Птица в клетке

Птица в клетке

Глава 1

Лето на Токсане мне не нравилось. На севере планеты, может быть, терпимо, но здесь, на южном материке Остаре, так любимом многочисленными туристами, восторгавшимися великолепной флорой и видами на океанское побережье, на мой вкус, было невыносимо жарко и влажно. В месте, где я родилась и которое уже почти не помнила, лето было гораздо прохладнее. А тут как в парилке, честное слово, так что из бассейна вылезать не хотелось. Но надо. Хозяин будет злиться, хоть и сам разрешил.

Перевернулась на живот и несколько неуклюже подгребла к мраморным бортикам бассейна. Хорошо плавать так и не научилась. Но и утонуть я не боялась — камер много, спасти успеют.

Вытерлась, стряхивая с коротких волос брызги воды. Поверх высохшего уже купальника — спасибо синтотканям с планеты Райли — накинула лёгкое платье.

— Эрика, вот ты где! Тебя господин Нибель ищет, — крикнула мне Оста. — И кажется, он очень недоволен!

М-да, не успела. Кивнула, но шла всё-таки неспешно — несколько минут ситуацию не изменят. Поднимаясь по лестнице, вспомнила, что не спросила, где сейчас хозяин, но откуда-то знала, что в малой гостиной. А вот этого навыка у меня раньше не было! Надеюсь, Оста ничего не заметила и не доложит Нибелю. Ни к чему мне его лишнее внимание.

— Эрика, я просил тебя не торчать целыми днями во дворе!

Хозяин был раздражён гораздо меньше, чем это демонстрировал. Кивнул служанке, позволяя уйти, и та облегчённо сбежала. И тогда я присела напротив него, стараясь сохранить достоинство, — не очень-то это получается, когда капли воды стекают за шиворот, щекоча шею.

— Да, хозяин. Но я не покидала разрешённой территории и нигде не пряталась.

— Так почему нашли тебя только сейчас, когда я посылал слуг ещё полчаса назад, а? Уж не потому ли, что ты не хотела, чтобы тебя обнаружили?

Ну да, применила кое-какие способности, чтобы рыскающие по повелению господина слуги не смогли меня заметить. Но они сами виноваты, могли бы просто позвать, как Оста, отлично знающая все мои уловки, и мне бы пришлось откликнуться. А так я просто сделала вид, что явились не по мою душу, меня и не приметили...

— Ты должна меня слушаться.

— Да, хозяин, — покорно кивнула. Конечно должна, ведь в этом и предназначение рабов.

— Делать, что я говорю!

— Безусловно, хозяин.

— Если такое ещё раз повторится, накажу тебя по всей строгости, Эрика, — проворчал Нибель.

— Не думаю, хозяин, — подняла глаза, устанавливая контакт, но он уже отвёл взгляд.

Как будто для того, чтобы оказывать влияние, мне обязательно нужно пялиться ему в глаза.

— Наглая девчонка! Не называй меня хозяином и перестань соглашаться во всём.

— Вы действительно этого хотите, хо... господин Нибель? — Не стоит его лишний раз злить.

— Нет, просто хочу, чтобы ты перестала играть в покорность.

К Нибелю вернулось благодушное настроение, в том числе и благодаря мне. Как бы он ни дорожил прочими моими талантами, больше всего он ценил именно мою способность возвращать его в хорошее расположение духа. А она, эта способность, полностью зависела от моего собственного настроения, потому-то и не любил хозяин меня расстраивать.

Я — эспер. Не самый сильный, чуть выше среднего уровня — семь по рангу Кейгеля, но и сильных во всей известной Вселенной не так уж много. Два-три человека девятого и десятого, а большинство едва дотягивают до пятёрки. Читаю мысли, угадываю желания, распознаю ложь. В общем, весьма полезная для многих дел особа. Так что могла бы собой гордиться, если бы считала, что это хоть что-то значит.

Нас таких, эсперов, было всего-то пятьдесят семь на все обжитые планеты. Из тех, что известны и раскрыты, конечно. Двадцать три находились под контролем тех или иных правительств, пятеро — в бегах, и лишь тринадцать свободно жили в мирах Космосоюза, наслаждаясь своей независимостью. Им я завидовала самой чёрной завистью. И пятнадцать человек — и я среди них — попали в руки частных лиц с Независимых планет. Олигархов, военных, аристократов — тех, у кого есть власть и кто хочет её удержать. Удержать с помощью эсперов в том числе.

Но мы не наёмные работники, мы — рабы. В Независимых мирах рабство существует на многих планетах: где-то как экономическая необходимость, но чаще всего как роскошь. А в нашем случае — как единственный способ удержать эспера подле себя. Наёмного работника можно переманить, вассала — убедить предать. Раб же полностью зависит от хозяина. Кто же будет так глуп, что даст свободу эсперу, когда им можно владеть полностью?

Я рабыня дорогая, драгоценная, но всё же вещь без каких-либо прав. Хорошо хоть неприкосновенная. Руку на меня Нибель поднять не смел, он и голос-то старался не повышать. Мы, эсперы, такие хрупкие, чуть что — впадаем в эмоциональное расстройство и выходим из строя, а я к тому же ещё способна испортить настроение и другим.

Я знала, что мой хозяин никогда не продаст меня. Потому что даже среди этих пятидесяти семи я была уникальна — эспер, обладающий и телепатией, и двусторонней эмпатией. Так-то эмпатов, конечно, более чем приличное количество по сравнению с телепатами, но дар их гораздо уже. Обычные эмпаты улавливают чужие чувства. Я же воспринимала чужие эмоции и успешно транслировала свои, правда, не совсем это контролируя. Я не могла внушить то, что не чувствовала сама, но чем сильнее моя эмоция, тем больше шансов, что её "словит" тот, кто находится рядом. Поэтому в плохом настроении я для окружающих особо невыносима. Хоть хозяин и считал мою способность к передаче собственных эмоций полезной, но сам не всегда мог её терпеть.

О моей эмпатии Нибель особо не распространялся, благо что прежние мои владельцы о ней и вовсе не знали, так как дар этот возник спустя пять лет после попадания в рабство.

Нибелю несказанно повезло заполучить такой приз, как я, пусть даже ради этого он рисковал не только своим состоянием, но и жизнью. Зато сейчас, спустя пятнадцать лет, он раза в полтора удвоил капитал, расширил влияние, а ещё сохранил свою жизнь, на которую не раз покушались.

— Эрика, приготовь мне чай, — уже более ласково сказал хозяин.

— С этим и Оста справилась бы, — проворчала я, но послушно поставила греть чайник.

— Да, но мне хотелось, чтобы именно ты поухаживала за мной, — капризно протянул Нибель, внимательно следя за тем, как я выбираю именно тот чай, который он хочет. Наша давняя игра, которую я в последние несколько лет ни разу не проиграла.

Никакого "чтения" — хозяин благодаря немерено дорогому и редкому устройству, внедренному в его нервную систему, мог легко чувствовать и частично экранировать мысли. Но не эмоции. Я же полагалась исключительно на собственное ощущение и настроение Нибеля. Он устал и напряжён. Что-то расслабляющее? Нет, он явно ожидает кого-то, значит, ему нужно скорее собраться с силами. Матэ или пуэр? Терпкая мягкость или отрезвляющая горечь? Скорее, последнее. В самом конце по наитию положила немного мёда, хотя до этого никогда так не делала. Интересно, с чего бы это?

Нибель довольно улыбнулся.

— Немного болит горло. Спасибо, девочка.

Спросила, уже зная ответ:

— У нас будут гости?

— Да, ближе к ночи. Прибывают прямо из космопорта.

— И вы любезно пригласили их переночевать? — чуть приподняв брови, задала излишне дерзкий вопрос, но без свидетелей мне подобное неуместное любопытство прощалось. — Или они всё же уедут?

— Я не настолько доверяю лонгийцам, тем более работающим на Ядгара.

Если имя не показалось мне знакомым, то про Лонгу я слышала. Один из независимых от Космосоюза миров, не самый лучший, но и захудалым не назовёшь. Не туристический и не сельскохозяйственный — климат не позволял, да и ресурсами планета вроде бы не очень богата. Но при этом не бедствовала, во многом выгадывая из-за удачного расположения на границе между Независимыми мирами и Космосоюзом. Вроде бы рискованно — всё же отношения между ними не слишком ровны, и если уж Космосоюз когда-нибудь атакует Независимые, то на Лонгу нападут одними из первых. Но зато все торговые и дипломатические пути тоже проходили через них, а уж лонгийцы своего не упустят!

Значит, прибудут поздно и сразу же к нам, демонстрируя то ли своё нетерпение, то ли просто неуважение. На Токсане, Новой Италии, так дела не ведутся — здесь любят неторопливо присматриваться друг к другу, понемногу сближаясь.

Но Нибель готов был их принять. Оказывая расположение или испытывая? Мне придется присутствовать в любом случае.

— Мне нужно ещё что-то знать о гостях, господин Нибель? — уже без ложного пресмыкания спросила я. В делах торговец не терпел лишнего от своих подчинённых, даже от свободных. Что уж обо мне говорить.

— Я предпочёл бы, чтобы ты сама составила своё мнение.

Значит, никакой информации.

— Будь готова к десяти. Оденься поприличней и... сделай что-нибудь с волосами.

Конечно, невольница господина Нибеля должна выглядеть безупречно — для торговца это не показуха, это его суть. Пухлый, немолодой уже человек с гладким благодаря многим операциям лицом вырвался в своё время из самых трущоб и теперь ценил роскошь. И в отличие от большинства нуворишей делал это со вкусом. Даже его дом был почти из одних натуральных материалов, часть которых завозили из старой земной Италии.

Через несколько часов, большей частью проведенных в постели с планшетом в руках за очередной "стрелялкой", я наконец вспомнила о гостях и о приказе Нибеля. Нужно переодеться...

Я не из тех, кто заморачивался своей внешностью или одеждой. И у этого есть простое объяснение. Полагаю, что каждый более или менее сильный эспер волей-неволей знает о том, как его воспринимают другие люди, гораздо лучше, чем кто-либо ещё. Мы можем увидеть себя в глазах других. Конечно, мы не читаем все мысли подряд. Я так и вовсе избегала лезть в чужие головы без нужды, но иногда просто не успевала закрыться, и тогда получала сполна. "Симпатичная мордашка", "глазастенькая", "ей бы нос покороче, и тогда ничего..." — и это только оценка лица. А ведь нередко люди, особенно мужчины, смотрят не столько на лицо... Вот зачем мне знать, как котирует мою задницу садовник, почему один из охранников так зациклен на коленках всех окружающих его женщин или какие фантазии с моим участием бродят в голове другого? Но мужчины хотя бы довольно снисходительны. Женщины же бывают более жестокими. К примеру, в глазах последней любовницы Нибеля я сама себе казалась жалким и нелепым созданием.

Можно было бы, конечно, пытаться подстроиться под каждого, стараясь исправить или хотя бы скрыть свои недостатки. Наверняка мнительность нередкая проблема для эсперов. Но многие из нас пошли другим путём. Как бы ты ни старался, всем не угодишь. Да и какая разница, красивым тебя считают или нет? Нам ли не знать, как разнятся вкусы у людей. Поэтому я просто забила. И чаще всего мне было всё равно, во что меня одевают, тем более и выбора-то особо и не было. Так что в гардеробе у меня куча одинаковых, дорогих и безликих вещей.

Надела костюм — белые брюки из тонкого шёлка, такого же цвета блузку, отыскала под тон одежды удобные светлые танкетки, и не надо голову морочить с цветовой гаммой. Ни украшений, ни косметики — такого приказа не было, да хозяин и не отдал бы это на откуп "криворукой" мне, прислал бы служанку.

А вот небрежно вьющиеся короткие волосы я трогать не хотела. Может, я почти полностью и изжила в себе необходимость красоваться перед другими, но... маме всегда нравились мои упрямые локоны, и это стало для меня необычайно важным в новой жизни, в которой всем, несмотря на нередкое любопытство, было в общем-то всё равно, как я выгляжу. Поэтому я расчесала запутанные пряди и для вида пригладила пышные волосы.

Спустилась за двадцать минут до обозначенного срока и, несколько замешкавшись, направилась на полуоткрытую террасу. Охрана была уже там. Один из них, новичок, немного пугливо жался к стенке, думая почему-то о белом медведе. Настойчиво так думал о том, как он не думает о белом медведе, думая о том, что не думает... Так, стоп. С этим всё ясно. Решил "защититься" от эспера, хотя раскусить его — дело одного-двух вопросов. Второй же, тот самый любитель извращений, нарочито "громко" размышлял, что бы и как он со мной сделал. Ну хоть претворять фантазии в жизнь не собирался, а то был бы повод нажаловаться на него Нибелю. Я равнодушно прошла мимо, не подавая вида, что он меня чем-то смутил.

— Господин Нибель уже пришёл?

— Нет, он лично будет встречать гостей. Но ты можешь проходить, Эрика, — вежливо ответил извращенец. Как и я, держать себя в руках он умел хорошо.

Внутри служанки заканчивали сервировать стол. Я села в стороне в плетёное кресло, вдыхая всё ещё горячий после жаркого дня воздух.

Любопытно, что, несмотря на то, что рабство на Токсане лицензировано, хозяин предпочитал нанимать свободных людей. Я, пожалуй, единственное исключение. При этом никакой свободы он, конечно же, давать мне не собирался даже после своей смерти. Нибель специально продемонстрировал мне завещание, по которому я должна была достаться его мерзкому племяннику, а уж тот, готова в этом поклясться, запорет меня за полгода. Такие не вдаются в подробности, кто перед ним — эспер, телепат или эмпат. Рабыня есть рабыня, значит, должна знать своё место. Ненавижу.

— Гляди, куда ставишь, — злобно окликнула одна служанка другую, хотя до этого они вполне мирно переговаривались. Чёрт, надо держать свои эмоции под контролем.

Когда они ушли, я забралась в кресло с ногами и пододвинула к себе тарелочку с вишней. Ягоды сладкие, слегка переспелые, а оттого просто истекают соком. Вку-у-усно!

В таком виде, с заправленной за ворот огромной салфеткой, чтобы не запачкать костюм, с перемазанными вишней лицом и руками меня и застали гости и хозяин. Судя по неодобрительному лицу последнего, я опять немного увлеклась.

Я всегда такая была — рассеянная, легко увлекающаяся и отвлекающаяся и на редкость несамостоятельная и инфантильная. Лет в пятнадцать это принималось за подростковую незрелость и прощалось, но когда и после двадцати я ещё была по-детски легкомысленной и беспечной, Нибель решил, что ему подсунули неполноценного эспера. Отстающего в развитии, как он решил. Но психиатры после проведения ряда занудных тестов, определили, что мои когнитивные функции в норме, а все "особенности" являются побочным эффектом развития телепатических способностей. Когда хозяин узнал, что все эсперы немного со странностями, он успокоился, но не оставил попыток скорректировать если не моё мышление, то хотя бы поведение. Видимо, безуспешно.

Под внимательным взглядом незнакомцев я сдёрнула с шеи салфетку и начала уничтожать последствия моей жадности. Но делала это совсем не суетливо — чего теперь-то стесняться?

Тем временем Нибель пригласил гостей за стол и собственноручно разлил по бокалам белое понтийское вино, которое ценится в Токсане, — ему нравилось производить впечатление радушного человека, вести лёгкий разговор, расписывая местные красоты и то, что лонгийцам обязательно стоит посетить. Впрочем, среди троих чужаков один точно не с Лонге — об этом можно сказать, не будучи эспером, поскольку живущие на ней выходцы из Аравии и Азии в основном смуглокожи. Таковыми были двое гостей.

Главный из них, средних лет полноватый мужчина с выразительным носом и клиновидной бородкой, был одет богато даже для Токсаны и походил на такого же магната, как и Нибель. Вот только хозяин держался с ним пусть и обходительно, но не как с равным. Значит, это, вероятно, посредник в сделках. Второму, с высокими скулами и раскосыми глазами, было лет сорок, и он, скорее всего, из людей, большую часть жизни проведших в космосе. Пилот или капитан корабля? И точно бывший военный. Об этом я могла сказать, не прибегая к своим способностям. Осанка по-армейски строгая, но двигается более раскованно и свободно. Хм, частного военного пилота может позволить себе не каждый.

А вот третий не лонгиец. С рыжевато-каштановыми, собранными в хвост волосами, бледно-голубыми глазами и кожей, которая, несмотря на загар, казалась светлой. Но на ольгерцев и асгардийцев, потомков славян и скандинавов, тоже светловолосых и светлокожих, он не похож, и едва ли кто из них стал бы наносить себе столь специфическую татуировку. Ото лба, спускаясь по левому виску и пересекая щёку, змеился синий узор, исчезая под одеждой где-то в районе ключицы. О чём-то подобном я вроде читала... Нет, не помню. И ещё поражало обилие украшений: в правом ухе серебряное колечко, соединённое цепочкой с пирсингом в носу, на пальцах массивные кольца-печатки, на шее гроздь амулетов, среди которых и полумесяц, и буддийское колесо сансары, и скандинавские руны. Он или излишне суеверен, или, напротив, с насмешкой относился к любой религии. Одет он был так же утилитарно, как и пилот, в плотно обтягивающий сухопарую фигуру комбинезон, который хорошо защищал и от местной жары, и даже — на какое-то время — от переохлаждения в открытом космосе. Если бы не куча побрякушек, я бы подумала, что он тоже военный, слишком уж цепким и внимательным был у него взгляд. Обежав глазами террасу, он выбрал именно то место, с которого хорошо просматривалась и охрана у дверей, и Нибель с сопровождением. Оказалась в поле внимания и я, хотя специально выбирала самое незаметное место.

Что-то с ним было серьёзно не так. Не в силах побороть любопытство, я попыталась прикоснуться к его сознанию и тут же изумлённо отпрянула. Это не было похоже на экранирующий чип, что стоял на хозяине и защищал его мысли, — там я могла чувствовать эмоции. Но у этого визитера... Сигналы, исходящие от него, отличались от тех, что были присущи людям. Ворох эмоций и мыслей, к которому я прикоснулась, не был человеческим. Ни одного связного слова, ни одного понятного образа. Чувства его были мне полностью незнакомы. Ни страха, ни любопытства — вообще ничего привычного! Этот чужак явно думал и чувствовал, но неведомым мне способом, зарождая в душе сомнение: а человек ли он вообще?

Нет, это невозможно. У него не может быть совершенно иного диапазона чувств, чем у нас. Как минимум он гуманоид. Значит, что-то не так с его нейронной системой. Она выдаёт сигналы по образцу, не схожему с моей системой, и поэтому я не могу их расшифровать и перевести его мысли и чувства в знакомые мне понятия и символы.

И вряд ли это случайность. Кто-то серьёзно подготовился к встрече со мной, подсунув мне столь странное существо, перед которым я беспомощна. Чтобы успокоить себя, я впилась в сознание посредника, Фархо Бакара, и с облегчением убедилась, что его я отлично понимаю. Любопытство, предвкушение и мысли, как выгоднее провернуть сделку. И ничего о том, что он знает, что я эспер. Второй, пилот, тоже не подозревал о моих способностях, приняв меня едва ли не за часть интерьера. Конечно, он увидел ошейник, символ моей несвободы, и сразу же скинул меня со счетов. Лишь лёгкое презрение в сторону Нибеля, который решил притащить на важную встречу игрушку для постельных утех.

Неспешный светский разговор, что так любят в Токсане, почти незаметно для меня перетек в деловую сферу.

Императору Ядгару Альге, которому служили наши гости, понадобились связи Нибеля в Трейде, в составе которого помимо Токсаны планеты Ньюланд и Маврика. Трейд богатый сектор, уже давно поделённый такими людьми, как мой хозяин, но, насколько я понимаю, этот Альге и не претендовал на то, чтобы оторвать кусок. Интерес его более частный, хоть и носящий коммерческий оттенок, иначе бы Нибель этому лонгийцу не понадобился. Вопрос был об экспорте сырья с Ньюланда. Притом такого ресурса, который нигде в ближайших секторах Независимых миров не встречался. Ньюландцы, контролирующие производство, заломили Лонге такую цену, что экспорт эндельги — что это, я не знала, но Нибель был явно в курсе предмета разговора — становился почти бессмысленным.

— Да, ньюландцы могут быть чудовищно упрямы и жадны, поэтому в Трейде мало кто имеет дело с этой планеткой. — Хозяин задумчиво снимал кожуру с персика, ловко орудуя ножом.

— Но вы же ведёте? — прямо спросил Бакара.

— Вы бы хотели, чтобы я попытался оказать влияние на ценовую политику? У меня нет таких рычагов давления, простите. — Он привирал, и посредник это видел даже без способностей эспера.

— Но вы, господин Нибель, являетесь совладельцем ряда компаний на Ньюланде, которые занимаются поставкой эндельги в другие миры. Вы практически контролируете большинство операций с сырьём. И благодаря вам сделки ньюландцев являются выгодными. Если бы по какой-то причине продажа эндельги в другие сектора... нет, не нарушилась, а хотя бы покачнулась, это заставило бы Ньюланд пересмотреть условия договора с нашим правительством.

Хозяин бросил в мою сторону короткий взгляд, но я всё так же скучающе пялилась в сторону моря. Нет, у этих лонгийцев была подноготная, да и этот светловолосый меня пугал, но пока Бакара не соврал ни словом. Ядгар Альге действительно послал его именно за тем, чтобы попытаться через торговца воздействовать на этих диких ньюландцев.

— Допустим, это было бы возможно, хотя и могло бы не лучшим образом отразиться на моей репутации, — спокойно сказал Нибель. — А репутация в моём деле важна, вы сами знаете. Но для чего мне делать это? Вы должны понимать, что деньги — недостаточный стимул для того, чтобы портить отношения с моими давними партнёрами.

— Позвольте я передам условия тай Альге.

Тонкая стопка бумаг перекочевала в руки хозяина. Взгляд его, скользящий по строкам, был цепким и внимательным, лицо выражало лёгкую заинтересованность, но внутри него всё дрожало от изумления и... предвкушения? То, что Нибелю предложили, было настолько для него ценным, что я уже сейчас знала, что он пойдёт на соглашение с Ядгаром Альге. Чужакам он, конечно, это не сказал.

— В этой сделке... на вид не самой сложной, ведь немалая доля политики, да? — задумчиво спросил хозяин, сцепляя руки на толстом животе. — Я не люблю приплетать ее в чистый бизнес.

Бакара тонко улыбнулся, отлично зная, что подцепил его на крючок, и лишь развёл руками.

— Тай Альге политик и всегда будет действовать из интересов своей родины. Политических интересов, если вам так угодно. Но ведь и Трейд может выиграть, а вы будете тем, кто этот выигрыш ему принесёт. Как бы то ни было, вы ведь понимаете, что если вы откажетесь, господин Нибель, мы будем искать другие средства влияния на Ньюланд, уже не такие мирные. А вы свою выгоду потеряете точно. Но ведь у нас ещё есть время, и вам действительно не нужно принимать решение тотчас же. Почитайте соглашение, переговорите со своими союзниками... Если нужно, я обеспечу вам диалог непосредственно с Ядгаром Альге.

— Пока в этом нет необходимости.

Наконец чужаки ушли, оставив нас с Нибелем наедине.

— Ну? — Он нетерпеливо повернулся ко мне.

Я пожала плечами.

— Бакара был честен.

Хозяин, хорошо знавший меня, сразу же уловил нюансы ответа.

— Только Бакара? С двумя другими что-то было не так?

— Второй, тот военный... судя по всему, приближенный к самому Альге, но в этой вашей сделке понимающий не больше меня. Собственно, он и представления не имеет, зачем его вообще отправили на Токсану. Он ждёт новых приказов.

— Кто-то из шишек? Он не показался мне влиятельным.

— Нет. Вроде как из спецов высшего класса, хотя я и не успела понять, в каких именно случаях его используют. Но больше всего меня насторожил третий. Тот светловолосый с татуировками. Я не смогла его прочесть.

— Как это? — нахмурился Нибель. — Чип?

— Если и чип, то тот, с которым я ни разу не сталкивалась. Но скорее всего это не чип. Сам этот человек... просто не такой, — скомканно объяснила я. — И он единственный, кто смотрел на меня с интересом.

— Возможно, чисто мужским. — Хозяин рассеянно погладил дряблый подбородок.

— Может быть. Я могу видеть то или иное, выводы делаете вы.

— И всё же ты уверена, что у лонгийцев есть двойное дно. Альге послал Бакара для совершения сделки, весьма выгодной сделки! Но помимо этого пытается добиться чего-то ещё. Возможно, за моей спиной.

Я потянулась как кошка и встала за спиной Нибеля, мягко массируя его напряжённые плечи.

— Этот Ядгар Альге может быть опасен для вас?

— У нас нет причины воевать друг с другом... Но если он захочет, сможет причинить большие неприятности и мне, и всему Трейду. Он влиятелен в Лонге... Собственно, в его руках сосредоточена большая часть власти на этой планете.

Я склонилась к уху хозяина.

— Что вам бояться планетного царька? Ваши владения простираются на несколько миров. Даже если он поссорится с Ньюландом или уничтожит его, у вас ещё будут другие миры Трейда. Что одна Лонге против них?

Руки мужчины легли поверх моих ладоней.

— Не надо, не успокаивай меня. Немного тревоги мне сейчас не помешает. Это не захудалая окраинная планетка. Если бы у Независимых миров была бы планета-столица, ей бы безусловно стала Лонге. И пока Альге властвует там, он влияет на все Независимые миры. Скорее правительства Токсаны и Маврики откажутся от меня, чем пойдут на ссору с Ядгаром. И только идиоты с Ньюланда могут считать, что с ним можно играть.

— А что он вам предложил, этот Альге?

— Не твоё дело. — Голос Нибеля не изменился. В отличие от его эмоций.

Я поспешно убрала свои ладони с его плеч и отошла в сторону. Хозяин не любил, когда я лезла в его дела, хотя по роду моих обязанностей я знала о них больше остальных. Опасное знание, могу я сказать, и абсолютно неприменимое для меня. Даже захоти я использовать полученную информацию против хозяина, едва ли справилась бы самостоятельно. Эсперы обладают весьма неплохим интеллектом, но не искушенны в сложных интригах. Наш разум обычно так перегружен чужими ощущениями и мыслями, что ему просто не хватает времени и ресурсов для оценки событий. Эсперы слишком полезны, чтобы не вызывать интереса власть имущих. И, будем честны, изрядно тупы, чтобы завоевать власть самим. Поэтому они — просто орудие в чужих руках, не более.

Лонгийцы вернулись через пару дней, и после долгих переговоров и обсуждений, на которых мне тоже приходилось торчать, изображая из себя этакий элемент декора, мой хозяин и Бакара наконец нашли устраивающее всех решение. Я уже тогда понимала, что Нибеля поймали на крючок его жадности, но не предполагала, сколь страшными окажутся последствия.

Лонгийцы достаточно часто появлялись в нашем доме по тому или иному поводу. Кажется, заключённая сделка требовала постоянного контроля с обеих стороны и обсуждения хода событий. Тихий дом в Токсане на несколько недель превратился практически в военный штаб. Нибель, обычно старавшийся держать меня подальше от чужаков, в эти дни почти постоянно нуждался во мне. Все эти встречи и переговоры... Я была нужна ему здесь и сейчас. В свободное же время сидела в своей комнате, наслаждаясь редким одиночеством, и старалась не привлекать внимание. Однако лонгийцы не были глупы и вскоре узнали о моём даре. Стоило ли говорить, сколь сильно изменилось их отношение ко мне?

Впрочем, Юрий Цехель, тот самый светловолосый телохранитель, что сопровождал Бакара, отношение не изменил. Он, как мне казалось, знал обо мне всегда. И приехал ради меня.

Однажды мы столкнулись в библиотеке. Он зашёл туда в тот момент, когда я искала книгу для того, чтобы скрасить вечер. Просто подошёл и перегнулся через плечо, чтобы посмотреть, что я держу в руках.

— Братья Гримм? Ты не выросла из таких историй? — Тягучий, раскатистый низкий голос заставил меня вздрогнуть и сжаться.

Разве он не знает, что неприлично разговаривать с чужими рабами? Если я отвечу ему, это будет нарушение всех правил.

Я потупила глаза, жалея, что он загородил мне выход.

— Тебе нравятся древние истории с Земли? — продолжал допытываться этот странный тип. — Почему ты не отвечаешь? Ты не умеешь говорить?

— Вот это вряд ли. Эспер, не умеющий говорить, бесполезен. Хотя то, что она читает, пусть даже такую ерунду, уже чудо. Обычно эсперы тупы как пробки, и их хозяева не тратят время на то, чтобы обучать их чему-то сложному.

Карим Ли, тот самый военный, что всюду сопровождал торговца Баккара, и доверенное лицо Ядгара Альге. Явно раньше сталкивался с эсперами, это видно по тому, как снисходительно-брезгливо он относится ко мне. В его памяти мелькает образ толстого старика с обиженно оттопыренной губой и глуповатыми глазами навыкат. Тот эспер... Карим презирал его и в то же время боялся.

"Ты всё равно не спрячешься от моего Лёна, Карим. Ты должен перестать бояться эмпатов, тебе, возможно, не раз ещё придётся иметь с ними дело".

Я вздрогнула. Какое же влияние оказывает этот Альге на Ли, раз слова господина до сих пор так ясно звучат в голове Карима?

Его было легко читать, этого вояку. Он не умел скрывать свои чувства и мысли. Так и сейчас, находясь рядом со мной, он разрывался между неприязнью и любопытством. А ещё отчего-то злился на Юрия. Считал, что тот отвоёвывает у него доверие Альге. О, эта ревность и обида раздирала его, как и желание узнать тайны Цехеля. Становись в очередь, Карим.

Судя по слегка удивлённому взгляду Юрия, я опять выпала из реальности. Надеюсь, хоть слюну не пустила. Покраснела и немного склонилась, надеясь, что он поймёт мою просьбу меня пропустить.

— Так почему же она не говорит, Карим? — капризно повторил Цехель, тепло улыбаясь мне одними глазами. Это странно. Чувствовать человека, но не понимать его.

О чём ты думаешь, Юрий? Как ты ко мне на самом деле относишься?

— Видимо, потому, что ей приказал хозяин. Перестань приставать к чужой рабыне. Нибелю это может не понравиться, а Бакара сказал, что мы должны быть предупредительны с токсанцем.

— Не понимаю я ваших правил, Карим, — улыбнулся Юрий, разводя руками, отчего побрякушки на его запястьях мелодично зазвенели. — Что такого, чтобы просто поговорить с симпатичной девушкой?

"Союзник", — раздражённо подумал Ли. Значит... этот человек, Юрий, родом с одной из планет Космосоюза? Интересно, почему он тогда служит Альге? Неужели из-за своих способностей? К такому, как он, ни один эмпат не найдёт подхода. Какими ещё талантами он может обладать?

— Ты как хочешь, а я пойду. — Ли пожал плечами. — Не хочу, чтобы в моей голове лишний раз кто-то рылся.

Юрий беспечно улыбнулся, и я поняла, что он отлично знает о своей способности к защите от эмпатического дара.

Он здесь ради меня. Я не могу этого знать, у меня нет ни одного по-настоящему весомого довода для подозрений, но отчего тогда так уверена в этом?

Я не выдержала внимания этого страшного человека. Проскользнула мимо него и побежала не оборачиваясь, как будто боясь, что он может меня преследовать. Конечно же, он этого не сделал. Страх мой, иррациональный и глупый, прошёл только через несколько часов, а до этого я сидела в своей комнате как мышка, не в силах даже играть в свои любимые "стрелялки".

Я должна была поговорить об этом с Нибелем. И не потому, что так уж сильно ему предана, но если лонгийцы затевают интригу, в которой учтён фактор наличия эспера у господина, то последствия могли быть самыми непредсказуемыми. И для меня в том числе. Я не уверена, что хотела бы, чтобы в моей жизни происходили слишком крутые перемены. Жизненный опыт говорил, что подобные перемены редко сулят удачу. Следовало бы признаться, что хотя я и мечтала о другой жизни, в которой была бы свободна, мое сегодняшнее положение, когда обо мне заботились, было не самым худшим, что со мной могло случиться.

На следующий день лонгийцев не было, но и хозяин уехал, поэтому разговор о Юрии Цехеле пришлось отложить. А затем мои подозрения чуть поутихли, и я уже начала корить себя за излишнюю мнительность.

Не о чем было волноваться. Лонгийцы добились своей цели в Трейде, вынудив ньюландцев пойти на уступки, Нибель расширил бизнес, а благодаря помощи Альге заодно смог подтопить нескольких своих конкурентов. Бакара, а с ним вместе и Цехель должны были вскоре улететь, но перед своим отлётом решили обсудить ещё один "важный вопрос" с моим хозяином. Правда, не здесь, на Токсане, а на космостанции Эйдо, где в данный момент был пришвартован их корабль. Спускаться на землю они в этот раз не стали.

Эту территорию можно было считать нейтральной, и не было ничего страшного в том, чтобы встретиться на Эйдо со своими партнёрами по бизнесу. Судя по возбуждению Нибеля, поступившее ему предложение действительно стоило того, чтобы сорваться в последний момент на встречу, которая не была обговорена заранее. Да и чего ему бояться, если он был хозяином сектора, пусть и одним из многих, а лонгийцы — всего лишь чужаками?

Господин улетел на переговоры, оставив меня на Токсане. Привычное дело. После одной из попыток меня похитить, перехватив на космическом корабле во время полёта на Маврику, он старался не выпускать свою "игрушку" с планеты. Собственно, я три года даже поместье не покидала. Не было более безопасного места для меня, чем этот дом на далёком от городов побережье. По крайней мере так казалось. Это был мой мирок, маленький, но уютный. Вскоре он был разрушен.

В ночь 17 апреля 1321 года от Пакта Свободы, благодаря которому Независимые миры отделились от Космосоюза, Нибель покинул Токсану. Ранним утром 18 апреля того же года на его дом напали. Систему защиты поместья взломали как орех прежде, чем охрана успела что-либо понять. Поэтому несанкционированный боевой катер без опознавательных знаков смог сесть на взлётную площадку дома без особых проблем, а не был встречен массированным ракетным ударом, как должно было бы. Катер был пятиместным, охраны в поместье — около десяти человек, не так уж мало даже с учётом того, что часть людей Нибель забрал с собой. Но внезапность оказалась на стороне чужаков, да и действовали они более профессионально. Мне сложно судить об этом. Я плохо разбираюсь в таких вопросах, а ночь была и так насыщена событиями, чтобы ломать себе голову, как легко захватчики смогли проникнуть в хорошо укреплённый объект.

Я проснулась в третьем часу ночи от странного беспокойства, заставившего меня выйти на балкон. Внизу было удивительно шумно для столь позднего часа, во дворе отчего-то горел свет. Кого-то искали?

Глухой взрыв этажом ниже. Чей-то крик, скорее злости, а не боли, но уже на моём этаже. Эхо чужой растерянности и гнева согнало с меня остатки сна. Я растерянно стояла у приоткрытых створок балкона, не зная, что делать. В таких случаях за мной всегда приходил кто-то из телохранителей Нибеля и уводил в безопасное место. Но сейчас никто не пришёл. Должна ли я сама выйти и поискать кого-нибудь? Нет. Безопаснее было остаться тут и ждать, пока опасность утихнет. Я зашла обратно в свою комнату и, укутавшись в спешно накинутый халат, спряталась в самое безопасное место. В шкаф.

В моих комнатах нет замков. Рабам не полагается закрываться от своих хозяев, поэтому, чтобы попасть ко мне, не нужно было взламывать дверь. Ее просто открыли, и в комнату зашли два человека. Я не могла их видеть, но чувствовала вполне. Одного распознать не смогла, но вкус его мыслей, наполненных яростью и весельем, показался мне незнакомым. Второй же... Это ощущение, что он вызывал у меня — замешательство и страх, я не успела забыть. Юрий Цехель.

— Ты уверен, что это её комната? — негромко спросил незнакомый лонгиец.

Я услышала звук открывающейся балконной двери. Но меня уже там нет.

— Как говорили слуги... да и запах её.

Я недоумённо потянула носом. Её запах? Я не использовала духи или ароматические масла, да и душ принимала каждый день. Разве я могла так сильно пахнуть, что кто-то узнал, где я живу, по запаху?

— Значит, её успели переместить?

Шкаф открылся, и в него заглянул высокий темнокожий человек, почти ослепляя меня фонариком в руках. Я не шелохнулась, но крепче зажмурила глаза, защищая их от яркого света.

Тут гора тряпок. Ничего интересного. Только вещи. Человеку здесь не спрятаться.

На все обитаемые миры всего два эспера могли внушать свои мысли другим людям. Я не могла. Но как эмпат, умеющий транслировать свои чувства другим, я обладала неким подобием этого внушения. Я не могла изменить мысли лонгийца, но была в состоянии обмануть его чувства. И сейчас я отчаянно пыталась убедить его, что в шкафу меня не было.

Я ничто, пустое место.

Дверца шкафа закрылась.

— Что?

— Что? — эхом ответил темнокожий Юрию.

— Ты какой-то растерянный, Дейго.

— Да? Прости. Я ещё раз взгляну на данные с камер записей в коридоре. Возможно, мы увидим на них, куда могли переместить эспера. Едва ли её увели задолго до нас.

— Время, время!

Я неслышно фыркнула, уловив в его голосе не вяжущуюся с ним нетерпеливость. И именно этот звук, как мне казалось, такой тихий, что человеческим ухом его не уловить, и подвёл меня.

Дверцы шкафа вновь рванули в сторону, и на меня уже смотрел весьма озадаченный Юрий.

— Ты чего? Я там уже проверял, — донеся голос Дейго.

— Правда? — саркастично поинтересовался Цехель.

Он чуть подался назад, позволяя увидеть содержимое шкафа.

— Ну и что не так? — не менее раздражённо спросил его напарник, продолжая смотреть мимо меня.

Моя "мантра невидимости" продолжала неплохо действовать на этого Дейго, но Юрий оказался к ней невосприимчив. Следовало ожидать.

Когда он буквально выволок меня наружу, его приятель смог меня увидеть.

— Ого, да это же тот эспер! Но я... Проклятье, Юрий, я не обманывал тебя, я её действительно не замечал! Как она это сделала?

— Ну что же, — глаза Цехеля довольно блеснули, — ещё одно подтверждение, что Альге не ошибся с выбором.

Воспользовавшись моей растерянностью, мне заткнули рот кляпом, связали руки и, швырнув на кровать лицом вниз, прижали так, чтобы я не могла двигаться.

— Быстрее, Дейго. Нужно узнать, нет ли на девочке ненужных нам сюрпризов, — приказал Юрий.

Я дёрнулась, когда мою кожу обожгло прикосновением холодного металла.

— Тихо, — меня успокаивающе погладили по спине, — мы хотим снять с тебя все чипы. Не думаю, что Нибель оставил своего эспера без следящего устройства.

— Сканер настроен. Система подключена. Чёрт! Волнуюсь, словно в первый раз на задании!

Дейго не прикасался ко мне, но мой страх всё же просачивался в его сознание, заставляя испытывать беспомощность. Хотя недостаточно сильно, чтобы мешать его работе.

— Есть следящий чип в ладони, но его легко заблокируем на корабле. Меня больше беспокоит содержимое ошейника. Судя по всему, на нём установлен не только чип слежения, но и контроля. Если мы попробуем увезти эспера из поместья, не зная кодов доступа к ошейнику, то это с некоторой вероятностью приведёт к тому, что она лишится головы. И я не уверен, что в иносказательном смысле.

— Его можно снять? — спросил Цехель.

— После деактивации... Но если ты дашь мне ещё минут пять, то я надеюсь просто взломать электронику. С теми ключами, что вы добыли, это вполне возможно.

Нет, нет, не трогайте его!

В коридоре послышался шум, и руки Юрия, державшего меня, напряглись.

— Тогда деактивируй ошейник. Я обеспечу прикрытие.

Наконец он отпустил меня, и я тут же поспешно перевернулась на бок, но скатиться с кровати не успела, так как была перехвачена лонгийцем. Он подхватил меня за подмышки, вернул на место и уселся сверху.

— Если не успокоишься, мне придётся тебя вырубить, — пригрозил он. — И давай без своих штучек!

Прицепив к ошейнику какую-то коробочку, мужчина надел на глаза санро — очки для работы в голорежиме, и его пальцы начали двигаться по невидимой для меня клавиатуре.

— Не так уж и просто, как хотелось бы, но и не так сложно, как могло бы быть, — довольно пробормотал он. О двери с той стороны что-то ударилось, раздался глухой хлопок, и в воздухе запахло горелой проводкой. Я завозилась, за что тут же получила болезненный тычок под рёбра. — Не верти головой! Ты создаёшь лишние помехи.

Через некоторое время, показавшееся мне бесконечным, Дейго наконец стянул с себя санро, довольно взъерошив тёмные волосы.

— Справился. Где там Юрия черти носят? Ладно, пока сниму ошейник. Я, конечно, уверен в своей работе, но лучше перестраховаться.

Лонгиец достал вибронож, и я застонала от ужаса, понимая, что сейчас произойдёт непоправимое, а я ничего не могу сделать. Страх, пробравший меня до пяток, передался и Дейго. Он замешкался, с таким же ужасом глядя на оружие в своей ладони, как будто не понимая, как оно у него оказалось. На его лбу выступила испарина.

Ещё немного, и, возможно, он отступит. Поймёт, что делает что-то не так.

Я не была сильна во внушении, но интенсивность моих чувств сейчас с лихвой это компенсировала.

— Нет, я не поддамся на уловку во второй раз.

Лонгиец схватил меня за ошейник, немного натягивая синтокожу, крепкую, как металл, но гораздо более гибкую и не травмирующую горло.

Я не осмелилась вырываться, когда нож был столь близок к моему горлу, но инстинктивно дёрнулась, и острый шип, что был встроен во внутреннюю часть ошейника, вошёл в шею, впрыскивая в кровь яд. Боль от виброножа я тоже успела почувствовать.

Юрий уже возвращался обратно, когда услышал вопль Дейго. "Возможно, оставлять его с эспером была не самая лучшая идея", — мелькнула мысль в голове гардарика. Представшее перед ним зрелище оправдало его самые худшие опасения. Дейго лежал на полу, рядом с ним валялся окровавленный нож. Его ранило? Нет, крови было больше на девчонке, бьющейся в конвульсиях. Не размышляя о том, что напарнику тоже нужна помощь, он рванул к ней, пытаясь понять, насколько сильно она ранена. Но крови было не так много, как если была бы перерезана артерия. Длинный, но неглубокий порез на шее. Так почему же ей так плохо? Эрика, уже совсем бледная, обмякла на его руках, потеряв сознание. А вот Дейго, напротив, перестал скулить и уселся, ошеломлённо мотая головой и шепча себе что-то под нос.

— Дейго, твою ж мать! Ты какого хрена её прирезать решил?

— Я только снял ошейник. А она внезапно начала биться в припадке, и я случайно её поранил. И наверное, поранился сам. Мне было так больно... точно огонь разливается по моим венам. Мышцы свело судорогой, стало сложно дышать. Я уж подумал, что умираю. А затем резко всё прошло.

— И именно тогда, когда девчонка отрубилась. Это была не твоя боль, а её. Эрика эспер третьего уровня, как и сказал Альге. Такой нельзя причинить вред, не отхватив самому. Но что с ней не так? Судя по твоему описанию... На твоём ноже не было яда?

— Нет, конечно нет. Думаю, что это был какой-то сюрприз в ошейнике, а я, дурак, полез его снимать. Подожди, я прихватил аптечку с собой.

Дейго поспешно распахнул халат на груди девушки, чуть стянув сорочку, прислонил к ней переносную аптечку. Так он называл аппарат первой помощи, способный взять анализ крови и, определив проблему, вколоть нужную дозу лекарства. Серьёзные повреждения аптечка излечить не могла, но зато отлично помогала там, где нужны были обезболивающие, стимуляторы или антибиотики. Прибор мог синтезировать и противоядия, но лишь от самых примитивных ядов. По мрачнеющему лицу Дейго было видно, что сейчас его дорогостоящее устройство, не раз спасавшее жизни ребятам из их команды, бесполезно.

— Это не обморок, это анафилактический шок. Она отравлена каким-то неизвестным токсином, с которым в полевых условиях просто не справиться. Показатели стремительно падают. Наверное, отказывают органы. Нужна реанимация. Срочно.

— Мы окажемся на "Грифоне" в лучшем случае через полчаса. Можно ли сделать что-то до этого?

— Я не медик, Юрий, — пожал плечами Дейго. — Откуда мне знать?

— Ну так свяжись с бортом и спроси об этом дока! — огрызнулся Цехель, понимая, что с каждой минутой они подвергают себя всё большей опасности быть обнаруженными. Да и Эрика едва ли вытянет эти полчаса.

Напарник ушёл к окну, погрузившись в весьма эмоциональную беседу с кем-то по коммуникатору, а Юрий остался сидеть рядом с девушкой. Как глупо, подумал он. Столько денег, сил и времени ушло на то, чтобы суметь добраться до эспера и перехватить над ним контроль, и всё ради того, чтобы сейчас его потерять. Гардарик коснулся тонкой кисти, подивившись, насколько холодна ее кожа. Если бы не отрывистое дыхание, срывавшееся с губ, можно было бы подумать, что Эрика уже умерла. Видеть ее такой было неожиданно больно.

"Откуда это чувство утраты? Неужели и на меня как-то могли подействовать способности эспера? Нет, это чушь. Просто неприятно видеть, как кто-то столь слабый и уязвимый, как она, страдает. Проклятье, я чувствую себя виноватым".

Дейго отодвинул Юрия плечом и, склонившись над девушкой, начал колдовать со своей аптечкой.

— Ну вот, — удовлетворённо сказал он, убирая аппарат обратно в рюкзак, — это должно замедлить распространение токсина в крови.

— Что ты сделал?— встревоженно вглядываясь в лицо Эрики, спросил гардарик. — Она не пришла в себя.

— И уже не придёт... по крайней мере до попадания на "Грифон". Док сказал, что её нужно ввести в искусственную кому. И ещё, Карим вышел на связь. Сказал, что если мы не притащим свои задницы на катер в течение пяти минут, он улетает без нас. Кажется, кто-то в поместье всё-таки сумел вызвать подмогу.

Юрий сосредоточенно кивнул и подхватил девушку на руки, вызвав тем самым удивление на лице напарника, не сомневавшегося, что именно ему придётся тащить цель их операции на себе.

— Хорошо, пошли, — приказал гардарик замешкавшемуся лонгийцу. — Обратный путь я уже зачистил, так что неприятностей быть не должно. Но всё же тебе придётся меня прикрыть.

— Я бы предпочёл, чтобы это ты меня прикрывал, — проворчал Дейго, вынимая из кобуры парализатор и ставя на максимальную мощность. — Но босс тут ты.

Не с первой попытки, но удалось открыть глаза. Над головой приглушённо мерцали лампы, заливая комнату мертвенно-бледным светом и создавая неуютную атмосферу. Разве не должно быть в лазарете чуть более комфортно? Повесили бы на стенах милые картинки, а у больничной койки поставили вазу с цветами и корзину фруктов. Но нет, единственное, что стояло рядом, это капельница, от которой ко мне шли несколько трубок. И ряды пустых коек. Кажется, мне посчастливилось быть единственной пациенткой.

А ещё было очень холодно. Особенно почему-то ноги мёрзли. Скосив глаза вниз, я убедилась, что пятки действительно торчат из-под тонкого больничного покрывала. Но шевельнуться, чтобы его поправить, так и не удалось — колени и запястья мягко, но крепко обхватывали пластиковые крепления. Значит, меня обездвижили. Из опасения, что могу себе повредить, или боялись, что попробую сбежать? Глупо. Куда я сбегу с космического корабля?

То, что мы в космосе, было несомненным. Я не то чтобы великая путешественница, Нибель редко куда меня брал, но ощущение одиночества и пустоты, неприятное и невыносимое, было вполне знакомо. Среди звёзд, вдали от полных жизни планет, всегда одиноко, а слабое эхо присутствия других людей на корабле лишь усиливало тоску.

Впрочем, было совсем не так плохо, как я ожидала, да и мысли казались какими-то вялыми и притупленными, видимо, от лекарств.

Двери мягко ушли в стену, и в лазарет вошёл мужчина в белом халате. Молодой, чуть старше меня, с шапкой густых тёмных волос и короткой бородкой, которая могла бы придавать ему немного солидности, если бы не выражение детского любопытства и растерянности на лице. Но страха или недоверия не было, хоть этот незнакомец и знал, кто я такая. Наверняка это лекарства как-то повлияли на мои способности эспера, потому что на несколько мгновений я увидела себя глазами вошедшего. Истощённая болезнью, но всё же на удивление красивая и трогательная девушка с огромными тёмными глазами на бледном лице. Дикий зверёк, пойманный в силки и ждущий, когда за ним придёт охотник. Гентеро.

— Кто такой гентеро?

Я не хотела демонстрировать дар, но слабость снизила контроль. Однако этот человек не обиделся на то, что я залезла ему в голову. Он поправил одеяло, прикрыв ноги, а затем уселся рядом, с интересом меня изучая.

— Гентеро — это животное с Лонги, сейчас, к сожалению, находящееся на грани вымирания. И всё из-за слишком красивой шкурки. Значит, вы легко читаете чужие мысли?

— Простите, — смутилась. — Я не собиралась. Просто вы очень громко думаете. И к тому же ясно. Редко удаётся так чётко схватить чужие мысли и образы.

Мужчина рассмеялся.

— Тогда мне стоит быть осторожнее рядом с тобой. А то будет неловко, если такая милая девушка узнает все те глупости, что творятся у меня на уме.

— Меня сложно удивить. Но не беспокойтесь, как только я немного приду в себя, мне удастся экранироваться.

— Беспокоишься обо мне? — немного удивился собеседник.

— Скорее, о себе. Не так уж приятно быть в курсе того, что обо мне думают другие.

— Охотно верю, — сочувственно покивал лонгиец. Его национальность было легко определить по мягкости и певучести речи. Как у Карима или Дейго. А вот Юрий говорил жёстче и более экспрессивно, чем они. Интересно, какой язык был ему родным?

— Хочу пить, — жалобно произнесла я. Горло пекло, отчего собственный голос неприятно царапал ухо.

Протянув кружку, парень позволил мне смочить губы.

— Есть тебе пока рано, — мягко сказал он. — Меня зовут Сафар Дали, но все на корабле кличат меня просто доком. Ты сильно нас перепугала, Эрика, а меня больше всех. Когда тебя принесли на "Грифон", думал, что ты уже не выкарабкаешься. Удивительно, что мой план с комой сработал. Скажи, почему ты не предупредила тех, кто снимал с тебя ошейник, что он начинён ядом? Хотела умереть?

Теперь лонгиец злился на меня, и я против воли почувствовала себя виноватой.

— Мне закрыли рот, — растерянно ответила, — а так бы я их предупредила. Честно-честно.

То, что в мой ошейник встроена ловушка, срабатывающая при попытке его снять или при удалении от поместья, я знала. Хозяин скорее обрёк бы меня на мучительную смерть от яда, чем позволил попасть в чужие руки с его тайнами, и он не делал из этого секрета.

— Ты что, умеешь подчинять голосом?

Я помотала головой.

— Видимо, решили перестраховаться. — Сафар недоумённо почесал кончик длинного кривого носа. — Послушай, я могу тебя развязать, если ты обещаешь вести себя хорошо. Договорились?

Заверив, что буду паинькой, я наконец получила ограниченную свободу. Док сказал, что ходить я смогу только через несколько дней — яд не самым благотворным образом повлиял на мои мышцы.

— Того, кто выбрал именно этот токсин, следовало бы им самим накачать, — сердито проворчал он, помогая мне усесться. Сидела я тоже с большим трудом. И чего они меня тогда вообще привязывали... — Если бы не хорошее оборудование на "Грифоне", ты могла остаться инвалидом на всю жизнь. Или превратиться в пускающую слюну идиотку. Кстати, у тебя нет провалов в памяти?

— Нет. Но мои эмпатические способности чрезвычайно обострились после пробуждения. Не всегда понимаю, где мои мысли и чувства, а где ваши, — призналась я. Видимо, моя симпатия к этому лонгийцу тоже была последствием этой жуткой путаницы чувств. А может, он действительно был неплохим человеком. Среди врачей вообще редко попадаются по-настоящему плохие люди.

— Да? — искренне изумился Дали. — Хм, необычные последствия. Скажи, как на тебя действуют седативные препараты?

— Эльбазол и теорофон, — отрапортовала я. — Две ампулы первого или одна — второго. Притупляет эмпатический дар и позволяет снизить гиперсензитивность.

Интересно, сколь часто её кормили таблетками? Судя по всему, нередко находилась в роли пациентки.

— Не так уж часто, — ответила на мысль доктора. — Но побочные эффекты от моих способностей порой нуждаются в медикаментозной коррекции.

— Да, мне приходилось читать об этом, — тихо заметил Дали. — Эпилепсия, депрессии, головные боли и галлюцинации. Всё это встречается почти у всех эсперов. Нам не удалось добыть твою медицинскую карту. Скажи, есть ли у тебя какие-то расстройства или... другие особенности?

Он был честен со мной и в словах, и в мыслях, и мне захотелось быть с ним столь же искренней.

— Ничего серьёзного. Нет даже отставания в развитии интеллекта. И спасибо, что не спросили это вслух. Я ценю вашу тактичность. Но мой мозг действительно работает не так, как ваш. Я плохо усваиваю информацию определённого рода, поэтому некоторые важные навыки так и не выработались, что затрудняет мою нормальную адаптацию в современном обществе.

— Что ты имеешь в виду? — заинтересованно спросил док, снизив голос до шёпота. И я почему-то тоже зашептала.

— Оста, одна из служанок в доме моего господина, называла это технологическим идиотизмом. Я плохо дружу с техникой. Собственно, самое сложное, что я смогла освоить, это игровая приставка. Знаете, экран, две кнопки и рычажок.

— О-о-о, а как ты читаешь книги? Ты ведь умеешь читать?

Сафаром Дали двигал научный интерес, едва ли он понимал, что этот вопрос мог показаться обидным.

— На бумажном носителе. Хозяин специально пополнял для меня библиотеку, чтобы я не заскучала, — гордо ответила я.

— Ну да, ты ведь не можешь выходить в сеть, — сочувственно закивал головой док, — не можешь нормально общаться.

В современной цивилизации не владеть минимальной технической грамотностью означало быть полностью неприспособленным и оторванным от нормального мира. Но жалость Дали была излишней — все эти машины, которые должны упрощать жизнь человека, наоборот, усложняли её. Да и зачем нужны все эти гаджеты, если мне предоставляли всё необходимое для жизни? Не нужно было даже уметь водить — меня просто никогда бы не пустили за руль. И не позволили бы залезть в интерсеть — я не должна была знать об окружающей меня действительности больше, чем это нужно для нормальной работы на хозяина.

Несмотря на то, что разговор был интересен, а искреннее любопытство Сафара немного отвлекало от чувства тоски и одиночества, моё состояние не позволяло предаваться долгим беседам. Поэтому я позволила вколоть мне дозу успокоительного и погрузилась в сон, в котором не было места для сновидений.

Три дня он практически не отходил от моей постели, спал на соседней койке. Его внимание и забота оказались не излишними — на вторую ночь меня сильно скрутило судорогой, и доку пришлось до утра дежурить рядом со мной. Очевидно, отзвук моей боли его сильно впечатлил, потому что почти всё это время он держал меня за руку, успокаивающе шепча в ухо милые глупости, как будто я была маленьким ребёнком. И все же его присутствие помогало мне лучше всяких лекарств.

— У вас что, совсем маленький корабль? — спросила, немного придя в себя. — Разве вас не должны иногда сменять на посту? И других пациентов в лазарете я за это время не видела.

— Ты слишком ценная пациентка, чтобы к тебе подпускать кого-то. Да и... — Сафар хмыкнул, но всё-таки договорил, — Цехель приказал не распространяться о твоих способностях. А ты сейчас в таком состоянии, что едва ли способна их скрыть. Не стоит лишний раз народ пугать... Знаешь, есть такие, кто верит, что эсперы могут убивать людей одним взглядом.

Я фыркнула. Прислуга в поместье относилась ко мне отчуждённо, но вполне сносно. Некоторым — Осте, например — я даже нравилась. Но для этого понадобился не один год: первое время я находилась в постоянной изоляции, так как люди опасались просто приближаться ко мне. Неужели меня снова ждёт это — недоверие, страх, ненависть?

Но Сафар меня не боялся. И Юрий, хоть он за три дня так ни разу не зашёл в лазарет. Правда, сказать однозначно, что у него на душе, я не могла, поэтому немного остерегалась его внимания. Так что нужно было радоваться, что он забыл обо мне. Вот только этот человек был единственным, кто мог сказать мне что-то о моей судьбе.

Сафар мало что рассказал мне о цели похищения. И потому, что ему запретили обсуждать это со мной, и потому, что он мало что об этом знал. Собственно, полной информацией владел единственный человек, чьи мысли и чувства были мне недоступны, — Юрий Цехель.

Из мыслей Сафара и обрывков его фраз я знала, что вся команда корабля "Грифон" думала, что в сектор Трейд они прилетели с целью уладить проблемы с Ньюландом, и внезапное изменение плана было для них полной неожиданностью. Тот, кто должен был стать их союзником, стал врагом, из-под носа которого они и увели ценную собственность. Несмотря на то, что прошёл уже не один день, мне всё казалось, что вот-вот на наш след нападёт Нибель и заберёт меня обратно. Или уничтожит, поняв, сколь ненадёжным вложением его средств я являюсь. Но время шло, а мой хозяин всё не приходил за мной.

На четвёртый день с помощью Сафара я попробовала вставать с кровати, на пятый самостоятельно дошла до туалета. Тело постепенно восстанавливалось, и странные игры восприятия, в которых я теряла себя, растворяясь в чувствах и мыслях Сафара Дали, постепенно меня оставляли. Однако не без последствий. Я слишком хорошо узнала Сафара, его мечты, сны и желания, чтобы оставаться к нему равнодушной. Этот человек с раскосыми светлыми глазами и уже начавшими седеть тёмными кудрями стал для меня неожиданно важен. До этого я была как лист, который носило ветром, теперь же обрела опору.

С трудом достигнутое — во многом благодаря доку — равновесие было нарушено, когда в моей жизни вновь появился Юрий Цехель.

Проснулась я от чувства тревоги. Не тревоги Сафара, а своей собственной. Её источник стал понятен, когда я увидела нахально разглядывающего меня Юрия. Мой взгляд тут же рванул к соседней койке, где в последние дни спал Сафар, не желая оставлять меня одну.

— Я предложил доку прогуляться. Он долго сидел с тобой взаперти, что не очень-то ему полезно, — странно усмехнувшись, сказал Юрий, заметив, как встревоженно выискиваю взглядом Сафара.

— Посреди ночи? — нахмурилась я.

— Мы на корабле, Эрика. Здесь разделение дня и ночи условно. К тому же мы уже три дня как перешли на время Лонги, так что сейчас вполне себе утро. Тебе тоже пора привыкать к новому графику.

— Что вам нужно, тай Цехель?

— Разве я не могу просто повидать интересного мне человека? — Юрий хитро сощурил лисьи глаза. — Я впервые услышал твой голос, Эрика. Он завораживает не меньше, чем твои глаза. Мне бы хотелось слышать его чаще. В тот раз я так и не успел задать интересующие меня вопросы. Тебя, наверное, тоже что-то беспокоит.

Да. То, что я не знаю, что у тебя на уме.

Я уселась, зябко кутаясь в одеяло, хотя температура жилого отсека была комфортной. В сон уже не клонило. Присутствие Цехеля бодрило сильнее, чем кофе.

— Да. Я хочу знать, чем закончилась ваша сделка, касающаяся Ньюланда.

— Вот как? А мне казалось, что ты абсолютно равнодушна к торговым сделкам своего господина. Ты на встречах сидела с таким отрешённым лицом... Карим решил, что ты ничего не понимаешь в разговоре. Просто этакий биологический детектор лжи.

— Это не так, — коротко ответила я.

— Возможно. Но... Почему-то мне кажется, тебя интересуют не несчастные ньюландцы и их ресурсы, а судьба твоего хозяина. Что ж, не буду томить. Он мёртв.

Внутри меня словно оборвалась струна. Мёртв. Почему я даже представить не могла такой финал?

— Вы убили его? Зачем?

— Во-первых, не мы. Официально он разбился из-за неисправности техники на его корабле. Я не собирался этого говорить, но у тебя сейчас такая занимательная мордашка, что мне хочется быть с тобой честным. Это его племянник. Решил подсидеть дядюшку Нибеля и избавился от него.

— Но зачем? Ему бы и так всё рано или поздно досталось!

Ней Вассель был тем ещё типом, но я никогда не видела в нём угрозу Нибелю.

