Выпускной

Сегодня пришло сообщение с официальным приглашением на встречу выпускников. Девушка с короткими до плеч тёмно-русыми волосами, завитыми в небольшие кудри, и большими глазами сидела в плохо освещённом помещении перед включённым экраном компьютера и невидящим взором глядела сквозь экран. На улицу опускалась ночь, а она так и сидела, не в силах заставить себя встать. По щекам текли слёзы.

В душе она переживала вновь и вновь сцену со своего выпускного пять лет назад.

Тогда она пошла в парикмахерскую с утра пораньше сделать причёску на свои длинные до пояса волосы.

Серенькая мышка хотела блистать на выпускном вечере. Надоели насмешки со стороны одноклассников. Сегодня она сделает всё возможное, чтобы доказать в первую очередь себе, что всё возможно.

Ей сделали две объёмных французских косы, переброшенных на грудь, наложили лёгкий макияж, подчёркивающий её красивые губки и изумрудные глаза, слегка оттеняя румянами щёки.

Платье девушка сшила сама из старых маминых запасов. Когда в постсоветское время не было денег, чтобы платить зарплату, сотрудникам давали её товарами, производимыми предприятием. Мама девушки работала на ткацкой фабрике и получала отрезы ткани. Те, у кого было совсем тяжко с деньгами, продавали потом, обходя соседей и предлагая купить чуть дешевле, чем в магазине.

Спросом пользовались продукты, а ткани — кому они нужны, когда денег едва хватает на еду.

Благо, они могли крутиться, ведь отцу девушки пусть с задержкой, но платили. Потом в стране более-менее наладилось всё, и ткани так и остались лежать в маминых закромах, которыми Оля и воспользовалась. Выкройку нашла в журнале в городской библиотеке, перерисовала — и в путь. Швейной машинки у них не было, точнее была, но с браком. Правда, после последнего урока шитья в классе пятом или шестом и создания передника, сломалась да так и не починили. Потом отвезли в гараж, где машины давно не было, и он использовался как сарай для ненужных вещей, которые могут пригодиться в дальнейшем или просто жалко выкинуть. Так что девушка шила платье ручками, швом "вперёд иголкой", "потайным швом" да "обмёточным".

Синее вечернее платье до колен с глубоким вырезом на груди, расклешённое от пояса ничем не уступало магазинным. В тон платью были босоножки на высоком каблуке, серебряная цепочка с жемчужной капелькой и такие же серьги дополняли наряд девушки.

Оля не хотела появляться вместе со всеми. Не хотела, чтобы её видели заранее, лелея надежды произвести эффект. Поэтому, когда собрали всех в актовом зале на вручение аттестатов, девушка ожидала у входа, спрятавшись в тени. В актовый зал вело несколько дверей. Посетители входили через два входа вначале и конце зала, далее спускались по одной из лестниц и оказывались в зоне с рядами кресел. Сцена же была чуть на возвышении.

И вот, когда все собрались, освещена была лишь сцена, на которой директор произносила в микрофон речь, поздравляя детей с успешным окончанием школы.

Потом стали вручать аттестаты. Вначале поздравляли отличников. Пригласили и её. Оля, как могла плавно, начала спуск по ступенькам, её тут же осветили прожектором. Все так и ахнули, девушка была прекрасна, как только что распустившийся цветок. От былой заучки не осталось и следа.

Девушка была довольна произведённым эффектом, пожала директору руку, получила аттестат и спустилась со сцены в зал к своим одноклассникам. Другим отличникам давали медали, но Оля заранее отказалась. Золото ей не светило, потому как блата у неё не было. А серебро могли дать, испортив аттестат четвёркой. Да, медаль давала льготу при поступлении, но в престижные ВУЗы всё равно было не поступить без одного основного экзамена. И лишь "отлично" вкупе с медалью давало пропуск остальных испытаний и автоматическое зачисление.

Весь последний год выходных у Оли попросту не было, а были курсы в том ВУЗе, куда она собиралась поступать. И уже сейчас, девушка знала, что поступила, пройдя предварительный отбор для своих. Поэтому сияющая улыбка была победоносной и заслуженной.

Одноклассницы восторгались Олей, а мальчишки не отводили восторженного взгляда. Это было приятно.

После вручения они прошли в класс, а после собрались идти в ресторан, который предварительно заказали.

Все уже собирались уходить, когда Настя обратила внимание, что у Оли пропала цепочка.

Девушка бегала по классу и тем местам, где сегодня побывала, но нигде не было искомого. Это был гарнитур её мамы, подаренный папой на одну из годовщин, и она не могла так просто уйти.

Отчаяние готово было захлестнуть девушку, когда она внезапно вспомнила, что не проверяла актовый зал.

Тот, на удивление, всё ещё был открыт. Спустившись по ступенькам, Оля взбежала на сцену. Там была разлита какая-то жидкость, навалены какие-то бумажки. Оля отметила, что большинство народу ведёт себя как свиньи и принялась в надежде теребить мусор.

— Не это ищешь? — раздался ненавистный голос одного из одноклассников, с которым в последний год были напряжённые отношения.

В руках темноволосого парня с модной удлинённой стрижкой блестела цепочка.

— Отдай! — девушка поднялась с полу, готовая броситься на него разъярённой кошкой.

— А что мне за это будет? — насмешливо спросил парень. Карие глаза смеялись и вожделенно глядели на встрёпанную девушку с задранной юбкой.

Проследив за взглядом парня, Оля быстро поправила платье. Никогда не думала она, что Петька в ней видит девушку, а не одноклассницу.

— А мне? — спросил рыжеволосый дружбан Петьки.

Оба парня заходили с двух сторон входа на сцену.

— Ребят, вы ведь не серьёзно, — спросила она, не веря в происходящее, стараясь говорить уверенно. Ну да, они не ладили, но ведь не настолько. Потом развернулась к Петьке, и попыталась с ним поговорить, считая его более благоразумным, нежели Гришка. — Вам ведь за изнасилование несовершеннолетней грозит от восьми до пятнадцати лет.

/статья 131 УК РФ пункт 3. Изнасилование:

а) несовершеннолетней;

б) повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшей, заражение ее ВИЧ-инфекцией или иные тяжкие последствия, -

наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до двадцати лет или без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет./

— Не смеши! Мы всего лишь 'поговорим'! — вмешался Гришка и продолжил наступление, последнее слово выделяя, словно вкладывает в него иной смысл. В его глазах отражалось безумие и недвусмысленное желание.

И только теперь Оля не на шутку испугалась, понимая, что не может остановить парней, уже поднявшихся на сцену. Она отступила на шаг, бросила беглый взгляд на сцену, стараясь выхватить предметы, которыми можно будет дать отпор.

На полу валялся провод от микрофона, растекалась лужа... Девушка отметила это краем сознания, отступая назад. Страх парализовывал её, ведь кроме тока она не видела ни одной вещи, которая бы смогла ей помочь. Сомневаться в том, что её ожидает, не приходилось. Недвусмысленные приставания Гришки в последний год говорили сами за себя.

— Куда же ты, милашка? — усмехнулся Петька.

— Ты сегодня потрясла наше воображение. Мы просто не можем отпустить тебя без подарка.

Паника готова была захватить девушку, а время, казалось, тянется, словно резина. Единственное, что ей оставалось — это молиться и желать всей душой, чтобы они шагнули в лужу. Она отметила, что Гришка приблизился, а дальше заискрилось, Гришка упал. Оля сделала ещё один шаг назад, теперь уже за кулисы. Про Петьку она вообще забыла, видя лишь своего давнего врага.

Первой мыслью было бежать, но разум возобладал над эмоциями: вспомнились уроки оказания первой помощи. Первое, что надо сделать, отключить электричество. Оля подбежала к щитку и стала лихорадочно выключать тумблеры. Когда все стали в положение "вниз", девушка услышала голос взрослого. Значит, первую помощь окажут и без неё. И она пулей вылетела в гримёрку. Та оказалась открыта, поэтому Оля выскочила в вестибюль, а потом и на улицу. Она долго бежала и лишь в своём подъезде дала себе передышку, поднявшись на верхний нежилой этаж, который постоянно был у них открыт.

Оля прислонилась к тёплой трубе, стараясь согреться, не смотря на неимоверную жару и духоту на улице, её всю трясло. Эмоции накрыли с головой, когда она вспоминала вновь и вновь, что она только что избежала. А если бы им удалось? Как бы тогда она смогла жить дальше? Насилие было недопустимо в отношениях, это с детства вдалбливали в её голову. Если муж бьёт жену, нужно бежать от него сразу же и безоговорочно. И вообще, мама всегда говорила, что прежде, чем начинать отношения, стоило приглядеться к человеку. Сперва надо было подумать, какую цель они преследуют. Если просто так, развлечься, то оно надо? Мама всегда возмущалась отношением подростков, когда они не думают о последствиях, начинают рано интимные отношения, а потом покалеченные судьбы молодых девочек, ненавистные дети или убийство нерождённых младенцев. Поэтому подходить надо было практично, рассчитывая на будущее замужество. Хорошим ли мужем и отцом будет возможный претендент на отношения. А как же чувства, спрашивала девочка у мамы. На что та отвечала, что чувства есть поначалу, а потом могут и перегореть. Влюблённость — это хорошо, но что дальше? Встречаться можешь, никто не воспрещает. Но вот интимные отношения — только если уверена на все сто, что он ответственный, женится в случае чего, что будет хорошим отцом, не бросит. Девочка сделала вывод, что интим возможен только с тем, кто потом станет твоим мужем.

Оля в старших классах приглядывалась к ребятам. Да, ей нравились мальчики старше неё, умные, не обязательно красивые. Были и влюблённости, в молодого учителя, например, или в мальчишку из параллельного класса. Но чувства Оля держала при себе. Наблюдала за ребятами, приглядывалась. И не всё ей нравилось в них. В мечтах она строила отношения и даже выходила замуж. Но дальше первой брачной ночи представить себя не могла.

Во дворе был мальчик, который не нравился девочке, но она видела, как он любит детей. Он станет отличным отцом, но на одном этом тоже далеко не уедешь. Мальчишка проявлял к ней интерес, но с ним не о чем было даже поговорить. А вот семья у него была плохая. Отец был пьяницей, вечно орал на жену и детей, матерился. Девушка понимала, что неплохо бы парню вырваться из семьи, возможно тогда он и сделается человеком. Но годы шли, а чуда не случалось. И уже к её одиннадцатому классу, паренёк стал пить. На это было грустно смотреть. Всё же пример родителей очень важен для детей.

И вот в школе у Оли были проблемы с Гришкой. Она трезво оценивала одноклассника. Красивый — однозначно. Умный — ну, скажем так, сообразительный. Имеет талант к рисованию, но ленивый. Учиться не любит. Как муж — она не знала, каким он будет. Возможно, что если чего-то в жизни добьётся, то будет даже неплохо зарабатывать. Но... даже если она ему нравится, у них ничего не может быть. Он любит издеваться, особенно над ней. Даже если учесть, что возможно это проявление симпатии или даже любви, оно ей надо? Нет. Если он поднял руку один раз, поднимет и другой. Бежать, бежать без оглядки. И вот сегодня что было? В прошлый раз он отстал, когда она постояла за себя. А в этот раз? Ей повезло, просто повезло. А если бы не повезло? Изнасиловал бы? А может даже групповое изнасилование было бы?

Страшно, как же страшно. А что дальше? Как потом с этим жить? А никак. Она бы этого просто не перенесла. Убила бы себя? Вполне возможно, как можно жить грязной и ощущать на себе его похотливые руки? Наверное те, кто смогли пережить это — очень сильные личности. Значит, она слабая.

По счастливой случайности она не пострадала. Не помешало бы сходить в храм да поблагодарить Всевышнего. И что теперь? Она уже поступила. Только если раньше она думала ездить каждый день на учёбу в Москву, то теперь лучше тут бывать как можно реже. Она не потянет снимать отдельное жильё. А значит, будет жить в общежитии. И стоит завести много друзей. В классе у неё подруг не было. С одной девочкой она дружила, но та переехала в Москву с родителями. А все остальные девчонки уже разбились на пары, и она осталась одна. Была ещё одна девочка, которая ни с кем не дружила. Староста. Но Оля попробовала как-то поговорить с ней, но та ясно дала понять, что им никогда не быть подругами. Грустно и паршиво на душе. А что делать? Ничего ведь не случилось, значит, не стоит зацикливаться на этом.

Оля долго бродила по городу, пытаясь взять себя в руки, утешая себя тем, что ничего не произошло, пыталась развеяться. Да и домой не хотелось. Пусть родители думают, что она гуляет со всеми, ей разрешили прийти домой утром. С первыми лучами солнца девушка вернулась в школу. Охранник долго ругался на пьяную молодёжь, но всё же пустил, даже сходил с Олей в класс, где она всё же нашла свой аттестат. Забрала его, поблагодарила дядьку и поплелась сонно домой.

У охранника девушка узнала, что двоих выпускников забрала скорая. Им вовремя оказали помощь и в больницу увезли в тяжёлом состоянии. Двоих? Она видела только одну вспышку и только рухнувшего Гришку. Неужели Петька тоже пострадал? Или кто другой? Она ведь успела отключить электричество.

И вот теперь кошмар возвращался. Девушка долгое время не знала, что стало с обидчиками. И если говорить начистоту, они заслужили смерть. Гришка не один год издевался над нею, то ставя подножки, то рвал учебники, то бил, куда попадёт. А последний год был сущим адом. Издевательства перешли на новый уровень, девушку пытались зажать где-нибудь, рвали ей платья, задирали юбку, а один раз даже недвусмысленно облапали. Повезло, что учительница появилась вовремя, а потом Оля просто сбежала со звонком, заранее покидав всё в портфель. И лишь недавно Гришка постучался к ней в социальной сети. Она просто отклонила его заявку, не желая ворошить прошлое. А оно вновь настигает, уже с другой стороны.

Поэтому сейчас она и не знала, что лучше. Не появляться на собрании выпускников, похоронив навсегда своё прошлое, или всё же поехать, рискуя встретиться с ними живыми лицом к лицу. Второе было страшно. Очень. А если вновь опять всё повторится и он доведёт всё до конца. Даже если она ему уже не интересна, как знать, может ради удовлетворения прошлых желаний, тогда он ведь не выиграл, хотя проигрывать Гришка не умел.

* * *

В это же время приглашение получила ещё одна девушка. У неё были длинные светло-русые прямые волосы до пояса, без чёлки, и носила она их распущенными. Внешне она была миленькой, но далеко не красавицей. Серые глаза, прямой носик, чуть заострённый подбородок. Уши были слегка оттопыренными, поэтому приходилось их прятать в волосах. Звали девушку Таней.

Она тоже переживала, правда, несколько в другом плане. Был парень, который ей когда-то нравился. Таня за эти годы так и не встретила другого такого.

Девушка окончила кулинарный колледж ещё три года назад, и выпускалась она после девятого класса, потому многого не знала, кто учился в одиннадцатом или что случилось на выпускной.

Парни не обходили её вниманием, но вспоминался почему-то рыжеволосый Гришка с глазами цвета пожухлой травы. Парень был драчлив и задирист, но любовь — зла, как говорится. А ещё он прекрасно рисовал и мог бы хорошо учиться, если б захотел. Таня не делила учеников на двоечников и отличников.

Однажды он заступился за маленькую Таню, когда мальчишка из соседнего класса сделал подножку девочке с двумя хвостиками, украшенными розовыми пышными бантиками, над которым остальные одноклассники иногда смеялись. С тех пор Таня неровно дышала к Гришке, но он, к сожалению, не обращал на неё внимание.

И вот спустя семь лет собирают их выпуск. Конечно, не все придут на встречу да и не факт, что придут те, кто не пошёл в одиннадцатый класс, но Таня лелеяла надежду на встречу. Она влезла в свой шкаф и оглядела наряды. Вечернее платье скорее всего не пойдёт, всё же размах не тот — всего лишь встреча, а не сам выпускной, но как же девушке хотелось произвести впечатление. Она порылась в шкафу, но так и не нашла ничего, что бы подходило. И разочарованно опустилась на кровать, глубоко и со звуком выдохнув.

— Танюшка, ты чего? — заглянула в комнату мама.

Девушка вздохнула и пересказала обеспокоенной маме свою трудность.

Та улыбнулась и успокоилась, видя, что ничего страшного не случилось, и предложила сходить по магазинам. Только выбрать не вечерний наряд, а обычное красивое платье, которое будет сидеть по фигуре и можно будет надевать даже просто на улицу.

Настроение у девушки тут же улучшилось, и она пошла готовить ужин.

* * *

*

В это же время два юноши лет так двадцати двух-двадцати трёх обсуждали девчонок из ночного клуба. У одного на телефоне раздался звук пришедшего письма.

— Да ну его, — махнул один из парней, рыжеволосый, роясь в серебристом холодильнике. — Наверняка спам.

* * *

*

— Да? — молодой мужчина с волнистыми светло-русыми волосами до плеч, снял очки, прикладывая к уху телефон.

— Леонид Семёнович? — раздался приятный голос женщины.

— Да, здравствуйте.

— Здравствуйте. Скажите, а вы не хотите взять кредит?

— Кредит?

— Да, мы предлагаем вам специальное предложение. Вы ведь получаете зарплату на нашу карту.

Мужчина выслушал всё, что ему хотели сказать, поблагодарил и обещал подумать.

Закатил глаза и сел за компьютер, вновь надевая очки. Перед экраном ноутбука лежало несколько общих тетрадей, в одну из которых он что-то старательно выписывал. Только он стал перечитывать то место, на котором остановился, как раздался ещё один звонок.

На сей раз звонила мама. Молодой человек не хотел брать телефон и тот долго звонил. Вот только отрубать нельзя, иначе мама не успокоится и начнёт названивать ему на работу. Откуда она взяла его рабочий номер, он не знал, потому как не говорил, где работает.

Спустя полчаса вновь раздался мамин звонок. На сей раз Леонид поднял трубку.

Она хотела, чтобы он приехал. Ненадолго, хотя бы на пару часиков, но зная сына можно предположить, как дорого ему время, и он его не будет попусту тратить, личная жизнь у него вряд ли есть с его хронической занятостью и погружённостью в работу, а потому можно смело ныть и просить навестить стариков.

Спорить с мамой молодой человек не стал, просто включил засыпание на компьютере, собрал в сумку всё необходимое, взял не съеденный бутерброд в одноразовый полиэтиленовый пакетик, посмотрел расписание электричек на телефоне, проверил всё ли убрал со стола и отключил, и пошёл одеваться.

Через час он уже сидел в электричке за ноутбуком и продолжал свой неоконченный труд, уже не думая о родительнице. Можно, конечно, обложиться книгами из библиотеки и сидеть часами в читальном зале выискивая то, что нужно, тратя время на поиск по каталогу, пусть и электронному, потом выписывая, отдавая библиотекарям и ожидая, когда же они спустятся в хранилище и принесут то, что ему надо, а ведь посетитель не он один. И только потом тратить часы на поиск нужной информации, записывание нужного или фотографируя, доплатив за съёмку. Или можно многое найти в интернете, скачивая столь редкие книги, которые сохранились, например, в Стенфордском университете, потом были отсканированы и выложены в общий доступ, к тому же наши дореволюционные книги, а уж туда точно не наездишься.

Мужчина не назвал бы себя маменькиным сынком, но тратить время на переубеждение родительницы не хотелось, да и давно он дома не был, потому проще было просто приехать на выходные и погостить пару ночей. Порою его мама раздражала с её вечным недовольством жизнью сына, но он делал всегда по-своему, хотя с виду был тихим и послушным мальчиком, зато не спорил. Вот только в душе велась борьба, которую он никому не показывал. А вот его младший брат — полная его противоположность. Вспыльчивый и всё время ссорился с мамой, отстаивая свою точку зрения. И они постоянно грызлись. Порою на пару часов разгорались скандалы. Поэтому Леонид и избрал тактику о ненападении. Мама, конечно, ругалась, когда он её не слушал, но он не огрызался, наоборот, признавал свою вину, и скандал быстро сводился на нет. Вот и сейчас, проще было не спорить, а сделать вид, что послушался. Молодой человек ведь не обещал быть в родительском дом всё то время, пока будет гостить, а всего лишь проведать. Вот так он и сделает.

* * *

*

Пока Таня готовила, она пыталась привести мысли в порядок, успокоиться и взвесить все "за" и "против".

Первый порыв действительно был отправиться на встречу. Но теперь она думала, права ли будет, если придёт. С девчонками, которыми дружила в школе, она и сейчас поддерживала связь, но они все ушли по разным техникумам, колледжам и прочим средне-специальным направлениям. Да, встречались они редко, всё же ездили на учёбу в разные уголки города или вообще по области разбрелись, но иногда пересекались на остановке или станции, садились вместе в автобус или на электричку и какое-то время ехали вместе, общаясь. Но в основном время пути не совпадало и такие встречи были скорее исключением, чем правилом. Они, правда, встречались раз в семестр вместе у кого-то дома или ходили вместе в кино, после которого шли в кафе и часа два или три общались.

А вот с остальными одноклассниками они общались по долгу службы, как говорится. Обсуждали школьные дела, уроки, мероприятия.

И вот недавно она встретила одну из одноклассниц, мало того — старосту, с которой и не общалась после девятого класса. Та прицепилась и выпросила номер телефона. Девушка и дала. Вряд ли они будут общаться просто так, по душам, а мало ли припрёт что серьёзное... Что именно, Таня не загадывала.

И вот сейчас пришло сообщение о встрече. Ждут ли там её? Вряд ли. Да и выпускники — те ребята, что учились вместе последние два года в классах, сформированных из всех параллелей. Ну да, она с ребятами из параллелей тоже общалась, некоторые жили в её дворе, других встречала в библиотеке, с кем-то познакомилась на школьных мероприятиях. Но не факт, что кто-то из них вообще придёт и её помнит.

А только ради встречи с Гришкой идти туда... С другой стороны только эта встреча и важна ей. Как знать, может, Гришка уже обзавёлся семьёй, ведь парень был красив, но вот драчлив и задирист — этого не отнять... К тому же ему нравилась Ольга, он её и так обхаживал и эдак. Да девочка его обходила стороной и шарахалась.

На отношения меж этими двоими рассчитывать не приходилось, хотя... чем чёрт не шутит...Может, они даже поженились и детки уже есть, тогда ей останется только уйти и продолжать искать своё счастье в другом месте. А вот если детей нет, то Татьяна решила наперёд не загадывать. Она знала поговорку, что на чужом несчастье своего счастья не построишь. Но когда супруги любят друг друга без памяти — это сразу видно и между ними никто проскочить не сможет.

Татьяна всё же приняла решение пойти на встречу. Ну не встретит никого, так уйдёт. Место сбора ведь в школе. К столу её не склоняют, заранее деньги на кафе не собирают, ну и ладненько.

Таня наложила еду в тарелки, красиво оформив, как их учили на последнем курсе в училище, потом год она проработала в кафе и набила руку. Это для неё стало естественным подавать блюдо в художественно оформленном стиле. Оценив внешний вид стряпни и оставшись довольной, она позвала маму к столу.

Отца у девушки давно не было, он погиб, когда ей было десять. Поэтому она и ушла после девяти классов, всё же маме нужна помощь, и профессия за плечами школы не помешает. Да и призвание Татьяна своё нашла. Но высшее образование получать не стала — слишком дорого и без блата не обойтись. Поэтому работала пока помощником на кухне(поварёнком), а там — может повезёт...

Мама не заставила себя ждать, успев переодеться в домашнее красивое платье. Она считала, что даже дома надо выглядеть красиво, тогда и ощущаешь себя женщиной, нежной и ранимой, одним словом, обаятельной и привлекательной. У мамы были тоже длинные волосы, но в силу возраста, она их собирала в улитку или завивала на старинный манер, выпуская пару прядей, обрамляющих лицо. Волосы с годами потемнели и от блондинки остался лишь светло-русый цвет. Но женщина по-прежнему была привлекательна и красива. Спросом у мужчин она пользовалась, но умела себя подать, извлекая выгоду из них, сходить на пару свиданий ведь ни к чему не обязывает, а дальше... как повезёт. Но обычно к серьёзным отношениям это не приводило. Хотя последнее время её обхаживал один джентльмен-вдовец, у него был сын возраста Тани. Но с дочерью она своего ухажёра так и не познакомила, не решаясь перейти на новый уровень отношений. Он был москвичом. И они пересекались по работе, ну и ходили иногда в рестораны после работы. Женщина не спешила, наслаждаясь каждым мгновением.

А Таня — она выросла. Сама зарабатывает на жизнь и может о себе позаботиться. Остаётся лишь ждать, не давя на дочь. Когда-то же она найдёт того, кому отдаст свою сердце и руку. Именно в такой последовательности.

* * *

*

Ребята поужинали вместе и засели за онлайн-игру. Можно было б играть и по сети, находясь в разных домах, но эти двое снимали одну квартиру. Так дешевле да и друзья были не-разлей вода. А девчат они приводили каждый в свою комнату, а завидуешь — приведи себе кого-то. Но этот вечер они посвятили игре и чисто мужскому общению. То и дело слышалась речь про мойку кого-то — "мочи его, мочи"... Но всё было цивильно, хотя иногда их речь можно было б закрыть "пиками". Ну, куда ж без этого, ведь силу русского мата никто не отменял.

И лишь под утро (пока ещё затемно) они расползлись по разным комнатам, отрубая все будильники, чтобы выспаться, Гришка — рыжеволосый парень со шрамом у правого глаза — увидел сообщение в "шторке" телефона, как оказалось — написали ему в социальной сети. Кто ж это надумал пообщаться с ним?

Оказалось, что бывшая староста. Она приглашала на встречу выпускников.

Про выпускной в одиннадцатом классе вспоминать не хотелось, но память подсовывала картинки, не спрашивая на то твоего дозволения.

Он с дуру решил всё же поговорить тогда с Олей, а чтоб не сбежала, взял Петьку с собой, ну и припугнуть... куда ж без этого — такова его натура и привычка общаться с девушкой. Но она перепугалась не на шутку, когда Петька, недавно подняв цепочку, стал ею размахивать, девушка побледнела. Но, войдя в раж, сложно было остановиться. Ну а потом вспышка света и боль.

Очнулся паренёк уже в больнице. И ему говорили, как ему несказанно повезло. Потому что воздействие тока на несколько секунд больше могло привести к серьёзным поражениям мозга и тканей. Он потом говорил с учительницей, которая вовремя оказала помощь, и благодарил её за спасение, принеся бутылку шампанского и коробку конфет. Но она сказала, что лишь бросилась обесточивать электричество, но щиток уже был выключен, ей оставалось только вызвать скорую. Кто отрубил свет, она не знала, зато знал Гришка.

Ольга. Вот надо ж было быть таким дураком? Вместо того, чтобы дарить девушке цветы, он обижал её. Она была скромная девочка-отличница. Тихоня. Она ему нравилась. Вначале он дёргал её за косички, но заучка не обращала внимания, потом стал бить и начались разборки с вызовом родителей в школу. Но толку не было, ведь для девушки он по-прежнему был пустым местом.

А в десятом классе Оля вернулась с лета такой хорошенькой, с появившейся грудью, что он просто не смог пройти мимо. И вот дошло до того, что до выпуска отношений так и не было, а девушка не хотела понимать намёки. А два болвана напугали её до чёртиков, а она... Она...Спасла им жизнь.

Сейчас много лет прошло, а он так и не извинился, Оля просто исчезла, видно, куда-то поступила, ну не вышла же она замуж, в самом-то деле. Потому что родители по-прежнему жили там же, а он приносил букеты с цветами, но его не пускали на порог, а под окнами обливали холодной водой из ведра. Потом, видя, что он не уходит, её бабушка вышла на улицу и сказала, что Оля здесь больше не живёт, а думать надо было раньше, сам издевался над нею — поезд давно ушёл. В её глазах он видел осуждение и неодобрение. Она была против таких отношений. И наверняка девушке ничего не передаст. Поэтому Гришка не стал оставлять послание или что-то ещё. Молча развернулся и больше не появлялся около дома Ольги.

Молодой человек перестал думать о ней, но совесть иногда напоминала о себе. Если бы он мог, он бы всё переиграл. Но ведь это сделать невозможно. От того и горько. Простит ли она? Подпустит ли его близко? Он ощущал сожаление и утраченные возможности. А теперь вот староста собирает их. Придёт ли его первая любовь? Он бы на её месте не пришёл, но надежда выросла в его душе. А вдруг!

Смысла во встрече он не видел, только ради Ольги Гришка бы пошёл туда.

Поэтому он написал старосте встречный вопрос. Она ответила тут же, что приглашение ей послала, а придёт ли она — не знает. Первой мыслью было — странно, что не спит в такое-то время.

— Дай её номер телефона или контакт.

— Найди её в поиске.

— Нашёл и просился в друзья, но она не добавила.

— Я бы тоже не добавила.

— А сотовый у тебя её есть?

— Нет. Если она придёт, я надеюсь, ты не наделаешь глупостей.

— Хочу извиниться.

— Приходи на встречу.

— Хорошо.

Гришка выключил телефон и долго лежал, глядя в серый потолок. Уже на улице рассвело, а сна не было ни в одном глазу. И тогда он встал, включил свет, достал холст и принялся рисовать. Он всегда рисовал, когда нервничал.

* * *

*

Женя не спала. Ей было душно, и она в который раз пожалела, что не установила себе кондиционер, стараясь сэкономить деньги. Дочка уже сопела, раскрывшись и раскидав руки-ноги по всему дивану. Опять негде лечь. Хоть бери сюда ещё один диван или кресло-кровать ставь. Женя в который раз сетовала, что не сложилось с её отцом. Да, козёл, глядящий налево, но может лучше хоть такой муж, чем совсем никакого? Может, стоило как-то его добиться, угрожать, шантажировать? Хотя... так точно счастлива не будешь.

Балкон был открыт настежь, она вышла на него в поисках прохлады и стояла в одной сорочке. Жарко! Хоть голяка ходи! И куда деваться от этого зноя? Ночью ведь должно быть прохладнее.

Короткие обесцвеченные волосы развевались на ветру. Женщина, а именно так себя ощущала двадцати трёхлетняя особь женского пола, рассматривала землю с высоты пятого этажа. Интересно, а если она не удержится за перила и соскочит вниз, пронесётся ли вся жизнь впереди и какими повреждениями она отделается? Хорошо бы мгновенная смерть, на другое Женя была не согласна.

Мимо пролетела летучая мышь, изрядно напугав её, Женя тут уж не стала рисковать, уйдя с балкона. Собралась выключить ноутбук и пойти спать, но увидела на открытой странице непрочитанное сообщение. Кто-то ответил? Интересно, кто?

Оказалось, что Гришка. Да, пропащий парень. Имея все данные, хорошую память и соображалку, так загубил себя... Учиться не желал, постоянно дрался. А ведь родители у него были гениями, всесторонне развитые уважаемые люди — архитекторы. И сын мог пойти по их стопам. Да не пошёл. Хотя все способности он от них унаследовал. А как он рисовал!

Женя помнила Ольгу, которая согласилась быть натурщицей на уроке рисования в классе седьмом. Тогда ей поставили пятёрку, а Гришке четвёрку. А за что? Его рисунок был лучшим, но учительница сказала, что он приукрасил. Нет у Ольги такого мечтательного выражения лица, глядящего вдаль, не такие выразительные глаза. Женя знала, что то, что нарисовал Гришка — было правдой, только его собственной. Так он её видел, того, что не замечали другие. И тогда она впервые увидела её такой. Она всегда была в себя погружённая, о чём-то ведь думает, может как раз мечтает. У неё такая улыбка ещё была в тот момент, несколько ненастоящая, отстранённо необыкновенная. И всё это смог Гришка передать. А учительница... Женьке впервые было обидно за парня. Как же так, он так старался, а его труд не оценили, принизили, поставили на ступеньку ниже, чем у других. И даже рисунок парня не взяли на выставку. Она хотела даже настроить класс против учительницы и пойти написать жалобу, чтобы ту уволили. Но их классная не восприняла идею со всей серьёзностью.

— Тебе проблем мало? Ладно бы двойку ему влепили, так четвёрку же. Для него — уже достижение.

— Как вы не понимаете, это ведь стимул. Может он бы тогда стал лучше учиться, к чему-то стремиться!

— Если найдёшь ещё недовольных, то так и быть, начнём катать бумагу. А так — уж извини.

Женя спросила у остальных одноклассников, но те остались равнодушны. Наоборот, в тот день у многих оценили их работы лучше, чем обычно. Подошла она и к Гришке. Он лишь отмахнулся.

Ну, раз ему не надо, то ей и подавно. После этого ей реально стало безразлично всё, что творилось в классе. Свои обязанности она исполняла, а остальное — её не волновало. Вот так и убиваются лучшие порывы.

Жаль, наверняка пропал парень. Двоечник, ему с трудом учителя натянули тройки, и то, родители хорошо "просили". И смысл жить ему в этом мире? Наверное, в тот день он должен был умереть, и это было бы правильно. А кем он стал бы? Бандитом, неплохо рисующим татуировки в тюрьме? Хотя, может охранником, на карате он в школе ходил, дрался хорошо, всегда выходил победителем. А если нет — значит, опустился на дно.

Женя не относилась к тем людям, которые любили весь мир и им было всех жаль. Она считала, что старики, которые влачат жалкое существование, у которых нет детей, родных, которые могут о них позаботиться, не заслуживают лучшего отношения. Вы добились всего, чего заслужили. Была б её воля, она б умервщляла их. А что? Ну вот живёт старушка, тратит деньги государства, тратит продукты, газ, электричество, чтобы себя содержать. А зачем? Чтобы прожить лишний день? Ради чего? А просто так. Она бы ещё поняла, если бы они делились своей мудростью с окружающими, а то ведь лишь капают на мозг, что одеваться так нельзя, ты выглядишь как продажная девка. Да ты на себя б лучше посмотрела, старая кошёлка. Прожила сколько лет? Семьдесят, восемьдесят? И чего в жизни добилась? Работала на страну, тогда ещё Советсткий Союз? Здоровье не пожалела, гробила себя на фабрике, что и детей делать некогда было? Ах, у тебя был ребёнок? Сын? И где он сейчас? Спился? Помер раньше тебя? Ну а что ж ты вслед за ним не ушла? Что ж вырастила такого?

И ведь такая не одна в рамках страны, а наверное, треть населения пенсионеры. Ну, пусть не все они одиноки, но ведь и таких хватает. А дети? Есть, кто получил повреждения такие, что уже просто живут как растения. И родители гробят здоровье, надрываясь на работе и после трудного дня, ухаживая за 'овощем'. И вот смысл? Жалко умертвить? Другого родишь? Как так можно быть такой безжалостной?

— Дуры вы все! Я ведь о вас думаю, жалею вас! — вспоминались бессмысленные оправдания в спорах. Потом она просто перестала об этом думать.

Вот и сейчас, какой смысл влачить это жалкое существование. Пытаться чего-то добиться? Чего? Жизнь неудачна! Хотя нет, есть и в её жизни лучик счастья! Её кровиночка!

Женя нежно посмотрела на дочку. Улыбнулась и злобно посмотрела на экран ноутбука, вновь вспоминая про Гришку и остальных.

Его приглашать на встречу не хотелось, которую организовала их классный руководитель. Причём не та, что была в одиннадцатом классе, а та, что в девятом. Вот и поручила ей разыскать всех, с кем учились. Староста была ответственной всегда, потому она нашла, кого смогла. Пока у неё был список из десяти человек и откликнулись лишь двое: Таня и вот сейчас Гришка написал. И смысл устраивать эту встречу? Пусть сходят на свидание сами и на этом распрощаемся...

Но писал ей не только Гришка. Ответила Оля. Дура! Вот как можно быть такой наивной, иметь хорошо думающие мозги в точных дисциплинах и совершенно не разбираться в людях...

— Он будет? — писала она. Ну вот, ни ответа, ни привета... — Привет! — мол, лучше поздно, чем никогда! Женя ворчала про себя.

Хотелось всегда написать что-то гадкое этой девице, она всегда её раздражала. Серая мышка, которая была самой скромной, и ведь парни-двоечники на неё вешались. И что они в ней находили? Нет, после того Гришкиного портрета она видела, что у девушки есть потенциал. Может, это она слепая, что не видит всех прелестей Оли, помимо ума! Но ведь умная с дураком вряд ли уживётся. О чём она будет говорить с ним? А она — лупает глазками, ой, спасите, помогите, меня обижают! Одним словом, дура!

Но Женя стёрла всю тираду, которую успела набить и написала: "Да."

— Я не приду.

— Приходи, пообщаемся.

— Я не приду.

— Я ему скажу, что встреча отменилась, не набралось людей. Приходи. Посидим, вспомним былое... — было бы ещё что вспоминать.

— Я подумаю.

Староста закрыла страничку с социальной сетью, выключила компьютер. От неё ведь никто не просил правды, а всего лишь организовать встречу с как можно большим количеством участников. Она и приложит все силы к этому.

С этими мыслями Женя и легла в постель, выключив телефон. Дочка разбудит раньше, скорее всего, но хоть пару часов поспит спокойно. Девочка тут же забросила на маму ногу. Ну да — контроль — наше всё. Женя улыбнулась, уже засыпая.

* * *

**

Гришка с Петькой таки приехали на встречу. Вообще, Петька любил носить лёгкую куртку из качественного кожезаменителя. На настоящую кожу у него не было денег, потому как он сливал всё на развлечения. А подачки от друга он не принимал. Эдакий мачо, с красивой стильной причёской, какими-то браслетами, поддерживающими имидж. Ну и в противовес драные джинсы. А что — мода такая. Гришка был в чёрной футболке с черепом и костями, бандане такой же устрашающей и солидной цепью на шее с черепом. Он мог бы ещё надеть браслеты с шипами, но Петька отговорил, мол, в школу идут. Их и в таком прикиде не пустят. В итоге друг настоял, чтобы Гришка переоделся в шорты вместо кожаных штанов, и всю атрибутику снял, как и бандану.

И вот два другана ступили из электрички на платформу.

Город встретил их довольно свежим воздухом, по сравнению с Москвой, где они и жили в последнее время. Люди как всегда спешили по своим делам, не обращая внимания на остальных.

Здание школы по-прежнему было розовым, и практически не изменилось внешне. Разве что теперь вокруг территории поставили чёрную высокую простенькую ограду. Калитка была открыта.

На входе в само здание, где была назначена встреча, бугай потребовал пропуск. Парни вылупились на охранника и глядели как на диковинку. В самом деле, такого отродясь не было! Тот указал на стене на какое-то постановление, которое не в досуг было читать ребятам. Ну ладно, охранник всегда, за время их школьных лет, сидел около входа, но все входили беспрепятствено и документов ни у кого не требовали.

Гришка с другом готовы были послать его на три буквы, но тут появилась королева. По-другому не скажешь. В жёлтом платье до колен, с распущенными пшеничными прямыми волосами. Она словно сияла, озаряя вокруг серый вестибюль. У парня аж спёрло дыхание.

Гришка уставился во все глаза, а потом присвистнул. А что, такую хотелось прямо сейчас.

Видение плавно приближалось к ним. И парень понял, что он хотел бы её нарисовать. В королевском наряде, сидящую на троне. А потом раздеть, и нарисовать ещё раз. Гришка сглотнул, представляя, что он сделает с нею после того, как нарисует, и в какой позе.

— Эта красотка моя, — прошипел он до того, как Петька к ней обернулся, сразу не заметив её и продолжая разборки с охранником в чёрной форме.

Петька поглядел, оценил, но решил не связываться. Такая сама тебе хребет сломает и переступит через тело. Да и с другом ссориться не хотелось, чтобы они из-за бабы цапались — да ни в жизнь!

/прим. авт. Ни в жизнь нареч. разг.-сниж. Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах, ни за что, никогда./

Поэтому он уже представлял, как Гришка будет жаловаться ему на недотрогу.

— Это к нам, пропустите этих двоих, — сказала Королева.

Охранник кивнул и возражать не стал, освободив проход. Он подумал, что раз

учительница договорилась со всеми, то и ладно. Вся ответственность на ней. Он — лицо подневольное.

Девушка вела парней по лестнице, идя по ступенькам на носочках практически бесшумно, а рыжеволосый парень расположился сзади, существенно пониже, чтобы заглянуть под юбку. Он вёл себя по-детски, но как же хотелось увидеть её бёдра и то, что повыше. Пока чисто с художественной точки зрения, а то пышная юбка скрывала все виды.

Таня поднялась, а это была именно она, и, не оборачиваясь, прошла в класс.

Коридор показался ребятам маленьким, приземистым. Странное ощущение.

Ребята вошли в класс. В нос влез запах апельсинов, так, что Гришка даже чихнул. Несколько парт в конце класса, близ шкафов, были составлены вместе, образуя квадратный большой стол, накрытый огромной скатертью, на которой покоилась одноразовая посуда с красиво сервированной колбасой, грудинкой и другими копчёностями, а также фруктами и овощами. Гришка б даже поклялся, что у того, кто сервировал, определённо есть художественный вкус. Были и напитки в бумажных пакетах — соки да морсы.

И ничего алкогольного. Лёгкий вздох разочарования вырвался из Рыжика.

Был ещё большой торт, который сама пекла Таня в форме огромного здания-школы в несколько этажей. Он пока был накрыт крышкой, чтобы не обветрился. На тортах девушка специализировалась, когда ещё училась. А вот по работе, к сожалению, выпечкой не занималась.

В классе, помимо учительницы с неизменной короткой мальчишечьей причёской, была ещё грудастая блондинка, в коротком чёрном платье, едва прикрывающем филейное место.

Петьке она понравилась, и он шепнул другу, что эта девица — его.

На глаза никто не обратил внимание, разве что Гришка немного поначалу, оценивая образ Королевы вцелом. А парни испытывали лишь одно — вожделение и лёгкий интерес.

— Ребята, здравствуйте, — учительница решила привлечь внимание, видя, какими голодными глазами её ученики глядят на девушек.

— Здравствуйте, Наталья Валерьевна! — отчеканили оболтусы.

— Руки помыть не желаете перед тем, как сесть за стол?

Ребята переглянулись, подумали, что после электрички всё же стоит, и отправились в туалет.

— Какое тут всё маленькое, — удивился Гришка. Он, как художник, замечал детали. — Зато чистенькое. И не накурено.

— О, да! Помнишь, как девчачий туалет пройти мимо было невозможно? Похлеще, чем в мужском. Парни-то бегали на улицу.

— А то! Эти дуры курили на всех переменках, ещё и хвастались, сколько сигарет в день выкуривают.

— Хочешь сказать, все девки курили?

— Не, Олька нет, она трусилась за каждую оценку, ей было не до курева. Да и мы ей жить спокойно не давали. Разве что после уроков...

— Ну, да, сложно предположить, что она курила. А кто ещё? — Гришке и правда было интересно, пока он пытался попасть в маленький писуар, не до конца присев. Смыл за собой, намылил руки из флакона с жидким мылом, смыл, стряхнул, не зная, обо что вытереть. Петька повторил жест друга и они и уже возвращались, когда Петька всё же ответил:

— Не знаю, давай у училки спросим.

У Петьки иногда такое случалось. Он был тугодум и порою не сразу отвечал на вопрос. Словно тот не сразу до него доходил. Гришка уже привык к такой особенности друга, да и память у него была хорошая, он помнил, о чём спрашивал.

— Думаешь, она в курсе?

— А то!

— И что, ничего не делала?

— Делала — родителям жаловалась.

Парни демонстративно закатили глаза.

За стол ребята присели напротив понравившихся девушек. Но что-то они не припоминали этих двух девиц. Откуда они?

Девушки переглянулись и рассмеялись, поймав любопытные взгляды Гришки и Петьки.

Парни стали гадать, и старосту всё же узнали. А вот Таню — нет. Да и когда они виделись в последний раз? Семь лет назад? Ого! Да они не помнят, что было вчера! Они преувеличивали, но в этом было зерно истины. Много времени прошло. Человек порою и за год может измениться очень сильно. А за семь лет из ребёнка может вырасти очаровательная женщина.

Общение вышло почти домашним. Пообщались, пожевали, запили.

Парни с собою притащили спиртное, но учительница не одобрила. Хотите продолжить общение — пожалуйста. А в стенах школы распивать такое — она не только работы лишится, но и возможности где-либо учить.

Ребята всё же освоились и расслабились и без спиртного, шутили и вспоминали подколы.

А вот потом произошло то, чего никто не ждал.

Женька вспомнила Ольгу. Слово за слово, и дошло до выпускного вечера. Как она из серенькой мышки превратилась в королеву, нет, царицу!

Вспомнился и эпизод с шокотерапией.

Староста решила облить грязью Ольгу, которую видела, когда та выбегала. Мол, пай девочка, отличница, а покушалась на жизнь. Пусть все знают, какая она гадина.

