Семена страсти

1

Встречающих в порту было очень много, но Льюис точно знал, здесь ему не помашет разноцветная трехмерная карточка с номером и фамилией. Потому что юноша — всего лишь беженец, коих прибывает в Свободную Лагуну тысячами каждый день. Родина юного путешественника была в огне. Горели города, богатые пастбища, горела вся маленькая планета, на которую напали почти три сезона назад, когда в полях производилась рассада тростника, приносящего самый сладкий из сахаров, использующегося для создания элитных сладостей.

Льюис тяжело вздохнул. Из начинающей звезды, владеющей кулинарными рецептами ста поколений штицев, он превратился в изгнанника, у которого остался лишь один бесценный дар (нет, не деньги, которые еще оставались в изрядно истраченном кошеле) — семена тростника. Многие штицы спасали лишь имущество, заказывали за баснословные суммы лайнеры из Свободной Лагуны. Большинство бежали от войны налегке, потому что не имели и чтила (мелкая монета) в кармане.

Льюис оставлял родину, бросив фамильный особняк, мебель и даже не успев перевести капитал на счета. Впрочем, что теперь его привилегии в новом мире?

Юноша вышел к акваробусам, отправляющимся по основным каналам к представительству штицев, и занял самое дешевое место в конце салона. Будущее казалось расплывчатым, потому что с каждой минутой становилось ясно, что военные действия не ограничатся только разорением, затем фланки предъявят претензии на живой товар... И Лагуна сдаст несчастных беженцев на расправу.

Льюис подпер щеку рукой, задумчиво разглядывая первых пассажиров — жители Лагуны были очень красивой расой. Гуманоиды, только с особенными чертами: лица отличались особым изяществом и тонкостью, кости тонкие, отчего кажется, что вокруг одни манекены. Юноша бывал и в других государствах этой части вселенной, но лишь среди прочего населения выделял именно лагунцев. Не только за внешность, но и за некую странную отстраненность. И в делах, и в общении они предпочитали ровность, практически равнодушие и холодность. Вероятно, потому что были все одного пола и размножались искусственно. Но Льюис видел и такие миры, где однополость не служила препятствием для отношений.

Теперь юношу не волновало поведение принимающей стороны. Задерживаться на гостеприимной планете — все равно, что искать себе приключений. И ждать, когда тебя отдадут в качестве раба какого-нибудь фланка.

Фланки — их побаивались даже развитые военные союзы. Фланки выбирали очередную жертву методично в противовес общему совету государств, в парламенте которого имели вес из-за многих факторов. Частенько от деда Льюис слышал, что агрессия проистекает не только из-за жажды наживы, но и потому, что существует договоренность поделить власть среди двух правящих сил пополам. Только второе государство держится политики поддавков.

Юноша со скучающим видом глядел, как вода за бортом взлетает, оседает и вновь взлетает от быстрого движения. Засыпал от однотонной работы моторов, под неспешный разговор ближайших пассажиров. Завтра он купит билет до Лиги и вступит в ряды армии. Чтобы хоть как-то пополнить счет и начать новую жизнь, уже без родины.

Льюис испытывал светлую грусть по погибшим сородичам. Чувствовал их души, которые теперь омывали ауру прощальными объятиями, не плакал, ибо слезы ничего не стоят в сравнении с истинной тоской. Потом... оно утеряно навсегда. Не следует ждать возврата в тростниковые поля.

— Станция посольская, — громкое объявление, звук ног, проходящих к трапу. И вот Льюис на широкой улице города недалеко от белоснежного двухэтажного здания, венчающегося шпилем и флагом штицев. Рядом с ним толпа желающих получить печати и визы. Настоящее столпотворение.

Юноша поправил сумку на плече. Деваться некуда.

Придется занять место в очереди и покорно дожидаться. Шестисотый? Прекрасно. Некоторые штицы стояли под зданием по несколько дней. Среди них — и бывшие благородные, и простолюдины, и семьи.

Льюс получил номер в системе контроля, перешел на другую сторону. Сел на камень рядом с перилами. Он сидел спиной к каналу, глядя в одну точку. И не понимал, почему сородичи так паникуют. Раньше надо было. Гораздо раньше, а теперь... Голова опустилась вниз, на лицо упала длинная челка. Уходить нельзя, потому что каждую минуту могут позвать внутрь. И очередь весьма неоднородна в своих посылах: кто-то ждет визу на временное проживание, кто-то на выезд, кто-то...

— А, очередной штиц. — ироничное замечание заставило Льюиса посмотреть вверх. Два молодых представителя Лагуны в военной форме явно перебрали в баре. Мундир у одного был застегнут не на те пуговицы. Широкие шаровары были кое-как перевязаны широким поясом. Второй вообще щеголял изрядным синяком на скуле. Нетипичное поведение, но все же лучше встать и избежать агрессии.

Юноша быстро поднялся и уже хотел вновь пересечь дорогу, как вслед ему полетело:

— Не уважаешь нас? Это вы заполонили планету. Из-за вас фланки могут и нас уничтожить... — цепкие пальцы потянули за ткань на плече. Льюис даже не успел понять, как его начали бить. Вероятно, это произошло потому, что юноша находился слишком далеко от основной массы беженцев. Вероятно, потому что он был слишком щуплым по сравнению с основной массой штицев, которые всю жизнь работали на земле и славились неимоверной силой в отличии от элиты, к которой недавно принадлежал и сам Льюис.

Юноша инстинктивно укрывал руками коробку с семенами, нисколько не заботясь о собственной персоне. Пару раз он ощутил удар в пах. Пару — по голове. Колени подкосились... Оставалось только подтянуть ноги к груди, ожидая дальнейшей быстрой расправы. Но в это мгновение послышался громкий голос где-то близко, хлопнула дверца машины. И вот уже огромный незнакомец поднимает и отряхивает Льюиса, пытаясь понять, как тот себя чувствует:

— Живой? Эй, брат, как ты? — темно-оранжевые глаза с совершенно белыми ресницами вопрошали настойчиво.

— Я?.. — юношу качнуло, словно лодку в шторм. Он проверил цельность коробки и выдохнул — цела! — Все в порядке... Спасибо, — маленькие пальчики наконец отпустили темную куртку спасителя. Льюис испуганно огляделся, но лагунцев и след простыл, зато рядом стояла настоящая скала.

О, все знают, что сгриги — это великаны. Но данная особь еще и в ширину удалась весьма. Сколько интересно дуб в обхвате?

Юноша сделал шаг назад, утопая в энергетике сгрига, чья родина — горы на дальней планете Лиги. Тот успокоенно кивнул.

— Значит, в порядке, раз ты меня уже испугался, — сказал он, обнажая белоснежную улыбку. — Будь осторожней в следующий раз, брат. Здесь в последнее время частенько нападают на чужаков.

— Я... я... — Льюис растерянно искал слова ответа, когда кто-то окликнул спасителя. Сгриг обернулся на стоящего у машины. Высокого фланка в длинном черно-белом балахоне, с зачесанными назад длинными красными волосами, говорящими, что тот относится к клану военных. Вокруг врага ярко светилось защитное поле. Он требовательно указал на водительское кресло сгригу.

— Удачи, брат! Работа, но ты все же будь осторожен. — гигант хмыкнул, словно умилялся растерянностью Льюиса, и пошел к машине, чтобы открыть заднюю дверцу рассерженному господину и затем, еще раз подмигнув юноше, помог тому сесть вперед.

Льюис не ожидал скорой возможности получить визу, потому запасся терпением, бутылкой воды и лепешкой, в которую продавец положил жареных овощей и немного мяса с соусом. И теперь сидел среди штицев, наблюдая за тем, как садится солнце за розоватую дымку открывшейся впервые столицы Лагуны. Солнце словно растекалось по зданиям, плакало лучами, прощалось, ласкалось нежно, пыталось прыгнуть в ладони прижаться к груди, к внутреннему карману, где жило самое ценное — память о вечерах, нарисованных золотом тростника, который качается от хрупкого дуновения. Юноша забрался в небольшое углубление между стеной и оградой, откусил свой скромный ужин, запил глотком воды. Он вспоминал лишь хорошее: ласковые руки, вот что нужно растениям, говорил дед перед смертью. Твои руки, Льюис.

Юноша закрыл глаза. Родины нет. И никому неинтересно, что произошло. Лишь ветер черный, лишь осколки остались для изгнанников, которые скоро растворятся в разных частях света и перестанут быть одним народом.

...— Номер шестьсот тридцатый. Льюис Калар. Здесь Льюис Калар? — вопрос прозвучал над самым ухом, и юноша, забывшийся на рассвете от тяжкой дремы со снами, полными прозрачной грусти по умершим родителям и любимом старике, подскочил и бросился к распахнувшимся дверям:

— Я! Я здесь! — махание руками и бег через ступеньку.

— Идемте, — уполномоченный штиц пригласил юношу пройти через коридор в кабинет и положил перед присевшим на край стула претендентом бумагу с печатями фланков. Такие последние полгода назад появились на купчих на земли. — Прочитайте. Не спешите только. — соплеменник открыл окно после ночи, чтобы впустить в спертое помещение свежий воздух, налил себе воды. — Прочитали?

— Да, — Льюис кивнул. — Но почему? Почему они включили меня в этот список?

— Туда вошла вся элита, включая известных кулинаров, агрономов. Вам запрещено покидать Лагуну до окончания войны.

— Вы предлагаете мне остаться здесь, когда я точно знаю, что фланки делают с военнопленными?

— Нет, не предлагаю. Я вынужден приказать вам остаться. И поселиться в одном из домов на набережной Присни. Квартиры там дешевые. Возможно снимать с компаньоном... — штиц старался держаться спокойно, хотя Льюис чувствовал, что сейчас чиновнику очень плохо, как и всем остальным, которые попались в ловушку войны.

— Хорошо. Но мне нужен вид на жительство и разрешение на работу...

— Конечно, я все подготовил, — документы, новенькие, прошитые, легли на поверхность. — Спасибо за понимание и удачи... Простите меня.

Юноша, уже направлявшийся к дверям, обернулся:

— Я все понимаю, — сказал тихо, хотя сейчас понимал лишь то, что стал заложником планеты до решения фланков. Они составили список, точно перечислили всех, кто занимал высокое положение и трудился — забывая об отдыхе, самозабвенно. Прагматично обозначили будущих рабов.

Льюис вышел на улицу. Пытался сосредоточиться на скорби о погибших, но вдруг понял, что сейчас сам нуждается в поддержке. Хоть какой-нибудь... Хоть малюсенькой надежде, ниточке, которая вырулит судьбу.

— Эй, брат!

Юноша удивленно расширил глаза, хотел нырнуть в толпу подальше от вчерашнего громилы, но потом понял, что со спасителем так поступать нельзя. И шагнул навстречу гиганту, оседлавшему огромный агрегат с крыльями.

— Есть хочешь? — огромная лапища в кожаной перчатке протянула пакет, от которого исходил восхитительный запах.

— Я тебе очень благодарен... Но... Ты... — Льюис опять терялся перед сгригом, который разглядывал его благодушно и продолжал протягивать пакет.

— Да ладно! Не жмись. Тебя подбросить? Я все равно в город...

— К тому... тому...

— Фланку, — закончил сгриг, прерывая икоту. — Ага... Работа должна приносить доход. Мне удобно... Так что, вроде тебе даже документы выдали...

Юноша опять растерянно посмотрел на бумаги в правой руке, торопливо расстегнул сумку и убрал.

— Я сам. Спасибо.

— Зря... до порта транспорт в такую рань не ходит. Ой, я ж не представился. Элан. Слыхал?

Льюис отрицательно покачал головой.

— Да ну! Три года назад блистал на ринге. Теперь вот травма. Врачи сказали, что еще один удар по голове — и покойник. Ну, или на лампочку буду улыбаться, — опять искренняя и немного глупая улыбка.

— А я Льюис, — юноша, как недоверчивый ребенок, наконец принял подношение и приоткрыл. — Это мне?

— Не, ехал мимо, смотрю, ты тут все еще тусуешься. Думаю, голодный мальчишка. Ну, куда тебя везти, брат?

— Тут мне сказали набережная есть, где квартиру снять можно подешевле.

— Присни? Та еще берлога. Дерут деньги почем зря. Мебель старая, грязная... Лучше на Свит. Показать? Я тебя с хозяином нашим сведу... Найдешь компаньона, вообще в копейки встанет...

Льюис захлопал ресницами.

— Прямо теперь? — спросил удивленно.

А Элан утвердительно кивнул:

— При таком наплыве действовать надо быстро. Едешь? — спросил сгриг, указывая на сидение сзади. — Только шлем надень. Скорости люблю запредельные. И спешу.

Льюис неуверенно шагнул к адской машине — была не была.

Никогда раньше юноша не катался ни на чем подобном, На его планете использовалась либо тяжелая медлительная техника, либо маленькие машины, которые не влияли на природный баланс. За последним следила специальная комиссия, которая каждый сезон проверяла фермеров и их производства.

Сами штицы в основном занимались земледелием, поставляя на рынок свой тростник и в качестве сырья, и для производства тех лакомств, от которых кружится голова, которые способны пробуждать самые прекрасные эмоции, чувства... И даже вызывают взаимность. Считалось особым подарком преподнести возлюбленной или возлюбленному коробку с конфетами, в которых добавлялся тростник штицев.

Но сам Льюис никогда не злоупотреблял сладким и совсем не понимал, каким образом воздействует на того же фланка подобный десерт. Просто счастье для юноши было в его единении с близкими, с семьей. Многие штицы определялись с полом уже в зрелом возрасте, когда чувствовали потребность в создании крепкой пары. Выбор делался осторожно, а союз длился до самой смерти. Родители Льюиса тоже долго просто общались, прежде чем решились пойти на церемонию единения. Их любовь казалась юноше волшебным даром, посланным свыше. И теперь, когда все так зыбко, приходило понимание о хрупкости мира вообще.

Штицы закрыты даже для себе подобных, найти родную душу, обрести любовь... Если бы Льюис мог теперь махнуть рукой и отринуть привычные догмы, но он мчался на огромной скорости по дороге, прямо-таки вцепившись в мощный торс сгрига, который успевал еще что-то подмурлыкивать на своем языке. А когда слева появился зеленый парк и набережная незнакомого канала, потянулись жилые дома с круглыми арками и центральными подъездами, он запаниковал. Слишком уж хорошо выглядело место для скромной цены.

Агрегат затормозил. Элан помог юноше спуститься на землю. За пятнадцать минут натерпелся страху — хватит. Льюис спрыгнул на тротуар. И недоуменно осмотрелся, в то время, как сгриг заглушил мотор и махнул, приглашая идти за собой.

— Ты смелый, — сказал с улыбкой. — Сидел так смирно... Катал тут одного друга, так он через минуту начал умолять богов Влаази о пощаде. Эти лагунцы — слабый народ. Слишком много предрассудков, слишком мало мозгов. Сюда! — Элан вошел в арку и ввел карточку в дверь подъезда, который находился на внутреннем цветущем дворике.

— Здесь я живу, на втором этаже. — прежде чем войти, новый приятель показал на окна и на площадку-балкон, заваленный старым хламом.

Затем сразу постучал в ближайшую дверь, совершенно не церемонясь о раннем часе. Оттуда донеслись нечленораздельные звуки, раздались шаркающие шаги, и вот на пороге появился пожилой лагунец в длинном халате с трубкой в зубах.

— Элан! Дружище! Хочешь выпить? Чего так рано? — старик похлопал гостя по плечу, а сгриг обратил внимание на жмущегося в коридорчике Льюиса с дорожной сумкой.— Вот, принимай! И не говори, что сдал ту квартирку...

— Клянусь тебе, сдал. — лагунец перешел на местное наречие, засуетился, что-то бурно рассказывая Элану, а юноша вдруг понял — вряд ли есть еще место.

Придется все-таки ехать туда, куда отправили с самого начала. Льюис поднял с пола сумку, уже готовясь к новому путешествию, когда сгриг тяжко выдохнул:

— Слушай, брат, неудача... Опоздали! Вот шустрые пройдохи... Э, хочешь ко мне в компаньоны? — темно-оранжевые глаза стали почти коричневыми, гигант явно чувствовал ответственность за осечку.

— Нет, спасибо, но я, пожалуй... — юноша отрицательно закачал головой, но Элан потащил нового знакомца вверх по лестнице на второй этаж.

— Сначала погляди. Я ж не в одной комнате жить предлагаю, — сгриг открыл дверь и пропустил недоверчивого гостя внутрь.

В огромном холле, прямо посередине, стояли огромные ботинки, на вешалке болталась черная кожаная куртка. В углу — коробки. Льюис неуверенно переступил порог. Прошел внутрь. Комнат действительно было две. Изолированных. В первой — огромная неубранная кровать, не выключенный визор показывал трехмерный клип без звука. На стуле болтались брюки и свитер.

— Можно мне вторую посмотреть?

Сгриг пожал плечами.

— А то! Она у меня пустует все равно. А приходится за две платить.

Льюис пересек логово великана, пытаясь не оборачивать внимание на беспорядок, который казался ему безобразным. Заглянул во второе помещение, залитое утренним солнцем. Диван, стол, кресло, на котором сложены старые журналы. И стеклянные двери, ведущие на площадку.

Почему именно этот квадрат привлекал Льюиса? Почему? Если очистить от мусора, если сбить конструкцию, можно создать небольшой парник. Устроить поливочную систему... И разбить мини-огородик.

— Сколько? — юноша обернулся к сгригу, который спешно убирал раскиданные вещи, закидывая в шкаф.— В месяц около сотни выйдет на брата, — Элан взглянул на часы. — Так что? А то я опаздываю уже.

— Согласен, — кивнул Льюис. — А внутренняя дверь запирается?

— Да. Да не волнуйся, я чужого не трогаю. Ну, брат, бежать пора... Ты устраивайся. Ключи забираю. Позвони по внутреннему телефону, Крис тебе вторую связку принесет. Скажи, что мы сговорились.

Сгриг застегнул свою коричневую модную куртку: наполовину вязаную, наполовину кожаную, пригладил рыжий ежик на голове и рванул к выходу, предоставляя компаньону время для обустройства и...

Юноша и сам не представлял пока для чего. Но первым делом он направился в поисках ванны. Квартира оказалась просто огромной — под стать хозяину. За коридором располагалась кладовая, забитая какими-то банками с консервами и чистящими средствами. Далее располагалась кухня. Длинная, узкая, с бесконечным столом во всю стену с одной стороны, и настенными шкафчиками — с другой. Холодильник был встроен в стену. Юноша ожидал увидеть и тут бардак, но оказалось, что посуда вымыта, лишь на столе сиротливо стояла недопитая чашка кофе.

Ванная оказалась вообще в полном порядке. Справа располагался душ, что вполне устраивало Льюиса. Не любил он все эти пенные прелести, а потому, разгрузив скромный багаж на диван, сразу отправился освежиться и переодеться. День предстоял сложный: штицы педантично относятся к месту обитания. И чтобы чувствовать себя уютно, необходимо сделать все так, как того требует обычай. А потому выдворены были, в первую очередь, за порог личные вещи сгрига и лишний мусор. Диван переместился как раз к внутренней двери, дабы навсегда закрыть проход к соседу. Стол переставлен к окну.

Льюис устало опустился в кресло, удовлетворенно разглядывая новое жилище. Вожделенно открыл коробочку с семенами. Замок сработал на подушечку указательного пальца, щелкнул, крышечка отъехала в сторону. Драгоценность. Вот так выглядит драгоценность. Золотистые зерна, продолговатые, прозрачные, если смотреть на них в лучах солнца. Подождите, мы справимся... Мы найдем работу. И Льюису много не требуется. Только чтобы спасти вас.... Свободная Лагуна устраивала беженцев, обеспечивала их минимумом гражданских прав. Штицы не могли получать высокооплачиваемые ставки, зато работали на всех низших — уборщики, дворники, обслуга, ремонтники... Чего еще заслуживают представители проигравшей стороны, когда фланки дышат в затылок и обязательно потребуют сдачи живого товара? Только того, чтобы использовать себе во благо.

Первая же контора по трудоустройству выдала Льюису с десяток адресов недалеко от дома. Все практически с одинаково низким жалованием, которого с натягом хватит на оплату нового жилья и на один раз в день сносно поесть.

Юноша особо не выбирал. Когда его приняли в кафе посудомойщиком и уборщиком одновременно, он только обрадовался, что практически весь день будет свободен, а ночью... Ну, прекрасный график. И со сгригом не встретятся. А значит, мешать не будут.

Льюис прокрутил в голове лаги (мелкая монета), остающиеся на оплату жилья, мысленно сконструировал теплицу, а когда вернулся и получил ключи от хозяина, принялся рисовать подробно на листе бумаги примерный план и записывать покупку нужных материалов. Это помогало отвлекаться от тоски и боли. Придавало смысл маленькому существованию вопреки всем горестям.

Юноша даже не заметил, что день сменился мягким вечером, за окном опустились тени от деревьев. А в дверях щелкнул замок и раздались громоздкие шаги вернувшегося Элана. Тот протопал сразу в ванную, потом шумел посудой на кухне, распуская съестные ароматы и, наконец, постучал предупредительно и, как показалось молодому штицу, даже робко:— Братишка, есть хочешь?

Льюис сглотнул голодную слюну. Отложил в сторону карандаш и направился к дверям, боясь вновь увидеть огромную страшную скалу мышц и мяса перед собой.

— Спасибо. Но я через четверть часа ухожу на работу, — юноша постарался скрыть волнение за вежливой улыбкой. Почему его так пугает сгриг? Почему он так огромен? Просто чудовищен!

— Да ну! Так быстро? Ты просто везунчик, — Элан всучил тарелку и бесцеремонно ввалился в комнату. Льюис не удержался, чтобы не попробовать мясистое рагу с рисом и красными помидорами. — Уже переставил? Слушай, могу тебе ковер отдать... У меня их два... О, забавный рисунок... Что это за архитектура?

— Летний садик, — вздохнул Льюис, понимая, что быстро мечту не осуществит. Взгляд его переместился на коробку, рядом с которой стояла огромная скала. Побледнел. Покраснел. Бросился скорее и подхватил драгоценность, прижал к груди, в то время как сгриг недоуменно почесал затылок.

— Наследство? — поинтересовался у взбаламученного юноши, прижимавшего семена к груди.

— Все, что осталось... — в зеленых глазах появилась слеза. — Если не соблюдать температурный режим, они умрут.

— Кто? — Элан сделался и сам чрезвычайно испуганным. — У тебя там мыши что ли? — предположил он.

— Семена. — юноша не скрывал тоски.

— Древняя легенда нашего мира утверждает, что все мы превращаемся в конце перерождений в семена тростника и приходим дарить счастье и любовь.

— Иносказательно?

— Нет, — Льюис засобирался, быстро натянул поверх футболки свитер.

— Буквально. Мой дед получил коробку от отца. Я — от деда. Когда началась война... Последними были семена моих родителей и старика.

— Ясно. Это что-то вроде тотема... У нас тоже дают зверя в защиту.

— Ты не понял, — Льюис улыбнулся со светлой грустью. — В семенах заключена история всей моей семьи, всего рода — от первого земледельца. Но ладно... Теперь мне пора. И... Спасибо за помощь. Угощение за мной.

2

Три недели показались кронпринцу Греду временем отпуска. Свободная Лагуна только вступила в ряды союза, но уже удачно была втянута в политику войны, которая происходила совсем рядом. И фланки были уверены, что именно здесь смогут задержать элиту штицев, просеяв всех остальных, ненужных земледельцев.

Гред проснулся гораздо позже обычного, хотя наметил на этот день несколько встреч и переговоров. Мужчина потянулся, не открывая глаз, ощущая, как рядом шевелится в дреме белокурый принц завоеванной два года назад планеты Арии. Юноше исполнилось семнадцать, когда фланки выбирали себе из элиты подходящих рабов. Гред сразу заметил подходящий экземпляр, хотя понимал, что придется побороться за такого красавчика с другими претендентами. Включить всю свою агрессию, выпустить наружу ядовитый отросток и вступить в схватку.

Юноша сильнее обнял хозяина, потерся щекой о гладкую грудь, на которой проступал алым узором растущий потенциал воина. Сам Гред понимал, что недоволен нынешним положением дел. Его брат, правящий около тридцати лет, медленно угасал. И скоро — очень скоро настанет час, когда молодому фланку удастся сдвинуть заржавевшую машину и предъявить претензии на единоличную власть в совете. Демократия уместна лишь там, где ничего нет. Где разруха и бедность...

— Гред, не уходи, — арий попытался удержать мужчину в постели поцелуями. Сладкие, как ванильная карамель, они каждый раз зажигали в господине жаркий огонь, и теперь мягкое касание губ, манило воспользоваться доступностью прирученной зверушки. Да, в тело мальчика был внедрен чип подчинения и воспитания, служивший также маячком для поиска и регистрационным знаком, а ключ к пользованию хранился внутри Греда.

— Ниже, — фланк толкнул белокурую голову к паху, откинулся на подушки и закрыл глаза, продолжая наслаждаться ласками ария, который от возбуждения изменил цвет с золотисто-бронзового на темно-коричневый. Каждый волосок раба начал светиться призрачным светом и излучать наслаждение.

— Губками поработай, — Гред позволил юноше целовать свой длинный толстый член, а сам в это время гладил нежную спину, ловя удовольствие от каждого прикосновения к заряженным волоскам. Язык любовника облизал конусообразную головку, пальцы оттянули крайнюю плоть, чтобы втянуть внутрь ярко-красный шарик.

Фланк приглушенно зарычал. Обычно он не позволял выходить возбужденному члену целиком. Но наступал сезон Краа (время для размножения на родной планете, когда воины пьют чай из цветов дерева похоти, создают пары на несколько месяцев для продолжения рода), и Греду трудно было сдерживаться... Даже такая невинная игра пробуждала в нем охотника. А мужчине совсем не хотелось убить такого восхитительного раба.

— Бери глубже, Лани. — фланк продолжал контролировать процесс, заставляя себя думать о делах, но достаточно было одного взгляда, чтобы подмять юношу под себя и раздвинуть тому ноги. Нежный, послушный любовник... Всегда готовый к жесткости, всегда готовый к нежности.

Мужчина погладил собственность по щеке, гладкой, как дорогой жемчуг, поцеловал в пухлые губы с возрастающим желанием. Волоски на коже ария потянулись к коже господина, присасываясь к потокам ауры, улавливая, что именно хочет получить Гред. Это было очень приятное ощущение — словно тебя укутывает с головой в тепло волшебное покрывало. Лани еще выше поднял и развел ноги. Его анус давно изменился от постоянного внедрения и крупного размера члена, стал податливым, разработанным. Арию вставили внутри специальную спираль, чтобы та работала, как мышечная зона с выделением смазки, и теперь ничто не мешало фланку получать удовольствие, специально сжимая внутренности мальчика, чтобы получать нужное удовольствие, а его извиваться от дикого возбуждения. Арии вообще имели очень маленькие члены, отличавшиеся изяществом и красивой формой, но основная эрогенная зона располагалась внутри — три уплотнения по ходу проникновения члена делали их отличными претендентами на игры в постели.

Сейчас Гред не особо церемонился с любовником, как раньше. Он позволял себе брать Лани размашисто, вбиваться внутрь так, чтобы все внутренности хлюпали. Юноша подавался вверх, открываясь, откровенно насаживаясь на фланка, член которого вылез на четверть из кожистых уплотнений и теперь ввинчивался внутрь, добиваясь разрядки. О получении удовольствия Гред даже не думал. Он много раз пытался достичь его с Лани, потихоньку увеличивая проникновение и позволяя выпускать уплотнения по всему члену. Но даже спираль не позволяла расширить юношу так, как надо, а потому приходилось довольствоваться потоками ауры и вдалбливанием на четверть размера.

Конечно, фланк давно мог заменить Ария на более подходящего претендента, но ему пока доставало и Лани... И отрывов на стороне.

Член теперь ходил как по маслу, поднятая кверху гладенькая попка раскрылась, крутилась из стороны в сторону, призывая двигаться активнее.

— Сильнее, глубже... Да, еще, — Лани потянулся к ягодицам фланка, сжал крепко, прижимая к себе. Закричал от того, что спираль начала сжиматься, уменьшая пространство и позволяя члену испытывать сильное сопротивление, вламываться на предельную глубину, тереться о выступы внутри.

Мужчина закинул руки раба за голову, чтобы острые длинные ногти не располосовали спину, так как анус раба был растянут до предела, а движения стали очень резкими и провоцировали на отклик взбудораженные внутри уплотнения. Получить быструю разрядку, когда чуть перегибаешь пределы возможного и заставляешь Лани закричать, а потом отпускаешь, притягиваешь к себе и начинаешь целовать тонкую шоколадную шею, ключицы и плечи, которые пахнут дорогим маслом и гладки, как лепестки цветов.

— Опять? — юноша уткнулся носом в широкую грудь Греда. — Новый сезон? Ты взрослеешь... Это было... Очень... Сильно... Только не убей.

— Я постараюсь контролировать процессы. Посол должен прислать чай, чтобы я не испытывал лишнего дискомфорта. — фланк погладил Лами по потемневшей от возбуждения линии скулы. Ему очень нравился арий. Даже больше, чем во время знакомства, когда, казалось, терпения хватит на короткое владение. Но вот уже два года. Надо что-то подарить милому, терпеливому другу. Именно так... Синие, густого грозового цвета глаза Греда в последний раз насладились красотой, а затем фланк поднялся и отправился в душ.

Это был высокий, во всех отношениях чистый воин — голубая кровь из всей свое породы. Красные волосы, не такие тонкие, как у людей, шириной с тонкую резиновую трубку, служили фланкам в первую очередь как оружие и как способ удерживать партнера во время секса. На широких плечах имелись наросты, выдающие его агрессивность и доминирующую позицию. Из них в грудь и внутренности поступала особая жидкость, которая могла при близком контакте парализовать противника или привести в аморфное состояние сопротивляющегося сексуального партнера. Фланки имели развитый торс, длинные сильные ноги и неимоверную физическую силу. Многие считали, что они недоразвитые, потому что нацелены на постоянное противостояние. Лани думал иначе. Его предубеждения рушились одно за другим с первого вечера. Во-первых, речи не шло ни о каком насилии. Гред просто ухаживал за полученным в честном поединке арием несколько месяцев. Во-вторых, наследник воинов был прекрасно образован, мог с легкостью выдавать стихотворные экспромты, владел несколькими языками и разбирался в искусстве. В-третьих, и это было самым главным, Лани был уверен в хозяине. Тот никогда не оставил юношу в нестандартных ситуациях. Он защищал его честь в ту страшную ночь, когда пьяные фланки попытались на банкете затащить раба в пустой кабинет. И лично сидел над умирающим от лихорадки юношей почти целую неделю.

— Чем займешься? Прогуляешься по магазинам? — Гред остановился на пороге в ванную комнату. — Пойдем со мной в душ, — позвал ласково.

Лани улыбнулся.

— Вечером. Иначе ты никуда не успеешь...

— Боишься меня соблазнить. Правильно думаешь, — сказал тихо. — Я оставлю тебе коды на карты, купи что-нибудь на прием.

— Какой? Ты уверен, что мне нужно идти? — Лани начал собирать волосы в хвост , демонстрируя господину свое тело и намеренно призывая того каждым движением вернуться.

— Несомненно. Там соберутся все шишки этого паршивого мирка. Элита, которая боится нашей власти. Приедет и мой брат с Ваалем, твоим братом. Ты ведь хотел...

— Вааль?

Гред не купился на заманку, только рисунок на груди стал чуть ярче.

— Да, — сойти до снисходительности фланку ничего не стоило. Лани будет прекрасно смотреться в тонком прозрачном платье, когда уберет волосы в высокую прическу и достанет из сейфа драгоценности, чтобы украсить ими божественную шею, запястья и щиколотки. Каждый раз, выходя в свет, Гред видит, как завистливо смотрят другие фланки на ария, как шепчутся, что лучшее всегда достается мерзавцу.

Да, Лани стоит того, чтобы вкладываться в него. И прекрасно дополняет власть и льстит амбициям.

— А что купить? — любовник поскребся в душ, как испугавшаяся одиночества зверушка.

— Платье. Открытое. Очень открытое. Чтобы не только я, но и другие не могли оторвать глаз. На цену не смотри, понятно?

Гред простился с любимым арием на пороге номера. Лани, быстро надевший на голое тело халат, потянулся к кронпринцу, обхватил руками шею, поднял лицо для последнего поцелуя. Золотистые глаза хитро улыбались, заманивая обратно, подальше от дел... Но они и так слишком много времени проводят сейчас вместе, а не встречаются лишь ночью, когда мужчина возвращался домой ночью и заваливался сразу спать, чтобы рано утром опять отбыть на службу. И секс стал более неторопливым, а не похожим на короткую гонку за приз по получению оргазма. Или хотя бы чего-то похожего не него.

— Любую сумму, понял, — Грег опять огладил очаровательное, еще полное страсти утра личико драгоценного пленника, зарылся на мгновение в его мягких волосах, напоминающих блестящую воду, на дне которой золотится песок. Поцеловал Лани в пухлые, чувственные губы.

— Понял. Куплю то, что тебе понравится. — арий гладил господина по плечам. — Когда ты вернешься?

— Ближе к вечеру, если не затянется торжественная церемония по вручению мне документов на правообладание элитой штицев. Война уже выиграна. Лорды захотят выбрать себе рабов...

— Они красивые?

— Не думаю так. Штицы занимаются земледелием и торговлей, кажется. Есть среди них отменные кулинары. Ты хочешь нового повара?

Лани кивнул, прижался всем телом к Греду.

— Только самого лучшего, — попросил он. — Я люблю сладкое. То, что ты купил мне однажды... Из тростника с добавлением нектара и... Что они еще там кладут?

— Поговорим вечером, — мужчина мягко освободился от объятий. — Я дам тебе знать, когда вернусь. А потом мы поедем кататься по каналам. Согласен?

Конечно арий был в восторге. Он опять весь засветился, что предвещало хорошее настроение и новую разрядку. Хотя Гред, заходя в целиком зеркальный лифт и оглядывая себя со всех сторон, уже купил проститутку-фланка. Помоложе и поноровистее, чтобы целенький был и не разработанный. Он на время успокоит плоть и позволит работать дальше: и с документами Лагуны, и с будущими рабами.

Мужчина уже прокручивал, как отберет себе самых перспективных, прежде, чем остальные фланки получат право доступа.

А пока в фойе отеля Греда ожидал помощник Кхра. С документами и докладом об основных моментах дневной церемонии.

— Ты привез? — вместо приветствия, спросил кронпринц, застегивая на шее защитную цепочку и включая режим активации.

— Да, чай доставят в номер.

— Я не про это... — Гред раздраженно отметил, что более слабые фланки уже вызывают в нем негатив. Значит первая фаза началась.

— Да, вашу добычу на этот сезон уже разместили в отеле. Вот ключ.

— Прекрасно. — мужчина принял протянутую карточку с номером. — До вечера подготовь и проинструктируй его. А теперь — к делам. Из чего будет состоять церемония?

— Сначала будет проводиться экскурсия по центральному дворцу для почетного гостя. Далее — выступление императора Свободной Лагуны, который подтвердит, что подписан мирный договор. Далее — передача документов на штицев и банкет. К прибытию вашего брата лагунцы обещали расчистить столицу от беженцев, которым выданы визы на отбытие, и соответственно — собрать в одном месте претендентов.

— Я понял. Кхра, такая просьба: мне нужны сведения по лучшим кулинарам из списка штицев. Ну, да! Лани попросил сладкого. Я хочу сделать подарок. Он заслужил...

Помощник понятливо закивал. Арий наследника действительно вызывал слюни. Томный, как полуденный зной. Со стройными ногами и тонкой талией. С великолепным личиком. Кхра про себя даже облизнуться боялся, но, как и многие, мечтал потрахать игрушечку, и не один раз, а чтобы было много времени, чтобы всласть...

— О чем задумался? Хватит витать в облаках. — остудил короткие фантазии Гред, забирая из рук помощника папку. — Твоя задача на сегодня следить за моей вещью. Лани поедет покупать платье. И лучше, чтобы с ним отправился этот приживалка, его слуга с Арии. Не хочу инцидентов и слез потом...

— Будет исполнено. — Кхра воодушевленно отдал честь фланку, упиваясь мыслью, что хотя бы глядеть на ария сможет. А уж подрочить...

— И смотри, рот закрывай, когда с ним рядом. Ты понял, фантазер? — еще раз поинтересовался Гред, а потом махнул рукой — бесполезно. Разве мальчишку исправишь? Лишь бы спокоен был и не рыпался в армию. Дядьке обещано, что малыш годик адьютантом отслужит и целым домой вернется.

Огромная черная машина уже стояла у дверей. Шофер предупредительно открыл хозяину дверь в салон.

— Доброе утро, — поздоровался вежливо. Гред тоже молча поприветствовал сгрига, который работал у него уже почти пять лет. Громила предпочел снять квартиру, а не жить в гостинице. Сказал, что хочет почувствовать, что такое дом. Фланк не возражал. Сейчас его больше волновало то, как сложится собственная судьба.

Новые земли давали новые же возможности для развития. И Гред точно знал, что в будущем сезоне вызовет брата на поединок, чтобы занять место главы.

— Сперва в совет Свободной Лагуны. Туда же прибудут другие фланки-послы.

— Знаменательный день? — сгриг вырулил на основную трассу.

— В какой-то степени да, если учитывать, что штицы — лишь повод доказать наше превосходство и заставить принять нужные правила игры.

— На вашем месте, принц, я бы теперь еще и об охране подумал более сильной. — заметил сгриг спокойно, но Гред отмахнулся, хотя прекрасно понимал, что негласного сопровождения недостаточно. И требуется изменить схему защиты. Но не теперь. Не следует привлекать внимание и заранее повышать статус.

Фланк откинулся на сидение. Раскрыл подготовленные документы по завоеванной планете. Скользил взглядом по плывущей перед глазами трехмерной проекции, читал доклады, но при этом постоянно возвращался в спальню, видел золотистую фигурку Лани, представлял, как тот теперь занимается собой, чтобы встретить господина вечером во всеоружии. И злился, что вынужден использовать для удовлетворения присланного фланка.

За окном мелькали каналы, на которых лагунцв выстроили дворцы и разбили сады. Прохожих стало меньше. Зато появились солдаты в красных мундирах, которые стояли караулом на въезде в центральную систему дворцов.

Белоснежный мрамор сочетался с яркой зеленью, еще не тронутой холодными ночами. Празднично смотрелись похожие на зефир строения вельмож. И фланк заулыбался, понимая, что скоро Лагуна станет еще одной колонией, подчиненной и послушной, как ласковый ручной арий. — Элан, ты вчера помог тому штицу... Почему? — Гред внезапно вспомнил вчерашнюю потасовку на набережной, когда он возвращался с переговоров.

Сгриг пожал плечами.

— Пожалел. — односложно ответил он.

— Под всяким действием есть мотивация.— кронпринц заулыбался хитро. — Признайся, что заметил его до драки? Ты, такой хладнокровный, непробиваемый, вдруг вступился за какого-то мальчишку, беженца...

Сгриг медлил с ответом. Машина начала тормозить около подъезда...

— Одна просьба, ваше величество, — вдруг попросил шофер. — Я знаю, что вы станете делить рабов...

Гред приподнял выжидательно бровь. В темно-синих грозных глазах мелькнул интерес — сгриг и просьбы несовместимы по определению. А это что-то из ряда вон.

— Я хочу за этого штица попросить... Если вы будете милостивы и позволите мне его забрать себе...

— Какие речи! Элан, а ты лукавая бестия оказывается... — рука Греда коснулась ручки двери. — Значит знакомство не ограничилось спасением... — короткая пауза. — Я подумаю... — добавил он благосклонно, а сгриг заулыбался с благодарностью большого ребенка.

3

Льюис даже представить себе не мог, что так устанет за свою первую рабочую ночь. Мыть посуду оказалось нелегко, так как приходилось постоянно загружать ее в определенную часть машины: бокалы на верхние полки, тарелки в середину, столовые приборы — вниз. Следить за водой, моющими средствами, одновременно контролировать напор и прочее, и прочее. Да и развеселые клиенты постоянно то разливали вино, то опрокидывали блюда. Так что швабра и совок не оставляли Льюиса, который только теперь осознал, насколько он превратился в изгнанника. Но юноша плотно сжимал зубы, успокаивая себя тем, что первый день всегда дается тяжело, что неделя унизительного путешествия до Лагуны и теперь самая простая работа — только шаг... А не конец, и у него впереди сотни возможностей избежать контакта с фланками. Не станут же они рассматривать каждого штица в качестве добычи?

Льюис плелся домой, чуть дыша от усталости. Если пройдет треклятая церемония выбора раба, то путь к Лиге откроется. Не сейчас, так хотя бы через полгода. Штицы умеют затягивать пояски — тратить оставшиеся деньги не следует. Они еще пригодятся на черный день. Гораздо интереснее копить, чем растрачиваться на съестное. В желудке раздалось недовольное бурчание, но юноша проигнорировал потребности организма. И отогнал от себя сладковатый запах открывшейся напротив булочной, представляя, что попробует однажды куда более вкусное угощение — созданное из выращенного собственными руками тростника.

Только для этого нужно сперва очистить площадку от хлама.

Льюис добрался до квартиры, вошел в тихий коридор, предполагая, что новый знакомый еще спит. Тихонько проскользнул в ванную, стянул одежду, пропахшую дешевой едой, дымом и спиртным. Шагнул в душ и подставил лицо потокам воды. Вода освежала не только кожу, но и разум — беспомощный перед слишком тяжелыми жизненными задачами. Что предложил бы дед в данной ситуации? Не рыпаться. Сохранять себя и семена. Не позволять чужеродному завладеть вниманием. А потому юноша закрыл глаза и начал взывать к предкам. К мудрости, которую так и не успел обрести, потому что оказался лишним.

Юноша услышал звук открывающейся двери и хоть и находился за прозрачной перегородкой, запаниковал невероятно, заскользил, уцепился за стену... Сгриг. Надо же было не повернуть защелку!

— Извини, я не знал, что ты вернулся... — сосед сразу покинул ванную, а Льюис все равно несколько минут стоял, вжавшись в стену и трясясь от страха и волнения. Потом быстро обтерся, с сожалением потянул на влажное тело грязные шмотки, кляня себя, что забыл чистые в комнате.

— Тебе носить что ли нечего? — Элан вырулил из кухни в спортивном костюме с чашкой горячего кофе в руке. Янтарные глаза изучали прикид юноши с иронией.

— Есть, — буркнул Льюис и опять поднял полный затаенного ужаса взгляд на гиганта. Тот отхлебнул глоток с явным удовольствием.

— Я понял, что есть. — заметил он. — Смена белья, еще одни джинсы и майка.

— Ты по вещам моим лазил? — молодой штиц начал медленно вскипать, вспомнив обещание сгрига. Хотя что ожидать от опасного зверя? Так называют их расу — злобные, безмозглые, пособники фланков.

— Нет. Я тоже с этого начинал, пока не поимел мир сам. — Сгриг ни капли не перешел границ дозволенного, даже заметно отступил. — Там в холодильнике яйца и творог... Ты бери, не стесняйся.

— Спасибо, — волнение вновь схлынуло с Льюиса. Не так уж и страшен сгриг. Фобия. Глупости... — Я потом отдам. Мне неудобно, правда... Прости, выдался тяжелый день.

— Ерунда, брат. Отдыхай спокойно, а я на пробежку.

Юноша окончательно пришел в себя, лишь когда избавился целиком от ауры сгрига, отбросил рефлексию и размышления над тем, почему каждый раз ведет себя рядом с горой, словно щенок. Или он так и выглядит?

А потому опять снял все вещи, переоделся, грязные пихнул в машину для стирки и вскоре уже сидел на диване в комнате, флегматично пережевывая яйца и глотая кофе. Сон накатывал на юношу, как иной раз на младенца. Вроде жуешь, вроде клюешь носом. Голова опустилась вниз, рука с вилкой так и осталась в тарелке.

Последнее, что помнил и чувствовал Льюис, это то, что Элан забирает остатки завтрака и укладывает его на подушку, закрывая пледом. А потом пришел сон, глубокий, впервые после начала войны. И молодой штиц изнутри ощущал, как обрываются нити с родителями и дедом, потому что они окончательно покидают пределы вселенной, чтобы стать зернами тростника и придать им великую силу.

Юноше снилось зеленое поле, птицы, свободно парящие в светлом небе. Казалось, он и сам способен вот так же подняться выше деревьев, упиваться поцелуями дождя, играть с ветром, плавать в невесомости. Лететь к родному дому... Все ближе, ближе... Крича, что скоро придет, что... Но окна разбиты, но стены черны, и рушится мир, как карточный домик.

Льюис резко сел на диване. Плед пополз вниз. Пальцы напряженно вцепились в сидение — маленькие, тонкие, с круглыми розовыми ногтями. Костяшки побелели от напряжения. Всего лишь видение явилось пугать, но кажется, теперь уже не вернуть прошлого и не обрести настоящего. Тебя отдадут фланку. Ты утратишь свободу. Унизительнее только прилюдное наказание перед общиной или что? С чем можно сравнить нынешнее положение?

Штиц закрыл лицо руками, заплакал тихо, навзрыд — никогда он еще так не плакал. Когда-то давно отец говорил, что ранка от падения еще ничего, дул, промакивал ватой с настойкой, утешительно гладил ревущего ребенка. Ранка — да! Заживет и забудется. Но здесь совсем другое — война украла родину безвозвратно. Потянуться к бритве, сделать надрез на запястье.

Льюис смотрел без эмоций, как кровь стекает по ладони, по пальцам, как капает на пол.

"Дед не одобрил бы твоего поведения, — сказал себе тихо. — Ты отвечаешь за память предков. Великое сокровище держишь в руках". Проглоченная слеза горше утраты казалась теперь. А жизнь? Льюис накрутил на запястье оторванный от рубашки подол, затянул зубами крепко. Встал и вновь посмотрел на площадку. Если принял решение, будь последовательным до конца.

Все следующие дни юноша помнил лишь несколько вещей: рабочие ночи, глубокие сны до обеда, встречи с великаном по утрам и таскание хлама до ближайшего контейнера. В конце недели площадка уже не выглядела такой маленькой, а некоторые палки и железяки вообще были пущены штицем в дело. Более того, он нашел здесь крепкие деревянные ящики. И даже старый, но вполне крепкий шланг.

Элан вопросов про расчистку не задавал, зато однажды утром юноша обнаружил на пороге мешок с плодородной землей и три квадрата стекла.

— Подумал, тебе пригодится, — сгриг опять вырулил с кухни с чашкой и в обычном своем костюме для пробежки.

Льюис после сумасшедших ночей расплылся в трогательной улыбке.

— Спасибо, — пробормотал, стесняясь такого внимания.

— Я еще лески тебе притащу и гвоздей, — подмигнул великан. — Любопытно, что получится.

— Это не сразу... Долго делать...

— Завтра выходной — подсоблю.

— Я не все могу купить пока для точного воспроизведения и чтобы заработало. — попытался отвертеться Льюис, но сгриг лишь рукой махнул.

— Не больше сотни потратишь, если разумно подойти и список заранее составить. Я одолжу. Можешь частями отдавать...

Юноша нервно прикусил губу. Теперь его страх преобразовался во что-то новое — приобрел черты постоянного размышления о сгриге. Даже если того не было в квартире, ощущались сильная аура и запах. Льюиса подавляла забота совершенно постороннего, практически чужака. Он искал объяснение и старался не отвечать себе, потому что точно понимал почему. Интерес читался в глазах Элана с самой первой встречи.

Если бы юноша мог собрать вещи и уехать, выбрать новую квартиру, найти подходящего штица, чтобы устроить хоть какой-то быт... Но его словно влекло в омут, ему даже была отчасти приятна заботливость великана.

Определенные механизмы работали против Льюиса, еще не выбравшего пол, но сознающего, что Элан взял ведущую роль в этом ограниченном пространстве. А его короткие прикосновения, как будто нечаянные, трогательные, почти испуганные! Ожидание отторжения. А постоянная опека!

— Боюсь, что мне не по силам, — Льюис хотел любым способом отказаться от помощи соседа. Решительно направился к себе в комнату и закрыл дверь, чтобы дождаться, когда сгриг уйдет наконец. Не прошло и десяти минут, как тот вновь нарисовался в дверях — уже с каким-то свертком в руках.

— Тут друзья отдали? Посмотришь? Кажется, тебе как раз по размеру будет.

Льюис встал. Хоть чуточку бы вырасти, научиться выгонять и не реагировать так откровенно на голос соседа. Не краснеть густо, словно общение что-то значит. Не выглядеть заблудившимся в лесу ребенком.

— Я пошел, — сгриг положил очередной подарок на диван, отступил в коридор, а юноша так и остался тот гипнотизировать.

Обычно у штицев подобные жесты расценивались как выражение не просто симпатии, но в чужом мире, где все живут разобщено и не помогают друг другу, не держатся семьи, поселения, не оберегают общину, подарок может ничего вообще не значить.

Что юноша знает о сгриге? Что тот вроде выступал на ринге, что работает у врага, что по ночам храпит так, что стены дрожат. Что любит сладкое и использует простое лезвие вместо механического...

Привычка следить за членами, входящими в сообщество, заставляла молодого штица и здесь наблюдать. Вся деревня погибла в огне. Фланки убивали намеренно. Всех, кроме тебя, Льюис. Тебя сунули в машину с другими перепуганными подростками и доставили до города — выбираться с планеты самим.

Рука потянулась к бумажному пакету. Надорвала край, под которым обнаружилась шерстяная темная ткань и другая — из тонкого кашемира. "Он купил это мне, — мелькнула короткая мысль. — Выбирал".

Льюис встал и отправился к окну, сильно взволнованный. Сейчас же следует собрать вещи и уйти. Ты не имеешь права принимать дары и не отвечать. Ты видишь, что скоро границы будут нарушены.

Есть обязательства перед утраченным родом. Есть правила, по которым семена предков должны возродить мир штицев. Тогда найдется пара. Которая сдвинет камни. Сдвинет ветра и дожди. Терпи, Льюис...

Не поддавайся мягкости, хотя тебе так не хватает ласки и тепла. Но ты сильнее, чем думаешь, и пустишь корни в подходящую почву.

Юноша не помнил, как прошел день. Он резал стекло, он сочленял железо и поднимал свой мини-садик все выше, а потом без единой мысли отправился на ночную пытку посудой и уборкой. В кафе бурно веселились лагунцы, которые много пили и унизительно отзывались о штицах, как об отбросах, чье место на заднем дворе фланков. Льюис еще ниже опускал голову и терпеливо слушал, кем считают его свободные, не знавшие огня подонки. Он мыл за ними посуду, хотя мог сейчас гладить траву и дышать свободой до самого горизонта. В его мире царила гармония.

— Убери, мразь, — очередной приказ за долгий вечер, и опять юноша безропотно принялся собирать с пола выброшенные салфетки. Он собирал, а лагунцы смеялись. И конечно, могли ударить. И уничтожить. Легко добить тех, кто лишен корней.

К утру Льюиса качало от усталости и глубокой обреченности. На автомате он добрался до квартиры на набережной, долго шарил по карманам в поисках ключей и осознал, что забыл их в коридоре. Звонить? Если сгриг еще спит, ведь у него выходной, получится не очень удобно. Палец нерешительно надавил на темную кнопку. Тишина. Льюис прислонился лбом к холодной поверхности, не чувствуя ни ног, ни рук от усталости, когда уловил какое-то движение в коридоре. Сгриг щелкнул замком и теперь стоял на пороге в одних трусах и длинной рубашке, натянутой явно со сна. На взлохмаченной голове волосы стояли вертикально, рот раскрылся в зевке... Великан был таким огромным в одежде, но юноша просто опешил, когда оценил все его мышцы, всю возможную физическую силу.

— Ключи забыл. Видел... — еще один протяжный зевок. — Пойду дальше досматривать...

— Прости, я не хотел тебя будить, — юноша мялся на пороге, пытался успокоиться и не заплакать от скопившегося в душе напряжения. Ни к чему чужаку знать о проблемах мальчишки.

— Да глупости, брат. Ты чего не примерил? Зима не за горами... — Элан отодвинулся в сторону, пропуская Льюиса внутрь. Тот рванул к своей комнате слишком резво. Из последних сил, как в темную нору, где есть подушка, в которую можно выплакаться и успокоиться. Но огромные руки на этот раз не пропустили юношу и впервые перешли границы.

Более того, сгриг внимательно рассматривал лицо, глаза, полные слез, а потом молча сгреб в охапку и позволил целиком погрузиться в тепло ауры. Льюису в первую секунду показалось, что это пушистый зверь решил утешить. Что огромные лапы качают и несут в заветную темноту душу. Медведь. Белый. Самый страшный хищник, согревающий тонкий росток.

— Все будет хорошо, верь, брат! Я тебя в обиду не дам. Тсс, — рука стала гладить волосы рыдающего юноши. — Все пройдет. Не сразу, со временем... Ты держись... Ну, поверь мне. И потом... Потом ты посадишь зерна. Те, что в коробочке. Начнешь заново... Я тебе помогу.

— Не надо! — Льюис вырвался из разжавшихся объятий и быстрым шагом направился в комнату. Он отчаянно закинул в сумку брюки, свитер, осеннюю куртку, продолжая утопать в растущем огромной волной прорвавшемся горе, бормотал под нос, что вырвется за границу Лагуны и доберется до Лиги.

Элан наблюдал за суматошными действиями штица, прислонившись к косяку, а когда мальчишка сунул в нагрудный карман заветную коробочку и развернулся, собираясь убраться, перекрыл выход.

— Совсем сдурел, — закачал головой с какой-то отеческой огорченностью. — Да тебя дальше порта не пустят. Ты в списке — я сам видел.

Льюис поднял глаза на великана. Янтарь в них светился с сумасшедшей силой. Сумка с плеча упала на пол. Тело затряслось...

— Где видел? — пробормотал, утирая нос.

— У фланка. — сгриг закряхтел несмазанной телегой, замялся. — Тем, кого не возьмут в рабы, перережут глотки.

Льюис побледнел.

— Я говорил с моим хозяином о тебе...

— Обо мне?

— Я спрашивал, могу ли тебя забрать как бы себе?

Юноша онемел. Гора сдвинулась и ввалилась в комнату. Надвигалась на штица, который опять почувствовал острый приступ страха, отступил и плюхнулся на диван.

— Через три недели сюда прибудут высшие чины во главе с императором Аргом. Вас всех парализует. Сработают вставленные чипы. Потом фланки выберут подходящих претендентов.

— Для чего мы им? — юноша не спрашивал, а дрожал.

— Когда как. Прислуга, ученые, любовники, повара... Кажется, последнее как раз то самое. Ты ведь умеешь готовить?

Льюис коротко кивнул.

— Вот за этим и нужны. Хотя я не исключаю и постели для хорошеньких особей. Если вы им физиологически, конечно, подходите.

— То есть? Разве не противоестественно природе спать не со своим видом? — Льюис весь дрожал, как в лихорадке.

— У моего хозяина больше двух лет живет арий. Пока вроде не менял. — сгриг на секунду вышел, оставляя молодого штица одного, а вернулся уже с бутылкой вина. — Выпьем. Что-то и у меня нервы шалят, — заявил он, разливая по бокалам. — Ты вот меня опасаешься, жмешься по углам. Понимаю, я здоровый детина. Но, брат, побольше твоего в жизни видел. И не такое паскудство, как рабство. Выпей, полегчает.

Юноша послушно, практически залпом осушил бокал. Вновь посмотрел на севшего в кресло Элана, стараясь не обращать внимания на его мощные волосатые ноги и... на то, что очевидно проступало под трусами.

— Почему ты мне помогаешь? — спросил тихо.

Вот! Вот наступил момент. Сейчас все прояснится. Сгриг не солжет. Воспользуется слабостью, беспомощностью. Его хозяин решает, кому отдать штицев. И сам Элан не из простых.

— Ты знаешь почему... — великан выпил свой бокал и наполнил еще. — Ты мне понравился. Сразу. Когда еще через дорогу шел, а потом на камне сидел. Ты очень красивый... — сгриг искал слова и сильно волновался сам. — Но у нас не положено тоже вот так, с налету предлагать больше, чем дружбу... я никогда раньше, — опять последовала длинная пауза, во время которой Элан все что-то искал на полу, то есть таким образом он выражал замешательство. — Я ведь понимаю, что не молод, не хорош собой... И живот вот отрастил... Я кажусь тебе навязчивым тупым монстром...

— Я так не думаю, — Льюису стало очень стыдно за свои мысли, за то, что так просто его прочитать.

— Мой тотем сказал, что ты раскаиваешься, — внезапно выдал сгриг, наливая себе еще бокал.

— Тотем? Ну да, мой зверь. Наш народ почитает животных защитников.

— Наверное, ты выбрал себе медведя или... льва, — от стыда, боли, растерянности молодой штиц пытался говорить хоть что-то.

— Да нет, мы не выбираем, тотем приходит свыше, и это всего лишь горная кошка. Она крупнее собаки, но такая грациозная. Не то, что я... — Элан помолчал. — Так ты все же уходишь или остаешься?

— А у меня есть выбор? — с горечью поинтересовался Льюис. — Если порты закрыты и меня ждет рабство, что я должен делать?

— Выбрать меня? Ой, извини... Но когда я тебя вижу, теряю голову. — сгриг выставил вперед ладони, показывая что чист в намерениях. — Я постараюсь сделать все бескорыстно, — заговорил он, — но есть правила! Гред, это мой хозяин, должен тебя увидеть, посмотреть и решить твою судьбу...

— До выбора претендентов?

— Да, он сказал... Неужели я решился тебе сказать... да решился... — глоток вина и нервный вздох. — Он сказал, что попросит тебя об одной услуге? И все зависит тогда от тебя...

— Стать рабом? Или с тобой остаться?

— Нет-нет, после ты можешь уходить... Я... а, напрасные надежды... напрасные... — сгриг тяжело поднялся и совершенно хмурый покинул комнату. Но Льюис понимал, что за одно утро ранил великана дважды, недоверием и отказом. Таким мальчишеским, рассматривающим партнера лишь со стороны внешней привлекательности.

Льюис попытался сосредоточиться на сказанном, но вспоминались лишь пушистые лапы и тепло, когда сгриг обнял мальчишку и гладил по голове.

Нравился? Да, этот гигант очень нравился Льюису. До дрожи, до страха за свой рассудок. Огромные плечи, бычья шея, его перебитый нос, широкое лицо с мощной челюстью, даже его

несуразности в фигуре, так присущие великанам... И большая, светлая аура, как оказалось, напоенная сильнейшей любовью.

4

Гред получил от встречи с императором Лагуны Кристофом даже больше, чем того ожидал. Высокий красавчик оказался на радость сговорчивым, потому что просто трясся от того, что и его государство подвергнется военной атаке, как и соседняя планетка. Более того, после официальной части кронпринцу удалось завлечь Кристофа в его же спальню и уже там продолжить близкое знакомство со всеми вытекающими последствиями. Сперва лагунец сопротивлялся и не проявлял никакой активности, зато когда оказался зажатым между стеной и фланком, до него наконец дошло, что придется признать власть и силу. Поклониться господину, который теперь принял Лагуну как колонию и согласился ее защищать. Гред не собирался тащить высокопарного Кристофа в постель. Меньше всего его прельщало худосочное тело в дорогих тряпках. Фланк знал способ унизить и по-другому — без единения и поцелуев. Волосы скрутили императора, лишив руки сопротивления, полые трубки присосались к венам, принося слабость в жертву. Гред с силой прижал одной рукой грудь противника, вставил между разведенных ног колено.

Кристоф еле дышал от напора, в то время как истинный хищник наслаждался видом сдающейся без боя жертвы. После подписания всех документов власть местной элиты стала скорее показательной, чем реальной. Только вряд ли понимает это бывший властелин.

— Мне нужны карты верхнего города, — Гред через ткань сжал лагунца за мошонку, выпустил в кровь минимальное количество парализатора, чтобы сделать движения Кристофа расслабленными.

— Я вам их доставлю. Сегодня. После официального приема и передачи бумаг на штицев. — Бледный, светловолосый император стал белый, как полотно.

— И всех более менее интересных лагунцев. — Гред усмехнулся беззлобно, чувствуя, как тело начинает оседать ему на колено, как ягодицы трутся о твердость, а в глазах попавшейся птички появляется испуг.

— Мне непонятны ваши намерения, ваше высочество.

— Что уж непонятного? Подчиняйтесь, и ваша Лагуна останется в прежнем виде. — волосы отпустили императора, собрались в аккуратную прическу, а мужчина сделал шаг назад, позволяя Кристофу окончательно упасть на пол. — Будет неплохо, если вы станете поступать согласно моим желаниям, потому что жизнь весьма переменчивая штука. — сказал воин, разворачиваясь к дверям.

