Воплотитель

Если не рассматривать такие стороны вопроса, как репутацию или финансы, это была верная стратегия выживания. Я должен был быть чуть выше серого люда, чтобы не быть мясом, разменной монетой и смазкой для клинков, бросаемой вперед, умирать во имя чуждых мне целей. И в то же время, будучи выше простых бойцов — а быть сервом я и не планировал, ибо они были лишь крайним случаем серого люда, совершенно неспособным защитить себя от знакомых мне угроз — я не должен был оказаться слишком высоко. Мне не стоило становиться зримо незаменимым, сильным — чтобы не быть целью тех, с кем воевала бы та сторона, которую я решил сделать своей.

Казалось бы, все шло во многом именно так, как требовалось. Обо мне заботилась сторона, вместе с которой я пришел к власти, считавшийся уничтоженным клан с моей помощью медленно выкарабкивался из небытия. Я бы довольно уважаем среди своих — но не знаменит. Известным были лишь мои маски, но о лице под ними знали не более пяти человек. В этом я уверен.

И все же, я — пал.

Глупая схватка, которую по большому-то счету, я проиграл из-за своей безалаберности. Противник со способностью к телепортации прямо-таки классически, зашел мне за спину, и...

А уже казалось, что все на мази, было чувство сопричастности, участия в событиях, творившихся на западном континенте из трех, располагавшихся рядом друг с другом. В конце-концов, многие наши уже понимали, что в этой войне рождается Империя. Государство, построенное нашей силой и потом, но в большей степени — вражеской кровью, которой мы пролили куда больше, чем своей...

Сейчас, лежа на чьем-то поизношенном туристическом коврике и вдыхая запах разогретой за день солнцем, смолы, я снова мучаюсь подозрениями. Тот кадр в маске, почему он победил меня? В чем я ошибся? Не тактически — это я уже разобрал досконально, а стратегически? Неужели я каким-то образом все же стал перспективной мишенью?

А еще горше обдумывать тот вариант, что меня могли сдать свои. Казалось бы, не за что, но... Люди — создания хаоса. Слишком многое в их поступках зависит от факторов почти случайных. Кто знает, что могло прийти в голову кому-то из тех, кто знал обо мне достаточно?

Впрочем, конспиралогия — забавный способ построения собственных мыслей, только если вы способны с иронией наблюдать за своими умственными построениями. В иной случае, это — пут к тревожно-депрессивному расстройству. Проще говоря, паранойе. А там, и до шизофрении недалеко.

Гораздо важнее понять, что делается с моим разумом Здесь, чем терзать себя глупыми догадками о том, что же привело к моей гибели Там. Тем более, и так загадок хватает. Гость из моего прошлого, поверженный, казалось бы, Страж Наследия моего клана. Сны, где я был мечом в руках девушки с жестоким голосом-колокольчиком, державшей меня руками в перчатках из тонкой светло-коричневой кожи.

Сны, кстати, не приходят ко мне с той ночи, как я повадился бросать семена из капель крови в своем внутреннем мире, расставляя ловушку на Стража. Не взаимосвязано ли это? Хотя, если подумать, я не видел этих странных образов еще с тех пор, как попал под Завесу. Может, дело в этом? Или в том, что случилось со мной потом, когда Купол пал?

Как же все сложно и запутано в этом мире. И безо всякой конспиралогии, что характерно.

Куда лучше было бы быть облаком. Плывешь себе по небу, плывешь. Жизнь без страха, без печали...

А ветер равнодушно разрывает тебя как хочет. Нет уж, не хочу быть ни облаком, ни деревом, ни чем-то еще подобным. Пусть этот бледный покой снится мне дальше, но не приходит в реальность. Где, я знаю, остановится можно лишь на мгновение. Потому что иначе — сам станешь облаком. А кто-то — останется ветром.

И, как бы там ни было, двенадцать часов прошло. Пора бросить в черный лед еще одно маковое зернышко.

