Ласурские хорьки

— Что-то не так? — проницательно спросил он, когда Вита в тридцатый раз вздохнула.

— Я хочу помыться, — измученная собственным стыдом, выпалила она неожиданно для себя, и покраснела. — Но не желаю, чтобы ты смотрел!

Яго широко улыбнулся.

— Ты меня расстроила, Зоя! Я всю дорогу мечтал увидеть тебя без одежды, а ты несколькими словами уничтожила мой интерес на корню! И как мне теперь жить?

Волшебница слушала его со все большим изумлением и негодованием. Уже собралась было вскочить, сжав кулаки, и сказать черноволосому хаму всё, что о нём думает. О нём — и его интересе! Но Яго снова опередил.

— Вон там, между камышами чистый вход в воду, — сказал он, продолжая улыбаться. — Даю слово, я не буду подглядывать... как бы ни хотел!

— Там, на камне, ты тоже не хотел меня целовать... сначала! — сердито заявила Вителья.

— Ну прости! — развёл руками Ягорай. — Не получилось!

Фыркнув, волшебница ушла к озеру. Ну вот как с ним вообще разговаривать? А может быть, с ним не надо разговаривать, а надо целоваться? Молча?

Ей стало душно и в некоторых местах щекотно. Ежеминутно оглядываясь на костёр с застывшим рядом с ним к ней спиной изваянием, она быстро избавилась от одежды и вошла в воду. И только тогда сообразила, что забыла в вещмешке баночку с мыльным корнем для мытья волос. Ладно, обойдётся и без него!

Чуть подогревая себя магией, она плескалась до состояния 'зуб на зуб не попадает', то есть очень недолго. Яго слово держал. Ни разу не обернулся, лишь шевелился иногда, подбрасывая в костёр веток. Вителье даже обидно стало — ну хоть бы головой повёл на шум воды!

Прополоскав волосы, она вышла на берег и... застыла над кучкой одежды, трясясь от холода.

Вон он, сидит у костра — сильный, смелый мужчина, настоящий воин, который через мгновение может стать её первым! Пусть их дороги скоро разойдутся, и она никогда больше не встретит черноволосого вожака, эта ночь может принадлежать им двоим, а воспоминания после неё останутся в памяти на всю жизнь и согреют душу!..

Холод стал невыносимым. Спохватившись, она спешно принялась одеваться. Как опознать — минутная слабость владела тобой или веление судьбы? Увы, никак...

— Ложись спать, — сказал Яго, когда она подошла, отжимая волосы. И нечто такое почудилось ей в его голосе, что она внимательно посмотрела ему в лицо.

Но выражение было обычным — сумрачное и чуть отстранённое, словно он находился не здесь, а дальше, на маршруте. В чёрных глазах плясали отсветы пламени, делая их выражение жутковатым и колдовским. Не было магии в Ягорае, было другое — не менее сильное, но Вителья не могла понять тайную комнату его души. Как отражения в зеркалах, понимание ускользало от неё, оставляя в недоумении.

Она высушила заклинанием волосы и устроилась рядом с Виньо, заснувшей, положив голову на грудь Йожевижу. Тот накрыл её затылок широкой ручищей и не убирал, даже шевелясь во сне. Взглянув на них, Вита подумала, как хорошо, что гномелле по крайней мере среди своих больше не надо таиться! Прикосновения — оболочка любви, а гномы были лишены её, касаясь друг друга лишь взглядами!

С мыслями о природе любви волшебница и уснула. Мгновенно и сладко. Она не слышала, как поднялся Яго, подойдя, присел перед ней на корточки. Не ощутила его ладонь на своей щеке.

— Спи, моя девочка, — прошептал он, разглядывая её с улыбкой, освещавшей мрачное лицо подобно свету свечи, — ты моя наречённая... просто пока не знаешь этого!

* * *

Два дня прошли без происшествий. Дикрай надолго уходил в лес, возвращаясь назад по маршруту, но погони не было. Похоже, шайлу не смогли преодолеть заслон Ласурской гвардии.