— Очевидно, Вассель решил, что дядя потерял к нему расположение. До него донёсся слух, что Нибель собирался заключить договор с лонгийцами на продажу трети своих активов, притом за какую-то совсем смешную прибыль! Конечно же, племянничек не мог допустить, чтобы его наследство утекло в чужие руки, и намеревался предотвратить сделку. До Бакара он добраться не смог, а вот до своего дядюшки... Самостоятельно с делом он не справился бы. Ему помогли заинтересованные люди, по чистой случайности — все ньюландцы...

Бакара... нет, Цехель сумел каким-то образом натравить племянника на Нибеля. Но зачем?

— А мой хозяин действительно собирался отдать вам треть активов? Что вы ему предложили?

— О-о-о, всего лишь одну планетку в собственность. Ньюланд. Точнее, возможность получить контрольный пакет над всеми рудниками, что фактически означало бы полное владение над миром. Но для этого ему сначала нужно было добыть нам договор с их настоящим правительством... Что он любезно и предоставил. А затем настал следующий этап нашего развития в Трейде, в котором Нибель был для нас уже помехой.

Я не знала, почему Юрий рассказывал мне это. Хотя это было одно из многих моих "не знаю", которые были связаны с этим человеком. Но... мне было наплевать на интриги, я просто хотела знать, за что умер мой хозяин. И какую цель преследовал Цехель.

Юрий задумчиво коснулся моей ладони, поглаживая чуть дрожащие пальцы. Рука его была тёплой, а движения — медленными и гипнотизирующими.

— Интересно, о чём ты сейчас думаешь? А, неважно. Хочешь узнать, что произошло дальше? — Дождавшись моего кивка, довольно улыбнулся. Кажется, ему нравилось моё внимание.

Это было так странно — находиться с человеком, чьи чувства и мысли были для меня загадкой. Странно и опасно. И в тоже время весьма волнующе. Это уединение в тиши пустой палаты казалось необычно интимным, а небрежные прикосновения мужчины напоминали прелюдию к близости...

Я неловко освободила ладонь и сцепила руки у груди. Юрий понимающе усмехнулся.

— Вы убрали Нибеля руками его племянника. Теперь вы собираетесь заключить новую сделку с Васселем?

— С этим напыщенным идиотом? Ни к чему. Нам не нужна его помощь, чтобы получить необходимое. Достаточно того, что своими глупыми действиями он потерял всех возможных партнёров. Старые дружки от него отвернутся, а те, кто работал с твоим прежним хозяином, предпочтут не иметь дело с излишне наглым щенком. Скоро племянник Нибеля станет бесполезен для Ньюланда, но найти более подходящего посредника они не успеют. Скоро, во многом благодаря нам, на этой планете начнутся проблемы. Конечно, тогда они откажутся от услуг Васселя, но будет поздно. Экономика Ньюланда рухнет и погребёт всех, кто пытался на ней нажиться. И вот тогда мой наниматель, Ядгар Альге, сможет получить не только доступ к эндельги, но и саму планетку со всем её правительством на блюдечке.

— Значит, Вассель оказался такой же разменной монетой, как и Нибель. Но зачем вам было похищать меня?

— Во-первых, совершенно расточительно, если такое сокровище попало бы в руки такого идиота, как Вассель. А во-вторых, — Юрий склонился надо мной, ловя взгляд, который я упорно отводила, — ты для Альге не менее ценный приз, чем планета. Тем более такой отсталый мирок, как Ньюланд.

— Даже эсперы не стоят так дорого, — хрипло ответила я.

Юрий оказался настолько близко, что я могла разглядеть тонкие лучики морщинок в уголках его глаз. На лице его, до этого снисходительно-отстранённом, вспыхнул жадный интерес. Мне казалось, он просто хочет съесть меня взглядом.

— Очевидно, Альге так не считает. Он уже не в первый раз пытается купить тебя. Именно тебя — а ведь у него было много возможностей легко и просто достать эспера. Интересно, что в тебе такого? Неужели всё дело в твоей уникальной возможности транслировать свои собственные чувства? Как по мне, то это больше похоже на недостаток, чем на достоинство.

Сердце отчаянно колотилось, так быстро и громко, что казалось, я потеряю сейчас сознание.

— Мне... мне плохо, — выдавила из себя. — Прошу вас, уйдите, тай. Я устала.

Но Цехель даже не отстранился. Ладонь гардарика легла на моё плечо, скрытое тонкой сорочкой, как будто поддерживая, но на самом деле не давая мне ускользнуть от него.

— Ты не любишь чужую близость, да? Удовлетвори мой интерес, милая, раз уж я столь любезно отвечал на твои вопросы.

Разве у меня есть выбор?

— Скажи, когда ты в постели с мужчиной, что ты чувствуешь? Принимая его ласки, позволяя овладеть своим телом... скажи, в этот момент его похоть, его жажда твоего тела — возбуждают ли они тебя саму? Или ты так же холодна и напугана, как и сейчас со мной?

Меня охватила паника. Да, Нибель, мой прежний хозяин, иногда пользовался мной, удовлетворяя своё желание. Но я никогда не была в его вкусе, и поэтому он быстро потерял ко мне интерес, а других мужчин господин ко мне не подпускал. Не хотел, чтобы я к кому-нибудь привязалась. Впрочем, его опасения были излишни — плотская сторона отношений не казалась мне привлекательной.

— Доктор, наблюдавший меня, пока я росла, сказал, что это защитный механизм от перегорания. — Я говорила нервно и быстро, комкая во влажных ладонях одеяло, но взгляд уже не отводила. Важно, чтобы он меня понял и услышал, независимо от того, что будет дальше. — Яркие эмоции и так для меня болезненны, а если они сопровождаются физическими прикосновениями, это и вовсе невыносимо. Чересчур... интенсивно. Поэтому я фригидна, неспособна получить удовольствие в постели, да и даровать его тоже.

— Фригидна, — задумчиво повторил Юрий и наконец-то отпустил меня. Однако разочарования или отвращения на его лице я не увидела. — Ты знаешь, тебе не стоит об этом распространяться. Подобные заявления мужчинами воспринимаются как вызов. А уж если ты ещё скажешь, что тебе нравятся девочки, то отбоя от поклонников не будет.

Он что, сейчас смеётся надо мной? Просто взял и перевернул всё это в шутку. Словно не он мгновение назад опалял мою кожу дыханием, не его глаза смотрели жадно и предвкушающе. Казалось бы, не ощущая его липких мыслей, не касаясь грязных фантазий, я должна была чувствовать себя лучше, но это незнание рождало беспомощность и страх.

Нервно всхлипнула и тут же прижала руку к губам, боясь, что не сдержу рыданий.

— Что это с тобой? — теперь Цехель на самом деле был встревожен. Он поднялся с больничной койки и отступил назад. — Эй, я не хотел тебя обидеть! Ты ведь не собираешься плакать?

Отрицательно помотала головой, хотя чувствовала, что слёзы уже подступили к горлу. Смена настроения испугала и удивила меня саму, но контролировать ее я не могла. Не сейчас, находясь так далеко от дома, к которому я уже привыкла.

И Юрий смутился. Впервые за время нашего знакомства. Растерянность и непонимание на его лице в иной ситуации могли бы показаться забавными, но мне было так плохо, что не могла этим насладиться. Кажется, меня начало трясти.

Сафар появился как раз вовремя, одним своим присутствием разрушая гнетущую тишину, в которой слышалось только прерывистое дыхание.

— Тай Цехель, что вы себе позволяете! — возмутился он, заметив моё состояние, близкое к панике.

То, как быстро Юрий надел на себя маску невозмутимости, поразило.

— А-а, док. Вы уже закончили осмотр?

— Я его даже не начинал! Специально пошёл к капитану, и он заверил, что нет необходимости в срочном медосмотре людей на борту и что вы вообще не имеете права давать мне такие распоряжения! — сердито произнес Дали, приближаясь ко мне и щупая пульс.

— Не имею, — нагло подвтердил гардарик. — Но нужно же мне было куда-то вас девать, чтобы пообщаться с вашей пациенткой.

Бросив гневный взгляд на Юрия, Сафар успокаивающе мне улыбнулся, но в душе его была такая буря эмоций, что мне стало ещё хуже. Судорожно схватившись за рукав дока, уткнулась в его плечо мокрым от слёз лицом. И кажется, непреднамеренно "заразила" его.

— Эй, док, что это с вами? — донесся до меня чуть приглушённый удивлённый вопрос рыжеволосого. — Вы что, серьёзно?! Ну вы-то уж держите себя в руках! Да хоть морду мне набейте, разрешаю, только не ревите тут на пару!

— Я не реву, идиот! — Голос дока неожиданно стал ломким и высоким, видимо, от плохо сдерживаемых слёз. — Просто это... обратная эмпатия, будь она проклята. Чёрт! Эрика, милая, не могла бы ты себя сдерживать? А-а, не могла бы, сам понял...

С некоторым трудом отцепившись от меня, он трясущимися руками вколол мне в плечо успокаивающее, а затем и себе, правда, половину дозы.

— Ну так что? — через пару минут устало, но уже более спокойно спросил Сафар у скромно присевшего в сторонке, никак не желающего уходить Юрия. — Вы за этим сюда приходили? Довести мою пациентку до нервного приступа? Что вы ей хоть сказали-то?

"Руки небось распускал", — подумал мой спаситель, и меня коснулась очередная, пусть и более слабая, волна недовольства.

Юрий пристально и как-то недобро посмотрел на темноволосого врача.

— Вы отлично знаете, зачем я здесь и почему. Возможно, пиши вы отчёты о состоянии своей пациентки более понятно и подробно и проведи все необходимые тесты сами, я не был бы вынужден действовать таким образом.

— Хотите сказать, вы проверяли эмоциональную устойчивость Эрики? Ну и как, убедились? — с непередаваемым ехидством спросил Сафар.

Юрий спокойно кивнул.

— Убедился. И всё же буду настаивать на своём решении. Альге не нужен эспер, не способный находится среди людей, поэтому, если вы не позаботитесь о её адаптации, мне придётся взять это на себя. Я не получаю удовольствия, доводя девушек до слёз, но, если это будет необходимо, могу действовать и более жёстко, не останавливаясь из-за истерики на пустом месте.

— Это не жёсткость, а жестокость, — тихо сказал доктор, неосознанно прижимая меня к себе. А я тихо млела, успокаиваясь в его объятиях — Вряд ли вы понимаете, насколько тонкий и сложный механизм психика эспера. Вы насильно вытащили Эрику из зоны комфорта, едва не убили, а теперь, не дав ей восстановиться, тут же начинаете... уж не знаю, что вы там делали!

— Просто разговаривали. Спросите потом у Эрики и убедитесь сами, — вздохнул Юрий. — Я лишь хочу, чтобы она была готова к работе. Уже через неделю мы достигнем Лонги, а Альге... Ты знаешь, он непростой человек. Так что сегодня пусть отдыхает, но завтра я хочу видеть её в пищеблоке.

Коротко кивнув, он ушёл. Сафар начал было выспрашивать меня о произошедшем, но, увидев, что я почти засыпаю, решил отложить разговор на потом.

Первый вопрос, который я задала доку, едва проснувшись, кажется, его несколько огорошил.

— А что такое пищеблок?

— Всякий раз удивляюсь, встретив пробелы в твоём знании, а ведь должен был привыкнуть. — Он потер лоб. — Это камбуз, что-то вроде корабельной столовой. А ты про что подумала?

— Про какой-то наряд. Коробочный. А ещё почему-то про мясорубку. Тоже дурацкое слово. Почему, к примеру, не рубомяска?

— Ага, — немного устало вздохнул Сафар, — почему бы и нет, на самом деле?

Он терпеливо ждал, когда я приведу себя в порядок, а затем по уже привычному для нас ритуалу помог мне расчесать спутавшиеся после сна волосы. Меня омывало беспокойство доктора, но я терпеливо молчала, ожидая, пока он заговорит сам.

— Завтракать мы будем вместе со всеми, — наконец произнёс он.

— В столовой?

— В пищеблоке, — поправил меня Сафар.

— Ты думаешь, что я не готова, — не спрашивала, утверждала.

— Не нужно быть телепатом, чтоб об этом догадаться, да?

— Ты не прав. Я справлюсь.

— Вчера ты устроила истерику. И... я посмотрел запись камеры. Он ведь действительно ничего не сделал. Вы просто говорили, слов я не слышал, но мне казалось, что разговор шёл спокойно. А потом у тебя началась паника. Он что-то сказал?

Мне не хотелось повторять наш с рыжим разговор. Конечно, доку положено знать о моих сложностях, в том числе и касаемо отношений с мужчинами, но... пока я не могла.

— Ничего особенного.

И ведь почти не вру.

— Тогда я тем более вынужден признать, что ты не готова. Ты не оправилась от стресса, Эрика. Если даже от разговора с одним человеком тебе было так плохо.

— Дело не в этом, тай! — Я порывисто повернулась и оказалась почти нос к носу с Сафаром. Но почему-то его близость меня не смущала.

Густые вьющиеся волосы Сафара уже начали седеть на висках. Просто ранняя седина, он не старше меня. И дело не в отсутствии морщин или гладкости кожи. Современная медицина может и не это. Вот только нельзя подделать по-юношески открытый взгляд и те лёгкость и порывистость, что скользят в движениях дока.

— Эрика? — Он смутился под моим пристальным и изучающим взглядом. Будь рядом кто другой, я бы опустила глаза и смиренно попросила прощения за свою дерзость, но я знала, что это смутит Сафара ещё больше. Мне нравилась эта черта в нём.

— Видите, тай Дали, я не боюсь людей.

— Но я — это я. Совсем другое дело. Я, можно сказать, своими руками тебя с того света вытащил!

Не удержавшись, фыркнула. Казалось, Дали просто нравилось играть роль наседки, хотя я и видела, что за всей этой заботой скрывается симпатия другого рода. Понимал ли это он сам? Ладно, думать об этом бесполезно. Скоро я должна была оказаться на Лонге, а он — остаться на своём корабле.

При мысли об этом на сердце становилось тоскливо. Всё же я привязалась к нему больше, чем это нужно нам обоим.

— Тай Дали, — мягко начала я, — мой хозяин... прежний... не раз брал меня с собой на важные сделки. Да, присутствие незнакомых людей мне не слишком приятно, но я умею держать себя в руках.

— Но с Юрием ты...

— Тай Цехель отличается от всех тех, с кем мне приходилось иметь дело. Именно это меня и испугало. Ничего больше.

Опять врала, пытаясь успокоить дока.

— Хорошо. Тогда нам действительно стоит завтракать и обедать вместе со всеми. Правда, боюсь, Эрика, я не смогу быть постоянно рядом.

Вина Сафара неприятно резанула по моим нервам, заставляя меня закрыться.

— Ничего страшного, — уверила его поспешно.

— Но я всё равно буду наблюдать!

На следующий день я наконец сменила больничную сорочку на нормальную одежду. Выданный мне комбинезон из плотной, но лёгкой эластичной ткани подошел мне по росту, но при этом висел мешком. По меркам лонгийцев я не только довольно высокая, но ещё и щуплая. Сафар критично окинул меня взглядом и вздохнул.

— Ну зато никто приставать не будет.

Попав к Нибелю, я носила дорогие одежды из хороших тканей, но эта подчёркнутая утилитарность комбинезона мне нравилась. Как и его невзрачность. Пока док собирался, я вертелась, заглядывая то в один кармашек, то в другой, но стоило нам выйти из палаты в общий коридор, как всё моё оживление сошло на нет.

В пищеблоке было около двух десятков людей. И, насколько я понимала, это ещё не все — остальные или на вахте, или отдыхают. Корабль Лонги действительно громаден!

Я стояла в проходе между столами, растерянно оглядываясь и привыкая к скоплению народа. Из знакомых — Юрий Цехель и Карим Ли, сидящие за одним столом с немолодым мужчиной, похожим на военного.

— Это капитанский столик, — негромко просветил меня док.

И куда мне сесть? И имею ли я право садиться?

Такие рабы как я — что-то среднее между предметом роскоши и домашним животным. И хозяин в своём доме может позволить себе любую прихоть — даже посадить любимую рабыню рядом с собой. Вот только Карим Ли меня терпеть не может, да и статус мой сейчас... Я даже не любимая игрушка, так, груз, который ему и Юрию нужно доставить своему боссу.

— Эй, красавица, иди сюда! — Грубый низкий голос заставил меня вздрогнуть.

Это ведь тот чернокожий громила, что вместе с Юрием похищал меня с Токсаны. Дейго, кажется. О нём у меня остались неприятные воспоминания. К тому же сейчас он сидел с такими же грозными на вид ребятками, взирающими на меня со смесью насторожённости, любопытства и презрения. Но страха не было. Очевидно, они знали о том, что я невольница, но не о моём даре эспера, иначе бы не захотели сидеть близко. Вот Дейго всё нипочём, но я меньше всего хотела быть рядом с ним. Может быть, док?.. Нет, он сказал, что не будет постоянно сопровождать меня.

Увидев, что я в ступоре, Сафар подхватил меня за руку и отвёл к пустому столику рядом с капитанским.

— Сядь здесь. Сейчас принесу тебе поесть.

Сам он, поставив передо мной поднос с весьма неаппетитной на вид, но вполне вкусной едой, уселся подле капитана, оставив меня в одиночестве. Конечно, док был добр ко мне и искренне симпатизировал, но всё-таки мой статус едва ли позволял ему при всех проявлять заботу о пациентке.

Сидела, уткнувшись взглядом в стол, и вяло ковырялась в тарелке с овощным пюре и мясными тефтелями, стараясь экранироваться от чужих мыслей и эмоций, что было непросто. Невзирая на самый неказистый вид, я привлекала внимание уже тем, что была единственной девушкой на корабле. У лонгийцев патриархальная культура, и на военную службу женщин не берут, а корабль, как мне уже успел объяснить Сафар, несмотря на свою величину, являлся именно боевым.

— Ты чего такая грустная? Нежели недовольна тем, что наконец покончила со своим затворничеством?

Рядом со мной плюхнулся Юрий, едва не разбрызгав на меня минералку из своего стакана. Я глянула на него с опаской и удивлением, но потом вспомнила, что он союзник, а значит, едва ли понимал социальную иерархию на Независимых планетах. Или не хотел понимать...

Вряд ли получилось бы сделать вид, что я его не заметила. Поэтому подняла взгляд и промямлила:

— Тай Цехель...

— Почему бы тебе не обращаться ко мне по имени? По крайней мере пока рядом никого нет?

Упрямо мотнула головой, хотя в мыслях вслед за доком давно называла гардарика по имени, звучащему непривычно, но очень красиво.

— Ну и ладно. — Юрий не расстроился. — Скажи, а какой радиус действия у твоего дара?

— Метров десять, если не напрягаться и если эмоции находятся в обычном диапазоне. Более сильные чувства я смогу уловить и дальше. С мыслями всё сложнее, тут скорее зависит не от расстояния, а от человека, который их транслирует.

— А обратная эмпатия? Сможешь ли ты, к примеру, что-нибудь внушить... вон тем ребятам за капитанским столом? Поднять им настроение?

Украдкой поглядела в ту сторону. Капитану до меня вовсе не было дела, Карим Ли излучал раздражение — на меня, на Юрия, на дока... а вот последний беспокоился обо мне.

— Это работает совсем не так, тай Цехель. Почти невозможно внушить человеку то, что я не испытываю сама и во что сама не верю.

— То, что вокруг все расстраиваются, когда тебе плохо, я уже видел, — усмехнулся гардарик. — Не могу понять только, как это твоё свойство не достало всех вокруг. Как тебя вообще терпел бывший хозяин?

— Я могу контролировать обратную эмпатию. По крайней мере в большинстве случаев. Меня... натаскивали на это. Если я срывалась, использовали нейролептики и запирали. Двух-трёх дней хватало, чтобы я приходила в норму.

Беззаботная улыбка слетела с лица Юрия.

— Уроды.

— Вы злитесь, тай?

— Не на тебя, — уверил он, — просто... Знаешь ли ты, как живут эсперы за пределами Независимых миров?

— Мне приходилось слышать, — тихо ответила. — В Космосоюзе нет рабства, поэтому эсперы вольны распоряжаться своим даром, как им угодно, и продавать его тем, кому они хотят. Но ведь и обо мне заботились. Я не знала нужды...

— Не в этом дело! — Юрий расстроенно махнул рукой. — Перед тем как Альге отправил меня за тобой, он нанял специалиста по людям с подобным даром, как у тебя. Чтобы понимать, с какими сложностями мы можем столкнуться. Я полагаю, ты с ней ещё познакомишься... Доктор Кронберг, как и я, союзник, но по Независимым мирам она в своё время попутешествовала достаточно. Она утверждает, и у меня нет оснований ей не верить, что та система, что сложилась вокруг эсперов в ваших диких мирках, делает из вас неполноценных людей.

Я сжала ложку так, что побелели пальцы. Пытаясь успокоиться, бросила взгляд на Сафара, но тот был вовлечён в беседу с капитаном корабля.

— Так не должно быть! — почти с яростью воскликнул Юрий. — Да, эсперы, особенно сильные, обладают хрупкой нервной системой, но даже с учётом этого среди свободных эсперов количество людей, обладающих тем или иным видом умственных и психических расстройств, не более пятнадцати процентов. Но доктор Кронберг говорит, что среди тех, кого она встречала уже здесь, почти половина — пускающие слюни идиоты, нуждающиеся в постоянном медикаментозном лечении. А остальные, такие как ты... Понимаешь, насколько искалечил твою психику Нибель, пичкая таблетками и ломая волю? Само по себе рабство бесчеловечно, но то, что делают с вами...

— Я неполноценна, я знаю. Вам нет нужды мне об этом напоминать, тай.

Цехель, кажется, несколько остыл.

— Я не это хотел сказать.

— Если всё так несправедливо, и так быть не должно, почему тогда вы здесь, тай? Или вы решили освободить меня? — Не сдержала горькой усмешки. — А может быть, считаете, что из Альге получится лучший хозяин?

На дне льдисто-голубых глаз мелькнуло какое-то чувство, но я, привыкшая пользоваться костылём своего дара, не могла понять, что на самом деле происходит с ним в этот момент.

— Я наёмник, Эрика. Я здесь для того, чтобы делать деньги, а не менять систему, сложившуюся века назад. Но это не значит, что всё это мне нравится. И мне на самом деле жаль, что я встретил тебя при таких обстоятельствах. Хотел бы я увидеть, какой бы ты была, будучи на самом деле свободной...

Гардарик поднялся, теряя интерес к разговору.

— Вижу, ты не очень голодна. Я велел доку, чтобы он привёл тебя и к ужину. До нашего возращения на Лонгу осталось пять дней. Они не должны пройти даром — пусть доктора Кронберг здесь нет, но знаний Сафара вполне хватит, чтобы помочь тебе окончательно восстановиться к прибытию. Императору ты нужна здоровая.

Корабль уже жил по времени Лонги, и мне пришлось подстраивать под него свой график, пусть и не очень плотный, но гораздо более разнообразный, чем до этого. Теперь, когда я почти полностью физически и эмоционально восстановилась (скорее вопреки, а не благодаря Юрию), мне уже не позволяли целый день валяться на больничной койке. Хотя, по настоянию дока, из пустующего лазарета я так и не переехала.

Просыпалась рано, к первому завтраку, а сразу после него Дали тащил меня на тренировку. На этом невообразимо огромном корабле был тренажерный зал, хоть и вмещающий не более десяти человек за раз. В первый день собралась толпа народа, желающего посмотреть на девицу с Токсаны. Доку вряд ли удалось бы разогнать гораздо более крепких, чем он, мужиков — людей Юрия и некоторых особо наглых членов команды, если бы не вмешался сам Цехель. Больше такой проблемы не возникало.

Правда, минусом было то, что гардарик теперь нередко присутствовал на тренировке, едкими комментариями высмеивая мою физическую подготовку. "В здоровом теле — здоровый дух", — любил повторять он древнее изречение землян, и скоро я просто возненавидела эти слова. И док меня, к моей безмерной обиде, совершенно не защищал.

— Но ты ведь действительно и пяти минут не можешь продержаться на беговой дорожке при среднем темпе, — спокойно ответил он, когда я обмолвилась о несправедливом, по моему мнению, отношении Цехеля. — У тебя есть небольшой недостаток мышечной массы, но твой организм способен выдерживать гораздо большие, чем сейчас, нагрузки. Ты просто ленива, Эрика.

После небольшой передышки и обеда наступало время учиться — в основном знакомиться с Лонгой и соседними с нею мирами с помощью книг и просмотра записей местных каналов, после чего Сафар спрашивал меня, что я видела и что поняла. Правда, как мне показалось, интересовал его не объем получаемой информации, а то, каким образом я её усваивала.

— Удивительно, ты провалила большинство тестов, что я давал тебе прежде. Ты вопиюще неграмотна во многих вопросах, не способна сама включить головид, не говоря уже о том, что просто не знаешь простейшие понятия из повседневной жизни! — Кажется, "пищеблок" Сафар мне простить так и не смог. — Но при этом ты достаточно хорошо понимаешь, о чём говорят на политических диспутах, да и экономика тебе даётся на удивление хорошо. Когда говоришь с тобой на сложные или отвлечённые абстрактные темы, ты легко поддерживаешь разговор!

Я захихикала, радуясь, что док мной доволен.

— А ты думал, что раз я не оканчивала университет, как все эти умные тёти и дяди из головида, то я совсем не образована? Во-первых, со мной занимались, хотя некоторые вещи так и не удалось вложить в мою пустую голову. Они там просто не задерживаются. Во-вторых, я читала книжки.

— Знаю я, какие ты книжки читала. Небось свои любимые сказки, — проворчал Сафар, которому каждый вечер приходилось настраивать для меня санро, загружая туда книги, да ещё и терпеть мои жалобы, что мне неудобно читать. Аудиокниги я упорно отказывалась слушать, так как всегда была чувствительна к интонациям, хорошо чувствуя фальшь или отсутствие интереса у рассказчика.

— Не только сказки. Но вообще старые истории с Земли. Они многому учат, знаешь ли. Ведь люди-то не меняются, поэтому история повторяет свой ход — все те же интриги, все те же проблемы, что и на нашей прародине колониальных времён. Огромные расстояния, которые вынуждены были покрывать эмигранты и торговцы, новые земли и культуры, а также новые возможности, за которые ведётся жёсткая схватка. Ну и борьба старого мира, цивилизованного и высокоразвитого, с колониями, уже отстоявшими свою независимость и желающими властвовать самим.

— И какую же роль во всё этом играет Лонга? — заинтересованно спросил Дали.

— Лонга чем-то напоминает Китай. Они ведь не были дикарями, скорее, считали таковыми других. Но, столкнувшись с варварами, неожиданно превосходящими их по военной силе, они изменились, при этом не потеряв собственных амбиций, и спустя уже несколько веков вновь стали доминирующей державой. При этом под новой оболочкой прятались все те же древние законы и уложения, который шли ещё от Конфуция. Такова и Лонга. Один из самых старых колонизированных миров, выбравший конклав Независимых миров, а не Космосоюз с его надёжными, но весьма сковывающими законами. Но и к полной экономической и политической свободе партнёров так и не пришли — этакая военная диктатура с консервативным, традиционным укладом жизни, изображающая прогрессивное и открытое общество. Император Альге совершенно не подпадает под образ любимчика публики, но его власть на Лонге практически полновластна.

В тот вечер я впервые заговорила с Сафаром о своём новом хозяине, а на следующий день впервые увидела Ядгара Альге — уже не в смутных образах, мелькающих в головах его подчинённых, а на экране головида.

Те видео, что давал мне посмотреть Сафар, почти никогда не касались напрямую личности моего будущего хозяина. И, думаю, на это были свои причины. Во-первых, Альге, судя по всему, не был публичным политиком, но его имя мелькало то там, то тут. Притом говорили о нём, как обычно о мертвецах — или хорошо, или ничего. И я даже не уверена, что из-за жёсткой цензуры в СМИ. Просто он, как мне показалось, на самом деле виделся лонгийцам тем человеком, который не только достоин ими править, но и сможет вернуть этому миру былое величие. Во-вторых, я полагаю, те, кто занимался подбором видео для меня, специально избегали моего заочного знакомства с Ядгаром Альге, хотя цели такого решения были для меня не ясны.

Но однажды я всё же смогла его увидеть. Это была запись передачи, где рассказывали о каком-то небольшом, но крайне важном с политической точки зрения конфликте между Лонгой и одной из планет сектора — Тиари. До сражений на самих планетах не дошло, было лишь несколько стычек боевых кораблей. Полноценной войны удалось избежать благодаря тому, что Альге, вместо того чтобы продолжать ввязываться в вялые столкновения с тиарийцами, эффективно и чрезвычайно жестоко продемонстрировал силу, уничтожив ту часть космического флота противника, которая якобы случайно проводила боевые учения рядом со звёздной системой Лонги и так же "случайно и слегка" нарушила границы. Альге эту случайность не оценил.

О событиях трехлетней давности и шла речь в документальной передаче, которая, насколько я могла судить, была снята не более полугода назад. Среди кадров о событиях того конфликта мелькнуло награждение капитана одного из боевых крейсеров, "предотвративших угрозу вторжения", и в нём я с удивлением узнала командира "Грифона". Того самого, которого я каждый день видела за соседним столиком в пищеблоке. Награждал его некий адмирал, а рядом явно скучал светловолосый мужчина в неприметном синем мундире.

Ядгар Альге! Признаюсь, я его не сразу узнала. В памяти того же Карима он казался крупнее, старше и гораздо внушительнее, но всё-таки это был он!

— Стоп! Стой! Пауза! — крикнула я, забыв, какой голосовой командой останавливается запись, и параллельно панически тыча в сенсорный пульт. К моей большой удаче, видео остановилось, а не вырубилось, позволив разглядеть мне Альге поближе.

Так же, как Токсана в своё время заселялась французами, итальянцами и голландцами, Лонга была колонизирована выходцами из Испании, Португалии и ближневосточных стран, и уже второй волной — китайцами и корейцами. Это отразилось не только на причудливой мешанине имён, традиций и верований, но и на внешности лонгийцев. Были они в большинстве своём темноволосы и изящны, с миндалевидными, как у Сафара, или раскосыми, как у Карима Ли, глазами и смуглой кожей.

Ядгар Альге на первый взгляд совсем не походил на коренного лонгийца. Не такой массивный и огромный, каким он казался глазами Ли, он всё равно возвышался над адмиралом и капитаном "Грифона" на целую голову. В нём не было присущей местным изящности и грациозности — он был поджарым и мускулистым, с широкими плечами профессионального пловца. Твёрдая линия челюсти, широкие скулы, глубоко посаженные светлые глаза. Возраст между тридцатью и сорока, если Альге, конечно, не прибегал к радикальному омоложению. Правителя Лонги сложно было назвать красивым, но он, безусловно, производил впечатление. Хотя бы той уверенностью и властностью, с которой он держался, даже будучи на заднем плане.

Синий мундир с жёстким воротником по-военному строго застёгнут на все пуговицы, но пепельно-русые волосы небрежно растрёпаны. Этобыла, пожалуй, единственная вольность во внешности Альге. Мой будущий хозяин казался полной противоположностью Нибеля. Как там про него говорил Юрий? "Сложный характер"? В это верилось. Едва ли Альге будет столь же снисходительным ко мне и моим слабостям, как был Нибель.

Задумавшись, мрачно выключила головид и в этот день к занятиям больше не возвращалась, сославшись на усталость и головную боль. Будущее и так пугало меня своей неизвестностью, но при мысли, что моя судьба будет в руках человека, подобного Ядгару Альге, становилось не по себе. Скорая встреча страшила, и теперь я мечтала, чтобы этот полёт на "Грифоне" никогда не заканчивался. Готова была смириться даже с присутствием Юрия на своих занятиях и вниманием Дейго и его приятелей, благо, что дальше грубых шуток они не заходили.

Карим Ли тоже перестал меня беспокоить, тем более что мы с ним почти не виделись. Складывалось впечатление, что он нарочно избегал встреч, тяготясь моим присутствием. Меня это вполне устраивало, так как до тайн Ли мне дела не было, что бы ему по этому поводу не казалось.

Так продолжалось почти до самого конца путешествия. Но за день до нашего прибытия на Лонгу я умудрилась попасть в неприятности.

В тот вечер я сидела в лазарете одна, док куда-то ушёл по своим делам. Читать особо не хотелось, как и слушать музыку, игры на головиде я так и не освоила, зато смогла втихую позаимствовать в приёмном покое карандаши и ненужные бланки. Ну я надеялась, что ненужные... Как бы там ни было, моё внезапно вспыхнувшее желание порисовать казалось мне в тот момент важнее, чем возможное недовольство дока.

Художественными талантами я похвастаться не могла, но это не остановило меня от желания изобразить на бумаге Сафара Дали. Правда, получилось так себе. Роскошные кудри Сафара в моём исполнении превратились в баранье руно, глаза косили, а нос с симпатичной горбинкой теперь напоминал огромный горный пик. При этом сходство с оригиналом, к несчастью, всё же сохранилось, так что теперь моё желание отблагодарить тая Дали за внимание казалось злой насмешкой. Едва ли он обрадовался бы такому подарку...

Я так увлеклась попыткой изобразить дока, что когда в лазарет вошёл Карим Ли, это застало меня врасплох. Но то, что он пришёл сюда с не самыми добрыми намерениями, я поняла сразу.

Дверь за спиной лонгийца бесшумно закрылась, и впервые за время нашего знакомства я остались с ним наедине. Карим был привычно мрачен и напряжён, его хищное и злое предвкушение заставляло меня сжиматься от присутствия мужчины ещё больше, чем обычно.

— Доктор Дали пока вышел, тай, — тихо, не поднимая глаз, сказала я, боясь лишним словом или движением вызвать неудовольствие Карима.

— Я вижу, что его здесь нет. Но я здесь не для этого. Просто... хотел познакомиться с тобой поближе.

Я уже переоделась ко сну в просторную пижаму, но сейчас она не казалась хорошей преградой от недоброго взгляда Ли. Прислонившись к соседней койке, он стоял довольно близко и при желании мог коснуться меня.

— Знаешь, я весьма сильно удивился, когда узнал, что император приказал Юрию прихватить тебя с собой. Не могу понять желание находиться рядом с кем-то, похожим на тебя. А Цехелю вроде как твои способности нипочём? — Я молчала, и Ли усмехнулся. — Но зато ты, наверное, вдоволь успела покопаться в чужих мозгах. Нужно же тебе чем-то задобрить нового хозяина... Может, расскажешь мне парочку чужих секретов, а? Небось с Юрием ты многим делишься. Меня обсудить успели?

Карим, как и Юрий, был приближённым Альге, но эти двое не особо ладили между собой. А ещё Ли, вероятно, имел тайны от своего покровителя, и поэтому мою способность читать мысли считал угрозой для себя. Он не знал, что без лишней необходимости я старалась не заглядывать в чужие мысли, особенно тех людей, которым не нравилась. Но глупо было бы думать, что мне поверят. Поэтому я лишь отрицательно покачала головой, продолжая механически черкать карандашом по бумаге.

Резкий рывок, и листы полетели в сторону.

— Ты меня игнорируешь, рабыня?!

Его рука сжалась на моём горле, пока не сильно, но достаточно, чтобы испугать меня.

— Это не так, тай, — прохрипела, глядя на него снизу вверх.

— Думаешь, я позволю Юрию насмехаться надо мной, а?

Я вскинула на Карима взгляд и заметила, что карие глаза его лихорадочно блестят, а зрачки неестественно широко расширены.

"Он что-то принял", — дошло наконец до меня. Опустила ладони поверх его рук, пытаясь успокоить, остановить... Но мысли Ли были настолько полны всепоглощающей обидой и яростью, что я не могла сквозь них прорваться. От его ненависти и страха мне стало плохо. Обычная подозрительность под воздействием наркотика превратилась в паранойю, и теперь единственным выходом он видел унижение той, что оскорбляла его самим фактом своего существования. Сейчас я видела себя глазами Карима. Тонкая, гибкая девушка с большими тёмными глазами на испуганном бледном личике.

"Сука... смазливая сука. Я покажу ей, как лезть, куда не нужно! Ядгар простит... он должен... Когда я ему объясню, какую змею он хотел пригреть у себя на груди. Я сделаю ему одолжение, поставив девчонку на место!"

Ненависть в Кариме не угасла, лишь смешалась с возбуждением. Мой страх и отвращение, которому я позволила вырваться наружу, не отпугнули его, напротив, завели ещё больше.

Ему нравилось чувствовать полную власть надо мной, а мои попытки вырваться забавляли. В какой-то момент он ослабил хватку, освободив горло, и я неловко вскочила на ноги. Но не успела сделать и несколько шагов к двери, как Карим снова поймал меня, схватив за волосы на затылке, и уткнул лицом в больничную койку. Мужская рука пробежалась по дрожащей спине, скользнула по оголившемуся животу, и пальцы проникли под резинку пижамных штанов.

— Ты ведь не будешь против, если мы немного развлечёмся? Тебе наверняка не впервой это... Ведь Цехель к тебе за этим приходит, да, Эрика? И док совсем не просто так носится вокруг тебя...

Карим прижался ко мне, позволив почувствовать своё возбуждение, и опаляя шею жаром, зашептал:

— Молчишь? Даже не трепыхаешься, хотя я вызываю у тебя отвращение... Для рабыни это естественно...

Издевательски медленно, никуда не торопясь, лонгиец начал стаскивать с меня штаны, оголяя бёдра. Пищание сканера двери заставило его замереть, а меня облегчённо выдохнуть.

— Думаешь, док сможет нам помешать? Не беспокойся, я заблокировал дверь, так что он не сразу сюда попадет. А я настроен закончить начатое! Да что такое... Ты?!

Моё положение не позволяло увидеть, что происходит, но звук шагов я услышала. И через мгновение была свободна. Ноги не держали, и я сползла на пол, растерянно глядя на Юрия, заломившего руку стоявшего на коленях Карима.

— Снова обдолбался, да? И где только нашёл... — с отвращением прошипел Цехель. — Император будет недоволен, узнав об этом. Полагаю, твоё поведение станет последней каплей, после чего он вышвырнет тебя вон.

— А ты этого и ждёшь, гардарийский пёс? — скалясь, прохрипел Карим. — Думаешь, тебе можно трахать его рабыню, а мне нет?

Юрий заломил руку лонгийца сильнее, и тот застонал.

— Знаешь, как говорят: не пойман — не вор... — Цехель холодно усмехнулся. — Мне бы хватило ума не трогать Эрику перед камерами, установленными в лазарете. А вот ты попался, гадёныш. Теперь тебе уже не выкрутиться перед Альге.

Он заставил Ли подняться на ноги, практически протащив его до двери, а затем вышвырнул в коридор.

— Иди к себе, Карим, — приказал он. — И будь уверен, что я не забуду сообщить капитану о твоём проступке. Не удивлюсь, если он посадит тебя в карцер.

— Пусть рискнёт. — Пошатываясь, лонгиец поднялся на ноги. — Если не хочет потом объясняться с императором, то...

Юрий не дослушал, закрыв перед ним дверь. Приблизившись ко мне, опустился рядом, опасаясь прикасаться ко мне.

— Ты как? — Беспокойство в его голосе казалось на удивление искренним.

Я прижала ладони к лицу, не в силах сейчас видеть кого-то перед собой. Меня трясло, но глаза неожиданно были сухими. Лишь комок в горле мешал нормально дышать.

— Эй, ты что, плакать не собираешься? А я уж настроился тебя утешать... Или я всё-таки зря пришёл?

Он что-то говорил ещё, но я уже не слушала, пытаясь справиться с запоздалым осознанием, чего мне удалось избежать. Мысли в голове лихорадочно мелькали. Что он здесь делает? Как здесь оказался?!

— Вы... вы эспер, тай?

— Что?!

Я глянула сквозь щёлочку между пальцами, чтобы вдоволь полюбоваться на удивление на лице Юрия.

— Вы эспер, — уже увереннее сказала я. — Притом более сильный, чем я, раз ваши мысли и эмоции для меня недоступны. Вы почувствовали, что мне нужна помощь, и пришли.

— Я... да нет же!

— Не говорите, что вы оказались здесь случайно, — продолжала упрямиться.

Юрий облегчённо улыбнулся, увидев, что я прихожу в себя. Он встал, стянул с койки покрывало и осторожно, чтобы не спугнуть меня, накинул его на мои плечи.

— Не случайно, — признался он. — Но всё не столь драматично, как ты думаешь. Просто я подключился к камерам в лазарете и иногда проверял, всё ли у тебя в порядке. Не одному же доку любоваться тем, как ты, пока думаешь, что никого нет рядом, пытаешься научиться ходить на руках.

Я густо покраснела.

— И всего-то было... пару раз.

— Четыре, если быть точным, — широко улыбнулся Юрий, — но это действительно мило, несмотря на то, что ты не достигла никакого успеха.

Я всё-таки не выдержала и разревелась. Так и застал нас Дали — сидящими на полу в обнимку.

Глава 2. Приручение

Когда даёшь себя приручить,

потом случается и плакать.

(с) Антуан де Сент-Экзюпери

На следующий по корабельному времени день я упорно отказывалась выходить на завтрак и обед. Даже с кровати доку еле удалось меня поднять, и то только обещанием, что никаких тренировок и уроков сегодня не будет. Впрочем, их, наверное, и так отменили бы — спустя каких-то десять часов мы должны были прибыть на Лонгу. Это стало ещё одной причиной моего плохо настроения.

— Ты сегодня необычайно вялая и апатичная, — заметил Сафар, измеряя мне температуру, — ему показалось, что лоб горячий. — Хотя, наверное, стоило ожидать после вчерашнего-то. Прости, я чувствую свою вину. Нельзя было оставлять тебя одну надолго. Дверь-то я запер, вот и расслабился, зная, что никто посторонний в лазарет попасть не может. Забыл, что не только у меня и капитана, но и у Ли с Цехелем есть коды доступа ко всем отсекам.

— Тай Ли и тай Цехель... они настолько важные господа?

Сафар почесал в затылке.

— Ну... Я всего лишь корабельный врач, многого не знаю. Так, кое-какие слухи доходили. То, что Юрий Цехель родом с одной из планет Космосоюза, ты, наверное, уже слышала?

— Да, с Гардарики.

— А знаешь ли ты, что данных об этом мире почти нет? Так, одни слухи. В основном о массовых генетических экспериментах, что проводили там лет семьсот назад, ещё до запрета подобных вмешательств в геном человека. Не представляю, что они там пытались воплотить в жизнь, но не удивлюсь, если у Цехеля есть и другие таланты помимо способности экранироваться от эсперов. Как бы то ни было, он на Лонге уже давно и принимает приказы непосредственно от самого Альге.

— А Карим Ли?

— О-о-о, это весьма важный господин. Из влиятельной военной династии, приближённый Альге и, как говорят, его друг детства. Поэтому ему и прощалось многое. О том, что у него какие-то проблемы с наркотиками, я не слышал, если честно, но не сильно удивляюсь.

— Почему?

Сафар хмыкнул.

— Потому что власть развращает. Впрочем, совсем пропащих людей ни до чего важного не допускают, и раз Карим всё-таки здесь, значит, ничего по-настоящему глупого он до этого не делал. Но Ядгар Альге не склонен прощать ошибки, так что можешь не беспокоиться, Ли не останется безнаказанным.

— Мне всё равно, — равнодушно ответила я, — просто не хочу его видеть.

— Не грусти. Представь лучше, что мы скоро сменим скучные коридоры корабля на красоты великой Лонги! — нарочито весело сказал Сафар.

Я выдавила улыбку, даже не пытаясь сделать её более искренней.

В лазарете не было окон ("Иллюминаторов", — как постоянно поправлял меня док), поэтому мне не удалось насладиться видом планеты из космоса.

Никаких личных вещей у меня с собой не было, так что сборы заняли минут пять. Всё тот же полюбившийся мне комбинезон, на ногах вместо больничных тапочек тяжёлые ботинки размера на три больше нужного — самые маленькие, что нашлись на корабле. Как настоящий мужчина, Юрий не позаботился о том, чтобы достать мне одежду до или хотя бы после похищения. Я потуже затянула шнуровку на ботинках и нелепо пошлёпала к выходу, где меня уже ждал док. Сам он остался в белом халате и, судя по всему, тоже ничего с собой не брал.

Мы дошли до ангара, где стояли корабли поменьше ("Шаттлы", — тут же поправила я себя, вторя интонациям дока). Там меня ждал Юрий, и до меня дошло, что Дали собирается остаться на "Грифоне".

— Вы что, не летите на Лонгу? — спросила испуганно, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться в руку дока.

— Прибуду чуть попозже, с остальной командой. — Дали отвёл глаза, не желая встречаться со мной взглядом.

— Но вы ведь потом приедете ко мне? — не отставала я.

Тот замялся, но я уже успела прочесть ответ в его мыслях. И застыла, почти не дыша, пытаясь смириться с ощущением потери.

— Эрика, у дока своя работа, — раздражённо проворчал Цехель, положив руку мне на плечо, и легонько потянул к шаттлу. — А нам пора.

Я позволила себя увести и не сопротивлялась, кода Юрий застегнул на мне ремни. Лонгу я всё-таки увидела, но в тот момент не могла насладиться прекрасным видом нового мира. Хотя бы потому, что мой мир, который в последние дни вертелся вокруг Сафара Дали, был разрушен. Вновь.

Лонгийский космопорт не отличался от тех, в которых мне уже приходилось бывать. Как и флаер, на который мы пересели с челнока, — он был почти полной копией тех, что выбирал для себя Нибель, разве что более невзрачным, невыразительного стального цвета. Альге не любил показухи.

Гардарик усадил меня на сиденье и плюхнулся напротив, растянув длинные ноги почти на весь салон. Несмотря на нарочито расслабленную позу, сам он излучал напряжение и, кажется, был чем-то раздражён. С вялым удивлением, прорвавшимся через моё оцепенение, я заметила, что он снял с себя почти все украшения, оставив тоненькое серебряное колечко в ухе. Теперь, без привлекающих внимания цацек, он казался старше и неожиданно опаснее, как будто звенящие и блестящие побрякушки до этого скрывали его истинную хищную суть.

Заметив мой взгляд, он тут же вопросительно посмотрел в ответ, но я уже отвела глаза. Юрий недовольно нахмурился и нажал на коммуникатор, прикреплённый к его сиденью.

— Шейл, пролетая над столицей, будь добр, снизься немного и никуда не торопись. Хочу показать ее нашей гостье с высоты.

— Будет сделано, тай, — коротко отрапортовал пилот.

Флаер плавно взмыл вверх, беря курс на город.

— Ты знаешь, как называется зимняя столица Лонги? — Не дождавшись от меня никакой реакции, Юрий ответил сам: — Кадис, в честь самого древнего испанского города. Римляне, правда, называли его немного иначе — Гадес. Ты же вроде любишь земную мифологию? Значит, наверняка помнишь, что Гадесом римляне называли царство мёртвых и самого бога, который им правил. Так что тебя, думаю, можно в какой-то степени считать прекрасной девой Прозерпиной... О, вот и город! Посмотри вниз — скоро мы будем пролетать над центром Кадиса. Он очень красив в ночных огнях.

Мы уже минули стрелы небоскрёбов, и теперь я смогла увидеть то, что недавно так жадно разглядывала на головиде. Площади и дворцы, изящные буддийские пагоды и скорбно-строгие католические храмы, рядом с которыми в небо возносились высокие минареты мечетей. Та ещё диковинка в современном мире — почти на всех планетах неоислам был признан запрещённой религией. Лишь в по-восточному пёстрой Лонге умудрялись совмещать столько противоречащих друг другу верований. Но сейчас этот вид не радовал и не восхищал меня.

Юрий несколько разочарованно следил за моим равнодушным взглядом и наконец не выдержал.

— Тебе нравится? Эрика? Не молчи... Не игнорируй меня!

"Ты меня игнорируешь, рабыня?" — вновь раздался в моей голове голос Карима, и я, схватившись за горло, панически заозиралась. Его здесь нет, нет, он остался на "Грифоне"...

Пытаясь справиться с воспоминаниями, обхватила себя руками и начала раскачиваться. Юрий поспешно расстегнул ремни на своём сиденье и, пересев ко мне, попытался обнять. Я старалась оттолкнуть его, но он не давал вырваться.

— Ну чего ты, маленькая? Эрика, тс-с-с, перестань...

Остальное я помню плохо. Мы ещё летели какое-то время — мне показалось, целую вечность, потом Цехель подхватил меня на руки и куда-то понёс. Там было ещё хуже. Много людей с назойливыми и суетливыми мыслями и грязными эмоциями. Меня о чём-то спрашивали, трясли, всё время повторяя моё имя, но наконец-то оставили в покое. В комнате с мягкими стенами и полом. Как знакомо. Я свернулась в клубочек и закрыла глаза, отгораживаясь от всего мира. Док, почему ты так легко позволил мне уйти...

Я так тщательно изолировала свой разум от всего происходящего снаружи, что определила, что рядом со мной кто-то находится, не по мыслям и чувствам, а по запаху лёгких цветочных духов.

— Вы ничего ей не давали? — прозвучал рядом низкий женский голос.

— Конечно, нет!

Это был Юрий.

— Хорошо. Конечно, тай Дали успел изучить реакцию эспера на некоторые лекарства, но лучше не стоит рисковать, не зная, чем вызвано её состояние.

Услышав упоминание дока, я всхлипнула.

— Реакция есть. Хорошо, — довольно сказала женщина. — Юрий, помоги мне её усадить.

— Мне точно стоит к ней прикасаться?

— Она была агрессивна?

— Нет, но... Едва ли ей нравится, когда я до нее дотрагиваюсь, — признался гардарик. — Думаю, мне стоит уйти, доктор Кронберг.

— Послушайте, тай Цехель, что это за внезапные сантименты? — насмешливо вопросила женщина. — Вы, возможно, единственный на всей Лонге, кто может касаться Эрики без угрозы вызвать у неё новый приступ. Она сейчас очень чувствительна к чужим эмоциям и мыслям, и даже моё присутствие для неё весьма травматично. Но другого выхода нет — рискнуть оставить её так я не могу.

Меня осторожно приподняли за подмышки и как большую куклу прислонили к стеночке. Я неохотно разлепила глаза и взглянула на доктора. Это была невысокая, ладно скроенная женщина с длинными рыжими волосами, уложенными в корону, совершенно не походившая на тот образ, что я сложила по словам Юрия. Смотрела доктор Кронберг на меня очень внимательно и серьёзно, но не строго. Как на человека, а не как на подопытную мышь.

— Эрика, ведь так? Меня зовут Алана Кронберг, и я тот врач, который поможет тебе выжить среди этих идиотов.

— Эй! — возмутился Юрий. — Это ведь не про меня, да?

— Мы подумаем, — ответила доктор Кронберг, одобряюще мне улыбаясь. Но тепло, что от неё исходило, не могло меня согреть. — Я, к сожалению, простой человек и не умею читать чужие мысли. Но я вижу, что тебе плохо, и хочу тебе помочь. Скажи, как я могу это сделать?

— Никак, — прошептала я.

— Она заговорила! Впервые за три часа! — встрепенулся гардарик.

— Заткнись, Юрий, — не прекращая улыбаться, приказала эта странная женщина. — Я не могу, тогда кто сможет, Эрика?

Надежда возродилась во мне.

— Док...

Кронберг недоумённо нахмурилась.

— Док?

Я с упованием кивнула, и Алана снова обернулась к Юрию. Тот насмешливо откашлялся.

— Полагаю, она говорит о Сафаре Дали.

— Тае Дали?

— Да, они сблизились на корабле. Фактически она не отлипала от него всё путешествие.

— Расскажи подробнее.

Юрий коротко поведал о том, чему был свидетелем, и упомянул несколько деталей, о которых он точно не знал, подтвердив моё подозрение, что он гораздо чаще следил за мной, чем мне думалось раньше.

Алана сначала слушала его абсолютно спокойно, хоть и внимательно, но в какой-то момент я почувствовала, как в ней возникло понимание, озарившее её душу вспышкой радости.

— Да это же импринтинг практически в чистом варианте! Эрика находилась в сенсибельном состоянии, и в этот момент тай Дали стал для неё фулкрумом.

Юрий терпеливо вздохнул.

— А теперь по-человечески, Алана.

— О, а я поняла! — прошептала, надеясь получить благосклонность этой женщины, в чьих руках, возможно, сейчас была моя судьба. — Вы ведь про запечатление, да, доктор? Я привязалась к тому, кого сочла достаточно безопасным и способным меня защитить.

Кронберг негромко рассмеялась.

— Вот, сразу видно человека, не раз бывшего жертвой моих коллег. Традиционно импринтинг происходит на ранних этапах жизни, но мы говорим о другом его виде, связанном с сильными переживаниями в критичный для человека период. Притом изучали его именно на эсперах, и вы явно склонны к запечатлению. А в твоем случае, насколько я понимаю, ты не только сама привязалась к Дали, но и его к себе привязала? Так ведь, Эрика?

— Как есть правду сказали, док, — ответил вместо меня Юрий. — И что нам теперь делать?

Доктор Кронберг ещё раз внимательно осмотрела меня и, незаметно подмигнув, расстроенно ответила:

— Ничего не поделаешь. Придётся попросить Сафара Дали приехать. Импринтинг такая штука, с которой лучше не шутить.

— Вот же тай Дали обрадуется, — мрачно пробормотал Цехель. — Но сразу не получится доставить. Прежде чем тащить во дворец корабельного дока, допуская его к столь важному объекту, как Эрика, на постоянной основе, я должен согласовать это с Альге.

Я почти не обиделась на "объект", радостно вскрикнув.

— Ну и быстро же ты приходишь в себя, лиса, — несколько укоризненно сказал он.

— Если бы ты не был таким бесчувственным, то не думал бы глупостей, — фыркнула Кронберг, поднимаясь и расправляя красную юбку на стройных коленках. — Эрика была искренна. На самом деле нет необходимости и дальше держать её в таком ужасном месте. Я провожу девочку в её комнаты, а ты пока займись делом.

— Я дам людей в сопровождение, доктор Кронберг, — послушно сказал Юрий, и голубые глаза его сверкнули едва заметной насмешкой.

— Только не Дейго, — пискнула я и тут же сжалась.

— Дейго отдыхает, — добродушно произнес Цехель.

Когда он ушёл, Кронберг протянула мне руку. Чуть замешкавшись, я приняла её, вставая. Ноги держали на удивление неплохо, хотя ещё полчаса назад у меня не было сил даже на плач. Видимо, сама мысль, что, возможно, я уже завтра увижу Сафара, наполняла меня спокойствием.

— Вижу, ты научилась крутить и Цехелем? — улыбаясь, спросила психиатр.

— Что? — я искренне удивилась. — Он гардарик. Я не могу влиять на его чувства.

— Вот это меня и удивляет, — загадочно ответила Кронберг.

Хмурые вооружённые громилы, что сопровождали нас по велению Юрия, производили настолько грозное впечатление, что я всю дорогу не отрывала взгляда от спины доктора, опасаясь лишний раз на них взглянуть, и в итоге ничего не разглядела во дворце. Поэтому, когда двери перед ними закрылись и мы с Кронберг остались наедине, я не удержалась от облегчённого и немного нервного смешка. Алана удивлённо на меня посмотрела, но комментировать не стала. Она скинула с ног туфли и, ступив на ворсистый ковёр, раскинула руки, обращая внимание на окружавшую нас роскошь.

— Это твой новый дом, по крайней мере на ближайшее время. Если что не нравится, скажи мне, я попрошу переделать.

Эти покои были гораздо больше тех, что были у меня на Токсане. И, судя по нескольким дверям, состояли не из одной комнаты. Светлые стены, высокие потолки — здесь легко дышалось, и это было важнее всего для меня. Я всегда испытывала жгучую ненависть к закрытым пространствам. А тут к тому же было огромное окно во всю стену — оно наверняка было защищено специальным энергоэкраном, но всё равно давало хотя бы иллюзию свободы.

— Снимай уже свои ужасные ботинки.

Я послушно стащила тяжёлую обувь, осторожно наступила на удивительно мягкий ковёр босыми ногами. И тут же, не удержавшись, понеслась к окну, прилипнув носом к стеклу. Мы были на высоте примерно пятого или шестого этажа, а под нами раскинулся необъятный потрясающий парк. Даже не парк — лес! Правда, лес я до этого видела только на картинках, но именно таким его и представляла.

— Голодна?

— Ага, — буркнула я, не отрывая взгляда от вида за окном. Интересно, а олени здесь водятся?

Очнулась я, когда служанка принесла поднос и поставила его на столик. Алана отправила её обратно, собственноручно занявшись сервировкой.

— Не знаю, что ты любишь, но тут еды хватит на пятерых, так что выбрать есть из чего.

Я неохотно отошла от окна и села на подушки рядом с доктором. Ели мы в полном молчании. Алана легко уловила моё желание переварить все впечатления дня. Так я и сидела, задумчиво глядя в свою тарелку и послушно съедая всё, что Кронберг мне подкладывала.

Нашу идиллию разрушил звук открывающейся двери.

— Я же просила нас не беспокоить, — недовольно пробурчала Алана, резким жестом убирая салфетку в сторону. Но увидев вошедшего человека, несколько побледнела и склонилась. — Тай Альге...

— Доктор Кронберг, — ответил правитель Лонги. Голос у него был под стать внешности — рокочуще-низкий.

Я поднялась следом и не отрываясь смотрела на своего нового хозяина, автоматически подмечая те детали, что нельзя было уловить через головид. Теперь я могла согласиться с Каримом — Альге действительно был подавляющим, одним своим присутствием делая огромную комнату в разы меньше. Сегодня он был точно в таком же синем мундире, что и на видео, но сейчас китель был небрежно распахнут, позволяя увидеть чёрную рубашку под ним. Тёмные тона одежды придавали коже императора болезненно-землистый оттенок, да и в целом он выглядел уставшим и не выспавшимся.

— Не могли бы вы оставить нас одних, доктор?

— Но...

Пристального взгляда Ядгара Альге хватило, чтобы эта бойкая женщина, легко дерзившая Юрию, замолчала. Покорно кивнув, она поспешно вышла, оставив меня наедине с моим новым хозяином. Расстояние, что было между нами, не могло защитить меня от пронизывающего холода, исходящего от лонгийца. Холода, парализовавшего мою волю, но, к сожалению, не способного отключить мой дар. О, как же хотела я сейчас быть обычным человеком! Потому что присутствие Альге было почти невыносимо для меня.

В полной тишине он подошёл ко мне так близко, что я наконец-то смогла понять, какого же цвета у него глаза — серые, почти стальные. "Очень подходят его сути". Подумав об этом, совсем некстати вспомнила рассказ Юрия о Гадесе, боге подземного мира, укравшем Прозерпину. О жестоком, безжалостном повелителе царства мёртвых.

Наверное, стоило поклониться, как доктор Кронберг, или вовсе опуститься на колени, как должно рабыне перед своим хозяином. Но для этого нужно было выйти из-за стола, а значит, оказаться ещё ближе к Альге. Так что я предпочла остаться на месте, ожидая, что предпримет мой господин.

Альге оценивающе смотрел на меня, как тигр на излишне мелкую, но всё же интересную добычу, решая, стоит ли её ловить. Сердце моё билось быстро-быстро, во рту пересохло. Не хватало воздуха — казалось, я вообще не могла дышать всё это время. Наконец он отпустил меня своим взглядом, и я наконец спокойно вздохнула.

Император обогнул стол и уселся на то место, где минуту назад сидела доктор Кронберг. Брезгливым взглядом окинул стол со следами нашей незаконченной трапезы.

— Убери, — приказал он.

Руки у меня чуть дрожали, но, собирая посуду обратно на поднос, умудрилась ничего не разбить — всё же сказывалась многолетняя практика. Хозяин... мой бывший хозяин любил, когда я ухаживала за ним лично. Освободив стол, вновь замерла перед Ядгаром Альге, раскинувшим длинные руки по спинке дивана. Он поморщился.

— Не стой столбом. Садись.

Аккуратно присела на край, неловко поджав босые ноги. Ну и вид у меня... Нибель всегда требовал, чтобы я безупречно выглядела в его присутствии. Радовала глаз. А сейчас я могла бы порадовать глаз только очень невзыскательного зрителя.

"Эрика. Это имя дали тебе родители или твой прежний владелец?"

Мысленный вопрос Альге прозвучал так ясно и чётко, как будто он сказал это вслух. Меня удивляло, что он никак не экранировал своё сознание, а то, что он способен так хорошо транслировать мысли — без всяких помех, отсекая ненужное, было ещё более поразительным. Показалось, что он сказал это вслух, хотя губы его не шевелились.

— Так меня назвали при рождении.

"Ты не можешь отвечать мысленно?"

— Это практически невозможно... — я запнулась, не зная, как к нему обращаться, и решила выбрать наиболее нейтральное, — господин. Лишь двое из всех известных эсперов это могут. Я же больше эмпат, чем телепат.

Я не почувствовала его разочарования в ответе.

"Но ты можешь транслировать свои чувства, и это, пожалуй, ещё большее чудо. Обратная эмпатия... Я был весьма заинтригован, услышав о её существовании".