Ну а тут Гришка не стерпел. Всё же покушаются на его образ Оли — скромной отличницы с большими зелёными глазками. Петька его успел схватить.

— Да сама ты дура! Она на нас не покушалась, это мы на неё.

О, Гришку прорвало, чувство вины зашкаливало, и он во всём сознался, хотя Петька и пытался остановить поток слов друга.

Но староста всё равно не унималась. Теперь она обвиняла их, что мол, сами доигрались, а Ольга, как умная девочка, видать увидела лужи, электричество... И заманила их. А на довод, что это она отрубила электрику, возразила, что правильно, одумалась. Убийство решила на себя не брать. Небось ещё и сама воды налила на сцену и цепочку потеряла.

Ну и у Гришки сорвало крышу. Он вспылил и помчался вон, пока не разнёс тут всё к чертям. Кулаки чесались, хоть бы кто под руку попался.

Ну а за ним бежал Петька, всё же друга в беде бросать не собирался. Так они и забрались в парк, проскочили мимо целующейся весьма откровенно парочки. Но Гришка не сразу обратил внимание, пелена злости застилала глаза. А когда обратил и решил сорваться, парочки уже и след простыл.

Но парням попалась местные братки, которые отчего-то решили, что пришли по их души. Ну и началось... Бойня была нехилая, после чего друзья насилу унести ноги. А Гришка жалел, что не надел всю аттрибутику, не помешала бы и косуха. Всё же соперников было порядка десятка с палками, а их всего двое. И хоть восьмерых они положили, но оставшиеся двое открыли огнестрельный огонь и ребятам пришлось уносить ноги. Гришка повредил ногу и всю дорогу до электрички хромал. Боль была нешуточная, неужели сломал ногу? Но идти он мог. Жаловаться он не привык. Да и пули их не зацепили, а значит, судьба благоволит. Вообще Гришка придерживался принципа, что всё, что не убьёт его — всё фигня.

/прим. авт. Косуха — толстая кожаная куртка рокеров и металистов/

* * *

*

Но и на этом веселье не закончилось. Сцепились бывшие одноклассницы. Слово за слово и полетели клочки по закоулочкам. Главной зачинщицей была Таня, ведь она лелеяла надежды на встречу с Гришкой, а Женя всё испортила. Учительница пыталась их разнять и призвать а порядку, да где там, в девчат слишком много обид накопилось друг на друга. В итоге классный руководитель побежала за охранником. Тот запер школу на замок, ведь охранять свой пост он не мог, и вдвоём они растащили баб, а потом и выкинули их за пределы школы.

Хотите выяснять отношения — выясняйте, за пределами школьной территории, а там народ и полицию, может, вызовет!

В результате, Наталья Валерьевна пригласила охранника к остаткам неповреждённой еды, и они вместе пили чай с обалденным тортом, который чудом уцелел во всех разборках. На посошок учительнице достался недешёвый алкоголь, который принесли мальчишки, для неё они всегда останутся в том возрасте, в котором она их приняла после младшей школы. Вот вроде и взрослые мужики, а ведут себя как дети.

Девушки же, покинув стены школы, сдулись и, обиженно сопя, растёпанные пошли по домам, приглаживая волосы, по дороге пожаловались на жизнь друг дружке и помирились.

* * *

*

Леонид быстро спешил домой. Было уже темно, пришлось надеть очки. Куриная слепота с начала сумерек мешала жить. Не смотря на поздний час, жара так и не спала. Он же, поддерживая имидж солидного человека, был в костюме. В электричке при всех открытых окнах было очень душно.

По прибытию к родителям, мама начала разговор о своей знакомой, у которой имеется дочка чуть помладше Леонида. Девочка, мол учёная, защищает кандидатскую. Маму хотелось послать далеко и надолго.

— Мам, свою знакомую или её дочку сведи с Максом, может образумится, — выпалил гневно не маленький уже сын, намекая на своего брата.

Пот лился рекой. Молодой человек на ходу раздевался, порадовавшись, что ванная свободна. Под душ, скорее под прохладные струи! Было очень жарко, не то, чтобы он плохо выносил жару, но реально чувствовал себя запеканкой. Костюм придётся отдавать в химчистку. И больше он его не наденет, пока жара не спадёт. Ну, в университете придётся, но в зданиях старинных построек, когда клали стены на совесть, не экономя на кирпичах, было прохладно. Приходил он на работу пораньше, пока солнышко ещё не стало припекать, и уходил поздно. А что — домой ему незачем бежать, покушать может в столовой, а ноутбук он брал с собой на работу.

Леонид, не смотря на свой возраст в двадцать четыре года, уже имел степень кандидата наук. Он преподавал в университете, жил в Москве, а с родителями сводил общение к минимуму. Отец был нормальным и скорее другом, чем отцом. С ним всегда было интересно вместе что-то мастерить. Но при маме общение с отцом сводилось на нет. Мама же наоборот — постоянно на Леонида давила. Она хотела, чтобы он пошёл по профессии инженера-строителя, там много денег получают. Всё всегда упиралось в деньги. Но пойдя на поводу у родителей, парень окончил ВУЗ за один год и поступил в другой, ничего родителям не сказав. А что, он ведь учится. Так какая разница. Второе высшее образование было платным. Но в силу возраста, дипломом он не светил. Его взяли второй раз на бюджет.

А вот в другом университете он сдружился с преподавателем, тот и предложил ему пойти в аспирантуру к нему. Парень подналёг на предметы и за ещё один год получил диплом специалиста. Потом пошёл в аспирантуру, сдал все предметы, что начитываются в течение трёх лет и стал преподавать. Защитился.

И решил вернуть свой долг за учёбу. Решал вопрос лично, в отдельном порядке. Решил. Ну и потрепали ему нервы. Вот хочешь быть честным, а тебе не дают. А что сразу не пошёл на платное, так надо бюрократию развести. Но деньги он выплатил, только на него смотрели как на дурачка. Ну получил халяву, так радуйся. Его просто не понимали коллеги. Но относились снисходительно, мол, что с него взять. Это не нравилось Леониду. Поэтому, отработав на своей кафедре год, он перевёлся на другую, в другой корпус, дабы не пересекаться с бывшими сотрудниками.

На сей раз он не стал рассказывать свою историю, предпочитая помалкивать. И про первое образование не говорил. Уже несколько лет он писал диссертацию на докторскую степень, никуда не торопясь и просто наслаждаясь преподавательской деятельностью и общением с другими преподавателями.

Некоторые девушки пытались сдавать предметы через постель, но молодой преподаватель игнорировал их намёки, заставляя студенток пересдавать вновь и вновь, пока те всё не выучат. И никто из преподавателей не смел взять на себя ответственность и поставить оценку вместо него, даже завкафедрой. Знали, что он не спустит это с рук, потому не нарывались.

Среди студентов пошёл слух, что он гей. К нему подходили несколько парней с непристойными предложениями, как же он тогда взбеленился и их тоже заставил вызубрить от корки до корки.

И вот последний год он вёл предмет в выпускной группе.

Одна студентка, не дурна собой, как отмечал молодой человек, постоянно с ним дискутировала, а он, увлёкшись, начинал говорить не по программе, уходя далеко в дебри своих исследований.

Это была первая девушка-студентка, которая ему понравилась. И чтобы скрыть волнение при сдаче (он принимал экзамен у всей группы сразу, а не запуская по несколько человек), он начал зверствовать. Ходил между рядов, не позволяя списывать.

Лучшая ученица потока ничего не написала, чем его удивила. В том, что она знает предмет, он не сомневался, но можно было б сделать хотя бы видимость, что готовится.

Леонид вызвал её за учительский стол и стал спрашивать. Девушка несла какую-то ахинею. Он задавал встречные вопросы, стараясь вытащить её, но ничего не помогало. Негодование сменилось пониманием. Они общались час вместо положенных десяти минут, и вся группа уже списала, он это заметил, но виду не подал. Портить зачётку отличницы не хотелось, хотя проучить не помешало бы.

— Идите, как выучите, придёте.

Зачётную книжку преподаватель девушке не отдал. Через неделю она пришла пересдавать.

— Ну и зачем этот спектакль Вы разыграли?

Девушка невинно хлопала своими зелёными глазками.

— Я пришла сдавать. По билетам будете принимать или как? — спросила она, полностью игнорируя его первый вопрос.

Ладно-ладно! Хотелось насолить ей, но как? Предвзято всё же не стоит относиться. Что же она начинает его бесить?

Мужчина снял очки с переносицы, потёр её, эти несколько мгновений он лихорадочно соображал.

Он не понимал. То ли она придуривается, то ли и правда ничего не знает. Но ведь на парах вела себя адекватно. Конечно, в его практике были студенты, которые действительно ничего не знали, хотя активно принимали участие в уроках.

Стал спрашивать осторожно. Пытаясь определить, знает или нет предмет. И если знает, подловить на том, чего не знает, а потом заставить прийти ещё раз.

Преподаватель не заметил, как на улице стемнело, они сидят на кафедре, а он по-прежнему спрашивает, хотя иногда и она задавала вопросы, а Леонид увлечённо ей отвечал и даже рисовал на бумаге схемы или графики для наглядности.

Они были уже за пределами предмета, а она всё отвечала, иногда прося попить. Леонид Семёнович поставил чайник, напоил её, угостил конфетами, которые приносили студенты. Он не брал, но они всё равно оставляли. Не пропадать же добру.

— Леонид Семёнович, вы закончили проверять мой багаж знаний? Я сдала или как? — улыбнулась девушка. — Я, в принципе, могу тут и заночевать, только не будет ли у вас потом проблем?

И только сейчас он увидел включённый свет, темноту за окном. Увлёкся так увлёкся! Ведь уже почти лето, темнеет поздно. Но как же с ней интересно. Экзаменом их общение назвать было сложно, но сколько же удовольствия он получил.

— Последний вопрос. Зачем вы завалили экзамен в первый раз? — спросил он. Если ответит честно, так и быть, получит свою оценку.

— Меня попросили.

— Студенты?

— Да.

— Я такой дурак, попался на их удочку, — про то, что понимал обман, но закрыл на это глаза, он говорить не стал.

Девушка улыбнулась, искренне так. И молодому человеку захотелось поцеловать её. Но она студентка, нельзя. Правилами запрещено. В тот момент хотелось послать устав университета в топку. Впервые понравилась девушка и с ней интересно просто общаться, а ещё она очень красива, и заставляет грезить о их совместных ласках.

Девушка облизала губы, словно испытывая его на прочность. А может, просто губы пересохли? Успокаивал себя мужчина, стараясь не потерять самообладание. Не смотреть на губы, можно лишь в глаза. Но и они затягивают в свой омут. Он не попадётся на её удочку!

— Леонид Семёнович, мне прийти ещё раз на пересдачу? — а голос такой томный, словно намекает как раз на это.

Он смахнул наваждение. Не позволит, чтобы им крутили!

Достал зачётку, поставил отлично, расписался.

— Вы свободны.

Показалось или девушка расстроилась? Она, не простившись, убежала, ничего больше не сказав. Обиделась? Рассчитывала на большее? На что большее? Он ведь её преподаватель! Как же он себя корил потом за свою сдержанность, испытывая сожаление!

И он её больше не видел. Клял себя, что последний идиот.

А потом она ему позвонила. И откуда номер взяла, не известно. Спросила, будет ли он на конференции. Леонид Семёнович не собирался туда идти. Вот нисколечки! Но пошёл, надеясь на встречу с нею, и даже выступил, выискивая её глазами из зала. Но она не задала ни одного вопроса, словно её и не было.

И когда окончил речь, прошёл к тому ряду, где её видел, но там девушки не было. Неужели показалось? Испытав разочарование, мужчина ушёл, опустив голову.

Больше они не встречались и не пересекались. Хотелось найти повод и позвонить, и через неделю Леонид собирался это сделать, поздравить на выпускной.

* * *

*

Маша, вернувшись расфуфыренная с вечеринки, разуваясь у входного коврика и влезая в мягкие домашние тапочки, обнаружила Олю в ужасном состоянии, спавшую, безжизненной куклой, обвисшей на компьютерном кресле с опущенной головой. Девушка не растерялась, такое было уже не в первый раз, иногда соседка по комнате, готовясь к очередному докладу или семинару, сидела всю ночь за компьютером, засыпая в немыслимых позах.

Маша привезла Олю прямо на катающемся стуле к кровати, переложила её, потому как Оля так и не проснулась. Сгрузила её прямо в одежде на кровать, стянула тапки и накрыла одеялом.

Но девушка среди ночи проснулась и как лунатик пошла к компьютеру. Написала несколько слов старосте. На удивление та ответила.

Буквы расплывались и Оля решила поспать. Только не тут, а у родителей. Времени уже было около пяти. На первой же электричке она выехала из Москвы. Посоветуется с мамой или бабушкой по поводу выпускного, они мудрее, опыта больше. А там посмотрим, захочется ли посетить школу.

Девушка продремала весь путь в электричке, и за одну станцию до нужной проснулась. Всё ж привычка не выветрилась с тех лет, когда она ходила на подготовительные курсы.

Контролёров не было, и то — хлеб, а то пришлось бы бегать, ведь она купила не полный билет, оплатив меньше половины пути — самый дешёвый от Москвы.

/прим. авт. Многие не покупают билеты, бегают от контролёров, потому как цены взвинтили на проезд, поэтому молодёжь перепрыгивает турникеты, перебегает вагоны. Ну и раньше: садишься на какой-то станции в Подмосковье, от контроля побегал, а вот в Москве уже не перепрыгнешь через турникеты, там охрана стоит. Хотя некоторые умельцы и там умудряются перелезть через забор. Ну и народ брал билет "на выход", оплатят рублей двадцать (вместо восьмидесяти, если брать от той станции, что едешь) и прошёл на выход. А потом взвинтили цены на выходные билеты, добавив туда ещё пятьдесят рублей штрафа. Ты и контролёрам можешь оплатить проезд от станции до станции, приплюсуя сюда штраф(а его чуть ли не до тысячи рублей взвинтили). Но влетаешь в копеечку, считай по цене получается как полный билет (хотя называешь минимальные станции, между которыми сейчас находишься). Ну и теперь не купишь билет "на выход" — не выгодно. Зато если знать, можно от особой станции в серединке пути до Москвы купить билетик или обратно. Выходит по деньгам значительно дешевле. Где-то как одна зона. /

Вот Ольга и взяла такой билет, но сотрудники РЖД*/РЖД* — российский железные дороги/ хитрые, они все цены попрятали и так просто, если не знаешь, до куда дешевле, и не угадаешь...

Турникеты уже сделали на нужной станции, но выберется девушка как-нибудь, деваться-то всё равно некуда. Да и в джинсах она, может и перелезть через ограждение. И не такое в её жизни бывало.

На станции она спрыгнула с платформы и пошла по путям. Когда-то ведь забор кончится.

Пролом оказался довольно близко, не пришлось перелезать.

Дальше Оля пошла пешком и заявилась домой без предупреждения, принявшись открывать дверь. Ну, не будет же она будить всех в выходные, когда те хотят подольше поспать. Про то, что возможно, обнаружив её с утра дома, у мамы или бабушки будет сердечный приступ, она не подумала.

Мама встретила её в ночной сорочке и перепуганная. Но рядом стоял папа с битой.

— Простите, я не хотела вас пугать, — девушка побледнела, а мама принялась охать и обнимать дочку.

Папа тоже заключил в объятия так, что рёбра затрещали. А вот бабушка спала. Ну, хоть кого-то не побеспокоила.

— Пойдёшь спать или кушать? — спросила мама.

Девушка в ответ сладко зевнула.

Дочку уложили спать на двуспальном матрасе на полу. Можно было б и в "детской", но там жила бабушка на первом ярусе, а на второй забираться, чего доброго — старушка перепугается.

Была суббота и все вновь легли спать.

Девушка тут же уснула, почувствовав себя дома. Проспала она до полудня. Не слышала ни как перебиралась мама через неё, ни остальных членов семьи, ни даже кота, который топтался по ней и мурлыкал. Только окончательно проснувшись, Оля поняла, что кое-кто громко поёт песенки, лёжа на её груди.

— Привет, Мурзик, — девушка почесала кота за ушком и шейку. Мурзика она любила, хотя особо кошки ей не нравились. Она мечтала о собаке, но родители завели кота. Но тот боготворил Олю, как и она его.

Как давно она здесь не была. Наверное, с Нового года. Сам праздник она справляла в общаге, а вот на следующий день приехала и гостила на целых три дня, в виду того, что два экзамена ей поставили автоматом, и преподаватели сказали не приезжать. Потом продолжалась сессия и девушка вынуждена была ехать опять в Москву. Вот вроде бы и хорошо с друзьями в общаге, они её уважали, а ещё она им за дополнительную плату, бывало, решала контрольные, рефераты. Давала и уроки. Но деньги за них не брала и студенты притаскивали ей всякие вкусности из дома или при совместных походах по развлекательным учреждениям брали расходы на себя, стараясь хоть как-то отблагодарить девушку. Но девушка по-прежнему всегда была рада побывать дома. Тут и запах особый, и стены родные. И даже просто посидеть дома в уютном папином кресле-качалке, почитать книгу или просто поваляться на постели — было блаженством для Оли.

Дальше был семейный обед с вкусным бабушкиным борщом, который она сварила специально для любимой внученьки, и другой домашней пищей, от которой Оля уже отвыкла и боялась проглотить язык, таким вкусным всё казалось.

Живя в общежитии, она питалась в основном в столовой, а вот до кухни добраться было весьма проблематично, в виду постоянной занятости девушки. Но раз в месяц она выбиралась и готовила вместо поваров, которые в выходные любили лениться и готовить что-то простое, типа яичницы. Тогда на запахи стекались все студенты и их жадные взгляды были наградой для девушки.

Из воспоминаний Олю вырвали бабушкины расспросы.

Она интересовалась, есть ли у Оленьки парень, на что получила красноречивый ответ: покрасневшее лицо внучки и отведённый взгляд.

Парня на самом деле у неё не было, но был тот, в которого она была влюблена.

— Он старше тебя? — расспросы не унимались.

— Старше и хватит на этом.

— А почему ты не приехала с ним вместе? — не унималась бабушка, мама старательно отводила глаза, но сама держала ушки на макушке.

Девушка хлопала глазами, представляя картину маслом: она заявляется с парнем, представляет родителям, после чего им стелют на полу возле папы с мамой (ну, не возле бабушки ведь), и они спят в обнимку, а любимый начинает оказывать недвусмысленные знаки внимания. Правда, что до НЕГО у неё были сомнения, что он так поступит, но мало ли, скромные парни, обычно в постели очень страстные, как знать...

Оля даже закашлялась от смущения и разыгравшегося воображения. Хотя ласк очень хотелось, но у неё будет ещё три года аспирантуры, есть шанс завоевать его.

Она тяжко вздохнула. Вот, вроде бы говорорили ей об одном, а сейчас родители ведут себя прямопротивоположно, толкая в постель чуть ли не к первому встречному парню. Они ж не знают, какой он, а уже хотят познакомиться.

— Ольчик, будь добра, вынеси мусор да сходи в магазин, — попросила мама.

Дочка согласилась и пошла обуваться. Платье, которое она нашла в своих закромах, вполне себе нарядное, немнущееся. Голубое с оранжевыми цветами, до середины голени.

В магазине она застряла в очереди на кассе.

— Вы крайняя? — раздался сзади странный голос. Кого-то он девушке напоминал.

— Да, — буркнула она, не желая встречаться со знакомцами.

— А можно с вами познакомиться? Меня Лёней звать, — знакомый с таким именем у неё был лишь один. Но она до последнего не верила в это, не желая давать себе напрасные надежды.

Оля резко обернулась к молодому человеку. Сердце пропустило удар, а воздух словно вышибло из лёгких. Он!

— Вы! — сказали они одновременно.

* * *

*

Мама, высокая уже немолодая женщина, с появившимися морщинками под глазами, но по прежнему дорогая и красивая, с рыжими, завитыми в кудри волосами до плеч, в очередной раз раздражала его. Она постоянно меняла причёски, цвет волос. Но с этой её страстью он свыкся. Всё же она актриса, яркая личность. Но если с детства она постоянно его опекала, не позволяя физически развиваться, боясь, что он пойдёт по стопам отца, занималась с ним, привила любовь к книгам. То в остальном — она его просто выводила из себя.

Он её любил, но на расстоянии. Такие женщины пытаются залюбить и задавить своим авторитетом. Леонид давно уже вырвался из-под крыла родителей, как только поступил в университет. Но и в десятом-одиннадцатом классе дома его почти не было, разве что ночевать приходил. Родители считали, что он просиживает в библиотеке, там же и делает домашние задания. Отчасти так и было. Но в школе он почти не появлялся, разве что раз в неделю сдавал предметы, переведясь на домашнее обучение. Без родителей это сложно было провернуть, поэтому паренёк договорился с отцом, всё равно учился он давно сам. А отцу было важно, чтобы сын чего-то добился своим трудом, и понимал желание быть самостоятельным. Главное не вляпывается в сомнительные общества, не нарывается на неприятности — и ладно. С отцом Леонид был в дружеских отношениях.

Поступив в университет он окончательно вырвался из-под гиперопеки мамы. Учёба давалась легко, поэтому после неё он шёл на работу. Зарплаты хватало, чтобы снимать скромную квартирку недалеко от университета и худо-бедно жить.

Серьёзная ссора с мамой произошла, когда она встретила их бывшую классную, которая и поведала родительнице, что сын был на домашнем обучении. Мама тогда позвонила по телефону, кричала на него, что не для того его растила, чтобы он вот так обманывал! Он тогда впервые сказал в ответ ей гадости. За что потом корил себя, но не осмеливался попросить прощения. Злость сорвал тем, что уничтожил телефон, разломав прямо в руках. Это было впервые и лишь однажды, когда он просто не смог себя контролировать. После этого он не стал восстанавливать свой номер, а приобрёл другой контракт, расторгнув старый. Но с мамой общаться он не желал ещё долго. В то время, как с отцом и братом продолжал поддерживать хорошие отношения и осторожно интересовался маминым самочувствием. Они встревать не стали в их непростые отношения, но Леонид с год не разговаривал с мамой и столько же не приезжал домой.

С отцом он иногда пересекался в Москве, когда у того были съёмки, ведь тот был каскадёром. Он в детстве учил его экстремальному вождению на мотоцикле и машине. Мама, естественно, была против, но это была их маленькая с отцом тайна. Но попробововав раз выполнить трюк вместе с отцом, он не то, чтобы испугался. Нет. Просто адреналин не вскружал голову. Леонид оценивал риски и понимал, что то, что спасает отца — всего лишь удача или вера в собственный успех. Ведь эффект плацебо никто не отменял — это научно доказано.

/прим. авт. 'плацебо' — вещество без явных лечебных свойств, используемое в качестве лекарственного средства, лечебный эффект которого связан с верой самого пациента в действенность препарата./

И пусть это не медицина, но отец верил в свой успех, и сын не смел разубеждать его в обратном. Поэтому каскадёром Леонид не хотел быть. В Москве он встречался иногда с братом, и тот единственный из семьи бывал в его квартире, несколько раз даже ночевал у него.

Потом мама заболела и слегла. Папа всерьёз опасался за её здоровье, ведь она отказывалась обращаться к врачам. Тогда Леонид плюнул на обиду и приехал. С мамой отношения наладились, она на какое-то время перестала давить. Только очень уж её беспокоило то одно, то другое в жизни сына. Самочувствие удивительным образом тоже у неё улучшилось. Но Леонид решил так радикально больше не обижаться и не ссориться.

Мама всё считала, что сын голодает, и даже пыталась сделать попытку приехать в гости и готовить для него. Но парень так и не сказал, где живёт. Родительница пообижалась, но деваться было некуда.

— Хочешь пообщаться, мам, я на выходные приеду, раз в месяц, не чаще. А так — мне некогда, учёба и работа всё время съедают.

Так что самостоятельную жизнь он вёл уже с семнадцати лет, как окончил школу. Да теперь охи и ахи насчёт квартиры (не пойми какой, небось с такими жуткими условиями, как гастрабайтеры живут, по двадцать человек в однушку), еды (когда все деньги отдаёт за жильё, уже не учитывая, что живя с кучей народа платишь за квартиру копейки) прекратились, после того, как Макс сказал, что он живёт неплохо. Скромно, но уютно, сам.

Теперь мама принялась за его личную жизнь. Вначале говорилось о разврате и беспорядочных связях, потом об отсутствии личной жизни вообще, ведь учёба и работа съедают всё время.

Ну и зачем она долбит его? Любому терпению пришёл бы конец. Но проще было отмахнуться, не замечать, оставить её где-то там на фоне, а самому думать о своём. Только вот сейчас она просто не дала ему отмахнуться и вывела из себя. Вспылить! Он готов был взорваться! Надоело быть примерным мальчиком. Он уже два года терпит её нытьё!

Леонид вспомнил, как в прошлом, когда он учился в школе и ему было скучно на уроках, ведь он уже всё знал, он начинал стоять на голове. Обращались к психологу, тогда и посоветовали родным отдать мальчишку в спортивную секцию. Мол, умственная работа хороша, мальчик спокойный, но напряжение растёт, а энергия не тратится. А потом он просто взрывается. Темперамент такой. Про то, что его постоянно достаёт мама, мальчик говорить не стал, ведь это могло быть чревато. В детдом он не хотел, а ювенальную юстицию всё пытаются пропихнуть. Тесты психолога он обошёл запросто, разгадав их, но при этом специально показал вот такой невыход энергии.

Его отдали в единственную спортивную секцию, находящуюся прямо в школе — карате. Хотя мама была против, ведь не хотела, чтобы сын физически был хорошо развит. А если он увлечётся, потом она также с замиранием сердца будет смотреть на ещё одного каскадёра?

Но отец настоял и мальчик стал посещать тренировки. Да только поначалу в виду слабого физического состояния, он получал насмешки и подзатыльники. Желание постоять за себя росло. Вот только похвалы от учителя не было, даже за крошечные успехи. Лёня узнал, где тот живёт и заявился к нему домой, ведь бросать он не хотел.

— Я знаю, вы можете меня научить. Я буду стараться, только не отступайтесь от меня.

Тренер, и правда, подумывал попросить родителей забрать сына, потому что карате у него шло плохо. Он смотрел в глаза парня, глядящего сквозь очки, и видел решимость. На этом можно далеко уехать. Было бы желание, а оно присутствовало.

Так начались индивидуальные тренировки Леонида. Обычная программа не подходила мальчишке в виду слабого здоровья, а особенно проблем с глазами, но можно было начать с закалки. И они начали.

Наплевали на последовательность уроков и упражнений, начав улучшать постепенно его физическую форму. К концу учебного года парень догнал тех, кто недавно над ним смеялся. И тренер попробовал его ввести в группу. Мальчишка занимался без очков.

Он учился драться закрытыми глазами. Просто ощущать потоки воздуха вокруг, чувствовать соперника на расстоянии, слышать его дыхание, сердцебиение. Глаза он открывал, не позволяя сопернику показывать, что он может побороть даже без зрения. Но не пользовался ими. Годы шли, но паренёк не стремился к поощрению, отказывался от соревнований. Он просто наслаждался тренировкой, боем. Учитель это ценил, но не одобрял.

— Это лишние расходы. Я не могу себе позволить, — говорил решительно Лёня. Да и зачем мне все эти пояса?

Тогда у родителей были трудности и секция по карате — уже была непозволительная роскошь. Отец сломал ногу, а мама играла в театре, в кино пока не приглашали и они с трудом перебивались. Мальчик занимался репетиторством с ребятами, чтобы оплатить свой кружок.

— Но экзамены сдать нужно.

— Бесплатно ведь не выйдет, — развёл руками двенадцатилетний Лёня.

Тренер знал, про денежные трудности мальчика, потому не давил. А потом заставил в один день сдать тому все экзамены вплоть до чёрного пояса. Как потом Лёня узнал, уже окончив школу, учитель заплатил за него из своего кармана. Потом, заработав, он вернул тренеру долг, хотя тот не хотел брать, но по-другому Лёня поступить просто не мог. Правда не деньгами, а занятиями по математике и физике, натаскивал сына учителя для поступления в ВУЗ.

С Костей они подружились, и до сих пор общались, разница в возрасте у них была всего два года.

Годы шли, парень уже тренировался сам, но соперника ему не хватало. Костик был слишком занят, а пересекались они очень редко. Сейчас же ему так хотелось слить пар, ведь мама собиралась провернуть своё сватовство.

В магазин он влетел взбешённый. Успокоиться, только успокоиться! Он умел это делать благодаря тренировкам. Выбирая товар, он медленно вдыхал и выдыхал, успокаиваясь, читая этикетки товаров да и ему просто нравилось ходить за покупками. Он успокаивался и расслаблялся.

Впереди в очереди на кассе стояла девушка, стройная, высокая, с короткими волосами до плеч, завитыми в крупные кольца. Она взмахнула головой и кудри медленно и плавно взлетели вверх, и так же опустились. Лица он почти не видел, но девушка ему показалась симпатичной. Познакомиться? Или не стоит? Мама жалуется, что у него нет никого. И правда, иногда тоскливо становится.

— Здравствуйте, разрешите представиться, Лёня!

А тут девушка обернулась.

— Вы! — сказали они одновременно.

Оторопь прошла быстро, но девушке уже пробивали товар.

— Оля! — сказала девушка, расплачиваясь на кассе. Она улыбнулась и ушла. А он ничего не мог сделать. Нельзя просто так позволить ей уйти! Леонид бросил покупки и побежал следом. Такая возможность, он собирался ею воспользоваться. Язык сработал быстрее, чем он успел сообразить, что возможно об этом заговаривать не стоит... Но он не хотел её потерять. Леонид догнал её, и выпалил всё, как на духу. Сумбур? Наверняка! А она предложила настоящие отношения. И он не удержался, поцеловал её, словно таким образом делая её своей. В тот миг существовала для него только Оля.

* * *

*

— Как тесен мир! — прошептала девушка себе под нос. Она сделала усилие над собой, чтобы её не выдали ни дрожащие губы, ни что-то ещё. Кассир уже пробила товары и ждала оплаты. Оля расплатилась и нарочито спокойно вышла из магазина. Ну обернись же, не уходи!

— А можно тебя попросить об услуге? — выпалил он как на духу, бегов догнав её. Оля улыбнулась, но виду не подала, разве что остановилась.

— Смотря какой, — ответила она, не оборачиваясь.

— Ты б могла сыграть мою девушку. Меня мама уже поедом ест, — выпалил он.

Это её ошарашило, и Оля подумала, что ищет повод или правда, хочет, чтобы сыграла? Обернулась и в лицо ему как можно спокойнее сказала:

— Нет.

— Почему?

— Небось мамаша ненормальная. А я не продаюсь.

— Мама как мама, со своими заморочками. Зато очень правдоподобно выйдет с тобою, не придётся почти врать, — мужчина потёр переносицу, словно поправляя отсутствующие очки. — Ну, мы ведь не чужие люди...

Оля фыркнула, собираясь поскорее удрать. Слишком волнительно для неё. Так хотелось поддаться, но она не могла уступить. Чувства нельзя продать, нельзя заменить, и притворяться нельзя.

Оля верила, что честность должна быть во всём. С самого начала. Только тогда отношения будут настоящие и не обречены на провал. Так было у её родителей. Они всегда доверяли друг другу все секреты. И да, она не была честна с ними, она умолчала, не сказав им про Гришку, про его домогательства, но именно поэтому и была убеждена, что нельзя обманывать близких. Она ещё понимала причину, когда не хочется им сделать больно, чтобы близкие переживали, и то, встретившись сейчас с Леонидом Семёновичем, поняла, что нельзя от любимого ничего скрывать. Если нет доверия полного, значит, не он — тот самый, посланный тебе судьбой.

— Оля, можно Вас так называть?

— Можно, Леонид Семёнович.

— Лёня. Мы ж уже познакомились, — он смотрел ей в глаза, стараясь увидеть, что она чувствует.

Девушка хихикнула в кулачок.

— Ну что Вам стоит? — молодому человеку самому было сложно удерживать лицо серьёзным.

— Не люблю лгунов. Как вы можете близких обманывать? — она поняла, что это всего лишь повод.

— Да я и не собирался. Просто мама пристала и хочет меня познакомить с дочкой своей подруги. А я не желаю этого.

— Ну так и скажите ей.

Она поймала себя на мысли, что обращается к нему на "вы", но он, похоже, не заметил.

— Ты не знаешь мою маму, она начнёт мозг выносить, охать и причитать, какая несчастная. На кого ж я её собираюсь кинуть. Умереть ей спокойно не даю...

— Лео...Лёня, — поправилась девушка, собираясь назвать по привычке его по имени отчеству, — я не согласна. Обман недопустим. Если вам так важно всё то, что вы сказали, я могу помочь.

— Ура! — молодой человек закружил Олю в объятиях.

— Но при одном условии.

— Согласен!

— Это будет на самом деле.

— Согласен! — внезапно мужчина посерьёзнел. — Что ты имела в виду?

— Отношения. Настоящие.

Девушка волновалась очень сильно. Ладошки вспотели, а сердце неистово билось в груди. Он сейчас откажется, ну не может так повезти.

— Ты серьёзно?

— Более чем.

А в следующий миг он наклонился и поцеловал ошарашенную девушку. Нежно, но страстно. И коленки подогнулись у Оли. Но парень обхватил её за талию, помогая удержаться.

Мимо проходили ворчащие старушки, но парочка не замечала их.

Голова уже кружилась, когда парочка оторвалась друг от дружки.

— И что это было? — спросила Оля, пытаясь прийти в себя от накатившего единения с любимым, когда ты просто не можешь оторваться, потому что понимаешь, что он — твоё продолжение.

— Первый поцелуй. Пойдём со мной, я всё же оплачу свои покупки...

Они вместе вошли, кассирша ждала администратора, чтобы удалить его покупки с чека.

Но пока та пришла, новоиспечённая парочка успела всё же их оплатить и уйти с глаз долой.

— Давай донесу сумки, — он забрал у неё две огромных поклажи с продуктами. — Ты идёшь в аспирантуру? — спросил молодой учитель свою девушку, стараясь узнать, стоит ли заморачиваться её проживанием.

— Да. А ты?

— Я уж окончил. Сейчас пишу вторую диссертацию. Пока не защищался.

Они поднялись на третий этаж Олиного дома. Стены так и не изменились со школьных времён, разве что цветом, их красили, пытались отмыть, но надписи, поставленные много лет назад мальчишками, проступали даже в плохо освещённых переходах.

— А живёшь ты тут? И что, каждый день на учёбу ездишь?

— Нет, в общежитии. Сюда на выходные приехала к родителям.

Оля позвонила в дверь и открыла ей бабушка.

— Благодарю, что донёс, — она хотела закрыть дверь, забирая сумки, но бабушка успела раньше.

— О, это твой молодой человек? Проходите, проходите, не стесняйтесь! — бабушка ждала, пока Леонид пройдёт внутрь.

Он отпираться не стал и воспользовался предложением, переобувшись в тапочки и оставив свои пакеты у входа.

С лица Оли не сходила улыбка. Ещё бы! Он сам предложил стать его девушкой! Пусть несколько не так, как положено, но отношения ведь настоящие, и своего шанса она не упустит. Ведь только ради него она пошла в аспирантуру. И уж никак не ожидала, что он из её родного города.

А его поцелуй до сих пор ощущался на её губах. Такой чудесный, что при одном воспоминании земля уходит из-под ног. Но девушка с трудом отогнала улыбку с лица.

Бабушка уже усадила Леонида за стол и потчевала борщом. Он не отказался, даже из вежливости, и всячески нахваливал, давно он не ел такой вкусной стряпни. И даже дома мама готовила стандартные щи да жаренную картошку. Большего она не умела.

Оля тем временем разгрузила продукты и поинтересовалась, где родители. Оказалось, что поехали в магазин, скоро будут.

Леонид не сводил взгляда с Оли, а её это смущало.

Бабушка тут же поинтересовалась, как молодой человек зарабатывает на жизнь.

Мужчина ответил, что преподаванием.

Бабушка виду не подала, но отозвала внучку в сторонку.

— Тьфу, найти не могла кого посолиднее? — бабушка фыркнула и недовольно поглядела на Олю.

— А чем тебе интеллигент не нравится?

— Зарплатой.

— Ну извини, по-твоему я должна привести "нового русского" в дом только потому что он зарабатывает прилично?

Вот и весь ответ. Девушка права, но и опыт бабушки твердил, что деньги — пусть и далеко не всё, что нужно, но порой и без них никуда. Не хотелось, чтобы её любимая внучка жила в плохих условиях.

Интерес к молодому человеку старушка тут же потеряла. Мужчина понял, что его выгоняют, попытался помыть за собой посуду, ему, конечно же, не позволили, и он попрощался, мол, мама ждёт.

Оля вышла его проводить.

— Прости, не хотел тебя подводить, — сказал он провожающей его девушке.

— Да ты и не подвёл.

— Твоя бабушка расстроилась...

Но договорить девушка своему парню не дала, закрыв рот поцелуем. Он уронил пакеты, забыв про всё на свете, сжал её в объятиях нежно, боясь причинить боль хваткой и накатившей страстью.

Оставалось только раствориться в её глазах, слиться в поцелуе... Что ещё нужно для счастья?

Разорвав поцелуй, мужчина посмотрел на девушку затуманенным взглядом. Пытаясь прийти в себя, он заставил себя вспомнить скривившееся лицо бабушки при упоминании о его работе.

— Зарплату нам подняли, ты не думай, на жизнь хватит, — он хотел сгладить впечатление, оставшееся осадком от родственницы Оли, оправдаться как-то. Леонид держал руки на талии девушки, не подпуская её ближе тех двадцати сантиментов, которые были между ними, боясь утратить контроль. — Почему ты пошла в аспирантуру? Собираешься заниматься научной деятельностью или преподаванием?

Девушка отвела взгляд. Ну не в самом же деле говорить ему о своих чувствах вот так сразу. А причина "ради тебя" — пустая, мужчины этого не понимают. Он просто не будет её уважать.

— Ну так?

Спас ситуацию звук открывающегося замка передней. Мужчина выпустил девушку, подобрал пакеты, отметив про себя, что как хорошо, что он не взял ничего бьющегося.

— Я пойду, созвонимся ещё. У тебя ж есть мой номер...

Оля кивнула и мужчина выскользнул за дверь, как только та открылась. Точнее он-то выскользнул, но дальше шага не прошёл. Девушка сразу же познакомила его с родителями. Леонид извинился, что задержаться не может и убежал. Слишком много всего за один раз. Мама, Оля, бабушка, родители. Перед всеми надо юлить, поддерживать имидж, а так хочется просто быть собой. С Олей он безусловно был собой, но всё равно приходилось сдерживать свои порывы. В душе трепетали чувства удовлетворённости, беспокойства, радости и много чего ещё, что надлежало осмыслить. Но на лице парня блуждала улыбка, когда он вылетел из подъезда.

* * *

*

Бабушка разбила все мечты об Оле, когда заговорила о его работе.

Он правда расстроился. Лёня никогда не задумывался об окладе. Да, получал что-то, но тратить было некуда. Ему хватало. Личной жизни не было. А ведь бабушка была права, что он может предложить девушке. Сколько нужно на жизнь, чтобы содержать семью, а дети... Он ведь не задумывался раньше о будущем. Понятно, что не всё сразу. Но он снимал квартиру, и львиная доля зарплаты уходила на съём жилья. Ему даже удавалось что-то откладывать, но молодой человек понял, что теперь придётся поднапрячься. Просто плыть по течению не выйдет, как он действовал последние несколько лет. Его не страшила работа, но перемены его немного пугали. Особенно как быть с девушкой. Нужно ведь ухаживать, ходить на свидания, дарить цветы. Он был далёк от этого. И теорию он знал, но практика зачастую не совпадает. Он боялся напортачить, допустить ошибку. Неплохо бы перечитать все книги по психологии на тему отношений. Посоветоваться бы с кем. Но это тоже не панацея. Надо бы с отцом переговорить. У него ведь наверняка был опыт до мамы. Мамой он восхищался, всё же она блистала на сцене. Так что Леонид был больше, чем уверен, что измен со стороны отца не было.

Домой к родителям он вернулся озабоченный. Мама стала щебетать о своём, а когда заметила его лицо, отстала.

— Лёнечка, что случилось? Кто обидел моего мальчика?

— Мам, оставь меня в покое! — мужчина прошёл в свою комнату и закрылся на замок, повешенный на дверь ещё лет так в двенадцать, когда наступало половое созревание у тогда ещё Лёни-мальчика.

Он лежал и думал о том, что возможно ему придётся уйти с работы и пойти по предыдущему профилю. Действительно, там он сможет зарабатывать нормально, но устроиться по специальности тоже проблема, взятки приличные да и опыта у него нет. Он просчитывал разные варианты будущего, стараясь вычислить оптимальный.

Телефонный звонок вырвал его из размышлений. На дворе уже стемнело, неплохо он так задумался.

— Да?

— Лёнь, когда мне прийти к тебе и куда?

— Оленька, — он тут же сел на кровати, нащупал очки на тумбе и стал их надевать. — Ты о чём?

— Ну, ты ведь сам просил показаться твоей маме.

О, мужчина уже и забыл об этом. Теперь наоборот, не хотелось маме показывать его девушку. Она начнёт искать подвох. То, чего нет. Об этом он даже не подумал, когда предлагал мнимые отношения.

— Пойдём, погуляем по городу. Знаю, темно, но в вечернее время тут красиво.

— Хорошо.

— Сколько тебе нужно на сборы?

— Полчасика.

— Хорошо, я зайду. А домофон?

— Квартира "двенадцать в квадрате".

— Понял.

Через пять минут парень переоделся в серую льняную рубашку и такие же брюки и вышел из дому, прошёл к станции и купил букет белых роз. Бордовые ведь страсть обозначают, а белые — нежность, жёлтые — дружбу. О страсти говорить на первом свидании не стоит. А нежные чувства у него однозначно были к Оле. Дружбы пока нет, но ведь всё ещё впереди.

И за минуту до назначенного времени он позвонил в домофон. Подниматься ему минуты хватит, нужно быть пунктуальным.

Цветы девушка приняла, понюхала, оценила, улыбнулась, поблагодарила и передала маме поставить в воду. Схватила парня за руку и утащила вниз по лестнице, хлопнув дверью.

— Ты чего? — недоумённо спросил Леонид.

— Пока в тебя не вцепились. Так что? Куда идём?

Но молодой человек не ответил, взял за руку и потянул легонько за собой. Он будет вести, не будет торопиться. Нужно наслаждаться каждым мгновением.

Ночной город был красив. Разноцветные подсветки витрин, фонтанов. Они гуляли по площади, вдоль магазинов. Воздух был наполнен ароматами вечерних цветов, посаженных по кругу площади на небольших газончиках. Ребята купили мороженое и пошли в парк. Сидели на лавочке, глядя на звёзды. Леонид рассказывал о созвездиях, карликах, галактиках, а Оля задавала наводящие вопросы. У неё как-то не доходили руки до астрономии. В школе её отменили, а увлекаться было некогда. Всё свободное время съедала учёба или подработки. Ребята ели холодный десерт, а потом незаметно для себя поцеловались.

— Оленька, ты прости, что я обратился к тебе с непристойным предложением в магазине.

— Всё в порядке.

— Это был повод. Я не поведу тебя к родителям. Мама тебя сожрёт с потрохами и не подавится.

— Значит, первую встречную было не жалко...

— Я просто хотел познакомиться, а потом не придумал ничего другого, как ляпнуть про маму, подумал, что она отстанет. Но сейчас наверняка вцепится и будет искать подвох, — он на самом деле переживал. Маму Леонид Семёнович научился фильтровать, зная, где она играет, а где настоящая. Это была хорошая школа по изучению психологии ещё до увлечения оной. Со студентами пригодилась. Его мама была актрисой, причём очень хорошей.

Но с Олей умение распознавать ложь не работало. Девушка могла внешне вообще никаких чувств не проявлять. Но огонёк в глазах или смешинки, он видел.

— Зачем ты обрезала волосы?

— Перед выпускным.

— Почему? У тебя ведь красивые длинные волосы были и много есть красивых причёсок на них.

Девушка так горько вздохнула, что мужчина решил, что перегнул палку. Он притянул её к себе.

— Прости, я не буду спрашивать больше. Можешь не отвечать.

Вместо этого девушка внезапно влезла молодому человеку на колени, лицом к нему и поцеловала. Настойчиво.

Лёня прервался и попытался что-то сказать, но девушка не дала, приложив палец к губам. Зашептала ему на ухо, чтобы продолжил целовать её, обещая объясниться позже.

Мимо пролетели два парня о чём-то ругаясь.