А все эти загадки — решу по ходу дела, если понадобиться. И так же — поставлю себе новую цель.

Просто, чтобы было куда стремиться и ради чего жить.

Глава 10. Маковые зерна на ледяном поле

Покрытая слежавшейся белой глиной с пробивающимися из некоторых трещин травинками по краям, пустынная дорога делала довольно резкий поворот направо. Из-за того, что с этой стороны разрослись густые (кажется, вот-вот выскочит что-то эдакое, затащит внутрь и начнет жрать, с треском и довольным повизгиванием) заросли, не было видно, что там, за поворотом. Конечно, воскресшая сила моих глаз могла бы это сделать, обеспечив совершенную сферу обзора. Но для этого пришлось бы перейти в боевую форму, которая, во-первых, потребляла бы накопленную кровь на функционирование. А ведь еще есть "во-вторых", "в-третьих" и так далее.

Наконец, я обошел зеленые заросли чего-то, по виду тропического, с темно-зелеными мясистыми стеблями и расклешенными, точно разрезанными, листьями. Обошел, медленно, лениво отрывая взгляд от бело-желтой, грязноватого оттенка, полосы впереди, поднимая его на вид, открывавшийся со склона.

Как и положено, от увиденного, я замер на месте. А затем изрек вполне адекватную фразу:

— Твою мать...

А затем, самую чуточку ускорившись, продолжил путь вниз. К городу, бывшему мне домом. К городу, даже отсюда, при рассеянном свете сумрачного и жаркого дня, выглядевшем разрушенным чьей-то злой силой. Обезлюдевшему поселению, откуда я отправился всего неделю назад, закосив на школу чтобы слазить на гору.

Откровенно говоря, это, наверное, было избыточной предосторожностью. Навряд ли слежка начиналась отсюда, с пятнадцати километров от внешнего края оцепления, замеченного мной при отступлении отсюда. Однако, моя легенда малолетнего раздолбая, решившего закосить неделю школьных занятий чтобы прогуляться в невысокие местные горы, требовала какой-то реакции на открывшийся вид. В самом деле, если бы отреагировал как должно, равнодушно обозрев окрестности и продолжив спуск прежним темпом, это, наверное, вызвало бы куда больше вопросов. А те мне были не нужны. Есть цели получше, в конце-то концов, чем стать еще одним подозрительным типом, под которого начнут копать просто из-за нетипичного поведения.

Итак, я Юрий Хаков. Да, забавное созвучие с моим прошлым именем. Оценки чуть выше средних, четко оформленных увлечений нет, близких друзей нет. Сирота, продвинулся по программе переселения и социализации детей из неблагополучных районов. Предполагаемое место рождения — южный Магриб, условно контролируемые Империй территории. Не был, не замечен, не привлекался. Ни порочащих связей, ни подозрительных обстоятельств появления. И ничего общего с единственным за последние две сотни лет, вышедшим со стороны Terra Incognita, во время серии эпизодов таинственных исчезновений, незнакомца-ампира.

Так, наверное, моей маске следует поступить так, как не должно мне. То есть, спустившись еще на пяток километров, устроится на ночлег, разбив лагерь так, чтобы со стороны города можно было бы увидеть пламя костра. И развести его днем, чтобы дым тоже был более заметен. Благо, ветер как раз почему-то дует с гор.

Кстати, заметка на будущее. Надо бы подучить метеорологию. А то, пожалуй, и не знаю, почему вечером ветер дует с гор. Это вообще тут нормально, или какая-то аномалия?

Впрочем, это все разговоры в пользу... не пойми чего. Надо следовать плану и не забыть бросить очередное маковое зернышко в черную ледяную гладь в месте, куда полюбила вторгаться одна подозрительная личность.

И зерно упало, чтобы тут же, медленно, буквально по нанометру, растущие корешки начали связывать его с остальными. И я почувствовал от этой сети, а не доселе своего, покорного моей воле и чувствам, мира, как сюда, на равнину этого льда, скользнуло чье-то внимание.

