Волчица и пряность. Том 1

— Какой бедный запас слов. Вот почему женщины не обращают на тебя внимания.

— Ка... какого...

Лоуренсу невольно на ум пришла та служанка, которая ему понравилась, когда он, застряв в снегу, остановился на постоялом дворе. Он оказался с ней безнадёжно неуклюж. Причина, как и сказала Хоро, — бедный запас слов.

Это, похоже, не прошло мимо внимания пробудившейся волчицы, небрежно бросившей "естественно".

— Однако ко мне тоже нечасто питали добрые чувства, — добавила Хоро в качестве своего рода извинения, и Лоуренс выполз из своего воспоминания и сам пробормотал: "Прости".

— Просто мне это совсем уже не нравилось. Так-то кое-кто из волков постарше был рядом со мной, но всё же на некотором расстоянии. И я так устала от всего, что покинула лес. Чтобы, так сказать... — Хоро немного отвела взгляд и стала рассматривать свою руку. — Найти друга, возможно...

И Хоро засмеялась, словно сама над собой.

— Друга... возможно?

— Мм.

Лоуренсу казалось, что задерживаться на этой теме не особо хорошо, но слова Хоро сияли необычной для неё радостью, так что он с интересом ждал продолжения.

— И ты его, похоже, нашла?

Хоро стала отвечать не сразу, сначала она захихикала, как делают девушки, когда стесняются. Если подумать, ответ и так очевиден. Несомненно, радость и смущение Хоро вызваны воспоминаниями об её друге.

— Мм... — со сдерживаемой радостью кивнула она.

Однако Лоуренсу это совсем не показалось забавным.

— Это произошло в деревне Пасроэ, — медленно и чуть мечтательно продолжила она.

— А-а, наверное, это он попросил урожаев на пшеничных полях деревни.

— Да, так. Он был немного туповат, но безгранично светел душой. Увидев меня в волчьем обличье, он ничуть не удивился. Я бы, пожалуй, могла назвать его странным, но он был и очень хорошим.

Выслушивая восторженный рассказ Хоро, Лоуренс невольно поморщился и тут же поспешил скрыть это от неё за чашей с вином.

— Действительно, он был такой глупый. Меня это просто поражало, — с радостью в голосе, немного стесняясь, вспоминала Хоро, больше не глядя на Лоуренса, её руки обнимали хвост, а пальцы неосознанно завивали на нём шерсть колечками.

Вспоминая, она вдруг рассмеялась, как смеются дети, которые делятся своими секретами. Может быть, она смеялась и над самой собой, а потом снова свернулась калачиком на кровати. Может, она просто захотела спать, но Лоуренсу показалось, что она почувствовала одиночество и попыталась утонуть в своих воспоминаниях.

Конечно, отсюда не следовало, что ему стоит заговорить с ней, и Лоуренс, слегка вздохнув, осушил чашу, что держал в руке.

— Друг... вот как... — пробормотал он, ставя чашку на стол.

Затем встал со стула, подошёл к кровати и накрыл Хоро одеялом.

Она уснула, не прикрывшись, её щёки порозовели, Лоуренсу хотелось смотреть и смотреть на её лицо, пока она спит, но, чем дольше он вглядывался, тем сильнее чёрный туман заволакивал его голову, и, чтобы очистить разум, он перешёл к своей кровати.

Однако, задувая свечу и укладываясь спать, Лоуренс не мог избавиться от некоторого сожаления. Вероятно, ему надо было снять комнату с одной кроватью под предлогом недостатка денег, сказал он себе, повернулся набок спиной к кровати Хоро и снова вздохнул, на сей раз тяжело.

Будь сейчас рядом его конь, он бы тоже вздохнул в ответ, подумал Лоуренс и уснул.

Спустя два дня после предложения Лоуренса в гильдии Милонэ состоялась его встреча с Рихтеном Мархайтом, главой отделения гильдии в Паццио. Эта гильдия времени не теряла.

— Мы заключим эту сделку, — негромко сообщил глава отделения.

— Благодарю за это. Но это означает, что вы разузнали насчёт Зэрена?

