки взять замок приступом. Осаждённые, в свою очередь, предпринимали отчаянные вылазки против неприятеля.
Предпринятая попытка 1,5-тысячного поветового ополчения прийти на помощь осаждённым закончилась неудачей — на подступах к Горвалю оно было разбито русскими, а 500 человек взято в плен.
Наконец с рассветом 12 июня после массированной артподготовки русские войска пошли на штурм и овладели замком. В ходе штурма многие защитники замка были перебиты. Часть была захвачена в плен и вывезена в Россию, а часть сразу была отпущена на свободу. Последние получили прозвище "недосеки" и присягнули на верность русскому царю. В плен были взяты князь Александр Вешнивецкий и большинство шляхтичей, защищавших замок. Из-за пожара, возникшего в ходе штурма, деревянный замок выгорел. Кроме замка, также был выжжен паркан (острог) и город. Сгорело или было разграблено всё спрятанное в замке имущество, а также были уничтожены волостные привилеи (грамоты) на различного рода привилегии и владения шляхты.
Завладев Горваль, русские войска спустя три дня двинулись в сторону Бобруйска, который после падения Горваля, был самой сильной крепостью этого края, располагавшийся при слиянии рек Березина и Бобруйка. Город имел устаревшие укрепления, но поддерживавшиеся в хорошем состоянии: сам город был окружён рвом и земляным валом с деревянными стенами, укреплёнными двухэтажными башнями (высотой около 10 метров), а центром обороны являлся деревянный замок, стоящий на высоком холме. Стены и башни были обмазаны глиной, для препятствования поджогу. Со стороны реки Березина замок был защищён высокими и крутыми склонами холма, с остальных — широким (до 15 метров) рвом у подножия холма. Помимо этого замок был укреплён земляным валом с деревянными стенами и башнями. Со стороны реки замок прикрывали 2 редута — деревянно-земляных укрепления, перекрытые гонтовыми навесами. Они держали под обстрелом переправу через Березину и защищали подступы к браме Подольной, входившей в состав городских укреплений. Между башнями и редутами стояли рубленые стены-городни из толстых дубовых брёвен с галереей настенного боя.
В Бобруйске располагался сильный гарнизон в 700 человек. Помимо этого в крепости собралось большое число окрестной шляхты, так что общее число защитников достигало 1500 человек. Но когда 2 июля к городу подошла русская армия, защитники не стали оборонять сам город, укрывшись в замке.
Окружив цитадель, осаждающие стали возводить вокруг него земляные насыпи, на которые была установлена тяжёлая артиллерия, начавшая обстреливать укрепление калёными ядрами, вызывавшими пожары. В свою очередь, осаждённые предприняли несколько вылазок, нанося противнику чувствительные потери, но уничтожить артиллерийские батареи, что было их главной задачей, не смогли. К концу месяца осаждавшим удалось подвести под замок минные галереи, и ранним утром 23 июля прогремело три взрыва — два вызвали осыпание вала, а один разрушил часть собственно замковой стены. В образовавшиеся бреши пошли атакующие колонны, ворвавшиеся внутрь укрепления, и отступившие в центральную часть замка защитники согласились капитулировать.
Падение Бобруйска окончательно передавало под русский контроль междуречье Березины и Днепра, тем самым создавая препятствие на пути возможных попыток литвинов перерезать линию снабжения Шклов-Борисов-Вильно. Посланный Барбашиным небольшой конный отряд без боя занял деревянный Свислочский замок, гарнизон которого бросил его, как только до него дошли известия о судьбе Бобруйска, а 26 июля Юго-Западная армия выступила из-под Бобруйска к Слуцку.
Будучи столицей одноимённого княжества, Слуцк был мощной, хотя и устаревшей крепостью, неоднократно отражавшей нападения татар (последнее из которых произошло буквально десять лет назад — в 1521 году). Хотя правящие Слуцком князья Олельковичи и исповедовали православие (к тому же приходились родственниками русскому царю), и совсем недавно, по историческим меркам, были лидерами православных в великом княжестве Литовском, но два последних поколения этого рода сохраняли полную лояльность династии Ягеллонов, и не стоило рассчитывать на их добровольный переход "под руку" Москвы.
Личная дружина слуцкого князя насчитывала свыше 430 "коней". Также были мобилизованы местные мещане, из которых были сформированы 3 полка милиции (до 1300 человек), их задачей была охрана определённых участков крепости. С начала 1531 года происходила модернизация существующих и возведение новых укреплений. После поражения литовских войск под Смолевичами в 1530 году князь Юрий Олелькович приехал в Слуцк, дабы лично руководить обороной своих владений.