Просить дважды не пришлось.

Девушка уже откровенно раздевала его, в штанах молодому человеку стало тесно. Что ж она творит с ним?

— Пойдём, тут слишком людно, — он снял девушку с себя и потащил в противоположную сторону от той, куда ушли те двое, стараясь успокоиться, отвлечься.

Когда они наконец остановились, он решил получить объяснения:

— Объясниться не хотите, молодая леди?

Тон был строгим, со студентами он именно так разговаривал, когда они его раздражали. Леди и джентльмены.

Леонид сердился и главным образом на себя, она им манипулирует как хочет, а он поддаётся на её игру и не может с собою совладать. Он дотронулся до её плеча, разворачивая к себе лицом.

Но только сейчас заметил, как девушку трясёт мелкой дрожью.

— Оленька? Милая, что с тобой? — он притянул к себе и обнял.

И девушка всхлипнула, а потом и разрыдалась. Хотелось утащить её куда-то подальше, где их никто не увидит и не помешает. И ничего лучше не придумалось, как взять её под талию и увести на площадь, к фонтанам. Да, там людно, зато точно безопасно и никто на них не обратит внимания. А тут бродят все, кому не лень, да ещё темно, никто и не заметит, если будет совершено нападение. Да и он в темноте не видит, а очков у него не было. Навыки карате неплохо бы вспомнить.

Мужчина не боялся, но оценивал свои шансы на победу. Двое против одного — он справится. Но пока он будет драться, к ней могут подойти сзади, ведь одновременно в двух местах он может не оказаться. А если их будет не двое, а больше? То-то и оно.

Девушек утешать он не умел. Да и крутили они им, как хотели, что он просто не доверял слабому полу. А что — слёзу пустила, и ты уже сделаешь всё, что она не попросит. И этим пользовались.

— Тебе плохо, — вспомнились уроки психологии и педагогики. Она лишь всхлипнула ещё сильнее. — Тебе больно.

Плач прекратился.

— Тебя кто-то обидел.

— Да, обидел, — прошептала она.

— Это те парни. Что они с тобой сделали? — Лёня закусил губу. Болван! Вопросы задавать нельзя. Только утверждать, даже если не угадает. Обозначать её чувства, что понимает их. — Они что-то с тобой сделали, — исправился он.

Девушка подняла глазки и вытерла слёзы. Сглотнула.

— Ты прав, но сделать они не успели то, что хотели.

— Изнасилование, — Леонид утверждал, не спрашивал.

— Я так думаю.

Хотелось спросить, обращалась ли она в полицию. Но мужчина успел себя одёрнуть. Сама расскажет, как будет готова.

Оля прильнула к нему всем телом, положив голову на плечо и просто смотрела на мерцающую разноцветными огоньками воду. Она уже полностью успокоилась. Он не все чувства обозначил, забыл про страх. Но начинать бередить раны не стоило. Они к этому вернутся, обязательно.

Девушка взглянула на часы.

— Уже поздно, проводи меня, пожалуйста, домой.

Леонид встал, подал девушке руку, притянул в объятия, и, не выпуская из них полностью, повёл в сторону её дома.

По дороге он показал квартиру своих родителей, со светящимися окнами, удивившись про себя, что в его комнате горит свет. А ещё дал свой московский адрес, на всякий случай. Оля записала все данные в телефон, про себя повторила несколько раз, чтобы запомнить. А то телефоны не надёжны. Сегодня он есть, а завтра его могут украсть. На прощание они ещё целовались, стоя под дверью в переднюю Олиной квартиры.

— До завтра, милая, — последнее слово он прошептал, но она услышала и улыбнулась.

— До свидания, Леонид Семёнович, — её глаза излучали свет и на сердце у него защемило. В её устах имя отчество звучало очень нежно и по-особому. Он разорвал объятия, скользя по рукам, до последнего не выпуская, сохраняя прикосновение. Спустился на ступеньку задом, провожая девушку взглядом, пока она открывала ключами дверь. Услышал, как замок щёлкнул, когда она вошла, и только потом развернулся и пошёл вниз.

Но домой он не пошёл, а отправился к своему школьному тренеру по карате. Вот сейчас нужно было не только слить не растраченную энергию, но и подновить навыки схватки, не пользуясь зрением. Он должен научиться защищать не только себя.

Времени уже было около полуночи. Учитель по-прежнему жил в частном доме, свет горел, поэтому Леонид нажал кнопку звонка на калитке. Раздался лай. Через пару минут молодой человек встретился взглядом со своим учителем, тот был в одних трусах и, если и удивился, виду не подал.

И Лёня вошёл после приглашения. А вернулся домой лишь под утро, в потной одежде и пошёл сразу в душ.

После этого его встретила заплаканная мама. А что она должна думать, если сын не пришёл домой ночевать, а потом сразу полез в душ? На него напали, и он, не желая её огорчать, пытался смыть следы крови.

— Мама, прекрати, я уже не ребёнок. И со мной всё в порядке.

— Куда ты вляпался, сынок?

— Никуда, — а про себя добавил: "Пока никуда".

— Я переживаю.

— Не стоит. Ты не думаешь, что у меня может быть личная жизнь?

— По бабам шляешься? — голос мамы стал противным, уже осуждающим.

— Тебе какая разница? Это моя жизнь!

— Я волнуюсь.

— Поэтому ты мне подсовываешь девиц своих знакомых? Мне хватило твоего сватовства с детства. Ты не думаешь, почему у меня среди друзей не осталось девушек? Так вот, потому что ты нас сватала, а меня потом дразнили "жених и невеста".

— Тебе уже скоро тридцать, а ты до сих пор не женился! — она явно преувеличивала его возраст.

— Мама! Прекрати! Я тебя безмерно уважаю, но в личной жизни не потерплю вмешательства. Женюсь тогда, когда посчитаю нужным и на той девушке, кого сам выберу. Тебе ясно?

Мать осела и попыталась сыграть на его сыновьих чувствах, выжав слезу. Но он не купился, развернулся и пошёл спать. О, как он был благодарен высшим силам за сегодняшний день.

Как учёный, в Бога он не верил, но в какой-то высший разум, почему бы и нет. Вселенная бесконечна. Как внутри нашего организма есть клеточки, внутри которых есть ядро, да и все мы состоим из молекул, внутри которых есть своя серединка и есть электроны, вращающиеся словно планеты вокруг солнца, так и вселенная состоит из своих клеточек-систем, которые вкладываются друг в дружку как матрёшки. И если у организма есть мозг, который всем управляет, значит, и в нашей системе мы воле кого-то подчиняемся. И если обратимся с просьбой, то нас обязательно услышат. Ведь когда орган какой-то сигнализирует нам болью, мы ведь принимаем меры осознанно, посещая врача. Поэтому взаимодействие однозначно есть.

Но ведь почему-то мы притягиваемся друг к другу, судьба ли, или обычная химия, но любовь — понятие до сих пор не объяснимое, как и разум до сего дня мы не постигли и не научились использовать его полностью.

На следующий день он вновь встретился с Олей, но уже вечером, когда они уезжали вместе в Москву. Леонид так ни разу и не вспомнил о своём компьютере, разве что когда его забирал с собою. А свободное время посвятил общению с родителями и тренеру.

* * *

*

Оля же, вернувшись домой, забралась в душ и плакала там, чтобы никто не видел. Женька сказала, что не придёт Гришка на встречу... Ну-ну!

Ненависти к парню она не испытывала. Всё перегорело за эти годы. Остался лишь страх. Только бы не узнал, только бы не заметил!

И если они столкнулись ночью, когда она целовалась, короткими волосами прикрывая своё лицо, и он её не узнал, то не факт, что этого днём не произойдёт. Как бы вообще не караулил её возле дома. Поэтому девушка взяла у мамы электронную читалку, залила туда книжку и сидела в ней, прерываясь на общение с родственниками. И из дому ни на шаг. Пару раз она созванивалась с Леонидом, он спрашивал о её самочувствии и хочет ли Оля погулять. Но она отказывалась. Договорились, что вечером, как поедет в Москву, он зайдёт за нею.

Оля не подходила к окнам и вздрагивала каждый раз, как звонили в дверь. Бабушка забеспокоилась.

— Ты чего?

— Я Гришку видела.

— Что у тебя с ним? — бабушка насторожилась и взглянула на меня вовсе не ласково.

— Н-ничего.

— Он приходил тут, пороги обивал после выпускного.

Девушку затрясло ещё больше.

— Приносил цветы.

— Бабушка, я тут не живу. Ты поняла? И никаких номеров телефонов, адресов, и даже где учусь никому не говори. Ясно?

— Да, конечно. Я никому ничего не рассказываю, — бабушка заметила девушкин страх.

— Он приставал ко мне, недвусмысленно. Поэтому, всеми святыми прошу, никому ничего про меня не рассказывай и никому не давай номер телефона. Ни классной нашей, никому.

— Конечно, Оленька, конечно! — бабушка обняла внучку, очень переживая за неё. Каков козёл этот Гришка. Мало ему было над её кровиночкой издеваться, обижать, он ещё и пытался влезть к ней под юбку. В душе бабушка материлась, хотя вслух не могла даже произнести такие слова.

— И родителям это передай.

— Хорошо, Оленька, как скажешь. Я рада, что у тебя есть парень. Пусть и учитель.

— Он не учитель бабушка, он преподаватель.

— А есть разница?

— Да, он в университете читает лекции да экзамены принимает.

— Ну, не думаю, что зарплаты там больше, чем в школе.

— Я его люблю, бабушка. Разве остальное важно? Весь с милым и в шалаше рай.

— Милая, скажи, ты предохраняешься? — бабушка посчитала этот вопрос куда важней счастья.

Оля глядела на бабушку ошарашенно. И так большие глаза девушки стали ещё больше.

— Бабушка, ты какие сериалы смотришь?

— Современные деточка, современные. Тебе ведь доучиться надо.

— Я и доучилась. Через неделю у меня выпускной. Вручение дипломов.

— А как же...

— Аспирантура? Ну, это в университете буду ещё два года учиться на магистра да работать там же. Это чтобы преподавателем быть или научной деятельностью заниматься.

Бабушка отстранилась и заглянула внучке в глаза. Никогда внучка не мечтала быть учителем. А кем мечтала? Когда-то даже балериной, но не смогла даже танцами заниматься. Потом швеёй, как мама. Но та поведала, как однажды потеряла косу, затянув её в станок, и чуть весь скальп не потеряла, хорошо, успели сотрудники остановить станок вовремя. С тех пор мама носила лишь короткие волосы. Папа был ветеринаром на заводе животноводства. И это в своё время выручало сильно, ведь и зарплату платили, да и мясом могли выплатить — тоже голодать не будешь. Но девушка в медицину точно не хотела идти, ведь от одного вида крови её мутило. Хотя руки у неё были очень нежные и больных лечить — самое то. Оля с детства помогала папе, бинтовала кукол, мишек и других зверушек, которых шила ей мама. Да и с животными она ладила, когда отец возил её на работу. С лошадьми, например. Но не пошла и в этом направлении. Но Оля пошла в итоге учиться в технический ВУЗ, стала поступать на точные науки. Ей всегда нравилось решать задачки. И преподавать она не хотела, а вот научной деятельностью заниматься — почему бы и нет.

— Уж не из-за своего Леонида ты туда пошла?

Оля опустила взгляд. Да, из-за него. Но после того, как Леонид задал этот вопрос, она много думала и понимала, что это действительно то, что она бы хотела. Рассчитывать что-то, пытаясь познать тайны мироздания. Когда она погружалась в математику, она не реагировала на внешний мир. Она понимала, что это плохо, ведь когда-то она заведёт семью, и придётся отдаваться без остатка любимым людям, а не науке, ведь разрываться она не сможет. Но девушка была хорошей хозяйкой, если только вот не увлекалась вычислениями. Тогда она могла сутками не есть, не пить, и никуда не отвлекаться, пока не решит поставленную задачу.

Леонид же разделял её увлечения наукой, не даром, на уроке, когда она задавала наводящие вопросы, для него существовали лишь цифры, символы и ОНА. Тяга к познанию у обоих была безгранична.

— Понятно всё с тобою, — прервала размышления бабушка. Ну да ладно, умнее будешь. Но про предохранение не забывай. Да и все эти штучки защищают от болезней. Мало ли, студенток там много ходит...

Старушка с выцветшими голубыми глазами намекала на сдачу предметов через постель.

— Бабушка! — одёрнула девушка её. — Резинка не защищает от болезней, нисколечко. Вирусы — они маленькие, меньше дырочек на "этой штучке". Разве что от беременности и то, не сто процентов.

На этом разговор Оля повернула в другое русло. Довольно!

Родители разъезжали по делам, всё же в выходные надо и по магазинам съездить и много куда ещё. Зато бабушка пообщается с внучкой, а то та редко приезжает.

* * *

*

Когда вечером Леонид зашёл домой, принял душ после тренировки, поужинал и собрался уезжать, мама хотела проводить его. Но любимый сыночек отказался. Мама нахмурила брови, но ничего не сказала. Зато прилипла к окну.

Он был занят оценкой опасности, ожидая её на каждом углу и на окна совсем не смотрел. Бдительность ведь не помешает.

Женщина видела, как сын пошёл совсем в другую сторону от железнодорожной станции и стала ждать. По-любому пройдёт мимо, если поедет в Москву. Или он обманул её и уже потерял работу и живёт где-то тут? Почему тогда она его не видит в городе?

Сердце матери беспокойно стучало, перед глазами всплывали очень мрачные картины, что сын живёт в бомжовой квартире, питается одной быстрорасворимой лапшой. А ещё она помнила, как однажды муж стал учить его кататься на мотоцикле, ему тогда лет семь было.

И ей позвонили на работу из больницы. Что сын в больнице. Она потом узнала, что на перекрёстке какой-то выродок выехал на красный свет и подрезал мотоцикл, на котором ехал отец с сыном. Отцу хоть бы хны, а сын тогда провалялся месяц в больнице. Тогда она и запретила ему возить сыновей на личном транспорте. Только общественным перемещаться. Она понимала, что каскадёрство — это жизнь отца, он этим жил и дышал, и запретить этого не могла, хотя каждый раз вздрагивала, если ей звонил кто-то с киностудии. Отцу везло. И в тот раз повезло её Лёнечке. А следующего раза может просто не быть. Она не знала, что потом спустя одиннадцать лет, когда Леониду уже было восемнадцать, он долго упрашивал отца научить его экстремальному вождению, и тот нарушил запрет жены. Но она волновалась за его жизнь. Поэтому и носилась с ним больше, чем над Максимом.

Леонида не было с час, и женщина уже собиралась уйти от окна, когда в толпе заметила знакомую серую льняную рубашку.

Мужчина шёл рядом с девушкой, облачённой в джинсы. И как ей не жарко? Девушка была в свободной белой блузке. Тёмно-русые волосы рассыпались по плечам. И женщина вздохнула в очередной раз. Жарко ведь. Уж лучше длинные волосы, собранные в хвост, чем так.

Но сын не гей, уж точно. Мама облегчённо улыбнулась. А то столько лет уже ему, а она до сих пор не видела его с девушкой. Понятно, что сердечко родительницы не на месте.

Парочка разговаривала, спеша в сторону станции. Местная девушка? Почему же сын не представил? Ну да ладно, ещё не вечер! Мама отошла от окна и пошла мужу докладывать радостную весть, напевая себе под нос.

* * *

*

Когда же ребята попали после встречи выпускников домой, как они ругались! Мат был трёхэтажным и изощрённым.

— Пойдём в клуб, снимем напряжением, — предложил Петька.

Но у Гришки болела нога, это было плохо. Может, конечно, и растяжение, но слабо верилось. Связки порвал? На перелом было не похоже.

Хорошо, что работа у него надомная. Работал парень по блату, ему подыскивали заказчика, передавали пожелания, и он рисовал.

Если нужна была модель, либо давали наводку на определённое лицо, либо Григорий сам находил. Часто это были клубы. Он наблюдал, подыскивая нужное. Стрептизёрши подходили как нельзя кстати. Они были в движении, стоило лишь присмотреться и найти ту самую. Оголялись без вопросов, главное плати. Ну а после можно было и развлечься.

Так что рисовать он мог дома, а вот подыскать нужную девицу...

Нога напомнила о себе. Парень скривился от боли. Показаться бы врачу.

Петька, получив отказ друга, отправился развлекаться сам, а Рыжик вызвал такси. По дороге он размышлял о жизни.

Всё же он неудачник. Родители были интеллигенты, знаменитые архитекторы. Вот только сыном заниматься им было некогда. Школа, уроки, прогулка. Поначалу мальчик учился неплохо. Но родители не хвалили, даже наоборот, ругали, почему не пятёрки! Слишком завышенные требования и попрекания, что вот я никогда не получал плохих оценок!

Да и родителей никогда не было дома, в лучшем случае на выходной заглянут в дневник и всё.

Потом мальчик сцепился с одним одноклассником. Родителей вызвали в школу. Сыну устроили выволочку, наказали, обратили на него внимание. Всё, было пристойно, без физического насилия. Но ребёнок понял, как можно получить внимание, пусть и негативное. И он своего добивался. Родители отпрашивались с работы, бежали в школу к директору.

Его бы исключили давно, но у родителей были связи и деньги. Надо окна новые вставить, да-да, конечно, подновить класс — не вопрос. Спортивный комплекс — как скажете.

Во время наказаний сына заставляли учиться. Он строил из себя дурака, ничего не понимающего и отец или мать с ним занимались, пытаясь объяснить элементарные вещи. Не долго, час-два, от силы. Но мальчик ликовал! И вновь учился на двойки и устраивал драки.

Постепенно родители плюнули на сына, не видя плодов своего труда, и предоставили его улице. Не можешь учиться, ну и не надо. Карманные деньги не получишь и вылетишь из школы — скатертью дорога. Девять классов окончил, образование какое-то получил, можешь веником махать.

Тогда мальчик первые задумался над своим будущем. Он попал в плохую компанию и пока его не сунули в оборот, успел отмазаться. Тогда он и пошёл в десятый-одиннадцатый класс. Драки прекратились. Вот только в привычку вошло сливать недовольство в издевательстве над сверстниками. И тогда он нашёл себе жертв. Да издевался так над ними, что они не жаловались. Он не калечил, но детям было стыдно признаться родителям.

А в свободное время он учился рисовать, родители одобрили выбор сына и наняли лучших учителей. Гришка ходил даже в библиотеку за книжками, изучение которых требовалось при домашнем задании от репетиторов. Школа у них была одной из самых хороших, как и школьная библиотека. И там можно было найти то, что только в городской библиотеке сыскать возможно.

А когда его там застукала Ольга, он к ней стал уже откровенно клеиться. Просто чтобы она не заподозрила в нём зубрилу. Она пулей оттуда вылетела, и он спокойно спрятал книгу, которую успел взять. Вначале это был отвлекающий момент, потом приставание переросло в игру, но потом... Всё же физическое развитие не стояло на месте и мальчик становился мужчиной.

Но к своим девчатам он не лез, а вот Ольга — она вызывала желание и первая влюблённость эхом отозвалась в душе. Девушка его боялась, и это сильнее возбуждало.

На переменках она исчезала, а на уроке не попристаёшь.

В тот день у них была география, а следом классный час, который перенесли в кабинет географии. Класс не перебегал, и на переменке большинство вышли в коридор, а Ольга осталась читать учебник.

Он отправил Петьку присмотреть за ребятами и в кабинет никого не пускать.

Девушка увидела Гришку, побледнела, встала со своего места. Он можно сказать, прыжком оказался рядом и повалил её на парту. Если бы его спросили, о чём он думал, когда это делал, он бы не ответил точно. Наверное, о ней. Смотреть глаза в глаза, и хотеть большего, например, прикоснуться к ней.

— Уйди, — она попыталась вырваться, но он был сильнее. Хотелось усмирить её? Вполне может быть. Рука несмело заскользила по бедру вверх, задирая юбку.

Она забилась, а потом обмякла, всё так же не сводя с него взгляда изумрудных глаз.

— Хорошая девочка, — сказал он нежно, как ему показалось. Гришка уже подумывал отпустить её, всё же не подходящее место для развлечений такого рода.

Подвоха он не ожидал.

Удар чем-то пришёлся не вовремя, вызывая резкую боль, чуть-чуть не дойдя до глаза.

— Ах ты!.. — парень от неожиданности отступил, а девушка села на свой стул, одёрнула юбку. Но договорить он не успел, прозвенел звонок.

— Что здесь происходит?! — раздался голос учительницы.

Парень отскочил от одноклассницы, а она по-прежнему сжимала в руках учительскую линейку.

Учительница видела ненависть во взгляде перепуганной отличницы, рану на щеке Гришки, и приняла меры. Она отвела двоечника к директору. Тот решил пригласить и Олю на допрос, но девочка сбежала. Родителей вызывать не стали, потому что показания никто не дал. Но директор предупредил, что ещё раз он к девушке приблизится и если кто-то из учителей увидит его ближе двух метров от Удальцовой Ольги, то ему светит колония и никакие родители не спасут. А может уже и настоящая тюрьма.

Он тогда задумался серьёзно и решил не рисковать. Но девушка испарялась сразу же со звонком. Так что тема исчерпала сама себя. Иногда он наблюдал за ней на уроке да и только. Порывался извиниться, да рисковать не хотел.

А потом, на выпускном, увидев её во всей красе, у него сорвало крышу. И вот он перебросил на Петьку роль мстителя за него, и тот начал пугать девушку. Гришка подыграл, а потом остановиться было сложно.

Чем всё закончилось, было уже известно. И он хотел извиниться. Но после слов Женьки, Гришка подумывал, что, возможно, староста была права, их могли заманить и попытаться убить намеренно. Всё же девушка была умна, и он всегда восхищался её находчивостью и сообразительностью. Если это правда, то хоть он и заслужил, но и к Ольге уже никакого уважения не испытывал. Он просто хотел знать. Попросить прощение и услышать её извинения. Женька была права, он сам виноват. Но если Ольга такая гадина... он хотел отомстить. Пока не знал, как, но всегда найдётся человек, кто ей дорог.

Если бы кто объяснил, что нельзя добиться девушки издевательствами, что надо сдерживаться. На карате чему-то такому учили — не рубить с плеча, смирять жажду мщения, избегать насилия. Но ему были важны приёмы, остальное — пустяки. Он, хоть и сдавал знание клятвы на экзамене, но больше о ней не вспоминал. Его все боялись, и он к этому привык. Видеть в глазах жертвы страх — это приносило удовольствие.

Парень тронул шрам на своей щеке. Напоминание об Ольге. Она тогда чуточку не достала до глаза. Григорий тогда никому не сказал, откуда шрам. Подрался и всё. Шрам оказался глубоким, даже не смотря на то, что нанесла Ольга его линейкой.

А её глаза в тот момент — бесстрашные, огромные. Такие красивые. Он часто её рисовал, но так и не мог передать тот взгляд. Комкал лист бумаги, рисовал снова и снова. Эти глаза преследовали его, но передать бумаге их не получалось, словно ускользали, превращались в кучу воды, утекающей сквозь пальцы, стоило взять в руки карандаш.

— Мы приехали. С вас ... — сказал водитель такси. Его привезли в больницу, в травмпункт. Григорий расплатился и, хромая, вышел.

Связки на ноге он таки порвал. Это было плохо, но не смертельно. Вот только нагрузки ему на ногу советовали исключить. Ему повезло, что не пострадала правая рука, ведь тогда он не смог бы рисовать. А пока он ещё в состоянии зарабатывать. Справится.

Обратно он ехал вновь на такси, заехав по дороге в медтехнику и купив костыли. Неплохо бы подойти в поликлинику в кабинет лечебной физической культуры — ЛФК. Но будет видно завтра, как он будет себя чувствовать, а сейчас домой — спать.

* * *

*

Темноволосый парень с короткой стильной стрижкой среднего роста, с красивыми чертами лица, чуть раздвоенным подбородком, высокими скулами, прямым носом и карими глазами выскользнул из дому. Вначале он собирался в клуб, чтобы снять апатию после дозы адреналина. Но ничего не хотелось. Он чувствовал себя уставшим. Правда, выйдя на свежий воздух, ему стало чуть лучше, к ночи хорошо так посвежело, небо заволокло тучами, собирался дождик. Он решил, что хочет просто побыть в одиночестве и подумать. Забрался на дерево во дворе, которое облазили дети вдоль и поперёк, чтобы в случае дождя можно было быстро пойти домой. Пётр, скрытый листвой, в относительной тишине, думал о прошлом. Очередная драка натолкнула его на мысль, что он как-то неправильно проживает свою жизнь. И он пытался вспомнить, где повернул не туда, и как начать всё сначала.

Сколько себя помнил, он всегда был тенью Григория. В какой-то мере ему нравилось с ним быть, и он понимал, что такой дружбы больше не предвидится. Верные друзья попадаются раз на всю жизнь. Они многое прошли вместе.

Познакомились ребята в первом классе, когда сцепились из-за чего-то, о причине стычки он уже забыл. Вызвали их родителей, мальчишки получили нагоняй и глядели волком друг на друга. Гришка норовил обидеть одноклассника в стенах школы. А потом раз встретились на улице. Чужие мальчишки обижали Петьку, а Гришка, увидев однокашку в беде, не отвернулся.

— Готов дать им отпор? — спросил Рыжик, широко расставив ноги и приготовив кулаки.

Мальчик согласно кивнул и приготовился защищаться. Победа была не в их пользу, но они, пусть и побитые, удирали довольные. Родители, увидев двух избитых, но улыбающихся ребят, ругать их не стали. А чтобы больше не попадали в такие переделки, обоих мальчиков отдали на карате.

Так и завязалась дружба.

Они всегда прикрывали спину друг друга.

Вот только у Гришки, помимо тренировок, не было интересов, разве что рисование, а юного Петьку отдали в музыкальную школу, отметив его идеальный слух.

Однажды родители сдали много макулатуры и получили книги, что в то время достать было проблематично. Не сами книги трудно было купить, а именно интересные, от которых невозможно оторваться. Это было накануне его дня рождения. А на праздник он получил от родственников подарок — красивая книжка с картинками "Энциклопедия по истории".

Он так увлёкся, что не заметил приближения утра.

Попадись мальчику приключения или детективы, возможно, он стал бы интересоваться другим, но выбора ему не предоставили.

Приключениями жизнь была обеспечена благодаря другу.

Но в какой-то миг мальчику стало не хватать чего-то ещё. Он знакомился с девочками, ходил с ними на свидания. Так он впервые узнал, каково это — быть с девочкой. Опыт был неудачный, но Петька стал подтрунивать над Гришкой. Вот, мол, а я уже не девственник, а ты? Гришка ходил сердитый, а потом пытался наверстать упущенное. Вот только хоть и хвалился потом, да ему было просто не интересно. Он кадрил девчат, но не было блеска в глазах, не было желания. Только, чтобы друг не обошёл... Тогда состоялся разговор и Петька решил "признаться", что у него ничего не было. Ну, было, но не до конца, и вообще, всё туфта.

Гришка оживился, и больше они к этому не возвращались.

После девятого класса родители настаивали идти в музыкальное училище, но Гришка шёл в десятый класс, и это был нелёгкий выбор. Дружба или учёба? Он понимал, что вечно не сможет следовать за другом и в конце концов их пути разойдутся.

Родители давить не стали, за что Петька был им благодарен. Предложили вариант вечерних занятий после основной школы.

Гулять мальчику уже было некогда, но он как с цепи сорвался, пытаясь жажду адреналина скомпенсировать пока был с Гришкой.

— Гриш, давай найдём себе другую жертву? — это он намекал на Олю. Девчонка была забитая и ему было её жаль. Всё же одноклассница, а он знал, что друг не трогает их ребят. Никого, кроме Оли. — Ты доиграешься с нею, — предупредил он честно.

Но тот не внял совету друга. В их компании Гришка был слишком импульсивен, а рассудительный Петька как мог сдерживал его.

— Подойди к ней и скажи о чувствах.

— Думаешь у неё будет желание слушать?

— А если у неё не будет выбора?

О да, Гришка послушался друга, только совсем не так, как тот предлагал.

Поставил на страже Петьку, а сам пошёл к Ольге, когда та была одна в классе.

Радовало лишь то, что за оставшихся три минуты перерыва он многое не натворит.

Но тот успел вляпаться по самое "не балуй" и поплатился рассечённой щекой.

— Боевой трофей? — хмыкнул Петька после медицинского кабинета, когда другу зашили рану. Тот терпел без обезболивающего, ни разу не пискнув.

После этого нападки на Олю прекратились. И они спокойно доучились без ссор с классом, и с директором.

Отрывались они уже по-другому, найдя жертв поспокойнее Ольги, забитых "ботаников".

На последнем экзамене Петька не сводил взгляда с друга, боясь, что тот натворит дел. Но тот сдержался, а потом они расстались — у Петьки были свои экзамены в училище.

Вечером, после испытаний в училище, было уже темно, когда он вернулся домой и нашёл друга, сидящего перед входной дверью.

— Я должен с ней поговорить, — решительно говорил Гришка. О ком речь, было и так понятно. У Гришки ОНА — была лишь одна — Ольга. Он никогда её за глаза не называл сокращённым именем. Только полным.

— Как в прошлый раз? — спросил Петька, закатывая глаза.

— Нет. Но она меня боится.

— А кто в этом виноват?

— Знаю, дурак. Так ты поможешь?

— И что от меня требуется?

Загнать её в угол? Взять устрашение на себя? Идея очень не нравилась пареньку, но не бросать же Гришку в беде, а то таких дел наворотит, а так, он хоть успеет прийти на помощь, если не другу, так Оле.

После вручения аттестатов Гришка вертел в руках цепочку Оли.

— Где ты её взял?

— Снял.

— Уже воровством помышляешь?

— Я отдам. Она вернётся за ней, и мы поговорим.

Они сидели в актовом зале, в темноте. Когда услышали стук каблучков. Вспомнился выход на вручении необыкновенной девушки, лёгкой, словно бабочка. Она действительно была прекрасна в своём синем платье, с двумя воздушными косами и ослепительной улыбкой. Петька тогда понял, почему всё это время друг обращал внимание лишь на неё одну.

— Ты готов? — Гришка отдал ему цепочку. И действо началось.

Они перебарщивали, и либо их ждёт успех, либо полный провал.

Сцена была завалена какой-то дрянью, оставшейся от параллельного класса. Ребята поднялись на неё. Этого было достаточно, чтобы увидеть ужас в глазах девушки, отступление назад. А потом в воздухе промелькнула вспышка света, потом другая. Всё произошло слишком быстро.

Очнулся он уже в больнице.

Там хорошенькая медсестра ухаживала за ним, и он познакомился с нею. Девушка была из медучилища, проходила практику. Рыженькая, с синими глазками, конопушками по всему телу. А когда улыбалась, сердце у Петьки начинало стучать быстрее. Он бы не назвал её красавицей, но она притягивала взор.

Любовь продолжалась два года, желание било через край, а принуждать к интиму он не решился, считая сие действо позорным. Наташа же никуда не торопилась, считая, что если её он любит, то подождёт столько, сколько нужно.

В один из дней летнего вечера, когда умерла бабушка Петра, и он был на её похоронах, к нему пришла соседка(в родительской квартире, куда он приехал на похороны), утешить горемычного. Она ему не раз намекала на что-то большее, чем дружба, ну и воспользовалась этим. Родители были заняты гостями. Галя решила утешить Петьку, обнимала, гладила. И тут дверь открывается, на пороге оказывается Наташа... До этого иногда были стычки Наташи с Галей, та говорила об отношениях, которых не было. Наташа на этот раз не поверила в отсутствие отношений с Галей. Обвинила его в измене, а когда не захотела простить, он пошёл и переспал с соседкой. В отместку, чтобы не голословно обвиняла. Потом осознал свою ошибку, пытался загладить свою вину.

Только Наташа не простила. Петька унижался, стоял на коленях, пытался объяснить, что любит только её, да девушка его просто послала, сказав, что если придёт ещё раз — вызовет полицию и обвинит его в изнасиловании.

Сердце было разбито. А ведь сам был виноват.

Живя уже вместе с Гришкой, он пустился с другом развлекаться, по ночным клубам и барам. Он пытался забыться, а когда осознал происходящее, в душе ничего не осталось. Друг не давал того тепла, которое хотелось. Одноразовые девчонки тоже. Петька чувствовал себя одиноким и глубоко несчастным. Периодами накатывала депрессия. И выйти из неё было тяжело. Как заставить себя жить, ради чего или кого? Он жил ради друга. Но одного этого было недостаточно. Алкоголь, сигареты... А потом Гришка его избил, застукав его в нестоячем положении, полоскал в воде, чуть не утопил. Сказал, что если он не завяжет, то их дружбе конец, ведь следующий шаг — наркотики. И тогда возврата уж точно не будет.

Он выбрал дружбу, смог завязать, и теперь у них был сухой закон. А напряжение они снимали лишь сексом и компьютерными играми.

Последний год Петька работал во второсортном оркестре. Ему предлагали пойди в консерваторию, но ему надоело учиться. Музыка и музыка — достало! Сейчас он немного жалел, что не пошёл по историческому профилю. Там ведь могли быть раскопки, древности — это так интересно. А тут — перебивался подачками с концертов, на жизнь кое-как хватало. Но это была работа и никакого творчества, никакой отдачи любимому делу. Пришёл, отыграл и забыл. За квартиру платил Гришка, ведь его работа приносила немалый доход, крутился он в элитных кругах. Но он хотел жить с Петькой, а не сам. Вот только сейчас Петька особо остро ощущал, что ничего в жизни не достиг, и без Гришки — он никто. Так, его тень. Пора было что-то сделать в жизни, чего-то добиться самому.

На следующей неделе должен быть концерт, денег подбросят. Им платили оклад, но после концертов давали премию, размер которой зависел от зала. Что-то наверняка перепадёт. Последний его концерт. После этого он целиком и полностью отдаётся учёбе. Он поступил, но надо всё заново вспомнить перед учебным годом. Придётся часами сидеть в библиотеке, ведь дома не позанимаешься. Но он сможет. Так он решил!

Когда парень вернулся домой, друга не было. И куда тот подался на ночь глядя? Тоже в клуб собрался? У него ж нога болела, куда ему приспичило?

Можно было б бассейн или тренажёрный зал сходить, благо работает круглосуточно, но одному не охота.

А Гришке не скоро можно будет нагрузку давать. Пожалуй, стоит сходить. Всё равно спать не хочется, и в клуб — тоже.

Петька собрал сумку для тренировки и вышел из дому в ночь, освещённую мигающими вывесками, жёлтыми моргающими глазами светофоров, фонарями. Его застали падающие с неба капли, но он успел добежать до зала до того, как дождь разошёлся.

* * *

**

Таня спешила на работу. Она ездила на автобусе в Москву. Можно было б на электричке, но не сильно дешевле, но пришлось бы добираться с пересадками, потому что потом ещё на троллейбусе надо было ехать. На автобусе было проще, он подвозил почти к самой работе, что сокращало время в пути (если не попадёшь в пробку). Но девушку пока всё устраивало.

Работа была не ахти. Таня решила, что этот год доработает, а там можно поискать другую, уже как-никак опыт будет. Ведь сразу и не устроишься на хорошую. Поначалу ведь колледжи, училища обещают трудоустраивать, а на деле оказывает, что ты сам должен искать где проходить практику, работу.

К тому же, живя с родителями, не надо было отдавать кучу денег за съёмное жильё.

Автобус сегодня попал в пробку и девушка внутренне сжималась, отсчитывая минуты до работы и поглядывая на часы. Позвонила повару, предупредила. Для Москвы — частое явление опаздывать. Благосклонное начальство позволяет это делать при отработке положенного времени. Но девушка всё равно была как на иголках, ведь такое происходило с ней впервые.

В кафе она влетела в мыле. Её тут же нагрузили резкой овощей, фруктов, мяса. Успевай только крутиться. Но Таня была рада, что начальство не ругалось.

Целый день девушка бегала по кухне — сегодня был аншлаг из посетителей. Вечером, закончив на два часа позже обычного (пусть и опоздала всего на час), она с уставшим взглядом поплелась к остановке трамвая. На автобус не успела, а ждать долго на переполненной остановке просто не было сил, она бы уснула.

Таня собралась переходить дорогу, ожидая зелёного света, к ней подошёл какой-то человек с костылями, она подхватила его под руку, увидев зелёного шагающего человечка на нижнем глазу светофора, и помогла перейти.

— Спасибо, — поблагодарил рыжеволосый парень.

— Гриша? — удивилась девушка, только сейчас увидев, кто стоит с нею рядом. — Привет!

— Привет!

Таня была с собранными в гульку волосами, всё же на работе нельзя с распущенными, да ещё и плечи и взгляд у девушки были опущены, поэтому парень и не узнал её. Да и не смотрел, пока дорогу не перешли. С костылями пока непривычно было.

— Что с тобой случилось?

— Порвал связки. Пойдём ко мне, ты мне поможешь в подъезд войти.

Она не смогла ему отказать в просьбе, и напрочь забыла про электричку и что ей надо домой.

Вспомнила она про маму уже когда увидела, что на улице темнеет и в помещении включили свет. Она вызвалась приготовить Гришке поесть, и сама с ним отужинала. Про усталость Таня уже и не вспоминала. Он ни разу не похвалил стряпню девушки, а той было немного обидно. Неужели не нравится? Но ведь она старалась его удивить, неужели теряет навыки? Или все, кто раньше хвалил, были не искренни? Да, ей нравилось, то, что она ела. Но то она, а он... Но Таня отогнала обиду. Всё же не дело начинать отношения с неё.

— Ой, прости, мне бежать надо. Мне ещё на электричку успеть бы...

— Оставайся у меня.

Тане было неудобно. Как он себе это представлял? О количестве комнат девушка не догадывалась.

— Я хотел бы тебя нарисовать. Попозируешь?

Отказаться? Уже и правда было поздно. Если она на эту электричку не успевает, то остаётся через час последняя, а на ней ехать опасно. Рассказывали несколько случаев, когда убивали людей и никто и ничего не видел и не слышал. А что — на несколько вагонов может быть человек двадцать, и то, они постепенно выходят...

— Хорошо, только маме позвоню. Но, надеюсь, ничего такого...

— Обещаю руки не распускать, — сказал Гришка, демонстративно поднимая руки ладонями к ней. Таня не слышала, как он прошептал себе под нос: "Пока".

Мама решению дочери остаться в Москве у знакомых — не обрадовалась, но согласилась, что ехать домой уже не стоит — слишком опасно. Таня только не сказала, что остаётся у молодого человека, холостого.

В скором времени пришёл Петька с девчонкой, но они быстро прошмыгнули в комнату и заперлись. — Пойдём, попозируешь? — предложил Гришка.

Девушка что-то начала переживать, увидев ещё одного однокашника. Пусть тот с девчонкой, но она не думала, что они живут вместе. А где она тогда ляжет?

Гришка привёл Таню в свою комнату-мастерскую. Она была огромная, с высокими потолками, впрочем, как и увиденная Таней часть квартиры, и днём наверняка светлая.

Гришка зажёг свет, нажал пульт, и шторы начали закрываться. Таня присвистнула, про себя. Да, пусть и не в центре Москвы, а уже ближе к окраине, но квартирка стоит наверняка прилично.

Комната имела свод, представляющий собой как бы много-много куполов разной глубины с большими лампами-прожекторами в середине купола и мелкими по окантовке. С другого пульта Гришка выключил основное освещение, оставляя лишь одну лампу в центре одного купола, под которым стояла табуретка. Помимо табуретки в комнате имелось несколько мольбертов, разнообразные стулья, отличавшиеся по высоте и ширине, пара мягких кресел, широченная кровать, у каждой из стен стоял широкий во всю высоту потолков шкаф-купе с зеркальными дверцами, зрительно расширяющий помещение.

Потом Гришка предложил Тане переодеться в царский наряд. А где? Да за ширмочкой, которую Таня обнаружила возле одного шкафа. Оказалось, что одно из зеркал шкафа на самом деле дверцей не являлось, образуя своего рода кабинку для переодевания. Имелась даже шторка.

Пока Таня шла к нужному шкафу, рассмотрела комнату, отметив также широченный экран за другим шкафом, вот только никакого дивана не было. Имелся ещё и стеклянный столик на колёсиках недалеко от плазменной или жидкокристаллической панели, на прозрачной полочке которого стоял ноутбук.

/прим. авт. (ВИКИПЕДИА)Телеви́зор (телевизионный приёмник) (новолат. televisorium — дальновидец, от др.-греч. τῆλε — далеко и лат. video — видеть) — электронное устройство для приёма и отображения изображения и звука, передаваемых по беспроводным каналам или по кабелю. Первые телевизоры имели механическую развёртку. Затем появились чёрно-белые с электронной развёрткой и электронно-лучевой трубкой (кинескопом) в качестве источника изображения. В настоящее время микросхемы являются основой схемотехники современных телевизоров. В новых моделях жидкокристаллических телевизоров со светодиодной подсветкой транзисторы в дискретных корпусах отсутствуют совсем: даже силовой ключ блока питания выполнен в интегральном исполнении. В начале XXI века стали массово производиться телевизоры с жидкокристаллическими и плазменными экранами (панелями), благодаря стремительному удешевлению неуклонно вытесняющие традиционные кинескопные. У телевизоров c ЖК и плазменными экранами в конструкции отсутствуют некоторые блоки (кадровой и строчной развёртки), но присутствуют другие (питания ламп подсветки и др.). первое описание жидких кристаллов было уже в 1888 году, а это даже старше ЭЛТ, но долгое время никто не мог их применить и только начиная с 1966 года, когда мир увидел первый прототип ЖК-монитора — цифровые часы, производители увидели потенциал этой технологии. Сегодня жидкокристаллические дисплеи используют повсеместно: в телевизорах, мониторах, телефонах, часах, их использование нашлось даже для электронных книг и фоторамок, что раньше казалось бы как минимум странным.

Принцип работы ЖК-телевизоров (англ. Liquid crystal display, LCD) основан на явлении поляризации светового потока. Молекулы жидких кристаллов чувствительны к электростатическому и электромагнитному полю и способны поляризовать свет. В результате того, что имеется связь между повышением электрического напряжения и изменением ориентации молекул кристаллов, которые в свою очередь меняют поляризацию, стало возможно управление изображением. Первое воплощение плазменного дисплея было осуществлено практически в тоже время, что и жк, а именно в 1964 году. В отличии от ЖК, в плазменных телевизорах (PDP (Plasma Display Panel) изображение создается, благодаря поступлению тока в тысячи газовых ячеек, которые производят свет. Подробнее: http://thedb.ru/items/lcd_vs_pdp/

У меня в тексте описана ЖК панель со встроенным ТВ-тюнером(телевизор), выполняющая функцию экрана для компьютера.

Ноутбук (англ. notebook — блокнот, портативный ПК) — переносной персональный компьютер, в корпусе которого объединены типичные компоненты ПК, включая экран, клавиатуру и устройство указания (обычно сенсорная панель), а также аккумуляторные батареи. Ноутбуки отличаются небольшими размерами и весом, время автономной работы ноутбуков изменяется в пределах от 2 до 15 часов.

Персональный компьютер, ПК (англ. personal computer, PC), ПЭВМ (персональная электронно-вычислительная машина) — настольная микро-ЭВМ, имеющая эксплуатационные характеристики электрического бытового прибора и универсальные функциональные возможности. Изначально компьютер был создан как вычислительная машина, в качестве ПК он так же используется в других целях — как средство доступа в информационные сети и как платформа для компьютерных игр./

В комнате, ближе к окну, был шест, что упирался в потолок. Само помещение было прямоугольным, площадью около ста квадратных метров, длинная стена которого состояла лишь из окон.

Девушка неуверенно прошла к шкафу, нашла золотистый костюм, похожий на царский или княжеский, красиво расшитый стеклянными разноцветными камнями, похожими на драгоценные, чем-то смахивающий на шубу деда Мороза. Она не разбиралась в дорогих украшениях, у неё кроме единственных золотых серёжек — подарок на её совершеннолетие от подружек — ничего и не было. Сама себе не покупала, а больше никто и не дарил. Мама покупала ей практические профессиональные кулинарные вещи на подарки, которое стоили дорого.

Гришка усадил Таню на табурет, волосы помог уложить под корону, направил с помощью пульта свет, после чего сел в кресло на колёсиках и взялся за холст.

Ему было неудобно рисовать сидя, иногда он вставал, прыжками на одной ноге перемещался по комнате.

Позировать оказалось сложно, тем паче для уже уставшей девушки. Сидеть, не шевелясь, и взглядом лишь скользить можно было, после того, как Гришка нарисовал глаза.

— Всё, завтра продолжим, — сообщил парень, когда девушка задремала и чуть не упала с табуретки.