И я ушел из мира льда, гор и облаков. До того, как там появилась личность, похожая на Стража.

Ушел в ночь своего разума. Туда, где была просто темнота, безвременье, тепло моего тела, ощутимое даже здесь. И отдых для этого тела и моего разума.

Еще просыпаясь, не спеша, лениво поднимаясь из-под напоминающей толщу чрезмерно вязкой и тяжелой воды, глубины сна, я ощутил присутствие постороннего. Даже нескольких.

Но Юра Хаков, ничем особенно непримечательный, кроме разве что происхождение, терранин, не мог почувствовать что-то эдакое. И поэтому я открыл глаза только через несколько секунд. И затем поднялся.

Увидев две фигуры, я сначала окончательно сел, вылезая из спальника. И только затем начал откровенно рассматривать двух человекообразных, с комфортом уместившихся в моей палатке.

Один был блондином типично в-ампирского, от слова venom, серебристого, цвета технического аргентума, оттенка. Глаза его были карими, с ветвящимися от центра к периферии, красными жилками, а зрачок был похож на таковой у кошки в сумерках.

Другой был отчасти похож на "призрака листа", полулегендарного диверсанта из моего прошлого мира. Эти волосы, похожие на танцующее на несуществующем ветру черное пламя, эти глаза фаталиста, упертые, непохожие на глаза жертвенного животного. В них светилась не покорность, но обреченность. Все же, это немного разные вещи, я так считаю.

Одеты они были одинаково. Коричневый плащ с черной отделкой, расстегнутый, отчего видно такого же цвета мундир под ним. Имперские янычары, слава и гордость, меч и копье сидящегоо на высоком троне. Вроде бы, у нас нынче Император, а не Императрица-Мать.

Блондин сидела, как бы опираясь спиной о стенку палатки, чуть повернув голову в мою сторону. При этом ткань по правую руку от меня не прогибалась, как должна была бы под его весом.

Стоило заметить, что правую ногу он согнул в колене и положил локоть полусогнутой руки сверху, так, что расслабленные пальцы смотрели в мою сторону.

Второй стоял, чуть пригнувшись и слегка наклонив колени, отчего между его шевелюрой и потолком палатки все же создавался некоторый, сантиметров в десять, просвет. Идеальная позиция для прыжка или маневра уклонения... если как-то решена проблема перекрытия кровоснабжения при подобной позе. Тренировками ли, модификациями, — неважно.

Вывод. Эти двое просто позеры или же, наоборот, мета-селане с некими способностями, расположившиеся идеально для блокирования меня. Тоже возможно, особенно если учесть репутацию их подразделения.

Янычары вроде бы в древности были не то гвардией, не то гаремом наложников какого-то древнего правителя. Во время Армагеддона и после него его и его народ то ли истребили, то ли сделали с ними еще что-то... противоестесвенное. Как бы там ни было, пришедшие из Terrae Incognitae терране не церемонились с сопротивлявшимися. Да и потом мета-селане вроде бы добавили. Но первой Императрице слово понравилось. И потому боевое подразделение службы Двора назвали именно так.

— Э... здрасьте — решил я соответствовать образу.

Беловолосый презрительно сощурился, отчего его сходство с кошкой, вернее, ехидным и даже саркастичным, котом, резко усилилось. Брюнет же, напротив, широко и чуток неестественно, вернее, неуверенно, точно неопытный танцор, исполняющий недоученное па, улыбнулся.

— Привет. Ты ведь Юра Хаков, да?

Так, следуем легенде. Двухсекундная задержка на оценку ситуации, а по легенде — из-за общей тормознутости подростка.

— Э-э, да. Здрасьте.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил блондин, все так же смотря куда-то в сторону, чуть левее меня.

— Ну-у, домой. К городу.