— Почему? — Не могла сдержать своего удивления, и Альге произнес уже вслух:

— Потому что знать, что думает человек, можно и без участия эспера. Современная медицина и психиатрия, пожалуй, может расколоть кого угодно. Как бы люди ни прятали свои тайны, они рано или поздно выходят наружу. А вот испытать то, что чувствует кто-то другой, — совершенно уникальная возможность. Непосредственно прикоснуться к чужой душе... О, не могу даже представить, каково это! Скажи, как это работает?

— Я немного теряюсь...

— Не надо углубляться в теорию. Расскажи мне о самом механизме обратной эмпатии. Что для этого нужно? Я должен прикоснуться к тебе?

— Не обязательно прикасаться, но так эффект будет более интенсивным.

Он тут же протянул широкую крупную ладонь, от которой я едва не отпрыгнула, как от ядовитой змеи, но вовремя сдержалась. В серых глазах вспыхнул насмешливый огонёк.

— Ты так напугана, едва ли не дрожишь. Я тоже испугаюсь, когда ты коснёшься меня?

— Если не сможете различить мои чувства и свои. "...а большинство людей, впервые испытывающие на себе мои способности, обычно этого не могут".

— Будет забавно. Как в аттракционе, — задумчиво сказал Альге. — Ну же, давай! Мне не терпится познать тебя.

Нарочитая двусмысленность его слов должна была смутить меня ещё больше, но я неожиданно для себя начала злиться — ненавижу, когда мной играют! Что ж, если он хотел испытать меня, пусть... Я не стала сдерживаться. Злость придала мне решительности, и я вложила свою ладонь в его. Кожа на руках жёсткая и шершавая, но неожиданно тёплая. Пальцы его на удивление осторожно обхватили мои, и я словно оказалась в космосе, холодном и безмолвном. Маленькая, слабая, я осталась лицом к лицу с этой пустотой, неожиданно жадной и алчущей. Желающей того, чем я обладала — способности чувствовать. Бояться, ненавидеть, любить... Пустоте было всё равно, что именно брать. Она хотела всю меня.

Прежде чем меня выбросило обратно, я успела уловить в этой бескрайности некий размытый образ — единственное яркое и тёплое пятнышко во мраке души лонгийца. Но Альге разорвал наш контакт, не дав понять, с чем я имею дело. Всё ещё ощущала ментальное присутствие лонгийца, так же, как холод и пустоту внутри него, но теперь гораздо слабее. С изумлением, которого не могла скрыть, я изучала его лицо — лучики морщинок в уголках глаз, складку между бровей. Лицо человека, как и все остальные люди, улыбающегося или хмурящегося в зависимости от настроения, но при этом почти не способного на истинные чувства.

Нет, всё же полностью безэмоциональным он не был. Сейчас я явственно ощущала его изумление — как отголосок моего собственного — и удовлетворение, которое я точно не испытывала. Он был доволен тем, что произошло, ни капли беспокойства или тревоги человека, ощутившего прикосновение эспера.

"Лучше, чем я думал".

Мимолётная мысль, не предназначенная мне. Единственная, которую я смогла услышать, — Ядгар Альге великолепно владел ментальным контролем. Значит, подловить его я могла во время сильного душевного расстройства или же, напротив, в момент радости. То есть, в случае с этим лонгийцем, практически никогда.

Альге вытащил из кармана мундира платок и приложил к моим губам собственническим жестом.

— Держи.

Только теперь я почувствовала вкус крови на губах и лёгкую саднящую боль. Ну надо же, прокусила губу! Придерживая платок, напряжённо размышляла, будет ли наглостью задать Альге вопрос. Видимо, наша связь ещё не окончательно разорвалась, потому что он уловил мою нерешительность.

— Ну же, говори. Я тебя не съем, — снисходительно успокоил он.

— Вы... вы вампир, господин?

Вот теперь, кажется, я действительно сумела ошарашить императора. Тёмные брови вскинулись вверх.

— Вампир?

— Энергетический вампир, — поспешно объяснила, — не думайте, я не верю в настоящих вурдалаков, которые пьют кровь.

Ну, на самом-то деле немного верила, но вслух признаваться в этом не хотела.

Молчание — напряжённое, странное, которое я не могла прочесть. А потом он рассмеялся.

— Это самая странная вещь, которую я слышал за последнее время. Лён и на треть не был так забавен, как ты.

Я терпеливо ожидала, когда Альге успокоится. Тем более теперь, когда я узнала его лучше, я видела, что этот смех — не больше чем рябь на воде. Он прекратился так же неожиданно, как и начался.

— Я рад, что получил тебя. Ты не только хорошее вложение, ради которого стоило рискнуть в Трейде, но и возможность мне самому получить удовольствие.

— Мой страх приносит вам удовольствие? — намного более дерзко, чем пристало при моём статусе, спросила я.

— Разве только страх есть в тебе? — Альге улыбнулся одними губами, тогда как глаза его были всё так же холодны. А на дне — алчущий и опасный огонёк. — Я не вампир, и даже не энергетический... Но возможность почувствовать мир твоими глазами... Это на самом деле захватывает. Когда ты привыкнешь ко мне...

Он оборвал свою мысль и резко встал.

— Впрочем, это лишь неожиданный и приятный бонус к покупке.

— Вы не платили за меня деньги, а украли, — напомнила, — формально я всё ещё принадлежу наследнику Нибеля.

Альге недовольно поморщился.

— Да, Юрий как всегда исполнил поставленную перед ним задачу, не думая о последствиях, и создал мне проблемы. Он опять выкрутится, доказав, что это был лучший способ их решения. В любом случае ты сейчас не в секторе Трейда, а на Лонге, значит, подпадаешь под наши законы. Если мне понадобится взять тебя с собой за пределы мира, всё же придётся уладить вопрос с документами на владение.

Упоминание Юрия заставило меня вспомнить, что Цехель обещал поговорить с Альге о доке. Спросить или не спросить? Альге, правда, больше не намерен развлекать глупую рабыню. Он направился к двери, но на полпути что-то вспомнил и вернулся обратно. Протянул ко мне руку, заставив отшатнуться. Неужели снова хочет, чтобы я применила обратную эмпатию?!

— Платок, — насмешливо сказал император, поняв причину моей паники.

Я взглянула на скомканный в ладони безвозвратно испорченный кусочек ткани и поспешно вернула его лонгийцу. А он, вместо того чтобы сразу убрать платок в карман, поднёс его к лицу и лизнул уже засохшее пятнышко крови. И всё это с чрезвычайно серьёзным лицом. А затем, вдоволь насладившись реакцией, подмигнул мне как ни в чём не бывало и наконец удалился. Окончательно убедив, что с хозяином мне не повезло: людям с эмоциональностью ледяной глыбы не стоит пытаться шутить.

Чувствовала я себя на редкость вымотанной, поэтому сразу направилась в спальню, которую мне успела показать доктор Кронберг. Правда, она так и не научила меня нормально пользоваться ванной комнатой, поэтому я не смогла ни наполнить себе ванну, ни включить воду нормальной температуры в душе. Ещё минут пять меланхолично понажимав на кнопочки, плюнула на это дело и отправилась спать. Что характерно, ни сорочки, ни пижамы я не обнаружила, а спать в малоизученном месте, вполне возможно, полном камер слежения, не решилась. Так что осталась в комбинезоне с "Грифона" и, забравшись на застеленную кровать, уснула, укрывшись пледом.

Мне снился космос, безбрежный, бездонный. Снились Гадес и река Стикс, на переправе которой вместо Харона меня ждал рыжеволосый гардарик. И сам владыка ада с холодным и строгим взглядом, и прекрасный юноша в белом медицинском халате с лирой за спиной. Он пришёл, чтобы спасти меня, хотя, помнится, я убеждала его в том, что Орфею нет места в истории о Прозерпине...

Проснулась я от громкого спора. Раньше, чем успела понять, что происходит, дверь спальни распахнулась, и на пороге возникла девушка лет шестнадцати. В весьма дурном расположении духа, и злилась она именно на меня.

Служанкой девица не была, как и рабыней — едва ли хмурый стражник за её спиной стал бы терпеть такое поведение невольницы. Одета как благородная — в белое платье из плотного бархата, по лонгийской традиции достаточно закрытое, не оголяющее даже ключицы. Так что ниже шеи это была вполне скромная молодая леди. Ну разве что ботиночки на высокой платформе немного грубоваты для столь элегантного наряда. Но вот что творилось с её головой... Тёмные длинные волосы, старательно начёсанные, торчали в разные стороны, щедро сбрызнутые лаком. Большие глаза были подчёркнуты густо наведёнными стрелками и мрачными фиолетовыми тенями, придающими девице некоторый потусторонний вид. И будто этого было мало, она нанесла на правый висок причудливый разноцветный узор, который я сначала приняла за татуировку.

— Эй, ты! Тебе наверняка запрещали сюда заходить! Быстро вышел! — прошипела визитерша воину, и тот, наградив её про себя парочкой грубых эпитетов, исчез из моего поля зрения.

Девица развернулась ко мне и обвиняюще наставила палец.

— Ты! Я не позволю тебе шарить у меня в голове и докладывать обо всём ему!

Я еще не успела окончательно проснуться, поэтому спросила первое, что пришло в голову:

— Кому? И вы кто?

— Я твоя госпожа! — заявила она, горделиво встряхнув космами.

Пока мой разум просыпался, способности уже вовсю и бесконтрольно работали. "Заразившись" её высокомерно-ершистым настроением, я почти зеркально вскинула голову и дерзко произнесла:

— Насколько знаю, у меня один господин, и я не могу вас так называть, тайнэ.

Мой тон задел её гораздо сильнее, чем предполагалось, и раньше, чем я успела что-то понять, она подскочила ко мне и отвесила оплеуху.

Я не сдержала своей боли и обиды от неожиданного и ничем не заслуженного наказания. Не смогла, да и не хотела, и девица отшатнулась, испуганно всхлипнув и приложив ладонь к пухленькой щёчке. Ворох мыслей — обиженных, злых и, самое главное, растерянных — пронёсся в хорошенькой головке. Совсем не этого ожидала юная хамка, собираясь поставить на место зарвавшуюся рабыню, приобретённую отцом...

Отцом?

Значит, это дочь Ядгара Альге. Не похожа на него ни внешне, ни характером — взрывным и несдержанным. Она, видимо, знала, что я эспер, но едва ли подозревала об обратной эмпатии, иначе сейчас не хлопала бы так растерянно ресницами, не понимая, что такое вдруг произошло. К моему счастью, не понимая. Причинение боли такой высокородной особе мне могли не простить.

— Не смей ко мне приближаться, поняла?! — ещё раз взвизгнула девица и выбежала, хлопнув дверью.

С добрым утром, Эрика.

Рухнула обратно в кровать и укрылась одеялом, но заснуть не смогла. Не знаю, как долго я бессмысленно пялилась на балдахин, но спустя какое-то время услышала шум в гостиной. Протопав к двери, робко выглянула и облегчённо вздохнула. Всего лишь убиравшая вчерашний беспорядок служанка. Точнее — рабыня, судя по клейму на шее.

Уже более уверенно я зашла в гостиную.

— Привет.

Хрупкая смуглолицая девушка вздрогнула и оглянулась.

— Доброе утро...

— Эрика, — подсказала я, понимая, что она просто не знает, как ко мне обращаться. Я тоже невольница, но на мне нет клейма, и поместили меня в роскошных комнатах. — А ты?

— Асаки. Я... я должна буду помогать тебе.

Довольно улыбнулась. Обо мне позаботились, приставив отдельного человека. У Нибеля мне иногда помогала Оста, но её вряд ли можно было назвать моей личной прислугой. И не то чтобы я собиралась злоупотреблять помощью Асаки, но иметь рядом с собой человека, которого не нужно постоянно бояться, уже неплохо.

— Здорово! — совершенно искренне ответила я. — А ты мне не покажешь, как пользоваться ванной комнатой?

С первого раза я, конечно, не запомнила нужную последовательность нажатий на кнопочки, но мне хватило и того, что я наконец могла немного понежиться в горячей ванне. К тому же принесли чистую одежду — более простую, чем я носила у Нибеля, но Асаки сообщила, что ко мне позднее зайдут, чтобы снять мерки и пошить одежду по фигуре.

Завтракала я в своих новых хоромах, довольная тем, что меня никто не беспокоил. Потом успела снова задремать, устроив себе гнездо подле окна во всю стену, — я не скоро устану от открывавшегося вида на зеленый простор. А в одиннадцатом часу утра меня посетил Юрий.

— Тай Цехель, — поприветствовала его кивком, не зная, то ли радоваться знакомому лицу, то ли беспокоиться о тех неприятностях, что обычно следовали за гардариком, — а где тай Дали?

— Уже не терпится повиснуть у него на шее, да? — фыркнул Юрий.

— Я бы никогда не позволила себе такого непочтительного поведения...

Гардарик закатил глаза.

— Я шучу, Эрика. Прости, вчера так и не смог попасть к императору, зато сегодня утром меня вызвали на ковёр вместе с доктором Кронберг. Думаю, ты легко догадаешься, о ком он нас выспрашивал. Кажется, вчера ты сумела произвести на него впечатление. А вот получить у него разрешение на присутствие здесь Сафара было непросто. Если бы не Алана Кронберг, удивительная женщина, ничего бы не получилось. Но она как всегда запутала всех своими умными словечками, и тай Альге согласился. Я уже сообщил доку, что он может паковать вещички и приниматься за новую должность — твоего персонального врача.

— Он сильно расстроился? — тревожно спросила я.

— С чего бы? Работать на императора, к тому же вместе с тайнэ Кронберг, огромная честь. И тебя он будет рад видеть, — мягко сказал гардарик, но тут же расплылся в препротивнейшей улыбке, — наверняка уже соскучился по своей пиявочке.

Я не обиделась, уже смирившись, что странных шуток мне не понять. Да и новость о том, что увижу дока, приятно грела душу.

Цехель задумчиво подёргал кончик рыжей косы, огляделся вокруг и спросил:

— Кстати, чего ты тут сидишь в тишине? Включила бы музыку или головид.

— Я ничего не нашла.

Оказалось, головид был скрыт в обычной стене напротив дивана и активировался пультом, встроенным в боковую панель стола. Увы, он не был подключён к сети и не имел ни одной записанной программы или фильма, и Юрий разочарованно выключил устройство.

— Ладно, обойдёмся пока без такого рода развлечений. Я к тебе вечерком зайду, если получится, принесу книги и фильмы. Небось исторические любишь и про любовь?

— Про природу, — вежливо ответила я и наконец решилась спросить Юрия о том, что меня интересовало. — Тай Цехель, а вам тут можно находиться?

— Можно, — коротко отчеканил он, не желая распространяться, почему получил такую возможность. Но меня сейчас заботило другое.

— А кто ещё может заходить ко мне?

Юрий помолчал.

— Дай подумать. Конечно же император Альге, доктор Кронберг, твоя служанка, стражники... Правда, последним приказано не беспокоить тебя без необходимости, да и им особо не хочется лишний раз попадаться на глаза твоей всеведущей персоне. Ну и Сафару Дали как твоему лечащему врачу будет дан доступ к твоим покоям.

— И всё?

— Да. Остальные только в сопровождении указанных лиц. — Гардарик внимательно взглянул на меня. — Тебя кто-то побеспокоил? Стража не сообщала мне, что были проблемы.

— Ну... — Я замялась, не зная, насколько откровенно могу говорить, и решила рассказать всё-таки полную, хоть и подкорректированную версию. — Утром ко мне забежала девушка, совсем молоденькая, ударила меня и затем ушла.

Заметив, как Юрий поджал губы, тут же поспешно дополнила:

— Я ей ничего не делала и никак её не оскорбляла. Честно-честно!

Рыжий махнул рукой.

— Не оправдывайся, я не собираюсь ни в чём тебя обвинять. Темноволосая девушка со странной причёской и, скорее всего, ярко накрашенная? — Я робко кивнула. — Это тайнэ Зарина Альге, дочь императора. У неё... чёрт, будем считать это сложным переходным возрастом. Она что-нибудь говорила или ограничилась рукоприкладством?

— Что-то про то, что не даст за собой следить, — промямлила я.

— Не беспокойся, тебе не придётся с ней пересекаться. Со своей дочерью тай Альге может справиться и без помощи эспера, — усмехнулся Юрий. — Я прикажу, чтобы дверной сенсор перенастроили, и она не сможет попасть к тебе. И ещё раз напомню охране о том, что доступ в твои комнаты строго ограничен и исключений нет даже для родственников и приближённых императора.

— У него есть ещё дети? — осторожно спросила, внимательно следя за реакцией Цехеля. Хоть я и привыкла к нему немножко, всё равно было сложно, не зная, что у него в мыслях и на душе, понимать его. Я будто шла по тонкому льду, не представляя, как он отреагирует на тот или иной вопрос. Так и сейчас, до этого вполне расслабленный гардарик, развалившийся на мягком диване подобно огромному коту, услышав мой вопрос, заметно напрягся. Усевшись, он недовольно посмотрел на меня, устроившуюся внизу на мягком ковре персикового цвета.

— Неужели ты думаешь, что я могу вот так запросто сплетничать с тобой о семье императора?

— Нет, но...

"Он мой хозяин, и для того чтобы не совершить серьёзную ошибку, мне нужно хоть что-то о нём знать". Я не произнесла это вслух, но, кажется, угадать ход моих мыслей несложно и без всякой телепатии.

— Не советую тебе задавать подобные вопросы, тем более самому Ядгару Альге, — совершенно серьёзно посоветовал Цехель. — Ты же эспер. Наблюдай, слушай, и всё узнаешь сама. Не мне тебя учить.

Рука его протянулась ко мне, как будто он собирался коснуться лица или волос, но тут же упала.

— Не хмурься так, Эрика. Хотелось бы и мне знать, о чём ты думаешь и что чувствуешь, — устало сказал Юрий.

— Так спросите, тай, — предложила неожиданно для себя самой. То, что Юрий, на корабле то и дело прикасавшийся ко мне — дёргая ли с насмешкой за нос или снисходительно трепля по голове, сейчас побрезговал мной, внезапно задело.

Гардарик заколебался, но всё же не справился со своим любопытством.

— Ну так и что же?

О чём я могла ему рассказать? Об одиночестве, порой гложущем меня? О том, как глупо и бессмысленно злилась я на него за то, что однажды он проник в мой маленький уютный мирок и разрушил его? Или о страхе, что в какой-то миг я не справлюсь со своим даром и спячу, слечу с катушек, став сломанной вещью для своего хозяина?

Едва ли Цехель хотел услышать это.

— Я очень люблю фильмы про китов и дельфинов, — сказала наконец я.

— Китов? Дельфинов?

— Да. Это земные млекопитающие, живущие в океане и издающие такие странные звуки...

— Я слышал, можешь не пытаться повторить, — торопливо заверил Юрий. — Но при чём здесь киты?

— Вы же сказали, что вечером принесёте фильмы. Было бы здорово, если бы там были про китов, дельфинов и касаток. Ну и игры тоже можно взять.

— Про китов? — саркастично спросил рыжий, раздражённо перекидывая косу назад за спину.

И чего он прицепился именно к китам?

— Не обязательно. Но что-нибудь не очень сложное.

— Я понял, — кивнул он, поднимаясь. — Кстати, хочу разбавить твой розовый мирок, заполненный китами, дельфинами и единорогами...

— Касатками.

— Неважно! В общем, я думаю, тебе будет полезно узнать кое-что о реальном мире. Тем более что это касается тебя напрямую.

Он упрямо взглянул куда-то вверх, точно бросая вызов невидимому наблюдателю.

— Ты должна знать, что сегодня тай Альге отдал приказ о задержании Карима Ли. Конечно, заниматься этим буду не я, конфликт интересов, сама понимаешь.

Я не стала скрывать недоумения.

— Но из-за чего?

Юрий усмехнулся.

— Вот тут я тебе точно не скажу, хотя есть у меня кое-какие догадки, связанные с тем, что именно сегодня утром император получил запись с камер наблюдения лазарета на "Грифоне". Вряд ли его заинтересовал факт невменяемого состояния Ли или его поведение само по себе. Для того чтобы арестовать Карима Ли, нужно подозревать его в чём-то гораздо более серьёзном. К примеру, в предательстве... Скажи, Эрика, тебе не приходилось залезать в голову Карима?

— Нет. Я старалась держаться от него подальше, — совершенно искренне сказала я.

— Да уж, Карим явно не тот человек...

Коммуникатор на руке Юрия, спрятанный в широком вычурном браслете, засветился, привлекая его внимание. Прочтя пришедшее сообщение, он недовольно скривился.

— Мне пора, прости. Увидимся вечером. Не скучай!

Скучно мне не было. День я провела, изучая своё новое обиталище, играясь с настройками в ванной комнате, едва не залив весь пол, и просто валяясь на ковре, радуясь приятному ничегонеделанию. Ближе к вечеру Асаки привела портного, просканировавшего меня с помощью забавно пищащего аппарата, и уже к завтрашнему дню мне обещали новый гардероб.

Юрий так и не пришёл, нарушив обещание. Зато к ужину Алана Кронберг привела с собой дока, подняв мне начавшее портиться настроение.

Ядгар сидел в своём кабинете, привычно зарывшись в документы, когда на его персональный ком пришло сообщение о том, что к Эрике пришли гости. Надев санро, Альге подключился к системе. Дела могут подождать ради... нет, не развлечения. Прежде всего новый эспер был для Альге не забавой, а частью важного и очень личного проекта.

Девушка, валяющаяся на диване вниз головой, закинув ноги на его спинку, неловко вскочила. При виде доктора Кронберг на лице её возникло разочарование, но, заметив смазливого молодого врача, зашедшего следом, она вспыхнула такой искренней радостью, что Ядгар пожалел о своем отсутствии там. Как было бы приятно искупаться в этом тепле, сейчас полностью доставшемся мальчишке! Что ж, он умеет ждать. Рано или поздно, как обещала Кронберг, эффект случайной привязки Эрики к этому Дали ослабнет, и тогда её можно будет заменить на другую, полезную лично Ядгару.

Несколько минут понаблюдав за происходящим в комнате девушки, император не без сожаления отключился. Как бы ни хотелось ему устроить удобно расположившейся у головида компании сюрприз, нежданно нагрянув, позволить себе он этого не мог.

Прикоснувшись вчера к эсперу, Ядгар не только испытал эмоции и чувства, недоступные ему уже давно. Он впервые за долгое время ощутил желание защитить кого-то помимо сына. Эрика была чем-то похожа на его Замира — хрупкая птичка, которую так легко обидеть, стоит слишком сильно сжать ладони.

Она наверняка поможет ему. Лучшее лекарство для его сына, которое существует в огромной вселенной. И возможно, единственное, которое может помочь Замиру. А значит, Эрику нужно беречь, в разумных пределах, конечно... Поэтому в отличие от Юрия император не желал, чтобы Эрика участвовала в допросе Карима Ли. И пусть сыворотка правды на Ли не действовала - а к более жёстким мерам Ядгар пока не хотел прибегать - он знал, что его старый друг недолго сможет скрывать свои тайны, какими бы они ни были. Даже если он участвовал в заговоре...

Что ж, это был не первый раз, когда императору приходилось давить змей, пригревшихся у него на груди.

Было грустно, что Юрий исчез после того дня, когда он рассказал мне о Кариме, но в моей жизни хватало и других переживаний. И их источником, как ни странно, стала Алана Кронберг. Невысокая хрупкая женщина, выбравшая для себя непростую профессию психиатра, обладала просто бульдожьей хваткой, когда дело касалось работы. Сейчас объектом её научного интереса стала я, и это на редкость осложняло мне жизнь.

Ещё когда Кронберг привела дока ко мне, я заметила, как внимательно следит она за каждым моим движением, словом, улыбкой. Она изучала меня... а я изучала её. Всё больше и больше понимая, как опасна эта женщина.

Потому что, несмотря на симпатию ко мне, мыслями своими она больше не хотела делиться. В тот вечер, когда Сафар был с нами, я предпочла этого не заметить, просто наслаждаясь присутствием дока. Но на следующий день, когда Алана зашла меня проведать, решила прояснить волнующий вопрос.

— Вы вживили защитный чип? — прямо спросила я Кронберг.

Та неосознанно коснулась виска, потерев его.

— Несколько лет назад.

— Но подключили именно сейчас.

— Так делаю всегда, когда начинаю новую работу с эспером, — мягко объяснила доктор.

Я взглянула исподлобья

— Разве полная честность — не залог доверия? Как я могу доверять вам, если вы прячетесь от меня?

— Доверие предполагает наличие веры, а не знания. Пока ты могла читать меня как открытую книгу, едва ли мы могли приблизиться к тому, чтобы начать доверять друг другу. Но... ведь чувства твои я обмануть не смогу?

Мы стояли у окна, глядя на густой ливень, почти полностью скрывший от нас лес. В этой части Лонги была уже середина осени, по меркам Токсаны довольно прохладная. Но здесь, внутри, было тепло и уютно. Я искоса взглянула на Алану. Та излучала уверенное спокойствие, но где-то глубоко за ним я ощущала холодный интерес.

— Вы ведь сегодня пришли не просто скрасить мне день?

Женщина кивнула.

— Нет. Я здесь не для того, чтобы развлекать тебя.

Прислонилась лбом к прохладному стеклу, словно пытаясь раствориться в каплях дождя по ту сторону.

— Так я и думала. Будете изучать?

— Да. И помогать тебе с адаптацией. Хотя ты неплохо справляешься. Я даже удивлена. Сядем?

Я мрачно проследовала за ней и плюхнулась на диван. Кронберг уселась в кресло рядом. Что ж, очевидно началось время психотерапевтических сеансов.

— Мне действительно хотелось бы лучше узнать тебя. Расскажешь?

— Что бы вы хотели услышать?

— О том времени, когда ты впервые узнала о своём даре. Как это было.

Я пожала плечами.

— Не помню... Сейчас мне кажется, что всегда о нём знала. Это ведь было так естественно — уметь чувствовать и понимать родителей без слов... Что вас так удивило?

— То, что ты помнишь своих родителей. Тебя забрали, когда тебе было... шесть?

— Да.

— Большинство переживших в этом возрасте травмирующую разлуку с родителями предпочитают вытеснять свои воспоминания о них. Твои отец и мать тоже были... несвободными?

Скрестила руки на груди.

— Вы спрашиваете, но я вижу, что вам и так известен ответ. Нет, они были свободными людьми. Довольны?

— Ты сейчас злишься?

— Вам показать?

— Нет-нет, — поспешно ответила Кронберг, вспомнив о моей способности к обратной эмпатии. — Я спрашиваю не для того, чтобы обидеть тебя. Просто детские воспоминания очень важны. Впервые имя рабыни Эрики всплывает на невольничьем рынке на одной из планет сектора Трейда, но по тем документам, что скачал Юрий в поместье Нибеля, мы знаем, что тот тоже интересовался твоей семьёй. Ты знала об этом?

— Да. Он говорил. Была небольшая вероятность, что кто-то из моей семьи тоже получил дар. Но ему пришлось разочароваться. Тогда он сообщил, что у них всё в порядке. Денег за меня хватило, чтобы вылезти из бедности и наладить жизнь.

Кронберг тут же ухватилась за это.

— Тебя не украли и не отобрали силой, а продали собственные родители. Наверное, ты обижена на них?

— Давно уже нет, — ответила почти честно. — Тем более не на мать.

— Расскажи о ней.

Доктор Кронберг хотела вывернуть мою душу. Узнать уязвимые точки. Конечно, я могла бы молчать и упираться. Я так и делала когда-то раньше. Но закончилось тем, что ко мне начинали применять всё более и более сильнодействующие средства — гипноз, нейролептики... Возможно, Кронберг так бы не поступила, но ей вполне хватало упорства замучить меня одними разговорами. Лучше было кинуть ей кость, рассказать о том, что давным-давно отболело и уже не тревожило.

— Я не так много запомнила. Многие вещи о ней смогла понять, лишь став взрослой. Она была из маленькой этнической общины на Деймосе, планете сектора Ноа. Община была православно-греческой, почти не пускающей чужаков.

— Тебе это рассказали позже?

— В детстве я часто путала общий язык с греческим. Поэтому, когда я выросла и попыталась что-то узнать о матери, искала место, где всё ещё говорят на греческом языке. Конечно, не сама. Мне помогла одна из служанок, поискав в сети. Но... забрали меня не из этой колонии. Очевидно, мама сама покинула общину и переселилась в сектор Трейда, где и познакомилась с моим отцом. Я помню, что место, где я жила в детстве, напоминало мне огромный муравейник — так много людей... Странно, тогда это почти не пугало.

— А твой отец? Кем он для тебя был?

Воспоминания не были приятными.

— Кем? Громкоголосым чужаком, вечно злившимся на меня и маму. Вот уж по кому я не скучаю. Что-то тогда у него не ладилось в делах... К тому же помимо меня и матери ему нужно было заботиться о моём старшем брате и младшей сестрёнке.

— Заботиться, — бесстрастно повторила доктор Кронберг. — Ты пытаешься оправдать его. Тебе легче думать, что он поступил так из какой-то благородной цели.

— Да, так легче, — не стала спорить.

Доктор сцепила руки на коленях, задумчиво рассматривая меня

— Ты вроде бы говоришь о важных и непростых для себя вещах, а в глазах твоих скука.

— Потому что мне скучно, тайнэ. Спрашиваете о семье, ждёте моих откровений, слёз.

— Слёз? Не жду. — Кронберг улыбнулась кончиками губ, но глаза её оставались серьёзными. Так спокойна... Мне хотелось вывести её из себя. — В отличие от остальных я не считаю тебя слабой или глупой. Ты отлично можешь контролировать свои эмоции, когда считаешь нужным это делать.

— Мне льстит, тайнэ. — Склонила голову. Почти без насмешки.

— Если ты не желаешь говорить о своих родителях, мы можем сменить тему разговора.

— Хотите поговорить о моих хозяевах?

— А ты хочешь перехватить контроль над разговором? — с точно такой же интонацией спросила Кронберг. Я фыркнула — как же легко она меня раскусила! — Хорошо. До того как попасть на Лонгу, ты десять лет принадлежала токсанскому олигарху Нибелю и три года до этого — Тиору Файдо.

О, старик Файдо — он оставил после себя не лучшую память. Вот уж о чьих мыслях я хотела бы навсегда забыть. Он был конкурентом Нибеля и однажды не очень удачно ему подставился. В этом, очевидно, была какая-то система — каждый мой новый хозяин был виновен в гибели предыдущего.

— Ты любила кого-нибудь из них?

Любила? Что за глупая мысль. Пожала плечами.

— Не знаю. Я плохо понимаю, о чём вы спрашиваете.

— Даже эспер не всегда может разобраться в своих чувствах, да? — пробормотала Кронберг себе под нос, делая не самый верный вывод из моих слов. — Но, не понимая саму себя, ты знаешь, что испытывают к тебе другие люди. Я заметила, что ты легко находишь общий язык с людьми. Дали, Юрий, твоя служанка... Асаки так боялась вначале, но прошёл всего один день, и она уже смотрит на тебя с искренней симпатией, видя в тебе милую младшую сестрёнку.

Кронберг склонилась ко мне и негромко, создавая ощущение, что мы с ней секретничаем, спросила:

— Ведь не так уж сложно вызвать любовь к себе, да, Эрика? Тем более столь хорошенькой и покладистой девушке, как ты. Наверняка твои хозяева тебя просто обожали?

Я тоже подалась вперёд и теперь прямо глядела в голубовато-серые глаза.

— А вас ведь это задевает, да, доктор Кронберг? Лично задевает. Но вам нечего беспокоиться. Тай Цехель меня нисколько не интересует.

Женщина непроизвольно отшатнулась назад. Я скрыла довольную улыбку, поняв, что смогла её уязвить. И для этого мне не нужно было знать её мысли. Достаточно было раз увидеть, сколь колко и ершисто говорила она с Юрием, при этом испытывая в его присутствии совсем другие эмоции. И то, что она так настойчиво интересовалась моей способностью влиять на чувства других... О, это было не только ради того, чтобы понять, как работает обратная эмпатия. Она завидовала... немного, но всё же завидовала и опасалась, что я сумею очаровать Цехеля так, что он перестанет интересоваться ею. Даже умные взрослые женщины порой влюбляются, как молоденькие девчонки, умело это скрывая.

Смущение, злость, восхищение... Коктейль чувств Кронберг был поистине разнообразен, я бы сказала, вкусен.

— Ты мне нравишься, Эрика. Так что я дам тебе один совет, хотя это не входит в мои обязанности. Не играй с чувствами других и не привязывай к себе мужчин, если не знаешь, чем это может закончиться.

Мне надо было смолчать, притвориться, что мне всё ещё скучно, но, наверное, этот разговор задел меня гораздо больше, чем я хотела.

— Вы спросили, любили ли меня мои хозяева... — Я непроизвольно обхватила плечи руками. Мне показалось, что в комнате резко похолодало. — Так я отвечу вам. Любви не было. Один смотрел на меня так грязно, что я и сейчас испытываю тошноту, думая об этом. Была ли в том любовь? Нет, похоть. Старику нравились дети, но меня он опасался трогать. Не хотел ломать своё столь дорогое имущество. Другой был привязан ко мне, но не больше, чем к домашнему животному. И если я ошибалась или доставляла ему беспокойство, то подвергалась наказанию. Ничего личного — лишь дрессура. Вызвать любовь у хозяина? Смешно. Глупо. Такие люди... богатые, имеющие власть и силу, не умеют искренне любить. Они могут только пользоваться. Так было и так будет всегда.

Дождь за окном уже закончился, но радугу мне так и не довелось увидеть. Сгущались сумерки, предвещая наступление ночи.

Ещё четыре дня ничего особенного не происходило. Не было ни посетителей, ни дел. Два раза заходил Сафар, да Алана Кронберг упрямо продолжала мучить меня своими сеансами. Мы больше не говорили с ней о прошлом, но она много спрашивала о моих мыслях, желаниях, интересах. Иногда со стороны это казалось простым разговором двух приятельниц, но мы обе знали, как обманчива эта видимость. Там, за вязью слов, велась совсем другая игра.

Встречи с доктором Кронберг держали меня в тонусе, но и без них бы я не скучала. Слова Юрия о том, что я должна меньше спрашивать и больше слушать, крепко запали в душу. Мне нужно было выведать все частности о моём нынешнем хозяине, который любезно не смущал меня своим присутствием всё это время. Давая мне передышку... или желая застать врасплох.

Идея Юрия была хороша, но "слушать" мне особо было некого. Кронберг закрылась от меня, а док был далёк от жизни дворца. Зато у меня была Асаки. Служанка. Но господа вряд ли подозревают, насколько хорошо слуги обычно осведомлены об их жизни. Кто обращает внимание на рабов, всегда таких покорных и безмолвных?

Я не спрашивала Асаки напрямую о том, что мне было важно на самом деле. Просто изображая обычное женское любопытство, интересовалась её жизнью во дворце. Как ей живётся, не слишком ли лютуют хозяева... Сложновато было выуживать нужную информацию из спутанных мыслей девушки, но спустя какое-то время картинка стала вырисовываться.

Ядгар Альге оказался тем человеком, что держал своих подчинённых в строгости, не давая им ни малейшего шанса сделать из себя марионеточного правителя при мудрых советниках. При этом подле него были не только те, кто из лести или страха вторили своему повелителю, но и возможные оппозиционеры, хотя никакой реальной власти им не давали и контролировали каждый их шаг. Как говорили на древней Земле, "держи своих друзей подле себя, а врагов ещё ближе".

Но о политике у служанки были весьма смутные представления, да и императора "вживую" она видела всего пару раз. Зато о его личной жизни и семье знала гораздо больше.

У моего хозяина, как оказалось, интересное и бурное прошлое. Ядгар был женат три раза, и, учитывая его возраст и возраст Зарины, его старшей дочери, женился он довольно рано. В какой-то момент первая жена исчезла — то ли уехала, то ли умерла, и спустя некоторое время женился снова. Вторая жена продержалась два года и была убита после покушения, так и не подарив Альге ребёнка. По мнению Асаки, в смерти второй жены императора были виноваты внешние враги Лонги, но я полагала, что несчастная супруга Альге могла просто чем-то помешать мужу. Нынешняя жена моего хозяина продержалась дольше всех, и она же снискала наибольшую нелюбовь к себе как придворных, так и слуг. У Ядгара, насколько я поняла, тоже не было особых чувств к супруге. Но она сумела сделать то, что не удалось двум предыдущим — родить ему наследника, настолько хорошо оберегаемого, что его никто и не видел. Да и знали о нём немногие, даже те, кто жил во дворце, могли довольствоваться лишь слухами. Достоверно было известно одно — ребёнку должно было быть примерно шесть лет.

Я так часто и помногу думала о Ядгаре, что почти желала его увидеть. Иногда мне казалось, что я чувствую на себе его внимание, его присутствие, его взгляд. А иногда я была уверена, что мой хозяин забыл обо мне — как о забавной, но не слишком нужной игрушке, играть которой хлопотно, а выкинуть жалко. Но, видимо, рановато я поместила себя в чулан. Наша вторая встреча получилась ещё более странной, чем первая.

В тот день непогодилось не только на улице, но и у меня на душе. Ничего не радовало, и присутствие Кронберг, всегда бодрившее, словно очень крепкий кофе, не могло расшевелить меня. Будто сонная муха бродила я между гостиной и спальней, то валяясь на диване, не включая головид, то возвращаясь в постель, где лежала, завернувшись в одеяло и лениво перебирая свои мысли. И сама не заметила, как вечер сменился ночью, а я заснула. Спала тревожно, урывками, несколько раз просыпаясь и вновь проваливаясь в сон. Мне снилась Токсана, дом, в котором я жила. Особняк, полный любимых закутков, бассейн с его прохладной водой, библиотека с любимыми, много раз прочитанными книгами...

В какой-то момент лёгкий сон без сюжета и смысла начал превращаться в кошмар. Знакомые коридоры, по которым я бродила, наполнились скользящими тенями, следующими за мной по пятам, а потолок над головой начал трескаться, осыпаясь хрупкой яичной скорлупой. Я бежала, пытаясь найти выход, но все двери были закрыты. Одна стальная серая дверь в конце незнакомого коридора поддалась на мои усилия и распахнулась. Я не глядя шагнула в темноту и провалилась в холодную жадную пустоту...

И села в кровати, оглушённая биением собственного сердца. Дыхание было судорожным и сбившимся, а лицо влажным от пота, как будто я не спала в своей кровати, а на самом деле убегала от кого-то. Странно, но хоть сон оборвался, чувство угрозы так и не исчезло. Я вцепилась в одеяло и огляделась. В комнате было темно, но человека, слабо освещённого тусклым светом дальнего садового фонаря, я смогла узнать. Впрочем, я узнала бы его и с закрытыми глазами.

— Господин...

— Кошмары?..

"В вашем присутствии — да", — подумала, но вслух сказала другое:

— Я не ожидала вас видеть в такой час. Как давно?..

— Я здесь? Десять или пятнадцать минут. Я зашёл, думая, что ты, возможно, не спишь. Ты поздно проснулась утром, дремала половину дня... Удивительно, как смогла после этого заснуть ночью.

То, что он так хорошо знал о проведённом мною дне, сказало многое. Нет, Ядгар не забыл обо мне. Просто затаился, выжидая и наблюдая.

— Когда все дни проводишь в четырёх стенах, хочется вырваться из них. Хотя бы в сны.

— Значит, ты заскучала.

Тёмный силуэт переместился к кровати. Император уселся рядом, и я подавила в себе желание отодвинуться.

— Завтра я уезжаю в один из загородных домов. Ты поедешь со мной.

— Вы здесь для того, чтобы сообщить мне об этом, господин?

— Нет. — Неожиданное признание. — Я поздно освободился от работы, но сон ко мне не шёл. Мне захотелось тебя увидеть. Поймать, когда ты расслаблена и разморена. Но вот я здесь, и ты снова напряжена, как струна.

Глухой стук упавшей обуви, и матрас прогнулся под весом императора, вздумавшего улечься на широкую кровать. Прямо в одежде и поверх одеяла. Непонимающе пялясь в темноте на своего хозяина, так и не задала вопрос, вертевшийся на языке: "Какого чёрта вы делаете?!"

— Иди сюда.

— Что... Зачем?

Мне, настороженно пытавшейся уловить чувства и мысли Альге, на мгновение показалось, что я ослышалась. И не то чтобы я не ожидала, что господин захочет... Нет, если честно, именно сейчас и не ожидала, несмотря на более чем располагающую для этого ситуацию. Слишком уж он был спокоен, и хотя нотки откровенно мужского интереса проскальзывали в эмоциях, в намерения они так и не вылились.

— Я жду.

Тень недовольства Альге заставила меня завозиться и поспешно выползти из-под одеяла. Он протянул руку, схватив меня за локоть, и подтащил к себе. Я почти легла на него, уместив свою голову на твёрдом плече.

— Как трепещет твоё сердце, — шепнул Ядгар мне на ухо. — Но почему я не чувствую тебя, как в прошлый раз? Ты закрываешься от меня, Эрика?

— Да, — сдавленно ответила, пытаясь отвлечься от близкого присутствия чужого человека рядом.

— Для чего? Боишься, что узнаю что-то о тебе?

Я засопела, не желая признаваться, насколько он прав. От Альге пахло кофе и терпким парфюмом, и этот незнакомый аромат неожиданно выводил из равновесия. Как будто мало мне было почти невыносимого ощущения, что рядом со мной не человек лежит, а нечто, принявшее его форму. Лучше бы я и вовсе не могла прикоснуться к его душе, как к Юрию!

— Тебе плохо, неуютно? — продолжал допытываться император.

Кивнула, но он скорее почувствовал, чем увидел мой кивок. Я и так сейчас уязвима, а открывшись ещё больше, и вовсе потеряла бы контроль над своими эмоциями. Снова провалилась бы, растворилась в пустоте его души.

— Ты должна привыкнуть ко мне, моему присутствию... откройся мне.

Я упрямо молчала.

— Это приказ, Эрика. Разве ты не должна слушаться меня?

— Не я должна бояться открыться, а вы, — сказала неожиданно для самой себя. — Вы не поставили себе чип. Разве вам не страшно, господин, что, расслабившись, вы утратите контроль над своими мыслями, и я прочту вас? Проникну в память, узнаю ваши желания и страхи?

Рука, обнимающая меня, болезненно сжалась на плече.

— Кто научил маленькую рабыню быть столь дерзкой? — Интонации Альге, до этого лениво-повелительные, стали резче. — Может быть, я совсем не против этой ночью позволить себе немного лишнего. Даже если ты узнаешь то, что я захочу потом скрыть... я ведь всегда смогу отрезать твой язычок, чтобы ты им не болтала ненужного.

Сердце пропустило удар. Послышался лёгкий смех.

— Я почти почувствовал, как зашевелились волосы на твоей голове. Но ты всё-таки удержала свою защиту.

— Так вы нарочно пугали меня?

— Да. Но, как видишь, не сработало. — Притворный вздох. — Придётся пойти на крайние меры. Если прикосновения к обнажённой коже усиливают эмпатический контакт между эспером и другой стороной, что будет, если я тебя поцелую?

Не успела пискнуть, как оказалась прижата к постели, а Альге навис надо мной. И не дёрнуться — так крепко он держал меня. Я закрыла глаза, сдавшись, смирившись с тем, что произойдёт. В то, что он остановится после поцелуя, я не верила. И чем быстрее он закончит, достигнув разрядки, тем быстрее покинет меня.

Но лонгиец, как нарочно, не спешил. Я чувствовала его тёплое дыхание на своей щеке, но обещанного поцелуя всё не было. Спустя несколько томительных секунд, пытавшихся притвориться вечностью, Ядгар наконец коснулся меня... лизнув в нос. Глаза мои против воли удивлённо распахнулись, а плотно сжатый рот чуть приоткрылся. Чем Альге и воспользовался. Поцелуй его оказался терпким, даже горьким, а движения горячих сухих губ хоть и были осторожными, но не нежными и просящими. Мне казалось, что он не просто целовал меня, а пил с губ мою волю, оставляя полностью беспомощной. Он брал то, что принадлежало ему, и не испытывал сомнений.

И всё же, не позволяя мне сомкнуть губы или отвернуться, Ядгар не торопился, давая возможность привыкнуть к его прикосновениям. Ожидая ответа.

То, что ему недостаточно было моей покорности, неожиданно разозлило меня, и злость эта ударила изнутри по уже трещавшему ментальному барьеру. "Лучше бы ты жену так целовал!" С яростью так подумав, я поняла, что вот-вот полностью потеряю контроль над собой.

В этот же момент поцелуй внезапно прекратился, а Ядгар отодвинулся и сел.

— Свет! — приказал он, и комнату залило белым светом, на секунду ослепив мои привыкшие к темноте глаза. — Что ты сказала?!

— Что я сказала? — недоумённо повторила, глядя на Альге сквозь щель меж ладоней.

— Про мою жену.

— Я... я ничего не могла сказать.

Уж он-то должен был понимать, что мой рот был несколько занят.

Глаза Альге вспыхнули.

— Великолепно! Повтори ещё раз!

Упрямо замотала головой, не понимая, о чём он говорит, но уже заранее не соглашаясь. Он схватил меня за запястья и дёрнул на себя, причиняя боль. Его горячие ладони обхватили виски, заставляя держать голову прямо и смотреть ему в глаза.

— Ты сейчас подумала о моей жене. Точнее, транслировала мне мысль о ней... и сделала это неосознанно, да? Повтори.

— Но я так не умею, я уже говорила...

— Повтори! Или... назови моё имя!

— Ядгар... Ядгар Альге, — пробормотала, не желая верить, что я на самом деле сумела передать ему свои мысли.

Лицо императора исказилось в нетерпеливой гримасе.

— Не вслух.

— Я не могу!

Пальцы его сжались ещё сильнее, будто собирались расколоть мой череп.

— Мне больно!

— И будет ещё больнее. Ну же... проси отпустить себя, если хочешь жить!

В нём ощущалась такая холодная целеустремлённость, что я искренне поверила в тот момент, что ему ничего не стоит убить меня своими руками. Страх, первобытный, иррациональный, обрушился на меня.

"Ядгар, Ядгар... отпусти меня! Отпусти... отпусти..." — я всё повторяла это про себя, как молитву, чувствуя, как боль разливается в голове, а перед глазами темнеет. И в какой-то момент точно струна лопнула, и мысли мои, бьющиеся в клетке черепа, обрели свободу.

"Ядгар!"

Император вздрогнул, услышав своё имя, и наконец разжал ладони. Я рухнула на кровать, сжавшись в комочек и сотрясаясь дрожью.

— Доктор настоятельно не рекомендовала мне использовать боль и страх, как побудительный мотив, — словно издалека услышала я голос императора. — И я, если честно, не намеревался. В конце концов, удовольствие — гораздо лучшее средство для достижения цели, не так ли? Но в тебе, глупой маленькой птичке, так много злости и ненависти, которую ты тщательно прячешь за маской слабости, что мне легче заставить тебя бояться и ненавидеть.

Я всхлипнула, не отвечая, но Ядгар Альге вряд ли ждал от меня какой-то иной реакции.

— Тебе ведь дали седьмой уровень по шкале Кейгеля? Средний уровень дара, хоть и с некой уникальной чертой — умением отражать свои чувства и транслировать их другим. Но только чувства, не мысли. Досадное ограничение, но, как подумалось мне, вполне преодолимое. Тем более что Кронберг уже успела подтвердить, что твой настоящий уровень гораздо выше. Девятый или даже десятый.

Он что-то говорил ещё, но я не слушала, полностью погрузившись в жалость к себе. Почему, почему он так жесток ко мне? Разве я это заслужила? Разве я не была послушна? Так плохо мне не было... ах, да, с нашей последней встречи

Внезапно меня перехватили за талию и легко подняли, заключив в объятия. От удивления я затихла, уткнувшись носом в мужскую грудь.

— Ну и чего ты ноешь? Успокойся, всё уже прошло. Я не собирался убивать тебя, это было бы глупо.

Сейчас я вся была открыта перед ним, от ментального блока давно уже ничего не осталось, поэтому прикосновение Альге стало для меня потрясением. Как будто бы меня в ледяную воду окунули. Пустота его души вновь вбирала меня, но сейчас, возможно, это то, что было мне нужно. Отдать ей свою боль, свой страх... забыться, растворившись в другом человеке. В этот раз я не боялась, что он поглотит меня, что я исчезну — наоборот, я хотела этого. Внезапно для себя ощутила спокойствие, обмякнув в жёстких руках Ядгара. Наверное, так ощущают себя неизлечимо больные, чувствуя приближение смерти.

Сколько мы так сидели? Несколько минут, час? Мне сложно было осознавать что-то во внешнем мире, пока рядом со мной был император. Одним своим присутствием он занимал весь мой мир. В какой-то момент я то ли заснула, то ли потеряла сознание, а когда открыла глаза, Альге уже не было, а из окна слабо пробивался тусклый утренний свет. Я лежала в кровати, перебирая воспоминания прошедшей ночи и поражаясь, сколь странным, противоречивым и пугающим человеком был мой хозяин. И я называла его по имени, хотя он сам приказал это сделать. Ядгар... Ядгар Альге.

Человек, который смог залезть мне в голову, пробить тщательно выстроенную мной стену, за которой я скрывалась от людей. Правда, некоторых я впускала сама. Так было с Дали и так... так когда-нибудь могло бы произойти с Юрием, пусть сейчас гардарик оставался для меня загадкой. Кронберг была не права. Я не играла их чувствами. Я пыталась найти опору вовне, даже зная, что не имею на это права.

В комнату зашла Асаки и, увидев, что я не сплю, доброжелательно улыбнулась.

— Хорошо, что ты уже проснулась. Будить тебя по утрам — настоящее испытание. Никогда не встречала кого-то, так любящего поспать.

— Угу, — вяло промычала я.

— Вставай. Сегодня мне сказали, что ты уезжаешь из дворца на неопределённое время. Твои вещи я уже приготовила, осталось поднять тебя.

Я перевернулась на живот, одним глазом поглядывая на служанку

— Ты едешь со мной?

— Нет, я остаюсь. Ну же, вставай!

— Не хочу, — ответила, пряча голову под подушкой.

"Глупая девчонка! Делает что хочет, а ругать за опоздание будут меня. Лишь бы порку не получить..." — уловила я расстроенные мысли девушки. И поспешно вскочила. Приносить неприятности Асаки мне не хотелось.

— Прости.

— За что ты извиняешься? — поджав губы, спросила рабыня. — Иди в душ, я пока заправлю постель.

Торопливо кивнув, я отправилась в ванную комнату и там, под прохладными струями воды, позволила себе снять маску сонной лености. Плохо, как же плохо мне было! Словно всю силу и энергию из меня выкачали. События ночи окончательно истощили меня. Хотя... ведь ничего плохого не произошло. Всё хорошо. Хозяин мной доволен. Я оказалась более ценным приобретением, чем он думал.

Вытираясь у зеркала, заметила отметины на лице — на висках и подбородке. Следы от пальцев Альге. Сейчас это были красноватые точки, но вскоре они начнут темнеть, уродуя и так опухшее от ночных слёз лицо. И такие же отметины на запястьях. Почувствует ли Альге сожаление, глядя на меня? Едва ли. Он ценил не мою внешность, хотя я знала, что ему приятно было смотреть на меня. Интересно, похожа я на его женщин или же нет?

Насмешливо улыбнулась самой себе. Глупо в моём положении думать о таких вещах, как вкусы хозяина на женщин, о том, насколько я похожа на его жену. Всё равно это ничего не меняет. И целовал он меня не из-за моей привлекательности, просто ему, как и всем мужчинам, было любопытно — что можно испытать в одной постели с эспером. Юрий тоже спрашивал об этом, но в отличие от Альге ему не удастся вкусить эту сторону связи. А император... почувствовал бы он разочарование, узнав, что я не способна дарить наслаждение в постели? Или ему было всё равно, какие эмоции он у меня вызывает? "В тебе, глупой маленькой птичке, столь много злости и ненависти..." Это он произнес без отвращения, что-то другое было за его словами. Но что?..

Меня одели в дорожное платье, гораздо более закрытое, чем я носила в своих комнатах. И, будто этого было мало, на голову напялили платок, а лицо занавесили непрозрачной тряпочкой, оставив открытыми глаза. Очевидно, не хотели демонстрировать меня окружающим.

— Хорошо хоть сейчас не лето, — пробурчала я недовольно, попытавшись почесать нос под чадрой. Асаки легонько шлёпнула меня по руке.

— Радоваться надо, что тебя так ценят.

— Не завидуй, — легкомысленно ей подмигнула, хотя на душе было тяжело, — ты-то можешь ходить куда хочешь, и на тебя никто не обращает внимания.

Видимо, я не смогла скрыть горечь в голосе, так как Асаки не стала со мной спорить, лишь легонько погладила по плечу в бессловесной поддержке. Я буду скучать по ней. Надеюсь, мы уезжали ненадолго.

В сопровождении трёх охранников, в одном из которых я узнала темнокожего верзилу Дейго (вел он себя гораздо сдержаннее, чем на корабле), меня проводили к взлётной площадке на крыше дворца. Нас уже ждал флаер, на вид более мощный, чем тот, на котором мы летели из космопорта. Да и внутри было просторнее. В кабине были доктор Кронберг и Сафар Дали, радостно улыбнувшийся при виде меня. Просияв ему в ответ, бросила хмурый взгляд на психиатра.

— Как ты? — спросила она, приглашая присесть рядом. И я села — со стороны Сафара.

— Хорошо, тайнэ, — послушно ответила, отметив про себя, что она что-то знает о произошедшем.

— Я слышала, ты оказалась способной к обратной телепатии. Поздравляю! Жаль, меня не было рядом, — подтвердила мои подозрения Алана.

— Благодарю, тайнэ, — снова предельно вежливо отозвалась я, не стараясь скрыть антипатии. Не слишком объективной, так как доктор на самом деле беспокоилась обо мне, но имеющей место.

Выглянув в окошко, заметила, как к флаеру приближаются два человека. Оба высокие, но если один был худым и долговязым, то второй на его фоне казался тяжеловесным. Император и... Юрий? Он летит с нами?! Возбуждённо заёрзала, вызвав недоумённое любопытство Сафара, пытавшегося выглянуть через моё плечо.

Остановившись рядом с трапом, Альге давал Цехелю какие-то указания. Они стояли далеко, к тому же слышимость снижала металлическая перегородка, мешая мне узнать, о чём разговор, но Юрий выглядел недовольным. Однако он кивнул, коротко что-то ответил и получил из рук императора некий предмет. Альге начал подниматься по трапу, а гардарик, к моему сожалению, остался снаружи. Как будто почувствовав мой взгляд, поднял глаза и посмотрел прямо на меня. По лицу его скользнула лёгкая улыбка, и, оглядевшись украдкой, он быстро помахал мне. Энергично замахала в ответ — надо же, я умудрилась соскучиться по этому невыносимому человеку.

— Будь сдержаннее, Эрика, — резануло по моим чувствам недовольство Аланы, — и можешь снять чадру, здесь все свои.

Ядгар Альге зашёл в кабину вместе с двумя телохранителями и, не утруждая себя привествованием поспешно вскочивших людей, уселся в отдельно стоявшее кресло. Выглядел он, к моему тайному торжеству, утомлённым и невыспавшимся. Когда мы взлетели, он откинул спинку кресла, закрыл глаза и задремал.

На борту царила тишина — никто не хотел потревожить покой императора и тем самым вызвать его раздражение. Охрана пялилась то в окно, то на меня, плохо скрывая любопытство. Кронберг надела очки санро и быстро набирала что-то на виртуальной клавиатуре, не обращая внимания на внешний мир. Сафар нацепил наушники и, закрыв глаза, опустил голову на спинку сиденья. Одной мне было не за чем коротать время — никто не позаботился о том, чтобы включить головид или захватить книгу. Поэтому я повернулась к окошку, с тоской наблюдая за молочной пеленой облаков под нами. Даже землю не было видно!

Готова была совсем уж сдохнуть от тоски, когда меня легонько тронули за плечо, привлекая внимание. Обернулась и увидела, как Сафар протягивает мне один из наушников. Открыла рот, чтобы поблагодарить, но он тихо шикнул, взглядом указав на спавшего Альге. Понятливо кивнув, я смущённо улыбнулась. Надо же, как приятно принимать заботу. И хотя быстрая рваная музыка, доносившаяся из наушника, мне не очень нравилась, настроение улучшилось.

Часа через три флаер начал снижаться, и я уткнулась носом в стекло, с восторгом и изумлением обозревая раскинувшиеся под нами горы. В Кадисе стояла глубокая осень, и лес за окнами дворца почти оголился, тут же зеленели луга у подножия гор, и небо не хмурилось серыми тучами, а ярко синело.

Мы приземлились на площадке из скальной породы. Вслед за Сафаром я вышла на свежий воздух, наслаждаясь открывшимся видом. Вокруг были горы, а за нами возвышался настоящий замок. Как в сказке!

— Пойдём, — негромко сказала Алана, потянув меня за руку, — потом наглядишься.

Я послушно двинулась вслед за ней, постоянно озираясь и оглядываясь, пока наконец не споткнулась, вызвав недовольное шипение Кронберг.

— Оставь, — вмешался император, неожиданно снисходительно и добродушно, — можете не торопиться. Эрика мне будет нужна ближе к вечеру. Пусть пока обживается.

Моя новая комната была меньше, чем во дворце, но от её обстановки я пришла в неописуемый восторг. На стенах — красочные гобелены, окна частично украшены витражами, каменный пол застелен шкурами. Будто я и правда — принцесса в средневековом замке!

Пользуясь тем, что в комнате кроме меня никого не было, вскочила на кровать и несколько раз подпрыгнула. Остановилась, когда едва не задела макушкой высокий балдахин. Отдышавшись и справившись с головокружением, вышла на застеклённый балкон, попыталась открыть окна. Но те — весьма предсказуемо — были заблокированы.

— Наслаждаешься? — отвлекла меня вопросом вошедшая Кронберг. Выглядела она на удивление рассеянной. — Хорошо. Не хотелось бы, чтобы ты скучала. Ты же любишь читать? Тут есть библиотека. Думаю, тебе она понравится.

— Мне дадут туда доступ, тайнэ?

— Ты можешь посещать все общие залы и комнаты как обычная гостья. С охраной, конечно же. Мы находимся в личном владении императора Альге, и здесь нет посторонних. Только мы, слуги и охрана. Если хочешь, сейчас прогуляемся по замку, а потом вместе пообедаем на летней террасе. Она обогревается, холодно нам не будет.

— Благодарю. — Я совершенно искренне была ей прзнательна.

Проведя меня по вполне современным ярко освещённым коридорам, доктор Кронберг показала библиотеку — огромный роскошный зал, заполненный тысячами книг. Я бы хотела остаться тут жить, но пошарить по полкам мне не дали, сказав, что могу вернуться сюда завтра. Потом мы осмотрели картинную галерею, побродили по залу с выставленными там всяческими трофеями и дорогими безделушками, подаренными когда-то императору. И когда я уже совсем притомилась, вышли на открытую террасу с видом на горы и долину внизу.

Слуги принесли подносы с едой, и мы в полном молчании принялись за поздний обед. На то, что мне удастся отмолчаться, я особо не надеялась — не таким человеком была Алана Кронберг, чтобы дать просто насладиться новыми впечатлениями.

Она то и дело внимательно на меня поглядывала, озабоченно хмурясь, а когда принесли чай, и вовсе придвинулась ближе. Ее прохладные руки коснулись моего лица, отведя спутанные пряди назад и оголяя прикрытые до этого виски.

— У тебя болит голова?

— Из-за синяков? Нет.

— Не только из-за синяков, хотя неплохо было бы показать их Сафару... Мальчик невнимателен, сам мог и не заметить. Но я сейчас говорю не об этом. Недавнее использование обратной телепатии... Ты делала это впервые, я права?

— Да.

— Это могло повлиять на дар, вызвать стресс. А от перенапряжения у эсперов случаются головные боли и порой даже судороги.

— Спасибо, я чувствую себя хорошо, тайнэ Кронберг. — Я вежливо отстранилась от чужих рук.

— Верю, но... Если вдруг почувствуешь что-то неладное, обязательно скажи мне. Я подберу лекарство.

— Вы весьма внимательны.

— Я должна быть внимательной, — как-то отстранённо и грустно улыбнулась Алана, — это моя работа. — Вертя в руках хрупкую фарфоровую чашку, она глядела куда-то в сторону.

— Вы чем-то расстроены?

— Да. Немного.

— Дело во мне?

— Нет... В какой-то степени, — призналась доктор. — Знаешь, ты отличаешься от всех эсперов, с которыми мне приходилось сталкиваться. И дело не в твоей силе и не в обратной эмпатии... хотя в ней немного тоже. Я немного слукавила, сказав, что это просто работа. Мне сложно видеть в тебе только пациентку. Всё время влезает что-то личное.

— Если вы про то, что я сказала о Юрии Цехеле, то я нижайше прошу прощения, тайнэ.

Алана усмехнулась, но было видно, что ей сейчас не смешно.

— Конечно, ты здорово задела меня тогда. Так вот, между нами, девочками... Мы с Юрием были раньше любовниками. Несколько месяцев, до его отъезда в сектор Трейда. Но после возвращения он общается со мной как с доброй знакомой, не более. Это немного неприятно, знаешь ли.

