— Князю Италийскому, графу Российской империи Суворову-Рымникскому, гранду Сардинского королевства, графу Римской империи, генералиссимусу российских сухопутных и морских сил, генералу-фельдмаршалу австрийских и сардинских войск, кавалеру всех российских орденов...

— Всё, я поняла, вы говорите о Суворове? Нет, думаю, скорее всего, однофамильцы мы с его светлостью, — решительно открестилась Сана. Мало ли, вдруг поблизости какой-нибудь родственник дальний ошивается, ещё очную ставку устроят господа.

— Простите, господин Беклемишев, могу я узнать, какой год сейчас?

— Одна тысяча восемьсот семьдесят четвертый. Разве это для тебя новость?

Неожиданно снова заговорил Леон, он первым представился девушке, а сейчас явно был недоволен тем, как развивается ситуация. Оттеснив плечом брюнета, он прикоснулся к руке Федора и что-то очень быстро сказал. Саша не успела разобрать ни слова.

— Леон предлагает тебе комнату в своём доме и свою защиту. Штраф за поломанные ветки он заплатит из своего кармана, так что можешь не беспокоиться, — поморщившись, перевел соотечественник. — Согласна?

Александра опешила. С одной стороны, если кто-то отдаст вместо неё деньги жадине-итальянцу, это хорошо. С другой стороны, получается: она будет должна ту же сумму, но уже другому человеку. Плохо. Она обвела взглядом мужчин и похлопала ресницами, подражая лучшей подружке своих школьных лет. Когда Аннушка делала наивное личико, мальчишки были готовы выполнить любое желание девицы. Говорить о том, что её будут искать, Саша почему-то не хотела. Интуиция подсказывала, что нужно молчать.

— Пожалуйста, отпустите меня, — повторила просьбу, умоляюще сложив руки на груди. Попыталась заплакать, но вспомнила о своей клятве, выпрямилась и плечи расправила. Не будет она унижаться перед ними. Подумаешь, аристократы.

Беклемишев повернулся к Леону:

— Leon, ragazza russa, e io la porto per lei otvetstvennost.Zaberu stessi vivranno un po ', per imparare, e poi decidere cosa fare dopo sney. (Леон, эта девушка — русская. Я хочу отвезти её к себе, пусть поживет немного, позже расспросим)

Потом перевел специально для Саши:

— На правах соотечественника настойчиво приглашаю тебя к себе погостить. А Леон, если захочет, может приезжать и под моим присмотром беседовать с тобой, раз уж воспылал неземной страстью.

— А к вам, это куда?

Конечно, для неё лучше быть рядом с человеком, который говорит на родном языке. Мало ли, что он там себе придумал, Леон этот. Саша даже неосознанно подвинулась ближе к военному. Русский всё-таки, соотечетсвенник. На недовольство, тенью проскользнувшее по лицу итальянского аристократа, девушка внимания не обратила.

— В Таормину. У моей семьи там небольшой домик на побережье, тебе понравится. Едем, — повелительно распорядился Беклемишев и уже взял Сану под руку, чтобы выйти на глазах у Луиджи, изумленного наглым самоуправством гостя, как вдруг прибежал мальчишка, держа в руках Сашины ботинки и джинсы с курткой. Наступила пауза. Первым отмер Луиджи, наверное, потому что уже видел вещи, и торжествующе состроил рожицу Федору.

— L'ho trovato, l'ho e me ne andai, (я нашел её, она моя собственность) — высокомерно заметил итальянец. — La mia preda.

— Здесь все твои вещи? — невозмутимо спросил Сашу самозванный опекун.

— Нет, ещё свитер и футболка. А что он сказал?

