Птица в клетке

Кронберг горько усмехнулась, устало потирая лоб.

— Я не понимаю, зачем вы всё это мне говорите, тайнэ, — наконец сказала я, нарушив гнетущее молчание. — Но вы мне тоже частенько не нравитесь.

Доктор от удивления даже замерла.

— Так откровенно, Эрика. Не ожидала от тебя.

Я спокойно пожала плечами:

— Но вы же хотели моего доверия? Вот вам оно. Поверьте, рано или поздно я начинала ненавидеть всех своих психиатров. И то, что я чувствую к вам лишь лёгкую антипатию, говорит о том, что вы лучшая, с кем мне приходилось иметь дело. И да, вы первая, кому я говорю так откровенно о своих чувствах. Можете гордиться собой.

— Надо же... — в замешательстве пробормотала Кронберг. — Что ж, это на самом деле прогресс в терапии. С тобой всё так сложно и непонятно, что мне порой кажется, легче отказаться от тебя, несмотря на то, что тай Альге неплохо платит. А потом я думаю про уникальную возможность изучить обратную эмпатию... и про свою ответственность. Не только перед Альге, но и перед тобой. Я ведь действительно хочу помочь.

— Я знаю.

— Конечно же, знаешь, — задумчиво улыбнулась Алана. — Сегодня... я пока не имею права говорить о том, зачем тебя привезли сюда, но это очень, очень важно. Поэтому постарайся не подвести императора. Сделай, что в твоих силах, но будь осторожна. И... иди пока, отдохни часок. Ты выглядишь бледноватой, а тебе, возможно, придётся сегодня использовать свой дар.

Я встала и почтительно поклонилась.

— Спасибо, тайнэ. И... меня злит, что вы порой видите во мне просто интересный медицинский казус, который нужно изучить. И всё же иногда вы, как и Юрий, смотрите на меня как на человека. Пусть необычного, но всё же человека, равного себе. Наверное, это потому, что вы оба из миров союза. В любом случае я благодарна вам за возможность быть иногда... не знаю... не просто рабыней.

Кронберг неожиданно вспыхнула и отвернулась, а её противоречивые эмоции буквально оглушили.

— Ну... я пойду, — буркнула я и поспешно сбежала. И чего это она?

Вроде и не собиралась спать, но стоило прилечь на кровать, как меня тут же вырубило. Растолкала меня сама доктор, выглядевшая напряжённой, но по крайней мере она уже не фонила смущающими меня эмоциями.

— Нам пора.

Я умылась, пригладила волосы. Видимо, заразилась волнением психиатра — в ногах я чувствовала лёгкую слабость. Яростно потерев щёки, покинула наконец свою комнату, следуя за спешащей Аланой.

Мы поднялись на лифте наверх и оказались на вершине башенки. Интересно, кто здесь живёт? В моих фантазиях в таких местах обитали прекрасные пленённые принцессы...

Как оказалось, я была почти права. Только здесь жила не принцесса, а принц.

В небольшой затемнённой комнатке нас уже ждал император. Один, без привычной стражи. Он задумчиво стоял около стеклянной стены, по ту сторону которой находилась ещё одна комната.

— Подойди сюда, — приказал он.

Я послушно приблизилась. Кронберг осталась у двери.

— Посмотри. Этот мальчик — мой сын. Замир Альге. Ему шесть лет.

Было странно слышать тёплые интонации в голосе императора. Да и чувства... Я впервые ощущала что-то помимо холода. Это было необычно — такой Альге. Перевела взгляд с императора за стеклянную перегородку, куда он и смотрел.

В комнате, очень светлой и нарядной, на пушистом ковре сидел мальчик. Вокруг него лежали игрушки — какие-то машинки, плюшевые животные, но они не привлекали его внимания. Он собирал конструктор — самый простой, из деревяшек. Башня была уже почти в рост сидящего ребёнка и начала качаться под своим весом. И вот — неловкое движение, и она рушится. Я ожидала, что малыш расстроится или разозлится, будет плакать или топать ногами. Но он моргнул и начал собирать башню снова.