Я вежливо слушала, стараясь не показывать свое отношение. Зачем она мне это рассказывает? То, что Алана заговорила о себе, сбросив профессиональную маску психиатра, казалось странным. Хочет вызвать доверие и сочувствие? Или на самом деле говорит сейчас искренне?

— Дело не в тебе, я понимаю. А в том, каков Юрий — легко увлекающийся, легко остывающий. Я так не могу. Привязываюсь к людям, хотя это порой сильно мне мешает. Но раньше я умела легко разделять работу и личные отношения. А с тобой — не могу. Слишком уж противоречивые чувства ты у меня вызываешь — и положительные, и отрицательные. Порой я жалею тебя, порой восхищаюсь, иногда завидую или злюсь. Как сегодня утром. Мне казалось, глупо и иррационально казалось, что ты подвела меня, сделав скачок в своём развитии самостоятельно, без моего участия. И это задело профессиональную гордость. Вот и сейчас болтаю тут всякое... как с подружкой.

Кронберг горько усмехнулась, устало потирая лоб.

— Я не понимаю, зачем вы всё это мне говорите, тайнэ, — наконец сказала я, нарушив гнетущее молчание. — Но вы мне тоже частенько не нравитесь.

Доктор от удивления даже замерла.

— Так откровенно, Эрика. Не ожидала от тебя.

Я спокойно пожала плечами:

— Но вы же хотели моего доверия? Вот вам оно. Поверьте, рано или поздно я начинала ненавидеть всех своих психиатров. И то, что я чувствую к вам лишь лёгкую антипатию, говорит о том, что вы лучшая, с кем мне приходилось иметь дело. И да, вы первая, кому я говорю так откровенно о своих чувствах. Можете гордиться собой.

— Надо же... — в замешательстве пробормотала Кронберг. — Что ж, это на самом деле прогресс в терапии. С тобой всё так сложно и непонятно, что мне порой кажется, легче отказаться от тебя, несмотря на то, что тай Альге неплохо платит. А потом я думаю про уникальную возможность изучить обратную эмпатию... и про свою ответственность. Не только перед Альге, но и перед тобой. Я ведь действительно хочу помочь.

— Я знаю.

— Конечно же, знаешь, — задумчиво улыбнулась Алана. — Сегодня... я пока не имею права говорить о том, зачем тебя привезли сюда, но это очень, очень важно. Поэтому постарайся не подвести императора. Сделай, что в твоих силах, но будь осторожна. И... иди пока, отдохни часок. Ты выглядишь бледноватой, а тебе, возможно, придётся сегодня использовать свой дар.

Я встала и почтительно поклонилась.

— Спасибо, тайнэ. И... меня злит, что вы порой видите во мне просто интересный медицинский казус, который нужно изучить. И всё же иногда вы, как и Юрий, смотрите на меня как на человека. Пусть необычного, но всё же человека, равного себе. Наверное, это потому, что вы оба из миров союза. В любом случае я благодарна вам за возможность быть иногда... не знаю... не просто рабыней.

Кронберг неожиданно вспыхнула и отвернулась, а её противоречивые эмоции буквально оглушили.

— Ну... я пойду, — буркнула я и поспешно сбежала. И чего это она?

Вроде и не собиралась спать, но стоило прилечь на кровать, как меня тут же вырубило. Растолкала меня сама доктор, выглядевшая напряжённой, но по крайней мере она уже не фонила смущающими меня эмоциями.

— Нам пора.

Я умылась, пригладила волосы. Видимо, заразилась волнением психиатра — в ногах я чувствовала лёгкую слабость. Яростно потерев щёки, покинула наконец свою комнату, следуя за спешащей Аланой.

Мы поднялись на лифте наверх и оказались на вершине башенки. Интересно, кто здесь живёт? В моих фантазиях в таких местах обитали прекрасные пленённые принцессы...

Как оказалось, я была почти права. Только здесь жила не принцесса, а принц.

В небольшой затемнённой комнатке нас уже ждал император. Один, без привычной стражи. Он задумчиво стоял около стеклянной стены, по ту сторону которой находилась ещё одна комната.

— Подойди сюда, — приказал он.

Я послушно приблизилась. Кронберг осталась у двери.

— Посмотри. Этот мальчик — мой сын. Замир Альге. Ему шесть лет.

Было странно слышать тёплые интонации в голосе императора. Да и чувства... Я впервые ощущала что-то помимо холода. Это было необычно — такой Альге. Перевела взгляд с императора за стеклянную перегородку, куда он и смотрел.

В комнате, очень светлой и нарядной, на пушистом ковре сидел мальчик. Вокруг него лежали игрушки — какие-то машинки, плюшевые животные, но они не привлекали его внимания. Он собирал конструктор — самый простой, из деревяшек. Башня была уже почти в рост сидящего ребёнка и начала качаться под своим весом. И вот — неловкое движение, и она рушится. Я ожидала, что малыш расстроится или разозлится, будет плакать или топать ногами. Но он моргнул и начал собирать башню снова.

Стекло было не просто утолщённое, а имеющее какие-то свойства, полностью блокирующие мои способности эспера. Я не могла ощущать настроение ребёнка, но по странным замедленным жестам, по неподвижности лица, делающей его похожим на куклу, поняла, что с ним что-то не так. Да и выглядел мальчик странно. Не просто бледным — почти прозрачным. Видны были синие жилки вен, просвечивающие сквозь тонкую светлую кожу, благо Замир сидел близко к нам. Белые волосы — гораздо светлее, чем у Альге, а бровей почти не видно. Альбинос?

— Не хочешь узнать, что с ним?

— Он... болен?

— Можно сказать и так. — Альге ничуть не обиделся на мой бестактный вопрос. — Когда он родился... уже был необычным. Постоянно плакал, часто болел и почти не ел сам. Поздно стал ползать и ходить, и всё никак не начинал разговаривать. Врачи решили, что это задержка в развитии, а когда ему исполнилось три, фактически поставили диагноз — аутизм. В самой худшей его форме. Тем более что ребёнок, который и раньше резко реагировал на присутствие людей — прятался или начинал плакать, в этом возрасте совсем замкнулся в себе. А потом один из врачей предположил, что у него дар. Что он эспер, очень рано проявивший себя и не справившийся со своим даром. У тебя такое было?

— Нет... Не так всё плохо, — призналась я, хотя помнила, что ребёнком была капризным и эмоциональным. И да, очень поздно научилась говорить, но благодаря своему дару рано начала осознавать, что от меня хотят.

— Обычно всё иначе даже у вас, эсперов. Поэтому я и пригласил доктора Кронберг на Лонгу. Она, знаешь ли, лучший из психиатров, разбирающихся в эсперах. Не согласись она мне помочь, пришлось бы, пожалуй, её выкрасть.

В другое время я, наверное, улыбнулась бы, почувствовав волну паники и возмущения от доктора. Но сейчас всё моё внимание привлекал ребёнок по ту сторону стекла.

— Доктор Кронберг тоже подтвердила мои опасения, что Замир — необычный случай. А значит, лекарства и другое применяемое для коррекции лечение тут не помогут. И предложила использовать метод, применяемый когда-то в мирах Космосоюза. Использовать другого эспера.

— Почему сейчас его не применяют?

— Эсперы — редкость в Союзе, а уж у нас, где каждый из них кому-то принадлежит, достать себе второго довольно сложно. Но не мне. У меня уже был один, Лён. Но он не справился. И умер.

Ядгар Альге сказал это спокойно, будто смерть человека ничего для него не значила. Хотя... не личности, раба. Я вспомнила того смешного глупого человечка, увиденного когда-то в памяти Карима Ли, и мне стало горько.

— Вы убили Лёна за то, что он не справился?

Император наконец посмотрел на меня.

— Нет, конечно нет. Я не убивал его. Это сделал Замир. По крайней мере мы так думаем. Лён провёл с моим сыном всего неделю, и однажды, после очередного сеанса, совершенно бесперспективного, бестолковый эспер просто выпрыгнул в окно, точнее попытался. Но так как стекло было защищено, он только сломал себе шею от силы удара. Безумно глупая смерть даже для такого дурачка. Но уж кем-кем, а самоубийцей он не был. Мозгов бы не хватило.

Я облизала внезапно пересохшие губы.

— У Лёна не получилось. Почему вы думаете, что получится у меня, господин?

— Ты сильный эспер. У Лёна был примерно пятый уровень по Кейгелю. К тому же ты владеешь обратной эмпатией, а теперь ещё и умеешь передавать свои мысли другому человеку. Если ты не сможешь достучаться до моего сына, это не сможет сделать никто.

— Я могу умереть. Как Лён, — прошептала, не скрывая своего страха.

Ядгар Альге не стал спорить.

— Возможно. Но мы постараемся, чтобы этого не произошло. Доктор Кронберг будет следить за твоим состоянием. Да и ты гораздо умнее Лёна, сама сможешь почувствовать, если что-то не так. А теперь иди к нему. Хочу увидеть, на что ты способна.

Мне было страшно, но иного выбора не было. Я вошла внутрь. В светлую, по-детски яркую комнату, где сидел беловолосый мальчик с неподвижным и мёртвым взглядом.

Когда за мной закрылась дверь, подумала, что абсолютно не представляю, что должна делать. Точнее, мне ничего не объяснили. И чего от меня ждут? Я нервно оглянулась, но, естественно, увидела стену, а не Альге и Кронберг за стеклом.

Ребенок не обратил на меня никакого внимания и продолжал строить свою башню. Подходить к нему не хотелось, особенно после рассказанной императором истории, но других вариантов не видела. Старательно обходя игрушки и пытаясь ничего не задеть, подошла к Замиру и села с другой стороны от возводимой башенки.

Сказать что-нибудь? Нет, нарушать тишину не хотелось. Взгляд упал на разбросанные детальки, и прежде чем я подумала о последствиях своих действий, уже подняла одну из них. Рука мальчика замерла. Значит, меня он всё-таки заметил. Критично оглядев постройку в локоть высотой, нашла подходящее место и приладила туда "кирпичик". Торопливо подыскивала второй, когда ребёнок вдруг с неожиданной силой ударил рукой по башне, разрушая её. Внезапная ярость его действия никак не отразилась на лице или эмоциях, которых, впрочем, я и до этого не чувствовала. Интересно, я не могла его "прочитать", потому что он и правда не злился и не переживал, или просто он установил эмпатический блок? Я впервые встречала кого-то, подобного себе, поэтому не знала, что считать нормой, а что отклонением. Свой ментальный блок я хоть неохотно, но всё-таки сняла, но пока не пыталась использовать обратную эмпатию.

Замир между тем поднялся и пересел в другую часть комнаты, потеряв интерес к конструктору. Теперь он возил смешным жёлтым грузовиком по полу, всё так же не обращая на меня внимания.

Я вновь подошла к нему, уже более опасливо, и села чуть подальше, не пытаясь вмешиваться в игру.

— Привет. Я Эрика.

Конечно же, он не ответил. Я и не ожидала, что будет так просто. И что мне теперь делать? Сколько мне тут ещё торчать? Час, два... до самого утра? Становилось скучно. Я легла на ковёр, не отрывая от мальчишки взгляда.

— Я знаю, что тебя зовут Замир и что ты такой же, как я. Это странно, никогда не видела кого-то похожего на себя.

Слышит ли он меня? Осознаёт ли, что я рядом? Нет, так не пойдёт. Бесполезно ему говорить о том, кто я такая. Нужно показать.

Я закрыла глаза, окончательно избавившись от защиты и открывшись миру. Вот он, тусклая светящаяся точка в пустом пространстве, прикоснуться к которой я была не способна. Блок... всё-таки он поставил блок — крепкую стену, не позволявшую внешнему миру потревожить его. Стена эта была толстой и не столько защищала, сколько ограничивала и запирала от других. Да, он был заколдованным принцем в башне, только башню эту он построил сам.

Могла бы я сломать эту стену? Интуиция твердила, что силой тут действовать бесполезно, да и не безопасно. А вот найти лазейку и затем разрушить защиту изнутри было вполне возможно. Но стоило ли?

Ведь никто не возводит такую ментальную защиту просто так. Замир желал безопасности, и лишать её ребенка я просто не имела права. Даже если это именно то, чего хотел от меня император. Нужно оставить мальчика в покое, а не вторгаться в его маленький мирок.

Так что я не стала ничего предпринимать. Просто лежала, слушая мерное детское дыхание и шуршание игрушечных колёс грузовичка по полу. В какой-то момент второй звук исчез, а затем я почувствовала прикосновение маленьких прохладных пальчиков. Они скользили по моему лицу, изучая его черты. Линия бровей, нос, губы... Когда пальцы Замира коснулись уголков моих губ, стало щекотно, и я, не удержавшись, чихнула и открыла глаза, встретившись с взглядом Замира. Совсем не мёртвым, нет. Удивлённым. Он прижимал ладонь к себе, как будто опасался, что я попробую откусить её. Это было так забавно, что я улыбнулась. Мальчик вновь потянулся ко мне, я поддалась вперёд... и упала обратно, когда беспощадная боль затопила моё сознание, заставляя выгнуться дугой.

То, что происходило вслед за этим, казалось далёким и никак не относящимся ко мне. Вот в комнату вбежала Кронберг, кинулась к испуганно сжавшемуся мальчику и оттащила его от меня. Затем вернулась ко мне, говорила что-то, щупала пульс, заставила подняться и дойти до дверей. И уже там, по ту сторону, я рухнула на руки Альге. Он не стал сажать меня на стул, а прислонил к прохладной каменной стене. Сказал что-то, я услышала звуки, но смысл слов не уловила. Я помотала головой, пытаясь прийти в себя, и тут же пожалела. Череп словно раскололо на части изнутри.

— Больно, больно... — Я подняла застланные слезами глаза. — Пожалуйста, заберите это!

Альге обнял меня, и ставший почти привычным холод его сознания затопил мой разум, принося облегчение. Пульсирующая боль становилась всё слабее и слабее, пока вовсе не затихла.

— Тебе нужно к врачу.

— Нет, я... нормально.

— У тебя кровь.

Я коснулась лица и почувствовала влагу на нём. Кровь всё ещё текла из носа. Надо же, и правда...

Альге легко поднял меня на руки, собираясь унести, но я вцепилась пальцами в его плечо.

— Замир!

Император сразу понял, что я пыталась сказать.

— С ним Кронберг. Она позаботится о нём.

— А вы?..

Я не смогла скрыть возмущение в своём голосе, но Альге, кажется, и не думал на меня сердиться, хотя мой вопрос его явно не обрадовал.

— Он не очень хорошо реагирует на моё присутствие рядом, — коротко ответил лонгиец.

Значит, он может только наблюдать за сыном из-за стекла? Если бы мне хоть немного нравился Альге, я бы, наверное, ему посочувствовала.

Всё так же не отпуская меня, он спустился вниз на лифте. Прошёл мимо двоих вытянувшихся стражников, даже не подумав передать им меня. Я уткнулась лбом в мужское плечо, скрывая внезапный и неуместный приступ смеха. Возможно, это была нездоровая реакция на стресс, но мысль о том, что император катает на ручках свою рабыню, показалась мне очень забавной.

— Ты дрожишь, — заметил Альге.

— Мне нехорошо, — сдавленно прошептала я, не поднимая лица.

— Да? А я более чем уверен, что ты сейчас смеялась.

Я замерла.

— Нет. Не смеялась.

— Смеялась. Ты не удосужилась скрыть свои чувства.

Чрезвычайно сконфуженную и смущённую меня донесли до кабинета врача. В кабинете находился Сафар Дали, забравшийся с ногами на стол и рубившийся в игры на головиде. Увидев императора, он поспешно вскочил, поклонившись.

— Тай Альге...

Мой господин сгрузил меня на стол для осмотров.

— Эрике стало плохо.

Док включил медсканер, вручную замерил моё давление и пульс, посветил в глаза каким-то фонариком и, вручив влажные салфетки, позволил смыть кровь с лица. Кровотечение уже остановилось, но голова ещё побаливала, да и слабость не проходила. Пока Дали возился со мной, Альге уселся в кресло и погрузился в ручной ком. Док как раз получил результаты моего осмотра, когда император обратил на него внимание.

— Всего лишь болевой шок, — объяснил Дали, вкалывая мне что-то в плечо.

— Причины?

— Организм в целом в порядке, разве что давление повышено. Но это последствие, реакция на стресс, а не причина. Возможно, анализ крови что-то покажет, но я сомневаюсь.

— Ясно, — кивнул Альге. — Выйди.

Дали кивнул и покинул кабинет. Мы остались одни.

— Расскажи, что ты делала в комнате Замира.

Запинаясь, я попыталась подробно описать, что происходило и что я делала. А точнее, не делала.

— Я... Мой господин, я не знала, что мне делать. Вы не сказали... — закончила я скомканно, пытаясь понять, собирается ли ругать меня Альге.

— Мы долго обсуждали с доктором вопрос о твоей подготовке. Видишь ли, Лёну были даны весьма подробные инструкции — никто не собирался полагаться на дурачка. Но он не справился. И дело, возможно, было не столько в нём, сколько в изначальной ошибочности инструкций. Когда мне удалось достать тебя, Кронберг подтвердила твой высокий уровень и предложила позволить тебе действовать исходя из интуиции эспера. Поэтому тебе решили дать полную свободу действий. Ты легко подстраиваешься под настроение другого человека. Виртуозно, я бы сказал. При этом делаешь это даже с теми, кто вроде бы не должен поддаваться на твои чары. Юрий, Кронберг... не знаю, восхищён ли я тобой или — разочарован ими, — задумчиво сказал император.

— Но с молодым господином у меня не получилось.

— Не получилось? Я бы так не сказал. С Лёном мы долго ждали хоть какого-то результата от терапии, а в итоге получили его труп. Ты же с первого раза смогла вызвать реакцию сына и осталась живой...

Он поднялся и прошёл к окну.

— Ты думаешь, Замир специально причинил тебе боль? — спросил, не поворачивая головы.

Я глядела на прямую спину и не могла понять, что же думал этот человек в данный момент. На нём не было чипа, но контроль мыслей Альге был так совершенен, что я не могла уловить даже обрывок его размышлений. Но нотка неуверенности, грусть, скрытая где-то на дне его оледенелой души... Надо же, император может что-то чувствовать. Это поразило меня.

— Я так не думаю. — Покачала головой, хотя знала, что Ядгар меня не видит. — В тот момент... Замира что-то заинтересовало во мне. Он не снял свой блок, но смог увидеть меня — по-настоящему увидеть. Не только глазами, но и душой. Я удивила его и поразила, но не испугала. У него не было причины делать мне больно.

— Тогда почему он сделал? Или это его?.. Он отдал тебе свою боль? — напряжённо спросил Альге.

Я уже думала над этим вопросом, поэтому мне было несложно подобрать ответ:

— Ребёнок не выдержал бы столько боли, мой господин, что пережила я в тот момент. Нет. Всё дело в том, что наш контакт просто пошёл не так. Не знаю, какова должна быть связь между эсперами, но я сильно сомневаюсь, что она должна причинять столько боли. И... я не могу пока сказать точнее, но как эспер молодой господин сильно отличается от меня.

Мне показалось, или Альге ничуть не удивился тому, что я сказала? Впрочем, разве с точки зрения эспера он сам не был странным — человек, почти не способный чувствовать и имитирующий чувства? Чем дольше я думала об этом, тем больше понимала, что проблемы Замира связаны с эмоциональной инвалидностью его отца. Как будто другая сторона зеркала. Возможно, что-то наследственное. "Ну или просто маленький принц был зачарован злой колдуньей за то, что бесчувственный король дурно с ней обошёлся". Я не смогла удержаться от маленькой фантазии.

— Твоё воображение поистине не знает границ,— насмешливо заметил император, и я с ужасом поняла, что очень "громко" подумала.

— Простите, — покаянно ответила, втянув голову в плечи.

— Не стоит. Просто тебе надо научиться контролировать свою новую способность. Ты ведь не хотела транслировать мне свои глупости, Эрика? — Альге неожиданно искренне улыбнулся, кажется, впервые за всё то время, что я его знала.

Яростно покачала головой.

— Хорошо... Кстати, я разрешаю тебе тренироваться в передаче мыслей со мной и использовать эту способность с Замиром. Но не с остальными.

Я кивнула, хотя ему и не было нужно подтверждение моего согласия. Он и так был в нём уверен.

— Отдыхай до завтра. Сегодня всё прошло не слишком гладко, нужно время, прежде чем попробовать ещё раз. И... — Альге подошёл ближе и неожиданно погладил меня по спутанным кудрям, — если ты на самом деле поможешь моему сыну, вылечишь его, я награжу тебя.

— И как же? — без капли интереса спросила я, терпя ласку. К драгоценностям и дорогим тряпкам я была равнодушна. Но ответ императора внёс сумятицу в мою душу.

— Я дам тебе свободу и достаточно денег, чтобы ты могла начать новую жизнь там, где захочешь. Можешь остаться на Лонге, можешь вернуться на Токсану или улететь в миры Космосоюза. Ты сможешь сделать всё, что захочешь.

Свобода. Хотела ли я её? Я давно запретила себе о ней думать. Хорошо, что Альге не ждал моего ответа, потому что я была не в силах сейчас ответить. Однако мои глаза и чувства сказали ему гораздо больше, чем могли бы сделать это любые слова.

Ядгар нагнулся и поцеловал меня в приоткрытые губы. Ему было очень любопытно попробовать мои чувства в этот момент... А я и не возражала. Столько надежды, что я испытывала сейчас, было чересчур много для одной маленькой меня.

Глава 3. Маленький принц

Короли ничем не владеют.

Они только царствуют.

(с) Антуан де Сент-Экзюпери

Тот день стал для меня переломным. Казалось бы, пережитая боль, страх, знание, что моей жизнью готовы пожертвовать, должно были окончательно отвратить меня от императора. Но, узнав его цель и услышав о награде, которую я получу, если достигну этой цели, я едва ли не впервые в жизни заинтересовалась по-настоящему. И взглянула на своего господина совершенно новым взглядом. Он не то чтобы стал лучше в моих глазах, но гораздо понятнее. Узнав его тайну и его слабость, я успокоилась. Какой бы уродливой и странной ни была его душа, он всё же оставался человеком. Отцом, любящим своего сына настолько, что достал для него самую дорогую няню в мире. Иначе свою роль мне было сложно воспринимать.

Как и обещал Альге, большую часть времени я была предоставлена самой себе и могла делать, что захочу. Читать в библиотеке, бродить по оранжерее или бесцельно шататься по коридорам замка, тревожа стражу и пугая слуг. Правда, раз в день мне нужно было проходить осмотр сначала у Сафара, а затем у Кронберг. Но видеть дока мне всегда было приятно, и медосмотр я воспринимала как повод с ним встретиться. Что же до психиатра... Мы как бы достигли с ней некого компромисса. Я не задевала её лично, а она задавала вопросы о моём состоянии, не касаясь прошлого. Хотя обе прекрасно понимали, как хрупок наш мир.

Единственной моей обязанностью было сначала через день, а потом ежедневно посещать Замира. Первое время я сидела у него не более получаса, уже через неделю меня оставляли в его комнатах на несколько часов. И это время могло бы стать поистине кошмарным, если бы хоть чем-то напоминало день моего первого знакомства с сыном императора. Но тогда, видимо, перепугалась не только я, но и мальчик, потому что он больше не пытался установить контакт со мной, делая вид, что меня вовсе нет рядом. Да и я к нему не лезла — второй раз испытать болевой шок, после которого я сутки лежала, не вставая, мне не хотелось.

Так мы и проводили наши встречи — Замир делал вид, что меня нет, играя в свои игрушки, я же тихо скучала в уголочке. Возможно, продолжись так и дальше, не избежать мне недовольства Ядгара Альге, но на пятую нашу встречу произошли перемены.

Во-первых, в тот день я поднялась в башню к Замиру почти на час позднее. С утра у меня сильно и без причины болела голова, и док счёл необходимым провести почти полный медосмотр, занявший в два раза больше времени, чем обычно. Опухоли, инсульты и аневризмы были обычным делом для эсперов, поэтому к моим головным болям и слабости Дали относился более чем серьёзно. Но со мной было всё в порядке, и ему ничего не оставалось, как отпустить меня исполнять основные обязанности.

Так что к Замиру я почти ворвалась... едва не сбив его с ног. Мальчик, стоявший у двери, вероятно, давно поджидал меня, но стоило мне появиться, как он тут же развернулся и ушёл в другой угол. Так, это что-то новенькое! Обрадованная, что меня начали замечать, я решила рискнуть и, не став привычно жаться у стеночки, пошла за ребёнком. Плюхнулась на пол напротив него и вместо того, чтобы вмешиваться в его игру, затеяла свою. Строить очередное архитектурное сооружение, что так нежно любил Замир, мне было скучно, поэтому я выложила перед собой припасённую бумагу и фломастеры и начала рисовать. Горы на заднем плане, а впереди башня — с одним единственным окошечком и рожицей, видневшейся оттуда. Рожица получилась грустной.

Замир отвлёкся от постройки военного укрепления из деревяшек, и принялся наблюдать за мной. Но стоило ему понять, что я заметила его интерес, как он тут же сделал вид, что ему всё наскучило. Небрежно бросив недостроенный конструктор, ребенок ушёл к пуфикам, валявшимся на полу, и, усевшись на один из них, включил головид. На экране высветилась заставка какой-то игры, мне не знакомой, а затем возникла гоночная дорожка. Ого, гонки! На подобные игры мне обычно хватало мозгов, но реакция была не ахти, да и внимания порой не хватало, чтобы живой и целой добраться до финала. В этой же версии на дороге постоянно возникали разные препятствия — от громоздких роялей до безразлично жующих траву коз и коров. Какая-то жестокая игра, как по мне... Но при этом весьма увлекательная. Даже наблюдать за ней было интересно, тем более что игроком Замир был опытным и умелым, он ловко обгонял своих соперников и ни в кого не врезался.

Гонки требовали его полного внимания, поэтому когда я подсела к нему, устроившись за спиной, чтобы не мешать, он этого, кажется, не заметил. Мы шли уже на пятый или шестой круг, когда перед гоночным болидом с неба неожиданно выпал громко трубящий слон. Я взвизгнула и вцепилась в плечо Замира, вместе с ним уворачиваясь всем телом от внезапно появившейся преграды.

Два события произошли одно за другим. Мы с грохотом врезались в слона, и на экране замигали слова о проигрыше. А затем — прежде, чем я успела расстроиться по этому поводу — Замир развернулся и с размаху ударил меня по лицу.

Мы замерли. Он, тяжело дыша и дрожа всем телом, а я... не веря в то, что произошло. Меня никогда не били. Никто и никогда не поднимал на меня руку. Обида всколыхнулась во мне, и я вскочила, резко отвернувшись и прикладывая ладони к горящей щеке.

— Я помешала тебе, да? — пробормотала сдавленным голосом, чувствуя, как слёзы подкатывают к горлу. Да, он ребёнок, притом больной ребёнок, и едва ли понимал, что делает, но... Я в тот момент не готова была понять его, не говоря уже о том, чтобы сделать вид, что ничего не произошло. — Тогда я уйду.

Сделала несколько шагов к двери и вдруг почувствовала, что Замир вцепился в меня, не давая мне уйти.

— Отпусти, — сказала, не оборачиваясь, — я не нужна тебе. Отпусти.

"Прости". - Голову будто пронзило молнией, заставив скривиться и схватиться за виски.

Это была не просто мысль, которую я случайно поймала, — Замир всё ещё держал блок. Нет, он целенаправленно отправил мне свою мысль, чётко и ясно. Значит, он не просто эмпат — он способен, как и я, на обратную телепатию. Но если я научилась этому недавно, то Замир владел уже сейчас.

"Прости. Не уходи. Посиди со мной. Я дам тебе... поиграть". — От направленной мыслеречи, точнее, от интенсивности передачи у меня вновь начала болеть голова.

"Потише, Замир, — попросила я так же мысленно. — И я не знаю этой игры. Тебе будет неинтересно".

Я обернулась, присаживаясь на корточки и глядя прямо в светлые глаза ребёнка. Его лицо было всё таким же бесстрастным, но я знала, что там, глубоко внутри себя, он всё видит и понимает. Умеет чувствовать и привязываться.

— Я посижу ещё полчаса, — вслух сказала я, не только для себя, но и для Кронберг, наблюдающей снаружи. — А потом пойду. Покажи, что у тебя ещё есть из игр.

Вернулась к себе в задумчивом настроении. Мне было радостно, что я смогла достучаться до мальчика, но его способности пугали меня — он их не контролировал и легко мог причинить мне вред. Но... он не хотел этого. Теперь я знала это точно. Замир не был злым или жестоким, но он почти не способен понимать, что чувствуют другие люди. Мы были как зеркальные отражения друг друга — столь похожими, при этом всё же чуть-чуть отличаясь: эмпат, не способный себя контролировать и сдерживать чувства, и телепат, причинявший боль своим даром другим.

Когда я уже собиралась переодеваться ко сну, в комнату заглянул стражник.

— Тай Альге приказал, если не спишь, привести тебя к нему, — хмуро сказал офицер. Я искренне удивилась. В последние дни я видела Ядгара мельком — даже находясь в своей загородной резиденции, он всё время был в делах.

В личных покоях императора я оказалась в первый раз. Естественно, они были гораздо больше моих, но я не заметила какой-то особой роскоши. Разве что голографическое изображение нашей галактики на одной из стен и астрономический телескоп за открытыми дверями балкона выбивались из строгого, лаконичного, но при этом безликого дизайна, хоть что-то говоря о личных интересах Альге.

Сам он сидел развалившись в кресле на открытом балконе, держа в руках бокал вина и любуясь ночным небом. Романтично, но...

— Иди сюда, — приказал, едва услышав, что я вошла. Его холодный и скучающий голос тут же рассеял все романтические ассоциации.

Я послушно приблизилась.

— Садись, не стой столбом.

Аккуратно расправив юбку, присела на соседнее кресло, украдкой глядя на императора. Я решила, что он хочет расспросить меня о случившемся. Но вместо этого Альге заговорил о другом.

— Сегодня мне сообщили, что Карим Ли умер в своей камере. Самоубийство это было или убийство, пока не известно. Служба безопасности носом роет в столице, ища других участников заговора.

— Это действительно был заговор? — вежливо спросила, чувствуя, что от меня ждут какой-то реакции. На самом деле судьба Ли меня совсем не волновала.

— Есть основания считать, что Карима убили его же сообщники. Хоть он и не успел рассказать всё и сдать остальных участников заговора, но тех данных, что нашли у него дома, было достаточно, чтобы уличить его в измене. Я тут вспомнил, что вы не очень ладили — он даже напал на тебя на корабле. Весьма непредусмотрительно и глупо с его стороны — так легко выдать свои опасения, что кто-то узнает о его измене... — Альге глотком допил вино и тут же налил себе новую порцию. — Скажи, ты знала, что он желал моего свержения?

— Нет. Я старалась не лезть в мысли Карима Ли.

— А если бы узнала, сказала бы об этом мне?

Я заколебалась, не зная, насколько можно быть честной.

— Говори как есть, не бойся. — Он развернулся ко мне, пристально изучая моё лицо.

— Нет. Если бы вы не спросили меня напрямую, я бы не сказала, — опустив глаза, я всё же выговорила это чётко и твёрдо.

Император мрачно улыбнулся.

— Верность и преданность — не то, что стоит ждать от рабов. Но мне не в чем тебя упрекать. — Он снова глотнул вина и тут же перевёл разговор: — Откуда у тебя на лице синяк?

— Ваш сын сегодня ударил меня.

— Тебя ударил слабый шестилетний ребёнок, и у тебя уже синяк на лице? Ты действительно очень хрупкая, птичка, — усмехнулся Альге. — Расскажи, что произошло.

— Вы не знаете, мой господин?

— Я был занят, а до записи руки пока не дошли. Тем более не всё можно увидеть на камерах, не так ли?

Стараясь не торопиться, я как можно более подробно и нейтрально описала ему, что произошло между мной и его сыном. Но, видимо, недостаточно нейтрально.

— Ты надулась и сердишься на Замира. Обиделась на шестилетнего ребёнка? — поддел меня правитель.

— Я не виновата в том, что глупый мальчишка проиграл! — Возмущение всё же прорвалось в моем голосе. Я испуганно закрыла рот ладонью и вскочила, низко кланяясь: — Господин, простите. Я не хотела так говорить...

Император махнул рукой, явно забавляясь, и словно холод отступил, обнажив лёгкую рябь чувств.

— Садись... Я не злюсь на тебя. Ты сама порой, как ребёнок, но тем вернее. Больше шансов поладить с Замиром. Скажи лучше, ты понимаешь, что легко отделалась? Я думаю, ты всё ещё помнишь вашу первую встречу... и чем она для тебя закончилась. И кстати, мы до сих пор не знаем точно, почему умер мой прошлый эспер.

Я затихла, осознав, что даже если бы Замир ударил меня не рукой, а палкой, это всё равно было бы лучше, чем полностью выжженные мозги.

— Получается, юный господин пожалел меня?

— Сдержался, хотя и был в тот момент сильно увлечён игрой. Это хорошо. Значит он, пусть пока и бессознательно, расположен к тебе. С Лёном этого так и не произошло.

— Но почему, — вслух удивилась я. — Чем я так отличаюсь от вашего прежнего эспера?

— Во-первых, у тебя дар сильнее, чем у него, и ты владеешь обратной эмпатией.

— Ваш сын поставил блок. Едва ли я способна донести до него хоть что-нибудь.

— Практика показывает обратное, и я склонен верить в этом доктору Кронберг: от обратной эмпатии нет полной защиты. Даже когда ты контролируешь свои чувства, то всё равно ощущаешься на физическом уровне совсем иначе, чем другие люди. С тобой... тепло. И Цехель об этом говорил, хотя уж он-то и вовсе должен быть не подвержен обаянию эмпатов. Думаю, мой сын тоже почувствовал это.

Я повела плечами, не понимая, как реагировать на его слова. Тепло? Пусть, но всё же не в моих силах растопить холод моего господина.

— А во-вторых? — Решила перевести разговор. — Вы сказали, что я ещё чем-то отличаюсь от Лёна.

— Разве это не очевидно? — Альге вскинул брови, бросил хитрый взгляд на меня и разочарованно вздохнул: — Нет, конечно же, для тебя это не очевидно. Лён был сорокалетним дурачком с оттопыренными ушами. А ты женщина, молодая и красивая. Разве мой сын не мужчина, пусть и очень юный? Естественно, он отнёсся к тебе снисходительнее, чем к Лёну. Это в природе всех мужчин независимо от возраста.

Взгляд господина был таким откровенным, что мне стало не по себе. Я склонила голову, занавешивая лицо волосами.

— Ты порадовала меня сегодня. — Кажется, император тоже решил сменить тему. — Почему бы нам не отметить твой успех?

Откуда-то из-под стола он достал второй бокал и щедро плеснул в него из бутылки.

— Я не пью.

— Точно. Женщины обычно любят сладкое вино или шампанское. В следующий раз я прикажу принести и его.

— В следующий раз?

— Чему ты так удивляешься, Эрика? Твоё присутствие мне приятно. А теперь — выпей со мной.

Я не могла идти против прямого приказа своего хозяина. Молча взяла бокал и сделала символический глоток. Вино было действительно с кислинкой — такое Нибель любил пить в жару.

Альге налил себе ещё. Судя по тому, что бутылка пуста, то он уже не совсем трезв. От этой мысли мне стало неуютно.

— Не закрывайся от меня, Эрика. И не надо снова начинать меня бояться. — Альге поднялся, подошел к краю перил и, уставившись в темноту, сказал будто и не мне: — Я устал.

"Вы слишком много работаете".

"Тренируешься?" — так же мысленно спросил император.

"Вы запретили мне использовать обратную телепатию с кем-то другим, так что да. И я не осмелюсь давать вам советы вслух".

— А так, значит, ты более смелая?

Мне не нужно было видеть лицо господина, чтобы чувствовать в его голосе улыбку. И та затаённая ярость, что ощущалась в Альге с тех пор, как он заговорил о Ли, как будто бы утихла. Надо же... то ли у него действительно стали появляться эмоции, то ли я просто научилась на него настраиваться и ловить малейшие нюансы его настроения.

— Иди спать, — неожиданно велел император.

Неожиданно не только для меня, но и для себя. Я почувствовала некое сомнение в нём в этот момент, поэтому, прежде чем Альге передумал, пробормотала слова прощания и поспешно покинула императорские покои.

Полностью осознать, чем могло всё закончиться, я смогла уже у себя в комнате. Он не собирался отпускать меня. Не в эту ночь. А в итоге всё-таки позволил уйти, не коснувшись меня.

Так и повелось с тех пор. Утро было предоставлено мне самой, день и часть вечера я проводила с Замиром, а потом за мной присылал Ядгар Альге. Между нами с императором больше не было столь странных и откровенных разговоров, как в ту ночь, но он всё так же не касался меня, держа невидимую границу. "Здоровье сына мне важнее, чем постельные утехи", — сказал он как-то мне, увидев, что я в очередной раз дёрнулась от его резкого движения.

Я узнавала обоих — и императора, и его наследника — с каждым днём всё лучше и лучше. Училась подстраиваться под них, понимать. Ядгар и Замир оказались похожими друг на друга больше, чем я думала раньше. И даже вели себя одинаково, требуя моего присутствия рядом, но при этом не сближаясь.

Всякий раз, когда я приходила к Замиру, он делал вид, что один в комнате. Иногда требовался час или два, прежде чем мальчишка хоть немного открывался мне. Он всё так же не пускал меня в свои игры, зато разрешил наблюдать за процессом. И уже не злился, когда я не сдерживала своих эмоций и нарушала привычное молчание. Вслух мы так и не говорили, хотя я терпеть не могла, когда Замир обращался ко мне мысленно: это всегда болезненно отдавало в висках, особенно если ребенок злился или расстраивался. А так происходило почти всегда, когда я уходила. Однажды он не выдержал и просто вцепился в мою юбку, обняв руками за талию. Именно тогда начала рушиться защита, которую он годами выстраивал вокруг себя.

Император... Император тоже играл в свои игры. Только, как у всех взрослых, его игры были гораздо скучнее. Чаще всего он усаживал меня в уголке с книжкой, которую я подбирала сама или которую Альге настоятельно советовал прочитать, — он почему-то тоже озаботился моим образованием, поняв, что я ужасно невежественна в некоторых вопросах. Сам же он зарывался в бумаги, третировал бесконечными указаниями секретаря, вежливого молодого мужчину, обладавшего невероятным терпением, или же разговаривал с какими-то важными особами по кабинетному кому. Вначале я служила фоном, "приятным для глаза и чувств эстетическим дополнением", а затем император узнал, что я умею готовить вкусный кофе и разбираюсь в чае, и меня приставили к делу. Как служанку и курьера — подай, принеси, передай... Я не расстраивалась — быть служанкой или нянькой гораздо интереснее, чем комнатным украшением или домашней скотинкой.

В какой-то из дней в замок пожаловали гости. Если судить по помрачневшему виду Ядгара, не самые приятные, но которым нельзя было просто отказать. Вести принёс секретарь, Тао Мацуми.

— Тайнэ Анхела прибыла.

— Одна?

— Нет, с ней ваша дочь и Диего Альварес.

— И Анхела наверняка хочет видеть меня — и немедленно? — саркастически вопросил император, раздражённо постукивая стилусом по столу. — Тогда веди.

Когда Мацуми вышел, я поднялась, намереваясь тоже уйти. Имя Анхелы было знакомо, и мне абсолютно не хотелось с ней встречаться. При дворе её не любили.

— Останься, — приказал Альге.

— Но ваша жена захочет...

— Для тебя имеет значение то, чего захочу я, — поджав губы, недовольно сказал император. — А я хочу, чтобы ты осталась. И да, мне любопытно, что творится в хорошенькой головке моей жены. Так что будь добра, послушай не только ушками.

Я кивнула. Такая просьба была мне понятна. Я знала, что император и его третья супруга не особо ладили. Неудивительно, что он ей не доверял.

Нибель, мой прежний хозяин, тоже был женат. И супругу свою, особу умную и властную, берёг и любил. Правда, держаться от её острого язычка и непростого нрава предпочитал подальше, о чём сильно жалел после того, как она умерла. В день её похорон я впервые увидела, как Нибель плакал.

Но одного взгляда на скучающее и презрительное выражение лица, с которым Альге встретил свою жену, мне хватило, чтобы понять, что её смерть останется неоплаканной. Император даже подняться не удосужился, когда она вошла в кабинет в компании худощавого, скромно одетого человека.

— Ядгар, как я рада тебя видеть! Я скучала... — Голос у молодой женщины был низкий и мягкий. Он исключительно подходил её внешности, такой же мягкой и женственной. Анхелу Альге можно было назвать по-настоящему красивой — зеленовато-синие глаза, прямой патрицианский нос, изящный овал лица и светлые длинные волосы, скромно заплетённые в косу. Невысокий рост, хрупкие плечи, тонкая талия и плавность движений — всё это делало её какой-то неземной, возвышенной.

Но если глаза могли обмануться ангельски-светлым обликом Анхелы, то мои способности эспера позволили безжалостно препарировать её чувства и мысли, чтобы убедиться в том, что содержимое ничуть не совпадало со своей оболочкой. Была ли она на самом деле очаровательна? Ну, если вам нравятся дамочки, умеющие ласково улыбаться при желании выцарапать своему супругу глаза, то да. Крайне страстная особа. Интенсивность эмоций и хаотичный ворох мыслей Анхелы полностью поглотил моё внимание, так что её спутник остался почти не замеченным мною.

— А ты, я вижу, не очень... — Императрица грустно опустила уголки тонких губ, бросая на меня весьма красноречивый взгляд. — Кто это? Только не говори, что новый секретарь!

— Нет, что ты, Анхела. Это всего лишь моя рабыня, — спокойно ответил Альге.

Я удостоилась ещё одного взгляда, несравнимо более презрительного, чем раньше.

— Рабыня? Я не вижу на ней ни ошейника, ни клейма. И она сидит в твоём присутствии, не подумала поклониться мне! Разве рабы не должны знать своё место?

— Все мы рабы Господа, Анхела, а значит, равны перед его глазами и друг перед другом. Разве не так, падре Диего? — спросил насмешливо Ядгар, мысленно останавливая мою попытку вскочить. Как ни вбивали в меня когда-то правила поведения, стоило мне глубоко задуматься или увлечься чем-то, и я тут же о них забывала.

— Кесарю кесарево, а богу богово. У людей свои законы, — тут же ответствовал спутник императрицы, с любопытством разглядывая всё вокруг, в том числе и меня. Сейчас я наконец заметила на его чёрной рубашке характерный белый воротничок священника. Довольно молодой, нет ещё и сорока, худощавый, с коротко стриженными тёмными волосами и прямой линией бровей. У падре были рассеянный, немного близорукий взгляд и живая мимика, но при этом — ясное и холодное внимание и насторожённость, совсем не вязавшиеся с добродушным и открытым выражением лица. Ещё одно несоответствие, как и в случае с Анхелой. Но она, хоть я и видела её вздорный характер, не показалась мне и вполовину такой же интересной, как этот падре. Хотя бы потому, что Анхела Альге была для меня открытой книгой, а Диего Альварес... спрятал свои мысли за блокирующим чипом.

Он знал, что у императора появился новый эспер, и заранее подготовился к возможной встрече с ним. В случайное совпадение верить было бы глупо. Наши глаза встретились, и я поняла, что в этот момент не только я смогла узнать тайну падре, но и он каким-то образом догадался обо мне. Альварес едва заметно выгнул бровь, как бы спрашивая: "Ну как, выдашь?" Я повела плечами, как будто бы разминая их — "Нет, мне это пока не интересно". Альге просил последить за своей женой, про спутника он не сказал ни слова. Не знаю, понял ли меня падре, но едва ощутимое напряжение в нём пропало, и он вновь перенёс внимание на императора, сквозь полуприкрытые глаза следившего за нашим обменом знаками.

— Падре, к чему вы здесь?

— Я его попросила приехать со мной, — вмешалась Анхела, прежде чем Альварес успел открыть рот. — Я сочла, что нашему малышу будет полезно присутствие святого отца...

Повеяло холодом.

— Нет, я же сказал! — Альге впервые с момента нашего знакомства повысил голос. — Я запретил крестить Замира, ты знаешь.

— Но я не об этом прошу, Ядгар. Я хочу, чтобы Замиру стало лучше, а для этого может хватить и беседы с падре Диего! Я ведь так его люблю! — Императрица почти молитвенно сложила руки. В глазах её подозрительно блеснуло. "Переигрывает", скучающе подумала я, очевидно, излишне "громко", так как Анхела вздрогнула и огляделась, а Альге прикусил губу, скрывая улыбку.

— Любишь падре? Довольно смело заявлять об этом в лицо своему мужу.

Женщина тут же взвилась.

— Не смейся надо мной, Ядгар! Я беспокоюсь о Замире не меньше, чем ты, и как мать чувствую, что ему нужно!

— Ты полгода пропадала за пределами Лонги, милая. Это не похоже на материнскую любовь.

— Я была в паломничестве. Болезнь сына — это результат наших с тобой грехов, мой муж. И я пыталась отмолить их за нас двоих!

— И наверняка считаешь, что доля моих грехов гораздо больше, чем твоя, — с фальшивым сожалением вздохнул Альге.

Анхела болезненно выпрямилась, сжав кулачки. Эта поза оскорблённой добродетели восхитила даже меня, знавшую то, что за ней скрывается.

— Мы поговорим с тобой позже, Ядгар. Не при твоей... — Уничтожающий взгляд в мою сторону.

— Но при падре? — поддразнил её император. — Ведь ты без него никуда. Кстати, хотел спросить, зачем ты сюда притащила ещё и Зарину?

Императрица вздохнула, успокаиваясь, и выдавила из себя смиренную улыбку.

— Я беспокоилась о ней. В Кадисе Зарина вела себя неподобающе, поэтому я решила, что ей требуется внимание и контроль отца...

— Решила? — перебил жену Альге. — Милая, я не просил строить из себя добродетельную мамочку ещё и с моей дочерью. Если ты начнёшь вмешиваться в то, что тебя не касается, то я вмешаюсь в твою жизнь. И поверь, тебе это не понравится.

На мгновение я почувствовала жалость к тайнэ. Когда тебе угрожает такой человек, как Альге, это не так-то легко вынести. Анхела вышла, не сказав ни слова, а Альварес, ничуть не смутившись тем, что стал свидетелем семейной ссоры, вежливо поклонился и последовал за императрицей.

В кабинете наконец-то стало тихо.

— Ну, — после некоторого молчания спросил император, устало потягиваясь в кресле. — Что ты скажешь о моей жене?

— Что именно вас интересует, мой господин? — бесстрастно уточнила я.

— Она действительно здесь ради Замира?

— Имя мальчика было на её устах, но не в мыслях. Её интересуете больше вы. Тайнэ жаждет вернуть ваше внимание...

— И что движет ею? — Ядгар заинтересованно вскинул светлые брови, но я знала, что он догадывался о моём ответе.

— То же, что и большинство женщин. Уязвлённое тщеславие жены, былые чувства... и память о той власти, что она когда-то имела над вашим сердцем, мой господин.

— Только в её воображении, Эрика.

"Я знаю. Ваше сердце — покрытый льдом кусок камня, о который даже такая хищная птица, как ваша жена, обломает крылья и клюв".

— Ты что-то сказала, Эрика? — Альге, уловивший слабое эхо моих размышлений, взглянул на меня с подозрением.

— Нет, мой господин. Я тренировала свой контроль над телепатией, как вы мне приказали.

Помимо Альвареса и Замиры императрица привезла с собой личных слуг и охрану, и хотя десяток людей едва ли могли переполнить огромный замок, одна дочь императора с лихвой заменяла собой целую цирковую труппу. На редкость шумная и неугомонная девушка уже на второй день в горах успела заскучать и, не зная, чем себя развлечь, решила пристать ко мне. Весьма противоречивое поведение, по моему мнению, если вспомнить, что она считала, что я собираюсь следить за ней.

Когда она ворвалась в мои покои, я не сразу её узнала. Исчезли дикий макияж и причёска, однако ботинки в военном стиле говорили о том, что передо мной не пай-девочка. Тёмные глаза взволновано блестели.

— Эрика, да?

— Тайнэ, моё почтение...

Я неохотно отложила книгу в сторону и поднялась с кровати. Час дня... ни к Сафару сбежать на ежедневный осмотр, ни у Замира отсидеться. Значит, придётся общаться с дочерью моего господина. А то, что Зарина не собиралась так легко от меня отцепляться, хорошо читалось в её мыслях.

— Ты должна... ты должна сказать, что он чувствует ко мне!

— Кто? — Я подавила вздох, понимая, что сейчас меня заставят участвовать в какой-то глупой любовной истории.

Образ, промелькнувший в голове девушки, заставил меня подумать, что я неправильно поняла её намерения. Но...

— Я про Диего! И не смей никому говорить о том, что... он мне интересен!

— Падре? — уточнила я. — Он же старый!

По крайней мере для шестнадцатилетней особы.

— Совсем нет, — возмутилась Зарина, полностью разрушив миф, что всем молодым особам люди старше тридцати кажутся старыми.

Интересно, что она в нём нашла? Конечно, Альварес производил приятное впечатление, но, пожалуй, казался излишне правильным и скучным, как и полагается священнику. Разве молодым девушкам не должны нравиться... ну не знаю, певцы там, актёры? Даже если бы Зарина влюбилась в кого-то из охраны, я удивилась бы гораздо меньше.

— Скажи, у него кто-нибудь есть?

— Я не знаю. Но он священник, так что не думаю...

— Он из ордена святого Бенедикта Рейнского, они не дают обет безбрачия. — Она махнула рукой, поразив меня своей осведомлённостью, и тут же перевела тему: — Я собираюсь у него покреститься! Когда приму христианскую веру, как Анхела, Диего начнёт и мне уделять внимание.

Вспомнив вчерашний разговор, свидетельницей которого я была, осторожно произнесла:

— Не думаю, что ваш отец поддержит вас...

Зарина, возбуждённо мерившая мою комнату шагами, остановилась и побледнела, вспомнив, кому я принадлежу.

— Если ты хоть что-нибудь расскажешь отцу, я тебя убью! И мне за это ничего не будет!

Я молча смотрела на дочь своего хозяина, сохраняя на лице бесстрастность, а внутри всё дрожало от негодования. Избалованная и жестокая девчонка! Следовало бы промолчать, но я не сдержалась:

— Что ж, после того, как вы меня ударили, я уверена, что вы сможете сдержать свою угрозу.

Мои слова неожиданно задели Зарину. Она опустила глаза, нервно теребя кончик косы. Настроение её менялось так быстро, что я не успевала за ним следить. Но сейчас она, кажется, по-настоящему смутилась.

— Я не должна была трогать тебя тогда. Дочь благородных родителей не может опускаться до подобной низости.

— Слышу в ваших словах голос вашего отца, тайнэ Зарина.

Она поджала полные губы, не желая признаваться, что Ядгар отчитал её тогда. Она порывисто подошла к кровати и подняла книгу, небрежно отложенную мной в сторону.

— Ты читаешь бумажные книги? Фу, как старомодно! Их же неудобно листать... Да и ещё такое старьё о войне.

— "Искусство войны" Сунь Цзы не совсем о войне. Точнее, не только. Это об искусстве противостояния противнику, о стратегии и тактике.

— Ого, а теперь ты звучишь как мой папаша! И тебе оно надо?

Я вздохнула.

— Господин считает, что да.

— О, отец такое любит, — хмыкнула Зарина, небрежно листая страницы. — И ты понимаешь, про что тут?

— Отчасти.

— Ты довольно умная... для рабыни. — Её мысли опять скакнули в сторону: — Ну так что насчёт Диего? Ты ведь его уже видела, да? Я слышала, как мачеха говорила о тебе при нём! Она была так неприятно удивлена, узнав, что ты эспер!

— Ей это сказал Альварес?

— Нет, я, — призналась девушка, швыряя книгу обратно. — А что, это такая уж тайна?

— Мне всё равно. — Я пожала плечами. — Но вынуждена вас разочаровать — я не знаю, что испытывает к вам падре Диего. Чтение человека — это не так просто, как вы думаете.

— Разве? — Зарина села напротив меня и прищурила глаза. — Вот скажи, о чём я сейчас думаю?

— О белом медведе, конечно же. Точнее, вы старательно о нём не думаете.

Как и половина тех, кто недавно узнал, что я эспер. И где они узнают об этой старой шутке? Да они этих белых медведей разве что в фильмах и видели!

— Верно, — ослепительно улыбнулась девушка, — ладно, пошли.

— Куда?

— К моему отцу, конечно!

Я всё так же непонимающе хмурилась, пытаясь хоть что-то понять в ее голове. Но не успела разобраться в этом пёстром клубке из образов, мыслей и желаний, как меня уже за руку тащили из комнаты.

— Но я не хочу, — попробовала возмутиться, напоминая себе, что не имею права в открытую игнорировать дочь императора, как бы мне ни хотелось.

— И я не хочу, — тут же согласилась Зарина, оттесняя плечом задумавшегося у двери стражника. — Не стой столбом! Так вот, Эзра...

— Эрика, — поправила я её машинально.

— Да без разницы... Если бы я могла избежать встречи с императором, да и ещё в твоём присутствии, я бы с удовольствием это сделала. Но... иногда мне, как благородной дочери великого дома, нужно поступаться собственными желаниями ради других. Я должна выполнить свой долг!

— Э-э-э?

Она резко остановилась, и я почти влетела ей в спину. Зарина обернулась. Лицо её было необыкновенно серьёзно.

— Замир. Я хочу видеть своего брата, но отец мне не позволяет. А ты... ведь ты что-то вроде няни у моего брата? Или лекаря... или лекарства. Отец сказал. И мне чертовски обидно, что ты можешь видеть Замира, а я нет. Ты должна убедить Ядгара, что мне можно доверять!

— Пожалейте, тайнэ! Я всего лишь рабыня! — взмолилась я. — Разве император прислушается ко мне?

— Вот поэтому мы сейчас прихватим с собой ещё и Алану! — подмигнула мне девушка. — И хватит пресмыкаться! Тебе это не идёт. В тот раз... при нашем первом знакомстве, ты ведь ответила мне на пощёчину... Та боль, это ведь какой-то редкий вид эмпатии, да? Кронберг объяснила мне. Ответить мне таким образом... это было не просто смело, но и дерзко. И ты не задумываясь перечила мне сегодня. Так что не смей придуряться сейчас и делать вид, что ты боишься моего отца!

"Но я действительно боюсь", — хотела ответить, но внезапно подумала, что за последние дни страх на самом деле поутих. Конечно, я всё ещё полностью зависела от Альге и помнила, на что он способен. Следы от его пальцев на лице прошли не за один день... Но теперь я знала точно — Ядгар Альге никогда не был жестоким без причины. И он перестал быть столь непредсказуемым для меня. А кого знаешь — боишься уже не так сильно.

Ядгар Альге

Ядгар считал себя человеком практичным. Осознавая, что его бесстрастность и холодность к людям многие посчитали бы ненормальной, сам он большой проблемой это не считал. Привязанность к другим затуманивала сознание и делала слабым, а слабость для императора Лонги была непростительна. Хотя... ведь он сам был результатом такой вот слабости его отца к чужачке из дальнего мира Космосоюза. Но разве предыдущий правитель Лонги позже не пожалел об этом? Разве не гены светловолосой и ясноглазой гардарийки испортили кровь династии Альге, сделав сына Ядгара неспособным на нормальное существование? Любовь, о которой говорили на десятках планет и которую воспели на Лонге, принесла его семье боль.

Ядгар не мог позволить себе сделать подобного просчёта. Поэтому к поиску жёны подходил тщательно и обдуманно. И всякий раз неудачно. Но ни второй, ни третий брак не оказались такими провальными, как первый. А ведь всё начиналась более чем хорошо.

Лайла Найда была смуглолицей и смешливой девчонкой всего на год младше Ядгара. Из знатной семьи, получившая хорошее образование Лайла должна была стать идеальной императрицей. Однако власть и излишняя снисходительность молодого мужа, скрывавшая за собой равнодушие к супруге, её испортила. Сначала... сначала были просто фавориты, дававшие юной императрице то внимание, что она не получала от Ядгара, затем — любовники. Возможно, Альге и это мог простить своей жене, успевшей подарить ему дочь, но вот то, что Лайла оказалась настолько глупа, чтобы стать частью заговора врагов правящей династии... Подобное нельзя было оставлять без внимания. Участвовавших в заговоре казнили, семью Найда лишили всех привилегий и собственности, бывшая императрица была сослана в дальнее владение, а её имя подверглось забвению в столице. Лишь после того, как у Ядгара родился наследник в третьем браке, он позволил Лайле покинуть планету без шанса вернуться назад. Излишнюю жестокость Ядгар считал непрактичной.

Зарина, почти полная копия своей матери, была вечным напоминанием о той первой досадной ошибке, потому Альге и оставил её во дворце. О своей неосторожности стоит помнить. Да и позволить, чтобы его дочь попала под чужое влияние, он не мог, поэтому, хоть и не сближался с Зариной, всё же за ней приглядывал. Не слишком близко, но и не далеко. По крайней мере так он думал раньше. Разговаривая с дочерью утром после её приезда в горный замок, Ядгар неожиданно увидел в глазах Зарины то, что так долго не замечал, — обиду и одиночество, точно такие же, что когда-то толкнули Лайлу к её погибели. И это нельзя было игнорировать, если он не хотел получить большую проблему под боком.

Поэтому когда на ком Ядгара пришёл сигнал, что под дверью его кабинета ждёт Зарина, он без всякого сомнения дал ей допуск, хотя не прошло и пары часов, как она с яростью вылетела из этих же дверей.

Вот только в этот раз дочь была не одна, а с Аланой Кронберг. И, как будто этого было мало, тащила за собой ешё и Эрику.

На мгновение Ядгар даже залюбовался представшей перед ним картиной. Будь у него хоть капля поэтического дара, он сказал бы, что перед ним предстали три времени года. Яркая и зрелая осень, легкомысленная и непостоянная весна. И лето. Девушка со сливочной кожей, мягкими, пахнущими луговыми цветами волосами и тёплыми карими глазами, в которых — лёгкая тень тайны, предназначенной для него одного. Словно Эрика знала и понимала то, что ему было недоступно, но при этом жизненно необходимо.

Игры утомлённого разума... Перед ним были его надоедливая дочь, слегка раздражающая, но всё же полезная Кронберг и рабыня, в глазах которой — привычная опаска, а вовсе не тайна.

— Если ты снова хочешь вернуться к утреннему разговору, лучше не тратить моё время, — сухо сказал Ядгар, отдавая своё внимание экрану монитора. Очки санро он не любил. — Доктор Кронберг, не ожидал от вас, что вы пойдёте на поводу у Зарины.

— Но, отец, послушайте, что скажет тайнэ Кронберг! — вновь заныла инфанта.

Согласиться было легче, чем спорить.

— У вас есть пять минут, Алана.

Рыжеволосая психиатр нервно сглотнула.

— Я... не понимаю, что должна сказать. Тайнэ Зарина сообщила, что вы хотите меня видеть.

— Тогда можете идти. Я вас не задерживаю. А тебе, дочь, стоит запомнить, что прежде чем искать союзников, нужно убедиться, что они действительно будут на твоей стороне.

Алана поспешно шагнула к двери, но Зарина уже успела перегородить выход.

— Я ведь не много прошу — просто хочу познакомиться со своим братом!

— У тебя есть другие игрушки. А Замир болен, ты знаешь.

Ядгар пытался говорить мягко, но это плохо получалось.

— Разве я способна навредить ему? — в отчаянии воскликнула Зарина.

— Да.

"Нет".

Два ответа — негромкое "да" принадлежало Кронберг, второй же прозвучал в мыслях Ядгара.

— Почему? — Император сплёл пальцы под подбородком, размышляя, кому же на самом деле он адресовал вопрос.

— Мы не уверены, насколько Замир стабилен, — ответила Алана. — Прошлая встреча с тайнэ Анхелой привела к тому, что мальчик ещё больше замкнулся в себе. Я думаю, что Замир...

Кронберг говорила что-то ещё, но аргументы психиатра Альге были знакомы. А вот сквозившая уверенность, "прозвучавшая" в ответе Эрики, заинтересовала. Сейчас она молчала, равнодушно уставившись куда-то за его плечо. Почувствовав его внимание, перевела взгляд на него.

"Что ты имела в виду, Эрика?" — спросил Ядгар, зная, что она всегда чутко прислушивается к его мыслям. Её ответ походил скорее на еле уловимый, хоть и отчётливый шёпот, чем на обычную речь.

"Замир способен вынести присутствие своей сестры. Тайнэ... её чувства и мысли — как лёгкий ветер, тогда как сознание Замира — гранит. Едва ли его заденет присутствие вашей дочери".

"Тогда в чём смысл?"

"Если эта встреча не нужна Замиру, то Зарине она нужна".

И опять та странная уверенность, о которой спроси — и Эрика вряд ли сможет ответить.

"С моей женой год назад всё было иначе".

