Щит. (Меченый-2)

Брат вытаращил глаза:

— Как можно победить того, кто в два раза больше, в три раза быстрее и способен поднять на плечи быка?

— Сделать вид, что сдался... Заставить его расслабиться... Найти его самое уязвимое место и нанести выверенный удар...

'Сделать вид, что сдался. Заставить его расслабиться. Найти его самое уязвимое место...' — мысленно повторила я, окинула взглядом склонившегося надо мной мужчину и почувствовала, как на меня снисходит холодное, ничем не замутненное спокойствие:

— Слышь, мужик, а как тебя зовут?

Здоровяк, успевший задрать подол моего платья до пояса и развязать мотню, удивленно уставился на меня:

— Че?

— Как тебя зовут, говорю... — повторила я и 'с интересом' оглядела его вздыбленную плоть.

— Зига... А че?

— Хорошее имя... Слышь, Зига, а ты читал свиток Олли Ветерка 'Тайны дворцовых альковов'?

Мужчина вцепился мне под колени, рывком подтянул меня поближе, развел мои бедра и ухмыльнулся:

— Я не умею читать... А че?

— Ну... делать это так... — я взглядом показала на свое положение — слишком скучно... Давай я покажу тебе вещи на-а-амного интереснее?

— Какие? — заинтересованно спросил он.

— Для начала — 'игру на тростниковой дудочке'. Слышал о такой забаве? — 'хрипло' прошептала я и облизнулась.

Здоровяк прищурился:

— А как?

— Ложись сюда... — я шлепнула ладонью рядом с собой, 'нервно' сглотнула и сделала вид, что дрожу от вожделения. — А я встану над тобой на колени и буду тебя ласкать... Язычком...

Задумался... Кинул взгляд на закрытую дверь... Прикоснулся к связке ключей на поясе... Намотал на кулак прядь моих волос и усмехнулся:

— А че, можна и папробовать! Но если мне не понравицца...

— Понравится... — уверенно пообещала я...

Где-то на краю вселенной раздался очередной крик Крома, но я усилием воли заставила себя не обращать на него внимания: перевернулась на бок, встала на четвереньки, томно прогнулась в пояснице и игриво попросила:

— Приспусти штаны пониже...

— Так?

— Еще немного...

Приспустил... Одной рукой... Ни на миг не отпуская моих волос... Потом легонько дернул их на себя и приказал:

— Ну, давай, ужо, начинай!

Я кивнула, скользнула левой ладонью по его ноге, уперлась в край нар, потянулась пальцами правой руки к его естеству и, преодолевая брезгливость, вцепилась ногтями в его мошонку.

Зига взвыл от боли и тут же ударил меня в лицо кулаком.

Перед глазами замелькали яркие белые точки, во рту стало солоно, а по губам и подбородку потекли струйки крови из расквашенного носа. Я всхлипнула, но пальцев не разжала — боль оказалась терпимой и не мешала ни думать, ни контролировать свои движения.

Следующий удар в лицо чуть не вышиб из меня дух. Последовавший за ним рывок за волосы — чуть не опрокинул на пол. И я, сообразив, что Зиге тоже терпимо, сжала пальцы еще сильнее...

Тюремщика, как раз схватившего меня за ухо, выгнуло дугой:

— Отпусти-и-и, с-сука!!!

— И не надейся... — вогнав ногти в податливую плоть аж до подушечек пальцев, усмехнулась я. Потом попыталась левой рукой хоть как-нибудь прикрыть грудь обрывками ткани, не преуспела и раздраженно зашипела:

— Сейчас ты медленно встанешь и пойдешь к двери...Если мне не понравится какое-нибудь движение, то тебе станет намного больнее, чем сейчас... Ты меня понял?

— Понял... — прохрипел он. А когда я слегка ослабила нажим, криво усмехнулся: — Зря ты это делаешь, роза: там, снаружи — мои друзья. Увидев меня в таком состоянии, они очень сильно обозлятся. А два-три десятка обозленных мужчин — это на-а-амного хуже, чем я один. Веришь?

