— М-да, самый весомый аргумент. Не стыдно, гадость всякую в рот тащить? Чтоб последний раз, ясно? Чтоб мне больше не приходилось за тебя краснеть!
— А ты ещё и это умеешь? — ехидно поинтересовалась Книга.
— Я ещё и не это умею! — с достоинством парировал я. — Кто хоть выиграл? — поинтересовался я у Барсика. Тот надменно задрал морду и фыркнул. Я не поверил и просканировал состояние обоих коней. По всему выходило, что чёрная морда не соврала: его противник мог похвастаться куда большим количеством покусов и следов от ударов копытами. Крылатому же достался неглубокий укус на плече и... пожалуй, все. — А, тогда ладно, молодёжь действительно воспитывать надо.
— Почему они подрались? — удивленно посмотрела на меня Рисса, отлипая от шеи своей лошадки. — Котёнок никогда...
— Зато мой Барсик всю свою сознательную жизнь недолюбливает единорогов, особенно вот таких холёных, домашних, — хмыкнул я.
— Скажите ему, чтоб он больше так не делал! Котёнку всего двадцать три, а вашему жеребцу уже явно за сотню! Нельзя обижать маленьких!
Я скептически посмотрел на Котёнка. Ага, такой прям малюсенький жеребёночек, ага... Да на нем пахать можно! Но, конечно, не нужно: подобные верховые лошадки совсем не для того созданы.
— Барсик, ты слышал, что девушка сказала? Будь добр выполнять!
Конь вздохнул, потом покосился на меня. Вот честное слово, он улыбался! Причём такой ехидной рожи я ещё никогда не видел! М-да. Он же меня, скотина такая, насквозь видит...
Однако, наглец вполне дисциплинированно потрюхал к небольшому скотному сараю, в котором помимо крепкого мохноногого хозяйского мерина квартировали ещё три коровы и одна до крайности вредная бодливая коза. Единорог с трогательным именем Котёнок понуро побрел следом.
— Пойдём в дом? — радушно предложил я колдунье.
— Зачем? — насторожилась она. Хм, ничего неожиданного она мне не сказала...
— Чай пить. С баранками, — ухмыльнулся я.
— Вы... шутите?
— Представь себе, да. Хотя, с другой стороны, чай у них тут вполне вкусный, так что... Да, и, кстати, перестань мне выкать. А то я действительно начинаю ощущать себя на свой истинный возраст...
Девушка скептически хмыкнула, стрельнув в меня глазами. Ого! Если не попадание, то контузия по меньшей мере...
Я сладко потянулся, до хруста, стараясь, впрочем, не потревожить покоящуюся на моём плече рыжую встрепанную головку. Её владелица что-то недовольно проворчала во сне и обхватила меня рукой поперек туловища, как любимую игрушку. Спасибо, хоть взбить не попыталась на манер подушки...
Никогда не мог понять одного. Женщин. Ответы на все прочие вопросы, возникавшие на протяжении моей веселой жизни, всегда находились. Рано или поздно, так или иначе, но всё-таки. А вот женщин понять я уже давно отчаялся. В частности, никогда не мог понять, отчего, как выразилась Книга, они вокруг меня порой буквально клубятся. Причём эти периоды начинаются как-то совершенно бессистемно и длятся абсолютно неравномерные промежутки времени. Я, конечно, никогда не отказывался от того, что само падает в руки, но... Всё равно как-то странно. Одна знакомая, у которой было достаточно мудрости понимать, что наши с ней взаимоотношения носят исключительно временный характер, и посему мы с ней расстались вполне мирно и дружелюбно (вынужден признаться, со мной это, к сожалению, происходит исключительно редко), как-то попыталась ответить мне на этот вопрос. Но я, честно, так и не понял. Что-то она такое говорила, вроде как я, помимо внешней привлекательности, обладаю каким-то загадочным "ореолом таинственности". В чем смысл этого ореола, а уж тем более откуда берется эта самая загадочная таинственность, я так и не сообразил. Другое её объяснение на ту же тему, сводившееся к тому, что очень многим женщинам нравятся "обаятельные мерзавцы", вообще не берусь комментировать. В итоге, у меня сложилось такое впечатление, что женщины сами-то не особо знают, чего хотят. А мне просто особенно везет.
