Дороги ветров

Друг устало выдохнул и несколько измученно посмотрел на меня, должно быть, пытаясь отыскать во мне хоть толику безумия, азарта и надежды на удачу в подобной авантюре. Но тщетно. Вот уже несколько десятков минут к ряду он безуспешно пытался убедить меня в том, что лучшим способом оказаться в поле зрения Его Высочества будет появление на назначенной ЕМУ официальной встрече, на которой Рион хотел представить меня как своего компаньона, что позволило бы нам путешествовать вместе и дальше. Но, как известно: за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.

Все это с трудом укладывалось у меня в голове. И как такому парню, как этот неправильный книжник, пришло на ум такое? Умный же и все понимает. Даже слишком! Ничем хорошим такое точно кончиться не может, как пить дать! Причем ни для него, ни для меня. Огребем по самое 'не балуйся'. Из такого и не вывернешься ведь! Император как-никак. Пусть и будущий. Пусть и под опекой дворянства.

— Ты не понимаешь, Вия! — парень умопомрачительно улыбнулся, насобирав в свой заплечный мешок сердца пары-тройки разносчиц. Мне представилось, как с таким же прекрасными эмоциями на лице Рион мог на каком-нибудь светском рауте рассыпаться в вязких, как мед, комплиментах перед разодетой в пух и прах барышней. От подобных мыслей мой желудок скрутило, настолько неприятной и откровенно пошлой представилась картина. Стало тошно. Но делать нечего. Жизнь — это жизнь. А долгое пребывание в золотой клетке портит людей. И меня тоже. Даже в первую очередь меня, если я могу позволить себе думать, что мой друг, хоть и изредка, бывает лицемерен. — Встречу устроил мой друг. Хороший друг. Янар — замечательный парень! Мы вместе учились в академии. Не скрою, я не знаю, как и за какие именно заслуги он попал к принцу, да еще и стал его правой рукой, но он смог помочь мне. А значит, выручит и тебя. Я верю в это и верю ему. А ты мне?

Я подняла на друга изрядно измученный взгляд, встретившись с его глазами. Искрящимися жизнью, неподдельной любовью к миру, людям, живущим в нем. Интересно, что бы я смогла увидеть в своих глазах? Недоверие? Страх остаться одной? Отстраненность? Переживания о родственниках, что чуть ли не наступают мне на пятки, пытаясь отыскать, поймать и запереть под замком до поры до времени? Пока не понадоблюсь, чтобы сыграть свою глупую роль пешки в делах, которые меня мало берут за душу. Надежду? Веру в будущее, которое обязательно должно расцвести прекрасным цветком где-то на моем пути? А что видел сам Рион? Что он брал себе, глядя на меня?

— Я тебе верю, — я не смогла не улыбнуться, напомнив себе, какой была моя реакция на него в первые часы нашего знакомства. Разум тут же подкинул мне воспоминания о том, как я пыталась понять его скрытые, конечно же, корыстные мотивы. Долетело до меня из недавнего прошлого и понимание, что таковых попросту не оказалось. Мой товарищ был чист, как бывают чисты листы бумаги, которые побоялось тронуть перо картежника или книжника. Иногда мне казалось, что весь он просто соткан из невероятных желаний, отваги и света. Я чувствовала, что его внутренний стержень непоколебим, как бы сильно не старались расшатать его сильные порывистые ветра и пыльные бури. Такой жизненной основой не могла похвастаться даже я. И, где-то в глубине души, мечтала однажды понять, что и за мной стоит та стальная воля, что так рьяно воспитывалась в каждом ребенке Дома мечей, и что так странно досталась книжнику. — Но я боюсь. Не знаю от чего это. Чувствую, что грядет что-то неприятное. Даже опасное. Но никак понять и расшифровать все эти мысли не могу.

— Лишние беспокойства — к седым волосам, — Рион взял мою ладонь в свои руки, стараясь толи успокоить, толи приободрить. — А тебе еще рано, Вий. Даром промучаешься. Что бы не произошло — мы найдем выход из любой ситуации. И проблемы решим. Все. Только дай мне шанс. Вот увидишь: мир добрее и терпеливее, чем кажется на первый взгляд. Он никогда не бросает своих обожаемых детей.

— И где ты этого нахватался?

— Ну, я же книжник.

— И как же я забыла?

Попытка отпустить его так и осталась в прошлом, а уже через несколько минут спустя мы выскользнули из паба на открытую, залитую солнцем улицу. Дышать разом стало легче. Будто в легкие каким-то диковинным устройством вбили литры воздуха. Чистого. Живого. Творящего чудо со всеми, кто его вдохнет.

