2.Линия сердца (любви)

— Все! На сегодня хватит разговоров! Тебе нужно осмыслить полученную информацию, а мне тщательнее подготовиться к нашей следующей встрече. Я подберу литературу по Перекрестку и книги по истории и естествознанию.

— Спасибо, — Летта благодарно кивнула.

— Я так понимаю, что в "Пьяного боцмана" тебя привели поиски этих двух шалопаев? Дика и Борга? — девушка с улыбкой кивнула. — Я сам их там второй день жду! Эти два прохиндея третьи сутки не вылезают из борделя "Звонкие орешки"! Я очень возмущен их поведением!

— Из борделя? — Летта заразительно рассмеялась и Веррон не удержавшись, засмеялся следом, сразу помолодев лет на десять. — Мэтр, туда и пойдем!

— Дай мне полчаса, отдать кое-какие распоряжения и подготовиться, — маг встал с кресла. — А ты пока почитай. Ты ведь уже научилась?

Летта кивнула, но магистр все равно подошел к ней и, положив руки на виски что-то пошептал. Как только он покинул комнату, оранжевая птичка решительно слетела на стол, где лежали книги о Перекрестке, отобранные для Летты магом. Она глянула на девушку и в нетерпении запрыгала по обложке.

— Открыть? Это ведь ты, Ходок?

Пичуга взмахнула крыльями и закивала головкой так старательно, что девушка испугалась, как бы она не отвалилась. Летта листала книгу, а рыжий наглец, перелетев ей на плечо, сверху просматривал страницы. Наконец-то они дошли до того раздела, который был нужен Ходоку, и он ощутимо клюнул девушку в ухо.

— Ой, — воскликнула Летта, потирая ухо. — Мне это нужно прочесть? — спросила она у пичуги, но та уже выпорхнула в окошко, на прощание оставив на исписанном крупными рунами листе маленькое перышко, которое Летта осторожно спрятала между страницами.

"Как попасть на Перекресток и как организовать собственное место силы", — легко прочла она. Спасибо, мэтр! Отлично! То, что нужно! Быстрей бы добраться до дома и попробовать.

Графиня окинула взглядом стол и заметила под грудой бумаг небольшую брошюрку в ярко-розовой обложке. Виола с любопытством потянула ее к себе. "Трактат об этикете для благородных девиц". Интересно. Летта устроилась в кресле и раскрыла книжонку. Текст был написанным таким примитивным языком, что ей даже без магического обучения не составило бы большого труда его прочесть.

Когда мэтр вернулся в кабинет, он увидел насупленную девушку, похлопывающую "Трактатом" по подлокотнику кресла. Если бы Веррон был знаком с земной музыкой, он бы уловил в ритмичном постукивании мотивы похоронного марша.

А чему было радоваться? Если ты не магиня, то в этом мире тебе можно только сидеть у окошка и заниматься рукоделием. Порядочные девицы берегут свою вуаль до замужества, не встречаясь без матушки или нянюшки с чужими мужчинами, а тем более, не путешествуя с ними без надзора старшей родственницы. Они (девицы) должны чтить отца, брата, а затем и мужа. Замуж выходить только за того, кого выберет отец или старший брат, ежели отца нет. На крайняк — сюзерен. Но самое интересное начиналось "замужем". Муж — это хозяин души и тела жены, он должен о ней заботиться, покупать ей еду, одежду и украшения, вывозить в свет не реже (в этом месте Летта поперхнулась — ту-да-да-да!) одного раза в полгода. Какая невиданная щедрость! За это жена должна: любить и почитать мужа, не перечить, не спорить, не дерзить, не смотреть вызывающе, вести домашнее хозяйство, следить за слугами, рожать детей, развлекать мужа и всячески ему угождать. А если мужчина будет чем-нибудь недоволен, то он может запросто "сходить налево", и виновата в этом будет только жена, которая не смогла угодить мужу. Но если супругу застанут за таким развратом, то дорога ей либо назад в отцовский дом, либо в башню под замок, либо под розги. На усмотрение муженька. Какой легкий способ отделаться от жены — обвинил в неверности и сплавил. Впрочем, есть еще суд королевский и божий, куда несчастная имеет полное право обратиться. И решение этих судов не оспариваются никем и никогда.

