История русалочки по имени Светка. История вторая.

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ

ИСТОРИЯ РУСАЛОЧКИ ПО ИМЕНИ СВЕТКА.

"Главное что? Главное, чтобы в жизни возник

настоящий мужчина..."

Глава 12

— Света! Светик! — раздалось откуда-то издалека.

Мысли спутанным клубком висели в мозгу и никак не хотели распутываться. Я начинала просыпаться и вместе со мной пробуждались все последствия алкогольного возлияния накануне. Что мы с Наташкой хоть пили? Кажется коньяк, а потом ещё мартини в баре... Безусловно, благородные, но довольно крепкие напитки зашумели приливной волной и затопили остатки мозговой активности.... Да, Светик, так ты точно алкоголиком скоро станешь. А всё из-за моего сердца доброго, надо же было подругу поддержать в трудную минуту вселенской депрессии и позора. Вот и поддержала, да так хорошо, что сама на ногах стоять не в состоянии. Ну зачем мы пошли в этот захудалый бар? Ведь дома же достаточно выпили. Так, нет! Понесла нас нелёгкая в злачные места...

— Светка, а ну просыпайся! — гаркнул зычный голос, в котором я с трудом опознала лучшую подругу Наташку.

Вот, что ей неймётся? В баре свет слишком яркий, даже голова пошла кругом. Я ведь только на минуточку глаза прикрыла, а она уже орёт. Сейчас полежу маленько...Полежу? Я что валяюсь в баре, как последняя алкоголичка? Твою мать! Мысли о предполагаемом низком падении в глазах общественности привели меня в чувство, и я даже открыла глаза. Фу-у-у! Слава богу! Я не на полу в баре, а у Наташки дома. Тогда ладно, можно ещё покемарить...

— Наташка, отстань! — проворчала я.

Но после такого стресса сон, как рукой сняло. Всё-таки я ещё не совсем потеряна для общества. Но склонность к аморальному поведению на лицо. Бодрая и абсолютно трезвая подруга склонилась надо мной и посмотрела в глаза сочувственно и нежно, как на любимого щенка. Из всех похождений и неприятностей, в которые мы встревали обычно по Наташиной инициативе, подруга умудрялась находить выход первой. Но больше всего удивляло её отношение к пережитым безобразиям. В нём доминировала огромная доля здорового пофигизма. Подруга в чём-то походила на кошку, в смысле приземлялась всегда на четыре лапы. К сожалению, такого нельзя сказать обо мне. Все мои "лапы" безнадёжно хромали. Проходило время, Наташа уже кидалась в новые истории, выдумывала очередные неприятности, а я ещё не успевала отходить от предыдущих. Моя тонкая натура маялась самоедством, ругала себя за слабохарактерность. Но всё равно продолжала ходить за подругой хвостом.

Я приподнялась на руках и села, рассеянно моргая глазами и оглядывая комнату. Голова снова закружилась и к горлу подкатила тошнота. Кроме нас с подругой в спальне находилась ещё одна тётенька. Приятного вида женщина, неопределённого возраста с добрыми глазами. Она смотрела на нас, как-то странно и обречённо. Да что собственно происходит?

— Я хочу, что бы ты позаботилась о Свете, как обо мне. Чтобы она смогла встретить свою настоящую любовь. И чтобы подруга при этом осталась девушкой! — обращаясь к неизвестной тётеньке, проговорила Наташка и присела возле меня.

Очень неожиданные слова, если не сказать странные... Подружка обняла меня за плечи и чуть сжала в объятиях. Я усиленно моргала и не могла сообразить, что же изменилось? Напротив нас трагически вздохнула женщина и демонстративно закатила глаза, но под Наташкиным суровым взглядом согласно кивнула.

— Светик, послушай внимательно. Тебе сейчас многое покажется странным, а быть может и страшным, но это лишь для твоего блага. Доверься Паулине и всё будет хорошо. Я ухожу, но искренне, от всего сердца желаю тебе счастья. Пусть твои мечты исполнятся, так же, как мои. Я тебя люблю, подружка! — серьёзно сказала Наташа.

Я только сейчас заподозрила что-то неладное и, наконец, внимательно посмотрела в знакомое с детства лицо. Смотрела и не узнавала. Глаза Наташи лучились таким неземным счастьем, делая её настоящей красавицей. Передо мной сидела уверенная в себе женщина, безумно привлекательная и пленительная. Её черты остались прежними, но теперь они казались лишь временной грубой маской. Где-то в глубине знакомых глаз уже жило совершено другое существо, словно бабочка в тесном коконе. Мне невольно захотелось прикоснуться к подруге и проверить, а не сон ли это?

— И я тебя, Наташ, — ответила я и мотнула головой, пытаясь согнать наваждение.

— Слушайся Паулину, она плохого не посоветует и вспоминай меня! — весело проговорила подруга.

Значит, загадочную тётеньку зовут Паулиной? Наташа передаёт меня ей, как тяжёлый чемодан, который бросить жалко и тянуть тяжко. Ну, спасибо! Секундочку! Да ведь подруга прощается! Моя Наташа собирается куда-то очень далеко и надолго. Может в экспедицию записалась на крайний север? Втюрилась в полярника и теперь уезжает с ним на зимовку. У неё ума хватит!

Наташа поднялась с дивана и выпрямилась передо мной во весь рост. Господи, я никогда её такой не видела. Она влюблена — это несомненно. Влюблена и безумно счастлива, а ещё она всей душой где-то очень далеко и тяготится каждой минутой рядом со мной. Наташа озорно глянула на Паулину и, обхватив себя за плечи, сказала:

— Давай обратно, а? Я за Максом уже успела соскучиться.

Паулина протянула к ней руку и силуэт лучшей подруги начал исчезать в мерцающих светящихся пылинках. Они возникли внезапно, летели со всех сторон и кружили вокруг волшебным вихрем. Сияющие частички облепили тело Наташи, как вторая кожа. Фигура истончалась, теряла чёткие очертания, растворялась в ожившем свете. Я так и сидела с открытым ртом, пока эта невероятная сверкающая метель не развеялась без следа, а вместе с ней и Наташка.

Вот, только что она стояла на этом самом месте, а теперь здесь образовалась пустота, как будто и не было её в этом мире никогда. Сердце сжалось от всевозможных предположений и догадок. Они набросились на измождённый похмельем организм, скрутили внутренности спазмом страха. Что я видела только что на самом деле? Да, подружка явно не в экспедицию отравилась, а куда подальше и я оказалась этому свидетелем. А что делают со свидетелями? От нахлынувшей паники меня бросило в жар, как бы истерики не случилось!

Я перевела испуганный взгляд на Паулину и шарахнулась от неё в сторону, как дикая лошадь. Мама дорогая, что ж делать-то теперь!? От резких телодвижений мой организм взбунтовался, и выпитое накануне попросилось наружу. Ничего не соображая от нахлынувшей тошноты, я рванула к ванной в гостеприимные объятья унитаза. На траектории моего забега-полёта, как назло, оказалась Паулина, за что была бесцеремонно сбита с ног. Её, словно кеглю в боулинге, забросило аж на кухню. Ну, не Дюймовочка я! Извините! Она что-то там ворчала, только мне сейчас всё равно. Организм самозабвенно избавлял хозяйку от излишне выпитого.

Чуток придя в себя, я с удивлением обнаружила, что никто не ломится в дверь убирать нежелательного свидетеля. Ага, ждёт, когда я сама к ней выйду. Значит, подождёт ещё немного. Если этой подозрительной дамочке всё равно, то я, хотя бы искупаюсь напоследок. Поражаясь своей наглости и обстановке в целом, я включила тёплую воду и полезла купаться. Беспрецедентного нахальства хватило на сорок минут. За это время успела многое: постоять под душем минут двадцать, вымыть голову и тело всеми Наташкиными шампунями и гелями, намазаться пятью разными кремами "для всего". Поняв, что мыть больше нечего, я, обмоталась махровым полотенцем и торжественно вышла из ванной, как партизан на расстрел.

Мой страх никуда не делся, и я успела напридумывать себе, бог знает что. Только мне не давали покоя последние слова Наташи. Она не была похожа на несчастную жертву, а скорей на отправляющуюся в свадебное путешествие невесту. А это основательно сбивало с толку, и подрывало все теории о злодейских планах Паулины. Я никак не могла решить для себя — бояться эту Паулину или нет? Впадать в истерику или обождать дальнейшего развития странных событий? Странных, если не сказать больше...

Только вот Паулины в спальне не оказалось. Зато я почуяла замечательный аромат свежесваренного кофе и услышала звон переставляемой посуды. От кофе я бы сейчас не отказалась, это точно. Через минуту в спальне появилась Паулина, собственной персоной, с подносом в руках. Я подумала и решила, что коварный преступник, замышляющий что-то плохое и злодейское, не стал бы ждать пока жертва наплюхается в ванной. Да и поить жертву кофе, как-то нелогично. Ведь так? Сделав этот гениальный вывод, я робко улыбнулась тётеньке и решила послушать, что она скажет.

— Меня зовут Паулина, я Наташина тётя. Ты тоже можешь меня так называть, — улыбнулась в ответ женщина.

Она поставила поднос на диван и уселась рядом со мной. Я схватилась за чашку с ароматным напитком и вдохнула любимый запах. Это настроило на мирный лад, тошнота внутри окончательно отступила.

— Света, — проблеяла я в ответ и сделала первый обжигающий глоток.

— Светочка, меня бояться не нужно.

— А что нужно?

— А нужно слушать внимательно и тогда всё будет хорошо, — весело сказала Паулина.

— У меня и так всё замечательно, — ответила я и полностью расслабилась. Убиение невинной меня пока не состоится. Более того, похоже, что откладывается на неопределённое время.

— Ну-ну, оно и видно, — продолжала веселиться Наташина тётя.

Она протянула руку и направилась к большому зеркалу во весь рост. Я его терпеть не могла, то ли из-за освещения неудачного, толи ещё почему. Оно для меня, как "зеркало правды" — когда ты видишь свои изъяны целиком, в уничижительном комплексе. Мне ничего не оставалось, кроме как с сожалением поставить кофе на поднос и последовать за Паулиной. Я хмуро уставилась на своё отражение.

— Что ты там видишь? Только честно, — Паулина попросила обрисовать открывшуюся картину.

Я задумчиво смотрела на своё отражение и чем дольше смотрела, тем больше хотелось пойти удавиться. В голове, словно что-то вскрывалось, заставляло посмотреть на себя со стороны, объективно и непредвзято. Приукрасить увиденное не повернулся язык.

— Колобковидное существо женского пола. Рост метр пятьдесят пять вместе с каблуками. На лицо ожирение третьей степени. Возраст тридцать два года. Не замужем, кандидатов в мужья никогда не было и пока не предвидится. Полный набор комплексов неполноценности. Детей нет. Обитает в общежитии. Трусиха и паникёрша, легко поддаётся влиянию подруг. В последние пару лет начала проявляться прогрессирующая тяга к алкоголю, — я чеканила каждое слово с отстранённой непредвзятостью, будто и не о себе говорила.

— Достаточно, Светочка. Я думаю, ты и сама понимаешь, что у тебя совсем не всё хорошо. Ты всю жизнь заглядывала в рот подругам. Может пора пожить другой жизнью?

— Что Вы имеете в виду? — тихо спросила я.

Настроение такое, что хотелось пойти и броситься с моста вниз головой. Сейчас со мной не было Наташки и некому развеять грустные думы. Я осталась сама с собой, наедине с затягивающей депрессией. Отражение в зеркале навивало унылые размышления. А ведь я сама так построила свою жизнь, и винить в этом некого. Замуж я уже вряд ли выйду и детей, скорей всего, не буду иметь. Куда ж их в общаге заводить, да и мужик хоть какой-нибудь для этого дела нужен. Конечно, можно и на искусственное оплодотворение решиться, только вот зачем плодить безотцовщину? Личная жизнь? Да её у меня просто нет. Я проживала чужие жизни и волнения вместе с подругами, героинями любимых книг или сериалов. Но получается, что я всего лишь пряталась, таким образом, от своего одиночества. И вот об этом я впервые подумала настолько ясно и чётко именно сейчас. Хоть в петлю лезь!

— Девочка моя, а если бы случилось так, что ты получила шанс изменить свою жизнь. Чего бы ты хотела? — спросила Паулина и нежно погладила меня по волосам, как маленькую девочку.

— Что, вот так и говорить?

— Ну, представь, что я волшебница и тебе выпала возможность загадать любое, самое невероятное желание. Подумай, чего бы ты хотела, не стесняйся и не смущайся.

— Всё что угодно?

— Даже сказочное, — подбодрила Паулина, сейчас она так похожа на мою бабушку, добрую и милую, с ласковыми руками.

— Я бы хотела начать с чистого листа. Другое место, тело и даже имя. Начать всё заново! Да, этого бы я очень хотела. И, конечно, встретить мужчину, который полюбит меня, а я его. Хочу выйти замуж, белое подвенечное платье, фату и букет невесты. Чтобы мой мужчина смотрел только на меня, и мы танцевали в лучах заходящего солнца под нашу с ним песню. Да, это банально и для некоторых покажется глупым и наивным, но не для меня. Я хочу любви, яркой и взаимной, которой у меня никогда не было. Хочу стать желанной, чувствовать себя женщиной, красивой и вызывающей восхищённые взгляды, — задыхаясь, перечисляла я безумные фантазии. Гулять, так гулять!

— И чтобы этот мужчина оказался принцем? — уточнила Паулина.

— Ну, можно и принцем, — рассеяно подтвердила я. — Хотя мне безразлично на самом деле.

— Примерно вот таким? — спросила Наташина тётя и провела по зеркалу рукой.

На гладкой поверхности пошла мелкая рябь, а когда она успокоилась, я с удивлением заметила мужской силуэт. Он чётко проявился в зеркале. У меня аж дыханье остановилось! Кто это? Бывают в жизни такие моменты, когда душа требует тела. Вот и я, затаив дыхание, смотрела на мужчину своей мечты, отчаянно хотела его.

Высокий, под два метра ростом, широкоплечий молодой мужчина. Он походил на викинга. Светлокожий воин, с волнистыми тёмно-русыми волосами. Впечатляющие мускулы бугрились на плечах и груди. О! К такой груди я бы припала надолго, в таких больших руках я бы провела всю жизнь. Это моя ожившая мечта! Хочу!!!

Когда-то давно, когда мне было примерно лет восемнадцать, мы поехали с друзьями на дачу к нашему общему знакомому Славику, отмечать Новый год. С этим самым Славиком у меня впервые завязался небольшой роман, и дело уже подходило к потере девственности. Но вот была у меня совершенно идиотская мечта — мой первый мужчина обязательно должен ждать меня, раскинувшись на кровати, а я стремительно брошусь в его горячие объятия. Он поймает меня и поцелует, а потом мы оба утонем в пучине страсти. Повод был самый подходящий, и я решила, что пришла пора "сбычи мечт". Сейчас или никогда! Славик развалился на диване, в предвкушении интимного продолжения вечера, остальные гости гуляли на первом этаже, а я стояла на другом конце комнаты и настраивалась.

— Светик, иди ко мне, я уже соскучился! — позвал Славик и развёл руки в стороны.

Я решилась! Разогнавшись, как следует, и томно улыбаясь, я рухнула на своего ошалевшего кавалера с разбега. В полёте губы вытянулись в трубочку для страстного поцелуя. Только вместо этого я услышала треск разваливающегося дивана и придушенный мат Славика, под моим обширным телом. Как оказалось, из-за "прыжка страсти" сломался не только диван, но и ребро ухажера. Потом была больница, мои слёзы и шуточки всей компании ещё несколько лет подряд. "Прыжок страсти" стал моим оперативным псевдонимом и прилип на долгие годы. Я так и осталась со своей девственностью, но уже без Славика, который шарахался от меня, как от чумной.

Так вот, отбросив лирическое отступление, я могу с уверенностью утверждать, что мужчина в зеркале сможет осуществить все мои подобные мечты. На его грудь я бы падала снова и снова!

— Да, если бы я смогла понравиться ему, то была бы бесконечно счастлива. Только вот это навряд ли произойдёт, — грустно проговорила я.

— Почему?

Она что издевается? Я представила себя дышащей этому викингу в пупок, со всеми своими обширными телесами, не говоря уже о разнице в возрасте, и отвернулась.

— Потому что он навряд ли сексуальный извращенец, который позарится на старую толстую тётку! — зло закричала я и сжала кулаки добела.

— А если у тебя будет другое тело? — допытывалась Паулина.

— Да я бы побежала за ним хоть на край света, был бы шанс! Понятно?

— И ты согласна на всё, чтобы получить его? — уточняла женщина и пытливо вглядывалась в моё раскрасневшееся лицо.

— Да!!!

— Я принимаю твоё согласие, — отчего-то торжественно произнесла Паулина. — Пойдём.

— Куда? — возбуждение потихоньку спадало, а вот подозрения и сомнения возвращались.

— Приляжешь на диванчик. Отдохнёшь, а утро встретит тебя сюрпризами, — хитро прищурившись, пообещала Паулина.

Всё понятно, она пытается уложить буйно помешанную, сумасшедшую алкоголичку проспаться, чтоб мне перестали мерещиться всякие сказки. Эх! Хоть бы во сне мой могучий викинг приснился!

Я улеглась на диван и закрыла глаза, сложив ручки на животе. И даже не успела додумать очередную шедевральную мысль. Сон накрыл на удивление быстро.

Глава 13

Утро встретило меня прекрасным самочувствием и невесомостью. Казалось, я парю где-то в воздухе, лёгкая, как пёрышко. Вот что значит хорошо проспаться. Я сладко потянулась и до меня начало доходить, что-то не так! И это "что-то не так" оказалось слишком глобальным для Светы Лапиной. Открыв глаза, я увидела над собой яркое пятно и опознала в нём солнце. Только смотрела я на него сквозь прозрачную толщу воды. Солнечные лучики преломлялись и, рассеиваясь, играли в волнах, где-то далеко наверху. Значит, я таки бросилась с моста, от горемычной жизни своей и лежу теперь трупом-трупом на дне глубокой реки. Что ж, печально. Только видимо и здесь у меня не срослось — по-человечески не получилось даже утопиться. Нормальные трупы навряд ли любуются солнечными лучами и размышляют о жизни.

Мысли текли как-то вяло, словно их специально притушили. Тело чувствовало себя прекрасно, а вот мозг как будто обвернули толстым слоем ваты. И всё же я пыталась размышлять над ситуацией. Какие ещё версии? Если не труп, значит это: либо кошмарный сон, либо бред. Вот сейчас проверю! Я вытянула руки и ущипнула себя. Ай! Больно!

И тут наступило самое время впадать в панику. С осознанием того, что я не труп, не сплю и не брежу, мне попался на глаза свой собственный хвост! Хвост? У меня хвост!? Я протёрла глаза и внимательно глянула ещё раз. Но помогло это мало. То, что раньше было толстенькими коротенькими ножками, теперь трепыхалось и изгибалось длинным сверкающим рыбьим хвостом. Он окутывался радужной вуалью переливающихся плавничков. Кожу ниже талии заменили пластичные зеркальные чешуйки и от малейшего движения они брызгали отражённым светом. Это зрелище настолько завораживающее, насколько и пугающе.

— Мамочка дорогая, я рыба!? — закричала вслух и резко замолчала от абсурдности и нелепости вопроса.

Однако факт наличия хвоста трудно игнорировать или не принимать в расчёт. Мысли хаотично прыгали и даже пытались что-то анализировать. Правда, этот странный анализ сулил визит в сумасшедший дом, но уж что есть, то есть. Итак, у рыб нет рук, насколько я знаю. А у меня они есть. Такие тоненькие, изящные, с красивыми длинными пальчиками. Ноготки, правда, не совсем обычные. Их заменили плотные чешуйки, такие же, как и на хвосте. Я поднесла ладони ближе к лицу и посмотрела сквозь них на солнечное пятно вверху. Между тонких и длинных пальчиков натянулись прозрачные перепонки, почти невидимые. Они походили на тончайшую паутину, только необыкновенно прочную. Перепонки не мешали обычным движениям пальцев, даже наоборот, почему-то казались естественной и неотъемлемой частью. На некоторое время я погрузилась в зачарованное созерцание новых ладошек, но потом решила продолжить осмотр себя.

Впадать в панику пока расхотелось. А это обнадёживало. Странно и абсолютно для меня не типично. Я вчера никаких подозрительных таблеток случайно не нажралась за компанию с Наташей? А то помню, как мы с подружками всё думали, чего это некоторую молодежь так прёт на дискотеках? Ну и решили отведать таблеточек, обогатить, так сказать, жизненный опыт. Обогатили так, что я до сих пор вздрагиваю при воспоминании об этом. О диких грязных танцах на сцене и под сценой я уже молчу. Память мне в тот раз не отшибло, а зря! Хотелось бы навсегда забыть, как я участвовала в эротических конкурсах на раздевание. Как весь зал просто стонал, потому что уже не было сил ржать. Как по пути домой, после всей этой вакханалии я танцевала даже под автомобильную сигнализацию, и главное улавливала ритм. Кстати, не одна я. Страшно представить, что подумали те редкие прохожие, которые имели счастье лицезреть пять невменяемых девок, скачущих вокруг орущих машин. И как нас в дурдом не забрали? Дальше вспоминать ещё страшней, хотя куда ещё-то? Помню, как кто-то из девчонок предложил: "А давайте, сядем на любой троллейбус, не глядя на маршрут, и заедем куда-нибудь далеко-далеко, а потом будем добираться обратно с приключениями". Правда, оригинальная идея? Вот и мы так подумали тогда. Заскочив в первый попавшийся транспорт, мы заехали куда-то на окраину города, и давай играть в следопытов. За этим увлекательным и веселым занятием нас и застал наряд милиции. О! Это незабываемое утро в "обезьяннике", тебя я не забуду до конца жизни, как и помятые зелёные лица подруг. А потом приехал Наташкин папа и, окинув нас суровым взглядом, забрал оттуда. Но стыдно-то как было!

Э-э-э, однако, вернёмся к "нашим баранам". Сейчас в голове бушевали лишь две эмоции: лёгкий пофигизм и увлечённый интерес. Вот и я говорю, странное сочетание для нестандартных обстоятельств, поэтому и подумала про таблетки.

— Так, голова, шея, руки есть, уже легче! Грудь... Ух ты! Навскидку третьего размера, — замеряла я своё новое хозяйство, взвешивая каждую окружность в ладошках.

На упругих полушариях торчали маленькие аккуратные сосочки, тёмно-розового цвета. Гладкая, тёплая кожа абсолютно лишена волосков. Под мраморной белизной затейливым узором просматривались переплетения голубоватых вен. Дивный рисунок вился по рукам, охватывал плечи и грудь, но на животе исчезал в глубине тела. Это не страшно, а скорей непривычно, будто смотришь на изящную татуировку. А моя новая талия оказалась такой тонюсенькой, что от восторга закружилась голова.

— Боже! Я худышка! Худенькая, худюсенькая худышечка! — это открытие опьяняло, наполняло эйфорией, потому что всю жизнь я привыкла осознавать себя стокилограммовым колобком.

Восторг бегал мурашками от макушки до кончика хвоста! Я крутилась на месте, выглядывала из-за шикарных грудей. Всё пыталась рассмотреть и ощупать себя, как можно подробней. Единственное, что смущало — это переливающийся радужный хвост, начинающийся чуть ниже талии. Но даже он похож на чудо, мерцающее в воде, словно живое серебро. А в нижней части хвоста начинались каскады полупрозрачных плавничков. Они шевелились при каждом движении. Многослойная вуаль, сотканная из тончайших лучиков света, вспыхивала яркими радугами то там, то здесь.

— Господи, кто я?

— Светик, привет! — раздался радостный голос Паулины у меня в голове. — Освоилась уже в новом теле?

Воспоминания нахлынули, словно лавина. Я теперь чётко вспомнила странную беседу с Наташиной тётей и до меня потихоньку начал доходить смысл происходящего. Но пока только потихоньку и даже не смысл, а намёк на объяснение причины моего неординарного вида.

— Так это точно не сон и не бред? — спросила я куда-то в пространство, потому как самой Паулины поблизости не наблюдалось. Её голос звенел в голове слишком громко и деланно жизнерадостно. Хотелось зажмуриться и встряхнуться.

— Ну, ты даёшь! Света, очнись! Какие могут быть шутки? Ты ж сама согласилась, вспомни! — напирала Паулина.

— Согласилась быть рыбой? — спросила я, широко распахнув глаза.

Может я по пьяной лавочке ещё на что-то согласилась, а теперь не помню? Может мне теперь положено нереститься и икру откладывать? Капец подкрался незаметно.

— Боже мой, да что ж вы с Наташкой такие дурочки! Та тоже сначала орала, что она негр, — возмущалась Паулина, пылая праведным гневом.

— А Наташа стала негром? — ошалело брякнула я.

Оглядываясь на открывшиеся, совершенно сумасшедшие обстоятельства, я готова поверить во что угодно. Если у меня теперь есть хвост, то почему подружка не может изменить цвет кожи? Это даже менее экстремально, чем в моём случае.

— Нет, она не негр, просто в угольном сарае спала, поэтому чёрная стала. Я тебе потом всю историю расскажу, — теряла терпение тётя.

В то, что подружка могла спать где попало, я могла поверить запросто, не впервой такое. Но для меня всё ещё оставалось загадкой, что происходит. Кто я теперь, где нахожусь? Да, много чего оставалось покрытым тайной...

— Ладно, потом, так потом. Но на пару вопросов тебе ответить придётся. Во-первых, я теперь кто? — решила, наконец, выяснить хотя бы это.

— Как это кто? Русалка, конечно! Причём младшая дочка морского Владыки, самая любимая, — отчего-то гордо сообщила Паулина.

По-видимому, ожидалось, что я проникнусь новостями до глубины души. Однако эффект оказался специфическим даже для меня. Я банально впала в ступор и перестала слышать Паулину. В мыслях образовалась пустота, а перед глазами кружил калейдоскоп недавних событий и образов. Наташино лицо, светящееся счастьем, размытое пятно солнца далеко вверху, перелив чешуек на хвосте...Одно плавно переходило в другое, картинки мелькали, как во сне. Но самое страшное, что пропало чувство реальности происходящего. Сколько продолжалось моё оцепенение сказать не могу, но когда я снова смогла слышать Паулину, она уже сорвала голос.

— Что мне со всем этим теперь делать? — едва слышно прошептали губы, незнакомые, не мои. Ну, узнала что я русалка, и как, полегчало от этого? Обстановка в целом не ясна совершенно, а вопросов образовалось ещё больше.

— Жить, Светик!

— Где я нахожусь? Это тело...оно ведь принадлежало кому-то до меня? Я чувствую...

— Девочка, послушай, это другой мир и всё гораздо сложнее, чтобы описать в двух словах. А на большее у нас сейчас нет времени.

— Русалки бывают только в сказках, — упрямо сказала я. Для чего спрашиваю? Неужели надеюсь получить правдивый ответ? Паулина явно уходила от важных и ключевых вопросов.

— Ну, значит, пока можешь думать, что попала в сказку...

— Но ведь это не сказка? — перебила Паулину новоявленная русалка и раздражённо махнула хвостом.

— Нет, Света, на самом деле это не сказка. Очень скоро ты и сама поймёшь. Но именно сдесь и сейчас для тебя открылась возможность изменить себя не только внешне, но и внутренне. Ты появилась в этом мире, чтобы перевернуть жизнь до основания и бывшая владелица русалочьего тела мечтала и просила о том же. Кстати, тебя теперь зовут Ариэль. Ты сама хотела изменить свою судьбу, тело и имя? — спросила Паулина у меня в голове.

— Хотела, — подумала и ответила я. — Что-то такое я припоминаю.

— А принца встретить хотела?

— Хотела, — опять подтвердила я. — Кого-кого, а принца не забуду! Только вот ему меня разве что на обед подать могут. Он-то живёт на суше, а я видимо тут? — развивала я тему и озиралась по сторонам.

— Это ты верно заметила. Пока придётся несколько дней пожить тут, обвыкнуться, а потом уже и с принцем увидитесь. Есть верный способ. Но об этом потом. Значит так, Светик, обживайся пока, привыкай. Понимаю, это немного непривычно.

— Немного? — съязвила я, но Паулина проигнорировала мой вопрос и продолжила.

— Сегодня постарайся вести себя особенно аккуратно и внимательно, пока не привыкнешь к новому образу жизни. На поверхность не суйся, сейчас опасно. Распространяться о том, кто ты есть на самом деле, не рекомендую, сама понимаешь, примут за сумасшедшую. Развлекайся и веселись, младшая принцесса. Следующий сеанс связи завтра. Всё, мне пора, — выпалила Паулина и замолчала.

— Эй, а как же я? Вы куда пропали? Паулина! — переживала я, а в ответ повисла гробовая тишина.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — громко поплевала на всякий случай, — а то ещё накаркаю!

Но плеваться в воде оказалось не так просто и эффект получился неожиданным. Как ни звала Паулину, а только она не отзывалась. Я вновь осталась одна. Блин, блин, блин! Что делать-то теперь? Ну, допустим, на минуточку, вся эта иллюзия — правда. Предположим, я действительно русалка. Господи, неужели это всерьёз говорится! Итак, допустим. Тогда я же должна где-то жить? У меня есть родственники, и даже новый отец, как там его? А! Морской Повелитель. Что ещё я о новой себе знаю? Имя!

— Меня зовут Ариэль!

Вот при звуках собственного имени мозг снова переклинило. Должна признаться, что имя здоровское, очень красивое, мелодичное. Я неожиданно почувствовала, что оно моё, внутри всё отзывается на трепетные, родные звуки. С этого мгновения мир вокруг неуловимо менялся, как будто новое имя приоткрыло мутный занавес перед глазами. Краски в толще воды наполнялись яркостью и объёмом. Малейшее движение порождало сполохи диковинных полутонов и невероятное многообразие оттенков. Синева глубин обрела несравнимую ни с чем цветовую гамму. Я видела так далеко, как никогда и с уверенностью могла утверждать, что нахожусь глубоко в океане. Знания пришли легко и свободно, как будто только и ждали, что я откроюсь им на встречу. Как можно остаться равнодушной и не влюбиться всей душой в бесконечный мир морской стихии, прекрасный и такой близкий теперь. Почему же я раньше не замечала, как сер и бесцветен был мир вокруг? Всю свою жизнь я видела лишь контуры предметов и выцветшие детали. И только теперь они наполнялись сочными красками, блистали фейерверком радостной палитры. Так видят свой мир русалки? Или это я не замечала истинной красоты? Что открыло во мне новое имя?

— А-р-и-э-л-ь, — нараспев повторяла я, словно пела песню и чувствовала, как воды океана радовались мне. Вот ей богу, именно мне! Тишина постепенно растворялась, наполнялась невероятными звуками жизни под водой. А не замечала я всего этого видимо потому, что каждую минуту в этом мире была занята исключительно собой. А быть может, просто всему своё время? Да, моё время пришло!

Прислушиваясь к себе и к океану, я постепенно успокаивалась. Мир вокруг настойчиво звал и манил. Он любил и ждал именно меня, доверчиво и преданно. Где-то глубоко внутри рождалось неведомое чувство единения с чем-то огромным, живым, прекрасным. Мне нужно только потянуться навстречу, захотеть услышать древнюю, как мир песню океана, впустить в одинокую душу бесконечный водоворот жизни. Может, здесь я обрету счастье? И уже не страшно сделать первое движение, отринуть сомнения. Необходимо покинуть скорлупу одиночества, решиться жить новой полной жизнью.

Вместе с песнью океана в душу проникло кое-что ещё. Проникло и постепенно завладевало. Ощущение опасности утонуло в потоках совсем другого чувства. Оно сильней страха, оно горячо и невыносимо притягательно. Я слегка пошевелила хвостом и плавно поплыла вверх, навстречу возрастающему зову. Мне отчаянно захотелось увидеть солнце не из глубины, а на поверхности воды. Почувствовать тёплое касание лучей к своей коже, наблюдать, как солнечные блики играют в волнах и отражаются в каждой чешуйке. Да! Это то, чего мне очень хочется! Но сквозь зов всё ещё просачивались неспешные мысли человеческой девчонки, Светки Лапиной.

Чем сильней я работала хвостиком, тем быстрей двигалась, рассекая гибким телом пространство. И это я, которая до сегодняшнего дня не умела плавать? Тело русалки само несло вперёд, куда захочу. Мне впервые доставляло удовольствие скользить сквозь толщу воды. Я не боялась задохнуться или утонуть, потому что и так спокойно и глубоко дышала. И что самое удивительное, абсолютно, ну ни капельки, не боялась воды. Что со мной сделала эта женщина, Паулина? Быть может, стоит, наконец, поверить в происходящее? Принять себя новую, совершенно необычную сущность? Ведь хотелось же мне начать новую жизнь? И если не лукавить перед самой собой, неужели сейчас плохо? Да, я русалка и это немного пугает, а даже если и не немного... Но моя человеческая жизнь? Хотела бы я сейчас вернуться? Только честно? Честно-честно? Нет! По крайней мере, не сейчас, а если там, на горизонте ещё и мой викинг появится? Да я буду полной дурой, если не попробую! И мне особо терять нечего, кроме комнаты в общаге и ста кило живого веса, пополам с целлюлитом.

Как проворно я двигалась в воде! Разве можно бояться того, чем буквально дышишь, того, что так нежно обнимает, так охотно откликается на любое движение? А ведь меня выгнали когда-то из бассейна, как полную безнадёжность и посоветовали родителям обратиться к психиатру. И мама махнула на меня рукой и перестала настаивать на обучении плаванию, к величайшему облегчению. Я свела к минимуму контакты с большой водой. На море или на речке я всегда сидела на бережку, пока народ бултыхался целыми днями в волнах.

Однажды Наташка уломала меня поехать на озеро вместе со своим очередным женихом и его другом. Это было сразу после выпускного. Мы так собирались, так собирались, что забыли дома тормозки, и из съестного у нас оказалось только то, что взяли пацаны. То есть три бутылки водки и клубника в термосе. Оригинальный набор, кто спорит! И на нас он произвёл неизгладимое впечатление, после которого я решилась зайти в воду, предварительно надев на себя надувной круг. С трудом втиснувшись в него, я смело зашла в озеро и даже немного поплавала. Только вот неизгладимое впечатление получила не только я, а вся компания. Наташка с ухажёром, покачиваясь и загадочно хихикая, удалилась "осматривать окрестности". Второй парень, сволочь поганая, бросил меня одну и пошёл искать какой-нибудь ларёк с пивом. Ну и ладно, не впервой, решила я и продолжила своё смелое плавание.

Некоторое время было хорошо и просто замечательно: озеро, лес неподалёку, солнышко и я на кругу. Только вот этот самый круг не выдержал такой нагрузки и стал стремительно сдуваться. Как сейчас помню: дикую панику, как гребла руками к берегу, как орала, словно сумасшедшая, как темнело в глазах от страха... Выловил меня местный тракторист, дядя Коля. Он отвёз утопленницу к фельдшеру, который сделал мне успокоительный укол. После этого дядя Коля, дай бог ему здоровья, доброй души человек, отвёл лишенку к себе домой. Его милая жена квохтала над моей чуть не утопшей тушкой очень трогательно. А я сидела и молчала, находясь в прострации по поводу своего счастливого спасения.

Когда стемнело, в дверь начали ломиться милиционеры с Наташкой в авангарде, она ж у нас офицерская дочка. Оказывается, после бурных и страстных "осмотров окрестностей", моя подруга и её ухажёр решили присоединиться к нам на берегу. Но они не обнаружили ни меня, ни друга и решили, что у нас возникла такая же потребность уединиться на лоне природы. Эти двое спокойно улеглись на солнышке, а когда через час их друг объявился с полным пакетом пива, но без меня, все очень удивились. Путём Наташкиной дедукции было установлено, что я пропала и довольно давно. И тут началась нешуточная паника уже у Наташки. Подруга моталась по окрестностям с воплями и ауканьем, нашла местное отделение милиции, закатила там скандал и истерику. Это страшно, поверьте мне. Она подняла всех на уши и только к вечеру додумалась уточнить у фельдшера, а не поступала ли к нему девушка с моими приметами. Круг подозреваемых замкнулся, и я была благополучно найдена и увезена в город. Только мы с Наташкой после этого не разговаривали две недели, а потом конечно помирились. Куда ж нам друг от друга деваться. Но это была последняя поездка к воде в моей сознательной жизни.

И надо же было такому случиться, что именно я стала русалкой. Почему я боялась воды раньше? Теперь объяснить не получалось, ну ни как. Мало того, сейчас я просто наслаждалась плавными движениями, ощущением невесомости и единения с огромной стихией воды. Это стоило того, чтобы переродиться в новом теле, избавиться от главного страха в жизни и получить этот невероятный шанс!

— Я Ариэль! — кричала и весело смеялась, приближаясь к поверхности.

Слова Паулины жужжали назойливыми мухами в голове, призывали остановиться. Но я просто отмахнулась от них. Желание увидеть солнце вдруг перевесило доводы разума и заглушило чувство опасности. Не хочу останавливаться, страшно отвернуться, невозможно не стремиться вверх. Как может навредить солнце?

— А-р-и-э-ль, — отзывалось эхом со всех сторон, радостно вторя моему голосу.

В сознание вползало какое-то наваждение. Солнечный диск манил, словно магнит. Он притягивал взгляд, дурманил мысли. Ближе, ещё ближе. Хоть одним глазком увидеть солнце, разогнаться и выпрыгнуть из воды к нему навстречу! Высоко-высоко! Все мысли только об этом. Я не могла думать больше ни о чём, плыла быстрее и быстрее. Двигалась вверх, без устали работая хвостом. Тело извивалось навстречу дневному светилу. Солнце осветит колотящееся в предвкушении сердце, согреет душу и откроется дорога в неведомый мир. Как чудесно будет качаться на волнах, купаться в ласковых лучах.

— Ариэль, вернись! — донёсся незнакомый голос, как сквозь вату.

Но разве можно сейчас остановиться? Я так близка к цели! Хочу раствориться в огненной сфере, вдруг заслонившей весь мир. Она зовёт мою сущность. Воля, сознание, душа теперь принадлежат солнцу. Ещё чуть-чуть и кроваво-красный цветок приоткроет обжигающие лепестки, сердцевина обнажит сокровенную тайну...

— Ариэль, не надо! Остановись! — кричали где-то совсем близко.

Я отмахнулась от настойчивого зова, как зачарованная глядя на солнечный диск. Он, только он — смысл жизни и единственный хозяин. Я буду стремиться к нему вопреки всему. Ещё немного, осталось лишь несколько метров...

В мой хвост вцепились чьи-то сильные руки и потянули вниз.

— Нет! Не хочу вниз! — я вырывалась и извивалась всем телом. — Отпусти! Мне нужно увидеть солнце!

Крепкие объятия, словно тиски, схватили за талию, а потом скрутили по рукам. Большая ладонь накрыла мне глаза, и мир померк в тот же миг. Исчезла необъяснимая тяга к солнечному свету, яркое наваждение отпускало, и я постепенно начала приходить в себя. Мысли окутали опустошение и апатия, как после сильнейшего душевного потрясения. Тело дрожало от перенапряжения. Не хотелось думать ни о чём, только позволять уносить себя в тёмную глубину.

Глава 14

— Тише, тише, маленькая, — шептали на ушко.

Сильная рука прижала моё лицо к широкому торсу, не давая смотреть вверх и вернуться в наваждение солнцем. Я расслабилась и перестала вырываться из крепкого захвата, позволила спрятать себя от пленительного света. Да что ж такое со мной? Что это было?

— Тебе ещё нельзя смотреть на солнце, разве ты забыла? — низкий, мелодичный голос принадлежал мужчине, тому самому, который поймал меня у самой поверхности.

— Нельзя? — тихо спросила я, уткнувшись носом в мужское плечо. Незнакомец знал Ариэль, а вот меня нет. Нельзя выдавать себя, но как теперь поступить?

— Ариэль, чудо моё, ну сколько можно повторять, — ласково и терпеливо журили меня, — твои глаза ещё не могут выдержать света открытого солнца. Ты могла ослепнуть и сойти с ума. Сегодня зов светила сильней обычного, и ты знала об этом. Разве безумие и мучительная смерть не достаточный повод быть осторожной? Знала и так рисковала! Завтра, когда тебе исполниться восемнадцать лет и на твою беспечную головку наденут венец зрелости, ты сможешь смотреть вверх совершенно свободно и не опасаться ничего. Потерпи ещё чуть-чуть, и ты получишь всё, что захочешь.

— Всё-всё? — переспросила я с закрытыми глазами и прислушалась к себе. Чувства смешались в водовороте хаоса.

