— Скорее, фланки перешли мне дорогу, а не я им. — незнакомец продолжал оглядываться по сторонам, а потом тяжело вздохнул и закопал пальцы в яркие, как огонь, волосы. — Что будет с Льюисом?

— Это ты про штица? Того самого штица, который в списке претендентов? — ядовитая змея проснулась в оживившемся мальчишке, который сорвался с места и бросился смотреть за каждую дверь, проверяя, нет ли поблизости слуг. — Послушай, — резкий поворот на пятках, — ты ведь с Флойи?

— И что?

— Несколько недель назад император просил Вааля сделать заказ. Тайно. Я слышал своими ушами, как они говорили про Штицл и про семена, про сожженные запасы и еще... — короткая напряженная пауза. — И про какой-то коллапс.

— Ты уверен? Ты... — великан нахмурился, а тотем напрягся, словно его кошка учуяла добычу. Сгриги всегда противостояли фланкам в Совете. Флойя выступала за свободу держав. Не принимала рабства и... Если королеве станет известно о сделке с врагами, то разразится настоящий скандал.

— Это не все. Штица собираются сломать. Подчинить. Так легче будет заставить работать на себя. Получать урожаи. Тростник — он ведь очень дорогой.... Да? — Миил помолчал, слушая, как удаляются голоса в коридоре. — А Льюис? Ты его любишь?

Незваный гость поднялся тяжело, оправил одежду, явно потрепанную в процессе драки. С сожалением взглянул еще раз на пленника, не в силах оторваться от красоты, которая заставляла медлить с побегом.

Полный провал. Документы теперь, конечно, недоступны. Льюис оказался в силках. И бесполезно рваться на ту сторону гостиницы, чтобы попасть в кабинет кронпринца. Все потому, что пришла беда.

— Ты уверен про Флойю? — вопрос прозвучал напористо и взволнованно.

— Если ты сгриг, то уверен...

— Бездна черных дыр! Так вот почему помечен красным. — гость стукнул себя ладонь по лбу. — Я должен был сразу... Сразу догадаться и сообщить на базу. Идиот! Какой идиот...

— Так вы шпион? — Миил еще больше взбудоражился, кожа на его щеках стала менять оттенок на более темный, озорство мелькнуло в ставших лукавыми глазах. — Вы слышали про миларов?

— На каком языке точный перевод будет более верным?

— Единороги. Создания, призванные воплощать и строить планетарные системы. Искусственная цивилизация...

— Да, что-то такое. .. — оба замолчали, услышав щелчок в соседней комнате и осторожные шаги. Миил поднялся, прикладывая палец к губам, на цыпочках подкрался к внутренней двери, замахал на сгрига маленькими ладошками. Ткань поползла с его узких плеч, открывая тонкое темное тело.

Мужчина задохнулся. На мгновение перед глазами предстала сцена, полная страсти, полная безудержного естества.

— Уходите, шпион. Вас повесят лишь за то, что сидели рядом со мной. Давайте. Он скоро вернется... — испуганный шепот. — Слуги накрывают ужин... Ну, я и так сказал все, что мог...

Сгриг согласно кивнул и стоило больших усилий направиться к указанному выходу на балкон, чтобы потом перелезть на этаж ниже и продолжить погоню за... Великие леса Флойи, зачем он увидел этого темного, полного юной весны бога? И искусился мечтой...

Появление огромных великанов в зале церемоний привело Льюиса в ужас. Но еще больший кошмар юноша испытал, когда волосы императора вдруг поднялись вверх, ожили и издали стрекочущий, сводящий с ума звук.

Вырваться бы в этот момент и побежать, но рука крепко удерживала претендента, пальцы фланка на запястье стали просто стальными. Они, наверняка, оставят следы... И при желании — только не паниковать— способны с легкостью лишить жизни.