— Гриш, мне завтра на работу...

— Тогда зубы чистить и спать.

Из другого шкафа парень достал комплект белья. Тонкая, прозрачная на груди шёлковая белая сорочка и халатик такого же цвета. Гришка выдал также запечатанную щётку.

Таня пошла в ванную комнату, да только она не закрывалась на замок.

Переживая, что он войдёт, она всё же помылась. Всё же она не готова была пока к таким отношениям.

А вот потом как идти в такой ночнушке по комнате? Она как смогла плотнее укуталась в коротенький халатик.

Гришка уже выключил свет, за исключением бра, прикреплённой к самой кровати. Таня, пытаясь унять дрожь и волнение, прошла к спальному месту.

Одноклассник уже лежал под покрывалом. Увидев Таню, он похлопал по свободному месту. Мол, ложись.

Девушка юркнула под одеяло и сжалась в комочек. Будет приставать? Она не то, чтобы боялась, но никак не хотела, чтобы интимные отношения начались вот так, сразу. Всё же она не легкодоступная девушка. А если начнётся всё в первый же день... это как-то неправильно.

Спала она плохо. Всё время ей казалось, что Гришка раздевает её.

Разбудил её скрип карандаша по бумаге. Таня открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого солнышка. Было уже светло. Девушка покосилась на наручные часы, которые так и не сняла, ложась спать, потому что боялась забыть их. Семь утра. Ей к девяти. Ещё даже можно было б поспать. Вот только в присутствии Гришки, что так волновал Таню, сон не шёл.

Она увидела его, сидящего на краю кровати с её стороны и что-то рисующего, то и дело поглядывающего на неё.

Её волосы разметались в разные стороны, одеяло не прикрывало грудь. Девушка натянула его повыше, сгорая от стыда, садясь, а то чувствовала себя слишком беспомощной.

— Доброе утро. Я уже всё видел, можешь не прятаться.

— Ты что — рисовал меня в таком виде?

— Вот, сиди так. Парень дотянулся до тумбы, которая была вмонтирована в спинку кровати, взял лист бумаги и стал делать набросок.

Прозвенел будильник на часах.

— Мне пора на работу, — сказала девушка.

— Хорошо, тогда продолжим завтра с утра. Сегодня вечером ещё попозируешь?

— Гриш, у меня мама волнуется. Я не могу.

— Тебе уже не семнадцать. Ты вполне себе совершеннолетняя. Что у тебя — личной жизни быть не может? Кстати, у тебя парня нет?

Таня помотала головой, а потом скривилась. Как-то она привыкла, что у неё никого нет. Несколько раз её приглашали в кино, на концерты, но это было поздно, она ведь не в Москве жила. А продолжение таких вылазок она представляла — оставаться на ночь у практически незнакомого человека. Так что отказывалась.

Тут, конечно, было проще. Десять минут до работы. Ей было выгодно ночевать здесь. Но одно дело позировать, а другое — жить. Она ещё понимала, съехаться уже после того, как стали встречаться. А тут как быть? Она ведь не девушка лёгкого поведения. Вот так, сразу к нему в постель лечь? Как она с ним будет спать? Ну ладно, первая ночь была вынужденная, ну а теперь что?

— Гриш, я... — начала Таня, собираясь отказаться.

Он попытался встать, скривился от боли и вновь сел.

Таня попыталась помочь, но Гришка велел не подходить. На пяточном суставе была закреплена какая-то жёлтая штуковина. Фиксатор пятки?

— Приходи.

Таня подумала, что ему больно наступать, но он не жалуется — это вызывает восхищение. Но помощь по дому ему наверняка не помешает.

— Не жалей меня, — сказал Гришка, проследив за реакцией Тани. — Приходи просто так или попозировать. Я вечером буду ждать.

— С ночёвкой? — он кивнул.

Девушка выскользнула из дома. Она не завтракала. На работе что-то поест, ей же ехать далеко не нужно. А с Гришкой она не осмелилась. Да и вспомнилась вчерашняя обида.

Она вздохнула. И что ей делать? Она безумно хотела быть с Гришкой, но и подстилкой-однодневкой быть не желала. Вечером Таня не пришла. А потом решила, что уже опоздала — время упущено. Девушка жалела, что не согласилась, но и согласиться она просто не могла. Она ведь просто перестанет себя уважать.

* * *

**

Разговор двух друзей состоялся тем же вечером, в их квартире, на кухне, когда Таня не пришла.

— Ну и как она тебе в постели?

— Мы не того...

— В смысле?

— Ну, я её рисовал и только.

Петька рассмеялся, а потом посерьёзнел, осознав, что девушка ночевала, причём в комнате Гришки, но при этом секса не было. Друг заболел?

— Почему?

— Нога болела, пришлось пить обезбаливающее.

— Что с ногой?

— Месяца три надо постараться не напрягать.

— Ясно. Так что у тебя с Таней?

— Пока не знаю. Понимаешь, она красивая девушка, такую хочется лелеять. Долго обхаживать, смаковать. А я сейчас не могу. А ещё в противовес всему этому у меня желание через край. Готов завалить её сразу же. И что мне делать?

— Позвони одной из бывших пассий. А за Таней ухаживай.

— Ты меня слышал? Я привязан к дому!

— И что? В наш век есть телефон, доставка. Да и ты ведь можешь рисовать, — не унимался Петька.

— Но это ведь не ухаживания.

— Цветы с доставкой на дом?

— Она живёт с мамой в нашем захолустье. Вряд ли туда повезут цветы.

Петька хмыкнул. Да уж, небольшой родной городок по сравнению с Москвой, где родились и выросли, уже величают захолустьем, зажрались они. Родители Гришки ещё по молодости почти жили в Москве, днюя и ночуя на работе. Приезжали лишь на выходные, зато они жили хорошо и ни в чём не знали отказа. Дорогие вещи, всевозможные лакомства. Да и мать Гришки готовила так, что пальчики оближешь, правда готовила она редко, раз в неделю, снабжая сына разнообразной домашней едой, которую нужно было лишь разогреть. А ещё у них в школе на праздники устраивали сладкоежки и Гришкина мама приносила изысканные торты, очень вкусные и вдобавок оформленные получше магазинных.

Но Петька был уверен, что Рыжик с радостью поменялся бы с ним местами. Ведь у него родители следили за сыном, проверяли уроки, общались, наказывали и много чего другого, в том числе и любили.

Но нам всегда хочется того, чего у нас нет, а то, что есть — мы не ценим. Поэтому Петька хотел бы жить в достатке, а не считать копейки.

Сейчас они жили шикарно, благодаря Гришке, он платил за квартиру и частично покупал продукты. Готовить приходила кухарка, полы мыть — уборщица.

Вот только на развлечения Петька считал зазорным брать у друга. Да и что ж он, приживала какой? Он предлагал Гришке отдавать хотя бы половину своей зарплаты за жильё, да тот махнул рукой, мол, не надо, для размера аренды — копейки, а тому не помешают. Петька его понимал, сам бы с радостью в обратную сторону содержал друга, если б зарабатывал столько, сколько Гришка. Тот правда, не совсем честно получил место в галерее и его агент — знакомая родителей. С нуля он бы так не развернулся. Да, Гришка, безусловно был талантлив, но без связей — всё бесполезно, будь ты хоть Леонардо да Винчи.

— Если заплатишь — повезут. Адрес помнишь? — спросил после небольших раздумий Петька.

— Неа.

— А телефон знаешь?

— Нет.

— Тани нет в сети, значит, староста связывалась с ней по телефону.

Намёк рыжий друг понял. Не откладывая в долгий ящик, тот написал старосте в социальную сеть.

Но Женька, стерва, как он выразился, его тут же послала. И Гришка рвал и метал, беспорядочно суетясь по комнате и скидывая на пол всё, что попадалось под руку. А что, придёт уборщица — уберёт. Гришка сам палец о палец не ударит, и Петьке не позволит.

Петька, собираясь помочь другу, ведь в одиночку ему сейчас не справиться, сам написал старосте.

"Надо встретиться. Приватный разговор. Приглашаю тебя в кафе. Выбирай время и место."

От халявы ведь не отказываются. Про свидание он даже не намекал, всего лишь деловая встреча. Почему нет? Она, конечно, могла и отказаться, стерва, одним словом, но таких Петька любил, в них была особая изюминка. После Наташи он больше не клевал на скромных девчат, считая, что в тихом омуте черти водятся. Себе дороже!

* * *

*

Женя, увидев сообщение от Гришки, послала его далеко и надолго. Когда-то он ей нравился, но он совершенно не желал думать головой. А ей было не престижно думать о двоечнике. Мол, ты не моего поля-ягоды. Она на таких ребят смотрела свысока своего пьедестала. Женя видела симпатию Гришки к Ольге и это раздражало ещё сильнее. Ольга была её соперницей. И Жене приходилось налегать на учёбу, чтобы выйти вперёд, ведь её гордость заставляла её быть лучшей во всём. На уроках была нешуточная война, если учитель задавал вопрос — Оля всегда успевала раньше поднять руку. Учителя давали иногда давали задачи, кто раньше решит и правильно, тот получал свою заслуженную пятёрку. И Оля обставляла Женю. Но к доске Женя опережала её, и тем самым всегда выигрывала.

Она поступила на юридический, но ей не пошло. Потом сунулась в медицинский, и тоже неудача. Ещё и платить за учёбу надо было, ведь чтобы поступить с нуля, нужно было готовиться, а золотая медаль открывала не все врата, а готовиться девушка не стала. Школьных знаний было недостаточно. Да и ей нужен был стимул, в виде Оли, а его не было. Соперник отсутствовал и интерес пропадал.

В итоге, Женя стала поступать на иностранные языки. Английский язык ей всегда давался без особого напряжения. Она много смотрела американских фильмов на зарубежном канале, отключала перевод и наслаждалась чистой речью с субтитрами, ещё и сестра училась на международном профиле и английский хорошо знала, поэтому слыша часто, как готовится старшая сестра, многое откладывалось в голове у самой Жени.

Поступать решила с нуля, готовилась на сей раз серьёзно. Жалела только, что впустую потратила два года. Ольга небось, зараза такая, уже на третий курс перешла, а она всего лишь поступает. И где справедливость?

Женя готовилась, ходила на курсы, встретила умного да красивого парня. Ну и окунулась в любовь. Они вместе занимались учёбой и камасутрой. Женька поступила, а вот её партнёр по "фит-несу" — нет. У него интерес к ней сразу же пропал, а когда она узнала о беременности и заявилась к нему, то вручил денег на аборт.

Молодая женщина была зла, но включились мозги, наконец-то, и деньги взяла. Убивать своего ребёнка она не собиралась. Поднимать одной трудно? Ничего, она справится.

Родители в помощи не отказали, но поставили условие, что Женя не бросает учёбу. Учится, благо, мама была учительницей и могла уже выйти по выслуге лет на пенсию.

Мама и занималась с внучкой, пока девушка училась.

Отношения Женя заводила в ВУЗе, всё вроде было серьёзно, но стоило парню узнать о дочке, как тут же драпал в кусты. Ну а когда тебя лишь используют, ты начинаешь ненавидеть весь мир. Вот Женя и относилась ко всем с должным, на её взгляд, высокомерием. В итоге осталась одна. Ну, ничего, дочка есть. Правда, с девочкой было сложно. Студентка приходила домой уставшая, а дочка тут же повисала на маме.

— Малышка, что ты сегодня нового узнала?

Девочка начинала щебетать. Благо, бабушка хорошо все звуки ей поставила и в два года она уже чётко выговаривала все буквы.

Женя любовалась её точёным профилем, хоть что-то хорошее она от отца взяла, тот был истинным дворянином. Только за слащавым личиком и поверхностными знаниями не было ничего. Жаль, что влюблённым мозги отшибает. Теперь в первую очередь она думала о своей выгоде, о дочке, а потом уже секс.

Но начав ставить парней в жёсткие рамки, она не получала ничего.

И сейчас она реально устала. Хотелось ли чего? Возможно, но реально было всё равно.

Когда Гришка написал, Женя просто была не в настроении. Да и помогать просто так не хотелось. Потом она подумала, что надо было поторговаться. Может денег бы срубила за Танин номер или чего ещё, но было поздно.

И тут пишет Петька. Она знала, что они до сих пор друзья, и на этот раз упустить такой шанс не могла. Петька в школе учился средненько с тройки на четвёрки перебивался, а с четвёрок и на пятёрки, иногда. Ну и ладно, сейчас это было не важно. Она даже готова вести себя примерной девочкой, лишь бы не упустить этот шанс. В ней проснулась надежда и интерес. Как далеко зайдёт парень, чтобы заиметь желаемое?

* * *

*

Петька вошёл в кафе и сказал встречающему клиента улыбающемуся официанту, что его уже ждут. Посетители были, хотя и не слишком много. Он прошёл огромный зал, поделённый ярусами на несколько небольших секций, одна чуть выше другой, а под последней был ещё нижний этаж. Петька просматривал занятые столики, и в самом дальнем углу углядел чуть сгорбленную девушку, смотрящую в окно невидящим взглядом. Весь её вид кричал о том, что она устала от жизни: поникшие плечи, серьёзное лицо, с какой-то обречённостью во взгляде. Она его не видела, а он постоял несколько минут за вешалкой с чьими-то вещами, наблюдая. Интересно, у неё просто выдался трудный день или действительно уже свет не радует?

Она была красива, с короткой стильной стрижкой, крашенная под блондинку (ведь в школе цвет волос был каштановым), лицом, довольно-таки изысканным, подчёркнутыми косметикой глазами и губами. И вроде бы всё в порядке — красивая молодая привлекательная женщина, со вкусом одевающаяся, простыми украшениями, подчёркивающие её достоинства, но этот усталый взгляд. Её ничто не радовало.

Парень подошёл к столику, поздоровался, встретился с голубыми глазами, в которых промелькнул интерес и тут же угас. Женя улыбнулась, лишь слегка, но это было не искренно. И он понял, что хочет вернуть ей радость жизни. Развлечься — да, пожалуй, не против, но не сейчас.

— И куда подевалась стервочка? — спросил он, садясь за стол и разворачивая меню, стараясь отводить глаза от небесной голубизны её глаз, в которых начинаешь тонуть.

— Она убрала свои коготки. Ненадолго, — спокойно сказала девушка без намёка на улыбку.

— Устала?

Девушка по-новому взглянула на парня, оценивающе.

— Да, пожалуй. Надоело всё, — тихо сказала она, потупив взор в меню. — Ты угощаешь?

— Да, конечно, — спокойно сказал Петька. — Ты что предпочитаешь?

Женя улыбнулась ещё раз, на этот раз вполне себе дружелюбно, стала листать меню.

— Хочу краба. Раньше тут подавали, но потом почему-то перестали.

Подошёл официант и стал записывать пожелания.

Молодая женщина заказала салат и плов из морепродуктов. Пётр заказал жареный стейк и суп с мидиями. Спросил про чай. Официант стал нахваливать облепиховый, парочка согласилась попробовать.

Женя заметила, как Пётр отложил алкогольное меню сразу же и взяла себе на заметку. Парни обычно заказывали вино, даже если она отказывалась пить. После спиртного девушки были податливы на уговоры, расслаблялись, особенно парням это было выгодно с нею, колкой на язычок.

Сделав заказ, Петька отлучился ненадолго помыть руки, заодно перехватил их официанта и о чём-то с ним говорил, после чего отправился куда шёл. Женя тоже сидеть не стала и, забрав сумочку, пошла в туалет. Когда они вновь встретились за столом, Петька решил заговорить первым:

— Рассказывай, как жизнь, молодая. С самого начала. Можно было б с тобой поиграть, но не хочу.

— Изучаешь слабые стороны?

— Да, — препираться он не стал, а в другое — всё равно не поверит.

Девушка задумалась, стоит ли говорить "в лоб"? Посмотрела на парня, и спросила, приходится ли ей рассчитывать на взаимность. Получив кивок в ответ, стала рассказывать.

Женя не знала, почему начала говорить. Парень не хотел от неё ничего, возможно, он добивался чего-то для Гришки, но Женя давно ни с кем не общалась по душам, подруг у неё не было, слишком рано она стала мамой, да и времени встречаться с ними не было. Можно было бы найти кого-то среди мамочек-ровесниц, но Женя не гуляла с ребёнком, в виду своей занятости. А потому и не сложилось у неё с друзьями. К парням она относилась подозрительно, не с мамой же сплетничать о несчастной жизни и разбитом сердце, своей неудовлетворённости. И ей захотелось слить негативчик. Она и начала это делать.

Петька только иногда кивал, поддакивал или соглашался, какой тот козёл, слушая внимательно и не перебивая. Ему, правда, было интересно, какая жизнь была до этого у Жени. Почему она так озлобилась на целый свет.

Из рассказа он узнал и про дочку и про мужиков-козлов, о маминых проблемах со здоровьем, нехватку денег, учёбу, будь она не ладна, и много чего другого. И честно, он не представлял, как девушка до сих пор не сломалась. Его всего лишь бросила любимая, а он уже был в такой депрессии, что только алкоголь и помогал забыться. А она не спилась, следит за собой, хотя никаких радостей нет, одни лишь испытания.

Девушка несколько раз плакала, и он предлагал ей платочек. Она вытирала слёзы и продолжала жаловаться.

Женя особо и не ела, её прорвало и бездонная бочка всё не заканчивалась. Часа через четыре она слила всё основное и стала кушать. Девушка повеселела и даже стала улыбаться и не глядеть волком.

— Как я проголодалась, оказывается! — сказала она, в голубых глазах появился блеск. Парень хихикнул. Ещё бы, четыре часа без устали языком молоть. Он уже понемногу заказывал то воду, то ещё что, только бы их не выгнали.

Женя съела всё, пусть уже и холодное, запивая тёплым чаем, который не остыл благодаря свечи под заварным чайником, хотя та уже почти догорела. Девушка спросила у Петьки, можно ли ей дозаказать чего-то. Он кивнул. Вызвали официанта, сделали ещё заказ на несколько блюд.

Пока ждали, Женька пыталась разговорить Петьку.

— Ну, у меня всё просто. Не так, как у тебя.

Ну и вкратце поведал про Наташу, про то, как начал спиваться и почему сейчас не пьёт. Про не очень удачную карьеру, поступление в университет на заочное отделение.

— Девушка есть?

— Постоянной — нет.

Женя похлопала глазками, поняла, о чём речь и продолжать эту тему не стала, хотя сделала себе на заметку, не начинать сразу интимные отношения, если вдруг надумает. А то ей только подцепить что-то не хватает!

Принесли заказ, в том числе крабовые клешни. Женя расширила глаза от удивления, а Петька искренне улыбнулся.

— Благодарю, — девушка покраснела и потупила взор. Неужели она умеет смущаться? А румянец ей к лицу!

— Не стоит.

Когда поели и Петька расплатился карточкой 'виза', оставив уже наличкой чаевые. Женя на салфетке написала номер телефона, попросив ручку у менеджера, который приходил с аппаратом для расчёта по картам.

— Твой? — поинтересовался Петька.

— Танин.

— А твой?

Женя на секунду задумалась, потом кивнула своим мыслям. Молодой человек вбил Танин номер в телефон, потом продиктовал Жене свой, а когда она ему набрала, добавил в её контакты.

— Ну, я пойду, — девушка слегка покраснела и стала одеваться.

— Я тебя провожу. Он посадил её на электричку, благо, на этой станции турникетов ещё не было, и долго глядел во след уходящему синему поезду, не жалея потраченного времени, даже с учётом того, что в эту ночь он будет один. После чего пошёл в метро.

* * *

*

Выпускной казался Оле чем-то гадким. Идти на него не хотелось. На душе было мерзко. Она подошла заранее к куратору, забрала свой диплом и отнесла в отдел кадров. Ведь ей и дальше учиться, зачем его домой, точнее в общежитие, таскать. Вспоминая окончание школы, когда аттестат она свой забыла после зловещих событий, решила не рисковать. Пришла к выводу, что посмотрит концерт из зала, посвящённый выпускникам, и просто уйдёт. На сцену выходить не будет. Ага, да кто ж её спрашивал-то? Сегодня как раз и "обрадовали".

Девушка грустно вздохнула. Подошла к зеркалу в гримёрной. На неё смотрела красивая девушка с большими зелёными глазами, выщипанными тёмными бровями. Без макияжа, но от это её ничуть не портило. Красивые, чуть пухлые губы, природный румянец на щеках, делающих лицо больше круглым, чем овальным, хотя ни о каком жире речи не шло. Ей не очень нравилось, когда волосы были прилизанными, как сейчас. Но в данный момент ей не хотелось выглядеть красиво. Не в этот раз. Дырявые джинсы и футболка вполне себе ничего так, пусть и обыденно и несколько небрежно. Не так ходят на учёбу, но сейчас она была бунтаркой, решившей выделиться и выступить против смирения пред обязательным выполнением домашнего задания. Это немного щекотало нервы.

Она ни разу так не поступала, но был и в её жизни печальный эпизод с двойкой. Первой и единственной. Когда она контрольную написала на эту неудовлетворительную оценку в виду плохого самочувствия. Как ни пыталась, она не могла понять смысла задач, реального смысла. Он ускользал, и дело было даже не в том, что логика отсутствовала, но это своего рода бредовая задача, где надо было подсчитать количество яблок на берёзе. Она уже не помнила самих задач, но ассоциации остались именно такие. Но ту злополучную двойку ей учительница не поставила в журнал. Ей раздали работу, как и всем остальным. И Оля очень волновалась тогда. Руки дрожали, когда учительница открыла журнал и стала выставлять оценки. А ведь Оля сидела тогда прямо перед учительским столом. Их раз в месяц пересаживали за новый ряд, а каждую неделю меняли парту. Это делалось для того, чтобы не портилось зрение и угол наклона постоянно менялся. Правда, многие школьники пренебрегали этим, садясь как посадил классный руководитель только на английском языке, который вела Наталья Валерьевна, и классном часу. Но Оля соблюдала правила, в отличие от одноклассников, понимая полезность этого занятия.

Так вот, тогда она сидела именно у учительского стола, и учительница спросила её про оценку, а потом недвузначно так спросила, что её ведь не было в тот день. Девушка встретилась взглядом учительницы алгебры и геометрии и, поняв намёк, кивнула. Ведь это был уже одиннадцатый класс, а она была отличницей. А если была хоть одна двойка в четверти, то ни о какой пятёрке не могло быть и речи. Это был обман, но учительница была в курсе, поэтому Оля и согласилась на него. И с этим жила.

А сейчас ей просто надо будет выступить в небольшой сценке, не более того. Боязнь сцены мешала ей принимать участие в мероприятиях, и в активной деятельности их потока она не участвовала. И на сей раз она тоже отказалась. Но заболела одногруппница, и Оле предложили роль. Она взглянула на парик. Страшно. Может удастся побороть дрожь в теле и коленках? Она ведь уже будет не Олей в постановке, а кем-то другим — девочкой, пусть тоже живущей в общежитии, как и она, лучшей ученицей с потока, кажется, Машей. Вот и отлично!

Оля заколола волосы, чтобы ни прядки не выбивалось. Натянула парик с длинными рыжими прямыми волосами, почти как её до стрижки. Похожи на настоящие. Странно, но до стрижки у неё волосы почти не вились, конечно, прямыми они тоже не были, но после того, как отрезала их, они стали завиваться на кончиках локонами.

Девушка взглянула на себя в зеркало. А что — неплохо смотрится, ведь рыжий цвет ей шёл. Разве что шатенки обычно были с веснушками, а у неё их не было. Оля закрепила парик шпильками. Взмахнула волосами, проверила, как держатся. Сидел парик как влитой. Хорошо! Вот только руки у девушки дрожали. Прямо как у старушки. Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Всё будет хорошо! На этот раз у неё много друзей, у них очень уважительно относились друг к другу, особенно дружна она была с теми, кто жил вместе с нею в общежитии.

— А сейчас вам выпускники покажут сценку, — раздался голос ведущего.

Оля вспомнила про репетицию, которую наблюдала в аудитории и перенеслась мысленно туда. Это вовсе не сцена. Тут столы стоят — это аудитория. Она проходит и садится за один из столов. Лёгкое волнение присутствует, ведь она, в роли Маши, не выучила урок, и молится про себя, только бы её не вызвали.

Впереди у доски преподаватель, в очочках, старичок эдакий. Как же стыдно, она опоздала, явилась позже него. Правда, некоторых студентов и это не смущало, особенно тех, кто параллельно учёбе работал — были и такие у них. На доске уже написана задача, которую надо решить. Старичок кивком головы показывает ей, что отвлекать его не стоит, нужно просто пройти и сесть на своё место. Стоит ей достать тетрадь и книгу, как её вызывают отвечать.

Девушка встаёт, неуверенно и клокочущим внутри страхом идёт к доске, дрожащей рукой берёт мел. Оля, в облике Маши, пишет ответ, но он не правильный. Она видит ошибку и чуть по привычке не исправляет. Нет-нет, она его не знает. Она Маша, а та не может знать, потому что вчера провела вечер в клубе, решив наплевать на свою репутацию заучки, а не за учебником и не может знать этого свойства, о котором как раз говорил на прошлой лекции преподаватель. Голова у неё болит после алкогольного отравления, мысли должны путаться.

— Садитесь, плохо, — говорит Сенька в облике преподавателя, с прилепленными усами и козлиной бородкой. — И это лучшая ученица! Как вам не стыдно! — качает головой. Хорошо вошёл в роль. Прямо так, как говорил один из их настоящих преподавателей. Они специально взяли именно его образ, заменив имя, и прилепив растительность на лице, чтобы не особо было похоже. Но во всём остальном — жестах и манере говорить — он угадывался.

Девушка бледнеет и пулей вылетает за кулисы, не в силах побороть обиду на саму себя и всеобщее неодобрение, которое читается в осуждающих взглядах студентов.

Сердце усиленно стучит. В глазах темнеет. Оля хватается рукой за стену. Голова и правда болит, а ещё настоящая обида гложет. Опозорилась перед всей группой, теперь над ней будут смеяться. И ведь сама виновата, развлечься ей захотелось, расслабиться. А что надо было подготовиться — так можно ведь хотя бы разок нарушить правила. Донарушалась. Теперь ввек не отмоешься... Пожалуй стоит пойти в гримёрную, выпить воды и тогда уже домой.

Маша идёт по стеночке, к сцене подходит оркестр, который готовится к следующему номеру. Оля, всё ещё не выйдя из образа Маши, сталкивается с одним из парней, просит прощения и идёт дальше.

Она не видит, но ей во след смотрит молодой парень с гитарой в руках.

Выпив воды, стало легче. Телефонный звонок. Знакомая мелодия. Маша берёт трубку и видит надпись на экране "Леонид Семёнович". Это вырывает её из роли, и она приходит в себя. Голова больше не болит. Но волнение осталось.

— Успокоиться. Только бы успокоиться. Интересно, Лёня придёт на вручение? Он сказал, что дела, — шепчет себе под нос выпускница и поднимает трубку.

Любимый сообщает, что задерживается. Просит прощения. Они договариваются встретиться около актового зала или внутри, если представление ещё будет идти.

Девушка рада, что Лёня не видел выступления. Пусть не её позор, но как же сложно принимать, что ты неудачница, тебе поставили двойку. Обидно. Ведь она помнит, как сама её получила и что тогда испытала. Нельзя принимать так близко к сердцу.

Оля вышла из гримёрной, прошла уже пустым коридором, ведущим как к сцене, так и на выход из зала, вышла в вестибюль, повернула направо и прошла в дальнюю дверь в зал. Надо бы сесть где-то. Зал битком.

Вот сказали, что праздник выпускников, а тут полно народу. И зачем нагнали? Ладно, у кого-то родители пришли, снимают на камеры. Оля надеялась, что её не снимали. Тряхнула длинными волосами и села в переднем ряду, где были места. Перекинулась парой слов со своими одногруппниками, они похвалили, что она молодец, хорошо сыграла свою роль. Оля немного успокоилась и даже улыбнулась.

Потом был концерт. Молодые ребята играли на музыкальных инструментах, а одна девушка даже пела. Это не их студенты, а приглашённые люди. Им, наверное, даже платят. Но играли хорошо. Девушка даже прикрыла глаза, отдавшись музыке, и расслабилась.

Номера сменяли друг друга, Оля получала удовольствие от праздника. Неужели, день всё же удался? Зря она боялась?

Потом было вручение дипломов. Пригласили на сцену и её, как лучшую ученицу потока.

Похвалили, вручили несколько грамот. Девушка улыбнулась. Ребята поклонились залу и вышли через кулисы.

— Удальцова! — раздался голос какого-то парня.

Ольга обернулась, встретилась с ним взглядом и попятилась.

— Погоди! — крикнул он, но девушка уже бежала сломя голову.

— Только не это! — бормотала Оля себе под нос, сбегая по ступенькам, бледная, как мел. Актовый зал в университете находился на втором этаже. Она, не разбирая дороги, вылетела из здания, растеряв свои грамоты. Хорошо, что сегодня обошлась без своей дамской сумочки, огранившись пропуском и студенческим, который уже сдала, как и зачётную книжку. Был также ключик и небольшая сумма денег.

Олю трясло. Ну за что ж ей всё вновь? Сколько раз этот кошмар надо пережить? Она пробежала мимо общежития, повернула уже ко входу и тут поняла, что не стоит этого делать. Если её будут искать, то именно здесь. Она даже не сообразила, что теперь не заперта в зале, в любой момент может сбежать, что парень вряд ли за столько лет не изменился и что-то от неё хочет. Страх заблокировал разум, и тело само реагировало. И билась лишь одна мысль: "Нашли!"

Она бежала в сторону метро. Волосы били по спине, но она не замечала. Пробежать квартал, юркнуть меж домов. Ключ у неё есть? Она полезла в карман, стала шариться в нём. Есть! Отлично! Как же она была благодарна своему парню, что он не просто показал, где живёт, а дал ключ. Тогда она на него волком посмотрела, мол, ты на что намекаешь. Но он настоял.

— Мало ли чего... Возьми. Можешь и не приходить, но пусть будет. Она прошмыгнула в подъезд, закрытый домофоном. Поднялась на лифте на восьмой этаж. Долго не могла попасть ключом в замочную скважину. А когда удалось-таки войти, закрыла за собой дверь и рухнула на колени. За что ей всё это? Чем она так обидела судьбу?

* * *

*

Леонид торопился на Олин выпускной. Светить отношениями со студенткой с одной стороны не хотелось, а с другой уже было всё равно. Диплом она уже получила, так какая разница? Аспирантура уже не считалась, наверное, он этот вопрос не уточнял, но ему было плевать.

Да и девушка у него умная. В аспирантуре, если он будет читать у них предмет, она может сдавать у другого преподавателя. Сдаст. Да и он, если что, натаскает.

Он с Олей почти не виделся эту неделю. Мимолётные встречи в университете, пересечение взглядов, заставляющих сердце биться быстрее, не более. Разве что здоровались при встрече. Ну и общались по телефону. Он скучал. Просто по общению с ней, по поцелуям, прикосновениям к ней. Ему стало нехватать её. Они в электричке на обратном пути без умолку болтали на разные темы. С ней было легко и непринуждённо. Да и тот час дороги пролетел незаметно. Потом так же и в метро.

И вот сейчас, когда они должны были встретиться, наконец-то, на душе было неспокойно, он торопился, но, как назло, его все задерживали. То с ректором поговорить, то с коллегами. До актового зала он добрался когда уже там никого не было. Ну и где Оленька?

Может, ещё не ушла? Он набрал её на телефоне. Гудки прошли, но трубку никто не поднял. Милая, где же ты? Почему не отвечаешь?

Мужчина прошёл к выходу. А у входных дверей около турникетов, которыми были оснащёны входы-выходы всех учебных корпусов университета, он увидел разбросанные бумаги, уже затоптанные. Хоть бы кто собрал! Молодёжь пошла, будут топтать, но не поднимут! Наклониться тяжело или это такая неопрятность? Сегодняшние люди сорят где попало, даже если до урны дойти два метра. Он вот никогда не станет мусор бросать, разве что природную палочку от эскимо или огрызок в травку, и будет носить до тех пор, пока не найдёт урну. Леонид наклонился, поднял. Грамоты... Чьи? Удальцовой Ольги?

Сердце от волнения забилось быстрее и болезненно сжалось. Преподаватель приложил пропуск к турникету и вышел на улицу.

"Так, спокойствие, только спокойствие! Рассуждаем логически. Куда бы она пошла, если б торопилась? Наверное, к себе в общежитие," — подумал он.

Леонид Семёнович пришёл на проходную общежития.

— Скажите, Удальцова у себя?

— А вам какое дело? Проход на женскую половину запрещён! — рявкнула вахтёрша.

— Она потеряла свои грамоты, — преподаватель достал из портфеля запачканные бумаги.

— Я передам, как придёт! — ответила уже немолодая бабулька. И это охрана, называется. Кому надо, он запросто пройдёт, скорее это всего лишь сдерживающий факт порядочных студентов, не более того.

"Она не пришла? Куда она могла тогда пойти? Если не принимать в расчёт моё беспокойство, скорее всего по делам. Но интуиция меня никогда не подводила, а сердце не на месте с самого утра," — думал он.

— Где ты, милая? — молодой человек просчитывал все вариации. Проследовал с потоком молодёжи, которая обсуждала, куда идёт праздновать. — Студенты! Она могла, конечно, с ними пойти, но тут её нет, это ведь ребята из параллельной группы.

И Леонид решил проверить у себя дома. Ведь вручил ей ключ, не думал, что пригодится, но учитывал и этот вариант.

Дома было темно, он включил свет, увидел женскую обувь, рыжие волосы, валяющиеся на полу.

Она здесь, выдохнул. Ничуть не сомневался в том, что парик был её. Тревога немного улеглась.

Разулся, стал лихорадочно осматривать кухню, санузел. Свет включать не стал, было хоть ещё и не темно, но уже сумерки, в которых он очень плохо видел без очков. Пришлось найти очки и надеть. Девушка обнаружилась в комнате, в углу за шкафом.

— Оленька! — прикоснулся к её щеке. Она была подобно ледышке. Дыхание было частым. Он взял её на руки и понёс в ванную. Оля дрожала.

— Милая, ну что ж ты так?

Её знобило, сильно. По дороге он её осматривал на повреждения, но был уверен, что пострадала она лишь эмоционально.

Леонид усадил Олю на закрытый унитаз, быстро ополоснул ванную и стал наполнять горячей водой. Девушка сидела, сжавшись в комочек и потребовалось много усилий, чтобы её раздеть. Засунул в ванную, разделся сам. Прижал к себе, растирая, согревая пока собственным теплом, пока ванна не наполнилась. Вытащил заколки из её волос. Распушил их, стал гладить.

Постепенно она расслаблялась. Волосы мочить ей не стал. Старался не смотреть на её грудь, но иногда взгляд соскальзывал, тогда Леонид его отводил. Когда девушка перестала трястись, молодой человек, не спуская воду, поставил девушку на ноги в ванне и стал вытирать её, растирая тут же покрывшееся мурашками тело махровым банным полотенцем. Отнёс в постель, укутал. Затем нашёл свою чистую рубашку, одел её прямо под одеялом, после чего вновь укрыл, подоткнув со всех сторон.

Он оделся, спустил воду и сел на неразложенное кресло-кровать рядом. Оля спала беспокойно, вздрагивала, всхлипывала.

— Тихо, тихо, любимая... — шептал он, гладя её по волосам, щекам, чтобы она ощущала и его тепло.

К утру он не выдержал, юркнул к ней в постель, прижал к себе. Девушка тут же успокоилась и засопела. И измученный неспокойной ночкой Леонид тоже тут же уснул.

* * *

*

Проснулась Оля уже за полдень. В воздухе витал аромат свежесваренного кофе. С открытого балкона доносился шум автомобилей. Девушка открыла глаза, села, оглядела скромно обставленную комнату. Сразу видно, что квартира съёмная. Один тёмно-коричневый лакированный шкаф с антресолями, стул, стол с ноутбуком и тетрадями, разложенный диван и кресло-кровать. Минимум вещей и техники. Оля провела то гладкой тумбе с ящиком, выдержанной в стиле шкафа. Её обдул лёгкий ветерок.

Она встала, вышла на незастеклённый балкон. Тот выходил на шоссе. Бр... Попятилась, отступив на шаг назад, опёрлась на окно с наружней стороны, присев на карниз. Высоту она не любила. Не то, чтобы совсем боялась, но после того, как долгое время живёшь на одном этаже, стоит забираться выше, кажется, что уж очень высоко и страшно. А вот ниже — ощущение, что совсем низко, словно ты на земле стоишь. Оля что дома у родителей, что в общежитии, жила на третьем этаже и привыкла.

Тёплый ветерок раздувал полы белой чужой рубашки. И она догадывалась чьей. Вломилась к нему без приглашения, правда стыдно ничуточки не было. Ей реально было очень страшно вчера. Да и Лёня ей ведь намекал на то, что его двери всегда открыты для неё. Интересно, мог ли он предположить, ради чего она к нему явится?

Сейчас панических чувств уже не было. Вот вроде бы тебе кажется, что прошлое осталось где-то там, далеко, но стоит встретиться с одним из обидчиков, как тело панически пытается убежать. Сейчас она понимала, что нужно бороться, взглянуть страху в лицо. Но легко говорить, а вот сделать, когда никаких доводов нет, кроме как делать ноги. Но мысли вернулись вновь к Лёне. Оля немного чувствовала себя в смятении, ведь он её переодевал и даже больше.

Солнце вовсю припекало, в одёжке было жарко. Девушка протянула руку, чтобы расстегнуть верхнюю пуговку, но та была итак расстёгнута. А следующая уже была на уровне груди. Усилием воли Оля убрала от пуговицы руку и пошла исследовать квартиру, куда без приглашения вчера вломилась. Выглянула осторожно из дверного проёма, поняла по запаху, где находится кухня и прошмыгнула в другом направлении. Нашла санузел, где умылась, посмотрела на себя в зеркало, нашла щётку-расчёску и деревянный гребень. Но воспользоваться не решила, решив, что это личные вещи, как зубная щётка и чьи они — не известно, пока что. Может его бывшей пассии. Эти мысли были неприятны ей, поэтому Оля их тут же отогнала. В чужой монастырь ведь со своим уставом не ходят.

Совершив всё, что было можно сделать в совмещённом санузле, она увидела свои вещи, развешенные над ванной. На ощупь они были мокрыми. Надеть трусики или не стоит? Но как она сидеть будет, ведь наверняка придётся? Не долго думая натянула, потом выскользнула по направлению к кухне.

На кухне тоже из мебели был один стол, холодильник, мойка и газовая плита. Само помещение было маленьким, метров шесть даже не было. /прим.авт. Здесь имеется в виду площадь кухни, измеряемая в квадратных метрах./

— Доброе утро! — поздоровалась она с хозяином квартиры. Ну или съёмщиком.

— Здравствуй, Оленька! — парень был одет в шорты и всё. Волосы он собрал в коротенький хвостик. Очков не было. Как Оля заметила, он их надевал лишь в тёмное время суток. Девчата с курса сохли по Леониду Семёновичу, ведь он был довольно симпатичным. Серые глаза, ямочки на щеках при улыбке. А она у него очаровательна. Не даром многие пытались залезть к нему в постель, не говоря уж о сдаче. Оля подавила очередной приступ ревности. Что это на неё нашло? Он ведь повода не давал. А Леонид меж тем кивнул на табурет и сказал: — Садись.

Фигура у него хорошая, сильные руки, грудные мышцы выделяются, кубики на животе выступают. Не думала Оля, что он качается. Отвела взгляд, а то неудобно. Хоть молодой человек был симпатичным, но почему-то у неё складывалось впечатление, что он ботаник. Особенно, когда она увидела его на кафедре, в очках, сидящего за ноутбуком. Он носил костюм, скрывающий рельеф мышц.

Девушка приняла предложение и стала садиться на деревянный новый не окрашенный табурет, но Лёня ловким движением подстелил ей подстилку.

— Извини, что ворвалась в твою жизнь, — стала оправдываться Оля, всё же она без разрешения пришла вчера. И даже если и не испытывала чувства вины, стоило всё равно попросить прощения из вежливости.

— Пустяки, дело-то житейское... — сказал Леонид словами Карлсона из известного мультика.

Девушка улыбнулась, беря чашку кофе, поставленную перед ней парнем. Не думала, что он смотрит мультфильмы.

— Ты с чем будешь? Сахар, молоко?

Оля помотала головой. Мол, ничего не надо.

— Я сейчас уйду. Не хочу беспокоить, — сказала она, проглотив первый глоток.

— И куда пойдёшь?

— В общежитие.

— Зачем?

— Ну, я там живу. Домой, считай.

— Нет.

— Что, нет?

— Ты пойдёшь собирать свои вещи. И больше ты туда не вернёшься!

— Что? — Оля вначале растерялась, а потом хотела выдать большую тираду, что у него нет права распоряжаться её жизнью.

— Оля! — парень чуть повысил голос, обращая на себя внимание. — Я пойду с тобой, тебе всё ясно? — он давил, но отчего же по телу бегут мурашки от его строгого голоса? — Ты при мне собираешь вещи и возвращаешься сюда. Я не знаю, что у тебя вчера было, но ты не думала обратиться к врачу?

Девушка глотала ртом воздух, порываясь что-то сказать, не зная, возмущаться ей или наоборот, радоваться. Ведь в его голосе помимо власти над нею чувствовалась забота. Но Леонид не позволил ей сказать, присев на корточки перед нею, тем самым позволяя смотреть ей чуточку сверху вниз, а не наоборот, и приложив палец к её губам.

— Дело не в том, что ты больна. Ты себя вчера не видела. Я не знаю, что случилось, чего ты так испугалась, но одну не оставлю. Тебе всё ясно? — в последней фразе опять чувствовалась властное повеление.

— А,... — девушка хотела сказать про то, что где она спать будет.

— Разберёмся после. Завтракай и идём!

Оля возразить на сей раз не посмела, но чувствовала смятение, не зная, как реагировать. С одной стороны тепло разливалось в душе, а тело реагировало так, как ни на одного парня до него. Она с трудом отогнала эмоции и желание, стараясь включить разум.

Он предлагает помощь, пока не подводил. Да и учитель... Да и она уже не маленькая. Она ведь любит Леонида Семёновича, так в чём дело? Боится, что он воспользуется ею? Хотел бы, уже всё сделал, не сама ж она переодевалась. Оля вспомнила, как они мылись. Покраснела, осознав, что он её мыл, не только видел голой, но и прикасался к ней. От смущения она отвела взгляд, боясь выдать свои чувства. Но ведь не взял её, хотя и были они в ванне в чём мать родила. Значит, можно довериться. Если честно, то она просто не знала, как ей вести себя с ним после вчерашнего. Ведь то, что было, вполне можно назвать интимом. Слишком личные прикосновения, видел то, что другим мужчинам пока она не показывала (отец её маленькую мыл, но то не в счёт). И она отчего-то помнила, как во сне к нему прижималась, знала, как он пахнет.

Она молча покушала яичницу, не поднимая смущёного взгляда, прячась в волосах, которые Леонид, сидя и кушая рядом с нею, отводил за ухо.

— Не прячься, я ведь вижу, что смущаешься. Скажи, как есть.

— Я... я... я помню, что было вчера. И мне очень неловко.

— Почему? — спросил он, не понимая её.

— Ну, ты ведь видел меня без одежды. Ты...

— Ты очень красива, — он привстал и наклонился к ней, приподнимая чуть её подбородок и целуя в губы. Хорошо, что она сидела, потому что эта нежность, с которой он прикасался к её губам, она заставляла её дрожать. Леонид отстранился, глядя в большие зелёные глаза девушки, стараясь прочесть её чувства. У неё кружилась голова, поцелуи пьянили. — Пожалуй, не будем торопиться, — сказал он, садясь на своё место. У Оли даже вырвался вздох разочарования. А он лишь улыбнулся.

Оля уже доела, поэтому собрала всю силу воли в кулак и подскочила, как ужаленная, забирая свою грязную посуду и стала её мыть. Стоит хоть как-то отвлечься и хоть чем-то отблагодарить.

Оля не видела, как он улыбался ей, доедая, а потом принёс из ванны гребень и щётку-расчёску, мол, выбирай. Обе вещи новые, специально для неё купленные. Она выбрала гребень, а пока она расчесывалась, он помыл за собою посуду. После чего Леонид помог ей надеть парик, на котором девушка настояла. Преподавателя она тоже хотела замаскировать, но он помотал головой. Хватит, мол, в шпионов играть. По внешнему виду от прежнего солидного преподавателя не осталось и следа. Не более, чем студент-очкарик в белых шортах чуть ниже колен и лёгкой чуть зеленоватой футболке.