Как все же глупы планетки, которые не могут понять, что равноправия никогда не будет и что существуют определенные правила.

... Вечер сладким нектаром проливал молоко облаков на розовое небо в то время, когда огромная лодка скользила по каналу, приближаясь к повороту на большой круг вдоль набережных столицы. Тонкая рука Лани едва касалась пальцами воды, блестящее кружево рукавов очерчивало мягкую линию плеч. Волосы были заплетены в изящную прическу, положенную всем особам королевской крови среди ариев. Лани смотрел в темноту воды, ресницы его золотились медом, под которым скрывается темный бездонный янтарь.

Гред знал эту задумчивость. Понимал, что юноша обеспокоен, просто молчит теперь и ждет, что скажет господин. Изредка поднимает голову, бросает ревнивые взгляды на фланка, смакующего за столом поздний ужин. Такой изящный и тонкий мальчик, а не понимает, что фаз преобразований не избежать. Нужно набраться терпения и не устраивать сцен.

— Иди ко мне, — фланк похлопал по колену, подзывая Лани. Но тот отрицательно закачал головой. Выпрямился на своем низком диване. Гред любовался длинной шеей, тонким профилем, вспыхнувшими на коже золотистыми волосками, выдающими волнение раба.

— Почему не хочешь? — поинтересовался мягко.

— Ты становишься агрессивным. Твои изменения пугают меня.

— Это пройдет, я обещаю. Лани, иди ко мне, ты мне нужен, — фланк позвал более настойчиво, и юноше ничего не оставалось, как исполнить пожелание господина. Чтобы сразу сильные руки обвили талию, а губы потянулись целовать. Арий задрожал. Аура фланка горела желанием и злостью. Период небывалого подъема и неконтролируемого гнева. В прошлый раз Гред чуть не убил раба, позволив себе выпускать член слишком глубоко. Мучая и истязая несчастного почти всю ночь. Лишь утром он пришел в себя и вызвал врача.

— Гред, пожалуйста, — Лани нервно заерзал на коленях мужчины. Кожа его под золотом кружев резко потемнела. — Ты обещал мне...

— Я помню, милый. — Губы спустились на плечи, пальцы потянули платье чуть вниз. — Просто красивый вечер. Мы вместе. Ты прекрасен, как никогда. Я просто поцелую, просто побуду с тобой, чтобы завестись...

— Ты опять снял проститутку? — обида не звучала в голосе юноши, скорее — лишь небольшое сожаление.

— Да. Ты же не хочешь опять попасть к хирургу, — фланк расставил колени Лани в стороны и начал приподнимать потихоньку ткань, заскользил по ногам, по внутренней стороне бедер, коснулся с нежностью члена ария, который не надел нижнего белья. Тот затрепетал. На щеках появился темный румянец. — Ну, давай, милый, расслабься. — Гред продолжал гладить свою собственность, ощущал, как твердеет член его мальчика, как он прогибается в спине и дрожит. Лани прикусил губу, когда пальцы нашли вход в тело и проникли внутрь, заставляя тихо застонать.

— Пожалуйста, не надо... здесь, — только и успел попросить арий, когда внутри него подушечка коснулась ближайшего бугорка.

— Насаживай свою прелестную попку, разогрей меня, — фланк еще сильнее прижал юношу к себе. А раб подчинился и стал двигать ягодицами, расширяя пространство. Он знал, сейчас господин очень опасен, что наверняка наросты на его плечах наполнились ядом, а рисунок на груди стал ярче. И похоть в Греде так сильна.

— Только не убей, умоляю, — Лани наклонился вперед, ставя ладони на низкий столик, слыша, как шуршит материя, поднимаясь вверх, как толстый конец проникает в анус, напряженно останавливается, а затем начинает медленно входить все глубже.

— Расставь ноги шире, — Гред контролировал свои действия, выпуская член из наслоений кожи постепенно, хотя чувствовал желание отыметь Лани по полной. Арий был таким красивым, нежным, таким податливым, прогибался все ниже, выставляя ягодицы повыше. Член уже скользил внутри, заставляя вибрировать спираль и выделять из нее специальную жидкость. Гред гладил тонкую талию и круглые ягодицы. Осторожно, он сделает все осторожно. Палец присоединился к члену, вошел глубоко под сладкий стон Лани. Ужин был забыт на какое-то время. Но возрастающая агрессия не позволяла воину расслабиться. Он двигался слишком медленно, распаляясь, пока решительно не отпустил ария и тот не осел на качающийся пол совершенно обессиленный. Только тогда Гред понял, что трахал милого мальчика больше часа и измочалил того окончательно.

— Лани, ты в порядке? — воин протянул юноше руку, помог подняться.

— Да,— арий сглотнул. — Ты меня чуть не порвал... — в золотистых глазах появились слезы.

— Тише, не говори ничего, сейчас не надо... Я еще не насытился и зол.

— Я знаю, — арий отступил. А лодка причалила к берегу. — Лучше теперь не касайся меня.

— Сложно не касаться, милый. Но ты знаешь, как я тобой дорожу. Потому сегодня ты свободен. — Гред холодно сжал губы, разглядывая свою игрушечку. — Иди. Закройся в номере. Завтра утром я зайду. — фланк отвернулся, еле сдерживаясь, чтобы здесь не сорвать с милого одежду, и обернулся лишь тогда, когда смолкли торопливые шажки. Что же, сегодня воин удовлетворится присланным фланком -проституткой, которых отбирают из бедных семей каждый год и отправляют элите на расправу.

Этого Кхра с утра накачал изрядно возбуждающими средствами. Так, что когда Гред вошел в номер, тот анонировал на кровати. И сразу позволил раздвинуть себе широко ноги.

— Ласкай себя дальше, — мужчина разглядывал тонкого фланка, симпатичного, как девчонка, накрашенного, в тонких чулках... И зверел. Его толстый член вылез из кожистых уплотнений на четверть, налился кровью, запульсировал от похоти. Захотел попробовать маленькую, еще неразработанную дырочку, которую сегодня будут всю ночь пялить и растягивать, как и все недели наступившего сезона.

— Пальчики себе в анус вставь. Да, еще глубже.

Гред наклонился над проституткой, стал целовать темные соски, втягивать их, сосать, потом покрыл поцелуями извивающееся темно-синее тело. Мальчишка, не открывая глаз, прогнулся, руки его все еще были между тонких ног, а указательные пальцы тянули мышцы ануса в стороны. Маленький фланк подчинялся влиянию феромонов доминантного самца и теперь всем видом показывал, что готов его удовлетворять.

Греду нравилось, как попка, такая маленькая и упругая поднимается, подставляется, чтобы ее отымели.

Член дразнясь коснулся не работавшей дырочки, ткнулся между введенными туда пальцами.

Рука потянулась за тюбиком смазки. И вот уже пальцы мужчины скользнули внутрь, в узкое пространство. А память вернулась к красивому образу Лани, которому нельзя вбивать весь член.

Тут другое дело. Проститутка заскулила, когда головка протаранила сопротивляющиеся мышцы. Член вошел сразу очень глубоко, а молоденький фланк начал на него насаживаться, продолжая скулить и пытаясь руками развести подальше половинки ягодиц. Из кожистых складок вышло твердое уплотнение, вкрутилось в анус, который теперь полыхал от боли. Затем еще одно. Парнишка заорал. Его дыра попыталась выпихнуть второе уплотнение, но фланк знал, что делает. Воин получит от купленного объекта удовлетворение и на день успокоится, и не порвет нежного, восхитительного Лани.

— Шевелись, детка! — Приказ заставил мальчишку, всаживать в себя второе уплотнение, вкручивать его в анус. А потом кричать от того, что господин не удовлетворился лишь всаживанием и теперь вбивается с силой в узкое тело. От того, что волосы взметнулись над головой и одновременно вонзились во все управляющие точки: на руках, по бокам, в бедра, в ноги.

Гред не знал, сколько ему потребовалось времени, чтобы успокоить инстинкты, но оставил нового раба фланк под утро. Оделся быстро, глянул на едва дышащее, свернувшееся тело на краю кровати и вышел в коридор — с холодным разумом и ледяными ладонями.

Лани вскочил с кресла, как только открылась дверь. Кажется, со вчерашнего вечера он даже не ложился. То же сверкающее золотистое обтягивающее платье, легкие круги под глазами. Юноша бросился к Греду, обвил шею, спрятал лицо на груди и молчал. Воин знал, что арий страдает. Как и он сам.

— Мне нужно в душ, — мужчина отодвинул любовника в сторону и прошел в номер, делая вид, что не слышит, как Лани плачет. На сердце скребли кошки. В голове злилась мысль, что нельзя было так близко подпускать к себе пленника, тем более находить в нем прелесть.

Воины не испытывают эмоций. Они используют и получают. И все должны исполнять их приказы. А Лани стал забавной домашней игрушкой. И вполне подходит для выставления перед другими воинами, как превосходный экземпляр.

Более того, с ним просто приятно... Да...

— Лани, прекрати истерику, — мужчина показался на пороге ванной в одном полотенце на бедрах. На груди его уже проявились новые рисунки. А наросты на плечах стали острее. — Ты, возможно, скоро станешь собственностью нового короля. Я обеспечу твое безбедное существование. Дам тебе свободу. Позволю восстанавливать государство.

— Ты... ты... — юноша что-то хотел сказать, но заявление воина привело в шок. — Хочешь от меня избавиться? — тихий шепот.

— Обезопасить от себя. Не будь глупым. — Гред подошел к дрожащему комку нервов, обнял со всей свойственной нежностью. — Это вовсе не значит, что мы перестанем спать, просто ты обретешь свободу и шанс...

— А ты спрашивал, нужно ли мне это? — золотые глаза стали прозрачнее самого дорогого янтаря. — Ты решил это вчера? Да?

— Вчера я позволил себе крайность. Мерзкую. Я использовал тебя, чтобы завестись. Понимаешь? — фланк поднял лицо Лани за подбородок. — Мне хотелось тебя. — сказал жестко и зло. А арий тяжело вздохнул.

— Если ты получишь власть брата, я предпочту и дальше страдать.

— Посмотрим, как будет. Если ты достаточно готов к изменениям и риску.... Ах, Лани, не искушай. Сейчас я спокоен, но потом будут такие моменты...

— Мы научимся их преодолевать. Как сейчас... И возможностей будет больше. Гред, не выкидывай меня, — арий не скрывал страха. Связь с аурой господина за долгое время окрепла настолько, что юноша понимал, не видеть фланка равносильно смерти. Он стал его половиной. Тихой гаванью, в которой любовь уже утрачивает значение. Важно касаться волосками кожи воина, пить с него, сливаться с ним в одно целое.

— Перестань! Предположения неочевидного будущего глупы. Просто ты должен готовиться к тому, что я позволю завести тебе семью с себе подобным. — мужчина обнял раба, нежно поцеловал в полуоткрытые губы. — А пока ты еще принадлежишь мне. Ты под воздействием чипа. И тебе, возможно, кажется, что ты любишь меня...

— Нет, — Лани попытался отрицательно закачать головой.

— Зря ты упрямишься... Помнишь, как заставил император Арг твоего брата на балу раздеться и танцевать для всех присутствующих?

— Да, — арий все еще гладил грудь фланка, изучая новые витки алого рисунка.

— Я тоже так делаю. Только не так очевидно, Лани.

— Я сам...

— Ты не сам. Ты под сильным воздействием. На самом деле я могу приказать тебе убить себя, и ты...

— Для тебя я все сделаю.

— Вот и прекрасно. Уже лучше. — Гред подрегулировал ключ чипа на более сильный режим, потому что вчерашнее "нет" говорило о неподчинении, а утренний разговор подтвердил сопротивление ария воле.

Конечно, никто его освобождать не собирается. Эту прелестную попку трахать будет только он.

Воин сжал нежные ягодицы льнущего к нему Лани.

— Иди, закажи нам поесть, потом вместе понежимся в кровати. Сегодня дел нет, и я уже не такой злой... Да, скажи Кхра заварить мне привезенный чай...

— Он вчера еще оставил какие-то карты, — вдруг вспомнил арий, расстегивая на ходу платье и демонстрируя мужчине, который включил чип на приватный режим, гладкую спину, бедра и ноги.

— Посмотрю позже. Ты у меня не сравнишься ни с кем. Кристоф — император Лагуны, как и все их вельможи, годен лишь на уборку наших домов. Наклонись, ниже... Раздвинь ягодицы.

Юноша исполнил приказ, показывая свой анус, в котором фланк только что включил на полную мощь режим вибрации. Спираль раздвигала мышцы; затрагивала внутренние наросты, превращая Лани в послушную шлюшку. — Что-нибудь посытнее прикажи. Можно мяса и овощей, вина, и мальчишку— проститутку. Я, кажется недостаточно насладился.

— Да, мой любимый, — арий включил связь и сделал заказ помощнику, а затем опустился на кровать, едва скрывая возбуждение, потемнел, в глазах появилось дрожание, почти мольба. Губы намокли.

— Иди, будешь вылизывать. Сегодня я настроен на двоих. Для тебя пойдут игрушки. Не бойся, не порву...

...Воин ждал появления выбранного его личным шофером штица как раз после работы с рассмотрением кандидатов. Прошла почти неделя с начала нового сезона, и изменения стали очевидны даже Кхра, который всегда останется на побегушках у более сильных самцов. Теперь помощник не позволял себе шуточек и разговаривал с господином, низко склонив голову. Также вели себя и послы фланки.

Гред изучал дело мальчишки без особого интереса. Его интересовал кулинар, с опытом и вполне пригодный для ублажения вкусовых пристрастий Лани, которому и так сильно досталось за последние дни. Но процедура выдачи документов стороннему от клана лицу должна была проходить по особым правилам и очень тщательно. Потому следовало увидеть штица лично и задать пленнику несколько вопросов.

Гред поднял глаза на робкий стук в дверь.

— Да, — сказал холодно.

— Там пришли ваш шофер и штиц, которых вы ждали, — Кхра заглянул в кабинет, но зайти не посмел.

— Штица пропустить, Элан пусть снаружи ждет.

Фланк опять принялся рассматривать кандидатуры на личного кулинара; когда дверь тихо открылась и закрылась, а навстречу столу послышались робкие шаги.

И тогда синие глаза поднялись и внимательно посмотрели на юношу. Находя его совершенно не таким, как представляли отчеты — штицы по многочисленным докладам описывались огромными, неуклюжими крестьянами, а их аристократы, их общинные умельцы — несуразными и отвратительными особями.

Стоящий перед Гредом штиц был невысок ростом. Как можно было судить по великоватой одежде, строен и неплохо сложен. Но главное — фланк точно знал и чувствовал — это совершенно не та разновидность, что дана в отчетах. Его запах, его облик неимоверно привлекали кронпринца.

Благородное лицо с красивыми темными глазами, аккуратным носиком и чувственными губами. Длинные темные волосы, гладко зачесанные, доходящие до пояса. Белая, цвета парного молока, кожа.

Гред даже задохнулся от собственных инстинктов и резко вцепился пальцами в стол, словно его кресло могло сейчас взлететь и отправиться в далекое путешествие. А штиц... Он смотрел прямо на мужчину и не говорил ни слова.

5

Несколько дней Льюис вымачивал три зернышка во влажной тряпке в маленьком круглом блюдце, каждый час проверяя состояние золотистых продолговатых телец, которые набухли и набрались влаги, собираясь выпустить наружу белые хрупкие листочки.

Юноша на ночь наливал воды до самого края, а утром, приходя домой, садился перед семенами, как перед детьми, и любовался волшебством пробужденной жизни.

Сгриг за это время доделал мини-садик и присоединил шланг к водопроводу. При встречах в коридоре и на кухне оба молчали про последний разговор и про произошедшее на кухне. Почему молчали? Да потому что Льюис мало того, что позволил себе надеть подаренный свитер, а Элан деликатно поблагодарил за то, что юноша принял подарок, так еще и неловкость и страх для молодого штица сменились постоянным ожиданием появления соседа. Сердце замирало, когда тот почти сутки провозился с конструкциями парника и, сверяясь с планом, закрепил практически все стекла на своих местах. Замирало оно и за столом, когда из самых простых продуктов Льюис приготовил ужин, и они вместе сидели на кухне. Сгриг сначала с некоторой осторожностью попробовал аккуратную разноцветную пирамидку на тарелке, а потом поднял на юношу удивленные глаза.

— Ну как? — спросил юный штиц, нервно убирая волосы за аккуратные маленькие уши и старательно превращая свою порцию в разрозненные кусочки.

— Супер, — мужчина смолотил угощение за минуту, попросил добавки, затем выпил четыре кружки заваренного Льюисом чая. Поблагодарил, глядя задумчиво, как тот убирает посуду. И хотел уже выйти, но когда встал, то оба столкнулись между столом и плитой.

Сгриг обнял юношу инстинктивно, забывшись и совершенно растеряв последние остатки напускного равнодушия. Мальчишка не сопротивлялся этому жесту, как утром. Он обмяк. Ладошки уперлись в широченную каменную грудь, лицо поднялось к великану, вопрошая. В темных, цвета спелой ежевики, глазах появилось замешательство. Горячий. Великан был такой горячий, сильный, энергетика его окутывала страстью, от которой внутри вспыхивало ответное неуправляемое желание. Да, Льюис точно теперь определил источник страха... И все равно оказался в эпицентре. Сгриг склонился близко — так, что юноша видел каждую черточку, тонкий шрам у виска и в светлых жестких волосах: старые свидетельства проведенных боев.

Хотелось оттолкнуть нахала, но пальцы сгрига уже пробежали по лопаткам, по линии позвоночника, коснулись углубления над ягодицами, вызывая в ногах дрожь. А потом губы мягко коснулись губ Льюиса. Попробовали на вкус. Штиц закрыл глаза. Он упивался нежностью. Позволял прижимать все плотнее и целовать, постепенно проникать между губами, касаться зубов.

Руки Элана спустились ниже — штиц приподнялся на мысочки, все еще плывя в пьяном мареве. И если бы сгриг не отпустил юношу, позволил бы гораздо больше. Но мужчина внезапно отступил. И резко вышел, а потом хлопнул дверью в комнату, оставив Льюиса в совершенной растерянности.

Несколько дней они не разговаривали. Несколько дней просто занимались садиком. Штиц все так же ходил на работу. Сгриг каждое утро садился на мотоайер и исчезал до позднего вечера.

Приподнять тряпочку, восхититься первыми робкими белыми листьями и тонким изгибом корешка. Проверить готовность почвы. Долго молиться общине и ее обитателям прежде, чем положить драгоценные семена в землю. И закрыть их мягким движением ладошек.

— Благословенны будьте, — шепнул Льюис тихо. Встал, прислушиваясь к шагам в коридоре. Надо поблагодарить сгрига за систему дождя и за... цветы, появившиеся вчера в вазе на столе. Золотистые пушистые шары, источающие нежный аромат, радовали истерзанную душу. Вечером возродили надежду на завтра. Утром — встретили позитивом.

— Элан, — юноша вышел из комнаты порывисто, в тот момент, когда великан уже закрывал входную дверь.

— Да? — оранжевые глаза смотрели внимательно.

— Я хотел поблагодарить и сказать спасибо. — Льюис опять растерялся перед сгригом, шагнул навстречу. — Ты мне очень сильно помог. Семена проросли... Я их посадил.

— Прекрасно, — горячая ладонь коснулась щеки штица. — Значит, мы не зря старались... Я сейчас очень спешу, Льюис. — гигант опять пересек порог, вызывая волну мурашек по спине юноши. — Но если ты не против... Я не уверен, что ты согласишься... Но, может быть, нам завтра провести время вместе? Не против?

Молодой штиц кивнул, а в животе у него стало невыносимо холодно. Низкий, страстный голос Элана сводил с ума, одновременно пугал откровенностью и манил подойти еще ближе.

Всю ночь, моя посуду, убирая за клиентами, Льюис никак не мог отделаться от мысли о скором свидании. Ведь он, потомок знатного рода, одной из самых почитаемых общин, внук старейшины рода, владевшего тайнами тростника и самыми дорогими рецептами, позволил себе обратить внимание не на штица, с которым должен создать пару, а на сгрига! Про которого практически ничего не знает — ни о традициях, ни о физиологии, руководствуясь лишь инстинктом, который вполне может обмануть.

А если задуматься о том, что Элан возит фланка, у которого есть списки претендентов на рабство, то дело вообще приобретает неприятный оттенок. Но великан был таким мощным, сильным, так много делал для юноши... И хотелось верить, что он не лжет.

— Я пришел, — штиц вернулся к восьми, стянул ботинки с уставших ног, прислушался к тишине — спит? Звук плескающейся воды доносился откуда-то сбоку, с площадки... Сперва вызывая приступ ужаса, что ящик затопило, а затем понимание, что это шумит какая-то установка.

Юноша широко распахнул глаза, когда пересек комнату и открыл стеклянные двери в садик. Сгриг сидел к нему спиной перед маленьким фонтаном, который разместил в дальнем углу. Трехступенчатый, с брызгами, такой агрегат должен был стоить уйму денег.

— Зачем? — штиц покраснел от смущения, а Элан повернулся и широко заулыбался:

— Нравится?

— Да, но мне за такой никогда не расплатиться.

— Считай, что это подарок. На новую жизнь. — мужчина потянул к юноше руку, и Льюис сделал шаг навстречу. — Поедем гулять сейчас или позже? — спросил тихо, с едва скрываемым нетерпением. Штица обдало жаркой волной в ответ.

— Я хотел бы немного поспать, — пробормотал он, вкладывая свою маленькую ладонь в ручищу великана. Наслаждаясь тем, что пальцы переплетаются. Что Элан тянет его все ближе, пока штиц не оказался между колен.

— В дороге поспишь... Несколько часов... А там природа, небо, золотистый пляж... — руки сгрига опять нарушили границы, и снова Льюис промолчал, окунаясь с головой в пушистую ауру, которая грела и ласкала, и тянула к себе. Сказать "нет"? Тогда зачем он так бежал домой? Зачем улыбался воспоминаниям о поцелуе?

— Да... Я... Поехали... — юноша покраснел от того, что мужчина погладил его ягодицы и бедра, переместил пальцы на талию, не отрывая янтарных глаз от лица.

— Поехали, — эхо повторил он.

А потом был берег океана. Золотился песок под ногами, и Льюис лежал на покрывале, глядя в бесконечные небеса с завитками облаков. Слышал дыхание молчаливого сгрига, изредка приподнимался, чтобы налить себе сок и вновь впадал в сладкую полудрему, где время останавливается и течет очень медленно, почти в обратную сторону.

Иногда Элан позволял себе гладить штица, проводил по груди, поднимался на шею, пробирался в волосы, перебирал их... Мурашки вспыхивали и сползали по спине. Странная истома нежила Льюиса, который пытался включить рассудок и посмотреть на ситуацию здраво. Он ведь сам дает поводы. Сам позволяет себя трогать и ласкать.

Так в общине было не положено делать. Пары проходили долгий путь до брака. Скрепляли узы навеки.

— Ты нравишься мне, — шепот сгрига огнем отзывался в сознании. — И моему тотему. Когда я покидал родину, я был уверен, что не стану искать себе партнера. Слишком дорогие у нас браки.

— Дорогие? — Льюис еле шевелил губами, витая где-то среди облаков и поглаживаний сгрига.

— Да, за выбранного супруга платят большие деньги. У меня и моей семьи на счету значились лишь долги, — рука проникла под свитер. Кожу юноши обожгло касание, которого он не испытывал ни с одним штицем. — Я должен был выбраться! Я ставил цели и добивался их. Два года я батрачил, одновременно тренировался, участвовал в нижних боях. Потом попал на ринг в Алькене, и понеслось. Сумасшедшие гонорары, толпы поклонников. Мой главный соперник был из Лиги. На него ставила военная элита фланков. Тот главный бой запомнили все...

Льюис посмотрел на мужчину, переместившего руку слишком низко, проникшего под пояс брюк. Но сгриг не среагировал на волнение штица, поводил пальцем по нежной коже, не мигая смотря в глаза юноши.

И внезапно наклонился и накрыл рот жаркими губами. Единственная попытка к сопротивлению провалилась. Язык сгрига завладел ситуацией, вызывая огненный жар внизу живота, хотя теперь хозяйничал во рту. Элан просто ответил, сдался, чтобы вот так, без остатка отдаться желанному страху, пушистому тотему, громадине, которая весила, наверное, почти тонну.

— Я хочу тебя, — выдохнул сгриг через какое-то время, отпуская юношу на одно мгновение. — Понимаю, что требую слишком многого, что ты позволяешь мне и так слишком много... Я... — желтые свет глаз, вертикаль зрачков, смотрящих в душу. И трепет штица, прижатого к земле. — Зачем ты согласился на свидание? Из благодарности? Из жалости? — в последнем вопросе прозвучал не упрек, а боль, словно большой мишка понимал свою некрасоту как неспособность вызывать вообще ответные эмоции.

— Я... мне... ты очень нравишься, — Штиц и сам не ожидал, что вот так просто скажет правду и потом высвободится, вскочит и пойдет вдоль берега, чтобы только не смотреть в сторону замеревшего, изумленного сгрига.

Сгорела планета. Сгорел тростник. Фланки выберут рабов. И никто не позволит просто водителю получить наследника главной общины. Дед сказал, что нужно вырваться в Лигу, где правят эвенлы, что с успехом противостоят военной диктатуре, воцарившейся в совете.

— Эта коробочка — твой пропуск в Лигу, — несколько раз повторил старик.

— Мой пропуск... Мой пропуск, — Льюис в растрепанных чувствах остановился у воды, касающейся мысов ботинок и отступающей назад, чтобы снова ринуться вперед.

— Прости, я ранил тебя своей настойчивостью, — рука Элана на плече привела молодого штица обратно в реальность. Отозвалась запоздалым стыдом на горящих щеках и в гулко бьющемся сердце.

— Дело не в тебе, — пробормотал юноша, не оборачиваясь. — Фланки не отдадут так просто причитающуюся им добычу. И ты... Ни к чему тебе вызывать гнев хозяина.

— Льюис, — сгриг развернул мальчишку к себе. — Я не принадлежу Греду. Я не беден и работаю ради удовольствия.

— А квартира?

— Путешествия, гостиницы... Осточертело!

— И ты решил, что я... С тобой... Что я буду тебя развлекать? — в васильках глаз штица зарождалась гроза.

Сгриг тяжело вздохнул, насупился плюшевым медведем, разобидевшимся на подозрения.

— Ничего я не думал! — бросил резко. — Я просто втюрился в тебя там, на набережной... Ты... — и великан аккуратно постучал Льюису по лбу. — Только потом я узнал, что собирается Гред делать... Ты думаешь, что я тебя удерживаю? Да иди ты к Саалшу!

— А кто такой Саалш? — моргание, непонимание и слезы на глазах, потому что страшно быть обманутым. Страшно вне общины — без помощи, без доброго совета. На краю бездны.

— Великий Слон. — Элан приподнял вверх огромные плечи вдыхая и опустил выдохнув. — Пойдем, я покажу тебе город. И прости, если был груб.

... Неделя пролетела незаметно. Сладкая неделя, когда тебя встречают объятия и поцелуи в коридоре по утрам и вечерам. Когда ты только и мечтаешь, чтобы теплый мишка вновь принимал в бесконечное тепло и качал в колыбельке, утешая и залечивая рану потери. Когда в ящиках на твое личное счастье откликнулись три зеленых длинных ростка, что каждый день крепнут и поднимаются вверх. Мирок крошечный, почти кукольный, но... Невероятно желанный.

И губы Элана мягче травы. И шепот его в ухо, когда только пробуждаешься от усталости под вечер на диване, сладок, точно тростниковая вода.

— Просыпайся, соня. Скоро на работу... — сгриг погладил юношу по голове, а тот с трудом разомкнул веки и сразу увидел цветы: красные маки, желтые ромашки — огромная охапка в лапищах, которые одним ударом, наверное, могут смести противника на ринге.

— Сколько уже? — Льюис протирал глаза кулачками, потянулся и сел, спустив ноги на пол.

— Есть пара часов на общение. Нет, есть вся ночь...

— ?

— Ты больше не пойдешь в эту дешевую забегаловку, где тебя унижают. — сгриг сгреб штица в охапку, с силой прижал к груди. — Завтра мы улетим в Лигу.

— Как? — васильки глаз заблестели яркими звездами.

— Гред согласился подписать документы. Только ты должен явиться лично, чтобы побеседовать и чтобы он мог вытащить чип... — радость Элана сочеталась с сильным возбуждением. Юноша и сам чувствовал желание прижаться к мужчине как к защитнику, ощущал, что начинает пускать корни, пытаясь прижиться рядом с огромным пушистым зверем. Теряет бдительность и...

— Нежные губы потянулись к сгригу сами, руки обвили шею. Их объятия перестали в одно мгновение носить осторожный характер. Их тела не сомневались в том, что страсть должна найти выход.

Льюис помнил, как потянул с мужчины темный пиджак и рубашку. Как опять коснулся обжигающе горячей кожи, железа мышц. Ощутил сладкие поцелуи на шее, на ключицах.

Сгриг быстро освободил штица от свитера и майки и теперь исследовал губами его изящное белое тело, как великий дар. Пальцы словно боялись навредить. Губы едва прикасались к коже, а потом впервые втянули розовый сосок в рот.

Это было молнией. Невероятным взрывом в голове. Льюис не подозревал, что так чувствителен. Каждая ласка отдавалась в нем новыми и новыми всплесками удовольствия.

Но когда дело дошло до брюк, штиц запаниковал. Он попытался дернуться, но Элан деликатно удержал мальчишку и проник под ткань, чтобы мять ягодицы, чтобы гладить возбужденный член юноши, проводя по стволу с трепетом и вожделением, пока Льюис опять не позволил великану продолжить.

Именно тогда штиц лишился и брюк и оказался на полу под огромным медведем в букете цветов, чтобы целиком отдаться на его волю. Элан старался не спешить. Доводил до исступления поцелуями, практически невинными, учитывая, что вскоре указательный палец коснулся ануса и проник на сантиметр внутрь.

Льюис застонал. Глаза распахнулись на великана.

— Это не будет больно, я обещаю, — быстро пробормотал Элан.

Да, он сказал правду. Следующие полчаса штиц заходился в крике от пальцев, что проникали в него, и уже сам насаживался на руку, пока сгриг не предложил что-то побольше.

Великие предки! Льюис не представлял, что будет так сильно. Не ведал, какая дверь открылась ему в этот вечер! С запахом греха, со страстью, которой отдавать себя можно без оглядки. И с ароматом маков и ромашек.

... Утро на Свободной Лагуне. Утро с тобой. Утро для тебя! Мой Элан! Теплый... Домашний... Большой... Улыбка играла на устах Льюиса, входившего в кабинет фланка. И страх перед будущим прошел окончательно. Хотя должен был лишь окрепнуть — ибо играть с судьбой смешно.

6

Совет представителей правящих миров задержал Арга в столице Лиги Алькене уже больше, чем на неделю. Речь куратора по военным вопросам, главы эвенлов Элоем подняла шумиху среди колонизированных систем и вынудила фланков выставить условия, по которым власть переставала быть общей и теперь больше напоминала диктатуру, в которой Лига занимала ведущую роль наравне с Фланкским созвездием.

Арг следил за разрастающимся скандалом, спровоцированным Элоем по предварительному сговору, с иронией. И ждал момента, когда фланки и эвенлы окончательно добьют остатки свободы, чтобы затем поделить миры.

Зато беспокойство вызывало у императора другая история. Пожарища на Штицле полностью уничтожили тростник и семена. Более того, нерадивый брат не позаботился о том, чтобы взять образцы почвы и спасти хоть часть посевов, лишив тем самым огромную машину миров дешевого топлива — а из тростника давно делали взвены (летучее вещество, позволяющее развивать огромные скорости). А также индустрию развлечений — одного из самых действенных сексуальных наркотиков.

О пищевых возможностях тростника Арг вообще старался не думать... Потому что злость на тупое уничтожение представителей планеты вызывала в нем приступы головной боли.

Император и теперь сидел перед открытым окном, выходящим на бесконечный белый город с редкими островками зелени, а на лоб был приложен лёд, завернутый в тонкую ткань. И слушал доклад прибывшего с Лагуны посла.

Вааль, любимый и единственный приближенный раб, постоянно менял лед, прикладывал вновь и вновь холод ко лбу фланка, стоя позади глубокого кресла около высоко стеклянного столика с хрустальной вазой, наполненной прозрачными кубиками.

— Свободная Лагуна признала власть фланков. Теперь они практически стали нашей колонией, — посол достал из папки отчет о проделанной работе. — Также в ваше распоряжение выбраны лучшие рабы-лагунцы. Они доставлены на Фланкию несколько дней назад и теперь обучаются традициям и правилам поведения.

— Что насчет тростника? — Арг прищурился, поднял руку, прижимая холод ко лбу сильнее вместе с ладонью Вааля.

— Пока безрезультатно. Пожар был слишком сильным. Практически все склады сгорели, поля черны. — посол склонил голову, сложил руки на груди, ожидая наказания.

— Гред так просто передает мне подобные сведения? — мужчина не злился, но цвета переспелой вишни волосы на его голове зашевелились. И раб, стоявший сзади, задрожал всем телом, опасаясь, что император сейчас одним рывком порвет прибывшего фланка на части.

— Кронпринц остановил поток переселенцев на Лагуне. Практически у каждого обнаружены коробочки предков...

— Что это за бред?

— Семена тростника. Они выносили из огня их как реликвию.

— Реликвия нужна нам. — Арг встал резко, заполняя собой, казалось всю приемную. Схватил отчет у посла и быстро просмотрел. — Думаете, что я удовлетворюсь десятью коробками семян? Какая вероятность получить урожай после того, как вся экосистема разрушена? Сколько будет стоить топливо? — фланк прошелся туда-сюда в крайнем волнении, в это время тонкокостный, изящный Вааль опустился на кожаный подлокотник кресла и накручивал белоснежный локон на тонкий пальчик, с осуждением разглядывая докладчика. В зеленых глазах раба-ария золотился откровенный гнев. На красивом личике сошлись к переносице светлые брови.

Арг обернулся к Ваалю.

— Что думаешь ты? — спросил с напором, а юноша пожал плечами.

— Лишь то, что Гред решил присвоить себе семена и лучших претендентов, мой повелитель. — сказал мягко. — Остальное я скажу вашему величеству наедине. Если, конечно, посол не соизволит произнести всю правду до конца...

Вааль мягко улыбнулся, чувствительные волоски на его теле давно прощупали посла и нашли, что тот находится под новым влиянием. Соперничество двух братьев было противостоянием не за трон, а за доминанту, которая так сильно влияет на поведение всей расы.

Раб давно понял, какое значение имеет слово эгрегор в этой агрессивной среде. Арг завоевал себе высокий статус и влиял на народ, став символом, источником стабильности. С ним связывали сытность, богатую добычу, уверенность в будущем. Но не только. Арг обладал исключительными способностями доминирующего самца. Его волосы хранили великую тайну. Являлись матрицей всего мира фланков. И каждый, кто хоть как-то желал возвеличиться или просто завести детей, должен был поклоняться императору как богу. В месяц размножения Арг просто выходил на балкон на родной планете каждый день, выпуская из волос невидимую простому смертному субстанцию, которая изменяла фланков до неузнаваемости и заставляла производить на свет новых воинов.

Но... было одно маленькое "но". Младший брат Гред. Конечно, император подозревал, что однажды сильный во всех отношениях кронпринц заявит права на власть. Только все случилось слишком быстро. Уже два сезона назад Гред проявил своеволие и потребовал выбирать себе добычу из числа претендентов, указав на красавчика Лани, которого Арг хотел забрать себе, как и Вааля.

Почему великий фланк, эгрегор своего мира, отступил? Потому что дал фору мальчишке и пропустил бой. Но теперь...

— Хотите на виселицу? — император остановился, тогда как посол отступил, понимая что от сильного телепата ария не укрыть истины, а Арг вообще может раздавить его, как муху.

— Нет, мой повелитель. С начала месяца ваш брат стал сильно меняться. Его не подавляет ваше присутствие. Он влияет на поведение фланков, присутствующих на Лагуне и Штицле. Думаю, прошли уже две фазы развития.

— Замечательно. Значит ты предпочитаешь подчиняться молодому рьяному главе клана, который одним махом решил осуществить энергетический коллапс, уничтожив целую планету?

— Нет, мой повелитель, — посол опустился на колени, подставил шею Агру, в которой открылся вход в тело. — Вы мой господин навсегда.

Император сжал губы. Одна из темных трубок извиваясь прикоснулась к проему, вонзилась внутрь.

— Хорошо. Я тебя прощаю. А теперь расскажи о поведении моих поданных. — прошла всего секунда, когда волос отпустил посла, а тот с ошалелым взглядом посмотрел на стоящего перед ним гиганта — Арг был неимоверно высок, широк в плечах, но при этом пропорционально сложен. Его облик, такой естественный и знакомый каждому фланку, на самом деле отличался звериной красотой: хищный острый нос дополнялся поднятыми вверх глазами, густыми темными бровями. Узкие губы сочетались с мощным подбородком. Арг одевался просто, но соответственно своему положению: военный мундир и высокие сапоги были предпочтительнее длинных фуджери с длинными рукавами, которые носили лишь жрецы и вельможи.

— Поданные поддаются влиянию Греда. Он обретает все больше мощи... Войска на Штицле полностью подчиняются его эгрегориальности.

— Ну, я ожидал такого исхода. Значит, Гред готовится к поединку. Как думаешь, Вааль? — мужчина опять обернулся к арию и дал знак послу покинуть покои. Как только дверь закрылась, юноша встал навстречу хозяину, подошел близко, потянулся руками вверх и обвил шею.

— Ты не должен спешить, Арг, — сказал спокойно. — Если Гред сейчас трансформируется, он очень уязвим. И при поединке тебя обвинят в нечестности. Гораздо лучше выставить брата нерадивым подчиненным, который сорвал операцию, а потому не заслуживает трона...

— Разумно, мой милый мальчик. Но есть один нюанс. — Арг склонился и нежно поцеловал полуоткрытые губы.

— Семена? — Вааль опять улыбнулся, начал мять плечи императора. — Я знаю, как превратить одну коробочку в склад. Но вот с посадками тебе придется постараться...

— И как? — фланк обнял свою чудесного благоухающего раба с обожанием, теперь уже откровенно покрывая лицо поцелуями. Юноша принимал их как дары, как поклонение, потому что драгоценный, самый восхитительный образец, сотворенный природой, принадлежал ему.

— Генетическим повторением. Есть установки на Флое. Мы всегда с помощью них возвращали редкие виды растений. Сейчас та же ситуация. — Вааль расстегнул рубашку императора, начал целовать кожу с темным выпуклым темным рисунком на груди, прижался еще плотнее, чтобы волоски, заряженные энергией, забрали головную боль любовника, а когда тот окончательно расслабился, опустился на колени и расстегнул брюки.

Арг не сопротивлялся. Начался сезон размножения. Ласки ария расслабляли, успокаивали, позволяли успокоиться. Но император не позволял юноше больше, потому что для этих целей использовал другого раба — из рода миларов, украденного прямо из дворца во время официального визита. Арг присмотрел того сразу же по прибытии. И получил через неделю.

Бедный мальчик был очень испуган до последнего момента, пока не оказался под воздействием чипа. Теперь он стал прекрасной шлюхой, удовлетворяющей мужчину каждый день.

Вааль же служил как личный помощник и наперсник, хотя Арг не чурался потискать своего раба в часы скуки. Хотя вряд ли император когда-либо считал ария ниже себя и недооценивал его способности. Возможно потому в первые полгода чип был удален из юноши, заменившись обычным браслетом для слежения на ноге.

Доверие обернулось сначала дружбой, а теперь переросло в крепкую связь, которая позволила арию найти нити с очень сильным энергоемким объектом — ведь раса телепатов всегда выбирала себе в пару того, кто давал им напиться от ауры, практически сама являлась паразитирующей, хотя и чистила сильного хозяина от лишних шумов и болезней.

— Будь осторожен в желаниях, — Арг наблюдал за тем, как юноша водит нежными руками по члену, а затем касается губами головки, освобождая нежную слизистую для ласк. Язык прошелся по кругу, рот вобрал член чуть. Глаза Вааля стали хитрыми и ярко-зелеными. Императору нравилась эта игра, но лишь до тех пор, пока она не превращалась в пытку вожделения.

А теперь его действительно волновал эгрегориальный статус. И тростник штицев. Но арий был так нежен, но губы его двигались так точно, вбирая член все глубже, что в конце концов мужчина позволил себе на минуту расслабиться и закрыть глаза.

Да, Вааль успокоил боль, принес в тело короткую разрядку. Включил холодный разум.

— Ты прав, мой мальчик, — сказал Арг через полчаса, когда кортеж фланков приближался к порту, а юноша сидел рядом, положив голову на плечо императору, и упивался силой его темной ауры, — следует проучить Греда, но сначала дать возможность оформиться. Пока мы направимся на родину, чтобы выполнить долг перед фланками, ждущими милости императора, и лишь потом — в Лагуну. Я прочитал список претендентов и отобрал себе одного.

— Неплохо получить побыстрее и семена. — Вааль прижался к императору плотнее, а тот стал гладить раба по плечам и по спине.

— Я дал указание. Не беспокойся. Теперь думаю, как договориться с Флоей. Ты сможешь? Чтобы они не знали для кого заказ? — палец приподнял подбородок, губы коснулись нежно губ юноши.

— Конечно. Для тебя я могу многое...

— Не клянись, милый!

— Я знаю, что говорю. Я выбрал тебя своим Господином. — Вааль не хотел выражать любовь и преданность словами. Он передавал импульсы через кожу. Арг открывался арию с удовольствием. За эти два года ушли его обычные болячки — прекратились постоянные простуды, перестало болеть сердце, да и сил заметно прибавилось.

Фланк ценил выбор Вааля и ни разу не пожалел о своем.

Сейчас юноша оберегал господина особенно, чувствуя, как тот тоже вошел в сезон размножения, а потому каждый раз, едва разум подменялся инстинктами, остужал дикого хищника. Отдавал ему все запасы украденной у других рабов энергии.

— Твоему господину необходимы жертвы. Власть над ситуацией. Твой господин не обманывается и не преуменьшает опасности. Мой брат не просто фланк, он рожден с доминантой. Воины всегда достигают определенного уровня, но наши родители были эгрегорами.

— Тогда тебе следует завести наследника, — Вааль откинулся на спинку и теперь лукаво следил за реакцией мужчины.

Император замолчал, хотя явно намеревался что-то еще сказать. Волосы на его голове приподнялись и налились кровью. В прозрачных глазах мелькнули странные огоньки.

— Неужели ты думаешь, что так просто найти второго эгрегора? — спросил фланк как можно спокойнее.

— Твой отец ведь нашел, — юноша приподнял несколько раз со значением брови. — В сезон размножения ты должен ловить потоки, использовать резервы для того, чтобы вычислить пару.

— Таких среди фланков нет. Вааль, не раздражай меня!

— Да разве я смею, мой повелитель... — юноша продолжал странно улыбаться, чем неимоверно злил и подначивал Арга. После нескольких минут напряженного молчания фланк не выдержал:

— Нет больше эгрегора. Гред претендует на доминанту. Мне нужно вселенную прочесать, чтобы нащупать след пассивного начала.

— А где искал твой отец?

— Не знаю. Я никогда не видел второго эгрегора. Это у нас не положено. Есть лишь сведения, что это был раб.

— Не хочешь посетить семейный склеп?

— Это еще зачем? — Арг бросил на ария испепеляющий взгляд.

И снова юноша хитро заулыбался, поправил дамаст рукавов закрытого темного платья, подчеркивающего божественную фигуру:

— Узнать правду и направить поиски в нужном направлении.

...Прошла почти неделя с того дня, как император вернулся домой и каждый день выполнял ритуал, ожидая результата от исследований праха коронованной пары, а также ответа от Флойи. Ранним утром он поднимался с огромной кровати, оставляя измученного раба для развлечений, выходил на огромный балкон, залитый алым рассветом, развязывал волосы и позволял им подниматься над головой, точно змеям, исполнять ритуальный танец мироздания.

Темные струи выплескивались в чистейший ледяной воздух, разливались ароматом, преобразуя и самого фланка, который чувствовал каждого родича, как самого себя, и жил его радостями и болью. Несколько минут, казалось бы, но после Арг обессиленный падал на цветные плиты и так сидел почти час, задыхаясь, изменяя, излечивая, давая новые шансы.

— Вставай, — который день Вааль появлялся на балконе в белой рубашке, подавал императору руку и вел того к низкому дивану в каменной нише. — Ложись... Вот так... Сейчас накрою пледом...

— И воды... Принеси стакан воды, — через закрытые веки Арг ощущал, как плескается свет солнца и мелькает рядом тень ария. — Есть новости? — спросил тихо.

— Не надо теперь о делах, мой господин. Пей, — губ коснулась сладкая влага. — Лучше скажи, зачем ты так изводишь мальчика? Я приказал слугам, чтобы они отмыли его и смазали раны.

— Спасибо, — Арг с трудом вспоминал прошедшую ночь, за которую слышал много крика и чувствовал под собой трепещущее тело.

— Это ответ?

— Вааль, хочешь на его место? — фланк раздраженно отбросил стакан и разбил о перила. Резко сел, глядя в изумрудные глаза, но страха там не заметил.

— Я хочу облегчить твои страдания, — юноша протянул к императору открытые ладони, ожидая всего лишь касания, чтобы обеспечить контакт и успокоить взбудораженного фланка. Конечно, ему тяжело. Конечно, он отвечает за мыслеобразы, за поведение целого народа. Но надо брать себя в руки, уметь расслабляться, не только причиняя страдание другому существу.

— Я знаю, — император проигнорировал близость, и арий понял, что Арг вошел в фазу неприятия любой власти над собой. Доминанта возрастала с каждым днем. — Так что насчет семян?

— Ответ положительный. Цена немалая, но ты ведь умеешь не жалеть о потерях, если они принесут доход.

— Пытаешься умаслить меня? — мужчина хотел встать и тут заметил кровь на длинной набедренной накидке и на руках. Миил. Милый мальчик пострадал сегодня ночью. — Я не позволю тебе учить меня, как себя вести с рабами.

— Да, ты прав, — арий послушно склонил голову, а император еще больше разозлился на себя.

— Замолчи! Замолчи! Ты знаешь, что я не в себе, что я не контролирую...

— Тсс, — Вааль положил указательный палец на губы мужчины, замыкая контакт и выпуская наружу свет, собранный за ночь для ослабевшего эгрегора. — Скоро твои страдания закончатся. Пришли результаты и по второму вопросу...

— И?

— Мы едем на Лагуну...

— Слишком призрачно что-то... — хмыкнул фланк, продолжая ждать, когда Вааль сунул ему в руки трехмерную восстановленную копию образа, которая принадлежала неизвестному эгрегору.

На пластинке всплыла полупрозрачная фигурка с длинными темными волосами, светлой, словно молоко, кожей... Настолько прекрасная, что мужчина несколько минут не мог оторвать взгляд.

— Кто это? — только и смог спросить он у ария.

— Штиц, — ответил тот коротко и опять хитро заулыбался.

7

Кабинет фланка наполнился напряжением в ту самую секунду, когда сюда вошел юный и так не похожий на всех виденных соплеменников штиц. Гред еле сдержался, чтобы тотчас не активировать чип, еще не плотно вошедший своими щупальцами в нервные волокна и мозг.

Воина сдерживало обещание, данное сгригу — уладить дело и подарить претендента великану.

— Присаживайся, — фланк указал юноше на стул у стола, а сам сделал вид, что продолжает изучать документы, хотя сам не мог сосредоточиться сейчас ни на чем, кроме пришедшего для беседы врага.

Штиц опустился на стул. Его острые колени, обтянутые плотной тканью брюк, соединились, поверх легли ладошки. Поза напряженного ожидания, страха...

Фланк судорожно перелистывал прозрачные страницы списков с пометками претендентов, прежде чем отыскал среди них имя Льюис Калар и открыл досье, составленное разведчиками еще за месяц до нападения. Юноша был помечен красным — когда это произошло? Ведь еще вчера... Воин потемнел. Вероятность, что мальчишку выберет император, была очень велика. Такие маркировки ставились крайне редко, практически никогда.

Гред быстро пробежал родословную штица, все больше убеждаясь, что данное в добром расположении духа обещание, оборачивается боком.

Среди прочих пунктов значился изменяющийся пол претендента, его способность к быстрой регенерации, обучаемость и знание тростника и его использования. К тому же, Льюис значился как внук старейшины рода, наследник, а значит — особа практически королевской крови по здешним меркам. Вот это номер. Вчера данные ограничивались лишь возрастом и другими позициями.

Гред поднял синие грозовые глаза на молчавшего напряженно гостя. С самого начала воин должен был прочитать дело подробнее, вскрыть до последнего момента засекреченную информацию. Волосы невольно зашевелились на голове, а юноша сразу побледнел.

— Хочешь сок? — мужчина спрашивал ровным, практически равнодушным тоном, хотя внутри все закипало. И рисунок на груди пульсировал от негодования. Но под одеждой так легко скрывать секреты формирования доминанты. Лишь волосы выдают, но их-то контролировать куда легче.

Штиц отрицательно покачал головой.

— Тогда тебе придется еще немного посидеть и подождать. — фланк опять полез в файлы, проверяя, каким образом важнейший претендент оказался среди прочих. И внезапно понял, что данные давно должны были быть у Арга. А это значит, что император прилетит на Лагуну лишь для того, чтобы забрать мальчишку.

Воин нервно застучал пальцами по столу. Его план с уничтожением посевов и вызовом брата на честный поединок медленно превращался во что-то совсем другое.

Вызов диктатуре Арга грозил задеть интересы фланков, но риск стоил того — Гред четко знал, что повалит эгрегора при благоприятных обстоятельствах, когда даст понять всему роду, что давно подготовил другую планету для посевов тростника и имеет в запасе достаточно семян и пленных штицев— крестьян, которые способны быстро восстановить поселения и послужить новым хозяевам.

Но этот мальчишка... Льюис! Фланк еще раз внимательно посмотрел на юного гостя, который держался прямо и сидел на самом краю стула.

— Я прочитал твое досье, — Гред старался говорить мягче, чтобы не испугать и без того напряженного штица. — Я даже вольную подготовил... — воин замолчал, ища подходящие слова. Тяжело выдохнул: — Позови сюда Элана.

— Скажите мне. — Льюис настойчиво продолжал ждать. Разглаживал и без того гладкую ткань брючин.

Гред расстегнул верхнюю пуговицу военного мундира, чувствуя, как кровь приливает к голове, а волосы шевелятся, изучая жертву, ловя ее запах, ее флюиды, упиваясь ее присутствием.

— Сказать? Изволь, но порадуют ли тебя представленные сведения...

Юноша тяжело вздохнул, словно готовился к самому худшему.

— Я готовился к дурному исходу, — сказал ровным тоном. — Я успел заметить красную пометку на моем файле. Не думайте, что я идиот.

— Пометка появилась сегодня, — Гред поднялся, отправился к бару, налил себе ледяной воды, выпил одним глотком, вернулся на прежнее место.

Штиц продолжал ждать, в его прозрачных васильковых глазах появилась вода.

— Успокойся, пожалуйста, — мужчина испытывал неуправляемое сожаление за все происходящее, словно самолично совершил преступление против юноши. Конечно, фланки разорили маленькую планету, лишили крова... Да, Гред использовал шанс пошантажировать царственного брата...

— Вы не отпустите меня. — Льюис констатировал факт как само собой разумеющееся.

— Тебя выбрал император. — фланк отвел взгляд. — Могут появиться и другие конкуренты. Но вряд ли кто-то пойдет против Арга.

— А вы? -юноша задавал вопрос не потому, что желал услышать ответ, а из-за того, что чувствовал мощь врага — изменяющегося, насыщающегося мощью. Фланк вновь странно посмотрел на штица, как будто тот посмел заглянуть не просто под одежду, а под кожу, где билось волнением, таким необъяснимым и странным изумленное сердце, впервые познавшее слабость.

— Могу, — Гред закрыл резким хлопком все файлы. Протянул юноше открытую ладонь. — Пойдем, — приказал низким голосом.

Штиц покорно поднялся. Сам себя не осознавая, практически поддаваясь инстинкту довериться воину. И последовал за ним к дверям приемной, в которой нервно ожидал великан сгриг.

Когда фланк с Льюисом появились на пороге, шофер стоял у окна с заведенными за спину руками и смотрел вдаль. Он обернулся медленно, как будто мысли тяжелым грузом давили на плечи и заставляли все это время держать небо. Бросил взгляд на хозяина, держащего штица за руку, — сначала нахмурился, затем оскалился, готовый выпустить наружу когтистого и опасного тотема, но юноша одним движением остановил ярость: быстро пересек комнату и обнял Элана — доверчиво и совершенно не стесняясь посторонних. Зарылся в своем мишке как в единственной защите и молчал.

— Что все это значит? — сгриг требовал фланка объясниться. Огромные лапищи при этом обвили худенького штица. Рука принялась гладить шелк волос, успокаивать и нежить.

— Это значит, что есть преграда, которую я не могу переступить. — Гред сделал знак помощнику покинуть приемную и, когда в помещении остались только трое, добавил: — Файл Льюиса помечен императором.

— Вы сказали, что претендентов будут выбирать при личной встрече, что я могу получить документы... — янтарь глаз сгрига закипал. — Сколько стоит свобода? Сколько вы хотите получить?

Фланк мерзко усмехнулся:

— Не забывайтесь, Элан, — предупреждение прозвучало почти дружелюбно. — Вы получили от меня достаточно информации, чтобы сделать выводы. Я тоже постарался выполнить просьбу. Но обстоятельства складываются не в вашу пользу. Льюис — добыча Фланкии. Его планета потерпела поражение в войне. В его теле находится чип...

— Какая цена за раба? — Элан дошел до крайней точки, за которой начинается неуправляемая ярость, но юноша стал гладить медведя по груди и тихо успокаивать:

— Нельзя... Слышишь, он не может ничего сделать. Есть их законы. Они сильнее нас.

— Льюис, ты понимаешь, что сейчас говоришь? — сгриг пытался заглянуть в глаза молодому штицу, но тот упорно прятался в тепле свитера и только отрицательно качал головой.

— Понимаю.

— Льюис должен остаться здесь, в гостинице до приезда императора, — фланк опять вступил в разговор. — Если вы будете соблюдать правила, есть шанс, что Арг передумает и снимет метку. Были такие случаи. Если нет, то я готов вступить в поединок за претендента.

— В поединок? — Элан заскрипел зубами. — Да я ни на секунду не позволю Льюису здесь оставаться.

— Не заставляйте меня закрыть наш контракт прямо теперь, — Гред продолжал держаться выбранной линии. Напугать штица ничего не стоит, тогда все старания будут напрасны. И великан весьма взбудоражен. Скандала не оберешься. Все труды пойдут прахом, если Элан устроит здесь потасовку и вовлечет в бой других послов-фланков.

— Я останусь в гостинице. — Льюис все же поднял лицо к сгригу, упиваясь его теплом и воспоминанием о первой и единственной ночи. — Мы выберемся, — пальчики провели по груди. — Ты только вещи мои привези...

Великан тяжело задышал.

— Ты не останешься... Я сказал.

— Элан, прошу...

— Нет, — великан почти рычал, лицо его пошло пятнами, желваки задергались. Фланк ожидал, что сгриг озвереет. Пусть мальчишка посмотрит, что связался не с мягкой плюшевой игрушкой. — Ты будешь меня слушать, — и он ткнул в Греда. — Он тебя обманет. Ты станешь вещью. Ты ведь хотел осуществить мечту?

— Да, — Льюис спокойно кивнул, отступая, — но не ценой чьей-то жизни, тем более — твоей.

— Мальчик говорит разумно. Понимаю, что ты не обязан верить мне, Элан, — фланк успокоил яд в волосах, который мог за одну секунду убить великана. — Но с императором в игры не следует вступать. У вас разные... Как сказать?.. Весовые категории. Обещаю, что Льюис будет жить в отличных условиях. И вещи я ему передам.

— Льюис, — сгриг словно не слушал предыдущую речь и умоляюще посмотрел на штица, упорно разглядывающего ковер. — Не позволяй собой манипулировать...

Не сметь? Юноша всем сердцем хотел признаться любимому великану, что любит, что не поменял бы их квартирку ни на одни апартаменты, а тем более на милость императора. Если бы не чувствовал опасность, не видел, как Гред знаками передает помощнику приказ позвать охрану. Если бы острая игла чипа не впивалась в затылок и почти не лишала рассудка от боли. Нет, фланк не активировал внутри код подчинения и не запустил индивидуальную программу, но уже в кабинете, когда протянул руку, четко дал понять, что Элана уберут сразу же, стоит Льюису только рыпнуться.

А теперь кронпринц лично вел штица по светлому коридору с десятками номеров к назначенной до нужного срока тюрьме, пусть даже она и выглядела как дорогой номер, с огромной зеркальной ванной, спальней с двуспальной кроватью и гостиной, в которой могли бы поместиться многочисленные гости.

— Нравится? — фланк закрыл за собой дверь, незаметно коснулся одним из волос плеча юноши, твердо решив, что скоро получит штица в личное распоряжение. И поймет, что не так. Каким образом такой красавчик ускользнул от пристального взора, зато попал в поле зрение императора, который вообще находится в другом созвездии.

— Да, — Льюис вошел в гостиную следом за фланком, робко озираясь. Всю жизнь родители трудились, чтобы дом выглядел уютно и добротно. Гостиничный номер дышал пафосом и показухой — слишком много золота, кружев, парчи и хрусталя.

— Определимся сразу, — мужчина точным движением дезактивировал ус чипа, и боль сразу отступила, позволяя юноше расслабить плечи. — Я вступлю за тебя в поединок с братом, ты добровольно останешься и будешь со мной спать. После я позволю вам с Эланом уехать.

Штиц безмолвно прошел мимо фланка, заглянул в спальню, вернулся обратно и остановился напротив с непроницаемым видом, хотя внутри горел ад. Есть ли гарантия, что воин сейчас, вот теперь не убьет сгрига? Пусть даже если их связывала всего неделя странного чувства и сладчайший акт близости? Первой близости для юного штица, который вообще никогда и никого не подпускал даже до поцелуев.

— Мне нужна гарантия, что я получу свободу, а Элан останется в живых.

— Ты сам являешься гарантией. Пока. А гарантировать я могу лишь то, что мой брат никогда не откажется от такого претендента, как ты. И если я проявлю желание заполучить тебя, вырвет мне кишки прю любой удобной возможности. Понимаешь, чем я рискую?

— Да, я тоже рисковал... жизнью, когда вы сжигали мой мир. — Льюис не скрывал пренебрежения, которое для иных заканчивалось смертью. Но мужчина лишь схватил штица за плечи и заглянул тому в лицо, а когда не нашел агрессии, а лишь непонятную светлую тоску, вновь ощутил жаркую неуправляемую волну желания.

— И теперь рискуешь, не подчиняясь возможному хозяину.

— Обещайте, что сгриг останется жив.

— Обещаю, — пальцы скользнули по предплечьям, спустились ниже. Непроизвольно обвили тонкие запястья. Ни одна из проституток за сезоны размножения не зажигала во фланке столь яркого огня. Что не так? Что за магическое волшебство?

— Я хотел бы попросить еще об одном. — юноша попытался освободиться, но фланк удержал его от лишней вольности.

— Ты про вещи?

— И про них тоже. — стойкий штиц впервые проявил нервозность, залился румянцем, заволновался, потому что фланк атаковал его слишком настойчиво, потому что каждая клеточка организма понимала, что столкнулась с существом не только расчетливым, но и... да, дед предупреждал, что именно испытывает штиц, понимая, кто может стать парой... и мерзкое чувство подчинения, когда внутри горячим маслом льется похоть.

— Есть еще какие-то ценные предметы? — фиолетовые глаза фланка буравили юношу, а горячие пальцы уже нежно проникали под рукава свитера. — Ты хочешь еще что-то?

— В квартире остался ящик с тростником. Для меня это сакральные ростки. — Льюис все же освободился от фланка, а тот тоже словно пришел в себя.

— Связь с высшими силами? Дань предкам? — Гред спрашивал со знанием дела, что говорило о его глубокой осведомленности.

— Первый месяц самый важный для души после обретения свободы. Траурный месяц. — штиц с опасением следил за тем, как воин ходит по гостиной, явно рассматривая претендента со всех сторон.

— Ты посадил тростник и он взошел?

— Да, каждый из нас знает, как прорастить благословенные зерна.

— Но не каждый сможет сделать это в каком-то ящике на чужеродной земле.

