Выпускной

— Я восхищаюсь твоей смелостью, твоей тягой к знаниям. Ты ведь училась не ради меня или чтобы мне понравиться.

— Нет, мне просто нравилось с тобой спорить, нравилось решать задачи, ты заставлял меня думать, и ошибки допускал нарочно, ведь так?

— Я тебя испытывал, проверял твои знания. А класс наблюдал за нами. И не только за нашими перепалками, но и за доской. Они учились вместе с тобою. И запоминали, почему так неправильно и как надо.

— Ты со всеми так ведёшь свои предметы?

— Нет. Но ты особенная. Заставляешь меня совершать то, чего до этого я не делал.

И вдруг он убрал руки от неё, а потом вмиг снял свою футболку. Девушку вновь бросило в жар. Хотела отшатнуться, но он легонько взял её за талию.

— Как считаешь, к окончанию начитки ты успеешь меня изучить?

Она вновь ощутила волнение. Сердце забилось быстрее, а тело бросило в жар. Одна мысль об этом заставляла уже думать о продолжении. Зачем он дразнится? Зачем испытывает её? Это ведь всё закончится лишь одним — интимными отношениями.

Но разве не этого она хотела? Чего-то большего? Чего?

Парень осторожно отпустил девушку, отошёл от окна и стал одеваться, а Оля так и стояла, не решаясь притронуться, потупив взгляд своих больших зелёных глаз.

Леонид подумал, что ему долго придётся приручать девушку. Симпатия или любовь — прекрасно, но они пока незнакомы, стоит познакомиться поближе. План уже созрел, согласится ли Оля на его предложение.

* * *

*

* * *

*

Телефон завибрировал среди ночи. Таня спросонок стала его ловить, ругаясь про себя. Хорошо хоть вспомнила переключить режим, а то бы маму разбудил. Девушка встала и пошла в ванну. Номер был незнакомым. Может, что срочно. Или мошенники.

— Да? — Таня всё же подняла трубку.

— Таня?

— Да.

— Это Гриша.

Сердце у девушки пропустило удар, и радостно забилось. Он позвонил! Мало того, она ведь не давала своего номера. Где достал? Ответ пришёл сам собой — у старосты. Был ещё вариант, что он рылся в её вещах, просто набрал ей свой номер и с её телефона позвонил себе. Но настраиваться на недоверие не хотелось.

— Что-то случилось? — пришло решение. Ведь иначе вряд ли позвонил бы.

— Да нет, всё в порядке. Вот, хотел тебя порисовать да не могу, дай, думаю, по телефону порисую.

Таня не ослышалась? Сродни секса по телефону?

— В каком месте ты прикасаешься ко мне, чтобы "порисовать"?

Парень намёк понял. Решил подыграть.

— А что на тебе?

— Маечка и трусики, — прошептала Таня, усиленно краснея и поражаясь своей смелости.

— Представь, что я подхожу сзади. У тебя волосы собраны в косу, и я их медленно расплетаю...

Дальше шли мнимые ласки, поцелуи, прикосновения, раздевания и прочее. Девушка, хоть и смущалась, а трубку не бросила, представляя всё то, что парень говорил и лаская себя сама. Дыхание участилось, воображение и желание разыгралось. Под конец Таня просто уронила трубку, выругалась, телефон упал со звуком бьющегося стекла. Но Таня не обратила на это никакого внимания, остальные прикосновения домыслив сама.

После подняла телефон, заметила расколотый экран. Попыталась включить и засвидетельствовала его смерть. Грустно вздохнула, вытащила из него сим-карту, убрала её в свою сумочку, чтобы не потерять, и пошла спать со счастливой улыбкой на губах.

А на утро Таня нашла свой старый простенький телефон, зарядила его и стала пользоваться, не сильно расстраиваясь по поводу старого, ведь он давно давал сбой и порой его она сама хотела шмякнуть об стену. Ей его подарили, подарок был дорогой — на работе скинулись в честь её двадцатилетия два года назад. Он уже давно устарел, тормозил, и приложения постоянно вылетали. Но просто передарить его было бы подло, ведь означало бы неуважение к коллегам. А так — нашлась настоящая причина. В случае чего Таня может даже продемонстрировать его ребятам с работы.