— Конечно, принцесса, — весело ответили мне. — Понимаю, ты сегодня сама не своя и это можно понять. Ариэль, просто подожди немного, прошу.

Я ощущала, что плотно прижата к обнажённому мужскому телу, гладкому и тёплому. Рельефные мышцы перекатывались под кожей при каждом движении. Сила и надёжность, а ещё размеренное биение мужского сердца, вот что почувствовала я, приникнув к спасителю. А ещё запах...В воде запах ощущался совершенно по-другому. Я улавливала его дивные эманации, прижавшись носом к коже незнакомого мужчины. Ноздри чутко трепетали от напора непривычного, но безумно привлекательного аромата. Никогда не ощущала ничего приятней и волнительней. Ни одни духи не могли сравниться с запахом мужчины из глубин океана. Кончики пальцев закололо, спина выгнулась и непонятное напряжение потекло вдоль позвоночника. Близость мужчины неожиданно отозвалась в каждой частичке моего юного тела. Я смутилась своей реакции и решила чуть отвлечься, рассматривая своего спасителя. Только в его лицо мне пока боязно заглянуть.

У незнакомца имелся такой же хвост, как и у меня, только больше и мощнее. Мужчина плавно, но быстро двигал им. Сила увлекала нас вниз, и я непроизвольно стала двигаться синхронно. Вдвоём мы погружались ещё быстрее. Я попыталась освободить руки и обнять спутника за шею. Тиски объятий разжались и позволили мне положить руки, куда вздумается. Ни на одно мгновение не возникло желание сбежать или отделаться от спутника. Он рождал во мне какие угодно чувства, но только не страх и неприязнь. Не страшно остаться с ним, страшно вдруг остаться без него.

Я широко раскрыла глаза и огляделась вокруг. Мы стремительно опускались вниз, в тёмную глубину, только это абсолютно не пугало. Вниз или вверх, мне сейчас безразлично. Душа истощена, словно её выжали досуха. И только стук мощного сердца, дивный запах и ровное дыхание мужчины, надёжно державшего меня, ещё волновали. Я подняла глаза на спасителя и встретилась взглядом с молодым мужчиной. Он смотрел открыто и дружелюбно большими синими глазами. Такими синими, словно морская бездна или небо после заката. Нереальный, нечеловеческий цвет, он живой и подвижный, будто внутри этих глаз существовал свой собственный бездонный океан, непредсказуемый и таинственный.

— У тебя очень красивые глаза, — прошептала я, пытаясь уловить многообразие оттенков этой синевы.

— Неужели бедному Джасперу досталась похвала принцессы? — задорно, и явно дурачась, произнёс мужчина.

Взгляд искренних, пронзительных глаз прорвал последнюю тонкую платину внутри моей души. Похоже, что Джаспер считал себя другом Ариэль и искренне заботился о ней, мог позволить себе дружеские шуточки. Мне же не до смеха. Эйфорию от единения с океаном выжгло смертельно опасное солнце. Сквозь апатию просачивалось понимание чуждости новой жизни. Яркой вспышкой ослепил страх, замешанный на остром и абсолютном одиночестве. Это так больно! Сейчас моя душа обнажена, лишена защитных покровов, словно с неё соскоблили всю чешую и наросты прожитых лет в другом мире. Осталась лишь мечущаяся в пустоте сущность. Вот она я, и никого вокруг! Здесь и сейчас я рождалась для этого мира или умирала? Чужая жизнь, чужие эмоции, чужое тело, чужое солнце, чужой мир... Чужое, чужое, чужое! Лишь душа Джаспера заслоняла меня от страшной темноты и пустоты. Я видела, впервые чувствовала присутствие именно души. Как молитва возникли слова, которые так и не посмела произнести этому мужчине: "Так больно и одиноко, пожалуйста, не отпускай меня!" Но, вместо этого прошептала совсем другое.

— Спасибо, — только и смогла произнести.

Язык как будто прирос к нёбу и слова застревали в горле. Внутри тела русалки трепетала беззащитная душа человека. Она пыталась удержаться за единственную ниточку, протянувшуюся в новый мир. Появилась дикая, животная паника от возможности потерять своего спасителя.

— За что? — удивился Джаспер.

— За то, что остановил меня.

— О, Ариэль, не стоит благодарности, ведь мы друзья, — отмахнулся мой спаситель.

— Спасибо, что ты сейчас со мной, Джаспер.

Мы резко остановились. Наши волосы смешались вокруг пушистым облаком, его серебристые и мои белые с перламутровым отливом. Они опустились тяжёлыми волнами и плащом окутали наши тела. Мужчина взволнованно посмотрел прямо в глаза, приподняв тёплыми пальцами мой подбородок.

— Ариэль, с тобой всё в порядке?

— Я чувствую такую пустоту вот тут, — медленно проговорила я и коснулась ладонью своей груди, сейчас ничуть не смущаясь наготы. — Мне страшно остаться одной, страшно потерять душу в пустоте.

— Ну, что ты, малыш, — нежно проговорил Джаспер, — я с тобой. Это всё солнце. Иди ко мне.

Такие простые слова, такие искренние, что у меня защемило сердце. Прожить всю жизнь, но так и не услышать их, до этого мига. Страшно и грустно. Мне отчаянно захотелось его тепла, яркого и ласкового огня души и тела. Хотелось держаться изо всех сил, как за соломинку, стать частью удивительного мира с синими-синими глазами, по имени Джаспер.

И я кинулась к нему, обнимая за плечи, и уткнулась носом куда-то в шею. Слёзы потоком полились из глаз. Мои слёзы, такие странные и удивительные, они стекали по щекам плотными тягучими каплями и только потом растворялись в воде. Я плакала над неудавшейся прошлой жизнью, над одиночеством. Пусть это малодушно, пусть истерика, пусть... Мне это нужно!

— Не надо так, Ариэль. Ну что же ты, — укачивал меня в объятиях Джаспер, — Пожалуйста, не плачь, маленькая.

Джаспер обхватил меня за талию одной рукой, а другой ласково гладил по волосам.

— К тому же слёзы русалочки — бесценный дар. Ими исцеляют любые раны, возвращают к жизни из-за тёмной грани, а ты льёшь их на груди простого тритона, даже не королевской крови, — попытался пошутить Джаспер. Он смахнул слезинку с моей щеки, и она повисла у него на пальце, прозрачная, плотная, как смола. Джаспер слизнул её с пальца и подмигнул мне.

— Сладкая, — прошептал он, словно облизал шоколадную конфету. Его глаза на миг вспыхнули, и таинственный синий океан всколыхнулся приливной волной. Отчаянно хотелось окунуться в него, раствориться, словно слеза русалки.

Я шмыгнула носом и заревела сильнее. Мужчина замер на мгновение, явно не зная, что со мной делать. А разве я знала? Сама не понимала, что со мной происходит. Откуда взялись эти чувства?

— Поплыли домой, — в конце концов, принял решение он. — Дома отдохнёшь, придёшь в себя. Там твоя семья...

— Ты не уйдёшь? — икая, спросила я и подняла глаза на Джаспера.

Если он сейчас скажет, что у него дела, что нужно возвращаться к жене и детям, я просто издохну, найду какой-нибудь камень и разобью себе голову. И к чёрту такую жизнь!

— Клянусь, что уйду, только если начнёшь прогонять, причём взашей,— пообещал Джаспер.

— Принимаешь ли мою клятву, принцесса?

— Ага, — кивнула я, — отнеси меня домой, пожалуйста.

Джаспер чмокнул меня в распухший нос, и крепко обхватив, ринулся куда-то вниз. Я заметила две приближающиеся фигуры. К нам подплывали большие рыбы, хотя...Чем больше мы сближались, тем меньше сходства с рыбами оставалось у незнакомцев. Когда мы сблизились ещё больше, я пристально уставилась на них, потому что они оказались такими же русалками. А через миг выяснилось, что это наши собственные отражения. Мы быстро приближались к какому-то зеркальному барьеру. Абсолютно гладкая поверхность разделяла океан и отражала далёкий путь к поверхности. Сколько хватало взгляда, во все стороны раскинулось величайшее зеркало, которое мне когда-либо доводилось видеть. Оно подавляло размерами и неподвижностью, и этим вызывало оторопь и даже робость. Кто мог создать нечто подобное? Когда до наших отражений оставалось пару метров, поверхность пошла рябью и вспухла многочисленными бугорками. Они вытягивались в тонкие щупальца и тянулись к нам. Джаспер бесстрашно двигался прямо к шевелящейся зеркальной массе, а я зажмурила глаза. Мамочки, что сейчас будет?

Мы попали в липкую сеть, плотно обхватившую гостей, словно проворный спрут. В сознании кольнул актуальный вопрос: а желанные ли мы гости? Но сеть нас тут же узнала, я почувствовала это! Она мгновенно отступила и пропустила дальше. Реальность вокруг изменилась. Вот, только что перед нами, куда ни кинь взгляд, было бескрайнее отражение океана и тёмная толща вод, а сейчас пространство преобразилось. Словно откинулся плотный занавес, обнаживший тщательно скрываемое, сокровенное чудо этого мира. Перед нами раскинулся подводный город. Тысячи домов и их стрельчатых крыш, витых арок и живописных пещер, поросших разноцветными кораллами. Улицы, обширной сетью стекались к подножию величественного сооружения, венчавшего собой всю красоту этого места.

— Мы прибыли к часу Изменения, — медленно проговорил Джаспер. — Сколько раз я видел, как меняется дворец Владыки, и до сих пор не могу привыкнуть. Как многолик Его замысел! Ведь дворец никогда не повторяет прошлых очертаний, но каждый раз безупречно великолепен. Мы видим бесконечность воплощений красоты, запечатлённой в живом камне. Смотри, Ариэль, сейчас мы увидим обновлённый дворец и проявление неоспоримой силы твоего отца!

И я смотрела во все глаза, позабыв обо всём на свете. Тёмная громада дворца теряла чёткие формы, плавилась, как воск от огня. Камень растекался, чтобы застыть новыми, еще более совершенными формами. Кто же такой отец Ариэль, если ему подвластно двигать столь невероятно огромные монолиты и создавать неповторимое великолепие?

Да, дворец подводного Владыки — вот от чего можно потерять голову. Когда изменения завершились, он вспыхнул потрясающей палитрой тёмных матовых полутонов! Закружилась голова, и я отчётливо осознала, что будь я человеком — просто не смогла бы увидеть всего того, как на самом деле выглядит дворец. Но, даже имея зрение русалки, в сознании я оставалась человеком и до сих пор не способна принять истинную красоту чертогов Владыки. Дворец прекрасен, как грёзы ночного неба и звёзды чужого мира плыли в пульсирующем монолите. Дивный сон о звёздных путях и странствиях воплотился в застывших изгибах удивительного камня.

Да, казалось, я вижу сон наяву. Это чудо в самом сердце подводного царства. И именно туда мы направлялись. Смутная пока память русалки подсказывала, что так и должно быть. Ведь я младшая дочь подводного Владыки, а значит моё место в этом восхитительном дворце. Но человеческая робость перед небывалой роскошью, застывшим волшебством, заставляла сомневаться, а пустят ли меня туда?

Главные врата дворца охранялись тритонами в чёрных шипастых доспехах. Я уже знала, что мужчин здесь называют тритонами, а женщин русалками.

— Что-то не хочется сейчас объясняться со стражей, — проговорил Джаспер. — А может ну его, этот главный вход?

Джаспер посмотрел на меня, ожидая ответа. А что я? Мне в данную минуту совсем не улыбалось кому-то что-то объяснять, отвечать на вопросы, да и вообще общаться с кем бы то ни было, конечно, кроме моего нового друга. Вот от него отлипнуть это самое страшное для меня. Я глушила и посылала куда подальше тоненькие лапки стыда, пробирающиеся в мысли. Ведь я бессовестно прижималась обнажённой грудью к Джасперу и чувствовала его руки на теле.

— Вообще-то ты прав. Может по-другому можно? — робко предложила я.

Тритон наверняка знает обходной путь, иначе мы просто проплыли бы через главные врата. Ведь так? Джаспер подмигнул и двинулся в сторону, огибая дворец справа. Мы проплывали дворцовые сады, где повсюду сновали яркие рыбки, словно тропические птички. Они порхали над живописными зарослями кораллов и подводных растений. Казалось, что это великолепие жизни выросло так само по себе и разбросано хаотично. Но такое впечатление создавалось только на первый взгляд. Абсолютно всё здесь подчинено некоему порядку, продумано и по-своему ухоженно, чтобы создать непринуждённую картину райских парков и садов. Красиво, нет слов! Это вам не в деревне у бабушки астры сажать.

Вершиной лично моего садово-паркового дизайна была посадка астр кружочком в бабушкином палисаднике. Столь экстравагантное хобби у городской девочки появилось во время летних каникул, когда мне было двенадцать лет. Намечалась такая миленькая клумба, я каждый день бегала замерять ростки, записывая, на сколько миллиметров они подросли за прошедшие сутки. И уже примеряла на себя лавры великого цветовода. А беда-то, она рядом ходила, точнее бегала! В то ужасное утро ничего не предвещало трагедии. Я проснулась и, взяв линейку, помчалась делать замеры моего цветочного хозяйства. Но маленькие, хорошенькие цветочки лежали поникшие и приплюснутые к земле. Посреди цветочного кладбища бессовестно развалилась соседская собака, которая устроила там лежбище. Признаюсь, что сильно осерчала. Выломала первую попавшуюся лозину и отлупила наглую жучку! Я жутко обиделась и решила завязать с цветоводством навсегда, чтобы больше не трепать себе нервы по этому поводу. Вот так во мне умер будущий цветовод!

Тем временем, пока я предавалась воспоминаниям юности, мы преодолели ещё один, более плотный защитный заслон. Щупальца возникли внезапно и более густым скоплением. Но Джаспер и ухом не повёл, уверенно двигался вперед. В этот раз барьер сам узнал нас за пару метров и просто расступился, пропуская наши тела внутрь.

— А что произойдёт, если сюда проникнет чужак и столкнётся с защитным барьером? — решила поинтересоваться я и смело потянулась рукой, чтобы дотронуться до замешкавшегося отростка.

— Да ничего особенного. Каждый щуп наполнен керонской кислотой. Как только чужак попытается преодолеть этот рубеж, щупальца облепят его и начнут лопаться. Они разъедают всё на своём пути, будь то любой минерал, живая плоть или даже душа. Им безразлично. Так что чужак просто заживо растворится. Керонская кислота — существо полезное и даже полуразумное.

— Так она живая? — уточнила я и одёрнула ладонь от миленького, на первый взгляд, создания.

— Ариэль, ты меня удивляешь. Где ты витала, когда я рассказывал это в прошлый раз, — Джаспер посмотрел задумчивым взглядом, чуть склонив голову набок. Неужели заподозрил что-то неладное?

— Не знаю, — честно призналась я.

— Вот-вот! И не стыдно? — вовсю позорил Джаспер. Он что, ко всему и мой учитель? Обалдеть!

— Стыдно, — ответила я. А про себя добавила, что стыдно совсем не за это. Тритон посмотрел с сомнением, а я в ответ похлопала ресничками.

— Не сердись, пожалуйста.

— Ариэль, ну разве я могу на тебя сердиться? Особенно, когда ты строишь такие мордашки умильные, прямо как профессиональный дельфин-попрошайка, — засмеялся молодой мужчина, и я расплылась в улыбке.

Джаспер уверенно плыл вдоль высокой стены, пока мы не наткнулись на маленькое круглое окошко. Оно совершенно незаметно со стороны. Нужно подплыть вплотную, чтобы увидеть проём окна.

— Давай, ты первая пролазь, а я следом, — проговорил Джаспер, кивая на окно и пытаясь аккуратно отодрать меня от себя. Только я категорически не собиралась отдираться.

— Хорошо, тогда я пролезу первым, а потом ты? — предложил друг.

— Нет, — ответила я и замотала головой, сильней обнимая Джаспера за шею.

— Что, вместе полезем? — спросил тритон.

Он с сомнением посмотрел на круглый проём окна и пожал могучими плечами. Если честно, мне абсолютно всё равно, лезть в окно или не лезть. Единственное, что волновало, это близость нечаянного спасителя. Тонкие девичьи руки намертво прилипли к нему. Вот только попробуйте меня отсюда согнать!

— Ох! Чудо моё, ну ладно! Только за последствия я не ручаюсь. Если застрянем, я не виноват, — предупредил Джас.

Полные энтузиазма, мы протиснули головы и даже плечи, прижавшись друг к другу тесно-тесно. Джаспер смог полностью просунуть руки внутрь и теперь упирался ими в стену. Тритон усердно пытался втянуть нас внутрь. Я вобрала в себя живот, и боялась лишний раз вздохнуть. Моё тело максимально сильно прижалось к торсу тритона. И мы смогли продвинуться внутрь по пояс. Отдышавшись и посмотрев в глаза друг другу, мы дружно рассмеялись, потому что поняли, что самое страшное таки сбылось. Наши приплюснутые тела застряли на середине пути и теперь снаружи трепыхались два хвоста. Они, безнадёжно пытались протолкнуть нерадивых хозяев внутрь.

— И почему я всегда введусь на твои глупости? — сделав большие глаза, спросил Джаспер.

— Потому что ты мой друг? — подсказывала я.

— Нет! Потому что я твой лучший друг! — гордо ответил тритон.

— У меня такое чувство, что я тоже введусь на твои затеи, не меньше, — сообщила я и показала язык. Напряжение потихоньку спадало, и настроение ползло вверх.

— Давай, так. Я тебя буду тянуть, а ты извивайся, как змейка. Может, сумеешь протиснуться хоть немного.

Я кивнула головой и начала усиленно двигать телом, а Джаспер обхватил меня ладонями за талию и тянул вперед. От этих движений стало невыносимо жарко, ведь я тёрлась обнажённой кожей, ставшей слишком чувствительной, о грудь и живот Джаспера. Мои соски превратились в плотные бусинки. Я перестала извиваться и накрыла их ладонями. Боже, куда деться от стыда? Джас тоже замер, закрыв глаза. Мои сверхчувствительные бедра уловили что-то плотное, упирающееся в меня ниже талии.

— Похоже, это была плохая идея, — хрипло прошептал краснеющий тритон. Он тяжело и глубоко дышал, пытаясь взять себя в руки.

— Извини, если поставила тебя в неприятное положение, — проблеяла я. Господи, что за бред я несу!?

— Я бы не сказал, что оно неприятное, но мне пора привыкнуть, что ты уже совсем взрослая, а это нелегко, — хмыкнул Джас. Мы одновременно глянули друг на друга и начали отчаянно пропихиваться внутрь.

— Ну, давай, ещё чуть-чуть, ещё немножко....

Кряхтя и пыхтя, наши тела плюхнулись внутрь комнаты со звуком открывающейся пробки.

— Фу-у-ух, — с облегчением выдохнул тритон.

— Да-а-а-а, — вторила я.

Он подобрал меня с пола и уложил на что-то мягкое. Я обвела взглядом комнату, которая скорей походила на склад сумасшедшего антиквара.

— Что, любуешься на свои сокровища? Комнату надо хоть периодически убирать! — ворчал тритон, смахивая с моего лба волосы.

Ага, так это моя комната! Чудненько, столько барахла всякого старинного! Хотелось рассмотреть свои богатства подробней, но это подождёт. Как только голова коснулась мягкого ложа, глаза сразу начали слипаться. Сказывались многочисленные волнения сегодняшнего дня, душевное и нервное истощение.

— Побудь со мной, Джаспер, — попросила я.

— Ариэль, рыбка моя, — ласково произнёс тритон и погладил мою ладонь, — может, поспишь? А я побуду здесь рядом.

— Не отпускай моей руки, — вцепившись в Джаспера, прошептала я.

Страх остаться одной, а ещё хуже, без своего тритона, вновь вернулся с новой силой. Мужчина вздохнул и улёгся прямо на пол возле кровати. Он так и не отпустил моей ладони. Чувство безопасности потихоньку наполняло смятенную душу. Я счастливо и довольно вздохнула, сон медленно гасил сознание. Но сейчас я не одна. Не одна!!!

Глава 15

Я тихо лежала и улыбалась, как дурочка. Проснувшись сегодня утром, впервые чувствовала себя так хорошо. Вот, честно, пыталась припомнить: когда же было лучше? Добросовестно старалась и не смогла. В горниле сумасшедших событий и стрессов вчерашнего дня страхи всплыли грязной пеной, поднявшись из самого дна. Новое течение унесло их куда-то далеко-далеко. Осталась лишь чистая радость и просто отличное настроение! Утро встретило меня абсолютно ясным сознанием и чётко разложенными по полочкам новыми обстоятельствами. Поэтому недавнее панически-истерическое состояние теперь перешло в фазу эйфорийно-восторженного. Причин столь небывалому явлению в мозгах собралось несколько.

Причина первая.

Сегодня первое осознанное утро моей новой жизни! Обалдеть! Только вдуматься в эти слова! Много ли людей могут их произнести о себе, а? Вот и я о том же! Новое всё, абсолютно всё! И в этом "всё" мне комфортно и хорошо. Я, наконец, перестала истерить и вдруг открыла кучу приятных моментов и обстоятельств. Отсюда вытекает следующее...

Причина вторая.

Кто же я теперь такая? Я молоденькая русалочка по имени Ариэль с тоню-ю-юсенькой талией и шикарным бюстом! Ой, я прямо так и слышу чьё-то фырканье! Один умник в каком-то женском журнале писал, что объём тела не так уж важен, главное душа и глубокий внутренний мир. Так вот, знаете, что я на это отвечу? Да пошёл он на фиг! Школьная поговорка "Пифагоровы штаны во все стороны равны" — это было про меня прежнюю, Светку Лапину. Когда у вас объём талии равен вашему росту, то на жизнь смотришь немного по-другому. Поэтому авторитетно заявляю, я счастлива, что теперь худышка! Пусть худышка с хвостиком, но если на посмотреть с другой стороны, то хвост даже и не изъян, а эффектная изюминка. Тем более хвостик действительно чудо, как хорош. А плавнички внизу, как радужные вуальки! Прелесть! Они переливаются при каждом движении и порхают вокруг нижнего большого плавника. Но и это ещё не всё! Мамочки, держите меня семеро!

У меня сегодня День рождения! Восемнадцать годков стукнуло! ОПЯТЬ И СНОВА! И по этому поводу наверняка будут танцы или торжественный приём. Ведь я младшая и по слухам самая любимая дочка подводного Владыки. Вот как! Так бы и запищала сейчас от радости, затопала ногами (хотя про ноги это я погорячилась), станцевала джигу, запрыгала до потолка, но молчу, как рыба, потому что есть ещё одна причина.

Причина третья.

Это конечно Джаспер. Мой спаситель, время пока я спала, провёл на полу, возле девичьего ложа. Он трепетно держал меня за руку, а потом и сам крепко заснул. Я видимо крутилась во сне, потому что скатилась с кровати и плавно опустилась прямо на Джаспера. Так вот, он не закинул подружку обратно на кровать, нет! А прижал к себе, наверно, чтобы не укатилась дальше валяться по полу. И вот теперь я лежу на его груди, свернувшись в комочек, а он крепко обнимает меня. Слышу его глубокое ровное дыхание и боюсь пошевелиться, чтобы не нарушить благодать и бессовестно наслаждаюсь положением.

Вот такие веские причины. И поразмыслив, я нахожу их просто замечательными, каждую в отдельности и все в комплексе. Кто-то послушает и скажет: "Подумаешь! Что тут такого удивительного? Фу!" и получит за это тапком по шее! Потому что у меня такое утро впервые в жизни!

— Светик, — услышала тихий шёпот в голове, — Светик, ты меня слышишь?

— Наташа? — мысленно спросила я и встрепенулась.

— Привет, подружка! — радостно завопили у меня в мозгах. Словно на голову надели колокол и со всей силы стукнули по нему. Ну, до чего голосок у Наташи визгливый и оглушительный.

— Здорово! Только не ори так.

— Я тут у Паулины выбила пообщаться с тобой лично. Знаешь, как я переживаю! Тебя же совершенно нельзя одну оставлять.

— Ага, кто бы говорил! Но в любом случае спасибо. А что же Паулина так сразу и разрешила со мной общаться? — усомнилась я, чем вызвала Наташкину бурю эмоций.

— Да ты что! Я как узнала, кем тебя сделала старая интриганка, чуть не засунула её волшебную палочку нахалке в за..., короче глубоко чуть не засунула! Извини, я ж теперь учусь по благородному себя вести, положение обязывает. Не всегда пока получается. Вот, только расслабишься, подумаешь, что всё хорошо, доверишься родственнице, а она, как вычудит!

— И Паулина тебе позволяет?

— А куда она теперь денется? Тётя придворная волшебница у свёкра, короля Грегора, а скоро мой муж сам станет королём, и она вообще будет работать на меня. Так что у нас не забалуешь! Хотя попытки предпринимаются регулярно.

— Вот оно как! — подумала я.

Но удивилась не особенно уж и сильно. В связи с последними событиями у меня удивлялка просто перегружена. Да сколько можно? Лимит исчерпался.

— Как у тебя-то дела? Как самочувствие в новом теле? Паулина говорила, что первые сутки будут очень напряжёнными. Слияние человеческой души и тела русалки, являющейся существом волшебным, происходит непредсказуемо. Душа проходит путь, похожий на перерождение, что связано с глубокими внутренними переживаниями и стрессами.

— Наташ, могло быть и хуже, особенно, у такой паникёрши, как я. Оказалось, что русалкам до совершеннолетия нельзя смотреть на солнце, оно выжигает глаза, и русалки просто сходят с ума. Ну, и конечно именно меня угораздило посмотреть на светило и поддаться его наваждению.

— Светик, с тобой случилось несчастье!? Ты ослепла? — вновь заорала Наташка, — да я Паулину...

— Меня вовремя остановили. Угомонись! — сообщила я беснующейся подруге, которая уже придумывала страшные кары на голову волшебнице.

— А, ну тогда закапывать Паулину я погожу. Но она у меня на заметке! — грозно проговорила Наташа.

— Я как раз на нём и лежу, — с трепетом и нежностью проговорила я.

— На чём? — опешила подруга, вот зуб даю, что у неё сейчас рот открылся от удивления.

— Не на чём, а на ком. На моём спасителе. Это он вовремя подоспел и силой утянул в спасительную глубину буквально за миг до возможной трагедии.

— А ну, открой глаза, я тоже посмотреть хочу, — заинтересовалась подруга.

Я послушно открыла глаза и посмотрела на расслабленное лицо спящего Джаспера. Меня бросило в жар от воспоминаний, как мы протискивались через окно. Память тут же подбросила миллион подробностей о гладкой мужской коже, бесконечно синих, невероятных глазах...Я шумно вздохнула, не в силах отвести взгляд от губ Джаспера.

— Ой! Не могу, какой он хорошенький! — запищала Наташа, разглядывая Джаса моими глазами.

— Ага!

— Так вот почему ты там тихонько припухла и не шевелишься! — догадалась подруга. — Он тоже русалка?

— Мужчины у них тритонами называются.

— Вот как!

— А спасителя зовут Джаспер и он мой друг, — победоносно сообщила я.

— А ну-ка, подожди! Что у нас такое с голоском? Откуда это придыхание и томность? Светка, ты что, уже влюбилась?

— Знаешь Наташа, заткнись! — обиделась я. — Не нравится — не слушай и не смотри. Убирайся из моей головы и катись к своему мужу.

— Прости Светик! — взмолилась подруга. — Я бываю такой беспардонной дурой! Конечно, ты можешь делать, что угодно и спать с кем хочешь. Отрывайся на полную, Светка. Только прошу, не забывай, что у тебя принц на горизонте.

— Принц? — вяло переспросила я.

На фоне Джаспера образ какого-то неизвестного принца безвозвратно померк. Но сообщать об этом Наташке я не собиралась. Плохо себя ведёт и вообще...Не её это дело!

— Что-то не слышу энтузиазма в голосе! Ты пойми, я же для тебя загадала только самое лучшее. Принца я твоего видела, он такой шикарный, просто пальчики оближешь! — распиналась подруга.

— Оближешь,— согласилась я и решила сменить тему разговора. — Ты лучше о себе расскажи, а то Паулина обещала, но так и не успела. Кроме сногсшибательных сведений, что ты какое-то время считала себя негром, а потом скоропалительно вышла замуж, я больше ничего не узнала толком.

— Ну, было дело, да, — смутилась Наташа и мгновенно отвлеклась от темы моей личной жизни, чему я тихо радовалась.

Она бегло пересказала свою невероятную историю, заикаясь, смущаясь и стараясь не вдаваться в подробности. Однако даже столь скудные сведения вызвали в голове спазм удивления. А я-то наивная думала, что это у меня самые экстравагантные перемены в жизни, а глядишь ты, как у других бывает. Да-а-а-а...

— Так ты в мужском теле? — из всего услышанного я сделала гениальный, а главное, тактичный акцент на шокирующее обстоятельство.

— Э-э-э, вообще-то да, — выдавила Наташка.

— Слушай, а как вы с Максом... ну это...как супруги...

— Что, интересно? Вот и мне интересно, как у русалок это дело происходит, — хитро ответила Наташа. — Давай договоримся: как только тебе будет, что мне рассказать по этому поводу, я тоже поделюсь опытом.

— Вот зараза!

— Ещё какая!

— Наташ, скажи, это ведь не сказка? Где же на самом деле мы очутились? — вдруг веселиться совершенно расхотелось.

— Нет, Светик, совсем не сказка, хотя некие параллели в развитии событий действительно есть. Я до сих пор не разобралась радоваться этому или нет. Паулина забросила нас в два близких отражения неких миров. Они связаны паутиной реальности с множеством подобных в одно мироздание — Плеяду. А мы лишь малюсенькие мушки-букашки, что пытаются найти своё место и истинный дом. Выполнишь необходимые условия, срастёшься с сутью мира, значит, сможешь здесь остаться и навсегда изменить судьбу. Правила определяем не мы и даже не Паулина, к сожалению. Она лишь проводник душ, не более.

— А что стало с предыдущими владельцами наших новых тел? Они погибли?

— Мы появились именно в этих телах не случайно. Их бывшие хозяева отчаянно молили о переменах и о новой жизни. Знакомое желание, правда? Мне неведомо, что конкретно случилось, и где они сейчас. Паулина пока не раскололась. Но вот в том, что у них случились долгожданные перемены тел и судеб, я не сомневаюсь.

— Слава богу, что они живы. Прям груз с плеч!

— Полностью с тобой согласна. Светик, мне пора закругляться.

— Ты ещё появишься? Наташ, так будет хорошо, если сможешь, хоть иногда общаться со мной, — проговорила я жалобным голоском.

Причём слово " иногда" теперь стало ключевым. Я, конечно, скучала за подругой, но сейчас отчаянно хотелось самостоятельности.

— Конечно! И не надейся от меня отвертеться! Я очень скоро займусь твоим будущим вплотную, — пригрозили мне.

— А может я как-нибудь сама? — пропищала я.

Уж очень не хотелось, чтобы кто-то ковырялся в моей только-только начавшей налаживаться жизни. Да ещё с бесцеремонность слона в посудной лавке, а именно такой могла быть лучшая подруга. Я мысленно закатила глаза и решила держать её на расстоянии от личных дел. Ага, мечтать не вредно. Натали, это ж банный лист на попе: прилепится — не отдерёшь.

— Обойдёшься, ты абсолютно не приспособлена к жизни.

— Не преувеличивай.

— И не начинала ещё! — завела старую пластинку Наташа.

Вот до чего же люди любят давать советы, особенно, когда их не просят. Сейчас начнётся старая песня про инфантильного и доверчивого Колобка, коим я, по мнению Наташки, являюсь. Коварные мужчины хотят меня обмануть и развести, как самую последнюю дурочку. Только она, моя лучшая подруга, всегда бдит и спешит на помощь, вырывая из цепких лап аферистов и злодеев. Прям "Чип и Дейл спешат на помощь" в одном Наташкином лице. Хотя какое лицо теперь у подруги я как раз и не совсем представляла. Ха!

— Передавай привет Максу, — смиренно проговорила я.

— Передам, не сомневайся! Светик, я не прощаюсь надолго. Скоро услышимся!

— Пока, Наташ.

Я попрощалась и вздохнула с неожиданным облегчением. Интересно получается: если раньше было трудно выдержать и полдня без того, чтобы не поговорить с подругами, то теперь задушевные беседы, мягко говоря, стали напрягать. Почему так происходит? Я, наконец, взрослею? А может это связано с тем, что появились личные темы, на которые не хотелось распространяться? Вот, например, именно такая тема сейчас глубоко вздохнула и открыла глаза. Джаспер проснулся, и наши взгляды встретились. Сонный он ещё милее, такой трогательный, совсем как мальчишка.

— Доброе утро, — прошептала и вновь залюбовалась невероятными синими глазами.

— Ты как тут очутилась, Ариэль? — улыбаясь, спросил Джаспер, но объятий так и не разжал.

— С кровати скатилась, а ты меня спас, вновь, — весело ответила я и склонила голову на бок. Джаспер разглядывал меня не менее пристально, чем я его.

— Это да, я такой! — хмыкнул он.

— Мой персональный спаситель.

— Ариэль, милая, с Днём рождения! — громко и торжественно произнёс Джаспер.

Он приподнялся и уселся поудобнее, облокотившись спиной о кровать. Я же обвила мужскую шею и уютно устроилась у него на хвосте. Так непривычно, но безумно приятно соприкасаться хвостами, чувствовать всем телом обнажённую кожу, слышать, как движутся чешуйки и мягко трутся друг о друга.

— Спасибо огромное.

— Что бы ты хотела получить в подарок, рыбка моя? — нежно глядя в глаза, спросил тритон и погладил мою спинку.

— Господи, конечно, тебя, Джаспер! — чуть не крикнула вслух, но успела сдержаться.

Мне не терпелось сделать объятья более крепкими и горячими, шептать тритону на ушко всякие глупости. Но как он воспримет такие экстренные заявления, неизвестно. Поэтому лучше не торопиться.

— Я могу попросить о любой услуге? — прищурив левый глаз, уточнила я.

— Всё-всё, что я в состоянии выполнить. Проси что хочешь.

— Клянёшься?

— Торжественно клянусь!

Его губы так близко, что у меня подскочило сердце и заколотилось, как сумасшедшее. Где набраться смелости? Светка, возьми себя в руки! Давай, действуй!

— Хочу поцелуй, — пошла ва-банк я.

Пошлют меня с подобными просьбами куда подальше, значит, так тому и быть, но не попробовать было бы глупостью. Мне нужно знать, что чувствует Джаспер. Тритон рассмеялся и чмокнул в нос.

— Довольна?

— Э-э-э, нет. Я хочу по-взрослому. Настоящий поцелуй, или ты не умеешь?

— Почему не умею? — удивился Джаспер.

— Ну, так и целуй тогда.

— Ариэль, уверена, что хочешь именно этого? Ведь ты стала совершеннолетней...

— Вот-вот, ты же сам говорил, что теперь я могу делать всё что хочу!

— Говорил...

— Тогда я хочу именно твой поцелуй.

— Рыбка моя, ты сама не понимаешь, о чём просишь, — прикрыв глаза, медленно проговорил Джаспер.

— Ну что тебе стоит? Неужели я такая страшная?

— Ариэль, не выдумывай. Ты всегда была для меня самой красивой, моей милой малышкой...

— Малышка сегодня стала взрослой, Джаспер, — напомнила я, не в состоянии отвести взгляд от изящно очерченных губ тритона.

— Мне нужно к этому привыкнуть...

— Ах, так! Тогда я сейчас прогуляюсь по дворцу, и буду предлагать поцеловаться всем подряд! Может, хоть кому-нибудь понравлюсь. А ты оставайся и привыкай дальше! — разозлилась я не на шутку.

Боже, как всегда облом! И видимо не важно, в каком я теле. Это карма такая! Мне стало настолько жалко себя, что я сжала кулаки и шмыгнула носом. Новый мир, а всё продолжается снова! Остаётся биться головой о стену...

— Вот глупенькая. Я очень хочу поцеловать тебя, просто боюсь, не представляя, как ты воспримешь мою реакцию на эту ласку. Ведь я мужчина.

— Я в курсе вообще-то.

— Откуда?

— Не заговаривай зубы. Ты отказываешь мне в День рождения?

— Нет, Ариэль, — прошептал Джаспер хриплым голосом. — Великий океан и подводный Владыка, простите меня...

— Ты говоришь так, как будто собираешься расстаться с жизнью, — проворчала я.

— Так и есть, рыбка моя. Но я всё равно поцелую тебя, потому что этого сейчас хочешь ты, и я желаю не меньше.

Он обхватил моё лицо ладонями, всматриваясь куда-то внутрь, в самую суть. Какое существо сейчас видел Джаспер в знакомых с детства глазах русалки? Чувствовал ли он, что она изменилась? Ведь к нему отчаянно стремилась человеческая душа, заключённая в чужую плоть. Я искала ответ в синих глазах. Их оттенок непрерывно менялся, завораживая глубиной и пронзительностью. Кто я для Джаспера сейчас и кем стану мгновение спустя?

А потом произошло самое волнующее и чувственное событие в жизни. Губы Джаспера коснулись меня. И я выбросила назойливые вопросы и мысли из головы. Лёгкими поцелуями он касался краешков моих сомкнутых губ, пока глубоко вздохнув, не завладел всем ртом. Его язык проник внутрь и коснулся моего языка. Сладкая, дивная грёза наяву. Словно солнце взошло на небосводе, который до этого не ведал света. Ласковое светило завладело моим миром и ослепило яркими лучами неизведанных доселе чувств. Я потянулась к нему навстречу, впустила, наслаждаясь каждым мгновением. Мой язык сначала робко, а потом уверенней отвечал на томительную ласку. Поцелуй длился и длился, неторопливо растекаясь по венам потоками нежности. Он полностью завладел нами и навсегда изменил. В этот самый миг мне открылось, что именно об этом были мои сны, ради этого едва зарождающегося чувства стоит перешагнуть через себя, через страхи, через миры. И новая судьба блеснула на горизонте яркой вспышкой, она обретала пока зыбкие очертания. Впервые мне доступны подобные образы. Они вспыхнули и тут же погасли под потоками возбуждения и истомы. Я застонала, не в силах сдержаться.

Наши тела изогнулись и приподнялись над полом, вращаясь по спирали. В медленном кружении посреди комнаты я, как лиана обвила Джаспера руками. Наши волосы переплелись, словно танцующие брачный танец змеи. Горячие ладони, едва касаясь, двигались вдоль спины. Они опускались ниже и ниже, этот путь горел в сознании и кружил голову. Я задрожала всем телом. Наши хвосты обвились вокруг друг друга. Это, словно кружиться в невесомости, наполненной желанием. Томительный порыв прижатых тел. Поцелуй становился глубже и настойчивей. Мы не закрывали глаз и погружались внутрь чего-то волшебного, в бездну открытых навстречу душ.

Я чувствовала, что с нашими телами что-то происходит. Под мягкими чешуйками ниже моей талии горело и пульсировало женское естество, туда сходились нити томления и наслаждения от каждого прикосновения. В бедро упиралось что-то твёрдое и длинное. Джаспер обхватил меня ладонями пониже спины, стал легонько сжимать и гладить. Я готова изведать всё до конца! Здесь и сейчас, пусть случится то, чего так жаждет каждый из нас.

— Да-а-а, — полустон в унисон, где смешались наши голоса, слились в один приглушенный звук...

— Кхм-кхм! — раздалось деликатное покашливание со стороны дверей.

Джаспер замер, а вместе с ним и я. Он оказался спиной к нежданному посетителю и не спешил поворачиваться. Я же выглядывала из-за его плеча, сердито рассматривая гостя, вернее гостью. Вот принесла нелёгкая! На самом интересном месте! Да что ж это творится на белом свете, ну нет покоя, хоть плачь! Только-только жизнь начала налаживаться...

— Я лечу к младшей сестрёнке, поздравить с Днём рождения и рассказать о её новом статусе совершеннолетней русалки, о взрослой жизни. А тут уже вовсю с этой взрослой жизнью её знакомят! — проговорила гостья.

С нахальной улыбкой на пороге замерла рыжеволосая русалка, видимо являющаяся моей сестрой. Её вид довольно воинственный, начиная от изящных женских доспехов и заканчивая натренированными мышцами рук и плеч. Нет, она не утратила тонкости стана, плавности и изящества женственности, однако в ней безошибочно угадывался воин, скорей прекрасная воительница.

— Здравствуй Солья, — деланно спокойно проговорил Джаспер, повернув к гостье только голову.

Он пытался взять себя в руки и успокоиться после нашего сумасшедшего поцелуя. Сестрёнка, ну какого...тебя принесло именно сейчас! Я злилась и пыхтела, как паровоз.