Стекло было не просто утолщённое, а имеющее какие-то свойства, полностью блокирующие мои способности эспера. Я не могла ощущать настроение ребёнка, но по странным замедленным жестам, по неподвижности лица, делающей его похожим на куклу, поняла, что с ним что-то не так. Да и выглядел мальчик странно. Не просто бледным — почти прозрачным. Видны были синие жилки вен, просвечивающие сквозь тонкую светлую кожу, благо Замир сидел близко к нам. Белые волосы — гораздо светлее, чем у Альге, а бровей почти не видно. Альбинос?

— Не хочешь узнать, что с ним?

— Он... болен?

— Можно сказать и так. — Альге ничуть не обиделся на мой бестактный вопрос. — Когда он родился... уже был необычным. Постоянно плакал, часто болел и почти не ел сам. Поздно стал ползать и ходить, и всё никак не начинал разговаривать. Врачи решили, что это задержка в развитии, а когда ему исполнилось три, фактически поставили диагноз — аутизм. В самой худшей его форме. Тем более что ребёнок, который и раньше резко реагировал на присутствие людей — прятался или начинал плакать, в этом возрасте совсем замкнулся в себе. А потом один из врачей предположил, что у него дар. Что он эспер, очень рано проявивший себя и не справившийся со своим даром. У тебя такое было?

— Нет... Не так всё плохо, — призналась я, хотя помнила, что ребёнком была капризным и эмоциональным. И да, очень поздно научилась говорить, но благодаря своему дару рано начала осознавать, что от меня хотят.

— Обычно всё иначе даже у вас, эсперов. Поэтому я и пригласил доктора Кронберг на Лонгу. Она, знаешь ли, лучший из психиатров, разбирающихся в эсперах. Не согласись она мне помочь, пришлось бы, пожалуй, её выкрасть.

В другое время я, наверное, улыбнулась бы, почувствовав волну паники и возмущения от доктора. Но сейчас всё моё внимание привлекал ребёнок по ту сторону стекла.

— Доктор Кронберг тоже подтвердила мои опасения, что Замир — необычный случай. А значит, лекарства и другое применяемое для коррекции лечение тут не помогут. И предложила использовать метод, применяемый когда-то в мирах Космосоюза. Использовать другого эспера.

— Почему сейчас его не применяют?

— Эсперы — редкость в Союзе, а уж у нас, где каждый из них кому-то принадлежит, достать себе второго довольно сложно. Но не мне. У меня уже был один, Лён. Но он не справился. И умер.

Ядгар Альге сказал это спокойно, будто смерть человека ничего для него не значила. Хотя... не личности, раба. Я вспомнила того смешного глупого человечка, увиденного когда-то в памяти Карима Ли, и мне стало горько.

— Вы убили Лёна за то, что он не справился?

Император наконец посмотрел на меня.

— Нет, конечно нет. Я не убивал его. Это сделал Замир. По крайней мере мы так думаем. Лён провёл с моим сыном всего неделю, и однажды, после очередного сеанса, совершенно бесперспективного, бестолковый эспер просто выпрыгнул в окно, точнее попытался. Но так как стекло было защищено, он только сломал себе шею от силы удара. Безумно глупая смерть даже для такого дурачка. Но уж кем-кем, а самоубийцей он не был. Мозгов бы не хватило.

Я облизала внезапно пересохшие губы.

— У Лёна не получилось. Почему вы думаете, что получится у меня, господин?

— Ты сильный эспер. У Лёна был примерно пятый уровень по Кейгелю. К тому же ты владеешь обратной эмпатией, а теперь ещё и умеешь передавать свои мысли другому человеку. Если ты не сможешь достучаться до моего сына, это не сможет сделать никто.

— Я могу умереть. Как Лён, — прошептала, не скрывая своего страха.

Ядгар Альге не стал спорить.

— Возможно. Но мы постараемся, чтобы этого не произошло. Доктор Кронберг будет следить за твоим состоянием. Да и ты гораздо умнее Лёна, сама сможешь почувствовать, если что-то не так. А теперь иди к нему. Хочу увидеть, на что ты способна.