На следующую ночь звонок повторился.

— Да? — с сарказмом спросила Таня. Её эта ситуация не радовала совершенно.

— Это я.

— Гриш, ты издеваешься?

— Ладно-ладно, я отрубаюсь.

— Погоди.

Ей показалось, что парень ослепительно улыбнулся, и она в ответ нахмурила брови.

— Да? — невинно так спросил.

— Ты что хотел?

— Да так, ничего. Чтобы ты приехала, попозировала.

— Именно поэтому ты звонишь ночью.

— Так начнём с начала?

— Что, ты о чём?

— В чём ты?

— Гриш, у тебя что девушки нет? — в это просто не верилось. Если Петька водит своих девиц, значит, это в порядке вещей. И скорее всего, что Гришка такой же.

— Пока ты — единственная.

— Я не твоя девушка.

— А почему нет?

Хотелось ответить что-то в духе "а почему да?", но Таня сдержалась. Ссориться не стоило, если она хочет всё же каких-то отношений с ним.

— Это предложение руки и сердца? — Таня случайно ляпнула и замерла, ожидая ответ. Хотелось, чтобы он сказал 'да', но ведь так просто в жизни не бывает!

Парень не ответил. Таня сердилась на свою несдержанность и мысленно уже кляла себя — кто её за язык тянул! Правда, гудков в трубке пока не было. И маленькая надежда затеплилась в сердце. А вдруг!

— Приезжай завтра часикам к двенадцати. Поговорим лично, — если до того в голосе Гришки слышались игривые нотки, то сейчас он был слишком серьёзен и почти груб, во всяком случае в речи ощущался метал. Вряд ли ей удастся свести всё в шутку.

Вот на этот раз он бросил трубку. А у девушки от волнения застучало в ушах. Чёрт!

И что ей делать? Кто она, что должна милостыню выпрашивать, приезжать к нему? Как же ей поступить? Она понимала, что сейчас он не может перемещаться, бегать за ней и всё такое, ухаживать нормально. Но у них ведь пока ничего вообще не было. То, что она ночевала у него, рядом с ним на одной постели — не считалось. Да, это больше, чем ничего, но и отношений ведь никаких не было. В современном обществе так вообще, можно переспать и это ни к чему не обязывает.

Ночь прошла без сна. Таня вспоминала вчерашний разговор по телефону и жалела свою оплошность — какая ж она дура! Ну зачем она поддалась на провокацию? Да и сегодня не смолчала. Но с рассветом она всё же уснула.

Проснулась уже в одиннадцать с дикой головной болью. Первым делом выпила таблетку и полежала в тишине, не в силах даже думать. Когда боль отступила, на часах уже был полдень. Вспомнила вчерашнее, она опоздала, значит, не судьба. Да и не собиралась ведь приезжать. Ведь так? Так чего расстраивается?

/Прим.авт. Почему-то полдень считается сейчас не в двенадцать дня, как раньше, а в два часа дня — 14:00, так во всяком случае в Московском регионе./

А меж тем сама полезла в шкаф, достала длинное платье с юбкой-солнце, посмотрела на себя в зеркало. Подвела глаза и губы. Собрала волосы в высокую причёску, позавтракала, взяла телефон и на вопрос мамы, куда она собралась, ответила, что на свидание. Мама у неё работала за компьютером, выполняя ещё и дополнительные заказы по подработке. А когда она была за работой, то не замечала ничего вокруг.

Денег в сумочке у Тани было немного, но должно было хватить на дорогу туда и обратно и ещё рублей двести на всякий случай. Вот зачем она едет к нему, деньги тратит? Ведь он должен за ней бегать, ухаживать, а не она за ним. Воистину любовь отшибает мозги. Таня хотела во что бы то ни стало добиться Гришки. И разум вроде бы на задворках сознания теплится, но его доводы в расчёт почему-то не принимаются.