Хотя, впрочем, везение это довольно сомнительное. Сколько себя помню, половина проблем у меня возникали всю жизнь именно из-за женщин. Гораздо большая половина. Вот и нынешняя тоже...
Пора бы, кстати о птичках, и выдвигаться дальше согласно намеченному плану... Кстати, о птичках! Что-то я Книгу давно не видел. Буквально столько, сколько мы тут живем. То есть, последние шесть дней. Надо будет заняться её поисками...
А выезжать уже пора. Как раз ударили первые морозы, выглянуло осеннее еле теплое солнце. А то опять пойдут дожди (или снега, ничуть не лучше), опять отсырею, мерзость какая...
Без особых проблем выскользнув из объятий ведьмочки, я быстро оделся. Практически. Потому что камзол мой как сквозь землю провалился. Решив, что такая у него, вероятно, судьба, а я проживу и без него, я уже почти вышел из комнаты...
— Подожди меня! — раздалось из-за спины, потом послышался топот босых ног по половицам и непонятное шебуршение. Я, признаться, в первую секунду от такого ошалел. В смысле, от подобной просьбы. Даже, скорее требования. Поэтому когда я всё-таки догадался обернуться, Рисса уже подпоясывала просторную рубаху тёмно-красного цвета. Закончив одевание, она подошла ко мне.
— Вот, я готова. Мы уезжаем? — зеленые глаза буквально светились кротостью и смирением.
— Мы — уезжаем. А ты — не знаю, — ехидно произнес я. Начинается. Сейчас последует непременная истерика. Я узнаю о себе много нового: выяснится, например, что я тут кого-то обесчестил (хм...). Хорошо, если не начнут обвинять в похищении лучших лет жизни... Нет, годика два я все же похитил. Но из чистого любопытства: а какая на вкус её энергия? И уж конечно, годики эти вынул из самого хвоста жизни, поэтому назвать их лучшими лично у меня язык не поворачивается...
Кстати, энергия у неё была просто потрясающая: пряная и очень бодрящая. Что с неё взять, маг огня...
— А я еду с тобой, — она буквально отразила мою ухмылку. Я вопросительно вскинул бровь: мол, продолжай. А я сделаю вид, что это играет какую-то роль. — Тебе же не нужны в ближайшем будущем проблемы с Ассамблеей? — улыбка стала вполне очаровательной. — Пока я регулярно сообщаю им, что контролирую тебя...
— Они что, верят? — я вытаращился на девушку с неподдельным изумлением.
— Куда они денутся? Я все же Гроссмистрис! — гордо фыркнула она. Но, напоровшись на мой полный скепсиса взгляд, мгновенно скисла, хоть и постаралась не подать вида. — Верят. А если я перестану отправлять эти сообщения, они сразу забьют тревогу.
Я решил её пожалеть. Всё-таки, девочка не виновата, что ей достались такие убогие учителя. Надо будет ей, кстати, посоветовать обратиться к драконам на предмет обучения. Если что — могу даже протекцию составить!
Кстати, даже несмотря на бездарность учителей, она все равно достигла вполне приличного уровня, тем более для её возраста. Я, пожалуй, в её годы был похуже... Хотя... Честно говоря, я вообще смутно помню, каким я был в эти годы: слишком уж давно это было. Всё-таки, помимо полутора тысяч лет сна, я и прожил уже где-то под тысячу... Впрочем, плюс-минус пару веков, я точно не помню: после смерти почему-то трудно вести счет дням, да и события, происходившие до этого переломного момента, помнятся довольно смутно.
Так вот, я, что для меня весьма нехарактерно, решил пощадить хрупкий не оформившийся ещё толком девичий разум. Поэтому не стал сообщать, что уже довольно давно выяснил, с какой регулярностью отправляет она послания и каким образом их шифрует. Так же я решил умолчать и о том факте, что имел в распоряжении слепок её ауры, который позволил бы мне в случае необходимости отправить письмо от её имени. Фокус достаточно простенький, как и всё гениальное. В принципе, распознать подделку не слишком сложно, но для этого надо хотя бы подозревать о возможности подмены и специально проверять.