Выскользнув из дома, Оля всё время оглядывалась, и пришлось взять за под талию, тем самым заключая в объятия и не давая ей возможности крутиться.

— Дыши глубже, спокойнее. Всё хорошо. Я с тобой, — успокаивал он её, шепча ей на ухо.

Дошли они до общежития без приключений.

На проходной в общежитии сидел уже дедок, крепкий такой, сильный. Наверняка служивый. Он пропускать молодого человека, надевшего очки, с по-прежнему собранными русыми волосами с чуть рыжеватым отливом, не хотел, но тот представился Олиным родственником, мол, девушка съезжает, он поможет вынести вещи. Оля кивком головы подтвердила, и их пропустили.

В комнате, где жила Оля с Машей, уже были три собранных чемодана и две сумки, лежавшие около одной кровати, остальные вещи были по-прежнему в шкафу и комоде. Тетради и книги находились в столе и на книжной полке.

Вещей у выпускницы было много, все не влезли в те два маленьких чемодана, которые у неё имелись. Леонид Семёнович молча наблюдал за девушкой, сидя на стуле, параллельно спрашивая про книги и тетради и складывая их в стопочку, которая росла на глазах, и преподаватель довольно хмыкал, поглядывая на названия книг.

— Шпагат есть или верёвка?

Девушка кивнула и куда-то убежала. Вернулась с клубком верёвки, которой обычно связывают торты.

Молодой человек ловко перевязал две стопки книг.

Дверь отворилась и в комнату вошла Маша, с немного осоловевшими глазами и бухнулась на кровать.

— Привет! Ты съезжаешь?

— Угу.

— Жаль, что тебя не было с нами... Хорошо погуляли, — сказала она заплетающимся языком.

Соседка по комнате пока не видела их учителя из-за открытой дверцы шкафа. Оля хотела что-то спросить у подруги и одногруппницы, но Маша уже захрапела — хорошо отпраздновала выпускной!

Леонид взглянул на Олю, готова ли она? Увидел её растерянность перед ещё не собранными вещами. Всё не помещалось. Мужчина достал из кармана пару пакетов, предусмотрительно захватив их из дому, после чего вызвал такси, понимая, что вдвоём за одну ходку им не донести всю поклажу.

Машину Леонид заказал к чёрному ходу. По дороге они зашли к вахтёру и забрали грамоты, что вчера были оставлены Леонидом на вахте, расписались, где полагается, сдали ключи, подписали обходной лист, потому что за девушкой ничего не числилось. Старое она всё уже сдала, а новое ещё не получила.

После чего убрались восвояси.

Дома Лёня выделил весь шкаф для девушки, боясь, что и его не хватит для её вещей.

— А твои вещи где?

Ответом был красноречивый взгляд на стену. А дальше она спросила мысленно: "Можно?" — и получила в ответ кивок. Понимают друг друга уже без слов? Оля улыбнулась своим мыслям.

На стене оказалась занавеска с рисунком как на обоях, полностью сливающаяся с ними. За нею была немаленькая кладовка с полками, на которых были одежда, сложенная стопочками, костюмы, развешенные на палке с петлями, куда цеплялся крюк вешалки. Там же были комплекты постельного белья. А вот другие полки были заставлены книгами.

Оля вернулась к разбору своих вещей. Находиться с Лёней в одной квартире было несколько волнительно. Вчера ей было не до смущения, а вот сегодня она боялась на него посмотреть.

— Так почему ты пошла в аспирантуру? — раздался голос прямо у неё за спиной. Она повернулась и встретилась с его грудью. Первая мысль была, что он загнал её в угол, но он тут же отошёл, заметив её затравленный взгляд, позволяя ей иметь свободу перемещений.

Ольга хотела отвести глаза, но он приподнял её подбородок. При этом делая это столь мягко, что девушка поддалась, встретилась с его взглядом.

— Ты будешь меня презирать, — очень тихо сказала она.

— Правду, только правду. Кто-то мне говорил, что нельзя обманывать тех, кто тебе дорог.

Девушка покраснела, как ей показалось, до кончиков ушей, но взгляд не отвела.

— Из-за тебя.

— Хотела меня изучать?

Олю бросило в жар, как она представила себе такое...

— Хотела иметь возможность хотя бы иногда с тобой пересекаться.

— Почему?

Ну почему он заставляет её это сказать? Неужели он сам не понимает? Сердце забилось сильнее.

— Скажи мне, прошу, — он не давил, действительно в его нежном голосе звучала просьба.

— Ты мне нравишься. Очень. И даже больше.

Он отошёл к подоконнику, протянул девушке руку. Леонид ждал. Не принуждал, давая ей выбор.

Её мучили сомнения, довериться или нет. Но она ведь сказала правду, теперь всё в его власти. Если он захочет разорвать отношения.... выдержит ли она это?

Оля осторожно вложила руку, и он стал притягивать её к себе, медленно, давая возможность вырваться в любой момент. Но девушка не выдернула руку, а когда очутилась в его объятиях, он нежно обнял.

— Вот так, испуганный мой Оленёнок.

— Ты меня больше не уважаешь?

— С чего бы?

— Ну, ведь такая причина — пустяковая с мужской точки зрения.

— Я восхищаюсь твоей смелостью, твоей тягой к знаниям. Ты ведь училась не ради меня или чтобы мне понравиться.

— Нет, мне просто нравилось с тобой спорить, нравилось решать задачи, ты заставлял меня думать, и ошибки допускал нарочно, ведь так?

— Я тебя испытывал, проверял твои знания. А класс наблюдал за нами. И не только за нашими перепалками, но и за доской. Они учились вместе с тобою. И запоминали, почему так неправильно и как надо.

— Ты со всеми так ведёшь свои предметы?

— Нет. Но ты особенная. Заставляешь меня совершать то, чего до этого я не делал.

И вдруг он убрал руки от неё, а потом вмиг снял свою футболку. Девушку вновь бросило в жар. Хотела отшатнуться, но он легонько взял её за талию.

— Как считаешь, к окончанию начитки ты успеешь меня изучить?

Она вновь ощутила волнение. Сердце забилось быстрее, а тело бросило в жар. Одна мысль об этом заставляла уже думать о продолжении. Зачем он дразнится? Зачем испытывает её? Это ведь всё закончится лишь одним — интимными отношениями.

Но разве не этого она хотела? Чего-то большего? Чего?

Парень осторожно отпустил девушку, отошёл от окна и стал одеваться, а Оля так и стояла, не решаясь притронуться, потупив взгляд своих больших зелёных глаз.

Леонид подумал, что ему долго придётся приручать девушку. Симпатия или любовь — прекрасно, но они пока незнакомы, стоит познакомиться поближе. План уже созрел, согласится ли Оля на его предложение.

* * *

*

* * *

*

Телефон завибрировал среди ночи. Таня спросонок стала его ловить, ругаясь про себя. Хорошо хоть вспомнила переключить режим, а то бы маму разбудил. Девушка встала и пошла в ванну. Номер был незнакомым. Может, что срочно. Или мошенники.

— Да? — Таня всё же подняла трубку.

— Таня?

— Да.

— Это Гриша.

Сердце у девушки пропустило удар, и радостно забилось. Он позвонил! Мало того, она ведь не давала своего номера. Где достал? Ответ пришёл сам собой — у старосты. Был ещё вариант, что он рылся в её вещах, просто набрал ей свой номер и с её телефона позвонил себе. Но настраиваться на недоверие не хотелось.

— Что-то случилось? — пришло решение. Ведь иначе вряд ли позвонил бы.

— Да нет, всё в порядке. Вот, хотел тебя порисовать да не могу, дай, думаю, по телефону порисую.

Таня не ослышалась? Сродни секса по телефону?

— В каком месте ты прикасаешься ко мне, чтобы "порисовать"?

Парень намёк понял. Решил подыграть.

— А что на тебе?

— Маечка и трусики, — прошептала Таня, усиленно краснея и поражаясь своей смелости.

— Представь, что я подхожу сзади. У тебя волосы собраны в косу, и я их медленно расплетаю...

Дальше шли мнимые ласки, поцелуи, прикосновения, раздевания и прочее. Девушка, хоть и смущалась, а трубку не бросила, представляя всё то, что парень говорил и лаская себя сама. Дыхание участилось, воображение и желание разыгралось. Под конец Таня просто уронила трубку, выругалась, телефон упал со звуком бьющегося стекла. Но Таня не обратила на это никакого внимания, остальные прикосновения домыслив сама.

После подняла телефон, заметила расколотый экран. Попыталась включить и засвидетельствовала его смерть. Грустно вздохнула, вытащила из него сим-карту, убрала её в свою сумочку, чтобы не потерять, и пошла спать со счастливой улыбкой на губах.

А на утро Таня нашла свой старый простенький телефон, зарядила его и стала пользоваться, не сильно расстраиваясь по поводу старого, ведь он давно давал сбой и порой его она сама хотела шмякнуть об стену. Ей его подарили, подарок был дорогой — на работе скинулись в честь её двадцатилетия два года назад. Он уже давно устарел, тормозил, и приложения постоянно вылетали. Но просто передарить его было бы подло, ведь означало бы неуважение к коллегам. А так — нашлась настоящая причина. В случае чего Таня может даже продемонстрировать его ребятам с работы.

На следующую ночь звонок повторился.

— Да? — с сарказмом спросила Таня. Её эта ситуация не радовала совершенно.

— Это я.

— Гриш, ты издеваешься?

— Ладно-ладно, я отрубаюсь.

— Погоди.

Ей показалось, что парень ослепительно улыбнулся, и она в ответ нахмурила брови.

— Да? — невинно так спросил.

— Ты что хотел?

— Да так, ничего. Чтобы ты приехала, попозировала.

— Именно поэтому ты звонишь ночью.

— Так начнём с начала?

— Что, ты о чём?

— В чём ты?

— Гриш, у тебя что девушки нет? — в это просто не верилось. Если Петька водит своих девиц, значит, это в порядке вещей. И скорее всего, что Гришка такой же.

— Пока ты — единственная.

— Я не твоя девушка.

— А почему нет?

Хотелось ответить что-то в духе "а почему да?", но Таня сдержалась. Ссориться не стоило, если она хочет всё же каких-то отношений с ним.

— Это предложение руки и сердца? — Таня случайно ляпнула и замерла, ожидая ответ. Хотелось, чтобы он сказал 'да', но ведь так просто в жизни не бывает!

Парень не ответил. Таня сердилась на свою несдержанность и мысленно уже кляла себя — кто её за язык тянул! Правда, гудков в трубке пока не было. И маленькая надежда затеплилась в сердце. А вдруг!

— Приезжай завтра часикам к двенадцати. Поговорим лично, — если до того в голосе Гришки слышались игривые нотки, то сейчас он был слишком серьёзен и почти груб, во всяком случае в речи ощущался метал. Вряд ли ей удастся свести всё в шутку.

Вот на этот раз он бросил трубку. А у девушки от волнения застучало в ушах. Чёрт!

И что ей делать? Кто она, что должна милостыню выпрашивать, приезжать к нему? Как же ей поступить? Она понимала, что сейчас он не может перемещаться, бегать за ней и всё такое, ухаживать нормально. Но у них ведь пока ничего вообще не было. То, что она ночевала у него, рядом с ним на одной постели — не считалось. Да, это больше, чем ничего, но и отношений ведь никаких не было. В современном обществе так вообще, можно переспать и это ни к чему не обязывает.

Ночь прошла без сна. Таня вспоминала вчерашний разговор по телефону и жалела свою оплошность — какая ж она дура! Ну зачем она поддалась на провокацию? Да и сегодня не смолчала. Но с рассветом она всё же уснула.

Проснулась уже в одиннадцать с дикой головной болью. Первым делом выпила таблетку и полежала в тишине, не в силах даже думать. Когда боль отступила, на часах уже был полдень. Вспомнила вчерашнее, она опоздала, значит, не судьба. Да и не собиралась ведь приезжать. Ведь так? Так чего расстраивается?

/Прим.авт. Почему-то полдень считается сейчас не в двенадцать дня, как раньше, а в два часа дня — 14:00, так во всяком случае в Московском регионе./

А меж тем сама полезла в шкаф, достала длинное платье с юбкой-солнце, посмотрела на себя в зеркало. Подвела глаза и губы. Собрала волосы в высокую причёску, позавтракала, взяла телефон и на вопрос мамы, куда она собралась, ответила, что на свидание. Мама у неё работала за компьютером, выполняя ещё и дополнительные заказы по подработке. А когда она была за работой, то не замечала ничего вокруг.

Денег в сумочке у Тани было немного, но должно было хватить на дорогу туда и обратно и ещё рублей двести на всякий случай. Вот зачем она едет к нему, деньги тратит? Ведь он должен за ней бегать, ухаживать, а не она за ним. Воистину любовь отшибает мозги. Таня хотела во что бы то ни стало добиться Гришки. И разум вроде бы на задворках сознания теплится, но его доводы в расчёт почему-то не принимаются.

Приехала к дому Гриши она около четырёх. Вздохнула, предвкушая нелёгкий разговор, и вошла в подъезд. Её без вопросов пропустили. То ли охранник запомнил, то ли охрана никудышная. Сама Таня уже не помнила, кто сидел в прошлый раз, ну да не её это дело.

Она поднялась на лифте, и, боясь и волнуясь, остановилась у двери. Что же делать?

Дверь неожиданно открылась, вырывая девушку из переживаний, и из квартиры вышел Петька. Таня покраснела, поздоровалась в ответ, а он пропустил её внутрь, сам же захлопнул дверь, оставшись со стороны подъезда. Она не знала, зачем всё же вошла. Разувшись, она интуитивно пошла в комнату, где ночевала в прошлый раз.

Гришку она нашла неподвижно сидящего в кресле и глядящего вдаль.

Таня на цыпочках вошла внутрь. Казалось, что само тело движется очень громко, дыхание шумит как гул паровоза. Или это она всего лишь себя накручивает?

Комната была прибрана, ни одной соринки не заметно. Интересно, кто ж тут прибирается? Всё было почти на тех же местах, как она помнила с прошлого раза, разве что одно из кресел стояло напротив незашторенного окна. Окно было открыто настежь, и лёгкий ветерок колыхал чуть отросшие рыжие волосы парня, переливаясь золотистыми бликами на солнце. Таня невольно залюбовалась его профилем — чуть с горбинкой носом, странно, но она никогда не замечала её. На щеке под глазом был шрам. В прошлый раз она не осмелилась спросить, откуда он взялся. Гришка ведь любил драться, это предполагало наличие синяков, ссадин. Шрам был старым. Как давно это было? Отчего-то захотелось нежно провести по нему пальчиком. Таня надеялась, что ощущения не будут неприятными, и это поможет забыть парню о полученной когда-то боли. Лицо было грустным и чуть жёстким. Как бы ей хотелось узнать, о чём он думает?

И лишь подойдя к нему очень близко она покашляла, обращая на себя внимание, не в силах выносить эту болезненную неопределённость.

— Ты опоздала, — Гришка резко повернул голову. Он наградил её недовольным взглядом. Можно было б солгать, или сказать про головную боль, но он наверняка подумает, что это всего лишь отговорка. Поэтому Таня не стала оправдываться. — Подай, мне, пожалуйста, карандаши и бумагу, — голос был обманчиво ласковым, отчего у девушки невольно стали волосы подниматься дыбом.

Таня проследила за его взглядом и молча выполнила его просьбу, не желая раздражать и без того не радостного парня.

— А теперь раздевайся, — сказал он спокойно.

Что? Но ведь они так не договаривались. Чувства внутри Тани заметались, и девушка застыла в растерянности.

— Раздевайся! — Гришка не просил — приказывал. Девушка поёжилась. Выскользнуть? Успеет ли убежать? Он ведь хромает. Должна успеть. Зря она сюда пришла. Ох, зря. Не даром же она опоздала, почему не послушалась чутья?

— Раздевайся! Обещаю, что не буду к тебе прикасаться, — растерянность парень воспринял по-своему.

Нет, надо бежать! Но вместо этого руки Тани стали медленно снимать платье. Что она делает? Почему? Отчего тело не слушается голоса разума? Она ведь пожалеет об этом.

Гришка неотрывно смотрел на неё, следя за каждым возбуждающим движением неуверенной в себе девушки. Он видел что-то такое в её глазах — может быть сомнение и желание покориться. Или он хотел так воспринимать её послушание.

— Становись вот туда, — он показал на небольшую табуретку. — Садись!

— Нет. На грязную табуретку не сяду, — Таня впервые подала голос, возмущённая до глубины души. Ведь в прошлый раз она сидела на ней в царском наряде, какой свежести? Это немного отрезвило девушку, подстёгивая вновь бежать без оглядки. Только отчего же ноги не слушаются? Почему хочется испытать, куда это зайдёт? Она никогда не рисковала, стараясь обходить сомнительные мероприятия. А сейчас отчего-то захотелось подчиниться, если это сделает его хоть чуточку счастливым. Такая покорность несколько возбуждала, как и его голос — суровый, с бархатистыми нотками, которые проскальзывали именно сейчас.

— Хорошо, возьми из постели подушку и сядь на неё.

Он успокоился и скорее просил. Таня послушалась, посчитав, что подушка несомненно будет чище.

Два часа, без передышки, он рисовал её, то в одной позе, то в другой, то с распущенными волосами, то с косой, то с подобранными. Тане было уже почти всё равно. Лишь бы его не злить и поскорее утихомирить его состояние. Или всё же удрать? Чего она ждёт? Она так до конца и не понимала своих чувств и желаний.

— Я свободна?

— Нет. А теперь иди на постель.

Девушка помотала головой. Ей уже и правда это всё разонравилось. Жертву изображать из себя ей больше не хотелось.

— У меня терпение может закончиться, и тогда я за себя не ручаюсь. Я не привык, что мне отказывают.

Перестрелка гневных взглядов, и Таня её проиграла. В душе поднимался уже настоящий страх, хотя он и возбуждал. Его слова заставили засомневаться, что он не применит насилие. Не хотелось его бесить. Он был слишком рядом. Она пока обманчиво смирилась, легла на постель, прикрыв глаза, дабы он не увидел её готовность в любой момент бежать. Она не боялась, но не готова была принять насилие.

Гришка так и остался сидеть в кресле, только подвинул его к ней поближе. И девушка немного расслабилась его спокойствию.

Следующие два часа он занимался с ней почти сексом по телефону. Говорил, что делать, она и делала, заставляя её возбуждаться, а Гришка рисовал.

Таня ненавидела себя за слабость, и получение удовольствия. А Гришка даже не позволил ей самоудовлетвориться. И теперь у неё поднималась ответная злость.

Потом он встал и сам, хромая, подошёл к ней. Сел на кровать. В глазах Гришки больше не было гнева или чего-то подобного, лицо смягчилось. Таня равнодушно смотрела на него. Былые мечты развеялись и перед собой она видела обозлённого, но уже успокоившегося парня. На кого? Кто его так допёк? Хочет ли она знать? Уже, наверное, нет.

— Предлагаю компромисс, — сказал он спокойно, глядя в глаза, сверху вниз. — Ты живёшь тут, я тебя рисую так, как пожелаю, но при этом не трогаю тебя. И удовлетворяюсь с другими. Или...

— Или? — такой расклад её не устраивал, и хотелось услышать другие варианты. Просто из любопытства.

— Или ты становишься моей девушкой. Живёшь тут же, можешь ходить на работу, я тебя рисую и всё остальное.

— И где же я выигрываю?

— А вот хотя бы вот здесь.

И он провёл пальцами между её ног. Она задрожала против воли. Отчего её тело поддаётся на эти мимолётные ласки?

— А если я ухожу и больше никогда не прихожу, — её голос невольно дрогнул, что отнюдь не прибавляло ей баллов в собственных глазах.

— Такой вариант тоже возможен. Но сюда дорога тебе будет закрыта. Я больше не позвоню.

— А я могу подумать?

— До завтра.

Девушка встала и хотела одеваться.

— Погоди. Ложись.

Она послушно легла, уже не зная, чего от него ждать в следующий момент, смирившись с его причудами. Сейчас они не несли в себе угрозы, а она слишком устала. Он прикоснулся к ней, проведя нежно по изгибам её тела, возбуждая вновь, заставляя её трепетать и извиваться.

Гришка её-таки удовлетворил, руками, без внутреннего проникновения. Ничего личного? Пожалел? Ей было уже всё равно.

— Теперь можешь остаться или уходить. Но завтра с утра...

— Мне на работу, — перебила взволнованная и уставшая девушка.

— Хорошо, вечером я тебя жду, с вещами. Если не придёшь, позвони, просто чтобы я знал, что ты отказалась, а не случилось нечто непредвиденное.

Таня собралась и пулей выскочила из квартиры. Откуда силы взялись? Прислонилась к стене, по которой стала сползать вниз. Боль захлёстывала её, а ещё стыд, разочарование, обида на собственную никчёмность и много всего другого. Слёзы тихо стекали по щекам. Сердце было разбито.

И посоветоваться не с кем, вылить душу некому. Есть у неё подружки, но как они отнесутся к такой новости?

Не об этом она мечтала. Но так ведь и Гришка — не стандартный парень, он художник, а они все малость того... с приветом.

Таня позвонила подруге и, с трудом сдерживая рыдания, попросила встретиться.

Близких подруг к неё было три. Но лишь одной она могла доверить тайну, зная, что та никому не скажет.

Да только судьбе было угодно распорядиться по иному...

* * *

* * *

Леонид утрясал последние дела перед отпуском, собираясь Оле сделать сюрприз. И около полудня, освободившись, собрался зайти за цветами, когда позвонил отец.

Обычно общение с ним происходило в вечернее время, после рабочего дня. Поэтому Леонид встревожился, мало ли чего. Ведь отец занимался опасной работой.

— Да, — дрогнувшим голосом спросил он, пытаясь подавить тревогу.

— Привет, сынок! Ты можешь заехать ко мне на съёмочную площадку?

— Когда?

— Желательно в ближайшие пару часов.

Договорившись с отцом, Леонид прошёл мимо своего дома и отправился в метро. Неплохо бы Оле позвонить, предупредить. Вот только он уже был в метро, и гудки не проходили, периодически сообщая, что абонент недоступен для звонка.

В подземке на душе было неспокойно. Что там у отца происходит? Он надеялся, что ничего серьёзного. Заставлял себя думать о хорошем, что просто помощь понадобилась, ведь он не сказал, что нужно срочно. Ехать было недалеко.

Отец встретил его у метро, просигналив с мотоцикла и протягивая шлем.

Куда они так торопятся? Говорить было бесполезно, потому что двухколёсный гоночный байк набирал скорость, лавируя между машинами в пробке, а шум двигателя заглушал любую речь. На самом деле они ехали положенные шестьдесят километров в час, но по сравнению с почти нулевой скоростью движения машин, это казалось быстро.

Леонид накручивал себя всё сильнее. По приезду на площадку с трамплином, отец протянул сыну бумаги с размерами и зарисовкой дорожного полотна.

— Ты собираешься прыгать?

— Да. Через час. Такую высоту я ещё не брал и что-то мне боязно. Рассчитаешь?

Леонид кивнул и начал вычисления. Он не однажды этим занимался, правда, никогда это не было так срочно. Значит, отца торопят, и он переживает. С возрастом он стал относиться к своей работе уже не так беспечно.

По всему выходило, что въехать отец сможет, а вот в обратную сторону... Слишком мало места для разгона, слишком тонкие доски, чтобы вынести удар и устоять.

Нужно было увеличить упор и толщину спуска вдвое, ведь полагалось съезжать с ношей, пусть и всего лишь куклой, по виду напоминающей человека и весившего как человек.

Прозвучал сигнал начала съёмок. Леонид непонимающе поднял взгляд на отца. Ведь ещё рано было ему выполнять трюк. Тот лишь пожал плечами. Мол, он не в курсе, не его выход. А потом из открытого окна впереди стоящего здания повалил дым. Воспламенения не было видно, скорее всего его не предусматривалось. Люди неорганизованно и с криками стали выбегать из здания. Судя по всему съёмки, и довольно правдоподобные.

Леонид бросил взгляд на четвёртый этаж, куда отцу следовало прыгнуть. Именно там началось задымление.

В одном из окон он увидел чью-то ладонь, удар по стеклу.

Тело среагировало быстрее, чем разум. То есть он понимал им, что при том количестве дыма, оставшийся там человек просто задохнётся. И не обращая внимания на то, что обратно дорога не выдержит, Леонид рискнул всем.

Он запрыгнул на байк отца, стоящий на подножке неподалёку, на ходу снимая её, заводя двигатель. Развернул гоночный мотоцикл в обратную сторону для разгона. Остальное было как в замедленной съёмке, для молодого человека казалось, что время наоборот растягивается, как резина. Гудение мотора, резкий разворот, мгновение он смотрел на парапет и окно, понимая, что не может прыгнуть туда. Следовало отклониться в полёте, изменяя траекторию, и попасть в другое окно, ведь иначе человека просто разрежет осколками. Определив точку, где следует прибегнуть к искажению, он нажал на газ. И полетел. Сцепление, переключение на вторую передачу, сцепление — на третью, четвёртую, пятую. Он едва успел разогнаться перед тем, как въехал на настил. Когда был в воздухе, он не заметил своего полёта, слишком занят был разум сосредоточенностью на заданном моменте.

И вот он влетает со звоном в окно и лихорадочно жмёт тормоз, стараясь развернуть мотоцикл до столкновения со стеной.

В дыму почти ничего было не видно, разве что баклажка с водой виднелась. Леонид сорвал с себя рубашку, не замечая отлетевших пуговиц, намочил её, и, закрыв себе нос со ртом мокрой тканью, прорвался сквозь едкий дым и огонь к окну. На полу, сжавшись в комок лежит кто-то.

Молодой человек берёт, не глядя, на плечо человека и идёт в сторону байка. Там дыма почти нет, но выход тоже невозможен из-за стены огня.

Леонид распластывает на полу едва живое тело, начинает делать непрямой массаж сердца. И когда готов уже вдохнуть в рот, видит, кто перед ним. Паника подкатывает комок у горлу, вызывая дыхательный спазм. Но он берёт себя в руки и начинает заново.

— Дыши же, давай, — в отчаянии просит он, взывая про себя к высшему разуму.

Девушка закашлялась и мокрая рубаха перегородила ей лицо. Прошло не больше минуты, правда, каждая секунда казалась вечностью, пока девушка откашливалась.

— Держаться сможешь? — спросил он серьёзно, ведь дым уже подбирался к ним.

— Не знаю.

Леонид сажает полувменяемую жертву 'сцены' позади себя, второй раз в жизни молясь, прося не за себя. Заводит двигатель. Падает перекрытие сверху, как бы создавая горку, на которую и вылетает недостаточно разогнавшийся мотоцикл. Внизу суетятся люди, где-то вдалеке слышен звук сирены скорой помощи и пожарной помощи, но Леонид ничего не слышит, лишь замечает ненавистный запах дыма да видит быстро приближающийся трамплин, до которого он не долетит. Рывок телом и конь встаёт на дыбы, задним колесом всё же ударяясь в нужную точку. Проламывает доски, вышибая из седла пассажира и водителя, который успевает сгруппироваться в воздухе и оказаться ниже прижавшегося к нему человека. Пред очами проносилась вся жизнь: детские счастливые воспоминания, улыбающиеся родители, игры с братом, занятия с тренером, университет, преподавание, перепалки с Олей, так, что искры летели. И те немногие мгновения, что они были вместе.

-Люблю тебя, — успел прошептать Леонид мелькнувшему пред очами улыбающемуся образу зеленоглазой любимой с распущенными волосами, в его рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей, прежде, чем сильная боль обожгла тело и отключила его сознание.

* * *

*

Женя после встречи с Петькой чувствовала лёгкость во всём теле и готова была на подвиги, поэтому с ходу устроилась на работу на лето, причём обещали довольно приличный заработок. Пока всего лишь в иностранном ночном клубе официантом, с обязательным знанием английского, вот только стиль одежды был народный, для любителей русского этноса. Это нравилось Жене, ведь наряды не подчёркивали изгибы фигуры. Подавали народную кухню, алкоголь тоже народный. Предлагали ей и другую работу в другом месте барменом-официантом, с чуть большей заработной платой, но молодая мамочка отказалась. Не до алкоголя ей сейчас, а там говорят, что сам процесс разливания напитков уже кружит голову от паров спиртного.

Сам оклад был маленький, но так везде — около тысячи рублей за выход, но полагались солидные чаевые, тут уж крутись! Вот там можно было развернуться, девочки-коллеги так говорили. Зато она день сможет проводить с дочкой, а ночью она и так её не видит.

Да и учёба даёт некую свободу в виде двухмесячных каникул, теперь неплохо бы хоть что-то подзаработать. После учёбы вряд ли удастся, но сейчас... К тому же представилась возможность отправить дочку в санаторий, возможностью нужно было воспользоваться. Но отпускать одну... Женя не могла поехать, и пришлось потрудиться, чтобы выбить путёвку в санаторий с отделением "мать и дитя", потому что одну двухлетнюю дочку отпустить она просто не могла, а проблемы с постоянными простудами начались ещё до садика, который Женя ждала с ужасом. Потому что боялась нескончаемой череды болезней. Отказываться от очереди тоже не хотелось, ведь сейчас приходилось сильно зависеть от мамы. В любом случае, сейчас она, отправляя дочку на профилактику, надеялась, что хотя бы часть болячек их обойдёт стороной.

Послезавтра Женя выходила на работу, а завтра соберёт и проводит дочку.

Утро началось с дурдома — сбора чемоданов, мельтешения, готовки и всего остального. Потом все вместе поехали в санаторий, куда повёз всех Женин папа.

Проводив отдыхающих, Женя немного передохнула и даже подремала в машине, которую вёл папа. Всё же бессонная ночь давала о себе знать.

Жене показалось, что она только закрыла глаза, а уже приехали.

— Женечка, вставай, — тормошил её мужчина с голубыми глазами и усами, сидящий за рулём.

Она подскочила тут же, привыкнув вставать резко по будильнику, не позволяя себе валяться ещё какое-то время в постели. Встретилась с его нежным взглядом на уже немолодом с проседью лице. — Поехали к нам? Мама мне еды наготовила, мне столько не поесть — пропадёт.

Женя кивнула, а папа завёл двигатель. Он понимал, как ей должно быть тяжело сейчас. Всё же с дочкой она ни на одну ночь не расставалась.

Была ли у неё личная жизнь, он не знал, спрашивать не хотел. Его девочка вполне самостоятельна, а вторую глупость в виде незапланированной беременности вряд ли допустит. Но он видел, что она крепилась из последних сил, хотя была и активна, когда провожала малышку. Ещё пару дней назад она вполне себе ходила счастливая, и он даже подумал, что у неё кто-то есть. Но сейчас... Он уже сомневался.

Отец поставил машину во дворе, где с рождения Жени они купили квартиру. Всё её детство прошло здесь.

Его девочка всегда была гордая, даже когда класс объявлял ей бойкот. Она не плакала, лишь высоко задирала подбородок и говорила родителям не влезать в их отношения с классом, мол сами разберутся. И сейчас не допустит вмешательства.

Уже дома, кушая мамин суп-харчо, Женя немного оттаяла и стала общаться с отцом, понимая, что он не виноват в её бедах. Женя плохо готовила, это дело она не любила, да и занята она была, стараясь обогнать в учёбе соперницу, и она надеялась, что её дочка, общаясь с бабушкой, научится хорошо готовить.

У родителей было трое внуков, но Женина старшая сестра уехала за границу, выйдя замуж за иностранца, и они общались по интернету, разве что Маша приезжали на новогодние праздники. Всё же в России ежегодный отпуск 28 дней, в то время как в других странах заставляют жить работой и отдыхать особо не положено, разве что на выходные, называемые уикендом(концом недели). Ты, конечно, можешь и болеть, но платить вряд ли будут, а потом и вовсе уволят, да и пенсию ты сам себе зарабатываешь, а не государство платит, поэтому хочешь как-то жить на старости — паши как лошадь.

А дети воспитаны так, что не содержат своих родителей, как и родители частенько выставляют своих отпрысков на улицу сразу по окончании школы, колледжа или университета. Так что у нас лучшее в мире социальное обеспечение, бесплатная медицина, пусть и по полисам, вызов врачей на дом к больному ребёнку или взрослому, если есть температура и прийти больной не в состоянии. За границей этого нет, образование всё платное, разве что выиграешь грант, и отпуска, пенсии. Пока ещё всё это есть у нас, правда, надолго ли? А мы всё рвёмся в Европу!

Но Маша не хотела жить в России, она всегда рвалась за рубеж и нашла в Америке своё счастье. А её муж просто не сможет здесь жить, ведь не знает русского языка и учить не хочет совершенно, считая его слишком сложным, ведь английский по сравнению с нашим — слишком примитивен. Поэтому родители уже перестали пытаться переубедить дочку переехать сюда.

Но очень тосковали по Маше и старшим внукам.

Женя посидела с отцом пару часов и засобиралась домой. Он предложил отвезти, но она отказалась, мол, ещё кое-какие дела есть в городе, да и лишняя прогулка пешком ей не помешает. Отец был согласен с такой точкой зрения и сам частенько по городу, если не нужно было тащить сумки, предпочитал перемещаться на велосипеде, разминая старые косточки, чтобы совсем не заржаветь. В наш век мы практически лишены физических нагрузок и тело начинает сдавать раньше времени, ведь ведём офисный, практически неподвижный образ жизни да и много тратим времени на то, чтобы добраться на работу или с неё, тоже обычно сидя в общественном или личном транспорте.

Но глядя на свою внучку, Женин отец был счастлив, видя улыбающееся личико внучки, незамутнённое проблемами, радующееся жизни. Детство должно быть счастливым и если мама не может постоянно быть с ребёнком, они постараются с женой компенсировать мамину любовь. Это не значит баловать. Да, иногда можно купить ему игрушку из яйца, не давая есть тот шоколад, который предлагают все эти компании детям, чтобы собрать свою коллекцию игрушек. Но и это не часто, а по традиции в пятницу. Или сходить в парк аттракционов в выходной с мамой в тёплое время года. /прим.авт. Игрушки в шоколадных яйцах компания Киндер придумала. Потом такую игрушку стали выпускать и другие компании./

Но эти мелочи позволяют переключиться с обыденности, подарить крохе радость, ведь её так мало во взрослой жизни.

Ни родители Жени, ни она сама не были оптимистами, но внучке они пытались дать то, чего недодали в молодости своим детям — внимание и возможность заниматься ребёнком, учить его чему-то, передавать свою картину мира.

Женя шла домой, зайдя в детский магазин и купив игрушку, которую хотела её малышка на день рождения. Как раз самое время незаметно протащить в дом подарок. Куколка-младенец была на месте, как и нужного цвета коляска. Это чуточку улучшило настроение Жени. А придя домой и спрятав, ей позвонил Петька.

— Привет, пойдём на свидание? — судя по голосу парень был доволен.

Вот так, в лоб, говорит. Это здорово! Женя уже улыбалась, не смотря на усталость.

— Привет! Я согласна. Когда встретимся и где?

Женя была готова приехать в Москву, хотя лишние деньги тратить не хотелось. Но Петька захотел приехать и познакомиться заодно с дочкой Жени. Договорились, что он через два часа зайдёт за ней домой.

Она не стала говорить, что девочки дома нет. Пусть зайдёт. Против интима Женя не возражала, а соблазнять она умела. Возможно и не стоило вот так сразу начинать отношения, но если вдруг, почему бы и нет... Да, она тоскует по дочке, но хочет с пользой для себя провести свободное время. Ей ведь тоже хочется почувствовать себя счастливой.

* * *

*

Петька ушёл из дома и просто не хотел туда возвращаться. Всё там напоминало о том, что он неудачник. И столько лет он страдал ерундой, пытаясь удержать друга от необдуманных поступков. И всё зазря. Сейчас он жалел об этом. Гришка явно дал понять, что бы ни делал Петька, он всего лишь сбоку-припёку. Все решения полагалось принимать ему, а не сообща или мысля собственной головой. Теперь он решил окончательно. Даже если с дружбой будет покончено, он всё равно не вернётся. Довольно! Гришка тянет грузом на дно за собой и Петьку. А потом в тюрьму сядет? И за собой и друга потащит?

Он поступил в этом году на заочное отделение университета, сдавал ЕГЭ в школе специально ради этого, ведь когда они выпускались, единого государственного экзамена ещё не было. А сейчас, поступая с нуля, нужно было иметь баллы по ЕГЭ. Он стремился чего-то добиться, того, что действительно ему нравится, а не того, что он вынужден делать в виду детской глупости. Если бы он тогда действительно заглянул в свою душу и помимо музыкальной школы готовился к поступлению в ВУЗ. Но что жалеть о прошлом, нужно жить будущим, делать что-то для него. Он это понял лишь после встречи с Женей. Она была куда взрослее их, и вызывала восхищение. Пусть груз проблем её чуть не утопил, но ведь нужно крепкое мужское плечо для опоры! И странно, но Петька готов был взять на себя наконец-то ответственность. Впервые он созрел на взрослое решение. А ведь ему Женька и в школе нравилась, но она была такая неприступная, да и периодически класс с ней ссорился. Ему не хотелось подставляться.

И вот теперь он получил возможность отдохнуть немного, неплохо бы наверстать упущенное и постараться вспомнить предметы из школьной программы. Ему выдали уже учебный план на год, контрольные с методическими указаниями и списком литературы. Теперь ему бы в библиотеку надо сходить да набрать, что возможно. Только он вот ушёл от Гришки и где ему теперь жить? Необдуманный был поступок, но Петька не жалел, что так поступил.

Но куда ему ехать? Нужно позвонить родителям. Он давно с ними не виделся, и ему вдруг остро стало нехватать общения с ними. Захотелось, чтобы его обняли и просто любили. Ни за что, а просто так. Наверное, только родители и дети могут дать такую любовь.

Его отец был врачом, а мама медсестрой. Хорошо, что не военным, а то бы они мотались бы по стране, как в своё время его дед переезжал с места на место, куда пошлют по всему Советскому союзу. Времена сейчас, правда, были не те. Да и отец работал в поликлинике, вместе с матерью. Пусть был и не лучшим врачом, которые работают в хороших больницах, но и этого было достаточно, чтобы помогать людям да проводить время с семьёй. И Петька был благодарен родителям за это, пусть они и нуждались, и приходилось подрабатывать иногда на дому или выезжать на дом, неофициально, за дополнительную плату, собирая базу собственных пациентов, но нужно было выживать. Порою и среди ночи звонили, если что срочное.

Но у них в семье были и совместные вечера, когда они, например, перебирали вместе крупу, помогая маме, или играли в домино или другие настольные игры. Это были добрые воспоминания, и этого сейчас так не хватало парню. Но годы шли, и увлекшись жизнью, полной развлечений он совсем забыл о родителях. Когда он последний раз с ними общался? Полгода назад? Когда мама спрашивала, не позанимается ли он с её знакомой — лишняя подработка у него будет? А он, дурак отказался. Мол, в деньгах не нуждается, и не собирается всю жизнь пахать, стараясь заработать копеечку. Он, конечно, отказался вежливо, стараясь не обидеть маму, но сам так думал. А сейчас бы ему не помешали эти копеечки. Почему он никогда не откладывал хоть по тысяче в месяц, так, на чёрный день? Ну не спустил бы их на девок, пережил бы.

И вот сейчас он им позвонил. Они, естественно, поинтересовались, не случилось ли чего. Он сказал, что всё в порядке, мол, поступил в университет, решил похвастаться. Слово за слово и понеслось... Потихоньку выведал, живут ли они дома или сдают квартиру. К сожалению, родители собирались сдавать квартиру, а сами переезжать на дачу. Он спросил о цене. Мол, знакомый интересовался. Да, такую сумму он не потянет. Возможно в будущем, если будет зарабатывать прилично, а не как сейчас двадцать пять тысяч. Но у них двушка, однушку ещё можно было б тысяч за пятнадцать найти с минимумом удобств. А вот так, сказать 'в лоб', что ограничен в средствах и жить негде, он просто не мог, ведь тогда родители просто бесплатно отдадут ему квартиру, а за какие деньги сами жить будут?

— А ты как? Точно в порядке? — спросила в очередной раз мама, чувствуя подвох.

— Да нормально, всё в порядке, не волнуйся, просто соскучился, — ответил он и отключился.

Что же ему делать? Чтобы от Гришки съехать, надо хотя бы куда-то. За друга он не переживал. Ведь в женском обществе у него проблем нет. Не выйдет с Таней, найдётся другая. Он и предположить не мог, что у Гришки в очередной раз крышу сорвало.

Было паршиво на душе у Петьки. Он не видел выхода. Общежитие ему могут предоставить только на сессию.

Можно было попробовать снять квартиру в паре с кем-то. Вышло бы дешевле, но с кем? И где взять аванс? Денег было всего пара тысяч, этого хватит на неделю на продукты, не более.

Петька несколько раз вспоминал про Женю, но отметал эту идею, как неудачную. Ещё большую беспомощность ощутить он не желал. Всё же мужчина должен содержать свою женщину, а не наоборот.

Он вошёл в метро и бездумно вышел на какой-то станции.

В переходе предлагали какие-то товары, но парень прошёл мимо, никого не замечая. Разве что учуял запахи выпечки, от которых болезненно сжался живот. Наличка у Петьки имелась, потому он купил себе в палатке слойку и пошёл дальше.

Выйдя из метро, он стал невольным свидетелем ругани.

— Достали меня! Хватит от меня что-то требовать! Не хочу я играть и точка! Катитесь к чертям, а я и сам разберусь! Буду выступать по своим правилам! — кричал один из парней.

Возле метро стоял небольшой светлый фургончик, у которого несколько патлатых парней — ссорились. Как бы до драки не дошло, хотя, драка не являлась чем-то шокирующим для Петьки.

Он даже притормозил и сейчас стоял, неуверенно оглядывая ребят. Раскраска их была боевой, по-другому не скажешь. Тот, что кричал, развернулся и прошмыгнул мимо него в метро, послав всё к чертям. У него был красный ёжик на голове, в то время как у других на первый взгляд был естественный цвет волос. Помимо этого был пирсинг во всевозможных местах, ушах, бровях.

Петька даже не знал, что мужской пирсинг таким бывает. Ребята были отталкивающие, у кого бороды были, с "причёсками", у кого бакенбарды, у третьего волосы торчали в разные стороны, при том, что были длиной сантиметров двадцать.

— И что нам теперь делать без соло?

— Пойдём объявления повесим?

— Смеёшься?

— А что? Объявление — самая надёжная штука!

— О каком соло речь? — осмелел Петька решив воспользоваться шансом, который подкидывает ему Фортуна.

/прим.авт. Пирсинг (англ. piercing — 'прокол') — одна из форм изменений тела, создание прокола, в котором носят украшения. Само понятие 'пирсинг' может относиться как к процессу прокалывания, так и к отверстиям, сделанным посредством прокалывания./

* * *

*

Гришка с утра был зол, потому что друг его "обрадовал". Видите ли он Олю видел да Гришке ничего не сказал. Мало того, узнал, где она жила, и всё молчком. Да если б Гришка знал, он бы её из-под земли достал, выбил бы всю дурь из охранника, но добился бы своего. А теперь, когда девушка съехала, Гришка заявился в общежитие, там действительно Оли и след простыл и даже общение "по душам" с её подругой по комнате ничего не дало. Она была не в курсе, куда та съехала, предположила, что что-то случилось и она забрала вещи и уехала. Маша с трудом сохранила тайну того, что Оля собиралась идти в аспирантуру. Она была настоящей подругой и Оле позвонила сразу же, как только Псих, как она окрестила Гришку, ушёл. Судя по голосу, Оля встревожилась не на шутку, и благодарила подругу. Сказала только, что уехала из города и в аспирантуру решила не идти. А в целях конспирации, Маше тоже ничего не скажет, дабы не подставлять.

Но про это Гришка не знал, а Оля тут же уничтожила сим-карту.

Гришка же психовал, домой заявился разъярённый, разбил пару ваз, потом вызвонил девушку, которая любила садо-мазо, да только та отказалась приехать. Про Таню он и думать забыл, а когда она неожиданно появилась возле него, вспомнил, как и то, что она опоздала. Она просто попалась под руку и он оторвался, унижая её, стараясь выплеснуть злость на всех женщин. Её покорность успокоила его, и он уже тихо предложил ей варианты, на которые был способен. А девушка опять начала сопротивляться. В другой раз, возможно, ему бы и понравилось, но не сейчас, когда он только успокоился. Уступить он просто не мог.

Таня ушла или даже сбежала. А Гришка вновь разозлился, теперь уже на свою глупость, и разбил ещё несколько вещей.

Обиднее всего, что пар он привык спускать кулаками, но нога отдавала болью, и он не мог опереться на неё. Да и нагрузил за утро, и теперь она опять ныла премерзкой, почти зубной болью.