— Джаспер, ты взял на себя труд обучить Ариэль и эротическим наукам? — насмешливо изогнув тонкую бровь, произнесла Солья. Она сложила руки на груди, закрытой витыми чёрными доспехами, и с озорным интересом наблюдала за нами. Чёрт бы её побрал!

— Ариэль уже совершеннолетняя, — ответил Джаспер, всё ещё спиной к Солье. Он глубоко вздохнул и полностью взял под контроль своё тело. Эх, а счастье было так близко!

— Впрочем, как тебе угодно. Я ни о чём не жалею. Можешь рассказывать Повелителю о том, что увидела, — Джаспер, наконец, повернулся и глянул прямо в глаза моей сестре.

— Ты часом меня ни с кем не путаешь, тритон? Я тебе не мои сёстры-дурочки, которые только и делают, что разводят сплетни и плетут интриги. Я не ослепла и прекрасно видела, что Ариэль была с тобой по своей воле. Не собираюсь никому ничего рассказывать!

— Извини, Солья. Я не хотел тебя оскорбить, — спокойно и с достоинством ответил Джаспер. Мы держались за руки и ждали реакции сестры, как партизаны на расстреле.

— Джас, я тебя умоляю, ты меня не оскорбишь, особенно, если слиняешь сейчас с глаз долой, — Солья отлипла от проёма и приблизилась, лукаво глянув на нас зелеными глазами. Она нежно погладила сестрёнку по щеке, а потом ловко вырвала мою руку из ладони Джаспера, отодвинув в сторону.

— Джас, я жду. Брысь отсюда! Мне с Ариэль нужно пообщаться о своём, о женском. Тебя это не касается.

Только мой друг не двинулся с места, он тоже сложил руки на груди и упрямо уставился на Солью.

— О-у! Подерёмся? — засмеялась сестрица.

Они зависли напротив, упрямые и воинственно настроенные. Напряжение докатилось даже до меня и вызвало мурашки по спине. Мама дорогая, что сейчас будет! Вот только драки нам и не хватало.

— Ты прекрасный соперник, Джас. Доставь мне удовольствие, выйди из себя, — подбираясь к тритону поближе, проговорила сестра.

Она кружила вокруг Джаспера, как акула, ожидая малейшего движения, намека на агрессию. Но он внешне оставался спокоен и невозмутим. Солья пощекотала его под подбородком, и, прищурив хитрые глаза, задорно произнесла:

— Ну, давай, Джас!

— Солья, ты же знаешь, что я не буду с тобой драться. Не старайся спровоцировать, ничего не получится. Но я уйду, только когда меня попросит Ариэль. Так что успокойся и расслабься. Чего я там нового не слышал в ваших "женских" разговорах?

— Может, я Ариэль хочу посвятить в интимные подробности взрослой жизни? — приподняв одну бровь, высокомерно бросила Солья.

— Так я тем более останусь. Давно мечтал услышать сей незабываемый опус именно в твоём исполнении. Не часто наша воительница снисходит до подобных разговоров, — сообщил Джаспер, глядя в глаза Солье.

— Ты хочешь сказать, что я недостаточно компетентна в столь пикантном вопросе?

— Боже упаси! Как ты могла такое подумать? Я нисколько не сомневаюсь в твоей опытности и просвещённости в интимных подробностях взрослой жизни, — поддел Солью Джаспер и ухмыльнулся.

— Ага! Может, ты хочешь намекнуть на мою чрезмерную опытность? — искала любой повод для потасовки Солья.

— Лично я твою опытность не проверял, а сплетням твоих сестёр или придворных не доверяю.

— И много ты слышал сплетен?

— Значит так, — сердито произнесла я, уперев руки в боки, — угомонились оба!

— Малькам голоса никто не давал, — гаркнула сестра, не отрывая взгляда от Джаспера.

Вот это новость пополам с невиданной наглостью! На меня будут орать в моей собственной комнате и в День моего собственного рождения? Ну, нет уж сестрёнка! Пусть ты хоть сто раз старшая и рыжая, но подобное терпеть я не намерена даже от тебя!

— А ты вообще молчи! Не нравится — выметайся отсюда! И не смей мне указывать, что делать и с кем. Вали к себе, там и командуй. Понятно! — сообщила я Солье.

Да чего с ней церемониться? Тоже мне нашлась командирша, я уже не ребёнок, чтоб позволять помыкать! Глаза непроизвольно прищурились, а кулаки гневно сжались. Я заводилась больше и больше. Солья и Джаспер уставились на меня, как будто увидели впервые. А потом...а потом они дружно заржали! Вот от кого, а от Джаспера я такого не ожидала. Ладно, сестра, но Джаспер? Обида обожгла жаром, подзадоривая слабо контролируемый гнев. Он оглушил ядовитой приливной волной и вытеснил остальные эмоции.

— А ну, катитесь отсюда оба, — совершенно серьёзно предупредила я.

— Малыш, мы же просто баловались, — оправдывался Джаспер.

— Сестрёнка, ладно тебе злиться. Мы ж с Джасом дурачились...

— Катитесь, я сказала. Оба — вон!

Для придания экспрессии словам я махнула рукой и указала на дверь. О, как я зла, как зла!!! У меня буквально искры сыпались с пальцев. А это что ещё такое? Я уставилась на ладони. По рукам стекали яркие змейки маленьких молний, впиваясь во всё, что попадалось им на пути.

— Милая, ты только ручками так сильно не маши и не нервничай, — проговорил Джаспер, медленно двигаясь к двери.

— Ариэль, не балуйся. Папочкин наследный дар в тебе только-только просыпается, не поранься. Это очень больно, — взывала ко мне Солья, пятясь и прячась за тритона.

Только теперь уже поздно! У меня от злости тряслись руки и молнии жахали во все стороны, с каждым разом сильней и ярче. Ах, бессовестные негодяи! Получается, что они дурачились, а я одна, как дура переживала! Сейчас я вам сделаю!

— А я как раз хочу побаловаться! С тобой! — прошипела я, тыча указательным пальцем в Солью.

С ладони сорвались пучки голубых молний и полетели в сестру. Она еле успела увернуться в последний момент, и разряды ударились в стену. Солья рванула к двери, отпихивая крадущегося к выходу Джаспера.

— И с тобой, — закричала я, поворачиваясь к своему мужчине.

Слетевший вслед Джасперу заряд молний ударил в уже закрытую за ним дверь. Я зависла посреди комнаты, тяжело дыша и матюкаясь про себя, как мегера. Волосы встали дыбом, мама дорогая, на кого же я сейчас похожа в таком виде? А что, не доводите меня до греха, тогда и буду хорошей девочкой!

— Ариэль, сестрёнка, тебе же на праздничный приём собираться нужно, — услышала я доносившийся из-за двери голос сестры.

— Без всяких клоунов соберусь, понятно?

— Ну, как знаешь, — фыркнула Солья.

Я оказалась абсолютно одна в комнате. Гнев испарился так же быстро, как и появился. Ну, и чего я добилась? Не хотела быть как дура? А теперь ты, как кто висишь одна, тупо рассматривая руки? Молнии пропали, и теперь я с недоумением разглядывала тонкие пальцы. Как у меня так выходило? Это скорей всего на нервной почве случилось, поставила я сама себе диагноз. Эх, ладно, раз уж всех разогнала, нужно хотя бы осмотреться в жилище, а потом начать Джаспера искать. Тоска начинала потихоньку скручивать меня цепкими ручонками, но я отпихнула их куда подальше, но ненадолго. Потому как обнаружила, что успела накрепко привыкнуть и бесконечно привязаться к своему милому тритону. Ключевое слово "своему"!

Глава 16

При беглом осмотре комнаты я выяснила одну удивительную вещь. И в прошлой жизни и в этой я была барахольщицей. Уборка личных покоев не входила в планы Ариэль, точно так же, как у Светы Лапиной, и дело тут не в наличии хвоста. Что у себя в общаге моя комната была похожа на склад очумелого бурундука, что тут.

Возле единственной свободной стены располагалась кровать из белых мягких губок, между прочим, натуральных, живых и экологически чистых. Это на ней я почивала прошлую ночь, но до чего же она узкая! Безобразие какое! Я принцесса или кто? Прищурив один глаз, я стала примерять, а поместимся ли мы на кровати вместе с Джаспером? По всем подсчетам выходило, что не поместимся. А ну и ладно, будем спать на полу или я его попрошу показать своё жилище. Ненавязчиво так, как бы между прочим...Ха-ха, какие у меня далеко идущие планы образовались! Джаспер пока о них не ведает, но я это быстро исправлю! С таким-то потенциалом! Я глянула на свой бюст и ухмыльнулась.

Так, смотрим дальше. А дальше по периметру пространство заставлено какими-то сундуками, шкатулками и прочим хламьём неизвестного назначения и происхождения. На глаза попались две облупленные статуи безрукой женщины и раскрывшего пасть льва, в общем — жуть кошмарная. На кой оно мне или Ариэль сдалось, понятия не имею. Куча подносов, кубков из золота и серебра, попался даже перевёрнутый большой корабельный колокол, используемый как большая чаша. Он оказался наполненным до краёв крупным жемчугом. Ну, это дело полезное, богатства всякие я люблю и одобряю.

Неприятным (сначала) сюрпризом оказались два скелета в богатых доспехах, тихонько лежащих под истлевшими от морской воды коврами. Аж сердце ёкнуло от неожиданности. Такие очаровашки, ручки сложили и лежат себе, никого не трогают. После многолетней работы в больнице они казались просто милыми косточками, по сравнению с живой гадостью, которую приходилось иногда обслуживать. Периодически у меня возникало стойкое убеждение, что лучше общаться со скелетами, чем с некоторыми пациентами.

Я схватила этих, несомненно, благородных, сеньоров и, открыв входную дверь, просто выкинула в коридор. Сеньоры затарахтели костями и латами, но на столь наглое обращение больше никак не отреагировали. Пусть там валяются, нечего мне тут кладбище разводить и интерьер портить. Правильно? Хотя, среди наваленного кучами барахла несчастные скелеты терялись и выглядели бедными родственниками. Даже жалко как-то стало их. Может вернуть? Поставлю в уголке, пусть себе стоят, есть-то не просят, хорошая вещь! И в интерьере появится эксклюзивная изюминка...

Снова открыв дверь, я нашла взглядом своих бедолаг. Пустые глазницы черепушек смотрели с немым укором, и мне стало стыдно за безобразное, беспардонное поведение. Я вздохнула и собрала скелетов в одну кучу, а потом затащила внутрь комнаты. Повезло вам господа, что у меня такой изысканный художественный вкус, а то гнить бы вам дальше, но уже некультурно и на помойке. А тут у принцессы постоите в интерьере, всё благородней. Я усадила своих новых куколок на большой сундук, расправила их латы и нахлобучила шлемы обратно на черепушки.

— Ну, прям пупсики! — умилялась я, складывая отвалившиеся запчасти скелетиков, как пазлы.

Какой эксклюзив! Чувствую себя спасительницей обездоленных скелетов и крутым художником интерьеров в одном лице. Надо бы разгрести весь этот мусорник, оформить, так сказать, дизайн интерьера, раз теперь у меня такие знатные кавалеры в гостях. Но, окинув взглядом завалы непонятно чего, я решила пока сильно не напрягаться. Как говорит народная мудрость?

— Не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра! — это ж, как раз мой случай!

Среди вещей я нарыла железную облезлую табличку с надписью "Попутный", десять треснутых амфор, разломанную подзорную трубу, три колокольчика, поржавевший зонтик с истлевшими рюшами и ещё невесть сколько абсолютно немыслимых тут вещей.

— О-па! Зеркало! Это то, что надо! — продолжала увлекательный разговор с собой любимой.

Я установила его на горку сундуков и внимательно присмотрелась к своему отражению. Вообще-то мне уже немного представлялось, как буду выглядеть. Загадкой оставалось только лицо. На него-то я и уставилась в первую очередь. Ой, до чего же я у себя симпатюлька! Прям конфетка, а не русалочка. Большие светло-голубые глаза сразу привлекали внимание. Не синие, как у Джаспера, а именно светло-голубые, с опушкой чёрных длинных ресниц. Изящный носик, высокие скулы, ушки такие аккуратненькие, чуть заострённые. Я прикоснулась кончиками пальцев к губам и обвела их контур. Они немного припухшие и красные от поцелуя, словно спелые вишенки, очень мягкие на ощупь. Воспоминание о недавних ласках Джаспера окотило огненной волной. Щёчки и ушки раскраснелись. Вся эта прелесть обрамлялась пышной копной белых с перламутровым отливом волос. Я загребла пряди в ладошку и стала рассматривать их повнимательней. Локоны слегка вились и оказались немного толще и тяжелей, чем у людей. При малейшем движении по прядям пробегали сполохи, они переливались очень эффектно, как живой жемчуг. Физиология русалок нравилась мне больше и больше.

— Ну что сказать, хороша девка! — с гордостью похвалила себя я, обращаясь к скелетикам.

— Я смотрю, вы со мной абсолютно согласны. Это хорошо, это правильно, — кивнула я своим пупсикам.

Благородные кавалеры благоразумно помалкивали. Чудо, а не мужчины. Я изгибалась так и эдак, но не нашла ни одного изъяна. Грудь, талия, бёдра и задние окружности пониже спины, в простонародье именуемые попой — что надо! Вот только ножек нет, зато есть эффектная замена — красивенький хвостик, чешуйки на котором оказались подвижны. Они-то и прикрывали самое святое и женское. Ну, вы понимаете, о чём я.

Вопрос второй: а во что бы себя красивую, неотразимую такую нарядить и украсить? Тут, как я поняла, общество не особо одеждой заморачивается и не стесняется наготы. И понятно почему. Под водой живём всё-таки. Но, я же не приплыву на приём по поводу собственного Дня рождения и совершеннолетия голышом и без украшений?

— Так-с, — сказала вслух и нетерпеливо постучала ноготками по большому сундуку, окидывая взглядом хаотично валяющееся имущество.

— А кстати, что у нас в сундуках?

Загребуще ручки без устали открывали сундуки и сундучки, коробочки и шкатулки, а любопытный носик сунулся буквально в каждый угол. Одежда, конечно, попадалась, но от океанской воды она буквально распадалась на части в руках. Пару платьев покрепче я конечно отобрала, а остальное загнала хвостом в дальний угол, чтобы выкинуть потом. Надев одно из платьев, я задумчиво повертелась перед зеркалом. Корсаж плотно сел на фигуру и выгодно подчеркнул безупречный бюст. Волнительные окружности так и грозили выскользнуть из лифа, трепетно приподнимались при каждом вздохе. Это конечно чудесно, но выглядывающий из-под подола платья хвост делал всю композицию в целом очень глупой и нелепой. Поэтому я с сожалением стянула одежду и на некоторое время призадумалась.

Что у меня есть ещё? Вот украшений всяких и драгоценностей — завались! Но, я же не слеплю из них корсаж, например. Хотя сама идея очень понравилась. Глупо городить на себя длинное платье, этот вариант не для меня, а вот небольшой корсажик или что-то подобное было бы неплохо смастерить. Я подплыла к чаше с жемчугом и запустила туда руки, перекатывая жемчужинки между пальцами. Вот бы его использовать, только в нём дырочек нет, не нанижешь ни на что. Идея постепенно превращалась в навязчивую. Как бы сделать в жемчуге сквозные дырочки? Джаспер бы точно что-то придумал.

— Эх, милый мой тритончик, где ты сейчас? — прошептала с тоской, глядя на закрытую дверь.

Надо бы его как-то найти. Недолго думая, я рванула за порог, полная решимости, во что бы то ни стало вернуть Джаспера. И уже представляла, как буду заглядывать во все двери подряд, и звать друга, но он обнаружился сидящим в коридоре на полу рядом с моей комнатой. Тритон держал в ладони большую полосатую креветку и был занят старинной забавой всех влюблённых, а именно гаданием на ромашке. Тьфу, на креветке!

— Любит, не любит, любит, не любит... — приговаривал Джаспер, отрывая по одной лапке у креветки.

— Джаспер! — радостно кинулась я к нему.

— Рыбка, ты уже не сердишься? — осторожно спросил мужчина, пряча креветку за спину.

— Я так соскучилась за тобой! Даже собиралась носиться по всему дворцу с воплями и ором, выкрикивая твоё имя, — сообщила я и повисла на его крепкой шее.

— А что бы сказал твой отец?

— Да какая мне разница? Джаспер, пойдем обратно, а? — заглянула я в серьёзные синие-синие глаза.

Он улыбнулся и, подхватив меня на руки, юркнул внутрь комнаты. Ой, как хорошо! Недоразумения забыты, и я вновь наслаждалась его обществом. Джаспер хмыкнул, окинув взглядом весь тот погром, который учинила подружка, перебирая и без того раскиданные вещи. Его брови поползли вверх, когда он заметил моих пупсиков в доспехах.

— А это кто?

— Это благородные кавалеры, Хулио и Педро, — представила я пупсиков Джасперу. — Они хорошие, молчат всё время, не командуют и не умничают.

— Может убрать их подальше?

— Да ты что! Это ж антиквариат и винтаж в одном флаконе! Эксклюзивный раритет! — защищала я своих ребят.

— Ага, понятно. Среди такого кавардака можно и не такое откопать.

— Понимаешь, — начала оправдываться я, — хотелось найти, чем бы украсить себя на праздник.

— Ты и так красавица, Ариэль, — мелодичный низкий голос Джаспера стал немного глуше. Я проследила за направлением его взгляда и уткнулась себе в грудь.

— Вот и я о том же. Джаспер, нужна твоя помощь. Вот тут необходимо сделать маленькие сквозные дырочки, — протянула я тритону чашу с жемчугом.

Джаспер замотал головой, словно отгоняя наваждение, и перевёл взгляд с моего бюста на чашу. Он забрал жемчуг и молча выскользнул за дверь.

— Где-то тут была расчёска, — бурчала я себе под нос, перебирая навалом накиданные вещи.

— Ага! Вот она! — расчёска была победоносно выужена из завалов хламья.

Я собрала волосы, приподнимая их над ушками вверх. Откопав там же где и расчёску ещё и золотые гребешки, мне захотелось заколоть ими водопад чудесных локонов, открывая тем самым для обзора длинную шею и плечи.

— Тебе очень идёт, — раздался голос за спиной.

Я резко развернулась и столкнулась нос к носу с Джаспером. Он подплыл так близко, что разворачиваясь, я коснулась его обнаженной грудью. Соски мгновенно напряглись от касания с гладкой мужской кожей. Я заметила, как замер Джаспер и мгновенно покраснела, словно маков цвет.

— Что же с нами происходит, Ариэль? — хрипло прошептал мужчина, приподнимая мое лицо за подбородок и вглядываясь в глаза.

— Э-э-э, — только и смогла выдавить я.

Джаспер первым взял себя в руки и отпрянул чуть в сторону. Он протянул импровизированную вазу с аккуратно продырявленным жемчугом. Чтобы не застыть столбом я ухватилась за предложенный предмет и развила бурную деятельность. Нужно хоть чуть-чуть отвлечься, а то я сейчас наброшусь на Джаспера и сама зацелую его до потери сознания.

"Так, Света, соберись! Ты что хотела делать с жемчугом? Нанизывать? Вот и нанизывай!" — пихнула себя мысленно, а то уже от одного вида Джаспера голова шла кругом и мозги набекрень съезжали.

Под округлившиеся от удивления глаза тритона, я безжалостно срезала прядь своих волос и стала нанизывать на каждую волосинку жемчуг. А что? Разве я виновата, что нитки долго не живут под водой? И постепенно так увлеклась этим занятием! Даже Джаспер заинтересовался, заглядывая через плечо на моё народное творчество.

С детства любила всякое бисероплетение и макраме. Помню, как мама отдала меня в кружок детского рукоделия, и я ринулась осваивать разнообразного вида плетения. Когда впервые принесла домой связанную поверх бутылки собачку, похожую на пуделя, и торжественно подарила семье, мама даже прослезилась. Окрылённая таким успехом, я ринулась вязать подобных собачек со страшной силой, посвящая этому занятию всю себя. Вторую такую зверушку мы подарили бабушке, третью тёте, четвертую соседке... А потом, после того, как подарки пошли по третьему кругу, народ вокруг стал как-то напрягаться. Мама выставляла собачек в ряд на подоконниках и не знала, как мне сказать, что пора закругляться. А я с детской непосредственностью продолжала заваливать квартиру и родственников творчеством. Пока однажды случайно не увидела свои подарки на мусорнике. О! Моему горю не было придела! Ведь я подумала, что кто-то выбросил собачек по ошибке и теперь ищет их, сбившись с ног! Мама пообещала, что обязательно выяснит, у кого пропали собачки, и предложила заняться новым делом. А именно собрать гербарий.

Я, как натура увлекающаяся, сразу окунулась с головой в новое хобби. Лето напролёт я собирала и сушила между страниц толстых книг гербарий местной флоры, облазила с упорством муравья все газоны и ближайшие парки на предмет новых и неизвестных мне листиков и травинок. Мама тихо радовалась новому увлечению дочурки и постепенно ряды собачек с подоконника начали редеть и пропадать в неизвестном направлении. Но я не замечала этого, потому как наступала пора, когда гербарий достаточно высох, и его можно было оформлять. Ещё две недели ушли на то, чтобы приклеить и подписать собранное богатство. Каждая травинка гордо лежала на отдельном альбомном листе с красивой надписью. Гербарий получился толстый и внушительный.

И вот наступило 1-е сентября! Я пошла в школу и захватила с собой великолепный гербарий, собираясь осчастливить подарком классного руководителя. В ожидании триумфа я вручила учительнице свой гербарий. Она как-то криво улыбнулась и положила его к десятку таких же. Оказалось, что не одна я такая умная, а половина одноклассников страдали тем же всё лето. Но не это повергло меня в депрессию, а то, что я опять обнаружила свое творение на мусорнике, вместе с кучей других. Вот так и рушатся детские мечты и устремления, с треском и на помойке. И вот сейчас, по прошествии стольких лет, у меня остается только один вопрос:

— ЧТО Я ДЕЛАЛА НА МУСОРНИКАХ?

Но даже вышеописанное не сломило мой творческий дух, пошатнуло, но не сломало. После макраме и гербария я увлекалась оригами, собиранием деревцев счастья из бисера, цветами из накрахмаленного шёлка и даже вышивкой крестиком! Зато теперь, наконец, что-то из этого пригодилось.

Мои тонкие пальчики проворно нанизывали жемчужинки на прочный русалочий волос, нить за нитью, а потом переплетали между собой. После нескольких примерок, под неусыпным вниманием Джаспера к данному захватывающему процессу, я закончила мастерить небольшой переливающийся жемчужный лиф, или топ. Даже не знаю, как это чудо назвать. Только выглядело оно классно, как сказала бы Наташка — "по-богатому". Каплевидный жемчуг я пустила по низу, очень миленько выделив животик. Декольте тоже не обидела и сделала вырез "по самое не могу", едва прикрыв тёмно-розовые соски.

Порывшись в сокровищах, я накопала симпатичных украшений, но когда покрутилась с ними перед зеркалом, решила, что это уже перебор. Золото-бриллианты конечно хорошо, но не когда ты вся сверкаешь жемчугом. Я девушка простая, но не до такой степени, чтоб нарядиться во всё блестяшки сразу, и гореть как новогодняя ёлка в Кремле. А вот Наташка, та точно бы напялила всё и сразу.

Итак, свершилось чудо, я собралась! Не прошло и трёх часов! Это время милый тритончик был моим дополнительным хвостиком и неотлучно телепался за спиной, наблюдая за моими чудачествами. Я титаническими усилиями оторвала глаза от зеркала и повернулась к Джасперу.

— Как тебе мой наряд? — начала издалека.

— Необычно, но тебе очень идет, — приблизившись вплотную, проговорил Джаспер.

— А причёска? — не унималась хитрая русалка.

— Если хочешь, чтобы я тебя похвалил, так и скажи, — фыркнул тритон, осматривая меня голодными глазами.

— А декольте как получилось? — невинно хлопая ресничками, уточнила я.

Кончиками пальцев провела по самому краешку лифа, акцентируя внимание на впадинке между грудей. Джаспер проследил за этими движениями и, шумно сглотнув, протянул ладонь.

— Хотелось бы лично проверить, хорошо ли это чудо из жемчуга держится на тебе, — прошептал тритон. Он нежно погладил пальцами мою грудь, повторяя контур.

— Ну и как? Достаточно хорошо? — улыбаясь и млея от его ласки, спросила я.

Спина внезапно коснулась стены, и как я тут оказалась? Вот только-только была посреди комнаты. Джаспер как-то незаметно прижал меня к стенке и окружил с двух сторон руками.

— Думаю, что в самый раз для этого.

— Для чего? — уточнила я и затаила дыхание.

Джаспер аккуратно запустил ладонь под жемчужный лиф и легко вытащил оттуда грудь. Она просто сама юркнула ему в ладонь. Руки, такие деликатные, тёплые, чуть дрожащие, гладили меня. От подобных прикосновений буквально током ударило. Тритон нежно обвёл пальцами вздымающуюся окружность, а потом сжал напрягшийся сосочек, мгновенно ставший твёрдым, как жемчужинка. Я приспустила весь лиф и полностью обнажила набухшие от желания груди.

Отдаться чудесным рукам и томиться от каждого движения по чувствительной тонкой коже, да... Я подняла руки вверх и выгнулась навстречу Джасперу. Глаза зажмурились от удовольствия, когда почувствовала, что меня приподнимают повыше. Новые ласки кружили голову. Джаспер втянул бусинку соска в рот и начал посасывать, не прекращая ласкать руками. Возбуждение волнами стекалось к закрытому чешуйками паху, туда, где горел огонь желания. Тритон лизал соски по очереди, сжав груди вместе. Я таяла, как снег на ярком солнце, расплывалась в его ладонях, выгибалась навстречу.

Это сладко, так томительно сладко, когда напряжение заставляет мелко вздрагивать тело и кожа становится оголённым нервом под разрядом возбуждения.

Это нежно, так щемяще нежно, когда сильные ладони держат тебя, как самую хрупкую и дорогую сердцу драгоценность и ласки льются, словно пьянящий нектар, стекаясь в пульсирующий центр.

Это приятно, так захватывающе приятно ощущать себя желанной и отчаянно желать в ответ, доверять себя синим-синим глазам, в которых сейчас бушует океан возбуждения.

Джаспер выжигал поцелуями дорожку вверх от груди к шее и выше, ещё выше. Я запустила руки ему в волосы и потянулась губами к губам, требуя поцелуй и для них. Горячий упругий язык ворвался внутрь и в голове окончательно всё пошло кругом. Как долго длился поцелуй, я не берусь сказать, но нас вернул в реальность деликатный, на сей раз, стук в дверь.

Стук-то был, может, и деликатный, а вот Солья, которая вломилась через пол секунды после него, совсем нет.

— И снова здрасте! — радостно сообщила она.

— Давно не виделись, — буркнул Джаспер, пытаясь натянуть на меня жемчужный лиф и дать себе время успокоить колотящееся сердце. Я ему активно помогала, засовывая свой бюст внутрь.

— Ариэль, сестрёнка, только молниями не швыряйся. Я хотела забрать тебя на торжественный приём, между прочим, в твою честь. Если ты ещё помнишь о нём, после, несомненно, интереснейшего общения с нашим милым Джаспером, — Солья не могла отказать себе в удовольствии и не подковырнуть тритона.

— Было интереснейшим, пока ты не появилась на горизонте, — ответил ей Джас.

— Фу, как грубо.

— Впрочем, Солья права, тебе пора к гостям, — в последний раз проведя по мне руками и трагически вздохнув, сказал Джаспер. — Подарки, поздравления, представления актёров и танцы — ты всё это заслужила, принцесса. Так что пришла пора наслаждаться праздником.

— Ты будешь со мной рядом? — прошептала я, борясь с головокружением от нашего "интереснейшего общения".

— Нет, рыбка моя. Но я буду любоваться на тебя со стороны. Смотреть, как ты будешь радоваться и смеяться.

— Ну почему не рядом?

— Потому что он не самый знатный тритон, хоть и твой лучший друг. Привилегия поздравлять дочь Повелителя и танцевать с ней рядом, расписана среди самых первых тритонов царства. Сегодня ты стала взрослой, стала невестой.

— Тогда в бездну такой приём! — начала заводиться я. — Без Джаспера не пойду.

Джас и Солья переглянулись.

— Я останусь неподалёку, буду думать только о тебе. Ариэль, ты должна пойти, понимаешь? Твой отец расстроится, сестры начнут разыскивать. Не надо, рыбка моя, не стоит портить себе праздник, тем более, что я никуда не денусь. Ты сможешь найти меня взглядом в любой момент.

Джаспер говорил мягко, но настойчиво. Они вдвоём с сестрой взяли меня за руки и потянули прочь из комнаты. Некоторое время я сопротивлялась, а потом успокоилась. Чего так упираться? Ну, посижу там, послушаю, получу подарки и поздравления. В принципе ничего страшного не произойдёт, ведь Джаспер будет где-то неподалёку, а значит, жизнь не так уж плоха. Приём, так приём! Придя в согласие сама с собой, я уже лично стремилась к новым впечатлениям. Что готовит мне сегодняшний вечер? Я решительно настроилась получать удовольствие от праздника, потому что знала, когда он закончится, Джаспер будет вновь со мной. И я пошлю к чёрту любого, кто посмеет опять нас потревожить!

Глава 17

Мы плыли втроём по широким коридорам дворца, и мне представилась возможность рассмотреть это чудо подводной архитектуры изнутри. Джаспер и Солья сжимали мои ладони, я же старалась незаметно подобрать отвисшую челюсть от красот увиденного убранства внутренних коридоров и гостиных. Они оказались абсолютно пусты и тонули в полумраке, но даже при таком освещении я еле сдерживала восторженныё охи-ахи.

Наша тройка приближалась к ярко освещённому проёму в конце коридора и по мере приближения я чувствовала, что сердце уходит в пятки. Мама дорогая, это что же, надо будет туда попасть? Все уставятся на меня, будут разговаривать, смотреть, а я? Что делать мне? Паника нарастала, нет, не верно! ПАНИКА НАРАСТАЛА! Мы замерли у самого входа в большой парадный зал, заполненный придворными, ярким светом и музыкой. Буд-то почувствовав неладное, Джаспер и Солья одновременно посмотрели на меня и сильнее сжали ладони.

— Давай, сестрёнка! Сегодня твой день, покажи этому двору, как выглядят настоящие принцессы. Ни на кого не смотри, гордо двигайся только вперед. Ты наследная принцесса подводного царства, обожаемая дочь подводного Владыки и моя любимая сестра. Ариэль, ты недосягаемо благородней и знатнее всех в этом зале, не дрейфь, и выше нос! Сейчас ты впервые попадёшь в сердце дворца. Теперь тебе там безопасно, — подбадривала Солья, чувствуя мой мандраж. Она смотрела с нежностью и пониманием. Смысл последних фраз казался странным. Почему безопасным торжественная зала стала только сейчас? Какая опасность была раньше?

— Сегодня всё для тебя, понимаешь? Эти гости, музыка, поздравления — только для моей красавицы Ариэль. Смелей, весь мир у тебя в руках, принцесса! — громко сказал Джаспер, подталкивая меня под попу в сторону праздника.

Это какое-то волшебство, не иначе. Паника таяла на глазах. Не знаю, что повлияло на моё состояние. Может зеленые, любящие глаза старшей сестрёнки, которая была искренней и доброжелательной или убедительные слова Джаспера, внушающие уверенность, а может какое-то чудо, только я расправила плечи и задышала спокойней.

— Отпусти нас, Ариэль.

— Смелее, принцесса! Сегодня вся радость мира для тебя одной!

Я колебалась лишь мгновение, а потом разжала ладони и отпустила руки Джаса и Сольи. Ну вот, ничего страшного не случилось и я не почувствовала, что осталась одна. Сестрёнка и лучший друг смотрели с нежностью и гордостью, приободряя и вселяя в сердце уверенность. В самом деле, а почему бы не повеселиться на собственном празднике? Почему не получить удовольствие? Ты взрослая тётка, получившая невероятный шанс изменить свою жизнь, так давай, меняй, а не разводи нюни! Мне нечего стесняться или стыдиться. Да, я буду в центре внимания, но разве не об этом мечтала? Неужели струшу сейчас, когда сбываются мечты, и буду прятаться по углам, когда могу блистать и вызывать восхищение. А потом меня накрыла какая-то бесшабашность что ли.

— Спасибо, — уверенно сказала я и благодарно посмотрела на Солью и Джаспера.

Они махнули в сторону шумящего сборища придворных, намекая, что уже пора закругляться трястись и настраиваться. Подтянув повыше грудь в жемчужном лифе, и задрав нос до потолка, я двинулась навстречу празднику.

— Я приближаюсь, готовьте флажки и шарики, господа подданные!

При моём появлении в центральных дверях, смолкла не только музыка, но и разговоры. Бегло окинув взглядом окружающую обстановку, доброжелательные лица собравшихся русалок и тритонов, я расслабилась окончательно и двинулась к центру зала. Краем глаза уловила движение прямо подо мной и едва не опозорилась, самым банальным образом чуть не потеряв отвисшую челюсть и выпученные от восхищения глаза. Пол зала для торжественных приемов настолько необычен, что приходилось останавливать и одёргивать себя, чтобы не начать лазить по нему и ощупывать, как слепая. Боже! Как такое вообще возможно?

То, что предположительно было полом торжественной залы подводного дворца, таковым назвать не поворачивался язык. Снизу раскинулось пронзительно синее небо! Нас разделял призрачный, в своей абсолютной прозрачности, барьер из тончайшего хрусталя. А за ним величественно и грациозно плыли пушистые облака. Ветер неуловимо менял их формы, словно воздушный зодчий возводил замки, создавал невиданных животных и райские цветы. Сквозь белую нежность облаков пробивались лучи полуденного солнца, и хрустальная преграда пола не мешала их полёту. Через огромное окно, которым стал пол дворца, они проливались потоками дневного света в самое сердце подводного царства. Облака меняли очертания и солнечные лучи двигались вместе с ними, играли на роскошных деталях обстановки торжественной залы, отражались в чешуйках подводного народа. Солнце не пугало наваждением, оно больше не имело власти надо мной, а поэтому теперь безопасно. Абсолютно сумасшедшее для морского дна ощущение — солнечные лучи трогали мою кожу и дарили тепло! Где верх, а где низ? Словно и нет бессчётных тонн воды вокруг.

Голова сильно закружилась и на какое-то время я потеряла ощущения себя в пространстве, утратила ориентацию и связь с реальность. Человеческое сознание, заключённое в тело русалки, не сразу смогло приять увиденную картину, а осознавало её ещё дольше. То, что я видела глазами Ариэль, буквально взорвалось в голове, испытывая человеческий мозг на прочность. Как удачно, что я двигалась в толще воды, а не шла ногами. Иначе просто упала бы на колени. Инерция несла меня в потоках мерцающего света, давая возможность взять себя в руки и вспомнить, где нахожусь и кто я такая. Хотя сейчас мне уже затруднительно ответить на последний вопрос. Уже не человек, еще не русалка...

И все же я смогла двинуться дальше, пообещав себе вернуться сюда в одиночестве или с Джаспером, насладиться этим чудом в более спокойной обстановке. Зал опустеет, и больше некому будет глазеть на принцессу в восторженном шоке.

Я сама не заметила, как вплотную придвинулась к возвышению, расположенному в самом центре зала. На нём расположился внушительный трон подводного Владыки и пять кресел поменьше, стоящих полукругом вокруг самого большого. Свободными оказались только два кресла, у самого подножия трона Владыки. Я, глупая, решила, что меня уже невозможно теперь ни чем шокировать! Как же я ошибалась! Испытания на прочность только начинались, потому что я коснулась взглядом того, кому невозможно дать имя.

На золотом троне, возвышаясь над всеми, восседал хозяин подводного царства. Могучий мужчина, самый крупный из присутствующих тритонов. Его мощные плечи и руки покрыты рубцами от старых ран, но никто не посмел бы назвать его обезображенным калекой. Сила, исходившая от Повелителя, подавляла любые подобные мысли, пригибала к полу, властвовала над телами и душами. Владыка, несомненно, самый сильный и опасный в этом зале, где собрались его подданные из знатнейших семейств царства. Именно ему должен принадлежать титул "Король-солнце". Быть может, такой образ возникал из-за водопада золотистых волос, ниспадавших на широкие плечи. На гордо поднятой голове сверкали острые, даже хищные зубцы высокой короны. Или всё дело во внутренней силе, словно ореолом окружающей фигуру Владыки? В левой руке он держал полупрозрачный трезубец, в который, казалось, поймана тьма из самой глубокой бездны океана.

Мы встретились глазами, и мир вокруг потух, растворился в бесконечной глубине пронзительного взгляда, древнего, как основы мирозданья. Кто же он!? Кто? Ариэль звала его отцом, но существо, смотрящее на меня из глубины величественного трона, несоизмеримо большее, чем может показаться на первый взгляд. Невозможно отвести глаза, тяжело дышать, немыслимо сопротивляться непреклонной воле, что беспрепятственно открывает мой разум. Человеческая душа замерла, открытая и беззащитная, ожидая участи. Он всё обо мне знает! Владыка ведает о каждом миге прошлой и новой жизни простой девчонки, занявшей место его дочери. Что же теперь со мной будет? Какое наказание ждёт нахалку, посмевшую завладеть телом Ариэль? В его власти развеять меня по волнам и стереть, как будто и не было никогда. Впервые я сталкиваюсь со столь могущественной и необъяснимой сущностью лицом к лицу. Но даже это теперь под сомнением. Мой облик кардинально изменился, а Владыка...

Владыка продолжал смотреть на меня. Сколько на самом деле длится это мгновение, отделившее нас от остальных? Он не предпринимал никаких агрессивных действий, более того, позволил увидеть...Позволили увидеть то, что не дано узреть ни одному человеку, ни одному смертному существу. Я не посмела даже моргнуть, перестала слышать стук собственного дыхания и биение загнанного сердца. Передо мной приоткрылась призрачная вуаль обыденности и человеческого мировоззрения, и привычное восприятие реальности рассыпалось мельчайшими лоскутами. Словно отражения в зеркалах, во все стороны тянулись бесконечные миры. Они связанны тончайшей паутиной в единое целое. А Владыка существует в каждом из них. В ушах зазвенели тысячи тысяч голосов, вторящих друг другу: высокие и низкие, детские, женские, мужские, жуткие и хриплые, нежные и резкие. Все они обращались к одному существу, и каждый называл его разными именами. Лик Владыки расплывался, он мог выглядеть как угодно.

Дарованное мне откровение, похожее на наваждение схлынуло. Образ могучего тритона лишь одна из бесконечных масок сущности, которую люди называют богом океана. Я же назову его иначе. Владыка хочет именно этого и мне всё равно, почему он поступает так. Здесь и сейчас на меня смотрел отец, которого я потеряла много лет назад. Нет, это, конечно же, не внешнее сходство, не одинаковые черты лица, ничего подобного. Нет, нет! Единственное, что объединяло моего человеческого отца и Повелителя, это бесконечная и безоговорочная любовь родителя к своему ребёнку, воплощённая в нежном взгляде на меня. Так смотрят только на дорогое родительскому сердцу дитя. Это чувство не спутать ни с чем и никогда, сколько бы лет не прошло, в каком бы мире не находиться.

Владыка, несомненно, любящий отец. Он смотрел на меня по-особенному. Вот именно эта нежность и любовь всколыхнули спрятанную на самом дне души боль потери, а потом робкую надежду испытать родительское тепло вновь. Как же я скучала по этому чувству! Паулина с Наташей, быть может, сами того не подозревая, подарили возможность почувствовать любовь потерянного отца снова. В памяти всплыл тот страшный день, когда папы не стало, и я все эти годы мучилась от того, что так и не успела сказать ему самого главного. Он ушёл от нас в мир иной, а я не смогла объяснить ему, как он дорог мне, как много значила его поддержка и внимание. И только потом стало понятно, что пустоту после его ухода невозможно заполнить ничем.

Не помня себя от нахлынувших эмоций, я кинулась на шею Повелителю и была крепко обнята отцовскими ласковыми руками. Воинственный трезубец отброшен в сторону. Сейчас нет на свете ничего важней, чем эти объятья. Даже зная обо мне всё, Владыка почему-то принял меня и даровал самую бесценную награду — родительскую любовь. Пусть время остановится! Я боюсь утратить это зыбкое и нереальное ощущение нечаянного счастья.

— Папа, папочка! — шептала я, зажмурив глаза.

— Ну, что ты доченька, — услышала низкий добрый голос.

— Я так люблю тебя, папа. Так люблю, — повторяла маленькая потерянная девочка вновь и вновь, целуя отцовскую щёку.