Мне было страшно, но иного выбора не было. Я вошла внутрь. В светлую, по-детски яркую комнату, где сидел беловолосый мальчик с неподвижным и мёртвым взглядом.

Когда за мной закрылась дверь, подумала, что абсолютно не представляю, что должна делать. Точнее, мне ничего не объяснили. И чего от меня ждут? Я нервно оглянулась, но, естественно, увидела стену, а не Альге и Кронберг за стеклом.

Ребенок не обратил на меня никакого внимания и продолжал строить свою башню. Подходить к нему не хотелось, особенно после рассказанной императором истории, но других вариантов не видела. Старательно обходя игрушки и пытаясь ничего не задеть, подошла к Замиру и села с другой стороны от возводимой башенки.

Сказать что-нибудь? Нет, нарушать тишину не хотелось. Взгляд упал на разбросанные детальки, и прежде чем я подумала о последствиях своих действий, уже подняла одну из них. Рука мальчика замерла. Значит, меня он всё-таки заметил. Критично оглядев постройку в локоть высотой, нашла подходящее место и приладила туда "кирпичик". Торопливо подыскивала второй, когда ребёнок вдруг с неожиданной силой ударил рукой по башне, разрушая её. Внезапная ярость его действия никак не отразилась на лице или эмоциях, которых, впрочем, я и до этого не чувствовала. Интересно, я не могла его "прочитать", потому что он и правда не злился и не переживал, или просто он установил эмпатический блок? Я впервые встречала кого-то, подобного себе, поэтому не знала, что считать нормой, а что отклонением. Свой ментальный блок я хоть неохотно, но всё-таки сняла, но пока не пыталась использовать обратную эмпатию.

Замир между тем поднялся и пересел в другую часть комнаты, потеряв интерес к конструктору. Теперь он возил смешным жёлтым грузовиком по полу, всё так же не обращая на меня внимания.

Я вновь подошла к нему, уже более опасливо, и села чуть подальше, не пытаясь вмешиваться в игру.

— Привет. Я Эрика.

Конечно же, он не ответил. Я и не ожидала, что будет так просто. И что мне теперь делать? Сколько мне тут ещё торчать? Час, два... до самого утра? Становилось скучно. Я легла на ковёр, не отрывая от мальчишки взгляда.

— Я знаю, что тебя зовут Замир и что ты такой же, как я. Это странно, никогда не видела кого-то похожего на себя.

Слышит ли он меня? Осознаёт ли, что я рядом? Нет, так не пойдёт. Бесполезно ему говорить о том, кто я такая. Нужно показать.

Я закрыла глаза, окончательно избавившись от защиты и открывшись миру. Вот он, тусклая светящаяся точка в пустом пространстве, прикоснуться к которой я была не способна. Блок... всё-таки он поставил блок — крепкую стену, не позволявшую внешнему миру потревожить его. Стена эта была толстой и не столько защищала, сколько ограничивала и запирала от других. Да, он был заколдованным принцем в башне, только башню эту он построил сам.

Могла бы я сломать эту стену? Интуиция твердила, что силой тут действовать бесполезно, да и не безопасно. А вот найти лазейку и затем разрушить защиту изнутри было вполне возможно. Но стоило ли?

Ведь никто не возводит такую ментальную защиту просто так. Замир желал безопасности, и лишать её ребенка я просто не имела права. Даже если это именно то, чего хотел от меня император. Нужно оставить мальчика в покое, а не вторгаться в его маленький мирок.

Так что я не стала ничего предпринимать. Просто лежала, слушая мерное детское дыхание и шуршание игрушечных колёс грузовичка по полу. В какой-то момент второй звук исчез, а затем я почувствовала прикосновение маленьких прохладных пальчиков. Они скользили по моему лицу, изучая его черты. Линия бровей, нос, губы... Когда пальцы Замира коснулись уголков моих губ, стало щекотно, и я, не удержавшись, чихнула и открыла глаза, встретившись с взглядом Замира. Совсем не мёртвым, нет. Удивлённым. Он прижимал ладонь к себе, как будто опасался, что я попробую откусить её. Это было так забавно, что я улыбнулась. Мальчик вновь потянулся ко мне, я поддалась вперёд... и упала обратно, когда беспощадная боль затопила моё сознание, заставляя выгнуться дугой.