А спустя два часа ему позвонили родители.

— Здравствуй, сынок! — приторно ласково начал отец. Такой тон не предвещал ничего хорошего. В душе сына поднимался очередной виток злобы. Сейчас сильнее всего он их ненавидел. Да, когда-то он жаждал их любви и внимания, но сейчас, он жалел, что не сменил номер сотового.

— И тебе привет!

— Знаешь, мы тут с мамой пораскинули мозгами и пришли к выводу, что больше в нашем покровительстве ты не нуждаешься. Стартовый капитал у тебя есть, зарабатывал ты все эти годы прилично. Поэтому мы отзываем твоего агента. Теперь крутись сам. Надеюсь, что ты не был дураком и сколотил базу клиентов... Удачи!

В трубки пошли гудки, а Гришка со злостью бросил навороченный телефон в огромную ЖК-парень на стене.

"Не был дураком? Значит, такого вы обо мне мнения!" — обиднее всего было, что он как раз таким был. Он действительно все эти годылишь развлекался, пользуясь тем, что дали родители. Никаких клиентов и даже номеров телефонов. Со всеми заказчиками договаривался агент — сорокапятилетняя женщина, которую он пытался затянуть в свою койку. Вот только она отказалась от такого предложения и сейчас надеяться на то, что она смилостивится и даст контакт хоть одного клиента не приходилось. Значит, придётся крутиться самому, а как это сделать, передвигаясь на костылях? Да и квартира была оплачена лишь за июнь. Пусть у хозяев есть аванс, который он вносил при заключении контракта и можно было этот аванс потребовать назад или жить ещё июль. И всё, у него нет ни жилья, ничего.

Интересно, родители хотя бы грустить будут, если он помрёт? Всё ж не молодые уже, он — единственный ребёнок.

Такая мысль отчего-то понравилась Гришке. А что, хоть чем-то он отплатит им за все те унижения, выпрашивания любви!

Губы парня скривились в злобной усмешке, он даже не замечал, что стоит на больной ноге.

Он схватил костыли и, положив ключи в карман шорт, выскользнул из дому, громко хлопнув дверью.

На лице было ненавистное выражение лица, но парень не замечал, как прохожие в страхе разбегаются, освобождая ему дорогу.

До метро он еле дошёл, нога уже едва двигалась, в основном он ею даже не двигал, постаравшись поджать, опираясь лишь на костыли. Утешало лишь одно, что мучения продлятся недолго. Сейчас он не хотел никого подставлять, кроме родителей, поэтому поезд метро представлялся ему лучшим выходом. Машинист ведь не отвечает за сбитых людей, даже если видит человека тормозить на скорости не имеет права, ведь безопасность пассажиров для него на первом месте.

Но войти в метро возможный самоубийца не смог, потому что на спуске в подземку повстречал пьяных фанатов "Спартака". Они были одеты в футболки и шарфы с надписями "Спартак — чемпион".

Увидев злобное лицо парня, они спросили, за кого он более. Гришка послал их на три буквы. Этого оказалось достаточно, чтобы парни нашли себе жертву.

Последней мыслью Гришки было: "А всё же я им насолил!"

* * *

* * *

Таня чувствовала себя паршиво. И именно в таком состоянии её и застали пожилые мужчина и женщина. Девушка сквозь слёзы плохо их видела, но ощутила ласку от женщины, которая встревоженно стала обнимать её и утешать. Уже после, сидя на заднем сидении машины, хотя она не помнила, как там очутилась, её женщина поила тёплым чаем и обнимала, иногда промокая слёзы. Танин плач порою переходил в рыдания, и поток слов просто лился нескончаемой порожистой рекою.

Ей надо было слить кому-то все чувства, свои разочарования. Рассказала про всё: детскую влюблённость и идеал парня, неудачные отношения с другими ребятами, о встречи выпускников, и новые чаяния. Её переживания менялись очень быстро. Мужчина с женщиной почти всё время молчали, переглядываясь между собой. Они понимали друг друга с полуслова. Постепенно дошло до последних событий. Но Таня видела лишь участливую чью-то маму перед собой.

Когда девушка выплакалась, её предложили подвезти. И тут только девушка заподозрила неладное. Села в чужую машину, вот, дура! Но приглядевшись, Таня поняла, кого использовала в качестве жилетки. Родители Гришки. И тогда она выскочила в ужасе из машины, чуть ли не на ходу, а когда мужчина с женщиной непонимающе на неё посмотрели, она шарахнулась.

— Ты чего?

— Это вы его таким сделали! Чокнутым на голову!

— Что ты такое говоришь, мы никогда даже не ударили его!

— А вы его любили? Что вы для него делали? Деньги давали? Дети вырастают и становятся либо людьми, либо не пойми кем, и родители влияют на это больше, чем улица!

Таня бежала сломя голову, только бы их не видеть! Нет, она не то, чтобы винила во всех бедах их, но не им стоило плакаться. А она такое порассказала им, она даже подружке не собиралась во всех подробностях рассказывать об этом дне. А теперь, грязь прилипла ещё сильнее, стараясь полностью скрыть под своей коркой девушку.

Домой она приехала на такси. Было уже поздно, и электрички не ходили.

Мама встретила дочку встревоженно. Обняла её и долго утешала. Её сердце было не на месте последние часа три. Она словно чувствовала боль дитятка. Но звонить не решилась, утешая себя тем, что всё в порядке и она накручивает себя зря. Просто девочка выросла и отношения с парнями пугали больше маму, чем Таню. А выходит, тревожилась не просто так.

И Таня во второй раз за сегодня поведала всю историю. Мама лишь охала да ахала. А как узнала, до чего дошла её девочка, чтобы попытаться добиться Гришки, и вовсе приуныла, но виду не подала. Хотя сама порадовалась, что так всё сложилось. Пусть дочке больно, но она это переживёт. А вот что бы было, если б она не вынесла сегодняшний урок?

Таня рассказала и про про позирование обнажённой и про ласки.

Мама была согласна, что в случае чего они найдут способ припугнуть художника-сердцееда.

Но девушка была несчастна, и ей было жутко стыдно.

— Я тебя понимаю, но нечего стыдиться своей наготы. Природа одарила тебя красивой внешностью. И это естественное всё. Да и стыдиться, что поддалась на его обаяние и приказы не стоит. Вот если бы и дальше поддалась на такие отношения, то да, это было бы стыдно, и ты всю жизнь бы себя корила. А так...

Мама ни слова не сказала про то, что Гришка не её уровня, и что не стоило и пытаться.

Парень несомненно с причудами. Угомонился или нет, она не знала, потому не могла судить. А вот то, каким он был в школе, была ошибка родителей. Она не вмешивалась, хотя, наверное, стоило поговорить с ними. Они сына бросили на произвол улицы. И удивительно, как он ещё выжил и стал художником, а не бандитом.

Поэтому она не стала говорить Тане того, что её бы озлобило. ведь она его любит, и хоть и видит, какой он, но наверняка сразу озлобится на маму и бросится, защищать Гришку. А так — её девочка сделала выводы. И это ей решать, как быть дальше.

Может ещё встретит своего любимого и тот её будет носить на руках.

— Ну скажи, мам, что он козёл! — попросила Таня.

— Не могу, деточка, я его совсем не знаю.

— Ну в качестве женской солидарности.

— Разве что тебе хочется это услышать, — мама набрала побольше воздуха в лёгкие и как на душу выпалила: — Гриша — козёл и не достоин моей красавицы! — а потом взглянула на дочку, переведя дух. — Легче стало?

В ответ Таня улыбнулась, вытерла слёзы, и обняла маму, а та её.

Они справятся, вынесут все невзгоды. Маме даже немного стало неудобно перед дочкой, ведь она нашла своё счастье и собиралась познакомить своего ухажёра с Танюшкой. Но теперь стоит ли это делать? Да и самой быть счастливой, когда её малышка страдает — как-то неправильно. Потому она просто вздохнула, решив переговорить с Дмитрием Петровичем. У него был сын, она когда-то надеялась, что возможно сложится не только у неё, но и у их детей, вот только время было слишком неподходящим.

Впереди было ещё воскресенье, и мама надеялась, что к понедельнику Таня придёт в себя, ведь на работе можно отвлечься от переживаний.

* * *

*

Петька отработал первый день, и ему дали неплохую сумму за вечер. Устроившись у одного из ребят из группы, любезно предоставившего ему диван в своей однокомнатной квартирке-хрущёвке, где ютился он с женой, Петька был не в обиде. Они разговорились и нашли много общего, а даже такое жильё лучше, чем совсем спать на вокзале. Возвращаться в квартиру Гришки не хотелось, хотя много вещей осталось там. Стоило забрать хотя бы их. Поэтому он утром же поехал с ребятами на фургончике и вывезли вещи Петьки.

В комнату Гришки Петька заглянул, и видел разгром. Друг иногда психовал и что-то бил, но никогда не трогал свой здоровенный экран. Чувство вины проклюнулось, но парень его тут же подавил. Не пропадёт Гришка! Он может давить на жалость, это они тоже проходили.

Почему-то новым знакомым он доверял. Они были открытыми, много улыбались. А имидж — всего лишь имидж. Они были обычными людьми, со своими семьями, своими делами, проводящими день за репетицией в специализированной звуконепроницаемой комнатке с музыкальными инструментами и соответствующим оборудованием. Ну а раз в неделю, когда и чаще, выступали. У них был свой менеджер, который подыскивал им клубы, но и сами ребята крутились и обязательно брали у всех телефонные номера. Да и разыгравшаяся вчерашняя сцена у метро говорила сама за себя, без контактов ты пропадёшь. Не известно, как завтра жизнь повернётся к тебе. И всегда надо иметь тыл и небольшую заначку в виде пары сотен тысяч на непредвиденные расходы. Понятное дело, что копилось всё не сразу. Желательно иметь жильё — своё, а лучше иметь жену, детей, и под женой понималась не та, на которую запал и с которой хорошо можно покувыркаться в постели, а та, кто будет ждать мужа с работы, с кем можно обсудить собственные переживания, кто поддержит в трудную минуту или наорёт, когда надо, заставляя собраться и что-то начать делать. Это ему поведал Витька, у которого он остановился. Он жил в квартире, которую взял в ипотеку, это несколько стимулировало, ведь кредит отдавать надо — никуда не деться. Поэтому и толкало. Жена могла и матом послать, и заставить тебя по дому возиться, зато он видел, какими глазами смотрел на неё Витька. Он был рад вернуться домой и заранее, поднося руку к звонку, на его губах появлялась улыбка предвкушения встречи с супругой.

Петьке тогда очень захотелось иметь собственный тыл. Когда есть не только любящая жена, но и дети, прыгающие и визжащие от восторга, когда бегут встречать папу. У него не было братьев и сестёр, но он помнил себя маленьким и жаждущим встречи с родителями. Он всегда хотел, но мама сказала, что не может больше рожать, сын им дался слишком тяжело, а чужого ребёнка вряд ли примет. Всё же материнский инстинкт развит сильно, а ущемлять ребёнка — это слишком жестоко, ведь любовь должна быть безоговорочной.

Поэтому Петька хотел много детишек. И он позвонил Жене, решив наводить мосты. Пусть и не срастётся, хотя как знать, но он попробует и с дочуркой пообщаться, как он к ней отнесётся, не воспротивится ли его суть, как у мамы? Всё же не его ребёнок, как знать, может наследственное. Женя согласилась на свидание. Сердце Петьки отчего-то радостно забилось. Неужели он по ней уже соскучился? Да нет же, такого просто не может быть!

* * *

Ей снился один и тот же кошмар вновь и вновь: пламя, пожирающее Леонида.

И она каждый раз просыпалась во сне и вновь оказывалась в дыму. Оля его звала, а потом он появлялся, чтобы в следующее мгновение быть проглоченным потрескивающим огнём. Удушающий запах палёной пластмассы не позволял сделать вдоха, а кошмар всё не заканчивался.

Оля пыталась вздохнуть, но всё было напрасно.

Тело девушки билось в конвульсиях и часто дышало, потребляя много кислорода, но она не осознавала этого.

— Разбудите её, быстро! — сказал врач, видя, как показатели давления и пульса ползут вниз. Такими темпами она уснёт, навсегда.

Девушке сделали укол, заставляя её кровь быстрее течь по сосудам.

— Ты дышишь слишком глубоко. Ты больше не задыхаешься. Успокойся, — врач, лечивший девушку, имел склонности к гипнозу, чем бессовестно пользовался даже без разрешения на то пациентов. — Вот так, правильно.

Он кивнул медсестре, ассистирующей ему и та ушла за лекарствами.

— А теперь ты забудешь всё, что тебя тревожит. Людей, которые вызывают сильные эмоции. Ненависть, страх, любовь, всё, что вызывает боль, — сказал врач, оставшись наедине с девушкой. — Живи сегодняшним днём и радуйся жизни. А воспоминания вернутся, когда не будут уже тревожить как раньше. А теперь просыпайся!

Но Оля так и не очнулась ни в тот же день, ни спустя неделю. К девушке заходили медсёстры, удалось связаться и с её родителями. Они тоже приезжали по очереди через день. Но прогресса никакого не было. При этом все жизненные показатели были в норме. Ну да, надышалась дымом, не более того. Всё уже было позади. Врач разводил руками на вопросы родителей. Он действительно сделал всё, что было в его силах. Помог нормализовать её дыхание, а что не проснулась, так он не мог найти причины.

Пробуждение настало глубокой ночью, когда всё отделение спало, в том числе и дежурный врач и медсестра.

Оля долго не могла понять, где находится и почему так силён запах лекарств, от которого её мутило. А потом обнаружила в руке катетер с тянувшимися к нему трубками.

Больницу она не любила. Помнилось, как совсем ещё крохой её на целый месяц вынуждены были оставить родители, когда она сильно болела, потому что с работы их не отпускали. И пусть посещения были ежедневные, только это не отменяло одиночество и страх остаться одной, без мамы. Чувства тогда были сильными, но сейчас они притупились, хотя и отдавались отвращением к больнице, поэтому они остались с нею. Девушка скрутила колёсико на капельнице, перекрыв доступ лекарства и лишь потом вынула трубку, освобождая себя от привязки к кушетке.

На ней была какая-то светлая рубаха, с завязками на спине. Оля вылезла, стараясь не опрокинуть утку. Бр... Мерзопакость какая! Надо бы вынести, только куда... В туалет, наверное, но его сперва надо найти. Оля поставила судно под кровать, чтоб не мешалось.

Тело ответило гусиной кожей, хотя холодно и не было, а душа — брезгливостью. Как она тут оказалась? Ощупав себя, Оля не обнаружила повреждений, разве что ссадины на руках, которые даже ранами не поворачивался язык назвать. И с этим лежат в больнице?

Припомнила, как решила поискать работу и услышала заманчивое предложение возле метро для студентов.

Про звонок Маши из общежития она уже не помнила, почему пошла искать работу.

Получив листовку, она позвонила, подтвердив, что действительно хорошо разбирается в математике. Её пригласили на собеседование. В этот же день.

Она тут же собралась и поехала, прихватив копию диплома, которую сняла перед тем, как сдать его в отдел кадров, и паспорт. Собеседование затянулось, ведь её просили рассчитать нагрузку на приспособления, помимо личной беседы.

'Проверяют знания, это хорошо,' — отметила про себя Оля. Но одной математики здесь было недостаточно, тут ещё была и физика. Она выписала список формул и нужно было лишь уточнить справочные данные.

Потом раздался звонок, звук пожарной сигнализации, и все слаженно стали выбегать. Правда, кто-то вернулся, бросил какие-то доски, зацепив её при этом и сшибив с ног.

Оля больно ударилась о стол и всё поплыло. А когда очнулась, ощутила, что задыхается.

Помещение заволокло дымом, глаза слезились. Она попыталась подняться, но встать во весь рост не вышло. Девушка успела стукнуть два раза в окно, сползая на пол. Оставалось надеяться на чудо, что кто-то заметит её руку. Дым ведь поднимается вверх и единственный способ дождаться спасателей и не задохнуться — прижаться лицом к полу. Ползти куда-то она была не в силах. Было грустно, ведь жизнь только начиналась. Она ведь не ощутила до сих пор полного счастья рядом с любимым, его ласки.

Такие мысли были у девушки перед тем, как она потеряла сознание.

Очнулась Оля, когда услышала чей-то голос. Кто-то звал, давил ритмично на грудь и делал искусственное дыхание. Лица его она не помнила.

Он усадил её на мотоцикл и девушка изо всех сил вцепилась в его грудь. Сознание ускользало, но она старалась его не отпустить, пока не почувствовала удар, вышибающий её из седла. И даже тогда, как ей показалось, она не отпустила своего спасителя.

И вот сейчас она в больнице. Имелся ли у неё возлюбленный, она не знала. Никаких чувств, лишь ощущение благодарности тому парню и всё.

Оля тихонько вышла из палаты. Куда идти, она не знала. Просто шла, куда глаза глядят по слегка освещённому пустынному коридору, вдоль которого располагались прикрытые двери с надписью 'Палата ?...'. Дошла до конца коридора, подошла к окну и стала смотреть на освещённый фонарями двор. Что она там хотела увидеть? Она не знала, просто хотелось не видеть больницу.

Ветер шевелил деревья, казавшиеся высокими людьми в плащах из какого-то мрачного мира. Оля потрогала шершавый подоконник и прислонилась лбом к холодному гладкому стеклу. Прохлада была приятной.

Из наблюдения за природой её вырвали чьи-то голоса, и она решила спрятаться. Выскользнула в приоткрытую на лестницу дверь. А потом спустилась на этаж ниже. Проверив коридор на наличие людей, она увидела одну приоткрытую в палату дверь, значит, не должна разбудить больного скрипом. Оля надеялась, что этаж этот не инфекционного отделения. Решив в этой палате спрятаться, она не заставила себя ждать, ведь голоса приближались. Юркнула внутрь, а потом и под кушетку.

— Он так и не очнулся? — спросил женский голос. Похоже, второй собеседник помотал головой, потому что первый голос продолжил: — Повреждения не такие серьёзные, всё поправимо, с такими показателями даже бегают.

— И что с ним делать?

— Подержим, пока не очнётся, потом отправим домой. Да и вообще, пусть им занимается его врач, а я сдам своё дежурство и всё.

После этого послышался звук шагов, дверь со скрипом приоткрыли и с хлопком закрыли. Голоса стали удаляться.

Оля выбралась из убежища.

В проникающем с улицы жёлтом свете был виден человек, лежащий на кровати, словно мумия замотанный в бинты.

У Оли холодок пронёсся по ногам, как представила повреждения при которых пришлось бы заматывать всё тело, во всяком случае руки и голову. Отчего-то захотелось прикоснуться к больному, да так сильно, что это показалось жизненно необходимым.

Она притронулась к кисти 'мумии' очень нежно, стараясь, не причинить боли даже лёгким надавливанием. Человек зашевелил рукой, и когда её пальчики попали в его ладонь, слегка сжал их. У Оли дрогнуло сердце и забилось быстрее. Странные чувства поселились в нём, оно трепетало, разливая непонятные чувства, которые были словно заперты в сознании, но по щекам отчего-то текли слёзы.

— Не плачь, любимая, — услышала она шёпот, вырывающий из отчаяния, готового захлестнуть её.

Первое желание было бросить к нему объятия, но она вовремя вспомнила о повреждениях. Кто же ты, незнакомец, так прочно поселившийся в её сердце?

— Тебе больно, давай я уберу руку.

— Нет, так хорошо, — он по-прежнему шептал. От того ли, что вслух говорить ему было больно или просто чтобы не перебудить больницу, Оля не знала.

А в следующий миг Оля не поняла, как очутилась под ним, и он страстно целовал её. Страннее всего было, что она отвечала на эти поцелуи, которые сводили с ума не только тело, но и будоражили душу, пробуждая сильное чувство любви.

— Я больше не могу тебя потерять, — прошептал он, оторвавшись от неё на миг и вновь накрывая её рот поцелуем.

— Лео, — прошептала она интуитивно.

Он отстранился, заглянул ей в глаза.

— Как ты меня назвала? — его лицо озарилось сомнением, а потом принятым решением, и он вновь припал к ней, лаская её тело через больничную рубаху.

В палате зажёгся свет. И ребята оторвались друг от друга, тяжело дыша. Всего миг, и Оля уже очутилась под кушеткой, а Мумия легла на место, прикрыв глаза. Разговор за дверями прервался, и как они не заметили голоса — слишком поглощены были друг другом... Бокс был как бы за поворотом, отделяя дверь от самой палаты, и не было видно через дверь больного. Это дало им время перегруппироваться.

Вокруг парня засуетились медсёстра и врач. А когда ненадолго они оставили его одного, Оля выскочила из палаты.

— Ты придёшь ко мне, Оленёнок? — бросил больной ей вслед.

— Да, — ответила она и закрыла за собой дверь. Сердце бешено стучало, требуя передышки. Но девушка бросилась по ступеням вверх, а потом и в свою палату, ощущая себя нарушительницей. Потом она ещё долго не могла уснуть, стараясь разобраться в своих чувствах.

* * *

**

Родители Леонида явились по звонку от персонала больницы. Их сын очнулся, жизни больше ничего не угрожает, могут его выписать.

Назначили время, когда приходить. Они и пришли.

— Вы за кем? — спросила молодая женщина в белом халате.

— Мы за больным из двенадцатой палаты, его должны были выписать.

— Да? Не уверена, что его можно выписывать, сказала постовая сестра..

— Как это нельзя? А зачем вы тогда сказали, что выписываете? Зачем просили приехать за ним?

— Я узнаю, это наверное до моей смены было. У него перелом обоих ног. Вы уверены, что сможете ухаживать за лежачим больным?

— И что? Уверены! — сказала мама Леонида. — Он не любит больниц.

Дальше шла суета, охи, ахи, общение с врачом, и потом пациента выписали.

В это же время выписали Олю, и она, получив обратно свои вещи, собиралась поехать домой, к родителям, решив сделать им сюрприз. Когда она выходила, родители вывозили Леонида на каталке прямо к машине, стоящей у корпуса.

Парень замер, увидев Олю.

Мама Леонида проследила за его взглядом, узнала девушку.

— Простите, — окликнула её. — Вы ведь девушка моего сына Леонида?

Оля бросила взгляд на каталку с Мумией, в её глазах промелькнуло узнавание, и она кивнула.

— Я уверена, моему сыну станет лучше, если вы поедете с нами.

В душе девушки на миг появились странные чувства в виде страха. Этих людей она не знала. И пусть она почти ничего не помнит, её с детства приучали, что нельзя садиться в машину к незнакомцам, пусть парня она и узнала. Значит, не даром она его Лео называла ночью. Что ж — это всё объясняет.

— Ты ведь та девушка, которую он спас, — сказал гладковыбритый мужчина средних лет. — Прошу тебя, поехали с нами? Не за себя, за сына прошу.

Он говорил с улыбкой и вызывал симпатию в отличие от женщины. Она была слишком утончённой, какой-то слишком высокомерной, что ли. И вроде бы улыбается, а словно камень за душой держит.

Оля взглянула на парня и ей стало его жаль. С такой мамой-мегерой жить — это ж кошмар один. Оля ещё не общалась с нею, а уже давление ощущала.

Вспомнила слова отца Леонида. Неужели это он её спас? Она слышала от медсестры, что наглоталась дыма, и помнила силуэт парня, что делал ей искусственное дыхание и вывозил на мотоцикле из пожара.

Чувство благодарности всколыхнулось в душе. Если потребуется, она готова даже ухаживать за ним, ведь по её вине он в таком состоянии.

Поэтому она согласилась с предложением мамы Леонида и поехала с ними, подавив в себе страх и недоверие, удивляясь про себя, что едут они в её родной город.

Так ведь всё верно, где бы она ещё с ним познакомилась.

Всю дорогу парень молчал, хотя с Оли не сводил глаз, чем девушку вгонял в краску.

Она отвернулась и глядела в окно, стараясь не смотреть на Мумию. Странно, но Оля не испытывала сейчас к парню никаких чувств. И зачем она согласилась ехать к нему? Ах да, из чувства благодарности... Как-то она всё время забывает об этом.

По приезду Оля помогла родителям занести парня домой. точнее был вызван брат Леонида Макс, и мужики затащили его, в то время, как женщины придерживали или открывали двери.

Мама собрала на поднос еду для больного сына и будущей невестки и отправила последнюю кормить больного.

— Как думаешь, они спят вместе? — спросила жена у мужа, когда они остались одни в кухне.

— А тебе какая разница?

— Стелить им вместе или раздельно.

— О, не знаю, спроси у Лёни.

С Максом отец переговорил и предложил ему поехать покамест в квартиру брата в Москве, приглядит заодно.

Оля же жутко смущалась, чувствуя себя не в своей тарелке рядом с Леонидом и его семьёй. Парень всё время молчал. А она не могла из себя слова выдавить. И держалась от него на расстоянии.

— Врач сказал завтра днём нужно будет сделать перевязку на лице. Ты сделаешь? — спросила она девушку, когда та принесла пустую посуду и принялась её мыть. — Мы на работе будем, — как бы между прочим сказала она.

Оле показалось или ей ставили в упрёк, что она не работает?

Девушка почти всё время молчала, как Леонидом, так и с его родителями. На расспросы отвечала неохотно. Что она окончила ВУЗ, а как познакомилась с Леонидом, она просто не помнила.

— Какая разница?

— Большая! Я должна знать.

Оля скривилась. Ей не нравился этот разговор и хотелось сказать что-нибудь резкое.

— Простите, — едва сдерживая и приторно мягко сказала она, — но спросите у сына. И вообще, я пойду домой.

Мама на такой ответ не рассчитывала. Не думала она, что сын нашёл себе грубиянку. Она считала, что её Лёня очень завидная партия и наверняка найдутся те, кто захочет оттяпать его будущий успех. В том, что Лёню ждут великие открытия в науке, она не сомневалась. А чувств, кроме смущения, у Оли она не заметила.

— Ты местная?

— Да.

— Приходи тогда завтра утром в семь.

Девушка хотела поспать подольше, всё же каникулы, и она ещё не окрепла, но стоит ей возразить и возможная свекровь точно не спустит ей этого. И хоть она к парню не испытывала особых чувств, что было странно, ведь ещё в прошлую ночь она трепетала даже находясь с ним рядом, сейчас же желала лишь одного — убраться восвояси.

— Придёшь?! — мама недвусмысленно намекала, что выбора у девушки нет.

— Да! — Оля как отрезала и пошла проститься с Леонидом, ведь он не виноват, что у него такая мамаша.

А мать скривилась. И на эту пигалицу сыночек запал? Да что в ней такого особенного? На её взгляд полно было девушек, которые были не столь заносчивы. Но она поборола рвущееся наружу желание рассорить их. Счастье сына на первом месте, а она видела, какими глазами он глядел на неё. Да и ему сейчас поправиться нужно, а то как очнулся, так и не говорит. Про то, что Леонид говорил с Олей ночью, она не знала.

Она ещё повоюет и перевоспитает девчонку, а если нет, так та наверняка сама сбежит. Или сыну глаза откроет. Да и бесплатная сиделка им не помешает.

Этим мыслям она улыбнулась и, услышав, как девушка пошла обуваться, решила проводить гостью.

* * *

**

Оля домой пришла поздно, на душе было паршиво. Она не понимала, что с нею.

Стоило только оказаться в душе, как она сжалась в комочек и беззвучно зарыдала, позволяя слезам смываться водою.

С Леонидом она больше не говорила с прошлой ночи, но взгляд был таким странным у него, словно безумным, — влюблённый, но какой-то неправильный. Она боялась к нему подойти, не могла заговорить, терялась тут же. Леонид отталкивал её. И вместо добрых чувств в душе было смятение и как бы не страх.

Мама почувствовала неладное, обратив внимание, как быстро дочка юркнула в душевую и даже не поздоровалась и, войдя в ванную комнату и притворив за собой дверь, увидела свою девочку, сидящую на дне душевой.

— Оленька, — она постучала в стенку душевой, — милая?

Девушка всхлипнула сильнее. Восприняв реакцию дочери как призыв к действию, мама открыла двери душевой. Она гладила её по мокрым волосам.

— Ты не хочешь рассказать?

Оля бросилась маме в объятия и зарыдала вголос. Она не понимала своих чувств, словно сердце вынули, и образовалась пустота. Прошлой ночью она этого не ощущала, а сейчас, словно внутри жгло чувство неправильности.

— Мамочка, как же больно?

— Лёня тебя бросил?

Лёня? Она ненавидела это имя, потому что его мама так называла.

— Мамочка, я не помню ничего про него. Почему не помню? — в её голосе было столько отчаяния.

— Малышка моя, ты нам очень дорога, и мне больно видеть тебя такой, как после смерти Олега.

Олег! Словно раскалённые щипцы схватили внутренности!

Оля согнулась в три погибели.

— Мамочка! Как же плохо!

Мама проглотила собственные слёзы. Она должна быть сильной, ради дочери.

— Хочешь, завтра сходим на кладбище? Отнесём гостинец ему?

Оля кивнула. Пусть она и не помнит Олежку, но он был однозначно ей дорог. Ласковое прозвище непроизвольно вырвалось из недр памяти.

Мама одела Олю в махровый банный халат, висевший здесь же на вешалке, и отвела её в спальню, уложив в постель, где спала с папой. Сама легла рядом и непрерывно гладила свою девочку по головке.

— Расскажи мне про Олежку, — голос девушки был едва слышным и дрожащим.

Мама подумала, что могло вызвать такой стресс, из-за чего Оля забыла брата и любимого, ведь она видела, как та улыбалась, глядя на Леонида. Это не подделать! Её девочка словно светилась изнутри.

Неужели он её предал? Но преждевременные выводы делать женщина, тридцати девяти лет от роду, не желала, и решила, что прошлое помогает нам выжить в будущем и учиться на своих ошибках, поэтому начала рассказ:

— У вас разница в полтора года была. Ты со своим братиком везде носилась, словно нянька. Поначалу вообще затискивала его, что я боялась, как бы не удушила своей любовью. Ты всё мечтала, когда он подрастёт, чтобы вы могли ходить, держась за ручки.

Перед взором Оли отчего-то рисовался светловолосый зеленоглазый улыбающийся мальчик. Она представила, как вприпрыжку бежит с ним за руку.

Мама рассказывала, как они вместе играли, в том числе "в школу", как Оля научила его читать, писать, впервые повела его в школу, сама учась во втором классе, потому что родителей не отпустили с работы.

Мама ненавидела то время. Ведь поначалу после развала Союза приходилось вкалывать, чтобы свести концы с концами, а потом она вошла в ритм и продолжала пахать, чтоб заработать лишнюю копейку. Будь сейчас у неё выбор, она бы уволилась и посвящала детям много времени. А сейчас оставалось лишь корить себя. Возможно, тогда Олежек был бы жив. Мама проглотила слёзы. Нельзя всю жизнь сожалеть! Они будут помнить, но надо жить дальше. И она поборола самоистязания и стала рассказывать дальше.

Оля очень любила своего братишку, и он был её лучшим другом.

После седьмого класса он ушёл в технический лицей. Вот там и начались проблемы. Учился-то он хорошо, но свободного времени почти не осталось. Оля иногда листала его учебники и ужасалась, тому, какими семимильными шагами брат постигает математику, физику. Он уже догнал и обогнал её. Девочке это не нравилось, но не потому, что завидовала, а видела, как брат себя перегружает. Раньше они соревновались, кто быстрее сделает уроки, чтобы стимулировать его. Теперь же он частенько до полуночи засиживался за заданиями. И Оля пыталась помочь, но он отказывался, говоря: 'Я сам!'.

— Олежек, так нельзя! Давай сегодня устроим выходной и пойдём погуляем? — говорила ты, оттаскивая его от учебников. Но он махал рукою и корпел над уроками дальше.

— Мам, он ведь не из-за этого умер? — спросила Оля, отрываясь от воспоминаний.

Мама вздохнула.

— Нет. В тот день, за месяц до окончания девятого класса, ты поехала узнавать про вступительные экзамены, думала поступить в техникум или колледж. Гришка тебя совсем допёк, ты и хотела из школы уйти. Поэтому когда Олежек предложил погулять, ты отказалась, — женщина замолчала, стараясь собраться с духом. — А Олег пошёл сам гулять, со своими школьными друзьями.

У Оли болезненно сжалось сердце.

— Ты так и не ушла из школы, виня себя в произошедшем.

— Мам, что с ним случилось?

— Он с ребятами решил оторваться, сняв напряжение этого года, на электричке покататься, сзади. И то ли толкнул кто, то ли плохо зацепился, но он упал и разбился, насмерть.

Оля не помнила, но слёзы сами выступили. Понятное дело, что винила она себя в произошедшем, ведь если бы она пошла с ним гулять, ничего бы не произошло. Вот только мы не знаем будущего.

Пока мама говорила, Оля, не помня прошлого, даже не обратила внимание на имя "Гришка". Он не всколыхнул в её душе ничего, в отличие от братика, которого она любила больше жизни.

Неужели сейчас ей так же больно? И причиной всему Леонид?

Лео... Сердце сжали тиски в очередной раз. Он ведь спас её. И тогда, когда она пришла к нему среди ночи, сердце замирало в предвкушении чего-то. А его поцелуи, нетерпеливые и сводящие с ума... Так почему же сейчас она ничего доброго к нему не ощущает? Почему так кровоточит сердце?

Она завтра к нему ведь пойдёт, пообещала его матери и даже взяла ключи, потому что он вставать не может. Убирать за ним утку? Его ведь надо переворачивать, чтобы пролежней не было. Она какая-то неправильная. Он ведь столько для неё сделал, почему же ухаживание за ним вызывает такое отвращение?

Лео... Что не так? Почему?

С этими мыслями девушка уснула, прижавшись к маме. А спустя час к ним присоединился папа, ложась с другого боку от дочки, и обнял своих любимых женщин.

Он вспоминал, как дети облепляли маму с двух сторон, не желая делить её внимание, и ему почти некуда было ложиться. Мама потом перекладывала Олю в серединку, и родители переплетали свои руки над ними, как бы заключая в объятия, храня их сон.

Может стоит завести малыша, ведь так хочется вновь ощутить себя молодым, тискающим маленькое чудо, когда его ножка запросто помещается в твою ладонь. Или его пальчики стискивают один твой палец, крепко держа и не позволяя убрать руку и перевернуться.

И назвать мальчика Олежкой, чтобы он смог переродиться.

Раньше на Руси ведь верили в перерождение души внутри рода, и называли детей в честь ушедших родственников, давая шанс начать всё сначала внутри той же семьи. Потому умерших и сжигали, пуская ветер по ветру, разрывая связь души с телом.

Правда, сейчас малыш не будет так дружен с сестричкой. А вдруг она сможет чаще бывать дома, чтобы увидеться с братиком?

Олин папа поднял глаза на свою любимую жену и встретился с нею взглядом. Их пальцы переплелись над Олей, как когда-то.

Пожалуй, стоит развеять прах Олежика. Зачем они только платили за место на кладбище, создавая подобие могилы, ведь так ничего там и не закопали? Создавали видимость принятым тогдашним традициям? Как-то сидя все вместе за столом, Олег был в классе шестом, они обсуждали похороны. И он тогда с отвращением говорил, что не хочет, чтобы его тело ели черви, хочет быть кремирован. Так они и поступили.

Они не афишировали в школе трагедию. А урна с останками стояла у них дома в детской комнате, с которой Оля всё время разговаривала. И родители решили, что дочка может умом тронуться, и похоронили Олежика на кладбище, на его могиле, рядом с дедушкой.

Похоже, настал час изменить ситуацию.

— Давай родим Олежика? — прошептал муж жене.

— Только вначале развеем его прах, — сказала мама так же шёпотом.

Родители улыбнулись, похоже, они в очередной раз думали об одном и том же.

* * *

*

Послышалась птичья трель. Звонок специально был настроен так, чтобы ребёнка не будили в тихий час. Женя открыла дверь, успев к назначенному времени переодеться и привести себя в порядок.

На пороге стоял Петька, с букетом бордовых роз и куклой Машей, из известного мультфильма. /прим.авт. Имеется в виду российский мультфильм "Маша и медведь"./

Женя улыбнулась, подарки приняла.

— Привет, и где малышка?

— Ты заходи, поговорим. А дочки нет.

У Петьки промелькнула мысль, не обвела ли Женя его вокруг пальца, когда про дочку рассказывала, но пройдя мимо комнаты, а квартира была однокомнатная, все сомнения отпали, ведь рядом с диваном стояла детская кроватка, в которой были игрушки. Вряд ли Женя создавала антураж только ради того, чтобы понравиться ему. Дети обычно наоборот отталкивают молодых людей от серьёзных отношений. Он же вообще ни о чём конкретном не спрашивал её, а она сама в прошлый раз поведала о своей тяжкой доле матери-одиночки.

Хозяйка потчевала гостя чаем с покупным тортом. И Петька малость смутился, ведь обычно в гости ходят как раз именно с гостинцами к чаю, если надеются, что пригласят за стол. Отвык, ведь давно не ходил ни к кому в гости, обычно все пассии ходили лишь к ним с Гришкой.

За столом Женя рассказала про то, где дочка и почему не сказала про неё. Странно, но Петьке в очередной раз очень понравилась открытость Жени. А ещё он наблюдал за ней, непроизвольное взмах руки, откидывание чёлки, иногда она морщила носик. Привычки, на которые не обращаешь внимание, но они есть.

О Гришке они не говорили, лишь о себе, и разных интересных случаях из жизни.

Время пролетело незаметно, торт уж закончился, потом пошли бутерброды с колбасой, а потом парень предложил пойти в кино. Он, кстати, заметил, что у девушки в основном пустой холодильник. И сделал вывод, что она не любит готовить. Хотя, для кого ей готовить, для себя? Тем паче, если устроилась на работу.

Женя стала собираться, наклонилась в тесной прихожей подобрать упавшие ключи, как и он, лица оказались на одном уровне, ну и Петька не сдержался, приблизился и поймал её губы в плен.

Вот только поцелуй вышел вовсе не невинным. Сколько страсти в нём было. Ну и у парня все мозги отшибло, такой горячей штучки он давно не встречал.

В общем, ни в какое кино они не попали.

А на утро Петьке позвонили. Он собрался, поцеловал на прощанье улыбающуюся довольную, хоть и сонную, Женю, и быстро оделся и отбыл, пообещав позвонить. Что-то случилось, девушка не сомневалась в этом, но что именно, Петька не сказал. Не доверяет или пока и сам не знает? Она решила не накручивать себя и пошла спать дальше, ведь до вечерней смены у неё ещё было время, а ночью выспаться не удалось.

* * *

*

Таня же тем временем решила развлечься и поехала в клуб с подружками. Они предложили ей оторваться и забыть обо всех переживаниях, подцепив себе парня на одну ночь. Девушку взяли в оборот, сделали из неё готку, перекрасив волосы в чёрный цвет, и наложив макияж, облачили в чёрную кожу.

В клуб они приехали на такси, вчетвером. Выгрузились, пофлиртовали с водителем и со смехом просочились через знакомого Наташи — охранника клуба, который пропустил их совершено бесплатно.

На подружек обратили внимание парни, а Таня, опьянев от одних запахов спиртного и табака, хотя курение в общественных местах было запрещено, пошла танцевать на барную стойку.

Её оттуда снял какой-то парень с длинными чёрными волосами и на плече утащил в вип-комнату.

— А теперь танцуй, я погляжу.

Девушка вначале растерялась, припоминая истории про сутенёров, а потом плюнула на все нормы морали и стала танцевать, довольно эротично.

— Стриптиз будет? — поинтересовался парень.

— А ты хочешь? — девушка с вызовом посмотрела на него. Выглядел он устрашающе с подведенными глазами, но если смыть боевой раскрас, мог быть довольно милым. Одни серые глаза чего стоят. И самое главное, что девушка его абсолютно не боялась. Вот ни капельки. Может так подействовал алкоголь, а может и правда, было что-то в парне добродушное, не оценивающее, что вызывало доверие.

Она соблазнила парня и сама на него набросилась с приставаниями и поцелуями. Сколько неутолённой страсти, и сколько желания было в ней. Таня же танцевала от души, "крышу" сорвало, и она просто была собою, наконец отпустив все запреты. Делала то, что ей нравилось и перед тем, кто понравился ей.

Но парень понял, что перед ним девственница слишком поздно. Нет, он не сдал в самый ответственный момент, но сделал вывод. И сразу после секса, увёз девушку на своей машине домой.

— Меня Дима звать, а тебя? — представился он, когда они уже подъезжали.

— Таня.

— Ну вот, познакомились.

Таня доброжелательно улыбнулась в ответ. Оказавшись у него дома, она не смущалась, решив плыть по течению. Но Дима отвёл её в ванную и велел привести себя в порядок, в том числе и смыть с волос всю гадость. Всё отмыть не удалось, но Таня надеялась, что басма продержится недолго, всё же натуральная и именно поэтому она её выбрала. В ванной она нашла лишь мужской шампунь, электробритву в зеркальном шкафчике, зубную щётку с пастой и стиральный порошок. Всё было довольно упрощённо.

/прим. авт. басма — это серовато-зеленый порошок из листьев индиго, растущего в тропическом климате. Является самой популярной восточной краской, наряду с хной. Представляет собой натуральную растительную краску, содержащую биологически активные вещества и витамины. Со временем смывается./

— Во всяком случае, другая девушка тут не живёт, — подумала Таня.

А когда вылезла из душевой, то заметила на стиральной машинке сложенное стопочкой зелёное банное полотенце и махровый чёрный халат.

Из ванной показалась очаровательная девушка с большими полными губами. Тёмный цвет волос ей не очень шёл, но парень взглянул на неё другими глазами.

— Так-то лучше! — одобрительно хмыкнул Дима. Он снял с себя всю готскую атрибутику и смыл макияж, теперь даже чёрные волосы, собранные в хвост в нём не выдавали неформала. Он был довольно красив, с раздвоенным подбородком, прямым носом, выделяющимися скулами, и Таня не могла понять, почему он так обряжается. Неудолетворённые детские желания?

Дима усмехнулся и предложил поужинать.

— Так как девственницу занесло в клуб?

Таня в ответ неопределённо пожала плечами, не собираясь его посвящать в неудачную любовь, а бросив взгляд на полуфабрикаты, скривилась.

— А у тебя мясо есть и овощи?

— Разве что в консервах.

Перед девушкой открыли ящик, полный жестяных банок с овощами, тушёнкой, макаронами. Невелик выбор, но всё же лучше, чем есть полуфабрикаты.

Таня быстро покидала всё, что ей показалось совместимым, в сковородку и села на табурет. Всё же были неприятные ощущения в одном месте.

Парень её грустное выражение лица воспринял по-своему и предложил подвести домой. Она оказалась не против, после ужина.

— Или хочешь остаться?

Нет, пожалуй, с неё на сегодня хватит. Пусть она и не жалеет об утрате невинности, хотя какая она невинная после всего, что у неё было с Гришкой или с её первым неудачным экспериментом, о котором она не хотела даже вспоминать, дурости в юности, не более.

С одногруппником захотела развлечься и доизучалась... Почти.

И вот сейчас, хорошо, что они предохранялись, потому что нежелательные последствия ей совершенно ни к чему.

— Болит? — участливо спросил Дима. — Прости, я не знал.

— Забудь... Учитывая, что это не первый мой опыт, на этот раз всё прошло успешно...

Таня встала помешать еду на сковородке, отключила, а после парень притянул её к себе на колени.

Отчего-то это было так интимно, что она покраснела, а потом совсем осмелела и положила голову ему на плечо.

Дима что-то говорил о себе, но она уже ничего не слышала, уснув под его монотонный голос после насыщенного событиями дня.

* * *

*

Переночевав в квартире у брата, Макс возвратился к родителям. Он на лето устроился на работу, но потребовались кое-какие учебники со справочными данными. Он собирался пока пожить в Москве, ведь случай представился, и от родителей съехать и добираться на работу меньше времени теперь занимает .

На лестничной площадке он повстречал Олю, которая пыталась открыть дверь, но у неё не особо получалось.

— Привет, помочь?

Оля поздоровалась, улыбнулась, кивнула.

— Оль, я тут с тобой хотел поговорить, если ты не против, — сказал он шёпотом, входя с Олей и разуваясь у входа. Он не хотел афишировать своего прихода перед братом.

Оля кивнула и прошла мыть руки, после чего пошла в кухню готовить бинты и лекарства на перевязку. На её лице парень заметил кислую мину.

— Оль, тебе не нравится ухаживать за моим братом?

Девушка скривилась.

— Макс, я могу тебе доверять?

— Конечно.

— Пообещай, что не скажешь ему.

— Смотря что ты мне поведаешь, но он мой брат, ты же понимаешь...

Оля понимала, для неё родственники — это святое, потому кивнула и вдруг сказала тихо-тихо, но парень расслышал:

— Знаешь, я совершенно не помню твоего брата. Ну вот вообще ничего. И я испытываю отвращение, находясь в этом доме. Не могу это объяснить, я понимаю, что обязана жизнью Лео, но... Это всего лишь долг, понимаешь? А притворяться я не умею... Мне сложно держать лицо перед ним.

— Как ты его назвала?

— Знаешь, после знакомства с твоей мамой я ненавижу "Лёнечка, Лёня". А ещё я боюсь его.

— Что? — растерялся Макс. Его самый добрый на свете брат может вызывать в ком-то страх? Да, он мог дать сдачу, но всегда защищал слабых и беззащитных, в том числе и кулаками.

— Макс, можно тебя попросить?

— Да.

— Побудь тут, пока я не уйду. Ну, для подстраховки. Мне спокойнее будет.

Брат Леонида кивнул и озадачился. Оля была искренна, и ему это нравилось, вот только она не соврала, на её лице было столько чувств написано и ни одного хорошего.

Пока девушка ходила в их с братом комнату и делала перевязку, он стоял за дверью и наблюдал в щёлку, которую она специально оставила, ведь ей было так спокойнее.

— Ты меня боишься, — тихо сказал больной. Неужели разговаривает? — Я тебя бил?

Оля пожала плечами.

— Что значит, не знаешь?

— Я не помню. После аварии я многое забыла. В моих воспоминаниях нет тебя.

Парень стушевался, хотя под бинтами выражения лица было не видно, но он пару секунд держал рот открытым, что было красноречивее любых слов. Но разубеждать в обратном он не стал.

— Пока тебя не было, я рисовал, — решил сменить тему молодой человек.

— Меня? — теперь пришёл черёд удивляться Оле.

— Да. Ты очень красива.

Оля бросила быстрый взгляд на тумбу, на которой лежали рисунки, и принялась разматывать голову больного. Макс не видел выражение её лица, но её это, похоже, не заинтересовало.

Она бережно снимала бинты, стараясь не сделать больно, отцепляла повязки, запоминая, как и что лежит, стараясь отвлечься от вида ран, от которого её мутило. Не быть ей медиком, это точно!

Потом обрабатывала раны, не обращая внимания на изувеченное лицо парня. А потом так же отрешённо забинтовала. О чём она думала в этот момент?

— Ты узнала меня? — продолжила обновлённая Мумия, которая даже вызвала улыбку на её лице. Пожалуй, так ему однозначно лучше!

Оля помотала головой.

— Прости, я не помню.

— Хочешь, возьми понравившиеся рисунки.

Оля протянула руку и взяла все три.

— Я ведь могу ими распоряжаться по своему усмотрению? — уточнила она и получила утвердительный жест.

— Дай мне, пожалуйста, ещё бумагу.

— А где...

— В столе, левом ящике.

Она выполнила поручение, и, прижав свой подарок к груди, что выглядело так, словно он был ей дорог, выскользнула из помещения, сказав, что уходит, ей надо на работу. Даже не поинтересовавшись, голоден ли он.

Почему она солгала? Ей нужен был повод, чтобы сбежать из этого дома. И сейчас честность для неё не была на первом месте. Помни она свои отношения с Леонидом и свои к нему чувства, возможно и не стала бы лгать. А так — он был для неё совершенно чужим, а она клялась себе только в том, что не будет обманывать того, кто ей дорог.

С Максом она встретилась уже в кухне. Он молча взял у неё рисунки, не встретив сопротивления.

— Тебе нравятся? — спросил он, разглядывая профессиональные рисунки карандашом. Его брат был талантлив, но он не знал, что тот умеет так хорошо рисовать.

— Нет.

— Почему ж взяла?

— Если б не взяла, он бы воспринял это как то, что мне ничего не понравилось, не хотелось огорчать его, — сказала девушка, забирая их. В её голосе Макс заметил заботу.

— А можно я заберу?

Оля подозрительно из-под лоба поглядела на Макса. Неужто мало ей Леонида? Ещё и Макса в качестве фаната она не переживёт.

— Нет.

— Почему.

— Мне хватает твоего брата и его безумно влюблённых глаз.

Он пожал плечами, подождал, пока она уберёт всё за собой, и с ней вместе ушёл из квартиры, закрыв дверь.

На улице Макс сделал видимость, что пошёл на электричку, а сам стал следить за Олей, которая казалась ему подозрительной, и не хотелось, чтобы брат потом страдал.

Она зашла в магазин и купила зажигалку.

"Неужели курит?"

Женщин-куряг оба брата на дух не переносили. Из-за мамы. Она курила. А поскольку особо нежных чувств, кроме долга, вдолбленного с пелёнок, ребята не испытывали, то ассоциации были соответствующие.

Макс хотел уже уйти, разочаровавшись в возможной невестке, но передумал. Ведь, если начал следить, так надо довести дело до конца. И будь у него фотографии курящей Оли, он попробует повлиять на брата. Потому что ему не нравилось, как девушка относится к нему.

Оля пошла в один из дворов неподалёку и проследовала на помойку. Рисунки были скатаны в трубочку и девушка не с первого раза их подожгла, ведь ватман был толстым. Дождалась, пока они догорят, остаток догоревшей чёрной бумажки бросив в траву.

Она не врала. И теперь он знал, почему не дала ему рисунки. Стряхнула руки, словно держала гадость, после чего он едва успел спрятаться, выключив запись на телефоне. В любом случае, он брату потом покажет. А уж ему решать, к каким выводам он придёт.

Зажигалку Оля хотела выбросить да передумала, повертев в руках, и отправилась домой.

Макс же проследил её до дома и, успев юркнуть в подъезд, пока дверь с домофоном не закрылась, проводил до квартиры, постоянно замирая, когда девушка останавливалась. Олю встретила бабушка, которая, увидев выражение лица внучки, стала расспрашивать, что случилось.

На этом слежка закончилась, потому что дверь в переднюю закрыли и сквозь неё слышно уже ничего не было.

* * *

**

На Петьке лица не было, когда он выходил из полицейского отделения. Заполнение бумаг под диктовку, допрос да не один раз. Его промурыжили с девяти утра и до пяти вечера, весь рабочий день ментов. Но они ведь и перекусывать ходили, а ему позволяли только воды выпить. Ему нужно было выходить на работу через час, когда его отпустили, не говоря уж о том, что репетицию он пропустил. Теперь придётся играть, импровизируя. В принципе, это его не напрягало, но бессонная ночь и день допроса делали своё дело. Он засыпал и плохо соображал.

Произошедшее не укладывалось в его голове. И пока он ехал на эскалаторе, спускаясь в метро, прокручивал всё вновь и вновь. Зря он ушёл из дому, ох, зря. Всё же даром такие решения не проходят. И самое главное, что он не чувствовал себя виноватым. Вот только как Гришка оказался в метро, что получил несколько ножевых ранений, он не понимал. Пусть у него с ногой проблемы, но ведь даже на костылях он мог дать отпор. Вот только реакция друга была пассивной, словно смирился с происходящим. Ему показали видео и сомневаться в личности пострадавшего не приходилось. Почему он так поступил? Неужели из-за того, что он, Петька, ушёл от него?

Гришка — пострадавший? В душе был истерический смех. Главное — живой, остальное детали. Петька надеялся, что чему-то его это научит. И чувство вины он отгонял. Гришка всегда был эгоистом, и где-то затеплилось чувство удовлетворения. Вовремя он ушёл от друга. Ведь рано или поздно он бы попал в тюрьму. Может, судьба просто решила проучить Гришку? Прочувствовать себя в роли жертвы? Почему же он не сопротивлялся?

А ещё Петьке не понравилось, как менты глядели на него, и задавали одни и те же вопросы, провоцируя на ошибку. Почему они так поступают? Хотят свалить вину на него? Его действительно не было, но даже если б поссорился, не стал бы убивать друга, а его вполне могли б отправить на тот свет, судя по количеству зачитанных полицейским повреждений. Эта версия подтверждала и вопрос об алиби. Подставлять Женю не хотелось, но и себя тем более. А хуже всего то, что завели дело не только о нападении, но и похищении...

С этими мыслями, он и уснул, сев на сиденье и тут же отключаясь. Очнулся от того, что его кто-то толкнул, а над дверями моргал указатель на схеме линии именно на той станции, которой ему надо выходить. В последний миг он успел выскочить, уже во время закрытия дверей. Хух!

* * *

**

Леонид в нетерпении ходил взад-вперёд по комнате, ожидая брата, постоянно поглядывал на часы. Потом, чтобы успокоиться, занялся медитацией, усевшись на пол в позу лотоса. Вчерашний день был сущим кошмаром, а сегодня это невыносимое ожидание...

Не зря он столько лет поддерживал форму. К слову сказать, медитации, которым научил его учитель по каратэ индивидуально, давали многое: исцеление души и тела, оптимальное перераспределение сил, контроль над собой в трудные минуты, гармонию в душе и многое другое. И молодому человеку было жаль ребят, ходящих на обычные тренировки, ведь в рамках выделенного часа-полутора в школьном кружке на философию времени не остаётся, а без философии боевое искусство приносит лишь вред да разрушение, как человеку, практикующему боевое искусство, так и окружающим его людям. Возможно, цель и отличная — научить людей уметь физически постоять за себя, только этого мало. Даже ему, столько лет занимающемуся искусством боя и медитации, не сразу удавалось восстановить контроль и успокоиться, заставив себя думать, что всё будет хорошо и очистить своё сознание от чувств.

Когда же услышал звук щёлкнувшего замка, усилий потребовалось немного, чтобы не подскочить, словно ребёнок, и не побежать встречать Макса. Он спокоен, очень спокоен и умиротворён.

— Ну? — поднял он взгляд на брата, скорее из любопытства, ведь чувства тревоги и беспокойства он подавил. Надел очки, чтобы видеть его глаза.

Макс был одет в синие джинсовые рваные шорты и дырчатую серую футболку. Остриженные кудрявые волосы торчали во все стороны. Но мама не терпит длинных волос у мужчин, именно поэтому Леонид стал отращивать их сразу же, как вырвался из родительского гнезда. Периодически стригся стильно, но в последнее время волосы носил до плеч, собирая их в хвостик.

— Не терпится? — Макс говорил улыбаясь, обнажая отцовскую улыбку. Но Леонид был вообще копией отца, разве что тот небритый ходил, с трёхдневной щетиной. — Знаешь, я даже не знаю. Ты уверен, что она того стоит?Максу вчера Оля не понравилась. Девушка не улыбалась, а к таким людям Макс относился с подозрением.

— Макс! — прервал брата Леонид, вставая, и наградив того укоризненным взглядом. Он не позволит на себя давить, никому. И все решения всегда принимает только сам.

— Ну да, ну да! — согласился Макс, не желая спорить. — Ладно, твоя мадам ничегошеньки не помнит, но наша квартира у неё вызывает отвращение. Впрочем, не только квартира, она ненавидит твоё имя и тебя тоже.

— Что? — опешил Леонид. До этого ему удавалось сохранить контроль над собой. — Ты серьёзно?

— Вполне, — лицо у брата было слишком серьёзным.

— Откуда ты знаешь?

— Она сама сказала. Лёня, Лёнечка! — он передразнил мамин голос и интонацию. А что, Оля вполне маминым голосом говорила. — А ещё она тебя боится. Просила меня побыть рядом, для подстраховки, — Макс замолчал, позволяя брату переварить услышанное, увидев, что Леонид выходить из замершего состояния с открытым ртом, не собирается, он решил вывалить ему всё: — А, было ещё кое-что.

Леонид был в шоке, сел, точнее сказать, рухнул на собранный диван, не в силах подняться и невидящим взором уставившись в одну точку на полу.

— Что ещё? — спросил он равнодушно.

— Она сожгла Твои рисунки, — он сделал ударение на слове "Твои".

Леонид встретился взглядом с Максом и шумно облегчённо выдохнул, откидываясь на спинку дивана и закрывая глаза. На губах заиграла улыбка. А он, дурак, перепугался не на шутку. Ведь страхи, он был уверен, даже гипнозом побороть сложно. И если она его боится, как строить дальше отношения? Нет, сдаваться вот так сразу он не собирался, но, как камень с души.

Несколько минут братья просто молчали. Макс тем временем снял футболку и шорты, не испытывая перед братом смущения. Да и было очень жарко, он удивлялся, как Леон, так он называл брата после просмотра одноимённого фильма, мог сидеть в спортивных шортах, пусть и с голым торсом.

— Знаешь, я заснял на видео. Думал, она курить собралась.

— Макс! — одёрнул Леонид. — Благодарю, я сам, ладно? — не открывая глаз, уже спокойно добавил он.

Тот закатил глаза. И пошёл в кухню что-нибудь перекусить.

Леонид взял телефон и набрал Олин номер.

На экране телефона девушки высветилась надпись: "Леонид Семёнович".

— Да? — а голос такой, словно плакала только что.

— Ты плакала?

— Да, — отчего-то она не смогла солгать.

— Давай встретимся.

Оля молчала, не зная, как реагировать. С кем она должна встречаться? Кто такой Леонид Семёнович?

— Я приеду, часа через два. Идёт?

— Где встретимся? — спросила тихим голосом.

— В "Пятёрочке".

Послышались гудки. Бросила трубку. Мог и обидеться, но не стал. Если она не помнит, он постарается начать всё заново. Леонид полез смотреть расписание электричек, в два часа он может не уложиться. Но настала пора действовать.

Оделся он быстро.

— Макс, я уехал! — бросил он вслед, хлопнув дверью.

* * *

*

Оле было плохо после вчерашнего общения с мамой Леонида. Она была неприятной женщиной, и пыталась подчинить, при этом вроде бы и ласково улыбаясь. Оля же не привыкла подчиняться, хотя могла сделать вид, что этого от неё добились. Состояние усугублялось нехорошим предчувствием. Как же ей не хотелось туда идти. Но она дала слово матери Леонида, и выхода другого просто не было. Свои обещания она держала всегда, как до того выполняли свои её родители.

Руки дрожали, и она не могла открыть замок чужой двери. Если б соседи застукали, наверняка б вызвали полицию, поскольку вела она себя слишком подозрительно.

Что с ней такое? Вот опять это чувство страха.

— Привет, помочь? — на плечи опустились тёплые руки Макса. О, как она была рада его слышать, в отличие от того, кого объявили её парнем, Макс вызывал лишь положительные эмоции. У него была улыбка отца, а тот тоже располагал к себе и отчего-то притягивал. Вчера Оля с трудом отводила взгляд, не понимая своих чувств, а то не дай Бог мамаша заревнует. Такого врага она не хотела себе.

Макс решил поговорить с девушкой начистоту. Не знала она, почему говорит ему правду, но ей казалось это важным. Оля не умела притворяться, да и не любила этого. Лицемерие было не для неё. Вот только Леониду она не могла сказать правды или всей правды. Он был болен, и спас её. Почти всё время отмалчивался, что девушка списывала на стресс. Долго не мог прийти в себя, как описывала состояние его мама, причитая при этом, какой он несчастный. Возможно, что она преувеличивала, охая и ахая, какой бедный у неё ребёнок и сколько всего сделал для девушки. Теперь она ему по гроб жизни обязана.

А ещё у Оли было странное чувство разочарования. Она ждала от Леонида тех слов, которые взволновали её там, в больнице. Правда, было препятствие — она не оставалась с ним наедине, боясь его.

Возможно, что в больнице она была под действием лекарств и не совсем адекватно реагировала на происходящее. Что тогда на неё вообще нашло, что она позволила незнакомцу себя поцеловать и была готова ему отдаться? О, как же ей повезло, что им помешали. Что бы она чувствовала сейчас, если бы это случилось? И пугала мысль, что между ними уже могло быть ЭТО.

Все эти переживания обуревали её, пока Оля шла к комнате, за дверью которой лежал тот, кого она боялась.

Остановилась перед нею, взялась за ручку, сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

На плечи опустились вновь руки Макса, придавая девушке уверенности.

— Благодарю! — прошептала Оля одними губами. Ну что ж, она попробует. Будет представлять того, кто её не пугает — Макса. Хотя отчего-то представился отец ребят. Оля отогнала эти мысли. Что за наваждение!

Она постучалась и вошла, прикрывая за собой дверь. Макс наверняка следит, будет свидетелем, если что.

Бросив быстрый взгляд на комнату, девушка заметила книги по механике, плакаты с мотоциклами и сексуальными девушками на стенах. Вся комната кричала о том, что принадлежала она Максу. Да, было две односпальных кровати, но ведь Леонид здесь не жил.

Получается, родители его забрали, чтобы ухаживать за ним? В принципе, логично, ведь сам он ходить не может.

— Привет, как самочувствие? — спросила Оля и улыбнулась, стараясь придать лицу доброжелательное выражение.

— Терпимо, — сказал шёпотом парень. — Ты меня боишься? — продолжил он. Оля встретилась взглядом с парнем, ощущая растерянность. Плохая из неё актриса. Отвечать не хотелось. Девушка отвела взгляд, не в силах вынести его. Ей показалось, или в нём мелькнуло осуждение. — Я тебя бил?

Оля боялась сказать слово, чтоб не выдать себя, показав страх. Неужели это правда, и он бил её? Она неопределённо пожала плечами.

— Что значит, не знаешь?

— Я не помню. После аварии я многое забыла. В моих воспоминаниях нет тебя.

Леонид открыл рот да так и замер. Потом сказал про рисунки. Оля бросила беглый взгляд и стала разбинтовывать ему голову, не отвлекаясь ни на что, стараясь не сделать больно. Мысли о том, чтобы быть нежной, отвлекли от отвращения. На раны девушка бросила беглый взгляд, стараясь не разглядывать их. Парень, как ей показалось, совсем не походил на родственников. Может мамаша с кем изменила? Или нынешний муж взял с ребёнком... Это не её дело, не стоит об этом думать.

— Ты узнала меня?

Оля помотала головой.

Он предложил взять рисунки. Оля потупила взгляд. Волнуется... Ей было бы приятно получить такой подарок от любимого, но... сейчас она пыталась скрыть свои истинные чувства. Взяла, прижав их к груди и закрывая своё лицо. Рисунки были на ватмане. Разве художники на нём рисуют?

Меж тем жертва её спасения попросила ещё бумаги. Оля, открыв ящик в столе, увидела дорогую готовальню и разнообразные линейки и лекала поверх папки с ватманом. Провела по коробочке пальчиками, испытывая смешанные чувства. Она себе не могла такую позволить. Когда у них началась начертательная геометрия, она выбирала себе готовальню в специализированном магазине. И точно такая была профессиональная и самая дорогая. Она по-новому взглянула на парня. Увидела на шкафу тубус, на который ранее не обратила внимание или просто с этого ракурса было виднее.

Ей стало страшно, как никогда. Она не желала развивать отношения с Леонидом. Пусть даже они мыслят одинаково, но какие могут быть отношения, если подсознательно она ждёт удара? Нет, пусть это будут не его инструменты. Он рисует — хорошо. Художник, значит. И никакой не инженер. Так она себя утешала.

Оля выскочила из комнаты под предлогом спешки на работу. Как она не любила лгать! Но находиться в этой квартире дольше она не могла. Поскорее сбежать отсюда! Почему на неё так всё давит?

Что делать с рисунками она не знала, но когда Макс просил отдать ему, она не хотела, чтобы на неё смотрели другие. Если б это был любимый — это одно. Но чужой человек, а тем паче брат художника... Ни за что! Да и не давала она согласие на то, чтобы её рисовали. Это слишком личное.

А расставшись с Максом, она решила их сжечь. Зато не будет соблазна ни у кого глядеть на её изображение. Рисунки были хороши и слишком похожи на неё... Талант налицо, но не нужно было ей такого.

Дома не сожжёшь — не безопасно да и бабушка всегда рядом. Проще это сделать на помойке. Что Оля и сделала, купив зажигалку. Честно, было страшно поджигать рисунки. По щекам текли слёзы, ведь он вложил в них частичку себя. И это ставило крест на их отношениях. Она сжигала сейчас мосты.

Развернула и ещё раз взглянула на них. Старательно прописаны глаза, губы, словно он мечтал их целовать. Бр... Как мерзко! И Оля подожгла, желая отогнать видение, как парень её целует. К горлу подкатывал рвотный рефлекс от представленного, пришлось глубоко дышать, ведь отвлекаться нельзя, можно уронить бумагу или себя обжечь.

Когда рисунки догорали, ей показалось, что кто-то за ней следит. Но подозрительных личностей девушка не заметила. А потом это чувство усилилось, пока она поднималась по лестнице в своём подъезде.

О, как она перепугалась и, влетев в квартиру, побыстрее закрыла дверь, а после заперлась в своей комнате. Её всю трясло. Да что с ней такое?

Оля уткнулась в подушку и беззвучно зарыдала. Бабушка постучалась и, не услышав отклика, оставила её в покое.

Успокоившись, девушка полезла за фотоальбомом, стоящим на самой высокой полке.

Это были школьные фотографии. Перелистывая странички, она отмечала знакомые лица, не вызывающие в ней никаких чувств. В самом конце нашла отложенные в обложку снимки. И на первом же нашла того, от которого её вновь затрясло. Он был на всех спрятанных фотографиях, общих.

Она старалась держать себя в руках, но не сильно получалось.

Оля не сразу поняла, что звонит телефон. На экране не было фотографии, лишь имя и отчество. Странно. Может, учитель какой? Или чужой кто, но знакомый...

— Да?

— Ты плакала?

Отчего-то до того сдерживаемые слёзы потекли по щекам.

— Да.

Сердце стучит быстрее. И голос такой знакомый и родной, вот только почему она не помнит его? Ускользает мысль, когда напрягает память.

Он сказал, что приедет. Не местный. Хух! Отчего такое облегчение? Чего она боялась? Что звонит тот, к кому она сегодня приходила?

Договорившись о встрече в людном месте, в безлюдное она бы и не пошла, Оля отключилась. Вытерла слёзы. И откуда силы нашлись встать? Долго выбирала наряд и не могла остановиться. Всё не то! Где же цветастое голубое платье? Отчего-то ей было важно идти на встречу именно в нём?

— Бабушка! — взъерошенная девушка выбежала из комнаты. — Ты не видела моё голубое платье?

— Голубое? Наверное, в стирке, — бабушка была рада, что внучка суетилась, тревоги уже не было. Собирается на свидание?

Оля действительно нашла его в корзине с грязным бельём.

Она вздохнула, не зная, как поступить. Платье пахло потом. Такое не наденешь.

Взглянув на часы, девушка решила рискнуть постирать на руках и высушить феном. Хорошо ещё, что глажка не требовалась.

Поспела она едва в срок. Взглянула на себя в зеркало, провела по бёдрам, разглаживая складки. Волосы! Она расчесалась, думала, завязать хвостик, но в последний миг передумала.

В магазин девушка влетела, зная, что опоздала. Ходила рядами, поглядывала иногда на телефон, вдруг звонок прозевала. Но ни одного звонка за сегодня. А потом пришло сообщение, что ей звонили пятьдесят один раз. Леонид Семёнович. Что-то случилось? Почему он звонил? У неё разрядился телефон в больнице, ведь зарядки с собою не было. А потом возня с спасителем, рыдание в объятиях мамы. И только сегодня утро она поставила его на питание. И только перед уходом она включила его. Вот только забыла. Почему же только сейчас её уведомили о звонках?

И шла дальше. Ожидание вкупе с беспокойством утомляло.

Он ведь обещал час назад... В душе всколыхнулась обида. На что она надеялась? Оля взяла сок, потому что вдруг поняла, что горло пересохло, и пошла к кассе.

— А можно с вами познакомиться? — раздался сзади до боли знакомый голос. Сердце ухнуло в пятки, но не от страха, а нахлынувших чувств. — Меня... — он не договорил, потому что Оля обернулась, едва в силах побороть дрожь во всём теле.

— Вы! — и в глазах её потемнело...

Леонид едва успел подхватить падающую девушку. Уж такой реакции он никак не ожидал.

* * *

**

Оля ощущала себя лежащей на небольшой не сильно мягкой подушке и твёрдой поверхности, и по телу разливалось умиротворение. Такое у неё было вчера, в объятиях родителей.

В воздухе витал аромат цветов. Рядом слышалось журчание воды, голоса детишек, играющих неподалёку. Ветерок шумел листвою деревьев, иногда овевая её лицо. Хотя, нет, то были невесомые прикосновения, откидывания волос и поглаживания по голове. Очерчивание контура лица, носа, губ.

Как это было приятно! В душе вызывался трепет.

Оля приоткрыла глаза, встречаясь взглядом с обеспокоенными серыми глазами.

— Улыбнись, не хмурься, — девушка потянулась рукой к его морщинке, залегшей меж бровей.

А он прижал её к себе крепко и нежно, от чего защемило сердце.

— Ты плачешь? — спросила она, интуитивно ощущая это.

На что он просто молча продолжал обнимать.

Когда он отстранился, девушка прикоснулась к ране на щеке, стараясь не причинить боли, провела по отросшей щетине, щекочущей её ладонь, по содранному носу.

Не смотря на затянувшиеся корочками повреждения, было удивительно, как он ничего не сломал. Ей было приятно трогать его.

Он положил её себе на колени и только сейчас она обратила внимание на забинтованные до кистей руки. Кисти были тоже в ссадинах.

На её безмолвный вопрос, он пояснил, что упал лицом вниз, ведь к спине она прижималась.

— Сломал что?

— Нет.

— Но как?

Ведь ей во всех красках описали трюк, который он проделал. Она нисколько не сомневалась в том, кто был перед ней. Ведь лицо говорило само за себя, недаром это было для неё шоком. Она вдобавок вспомнила, как мамаша называла отца — Сенечка. Значит, Леонид Семёнович. Лео... Всё вставало на свои места. И пятьдесят пропущенных вызовов, и тревога, мелькнувшая в глазах вначале.

— Я успел расслабиться, как развернулся тобою вверх, — шёпотом сказал он.

— Что? — не поняла Оля.

— Кости целы от того, что упал расслабленно. Когда тело падает не напрягаясь, повреждения минимальны. Как алкаши, выпадающие из окна седьмого этажа. Встал и пошёл себе дальше.

Неужели это и правда работает?

— Прости, мне только в магазине, пока ждала тебя, пришло сообщение, что ты вчера оборвал мне телефон.

— Пустяки, дело-то житейское — махнул он рукой, говоря фразу из мультфильма про Малыша и Карлсона, и улыбнулся. — Главное — что ты цела.

Это не было мелочью, но если он не хочет об этом говорить, тогда девушка была согласна не поднимать больше этот вопрос, пока что.

Оля села рядом, сохраняя прикосновение, а потом для удобства забралась к нему на колени, ни чуточки не смущаясь. Единственное, что её беспокоило — не сделала ли она ему больно. Но ни один мускул на лице не дрогнул. Оля обвила его шею руками, так и не сводя взгляда.

Леонид же взял её за талию, словно удерживая на расстоянии.

— Оленёнок, что ты делаешь? Я ведь не железный.

Оля же не в силах бороться с искушением, поцеловала его в губы.

Да что с ней такое? Отчего у неё сносит крышу рядом с ним. Так было тогда, в больнице. Так и сейчас. Прижаться как можно ближе. Быть единой с ним.

С огромным воли усилием удалось разорвать сводящий с ума поцелуй.

— Что со мной происходит, Лео? — сама удивилась девушка.

— А что именно происходит? — спросил он, облизывая губы. Как же ему сложно удержать себя в рамках, когда она ещё и сидит, прижавшись к нему.

— Твои прикосновения манят, притягивают, до дрожи в коленках, — и словно на её слова, ноги и правда отозвались дрожью. — Как в больнице, так и сейчас. Я не в силах оторваться от тебя.

Он чувствовал себя так же. Она была его воздухом, дыханием, жизнью. А ещё он боялся, что если отпустит, кто-то другой отнимет, унесёт в неизвестном направлении. Как тогда, очнувшись от её прикосновения, он хотел Олю сделать своей, навсегда.

Идиллию прервал звонок на Олин телефон.

Звонила мама.

— Да?

— Оль, ты где? Мы подъедем, ты ведь сама хотела навестить брата.

Девушка осмотрелась.

— На площади перед кинотеатром.

— Хорошо, будь там, мы сейчас подъедем.

Оля отключила и убрала телефон в сумочку, оказавшуюся рядом с ними на лавочке.

— Лео, я еду на кладбище, начала девушка.

— Кладбище?

— Ты занят?

Почему она предложила ему поехать? Не хотела с ним расставаться?

Леонид понял намёк. Это был шанс узнать её получше. Она впускала его в свою жизнь.

— Я в отпуске, так что целиком твой.

— А я?

— А ты на каникулах.

Она не вспомнила прошлое, он в этом был уверен, и была более открытой, нежели раньше. И ему это нравилось. Такой Оли он ещё не знал. Но ведь познавать любимую так увлекательно!

Родители их забрали с площади, держащихся за ручку. Села парочка сзади, рядышком и пристегнувшись. Леонид пожал протянутую к заднему сидению отцовскую руку. Оля сидела, прижавшись к любимому. Мама, вначале, когда их увидела, была недовольна. Но дочка светилась, этим было всё сказано.

— Почему вы ей не сказали, что я заходил? — спросил Леонид. Ведь если б сказали, она бы не пришла сегодня к его самозванцу.

— Она была расстроена и не помнила тебя, ей было плохо, так что было не до того, — ответила мама девушки. — Я её застала всю в слезах.

— Прости, любимая, — Леонид обнял девушку, просовывая руку под Олину спину. — Я заставил тебя плакать?

— Нет, ты тут ни при чём, — ответила она, поворачиваясь к маме. — Мама, всё же стоило сказать, что Лео приходил.

— Лео? Не Лёня? — удивилась мама.

— Ну да, Леонид Семёнович.

— По имени отчеству обращаешься? — удивился папа, выруливая на шоссе.

— Я её бывший учитель.

— А сколько вам лет? — не унимался родитель.

— Двадцать пять.

Леониду задавали вопросы, знакомясь с парнем дочери, а он был не против, чтобы Оля слушала, что он рассказывал по сути для неё. Сказал, что живёт в Москве, на съёмной квартире. А когда отец сказал, что это не дело жить в чужой квартире, Леонид сказал, что купить сможет в Подмосковье, но не в их городке. На вопрос, почему, ответил, что из-за непростых отношений с мамой.

Оля же молчала, наслаждаясь близостью и спокойствием.

Приехав на кладбище, отец достал лопату с коротким черенком из багажника. Не немой вопрос Оли, мама лишь улыбнулась.

Почти сразу, папа стал копать могилу. Леонид непонимающе глядел на этих людей, они сохраняли спокойствие. Оля же была растерянна.

— Что вы делаете? — задал он вопрос, больше для неё, чем для себя.

— Увидете, — загадочно улыбнулась мама.

После этого из небольшой ямки был извлечён сосуд, напоминающий древнюю вазу, вот только она была современной. И Оле его вручили.

По щекам девушки текли слёзы, и Леонид обнял её.

— Пора тебя отпустить, Олежек.

Только сейчас Леонид обратил внимание на надгробие, где была фотография паренька, улыбающегося и открытого — Олега Ярославовича Удальцова. А годы жизни были маленькие. Что такое тринадцать лет? Брат, значит.

После этого она подошла ко второй могиле, находящейся рядом, в пределах этой же ограды. Удальцов Святослав Владимирович. Дедушка, а на фотографии был именно пожилой мужчина, по годам проживший семьдесят лет, умер на год раньше паренька.

Леонид подошёл к Оле, кладя руку ей на плечо, для поддержки. Её губы беззвучно двигались. Общается с умершим.

Урну забрали с кладбища и когда проезжали мимо поля, остановили машину. Оля раскрыла сосуд и, проверив направление ветра, встала так, чтобы не попал пепел на родных людей. После чего начала медленно высыпать прах. Лицо девушки было отрешённым, и губы продолжали шептать беззвучные слова. А когда закончила, то улыбнулась и с лёгкостью пошла обратно в машину, отдав сосуд родителям.

* * *

*

Петька, отработав скорее на силе воле и огромных дозах натурального кофе, спал часов пятнадцать, пока смог подняться. Витя не трогал его, но умилялся младенческому выражению лица парня, спящего в обнимку с подушкой.

Телефон один раз звонил, и Витя поднял трубку. То была Женя, и ей Петькин приятель ответил, что с её благоверным порядок, отсыпается после работы. Обещал передать, что она звонила. На её приветствие к Гришке, ответил, что она ошиблась, он Витя — его коллега по работе — музыкант. И Петька вот уже несколько дней живёт у него.

Проснувшись, Петька долго сидел с чашкой кофе, который сварила Лена — жена Витьки, и смотрел в никуда. Не мог окончательно проснуться, а может просто задумался.

— Рассказать, не хочешь, что произошло? — начала Лена выпытывать парня. Любопытство зашкаливало. Женщина едва себя сдерживала.

Он поднял на неё взгляд карих глаз, оценивающе посмотрел на добродушную слегка пухленькую в щеках женщину, стоящую у плиты. И решил, что ничем не рискует, а выговориться не мешает. Он не думал, что она даст совет да и не расчитывал на это, но просто чтобы не держать всё в себе.

— Я жил с другом, и всю жизнь являлся его тенью. И вот решил уйти от него и попал в группу к твоему мужу. А как ушёл, Гришка вляпался в историю.

— Вовремя ушёл, значит!

Петька потрогал подбородок. Возможно она была и права. Он ещё недавно тоже так думал. Но выспавшись, мозг разложил всё по полочкам.

— Всё не так просто. Он пошёл в метро, при том, что на костылях, на него напали, а он даже не сопротивлялся. Хотя он всегда задирался, это его стиль жизни.

— Он жив?

— Не знаю. Прикол в том, что его откачали, а потом он исчез. Его, даже не успев допросить, выписали.

Женщина с заколотыми тёмно-русыми волосами и светло-карими глазами, в смешном переднике с зайчиками, непонимающе глядела на Петьку, стоя с ножом в одной руке и картофелиной в другой.

— И?

— Его настоящих родителей нашли менты, когда завели дело о причинении тяжкого вреда здоровью. Но когда они сунулись в больницу к нему, чтобы опросить после преступления, оказалось, что Гришки там нет. Его накануне вечером выписали, забрали его якобы родители. По камерам пока не нашли. Завели ещё и дело о похищении.

— Волнуешься?

— Немного. Будь он здоров, я б не волновался. Но сейчас он не может ходить. С какой целью его похитили, не известно. Зачем он вообще кому-то нужен?

— А твой друг никому денег не задолжал? Может, его на трансплантацию органов пустили? Сейчас довольно популярнен этот вид зарабатывания денег, особенно для расплаты с долгами. Почку вырезал и можешь быть свободен.

— Он получал прилично, если б задолжал кому-то, мог бы квартиру не снимать за такие деньги. Он по сто тысяч в месяц платил только за аренду квартиры.

— Надеюсь, ты не собираешься сам его искать? В полиции всё же работают профессионалы.

— Ты права, да и родители связи имеют, думаю, что спустив рукава дело закрыть не получится.

— Ах, да, тебе звонила какая-то Женя. Волновалась.

Петька хлопнул себя по лбу и пошёл звонить.

Женя в это время как раз ехала на работу.

— Петь, у тебя всё в порядке? — она переживала, не зная, что случилось. А тем паче почему он ушёл от Гришки. Они об этом не говорили.

— У меня да. Извини, что так сорвался, ничего не объяснив.

— А что случилось?

— Встретимся? Я приеду, — то был не телефонный разговор, и Женя всё поняла.

— Петь, я в Москве, еду на работу. А когда закончу, буду никакая. Поеду домой на первой электричке.

— Понятно, а завтра я работаю вечером, — поглядев на расписание, сказал Петька.

— Хорошо, тогда давай послезавтра в обед созвонимся.

Женя согласилась и отрубилась. А Петька уставился на расписание Витькиной семьи, висящее на холодильнике. Вот и живи, как хочешь. Даже не видишь свою девушку по несколько дней. Надо бы поговорить с ней, может удастся работу сместить ей или ему, чтобы работали они одновременно и отдыхали тоже.

Ну а свободное время, пожалуй, стоит уделить учёбе. И Петька, позавтракав, уселся за учебники за письменный стол, вежливо предоставленный Леной в его распоряжение.

* * *

*Едва мама всунула ключ в замок, как соседка тут же высунула свой любопытный нос.

— Здравствуйте! Что-то к вам зачастили дамочки.

— Сын прикован к постели, вот и ухаживают за ним девчата.

— Ох, ох, страшно, когда дети болеют. Это кто ж слёг? Лёнечка или Максимка?

— Лёня. Ничего, раны мужчину лишь красят!

— А днём девушка приходит. Вчера с Максиком пела дифирамбы, а сегодня с каким-то парнем.

— Да?

— Я думала то Лёнечка, но раз он прикован к постели...

Выводы маме Леонида стоило сделать самой.

— Но я, наверное, подслеповата стала, то небось тоже Максимка приходил.

Мама Леонида выводы сделала правильные. И решила подловить Олю на измене. Она ведь ей всё равно не нравилась. И хоть ей выгодно было, чтобы та делала перевязки, но лучше, чтоб духу её здесь не было. Всё же так подло поступить с её сыном — она простить этого не могла, хотя на всё остальное закрывала глаза.

На следующий день она взяла отгул на работе, сказав, что приболела. А сама стала поджидать девушку.

Она и правда появилась не одна, а под руку с парнем в клетчатой рубашке и ковбойской шляпе.

Да как она вообще смеет являться в её квартиру с кавалером!

— Тварь! — ругалась себе под нос мамаша.

Хотелось застукать её прямо дома, но расстраивать сыночка не хотелось. Она попробует сама решить вопрос, а сыну наплетёт чего-нибудь.

Оля вышла из подъезда светящаяся, как лампочка.

— Счастливая, значит! Ничего, не долго тебе такой быть! — исходила ядом возможная свекровь Оли.

Пара вошла в магазин и стали выбирать продукты, читая этикетки на консервных банках и обсуждая "полезность" добавок. Парень, войдя в магазин, снял шляпу, положив ту в магазинную сетку для покупок, по плечам раскинулись шикарные каштановые волосы с рыжим отливом, которым мама позавидовала даже, и про себя возмутилась, мол, не порядок мужику с такими волосами ходить, даже не понятно, девушка или парень.

— О, какие люди! — раздался знакомый до омерзения голос позади Оли, от которого она вздрогнула да не она одна. — Дай, думаю, поздороваюсь!

Оля медленно повернулась. Бледная, как мел. Попалась!

— А с кем это ты тут?

Оля встала перед парнем, загораживая его.

— Не важно! — Оле было всё равно, что её застукали на "измене", не хотелось просто светить Лео перед мамой, ведь тот не хотел с нею пересекаться, ради этого и маскировку придумали.

— Ещё как важно! Как ты смеешь обманывать моего сына?!

— Я никого не обманывала, — Оля была спокойна, ведь на её стороне была правда.

Женщина же была готова вцепиться в Олины волосы.

— Верни ключи от квартиры!

— Нет у меня их.

— Что?

— Я их в первый день отдала Максиму.

Мама в голове сопоставила данные, что ж, про встречу с младшим сыном не отмалчивается, но это не оправдывает её поведения!

И в тот момент, когда она рванулась к девушке, собираясь вцепиться в волосы, возмущённая брехливой натурой Оли, та выставила вперёд металлическую сетку для покупок, что женщина чуть не впечаталась в неё.

— Как же ты смеешь обманывать всех! Врёшь и не краснеешь! — мама была вне себя от ярости. — Где ключи?

— Мама, хватит! — раздался уверенный голос Леонида. — Ключей у Оли нет. Она сказала правду. Я сам открывал ей дверь.

— Что? — мама переводила взгляд с сына на девушку и не могла поверить в происходящее.

Начав оседать, она картинно хлопнулась в обморок.

Леонид же закатил глаза. Да, не повезло ему с матерью.

Оля бросилась к упавшей женщине. Расстегнула ей воротник, уложила на спину и собиралась приподнять ноги, чтоб обеспечить приток крови к голове, как писали в оказании первой помощи при обмороке, но Леонид остановил её.

— Мам, вставай, хватит разыгрывать представление. Оль, пойдём, — он подал ей руку.

Девушка растерялась, не зная, как реагировать, поглядывая то на женщину, то на любимого.

— Мама, я вызываю скорую! — жёстко сказал Леонид, доставая из кармана телефон.

— Жестокий, и ни капельки сострадания, — жалобно сказала мама Леонида, вставая.

Оля совсем растерялась, не в силах поверить, что это была игра. Как она может так вести себя с сыном? А если б правда упала, а он не поверил? Это как сказка про волков, как обманывал людей пастух, зовя на помощь, а когда пришли настоящие волки, никто не явился на зов и пастуха загрызли звери.

— Оль, пойдём! — молодой человек вновь подал ей руку, пряча телефон в карман брюк.

— Лёнечка, но как же так? Ты разыгрываешь из себя больного, а сам гуляешь со своей девушкой? — мамины обвинения были оправданны.

— "Нет" — на оба вопроса. Разбирайся со своим больным сама. Как ты могла вообще притащить домой не пойми кого! А потом заставить мою девушку ухаживать за незнакомцем! И тебе повезло, что он не тронул её, и Макс подстраховал.

И парочка ушла, а мама осталась сама, облокотилась на прилавок.

Как же так? Почему её игра больше не работает? Неужели она разучилась играть? Стареет? Сеня ведь решил сменить род деятельности, сказал, что уже не по зубам ему трюки? Неужели она тоже? И это сейчас больнее всего било по самолюбию. Она достала зеркальце из сумочки и стала смотреть на свои едва заметные морщинки. Она ведь следит за собой и хорошо выглядит. Но если до этого она не допускала мысли о старении, то сейчас ощущала как та протягивает свои скрюченные пальцы к ней.

Потом уж она беспокоилась о незнакомце, как он посмел её любимую обводить вокруг пальца целую неделю! И только потом она вспомнила лицо Леонида, покрытое уже слегка затянувшимися ранами. Как же он похож на Сеню! Мужа она любила без памяти да и детей, но скорее она хотела быть идеальной мамочкой в глазах окружающих, чем чувствовала себя счастливой рядом с малышами. Она играла очередную роль и никогда в ответ не слышала, чтоб её за это хвалили свои. Никакой отдачи от них! Чужие пели ей дифирамбы, как же она справляется с двумя мальчишками, какая она молодец!

Теперь в принципе, поведение незнакомца пугало. Но она отогнала эти мысли. Он ведь подарил ей рисунок. Он не может быть плохим.

Но поговорить всё же стоит. Дети выросли и выпорхнули из гнезда, и она сейчас острее всего ощутила одиночество. Искренне захотелось о ком-то заботиться. Однозначно стоит поговорить с мужем, прежде чем идти к больному незнакомцу. Как же она не узнала собственного сына? Оля ведь узнала! Почему ж её материнское сердце не почуяло подмену? Чувство вины проклюнулось где-то внутри и тут же пропало. Он ведь был весь забинтован, а значит, подлог обнаружить она и не могла!

Странно, но сейчас, увидев Олю рядом с Лёней, она по-другому восприняла её. Она на сына смотрела с нежностью, а не холодным отчуждением, как дома. Это не подделаешь! Мама ведь наблюдала за ними, прежде, чем подойти. И девушка была счастлива. А Лёня был уверен в своём выборе и, она теперь знала точно, никому не позволит решать за него. Вырос её малыш. И всё же хорошие дети у них с Сеней вышли! Чувство гордости разлилось в душе, и улыбка заиграла на губах. Интересно, где он сейчас живёт, у неё? Чувство ревности появилось в душе, но она отвлекалась на новые и незнакомые чувства к сыну. Отчего-то нежность разлилась в сердце. Её мальчик — красавчик, умный. Вспомнилась и Оля, как она защищала его! Это не подделаешь! Поэтому пусть и она ревнует, пусть считает её недостойной сына, но главное, чтобы он был счастлив.

* * *

*

Таня, оказавшись дома, расслабилась. После произошедшего она ощущала себя по-новому и никак не могла привыкнуть к этому состоянию. Больше пугало не то, что она лишилась девственности, сколько то, что она не знала, что её ждёт в будущем. Про отношения речи ведь не шло. И она была не уверена, готова ли к ним.

Всё возвращается на круги своя: она ездит на работу и никакой личной жизни. Вот с этим будет сложнее. Разрушенные надежды, пустое сердце.

От этого было грустно.

— Милая, — мама постучала в её комнату, заглядывая внутрь.

— Мам? — девушка окинула взором своё рукоделие. Да уж, пока была погружена в мысли, половину шарфа уже связала. Свободные руки она не любила, обязательно что-то делала, иначе просто не могла думать.