— Верю... — кивнула я. — Поэтому к ТВОИМ друзьям мы не пойдем. А пойдем к МОЕМУ другу... К тому, который ждет нас в камере напротив...

...— Слышь, Нелюдь, а что ты будешь делать, если его светлость не приедет? — внезапно поинтересовался один из арбалетчиков. — Простоишь вот так трое суток? Ну, или сколько времени ты там сможешь выдержать без воды?

Кром даже не пошелохнулся. А я, представив, что жизнь моего майягарда может прерваться из-за того, что я снова вызвала в ком-то похоть, перепуганно качнулась назад. И изо всех сил вжалась спиной в его твердый, как доска, живот.

Отстраниться Меченый не смог: прямо за ним была стена, а смещаться в сторону означало подставить себя под болты арбалетчиков. Поэтому он попытался слегка подвинуть меня вперед.

Ага, как бы не так: вместо того, чтобы послушно вернуться на место, я вжалась в него еще сильнее и, стараясь не шевелить губами, прошептала:

— Буду стоять так: мне страшно!!!

Пальцы, 'сжимающие' мое горло, едва заметно шевельнулись, и я, почувствовав в этом движении ласку, чуть не разревелась от счастья!

Слезинка, скатившаяся по моей щеке, не осталась незамеченной — не успела она впитаться в ткань моего платья, как один из арбалетчиков решительно опустил свое оружие на пол, выпрямился и с вызовом уставился на Крома:

— Если тебе нужен заложник, то бери меня! Я разденусь до исподнего, зайду в ка-...

— Как только кто-то из вас дотронется до решетки — она умрет... — пообещал Кром. — Так же, как вон та тварь...

Воин посмотрел на лежащее на полу тело и сглотнул.

Я мысленно усмехнулась и закрыла глаза. Чтобы вспомнить, как умирал Зиги...

...Проскользнув между прутьев решетки, рука Крома вцепилась в горло тюремщика и рванула его на себя.

Рывок оказался таким сильным, что я не успела разжать пальцы и тем самым чуть не оторвала Зиги мошонку. Впрочем, ему, кажется, было уже все равно — его голова со всего размаха ударилась о вертикальный прут и треснула, как гнилой арбуз!

— Ну все, теперь ты — мой... — выдохнул Меченый, поудобнее перехватил свою жертву и ударом левой руки проломил ей гортань. Потом вцепился в ключицу и вырвал ее из тела...

...Как ни странно, смотреть на мучения моего несостоявшегося насильника оказалось совсем не страшно: вместо того, чтобы жмуриться и затыкать уши, я наслаждалась хрустом ломаемых костей, сходила с ума от запаха крови и до безумия жалела, что проломленное горло мешает Зиги орать во весь голос.

Мне хотелось превратить каждое мгновение его смерти в вечность, смотреть, как из его тела по капле вытекает жизнь, слушать, как затихает его сердце, и ощущать, как холодеет кожа. Поэтому, когда Кром выпустил Зиги из рук, и изломанное тело рухнуло в зловонную лужу из крови и мочи, меня начало корежить от бешенства:

— И это — все, что он заслужил?

Меченый, еще мгновение назад казавшийся мне ожившим воплощением Темной половины Двуликого, удивленно приподнял бровь и прикипел ко мне взглядом.

— Кром, он хотел меня ссильничать!!! — заорала я. — Он...

— Все закончилось, ваша милость! — еле слышно прошептал он. Потом подошел ко мне поближе, просунул руку между прутьев решетки и ласково погладил меня по волосам: — Все закончилось... И... какая же вы у меня молодец...

В его голосе было столько нежности, что ненависть, сжигавшая мне душу, куда-то испарилась. А я, снова став самой собой — испуганной девчонкой, не способной самостоятельно зарезать даже курицу — опустила очи долу. И чуть было не провалилась сквозь землю: лохмотья, в которые превратилось мое платье, не скрывали от взгляда Крома практически ничего...

...Вспоминать холодный и абсолютно бесстрастный взгляд Меченого, скользнувший по моей обнаженной груди, было неприятно. Поэтому я открыла глаза и уставилась на стражника, поднимающего с пола арбалет.

