История русалочки по имени Светка. История вторая.

Это своеобразный транс; я могла спасти Оскальда, всё ещё могла. Но вместо этого просто смотрела, как океан получает новую жертву, как уходит жизнь из мощного великолепного тела. Прощай, отважный капитан, ты слишком долго плавал! В голове, словно что-то взорвалось и наваждение резко развеялось. Я вздрогнула от пронзительной боли. Истерический голос Паулины ворвался в сознание:

— Не смей этого делать! Спаси его, Ариэль! Джаспер погибнет из-за тебя! Из-за твоей холодной жестокости!

— Джаспер? — хрипло прошептала я и тряхнула головой.

Только имя любимого заставило меня прийти в себя, вынудило отступить дух океана, усмирить жажду смерти. Оно окатило холодной отрезвляющей волной, оно воззвало к человеческому состраданию и совести. Цепкие, древние пальцы выпустили мой разум.

Я нырнула в глубину и выхватила тело Оскальда из ненасытной пасти синей бездны. Русалки сильней людей, даже очень мощных, таких как принц. Мне легко удалось вытянуть тело Оскальда на поверхность воды, хоть оно и почти в два раза крупнее моего. Он безвольной куклой повис на мне. Я подозвала Жору и втиснула запястья принца в кольца на спинном плавнике питомца. Прижимая Оскальда к гладкому акульему боку и поддерживая его голову над поверхностью волн, я дала команду Жорке плыть к ближайшей большой суше. Слившись с океаном настолько сильно, я теперь знала и чувствовала расположение всех островов на тысячи километров вокруг и конечно большого материка. Туда-то мы и направлялись. Через пару-тройку часов будем в видимости большой суши и поищем, где живёт Оскальд. Не думаю, что это будет трудно. Принц наверняка обитает в самом шикарном дворце столицы. Я твёрдо решила следовать всем указанием Паулины, потому что слишком хорошо помнила, к чему может привести самодеятельность.

Надо бы бурю угомонить, в конце концов. Мне-то и так хорошо, а вот Жорке приходилось тяжело лавировать между волн, чтобы находиться почти на поверхности и поддерживать голову Оскальда над водой. И я запела волнам, успокаивая собственное сердце, замедляя дыхание. Я пела о зеркальной глади и ласковом тихом прибое, о переливающейся лунной дорожке на спокойных волнах. Тихую песню дочери океана слышала каждая капелька от поверхности, до глубин. Русалка, младшая принцесса подводного царства, просила волны о покое, манила тихим всплеском резвящихся рыбёшек, мелкой рябью на гладкой поверхности, еле слышным шумом прибоя. Глубокий и чистый голос разносился над стихающей бурей. Мелодия лилась медленно и нежно, погружая ярость в сон.

Я дверь открою в сладкий, дивный сон,

И нежность чистых грёз польётся в твою душу,

Навеянный покоем, пусть тебе приснится он,

Лишь тихое дыханье моря я теперь услышу.

Дыханье моря...

Тихое дыханье моря я услышу...

Тугой узел тоски в груди никуда не делся, но гнев схлынул без следа, и короткое время я смогла соображать ясно и чётко. Оказалась в состоянии управлять эмоциями сама, контролировать себя. Всё перегорело в душе: ярость, ненависть, злость. Осталась одна лишь нечеловеческая усталость и опустошение. Как я утомилась, силы практически на исходе, и лишь последние усилия воли не отпускали сознание в желанный и сладкий полёт забвения и расслабления. Забыться в беспробудном пустом сне представлялось великолепной перспективой. Хотелось закрыть глаза и просто заснуть на часок, хоть на минутку. Но делать этого нельзя, ещё не весь путь пройден на сегодня. А так хочется!

Вот и кончился шторм, он уснул, убаюканный голосом Ариэль. Небо над головой стало синим и умытым, а океан спокойным и ласковым, словно и не было бури. Сколько же продолжалось моё затмение, если на горизонте снова алел закат? Но на это раз я провожала его совсем в другой компании. Сердце сжалось от горечи и несколько слезинок скатились по щекам. Капельки, в которых слилась сама жизнь с силой древнего морского народа, падали на Оскальда и медленно впитывались в кожу человека. Я поддерживала мужчину над поверхностью воды и рассматривала помутневшим взглядом. Рана на его голове затянулась прямо на глазах, и он перешёл от беспамятства в глубокий сон. Слёзы русалочки исцеляли людей так же быстро, как и подводных жителей. А чьи слёзы помогут мне? Какое чудо сможет собрать мою душу из острых ледяных осколков? Как посметь жить дальше и где взять силы для надежды на будущее? Я смотрела на Оскальда, и мне было жаль его. Он стал невольной жертвой обстоятельств, такой же жертвой, как Джаспер и я. Кто виноват, что так случилось? Судьба, боги, волшебница Паулина или бестолковая Светка Лапина? Какая теперь разница! Главное — сколько ещё судеб разобьётся?

Итак, Паулина добилась всего что планировала. Я спасла Оскальда при трагических обстоятельствах и видимо могла теперь рассчитывать на его безграничную благодарность и внимание. Браво, волшебница! Всё сделано естественно, не наиграно для остальных участников этой истории. Волшебники чем-то похожи на врачей. Они видят цель и идут к ней, а страдания пациентов? Ну что ж потерпят, перестрадают, подождут. За годы работы сострадание притупляется и на людей они смотрят уже немного иначе. В конце концов, цель-то достигнута, так чего вы ропщете? А если случается летальный исход? Ну бывает и такое, риск присутствует всегда, издержки профессии, так сказать.

Между тем Жорка, умничка моя, упорно и безропотно уносил нас дальше и дальше от места трагедии. Сумерки сменялись ночной тьмой, бархатной, с россыпью невероятных звёзд незнакомых созвездий. Мерцающие крохи проявлялись на небосклоне, и взгляд непроизвольно рисовал линии между ними, соединял в причудливые образы и рисунки. Они наполнялись объёмом и неким неповторимым цветом, рождённым темнотой и далёким робким светом. Никогда в бытность человеком звёзды не производили на меня столь чудесного и глубокого впечатления. Время шло к глубокому вечеру, на небе как-то незаметно появилась огромная круглая Луна. Словно глаз из потустороннего мира, наблюдающий за нами. Великолепная, вечная красавица Луна. У океана с ней особая любовь и я долго смотрела вверх, зачарованная красотой ночного светила.

Тоска вернулась в сознание с новой силой и чтобы не впасть в депрессию с новой силой, я попыталась отвлечь себя разговором. Да и спать будет не так хотеться, как в полной тишине и темноте. Но разговаривать самой с собой ещё хуже, чем пить в одиночестве. Возникает сомнение в собственной вменяемости. Хотя, в свете последних событий, мне бы помолчать об этой самой вменяемости. Смирившись с тем, что в последнее время у меня далеко "не все дома" и трагически вздохнув, я скосила глаза на принца. Мой единственный потенциальный собеседник ровно дышал и пребывал в глубоком сне. Так даже лучше. Откинув со лба Оскальда прилипшие волосы, я развернула его лицо, как будто он внимательно меня слушает.

— Лучше такой собеседник, чем никакого, — хмыкнула я.

— Видимо тебе Оскальд сейчас не до разговоров. А я вот не могу удержаться. Не женское это дело — молчать! — продолжала я, под одобрительное сопение спящего принца.

— Ты даже и не подозреваешь, кто я такая. Пока не подозреваешь, — поправила себя.

— А ещё ты не знаешь и надеюсь, что никогда не узнаешь, что от неминуемой смерти тебя спасли звуки имени другого мужчины. Только это заставило меня очнуться. Только это, а не сострадание или совесть. Вряд ли я вообще была человеком в тот момент.

Жорка посмотрел на меня как-то странно, будто понимал слова хозяйки. Хотя, что я знаю о своём питомце? В этом мире и не такое возможно, чего уж удивляться? Думаю, что если бы у Жорки были руки, он бы покрутил пальцем у виска, слушая весь этот разговор. Я помолчала минут пять, углубившись в воспоминания, а потом продолжила:

— Ты, быть может, захочешь спросить, как я могла так поступить? Ох, Оскальд, умеешь ты задавать трудные вопросы, — вздохнула я.

— Хочешь, я расскажу тебе невероятную сказку? Ну, молчание знак согласия. Значит хочешь. Хорошо, что ты такой покладистый, во всём соглашаешься и не перечишь. А то мало ли что? Сейчас со мной лучше не спорить, можно и по шее получить, в лучшем случае.

В виду внезапно открывшихся кровожадных наклонностей, я сама себя боялась и не хотела провоцировать новый приступ.

— Так что ты лучше помалкивай и дальше. Хорошая тактика с психически нестабильными дамочками, — поучала я Оскальда.

— Так вот о сказке...

Я помолчала немного, собираясь с мыслями, а потом стала тихим грустным голосом рассказывать Оскальду обо всем.

— Жила-была девочка Света, росла она милым ребёнком, любила маму с папой, пирожки с мясом и книжки про любовь. Взрослая жизнь оказалась не таким интересным и приятным процессом, каким представлялось в детстве. Родители ушли из жизни, оставив Свету одну-одинёшеньку с этим самым взрослым миром. Любовь обходила девушку десятой дорогой из года в год, в душе накапливалось разочарование и одиночество. Она всё так же любила пирожки с мясом и книжки о прекрасных принцах, пока в один судьбоносный день не осознала, что превратилась в стокилограммовую старую деву. И помогла ей в этом прозрении волшебница Паулина. Да, да, именно волшебница. Света тоже сначала удивилась, что такое возможно. Подруга нашей героини, Наташа, первой загадала желание. Оно было о том, чтобы волшебница приняла участие в судьбе подруги. Светка сначала не верила и сомневалась, пока Паулина не показала ей в зеркале тебя, Оскальд. И тут у Светки ёкнуло сердце, и ноги подкосились, а ручки затряслись и потянулись потрогать за... Ну, не будем акцентировать на этом внимание. Ведь принц в зеркале оказался невероятно хорош собой.

И тогда Паулина заключила с девушкой договор. Света загадала желание, что станет женой этого принца и сделает для этого абсолютно всё, побежит на край света, оставит прошлую жизнь и полностью изменится внутренне и внешне. Да, Оскальд, речь опять о тебе, не удивляйся. И всё было хорошо, пока Света, превратившись в русалочку (прошу тебя, не делай больших глаз, да-да, именно в русалочку), не встретила тритона Джаспера, который спас её. Эти двое, позабыв обо всём, полюбили друг друга. Но Паулина напомнила Свете о договоре и о принце. Осерчала Света, потеряла последние мозги от горя, от того, что ей с любимым придётся расстаться навсегда, и возненавидела она принца. Признаться честно — чуть не угробила в пучине морской. Только перегорела вся ненависть. Осталась только усталость, сожаление и пустота. Вот такая сказка грустная получилась. Грустная и жестокая сказка для взрослых девочек "О русалочке Ариэль с душой человека по имени Светка", — закончила я повествование.

— Впрочем, история ещё не окончена для нас с тобой.

Я вглядывалась в освещённые луной черты лица спящего мужчины. Даже в полутьме заметно, как они гармоничны и благородны. В памяти возник образ отважного капитана, который не склонился перед бурей и сражался до последнего. Да, Оскальд молод, но его сущность покоряла мощью и благородством. Так выглядит сильный духом, тот, за кем следуют тысячи, кто вершит судьбы и покоряет души. Сейчас, без истерик и обид я видела Оскальда по-другому. Но сердце молчало, оно оставалось холодным и спокойным в ответ на эту красоту и силу.

— Ведь ты абсолютно ни в чём не виноват, Оскальд. Никто из нас не виноват и с этим придётся как-то жить дальше. Я должна буду заставить тебя поверить мне. Понимаешь, я должна! Иначе...иначе...нет, я боюсь даже думать о том, что может произойти, если я нарушу условия договора. Горюй — не горюй, а слезами делу не поможешь. Так что, о моих истинных чувствах ты никогда не узнаешь. А всё, что я сейчас наговорила — это последний разговор на данную тему. И знаешь, мне было нужно выговориться. Так что спасибо, Оскальд. Ты прекрасный собеседник, — подводя итог, сообщила я и наклонилась чмокнуть принца в щёку.

Мир продолжал жить, время текло своим чередом. Сумбурные откровения странного существа, теряющегося даже в собственных именах, конечно, не могли повлиять на бег жизни. И ответы не пришли свыше, их придётся искать самостоятельно, как и своё истинное место в этом мире. Ночь скроет следы опустошения и усталости на юном лице дочери подводного Повелителя. Госпожа темнота растушует бледность человеческой кожи и запёкшуюся кровь в волосах Оскальда. Она искусный мастер тёмных масок, иногда похожих на саван. Лишь чувства ей укрыть не под силу.

Звёздное небо над головой, отважный мужчина в моих объятьях — романтика, наверно... Если не знать всей подоплёки этой душещипательной сцены. Я тоскливо смотрела на лунный диск, слушала тихий плеск волн. Ветерок шевелил наши волосы, приятно щекоча кожу. Казалось бы, живи и наслаждайся жизнью. Только русалочка по имени Светка, просто не может по-нормальному, надо, что бы с подвохом обязательно.

Как-то неуютно и тошно. И это ощущение нарастало с каждой минутой, тревожило уже не на шутку. Меня начинало знобить и трусить крупной дрожью. Уж не заболела ли я? Дикий жар сменялся внутренним холодом, бегущим от головы до хвоста. А потом снова накатывал опаляющий жар. Мне становилось настолько плохо, что я периодически теряла ориентацию, голова сильно кружилась. В висках бешено стучала кровь, а через миг она застывала в жилах, и казалось, что вокруг одна ледяная пустыня. Не потерять бы сознание, ведь до суши осталось совсем немного. Я уже вижу ночные огни крупного города людей, но ярче всех сиял большой замок, спускавшийся стенами к самому берегу. В лунном свете я различала гордые стяги на шпилях замка, колышущиеся на ветру. Всё тот же волчий оскал и королевский венец. Оскальд, вот ты и дома!

Город оказался действительно крупный. Сотни причалов и кораблей, мирно покачивающихся на волнах. Судна, судёнышки, лодочки, они сновали между больших парусников, жизнь здесь кипела даже ночью. Я направила Жору к главному замку. Наверняка Оскальд живёт именно там. А как же иначе, принц, как ни крути. Я оставлю его в безопасности, а потом...

Не знаю, что будет дальше, время покажет, а может Паулина появится. Сначала доставить Оскальда, а потом забиться куда-нибудь в тихое место и отдохнуть, забыться сном. Каждое движение давалось с трудом, но ещё тяжелей сейчас бороться с нахлынувшим жаром и слабостью. Перед глазами мелькали кровавые круги, и я еле различала мраморные ступени, уходившие прямо в море. Здесь будет удобней всего оставить Оскальда. Конечно, сейчас ночь и вокруг безлюдно, но ведь кто-нибудь, в конце концов, будет тут проходить и заметит спящего принца. Я на это сильно надеюсь.

Подплыв вплотную к белым ступеням, я отцепила запястья Оскальда от спинного плавника Жорки. На руках мужчины остались красные следы, но как говориться, до свадьбы заживёт. Главное — он жив, правда, что-то уж слишком холодный. Наверное, это из-за долгого пребывания в воде. Зато мне приятно его касаться объятым огнём телом. Отпустив Жорку пастись поблизости, я из последних сил начала затаскивать Оскальда повыше на ступени, чтоб его случайно не смыло волной.

Бездна, на суше мужчина казался неподъёмным мешком с камнями. Или это у меня наступило крайнее истощение? Я сначала сама подтягивалась выше на пару ступеней, что с хвостом было делом трудным и неудобным, а затем подхватывала Оскальда под руки и тащила на себя. Отдышавшись пару минут, я штурмовала следующие две ступеньки, снова и снова...