Дворцовый этикет был еще интереснее. При встрече с королем нужно было присесть как можно ниже, склонить голову и не подниматься, пока его величество не разрешит и не соизволит сам начать разговор. При разговоре смотреть лишь в пол, не поднимая глаза на собеседника. Задавать вопросы нельзя, можно лишь отвечать. И упаси боже отказать кролю, если он захочет познакомиться со счастливицей поближе! Нужно всегда помнить, что только благодаря его величеству ты живешь на этом свете. "Хм, странно, вроде бы папа у меня другой". На приемах можно появляться лишь в обществе официального кавалера или мужа, даже вдовам посещать увеселительные мероприятия не рекомендуется без сопровождения родственника. Это может быть брат, отец, дядя, либо специально приглашенный родителями кавалер. Он и представляет даму окружающим.

Ничего сложного, в общем-то. Летта особенно громко хлопнула брошюркой. Она уже нарушила все правила, которые только можно было нарушить. Путешествует без дуэньи, зато в обществе толпы мужиков, постоянно перечит барону Вербахту. Теперь ясно, отчего это его так бесит, наверняка не привык к таким самостоятельным девицам. И кроме всего прочего она при всех ударила принца айтов! Летта тихонько застонала. В брошюрке айтам был отведен целый раздел. Девицам, мечтающим заполучить в мужья сая, рекомендовалось " быть скромными, покладистыми и тихими", потому что у айтов, если судить по брошюрке, место женщины вообще не за плинтусом, а где-то глубоко в подполье.

— Мэтр, — подняла Летта глаза на магистра, — во мне точно нет задатков мага?

— К сожалению, юная дева, нет, — развел руками Веррон. — А зачем тебе?

— Магини могут сами выбирать свою судьбу, — вздохнула Летта, бросая брошюрку на стол и поднимаясь.

— Девочка, будь собой, и мир примет тебя, — слегка улыбнулся мэтр. — А покровительство Совета магов и высшего Дома айтов сделают тебя весьма популярной особой, поверь мне.

— Меня уже тошнит от моей популярности, — тоскливо произнесла Летта, понимая, что ее проблемы только начинаются.

— Ты готова к перемещению?

— А Алия?

— Они с магистром Хейдой пойдут сразу в трактир, — мэтр протянул Летте руку. Девушка, прихватив книги, уцепилась в нее, и спустя несколько секунд они стояли посреди уютного зала, а навстречу к ним спешил, спешила... спешило бородатое оно в парчовом платье.

— Господа маги! Наконец-то! Как я рада приветствовать вас в "Звонких орешках"!

Алмар

Алмар сидел за столом полуразрушенной харчевни в обществе бутылки крепкого вина. Вокруг сновали рабочие, ремонтирующие разгромленное магами помещение. Кусок обвалившейся стены восстановил сам Алмар, да еще дал трактирщику несколько серебряных танов2, которые здесь шли по цене чистого золота. Теббы сразу же исчезли, оставив айта разбираться с людьми. Алмар хотел привлечь к этому делу Габриэля, но телохранитель куда-то смылся в компании охотников и барона Вербахта, поэтому и сидел сай в одиночестве, погруженный в мрачные мысли.

Летта ему скорее понравилась, чем нет, но... Слишком самостоятельная, слишком решительная, слишком честная, слишком импульсивная и слишком худая. Такой характер придется долго и жестко ломать, потому что не такой должна быть правительница его народа. Женщина должна быть равной мужу, но находиться всегда позади, в его тени. Нынешняя Владычица весьма умна, хитра и скрытна. Ей постоянно приходится лавировать между отцом и его детьми, между Советом и придворными, просчитывать каждый свой шаг и ничего не предпринимать без обсуждения с мужем. Алмар никогда не видел, чтобы его приемная мать выходила из себя. Всегда подчеркнуто сдержана, всегда хладнокровна и всегда позади отца.