Легко лавируя между десятками людей, мы шли по улице, стараясь не замечать остальных жителей города. Люди и люди. Смеются, гневаются, ворчат. Бегут по своим делам, зная, что никто не сделает их лучше, чем могли бы они сами.

Изредка я чувствовала на себе взгляды: напряженные, придирчивые, осуждающие, оценивающие. Но тут, среди щебета голосов и света дневного светила, они не казались такими уж неприятными и непримиримыми. Я спокойно могла поднять голову и встретиться со смотрящим взглядом, не страшась, не боясь, где-то в глубине души, уловить в глазах человека оскорбление, адресованное мне, моей сияющей от недавних глотков пьянящего воздуха улыбке. Такая перемена была тщедушна и нелепа. Но то, что она столь резко произошла во мне, расстроило меня еще больше. Нужно было заканчивать играть в игру со своим сердцем, со своей душой. Девочка, которая до дрожи пугается мыслей о возвращении домой, о шпионах Дома и о парящей рядом неизвестности должна была вновь исчезнуть. Как и раньше. Когда я только-только переступила порог родительского дома, поняв, что пути назад уже не будет. Никогда.

Должно быть, все эти мысли как-то отразились на моем лице, от чего Рион спокойным, почти родным движением взял меня за руку, сжав ладонь. Слегка повернувшись к другу и заметив его серьезный взгляд, я улыбнулась, без слов и лишних жестов найдя поддержку в том, кого не должна была подпустить к себе ближе, чем на пролет стрелы. А еще лучше: подпустить и заколоть мечом, вырезав на груди побежденного родовой знак. Просто потому, что воля Дома. Просто потому, что Книжники неизвестно с каких пор не ладят с Мечами. Потому, что некие сумасшедшие люди заставляют следовать своим глупым правилам тех, кому нет до них никакого дела.

И кто сказал, что девушкам везет? Врали.

Неспешным шагом мы дошли до набережной. Светлой, увитой пробравшимся с отвесного склона плющом, который, словно заботливая мать, укутал ближайшие здания, обвил перила лестниц, спускающихся в порт, своими зелеными нитями. Все дороги здесь были выложены желтовато-белым камнем, который не желал нагреваться даже под светом солнца. Он покрылся сетью трещин, проделанных в нем годами и морским бризом, гуляющим из века век по этим берегам, но и не думал превращаться в пыль. Как же много стойких существ и вещей населяют наш мир!

При виде моря меня охватил азарт. На губах непроизвольно заплясала плохо контролируемая улыбка. И было от чего! Ведь до сегодняшнего утра этот бескрайний голубой простор я видела лишь на картинках старых книг по картографии и мореплаванью. Там оно казалось чем-то чуждым моему привычному миру, но теперь предстало как нечто нераздельно связанное со свободой, жизнью. Должно быть, даже сейчас я не была до конца уверена, что волны, темными гребнями накатывающие обломки и выступы скалы, солоноватый запах воды и шум ветра, извечно сопровождающий эту морскую стихию, не привиделись мне, готовые рассыпаться в золотистый песок от одного неосторожного движения, одной неверной мысли.

Прохожих здесь было на порядок меньше. Сказывалось то, что в будний день даже в столице занятый народ не может позволить себе больше минуты отдыха. Зато дети, отсидевшие свои уроки в академиях и крохотных школах при храмах, уже давно резвились здесь, гоняя с места на место отъевшихся птиц.

— Рион, ты не мог... С тобой все в порядке? Ты будто призрака увидел!

Неожиданно, но на мои слова книжник отреагировал быстро, возбужденно и даже резко, будто бы и не он это, будто выпал из реальности на несколько мгновений:

— Русалки, да приведения. Нет! Я нашел то, что многим лучше! Пойдем, — схватив меня за руку и не дав проронить ни слова, Рион потащил меня туда, где со звонким хохотом резвилась детвора.

С каждым шагом по направлению к группе людей я все четче могла разглядеть то, а точнее того, кто так привлек внимание товарища. Это был юноша. Скорее молодой мужчина, неведомо как затесавшийся в это смешливую, кричащую толпу. Не знаю, что это было: интуиция или предвиденье, но подсознание услужливо шепнуло 'Янар'. И в этот миг я поняла, что этот высокий, гибкий парень не может быть ни кем иным, чем другом Риона. И этот самый друг когда-нибудь меня спасет. А потом... А потом утащит в омут. Темный и неизведанный. Потому что я буду любить этого человека всю свою жизнь.