То ли от осознания того, что большая часть опасного пути позади, то ли от чудесной осенней прохлады, так не похожей на Крейскую иссушающую жару в любое время года, на душе у Виты царили спокойствие и благодать. Оглядываясь назад, она ловила себя на том, что впервые счастлива с тех пор, как узнала о высокой чести стать Третьей-Женой-на-Ложе Первого советника асурха. Жизнь свелась к размеренной ходьбе, к открывающимся за каждым поворотом тропинки живописным видам леса или перелесков, к птичьему пению, к осторожному перестуку оленьих копыт совсем рядом. Места здесь были дикие, поляны, не изуродованные пахотой — богаты травами и ягодами. И рядом с волшебницей шли, иногда молча, иногда подшучивая друг над другом или смешно переругиваясь, те, кто стали ей дороги за время пути. Понимая, что жизнь вскоре разведёт их, Вителья наслаждалась каждым мгновением и... чувствовала себя на своём месте. Впереди маячила адептура в одном из известных Орденов, дядюшкин дом и новые связи, знакомые, которые также могли стать дорогими, близкими. Возможно, очень близкими! Но отсюда всё это представлялось не более чем раздражающей временной суетой. А непреходящее было вокруг: голубая холстина неба, кем-то неумело размалёванная белыми облаками, лесной разноцветный шёлк и наборные пояски ручейков, узорчатые листья осенних крон.

— Завтра к полудню придём к фермеру Михо и будет ночевать, как короли! И отужинаем знатно — и хлебами, и сыром, и творогом, и молоком! — рассказывал ей Йожевиж. — Мы всегда у него останавливаемся, когда ходим в Драгобужье и оттуда. Мужик с семьёй живёт на отшибе, язык держит за зубами, зато накормит, напоит и в баньке попарит от души — за наши гроши! — он хохотнул.

А Вита подумала, что не променяла бы вечерние посиделки у тихо поющего костра, уютно потрескивающего дровами, ни на какие хоромы. Лишь бы все они были рядом — Йож, мудрый и надёжный, как скала, верный и трогательный Дробушек, отчаянная и сердечная Виньовинья, сменившая, как и сама волшебница, покой размеренной жизни на свободную судьбу, хитроумный, любопытствующий по любому поводу божок и... Ягорай. С того вечера у озера они не сказали друг другу ни слова, и он ни разу не взял её за руку, однако Вителья постоянно ощущала его рядом, даже когда он уходил охотиться. Рядом — или где-то в сердце? Надо же, бежала от жениха, надеясь стать сильной и независимой, как то подобает серьёзной волшебнице, а нашла сердечные привязанности, которые, наверняка, рвать будет больно!

Солнце стояло высоко, когда 'хорьки' перевалили очередной холм и остановились на вершине, разглядывая одинокий хутор, огороженный частоколом. За небольшой рощей рядом с ним, в которой, судя по тучным кронам деревьев, был водоём, раскинулось трёхполье.

— Дымом не пахнет, странно! — потянув носом, заметил Дикрай.

— Ветер от нас, — пожал плечами Йож. — Хотя, да, дымка над трубой не видно!

Вита посмотрела на Ягорая и едва не отшатнулась — вожак был бледен до белизны, а глаза стали совершенно чёрными, будто зрачки полностью перекрыли радужку. Сморгнув, он огляделся и заметил, как она испугана. Неожиданно обняв её, притянул к себе и хрипло сказал:

— Нам не стоит идти вниз!

Йожевиж резко обернулся.

— Что ты видел?

— Мёртвых!.. — глухо ответил тот и поморщился, словно от сильной боли. — Давно так не накатывало...

— Ты хочешь сказать, что Михо и его семья...

— Среди живых их нет...

— Но кто?.. — начал было оборотень, и в эту минуту ветер переменился.

Дикрай низко зарычал — уже не человеческим, но ещё не животным рыком. И метнулся вниз, на ходу меняя обличье.

— Рай, не смей! — крикнул Яго. — Вернись!

Оборотень его не слушал — огромными прыжками мчался по склону.

Черноволосый и Йож, переглянувшись, бросились за ним. Яго вновь не выпускал руки Виты.

— А что происходит? — заинтересовался Кипиш, взлетая с плеча тролля, на котором до этого сладко спал. — А кого это умертвили в том чудесном домике? Ой, какая неприятность!

— Ты-то откуда знаешь, что умертвили? — рявкнул на него гном.