— Я тоже тебя люблю, девочка моя, — отвечал отец, укачивая, как маленькую в надёжных руках.

Исчезали прожитые годы, я вновь была папиной доченькой, которая могла укрыться от всего на свете, уткнувшись в отцовскую щёку. Вокруг нас обозначился плотный кокон из пузырьков, отсекая от посторонних взглядов, от всего мира. Эти мгновения, эти чувства принадлежали только нам — отцу и дочери, больше никому. Объятия могут быть самыми разными, но руки отца невозможно забыть, ничего в мире нет уютней и надёжней.

Слёзы брызнули из глаз, капая на папины плечи. И медленно стекая по огрубевшей коже, они стирали следы былых битв, смывали старые рубцы от затянувшихся ран. Своими животворящими слезами русалочки, слезами любящей дочери я дарила отцу молодость и была счастлива от этой возможности. Ведь родители дают нам несоизмеримо больше, в каком бы мире мы не жили.

— Папулечка, я скучала за тобой, очень скучала, — проговорила я, немного успокоившись, устраиваясь поудобнее на отцовском широком хвосте.

— Отчего же не пришла раньше? — спросил Повелитель, нежно заглядывая в глаза и вытирая последние слезинки кончиками пальцев. Я прижала его ладони к лицу, а потом поцеловала их. Мне хотелось одновременно плакать и смеяться!

— Потому что глупая, все откладывала на потом, — прошептала я.

— Я всегда ждал и буду ждать тебя, как бы далеко ты не находилась,— лишь на миг за отцовскими глазами промелькнула божественная сущность. Он знает о своих детях всё и даёт понять, что теперь я одна из них. Сердечко русалочки с человеческой душой пропустило пару ударов. Нечаянно и негаданно я нашла, казалось, утраченное навсегда.

— Не нужно плакать, доченька. Ведь у тебя сегодня День рождения, а подарки пока получаешь не ты, а я.

— Какие подарки?

Отец шевельнул рукой и пузырьки, прятавшие нас от посторонних, стали рассеиваться. Вздохи удивления пронеслись нарядно убранному залу.

— Чего это они? — подозрительно проговорила я и посмотрела на папу повнимательней. Ведь именно на него гости уставились во все глаза.

— Доченька, ты сделала мне бесценный подарок, вернув молодость. Я словно сбросил сотни лет. Твои слёзы смыли груз забот и тревог с моего духа и тела. Русалочки плачут очень редко, их слёзы — это бесценный дар исцеления, который проявляется в исключительных случаях. Ты моё любимое чудо, Ариэль и я благодарю Творца, за то, что ты есть у меня, доченька.

— Это самое меньшее, что я хотела бы подарить тебе, папуль.

Я хотела ещё ляпнуть, что рыдаю достаточно регулярно, особенно в последнее время. Но прикусила язык. Не хватало только, что бы за мной бегали толпы страждущих и желающих посмотреть на этот душещипательный процесс. Папуле помогла и то хорошо. А вообще на душе сейчас так легко! Не было опустошения или апатии, именно лёгкость и облегчение. К нам приблизилась Солья и, подмигнув мне, уселась в одно из свободных кресел у согнутого хвоста отца. Пустым осталось только одно сидение — моё. Я улыбнулась отцу и выскользнула у него из рук, торжественно усаживаясь на своё место.

— Музыка! — громко сказал Повелитель.

Он снова превратился в могучего и невозмутимого Владыку, умело распоряжающегося всем вокруг. Зал моментально наполнился приятными звуками незнакомых мелодий, придворные вернулись к своим любимым занятиям, а именно сплетням и разговорам.

— Ну, ты даешь, сестричка! — нагнувшись ко мне, весело сказала Солья.

— Сама не ожидала, это как-то само получилось, — немного смутившись, ответила я.

— Развлекайся, сейчас начнётся самое интересное. Подарки, поздравления, а потом танцы. Твой бальный лист расписан по минутам, — ухмыляясь, сообщила Солья и протянула свиток, в котором написан длинный перечень имён.

— Это что, мои кавалеры? — округлив глаза, спросила я. — Мне не перетанцевать с ними и за неделю!

— Расслабься! Здесь командуешь ты. Надоест или не понравится партнёр, пошлёшь его на фиг, — уже не стесняясь, хохотала сестра. — Привилегия принцессы! Правда, удобно?

— Ага, удобно. А где Джаспер?

— Да куда он денется? Тут где-то твой тритончик. Такая шевелюра, как у него здесь большая редкость, так что должен быть легко заметным.

Я рассеяно переводила взгляд от одного скопления народа к другому, но Джаспера так и не видела. Действительно, у гостей волосы в основном тёмных оттенков коричневого и серого. Редко встречались рыжие или блондины. А вот таких серебристых локонов, как у Джаспера ни у кого не было. Милый мой, где же ты?

Началась церемония вручения подарков. Ко мне приближались по несколько русалок и тритонов, членов одной из семейств местной знати и вручали подарки. Дарители произносили свои имена и многочисленные пожелания добра и удачи. В принципе эта часть не была такой уж захватывающей, как ожидалось. Не могу сказать, что жутко обрадовалась новому барахлу, но всё-таки приятно. Вот честно, приятно просто от процесса получения подарков.

Какой-то здоровенный тритон, явно из местной знати гордо представился, как Огус и припал к моей ручке, нашептывая комплименты. Очень захотелось незаметно помыть руки с мылом, терпеть не могу, когда меня слюнявят. Хоть и вода вокруг, всё равно противно. Огус щёлкнул пальцами и победоносно указал на мой новый подарок. Я даже вытянулась лицом, потому что было на что посмотреть.

Моим новым имуществом стала настоящая ездовая акула. Она напоминала шестисотый "Мерседес", такая же огромная, как сарай и чёрная. Её кожа лоснилась и переливалась тёмным глянцем. В каждый зуб акулы был вживлён небольшой голубой алмаз, и радостный оскал моего ездового питомца получался незабываемо впечатляющим. От носа до вершины спинного плавника в кожу вставлены золотые колечки, торчащие блестящим гребнем. В общем тюнингованная рыбина мне досталась, это да. Я вот интересуюсь, если лошадей держат в конюшнях, свиней в свинарниках, курей в курятниках, то ездовых акул, где нужно держать? В акулятниках или акульниках? Фу, ну что за бред я несу? Нервы — ни к чёрту совсем! Слишком много на меня маленькую свалилось, как бы умишком не тронуться!

Огус, видя, что его подарок замечен и предположительно оценён, как самый крутой, расплылся в довольной улыбке. Он надел на моё запястье браслетик со свисточком, которым нужно подзывать Жору. Кто такой, этот Жора? Так это я своего нового питомца таким именем назвала. Вот глянула на акулу, которая оказалась мальчиком, так и сообщила ему, что он теперь Жора. Солья покрутила у виска и бессовестно заржала, чуть не вывалившись с трона. Так я и стала счастливой обладательницей первого в своих обоих жизнях персонального транспорта.

Кучка с дарами росла и росла, а я украдкой пыталась урвать минутку и продолжить осматривать зал в поисках Джаспера. От праздника меня заслонила поздравительная делегация из трёх взрослых русалок. Они торжественно вручили плетёную из ярко-зелёных водорослей корзинку с крышкой. Я приняла дар, поблагодарила, но дамочки явно чего-то ждали от меня и не расходились.

— Открой коробку, — тихо подсказала Солья.

Я подняла крышку и заглянула внутрь. Как только содержимое наполнилось светом оттуда донеслись писклявые звуки. Это же местная музыкальная шкатулка! А пищали там внутри хитрые такие креветки, экстравагантно жёлтого окраса. Они издавали писк разной тональности и предположительно должны были услаждать мой слух. Бедные козявочки! Здесь не едят креветок, тут над ними издеваются!

— Спасибо, — смогла выдавить из себя я, собираясь как можно быстрей отойти куда-нибудь в сторонку и выпустить креветочек на волю.

— Ариэль, прими и мой подарок тоже, — бойко растолкав делегацию русалок, сообщил паренёк, совсем ещё молоденький тритончик. Он протянул на ладони крупную раковину.

— Я бы на твоём месте ничего у него не брала. Наш племяш, очень на гадости горазд, — наклонившись ко мне, проговорила Солья и хитро глянула мальчугана.

Тот замер, как ни в чём ни бывало — лицо тяпкой, сама невинность. Я с большой опаской, но взяла раковину в руки и покрутила, рассматривая так и эдак.

— Это будильник, — просветил племянник, видимо сын одной из старших сестёр.

— Да? — с сомнением спросила я.

— Когда подходит нужное время, ракушка раскрывается и начинает жутко и невозможно сильно вонять. Все вокруг тут же просыпаются и расплываются подальше! Хочешь, сейчас мы её откроем и испытаем? — радостно предложил мальчишка.

— Э-э-э, думаю лучше не надо, — выдавила я, собираясь выкинуть эту гадость.

— Ладно, Ариэль, расслабься, я пошутил. Это ракушка с очень редкой голубой жемчужиной внутри. Моллюск показал мне своё сокровище, и я решил подарить его тебе сегодня.

— Точно? — ожидая подвоха, уточнила я.

— Клянусь, — смутился племяш.

— К тому же Солья выпорет меня, если я испорчу праздник! — сообщил мальчишка, показывая сестре язык.

— Иди ко мне, чудо, — попросила я. — Спасибо, племянник.

Я обняла и чмокнула его в покрасневшую щёку, и парнишка удалился довольный и героически улыбающийся. Фу-х, кажется, поток подарков на этом иссяк! За этот вечер я стала ещё более состоятельной барышней. Правда, с большинством подарков абсолютно непонятно что делать. Но для моих завалов по углам комнаты, новое имущество будет кстати. Потом придумаю, что с ними делать и куда приспособить. Кому я действительно радовалась, как маленькая — это конечно Жорке! Я уже в него влюбилась!

Потом начались танцы. Сначала я струхнула, что не умею этого делать, тем более в теле русалки. Но всё оказалось довольно просто. Требовалось только довериться партнёру, который сам двигал тебя и кружил в особенном ритме, обнимая за талию. Запутаться или наступить кому-то на ногу, сейчас можно было не бояться совершенно. Ног то, собственно, не было совсем, а с хвостиком управляться куда проще.

Танцевать я любила с детства, и мы с подружками не раз отрывались на дискотеках до такого состояния, что потом мышцы на ногах дергались даже во сне. А тут танец и вовсе не приносил усталости, кружись себе в ритмах приятных мелодий и наслаждайся. Я без устали кружилась в объятьях кавалеров под чудесную музыку. Переливающиеся плавнички на моем хвостике развивались, словно прозрачные юбочки бального платья. Я купалась во всеобщем внимании и потоке комплиментов. Боже, всю жизнь об этом мечтала! Единственным неприятным нюансом были слишком сильные объятия некоторых партнеров. Я видела, что некоторые тритоны считали себя неотразимыми, ага неотразимыми ни в одной луже! Такие самоуверенные типы бесили сверх меры. Но попадались и очень приятные собеседники, милые и воспитанные партнёры, с которыми чудесно порхать над отражённым небосводом с облаками. Только всё равно мои глаза заняты поисками другого тритона, моего Джаспера.

В один прекрасный момент музыка стихла, и меня вернули отцу. Повелитель поднялся с высокого трона и взял меня за руку. Вместе мы двинулись в свободную часть зала. Папа преобразился, и я чувствовала гордость за него. Могучий, сильный, надёжный, мой любимый отец, бог и Повелитель — как приятно смотреть на него. Чувство щемящей любви и благоговения переполняло душу. Рука об руку мы достигли свободного места, подданные окружили нас кольцом. Похоже, что сейчас должно что-то произойти очень важное. Я даже как-то напряглась, мало ли что будет.

Повелитель поднял свободную руку и в его ладони появился переливающийся тонкий венец из белых цветов.

— Ариэль, доченька, прими из моих рук венец совершеннолетия и войди во взрослую жизнь, наполненная силой стихии воды. Моё благословение и любовь с тобой, — произнёс отец и возложил мне на голову белоснежный венок.

Он поцеловал меня в лоб и оставил одну в центре широкого круга гостей. Стояла абсолютная тишина. Гости замерли, боялись пошевелиться, и внимательно рассматривали, как будто увидели впервые. А я не могла понять, что такого удивительного происходит, почему все себя так ведут и самое главное, что делать мне? Стало так тихо, что я слышала стук своего сердца. Тук-тук-тук...а потом к этому звуку прибавился далёкий шум. Я слышала его совсем недавно. Это пел океан, пел именно для меня. Сначала музыка слышалась едва-едва, где-то на грани восприятия. Мурашки поползли по спине, руки онемели, в глазах плескались белые круги. Мысли сбились в хаос, и только знакомые звуки казались реальными. Они откликались в сердце, подбирали общий ритм и волновали душу. Постепенно звуки нарастали, превращаясь в лавину, нахлынувшую, затопившую всю меня, без остатка. Послышались тысячи тысяч мелодий, которые вплетались в сердечный ритм, звучали в унисон. Я вслушивалась, затаив дыхание, а океан окутывал безумно прекрасной песней. Моя собственная мелодия не растворялась в ней, нет. Сейчас она вела основную линию, расставляла акценты, достигала самых отдаленных уголков великого духа.

Потеряв нить реальности, я переплеталась с огромным живым организмом, древним, как сама жизнь, таинственным и до конца никем не познанным. Я становилась единым целым с бескрайним океаном: слышала каждый его голос, рождение и затухание неисчислимого количества жизней, извержение далеких вулканов в глубоких недрах, шум прибоя, плеск резвящихся рыбешек...Всем этим буйством становилась я, дочь всех морей. Древняя душа океана входила в меня, навсегда оставляя сокровенную частичку внутри. Она оставила себе огромную долю моей человечности и неуловимо изменила. И нет больше отдельно тела русалки Ариэль и души человека Светы Лапиной. С этого момента я нечто иное, существо, которому ещё предстоит узнать и понять себя.

— Я А-р-и-э-ль! — пропела русалка подводному миру о своей новой сути, и на сей раз океан ликовал со мной бурно, яростно, неистово.

Мне подвластно создать любой шторм одной мыслью, затопить приливной волной обширные земли, или неотвратимо обрушиться на скалы, сметая берег на пути. Всё это и даже больше, теперь доступно мне. Но я обуздала в себе бурю, смогла укротить ярость и стать ласковым прибоем, бежать веселыми волнами с барашками белой пены, играть с дельфинами в догонялки.

— Я Ариэль, — тихо произнесла вслух взрослая дочь Владыки и открыла глаза.

Отец улыбался мне, сестры махали руками. Я действительно стала взрослой, по-настоящему взрослой. Это ощущали все вокруг и прежде всего я сама. Дух океана теперь жил во мне, я стала настоящей русалкой, хранительницей жизни океана.

— Песню! Принцесса, подари нам свою песню! — раздавалось со всех сторон.

В кругу остались только тритоны, а русалки сбились в стайки далеко позади. Мужчины вокруг смотрели на меня по-новому, я ощущала их неподдельный, пристальный интерес к себе, как к взрослой женщине. Уже не дитя, не ребенок, перед ними медленно кружилась только-только вошедшая во взрослую жизнь девушка. Восхищение, желание, влечение витали везде, заставляя блестеть глаза и быстрей бежать горячую кровь.

— Песню? — пролепетала я.

— Ариэль, подари нам свою первую песню, — просили тритоны вокруг.

— Просто пой, доченька. Слова придут сами, если они будут нужны, — кивнул головой отец.

Я растерялась и замолчала, умолкли и все крики вокруг. О чём я думала сейчас? Верней о ком? О том, кого искала глазами весь вечер, но так и не находила. О том, в чьи глаза я бы хотела окунуться и потеряться в их невероятной синеве. Мои руки хотели ощутить гладкость кожи и твердость мускулов, а губы вновь познать сладость поцелуев Джаспера. Закрыв глаза и представив в душе образ милого, я запела, наполняя голосом каждое сердце вокруг.

Любимый, где искать тебя?

Я в полутьме шепчу, мечтая,

И вот, на миг закрыв глаза,

Я улетаю, засыпая,

В объятьях призрачного сна,

К тебе на миг приближусь я,

И захочу тебя коснуться,

В надежде скоро не проснуться,

Желаньям сбыться не дано,

Они лишь душу теребят,

Со мною наваждение одно,

Любимый, где ты? Жду тебя...

Мелодия лилась легко, преображая мир вокруг. Мой неожиданно сильный и красивый голос отражался от стен, возносясь куда-то, словно молитва. Я ощущала сейчас каждое сердце в этом зале, но слышала только одно, единственное, самое дорогое. Потянуться к нему, позвать, тронуть нежно и трепетно. Тысячи невидимых нитей свяжут нас навсегда, если ты ответишь. Разве ты не чувствуешь, милый, я жду только тебя! Будь со мной! Дочь океана сделала выбор, откликнешься ли на призыв, посмеешь ли? Когда я открыла глаза, передо мной замер Джаспер.

Глава 18

— Ты позвала, и я отвечу на зов, дочь морей, — произнёс Джаспер, глядя только на меня.

Мой тритон сейчас серьёзен, словно обречённый на смерть. Я ещё не видела его настолько решительным и собранным. Он произносил слова древнего обряда, сейчас я уже знала это. Память предков морского народа пробуждалась во мне, многое делая понятным. Своей песней я воззвала к его мужской сути, и он не мог не ответить мне, потому что сам жаждал этого, пусть тайно, безнадежно... Нас свёл дух океана, перед которым невозможно солгать или слукавить. Он читает в наших душах самое потаённое, спрятанное даже от самих себя. Океан услышал мою песню и явил того самого мужчину, который был в моих мыслях, родственную душу... любимого.

Если я сейчас отвечу: "Называю тебя своим" перед всем обществом и в присутствии отца, то мы будем считаться мужем и женой. Хочу ли я этого? Люблю ли я Джаспера всей душой? Согласна ли принадлежать ему? Вопросы, на которые, я уже знала ответ. Да! Сто раз, да!

Любимый...Такое важное слово в жизни любой женщины.

Любимый... Сердце заходится от нежности и притяжения.

Любимый... Я повторяю снова и снова, боюсь спугнуть ласковый огонь, расцветающий во мне, словно волшебный цветок. Грёзы, оживающие наяву, грёзы о нём.

Как стремительно ворвалось в мою скучную жизнь это чувство — любовь. Джаспер, спасший меня от солнечного наваждения, заполнивший собой весь мир, сам стал моим солнышком. Вот сейчас он грустно смотрит на меня и пытается запомнить каждую чёрточку, будто прощается. А я открываю рот, чтобы произнести древние слова и связать нас навсегда. Пусть будет так, я хочу этого всем сердцем. Ну, пожалуйста, счастье, стой!

— Остановитесь! — прокатился грозный голос отца по залу, как цунами.

Вот и осыпается моё счастье о гнев родителя и тревожно сжимается сердце в предчувствии беды. Отец, не надо! Зачем ты это делаешь, ведь знаешь, что мы с Джаспером связанны навсегда. Не нужно меня останавливать, Повелитель! Но он решительно расталкивал оторопевших тритонов и пробирался к нам. Следом за ним еле успевала Солья, тревожно глядя на нас с Джаспером. Слова, которые я хотела только что сказать, стали комом в горле, и я смогла лишь прохрипеть что-то невнятное.

— Как ты посмел! — ревел Повелитель разъярённым зверем, обращаясь к Джасперу.

— Отец, пожалуйста, дай им объясниться, — попыталась унять бушующего Владыку сестра.

Её огненные волосы разметались кровавым ореолом, но лицо...прекрасное лицо Сольи преисполнено сострадания. Воительница пыталась докричаться сквозь гнев Повелителя. Но чтобы остудить этот гнев, нужно нечто гораздо большее. И Солья не в силах ничего изменить, не она и никто, кроме...

— Солья, это тебя не касается! Не вмешивайся! — кричал в ответ отец, неотвратимо приближаясь, словно рок.

Его глаза потемнели от бури, шумящей внутри его яростного духа. Каждый в этом зале вздрогнул и внутренне сжался. Повелитель подавлял волю всех вокруг, горел невыносимо ярким солнцем, сейчас смертоносным и суровым. Ещё мгновение и в гневе погибнут несколько судеб.

— Я доверял тебе Джаспер, а ты воспользовался невинностью Ариэль и соблазнил её! Уничтожу тебя прямо сейчас, не останется даже следа или воспоминания о вероломном предателе! — гнев отца достиг апогея.

Пространство наполнилось напряжением и искрящейся воинственной энергией. С его рук стекали мощные заряды молний, закручивающиеся в сферы и ожидающие только импульса Повелителя. Это не моё лёгкое баловство, а смертоносное оружие и что самое главное Джаспер ничего не собирался делать. Мой Джаспер! Он застыл с широко распахнутыми глазами, наполненными неизбывной тоской. Любимый, что же ты делаешь?

— Прости Повелитель, но я люблю твою дочь, — со спокойствием обречённого на смерть и смирившегося с этим, проговорил Джаспер.

А я вспомнила его слова, когда капризничала и вынуждала поцеловать себя. Джаспер уже тогда знал, на что идёт и чем ему это может грозить. Он был уверен, что будет казнён, и всё равно поцеловал меня. Ох, любимый, почему же ты ничего не сказал мне тогда.

— Прости и ты, рыбка моя, но я не сожалею ни об одном мгновении, проведённом с тобой, — грустно прошептал тритон. Он готовился к смерти и прощался навсегда.

— Джас, не прощайся со мной, делай что-нибудь! — потребовала я, пытаясь перекричать проклятия отца.

— Я не буду сражаться с Повелителем, а главное с твоим отцом, Ариэль. И бежать тоже не собираюсь. Мне нечего стыдиться, милая, — тихо отвечал Джаспер, и я понимала, что он искренен и бесконечно благороден духом.

— Ариэль, если ты не сделаешь что-нибудь именно сейчас, потом будет поздно, — проговорила Солья.

Только то, что мы стояли слишком близко к Джасперу, вынуждало отца медлить и не обрушить на него шаровые молнии. Чёрт, чёрт! Что делать? Два самых дорогих мне мужчины сейчас замерли напротив друг друга. И один собирался убить другого, так и не встретив сопротивления. Чёрт, такие благородные, но такие глупые! А я? Что могу сейчас сделать я? Сразиться с отцом? Это смешно, я не смогу и в страшном сне представить сражение с папой. Но и Джаспера я не могу потерять. От этой мысли закружилась голова. Потерять Джаса? Навсегда?

Я переводила взгляд с одного упрямца на другого и отчаянно пыталась придумать хоть что-нибудь. А потом сделала так, как поступала много-много лет назад, когда была маленькой девочкой. А именно: кинулась к папульке на шею и сделала самую жалобную мордашку, виновато заглядывая в отцовские глаза. Чтобы не поранить меня, отцу пришлось погасить молнии. Схватив его за ладони, я прижала их к своим щекам. Нужно переключить его гнев на себя, заставить услышать не рокот гнева, а меня.

— Папулечка, папуль, — тараторила русалочка, — это я! Только я во всём виновата. Слышишь? Я безответственно вынудила Джаспера дать мне клятву, о том, что он выполнит любое моё желание, и потребовала поцелуй. Он спас меня от солнечного наваждения, а я так жестоко отплатила ему за это. Сама добивалась его, сама желала, сама влюбилась. Если наказывать, то только меня.

— Не о таком будущем я мечтал для тебя, Ариэль. Ты принцесса, дочь древнейшего рода, самые знатные тритоны будут драться, чтобы снискать твоего внимания! — высокопарно проговорил отец, уже чуть спокойней.

Но в его глазах я видела нечто другое и пыталась разгадать истинный смысл поступка великого духа...Что же хочет Повелитель на самом деле? Чего ждёт от меня не яростный и великий бог, а любящий отец? В смертоносном гневе бог легко смог бы убить, не посмотрев на наше присутствие, но не родитель, нет! А значит, есть надежда!

— Отец, ты же самый сильный и могучий, самый мудрый! Пожалуйста, послушай меня. У тебя пять дочерей и трое из них уже оправдали отцовские надежды. Солья заменила тебе сына, а я...Позволь самой выбрать судьбу. Позволь быть счастливой, позволь любить того, кого выбрала душа. Я очень люблю тебя, но и Джаспера я люблю тоже. Не заставляй разрываться моё сердечко, ведь я только-только начала жить и чувствовать, как взрослая.

Повелитель тяжело вздохнул и погладил меня по волосам. С самого детства я бессовестно пользовалась мягким отношением ко мне отца. Детям свойственно манипулировать взрослыми, причём делают они это чаше всего несознательно, но очень успешно. Ребенок безошибочно находит слабое место у родителей и играет на этой струне на бис снова и снова. Сейчас я самым наглым образом пользовалась лестью и любовью папы. Мало того, я собиралась применить запрещённый, грязный приём. Стало мучительно стыдно, но я переживу это, лишь бы подействовало.

— Пап, отпусти Джаса. Я обещаю пока не произносить клятвы, но от Джаспера ни откажусь, ни за что. Позволь нам быть вместе. Это станет самым лучшим подарком на День рождения. Подари мне счастье, пожалуйста, — я преданно заглядывала в отцовские глаза.

Напомнить Повелителю об ответном подарке было нечестно с моей стороны. Но я видела только этот выход из сложившейся ситуации. Отец молчал и смотрел по очереди на меня и Джаспера.

— Неужели ты откажешь, неужели заставишь умереть от тоски и горя, — жалобно проговорила я. Бог мой, прости меня папуль, сволочь бессовестную, за грубый шантаж. Прости и пойми!

— Все вон, — тихо сказал Владыка, но его услышал каждый в огромной торжественной зале.

Народ ринулся в рассыпную, мгновенно расплываясь, кто куда, только бы подальше отсюда. Прошло несколько секунд, а в зале остались только четверо. Солья тревожно вглядывалась в выражение лица отца, как собственно и я с Джаспером. Все ожидали вердикта Повелителя. Какие мысли сейчас владели бесконечным разумом подводного бога? Мы затаили дыхание и боялись даже пошевелиться от напряжения.

— А вы чего застыли? Прочь с глаз моих! — сурово сказал отец.

Но каждый из нас понимал, что буря миновала и нужно линять подальше, пока не поздно, пока Повелитель не передумал. Я свистнула Жоре и сразу же почувствовала, как его тюнингованная морда толкнулась мне в руку. Мы с Джасом ухватились за широкие кольца на спинном плавнике моего "Мерседеса" и рванули прочь из дворца. Я оглянулась лишь на мгновение, но мне никогда не забыть того, что увидела.

Солья опустилась к подножию трона, на котором замер отец. Она склонила голову на его могучий хвост и взяла за руку. Красновато-рыжие волосы Сольи покрывалом укрыли колени Повелителя. Волны тяжёлых переливающихся локонов завораживающе мерцали, словно раскалённая лава вулкана стекала из жерла. Солья останется с отцом навсегда, до скончания мира. Именно она будет его утешением и опорой, продолжением его силы и власти. Даже богу нужно это. Но для меня Повелитель, прежде всего, заботливый отец, который отпускал своё непоседливое чадо, дарил новую жизнь. Во скольких бы мирах не жил его бессмертный дух, сколь могущественен и непостижим не был, для меня он останется именно воплощением родительской ласки и нежности. Сейчас папа задумчиво смотрел нам вслед. Он всё знал, любил и отпускал, просто отпускал.

— Прости папа, — прошептала я. Не думала, что на таком расстоянии он услышит, но отец махнул рукой, и сердце сжалось в непонятной тоске.

— Возвращайся, доченька. Чтобы не случилась, здесь твой дом, и я всегда буду ждать тебя, девочка моя, — донёсся тихий папин голос. Я улыбнулась и облегчённо вздохнула.

— Вернусь пап, я обязательно вернусь...

Жорик нёс нас к поверхности, развив умопомрачительную скорость. Количество адреналина в крови зашкаливало. Я до сих пор не могла прийти в себя от пережитого за сегодняшний долгий день, который отнюдь не окончен. Любящие глаза отца, праздник совершеннолетия, душа океана, входящая в меня, песня-зов русалки, рождённая тоской, Джаспер, обречённый и решительный... Яркие и противоречивые картинки мелькали в голове сумасшедшим калейдоскопом. Пережитого за пару дней хватило бы на всю жизнь медсестры Светки Лапиной, но я чувствовала, что это лишь начало. Каждая минута переживалась за десять, час за сутки. Время играло со мной непонятную игру, выворачивало наизнанку. Водоворот событий уносил дальше и дальше от Светы прежней, от моей старой жизни. Уже не человек, нет, не человек. Я необратимо менялась. Этот мир, как искусный скульптор обнажал во мне неведомые ранее грани. Облетали истлевшие слои, и на свет рожалась новая сущность.

В душе перемешались невероятные чувства, которые я испытывала сегодня. Это радость от обретения отца, восторг слияния с океаном, страх потерять Джаспера и конечно — любовь. Я отчаянно влюблена в своего милого тритончика, впервые в жизни так сильно влюблена. Мне и раньше казалось, что я испытывала подобные чувства, но всё познаётся в сравнении. Какой глупостью теперь оказались надуманные и фальшивые страдания за каким-то далёким артистом, вздохи и ахи над плакатами и постерами, слёзы над чужими любовными историями. Только сейчас я поняла, о чём говорят поэты, взахлёб воспевающие невероятное, сильное, всеобъемлющее чувство. Такое долгожданное, просимое у всех богов и у судьбы.

Разве могла подумать ещё неделю назад, лёжа на диване с мясным пирожком в руке и рыдая над очередным сериалом, что со мной произойдут такие ошеломительные события? Толстая старая дева тридцати двух лет, уставшая бороться со своим аппетитом, вечной нехваткой денег и полным отсутствием личной жизни — это я, прежняя я. Прошло всего несколько дней новой жизни и уже до смерти страшно, а вдруг всё закончится, вдруг моя сказка оборвётся! Не надо, пожалуйста, боже! Теперь точно знаю, что ты есть!

Я смотрела на Джаспера, и от накатывающих эмоций становилось почти больно, так сжималось сердце от счастья. Так страшно от одного только воспоминания, что я могла потерять своего мужчину навсегда. Но томление от предвкушения чего-то большего, сладкого, затмевало сейчас остальное. Прочь воспоминания и тревоги! Синий-синий океан глаз Джаспера обещает так много, и я брошусь туда, как в омут головой.

Жора мчался к поверхности, словно торпеда. Мы преодолели границы подводного царства, и теперь вокруг нас снова на многие мили лишь бесконечный океан. Голубая толща воды постепенно светлела, мы незаметно приближались поверхности, и Жорка разгонялся ещё сильней. Не сбавляя хода, он выпрыгнул на поверхность, высоко поднявшись над волнами, а вместе с ним и мы. Его азарт скорости передался и нам, горяча кровь, перехватывая дыхание. Это как маленький взрыв, поток незамутнённой эйфории! Брызги фонтаном летели во все стороны, а над ними воспарили мы, визжащие от восторга.

— И-я-х-о-у!!! — синхронно крикнули мы с Джаспером, вдыхая свежий морской воздух.

Наши мокрые тела на миг зависли над волнами, а потом плавно вошли в воду снова. На поверхности день клонился к закату, ясное безоблачное небо синело над головой. Жорка игрался с волнами, то выпрыгивая высоко-высоко, то погружаясь в глубину. Мы же опьянели от бурных восторгов и озорства. Игры наперегонки с волнами будоражили кровь. Резвиться, словно рыбки на мелководье, баловаться и нестись в белой пене и брызгах куда-то вперед — это сумасшествие, чистый адреналин! Откуда-то изнутри наружу рвался смелый крик, он слетал с влажных губ и устремлялся вперёд, обгоняя ветер. Так пели наши души в ярком восторге единения со стихиями Воды и Воздуха.

Тритон взял управление Жорой, и мы резко поменяли направление движения.

— Джаспер, куда мы направляемся? — спросила я, выглядывая из-за спинного плавника Жорки.

— Хочу сделать сюрприз, рыбка моя. Покажу тебе очень красивое место, которое нашёл совершенно случайно, — ответил Джас, довольно улыбаясь и загадочно сверкая глазами.

— Ты завлекал туда девушек? — смеялась я.

— Нет, милая. Мне нравилось там мечтать в одиночестве.

— Что же изменилось, Джаспер? — наивно допытывалась, затаив дыхание, ожидая ответа.

— Я хочу забыть своё одиночество и разделить мечты с тобой, Ариэль, — просто ответил тритон.

Как тепло на душе от этих искренних слов! Я почувствовала, что покраснели от удовольствия кончики моих заострённых ушек. Этот день должен закончиться чудесно!

Мы приближались к растянувшейся на многое мили цепи небольших каменистых островков. Они сплошь скалистые и голые, только на вершинах поросли маленькими деревцами. Великолепная картина предстала нашим взглядам. Её рисовали художники в тысячах вариантах, от подобной грандиозности захватывало дух у каждого. Огромный огненно-красный солнечный диск опускался прямо в синие воды океана. Дорожка из ярких бликов уводила за край. Совершенство красоты этого мира, чудо природы, заставляющее замирать наши сердца. Мы наблюдали величественный закат в обрамлении скалистых островов. Казалось, что я впитываю буйство и великолепие цвета всей кожей, дышу чистой красотой.

Подплыв вплотную к высоким скалам, Джаспер остановил Жорика.

— Нам сюда, Ариэль. Думаю Жору можно отпустить.

— Жорик, ты пока свободен, — сообщила я питомцу, — прогуляйся тут поблизости. А если заметишь кого-то постороннего, можешь особо не стесняться и просто его сожрать.

Джаспер рассмеялся над моей кровожадностью, а я подумала, что если нам и сейчас помешают, то я сама покусаю любопытных. Жора оказался умной скотинкой, и флегматично начал наворачивать круги вокруг островов. Я недавно говорила, что он похож на "Мерседес"? Так вот, забудьте! Жора намного лучше!

Во-первых, искать стоянку или гараж, а потом платить за неё не нужно абсолютно. Вон, как замечательно мой питомец пасётся самостоятельно, заодно охраняя нас от посторонних.

Во-вторых, переживания по поводу угона или кражи тоже отпадают. Жоркина обаятельная улыбка в сотню острейших зубов навсегда отобьёт желание к воровству, если конечно вор останется жив. Опять же, кормить специально не надо будет.

В-третьих, мыть, менять колеса, проходить техосмотр — это не про Жору. Забавно было бы представить гаишника, пытающегося тормознуть моего любимого питомца. Лишиться только жезла, а не ноги или руки, было бы для него отчаянным везеньем.

Так что Жора — это просто клад, как ни крути!

Джаспер взял меня за руку, чем оборвал глубокомысленные раздумья о преимуществе Жорика над "Мерседесом". Тритон увлекал нас в глубину. Я послушно погребла следом, рассматривая скалистый берег. Не представляю, куда тянет тритон и что тут может быть интересного. Серые унылые скалы, лишь красные отблески заката придавали этому острову красок и привлекательности. Оказалось, что я поторопилась с выводами. Джаспер уверенно нашёл вход в подводную пещеру, и мы юркнули туда, петляя по расщелинам и коридорам. Сначала оставалось довольно темно, хотя русалки отлично видят в темноте, а потом я стала замечать неяркий свет вдали. Стены подводного коридора раздвинулись, и мы выплыли на поверхность внутри скал острова.

Оказывается, в глубине скалы скрывался небольшой грот с пологими берегами и мелководьем. На дне, выступах стен и сводчатом потолке пещеры водились удивительные создания — малюсенькие рачки, которые словно светлячки светились в темноте голубоватым светом, создавая необычно красивое мерцание. С потолка свисали столоктиты причудливыми иглами и частички света играли искорками на их поверхности. Красотища необыкновенная! Мы вынырнули на поверхность и развалились на мелководье, беззаботно болтая хвостами.

— Романтично! — мечтательно проговорила я, увлечённо рассматривая пещеру.

— Наконец мы только вдвоём, — прошептал на ушко Джаспер, подбираясь вплотную.

— О чём же ты мечтал, лежа тут в одиночестве? — тоже шёпотом спросила я и заглянула в глаза тритона.

— Мечтал, что когда-нибудь придёт время, и я услышу зов любимой. Зов, который навсегда изменит мою жизнь, и на который я отвечу искренне, всем сердцем и душой.

Джаспер притянул меня к себе, и погладить лицо кончиками пальцев. Я засмотрелась на тритона, таким нежным был его взгляд и руки. Ох, эти руки, которые теперь переместились на мои плечи, а потом стали стягивать жемчужный лиф. Самые ласковые руки на свете! Я немного помогла Джасперу, и мы освободили грудь от украшения, отложив его в сторону. Моё обнажённое тело белело в голубоватой полутьме, а Джаспер гладил девичью кожу и любовался. Трепетные пальцы коснулись груди, обводя набухшие окружности, задевая напрягшиеся розовые соски. Я выгнулась навстречу в порыве и жадно ловила нежность восхитительной ласки.

— Поцелуй меня, Джаспер, — тихо попросила я.

Вместо ответа почувствовала, как мои губы раздвигает упругий мужской язык. Он глубоко проник внутрь рта, играя с моим языком. Джаспер обхватил пальцами мои соски и легко сжал их. Тонкие нити наслаждения потянулись к паху, разжигая там пульсар удовольствия. Я обвила Джаспера руками и стала водить руками по широкой спине, оглаживая стальные мускулы и впадинку позвоночника.

— Шёлк твоей кожи рождает во мне желание, а запах взывает к древнему зверю, что заперт внутри, Ариэль, — хрипло прошептал тритон, словно читал старинные стихи о любви.

— Позволишь ли ты...

— Тс-с-с, милый, не нужно спрашивать, — перебила я Джаспера, закрывая его губы ладонью. — Я хочу быть с тобой, хочу разделить любовь до конца.

Джаспер колебался лишь мгновение. Я видела, что неуёмная страсть бушует в нём и задыхалась от сладкой мысли, что я желанна. Ему больше не нужно сдерживаться, Джас отпустил сомнения. Он без устали гладил моё тело, легко касаясь кожи, опускаясь всё ниже. В голове шумело возбуждение, я стала податлива и мягка, расплываясь в сильных руках нежным облаком. Меня охватило томление и ожидание чего-то прекрасного, чувственного. Пальцы Джаспера добрались до моих бёдер, перебирая мягкие чешуйки. В паху они стали такими подвижными, что легко раздвигались, впуская осторожные пальцы Джаспера к женскому естеству. Я горела, как в огне, ощущая сладкое проникновение. Створки окончательно расслабились и обнажили розовую раковинку. Джаспер опустился вниз и тронул кончиком языка мою пульсирующую плоть. Его губы приникли к ней, а язык извивался внутри. Острое, как игла наслаждение прошило меня, заставив закричать и выгнуться дугой в сильных руках любимого. Мой голос, рождённый ярким оргазмом, отражался многократным эхом от стен пещеры.

Тритон отстранился, но лишь на миг. Вместо мягких губ и языка, я почувствовала в себе толстую головку его члена, упирающуюся в тонкую преграду. Мне захотелось закричать снова и засмеяться. Боже, опять эта девственность!

— Прости, рыбка моя, но придётся сделать тебе больно, — виновато проговорил Джаспер, заколебавшись.

— Сделай это, милый, сделай меня своей. Пожалуйста, сейчас, — шептала я, охватывая руками его бёдра и прижимая к себе.

Джаспер решился действовать, и его движения внутри возобновились, пока мимолетная боль не пронзила пах. Лишь на мгновение я почувствовала дискомфорт, а потом поток удовольствия затопил сознание, заставил двигаться в едином ритме с моим любимым. Наши тела идеально подходили друг другу, рождая гармонию чувственности. Может ли быть наслаждение сильней? Как описать восторг соития, когда сплетаются тела, души и голоса в едином взрыве оргазма. Две песчинки в ладонях хозяйки судьбы, мы спаивались в одно, проникали друг в друга тонкими нитями чувств. Госпожа, храни нас!

— Я люблю тебя, Ариэль, — сказал Джаспер и порывисто прижал меня, раскрасневшуюся и разомлевшую, в своих руках. Я уткнулась носом куда-то в его шею и прошептала в ответ:

— Я тоже тебя люблю, Джас. Очень люблю.

Он перевернулся на спину и положил меня себе на грудь, крепко обхватив за талию. Под моей щекой часто-часто стучало мощное сердце мужчины, и это оказался самый замечательный звук в мире.

"Мой мужчина", — в мыслях проговаривала я сладкие слова снова и снова.