12 августа 1531 года русская армия под руководством князя Андрея Барбашина-Шуйского подошла к Слуцку. Барбашин расположился в Тройчанском монастыре. Он предложил Слуцку сдаться, на это слуцкий гарнизон ответил пушечными выстрелами.
В ночь на 13 августа русские пошли на штурм, но защитники города смогли отбросить их назад. 16 августа, после установки тяжёлых пушек, начался обстрел города, в котором заполыхали пожары. На следующий день, взорвав петардой городские ворота, русские снова пошли в атаку, сумев прорваться внутрь городских стен. Упорно сопротивляясь, защитники города отступили к последнему рубежу обороны — Верхнему и Нижнему городским замкам, уступив сам город осаждавшим. Вечером того же дня князь Барбашин вступил в переговоры со слуцким князем, вновь предложив тому сдаться, обещая в этом случае не только сохранить за ним княжество, но и расширить его за счёт соседних волостей. И утром 18 августа князь Юрий Слуцкий, выйдя вместе с гарнизоном из замка, присягнул царю и великому князю всея Руси Василию Ивановичу.
В тот же день русские, свернув лагерь, продолжили своё наступление на запад, и уже 22 августа передовые русские части подошли к Клецку, который находился в низине, в междуречье широкой и полноводной Лани, которая огибала его с запада и юга, и небольшой речки Сильная, протекавшей вдоль северной окраины. Несмотря на название, Сильная была неглубокой, однако текла по широкой заболоченной равнине, что значительно затрудняло переправу.
В самом городе русских уже поджидал отправленный им на перехват литовский корпус, состоявший из двух "дивизий": Немировича (500 конных жолнёров, 1500 драбов и 4 пушки) и Чижа (1900 бойцов посполитого рушения и 600 человек городской милиции). Этот корпус почти в три раза превосходил передовой отряд русских под командованием Алексея Даниловича Басманова (1500 человек), но из-за того, что Немирович и Чиж не слишком ладили друг с другом, а потому, не договорившись о едином командовании, расположили свои "дивизии" по отдельности. Шляхтичи заняли город, а жолнёры Немировича разбили лагерь на горе, на правом берегу Сильной. Две части корпуса связывала между собой только узкая гать длиной более 500 метров, проложенная через заболоченную местность. Поэтому, из-за своего расположения вступить в бой одновременно они не могли.
Этим и воспользовался Басманов, ранним утром 22 августа стремительно атаковав лагерь шляхетского ополчения. Несмотря на сильный встречный огонь, русские относительно легко переправились через реку Лань и завязали бой на городских улицах. Поместные и рейтары умело орудовали саблями, а беспорядочная стрельба литвинов не причиняла им особого вреда. Видя невозможность остановить врага собственными силами, Чиж направил к Немировичу гонца с просьбой о подкреплении. Польный гетман незамедлительно отправил на другой берег Сильной пехоту (более тысячи человек). И, пожалуй, это было его ошибкой. Если бы Немирович занял оборону, то русским пришлось бы атаковать, переходя реку по узкой кладке, да ещё и под гору. Но произошло то, что произошло. По длинной гати литовская пехота змейкой переходила топь, а навстречу ей в беспорядке двигались бегущие ополченцы, которые устремились к оказавшейся перегороженной идущими в ним на помощь людьми гати.
На берегу Сильной образовалась страшная свалка, в которой перемешались кони и люди. Как вспоминал участник событий: "те, кто успел вскочить на гать, сбрасывали с неё друг друга, а других московиты загнали в топь, которая была настолько глубокой, что ни один всадник оттуда не выбрался, друг друга там затаптывали, или были застрелены, как дикие звери в капкан..."
В резерве у Немировича ещё оставался отряд конных жолнёров и некоторая часть пехоты. По численности они немногим уступали противнику и вполне могли достойно его встретить. Однако, деморализованные открывшимся им зрелищем повального бегства, предпочли начать отступление. Пехота пыталась сопротивляться, но недолго — дав залп в сторону неприятеля, она тоже предпочла "показать тыл". Все попытки Немировича остановить своих бегущих бойцов оказались тщетными, и русские преследовали беглецов не менее пяти вёрст, до ближайшего леса. После чего повернули назад к городу.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