— Хорошо... Как скажешь... — глухо буркнул он. Потом посмотрел на меня и виновато пожал плечами: — Простите, ваша милость, я сделал все, что мог...

Я благодарно кивнула — он действительно старался... И не оценить это было бы неправильно.

Тем временем его сосед, с ненавистью пялящийся на Крома, медленно повернул голову в сторону лестницы и нехорошо усмехнулся: — Вот и все, Нелюдь! Допрыгался...

— Угу... — кивнул один из мечников. — Голос мэтра Учера...

— Зол, как Темная половина Двуликого... — прокомментировал помощник палача и жизнерадостно осклабился...

Услышав эхо чьего-то начальственного рыка, я закрыла глаза и мысленно попросила Бога-Воина о помощи. Пообещав при первой же возможности принести ему в жертву пару откормленных баранов.

Бастарз подумал и согласился — не прошло и минуты, как в коридоре раздался еще один громогласный рык. Но уже не начальника тюрьмы, а графа Грасса:

— Оружие опу-у-устить! Напра-а-аво!! Из коридора бего-о-ом марш!!!

Стражники мигом вытянулись в струнку, одновременно повернулись вправо, щелкнули каблуками и послушно потрусили к лестнице! А помощник палача, сидевший на корточках рядом с телом своего друга, вскочил на ноги, ткнул пальцем в нашу сторону и возмущенно взвыл:

— Ваша светлость, Нелюдь убил Зиги! Он — опасен, и я...

— Ты что, оглох?! Вон отсюда!! Живо!!!

Побагровев от бессильного гнева мужчина с хрустом сжал кулаки и заскрипел зубами:

— Да, но...

— Учер? Этому — еще двадцать плетей! Ясно?

— Ну вот, слышали? — мрачно выдохнул Меченый... — 'Еще' двадцать плетей... А вы мне не верили...

— Не хотела верить... — угрюмо вздохнув, поправила я. — Так как надеялась, что самый близкий друг моего отца не способен на такую подлость...

Глава 14. Кром Меченый.

Восьмой день четвертой десятины третьего лиственя.

...Из графа Грасса Рендалла получился бы неплохой жонглер — замерев перед решеткой, он посмотрел на Мэй с таким неподдельным беспокойством, что я на мгновение засомневался в правильности сделанных выводов. Однако стоило ему открыть рот и начать говорить, как мои сомнения как ветром сдуло: его интересовало не самочувствие и не моральное состояние баронессы после несостоявшегося насилия, а ее готовность отказаться от данной клятвы:

— Леди Мэйнария? Я искренне сожалею о случившемся и настоятельно прошу вас пересмотреть свое решение, дабы я мог забрать вас в свой особняк...

Нет, в принципе, стороннему слушателю это предложение показалось бы эталоном участия и желания помочь, но баронессу оно просто взбесило — вместо того, чтобы поблагодарить его за своевременное прибытие и заботу, она высокомерно вскинула голову и холодно процедила:

— Ваша светлость! Я, баронесса Мэйнария д'Атерн, гард'эйт Крома по прозвищу Меченый, хочу обратить ваше внимание на то, что начальник этой тюрьмы пренебрегает своими обязанностями: благодаря его попустительству служащие сего заведения систематически нарушают закон и не чураются ни грабежей, ни насилия, ни убийств. Надеюсь, что вы, как Первый Министр королевства Вейнар и член Внутреннего Круга его величества Неддара третьего, Латирдана приложите все силы для скорейшего искоренения творящегося здесь беззакония!

Граф среагировал на это заявление так, как будто ждал именно его — церемонно поклонился и утвердительно кивнул:

— Благодарю за информацию, баронесса! Мэтра Учера я отстраню от дел прямо сейчас, а завтра утром сотрудники Тайной службы начнут опрос заключенных на предмет выявления нарушений закона. Если таковые обнаружатся, то виновные будут наказаны в строгом соответствии с тяжестью совершенных ими проступков...

Я мысленно вздохнул — шансов увидеть наказание виновных у меня было ой как немного.

— Благодарю вас... — бесстрастно сказала баронесса.