Приехала к дому Гриши она около четырёх. Вздохнула, предвкушая нелёгкий разговор, и вошла в подъезд. Её без вопросов пропустили. То ли охранник запомнил, то ли охрана никудышная. Сама Таня уже не помнила, кто сидел в прошлый раз, ну да не её это дело.

Она поднялась на лифте, и, боясь и волнуясь, остановилась у двери. Что же делать?

Дверь неожиданно открылась, вырывая девушку из переживаний, и из квартиры вышел Петька. Таня покраснела, поздоровалась в ответ, а он пропустил её внутрь, сам же захлопнул дверь, оставшись со стороны подъезда. Она не знала, зачем всё же вошла. Разувшись, она интуитивно пошла в комнату, где ночевала в прошлый раз.

Гришку она нашла неподвижно сидящего в кресле и глядящего вдаль.

Таня на цыпочках вошла внутрь. Казалось, что само тело движется очень громко, дыхание шумит как гул паровоза. Или это она всего лишь себя накручивает?

Комната была прибрана, ни одной соринки не заметно. Интересно, кто ж тут прибирается? Всё было почти на тех же местах, как она помнила с прошлого раза, разве что одно из кресел стояло напротив незашторенного окна. Окно было открыто настежь, и лёгкий ветерок колыхал чуть отросшие рыжие волосы парня, переливаясь золотистыми бликами на солнце. Таня невольно залюбовалась его профилем — чуть с горбинкой носом, странно, но она никогда не замечала её. На щеке под глазом был шрам. В прошлый раз она не осмелилась спросить, откуда он взялся. Гришка ведь любил драться, это предполагало наличие синяков, ссадин. Шрам был старым. Как давно это было? Отчего-то захотелось нежно провести по нему пальчиком. Таня надеялась, что ощущения не будут неприятными, и это поможет забыть парню о полученной когда-то боли. Лицо было грустным и чуть жёстким. Как бы ей хотелось узнать, о чём он думает?

И лишь подойдя к нему очень близко она покашляла, обращая на себя внимание, не в силах выносить эту болезненную неопределённость.

— Ты опоздала, — Гришка резко повернул голову. Он наградил её недовольным взглядом. Можно было б солгать, или сказать про головную боль, но он наверняка подумает, что это всего лишь отговорка. Поэтому Таня не стала оправдываться. — Подай, мне, пожалуйста, карандаши и бумагу, — голос был обманчиво ласковым, отчего у девушки невольно стали волосы подниматься дыбом.

Таня проследила за его взглядом и молча выполнила его просьбу, не желая раздражать и без того не радостного парня.

— А теперь раздевайся, — сказал он спокойно.

Что? Но ведь они так не договаривались. Чувства внутри Тани заметались, и девушка застыла в растерянности.

— Раздевайся! — Гришка не просил — приказывал. Девушка поёжилась. Выскользнуть? Успеет ли убежать? Он ведь хромает. Должна успеть. Зря она сюда пришла. Ох, зря. Не даром же она опоздала, почему не послушалась чутья?

— Раздевайся! Обещаю, что не буду к тебе прикасаться, — растерянность парень воспринял по-своему.

Нет, надо бежать! Но вместо этого руки Тани стали медленно снимать платье. Что она делает? Почему? Отчего тело не слушается голоса разума? Она ведь пожалеет об этом.

Гришка неотрывно смотрел на неё, следя за каждым возбуждающим движением неуверенной в себе девушки. Он видел что-то такое в её глазах — может быть сомнение и желание покориться. Или он хотел так воспринимать её послушание.

— Становись вот туда, — он показал на небольшую табуретку. — Садись!

— Нет. На грязную табуретку не сяду, — Таня впервые подала голос, возмущённая до глубины души. Ведь в прошлый раз она сидела на ней в царском наряде, какой свежести? Это немного отрезвило девушку, подстёгивая вновь бежать без оглядки. Только отчего же ноги не слушаются? Почему хочется испытать, куда это зайдёт? Она никогда не рисковала, стараясь обходить сомнительные мероприятия. А сейчас отчего-то захотелось подчиниться, если это сделает его хоть чуточку счастливым. Такая покорность несколько возбуждала, как и его голос — суровый, с бархатистыми нотками, которые проскальзывали именно сейчас.

