Архимандрит оказался мужчиной среднего возраста, довольно активным и располагающим к себе. Я обратилась к нему с просьбой распечатать рецепты блюд, которые объединила в небольшую книжечку под названием 'Лучшие блюда мэтра Оливье'. Выслушав меня и заинтересовавшись рецептом винегрета, он немного попеняв на иностранное имя в названии, но заказ принял.
Договорились мы и о печатании книжечек с песнями, которые я пела на своем приеме. Песня про валенки была принята благосклонно, а вот светская песня и вальс — немного с натяжкой, но тоже пошли за компанию. Видно, что монастырь богат не был, а печатаньем только церковной литературы сыт не будешь, вот архимандрит и вынужден был идти на такие уступки, тем более, что я заплатила достойно и пообещала, что если дело пойдет на лад, его типография получит и другие заказы.
Но главное, что я хотела сделать, это начать печатать русские народные сказки. Да, да, те самые, знаменитые — 'Теремок', 'Колобок', 'Курочку Рябу', 'Морозко' и другие. Мне казалось, что их знают все, но в действительности, зафиксированы и изданы они будут официально позже, в 50-60 годы 19 века Александром Николаевичем Афанасьевым под названием 'Народные русские сказки'.
Причем я решила не просто издать отдельные книги, а сделать целый комплекс — напечатать обычную книгу, к ней — книгу— раскраску — а такого еще не было, картинки в книгах изначально были чаще всего черно-белыми литографиям, а цветные иллюстрации в журналах впечатывались отдельно, раскрашенные акварелью, добавить к ним мягкие игрушки героев сказок, кукольный театр и еще одну новинку — кубики для детей — где на кубике со сторон был рисунок к сказке и его надо собрать. Кубики мне и мои крестьяне напилят — дело нехитрое, было бы дерево подходящее, а вот картинки к ним должны были напечатать как раз монахи, которые сделают несколько гравюр на металле или дереве и оттиском перенесут его на плотную бумагу, типа картона. Штамповать на бумагу один раз нарисованную на металле картинку намного быстрей и дешевле, чем прорисовывать каждую доску. А потом монахи пусть раскрашивают всё акварелью.
Кроме сюжетов из сказок, можно было в дальнейшем придумать разные сюжеты для покупателей разных возрастов и пола, например, для девиц и дам — что-то романтичное, для юношей и мужей — героическое, для детей — былинное. Можно печатать и традиционные кубики с буквами и картинками, цифрами и знаками для обучения счету, как у нас и делают до сих пор, как раз монахи и буквы эти разрисуют, и напишут их правильно, и картинки нужные придумают. Можно потом и слоговые кубики по принципу любимых мною кубиков Зайцева, с помощью которых я выучила быстро читать слогами не один десяток малышей сделать — все детям и полезнее, и интереснее учиться будет, все пригодится!
Думала я и про пазлы, но пока не знала, есть ли тут настолько тонкое дерево, почти фанера, или плотная бумага типа картона. Пазлы уже были известны, их изобрел в 60-х годах XVIII века гравер из Англии Джон Спилсбери, когда просто разрезал одну из созданных им карт по границам стран. Но, естественно, в нашей провинции про них еще ничего не знали, поскольку дело было не таким и простым — каждый набор пазлов надо сделать вручную и очень кропотливо обработать дерево или картон, подготовить под роспись, разрисовать, закрепить изображение, выпилить пазлы. Это не дешёвое получается производство и достаточно трудоемкое, с кубиками все— таки возни меньше.
В качестве первой пробы я решила взять сказку 'Репка' — и героев много, и картинка достаточно простая, но интересная, да и сама сказка родная — ведь репа, а не привычная нам картошка была основой питания крестьян — недаром появилось выражение 'проще пареной репы'.
Кстати, первоначальный подлинный текст сказки "Репка", записанный и опубликованный чуть позже как раз исследователем фольклора А. Н. Афанасьевым в сборнике 'Народные русские сказки значительно отличался от знакомого с детства рассказа. Сначала было, как нам привычно, но вот потом! Убедитесь сами:
Посеял дедка репку; пошел репку рвать, захватился за репку: тянет-потянет, вытянуть не может! Со́звал дедка бабку; бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут! Пришла внучка; внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут! Пришла сучка; сучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут! Пришла но́га. Но́га за сучку, сучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут!
Пришла дру́га но́га; дру́га но́га за но́гу, но́га за сучку, сучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут! (и так далее до пятой но́ги).
Пришла пя́та но́га. Пять ног за четыре, четыре но́ги за три, три но́ги за две, две но́ги за но́гу, но́га за сучку, сучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут: вытянули репку!