— Значит, ты бросаешь вызов мне, Аяса? — огромный фланк перекрыл гвалт голосов, поднявшихся после заявления королевы сгригов, которая остановилась в нескольких метрах от возвышения и насмешливо крутила в огромной руке странный диск, предназначение которого штиц не знал, но догадывался, что не для игры, а устрашения ради. Это была воинственная особа, в кожаных брюках, светлом, почти персиковом свитере из тончайшего волокна, которое изготавливали для защиты при ближнем бое. Крепкое, практически атлетическое телосложение, говорило, что Аяса молода и полна сил. Как и все сгриги, она достигала ростом почти двух с половиной метров, и считалась еще не самой высокой среди родичей.

— Тебе, Арг! Тебе... — темно-карие глаза королевы метнули молнии по сторонам, нашли главу Лиги. Густые брови сошлись к переносице. — Значит, Совет пройти без Флойи? Значит, голоса за отмену свободной демократии теперь получать приватно, подмахивая колонизацию слабых держав, демонстрируя перед ними силу? — Аяса отодвинула в сторону военных фланков, которые попытались перекрыть великанше дорогу. — Ты, — указательный перст направился в Арга, — получать Штицл нечестно. Тростник — богатство и власть. На другой стороне вселенной слышать отголоски война... Я вызывать тебя на поединок за этого мальчика.

— Братский кодекс фланков запрещает тебе, о гневливая Аяса, драться со мной. Ты ... — мерзкая улыбка, — женщина! Да, безусловно достойная соперница. Но военная добыча может оспариваться лишь другим фланком. — император не скрывал возрастающей ярости. Алые змеи на голове готовились к атаке. Льюису даже казалось, каждый из волос подчиняется мужчине, как любая из конечностей. Но еще больше штица пугало то, как реагируют на агрессию правителя многочисленные фланки. Им не требовался сигнал или звук голоса. Они ощетинились и лишь ждали неведомого посыла от господина, чтобы начать драться. Бедные лагунцы, изначально не приспособленные к войне, стали медленно жаться к дверям. Лишь эвенлы наблюдали за разгорающимся скандалом так, словно такое происходило каждый день.

Флойя всегда считалась державой, на которую никто не смел покушаться. Многочисленные виды и расы уживались за счет мощнейших биополей и умения преумножать жизнь. Флойцы во всем своем разнообразии с успехом противостояли и Лиге, и фланкам. Их сила заключалась в давно обогнавшем всех представителей вселенной цивилизационном развитии. Мощной военной системе завидовали, к ней пытались примкнуть, использовать в своих интересах. Но тщетно. Флойя была закрыта. Обособлена. До тех пор, пока Совет не превратился в почти имперскую диктатуру.

— Пытаешься увильнуть, император фланков... Или боишься, что я прижму сапогом твое горло... — Аяса била по нервам самым простым способом, зная, что брать на слабо, извечно срабатывает, особенно, когда сотни глаз смотрят на твою реакцию.

— Нет! — Арг притянул мальчишку к себе. Льюиса затошнило. Глаза то и дело перемещались на Элана, умоляя объяснить происходящее. Сгриг взволнованно пытался улыбаться юноше. Его оранжевые глаза умоляли потерпеть.

— Ты сильно рискуешь, отвечая мне отказом, — Аяса обнажила острые белые зубы. — Тем более теперь, когда я знаю о твоем маленьком секрете...

Повисла тяжелая, раскаленная до состояния лавы пауза. Нервы, казалось, лопнут от напряжения... Штица словно свернуло от боли в тугой рулон, а затем бросило вниз. Он и сам не понял, что падает, что зал плывет, а милый сгриг становится тоньше копирки, пропитанный острым жалом, вонзившимся в основание шеи.

Именно тогда белый силуэт отделился от окна и решительно шагнул к императору.

— Тогда я бросаю тебе вызов. — голос фланка, пытавшегося заключить с Льюисом постыдную сделку, был низок, спокоен и абсолютно уверен в себе. — Я — сын великого императора Фалгра, вызываю тебя побороться за право получить претендента.

Тишина. Красные волосы вспыхивали на головах фланков, повторяя цвет Греда и выдавая поддержку соплеменников.

— Ты? — император сощурился. — Не много ли ты берешь на себя, мой дорогой брат? Не заручившись поддержкой, со своими неразвитыми способностями...

— Я поддержу твоего брата, — Аяса поставила руки в боки. — Кто против что-то имеет? Только ты, Арг...

-Забавно. — император подхватил Льюиса подмышку — тот еще слабосопротивлялся и никак не мог понять, почему именно он стал причиной такого кошмара. Всю свою жизнь штиц учился скромности и уважению к старшим, к плодам труда, к учителям, которые любили землю, любили свое дело...

— Пустите! — губы еле произносили звуки. Вряд ли кто-то еще, кроме императора, слышал, как голос нисходит в ничто. Затем глаза и вовсе закрылись.

Когда же штиц очнулся, рядом с ним на кровати сидел Вааль. Арий прогладывал книгу, которая содержала около ста тысяч романов и галлерей. Виртуальные страницы появлялись прямо в воздухе, наполняясь иллюстрациями и строками.

— Совершенно нечего читать, — наперсник императора поправил покрывало и тут заметил, что Льюис пришел в себя. — Как ты? — нежная рука коснулась лба штица. — Жар вроде спал...

— Что произошло? Что случилось? — Льюис приподнялся, оглядывая полутемную комнату. Через плотные шторы проникал яркий свет, но здесь, в самом центре круглой комнаты, было темно, пахло какими-то специями и ... тростником.

— Я давал тебе тросниковой воды. Арг заказал несколько литров за баснословные деньги...

— Что произошло? — юноша настойчиво цеплялся за последний момент, произошедший в зале приемов. Со стороны он выглядел испуганным ребенком, с большими синими глазами, запутанными после сна волосами...

— Ты почти умер. Чип сработал слишком сильно. — арий опустил глаза, чтобы скрыть сожаление и стыд за своего господина. Как жестоко было включить сигнал на такую волну? Как можно было пытаться лишить жизни того, кто несет в себе зерно эгрегора? Глупо, эмоционально, необдуманно...

— Почему... Я... Я хотел бы умереть... — Льюис внезапно закрыл лицо руками, вспоминая последние постыдные дни, упал и зарылся в подушки. — Теперь из-за меня... меня... Кто я такой, чтобы из-за меня?... — юноша от волнения опять начал заикаться и терять слова, но арий склонился близко, обнял штица, закрывая нежнейшими волосками энергии, стал качать на волнах расслабления и забвения, шептать бессмыслицу на родном языке. Речь ария, полная гласных, певучести усыпляла, отгоняла прочь страх, который ожил так ярко, когда Льюис думал о возможной войне между великанами и фланками. Зачем Элан вмешал родичей? Ведь его просили, его умоляли держаться стороны? И не пренебрегать судьбой...

— Тише, Льюис... Все хорошо, — мягкие губы Вааля целовали мокрый от страха лоб, веки, трепетно двигались по щекам. Юноша утопал все глубже в руках, полных томительной истомы и тысяч мирриадов звезд. Арий... Чудесные белые волосы, изумруды глаз, проникающих сиянием в душу.

"Не целуй меня", — хотел сказать, но когда полуоткрытые губы выдали первый вздох, прохладой приник ко рту Вааль. Штиц расширил глаза. Этот поцелуй был слаще персика, нежнее винограда, великолепнее тростника, расцветающего в зной.

— Ты очень нравишься мне, — Вааль простыми словами обескураживал, а руки его, обвивающие плечи, лишали рассудка. — Я помогу тебе... Слышишь, милый мальчик. Я сделаю для тебя невозможное.

— Почему? — Льюис продолжал плыть от касаний ария, который водил по краю выреза рубашки.

— Арг не верит, что ты не такой, как все остальные. Никто не видит... Но я знаю точно, ты рожден с великим предназначением. Ты — эгрегор. — опять поцелуй, лишающий рассудка. Льюис пытался не отвечать, но сам не зная почему упивался каждым движением губ. Тем, что Вааль так близок, что ощущается его горячая кожа под тонкой тканью платья.