— Хорошо, возьми из постели подушку и сядь на неё.

Он успокоился и скорее просил. Таня послушалась, посчитав, что подушка несомненно будет чище.

Два часа, без передышки, он рисовал её, то в одной позе, то в другой, то с распущенными волосами, то с косой, то с подобранными. Тане было уже почти всё равно. Лишь бы его не злить и поскорее утихомирить его состояние. Или всё же удрать? Чего она ждёт? Она так до конца и не понимала своих чувств и желаний.

— Я свободна?

— Нет. А теперь иди на постель.

Девушка помотала головой. Ей уже и правда это всё разонравилось. Жертву изображать из себя ей больше не хотелось.

— У меня терпение может закончиться, и тогда я за себя не ручаюсь. Я не привык, что мне отказывают.

Перестрелка гневных взглядов, и Таня её проиграла. В душе поднимался уже настоящий страх, хотя он и возбуждал. Его слова заставили засомневаться, что он не применит насилие. Не хотелось его бесить. Он был слишком рядом. Она пока обманчиво смирилась, легла на постель, прикрыв глаза, дабы он не увидел её готовность в любой момент бежать. Она не боялась, но не готова была принять насилие.

Гришка так и остался сидеть в кресле, только подвинул его к ней поближе. И девушка немного расслабилась его спокойствию.

Следующие два часа он занимался с ней почти сексом по телефону. Говорил, что делать, она и делала, заставляя её возбуждаться, а Гришка рисовал.

Таня ненавидела себя за слабость, и получение удовольствия. А Гришка даже не позволил ей самоудовлетвориться. И теперь у неё поднималась ответная злость.

Потом он встал и сам, хромая, подошёл к ней. Сел на кровать. В глазах Гришки больше не было гнева или чего-то подобного, лицо смягчилось. Таня равнодушно смотрела на него. Былые мечты развеялись и перед собой она видела обозлённого, но уже успокоившегося парня. На кого? Кто его так допёк? Хочет ли она знать? Уже, наверное, нет.

— Предлагаю компромисс, — сказал он спокойно, глядя в глаза, сверху вниз. — Ты живёшь тут, я тебя рисую так, как пожелаю, но при этом не трогаю тебя. И удовлетворяюсь с другими. Или...

— Или? — такой расклад её не устраивал, и хотелось услышать другие варианты. Просто из любопытства.

— Или ты становишься моей девушкой. Живёшь тут же, можешь ходить на работу, я тебя рисую и всё остальное.

— И где же я выигрываю?

— А вот хотя бы вот здесь.

И он провёл пальцами между её ног. Она задрожала против воли. Отчего её тело поддаётся на эти мимолётные ласки?

— А если я ухожу и больше никогда не прихожу, — её голос невольно дрогнул, что отнюдь не прибавляло ей баллов в собственных глазах.

— Такой вариант тоже возможен. Но сюда дорога тебе будет закрыта. Я больше не позвоню.

— А я могу подумать?

— До завтра.

Девушка встала и хотела одеваться.

— Погоди. Ложись.

Она послушно легла, уже не зная, чего от него ждать в следующий момент, смирившись с его причудами. Сейчас они не несли в себе угрозы, а она слишком устала. Он прикоснулся к ней, проведя нежно по изгибам её тела, возбуждая вновь, заставляя её трепетать и извиваться.

Гришка её-таки удовлетворил, руками, без внутреннего проникновения. Ничего личного? Пожалел? Ей было уже всё равно.

— Теперь можешь остаться или уходить. Но завтра с утра...

— Мне на работу, — перебила взволнованная и уставшая девушка.

— Хорошо, вечером я тебя жду, с вещами. Если не придёшь, позвони, просто чтобы я знал, что ты отказалась, а не случилось нечто непредвиденное.

Таня собралась и пулей выскочила из квартиры. Откуда силы взялись? Прислонилась к стене, по которой стала сползать вниз. Боль захлёстывала её, а ещё стыд, разочарование, обида на собственную никчёмность и много всего другого. Слёзы тихо стекали по щекам. Сердце было разбито.