То, что происходило вслед за этим, казалось далёким и никак не относящимся ко мне. Вот в комнату вбежала Кронберг, кинулась к испуганно сжавшемуся мальчику и оттащила его от меня. Затем вернулась ко мне, говорила что-то, щупала пульс, заставила подняться и дойти до дверей. И уже там, по ту сторону, я рухнула на руки Альге. Он не стал сажать меня на стул, а прислонил к прохладной каменной стене. Сказал что-то, я услышала звуки, но смысл слов не уловила. Я помотала головой, пытаясь прийти в себя, и тут же пожалела. Череп словно раскололо на части изнутри.

— Больно, больно... — Я подняла застланные слезами глаза. — Пожалуйста, заберите это!

Альге обнял меня, и ставший почти привычным холод его сознания затопил мой разум, принося облегчение. Пульсирующая боль становилась всё слабее и слабее, пока вовсе не затихла.

— Тебе нужно к врачу.

— Нет, я... нормально.

— У тебя кровь.

Я коснулась лица и почувствовала влагу на нём. Кровь всё ещё текла из носа. Надо же, и правда...

Альге легко поднял меня на руки, собираясь унести, но я вцепилась пальцами в его плечо.

— Замир!

Император сразу понял, что я пыталась сказать.

— С ним Кронберг. Она позаботится о нём.

— А вы?..

Я не смогла скрыть возмущение в своём голосе, но Альге, кажется, и не думал на меня сердиться, хотя мой вопрос его явно не обрадовал.

— Он не очень хорошо реагирует на моё присутствие рядом, — коротко ответил лонгиец.

Значит, он может только наблюдать за сыном из-за стекла? Если бы мне хоть немного нравился Альге, я бы, наверное, ему посочувствовала.

Всё так же не отпуская меня, он спустился вниз на лифте. Прошёл мимо двоих вытянувшихся стражников, даже не подумав передать им меня. Я уткнулась лбом в мужское плечо, скрывая внезапный и неуместный приступ смеха. Возможно, это была нездоровая реакция на стресс, но мысль о том, что император катает на ручках свою рабыню, показалась мне очень забавной.

— Ты дрожишь, — заметил Альге.

— Мне нехорошо, — сдавленно прошептала я, не поднимая лица.

— Да? А я более чем уверен, что ты сейчас смеялась.

Я замерла.

— Нет. Не смеялась.

— Смеялась. Ты не удосужилась скрыть свои чувства.

Чрезвычайно сконфуженную и смущённую меня донесли до кабинета врача. В кабинете находился Сафар Дали, забравшийся с ногами на стол и рубившийся в игры на головиде. Увидев императора, он поспешно вскочил, поклонившись.

— Тай Альге...

Мой господин сгрузил меня на стол для осмотров.

— Эрике стало плохо.

Док включил медсканер, вручную замерил моё давление и пульс, посветил в глаза каким-то фонариком и, вручив влажные салфетки, позволил смыть кровь с лица. Кровотечение уже остановилось, но голова ещё побаливала, да и слабость не проходила. Пока Дали возился со мной, Альге уселся в кресло и погрузился в ручной ком. Док как раз получил результаты моего осмотра, когда император обратил на него внимание.

— Всего лишь болевой шок, — объяснил Дали, вкалывая мне что-то в плечо.

— Причины?

— Организм в целом в порядке, разве что давление повышено. Но это последствие, реакция на стресс, а не причина. Возможно, анализ крови что-то покажет, но я сомневаюсь.

— Ясно, — кивнул Альге. — Выйди.

Дали кивнул и покинул кабинет. Мы остались одни.

— Расскажи, что ты делала в комнате Замира.

Запинаясь, я попыталась подробно описать, что происходило и что я делала. А точнее, не делала.