Я даже не стал тешить свое самолюбие и заявлять, что, скорее всего, проблемы будут не у меня с Ассамблеей, а у неё со мной. У меня и так с самолюбием полный порядок, зачем его лишний раз баловать?
— И где ты собираешься достать пегаса в этой глуши?
— А далеко нам лететь? — призадумалась она.
— Ну... для начала, часов пять.
Она что-то прикинула в уме, потом кивнула.
— Пегас не понадобится, мы с Котёнком справимся.
— Он умеет выращивать крылья? — хмыкнул я.
— Нет, я умею левитировать...
— Вместе с лошадью?
— Ну, да...
— Пять часов?
— Ну... думаю, даже шесть смогу... А что в этом такого? Ты не умеешь?
Я ничего не ответил. Я просто развернулся и пошёл в конюшню. Кажется, Рисса ошалела от такого поворота. Она замерла на пороге и, кажется, пыталась понять, как расценивать мой поступок: то ли я в бешенстве, то ли согласен взять её с собой.
А я ведь действительно был в бешенстве. И в каком! Эта девчонка, которая практически ничего не умеет и против меня в битве выстоит минуты две, и то если я не буду торопиться, а решу насладиться процессом... И вдруг — левитировать в течение шести часов, да ещё и себя вместе с лошадью! И она спрашивает, "что в этом такого"! "Ты не умеешь?"! Час Перерождения, да что за... я сам могу левитировать не дольше часа, да ещё без дополнительных грузов, а эта девчонка... Грр-рр!
Пока я дошёл до конюшни, успел остыть. Ну, в конце концов, я всё-таки не божество, должны же и у меня быть свои недостатки... не было у меня никогда ни склонности, ни времени на левитацию. Да и желания, кстати, особого тоже... Хотя с телепортацией все обстоит ещё хуже. Но нельзя же достичь совершенства во всем! Ну, и что, что эта девчонка умеет летать с легкостью, достойной лучшего применения?
На подходе к дверям конюшни я уже начал недоумевать, а чего я, собственно, так разозлился?
В стойле Барсика меня встретил не только конь... И только моё кстати вернувшееся благодушие и спасло эту пернатую заразу от мгновенного испепеления.
Книга сидела на краю поилки с видом настолько покаянным, что я сразу заподозрил неладное. В углу, возле поилки, лежал мой камзол. Я подошёл ближе...
— Что это? — тихо спросил я. Барсик, не будь дурак, поспешно шмыгнул в открытую мной дверь. Получилось это у него на удивление ловко: желание жить — серьёзный стимул быть быстрым и ловким. Книга не посмела двинуться с места. — Я тебя второй и последний раз спрашиваю: что это?
— Ну... как тебе объяснить... ты же сам превратил меня в птицу... вот я и... я нечаянно... я больше не буду... — каялась книга. Я внимательно посмотрел на не решающуюся посмотреть мне в глаза птицу. Потом на свой камзол. Потом обратно. Книга продолжала нести виноватую околесицу. Через несколько секунд я не выдержал и, истерично хохоча, сполз по стеночке. — Ты что? — обалдела Книга. — Ты как? Ты свихнулся? Нет, не говори мне этого... я не переживу! Нет... лучше скажи хоть что-нибудь!
Вопреки её мольбам, я от души ржал ещё минуты две, не в силах выдавить из себя хоть какой-то связный набор звуков. Потом с кряхтением поднялся, опираясь на стенку, и, все ещё похохатывая, подошёл к своему предмету одежды и опустился на корточки. Некоторое время изучал композицию. Книга спорхнула со своего насеста и бочком подскакала ко мне, настороженно косясь и готовясь защищаться до последнего пера.
— Ты представляешь, что из этого вылупится? — улыбаясь до ушей, поинтересовался я.
— Честно говоря, я как-то об этом не думала... — смутилась Книга. Видно было, что она готова взорваться от облегчения.