"Связь матери с ребёнком совсем другое дело. Даже эспер, выстроивший самую крепкую защиту вокруг себя, будет беззащитен перед родной матерью".

"И отцом?" — неожиданная горечь собственных мыслей удивила Ядгара, заставив задуматься, насколько рациональным было его желание пресечь любые контакты сына с внешним миром. Ведь сам он не мог видеться с ним.

— А аргументы "за"... Они ведь тоже у вас были? Я помню, мы обсуждали этот вопрос, — вслух сказал император.

— Да, но... — Кронберг замялась.

— Просто я не хотел тогда их слушать? — усмехнулся Ядгар. — Алана, уж от вас-то я ожидал, что вы будете не поддакивать, а действовать исходя из интересов моего сына.

На щеках доктора выступил румянец — как и все рыжие люди, она легко краснела.

— Ну, на самом деле обстоятельства несколько изменились. С Эрикой мы достигли большого прогресса. Замир начал реагировать на слуг, а недавно и вовсе устроил истерику, когда я пришла забирать Эрику.

— Вы так говорите, будто это хорошо, — удивилась Зарина.

Психиатр улыбнулась.

— Конечно хорошо! Ребёнок выражает свои эмоции и желания — пусть пока и неумело. Возможно, расширение социальных контактов было бы для него полезно. Только делать это лучше не в комнате мальчика. Боюсь, вторжение ещё одного чужого взрослого на его территорию Замиру не понравится. Думаю, будет правильным спросить об этом Эрику. Она теперь знает Замира гораздо лучше меня.

Ядгар насмешливо сверкнул глазами, увидев, как сжалась эспер под требовательными взглядами двух женщин.

"Ну надо же, в своих мыслях ты действительно храбрее, чем на словах".

Решение он уже принял, но озвучивать его пока не хотел, неожиданно для себя наслаждаясь происходящим. Странно, но в присутствии Эрики было легче выносить повседневную рутину, как и участвовать в глупом представлении, что устроила ему Зарина, пользуясь его попустительством. Словно ему в руки вложили цветной калейдоскоп, который, стоило приложить его к глазам, раскрашивал серые будни в яркие цвета.

Не знаю, как так получилось, но неожиданно глупое и неуместное вторжение к императору увенчалось успехом Зарины. А ведь по Альге и не скажешь, что он тот отец, что послушно исполняет все причуды своей капризной дочурки. Притом было решено, что нам с Замиром позволят ненадолго покинуть замок! "Пикник" — никакое слово не ласкало мне слух больше!

Ни Альге, ни его жена, к моему счастью, не собирались участвовать в этом мероприятии. Но, конечно же, император не собирался отпускать своих отпрысков в компании одних Аланы Кронберг и рабыни. Я ожидала, правда, что нам дадут взвод охраны, но никак не того, что увижу Юрия.

Прибыл он на следующий день, но не только ради нас — у него были какие-то дела с императором.

На осмотре у Кронберг я всё же спросила то, что интересовало меня с тех пор, как услышала о приезде гардарика:

— А тай Цехель... он тут уже был?

— Однажды.

— А ему можно увидеть Замира?

— Ну он же гардарик, — рассеянно ответила психиатр. — Уж от него-то точно никакого вреда не будет. Как и пользы, к сожалению.

— А почему император ему так доверяет?

— Ты сегодня полна вопросов, Эрика, — улыбнулась Кронберг, правда, не слишком радостно. Тот факт, что ей вновь придётся тесно общаться с Юрием, задевал Алану гораздо больше, чем она хотела себе признаться. — Тай Цехель хоть и иноземец, как и я, но с Лонгой его связывает долгая история. Тай Альге и Юрий давно знают друг друга, вроде бы познакомились в одном из миров Космосоюза. Подробностей уж не знаю, прости. Спроси у тая Цехеля, хотя я сомневаюсь, что он ответит.

Если в Кадисе стояла промозглая слякотная осень, а в горах было достаточно холодно, то у их подножия, в озёрной долине, погода была мягкой и почти по-летнему тёплой. Но мы всё-таки взяли тёплые вещички, а на Замира и вовсе натянули вязаную шапочку и перчатки — мальчик, не привыкший к свежему сыроватому воздуху, мог простудиться.

Почти весь полёт во флаере он сидел у меня на коленях, прижавшись ко мне всем телом. Только перед самой посадкой, заинтересовавшись образами, что я ему посылала в мыслях, он выглянул в окошко и так и прилип носом к стеклу. Юрий, сидевший в стороне с Аланой, то и дело бросал на нас взгляды, но молчал. В конце концов внимание гардарика заметил и ребёнок.

"Он пялится на нас. Скажи, чтобы перестал".

Я вздрогнула и поморщилась от привычно болезненного контакта с Замиром, в этот раз усиленного нашим соприкосновением.

"Это не то, что я могу сказать кому-то вроде тая Цехеля. Почему бы тебе самому не попросить его об этом вслух?" — предложила коварно, зная, что Юрий полностью закрыт, значит, Замиру придётся с ним заговорить. Я бы и от наших безмолвных разговоров отказалась, но мальчик упорно отказывался разговаривать со мной вслух, обращаясь мысленно. И это была его прихоть, а отнюдь не ограничение способностей.

У дара Замира была одна интересная особенность. Если эмоции он считывал плохо, да и не понимал их обычно, часто путая между собой, то читать мысли ему было не сложно. Как я уже успела выяснить, даже мой блок, который я попыталась усовершенствовать после знакомства с маленьким эспером, не был для него преградой. Поэтому сейчас Замир злился, что Юрий занимает мои мысли, но не понимал причину этого.

"Эрика, он мне не нравится!"

— Тише. Мне неприятно, — негромко шепнула я на ухо ребенку, приоткрывая свой эмпатический блок. Мальчик затих, глядя снизу вверх и коснулся ладошками моих висков, словно пытаясь стереть причинённую боль. Теперь на нас пялилась и Кронберг. — Перестань... смотри, мы прибыли.

Когда мы выбрались из флаера и ступили на пожухлую рыжую траву, я смогла расправить плечи и расслабиться. Находиться в замкнутом пространстве с четырьмя людьми, включая пилота, Замиру было непросто, а его нервное напряжение переходило ко мне. Хорошо хоть Зарина со своей служанкой, секретарь Мацуми, исполнявший обязанности глаз императора, и охрана летели отдельно. Флаер инфанты уже приземлился, и стражи почти закончили расставлять стулья и раскладной стол под лёгким шатром. Сама Зарина, увидев нас, замахала руками и расплылась в улыбке. Насколько я поняла, младшего брата она не видела три года, с тех пор как стала понятна причина его странностей.

— Смотрите, тай, кто вас ждёт! — Я присела рядом с Замиром, взглядом указывая ему на сестру. Та уже подходила к нам, сопровождаемая флегматичным и неторопливым Мацуми.

От флаера мы пока не отходили, ожидая, когда охрана разойдётся по своим местам по периметру, за пределами нашей видимости. Пугать мальчика присутствием большого количества чужих людей Кронберг не рекомендовала, поэтому единственными взрослыми мужчинами на пикнике оказались Юрий и Тао, к моему удивлению, тоже вооружённый. Впрочем, на Лонге многие имели личное оружие — в основном парализаторы, а в домах нередко и что посерьёзнее. Умение себя защитить здесь ценилось, хоть планета и считалась одним из наиболее безопасных мест для проживания в Независимых мирах.

Замир продолжал держать меня за руку, но уже успокоился и к сестре отнёсся с лёгким интересом. И когда инфанта протянула ему ладонь, даже пожал ей кончики пальцев. Он тут же отпустил её руку, но Зарине хватило и этого, чтобы искренне обрадоваться. Для неё, в отличие от её мачехи, мальчик был действительно важен.

— Замир, пойдём к озеру, — тут же предложила она. — Я пока вас ждала, увидела зверька занятного на берегу... Мальчишкам ведь такое обычно нравится!

"Скажи ей, что я не хочу".

"Но ты ведь хочешь".

"Не хочу! — упрямо ответил Замир. — Не с ней".

"А если я пойду с вами?"

Он серьёзно кивнул. Зарина приняла это за знак согласия на её предложение и попыталась взять брата за руку. Он тут же спрятался у меня за спиной. Я вздохнула, размышляя, что придётся объясняться самой и этим снова вызвать раздражение инфанты, когда меня спасла Кронберг.

— Идите втроём. Я пока накрою на стол.

— Я вам помогу, тайнэ, — тут же отозвался секретарь.

Алана с улыбкой кивнула, глянула на озеро, покрывшееся рябью от лёгкого ветра, и сказала:

— Далеко не отходите. И если замёрзнете, зайдите в шатёр — он обогревается.

Юрий остался ненавязчиво присматривать за нами, следуя позади в нескольких метрах. А через какое-то время, сумев отцепить от себя Замира, немного отстала и я. Теперь брат и сестра увлечённо и абсолютно молча рассматривали что-то в кустах, а мы с Цехелем как два взрослых человека степенно стояли в стороне, любуясь природой.

— Тебе разве не любопытно посмотреть, что тайнэ Зарина там нашла? — коварно спросил меня гардарик.

— Нет.

— Твои губы говорят "нет", а глаза — обратное, — тихо фыркнул Цехель.

В этот момент Замир оглянулся и довольно строго посмотрел на мужчину. Неужели услышал? Да вроде далеко...

— Как тебе в замке?

— Мне всё очень нравится, спасибо, — вежливо ответила я.

— Никто... не обижает? — интонация рыжего показалась мне странной.

— На вас что, блохи? — Я с подозрением посмотрела на него.

Теперь уже гардарик взирал на меня с изрядной долей сомнения и недоумения.

— Вот я понять не могу — ты меня оскорбить пытаешься или действительно так плохо думаешь?

— Ничего подобного, тай. Но ведь император действительно мог снабдить вас блохами.

— Эй, я тебя что, обидел?

Я никак не могла понять, почему Юрий так остро реагирует на мои слова, пока в разговор мысленно не вмешался Замир:

"Жучок".

"Что?"

"Ты имеешь в виду "жучков", а не блох".

— Я про следящие устройства, — уточнила вслух, догадавшись, что допустила ошибку.

Юрий отпустил кончик рыжей косы, который он теребил в руках, и улыбнулся.

— Значит, ты про "жучки". И как ты могла перепутать? Это ведь и ребёнок знает.

Ага, именно ребёнок и знает. Пожала плечами, надеясь, что мои щёки не так горят, как мне кажется.

— Я иногда путаю похожие слова.

— Хорошо, что мы хоть с этим разобрались, — подмигнул мне гардарик. — Нет, на мне ничего нет. Не скажу, что наш обожаемый император очень доверчив, но всё же он редко переступает чьи-то личные границы, если не видит для этого повода. На тебе, кстати, тоже ничего нет, я уже проверил. Так что можем говорить спокойно, нас никто не подслушивает.

"Кроме кого-то очень любопытного".

Замир сделал вид, что ничего не услышал, или же действительно увлёкся разглядыванием чего-то в руках сестры.

— Для чего вы тут? — неожиданно для себя спросила я, нагибаясь и срывая сухую травинку. Здесь было так красиво и умиротворенно, но присутствие этого мужчины рядом заставляло меня нервничать, поэтому я смотрела куда угодно, но не на него.

— Альге попросил приехать. Хотя он обычно старается держать меня подальше от личных дел, несмотря на то, что мы вроде бы друзья.

— Он вам платит.

— Да... И много. Преданность ныне в цене. Как и компетентность, — хмыкнул Цехель, ничуть не уязвлённый моими словами. — И всё же, я думаю, мы действительно друзья. Хотя когда познакомились, я сомневался, что вообще сможем ужиться рядом. Видишь ли, лет десять назад я был ещё невыносимее, чем сейчас, а Ядгар больше походил на робота, чем на живого человека. Сейчас он ещё ничего, живчик. Я даже видел утром, как он улыбается. Представляешь?

— Так почему же он доверился вам, иномирцу?

Я давно ни с кем не говорила так откровенно, поэтому не могла удержаться и не выспросить о прошлом своего хозяина. Как будто там, в минувших годах, скрывался ответ на вопрос, почему Ядгар таков, какой он есть.

— Ну... полагаю, любопытство. Да и кое-что общее между нами было. Мать Альге — с моей планеты, Гардарики. Правда, сам он туда так и не решился слетать, пока путешествовал по Космосоюзу. Хотя я ему сотню раз говорил, что никто не будет винить его за грехи отца.

— А что за грех? — не удержалась от вопроса.

Цехель с заговорщическим видом оглянулся, придвинулся ближе и вполголоса начал рассказывать:

— Видишь ли, Ядгар не первый в династии Альге, у кого есть уголовные наклонности. Сорок лет назад Тимур Альге похитил Хельгу из рода Ксано, весьма уважаемого на Гардарике, чем вызвал огромный скандал... Ну и новый виток напряжения между Космосоюзом и Независимыми мирами. Хотя напрямую воевать наши планеты не могли — слишком далёкое расстояние, да и соседние сектора не пропустили бы флотилию Гардарики к Лонге, потому что сами пострадали бы потом. Лонгийские правители всегда были на редкость злопамятны. Но и без того — пострадали дипломатические отношения, торговля... И только когда глава Ксано смог лично поговорить со своей внучкой и выяснить, что в конечном итоге она сама решила остаться на Лонге, конфликт немного утих.

— А она действительно захотела? — недоверчиво уточнила я.

— А кто её знает, — пожал плечами Цехель, — наверное, не захотела обострять отношения. К тому же тогда она уже носила ребёнка под сердцем. Красивая была женщина, жаль, что не дожила до того, чтобы увидеть своих внуков.

— А она давно умерла?

— Лет тридцать назад. И не спрашивай, отчего. Не знаю.

Юрий ответил как-то чересчур поспешно, может, поэтому мне почудилась некоторая фальшь в его словах. Но спросить я не успела.

Зарина внезапно вскрикнула, резко вскочив на ноги, а Замир... Даже полностью уйдя в разговор с Юрием, я по привычке "прислушивалась" к мальчику, поэтому и смогла заметить, как всколыхнулась в нём тёмная волна ярости.

"Ты сломала его! Плохая!"

В тот момент точно плотину прорвало, и все те эмоции, что обуревали ребёнка, обрушились на его сестру. Нет, не только эмоции. Они одни не могли быть так опасны — не будучи сильным эспером, Замир не смог бы так "ударить". Было что-то ещё... Упрямая воля ли, которой мальчишке было не занимать, или мысленный приказ, я не знала. Но в тот момент чётко осознавала, что Зарину не спасёт то, что у неё нет никаких способностей. Маленький эспер был опасен не только для себе подобных.

Я потянулась к сознанию Зарины и приняла удар на себя. Это было чертовски больно.

Очнулась я на чём-то очень жёстком, зато в тепле. Во рту — знакомый привкус крови, в голове — звенящая пустота. Подняв тяжелые веки, встретилась с взглядом зеленовато-серых глаз Кронберг. Моя голова лежала на её коленях, и находились мы в шатре.

— Что произошло? — тут же спросила она. — Я ощутила отзвук твоей боли на расстоянии десяти шагов. А у тайнэ Зарины до сих пор дрожат руки.

— Сочувствую ей, — прохрипела я.

"Я не хотел!"

Мысли мальчика показались настолько оглушительно громкими, что было больно даже стонать, я лишь жадно хватала ртом воздух.

— Она снова плачет! — я так давно не слышала ломкий, тоненький голос Замира, что почти не узнала его.

— Ты пытался обратиться к ней? Не стоит, видишь, ей и так очень плохо. Может быть, молодой человек, вы наконец расскажете, что произошло? Вслух.

Молчание.

— Если вам нечего сказать, тогда я попрошу выйти.

— Просто... Вот.

— Это что, хвост?

Болезненные ощущения немножко поутихли, поэтому я приоткрыла глаза и посмотрела на то, что ребёнок держал в руках. Какой-то червяк, фу...

— Да. Зрина поймала ящерцу...

— Ящерицу. Зарина, — поправила Кронберг.

— Я так и сказал! — возмутился Замир, не желая признавать, что говорил он не очень хорошо. — Так вот. Ящерцу поймала, а потом сломала, и хвост отпал.

— Ну, не думаю, что о ящерице стоит беспокоиться. Отрастёт новый хвост. Точно-точно, зуб даю, — мягко улыбнулась Алана в ответ на неверящий взгляд мальчика. — А зачем Эрику обидел?

— Это случайно, — поспешно сказала я, пока доктор не догадалась, что на самом деле произошло. — Просто тай разозлился, а я оказалась настроена на его эмоции... вот и хватила лишка.

Не уверена, что психиатр мне поверила, но при людях спрашивать больше не стала.

Сама не знаю, почему я соврала. Ведь сегодняшние события ясно показали — Замир опасен. И я, и он знали это. Он уже выжег мозг Лёна. И пусть тогда, возможно, он сделал это неосознанно, то сейчас он бил, хорошо понимая, что делает. Но... я была жива, и не потому, что Замиру не хватило силы или меня спас мой блок. Просто он хотел наказать сестру, а не убить.

Маленький ядовитый змеёныш. Если бы люди узнали о способностях Замира, смогла бы власть Ядгара спасти его сына? И не предпочёл бы тогда Альге сам навсегда запереть сына в стеклянных стенах, не позволяя никому заходить?

"Ты никогда, никогда не должен так делать. Ты понимаешь почему?" — вряд ли мой мысленный сигнал был чётким, но я знала, что Замир слушает меня.

Видимо, образы его возможного будущего в моей голове были достаточно красочными, чтобы он изменился в лице.

— Да, — ответил он вслух.

Кронберг вздохнула.

— Чувствую, что меня игнорируют. Эрика, ты как? Встать сможешь?

— Нет, — призналась честно.

— Тогда я отправлю тебя с Мацуми на флаере обратно...

— Не стоит. Мне не так плохо. Я просто полежу, пока слабость не пройдёт.

— Если ты уверена... — с сомнением протянула Алана и искоса взглянула на Замира. Кажется, она просто не хотела портить ему редкую прогулку и улетать прямо сейчас. — Я принесу тёплый чай, а через часик мы уже отправимся обратно. Пойдёмте, молодой человек. Я думаю, самое время извиниться перед вашей сестрой. Она из-за вас сильно испугалась, знаете ли...

Кронберг увела неохотно упиравшегося Замира, и я осталась одна. Через какое-то время забылась сном, изредка приоткрывая глаза и замечая, что со мной рядом сидит Юрий. Дремала я и пока он нёс меня до флаера, и весь полёт до замка. Пришла в себя в больничной палате у дока, с капельницей у кровати. Как оказалось, мы с Кронберг обе недооценили моё состояние. То, что посчитали сильным истощением, вполне могло закончиться комой.

Дар сына императора на самом деле оказался с сюрпризом. И не единственным. Было что-то ещё, пока неуловимое, но несомненно важное.

Во всём нужно искать положительную сторону. Самое хорошее в моём плохом самочувствии было то, что я могла много времени проводить с доком. Уже забыла, какое это приятное ощущение — испытывать на себе его заботу и поддержку. Так как фактически я была единственной пациенткой Дали, он мог посвятить мне весь свой день.

К следующему утру после злополучного пикника от капельницы я избавилась, но с больничной койки вставать ещё не разрешали. Чтобы не скучала, док включил мне какую-то романтическую комедию на головиде, а сам уселся рядом, записывая что-то в своём планшете.

Фильм был смешной и интересный, поэтому я то и дело оглашала тишину своими хихиканьями и дёргала лонгийца:

— Нет, ну посмотрите, тай, какая глупая причёска! Неужели такое действительно раньше носили?!

— Ага... да-да, — рассеяно вскидывал голову Дали и тут же возвращался к работе.

На какое-то время я замолкала, но хватало меня ненадолго.

— Вы это видели?! Нет, ну посмотрите, док!

Сафар поднял глаза на экран.

— Он просто примёрз языком к железке. И это совсем не смешно, а больно, — док старался выглядеть серьёзным, но я заметила, что уголки его губ слегка подрагивают.

— Но вам же смешно. Вы меня не обманете!

— Хорошо, — вздохнул Дали, улыбнувшись, — мне смешно. Но только потому, что смешно тебе. Ты вся как на ладони, Эрика. Ладно хоть ты сегодня в настроении.

Удар Замира по моему сознанию полностью смял все мои блоки, оставив уязвимо-беззащитной. Было ощущение, что голова — это окно, в котором забыли закрыть форточку, и теперь ветер гулял туда и обратно, привнося хаос в моё и так не слишком ясное сознание. Попытки восстановить контроль над собственными способностями приводили к пульсирующим вспышкам в глазах. Так что я просто расслабилась и постаралась отвлечься за чем-то абсолютно бессмысленным, не затевая серьёзных разговоров.

Дали понял, что делами ему заняться не удастся, и присоединился ко мне, искренне получая удовольствие.

Когда фильм закончился, док потянулся, разминая затёкшую шею.

— Может, ещё что-нибудь посмотрим?— с надеждой спросила я.

— У тебя устанут глаза. Тебе бы лежать спокойно, а ты постоянно ёрзаешь.

— Мне скучно. И... я думаю, мне уже гораздо лучше.

Я откинула покрывало и встала босыми ногами на прохладный пол.

— Ну тогда одевайся и иди к себе, — с притворной строгостью сказал Сафар, пододвигая мне тапочки.

— Но не настолько лучше, — тут же поправилась я.

Дали вздохнул.

— Ну и что с тобой делать? У меня, если хочешь знать, сейчас время обеда. Да и тебе бы не мешало поесть. М-м-м... может быть, нам пообедать на террасе? Ты ещё нуждаешься в присмотре, а сидение сутками в закрытом помещении навряд ли благоприятно сказывается на твоём здоровье.

Я поощрительно улыбнулась. Надо же, догадался без подсказки. Конечно, тай Дали немного опасался, что император сочтёт это как превышение полномочий. Но, очевидно, моё желание прогуляться с доком было сильнее доводов рассудка. И если с Кронберг мне можно было проводить время, почему должна сторониться дока? Он мне был тоже нужен. Для моего душевного равновесия.

Как бы мы себя не убеждали, что делаем всё законно, чувствовали себя нашкодившими детьми. Прихватив из палаты еду, поспешно перебрались на террасу, предварительно убедившись, что она не занята. Сегодня было солнечно, и снег на горных пиках сиял особенно ослепительно.

Это было хорошо. Вот так, вдвоём, обедать, наслаждаясь тишиной и спокойствием.

Но судьба, видимо, решила, что такой кусок счастья непозволительно большой для одной меня, потому что дока, которого я твёрдо решила присвоить себе на весь день, отвлекли. Ком на его руке запищал, и Сафар, выругавшись про себя, поднялся.

— На тренировке один офицер повредил руку. Я в кабинет, но успею проводить тебя до твоей комнаты.

— Но я не хочу, я не доела! Позвольте мне остаться, — взмолилась я. — Ничего не может произойти — тут повсюду охрана, а по замку мне разрешено ходить.

— Меня просили присмотреть за тобой и одну не отпускать, — хмуро сказал Дали.

— Я тогда посижу здесь как мышка и подожду вас. Вам ведь хватит полчаса?

Док кивнул, хотя я не наблюдала решительности в его глазах.

— Если что, я попрошу прислать за тобой охрану. Не броди одна по замку.

Мы оба знали, что дело не только в заботе о моём здоровье. Просто император не хотел, чтобы я лишний раз встречалась с его семьёй и Цехелем, и весьма ясно донёс эту мысль до Кронберг. А она в свою очередь передала это доку. Но уединённая южная терраса, к моему удивлению, не была популярным местом в замке, поэтому шансов мало, что кто-то случайно на меня наткнётся.

Но удача оказалась очень изменчивой дамой, потому что именно это и произошло спустя всего несколько минут после ухода доктора.

Я приступила к чаю, предусмотрительно взятому с собой в термосе, когда кто-то вежливо поинтересовался за моей спиной:

— Вы кого-то ждёте?

В принципе непросто застать эспера врасплох, а тех, кто обладает высоким уровнем эмпатии, и вовсе невозможно. По крайней мере так думала раньше. Я вздрогнула, едва не расплескав горячий напиток на льняную блузку, и обернулась.

В нескольких шагах от меня стоял падре. Как и в день прибытия в замок, Диего Альварес был более чем скромно одет. Мешковатые штаны, простой пиджак из грубоватой ткани, тёмная рубашка. Разительное отличие от большинства лонгийцев, любивших украшать свою одежду причудливой вышивкой.

— Мой спутник... скоро подойдёт, — ответила я, внимательно изучая падре, и спустя несколько секунд смогла понять, почему священник оказался для меня "невидимым". К счастью, никаких способностей или дара. Просто мысли Альвареса закрывал чип, а его эмоции в тот момент были практически идентичны с моими и не определились как чужие. К тому же я погрузилась в размышления и была рассеяна.

— Вы не будете против, если я на некоторое время составлю вам компанию, тайнэ? Нет-нет, не вставайте!

Я послушно уселась обратно в плетёное кресло. Почему он так обратился ко мне? Он же слышал от Альге, что я не являюсь свободным человеком.

— Простите, я вас смутил? — дружелюбно спросил Альварес, расположившись напротив. Приметив на столе тарелочку с сыром, он не задумываясь потянулся к ней. Закинув кусочек в рот, он на мгновение зажмурился от удовольствия, а потом несколько неловко улыбнулся мне.

— Простите, я совсем не знаю, как нужно общаться с эсперами.

Сложно в это поверить, учитывая, что на нём был чип.

— Позвольте представиться, — продолжил падре. — Меня зовут Диего Альварес, а вас, как я уже успел узнать, Эрика?

Молчать дальше было невежливо.

— Да, падре... — я запнулась, не будучи уверена, что имею право к нему так обращаться, — тай Альварес. Прошу вас, говорите со мной на "ты". Мне неудобно, когда тай обращается ко мне, как к благородной даме.

— Тогда и ты называй меня падре Диего. Признаюсь, ещё в Кадисе я слышал кое-какие слухи о том, что у императора появился новый эспер, но когда увидел симпатичную девушку в его кабинете здесь... Сразу не понял, что это ты. Если бы не Зарина, просветившая меня, так бы и ходил в неведении. — Внезапно Альварес нахмурился: — Я сказал что-то не то?

— Нет, падре. Но позвольте мне удовлетворить моё любопытство.

Я говорила медленно, внимательно следя за реакцией священника. Он казался дружелюбным. Нет, он даже был дружелюбным. Но за этим скрывалось какое-то напряжение, достаточно глубокое, чтобы я заметила его только сейчас. И это было не похоже на антипатию, которую порой испытывают ко мне люди, узнав, что я эспер.

— Конечно. Я постараюсь ответить.

— Я не могу сомневаться в искренности ваших слов, падре, вы сказали, что никогда не общались с эсперами и обо мне узнали вчера. Но вы используете чип для защиты своих мыслей. Это не может не вызывать у меня некоторого недоумения.

Кажется, я на самом деле сумела удивить Альвареса. Он задумчиво взлохматил короткие волосы и недоуменно на меня посмотрел.

— Чип для защиты мыслей? В смысле, от телепатии? — Внезапно глаза его блеснули. — О, я понял! Но ты немного ошиблась. Видишь ли, у меня действительно есть биочип, вживлённый в мозг. В детстве я переболел садрийской болезнью, после чего у меня развилась эпилепсия. Чип предупреждает и гасит приступы. О его побочном эффекте я слышу впервые. Значит, ты не можешь меня читать?

— Мысли не могу, — кивнула я. Альварес тут же уловил тонкий нюанс моего ответа.

— Только мысли? Значит, ты знаешь, в каком я сейчас настроении?

Я кивнула и на всякий случай добавила:

— Извините. Обычно я стараюсь не "слушать", но сейчас это практически невозможно.

Падре благодушно пожал плечами.

— Ничего страшного. Я католик и верю, что Господь всегда знает все наши потаённые чувства и мысли, и хорошие и плохие. Так что тот, кто привык быть в самом неприглядном виде перед Творцом, едва ли испугается взгляда эспера. Да и нет у меня каких-то особых секретов. Разве что излишняя любовь к еде... но тут достаточно за мной понаблюдать, чтобы раскусить мою слабость.

И правда — половины тарелки сыра как не бывало, виноград он тоже знатно пощипал.

Видя, что я ещё сомневаюсь, падре заметил:

— Ты весьма осторожна и недоверчива. Удивительно для человека, которому можно не полагаться на слова.

— То, что чувства сложно обмануть, не значит, что это невозможно.

Взгляд священника стал серьёзнее.

— Если есть опасения в моей благонадёжности, то лучше сообщи об этом, хотя бы императору. Не скажу, что буду очень рад проверке, но скрывать мне действительно нечего. Или ты уже сказала ему о моём "чипе от телепатов"?

— Я не осмелюсь беспокоить императора такими мелочами.

Моя жизнь у Нибеля научила меня одной простой вещи: полезно знать как можно больше о тех людях, которые тебя окружают, но вот делиться этим со своим хозяином следует не всегда. Информация дорого стоит. Расскажи я Альге о том, что Альварес не доступен для "чтения", и что? Разве от этого что-то в моей жизни изменится? Нет, гораздо полезнее было оставить знание пока при себе и понаблюдать за падре. Если Альварес действительно настроен по отношению ко мне так благожелательно, как мне кажется, то лучше, чтобы это так оставалось.

Я должна заручиться его доверием... при этом всё же ему не доверяя. Он здесь не ради того, чтобы убить меня, — везде понатыканы камеры. Но вот прослушивалась лишь одна комната — Замира. А значит, я в полной безопасности и могу говорить свободно. При этом держа в голове тот факт, что падре может доложить обо всём Анхеле... Но уж в её-то мыслях я ещё покопаться успею.

— Кстати, я ведь хотел поговорить с тобой не только о способностях эспера. Этот вопрос мне крайне любопытен, но меня волнует несколько иное. Эрика, ты ведь не лонгийка?

— Нет.

— Тогда, возможно, ты христианка и была крещена?

Вполне закономерный вопрос от священника, но всё же он застал меня врасплох. Никогда особо не задумывалась о религии. Христианка ли я?

...Одно из самых ярких впечатлений моего детства — как я впервые оказалась на корабле работорговцев. Вот с меня грубо снимают одежду, осматривают... Я трясусь, мне холодно и страшно, и рука моя тянется к простому серебряному крестику на шее. Наблюдающий за осмотром человек с оружием замечает это и командует: "Все украшения снять". При стаскивании цепочки она путается в моих волосах, её резко дёргают, причиняя мне боль. Я трясущимися губами шепчу что-то. Молитву? Уже не помню...

Рука моя потянулась к шее, будто пыталась нащупать ту цепочку с крестиком.

— Да, я христианка. Но не по католическому образцу.

— Протестантка? — разочарованно вздохнул Альварес. — Хотя это не так страшно...

— Моя мама была с афинской колонии на Тайлете.

— О-о-о, я слышал о ней, — кивнул падре. — Община, в которой так и не признали объединение двух Церквей. Но знаешь, за неимением православного священника ты всегда можешь обратиться ко мне. Думаю, ты давно не была на причастии и исповеди, а это не очень хорошо для души. Здесь нет храма или костёла, но для тайнэ Анхелы я буду проводить службу, и ты можешь присоединиться...

— Не думаю, что моя жена будет рада такой компании. А вы всё занимаетесь миссионерством, да, падре?

Наверное, всё-таки стоило предупредить Альвареса хотя бы взглядом, что мы уже не одни. Падре Диего несколько побледнел и поднялся с кресла, кланяясь императору. Но Ядгар не дал ему возможности сказать что-то в своё оправдание.

— Эрика, ты мне нужна. Пойдём.

Я послушно поплелась следом, недоумевая, почему Альге просто не прислал за мной охрану.

В коридоре мы столкнулись со спешащим доком. При взгляде на нас карие глаза Дали смешно округлились.

— Великий тай...

— А-а, Сафар... Опаздываете, — прохладно поприветствовал его император, проходя мимо и не останавливаясь. — Уберите там со стола.

Мой господин был не в духе, и не нужно было быть эспером, чтобы понять это.

Ядгар Альге

Девушка семенила за императором, не успевая приноровиться к широким шагам. Но это и хорошо. Сейчас вид её испуганно-виноватого лица вызывал ещё большее раздражение у Ядгара, а рядом с Эрикой это было чревато. Прежде всего — для неё самой. Если бы он только знал, как много мороки будет с этой рабыней...

То что? Отказался бы от своей затеи? Нет, она идеально подходила для его целей. Прошло всего две недели, а его сын, пусть и с трудом, но уже может общаться с другими людьми. А уж как Замир привязался к Эрике! Впрочем, она умудрялась найти подход к любому. Вчера и Кронберг, и Юрий после пикника поспешили к императору, чтобы убедить его более внимательно относиться к состоянию эспера. И что же он обнаружил, в очередной раз проверив видеокамеры больничной палаты? Несчастная жертва была довольна и радовалась жизни, а потом и вовсе исчезла из лазарета вместе с врачом, так и не вернувшись к себе. Найти Эрику было несложно — все данные о её перемещении выводились на ручной ком. Осталось загрузить видео с террасы и убедиться, что девчонка успела найти себе новую, ещё более неподходящую компанию.

Эта мысль вызвала новый приступ раздражения. Почему она не может просто тихо сидеть в своей комнате? Или в лазарете, раз так плохо себя чувствовала. Хотя последнее всё больше казалось поводом для встречи с докторишкой...

Только оказавшись около широкой красной двери с вытянувшейся по сторонам охраной, Ядгар понял, что привёл Эрику к себе, а не в её комнату, как намеревался. Идти обратно было бы глупо. Он приложил руку к дверному сенсору и зашёл внутрь.

— Проходи.

Эрика прошмыгнула в дверь и так и осталась стоять в центре гостиной, неловко переминаясь на месте. Император подошёл было ближе, но, увидев, как сжалась эспер, подавил вздох и уселся в кожаное кресло.

— Сделай чаю. И себе тоже, — приказал он.

Пока девушка искала чашки и заварку, пока колдовала с водой, она, как и планировал Ядгар, успела немного успокоиться. Поставив на столик чай, вновь замерла как кролик перед удавом. Альге закатил глаза.

— Я что, ещё и сесть должен тебя заставлять?

— Простите, господин, — Эрика потупила глаза и устроилась на краешке второго кресла. И даже чашку свою придвинула к себе самостоятельно, не дожидаясь прямого приказа.

Император отпил пахнущий мятой и ромашкой чай и несколько восстановил утраченное равновесие. Иногда ему казалось, что девушка лучше него знала, что именно нужно ему в тот или иной момент. Наверное, действительно знала...

— Ты в самом деле думаешь, что я такой страшный? — спросил как можно более мягко.

Оправдываться Эрика не стала, зная, как он не любил, когда она лебезила перед ним или врала. Конечно, Ядгар подозревал, что не всегда мог раскусить её ложь или недомолвки, но сейчас её молчание было более чем красноречиво.

— Я не собираюсь ругать тебя или наказывать.

"Лучше уж накажу Дали", — с неожиданной мстительностью подумал Ядгар и сам удивился, сколь нерациональным оказалось его желание поставить наглого мальчишку на место. Не такой уж страшный был проступок, хотя то, что доктор оставил девушку одну, без присмотра, нельзя было оставлять без внимания.

— Не надо, — тихо сказала она. Знала, что просьбы её бессмысленны, но всё же попыталась защитить доктора.

— Ты ведь понимаешь, что император не должен прислушиваться к своей рабыне? — поддразнил её Ядгар.

Эрика промолчала. Обхватив хрупкие плечи руками, ещё ниже опустила голову. Он смотрел на её античный профиль и не мог понять, почему вновь стремится задеть её, заставить расстаться с глубоко засевшим внутри неё безразличием.

На мгновение Альге захотелось, чтобы Эрика улыбнулась ему так же искренне и открыто, как улыбалась доктору. Или так же смешно дулась и смущалась, как при Юрии. Неужели всё, что ему достанется, — только страх и лживая покорность? И не подкупить, не обмануть её видящую душу, знающую, каков он на самом деле. Таким, как он, не улыбаются — таким подчиняются, иногда с верноподданническим трепетом, а иногда — с затаённой злобой и страхом внутри. Раньше ему хватало и этого. Но не сейчас. Всё изменилось раньше, чем Ядгар это осознал.

Подобные неуместные мысли он тщательно прятал от своей маленькой телепатки, но сам на них глаза уже закрывать не мог. Его тянуло к Эрике — к её телу, к её теплу. А как заполучить маленький огонёк её души, не затушив его при этом, он пока не знал. Просто смотреть на девушку издалека, не имея возможности прикоснуться, Ядгару уже было недостаточно. Неестественно сильную эмоциональную тягу к ней лишь усиливало физическое влечение, мешая отвлечься на других женщин. И всё чаще и чаще казалось императору, что эта девушка с невинным взглядом и грацией робкой лани на самом деле колдунья, оплетающая его своими чарами.

Нужно было избавиться от этого наваждения, утолить свою жажду, взяв от Эрики столько, сколько он сможет. И сколько она сможет дать... а затем убрать как можно дальше от себя. Подарить девушке обещанную свободу, надеясь, что она в ней не утонет.

— Ничего твоему доктору не будет, — наконец устало сказал император. — Я хотел поговорить с тобой не об этом. Я прошу тебя сохранять дистанцию с другими людьми. Если есть необходимость о чём-то спросить или нужна помощь — обратись ко мне или Кронберг. Я делаю это не из-за глупой прихоти.

— Так почему же?

— Кронберг должна была объяснить тебе. Ты общаешься с моим сыном. Сейчас, в силу сочетания ваших способностей, ты для него — почти весь мир. И то, что влияет на тебя, влияет и на него. Я хочу оградить его от опасностей.

— Мой господин... — Эрика наконец-то отмерла. Взгляд миндально-карих глаз теперь почти прожигал Ядгара. — Нельзя никого защитить, оградив от контактов и спрятав его от всех опасностей.

— Что ты можешь об этом знать, — презрительно поджал он губы, — разве ты знаешь, что такое реальная опасность?

Девушка покачала головой, признавая свою беспомощность, и Альге смягчился.

— Ты сама порой как ребёнок. И твой дар хоть и даёт тебе некоторые преимущества, но при этом сильно ограничивает.

"Ваш сын — другое дело. Он не будет ни в чьей власти, а будет править сам", — мысленно возразила она.

Император давно заметил, что когда Эрика говорила о чём-то важном, то использовала свою новую способность к обратной телепатии. Как будто опасалась, что озвучь она свои слова вслух — и от них уже не откажешься.

— Да, мой сын — другое дело. В этом и проблема. Он смотрит на окружающую его реальность твоим взглядом, и так неверным. А если этот взгляд будет ещё и затуманен кем-то другим, неважно, специально или нет...

— Я поняла. И знаю, что многое не могу дать Замиру. "Но это можете дать вы, мой господин".

Вместо ответа Ядгар положил свою открытую ладонь на стол.

— Прикоснись ко мне, — с кривоватой улыбкой сказал он, зная, что его просьба заставит эспера вновь напрячься. И оказался прав. Эрика смотрела на его руку как на ядовитую змею, не торопясь касаться своего господина.

Император как ни в чём не бывало поднял свою чашку, сделал глоток уже остывшего чая.

— Вот видишь. Даже ты, идеально вышколенная выполнять приказы своего хозяина, не торопишься выполнять этот приказ. Я ведь не самый приятный человек для вас, эсперов? Меня боишься ты, меня ненавидел Лён... И сыну неприятно моё присутствие. Настолько, что я могу смотреть на него через стеклянную стену и видеокамеры, но не более.

Растерянность, тревога, жалость — эмоции Эрики нельзя было назвать приятными. Для обычного человека. Ядгар же, хоть и не наслаждался ими, но пробовал с искренним интересом человека, который сам не был способен их испытать. Я сказал, что твой взгляд — неверен. Хотя сам я не умею различать цвета и оттенки этого мира. Едва ли когда-нибудь император был так близок к признанию, что неспособность нормально чувствовать ограничивала его. Но если бы он и принял это, всё равно никому не признался бы. Даже Эрике. Тем более Эрике.

Он кинул на неё оценивающий взгляд.

— Когда ты сможешь справиться с этой проблемой, когда я смогу вернуть себе сына, я буду считать, что ты выполнила свою часть сделки.

— Вашего сына нельзя исправить, — тут же отреагировала девушка. — Его дар — это не болезнь, которую можно вылечить.

Император спокойно кивнул.

— Я знаю. Значит, найди другой способ. Если хочешь быть свободной.

Играть на жажде свободы было нечестно с его стороны. Но раз только это могло зажечь взгляд Эрики, пока она рядом с ним, — значит, он будет нечестным.

Она взволновано поднялась, обогнула стол и присела у ног Ядгара. Была так близко, что Альге почти задержал дыхание, опасаясь спугнуть девушку. Волнение и нетерпение окутывали её, отражаясь во взгляде и неровном дыхании.

— Вы хотели, чтобы я коснулась вас... Позвольте мне сделать это сейчас.

Альге медленно кивнул, но в самый последний момент, когда её ладонь почти коснулась его лица, перехватил руку, стараясь не касаться открытой кожи.

— Зачем?

"Чтобы понять, что затрудняет ваш контакт с эсперами, я должна узнать вас лучше. Пусть даже это... непросто".

— Разве это не опасно для тебя? Ты, возможно, ещё не восстановилась после вчерашних событий.

— На моих способностях это никак не сказалось. У меня есть проблемы с контролем, но сейчас это поможет обеспечить нам более полный контакт. Чем я больше буду открыта, тем лучше.

Это был риск. Для Эрики в первую очередь. Но и для него тоже. Потому что он и так с трудом сдерживался, сверху вниз глядя на девушку. Её беспомощно-трогательная поза у его ног была абсолютно невинна, но именно это и будило в Альге самые тёмные желания.

— Тогда нужно сделать по-другому. Я уже показывал тебе...

Вторая его рука легла ей на затылок. И прежде чем Эрика сделала попытку отстраниться, он нагнулся и прижался к её губам. Жадно, почти грубо, не давая никакой возможности избежать поцелуя. Но в этот раз она и не сопротивлялась.

Всё так знакомо. Прикосновения жёстких губ, властные руки, не дающие отстраниться. И холодная пустота внутри, поглощающая и лишающая воли.

И всё же было немного по-другому. Изменился ли Альге, стала ли я иной, но, не имея возможности укрыться, сдалась на волю пустоте и поняла, что раствориться в ней — не означает умереть. Потому что, отдав всю себя императору, я также получила то, что раньше мне было недоступно. Ядгар позволил изучать его, поддерживая и оберегая от самого себя... Мне всё ещё было страшно и одиноко, как маленькому ребёнку, заблудившемуся в темноте, скрывающей чудовищ. Только теперь я знала, что хозяин этих чудовищ не позволит им съесть меня.

Сквозь пелену транса чувствовала, как меня подняли и посадили на колени. Руки скользили по спине, гладили волосы, касались нежной кожи на шее, порождая во мне дрожь. Я не испытывала отвращения, как и удовольствия — всё это жадно проглатывала пустота, ничего мне не оставляя. Но тело неожиданно инстинктивно отреагировало на прикосновения, на движения губ, на горьковато-терпкий запах Ядгара. Я прогнулась, прижавшись к нему ещё ближе и ответила на поцелуй.

Вкус его губ, жар тела стали для меня защитой от нестерпимого холода чужого сознания, заполняя мою потребность в человеческом тепле. Возможно, это было всего лишь суррогатом того, что мне на самом деле требовалось, но разве я могла выбирать? Разве он мог дать мне больше?

Вскоре я так глубоко погрузилась в транс, что перестала чувствовать происходившее в реальности. Потому что там, за пустотой и тьмой, внезапно обнаружила что-то живое и человеческое. И раньше, чем успела остановиться, я погрузилась в воспоминания Альге.

Любой эспер знает, что лезть в чужие воспоминания не стоит. Потому что на практике это работает иначе, чем представляется обычным людям. Никаких последовательных кадров, как в кино. Воспоминания — это жуткое нагромождение всего того, что человек копил всю свою жизнь, и, как правило, они вываливаются на тебя снежной лавиной, таща с собой и не давая опомниться.

Сцены чужой жизни, обрывки разговоров, образы людей — весь этот хаос затопил меня.

Маленький выродок... мой повелитель... Женский смех, отдающий фальшью. И тут же — страшный хрип умирающего человека, которого почему-то совсем не жалко.

Острая боль в коленке... Тепло солнечных лучей чужого мира... Прикосновение к бархатной женской коже.

Тяжёлый и грузный силуэт мужчины... Звёздное небо Лонги... Серые глаза, смотрящие с тревогой и заботой... И моё собственное лицо, такое знакомое и в то же время чужое. Гораздо более красивое, чем я видела в зеркале каждый день. Со строгими и правильными чертами, высокими хрупкими скулами, яркими губами и сливочной кожей. И карими глазами, в глубине радужки которых был вызов...

Он такой видит меня?

Не знаю, сколько ещё я бы барахталась в чужих воспоминаниях, но внезапно всё прекратилось. Контакт прервался.

Я подняла неожиданно тяжёлые веки и заморгала, пытаясь вернуть себе чувство реальности. Судя по ощущениям и тому, что мне открылось, я лежала на полу. Обнажённую спину приятно щекотали ворсинки ковра...

Что?! Я резко села, обнаружив, что на мне нет блузки, а юбка задрана до самых бёдер.

— Очнулась? — донёсся до меня мрачный голос Ядгара. Он сидел в нескольких шагах от меня на кресле и застёгивал пуговицы рубашки. Пепельные волосы его были встрёпаны, а кончики ушей немного покраснели. И выглядел он... несколько возбуждённо.

Так. Неужели я пропустила нечто важное? Неужели мы...

— Нет, — скривился Альге, приглаживая волосы. — Ты практически отрубилась. Возможно, это старомодно, но я предпочитаю заниматься сексом с девушками, когда они в сознании, а не похожи на безвольных кукол.

Волна облегчения, что меня затопила, не осталась незамеченной императором.

— Одевайся и проваливай, — приказал он, отводя взгляд, словно мой вид его отталкивал.

Меня не нужно было просить дважды.

Глава 4

— A где же люди? — вновь заговорил Маленький принц. —

В пустыне все-таки одиноко...

— Среди людей тоже одиноко, — заметила змея.

(с) Антуан де Сент-Экзюпери

В кровати было мягко, тепло и уютно. А самое главное, безопасно. Ну, до тех пор, конечно, пока никто не пытался вытащить меня оттуда силком. Но в этот день, а также на следующее утро меня оставили в покое. Вечером принесли ужин — и унесли нетронутым. Завтрак я тоже проигнорировала, в обед вяло поковырялось ложкой в гарнире, не взглянув на суп. Есть не хотелось, как и вставать с постели. Знакомая вялость, пустота в мыслях и отсутствие сил знаменовали собой наступление депрессии. Не той, которой порой страдали благородные дамы при отсутствии настроения, а той, что заставляла думать о смерти как о весьма привлекательной перспективе. Впрочем, и желание смерти было каким-то тусклым, как будто не моим.

Такое со мной уже было. Впервые — лет в пятнадцать, когда произошёл скачок моих способностей, к которому я не была готова. Тогда начало депрессии пропустили, и из болезни я выбиралась долго и мучительно. Второй раз изменение моего состояния успели заметить, и почти месяц меня безостановочно пичкали лекарствами. Помогло, но о тех днях у меня до сих пор остался провал в памяти. Да и причину срыва, если честно, я тоже не помнила.

Сейчас же... Нет, ничего особенного не произошло. Я знала, что император испытывает ко мне интерес с первой нашей встречи, с первого прикосновения. Я не была так наивна, чтобы верить, что всё обойдётся только поцелуями. И моя реакция на него... Что ж, физически он не был мне противен. А что рядом со своим бесчувственным господином и я промерзала до основания своей души — так это даже к лучшему. Нет отвращения и страха, да и боль было бы легче перенести. Хотя, возможно, боли бы и не было. Несмотря на всю свою нетерпеливость, господин мой был всё-таки осторожен. Будто через туман, но я могла это вспомнить.

Альге был не прав, посчитав, что в тот момент я "отрубилась". И пусть разум был далеко, блуждая по закоулкам его памяти, но тело моё ответило на умелые, щедрые ласки Ядгара. Вернувшись к себе, я ещё долго стояла под прохладным душем, пытаясь избавиться от странных, ранее мне не знакомых ощущений.

Ничего особенного не произошло. Не было никакой причины рыдать и биться в истерике, сетуя на жестокую судьбу. Но словно что-то в один момент переключилось во мне, и вся радость просто ушла. Всё это время я обманывала себя, говоря, что мне повезло. Что я живу в чудесном и красивом месте, что люди вокруг меня были ко мне добры. И где-то впереди маячила свобода. И я убеждал себя, что это всё, что мне было нужно.

Ложь, ложь. Я была одна. Ни на Лонге, ни во всей обитаемой вселенной не было ни одного человека, которому было до меня дело. До меня, а не до моего дара или моего тела. Даже Дали, мой милый доктор. И он был со мной потому, что я, боясь неизвестности и одиночества, привязала его к себе. Не было страшнее и отвратительнее чудовища, чем я.

За окнами уже стемнело, когда меня навестила доктор Кронберг. Зашла, включив свет в комнате и заставив меня закрыть воспалённые сухие глаза. Открыла окно, впуская вечернюю свежесть. Она не любила системы очистки, считая, что горный воздух полезнее.

Алана присела на край кровати, внимательно меня разглядывая.

— Ты не переоделась со вчерашнего дня. Не расстилала кровать, не ела. И за весь день ни разу не вышла из комнаты. Замир всё же задел тебя сильнее, чем мы полагали?

Она не знала о том, что произошло вчера? Или же просто хорошо скрывала? Ну, не так уж важно. Если и знала, то попыталась бы убедить, что глупо так остро реагировать.

— Ты хорошо себя чувствуешь? Может, позвать Сафара?

— Не хочу. — Голос у меня был сухой и какой-то надломленный. — И дело не в Замире. Я просто устала, хочу спать.

— Судя по твоему виду, этой ночью ты не спала.

— Тогда дайте мне снотворного.

Заснуть надолго, притом как можно крепче, не видя сновидений, — неплохая альтернатива смерти.

Психиатр покачала головой.

— Не думаю, что забыться — это лучший выход... Когда ты восстановила свою защиту? Я тебя не чувствую.

— Да? — вяло спросила я без особого интереса. — Не знаю.

Прохладная ладонь легла мне на лоб.

— Тогда откройся мне. Поделись своей болью, — мягко сказала Алана.

— Не могу.

— Не можешь или не хочешь?

Я перевернулась на бок, натягивая на голову одеяло. Разговор меня утомил.

— Эрика? Эрика, не пугай меня так. Вставай. Давай сходим в лазарет.

Она гладила меня по плечу, что-то говорила, но я уже не различала смысл её слов. Это не имело значения.

Ведь Кронберг тоже не была на моей стороне. Никто не был.

Алана всё-таки привела Сафара, надеясь, что это что-то изменит. Он говорил со мной ласково и тихо, как с больным ребёнком. Заставил сесть. Померил температуру, давление. Потом заставил лечь и, нацепив на виски неприятно холодные пластинки, подключил какую-то аппаратуру.

Док и Кронберг тихо разговаривали у окна, то ли забыв, что мне не нужны уши, чтобы их услышать, то ли сочтя это неважным. Я "слушала" их разговор, как далёкое эхо.

— Органических поражений нет, — Дали говорил спокойно, но даже с закрытыми глазами я видела тьму, что колыхалась вокруг него, — он был расстроен. Из-за меня.

Кронберг встревожена и в то же время злилась. Источник её злости — не здесь.

— Как я и думала. Это хорошо, но так было бы проще. Потому что иначе это становится моей проблемой. И я не уверена, что легко и быстро с ней справлюсь, как того потребует от меня император. В медицинской карте Эрики есть упоминание о таких же, как сейчас, симптомах, но о причинах заболевания нет ни слова. Не написано, были ли депрессии эндогенными, порождёнными внутренними процессами, или же реактивными.

— О, я думаю, в этот раз у её плачевного состояния всё же есть внешняя причина, — мрачно сказал Дали. — Назвать имя этой причины?

— Сафар! — в голосе Кронберг сквозило предупреждение. — Тут мы ничего сделать не можем.

— Я не могу! Но, тайнэ Алана, к вам он прислушивается! Я даже думать не хочу, что он сделал с Эрикой после того, как забрал...

— Прекрати, — Кронберг резко оборвала его. — У тебя и так проблемы из-за неё. И виноват в этом ты, а не она. Ты должен вести себя как профессионал, если не хочешь, чтобы тебя отстранили.

— Я понял, — сухо ответил корабельный доктор.

Если бы я сейчас могла жалеть, то безусловно посочувствовала бы Сафару.

— Ты принёс то, что я просила?

Мне всё-таки дали выпить таблетки, безвкусные синие горошинки. Голова от них стала тяжелой, и я провалилась во тьму. Сон был обрывист и тревожен, но явь оказалась ещё хуже. Меня заставили поесть, принять ванну. К моему возвращению постельное бельё уже сменили, а комнату проветрили. На комоде у изголовья кровати стояла высокая ваза с белыми пушистыми цветами.

— Это айос, — сказала Алана, укутывая меня в одеяло. — Южные цветы Лонги. Их вырастили в местной оранжерее.

Снова таблетки, в этот раз другие. Жаль, но от них мне спать не хотелось. Кронберг всё никак не уходила. Разговаривала со мной, что-то спрашивала. Потом замолчала, устало глядя в окно.

— Великий тай Альге утром улетел в Кадис на несколько дней. В столице какие-то местные торжества, очень важные. Годовщина коронации или юбилей существования династии... Я не особо разбираюсь в этих монархических штучках. Императрицу он, к счастью, забрал с собой. Я не эспер, но от её присутствия в замке даже мне было не пор себе. Зарина и Юрий тоже уехали. Тай Цехель хотел навестить тебя, но... не получилось.

"Не получилось". Я повертела в мыслях эти слова. Конечно же, благодаря Альге. Император не задумываясь был готов лишить меня всего, что имело хоть какой-то для меня смысл. Гардарик — уж не знаю, почему — имел. Потому, возможно, что относился ко мне как к равной. Это было значимо для меня когда-то. При мысли об отъезде Юрия я почувствовала грусть, хотя не уверена, что это была именно моя грусть.

А император... В глубине души я всё это время ждала, что он появится. Неспешно зайдёт в мою комнату, заполнив одним своим присутствием, усядется на край кровати. И может быть, пожалев, заберёт всё, что осталось от моих чувств. Ведь я уже знала, что пустота, принявшая облик человека, была не так равнодушна, как я думала вначале.

Но он не пришёл. Сбежал, а скорее всего, просто забыл обо мне, не получив того, что хотел. Поэтому мне ничего не оставалось, как вновь и вновь перебирать осколки былых желаний и чувств, пытаясь найти в них потерянный смысл. И всё сильнее крепла уверенность, что таблетки больше не помогут.

Альге пришёл. Только другой, не тот, кто владел мной. Тот, которому я почему-то была нужна. Замир. Маленький светловолосый мальчик с почти прозрачными глазами и тонкой кожей, не знавшей загара. Кронберг держала его за руку, но стоило Замиру увидеть меня, как он тут же вырвался и забрался ко мне на кровать. Маленькие ручки крепко обхватили меня, как могли, а голова уткнулась в живот. В другой раз я бы взъерошила его хохолок на затылке, ласково прижала бы к себе ещё ближе, но сейчас присутствие маленького эспера вызывало недоумение.

— Он скучал по тебе, — объяснила Кронберг, скупо улыбаясь. — Совсем уже свою няню довёл, да и меня тоже. Так что пришлось сдаться на волю маленькому таю, несмотря на риск для вас обоих. Удивительно, но исследований, что происходит при общении двух эсперов в тех случаях, когда один из них... несколько нездоров, я так и не нашла. Хотя, полагаю, они бы и не помогли. Вы оба нестандартны для эсперов. Уникальная ситуация...

Научный энтузиазм Кронберг скрыть так и не удалось.

"Ты не приходила", — даже мысли мальчика звучали обиженно.

Я не ответила.

"Ты не приходила, — уже чуть тише "сказал" Замир. — Тебе плохо из-за меня? Прости, прости, прости..."

"Нет, — я ничем не могла заставить его замолчать, кроме как ответив ему. — Замир, я устала и хочу спать. Уйди".

"Ты не хочешь спать! Ничего не хочешь. Ты... потерялась?"

"Да. А теперь оставь меня в покое".

Я позволила своему эмпатическому блоку немного ослабнуть, чтобы спугнуть надоедливого ребёнка. Но, очевидно, как и его отца, Замира было не пронять чувствами глупой эмпатки. Он засопел, неохотно отцепляясь от меня, но тут же снова схватил за руки.

"Вставай!" - приказал Замир и потянул за собой.

Я села, опустила ноги на пол. Затем поднялась, пошатнувшись.

"Хочу показать тебе кое-что. Пойдём за мной", — отчего-то Замир звучал так убедительно, что я не могла ему сопротивляться.

— Что? — Кронберг удивлённо заморгала, увидев, как я немного неловко проследовала за ребёнком к двери. — Вы куда?! Да хоть обувь надень, Эрика!

В итоге ей самой пришлось натягивать на мои ноги туфли и срочно искать в шкафу длинный кардиган, чтобы я не разгуливала по дворцу в одной пижаме. Всё это время Замир продолжал держать меня за руку, тщательно обрывая все мои попытки вернуться в постель. И как ни странно, я подчинялась ему.

Охрана у дверей во все глаза смотрела на странную компанию — ребёнок, ведущий под руку еле волочащегося эспера в пижаме, а за ними неожиданно взволнованная рыжеволосая иномирянка. Мы дошли до северного крыла замка и поднялись на лифте в башню. Дальше Замир запретил Кронберг идти за нами, просто закрыв перед опешившей женщиной дверь, когда она замешкалась рядом с лифтом. Конечно, у Аланы был доступ к покоям ребёнка, но она предпочла наблюдать за нами со стороны, не вмешиваясь.

Замир провёл меня внутрь, но мы не стали задерживаться в игровой комнате, а перешли сразу в учебный класс. Здесь была ещё одна дверь — не автоматическая, а обычная деревянная, выкрашенная в бежевый цвет и оттого почти сливавшаяся со светлыми стенами. Я не знала, что за ней, — в этой части владений маленького Альге я не была.

За дверью оказалась широкая лестница, ведущая наверх. Разум мой был немного затуманен лекарствами, поэтому, поднимаясь по ступенькам, я несколько раз споткнулась, вызвав недовольство Замира. Но если раньше он непременно высказал бы мне его, то сейчас промолчал и просто крепче сжал мою ладонь. Как будто смог бы удержать, вздумай я упасть.

Всего ступенек было семь. В конце лестницы нас ждала абсолютно пустая комната чуть меньше моей, с тёмными однотонными стенами. Никаких окон или украшений, лишь в центре ее на полу тускло светилась голубым светом напольная панель. Я удивилась. Что это за помещение? Комната для наказаний? Там, где я жила, была такая. Точнее, её называли "изоляционной" и использовали, когда мой дар проецирующей эмпатии выходил из-под контроля. Или когда я вызывала неудовольствие хозяина. Меня оставляли в ней на сутки, двое... редко больше. Но разве с сыном императора могут поступать так же, как с рабыней? И почему она такая тёмная?

Замир наконец выпустил мою руку, и я тут же уселась на пол. Сквозь тонкую ткань пижамы чувствовала, что пол был тёплым и немного упругим, вызывающим желание лечь на него. Что я и сделала, закрыв глаза и сжавшись в клубочек у стенки, слушая, как Замир бродит по комнате, деловито и сердито пыхтя.

"Открой глаза. Посмотри", - настойчиво сказал мне маленький тай.

"На что?"

"Ты должна увидеть". — Мысли Замира были окрашены довольством собой.

Поняв, что я не реагирую на него, мальчишка подошёл и пребольно дёрнул за волосы.

— Ай! — воскликнул я, заморгав, и подняла голову. Увидев наконец, что же он так хотел мне показать.

Пустая тёмная комната превратилась... в бесконечный космос. Не было ни потолка, ни стен, хотя я чувствовала твёрдую поверхность под спиной. Я видела галактики, туманности, облака. Мириады звёзд светились и мерцали в темноте, делая из Замира, стоявшего надо мной, какое-то причудливое огромное божество. Он торжественно поднял руки вверх, и, послушное его воле, всё пришло в движение. Галактики таяли и исчезали, а одно скопление звёзд осталось висеть над нами, расширяясь и захватывая всё вокруг. Прямо перед моим носом зависла одна из звёзд, слабо пульсировавшая, размером с половину моей ладони. Я невольно дёрнулась, ударившись затылком о стену.

"Не бойся. Это модель Млечного Пути", — снисходительно объяснил мне Замир.

Значит, это не комната для наказаний. Это виртуальный планетарий. Место, где мальчик, запертый в башне, мог жить среди звёзд.

Я поднялась, зачарованно оглядываясь.

"А где... где мы? Где Лонга?"

Мне тоже не хотелось говорить вслух, нарушая тишину.

Всё снова пришло в движение, отчего у меня закружилась голова и пришлось закрыть глаза. Когда я вновь их открыла, передо мной висели уже другие звёзды.