Исследователи до сих пор спорят, что это за ноги и что они хотят от всех героев сказки. Недаром один из литературоведов, Валерий Панюшкин, писал: "Мне кажется, как только я пойму, что это за ноги и что там у этих ног с репкой, дедкой, бабкой, внучкой и сучкой на самом деле произошло, я пойму самое существо русской народной души, и разъясню для себя все извивы отечественной истории, и прозрею будущее отечества, и вообще смогу спокойно умереть...' Но я мудрить не стала, убрала непонятные ноги, добавила мышку, сучку сделала привычной Жучкой, и моя сказка стала полностью родной и знакомой.
А вот данная просьба была выслушана и принята настоятелем очень благосклонно. Заинтересовался он еще и потому, что я с горячностью стала высказывать мысли, которые давно во мне зрели, но которые я никак не могла озвучить в среде дворян, чтобы не вызвать подозрение в "революционных идеях".
А говорила я о том, что мы считаем своих крепостных по "душам", тем самым отказывая помещикам в ее наличии, что дворовых мы называем просто "людьми", и получается, что дворяне -"нелюди", что как они без нас, так и они без нас просто не смогут прожить. Мысли мои были несколько богохульными и я, в общем-то, рисковала, их озвучивая, но, на мое счастье, архимандрит Антоний выслушал их хоть и с удивлением, но благосклонно, и сказал, что говорю я несколько и необычно, но он во многом со мной согласен, ибо сказано в "Писании": "Возлюби ближнего своего, как самого себя ", а кто ближе к нам, помещикам, чем простые деревенские и дворовые жители, и сие дело — богоугодное, служащее благу простого люда.
Так мы договорились, что он пока начнет печатать книги, сборники песен и рецепты и потом попробует делать картинки для кубиков — художники у него были, нарисовать простую картинку они с их опытом иконописи вполне смогут, а вот все остальное доделать я поручу своим людям, чтобы и монахам было хорошо, и мне неплохо, повторить — то идею достаточно легко.
Похлопав ресницам и разыграв перед архимандритом типичную "блондинку", я решила подсказать еще одну идею, очень популярную в наше время — изготовление рисунков с видами разных мест — предшественников магнитов на память о тех городах и странах, где люди побывали. Я сказала, что многие паломники, в том числе и я, потрясенные такой красотой и благолепием монастыря, не отказались бы привезти на память о его посещении небольшие рисунки с изображением и всего монастыря, и отдельных его соборов, да и просто красивых мест. Идея очень удивила и заинтересовала Антония — она лежала на поверхности, была и простой, и легко выполнимой, просто такое еще никто не делал, продавали только иконы, и ведь действительно — слава о монастыре и его красоте принесет и лишнюю прибыль, и новых постояльцев и паломников, а работники— иконописцы, материалы и краски у монастыря были.
Позже я узнала, что мысль моя была достаточно быстро осуществлена, и эти картинки пользовались большим спросом и стали модным сувениром. В благодарность и мне было подарено несколько таких — и больших, и маленьких, которые я с удовольствием оставила себе и в будущем, и в прошлом, и на которые многие "облизывались", выпрашивая их у меня. Но я всех отправляла в "сад", простите, в монастырь, где можно было купить подобное или еще лучше.
Были у меня еще мысли попробовать сделать матрешек, про которых еще не знали. Да, да, знаменитая матрешка, символ России, которая, казалось бы, существует изначально, появилась лишь в 1890 году, когда лучший игрушечник из Сергиева Посада Василий Звездочкин выточил ее по эскизам художника Сергея Малютина. Но пока я решила не торопиться, посмотрим, как монастырь справится с рецептами, книгами и кубиками а там, по итогам работы, и за пазлы с матрешками возьмемся.
Пока я разговаривала с архимандритом, Машенька обошла все иконы, поставила свечки и помолилась, а затем села на скамеечку передохнуть — все же слабость у нее после болезни чувствовалась. Прошлась по храму и я, помолившись перед иконами и поставив свечки за здравие всех живущих и упокой всех ушедших и в будущем, и в прошлом.
Заказав службы, мы решили немного отдохнуть, прежде чем двигаться дальше — очень мне хотелось посмотреть на быт монастыря того времени — когда еще подходящий случай выпадет! Надо заметить, что в то время в уездных городах преобладали мужские монастыри, в основном небольшие, жившие, как мы бы сказали, "на самоокупаемости" трудами самих монахов и небольшого количества послушников и пришлых людей. Монастырь в то время был замкнутой духовной корпорацией, изначально его основные задачи принадлежали сфере духовной жизни, но нередко монахи, как и в моем случае, не отказывали и в светских "подработках", если только они не сильно выходили из рамок привычных тем.
Я нередко бывала в монастырях, была и в Сергиевом Посаде с его знаменитейшей Троицко-Сергиевой лаврой, ездила и в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь в город Истра, была в других монастырях — знаменитых, святых, намоленных, но, к сожалению, многие современные монастыри — это скорее туристические центры, с толпами галдящих туристов, особенно китайских, постоянно подъезжающими автобусами с экскурсиями и паломниками, ощущением суеты и беспокойства. Там трудно остаться одному, помолиться и помолчать, подумать о душе и внутренней жизни, даже свечку к иконе поставить и спокойно постоять и то проблема, толкучка там такая, как в магазине в вечерние часы.