— Так вы привезете их мне?

— Несомненно, Льюис. — воин опустился на диван и поманил юношу подойти. Тот сначала сделал шаг, но потом остановился, не желая нового контакта. Красные волосы, потемневшие за несколько минут, пугали неимоверно.

— Благодарю. — юноша вздрогнул от настойчивого повторного предложения сесть рядом. Ладонь фланка похлопала по дивану однозначно. Выбор? Был ли выбор не подчиниться? Да, но Льюиса тянуло к мужчине. Как магнитом.

И он опять оказался в зоне близости. И сразу ощутил опасность и жар в животе.

— Не за что. Это сущие пустяки. Гораздо интереснее, пойдешь ли ты на сделку? — мужчина отвел в сторону длинные темные волосы и провел указательным пальцем от основания шеи по центру спины штица. — Твоя свобода будет зависеть от того удовольствия, которое ты доставишь мне до прибытия императора.

— Траурный месяц предполагает полное отсутствие... — попытался увернуться от разговора юноша, но Гред оборвал пламенную речь и усмехнулся:

— Со сгригом у тебя тоже ничего не было?

8

Льюис не знал, что ответить фланку на заданный вопрос. И врать юноша не умел, и ситуация не позволяла сейчас играть словами или отшучиваться, как обычно поступают, если попадают в щекотливую ситуацию.

Мужчина дошел пальцами до конца спины, огладил бедра и начал путь наверх — уже всей горячей ладонью. А когда добрался до затылка, то начал перебирать пряди, разглядывая, словно нечто интересное.

— У вас и ариев похожая структура волос, — заметил Гред со значением. — Тонкие, податливые, очень приятные на ощупь, но совершенно бесполезные. Разве что для красоты...

— Они должны по идее согревать, — штиц дернулся встать, но мужчина удержал пленника на месте. Более того, обнял за талию и потянул на колени.

— Итак, наш договор уже в силе? — поинтересовался он, опаляя щеку горячим дыханием.

Юноша опять попытался вырваться, но фланк неожиданно коснулся мочки уха языком, словно пробуя на вкус, губы его настойчиво обрисовали контур, чуть прикусили мочку, спустились на шею...

Мужчина схватил Льюиса окончательно, и теперь штиц практически полулежал на широкой груди.

— Простите, прошу... Я не готов! Я... Не сейчас. — юноша стал отчаянно вырываться, извивался и в конце концов оказался на разноцветном, ручной работы ковре возле дивана. Униженный, с растрепанными волосами и алыми от возмущения щеками.

Воин продолжал спокойно сидеть, словно только что не случилась борьба и это не он шарил по телу с наглостью хозяина.

— А когда ты сможешь? — поинтересовался с иронией, переходящей в недовольство. — Поступим так — я дам тебе время до вечера. Мы отужинаем в номере. Ты наденешь то, что выберу я на этот праздник. Подготовишься морально. И будешь ночью паинькой... Устраивает?

— Я не готов вообще... Мне все это претит, неужели вы не понимаете?

— А жизнь Элана и твоя свобода еще что-то значат? Там, в приемной, вы так воодушевленно упоминали осуществление мечты. — Гред поднялся и заставил растерянного штица тоже встать на ноги, чтобы опять обнять и теперь уже обхватить ягодицы и прижать к телу, чтобы юноша почувствовал возбуждение через одежду. — Думаешь, император — лучший вариант?

В прозрачных васильках, прячущихся в темных дрожащих ресницах, проскользнул первый страх.

Говорят, что рабы фланков очень послушны. И исполняют все, что прикажет господин. Даже если и понимают, что действуют против воли.

— Я так не думаю... Моя раса закрыта. Мы никогда не идем на близость без взаимности и чувства.

— Так я и не заставляю стать мне близким, — фланк сощурился: кромешная тайна, оказывается свободолюбивые земледельцы. Они скрывают от посторонних особей, которые способны продолжить род. Они воспитывают их с полным неприятием коротких связей, приносящих телесную радость. Физиология обычных штицев изучена и довольно проста, но как легко разрушилась схема, стоило появиться одному объекту, что не вписывается ни в одну норму.

— Я предлагаю тебе купить свободу. — Красные змеи мягко зашевелились на голове воина, потянулись к обмеревшему от нахлынувшего ужаса юноше. Некоторые из них едва тронули лицо, некоторые подцепили пряди волос, другие коснулись плеч, груди, спины. У Льюиса сложилось такое впечатление, что сразу десятки агрессивных гадюк направляют жала и вот-вот впрыснут в кожу яд.

— Ты непоследователен, когда сначала соглашаешься, а затем хочешь сбежать... Если ты откажешься сейчас, я сниму с себя все обещания. Понимаешь, чем тебе это грозит?

— Да, — шантаж был настолько откровенным, что Льюис сразу осознал, как мерзки твари-фланки, переступающие любые законы, лишь бы получить желаемое. Сгриг говорил, что Гред прямой наследник. Что не подчиняется никому, кроме брата.

Он с легкостью перережет Элану горло и впоследствии даже имени не вспомнит. Он возьмет свое, даже если сейчас прозвучит твердое "нет", растопчет коробку с памятью предков. Превратит штица в пустоголовую игрушку.

— Я согласен. Только дайте мне время до вечера. — Льюис не шевелился, пока волосы фланка продолжали исследовать его как добычу. Внизу живота предательски разливалось тепло. Колени дрожали непослушным желе.

— Хорошо. Значит, начнем с приятного ужина и общения. — Гред отпустил штица из своей ауры с сожалением, граничащим с настоящей паникой. Внутреннее чутье не обманывало. Тело уже вошло в третью фазу, и фланк точно уловил, что только с этим мальчишкой получит то, что искал многие годы.

— Я пришлю к тебе слуг. Будь любезен играть по правилам... — Гред направился к двери, оставляя штица... Обдумывать, страдать, ждать, а сам, чтобы предвкушать и надеяться. Да, именно надеяться и уповать на темных богов, которые сметут Арга с трона и позволят разыграть не только власть, но и получить в золотую клетку податливую страстную птичку.

Лани встречал господина привязанным к кровати. Его стройное тело прикрывала лишь тонкая простыня, светлые волосы тоже были привязаны к изголовью красным шнуром.

— Соскучился? — Гред приблизился к рабу неспешно, разглядывая с некоторым садизмом. Арий, с блестящей кожей, выдающей его страдания, с трудом открыл веки.

— Выключи, — попросил дрожащими губами.

— Зачем? Мне нравится, когда ты всегда готов. — Фланк сделал импульсы от спирали внутри еще сильнее, заставляя Лани задергаться, присел рядом, потянул покрывало прочь. — Скажи, ты хотел бы относительной свободы, как твой брат?

— Гред, прошу... Умоляю, — слезы покатились по матовым нежным щекам. Мужчина повел пальцами вниз по животу, добрался до твердого члена юноши, на который было надето специальное кольцо, чтобы тот не кончил. Принялся гладить по стволу, оглаживать мошонку, пробираться к открытому для проникновения анусу. Легкими движениями водить по кругу около мокрой от выделявшейся из спирали смазки дырочке.

— Отвечай на вопрос. — повторил спокойно.

— Нет, господин. Я только твой. Ах, — арий прикусил губы, когда Гред всунул внутрь сразу четыре пальца. Застонал от грубых вбиваний. Заплакал, когда внутрь вошел целиком кулак. Задвигался навстречу мучителю, пытаясь разрядиться. Его внутренние уплотнения взрывались от желания получить член фланка, но тот лишь играл с рабом жестоко, доводя до исступления.

А когда хозяин смилостивился, снял кольцо и вобрал в рот член Лани, тот так дернулся, что, кажется, на некоторое время утратил сознание.

Лишь тогда фланк освободил дражайшего раба от пут, чтобы поднять на руки и носить по комнате, словно ребенка, прижимая к груди, целуя лицо. И напряженно думая о предстоящем вечере.

Лани зашевелился еле-еле, обвивая шею воина. Голова его, с растрепанными белыми волосами, легла на плечо. Дыхание выровнялось, сияющие волоски искали связи с аурой и читали состояние мужчины, как открытую карту. Если вчера воин дышал лишь жаждой власти и сексом, то этим утром появилась новая странность.

— Кто он? — арий не открывал глаз и не выражал чувств. Лишь напрягся, как кошка, охраняющая котят.

— Претендент, отмеченный императором. — фланк с юношей опустился в глубокое кресло, мысленно продолжая находиться рядом со штицем. Крепкое вино, виноград сладкий, слабость дразнящая — ассоциации, заставляющие кровь закипать.

— Ты рискуешь... Зачем? Так открыто... Он и так будет в ярости из-за тростника. — Лани медленно приходил в себя после изощренной пытки, устроенной фланком еще ранним утром. — Неужели тебе недостает меня и присланного фланка?

— Здесь другое... Лани, радость моя. Ты еще не показал мне выбранное платье. — Гред легко подтолкнул раба встать, переводя разговор в нужное русло. — С нетерпением жду предварительного просмотра.

Юноша покорно направился к шкафу и достал оттуда коробку, перевязанную белыми лентами. А через секунду достал ... воин вряд ли мог оценить выбор так, как иная женщина... достал нечто кружевное, снежное, расшитое мелким жемчугом.

— Примерь, — Гред закинул ногу на ногу, наблюдая, как платье обретает форму на восхитительном золотистом теле. Закрытое спереди и с бесконечным вырезом, открывающим часть ягодиц сзади, с длинным шлейфом, волочащимся по полу, оно подчеркивало все прелести раба.

— Прекрасно, — удовлетворенно кивнул фланк. — Именно в нем ты пойдешь на прием к императору. — сказал он, вновь предвкушая сегодняшнюю ночь. — А пока мне пора заняться делами...

... Льюис не сопротивлялся, когда придирчивые присланные кронпринцем фланки раздели его и пристально осмотрели. Не сопротивлялся, когда его мыли в странно пахнущей воде, а затем натирали ароматическим маслом от шеи до пяток. Не рыпался, когда полировали ногти и занимались волосами, которые убрали в совершенно невыносимую высокую прическу с тысячей разноцветных бабочек. Позволил штиц удалить и волосы на ногах и груди. Но когда дело дошло до одежды и макияжа, юноша попытался протестовать. Он понятия не имел, что придется вырядиться в шелковую рубашку с широкими рукавами и кружевным жабо спереди, а также нацепить обтягивающие темные брюки, которые таковыми даже назвать смешно. Хорошо хоть не в балахон, думал Льюис, когда настойчивые слуги все же усадили штица в кресло и начали что-то творить с лицом. Юноша уже видел шлюх на улицах и в забегаловке. Ярко накрашенные, потерявшие всякий стыд, они носили короткие юбки или обрезали брюки так, чтобы была видна почти вся задняя часть. Они приходили с лагунцами, заявлялись с военными фланками, садились на колени, ели с рук, лезли целоваться к клиентам. Молоденькие, но такие развращенные, словно наступил последний день перед апокалипсисом, и он должен пройти, как карнавал...

— Готово. Можете оценить результат. — слуга позволил Льюису вырваться из сетей позора, чтобы с некоторым предубеждением отправиться к зеркалу и оценить результат. Был ли в зеркале прежний молодой штиц, готовый к тяжелому труду на земле? Нет. Чудесное утонченное существо, лишенное какого-либо пола. Красивая королевская кукла. Фаворит фланка. Его шлюха, с тонкой линией изогнутых бровей, легким блеском на веках, ресницами удлиненными и загнутыми вверх, густо смазанными увеличивающим гелем губами. У этой шлюхи каждый локон был на своем месте. И одежда соответствовала пожеланиям кронпринца — затащить куколку в постель.

— Теперь я свободен? — юноша обернулся к помощникам Греда. Но те отрицательно покачали головами.

На ломаном языке они начали объяснять, как должен себя вести штиц в этот вечер. Заставили изучать этикет поведения за столом. Затем потребовали, чтобы юноша выпил странный на цвет и вкус отвар, заявив, что выбранный хозяином раб обязан быть расслабленным и не сопротивляться желаниям.

Юноша слушал вполуха. Он думал об Элане. О том, что пушистый мишка может натворить глупостей. Что...

— Хватит! Уходите! Вон! — в конце концов Льюис сорвался на крик, а слуги, которые промучили штица почти целый день засобирались и откланялись, оставляя несчастного пленника в дикой депрессии, которая нашептывала о том, что лезвие, разрезавшее однажды запястье, все же было право. Одиночество — удел проигравших. И рабам не выбирать путь. Даже если раньше, до войны будущее казалось лазурным, как рассвет среди поля тростника, светящегося золотом и шепчущего имена всех предков, живших когда-то, ходивших по благородной земле.

В дверь постучали. Странно. Так не поступают хозяева. Льюис вышел из заторможенного состояния и робко отозвался:

— Открыто.

Да, конечно, фланк исполнил обещание. Посыльный вошел с ящиком, в котором зелеными всходами возвышались стройные ростки.

Стук о пол. Расширенные глаза на грузчика. Длинный козырек, широченные плечи, огромный и родной. Элан?

— Думал, я тебя оставлю с этим ублюдком? — сгриг одним шагом преодолел расстояние и подхватил штица на руки. — К чертям поехали отсюда.

— Нет, не могу. У нас нет документов. Во мне чип... — Льюис, как сумасшедший, покрыл милого теплого мишку поцелуями доверия и благодарности. — Слышишь, нельзя...

— Я достану их. Ты слышал. Гред подготовил все для освобождения. Я сейчас же отправлюсь к нему в кабинет.

— Нельзя. Не теперь. Он точно поймет, что произошло, если мы сейчас это сделаем.

— Ты за него боишься или за себя? — янтарные глаза непонимающе потемнели. — Там, Льюис, в кровати у фланка назад дороги не будет.

— Если он увидит тебя, если только почувствует, что...

— Что? Убьет? — сгриг бесстрашно оскалил белоснежные зубы. — Мне противники не страшны. И не таких встречал. И на ринге, и по жизни.

— Элан, я всего лишь дорожу твоей жизнью, — попытался убедить штиц, в то время, как губы мужчины ответили на поцелуи, и вот они уже оказались на маленьком диванчике в объятиях друг друга, точно скоро не должен прийти кронпринц и нет никакого договора.

Льюис таял от ласк огромного железного сгрига, даже не сознавая, что выпитая трава распаляет его на эротизм. И если бы не очередной стук, то вероятно все произошло довольно быстро и легко.

— Кто там? — Льюису едва хватило сил, чтобы голос не срывался, потому что в этот момент сгриг мял член через тонкую ткань брюк.

— Служба доставки, — отозвались снаружи.

— Боги! Элан, нет! Нет, — юноша вскочил, поправляя рубашку, бросая взгляд в зеркало, где мелькнули сверкающие страстью глаза растрепанного штица: рубашка на выпуск, кудряшки, разметавшиеся за спиной. Вот теперь точно похож на шлюху, подумал с раздражением.

— Спрячься, умоляю.

— Нет! — великан даже не сдвинулся с места. Расставил в стороны ноги. — Шага не сделаю, если ты не пойдешь со мной.

— Элан! У меня чип... Я отвечаю... Я отвечаю... — Льюис сильно нервничал, — за тростник, за предков! Прошу...

— Я заберу документы и вернусь в этот же вечер, чтобы вы там не делали, понял? Я не оставлю тебя здесь.

— Да, хорошо... Только не теперь!

— Дай мне коробочку в залог. — сгриг не играл и требовал гарантии, а на лице его сияла такая сильная ревность, что юноше ничего не оставалось, как выдвинуть ящик и протянуть любимому мишке драгоценный дар.

— Теперь ты веришь? — губы Льюиса дрожали. — Прошу!

— Открывай, — Элан тяжело вздохнул и проследовал в ванную, а штиц, заправив рубашку и кое-как поправив подпорченную прическу, направился к двери, за которой стояли три столика, уже готовые к предстоящему романтическому вечеру и с десяток официантов.

Звон бокалов, тарелок, ножей и вилок на накрываемом столе, суета обслуги, которая украшает комнату сообразно романтическому вечеру. Цветы, свечи, бутылка игристого во льду, легкие фрукты и утонченные блюда.

Штиц прижался к стене около ванной комнаты, даже теперь вспоминая, как сгриг сжимал мошонку и гладил член, пытаясь успокоиться и ища момента, чтобы выпроводить гиганта прочь из номера.

Конечно, фланк убьет Элана, если только заподозрит даже намек на присутствие и, конечно, нельзя теперь отступать.

— Выходи, они ушли. — штиц постучал по косяку, боясь теперь даже смотреть на мужчину из-за закипающей неконтролируемой страсти. — И сам проваливай немедленно.

— Ты такой грубый и такой желанный, — сгриг опустился на корточки, чтобы увидеть насупленное выражение лица юноши, сделал смешную рожу и показал язык, чем вызвал непроизвольный смешок. — Я вернусь, — заявил опять. — И убью его сам. Понял?

— Да, — кивнул штиц, хотя... Сомнение, недоговоренность, невозможность, понимание судьбы прорастали в нем теперь ярко, как тростник в ящиках. — Я буду ждать. Только тебя. Иди... Теперь...

— Выше нос! Документы будут. И чип удалим. Я найду мастера. Слышишь?

— Иди же...

Как только дверь затворилась, Льюис вновь попытался привести себя в чувство, быстро направился к зеркалу, выправляя и ставя на место разноцветных бабочек и убирая пряди, как придется. Хорошо, что рубашку не порвал, подумал нервно, иначе сукин сын сразу бы понял. Ну, Льюис, теперь ты точно потаскуха. Ты... Ничтожнейший из штицев. Ты...

— Нравится новый образ? — вопрос откуда-то сбоку не принадлежал Греду. Странный, мелодичный, мягкий, он скорее исходил от неземного существа.

— Кто здесь? — юноша испуганно огляделся, а из спальни выплыло белокурое видение, кожа которого светилась, а глаза были похожи на кошачьи — такие же яркие и зеленые.

— Наперсник его величества, — представился мягко незнакомец, — кааль льян слари Вааль, первейший среди принцев Арии, которую поработили фланки.

— И что тебе понадобилось от меня, наперсник? — спросил взволнованно Льюис, держа между пальцами блестящую бабочку.

— Я пришел, дабы удостовериться, что избранник императора в целости и сохранности, что он ни в чем не нуждается. Но понял, что здесь творятся странные дела, — Вааль с намеком указал на стол, а затем еще более елейно заулыбался: — К тому же, узрел одну неприглядную сцену, которая должна быть также известна моему господину. — тонкая рука подхватила длинный бокал, а в этот самый момент в номер вошел незнакомый, огромный фланк с темно-красными, как кровь, волосами.

9

Льюис сделал испуганно шаг назад, наткнулся на кресло, пальцы скользнули по обшивке, пытаясь за что-нибудь зацепиться. Следом за огромным фланком в комнату буквально ввалились еще несколько сопровождающих лиц: воины, закованные в латы, и послы в длинных балахонах с отметками о статусе на рукавах.

Мужчина с красными волосами кивнул белокурому юноше приблизиться. А сам продолжал оставаться на месте, буравя Льюиса, потерявшего последние остатки мужества, темными, как ночь, глазами.

Великие предки! Леса бескрайние, с ручьями живительными! Луга медоносные, расцветающие по весне и отцветающие перед самыми заморозками. Поля бескрайние, кормящие народ, как питает голодное дитя мать. Штицу стало плохо. Проплывшее мимо видение в голубом струящемся платье, на груди которого россыпью сияли украшения, а запястья украшали звонкие браслеты, поклонилось огромному фланку и указало на юношу:

— Это он. Ваша пометка была судьбоносной, мой государь. — юноша позволил себе коснуться монстра с нежностью, отступил лебедем в тень правителя.

— Подойди ближе, — нежданый гость приказывал ледяным тоном. И Льюис хотел бы сделать шаг вперед, но ноги отказывали, слабели, а в голова сильно кружилась.

— Что же, я сам подойду, — когда фланк сдвинулся с места, штиц еще сильнее отклонился назад и буквально рухнул на сидение через подлокотник. — Ну, зачем так сразу пугаться? Вааль, принеси воды. — глаза мужчины изменили цвет. Такую особенность Льюис видел впервые. — Выпей-ка, — протянутая рука помогла сесть удобнее, — Сколько тебе лет?

— Восемнадцать, ваше величество. — штиц отлично понимал, что этот фланк не заурядный воин, которых в городе болталось без дела очень много. Получившие увольнительную, они бурно веселились, снимали шлюх. Иногда заглядывали в кафе, в котором все это время работал Льюис. Менее высокие, но такие же мощные, низшие фланки имели более короткие волосы разных оттенков, которыми пользовались также виртуозно, как руками. Некоторые даже столовые приборы брали исключительно странными отростками.

Фланки, прибывшие с императором, конечно, относились к высшим слоям. И были опаснее многочисленных мелких хищников.

Сейчас они ждали распоряжений господина, что продолжал рассматривать претендента с пугающим интересом.

— Выпил? — поинтересовался, когда Льюис поставил стакан на столик. И не дождавшись ответа, обернулся к свите: — Благодарю, господа, сейчас все свободны. Вааль, распорядись разобраться с багажом и освободи этаж от посторонних лиц. Да, также пригласи брата зайти завтра с утра. Только без намеков... Ну, ты понял... Чтобы без особого скандала... — мужчина опять повернулся к штицу, робко ожидавшему судьбы. — Ты такой робкий. Мне это нравится. Что насчет перекусить, раз уж ты собирался ужинать... — фланк и бровью не повел, словно романтическая обстановка подлежит каждой трапезе. Сел за стол и открыл одно из блюд:

— Чудесный запах. Не находишь?

— Ваше величество, я должен умолять вас... Я хочу просить вас... — Льюис и сам не понял, как решился на подобную дерзость, бросился к ногам фланка с мольбой и заплакал.

— Ну, милое дитя, спокойнее... Без эмоций... Если ты будешь проливать слезы, я ни слова не пойму, — император потянул голову штица вверх, чтобы видеть, что испытывает юноша, одновременно с этим Арг прощупывал претендента. Да, идеально. Великолепные данные, которые заслуживают достойной оправы.

— Вы должны меня простить за мой проступок, за малодушие, — штиц искренне сожалел, что поддался искушению и согласился на предложение кронпринца. Конечно, императора поставили в курс и, конечно, мужчине не понравится, что за его спиной происходит обман.

— Значит, ты сознаешь, что тебя выбрал не обычный фланк? Ты собираешься подчиняться?

— Ваше величество, выслушайте меня, — Льюис не смел отвести глаз от мужчины. Все его попытки успокоиться лишь усугубляли заикание и нервную дрожь.

— Не думаю, что ты скажешь что-то такое, чего я не знаю, — заметил Арг спокойно, — но попытайся, Льюис.

— Я... Прошу... Отпустите... Мне...

— Ну вот, а говорил, что сформулируешь мысль. — Император внезапно полез куда-то за длинный темный камзол и достал из внутреннего кармана... Юноша выдохнул, увидев знакомую коробочку, недавно отданную сгригу. — Думаю, это твое. Надо беречь память предков, не доверять первому чувству. Не бежать от судьбы. Понимаешь, о чем я говорю? — Арг подал Льюису семена. Рывком поднял штица и усадил к себе на колени, лишая пленника последнего соображения. Юноша даже и не думал сопротивляться, словно мощь океана обрушилась на голову. Словно его лишили возможности двигаться.

— Да, ваше величество, я понимаю.

— Тебе необходимо забыть о сгриге и доме. Теперь ты будешь принадлежать мне.

— Я... — Льюис, все время пытавшийся умолять императора о свободе, совсем растерялся. А близость фланка, рука обнимавшая его, как забавного зверька, действовала завораживающе.

— Ты вырастил в ящике тростник? — император поднес к губам штица кусочек мяса, предварительно обмакнув тот в темный соус. Заставил прожевать, затем налил в бокал игристого вина, попробовал сам и предложил юноше, который в этот момент препринял слабую попытку слезть с колен фланка. Тот с силой удержал от бегства.

— Никто пока тебя не отпускал. — заметил он спокойно. — Так что насчет тростника?

— Да, это я сделал... — юноша краем глаза уловил, что дверь открылась — вернулся тонкий блондин в голубом искрящемся платье.

— Все ваши распоряжения выполнены, мой господин, — нижайший поклон сопровождался двусмысленной улыбкой. — Ваши апартаменты готовы.

— Спасибо, Вааль. Присаживайся к столу. Мы как раз ведем занимательную беседу о тростнике. — Император дождался, когда наперсник опустится напротив. — Этот юноша осуществил невозможное. Посмотри на ящик в углу...

— Я нисколько не сомневался, что отпрыск такого древнего рода имеет золотые руки. У вас талант, Льюис. — арий вкусил разноцветных пирожных, попробовал экзотических фруктов Свободной Лагуны.

Все это время Арг даже не подумал отпустить юношу. Напротив, продолжил трапезу, кормя новую игрушку с рук. При этом он добрался до чипа одним из волос и внедрил туда свой код, который позволял активировать ключ в любой удобный момент.

Избранник очень нравился императору, а одобрительные кивки Вааля говорили, что ощущения не обманчивые инстинкты.

— Спасибо, — штиц с опаской принял еще один кусочек сочного мяса из рук Арга. Император аккуратно притянул юношу еще ближе.

Тонкие кости совсем не годны для труда на земле. Слишком хрупкий и такой аппетитно пахнущий. Да уж, Гред не упустил бы возможности полакомиться чужим добром.

— Ты очень красив, Льюис. Думаю, я не буду ждать представления претендентов. Даже мой брат оценил тебя...

— Ваше величество, я не могу... — юноша понимал, что ситуация становится опасной. Он с ужасом думал о Элане, которого, наверняка, остановили где-то по дороге к кабинету Греда. Еще одна жертва войны?

— Не можешь что именно? — Арг делал вид, что не понимает, хотя ослабил хватку и все же позволил штицу самовольно покинуть колени.

— Льюис, вероятно, желает сообщить вашему величеству, что не считает великой милостью то, что вы выбрали его среди прочих. — Вааль спокойно изложил тайные мысли штица, который посмотрел на ария, как на врага. Но арий лишь снисходительно улыбнулся и добавил совершенно будничным тоном: — Также юноша сильно переживает за судьбу сгрига по имени Элан, с которым они связаны любовными утехами.

— Вот как! — Арг иронично приподнял бровь. Волосы его собрались в толстый хвост, чтобы не мешать ужину и не пугать раскрасневшегося красавчика. Что там ему давали слуги? Возбуждающий эликсир, кажется.

Странно ведет себя тот, кто отведал страсти в кровати. Как ни разу не объезженный молодой жеребец. Вероятно, что сам сгриг не решился пока показать мальчику, что значит мужская сила. Лишь довел до осознания, что придется отдать себя.

— Значит, ты отказываешься от милости быть моим? — спросил император штица, взволнованно отступавшего все ближе к двери.

— Отказываюсь, — юноша очень хотел убежать прочь, дернул за ручку, когда ощутил небольшой укол в области шеи. Так началась боль в кабинете кронпринца, парализующая, невыносимая.

— Имеет ли право раб императора решать что-либо, Вааль? — Арг не обращался к штицу, он поднялся, отбросил использованную салфетку на стол.

— Нет, мой повелитель. Но Льюис исправится и будет с вами покладистым и исполнительным, я обещаю. — арий покачал головой, робко приблизился к фланку, шурша тонким шелком, склонился, чтобы поцеловать протянутую руку.

— Сомневаюсь, — острый кинжал взгляда вонзился в Льюиса. — Мне нужен нежный любовник, который будет слушать меня и доставлять блаженство в кровати. Мне нужен спутник, с которым я смогу восстановить тростник... И воссоздать уничтоженную планету...

— Вашему рабу неизвестно, что не вы послужили виной катастрофы на Штицле. Так, Льюис?

— Я... Не знаю...

— Что ты не знаешь? — Арг явно терял терпение. — Хочешь, чтобы я активировал чип? Ты — выбранный мной претендент, уже сговорился с кронпринцем, а теперь...

— Мой император, прошу, вам надо отдохнуть с дороги. Я займусь новым приобретением лично. Вот увидите, скоро он станет нежным и податливым, как мой шелк.

... Вааль не шутил, когда пообещал заставить штица подчиниться. Складывалось впечатление, что время с этого момента остановилось. Потому что весь распорядок дня, все, что делал Льюис было нацелено на его подготовку к ублажению хозяина.

Ранним утром в номер заявлялись слуги во главе с Ваалем, что запрещал юноше произносить лишние слова, задавать вопросы и вообще противиться происходящему.

И начиналась долгая пытка. В первые дни Льюис не понимал, для чего его вымачивают в различных растворах и обертывают странными листьями, от которых клонило в сон. Зачем натирают маслами и дают много непонятного на вкус питья, которое следовало употреблять только из специального чайника с носиком, повторяющим по размеру и форме возбужденный крупный член.

Юноша, расслабленный ваннами и растираниями, сначала отворачивался от этого ужаса, но жажда была столь велика, что ему невольно приходилось брать губами носик и пить. При этом Вааль терпеливо заставлял сосать, а не просто пить воду. При этом держал чайник в руках и водил во рту керамическим древком.

Но на этом мучения Льюиса, которого готовили к церемонии передачи в собственность, не заканчивались. В один из дней пришел фланк— лекарь, который заставил юношу лечь на специальный стол, где долго изучал гениталии и затем, удовлетворенно хмыкнув, удалился, чтобы что-то шепнуть арию на ушко. Тот закивал. Мило улыбнулся штицу, приказав оставаться на месте. А когда врач заявился с какой-то блестящей штуковиной, обошел стол и, обхватив запястья, приказал потерпеть.

Штиц запаниковал. Он пытался вырваться, но скоро понял бесполезно — пришли еще два слуги, и... в тело внедрилось нечто ледяное.

— Не бойся, — Вааль гладил милого красавчика по взмокшему лбу. — Сейчас пройдет. Как раз по твоему размеру подобрали. Тише-тише! — штиц плакал от боли и унижения. Внутри него все сжималось и вибрировало, вызывая недвусмысленные реакции. А арий все продолжал смотреть за тем, как лекарь продолжает аккуратно вставлять специальную спираль. Та расширялась уже внутри, занимала место мышц.

— Как раз по размеру императора будет? — Вааль поинтересовался о происходящем с интересом исследователя.

— Да, думаю войдет до конца, — лекарь просунул спираль на три четверти под всхлипы и брыкания Льюиса. Дело стало идти туго, боль разрывала все внутренности.

Штиц вновь начал вырываться, но слуги и арий держали крепко за щиколотки и давили на грудь.

— Расслабься, — лекарь начал нервничать. — Прикажите ему мышцы расслабить. Не дай бог порвем. Императору не понравится, если я лишу его чистоты.

— Прекрати дергаться! Немедленно! — Вааль снизошел до грубого тона. — Все равно уже дело почти закончено.

Штиц зарыдал. Он еще полчаса потом лежал на кровати, свернувшись калачиком и ощущал внутри что-то чужеродное, что внедрялось в тело и меняло его.

Потом вернулся арий. С одеждой, которую принесли слуги. Каждый день они туго шнуровали юношу в корсет, в котором невозможно дышать, надевали на него платья, в которых положено ходить девушкам. Сегодня вместо корсета был выбран достаточно скромный костюм с обтягивающими, подчеркивающими хрупкую фигуру брюками и короткий камзол, расшитый золотом.

Льюис приподнялся на ложе, смутно сознавая, что последняя процедура — шаг навстречу тому самому дню, когда фланки выбирают претендентов. И демонстрируют предыдущие добычи.

— Когда? — спросил у ария тихо.

— Сегодня. — тот понимающе подмигнул. — Не бойся, Император щедр. Ты будешь жить очень хорошо, если не станешь ему сопротивляться.

— Ты тоже не сопротивлялся?

— Вероятно, сопротивлялся сначала. Глупо так, потому что думал, что смогу убежать. Император злился и наказывал меня. Сейчас я почти свободен. И стою главным над всеми рабами... Достаточный ответ? Одевайся.

— И много таких... Таких ... — нервное заикание не позволяло произносить слова нормально.

— Пока двое. Ты будешь вторым. Миил — очень красивый мальчик. Почти такой же, как ты... — Вааль наблюдал за тем, чтобы штиц выглядел опрятно и по статусу. Камзол оттенил его светлую кожу и завитые в крупные локоны темные волосы. — Хотя ты много красивее. А твоя чудесная попка весьма подойдет императору. Ты понимаешь, что должен делать?

— Да.

— Я рад. Не хочу пугать, но активация чипа худшее, что может произойти. Так что расстарайся...

— Скажите... Я прошу... Об Элане... Он жив?

Зеленые кошачьи глаза недовольно сощурились, губы сложились в тонкую линию.

— Советую больше не грезить о прошлом. Для тебя теперь главное имя императора. И не вздумай говорить лишнее. Ты рискуешь... Очень сильно!

Льюис кивнул. Он ненавидел Вааля, который казался заносчивым и всезнающим мерзавцем. Этот раб как таковым рабом не являлся. Да и назвался правильно — наперсник. А если еще честнее, то предатель, отринувший титул и опозоривший родную планету.

— Льюис, — белокурый юноша, собиравшийся уходить, остановился в дверях и вдруг с тоской посмотрел на штица, чья голова полыхала от ярости. — Ты так ярко ненавидишь и так открыто думаешь, что даже Арг почувствует. Он не обычный фланк... Пойми, ты сейчас ходишь по лезвию. А я, даже если тебе это не нравится, всего лишь хочу помочь.

... Понимал ли молодой штиц, что готовит ему судьба? Конечно, он много слышал о садистских наклонностях фланков. Дед рассказывал, что наступит момент, когда мерзавцы захватят все обитаемые миры и заставят подчиняться себе, потому что обладают властью подминать под себя более слабые миры. Устанавливают законы в Совете и...

Ослепительный свет. Зал в центральном дворце лагунцев, где один луч преломлялся в десятки. Зеркала, золото, хрусталь, натертые до блеска мраморные полы с прожилками охры, сотни гостей, среди которых подавляли числом военные фланки. Пестрые одежды, смешение стилей и эпох, моды в разных частях вселенной.

Юношу ввели под конвоем под приветственные трубы, и Льюис мог на что угодно поспорить, каждый присутствующий обернулся, когда пленника вели по белоснежной дорожке. Смотрели лагунцы. Смотрели фланки. Смотрели приглашенные из дальних миров эвенлы.

Император стоял у окна в противоположной части зала, обнимая за талию Вааля в практически прозрачном темно-красном платье, свитом из переливающихся нитей. Рядом с ним с бокалом в руке, облокотившись на подоконник, молча пил игристое кронпринц, чье лицо было темнее ночи, а наряд мог отражать снега в горах. И незнакомый юноша, вероятно, тоже раб, божественно красивый — такой, что глаз не оторвать, обмахивался огромным веером, сверкал синью бездонных очей и совершенно бесстыдным одеянием, вероятно нацеленным на соблазнение. Ко всему прочему, Льюис выделил еще высокого лагунца с золотым обручем в рыжеватых вьющихся волосах и нескольких высокопоставленных фланков, не променявших военную форму на богатые наряды.

Сам Арг, в синем, с черной вышивкой на рукавах и вороте камзоле, в черных брюках и высоких военных сапогах, лишь раз бросил равнодушный взгляд на пленника, зато другие гости с интересом принялись рассматривать мальчишку.

— Ваш претендент здесь, — доложил охранник, подталкивая Льюиса вперед.

— Прекрасно, благодарю. — Импераатор продолжал обнимать Вааля, чувственно льнувшего к высокому огромному фланку. — Простите, господа, церемония.— Мужчина поманил Льюиса подойти и дал знак, чтобы в зале наступила полная тишина. Именно тогда штица увлекли на возвышение, явно предназначенное для трона, чтобы показать всем гостям, глаза которых горели любопытством и еще живым воспоминанием о войне.

— Господа! — Арг говорил громко, но не на надрыве, как истинный снисходящий на милость победитель. — Мы выиграли войну честно. Мы взяли себе пленников — каждый по личному усмотрению. Но остался один, выбранный мной претендент. Юноша королевских кровей, сын верховного служителя Штицля, покровителя Солнца и Тростника. Льюис Калар. Согласны ли вы, что я как ваш правитель, ваш брат возьму его себе? Есть ли те, кто против, кто готов со мной вступить в схватку по закону фланской чести?

9

Когда вечером в номер деликатно (и этот эпитет будет самым верным)ворвались доверенные солдаты императора, Гред даже бровью не повел, а только со свойственной ему одному спесью принял бумагу, присланную братом, в которой Арг неоднозначно, очень витиевато и пространно поблагодарил кронпринца за проделанную работу и за сохранность претендента.

Фланк прочитал письмо всего один раз, выразил почтение пришедшему с этой миссией Ваалю, который кутался в длинную непроницаемую накидку, затем улыбнулся и пообещал, что обязательно явится перед его величеством для полного и детального отчета.

Но как только дверь за гостями закрылась, мужчина не сдерживал более гнева. В стену полетел первый попавшийся предмет, оказавшийся фарфоровой вазой, привезенной с каких-то окраин вселенной.

На шум вылетел Лани, который все это время скрывался в другой комнате и слушал спокойную, сладкоголосую речь другого ария.

— Прекрати, — зашипел взволнованно. — Вааль почувствует твое негодование. Ты и так почти в опале. Зачем?..

— Затем. — Гред быстро заходил по комнате, понимая, что так и не довел дело до конца и что сейчас происходит нечто, выходящее за рамки. Император приехал слишком быстро. Из-за мальчишки? Нет, кто-то сдал... С потрохами.

— Гред, успокойся, — арий не подходил к хозяину, чьи волосы на голове шевелились агрессивными змеями.

— Я совершенно спокоен. Даже больше — я ожидаю того, что лишусь привилегий. Арг пошел бы и дальше, но сейчас его волнует Штицл. Да, волнует... Тростник. Топливо. Власть. Не так должна была закончиться война.

Гред из-под насупленных бровей глядел на вспыхнувшего волнительной яркостью Лани. Более красивого, более нежного раба не найдется во всей вселенной. И лишь он даже в моменты несдержанности способен вызывать во фланке приступы неуправляемой, сладкой нежности, пропитывающей существование смыслом.

Вина за мучения любимой игрушки толкнула Греда обнять переживающего, взбудораженного ария, а тот сразу положил голову на плечо, каждым чувствительным волоском успокаивая злобу фланка и закрывая от взгляда Вааля.

— Откажись от мальчишки. Не те цели ты ставил, Гред. Если сейчас сорваться и показать императору, что армия на твоей стороне, он уничтожит тебя.

— Разве я выказывал сильное желание быть с штицем? — фланк нежно поцеловал лобик юноши.

— Я чувствую... Каждой клеточкой влечение. Что в пленнике тебя привлекло? Что не так? Ты разожжен интересом, практически кипишь от желания. — Лани погладил грудь фланка, стараясь усмирить чудовище внутри.

— Файл, мой милый. Я прочитал подробно информацию и нахожу, что штицы не так уж просты.

— Он красивее меня?

— Великие Атланты! Лани! — фланк поднял лицо своего принца и нашел в нем ожидание скорейшего ответа. — Я так с тобой жесток. Я не заслуживаю, чтобы ты любил меня...

— Ты так думаешь? — юноша улыбнулся, потянулся губами, чтобы поцеловать темные, почти бордовые губы фланка.

— Да. Когда я впервые увидел тебя на Совете, ты еще был послом свободной державы. Такой яркий. Такой надменный, разве посмотрел бы ты в сторону грязного фланка? Нас боятся, ненавидят... Лани, — мужчина замолчал, утопая в нежности ария, который закрывал их двоих зонтом энергии.

— Молчи, — шепнул в губы. — Зачем теперь говорить об этом? Теперь ты можешь получить власть. Ты знаешь, что Арг изменился. Что его власть — это идея, подкрепляемая победами и растущей властью смерти. Фланков не любят потому, что они агрессивны и жадны. Но последняя война затеяна не тобой. Никому не понравится, что Император уничтожил тростник.

— Ты слишком много понимаешь, милый мой, — Гред скользнул руками вниз по белому платью, предназначенному для церемонии выбора. Сжал упругие ягодицы, пытаясь избавиться от образа Льюиса. Золотистые глаза, золотые волосы Лани ослепляли. Кожа его, бронзовая, гладкая, вызывала желание.

— Да, потому утверждаю, мальчишка тебе интересен. Ты потеряешь все, если станешь потакать низким желаниям.

— И с тобой? — фланк легонько оттолкнул юношу, усмехнулся. Ревность! Тонкая, как красота ария. Жалящая. Как ядовитая змея.

— Со мной ты еще ни разу не сделал ошибки.

— Твой брат — сильный соперник. Он никогда не предаст брата. Нас ждет поражение. Достаточно, чтобы его ротик открылся... и отсосал, — злобная усмешка. — Арг прислушается к аргументам, даже если те ложные.

— Ты ведь тоже слушаешь меня... — Лани уселся за стол, как ни в чем ни бывало, и начал острыми длинными ногтями выстукивать какой-то знакомый марш по поверхности.

— Слушать и делать, как считаешь нужным, абсолютно разные вещи. Завтра мне предстоит испытание разговора. Если ты любишь Лани, будь любезен...

Золото глаз поднялось на фланка выжидая.

— Будь милостив, закрой мои способности от Арга.

— А взамен? — юноша скрывал эмоции за напускной холодностью, накручивал на мизинец длинный светлый локон.

— Я дам тебе свободу... Отпущу, как только получу власть и войду в Совет.

— Лига тоже хочет сместить императора?

— Этого я желаю. А остальные просто недооценивают... Или переоценивают себя. Но довольно, — фланк вопросительно кивнул, требуя подтверждения благосклонности ария, но тот поджал губы.

— Если ты откажешься от мальчишки, — произнес, чеканя каждое слово. Волосы на голове Греда издали чечеточный звук, который означал крайнюю степень раздражения.

— Я усилю воздействие на чип, — фланк почти рычал, но юноша сложил руки на столе и повторил еще раз:

— Если откажешься. И мы оба знаем, что в состоянии амебы я годен лишь для твоей похоти.

— Да, ты быстро учишься манипуляциям... Представляю, что Вааль вытворяет с Аргом. — фланк нервно усмехнулся. Арии так опасны, когда нет чипов. Их давно прозвали вампирами современности. Необыкновенно красивые, всегда готовые к атаке, ищут себе существ для подпитки. Но иногда... и это рассказывали те, кто попадал в аварии на кораблях дальних путешествий... арии становились настоящими убийцами, выпивающими пассажиров до смерти.

— Прости, Гред. Мои чувства сильнее моих мыслей... — чудесный нежный цветок, только что сидевший смирно на стуле, вдруг оказался за спиной, обвил руками талию. — Я люблю тебя. Я все сделаю... Я больше ни слова не скажу о мальчишке.

— Задумал что-то?

— Разве что отдать документы тому сгригу...

— Мерзавец, — фланк понимал, что Лани считывает информацию, играет нервами, чтобы лишь добиться своего.

— Лишь тогда, когда кто-то крадет внимание моего господина, — арий через ткань начал гладить член мужчины. — Мне не нужна свобода, мне нужен ты. Два года ты сводишь меня с ума.

— Лани, — фланк закрыл глаза, вновь погружаясь в волнительное состояние ласки, окружавшей тело разноцветной аурой юноши и уже подумывая активировать сильнее чип, но потом передумал. Все равно вечер испорчен и...

... Гред отправился на встречу с братом ранним утром, зная, что тот давно встал, чувствуя, что волосы налились небывалой силой и сейчас способны одарить или уничтожить безвозвратно. Кронпринца пропустили на снятый вчера целиком этаж гостиницы! Неужели брат предпочел не пышные дворцы Свободной Лагуны! И провели до центрального номера, перед дверью в который стояла личная охрана.

Арг действительно просматривал отчеты. Небрежно застегнутая рубашка, домашние брюки говорили, что его величество встал рано, засветло, и еще даже не завтракал. А алчные, изменившие на аквамарин, глаза выдавали великое и праведное раздражение.

— Любезный брат мой, — император откинулся в кресло, поманил Греда приблизиться. — Не хотите ли дать объяснение?

— Всегда готов, мой император, — кронпринц стоял к Аргу полубоком, заложив руки за спину, и ждал дальнейших вопросов и обвинений, а также тихонько оглядываясь. Вааль обязательно где-то рядом.

Маленький зеленоглазый дьявол никогда не дает продыху выбранным жертвам.

— Вы кого-то ждете, мой любезный брат? — темные трубки волос перевернули файлы, включили трехмерное изображение Штицла, на котором мелькали разоренные поселения, сожженные посевы, израненная земля. — Знаете, во сколько обойдется восстановление? — еще один вопрос, сопровождаемый шуршанием в районе спальни. Шлепанье босых ног. Вода, льющаяся на крае слуха.

— Представляю.

— Вы, Гред, проявили ту крайнюю степень халатности, которая обернется для многих систем энергетическим коллапсом. Вы понимаете мою мысль?

— Ваше величество желает наказать своего брата?

— Да. Так было бы правильно сделать... Но я милостив и ценю родственные узы, — Арг смахнул ладонью записи. — Есть решение, которое подойдет сегодня, когда идет сезон размножения.

— Решение? — кронпринц вновь услышал приближающиеся шаги, дверь тихонько приоткрылась. Тонкая рука показалась, маня Арга. Нет, не Вааль. Это рука божественного Миила, о котором среди слуг ходит столько слухов. Говорят, что юноша прекрасен, как сверхновая. От вспышки ее можно ослепнуть. А глядя на раба Арга, потерять рассудок.

Но даже кисти достаточно, чтобы узреть тонкие длинные пальцы, чтобы увидеть блеск золотых браслетов, чтобы ощутить аромат любовного огня.

— Прости, Гред. Всего минуту, — император исчез за дверьми, оставляя мужчину одного. Тот огляделся. Тобой заполнено здесь все, мой соперник. Когда отец взращивал в нас идею власти, тебе, Арг, досталась лучшая доля, ибо родился ты первее меня. Насколько? Несколько часов? Дней? Почему именно тебе вручено судьбой заправлять смыслом и являться эгрегором?

Еще в юности волосы твои окрасились кровью, как и твои жадные руки. Ты умел убивать. Ты всегда стоял на пьедестале рядом с отцом. Но дарованное превосходство вполне может оказаться вчерашней ложью.

Знают лишь тени мертвых твою мерзкую тайну. Ты убил императора, чтобы подняться по ступеням к сияющему трону. Ты, вырывающий с корнем свободу других существ, обагрил руки в схватке против учителя, против фланка, которого дороже нет никого на свете.

Гред коснулся взглядом тонкой перегородки с длинношеими птицами, распахнувшими белые крылья среди цветущего сада. Вааль. Арий, чье присутствие разогревает и без того непримиримые отношения с императором.

Кронпринц сдвинул в сторону преграду и сразу столкнулся с яркой зеленью улыбчивых глаз в темных длинных ресницах. И если бы не защита Лани, то сразу бы попал под опасное обаяние раба, захватившего Арга в полон.

В разноцветном просторном балахоне, напоминающем оперение райских птиц, с гладко зачесанными волосами, Вааль держал в руках кисть и рисовал на виртуальном листе фантастические дали, чей горизонт исчезает там, где восходят новые созвездия.

— Доброе утро, Гред, — арий не оторвался от своего занятия, создавая личный трехмерный мир, в который вкладывал так много фантазии.

— Ты рано занялся творчеством, Вааль. Неужели наш император предпочел Миила?

— Я всего лишь послушный слуга, который исполняет приказы моего господина. — кисть закрутилась, выводя на картине туманность с мелкими частицами пыли.

— Обычно визуализатором составляют карты, Вааль, а не придумывают нереальности. Но ты привык довольствоваться мечтами. — кронпринц держал край перегородки, словно та могла за одно мгновение разделить его с арием.

— Не только мне свойственно мечтать, принц. Ты тоже тщетно стараешься придумывать свой мир. — на щеках Вааля появился очаровательный румянец, способный свести с ума.

— Гред, — голос Арга послышался в тот момент, когда рот раскрылся на очередную колкость. А улыбка ария превратилась в усмешку.

— Да, брат мой, я слушаю. — мужчина обернулся к императору, чьи глаза еще горели жаром короткой страсти.

— Я говорил о наказании. Семейном. Между нами... Лишь ты и я...

— За верную службу ты хочешь меня унизить. — Гред вновь посмотрел на Вааля, притворявшегося, что не слышит, что занят волшебством творения.

— Я хочу женить тебя, — Арг даже не разозлился, лишь еще более темные волосы предавали старшего фланка, пытавшегося давить на кронпринца, как на прочих мелких особей, несомненно считавших правителя единственным богом, чье мнение и решение неоспоримы. — На фланкийской принцессе Архное. Ты обретешь семью. Укрепишь трон. Ты сможешь родить наследника.

— Архноя? — Гред чуть не плюнул брату в лицо. Каждый фланк знает, что самки пожирают партнеров во время брачной ночи, как паучихи.

— Ты воин. Ты справишься с необузданным голодом. — Арг открыто усмехался и провоцировал брата на скандал. Если сейчас кронпринц бы кинулся в атаку, то потом все сказали бы, что охочий до власти предатель попытался в спальне императора осуществить переворот.

— Благодарю, мой брат, но я пока не готов.

— А твои волосы говорят об обратном, — Арг потянулся одной из трубок к фланку, но тот уклонился от опасной близости, когда можно почувствовать ауру Лани.

Кто сказал про изменения? Посол... Один из многих, кто подпадает под давление и падает на колени.

— Мои волосы всегда красны в сезон размножения, как и твои...

— Наверное, поэтому ты искал способ получить моего претендента? Понимаю. Гораздо больше, чем то, что ты лишил нас тростника. — император развернулся и пошел к Ваалю, любоваться создаваемой картиной, погладил юношу по голове с теплой лаской. — Наверное, это не связано с предательством... Так ведь, Гред?

Кронпринц знал, что медлить с ответом нельзя. Не сейчас.

— Так...

— А если так, то ты исполнишь мой приказ и возьмешь в жены Архною. Ты докажешь братству фланков, что способен справиться. — император не ждал дальнейших пререканий и не стремился продолжать. Аудиенция закончилась. Как всегда... Плохо? Нет, если бы только Арг учуял волосы... Если бы те проявили хоть малейшую агрессию. Но приглаженные Лани, трубки притворились подчиненными и обманули... До поры до срока, когда окончится полное формирование...

Гред глубоко дышал, идя по коридору прочь от покоев императора. Сознание, сохранившее гордость и превосходство, гарантировало волну недовольство среди новообращенных воинов, ждущих восхождения своего избранника. Брошенные зерна проросли в рядах армии.

Зерна! Фланк остро ощутил неуправляемое желание. Слабость, проникающую в душу. Вспомнил штица, который так робко пытался противостоять страсти... А затем — обещание, данное Лани. И улыбнулся, понимая, что скоро получит своего Миила, надо только подождать.

... День выбора. Каждому фланку дорог день выбора. Вряд ли у кого-то еще из многочисленных рас борьба полов так очевидна и так опасна. Женщины фланков — отдельная территория, со своими законами. С убийственными порядками, где каждая половозрелая мужская особь — враг. Лишь один сезон из пяти самки подпускают к себе потенциальных отцов, но и тогда они способны заживо сожрать неосторожного ухажера прямо во время секса. И нет возможности вырваться, и невозможно не поддаваться гормонам и желанию волос.

Сотни гостей в зале для торжественных приемов ждали появления претендента императора. Уже осуществили фланки свой выбор. Уже разлито было игристое вино, уже велись разговоры о политике, а Лани пугливо жался к кронпринцу, потому что вызывал столько интереса у Арга и у прибывшего на празднование победы главы Лиги. Уже строптивый лагунец расслабился и даже заулыбался с прежней пренебрежительной мерзопакостностью, когда зазвучали фанфары и пришел он...

Кронпринц не показывал вида, что сражен наповал. Льюис Калар, ты ли это? — спрашивал фланк безмолвно. Ты такой красивый, такой юный, такой нежный и испуганный. Ты стоишь, как кукла в ожидании судьбы.

Но нельзя сейчас бросать вызов. И нельзя поднимать на тебя вожделеющих глаз.

— Так кто? Кто готов бросить вызов? — голос Арга давил на мозг, пробуждая волосы на соперничество, на месть за учителя, за отца, который был настоящим эгрегором, а не подлым вором... Сорваться! Сейчас... Холодная рука Лани легла на предплечье как раз в тот момент, когда с грохотом распахнулись двери и когда в зал без приглашения ввалилась толпа сгригов, впереди которых шла королева Аяса. Великанша не переоделась с дороги. Ее янтарные глаза яростно горели. А позади, Гред точно узнал мерзавца, вышагивал Элан.

— Я бросаю вызов! — Аяса ткнула в Арга. — Ты плохой король. Ты развалить Совет. Ты желать власти над нами. Я бросать вызов за этого штица.

11

Юный принц из рода миларов проснулся поздно. Веки его дрогнули, под пушистыми черными ресницами отступили прозрачные сны. Вернулась реальность. Юноша, еще не пришедший в себя, так хотел, чтобы происходящее последние полгода оказалось длинным кошмарным видением, но вот рука провела по груди, проникая через тонкий шелк покрывала, уха коснулось опаляющее дыхание властителя фланков.

— Доброе утро, Миил, — император потянул к себе гибкое тонкое тело. Его раб не сопротивлялся. Да и бесполезно противостоять чипу, который в любой момент уничтожает всякую волю.

Юноша наконец открыл глаза, но тотчас отвел... Фланк думает, что из-за смущения, но на самом деле, чтобы скрыть неуправляемый страх.

Проникновение. Опять эти похотливые руки шарили по телу, позволяли себе проникать между ног к анусу, в эту ночь познавшему много боли и страдания...

Миил хотел бы и теперь вырваться, но настойчивые пальцы уже нашли вход и ворвались внутрь, растягивая себе пространство.

Император уже две недели терзал свою игрушечку, удовлетворяя все возрастающие желания. Милары вообще выносливы, несмотря на внешнюю хрупкость, а потому всегда ценились на рынке сексуальных рабов. Но выбранный мужчиной юный Миил был еще и невообразимо красив. Со смуглой кожей, идеальной фигурой, которой позавидовала бы любая двуногая самка, чеканным лицом с восточными черными глазами, тонким носом и пухлыми губами, роскошными темными волосами ниже пояса, юноша даже у охраны, которая иногда видела раба, вызывал похоть.

— Давай свою чудесную попку, не отстраняйся, — фланк прижался к Миилу так, чтобы тот почувствовал возбужденный член.

Отказаться? Как отказаться от желаний похитителя, который лишил невинности четырнадцатилетнего подростка и теперь вбивает в тело каждую ночь огромный толстый член?

Миил изогнулся под ласкающими пальцами. Тонкие ноги его раздвинулись, пропуская Арга, желавшего оказаться сверху, вкушать сладость губ, тереться членом о плоский живот непослушного раба, у которого так приятно иногда ослаблять влияние чипа.

Юноша отвернул голову от поцелуя, но фланку было достаточно мочки уха, тонкой шеи, острых ключиц и маленьких круглых плеч, которые пахли мускусом и были гладки, как самый дорогой шелк.

— Посмотри на меня. Хочу тебя видеть, — фланк легонько потянул зубами за длинную витую золотую серьгу с разноцветными камнями. В черных омутах глаз появились слезы.

— Не надо, мне больно, — юноша пытался освободиться от объятий, но нежные руки вряд ли когда-нибудь сдвинули бы такого огромного монстра.

— Мне тоже очень больно. — мужчина обрисовал драгоценную линию плеча, спустился пальцем по руке. Волосы на его голове ловко перехватили оба запястья милара. Десятки золотых браслетов беспомощно зазвенели, скользя к локтю. Именно этот звук пробудил Миила окончательно. А еще головка члена, направленная в измученный сексом анус, в котором сейчас настойчиво сжималась спираль, выпускающая смазку и заставляющая испытывать тягучую боль внизу живота.

— Прошу, мне нехорошо... Я отравился, — мальчик опять дернулся к бегству, когда ощутил, как головка появляется из кожистых уплотнений и раздвигает мышцы.

— Ты чист. Не ври, Миил. Вчера тебя избавили от лишнего груза. Поднимай ноги выше. — Арг нежно поцеловал раба в губы, тогда как член его уже вошел на четверть в растекающуюся тупой болью дыру и совершил первые медленные фрикции. Миил застонал: от рук, что сейчас мяли и одновременно раздвигали ягодицы, от пульсирующего желанием обладания члена, который ночью вбивался на всю длину, разрывал на части сознание, от бурного оргазма, когда сперма выплескивается на живот, а в голове, кажется, все взрывается.

— Расслабься, мой хороший, я буду сегодня нежен, — Арг под всхлипы юноши, чьи ноги были закинуты практически за голову, входил все глубже, убыстрял темп, позволяя члену расширять пространство и упиваться узостью раба, теперь вздрагивающего, покрытого первыми горошинами пота. На темной коже капли светились драгоценными бриллиантами, и фланк готов был осыпать Миила ими за каждый час их близости, пусть даже мальчишка и сопротивляется, пусть и украден из родительского гнезда. С первого взгляда император влюбился в младшего сына правителя миларов. В знак дружбы и признания власти над собой высокородные семьи предлагали фланку по одному ребенку из рода. Среди них встречались красивейшие претенденты. Но когда на пиру, устроенном специально для почетных гостей, Арг случайно увидел Миила, без разрешения пробравшегося к взрослым посмотреть на грозных фланков, император понял, что самое лучшее было спрятано за семью печатями.

В ту ночь мужчина послал за мальчиком хвост. А через неделю, стоя у трапа на корабль и прощаясь с королем Ксеолом, предвкушал жаркие ночи.

Миил зря так отчаянно сопротивлялся. Зря умолял, зря плакал... Арг жестоко наказывал за неподчинение. И в первые недели розга научила юношу опускать глаза долу и подчиняться приказам нового господина, который поселил принца в личных покоях, лишил всякой одежды и кормил исключительно из рук.

Миила, не до конца сознающего свое положения, безумно пугал огромный фланк, который иногда в задумчивости, между кусочками вкуснейших блюд, всовывал пальцы в ротик и заставлял облизывать. Но уже вскоре юноша понял, что значит настоящий страх. Что скрывается за холодностью и жесткостью: вожделение! Император сам себя дразнил, прежде чем впервые взял раба. Именно тогда он активировал чип. Именно тогда Миил кричал почти всю ночь, работая круглыми ягодицами и по самые яица впуская член фланка.

А утром Арг ослабил влияние. И с упоением слушал слезы, мольбы о пощаде. И обещал... чтобы вечером опять брать мальчишку.

Сейчас Миил почти не трепыхался. Безумная ночь сделала юношу податливым и послушным. Ягодицы двигались навстречу члену, позволяя входить мощно, разрезая мир на тысячи вселенных. Казалось, спазмам и горькому плену не настанет конца, но уже скоро фланк тихо зарычал и, в последний раз вогнав орудие внутрь, обмяк, отпуская раба, который свернулся в комок и зарыдал по-настоящему.

А император встал и отправился за внутренней связью.

— Немедленно лекаря ко мне, — сказал раздраженно, глянул с опасением на Миила. — Чтобы через минуту...

Юноша схватился пальцами за простынь, потянул ноги ближе к груди. Блеснули золотые браслеты и на щиколотках. Волосы разметались по ложу, на котором император заметил следы крови. Нет, он не откажется от удовлетворения похоти с Миилом. Другого такого нет. А все россказни Вааля о втором эгрегоре — полная чушь. Претендент Арга из штицев нужен для дела. Для возрождения тростника и для того, чтобы умножить богатство...

В дверь постучали. Личный врач императора осматривал любимца около десяти минут, пользуясь целым арсеналом специальных, но совершенно непонятных приспособлений. И в конце концов вынес вердикт:

— Ваше величество, небольшие раны... Все заживут до вечера, я их смазал. Но покормите вашу игрушку. И напоите... Есть признаки обезвоживания: головокружение и слабость — от банального голода.

— Хорошо, скажите, чтобы слуга принес завтрак, — кивнул Арг. Конечно, постоянное очищение и секс измотали Миила. Ничего, очухается.

Император вернулся к юноше, сел у огромной кровати. Губы его коснулись нежных стоп, поднялись к щиколоткам... Божественный! Яркий... Ревность к возможности, что кто-то польстится на сокровище, зажглась новой страстью.

— Я сам отнесу поднос. — не впустив слугу во временные покои, специально устроенные на корабле, мчащемся к Свободной Лагуне, Арг сам отнес завтрак к кровати. Почувствовав запах еды, Миил завозился, словно взбудораженная бабочка, которая никак не доберется до животворного цветка.

Фланк с легкостью поднял юного принца и усадил на колени, чтобы напоить горячим чаем и накормить сладкой кашей с фруктами. Юноша ел устало, практически засыпая.