— Я давно хотела с тобой поговорить. Да всё неподходящее время было. Сейчас, наверное, тоже не к месту.

— Что ты, мамуль, в любое время обращайся и не думай об этом!

Женщина села на диванчик рядом с дочкой и, собравшись с мыслями, начала рассказ.

Про сотрудника на работе, который делал ей недвусмысленные предложения, приглашал на свидания, и она иногда выбиралась. Про то, как она стала вновь ощущать себя любимой и счастливой. Как сердце её оттаяло. Про то, что до сих пор любит папу, но ведь его нет рядом, а так хочется опереться на крепкое мужское плечо.

Таня была, естественно, всеми руками "за". И порадовалась за маму.

— Я хотела бы вас познакомить, — сказала мама.

Таня согласилась. Они собирались встретиться в кафе завтра после работы, на нейтральной территории, недалеко от ВДНХ, и познакомиться, пообщаться.

/прим. авт. ВДНХ — выставка достижений народного хозяйства. Находится в Москве на метро "ВДНХ". Она постоянно переименовывалась (в 1939-1959 годах Всесоюзная сельскохозяйственная выставка (ВСХВ), в 1992-2014 — Всероссийский выставочный центр (ВВЦ)) — выставочный комплекс в Северо-Восточном округе Москвы, второй по величине выставочный комплекс в Москве. Входит в 50 крупнейших выставочных центров мира./

Девушка после работы собралась ехать на метро, когда её схватили из подворотни, прикладывая к лицу платок с хлороформом. Она обмякла почти сразу, после чего её поместили в небольшой фургон.

* * *

*

Леонид же после встречи с мамой решил пообщаться с братом, чувствуя свою вину. И это был не телефонный разговор, поэтому, проводив Олю домой и объяснив свой поступок, уехал на ближайшей электричке. Он поставил себя в тупик, но и поступить по-другому не знал как, ведь иначе мама просто сядет на шею, но при этом он слишком грубо общался с нею, и это его напрягало.

А Оле внезапно позвонили из университета, попросив довезти копию паспорта, срочно. Леонид уже уехал, и девушка не стала его тревожить, отправилась домой делать копию с документа. Все документы давно были отсканированы и оставалось только распечатать нужную копию, что она и сделала с домашнего компьютера, который уже много лет не обновлялся и жутко тормозил, тренируя терпение девушки.

Приехав в Москву, она отнесла всё в университет. Решив, всё же встретиться с Леонидом, забрать кое-какие вещи из его квартиры, она стала набирать его номер, когда её схватили, зажав рот. Телефон выхватили и отбили звонок.

Олю загрузили в фургон, но она всё то время не дышала, с трудом стараясь не сделать вдоха, изобразив заснувшую и расслабленную жертву.

Леониду успел проступить звонок, и тут же отбился. Молодой человек принялся перезванивать, но номер абонента оказался выключенным.

Включив интернет, он увидел пропущенные сообщения на "Вибер".

"Поехала в универ отвозить копию паспорта."

"Всё сдала. Думаю, ехать домой или зайти к тебе."

"Ты ведь где-то тут живёшь, я так и не спросила ориентир, по карте искать не хочется, дома так и не прокачала карты."

"Звоню."

/Можно по картам Яндекса или Гугл в телефоне-смартфоне(коммуникаторе) найти нужный адрес и маршрут к нему построить, но прокачивать онлайн карты не выгодно, потому что карты занимают немало и тратится много траффика gprs-интернета, который дорогой. Обычно их прокачивают дома или в кафе, через Wi-Fi, используя средства выделенного безлимитного интернета.

Сетевой траффик — объём информации, передаваемой через компьютерную сеть за определённый период времени.

GPRS — (англ. General Packet Radio Service — "пакетная радиосвязь общего пользования") — интернет в телефоне, работающий через вышки сотовой сети. Довольно дорогое удовольствие, зато почти в любой момент есть возможность поиска в интернете или пользования сетевыми ресурсами.

Wi-Fi (от английского словосочетания Wireless Fidelity[1], которое можно дословно перевести как "беспроводное качество" или "беспроводная точность") — средство передачи интернета. Может работать как глобально, раздавая через вышку на огромные расстояния, обеспечивая все устройства с этой опцией интернетом, либо через роутеры, раздающие проводной или сотовый интернет в окружающее помещение. Сейчас во многих заведениях можно подключить бесплатно Wi-FI или кафе, и даже в новых поездах московского метрополитена.

/

Интуиция кричала о чём-то плохом и что надо срочно выйти на улицу. Парень обулся в босоножки и выскочил из дому.

— Где ты, милая? — он оглядывался по сторонам. Мимо проехал фургон и сердце болезненно сжалось.

Он успел запомнить номер и записал его в телефон, отправив ещё и сообщение Максу. Так, на всякий случай, если вдруг что...

* * *

*

Танина мама волновалась, что дочка задерживается. На ужин её ухажёр пришёл не один, а с сыном. Представил его своей женщине, посетовал, что дочки нет. А он так надеялся на дружбу детей...

Парень же ждать не стал, он и так делал одолжение отцу, не горя особо желанием знакомства с возможными родственниками. Сел в свою машину и поехал. На светофоре его подрезал какой-то фургон, мчавшийся на красный свет, что парень едва успел вырулить и избежать аварии. Такое он не прощал никому, поэтому решил поквитаться.

Для начала неплохо бы проследить за гадом и дождаться, пока водитель и пассажиры выйдут из фургона, а уж потом он побьёт все стёкла в машине и не только. Проследив за автомобилем, он увидел, что он заехал в тупик, это уже была территория Подмосковья в частном обычном секторе и, спрятавшись за углом, парень стал ждать. Спустя пять минут он пробрался с ножом и молотком к машине, заглянул внутрь и, никого не обнаружив, вначале проткнул все шины, а уж потом побил стёкла и повредил ножом обшивку. Собравшись уже удирать, он услышал шум двигателя мотоцикла. Светиться ему было не выгодно, поэтому он перебрался через ограду и стал ждать, когда путь освободится.

* * *

*

Тем же днём, после встречи в универсаме матери с сыном, мама Леонида встретилась с мужем на нейтральной территории, в парке недалеко от мужниной работы. Там она рассказала о неожиданной встречи, начав всё издалека. А именно с того, что она начала следить за Олей, потом вышла на неё и ухажёра, оказавшимся её сыном.

— А теперь главный вопрос. Что нам теперь делать? Выгнать больного? Только куда? В больницу его ведь не вернёшь. Я посмотрела документы с выписки — Григорий Завронский. Как мы могли его перепутать?

Она искренне поплакала, ведь перед мужем не нужно было притворяться и держать лицо. Они столько всего пережили вместе. На жалость давить она не стала. Сейчас были вещи поважнее её личных чувств и переживаний. Тем паче она не хотела, чтобы муж узнал, что матерью хорошей она только притворялась, а не была искренна в своих чувствах.

Семён выслушал жену и погрузился в собственные размышления. Да, сын имеет полное право обижаться. Что до Оли, он был не слепой. Она к тому парню, который был у них дома не испытывала никаких чувств и даже наоборот. Он хотел с ней поговорить, но так и не удалось, а потом они не пересекались. Всё ж заставлять девушку делать то, что ей не по душе не хотелось.

А вот почему она ничего не сказала про то, что это не их сын. Это был вопрос. И когда она узнала про подмену. Но это всё уже в прошлом. Поговорят ещё, выяснят. Действительно, жена озвучила главный вопрос. Что делать с псевдосыном. Не мешает с ним поговорить.

— Ань, смотри, что я думаю. Давай сперва поговорим и узнает обстоятельства того, почему он молчал. Возможно, он от кого-то прячется или ничего не помнит. Такое ведь тоже может быть. У него сломаны ноги и в любом случае, убежать он не может и на улицу выбросить мы его не можем. Есть ли куда ему пойти? Что думаешь ты?

— Хорошо, я согласна. Давай поговорим. Всё же мне кажется, мальчик не совсем пропащий и рисует хорошо.

Муж закатил глаза. Да, жена наивна и тщеславна. Если её хвалят, или льстят, она тает и готова на всё ради того человека. А потом часто плачет. Но он её любил такой. Сколько слёз потом бывает...

Но такую её знал только он.

— Ань, мне пора на работу. Люблю тебя. Давай вечером после работы встретимся и поговорим с "сыном". Без меня не говори, ладно? И вообще остерегайся, мало ли что...

— Как скажешь.

На этом они поцеловались и расстались. Она его мнению доверяла.

После этого стоило отцу Леонида вернуться на съёмочную площадку, как ему позвонил сын. Помнится, в прошлый раз было наоборот и сам Семён вовлёк того в неприятности.

— Да?

— Пап, одолжи мне свой мотоцикл. Срочно!

— Где ты?

Сын был на своём метро, и отец тут же, отпросившись с работы на часок, сел на двухколёсного "коня".

Что-то стряслось, иначе он бы не звонил. Ну что ж за чёрная полоса! Несчастье с сыном, с его девушкой, теперь опять что-то стряслось. Он надеялся, что ещё и незнакомец в их квартире не принесёт им неприятности.

Встретившись с Леонидом, он встревожился не на шутку и предложил свою помощь. После чего не стал больше задерживать сына.

* * *

*

Вечером к Гришке пришли сразу двое родителей. Это настораживало.

— Здравствуй, Григорий, — сказал отец Леонида.

— Ты нам ничего поведать не желаешь?

— Простите, — сказал он своим обычным голосом. — Я не хотел обманывать. Но вы окружили меня заботой и любовью, которых мне всю жизнь не хватало.

Наживку родители проглотили, но это была правда, оба это понимали.

— Рассказывай. И начни с того, откуда ты знаешь девушку моего сына.

— С Олей нас связывает давняя история. Я был влюблён в неё с первого класса и измывался над нею, стараясь обратить на себя внимание.

— А тебя родители не учили, что девушек обижать нельзя? Их надо носить на руках и лелеять?

— Не учили. Им дела до меня не было. И единственное, что они мне давали, так ругали, когда я что-то натворю. Я и творил, добиваясь хотя бы такой реакции.

— Ладно. Понятно. И?

— Я грезил ею все эти годы, а тут она рядом, так близко. Вы сами сделали за меня всё, попросив её ухаживать за вашим сыном. А она меня боялась. Даже не смотря на то, что не помнила ни меня, ни вашего сына. Я думал, что Леонид обижал её, потому и шарахается она от меня.

Мама закатила глаза. Это объясняло поведение Оли, почему не возразила, но при этом холодно относилась. Она получается чувствовала в больном Гришку. Или наоборот, не видела в нём Леонида. Поверить в то, что сын мог её обидеть, мама просто не могла.

— И? Какие у вас отношения были с Олей?

— Никаких. Она перебинтовывала моё лицо и уходила. Я ей подарил свои рисунки в первый же день, но она, хоть и забрала их, счастлива не была.

— А как ты очутился в больнице?

— Я хотел покончить с собой, под поезд броситься, тогда ведь никого не обвинят в моей смерти, а на меня напала пьяная толпа. Ну, а я выжил.

Дальше он поведал о неудачной жизни, ненависти к родителям и желанию им насолить.

После общения с Лёниными родителями, Гришке стало легче. Как камень с души. Всё же изображать из себя Леонида было затруднительно и не ощущалось, что все эти люди заботятся именно о тебе.

Потом родители ушли из комнаты, им надо было посовещаться. И Гришка стал ждать приговор.

Спустя час к нему всё же пришли оба.

— Значит так. Олю ты больше не увидишь. Во всяком случае, руки к ней протянешь, и я сам тебе их покалечу, — сказал отец Леонида. — Но выставлять на улицу мы тебя не собираемся. Мы готовы ухаживать за тобой и даже принять как сына, но и ты должен прикладывать усилия и стараться стать Человеком, а не скотиной. Если ты согласен, можешь оставаться.

— Если нет, то мы обратимся в полицию, чтобы нашли твоих настоящих родителей. Пусть забирают тебя.

Гришка согласился и стал просить названного отца учить его своему ремеслу.

Семён готов был объяснять теорию, но к практике приступать было рано, пока ноги полностью не заживут.

А ещё спустя час пришла девушка Марго. Та, что понравилась Гришке. Родители были не против их отношений, а она даже согласилась приходить на перевязки.

Но когда она ушла, Гришка попросил объясниться с Олей и попросить у той прощение за все издевательства. Ему сказали, что, возможно, ещё и выпадет такой шанс.

А теперь он должен связаться со своими родителями и поговорить с ними начистоту, рассказать им про все свои разочарования и надежды.

Оставшись один в комнате, Гришка смиренно позвонил родителям и предложил встретиться. Мама плакала, а отец спросил, мучили ли его?

— Мучили? Вы о чём?

— Тебя ведь похитили!

— Меня никто не похищал! Я выписался по собственной воле.

— Но родители...

— Какие родители?

— Нам сказали, тебя забрали родители.

— Полиция проводит расследование о твоём избиении и похищении.

— Меня никто не похищал! — резко сказал парень и как отрезал.

Тут поступил ещё один вызов на его телефон.

— Погодите, мне кто-то ещё звонит.

И парень принял звонок, номер которого не был записан в его телефонной книжке.

— Григорий?

— Да. Слушаю.

— Сейчас придёт посылка на имя Леонида, прими её...

После этого послышались гудки. А Гришка замер, впервые испугавшись. Во входную дверь позвонили, и мама Леонида пошла открывать. Он слышал чей-то незнакомый мужской голос, но разобрать слов не смог. Спустя минуту пришла названная мама и принесла ему самопальную небольшую коробку в праздничной зелёной блестящей обёртке.

— Попросили передать нашему больному. Я так понимаю, что это именно тебе, а не Лёне.

Гришка кивнул и попросил внезапно ставшую родной женщину оставить его наедине.

Дрожащими руками он стал развязывать красный бант на коробке. Внутри оказались два пучка волос — чёрно-зеленоватый и тёмный — и записка, которая гласила следующее: "Как думаешь, каких твоих женщин волосы? Следующими будут пальцы, а там может и ещё что..."

Он с трудом поборол страх и взял обе пряди. Тёмные волосы походили на Олины, а светлые — крашенные. Но если предположить, что обе девушки должны были занимать не последнее место в его жизни — значит, Танины. Грустнее всего, что обе не были его женщинами и с ними у него не было будущего. Но они оставили след в его душе и воспоминания. Гришка сглотнул сухой наждачный ком в горле, не веря в происходящее — дорогие ему люди страдают. Телефон в руке завибрировал. Вновь незнакомый абонент.

— Что вы хотите? — дрожащим голосом ответил он.

— Чтобы ты страдал! — и трубку бросили.

Он попробовал набрать в ответ номер ещё раз, но ему слащавый женский голос сообщил, что абонент недоступен. Телефон треснул от сильного сжатия.

— Что тебе сказали? — вошёл в комнату названный отец. Он бросил взгляд на коробку и, увидев то, что там находилось, прочитал записку. После чего сказал: — Олю похитили, это правда.

Гришка встретился взглядом с отцом и отвёл ставшие вдруг влажными глаза, не в силах вынести свою боль и беспокойство отца. Чужой человек, ставший вдруг родным, не осуждал, но готов был действовать. И Гришка тоже.

* * *

*

Оля с трудом выдержала испытание в виде задержки дыхания. Когда её сгрузили в фургон, она ещё какое-то время старалась не дышать, едва сдерживая силой воли желание вдохнуть. И лишь услышав хлопнувшую дверь, сделала выдох и вдох. Пока изображала из себя жертву, слышала звук ножниц, словно у неё отрезали прядку волос.

Но ей было не до того, чтобы анализировать это. Она из последних сил держалась, чтобы не вдохнуть. Лекарством пропиталась сама кожа на лице, но дозы не сравнятся с тем, что ей полагалось получить. Отдышавшись, девушка пыталась сообразить, как ей действовать. На ум ничего не приходило, кроме как бежать, если сможет. Но дверь не поддавалась. И паника готова была захлестнуть её. Можно было б приняться стучать, но тем самым она вряд ли спасёт себя и девушку, лежащую рядом. Ведь злодеи услышат и примут меры, чтобы не дать ей удрать. И тогда точно все мучения напрасны. Было страшно, очень. Девушку она попыталась растолкать, но толку не было. В фургоне было темно, за исключением нескольких просвечивающих щелей.

"Лео, Лео! Я в беде!" — позвала она мысленно. Она не верила в телепатию, но вдруг он почувствует что. Ведь в том, что они были связаны, она нисколечко не сомневалась.

Заурчал заведённый двигатель грузового малолитражного автомобиля. И от безысходности девушке оставалось лишь беззвучно плакать. Фургон был заперт, и выхода не было, как не было и окошка, связывающего кузов с кабиной. У второй девушки не было личных вещей, ни сумочки, ни телефона. Да и карманы на платье отсутствовали. Оля обыскала каждый сантиметр пространства кузова. Из кабины доносилась какая-то попсовая радиостанция, которую слушал водитель. Оля не знала, был он сам или с пассажиром, но живых голосов различимо не было.

Ехали они долго, ведь время тянулось медленно для ожидающей неизвестности Оли, то и дело по неровной дороге. В том числе и стояли в пробках, судя по постоянному троганию с места. В фургоне поначалу пахло бензином и соляркой, но потом девушка просто привыкла к запаху и не замечала. Счёт времени она давно потеряла. Часы у неё раньше были, но то ли похитители умудрились их снять так, что она не заметила, то ли потеряла, вот только на руке их больше не было. Волноваться уже не было сил. Наступило безразличие. И лишь когда она услышала голоса, забеспокоилась, стараясь вспомнить, как её положили в фургон. Бежать, когда откроют дверь? Попробовать связаться с полицией? Но не известно, куда её привезли. Вполне возможно, что в безлюдное и хорошо охраняемое место. Зачем она понадобилась похитителям — было не известно. Вряд ли с целью выкупа, ведь накоплений у родителей не было. Скорее всего. Она ведь не жила с ними последние пять лет, а значит, что она может знать о том, какая у них финансовая ситуация. Исключать этот вариант не стоит. Другой вопрос, что вряд ли её оставят жить, ведь она может опознать похитителей. Но какое-то время у неё было, если они будут шантажировать ею. Про то, что она может быть источником давления на Леонида, она даже не предположила.

Дверь со скрипом отворилась и Олю первой забросили на плечо кому-то. Она, стараясь не подавать признаков сознания, попыталась рассмотреть окружающую действительность. Но это мало чем помогло. Ведь под ногами была заросшая сорняками земля да мелькающие чёрные военные берцы да зелёные рябые штаны лесной камуфляжной формы военных.

/Камуфля́ж (фр. camouflage — 'маскировка') — пятнистая маскировочная окраска, применяемая для уменьшения заметности людей, вооружений, техники, сооружений за счёт разбивания силуэта изделия или предмета.

Берцы — Военные ботинки с высокими берцами (разг. прост. 'берцы') — высокие армейские ботинки на шнурках. На сегодняшний день входят в экипировку практически всех армий мира. В отличие от сапог, оставляют максимально подвижным голеностоп, одновременно с этим фиксируя его, снижают опасность растяжения сухожилий./

Её принесли в душное помещение, и сгрузили на кровать, привязали левую руку к железному бортику.

Плохо, очень плохо! Потом притащили вторую девушку и тоже бросили, на что другая кровать отозвалась скрипом.

В воздухе пахло сыростью и плесенью. Дверь закрылась и послышался звук запирания замка. В любом случае, привязанная она далеко не уйдёт. После ухода человека Оля открыла глаза да рассмотрела обстановку, окна были забиты серыми досками. В комнате, помимо двух кроватей, ничего не было. Полы были когда-то окрашенными досками, теперь же были без пыли, но со свежими грязными следами, из чего отличница сделала вывод, что либо этот дом обитаем, либо его старательно помыли перед использованием для грязного дела.

Девушка с трудом поборола начинающийся приступ паники. Паника отключает мозг. А ей сейчас нельзя. Нужно думать! Главное — не поддаваться страху. Надеяться можно было лишь на то, что Леонид прочитает её сообщения, что идёт она к нему, и забеспокоится. Но что он сможет сделать? Обратится в полицию? Они будут ждать три дня, пока начнут розыск. Что за это время с ней сделают похитители, она не хотела даже думать.

Возможно, что потребуют выкуп, тогда родители или Леонид выйдут на след похитителей. Но опять же, у неё может не быть этого времени. А если они нужны для иных целей? Для каких? В рабство за границу продадут? Маловероятно, хотя чем чёрт не шутит. Но ведь это вывезти их ещё за рубеж надо. Обычно в передачах по работорговле девушки по доброй воле выезжали за кордон, прельщённые новой жизнью. А уже потом у них отнимали документы и отдавали в рабство. У неё же и документов с собой не было, лишь ксерокс паспорта, который она отдала. Так что за границу вряд ли вывезут. Тогда зачем?

Вторая девушка зашевелилась, и Оля сосредоточила внимание на ней.

* * *

*

Леонид, сгорая от нетерпения и тревоги, отправился в ближайшее полицейское управление. Написал заявление о пропаже, но ему объяснили, что только через три дня могут открыть дело и начать действовать. Понимая, что за этот срок многое изменится и его любимой уже может не быть в живых, он не мог ждать. Уходя из отделения, где оставил в том числе и номер фургона, он начал действовать обходными путями, жалея потраченное время.

Леонид набрал своему приятелю из органов, которому он в своё время помог, занимаясь разработками определённого оборудования.

— Леонид?

— Да Владимир. Мне нужна определённая помощь. Нужно найти местоположение определённого телефона.

— У тебя только номер? — такие люди не спрашивали зачем. Просто действовали по принципу — ты мне, я тебе.

— Есть ещё номер автомобиля.

Продиктовав всё, что ему было известно, молодой человек отключился и позвонил отцу.

— Пап, мне нужен мотоцикл, срочно.

Отец уже был в курсе последних событий с подменой, но посчитал, что сейчас не время разборки устраивать, тем паче, что сын-то был ни в чём не виноват, они с женой сами оплошали.

Поэтому он сказал, что подъедет,оговорив лишь место встречи. Через пятнадцать минут Семён был на месте. За это время Леонид уже успел сбегать домой и переодеться в костюм мотоциклиста (куртку и брюки, перчатки), и, прихватив с собою подшлемник, попросил брата быть на телефоне и сидеть дома.

— Что случилось? — спросил забеспокоившийся отец.

— Оля пропала. Мне нужно иметь возможность быстро передвигаться.

— Чем тебе помочь?

— Вызови ментов, придумай им что-то, чтоб устроить облаву, когда я сброшу сообщение. Ты же наверняка знаешь кого-то из органов.

Придя к соглашению, они расстались. Отец поехал на метро, а сын надел подшлемник и стал ждать звонка. Через минуту ему перезвонил Владимир, и Леонид, выслушав его и переведя звонок в наушники, надел шлем и завёл двигатель. Ровно минуту на него потратил знакомый, после чего передал трубку какой-то девушке.

Грузовик двигался, как и Олин телефон, в одном направлении, хотя и с погрешностью. И Леонид летел следом, нарушая правила дорожного движения, не соблюдая скоростной режим. Ему нужно было нагнать фургон, что он и делал. Тот уже выехал за МКАД, когда расстояние сократилось до двух километров.

/МКАД — Московская кольцевая автомобильная дорога/

Потом грузовая газель остановилась на длительное время, заехав в какой-то тупик, и девушка на линии отрубилась, которой Владимир перепоручил сообщать обо всех передвижениях по определённому телефону.

Леонид летел со скоростью под триста километров в час, лишь успевая реагировать на дорожную ситуацию.

Он голосом набрал сообщение и отослал отцу место, куда нужно будет осуществить облаву.

Сам же влетел в тупик, промчавшись мимо чёрной машины с затонированными стёклами.

* * *

**

Тем временем, Петька свиделся с Женькой они пообщались, развешили спорные моменты, утрясли собственное расписание, чтобы работать одновременно, и он ей рассказал всё, про допрос и Гришку.

После чего она спросила, а пробовал ли он звонить другу. На что Петька растерялся и отрицательно покачал головой. Тут же приняли решение позвонить. Гудки проходили, но он не сразу взял трубку.

— Да, — не глядя принял он звонок, но, услышав голос Петьки, расслабился и даже обрадовался.

На него посыпались вопросы. Но тот в свою очередь задавал встречные про Таню.

— Гриш, в чём дело? — не мог сориентироваться Петька, ощущая лишь напряжённость этого разговора.

— Мне прислали посылку с двумя локонами. Угрожают двум моим женщинам, а я прикован к постели и ничего не могу сделать! — в голосе Гришки слышалась безнадёжность.

— Ты поэтому пропал?

— Нет. Но сейчас это уже не важно.

— Если первая — Таня, то кто вторая?

— Оля.

— Но ведь она не была твоей женщиной. Или была?

— Это долгая история. Петь, мне сейчас не до разборок. Извини, но я жду звонка от похитителей.

И парень отрубился.

Женя с Петькой переглянулись. Она тоже слышала весь разговор, хотя не выдала своё присутствие.

Их проблемы теперь казались мелочью по сравнению с Гришкиными. И самое главное, что они ничем не могли помочь. Это угнетало и вгоняло в ступор.

* * *

**

Таня очнулась уже в полумраке. Попыталась двинуться, но ничего не выходило. Тело не слушалось, хотя не сразу пришла осознанность неприятных ощущений на лице, а потом и руке.

— Ты очнулась?

— Похоже на то, — кто бы знал, сколько усилий потребовалось сказать это. Словно ей зубы лечили и заморозку на язык накладывали, только на этот раз на всё тело. Что с ней? И кто это разговаривает.

— Как тебя зовут?

Девушка попыталась вспомнить, как тут очутилась, на ум пришло только как её схватили, и она вдохнула нечто неприятное на запах. Значит, похищение. Какой смысл разговаривать с похитителем?

— Интересно, зачем мы понадобились. Вряд ли с целью выкупа, — говорил тот же женский голос.

— Тебя тоже похитили? — с трудом сказала Таня.

— Да. Меня Олей звать. А тебя?

Таня уже попривыкла к темноте и смогла разглядеть у другой стены лежащего на койке человека.

— Таня. Но знакомство, как ты полагаешь, для меня не очень приятное.

Оля хихикнула.

— И ничего смешного.

— Да, конечно, просто ты сказала это таким голосом. А сама ситуация напрягает. Вот так и выходит напряжение.

— У меня тело не шевелится, это нормально?

— Не знаю, смотря какое средство использовалось для наркоза.

— Наркоза?

— Ну, нас ведь усыпляли. Скорее всего одним и тем же средством. Где достали только, такие вещества в аптеках не продаются.

— А ты медик? — решила уточнить Таня.

— Нет. Математик с ориентацией на вычислительные машины. А ты?

— Я повар-кондитер.

— Интересно, какая между нами связь.

Таня подумала, что девушка странная. Оля села на кровати, спустив ноги на пол.

— А почему ты шевелишься? Ты же сама сказала про одно средство для усыпления.

— Ну, на меня наркоз не подействовал, я не дышала лекарством. Задержала дыхание и всё, — Оля говорила так спокойно.

Девушка испытывала недоумение. Неужели можно было так просто избежать этого ужасного состояния. Таня чувствовала себя неловко и запертой в клетке.

Послышался звук отпираемой двери, и Оля легла обратно на постель.

Тане было страшно. Она попыталась дёрнуться, но ничего не вышло. В лицо засветили ярким фонарём и девушка зажмурилась.

— Очнулись, птички! — сказал мерзкий низкий голос, от которого сердце забилось в паническом ужасе.

* * *

*

Разговор двух девушек прервал высокий здоровенный мужик, вошедший в недавно ещё запертую комнатку, через мгновение направивший свет на Таню.

Девочки перепугались не на шутку. До того опасность, казавшаяся призрачной, стала ощущаться явно. Что с ними сделают?

Оля вспомнила, как ей отрезали прядку волос, и стало по-настоящему страшно. Вряд ли их пришли покормить, да и есть еду из рук врага чревато последствиями. А вдруг там наркотик какой, после которого ей снесёт крышу, и она перестанет соображать. Это пугало больше всего, хотя... смотря что с ними будут делать.

Сразу вспоминались фильмы про заложников. Вплоть до отрезания конечностей, пыток и всего остального. А может их на органы пустят?

Свет навели на Таню да так и оставили. Закрепили. Находится на подставке? Зачем, для чего?

Бугай медленной походкой направился к Тане, остановился не доходя метра до постели.

— Ну что, милая, развлечёмся на камеру? Думаю, что такое видео даже продать будет выгодно.

Продать? О чём это он? Неужели банально похитили ради порнухи? Уже доступных актрис нет? Многие девчонки сами выкладывают себя в обнажённом виде на сайте знакомств и не только.

Оля бросила взгляд на перепуганную ослеплённую девушку, неподвижно лежащую.

Вспомнила, что та не могла пошевелиться. Каково же ей сейчас осознавать, что с ней сейчас сделают, не в силах дать отпор, а молча наблюдать, как надругиваются над твоим телом. Было страшно, но не за себя.

Детина уже установил камеру и подошёл к девушке, задирая платье и стаскивая трусики.

Таня ведь даже сопротивляться не могла. Оля не могла на это смотреть. Чувство самосохранения кричало отвернуться и просто не видеть чужого кошмара. А ощущение несправедливости гнуло свою линию.

— Эй ты, козёл, тебя возбуждают несопротивляющиеся девушки? — это сказала она? Что она может противопоставить этому человеку со страшным оскалом и похотливыми глазами?

— О, я гляжу ты вовсе не птичка, кошечки мне тоже нравятся! — амбал прошёл к свету и направил его на Олю, погружая ту в яркую слепоту.

Плохо, она ж даже не видит ничего. Ударить в одну из болевых точек? Но ведь удар должен быть точным.

Было страшно, очень. Теперь уже она готова была отдаться панике, но боролась с ней до последнего. Вспомнился любимый, его нежные ласки и прикосновения, а ведь она так и не отдалась ему, не познала себя с мужчиной. А теперь её первым будет какая-то тварь, которую даже человеком назвать нельзя?

"Лео... Я люблю тебя, — по щекам текли слёзы. — Что ты мне там говорил, про медитации? Нужно отключиться от внешних мыслей. И постараться сосредоточиться на чём-то умиротворяющем, природном. Помнится, рассказывал про один опыт в боевых искусствах про воду и камень. Я прозрачная жидкость, вода, которая протекает сквозь кровать, убегая вниз, в землю," — так думала Оля, стараясь не поддаться панике. Мысли то и дело соскальзывали на дыхание того типа, на его прикосновения. Кто-то прикоснулся к её ногам, до чего же мерзкое ощущение было у девушки. Но она постаралась отрешиться от всего, она не будет об этом думать. Лео...Лео...Лео... С усилием она заставляла себя думать только о любимом, переключаясь с него на природу. Она всего лишь вода, которая и камень точит. Не сразу удалось это сделать. Ещё отчего-то вспомнилась доска с формулами, у которой стоял Леонид Семёнович. Его улыбка и как она с ним спорила, наслаждаясь перепалкой, вычислениями. Мысли вернулись на формулы, когда она забывала про всё на свете, погружаясь в исследование, поиска решения задачи... Постепенно она отрешалась, представляя воду... Она водопад, сверкающий на солнышке, с грохотом слетающий с горы вниз. Вода...льющаяся вода.

На фоне был какой-то шум, а ещё словно ветерок принёс поток свежего воздуха. Точно ветер, кружащий возле водопада...

К Оле прикоснулись очень нежно, провели по щекам, рукам, стараясь оторвать её от постели. Но девушка словно прилипла к своей лежанке.

А потом она ощутила нежный поцелуй в губы, вырывающий её из мыслей, сводящий с ума одним своим прикосновением. Она сама поддалась вверх, не желая разрывать прикосновение к любимому.

Её безболезненно оторвали от постели, взяли словно самое ценное сокровище на руки и куда-то понесли.

— Лео, — прошептала она одними губами, полностью расслабляясь, и вновь превращаясь в мыслях в воду.

— Не надо, Оленёнок, а то уроню. Ты камень, всего лишь камень, — донёсся до неё сквозь грохот падающей воды голос любимого.

* * *

* * *

Въехав в деревеньку, Леониду пришлось остановиться. Координаты указывали на это место, но тут было множество домов с обоих сторон. Можно было б проехаться по всей деревне в поисках фургона, но шум двигателя мотоцикла могли услышать, а действовать стоило осторожно. Подвергать любимую опасности он не хотел.

Сразу после въезда в населённый пункт, обозначенный на синем фоне, Леонид заметил возле одного из домиков маленький чёрный микроавтобус, относительно чистый. Значит, здесь живут люди. От центральной дороги в обе стороны шли разветвления. Куда? Он мог долго тут плутать, тратя драгоценное время.

Леонид оставил мотоцикл неподалёку от машины, не мешая при этом проезжей части или выезду из ворот соседнего дома. Снял шлем, очки и куртку, упаковав всё в багажник, оставшись в одной футболке. Всё же сковывать движения не хотелось. Подшлемник же он не тронул, мало ли что, не хотелось показывать своё лицо преступникам или случайным свидетелям. Номер на мотоцикле отсутствовал. Это было странно, ведь в Москве он точно помнил, что отец отдавал ему с номером.

Став посреди дороги, он глубоко вдохнул, погружая себя в медитативное состояние. Биться лучше с закрытыми глазами, когда ничего не отвлекает, ты ощущаешь потоки воздуха, которые очерчивают все препятствия. На улице было проще, но и в помещении при должной настройке можно было чувствовать малейшие колебания.

Войдя в нужное состояние он стал медленно двигаться, стараясь поймать изменения в пространстве. На одном из боковых ответвлений он заметил движение. Леонид побежал, бесшумно, не ощущая собственного веса, словно он едва касался поверхности земли.

В тупике, который отобразился в его воображении от полученных тактильных ощущений, если можно так выразиться, учитывая вовсе не осязание, а новое чувство, не признанное пока наукой, он заприметил фургон, через который воздух проходил насквозь, словно там не было стёкол. Странно. Но открывать глаза он не стал. За забором он услышал чьё-то дыхание. Перемахнув через препятствие, он очутился лицом к лицу с Димой, приехавшим на том самом микроавтобусе. Парень был ошарашен, не ожидая нападения. Враждебности Леонид не ощутил, хотя заметил в руках незнакомца предметы, которые могли выступить в качестве оружия.

— Кто ты и что здесь делаешь? — спросил он, так же не открывая глаз.

Признаваться в совершении преступления парню не хотелось, но он понял, что шутки с этим человеком плохи. Это именно он приехал на мотоцикле, ведь на нём были мотоциклетные брюки, а учитывая мгновенную остановку, которую он слышал по звуку шин, незнакомец был настроен решительно. Какие счёты у него с этими ребятами, Дима не знал, но явно не доброжелательные.

— Эти твари подрезали меня на перекрёстке, ну я и решил поквитаться.

Леонид развернулся к нему спиной, решив что парень ему не враг, а дел у него своих хватает.

— А что они тебе сделали? — бросил напоследок Дима, не ожидая ответа.

— Украли мою девушку, — спокойно сказал Леонид.

— Тогда я с тобой! — решительно ответил он, ненавидя тех, кто пользуется беззащитностью слабого пола.

— Не мешайся под ногами.

Леонид не обращал больше на парня никакого внимания, сосредоточившись на доме, где, как он ощущал, было четыре человека, двое из которых лежали. Пока двое врагов, значит, ну что ж... он будет действовать.

Леонид обошёл дом с другой стороны, стараясь мимо окон двигаться в полуприсядку. Вход был лишь один, окна зарешёчены и не открываются, значит, придётся воспользоваться единственной запертой дверью.

— Я могу открыть, — сказал Дима, выступая перед замеревшим у преграды в виде двери таинственным незнакомцем. — Замок простой английский.

— Действуй!

Вот и пригодился нож, с которым Дима так и не расстался. Молоток парень воткнул себе за ремень, нечего добро разбазаривать. Он уже не раз выручал его.

Преступник в доме услышал какой-то шум в прихожей и высунулся проверить.

Дима даже не успел заметить, что сделал человек в маске, как житель этого дома или не житель, не важно, уже лежал ничком на полу.

"Как он это делает да ещё с закрытыми глазами?" — подумал молодой мститель.

Леонид остановился в смежной комнате из которой вело несколько закрытых дверей. За одной слышался мужской голос, потом женский. Дима пока соображал, о чём это говорит и как надо действовать, Леонида и след простыл. Его нигде не было.

Дима не знал, куда подевался знакомец, как и то, что делать ему.

Леонид узнал Олин голос и слышал всё, что она говорила. Значит, не одна жертва у преступников, теперь было понятно, что второй лежащий человек — не враг.

Оля провоцировала мужчину, и это не предвещало ничего хорошего. Ждать с моря погоды молодой человек не стал. В щели под дверью виднелась яркая полоска света. Он дверь открыл рывком и так же закрыл. Петли не скрипели, что радовало. Увидев камеру, Леонид просто послал импульс, вырубающий свет и лишающий все приборы электроэнергии. Воспользовавшись мгновенной темнотой, он вырубил амбала, ударив по одной из точек на его шее.

Оля была сосредоточена и серьёзна, лежа с закрытыми глазами. Леонид ощущал её замедленное сердцебиение. Было два варианта, либо она вошла в состояние погружения в себя, либо ей сделали какой-то укол. Он снял перчатки, всунул их в карман, и провёл ладонью по её щеке, потом по рукам и попытался поднять. Не тут-то было!

Леонид улыбнулся: "Любимая моя девочка, как быстро ты всему учишься." Нежность разливалась в душе. Он с трудом поборол страх, который сейчас с новой силой хлынул в душу. А если б он не успел?! Как бы он смог с этим жить? Разве его Оленёнок заслужила таких испытаний? Почему судьба тестирует их отношения на прочность?

Он поцеловал её, вкладывая всю свою любовь, желая лишь одного, чтобы она больше никогда не плакала.

Леонид взял внезапно полегчавшую девушку на руки и понёс к выходу. Вот только она до конца не вырвалась из своей медитации. Он едва не уронил её, так его повело в сторону от вдруг потяжелевшей в несколько раз ноши.

Леонид стал шептать только им двоим известные слова, и, когда девушка вновь стала лёгкой, как ему показалось, словно пушинка, он увидел замеревшего у стены Диму, который прикинулся статуей у стены, застыв в необычной позе.

— Там ещё одна девушка, забери её и постарайся ни к чему не прикасаться, чтобы не оставлять своих отпечатков.

Дима нагнал его довольно быстро, но уже на улице.

— Куда мы теперь?

— Убираемся отсюда. Твоя чёрная машина?

— Да.

Дима усадил Таню на одно из сидений и пристегнул. Потом сам запихивал в багажник мотоцикл Леонида, потому что Оля вцепилась в парня в подшлемнике как клещ. После чего они поехали в Москву. По дороге им встретилось несколько полицейских машин с синими мигалками и включённой сиреной.

/прим. авт. У полиции имеются также сине-красные мигалки, принадлежащие подразделению ГИБДД — Государственная инспекция безопасности дорожного движения./

Уже на подъезде в Москву, Леонид набрал отцовский номер.

Но ответивший голос был чужим, к тому же привыкший отдавать приказы.

— Владимир? — узнал тембр голоса звонящий.

— Да. Леонид? — удивился человек на другом конце провода. — Значит, все дороги ведут в Рим?

Ты нашёл её? Была ли она одна? Сколько было преступников? Вопросы следовали один за другим, после чего Владимир отдал приказ приехать в квартиру родителей Леонида.

На этом разговор прервался.

По-тихому не вышло решить вопрос, что несколько опечалило молодого человека.

— Лео? — Оля отстранилась, чувствуя его грусть, и посмотрела в глаза.

— Держись, любимая, впереди будет весёленькая ночка.

— Танюш, ты как? — Оля повернулась к девушке, сидящей через проход, не желая думать о новых испытаниях.

— Жить буду. Подвижность возвращается, — девушка с крашенными тёмными волосами зелёного оттенка откинула короткую прядку волос, заправив за ухо.

— Дима, давай заедем в кафе, покормим девушек, а потом поедем давать показания, — бросил водителю Леонид.

Парень, сидящий за рулём, всё это время прислушивался к разговору по телефону и между ребятами. Проблемы ему были ни к чему, но похоже, выйти полностью непричастным не выйдет. Всё же двоих девчат на одном мотоцикле Леонид не мог отвезти сам. Дима грустно вздохнул и повернул в сторону неплохого домашнего кафе его знакомого.

Сделав заказ, девчатам предложили сходить в туалет, но Оля сама отказалась идти, впрочем, с Таней тоже.

— Пойдём, — вздохнул Леонид, когда Таня вернулась, демонстративно закатывая глаза, сам же при этом улыбался.

Туалет представлял собой небольшую комнатку, отделанную тёмным мрамором, поделенную на две небольших символической дверцей.

Молодой человек проверил кабинку, прежде чем отпустить девушку, ожидая её у раковины.

Оля освободилась быстро.

— Леонид Семёнович, вы простите меня за мою навязчивость, — она опустила взор, моя руки. — Я постоянно приношу вам одни неприятности.

— Оленька! Ты чего? — он поглядел на неё подозрительно, через плечо в зеркале, потом развернул, приподнял подбородок, встречаясь с мокрыми зелёными глазами.

— Я пойму, если вы не захотите больше видеть меня.

— Глупенькая, — столько нежности было в его голосе. — Ты думаешь, что после всего я тебя отпущу? Отпущу только сейчас, если прямо тут скажешь, что между нами всё кончено.

В следующее мгновение он встал на одно колено перед девушкой, взяв её руку в свою.

— Ты выйдешь за меня замуж? Понимаю, что место неудачное, но тебе в голову лезут всякие глупости. Поэтому лучше сейчас, пока никто не мешает. Только учти, обратного пути не будет. Один раз и на всю жизнь.

— Встаньте, Леонид Семёнович!

У него сердце ушло в пятки. Неужто откажет? То, что она называла его на ВЫ, ни о чём не говорило. Всё же отношения учитель-ученик откладывают свой отпечаток. И он помнил, как Оля ещё до утраты памяти в шутку его назвала по имени отчеству.

— Один раз и на всю жизнь? — уточнила она.

— Угу.

Их глаза были на одном уровне.

Она взяла его руку и приложила к своей левой груди.

— А не пожалеешь?

— Нет.

— Я, Удальцова Ольга, беру тебя, Лео, в мужья, клянусь быть тебе верной женой и другом, поддерживать в трудную минуту и разделять с тобой всю свою жизнь и все последующие жизни.

Леонид вначале опешил, не думал он, что Оля будет такая серьёзная в это мгновение. Клятвы. У многих народов они были нерушимы. Закон государства в современном мире был важен лишь для каких-то там прав ребёнка, не более того. В любой момент можно было развестись и сейчас даже в церкви можно было развенчаться. Ничего вечного... Но клятвы, данные друг перед другом, не для общества, а важные только для них двоих — они нерушимы.

Он улыбнулся и дал свою клятву, связывая навеки два любящих сердца нерушимым союзом.

Они поцеловались, скрепляя свои слова слиянием двух душ.

Вышли они из туалета, когда им уже принесли заказ. Девушка краснела и не поднимала взгляд, сидя рядом с Таней, напротив своего мужа. Ноги супругов соприкасались под столом.

— Оль, скажи, твоя фамилия ведь Удальцова, — начала вдруг Таня, желавшая прервать напряжённое молчание.

— Да.

— Так мы ж учились в одном классе с первого по девятый.

Оля поковырялась вилкой у себя в тарелке, задумавшись.

— Точно, а я всё думала, кого ты мне напоминаешь... Зачем перекрасилась, помнится у тебя был красивый пшеничный цвет волос.

Таня на выпад лишь неуверенно пожала плечами.

Оля же продолжила есть, взглянув на мужа и тут же вновь заливаясь краской.

— Что у вас было в туалете? Колись! — шепнула Таня.

Оля же вместо ответа стала поглощать очень быстро свою пищу и выпорхнула из-за стола, объявив, что уже покушала.

— Мы подождём вас в машине, — сказал Леонид, кладя деньги на край стола за себя и за жену, вставая вслед за нею.

На крыльце он поймал её в объятия и сел на качели, стоящие тут же, садя к себе на колени любимую.

— Хватит смущаться, милая, ребята уж думают что мы в туалете того...

— Лео, я..., — Оля хотела сказать, что это у неё будет в первый раз, и она немного боится.

— Я знаю, подожду, как будешь готова. Можем вначале расписаться.

— Мы готовы, — вышли Таня с Димой.

Молодые супруги решили отложить свой разговор на потом. Они все загрузились в машину и поехали домой к родителям Леонида.

Окончание рассылается по почте по заявке в комментарии. Приятного прочтения! Благодарю всех, кто поддерживал меня, пока писалась этот роман, если можно так назвать это произведение.