Алмар никогда еще не сталкивался с такими энергичными девушками, как Летта, и просто не знал, как себя с нею вести. Вся его натура требовала заставить избранную подчиняться, для него было недопустимым, чтобы женщина спорила с ним, а тем более ставила условия! Его подруги никогда ему не перечили, и если с Хейдой иногда и возникал спор, то это касалось лишь вопросов магии. Алмару никогда бы и в голову не пришло, что какая-то пигалица осмелится ударить его и прошипеть в лицо угрозы! Нет, такой жены он точно не жаждет. Он хочет, чтобы рядом с ним была нежная, ласковая женщина с мягкими теплыми руками и покладистым характером, а не эта нервная сумасшедшая!

Но...

Алмар, задумчиво провел пальцами по губам, вспоминая поцелуй. Что его толкнуло на этот безрассудный поступок? Ему и раньше приходилось целовать женщин, которые совершенно этого не хотели, но они все притворялись, что испытывают удовольствие, а маг, прекрасно чувствующий фальшь, просто переходил к более активным действиям, заботясь лишь о собственном удовлетворении. Но сегодняшний поцелуй вызвал шквал эмоций в душе, и это были новые чувства, которые ранее он не испытывал. Её растерянность, отчаянное сопротивление, злость заставляли Алмара сильнее впиваться в упругие губы, в тот момент ему хотелось обладать ею, принудить ответить на его поцелуй. Маг задумался, заново переживая недавние ощущения. Он уже испытывал похожие чувства, и тоже на охоте. Они с Грозной загнали оленя, и Алмар помнил, как по гибкому телу барса разливался экстаз: упоение бегом, азарт, восторг, пульсирующая в агонии плоть, когда он вцепился жертве клыками в шею. Азарт! Вот что будоражит его кровь! Какая ирония, ему не нужна эта женщина, но его привлекает борьба за нее.

— Здравствуй, Мар, — раздался голос Антео, и Алмар напрягся, автоматически ставя один из защитных блоков. Не очень сильный, но способный задержать болт или удар кинжала.

Брат стоял возле стола, сзади по бокам расположились четверо воинов из "Золотой когорты" — элита айтовского войска. Чуть в стороне за столами рассаживались ваниры из свиты принца.

— Здравствуйте, ваше высочество, — холодно поздоровался маг.

Антео скривился и, кивнув на стул, спросил:

— Ты позволишь?

Алмар промолчал. Что толку запрещать, все равно ведь сядет. Антео присел, воины расположились сзади.

— Мар, ты избегаешь меня и не даешь даже объясниться.

— Объясняйся.

— Я не собирался тебя убивать. Мне нужно было взять заговорщиков живьем, поэтому и был разыгран тот спектакль у тебя дома. Между прочим, твой телохранитель был в курсе. Владыка его предупредил.

— Вот как? — сейчас это уже не имело никакого значения. Алмар мог бы простить брата, если бы он заранее рассказал ему об операции, но быть марионеткой в руках семьи ему надоело.

Видя, что больше маг ничего говорить не собирается, Антео продолжил, глядя в золотые глаза сидящему напротив мужчине:

— Отец велел мне участвовать в Охоте, мы теперь соперники, но это не означает, что мое отношение к тебе изменилось, брат. Я предлагаю мир и честную борьбу.

— Ваше высочество, вы же знаете, что во время Охоты разрешается все, так к чему эти слова? — иронично поинтересовался Алмар. Зная Тео, он ни на секунду не верил в его искренность. Если старший брат ставил цель, он шел к ней любыми путями, не считаясь с окружающими, просто раньше интриги Антео не были направлены на младшего принца.

— Ты мне больше не доверяешь? — грустно констатировал Тео.

— Я тебе никогда не доверял, — Алмар встал из-за стола. — Она сейчас в борделе "Звонкие орешки", у нее изменилась аура, поэтому твое кольцо дает сбои.

— Я сегодня должен быть при дворе Тэтвуда Первого, посольство уйдет порталом, у нас двое магов. Я хочу, чтобы ты присоединился к нам.