— За ним стоит Медио. К слову, они занимают второе место в городе.

— Торговый дом Медио?

Тот самый, который имел не только главное отделение в Паццио, но и несколько отделений в других городах. И это был главный в Паццио торговый дом, торговавший зерном и даже владевший немалым числом торговых судов.

Тем не менее это название зацепило Лоуренса иным. Торговый дом Медио, безусловно, велик, но Лоуренс предполагал нечто большее. Ему казалось, что в этом деле самым высокопоставленным партнёром должен был быть аристократ из окружения короля.

— Также мы полагаем, что за Медио стоит ещё кто-то. Вероятно, Медио не мог бы осуществить замысел, предположенный господином Лоуренсом, поэтому за ними стоит кто-то из аристократов, но они имеют дело с несколькими аристократами, и мы пока не знаем, кто это. Кажется, это может быть любой из них.

И Мархайт засмеялся, демонстрируя уверенность в стоявшей за ним всей финансовой силе гильдии Милонэ, которую торговцы вроде Лоуренса и представить себе не могли. Главное отделение гильдии посещали лишь члены королевских фамилий, аристократы и высокопоставленные священнослужители. Узнав об их сделках, можно было бы только ужаснуться.

Однако Лоуренс не мог позволить себе испугаться. Если, проводя переговоры, проявить угодливость в поведении или слабость в позиции, проигрыш неизбежен. Как бы то ни было, нужно держаться на равных. И потому Лоуренс сказал прямо:

— Тогда я хочу обговорить условия.

К тому же это были переговоры, которые могли воплотить его мечту в жизнь.

Лоуренс в сопровождении одного из подчинённых главы отделения дошёл до выхода и не смог не усмехнуться удовлетворённо.

Гильдия Милонэ давала ему двадцатую часть от прибыли, что будет получена от скупки и перепродажи монет. Лишь двадцатая часть, но довольная усмешка не покидала лица Лоуренса.

В конце концов, если гильдия Милонэ воспользуется предложением Лоуренса, связанным с обменом серебряных монет трени, речь пойдёт о количестве, куда большем одной-двух тысяч штук. Нет причин сомневаться, что это может составить тысяч двести или триста монет. Если прибыльность составит десятую часть вложений, доля Лоуренса может превысить тысячу серебряков трени чистой прибыли. А если получится больше двух тысяч, этого хватит на лавку в каком-нибудь городе или даже что-то более роскошное.

Однако по сравнению с прибылью, к которой стремится гильдия Милонэ на самом деле, эта операция с деньгами будет для неё лишь некоторым дополнительным доходом. Потому что для всей торговли гильдии Милонэ такая прибыль довольно скромна.

Тем не менее, в одиночку Лоуренс прибыль получить бы не смог. Это дело не по его кошелю. Зато если при его помощи гильдия Милонэ получит прибыль, он сможет рассчитывать ещё и на большой кредит от гильдии. А открыв в будущем лавку, можно будет неплохо заработать на этом кредите.

Вполне естественно, что Лоуренс шёл и напевал по дороге.

— У тебя хорошее настроение, — неприязненно произнесла Хоро, идя рядом.

— Кажется, у кого-то настроение плохое из-за моего хорошего. Но сегодня лучший день в моей жизни.

И Лоуренс преувеличенно широко развёл руки, впрочем, этот жест соответствовал тому, что он чувствовал. Ему казалось, что он мог сейчас охватить своими ладонями что угодно.

И лавка, о какой он мечтал, была уже совсем рядом.

— Что ж, я рада, что всё идёт хорошо... — бесцветным голосом, словно в контраст Лоуренсу, проговорила Хоро и смолкла, будто ей закрыли рот.

В общем, с ней не случилось ничего страшного, она просто мучилась похмельем.

— Говорил же, что тебе будет тяжело, лучше бы осталась поспать на постоялом дворе.

— Я беспокоилась, что тебя обманут, если будешь один.

— Это ты о чём?

— Фухх. О том, что сказала... буэ...

— Надо же... Продержись чуть-чуть. Вон, таверна рядом. Отдохнёшь.

— Мм... — промычала, чуть кивнув, Хоро.