— Сказал — ты его собственность, его добыча. Что такое футболка? Впрочем, неважно, бери их, уходим. Tutti i migliori, Luigi. E 'stato bello vedere, grazie per aiutare la ragazza. Ti devo, e ora ce ne andiamo. Puoi venire a visitare in una settimana, sarР felice di vedere a doma. Adres che conosci. (Спасибо, Луиджи. Приятно было погостить у тебя. Вы можете в любое время навестить нас у меня дома. Адрес вы знаете)

— Это чего такое вы сейчас ему сказали? — спросила девушка, сражаясь с мальчишкой за свои собственные вещи. Наконец, она победила и гордо выпрямилась, кивнув на прощание остальным мужчинам.

Повезло, что они стояли к выходу ближе, чем все остальные. Пока Луиджи соображал, как ему правильно ответить, Федор с Сашей уже стремительно удалялись к выходу из дома. Повезло, что коня не успели расседлать, потому что конюх отлучился куда-то по делу, а парнишка, который ему помогал на конюшне, боялся подойти к черному породистому жеребцу. Когда девушка увидела танцующего коня, пятящегося от подростка, она поняла, что в жизни никогда не полезет на эту хитрую скотину по доброй воле. Но Беклемишева, как истинного военного, не интересовали Сашины возражения. Через минуту девушка уже сидела перед седлом, а спустя мгновение они уже мчались по грунтовой дороге, прочь от великолепного воздушного особняка, построенного, наверное, каким-нибудь знаменитым итальянским архитектором. Выглядывая из-за плеча мужчины, увозившего её в неизвестность, Александра видела Леона и Луиджи. Хотела им помахать на прощание, но руки были заняты, поэтому пришлось оставить всё, как есть. Если бы девушка взглянула правее, в сторону кустарника, росшего вдоль дороги, она обязательно заметила бы огорченную Женькину физиономию, видневшуюся сбоку от большой голубой ели.

Проводив взглядом удаляющегося коня, Женька сел на землю и обхватив голову руками, тихонечко застонал.

— Тихо, — шикнул на него старик, наблюдая, как в легкую повозку запрягают пару лошадей. — Гляди, они сейчас поедут за нашим архаровцем.

— И что?

— И то. Я нашего молодого хозяина знаю, он своего не упустит и просто так никому не отдаст. Плохо, что князь девчонку твою увез, как бы чего не вышло. Идем.

— Куда? — Женьку вдруг одолело безразличие. Устал, или напряжение сказывалось, неизвестно. Просто захотелось наплевать на все дела и тупо смотреть на море, ни о чем не думая. Солнышко светило в затылок, сидеть на плотном слое иголок было удобно, состояние полуденной дрёмы обволакивало, призывая расслабиться, забыть о проблемах. С силой ухватив парня за ухо узловатыми пальцами, Николай заставил его подняться, а потом одарил крепким подзатыльником.

— Щенок сопливый! Ладно, черт с тобой, оставайся. А я пойду выручать девицу, мне как раз внучка надобна. Будет щи варить да обшивать старика, похоронит по-человечески...

Продолжая бурчать под нос итальянские ругательства, Николай скользнул между деревьями и был таков. Обиженный на весь мир Женька опомнился, не хватало ещё одному остаться. Покрутил головой, а когда заметил светлую рубашку старика уже на половине спуска с горы, рванул бегом следом. Но, как бы быстро он ни переставлял ноги, догнать старика удалось только внизу, возле большого каменного изваяния, давным-давно установленного на въезде в Таормину, восхитительный курортный городок на берегу Ионического моря.

Глава 7.

В небольшом, освещенном ярким полуденным солнцем дворе, Федор спрыгнул с коня, потом бесцеремонно снял измученную девушку и поставил на ноги. Саша покачнулась, но устояла. Она пока не понимала, как правильно относиться к тому, что произошло, но голова снова кружилась, мешая трезвой оценке ситуации. Правда, теперь уже от голода. По географии Сане в аттестате вывели удовлетворительно, и то — из жалости, поэтому она никак не могла вспомнить, где находится маленький симпатичный городок, в который они ворвались верхом на коне, словно разбойники. Ну, ладно, не ворвались, а въехали спокойным шагом, потому что кругом полно гуляющего народа. А эти кружевные зонтики у дам! С ума можно сойти, зачем только они их с собой таскают.