— Да вижу я, — пристраиваясь рядом, охотно пояснил божок. — Какой-то крупный хищник порвал, я бы сказал, на части. Но, что характерно, не сожрал! Хоронить придётся в общей могиле, потому что кто — где...

Вита обратила внимание на позеленевшую Виньо и метнула в словоохотливого божка короткую молнию.

— Ой! — вскричал тот, когда огонёк клюнул его в попу. — Зачем это?

— Говори о мёртвых с уважением! — сердито воскликнула Вителья. — И о живых не забывай! — она глазами указала на перепуганную гномеллу.

— А! О! Э! — вскричал Кипиш. — Желание паствы — для бога веление сердца!

— Болтун! — проворчал тролль.

Он с шумом принюхивался, морщил лицо и двигал челюстями. Судя по всему, унюханное ему не нравилось.

Внизу Дикрай скользнул внутрь частокола. Волшебница затаила дыхание. Спустя пару минут раздался рёв — не яростный, а горестный, но оттого не менее страшный.

Ягорай выпустил Витину руку и потащил из ножен меч.

— Зоя, вы с Виньо держитесь позади! Кипиш, будь добр, помолчи!

— Да понял уже, — проворчал тот, потирая поджаренный зад.

За воротами, одна из створок которых была сорвана и висела на петле, царил полный разгром. Валялись трупы домашней скотины, изодранной так, что непонятно было лошадь перед тобой или корова, перевёрнутая телега белела по борту странными глубокими царапинами и сколами. Сквозь раскрытые настежь двери дома и выбитые окна слышались хаотичное передвижение Дикрая внутри и короткие взрыкивания.

— Дробуш, охраняй их, — Яго кивнул на девушек, — а мы с Йожем зайдём.

Они шагнули на порог и пропали надолго. Рык прекратился, но сменивший его голос Дикрая Вителье сильно не понравился. К сожалению, слов было не разобрать.

Памятуя о своих обязанностях 'штатного' мага, волшебница запустила Взор — сначала вокруг фермы, а затем в дом. Глазам предстала развороченная мебель, щедро политая красным, хаотично разбросанные части тел.

На крыльцо вышел Яго. Он уже взял себя в руки, словно страшные картины помогли ему в этом, и выглядел как обычно.

— Надо их похоронить и убираться отсюда, — буднично сказал он. — В роще должно быть семейное кладбище, Дробуш, посмотри.

Тролль беспрекословно развернулся и потопал к деревьям.

— Что там произошло? — Виньовинья тревожно смотрела на вожака.

Яго посторонился, давай пройти Дикраю. В глазах того застыли боль и ужас. Оборотень, шатаясь, вышел за ворота, сел на землю и закрыл лицо руками.

— Их убил оборотень, — очень тихо ответил черноволосый.

Гномелла, ахнув, закрыла рот ладонями.

— Всё равно не понимаю, — прогудел, выходя, Синих гор мастер, — к чему такая жестокость? Он же их размазал...

— Тш-ш! — черноволосый кивнул на неподвижно сидящего Дикрая. — Не будем гадать, Йож, давай лучше делом займёмся!

— Хусним, — проворчал тот и плюнул на землю. — Видел смерти, но такую!..

Вернулся тролль. Семейное кладбище, действительно, оказалось в рощице, рядом с озерцом, в котором воду уже сковал ледок, и аккуратным алтарём Пресветлой Индари, украшенным засохшими цветами и осенними листьями. Пока Дробуш и Виньо копали яму в ещё не промёрзшей земле, Яго и Йож складывали останки в найденное на чердаке старое, но целое одеяло и относили в рощу. Затем их опустили в могилу.

Тихо подошёл Дикрай. Встал рядом с Яго. В лице оборотня застыло какое-то болезненное недоумение, исказившее черты так, что Вителья старалась на него не смотреть.

Даже Кипиш молчал. Кружил вокруг, будто гигантский шмель, нервно брякал цепочками. Лишь когда могилу засыпали, а землю разровняли, божок не выдержал гнетущей тишины и сообщил:

— Не люблю порядок!

— Это ты к чему? — напрягся Йожевиж.

— Смерть — это порядок: неумолимый, неукоснительный, строгий! — пояснил Кипиш. — А жизнь — хаос: дикий, непредсказуемый. Я — за жизнь!