— Что-нибудь еще? — выждав небольшую паузу, поинтересовался граф.

Леди Мэйнария подумала и кивнула:

— Да, ваша светлость! Хотелось бы, чтобы вы взяли под личный контроль расследование попытки изнасилования, предпринятом по отношению ко мне тюремщиком Зиги: у меня есть основания считать, что лица, которые будут его проводить, постараются исказить обстоятельства дела. И сделают все, чтобы признать моего майягарда виновным в очередном убийстве...

— Можете не беспокоиться — я проконтролирую... — пообещал граф.

— Ну и последнее: вы не могли бы обеспечить охрану этой камеры лицами, не заинтересованными в инсценировке самоубийств или 'случайных отравлений'?

Граф Грасс удивился. Кажется, искренне:

— А что, в этом есть необходимость?

Мэй пожала плечами:

— Незадолго до вашего прихода помощник палача, которому вы приказали всыпать еще двадцать плетей, обещал Крому добавить ему в пищу перетертых семян клещевины ...

Рендалл помрачнел:

— Помощника палача сейчас арестуют...

— Отомстить за покойного может захотеть кто-нибудь еще...

— Вашего майягарда будут охранять мои люди. А еду и воду для него будут возить с моей кухни...

— Для нас... — поправила его баронесса. И, почувствовав, что я дернулся, повернулась ко мне лицом и тряхнула волосами: — Да, ты не ослышался: я буду ждать конца расследования в этой камере!

Видимо, выражение моего лица было достаточно красноречиво, так как Рендалл тут же попытался надавить на Мэй через меня:

— Кром! Может, ты попробуешь объяснить своей гард'эйт, что теперь в этом нет никакой необходимости?

Мог и не стараться — я собирался это сделать и без его советов:

— Леди Мэйнария! Мне кажется, что вам стоит прислушаться к мнению графа Грасса: вы — девушка, а я — мужчина, и пребывание в одной камере со мной не лучшим образом скажется на вашей репутации...

— Нет!

— Ваша милость, теперь, когда моя жизнь в безопасности...

— Даже не уговаривай — я останусь с тобой!

— Леди Мэйнария! Это неразумно! — почувствовав, что она уперлась, раздраженно воскликнул Рендалл. — Простите за интимные подробности, но если вы настоите на своем решении, то вам придется справлять нужду в присутствии постороннего мужчины!

— Ваша светлость, Кром мне не посторонний! — усмехнулась баронесса. — Он — единственный человек на всем Горготе, которому я полностью доверяю!

— Но ведь и у доверия должны быть какие-то пределы, не правда ли?

— Не в этом случае! Кстати, если вы действительно заинтересованы в том, чтобы я покинула эти гостеприимные стены, то поспособствуйте ускорению расследования...

— Хо-ро-шо... — зачем-то выделяя каждый слог, кивнул граф. — Как скажете...

— Благодарю! — улыбнулась Мэй и, поморщившись, прикоснулась пальчиком к разбитым губам.

— Может, вам прислать лекаря?

Баронесса задумчиво посмотрела на него и отрицательно помотала головой:

— Лекаря, пожалуй, не надо... А вот целое платье мне бы точно не помешало...

...Минут через десять после ухода графа Грасса на нашем этаже началась нездоровая суета. Сначала в коридор вбежали двое заспанных стражников и, вполголоса проклиная сбрендившее начальство, уволокли труп Зиги. Не успели затихнуть их ругательства, как со стороны лестницы раздался тихий топоток и за решеткой нашей камеры нарисовалось бесполое существо в лохмотьях неописуемого вида.

Это создание не ругалось — молча поставило на пол ведро с водой, вытащило из него тряпку, с трудом опустилось на колени и довольно добросовестно принялось замывать зловонную лужу.

Еще через пару минут в коридоре возник хорошо знакомый мне Жмых и, прошмыгнув мимо нашей камеры чуть ли не на цыпочках, загремел ключами где-то далеко справа. Я прислушался к доносящимся до меня обрывкам слов и удивленно хмыкнул: судя по всему, граф Грасс приказал очистить этаж от 'лишних' заключенных.