Он не реагировал на то, что волосы императора вонзаются под кожу и впрыскивают туда вещество, которое должно влиять на весь организм раба. Чтобы сгладить видовые различия и усилить сексуальное влечение.

— Я хочу спать, — Миил еле шевелил губами. — Прошу... Чуточку!

— Ты будешь податливым и послушным? Хочу вечером, чтобы ты танцевал для меня...

— Да, Арг. Но вечером... Несколько часов, мой господин.

Император всеми силами старался, чтобы привести до прилета на Лагуну в чувство любимого милара. Давая рабу часы покоя и расслабления, одаривая его подарками, лаская и нежа в жадных объятьях, не переходящих дальше поцелуев и ласк, Арг пытался зажечь блеск страсти в черных глазах. Но главным чувством Миила был великий страх наказания, что несомненно, прекрасно для послушного раба. Вот и теперь он выполнял все, что прикажет господин, который ни разу не отвел с любимой игрушки ревнивого взгляда, ибо подозревал, что милар способен понравиться и подставить свою нежную попку другому фланку.

Конечно, смешно. Миил находился под контролем императора, лишь Вааль, сын шакала, предавший свой род, добровольно отдавался фланку. И следил за тем, чтобы в мыслях юноши не мелькнул чужеродный образ.

Но все изменилось по прибытии на Свободную Лагуну. Раб, укутанный с головы до ног в непроницаемую накидку, услышал разговор о странном штице, который должен стать новой игрушкой мучителя. А потом... Миил сам не понял, как это произошло!.. В его покои вбежал незнакомец, спасавшийся от погони.

Как раз тогда, когда император отправился посмотреть на приобретение... Юноша распахнул глаза на огромного, просто чудовищного монстра, который подпирал плечами дверь. И выронил из рук чашку с густым тростниковым соком, укрепляющим тело.

— Тсс, — незнакомец приложил палец к губам. Вслушался в шум в коридоре, наблюдая за остолбеневшим Миилом ярко-оранжевыми глазами.

— Они за вами гоняются? — браслеты на руках испуганно зазвенели, руки потянулись плотнее укутаться в шелк покрывала, потому что на юноше были лишь полупрозрачные шаровары, не скрывавшие узких бедер, тонкой талии и гениталий.

— Да, — кивнул великан, еще пристальнее разглядывая Миила, который пробуждал одним присутствием желание. — Ты на фланка не похож. Ты пленник...

— Наложник. Проститутка. — Юноша отвечал зло, сквозь зубы. — А ты? Что ты натворил? — стараясь не поднимать шума, он скользнул с ногами на кресло и показал жестом, как закрыть дверь изнутри. Затем таким же способом пригласил сесть на ближайший диван.

— Скорее, фланки перешли мне дорогу, а не я им. — незнакомец продолжал оглядываться по сторонам, а потом тяжело вздохнул и закопал пальцы в яркие, как огонь, волосы. — Что будет с Льюисом?

— Это ты про штица? Того самого штица, который в списке претендентов? — ядовитая змея проснулась в оживившемся мальчишке, который сорвался с места и бросился смотреть за каждую дверь, проверяя, нет ли поблизости слуг. — Послушай, — резкий поворот на пятках, — ты ведь с Флойи?

— И что?

— Несколько недель назад император просил Вааля сделать заказ. Тайно. Я слышал своими ушами, как они говорили про Штицл и про семена, про сожженные запасы и еще... — короткая напряженная пауза. — И про какой-то коллапс.

— Ты уверен? Ты... — великан нахмурился, а тотем напрягся, словно его кошка учуяла добычу. Сгриги всегда противостояли фланкам в Совете. Флойя выступала за свободу держав. Не принимала рабства и... Если королеве станет известно о сделке с врагами, то разразится настоящий скандал.

— Это не все. Штица собираются сломать. Подчинить. Так легче будет заставить работать на себя. Получать урожаи. Тростник — он ведь очень дорогой.... Да? — Миил помолчал, слушая, как удаляются голоса в коридоре. — А Льюис? Ты его любишь?

Незваный гость поднялся тяжело, оправил одежду, явно потрепанную в процессе драки. С сожалением взглянул еще раз на пленника, не в силах оторваться от красоты, которая заставляла медлить с побегом.

Полный провал. Документы теперь, конечно, недоступны. Льюис оказался в силках. И бесполезно рваться на ту сторону гостиницы, чтобы попасть в кабинет кронпринца. Все потому, что пришла беда.

— Ты уверен про Флойю? — вопрос прозвучал напористо и взволнованно.

— Если ты сгриг, то уверен...

— Бездна черных дыр! Так вот почему помечен красным. — гость стукнул себя ладонь по лбу. — Я должен был сразу... Сразу догадаться и сообщить на базу. Идиот! Какой идиот...

— Так вы шпион? — Миил еще больше взбудоражился, кожа на его щеках стала менять оттенок на более темный, озорство мелькнуло в ставших лукавыми глазах. — Вы слышали про миларов?

— На каком языке точный перевод будет более верным?

— Единороги. Создания, призванные воплощать и строить планетарные системы. Искусственная цивилизация...

— Да, что-то такое. .. — оба замолчали, услышав щелчок в соседней комнате и осторожные шаги. Миил поднялся, прикладывая палец к губам, на цыпочках подкрался к внутренней двери, замахал на сгрига маленькими ладошками. Ткань поползла с его узких плеч, открывая тонкое темное тело.

Мужчина задохнулся. На мгновение перед глазами предстала сцена, полная страсти, полная безудержного естества.

— Уходите, шпион. Вас повесят лишь за то, что сидели рядом со мной. Давайте. Он скоро вернется... — испуганный шепот. — Слуги накрывают ужин... Ну, я и так сказал все, что мог...

Сгриг согласно кивнул и стоило больших усилий направиться к указанному выходу на балкон, чтобы потом перелезть на этаж ниже и продолжить погоню за... Великие леса Флойи, зачем он увидел этого темного, полного юной весны бога? И искусился мечтой...

12

Появление огромных великанов в зале церемоний привело Льюиса в ужас. Но еще больший кошмар юноша испытал, когда волосы императора вдруг поднялись вверх, ожили и издали стрекочущий, сводящий с ума звук.

Вырваться бы в этот момент и побежать, но рука крепко удерживала претендента, пальцы фланка на запястье стали просто стальными. Они, наверняка, оставят следы... И при желании — только не паниковать— способны с легкостью лишить жизни.

— Значит, ты бросаешь вызов мне, Аяса? — огромный фланк перекрыл гвалт голосов, поднявшихся после заявления королевы сгригов, которая остановилась в нескольких метрах от возвышения и насмешливо крутила в огромной руке странный диск, предназначение которого штиц не знал, но догадывался, что не для игры, а устрашения ради. Это была воинственная особа, в кожаных брюках, светлом, почти персиковом свитере из тончайшего волокна, которое изготавливали для защиты при ближнем бое. Крепкое, практически атлетическое телосложение, говорило, что Аяса молода и полна сил. Как и все сгриги, она достигала ростом почти двух с половиной метров, и считалась еще не самой высокой среди родичей.

— Тебе, Арг! Тебе... — темно-карие глаза королевы метнули молнии по сторонам, нашли главу Лиги. Густые брови сошлись к переносице. — Значит, Совет пройти без Флойи? Значит, голоса за отмену свободной демократии теперь получать приватно, подмахивая колонизацию слабых держав, демонстрируя перед ними силу? — Аяса отодвинула в сторону военных фланков, которые попытались перекрыть великанше дорогу. — Ты, — указательный перст направился в Арга, — получать Штицл нечестно. Тростник — богатство и власть. На другой стороне вселенной слышать отголоски война... Я вызывать тебя на поединок за этого мальчика.

— Братский кодекс фланков запрещает тебе, о гневливая Аяса, драться со мной. Ты ... — мерзкая улыбка, — женщина! Да, безусловно достойная соперница. Но военная добыча может оспариваться лишь другим фланком. — император не скрывал возрастающей ярости. Алые змеи на голове готовились к атаке. Льюису даже казалось, каждый из волос подчиняется мужчине, как любая из конечностей. Но еще больше штица пугало то, как реагируют на агрессию правителя многочисленные фланки. Им не требовался сигнал или звук голоса. Они ощетинились и лишь ждали неведомого посыла от господина, чтобы начать драться. Бедные лагунцы, изначально не приспособленные к войне, стали медленно жаться к дверям. Лишь эвенлы наблюдали за разгорающимся скандалом так, словно такое происходило каждый день.

Флойя всегда считалась державой, на которую никто не смел покушаться. Многочисленные виды и расы уживались за счет мощнейших биополей и умения преумножать жизнь. Флойцы во всем своем разнообразии с успехом противостояли и Лиге, и фланкам. Их сила заключалась в давно обогнавшем всех представителей вселенной цивилизационном развитии. Мощной военной системе завидовали, к ней пытались примкнуть, использовать в своих интересах. Но тщетно. Флойя была закрыта. Обособлена. До тех пор, пока Совет не превратился в почти имперскую диктатуру.

— Пытаешься увильнуть, император фланков... Или боишься, что я прижму сапогом твое горло... — Аяса била по нервам самым простым способом, зная, что брать на слабо, извечно срабатывает, особенно, когда сотни глаз смотрят на твою реакцию.

— Нет! — Арг притянул мальчишку к себе. Льюиса затошнило. Глаза то и дело перемещались на Элана, умоляя объяснить происходящее. Сгриг взволнованно пытался улыбаться юноше. Его оранжевые глаза умоляли потерпеть.

— Ты сильно рискуешь, отвечая мне отказом, — Аяса обнажила острые белые зубы. — Тем более теперь, когда я знаю о твоем маленьком секрете...

Повисла тяжелая, раскаленная до состояния лавы пауза. Нервы, казалось, лопнут от напряжения... Штица словно свернуло от боли в тугой рулон, а затем бросило вниз. Он и сам не понял, что падает, что зал плывет, а милый сгриг становится тоньше копирки, пропитанный острым жалом, вонзившимся в основание шеи.

Именно тогда белый силуэт отделился от окна и решительно шагнул к императору.

— Тогда я бросаю тебе вызов. — голос фланка, пытавшегося заключить с Льюисом постыдную сделку, был низок, спокоен и абсолютно уверен в себе. — Я — сын великого императора Фалгра, вызываю тебя побороться за право получить претендента.

Тишина. Красные волосы вспыхивали на головах фланков, повторяя цвет Греда и выдавая поддержку соплеменников.

— Ты? — император сощурился. — Не много ли ты берешь на себя, мой дорогой брат? Не заручившись поддержкой, со своими неразвитыми способностями...

— Я поддержу твоего брата, — Аяса поставила руки в боки. — Кто против что-то имеет? Только ты, Арг...

-Забавно. — император подхватил Льюиса подмышку — тот еще слабосопротивлялся и никак не мог понять, почему именно он стал причиной такого кошмара. Всю свою жизнь штиц учился скромности и уважению к старшим, к плодам труда, к учителям, которые любили землю, любили свое дело...

— Пустите! — губы еле произносили звуки. Вряд ли кто-то еще, кроме императора, слышал, как голос нисходит в ничто. Затем глаза и вовсе закрылись.

Когда же штиц очнулся, рядом с ним на кровати сидел Вааль. Арий прогладывал книгу, которая содержала около ста тысяч романов и галлерей. Виртуальные страницы появлялись прямо в воздухе, наполняясь иллюстрациями и строками.

— Совершенно нечего читать, — наперсник императора поправил покрывало и тут заметил, что Льюис пришел в себя. — Как ты? — нежная рука коснулась лба штица. — Жар вроде спал...

— Что произошло? Что случилось? — Льюис приподнялся, оглядывая полутемную комнату. Через плотные шторы проникал яркий свет, но здесь, в самом центре круглой комнаты, было темно, пахло какими-то специями и ... тростником.

— Я давал тебе тросниковой воды. Арг заказал несколько литров за баснословные деньги...

— Что произошло? — юноша настойчиво цеплялся за последний момент, произошедший в зале приемов. Со стороны он выглядел испуганным ребенком, с большими синими глазами, запутанными после сна волосами...

— Ты почти умер. Чип сработал слишком сильно. — арий опустил глаза, чтобы скрыть сожаление и стыд за своего господина. Как жестоко было включить сигнал на такую волну? Как можно было пытаться лишить жизни того, кто несет в себе зерно эгрегора? Глупо, эмоционально, необдуманно...

— Почему... Я... Я хотел бы умереть... — Льюис внезапно закрыл лицо руками, вспоминая последние постыдные дни, упал и зарылся в подушки. — Теперь из-за меня... меня... Кто я такой, чтобы из-за меня?... — юноша от волнения опять начал заикаться и терять слова, но арий склонился близко, обнял штица, закрывая нежнейшими волосками энергии, стал качать на волнах расслабления и забвения, шептать бессмыслицу на родном языке. Речь ария, полная гласных, певучести усыпляла, отгоняла прочь страх, который ожил так ярко, когда Льюис думал о возможной войне между великанами и фланками. Зачем Элан вмешал родичей? Ведь его просили, его умоляли держаться стороны? И не пренебрегать судьбой...

— Тише, Льюис... Все хорошо, — мягкие губы Вааля целовали мокрый от страха лоб, веки, трепетно двигались по щекам. Юноша утопал все глубже в руках, полных томительной истомы и тысяч мирриадов звезд. Арий... Чудесные белые волосы, изумруды глаз, проникающих сиянием в душу.

"Не целуй меня", — хотел сказать, но когда полуоткрытые губы выдали первый вздох, прохладой приник ко рту Вааль. Штиц расширил глаза. Этот поцелуй был слаще персика, нежнее винограда, великолепнее тростника, расцветающего в зной.

— Ты очень нравишься мне, — Вааль простыми словами обескураживал, а руки его, обвивающие плечи, лишали рассудка. — Я помогу тебе... Слышишь, милый мальчик. Я сделаю для тебя невозможное.

— Почему? — Льюис продолжал плыть от касаний ария, который водил по краю выреза рубашки.

— Арг не верит, что ты не такой, как все остальные. Никто не видит... Но я знаю точно, ты рожден с великим предназначением. Ты — эгрегор. — опять поцелуй, лишающий рассудка. Льюис пытался не отвечать, но сам не зная почему упивался каждым движением губ. Тем, что Вааль так близок, что ощущается его горячая кожа под тонкой тканью платья.

Штиц откликнулся импульсивно, забыв про запреты, забыв, что еще несколько дней назад ненавидел наперсника фланка. Теперь их объятия перестали носить оттенок утешения, пересекли все заперты. Арий был тонким и одновременно крепким — с железными мышцами рук, живота, ног... Великие предки, хранящие чистоту! Льюис с быстро бьющимся сердцем очнулся лишь тогда, когда уже навис над Ваалем, глаза которого полузакрылись и светились бледной луной, очаровывающей глупых путников в глухом лесу.

Желание клокотало внутри, подобно вырывающемуся на свободу ветру, руки освобождали ария от одежды. Да, штиц мог сразу же сбежать, сказать, что обманулся, что потерял разум. Но теперь, когда осознание вернулось, возбуждение только нарастало сильнее и сильнее, а золото кожи манило целовать ее и впитывать каждый оттенок аромата.

— Ты уверен? — последний вопрос перед тем, как перешагнуть запретную черту.

Вааль изогнулся, маня штица поддаться соблазну, поднял ноги выше, от чего в висках застучала безумием взболамученная зельем любви страсть.

— Да, уверен... Плевать на все... Сейчас хочу тебя. Лишь тебя одного, — губы ария сорвали у Льюиса еще один поцелуй. Тонкая рука коснулась возбужденного члена штица и направила в себя.

Юноша помнил томительную тесноту, напряжение мышц, жгучую ярость неудовлетворенности. Дышал лепестками таинственного Вааля, что распускались на коже и опаляли каждую клетку. Тонул в восторге приближающегося оргазма и еще долго летел к звездам после него. А когда пришел в себя на плече Вааля, тот уже лежал с закрытыми глазами, дышал ровно, как будто во сне, и улыбался как младенец. Так не может улыбаться предатель, мерзавец. Так улыбаются лишь те, кто сохранил под мутной водой драгоценное.

— Вааль, я... могу задать один вопрос? — робость вновь пробудилась в штице, так запоздало разукрасила лицо румянцем и сомнениями. Что он делает? Почему поступает так, словно имеет право даже касаться ария?

— Конечно, хотя я чувствую, что ты хочешь спросить... — Вааль опять начал гладить юношу, приглашая продолжить ласки и одновременно говорить. — Ты хочешь спросить, почему я терплю диктатуру Арга? Ну, или что-то близкое... Сложно переводить столько разных эмоций...

— Ты ведь не просто раб. Как ты смирился со своей несвободой? — Льюис страстно обхватил губами темный, твердый сосок ария, теряя рассудок и вновь чувствуя приближение желания.

— Если бы я был слишком упертым в своих убеждениях... Ах... Богиня Алалрла, святыня светлого единения! — арий не договорил, потому что Льюис скользнул вниз и обхватил губами нежный член наперсника, втянул в себя и теперь вбирал все глубже, водя рукой с осторожностью и нежностью.

Вааля выгнуло дугой от наплывающего безумства. Умолять штица делать так, быстрее, еще... Да... Облизывать головку, спускаться по стволу, рисовать зигзаги. Когда арий закричал, а штиц отстранился и облизал губы, оба словно обезумели. Они вновь целовались и ласкали друг друга. Катались по кровати, сминая простынь, превращая в хаос все ложе...

Насыщались, упивались, и вновь и вновь взлетали, чтобы отдаваться... В последний раз Льюис просто упал на спину и еще долго сбито дышал, не открывая глаз. А Вааль свернулся калачиком, роняя слезы от испытанного удовольствия и ощущая внутри горячую сперму.

— Ты что-то говорил... Я... — штиц пытался сосредоточиться, но мысли не подчинялись, зато эротизм так и полыхал в голове верховым пожарищем. Вааль был прекрасен и безумно страстен. Он расшевелил в юноше неведомые тайники, вскрыл их одним касанием, доверием, которое способно растопить ледяные пласты тысячедетий, не то что сердце неопытного юноши.

— Говорил... Что, не помню, — Вааль завозился рядом, перебрался на плечо Льюиса, поцеловал благодарно. — Кажется, это случилось до поцелуя? Ты сбил меня с мысли... Ты хотел понять, почему я прислуживаю императору...

— Ты ведь должен его ненавидеть... Вааль... — штиц начал тормошить впадающего в сладостную дрему ария.

— Я ненавидел, — Вааль положил руку на грудь юноши, устроился удобнее. — Когда нам объявили войну, я уже знал о списках. Я лично читал отчеты разведчиков. Красным был помечен мой брат Лани. Его способности проникновения сильнее, чем у кого-либо. Но мы договорились, что заставим фланков изменить решение...

— Ты пошел специально на это?

— Лани — уникум. Он видит и чувствует на расстоянии. Он держит связи со своими объектами на сотни парсек. Император желал получить оружие...

— Но вы предпочли его брата?

— А потому я стал игрушкой. И ты... Ты можешь избежать рабства.

Льюис подскочил на кровати, вспоминая появление великанов и Элана. Святой тростник! Он изменил... Он поступил, как... как...

— Никто не узнает, успокойся, — зеленоглазый ласковый котик потерся сзади о спину. — Я тебе обещаю.

— Ты не понимаешь, что значит для штица связь... Я преступил все мыслимые законы меньше, чем за месяц. Элан первый, кто отнесся ко мне, как к другу...

— Светлая близость? Ты любишь сгрига? Сегодня он привел ради тебя всю Флойю...

— Арг объявит войну... Из-за меня? Я ничего не стою... — Льюис обреченно закачал головой. — Что я наделал?

— Император выиграет поединок. — Вааль терся между лопатками щекой, слушая тяжелые вздохи. — А ты будешь с Эланом... Ты мне веришь?

— Почему? ... — заикание и тоска. — Почему он выбрал меня?

— Я же говорил — эгрегор. Не абстрактное понятие, как, например, добро и зло. Эгрегор в определенной сущности. В тебе...

— Что это означает? — юноша обернулся и непонимающе, но одновременно восхищенно посмотрел на Вааля, который в тонких лучах проникшего в комнату солнца, светился, как волшебная фея из сказок. — Что ты не такой, как все. Особенный. Ты — суть тростника. Суть возрождения, изменения. Извилистая река... Как еще объяснить... — арий призадумался, ища подходящие слова, когда в дверь постучали и послышался голос императора, требующего, чтобы Вааль немедленно открыл.

13

Льюис, услышав голос императора, нервно вздрогнул, побледнел, но арий среагировал на визит господина совершенно спокойно. Он быстро накинул длинное просторное платье, струившееся разноцветными волнами и скользящее при ходьбе по полу, собрал светлые волосы в хвост и сделал знак юноше зарыться под простынями и изображать полуобморочное состояние.

— Ваше величество, — низкий поклон сопровождался изучением ауры фланка, который был сильно встревожен. — Я делаю все возможное, только претенденту все равно нужны время и отдых.

— Я знаю, — Арг обнял белокурую бестию со страстью, притянул к себе и поцеловал в полуоткрытые, пахнущие сладкой малиной губы. Ожидание, что гость поймет и узреет измену, сильно будоражило кровь ария. Император скользил пальцами по лопаткам, ниже по изгибу спины, перебирая и сминая ткань.

— Вааль, скажи, как поступить с предателем? Какое оружие выбрать на поединок?

— Оружие? — Вааль удивлялся совершенно искренне. — Полагаю, что сейчас Гред недопонимает, что, потакая Флойе, может уничтожить все, что вы строили годами.

— И тем не менее, он открыто бросил мне в лицо вызов. Если теперь казнить мальчишку, часть армии станет неуправляемой биомассой, которая уничтожает, как саранча, миры. Среди фланков был такой период. Неподчинение эгрегору привело к стихийному убийству, гибели десятков миров.

— Кронпринц живет желаниями волос. Ему сложно принимать правильные решения, мой господин. — арий усадил Арга на диван, опустился рядом, утешая и гладя фланка по плечу. — Сейчас нам важнее спасти мальчика, которого ты чуть не убил.

— Ты все еще веришь, что штиц — эгрегор?

— Да, верю. Рядом с ним ростки поднимаются все выше. От его заботливой руки они уже набирают соцветия...

— Что? — черные глаза мужчины переместились на разворошенную кровать, и Льюис физически ощутил вспыхнувший интерес, задрожал от возможности того, что Арг подойдет, откинет покрывало и увидит... Голое тело, растрепанные волосы, красные от поцелуев губы.

— Пойдемте, я покажу, — Вааль грациозно поднялся и поманил императора в соседние комнаты.

Юный штиц понял, что арий сделал это намеренно — дабы дать время одеться и замести следы. Преступления? Именно так Льюис называл свой поступок. Если бы можно было собраться и убежать! А пока приходилось спешно одеваться, расчесывать колтуны, прислушиваться к голосам, переходящим в приглушенный шум.

Конечно, наперсник императора слишком умен. И опасен, так как обладает несомненным влиянием. К нему прислушивается огромный, самодовольный фланк. В этих тонких руках и сам Льюис плавился только что. Забыв о предках, забыв почти на неделю о ростках. Живы? Тростник жив!

— Не может быть, — юноша натянул на ноги обтягивающие брюки и уже встал с кровати, когда дверь распахнулась и в спальню вернулся император.

Арг рассматривал штица, словно интересную игрушку, полную сюрпризов, затем поманил подойти ближе.

— Пришел в себя достаточно быстро и, похоже, даже собрался уйти? — фланк перекинул взгляд на разворошенную постель, беззлобно усмехнулся. — Мне не нужно твое тело, — сказал, обнажая зубы. — Но мне не нравится, когда трогают любимчиков. Ты понимаешь? И я не вижу в тебе эгрегора. Да, ты гениальный агроном... Возможно, из тебя получится достойный штиц... — короткая пауза. — Сейчас же лично ты доставляешь мне лишь беспокойство без точного ожидания получения прибыли... От тебя требуется одно — воссоздать урожай тростника и возродить уничтоженное на Штицле. Ты понял? Думаю, у нас с тобой одни и те же цели. Чем быстрее ты это сделаешь, тем скорее попадешь домой. Свободным.

— Да, — Льюис испуганно замигал, когда фланк обхватил его подбородок огромной пятерней.

— Прекрасно, — Арг отпустил юношу и обернулся к Ваалю, который появился в дверях, бледный, с потемневшими глазами, полными негодования. — А ты, — — нота плохо скрываемой ярости мелькнула в обращении к арию, — проследи, чтобы Льюис ни в чем не нуждался. А также ни с кем не общался из делегации Флойи.

Император осуждающе покачал головой и оставил двух пленников наедине в совершенной растерянности. Вернее, растерян был только штиц, наконец осознавший, что оказался вовлеченным в какой-то чудовищный конфликт. Вааль лишь злился — ходил из стороны в сторону и что-то быстро говорил на незнакомом наречии, изредка переходя на общий язык всех разумных рас. Вспоминал странных богов и несколько раз повторял имя Арга с нелицеприятными эпитетами. А когда немного успокоился, то решительно направился к Льюису, обнял того за плечи и выдал:

— Ты веришь в себя? Ты хочешь возродить Штицл? — зелень глаз ария вспыхивала, как у кошек, таящихся в засаде.

Юноша даже растерялся, потому что все это время искал себе оправдание. И молился предкам о прощении за невольный грех.

— Да, — ответил он так же, как императору, нервно прикусывая нижнюю губу. — Но что я могу?

— Все можешь. Сейчас Арг в большом ненастроении. Он видит в тебе зло и преграду его благополучию. Так случилось неспроста. Кажется, что лишь из-за тростника, но на самом деле — причина в тебе. В эгрегоре.

— Я не желаю больше это слушать. — юный штиц вырвался, тяжело задышал, отыскал пальцами под тканью на груди священную коробочку и попытался сосредоточиться на семенах. Но Вааль не позволил впадать в меланхолию, потащил через полутемную спальню в кабинет, и вот Льюису предстала великолепная картина. За короткий срок, пока несчастного готовили к низкому существованию, ростки поднялись на полтора метра и выпустили наружу золотые бутоны. Зеленые длинные листья стали широкими, сочными. Стебли окрепли.

— Боги! — штиц благоговейно опустился перед тростником на колени, провел пальцами по листьям, задыхаясь от священного трепета. — Они живы! Они растут!

Вааль присел рядом, дотронувшись нежно до плеча штица и обвивая его рукой за талию. — Да, дорогой, ты — великий мастер, боги помогут возродить твою планету и спасти всех нас от жалкого, ничтожного существования в мире фланков. Нужно только верить... Как теперь ты веришь в души родичей...

— Мои родители мечтали о том, что я продолжу их начинания, — слезы навернулись на глаза Льюиса. Воспоминания, погребенные на самой глубине души, всколыхнулись обреченностью, которая обрушилась и на ария, увидевшего великое горе простого народа, которого лишили крова.

Сейчас Вааль ничем не мог облегчить страдания юного штица — он просто был рядом, просто утешал, забирал себе часть воспоминаний, самых болезненных и горьких.

Это потом наперсник отправился в покои императора, неоднозначно давшего понять, что жаркая связь не ушла от пристального взора. Льюис же, забывшись тяжелым наведенным сном, не видел, как арий капает в тростник чудодейственное средство с Флойи, заставляющее растение подниматься все выше. Великий сын своей державы, Вааль ведал, что даже простые смертные способны изменить мир. А Льюиса надо только подтолкнуть, помочь обрести суть, которая будет двигать целые миры.

Сейчас Вааль привел в порядок облик, сменил пестрые одеяния на сиреневое, расшитое самоцветами платье, убрал волосы, ярко подвел глаза.

Когда Арг встретил наперсника за обеденным столом, то не смог отвести глаз и почти сразу попал под обаяние провинившегося раба.

Арий не спешил подойти к фланку, медленно передвигаясь по комнате, трогая тонкими пальчиками хрусталь бокалов на столике, перебирая бахрому на занавесах. Наконец Арг не выдержал и позвал юношу подойти. Руки его крепко обняли ария за талию.

— Ты ищешь утех, мой милый, забыв о моей чести.

— Нет, Арг, я делаю это для тебя...

— Позволяешь чужим рукам касаться тела, которое я берегу и лелею? — пальцы впивались в плоть, но Вааль терпел боль. Он улыбался императору, а потом коснулся его волос, совершенно не заботясь о том, что трубки извиваются агрессивно и готовы ужалить. Красные змеи обвились вокруг запястий, поползли по рукам. Во фланке злость медленно сменялась желанием. Мужчина корил себя за слабость перед маленьким наглецом, но губы его уже потянулись навстречу склоняющемуся юному лицу.

— Ты такой обманщик! — Арг улыбнулся, целуя уголок рта, упиваясь близостью, бархатом кожи.

— Ты же хочешь, чтобы он делал все добровольно? — Вааль ласкал волосы фланка, чутко отзывавшегося на каждое касание.

— Добровольно? — Арг застонал от того, как умело доставляет арий удовольствие отросткам, набухшим от возбуждения.

— Да, мой император. Сейчас, когда развязалась борьба за свободу штица, а твой брат пошел против власти, есть один способ, чтобы заставить Льюиса Калара сделать так, как хотим мы... Без чипа и лишения его свободы.

— Любопытно услышать, что придумал мой мальчик...

— Твой мальчик держит семена, все десять коробочек, при дворе... — Вааль уже оказался на руках императора. — И знает, что Гред утаил несколько складов на Лагуне. Он купил карты города и устроил склады в разных точках.

— Ты не отдал тростник на Флойю?

— Я откладывал решение проблемы до тех пор, пока ты не определишься с претендентом. — с нежностью обнял Вааль мужчину, стал покрывать лицо того поцелуями. — Я готовился к атаке Греда еще тогда, когда посол пытался скрыть правду.

— Теперь к братцу присоединились сгриги.

— Ты хотел получить монополию на топливо без борьбы? Право, Арг, я тебе не верю. Когда ты прижмешь Греда к стенке, ты возобладаешь и над Флойей. Обретешь козырь, который заставит поклониться и Лигу, и сгригов. Наверняка, Аяса даже не подозревает, что пришла сюда по велению судьбы. Хотя лучше сказать — из-за страсти одного неразумного великана, считающего, что штиц принадлежит ему. Ты понимаешь?

Фланк хитро заулыбался. Конечно, арий прав. Если повалить Греда и получить запасы тростника, не будет равного тебе, император. Велико искушение, высока ставка... А мальчишка по имени Льюис — он гарант того, что Флойя не отступит.

— Как ты хочешь заставить его работать на нас?

— Семена. Получив семена, мы легко уговорим штица возродить родную планету. За соплеменника другие представители родов пойдут месить грязь, мой повелитель. Их вера в возрождение, их сила воли сделают тебя спасителем, а имя Греда втопчут в глину времени.

... Янтарь разгорающегося утра был так похож на блес глаз Лани, с которым Вааль не виделся много безнадежных, убивающих надежды месяцев. Рано утром покинув покои императора, устало накинув на себя вчерашнее платье, арий столкнулся с братом на лестнице гостиницы.

Лани стоял у окна в нижнем пролете и смотрел в окно, словно кого-то ожидая. Золото волос струилось по спине, заливая матовые стены солнечными зайчиками. Кожа светилась золотистой бронзой, а в глазах — в этих неземных глазах — читалась радость встречи.

— Он не отпускал, — Вааль быстрыми шагами спустился и обнял брата за худенькие плечи, а тот доверительно прижался к груди и еще минуту молчал.

— Наш день близок, — сказал одними губами. — Если не месть, то хотя бы наказание?

— Ты ведь любишь Греда...

— Я готов к худшему, Вааль. Арг давно ищет повод получить меня, и теперь его цель близка.

— Я не хочу, чтобы ты ставил на кронпринца. — ладони Вааля скользили по тонкому телу брата, полыхающему сильнейшей аурой. — Не хочу, чтобы император пригласил тебя в спальню.

— Ты ведь знаешь, что это однажды случится. Лишь глупцы считали однажды, что победят фланков. Флойя сегодня подставила свой нейтралитет под удар. Тростник сделает ее колонией. Арг не постоит за ценой.

— Неужели ты чувствовал наш разговор? — Вааль пытался хоть как-то вызвать улыбку на лице брата, который рассеянно мял в руках алый цветок.

— Арг с самого начала желал получить в лице ариев оружие. Да, из тебя вытащили чип, но разве освободили? Я мог бы заткнуть уши, но... — Лани вздохнул и опустил голову. — Ты ведь знаешь, что если я не стану помогать хозяину, он будет мучить меня. Гред не спускает с меня глаз.

— А теперь?

— Он у заказанной игрушки. Вернется злее прежнего. Потребует, чтобы я рассказал про то, что ощутил. Активирует чип на волну раздражающего беспокойства.

— Лани... — Вааль задрожал от пронизывающего брата страха и возбуждения одновременно. — Неужели тебе это нравится?

— Да, я люблю Греда. Ты хочешь спасти императора, а мне...

— Ты неправильно думаешь. Поверь, я знаю, что поступаю теперь неразумно...

— Это мало сказано. Когда наша планета подверглась нападению, Арг собирался пользоваться мной, как подстилкой. Он сломал тебя, Вааль. И я... Ценю твою жертву, но если Гред победит, многое может измениться.

— Ты наивно полагаешь...

— Нет, ты сейчас играешь на руку императору. Тот несчастный штиц, у которого отняли родину, разве он хотел стать камнем преткновения? Разве ты мечтал, вместо статуса посла великой державы, натирать маслом ноги фланка?

— Я мечтал быть с тобой, Лани. — Вааль боялся коснуться юноши, потемневшего от нахлынувших эмоций.

— Поздно, — тот сдавленно выдохнул и порвал лепестки цветка в клочья. — Льюиса мы не спасем. Ты внушаешь императору неправильные мысли... Ты мешаешь направить Флойю на войну.

— Твой Гред будет еще худшим зверем. Он не отпустит тебя.

— Я этого и не хочу. — Лани отступил к лестнице, не поднимая глаз, остановился на верхней ступени в нерешительности, словно подбирая слова. — Теперь, Вааль, нам придется играть по разную сторону шахматной доски. Я очень люблю тебя, но...

— Ты уверен? Ты так уверен, что хочешь поставить на неоперившегося юнца?

— Наверное, тебе не понять, что чувствует тот, кто обрел связь... — мягкая полуулыбка сделала Лани еще прекраснее. И Вааль физически улавливал искренность и смирение, сопровождавшие их расу, если находился достаточный источник силы. Значит ли это, что Гред сильнее императора? Почему брат так уверен в союзе со сгригами?

Попытка прощупать ауру вызвала гневливые всполохи на защите Лани.

— Не играй со мной, Вааль. Кончится плохо. — еще один шаг вниз, полуоборот головы, золото под длинными ресницами.

Лишь арии знают, что для уничтожения не требуется оружие. Что легко уничтожить почти целый город, если начать есть ауры, упиваясь личными страданиями и голодом. Арг был прав, выбирая Лани в претенденты. Если только такое случится, если брат возжелает уничтожения, армии не потребуются.

И Гред несомненно в выигрыше, обретя такого союзника.

— Помоги мне спасти мальчишку. Большего я не прошу. Даже противоборство не помешает нам заступиться за невинного ребенка...

— Так ли невинен штиц? — Лани прижался спиной к стене, грудь его взволнованно поднималась и опускалась, задумчивость отразилась в руках, ищущих единения: пальцы и ладони соединились, выражая знак молитвы. Потянулась бесконечная пауза, словно в этот самый момент арий искал Льюиса среди прочих, изучал линию его судьбы, впитывал тепло жизни и тростника.

И лишь когда блуждающий взгляд остановился на Ваале, юноша согласно кивнул. Не проронив ни единого слова.

Эгрегор. Редкий, практически уникальный, сокрытый в обыкновенном штице, поражал заложенной в сердцевину сутью. Такие существа способны вести следом народы. Их предназначение неразрывно связано с изменениями.

— Арг или Гред — неважно. Все решит случай. — Лани быстрыми шажками поспешил вниз, оставляя наперснику императора импульс, похожий на распускающийся цветок. Такие арии дарили друг другу, выражая сильнейшее чувство близости.

И видят звезды, Вааль все бы отдал, чтобы вернуть теперь тот единственный час, когда однажды Лани, еще бывший послом, представлявшим интересы Арии, целовал его в салоне вайолёта, когда они мчались на судьбоносный Совет, лишивший обоих родины.

14

Император Арг давно знал, что ничто стоящее не дается без боя. А власть — это такая сладкая отрава, которая застигает глупцов врасплох, а потом уничтожает их индивидуальность. Все правители миров должны быть жестоки с врагами, непримиримы в борьбе, четко знать, какие цели преследовать...

Да, Арг выучил эти правила еще в детстве, но было нечто, что всегда отличало императора от других: волосы. Красные трубки проявили характер не сразу. В юности император испытывал лишь легкий дискомфорт, зависимость от того, что хотят его отростки. Но вскоре появилась и неуправляемая сила, требовавшая разрядки. Она заставляла Арга забывать о правилах и превращала в существо, которым управляли потоки общих желаний, которые преобладали среди фланков. Богатство, беззаботная жизнь, секс... Отец наследника не прислушивался к волосам. Утверждал, что стремления и чаяния пусть даже многих зачастую опасны и способны превратить правителя в чудовище.

Арг не слушал. И теперь, по прошествии тридцати лет власти, он понял — быть эгрегором, исполняющим желания, — великая честь для фланка. Но когда покушаются на желания самого эгрегора, следует рвать зубами личное счастье. Появление королевы Аясы, ее вызов наконец подстегнули и внутреннюю борьбу, выплеск которой император ждал давно. Сложились в одно все позиции. Гред выдал себя с потрохами. Более того, за кронпринца выступили военные чины, которые напрямую участвовали в войне на Штицле.

Не осталась в стороне и так называемая кость в горле — Флойя. Аяса знала цену тростнику и мальчишке, попавшему в плен. Конечно, Арг уже в зале приемов мог вспылить, но он умел сохранять спокойствие перед лицом опасности. И даже перед лживостью возлюбленного наперсника, который увлек претендента сладкими речами, зацеловал ядовитой радостью. Любовь? Фланк прожил почти столетие, чтобы глупо верить в преданность рабов. Да, Вааль изображал привязанность, опасался утратить статус, а потому поступал так, как хочется господину. Но частенько в его безбрежных зеленых садах глаз мелькал истинный бунтарь, способный не просто на ложь — на убийство.

— Миил, — Арг вошел в личные покои после долгой томительной ночи, в которой ярость страсти к Ваалю мешалась с ревностью и опасениями за то, что маленький раб остался так долго один.

В спальне в длинных красных лампах потрескивали догорающие свечи на двух низких столиках. Их аромат наполнял воздух мускусом и розовым цветом. Через плотные шторы практически не проникало бледное лагунское утро, передернутое дымкой прозрачного тумана, сквозь который струился мягкий солнечный свет.

На огромной кровати в подушках, под волнами покрывал шевельнулась жизнь, вздрогнула, как испуганная птица.

Принц Миил проснулся от резкого, практически гневного зова хозяина, завозился, пытаясь отогнать кошмар возвращающейся реальности. Попытался приподняться, но был слишком слаб, потому что вчера за ужином, который подавал этот мерзкий надсмотрщик фланк, позволил себе выпить слишком много пьянящего разум напитка. Сначала сладкая забродившая ягода лишь развеселила разум, затем она огнем влилась в тело, позволяя забыть о страхе.

Как милар добирался до кровати? Кажется, туда его дотащил слуга. Горели ярко сотни свечей, зажженных специально перед возвращением фланка. Потолок вращался по часовой стрелке, кровать неслась то в пропасть, то выше всех этажей гостиницы в самое небо.

А потом пришло счастливое забытье, в котором недостает места даже желаниям императора.

Миил качнулся на локте и опал легким листом обратно в кровать, плывя в клочках вчерашнего марева. Не испугался он и тогда, когда Арг склонился близко-близко, обрисовал пальцем линию скулы и перешел на губы. Лишь черные глаза приоткрылись, изучая мучителя с новой стороны. Ужасающий? Нет, этот красноволосый огромный мужчина не имеет права приказывать потомку древнего рода.

Принц и сам не понял, что сделал в следующую секунду, только на щеке Арга появился след от пощечины, а тонкие запястья пленника перехватили пальцы-клешни.

— Ты пахнешь бузой, — фланк вдохнул аромат, исходящий от Миила, а тот в ответ растянул губы в улыбке, за искренность которой не жаль бросить к ногам всю империю.

— Мерзавец! — голос милара, ноты растянутой услады, усмешка в каждом звуке, заводил и заставлял вжимать сопротивляющееся тело в мягкость и податливость перины.

— Все, что хочешь, Миил. Все сделаю для тебя. Только люби меня, — Арг попытался поцеловать уворачивающегося мальчишку, который теперь заливисто засмеялся, заизвивался под напором хозяина. Звякнул и сломался напополам на руке один из золотых браслетов, а божественная коленка попыталась преградить фланку путь к блаженству.

— Иди к демонам Сааша! — Миил все еще плавал в истоме, все еще подчинялся влиянию сладких ягод. И покрывающие темную кожу горячие поцелуи отзывались неожиданными реакциями: впервые милар чувствовал возбуждение. Оно пробегало бурлящими потоками по сосудам. Оно играло в шахматную партию с сопротивляющимися остатками разума.

И шепот Арга сводил с ума.

— Люблю тебя... Мой драгоценный, мой Миил, умоляю...

Яркая вспышка внизу живота возвестила, что телу так необходима разрядка.

— Пусти! Пусти! — Миил испугался, что его член реагирует лишь на то, что похититель рядом, прижимается, гладит... Играет лживыми словами, чтобы заставить удовлетворять похоть.

— Один поцелуй. Без чипа. Без приказов, — Арг тонул в безднах черных глаз, расширенных, изумленных и лукавых. Именно такими они были на том балу — искрящиеся звезды, воплощенные в существе идеальном, нереальном.

— Тогда ты отпустишь? — мальчишка перестал извиваться и впервые перешел на тон господина, управляющего ситуацией. Конечно, Арг был готов сказать "да", вновь целовать эти тонкие колени, эти маленькие нежные ножки, сгибать спину ради одного благосклонного намека на взаимность.

— Я сделаю все, что ты попросишь.

— Ты отпустишь... — Миил облизал губы, заставляя сердце фланка биться учащенно и взволнованно.

— Не дальше этих покоев... Но я обещаю! Я отпущу...

— И не тронешь без моего разрешения больше никогда.

— Жестокий Миил! — Темно-красные волосы потянулись к рабу, перешедшему все границы дозволенного, разгоряченного спиртным и безнаказанностью.

И тот позволил острым иглам вонзиться в предплечья, лишь грудь его выгнулась навстречу, затылок уперся в подушки, из горла вырвался приглушенный стон. Субстанция моментально проникла в кровь, заставляя гореть, как в лихорадке. Миил, словно спеша, обвил мощную шею хозяина, потянул наклониться еще ближе и поцеловал — впервые.

Раньше губы фланка казались твердыми, горячими, властными, испытывающими силу воли, теперь же пленнику доставляло постыдное удовольствие тереться о них, владеть их молчанием, играть с ними, а потом отдаться их напору. Теперь уже Арг проник языком в рот, коснулся новым волнительным бризом языка милара, выплывающего из физического опьянения и впадающего в новое, неведомое состояние.

Вчера Миил ждал прихода господина. Дрожал от сознания, что тот войдет в тело, и больше всего на свете желал, чтобы это случилось скорее. Юноша расчесал волосы перед огромным зеркалом, достал из резной шкатулки круглую золотую серьгу, приложил к уху. Затем еще долго выбирал лучший вариант и, удовлетворившись лишь самой дорогой, щедро усыпанной алмазами и изумрудами, начал подводить глаза, представляя, как член Арга целиком вонзается в плоть.

Милара трясло от возбуждения. За одиноким ужином он то и дело бросал нервные взгляды на дверь, но император решил наказать непослушного раба, который все время сопротивляется, более того — считает себя свободным.

Буза была сладкой, успокаивала расшалившееся воображение, отвлекала от настойчивых картинок, вдруг обретших объемность и переставших носить отрицательный характер... Но лишь теперь Миил, под фланком, осознал окончательно, что теряет голову.

— Да, да, пожалуйста, поцелуй еще... Здесь... И здесь... — принц со свойственной юности открытостью умолял, чтобы Арг не останавливался, чтобы ласкал нежную тонкую шею, ключицы, плечи, грудь. Чтобы его губы всасывали поочередно темные маленькие пятнышки сосков, заставляя те вставать твердыми горошинами. Чтобы его лапищи проникали между ног и трогали за самое интимное.

— Нет-нет, ты обещал, что отпустишь, — Миил выдернулся из полуобморока желания, попытался оттолкнуть фланка, чьи пальцы ласкали возбужденный член мальчишки, проникнув через шитый золотом пояс прозрачных шаровар. Непонимающий, ошалелый взгляд императора поднялся вверх: прекрасен бог, который теперь принадлежит тебе. Чувственные губы его влажны от желания, на ресницах пушистых блестят капельки слез напряжения. В черных волосах заблудился обжигающий ветер пустынь.

— Миил, умоляю... Не отталкивай меня... Я хочу тебя. Я все для тебя сделаю.

— Ты обещал, — юноша окончательно вырвался из разжавшихся объятий, перекатился на кровати в сторону и быстро встал, чтобы отдалиться как можно дальше от Арга, полыхающими углями наблюдавшего за передвижениями милара по комнате. А тот накинул на плечи шелковую обычную свою накидку, укутался с головы до ног. Осторожно глянул на хозяина, выжидавшего следующих действий.

Как случилось так? Зачем любить мерзкого похитителя? Все знают, что фланки правят во многих мирах. Что они жестоки и не щадят рабов и не подчиняющиеся колонии. Милары сумели договориться с императором и строят тому новую планетарную систему. Или даже несколько... За возможность оставаться свободными.

— Миил, иди ко мне. — на хищном лице Арга постепенно проявлялось нетерпение. Он расстегивал белую рубашку, не спуская аквамарина глаз с оробевшего мальчишки. — Зачем ты мучишь меня?

— Ты обещал, что не тронешь, — повторил, как старая пластинка, милар, накидывая покрывало уже и на голову.

— Думаешь, что, если я не вижу твоей красоты сейчас, я не могу ее представить? Думаешь, я не чувствую твоего сладостного аромата? — Арг сам поднялся и сделал несколько решительных шагов в сторону возлюбленной игрушки, а затем собственническим жестом захватил юношу обратно в клешни. — Твой поцелуй — он был для меня самым дорогим подарком. Понимаешь ли ты это, Миил?

— Не надо, — смущение и волнение. — Не говори.

— Не говорить, что люблю тебя с первой встречи? О, да! Ты давно это понял... — фланк сбросил накидку с головы юного божества, запустил руку в волосы, освобождая их и заставляя рассыпаться за спиной. — Я хочу тебя теперь, сейчас... Ты сделаешь, как я прошу? Сам?

Миил задрожал, его возбуждение достигло пика, его анус ныл от близости огромного члена фланка и требовал, чтобы юноша выставил вверх ягодицы.

— Да, — милар ненавидел себя за согласие. Придумывал, что чип в данную секунду заставляет опять повиснуть на императоре, ладошками прижиматься к темному рисунку на груди. А предатели-губы уже тянулись поцеловать солоноватую кожу.

— Моя драгоценность, — Арг подхватил юношу на руки, пока тот пытался стянуть с императора рубашку, и через секунду вернул на кровать, чтобы распутывать уже из длинной мерцающей ткани накидки, а затем чтобы стянуть шаровары и наконец любоваться гибким телом. Длинные ноги милара, стройные, совершенные, раздвинулись в стороны, позволяя хозяину ласкать уже стоявший член, постепенно перебираясь к входу.

Арг обожал младшего наследника миларов, болел, когда не видел того слишком долго. Но согласие на близость было исключительным подарком, необъяснимым явлением после стольких месяцев безуспешного поиска диалога.

Своеволие сломать оказалось нелегко. Подвижная психика миларов декодировала среду обитания. Тело менялось в угоду партнеру. Созданная для любви, данная раса легко подстраивалась под генетику партнеров. Но Миил — император активировал спираль внутри юноши и тот призывно застонал, высоко поднимая ноги, — уже изначально родился совершенным.

— Ты сладок, как цветы фаальсы, растущие по берегам рек на моей родной планете, — шепот на ушко принца, закрывшего глаза. — Ты гладок, как самые дорогие восточные ткани, созданные трудолюбивыми руками истинных рукодельниц... — палец на четверть вошел в заднее отверстие, а милар сам толкнул его глубже.

— И ты без ума от меня? — юноша впервые дотронулся до члена господина через одежду, преодолевая последний запрет на близость. Еще несколько дней, и наступит тот возраст, когда кровь изменится, когда проснется создатель вселенных, способный творить материю из холодной пустоты. Миил чувствовал дар, доставшийся от отца теперь сильно — мог разложить и собрать за секунду все детали столицы Лагуны. Но лицо фланка, такое несимметричное, казалось, уродливое, возбуждало юношу неимоверно.

— Всегда. Я не отвожу ревнивого взгляда с тебя, Миил, — Арг позволил мальчишке развязать узел на брюках и попробовать его орудие на ощупь. Невесомые, пугливые движения принца пробуждали в великом фланке зверя. Отступал на задний план вызов мятежного брата и ночь наказания для Вааля, который расплатился легкими внутренними разрывами. Остался лишь распускающийся благоухающий бутон в черном и одиноком саду Арга.

Пальчики милара обхватили основание члена императора, частично вышедшего из кожистых уплотнений. В черных глазах ярче прежнего зажглись шаловливые звездочки. А ощущения? Арг падал в бесконечность от каждого движения, от участившегося дыхания любимчика, в руках которого росло нечто огромное и жадное.

— Хочу, — Миил обхватил фланка ногами и потянул на себя.

Сказать, что император удивился, значит не передать смешанность чувств, умиление, растерянность, великую радость и, наконец, физический восторг. Когда головка коснулась входа, уже готового принимать фланка, мальчик еще выше поднял бедра и закинул ноги на мощные плечи.

Легкий вскрик, преодоление сопротивления мышц, круги перед глазами от того, что спираль выделяет обильную смазку и сжимается, чтобы император испытал великое наслаждение.

— Выключи ее, умоляю, — Миил обхватил крепко шею любовника, голос его срывался от каждого толчка. — Я сам...

— Тебе будет больно.

— Я сам, я хочу... — темные губы целовали предплечья Арга страстно, с великой мольбой.

Милары! Становясь взрослыми, они превращаются в великих творцов и дарят материи совершенство. Их тела верх изящества. Их возлюбленные — истинные везунчики, ибо если милар талантлив, то создаст не только дом и цветущий садик, он раскрасит красками небеса, придаст вкуса и сытости пище земной.

— Хорошо, как скажешь, Миил, — Арг рывком ворвался в тело мальчишки наполовину длины, одновременно дезактивируя спираль.

Узкий, слишком узкий... Желанный? Слишком желанный. Призрачным утром юный наследник миларов яркой страстью признавался фланку в любви. Его крики неслись по покоям. Руки хватались за простыни. Драгоценная сережка в мочке билась в судорожной истерике, ярко сверкая в черных волосах.

Лишь через час или даже два отпущенный Аргом, свернувшийся клубком на огромной кровати Миил осознал, что не мыслит уже которую неделю своего существования без жестокого похитителя. Но притворяться теперь?

— Миил, мой любимый, — фланк бережно притянул к себе юношу и зарылся носом в черных густых волосах. — Что я могу подарить тебе? Что хочешь? Одно лишь твое слово...

Раб запаниковал. Сейчас голос сорвется, выдаст рвущиеся из груди чувства. И тогда Арг заглянет в лицо и сможет крутить из горделивого потомка миларов веревки.

— Ничего... Я ничего не...

— Совсем?

Миил коротко выдохнул, зазвенел браслетами на руках, поворачиваясь к императору. Есть ли у создателя мечта? Конечно! Быть с тобой! Плыть в твоей страсти, рисовать для тебя системы и звезды. Вырастет Миил, заставит двигаться камни... Но пока...

Черные глаза изучали расслабленное, умиротворенное лицо: темные густые брови, острый хищный нос с разлетом крыльев, подбородок, поросший странной, губкообразной щетиной.

— Если мой повелитель хочет милости для меня, он даст свободу выбранному штицу, — дрогнули черные ресницы внезапной молнией. Недавно лекарь в разговоре с слугой обмолвился про спираль в Льюисе.

Несомненно хозяин приказал провести постыдную операцию, чтобы получить еще одну постельную игрушку.

Ожидание отказа заставило руку Миила напрячься. Пощечину получишь, неверный фланк! В грозной крови милара закипала растущая сила. Юность превращала бутон в ярчайшее и крайне ядовитое соцветие...

15

Жизнь Греда всегда и во всем зависела от чаяний брата. Оставшись без единственного родителя, молодой фланк рос под присмотром Арга, каждую минуту неся в себе боль за потерю отца. Но грозный и такой вспыльчивый, император всегда подавлял кронпринца, диктовал условия поведения, речи, даже то, что юноша будет одевать на церемонии. Так уж повелось, Гред подчинялся.

Освоил по указанию Арга военное дело, стал сначала капитаном, затем пошел выше, пока на рукавах не появились знаки отличия генерала, а волосы... до последнего серые, вялые, не окрасились однажды утром алым.

Кронпринц даже сперва не понял, что вступил в странную и решающую пору своей жизни. Он смотрел в зеркало и боялся реакции Арга. Боялся, что тот увидит силу, решит, что Гред опасен, и убьет его — мерзко, со спины, как и отца.

Но брат не среагировал. Более того, стал опекать еще больше. Сменились военные миссии на посольские. Управление кронпринца переместилось в штаб. Роскошь кружила голову, бурные сексуальные фантазии воплощались в жизнь... И все продолжалось бы так и дальше, если бы не волосы, которые нашептывали Греду и меняли его...

... Теперь, когда карты были раскрыты, когда император, отвернув голову, ушел с приема, унося под мышкой юного штица, а дорога назад была отрезана навсегда, уже возмужавший и яростный, кронпринц вынужден был вступить в диалог с Аясой.

Та пришла в покои Греда ровно через час после возвращения в гостиницу, приведя в качестве аргумента бывшего шофера, который теперь на законных основаниях вошел в огромную уютную гостиную и расположился в кресле у входа, тогда как великанша прямиком направилась в обустроенный домашний кабинет.

— Я вступить в эту схватку не ради тебя, — Аяса не собиралась рассиживаться и следовать этикету. — Ты претендовать на Штицл. Я претендовать на Штицл... Тростник. У тебя! Так сказать данные...

— Твои данные точны! — Гред нахмурился. — И методы просты... Всегда считал сгригов не просто пустоголовыми горами мяса. А тут еще и личный интерес твоего подданного! — значительная пауза. — Так чем готова помочь мне королева?

— Разве кронпринц не понимать? — Аяса улыбнулась во всю ширь рта. Диссонансом грубости и животной силы прошлась по элегантному кабинету из темного дерева. Затем сунула лапищи в карманы брюк. — Ты изгнанник. Ты и клочок мятежной армии. Понимать?

— Угрожаешь мне? — Гред напряженно прислушивался к шепоту волос, которые утверждали, что и сама Аяса не в лучшем положении. Источник топлива может лишить ее государство силы. Сгриги заволновались неспроста.

— Я? Нет, я предлагать сотрудничество. Играть на одной стороне, когда Арг объявить поединок...

— Будешь сражаться рядом с клочками армии, как ты выразилась... — насмешливо констатировал кронпринц, а одна из трубок на голове застрекотала предупреждающе.

— Склады с зерном бесполезны. Ты и я не уметь выращивать тростник. Штицы не уметь выращивать тростник. Я пытаться у себя создать поля... Понимать?

— Тебе нужен Льюис? Да? — Гред невольно вспомнил хрупкого юношу, облизал пересохшие губы, дрожащими пальцами вцепился в борт белого камзола. — Я буду владеть им, если выиграю схватку. Ты... — указательный перст на город за окном, — получишь лишь результаты его трудов! Понятно... Ты не рискуешь шкурой!

— Я рисковать Флойей. — Аяса явно хотела ударить по столешнице кулаком, но лишь сжала кулаки.

— Тебя не просили приходить и тем более предлагать помощь... — кронпринц не проявлял никаких эмоций. Но злился, что в его личное вмешивается эта наглая сгрига. Да, он не отказался бы от союза с неприступной Флойей... Но... Уж слишком надменны и наглы великаны.

— Ты будешь честен? Ты станешь сотрудничать? Я поддержать и помочь...

— Тогда смените тон, ваше величество. И договоримся о деталях...

... Спать в эту ночь? Спать с послушным маленьким фланком? Нет, у кронпринца не было настроения даже касаться проститутки, зато достало места мыслям и планам, а еще переговорам с мятежными генералами, которые готовились к обороне, и размышлениям о сгриге Элане, возомнившем себя ровней королевскому отпрыску.

Фланк, все время проведший на диване, пока его временный любовник пытался уснуть и наконец забылся, так и не дождавшись господина, поднялся и беззвучно покинул покои на рассвете. За окнами еще серым туманом проступало влажное утро. Шпили далеких зданий плыли в дожде. Веяло от пейзажа холодом и увяданием, а в сердце мужчины горело неистовое, почти неуправляемое желание волос поговорить.

И кронпринц не собирался отступать беспричинно, трусливо, как подчиненный щенок, перед властью императора. Сегодня на правах бросившего вызов он поднялся на этаж брата и, встретив перекрещенные пики охраны, не удалился.

Наоборот, распалился. Волосы поднялись высоко над головой, застрекотали разом, испустили вещество, которое парализовало низших воинов. А мужчина уже хозяином вошел в коридор и прямиком отправился в том направлении, куда указывали отростки, говорившие, что штиц теперь не в прежнем номере. Что спит он, поджав ноги... Один на круглой кровати и сейчас не ждет гостей.

Вааль. Запах ария проникал в рецепторы, злил красные извивающиеся змеи. Подлая тварь заманила юношу к себе, решила завладеть тем, что слишком ценно... Арг — идиот!

Кронпринц дернул дверь. Закрыта. Наперсник, конечно, запер птичку не случайно. Боится бегства. И желает разрушить изнутри империю фланков... Чертов вампир, у которого следует вырезать его поганые глаза и язык.

Один из волос удлинился, извиваясь, проник в замочную скважину. Тихий щелчок возвестил, что механизм сработал. И путь окончательно открыт.

Но фланк медлил. Выжидал, выискивая чувствительными змеями подвоха, пока окончательно не убедился, что арий уходил спешно, словно боялся опоздать на свидание.

Только тогда Гред переступил порог номера Вааля. Пахло тростником. Умопомрачительно, до одури, словно поле распустилось где-то совсем рядом и теперь источает нектар сладости. И Льюисом, аромат которого сводил волосы с ума. Почему? Кронпринц собирался разобраться немедленно. Еще в зале приемов они словно сошли с ума, пока юноша шел к императору, спотыкаясь на каждом шагу. А уж теперь ни к чему скрывать инстинкты.

Гред остановился перед ящиком, в котором почти до потолка выросли три ростка. Изумленно изучил темно-зеленые длинные листья, стебли и сами соцветия. Желтые, с пушистыми краями и мясистой сердцевиной, цветы звали прилететь трудолюбивых пчел.

А тело фланка манил мальчишка, который сейчас лежал прямо в одежде на чужой кровати.

В полутьме темные волосы его казались растекшимися по шелку тенями. Тонкие ноги — упругими растениями. Стойкий. Недоступный штиц со странными устоями в голове.

Если присесть рядом и не беспокоить, он не вскочит и не попытается вновь убежать. И можно будет разглядывать и впитывать образ до того момента, пока милый очаровательный мальчик не откроет свои синие глаза. Такие синие, что утонуть в них абсолютно не жаль.

Гред тихонечко встал на колени перед кроватью, бережно взял свисавшую безвольно вниз руку в свою, поцеловал тыльную сторону ладони, погладил нежную кожу, предугадывая, во что превращается внутренняя слабость? И нашел, что в безумие.

Даже теперь, когда поединок стал реальностью, кронпринц осознал, что именно заставило шагнуть вперед и потребовать удовлетворения. Не как в случае с Лани, где правил дух противоречия и разговор происходил еще до оглашения претендентов... Тогда Арг снял красную отметку с ария без особых разговоров и быстро переключился на Вааля...

Теперь обстоятельства абсолютно иные: император воспринимает штица, как агронома, как повод... А у Греда пальцы холодеют и в желудке стоит ком.

Если я тебя не увижу, не коснусь, шепчет каждый волос. Если я не обниму тебя, не поцелую твои губы... Если ты скажешь "нет" и последуешь за никчемным сгригом... Если... Зыбкие пески, а не слова. Шага ступить нельзя, чтобы не увязнуть в неопределенностях и сомнениях.