— А зря. Я вот заранее содрогаюсь, — я расплылся ещё шире. Всегда любил наблюдать подобные экстравагантные эксперименты... Подозреваю, края моей улыбки уже высовывались за все представления о возможном, покидая пределы лица.— К сожалению, возиться с говорящими воронятами или пернатыми блокнотиками мне некогда, — с совершенно неподдельной печалью вздохнул я, ладонью стирая улыбку с лица. Потом, неожиданно даже для себя самого, погладил птицу по спинке. — Тебе придется остаться здесь. Конечно, не трагедия, но, как ни непривычно это признавать, мне будет тебя недоставать. А что ты на меня так вытаращилась? И клюв закрой. Да, а ты как думала, я терплю тебя по необходимости? Какой такой, интересно? Пользы от тебя никогда особой не было... Просто постоянно говорить только с самим собой... При всех плюсах такого собеседника, ничего нового ты от него не узнаешь. А попрепираться тем более не получится... А если узнаешь, то лучше сразу себя упокоить, чтоб не мучиться.
Книга смотрела на меня с недоверием. Ещё бы... Я и сам был в некотором шоке: то, что я говорил, я сам только что понял. Я осторожно поднял импровизированное гнездо.
— Не самое подходящее место, согласись?
Книга вспорхнула ко мне на плечо, осторожно клюнула в щеку. Потом, видимо, сама ошалела от такого проявления нежности и растерянно нахохлилась. Я отнес "гнездо" в дом, договорился со старостой о полном пансионе — он, кстати, был даже почти доволен. Простой люд суеверен, а вороны всегда считались вестниками удачи.
Попрощавшись, я вышел на крыльцо и некоторое время любовался открывающимся видом: понурый единорог, утешаемый хозяйкой, и независимый и гордый Барсик в отдалении. Хорош, ничего не скажешь. С такого только картины писать... Как же здорово, что я не художник!
— Ну, что, охламоны, готовы? — громогласно вопросил я. За что был удостоен десятка ошалелых взглядов, из которых несколько принадлежали слоняющимся без дела аборигенам. — Вот и отлично...
— Ты что делаешь? — возмутилась Рисса.
— Дело! — рявкнул я, аккуратно расстилая одеяло.
— Но... Ты собираешься спать? Прямо сейчас?
— Гр-р... Нет, я сдохнуть собираюсь! Вот прямо здесь лечь и умереть!
— Что ты так кричишь? Я просто спросила... Не собираешься же ты, в самом деле, спать прямо здесь и сейчас! Можно хотя бы в школу пойти, там нам точно комнаты предоставят!
Чтобы не прихлопнуть девушку на месте, я несколько раз медленно вдохнул и выдохнул. Потом почти спокойно сказал.
— Ты. Сейчас. Садишься верхом на своего коня и едешь в школу. Ждёшь меня... Ждёшь меня там, я сказал, и не смей перебивать! В отличие от тебя и всех твоих наставников вместе взятых, я прекрасно знаю, что это за место и как себя здесь надо вести, поэтому... Не перебивать, я сказал! Я старше тебя в несколько десятков раз. Согласись, за это время можно было научиться отвечать за свои поступки?! А теперь брысь отсюда! Если через минуту я все ещё буду наблюдать тебя или Котёнка тут, я... приму свои меры. Ясно? Время пошло!
Девушка смотрела на меня... как ребенок, на глазах у которого страшный злодей собирается разорвать его любимую куклу. В глазах стояли готовые пролиться слезы. Потом, резко развернувшись и так и не сказав ни слова, она вскочила на своего единорога и ударила его пятками по бокам. Я проводил взглядом быстро удаляющееся белое пятно. Потом задумчиво пробормотал, обращаясь не то к себе, не то к Барсику:
— До чего люди неблагодарные существа. Ведь даже не догадалась, что я ей сейчас по меньшей мере, рассудок спас. А ещё туда же, обижается... Может, и пусть её? Пускай линяет в свою дурацкую школу, и там и сидит? И не возвращаться за ней... А что, спокойней будет... Ладно, разберёмся. Знаешь, Барсик... Давай-ка ты тоже с плато улетишь. От греха подальше. И возвращайся через несколько часов. Если я буду ещё спать... ну, не знаю... Погуляй ещё часок, что ли! Или буди. Это уже по обстоятельствам. Понял? — я потрепал пегаса по холке.