Возможно, она нарочито изображала слабость под своим плащом, но Лоуренс поспешно подхватил её под руку. Даже в качестве лести нельзя было сказать, что мудрая волчица могла сейчас отвечать за своё состояние.

Трактир, куда подошли Лоуренс с Хоро, представлял собой пристройку к небольшому постоялому двору. Несмотря на свой статус из еды таверна предлагала по большей части лишь лёгкие закуски, это место предназначалось для отдыха торговцев и путешественников, заглядывавших сюда с рассвета до ночи. Открыв дверь, Лоуренс прикинул, что трактир заполнен на треть.

— Ничего страшного, пожалуйста, один разбавленный сок и два куска хлеба.

— Есть, — энергично кивнул в ответ на столь подходящий случаю заказ хозяин, стоявший за стойкой, и передал его дальше на кухню.

Лоуренс, сделав заказ, отвёл Хоро к свободному столу и усадил. Она походила сейчас больше на кошку, чем волчицу, сев на стул, она тут же легла грудью на стол. Пока она шла от гильдии, выпитое накануне вино словно вновь взяло власть над ней.

— Вряд ли ты настолько слаба к вину, просто ты вчера много выпила.

Уши Хоро шевельнулись в ответ под капюшоном, но сама она, похоже, была не в силах даже поднять на Лоуренса взгляд. Не отрывая щеки от стола, она полувздохнула, полупростонала: "У-уй-е..."

— Вот — один сок и два хлеба, — объявил хозяин.

— Сколько?

— Могу я получить деньги сразу? Всего тридцать два люто.

— А-а, подожди чуток.

Лоуренс торопливо отвязал кошель от пояса. Пока он готовил серебряные монеты, почерневшие настолько, что их можно было принять за медные, хозяин под впечатлением состояния Хоро усмехнулся:

— Похмелье?

— Выпила слишком много вина.

— Да, юным свойственны такие ошибки. А потом каждому приходится рассчитываться похмельем. Молодые торговцы частенько выходят из этой таверны с посиневшими лицами.

Это приходилось испытывать любому торговцу. И Лоуренсу доводилось несколько раз совершать такие ошибки.

— Вот, тридцать два люто.

— Мм... точно. Что ж, передохнуть — это правильное решение. Вы ведь не смогли добраться до своей комнаты, так?

Лоуренс кивнув, и владелец, посмеиваясь, вернулся за стойку.

— Почему не пьёшь? Он хорошо разбавлен, — сказал Лоуренс.

Хоро медленно повернула к нему лицо. Прекрасно вылепленное, оно не потеряло своей привлекательности даже с этим выражением муки на нём. Если бы Вайс мог бы сейчас увидеть это лицо, он тут же бросил бы работу, чтобы позаботиться о его обладательнице. Слабая улыбка в знак благодарности, и Хоро с отсутствующим выражением на лице принялась потихоньку пить сок. Лоуренс невольно улыбнулся своим мыслям, и она с некоторым любопытством посмотрела на него.

— Фух... у меня уже пару сотен лет не было похмелья, — вздохнула Хоро, отпив половину содержимого деревянной чаши и почувствовав себя получше.

— Волк в похмелье вызывает жалость. Мне думается, я бы ещё мог понять, если бы напился медведь.

Когда оставляют бродить виноград, его подвешивают в кожаных мешках под карнизы, и эти мешки источают приятный сладкий аромат. Рассказывают, что медведи нередко утаскивают эти мешки. Иногда люди отправлялись в погоню за убегавшим с мешком в лес медведем и находили его уже пьяным.

— Нет, кажется, чаще эти медведи пили как раз со мной за компанию. Также и сами люди иногда делали подношения.

Просто сказочный мир — медведи пьют с волками. Что бы сказали об этом люди Церкви?

— Ну, как бы давно ни было похмелья, это просто наказание какое-то.

— К людям это тоже относится, — рассмеялся Лоуренс, Хоро тоже вымучено улыбнулась.

— Вроде что-то, помнится... что-то, кажется, было... Я хотела сказать тебе кое-что... пришло почти только что в голову. Мне это показалось очень важным...