Штиц на кровати шевельнулся. Вытянулся ленивым котиком. Кулачками потер еще закрытые глаза. Белоснежные широкие рукава рубашки с кружевными манжетами взлетели, как крылья птицы, и фланк затаил дыхание, ожидая реакции проснувшегося юноши. Фланк наблюдал, как в акварели утренних сумерек Льюис открывает глаза, приподнимается, непонимающе, по-детски оглядываясь, затем долго и задумчиво изучает стоящего на коленях фланка. А сердце — оно так предательски быстро стучит и готово вырваться наружу, чтобы благодарить за каждую секунду бытия, потому что есть этот маленький штиц, которого ты... Бесчестный и подлый фланк... Лишил родины!

— Прости меня, — Гред сам не понимал, как начал произносить слова, пропитанные горечью и сожалением. — Прости за то, что уничтожил твой дом... Если можешь, прости, Льюис!

Юноша в ответ обхватил себя руками, точно сильно замерз. Опустил глаза, в которых заблестели слезы, а потом опять посмотрел на фланка.

— Зачем ты пришел? — спросил почти неслышно. — Зачем вызвал на бой императора? Наш договор...

— Глупости все договоры. Чушь... Я хочу искупить вину. — Гред даже коснуться штица боялся. Вдруг растает, как видение. Как свечи, которые тают в храмах, так и не исполняя ни одного желания.

— Не надо, — Льюис отрицательно покачал головой. Сел на кровати, спуская ноги вниз и совершенно не задумываясь над тем, что теперь сидит перед фланком так близко, что...

Гред непроизвольно коснулся щеки штица. Сначала тот дернулся испуганно в попытке быстро встать, но, словно передумав, вернулся на место... И пока кончики пальцев воина двигались по лицу юноши, с удвоенным вниманием изучал фланка, чтобы наконец дрожащим голосом спросить:

— Зачем вы пришли?

Гред остановился в непроизвольной ласке, очнулся от того любования, в которое впадал. Растерянно и суетливо отдернул руку.

— Не знаю, Льюис. Хочешь, отведу тебя к сгригу?

Штиц отрицательно покачал головой. Помолчал ровно минуту, что отсчитывала секунды лучами, пронизывающими спальню через узкую щель между плотными шторами.

В этом свете волосы фланка казались юноше уже не страшными змеями. Они манили, они уговаривали себя погладить.

— Зачем ты пришел? — юноша боялся себя... Боялся того, что именно теперь, прямо сейчас тянется к кронпринцу, тоже касается незнакомого, лишившегося надменности лица. Ищет что-то волшебное и таинственное в убийце, которого совсем недавно безумно боялся и ненавидел от чистого сердца.

— Не знаю. Ничего не знаю. — губы Греда потянулись целовать ласковые пальчики штица, поймали маленькие ладошки. Льюис задохнулся, когда горячие губы покрыли поцелуями запястья, поднялись выше, заставляя рукава сбориться и пениться белой волной.

А в следующую секунду юноша оказался на руках у воина, который решительно покидал номер, унося с собой дрожащую и совершенно не сопротивляющуюся добычу.

Плыли мимо предметы обстановки, стены коридора, лестница. Льюис не мог отвести взгляда от фланка, крепко обнимал похитителя и боялся себя спросить, что происходит на самом деле.

А потом Гред поставил штица на пол.

— Войдешь? — спросил взволнованно. — Ты доверяешь мне?

Претендент, пленник, раб мог ли ответить "да", когда прошлое выжжено войной, когда земля пропитана кровью близких? Свободным, Льюис не боялся бы сделать выбор. А теперь его замучили сотни противоречий и обезумевший, требующий неизвестно чего организм.

Вымученный синий взгляд умоляюще просил сказать хоть слово, намекнуть на правду...

— Если ты доверяешь, то войдешь... — красноволосый фланк присел на корточки, переставая быть ужасающим и грубым. — Я безумно хочу тебя! — прошептал страстно. — Но ты... Я не должен... Лишать тебя... Я дал слово, что не дотронусь до тебя, если ты сам добровольно...

— Я не понимаю...

Гред выдохнул, пружинисто встал и постучал, чтобы через секунду на пороге возникла давешняя великанша и ... Великие предки... Юноша бросился в огромные пушистые объятия.

— Элан! Элан! — сгриг подхватил штица, а Аяса пожала плечами.

— Вот теперь все правильно, — сказала она. — Равные возможности.

-Мне не нравится происходящее, — Гред сощурился, наблюдая за нежностью великана, покрывавшего юношу недвусмысленными поцелуями. — Всего час. Я даю им час на разговор.

— Вы уметь заставлять нервничать. — королева позволила кронпринцу тоже зайти внутрь и повела к накрытому столу, тогда как парочка скрылась за ближайшими дверьми, а фланк опустился в кресло с похолодевшими донельзя руками.

Казалось, сейчас, когда он сам позволил... Сам привел... Душа начала медленно умирать и с каждым ударом сердца превращаться в камень.

Что говорила Аяса? Что происходило рядом? Гред боялся даже дышать. Взгляд битым стеклом резал пространство, а внутри впервые корчилась от ревности безумная слабость.

Льюис. Глаза синее луговых цветов. Ты другой расы. Ты умеешь выращивать тростник. Тебя используют и вырывают у друг друга, как игрушку.

Боль в предплечьях, накопивших яд истинного лидера фланков. Глоток утреннего кофе, предложенного Аясой. Разговор о делах... Договор, скрепляемый словом кронпринца.

Час безумия, пока штиц вновь не появляется в гостиной со сгригом, возвышающимся за спиной, как скала, защищающая богатые пастбища.

Гред поднялся:

— Все? — спросил холодно.

— Да. — Элан не скрывал презрения и ненависти, но маленькая ручка... Как и в прошлый раз!.. успокоила зверя!

— Не надо. Его высочество проводит меня обратно. Да? — Льюис шагнул к двери, а фланка прямо-таки потянуло следом, словно на шее защелкнулся невидимый ошейник.

— Доброго дня, — попрощался он, а Льюис лишь опустил голову и вышел в коридор первым. До самой лестницы он вел себя, как ведомый на казнь пленник. Еле шел, спотыкался, что-то искал на натертом до блеска паркете, а потом вдруг развернулся и заставил Греда в себя упереться, как в очевидность.

— Что между нами происходит? — напрямую спросил штиц, возмущенно краснея. — Что ты сделал? Чип активировал?

Фланк сглотнул. Что? Чип? Ты с ума сошел, Льюис! Я тебя... Ответить кронпринц не успел, потому что штиц потянулся навстречу губами... Бормоча что-то про исполнение наказания. Настоящее безумие — слабость перед чувствами.

16

Льюис не знал, что происходит с его душой. Льюис сходил с ума от того, что губы касаются фланка. От вспыхнувшей души, которую словно зажгли нечаянным огнем. С первой минуты пробуждения заявившийся в номер Гред не отпускал и вызывал дрожание в коленях. Об этом когда-то говорил дед. 'Ты однажды оглядишься, внучок, и поймешь, что кроме одного существа никто не существует на свете. Все рассветы, все закаты, каждая минуточка жизни будут принадлежать ему...'

О, зеленые поля тростника! Льюис не понимал, почему именно фланк? Но сейчас обвил его шею, прижался близко-близко всем дрожащим телом, не опасаясь, что кто-то увидит, что стыдно вот так сметь переступать уже в сто первый раз границы дозволенного.

Трепет поцелуя, теплые губы Греда вспышками пробегали по спине. Кронпринц толкнул юношу к стене, прижал. Безумием проник в рот, ища хотя бы короткого единения, а потом, когда их общая страсть дошла до предела, отпустил и исподлобья взглянул на ошалевшего штица.

— Зачем? — в грозовых облаках глаз фланка слабость растекалась ожиданием неизбежности. — Если ты думаешь, что без поцелуев я откажусь от поединка...

Льюиса качнуло. Ладони прошлись по лицу, точно пытались снять усталость и напряжение. Нерешительно шагнув опять к кронпринцу, штиц коснулся широкой груди, проводя по борту камзола, расшитого мелким жемчугом, но головы так и не поднял.

— Отведи меня обратно, — пробормотал дрожа. — Сейчас! — глоток воздуха.

Гред сжал волю в кулак. Конечно, лишь неловкие лгунишки отворачиваются, чтобы не видели их обмана. И штиц, поговорив со сгригом, уверен теперь в скорой свободе. Только зачем-то решил воспользоваться и поиграть чужими чувствами.

— Идем, — мужчина, не дожидаясь юношу, повернул к широкой центральной лестнице, а когда поднялся вверх на одну только ступень, внезапно увидел Лани. Тот стоял к кронпринцу спиной и говорил полушепотом с кем-то невидимым. Говорил со страстью в голосе. Фланк отступил. Черт! Не хватало, чтобы арий понял, как сильно волнует душу мальчишка с побежденной планеты. Тогда подстав не избежать, а месть не входила в планы кронпринца, потому отступление было быстрым и практически беззвучным.

Да и Льюис остался на том же месте и явно не собирался никуда идти, хотя просил сам.

— К лифту. — теперь уже Гред схватил юношу за руку, сорвал с места и надавил на кнопку. Штиц стоял рядом безмолвный, напряженный. Изредка бросал на фланка короткие огненные взгляды, за которыми читалось нечто непереводимое, но мужчине некогда было разбираться в мыслях мальчишки. Его колотило от одного только факта, что юноша играл. Но для чего? Зачем?

— Заходи, — приказ, когда двери в зеркальную кабинку открылись.

Льюис шагнул внутрь с опущенными плечами. Сейчас он думал о поцелуе, пытаясь отогнать дрожь, горение внизу живота, ругая себя за распущенность.

Фланки — враги. Убийцы, не имеющие души. А этот... Опять настороженный взгляд на благородный профиль Греда... вообще стал причиной уничтожения целого мира.

Льюис вспомнил объятия сгрига, их сбивчивый быстрый разговор в маленькой уютной комнате, пока кронпринц ждал в гостиной. Великан ни на секунду не отпускал штица с колен, и тот плавился котенком в пушистых лапах ауры, словно белый мишка грел горячим дыханием зеленые ростки. Но подспудно, в глубине сердца, шевелился совсем другой образ, который мешал доверяться Элану до конца.

— Все будет в порядке... Ты не бойся ничего. Им не удастся тебя получить. — великан мягко провел по темным волосам юноши, попытался поцеловать. Нервно увернувшись, Льюис отогнал воспоминания о касании губ кронпринца — те беззастенчиво пробуждали желания и непристойные образы...

— Все зашло слишком далеко, — штиц ахнул, когда Элан погладил тонкие колени, поднялся выше, теряя самообладание.

— Давай сейчас закончим этот фарс. Хочешь, я сам скажу, что ты останешься здесь?

— Не надо, пожалуйста, — Льюис и сам не понимал, что именно хочет — чтобы сгриг остановился и перестал гладить член через ткань или вообще не лез в становившееся опасным дело. — Вааль, наперсник императора, уверен, что загвоздка не во мне, а в тростнике... — щеки заалели от новой вспышки воспоминаний о жаркой страсти с арием. Какой позор! Элан, если бы ты знал, что я совсем не заслуживаю ни твоей верности, ни стараний, а тем более чувств!

— Только не плачь. Все будет хорошо. Ты веришь? Я тебя не оставлю. — поцелуи по шее, по плечам... Штиц ощутил холодные мурашки по спине, словно именно теперь Гред видит, что происходит здесь, в глубоком кресле, пока седое утро заливается ярким светом. Новая волна неуправляемого сопротивления. И почти насилие над собой, чтобы не выскользнуть, как несколько недель назад подальше от фланка, из милых объятий.

— Тогда прекратите войну. И так слишком много погибло моих родичей. Вы хотите, чтобы штицев уничтожили окончательно? Вы...

— Льюис, все не так. Не знаю, что тебе внушают прислужники фланков. Я ничего больше не хочу, лишь чтобы ты был свободен, чтобы твоя родина возродилась... — теперь огромный мишка прямо-таки качал штица к колыбельке рук. Золотые радужки в глазах вспыхивали солнечными веселыми зайчиками, и Льюис вновь утопал в подавляющей силе, вспоминая последнюю первую любовную ночь, как нечто волшебное и нереальное. Любил ли он Элана? Да... Как солнце, что на рассвете внушает надежду на возрождение. Тогда зеленеют поля тростника, тогда в воздухе плывет любовный нектар. И дали окрашиваются розовой дымкой, и на лугах пасущиеся животные бредут все ближе к водопою, потому что впереди — долгий знойный день. День без войны.

Но штиц точно знал, что не заслуживает ответного чувства. Потому что сгригу нужен верный спутник, а не запутавшийся в сетях и интригах раб. Если оставить надежду, если позволить себе и дальше роскошь пользоваться расположением Элана, значит стать мерзавцем, предать идеалы, заложенные еще в детстве, утратить способность к возрождению. И тогда многочисленные предки никогда не увидят свет, лишь умершим родителям и деду, что теперь превратились в ростки, расцветшим в плену фланков, повезет дать благословенный урожай, продляющий таинство жизни.

— Я не могу... — заикание, васильки глаз, ищущих слова... — ты не обязан исполнять мои мечты... Элан... Все непросто... — брыкание, чтобы высвободиться и заставить сгрига напрячься.

— Они тебя запугивают? Что-то сделали? — мужчина наблюдал за тем, как неуверенно Льюис отступает. Беззащитный, юный, он совсем не ведает, что зла слишком много, что за деньги и власть убивали и ломали судьбы простых смертных.

— Нет, — кровь окончательно залила лицо штица. — Я...

— Ты остался один, Льюис. Тебе страшно, я понимаю. Но если ты собрался сейчас уговаривать меня отступиться и позволить фланкам использовать тебя, боясь, что сделаешь хуже, то ты зря так думаешь.

— Элан, не надо! Я не заслуживаю... Ты совсем не знаешь меня, — штиц чуть ли не плакал, чувствуя себя все больше виноватым.

— Заслуживаешь, — сгриг поднялся огромной скалой, вновь притянул Льюиса и начал утешать, как маленького ребенка. Но юноше сейчас не нужны ласки. Тело трясло, в голове стоял туман от того, что за дверью ОН ждет, злится, сдерживает себя...

— Нам пора. Если император поймет, что я уходил, последует еще один скандал.

— Пусть, — тотем сгрига нахохлился, не желая отпускать вожделенную добычу.

— Ты вовлек свою страну, Элан, в неприятности. Ты... Я никогда не отмолю теперь вины перед предками. Я не смогу возродиться. Любая кровь оставляет следы навсегда.

— Глупости. Фланки должны ответить за все преступления. А ты не при чем. Слышишь? ТЫ НЕ ВИНОВЕН.

Виновен. В том, что готов гладить красные волосы, готов прижиматься к врагу. Готов бесконечно ехать с ним в лифте хоть на край света.

— Ты считаешь, я специально тебя поцеловал? — Льюис осторожно посмотрел на кронпринца, такого прямого, мощного и такого бледного, словно ледяного.

Фланк сцепил руки на груди.

— Да.

— Ты не прав. — тяжелый испуганный выдох.

А в ответ прищур ядовитого взгляда, резкое надавливание на кнопку остановки, шаг навстречу.

Красные трубки зашевелились, с яростью поднялись над головой настоящего чудовища. Прижавшись к зеркалу, боясь рук с проявившимися острыми когтями, прижатыми с двух сторон к поверхности стекла так, чтобы штиц оказался в кольце, Льюис прямо смотрел во вдруг ставшими почти прозрачными голубые озера глаз.

— Когда я предложил тебе сделку... Там, в номере, ты боялся. Ты ненавидел меня! А теперь ты хочешь сказать, что все изменилось?

— Я... не подходи... Я... — юношу трясло, как в лихорадке, огонь в животе стал невыносимым.

— Куда уж ближе, чем сейчас? Лишь если я сделаю вот так, — кронпринц опять впился в губы, полуоткрытые, сочные, сладкие, окончательно теряя контроль. И ощутил ответную реакцию: такую нежную, почти тайную, как будто Льюис и боялся выдать нечто сокровенное. Его глаза полузакрылись, вся суть потянулась навстречу агрессии Греда, изменяя ярость на страсть.

Волосы фланка и сами теперь извивались по плечам, по спине штица, проникали под тонкую ткань, словно что-то ища. Их вел инстинкт, самый сильный во вселенной.

Ах! Одна из трубок нащупала позвоночник, и острая игла из нее вонзилась внутрь. Штиц почти упал на грудь Греду, словно лишаясь опоры. Его изогнуло от страсти. К ногам, к члену прилила кровь. Второй укол, третий... Трубки внедрялись в организм штица беззастенчиво, голодными хищниками, но юноша не чувствовал боли. Напротив, его заполняла эйфория, граничащая с бредом во время тяжелой болезни. Разноцветные круги растекались перед глазами.

Пальцы отчаянно вцепились в белый камзол Греда, который и сам уже не контролировал происходящее. Свет в кабине погас. Но двоим было уже окончательно все равно, что ожидает их дальше. Кажется, они рухнули на маленький диван прямо в лифте. Гред потянул юношу на себя, раздвигая ноги и сажая на возбужденную плоть. Пальцы фланка, быстрые, алчные расстегнули рубашку, на четверть спустили с плеч, затем точным движением расстегнули брюки, чтобы добраться до члена Льюиса.

Тот издал приглушенный вздох от первого аккуратного лобзания. Но возбужденный зверь хотел куда больше, чем просто водить по стволу, оттягивая крайнюю плоть. Его бесстыдные губы уже целовали шею, язык выводил мокрые дорожки на бархате кожи.

Штица колотило от каждой ласки, бедра его непроизвольно двинулись навстречу фланку, потерлись о твердое доказательство вожделения. В это же мгновение заводившая член рука проникла под ткань между ног, палец прижался к сведенным мышцам входа. Вошел, чуть отступил, осторожно проник глубже. Еще и еще, пока не погрузился на две фаланги. Вышел, чтобы присоединился второй... Внутри Льюиса сжалась и внезапно заработала спираль, включившись от настойчивого проникновения.

Юноша уже тихо стонал, пытаясь откинуться назад и упираясь в волосы, которые так и остались внутри по всему ходу позвоночника.

Рот фланка втянул сосок Льюиса, к двум пальцам присоединился третий, и теперь они окунались в смазку, которая выделялась, чтобы проникновение проходило легче. Тем не менее, тугие мышцы подтверждали, что нужно еще как следует разогреть будущего любовника.

Мужчина совершал внутри тела штица вращательные движения, тот стонал в ответ и толкал пальцы на себя, стремясь к разрядке. И это еще сильнее подогревало желание освободиться от одежды окончательно.

Фланк качнулся, чтобы приподняться, потянул брюки с юноши и несколькими ловкими движениями высвободил одну ногу. Да, теперь цель была так близка, что в голову ударила волна вещества, окончательно меняющего Греда.

Кажется, в густой темноте юный штиц проявлялся как сияющая оболочка, вся пронизанная сетью звезд. Переплетенья, развилки, дороги... Реки, океаны, черные дыры... Карта звездных систем жила в Льюисе, полностью повторяя мироздание.

Гред тяжело задышал, узрев истину. Да, он слышал, что отец говорил с благоговением о том, с кем прожил много лет и кто покинул берега жизни, предпочтя разговор с богами. Сияющее небо, так повторял в часы тоски родитель. Мое сияющее небо, молчаливое, всегда наблюдающее за решениями и действиями.

— Льюис, ты...

— Не говори, — страстный поцелуй. — Пожалуйста, сейчас.

Гред уловил сомнение в разрешении войти в нежное тело, но искушение было слишком велико. Расслабляло голову от предостережений. Арг соврал. Он должен был догадаться, какое сокровище пометил красным.

И теперь, насаживая головку на узкую мокрую дырочку, слушая всхлипы и ощущая ответное толкание штица, Гред пытался сдерживаться и не спешить. Член горел от похоти. Стремился отвоевать себе все больше длины, проникал все глубже, пока не ворвался почти на четверть и сразу остановился. Льюис тихонько вскрикнул, попытался освободиться от толстого ствола, растягивающего узкий вход, двигающегося медленно все глубже, проникающего с помощью работающей спирали уже наполовину.

Фланк ощущал, как сопротивляется плоть, как его ствол набухает, требуя удовлетворения. Еще глубже, чтобы толкнуть внутрь твердые уплотнения растущего и удлиняющегося члена.

Льюис стал мокрым от напряжения. Казалось, его насаживают до горла. Вход от каждого толчка хлюпал жадно, член вбивался все мощнее. Иглы в спине впрыскивали вещество, от которого даже во тьме вокруг летали бабочки. Их разноцветные крылья, их хаотичный полет мешались с сильным ощущением между ногами, опирающимися на спинку сидения. Руками фланк раздвигал ягодицы юноши и продолжал неистово натягивать уже на четвертое уплотнение, рыча от волн неконтролируемого удовольствия.

А когда весь член исчез во внутренностях штица, стал двигать Льюиса, то поднимая, то опуская на себя. Гред старался быть нежным, но скоро окончательно утратил контроль. Кажется, тогда Льюис уже позволял вламываться члену с невероятной силой, бился в руках послушным зверьком, целовал плечи и грудь кронпринца, умолял не останавливаться.

Мужчина и сам бы хотел, чтобы полет продолжался вечно, но... вдруг включился свет, и лифт сдвинулся с места. Именно тогда, то ли от испуга, то ли от того, что ствол вошел до основания, штиц кончил, забрызгав себя и партнера спермой. Фланк совершил еще две или три фрикции, чтобы наполнить юношу, излиться внутрь и освободить... Дверь поползла в сторону. Несомненно, кабину кто-то вызвал. Кто-то с верхнего этажа императора, но сейчас Греду было абсолютно плевать на это обстоятельство.

17

Глава эвенлов Элой сознавал угрозу, представшую перед планами малого Совета. Флойя собиралась переломить ситуацию в сторону многосторонних обсуждений и выбить в очередной раз лучшие торговые пути, чтобы потом наживаться за счет Фланкии и Лиги. Наблюдая за маленьким скандалом, Элой также сознавал, что победа Арга для продвижения на крайние рубежи равняется победе над сгригами, которые окажутся в кольце и вынуждены будут платить дань за пользование путями практически между двумя густо населенными созвездиями. На одном из которых обитали милары. А каждый эвенл, если он не окончательно фригиден или импотент, готов заплатить достаточную сумму, чтобы наконец добраться до вожделенной планеты мастеров.

Элой тоже помышлял о приобретении молоденькой куколки любого пола. Несколько месяцев приезжал инкогнито и посещал столицу, чтобы окончательно определиться и с предпочтениями, и с ценой. Пока однажды сам правитель не пригласил эвенла на ужин. Случилось это прошлой осенью, когда на Кайяле пришел сезон дождя. Капли не падали на землю, а иногда по несколько часов висели в теплом воздухе, чтобы затем превращаться в туманную дымку. Сады Кайяле потемнели от бронзы и охры готовящихся к зиме деревьев, а дворец короля Ксеола казался красным от распустившихся на белых камнях ракушек, выпускающих в воздух чудесные сладкие ароматы.

Элой приехал в гости на несколько дней, чтобы скучать, подписывая многочисленные договоры. А сам на первом же официальном обеде влюбился. Сперва он даже не понял, кто именно пришел с королем. Просто свита эвенла поднялась, чтобы поклониться Ксеолу, появившемуся в огромных дверях зала с богато убранным столом посередине. Просто Элой с присущим для своей расы любопытством стал изучать высокопоставленных миларов. О, они были все красивы, изящны, гибки и несомненно достойны, чтобы создавать и строить планетарные системы, а не маленькие аккуратные проекты — такие, как города, системы орошения или правильное разветвление рек. Не перечислить, как и где использовались таланты миларов.

Элой и дальше бы продолжал любоваться пестро одетыми вельможами, если бы случайно... Нет, абсолютно выверенно и четко не выделил среди прочих ЕГО. Тончайшая работа природы. Умопомрачительная внешность и высокий статус. Принц Миил.

Глава Лиги потерял волю и соображение с той самой минуты, как подросток с братьями и сестрами прибыл на обед. Конечно, король сделал это намеренно. Он давно прознал про поиски Элоем достойного спутника. Заключение союза с сильным лидером в Совете гарантировало безопасность... Ксеолу оставалось лишь подтолкнуть события в нужном направлении — эвенлу оценить королевских отпрысков. Конечно, ожидалось, что эвенлу понравится принцесса, но глава Лиги весь вечер не сводил горящего взгляда с четырнадцатилетнего Миила.

А после официальных церемоний, уличив минуту, высказал пожелание пообщаться с юношей поближе. Конечно, мужчина дрожал перед первым свиданием, одергивал себя тем, что не должен надеяться на то, что получит такое сокровище.

А когда Миила привели для беседы в беседку на следующий день, вообще растерял всю строгость и властность перед лицом очаровательной красоты.

Юноша с открытостью и доверчивостью интересовался, чем Элой занимается в Совете, затем показывал гостю сад, рассказывая о том, как сложно проектировать на скалистой местности правильную природную цепочку, чтобы город не мешал флоре и фауне.

Глава Лиги слушал мальчика, не отрывая восторженного взгляда. И потом, уже на сутки задержавшись у миларов, он наяву грезил принцем, как неприступной мечтой.

Собраться с мужеством, послать письмо к королю Ксеолу с просьбой еще раз пообщаться с волшебным подростком. Выразить восторги, умолять витиевато, чтобы унижение казалось просьбой, чтобы потом, в том же осеннем саду на второй встрече пристать к Миилу и прижать к каменной ограде между разными частями зеленого лабиринта.

Принц явно не понимал, что от него хочет мужчина. Испугался, пытался избежать слишком близкого контакта, но восхитительных секунд было достаточно, чтобы познать, что это тело принесет тоже много радости, как и незатейливые беседы.

Элой решился. Он пришел к правителю миларов. Он просил, чтобы Миил получил статус спутника. Обещал, что станет заботиться о юноше и создаст все условия, достойные особы королевской крови.

Король понимающе кивал, пряча за милой улыбкой превосходство. Заинтересованность высокопоставленного гостя сулила разрешение многих проблем, в том числе и защиту от фланков. Но спешить в столь деликатном, с политической подоплекой деле? Не выжав как можно больше... Глупый Элой! Сперва надо заплатить.

Глава Лиги был согласен на все. На то, чтобы подождать. На привилегии для миларов, на снижение налогов... По несколько раз в месяц теперь он приезжал к жениху. Целыми днями проводил рядом, наблюдая или за занятиями, или гуляя за руку под наблюдением охраны. Миил смотрел на мужчину с тайным, проявившимся из ниоткуда интересом, но вел себя предельно холодно, не позволяя лишнего, чем распалял воображение. Ледяной милар? Чушь. Рынок рабов говорил о том, что у расы очень чувствительное тело, что они способны подарить много радости в постели. И эвенлы давно брали в пару для личных утех исключительно данных особей.

Конечно, Миилу запретили проявлять эмоции, приказали вести себя скромно. Разговоры о том, что очень скоро они уедут, пробуждали в юном миларе неосознанные реакции. А если удавалось коснуться милого жениха, тот и вовсе терялся, забывал, что должен говорить, каким тоном... Запинался, чем еще больше возбуждал Элоя.

Все так и продолжалось бы — затягивание церемонии союза, подписание документов, поездки короля миларов в Совет, визиты главы Лиги с подарками, — если бы не случилось страшное: Миил исчез.

Ксеол не обманывал. Не затевал новой игры. Ксеол бился в истерике. Проклинал богов и себя за невнимательность. Рыдал, стоя на коленях перед статуей какой-то местной богини, пока Элой метался по темному молитвенному залу, словно тигр по клетке.

— Я должен был сразу признаться, — безутешный отец наконец с серым от горя лицом поднялся с колен и пересел на длинную деревянную лавку, предназначенную для жертвенных приношений, — сказать, что Миил — архитектор от рождения. Я не мог... Не мог вам отказать, мастер Элой.

Глава Лиги остановился в своей борьбе с чувствами. Сегодня, когда минуло почти пять месяцев ухаживаний, он услышал новость, переворачивающую полную чашку надежд.

— Вы подписали себе смертный приговор, — отозвался он тогда ледяным тоном. — Вы, верховный лидер, практически избранник неба, потеряли архитектора?

Эвенл сел рядом с королем, достал коробочку с нюхательными успокаивающими средствами. Длинные рукава с черной вышивкой по краю и вырезами для рук посередине, упали узкими змеями на каменный серый пол. Сегодня Элой примчался в город прямо с заседания, воспользовавшись кабиной телепортации, и был одет в традиционный длинный узкий кафлан, больше рассчитанный на спокойное сидение, чем на путешествия. Помимо неудобных, полутораметровых рукавов, верхняя одежда сильно сковывала движения. Но избавиться от нее значило расстегивать сотни мелких застежек на спине.

Элой помнил, как скованность сердечная отчетливо совместилась с нарядом, мешающим даже нормально дышать.

— Я больше вашего понимаю, что Миил — надежда моего народа. Архитекторы появляются для осуществления единственной миссии...

— Ваш сын похищен фланками? Зачем они приезжали? — сдержанный вопрос скрыл страх за жениха. Теперь его стеснительность, робость, умильные короткие жесты симпатии — каждая кроха воспоминаний — призывали бурю в горячечной голове.

— Фланки... Да... Уверен, что император выбирал рабов, но приехал за ним. — Ксеол сжал кулаки. — Миил — еще мальчик. Какой же подонок! Какой мерзавец!..

— Значит, вы обманывали меня?

Король переместил взгляд со статуи на Элоя. Глава Лиги закрыл крышечку маленькой шкатулки с солью, сунул ту в карман, покрутил на пальце кольцо с большим черным камнем.

— Они прижали нас к стенке. Вы знаете, что мы вынуждены...

— Вы отдали Миила? Честно. От этого зависит, как я поступлю... И какое приму решение.

...Почти полгода молчания. Полгода черной ярости, таящейся на самом дне, когда общие дела вынуждают двигаться в выбранном направлении, а душа истерзана тоской.

Элой ехал на Лагуну, чтобы получить подтверждение, что поставки тростника не прекратятся. Почти два часа по прибытии обсуждал с Аргом, что предпринять в случае сопротивления Флойи. Наблюдал за фланком, находя того слишком самоуверенным, скрывал истинные эмоции от "вампира", вечно присутствующего во всех личных беседах. А затем стал свидетелем появления сгригов. Вот так поворот. Лига будет весьма довольна — убрать двух конкурентов гораздо проще, если те вступили во вражду. А тут еще примешался царственный конфликт братьев. Еще замечательнее.

Элой не искал встреч с королевой сгригов Аясой. Почти целые сутки после скандала в церемониальном дворце он провел в обществе словоохотливого Кристофа, который между делом проболтался о вещах, о которых не следует говорить даже мысленно. Виной тому было обильное спиртное и ночь, которую глава Лиги провел в спальне лагунца. Почему молодой, неопытный коронованный глупец польстился на ухаживания мужчины?

Да потому, что Элой внушал доверие. В его крови смешалось много видов из разных уголков вселенной. Выведенный, как и остальные собратья в Лиге, эвенл совершенствовался каждую минуту существования, подстраиваясь под многообразие систем и способов выживания. Практически Элой, как и другие высшие чины уровня под номером один, представлял из себя биологического робота. Эвенла. Неестественного. Способного внедриться на любую планету, где сработает механизм адаптации, а может быть — и код уничтожения уже существующего вида.

Флойцы? Да, Лига грезила захватить технологии, подмять стойкую звездную систему под себя. Поработить и использовать в качестве второсортного сырья, удобрения. Но великое желание не совпадало с реальностью, и сгриги четко реагировали на любые поползновения.

Сегодня Аяса пришла сама. Она не ждала милости от эвенла. Она выясняла позицию напрямую, как все эти глупые великаны, зная, что нанесет урон, если только заработает машина смерти. Так во многих мирах называли оружие флойцев, способное втянуть в черную дыру принудительным манером любую планету... Да что там — созвездие!

— Я разбудить вас, мастер Элой? — сгрига бесцеремонно занявшая место главы Лиги за рабочим столом, встретила мужчину уже в кабинете.

— Да, семь утра — ранний час. — тот запахнул полы длинного бархатного халата, впритык подошел к столу. — что за важное дело, Аяса?

— Я хотеть услышать от вас — вы хотеть война? Вы играете с судьбой, разваливая общий Совет. Мне не нравится близко... — королева подбирала слова. — Не нравится ваша позиция круга вокруг Флойи.

— А мне — ваша манера диктовать мне, что делать... Я соблюдаю интересы торговцев. Вы банально наживаетесь на безопасных участках перелетов.

— Сейчас момент боя. Я хочу дать совет...

Глава Лиги махнул рукой, прерывая подготовленную речь оппонента. Потянулся, расправляя плечи и окончательно просыпаясь. Затем налил себе лимонной воды, бодрящей разум, и вернулся к продолжавшей сидеть на прежнем месте Аясе.

— По договору я вступлю на защиту Фланкии. И вы, как бы это ни было прискорбно, проиграете. На этот раз точно.

— Мастер Элой рисковать карьерой. Мастер Элой отвечать за гибель многих миров?

Улыбка "да пошла ты!" и вежливость в голосе.

— Найдете выход? Или пригласить провожатых?

— Арг прижмет и вас, а если вы одумаетесь мастер, то получите неопытного партнера в лице кронпринца и еще один бонус.

Эвенл, развернувшийся уже было спиной к сгриге, опять посмотрел на великаншу, ожидая, что та может предложить.

Прозвучавшее имя заставило главу Лиги стать чернее ночи. Конечно, он давно знал, где находится принц миларов. Конечно, ненавидел Арга. И все же политика стояла на первом месте.

— Заручившись нашей поддержкой, вы сможете распоряжаться на Совете.

— Решили подвинуть фланков?

— Несомненно!

...В полдень должно было состояться короткое заседание, главной темой которого значился мятеж части войск Фланкии и вызов наследника Греда. Прибыв в назначенное место и поднявшись в специальный зал для приватных бесед, Элой никак не ожидал встретить там наперсника императора в крайне возбужденном состоянии. Ни послов, ни охраны — арий— вампир, с которым еще в прошлой жизни произошло много конфликтов.

— Заседание отменили? — глава Лиги бросил папку с документами на стол и дал знак солдатам подождать за дверью. — Чем обязан, господин Вааль?

— Непредвиденными обстоятельствами. — юноша развел руками, пытаясь хоть каким-то образом прощупать защитный купол вокруг мужчины, но натыкался на сильное напряжение и внимательные фиолетовые глаза.

— Слушаю вас.

— Семейные неурядицы задержали моего господина. Он очень извинялся. Он попросил вас, мастер Элой, немного подождать.

— Значит ли это, что поединок перерос в военный конфликт?

Вааль коротко кивнул головой.

18

Основное желание юного милара, который после близости лежал на плече Арга, прозвучало, как ревность. И император понял, что может потерять расположение, которое достигалось так долго, всего за несколько минут.

Фланк шевельнулся осторожно, крепче прижимая Миила к себе, потянул паузу, полную сладострастного огня, и шепнул в черные волосы:

— Конечно, я его отпущу.

Нет, император не лгал. Он лишь немного лукавил, потому что свобода может быть ограничена небольшой комнатой, а может — планетой, такой желанной родиной, которую необходимо восстановить.

— Я тебе верю, — принц погладил фланка по мощной груди, затем поднялся в кровати, заставляя своего любовника замереть от восторга. Красивее день ото дня! — Ты обещал мне прогулку. — темные губы лукаво улыбнулись. — И подарки...

— Да, ты несомненно это заслужил. — Арг сладко потянулся, демонстрируя силу настоящего хищника: рельеф мышц, крепость фигуры. — Одевайся! У нас мало времени. В полдень у меня важная встреча. — почти приказал юноше, который понятливо закивал и вприпрыжку помчался в душ. Перспектива оказаться на свободе после долгого перелета и заточения в номере заставляла торопиться и волноваться, что Арг передумает.

Но император был в очень благодушном расположении духа, более того — позволил не кутаться с ног до головы в закрытое одеяние, а разрешил Миилу одеться на свой вкус. Юноша расцвел ярким цветком. Неужели? О, какое дивное изменение!

Прогуляться в простой одежде по столице Лагуны, вдохнуть полной грудью серебро утреннего воздуха, еще прохладного, влажного... Спуститься по набережной мимо зеленых парков, или заставить фланка пойти именно туда...

— Ты только куртку набрось, — Арг уже давно оделся, пока Миил суетливо бегал по спальне, выбирая себе наряд.

Мужчина наблюдал за процессом смены одного костюма на другой. В разнообразном гардеробе милара преобладали яркие и очень вещи. Император не скупился наряжать своего мальчика. Даже самый скромный, теперь обтянувший стройного Миила, костюм был расшит серебряной нитью и украшен крохотными изумрудами.

Арг опять ощутил острый приступ ревности, но обязан был выполнить обещание, а потому стойко отправился вслед за миларом к лифту, дав приказ, чтобы охрана присоединилась к парочке в холле.

Юноша нетерпеливо посматривал на табло, на котором сменялись номера этажей. Темные глаза то и дело перебегали на стоящего рядом фланка в темной военной форме. Арг открыто и влюбленно улыбался рабу, находя его беспокойство прелестным. Чуткий нос улавливал сладкий аромат духов — милар выбрал наиболее нежные, преподнесенные всего неделю назад.

Желание обнять Миила росло, и вот уже император склонился, пальцы обхватили тонкую талию, а губы потянулись поцеловать.

Что произошло потом, император понял не сразу: волосы зашевелились бурей ярости на голове, застрекотали невыносимым шумом. Алые всполохи ударили в голову. Казалось, гроза разразилась прямо в коридоре.

Миил испуганно отпрянул от Арга, изумленно повернулся к открывшемуся лифту и только тогда понял, что происходит нечто из ряда вон выходящее.

Все случилось молниеносно — два фланка ринулись друг на друга и сцепились в отчаянной схватке, в сторону отлетел темноволосый юнец, теперь суетливо натягивающий брючину и жавшийся в угол. Рычание и стрекотание сменялись впивающимися в противника жалами.

Милар отступил подальше, продолжая наблюдать за дракой. Впервые он осознал, насколько опасны волосы фланков. Их движения были точными, расчетливыми. Кровь появилась на белом камзоле Греда. Потекла кровь по лицу и руке Арга.

Агрессивные самцы вошли в ту стадию, когда выживает лишь один противник. И тем страшнее теперь казалась Миилу его безрадостная судьба.

— Отойди! — кто-то сзади обнял принца за плечи, потянул подальше за руку. Юноша обернулся — Вааль. Как всегда проявляется из ниоткуда, словно тень, следит за каждым действием и мыслями. Подсказывает императору правильные ходы и требует от слуг и рабов полного подчинения. С виду милый и очаровательный, он заставлял Миила отдаться Аргу. Принять свою долю постельной игрушки.

Принц подчиненно отошел в сторону, где его уже ждала охрана. Наперсник четко знал, что пленнику может прийти мысль бежать.

Схватка уже достигла своего апогея. Противники катались по полу, и арий ощущал, что силы Арга иссякают, хотя со стороны выглядело все с точностью до наоборот. Император уже придавил массой кронпринца и держал того в области грудной клетки, пытаясь задушить.

— Арг! — арий сорвался с места. Его платье, как крылья огромной фантастической птицы, забилось от внезапного порыва. Быстрые ноги почти не касались пола. — Нет, не надо, Арг... — юноша дернул императора назад, спасая от опасности: яркой змеей волос Греда уже летел добить императора, но игла вместо этого вонзилась в плечо Вааля. Тот качнулся, зеленые глаза вдруг утратили яркость, губы побелели, а тело лишилось твердости. Изрядная доля яда, конечно, не могла убить, но парализовала моментально.

— Сукин сын, — Арг подхватил падающего ария на руки. Прижал, как драгоценность, к груди. — Лживая скотина! И ты мне будешь теперь говорить о чести, сын шакала? — император мысленно позвал на помощь свиту, способную позаботиться о благополучии наперсника и ввести тому противоядие. Теперь Греда окружила и личная охрана императора.

— Ты арестован. Все! Ни слова не хочу слышать... — Арг полыхал, еле сдерживаясь, чтобы сейчас же не отдать приказ уничтожить коварного предателя. Мало того, что увлек армию на противоборство с эгрегором, уничтожил планету, так еще... В глазах так и стояла картинка, увиденная в лифте, — темноволосый штиц, откинувшийся назад, сидящий на кронпринце в неоднозначной позе. Яркие аквамариновые глаза Греда, смотрящие прямо на Арга с победоносностью последнего мерзавца. И волосы. Да, именно это скрывал брат. Растущую силу и власть. Готовился напасть со спины.

Император передал тело Вааля, висящего на руках, слугам, подоспевшим из ближайших комнат. В это время Греду скрутили волосы, руки и ноги и подняли.

— С самого начала нужно было объявить тебя военным преступником, — бросил Арг в лицо кронпринцу. — Ты даже дождаться поединка не смог.

Гред в ответ зарычал. Дернулся к сопернику, обнажая острые клыки.

— Трус! Отмазываешься тем, что я что-то кручу за спиной, а сам даже в драке позвал помощников.

Император со всего размаху ударил брата по скуле кулаком.

— Ты получил не за интриги. Ты залез в мою постель. Самое мерзкое, что может сделать тот, кто еще не выиграл поединка. — Арг больше не скрывал, что давно понимает, какие дела творит кронпринц, не сдерживал волос, вызнающих насколько силен молодой фланк. И понимал, что если бы не Вааль, очередная порция яда была бы последней. — Попытаешься убить меня в другой раз. Поверь, я устрою для Флойи и других гостей показательную битву. И для твоих сторонников — тоже. — мужчина отвернулся. — Уведите! И Льюиса ко мне в кабинет. Немедленно.

Фланк размашистым шагом направился к дрожащему у стены Миилу, чьи глаза были, как два больших сияющих блюдца. Выдохнул, сознавая, что утро бесповоротно испорчено. Сейчас мальчик точно взбрыкнет вновь.

Миил не шевелился, пока Арг аккуратно приближался и не остановился в нескольких шагах от милара. Губы его дрожали, брови поднялись изломанной линией, выражая ужас.

— Прости, Миил. — фраза на одном выдохе.

— Куда?.. Куда они?.. — заикание. Император оглянулся на двух воинов, вытащивших в коридор упирающегося молча Льюиса.

— Поговорить. Миил! Миил! — Арг повернул лицо юноши к себе, заставил смотреть вверх. — Я никогда, слышишь, никогда не позволю гневу возобладать и сделать тебе плохо...

— Я знаю, — милар явно сомневался сейчас во всем, полыхал от увиденной ярости, так не свойственной расе архитекторов. — Ты обещал отпустить мальчика...

— Да, обещал. Но есть обстоятельства, из-за которых я пока не могу так сделать.

— Всегда найдутся причины, чтобы оправдаться, — слезы заблестели в любимых глазах, полные отчаяния и неверия. — Ты... Ненавижу ложь.

Арг дрогнул. Никогда и никто не задевал его всего несколькими словами. И эта постыдная для правителя слабость перед подростком, который понятия не имеет ни об управлении, ни о войне, ни о предательстве, мешала сейчас трезво оценивать ситуацию, а потом император сперва хотел бы успокоить Миила, умолять послушать, но вместо этого перешел практически на отеческий менторский тон:

— Я люблю тебя, Миил. Видит фланкий бог грома Стум, как я привязан к тебе. Готов все сделать... Но хуже недоверия, лишь твое равнодушие.

Милар наклонил голову набок, выжидая окончания речи. Спрятал руки в карманы брюк, чтобы те не предали и не потянулись навстречу мужчине.

— И потому, даже если я теперь освобожу Льюиса, — короткая пауза, попытка хоть немного успокоиться от набегающего волнения и робости. Первой робости в долгой жизни перед почти ребенком, чье присутствие превращает льва в послушного котенка, — на него набросятся либо Гред с его амбициями, либо флойская королева, пытающаяся отцапать власть в Совете, а соответственно — и все торговые пути.

— Да, куда уж мне понять... Ты только что чуть не убил родного брата из-за мальчишки, — Миил опустил голову, а Арг, сначала не поняв фразы, вдруг прислушался к зову волос. Красные трубки вопили. Красные трубки горели — жарче пламени жгли голову, распространяли по телу потоки гормональных изменений, яд и вещество, которое позволяло фланкам размножаться. Это страшное открытие настолько поразило Арга, что он отступил от милара, а тот попытался развернуться и побежать обратно в свою тюрьму, лишь бы не видеть теперь обманщика, играющего и телом, и чувствами. Но рука поймала запястье, дернула принца к себе.

— Я отпущу его. Обещаю. Верь мне.

— Посмотрим, — Миил зарылся в запах господина и зарыдал.

... Когда император вошел в кабинет, Льюис просто сидел на стуле у окна с каменным выражением на лице. Сцена в коридоре настолько потрясла юного штица, что до сих пор по спине бегали мурашки. Гред среагировал моментально, как только увидел соперника. Волосы вырвали (вырвилИ) жала из спины, принося легкий дискомфорт и короткую вспышку боли, потому что фланка практически оторвали от соития. Одновременно кронпринц зарычал и одним движением ссадил Льюиса на диван, чтобы привести одежду в порядок, а затем ринуться навстречу Аргу и преградить тому дорогу. Казалось, что Гред напал первым, но штиц видел, что именно читалось в лице будущего хозяина, и понимал — еще минута, и наступит конец.

— Ты очень резвый мальчишка, — фланк закрыл за собой дверь в кабинет, изучая юношу издалека, как опасного хищника.

Так же смотрел на Арга и штиц — убийца, захватчик, узурпатор, не знающий меры, уничтожающий свободные миры, жадный до добычи барыга.

— За один неполный день ты сумел испортить мне отношения три раза. Первый раз — залез в кровать к Ваалю, которого я ценю и берегу от лишних неприятностей. Более того, из-за тебя он сейчас, наверняка, страдает дикой болью и корчится от спазмов.

Штиц на первое обвинение густо покраснел. Конечно, ночь с арием была грехом. Конечно, нельзя было так поступать...

— Теперь мои личные отношения висят на волоске. Более того, ты испортил мне то, что только начало налаживаться и сулило счастье. — Арг заставлял волосы замолчать. Поганцы тянулись навстречу штицу, пытались дотронуться, ощутить... Что ощутить? Нельзя... — А безобразный разврат в лифте. Значит, оскорбленная невинность готова погулять с фланком на стороне, как шлюха?

Льюиса затрясло.

— Ну, скажи хоть слово в свое оправдание. Ты сейчас в силах поступить разумно? Или работает только нижняя часть? — Арг ухнул кулаком по столу. Штиц дернулся на стуле, сел еще прямее, как провинившийся ребенок, ждущий наказания.

Он и так уже был красным, как вареный рак, и так не знал куда девать глаза и как себя вести. Огромный и грозный флан говорил чистую правду — нельзя вот так, бесцеремонно, грубо, лезть в чужие отношения.

Но ведь и император... Уничтожил Штицл. Именно он дал приказ на военные действия.

— Если бы вы не уничтожили мой дом, я бы здесь не сидел. — твердо и спокойно сказал Льюис мужчине.

— Ты думаешь, это оправдывает тебя? Нисколько. — Арг покачал головой. — Послушай, Льюис, я не собираюсь больше играть... Есть масса способов, чтобы Гред проиграл в открытом поединке, который обязательно состоится. И даже выигрыш не принесет ему долгого счастья. Он по нашим законам — во-первых, военный преступник, во-вторых, вор, опорочивший честь императора. Я казню его в любом случае. И что тогда тебя ожидает? Или ты думаешь, что сгриг, с которым ты кувыркался в кровати, заставит Аясу воевать? Весьма сомнительно. Даже польстившись на тростник, она не в состоянии сейчас обеспечить армию достаточным запасом топлива... Ну, так что будет дальше? Логика событий очевидна. Ты разозлил меня по-крупному.

— Я не буду с вами сотрудничать. Я не буду рабом. Вы не смеете мне указывать, — Льюис нервно вскочил, теряя над собой контроль. Боль, стыд, гнев, отчаяние, ненависть — все смешалось в тугой клубок. Никого на свете не касается то, что испытывает штиц. Пусть даже чувства эти — лишь круги на воде. Все равно....

Неожиданный удар по щеке, красные волосы, скручивающие руки.

— Значит, никто? А кто ты такой? Как ты смеешь?.. — Арг потерял нить вопроса, едва волосы оплели и лишили движений жертву. Теплый поток хлынул на императора: это было настоящее солнце, в котором оживали даже мертвые камни.

Кто такой Льюис? Эгрегор. Так утверждал Вааль. Штиц тот, в ком течет великая кровь возрождения и кто может подарить Фланкии наследника.

19

Перламутр жемчуга согревал ладони Вааля, который пришел на встречу с главой Лиги, все еще находясь в состоянии легкого недомогания: у ария кружилась голова и ноги не слушались. При каждом шаге нужно было контролировать походку, чтобы не упасть. Чтобы не выглядеть перебравшим сладкой бузы накануне вечером в приятном обществе.

А если учитывать, каким мерзким и надменным слыл Элой — этот спрут среди мира политики, хитростью взобравшийся на вершину Совета и ставший там за каких-то три года председателем, — можно было точно сказать: ничего хорошего от эвенла не жди.

— Вы сказали война? — глава Лиги постоянно атаковал ауру ария острыми иглами защиты, выводя из хрупкого равновесия.

— Да, дело вышло из-под контроля около получаса назад, — юноша опустился на стул с изогнутыми ножками, чтобы скрыть недомогание. Больше двух часов слуги приводили наперсника императора в себя. Антидот подействовал довольно быстро, но нарушил систему ауры, которая у ариев считалась тонким и жизненно важным элементом. Когда Вааль открыл глаза в покоях императора, то даже не сразу вспомнил, что произошло. Потолок вращался юлой, сильно тошнило...

А потом пришел Арг. Взволнованный, разъяренный, он выгнал лишних свидетелей и что-то говорил — про верность, про тростник... Юноша ощущал себя лишь сторонним наблюдателем. Даже сумев сесть на гостином диване, долго еще сводил комнату из сотен отражений в одно целое. Пытался не задавать лишних вопросов, не просить повторить пролетевшие мимо сознания фразы...

Время тоже плыло, замедлялось... Огромный фланк то уменьшался до размеров ушка иголки, то вырастал до потолка. А вскоре и вовсе стал прозрачнее капли воды и уже готов был лопнуть, когда неожиданно в покои ворвались вооруженные красноволосые фланки во главе с мятежным генералом Клиртом, потребовавшим от императора сдать оружие... Сухим языком фактов верхушку нескольких государств взяли в заложники.

— Наши корабли уничтожены. — Вааль старался передать дословно то, что велел император. — Десять кораблей Лиги взяты в окружение взбунтовавшимися фланскими войсками. Флойские корабли нейтрализованы. Связь заблокирована...

— Что вы изволили сказать, господин Вааль? — Элой, который в свое время видел и блеск взлета, и унижение падения ария сейчас считал того ядовитой змеей, которую когда-то напрасно не уничтожили.

— Гред успел дать знать мятежным фланкам, что попал под арест. — юноше не хотелось озвучивать данную информацию, но лучше теперь, чем об этом сообщат шпионы.

— Вы шутите? Что все это значит? Я немедленно свяжусь с представителями Совета.

— Бесполезно. Лагуна захвачена красными фланками. Мы практически заложники решений кронпринца. Но император не изволил помиловать брата. И ситуация ухудшается с каждой минутой.

Юноша опять попытался прощупать ауру Элоя, но получил в ответ шип защиты. Бирюза глаз поднялась на высокую напряженную фигуру. Эвенла никто бы не назвал красивым: мощные плечи и длинный торс сочетались с короткими ногами. На лбу имелись два нароста, скрывающие третий глаз. Черные волосы стояли на голове жестким ежиком. Лицо — смотреть на Элоя не имело смысла, потому что тот обычно мимикрировал... И теперь выбрал одну из самых неприятных масок. Так что Вааль понятия не имел, как глава Лиги выглядит.

— В таком случае я требую, чтобы вы проводили меня к Аргу. В вашу компетенцию, теперь... — многозначительное молчание, — не входит переговорная миссия и решение подобной важности вопросов.

— Я сделал бы это с великим удовольствием, мастер Элой, учитывая, что мой статус ограничен рабством, — юноша намекал безо всякой опаски на участие Лиги в войне с Арией. — Но вынужден подчиняться теперь приказам захвативших власть заговорщиков.

— Император тоже под арестом? Забавно... — Впервые за время разговора Вааль ощутил, как в собеседнике появилась небольшая брешь. А за ней шевелилось сильное, пропитанное жизнью энергетическое поле, явно взволнованное происходящим. — Что же хотят заговорщики от меня? Ведь они послали вас?

— Нет. Они позволили, чтобы я передал вам слова Арга. И чтобы дал понять о том, чтобы вы, мастер, не оказывали сопротивления и просто переждали...

— Я должен ответить? Да, господин Вааль, незавидная у вас участь: сперва посол, затем раб, танцующий на балу фланков обнаженным. Теперь — переговорщик преступников. — мужчина закрыл щит в том месте, где его внезапно тронула красота ария. Конечно, вампиры умеют воздействовать на любую расу, постепенно размягчая разум, а затем высасывая душу. Напрасно старается.

Вааль действительно выделялся среди себе подобных. С одной стороны изящный и гуттаперчевый — таковы арии от рождения. Но вот нетипичная светлая кожа и цвет глаз говорили о мутации.

Элой не любил обращать внимание на бывшего посла еще и потому, что однажды тот чуть не подставил главу Лиги, пригласив якобы на переговоры, а затем подстроил так, что мастер вроде как пытался приставать к беззащитному и невинному Ваалю. Тогда эвенл мог бы сказать, что увлечен — теперь полноценные сведения позволили исключить контакт с аурой и воздействие на разум.

— Вы ничего не обязаны отвечать, мастер Элой. — юноша проигнорировал язвительное замечание и поднялся со стула, но очередной приступ головокружения и спазмы в животе заставили его опереться на зеркальный длинный стол. Эвенл насторожился.

— Вы ранены? — предположил он и внезапно переступил через зону защиты.

— Гред выпустил в меня яд. Случайно. Когда они дрались с императором... — арий сам не понял, как его рука оказалась в руке главы Лиги, как через кожу полилось что-то странное — одновременно пугающее и волнующее. Такого острого, гармоничного и вызывающего намека Вааль не получал никогда. Нет, Элой не стремился понравиться или снискать внимания. Порыв его носил целительный характер. А еще — арий даже испугался ответа тела! — кровь прилила к члену. Невовремя. Совершенно некстати, если учесть весь опыт предыдущих общений.

— Не смейте меня касаться. — Вааль вскочил, но пошатнулся от приступа головокружения, и совершенно непреднамеренно оказался в объятиях главы Лиги. Вернее, упал на того всем весом. Яд, перемешанный с энергией эвенла, превратился в пузырьки игристого вина, которое опьяняло и дезориентировало.

— Когда вы слабы, то не кажетесь таким надменным, — заявил Элой, а юноше показалось, что мимикрия вдруг исчезла, черты разгладились, стали даже привлекательными. — Наверное, вы в курсе, что я никогда и ничего не жду. — мужчина усадил посланника фланков обратно на стул и коснулся запястья: — Филл, свяжись с кораблями... Проверь, есть ли связь. Больше получаса? Да, да... Фланки захватили город? Спасибо... — очередное касание, взгляд на ария, сложившего руки на коленях. Если вампиры участвуют в своре, значит они ведут игру очень активно.

— Я подчиняюсь решениям бунтарей. Но с условием неограничения моего перемещения по столице. — затяжная пауза. — А ваша миссия, господин Вааль, в этом деле наводит на определенные подозрения.

— Считаете, я имею способы воздействия на кронпринца?

— Вы интриган до мозга костей. Вы умеете обманывать, даже не являясь основным участником событий, и при этом извлекать выгоду.

— Ваше право так считать, мастер. — юноша пытался унять лихорадку. Короткий контакт с эвенлом поражал воображение. Пробуждал интерес. Конечно, и раньше Вааль наблюдал за продвижением молодого политика наверх. Пытался мешать войти в круг Совета всеми возможными способами, даже грязными, о чем теперь неимоверно жалел. Но чтобы Элой приоткрыл щит... Чтобы позволил через пелену тумана узреть настоящую внешность!

— Да, мое! Теперь я хотел бы поговорить с императором Аргом. Или мятежники и этого не позволят...

С обратной стороны зала распахнулись двери. Не понять, что фланкские высшие чины, вставшие на сторону кронпринца, заявились диктовать свои условия, было невозможно еще и по тому, что на рукавах военных форм появился герб, явно отличавшийся от имперского.

Элой лишь повернул голову в сторону шагающих через зал фланков и мило улыбнулся наперснику Арга.

Не проявляя эмоций эвенл нажал на запястье, и с другой стороны в зал ворвалась уже охрана главы Лиги, отгородившая того от возможного нападения.

— У нас есть, о чем поговорить, — от мятежников отделился генерал Клирт. Его Элой неоднократно встречал на Совете в свите императора фланков. Подтянутый, молчаливый, четко выполняющий приказы — вояка, добившийся славы в многочисленных войнах, теперь, как и другие мятежники, окрасил волосы красным, чтобы дать понять, что находится на стороне кронпринца.

— Я не веду переговоров с преступниками. — Элой дал знак, чтобы его воины забрали с собой Вааля, так как вопросов оставалось еще очень много. Два солдата подхватили юношу и шагнули за защитный барьер. Эвенлы попросту воспользовались секретными технологиями зонта, которые не позволили бы врагу приблизиться или использовать оружие — и огнестрельное, и лазерное, и даже примитивное метательное.

— Вмешивая Лигу в междоусобные разборки, вы напрямую угрожаете безопасности другого государства. Ваша атака на посольские корабли — опасный шаг. — Элой высоко задрал подбородок. — Сейчас я отбываю в резиденцию короля Свободной Лагуны. Надеюсь, к двум... Нет, к трем часам дня вы соизволите прибыть и объясниться со мной...

— Мастер Элой, я понимаю ваше негодование. Оно правомерно. — генерал коснулся левой рукой правого плеча и совершил короткий поклон. — Поверьте, мы не стремимся причинить вам как главе Совета и правителю никаких неудобств. В три я лично приеду и выскажу причины происходящего.

— Очень надеюсь на это...

... В летнем дворце, который использовался больше для любовных встреч и пышных вечеров, было непривычно тихо. Лагунец Кристоф, считавшийся сотым клоном первого императора, встретил главу Лиги с легким удивлением. Ранним утром, после волшебно проведенной ночи, он отправил эвенлу три сотни корзин с белыми лилиями и чайными розами. И надеялся, что получит приглашение на новое свидание, но вместо ответа от нового любовника, получил удар в спину — дважды. Во-первых, город оккупировали фланки, а во-вторых, Элой вернулся не один.

Кристоф стал белее обычного, невольно поднялся навстречу, хотя до этого долго принимал подходящую эротическую позу на кровати в покоях, где еще недавно кипела настоящая страсть.

Глава Лиги, придерживая светловолосого ария, словно не заметив постороннего присутствия, дотащил того до кровати:

— Помогите, Кристоф, — сказал строго. — Да, и туфли снимите... Вызовите врача!

— Вы с ума сошли... — забормотал лагунец. — Это же раб фланков. Вы хотите скандала? Я...

— Заткнитесь, наконец! Мне нужен специалист, который бы помог...

— Не надо никого, — Вааль, под голову которого эвенл подпихнул три или четыре подушки, зашевелился и открыл глаза. — Яд повлиял на ауру. Она восстановится через некоторое время.

— Не вам решать, что я должен или не должен делать... Кристоф, прошу, вы должны оставить нас...

— Нет, — лагунец сжал надменно тонкие губы, желваки на худом лице заходили от злости.

— Тогда я вас выпровожу... — глава Лиги легко подхватил сопротивлявшегося любовника под локоть и вытолкнул в другую комнату, а затем вышел туда сам, плотно притворив дверь. — Хочу сразу расставить акценты: я не намерен строить отношений, Кристоф. Ни с вами, ни с кем-либо еще. И не потерплю, чтобы меня одаривали цветами, как какую-нибудь барышню.

— Но я...

— Вы немедленно покинете территорию, представленную мне как главе Совета! Сейчас! — лицо Элоя смимикрировало в ужасную звериную морду, и лагунец испуганно отступил, а затем, закрыв лицо ладошками, вылетел за дверь, где его ждала цветастая свита фаворитов.

— Прекрасно, так гораздо лучше, — эвенл оскалился отражению в зеркале, оглядел ореховую гостиную — слишком пышненько, как в будуаре у проститутки. Маска сошла сперва с лица, затем — с тела. Ненадолго, но теперь можно расслабиться. Фиолетовые глаза отражения посветлели до незабудок. И чудовище вдруг обернулось молодым человеком с темными волосами, смуглой кожей и жилистой худощавой фигурой.