Штиц откликнулся импульсивно, забыв про запреты, забыв, что еще несколько дней назад ненавидел наперсника фланка. Теперь их объятия перестали носить оттенок утешения, пересекли все заперты. Арий был тонким и одновременно крепким — с железными мышцами рук, живота, ног... Великие предки, хранящие чистоту! Льюис с быстро бьющимся сердцем очнулся лишь тогда, когда уже навис над Ваалем, глаза которого полузакрылись и светились бледной луной, очаровывающей глупых путников в глухом лесу.

Желание клокотало внутри, подобно вырывающемуся на свободу ветру, руки освобождали ария от одежды. Да, штиц мог сразу же сбежать, сказать, что обманулся, что потерял разум. Но теперь, когда осознание вернулось, возбуждение только нарастало сильнее и сильнее, а золото кожи манило целовать ее и впитывать каждый оттенок аромата.

— Ты уверен? — последний вопрос перед тем, как перешагнуть запретную черту.

Вааль изогнулся, маня штица поддаться соблазну, поднял ноги выше, от чего в висках застучала безумием взболамученная зельем любви страсть.

— Да, уверен... Плевать на все... Сейчас хочу тебя. Лишь тебя одного, — губы ария сорвали у Льюиса еще один поцелуй. Тонкая рука коснулась возбужденного члена штица и направила в себя.

Юноша помнил томительную тесноту, напряжение мышц, жгучую ярость неудовлетворенности. Дышал лепестками таинственного Вааля, что распускались на коже и опаляли каждую клетку. Тонул в восторге приближающегося оргазма и еще долго летел к звездам после него. А когда пришел в себя на плече Вааля, тот уже лежал с закрытыми глазами, дышал ровно, как будто во сне, и улыбался как младенец. Так не может улыбаться предатель, мерзавец. Так улыбаются лишь те, кто сохранил под мутной водой драгоценное.

— Вааль, я... могу задать один вопрос? — робость вновь пробудилась в штице, так запоздало разукрасила лицо румянцем и сомнениями. Что он делает? Почему поступает так, словно имеет право даже касаться ария?

— Конечно, хотя я чувствую, что ты хочешь спросить... — Вааль опять начал гладить юношу, приглашая продолжить ласки и одновременно говорить. — Ты хочешь спросить, почему я терплю диктатуру Арга? Ну, или что-то близкое... Сложно переводить столько разных эмоций...

— Ты ведь не просто раб. Как ты смирился со своей несвободой? — Льюис страстно обхватил губами темный, твердый сосок ария, теряя рассудок и вновь чувствуя приближение желания.

— Если бы я был слишком упертым в своих убеждениях... Ах... Богиня Алалрла, святыня светлого единения! — арий не договорил, потому что Льюис скользнул вниз и обхватил губами нежный член наперсника, втянул в себя и теперь вбирал все глубже, водя рукой с осторожностью и нежностью.

Вааля выгнуло дугой от наплывающего безумства. Умолять штица делать так, быстрее, еще... Да... Облизывать головку, спускаться по стволу, рисовать зигзаги. Когда арий закричал, а штиц отстранился и облизал губы, оба словно обезумели. Они вновь целовались и ласкали друг друга. Катались по кровати, сминая простынь, превращая в хаос все ложе...

Насыщались, упивались, и вновь и вновь взлетали, чтобы отдаваться... В последний раз Льюис просто упал на спину и еще долго сбито дышал, не открывая глаз. А Вааль свернулся калачиком, роняя слезы от испытанного удовольствия и ощущая внутри горячую сперму.

— Ты что-то говорил... Я... — штиц пытался сосредоточиться, но мысли не подчинялись, зато эротизм так и полыхал в голове верховым пожарищем. Вааль был прекрасен и безумно страстен. Он расшевелил в юноше неведомые тайники, вскрыл их одним касанием, доверием, которое способно растопить ледяные пласты тысячедетий, не то что сердце неопытного юноши.

— Говорил... Что, не помню, — Вааль завозился рядом, перебрался на плечо Льюиса, поцеловал благодарно. — Кажется, это случилось до поцелуя? Ты сбил меня с мысли... Ты хотел понять, почему я прислуживаю императору...