А Болдинский монастырь поражал своей тишиной, молчанием, величием. Даже сейчас, зимой, припорошенный снегом и спящий, он внушал уважение и преклонение, немного давил на человека своей непростой историей. Здесь именно душа поднималась ввысь, отвлекаясь от ежеминутных забот и хлопот, ощущалась именно та "благодать Божья", которая уже редка в современных соборах.
Я знала, что монастырь был очень старым, одним из древнейших на Смоленской земле, основанным еще в 1530 году преподобным Герасимом Болдинским. В XVI веке монастырь достаточно процветал, неоднократно получая в дары земли от царя, крупные вклады от бояр и состоятельных людей, обитель занималась и собственной торговой и промысловой деятельностью. К концу XVI века обитель владела более 80 селами и деревнями в Дорогобужском уезде, около 20 монастырскими деревнями в других уездах, мельницами, охотничьими и бортными угодьями, скотными дворами, рыбными ловлями. Монастырские подворья и торговые лавки существовали в Дорогобуже, Вязьме, Смоленске, Москве, он ширился и богател.
Но постепенно монастырь пришел в упадок, особенно после 1764 года, когда, согласно манифесту, подписанному Екатериной II, у монастыря были отобраны все земли. БольшУю помощь монастырю оказывал благотворитель князь Андрей Долгоруков. Тем не менее, монастырь был приписан всего лишь к III классу штатных монастырей и стал получать государственное финансирование, которое было ни таким уж и большим. Осенью и зимой в окрестностях монастыря проходили ярмарки, на которые собирались жители близлежащих деревень с целью не только продать или купить что-то, но и помолиться перед святыми образами, повидать знакомых и родных, заказать разные службы и требы.
Сами помещения монастыря были просторными, широко располагаясь по берегам одноименной речки Болдинки. Монастырь был довольно большим, включал в себя многочисленные храмы и часовни, самыми главными из которых были Собор Троицы Живоначальной, Церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы и Церковь преподобного Тихона Задонского, рядом возвышалась часовня и колокольня, колокола которой были слышны даже у нас в Васино. Монастырь не был многолюдным, в нем постоянно жили около 30— 35 монахов, но они в основном обитали в своих кельях, лишь на время трапезы и служб собираясь вместе. Но было много странников, послушников, просто путешественников, которые находили приют и простую пищу в многочисленных приемных домах монастыря.
Все обитатели монастыря обычно собирались в трапезной, в которой стояли большие деревянные столы, скамьи или лавки, а также кресло для настоятеля. Пища, конечно, была самой простой — каши, щи, простой хлеб, она должна была не приносить удовольствие человеку, а насыщать его для дальнейших трудов праведных. Конечно же, строго соблюдались постные дни — вторник и пятница, и длительные посты, когда еда еще сильнее ограничивалась.
Монахи отличались от остальных людей своим типом поведения, они были сосредоточенны не на внешнем, а на своем внутреннем мире размышлений и молитв, им было свойственно благоговение, усиленное внимание к собственному внутреннему миру, отношение ко всему окружающему как к творению Божию.
Ходили они тихо, разговаривали мало и в основном негромкими голосами, которые возвышались только на службе, во время молитв и богослужений, которых в течение дня было очень много. Они складывались из постоянных, положенных по уставу суточных служб, которыми были утреня, литургия, вечерня, повечерие, полуношница, молебен и часы. Но кроме того, были субботние и воскресные службы, а также еженедельное чтение молебнов и акафистов. В монастыре также торжественно отмечались двунадесятые праздники, минейные праздники, связанные с почитанием общехристианских, общеправославных и русских святых. Так что скучать монахам особо было некогда. Уйти в монастырь, чтобы ничего не делать, а жить на всем готовом, как мечтают иногда современные люди, было нельзя. Монастырь — это место труда, причем не только духовного, нравственного, но и физического.
Труд занимал заметное место в повседневной жизни обитателей, был одним из способов исполнения обета послушания, но носил вспомогательный характер, поскольку лишь дополнял главную работу инока — духовную.
Система монастырских послушаний охватывала все стороны жизни обители, все ее составляющие. Были различные виды послушания — клиросные послушания певчих, которые пели во время службы, гробовые службы иеромонахов, отпевавших усопших и справлявших все похоронные обряды, послушания, связанные с обеспечением трапезы на братию и других посетителей, были многочисленные люди, обеспечивающие монастырское хозяйство — в нее входила работа печников, мельников, конюхов, пастухов, сапожников, портных, кузнецов, столяров, плотников, а также сельскохозяйственные работы, огородничество, садоводство. Эти специалисты владели навыками переплетного мастерства, резьбы по дереву, слесарного и токарного мастерства, иконописи, что требовало владения определенными технологиями, сложным инструментарием, а также, не в последнюю очередь, особого склада натуры — спокойной, работящей, не боящейся достаточно тяжелой, однообразной работы.