— Александра! — резкий мужской голос прервал её мысли и заставил посмотреть в ледяные глаза напротив. — Идём, я покажу твою комнату, приведешь себя в порядок, а потом Марио проводит тебя ко мне в кабинет. Вещи оставь здесь.

— Как это?

— Просто брось на камни, не беспокойся более о них. Они тебе больше не понадобятся.

Внутренний, закрытый со всех сторон, дворик был устлан тщательно обтесанными каменными плитами, подогнанными друг к другу так, чтобы не оставалось заметных щелей. Чисто, опрятно, красиво, девушке понравилось. Поколебавшись несколько секунд, Саша поставила ботинки, положила сверху вещи и неохотно вошла в дом. Слава Богу, далеко идти не пришлось. Первая же дверь направо вела в небольшую, побеленную известью комнатку, в которой помещалась узкая кровать, стул возле окна, да еще хрупкая этажерка, выкрашенная белой краской. Абсолютно пустая. Несмотря на то, что постель была прикрыта белым покрывалом, Алекс сразу поняла — в комнате давно уже никто не жил. Ощущение заброшенного пространства просто вибрировало в позвоночнике. Когда Федор закрыл за собой дверь, открывая тем самым угол, обнаружился небольшой умывальник. Точнее, высокая табуретка с кувшином, наполненным холодной водой. Первым делом Саша плюнула на приличия, напилась от души. Потом, не долго думая, сбросила платье и сполоснула в тазу лицо, руки, шею, порядком запылившиеся во время езды по грунтовой дороге. Зеркала не было, расчески тоже, пришлось встряхнуть волосы, и, разобрав их пальцами на пряди, переплести косу на ощупь. Платье тоже следовало вытряхнуть, но не в коридоре же? Вдруг у них не принято болтаться в нижней рубашке на виду? Улыбаясь своим мыслям, Саша открыла окно настежь, высунулась до пояса, а потом, убедившись, что вокруг никого нет, осторожно вытряхнула серое убожество, сидя на подоконнике.

— Cosa stai facendo? (что ты делаешь?) — гневно произнес женский голос за её спиной, а его обладательница так сильно дернула девушку за руку, что Сана, падая с подоконника, больно ушибла колено. Вместо того, чтобы расстроиться, она вскочила на ноги и сама толкнула обидчицу.

— Это ты кого сейчас фазендой назвала?

Высокая молодая женщина презрительно уставилась на девушку, рассматривая с ног до головы, а потом фыркнула и добавила:

— Che ha trovato? Sono molto piЫ bella e piЫ esperienza di ragazza arrogante! (что он нашел? Я гораздо красивее и опытнее, чем эта высокомерная особа)

— Да, пожалуйста, забирай его себе! — возмутилась Саша, отчего-то решив, что перед ней пассия Беклемишева, — платье отдай, чего вцепилась!

Итальянка тянула к себе, девушка к себе, перетягивая словно канат. В какой-то момент ткань не выдержала, треснула, и задиры получили по куску серого платья каждая. Александра зло швырнула тряпку в лицо женщине, намереваясь как следует оттаскать за волосы негодяйку, но ей помешал хозяин дома. Оказывается, он видел последний акт противостояния, но вмешаться решил только сейчас.

— Принеси ей другую одежду, и не притворяйся, что не понимаешь по-русски, — велел он служанке, а Саше сухо повторил, что за ней скоро придут. Итальянка презрительно фыркнула, бросила остатки серого платья на пол и демонстративно потопталась по ним ногами, обутыми в изящные кожаные туфельки на невысоком каблучке. Когда она вышла, не закрыв за собой дверь, Сана скорчила рожу, пнула тряпки в угол, а потом плюхнулась на кровать, чтобы попытаться сообразить, куда же всё-таки девался шаман, и почему он до сих пор её не спас. Вспомнить, что делась-то как раз она, а не он, ума не хватило. Ну, или времени, смотря с какой стороны посмотреть. Просто потому, что в комнату уже вернулась знойная красавица с ворохом юбок и блузок в руках. Не желая показывать свою слабость постороннему человеку, Саша встала с кровати и гордо выпрямилась.