— Все — за жизнь, — невесело хмыкнул Синих гор мастер, — покуда не помрут. Надо бы тут пожечь всё, Яго, — он повернулся к вожаку, — и трупы скотины тоже.

Тот кивнул, покосился на осиротевший алтарь и пошёл к дому. Остальные потянулись за ним. Лишь Дикрай остался стоять у могилы.

Вита, вначале заторопившаяся за Яго, вернулась. Положила ладонь на плечо оборотню, тихо спросила:

— Разве в их смерти есть твоя вина?

Щека Дикрая дёрнулась. Тепло хрупкой человеческой руки вливало в оборотня жизнь, вытягивая из ночного кошмара, в который он попал под полуденным солнцем.

— Мы... — он запнулся, — и люди... Это сложно! Мы столько воевали друг с другом, что, в конце концов, стали родными. Да, люди и до сих пор страшатся нас и, как следствие, убивают! Но я никогда не видел, чтобы оборотень терял голову от страха перед людьми!.. — он резко дёрнул головой. — Нет, даже дикие звери так не поступают с мёртвыми! Я не понимаю!..

— Пойдём, — волшебница взяла его за руку, как её саму брал Яго — уверенно и крепко. — Надо помочь нашим!

И увела могучего блондина за собой, словно потерявшегося ребёнка. Лишь подойдя к ограде, заметила остальных, столпившихся в проёме ворот, но так и не зашедших внутрь.

— Что там? — невысокая волшебница встала на цыпочки, пытаясь разглядеть то, на что все смотрели.

Непонятно смотрели. Молча.

— Да что там такое? — рассердилась Вителья и умудрилась пролезть между троллем и Ягораем.

У крыльца стоял, покачиваясь словно пьяный, странный зверь, размерами не уступавший Дикраю в ипостаси барса. Тело у него было приземистое, будто собранное из частей, принадлежащих разным животным: туловище — барсуку, ноги — медведю, хвост — лису, а морда чем-то напоминала кошачью. Маленькие глазки медленно ворочались в глазницах, безо всякого выражения наблюдая за столпившимися в воротах. Коричнево-чёрный окрас разбавляла на спине и плечах широкая полоса более светлого, почти жёлтого меха.

Виту подняли в воздух и аккуратно переставили за Дробуша, но в последний момент она успела увидеть, как зверь широко зевнул, показывая мощные зубы и... роняя на землю с губ клочья густой пены.

— Клан Бурых Отшельников, — изменившимся голосом сказал Дикрай, занявший место волшебницы в первом ряду.

— А попроще? — пискнул Кипиш.

Вид странного зверя, кажется, напугал его.

— Росомахи...

Названный смешно тявкнул и неторопливо порысил к зрителям.

Дикрай повернул к Яго совершенно белое лицо.

— Уводи остальных!

— А ты?

— Я попробую его завалить.

Яго неторопливо потащил меч из ножен.

— Ты не справишься. Он же бешеный, взгляни на пену! Вот и объяснение неоправданной жестокости! Йож, Дробуш — берите зверя в кольцо. Виньо — стреляй, куда получится. Зоя — делай, что можешь.

— А мне? А я? — обиделся Кипиш.

— А ты молись за нас! — криво улыбнулся Дикрай.

Спустя мгновение с земли поднялся белый барс, передёрнул холкой, оскалился и издал такой рык, что Виньо, испуганно отступив, споткнулась и упала.

Зверь снова тявкнул. При беге он смешно косолапил и вообще производил впечатление медлительного и неуклюжего. Однако судя по реакции Дикрая, доверять ему не следовало.

— Не дай ему себя укусить, парень! — крикнул в спину блондину Йож.

Они с Дробушем двинулись в разные стороны, пытаясь взять росомаху в кольцо. Под прикрытием тролля Виньо проскользнула к дому. Дробуш подкинул её на крышу, где она села, аккуратно положив рядом колчан со стрелами. Все происходило так буднично, чётко и тихо, что Вита диву давалась. Создавалось впечатление, что её спутники каждый день встречались с больными бешенством оборотнями из каких-то непроизносимых кланов. Бурые Отшельники — Боги! — она никогда даже не слышала о таких!