Этот миг так лёгок и замечателен, что я зажмурила глаза. Ни одного мгновения я не жалела, что судьба свела с Джаспером, что полюбила его и разделила наслаждение. Я приподнялась на руках и взглянула на любимого. Не знаю, о чём думал сейчас Джас, я не собиралась задавать глупых вопросов, но его лицо светилось от удовольствия, на губах играла улыбка. Он отчаянно боролся со сном, не желая засыпать раньше меня. Его веки падали вниз, но каждый раз тритон титаническими усилиями открывал глаза снова. Я наблюдала за этим действом минуты две, а потом решила сжалиться над Джаспером, избавить от страданий. К тому же мне самой жутко хотелось спать. После сумасшедшего, насыщенного дня у меня просто закончились силы, и организм требовал отдыха.

— Может, поспим? — предложила я, пряча лицо на плече Джаспера.

Предложение воспринялось на "ура" и уже через минуту я почувствовала, как дыхание тритона стало глубоким и ровным. Мой любимый спал, утомлённый ласками и переживаниями. Последней мыслью, посетившей меня, перед тем, как погрузиться в сон, была: "Ни смотря ни на что, это самый счастливый день в моей жизни..."

Глава 19

— Света, Света! Света! — громче и громче кричали прямо у меня в голове. — Да ответь же ты! — требовала Паулина.

О, явилась, не запылилась! Я успела вообще забыть о ней, с головой погрузившись в новую насыщенную жизнь. С такими событиями совсем забылась.

— Привет Паулина, — вежливо поздоровалась я.

Надо быть благодарной и воспитанной девушкой. Ведь именно Наташиной тёте я обязана своим обретённым счастьем, которое всё ещё сладко спало, сжимая меня в объятьях.

— Ну, наконец! Ты такая же соня, как и Наташа, — пробурчала Паулина.

— Паулина, я хотела поблагодарить тебя и Наташу, за то, что так счастлива сейчас. Спасибо, что помогли мне изменить жизнь, за то, что я обрела настоящую любовь. Спасибо огромное, не знаю, что бы я без вас делала! Вы самые замечательные на свете! Боже, Паулина, я так признательна вам и никогда не забуду того, что вы для меня сделали! Спасибо! Спасибо! Спасибо... — рассыпалась в благодарностях я, захлёбываясь в словах.

Мне казалось, что слов маловато, чтобы выразить признательность, объяснить, сколько всего важного и замечательного произошло со мной. Эх, была бы сейчас на связи Наташка, я бы с ней побеседовала на очень интересные темы!

— Подожди Света, о чём ты говоришь сейчас? — ошарашено спросила Паулина.

— Не о чём, а о ком! Смотри!

Я открыла глаза и с любовью и умилением посмотрела на спящего Джаспера. Его серебристые волосы разметались во сне переливающимся веером, лицо оставалось расслабленным и умиротворённым. Ах, любимый, каким юным ты сейчас выглядишь! Морское божество, сделавшее меня любимой и желанной женщиной. Я знала, что Паулина видит его моими глазами, находясь где-то далеко, и старалась показать картинку как можно лучше.

— Кто это? — хрипло произнесла волшебница.

— Это мой любимый тритончик, мужчина с которым я обрела себя. Его зовут Джаспер, — гордо сказала я.

Сейчас Паулина поймет, с каким красавчиком свела меня в этом мире, поймёт и порадуется вместе со мной. А Наташка, так та вообще будет в восторге! Я прям, слышу её визги.

— Но, это не тот человек.

— Правильно, Джаспер совсем не человек...

— Погоди, Света, ты предназначена другому мужчине, понимаешь это?

— Но уже ничего не нужно делать, — рассмеялась я.

— Света, ты заблуждаешься, — настаивала волшебница.

— Паулина, я уже нашла того, кому предназначена.

— Я понимаю, ты хотела развеяться, развлечься перед знакомством с принцем. Очень хорошо, это полезно для здоровья, но теперь попрощайся с Джаспером и в путь, — в голосе Паулины появились подозрительные нотки.

— Минуточку! Теперь я не могу понять тебя. Развлечься? Полезно для здоровья? Ты в своём уме? Я люблю Джаспера, люблю всей душой, и была с ним отнюдь не ради развлеченья, — начала заводиться я.

Благодарность благодарностью, но и отзываться так о своём тритоне я не позволю. Называть Джаспера развлечением у меня язык не повернётся, и я оторву его каждому, кто так подумает!

— Вспомни, я показывала тебе принца, ещё там, в квартире Наташи. Помнишь? — напирала Паулина.

— Ну, помню и что из этого?

— Он же понравился тебе?

— А кому он может не понравиться? — бросила я.

— Вспомни, что я у тебя спросила и на что ты добровольно дала согласие, это очень важно. Каждое твоё слово стало частью нерушимого договора.

— Да какая теперь разница?

— Света, вспомни дословно! — злилась Паулина.

— Я согласилась пойти на всё, побежать на край света, что бы быть с принцем, которого ты показала в зеркале, — притихшим голосом сказала я мысленно. Медленно, очень медленно до меня начал доходить ужас ситуации.

— Вот именно, Света. Я приняла твоё желание, считай, что мы заключили сделку, условия которой подробно оговорили, и они не подлежат изменениям, — слова Паулины хлестали меня плетьми, они словно хоронили только-только обретённое счастье.

— Но я уже нашла того, с кем хочу быть, — проблеяла я.

— Мне очень жаль, что ты забыла условия сделки.

— Я отказываюсь от этой чёртовой сделки! Не нужен мне этот принц! — бросила я.

— Замолчи! Ни слова больше, иначе даже я не смогу вернуть тебя обратно! Ты думаешь, что это шутки или детское баловство? Так вот, это непростительная глупость, такое думать! Слишком много нитей пришлось потревожить в паутине миров и судеб. Твоё легкомыслие дорого обойдётся!

— Неужели ничего нельзя сделать? Давай изменим условия, а? Паулина? Ты ведь такая крутая волшебница...

— Оставь лесть, милая. Со мной этот номер не пройдёт. Да и не в моей это власти что-то изменить. Мы не у районного нотариуса, Света.

— Чёрт! А если я просто откажусь? Вот, откажусь и всё, знакомиться с этим принцем, — злилась я. Да пошло всё на фиг! Я остаюсь с Джаспером и точка! Мне этот принц, каким бы красавцем он ни был, уже совершенно не нужен.

— Тогда сделка не состоится, и ты тот час вернёшься в свою прежнюю жизнь и в своё прежнее тело, навсегда.

— В прежнюю жизнь? — тупо переспросила я.

Мамочка, ужас какой! Ведь я тогда точно никогда не увижу Джаспера, да и в прежнее тело и жизнь я не хотела возвращаться категорически. Господи, ну что за невезенье, что за облом бесконечный. Только-только жизнь стала налаживаться. Да как же так? Так бесконечно больней и трагичней: сначала ждать всю жизнь любовь, получить её и тут же с мясом вырвать из сердца. За что же так со мной?

— Это несправедливо! Вот так делать! — возмущалась я. Только волшебница на мои вопли отвечала монотонно и непреклонно.

— Прощайся Света, тебя ждёт другое будущее, а былое останется сладким сном, не более, — грустно сказала Паулина.

Жестокие слова капали кислотой, разъедали остатки самообладания, выжигали надежду. Простые слова, но как больно от их смысла, как страшно поверить и следовать им! Не может быть! Этого не может быть! Руки холодеют, и липкая испарина покрывает кожу. Как жить дальше, и хочу ли я этого?

— Да пропади оно всё пропадом! Что в этом мире, что в другом меня ждёт только одиночество и слёзы. Как будто боги сговорились сделать мне побольней, одной рукой давая, а другой тут же отбирая! Я вас ненавижу! Ненавижу! — сжав ладони до хруста, кричала я. Слёзы потоком текли из глаз, капая на грудь спящего Джаспера. Они тут же впитывались в его кожу, чуть светясь в полутьме. Живительная драгоценная влага, великий дар русалки, но как горек их путь по моим щекам.

— Если тебе плевать на себя, то подумай о Джаспере, — жестко ответила Паулина, обрывая мои стенания. Кажется, она тоже рассердилась. Но мне безразлично. Я упивалась отчаянием и ожесточением на весь мир.

— Ненавижу!

— Тебе пора. Либо прощайся с Джаспером, либо прощайся с этим миром Света. Возврата не будет.

— Нет, я не буду ничего делать! Катитесь в бездну! Не хочу! — у меня голова шла кругом, я почти перестала себя контролировать.

— Тогда смотри, что произойдёт с твоим любимым Джаспером в ту же минуту, когда ты решишь разорвать наш договор. Смотри Света! — голос Паулины был грозен и проникновенен. Я мотнула головой и перед глазами появилась жуткая картина, изменившая всё с этого мгновения.

Перед внутренним взором возник Джаспер, который лежал бездыханный в воде. Прибой раскачивал безвольно раскинувшееся тело. Он таял, растворялся в морской пене, тёмно-розовой от крови. Кровь, сколько крови! Вокруг тритона растекалось красное пятно, его подхватывали волны и уносили прочь, а кровь всё прибывала. Лицо Джаспера искажено невыносимыми предсмертными страданиями. Любимый умирал, уходил за тёмную грань, туда, откуда не возвращаются уже никогда. Время остановилось, в этом кошмаре я замерла один на один с необратимой смертью. От ужаса внутренности превратились в сгусток дрожащей плоти. Сознание сковал шок. Я хотела отвернуться, порывалась убежать от страшной картины. Но единственное, что могла сейчас — это смотреть в бледное лицо любимого мужчины. Синие-синие глаза навсегда закрылись для этого мира и для меня.

И я закричала истошно и страшно, отпрянув от проснувшегося Джаспера. Неизбывная тоска и боль звенели в жутком вое, в который превратился оглушающий крик несчастной русалочки по имени Светка. Эхо многократно отражалось от стен, заставляя дрожать стены пещеры. Столоктиты на сводах нашего убежища начали трескаться и с шумом падать вниз, грозя пронзить острыми пиками. Джаспер сориентировался мгновенно, он подхватил меня на руки и ринулся прочь, унося мечущееся тело любимой под воду. За нашими спинами рушились своды пещеры, погребая под собой место, где мы были так счастливы ещё несколько часов назад.

Мы петляли по коридорам подводной части грота, меня трусило крупной дрожью в руках тритона. Я вообще перестала соображать, что происходит, и где я нахожусь от пережитого ужаса. Перед глазами стояла картина окровавленного мёртвого Джаспера, растворяющегося в волнах прибоя. Но с каждой секундой в душу вливалась обречённая решимость. Впервые в жизни моё решение столь выстрадано. Я должна сделать, казалось, немыслимое ещё несколько минут назад. И меня уже не остановить.

Как выбрались на поверхность, абсолютно не помню. Но здесь мы столкнулись с сильнейшим штормом, обрушившимся на цепь островов. В его шуме угадывались знакомые нотки, отголоски моей песни, что звучала в момент единения с океаном. Ураганный холодный ветер набирал обороты и хлестал со страшной силой, разгоняя шторм ещё больше. Казалось, стихия сходит с ума, заходясь в горьком порыве. Океан горевал вместе с Ариэль. Во мне жила частичка его древнего духа и сейчас он страдал со своей дочерью, бушевал отчаянием. Гигантские волны вздымались ввысь, заслоняя собой само небо, накрывая жалкий берег. Среди всего этого шторма плакала молодая русалочка, и вместе с ней стонал мир вокруг, не в силах помочь. Она оплакивала свою любовь, потому что уже знала, что должна вырвать её из сердца, именно должна.

Теперь я сделаю всё, абсолютно всё, лишь бы Джаспер остался жив. Если нужно быть с другим мужчиной, заставить его поверить в искренность своих чувств, стать его женой, что ж теперь я сделаю и это. У меня появился великолепный стимул — страх. Обманывать, притворяться, смириться... Цена моей беспечности слишком высока. Жизнь Джаспера! Для меня нет ничего важнее, за неё я заплачу любую цену. А сейчас я просто плачу и вою от отчаяния, которое тупой болью вкручивается в душу. Мимолётное счастье миновало, оставив в прошлом лёгкость, беззаботность и веселье. Пришло время стиснуть зубы и повзрослеть. Сказки больше нет.

Я ослепла, оглохла и полностью погрузилась в бушующие чувства. Далёкий, настойчиво зовущий голос терялся в безумстве бури. Это Джаспер пытался добраться до меня, пытался звать и помочь усмирить бурю. Но хотела ли я успокаиваться? Чего же я сейчас желала? Безусловно, мне нужна безопасность Джаспера, но пока я выполняю условия сделки с Паулиной, и пока тритон находится в океане, с ним ничего не случится. А ещё я хотела упиваться мощью бури, обрушиваться на берег неотвратимым цунами, петь шторму на гребне волны. Тоска сменялась яростью, и я жаждала её выплеснуть, поддаться соблазну разрушения. Шок смыл тормоза и ничто более не удерживало от требовательного зова стихии.

Меня обхватили сильные руки. Джаспер всё-таки подобрался достаточно близко, преодолев гигантский водоворот. Водяной вихрь неотвратимо закручивался вокруг моей маленькой сгорбленной фигурки. Взволнованный тритон заглядывал в залитые слезами глаза и тормошил, добивался, чтобы я очнулась.

Милый, ты думаешь, что я сплю? Хотела бы я, чтобы это было лишь кошмарным сном. Если бы можно просто проснуться и с облегчением вздохнуть, откинуть и забыть этот сон. Как хочется снова быть прижатой к широкой мускулистой груди, ответить на поцелуи и ласки. Любимый, что же теперь будет с нами!? Ты скорей всего отвернёшься от меня, когда узнаешь о том, что я собираюсь сделать. И даже не поймёшь: всё, что я буду делать — это только ради тебя, моя любовь.

Ты что-то кричишь, но я не слышу, потому что боюсь сойти с ума. Звук твоего голоса, он разрывает на части моё и без того окровавленное сердечко, потому что я не смогу слышать его вновь, боюсь не выдержать, поддаться. Как объяснить тебе, как найти слова...

— Ариэль! Что с тобой, рыбка моя?! — громкий, тревожный голос всё же доносится до моего сознания.

Долгое и угрюмое молчание испугали Джаспера ещё больше. Губы не смеют разомкнуться, язык не поворачивается ответить и произнести жестокие слова.

— Ариэль! Что происходит!?

— Я заключила сделку, Джаспер. Давно, ещё в прошлой жизни, до того, как ты спас меня, — мёртвым голосом проговорила я.

— О чём ты говоришь? Какая сделка, с кем?

— С волшебницей или ведьмой, я теперь уже и не знаю. И мне только-только напомнили, что я обязана выполнить условия договора.

— Ариэль! Что ещё за глупость ты сделала? Колдуньям доверять нельзя, это все знают! На что согласилась моя наивная любимая? Какими должны быть условия, если сейчас ты в таком состоянии? — добивался ответа Джаспер.

В отличие от меня он сразу поверил в серьёзность ситуации. Чёрт, как осмелиться сказать ему то, что должна. Где найти силы вонзить нож в его сердце?

— Я должна буду выбраться на сушу, должна выйти замуж за другого мужчину. Понимаешь? Сама отдала себя другому. Но я не знала тогда, соглашалась на это, что встречу тебя, Джаспер. Я не подозревала, что безумно влюблюсь в тебя, и ты ответишь. Я в отчаянии любимый, но, к сожалению, вынуждена начать соблюдать все условия прямо сейчас. Этого требует договор, — монотонно произнесла я. Своими словами я практически раскрывала себя, признавалась, что из другого мира, но мне сейчас плевать на это.

— Давай убежим, скроемся там, где нас никто не найдет. А хочешь, вернёмся к твоему отцу. Он могучий Повелитель и никто не сможет забрать тебя у него силой.

— Если я не выполню условия, то просто исчезну навсегда, как будто меня и не было никогда, Джаспер. Понимаешь, навсегда. И ни один повелитель не сможет защитить меня от волшебства этого мира. Сделку не отменить и не изменить условий. Я уже просила.

— Как зовут колдунью? — сжав кулаки, спросил Джаспер, а у меня ёкнуло сердце.

— Зачем тебе?

— Я найду её и убью. Ты навсегда будешь свободной, — решительно ответил тритон.

— Нет, в этом случае я точно исчезну, только её сила удерживает мою душу в этом мире.

— Проклятье! Малышка, как могло такое случиться? Ну, неужели ничего нельзя сделать!? — Джаспер метался раненым зверем.

— Можно. Ты отпустишь меня. Я сама буду расплачиваться за свои ошибки, а ты просто будешь жить дальше и забудешь глупую русалочку, — говорила я, но сама не верила в слова.

— Не надо так, Ариэль. Ты же и сама прекрасно знаешь, что уже поздно. Я не смогу жить без тебя, рыбка. Должен быть выход, и я его найду, — Джаспер решительно сжал кулаки.

— Выхода нет, пойми!

— Я не собираюсь сдаваться.

— Любимый, мне нужно покинуть тебя прямо сейчас, — медленно проговорила я, слёзы вновь брызнули из глаз, делая образ Джаспера размытым и неясным.

— Я не хочу тебя отпускать, не могу, — поймав меня за руки и притянув к себе, прошептал тритон.

Где найти слова прощания, как суметь разорвать объятия, разомкнуть руки... Джаспер прижался к моим губам в отчаянном порывистом поцелуе, горьким от боли и безнадёжности. Прощальный поцелуй среди бури, не о таком мы мечтали, не об этом...

— Позволь хоть иногда видеться, Ариэль. Пока я не найду способа освободить тебя, милая, — умолял Джаспер.

Я понимала, что если соглашусь на его просьбу, то буду страдать в стократ больше, что каждый раз это будет, как болезненная агония. Пусть так, пусть хотя бы так...Я заплачу и эту цену, но возможность хоть иногда видеть Джаспера стоила того.

— Если ты этого хочешь, не смотря ни на что...

— Хочу, Ариэль, — упрямо ответил тритон.

— Тогда я позову тебя, любимый. Океан донесёт мой зов, где бы ты ни был.

— Я буду ждать, рыбка моя. Я буду ждать тебя всегда. Только позови. Пожалуйста. Обещаешь?

— Обещаю.

Мы смотрели друг на друга больными глазами, пытаясь запечатлеть любимый образ в душах навсегда. Я смогла первой разомкнуть объятия и, воспарив на гребень гигантской волны, отдалиться от того, к кому стремилось моё разбитое сердечко. Оглянувшись лишь раз, я увидела, как Джаспер смотрит мне вслед. Только страшная картина, показанная Паулиной, заставила отвернуться и отдаться буре, уносившей меня. Прочь, прочь, прочь...Краем глаза я заметила присутствие Жоры, он неуклонно следовал за мной, рассекая волны.

— Жорка, плыви сюда, чудо моё! Про тебя уговора не было, — позвала сквозь бурю преданного питомца.

Жорка ловко догнал хозяйку, и я уткнулась в его гладкий чёрный бок. Плакать теперь можно не таясь, не сдерживаясь. И я предалась этому неблагодарному занятию, обхватив руками Жоркину морду. А он уносил меня, развивая сумасшедшую скорость, как будто пытался оставить горе позади, обогнать мои печали и боль. Мы мчались, опережая потоки ветра, навстречу неизвестности. Слёзы иссякли, оставив тупое ожесточение и гнев. Оказавшись на самой вершине жуткого штормового вала, который поднимался, казалось, до самого неба, я почувствовала присутствие волшебницы.

— Паулина, я сделала, как ты просила! — зло кричала в пустоту мрачного неба, русалка с перекошенным в гневе лицом.

— Света, поверь, я не хотела, что бы было так, — ответила волшебница.

— Уже не важно, кто чего хотел. Я выполню что нужно, только пусть Джаспер будет жив.

— Пока ты соблюдаешь договор, с тритоном ничего не произойдёт, — пообещала Паулина. Я могла вздохнуть чуть спокойней. По крайней мере, с Джасом всё будет в порядке.

— Что мне делать теперь?

— Двигайся на север, а там я скажу что дальше, — ответила Паулина и замолчала.

— На север так на север, мне теперь без разницы, — подумала я и прижалась к тёплому Жоркиному боку, направляя его.

Глава 20

Среди огромных волн лавировал большой парусный корабль. Гордые стяги с оскаленной волчьей пастью и королевским венцом нещадно рвал штормовой ветер. Это с бурей сражался королевский флагман, красивый и гордый. Издалека виднелись высокие борта, изящное строение корпуса и морда морского дракона на носу парусника. Его паруса спрятаны. Океан нещадно трепал судно, подбрасывал на самый гребень очередной волны или окатывал палубу вспененной водой. Его бросало из стороны в сторону, захлёстывало и опасно накреняло. Гигантские массы воды, словно специально, намеревались раздавить смельчаков. Могучая стихия играла в любимую игру, в которой редко проигрывала. На кону стояли десятки человеческих жизней, и их доля почти предрешена. Почти... Как ни старалась буря, но этот кораблик всё равно оставался на плаву, управляемый опытным капитаном.

Я, с каким-то тупым упоением, смотрела на эту борьбу. Но сейчас впервые оказалась не на стороне людей. Кто выйдет победителем из ожесточённой схватки за жизнь корабля и экипажа: капитан или океан? Судно обречено, я чувствовала. Но упрямо наблюдала за отчаянными манёврами, притормозив Жорку и забравшись на его широкую спину. Меня охватило оцепенение, мысли вращались вокруг ожидаемой смерти, словно водоворот, и затягивали куда-то вниз. Человеческие эмоции становились тише и глуше, душу не трогали чужие страдания и страх. Наоборот, они пробуждали холодный интерес и странную жажду погасить огонь жизни в мечущихся душах.

Главная мачта с остатками парусов с хрустом обломилась, я услышала это даже сквозь бурю. Отныне судьба корабля незавидна. Судно сделалось неуправляемым, бешеные волны неумолимо несли его на острые, как лезвия скалы. Спасения нет! Гонимый злым роком, парусник не переживёт встречи со скалами. Гибель неминуема, а я лишь наблюдала за развитием событий с отстранённым интересом. Тёмная бездна получит свою жертву, сейчас я хотела этого вместе с духом океана. Я жаждала чьей-то смерти, и сейчас рядом нет никого, кто бы остановил меня. Кровожадная, коварная, опасная? Да, и такой я могу быть, дочь синих бездонных глубин.

Но капитан не собирался сдаваться, он боролся до последнего, даже если экипаж опустил руки и лишь молился о чуде спасения. Мне стало немного интересно, захотелось увидеть лицо того, кто так бесстрашен, кто пытается, ищет выход до последнего вздоха. Каким должен быть этот человек? Забрать его жизнь будет изысканным удовольствием, я бы оставила его тело себе. Когда он очень скоро станет безликим скелетом, смельчак превратится в моего нового пупсика. Он великолепно украсит мои покои в подводном дворце вместе с двумя другими кавалерами. Я засмеялась от удовольствия. Да, насладиться его гибелью неожиданно приятно, это было бы очень красиво!

Подплыв совсем близко к корме парусника, я с интересом наблюдала за творившейся паникой на потрёпанной палубе. Великолепная картина предсмертного отчаяния. Люди бегали, как безумные или тупо сидели, вцепившись в снасти и уйдя в молитвы. Все вы скоро будете моими, это мне вы молитесь, мне — духу океана, надеетесь на мою милость и снисхождение. Только сегодня я играю в другую игру, в которую выигрываю всегда, а призом будут ваши жизни. Огоньки человеческих душ растворятся в моей тёмной бездне. Мои, мои, мои! Маленькие люди, мечущиеся души, гулко бьющиеся сердца. И только одинокая мощная фигура ещё упрямо стояла, вцепившись в штурвал. Капитан не покидал пост и остался единственным, кто не утратил присутствия духа. Самая сладкая жертва, почти невыносимо желанная...

Мне захотелось приблизиться ещё ближе, разглядеть черты лица этого удивительного и отважного человека. Я воспарила на гребне ближайшей волны, с рёвом несущейся в сторону корабля и оказалась на одном уровне с фигурой капитана. Лишь на миг наши глаза встретились, только на мгновение. Глаза в глаза! Он смотрел на свою смерть, а я на своё воплощённое когда-то желание. Ирония судьбы? Нет, слишком намеренной и невероятной была наша встреча. И я засмеялась, как безумная и откинула голову назад. А мужчина закрыл лицо ладонями и бросил штурвал. Каким чудовищем ему предстала дочь океана? Что он увидел в её хищном взгляде и в перекошенном жаждой лике, уже не важно! Теперь и он полностью мой!

— Паулина! А вот и твой рояль в кустах! — хохотала я, но моя душа наполнялась яростью. Я узнала капитана, узнала и прокляла тот миг, когда заметила его.

— Ведь это "мой" принц? Я права?

— Да, это принц Оскальд, — тут же отозвалась волшебница.

— Ты решила не тянуть со знакомством и используешь любую возможность.

— Так нужно, — спокойно ответила Паулина.

— Ты всё рассчитала, так виртуозно играя обстоятельствами. Думаешь, я замру в восхищении от мужества и смелости этого мужчины? — хохотала я.

— Разве тебя совсем не трогает его отвага и красота?

— Именно сейчас я обдумываю, сколь прекрасно его скелет украсит мой интерьер. Как ты думаешь, трогает ли он меня?

— Ты в своем уме? — испуганно спросила Паулина.

— Волшебница, разве ты не знаешь, в какие игры играет дочь океана и какими игрушками?

— Ты не в себе, Света. Дух океана завладел тобой! Света, вспомни, что ты человек!

Что я сейчас испытывала — это жгучая ненависть и ярость. Внутри нестерпимо пекло, призывая к решительным действиям, а сопротивляться не хотелось. Ладони вдруг молниеносно сжались, а корабль опасно накренился. На него неслись сразу две гигантские волны, они стали моими руками, которые хотели раздавить корабль.

— Света! Остановись! — закричала Паулина, но я не могла совладать с жаждой смерти, с гневом при взгляде на Оскальда.

Волны обрушились на судно, одна за другой, смывая на своём пути людей. Снасти трещали и разлетались. Они исчезали в пене вместе с экипажем несчастного корабля. Буря поглощала звуки гибели корабля, но я слышала отлично каждый вздох и крик. Парусник разваливался на глазах, а обломки неумолимо неслись на скалы. Первые жизни гасли в моей глубине, а обречённые души затягивала неотвратимая бездна.

— Ещё, ещё, ещё!!! — кричала я в упоении и сейчас мало кто смог бы узнать мой голос.

— Я хочу ещё!

Как сладок миг смерти, так же, как чудесен миг рождения. С ними не сравнится ничто в этом мире, только жизнь и смерть, жизнь и смерть, снова и снова...Почувствовав это однажды, ощутив внутри катарсис смерти и вспышку рождения, уже никогда не станешь прежним. Человечность уходила из меня под напором духа океана, и я позволяла стирать себя прежнюю. Пусть будет так!

Я подозвала Жорку и помчалась к обломкам. Хотелось увидеть, как потухнет жизнь в прекрасных глазах принца. Я буду смаковать его душу с особым удовольствием. Да, хочу отведать изысканный вкус сильной отваги, непреклонной воли и мужественности. Голос Паулины я просто игнорировала и погружалась в безумие глубже и глубже. Не хочу ничего слышать, это ведь так просто! Пусть всё подождёт, умолкнут звуки, кроме великолепных хрипов и стонов предсмертных агоний.

Мой питомец быстро домчал до места гибели некогда великолепного корабля. Гордый стяг с оскаленной волчьей пастью теперь принадлежал морской пучине. Что-то уже опускалось на дно, какие-то обломки ещё болтались на поверхности. Выжившие остатки экипажа хватались за них и тщетно пытались доплыть до скал. Среди хлама и криков я заметила фигуру Оскальда. Он безвольно болтался на воде, намертво вцепившись за деревянный обломок. Похоже, что он оглушён и теперь без сознания. Висок залит кровью.

Я подплыла к нему вплотную и схватила за волосы, разворачивая к себе и заглядывая в лицо. Красив? Да, принц очень красив, но то, что прельщало совсем недавно и заставляло капать слюной, сейчас вызывало во мне лишь гнев и ненависть. Он был причиной всех страданий. Слабый голосок разума кричал, что я ошибаюсь, что принц совсем не виноват. Но я просто отмахнулась от этих мыслей и продолжала погружаться в безумие ярости.

— Света, спаси его! Пожалуйста! — где-то далеко-далеко, словно сквозь толстую вату слышался голос Паулины.

И знаете, что я сделала в ответ на отчаянные просьбы волшебницы? Отцепила руки Оскальда от обломка, на котором он держался, и просто отпустила. Отпустила и оттолкнула обломки, чтобы лучше насладиться зрелищем. Тело принца медленно погружалось в глубину, а я с упоением за этим наблюдала. Его тёмно-русые волосы разметались в воде, окружая волнистым облаком волевое лицо. Пузырьки воздуха запутались в них, выходя из лёгких с последним дыханием. Я наблюдала за тем, как руки мужчины расслабленно раскинулись в стороны, словно он хотел взлететь. Но последний путь его был только вниз, глубоко-глубоко. Он будет погружаться долго, тяжелый меч на поясе и мокрая одежда будут тянуть на самое дно. Это медленный полёт в бездну. Смерть, посвящённая древнему и вечному, как мир, духу океана...

Это своеобразный транс; я могла спасти Оскальда, всё ещё могла. Но вместо этого просто смотрела, как океан получает новую жертву, как уходит жизнь из мощного великолепного тела. Прощай, отважный капитан, ты слишком долго плавал! В голове, словно что-то взорвалось и наваждение резко развеялось. Я вздрогнула от пронзительной боли. Истерический голос Паулины ворвался в сознание:

— Не смей этого делать! Спаси его, Ариэль! Джаспер погибнет из-за тебя! Из-за твоей холодной жестокости!

— Джаспер? — хрипло прошептала я и тряхнула головой.

Только имя любимого заставило меня прийти в себя, вынудило отступить дух океана, усмирить жажду смерти. Оно окатило холодной отрезвляющей волной, оно воззвало к человеческому состраданию и совести. Цепкие, древние пальцы выпустили мой разум.

Я нырнула в глубину и выхватила тело Оскальда из ненасытной пасти синей бездны. Русалки сильней людей, даже очень мощных, таких как принц. Мне легко удалось вытянуть тело Оскальда на поверхность воды, хоть оно и почти в два раза крупнее моего. Он безвольной куклой повис на мне. Я подозвала Жору и втиснула запястья принца в кольца на спинном плавнике питомца. Прижимая Оскальда к гладкому акульему боку и поддерживая его голову над поверхностью волн, я дала команду Жорке плыть к ближайшей большой суше. Слившись с океаном настолько сильно, я теперь знала и чувствовала расположение всех островов на тысячи километров вокруг и конечно большого материка. Туда-то мы и направлялись. Через пару-тройку часов будем в видимости большой суши и поищем, где живёт Оскальд. Не думаю, что это будет трудно. Принц наверняка обитает в самом шикарном дворце столицы. Я твёрдо решила следовать всем указанием Паулины, потому что слишком хорошо помнила, к чему может привести самодеятельность.

Надо бы бурю угомонить, в конце концов. Мне-то и так хорошо, а вот Жорке приходилось тяжело лавировать между волн, чтобы находиться почти на поверхности и поддерживать голову Оскальда над водой. И я запела волнам, успокаивая собственное сердце, замедляя дыхание. Я пела о зеркальной глади и ласковом тихом прибое, о переливающейся лунной дорожке на спокойных волнах. Тихую песню дочери океана слышала каждая капелька от поверхности, до глубин. Русалка, младшая принцесса подводного царства, просила волны о покое, манила тихим всплеском резвящихся рыбёшек, мелкой рябью на гладкой поверхности, еле слышным шумом прибоя. Глубокий и чистый голос разносился над стихающей бурей. Мелодия лилась медленно и нежно, погружая ярость в сон.

Я дверь открою в сладкий, дивный сон,

И нежность чистых грёз польётся в твою душу,

Навеянный покоем, пусть тебе приснится он,

Лишь тихое дыханье моря я теперь услышу.

Дыханье моря...

Тихое дыханье моря я услышу...

Тугой узел тоски в груди никуда не делся, но гнев схлынул без следа, и короткое время я смогла соображать ясно и чётко. Оказалась в состоянии управлять эмоциями сама, контролировать себя. Всё перегорело в душе: ярость, ненависть, злость. Осталась одна лишь нечеловеческая усталость и опустошение. Как я утомилась, силы практически на исходе, и лишь последние усилия воли не отпускали сознание в желанный и сладкий полёт забвения и расслабления. Забыться в беспробудном пустом сне представлялось великолепной перспективой. Хотелось закрыть глаза и просто заснуть на часок, хоть на минутку. Но делать этого нельзя, ещё не весь путь пройден на сегодня. А так хочется!

Вот и кончился шторм, он уснул, убаюканный голосом Ариэль. Небо над головой стало синим и умытым, а океан спокойным и ласковым, словно и не было бури. Сколько же продолжалось моё затмение, если на горизонте снова алел закат? Но на это раз я провожала его совсем в другой компании. Сердце сжалось от горечи и несколько слезинок скатились по щекам. Капельки, в которых слилась сама жизнь с силой древнего морского народа, падали на Оскальда и медленно впитывались в кожу человека. Я поддерживала мужчину над поверхностью воды и рассматривала помутневшим взглядом. Рана на его голове затянулась прямо на глазах, и он перешёл от беспамятства в глубокий сон. Слёзы русалочки исцеляли людей так же быстро, как и подводных жителей. А чьи слёзы помогут мне? Какое чудо сможет собрать мою душу из острых ледяных осколков? Как посметь жить дальше и где взять силы для надежды на будущее? Я смотрела на Оскальда, и мне было жаль его. Он стал невольной жертвой обстоятельств, такой же жертвой, как Джаспер и я. Кто виноват, что так случилось? Судьба, боги, волшебница Паулина или бестолковая Светка Лапина? Какая теперь разница! Главное — сколько ещё судеб разобьётся?

Итак, Паулина добилась всего что планировала. Я спасла Оскальда при трагических обстоятельствах и видимо могла теперь рассчитывать на его безграничную благодарность и внимание. Браво, волшебница! Всё сделано естественно, не наиграно для остальных участников этой истории. Волшебники чем-то похожи на врачей. Они видят цель и идут к ней, а страдания пациентов? Ну что ж потерпят, перестрадают, подождут. За годы работы сострадание притупляется и на людей они смотрят уже немного иначе. В конце концов, цель-то достигнута, так чего вы ропщете? А если случается летальный исход? Ну бывает и такое, риск присутствует всегда, издержки профессии, так сказать.

Между тем Жорка, умничка моя, упорно и безропотно уносил нас дальше и дальше от места трагедии. Сумерки сменялись ночной тьмой, бархатной, с россыпью невероятных звёзд незнакомых созвездий. Мерцающие крохи проявлялись на небосклоне, и взгляд непроизвольно рисовал линии между ними, соединял в причудливые образы и рисунки. Они наполнялись объёмом и неким неповторимым цветом, рождённым темнотой и далёким робким светом. Никогда в бытность человеком звёзды не производили на меня столь чудесного и глубокого впечатления. Время шло к глубокому вечеру, на небе как-то незаметно появилась огромная круглая Луна. Словно глаз из потустороннего мира, наблюдающий за нами. Великолепная, вечная красавица Луна. У океана с ней особая любовь и я долго смотрела вверх, зачарованная красотой ночного светила.

Тоска вернулась в сознание с новой силой и чтобы не впасть в депрессию с новой силой, я попыталась отвлечь себя разговором. Да и спать будет не так хотеться, как в полной тишине и темноте. Но разговаривать самой с собой ещё хуже, чем пить в одиночестве. Возникает сомнение в собственной вменяемости. Хотя, в свете последних событий, мне бы помолчать об этой самой вменяемости. Смирившись с тем, что в последнее время у меня далеко "не все дома" и трагически вздохнув, я скосила глаза на принца. Мой единственный потенциальный собеседник ровно дышал и пребывал в глубоком сне. Так даже лучше. Откинув со лба Оскальда прилипшие волосы, я развернула его лицо, как будто он внимательно меня слушает.

— Лучше такой собеседник, чем никакого, — хмыкнула я.

— Видимо тебе Оскальд сейчас не до разговоров. А я вот не могу удержаться. Не женское это дело — молчать! — продолжала я, под одобрительное сопение спящего принца.

— Ты даже и не подозреваешь, кто я такая. Пока не подозреваешь, — поправила себя.

— А ещё ты не знаешь и надеюсь, что никогда не узнаешь, что от неминуемой смерти тебя спасли звуки имени другого мужчины. Только это заставило меня очнуться. Только это, а не сострадание или совесть. Вряд ли я вообще была человеком в тот момент.

Жорка посмотрел на меня как-то странно, будто понимал слова хозяйки. Хотя, что я знаю о своём питомце? В этом мире и не такое возможно, чего уж удивляться? Думаю, что если бы у Жорки были руки, он бы покрутил пальцем у виска, слушая весь этот разговор. Я помолчала минут пять, углубившись в воспоминания, а потом продолжила:

— Ты, быть может, захочешь спросить, как я могла так поступить? Ох, Оскальд, умеешь ты задавать трудные вопросы, — вздохнула я.

— Хочешь, я расскажу тебе невероятную сказку? Ну, молчание знак согласия. Значит хочешь. Хорошо, что ты такой покладистый, во всём соглашаешься и не перечишь. А то мало ли что? Сейчас со мной лучше не спорить, можно и по шее получить, в лучшем случае.

В виду внезапно открывшихся кровожадных наклонностей, я сама себя боялась и не хотела провоцировать новый приступ.

— Так что ты лучше помалкивай и дальше. Хорошая тактика с психически нестабильными дамочками, — поучала я Оскальда.

— Так вот о сказке...

Я помолчала немного, собираясь с мыслями, а потом стала тихим грустным голосом рассказывать Оскальду обо всем.

— Жила-была девочка Света, росла она милым ребёнком, любила маму с папой, пирожки с мясом и книжки про любовь. Взрослая жизнь оказалась не таким интересным и приятным процессом, каким представлялось в детстве. Родители ушли из жизни, оставив Свету одну-одинёшеньку с этим самым взрослым миром. Любовь обходила девушку десятой дорогой из года в год, в душе накапливалось разочарование и одиночество. Она всё так же любила пирожки с мясом и книжки о прекрасных принцах, пока в один судьбоносный день не осознала, что превратилась в стокилограммовую старую деву. И помогла ей в этом прозрении волшебница Паулина. Да, да, именно волшебница. Света тоже сначала удивилась, что такое возможно. Подруга нашей героини, Наташа, первой загадала желание. Оно было о том, чтобы волшебница приняла участие в судьбе подруги. Светка сначала не верила и сомневалась, пока Паулина не показала ей в зеркале тебя, Оскальд. И тут у Светки ёкнуло сердце, и ноги подкосились, а ручки затряслись и потянулись потрогать за... Ну, не будем акцентировать на этом внимание. Ведь принц в зеркале оказался невероятно хорош собой.

И тогда Паулина заключила с девушкой договор. Света загадала желание, что станет женой этого принца и сделает для этого абсолютно всё, побежит на край света, оставит прошлую жизнь и полностью изменится внутренне и внешне. Да, Оскальд, речь опять о тебе, не удивляйся. И всё было хорошо, пока Света, превратившись в русалочку (прошу тебя, не делай больших глаз, да-да, именно в русалочку), не встретила тритона Джаспера, который спас её. Эти двое, позабыв обо всём, полюбили друг друга. Но Паулина напомнила Свете о договоре и о принце. Осерчала Света, потеряла последние мозги от горя, от того, что ей с любимым придётся расстаться навсегда, и возненавидела она принца. Признаться честно — чуть не угробила в пучине морской. Только перегорела вся ненависть. Осталась только усталость, сожаление и пустота. Вот такая сказка грустная получилась. Грустная и жестокая сказка для взрослых девочек "О русалочке Ариэль с душой человека по имени Светка", — закончила я повествование.

— Впрочем, история ещё не окончена для нас с тобой.

Я вглядывалась в освещённые луной черты лица спящего мужчины. Даже в полутьме заметно, как они гармоничны и благородны. В памяти возник образ отважного капитана, который не склонился перед бурей и сражался до последнего. Да, Оскальд молод, но его сущность покоряла мощью и благородством. Так выглядит сильный духом, тот, за кем следуют тысячи, кто вершит судьбы и покоряет души. Сейчас, без истерик и обид я видела Оскальда по-другому. Но сердце молчало, оно оставалось холодным и спокойным в ответ на эту красоту и силу.

— Ведь ты абсолютно ни в чём не виноват, Оскальд. Никто из нас не виноват и с этим придётся как-то жить дальше. Я должна буду заставить тебя поверить мне. Понимаешь, я должна! Иначе...иначе...нет, я боюсь даже думать о том, что может произойти, если я нарушу условия договора. Горюй — не горюй, а слезами делу не поможешь. Так что, о моих истинных чувствах ты никогда не узнаешь. А всё, что я сейчас наговорила — это последний разговор на данную тему. И знаешь, мне было нужно выговориться. Так что спасибо, Оскальд. Ты прекрасный собеседник, — подводя итог, сообщила я и наклонилась чмокнуть принца в щёку.