— Что же, господин Вааль, теперь вам сложно будет вмешиваться и путать карты, — усмешка зеркалу. — Посмотрим, что вы будете врать дальше.

Арий так и остался в прежнем положении измученной полулежащей куклы. Голова утопала в подушках, руки лежали вдоль тела, дыхание почти не просматривалось, лишь по трепету ресниц было понятно, что наперсник Арга не спит.

— Доктор сейчас придет и осмотрит вас, — эвенл прикрыл дверь, мягкими шагами приблизился и встал над кроватью, в упор разглядывая гостя, которого практически выкрал... Для чего? Объяснение рациональное подходило по всем параметрам — из соображений безопасности и из-за того, что арий потенциально способен на многое ради мести. Второе — Элой даже думать об этом не желал и сразу отмел любую личную заинтересованность.

Вампиры слишком опасны. Слишком наглы. Слишком...

— Благодарю вас, мастер, — волнительная бирюза, порхание темных ресниц, легкое удивление и вздох.

— Вы никогда раньше не видели меня в домашней обстановке? — эвенл покачал головой. — Тогда приятно познакомиться... А, вот и наш доктор... Ну-ну, я зайду чуть позже. Прошу, вот ваш пациент... — и глава Лиги подозвал вызванного лекаря.

20

Тростник. Три ростка в комнате Вааля. Три души, возрожденные в неспокойное время и в неспокойном месте, сформировались в плоды. Льюис чувствовал их на расстоянии и очень сильно волновался, что не успеет к моменту великой молитвы о будущем урожае. Три часа просидел он запертым в огромной комнате номера люкс после того, как император, не закончив разговор, ушел, даже не попрощавшись и оставляя после себя наэлектрилизованный воздух, и закрыл дверь с той стороны. Гул голосов в коридоре, затем тишина, затем яростные крики и вновь воцарившееся безмолвие...

Полуденное солнце Лагуны окрасилось розовым и медленно поползло к горизонту. Плыли за светилом и сиреневые прозрачные облака, больше похожие на неловкие мазки кистью. Удлинялись тени двух мраморных статуй, украшающих фасадную часть гостиницы. На набережной, насколько это было видно, от чего-то собралось слишком много народа. Странная суета затем сменилась пустынностью, а в душе штица поселилась тревога, которая росла с каждой минутой. Уже воды в канале потемнели, и сумерки поползли в комнату неизбежно приближающимся вечером, уже в желудке забурчало от голода...

Льюис спустился с широкого подоконника и, подойдя к двери, прислушался — тишина. Дерганье ручки, поиск ключей, попытки найти предмет, который бы вскрыл замок, не увенчались успехом. Штиц с сомнением взглянул на окно. Вдоль здания тянулся козырек. Если попытаться добраться до другого номера, то... можно податься в бега. Лишь бы поганый фланк больше никогда так не смотрел. И не дотрагивался.

Юноша с ужасом подумал о судьбе Греда. Рядом с таким братом всякий покажется мерзавцем. Выдохнул и решился-таки осуществить сомнительный план по побегу. Он уже практически выбрался наружу, когда услышал, как кто-то вошел в номер. Так осторожно, почти невесомо. И замер, видимо, обескураженный действиями штица, торчавшего между небом и землей на фоне заката и зажигавшегося огнями огромного города.

Льюис обернулся. Несомненно, это не император. Невысокий, худенький, незнакомец уже встречался на приеме и тогда обнимался с кронпринцем — слишком откровенно для просто друга.

А теперь вообще позволил себе заявиться в полуголом виде... Без стыда и совести — в обтягивающем блестящем костюме, с убранными в хвост волосами, резко пахнущий какими-то духами.

— Ты прыгать собрался? — гость задавал вопрос осторожно, почти ласково. — Если сорвешься, мозги по камням растекутся.

Штиц пальцами еще сильнее ухватился за раму, качнулся в сторону улицы, нога ступила на козырек.

— Что тебе надо? — Льюис задергался от присутствия золотистого ария, чье сияние особенно ярко разгорелось в полумраке.

— Освободить. — блондин пожал плечами, а затем отставил в сторону ногу и подбоченился, как плохой актер. — Но если тебе охота прыгать... Прыгай! Или вообще оставайся — сиди и жди... Станешь рабом Греда!

— Что? — Льюис покраснел от того, как гость сверкает ревниво глазами. Скалится пушистым остромордым хорьком, которого потревожили в его норке.

— Я еще утром знал... Я это знал, как только он тебя впервые увидел... Гред мой! Ты понял, щенок? Убирайся с моей дороги вместе со своими семенами. А лучше прыгай! Да... — арий алчным кровопийцей улыбнулся, не собираясь уходить.

Льюис вернулся на подоконник, легко соскочил на пол. Расправил плечи, сталкиваясь с жестким взглядом соперника, и пошел к выходу, намеренно толкнув белобрысого нахала плечом. Наверное, именно тогда последовал толчок сзади. Арий хотел, чтобы юноша упал, но тот резко развернулся и залепил кулаком в щеку гостя. А в следующую секунду пальцы мертвой хваткой сомкнулись на шее штица и начали душить.

Сопротивляясь, пытаясь оторвать руки, лягаясь, затем катаясь с врагом по полу и уже теряя сознание, Льюис продолжал думать о трех тростниках, ждущих молитвы предков. В комнате окончательно стемнело. Звуки потихоньку отдалялись... Губы синели от недостатка кислорода... Штиц видел голубое небо, зеленое поле. Слышал, как отец зовет его откуда-то издалека... Слышал шаркающие шаги деда в старом доме. Ощущал запах тростниковой воды...

— Льюис! Льюис! — удар по щеке. Еще один. — Ну, давай же, Льюис...

Штиц глубоко вдохнул и сразу ощутил, как нарастает боль в горле, растекаясь ниже на плечи.

— Ты слышишь? Прости, я не думал, что вы подеретесь.

Лампы. Блеклый свет, текущий от ночника. Кровать с шелковым покрывалом. Это не дом! И голос совершенно незнакомый, пугающий...

Льюис подскочил с диким воплем и тотчас увидел перед собой изумленного фланка. В свободной красной рубашке, кожаных брюках, тот стоял перед постелью на коленях с пузырьком приводящей в чувство соли, запах которой, казалось, пропитал уже все легкие. Алые трубки на голове кронпринца шевелились от удивления, а в глазах отражалось непонимание — недавний мертвец, утопая босыми ногами в перине, встал в защитную позу и готовился атаковать.

— Льюис, — Гред взывал к разуму штица ненавязчиво, почти робко. Сначала пришло расслабление, затем — легкий испуг и, наконец, — воспоминание об утренней поездке в лифте.

Штиц сделался совершенно красным от смущения, шагнул к протянувшему навстречу руки фланку и позволил тому себя обнять, зарыться пальцами в волосах. Целовать лоб и успокаивать.

— Я наказал Лани. Он больше никогда так не поступит, — шепот в самое ухо. — Прости, я должен сам был прийти... Но так складываются обстоятельства. — два пальца подняли подбородок штица. Фланк практически вопрошал. О чем? Льюис не понимал. — Ты останешься со мной и рискнешь? Или пойдешь к Элану?

— Я... Что ты? ... О чем ты? — юный штиц начал заикаться от волнения, горло саднило от боли.

— Если этот мелкий повредил тебе что-то, я его выдеру. — аквамарином зажглись глаза кронпринца, а память сразу подбросила картинку войны — фланки живут смертью и расправами. Они жестоко наказывают за неподчинение. Способны отрубать головы невинным и пленять свободных.

— Ты испугался? Мальчик мой, что ты сжался? Ну, прости...

— Все в порядке. — Льюис, не задумавшись о последствиях, попытался освободиться от фланка, но тот повалил юношу на кровать и поцеловал, останавливая первые вопросы и про арест, и про загадочную фразу об отправке к Элану. Язык сразу проник в рот, лишая воли. Страстный, он требовал немедленного ответа и действительно сводил с ума, как и утром. Еще пару раз попытавшись вернуть свободу, Льюис сдался на власть победителя. Позволил гладить себя по груди, стягивать одежду, ласкать с возрастающим желанием. Фланк раздвинул ноги юноше, взобрался сверху, совершая поступательные движения, говорящие о его возбужденности. Губы уже перебрались на плечи, одна рука бесцеремонно шарила в районе ширинки.

— С утра нам помешали, — лукавый огонек, пальцы, гладящие ствол полувозбужденного члена. — Теперь я исправлю эту ошибку.

— Нет, — застонал Льюис, когда рот фланка накрыл затвердевший сосок, а несколько игл из волос вонзились в руки, выпуская в кровь возбуждающее вещество.

— Я хочу, — Гред посмотрел вверх с мольбой, стараясь не напугать штица выросшим потенциалом. Секс утром доказал, что можно получать удовольствие в полном объеме и много раз. Нельзя упускать мальчишку сейчас.

Острые зубы чуть прикусили сосок, затем язык совершил круговое движение. Льюис застонал. Еще несколько волос вошли в предплечья, принося потоки расслабления и наслаждение.

Юноша закрыл глаза, отдаваясь и подчиняясь телу, которое требовало любви. Ему хотелось больше, чем просто поцелуи и ласки, но кронпринц никуда не спешил. Играл со штицем, практически беря его и при этом не освобождаясь от одежды. Жаркими губами разрисовывал кожу в истому, пил по капельке от растущего возбуждения.

Льюис уже выгибался навстречу, ноги обхватили торс фланка. Сознание отъехало окончательно. А внутри вибрировала все сильнее спираль, расширяя пространство под нужные размеры.

— Сейчас, солнышко, сейчас, — Гред нетерпеливо освободил их от остатков одежды. Заставил штица коснуться кожистых уплотнений между ног. Навстречу выдвинулось нечто массивное и скользкое. Толкнулось в ладонь, требуя, чтобы поласкали.

Юноша разомкнул веки, задышал часто, с нежностью водя по растущему стволу. А в это время два пальца уже вонзились в анус и потянули мышцы в разные стороны. Туда же вошел еще один волос и впрыснул изрядную дозу парализации, чтобы окончательно исключить боль и сопротивление.

— Тебе понравится, обещаю, — Гред потянул ноги Льюиса выше, удерживая под коленями. Член фланка коснулся входа, толкнулся внутрь расширенной и влажной дыры и довольно быстро вошел почти на всю длину. Сначала близость напоминала сдержанное раскланивание, когда оба партнера очень стараются угодить, но вскоре и Льюис, и Гред сорвались до сумасшедшей гонки без правил и осторожностей.

Штиц едва ли упомнил, как только не переворачивал и не крутил его кронпринц в ту долгую ночь. Но очнулся юноша под фланком, когда за окном стало светлеть, а в внутрь вбивалось что-то огромное, растянувшее зад, который горел и умолял о пощаде.

Льюис стоял локтями на подушке, высоко подняв бедра, и позволял врываться всем уплотнениям в тело. Сам двигался навстречу, вцепившись в простынь от страсти сведенными пальцами. В спине горели огнем волосы. Ноги не подчинялись. Член трахал штица до конца спирали, постоянно пульсируя, то сжимаясь, то расширяясь.

Штиц попытался вырваться опять, но Гред придавил тело к кровати и продолжил. Сегодня фланк не думал о разрядке. Он получил то, о чем мечтал все долгие годы становления как эгрегор. И не собирался никогда отпустить.

Член вышел целиком. Осталась внутри лишь головка. Штиц вдохнул и закричал, когда пульсирующий с толстыми наростами по периметру член вновь пробил себе путь до основания. Мышцы сокращались неистово. Скачка дошла до финала, чтобы, наконец, настало расслабление и полная дезориентация...

А потом они спали, сплетаясь в одно целое. Превращаясь в соцветия тростника, даже в дреме продолжая ласкаться и дарить друг другу поцелуи.

Сгриг по имени Элан? Льюис забыл... Льюис губами терся о мускусную кожу кронпринца, наслаждаясь обнимающими рукам и горячим дыханием у виска.

Утром, тяжело пробуждаясь после бурной ночи, штиц слышал, как фланк ходит по комнате, одеваясь. Под одеялом, в разворошенной постели, пропитанной ароматами соития, мир казался таким простым и понятным, но едва юноша открыл глаза, то от чего-то сильно занервничал: красноволосый, высокий мужчина казался таким опасным. Необъяснимым образом его присутствие не успокаивало, а заставляло дрожать.

— Ты проснулся... — Гред, заправлявший рубашку в брюки, присел на край кровати и потрепал растрепанную макушку штица, в чьи огромных синих глазах улавливалась тревога. — Хочешь есть? Я заказал омлет и какао, и еще фрукты... — мужчина склонился, чтобы поцеловать нового любовника, но тот отвернулся... — Что-то не так, Льюис?

— Все так быстро происходит. Я ... Где твой брат?

— Не стоит заботиться об этом... Теперь ты должен задуматься над нашими отношениями... — рука провела по щеке. — Уверен, что мы найдем общий язык.

— А тот юноша? Что будет с ним?

— Ты про Лани? — кронпринц зажмурился, как довольный кот. — Ничего. Пока он будет наказан.

— Ты делаешь вид, что не понимаешь... Зачем?..

— Льюис, давай отложим разговор ненадолго. Я должен заняться неотложными делами.

— Сейчас! — штиц упрямо сел в кровати.

Кронпринц хмыкнул. Мальчик с характером. Именно то, что надо. И если удастся завладеть троном и отомстить за отца... Тогда наступит время, чтобы насладиться общением с восхитительным штицем.

— Я правда не могу. И так провел с тобой слишком много времени, милый. Я ведь пока военный преступник, которого не признала ни одна держава из Совета. И если Арг вырвется на свободу, меня вздернут, понимаешь?

— Да, — юноша кивнул. — Ты ведь давно задумал это? Дело не в тростнике?

— Нет, клянусь. Твоей вины нет, — Гред сразу понял, о чем волнуется чуткий и добрый мальчик. — Во всем, что происходит, только мой грех.

— Этот Лани... Он твой раб? — Льюис тяжело дышал, пытаясь совладать с растущим страхом.

— Зачем ты мучишь себя глупостями? Ты вызываешь во мне столько чувств, не надо впутывать других...

— Ты, как и Арг хочешь, чтобы я выращивал для фланков тростник... Я не глупый ребенок, Гред. Я все... Кронпринц накрыл рот штица губами, повалил обратно в подушки. Какие глупости! Какая, к черту, политика? Ты так красив, ты так нравишься мне...

21

Интересовался ли когда-нибудь Арг тем, кто живет с его братом. Да, он восхищался красотой ария, кожа которого напоминала о жарком приморском лете, а глаза светились дорогим янтарем. Он не сводил глаз с симпатичной мордашки на приемах и любовался, как и все прочие тем, как юноша пластичен, как умеет подать себя. Но вряд ли императору приходило в голову, что Лани еще и опасный интриган, нацеленный на изменение власти. В тот момент, когда арестовали Греда, арий находился у себя в покоях. Он делал вид, что читает, давя гнев, пронзающий сердце острыми шипами роз. Кронпринц изменил вопреки данным обещаниям. Унизил доверие, которое могло бы сделать их единым организмом. А теперь... Яркая вспышка! Огненная боль, разливающаяся по волоскам — Вааля ранили! Брата! Единственного! Арий вскочил пружинисто, сощурился ядовитым бесом, пробегая по мыслям тех, кто находился сейчас в здании. Попытался привести в чувство упавшего в обморок брата невидимыми нитями, которые с детства связали в одно энергетические системы. Бесполезно! Нужно было что-то делать, решиться повернуть события в нужную сторону, даже если придется рискнуть шкурой. Иначе Арг все-таки войдет в спальню младшего фланка, чтобы осуществить желанную месть.

И тогда Лани посмел впервые воспользоваться личной связью кронпринца. Разум шептал, что теперь или никогда предоставляется шанс, чтобы захватить власть.

Быстрые пальцы набрали код, который Гред скрывал даже от послушного и во всем подчиняющегося раба. Как его арий узнал? О, наблюдательность... День за днем приходилось следить, вникать, заставлять себя склонять голову. А ведь когда-то Лани владел самой богатой из территорий на Арии и вел политические дебаты с Фланкией.

— Генерал Клирт, — голос Лани изменился на сталь, по лицу разлился синий холод, сделавший кожу почти фиолетовой. — Арг взял кронпринца под арест. Поединок отменен и скоро последует разбирательство безо всякого суда... Я знаю, вам передали карту города... Да, это приказ!

Лани вытянулся в струну, отключил передатчик и кинулся к шкафу, чтобы освободиться от летящей и во всем женственной одежды. Все волоски на теле ария светились красным, пропитывались отравой, которая распространялась в воздухе. Близость войны, ярость, возрастающая и зреющая вокруг, как язва, была хорошим подкормом для вампиров. Гред — воин! Гред не оставит маленького мальчика без пищи. И, конечно, позволит Ваалю остаться рядом. При воспоминании о брате Лани облизал губы. Их отношения перед катастрофой развивались бурно и ярко. Прогулки, разговоры, объятия... Казалось бы невинные, родственные и одновременно чарующие и жадно-алчущие.

Лани желал брата, как никого на свете. Мечтал о короткой, хотя бы одной ночи... Мысленно рисовал себе каждое мгновение, проведенное в объятиях недоступного и со всеми ледяного Вааля. Пока однажды, неожиданно для себя, перед Советом не поцеловал желанные губы. Их обдало водопадом образов, столь похожих, что в то мгновение не верилось — мечты бывают одинаковыми.

Лани признавался в любви. Вааль отвечал взаимностью. Безумие! Их охватило сладостное и такое запретное удовольствие, о котором не следовало говорить вслух... Возможно, все случилось бы в первую ночь после заседания. Возможно, Вааль отдался бы без оглядки, но пришла война...

Розовыми лепестками она устилала дорогу бывшего посла. Потерь. Разочарований. Унижений. Гред! Юноша считал его достойным фланком, у которого впереди великая судьба. Находиться рядом значит подниматься все выше и стать опять свободным. А потом... Открыть новые возможности и восполнить запасы утраченной энергии ариев.

— Я смогу, — Лани прищурил золото глаз, застегнул обтягивающий комбинезон, убрал волосы в хвост и достал из тайного ящика кронпринца длинные тонкие ножи, сверкнувшие в блеклом солнце готовностью сражаться. Уже слышались на этажах шум и сопротивление. Уже лилась кровь, ударяющая в нос пьяным отзвуком старых пиров.

Арий ринулся на помощь своему господину. Ринулся, чтобы наказать за измену. За то, что фланк не ценит те узы, что сплели их в одно. Обученный драться, Лани впервые применял боевое искусство предков. Он легко вспрыгивал выше головы, отталкиваясь от стен, перемещался среди толпы охранников императора и мятежных фланков, резал отчаянно и зло, давая выход копившейся годы ненависти.

А когда, наконец, сообщники добрались до комнаты, где закрыли Греда, с удовольствием разглядывал связанного и брошенного на пол изменника.

'Больно? Нет, мне больно, — безмолвно произнесли белые губы. — Ты не знаешь, что значит переступить через себя. Что значит стать игрушкой... Слиться с чьей-то системой, чтобы выжить и не сдохнуть от голода. Ты мой! Слышишь, ты мой!'

— Гред... — Лани окровавленными руками лично разрезал веревки, освобождая воееного преступника по меркам Фланкии. — Извини, но я вынужден был начать... За тебя!

Кронпринц застонал, когда попытался опереться на плечо самого драгоценного и сообразительного раба, поморщился, не скрывая того, что ранен.

— Развяжи... — попросил с надрывом. — Волосы развяжи! Не могу больше...

Лани быстро освободил трубки, начинавшие чернеть на краях. Еще несколько часов, и отмирание было бы неизбежно.

— Вы взяли Арга? — вопрос уже вставая...

— Да, — юноша поддержал фланка, который выпрямился, оглядывая стоящих в дверях генерала Клирта и нескольких его воинов, ожидающих приказов.

— Мне нужно, чтобы на Свободной Лагуне и в зоне доступа вокруг планеты наступила зона молчания. Выиграть время. Заставить Арга подписать отречение... Иначе конец!

... Лани знал, что Гред поставил на кон жизни половину рода фланков, как когда-то сам сыграл на немногочисленном племени ариев. Глупо начав противостояние с более сильным противником, он превратился в постельную игрушку без права голоса на два долгих года. И не собирался теперь упускать возможность получить все возможное за перенесенные страдания.

Первым же делом юноша бросился на поиски брата. Неразумного героя, решившего оградить тирана от смертельного удара.

Юноша порывисто открывал дверь за дверью, идя по следу к намеченной цели, но, даже оказавшись в эпицентре недавнего присутствия Вааля, никак не мог нащупать устойчивых нитей, словно аура раненого колебалась и потихоньку угасала или пыталась скрыться от любопытного взгляда.

Подняв длинный прозрачный платок с дивана, поднеся к лицу и закрыв глаза, Лани сосредотачивался на любимом образе. Струна связи обрывалась, так и не сумев достаточно натянуться, попытка за попыткой. Бесполезное занятие грозило затянуться на часы, если бы не раздался шорох и из-за занавесы не вышел темный подросток с черными глазами опасного зверя.

Он появился перед Лани так внезапно, так удивил тем, что не поддавался влиянию агрессивной ауры, настроенной на уничтожение! Он приблизился так осторожно и встал так близко!

Лани сделал шаг назад... Впервые вампир отступил и зашипел, словно растревоженный кот, которого застали на месте преступления.

— Поживиться пришел на крови, — Миил наступал медленно, гоня непрошеного гостя к двери, а потом и вовсе поднял руку и указал пальчиком на дверь. — Уходи!

— Я вернусь... Я еще вернусь, — сильное сияние окружило ария, пытаясь защитить от давления образов.

— Не сомневаюсь, людоед. Ты и брата бы своего съел, если бы мог... — подросток заставил-таки Лани выйти в коридор и закрыл дверь перед любопытным носом.

О великие боги Арины! Вы видели, что обитает у императора? Вы слышали этот аромат со вкусом корицы и изюма? Архитектор. У Арга все это время находился милар! Сладчайшая добыча для ариев. Вот почему Вааль так защищал старого эгрегора...

Лани коснулся ладонью двери. Потерся щекой, как ласковый котенок. Внезапный неуправляемый голод повел его в обход — через другую дверь.

Надо преодолеть страх, распространяемый мальчишкой. Здесь нет старших защитников. Принц абсолютно один. Он не сможет достаточно защититься от нападения...

Лани перепрыгнул через диван резвой кошкой, которую никто не контролирует, из пальцев его выдвинулись острые когти, которые могли резать не хуже боевых ножей, в глазах загорелся алчный блеск.

Вероятно, Миил не ожидал, что хищник рискнет второй раз. Он стоял спиной, склонившись над сумками, закидывая туда спешно одежду. Черные волосы рассыпались по узким плечам. Звенели браслеты на запястьях... Прыжок!

Лани повалил милара на пол, лезвия когтей порвали ткань на плече, располосовав кожу, и капельки яда сразу проникли в кровь. Подросток все еще отчаянно сопротивлялся, но оба — и арий, и его жертва знали, чем закончится.

— У меня слишком мало времени, — прошипел в лицо темному красавчику юноша. Он встряхнул Миила за плечи и с силой ударил об пол — так, чтобы лишить сознания. Руки, вцепившиеся в предплечья, сразу разжались, глаза закатились...

Судорожно оглянувшись, арий рванул к еще остававшейся открытой двери, а когда вернулся, увидел, что Миил ползет к выходу.

— Не так быстро, — Лани насел на милара сверху, потянул за волосы с силой, заставляя вскрикнуть. — Давай-ка не шали! — голод заставил буквально упасть на спину жертве и вдыхать сладкий аромат. Архитекторы! Арии выбирали архитекторов изначально. Охотились на них. Насиловали. Пытали... Держали, как гарантию постоянного подъема ауры, пуская ту на подчинение сознания других особей. Последний архитектор создавал миры сто лет назад. Нет, не последний!

Тому подтверждение раб Арга. Драгоценный. В своем роде носитель уникальных знаний.

— Ты сильно пожалеешь! — Миил дергался под противником, который в клочья рвал одежду на подростке. — Тебя накажут... Тебя уничтожат, мерзавец!

— Заткнись! — Лани перевернул уже слабо сопротивлявшуюся от воздействия яда жертву, навалился сверху, дурея до мурашек по коже. Поцеловал полуоткрытые губы. Печенье... С детства забытый вкус удовольствия. Ненависть в черных безднах глаз. Руки, ищущие удовлетворения и распаляющие ауру архитектора. Сначала сопротивление, а потом... Лани восторженно полетел навстречу вселенной, которая строилась прямо из ниоткуда. Открылась волнами жизненная сила, впустила внутрь, выдавая за раз и мечты, и страдания, и мысли...

Губы ария целовали нежную кожу на груди, спускались по полоске темных волосков к животу. Еще ниже, где кудрявым вьюном растут барашки волос. Пальцы обхватили ствол, медлено двинулись вверх вниз...

Аура всплеском одарила вампира новым потоком образов — еще... Еще вселенная! Воображаемая, но возможная. Архитекторы строят так быстро...

Пальцы проникли между ягодицами и кругом прошлись вокруг ануса. Ты работал... Ты постоянно отдавал себя императору. Теперь ты будешь принадлежать мне...

Лани горячим ужом вытянулся на часто дышащем подростке, собираясь удовлетворить безумие, разрывающее на части голову. Член его прижался к входу.

— Я не причиню боли. У Арга ведь много больше. Расслабься... Давай...

Толчок внутрь. Сладкое переплетение аур. Что чувствует милар? Боль... Из него тянут душу. Его телом владеют. Ни за что арий не отпустит архитектора, попавшего в объятия. И даже теперь, когда стоны льются по комнате, когда глаза подростка затуманены, нельзя забываться. Нельзя позволять ему ударить...

Лани вбивался все сильнее, по самое основание, удерживая мальчишку за запястья, припадая губами к темным влажным губам. А голова судорожно соображала, куда спрятать такую бесценную добычу, чтобы никто и никогда больше не заполучил мастера, с помощью которого возможно заново отстроить не только Арию, но и целую империю.

22

Элан всю жизнь строил стену. Высокую стену, за которую не пускал никого и ничего. Он рано понял, что не интересуется особями противоположного пола, но в любом случае не нравился ни молоденьким девушкам, ни дамочкам, ни смазливым парнишкам... И даже снимая очередную проститутку, Элан не строил иллюзий по поводу того, почему и зачем его удовлетворяют в эту ночь.

Единственной полноценной целью для сгрига было желание вырваться из нищеты. Он добился свободы от безденежья кулаками. Бей и выиграешь — вот девиз, звучавший в голове не одно десятилетие.

И вот, когда на счету лежит приличная сумма, когда не о чем заботиться и вполне можно заняться ничего неделанием, сгриг опять попал. Он ехал на Лагуну со смутным беспокойством. Он выполнял задание Флойи с великим неудовольствием. Прислуживать фланкам не входило в планы бывшего боксера, но королева Аяса лично просила проследить за ситуацией на Штицле. Не зря... Война все-таки случилась.

Казалось, все данные оказались в нужных руках, но внезапно... И это было ужаснее, чем бедность, голод и стихийные бедствия... В сердце Элана вошла любовь. По меркам земным, сгригу в этот момент перевалило за сорок. Он не думал искать себе пару. Он трезво оценивал свои данные. Но штиц! Одинокий, запутавшийся, только ступивший на дорогу жизни, полностью поглотил все мысли циничного и не верящего в справедливость сгрига.

С тех пор начался кошмар. Кошмар продолжался и теперь, после короткого свидания, внесшего сумятицу в душу и сомнения... С Льюисом что-то происходило. На него производилось воздействие, объяснить которое у сгрига не было никакой возможности.

Мужчина видел лишь то, что штиц все время отводит взгляды, избегает близости и ведет себя, как испуганный ребенок, попавший в плохую компанию.

Не успели мысли сформироваться в четкий вывод, как события не заставили себя ждать — флойскую королеву да и самого Элана взяли в заложники. Происходило все настолько быстро, что сгриги даже не успели сориентироваться и дать достойный отпор. Самого боксера фланские уроды вообще застали в душе и под постоянным прицелом заставили одеться, чтобы сразу отвести к кронпринцу в кабинет.

Конечно, урод уже вошел в силу. Волосы окрасились малиновым, глаза тоже стали ярко— красными, заострились черты и без того хищного лица. Гред даже не поднялся из-за стола, а лишь кивнул головой двум огромным солдатам, чтобы те отпустили сгрига и встали у двери.

— Садитесь, Элан. — фланк застучал пальцами по столу, то ли скрывая эмоции, то ли выражая крайнюю степень озабоченности тем, что делать с соперником.

Элан молчал. Великан догадывался, что речь пойдет именно о Льюисе, у которого есть такие великие способности, что каждый желает воспользоваться им по своему усмотрению. Боль в сердце, стыд за то, что глаза лишь раз взглянули на красавчика-наложника в покоях императора, мучительным стуком отдавались в голове, но одновременно с этим крепло намерение вырвать и освободить любимого от всякого влияния. Пусть Льюис не ответит больше взаимностью, пусть они даже останутся друзьями, нет такого закона, чтобы принуждать... Никому не дозволено извлекать выгоду из неразумного и слишком доверчивого ребенка.

— Я так понимаю, вы не отступитесь, — Гред сжал губы, а волосы его потянулись к документам и включили файл штица. — Желаете узнать точную версию? Почему Льюис такой особенный?

— Мне плевать на всю вашу информацию, — Элан еле сдерживался, чтобы не вцепиться в горло мерзавца, сдерживаясь лишь потому, что сзади изваяниями возвышались воины, один из которых сразу положил сгригу руку на плечо.

— И зря, зря вы отвергаете очевидное! Льюис — юноша не простой. Его древо очень древнее. Его предки — главы общины, охраняющие память предков. История говорит о том, что в роду Льюиса рождались неординарные особи. Эгрегоры, способные...

— Льюис — мальчик, которым вы, Гред, очень ловко собираете воспользоваться! — прервал сгриг. — И сейчас вы все это мне говорите потому, что отлично знаете, времени у вас слишком мало. Сюда прибудут и флойские корабли, и корабли Лиги, но хуже ведь гнев Аясы? Да?

Кронпринц криво заулыбался. Привстал, нависая над столом.

— Возможно, вы правы... Но мне ничто не мешает сейчас прикончить вас, Элан. Никто даже не подумает, что я сделал это самолично...

— Если я здесь, значит вам что-то от меня нужно... — в янтаре глаз великана появились темные точки. Широкие брови поползли к переносице, лицо исказилось гримасой презрения. — Все вы фланки одинаковые.

— Да уж... Не ровня вам. Итак, без игр — Льюиса я не отдам. — Гред ставил соперника перед фактом в агрессивной манере, присущей всем воинам фланкам. Природой было заложено изначально, чтобы особи мужского пола сражались за право владеть лучшей добычей.

Сгриг в ответ сжал кулаки.

— Вы его не получите...

— Будешь идти против желания Льюиса? Кто тебе сказал, что такой, как ты, ничтожный выскочка может привлечь внимание особы королевских кровей? Льюис выбрал меня. И ваши отношения закончены.

— Пусть он сам мне скажет. Вы уверены, что ваша версия совпадет с версией Льюиса? — Элану сложно было скрывать, как сильно его ударила сама возможность близость фланка и нежно обожаемого мальчика. Только сейчас великан до конца осознал, что любит настолько сильно, что готов на что угодно, лишь бы не потерять обретенную радость, стержень, на который можно опереться и начать строить жизнь не впустую, а для кого-то.

— Мне ни к чему привлекать моего жениха к этому разговору. — Фланк поднялся и смахнул прочь виртуальный экран. — Зато в ваших интересах вести себя тихо, Элан. Очень тихо! Если вы будете внушать королеве Аясе ненужные мысли и помешаете нашему договору своей любвеобильностью, то лучше уж закончить прямо здесь, — красные волосы взвились над головой.

Рядом скрипнула дверь. В кабинет легкой походкой вошел раб кронпринца в светлом комбинезоне и с гладко зачесанными волосами. Светлые глаза его переместились с господина на великана, точно изучая. "Красив, как дьявол, — подумал тогда сгриг. — Гред лжет, что ему нужен Льюис. От такой прелести просто так не отказываются".

— Я не стану вмешиваться в ваши дела, — Элан выдавливал из себя каждое слово, понимая, что откровенно лжет. Льюиса он вытянет и увезет подальше от жадных фланков. И даже очень далеко от королевы Аясы, желающей получить тростник как залог господства в Совете.

— Он говорит правду? — Гред обернулся к арию, ожидая вердикта главного телепата. Юноша еще пристальнее вгляделся в лицо сгрига, внезапно ощутившего, словно до кожи дотрагивается статическое электричество.

— Да, правду... — произнося заведомую ложь, арий даже легким намеком не показал Элану, почему поступает именно так. Но ведь если правдивы слухи про вампиризм, это значит...

Юноша тонким гибким вьюном обвил шею фланка, бесстыдно прильнул к его губам. Тонкие пальцы пробежали по шее, словно играя на неведомом инструменте, ласкающе успокоили агрессию готовых к убийству трубок, выпустивших острые шипы наружу.

— Идите, Элан, и помните, что все зависит от того, как вы поведете себя дальше.

Конечно, великан понимал, что открыто объявлять о любви или кидаться в драку глупо. У него оставалась одна козырная карта — разгневанная Аяса. Но Гред четко дал понять, что способен навредить Льюису. Не словами, всем видом. А еще — заявил о близости с самоуверенностью победителя.

— Не верю... Что-то не то... Какой к чертовой матери принц? — забормотал сгриг, направляясь под конвоем к лестнице. — Он назвал его эгрегором... Что такое эгрегор? Что за фигня?

... Три дня, как на доске, утыканной гвоздями, научили сгрига держать себя в руках. Королева Аяса и кронпринц подписали договор о сотрудничестве в случае восхождения того на трон. По слухам, Арг пока так и не согласился на отречение от трона, зато обещал сделать из черепа брата чашу после того, как основной флот прибудет на Свободную Лагуну и разобьет ко всем чертям мятежников.

Также Элану удалось подслушать случайно разговор двух эвенлов-послов, якобы прибывших передать Греду послание об отказе в аудиенции с мастером Элоем, назвавшим кронпринца выскочкой, недостойным политического взлета. Тем не менее, в тот же вечер к гостинице подъехал кортеж. Приготовления длились около получаса. Собирались высшие фланские чины, ожидалось нечто грандиозное. И действительно, Гред появился в сопровождении многочисленной свиты, чтобы отбыть в сторону дворцовой площади в резиденцию короля Кристофа с особой помпой. С ним же, как заметил великан, уехал и разряженный, как павлин, недавно солгавший арий.

— Вы Элан? — едва смолк шум моторов, а в холле остался легкий аромат отчаяния, кто-то подошел сзади. Сгриг посмотрел на молодого фланка, явно низшего сословия. Симпатичный, одет, как девочка, — проститутка, коих много рядом с воинами. Они собираются в стайки и путешествуют бесплатным приложением к армии, готовые удовлетворять за средства к существованию и сами получающие удовольствие. — Меня послал господин Лани. Он велел проводить вас.

— Господин Лани?

— Золотоволосый юноша... — фланк нервно спрятался за углом, боясь, что кто-нибудь заметит и неправильно поймет диалог.

— Арий? — еще больше удивился великан.

— Я отведу вас к Льюису. — уже шепот и нетерпение. — Или вы идете, или я ничего не говорил...

— Веди!

Первый пролет лестницы для персонала, второй, третий... На четвертом маленький фланк воровато выглянул в светлый коридор, обставленный специально под богатых клиентов, молча помахал Элану рукой, а потом почти бегом подлетел к двери и сунул в замок карточку, отомкнув замок.

— Держите, — бумажный пакет отказался в руках мужчины, как неожиданный и непонятный подарок.

— Что, тоже от Лани?

— Да. — фланк опрометью бросился обратно к лестнице, а великан со вздохом решился войти в номер, не исключая ловушки.

Сначала он действительно думал, что Гред решил-таки разделаться с соперником, но потом ... уронил руки. Льюис! Милый Льюис вышел из дверей ванны с одним полотенцем на бедрах и остановился, как вкопанный. Удивление? Да. Ошарашенность? Да. Но чтобы радость от встречи... Юноша опустил глаза.

— Зачем ты пришел? Уходи, Элан...

Не смотреть на мишку, не думать о его мягком и спасительном тепле, в котором уютно спать и жизнь кажется залитым солнцем тростниковым полем.

— Уходить? Значит Гред сказал правду? — сгриг швырнул пакет ария на пол, совершенно не интересуясь содержимым. — Почему ты в прошлый раз не признался? Что мешало?

— Элан...

— Конечно, урод! Старик! Ты королевских кровей, а я ублюдок... Что, будешь рабом фланка? Это ты называешь твоей мечтой... — мужчина дернул за ручку двери... Еще раз...

— В другую сторону, — юноша потерянно опустился на кресло, понимая, что говорить что-либо бесполезно. Поганой сволочью считал себя. Бесполезным штицем, который без оглядки бросился в объятия врага. Который предал единственного друга.

— Спасибо, — Элану достаточно оказалось одного того, что на побледневшем лице штица не осталось ни следа румянца. Что слишком тихо сидит он и принимает судьбу. Шаг назад. Тотем, улыбающийся любви. Стремящийся оградить мальчика от любых бед.

— Ты не простишь меня, — Льюис не поднимал глаз. — Я и сам бы себя не простил...

— Скажи мне...

Штиц отрицательно закачал головой.

— Скажи, — настойчивость на грани со страстью.

— Он что-то делает такое. Я не могу противостоять. Я понимаю головой. Но мое тело...

— Это чип?

— Нет, — штиц глотнул ртом воздуха. — Не спрашивай, я сам ничего не понимаю. Я бы хотел уехать. Но я в ловушке.

— Ты сам себя загоняешь в угол. Ты свободен. Ты никому не принадлежишь. — еще шаг навстречу. — Посмотри на меня, Льюис...

— Нет, я не хочу. Я спал с фланком. Я сам... Без принуждения. Я испытываю влечение.

— Фланки распространяют особое вещество. Привлекают. Парализуют и пользуются телом. Ты уверен, что не попал под влияние? — сгриг присел перед любимым, таким растерянным штицем. — Вспомни, что для тебя самое главное. Ради чего ты остался жив... Чем гордились бы твои родители...

Льюис засопел маленьким медвежонком.

— Семена. Я должен посадить семена и спасти честь. Я предатель, — первые слезы потекли по лицу. — я предал предков. Я сплю с фланком...

— Нет, ты просто запутался. Так бывает... — Элан протянул юноше навстречу руки, и тот сразу оказался в пушистой ауре, только и ждущей, чтобы согреть маленький, почти засохший росток. — Я тебя не брошу, обещаю.

23

Он спал так глубоко, словно до этого почти два года бодрствовал. А когда открыл глаза, то понял, аура почти восстановилась — необычным образом наполнилась силой. Срослись рваные края, и боль ушла из тела. Вааль хотел позвать слуг, чтобы одеться и отправиться к императору, но вдруг вспомнил, что лежит в резиденции Кристофа. И что сюда его принес злейший враг — Элой.

Юноша откинул одеяло. Подушка рядом не примята. Это значит, проклятый похититель ночевал где-то в другом месте.

Арий аккуратными шажками направился к двери. Но не дошел и до половины комнаты, как на пороге появился глава Лиги — в обтягивающем синем костюме, явно предназначенном для пробежек. Мужчина вошел без стука, лучезарно улыбаясь и заставляя Вааля нервничать — такого странного эвенла, с целым набором недостатков, от которых, казалось, все должны отворачиваться, он еще никогда не видел. Элой умел одновременно внушать симпатию и страх, ненависть и вожделение. Обычно на заседаниях Совета он вел себя не напористо, но высказывал каждую мысль и выводы столь внушительно, что аргументы противников таяли, а сомнения испарялись. Теперь Элой полыхал любезностью. И поражал тем, что не скрывается за мимикрией.

— Доброе утро, господин Вааль, — Мужчина остановился на пороге, разглядывая полуголого, одетого лишь в хлопковые штаны и майку юношу. Под колким взглядом хотелось задрожать и укрыться, словно Эллой, лишь появившись, открыл все тайные помыслы и теперь насмехался над ними.

-Ваша одежда готова. Вы готовы провести со мной день?

— С вами? — лицо ария, вылепленное по совершенным меркам, словно здесь постаралась не природа, а искусный художник, передернулось неестественной бледностью. — Вы похитили меня, мастер Элой. Вы думаете, что император будет доволен таким исходом?

— Ах, Арг! Не беспокойтесь. Сейчас ему не до того... Кронпринц решительно воплощает в жизнь план по захвату власти. Пользуясь весьма экзотическими методами заключения договоров с партнерами, — глава Лиги направился к шкафу и достал оттуда светлый костюм, который пристал лишь особам, стоящим на самой вершине власти.

Арий наблюдал, чуть склонив голову, как мужчина стягивает с плеч ткань, больше походящую на вторую кожу. Как накидывает рубашку, брюки... Завороженно искал объяснения своим ощущениям.

Элой сделал принца рабом, ничтожеством... Улыбался в тот вечер, когда под воздействием чипа юношу раздели и вытолкнули в центр приемного зала, чтобы тот танцевал для господ. Унизительное падение для света рода. Для одного из властителей погибшего государства.

— Ваши мысли так прозрачны, господин Вааль, что, даже отвернувшись, я в полной мере могу повторить слово в слово то, что вы думаете... Вы ненавидите меня... — Глава Лиги развернулся, во взгляде скользнуло презрение.

Вааль выпрямился, расправил плечи.

— Я требую от вас, мастер Элой уважения к наперснику императора. Даже если у фланков идут междоусобные войны, это не значит, что можно со мной обращаться, как с...

— Его собачкой? — мужчина скривил губы. — О, я так не думаю, учитывая, что в момент опасности именно вам мой партнер доверился передать главную информацию. Теперь одевайтесь...

В комнату вошли слуги-лагунцы, принесшие одежду по размеру, подходящую изящному арию. Невероятно, но Элой не стремился одеть противника в шелка и летящие платья, а приказал принести наряд для наездника.

— Что все это значит? — поинтересовался Вааль, скрывая под спесью любопытство. Эвенл был так красив без мимикрии. Он почти не контролировал зону касания, позволял ауре вампира касаться радужных всплесков. Такие же чувствовались и у Миила — игрушки, обитающей у Арга. Мальчишка обещал создать для фланков карман. Давний проект обрел новый смысл после того, как император попал в ловушку Греда.

Ровно за день до того Вааль закончил основной дизайн и выставил на рисунках параметры, которые позволят быстрое освоение новой территории. Создание планетарной системы продлилось бы около десятилетия, но Миил... Он оказался кладом для фланков. Архитектор, обладающим даром, — о таком не мечтали даже прагматичные милары.

— Я должен вернуться в гостиницу. Там есть нечто ценное для меня. — арий не мог скрыть нарастающего волнения за судьбу маленького Миила. Не контролировать столь долго талантливого архитектора — рисковать судьбой расы, находящейся на грани вымирания. Фланки не умеют достаточно оценить то, что из себя представляет принц миларов. Не способны они оценить и Льюиса...

Арий с сожалением подумал об Арге, с которым так легко нашел общий язык и быстро встроился в его ауру, как паразит. И вновь посмотрел на Элоя.

— Вы поедете в пижаме? — мужчина открыто насмехался над соперником, над юнцом, хотя сам... Сам не достиг возраста мужественности и не вытер молоко с губ. — Хотя в гостиницу вы сегодня точно не вернетесь. Хотите, чтобы фланские прихвостни вдоволь поразвлеклись с шлюхой Арга?

— Как вы смеете? — Вааль возмущался вяло, понимая, насколько глава Лиги прав. Непонятно лишь одно, что хочет этот наглый и пронырливый политик. Выведать секреты фланков? Что?..

— Смею! — Элой решительно подошел и опять взял ария за руку. Так неожиданно, что закружилась голова .

-Пульс ровный. Не как вчера ночью. — Пристальный взгляд в самое сердце. — Вы были весьма разговорчивы прошлой ночью, господин Вааль. Беспамятство так вам к лицу...

— Что? Что я сказал? — страх хлынул бледностью на лицо. Ударить бы тебя! Уничтожить... Не чувствовать твоего присутствия. Ублюдок! Мерзавец! Яркая ненависть переполняла и отдавалась спазмами ауры, по которой пробегал ток от соприкосновения с неведомым. Необъяснимо пугающим.

— Многое. Что, вероятно, не следует делать арию, облеченному мантией проводника. Вы ведь умеете проводить и менять сущности, и Арг тоже подвергся изменениям? Стал более мягким? Это послужило тому, что другой — менее умный и более молодой — рвется на престол. Твой брат играет с тобой на одной стороне, хоть вы и делаете вид, что не вместе...

— Не смейте, нет! — Вааля ранила и заволакивала аура эвенла. Он терялся в словах, в мыслях, в чувствах... Он вырвался и отступил к кровати, а получилось так, словно приглашает Элоя последовать за собой. Черт!

Краснеть, случайно или намеренно приземлиться на еще хранящую тепло постель.

— Нет? Вам не нравятся мои слова, Вааль.

— Вы... Вы не заставите меня унижаться.

— Прекратите! Я сделал вам великое одолжение. Дальше можете возвращаться обратно и влачить ваше жалкое существование рядом с фланками.

— Не подходите ближе, — паника Вааля росла лавиной. Юноша забрался на кровать уже с ногами и стал отодвигаться, словно глава Лиги собирался напасть.

— Что за детство? Боитесь конных прогулок? — Элой открыто заулыбался и протянул руку. — Ночью вам нравилось пить от моей ауры... Вы гораздо сговорчивее, когда слабы...

Вааль задышал часто, понимая, что не способен освободиться от накрывающей его субстанции. Он всегда думал, что может подчинить себе кого угодно. Лишь с Лани отношения складывались равными, стройными, прозрачными. И то — до появления Миила. Теперь на ария словно небо опустилось и забрало весь воздух.

— Мастер Элой, что вы добиваетесь?

— Чтобы вы, господин Вааль, поняли, что со мной ваши штучки не пройдут. Чтобы добровольно предали вашего господина, вашего врага... Ведь Арг так вас унижал. Не я! Именно Фланкия заинтересована в захвате новых территорий и подчинении свободных рас.

— Я... — юноша кусал отчаянно губы, чтобы не поддаваться лихорадке подчинения. — Я скажу... То, что знаю...

Мерзавец! Ничего ты не услышишь. Ни слова! Сила эвенла отступила, рухнула, преобразуясь в легкую дымку, которая наблюдает, чувствительно реагирует на каждый шаг.

— Одевайтесь и завтракать, — Элой направился к дверям и ни разу не обернулся. А Вааль через силу заставил себя нацепить выбранные похитителем вещи и выйти в столовую, где глава Лиги уже пил утреннее какао.

— Присаживайтесь, — вежливое указание на определенный стул. Кристоф в белоснежном костюме, нежно склонившийся к эвенлу и бросающий на ария негодующие взгляды. Прилипчивый лагунец ищет поддержки сильной державы и готов лечь хоть под монстра. Примчался с самого утра. Нарядился, как будто внешний вид может повлиять на политические предпочтений.

А Элой — настоящий монстр. Отвратительный. Мерзкий и... Вааль хитро прищурился. Ты еще ответишь за все!

... Неутомимым, безудержным, сумасшедшим... Эвенл измотал юношу за этот, казалось, короткий день. Сначала они полдня провели на ипподроме, затем посетили официальный прием, устроенный для почетного гостя королем.

Теперь, лежа в ванной, собирая еще не оправившееся тело в более менее нормальное состояние, арий прислушивался. Не уходит. Слушает?

Нервы не выдерживали. Слишком сильное давление? Нет, Элой не говорит ни слова с самого утра, не требует разглашения тайн, не намекает. Он любезен и гостеприимен. Его поведение выше всяких похвал.

— Я ничего не знаю о планах Арга, — юноша в одном полотенце вылетел в спальню и замер в полной прострации.

Эвенл лежал поверх покрывала на огромной кровати, вытянувшись во весь рост. Одна нога была согнута в колене, глаза закрыты. Лицо расслаблено.

Солнечные лучи, проникавшие через занавески переливчатым кружевом, заливали комнату магической красотой. Но красивее был лишь профиль Элоя.

Вааль стоял, как вкопанный не веря тому, что способен испытывать такое яркое умиление лишь от того, что видит сейчас, в этой комнате. И злился, борясь со слабостью.

Желал. Весь день он забывался и мечтал о том, что неосуществимо. Забыл о плане. О Лани... Короткий контакт подтвердил, что близость сохранилась. В ответ последовал болезненный укол. Сердится? Из-за Миила... Так было надо... Потому что вчера еще разговоры шли о подчиненности фланку. И покорность мешалась с сексуальностью. Вампиры должны думать о будущем. Слишком мало осталось их после войны.

— Ваше полотенце, — голос заставлял очнуться от тонкой связи с дорогим сердцу братом. — Дешевый способ соблазнения, господин Вааль. — юноша опустил глаза. Он стоял абсолютно голый перед эвенлом. По плечам стекали капельки воды с мокрых волос.

— Вы...

— Да, я уже понял, что не должен сметь даже предполагать подвоха. — Элой привстал и оперся на локоть, подпирая одновременно щеку. — Что же, признаю, вы и на балу к фланков были прекрасны. Но теперь — выше всех похвал... — короткая пауза, пока арий спешно кутает бедра обратно в сползшее на пол полотенце. — Сколько стоит ночь с вами?

— Мерзавец, — зашипел гадюкой Вааль и бросился одеваться. — Ни минуты не намерен оставаться здесь.

— Не забудьте нижнее белье. Хотя на вашем месте я бы вообще не носил одежду. — глава Лиги с кровати наблюдал за тем, как юноша почти молниеносно собирается, а когда тот ринулся к двери в уже промокшей от волос рубашке, добавил: — Боюсь, стража не пропустит вас, господин Вааль. Я дал четкие указания на этот счет.

Напряженная спина ария. Аура, взрывающаяся от ярости и неуправляемых желаний. Такой фейерверк, что взгляд не отвести. Эвенл ожидал, что наперсник императора сорвется, что покажет во всей красе суть вампира, о которой ходит столько легенд среди космических пиратов. Чуть ли не худшим злом они называют голодных ариев, взятых на корабль. Да и случаи на обычных орбитальных станциях... Неофициальные, но обросшие десятками слухов.

— Мастер Элой добивается своего любыми путями?

— Вы еще сомневаетесь, дорогой Вааль. Зря.

— Как вы определите, говорю ли я правду? — полуоборот головы, ухмылка, способная убивать.

— У каждого есть выработанные методы. Я не применю силы, Вааль. Но вы понимаете, что в моих силах сделать так, чтобы ваша раса, те клочки, что остались от войны, исчезли окончательно.

Мужчина поднялся, неторопливо приблизился, обнял юношу сзади. В его жесте не читалась дружественность, это был вызов, брошенный чести... Куда уж дальше унижать? Угрожать расправой и называть королевского отпрыска проституткой, предлагая заплатить за возможную ночь...

— Вы сильно пожалеете, мастер Элой, — Вааль отчаянно сопротивлялся вновь накатившей волне, подавляющей его хищные порывы. А эвенл заставил юношу развернуться и смотреть себе в глаза.

24

Льюис ненавидел себя за то, что сгриг так сильно его любит, а еще больше он опасался за то, что Гред убьет боксера. Сейчас, если вдруг войдет в комнату.

Юноша понимал, что бегство лишь осложнит ситуацию. Тысячи его соотечественников могут пострадать.

Тело ныло от желания по отношению к фланку. Разум отказывался подчиняться сердцу. Пакет, который принес Элан, оказался мучительным выбором перед обстоятельствами.

О нем вспомнилось лишь тогда, когда штицу практически удалось уговорить настырного великана уйти. Просто взгляд случайно упал на пол. Просто рука разорвала пакет... А там оказались документы освобождения. Те самые, которые готовил кронпринц еще вначале.

Элан умолял уехать Льюиса. Обещал, что те несколько недель, что они жили вместе и ночь, проведенная в жарком единении, не помешает им общаться и стать друзьями. Он обещал, что флойя с радостью примет изгнанника, что там он вырастит семена предков.

Юноша слушал, гладил Элана по голове, а сам вспоминал красные волосы Греда, которые вонзались в кожу, его член, который пожаром вбивался в тело.

Нужно было уезжать. Принять решение и ответить.

— Да, — прошептал Льюис, пряча от сгрига глаза и чувствуя себя последней проституткой, которая даже не продалась, а получает истинное наслаждение от секса. — Но ты должен дать мне время до завтра. Завтра Гред отлучится опять.

— Откуда ты знаешь? — великан, стоявший все это время на коленях перед возлюбленным, терялся в томительном восторге по отношению к этому нежному распускающемуся бутону. И понимал, что не стоит и мизинца на его ноге. Кто он такой по сравнению с фланским кронпринцем? Кто он вообще по жизни?

— Я подожду до завтра, — Элан кивнул, давая штицу понять, что готов ждать вечность. И, конечно же, напрягся, когда его мальчик тяжело вздохнул. Долг перед предками побеждал страсть. Но лишь до той поры пока в номер не заявился Гред, возбужденный встречей с представителем Лиги, Юноша даже не смог скрыть румянца на щеках и сияющих глаз. Мужчина сразу притянул добычу, накрыл рот поцелуем, заулыбался собственническим жестом, провел по лицу, а его красные волосы вонзились в позвоночник, чтобы ввести жидкость... Ноги Льюиса подкосились.

Внизу живота стало невыносимо жарко.

— Что хотел от тебя сгриг? — прошипел Гред, лаская штица, водя по его члену ладонью. — Ты расскажешь теперь.

Юноша задохнулся. Он не мог сопротивляться происходящему, его влекло к фланку, инстинкты заставляли податься вперед, подставиться, чтобы только ласка продолжалась.

— Я ведь тебя не держу? — кронпринц бесстыдно обхватил ствол, просунув руки в брюки. — Я заслуживаю немного честности, — горячие поцелуи жаром отозвались в животе.

— Он сказал, что...

— Он тебе не пара, — шепот в самое ухо. — Ты еще не понял. Иллюзией можно считать любое предложение сгригов. Тебя используют с твоими семенами.

— А ты нет? — Льюис со стоном прижался к фланку, чьи волосы набухли от возбуждения и сейчас делали все, чтобы подстроить генетически своего мальчика под дальнейшее близкое общение.

— Ты знаешь, что я хочу больше, чем тростник, — Гред увлек юношу к кровати и повалил на нее. Пытаясь забыть о разговоре с надменным Элоем и своих сомнениях, сейчас мужчина упивался тем, что может, не боясь нового сопротивления брать. Его агрессивность возрастала, инстинкты размножения, жажда власти мешались с дикой необузданностью волос, которые возобладали над разумом и направляли все действия.

Льюис изгибался под фланком, приподнял бедра, чтобы тот побыстрее освободил его от одежды, терся нежным котенком.

— Ты не убежишь, никуда не денешься, — Гред потянул со штица брюки и нижнее белье. В ответ раздалось лишь жаркое мычание. Юноша прикусил губы... Заводясь от того, как пальцы исследуют внутреннюю сторону бедер как гладят мошонку, дразнят у же стоящий член. Кронпринц уже через минуту позволил себе навалиться всем весом на желанное тело, покрывал лицо поцелуями. Эгрегор... Нет, желанный, юный и совершенно наивный...

— Прошу, пожалуйста, — Льюис плотнее прижался к фланку бедрами, чувствуя, что его пленитель тоже сильно возбужден. От одной мысли, что в тело войдет его член, все внутри вспыхивало.

— Ты не убежишь, никуда не убежишь, — Гред расстегнул брюки и высвободил свой член, активируя внутри юноши спираль, которая уже достаточно растягивала штица для того, чтобы принимать хозяина. Головкой начал дразнить вход. Анус Льюиса горел еще после вчерашнего безумия. Фланк растягивал мальчика безжалостно, удовлетворяя похоть. Теперь он опять желал получить — и еще больше. А еще Гред знал код чипа и легко его активировал, коснувшись затылка штица. Того изогнуло от сильного импульса желания. Бедра подались вверх, чтобы принять головку члена в себя. Перед глазами стоял туман.

— Что хочет сгриг? — фланк ревниво прошептал вопрос на ухо. — Что он хочет от тебя? — член вошел еще больше, вылезая из складок кожи и становясь толще. Льюис задрожал, обхватывая ногами торс кронпринца. Почти ничего не понимая, начал двигаться сам, лишь бы прекратилась дрожь. Это было одновременно больно и приятно. Анус просто полыхал от того, что его опять растягивают. Казалось, что тело не пропустит внутрь всего фланка. Но тот настойчиво внедрял член, двигался все сильнее.

— Ты никуда не поедешь... Ты будешь со мной... — Гред сорвался на рык, выпуская член больше чем на половину длины. Льюис под ним закричал, дернулся, потому что теперь его растянуло еще сильнее, а внутри все вибрировало.

— Пожалуйста, прошу... — юноша кусал губы и вертел головой из стороны в сторону. — Нет, не могу...

Кронпринц не слушал. Волосы обвили запястья штица, вцепившегося в предплечья, потянули вверх и закинули за голову на подушки, а член внутри начал двигаться мощными движениями, пронзать внутренности, продолжая при этом потихоньку удлиняться, пока не выпустил первый нарост.

Штиц закричал еще сильнее. В него вновь втиралось болезненно уплотнение. — Я не уеду, я обещаю... Ах... — юноша потерял мысль от резких толчков, закрыл глаза окончательно. Великие предки! Он забылся под фланком, стал его собственностью в одно мгновенье.

И отдавался чувствам и ощущениям, как сумасшедший, едва дыша, забываясь...

Это потом Гред не без иронии сообщил штицу, что даже не подумает его отпускать и тут же прижал к себе, шепча слова любви. Любовь? Льюис сомневался в честности кронпринца. Но вот в его намерениях — нисколько. Особенно после того, как мужчина выбил-таки про пакет с документами. Тогда на лице Греда появилось задумчивое выражение, не сулившее ничего хорошего.

Несомненно... Да, это сделал Лани. Маленькая хитрая паскуда, желающая избавиться от соперника. Кронпринц еле дождался момента, когда изнуренный ласками милый и нежный штиц уснет, чтобы найти ария, но тот словно сквозь землю провалился, хотя обещал сидеть у себя в номере и покорно ждать.

Ярость росла с каждой минутой. Помимо острого желания, Льюис сейчас был последним и главным элементом для возрождения тростниковых полей. И вмешательство проклятого вампира выглядело как настоящий вызов.

Дав распоряжение отыскать золотого мальчика, фланк с силой надавил на запястье, чтобы Лани ощутил острую боль и понял, что хозяин в ярости. Встал, заходил туда-сюда по комнате, вспоминая вчерашний разговор с братом — таким насмешливым и уверенным в себе.

Арг так и сказал:

— Ты труп, дорогой. Только глупцы идут против старых богов. А ты, такой ретивый, будешь еще стоять на эшафоте.

— Мы его нашли. — помощник появился через полчаса размышлений о том, что произойдет, если не удастся заставить подписать Арга отречение и здесь появятся корабли Фланкии, а того хуже — Лиги и Флойи.

— Где? — фланк сдвинул брови, глаза покраснели, а волосы встали над головой ядовитыми змеями.

— Не одного... Вот, — солдаты втолкнули внутрь Лани с растрепанными волосами и исцарапанной грудью, а еще ... Гред уже видел сотни раз божественные руки императорской игрушки, но теперь перед ним стоял прекраснейший бог.

Шоколадная кожа, гибкий стан, волосы черными ручьями ниже талии...

Фланк выдохнул и перевел взгляд на яростного Лани, которого удерживал солдат.

— Значит так ты платишь мне за доверие, дорогой? — Гред направился к арию и задрал тому подбородок. — Значит так выглядит преданность раба господину? — злобный рык в лицо. — Я все для тебя делал. Я тебя обожал, спускал мелкие промашки... Ты... — обхватить за тонкую талию, зарыться в волосы... — меня обвел вокруг пальца, — обвести пальцем гладкий подбородок и попасть в сильную ауру, которая сжигает внутренности.

— Я тоже люблю тебя, Гред, — тонкие руки обвили шею фланка, растерявшего грозность. — Я сделаю тебя императором, а ты мне подаришь этого мальчика, да?

Пальчики проникли под ворот рубашки, расслабляя шею, играючись дразня грозного еще кронпринца, в глазах которого постепенно гас аквамарин.

— Хорошо, отдам, — согласился мужчина, покосившись на темнокожего раба. — Но и ты прекратишь попытки избавиться от Льюса, да? — тон Греда стал елейным и ласковым, и невозможно было понять теперь кто чей господин, потому что в ту же секунду Лани потянул любовника в соседнюю комнату, чтобы темной своей силой окунуть в полную невесомость.

Сила? Да, арий был все сильнее. А теперь он получит еще и архитектора. Навсегда. Глупцы! Сами выкопаете могилы... Пока арии построят новый мир. Тогда-то Вааль опять будет рядом и сможет целовать...

Лани затрясло от возбуждения, когда он представил зеленые глаза милого сердцу братика. Губы впились в губы фланка. Игрушки должны думать, что они управляют ситуацией.

Сладостью поцелуя разливалось по телу фланка успокоение. Золотые волоски распространяли легкий аромат, способный сделать любую особь глупой податливой едой. Но сегодня Лани уже насытился. Он полдня провел с Миилом, измываясь над ним, как только мог. А потом, когда вечером вернулся, сразу направился за новой дозой удовольствия. Милар все это время безуспешно пытался освободиться от пут ария, за что получил пару ударов, а затем оказался вновь под возбужденным арием, который жалеть игрушечку вовсе не собирался.

Теперь вот Гред! Амбициозный и уже практически на пороге власти. Достаточно подтолкнуть, чтобы срывать плоды и получать удовольствие.

— Оставляй кого захочешь, — Лани сел на колени к фланку спиной, начал тереться ягодицами о член любовника, изгибаться в его руках. Золото волос теплым водопадом щекотало лицо. Невозможно было отказаться от такого яркого приза. Настойчиво ищущего ласки.

— Лани, — Гред задохнулся, окончательно растеряв гнев. — ты один можешь мной крутить.

— Я сделаю тебя королем, милый, — юноша откинулся назад и поцеловал фланка в шею. — Для этого императора нужно убить... Так, словно он умер сам. Без шума. — поглаживание по щеке. — Ты должен обещать мне, что не променяешь на штица. Тебе я такого точно не прощу.

— Не променяю, — Греда уносило от каждого импульса, внедряемого в ауру. А ты не знал, что так можно и без чипов? Вот так, постепенно подчиняя и делая послушным. Чтобы пить с тебя, чтобы ты возвращался, как на водопой.

Тело ария начало светиться ярким светом, даря фланку наслаждение без соития. Практически насиловало его ауру, проникало в его кровь тонкими волосками. А ведь Лани провел с Миилом всего три восхитительных эксперимента. А уже такой результат. Хищно улыбнувшись, юноша тихо засмеялся, проверяя милара за дверью, дрожащего от близости опасного хищника. Два хищника в городе теперь сведут всех с ума.

25

Свободная Лагуна располагается всего в нескольких парсеках от Штицла. Но ее система проходит и через основные стратегические линии Фланкии. Да, вот почему Лагунцы так нужны в общем цикле, даже учитывая их бесполезность.

Арг открыл глаза. Его заключили под стражу преступники, возомнившие себя безнаказанными. Но был полностью уверен, что так просто мятежному брату не удастся получить власть. Хоть и шепчутся между собой волосы младших фланков о скорых переменах, примешивается к общей радости и тревога. Здесь находится мастер Элой. Пойдет ли молодой пройдоха на сделку с совестью? Ведь переговоры Греда прошли без видимых результатов. И видели многие рядом с эвенлом зеленоглазую бестию Вааля. Конечно, Арг прищурился, ощущая близость дорогого наперсника, как свое сердце. Давно сплелись они корнями. Давно стали друзьями.

— Вааль, — император сел на кровати в комнате, которую выделили для заточенного в подвале гостиницы. Здесь не было окон, здесь когда-то хранились полотенца и прочая ерунда. Остались стеллажи, но они сейчас пустовали. — Ты знаешь, что делать... Аквамарином окрасились глаза. Волосы потемнели. Они посылали сигнал, потому что услышать его теперь мог лишь один арий.

Мужчина четко знал, что тот не оставит своего господина. Или даст с честью умереть, или вытащит. Вааль не отзывался, но уже вторую ночь приходил, сидел прозрачным растением на кровати и гладил императора успокоительно по груди и повторял, что нельзя было оступаться, что мальчишка-штиц — истинный эгрегор, который теперь достался молодому и опасному сопернику.

Арг терпеливо выслушивал своего наперсника и целовал его прозрачные, светящиеся руки. Он уже давно понял, кто из братьев ценнее. Вааль. Чистокровный, без примеси. Его брат, как впрочем и все другие вампиры по крови, рождались от смесей. Но Вааль... странный и такой притягательный, который поступал лишь сообразно тому, как мыслил ситуацию, вызывал у Арга истинное уважение. Любовь к Миилу невозможно было сравнивать с трепетом по отношению к Ваалю. Император ни разу не жалел, что арий оказался однажды в его спальне. Их отношения развивались медленно и нежно. Их ночи были наполнены смыслом каждого поцелуя. "Если бы ты был эгрегором, — вздохнул про себя Арг, — я бы не стал ничего говорить. Я подчинился бы твоей воле. Твоему видению.Тебе..."

Мужчина поднялся, чтобы размять кости и полчаса тренировался, разминая затекшие мышцы, делая короткие броски, способные вывести противника из строя одним ударом, пока дверь не открылась и не принесли завтрак. Кстати, вполне приличнвый для пленника. Вместе с завтраком заявился и Гред. Хотя император ожидал, что братец попытается опять склонить подписать постыдный отказ от власти.

— Ты уже встал... — Гред приказал всем выйти, а сам оперся на один из стеллажей. — Ты понимаешь, что я не дам тебе больше дня?

— Понимаю, — Арг возвышался массивным крепким деревом рядом с которым Гред казался всего лишь молодым дубком.

— Значит ты понимал, что я однажды стану таким же, как и ты.

Император улыбнулся, обнажая острые зубы. Это не была улыбка агрессии, хотя ее накопилось достаточно. Скорее уж, понимание, что соперник слишком молод и делит мир на месть и благодарность.

— Я всегда уважал тебя, Гред. — Арг опустился на кровать, давая понять, что не будет новой потасовки, потому что от молодого фланка исходила самоуверенность самца, находящегося на взводе.

— Ты убил отца.

— На моем месте ты поступил бы так же. То есть ты именно поступаешь точно так, как и я.

— Нет. — Гред ладонью перерезал горло. — Ты напал со спины. Ты подло его заманил в ловушку.

— Ты поступил точно так же, — аквамарины глаз снова потемнели, император взял себя в руки, усмиряя темперамент. Затылок кололо от напряжения. — Твои бумажки я не подпишу, не надейся.

Гред беззлобно пожал плечами.

— Тогда ты умрешь. Завтра. — и вышел, захлопнув за собой дверь, а Арг принялся за завтрак. Единственный, о ком он теперь волновался, был маленький Миил, который попал... Попал, наверняка, в большие неприятности.

Представляя тонкокостного юного милара, фланк нисходил к тому, что готов отказаться от власти лишь бы еще раз увидеть черные глаза, в которых сияет любовь. Услышать голос хоть на одну секунду. А ведь он у Миила слаще нектара, приятнее пения птиц, что заливаются любовными серенадами в лесах Фланкии по весне.

— Вааль, сделай же что-нибудь. — Арг ударил кулаком по стене, сжал тонкие губы и направился к двери. Красные трубки зазмеились по поверхности, призывая войти стоящих там охранников. Сейчас все думали, что металл погасит влияние на рецепторы. Глупцы! Император сканировал количество воинов за стеной и приходил к выводу, что справится с десятком мятежников и без оружия. Надо лишь помрачить сознание одним и заставить нужного повернуть ключ в двери — все же эгрегориальность способствовала и подчинению. Сосредотачиваясь на знакомых образах, которые объединяли всех фланков в одну расу, мужчина рисовал бесконечные леса и дали, города и селения, укрепляя тоску по родине и выключая на несколько минут мозг. А одному из фланков отправлял посыл открыть дверь. И конечно же добился своего.

Рывок вперед. Волос вонзился в горло первого противника. Шаг вперед, быстрый взгляд по сторонам.

Мятежников было пятеро. И они пробуждались от наведенного образа, вяло шевелилсь, сосредотачиваясь на произошедшем, не понимая, что падают уже на пол.

Император осмотрелся опять. Надо убрать всех внутрь. Сколько не хватятся. Полчаса точно до смены охраны. Волосы поднялись над головой ядовитыми змеями, нащупывая Миила. Слабое сердцебиение исходило с третьего этажа. Жив. Арг сделал посыл Ваалю на вызов подкрепления и потянул первого воина за ноги в коморку. А когда покончил с предателями, то направился по коридору в сторону запасной лестницы. Все же Греду недоставало воинов и вся его вылазка могла закончится плачевно изначально.

Мужчина зашел в маленький лифт, в котором обычно ездят горничные и поехал наверх, продолжая прощупывать пространство и вводя в состояние сна всех представителей сообщества Фланкии, последний удар был нанесен по брату, собиравшемуся на переговоры с Флойей. Гред так и остался сидеть в кресле, закрыв глаза и поддавшись внезапной дреме. Опыт императора, прошедшего десятки войн и управлявшего серой массой фланков, в основном нацеленных на подчинение, не прошел даром. Когда Арг вывалился в коридор, охрана спала стоя. А сердцебиение любимой игрушки отдавалось в висках. Рядом. Близко. Мужчина остановился перед нужной дверью, ударом ладони разломал замок и вошел в полутемную комнату. Его мальчик был привязан к креслу, во рту — кляп. Черные волосы растрепаны. Глаза совершенно безумны.

— Миил, мой несчастный, — Арг бросился к милару, отвязал от подлокотников запястья. Зарычал, увидев кровоподтеки. Миил заплакал. Он плакал, как ребенок, которого долго держали в заточении и измывались. Но стоило оказаться юноше на руках императора, как тот прижался груди, словно маленький испуганный щенок. И затих.

Фланк вышел со своей ношей обратно в коридор и направился к выходу. Он точно знал, что Вааль сообщил Элою о том, что сделка с мятежниками опасна. Да и не станет глава совета совершать глупости из-за призрачной выгоды.

Милый Миил, радость радостей, свет, пролившийся благоуханием на льды жизни, разве думал фланк, что полюбит так сильно однажды. И не кого-нибудь, а архитектора, строителя миров.

— Все хорошо, все кончилось, — шептал Арг, пока они не покинули здание и не оказались на улице вдали от гостиницы. Только тогда набрал номер мастера Элоя император на уличном коммуникаторе. Тот ответил практически сразу, словно ждал звонка. Голос его, мягкий и обволакивающие, шипел как у змеи.

— Арг? Я удивлен. Да, ты мастер не меньший, чем я... На набережной. Прекрасно. Жди.

В стиле Лиги было бы сдать фланка, но эвенл так не поступил. Погрузив бесценного Миила в салон аэромобиля и забравшись туда сам, мужчина опять обнял полуобморочного подростка, который что-то все пытался рассказть. Темные пухлые губы приоткрылись, выпуская слабые звуки.

— Арий. Напал. — темные глаза полуоткрылись, длинные ресницы дрогнули. — Убивают. Хотят отомстить.

— Тише-тише, — Арг прижимал маленького милара к самому средцу, чувствуя, как и сам дрожит. Вааля здесь нет. Это сделал хитрый лис, у которого алчные глаза и такие же бессовестные желания. Именно он внушил Греду захват власти, сказал, что можно поступать против совести.

Фланк обвил руки Миила волосами и вонзил в вены острые жала, выпуская жидкость, которая напитала бы тело силой и успокоила боль.

Глупый брат! Ненавидит из-за отца, не ведая причин. Лишь недалекие, безмозглые максималисты так ведут дела... Они способны вести за собой армии, они исполняют приказы, считая, что готовы на большее, но на самом деле являются только исполнителями.

— Миил, воды?

Милар кивнул, а император потянулся за бутылкой, откупорил и дал юному принцу напиться.

Несколько минут молчания прошли в размышлениях, но внезапно юноша зашевелился, завозился, обвил торс господина и тихо в него заплакал. Отчаяние Миила, его обида и боль заставила лицо Арга омрачиться еще больше.

Тогда, много лет назад, когда был жив грозный и непримиримый отец — тогда, в те страшные дни резни среди фланков, которые устроил этот зверь на потеху своего эго. Тогда... Маленького Греда собирались вытолкнуть в толпу, котороя убивала, опьяненная эгрегором отца. "Избавиться от еще одного гаденыша, и так их двое в доме", — сказал отец.

Арг погладил по спутавшимся волосам Миила, жмущегося к фланку.

— Все закончилось. Я не дам тебя больше в обиду. Ты веришь мне?

— Верю, — выдохнул Миил, потерся щекой о грудь и потянулся губами навстречу. Они были горячими, сухими и пахли земляникой. Арг задохнулся от любви.

— Там, в коридоре, мы поссорились. Я думал... Ты столько всего обещал. Ты... — юноша поцеловал императора столь нежно, что тот неосторожно и с яркой страстью отозвался. Но Миил не отпрянул, когда язык проник в его рот, а задрожал и полез на колени, обхватывая ногами императора и нетерпеливо ерзая на его члене.

Желание взять послушного, такого страстного раба перевесило здравый смысл. Стянув с юноши брюки и освободив член, фланк просто вломился в тело. Сразу заработала спираль, источая смазку. Толстый член вошел почти на четверть.

Миил откинулся назад и застонал. Его волосы, его длинная шея, его божественные плчечи, — все сводило императора с ума. Насаживая, расширяя, вбиваясь все глубже, фланк зверел на глазах. Он повалил милара на широкое сидение, закинул тому ногу на плечо и отпустил тормоза. Развязка настала практически через пять минут, когда уже мокрый от проникающего в него здоровенного члена Миил рыдал, обхватив тонкими руками шею фланка.

Наверное, у Арга и при приземлении был еще изумленно-сладострастный вид, потому что встречавший на площадке дворцового комплекса Элой заулыбался понимающе, а затем перевел свой ледяной взгляд на Миила, который спрятался за фланка, поймал его руку, чтобы сцепить пальцы.

— Вы быстро освободились, Арг, — эвенл пригласил следовать за собой. Вместе с ним пестрая толпа свиты, состоящей из лагунцев и охранников-лигионеров, начала спускаться по лестнице вниз к огромной белой площади, залитой полуденным солнцем. Здания дворцов казались сделанными из зефира, в который добавили яркие цукаты.

— Вам ли, мастер, не знать, что мой брат неразумный и самоуверенный максималист, — заметил Арг, обнимая крепче Миила, бросавшего на Элоя пугливые взгляды, но тот делал вид, что не узнает мальчишку.

— Вчера Гред посетил меня со всей своей свитой, предлагая подписать новый договор о правлении в Совете. — политик помолчал. — Он упирал на тростниковое топливо. Все мы знаем, что зависим от того, насколько дорого обходится торговля... — глава Лиги покачал головой, пропуская императора фланков вперед. Огромный холл гостевого дворца был заполнен представителями Лиги, которые поклоном приветствовали союзника.

— Я нахожу, — добавил Элой, идя рядом с императором и даря улыбки подданым с небрежностью и рассеянностью, — невозможным союз с мятежниками. Более того, мои войска уже на подходе к Лагуне.

Император сжал губы. Конечно, помощь Лиги в решении междоусобщины дорого обойдется Фланкии.

— Что вы потребуете взамен? — тихо спросил Арг, а эвенл повернулся и несколько секунд тянул паузу.

— Ничего невозможного я не потребую, дорогой партнер. Когда прибудут юристы по разбору конфликта, который ввязал несколько государств, мы вычислим сумму расходов и предъявим претензии.

— Лично вы, мастер, что потребуете от меня? — волосы фланка ощущали, как эвенл напрягается. Они уже шли через проходную залу. Позади осталась свита и свидетели.

— Вы ведь и так украли у меня кое-кого, — Элой со спокойным лицом остановился, чтобы сложить руки на груди и глядя на Миила, который задрожал от нового пристального внимания бывшего жениха. — Я не попрошу вернуть Миила, не волнуйтесь.

— Так что? — Арг приподнял бровь.

— Вы отдадите мне Вааля.

26

Неизбежность — она давила на Вааля, как будто юношу заставляли удерживать эти дни небо. Вчера неосторожно глава Лиги опять взял ария за руку. Нет, он специально взял за руку. Вернувшись после встречи с Гредом, подошел сзади, подкрался хитрым зверем и завладел пальцами, сжал в своих лапищах. А дыханием опалял затылок.

Вааль даже дышать боялся. Обернуться бы хотел, ударить наглеца. Но терпел, потому что обязан вытащить Арга. Потому что дал слово, что не оставит старого друга, которому так нужна теперь поддержка Лиги.

Губы коснулись затылка. Переплетенные пальцы сжимались в одно под натиском Элоя. Тот прижался грудью к спине юноши и стоял так очень долго, без единого слова.

Арий трепетал. Слишком опасный соперник мастер Элой. Тем более для бывшего посла, который в одночасье превратился в раба.

— Поцелуй меня, — приказ или просьба — разве разберешь главу Лиги? — прозвучал, как удар плетью. Накрытый волной энергии, Вааль медленно развернулся к Элою, который еще находился в состоянии мимикрии. Лицо его скрывал щит, больше похожий на две створки. Тело выглядело уродливым: короткие ноги, широкий торс.

Юноша смотрел на эвенла с непониманием:

— Мастер шутит? — спросил тихо, а брови поползли вверх. Ах, за эти зеленые глаза половина Совета готова была отвалить круглую сумму.

— Мастер отказался от выгодной смены партнеров, а мог бы уничтожить одним ударом Фланкию, — заметил мужчина. — Тебе ведь хочется, чтобы Арг вернулся и исправил положение с тростником?

— Да, — арий кивнул, пытаясь отвернуться опять, но эвенл несколько раз тряханул юношу, заставляя смотреть прямо в уродливое подобие лица.

— Что значит для вампира, считающего долгом отомстить за потерянную родину, рабство? Какие у тебя мотивы?

— Иные, чем у вас, мастер Элой.

Как хотелось убежать и спрятаться, закрыться за крепкими преградами, не позволять касаться.

-Ты много мнишь из себя, ты уже не посол, — сильный зонт накрывал ария. Тот слабел от власти мужчины, почти подчинялся. Всегда ли так будет? Ненавидит власть над собой — любую. Чувственную — особенно, потому что даже от невесомых ласк эвенла переплавляется в лаву.

— Поцелуй, — настойчивость выбешивала и заводила. Арий дернулся прочь. В длинных белых одеждах, летящей мантии, с распущенными волосами, он выглядел, как ангел, сошедший только что на землю, чтобы нести свет и спасать страждущих. — Значит, лишь Аргу ты позволяешь? Он может все? А я не заслуживаю даже короткой ласки.

— Вы ведь презираете ариев, мастер. Вам нравится меня злить. Нравится играть в кошки мышки. Скрылись за маской, защитились от моего проникновения. Думаете, что станете, как фланки... Правильно думаете... Я вас презираю. — Вааль не скрывал ярости. — Дешевую шлюху купите в городе. Их много после постоянных войн, которые инициированы лично вами...

Но договорить Элой юноше не дал. Он снял с себя защиту и впился губами в зеленоглазую бестию, притянул к себе, раздавил мощью потока, а затем потянул к кровати.

Арий отчаянно сопротивлялся, но потом сдался поцелуям и тотчас оказался подмятым под тяжелое и сильное тело.

— Дай мне повод тебя ненавидеть сильнее, — бормотал Элой, целуя нежное лицо непрестанно. — Что вы задумали с братом? Признайся, Вааль.

Юноша замер под эвенлом, что теперь скользил ладоням по шелку, наслаждаясь своим превосходством.

— Задумали вас уничтожить, разве иное подходит? — арий говорил с крайним презрением, которое могло ранить любого оппонента, но не молодого и хищного политика, каким являлся выскочка Элой. Тот поймал запястья Вааля, чтобы тот не дергался, продолжая целовать шею. Много раз, сидя на заседаниях совета, слушая выступления ария, он забывался мечтой прижать того к стене и изнасиловать. Чтобы тот кричал, чтобы умолял о пощаде.

— Ты заплатишь собой, ты раздвинешь ноги и будешь принимать меня, — шепот на ухо звучал мерзко и сладко. — О чем мечтают плохие мальчики, такие, как ты, я в курсе. Ты желаешь сейчас проигрыша Арга?

— Много мастер Элой знает о желаниях... — Вааль хотел и дальше "кусать" главу Лиги, но тот накрыл рот поцелуем. Такого отклика от самого себя Вааль не ожидал — его система сработала на сильный поток, как голодный зверь. Потянулись навстречу сияющие волоски, пытавшиеся поскорее впиться в сверкающую ауру. Губы эвенла оказались под стать характеру — твердыми и решительными, злыми, а его тело, которое прижимало к перине, горячим, как будто весь эвенл горел.

Ваалю раздвинули ноги, еще дальше протолкнули по кровати. Что-то возбужденное, твердое искало удовлетворения, терлось между ног.

Ткань поползла вверх. В стремлении отвоевать каждый клочок тела эвенл удерживал Вааля силой, пока не добрался до члена. Юноша застонал. Вновь попытался избавиться от настойчивости мужчины. Светлые волосы, разметавшиеся по темному покрывалу, белое лицо с горящими зелеными глазами изводили Элоя неконтролируемым стремлением возобладать, подавить и подчинить себе тонкого и такого гибкого Вааля, что теперь убегал от ласк, когда рука скользит по члену, разогревает его желания. Губы почти кусали плечи, потом пальцы грубо вломились в анус. Юноша выгнулся с новым криком. А глава Лиги порвал платье, которое сам же и преподнес гостю— пленнику. Видеть это тело вновь. Видеть и трогать. Пальцы вошли глубже, ловя каждое движение обезумевшего ария, что теперь часто дышал и почти плакал. Он не умолял словами прекратить пытку, он понимал, что Элой сильнее и не отступит. Но губы все же что-то произносили, что-то шептали с горькой безнадежностью. Из уголков глаз покатились слезы, и новые вскрики, прорезали тишину.

— Давай, выше ноги, подхвати их под коленями, — приказал мужчина, расстегивая брюки. Он на мгновение отпустил Вааля и тот попытался оттолкнуться и скользнуть по покрывалу на спине, сбегая от всякой возможности продолжения. Но попытка удрать закончилась тем, что юношу вмяли уже в подушки. Элой направил член в тело, вошел резко, без предупреждения, вызывая новый протяжный крик.

— Ненавижу тебя, — зарычал арий. — Ненавижу!

— Да, такая страсть лишь от ярости к врагу. — эвенл остановился, давая юноше привыкнуть к своему толстому орудию. И начал медленные фрикции, которые с каждой минутой становились все более размашистыми.

Вааль закрыл глаза. Унижение мешалось с жестким и неоправданным удовольствием. Волоски наполнялись силой. Движения Элоя восторгали своей животной мощью, от которой хотелось подчиняться, сдаться без боя. Его уносило с каждым новым толчком, с каждым поцелуем, с каждой лаской.

-Глубже, милый, глубже, — бормотали губы в тот момент, когда сияние волосков сливалось с прозрачным и сильным куполом нового господина. О, Вааль не сомневался в том, что его любимый враг мощнее любого носителя. Его информационный ряд, его чувственная подноготная были гораздо плотнее, чем слои у представителей других цивилизаций.

— Еще, умоляю, — ноги дрожали от вожделения, и арий понимал, что совершает ошибку, позволяя Элою беззастенчиво собой пользоваться.

— Хотел тебя, очень хотел, — бормотал в ухо глава Лиги. — Скажи мне, что я тебе нравлюсь, немножко? Что ты не спишь с братом. С этой мразью.

Вааль вскрикивал, каждая фрикция, каждое мгновение всаживания делали его все более покорным. Член Элоя был толстым, длинным, жадным, его тело — выносливым. Арий понимал, что освободиться не скоро, что зажатый, распластанный, он всего лишь игрушка в руках озверевшего самца.

— Нет, нет, остановись... — Вколачиваясь в Вааля, эвенл переходил все границы. Утверждал власть над Фланкией? Нет, он показывал, что Арий — раб. И Вааль ненавидел мужчину за это еще сильнее. — Остановиться... Нет... Давай... Ты... — мужчина в последний раз втолкнулся в юношу, а потом обмяк на нем — жарко дышащем, мокром и измученном. Лишь через какое-то время эвенл сполз с Вааля и притянул к себе.

— Скажи, что задумал твой брат Лани? — ладони обняли лицо ария. — Сколько раз я видел, как он тебя обнимает, с какой нежностью ты кладешь ему голову на плечо.

— Ты думаешь, что мы...

— Спите? Возможно, нет. Но вы неравнодушны к друг другу. Гред пришел не один. — пристальный взгляд буравил, но Вааль не отворачивался. В его глазах, еще затуманенных страстью, горело восхищение. И даже слова не злили. Почти не удручали, не тревожили.

Тонкий, нежный, в разорванном платье, он казался еще более беззащитным и вызывал в главе Лиги дрожь, скатывающуюся в груди в ласковую змейку.

— Скажи, — повторил Элой. — Ты чувствовал его присутствие? Ты ведь можешь общаться без лишних встреч.

— Вы, мастер, так красивы, — губы потянулись к поцелую. Вы так сильны. Беспощадны... — тонкая линия брови приподнялась. — вы обвиняете меня, хотите, ненавидите. Определитесь. Я растерян.

— Хитрец, волшебник, интриган, — губы растянулись в гримасу ехидства. Сейчас Элой все больше нравился арию. — Ты специально вызвался послом. Ты желал оказаться на той стороне, где тебя примут и выслушают раньше врага.

— Тогда отчего же я не спас брата? — легкое поглаживание щеки, шершавой, колкой. — Мастер ведь видит подоплеку? Арии — коварные создания, стремящиеся захватить власть. Так вы считаете.

— И не отказываюсь от этих слов. — мужчина разглядывал юношу в который раз, но вспоминал тот вечер, когда посол впервые посетил вечер, устроенный в честь его избрания.

Вааль вошел в зал в длинном широком наряде, его тело перетягивал голубой пояс, его платье с невероятным рисунком, изображавшим холодную зиму, где заледенели все цветы и птицы превратились в лед, оттенял тонкость и грацию фигуры. На голове творилось какое-то эстетическое безумие. Эвенл не мог оторвать глаз. Он упивался созерцанием совершенства. Таким же казался главе и Миил...

— Вы задумались о прошлом, — внезапные слова говорили о том, насколько глубоко проник в ауру Вааль. — Он был красив, вы его полюбили и внезапно потеряли. Его звали Миилом.

— Уйди, — мужчина оттолкнул юношу, быстро встал и закрылся щитом. — Ты глубоко читаешь...

— Ты глубоко открываешься, — арий облокотился на локоть, разглядывая своего неожиданного подозрительного любовника. — Я хочу тебе помочь.

— Ты?

— Я не желаю мести, не ищу способов сыграть в войну. Мне нужен мир. И достигнуть его способен лишь император Арг.

— Да, воин и захватчик на защите мира, это несомненный факт. — усмехнулся Элой, усиливая защиту. — Тебе не удастся на меня влиять, наглая хитрая лиса.

— Вот уж удивительно услышать такие слова, — Вааль выгнулся на кровати, опершись пятками и откидывая голову, чтобы мастер рассмотрел каждую деталь. — Заметьте, очень красивый и ласковый лис, который желает вас. И вы, — зелень игривых глаз манила, — вы тоже не против нескольких часов удовольсвия. — нежный язычок обвел губы с эротичностью, призывая Элоя вернуться. Сдержаться, отринуть толкавшееся весь день желание было сложно. Вааль умел удивлять. Как никто другой, знал все подводные течения в политике.

— Зачем мне нужен Арг? — эвенл сделал шаг к кровати ария, любуясь свечением его светлой кожи, волосками, что испускали желание.

— Мы воссоздадим таким образом Штицл. По крайней мере, спроектируем новую планету, на которой тростник можно воспроизводить в нужных объемах. Для этого необходимо эгрегориальной единство цели и архитектор.

— Очень заумно и странно звучит.

— Ну, учитывая ваши скудные познания физиологий, мастер, я не удивляюсь, что вы видите во всех врагов, — Вааль перевернулся на живот и начал болтать ногами. Его упругие белые ягодицы, изгиб спины, волосы, стекающие по спине, по плечам, игривость во взгляде...

— Вы умеете убеждать, — у Элоя перехватило дыхание. Такая игрушечка должна принадлежать лишь ему. Мерзкая, хитрая и... Возбуждающая.

— Да, я умею строить цепочки. Нам нужен Арг, ваш Миил, Льюис. И конечно, чтобы Флойя получила торговые пути.

— Неужто без армии, без войны? — Элой присел уже на кровать, чтобы провести по щиколоткам Вааля, чтобы испытать новый приступ желания. Он ненавидел ария. И одновременно безумно хотел. Раздвинуть ноги, сжать ягодицы, вбиваться него до криков, до мольбы. Чтобы умолял о пощаде, а потом лежал и не мог пошевелиться. Или чтобы плакал, умолял закончит поскорее, чтобы...

— Как очевидны ваши мысли, мастер, — Вааль покачал головой, и эвенл столкнулся с расширенными зрачками.

— Да, хочу тобой владеть...

— Попробуйте, — и новая улыбка шаловливого лиса сделала лицо Вааля изменчивой маской.

27

Льюис дожидался, когда его фланк, его сумасшедший фланк с алыми волосами, которые могут двигаться и работать вместо рук, покинет богато обставленную спальню в номере люкс. Юноша поднялся с кровати почти сразу, измотанный страстью, еще полыхающий и уже ни капли не верящий в честность Греда. Страсть? Она была. Но что-то еще? Подчинение. Недомолвки. Угрозы. Когда мужчина отключил чип, когда тело обмякло, штиц физически ощутил, как его мысли обернулись к ауре большого и такого одинокого медвежонка, первым признавшим в беглеце личность, подавшем руку, когда остальные только отворачивались. И тогда штиц впервые осознал, что безумно и самозабвенно полюбил сгрига. Пусть некрасив, пусть толст, пусть... Во всех системах мира, нигде на целом свете не найти такого открытого, такого родного... Прощающего! И верного...

Льюис встал с кровати, но тут же опустился на пол, на разноцветный, тканный рукодельниками Лагуны ковер и горько заплакал. Лишь себя он винил в нерешительности. И предки здесь не при чем. Делая выбор, следует ли оглядываться? Для штица не нужна была ни высокая должность, ни статус; ни тем более возможность стать эгрегором. Его воспитали в почитании к семье, к духу предков, к тростнику как основному источнику жизни и процветания. Каждое поколение бережно хранило для потомков природу, культуру... Льюис выдохнул — как же раньше он не осознал, что и теперь штицы просто найдут новое место, где создадут закрытое сообщество. И возродят... Возродят культуру. Воспоминание о Ваале, о его обещании всколыхнуло сердце. Арий обещал помочь. И юноша верил — не выискивая логики и даже до конца не сознавая происходящего. Он быстро оделся в самый простой из подаренных фланком костюмов, подхватил коробочку с семенами. Именно тогда как знак правильного решения в комнате три тростника сформировали соцветия в початки, которые скоро принесут плоды. Их аромат распространился по комнатам люкса, придавая Льюису сил. Штиц ринулся к двери, не надеясь, что та открыта, но... Уже через минуту оказался в коридоре, а еще через одну — на лестнице. Его путь лежал на нижний этаж, где расположилась королева Флойи Аяса. Но у лифта юношу задержали: сгриги опасались провокаций со стороны фланков и поставили защитное поле, которое чутко реагировало на любое проникновение. Теперь вокруг штица стояли трое великанов в легких защитных доспехах и с указками-парализаторами, висящими за поясами. Мирные сгриги не чурались мер предосторожности в агрессивной среде.

— Чего забыл здесь, малыш? — первый желтоглазый подтянутый охранник усмехнулся, когда поймал Льюиса за шкирку и поставил того поближе к дверям.

— Это тот самый штиц, из-за которого все тут носятся, — насмешливо заметил второй. — Шустрый мальчик с амбициями.

Льюис слушал дальнейшие насмешки безо всякого интереса. Сгриги во многом были правы: фланки действительно сделали из него безвольную куклу, а Гред вообще бессовестно использует в личных интересах. Беглец мялся с ноги на ногу, желая лишь одного — попасть поскорее к Элану, но тот, словно что-то почувствовал, и сам вышел из номера.

Штиц, несмотря на окружение, прорвал оборону охраны и уже через секунду оказался в горячих объятиях своего медового мягкого защитника, который лишь нахмурился, глядя на охранников, и увел Льюиса подальше от посторонних взглядов. Уже за дверью он прижал штица к стене и поцеловал. Если бы можно было описать картинами эмоции и реакции тела, то юноша бы рассказал о зеленых лугах, на которых расцветают золотистые медвянки. Он бы поведал о том, что поцелуй — это уединение в той самой густой траве, когда лежишь, раскинув руки, и смотришь в ветви поющих свои тихие колыбельные деревьев. Бархат белого медведя грел метущуюся душу.

— Я уеду с тобой. С тобой, — забормотал быстро и запинаясь, теряя звуки Льюис, вцепляясь пальчиками в рубашку сгрига. — Я... Тебя... Тебя... Люблю...

Золотистые глаза мужчины неверяще расширились. Почему изменилось решение? Что?..

— Ты уверен? — недоверие полнилось отчаянием. Слишком хорошо знал бывший боксер эти частые порывы жалости. А потому схватил Льюиса за подбородок и потянул лицо вверх, чтобы видеть, что написано на нем теперь, когда душа открыта и беззащитна.

— Да, я уверен. Но я не поеду на Флойю. Я там чужой. Я хочу, чтобы ты был со мной, когда мы сами... Создадим новый мир...

— Что?

— Вааль обещал мне...

— Льюис, Вааль — арий! Вампир, который опасен, который уничтожает подобных нам. Мы для ариев не больше, чем пища. А ты... — мужчина тяжело вздохнул, не в силах сопротивляться приливу нежности к почти еще ребенку. — Особенный. И очень доверчивый...

— Элан, ты не веришь моей интуиции?

— Хочешь попробовать вернуть Арга и стать его игрушкой?

— Я уверен, что Вааль сказал мне правду, что он поможет.

— Его братишка тоже стремится нам угодить, — сгриг подхватил мальчишку на руки, поражаясь тому, что тот изменился и стал как будто тоньше, но когда они оказались уже в середине комнаты, до великана вдруг дошло, что Льюис... Элан опешил и поставил штица на пол, внимательно разглядывая.

— У тебя появилась грудь? Что за?..

Льюис опустил глаза вниз. Да, он менялся, потому что выбрал партнера, потому что безумно любил, потому что...

— Я так тебе не нравлюсь? — обида в голосе и дрожь.

— Ты... Нет, то есть да... Льюис...

— Я двуполый, — штиц побледнел. Он испугался, что сгриг сейчас оттолкнет его, но тот вновь привлек юношу, пальцы обхватили талию.

— Ты можешь вынашивать детей? — спросил с придыханием. Огромная надежда на большую семью, на дом, на любовь вызывала лихорадку. Элан так хотел обрести что-то свое, что-то настоящее. Ради чего жизнь обрела бы смысл. Скитаться по мирам, собирать по осколкам судьбу с каждым годом становилось тяжелее. Утрачивалась где-то в пустоте надежда, а теперь Льюис собирался за просто так подарить сгригу больше, чем мечту.

— Да, я хочу детей — от тебя.

Штиц густо покраснел, в синих васильках глаз зажглись звезды вдохновленности.

Сгриг не знал, что сказать и каким образом выразить сейчас то, что чувствовал. Обычно замкнутый, непробиваемый, он упал перед мальчишкой на колени и обхватил ноги, уткнулся в них, как в единственную опору, а когда эта самая опора покачнулась под весом Элана, то поймал любимого и стал целовать руки.

Как они оказались на улице, а потом в старой квартирке на набережной оба не помнили, но в тот вечер и целую ночь, ни штиц, потерявший родину, ни сгриг, живший лишь по инерции до последнего момента, не вспоминали о произошедшем за последние недели. Они впервые познали себя, словно дети, которым открылось небо.

Элан узрел, что нет преград в любви, а Льюис — он впервые доверился и открыл тело, которое могло дарить жизнь. Ранним утром, наспех позавтракав, парочка поехала в ближайший храм, где зарегистрировала брак. Глупо? Без всяких задних мыслей...

А затем Льюис попросил теперь уже супруга отправиться к резиденции Кристофа, чтобы встретиться и поговорить с самым опасным арием во всей вселенной.

Это было волшебное утро. У Элана не было причин не доверять любимому. К тому же, сгриг имел доступ к системе охраны и легко преодолел на своем огромном мотоцикле кордоны, чтобы заглушить машину около одного из белоснежных дворцов.

— Ты думаешь, будет легко попасть к правителю? — улыбка на наивность своего драгоценного штица, сейчас все больше походившего на юную девушку.

— Я уверен, что как только мы передадим, кто мы... — Льюис побежал по лестнице и обратился к первому же солдату, который воззрился на гостя с долей иронии, но все же передал просьбу о встрече по рации. Потянулись долгие минуты ожидания. Почти целый час, за который Элан ни разу не упрекнул юношу в его выборе. Сознание того, что произошло ранним утром, расплавляло душу и делало ее мягкой и слепой. Камень оказался лишь оболочкой, под которой прятался мягкий и добрый мишка. И теперь тот доверял свою загубленную жизнь и судьбу еще глупого мальчишки арию, который легко уничтожит, растопчет полмира, учитывая его связь с императором.

— Вас просят подняться, — из дверей с церемониями и поклонами появился слуга, который позвал гостей войти во дворец и повел через бесчисленные коридоры и переходы. Все это время Элан ни на секунду не ослаблял внимания и не отпускал руки супруга. Впрочем, штиц и сам не испытывал желания привлекать взглядов лагунцев, встречавшихся по дороге. Льюис думал о том, как и что будет говорить Ваалю, потому совершенно потерялся, когда они с великаном оказались в просторном кабинете, где их встречал совершенно незнакомый тип. Про них родители говорили — смесь генетики, уроды.

— Прошу присесть, — чудовище, у которого вместо головы красовался темный шар, указал на кресла. — Я рад, что вы отправились именно сюда, Льюис. И благодарю вас, господин Элан. Своевременность ваших поступков поможет нам избежать военного конфликта.

Штиц заморгал часто, не понимая ...

— Мастер Элой, глава Лиги, — представился понимающе эвенл. — Забыл совсем, что мы не знакомы.

— Я бы хотел увидеть Вааля. Вы позволите мне переговорить с ним? — штиц не сознавал до конца, почему просит, но вероятно выбрал правильную практику, потому что эвенл согласно закивал.

— Конечно, Льюис. Более того, я буду рад предоставить вам защиту и наше представительство в суде Совета. Вы ведь единственный хранитель-эгрегор. — Эвенл поднялся и прошелся по кабинету, затем набрал код вызова секретарей, чтобы обговорить юридические детали.

— И? — напрягся сгриг. — Льюис в первую очередь — мой супруг. Я его не дам никому в обиду.

— Супруг. Поздравляю. Я рад такому однозначному выбору. Итак, документы должны защитить и тебя, Льюис, и владение семенами. Мы обеспечим единым правом в обмен на долю от посевов.

— Думаете, мне таких предложений не делали? — юноша покачал темноволосой головой, волосы он заплел в длинную косу.

— Не сомневаюсь, — эвенл вернулся в кресло, ловя взгляд великана, который рассматривал уродливую смимикрировавшую фигуру, как нечто совершенно удивительное. — Флойя первая заинтересована в том, чтобы получить урожай тростника. Гред хотел войны, а поставил нас, союзников, в немыслимое положение. Наверняка, обещали свободу, планету, помощь. Ложь, Льюис. Что же вы, Элан, молчите? Скажите, кто такие политики? Кто владеет ситуацией на данный момент?

— Лига, — выдохнул мишка, поникая. — Фланки и Флойя не способны противостоять, хоть есть тенденции к равенству, но...

— Оставим политику, сейчас мы составим договор. Честный, с печатями и обязательствами...

— Вы... — Льюис вскочил, но Элой остановил порывистого юношу.

— Я сниму чип. Вам его уже включали...

Штиц утвердительно кивнул.

— Дело в том, что подобные чипы внедряются в нервную систему. Чем чаще они используются, тем глубже проникают. И лишают воли тогда уже навсегда. У вас есть возможность не превратиться в игрушку и избавиться от влияния фланков. За всего какие-то двадцать процентов доходов от тростника. Заметьте, урожая и планеты еще не существует. Понимаете, насколько я рискую?

— Да, — Льюис мигнул. Ему вдруг поверилось в холодную расчетливость главы Лиги.

— Прекрасно. Как приятно договариваться с разумным молодым человеком, у которого все будущее впереди.

Не прошло и десяти минут после выполнения процедуры, как Элой сам лично вызвался проводить юношу к арию. Он практически ничего не говорил, но штиц от чего-то ощущал, что Вааль не просто так оказался так роскошно принят Главой Лиги.

— Льюис? — зеленые глаза перебегали с Элоя на штица. Арий поднялся с огромного дивана, на котором лежал в расслабленной и вольной позе. Словно ждал кого-то для интимной беседы.

— Наш бывший посол любит одежду попрозрачнее, — усмешка из-за спины жгла кожу раскаленными иглами.

— Не все мастеру разгуливать по дворцу лагунцев с королем Кристофом, — парировал арий и заскользил по коврам к юноше и сгригу.

28

Бегство Льюиса привело Греда в отчаяние. Фланк почувствовал, как волосы над головой яростно зашевелились, заставляя понять, что единственный — тот, кто открыл пламя, кто раздул его, ушел, даже не попрощавшись, испугавшись страсти, которой мужчина готов был одаривать юного штица.

Кронпринц зарычал, а затем отдал приказ перевернуть всю гостиницу. И направился прямиком к королеве Флойи, которая, конечно, весьма хитра и не выдаст беглеца, соблюдая выгоду, что получит от владения эгрегором, даже не осознавшим своей силы.

Но к удивлению фланка великанша и сама полыхала от ярости. И встречала гостя вовсеоружии — с явным посылом, что бегство Льюиса продумано конкретно мятежниками как способ уйти от договора.

Гред встретил такой отпор, что невольно призадумался. Аяса обвиняла в предательстве Элана, тыкала в главу мятежников пальцем, а в глазах ее читалось — мерзавец!

Это позже доверенные лица донесли, что Лани отпустил охрану, как только кронпринц покинул кровать нового возлюбленного, это потом обнаружилось, что растворился после долгих и нудных бесед братик, которого Гред так и не решился убить, потому что в глубине души всегда сомневался... Не в своей силе, не в том, что решил давным давно, стоя над могилой отца. Он сомневался в том, что действительно достоин, и виной тому стал синеглазый штиц, который затронул очерствевшее в постоянных войнах и интригах сердце. Мальчишка, легко влюбляющий, легко боящийся и забывающий страхи, легко отказывающийся от чувств и сбегающий прочь лишь потому, что...

Гред схватился за голову, когда один из генералов, поддавшихся мятежу сообщил о том, что Лига предъявляет ультиматум и требует ареста его, кронпринца, как террориста, который покушается на порядок и власть Совета. Вот они льстивые речи мастера Элоя. Его вежливость и согласие на каждый пункт договора, а затем незатейливый отказ подписывать какие— либо бумаги и долгое чаепитие, вытягивающее все жилы.

За какие-то несколько часов призрачная победа превратилась в пустоту... Но Гред почему-то жалел не о том, что не победил. Он вспоминал Льюиса и изнывал от тоски. Мысленно целовал его горячие ладони, заглядывал в полные сомнения синие глаза. Придумывал, как, обнявшись, идет с любимым по освещенному старинными фонарями бульвару под зонтом, а дождь заставляет штица прижиматься все ближе... Их единение, их короткая близость... Разрушены войной. И даже в ней виноват глупец, чьи волосы стали красны так невовремя.

Кронпринц хотел бы целовать, хотел бы любить, хотел бы узнать близко Льюиса, что однажды в лифте показал, что находится у тайной двери преобразований организма, даже не сознавая, кем станет...

— Вставай, — в дверях кабинета появился золотоволосый арий. Янтарь его глаз сверкал недобро. — Вставай, мой господин, — широкая улыбка, обнажающая клыки. — Я говорил, что Арга надо убить? Я предупреждал, что он нам мешает? Я тебя умолял сделать это сразу?

— Ты выпустил штица. — Гред нахмурился. Юноша в проеме казался чуть ли не сверкающим солнцем, до того его заполняла энергия. В облегающем кожаном белом костюме, подчеркивающем тонкую талию широком поясе, украшенном стразами, с высоко зачесанным хвостом на прелестной головке — арий сейчас меньше всего походил на опасного хищника.

— Ты позволил уйти тому, кто скоро сам утратит эгрегориальность. Ты... — Лани поморщился презрительно. — Ты все веришь в любовь, в эту дрянь? Мерзость... Уродство, которое делает нас ничтожными и жалкими...

Раб— господин показательно захлопнул дверь, чтобы фланк, охраняющий жизнь кронпринца, не слушал продолжения разговора.

— И-и-и? Что ты теперь противопоставишь Аргу? — Лани сделался еще нежнее. Его суть теперь совсем не напоминала того нежного мальчика, который готов раздвигать ноги перед фланком лишь бы выжить. — АРМИЮ МЯТЕЖНИКОВ? Да, даже не армию, а жалких приверженцев фланка, чьи волосы решили показать значимость...

— Волосы не самое главное, — попав под взгляд Лани, Гред вновь утрачивал волю. Он с самого первого дня догадывался, он ограничивал ария чипом. Но разве вампира сломишь, если тот постоянно голоден?

— Конечно, главное — твой член, который ты готов вонзить в наш проект, в наше будущее...

— Ты отпустил его... Ты!

— Да? А ты выпустил Арга и Миила, — Лани в ярости смахнул с письменного стола почти все: на полу запищал андросвязной, разбился и вновь сложился в трехмерную проекцию коммуникатор, рассыпались на составляющие сотни докладов разведки и досье. — Мусор! Все, что ты делал... Ничего не стоит, когда они объединяться опять... — юноша нагло уселся на место Греда и откинул назад голову, крутясь на кресле и наблюдая за побледневшим кронпринцем, что сейчас утопал в его сильном поле. — Смотри, что я принес, — из дебрей костюма, непонятно откуда, арий вдруг вытащил знакомую коробочку с семенами. — Знаешь, чем отличаемся мы с тобой? Ты ни черта не мыслишь в политике. Тебе отказал Элой? Тебе решила помочь Флойя? Гред, ты прекрасный воин, ты жестокий фланк, ты — порождение системы...

— Откуда она у тебя? — Гред представил, какие чувства должен испытывать Льюис, когда поймет, что потерял память предков, и чуть не взвыл.

— Ну вот опять, о деле ни слова, зато столько эмоций и страданий из-за синеглазого выскочки. — Лани покачал головой. — Юность пройдет, Гред. Мальчик станет старше, его короткие ножки превратятся в недостаток, потому что всем свойственно полнеть. Его тонкое личико расплывется... Его очарование юности окрасится скептицизмом и брезгливостью... Ты пресытишься однообразием и...

— Дай мне семена. Ты его обманул. Как ты мог? — Гред пропустил хлесткие замечания мимо ушей, его алые волосы зашевелилсь над головой безумными и неуправляемыми змеями.

— Я думал о тебе, глупый, — арий подскочил, словно его ударило током и подлетел к кронпринцу, чтобы схватить за плечи. — Очнись... Это гарантия прибыли. Ниточка...

— Что?

— Я отдам тебе коробочку, и Льюис поедет за тобой на край света. Позови его только. Край света не так далеко. Вааль создал систему, которая закрыта от Арга... Там мы начнем свою историю. Ты и Льюис... И арии... Ты ведь хочешь исправить ошибки и зло? Или я для тебя ничего не значу...

— Лани, нет... Я... — Гред обнял юношу, своего золотого принца к себе. Волоски потянулись навстречу, охватывая фланка негой. Арий был коварен, но он искренне любил молодого фланка, чьи волосы могли сделать его эгрегориальной сущностью, могли помочь в создании новой вселенной.

— Ты хочешь сказать, что относишься ко мне чуть лучше, чем все думают... Что я не андрогин, которого так приятно выводить в свет и с которым ты иногда испываешь оргазм. То есть, моей задницы тебе достаточно?

— Ты такой грубый...

— И честный. Я честнее твоего братика, пытающегося удерживать власть в тот момент, когда он уже теряет силу волос. Понимает это, но не уступает дорогу. А ведь мог бы. — мягкие ладошки провели по спине, задевая лопатки и спускаясь в область поясницы. — Сценарий прост — сначала разбегуться главные мятежники, которые сдадут тебя Лиге и освободят корабли, затем, победно ворвется в наш маленький штаб Мастер Элой с посольской миссией, затем заявятся и другие послы, что настойчиво предотвратят военный конфликт. Тебя арестуют и отправят в трибунал Совета, где дела решаются или очень быстро, или длятся годами. Но на этот раз, — нежные губы дорожкой прошлись по шее Греда, чтобы добраться до ушка. — они не станут церемониться. Знаешь, эвенлы — генетические уроды, которые любым способом идут к уничтожению наций. Геноцид начнется во Фланкии с тебя. А геноцид — это истребление основы.

Кронпринц замер, не совсем понимая ход мыслей Лани, который одновременно успокаивал мужчину и бесстрашно гладил трещащие от напряжения, словно выдернутые с корнем провода, волосы.

— Я объясню, почему так думаю — когда Арг утратит силу волос, то новый молодой эгрегор уже будет казнен. И ваша раса, которая строится на поклонении императору, что в сезон размножения распространяет генетическую матрицу для всех фланков, исчезнет. История знает немало примеров, когда народы пропадали и из-за больших мелочей. — Лани засмеялся печально, потому что отлично помнил, как резали и убивали ариев почти несколько лет. Сперва по тайному приказу Лиги, а потом... Когда наступила война, прошедшая по плечам юного посла тяжелыми сапогами.

— Почему? Ты желаешь мне помочь, хотя знаешь, что именно я отдавал приказы на бомбандировку городов... — кронпринц провел по шее Лани, чтобы отключить окончательно чип и рискнуть. Его волосы шептали об опасности, но отчаянный характер и жажда неутолимая, стремление к опасности вынуждали поступать вопреки задравому смыслу.

— Я помогаю не только тебе... — арий выдохнул, чувствуя, как по нервной системе, такой чуткой и более развитой, чем у остальных рас, прокатывает волна болезненного облегчения — это все равно, что тебя развязывают и внезапно кровь приливает к онемевшим конечностям. Тогда еще не сознаешь, что освободился... Тогда еще смотришь на хозяина из-под ресниц и ждешь очередного удара.

"Я ветер, — повторили губы Лани. — Попробуй схватить, проклятый фланк... — а другая сторона сознания поднялась и обволокла Кронпринца теплым одеялом энергии. — Он мой... Лишь мне принадлежащий... Мне достанется, как компенсация за все, что упущено".

— Так лучше? — заулыбался Гред, наблюдая за тем, как разрастается вокруг пламя. Лишь раз он видел ария в действии. Это произошло случайно. На корабле был обнаружен сигнал, говорящий о биологической опасности. Виновником ее оказался арий — убийца, способный выпить жизнь из сотен солдат за раз. Голодный и испуганный. Совсем юный. Мальчишка, который был ведом жаждой... Кронпринц тоже не умел контролировать силу, но его поразила тогда — в коридоре между складами и осносновными проходами — сцена, когда арий поднял своей энергией огромного фланка над землей и вытягивал из него последние силы. В разные стороны разметались у жертвы ноги, она плыла в золотистом солнце, накрывавшем пространство, стонала, словно испытывала неземное удовольствие... Арг и его воина разрубили пришельца на сотни кусочков...

— Ты доверяешь мне настолько? — тихо спросил Лани, и золото его волшебных глаз не отпустило Греда.

-Нисколько не верю, но ведь ты все уже сделал, как желал того сам, — отозвался фланк. — Ты действовал наверняка. Специально выгадывал ниточки... И зацепился за первую попавшуюся. — пальцы крепче сжали плечи ария, в чьей власти он теперь находился... Волосы золотом по сердцу... Песня моя драгоценная... Годы сблизили нас вопреки, только так мы могли связаться в единое целое против воли. Господин и раб... Кто из нас с тобой господин? — Я ведь должен тебе сдаться? Должен поверить, что существует этот волшебный карман без преследователей?

Лани согласно кивнул.

— А иначе тебя ждет казнь, — мягко заметил он, прижимаясь щекой к широкой груди и слушая стук сердца. Конечно, арии выбирали себе тех, кто способен, как можно больше отдать, и, конечно, Ваалю понравится исход игры.

Юноша представил себе брата. Светлые волосы, которые разметались по подушке, его горящие зеленые глаза, полные страсти. Сколько времени потеряно! Как унижена их только возникшая близость чужими решениями.

Следы энергии от последнего вечера вместе Лани хранил бережно, не позволяя, чтобы эта нить порвалась. Он помнил светлую комнату, лежащего на огромной кровати Вааля, подперевшего ладонью щеку. Помнил и даже осязал, как обнимает брата сзади, целует его по краю волос на шее, спускаясь по шее осторожными поцелуями. Вааль пах восхитительнее самых дорогих цветов... И ему поклонялся Лани всю свою жизнь, как чуду, которое никому не будет принадлежать. Из двух энергий они бы могли сплести детей. Могли бы создать себе подобных — пусть это будут лишь особи мужского рода, но тем не менее...

— Ты действительно желаешь, чтобы я остался жив? — Гред прервал размышления Лани, скользя по ягодицам и сжимая их. — Каким образом ты собираешься покинуть Лагуну, если скоро нас окружат. Если мятежников арестуют?

— Все будет до банальности просто. Мы уйдем через портал.

— Что?

— Миил, которого ты тоже упустил, способный молодой архитектор, — юноша прижался плотнее, позволяя нескольким волосам фланка проникнуть через рукава и за ворот, чтобы вонзить иглы в кожу. Он льнул к Греду, обвивал руками, оплетал волосками... Привычно... Его! Только его эгрегор.

— Ты... — кронпринц сщурил лукаво глаза. — Милар пришелся ко двору... Вот теперь мне понятно такое трепетное отношение Арга окончательно...

— Все мы — связи друг друга, — откидывая чуть назад голову и открывая шею, Лани ждал страсти от фланка, знал, что тот не сможет отказаться, так как уже вливал жидкость в вены ария, терся возбужденным членом о пах, пробуждая и похоть ария. Но видел Лани совсем другую картину. Он отчетливо, до боли ярко представлял себе зал торжественных приемов, куда съехалась вся знать Фланкии. Помнил, как сидел за столом рядом с Гредом, держа в оледеневших пальцах бокал с игристым, в то время, как его брат, его прекрасный, гибкий, его восхитительно чистый и образованный брат... Голый и униженный танцует посреди зала, удовлетворяя прихоть императора. Этот танец — полет рук, взлеты светлых волос, изгибающееся тело — навсегда вбились клеймом в отпечаток энергии. В саму структуру Лани. И теперь он точно знал, как отомстить и кто на самом деле господин.

29

Его пухлые, сладкие губы — воспеть ли могут поэты? Его линия плеч и шеи изящнее лебяжьих... Его черные бархатные глаза, выжидающие реакции Арга, столь привыкшего быть ледяным и хранящего свой трон столько лет благодаря взвешенным решениям. Его терпение и мягкость, что затмевают солнечный свет... И его боль, которая читается, когда господин лжет.

— Мастер Элой просит такую малость, — фланк благосклонно кивнул эвенлу и обнял крепче Миила. — Забирайте Вааля, если, конечно, присутствие ария в вашем доме не станет болезненным. — император скрыл ярость, наполнившую алым концы волос. Вааль. Прелесть прелестей. Его ядовитый цветок. Зеленоглазая бестия с чарующим голосом и железной хваткой.

— Мой дом с радостью примет одного из последних представителей столь древней расы, — снисходительно отозвался Элой, открывая гостям двери одной из зал. — Императору необходима помощь? Сейчас принесут вещи. Через час я передам сигнал войскам Фланкии. Располагайтесь. И продумывайте стратегию, дорогой партнер. Следующий Совет будет очень тяжелым. -Элой покачал головой, напоследок скользнув взглядом по Миилу, продолжавшему жаться к своему любовнику. Прошла ли прежняя любовь? Зажила ли рана? Не следует думать... Эвенл еще более вежливо заулыбался, а затем поспешил покинуть спасенных из заточения гостей, один из которых облегченно вздохнул, а второй напрягся высказанному пожеланию.

Но даже мрак рассудочных измышлений, коих становилось все больше, ибо нашептывались они обеспокоенными волосами, не помешал фланку подхватить милара на руки, когда они остались наедине, и понести через богато обставленные комнаты, что лагунцы доводят до совершенства музеев, чтобы после долгой разлуки — а разве не мучительна каждая минута неведения о судьбе возлюбленного? — погрузиться в горячую воду с пеной в белоснежной ванной и забыться в поцелуях, которые возвращают голове рассудочность. А телу дарят расслабление.

Да, Арг обнимал своего мальчика, смывал с кожи даже намек на близость с Лани, бережно обходил царапины на нежной коже, успокаивал, но не замечал, как сердце внутри у самого бьется все сильнее, и не от радости обретения, а от скорой потери. Вааль... Вааль, испытывающий бездну. Вааль, берущий за собой в небо. Вааль, которого потребовали отдать.

Быстро переодевшись в принесенную одежду — белые широкие брюки и длинную рубаху с простым круглым вырезом и расшитыми рукавами, Арг уже собирался принять откровения Миила о нескольких днях ада, готов был все простить, даже то, что милар очевидно вступил в связь с арием, но судьба распорядилась иначе, и император впал в состояние эгрегора. Это случалось с Аргом лишь несколько раз в жизни — внезапно, опасно и лишая воли. Один раз на церемонии во время сезона размножения, тогда так требовалось спасти расу от вымирания. Второй — на грани между смертью и жизнью в бою на дальней планете: войска несли большие потери, сдаваясь не менее воинственной расе, а волосы заставили фланков мобилизоваться ивзять, казалось, недоступную крепость. И третий — в первую ночь, когда в спальне остался пленник по имени Вааль, чей чип только активировался, чья воля еще принадлежала ветрам космоса. Теперь император, было, усевшийся на кровати и собравшийся слушать своего золотого, темного бога, подобрал ноги и сложил руки на коленях. Алые трубки поднялись над головой. Глаза плотно закрылись, а из уст вырывались странные звуки.

Милар обмер с полотенцем в черных волосах. Император светился... Горел пламенем, что высвечивало комнату до ослепления. Юноша даже глаза рукой прикрыл. И отступил на шаг, сгибаясь и пытаясь найти опору.

— Арг, — вскрикнул он. — что случилось, Арг! Прошу тебя, не надо...

Но император не откликался. Гул рос, а вместе с ним и мощь, которая охватывала пространство и уже вобрала в себя Миила, наяву видевшего все поколения фланков, их чаяния, их боль, а еще больше — боль самого Арга, пытавшегося хоть как-то облегчить страдания своей расы. Там, через несколько столетий, эгрегор узрел, что истончится нить воинов. Что очень скоро, если ничего не делать, приидет бесславный конец целой планеты.

— Любимый, прошу, — Миил упал на колени, прижался всем телом к полу и накрыл голову руками. Сочетание темных кудрявых волос, спины с выпирающими косточками позвоночника на белом пушистом ковре могло заворожить любого художника, но фланк даже не шевельнулся.

Неужели всплеск произошел лишь потому, что кто-то забрал вампира? Тонкокостный архитектор миров не понимал, как можно так страдать по тому, кто готов к предательству, кто, наверняка, заодно с насильником и убийцей, безжалостно пьющим силу.

— Арг, Арг, — Миил плакал, сидя на полу, вытирая тихие слезы, убирая локоны за уши. — Зачем ты отдался близости с вампиром? Ты же не протянешь долго. Он зовет тебя. Он рядом, он голоден... — милар снизошел на рыдания. Попытался подняться, но сильное излучение не пускало. И тогда юный архитектор позвал древних богов. Они помогают строить, они открывают двери, учат следовать ремеслу — если только любимый услышит, если откажется от сладкого яда Вааля... "Сколько хочешь я построю лишь для тебя миров, Арг. Только тебе, достойному награды за терпение, за любовь. Ты похитил, но разве я догадывался, что ты отомкнешь сердце и посадишь в нем прекраснейший цветок. Прошу"...

Слезы капали на ворс ковра. Черные глаза гасли от того, что будущее уничтожалось. Сколько не бросай семена в пустыне, всходов не дождешься.

— Арг, ты не любишь меня? Ты любишь Вааля? Да? — ладошки стирали горечь первого осознания. — Значит, я тебе не нужен...