Парочка переглянулась. Очень быстро, на пределе восприятия в спокойном режиме. Все ясно, классическая игра "хороший-плохой" в исполнении достаточно сыгранной команды. Интересно, то, что блондин и при этом более явно... чуждый, что ли — изображает "плохого"... В этом тоже есть некий скрытый смысл?

— Когда ты последний раз был в городе? — все тем же мягким голосом, спросил "хороший" вопрошающий.

— Не... — я запнулся, поймав косой взгляд блондина — неделю назад, наверное.

И вдруг окончилось все. Оба янычара как-то резко стали похожи. Просто люди, не испытывающие ко мне каких-либо эмоций. Довольно уставшие и ни на что, скорее всего, не надеявшиеся.

Не прощаясь, они вышли. Посидев для порядка еще с минуту, я начал складывать спальник, одновременно прислушиваясь к сторожевой сети, имевшейся вокруг моей полянки. Стандартная система — тончайшие нити из моей крови плюс звукочувствительные мебраны, все не улавливается обонянием метаселан.

— Очередная пустышка — усталый голос брюнета слышен еле-еле, от одного из дальних узлов. Неплохо они отошли от моей палатки за минуту.

— Думаю, мы возимся с очередной "ошибкой выжившего" — таким же, чуточку скучающим, тоном, говорит блондин — жаль, что в руинах нет никаких следов. Как и всегда.

— Считаешь, снова Орден? Для них нетипично оставлять труп собственного малефика с отстреленной головой.

— Заметь, оную голову как раз и не нашли. А жертвовать марионетками когда они становятся не нужны... вспомни Барселонское дело.

Недолгое молчание. И уже на предел слышимости рецепторов моей сети, я слышу:

— Короче, все это, как говорится, Tana, pokretaya mrakom. Пускай, командование разбирается.

— Таня, покрытая мраком? — чуть более громкий голос брюнета так и сочится ядовитым и едким сарказмом — да, она всегда во всем виновата.

Я уже складывал палатку, а в животе уютно устроился сухпаек, когда раздался топот копыт. Не цокот — подковы не дают такого резкого звука при ударе о покрытую высокой травой почву.

Для начала, окончательно собравшись, я только затем обернулся к кому-то, кто спешился и шел в мою сторону, почти не создавая звуков. И только затем, мимолетно пожалев о паре миллилитров крови, которые остались в виде следящей сети, спрятанной в траве, обернулся.

Честно говоря, технологии местных — это нечто. С одной стороны, у всех по-настоящему сильных государств есть воздушные суда — многотонные, зачастую бронированные махины, имеющие самое разное применение. Я уже больше года облизываюсь на технологии, позволяющие поднять в воздух аппарат совершено неизвестным мне способом. Не то, чтобы мной двигал только простой интерес... особенно теперь, когда появилось подозрение, что, жертвуя своей кровью, я могу воплотить чертеж действующего устройства в реальность.

С другой стороны, кроме оружия элитных частей, боевых големов Инквизиции и упомянутых воздушных судов, все прочие технические решения... Почти вся Империя связана сетью железных дорог, однако, даже на мой довольно дилетантский взгляд, решения, использовавшиеся при создании паровых тягунов, как и обеспечивающие работу и производство тех же самозарядных винтовок... конечно, что-то общее, исток, общие законы, породившие их, как минимум, сходны. Но при этом я как будто смотрю ка вещи, между которыми разница в сотню-другую лет развития. Как между древним, пусть до сих пор эффективным, Огненным Шаром, разработанным в далекой древности моего прошлого мира. И, скажем, сложнейшим Возвращением в Тварный Мир — одной из вершин соответствующего искусства, позволяющая вернуть способность сражаться огромному количеству уже давно мертвых воинов. Казалось бы, то, на что опираются оба этих приема, один и тот же. Одна и та же энергия, пусть преобразованная в стихийную форму в одном варианте, а в другом текущая по рисункам, печатям, составляющим элементам некоего ритуала.