Мир продолжал жить, время текло своим чередом. Сумбурные откровения странного существа, теряющегося даже в собственных именах, конечно, не могли повлиять на бег жизни. И ответы не пришли свыше, их придётся искать самостоятельно, как и своё истинное место в этом мире. Ночь скроет следы опустошения и усталости на юном лице дочери подводного Повелителя. Госпожа темнота растушует бледность человеческой кожи и запёкшуюся кровь в волосах Оскальда. Она искусный мастер тёмных масок, иногда похожих на саван. Лишь чувства ей укрыть не под силу.

Звёздное небо над головой, отважный мужчина в моих объятьях — романтика, наверно... Если не знать всей подоплёки этой душещипательной сцены. Я тоскливо смотрела на лунный диск, слушала тихий плеск волн. Ветерок шевелил наши волосы, приятно щекоча кожу. Казалось бы, живи и наслаждайся жизнью. Только русалочка по имени Светка, просто не может по-нормальному, надо, что бы с подвохом обязательно.

Как-то неуютно и тошно. И это ощущение нарастало с каждой минутой, тревожило уже не на шутку. Меня начинало знобить и трусить крупной дрожью. Уж не заболела ли я? Дикий жар сменялся внутренним холодом, бегущим от головы до хвоста. А потом снова накатывал опаляющий жар. Мне становилось настолько плохо, что я периодически теряла ориентацию, голова сильно кружилась. В висках бешено стучала кровь, а через миг она застывала в жилах, и казалось, что вокруг одна ледяная пустыня. Не потерять бы сознание, ведь до суши осталось совсем немного. Я уже вижу ночные огни крупного города людей, но ярче всех сиял большой замок, спускавшийся стенами к самому берегу. В лунном свете я различала гордые стяги на шпилях замка, колышущиеся на ветру. Всё тот же волчий оскал и королевский венец. Оскальд, вот ты и дома!

Город оказался действительно крупный. Сотни причалов и кораблей, мирно покачивающихся на волнах. Судна, судёнышки, лодочки, они сновали между больших парусников, жизнь здесь кипела даже ночью. Я направила Жору к главному замку. Наверняка Оскальд живёт именно там. А как же иначе, принц, как ни крути. Я оставлю его в безопасности, а потом...

Не знаю, что будет дальше, время покажет, а может Паулина появится. Сначала доставить Оскальда, а потом забиться куда-нибудь в тихое место и отдохнуть, забыться сном. Каждое движение давалось с трудом, но ещё тяжелей сейчас бороться с нахлынувшим жаром и слабостью. Перед глазами мелькали кровавые круги, и я еле различала мраморные ступени, уходившие прямо в море. Здесь будет удобней всего оставить Оскальда. Конечно, сейчас ночь и вокруг безлюдно, но ведь кто-нибудь, в конце концов, будет тут проходить и заметит спящего принца. Я на это сильно надеюсь.

Подплыв вплотную к белым ступеням, я отцепила запястья Оскальда от спинного плавника Жорки. На руках мужчины остались красные следы, но как говориться, до свадьбы заживёт. Главное — он жив, правда, что-то уж слишком холодный. Наверное, это из-за долгого пребывания в воде. Зато мне приятно его касаться объятым огнём телом. Отпустив Жорку пастись поблизости, я из последних сил начала затаскивать Оскальда повыше на ступени, чтоб его случайно не смыло волной.

Бездна, на суше мужчина казался неподъёмным мешком с камнями. Или это у меня наступило крайнее истощение? Я сначала сама подтягивалась выше на пару ступеней, что с хвостом было делом трудным и неудобным, а затем подхватывала Оскальда под руки и тащила на себя. Отдышавшись пару минут, я штурмовала следующие две ступеньки, снова и снова...

Голова совершенно не соображала, казалось, что температура моего тела приближалась к кипению. Оскальд вздрогнул во сне и инстинктивно потянулся к теплу. Он обхватил меня руками поперёк тела и уложил голову на грудь. Парень не промах, сразу просёк, где тут пряники и устроился с комфортом. Это конечно, всё интересно и было бы забавно, только в таком положении тащить его совершенно невозможно. Вот, как теперь его волочь, когда он прикорнул на мне, облапив, словно плюшевого мишку. Я попыталась отодрать его руки от себя и продолжить восхождение по ступеням. Хотя это не правильное слово, скорей восползение по ступеням. Господи у меня начался бред от горячки, не иначе! Что я несу!? Единственное, чего добилась, пытаясь отстранить Оскальда, так это то, что он вцепился в меня ещё сильней и сжал в стальных тисках мощных рук. Я окончательно теряла последние силы.

— Фу-х, вот сейчас передохну минуточку и начну снова, — уговаривала себя, откидываясь на холодные ступени.

Веки стали весить по десять тонн каждая и мне бесконечно трудно держать глаза открытыми.

— Я прикрою их всего на миг, только чтобы хоть немного расслабиться. Минутка покоя — разве много я прошу? Лишь секундочку отдыха, — шептала неповоротливым языком.

Как только я закрыла глаза, меня буквально мгновенно утащил больной сон, полный кошмаров и ужасов. Я тонула, барахталась в липкой паутине странных видений и шорохов. В них моё тело сгорало дочерна и тлело, как угли в костре. Но, в конце концов, даже кошмары утомились терзать меня, и я погрузилась в глубокий спокойный сон без сновидений.

Глава 21

Я проснулась от ноющей боли в спине, как будто сзади в меня впились железные штыри. Голова оказалась на удивление ясной и память тут же начала подсовывать различные неприглядные подробности вчерашнего дня. Чудовищная буря, дух океана, завладевший мной, жажда смерти и крушение корабля Оскальда. Как я могла просто смотреть на его смерть? Память тут же подсказала и показала, что я ещё и не то могла сделать. Но хуже всего стало, когда перед глазами всплыло родное и знакомое лицо моего тритона. Джаспер...господи, как я за тобой скучаю, хоть волком вой!

Стоп! Спокойно, Света. Нельзя даже начинать страдания, нельзя позволить себе вновь уйти из реальности и упиваться тоской. Слишком многое зависит от того, насколько вменяемой и разумной я буду. А поплакать смогу потом, когда никто не сможет увидеть меня и от Джаспера уйдёт опасность. И не вздумай рыдать и разводить нюни! Как там говорила Скарлетт в "Унесённые ветром"? "Я подумаю об этом завтра!". Вот, нужно послушать, что опытные люди говорят и не теребить лишний раз нервы. А то мало ли, на что я сейчас способна. Повторения вчерашнего совершенно не хотелось. И так натворила столько бед, что в страшном сне не приснится. Значит, дышим глубже и отвлекаемся от грустных мыслей.

Только дышать глубже сейчас проблематично. Потому как Оскальд всё ещё лежал на мне, придавив мощным торсом. Вот зараза, вцепился обеими руками, словно клещ. Теперь понятна природа боли в спине. А ну, попробуй, полежи на мраморных ступенях голой спиной и попой, придавленной сверху здоровенным мужиком. Оскальд парень далеко не маленький, весит о-го-го сколько и всё на меня маленькую и хрупкую. Надо начинать хотя бы мысленно называть его своим будущим женихом, а потом и мужем, без истерик и вздрагиваний. Тренироваться больше нужно, для достоверности.

Пятка ещё чешется, спасу нет! Нашла время, зараза! А как тут почешешь, когда пошевелиться трудно. Алё! Какая пятка?! Где мой любимый, чудесный, милый хвостик!? Меня прям током прошило, и я вздрогнула всем телом. От нового шока я забыла, что где-то что-то там болело, чесалось и придавилось. События снова приобретали чертовски неожиданный поворот. Да что же это творится! Я резко села и выглянула из-за плеча Оскальда, плавно сползающего с моей груди в район талии.

— Твою мать! — прошептала в сердцах и уставилась на ноги.

Нет, ну скажите, могу я оставаться адекватной и в своём уме, когда у меня уже третья вариация меня? Звучит бредово, зато донельзя точно отражало суть. Новая модель называлась "Ариэль с ногами". Я представила себя, сидящей на витрине магазина с ценником "Русалка-трансформер", и прыснула истерическим смехом. В этот раз реакция на новшества в собственной анатомии оказалась гораздо спокойней. Копыт и рогов нет — и то хлеб, вот и хорошо. А ножки получились симпатичные, длинненькие, стройные, с изящными ступнями и аккуратными пальчиками. Я пошевелила ими, растопырила и сжала пальцы, чуть согнула ноги в коленях. А что, тоже красиво, грех жаловаться. Я теперь, небось, гораздо выше ростом, уж точно не метр пятьдесят. Да с такими ногами принц меня на руках носить будет!

Так, что опять происходит? Я перевела взгляд со своих ножек на Оскальда. Принц незаметно проснулся и теперь забавно хлопал глазами. Бедолага пытался сообразить, как он оказался, лежащим на ступенях собственного дворца, обнимая голую меня. Было от чего удивиться и даже впасть в ступор. Без лишней скромности, между прочим.

— Э-э-э, здрасте, — выдала я, не придумав ничего умней.

Оскальд, наконец, сообразил разжать руки и выпустить меня из стального захвата. На тонкой, деликатной коже остались тёмно-красные следы, но не только у меня. Лицо принца тоже немного помялось, а на щеке отпечатался след от моего соска, к которому Оскальд так трепетно прижимался во сне. Он медленно переводил взгляд с девичьего лица на бюст, а потом обратно, при этом отчаянно краснея. Сейчас, заспанный и помятый, с отпечатком на щеке, принц выглядел...как бы подобрать подходящий эпитет...слегка не так мужественно и героически, как за штурвалом корабля или в зеркале. Ореол мачо и лихого капитана слегка пошёл набекрень.

— Кто вы, прекрасная спасительница, — прокашлявшись, спросил Оскальд низким приятным голосом.

О, как! Эпитет "Прекрасная спасительница" — мне нравится. Интересно, какие подробности он помнит? Надо бы выспросить, чтоб не опозориться в дальнейшем общении. Врать-то всё равно придётся, а как не хочется! Мне отчего-то отчаянно не хотелось лгать этой помятой милой мордашке. Это ж, как ребёнка обманывать. Сейчас, после стольких событий, Оскальд воспринимался мной, как некто типа институтского приятеля, с которым нас отправили на трудовую повинность в колхоз летом, не больше. Хотя даже это — уже прогресс для меня. Буду стараться, сильно-сильно...

— Меня зовут Ариэль, — представилась я, намереваясь мило улыбнуться.

Это я собиралась мило улыбнуться, а на деле вышло криво, потому, как отлежанная на ступенях спина и попа стали обретать чувствительность и теперь ныли и болели с двойным усилием. Я застонала и ухватилась за спину в лучших традициях радикулита. Оскальд, хороший мальчик, быстро сообразил, кто стал причиной моих страданий и кого он использовал в качестве подушки. Мужчина мгновенно поднялся и, нагнувшись, бережно подхватил меня на руки.

А дальше трагедия стремительно обрастала пафосными и комическими элементами. Принц торжественно поднимался вверх по ступеням, трепетно прижимая обнажённую меня к себе. Картинка получилась донельзя романтичной, аж дух захватывало. Двухметровый широкоплечий викинг несёт на руках свою хрупкую спасительницу. Его сильные, мускулистые руки сжимают изящный девичий стан. Тяжёлые, длинные волосы девушки переливаются перламутром в ярких лучах рассвета и ниспадают водопадом на белые мраморные ступени. Локоны ползут по мрамору чудесными змейками, искрятся и извиваются. Выплывающее из-за горизонта солнце оставляет на коже и волосах розовато-золотистые блики, мягко подчеркивает совершенные изгибы тела. Сильные мужские руки дрожат, они соприкасаются с существом, которое, казалось, рождено от слияния океана и утренней зари. Дыхание викинга становится частым, он явно проникся красотой и пикантностью момента.

Оскальд преданно смотрел мне в глаза, а надо было под ноги. На очередной ступеньке он наступил на мои волосы. Правая нога соскользнула, съехала вниз, перецепившись ещё и за левую. Принц стал заваливаться назад, крепко прижимая меня к себе. Так и не удержав равновесия, мы рухнули вниз по ступенькам, кубарем, словно пустые бутылки в мусоропроводе. Как громко тарахтели наши бедненькие косточки и ярко сыпались искры из глаз от ударов об камень! О! Можно только догадываться. Я все-таки вывалилась из объятий Оскальда, и дальнейший путь вниз проделала уже самостоятельно. На последних ступеньках, принц хорошенько приложился головой и плюхнулся в воду, а на него сверху шлепнулась и я. Вот и познакомились...

Первой в чувства пришла я, потому что ощущала себя в воде, как дома. Вода нежно поддерживала на поверхности, играла с намокшими прядями волос, укутывала пеной. Знакомый морской запах успокаивал. Я осталась русалкой, хоть и без хвоста. Суть мою Паулина не трогала, а может, уже и не смогла изменить. Рядом объявился, обрадованный появлением хозяйки, Жорка. Он подплыл к самому берегу, тыкаясь в меня носом, не зная с какой стороны лучше подлезть под руку, чтоб его погладили. Но прежде чем играться со своим питомцем, нужно выловить из воды Оскальда. На пару с Жорой мы выпихали принца на первые сухие ступеньки. Я усадила обмякшее и потому особенно тяжёлое тело Оскальда максимально устойчиво, чтоб он, ни дай бог, опять не навернулся головой. Вот теперь и всё остальное можно сделать.

Я радостно улыбнулась и обернулась к своему питомцу. Он разве что хвостом, как собачка не вилял, выражая бесконечную радость, наматывая круги вокруг и поднимая фонтаны брызг. Рыбка-то не маленькая. Я смотрела на резвящегося Жорку и умилялась. Ну, какой он у меня симпатяга! Чёрная глянцевая кожа, беленькое пузико, милый оскал, сверкающий бриллиантами, умные маленькие глазки — чудо моё! А смышлёный какой, а преданный! Отбросив всякие церемонии, я кинулась к Жорику и прижалась к его весёлой и озорной морде. Конечно, от этой милой мордахи у большинства будет жидкий стул от страха или сердечный приступ. Но для меня он самый красивый на свете. Жорка, как будто понимал меня и замер, безропотно позволяя себя тискать.

— Жор, ты тут на глазах не маячь, — инструктировала я питомца, гладя чёрный мягкий нос. — Прогуляйся подальше от берега, чтоб не заметил никто. Хорошо, малыш?

Пятиметровый "малыш" прислушивался к звукам моего голоса и смотрел умными-умными глазами. Чем больше я общалась с Жорой, тем больше сомневалась, что он обычная акула. Слишком уж он отличался от них, не внешне конечно, а внутренне. А ещё мне казалось, что временами мы понимали друг друга без слов, и за акульей плотью скрывается нечто удивительное и мудрое.

— Только ты у меня и остался. Так что береги себя, очень прошу. Если что, я тебя позову, — сказала я и показала запястье с маленьким свисточком.

— А теперь мне пора. Ещё принца куда-то девать надо. Прям наказание какое-то! — жаловалась я, обнимая Жорку.

Отлипнув, наконец, от питомца, ставшего скорей другом, я помахала на прощанье и развернулась к Оскальду. Руки непроизвольно упёрлись в боки, а брови озабоченно изогнулись.

— Вот скажи, принц. Ты это специально делаешь? — бурчала я, выходя из воды и примериваясь, как бы лучше взяться за тело.

— Ну, в смысле того, что ты опять без сознания, а мне снова придётся тебя куда-то волочь. Это становится нашей милой традицией, ты не находишь? И ведь знаешь же, что я тебя бросить не могу, и нагло этим пользуешься. Совсем не по-мужски, между прочим, — взывала я к совести Оскальда, но эта самая совесть спала где-то далеко, как и сознание принца.

— И надо же было тебе приложиться опять тем же самым местом, — бурчала себе под нос.

Я низко склонилась к лицу мужчины и внимательно рассматривала рану на виске. Кровь уже перестала литься, но сама рана выглядела нехорошо. Хотя, если задуматься, на работе в больнице я ещё и не такое видала, так что паниковать, падать в обморок не собиралась.

— Слушай, а ты копыта, случайно, не откинешь у меня на руках? — заволновалась я.

— Не вздумай! А то меня обвинят в убиении лица королевских кровей. Нервы сейчас слабые, мне нельзя нервничать. К тому же это ляжет тяжким грузом на мою совесть! Хотя может и не ляжет, в свете последних открытий по поводу своей жестокости в гневе. Да и ещё есть несколько причин, о которых я не хочу даже вспоминать, чтобы не расстроиться сильно,— я вслушивалась в ровное глубокое дыхание Оскальда и решила, что умирающие так себя не ведут и не выглядят. Значит, должен очухаться.

— Ты, это, того! Нам ещё жениться надо. Так что заканчивай меня пугать. Что ж делать с тобой? Вот найдут нас тут и что подумают? А в первую очередь сгоряча подумают, что я тебя прибила, а потом захотела труп спрятать. В историю о том, что ты сам упал, поскользнувшись на моих волосах, никто не поверит. Когда дело идёт о наследнике трона, обычно в такие басни не особо верят, а сразу ставят к стенке без разговоров, по-быстрому. И тю-тю, доказывай потом с того света, что ты не верблюд,— что-то даже немного разволновалась и почти запаниковала виновница торжества.

Я прилегла рядышком с Оскальдом и облокотилась на него локтями, ноги расслабленно болтались в воде. Стала размышлять, прикидывать так и сяк, что делать с принцем. Солнышко припекало голову. И у меня родилась, как мне тогда казалось, гениальная идея. Этот шедевр женской логики так потряс меня до глубины души, что я, отбросив сомнения и последние мозги, кинулась воплощать его в жизнь.

План был таков: пользуясь ранним утром и безлюдностью, я незаметно и тихонько перетаскиваю Оскальда во дворец, желательно в его комнату. И спокойно, только не нервничая, дожидаюсь возвращения сознания принца, так не вовремя покинувшего нас. Оскальд очнётся, а тут рядом я, вся такая красивая, героическая и опять спасшая его. Вот и нет повода не выпить и не жениться. Правда, шикарный план? А главное с огоньком и выдумкой!

Я подхватила Оскальда подмышки и, слегка подкинув, пристроила его в руках удобней. Хорошо, что я русалка. Была бы человеком, ни в жизнь не утащила бы двухметрового принца на себе. Самое важное — это не уронить венценосную ношу и не ударить опять головой. А то наше общение и так сводится в основном к моим бредовым монологам. Если Оскальд после всего повредится головой, то будет совсем ужас. С таким мужем лучше сразу пойти удавиться.

Да, Света, что-то принц у тебя постоянно не в себе. Как бы до свадьбы дотянуть и не угробить его совсем. А на вид такой крепкий и мужественный. Ладно, не буду придираться к парню. Неизвестно, какая бы я была на его месте. Он ещё, вон, "прекрасной спасительницей" называет, а нужно бы выпороть и выгнать взашей. Не будем о грустном.

— Так, что у нас тут? — пробурчала я и задумчиво осмотрела высокую стену замка.

Пока моя голова предавалась размышлениям за жизнь, ноги оставили позади мраморную лестницу, от которой у меня была уже нервная дрожь. Все это время я без отдыха тянула Оскальда под руки, пока мы не оказались перед новым препятствием. Стена замка граничила с живописным садом, заросшим высокими деревьями и цветочными аллеями. Очень романтично и красиво, только времени на любование местными красотами и архитектурными изысками пока не было. Мне нужно как-то попасть внутрь замка.

Так, по стенам я лазать не умею. Ну, извините, значит, скалолазание пока отменяется. Будем искать какой-нибудь вход. Должен же быть в замке ещё один вход, кроме парадного, кто-то же ходит к этим чёртовым мраморным ступеням и гуляет в саду. Опять же слуги через парадные двери вряд ли ходят. Я предполагаю, что здесь таких входов несколько и остаётся отыскать ближайший из них. А ещё надеяться, что меня за этим делом не застукают.

Гравий, которым усыпаны дорожки, больно впивался в босые ступни, Оскальд как назло, не приходил в сознание. Раздражение поднималось из глубины моей тёмной души. Тяжко вздохнув и поправив принца в руках поудобнее, я кралась вдоль стены, пока не наткнулась на неприметную дверцу. Она оказалась заперта. Я привалила Оскальда к стене и пихнула от досады дверь ногой. На этот акт вандализма в дверце что-то хрустнуло, треснуло, замок остался болтаться на лутке, а дверца открылась сама. Вот уж точно, сила есть — ума не надо. Лучше быть аккуратней с чужим имуществом. Хотя с другой стороны, оно скоро станет моим, так чего зря переживать? Логично? Ой, как бы моя шедевральная логика не довела до новой беды. Чернеющий темнотой проём гостеприимно приглашал совершить увлекательную экскурсию по королевскому дворцу.

— Слушай Оскальд, — решила спросить я на всякий случай и снова подхватила принца под руки, — ты не хочешь показать свою комнату? Понимаю, это не совсем скромно с моей стороны. Но всё же. Нет? Досадно, не хотелось бы до вечера блуждать по коридорам и прятаться от стражи или слуг по углам. Ты подумай хорошенько, ладно?

Идти в темноту решительно не хотелось, но надо, поэтому я схватила Оскальда в охапку и, вздохнув, сделала первый шаг внутрь. Дальше пошло веселей, я даже не подозревала насколько веселей! Дело в том, что мы оказались в кладовой. Наверно не так ярко выразилась, мы оказались в кладовой с продуктами! И я впервые за всё время пребывания в этом мире обнаружила, что сильно голодна. В теле русалки пища не требовалась, а вот сейчас, как назло, очень захотелось есть. Ну, очень захотелось, до головокружения! Меня окружили великолепные запахи копчёных колбас и сосисок, висящих вдоль стены, большие окорока болтались под потолком. Целые стеллажи сыра, солёной рыбы, кадушек с соленьями и вареньями, чего тут только не было! Глаза разбежались во все стороны, живот урчал, как заведённый, а руки и губы сами тянулись отведать это изобилие. Прям затмение мозгов и концентрированное искушение! А какой самый лучший способ побороть искушение? Правильно, ему поддаться!

— Ну, что ж незапланированная остановка, Оскальд. Ты посиди тут в уголке, пока я перекушу, — сообщила принцу, усадив его на пол и придав устойчивости двумя мешками с крупой.

Беглый осмотр кладовой показал ещё две двери. Одна шла в длинный коридор с десятком таких же дверей, а вот другая...Другая дверь вела вниз в винный погреб! Ой, что-то пить так захотелось! Исключительно в лечебных целях! Я только стресс немного сниму и всё! Убеждая себя в благородных мотивах предполагаемого распития алкогольных напитков в одиночестве, я быстренько спустилась и взяла несколько бутылок. Мои загребущие ручонки трепетно держали покрытые паутиной и слоем пыли сосуды, пока я возвращалась к приглянувшимся колбаскам.

Замечательный букет — копчёная колбаска и красное крепкое вино! Откупорив одну бутылочку, я с удовольствием отхлебывала прямо из горлышка чудесный ароматный напиток. Терпкий нектар бессовестно и некультурно закусывался пахнущей чесноком и дымком колбасой. О! Моя любовь — копчёные сосиски! В них чувствовался запах мускатного ореха, перца и паприки. Это божественно, особенно если сверху положить кусочек сыра и запить это красным, пахнущим летним солнышком вином. Кулинарная поэзия рождала в мыслях хвалебную оду отведанным мной вкусностям. От удовольствия я зажмурила глаза, тихо постанывала и охала.

Есть счастье на земле, хоть и не долго. Но идти-то надо, сиди — не сиди. Я расстроилась, сначала, что придётся бросить эти вкусняшки. Однако, подумав, сняла связки сосисок и колбасок с крючков и обвешалась ими, как бусами. Ну не могла я оставить так хорошо начатую колбасотерапию, мои нервы просто не выдержат. Надо забрать с собой и доесть потом, на досуге. Так, а вино куда девать? Я носилась по кладовке, как бешеный бурундук и пыталась придумать что-то толковое. В конце концов, запихала бутылки за шиворот Оскальду. Взяв подмышку толстый батон колбасы с одной стороны, и принца с другой, я, стеная и бурча под нос, всё же смогла покинуть эту обитель гурмана. Какая у меня стальная сила воли! Горжусь и трепещу!

После лёгкого перекуса дело пошло веселей. Строение дворца оказалось не очень запутанным. После петляний по десятиэтажным смежным корпусам моей родной больницы в другом мире, я разобралась в коридорах и лестницах замка довольно быстро. Босые ноги без устали бодро шли вперед, поднимались по ступеням, пока чутьё не вывело меня в жилую часть дворца. Вот тут начались проблемы. Сначала встретился дядька в золочёной ливрее. Он прошествовал довольно близко от портьеры, за которой я спрятала Оскальда и притаилась сама, боясь даже дышать. Хотя меня распирал неуместный смех, как только я представила сцену нашего с принцем обнаружения. Отличная из нас получилась парочка. Голая и пьяная девица, обвешанная сосисками и принц без сознания с украденными у самого себя бутылками вина за пазухой. Это самое вино ударило мне в голову, несмотря на закуску, и все казалось забавным и весёлым. Но мужик в ливрее так и не дошёл до нас вплотную, свернул куда-то в боковой коридор. А не то он бы непременно услышал запах копчёностей на моей шее. Пьяным и дуракам, говорят, везёт. Интересно, я отношусь к одной категории или к двум сразу?

Как только дядя удалился, я снова двинулась вперёд, но идти мне довелось совсем не долго. Потому что я вовремя услышала женские голоса. Проходной двор какой-то! Куда же деваться? Я быстренько вернулась за облюбованную мной драпированную портьеру и прислушалась.

— Марта, вернулся ли его высочество? — спрашивал один из женских голосов.

— Нет ещё, я только что из его покоев, меняла постель, — отвечал второй писклявый голос. — Маменька его, как проснётся, волноваться начнёт. Она принца ещё вчера ждала. Может у девицы какой пропадает?

— А ты не вздумай сплетничать о хозяине! А то я тебе сейчас по шее дам! Иди вот, полотенца в его купальню отнеси и не вздумай языком болтать! Работай!

Стоп! А это очень интересно! Я выглянула из-за шторы, выделывая чудеса акробатики и поддерживая Оскальда ногой. В коридоре стояли две служанки. Одна очень молоденькая, видимо это она волновалась о личной жизни принца и проницательно предположила, что он с девицей. А вторая женщина постарше, строгая на вид тётенька, нагружала первую полотенцами.

— Топай, давай. И смотри у меня! — прикрикнула Марта на девчушку и подтолкнула влево по коридору, а сама медленно двинулась в мою сторону.

Бездна! От меня же колбасой пахнет на километр! Я отпрянула вглубь, прижав лицо и грудь с сосисками к обширному торсу Оскальда. Хоть бы пронесло! Шаги приближались, а моё сердце всё сильней собиралось выпрыгнуть из груди от страха. Но видимо, либо у Марты насморк, либо я хорошо спряталась, только шаги удалялись. Я вздохнула с облечением и даже снова высунула любопытный нос, чтобы проследить за тем, куда направилась девчонка-служанка. Теперь оставалось дождаться, пока она справится со своими обязанностями и уберётся из покоев его высочества. К слову, это самое высочество сейчас тихо позвякивало ворованными пыльными бутылками.

— Вот, горе! Даже бутылки тебе доверить нельзя! — ворчала я, а потом залезла Оскальду за пазуху и поправила ценный груз.

Раздался глухой звук захлопывающейся за служанкой двери и ее удаляющиеся шаги.

— Путь открыт, остался последний рывок! — как заправский шпион сообщила я своему невольному спутнику и будущему жениху.

До окончания нашего марш-броска осталось всего пару шагов. Достигнув вожделенной двери, я затолкала Оскальда внутрь комнаты и закрыла массивные задвижки. Всё, я сделала это! Ай да Света, ай да молодец!

— Ура! У меня получилось! — радовалась я, сползая вниз по стене и оставив, наконец, Оскальда на полу в покое.

— Света? — послышался осторожный голос Паулины, а вскоре посреди комнаты показалась и её размытая фигура, почему-то в пижаме.

— О, Паулина, собственной персоной. А чего ж не при параде? — спросила я и мстительно откусила от батона колбасы большой кусок.

— Ты что тут делаешь? — не повелась на подколки волшебница. — Я тебя ищу, а ты тут на полу сидишь голая и колбасу ешь?

— Хочешь кусочек? Или сосисочку? А может вина? Смотри, у меня много! — гордо хвасталась я, выуживая из Оскальда бутылки и любовно расставляя их рядочком.

— Света, ты психованная, точно!

— Но-но! Попрошу без оскорблений! К тому же, я не оспариваю своей неадекватности, так что можешь не сотрясать воздух зря. Только время потеряешь.

— А с принцем что? Ты что с ним сделала?

— Вот не поверишь, спасла...опять.

— Почему он тогда без сознания?

— Утром он очнулся, после нашего плавания, в полном здравии. Потом он спросил, как меня зовут, я ответила. Он изъявил желание понести меня к замку на руках, чему я естественно не сопротивлялась. А затем Оскальд наступил на мои шикарные волосы и поскользнулся. Мы упали с лестницы в воду и ударились головой. Только русалки более живучие и сильные. Я мгновенно пришла в сознание, выловила принца и спасла от смерти. Вот, кажется весь хронометраж нашего общения. Не густо, конечно.

— А что вы тут делаете тогда? Почему ты не позвала кого-нибудь на помощь?

— Не бросать же его там. Меня, между прочим, могли обвинить в убиении королевской кровинушки и ещё чего доброго шлепнуть не разбираясь. Поэтому я принесла Оскальда сюда, в его покои...

— Боже, ну как, скажи мне, как у тебя выходит нести такую чушь и при этом её замечательно обосновывать, а потом и воплощать в жизнь?

— А что такого? Ну, отнесла я принца в замок, так сказать с доставкой на дом. Он, я думаю, возражать уже не будет.

— По пути ограбив кладовую? — ехидно уточнила Паулина.

— А ты против? Или ты тут экономкой работаешь? А может тебе жалко для меня кусочка колбаски?

— Боже упаси!

— Паулина, у меня к тебе ещё есть срочный вопрос.

— Выкладывай.

— Скажи, а что со мной было вчера, перед тем как я отключилась. Что не так? Тело словно в огне горело, так плохо было, кошмары всякие снились. Может болезнь какая-то русалочья или на нервной почве накрыло?

— Свет, твоё тело менялось, разве ты не догадалась ещё? Русалки — существа волшебные и изменять их тела очень болезненный процесс. А тебе нужно было выйти на сушу на своих ногах. Понимаешь?

— А почему ты меня не предупредила?

— Ага, ты себя вчера видела? То, что ты творила, было жутко и страшно. Огорчать тебя снова мне не особо хотелось. А вдруг бы ты со злости опять потеряла контроль над собой?

— Так ты что, меня теперь боишься? — удивлённо спросила я и расплылась в улыбке до ушей.

— Не особо обольщайся. Правильней сказать, я теперь учитываю особенности твоей нестабильной психики.

— Паулина, может, расскажешь, что делать дальше? — попросила я и ткнула в сторону волшебницы обкусанным батоном колбасы.

— Осмотрись тут пока, с Оскальдом контакт наладь. Собственно, всё уже почти сделано. Ты его спасительница и он будет благодарен тебе до конца жизни, к тому же твоя прекрасная внешность повлияет на его решение о скорой женитьбе. Покажи себя с лучшей стороны, а там предложение руки и сердца получишь. План не хитрый, ты только не натвори ничего такого, не испорти. Очень тебя прошу.

— Замётано!

— И ещё, Света, веди себя культурно, — высокомерно проговорила Паулина, осматривая мою колоритную фигуру с копченостями на бюсте и в окружении бутылок.

— Не смею задерживать, госпожа волшебница в пижаме. Извините, что оскорбляю ваш взгляд столь некультурным зрелищем, — сообщила я Паулине и откупорила бутылку ароматного вина.

Тётенька горько вздохнула и недовольно покачала головой, исчезая с моих глаз и из моей головы. Вот и чудненько. Я поднялась с пола и с интересом огляделась в покоях Оскальда.

— Говоришь вести себя культурно? Ну-ну!

Глава 22

Продолжая прерванную колбасотерапию, я с наслаждением поглощала сосиски. И куда в меня столько влезает, прям, как ненормальная ем. Хотя стрессов накопилось много, а значит, заедать их придётся основательно и со вкусом. Двигаясь по часовой стрелке, я медленно кружила по жилым покоям Оскальда. Они состояли из нескольких комнат. Любопытство разбирало меня, а оно, как говорится, не порок, а одно из самых очевидных свойств мощного женского интеллекта! Это я недавно в журнале каком-то вычитала. И теперь мой любопытный нос, который я собиралась сунуть тут везде, ещё раз подтверждал эти умные мысли и масштабность моего " мощного женского интеллекта".

Уложив принца почивать на ближайший диванчик и проверив его состояние, я отправилась на разведку. Из первой комнаты я попала в уютную спальню с большой кроватью. Она аккуратно застелена тёмно-зелёным атласным покрывалом и обложена множеством подушек. Посмотрела, но так и не решилась присесть на неё, потому что даже я не способна на такой вопиющий вандализм. Моя совесть все же проснулась и не позволила завалиться на эту великолепную чистую кровать, перепачкав её жирной колбасой. Это первая ласточка моей адекватности.

— Поздравляю Света! Ты начинаешь отдалённо напоминать культурного человека. Ну, очень отдалённо... — хмыкнула я и продолжила осмотр достопримечательностей.

Вся комната оформлена в коричневых и зелёных тонах. Обои и шторы, а так же обивка мягкой мебели гармонично украшались растительными мотивами. Это приятно радовало глаз и настраивало на отдых и покой. Здесь Оскальд явно не развлекался, а придавался отдыху и размышлениям. Мне очень понравилось его комната, тихая и спокойная, с огромными окнами до пола, выходящими на запад. Мужская спальня — это не то зрелище, к которому я привыкла. Не так часто в своей жизни мне доводилось бывать в таких покоях. Если честно, то никогда. В спальне обнаружились ещё две двери. Одна в гардероб, а вот другая в большую и шикарную ванную. Увидев этот шедевр сантехнического искусства, я надолго застыла, разглядывая красивейшие фрески на стенах в нежно песочных тонах с позолотой, многоуровневую ванную в форме капли, жёлтый мрамор на полу и огромные арочные окна. Я открыла кран и из него, о чудо, потекла горячая вода! Надо же, цивилизация! В углу имелись несколько шкафов, заполненных пушистыми полотенцами и банными принадлежностями. Я нашла шампунь, мыло, целую коробочку с забавными зубными щётками и мятный порошок, видимо для зубов. Шикарно! Оскальд у меня совсем не голодранец, а мужчина с тонким художественным вкусом, эстет. Я побродила по ванной, как по музею, но всё же решила продолжить гулять в другой комнате, было у меня ещё одно запланированное занятие.

Вернувшись в спальню, я остановилась возле огромного зеркала в обрамлении витой рамки и стала себя внимательно разглядывать. Ну, тянуло меня к этому предмету интерьера с невероятной силой. Особенно сейчас, когда в него можно спокойно смотреть, не плеваться и не мучиться комплексами, давая невыполнимые обещания больше не жрать. Но, как бы там ни было, я никогда не могла пройти мимо и не глянуть хоть краем глаза. Женщина и зеркало — это вечная взаимная любовь и преданность. Причём природа этой любви тщательно высмеивается мужчинами, только кто ж их слушает, сами могут возле зеркала вертеться больше нашего. Я крутилась так и эдак, становясь на носочки и рассматривая свои длинные ножки. Изящная форма икр, плавный изгиб стоп, маленькие пальчики...А если надеть кружевные чулочки и высокие каблучки — это же оружие неотвратимого действия! Я ещё раз пришла к выводу, что ноги мне идут ничуть не меньше, чем хвостик. Этот вариант Ариэль чудо как хорош!

— Светка, это ты? — услышала в голове восхищённый шёпот Наташи.

— Я, Наташ, — с теплом в голосе сказала я.

— О, да ты теперь с ногами?

Моя подруга решила со мной пообщаться, чему я несказанно обрадовалась сейчас. Родной и до боли знакомый голос Наташи — тот самый бальзам на душу, который очень необходим. За бесшабашным поведением я тщательно скрывала даже от самой себя истинные чувства. И сейчас, кто-то родной мне позарез нужен, что бы ни сорваться, что бы ни сойти с ума. Внутри до предела натянулась пружина и она готова в любой момент сорваться и сокрушить иллюзию стабильности и разумности.

— Вот полюбуйся, новая модель старой подруги. Называется "Ариэль с ногами".

— А что, мне так нравится.

— Мне тоже нравится. Скажи прелесть?

— Прелесть, ещё какая! Ты просто роковая красавица, особенно с колбасой на шее!

— Роковая... — грустно вздохнула я.

Весь кураж и веселье схлынули без следа, смывая остатки опьянения. Тоска потихоньку проникала в душу. Мне не хотелось вернуться в старый мир, нет. Теперь самое дорогое существует в новом мире. Но до боли хотелось прижаться хоть к частичке чего-то привычного и родного, зажмурить глаза и забыться, согреться душой.

— Прости, Свет. Мне Паулина всё рассказала, о том, что с тобой произошло. О тебе, Джаспере и Оскальде.

— Я могу себе представить этот рассказ.

— Ты не думай о тёте совсем уж плохо. Да, она бывает занудой, хитрой и продуманной. Но никогда не станет действовать тебе во вред намеренно. Понимаешь...

— Наташ, да понимаю я отлично. Сейчас уже понимаю. Но мне от этого не легче. Так что не сыпь мне соль на сахар, я тебя очень прошу, подруга. Сейчас я стараюсь контролировать эмоции, потому что сама себя боюсь, потому что видела, на что я способна в гневе и отчаянии. И не хочу повторения, а мне нужно добиться свадьбы с Оскальдом и выполнить свою часть договора. Тогда..., — я задумчиво посмотрела в окно, — тогда всё будет хорошо. Я надеюсь.

— А покажи мне Оскальда, — вдруг попросила Наташа.

— Ты до сих пор интересуешься принцами? — подколола я подругу.

— Интересно же посмотреть на твоего будущего жениха. А так мне моего Макса хватает за глаза. Я без него не могу, совсем.

Я послушно подошла к дивану, на который сгрузила Оскальда и уселась рядом. Мои пальцы осторожно убрали непокорные русые волосы со лба мужчины, открывая благородное и мужественное лицо.

— Слушай, а он настоящий красавчик, похож на скандинавского воина.

— Ты тоже заметила? Вот и я его викингом называю. Грех жаловаться, он действительно великолепен

— А какой у тебя план? — увлечённо интересовалась Наташа.

— План?

— Ну, я так поняла, что раз любви с первого взгляда у тебя не случилось, значит нужно что-то другое придумать.

— Долгих вздыханий при луне, ахов и охов, соприкосновений рукавов и томных взглядов издалека я точно не вынесу. Ходить за ручку, читать стихи, млеть от робких поцелуев...Я не смогу в это играть. Одно дело физические удовольствия, с этим думаю, проблем не будет, а другое дело любовь. Мои чувства останутся только моими и дверь к ним я наглухо закрыла.

— Так соблазни Оскальда и дело с концом, — предложила подруга.

— Я всё больше думаю об этом. Морально готовлюсь, так сказать.

— Свет, прости меня, — вдруг сказала Наташа.

— За что, подружка?

— За это! За то, что тебе пришлось пережить, за то, что тебе ещё предстоит. Не о таком я для тебя мечтала. Ты наверно уже жалеешь, что согласилась попасть в этот мир?

— Знаешь, ни одного мгновения я не жалею, что в моей глупой, одинокой, никчемной жизни появился Джаспер. У меня, пусть не долго, но было сумасшедшее, нереально яркое счастье. Оно останется со мной до последнего мига, спрятанное в самом тайном уголке. Это стоит всех страданий и пролитых слёз. А Оскальд...Он хороший и я постараюсь быть ему хорошим другом и женой. Но никто не заставит меня забыть или разлюбить своего тритона.

— Ты выросла, подружка. Наконец, стала взрослой женщиной, рассудительной и зрелой.

— А ещё циничной, жестокой...И такой я могу быть, — пожаловалась я, но Наташа и не подумала меня жалеть. Ход её мыслей в очередной раз поразил меня крутым виражом.

— Ну, о твоей кровожадности я давно знала. Ты с детства проявляла садистские наклонности. Стоит только вспомнить, например, детективный ужастик: "Света и зверские вафли"

— Ой, та ладно тебе преувеличивать!

— Преувеличивать? А кто натёр мылом молочные вафли Лины? Все вафли, кроме последней, и с невинным видом ждал, когда она их начнёт есть? А тут, как назло, Лина решила угостить ими всю нашу компанию. И что сделала коварная девочка Света?

— Что она сделала? — невинно хлопая ресницами, переспросила я.

— Она спокойно взяла единственную не намазанную мылом вафлю и схряцала её. А потом очень правдоподобно плевалась вместе с остальными, прикинувшись шлангом. Мы ж тогда переругались все, думая друг на друга. А злодейка Светка только спустя несколько лет по пьянке призналась в своём отвратительном преступлении и ржала, пока не перевернула на себя бокал с вином.

— Это был единичный случай из моего тёмного прошлого.

— Единичный? А страшный психологический триллер: "Света учит попугая разговаривать!". Припоминаешь? И нечего мне тут глазки прятать. Не у меня, а у тебя появился бзик научить своего попугая Цацу разговаривать, во что бы то ни стало. Господи, бедная животинка! Как вспомню, так вздрогну! Даже мне уже снились кошмары от твоих постоянных уроков. После бесконечных фраз, вдалбливаемых в маленькую пернатую голову Цацы, и мне стали сниться сны, где я сижу на жёрдочке и кричу " Цаца хороший, он любит Свету" или "Света красавица — она мне нравится"! А птичке вообще туго пришлось, она была в эпицентре твоего энтузиазма. Ты ж долдонила одно и то же ежедневно по утрам и вечерам, а с особым садизмом по выходным. Да у Цацки вся жизнь под откос пошла и мозги набекрень, после твоих уроков.

— Ты наговариваешь на подругу! Ничего такого страшного я не делала!

— Да? А почему Цацка, при первом попавшемся случае, когда вырвался на свободу из клетки, бросился от отчаяния в унитаз и утопился намертво?

— Да я о нём заботилась и в тот раз отпустила крылышки размять и полетать по комнате, а эта зараза обгадил мне единственное парадное платье. Я пятно от помёта, так и не смогла свести! Одни расходы от него! А на поминки я, сколько бутылок вина выставила вам? И это не считая морального ущерба и мук от безвременной кончины любимого питомца!

— Во-во, получается, что ты ещё не совсем потеряна для общества. Надежда есть.

— Ты думаешь?

— Уверена! Лучше скажи мне, отбросив лирические мемуары, как ты собралась соблазнять Оскальда в таком виде жутком?

— О как! Только-только была роковой красавицей и уже "в таком виде жутком" очутилась.

— Знаешь, что для меня хорошо, то для принца не очень. Оскальд ведь аристократ, образованный и воспитанный, с отличными манерами и вкусом. Принцы — они такие! Тебе ведь не просто нужно затащить его в постель, а добиться его любви и предложения руки и сердца. А ты сейчас на кого похожа? Нельзя так с красотой, которая тебе чудом досталась, не по-хозяйски поступать, — совестила меня Наташка и была абсолютно права.

Я подошла к зеркалу и взглянула на себя по-новому. Ноги, которыми я так любовалась, оказались банально грязными, как, впрочем, и остальное тело. Волосы сбились и спутались, сейчас походили на мочалку. Эта колбаса на груди, благоухающая чесноком...Короче, не все так замечательно и сногсшибательно, как я себе вообразила.

— Вряд ли Оскальду захочется иметь жену, воняющую чесноком и перегаром, нечёсаную и грязную. К тому же хамящую всем подряд. Любовницу, подружку на пару ночей, которую можно и не показывать обществу и родителям, быть может. Но тебе нужно совсем не это, — добивала подруга.

— А ведь ты права, Наташ. Чего это я решила, что все обязаны меня такую терпеть. А я прям, делаю всем большое одолжение, осчастливив своим обществом. Бездна! Что же делать? — бросила я, тревожно поглядывая на Оскальда.

— Спокойно, подружка. Ещё ничего страшного не случилось. Оскальд тебя такую замухрышку ещё не видел, сам он пока почивать изволит. Значит, есть время сделать из тебя ухоженную и безупречную красавицу-невесту.

— Наташа, что бы я без тебя делала! Кто бы ещё мне надавал тапками по шее и привёл в чувства настолько быстро и эффективно?

— А на что ещё нужны подруги? Я же говорила, что тебя нельзя надолго саму оставлять, — хмыкнула Наташка.

— Какой у нас план?

— Мне нравится это "у нас". Значит так: во-первых, снимаем колбасу с твоих шикарных грудей и прячем это добро куда подальше, вместе с вином. Господи, позорище ты моё! Надо ж было до такого додуматься: обвеситься сосисками на голое тело! Это же не гигиенично!

— Зато вкусно! — мечтательно перебила я подругу.

— Не перебивай, когда умные люди речь толкают! Такими темпами ты сама станешь, как колбаса. Неужели снова хочешь стать толстой тёткой? Нет? Ага, вижу-вижу панику в глазах! Так что закругляйся объедаться, Света! Извини, но Ариэлью я пока не могу привыкнуть тебя называть, хотя надо начинать.

— Слушай, у меня совсем мозги отшибло. Да что это я, в самом деле, с собой творю! — прозревала я, быстренько стаскивая с себя столь экстравагантное украшение.

— Во-вторых, — продолжала довольная произведенным эффектом Наташа, — нужно искупаться, вымыть голову, вычистить грязь из-под ногтей. А дальше настраиваться на романтический лад и попытаться привести Оскальда в чувства. А то он у тебя до сих пор не очухался, даже странно.

— Я, кажется, догадываюсь, почему он сейчас не очнётся ни как. Я при нём пела океану, что бы успокоить бурю, а эта русалочья штука убойная и долгоиграющая. Он когда утром очнулся, все равно вялый был и полусонный. А сейчас он опять крепко спит. Я прислушивалась к нему. Знаешь, он не похож на обморочного, скорей на глубоко спящего человека.

— Ну, нам ещё и лучше. Успеешь марафет навести спокойно, хотя не задерживайся с этим, — умничала подруга, но с теплотой в голосе. Мне стало чуточку спокойней, не так тоскливо. Родная душа, лучшая подруга поддержала меня, как могла.

— Спасибо Наташ.

— Та ладно тебе. А вообще-то мне уже пора. Паулина тут уже коршуном ходит вокруг, круги наматывает. Лучше я потом ещё тебя навещу, а ты время не теряй.

— Как скажешь, товарищ командир, — отсалютовала я, глядя в зеркало, что бы Наташке было видно. Она засмеялась и пропала тут же из эфира.

Я не стала терять времени даром, а рванула в ванную, по пути снимая с себя колбасу. Куда её девать? Покружив по ванной в поисках укромного места, но, так и не решившись спрятать колбасу где-то тут, я просто открыла окно и со слезами на глазах выкинула. Но вспомнив себя толстую, я быстренько прекратила стенания. Всё, решено железно, с обжорством завязываю.

Вытащив шампунь и мыло, я залезла в ванную и начала усиленно приводить себя в порядок. Через пятнадцать минут, что было рекордом для меня, тело и волосы были чистыми. Русалочьи волосы высыхали за считанные минуты, вода скатывалась с них мгновенно и оставляла пышную копну волнистых сухих волос. Обернувшись полотенцем, я пошла экспроприировать зубную щётку. Чай принц не обеднеет от одной взятой мной щётки, тем более, что у него целая коробка новеньких. Тщательно вычистив зубы, и для верности проглотив чуть ли не полбанки мятного порошка, я решила, что уже достаточно чиста и выгляжу опрятно.

Я пригляделась к будущему жениху и пришла в ужас. Оскальд выглядел ужасно, что не удивительно, ведь он невольно пообщался со мной. Я ж его тягала везде, бросала на пол, прижималась колбасой, да ещё и грязные бутылки за пазуху прятала. И это не считая заплыва в океане. Пристыжено вздохнув, я подхватила его под руки и понесла в ванную. Сейчас быстренько отмою мужчину и положу в кроватку, как будто так и было. Согласна, план глупый, я бы сказала придурошный, но какой придумался уж.

Так, Оскальда надо бы раздеть, заодно и рассмотрю подробности. Света, ну признайся себе честно, что собственно ради этого ты всё и затеяла. А если и так! Мне любопытно, до ужаса! Продолжая спорить сама с собой, я стянула с будущего жениха сапоги, рубашку и брюки. Окинув взглядом представшую предо мной картину, я покраснела. Нет, не так — я ПОКРАСНЕЛА от восхищения! Оскальд настолько гармонично и красиво сложён, что у меня захватило дух и вспотели ладони. Мощные широкие плечи, мускулистая грудь и руки, узкие бедра и длинные, ровные ноги. Волосатостью принц не страдал. На груди волос почти не было, они лишь образовывали на животе небольшую дорожку, ведущую вниз к паху. Опустив глаза ещё ниже, я тоже впечатлилась, причём сильно.

Чтобы не стоять столбом с открытым ртом и чем-то отвлечься, я усадила Оскальда на одну из ступенек в ванной и включила воду. Своё полотенце пришлось отложить в сторону, чтобы не намочить. Намылив мочалку, я стала осторожно натирать плечи и руки мужчины, наклонившись к нему близко-близко. Его тело просто излучало сексуальность и притягательность. Я водила мочалкой, а потом и рукой по выпуклым мышцам, моё дыхание касалось мокрой кожи, загорелой и упругой. Оскальд искушал только одним своим видом, заставлял затвердеть соски и облизывать пересохшие от частого дыхания губы. Чёрт, этот мужчина...моё тело хотело его, и где-то там внизу живота начинался пожар. Если бы изначально обстоятельства сложились по иному, более подходящей пары не нашлось бы в этом мире. Наши тела действительно идеально подходили друг другу. Это дивная химия, взаимное проникновение флюидов, неотвратимое притяжение в одно целое. Только моя половинка уже оказалась разбитой и осколки не склеить никогда. Однако это не отменяло чувственной магии между нами. Этот мужчина предназначен Ариэль и тело безропотно подчинялось влечению и бурно реагировало. Я увлеклась настолько, что не заметила, как задрожали веки Оскальда.

Глава 23

Я смотрела на Оскальда и словно видела впервые. Сладкое наваждение овладело мной. Наши тела влекло друг к другу. Словно древний бог, передо мной во всей мужественности и красоте раскинулся Мужчина. Его фигура излучала дикую, экзотическую энергию, которая взывала к человеку, к женщине во мне. Непостижимая энергия задевала скрытые струны чувственности. Я теряла голову от близости, забывала обо всём на свете. Он манил, пробуждал тайные и сокровенные желания, они проносились током по нервам и тут же стекали сладкой патокой по венам. Энергия и магнетизм этого мужчины заставляли разум замолчать, чтобы сознание не кричало: "Остановись!". Моя душа покорилась неожиданному напору, оглохла и ослепла. Она умолкла о том, что я люблю другого. Во мне бушевало чистое, незамутнённое ни чем посторонним, море желания. Я смотрела на загорелую кожу Оскальда и хотела слизать с неё все капельки, ласкать руками и губами, тереться обнажённой грудью. Сходила с ума от вожделения, положив мужскую жёсткую ладонь себе на грудь и чуть придерживая её ладонями.

Внезапно сильные руки сжали меня, и в один миг мы с Оскальдом поменялись местами. Охваченная сладострастием, я даже не заметила, как это произошло. Секунда, и вот уже я прижата к стенке глубокой ванны с широко разведёнными коленями, а большое мощное тело накрыло меня полностью. Оскальд приник глубоким и властным поцелуем, сметая любое сопротивление или сомнение. Его язык требовательно раздвинул створки моих губ и проник внутрь, как хозяин, победитель. Большая ладонь крепко держала меня за талию, прижимая всё больше, ещё ближе. Вторая ладонь сжимала грудь, задевая твёрдый сосок. Я застонала от ошеломительных ощущений.

В бедро упёрся твердый и напряженный член. Мужские бедра чуть двигались навстречу, продвигая головку к моему входу. Это столь возбуждающе, что я сама раздвинула колени ещё шире, провоцируя проникновение. Мы яростно сплетали тела, охваченные необузданным желанием. Оскальд смотрел затуманенным взглядом и, как безумный вжимался в мою жаждущую глубину. Весь мир сосредоточился сейчас в пульсирующем комке плоти, в нём горел похотью и расцветал невиданный цветок наслаждения. Влажная головка добралась до самого сокровенного, раздвинула створки женского человеческого естества и проникала в горячую глубину...пока не столкнулась с преградой. О боги, только не это снова! Вместе с ногами, ко мне вернулась девственность?!

Мы почувствовали это одновременно и резко отпрянули друг от друга. Это было, как ушат ледяной воды на голову. Наваждение схлынуло мгновенно, оставляя дрожь и боль от неутоленного желания. Бездна, я опять девственна! Да что же это за горе такое? Третий раз уже, между прочим! Только-только сбагришь это добро, вздохнёшь с облегчением, а оно опять тут как тут! С ума можно сойти. Хотя с другой стороны, именно моя девственность смогла остановить нас с Оскальдом.

Да что же творю вообще? Как могла додуматься накинуться на принца, словно невменяемая. Где были мои мозги? Я же обещала Наташе думать, перед тем, как что-то сделать, и в итоге оказалась с Оскальдом в одной ванной и была бы не против продолжения, если бы он не остановился. Очень умно с моей стороны! Ведь я же современный культурный человек, у меня за плечами медицинское училище, а я себя веду, как...как...ладно, не будем матюкаться.

А теперь, что обо мне подумает Оскальд? Тоненький противный голосок в голове напомнил, что, кажется, именно я собиралась соблазнить принца. Да, собиралась, но не так. Не сразу же предлагать себя и раздвигать ноги. Да что подумает любой мужчина, если девица сама вешается ему на шею и не прочь сразу же заняться сексом? Все что угодно, только думать о ней, как о своей будущей жене он навряд ли станет. Идиотка! Я всё испортила, сама перечеркнула будущее! Как была дурой, так и осталась!

От досады на себя я сильно сжала кулаки. Ногти до крови врезались в ладони. Густые красные капли стекали между пальцев и капали в горячую воду. Я зажмурила глаза, чтобы не видеть лицо Оскальда и приговор своей глупости, не знать его презрения. Я всё испортила!

— Ариэль, прости меня, — услышала горький голос Оскальда.

Он опустился на колени и схватил мои ладони. Принц разжал их, смывая кровь и целуя каждый пальчик. Он полон раскаяния, а на самом деле виновата я, только я. Это мне нужно стоять на коленях, оправдываться, убеждать, а я только и делала, что смотрела на Оскальда, не в силах произнести ни слова.

— Прости, пожалуйста, прости, прости, — твердил мужчина, целуя мои окровавленные ладошки, — я вёл себя, как дикий зверь. Ты такая юная, доверчивая, милая. Обычно я не набрасываюсь на девушек. Не понимаю, что на меня нашло...

— Обычно я тоже веду себя по-другому и не купаюсь в одной ванной с мужчинами, — прошептала я, не в силах оторвать взгляда от склонённого передо мной Оскальда.

Его волнистые русые волосы упали на лицо, и я не могла прочесть его эмоции. Он почему-то решил, что сам ответственен за наш порыв. Ох, Оскальд, ведь даже я не могла сейчас объяснить, что происходит. Почему у меня мутнеет в глазах от близости твоего тела, когда душа покрыта льдом?

— Это я вёл себя не подобающим образом. Единственным оправданием может служить то, что в последнее время я постоянно вижу тебя во сне. Мне кажется, что я знаю тебя уже несколько дней. Мне снилось, что ты разговаривала со мной, плакала, я чувствовал твои слёзы на щеках, а ещё я слышал песню, странную и завораживающую. От неё моя душа погружалась в тихую бездну, слова терялись в синей глубине, становясь неясными образами. Ариэль, моя жемчужина, твой голос до сих пор звучит в ушах. Это как далёкая мечта, мелодия самого океана. Ты была со мной постоянно, загадочная, манящая и такая желанная...

— Оскальд, — попыталась перебить я, но принц поднял лицо и посмотрел в глаза.

В них светилась такая непоколебимая решимость, от которой все слова, которые я собиралась сказать, застряли в горле комом. Он не может быть таким хорошим со мной! Это жутко, неправильно. Великодушный и благородный викинг достоин большей искренности, полной чистоты и откровенности. Я не могла дать ему желаемое, как бы ни старалась. И это угнетало.

— Ты заслуживаешь большего, чем то, что сейчас чуть не произошло. Я знаю, как загладить вину. Ты спасла меня, там в море. Я видел тебя во время бури в волнах, — заглядывая в глаза, говорил Оскальд, так и не выпустив моих ладоней из рук.

Я сидела, сжавшись в комок на ступени большой ванной, а Оскальд, высокий и могучий мужчина, стоял на коленях и даже так он был выше меня. В нём чувствовался внутренний стержень, доминант, он управлял тысячами людей, повелевал. Как мало я на самом деле знаю его, сейчас он вновь предстал совсем другим человеком, уверенным в себе и решительным, привыкшим брать ответственность на себя. Господи, ну почему так тоскливо и тяжело на душе! Мне плохо, как мне плохо и стыдно!

Вот и настало время "Х" и теперь, когда нужно что-то объяснять, я тупо впала в ступор. Слова лжи терялись, они просто разбивались о благородство Оскальда, а правду я не могла ему сказать. Что ответить? Но Оскальд и не ждал объяснений, похоже, он уже решил для себя, как, по его мнению, происходили события.

— Ты ведь тоже жертва той бури? Твой корабль потерпел крушение немного раньше, чем мой. Именно поэтому ты плыла по волнам, видимо хотела получить помощь от нас, а увидела лишь ещё одну катастрофу. Я увидел тебя на гребне волны, и на миг показалась, что я смотрю в глаза своей смерти, невыносимо прекрасной и даже желанной. А это была ты, Ариэль, хрупкая и тоненькая, такая же жертва океана, как и я. Волны поглотили корабль, но моя смелая девочка, не только не опустила руки, не испугалась, но ещё и спасла меня, взрослого, сильного мужчину. Ты настоящая героиня, моя маленькая и отважная спасительница, Ариэль, — Оскальд обнял мои колени и придвинулся вплотную. Я провела ладонью по волнистым русым волосам, они чуть-чуть не доставали до плеч, мягкие и влажные.

— А твои родные? Куда мне послать гонцов и сообщить о твоём спасении? — спросил мужчина.

— Они все на дне. Все мои близкие принадлежат теперь океану, — тихо проговорила я, не соврав ни одного слова. Действительно отец, сёстры и Джаспер, живут под водой и сюда им дороги нет. Здесь я одна, оставив позади прошлое, уже в который раз.

— Очень жаль, девочка моя. Но ты здесь больше не одна. Я никогда не оставлю тебя. Ты спасла меня, а я буду заботиться о тебе всю оставшуюся жизнь. Ты не одна, милая Ариэль. Мы сделаем так, как подобает благородным людям.

О чём он говорит? Что он собирается со мной делать? Его вопросы разбередили душу и перед глазами возникли образы близких. Энергия, что билась во мне ключом, теперь утекала сквозь пальцы, оставляя апатию и меланхолию. Оскальд резко выпрямился и взял меня на руки. Я казалась себе маленькой пушинкой, спрятавшейся за нерушимой скалой, крепкой и надёжной. Он вышел из ванной и усадил меня на кушетку у стены. Я притихла и смотрела глазами, полными слёз. Мужчина кинулся к шкафу и достал оттуда большие белые полотенца. Он бережно вытер меня, собирая влагу с кожи, любуясь мной, как диковинным сокровищем. Накинув сухое полотенце на плечи, Оскальд обернул меня им в мягкий пушистый кокон. Заботливые руки легко подхватили и понесли в спальню, а я лишь положила голову Оскальду на грудь.

Откинув покрывало, которое я так боялась испачкать колбасой ещё совсем недавно, он удобно уложил меня на подушки и прикрыл одеялом. Мне с трудом верилось, что всего час назад я бегала по комнате и бесцеремонно совала нос в каждый угол. Сейчас я лишь молча смотрела на принца, мучаясь из-за того что вынуждена обманывать этого благородного человека. Оскальд гладил мои колени, присев рядом на кровать. Некоторое время он был задумчив и молчалив, а потом, словно приняв какое-то важное решение, вздохнул и посмотрел прямо в глаза.

— Ариэль, девочка моя, позволишь ли ты заботиться о тебе? Станешь ли моей хозяйкой, моей женой? — волнуясь и краснея, произнёс принц.

Вот и произнесены главные слова, задан роковой вопрос и уже известен ответ. Я хотела услышать их много-много лет подряд, представляла столь желанный миг множество раз. В женских романах это описывалось, как нечто сверх романтичное. Предложение руки и сердца звучало, как финал любовной истории. Сотни раз я воображала себя на месте героинь и вместе ними произносила заветное "Да". И каждый раз улыбалась сквозь слёзы от чужого счастья. Только почему же сейчас, когда именно для меня произнесены заветные для любой женщины слова, я застыла немой статуей. Что тут трудного, просто сказать "Да" и спрятаться за надёжной стеной, быть окруженной заботой и благополучием. Даже наши тела подходят друг другу и испытывают огромное влечение. Всё будет хорошо и просто.

Почему же я молчу, как рыба, почему горло свело судорогой невыплаканных слёз? Ведь всю свою жизнь, там, в другом мире я желала именно этого, мечтала только о таком счастливом моменте. Прекрасный благородный мужчина нежно смотрит в глаза и бережно держит за руку. Он предлагает мне руку и сердце. Чего же тебе надо, дурочка? Разум кричит ответить согласием, а душа стонет от боли, потому что не Оскальду я хочу сказать "Да!", потому что мне нужна любовь. Не похоть, благополучие, забота и надёжность, а простая взаимная любовь. Глупо, наивно, банально? Да! Сто раз, да! Пусть так, мне плевать! Не хочу! Надо бежать прочь! Но страшная картина тут же встаёт перед глазами, картина, показанная мне Паулиной. Страх за Джаспера хлещет розгами, плетьми, пощечинами, он сковывает неразрывными цепями и гасит любой гнев.

— Пожалуйста, Ариэль, стань моей женой. Позволь быть рядом, держать за руку, засыпать и просыпаться вместе, видеть твои удивительные голубые глаза, любоваться и лелеять мою прекрасную жемчужину, — уговаривал Оскальд нежным голосом.

Он протянул ладонь и поймал переливающийся локон моих волос, а потом не выдержал и склонился к моему лицу. Оскальд осторожно целовал мокрые веки, щёки, губы. А я внутренне содрогалась от того, что собиралась сделать. Слишком быстро всё произошло, слишком больно, слишком страшно. Душа металась и хотела воззвать к отцу, к тому древнему существу, что существовало во всех мирах. Он услышал бы, я знаю, и, быть может, ждёт этого. Но внутри вдруг возник барьер, не позволивший мне даже чётко подумать об этом. Свой путь мне суждено пройти самой. Что ж, итак я делаю новый шаг...

— Не отталкивай меня, милая, — шептал низкий голос, — пожалуйста, доверься. Я сделаю тебя счастливой. Самая желанная, сладкая девочка. Ангел мой, не отворачивайся. Скажи мне "Да", просто скажи..., — слова мужчины погружали в транс и лишь добавляли смятения в мысли, воля засыпала под облаком нежности и искреннего порыва.

— Да, — ответила я, зажмурив глаза.

Но небо не рухнуло на меня и даже землетрясения не случилось. Через секунду чуть смелей открыла глаза и увидела искрящуюся радость на лице Оскальда. Он получил то, что хотел. Приятно видеть его таким, и я немного расслабилась. Прочь сомнения, просто не могу их себе позволить. И не сметь плакать, Света! Разводить сопли ты будешь как-нибудь потом, когда рядом не будет ни одной души. А сейчас ты станешь мило улыбаться, и изображать счастливую невесту. К тому же это не так и трудно в объятьях такого мужчины.

Оскальд облегчённо вздохнул и вновь склонился к моему лицу. Его губы накрыли мои ласковым поцелуем, словно тёплый весенний лучик тронул лёд. И женское человеческое тело предательски ответило ему на нежную ласку. Он играл с моим языком, а я млела в его сильных руках и намеренно позволяла мыслям уноситься далеко-далеко. Забыться в хмельной неге возбуждения, плыть по течению, ведомой сильной волей — вот лучшее решение для смятенного разума.

— Я так хочу тебя, милая. Видят боги, я теряю остатки самообладания, просто находясь рядом, вдыхая твой неповторимый дурманящий запах. Но сначала у тебя будет белое подвенечное платье и моё кольцо на твоём тоненьком пальчике. Я назову тебя женой, и потом уже ничто не сможет меня остановить. Буду ласкать тебя, пока не закричишь от восторга в моих руках. Завтра, на рассвете, с первыми лучами солнца мы станем мужем и женой, — уверенно проговорил Оскальд, с усилием отрываясь от новоиспечённой невесты.

— Завтра? — ошарашено переспросила я.

— Я не намерен больше ждать. Последние события показали, что жизнь слишком хрупка и непредсказуема, она может оборваться в любой момент. Завтра, на рассвете, Ариэль, едва первый луч солнца коснётся стен древнего храма, ты будешь моей навсегда.

— Завтра, на рассвете, — решительно сказала, чем подтвердила намерения.

Пусть всё закончится быстрей, так даже лучше. Меньше останется времени на терзания и сомнения, которые словно штормовые волны топили меня чаще и чаще. Оскальд нехотя оторвался от меня и поднялся на ноги. Он отправился в гардероб. Через пять минут принц вышел одетый, как всегда безупречно красивый. Мой жених, мужчина, который через несколько часов станет моим мужем, подошёл к кровати, поцеловав невесту в губы, сказал:

— Ты не о чём не беспокойся, милая. Я сам всё устрою, поговорю с родителями и сообщу им радостную новость. Наслаждайся вниманием и предсвадебными хлопотами. Ангел мой, даже ещё не представляешь, какую бурю вызовешь своим появлением в моей жизни. Ариэль, ты станешь эпицентром свадебного урагана, но не бойся, жемчужинка. Всё, что теперь будет происходить вокруг — это только для тебя, — Оскальд выжидательно заглядывал в глаза, и я улыбнулась в ответ, махнув головой.

— Иди, мой принц, я никуда теперь не денусь.

Мужчина постоял ещё немного, словно боясь выпустить из поля зрения, а потом решительно вышел за дверь. Я уставилась в потолок, старалась не поддаваться меланхолии и гнать грустные мысли. Взгляд скользил по витиеватой лепнине и растительным узорам стен. Думы навалились с новой силой. Но через пятнадцать минут началась обещанная буря, и мне стало совсем не до размышлений о жизни.

В комнату влетела улыбающаяся женщина в пышном наряде. У неё такие же, как и у Оскальда глаза, я сразу узнала в ней мать жениха. Она смотрела на меня, как на чудо, а я натянула простыню до подбородка. Впервые стало неловко за свою наготу. Следом за матерью принца вошёл высокий статный мужчина. Несомненно, передо мной предстал король и отец Оскальда. Та же гордая осанка, широкий разворот плеч, благородство черт. Мой жених весь пошёл в отца и являлся его копией почти во всём. Сам Оскальд быстро приблизился ко мне и, выловив мою трясущуюся от волнения лапку из-под одеяла, крепко сжал.

— Мама, отец, это моя невеста, Ариэль, — мягко сказал он и поднёс мою руку к губам для поцелуя.

С этого момента, словно цветной калейдоскоп, мир вокруг взорвался яркими красками. После тёплого знакомства с родителями Оскальда меня закружило в свадебной лихорадке. Служанки, под бдительным руководством улыбчивой и разговорчивой королевы, обступили трясущуюся меня плотным кольцом. Они выловили из-под одеяла голую девушку, а выпустили из умелых рук уже шикарно одетую и причёсанную невесту принца. Нас посетили портные и ювелиры, парикмахеры и оформители, все эти люди улыбались мне, поздравляли и говорили, говорили, говорили...

Через пять часов голова просто лопалась от боли, я задыхалась от мельтешения лиц и голосов. За окном сгустились сумерки, вечер окутал жужжащий, словно улей дворец. Свадьба принца, его чудесное спасение невиданной красавицей — эти новости облетели королевство, обросли миллионом слухов и легенд. Подданные спешили сломя голову успеть к рассвету на церемонию свадебных обетов и своими глазами увидеть счастливых молодожёнов. Во дворце все куда-то неслись, сновали сотни слуг и первых прибывших гостей. А я снова и снова качала головой, как заведенная игрушка в ответ на очередное поздравление и благодарность за спасение жизни наследного принца.

Мне нестерпимо захотелось на свежий воздух, я резко развернулась на каблуках и, подобрав многочисленные юбки, понеслась бегом по коридорам. Глотнуть кислорода, оказаться в тишине — это стало навязчивой идеей. За очередным поворотом меня поймал Оскальд, просто схватил в охапку и прижал спиной к стене. Мы оказались в небольшом алькове со старинной статуей в углу.

— Куда же так спешит моя прекрасная невеста? — прошептал принц и склонился к моей шее.

Он провёл кончиком языка от ключицы до ушка, вызывая предательскую дрожь во всем теле. Я не смела сопротивляться и обвила его шею руками. Голова склонилась на бок, открывая шею и плечо для ласк. Оскальд облизал ушную раковинку, захватил губами мочку. Его руки жадно обнимали, проникали под тесный корсаж. Большая ладонь освободила мою грудь и аккуратно сжала. Я закрыла глаза, и в памяти возник образ Джаспера, который стягивал с меня жемчужный лиф, лаская нежную кожу груди. Боже, как мне плохо! Возбуждение схлынуло без следа, и я замерла в жарких объятиях Оскальда с сильно бьющимся сердцем. Мужчина сразу заметил перемену в моём настроении и растолковал по своему. Он отпустил меня и поправил платье.

— Что случилось, Ариэль? Я сделал тебе больно? — он тревожно заглядывал в глаза, склонившись надо мной.

— Нет, Оскальд. Все хорошо, просто я очень хочу на свежий воздух. Мне необходимо побыть хоть полчаса одной, иначе я сойду с ума и начну кричать, — прошептала я.

— Пойдём, дивный ангел. Конечно, ты устала от всех приготовлений, свалившихся на тебя. Я покажу чудесное место, тихое и уютное. Мне самому иногда хочется убежать ото всех, и там я могу спокойно отдохнуть.

Оскальд внимательно осмотрел меня, поправил выбившиеся из причёски локоны и вывел из алькова. Мы шли по длинным коридорам, держась за руки, все улыбались нам и кланялись. Принц кивал, отвечая на приветствия, а я пыталась поспеть за его широким шагом и оглядывалась по сторонам. Наконец, мы очутились в вечернем саду. Свежесть лёгкого ветерка приятно коснулась разгорячённой кожи. Оскальд привёл меня к высокой серебряной беседке, что притаилась в глубине ухоженной аллеи. Она сплошь оказалась увитой цветущими ростками какого-то растения с дивным запахом. Зайдя внутрь, принц усадил меня на скамейку и присел рядом на корточки, что бы видеть мое лицо. Луна светила очень ярко, и мы прекрасно видели друг друга даже поздним вечером.

— Я оставлю тебя, жемчужинка, одну. Наслаждайся покоем и этим летним вечером, но возвращайся, милая, поскорей.

Он поднялся и нехотя вышел прочь, а я откинулась на спинку скамейки и глубоко вздохнула. Мой нос уловил запах океана, и я едва смогла дождаться, пока стихнут шаги Оскальда вдали. Не помня себя от тоски, выбежала из беседки. Тихий сад освещался красавицей луной, чистые аккуратные дорожки расходились во все стороны, но ту, что ведёт к воде, я угадала безошибочно. Подхватив юбки я помчалась, не чувствуя под собой земли, забыв что на ногах высокие каблучки. Туда, к воде! Душа стремилась ощутить древний дух океана. Русалочке отчаянно нужно увидеть, услышать, окунуться в свою стихию. Сердце выпрыгивало из груди, мне так тесно и душно в праздничной одежде.

Вновь оказавшись на белой мраморной лестнице, спускающейся прямо к воде, я сбавила шаг. Совсем не хотелось упасть вниз и снова пересчитать ступени своим телом. Тихонько и внимательно я перебирала каблучками, осторожно спускалась ниже, пока не увидела лениво плещущиеся о ступени волны. Быстро стянув с ног туфельки и задрав платье, я присела на последнюю ступеньку и опустила ступни в воду. Каждая клеточка тела дрожала от восторга единения с родной стихией. Волны прибоя ластились, гладя усталые ножки. Дух океана, как будто только и ждал моего зова, он откликнулся мгновенно, затопил мою душу. Я смотрела на мир миллионами глаз, плыла бессчётными огоньками жизни под водой, моими руками были плавнички, щупальца, клешни. Океан радовался приходу блудной дочери и дарил объятья. Для кого-то они темны и холодны, но не для русалочки, не для меня!

Я сначала почувствовала, а потом и увидела за ближайшим пустынным островом своего Жорку. Он тоже ощутил моё внимание и заметался по округе. Моим телом был весь океан. Я могла позволить себе прикоснуться к своему другу, приласкать Жорку, погладить его мягкий нос, прошептать слова привязанности и отпустить его. Он услышал хозяйку, даже на таком большом расстоянии, вода донесла мой тихий голос к другу.

— Жорочка, я скучаю по тебе, малыш.

После недолгих поисков, нашлась Солья, моя любимая сестричка. Она обнималась с каким-то симпатичным черноволосым тритоном и смеялась над шутками, которые он нашептывал в заострённое ушко. Я погладила её огненные волосы и не стала им мешать. Кажется, у Сольи всё хорошо, ну, и слава богу.

А вот отец сразу почувствовал моё внимание и присутствие. Он поднял глаза и посмотрел прямо на меня, словно мог увидеть за тысячи километров свою дочь, сидящую на мраморных ступенях. Как он мог знать, где я нахожусь? Хотя чему удивляться? Просто нужно вспомнить, что за сущность скрывается под маской Повелителя. Но для меня он в первую очередь самый близкий и любимый, мой отец. Я шепнула ему на ушко слова любви и поцеловала в щёку. Отец, родная душа, он улыбнулся грустно и нежно. Золото волос мерцало на его могучих плечах, мой король-солнце, папулечка. Ты знаешь, что теперь я не стану ни о чём просить тебя, знаешь и понимаешь.

— Я люблю тебя папа, — и в ответ услышала те же слова.

Отец снова отпускал меня, отпускал искать свою судьбу. Мой взгляд обшаривал подводный город, но, так и не найдя желаемого, покинул пристанище морского народа. Я могла видеть многое, очень многое, заглянуть в любую подводную щель и опуститься на любую глубину, но одного я не могла найти и увидеть. Я вновь искала и не находила Джаспера.

Любимый, где искать тебя?

Я в темноте шепчу, стенаю...

Бесконечная глубина нежно манит, обнимает и шепчет о единении, но не с ней я хочу слиться сердцем и душой, не этот голос я желаю услышать. Джаспер, где же ты, любимый. Как ты нужен сейчас. Желание увидеть, хоть издали своего тритона буквально сжигало. Его синие-синие глаза, серебристые волосы, любящий мелодичный голос. Наивная, думала, что сможешь вытерпеть без него? Вообразила, что отпустишь и заживёшь дальше? Что же тогда здесь делаю? Почему сбежала ото всех, оставив жениха накануне свадьбы? Я оказалась слаба духом и телом. Великий океан, дай сил вынести разлуку, помоги найти того, о ком печалится сердечко, от тоски мечется и страдает. Ещё один раз прикоснуться к любимому, всего только раз. Зачем же я зову свою любовь, ведь знаю, что будет только хуже, но уже не могу иначе. Запуталась, растерялась, неуверенна...

Глупая русалочка вновь плачет и роняет тягучие слёзы в воду. Океан цепенеет от их пролитой горечи. Не бушует, не крушит, не стонет, а лишь замирает. Великая стихия тщетно пытается забрать себе печали своей дочери. Вода застывает, словно стекло, я могу бежать по ней прочь, если посмею. И мне хочется этого всей душой! Но вместо этого я сужу на белых ступенях и боюсь пошевелиться. Если сделаю хоть шаг, то уже не вернусь. Дух океана притаился совсем рядом, он ждёт моей слабости, ждёт позволения войти и завладеть, чтобы больше не вернуть. Нельзя сейчас сдаваться, нельзя! Только не сейчас! Всё, что смею — это петь и искать любимого.

Плачь Ариэль, глотай слёзы, тоскуй, пока можешь себе это позволить. Мой тихий нежный голос звал, пел над волнами, падал в самую далёкую глубину, летел, обгоняя подводные течения. Где же Джаспер, где моя любовь? Но молчал океан, и я лишь тщетно взывала вновь и вновь, пока голос не осип. Остались только слёзы, они медленно стекали вниз и капали, оставляя круги на воде.

Я склонилась к притихшим волнам низко-низко, всматривалась в тёмную глубину. Волосы давно выбились из причёски и теперь свисали жемчужным водопадом. Прибой качал пряди, которые расплывались мерцающим ковром на водной глади. Луна играла в них бликами и искорками дивного света. Тоненькие лучики терялись в волнах, так и я потерялась в этом мире, не зная, куда выведет госпожа судьба завтра. Сзади послышались тихие шаги и меня бережно обняли сильные руки. А я смотрела и смотрела на тихую воду, не оборачиваясь, пока меня не забрали прочь.

— Не надо, Ариэль, не плачь о тех, кто остался в море, — прошептал Оскальд.

Он нашёл невесту сидящей на белых мраморных ступенях у самой воды и испугался. Легко, словно пёрышко, принц подхватил меня и закрыл собой от призывного шёпота воды. Он вглядывался в покрасневшее от пролитых слёз лицо и целовал невесомыми поцелуями влажные глаза, виски, щёки.

— Мне плохо Оскальд, — хрипло прошептала я, обхватив его за шею.

— Позволь, я заберу тебя отсюда. Это море нагоняет тоску, а ведь надежда ещё есть.

— Надежда? Она не для меня, нет.

— Да, Ариэль, именно надежда. Почти вся моя команда с затонувшего корабля, смогла выжить в той роковой буре. Это настоящее чудо. Они вернулись совсем недавно, подобранные проплывавшим мимо кораблём. Быть может, и для твоих близких есть надежда. Я разослал по всем ближайшим островам своих людей на поиски. Не плачь, милая, не нужно.

— Я боюсь завтрашнего дня, — честно призналась я.

— Мы будем вместе. Я больше не отпущу тебя из объятий ни на минуту, до того самого мига, пока ты не отправишься в храм. Мне почему-то тревожно на душе, быть может, я излишне тороплю события, но чувствую, что могу потерять тебя.

Оскальд шептал на ушко всякие нежности и милые глупости, а я пыталась улыбнуться и быть благодарной: за то, что он рядом, за то, что унёс от воды, потому что у самой не было сил сделать это, просто за то, что он такой хороший. Подобных мужчин почти не бывает, но мне повезло встретить двоих. Это же надо, всю жизнь страдать от одиночества, а теперь разрываться между двух невероятных мужчин. Оскальд и Джаспер, никто из них не был лучше или хуже другого. Цени подарки судьбы, дурёха и не ропщи понапрасну. Только вот госпожа фортуна одной рукой даёт, а другой отнимает.

Мы поднялись по лестнице, тихо прошли тёмный сад, влажный и уснувший. Наш путь лежал по притихшим коридорам дворца. Прекрасные чертоги королей этого мира замерли в преддверии шумного торжества, погрузившись в краткий отдых и тишину. Хозяева, гости, многочисленные слуги выбились из сил и заснули ненадолго. Когда за спиной закрылась дверь покоев Оскальда, меня окутала атмосфера покоя и уюта. Глаза слипались. Усталость накатила тяжелой волной. Оскальд устроился с удобством на кровати, а я прилегла у него на коленях, в кольце надёжных рук.

— Спи, Ариэль. Уже не так много времени осталось до конца ночи. Совсем скоро мир вокруг проснётся и у нас начнётся новая жизнь. Будет веселый праздник и шумные танцы, но прежде ты войдёшь в храм с первыми лучами рассвета. Моя невеста, прекрасная и чистая, словно утренняя заря. А я буду стоять с замирающим сердцем и смотреть, как ты идёшь навстречу, буду мечтать, как сожму в объятьях, как сделаю своей. Мы скажем друг другу слова брачной клятвы, которая соединит нас навсегда. Но это будет только утром, девочка моя, а сейчас ты просто спи.

— А ты?

— А я уже выспался на несколько дней вперед. Буду тихонько сидеть и просто смотреть на тебя, жемчужинка, любоваться. Спи, моё сокровище, — прошептал Оскальд и поцеловал в губы.

Я обмякла в его руках и медленно погрузилась в дрёму. Видения и неясные образы сменяли друг друга удушающей спиралью, пока я не дошла до самого дна, засыпая окончательно. И увидела странный сон. А сон ли?