Император качнулся и открыл глаза. Он еще тянулся к Ваалю всем существом. Но видел того, кому готов всегда отдать сердце. Юный, прекрасный цветок жаркой пустыни. Рука поднялась раскрытой ладонью навстречу, а потом остановила. Яд. Вааль — он стал частью эгрегора. Ревнует и управляет волосами. — Не подходи, — прошептал фланк. — Я не хочу твоей смерти.

— Арг, скажи мне... Что ты выбираешь? Чем готов стать для фланков? — Миил все равно поднялся и направился к императору, не опасаясь того, что сейчас, через несколько секунд, рискует закончить жизнь. Волосами управляла стихия Вааля. Наркотик близости стал для Арга способом существования. Постепенно умерщвляя и делая эгрегором для паразита, что вливался в фланка с каждым часом существования. — Ты убьешь меня... Пожалуйста, если я для тебя ничего не значил, если все вокруг ничто... Арг. — Миил сделал еще несколько осторожных шажков, все ближе — пальчики потянулись к шипящим трубкам, заострившимся и сверкающихм белыми иглами. — Полгода ты брал мою юность, уверял, что никогда не оставишь, что защитишь... Я тебе верю...

— Миил, отойди! — отчаянный рык зверя. — Я должен вернуть власть, спасти всех... Должен уладить конфликт. Я не готов его потерять. — болезненная судорога перекосила лицо. — Через час Лига окружит корабли мятежников, через два здесь будут войска Фланкии, через три... Начнутся переговоры и Совет. Я потеряю Лагуну, я потеряю Штицл. Я все потеряю. Верить Элою, все равно что давать откусить руку по локоть. Не могу... Если я потеряю Вааля...

— Ты меня не любишь, — Миил теперь стоял в шаге от Арга и низко опустил голову. Волосы упали густыми волнами вперед, полностью закрывая лицо. На запястьях синели укусы— поцелуи, оставленные Лани. — Для тебя я был пустышкой, красивой диковинкой...

— Нет, это не так... Я...

— Ты всегда выберешь Вааля...

— И Вааль выберет Арга, — дверь распахнулась, и пришедший прервал разговор, моментально усмиряя волосы фланка. — Ты ведь не против, Миил? — в синем длинном платье безо всяких украшений, Вааль казался еще тоньше и уязвимее, но на самом деле был крепче самой закаленной стали. — Зачем ты заставляешь его выбирать, если я могу всем нам принести радость? — зеленоглазый лис закрыл дверь и прислонился одним плечом к косяку, с грустным выражением изучая принца миларов. — Ты толкаешь возлюбленного сказать тебе правду, ранишься о нее, но разве не видишь, что он всеми силами пытается тебя оберегать от любой тревоги? — светлыми шагами к темному маленькому ангелу. Зеленые глаза с обидой взглянули на Миила. — Тебя укрывал от Лани, тебя не касался и краешком ауры... Ты разве не был сокрыт от алчного взгляда?

Нечего было ответить сыну архитекторов на слова Вааля. Принц ли ты или просто представитель разумной расы, обладаешь ты способностями или нет, но есть прорехи в истинности твоих помыслов.

— Ты же арий! — пухлые губы юнца, чье естество вкусил вампир, подтверждали закрепленную истину.

— Ты тоже думаешь, что я зло? — без тени опасения поинтересовался Вааль у фланка. Темная зелень стала светлее, юноша развел руки в стороны, словно показывая себя. — Войска уже прибыли и взяли мятежников. Осталось малое — договориться с Советом.

— Ты продашься эвенлам, — гробовым тоном произнес Арг, выпрямляясь и становясь мощным, как тысячелетнее дерево. Аквамарин глаз раздраженно сверкнул.

— Ты согласился отдать. Арг, не вини себя... Можно проиграть в войне, но приобрести нечто большее, чем власть над сородичами. — сказал Вааль, а руки его безвольно опали вдоль тела.

— Что обретешь ты? Брата? Что ты хочешь?

— Помнишь, мы говорили на балконе об эгрегоре. Я ошибся. Я думал, что это мальчишка со Штицла, — Вааль задумчиво провел по воздуху, словно рисовал невидимую картину. — Все приметы совпадали. И твой отец действительно нашел тогда именно штица как судьбу... Но... Сейчас ты сидишь рядом с тем, ради кого пересек половину вселенной.

— Что? — Арга подкинуло на ноги, точно сорвало безумным ураганом. — Что ты сказал? Я чувствовал в Льюисе силу, я видел...

— Да, сила предков, сила семян... Великих семян возрождения каждого из нас. Мальчик берег не символ, он хранит память душ. Он проводник. А Миил, твой драгоценный маленький милар... — Вааль поманил юношу встать, — отмечен великой судьбой.

Арий опустил голову, в светлых волосах, заплетенных на ритуальный манер полумесяцами, сверкнули изумрудные капельки.

— Арг, я не хотел говорить. Думал, что ты сам поймешь, что откроешься, что избавишься от иллюзии, что способен управлять миром. Но ты даже любимого не признаешь. Гонишься за призрачной выгодой.

Вместо сопротивления и ответа Арг обмяк. Уронил плечи.

— Я люблю Миила. Ты хотел, чтобы я сюда поехал... Ты уговаривал.

— Да, — Вааль подошел и опустился перед императором и принцем миларов на колени. — Тогда я не был уверен, что семена вашей связи прорастут. Я не думал, что ты способен полюбить... — взгляд на фланка, с которым связана система жизни. — А ты — ответить, — зелень глаз переместилась на Миила. — В ваших руках построить что-то новое.

— Я все потерял. Тебя... Рука потянулась коснуться ария, что напоминал Аргу о самых лучших днях, где одиночество отступило, сменяясь коротким теплом осознания, что ты кому-то нужен.

-Хватит! — резко встрепенулся гость. — Я больше не держу тебя... И освобождаю от меня... — Вааль расслабил все волоски, что инстинктивно тянулись к фланку, и потянул из того связующие нити, которые проросли в тело, словно грибница. — Я танцевал для тебя голый на приеме. Ты для меня жил эти годы. Мы квиты.

— Вааль, за что?

Вопрос прозвучал уже тогда, когда арий собирался покинуть временное пристанище одного из самых величественных фланков эпохи. Слабость императора и воина видели только он и этот ошарашенный шоколадный мальчик с далекой планеты, но казалось — вселенная, которая жалела и любила Арга за то, что он гибок, что не стесняется становиться слабее, чем кажется на самом деле.

— Не спрашивай, не надо, — Миил перехватил инициативу, прикрывая тонким телом огромного фланка и обхватывая того за шею. — Он уходит. Ты больше не будешь отдавать.

— Будет или нет, но Совет потребует многого. Я пришел, чтобы ты знал, Арг, я на твоей стороне.

Короткий прощальный кивок, и дверь за арием закрылась.

... Это была одна из самых коротких операций. Войска Лиги окружали немногочисленные корабли мятежников. Нейтролизовывали сигналы, которые больше двух суток заставляли флот Флойи и Фланкии находиться на дополнительной энергии. Первой была освобождена королева Аяса — к ней прибыли не только два министра, входившие в Совет, но и охрана, и несколько челноков, снабженных достаточным арсеналом для защиты. Неминуемый арест кронпринца был превращен в настоящий спектакль, где каждая роль, отыгранная заранее, вмещала в себя часть ритуала. Греда не выводили со связанными сзади руками, он шел с высоко поднятой головой, окруженный солдатами Лиги. Позади — генералы, посмевшие позариться на узаконенную власть. Лагунцы, что собрались на площади возле гостиницы, утверждали, что арест больше походил на торжественное отбытие высокопоставленного лица. Такими торжественными и яркими были представители Лиги, таким красивым и высоким красноволосый фланк, явно не боявшийся расправы. Но чем торжественнее выглядел Гред во время ареста, тем печальнее — его будущее. Флойя ни за что не станет поддерживать неудачника. Все взоры прибывших представителей многочисленных рас и держав заинтересованно начнут делить семена. И значит вопрос о Льюисе вынесут на общее заседание.

Гред надеялся, что арестованный вместе с ним Лани, сознает опасность... Вернее, его уничтожат без суда и следствия как представителя опасной планеты, которую на таком же совете приговорили к полному уничтожению. Многие развитые державы давно отказались от гуманности во многих вопросах, но данное решение — оно выносилось с подсчетом каждого голоса.

Пока Лани был рабом фланка, никто не посмел бы покушаться на его жизнь. Но то было вчера... Сегодня кронпринца держали в изоляторе, где даже через стены не проходил сигнал. Конечно, брат расстарался, чтобы зациклить выбросы волос на одну комнату. Конечно, он до скоро суда не явится поговорить. Семена ли тому виной? Нет, давняя вражда. Поганый убийца убьет и брата лишь потому, что тот покусился на деспотичное управление, где каждый фланк поклоняется злому идолу.

Кронпринц вспоминал свою никчемную жизнь. Вспоминал, но каждый раз возвращался к Льюису, который расколол сердце надвое. И тогда фланк прислонялся затылком к стене, ощущая, как острые иглы бьются о бетон, ломаются. Боль пронизывала молодого эгрегора. Боль призывала ария, что отвечал всегда на вопросы, который по сути начал всю эту борьбу. Спрашивала, получится ли убежать от прежнего мира, от войн, от захвата новых и новых планет. Получится ли украсть штица... Молиться Гред не умел. За него шептали волосы... Пока не пришли тюремщики и пока арестанта не повели наверх в главный зал лагунского дворца, где по периметру уже установили трибуны, где представители всех планетарных систем ждали зачинщика и главного обвиняемого, которому вменялись страшные преступления против мира, который угрожал энергетическим коллапсом.

Гред остановился на пороге бесконечного зала. В его окна бил яркий свет, такой привычный для Свободной Лагуны. Десятки сотен глаз обернулись к дверям. Прекратились разговоры, и шквал диалектов сменился абсолютной тишиной, потому что каждому интересно было посмотреть на преступника этого столетия. Преступник тоже разглядывал зал. Красные волосы касались каждой души, каждой судьбы, потому что вошли в новую стадию, когда раскрывается божественная суть эгрегора действия, эгрегора актива. Кронпринц не искал на трибунах брата. Арга вычислили трубки, которые стремительно поднялись и затрещали, ненавидя и презирая противника.

— Господа, — на главной, круглой трибуне поднялась черная фигура с каким-то уродством вместо головы, — перед вами виновник нашего спешного собрания, кронпринц Гредиус Альфаус, наследник империи Фланкии. Его брат, всеми уважаемый нами Аргус Альфаус, император и союзник Лиги отказался предъявить обвинения брату, потому мои эксперты составили список преступлений и собрали в скором порядке свидетельства и доказательства по данному делу. Итак, начнем наше заседание.

30

Оставить Льюиса наедине с арием не хотели ни глава Лиги, ни сгриг. Они покинули комнату лишь тогда, когда юноша, который стремительно менялся, постепенно обретая черты девушки, сказал, что встреча не продлится больше пяти минут. И как только двери закрылись оказался в теплых и ласковых объятиях Вааля. Тот прижимал штица к себе, словно малое дитя, заплутавшее в лесу, но теперь нашедшее дом.

— Хорошо, что ты пришел, — сказал с доброй улыбкой и повел к дивану. — Скоро все закончится. Я обещаю тебе — ты вернешь утерянный дом. Штицы опять будут соблюдать обычаи и растить поля тростника. — ладонь провела по щеке, задержалась чуть. В темной зелени появилась отеческая забота. — Ты такой красивый сейчас. Совсем другой, чем в нашу последнюю встречу.

Льюис чуть покраснел, вспоминая про близость с арием.

— Я никому не скажу, — успокоил тут же Вааль. — Это ведь наш секрет. То есть... — легкий румянец, появившийся на щеках Льюиса еще больше умилил ария, — ты даже не знаешь, как я рад тому, что это случилось так...

— неожиданно?

— Да. Мы оба получили удовольствие, и не думаю, что твой нынешний супруг должен знать о твоем маленьком проступке. Поверь, он, наверняка, тоже их совершает. — Вааль увлек штица на диван, продолжая обнимать и рукой и сверкающими волосками энергии, проникая внутрь тела, проникая в самое чрево. — Расскажи все. — легкий поцелуй в щеку. — Иначе они ворвутся и не дадут нам договориться.

— Я выбирал между Гредом и Эланом, — Льюис опустил голову, словно провинившийся ребенок. — Мне все обещали помощь. Все хотят тростник. Хотят получить как можно больше власти. Им все равно до человечности, до любви к ближнему, они увлечены играми.

— Ты думаешь, я другой? — покачал головой Вааль и вздохнул. — Льюис, посмотри на меня! Да, вот так. А теперь спроси, зачем ты здесь? Почему ты здесь?

— Я приехал, чтобы с тобой поговорить... — удивился юноша, а пальцы ария зарылись в его волосы, расчесывая и убирая назад.

— Почему ты, не веря никому, отправился во дворцы лагунских аристократов к эвенлам?

— Я не ехал к эвенлам, — упрямо поджал губы штиц. Синие глаза стали яркими васильками, которые излучали новые подозрения.

— Что тебе предложил мастер Элой?

— Я подписал документы на поставки. Я хочу всего лишь гарантий, что смогу возродить Штицл, — промямлил юноша, устыдившись малодушия, которое... которое... на выходе мысли не превращались в слова, зато образ Греда вставал так ясно перед глазами, что Льюис покраснел.

— Обеспечил себе тыл, понимаю. Ты разумный мальчик, Льюис. Маленький, но очень цепкий и правильный. Ты выбирал супруга исходя из того, насколько он впишется в твою концепцию мира, но разве ты уверен, что забудешь Греда?

— Вааль!

— Вааль живет дольше тебя... Вааль — энергия, которая собирается в тело ария. Мы появляемся не из материи. Мы практически — отражение того, что есть вокруг вас. Льюис, подними глаза, хватит их отводить. — арий не гневался, но стал еще печальнее. — Скоро пройдет Совет. На нем будут рассматривать дело кронпринца. Тебя, наверняка, приволокут главным свидетелем. Что ты скажешь? Как потом станешь бросать семена предков в возрожденную землю?

Юноша задрожал.

— Ты обещал помочь, — пробормотал он и внезапно пополз вниз с дивана, падая перед арием на колени, обнимая их, утыкаясь туда носом.

— Мы все сами выбираем свою судьбу, — тяжелый вздох. — Я обещал тебе помочь выбраться из этой передряги. Я обещал, что ты не будешь рабом. Я не отказываюсь от своих слов. Но, Льюис, я не могу исправить тех решений, которые принимаешь ты сам. Теперь в моей власти лишь вернуть тебе Штицл. Чтобы мастер тебя не обманул.

И тут дверь без стука распахнулась.

Льюис подскочил вверх, а арий подобрал ноги, забираясь на диван. В комнате стало тесно от ауры Элоя, которая испытывала и выискивала в то время, как хитрый лис улыбался, чуть склонив голову набок. Его зеленые глаза лукаво переходили с эвенла на великана, а потом возвращались к смущенному Льюису.

— Мы обо всем договорились, — заметил он с едва скрываемой ехидцей.

— Неужели? — не менее ехидно отозвался мастер Элой.

— Пойдем, Льюис, — сгриг поманил своего молодого супруга, обнял за плечи и крепко прижал к себе. — Надеюсь, у вас найдется для нас комната? — спросил он у явно раздраженного эвенла. А тот коротко кивнул.

— Конечно. Такие гости всегда в почете. Располагайтесь, вас проводят.

Мужчина набрал код на треугольнике на запястье, чтобы дать распоряжение о том, чтобы парочку проводили до выделенных гостевых комнат, а затем почти с пренебрежением выпроводил и Льюиса, и Элана из покоев, захлопнув дверь в свой, только ему принадлежащий мир.

Впрочем, бывший боксер и шофер фланков нисколько не удивился. И даже обрадовался такому равнодушию высокопоставленного мерзавца, чья стезя — политика и власть. Здесь, в роскоши дворцов он и штиц были лишними изначально.

— Ты добился своего? — спросил сгриг недовольно, встряхивая глупого мальчишку за плечи. — Одна акула поменялась на другую. Хочешь дальше поиграть?

— Это был один-единственный шанс спасти семена. — задыхаясь от возмущения, сказал штиц. Синие молнии вспыхнули в глазах. — Раз ты не понимаешь, раз ты...

Юноша порывисто побежал по коридору. Но гнало его не недовольство великана, который очень переживал за любимого, а образ Греда и слова Вааля о совете и о суде над молодым фланком. Делаем выбор... Делаем один раз...

Штиц поскользнулся на мраморной плитке и больно упал на колени, заливаясь слезами. Зачем вы, предки, отбираете выбор? Зачем заставляете делать так, как требует того разумность? Предатель. Для Греда я навсегда останусь отступником и трусом, который знал о проигрыше восстания. Который ушел, как только догадался о том, что постоять за не сумеет.

Ладони сжали виски от голосов вокруг. Что было потом, юноша не помнил, потому что голова закружилась, и он, окончательно изменившись, упал в обморок.

...— Господа, нами выносятся следующие обвинения по отношению к фланкийскому принцу, — голос Элоя был спокоен и абсолютно безапиляционен. На прозрачном экране перед главой Лиги возник список. — Захват в заложники представителей трех держав: королевы Аясы, — кивок послам Флойи и великанам, окружавшим сгригу, восседавшую в первом ряду справа. — императора Фланкии Аргуса. — новый кивок на низко опустившего голову Арга. — И меня, вашего покорного слуги. — Как вы объясните свой поступок, подсудимый?

— Политический переворот, — отозвался Гред, который теперь стоял посреди зала под пристальными взорами судей. Его алые, безумно-алые волосы пели разными голосами, словно средневековый хор, унося в дальние миры, открывая пространства, но ярче любой звезды, любого видения была память и печаль о том, кто так просто ушел, кто...

— Поэтому вы требовали подписания договора на поставку Флойе и Лиге тростника и взяли в заложники еще и последнего представителя элиты Штицла? — усмехнулся холодно Эллой, давая знак, чтобы привели юношу с пострадавшей планеты.

— Да, я признаю, — кивнул спокойно кронпринц, зная, что тем самым подписывает себе смертный приговор. — Я сразу просчитал варианты. Штицл являлся сырьевой базой, которая была выгодна любому представителю Совета. Сам Советы и утверждал нападение на планету.

— Это ложь... ложь... ложь... — со всех сторон понеслись крики и возмущение вопиющей наглости фланка, который смеет говорить, что кто-то мог разрешить военные действия против совершенно мирной планеты.

— Ваш брат, Аргус, утверждает, что вы самовольно вывели войска и полностью сожгли Штицл безо всяких санкций. Я склонен доверять императору как своему партнеру и советнику. Мы во многом зависим от поставок тростника. Мы никогда не пошли бы на геноцид мирной расы.

— Что же, тогда, конечно, мой брат прав, — сощурился недобро Гред, чуть поворачивая голову в сторону императора. — Желание получить власть свело меня с ума. Я пошел на все это ради того, чтобы прижать весь Совет. Как поступил бы здесь каждый из вас. Тростник — это топливо, которое не требует особой обработки. Флойя разве не хотела заключить со мной договор?

— Ложь! — королева Аяса вскочила, потрясая рукой. — Я спасала мальчика, которого собирались сделать рабом.

— Конечно, так и было, — вновь согласился кронпринц. — Здесь виноват только я. Что же, корысть налицо.

— Именно так и есть, — подтвердил мастер Эллой, а над залом зажглась запись растерзанного Штицла. Именно тогда, волею судьбы или злым умыслом, сюда привели маленького и испуганного Льюиса.

— Посмотрите, господа, во что превратился плодородный край. Полюбуйтесь на работу истинного убийцы, испепелившего сотни городов и тысячи поселений. Полюбуйтесь на того, кто оставил практически всех штицев без крова и сделал их изгоями.

Указующий перст помечал Греда кровью. А кровавые волосы стрекотали в сгустившейся тишине, порождая напряжение, умножая его, делая многообразным, впечатленным картинами смерти, разорванных тел и неумолимости, невозвращения к началу.

Штица, который так и замер на пороге, поддержали два эвенла-секретаря. Иначе Луис просто свалился бы и не смог сделать и шага вперед. Сейчас же он видел впереди трибуны и спину фланка, прямого, не сдающегося, во всем признающего честь воина, которого посылали убивать.

Ненавидел его, любил его... Молился, чтобы умереть здесь, только бы не... обвинять и не говорить.

— А вот и тот, кто може нам рассказать о своей трагедии. Не бойся, подойди, — глава Лиги даже встал, приветствуя представителя разоренной державы. — Льюис, ты слышал, о чем идет речь. Что произошло на планете? Что ожидало твоих сородичей? Что произошло с полями?

Кронпринц не удержался и повернул голову к тому, кого волосы чувствовали на расстоянии, к кому стремились, кого обожали. Любимый мой, единственный мой, прости... Аквамарины глаз нежно коснулись фигурки Льюиса, не удивляясь тому, что она изменилась, что обозначилась грудь под тесной кофтой, что талия стала тоньше, а бедра круче. Он просто любил. Просто хотел прижать к себе, но не имел права — убийце, воину не престало отдаваться чувствам. Его единственная слабость выбрала дорогу — и Гред ценил любое решение штица.

— Поля сгорели, — колени Льюиса подгибались. Как близко! Как стыдно смотреть на тебя. Ты уничтожал мою расу. Ты был послан своим братом убивать. Ты ненавидел... Ты — лучшее, что я познал. — Мы вынуждены были покинуть Штицл, нас сгоняли на Лагуну, чтобы переправлять как беженцев. Здесь обнаружилось, что фланки составили списки. По которым некоторые из выживших становятся рабами.

— Вы входили в список? — спросил кто-то из Совета, а Льюис... задержавшись с ответом, все смотрел на кронпринца, и душа его горела тысячами невозрожденных душ предков, шептавших, что лишь в чистой любви возрождается жизнь, что лишь...

— Да, я оказался помечен императорским знаком.

— Почему?

— Наши верования глубоко связаны с сакральным пониманием природы. Мы — это и есть семена. — тошнота поднималась, воздуха не хватало. Юноша пытался контролировать тело, но оно не подчинялось, раздражалось от любого запаха, от того, что вокруг слишком много представителей различных рас. И наконец выплеснуло наружу все съеденное накануне. А ведь медвежонок предупреждал, что не следует так наедаться перед Советом. Предупреждал, что следует поберечь нервы. Штиц не слушал. Он просто не мог слушать, рыдая над коробочкой, в которой словно дымка, растаяли семена. Как только они прибыли в номер, Льюис сразу полез в нагрудный карман, с благоговением щелкнул маленьким замочком и уронил драгоценность на пол, но оттуда ничего не посыпалось. Лишь пустота. Да, именно она с той минуты и до последней поселилась в груди и животе .

Великие предки! В согнутом положении, скукоженный, уничтоженный, штиц даже не видел, как к нему метнулся Гред, как присел рядом, обхватывая пальцами подбородок.

— Ты ждешь ребенка? — спросил тихо. Но зал, конечно, все слышал. — Льюис, ты слышишь? Я спрашиваю тебя...

— Нет, вовсе нет, с чего ты? — синь глаз расширилась изумленно.

— Я чувствую. Волосы не лгут. Льюис, ты...

— Ты украл мои семена? — отозвался вопросом на вопрос штиц, а в глазах его появились слезы.

Да, точно! Разговор с Лани всплыл, как вспышка в голове. Кронпринц и хотел бы прямо теперь ответить. Он крепко держал за тонкие плечи свое сокровище, что дороже любых семян. Слышал гул голосов расшумевшегося Совета, но видел лишь его... Прощался с ним. Запоминая, гладил алыми волосами, сливался в стихию счастья и потери. Горько-сладкое сочетание для воина, который много видел смерти и мало радости.

— Льюис, я люблю тебя. И ценю твой выбор...

— Семена... Скажи... семе... — на полуслове, на полупросьбе, хватающей за горло, когда недоверие уже выплескивается через край переполненной чаши. В тот момент, когда охрана бросается через зал дабы разъединить сердца навеки, раскрылась прямо в зале дверь через пространство и втянула внутрь подозреваемого и свидетеля, которые так и держались друг за друга.

31

Элой заставил гостей выйти, потому что кровь закипала в его крови. Потому что коленопреклоненный Льюис, который обнимал колени Ария, заставлял скрипеть зубами от злобы. Потому что Вааль, чьи кошачьи глаза в упор смотрели на мастера Элоя, явно провоцировали... Что? Как и раньше на Советах, молодой посол мог одним словом заставить эвенла рвать и метать, так и теперь лишь он один вызывал столь бурные и неконтролируемые эмоции. Конечно, за несколько минут нельзя предаться сексуальным утехам, но вот подать друг другу знак о дальнейших действиях...

Элой включил для просмотра внутреннюю камеру, пока Вааль продолжал буравить его взглядом, вальяжно раскинувшись на узком белом диване с золотыми витыми ножками и такими же подлокотниками. Вид его, самый невинный и расслабленный, демонстрировал спокойствие сытого котика, который не просто лизнул сметаны, а сожрал все запасы. — Выведал про наш договор? — заключил эвенл, отключая запись и хватая ария за грудки.

— Тебя пугает? — Вааль выскользнул из 'объятий' и ушел от опасной близости. — Если ты провел со мной несколько веселых ночей — это вовсе не значит, что я тебе чем-то обязан, мастер Элой. — быстрая и легкая бабочка перепорхнула на подоконник окна и теперь ее трепетная аура разливалась золотом весеннего утра. Разбуженный словно от долгого сна, Вааль тихонько рассмеялся.

— Ты — вампир! Опасный, жестокий убийца. Думаешь, я поверил тому, что ты мне тут сочинял про мирное решение? Думаешь, Совет позволит изгнаннику и вампиру заправлять? Ты забыл, кто я такой...

— Я помню, мастер. Ты — напыщенный идиот. Такой же, как и все, кому доступна власть. — юноша прислонился виском к косяку. Он не оскорблял словами — ласкал слух патокой, в которой речь теряет смысл, а остаются только нотки, символика отенков. — Глупенький маленький влюбленный Элой. Так долго ухаживал за Милом. Так старался получить его внимание, а сам...

— Замолчи. — эвенл, напряженно приближаясь, раскрывая свою энергию, словно огромный зонт, который не позволит арию удрать окончательно. Тот расслаблено свесил вниз руку.

— Молчать? Мастеру неприятно, что я раскрыл ему тайну о новой планете для штицев? Ему претит дурно поступить против идиотов, которые принимают решения. Он испортит репутацию... Ах, я весь горю от предвкушения.

— Молчи, наконец, — Элой схватил Вааля за запястья и потянул на себя. Защита эвенла исчезала, его холеное лицо казалось красивее, чем обычно. Волосы были темного синего цвета, а глаза — странно менялись в зависимости от освещения. — Ты получишь то, что хочешь, а я...

— А ты... а ты смешной, очень смешной. — золотые волоски облепляли эвенла, призывая к близости. Не всякий бы смог отказаться от желаний ария, но не мастер. Тот лишь заскрипел зубами и о чем-то грубо выругался. И отпустил юношу, который сразу перестал юродствовать и выпрямился, как стрела. Никогда и никто еще не видел истинного лица Вааля... Лишь вечность. Отвернувшись от мужчины, Вааль поднял глаза к потолку, прорезал его твердость, пересек мысленно небо, пересек вселенную, призрачный след любви в каждом живом существе.... В гаснущем мироздании собирал арий силы. В разрастающуюся тьму накладывал печати. Божественными мечтами расплывались черты. Лучи! Пронзающие материю лучи...

— Вааль, ты не понял, я не позволю, чтобы ты ушел. Пусть будет планета для штицев. Пусть будут семена. Но это все... На этом твоя свобода закончится.

Вааль развернулся, возвращая себя облик, близкий гуманоидным расам.

— Мастеру Элою угодно значит так и будет. — низко поклонился он. — Только сперва вы должны знать, что мальчик, который приходил ко мне, любит... Любит и не может выбрать. И если вы убьете кронпринца, то совершите непоправимую ошибку.

— А что я должен сделать? Отпустить преступника? Вааль, ты все же бываешь весьма многообразен в своих желаниях.

— Позвольте им подумать, дайте возможность убежать. Дайте им время вырастить поля. Дайте им шанс начать заново. Вы получите больше благодарности... — арий не настаивал, но говорил очень убедительно и спокойно. Он стоял все так же в нескольких шагах от эвенла, который пытался проникнуть за защиту, которую так ловко выстраивал его гость-пленник и находил, что попался, как и многие, в ловушку. Медовым слоем смазана кожа, золотом рассыпалась паутина. Зелеными пауками тянут к себе глаза. Тихий, робкий, мягкий, стальной, неприступный, всегда загадочный. Последний из той расы, что погибла...

— Хорошо, Вааль. — шаг вперед, и внезапная робость, словно кто-то отталкивает, отдаляет... — Ты, — испуганная пауза, не свойственная политику, — для тебя наша близость ничего не значила?

— Мастер... — Вааль покачал головой осуждающе. — Вы же сами говорил, что вы политик, в первую очередь.

— Ты думаешь, я до сих пор люблю Миила?

— Думаю? Мастер Элой, вряд ли я должен отвечать на этот вопрос. Поступки чувств не подчиняются логике, спастись от них практически невозможно. Можно отмотать назад, можно спросить — любили ли вы на самом деле? Ответить себе ложь или правду...

Элой при последних словах поймал ария в кольцо рук и привлек к себе. Он собирался целовать, он собирался забирать, он желал ария, как никого на свете, когда дверь распахнулась без предупреждения. Сначала раздались приглушенные удары. Это падали тела охраны. Четверо эвенлов остались грудами бессознательного мяса у самого порога, а на той стороне небольшого коридора, в мигающих, почти гаснущих лампах стоял Лани.

— Не смей к нему прикасаться, — золотоглазый арий просто пылал гневом. — Ты, выродок генетический! — удар огненным хлыстом, появившимся прямо из руки, скрутил мастера, Вааль даже слова сказать не успел. Теперь Лани чуть повернул голову к брату. — Собирай вещи, быстрее... Нам нужно выбираться...

— Лани, — юноша опешил, его сияющие волоски стали тоньше и почти погасли.

— Вааль, теперь не время для разговоров. Нам нужно уходить.

— Я это и делаю... Поверь, — видя агрессивность брата, Вааль осторожно потянулся к нему всем существом. — Только сначала закрой дверь и отпусти мастера Элоя.

— Твоего любовника? Ради хорошей пищи отказываешься от своего единственного брата. — прищур недобрый и даже немного расстроенный. Лани быстро приблизился, скручивая эвенла в паутину. Улыбка осветила идеальное личико, теперь больше походившее на маску, за которой прячется монстр. — Или все же брат что-то значит?

— Вы очень рискуете, Лани. — Элой позволил себе подать голос, чуть дергаясь в путах. — Я сам вас сюда пригласил.

— Это правда? — не поверил пленник. — Очень неразумно с вашей стороны входить в клетку сразу к двум хищникам.

Лани сзади обвил брата руками, положил тому подбородок на плечо, разглядывая в упор соперника — сколько их было на пути? Этот — убил сотни тысяч ариев одним приказом.

— Считаешь, что тебя здесь будут слушать? Он много тебе обещал, Вааль? Он ведь политик, Вааль. Да, мастер Элой. Нравится мой брат? Нравится живиться на чужом огороде?

— Прекрати!

— Нет. — Лани требовательно поцеловал юношу в шею прямо на глазах терпеливо выжидающего Элоя, который ничего не боялся, а даже вроде насмехался.

— Отпусти. Все зависит от главы Лиги. Я доверяю ему. — попросил тихо Вааль чуть прижимаясь к Лани и потерся о того щекой.

— Я доверяю твоему вкусу, но эвенлы — они же столько в себе намешали, — презрительная усмешка. — Когда бог перестает искать пути, он обращается к смешению. Смеси сильны, да? Потому они иногда устраивают небольшие геноциды.

— Я уже и забыл, каким может быть едким посол Арии, — заметил мужчина, наблюдая за тем, как Лани языком проводит за ушком Вааля, какая страсть вспыхивает в золоте глаз.

— Итак, мастер, мой брат утверждает, что вы полезны? Он добился от вас привилегий? Наверняка, вы обещали ему много, но мне нужны доказательства, нужны гарантии, что мы сможем забрать штица и семена со складов Лагуны, что вы отправите туда и остальные семьи штицев... Да, забавно звучит — арий заботится о другой расе. Но все же?

— Так и будет. Гарантии? Это мне нужны гарантии, что вы не создадите новый карман. Кажется, там есть нюанс. Миил... Я позволяю вам воспользоваться его энергетикой, получаю координаты, и вы...

— А вы интриган... — цокнул языком Лани. — Станете шантажировать Флойю и другие государства тем, что знаете, где тростник. Получите большие доходы.

— Как и вы...

— Лани, отпусти его, — от агрессивной энергии, требующей подчинения высшему своей расы, Вааль медленно плыл. Лани всегда подавлял его. И теперь многое говорило о том, что братец изголодался по долгим и страстным ночам. Раньше у брата была пара. Теперь же их осталось двое, и связывало отнюдь не родство, но и нечто большее.

Это чувствовалось в том, как сильно сжимаются пальцы на талии и обвивают грудь. Это проявлялось в явном возбуждении, очевидностью упиравшимся в ягодицы Вааля.

— Я отпущу, если мы скрепим наш союз. Мастер Элой, вы понимаете, каким образом я собираюсь это сделать? — Лани многозначительно стал спускаться пальцами вниз по животу брата, собирая в складки ткань.

— Только если сам Вааль согласится, — приподняв бровь, заметил глава Лиги, наблюдая за каждой эмоцией, возникавшей на лице того, кто вызывал в нем ураган. Только теперь до эвенла дошло, почему Вааль спрашивал про искренние чувства. Ни к кому, даже к Миилу, не испытывал правильный и мерзкий политик столь сильных чувств. Не вызвал ревности черный бог миларов, не пробуждали к действиям многочисленные любовники. Вааль был настоящим. Необыкновенным, единственным в своем роде. Его положительно заряженная аура выдавала целиком созидательную особь ариев, коих всегда было намного меньше, чем истинных убийц.

— Вааль, ты ведь не откажешь мне в милости. Как давно я ждал...

— Отказать? О, нет, — печально улыбнулся зеленоглазый арий, открывая все золото, что копилось в его теле. Опала нить, удерживающая Элоя. Два тела зажали Вааля меж собой. Юноша опустил веки, под которыми блестело солнце. Скоро случится Совет. Скоро откроется дверь. Скоро...

... Арг вскочил, когда прямо посреди зала произошло немыслимое. Они пропали. Ушли. Фланк испытывал такое облегчение, которое высказать словами даже не сумел бы. Его Гред, его мальчик, который запутался, который пошел на поводу у сильно изменявших сознание волос, запросто растворился в пространстве. Выдох-вздох. Император стоял молча, не слыша гул голосов возмущенных представителей разных рас.

Волосы его танцевали над головой только фланкам известный танец. Так передавалась информация. Так эгрегор связывался с каждым, создавая ниточку за ниточку, складывающуюся в общую систему. Алая — это жизнь брата — любимого и единственного брата, так и не решившегося на убийство. Все проклятые семена. Все жажда наживы. Власть, которая делает одних рабами, а других властителями мира.

Простить ли сумеем с тобой? Сможем ли вернуться в тот день, когда ты плакал на коленях? Маленький принц, которого отец предопределил как жертву. Гред! Гред! Я твой брат... Гред, я ищу тебя... Ищу твою душу в мирах и звездах...

Вдох и выдох. Император устало опустился на стул. Живой. Это сказали нити.

Следующие полчаса в торжественно величественных залах дворца лагунских аристократов стояла странная суматоха. Охрана искала сбежавших арестантов, хотя все прекрасно понимали, что тех уже не найти.

Беспокойно переговаривались по кучкам собравшиеся представители власти, что-то бросала в обвинение Аргу королева Аяса... Мастер Элой и император Фланки сидели на своих местах, не покидая трибуны, и даже не смотрели в сторону друг друга. Хотя, казалось, должны были предъявить хотя бы небольшие претензии.

Некоторые принимали это за выдержку, некоторые — за ненависть, некоторые про себя кляли обоих, потому что точно знали — сговор продуман задолго до совета, чтобы пригрести семена тростника и штица в личное пользование. Но на самом деле Арг не представлял, где теперь находится ни брат, ни Льюис. Он слышал через волосы успокоительный шепот Вааля. Такой далекий и такой родной, говоривший, что покажет дорогу. Что теряют лишь те, кто желает потеряться.

Наконец, не выдержав, Арг поднялся и быстрым шагом покинул зал. Он направлялся к единственному дорогому существу на свете. К Миилу, которого ранил равнодушием и недоверием.

На последних ступеньках к покоям, проходя мимо гарнизона охраны, фланк нерешительно остановился. Задумался о себе — старый и давно не красивый фланк-воин. Юный, черноволосый бог... искра сомнения болезненно дрогнула в сердце.

Арг снова выдохнул и вошел к милару уже уверенным гигантом, готовым всегда защищать принца с далекой звезды.

Юноша никуда не делся из комнаты, но в руках его — и император увидел это еще издалека — горела словно проекция целого мира. Тот становился зримым с каждой секундой, напоминая миниатюрную игрушку, только слишком волшебную. И знакомую. Именно ее рисовал много лет Вааль.

— Что это? Что это такое? — глаза Арга начали расширяться, брови поползли вверх.

Мальчик, стоявший полубоком, повел острым плечиком. Через пальцы его текла белоснежная звездная пыль. Губы шептали что-то невообразимое. — Миил, что?

Черных сияний обернулись вселенные.

— Свобода, — улыбка открытая и тихая. — Я обещал свободу. Я подарю ее. Даже несмотря на то, что напали... Арг, я получу свободу...

— Свободу? — фланк непонимающе шагнул к любимому.

— Арии не вернутся. Они обещали, что никогда не вернуться, если я сделаю новый мир для них.

32

Казалось, они падают в воронку со сцепленными руками. Переплетенье тел и пальцев. Взгляд неотрывный. Красные волосы, обхватывающие руки и тело, — только бы не потерять во тьме. Льюис не боялся, что эта бездна не закончится никогда. Лишь бы продлилось мучительное умирание от осознания любви. Нет, неправильно видеть во враге нечто большее, чем судьбу, чем счастье, с которым проходишь через жизнь. Зрил росток, который зазеленел в руках, который согревали, который даровал надежду под названием "любовь".

— Прости меня, — штиц потянулся к кронпринцу, чтобы в падении оказаться в его объятиях. Не задавал вопросов о происходящем, не интересовался, как такое могло произойти, а дрожал... Замерзал, потому что ожидал, что воин оттолкнет и скажет решительное "нет".

Мстить тому, кто убивал... Любить того, кто отдал жестокий приказ. Ненавидеть себя за малодушие. Разрываться между долгом и чувствами. Предки молча взирали на Льюиса, а красные волосы Греда гладили несчастного заблудшего ребенка, чья душа столь чиста и наивна.

— И ты прости, — губы прикоснулись к округлому лобику, к векам, поцеловали покрасневшие щеки.— Скоро переход откроется, и мы вынырнем в другой мир. Не бойся. Считай, что я выкрал тебя.

— Выкрал?

— Да, — Гред заулыбался. — Похитил у прежних страхов, у дурного будущего, чтобы подарить тебе возможность посадить семена.

— Ты их спрятал?

— Нет, они у Лани. Это он придумал, чтобы мы ушли прямо из зала во время Совета. — кронпринц обхватил юношу за талию. — Чтобы мы могли поговорить прежде, чем ты решишь... Прежде чем отправишься к Элану. Ты его ведь выбрал?

— Гред, не спрашивай, — синь глаз тревожно задрожала, заливаясь весенними грозами. Руки обхватили шею фланка — мощную, сильную, — в то время как поток времени подхватил двух путешественников, чтобы понести дальше по туннелю в неизвестность.

— Я должен знать... Должен... — упрямо отозвался фланк. — Скажи, Льюис! Ты не любишь меня? Или ты сбежал потому, что я убийца? Потому что заслуживаю лишь презрения?

— Нет, это не так, — штиц отрицательно замотал головой. И темные волосы разметались над головой, как от сильного ветра, играя с завихрениям и зигзагами, с пересечениями линий, из которых складываются судьбы.

— Когда я увидел звезды, когда ты открылся мне до конца, когда твои предки смотрели на меня и шептали тебе, что я не заслуживаю...

— Гред... предки хотели, чтобы я оживил и дал шанс миру, маленькому миру, потерянному народу, но они не выбирают за меня любовь.

— Значит, ты любишь Элана? С первого момента ты говорил, намекал об этом, а я не слушал, да?

— Элан — он огромный и такой пушистый, как большой медведь. Он пришел и остался. Я хочу подарить ему счастье, потому что... Гред, он просто его заслужил.

— А ты? Не заслужил? Я не заслужил? — потемнел от боли фланк. — Какой ты глупый? Какой злой!

Фланк сжал за плечи свою добычу, подчиняясь ветру, заставлявшему ускорять кручение по черной воронке.

— Прошу, не спрашивай...

— Маленький штиц решил, что легко забыть... Не забыть, не исправить, не повернуть назад... — жаркие губы впились поцелуем отчаявшейся страсти в несчастного Льюиса, еще путавшегося между прошлым и будущим. Он отвечал... Словно не давал клятву верности, словно забыл, как прятался в маленькой квартирке и принимал знаки внимания бывшего боксера. Целовал лицо Греда, проваливаясь в бескрайние объятия врага.

Гром войны отступал все дальше, забывались лица родных, друзей, которые уже никогда не вернутся... Которые лежат в земле, превращаясь в новые звезды на небе, а затем падая на добрые ладони семенами возможных всходов.

Льюис прощался с несбывшейся мечтой, уступая долгу, а от того был еще слабее теперь в сильных руках своего единственного и такого смелого воина. Верил ему без остатка. Потому что не может обмануть тот, кто связывает между собой миры одними волосами — молодой эгрегор, верящий, что возможно противостоять линиям судьбы, которая разошлась порвавшейся бахромой ткани и никогда не будет залатана всевышним.

... Они упали в зеленую траву из образовавшейся черной дыры, покатились по ней, боясь разомкнуть объятия, брали все возможное. Кронпринц обнимал ладонями милое лицо, прекратив задавать вопросы и словно запоминая... Льюис гладил Греда по груди... Уговаривал не сердиться. Воин и его маленький агроном. Такие разные и такие одинаковые, как голубое небо незнакомой планеты, поражавшее чистотой, почти идеальной сферой, и девственная чистота высокой травы на незнакомой земле.

Мужчина подмял штица под себя, а тот поднял глаза к сини и глубине лазури.

— Ты подарил мне целый мир, — шепнул он. — Новый мир... Просто так...

— Да, — кивнул Гред, вслушиваясь в Льюиса, в хрупкое тело, улавливая, что в том бьется новая жизнь и дрожа от осознания, что, возможно, этот ребенок общий.

— Только мне нечего тебе дать... Гред, прости... Умоляю, позволь мне забыть тебя. Позволь начать новую страницу. — синие глаза наполнились слезами. Рвались на части струны души, вынужденной подчиниться законам предков. Фланк не может стать родичем. Слишком разные менталитеты у сеятеля и воина.

— Гред!!! — оклик звучал холодной пощечиной над парочкой. — Довольно уже валяться на земле. Вставайте! — сапоги Лани остановились буквально в нескольких шагах. Его аромат перебил цветение трав — сладковато-приторный, как сама смерть. — И ты, — презрительный тон, — Льюис, встань... Негоже принцу оправдываться за свои поступки и отсутствие сострадания.

Кронпринц поднял голову на золотоволосого сияющего ария, который теперь не скрывал своих огромных крыльев ауры, что раскидывались над полем сияющими бабочками. Вздохнул и отпустил штица. Да, фланк понимал, что мальчишка врет. Что на самом деле ищет причин отказаться, потому что боится оказаться слабее, боится подчиниться захватчику. Этот инстинкт вырабатывался годами, прорастал страхом во время войны.

"Растопчешь?" — спрашивали потемневшие глаза Греда. — "Так откажись при всех... при своем пушистом мягком Элане".

— Не смей оскорблять Льюиса... — огрызнулся кронпринц, понимая, чем заплатит сегодня арию, едва они останутся наедине — тот унижал, тот требовал подчиниться, он все равно возьмет свое. Да, уж лучше плен смерти и безволие, чем помнить о том, что каждую страницу жизни штиц напишет без него.

— Да? Ты считаешь так, мой раб? — усмехнулся Лани, помогая обескураженному штицу подняться и отряхивая от травы. — Так погляди на нового господина этих земель и поклонись ему как своему хозяину.

— Зачем? Не надо... — юноша покраснел смущенно и изумленно, оглядываясь вокруг. Как были похожи на Штицл поля до самого горизонта, где синеет лес. Как напоминал весь этот мираж родину, казалось, утерянную навечно.

— Есть уговор, есть расплата, — засмеялся жестко Лани. — Тебе — коробочка и планета. Мне — кронпринц, которого по приговору бы казнили в тот же день. — улыбчивый прищур. — Согласен, Льюис.

— Соглашайся! — с того края поля приближалась массивная фигура Элана. Великан шел размашисто, спешил, махал руками, ярился... ведь он ждал появления гостей совсем в другом месте. Лани утверждал, что так и будет. Коварным ариям никогда не следует доверять, особенно если они обещают манны небесные и поют что-то про всеобщее счастье. — Пусть катятся оба. Отдай семена, Лани. Отдай по-хорошему.

Хитрая золотоволосая бестия прищурилась, затем приподняла бровь и заулыбалась еще шире.

— Неужели ты думаешь, медвежонок, что сможешь со мной тягаться? Ты еще на поединок меня пригласи. — Лани щелчком в воздухе вызвал волну, которая сбила Элана с ног. -Когда общаешься с нами, проявляй уважение и терпение. И дело не в том, что хочу ли я отдать семена, а в том, что Льюис желает все и сразу, а так не бывает... Не так ли, мальчик?

Обращение к штицу заставило того еще сильнее смутиться. Он кинул умоляющий взгляд на бывшего боксера, находившегося в нескольких метрах от цели и теперь поднимавшегося из коленопреклоненного положения вверх.

— Да, так... Не вам судить меня. Вы любите Греда.

— Люблю? — Лани засмеялся. — Люблю... Конечно... Гред, расскажи, как я был твоим рабом и как ты стал моим. Два года унижений. Спираль в теле, которая делает тебя проституткой... Ну же, честный воин! Ты такую и Льюису поставил. Так умеют ли фланки испытывать чувства? Или мы для них способ нажиться?

Фланк, который теперь стоял, опустив голову с потухшими волосами, молчал.

— И ты еще думаешь о выборе, мальчик? Неужели тебя ничему не научил горький опыт? Неужели не твои предки требуют возмездия за пролитую кровь? Я и Вааль вложили столько сил в этот мир, в карман, где штицы обретут родину. Так что?

Всю речь ария Элан тупо молчал. Он так сильно удивился происходящему, что просто раскрыл рот. Там, в коридоре перед залом совета, сгриг даже подумать не мог, что обвораживающий мед обещаний, гипнотизирующая сила Лани приведут к такому результату. Кажется, арий подкрался со спины, прошептал слова успокоения, пообещал мир для штицев, уверял в лояльности... Скорее всего, это было влияние, пользование силой ауры, выпустившей волоски и запеленавшей Элана за несколько минут.

— Ты не лучше и не хуже, — синие глаза стали круглыми плошками боли. Взгляд перемещался с Элана на Греда и опять остановился на Лани. — Я не знаю, как ты заставляешь себе подчиняться... Но сейчас ты называл Греда рабом. Ты вынуждаешь его быть с тобой. Ты пользовался эти годы фланком, как способом для выживания... Тебе нравилось быть жертвой... — губы юноши задрожали.

Он готов был сорваться на слезы, броситься бежать прочь, но оказался почти сразу в объятиях Греда.

— Успокойся... Ты не обязан ему отвечать, — кронпринц покачал головой. — Подло, Лани. Очень подло. Ты сам просился ко мне после войны, хотел укрыться от Арга. Вы оба... Правду? Я скажу правду, только никто ведь не поверит. Вам нужны были достойные особи. Нужны, как для паразитов. Вы рыскали всегда по вселенной, пытаясь...

— Я не собираюсь слушать оскорбления, — разъярился Лани. — Льюис, решай, с кем остаешься. Тебе строить планету. Тебе и... с кем?

Штиц отрицательно замотал головой. Он слышал, как шуршит трава от шагов Элана, как тот наклоняется и заглядывает в лица обнявшейся парочки.

— Мы втроем будем строить, — рявкнул великан на Лани, поражая внезапностью выбора. — Отдай коробочку с семенами и ростки, которые мы прихватили с собой.

Арий засмеялся... Вот какая забавная штука — давление. Достаточно немного прикрикнуть и настоять на своем, как сразу против тебя объединяются и готовы уже творить новую историю вместе.

— Разве вы заслужили? — Лани продолжал насмехаться. — Чем это ты, Элан, выторговывал счастье? Что хвостиком носился за Льюисом или что хотел его купить?

— Отдай! — Гред вспыхнул алыми волосами, уже не сдерживаясь. — Я не уйду, если Льюис не прогонит. Я готов быть ему другом...

— Трогательно... Весьма! Так вот чего стоят обещания в верности у фланков. — золотоглазая бестия ликовала. Волосы ее стали еще ярче и светлее. — Теперь остается только сказать, что ариям тут не место... Что же, я свои условия сделки выполнил. — Лани вдруг развернулся на каблуках и шагнул прочь, чувствуя в спину взгляды трех пар глаз. — Завтра сюда прибудут корабли с твоими родичами, — сообщил он официально. — Мастер Элой желает вам счастья и выполнения всех пунктов договора. Оставайтесь вместе, голубки. Разбирайтесь между собой сами.

Черная дыра открылась, вновь пропуская в неизвестность опасного вампира, а Льюис впервые выдохнул. Прямо из ниоткуда — из воздуха — на ладони ему упала маленькая коробочка, которую недавно подменил Лани.

— Я высадил три тростника на краю поля, у леса, — сообщил удаляющийся голос. — Надеюсь, общие поиски объединят вас еще сильнее. Хотя... верится с трудом...

33

Глава Лиги начинал свой рабочий день ровно тогда, когда над главной планетой объединенной системы Шайлой всходило первое, малое солнце и приносило на улицы мегаполиса зеленовато-блеклый отсвет. Элой спускал ноги с кровати скорее автоматически, стопы касались плетеного коврика, который включался массируя нужные точки и создавая приятное ощущение. Мужчина старался не разбудить существо, которое было укрыто под теплыми перинами. Поднимался, принимал душ, просматривал первые доставленные отчеты, затем проверял график заседаний и встреч, выпивал бодрящего напитка и целовал выбившуюся из-под покрывала руку.

Прошел ровно год с того момента, как зале Совета на Свободной Лагуне, которая теперь вошла в Лигу как колония пропал главный обвиняемый и свидетель обвинения. Многие забыли о скандале. И не только потому, что молодой мастер постарался, а еще и потому, что поставки сырьевого тростника так и не прекратились.

Группа компаний "эланК" продавала через посредников достаточный объем, чтобы покрывать производство топлива и производить самое дорогое в мире лакомство.

Эти поставки покрывала и Флойя, заинтересованная, как никто другой в лояльности главного эвенла, который теперь закрепился на своем посту прочнее, чем всем предыдущие избранники. Его рейтинговая шкала постоянно держалась на почти девятой отметке из десяти. Государства стремительно начали тяготеть не к демократическому строю правления, поддавшись центробежной политике диктата, которую Мастер Элой пропагандировал теперь совершенно открыто. К тому же, военные силы Фланкии не отказались от прежних притязаний на торговые пути и усилили власть на прежде захваченных планетах. Поговаривали, что Арг заключил невыгодный для себя политический "брак" с самим дьяволом. Но император достаточно удовлетворил потребности фланков на следующие сто пятьдесят лет, обеспечив их господское существование и дав возможность паразитировать на других расах.

В самом выгодном положении теперь оказался тот самый дьявол, в лицо которого знали лишь приближенные советники и любовники. Впрочем, таковой у Элоя был всего лишь один.

— Я бы хотел небольшое окно ровно в три, после заседания, — сообщил глава Лиги своему виртуальному секретарю. — на полтора, а лучше два часа. Переведите все встречи на более позднее время, а лучше распределите на выходной или следующие дни. — он застегивал в это время тугой воротник простой рубашки. Серебристые пуговицы защелкивались одна за другой с легким звяканьем. Следом Элой выбрал галстук— шнурок, причесал волосы назад, словно оценивая, хорошо ли выглядит.

— Ровно в час у вас встреча с императором Аргом, — сообщил секретарь, расплываясь по стене прозрачным экраном. — Отменить?

— Да. — кивнул мастер, чуть склоняя голову набок и ослепительно улыбаясь отражению. — Поставки оружием и торговлю несанкционированную можно и отложить, — сам себе сообщил он. — Извинитесь перед его величеством, скажите, что я буду занят делами государственной важности. Назначьте время поближе... Через несколько дней, — Элой с волнение отметил, что в волосах появилась седина. А ведь всего-то и надо пройти процедуру омоложения.

— Какие-нибудь еще распоряжения? — электронный голос был предельно вежлив.

— Да, закажите самый лучший завтрак — фрукты там, сладости... Все, что понравится моему мальчику... И направьте запрос в магазин на эксклюзивное украшение... Последнее в коллекции. Подарок должен быть изящен и одновременно впечатлять.

Элой отправился обратно в спальню, тихо скользнул к кровати, укрывая одеялом свое сокровище, а затем отправился на первый совет. Часы работы ползли слишком медленно. Записка, пришедшая на трибуну от императора Арга выражала крайнее неудовольствие, но Элой попросил помощника уверить друга, что заминка не связана ни с какими политическими интригами. И на этот раз эвенл не лгал.

Он то и дело поглядывал на часы, взволнованно вздыхал, как перед первым свиданием, а когда на часах пробило без четверти час, поднялся и, попрощавшись с представителями других государств, не используя никаких извинений, направился к выходу из многоуровневого зала, на котором обсуждались общие вопросы. Впрочем, к такому поведению как послы, так и главы держав, давно привыкли. Элой вел весьма разнообразную политическую жизнь. Каждая минута дорога.

На этот раз путь был срезан малым коридором для обслуги. Здание правительства Лиги было устроено та, что большие коридоры оказывались гораздо длиннее служебных лестниц и переходов. Да и элита остановит обязательно — завяжет нужную или совершенно бесполезную беседу.

Эвенл разумно рассудил не рисковать, но на этот раз его все же раскусили. И прямо на спуске на последний этаж поджидал настойчивый фланк.

В другом случае мастер Элой даже восхитился бы таким знаниям структуры здания, но теперь... Мужчина дал знак охране отступить на несколько шагов. То же самое сделал и собеседник, которому ясно дали понять с утра, что сегодня не время.

— Арг, вы бываете крайне настойчивы, — заметил Элой. Его темная маска скрыла плотнее истинное лицо и внешний вид. Щиты защиты стали толще.

— Это я хотел поговорить с вами, из-за спин фланков выступил тонкий золотоволосый юноша. Мастер невольно сделал шаг назад по лестнице.

— Я сказал, что тебе не скажу, где он? — Элой почти рычал. — Ты забыл... Я не играю...

— Неужели? — золотая стрела брови натянулась. — А вот движения ауры утверждают, что очень даже играете... Конечно, не по правилам... Но зато, — хищни на площадке попробовал дотянуться до Элоя тонкими ниточками сверкаэющих волосков, только преграда была слишком сильна. И зонт не давал зайти в чувствительную ауру. Лани! Советник Арга. Посол Фланкии. Высоко ты взлетел после того, как получил долю от тростника. Теперь ты во всем верен новому любовнику, который с самого начала хотел найти партнера по бизнесу.

В голове всплыла безобразная сцена в номере. Элой похоронил воспоминание о ней и каждый раз клял себя за слабость. Вааль тогда дорого заплатил... Отдался ради дела двум диким животным, лишь бы те совершили сделку и довели дело до конца.

— Это все, что вы хотели мне сказать, посол? Тогда с позволения почтенной публики вынужден попрощаться, — эвенл коротко кивнул. Давая знак воинам о том, чтобы они расчистили дорогу. Взгляд скользнул по красноволосому фланку. Ну, что я могу поделать, Арг? Каждый платит столько, сколько может. Тебя устроила данная расстановка. Ты даже смеялся над кульбитами судьбы, когда в последний раз выпивал со мной. Гред жив, хоть теперь и изгнанник, деньги постоянно текут в казну. У тебя опять есть арий... Да, хитрый, да — опасный... Но такой полезный для восстановления государства.

Мужчина усмехнулся. Лани не видит, конечно, выражения лица эвенла, зато хорошо чувствует издевку. Зачем искать встречу? Зачем? Опять решил получить по шее... Как после сделки в кровати? Пей кровь в другом месте...

Мастер скользнул в двери, а к подъезду сразу подъехала длинная машина.

Дверца распахнулась... На заднем сидении сидел некто в белом костюме. Широкополая шляпа закрывала половину лица, но не могла скрыть красоты истинного ария.

— Вааль! — выдохнул мужчина, опускаясь на сидение и целуя протянутую руку для поцелуя.

— Мой брат опять возжелал встретиться. Он до сих пор верит, что я прощу... — зеленые глаза улыбались. Юноша позволил губам задержаться на тыльной стороне ладони намного дольше, чем позволял этикет. — Куда мы поедем, мастер Элой. Признаюсь, приезд в Лигу показался мне утомительным. — Вааль откинулся на сидение и теперь смотрел на тени зданий, мелькающих за окном.

— Небольшое и уютное место, чтобы двое занятых людей могли уединиться... Или ты против?

— Вовсе нет, — новая благосклонная улыбка. — слишком часто мы стали встречаться, мастер. Третий за последний месяц. Боюсь, такими темпами вы покорите мое сердце, — Вааль то ли шутил, то ли говорил серьезно... А ведь у меня есть дела на новом Штицле. И потом... Ребенок...

— Родился? — эвенл впервые проявил нетерпение и даже пропустил мимо ушей иронию Вааля.

— Около месяца назад. Чистокровный арий... — зеленые глаза чуть блеснули. — Три крови смешались, позволив сделать новый эгрегор. Вы ведь знаете, я не альтруист. Но никогда не интересовался материальными проблемами...

— Ах, Вааль... — покачал головой эвенл, восхищенно разглядывая своего любовника, к которому испытывал что-то большее, чем любовь...

— Да, я получил ваш подарок. И был весьма тронут... — вдруг сообщил юноша, когда мастер придвинулся и обхватил его жаркой страстью... Сопротивляться? Зачем?

— Гред... Элан...

— Дружат. Гред строит новый мир. Сгриг торгует. Они поступили забавным образом, отказавшись от притязаний на Льюиса, пока тот не выберет. Но, кажется, стараются зря... — Вааль принимал горячие поцелуи в шею, обнимал Элоя с трогательной тактичностью. И благодарил все два часа в номере гостиницы гибким телом и лисьей страстностью. Отдавался... Чтобы опять сесть в машину и...

Элой точно не знал, когда увидит Вааля в следующий раз. Но он и не страдал. Теперь мужчина в полной мере познал радость брака с эгрегором.

— Миил, — позвал, когда вернулся в свои огромный дом и вошел в холл. — Миил, ты готов ехать в ресторан? Сегодня гости соберутся на твой день рождения.

Эвенл оперся на стойку у двери, ожидая фееричного появления мужа, которого выбил через договор с Фланкией и свои связи с миларами... это был изначально правильный выбор — воспитанный и образованный принц не должен жить рабом в покоях фланков. Аргу и так достается десять процентов прибыли, ему открыли торговые пути.

Любви и красоты заслуживают годами... Темнокожий принц появился наверху лестницы в умопомрачительном серебряном платье с длинными рукавами, которые можно было завязать за спиной, как складки, а можно было и волочить в виде шлейфа.

— Думаешь, это сойдет, — сказал с улыбкой, в которой больше не было ни страха, ни подозрений. Мастер кивнул. Он всегда соглашался с супругом, которому прочистили голову от лишних воспоминаний и берег тонкую психику.

— Поехали... — легкий кивок.

Эпилог.

Вааль поднимался на борт корабля, который направлялся на другую сторону вселенной, держа в руках небольшой шевелящийся сверток, украденный во имя спасения ариев. Поднимался, забыв про прошлое, попрощавшись со всем, что раньше любил. Он улыбался... И сожалел, что так поступил с юным штицем, использовав, как жирную землю для посевов. Но разве теперь не осуществились все мечты Льюиса? И разве не подарили ему мир, в котором рядом любимые... — Гред, и тебе спасибо, — шепнул, отворачивая в сторону треугольник и глядя в зеленые глаза маленького ария...