"Видишь красноватую звезду у твоего правого плеча? Это Гилазо Деус, солнце, которое светит над Лонгой. Если хочешь увеличить её, увидев планетную систему вокруг, просто прикоснись к звезде".

Лонгу я смогла приблизить не с первого раза. Голубовато-зелёная планета, чем-то похожая на нашу прародину, Землю. Я молча, затаив дыхание, наблюдала, как медленно кружит она вокруг Гилазо вместе с другими планетами. Планетарная система Гилазо была красива так же, как та, в которой я родилась. Населённый мир в ней был только один, да и в нём вместо двух огромных материков — лишь цепочки архипелагов и сотни островов. На мгновение захотелось увидеть родной мир. Но просить Замира искать "свою" звезду не хотелось, а сама я вряд ли нашла бы.

— Верни... обратно, — хрипло попросила я.

Сейчас я предпочла видеть звёзды как ярко сияющие точки, не думая, что вокруг них — миры, где живут и умирают миллиарды людей, о которых я не хотела ничего знать. Вселенная была прекрасна и без людей.

Я лежала на полу, а рядом со мной, макушка к макушке, устроился Замир. Над нами мерцали созвездия. И те, которые мне приходилось видеть над небом Лонги, и совсем незнакомые. Я не знала названий звёзд этого чужого неба.

Молчание первым нарушил Замир. Он был тихим мальчиком, привыкшим к одиночеству, но сейчас... сейчас я чувствовала, что ему не хочется оставаться одному. Он открыл для себя радость человеческого общения, и моё живое присутствие было ему в сотни раз важнее, чем красота звёзд.

"Ты должна остаться со мной".

"Остаться?" — эхом повторила я.

"Да. Ты так хочешь уйти. Это... плохо".

Я тихо возразила:

— Нет ничего плохого в том, чтобы желать быть свободной. Посмотри, как огромна вселенная! В ней наверняка найдётся место, где я смогу быть счастлива.

В тот момент я была так погружена в свои переживания, что не заметила, как закрылся от меня Замир. Пряча чувства, пряча мысли.

Я была неосознанно жестока, рисуя для себя будущее, в котором Замиру не было места. Я и в самом деле не понимала, как прозвучали для мальчика мои слова. Насколько успел он ко мне привязаться, насколько задевало его моё желание сбежать отсюда. Если бы я знала всё то, что было у него на душе, возможно, я не стала бы честно отвечать на его слова. Но ведь и мне Замир был важен и нужен, поэтому мне хотелось быть с ним искренней. Поделиться своей мечтой, как он поделился со мной кусочком своего мира.

Маленький принц стал единственным, кто смог вытянуть меня из трясины, в которую я сама себя загнала. Помог вспомнить, что когда-нибудь, возможно скоро, я изменю свою жизнь. В тот день наша связь, только появившаяся, стала ещё сильнее. Узы становились всё крепче и крепче, а я совершенно по-глупому радовалась нашему с Замиром взаимопониманию, не думая о будущем и о том, и как сложно будет порвать эту связь.

Хотя мне и стало лучше, за один день я не вылечилась. Приходилось пить таблетки, иногда накатывало отчаяние, но я уже не уходила полностью в себя. Гуляла в компании Кронберг или Замира, правда, около замка — к озеру в долине нас уже не отпускали. Сидела на занятиях ребёнка — учителя утверждали, что со мной он ведёт себя лучше и часто сам проявляет инициативу, стремясь показать себя с лучшей стороны. В общем, благотворно воздействовала на наследника, а он — на меня.

Конечно, юный Альге всё ещё оставался капризным, эгоистичным ребёнком, плохо понимающим, почему иногда я поступала не так, как хочет он. Беспардонно рылся в моих и чужих мыслях и всё время, не переставая, задавал мне вопросы, от которых раскалывалась голова. Ведь он познавал мир, стал больше общаться, а взрослых и их поступки порой не понимал или трактовал неправильно. Но так как о даре наследника знали немногие — даже учителей держали в неведении, то почти все вопросы доставались мне. И не то чтобы я смущалась отвечать на них — будучи эспером, быстро перестаёшь реагировать на чужие грязные или злые мысли. Однако Замир требовал не только объяснять ему поступки и мысли других людей, но и высказывать своё мнение — что хорошо, что плохо и как бы я поступила в тех или иных случаях. Как будто Замир изучал не других людей, а меня, подыскивал ко мне ключик, узнавая обо мне всё больше и больше.

У него, как и у его отца, оказался острый аналитический ум, феноменальная память и умение во всём находить выгоду. Правда, ладить с людьми он так и не научился, да и реакции у него порой были детские. Но я всё больше понимала, что остальные взрослые его недооценивают, обманываясь внешней хрупкостью и пока ещё не совсем внятной речью. Замир совершенно не походил на меня в этом же возрасте. В нём не было ни грамма моей мечтательности или робости. Уже сейчас он был волевым и напористым, а ещё — до жути властным, порой неприятно напоминая Альге-старшего. Я и сама не заметила, как он начал пытаться мной командовать.

— Ему нужен друг его возраста. Или подружка. Разве это дело — шестилетнему ребёнку играть с взрослым человеком? — как-то высказала я свои мысли Кронберг во время завтрака.

— С взрослыми — нет, а с тобой — вполне.

— Хотите сказать, я не взрослая? — Почти обиделась, но Алана уже хорошо знала меня, чтобы не купиться на это.

— Нет, хочу сказать, что сейчас ты лучший вариант для компании Замиру. С тобой он становится мягче и терпеливее. Присутствие столь сильного эмпата рядом компенсирует его собственное неравномерное развития дара. К тому же, боюсь, с обычными детьми ему будет уже скучно, а им рядом с ним — опасно.

— Замир уже гораздо лучше контролирует себя. Как вы думаете, у него есть прогресс?

— Несомненный, — подтвердила Кронберг. — Ты молодец.

— И вскоре я буду ему не нужная? — хотя я спросила как бы невзначай, между делом, Алана легко меня раскусила.

— Это решать не мне, а Ядгару Альге.

— Конечно.

К тому же была ещё одна задача, которую дал мне мой хозяин, и к которой я не могла подступиться, пока его не было. Я должна была решить проблему его невозможности общения с сыном. А сделать это, пока Ядгар был в столице, а я здесь, было непросто. Всё, что мне оставалось, это просто размышлять об этом.

Было что-то такое в памяти Альге, что меня зацепило, но я всё никак не могла схватить за кончик хвоста эту мысль. Что-то в его прошлом было не так. Словно вся его жизнь делилась на два периода. После — где он уже успел обрасти ледяной коркой, и до. Когда... когда он всё ещё мог чувствовать? Так почему же я так и не увидела в воспоминаниях Альге то событие, что навсегда изменило его жизнь? Вытеснил ли он его сам или ему помогли забыть?

Прошла уже неделя, как император уехал, и мне бы забыть о нём, как о страшном сне, радуясь, что господина нет рядом, но он не выходил из моих мыслей. Заметил это и Замир. Ему в последнее время становилось всё легче и легче обходить мои мысленные блоки.

"Почему ты всё время думаешь о папе?"

Я в это время расчёсывала тонкие как пух волосики ребёнка, глядя при этом на экран головида, на котором мелькали кадры какого-то мультика. Поэтому к вопросу Замира была не готова.

— Это личное, мой тай. Прошу вас, не спрашивайте меня об этом, — ответила я спокойно, стараясь изгнать из разума все ненужные мысли.

"Это несправедливо!"

Я вздохнула и отложила расчёску, понимая, что Замир так просто не отстанет.

— И чем же?

"Папа отдал тебя мне. Значит, ты должна думать обо мне, а не о нём".

"Твой отец — мой господин. Он решает мою судьбу".

"Только поэтому ты думаешь о нём?"

"Да, — твёрдо сказала я. — А ты... ты думаешь о своём папе?"

— Нет, — ответ был слишком торопливым, чтобы я могла поверить в него.

"Но ты его помнишь?"

Замир кивнул, повернувшись ко мне.

"Скучаешь? По матери и отцу".

— У меня есть ты, — Замир опять сказал это вслух, и я, не удержавшись, привлекла его к себе, заключив в объятия. Ребёнок доверчиво обмяк у меня в руках. — Ты ведь останешься?

— Я не всегда буду тебя нужна.

Поцеловала светловолосую макушку... и тут же негодующе спихнула мальчишку с колен.

— Эй!

Он посмотрел на меня совершенно невинными глазами.

— Послушай, может мысли ты и умеешь прятать, но меня обмануть не так уж легко. Не смей нарочно изображать беспомощность, иначе я на тебя крепко обижусь, — предупредила я и погрозила пальцем.

Замир пренебрежительно фыркнул.

— Тебе никто не поверит. А мне поверят. Я Альге.

— Ты лишь глупый мальчишка, который не хочет учиться!

Я подхватила негодника и, не давая ему вырваться, закружила в воздухе.

— Ты чего хихикаешь? Мало, да, мало? Ну смотри у меня!

На следующий день в замке начали к чему-то готовиться. Драили полы и лестницы, мыли окна, коридоры украшали цветами. Я подумала, что Альге возвращается, но уж слишком оживлены были люди — так строгому хозяину не радуются. Оказалось, всё гораздо проще — на Лонге собирались отмечать праздник, ради которого император и вернулся в Кадис. Десять лет правления Ядгара Альге. На мой взгляд, невесть какая дата, но, если судить по учебнику истории Лонги, который я как раз дочитывала, почти треть правителей династии Альге не доживали и до этого юбилея. До того как к власти пришёл отец Ядгара, любимым развлечением лонгийской аристократии были заговоры и интриги. Любимым же развлечением предыдущего императора оказалось прореживать ряды своих подданных, так что ко времени вступления на трон Ядгара заговорщики присмирели.

Праздновали по всей Лонге, но в Кадисе были самые пышные торжества. Военный парад, карнавал, фейерверки... я пожалела, что покинула столицу. Хотя в замке было тоже нарядно, плюс всё самое интересное обычно показывают на головиде.

Воодушевившись всеобщим настроением, я тоже выбрала для праздника самую красивую одежду из шкафа и позволила служанке уложить мне отросшие волосы, украсив вошедшими в моду пёрышками. В зелёной клетчатой юбке и белой блузке с пышными рукавами самасебе я казалась на редкость хорошенькой. И зеркало, и мысли с интересом проводивших меня взглядом стражей это подтверждали.

Пока в замке не было никого, кроме местного персонала, мне разрешалось свободно бродить по коридорам. На первом этаже в огромном зале для торжеств организовали праздничный стол, после трапезы должны были быть танцы и живая музыка. И если первое меня не интересовало, то выступления музыкантов я бы послушала. Издалека — потому что не хотела смущать людей своим присутствием. Меня здесь не то чтобы не любили, просто избегали. Слухи о том, что рабыня, о которой было велено заботиться и не спускать глаз, на самом деле эспер, уже давно разлетелись по замку. Как и то, что я была любимицей Альге и грела ему постель. Притом в достоверности последнего некоторые были так уверены, будто лично присутствовали при императорских утехах.

В итоге я прошмыгнула на присмотренный накануне балкончик, подтащила к перилам стул с мягкой спинкой и из-под полуопущенной шторы наблюдала за залом. Лонгийцы считались народом страстным и шумным, и веселиться они любили не меньше, чем воевать. Не знаю, как в бою, но в веселье толк они знали! Лонгийская музыка, быстрая и задорная, была прямой противоположностью изящным и рафинированным мелодиям, которые любили в Токсане, но зато и танцы под неё были столь горячими, что даже традиционная скромность лонгийских женских нарядов не спасала прелестниц от жарких взглядов их кавалеров.

Я так увлеклась происходящим внизу, что скрипнувшая за спиной дверь захватила врасплох. Я подпрыгнула и развернулась, но тут же облегченнно выдохнула, когда увидела, что это Сафар Дали. Он тоже принарядился в традиционный лонгийский камзол, украшенный серебристым шитьём, и рубашку с высоким воротничком-стоечкой, на которую эффектно спадали волнистые тёмные пряди. Видеть дока без привычного белого халата было странно.

— Привет! Вот ты где прячешься! — Сафар блеснул белоснежными зубами и, подойдя ближе, выглянул через моё плечо: — Смотри-ка, всего восемь вечера, а веселье уже в полном разгаре! Почему ты не танцуешь?

Резкий переход сбил меня с толку.

— Я не умею.

— Разве невольниц не учат танцевать?

Коротко пожала плечами, отведя взгляд.

— Тех, которые предназначены для удовольствия хозяев. Моих же обычно интересуют другие мои навыки. Да если бы и учили... неужели ты думаешь, что эти танцы здесь подошли бы?

— Прости, — в голосе дока было искреннее раскаяние, — я дурак. Не думаю, что говорю. Ты сегодня очень красива.

Я довольно улыбнулась, поправив локон у ушка. Настроение резко улучшилось. Комплименты мне говорили редко.

— Знаю. Чудо как хороша, да?

Сафар рассмеялся, заставив меня покраснеть.

— Я что-то не то сказала?

Он покачал головой, рассматривая меня с блеском в глазах. Мы стояли близко, и до меня вдруг дошло, что пахнет от него не только туалетной водой, но и алкоголем.

— Он тебя не заслуживает, — внезапно сказал док. — Я... чёрт возьми, это плохо для меня кончится.

Я не стала отстраняться, когда Сафар привлёк меня к себе. Доку я доверяла, зная, что он не сделает мне ничего плохого.

Губы у Дали были мягкие, чуть влажные, с лёгким привкусом вина. Несмотря на то, что обычно док казался немного неловким, поцелуй его был уверенным, хоть и осторожным. И совсем не отвратительным. Он не обрушился на меня, сметая все мысли и чувства и подменяя их похотью мужчины. Я чувствовала его желание, но это было неожиданно приятно. Мне нравилось доставлять удовольствие доку.

Наконец Сафар выпустил губы из плена и с каким-то мучительным вздохом прижал меня к себе. Сердце его стучало так же быстро, как барабаны внизу.

— Ты не ответила на поцелуй, — несколько обиженно шепнул он мне на ухо, лаская пальцами мою шею и рождая приятные мурашки.

— О, простите, тай Дали. Я увлеклась своими ощущениями.

— Будем считать это комплиментом. — В голосе его вновь слышалась улыбка.

Ком на руке Сафара запиликал, и док неохотно меня отпустил. Мрачно прочитал пришедшее сообщение.

— Так. Идём. Я обещал привести тебя к Кронберг.

— Зачем?

— Юный тай опять тебя требует. Он... сильно тебя достаёт?

Я пожала плечами.

— Да не очень, а что?

Дали поправил смятые рукава моей блузки, ласково убрал выбившуюся из причёски прядь за ухо. Взгляд его стал необычайно серьёзным.

— Ничего такого. Я рад, что следить за капризным ребёнком — самое сложное из того, что заставляет тебя делать Альге. Но будь осторожна. Не сближайся с наследником. Его отцу может сильно не понравится, когда он поймёт, какое ты влияние имеешь на мальчика.

— Он знает, — простодушно ответила я.

— Это... Проклятье, время! Потом поговорим.

Дали схватил меня за руку и потащил к выходу. Хорошо, что он не видел в тот момент моего лица.

Потому что я, прикоснувшись к доку, прочла в его мыслях то, что он так и не смог мне сказать. Альге мог решить, что я опасна и просто избавится от меня раньше, чем моя связь с Замиром станет необратимой. Дали в это верил. Но ведь он совсем не знал Альге. И едва ли понимал, насколько я ценна. Таких не убивают.

Тогда почему я так испугалась?

Если в Кернских горах уже наступала ночь, то в Кадисе в это время была середина дня, и все торжества были в самом разгаре. За просмотром ежегодной церемонии и собрались в малом зале те, кому отплясывать со слугами было не к чести. Алана Кронберг, Рашид Оссе, личный врач наследника, офицер Ренад Чан, следящий за безопасностью замка, и Алия Ласкано, дальняя родственница Альге, курировавшая воспитание и обучение Замира. С ней я была знакома слабо — эта уже немолодая тайнэ несколько раз присутствовала на уроках наследника, но со мной ни разу не заговорила, хотя моим существованием была крайне недовольна. И конечно же, среди взрослых присутствовал сам Замир, скучающе рассматривающий свои до блеска начищенные ботиночки. По крайней мере он выглядел скучающим и безразличным, но его раздражение почти перекрывало эмоции других людей.

Головид уже был включён. Играла бравурная музыка, и на экране под приветственные крики толпы бодро вышагивали марширующие солдаты.

— Вы едва не опоздали на показ церемонии, тай Дали, — дружелюбно улыбнулся доктор Оссе.

Сафар смущённо кивнул и, подведя меня к стулу у стены, сам уселся на софу рядом с коллегой на другой стороне комнаты. Я же оказалась сидящей почти плечом к плечу с Ренадом Чаном, коренастым и уже начавшим седеть военным, сильно напрягшимся при моём появлении. В отличие от тайнэ Ласкано смущал его отнюдь не мой статус, а то, что я могла вызнать информацию о системе безопасности. Пустой страх с учётом того, что выудить её можно, зная, что ищешь. Да и воспользоваться ими при своём техническом кретинизме я не смогла бы. Эсперы обычно плохо годились для военного или промышленного шпионажа.

Замир, сначала развернувшийся ко мне всем телом, несмотря на замечание Кронберг, почти сразу обрёл другой интерес — Сафара Дали. Сначала я приняла это за любопытство — док был для мальчика человеком новым. Но чужаки редко его интересовали, а Дали он едва ли не сверлил взглядом.

Я недоумённо нахмурилась, тоже искоса изучая дока, а потом чуть не застонала от досады. Тай Дали оказался впечатлительным и всё ещё думал о нашем поцелуе, а Замир, конечно же, уже успел "прочесть" дока и заинтересоваться. И дело было не в самом факте — как и любой мальчишка шести лет, к поцелуям взрослых Замир относился с лёгким презрением и брезгливостью. Так что вполне возможно, узнай он о нём иным способом, а не от дока, быстро бы потерял интерес. Мало ли какими глупостями взрослые занимаются.

Но мысли Сафара были окрашены сожалением и виной, ясно давая понять маленькому таю, что мы делали что-то запретное.

"Замир, прекрати", — одёрнула я мальчика, пожалуй, излишне строго.

"Почему этот тай думает, что папа его убьёт?"

"Потому что он очень впечатлительный". — Мысли мои были окрашены иронией, за которой я пыталась скрыть замешательство, кажется, впервые почувствовав, что обычно испытывали другие люди рядом со мной, — смущение из-за того, что кто-то может узнать все постыдные тайны.

"А ещё он боится, что папа обидит и тебя".

"Перестань. Я уже говорила тебе, что нельзя читать мысли других людей без особой необходимости".

"А что если..."

Картинка на экране сменилась, и, к моему облегчению, Замир наконец отвлёкся на головид. Я тоже заинтересовалась тем, что нам показывали. По цветочной дорожке, ведущей к храму, чем-то похожему на древние китайские пагоды, шла правящая чета. Император Ядгар Альге и его жена Анхела. Смотрелись они на редкость эффектно.

Император сменил свой обычный невзрачный мундир на парадный, красный с чёрной окантовкой, а сверху накинул длинный, волочащийся по земле плащ, подбитый мехом. Короны, к моему тайному разочарованию, на его голове не было, хотя на груди какие-то камешки всё же блестели. Он выглядел уверенным и властным, но когда камера взяла его близким планом, я не без некоторого злорадства заметила, что он был усталым.

Анхела рядом со своим статным супругом выглядела весьма изящной. Такая же светловолосая, для церемонии она выбрала шёлковое золотисто-алое платье, выгодно отеняющее её красоту. Мой собственный наряд тут же показался мне безвкусным.

Они подошли к открытой площадке перед храмом, и Альге принял у вычурно одетого старика с бритой головой тяжёлый металлический молот.

— Что это значит? — негромко спросила Алана у доктора Оссе.

— Видите гонг на вершине лестницы? Сейчас великий тай будет бить по нему, оповещая всех — и на земле, и на небесах — о том, что Лонга находится под защитой рода Альге. Бить он будет ровно триста пятьдесят три раза — именно столько лет династия находится у власти. Эту традицию когда-то заложил первый император Альге.

Скинув с плеч плащ на руки церемониймейстера, Ядгар поднялся по лестнице и ударил в гонг. Низкий густой звук раздался по всей площади. Раз, второй, третий... Я отсчитывала про себя удары, как и все присутствующие здесь люди, украдкой шевелящие губами и не отрывающие взгляд от молота, бьющего по огромной бронзовой тарелке. Сильно гипнотизирующее действо... Судя по капелькам пота на висках императора, появившимся после второй сотни ударов, молот не был лёгким.

Я с некоторым сочувствием посмотрела на Замира, жадно разглядывающего отца.

"Знаешь, тебе нужно будет хорошо подкачаться, когда ты придёшь к власти. Тебе-то достанется на несколько десятков больше ударов этим молотком".

Замир растерянно взглянул на меня. Кажется, глядя на то великолепие и властность, что окружали его отца, он впервые задумался о том, что это фактически его будущее.

Я честно надеялась, что Альге окончательно уехал в столицу, наигравшись в заботу о сыне. Встречаться с ним, не представляя, что ещё может прийти ему в голову, было страшно. Я привыкла к некоторой предсказуемости людей и думала, что хоть с моим новым хозяином и будет сложнее, чем с прежним, рано или поздно я найду ключик и к нему. Наблюдая за императором во время его работы, изучала его привычки, реакции, училась предугадывать его желания. Мне казалось, я преуспела в этом. И всё же он, когда приказал... нет, попросил прикоснуться к себе, удивил меня. Тот, кто всегда всё решал за других, позволил сделать выбор мне самой. И я... я глупо ринулась в расставленную ловушку, думая, что смогла добраться до чего-то человеческого в Ядгаре.

Но это он почти добрался до меня. До моих страхов, моих желаний. Меня самой. Я готова была смириться, если бы император хотел только переспать со мной. Если бы он просто взял меня, не желая ничего больше, кроме тела. Это было бы ожидаемо.

Альге жаждал большего. И хотя я не понимала, для чего император так яростно добивался моего ответа, то лаская, то мучая, чувствовала, что его жажда может меня разрушить.

И когда император всё же вернулся в замок, я ожидала самого худшего. Он дал мне небольшую передышку, а теперь с лихвой восполнит пропущенные возможности надо мной поиздеваться. Альге позовёт меня к себе — под любым предлогом или без него — и закончит то, на чём мы остановились.

Но ни в тот день, ни на следующий императора я так и не увидела. Моя жизнь, размеренная и спокойная, никак не изменилась. Мне оставили возможность свободно разгуливать по замку, несмотря на то, что вместе с Альге приехали его жена и дочь.

Причину его занятости мне объяснила Асаки, которую хозяин привёз с собой. Мы сидели с ногами на моей кровати и тихо шептались.

— Так ты не знаешь ещё, да? Говорят, великий тай помирился с женой. Представляешь себе? Все были уверены, что он скоро её отошлёт от себя или, хуже того... — Девушка красноречиво провела ладонью у горла.

— На Лонге так принято, да? — неуверенно спросила я.

— Ну не то чтобы принято, — призналась Асаки, — просто он властитель, ему всё можно. Но, видимо, есть что-то в тайнэ Анхеле. У императора даже все фаворитки были похожи на его последнюю жену — светловолосые, миниатюрные... Ой!

— Что такое? — с подозрением спросила я, уже зная, в какую сторону повернули мысли невольницы.

— Ты не расстроена? Ведь ты можешь лишиться его внимания...

Я вымученно улыбнулась.

— Асаки, ну какое внимание? Ты же сама сказала, какие женщины нравятся моему господину. А теперь посмотри на меня.

Я была темноволоса и уродливо пострижена по лонгийским меркам, да ещё и выше на голову большинства местных девиц. Конечно, мне приходилось задирать голову, чтобы взглянуть Альге в глаза, но миниатюрной я не была. Зато я точно знала, что, будь здесь немного другая мода и разреши мне носить брюки и платья покороче, я смотрелась бы наверняка лучше коротконогой лонгийки...

Так, стоп. С чего я вообще начала сравнивать себя с тайнэ Анхелой? Неужели позавидовала ей? Глупо. То, что есть у императрицы — власть, богатство, принадлежало не ей, а её мужу. Анхела зависела от него так же, как я. Разве об этом я мечтала? Нет, я хотела...

А что же я хотела? Свой дом, семью, возможность делать, что я хочу. При этом не могла представить, как бы выглядела моя квартира — сколько комнат в ней было бы, какую мебель я бы поставила. Мне было сложно представить мужчину, с которым я могла бы создать семью, — ни его внешность, ни характер. И делать-то я ничего не умела. Совершенно бесполезное существо.

О том, чтобы отыскать своих родных, даже не думала. Вряд ли брат или сестра будут рады такой родственнице. Мне достаточно было знать, что у них всё хорошо.

— Асаки, а что бы ты делала, если бы оказалась свободной?

Кажется, мой вопрос застал служанку врасплох.

— Ну... работала бы на себя, а не на хозяина.

— А что именно? — продолжила допытываться я.

Судя по растерянному взгляду, с мечтой у Асаки было так же плохо, как у меня.

Кронберг, с которой я встретилась перед тем, как наведаться к Замиру, тоже, к моему неудовольствию, заговорила об императорской чете.

— Тай Альге хочет, чтобы тайнэ Анхела наладила отношения с сыном. Его восхитило то, что Замир смог подружиться с Зариной.

— А я тут при чём?

— Не прикидывайся. Если рядом с Замиром будет тот, кто подскажет, как ему себя вести, и ему, и тайнэ будет легче.

— Если мальчик против...

Алана немного раздражённо пожала плечами.

— Он промолчал. Я сочла это согласием. Но лучше будет, если ты обсудишь с ним это. К тебе он прислушается.

— А сам Альге? — осторожно спросила я. — Разве он не желает видеть сына?

— Это сложно, — коротко ответила психиатр, не вдаваясь в подробности. — Впрочем, если кому и удастся преодолеть барьер, так это тебе. Но Альге решил пока не рисковать.

Неужели так боится травмировать мальчика? Его опасения казались мне чрезмерными. Да, с точки восприятия эсперов император отличался от обычных людей. Но даже я почти к нему привыкла. А Замир, как по мне, был гораздо крепче сложен и психически устойчив, чем я в его возрасте. Его не так-то просто было сломить. Возможно, император просто не знал, как общаться с сыном, посылая к нему дочь или жену, но избегая сам.

— Тайнэ Анхеле... ей ведь не нужен Замир, — я решилась сказать то, что мучило с начала разговора, — а он это поймёт. Не думаю, что ребёнку понравится такая мать.

— Любовь иногда появляется не сразу. Да и другой матери у него не будет. Ты ведь тоже не получила от отца того, что тебе было нужно. И всё-таки я сомневаюсь, что ты бы от него отказалась.

— Отказалась бы, — с внезапным ожесточением отрезала я. — Лучше совсем не знать отца, чем иметь такого!

— Ты злишься? — тут же спросила меня психиатр.

— Да.

Уточнять, на кого, мы обе не стали.

— Хорошо. Злость это хорошо. Это значит, что тебе не всё равно. И всё же сейчас я не почувствовала ни малейшего отклика от тебя. Рядом с Замиром ты начала лучше себя сдерживать.

— Я не хочу повредить ему.

— Знаю. Ты на самом деле заботишься о нём, — Алана улыбнулась, — и делаешь это не из страха перед Альге.

— Когда тайнэ хочет увидеть сына?

— Как можно скорее, но... Нужно ещё убедиться, что Замир действительно готов увидеться с матерью. А это полностью зависит от тебя, Эрика.

Я отлично поняла, что Кронберг не сказала вслух. В моих силах было испортить встречу и настроить Замира против матери. Или же сделать наоборот. Доктор дала мне возможность выбирать.

Мне бы гордиться таким доверием, только им тут и не пахло. Казалось, будто мне предлагали принять участие в игре, правил которой я не понимала. Однако игроком была не Кронберг. Уж не в этом ли причина Альге держать меня подальше?

Замир с каждым разом всё лучше и лучше угадывал моё настроение, и в этот раз, стоило мне войти в игровую комнату, как он уловил моё беспокойство.

— Ты сегодня старая.

— Странная, — привычно поправила я. Неловкий язык не успевал за быстрым разумом мальчика, и он иногда говорил вслух не то, что собирался.

"Тайнэ Алана хочет, чтобы ты встретился со своей мамой", — решила объяснить цель своего визита прежде, чем Замир подглядит это в моих мыслях.

Пауза была долгой, я уж смирилась, что он не ответит.

"Я знаю".

"Ты сам хочешь этого?"

"Нет".

Ребёнок уселся ко мне спиной, листая книжку, которую я накануне принесла ему из библиотеки. Казалось, он полностью увлёкся разглядыванием цветных картинок, но при этом не закрывался от меня. Значит, и я не могла оставить эту тему, хотя говорить с Замиром об императрице мне не очень хотелось.

"Но почему?"

Беспокойство усилилось. Он нервно дёрнул страницу под ладонью, почти порвав её. Я подошла и мягко вытащила книгу из его рук.

"Ты растерян. Я понимаю. Но чего ты боишься?"

"Я не понравлюсь ей. Она сочтёт меня странным".

Мои пальцы нежно перебирали светлые волосы мальчика, касались его плеч, рук, двигаясь просто в хаотичном движении. Во мне было так мало любви... но всю, что была, сейчас я готова была отдать маленькому принцу.

"Но ты и есть странный. И я тоже странная. Всегда была. Но моя мама всё равно меня любила".

Спина Замира сгорбилась ещё больше. Он перехватил мою ладонь, отвёл её. Я поняла, что выдала себя — не стоило говорить о родительских чувствах.

"Ты считаешь, что моя мама... не любит меня", — в его мыслях звучало обвинение.

"На самом деле я не знаю. Я лишь однажды видела тайнэ Анхелу вживую... и признаюсь, она мне не очень понравилась. Как и ты".

— Как и я? — обиженно повторил вслух Замир.

— Ага, ты показался мне таким... таким пугающим, — легко сказала я. — Но потом я узнала тебя получше. И я не жалею, что мы встретились.

"Что бы ни было в мыслях или чувствах твоей мамы, дай ей шанс. Хотя бы такой же, как ты дал Зарине. Не отталкивай её".

Сама того не желая, я повторила мысль Кронберг, тем самым соглашаясь с ней.

— Если хочешь, я буду рядом, — добавила негромко. Больше для тех, кто мог сейчас за нами следить.

Мальчик наконец кивнул, заставив меня расслабиться. Если до этого нашего разговора я ещё сомневалась в необходимости встречи с Анхелой, то теперь окончательно убедилась, что была неправа. Слишком много противоречивых чувств накопилось в Замире по отношению к матери. Если он с ними не разберётся, это начнёт его грызть изнутри.

В этот вечер мой подопечный лёг рано, но не отпускал меня от своей кровати, пока не заснул. Я глядела на тревожное даже во сне выражение лица, понимая, что мой дар эмпата не способен избавить Замира от всех тревог и страхов, что мучали его маленькое сердечко. Есть то, что нужно понять и пережить самому, как бы ни было тяжело. К примеру, разочароваться в родителях. В отце, предпочитающем наблюдать за сыном издалека, и матери, которая когда-то так сильно испугалась собственного талантливого дитя, что заставила его замкнуться в себе.

Выйдя из покоев маленького тая, удивилась, что меня никто не ждёт. Может быть, Кронберг устала и пошла спать? Я вышла во внешний холл, небольшой пятачок перед лифтом, и неожиданно наткнулась на дремавшего на полу гардарика.

— Тай Цехель? А где тайнэ?

Юрий, подняв на меня взгляд, непривычно серьёзный и усталый, остался сидеть.

— Ждёт тебя внизу. Иди сюда. Хочу показать тебе один фильм.

— Прямо здесь?

— Он короткий.

Гардарик протянул мне санро. Я надела очки, привыкая к неудобным ощущениям.

— А как тут включить фильм?

— Подожди, переведу настройки на свой ком...

Экран просветлел, и я увидела картинку. Как сначала показалось, статичную. Темноволосая девушка в зелёной юбке, забравшись с коленками на стул и опустив голову на ладони, смотрела куда-то вдаль. Я узнала балкончик над парадным залом замка.

Годовщина коронации. Я помнила её. И знала, что будет на записи дальше.

Вошёл Дали... Со стороны было видно, как близко мы стоим, как сияют наши лица при взглядах друг на друга. И тот поцелуй. Заметно было и то, что я не отвечала Сафару, но ни страха, ни сопротивления на моём лице не было. Мы выглядели как возлюбленные.

Я поспешно сорвала санро.

— Что это?!

— Запись с видеокамер. Обычно они смотрят в зал, но так как настроены на движение, то ты, как только вышла на балкончик, попала в кадр.

— Вы... Вы не можете следить за мной постоянно.

— Ты не понимаешь, как это работает, да? — невесело хмыкнул Юрий. — Впрочем, как и док, иначе бы он не стал рисковать. Видеокамеры в замке объединены в одну систему, которая автоматически высчитывает и анализирует всё, что в неё заложат. К примеру, данные о перемещениях одного маленького эспера и её встречах с другими людьми. А по результатам программа выдаёт текстовый файл с данными о том, где и с кем ты общалась. Со мной, Кронберг, Дали. Этот текст попадает на стол офицеру Чану, а тот передаёт его Альге. И если что-то привлечёт внимание императора, он может проверить ту запись. Тебе не повезло. Ваше рандеву с доком было замечено.

— Тогда... почему об этом говорите мне вы? — пересохшими губами спросила я. — Не тайнэ Кронберг, не император...

На лице Цехеля возникла гримаса, которую сложно было растолковать.

— Потому что я — "плохой волк".

— Кто?

— Разве ты меня не боишься? Не опасаешься того, что я не поддаюсь на твои чары? — внезапно он перевёл разговор, сбив меня с толку.

Я растерянно пожала плечами.

— Нет. Уже нет. А должна?

— Не знаю, радоваться ли мне или рвать на себе волосы. — Юрий усмехнулся, но голубые глаза его оставались серьёзными. — Неважно. Я здесь, чтобы вынести тебе предупреждение.

— Не ради наказания?

— Император более чем впечатлился твоей "хандрой", поэтому наказания тебе удастся избежать. Но последствия будут, и прежде всего для Дали.

Я привалилась плечом к стене, пытаясь унять рвущееся из груди сердце.

— Это всего лишь украденный поцелуй. Какие последствия?! — Я сжала кулаки и с внезапной решительностью сказала: — Если с доктором что-то сделают, я откажусь помогать в чём-либо.

Цехель с любопытством наклонил голову.

— Вот как? Организуешь своё собственное маленькое восстание? Голодовку объявишь, впадешь в депрессию?

Яд в голосе Юрия неприятно удивил. Он не был мне другом, но... почему-то я ожидала, что гардарик будет на моей стороне.

— Вы циничны, тай.

— Не думаю, что ты способна на бунт. А вот император почему-то решил иначе. Наверное, он видит в тебе что-то больше, чем я. Ты кажешься на редкость покладистой, хотя твоё смирение не без подвоха.

— Дали. Что с ним? — холодно спросила я.

Если бы наказали меня, я бы боялась. Но при мысли, что Альге мог сделать что-то с Сафаром, во мне рождался гнев. Неожиданно я поняла, что гнев этот даже доставляет удовольствие, освобождая от беспомощности и страха. Будь сейчас здесь Альге, я бы использовала все свои способности, чтобы сорвать лживую маску равнодушия с его лица.

— Жив, свободен, — тихо ответил Юрий, поднимаясь, — но уже не в замке. Тай Альге просил передать тебе, что если ты решишь грустить после расставания с привязавшимся к тебе щенком, ты всегда можешь перенаправить свои чувства и энергию на Замира.

— Или на императора, да? — процедила я.

Взгляд заскользил по потолку, выискивая камеры, но ничего не нашел. И всё же я была уверена, что Ядгар слушает нас, в любимой своей привычке постукивая пальцами по столу. Высчитывая мои реакции и думая, как далеко он может зайти, прежде чем я начну создавать проблемы.

Излишне резко нажав на панель, вызвала лифт и, не дожидаясь Юрия, зашла внутрь. Он скользнул за мной и, когда дверцы закрылись, ввёл что-то в ком.

— Если вы думаете, что... — во мне ещё хватало гнева, чтобы проявлять смелость.

Юрий резко дёрнул меня за плечо, прижимая к стенке и закрывая мне рот ладонью.

— Тс-с-с. Времени мало, — горячо и быстро зашептал он мне на ухо. — Я на время отключил камеры в лифте. У нас есть несколько секунд. Я на твоей стороне, Эрика. Раз втянул тебя в это дерьмо, то я тебя из него и вытащу. Ядгар обещал тебе свободу, если ты будешь послушной девочкой, так? Он обманул.

Я убрала его ладонь и возразила:

— Альге не мог. Его мысли...

Лифт остановился, но дверь не открылась, заблокированная Юрием изнутри.

— Будет так, — торопливо прервал меня Цехель, — ты получишь обещанные документы и возможность выбраться с планеты. Но далеко не улетишь. Об этом должен позаботиться я. Шепнуть знакомым наёмникам, что у них есть возможность получить эспера на блюдечке. Тебя схватят, а так как ты не являешься подданной или гражданкой ни одного государства в Независимых мирах, никто не заявит на тебя права. И вскоре на тебе снова появится ошейник — вполне официально. Альге лишь останется тебя перекупить. Своё обещание он не нарушит.

— Зачем вы...

— Неважно. Если хочешь вырваться из клетки, не доверяй своему хозяину. И держи чувства и язык за зубами. Иначе...

Юрий отстранился и нажал что-то на коме. Дверь открылась.

Алана переводила взгляд с побледневшей меня на отстраненно-холодного гардарика.

— Девочка, ты как? — встревоженно спросила она, решив, что причина моего состояния — новость о Дали.

— Мне плохо... я хочу к себе.

Цехеля наградили осуждающим взглядом — доктор полагала, что он мог бы быть со мной помягче.

Оказавшись у себя в постели и накрывшись одеялом, я смогла наконец разжать судорожно сжатые кулаки. В словах Юрия я почему-то не сомневалась.

Сказанное им идеально вписывалось в моё представление об императоре. В отличие от той доброты и щедрости, что внезапно проявил Альге, пообещав мне так много. Теперь всё встало на свои места.

А Цехель... он был чертовски прагматичным сукиным сыном. Гардарик не стал бы мне ничего сейчас рассказывать, если бы не хотел заручиться моей помощью и поддержкой в какой-то своей интриге. Видимо, не таким уж хорошим другом он был императору.

Но кем бы ни был Юрий, он выбрал правильный момент, чтобы настроить меня против Альге. Один землянин как-то сказал — "человек только и живёт надеждой; надежда, по сути, его единственная собственность". Император позволил мне иметь эту собственность, и он же её отобрал. Этого я простить ему не могла.

Глава 5. На её стороне

Я часто думала, что быть любимой —

значит быть желанной.

Теперь я думаю, что быть любимой —

значит повергнуть другого в прах,

иметь над ним полную власть.

М. Монро

Я была слишком возбуждена, чтобы заснуть или просто лежать спокойно. Вскочила, нервно заходила по комнате. Взгляд упал на часы на стене. Всего одиннадцать. Император, скорее всего, работает в своём кабинете. Вряд ли даже наладившиеся отношения с женой собьют Альге с его графика — он во всём любил порядок.

Мне так сильно захотелось увидеть рожу своего господина, что не задумываясь выскочила из комнаты.

— Куда? — хмуро спросил встрепенувшийся стражник, красноречиво поправляя парализатор. Я презрительно поморщилась.

— Мне разрешено покидать комнату, тай.

— Вернись к себе, уже поздно. Ещё случиться что с тобой, а мне отвечать, — проворчал воин, отлепляясь от стенки.

Я кинула на него холодный взгляд снизу вверх, вспоминая, что я знала об этом мужчине. Не так уж мало.

— Как у вас прошла вечеринка на той неделе, тай? Ну, та, когда вы притащили в казармы того, кого там быть не должно, нарушив устав? Вы ведь очень боялись, что вас поймают. Но всё обошлось... вроде бы.

"Ведьма", — с ужасом подумал стражник, скрещивая за спиной пальцы в защитном жесте.

— Никакой магии, только природные способности. — Улыбнулась, показывая, что прекрасно знаю, о чём он думает.

— Иди давай. Всё равно не улетишь отсюда, пташка...

Охрана у кабинета была мне тоже знакома. Ребята на этот раз попались куда вежливее и понятливее. Тем более что раньше я нередко ходила мимо них по делам императора, и просто успела примелькаться. О моём приходе один из стражников сообщил по кому Альге, и меня пустили внутрь.

Уже попав в кабинет, я вспомнила, что Ядгар всё это время меня избегал и может весьма неласково меня встретить. И... проклятье, действуя в порыве злости, я совершенно не была готова к встрече. Нужно было быть очень осторожной, чтобы не выдать Юрия.

— Мацуми, свободен.

Секретарь прошёл мимо меня, подмигнув, и я осталась один на один с императором. Растерянная и растерявшая всю свою смелость.

— И? — поторопил меня Альге, с интересом разглядывая.

— Я... я хочу знать, что вы сделали с Дали.

— Юрий уже объяснил тебе. Всё с глупым докторишкой в порядке. Вернулся на "Грифон", туда, где ему место.

— Я хочу подтверждений, — голос мой немного дрогнул, но взгляд я не отвела.

— Хочешь? — насмешливо протянул Ядгар, щуря светло-серые глаза. — А то что?

Иногда нужно проявить смирение, особенно перед таким человеком, как император. Я склонила голову, излучая покорность всем своим видом.

— Прошу... я так волнуюсь за доктора, не могу больше ни о чём думать. Дайте мне его увидеть, чтобы удостовериться, что с ним всё хорошо. Не больше.

— Я бы, возможно, поверил тебе, если бы ты сейчас не прятала так искусно чувства. Не легче ли давить на жалость, используя свои таланты?

Альге дразнил меня, надеясь спровоцировать. Ну да, я не Замир, мозги не спалю... но вынести всё-таки могу. Обычным женским способом.

Плакать по желанию я научилась ещё в детстве. Крупные прозрачные капли хлынули из глаз, и я жалобно зашмыгала носом.

Император, несколько опешив, смотрел на меня, а затем рявкнул:

— А ну прекратить!

Теперь я знала, как чувствуют себя солдаты на плацу. Рыдания застряли у меня в горле, и я шумно шмыгнула носом, вытирая лицо рукавом.

— Возьми салфетки на столе, — процедил Альге с раздражением. Я послушно вытряхнула половину пачки и начала приводить себя в порядок. — Ты думаешь, на меня такие трюки действуют? Я был трижды женат, если хочешь знать, и не такое видывал.

Салфетки выпали у меня из дрожащих рук, а на глаза вновь навернулись слёзы. Правда, чтобы не злить господина, плакать я теперь собиралась молча.

— Доктор пришлёт тебе видеописьмо. Мацуми с ним свяжется, — поспешно сказал Ядгар.

— Благодарю, мой господин. Простите, не хотела вас беспокоить...

Я поднялась, решив не злить судьбу, хотя с удовольствием поспрашивала бы Альге о его странном решении дать своей жене шанс. Ну вот не верилось мне, что он пал под её очарованием.

Но нельзя дёргать тигра за хвост безнаказанно. Когда я коснулась сенсорной панели, дверь не открылась. Я нажала ещё раз, и ещё...

— Куда ты так торопишься? Не хотелось тебя беспокоить, тебе ведь непросто, я знаю, — вкрадчиво произнёс Ядгар, подойдя ко мне со спины. Он накрыл пальцами мою ладонь и заставил опустить её, давая понять, что мои попытки бесполезны. — Но раз уж ты сама пришла ко мне, такая смелая, взъерошенная, как птичка зейги, то почему бы тебе не остаться? Посидим, выпьем...

— Мне нельзя пить, — машинально ответила, поворачиваясь.

— А мы совсем немножко, — тоном змея-искусителя продолжил уговаривать меня император.

Не отпуская руку, он усадил меня на низенькую широкую кушетку с деревянными гнутыми ножками. Её в своё время поставили специально для меня — ещё в те дни, когда Альге было достаточно просто моего присутствия рядом. Из бара в стене были вытащены два пузатых бокала и бутылка с чем-то бледно-зелёным внутри.

— Это вино? — неуверенно спросила я.

— Это тонге — лонгийский напиток из местного растения. Чуть покрепче вина, но пьётся не хуже. Попробуй.

Я вежливо приняла протянутый стакан и отпила. Тонге был гораздо мягче и слаще на вкус, чем джин или виски, которые так любил Нибель, но градус всё же чувствовался. Хмелела я быстро, а тонге был обманчиво приятен и легко пился, поэтому я, боясь перебрать, сделала ещё один глоток и поставила бокал на стеклянный столик. Альге не возражал и, чуть пригубив из своего бокала, тоже отставил напиток в сторону. Сидели мы с ним так близко, что едва ли не прикасались коленями, и от этого было ещё более неловко и неудобно. Совершенно некстати я вспомнила, что почти все наши встречи наедине кончались довольно плохо для меня. Ох, не зря Альге выставил Мацуми.

— У тебя кончик носа всё ещё розовый. Это мило, — внезапно сказал император.

Точно, я же ревела. Наверняка нос опух и глаза как щёлочки.

— Могу я...

— Сиди, — оборвал он меня.

Атмосфера в кабинете была настолько густой, что мне уже не хватало воздуха. Ну и что он сидит, пялится на меня, гипнотизируя, как удав кролика? Я переборола смущение и подняла глаза, тоже начав его изучать.

Альге не слишком красив, на мой вкус, но внешность идеально отражает его характер — твёрдый и напористый. Глаза у императора глубоко посаженные, серые с тёмной каёмкой вокруг радужки, широкие скулы, рот острый, точно вырезанный на лице, нос чуть кривоват, с хищным разрезом ноздрей. Он явно не чурается тренировок. Я вспомнила показ церемонии по головиду и с особым интересом начала разглядывать руки мужчины. Крупные ладони с длинными пальцами, а плечи тяжёлые и массивные — это не мог скрыть даже скромный мундир.

— На что ты так смотришь? — поинтересовался Альге.

— Ну... у вас обе руки одинаковые...

— А должно быть?.. — насмешливо спросил он.

— Я думала, что правая рука у вас будет более накачанной, чем левая. Вы же ею чаще пользуетесь...

Император смущённо потёр нос и с подозрением взглянул на свои руки.

— Это ты о чём сейчас?

— Вы же каждый год бьёте в тот гонг. Нагрузка на правую руку должна быть больше.

— А-а, а я уж было подумал... неважно. Я каждый год меняю руки. Сойдёмся на этом. Значит, ты смотрела церемонию?

— Да, было красиво, — искренне похвалила я.

— Рад, что ты так хорошо провела время, — сухо сказал Альге. Поздно я поняла, что зря заговорила о том дне, напомнив императору о моём поцелуе с Дали.

Сидеть с ним рядом, слышать его спокойное дыхание, ощущать его запах... Это уже было много. Даже мощь его тела меня подавляла. Но чувствовать его взгляд, зная о намерениях и силе желания, было ещё сложнее. Я не могла выдержать эту жадную пустоту, пробивающую все мои блоки, желающую наполниться мной. Не могла больше быть жертвой.

Знала лишь один способ справиться со своим страхом.

Подняла бокал и опорожнила его одним махом, почти не чувствуя вкуса. Хотелось надеяться, что алкоголь придаст храбрости.

— Вы ведь хотите меня, мой тай?

— Да, — хрипловатым голосом ответил Альге, глядя на мои влажные от тонге губы.

— Тогда... позвольте мне сделать всё самой.

Мне в самом деле удалось удивить императора.

— Почему?

— Не могу объяснить. Так нужно...

— Надеюсь, ты будешь со мной нежной...

Я бросила на господина укоризненный взгляд. Шутить в такой момент... нет, чувство юмора у нас точно не совпадало.

Альге откинулся назад и развёл руки.

— Делай что хочешь. Мне очень интересно, как далеко ты зайдёшь. Только учти, после определённого момента я сам уже не смогу остановиться.

— Я пойду до самого конца,— заверила его.

Мне на самом деле это было нужно. И он, и я понимали, что, рано или поздно, Альге отбросит осторожность и возьмёт меня. И чем дольше он будет ждать, чем больше напряжения скопится между нами, тем вероятней шанс, что всё закончится просто насилием. Я знала, что он не хотел этого, но знала и то, насколько он близок к нему. И дело было не в боли. Я боялась потерять контроль над собой. Поэтому... я должна была взять контроль на себя. Управлять хоть чем-то, понимая, что для императора это только игра.

— Прошу вас, не касайтесь меня.

Глаза Альге заблестели, и он кивнул, втягиваясь в мою авантюру.

Убедившись, что мужчина сидит неподвижно, я робко протянула к нему ладонь. Коснулась синего мундира и легко прошлась по воротнику. Ткань была жёсткой, но приятной на ощупь. Я положила руку напротив сердца, считая удары. Оно билось сильно и мощно, и казалось, под него подстраивается моё сердцебиение.

Дрожащими руками расстегнула верхнюю пуговицу, затем ещё одну, и так до тех пор, пока китель не распахнулся. С рубашкой я справилась уже быстрее. Старалась не касаться кожи, хотя мой взгляд нет-нет да скользил по оголённой груди. Ядгар, несмотря на свою массивность, был поджарым, без единого грамма лишнего жира. Тело его было... да, пожалуй, на самом деле красивым.

— Снимите пиджак и рубашку.

Прозвучало почти как приказ, но Альге без слов подчинился. Лишь когда я коснулась его брюк, он немного отстранился.

— Стой. Ты тоже.

Своего тела я не стеснялась с тех самых пор, как пришлось перетерпеть медицинский осмотр на глазах у работорговцев. Поэтому я кивнула и встала, чтобы легче было снимать одежду. Сначала простая льняная рубашка. Я так и не переоделась после встречи с Замиром. Затем длинная пышная юбка, что мне так нравилась. В кабинете было тепло, но кожа сразу покрылась мурашками. Возможно, дело было не в температуре, а в жадном взгляде, что скользил по мне.

— Дальше, Эрика, — властно сказал Ядгар.

Быстрым движением я стянула бельё и чулки. Носить чулки было довольно старомодно по лонгийским меркам, но мне нравилось прикосновение тонкой шелковистой материи к ногам. Теперь я была полностью обнажена.

Император, не отрывая от меня взгляда, потянулся к бутылке и несколькими глотками осушил почти наполовину.

— Так и собираешься стоять там, искушая?

— Не торопите меня. Я... всё сделаю. Сама.

— Это оказалось не так просто, как я думал.

Я приблизилась к императору, присев у его ног. Альге снова закинул руки на спинку сиденья, борясь с желанием перехватить инициативу. Пальцы мои пробежались по его ширинке и аккуратно расстегнули молнию. Альге приподнялся, помогая мне стянуть с него брюки. Затем — нижнее бельё. Теперь он был так же оголён, как и я. Ох-х...

Нервы мои уже сдавали, я с трудом боролась с тем, чтобы в панике не выскочить из комнаты... да хотя бы из окна. Решив последовать примеру Альге, схватила тонге и щедро глотнула. Но, видимо, поторопилась, потому что тут же закашлялась, проливая жидкость на себя. Прохладная сладкая жидкость охладила разгорячённую кожу, попав на подбородок, шею, грудь. Тыльной стороной ладони рассеянно вытерла капли тонге с лица, подняла глаза и... поняла, что пропала.

"Руки!"

Мысленный окрик был настолько громким, что Альге, к моему удивлению, на самом деле остановился, втянув в себя воздух со свистом и мысленно выругавшись. В его воображении я уже лежала распластанной на полу, и мы находились в самом разгаре процесса.

— Только посмей сейчас сбежать или рухнуть в обморок, — почти угрожающе сказал он.

Я медленно покачала головой. Было ли дело в алкоголе или в том, что переступила ту грань, когда можно бояться, но сейчас я сама не хотела останавливаться.

Впервые за весь вечер я сама коснулась императора. Сначала ключиц — кончиками пальцев. И почти сразу разорвала контакт, давая себе время привыкнуть к холоду души Ядгара, столь сильно отличающемуся от жара его тела. Потом положила ладонь на грудь. Вот так, двигаясь постепенно и медленно, я могла регулировать глубину эмпатического контакта, не проваливаясь, но и не закрываясь окончательно. Мне нравилось чувствовать дрожь мощного тела под своими ладонями, но ещё больше нравилось ощущать свою власть над Альге. Оказалось, я тоже могу сделать его слабым.

— Разреши, — почти приказал император.

Я остановила руку на животе мужчины, как будто раздумывая, подчиняться или нет. Рискуя, но... желая проверить границы своей хрупкой власти, полностью зависящей от Ядгара.

— Ещё немного, — попросила и, дождавшись его кивка, обещающе улыбнулась.

Поднялась и, усевшись на Альге сверху, обхватила ногами его бёдра, чувствуя напряженное тело подо мной, как у хищника за мгновение перед прыжком. А затем замерла, ужаснувшись своей смелости. Но было уже поздно. Ядгар обхватил меня руками, прижимая к себе, целуя шею, грудь, изучая уже моё тело и заставляя его трепетать.

В ту ночь мы всё же оказались на полу.

Казалось невероятно странным, невозможным, что именно этот мужчина, сосредоточивший в себе все качества, которые обычно отталкивали меня в людях, стал первым, с кем я получила удовольствие в сексе. Ядгар не был нежен или щедр как любовник. Он не был осторожен или внимателен к моим желаниям. Но при этом требовал отклика, не давая отстраниться и сделать вид, что всё это происходит не со мной. Как никогда я ощущала всё ясно и остро, дрожью, стоном, всем телом отвечая на каждое его движения. Император брал от меня всё, что я могла дать, а я... я просто великодушно отдавала своё тело.

Я была благодарна ему за новый опыт. За то, что он лишил меня страха и отвращения, позволил мне быть нескромной и смелой в его объятиях. Стать... да, чуть более свободной рядом с ним, заставив пусть на мгновение, но всё же забыть, кем я на самом деле для него являлась. В момент нашей близости не было императора и рабыни — только мужчина и женщина, которые хотели друг друга. Это было больше, чем я когда-либо думала получить.

Но ещё больше я была благодарна господину за то, что он научил меня правильно ненавидеть. Так, как эсперы обычно не умеют. Соприкасаясь с чужой душой, даже грязной и полной тёмных желаний, эспер принимает её такой, как есть. Принимает во всём несовершенстве и находит оправдание любому поступку. Для нас нет плохих людей, впрочем, как и хороших, ведь на дне души самого святого праведника всегда найдётся место для тьмы. А поняв человека, разве можно ненавидеть его искренне или желать ему зла? Эсперы в основном были безобидными ребятами именно поэтому. Но научи эспера ненавидеть — и ты получишь самое изощрённое, невозможное чудовище из тех, что когда-либо существовали во вселенной. Потому что жестокие хищники убивали и мучили своих жертв согласно своему естеству — тому, что дала им природа, или же развращённому миром и ими самими. Утоляя свои потребности или пытаясь компенсировать собственную пустоту. Но эспер, который умеет причинять боль, который желает этого... это ненормально и мерзко. Так я считала раньше.

Всю жизнь обращая свой гнев внутрь, терзая и разрушая себя, я никогда не причиняла боль специально, лишь возвращала ту, что наносили мне люди. Ещё немного, и я рассыпалась бы на кусочки от того напряжения, что поселилось во мне и с каждым днём росло и крепло. И никакие таблетки не смогли бы собрать меня снова. Я просто стала бы очередным эспером, пришедшим в негодность.

Ненависть к Альге стала тем, что позволило мне сейчас сделать что-то, далеко выходящее за обычные рамки. Она стала моим стержнем, опорой. И тщательно скрываемой тайной. Даже тень истинных чувств или мыслей не должна была его коснуться. Ради моей безопасности, ради того, чтобы обыграть его, выкрав свою свободу и оставив его разрушенным и уничтоженным.

Но ещё более важным было, чтобы моя ненависть к Ядгару не коснулась его сына. Уже не ради меня, а ради самого Замира. Я не хотела заставлять мальчика выбирать между мной, разделившей с ним тяжесть дара, и его отцом, столь далёким и таким же важным.

Я больше не имела права на ошибку. Нужно было закрыть мысли и чувства на замок, каким бы сложным это ни казалось. Хотя ещё несколько месяцев назад я бы сказала, что это невозможно. Но не только я многому научила Замира, он тоже стал для меня прекрасным учителем, показав обратную сторону моего дара. Рядом с мальчиком я старалась лучше контролировать себя, отсекая все мысли и чувства, что могли травмировать его, и теперь это должно было помочь мне спрятать и другое.

Затаиться, спрятаться... стать той, кого Ядгар хочет больше всех и в ком нуждается. Той, кому он может открыться. Ласковой, нежной, щедро дарящей свои ласки. Я больше не боялась быть "съеденной" его пустотой. Потому что то, что скалилось во мне сейчас, желая добраться до мягкой сердцевины, таившейся за этой пустотой, не собиралось так легко сдаваться или умирать.

А пока... чудовище во мне должно было заснуть, уступив место слабой и мягкой Эрике, которая так привлекала Ядгара, кого император не задумываясь использовал ради своих целей и желаний, чьё будущее он так легко присвоил себе.

Сквозь полуоткрытые веки я изучала длинные ворсинки ковра, пытаясь прийти в себя. Дыхание моё уже успокоилось, но слабость в конечностях не прошла, как и странная, ленивая и расслабленная нега, с которой я ничего не могла поделать. Мне бы встать, одеться и вернуться к себе в комнату, чтобы смыть с себя прикосновения и запах Альге. Но всё, что я могла делать, — это лежать, не удосужившись даже прикрыться.

Услышала, как император поднялся и зашуршал одеждой. Затем поднял меня и перенес на кушетку. Уложил, накрыл просторной мужской рубашкой и подоткнул её.

— Мне показалось, что тебе холодно, — объяснил он свою невероятную заботу. Я не стала говорить, что мне всегда холодно рядом с ним, и благодарно кивнула.

В одних штанах и босиком Ядгар вышел в небольшую комнатку, где Мацуми обычно хранил всё, что императору могло пригодиться, но что негоже было держать в кабинете. Через несколько минут вернулся, держа в руках две чашки с исходящим от них паром.

— Вы сделали чай? — с недоверием спросила я, потянув носом.

Альге усмехнулся.

— А ты думаешь, я настолько беспомощен? Мне приходилось самому о себе заботиться.

Приняв чашку из его рук, сразу торопливо хлебнула, тут же обжёгшись и чуть не расплескав горячий чай на себя.

— Не спеши. Я не гоню тебя. Твоё присутствие... мне приятно. Даже если ты закрываешься от меня, — спокойно сказал Ядгар. Он выглядел как никогда расслабленным, но глаза его оставались внимательными и цепкими. Он немного хмурился, разглядывая меня, будто пытался понять, что изменилось в его рабыне, — неуловимо, но всё же явственно. — Знаешь, странно признаваться в этом, но сегодня ты на удивление легко заставляешь меня делать и говорить глупые вещи. Быть откровенным. Наверное, это часть твоего дара. Но, зная это, всё равно хочу сказать: ты заставляешь меня ревновать.

Я едва не опрокинула чай. Руки всё ещё немного дрожали, так что я поспешно передала чашку Альге, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.

— Но... к кому? — осторожно спросила, пытаясь понять, с чего бы император внезапно "расчувствовался". Надеюсь, он не собирался говорить о Дали...

Но Ядгар вновь удивил меня.

— К тебе самой, Эрика. Раньше ты боялась меня, и... Ладно, это не то, что я хотел бы получить от молоденькой симпатичной девушки, но в какой-то степени это меня забавляло. Как и твоё возмущение, растерянность и короткие вспышки радости, которыми ты не слишком баловала меня. Твои чувства всегда были такими тёплыми, а реакции живыми и интересными. А теперь... ты стала тусклее. Это больше, чем я получал от своих женщин раньше, но всё же, я знаю, гораздо меньше, чем ты могла бы дать.

— Мой господин, — осторожно начала я, чувствуя, что коснулась весьма опасной для себя темы. — Я немного закрылась, это правда, но это мой способ справиться с тем...

Я замялась, пытаясь подобрать слова.

— С тем, кто я есть? — насмешливо выгнул бровь Ядгар. — Что ж, не сказать, что я этим доволен, но... на время мне хватит и того, что есть. Тем более что сегодня ты приятно меня порадовала, Эрика.

Он протянул руку и коснулся моей щиколотки, примостившейся у его бедра. Ладонь его, лаская, двинулась вверх, и я инстинктивно отдёрнула ногу. Император раздражённо скривил узкие губы, но руку всё же убрал.

— Как ты себя чувствуешь? — Альге сменил тему. — Голова не кружится? Ты немало выпила сегодня, особенно для человека, который говорил, что не пьёт.

Я покраснела, вспомнив, как хлестала тонге из бутылки.

— Кружится чуть-чуть.

— Тебе нужно поспать. И так как ты сейчас не дойдёшь до себя, а нести тебя на руках, развлекая охрану, я не собираюсь, то разрешу тебе остаться здесь. Я пришлю Асаки, чтобы она принесла тебе сменную одежду и одеяло.