— Я прибуду на днях.

С этими словами маг телепортировался. Антео с силой стукнул кулаком по столу.

— Упрямый мальчишка! — он повернулся к воинам. — Кто-нибудь знает, где находится бордель "Звонкие орешки"?

К удивлению принца — знали все.

Алия так и не вернулась от магов, и Алмар улегся спать в одиночестве. Нет, Витальяна очень стремилась согреть ему постель, но настроение было не то. Встреча с Антео слегка выбила принца из колеи, да и события минувшего дня не способствовали желанию.

Габриэль ввалился в комнату посреди ночи, когда Алмар закончил медитировать и собирался погрузиться в мир Перекрестка.

— Я буду спать с тобой, — безапелляционно заявил телохранитель, и не успел маг раскрыть рот, как обнаженный мужчина оказался в его кровати.

— Какого? У тебя же есть своя комната! — заорал Алмар, откатываясь подальше от Габриэля и радуясь, что завалился на постель в одежде.

— В моей кровати лежит Ронда, а я сегодня не расположен к любовным подвигам.

— А где твоя одежда? Ты что, шел по коридору в таком виде? — Алмар представил, какие слухи поползут завтра по городку.

— Действительно, где моя одежда? — Габриэль недоуменно осмотрел свое тело. — Не помню, — махнул он рукой. — Я абсолютно пьян!

Алмар присмотрелся к телохранителю, но не заметил ни одного признака опьянения. Движения Габриэля были все так же лаконичны и точны, язык не заплетался, голос, как обычно, тихий и спокойный. Маг присмотрелся к глазам, зрачки в норме. Притворяется, что ли? Но тут Габриэль перекатился на спину и, закинув руки за голову, произнес:

— Барон Вербахта отличный мужик, жаль его убивать, а придется.

— Зачем? — нахмурился Алмар, пытаясь найти логику в заявлениях стража.

— Он твой соперник, но ревнует девчонку отчего-то ко мне, — телохранитель тихонько засмеялся, и по спине Алмара прокатилась знакомая ледяная волна.

— Он человек, — айт сел на кровать спиной к лежащему мужчине и потер виски ладонями.

— И что? Кто запретит избранной хотеть человека?

Габриэль вдруг резким движением дернул Алмара за плечи и повалил на кровать, нависнув сверху. В полумраке комнаты лицо стража в обрамлении белых вьющихся волос казалось особенно бледным, словно высеченным из белоснежного эринийского мрамора, холодное, безжизненное, чуждое этому миру, и только где-то на дне карих глаз бился золотистый огонек в такт ударов сердца Алмара. Габриэль наклонился ниже, и маг понял, что сейчас произойдет. Нужно было оттолкнуть стража, но айт, словно загипнотизированный змеем кролик, не мог оторвать взгляда от пульсирующих огоньков в глубине зрачков куклы, тело сковал лед, из горла вместо ругательства вылетело облачко пара. Габриэль криво усмехнулся и осторожно прикоснулся к губам своей парализованной ужасом жертвы. От него пахло столетним коньяком, каннабе и морозным утром. Поцелуй, начавшийся как нежный и невинный, спустя мгновение превратился в очень интимный, страстный, возбуждающий, и ощущения, которые нахлынули на Алмара следом, перепугали мага до дрожи в руках. Айта охватила паника, затем страх, быстро сменившийся стыдом и злостью. Для создания витья не было времени, поэтому он собрал волю в кулак и ударил Габриэля чистой силой. Удар получился слишком мощным, стража, словно перышко снесло с кровати, он с грохотом врезался в стену, сбивая на пол картину в тяжелой деревянной раме, и сполз по ней, прижимая к себе прихваченное в полет одеяло. Алмар, тяжело дыша, вскочил на ноги, готовый отразить атаку телохранителя, но Габриэль даже не думал нападать, он остался лежать там, куда рухнул, укутавшись в одеяло и положив под голову руку, страж широко зевнул и, уже засыпая, произнес: