Боевики ДСО появились на наших улицах словно из ниоткуда, наслаждаясь своим новообретенным законным статусом. Многие из них гордо стояли без масок и в форме на своих баррикадах во время забастовки СРО. Они заявляли, что охраняют свои районы от возможного нападения республиканцев. Меня несколько удивили личности некоторых из этих людей. Я не собирался встретиться с некоторыми из них снова раньше, чем ожидал, в зловещем столкновении с вооруженными подразделениями ДСО при патрулировании.
Справедливости ради по отношению к ДСО, я лично никогда не испытывал никаких проблем как полицейский в связи с их поведением во время забастовки. Напротив, многие из их добровольцев стремились помочь нам в борьбе с крупными неуправляемыми шайками, бродящими по округу. Это резко контрастировало с беззаконием, царившим в соседних жилых комплексах, таких как Рэткул, которые находились под абсолютным контролем АОО. Однако законный статус ДСО был недолгим: кровавая деятельность мясников Шенкилла и взрывы в Дублине и Монагане 17 мая 1974 года положили всему этому конец.
Все это было свежо в моей памяти, когда я попросил коллегу из уголовного розыска в казармах Ньютаунабби пойти со мной в патруль, чтобы сделать то, что я стал называть 'прополкой'. Это было в пятницу, 13 декабря 1974 года. Это должен был быть день, который я никогда не забуду. Мирная атмосфера, царившая в это время года в нашем районе, была долгожданной передышкой по сравнению с тем, что предшествовало, и мы намеревались обеспечить, насколько это было в человеческих силах, чтобы наш район оставался тихим.
В тот вечер в нашем офисе уголовного розыска была в самом разгаре корпоративная вечеринка. Моим партнером по патрулированию был констебль-детектив Деррик Маккорт: ни один из нас не употреблял алкоголь, и мы были в затруднительном положении. Мы вышли из казарм, намереваясь провести час или около того в патрулировании. Я был за рулем машины уголовного розыска без опознавательных знаков, обычного 'Форда Эскорт' без опознавательных знаков автопарка полиции. Мы оба были в штатском. В 8.45 вечера мы въехали в квартал лоялистов Монкстаун — с Монкстаун-роуд на Кэшел-драйв, а затем направо на Клойн-Кресент. Нашей целью было отслеживать любую подозрительную активность за пределами местного клуба ДСО.
Мой напарник, Деррик, был выдающимся детективом. Я восхищался им по целому ряду причин, не в последнюю очередь из-за его доказанной способности оказывать значительное влияние на преступный и террористический элемент в своем участке КПО в Гленгормли. Деррик был бывшим культуристом и британским солдатом. Набожный христианин, Деррик был офицером большой личной честности и необычного упорства. Поскольку Деррик базировался в Гленгормли, мы редко патрулировали вместе, но мы хорошо ладили, и в этом случае имело смысл воспользоваться возможностью поработать вместе.
Когда мы въехали на Клойн-Кресент, Деррик привлек мое внимание к большому темному мебельному фургону, медленно приближающемуся к нам с противоположной стороны. На нем не было никаких огней. Он также занимал больше половины дороги. Деррик раньше был офицером по безопасности дорожного движения КПО, и ему не понравилось то, что он увидел. Как и я, он поступил на службу в уголовный розыск в мае 1974 года и до некоторой степени все еще был патрульным полицейским.
— Остановись перед тем фургоном, Джонти. Я хочу поговорить с водителем, — сказал Деррик.
Я смотрел на фургон и его обитателей в другом свете: как на возможное доказательство террористической деятельности ДСО. Автомобиль двигался со стороны печально известного клуба ДСО, расположенного менее чем в 200 ярдах от отеля. Место, о котором идет речь, было очагом активности 'Добровольческих сил Ольстера'. Я остановил полицейскую машину поперек дороги перед фургоном, эффективно остановив его на месте, как и просил Деррик. Фургон, содрогнувшись, остановился, очевидно, водителю было трудно им управлять.
Мы вышли из нашей машины. Когда я приблизился к фургону, я заметил молодого человека, стоящего у полуоткрытой водительской двери и цепляющегося за внутреннюю часть фургона, чтобы не упасть. Он спрыгнул на проезжую часть и представился мне. Его фамилия была Купер (не настоящее имя).
Ни имя, ни лицо молодого человека ничего для меня не значили. Однако я сразу узнал водителя фургона. На самом деле, я хорошо его знал. Теперь здесь был 'сорняк', если таковой вообще существовал, и я надеялся получить шанс вырвать его из нашей среды. Презренный человек по любым стандартам, а также подозреваемый член ДСО.
Купер был как на ладони в свете наших фар. Я мысленно отметил его одежду, высматривая характерные выпуклости, которые могли бы подсказать, что он вооружен. Там ничего не было. На нем были мешковатые штаны и очень короткий джемпер, обнажавший его живот, когда он держал руки высоко на дверных панелях. Позже моим наблюдениям суждено было оказаться решающими. Я ни на мгновение не терял этого молодого человека из виду. Я обыскал его и подтвердил, что он был безоружен. Я сказал ему отойти от фургона и прислониться к ближайшей стене. Он полностью сотрудничал. Я попросил водителя фургона выйти. Я обыскал его. Он тоже был безоружен. Он стоял у стены рядом с молодым Купером.
Деррик и я заметили присутствие еще нескольких мужчин внутри фургона. По крайней мере, судя по названию, фургон принадлежал, очевидно, католической фирме. Я наклонился сзади и спросил владельца фургона по имени. Ответа не последовало. Затем мужчины внутри начали скандировать хорошо известный рефрен: 'Почему нас задержали?' Деррик подошел к нашей машине уголовного розыска, чтобы вызвать патруль на помощь.
Мы знали, что в этом районе находится большое количество патрулей КПО, при поддержке нескольких машин Королевской военной полиции (КВП). Инстинктивно Деррик и я поняли, что эти люди замышляют что-то недоброе. Мы работали как бы на автопилоте, каждый из нас инстинктивно прикрывал спину другого — способность, которая присуща любому полицейскому, выполняющему опасные обязанности такого рода. Я мог слышать звук нескольких приближающихся полицейских сирен вдалеке, сигнализировавший о скором прибытии наших машин поддержки.
Я взглянул на двух подозреваемых, задержанных у стены рядом с фургоном. Я изучал их лица в свете уличных фонарей в поисках этих явных признаков паники. Я не был разочарован. Водитель фургона, по-видимому, находился под большим давлением по какой-то неизвестной причине. Он избегал зрительного контакта. Купер тоже казался очень нервным. Должна была быть причина для их беспокойства.
Наша непосредственная проблема заключалась в том, что местные жители, проезжавшие мимо нас на машинах, узнали о действиях полиции. Существовала дополнительная опасность того, что любой из них мог поднять по тревоге местные полувоенные формирования. Я слышал, как сирена одной полицейской машины приближается.
Она прибыла очень быстро. Это был автомобиль королевской военной полиции 'Остин 1800' в полной боевой раскраске. Трое военных полицейских, находившихся на борту, вышли из своей машины и обеспечили нам вооруженное прикрытие. Было очень приятно их видеть.
На месте происшествия также присутствовал 'позывной Янтарь': это специально подготовленный фургон 'Форд-транзит' КПО, в котором находятся по меньшей мере пять или шесть офицеров. Благодаря этой поддержке мы теперь почувствовали, что можем подойти к задней части фургона. Внутри находилось по меньшей мере четверо мужчин, и они несколько раз колотили по внутренней части фургона. Если бы эти ребята были того же калибра, что и водитель фургона, мы действительно наткнулись на веселую компанию.
Я заметил, что был удивлен тем, что мужчины не вышли из фургона сзади. Водитель фургона ответил, что единственная дверь, которую можно открыть, — это дверь водителя, и она открывалась только наполовину. Люди, по сути, оказались в ловушке внутри фургона.
Мы попросили полицейских в форме пригласить каждого из находившихся внутри мужчин выходить по одному. Когда каждый подозреваемый из ДСО выходил на улицу, их обыскивали, и все они были безоружны. Я записал их данные, и они присоединились к водителю и молодому Куперу у стены. Это заняло всего 10 минут. Мы послали офицера внутрь фургона, чтобы обыскать его. С помощью фонарика я смог разглядеть, что пол в задней части фургона был усеян мусором. Это еще больше затруднило поиск.
Поверх мусора внутри фургона были найдены лежащими два заряженных пистолета. Там был револьвер 45-го калибра в брезентовой кобуре. Вторым пистолетом был 9-мм полуавтоматический пистолет. Оружие было извлечено из фургона и продемонстрировано каждому из подозреваемых членов ДСО. Все они отрицали, что что-либо знали об оружии. Я ничего другого не ожидал.
Мы проинструктировали полицию в форме разделить заключенных и доставить их на разных автомобилях в участок. Мы подчеркнули тот момент, что их нужно держать отдельно и не позволять разговаривать друг с другом. Если мы хотели докопаться до сути происходящего, было жизненно важно, чтобы подозреваемые не совещались.
Наши коллеги в форме все прекрасно понимали. Сержант согласился, что он позаботится о том, чтобы по крайней мере один из его офицеров оставался с каждым подозреваемым в полицейском участке для соблюдения правила 'Не разговаривать'. Мы были благодарны за это. Деррику и мне пришлось бы многое сделать просто для того, чтобы обработать задержанных.
Мы уже собирались съезжать из квартала Монкстаун, когда ко мне подбежал коренастый мужчина лет тридцати с небольшим, чтобы поговорить:
— Что происходит? — спросил он. — Где мои люди?
— Ваши люди? — спросил я.
— Да, люди из этого фургона. Где они?
— Они арестованы, сэр, — ответил я. — Мы нашли в фургоне два незаконно хранящихся пистолета, — сообщил я ему.
— Да, они выходили на дежурство, — ответил он как ни в чем не бывало.
— Эти люди, сэр? Расскажи мне, что Вы знаете.
— Это мои люди. Оружие было для их защиты, — сообщил он.
Я подозвал другого констебля.
— Как вас зовут, сэр? — спросил я его: — Как твое полное имя?
— Ричард Моффет (его не настоящее имя), — сказал он мне.
— Вы арестованы, мистер Моффет, за хранение этого оружия, — сообщил я ему, а затем предостерег его. Он ничего не ответил. Когда его арестовывали, я увидел удивление на его лице. Он явно не привык, чтобы с ним обращались подобным образом. Он шел к полицейской машине, как ягненок. Это была моя первая встреча с этим человеком. Но далеко не последняя.
Как только офицеры в форме уже отбыли с заключенными, мы покинули квартал Монкстаун и вернулись на базу. Когда мы вышли на проезжую часть за пределами участка, я был удивлен, увидев Ричарда Моффетта, человека, которого я только что арестовал, выходящего из ворот участка. Он заметил меня, когда я сворачивал в ворота участка. Он быстро зашагал в сторону Стейшен-роуд.
Поспешное освобождение этого человека был для меня загадкой. Что случилось? С кем он разговаривал? Что он сказал такого, что побудило его к немедленному освобождению? Но я мог бы узнать ответ на все эти вопросы позже. Все еще требовался трудоемкий процесс заполнения формуляров, чтобы оформить всех остальных задержанных под стражу.
Наш дежурный инспектор того дня получил новое повышение в нашем участке. Он уже приобрел репутацию строгого приверженца дисциплины. Трудолюбивый и добросовестный, он ожидал того же от своих людей. Там, где он этого не находил, он без колебаний использовал угрозу дисциплинарного взыскания. Он наблюдал за парнями в форме, которые все еще помогали нам обрабатывать заключенных.
Деррик и я вошли в офис уголовного розыска, который располагался в большом пятикомнатном сборном домике на заднем дворе полицейского участка. Вечеринка, с которой мы ушли ранее, все еще была в самом разгаре. Мы подняли оружие, которое нашли менее получаса назад. Нас встретили криками поддержки.
— Где ты это взял? — спросил кто-то.
— Монкстаун, — ответил я, — рядом с клубом ДСО на Клойн-Кресент.
— У нас также есть задержанные, — добавил я.
Раздался еще один рев поддержки, но я заметил, как двое моих более зрелых коллег немедленно покинули комнату. По выражению их лиц было ясно, что они не слишком довольны. Я видел, как они исчезли в главном здании по направлению к камерам. У нас на станции было всего две камеры. Я больше не обращал внимания на уход этих двух коллег.
Мы вызвали наших криминалистов, для снятия отпечатков и фотографий. Я был занят в офисе уголовного розыска, когда мне позвонил дежурный инспектор.
— Что происходит, Джонти? Я думал, вы хотели, чтобы всех задержанных держали отдельно, чтобы они не могли совещаться? — он спросил.
— Да, инспектор, — ответил я.
— Что ж, вам лучше пойти туда, потому что детективы-констебли Джон Дункан (не настоящее его имя) и Уолтер Джеймисон (не настоящее его имя) забрали их у охраны, и сейчас они со всеми задержанными в актовом зале. Дайте мне знать, пожалуйста, почему все изменилось, — лаконично добавил он.
Правда заключалась в том, что я не знал, почему все изменилось. Ни один из этих мужчин еще не был опрошен. Никто из них не признался во владении двумя пистолетами, за исключением их босса Ричарда Моффетта. И все же кто-то счел благоразумным освободить его в течение нескольких минут после того, как его доставили в участок под арестом и с эскортом в форме.
Я вышел из офиса уголовного розыска и направился в главное здание. Конечно же, все заключенные, которых разделили и содержали в разных комнатах и коридорах с момента их прибытия, теперь собрались вместе в парадном зале. Два детектива освободили сотрудников в форме от несения караульной службы. Я постучал в дверь и услышал знакомый голос, громко кричащий: 'Что?'
Я открыл дверь парадного зала и выглянул из-за нее, пытаясь выяснить, что происходит.
— Убирайся, — крикнул констебль— детектив Дункан.
— Что происходит, Джон? — спросил я. — Инспектор хочет знать...
Мне так и не удалось закончить то, что я собирался сказать.
— УБИРАЙСЯ! — крикнул он снова, более настойчиво.
Очевидно, он был чем-то не слишком доволен. Я был крайне удивлен, увидев заключенных, стоящих вокруг и открыто беседующих друг с другом. Атмосфера в этом актовом зале была скорее сердечной, чем официальной. Я снова выглянул из-за двери.
— УБИРАЙСЯ ОТСЮДА, ДЖОНТИ, — крикнул констебль-детектив Дункан, к большому удовольствию подозреваемых заключенных ДСО, которые показывали на меня и смеялись.
— Мы сейчас разбираемся с этим, — добавил он.
Прослужив всего семь месяцев в уголовном розыске, я был не в том положении, чтобы спорить с такими опытными сотрудниками уголовного розыска, как они.
Я связался с дежурным инспектором и объяснил ему ситуацию. Ни у кого из нас не было никаких реальных причин полагать, что происходит что-то неподобающее. Я вернулся в офис уголовного розыска. Атмосфера была дружественной и эйфоричной. Поздравления все еще сыпались как в адрес детектива-констебля Маккурта, так и в мой адрес.