— Нет! — Я поспешно опустила ноги, выпутываясь из чужой рубашки, попыталась встать и тут же рухнула обратно. Снова поднялась, уже более осторожно. — Я дойду. Мне здесь будет неудобно спать.

— Одну без присмотра я тебя всё равно сейчас не отпущу. Мне хватило того, что ты устроила после нашей последней встречи, — жёстко сказал император.

— Я не делала ничего специально. Мне просто было плохо, — слабо возразила я, уязвлённая тем, что меня сочли симулянткой.

Альге смягчился и привлёк меня к себе, одаривая поцелуем. И лишь когда я размякла в его руках, вновь отпустил меня.

— Знаю. Ты та, кто ты есть. На удивление изнеженное и хрупкое существо, которое так сложно получить, не сломав.

Он ошибался. Так было когда-то, но не сейчас. Хотя... себя нынешнюю я пока не совсем понимала. Прежней Эрикой я уже не была, но и чудовище во мне было ещё не столь велико, чтобы полностью вытеснить то, что я когда-то ценила и считала собой.

Меня забирала Асаки. Она считала хорошим знаком, что император "вновь" приблизил меня к себе, и удивлялась моему равнодушному виду. Излишняя оживлённость и любопытство служанки утомляли, поэтому, убедив, что помощь мне не нужна, я её выпроводила. Набрав полную ванну, погрузила ноющее и уставшее тело в тёплую воду, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли. Получалось не очень. Я привыкла иметь дело с кристально прозрачными для меня людьми — теми, кого легко понять и предугадать. Сейчас же передо мной была не одна, а целых три загадки. Ядгар Альге, умеющий хорошо контролировать свои мысли без всякого блока, но не способный на проявление эмоций. Его сын Замир, эспер с достаточно слабыми эмпатическими способностями, но уже превосходящий меня как телепат. И Юрий Цехель, гардарик, которого невозможно было прочитать, — как будто я имела дело не с человеком, а с иной формой жизни. И всё это было как-то странно, причудливо между собой связанно, и развязка находилась где-то там, в прошлом.

Сообразив, что начинаю засыпать, вылезла из ванной, прошлёпала мокрыми ступнями до спальни, забралась под одеяло и тут же провалилась в сон. Но заснуло тело, мозг же продолжал работать, решив подкинуть мне хотя бы один ответ на множество мучивших меня вопросов.

До Альге мне однажды приходилось соприкасаться с чужой памятью, и тогда меня ещё долго мучили отголоски чужой жизни. Но воспоминания Ядгара словно не оставили после себя никакого следа и начали уже растворяться в памяти. Тем удивительней был приснившийся сон.

Мне снилось, что я стала ребёнком. Я была совсем маленькой, а люди вокруг — пугающе большими, громкими, суетливыми... избыточными? Хотелось уйти и закрыться, чтобы не слышать и не видеть их. Потом пришла мама — красивая светловолосая женщина, излучающая тепло и заботу. Когда она была рядом, становилось легче, уходили растерянность и страх. Но сейчас она была взволнована и сильно расстроена. Мама увела меня куда-то, где было тихо. Полутёмная незнакомая комната, в которой никого кроме нас двоих.

Затем... Я моргнула, и всё поменялось, как бывает во сне. Мама, до этого державшая за руку, с испуганным и напряжённым лицом стояла у стены, полностью от меня закрытая. Ни чувств, ни мыслей. Рядом же со мной находился взрослый, показавшийся мне странным и пугающим. Не внешне — незнакомец с тёмно-каштановыми волосами и тускло-зелёными глазами выглядел немного непривычно, но злым не воспринимался, хотя я видела оружие в его руках. Он... был просто непонятным, нечитаемым.

Чужак крепко держал меня за руку, не давая выскользнуть, и что-то быстро тараторил на смутно знакомом языке. Точно... мама пела мне песни, которые звучали очень похоже. Но незнакомец не мог быть маминым другом, иначе бы он не говорил с ней так резко и грубо. И она тоже отвечала ему на певучем языке, просила, умоляла о чём-то.

Я нахмурилась. Происходящее мне не нравилось.

"Отпусти! Мне больно!"

Мама запретила мне так разговаривать с кем-то, кроме неё. Только горло сейчас так пересохло, что я ничего не смогла бы произнести вслух. Но даже мой мысленный приказ незнакомец не услышал. Невозможно! Испугавшись, я начала вырываться, и меня грубо встряхнули, а затем поволокли за собой.

Новое место. Меня несли на себе, словно мешок. За спиной слышались шум и крики. Тот, кто тащил меня, завернув за угол, забежал в комнату и что-то сделал с дверью. Меня опустили на пол, не обращая внимания на моё сопротивление и попытки сбежать.

— Тихо, мальчик. Я не причиню вреда. Я лишь заберу то, что тебе не положено, — незнакомец наконец-то заговорил так, что я могла его понять. — Твой дар принадлежит роду Ксано — Хельга, предав нас, не имела права забирать его. Ты не виноват, я знаю, маленький одарённый... но у меня нет времени на иное решение.

Что-то холодное прижалось к моему затылку, причиняя боль. И я закричала, завопила от ужаса, потому что звать на помощь у меня уже не получалось.

Я проснулась, едва начало светать, с жуткой головной болью — отголоском испытанной в чужих воспоминаниях, внезапно пробудившихся во мне. То, что события из сна были реальными, я не сомневалась. И принадлежали они Ядгару. Там, во сне, были он и его мать. И он... у него был дар, я уверена в этом. Пока что-то с ним не сделал тот человек, Ядгар Альге был эспером. Сколько ему тогда было? Пять или шесть лет...

Мальчика искалечили, и Хельга ничего не сделала, чтобы защитить сына. Понимала ли она тогда, что Ядгар лишится не только своей способности, а станет по сути эмоциональным калекой? Как она могла это допустить?

Я порой сама ненавидела свой дар, но если бы меня лишили его насильно, смогла бы я выжить? Неудивительно, что Альге потерял об этом воспоминания и стал... таким.

Хельга... Я вспомнила о том, что рассказывал мне Юрий о матери Ядгара. Он говорил, что она была его соплеменницей. Хельга Ксано с Гардарики. Имя этого рода звучало у меня во сне. Гардарийка и эспер, передавшая свой дар сыну, а затем внуку. Последнее удивляло меня больше всего.

Способность к телепатии и эмпатии редко наследовалась или повторялась в роду, тем более через несколько поколений. Слишком уж редкое сочетание генов и условий порождало возникновение дара, и все попытки создать эспера с помощью биоинженерии заканчивались крахом, заставляя учёных нервно шутить, что они наконец-то сумели обнаружить наличие магии в мире. Оправдывала все неудачи науки невозможность накопления обширных знаний об эсперах — даже заселённых миров на сегодняшний день было больше, чем людей с этим даром.

Тем не менее вот уже как минимум три поколения дар эспера проявляется в потомках Ксано. Зарина родилась обычной, зато Замир же с его парадоксально сильным даром свидетельствовал, что способности в роду Ксано не думают угасать... Нет, уже не Ксано, а Альге. Это было удивительно, невероятно, пугающе. Если бы за пределами Гардарики узнали о чем-то подобном, наверняка бы сочли угрозой. Неудивительно, что тот незнакомец "забрал" дар у Ядгара, желая скрыть от чужаков истинную силу и мощь представителей своей родины.

И Юрий... неужели он здесь за этим?.. Он пришёл за Замиром так же, как тот человек когда-то за Ядгаром? Нет, нет. Ведь с императором они знакомы давно, ещё до того, как ребёнок появился на свет.

"Возможно, он просто выжидал". От этой мысли меня кинуло в дрожь. Юрий мог намереваться искалечить Замира, а заодно и меня. Но пока это были догадки.

На приём к Кронберг я шла как на смертную казнь. Во-первых, мне так и не удалось поспать после того сна о прошлом императора, и сейчас я чувствовала необычную вялость. А во-вторых, последний наш серьёзный разговор оставил у меня неприятное послевкусие. Я знала, что она снова напомнит об Анхеле, а говорить о жене императора у меня не было никакого желания. Но Алана меня удивила. Получив подтверждение, что Замир готов увидеться с матерью, она только кивнула, заявив, что не сомневалась в моём содействии.

— Тогда к чему всё это? К чему было спрашивать моё согласие? Вы просто могли приказать...

— Не я приказываю, Эрика, а Альге, — мягко сказала Кронберг.

— А вы лишь служите его посредником, да? — не скрывая иронии, спросила я.

Мы сидели в её кабинете — просторной прямоугольной комнате, которая благодаря стараниям доктора утратила лонгийский вид. Кронберг поснимала гобелены и картины, убрала украшения, оставив белые гладкие стены и самую простую мебель. На окнах вместо тяжёлых штор были плотные жалюзи, сейчас приподнятые и впускающие тусклый свет. Но безликой комната не стала, она обрела строгость и ясность, свойственные Алане. Правда, сейчас психиатр строгой не казалась: лицо её было на редкость умиротворённым и мечтательным, и сама она словно витала в облаках.

— Чаще всего — да, — согласилась Кронберг. — Но знаешь, я стараюсь отстаивать и твои интересы, чтобы дать тебе возможность выбирать и решать самой. Тебе это нужно, чтобы стать более самостоятельной.

Я встала и подошла к окну, не желая, чтобы Алана видела моё застывшее лицо.

— Конечно, мне необходима самостоятельность. Пригодится, когда я стану свободной... — короткий смешок сорвался с моих губ, — а вы сами верите в это? Что я справлюсь?

— Да, — без тени сомнения сказала Кронберг.

Я прислонилась разгорячённым лбом к стеклу, зажмурив глаза. Как бы мне хотелось верить ей, хоть кому-нибудь... но везде, где ожидала поддержки, я наталкивалась на пустоту.

Как бы я ни старалась скрыть смятение своей души, Алана всё-таки что-то почувствовала. Подошла и, не прикасаясь, встретилась взглядом с моим отражением.

— Всё не так плохо, — тихо сказала она. — Может быть, ты не замечаешь, но император постепенно меняет отношение к тебе. Даёт больше свободы... Ты знаешь, что наши разговоры не прослушиваются? Я ему заявила, что откажусь с тобой работать, если он не выполнит это условие. Это пространство для искренности и честности, место, где ты можешь быть собой, иначе все наши встречи зря.

— И он пошёл на это?

Кронберг усмехнулась.

— Нет. Сначала великий тай в очень характерной для него манере указал мне моё место. Но сегодня внезапно изменил решение.

Уловка? Нет, вполне могло оказаться и правдой. Альге мог позволить ещё немного ослабить мой ошейник, посчитав, что я перестала трепыхаться.

— И ещё кое-что. Он передал видеозапись, сказал, ты знаешь, что на ней.

Сафар Дали! Зная, что самостоятельно видео включить не смогу, я попросила Алану перекинуть запись на её санро и показать мне. Увидев дока и услышав его голос, не сдержала слёз облегчения. У него было всё хорошо... более или менее, хотя и выглядел он бледноватым. Три раза просмотрев видео, я наконец стянула с себя очки и вытерла мокрые глаза, чувствуя, как мне становится легче. Всё же я за него волновалась. Алана посмотрела на меня с сочувствием, но повод попенять нашла:

— Если бы ты тогда прислушалась ко мне и не играла с чужими чувствами... А, ладно. Хочешь чаю или кофе? Воды?

Я всхлипнула и кивнула головой.

На несколько минут между нами установилось некоторое подобие согласия и понимания. Не скажу, что я начала испытывать доверие к Алане, но... Сегодня она была какой-то особенно человечной, и это не могло не сказаться на моём отношении к ней. Это позволило задать вопрос о мужчине, который интересовал меня почти так же, как император.

— Доктор Кронберг, а вы... вы считаете, что тай Цехель хороший человек?

Алана вздрогнула.

— Ох, спрашивать меня такое, зная о моём к нему... Хочешь меня подловить?

— Нисколько.

— Тогда зачем?

Попыталась подобрать ответ, который психиатр сочла бы правомерным.

— Он... ведь именно он меня похитил. Но потом тай Цехель был добр ко мне. Я запуталась, а мне сложно не понимать людей, не видеть их. Не знаю, как с ним общаться.

— Юрий, он...— Алана запнулась, задумавшись, а потом стеснительно улыбнулась, став похожей на молоденькую девчонку. — Он тоже очень запутавшийся человек. Непростой. В нём всё время происходит какая-то борьба, всё время его увлекает что-то новое. Но всё же я думаю, что он хороший человек. И тай Цехель тоже заботится о тебе, как и я, как и тай Дали.

Внезапная догадка озарила меня, и раньше, чем я успела её обдумать, мой грешный рот произнёс:

— Так значит, вы с ним снова спите?

Кронберг выглядела так, словно я её холодной водой окатила.

— Простите, я не хотела говорить ничего такого... — уже жалея о сказанном, пролепетала я, прижав руки к груди.

Алана устало потёрла лоб и выдохнула:

— Ох, я совсем забыла, каково это — секретничать с эсперами. Хорошо, я отвечу, любопытное ты создание, но это в последний раз! От того, что ты будешь лезть в мою личную жизнь, ни тебе, ни мне пользы не будет. Я тебе не подружка, — строго напомнила мне она.

Я серьёзно закивала, старательно сдерживая улыбку. Ведь не использовала и грамма своего дара, чтобы разговорить психотерапевта! Просто ей, как и мне, было одиноко и наверняка хотелось хоть с кем-то обсудить свои чувства.

— Мы действительно решили попробовать всё сначала. Юрий сам сделал первый шаг. — Кронберг старалась выглядеть спокойной, тогда как внутри неё всё искрилось.

Так вот почему мне показалось, что Алана как-то изменилась! Она просто безумно увлечена и счастлива, и поэтому была сегодня столь добра ко мне — когда влюблён, пытаешься осчастливить весь мир.

А меня, окончательно осознавшую ситуацию, перестали забавлять чувства Кронберг. Потому что Юрий больше не казался мне тем человеком, которому стоило доверять. Его поступки и так никогда не выглядели для меня кристально честными, но после моего сна я ещё больше сомневалась по поводу него. Идти с этим к Альге не хотелось, и я надеялась, что доктор Кронберг поможет мне разобраться с моими подозрениями. Но Юрий точно так же, как попытался поймать на крючок меня, сумел добиться лояльности Аланы. Самым простым способом — через постель.

Как же у меня руки чесались залезть гардарику в голову и вытрясти все его мысли, чтобы понять, кто он такой! Я не могла считать его плохим человеком — его даже не было в том сне, но чем дальше я изучала Цехеля, тем больше не понимала его.

— Твоё время вышло, — спохватилась Алана. — Тебе пора к доктору, а затем к Замиру.

— К какому доктору?

— Вместо тая Дали тебя будет осматривать доктор Оссе, личный врач Замира.

Слава богу, мне удалось быстро сбежать от Рашида Оссе, весьма увлечённого возможностью сравнить физиологию двух эсперов разного возраста и пола, отговорившись тем, что меня ждёт императрица.

В оранжерею, где была назначена встреча, я успела забежать раньше неё. Замир сразу заметил, что со мной что-то не то творится, но прежде, чем он успел залезть в мои мысли, я подняла щиты. Вызвав тем самым ещё больший интерес.

"Что ты прячешь, Эрика?"

"Ничего".

"Нет, скажи!"

Я упрямо помотала головой, и Замир прищурился, примеряясь к тому, чтобы взломать мой ментальный блок. Меня спасло появление Анхелы, отвлёкшей внимание сына. Теперь уже императрица подверглась тщательному осмотру.

Глава 6. Падение ангела

Не удержавшись, я тоже скользнула в разум Анхелы и едва не поморщилась от брезгливости и разочарования. Конечно, не зло во плоти, но она была мелочна и, что ещё больше усугубляло ситуацию, глупа. Наверное, императору стоило снабдить её ментальным чипом, если он хотел, чтобы мать понравилась своему сыну. Потому что её мысли были заполнены чем угодно — от того, насколько хорошо она выглядит в новом платье, до глухого раздражения ко мне, — но никак не заботой о Замире. И он это прекрасно чувствовал, мрачнея на глазах.

— Приве-е-ет, — фальшиво пропела Анхела детским голоском, словно говорила с дурачком. — Поздоровайся с мамочкой! Я по тебе скучала!

Замир скованно кивнул, неуверенно оглядываясь на меня, стоявшую рядом с пальмой в кадке и делавшую вид, что я тоже какой-то фикус. С другой стороны от меня старалась не отсвечивать Кронберг, что при её ярком цвете волос было нелегко.

Уж не этого ли добивался Ядгар? Раз и навсегда отвратить сына от матери и доказать Анхеле, что он её никогда не полюбит и не привыкнет к ней? Жестоко даже для него, но... В чём-то Альге был таким же эгоистичным ребёнком, как и Замир, только гораздо более изощрённым в своих планах. И хоть логика его была мне отвратительна, я её понимала: так же, как Ядгар контролировал меня, он хотел контролировать и сына. Видимо, император счёл, что Анхела неподходящая компания для его наследника. Для того чтобы выбить из сознания Замира идеалистичное представление о матери, он выбрал самый подходящий момент — когда мальчик был уже достаточно устойчив, чтобы пережить разочарование, но ещё недостаточно зрел, чтобы примириться с чужими недостатками. Может быть, будь он старше, смирился бы с мыслью, что его мать такая, какая есть. Но сейчас ребёнок отринул её не думая, тем более что у него уже был суррогат в моём лице, к которому он успел привязаться. И это Альге тоже предусмотрел.

Следующим шагом была бы замена меня. Дали был прав.

Увлёкшись размышлениями, я отвлеклась от наблюдения за Замиром, поэтому пропустила момент, когда всё внезапно изменилось. Анхела, до этого мило что-то ворковавшая, с напряжённой улыбкой вцепилась в руку сына и пыталась заключить его в объятия, а он... Я сделала было шаг, с другой стороны спешила Кронберг, как и я, не успевая. Ментальный удар, который Замир направил на мать, был гораздо точнее, чем тот, что когда-то обрушился на меня, — я бы не заметила его, если бы не предельное напряжение. Но не было и шанса вмешаться или ослабить удар... нет, не просто удар. Там было что-то ещё.

Анхела побледнела и отшатнулась, тяжело дыша.

— Нет, нет! — проговорила она с трудом. — Это неправда. Ты... чудовище!

Она резко развернулась на каблуках и поспешила прочь. А я кинулась к Замиру, прежде чем он упал.

"Что ты сказал ей?!"

"Не сказал. Показал".

"Что?"

Замир упрямо молчал, цепляясь за меня неожиданно холодными руками, но ни боли, ни грусти я не видела в его лице — лишь ожесточение, сделавшее его похожим на отца. Это так неприятно удивило, что на мгновение я потеряла контроль над своим ментальным блоком, пропустив Замира. Мальчику было достаточно несколько секунд, чтобы считать то, что меня беспокоило.

"Он правда такой? Мой отец?"

— Не знаю, — прошептала, отводя глаза.

"Я не позволю ему забрать тебя. И тому рыжему не позволю. Никому. - Ребёнок нахмурился и как взрослый недовольно покачал головой. — Ты ветерная. Всё время думаешь о мужчинах".

— Ветреная, — выдавила я, чувствуя, как полыхают уши. Надеюсь, Замир не нашёл в моих недавних воспоминаниях... О нет, не думать об этом!..

— Привет, давно не виделись. Скучала? А я — да. Ты этим вечером выглядишь на редкость соблазнительно. Не хочешь провести эту ночь вдвоём — только ты и я?

Мой разум пребывал явно в некотором беспорядке, иначе чем объяснить, что я нежно гладила подушку, страстно шепча всякие глупости своей кровати. Прошлой ночью я так и не выспалась, и сейчас самой большой мечтой был обычный сон без всяких сновидений. И без императоров. Это тоже было важным условием.

Как назло, заснуть мне не удавалось, — в голове всё время вертелись события прошлых дней.

— У-у, это слишком много для меня одной!

Подушка полетела в сторону, а я сползла с кровати. Возможно, на мягком ковре будет удобнее заснуть...

Ковёр в моей комнате был такого же нежно-фисташкового цвета, как в кабинете Ядгара. И навевал соответствующие воспоминания.

Я поспешно поднялась, с искренней неприязнью глядя на дурацкую ворсистую тряпку под ногами.

— Приятель, ты мне совсем не нравишься.

Ковёр в ответ на мои претензии презрительно промолчал.

Вздохнув, решила прибегнуть к последнему средству, помимо нытья и выпрашивания у Кронберг снотворного. Набрала в ванну воды, вылила в неё все вкусно пахнущие жидкости, что нашла, так что мыльная пена стала напоминать облака, а в воздухе смешался десяток ароматов. Погрузилась на дно — наружу только нос торчал. Но привычной расслабленности не наступило, значит, сидеть в ванне придётся до тех пор, пока не скукожатся кончики пальцев или не придёт Асаки с воплями о том, что я простыну и её за это накажут.

Я и сама не заметила, как задремала, чудом удержавшись на поверхности и не наглотавшись воды. Очнулась от лёгкого шума у дверей ванной комнаты и неприятной прохлады.

— Асаки, — лениво протянула, не желая открывать глаза, — кажется, я опять испортила настройки — подогрев ванны сломался, и мне холодно!

— Всё отлично работает, вода едва ли не кипит.

Низкий голос с немного насмешливыми и протяжными интонациями принадлежал отнюдь не Асаки.

Я уселась, во все глаза глядя на императора, как ни в чём не бывало сидящего на мраморном бортике ванны. И как я его подпустила так близко?!

Альге в несколько движений раздвинул пену, намереваясь получше разглядеть, что же за ней скрывается.

— Неплохо, — оценил он и начал стягивать с себя рубашку. От мундира уже где-то успел избавиться.

— Что вы делаете?

— Собираюсь немного расслабиться вместе с тобой. В этом кипяточке.

— У вас нет с собой полотенца. И сменной одежды.

Император наигранно вздохнул.

— Значит, придётся возвращаться к себе голым и мокрым. Ну и красным, как варёный рак.

Не так уж и горячо...

— Мы не поместимся, — неуверенно сказала я, понимая, что Ядгара не отговорить.

Вместо того чтобы спорить со мной, он стянул с себя белье и, морщась и чертыхаясь, всё же погрузился в ванну. Вода тут же перехлестнула бортики, полностью залив пол. Я грустно взглянула на свои торчащие из воды коленки, зажатые сейчас между ног Ядгара.

— А в Токсане у меня бассейн был, — зачем-то вслух произнесла я.

— Ну да, тесновато, — неожиданно легко согласился Ядгар. — Но это легко исправить. Иди сюда. Сядешь ко мне спиной.

Глаза мужчины хищно блестели. Я отодвинулась назад как можно дальше, поджав ноги и скрестив руки на груди.

— Мне и так хорошо.

Императору надоела моя строптивость. Он резко нагнулся, схватил меня за запястье и потянул на себя, надеясь перетащить на свою сторону. И явно переоценил свою ловкость и недооценил физические законы. То есть приподнять меня он смог, но затем моя мокрая рука заскользила в его ладони, и я стремительно полетела обратно, со всей силой приложившись затылком о твёрдый мрамор. Вскрикнул почему-то император.

У меня были все причины чтобы его ненавидеть...

Потирая затылок и морщась, Альге поспешно выбрался из ванной и помог мне сесть. Рука его коснулась моей головы, заставив зашипеть от боли. При виде пальцев Ядгара, окрасившихся моей кровью, мне стало дурно, а перед глазами всё поплыло.

Поняв, что сама я не выберусь, Альге со всей осторожностью, держа крепче, чем нужно, подхватил меня под спину и под коленки и вытащил. Я слабо задрыгала ногами, опасаясь вырываться всерьёз.

— Поставьте, я могу ходить сама!

Пусть я и не дотягивала до великана-императора, миниатюрной всё же не была, и держать меня так ему было не очень удобно. Но опасалась я другого. Ядгар, увлечённый моим спасением, забыл о лужах на полу, покрытом мыльной пеной. Отсутствие нормального сцепления с поверхностью, торопливость и лишний груз на руках привели к ожидаемому результату: чуть-чуть не дойдя до двери, император поскользнулся. Меня не выронил — сто очков в его пользу, но, поскольку падал он вперёд... Я пискнула и зажмурила глаза, предчувствуя, как Ядгар всем весом придавит меня к полу. На редкость нелепая смерть — быть задавленной голым императором.

Но рухнула я почему-то не на жёсткую поверхность, а на самого Альге. Где-то в недолгом полёте он умудрился развернуться, приняв удар на себя. Больно было. Но не мне, а императору.

Пока Ядгар пытался восстановить дыхание, я поспешно выбралась из мужских рук и, придерживаясь стеночки, оказавшейся в опасной близости от его головы, покинула ванную комнату, сравнимую сейчас со смертельной ловушкой. До кровати не дошла — уселась посередине спальни, ожидая, когда пройдёт приступ слабости.

Император появился почти вслед за мной, одарил не слишком добрым взглядом, но мимо не прошёл. Присел рядом, пощёлкал перед лицом пальцами и поинтересовался:

— Тошнит, голова кружится?

— Просто болит.

— Это я и сам знаю, спасибо, — скривился он. — Ты, наверное, и моих ощущений отхватила?

— Я успела закрыться.

— Вот как, — не очень одобрительно произнёс он и поморщился. — А я, кажется, плечо вывихнул. И лопатка саднит.

Он что, хочет, чтобы я ему посочувствовала?! Видимо, что-то промелькнуло в моём взгляде, так как Альге сразу собрался и сосредоточился.

— Я вызову доктора по кому. Не вздумай вставать! Не хватало, чтобы ты ещё что-нибудь расшибла.

Оссе появился в рекордные сроки. Судя по всклокоченным седым волосам, император поднял его с постели. Увидев меня в наспех накинутой задом наперёд сорочке и императора, подобно римскому патрицию завёрнутого в простыню, доктор даже бровью не повёл. Профессия обязывала быть невозмутимым. Правда, он несколько замялся, не в силах определить, кому из нас нужна помощь.

— Сначала Эрику, затем меня, — сказал Альге, поняв затруднение доктора. — Ударилась головой.

Ушиб на затылке оказался небольшим, хоть и кровоточил. Обработав ранку, Оссе убедился, что у меня нет сотрясения мозга, и выдал болеутоляющее. С императором он возился ещё меньше — вывиха у него не было, просто растяжение плеча. Закрепив ледяную повязку на спине Ядгара, доктор жизнерадостно уверил, что всё обойдётся синяками и лёгким затруднением в движениях на несколько дней.

— Не нагружайте плечо и правую руку и старайтесь не опираться на неё. А ты, Эрика, зайди с утра, особенно если будет болеть голова. Повреждены мягкие ткани, но я всё-таки сделаю более точный снимок. А пока отдыхай... отдыхайте. — Доктор начал поспешно собираться.

Как только он вышел, комната погрузилась в неловкое молчание. Или зловещее. Император раскинулся на моей кровати, не думая уходить, и лениво и меланхолично разглядывал балдахин над головой.

— И почему с тобой всегда так сложно?

Я пожала плечами и промолчала. Как по мне, так сложно было не со мной. Альге скосил глаза на меня, нахохлившуюся в ногах постели, и похлопал рукой рядом с собой.

— Иди сюда.

— Вам нельзя плечо напрягать, — напомнила я, покрепче сжав столбик кровати.

— А я осторожно. Ну же, не заставляй меня приказывать.

Если бы я могла картинно рухнуть в обморок, я бы это сделала. Но таблетки Оссе действовали безукоризненно. Почувствовав, как нарастает недовольство Альге, я неохотно перебралась к императору, примостившись рядом с ним. Он тут же сцапал мою руку и положил её себе на грудь. Кожа была разгорячённой после ванны, и оттого мне казалось, что привычный холод, исходящий от него, исчез.

— Не хочешь повторить вчерашнее? — Ядгар хитро сощурил светлые глаза. — Я полностью в твоём распоряжении.

И как у него азарт ещё не пропал? Я вздохнула и честно призналась:

— Спать хочу.

Он мягко потянул меня к себе, заставляя улечься на своё здоровое плечо.

— Закрой глаза и попробуй уснуть, — шепнул на ухо.

Думала, стоит прилечь, как тут же вырублюсь. Но обнажённое мужское тело подо мной, звук бьющегося сердца, желание, просачивающееся сквозь мой эмпатический блок, этому не способствовали. Пальцы Альге начали нежно поглаживать мою шею, спустились ниже по позвоночнику, вызывая приятные ощущения. Я непроизвольно дёрнулась, но глаза не открыла. Раздался смешок.

— Можешь притворяться, что спишь, но я слышу твоё сбившееся дыхание. Не думаю, что тебе удастся долго оставаться безучастной. Если тебя так уж волнует моё плечо, почему бы мне не помочь?

Естественно, меня ничего не волновало. Но желание Ядгара, его искренняя потребность не только в моём теле, но и в моём ответе завели меня не меньше, чем его прикосновения. Не открывая глаз, я немного переместилась, позволив императору получить больший простор для действий, и, клянусь, не пожалела об этом.

Проснулась, когда за окном уже давно рассвело, на удивление хорошо выспавшейся, но не очень здоровой. От любого движения в голове пульсировало. Кажется, я простыла. Императора, как я и ожидала, рядом не было. И к лучшему. Вряд ли мне удалось бы так спокойно спать.

Заметив, что я заворочалась, тихо сидящая в кресле Асаки встрепенулась.

— Добрый день! Ну и засоня ты! Мне сказали тебя не будить, а я уже вся извелась, дожидаясь. С тобой всё хорошо? Когда я пришла, вся ванна была залита водой, и ещё кровь... У тебя всё в порядке?

Служанка искренне волновалась за меня, но сейчас это вызывало раздражение. Я вяло кивнула, опуская ноги на ковёр.

— Нормально.

— Выглядишь... ужасно.

Ещё бы. В постель я легла с мокрой головой, так что сейчас волосы торчали в разные стороны. На руках темнели синяки — то ли всё-таки ударилась при падении, то ли император немного перестарался. Ночная рубашка была просто варварски порвана у ворота и теперь почти ничего не скрывала. Выглядела я как жертва насилия. Хотя, наверное, Альге пытался быть нежным и осторожным, у него это получалось не очень. Всё же в любви он привык больше брать, чем отдавать, не видя раньше необходимости заботиться об удовольствии партнёра. Сейчас же Ядгара увлекла игра, призом которой была не просто моя полная капитуляция, а мой отклик. Чтобы я двигалась с ним в такт, дышала в унисон, хотела его ласк и сама щедро одаривала ими. Удивительно, что он действительно смог этого добиться. Альге был тороплив, настойчив, и это должно было испугать меня и отвратить. Но получилось наоборот. И если в первый раз я могла списать это на действие алкоголя, то сейчас такой отговорки не было. Император стал первым мужчиной, к которому меня влекло. И самым неподходящим для этого.

Сегодня я была не против помощи Асаки и позволила ей одеть меня, рассеянно слушая щебетание служанки. Но заинтересовало меня только упоминание императрицы.

— Ты не могла бы ещё раз повторить? Про тайнэ. Ты её видела?

— Да нет же! Но этим утром я пересеклась с её служанкой. Ох, эта Дарина так злилась! Даже толкнула меня у двери — якобы случайно. Я слышала, что её хозяйка со вчерашнего дня не в духе, а сегодня так и вовсе отвесила пару оплеух! Хорошо, что я служу не этим высоким господам, а помогаю тебе.

Асаки обняла меня, и я, не сдержавшись, ответила ей. Чувствовать обычное человеческое тепло рядом с собой было всё-таки приятно.

— Почему тайнэ злилась? — спросила я, уже зная ответ. Общение с сыном, мягко говоря, не удалось.

— А ты как думаешь? Все в замке знают, что император вернулся к себе глубокой ночью. От тебя. И это в то время, когда супруга ждала его в смежных покоях! Вторую ночь подряд! — Асаки тихо хихикнула, радуясь неудаче императрицы. Мне же было не до смеха. Обычно жены не обращали внимания на невольниц мужей, с которыми те спали. Ну так и господа редко так открыто ими пренебрегали.

Чего Ядгар добивается, так откровенно раздражая Анхелу? Можно было подумать, что ему элементарно наплевать на условности и на её чувства, что вполне в духе императора. Но тогда бы он просто отослал жену или игнорировал её. А ведь он оказывал ей знаки внимания — поселил рядом с собой, позволил увидеться с сыном... А затем сунул ей под нос меня — лучшую подружку Замира и свою постельную игрушку.

Достаточно для того, чтобы императрица снизошла к рабыне Эрике, явив свой гнев. Альге меня подставил, ещё раз доказав, что с ним нужно быть осторожнее.

Нет, мой господин, я не собираюсь делиться с вами той информацией, что собрала за последнее время. По крайней мере пока не придумаю, как выгодно ей воспользоваться в своих целях.

Решив не испытывать судьбу, я почти весь день провела у себя, лишь ближе к вечеру выбравшись к Замиру. Если честно, видеть мальчика мне сейчас не хотелось. Слишком уязвимой, растерянной и запутавшейся я себя чувствовала, а он всегда это хорошо "прочитывал". Поэтому вместо тактики защиты я выбрала нападение.

"Ты сказал вчера, что показал что-то своей матери. Не знала, что ты так умеешь".

"Я научился у тебя. Ты думаешь иначе, чем я. Ярче и непонятнее. Мне пришлось постараться, чтобы начать понимать. И у тебя в голове много картинок".

"Да уж, с мыслями в моей голове туговато. — Улыбнувшись, я потрепала Замира по мягким волосам. — И всё же расскажи мне. Или покажи, раз ты умеешь".

"Не хочу. Не хочу снова к этому возвращаться. И видеть её".

Я тоже не хотела, но желания наши не сбылись. Императрица решила навестить сына.

— Выйди, — холодно приказала Анхела, уверенно войдя в "космическую" комнату, где мы с Замиром изучали звёзды. Свет проекций причудливо падал на её лицо, делая женщину ещё красивее. Повинуясь движению руки Замира, звёзды потухли, а комнату озарил тусклый свет.

Я поспешно встала и согнулась в поклоне, не поднимая глаз от пола.

— Ну же! Не заставляй меня ждать.

Рядом не было Кронберг, чтобы подсказать, как поступить, но навлекать на себя гнев Анхелы я не хотела, поэтому послушно направилась к лестнице, здраво сочтя, что Замир сможет постоять за себя. Раз императрица здесь, значит, имеет право. Пусть Альге сам разбирается со своей семьёй.

При виде Анхелы я тут же закрылась, не желая чувствовать её, и не смогла предугадать того, что случилось дальше. Вместо того, чтобы остаться с сыном, она вышла вместе со мной, заблокировав за собой дверь и оставив мальчика в планетарии. Мы обе застыли на лестнице, глядя друг на друга. Я была выше неё, но стояла на несколько ступенек ниже, и потому мы были сейчас на одном уровне.

— Кем ты себя возомнила? Считаешь себя самой хитрой, да?

Были ли здесь камеры? Возможно, нет, и это было не в мою пользу. Я не могла защищаться — потом было бы сложно доказать, что не я первой напала.

— Я не настолько высокого мнения о себе, госпожа, и лишь исполняю приказы, — голос мой убедительно дрогнул. Таким, как Анхела, нравилось, когда их боялись. Хотя, на мой взгляд, не было чести в том, чтобы властвовать и возвышаться над рабыней.

— Выполняешь приказы — настраивая сына против меня?! — голос императрицы стал неприятно высоким.

Я прикоснулась к её сознанию, пытаясь больше успокоить, чем прочесть, но человек в таком расшатанном состоянии едва ли поддавался коррекции. Зато я успела отхватить её злости и гнева, а также увидеть смазанную картинку, которую "выдал" ей сын. Мальчик был удивительно изощрённым, показав ей её саму и то, что она, возможно, сама с трудом понимала — отвращение и страх, которые она питала к сыну, разрушающие образ прекрасной матери. Зеркало сознания Замира было безжалостно точным.

"Настраиваю? Нет, вам это и без меня легко удаётся".

Рука Анхелы взлетела, но я успела перехватить её, крепко сжимая тонкое запястье. Кровь кипела от адреналина и ярости, которых императрица не заслужила.

"Вам стоит бояться не только своего сына, но и меня. Вы знаете, сколь многое я могу нашептать в постели Ядгару о его любимой жене?"

Губы мои растянулись в неприятной улыбке, а вслух я произнесла:

— Осторожнее, госпожа, вам стоит держаться крепче, иначе вы можете упасть.

Честно, я даже не думала ей угрожать! По крайней мере не физической расправой. То, что я собиралась столкнуть её с лестницы, Анхела решила почему-то сама.

Вырвав руку, она обошла меня, крепко держась за перила. А я поднялась к Замиру, решив выкинуть из головы вздорную аристократку. Руки ещё немного дрожали, но на сердце стало на удивление спокойно. Я не хотела ссориться с императрицей, но давать себя в обиду больше не могла.

Следующие несколько дней мало чем отличались от тех, что я проводила в замке до возвращения императора, и большую часть времени я была предоставлена самой себе. Я не скучала, разве что чувствовала себя немного одинокой. Дали рядом не было, а с Аланой, влюблённой в Юрия как кошка, я секретничать не могла. Сам Цехель через три дня после нашего разговора уехал в Кадис, оставив меня в недоумении по поводу его планов. Может, то, что произошло в лифте, было просто моей фантазией или глупой шуткой гардарика?

Императрица хоть и не покинула замок, но больше не искала встреч ни со мной, ни с Замиром — к нашему обоюдному облегчению. Зато, судя по сплетням, что приносила мне Асаки, почти не отлипала от мужа. И Альге, к моему удивлению, её терпел. Во мне не было ревности — только непонимание. Ядгар не казался человеком, способным обмануться яркой обёрткой, и всё же относился к Анхеле с поразительной снисходительностью. Ради сына или ради приличий, хотя я подозревала, что у него были и другие причины. Император умел извлекать выгоду из любых обстоятельств и отношений.

Но если дни мои протекали спокойно и мирно, то ночи таковыми не были. Каждый вечер я нервно меряла комнату шагами или бездумно пялилась в окно, ожидая когда откроется дверь и... Нет, я ждала не Альге, а его слугу, который должен был отвести меня в покои императора. Моя кровать, видите ли, показалась Альге слишком узкой и неудобной, а ванная комната навевала "не лучшие воспоминания", и поэтому он решил, что в его комнатах будет удобнее. С женой фактически за соседней дверью. Слово "тактичность" явно не входило в лексикон моего господина.

Я не очень-то разбиралась в отношениях, но можно ли было считать нормальными наши встречи с Альге? Стоило войти в комнату, как меня споро и ловко раздевали и переводили в горизонтальное положение. Удовлетворив первый голод, император принимался за "изучение" своего эспера. Под этим он понимал... да практически всё, начиная от страстных ласк, доводящих до исступления, заканчивая попыткой научить меня играть в шахматы. Это если не устал и пребывал в хорошем настроении — насколько такое вообще возможно для кого-то, подобного императору. В иных случаях просто прижимал меня к своему боку, а сам погружался в интросеть с помощью персонального кома — иногда работая, иногда просто читая.

Единственное, чего мы никогда не делали — это не разговаривали друг с другом. Ядгар больше не просил меня "узнать" его... а я молчала обо всех своих сомнениях. Император просто принял тот факт, что я закрылась от него, как данность, не допытываясь до моих чувств или секретов. Казалось, ему было достаточно, что я просто рядом.

Беда, как ей и полагается, случилась неожиданно. Хотя... Мне следовало догадаться, что смелость, проявленная не вовремя и не перед тем человеком, не останется безнаказанной.

В этот день, за неделю до начала зимы, выпал первый настоящий снег. Мы с Замиром еле-еле уговорили доктора Оссе, боявшегося за хрупкое здоровье наследника, отпустить нас погулять. Вернулись мы в замок далеко за полдень, раскрасневшиеся, мокрые, но очень счастливые. И ребёнок, и я впервые в жизни видели столько снега, чтобы и в снежки поиграть, и огромного, выше меня, снеговика слепить. Замира сразу же утащили в его башню сушиться, а я вернулась к себе. Торопливо скинув влажную одежду, ринулась греться в ванну. Вышла оттуда через час, и только тогда впервые забеспокоилась, что Асаки до сих пор не появилась. Может, просто устала от капризной меня или посчитала, что я до вечера буду занята с наследником.

Впрочем, о моём пропитании она побеспокоилась: на столе в термотарелках ждал горячий обед, а в кружке — теплое молоко. Я была так голодна, что быстро расправилась с едой. Сразу же захотелось спать — ночью-то я как-то не высыпалась...

Двери и стены в замке были звукоизолирующими, и услышать шум из коридора я не могла в принципе. Как и "почувствовать" что-то, иначе давно бы спятила от глупых мыслей стражи. Но в этот раз я резко проснулась из-за того, что кто-то настойчиво пытался попасть ко мне в комнату и почему-то не мог.

Вскочив, босиком подошла к двери и нажала на сенсорную пластину, гадая, кого же я увижу. Юрия, Анхелу... или может быть, это у Асаки возникли какие-то проблемы...

О ком я и подумать не могла, так это о Диего Альваресе, падре, повсюду сопровождавшем императрицу. Он о чём-то отчаянно спорил с Гиано Беем, долговязым усатым стражником с нервным и взрывным характером. Увидев меня, падре облегчённо вздохнул, что-то экспрессивно произнеся на латыни.

— Шли бы вы отсюда, падре, — угрожающе произнёс Бей — будучи буддистом, он относился к католикам с большим недоверием.

— Не раньше, чем ты вызовешь офицера Чана. И доктора... попроси тая Оссе подойти с медсканером и полной аптечкой. Не хочешь пускать меня, хотя бы позови начальство!

— Без объяснений даже не подумаю, — насупился стражник, ни во что не ставя взъерошенного Альвареса, сейчас похожего на мальчишку.

— Насколько ты знаешь свой устав, солдат? — неожиданно холодно произнёс падре. — Помните главу третью, особенно второй раздел — про последствия от нарушения этой главы?

Уж не знаю, что такого было в том уставе, но Бей тут же присмирел и склонился над своим комом. Альвареса он всё-таки не пропустил, следуя приказу императора не пускать ко мне никого, кроме него, Асаки или Кронберг.

— Эрика, стой тут, не двигайся и ничего не касайся! — обеспокоенно сказал мне Диего, выискивая что-то в моём лице. — Как ты?

Я растерянно пожала плечами, не понимая, что происходит.

Вскоре появился Рашид Оссе, сухонький старичок-врач.

— Ну и что тут у нас? — с усталым безразличием спросил он. — Кто-то прострелил себе ногу? Или вы, Бей, опять считаете, что Эрика ворует ваши сны и от этого у вас бессонница?

Стражник густо покраснел и кивнул в сторону падре.

— Это он вас хотел.

— Странное желание для столь воспитанного молодого человека, — меланхолично покачал головой Оссе.

— Доктор!

Падре отвёл его в сторону и что-то встревоженно зашептал. Слов я различить не могла, но отголосок мыслей доктора уловила. Услышанное меня испугало.

— Хорошо, — наконец кивнул Оссе, сохранивший хладнокровный на вид, но явно озабоченный. — Не здесь. Пока Эрика на ногах, лучше вывести её из потенциально опасного места. Останьтесь и встретьте Ренарда. У него есть инструкции на такой случай.

Доктор тут же повернулся ко мне и за руку вывел из комнаты. Я шла за ним, не сопротивляясь, до самого лазарета. Оссе быстро взял у меня образец слюны, анализ крови, просканировал глазное дно, и только тогда немного успокоился.

— Ничего не болит?

— Нет.

— Головокружение, холод в конечностях?

Отрицательно покачала головой.

— Что ела?

Я послушно перечислила.

— Остатки еды уже выкинула? Хорошо бы проверить их на всякий случай, если мы имеем дело с медленно действующим ядом.

— Нет, их должна была убрать Асаки, но она так и не пришла... Асаки! — я вскочила, осознав, что с ней могла произойти беда.

Падре считал, что меня могли отравить. Яд мог быть распылен в воздухе или нанесен на те поверхности, к которым я чаще всего прикасалась. Но, скорее всего, его просто добавили в еду или питьё. Именно это меня беспокоило больше всего.

— Зачем тебе служанка? — терпеливо спросил Оссе.

— Она... она никогда надолго не пропадала. И она могла съесть что-то с моего стола.

Асаки знала, что я равнодушна к сладкому, зато сама она десерты обожала и, забирая тарелки с кухни, с моего разрешения съедала всё "самое вкусненькое". Ведь и в этот раз я заметила несколько крошек на подносе, но не придала им значения.

Асаки обнаружили почти сразу после начала поисков. В двенадцать часов, оставив мне еду, она почувствовала слабость и вернулась в комнату, которую делила с другими рабынями. Там она прилегла на постель и... уже не проснулась. Отравлен был именно десерт — медово-ореховая пахлава, Асаки всегда брала двойную её порцию, бессовестно рассказывая на кухне, какая её подопечная жуткая обжора. Все считали меня сладкоежкой, и кое-кто этим воспользовался.

То, что столь откровенно и глупо, но весьма эффективно меня пыталась отравить именно императрица, было понятно с самого начала.

Асаки знала, что я равнодушна к сладкому, зато сама она десерты обожала и, забирая тарелки с кухни, с моего разрешения съедала всё "самое вкусненькое". Ведь и в этот раз я заметила несколько крошек на подносе, но не придала им значения.

Асаки обнаружили почти сразу после начала поисков. В двенадцать часов, оставив мне еду, она почувствовала слабость и вернулась в комнату, которую делила с другими рабынями. Там она прилегла на постель и... уже не проснулась. Отравлен был именно десерт — медово-ореховая пахлава, Асаки всегда брала двойную её порцию, бессовестно рассказывая на кухне, какая её подопечная жуткая обжора. Все считали меня сладкоежкой, и кое-кто этим воспользовался.

То, что столь откровенно и глупо, но весьма эффективно меня пыталась отравить именно императрица, было понятно с самого начала.

Я с трудом соображала, что происходит вокруг, и не следила за временем. В какой-то момент Оссе исчез, вместо него появилась Кронберг. Она говорила со мной медленно и ласково, как будто я была больным ребёнком. Или же диким животным, попавшим в капкан и нуждающимся в помощи.

— Эрика, поговори со мной. Расскажи, что с тобой происходит. Не пугай меня, пожалуйста.

Я вяло пожала плечами, не поднимая головы. Видеть кого-либо мне сейчас не хотелось.

— Когда я смогу вернуться к себе?

— Лучше пока побыть в лазарете, здесь доктор может присмотреть за тобой.

— За мной не нужно присматривать. Всё в порядке. Отравили же не меня.

— Не в порядке, — возразила Кронберг, — и ты это знаешь. Хочешь... хочешь я приведу Замира?

— Не сейчас, — сухо ответила я. — Я же сказала, что хочу к себе.

Алана неодобрительно поджала губы.

— Ну и упрямая же ты. Хорошо, когда Оссе вернётся, мы с ним это обговорим.

Оставлять меня одну она не желала, провоцируя на неэтичное использование дара. Сделать так, чтобы ей было плохо в моём присутствии... что ж, сейчас я бы рискнула попробовать.

Не успела. Дверь лазарета отъехала в сторону, явив перед нами светлый лик Ядгара Альге, привычно серьёзного и собранного, тут же заполнившего всё свободное пространство.

— Можешь идти, — не взглянув на Кронберг, велел император.

Она вышла, напоследок торопливо сжав мою ладонь. Заботится обо мне. А я желала ей зла, хотела сделать больно. Я действительно становилась не самой приятной особой. Даже перестала воспринимать холод императора. Думала, что сумела растопить его, а на самом деле оледенела сама.

Ядгар подошёл ко мне, сидящей на койке, прикоснулся к моему лицу шершавыми пальцами, точно пытаясь стереть излом между бровей, а затем порывисто прижался своим лбом к моему.

Без слов. Императоры не говорят своим рабыням "прости", хотя мы оба знали, что в случившемся была его вина, его промах. Я терпеливо ждала, когда Альге меня наконец-то отпустит.

— Ты обычно такая плакса, а сейчас глаза твои сухи, — негромко произнес Ядгар, щекоча дыханием мои губы. — Разве ты не испугалась?

— Не успела. Почему... почему вы так жестоки со мной, господин? — слова сорвались с губ почти против воли. — Почему вы стремитесь отобрать то немногое, что у меня есть?!

— О чём ты?

Он на самом деле не понимал... Для него смерть Асаки — досадная случайность, не больше.

Я попыталась отстраниться, но Альге не позволил.

— Я думаю, тебе будет полезно кое-что знать про мою жену.

— Значит, это всё-таки она.

— Вижу, ты не удивлена.

Сидеть на высокой больничной койке, склонившись к императору, было неудобно, и Ядгар, заметив это, обвил мою талию рукой и опустил меня на пол рядом с собой. Руки его нашли мою ладонь, и он поднял её к лицу, прижимая к губам. Светлые, в этот момент особенно прозрачные глаза не отрывали взгляд от меня, но я как всегда не могла прочесть, что таилось на их дне. Повернула голову и уставилась в стенку, лишь бы не смотреть на Альге. Что это с ним? Пялится не переставая ... Раньше столь странное поведение императора наверняка вызвало бы интерес, но сейчас мне было просто неприятно.

— Вы так настойчиво подсовывали ей меня... Я бы не удивилась, если б однажды утром обнаружила на своём лбу нарисованную мишень.

— Тебе ничего не должно было угрожать, Эрика, — возразил император.

Я позволила недоумению "изобразиться" на лице, но вслух сказала другое:

— Если вы так считаете...

Ядгар раздражённо сжал мою ладонь, но почти сразу же ослабил хватку.

— Анхела не только мать моего наследника, но и дочь семьи Кордоса, — уже спокойнее проговорил он. — Считается, и не без основания, что именно это емейство помогло в своё время моему деду удержать власть на Лонге. Собственно, если бы Анхела была чуть старше, именно она стала бы моей первой женой. Но политические обстоятельства требовали немедленной женитьбы, поэтому наша помолвка не состоялась. А через несколько лет, когда я вновь был свободен, сам уже не хотел родниться с Кордоса. У этой семьи всегда были большие амбиции, и потакать им было просто опасно. Как и игнорировать их, что выяснилось позже. Как бы то ни было, виновные в убийстве моей второй жены так и не были найдены.

— Вы подозревали Кордоса, но всё равно женились на Анхеле?

— Видишь ли, я решил, что врагов стоит держать ближе. Тем более Кордоса... Что ж, прошло совсем немного времени, и вместо того, чтобы получить императора на блюдечке, они сами оказались в моих руках. — Глаза Ядгара на мгновение довольно блеснули. — К тому же Анхела должна была стать "удобной" супругой, которую легко контролировать. Правда, её глупость просто приманивала к себе охотников за властью, но зато я всегда знал, откуда ждать неприятностей, и мог к ним подготовиться. Но за последний год что-то изменилось, и предательство Ли вскрыло, как гнойник, проблему, которую я не замечал. Поэтому и приезд Анхелы сюда посчитал неслучайным.

— Она не была заговорщицей, — возразила я.

— Конечно нет, — кивнул Альге. — Как я и сказал, она слишком глупа для этого. Да и я внимательно следил за дорогой супругой. Но кто-то всё же пытался дёргать её за ниточки, и я счёл, что пора с этим разобраться, а заодно получить основания, чтобы окончательно убрать Анхелу со своих глаз. Но для этого она должна была совершить грубую ошибку...

— А Замир? Вы втянули его в это! — я всё же высказала вслух, что возмущало меня больше всего.

— Не делай из меня злодея, Эрика. Я решил дать Анхеле шанс показать себя с лучшей стороны. Она им не воспользовалась. Если бы Замир принял её, я бы многое ей простил. Пусть лучше сын испытает разочарование в матери сейчас, чем когда уже будет поздно. Правда, я не думал, что она попытается убить тебя.

— Что?!

Альге криво улыбнулся.

— Мне казалось, Анхела может сотворить глупость, попытавшись чужими руками устроить покушение на меня. Я давал ей для этого достаточно поводов и возможностей, но и представить не мог, что её целью станешь ты. И уж тем более не догадывался, что она решит этим заняться лично. Её служанка добавила яд в твою еду, не позаботившись о том, чтобы не попасться на камеры. Тебя тщательно охраняли, но и в самой лучшей стене есть свои лазейки.

Ядгар действительно не очень хорошо разбирался в женщинах. Он думал, Анхела будет мстить ему, но в таких случаях жены почти всегда винят во всём не мужей, а их любовниц. Была ещё одна причина, чтобы на меня пал гнев Анхелы, притом в такой незамысловатой форме.

— Тайнэ Анхеле не было нужды тщательно скрывать свой проступок. Убийство рабыни — не такое уж большое преступление. Даже по самым суровым лонгийским законам она вряд ли понесёт серьёзное наказание.

Альге холодно улыбнулся.

— О, нет, ты ведь не просто рабыня. Ты мой эспер. Так что я склонен расценивать это не просто как порчу имущества, а как преступление против императора с целью ослабления его власти. Никто не скажет, что я беспричинно избавился от супруги. Её арест и пожизненное заключение будет хорошим сигналом моим врагам, что я ещё опасен.

Значит, казнить её он не собирался. Так даже лучше — чужая смерть не могла исправить уже содеянного. Но оставалась ещё одна фигура, которую Альге так и не упомянул. Диего Альварес. Он, как я думала, мог иметь отношение к заговору против императора. Неужели он действительно не причём? Да, Ядгар недооценил Анхелу, но если он говорил о том, что тщательно следил за ней, то как он мог допустить... В этот момент меня озарило.

— Падре! Он — ваш человек! Но ведь вы...

— Ненавижу католиков? — хмыкнул император.

Ядгар Альге

Он никогда не считал себя сластолюбцем, впрочем, как и романтиком, и относился к женщинам без пиетета и с лёгким презрением. Сложно было представить, какой они могли представлять интерес помимо постели. Флирт придворных дам быстро начинал утомлять и раздражать, а амбиции и претензии, которые они рано или поздно начинали предъявлять, и вовсе сводили на нет всё очарование.

С невольницами было проще, но они были глупы, робки и безынциативны. От тех же, кто был искусен в постели, разило фальшью, которую Ядгар терпеть не мог.

Были и другие женщины. Умные, независимые, вроде Аланы Кронберг. Его неудержимо влекло к таким в первые годы, когда он покинул Лонгу, путешествуя по мирам Космосоюза. Эти планеты были полны раскованных и целеустремлённых красоток, быстро западающих на аристократа из Независимых миров. И всё же ни одна не выдерживала с ним более нескольких недель. Они требовали к себе внимания, а Ядгар не был готов оказывать его. Или не мог.

Эрика не походила ни на одну из тех, с кем он спал раньше. И дело не во внешности, необычной для Лонги, но и не слишком экзотичной. Притягательной девушку делали не только благородные и плавные черты лица, стройное хрупкое тело и длинные ноги. Истинное очарование Эрики скрывалось в её грации, тёплой улыбке, мерцающей загадке в глубине ореховых глаз. Дар эспера делал её чуткой к желаниям других людей и немного вкрадчивой, а статус рабыни — тихой и осторожной. Но отнюдь не пугливой, как показалось Ядгару при первой встрече. Эрика выросла с осознанием, что никто не причинит ей вред, и за внешней покорностью императору нередко чудились насмешка и вызов. "Поймай, сделай меня своей". И прежде чем успел это осознать, он включился игру, не понимая, насколько высокими окажутся ставки.

Оставалось надеяться, что Эрика не понимает, не видит, сколь чарующий и магнетический эффект она на него оказывает. Желание видеть, прикасаться, чувствовать её тепло... когда это стало необходимостью?

А теперь это всё исчезло. Эрика просто потухла, спряталась за безразличным равнодушием, и даже боль и гнев, что прорывались сквозь стену, что она построила вокруг себя, стали какими-то безличными. Словно она просто перестала видеть его, Ядгара, как и он сначала не хотел воспринимать её как-то иначе, чем просто удобный инструмент.

Всё это невыносимо злило императора, и злость эта, наслаиваясь на запоздалый страх за жизнь девушки, делала его на редкость уязвимым и открытым.

Зачем он стоял здесь, в лазарете, едва ли не прося прощение, и рассказывал то, что рабыне знать не положено? Уж об Альваресе он точно не собирался говорить. К сожалению, Эрика, порой казавшаяся наивно-глупенькой, неожиданно ясно распознавала чужие интриги. Может быть, её обучил прошлый хозяин, но, скорее всего, это было одним из способов адаптации, о котором рассказывала доктор Кронберг. Что ж, это можно было использовать, но Ядгару мысль эта неожиданно претила. Нет, хватит. Достаточно и нелепой истории с Анхелой. Как только он вывезет Замира во дворец и тот немного адаптируется, император собирался полностью забрать Эрику себе. Больше никаких игр.

Важно было не потерять её сейчас. Приняв неожиданное решение, Ядгар, не отпуская руки девушки, потащил её за собой прочь из лазарета.

Альге тянул меня за собой, как неуклюжего медлительного ребёнка, я чудом успевала переставлять ноги. Рашид Оссе, мимо которого мы пронеслись, неожиданно ловко для своего возраста отскочил к стене, прижав к себе рабочий чемоданчик. Он посмотрел нам вслед... одобрительно. И знать не хотелось, что он думает о нас.

Хотя я не могла с полной уверенностью сказать, что императором сейчас не двигала внезапно вспыхнувшая страсть, а лазарет его чем-то не устраивал.

Тащили меня, как оказалось, в кабинет и отпустили лишь после того, как закрылась дверь.

— Садись. — Альге указал мне на своё кресло за письменным столом. Я послушно села, не понимая, что за развлечение он на сей раз придумал. Но в том, что развлекаться будут за мой счёт, не сомневалась.

В кабинете был небольшой тайничок, где хранились важные документы, к которым не имел доступа даже Мацуми. Император достал оттуда обычную пластиковую папку и положил передо мной.

— Что это?

— Посмотри сама. Ты ведь умеешь читать, насколько я помню, — насмешливо сказал Ядгар, но я чувствовала его напряжение.

Открыла папку, пролистала несколько страниц, пытаясь вникнуть в написанное. Документы на приобретение в собственность эспера Эрики. Мои данные, код регистрации и запись о владении мной Ядгаром Альге. Он всё же стал моим хозяином по закону. Так стремится доказать, что я ему принадлежу?

— Поздравляю, мой господин.

— Ты не всё прочитала.

Альге, усевшись рядом со мной на край стола, наклонился и достал из кипы несколько листов, которые я проглядела. Я рассеянно скользнула по ним глазами и подняла растерянный взгляд на Ядгара.

— Документы о моём освобождении?

— Ещё не подписанные мной и не заверенные юристами, но вполне настоящие. Я хочу, чтобы ты верила мне.

— Зачем... сейчас?

"Зачем вы показываете мне это сейчас?" — хотелось спросить, но язык меня не слушался. От чудовищности такой лжи я растерялась. Если бы не знала о том, что это всего лишь уловка, чтобы заставить меня быть послушной и благодарной ему, то наверное просто бы... да, я бы по-глупому заплакала. А "великодушный" император меня бы утешал. Но у меня не хватало сил имитировать благодарность или воодушевление. и он списал мою реакцию на растерянность.

— Я подпишу эти бумаги прямо сейчас, если ты согласишься остаться со мной, — произнес Альге, в очередной раз удивив. Мысли лихорадочно заметались в голове. Новая попытка манипуляции или ещё один вариант старого плана?

— В чём подвох?

Впервые за долгое время я коснулась разума императора, пытаясь найти истину хотя бы в его мыслях, но он вновь ловко ускользнул. И всё же я не чувствовала фальши. Юрий мне врал? Или Ядгар изменил своё решение?

Альге не отвечал, и я повторила, повысив голос:

— Так в чём подвох?

— Ни в чём. Я просто считаю, что свобода была бы тебе к лицу.

Мои дрожащие пальцы легли на его ладонь, сжимая. Когда я перестала бояться его пустоты? Когда научилась ненавидеть? Или когда узнала, сколь горячи могут быть его ласки?

— Вы понимаете, что, как только я получу свободу, тут же улечу?

— Нет, не понимаю. — Альге скривил губы, а рука его напряглась под моей ладонью. — Ты была бы дурой, если бы сделала это. Но ты, Эрика, не такая.

Казалось, он убеждал сам себя.

— Дурой?

Я тоже улыбалась, точнее, почти скалилась, и со стороны это, наверное, смотрелось дико. Два любовника, делающие вид, что честны друг перед другом. Хотя я сейчас была на самом деле честна.

— Конечно. Свобода дорого стоит, Эрика. Тем более для таких, как ты. Даже если я подарю тебе свободу, ты не сможешь её удержать.

Я молчала, не желая ненароком выдать Юрия, а Альге продолжал меня убеждать:

— На Лонге безопаснее. И ты сможешь больше не склонять голову перед такими, как Анхела. Ты не представляешь, какие возможности откроются перед тобой в этом мире.

— Не представляю... — Я покачала головой. — И всё же я могу захотеть улететь, пусть не сразу, позже. Что вы предпримете на этот случай, мой господин?