— Russo? — уточнила итальянка.

— Да, русская.

— Мария. Выбирай вещи, это мои. Всё чистое.

— Александрой меня зовут. Хочу одеться так же, как ты, — смело заявила девушка, с удовольствием рассматривая широкую юбку до середины голени. Она так красиво облегала стройные ноги молодой женщины, что Саше срочно захотелось примерить на себя что-нибудь похожее. — Прости, не хотела тебя обидеть, когда бросила платье в лицо.

— Хотела-хотела, — усмехнулась та. — Снимай рубашку. Нужно торопиться, наш господин не любит ждать.

— Чихать я хотела на то, что он любит или не любит, — взорвалась Саша, радуясь, что есть кому слушать её жалобы. — Он не имел никакого права привозить меня сюда и отнимать мою одежду! Пусть вернет хотя бы берцы!

— Замолчи, ты не у себя дома, — одернула Мария девчонку. — Примерь блузку. Корсаж тоже бери, а это, — указала она на лифчик, — сними. Приличные девушки у нас такое не носят.

Вырез на блузке регулировался с помощью ленточки, и, несмотря на сопротивление горничной, как про себя назвала Марию Саша, удалось прикрыть грудь, максимально сохраняя правила приличия. По Сашиным меркам, естественно. Итальянка закатила глаза, бормоча что-то нелицеприятное себе под нос, но всё-таки помогла затянуть корсаж покрепче специальными шнурками. Прищелкнув языком, Мария подтолкнула девушку к дверям, выдворяя из комнаты, а сама принялась собирать разбросанную по кровати одежду.

Тем временем два человека стояли напротив входа в усадьбу господ Беклемишевых и препирались.

— Постучи и спроси Марио, — поучал старик Женьку. — Пусть выйдет на минутку, скажи, двоюродный дед хочет поговорить.

— Не могу, — насупился парень, ковыряя носком ботинка землю. — Как я спрашивать буду? По-русски?

— Черт, забыл, — выругался Николай и задумчиво почесал затылок. — Давече проигрался я подчистую конюшему, а калитку он открывает. Марио-то в доме служит, денщиком.

— Много задолжали?

— Порядочно. Жулик он, но, знаешь, не пойман за руку — не вор. И что нам делать? Я ж не знал, что девчонку тайный советник забрал.

— Кто? — вскинулся Женька, привлекая внимание прохожих.

— Тихо, не ори, потом расскажу. А вот и наши господа пожаловали.

Дед Николай усмехнулся, глядя, как молодые аристократы раскланиваются с дамами, окружившими коляску. Потом ухватил Женьку за рукав и, под шумок, пробрался к воротам, рассчитывая пробраться во двор, но войти они не успели. Посреди прохода выросла объемная фигура с большим животом, на котором топорщилась не застегнутая до низа ливрея.

— Nicola, sono felice di vedere che hai portato i soldi? — громогласно воскликнул усатый дядька и протянул открытую ладонь. — Dai! (Николай, рад, что ты принес деньги. Давай)

— Chiama Mario chiedere. E i soldi ancora, che cosa si puР fare...

(прости, Марио, пока нет денег, я не могу долг вернуть)

— Prima i soldi, poi Mario, — твердо заявил конюший и стал теснить непрошеных посетителей на улицу.

— Что он сказал? — попытался выяснить Женька, упираясь изо всех сил.

— Сначала деньги, потом Марио, — обиженно перевел старик и снова принялся упрашивать своего кредитора, перемежая итальянские выражения ругательствами.

— Предложи ему это в счет долга. — Парень расстегнул ремешок, протягивая часы толстяку. — Они очень дорогие, время показывают точное, пусть не сомневается.