Не тёмно и не светло, а угнетающая полутьма. Подводное дно, тайное убежище, спрятанное среди острых, как бритва глубоководных скал. Гиблое место, где я ни разу не была, даже сливаясь с духом океана. И всё же он подсказал, что за сущность здесь обосновалась. Здесь не росли водоросли, не проплывали вездесущие рыбы и моллюски, только голый серый песок, безжизненный и мрачный, на многие мили окружённый оскалившимися камнями. Это место похоже на раскрытую пасть гигантского чудовища, притаившегося на дне. Вода за серым песком бурлила, как под мельничным колесом и увлекала за собой в пучину всё, что только встречала на пути. Бурные водовороты скрывали за собой самое страшное место за границей подводного царства. Это край, где властвовала ведьма, и именно туда плыл Джаспер. Я увидела его фигуру и сразу узнала. Всё живое стремилось убраться поскорее прочь, если вдруг попадало сюда, так зачем же моёму любимому понадобилось плыть, рискуя жизнью среди этих бурных водоворотов? Джаспер упрямо лавировал между ними, продвигаясь дальше по смертоносному пути. Он ловко уходил от опасностей, а у меня каждый раз сжималось сердце, наблюдая за его манёврами. Одно неверное движение и он мог оказаться в пучине и ни кто не сможет ему помочь.

— Остановись! Вернись назад! — кричала я.

Только Джаспер не слышал и плыл всё дальше, зато я чувствовала состояние тритона с каждой минутой чётче. Когда водовороты остались позади, дальнейший путь Джасперу пришлось проделывать сквозь зловонный пузырящийся ил. Долгие мили тянулась унылая и пустынная картина, от ядовитых газов, извергаемых этим подводным болотом, кружилась голова и терялась ориентация. Джаспер плыл дальше на одном упрямстве, стиснув зубы. Болото только и ждало, когда жертва потеряет сознание и опустится на дно, что бы уже больше никогда не подняться. Струйки газов хаотично поднимались из отравленных недр, ища добычу бездонному болоту.

Именно за ним располагалось жилье ведьмы, окруженное диковинным лесом. Вместо деревьев и кустов в нём росли полипы и гигантские гидры, похожие на стоглавых змей. Они вырастали прямо из серого песка. Ветви их подобны длинным осклизлым рукам с пальцами, извивающимися, как черви. Эта мерзость ни на минуту не прекращала шевелиться от корней до самых жутких верхушек и хватала гибкими пальцами всё, что только им попадалось, и уже больше не выпускала.

Джаспер на мгновение остановился, собираясь духом. Он заплёл серебристые волосы в тугую длинную косу и намотал её на руку, что бы в неё не вцепились склизкие щупальца. Он скрестил руки на груди и, как рыба, поплыл между омерзительными тварями, которые тянули к нему пальцы-черви. Джаспер видел, как крепко, точно железными клещами они держали всё, что им удалось схватить: белые, истлевшие скелеты давно утонувших людей, корабельные штурвалы, якоря, сундуки, кости животных. Его лицо застыло в немом крике ужаса, когда он увидел среди жертв погибшую русалочку. Твари поймали её и задушили. Это было страшнее всего, видеть разбухшее и местами съеденное тело девушки. Её лицо перекошено, а пустые глазницы стали немым предостережением. Джаспер отвернулся от жуткого зрелища и быстро поплыл дальше.

Посреди уродливого леса находилась поляна, на которой стоял странный дом. Он был сложен из белых человеческих костей. Сколько же жизней нужно отнять, что бы возвести такие хоромы? На пороге сидела сама ведьма и как будто ждала Джаспера. Она расплылась на ступенях огромной мясистой тушей, на её большой, ноздреватой, как губка, груди ползали чёрные морские змеи. Джаспер вздрогнул от омерзения, но ведьма лишь усмехнулась на это.

— Знаю, знаю, зачем ты здесь, молодой тритон, — сказала Джасперу морская ведьма. — Я могу тебе помочь — на твою же беду, мой красавчик!

— Знаешь? — усомнился тритон.

— Я-то знаю, а вот ведомо ли тебе, что душа твоей Ариэль не принадлежит этому миру? Чужая сила призвала её сюда, и только она удерживает душу. Понимаешь ли ты, что та, которая скрывается в теле знакомой с детства русалочки, была совсем другой и жила совсем в ином мире?

— Мне всё равно, ведьма. Я её люблю.

— Глупый тритон. Это погубит тебя, и я буду радоваться этому, не скрою. А знаешь ли ты, почему Ариэль покинула тебя? — спросила ведьма.

Ее руки удлинились, и она протянула их к Джасперу. Узловатые пальцы коснулись волос тритона и стали гладить их шелковистую поверхность. Джаспер стиснул зубы, и было видно, как играют желваки на его лице от омерзения, но он терпел, не сопротивляясь. Ведь ведьма обещала помочь.

— Она заключила договор, по которому теперь должна принадлежать другому мужчине, человеку, должна выйти за него замуж. Иначе она исчезнет и этого мира. Можешь ли помочь мне или я зря приплыл к тебе? — явно нервничая, спросил Джаспер.

— Я могу привязать её душу к тебе, чтобы она не смогла покинуть данное ей тело, если она нарушит договор. Ты вовремя пришёл, ещё несколько часов и даже я не смогла бы ничего сделать.

— Ты действительно можешь это? — проговорил Джаспер, и ведьма захохотала громко и гадко в ответ на его слова.

— Не сомневайся в моих силах, тритон, лучше подумай готов ли ты заплатить за мои услуги, ведь мне придётся отдать частичку своей крови для того, что бы помочь тебе. Ты уверен, что Ариэль любит тебя?

— Уверен, ведьма.

— Я изготовлю питье, ты возьмешь его, поплывешь с ним к берегу, где сейчас находится твоя русалка, ещё до восхода солнца. Нужно выпить все до последней капли, тогда твой хвост раздвоится и превратится в пару человеческих ног. Но за это тебе будет так больно, как будто с тебя на живую будут сдирать кожу и резать ножами. Эта боль станет моей первой наградой, ибо с ней я обрету немного молодости, — проговорила колдунья. Её руки коснулись груди Джаспера и стали шарить по ней, царапать обломанными ногтями. Тритон сжал кулаки, терпя прикосновения.

— Ты сможешь ходить по суше, как человек, но помни: ты будешь ступать, как по острым ножам, твои ступни будут кровоточить, раны принесут невыносимые страдания и никогда не заживут. Вытерпишь все это? Тогда я помогу тебе.

— Да! — сказал Джаспер дрогнувшим голосом.

— Тогда ты должен будешь до восхода солнца найти Ариэль. Нужно успеть до того, как она станет женой человека, иначе всё будет зря. До того, как солнечный диск взойдет из-за горизонта полностью, ты должен услышать слова древнего ритуала из её уст. Она либо скажет их от всего сердца сама и будет с тобой навсегда, либо с первой зарей ты станешь пеной морской, умрешь от боли и горя. Твоя смерть сделает меня вновь красивой и молодой. Я желаю этого больше всего, тритон.

— Пусть! — сказал Джаспер и побледнел, как смерть.

— А ещё ты должен заплатить мне за помощь, — сказала ведьма. — И я недешево возьму! Я заберу у тебя за свой бесценный напиток самое лучшее, что есть у тебя. Ведь я должна примешать к напитку свою собственную кровь, чтобы он стал остёр, как лезвие меча.

— Какую же ещё плату ты захотела, ведьма. Ты и так насладишься моими муками и болью.

— Ты отдашь свои чудесные серебристые волосы, что так любит Ариэль. Таких волос нет ни у кого, а теперь они будут у меня.

Ведьма протянула Джасперу костяной нож, и тритон взял, без колебаний. Он чиркнул лезвием у самого основания своей длинной косы и решительно протянул копну переливающихся волос довольной ведьме. Необычно короткие пряди теперь обрамляли решительное и бледное лицо тритона, делая его облик юным, пусть и непривычным, но всё равно безумно привлекательным.

— Достаточна ли плата теперь?

— Это ещё не всё, молодой тритон. Ты отдашь свой мелодичный, низкий, великолепный голос. Я заберу его весь, лишь раз ты сможешь заговорить. Так что не трать эту возможность попусту. Сто раз подумай, перед тем, как сказать хоть слово. Впрочем, какое мне до этого дело? — пожала плечами ведьма.

Она пожирала глазами Джаспера, ожидая его ответ. Джаспер колебался лишь мгновение, а потом кивнул в знак согласия. Великий океан, да что же мой тритон творит?! Его тело свело судорогой и изо рта пошла кровавая пена. Сухие пальцы колдуньи погрузились в горло тритона, они тянули из него силу и жизнь, оставляя лишь боль и немоту. Ведьма взвизгнула от восторга, наслаждаясь зрелищем, упиваясь мучениями. Её глаза закатились в экстазе от полившейся в неё молодой силы. Через несколько мгновений ей все же удалось взять себя в руки и начать ритуал.

С неожиданным проворством она достала чёрную чашу из своего необъятного тела и начала колдовство. Джаспер немного пришел в себя и молча наблюдал за этим таинством. Он сбился со счёта, сколько мерзких ингредиентов ведьма положила туда. Она расцарапала себе грудь костяным ножом, и тяжёлые чёрные капли, словно густая смола, медленно скатились в чашу. Кровь не растворялась в воде, а жадно принялась пожирать приготовленные в чаше ингредиенты. В конце концов, получилось смолянистое вязкое желе, которое ведьма переложила в бутыль. Всё это время глаза ведьмы неустанно наблюдали за тритоном. Она с удовольствием вдохнула отвратительный запах полученного напитка.

— Бери! — сказала ведьма и протянула тритону тошнотворное питье.

Джаспер протянул руку и в его ладони очутился заветный бутыль. Он посмотрел на ведьму в последний раз и поплыл прочь. Она ухмыльнулась ему вслед в предвкушении небывалой награды. Джаспер поставил на карту всё.

— Света! Света очнись! — кричала Паулина у меня в голове.

Я со стоном приподняла голову. Она просто раскалывалась от боли, а ещё волшебница орёт, как потерпевшая. Бездна, этот сон, кошмар какой-то, он был такой реальный, аж дрожь берёт. И надо же было такому наплестись. Хорошо, что я, наконец, проснулась и все это не правда. Или правда? Не может быть правдой, нет!

— Прекрати орать, меня и так тошнит от сильной головной боли, а тут ещё и ты надрываешься.

— Извини, я просто очень переживаю за тебя.

— Паулина, что происходит? — мысленно спросила я.

— Не знаю, девочка моя. Впервые я не знаю. В вашу судьбу неожиданно вмешались посторонние силы этого мира. Не понимаю, что подвигло их на это, что заинтересовало. Они редко снисходят до внимания к смертным. Их замыслы посторонним не дано постичь или изменить. Мне лишь была показана та страшная картина с умирающим Джаспером в волнах. Это произойдёт, если ты нарушишь договор. Этот мир закрылся от меня, и он чего-то ждёт. Света, прошу тебя, не испорть себе жизнь. Девочка, я не смогу помочь тебе сейчас. Пожалуйста, не шути с судьбой.

— Паулина, мне приснился сон...

— Какой сон! Забудь! Ты вообще слышала, что я тебе только что говорила? Не вздумай учудить что-нибудь.

— Я постараюсь, — смирено произнесла я. Похоже, Паулина на взводе, и ей не до моих глупых кошмаров.

— Вот и умница. Я оставляю тебя, Оскальд начинает просыпаться. Мы встретимся с тобой после свадьбы, дорогая. Синдир, тьфу, Наташа передает тебе огромный привет.

— Спасибо, — только и успела произнести я, как Паулина исчезла из моих мыслей.

Вот это новости! Оказывается, даже Паулина растеряна. Тем временем Оскальд открыл глаза и сладко потянулся. Он улыбнулся и задорно подмигнул.

— Доброе утро, невеста, — весело произнёс он и страхи растаяли, как прошлогодний снег.

Ну что может произойти, когда рядом такой сильный мужчина? Мне всего-то и нужно будет зайти в храм и сказать слова брачного обета. Я даже смогла выдавить из себя милую улыбку.

— Доброе утро, Оскальд. Ты всё же заснул?

— Каюсь, сон сморил и меня. Ты так трогательно сопела, а мне казалось, что я закрою глаза всего на минутку. А потом просто провалился в дрёму.

Принц притянул меня к себе поближе и зарылся носом в мои волосы.

— Ты пахнешь морем, лёгким свежим бризом, — проговорил он, накрывая ладонью мою грудь. Он стал пробираться тёплыми пальцами под корсаж, но тут же недовольно застонал, услышав настойчивый стук в дверь. Похоже, что мир действительно проснулся и жаждет нашего общества.

— Войдите! — крикнул он и со вздохом переместил ладонь на талию.

— Ещё чуть-чуть потерпеть и я смогу с чистым сердцем закрыться со своей молодой женой от всего мира, как минимум на неделю, — прошептал он на ушко и украдкой обвел раковинку.

В дверь постучали снова, а потом в комнате появился маленький ураган служанок, во главе с королевой. Они с трудом смогли оторвать меня от жениха и утащили из спальни Оскальда одеваться в свадебное платье. Это должно было стать для меня сюрпризом, потому что я до сих пор не видела своего наряда. Королева окружила меня вниманием и заботой, она даже смогла уговорить немного перекусить, хотя если честно, кусок не шёл в горло от волнения. Её милое улыбчивое лицо и лёгкий нрав неизменно поднимали настроение, и моей будущей свекрови невозможно было ни в чём отказать.

Небо едва-едва стало светлеть, а вокруг всё закрутилось с невероятной силой. Гости уже собрались в стенах древнего храма, туда же отправился и Оскальд с родителями. Ждали только меня. Я же ещё находилась в своей комнате и смотрела в окно на первые признаки зари, сердце стучало в бешеном ритме. Нужно просто выйти из комнаты и спуститься вниз по длинной парадной лестнице. Там меня уже ждёт белая, украшенная цветами и лентами карета, которая отвезёт к входу в храм.

Вот и настало утро моей свадьбы, моей новой жизни. Боже, помоги всё сделать правильно, сохрани от ошибок. Вдох-выдох и первый шаг из комнаты...

Глава 24

Итак, попрошу фанфары, флажки и шарики! Событие, которое столько лет было нереальным туманным будущим, и в реализацию оного уже никто не верил, сейчас происходило в прямом эфире. Света, о чудо, наконец, выходит замуж! Ура, ура, ура! Веселится и ликует весь народ! Гости замерли в торжественном ожидании, жених в великолепном белом костюме блестит от нетерпения глазами. Все ждут и выглядывают главную героиню сегодняшнего праздника. А невеста застыла истуканом перед входом в храм и на нервной почве откручивает жемчуг от подвенечного платья, а ещё строит трагические морды.

Кого тут не хватает, так это подруги Наташки. Вот кто бы ни разводила церемоний, а сняла бы туфлю и надавала по этой трагической морде. Можно ещё пинка дать, для пущего эффекта, тоже полезно в данной ситуации. И знаете что? Подруга была бы абсолютно права! Ну, чего мне не хватает?

Хотела шикарное свадебное платье? Так уже шикарней не придумаешь! Шедевр божественного изящества и утончённости затмевал всё, что мне доводилось видеть или представлять в самых невероятных и смелых мечтах. И это белоснежное чудо сейчас надето на меня, подчеркивая достоинства, заставляя мужчин нервно сглатывать слюну и теребить ворот рубашки.

Мечтала о хорошем женихе? Так лучше уже некуда! Оскальд благороден, молод, силён, просто невероятно красив и сексуален, в конце концов. И чтоб добить всех, как контрольный выстрел — он настоящий наследный принц! Вместо того чтобы вовсю планировать прыжок страсти в его объятья, который воспримется Оскальдом на ура, я стою тут дура дурой и страдаю ерундой. С жиру ты бесишься, деточка! А ну, марш замуж!

И я пошла, нет, поплыла лебедем по длинному проходу храма. За мной тянулся шлейф из тончайшего кружева от свадебного платья и фаты. Он тёк за спиной, словно поток жемчужного белого света, искрясь при каждом движении волнами полупрозрачных тканей. Древний центральный храм столицы сейчас обильно украшен белыми лентами и красными цветами — знаками невинности невесты и страсти жениха. Со всех сторон столпились нарядные гости, пожиравшие меня глазами, а я задрала нос и плыла намеренно медленно, чтоб каждый смог рассмотреть будущую принцессу. Я не закрывала лица вуалью и все могли видеть румянец на щеках.

Впереди, на большом возвышении стоял Оскальд. Его наряд выгодно подчеркивал широкий разворот плеч, узкие бёдра и длинные ноги. Русые волосы зачёсаны назад, уверенный взгляд, аура силы...Мужчина, который через несколько минут станет моим мужем, великолепен настолько, что я завидовала сама себе до слёз. Он галантно подал руку, и я приняла её, поднимаясь к жениху на высокий помост.

За возвышением находился сияющий альков в виде раскрытых ладоней — старинный символ духа-хранителя этого мира. Именно здесь мы произнесём клятвы друг другу и наденем обручальные кольца. В этом месте нет никаких священников или жрецов. Древний дух не нуждался в посредниках и сейчас мы остались с ним один на один, вложили свои судьбы в его ладони. Здесь, в этом удивительном месте я не хотела врать совершенно. Мне казалось, что за мной наблюдают и кладут на невидимые весы все мысли и поступки, отмеряя счастье, решая судьбу.

Лицо жениха сияло радостью и гордостью, а я задумчиво прислушивалась к себе и не могла уловить, что же меня гложет. Оскальд! Именно в его глазах я не видела чего-то важного, того же, чего нет и в моих глазах...

— Я, Оскальд, беру тебя, Ариэль, в жёны и клянусь защищать до последнего вздоха. Буду беречь и лелеять тебя, почитать более всех женщин. Обещаю хранить верность и преданность тебе одной до последнего дня, пока смерть не разлучит нас... — низкий, сильный голос принца разносился по храму, отражался от стен и потолка.

Я вслушивалась в каждое слово, искала и не находила самого главного. Когда Оскальд умолк и последние слова его клятвы были сказаны, он собрался надеть мне на пальчик колечко. Я помедлила несколько долгих секунд, собираясь с мыслями, и поманила его к себе. Он удивлённо склонился ко мне, к самым губам, а со стороны могло показаться, что мы целуемся. Гости одобрительно зашумели, поддерживая нетерпение невесты перейти к самому интересному. Но я не собиралась делать ничего подобного.

— Оскальд, ведь ты не любишь меня, правда? — прошептала я на ухо принцу. — Всё что ты испытываешь ко мне — это благодарность, жалость, привязанность и, несомненно, сексуальное влечение, но не любовь. Ты говорил столько нежных слов, но ни одного о самом главном.

— Ариэль, милая, я уверен, что это чувство придёт к нам очень скоро. Не волнуйся так, доверься. Я не оставлю тебя одну в этом мире. Ты стала слишком дорога мне, жемчужинка.

Он говорил так уверенно, и я хотела ему верить. Как измерить все аргументы, мечущиеся мысли, образы, где найти такие весы, что бы взвесить все "за" и "против"? Я закрыла глаза, мучаясь сомнениями. Конечно, принц прав и я не могу требовать от него того, что не в состоянии испытывать сама. Но ведь однажды Оскальд может встретить ту, единственную, которая озарит его сердце ярким солнышком любви. Нет, он не бросит меня никогда, слишком благороден мой принц. И мы станем молча страдать и превращать свою жизнь в ад. Могу ли я позволить себе испортить жизнь этому мужчине? Могу ли я позволить себе отказаться от него сейчас? Вот главные вопросы, на которые я не могла найти ответов.

Не знаю, что заставило меня отвернуться от Оскальда и взглянуть на выход из храма, быть может, судьба или лёгкий запах моря? В проёме, освещённый первыми лучами красного рассвета, стоял мой Джаспер. Он был закутан в какое-то грубое сукно, потемневшее внизу от крови. Она обильно сочилась из жутких, открытых ран на ногах. Странно видеть моего тритона с человеческими ногами, его фигура качалась и дрожала от напряжения. Короткие, растрёпанные волосы ерошил ветер. Огромные больные глаза Джаспера устремлены на нас с Оскальдом, склоненных друг к другу. Он резко развернулся и кинулся прочь.

— Так это был не сон? — прошептала я и прижала руки к пылающим щекам.

Всё, что я видела во сне, происходило с моим любимым на самом деле. Страшная ведьма, отрезанные волосы, потерянный голос и жуткая расплата за питьё, за последнюю возможность быть вместе — все это правда! Джаспер сделал это только для меня, не жалея ничего. Он отдал за этот миг так много, а увидел целующихся влюблённых, обнявшихся в свадебном алькове.

Как мне быть? Ведь если я побегу за ним, то нарушу договор с Паулиной, и Джаспер погибнет в волнах. Картинка, показанная волшебницей, стояла перед глазами, заставляя мелко дрожать. Но, если верить сну-видению, Джаспер умрёт в лучах рассвета именно оттого, что я выйду замуж за другого мужчину! Чему верить? Бежать или остаться? Как поступить?! Ну, почему, что бы я сейчас не сделала, должен будет умереть единственный любимый мужчина? Я должна хотя бы попытаться спасти Джаспера, любой ценой. Я резко развернулась к Оскальду и посмотрела в глаза, прощаясь навсегда. Выбор сделан. Теперь иду по тонкому льду неизвестности, где, куда не ступи, везде бездна. Но я всё равно буду пытаться пройти до конца.

— Прости меня, — шептали губы, а ножки уже бежали по ступенькам вниз.

Оскальд попытался остановить меня, схватить за шлейф, но я лишь отмахнулась от него, и каскад кружев остался у принца в руках. Он что-то кричал вслед, его голос стоял у меня в ушах, а я лишь убыстряла бег. Ты однажды полюбишь по-настоящему, искренне и всей душой, найдёшь свое счастье, мой милый принц, только уже не со мной. Гости замерли с открытыми ртами, но мне безразлично. Я должна успеть найти Джаспера до того, как утро полностью вступит в свои права, и солнечный диск выплывет из-за горизонта.

Проследить путь тритона совсем не сложно. Убегая, Джаспер оставил за собой кровавую дорожку, по которой я теперь мчалась, проваливаясь на каждом шагу каблуками в мягкий песок. Мне пришлось остановиться на миг, что бы сорвать с себя туфли и фату. Прямо на ходу я обрывала и швыряла в стороны многочисленные юбки и душащий корсаж. Джаспер двигался к берегу, он хотел встретить смерть в той стихии, где родился. Как же больно любимому, с каким трудом ему давался каждый шаг, мне страшно даже представить, и всё же я не могла догнать его. Время утекало сквозь пальцы, и рассвет становился неумолимо ярче. Он сжигал надежду. Лишь у самой кромки воды я настигла Джаспера, и мир вздрогнул от моего крика тысячами птиц, испуганно метнувшимися в небо.

— Нет! Этого не может быть! — кричала я, падая в воду на колени.

Мой милый, любимый Джаспер плавал бездыханный в красных от крови волнах. Руки безвольно раскинуты, словно крылья у мёртвой птицы. Самый страшный кошмар воплотился наяву, и мне уже не оторвать глаз от холодеющего тела тритона. Не верю, не могу принять, что его уже нет. Он сделал всё, чтобы мы были вместе, но не я.

— Паулина! Паулина! — истерично орала я, подбираясь к телу Джаспера вплотную и притягивая его к себе.

На этот раз волшебница явилась немедленно и воплоти. Она сдержала крик, закрыв рот ладонями.

— Света, я не хотела, не виновата, — твердила она, широко раскрыв от ужаса глаза.

— Сделай меня вновь русалкой, волшебница! — резко бросила я.

— Зачем Света? Ты скоро исчезнешь из этого мира.

— Делай, говорю! — мой голос сорвался на визг.

— Ты понимаешь, что это будет невыносимо больно? Вот так быстро, без подготовки и на живую, это чудовищно! Зачем тебе намеренно причинять себе такие страдания, если надежды уже нет, — не понимала Паулина.

— Делай то, что я прошу!

— Воля твоя, — прошептала она и протянула ко мне трясущуюся руку.

С её пальцев потёк светящийся туман, окутавший мои ноги плотным покровом. И тогда я узнала в полной мере, что такое БОЛЬ! Мой надсадный крик перешёл в вой и хрип. Я до крови, до кости закусила кулак, потому что такого страдания ещё никогда не испытывала и даже не предполагала, что возможно выдержать подобное. Мои ноги срастались на глазах, теряя человеческую кожу и мышцы, а на их месте появлялся длинный хвост. Кости ломались и хрустели, вытягиваясь и меняя форму, они покрывались тканями, а потом чешуей. Прошла всего минута, а мне казалось, что я бьюсь в непрекращающейся агонии несколько часов. Я вновь стала полностью русалкой, настоящей дочерью океана, не только внутренне, но и внешне.

В этот миг я не могла себе позволить долго приходить в себя и жалеть о чём-то. Тело Джаспера таяло на глазах, он уходил за тёмную грань, растворялся в волнах. Я склонилась над ним, и первые настоящие слёзы русалочки брызнули из моих глаз. Они капали на милое прозрачное лицо тритона. Его руки, что так сладко обнимали меня когда-то, теперь стали почти невидимыми, призрачными. Смерть стирала краски жизни, развеивала плоть, уносила в небытие.

Солнце немилосердно поднималось, неумолимо отсчитывая последние мгновения нас в этом мире. Мы уходили, уходили вместе. Я гладила короткие серебристые волосы, старалась запомнить дорогие сердцу черты навсегда. Хочу помнить, хочу запечатлеть, выжечь в душе и памяти образ Джаспера. Куда бы ни попала после смерти в этом мире, пусть воспоминания не превратятся в прах, пусть терзают навеки, пусть...Только бы помнить! Мои руки тоже становились прозрачными, как и всё тело, а я просто плакала и плакала, омывая Джаспера своими теперь уже сладкими слезами русалки.

— Пусть он спасётся, прошу, — молила я древний дух этого мира, потому что молить кого-либо ещё не имела права. — Пусть я исчезну навсегда, но Джаспер спасётся!

Мой голос становился всё тише. Где-то в тёмной бездне хохотала ведьма, упиваясь доставшейся ей силой. Отец замер на золотом троне, будто ждал чего-то и от напряжения добела стиснул огромные кулаки. Я слышала, как рыдает рядом Паулина, как гомонит собравшаяся вокруг толпа, бежавших за мной гостей. Подняв глаза, угасающим взглядом я встретилась с Оскальдом. Он понял без слов и захотел приблизиться, но я отрицательно покачала головой, останавливая его порыв. Сейчас я хочу быть только с Джаспером. Миры, люди, боги...Это осталось за гранью. Здесь и сейчас существовали только я и Джаспер. Стирались любые договоры, замирало колдовство, затихали звуки. Настал миг наивысшей откровенности и открытости душ.

Прозрачные веки тритона дрогнули, и он распахнул глаза. Его синий-синий океан почти исчез, но Джаспер узнал меня и горько улыбнулся. Мои целебные слёзы всё же смогли вернуть его из-за грани, хоть на минуту.

— Помнишь, любимый, что ты сказал, в ответ на мой зов? Там, во дворце отца на балу по случаю моего совершеннолетия ты сказал...

— Ты позвала меня, и я отвечу на зов, дочь морей, — тихо произнёс Джаспер, продолжая мои слова.

— Называю тебя своим, — прошептала я в ответ, закончив древний ритуал подводного народа.

Перед духом мира и судьбой мы стали единым целым, мужем и женой. Яростные, нестерпимо жгучие лучи полностью взошедшего солнца ослепили нас. Мы закрыли глаза и прижались друг к другу в прощальном поцелуе. Последний раз почувствовать сладость ласки любимого, ощутить горький вкус обретённой любви и разделить уплывающее за грань дыхание Джаспера. Цена за это мгновение уже не казалась высока, и мы заплатили её сполна. Каждый из нас отдал за это всё, что имел, бросив на чашу невидимых весов боль и любовь, надежду и отчаяние. Я не только не хотела отпускать своего мужа за грань смерти, но и мечтала отправиться туда вместе с ним. Пусть хоть так, но мы были бы вместе. Остаётся лишь плыть туда, где нет боли, где нет ничего...

И мы плыли в белом облаке, что мягче любого пуха. Отовсюду тёк яркий свет, но не слепил и не жёг, а лишь согревал пронзительными лучами. Наши сплетённые фигуры держали руки, что сильнее отцовских, нежнее материнских. Меня и Джаспера качали ладони духа-хранителя этого волшебного мира. Они укрыли ото всех, дарили силы, энергию, щедро вливали саму жизнь. Мир принял нашу жертву, и она оказалась достаточной, чтобы преодолеть любые договоры, колдовство и даже смерть. Отныне и навеки мой дом здесь, в этом мире, под сенью благодатных дланей духа-хранителя. Душа купалась в покое и неге, а рядом ей вторила другая, самая родная.

— Ариэль, как тебя звали в прошлой жизни? — спросил Джаспер вернувшимся мелодичным голосом. Мой муж полностью восстановился и теперь нежно улыбался, заглядывая в глаза.

— Светлана, — сразу же ответила я. Мне и в голову не пришло соврать или умолчать о чём-то, что захотел бы узнать Джаспер. Пройдя через такое, я разделила с ним всю себя, со всеми своими жизнями.

— Светлана, — медленно произнёс тритон, как будто пробуя на вкус это слово, — очень красиво. Я люблю тебя, Светлана.

— И тебя не смущает, кто я?

— Просто теперь у моей любимой жены будет два имени.

Эпилог

Взявшись за руки, мы с Джаспером подплывали к небольшому уютному островку. Белые покатые скалы, каскады живописных водопадов и яркая растительность привлекли сюда необычных туристов. Именно к ним на встречу мы и плыли. Рядом неотступной тенью двигался Жорка, наматывая круги вокруг наших извивающихся фигур.

— Жорик, заканчивай мельтешить перед глазами, — пробурчала я, дергая за нагло проплывающий возле самого лица акулий хвост. И за это получила в награду острозубую ухмылку.

— Ох, и распустила я тебя. Совсем обнаглел!

Жорка тут же подлез под руку, напрашиваясь на ласку, и уткнулся в меня мягким носом. Знает, зараза, что я его люблю и всё прощаю.

— Не подлизывайся, я тебе ещё не забыла пожёванных пупсиков. Ну, зачем понадобилось объедать моих скелетиков? Сидели себе кавалеры "под старину", никого не трогали, придавали романтизма и эксклюзивности нашему интерьеру, до тех пор, пока тебя одного дома на хозяйстве не оставили!

— Зря стараешься, Ариэль, — смеялся Джаспер, вклиниваясь в полный праведного гнева монолог. — Ты посмотри в его глазки, там же ни капли раскаяния.

Я подтянула к себе Жорку, и мы оба заглянули в его невинные глаза: я в правый, а Джаспер в левый. Чего-чего, а раскаяния я точно не заметила, зато увидела чистую радость и восторг оттого, что на Жорку обращают внимание и тискают.

— Он это специально делает, чтобы ты с ним возилась побольше, — проговорил Джаспер и легонько ущипнул Жорика за любопытный нос.

— Вот хитрый! Жора, ты точно акула? А то меня мучают сомнения. Смотри, я с тобой ещё разберусь, а сейчас погуляй подальше и не вздумай пугать наших туристов. Я сама их напугаю, — кровожадно блеснув глазами, пообещала хозяйка.

Мы вынырнули на поверхность недалеко от скалистого берега. Белые покатые валуны облизывались тихим прибоем и на одном из них сидели две фигуры с удочками в руках.

— Слушай, Ариэль, — задумчиво спросил Джаспер, разглядывая рыбаков, — а кто из них твоя подруга Наташа?

— Думаю, что тебе лучше будет называть её Синдир. Она, конечно, давно рассказала мужу о себе, но называть вон того длинноволосого юношу Наташей, тебе будет как-то неудобно. Это я знаю её всю свою прошлую жизнь, как облупленную и могу называть как угодно, не зависимо от того в каком теле живёт её душа. Хотя мне до сих пор странно воспринимать подругу в мужском обличье.

— Ага, если это Синдир, тогда рядом насаживает червяка на крючок король Максимилиан, собственной персоной.

— И как это подруге удалось вытянуть мужа в отпуск? Не иначе наколдовала что-то. С тех пор, как Наташа обнаружила в себе способности к волшебству, её тоже стала обучать Паулина.

— Вот это твое "тоже" меня очень напрягает, милая. Нет, я конечно не против твоих увлечений и уроков с Паулиной. Но ведь ты на этом не останавливаешься. Может, всё же расскажешь, что ты забрала у морской ведьмы, когда вы с Сольей вломились туда с набегом.

— Э-э-э, — замялась я. Врать Джасперу я не могла, хоть убейте меня, но и рассказать правду чревато...

— Светлана! — чуть настойчивей проговорил Джаспер.

Ну, теперь хана котёнку! Если муж называет этим именем, значит юлить точно нельзя.

— Понимаешь, мне удалось уговорить Солью отправиться к ведьме и надавать ей по шее, — проблеяла я, виновато хлопая глазами.

— Ну, да! А Солья прям так сопротивлялась, так сопротивлялась, что аж украла у Повелителя боевой жезл. Кстати, как вам это удалось?

— Ничего такого, просто я спела пару сонных песен из своего популярного репертуара.

— Одну для папеньки, одну для мужа — очень удобно. Все спят, как младенцы, а вы с сестрицей делаете, что хотите. Ну-ну, и дальше что? — приподняв одну бровь и сложив руки на груди, допрашивал Джаспер. Он решил ловить момент, пока у меня не пропал приступ откровенности.

— А что дальше? Мы хотели по-тихому пробраться к ведьме, да только когда Солька увидела задушенную русалочку в тех жутких щупальцах, у неё даже из глаз молнии посыпались. Мы как жахнули папенькиным жезлом, да ещё молниями добавили, что выжгли там всё подчистую!

Джаспер резко притянул меня к себе, его отросшие волосы окружили нас серебристым облаком.

— Ну, зачем ты поплыла туда? Ведь ведьма очень сильна, с вами могло случиться что угодно, — проговорил муж, сжимая в объятьях, словно боялся, что я исчезну.

— Я не могла простить ей того, что она с тобой сделала. К тому же с папулиным жезлом и боевой Солькой, мне нечего было опасаться, — шептала я на ушко Джасперу, ластясь всем телом.

— Солья забрала себе силу ведьмы, а ты? Что взяла себе моя неугомонная жена, если после этого Паулина взялась за твое обучение? — целуя моё остренькое ушко, спросил тритон.

— Не проси рассказывать, что сделала с ведьмой, лучше не надо. У самой кровь стынет в жилах от приступов кровожадности. Но с последним вздохом древней колдуньи ко мне перешла её колдовская суть. Ты только не переживай, я не собираюсь строить дом из человеческих костей, приносить жертвы и есть младенцев. Бездна упаси! Паулина сказала, что подобная суть есть у всех волшебниц. Она изначально нейтральна и чиста, а как ей распорядиться решает каждый самостоятельно. Но меня, на всякий случай, волшебница учит только светлому волшебству.

— Любимая, пожалуйста...

— Я буду хорошо думать перед тем, как что-то сделать, — закатив глаза, повторила в сотый раз заученную фразу.

— А знаешь, мне от вашей встречи с подружкой даже как-то тревожно становится. Хотя король Максимилиан не производит впечатления человека, который позволит своему Синдиру встрять в сомнительную историю.

— Это правда. Наташа ерепенится, пока дело не доходит до Макса. Смотри на эту милую парочку, прям, такие рыболовы, куда там! — мы смотрели на двух мужчин и улыбались.

— Ты подожди пока приближаться. Сначала я хочу сама поздороваться с подругой, — загадочно проговорила я, на что Джаспер лишь хмыкнул.

Я нырнула в глубину и поднялась почти к поверхности возле рыбаков. Мне было даже слышно, о чём они говорят.

— Макс, а русалки не обидятся, что мы рыбу ловим? — услышала я голос юноши.

— А почему они должны обидеться? — не понял Максимилиан.

— Русалки же тоже с хвостами, как рыбы. Может у них солидарность взыграет?

Макс совсем не по-королевски захохотал, вытирая с глаз выступившие слёзы. Ну, Наташа, сейчас я тебе покажу рыбью солидарность! Я нашла в воде Наташкин крючок с наживкой и аккуратно перекусила леску. Крючок я отбросила подальше и начала усиленно дергать за леску.

— А-у! У меня клюёт! Это наверно огромная рыбина, тяжёлая зараза! — подскочив на камне, орала Наташка.

Посопротивлявшись для приличия, я взяла леску в рот и, скорчив жуткую рожу с выпученными глазами, всплыла на поверхность, как дохлая рыба.

— А-а-а! — дико заверещала Наташка, совсем не по-мужски, — это же Света!

Орущее тело прыгнуло в воду, видимо, чтобы откачивать пойманную на крючок меня. Сильные руки трясли, хлестали по щекам, и даже пытались открыть мне рот, что бы снять с крючка. Я терпела эти манипуляции и считала про себя до двадцати, а потом громко и отчётливо выдала:

— Привет, подружка!

И как всегда я получила по морде за дело. Хлопок от удара раздался такой, что у меня заложило уши. В новом теле рука у подруги была ещё тяжелей, и у меня аж искры из глаз посыпались.

— Идиотка! Я ж чуть с ума не сошёл от страха!

Минуту мы смотрели друг на друга, приходя в себя, а потом кинулись обниматься. Одно дело общаться через зеркало или мысленно, а другое — видеть своими глазами новое тело подруги. Сразу захотелось рассмотреть поближе, пощупать, потыкать пальцами, чем мы увлечённо и занялись, забыв обо всём на свете.

— Вот это мне нравится! — приговаривала Наташа, бесцеремонно схватив меня за хвост и болтая им по воде, что бы плавнички эффектней переливались на солнце. Я терпела, сколько могла, а потом вывернулась из загребущих ручонок и сама стала осматривать новое юное тело Синдира.

— Чёрные длинные волосы, умопомрачительна фигура и лицо падшего ангела...Бездна, на тебя трудно не запасть, — нахваливала я, плавая вокруг раскрасневшегося от удовольствия и гордости юноши.

Я поднырнула под держащуюся на поверхности фигуру и схватила за шорты, потянув их вниз. Интересно же, что там теперь? Наташка заругалась матом и, схватившись одной рукой в сползающие шорты, погребла к камням.

— Ну, покажи, что тебе жалко, что ли? Мне же жутко интересно! — хохотала я, подзадоривая отбивающуюся ногами подругу.

Ей удалось, наконец, добраться до камня. Она ухватилась за него и теперь пыталась поскорей вылезти из воды. Я же вцепилась руками в резинку шорт и тянула вниз, оголив до половины ягодицы.

— Отстань, извращенка, — пыхтела Наташка.

— От извращенки слышу, — забавлялась я, спуская шорты ещё ниже.

— Кх-м, — раздалось деликатное покашливание сверху, как гром среди ясного неба. Над нами склонился Макс. Он скрестил руки на груди и с интересом наблюдал за нашей вознёй.

— Ариэль, милая, может, отпустишь Синдира, в конце концов? — настоятельно посоветовал мне, подплывший сзади Джаспер.

А я что? Я ничего! Мои пальцы разжались, и резинка шорт со смачным хлопком вернулась на положенное ей место, шлёпнув Синдира по заднице.

— Спасибо, — поблагодарил Макс, вытаскивая Синдира из воды.

Они переглянулись с Джаспером и одновременно вздохнули, трагически закатив глаза. Всё понятно, с рыбьей солидарностью не получилось, зато мужская расцвела буйным цветом. Часа через три, когда мы только-только успели начать делиться новостями, сидя на берегу, Наташка мечтательно выдала очередные перлы:

— Меня вот очень волнует Оскальд.

Мы уставились на неё, как на больную, а Макс приподнял бровь в недоумении.

— Я имела в виду, меня волнует, что он один остался не пристроенным. А человек-то замечательный.

— А! — понимающе кивнула я. — Так что же мы можем сделать?

— Открыть брачное агентство и пристроить принца в хорошие руки, — посоветовал Макс, потешаясь над нашими вытянувшими лицами.

— А называться оно будет "Сказки для взрослых"! — ухватилась за идею подруга и увлечённо сверкнула глазами.

— Круто! Мы ж на волшебниц учимся. Практиковаться на ком-то надо? — поддакнула я, уже планируя очередную гениальную операцию.

— Скажи им, что ты пошутил, — настойчиво порекомендовал Джаспер Максу.

— Вообще-то да, — настороженно подтвердил король.

Да только кто собирался их слушать, когда тут поле нехоженое для таких жутко предприимчивых существ, как мы! Ну, Оскальд, держись! Тебя ждёт новая жизнь!

Счастливый конец второй истории.

1