Видела, как напряжённо раздумывает Альге, решая, стоит ли мне открыть все карты или же вновь увильнуть от ответа, и я внезапно со смехом вскочила.

— Подождите, мой тай! Дайте мне самой догадаться! Объявите меня носительницей государственной тайны, не подлежащей вывозу? Или как своей новой подданной просто запретите покидать дворец? О, новая форма рабства, которую я ещё не испытала на себе!

Я схватила бумаги и швырнула их в лицо оторопевшему императору.

— Наплевать, слышите? Наплевать! Говорите что хотите, подкупайте чем хотите, но я вам поверю не раньше, чем окажусь в другой части галактики! Нацепите ошейник и поставите клеймо или же оденете в дорогие одежды и объявите вашей драгоценной гостьей — для меня всё одно. Вы... уродливейшее из созданий, не подлежащее к починке. Отвратительная тварь без чувств...

Я хотела обмануть его, быть хитрой, выждать... Но, клянусь, выражение его лица стоило потери доверия. Хотя о каком доверии я говорю! Меня согнуло от лихорадочного хохота, и я упала на колени, цепляясь ладонями за стол.

— У тебя истерика, — холодно произнес император. — Остановись, пока не стало поздно.

Однако я не уже не могла остановиться, зная, что потом поплачусь за свои слова. Но это будет потом. А сейчас была ярость, жгущая меня изнутри. Не огнём — холодом, и льдинки этого гнева впивались в меня, причиняя ужасную боль, которой было слишком много для меня одной.

— Вы... стали неосторожны, мой господин, — сквозь всхлипы посетовала я. — Поторопились. Одна ошибка за другой. Проглядели покушение на меня, а теперь ещё и это... Хотите, чтобы вас в народе прозвали Безголовым Ядгаром? Ни ума, ни сердца... жалкое зрелище.

Альге отошёл, но тут же вернулся. Сверху на меня полилась холодная вода... нет, это тонге, липкий, сладкий. Я облизала губы, сверху вниз взирая на своего господина.

— Решили утопить в алкоголе? Или надеетесь на повторение того, что было? То же место, те же приёмы? Вы повторяетесь.

Как он был бледен, как зол... Стоял неподвижно, боясь, что стоит ему меня коснуться, и он сорвётся. Недостаточно... Того, что я говорила, было недостаточно, чтобы по-настоящему задеть его. Я сняла все свои блоки, позволив узнать, что творится внутри меня.

— Хельга... ваша мать. Когда вы были ребёнком, вы обожали её. Я видела это в вашей памяти. А она вас предала, позволив изуродовать чужакам. Хотите, я покажу вам, как это было? Вам понравится...

Протянула руку, а Ядгар сделал быстрый шаг назад, и я впервые увидела в его глазах тень страха.

Не знаю, чем бы это закончилось, но в тот момент, когда я была готова выложить Альге, что он такой же, как и я, но искалеченный, дверь кабинета открылась. Император так торопился "удивить" меня, что забыл заблокировать её изнутри. Но ведь кроме Ядгара только у одного человека был доступ сюда. Что так срочно понадобилось секретарю?

Мацуми, будто не замечая, что происходит между мной и императором, сделал шаг в кабинет, а за ним... за ним вошёл Замир.

Альге замер, расширенными глазами глядя на сына.

— Тао, что ты творишь? — спросил он сдавленным голосом. — Как ты...

— Тай Замир бродил по замку один, искал Эрику, я решил привести его сюда.

— Решил... почему?

Он искал ответа у своего секретаря, хотя вернее было бы искать его у Замира. Мацуми, захваченный чужой волей, сейчас не понимал, что делает. Послушный безмолвному приказу Замира секретарь на деревянных ногах вышел за дверь. Мы остались втроём. Альге, его сын и я.

"Не знала, что ты так умеешь, — мысленно обратилась я к Замиру, подмигивая. — Почему бы тебе не сыграть в такую же игру со своим глупым отцом, а, мой мальчик?"

Замир Альге

То, что в замке происходит что-то плохое, он смог понять по Алане Кронберг. Не по её поведению — докторша как всегда была скучной - и не по мыслям, укрытым дурацким чипом, а по настроению. Обращать внимание на эмоции Замир научился благодаря Эрике, что до этого просто не считал важным. Сам-то он не был чутким к таким глупостям — для мальчика чужие эмоции были не очень понятны, да и не интересны. Но Эрика говорила, что это полезно. Что именно благодаря чувствам, а не мыслям, можно узнать людей.

"Чтобы управлять?" — спросил он тогда.

"Чтобы защититься".

Эрика была хоть и взрослая, но жуткая трусиха. Он сам бы хотел защищать её, но факты были таковы (эта фраза особенно нравилась Замиру), что он пока был мал для этого и зависим от других.

Эрика обещала зайти к нему, но вместо неё пришла докторша. Встревоженная, растерянная и... Как же это называется? Когда кажется, что поступил с кем-то плохо, и тебе тоже становится не по себе. И хочется всё исправить.

Вина.

— А где Рика? — Мальчик, торопясь, часто проглатывал несколько звуков.

— Она немного приболела. Увидитесь завтра, — рассеянно ответила Кронберг и потрепала Замира по голове. Небрежное прикосновение на мгновение дало доступ к тому, что находилось где-то между мыслями и чувствами, — ярким картинкам-впечатлениям последних часов, которые доктор крутила в голове. Белая как мел Эрика с застывшим взглядом, стража у дверей её комнаты...

"Хочу к ней!"

Чип не смог защитить Алану от прямого внушения. От таких "приказов" у Замира болела голова, а однажды пошла носом кровь, но желание увидеть подружку-эспера было сильнее боязни неприятных ощущений. В этот раз отдача была сильной, до звона в ушах и пятен перед глазами. Алана плохо поддавалась внушению — мешал чип, хоть он и не был способен полностью "обезвредить" дар Замира.

Башенку эспер и психиатр покинули без проблем. То, что это скорее ребёнок вёл Кронберг за руку, а не наоборот, дежуривший охранник не заметил. В кабинете врача Эрики не было. Правда, тай Оссе, смерив изумлённым взглядом уже начавшую приходить в себя Алану, упомянул, что видел девушку в компании императора.

Где находится кабинет папы, Замир знал, поэтому отправился на дальнейшие поиски один, не решившись использовать докторшу и дальше. Он не боялся, что его остановят. Они с Эрикой часто играли в прятки в оранжерее, и если уж ему удавалось "спрятаться" от внимательной эмпатки, то отвести глаза спешащим слугам или охране было в разы легче. А вот технику обмануть было сложно, и мальчик снова приказал - теперь уже сонному мужчине, прикорнувшему около кабинета — помочь ему. От приложенных усилий голова загудела ещё сильнее, а к горлу подкатила неприятная тошнота.

Но всё стало неважным, стоило Замиру взглянуть на Эрику. Эмоции девушки, беспощадно открытые сейчас, захлестнули его, оглушили и ослепили на мгновение. А затем отхлынули. Эрика всегда старалась уберечь его от своих "глупостей", как она это называла.

Папу он заметил, когда тот заговорил. И раз взглянув, глаз отвести уже не мог. Потому что этот человек, его отец, был самым странным из тех, кого он когда-либо видел. Но сконцентрироваться и понять, в чём странность, Замир не успел.

"Почему бы тебе сыграть в такую же игру со своим глупым отцом, а, мой мальчик?" — вкрадчиво спросила его Эрика. Мысли её сегодня были ещё тише, а телепатическая связь между ними слабее, и, может быть, он даже не услышал и не понял её. Но было за этим вопросом ещё что-то. Власть, которая не похожа на ту, которой обладал сам Замир, сила, коварно прячущаяся за оболочкой слабости. Эрика не приказывала, не требовала, но просьбе невозможно было сопротивляться.

Обмирая от ужаса внутри, сгорая от гнева — своего или чужого, он уже не мог разобрать — Замир ударил по императору, использовав всю силу, которой обладал. Желая не убить, нет... но причинить боль и подчинить. Потому что так хотела она.

Но вдруг провалился в пустоту, теряя опору. Сознание мальчика, не выдержав напряжения, разлетелось на мелкие осколки.

Я закрылась в самый последний момент, сжавшись в комочек, зажмурив глаза, зажав уши ладонями и наглухо заблокировав разум. И всё же успела ощутить эхо от ребёнка.

Что я наделала?!

Дрожа, подняла голову. Замир лежал на полу, а Ядгар скорчился над ним, лихорадочно пытаясь нащупать пульс.

— Он жив. — Мой голос показался мне самой далёким и чужим, но император не обернулся, набирая на своём коме код помощи.

Я поднялась и, пошатываясь, прошла мимо Альге к двери. Привычно нажала на сенсорную панель, открывая дверь. Даже когда я вышла из кабинета, меня никто не задержал и не окликнул. Мимо, кинув мимолётный взгляд, протиснулся доктор Оссе. Должно быть, он был неподалёку, когда Альге позвал на помощь к своему сыну, которого я разрушила своим глупым и эгоистичным желанием мести.

Бесцельно продолжала идти, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, будто пытаясь убежать от чего-то. И вот уже действительно бежала, так быстро, как могла, перепрыгивая через ступени высокой лестницы, впервые в жизни не боясь подвернуть ногу и упасть. Вверх и вверх, не зная, куда я бегу и где окажусь. Пока меня не перехватили сильные руки.

— Тихо, тихо, Эрика. Ну же, успокойся!

Меня встряхнули, отчего я прикусила язык. Рот наполнился солёным привкусом крови. Лишь тогда я поняла, что человек, меня схвативший, не собирался причинять вред. Как и я не могла причинить вред ему.

— Юрий?..

Я была настолько истощена и вымотана эмоционально, что, когда гардарик потащил меня за собой, точно так же, как Альге недавно, не сопротивлялась, несмотря на самые мрачные ожидания. К примеру, что император сообщил Цехелю о происшедшем и теперь меня поведут на казнь. В то, что мне простится мой поступок, я не верила, да и прощения не ждала. Если Замир не восстановится, если из-за меня он покалечился и станет овощем... Что ж, наверное, тогда я была достойна смерти.

Но умирать не хотелось. Хотелось, чтобы с Замиром было всё в порядке. Потому что моя жизнь безвозвратно испорчена много лет назад и не подлежала восстановлению, у него же был шанс прожить её иначе. А я, возможно, отняла у него будущее.

"Я не хотела" звучит глупо и мерзко. Поэтому плотно сомкнула губы, решив, что не скажу ни слова в своё оправдание.

Привёл меня гардарик в кабинет к Кронберг — не слишком подходящее место для убийства эспера. Хотя... я вспомнила, что Юрий тот ещё хитрец, чья преданность Альге более чем сомнительна. Что он хочет от меня сейчас?

Цехель усадил меня в кресло Аланы, протянул салфетки и налил воды в бумажный стаканчик весёленькой розовой расцветки, неуместно смотрящейся в аскетичном кабинете. Распоряжался он в нём, стоит сказать, по-хозяйски.

Позаботившись обо мне, гардарик приступил к расспросам.

— Ты чего как полоумная носишься? На тебя ведь сегодня совершили покушение. Охрану где потеряла?

Я скукожилась в кресле, будто стараясь исчезнуть, и помотала головой.

— Ну и что это значит? — с любопытством спросил Цехель. Потом, что-то заметив на моём лице, уже с тревогой уточнил: — Тебя Альге обидел? Или, может быть, маленький эспер?

То, что тряслись руки, поняла, когда на колени пролилась вода из стаканчика. Горло сдавило, и я начала задыхаться.

Юрий уселся рядом на широкий деревянный подлокотник, опустил ладони мне на плечи и нагнул голову ближе к коленям.

— Дыши, вдох, выдох, глубоко...

Я затихла, старательно дыша ртом, слушая успокаивающий голос. Меня мягко гладили по спине, и этот жест был преисполнен такой заботы, что на глазах выступили слёзы.

— Я этого не заслуживаю, — сказала глухо.

— Почему?

Поняв, что ответа не дождется, рыжий присел на корточки у моих ног и заглянул в лицо.

— Послушай, я знаю, что у тебя нет причины любить меня или доверять мне, но сейчас тебе нужна помощь. И я готов поспорить, что ищешь ты её не у Аланы. Клянусь, ничего, что ты мне откроешь, я не расскажу Альге. Я на твоей стороне. — Уловив моё сомнение, Цехель добавил: — В этой комнате не ведётся звукозапись, ты можешь быть совершенно откровенна. Но не советую пересаживаться с кресла доктора на место пациента, лицом к камерам. В видеосистему включена программа распознавания движений губ. Только не говори Алане, она расстроится, что подвела тебя.

Я уже не способна была на прежнюю ненависть, но меня снова коснулась тень гнева. Ядгар никогда не врал напрямую, но всегда находил лазейку. Даже пообещав упрямой Кронберг, что сеансы психотерапии не будут прослушиваться, он умудрился схитрить.

— Дело не в том, что кто-то обидел меня, — сказала я хриплым от слёз голосом. — Сегодня... я сделала что-то очень плохое.

Юрий поощрительно кивнул, глядя на меня прозрачными голубыми глазами — серьёзными как никогда. И я заговорила, сначала медленно, запинаясь, а затем всё быстрее и быстрее. Мне нужно было выговориться, и хотя рыжеволосый наёмник не очень подходил на роль исповедника, в этом замке он неожиданно оказался самым близким для меня человеком. Понимающим меня лучше других. Не осуждающим и ничего не требующим. Когда я умолкала, гардарик задавал вопросы. На первый взгляд простые, но весьма точные, показывавшие, насколько чётко этот человек знает, как работают способности эсперов: что со мной происходило, как именно я сформулировала мысленный посыл, что на самом деле хотела... На последний вопрос я растерянно пожала плечами.

— Не знаю. Мне так хотелось сделать императору больно... Чтобы он ушёл и перестал меня мучить. Но Замира... я не собиралась заставлять его действовать против отца. Я не знаю, почему так получилось. Даже не представляю, как смогла это сделать.

Я всё-таки оправдывалась.

— А ты и не могла, — успокоил Юрий, погладив меня тёплой ладонью по щеке. — В том, что произошло, нет твоей вины. Мальчик, перед тем как прийти к тебе, судя по всему, активно пользовался внушением, и поэтому, когда появился перед вами, был особо уязвим. Постоянное общение двух эсперов — штука гораздо более опасная, чем представляют себе милая Алана или Ядгар. Ваши с Замиром способности усиливались, отражаясь друг в друге, и это привело к закономерному плачевному результату. Мальчишка, как менее опытный эспер, просто перестал быть стабильным и клюнул на твой бессознательный импульс.

Поддаться убеждениям гардарика было так легко и просто... Тем более что в его словах было зерно истины. Замир пережёг сам себя. Ничего больше. И я не виновата в его неосторожности.

Наверное, стоило поверить Цехелю, стерев из своей в памяти все "не подходящие" к мозаике детали и создав другую версию событий. Но я не смогла.

— Замир не тронул бы своего отца, если бы не моё влияние. Не в тот момент. Когда мальчик его увидел, был, как и я, в сильном замешательстве. Император... своей странностью он поражает при первой встрече. По крайней мере нас, эсперов. И едва ли у кого из нас возникнет мысль напасть на Альге. Я лично при первой встрече так сильно перепугалась, что, будь моя воля, просто сбежала бы. Замир же... Ему стало интересно. И вряд ли мои эмоции, сколь бы сильными они ни были, могли настроить его против отца. Мальчик не хотел наносить удар... Я просто подавила его волю и заменила своей. Не думала, конечно, что закончится так, но именно я стала причиной подобного итога.

Юрий поджал губы.

— Не сказать, что ты не понимаешь, что произошло... Ты можешь сколько угодно мучить себя самоедством, но это ничего уже не изменит.

Меня снова накрыла волна отчаяния.

— Замира не спасти, да?

Гардарик легонько шлёпнул меня по щеке, той же, которую до этого гладил.

— Ай! — вскрикнула я скорее от неожиданности, чем от боли.

— Заслужила. В тот момент, когда ты уходила, он был жив, так?

— Да, но его разум...

— Разве не ты говорила, что Замир как эспер гораздо крепче, чем ты? — Я кивнула, не ожидая такого напора. — Вероятнее всего, у него просто истощение и шок. Более чем уверен, что с ним всё будет хорошо. Другое дело ты.

— Я? — слабо удивилась.

— Конечно. Если ты, по свойственной тебе простоте душевной, расскажешь Альге то, что рассказала мне, неужели ты думаешь, что он будет снисходителен? Сочти он тебя хоть немного опасной для себя и для сына, и всё закончится очень и очень плохо. — Юрий сделал драматическую паузу, давая мне осмыслить перспективы. — Но есть возможность поступить по-другому. Ты сама знаешь, насколько император помешан на контроле. Но у этой его черты есть другая сторона — Альге склонен переоценивать степень своей ответственности и брать всё на себя. Скорее всего он решил, что в том, что произошло с Замиром, его вина. Не надо его переубеждать в этом. Конечно. ты можешь быть кристально честной... но тогда я зря трачу время на спасение твоей глупой жизни.

Гардарик встал, как будто собираясь уходить, и я, не удержавшись, вцепилась ему в штанину.

— Тай Цехель, вы более чем правы, — тихо сказала я. — И я благодарна вам за заботу. Но принять её смогу, только когда пойму, в чём ваш интерес. Даже дьявол, покупая души, оглашает условия сделки.

— Какое интересное сравнение... — Юрий усмехнулся, не пытаясь делать вид, что обижен. В нём действительно было что-то дьявольское — опасное, но удивительно соблазнительное. — Ты действительно думаешь, что мне нужна твоя душа?

— А больше с меня и взять нечего, кроме моего дара.

Мысль, которая зрела с тех пор, как мне приснился сон про прошлое Альге, наконец-то обрела свою форму.

— Вы можете взять мой дар, — выдохнула я.

Улыбка так и застыла на лице гардарика, а голубые глаза потемнели.

— Что?!

— Сотрите меня, — с горячностью предложила, умоляюще на него глядя. — Если вы получите от этого хоть что-то, деньги или же силу, то сотрите меня. Заберите мой дар, пока я не причинила ещё большего вреда.

Юрий Цехель

Он начал было говорить, но вспомнил, что стоит неудобно — повернувшись лицом к невидимым камерам. Это же надо было так вывести его из себя, чтобы забыть о безопасности!

Гардарик сделал шаг назад, красноречиво посмотрел вниз, на цепко державшую его штанину девушку, и она, чуть покраснев, убрала руку. Уселся на подлокотник кресла, приобнял девушку за плечи, будто предлагая поддержку, и интимным шёпотом сказал:

— А вот с этого момента поподробнее.

Девушка запрокинула голову, отчего её рот смешно приоткрылся, вызывая желание...

Тут Юрий себя остановил, вспомнив, что его желания не имеют никакого отношения к проблеме. Весьма и весьма неприятной проблеме. Потому что слова Эрики свидетельствовали, что она узнала о том, что ей знать было не положено.

Конечно, он и сам до этого кидал ей намёки о существовании эсперов на Гардарике. Необходимо было, чтобы в нужный момент девушка последовала за ним без возражений, веря, что где-то там, на другой планете, будет среди своих, в безопасности. Но Юрий даже думать не мог, что Эрика докопается до информации о симарглах, псах, стерегущих и защищающих — порой от самих себя — эсперов Гардарики.

Догадалась или...

— Ядгар, мой дорогой друг с проблемами памяти, — вздохнул рыжий. — Успела покопаться в его мозгах?

Эрика кивнула. Понимает ли она, как рискует сейчас? Будь на месте Юрия кто-либо другой из симарглов, ей бы уже подписали приговор.

— Расскажи, — попросил он ласково, боясь спугнуть эспера.

— В памяти... в памяти императора был мужчина. Явно не лонгиец, с каштановыми волосами и светлой кожей, говорящий на другом языке. Он ссорился с Хельгой, матерью Ядгара. Затем увёл его и что-то с ним сделал. По воспоминаниям императора я поняла, что он был эспером, как и его мать, пока у него не забрали дар.

— А что стало с тем мужчиной, ты видела? — стараясь быть спокойным и равнодушным, спросил Юрий. Но, судя по внимательному и оценивающему взгляду ореховых глаз, ему это не удалось.

— Нет, прости. Он... Ты знал его?

— Когда Станислав пропал, не вернувшись с Лонги, я был ребёнком, так что почти не помню его. Он был старшим братом моего отца.

— Станислав был таким же, как вы, тай? — девушка старательно выговорила сложное имя гардарика.

Чуть поколебавшись, Юрий решил ответить честно. Всё равно хуже он уже не сделает.

— Да.

— Значит, вы можете...

— Стоп. Остановись. Мне нужно сначала кое-что понять. Ты говорила о том, что увидела, императору?

— Нет. Хотя... сегодня я сказала, что Хельга позволила его искалечить.

— Не так уж страшно, — пробурчал Цехель с облегчением, поняв, что ему не нужно как крысе искать себе лазейку, чтобы спрятаться от длинных рук Альге. — Полагаю, он просто подумает, что речь шла о детской травме. Но почему ты промолчала?

— Потому что это ваша тайна. А мне хотелось сначала узнать, насколько вы можете быть мне полезны, — спокойно ответила Эрика, словно и не она размазывала по лицу слёзы несколько минут назад. Спокойствие и бесстрастность делали лицо девушки похожим на лики святых с византийских икон. Вот только святостью тут и не пахло. Хотя эта прагматичность, и даже жестокость, прорезывавшаяся иногда сквозь наивность и инфантильность, нравились Юрию. Ох, как же не прав был Альге, считая Эрику слабой и беспомощной! Не кровь текла по венам её, а жгучий яд.

— Значит, ты так легко продашься?

— Нет. — Эрика покачала головой и чуть отодвинулась от него. — Сначала я хочу понять, насколько вы опасны.

— Я же говорил тебе...

— Не для меня, для Замира, — перебила она, одаривая тяжёлым взглядом. — Вы ведь здесь ради него, не так ли?

В мыслях Юрия в который раз мелькнуло опасение — а действительно ли Эрика не может читать его? "Глупости, не может быть". Но всё же открыто лгать он ей больше не осмеливался.

— А если и так? Что ты будешь делать?

— Позволю узнать всё Альге. Я не могу допустить, чтобы вы убили или покалечили мальчика, тай.

— Я не собираюсь этого делать. Возможно, мне действительно придётся стереть, как ты выразилась, дар Замира. Но это его не искалечит, если всё сделать правильно и без спешки. Правда, отвечая на твою просьбу, скажу сразу, что с тобой это не получится. Ты взрослая, и, отняв у тебя способности эспера, я просто убью тебя. С Ядгаром... Думаю, что-то не так пошло из-за Хельги или же из-за того, что Станиславу помешали те, кто его преследовал. Клянусь, я не буду торопиться.

Эрика нахмурилась.

— Вы сказали, что вам, возможно, придётся стереть Замира. Значит, есть и другой выход, для вас более приемлемый.

— Да. Оставить столь сильного потомка рода Ксано на Лонге я не могу, но... вправе забрать его туда, где ему будет хорошо. На Гардарику, родину его бабушки. Мы можем полететь втроём. Ты, я и Замир.

— Зачем? Зачем мы вам?

Юрий закатил глаза.

— Ну явно не на органы... или что ты там себе придумала. Прадед Замира, лорд Ксано, попросил приглядеть за его потомком, раз уж я дружен с Ядгаром. Сразу предвосхищу твой вопрос — к императору я действительно расположен и в своё время сдружился с ним без всяких коварных целей. Он был мне просто любопытен. И на свою родину я его приглашал без задней мысли. Помочь ему гардарийцы не смогли бы, но и вреда точно не собирались причинять. Как не собираемся мы вредить и Замиру. Эрика, ты сама видишь, как опасен может быть его дар — для окружающих, для него самого. Никакой специалист по эсперам вроде Аланы помочь ему не сможет. Замиру нужно на Гардарику, иначе он превратит свою жизнь в кошмар. И жизнь своих подданных. Неужели ты думаешь, что спятивший император, способный копаться в мозгах окружающих, — это то, что нужно Лонге? История знает примеры, когда к власти приходили плохо контролирующие себя эсперы, и это всегда заканчивалось ужасно. Ему нужна наша помощь. И тебе тоже. Ты не справляешься со своими способностями. Тебя нужно обучать и...

Юрий увидел, как зажглись потухшие глаза Эрики, и понял, что наконец нашёл то, чем сможет купить её преданность и молчание.

— Я мог бы обучать тебя, — медленно повторил он. — Делиться своими знаниями. Даже здесь, на Лонге. Ты быстро увидишь результат. Но мы должны держать это в тайне. Хорошо?

Девушка заёрзала. На живом лице страх и недоверие смешивались с любопытством и надеждой. Да, Цехель, безусловно, зацепил её.

— Но почему? Неужели Альге будет против, если узнает, что вы можете помочь Замиру? Ведь можете, да?

Гардарик скрыл снисходительную улыбку и погладил Эрику по плечу. В голосе его звучало сожаление.

— Прости. С ним всё сложнее. Замир ещё маленький, и, боюсь, моих способностей и знаний просто не хватит, чтобы обучать его. А рассказать всё императору... Я знаю его не первый год. Поверь, это плохая идея. Ты должна понимать, что Ядгар никогда не примет помощь от гардарийцев. Тем более когда поймёт, что именно мы в своё время невольно причинили ему вред. Император никогда не доверит своего сына чужакам. Он и меня-то старается не подпускать к нему, хотя я не раз выручал его из передряг. Ты представить себе не можешь, каким он был рисковым в юности!

— Не могу, — неожиданно сухо сказала Эрика. Что-то из сказанного пришлось ей не по душе, и она снова закрылась в себе. — Я не всё понимаю пока, поэтому не могу обещать, что буду на вашей стороне, тай.

— Ты можешь не торопиться, — поспешно добавил Юрий, понимая, что теряет доверие девушки. Как же сложно с эмпатами! Эсперов с сильной телепатией предугадать и контролировать гораздо легче, а вот эмпаты обманчивы, как весенний лёд. — Послушай, дай мне разрулить твою ситуацию с Ядгаром, а потом мы ещё раз обо всём поговорим. О Гардарике и о наших эсперах. Обещаю, я дам тебе самой сделать выбор, остаться или улететь со мной.

— Мне, но не Замиру? — Эрика поджала губы.

— Не я, так кто-то другой придёт за ним, — тихо сказал Цехель. — И другой гардарийский пёс не будет так осторожен, как я. Мне искренне жаль поступать так с Ядгаром, лишая его сына, но пока я не вижу иного выхода. В любом случае, даже если Замира заберут, то он, когда станет взрослым, сможет вернуться на Лонгу. Хельга Ксано... Что ж, считается, что это отец Ядгара её похитил, но ты же понимаешь, что Хельга сама этого хотела? Иначе прежний император и пальцем бы не смог её коснуться... И Хельге позволили улететь, хотя лорд Ксано горевал о решении дочери. Но эсперов никто не держит силком на Гардарике.

— Сколько у меня времени, чтобы подумать?

— Несколько недель, может, чуть больше.

Если бы Ядгар не был таким параноиком, Юрий давно бы смог подобраться к Замиру ближе. А так это было возможно только ценой собственной жизни. Умирать от рук друга Цехель не спешил (в том, что Альге будет душить его лично, гардарик не сомневался), как и лишать мальчишку дара. На Гардарике к этому прибегали лишь в крайнем случае. Пусть эсперы не были богами или святыми, как думал о них простой народ, было в этом что-то святотатственное. Даже для него, симаргла, одного из псов, которых эсперы хоть и боялись, но всё же не могли обойтись без их помощи.

Эрика хотела спросить ещё что-то, но в этот момент дверь открылась, и в кабинет почти ввалилась Алана Кронберг. Выглядела она отвратительно — впрочем, именно так психиатр и должна была выглядеть с учётом того, что сделал с её разумом маленький телепат. Если ей не помочь сейчас, последствия будут не самыми приятными...

— Алана! — Юрий кинулся к женщине и, поддерживая её под локоть, помог усесться.

Кинув красноречивый взгляд на Эрику, негромко сказал:

— Вижу, тебе лучше. Иди к себе.

Девушка послушно поднялась. Проходя мимо Юрия, очень тихо шепнула:

— Мацуми.

"Тао? Секретарь Ядгара? Точно, ведь он тоже пострадал, — вспомнил Цехель и улыбнулся про себя. Хочет, чтобы он и ему помог? — Очевидно, не такой уж я и плохой человек в глазах Эрики. Или же она меня просто проверяет".

Обнимая Алану, Юрий ждал, когда его эско, устройство, впаянное в одно из колец, щедро украшающих пальцы, синхронизируется с разумом Аланы, позволив симарглу снять негативные симптомы от вторжения эспера. Мысли же самого гардарика были далеки от рыжеволосой любовницы. Он с тревогой думал совсем о другой девушке.

Эрика не то чтобы была болтлива, но всё же довольно импульсивна, и могла случайно проговориться Ядгару о том, что тому знать не полагалось. Значит, девушку нужно было убрать подальше от императора, благо что и повод для этого был. Стоило подумать и о другой проблеме.

Гардарик хорошо понимал, как он рискует, пытаясь обмануть Альге. Один неосторожный шаг, и он лишится жизни — и не посмотрит император на его благие цели или старую дружбу. Когда... нет, если он умрёт, его место займёт Владимир. А напарник, сейчас ждавший его в Кадисе, в отличие от самого Юрия с Эрикой нянчиться не будет. Если Владимир заинтересуется уникальным даром девушки, просто заберёт её с собой, не спросив и тем самым навсегда настроив её против Гардарики. А в худшем случае убьёт, сочтя опасной.

Было ли это магией дара Эрики, сумевшей пробить брешь в защите симаргла, или же следствие обычного увлечения, но Юрий не мог позволить, чтобы кто-нибудь причинил ей вред.

Планы планами, но все их пришлось оставить до следующего дня. Утром, проснувшись в постели психиатра, он привычным жестом поцеловал спящую женщину в висок и погладил по рыжим волосам. Алана не проснулась, всё ещё не отойдя после неумелого вмешательства маленького эспера.

Обеденный зал пустовал. Императрицу, уже фактически бывшую, удалили из замка, временно отправив в Кадис, и без её свиты в замке стало удивительно тихо.

Через полчаса к Юрию присоединился доктор Оссе. Он неодобрительно взглянул на гардарика, поглощавшего толстенный бутерброд с куском мяса и ломтём сыра, и взял себе овсянки.

— Как там наследник, доктор? Траур будем объявлять? — в лоб спросил Цехель. У него сложилась репутация человека нахального и любопытного, и он этим с удовольствием пользовался. С иностранца из союза какой спрос?

Так и сейчас Оссе совсем не удивился осведомлённости Юрия о делах императора.

— Тай Замир здоров, хотя и нуждается в отдыхе, — вежливо ответил доктор. — Но про его психологическое состояние без тайнэ Кронберг я не рискну говорить. По крайней мере со мной юный тай говорить отказался.

— Алане нездоровится, — коротко заметил Юрий, не вдаваясь в подробности.

Оссе кивнул.

— Я передам императору.

Цехель шумно отодвинул стул, зевнул, потянулся и небрежно кивнул старичку.

— Не стоит. Я сам. А... к Эрике вы вчера вечером не заходили?

— Мне и без того забот хватает, но я загляну, — проворчал доктор. Всё же присутствие коллеги, Сафара Дали, облегчало работу Оссе. Забота о важной рабыне императора утомляла немолодого врача. И всё же он старался работать на совесть. — Вчера девочка выглядела ошеломлённой. История с отравлением её подкосила. Но вот что свалило с ног юного наследника?

— Не забивайте голову, док, — уже почтя выйдя из обеденного зала, произнёс Юрий и, махнув рукой, исчез за дверями.

Пофлиртовав с хихикающей служанкой с кухни, смущённой вниманием красавчика-гардарика, Юрий смог выяснить, что Альге встал почти два часа назад и уже позавтракал. Значит, сейчас он или работает в своём кабинете, или, что вероятнее, упражняется в тренировочном зале.

Интуиция не подвела. Ядгар, со взмокшими волосами и в пропотевшей майке, пытался сбросить напряжение последних дней на беговой дорожке. Решив пока его не отвлекать, Юрий быстро переоделся и принялся за разминку. К тому времени, когда гардарик успел немного разогреться, император остановился, снял очки санро и, казалось, только сейчас заметил друга.

Усевшись на скамейку, Ядгар глотнул воды, стёр со лба пот и заговорил с Юрием, словно продолжая недавнюю беседу:

— Я облажался.

Рыжеватые брови Юрия взлетели вверх. Такого признания он не ожидал. "Надо же, Эрике действительно удалось растопить сердце ледяного короля", — почти с восхищением подумал Цехель.

— Ну, должен и ты иногда совершать ошибки. Кто знал, что Анхела окажется такой безумной сучкой.

Если прежний император обязательно осадил бы зарвавшегося гардарика, непочтительно высказавшегося о его жене, то этот даже не поморщился.

— Дело не в Анхеле. Замир... я причинил ему вред. Вчера он впервые за очень долгое время увидел меня воочию. Ему от моего присутствия стало так плохо, что он просто потерял сознание.

Как Юрий и думал, Альге взял всю ответственность на себя. "Ах, мой старый друг, как же ты предсказуем".

— Оссе говорит, что с твоим сыном всё будет в порядке, — негромко сказал гардарик. — Значит, Эрика так и не смогла помочь? Она ведь была в тот день с вами.

Император кинул на Юрия странный взгляд, едва не заставивший его заёрзать на месте.

— Ты как всегда хорошо осведомлён.

— Я встретил её вчера. Неслась куда-то сломя голову. Подумал, что неплохо было бы немного успокоить её, пока она не наделала глупостей, — подчёркнуто легкомысленно сказал Цехель. Не рассказать о встрече с Эрикой было бы глупо — император всё равно узнал бы об этом.

— Успокаивал, значит? — как-то недобро протянул он, смерив взглядом рыжеволосого наёмника, сидевшего рядом.

— Эй-эй! — Юрий обезоруживающе поднял руки и нервно улыбнулся. — Я ведь не для себя старался! Ты же сам сказал за ней приглядывать.

— Приглядывать на корабле, — напомнил Альге, поднялся и с хрустом потянулся. — Впрочем, ладно. Поучаствуешь со мной в спарринге?

— Только не в рукопашке! — поспешно ответил гардарик, вставая вслед за другом. — Может, посохи?

Ядгар и Юрий практиковали разные стили боя, и там, где был хорош Альге, рыжий обычно проигрывал, и наоборот. У каждого были свои преимущества. Цехель был ловок и быстр, не гнушался грязных приёмов, но в бою легко истощался. Поэтому выносливый и крепкий Ядгар был для него не самым удобным противником. К тому же он был совсем не так медлителен, каким казался на первый взгляд. А стоило хоть раз попасть в его захват... Нет, прямое столкновение Юрий предпочитал избегать. Поэтому в тренировочных боях с Ядгаром он больше любил посохи — чтобы держать его на расстоянии длины палки.

— Как хочешь, — равнодушно ответил Альге. — Правда, я давно с ними не тренировался.

— Я тоже.

Вырезанный из дерева тонге, того самого, из плодов которого готовили алкоголь, посох с двух сторон был снабжён мягким навершием. Несколько раз взмахнув им в воздухе, приноравливаясь к тяжести, Юрий искоса взглянул на Альге, точно так же испытывавшего своё тренировочное оружие.

В юности Ядгар производил впечатление громилы — некоторые девицы, очарованные яркой внешностью Юрия и его эксцентричными манерами, порой скидывали со счетов его мрачного компаньона, иногда принимая за телохранителя. Наследник империи не обижался ни на девушек, ни на развлекающегося за его счёт друга, тем более что и ему внимания перепадало. Просто так получилось, что на них клевали разные женщины, и поэтому дух соперничества между мужчинами отсутствовал.

Столь непохожие друг на друга, они, безусловно, привлекали внимание всегда и везде. С годами разница между ними немного сгладилась. Тощий по молодости, со временем Юрий немного раздался в плечах и перестал походить на смазливого хлыща, а Альге, став императором, наоборот, приобрёл налёт цивилизованности. Мельком взглянув в зеркало, гардарик раздражённо встряхнул рыжими волосами, небрежно забранными в хвост. "Если сравнивать... интересно, кого же из нас на самом деле выбрала бы Эрика?"

Хотелось успокоить себя тем, что девушка терпеть не может своего хозяина, но факт оставался фактом — впервые за десять лет их знакомства император забрал себе ту, что искренне понравилась Цехелю. И это неожиданно сильно его задевало.

Постаравшись выбросить из головы неуместные мысли, Юрий сделал первый выпад, целясь в левое плечо противника. Тот неожиданно ловко для своей массы сдвинулся в сторону и контратаковал. Кончик посоха скользнул в опасной близости от живота гардарика.

Тренировочный бой оказался неожиданно тяжёлым для обоих, как будто от него зависели жизни бойцов. И если Альге ко всему относился с максимальной серьёзностью, то почему он сам так напрягался, Юрий понять не мог. Когда Ядгар провёл подсечку, ударив друга по ногам и заставив упасть плашмя, тот, вместо того чтобы смириться с поражением, перекатился и, не вставая с колен, кинул посох как копьё. Не слишком надеясь на успех, но внезапно попав. Альге согнулся, грязно выругавшись.

— Мой тай, вы в порядке?

Гардарик поспешно поднялся, не рискуя подходить к скрючившемуся императору.

— Нормально. Ну и какой у нас теперь счёт, мой неожиданно вежливый друг?

— Пятьдесят три против сорока одного. Естественно, в твою пользу.

— Не подмасливай, — поморщился Ядгар и уселся на татами, потирая бок. — Старею я, что ли? Проигрываю более молодым.

— Я всего года на три младше, — хмыкнул Юрий, почесав щёку, на которой змеилась татуировка. Та всегда после использования способностей симарглов немного зудела. Это напомнило ему о задаче, ради которой он сюда пришёл. — Ядгар, понимаю, что ты не хочешь, чтобы я лез в твои личные дела, но меня не может не волновать то, что с тобой происходит.

— Со мной или с Эрикой? — неожиданно резко произнёс император и, пристальным взглядом удава окинув замершего рыжего приятеля, криво улыбнулся. — Думал, я не заметил? Расслабься. Пока ты держишь свои руки при себе, а язык за зубами, всё будет хорошо. Я не виню тебя. Птичка... любого может достать.

— О чём ты? — осторожно спросил Цехель, немного выдохнув. Но император этого уже не заметил. Улёгшись на татами, он утомлённо прикрыл глаза. Голос его звучал глухо.

— О том, что я не знаю, что делать с Эрикой. Она меня совершенно измучила. А я её... Судя по вчерашнему, за её смирением скрывалась такая жгучая ненависть, что обожгла даже меня.

— Удивительно... — Юрий изумлённо покачал головой. — Но для тебя, наверное, это полезно. Не ты ли мне когда-то твердил, что тебе скучно?

— Теперь не скучно. Вот только ей плохо, а я... не хочу, чтобы ей было плохо, — неожиданно скомканно и косноязычно сказал Ядгар, как будто не мог подобрать правильных слов. — Эрика хрупкая, живая, а я продолжаю убивать её, как когда-то это делал её бывший хозяин. Не хочу. И видеть её больше не хочу.

— Так отпусти. Свою задачу она уже выполнила. Замир... Он ведь смог выйти из своего кокона. Перевези его в столицу, представь двору как своего наследника... Поверь, вам не нужно будет часто встречаться. И рано или поздно твой сын сможет общаться с тобой. А пока — отпусти Эрику, раз она доставляет тебе столько хлопот.

Если бы Ядгар взглянул сейчас на Юрия, то увидел бы, каким хищным стало выражение его лица.

— Глупости не говори, — раздражённо ответил император. — Я не собираюсь позволить эсперу разгуливать по всей вселенной с моими секретами. Да и... привык я к Эрике.

Признание далось тяжело. Впервые Альге сознался кому-то ещё, пусть и косвенно, что девушка была нужна ему не только для сына, но и для самого себя.

— Седина в бороду, бес в ребро. — Юрий сочувственно похлопав Ядгара по ноге, и тот недовольно открыл глаза, заставив приятеля убрать руки за спину.

— Не понимаю я твои гардарийские пословицы. У меня нет бороды, и джиннов на меня призывать не стоит.

— Не бери в голову. Послушай, я предлагаю тебе немного другое. Не хочешь, чтобы Эрика улетала с планеты, — не надо. Просто отсели её от себя. Пусть поживёт немного на Лонге как свободный человек. Под присмотром, конечно же. Так ты сможешь добиться доверия Эрики и заодно позволишь ей понять, что под твоим крылышком ей гораздо лучше. И тогда она сама вернётся к тебе — уже добровольно.

Ядгар скептично посмотрел на своего друга, но Цехель уже знал, что заронил нужную мысль в голову императора.

Глава 7. Пытка свободой

Вы меня так обидели, что я все равно отомщу вам.

Я докажу, что вы мне безразличны. Умру, а докажу.

(с) Обыкновенное чудо

Следующие несколько дней я провела, загибаясь от одиночества. Дали уехал, Асаки умерла. Алане Кронберг было не до меня. К Замиру меня пока не пускали, а император в очередной раз игнорировал свою рабыню. О последнем я не сожалела, но почему-то каждый вечер ждала, что вот зайдёт ко мне его слуга и скажет, что тай Альге хочет меня видеть. Или же появится сам Ядгар, заполнит собой всё пространство и улыбнётся знакомой кривоватой улыбкой. И от взгляда его, предвкушающего и голодного, станет немного страшно и бросит в дрожь.

Но дверь моей комнаты открывалась лишь для слуг и доктора Оссе, вместо Аланы пичкавшего меня таблетками. Без них я уже заснуть не могла.

В горах наступила зима, замёрзло и моё сердце. Может быть, где-то ещё ныла вина, да мучило порой беспокойство за светловолосого мальчика, но даже это не могло перебить моей апатии. Снова и снова я вертела в голове сцену, происходившую в кабинете. Мои слова Альге на его попытку меня купить, призыв к Замиру, ставшему случайным свидетелем моей истерики...

Мальчик был опасен, я это знала. И лучше всех понимала, что он сделал с Тао Мацуми, и это было чудовищно. Юный эспер не просто вторгся в его сознание, он сломил все стены разума Тао, сделав его уязвимым. К чему это могло привести? К кошмарам, это если секретарю повезёт. В худшем случае — к безумию или смерти.

Но вот то, что опасной была и я сама, стало открытием. Правда, как у меня получилось повлиять на Замира и насколько долговечным было моё влияние, я не представляла. Что ж, не скрою, попробовать свои силы мне хотелось. Но не на старичке же Оссе?

Случай подвернулся неожиданно. В один из дней завтрак мне принесла не служанка, а один из моих стражников — Гиано Бей, тот самый, что не пускал ко мне Альвареса в день покушения.

— Еда, — хмуро сказал усатый воин, не скрывая своей антипатии ко мне.

— Я вижу. А почему именно вы её принесли?

Я уселась на кровати и с интересом посмотрела на Гиано. Нет, его совершенно не жалко. Чувства его были тусклыми и пыльными, а мысли... Ну, повредить ему что-то было на самом деле сложно.

— Потому что боятся, знамо дело. Слухи о тебе ходят.

— Сами-то вы, я гляжу, в них не верите, — пропела я, сползая с кровати и стараясь не шуметь. Пара шагов, и я оказалась уже за спиной Бея. Почувствовав, что я притронулась к его локтю, стражник резко вздрогнул и побледнел.

— Чего удумала-то?

Успокаивать прикосновениями я умела давно, правда, работало это не со всеми. Бей оказался внушаем. Почувствовав волну спокойствия от меня, пусть и несколько фальшивого, он расслабился и заулыбался.

— Тупые провинциалы, — пробормотал он, масляно меня разглядывая, — эспера за ведьму приняли. Хотя я, когда тебя увидел, тоже не поверил, что ты из этих, читающих мысли. Знаешь, о чём я сейчас думаю?

А чего ж не знать-то. Неправда, что мужчины думают только о сексе. Но такие, как этот, думают чаще всего. Поэтому вместо обычной симпатии, на которую я рассчитывала, получила лишь желание меня поиметь.

Пора было приступать к эксперименту.

— Гиано,— негромко сказала я, обращаясь к нему и мысленно, правда, так тихо, что этого он не должен был почувствовать. — Гиано, ты не должен так думать обо мне. Ведь я не старше твоей дочери. Как её зовут?

— Лейла, — немного растерянно ответил стражник.

— Лейла, точно. Ведь я на неё похожа, — продолжала убеждать Бея. Воля моя тонкой струйкой просачивалась в разум воина вместе с моими словами. — Наверняка, глядя на меня, ты вспоминаешь о своей милой дочурке.

Он кивнул и сделал попытку по-отечески меня обнять. Я быстренько отскочила, вовремя вспомнив о камерах.

— Идите, идите, тай. Спасибо за завтрак.

Обойдя по кривой дуге опешившего Гиано, я подняла поднос и грустно заметила:

— Опять тосты с клубничным джемом. А ведь я люблю персиковый.

Когда стражник вышел, недоумённо потирая лоб, я облегчённо выдохнула. Так, надеюсь, моё внушение было незаметно, потому что я не слишком-то верила в его эффективность и долгосрочность.

Голова неприятно кружилась. На секунду присев на кровать, я мгновенно вырубилась и проспала почти до вечера. Кажется, я нашла отличную замену снотворному.

На следующий день Бей заступил на свою смену вечером, и тогда же я смогла оценить результат своих трудов. К наскучившему ужину, состоявшему из салата и мясного блюда, Гиано присовокупил баночку персикового джема. С чем его есть, я не представляла.

— Вот, — шепнул стражник, красноречиво указывая глазами на джем. — Завтра ещё принесу, с булочкой. Худенькая ты больно...

Вслед за джемом в ход пошли свежие персики, подсунутые тайком шерстяные носки — Бею показалось, что я мёрзну — и даже записка, где корявым почерком воин уверял, что я всегда могу обратиться к нему с советом, если будет нужно.

После этой записки его перевели на другой пост, а у моих дверей встали уже два стражника. Заговаривать со мной им строго запретили. А я поняла, что в чём-то Юрий был прав. Сам по себе мой дар не приносил вреда — Бей не проявлял ни малейшего признака нездоровья, а уж его моральное состояние и вовсе выросло до невиданных высот. Возможно, он о своей родной дочери так не волновался, как обо мне.

Но вот могла ли я и в остальном полагаться на слова Юрия? Воспоминания Альге скорее подтверждали, чем опровергали версию Цехеля о Гардарике. Вот только я так и не разобралась, был ли этот мир раем для эсперов или же тюрьмой для них?

Я могла бы рискнуть собой — терять мне было нечего. Рвануть за наёмником, надеясь на новую, лучшую жизнь, оставить Альге с носом...

Замиром я рисковать не хотела. Не могло быть так, чтобы для него существовало всего два варианта — покинуть родной мир или оказаться стёртым. Не могло! Это было бы несправедливо. Да и зная мальчика, упрямого, как его отец, я не сомневалась, что и сотня специалистов по эсперам не смогла бы заставить Замира смириться с тем, что за него всё решили. Он никогда не привыкнет к несвободе и не простит тех, кто посягнёт на его дар.

Нет, нельзя было так поступать. Но и Юрия сдать я не могла. Да, этот человек похитил меня, насмехался и наверняка рассматривал мою лояльность как возможность ближе подобраться к Замиру.

А ещё он спас меня от Карима Ли и утешал там, на корабле. Мог рассмешить, когда мне было грустно, и успокоить страхи, просто разозлив очередной неуместной остротой.

Я не знала, был ли он хорошим человеком, этот гардарик. Но в его взгляде на меня не было злости.

Возможно, кому-то могли показаться смешными мои аргументы в защиту столь опасного человека. Но я была всего лишь глупым эмпатом, идущим на поводу у своих чувств, поэтому решила попробовать изменить решение Цехеля, не прибегая к помощи императора. Правда, для этого мне нужно было увидеть гардарика, а его, к моей досаде, ко мне не пускали. А ведь нам было о чём поговорить.

Может быть, я и была никчёмной ограниченной девчонкой, неспособной самостоятельно справиться с головидом. Но целых семь лет я сопровождала Нибеля, своего старого хозяина, на заключение сделок и договоров. Бизнес — очень грязное занятие, в котором стороны нередко пытались воздействовать друг на друга не самым честным способом, среди которых был и шантаж. Опасная игрушка прежде всего для того, кто его использует. "Тех, кто пытается тебя шантажировать, нужно уничтожать без раздумий", — говаривал мой прежний господин. Но всё же сам не раз прибегал к этому оружию, хорошо прежде убедившись, что его жертвы не смогут потом до него добраться.

Шантаж. Слово мне не нравилось, но то, что я собиралась делать, иначе назвать было нельзя.

Я знала тайну Юрия, он знал почти все мои. Однако я готова была вызвать неудовольствие императора, но не позволить опасности коснуться Замира. А вот Цехель едва ли был готов рискнуть жизнью ради мести мне. Конечно, он мог попытаться заставить меня замолчать, а это подтвердило бы, что не нужно было позволять ему близко подходить ко мне.

Я много раз репетировала свой предполагаемый разговор с гардариком, но всё сводилось к одному: "Вы должны покинуть Лонгу и пообещать, что перестанете охотиться за Замиром. Иначе император узнает о ваших намерениях".

Правда, произнеся эту угрозу, можно было попрощаться с надеждой, что Цехель продолжит помогать мне. Сей факт подтачивал мою уверенность в принятом решении, тем более что рядом с Юрием здравомыслие мне нередко отказывало — слишком уж у этого рыжего был ловкий язык.

С попытки покушения прошло пять дней, и мне уже начало казаться, что жизнь моя навеки останется неизменной: маленькая комнатка, снежные горы за окном, трапезы три раза в день и нескончаемая скука. Но Рашид Оссе, заглянувший ко мне ранним вечером, чтобы проверить моё некстати простуженное горло, сообщил, что завтра меня забирают в Кадис.

Кадис! Значило ли это, что изоляции пришёл конец? Или наоборот, перемены сулили мне одни неприятности? Как бы то ни было, в ожидании возвращения в столицу Лонги чувствовала я себя необыкновенно взбудораженной. Поэтому долго не могла заснуть, даже выпив снотворное, припасённое тайком от доктора Оссе.

Когда же меня всё же сморило, сон был тревожным и беспокойным. Посреди ночи я проснулась от сухости горле и неприятного свербения в носу. Чихнула в ладошку и тут же вытерла её об одеяло.

— Надень носки. Они под кроватью.

Голос императора заставил меня вздрогнуть и заозираться. Альге сидел на полу около двери, прислонившись спиной к стене. И как я не почувствовала его присутствие?! Привычка, должно быть. Хотя...

Я прислушалась к собственному дару и впервые усомнилась, что работает он правильно. Потому что восприятие императора было не таким, как раньше. Ядгар всё ещё казался неправильным, но... обычной пустоты не было. Я так же не понимала, что он чувствует, но точно перестала ощущать веяние холода. Когда же это произошло?

Путаясь в подоле ночной рубашки, выбралась из кровати, присела рядом и изумлённо уставилась на Альге, забыв о прежней обиде.

— Что ты так смотришь, Эрика? — устало спросил он. Алкоголем вроде не пахло, но выглядел император так себе. — Пытаешься понять, не выросли ли у меня рога? Так я их спиливаю.

Неужели Замир всё-таки смог ударить по разуму отца и свёл его с ума? Странный он какой-то. Я опасливо попыталась отодвинуться, но Ядгар внезапно схватил меня за руку и потянул, заставив почти упасть на него. Попав в плен мужских объятий, я неожиданно для себя не испугалась, а расслабилась и едва не потёрлась носом о его плечо, словно скучавшая по хозяину кошка, требующая ласки.

— Хочу тебя. И наплевать, что ты ко мне чувствуешь.

Слова Альге были грубыми и жесткими, но вот руки касались меня на редкость осторожно, не удерживая, а скорее поддерживая. Я всхлипнула.

— Что, опять рыдать будешь? — устало спросил Альге. — Может, дать тебе что-нибудь пошвырять в меня? Оскорблять больше не позволю, спасибо, наслушался.

Я снова всхлипнула и смущённо отстранилась от мужчины, попытавшись украдкой вытереть нос рукавом, а затем ещё раз звонко чихнула.

— Насморк, — наконец догадался император, — и где только умудрилась?

— Не наю, — прогнусавила я, неожиданно расстроившись из-за своей болезни: такую меня целовать Альге не станет.

Оказалась права частично — рта моего он в ту ночь так и не коснулся, но поцелуев мне хватило сполна. Ядгар изучал моё тело губами, языком, пальцами, казалось, не оставив без своего внимания и сантиметра кожи. И в этот раз я отвечала ему неожиданно агрессивно, вместе со страстью позволяя вырваться наружу и моему гневу. Оставляя на мужчине метки от своих зубов и ногтей.

Мне кажется, ему понравился мой новый способ проявлять ненависть. И наверное, я его всё-таки заразила. Хотелось бы на это надеяться.

Разбудили меня рано — за окном ещё не рассвело.Рашид Оссе, ставший причиной моего раннего подъёма, сам был невыспавшимся и то и дело зевал.

— Могла бы сразу сказать, что заболеваешь, — укоризненно сказал доктор, настраивающий медсканер.

— Но я вфсера фкафала, — невнятно прогундосила я из-за градусника, зажатого во рту.

— Можешь вытаскивать...

Я передала Оссе термометр, он мельком взглянул на него и поморщился.

— Температура. А вчера ведь всего лишь побаливало горло. Будем лечить.

— Но ведь вы решили, что лучше, когда организм сам справляется с инфекцией.

— Я-то, может, и сказал, но всем наплевать на мои знания и опыт, — проворчал доктор. — Так что будем лечить, пусть даже позже это ослабит твою иммунную систему.

Я уже успела понять, что причиной недовольства доктора было не моё нездоровье, а то, что из-за моей банальнейшей простуды его подняли ни свет ни заря. Но как тут не встанешь, когда приказ исходит лично от императора! По мнению Оссе, император меня излишне опекал.

Мне же в альтруистичность этой заботы верилось мало. Правда, немного смущало, что проснулась я в шерстяных носочках, которые перед сном точно не надевала. Фыркнула, представив, как Альге украдкой натягивает на меня носки, стараясь не разбудить. Он на самом деле в последнее время казался странным и непонятным. Совсем не тот император, которого я впервые увидела несколько месяцев назад. Тот Ядгар Альге был человеком порядка, рационалистом и прагматиком. И я знала, что от него можно ждать, а чего нельзя. Но тот, кто пришёл ко мне ночью и сидел в темноте под дверями моей спальни, не пытаясь разбудить, казался другим.

После лечебной инъекции я почувствовала себя лучше, зато стало клонить в сон, поэтому перелёт в Кадис я почти не запомнила. Со мной летели Алана, бледноватая, но в хорошем расположении духа, и Юрий, как ни в чём не бывало улыбнувшийся мне при встрече. Уселся он рядом с Кронберг, делал вид, что заинтересован только в ней, и не мешал мне дремать.

Замир летел вместе с Мацуми и доктором Оссе в другом флаере, а император, как оказалось, покинул замок в горах ранним утром. Оттого, что я так и не увидела Альге, почувствовала себя разочарованной — он продолжал меня избегать. Может быть, и ночью он мне почудился?

Вернувшись в Кадис, я ожидала, что всё будет как раньше. Раз от меня не избавились, значит, решили, что я всё ещё нужна Замиру. Поэтому я отправилась в свою прежнюю комнату во дворце, разложила вещи и стала ждать, когда меня позовут. Ждала я два дня. Но первым, кто меня посетил, оказался не Альге или Кронберг, а Тао Мацуми.

— Тани, помоги Эрике собраться, — приказал секретарь незнакомой чернокожей рабыне.

— Я переезжаю в другую комнату?

— Что-то вроде, — неопределённо повёл плечами Мацуми.

Первой мыслью стало, что Альге решил переселить меня ближе к себе. Вторая же заставила похолодеть. Уж не в изолятор ли меня поведут? Может, император всё выяснил и теперь решил меня наказать...

Когда служанка вытащила из гардероба верхнюю одежду и положила передо мной, стало ясно, что, куда бы меня ни отправляли, это место было явно за пределами дворца. Неужели снова переезд?

Я бросила взгляд на Тао и решила не доставать его вопросами. Может, Юрий и помог как-то секретарю, но мне как эсперу это было не слишком заметно. Разум его напоминал дом с выбитыми окнами и дверями, хотя внешне мужчина казался привычно собранным и вежливым. Заметив мой встревоженный взгляд, Мацуми успокаивающе улыбнулся, решив, что я волнуюсь за себя.

— Всё будет хорошо. Давай не будем тратить время и поговорим в аэрокаре.

Пока мы шли до стоянки, я успела выудить из головы секретаря часть информации, и поэтому, когда мы приблизились к летательному аппарату, меня уже распирало от вопросов.

— Это правда, что теперь я буду жить в городе?!

— Пристегнись для начала.

Увидев, как я неумело вожусь с ремнями, Тао вздохнул и сделал всё сам. Управляемый автоматикой аэрокар мягко поднялся в воздух, и Мацуми наконец решил перейти к делу.

— Для начала скажу, что ты всё ещё будешь обязана... — он несколько замялся, подбирая слова, — помогать наследнику. Фактически можешь считать себя его гувернанткой, хотя виданное ли дело, чтобы на эту должность назначали кого-то столь малообразованного, как ты. Но нянечка почти семилетнему наследнику уже не к лицу. Соответственно, довольствие твоё будет двенадцать тысяч сольде в месяц. Вряд ли тебе это о чём-то говорит... Жить будешь в съёмной квартире, за неё платить не надо. Квартирка небольшая, но хорошая — в квартале Алькалы. Живут там в основном те, кто работает во дворце — наёмные служащие, мелкие чиновники, обслуживающий персонал. До дворца ходит транспорт, но за тобой будет приезжать аэрокар и увозить обратно. Четыре дня в неделю будешь проводить с наследником, остальное время полностью твоё.

— Я... не совсем поняла, какой у меня будет статус.

— Мне тоже, — хмыкнул секретарь, — пришлось долго разбираться. Официально ты остаёшься собственностью тая Альге. Вольную тебе не подписали. Но в тех документах, что я передам тебе в квартире, твоё положение не отражено. Документы официальные, но не советую пробовать покинуть с ними Кадис или тем более Лонгу. Отловят ещё на полпути. Но всё же... поздравляю тебя с началом независимой жизни, Эрика Деветци.

Я растеряно сжала ладони на коленях.

— Это фамилия моей матери. Я помню.

— Тебе виднее, — равнодушно пожал плечами Мацуми, — но по ИК ты значишься теперь именно так.

— ИК?

— Идентификационной карте. У тебя ИК второго уровня. Первый присваивается гражданам Лонги, второй — иностранцам, официально устроенным на работу в империи.

Деветци... Наверняка Альге знал и фамилию моего отца, но решил почему-то дать материнскую. Уж не дело ли это рук Аланы? Она знала, насколько я не любила упоминать отца. Эрика Деветци! Это звучало фантастически, пусть даже это имя мне подарили, а не сама я его выбрала. Впрочем, в этом был весь Ядгар Альге.

Значит, я остаюсь рабыней, но буду жить отдельно. Ясно, что за мной будут следить, но при этом... собственная квартира, деньги и возможность в пределах города ходить куда угодно! Голова кружилась от всего происходящего.

И всё же я не понимала, зачем Ядгару нужно было настолько ослабить привязь, при этом не отпуская меня. Я ему надоела, но всё ещё нужна? Он хотел наказать меня или, напротив, наградить? И как мне привыкнуть ко всем этим переменам?

Аэрокар приземлился у девятиэтажного серого здания. Я вышла, с интересом рассматривая окна. Буду жить в одной из квартир этого дома. Насколько долго? Я не знала, но всё время, что у меня было, собиралась использовать с пользой и удовольствием.

Мы поднялись на лифте на седьмой этаж, прошли по длинному безликому коридору и оказались у выкрашенной в синий цвет двери.

— Подожди минутку, — Мацуми покопался в своей папке и достал пластиковую карточку, — сейчас настрою систему на тебя.

Секретарь приложил пластик к устройству на стене, ввёл какие-то данные, затем заставил меня прижать к ней ладонь и снова что-то откорректировал. Панель засветилась тускло-голубым светом, а дверь тихо отъехала в сторону, исчезнув в стене.

— В следующий раз достаточно будет приложить ладонь к "замку" и что-нибудь сказать.

— Что, например? — полюбопытствовала я, пропуская робота-погрузчика, держащего мои вещи, внутрь квартиры.

— Неважно, датчик реагирует на голос, а не на текст.

— А что за карточка?

— Это и есть ИК. Не теряй.

Секретарь протянул мне пластиковый прямоугольник размером чуть больше половины ладони. Одна сторона карты оказалась экраном, на другой были напечатаны мои данные и фотография.

— Хорошо, — немного растерянно сказала я. — А её нужно настраивать на меня?

— Уже всё сделано. — Мацуми улыбнулся и нетерпеливо махнул рукой. — Ну заходи же, хватит торчать в дверях.

Как-то я представляла себе это событие более... торжественным. А свой новый дом — не таким простым и утилитарным.