— Если это действительно важно, ты скоро об этом вспомнишь.

— М-мм... так и есть. Так-то это верно. Не выходит... голова совсем не работает, — произнесла, почти простонала Хоро, опуская голову обратно на стол, потом она вздохнула и закрыла глаза.

Похоже, это у неё на весь день. Владелец таверны верно это описал, и Лоуренс был очень рад, что им не надо уже сейчас ехать. В повозке её бы совсем растрясло.

— Что ж, остальное оставим гильдии Милонэ. И потому нам остаётся спать и ждать. И спать ты можешь, пока тебе не станет лучше.

— Ууу... как низко я пала... — сказала Хоро нарочито жалким голосом, однако выглядела она при этом и впрямь жалко.

— Раз ты так думаешь, значит, сегодня просто выдался плохой день.

— У-у... мм. Мне жаль, но это так, — ответила Хоро, не поднимая головы со столешницы, потом один глаз её открылся и посмотрел на Лоуренса. — Но, кажется, ты что-то собрался сделать.

— Мм? Да, я думал пройтись по лавкам по дороге в гильдию.

— Собираешься что-то купить? Тогда иди один. Я здесь отдохну, а потом вернусь на постоялый двор, — Хоро подняла голову, потом села ровно и отпила ещё сока. — Или, может... ты хотел, чтобы я пошла с тобой?

Это было скорее дразнящим полуобещанием, чем вопросом, но Лоуренс в ответ лишь просто кивнул.

— Ну-у, как неинтересно... — протянула Хоро, оттопырив нижнюю губу, разочарованная спокойным ответом Лоуренса.

Вероятно, она думала, что её вопрос заставит его растеряться, но даже Лоуренс был способен сохранить самообладание, когда ей приходилось сидеть на месте, потягивая не особо вкусный разбавленный сок. Лоуренс усмехнулся и взял со стола кусок хлеба, а Хоро опять опустилась на стол.

— Я думал купить тебе гребень или шапочку. Ну, как-нибудь в другой раз.

Уши Хоро резко дёрнулись под капюшоном.

— Что ты затеял?.. — спросила она, приоткрыв глаза и настороженно глядя на него.

Однако Лоуренс отчётливо услышал шелест заходившего в волнении хвоста. Ей плохо удалось скрыть неожиданно овладевшие ею чувства.

— Вроде бы достаточно сказано.

— Сказано, что самцу с мясом во рту следует быть осмотрительней того, который лишь собирается мясо добыть.

Лоуренс ощутил скрытую в её словах ярость, поэтому он подал ей знак приблизить своё лицо, чтобы только она его слышала.

— Если ты изображаешь осмотрительную волчицу, тебе бы стоило хотя бы что-то сделать с твоими неугомонными ушами и хвостом.

— А! — Хоро поспешно прижала капюшон к голове.

— Твой предыдущий долг был погашен, — торжественно произнёс Лоуренс.

Хоро, разочаровано глядя на Лоуренса, скривила губки.

— У тебя красивые волосы. Думаю, тебе было бы хорошо иметь для них гребень.

Лоуренс был бы рад что-то подарить Хоро, но, если он будет слишком тянуть с этой радостью, она не преминет как-то ужалить его. И потому он всё объяснил сразу.

Однако Хоро, выслушав его, со скучающим видом выдохнула через нос и, потянувшись, не поднимаясь со стола, бросила:

— А-а, волосы?..

— Они же у тебя просто перевязаны льняным шнурком, так? Не может быть, чтобы это было хорошо.

— Меня не волнуют мои волосы. Гребень-то я точно хочу, но только для моего хвоста.

Словно в подтверждение её слов раздалось шуршание из-под плаща Хоро.

— Что ж, если ты так говоришь...

Лоуренс и сам находил распущенные волосы Хоро прекрасными, но кроме того длинные волосы были настоящей редкостью. Потому что только аристократки, которые каждый день ухаживают за волосами и нежатся в горячей воде, могли позволить отрастать своим волосам. И потому длинные, красивые волосы свидетельствовали о благородном происхождении своей хозяйки.